563 год от Слияния

Прошел месяц после разгрома анклава лодарских ведьм. Зима постепенно вступала в свои права. Снег еще не лежал сугробами, но уже белел на потерявших листву деревьях и искрился в лучах солнца. Особые бригады городских уборщиков расчищали от него дороги, поэтому пройтись по улице казалось большинству горожан приятным занятием.

Да и утро выдалось замечательное: ни облачка на небосклоне, солнце ласково сияет, птички поют – красота! В такую погоду гуляется с особенным удовольствием, чистота обновленного мира настраивает на приятственный лад. Хочется думать о вечном: о жизни и бессмертной любви…

Вот только не всем в это утро было одинаково хорошо. Отряд стражников перегородил одну из улиц, не допуская туда сторонних зевак. Уже отправили за начальством и вроде бы закрыли улицу вовремя, но слухи все равно пошли волной, передаваясь из уст в уста – убили, снова убили, и опять женщина, молодая, красивая и бесконечно мертвая!..

Слухи, кружась по городу, как снег, прирастали подробностями. Уже говорили, что и крови-то в бедняжке ни капли не осталось, и что лицо ее потрескалось, как мрамор после удара вандала, и что это уже пятая жертва за последнее время, и куда только король и канцлер смотрят! А пресловутые охотники? Где же они? Ведь ясное дело, что тут есть для них работа!..

Кошмар, чего только ни обсуждали уличные торговки! Так и до государственной измены недолго договориться…

Зеваки ненадолго замолкли, когда увидели, что к месту происшествия подъехал мрачного вида всадник, закутанный в кожаный плащ, а шляпа его была надета так неудобно, что почти полностью скрывала лицо, оставляя открытым только острый подбородок, резкие скулы и неприятно опущенные вниз краешки губ – словно всадник единожды скривился в сердитой гримасе, да так и остался с ней навсегда.

– Стражник! Отчего беспорядок? Почему столько людей вокруг? Быстро, убрать посторонних!

Приказ, отданный голосом, в котором чувствовалась привычка к беспрекословному подчинению, стражи исполнили молниеносно. Зевак оттеснили, освободив проулок. Только жители окрестных домов могли пялиться из окон, но уже успевший спешиться всадник так глянул вверх, что створки с грохотом позахлапывались одна за другой. Когда этак смотрят, лучше спрятаться от греха подальше. Добра ни принесет, а вот вреда причинить могут ой как много!..

Себастьян – а это был, конечно, он, – неспешно подошел к лежащему на брусчатке телу. Охотник сильно изменился за прошедший месяц: совсем разучился улыбаться и выглядел опаснее прежнего.

Девушка раскинулась на мостовой пятиконечной звездой. Глаза ее были открыты и смотрели в безразличные небеса с глубоким удивлением, на горле почти незаметный со стороны надрез – причина смерти.

Зеваки не ошиблись. Молода – вряд ли исполнилось семнадцать, бледна – ни кровинки в лице, очень красива – той только входящей в моду красотой худобы и томности. Точнее, она была красива еще несколько часов назад. Сейчас же лицо жертвы выглядело страшно: оно все пошло маленькими трещинами, а с левой стороны была глубокая вмятина, как после сильного удара. Вот только обычный кулак таких ран не оставляет на человеке – не кукла ведь… Богато одета – но украшения ни на шее, ни на пальцах рук, ни в ушах не тронули. Значит, версия ограбления отпадает.

Впрочем, Себастьян и не явился бы сюда из-за банального ограбления. Его вызвали именно потому, что ограблением тут и не пахло.

Пятая жертва!

Первые четыре найдены почти в таких же позах – потрескавшимися лицами вверх, ноги и руки раскинуты в стороны, но следов насилия нет. Все предыдущие жертвы – дочери, жены, любовницы состоятельных граждан. За поимку преступника уже давно назначили баснословную награду – до конца жизни хватит, но, несмотря на множество ложных доносов, убийцу не только не схватили – хуже, следствие в лице лучших охотников пока даже не представляло, за что уцепиться, с чего начать! Следов преступник не оставлял, действовал на редкость аккуратно, и шансов найти его осталось невероятно мало.

Сначала этим делом занималась городская стража, позже – агенты канцлера, пока кто-то не сообразил, что тут работа для охотников. Вокруг каждой из жертв витал ни с чем не сравнимый аромат магии. И в телах убиенных дам, как правильно судачили горожане, не осталось ни кровиночки. Полностью иссушены, насовсем.

Первых трех жертв Себастьян не видел. Всем занимались городские охотники. Он же, как своего рода изгой, давно отлученный от столицы, никакого касательства к делу не имел.

Себастьян впал в глубокую немилость давным-давно и так из нее и не вышел. Король периодически вспоминал о нем, прощал и возвращал в Шандор, но через некоторое время вновь отсылал подальше. Слишком уж неуживчивым характером отличался охотник. Не признавал никаких авторитетов, кроме Рошаля и самого Ламберта, имел множество врагов, которые, хоть и не могли убить его, но, вовремя шепнув на ухо королю пару фраз, в очередной раз выводили того из шаткого душевного равновесия, и Ламберт, злясь, вновь прогонял Себастьяна.

Особенно плохо все обстояло в последние недели, когда после разгрома лодарского шабаша короля засыпали бесконечными жалобами на произвол особого корпуса.

Но Рошаль каким-то образом уговорил его величество дозволить охотнику действовать в пределах города. Ведь именно сюда привела его ниточка, по которой он шел в поисках бродяги. Именно здесь она и оборвалась. Бродяга, который, по мнению Себастьяна, после ранения направился прямиком в столицу, пропал из поля зрения, словно отлеживался где-то, залечивая рану. Но Себастьян знал точно – он где-то рядом, ждет своего часа! И его чутье, и Роза не могли ошибаться. Девочка чувствовала след всю дорогу до последнего момента, потеряв после того, как они миновали южные ворота.

Охотнику тогда казалось, что бродяга уже практически пойман, нужно лишь догнать его и схватить. Не сможет же он, в самом деле, опасно раненый, сопротивляться? Себастьян шел по его следу и чувствовал, что их разделяют буквально часы, а иногда и минуты. Но – так и не успел нагнать, скорости мешали спутницы, оставлять которых на чужое попечение он не мог и не хотел.

Роза после произошедшего стала меняться, и перемены эти Себастьяну совсем не нравились. Однажды он увидел, как Роза, совершенно безразлично, свернула шею почтовому голубю, и только когда птица оказалась мертва, девочка слегка улыбнулась. А через некоторое время, когда они добрались до Шандора, Роза замкнулась в себе и больше с Себастьяном не разговаривала.

О второй же спутнице-пленнице охотник и думать не хотел, тем более что она большую часть времени проводила в полузабытьи, а, приходя в себя, молчала, уставившись в одну точку, и отвечать на вопросы не желала, хотя Себастьян применил к ней большинство известных ему самых жестоких пыток. Лишь иногда удостаивала его беседами, сама выбирая темы.

– Имя установили? – спросил он офицера патруля.

– Я знаю ее, – мрачно ответил тот, – встречал при дворе, когда в карауле дежурил на недавнем приеме. Виконтесса Вирана. Только с неделю как прибыла в город вместе с отцом. Он думал выгодно пристроить ее замуж, да вот не успел…

– Отца известили?

– Я отправил солдата к ним в дом. Конечно, не сразу. Полчаса спустя, как доложил вашему капитану. Ведь вам требуется время, чтобы все осмотреть?

– Да, – согласился Себастьян, – вы поступили верно. Благодарю!

– Поймайте его! – вдруг горячим шепотом попросил офицер. – Слышите, господин охотник, поймайте! Столько душ загубил, паскуда!..

– Не сомневайтесь, сделаю все, что в моих силах, – ответил охотник, а сам подумал, что еще не пробовал на ведьме железный сапог. Если и это ее не проберет, то…

Он обошел мертвое тело, принюхиваясь. Может быть, ему показалось, но от виконтессы пахло так же, как и от предыдущей жертвы – едва уловимым тонким ароматом благовоний. В тот раз, когда его допустили на несколько минут к телу четвертой жертвы, он тоже уловил этот запах, но не придал ему значения – мало ли, какие масла и крема могла использовать молодая девушка? Но теперь он был уверен – это запах не жертв, а убийцы. Или же убийца, коснувшись жертвы, перенес часть аромата на нее. Вероятно, человек состоятельный – не всякий может себе позволить подобные вещи, обычные девки кремами не мазались и благовоний не зажигали. И следит за своей внешностью. Может, женщина? С чего вообще взяли, что преступник – мужчина? Его или ее никто не видел, так ловко он убивал, оставляя тела жертв в глухих переулках-тупичках. Как вообще он мог заманить богатую, красивую девушку в подобное место? Или не заманивал? Убивал не здесь? Ведь и крови вокруг жертв нет. Он просто привозил мертвых в нужные места, выкладывал в требуемой позе и исчезал. Или исчезала…

Ни с одной стороны не подступиться. Родственники жертв, несмотря на горе, не хотели идти навстречу и делиться информацией. Охотникам доставались крохи сведений, и Купер, который первоначально лично вел это дело, давно уже был отставлен на второй план – не справился. Поэтому и вызвали Себастьяна. Он умел искать лучше всех. И находить. Но пока и он недалеко ушел.

– Где она? – раздался громоподобный голос, и солдаты, перекрывавшие зевакам дорогу, разлетелись в стороны, как котята.

Офицер патруля схватился было за меч, но Себастьян придержал его руку.

К бездыханному телу подбежал крупный – нет, огромный – мужчина лет пятидесяти, с плечами настолько широкими, что на них можно было удержать падающий дом, а густые его усы угрожающе топорщились в стороны.

Он легко подхватил тело несчастной девушки на руки, сделал по инерции два шага вперед, внезапно упал на колени и глухо зарыдал.

– Доченька моя!.. Как же так?..

За ним следом, так же просто отодвинув солдат патруля, подошли несколько крепких мужчин. Все они были немолоды, все держались уверенно. Виконт и его люди, много лет воевавшие вместе, уже давно ставшие одной семьей. Конечно, они не могли оставить своего господина в столь скорбный час.

– Виконт Виран, – негромко позвал охотник. Старый солдат поднял глаза, полные слез, на Себастьяна. – Увезите вашу дочь домой, ей здесь не место!

Виран словно опомнился. Он одним рывком поднялся на ноги, не выпуская погибшую девушку из рук. Охотнику он не ответил, шагнув вперед. Кто-то из его людей накрыл тело бедняжки плащом.

– Господин охотник? – один из них приотстал на несколько шагов. – Вы расследуете это дело?

– С недавних пор, – нехотя подтвердил тот.

– Ваше имя?

– Охотник специального корпуса Себастьян. Бляха номер семнадцать.

– Меня зовут Борхе. Прошу вас, держите нас в курсе. Господин виконт так любил свою дочь! Он захочет отомстить!

– Как и все отцы, потерявшие ребенка, – кивнул Себастьян. – Поймите, господин Борхе, дело крайне запутанное. Пока ничего не ясно!

– И все же, – кивнул тот, – будьте так любезны!..

– Несомненно, – вежливо раскланялся охотник. Как же он не любил вести расследования в столице, где каждый мнил себя пупом вселенной и пытался командовать охотниками, несмотря на особый статус корпуса. Впрочем, старый виконт и его верные люди еще могут понадобиться, поэтому Себастьян добавил: – Мне потребуются сведения о госпоже виконтессе. Можем мы поговорить?

– Да, через пару часов. Я приеду в корпус.

– Лучше я подъеду к вам!

– Как пожелаете, спросите сразу меня. Боюсь, господин виконт вряд ли найдет в себе желание беседовать с кем-либо…

– Конечно, так и поступим…

Еще раз раскланявшись, они распрощались, и Себастьян отправился в корпус, дав наказ патрульным опросить местных жителей: мало ли, вдруг кто-то что-то да заметил, а ему самому тут делать было больше нечего.

Когда он отъезжал, на место происшествия прибыл отряд всадников – агенты канцлера. Убийства все еще пытались расследовать обычными методами, но Себастьян был уверен, что ничего у них не получится. Запах магии не оставлял в этом сомнений.

Смерти девушек он, как и все плохие происшествия последнего времени, связывал исключительно с бродягой, тем более что и начались они практически сразу после его прибытия в Шандор. Только вот доказать ничего охотник не мог. Бродяга вновь, как и в Лодаре, растворился в городе. Никто его не видел, никто о нем ничего не знал. Зато агенты канцлера собирали многочисленные доносы о новом проповеднике, да на стенах ночами стали рисовать страшную морду с оскаленными клыками – обезьяну. Культ набирал последователей, но скрытно, очень осторожно. И о проповеднике многие слышали, но вот лично, кого бы ни допрашивали, никто его не видел. Как тень: вроде есть и вроде нет…

Ворота Себастьяну открыли без вопросов. В корпусе его знали все, от самых свежих новичков до старожил. А кто забыл, тому пришлось вспомнить. Знали и даже уважали, хотя и относились настороженно. Вся эта история с постоянными опалами выглядела со стороны подозрительно. Ведь, скажите на милость, кто будет отсылать одного из лучших охотников – незаменимого специалиста, – если на это нет веских причин? Значит, провинился, сделал что-то не то, подвел…

Поэтому с ним не знали, как себя вести, слегка кивали в знак приветствия – не больше. Себастьян не обращал на это внимания. Он привык за годы, что братья-охотники держат дистанцию, и его это полностью устраивало. Те, чье мнение он ценил, своего отношения не переменили.

Купер встретил его кислой физиономией. Он сидел за столом, полностью заваленным бумагами, а копаться в донесениях бывший воспитанник приюта очень не любил, хотя в силу своей должности и обязан был этим заниматься. Взлетел Купер высоко – стал правой рукой Рошаля по всем столичным делам, – вот только, по мнению Себастьяна, квалификацию охотника постепенно утрачивал, все больше переходя на канцелярскую работу. И это Купер – неистовый Купер, как многие его называли в прошлом. Человек без страха.

– Еще одна? Уже знаю! Доложили. Есть зацепки?

Себастьян покачал головой:

– Нет, все то же самое. Никаких следов. Горло перерезано, лицо потрескалось, кровь слита, тело брошено в безлюдном месте. Никто ничего не видел.

– Вот ведь… – Купер грязно выругался. – Пять жертв! Пять мертвых женщин, и все красотки, одна другой краше! Убивал бы хоть страшненьких, так нет же, лучших выбирает!

– Я его найду! – пообещал Себастьян.

– В этом я не сомневаюсь, вопрос лишь в одном – когда? Знал бы ты, как давят на Рошаля! Если агенты канцлера поймают ублюдка раньше нас – это будет такой позор!..

– Давай еще раз вспомним все, что мы знаем? – в очередной раз предложил Себастьян. – По порядку!

– Давай, – согласился Купер. – Я помню все наизусть, мне даже в бумаги глядеть не нужно! Итак, первая жертва – супруга графа Клиде. Найдена в подворотне чуть меньше месяца назад, горло перерезано, крови в организме не осталось ни капли. По словам мужа, в тот вечер она отправилась в гости к давней подруге, но та сообщила, что о встрече они не договаривались. Значит, жертва обманывала мужа. Скорее всего, бежала на тайное свидание, с которого уже не вернулась живой.

– Дальше! – Себастьян и сам прекрасно помнил все нюансы, но хотел еще раз послушать товарища. Вдруг да заметит нечто, на что прежде внимания не обращал…

– Вторая и третья найдены с разницей в пять дней в одном и том же месте – под мостом Влюбленных – неподалеку от королевской площади. Это единственное повторение. Всех остальных наш преступник разбрасывал более разнообразно. Знатные дамы, обе замужем. Имена…

– Не нужно, – оборвал его Себастьян. – Что ты чуял, когда осматривал место?

– Вкус свершенного колдовства. Особый вкус. Но я не разобрал нюансов. Я никогда прежде с подобным не сталкивался. Не оборотень точно, и не перекидыш, звериным не пахло вовсе…

С этим Себастьян был согласен. Он тоже не почувствовал признаков оборотной магии, как, впрочем, и ведьмовского привкуса – терпкого, как выдержанное вино. Не было тут и мужского оттенка серьезного колдовства – того, подобное которому отправило на тот свет воспитанников приюта в достопамятный для Себастьяна и Купера день. Нет, тут иное. Убийство не под горячую руку – это точно. Преступник все продумал заранее, все рассчитал и выполнил досконально. Это говорило о внутреннем спокойствии, хладнокровии и невероятной уверенности в себе.

– Четвертая жертва… – начал было Купер, но Себастьян перебил его.

– Маркиза Элойза. Вышла утром в сопровождении служанки, они посетили рынок, потом служанка была отправлена с покупками домой пешком, а маркиза попросила передать мужу, что немного задержится к ужину, но о своих планах ничего не сообщила. Найдена на следующее утро на улице Скитальцев. Тело было, как и в прежних случаях, обескровлено. Все жертвы между собой знакомы, но не близко. Это тщательно проверили. Тесные отношения не поддерживали, пересекались разве что на королевских балах и приемах.

– Все правильно, – согласился Купер, – может, все-таки кровопийца? Может, один из них в город явился?

Версию с вампирами Себастьян отмел, когда осматривал тело маркизы. Да, казалось бы, все логично. Раз крови нет – виноват вампир! И, несмотря на то, что последнего их представителя в здешних местах охотники уничтожили много лет назад, а новые в столицу не совались – себе дороже, – Купер никак не хотел откидывать этот вариант.

Но! И тут у Себастьяна имелось одно веское возражение – на шеях жертв отсутствовали следы укусов, характерные для нападения вампиров. Перерезанное горло – это совсем иное. Пить кровь не из шейной артерии для них все равно, что предпочесть подгорелый кусок мяса с костра нежно замаринованному и поджаренному до тонкой хрустящей корочки порции филе. Терпимо, но совсем не то… Если есть хотя бы малейший выбор, ни один уважающий себя вампир не упустил бы возможности полакомиться деликатесом. А в этом случае аж пять жертв. Пять! И все убиты одним и тем же способом. Кинжалом, не через укус. Значит, либо тут действует вампир с особыми пристрастиями, либо не вампир вовсе, и охотник скорее склонялся ко второму варианту.

– Не веришь в вампира? – правильно понял старого товарища Купер. – Что ж, может быть, ты и прав. Я дам тебе в помощь двух молодых, ты не против?

– Против! – отрезал Себастьян, но Купер упрямо покачал головой.

– Ты пойми, капитану и так приходится отбиваться от недоброжелателей. Тебе все еще не могут простить Лодар. Да, Рошаль выбил для тебя право вернуться в город, но одна ошибка – и все может стать даже хуже, чем прежде…

Себастьян это понимал прекрасно, может, даже лучше, чем сам Купер, но он так же осознавал, что в нем нуждаются, как никогда, что двор напуган до дрожи в коленях, что агенты канцлера не смогли решить проблему обычными методами и что даже охотники не справились. Поэтому сейчас он мог позволить себе что угодно, до поры до времени у него появился иммунитет не только к колдовству, но и к ярости Ламберта…

Он внезапно пожалел Купера – своего давнего друга, пути-дорожки с которым разошлись давно. Ведь когда-то Купер спас ему жизнь, а такое не забывается… Сейчас на Купера давят со всех сторон, ему приходится тяжело. С одной стороны, бегать по лесам в поисках перекидышей иногда гораздо проще, чем выжить в Шандоре с его вечными интригами. Они уже не дружили, как прежде, не доверяли друг другу тайны, каждый выбрал свой путь в жизни. Но все же Купер – друг!..

– Хорошо, – согласился Себастьян, – пусть будут молодые. Мне как раз требуются люди на подхвате…

– Вот и отлично, – обрадовался Купер, – вот и славно! Они дожидаются в коридоре.

– Какого года?

– Два прошло, как попали в корпус. Зовут Боргес и Тевек.

– Совсем новички, – скривился Себастьян, – а тут – дело серьезное!

– Заодно и натаскаешь, как умеешь! – подсластил пилюлю Купер. – Не забывай докладывать, если что нароешь. Рошалю или мне…

Вот, еще один начальник на его голову. И почему люди, получая полномочия, зачастую меняются в худшую сторону?

Интересно, кто первым прочел месяц назад его донесение об обнаружении анклава и о предстоящем шабаше? Ведь помощь так и не пришла. Не поверили, как сказали ему позже. Посчитали, что улик мало, что доказательств не собрал. Это он-то – охотник! А может, не захотели поднимать панику в Лодаре. Все же тогда многие знатные семейства потеряли своих женщин, которые захотели слишком многого…

И про бродягу не поверили… или не захотели поверить. Уж как он ни убеждал, как ни старался, Рошаль лишь покачал головой и заявил, что какой-то нищий скиталец их в данный момент не интересует вовсе, пусть им занимается городская стража, а начнет проповедовать на улицах – подключат агентов канцлера, и в тюрьму мерзавца! Делов-то, казалось бы!.. Эх, если бы все вышло так просто… История погони за бродягой не произвела впечатления. Рошаль – обычно столь внимательный к деталям – только отмахнулся от охотника. Не поверил, что бродяга посмеет явиться в Шандор, а искать его по всему королевству не хватало сил. Даже сейчас он не верит, что бродячий проповедник замешан в убийствах. А может, это у Себастьяна развилась паранойя. Он винил бродягу в каждом внушающем подозрения происшествии…

Себастьян кивнул Куперу и вышел из кабинета. В коридоре у стеночки переминались с ноги на ногу два кандидата в охотники. Один – постарше, лет тридцати, коренастый крепыш, внешне напоминавший Крешпа… Эх, Крешп, как же тебя не хватает… Второй – молодой, высокий, красивый. Девки, наверное, в восторге от тебя?..

– За мной! – отрывисто бросил Себастьян и, не оглядываясь, пошел вперед по коридору. Кандидаты потянулись следом, переглянувшись между собой.

Они вышли на улицу. Хотя зимнее солнце уже вовсю светило, одна из лун все еще висела над головой. Уйдет с небосвода только после полудня. Себастьян поплотнее запахнулся в куртку: ветер был уже зимний, яростный, продувал насквозь.

– Значит так, слушайте команду: отправляетесь на место последнего убийства. Знаете, где это? – Будущие охотники дружно кивнули. – Вот и отлично! Стражники, пришедшие к телу первыми, должны были опросить местных. Вдруг кто-то что-то видел или слышал. Узнайте, есть ли что интересное. Там работают агенты канцлера. Если получится, выведайте у них информацию, но в конфликт с ними не вступать ни в коем случае. Мне нужно знать, кто видел убитую и что она делала. Задача ясна?

– Все понятно, господин старший охотник, – кивнул молодой.

– Просто охотник, – поправил его Себастьян. – Как звать?

– Тевек.

– Значит, ты – Боргес? – кивнул он второму. – Будешь за главного. Доклад через четыре часа в моем кабинете. Свободны!

Они растворились в воздухе, будто и не стояли секунду назад рядом. Неплохие охотники получатся из них когда-нибудь… если доживут…

Себастьян отправился к дому виконта. Обязательно нужно было успеть переговорить с Борхе первым. Даже низшие агенты канцлера в последнее время обрели наглость допрашивать дворян – конечно, с согласия самого канцлера. Король закрывал на все жалобы глаза, погружаясь все глубже и глубже в пучину удовольствий. Где же тот молодой и амбициозный человек, что взошел когда-то на трон?.. Впрочем, если агентов ненароком били или, того хуже, убивали, король не реагировал и на это. Но зато ответ канцлера не заставлял себя ждать, а его боялись даже самые отчаянные головы.

Так что, если агенты уже успели побеспокоить виконта, то сейчас охотнику будут не рады. Агенты умели довести до белого каления самых, казалось бы, спокойных и уравновешенных людей…

Но Себастьяну повезло. Когда он подъехал к высокому – в три этажа – каменному дому, в котором проживал виконт, охотника встретили вполне учтиво, пустили в прихожую, вызвали Борхе, который моментально явился и любезно раскланялся с охотником.

Они прошли в одну из комнат, предназначенную для охотничьих трофеев виконта. Стены были украшены головами самых разнообразных жертв, Себастьян с удивлением обнаружил несколько животных, о существовании которых и не подозревал. К примеру, крупная бычья голова с единственным рогом на лбу.

– Господин виконт много путешествует, – пояснил Борхе и тут же приступил к делу: – Итак, что вы хотели узнать?

– Меня интересует круг общения виконтессы. Делала ли она за последние дни новые неожиданные знакомства? Вела ли себя необычно или странно? Может, была напугана или, напротив, чем-то радостно взволнована?

Борхе надолго задумался, шевеля губами в такт своим мыслям.

– Сложные вопросы, охотник. Мы в городе всего неделю, и тут такое несчастье. Я ничего особого не замечал за девочкой, но, признаюсь, я бы и не заметил, даже случись что. В мои обязанности входит охрана дома, но в личную жизнь виконтессы я лезть и не пытался.

– А кто может мне об этом рассказать? – поинтересовался Себастьян. – У погибшей… извините, у госпожи виконтессы есть близкая подруга или хотя бы служанка?

– Старых подруг она растеряла, а новых еще не успела завести. Служанку можете допросить, если желаете.

– Непременно, но чуть позже. Так же хотелось бы осмотреть комнату виконтессы.

– Думаю, можно устроить.

– Постарайтесь вспомнить, это крайне важно, случались ли недавно хоть какие-то, пусть самые малейшие, происшествия, которые показались вам подозрительными?

– Не уверен… разве что… ну, это вовсе ерунда!..

– Расскажите, прошу вас!

– Была тут вчера одна девушка – торговка. Не понравилась она мне жутко, а чем, сам не пойму. Вроде милая, доброжелательная, но я, человек много всего повидавший, в первый момент шарахнулся от нее, словно от змеи какой. Инстинкт, знаете ли. Показалось, укусит сейчас – да сразу насмерть! Глупости… Потом себе удивлялся, с чего бы так подумал о девушке? Впрочем, думаю, это не то, что интересует вас…

– Чем она торговала?

– Женскими штуками – крема, притирания, запахи…

– Благовония?

– Да, в том числе. Вирана купила кое-что из кремов, но не слишком много. Она вообще предпочитала красоту естественную. Наверное, и благовония купила, не знаю…

Себастьян вспомнил тот запах, что исходил от тела виконтессы. Запах очень необычных благовоний. Может быть, вот она – ниточка?

– У меня больше вопросов нет. Вы мне очень помогли, но если вспомните что-то еще, то знаете, где меня найти. А сейчас проводите меня в комнату госпожи Вираны и вызовите туда ее служанку, будьте так любезны!

– Конечно, – согласился Борхе.

Они покинули комнату с трофеями и поднялись на третий этаж по спиральной лестнице в конце коридора.

– Господин виконт заперся у себя, – сообщил Борхе по дороге, – боюсь, скоро он перейдет от оплакивания к жажде мести. Было бы хорошо, если бы к тому времени преступник оказался пойман. Иначе, боюсь, не поздоровиться может многим…

– Все в руках судьбы, – ответил Себастьян, входя в девичьи покои Вираны.

– Осматривайтесь, а я пока пришлю служанку! – пригласил Борхе и оставил охотника одного.

Комната покойной ничем не отличалась от комнаты любой другой девушки ее возраста и положения, разве что не все вещи успели разложить по своим местам, пара сундуков так и стояли неразобранными у дальней стены.

Много синего цвета в предметах интерьера, совсем немного исконно женских безделушек, а вот книг, к удивлению охотника, оказалось несколько сотен томов. Вдоль одной из стен стояли полки, сплошь заставленные самыми разнообразными фолиантами, начиная от древних трактатов и заканчивая современными сочинениями беллетристов, коих в последнее время расплодилось достаточно много, несмотря даже на строгую цензуру особого отдела канцлера.

Видимо, девушка любила читать, что само по себе странно и нетипично.

Столик с огромным зеркалом, заставленный баночками, флаконами и склянками, Себастьян изучил особенно пристально. Да, если все эти ряды баночек – это мало, по мнению Борхе, то он отказывался представлять себе, что значит много!..

Себастьян по очереди обнюхал каждую баночку, как пес, но того самого запаха не обнаружил. А он бы ни с чем его не перепутал, так запах выделялся среди известных ему. И, что самое главное – он никак не мог его идентифицировать! И это мучило охотника.

В дверь негромко постучались, и в комнату вошла служанка – полноватая заплаканная девушка лет девятнадцати, с толстой косой до пояса.

Увидев, что охотник роется в вещах виконтессы, служанка немедленно разрыдалась. Слезы нескончаемым потоком лились из ее глаз, и казалось, этот процесс будет продолжаться бесконечно.

– Прошу, успокойся! – Себастьян протянул ей синий платок, лежащий на столике. – Вытри глаза! Как тебя зовут?

– Лэтти, – выдохнула служанка и громко высморкалась в платок.

– Вот что, Лэтти, сейчас мы с тобой немного поговорим. Ты должна рассказывать мне все, о чем я ни спрошу, ничего не утаивая. Это понятно?

– Да. А вы и правда охотник особого корпуса?

– Правда! И я найду того, кто сделал это с твоей госпожой! – пообещал Себастьян и, предотвращая новый поток слез, начал допрос: – Куда пошла госпожа виконтесса вчера? Ведь она хоть что-то сказала перед своим уходом из дому?

– Сказала, что у нее важные дела, что вернется поздно, просила предупредить отца об этом.

Точно так же говорила и предыдущая жертва, маркиза Элойза, вспомнил охотник. Она тоже собиралась где-то задержаться. И остальные погибшие предупреждали родных и близких о том же самом. А это уже система! Значит, все женщины были уверены, что уходят надолго, имели собственные планы на вечер. Хорошо, дальше…

– Что еще она говорила?

– Ничего больше! Клянусь! По крайней мере, мне. Но я знаю точно, что ни с кем другим из домашних она не разговаривала. Я проводила ее до самых дверей!

– Почему ушла без охраны? Она так всегда поступала?

– Когда как. Если была уверена, что ей ничего не угрожает, ходила одна, хотя господин виконт всегда ругался и требовал брать с собой хотя бы одного сопровождающего.

– Хорошо. Ты даже не предполагаешь, куда она собралась?

– Нет, я не знаю! Честное слово!

– Допустим, – кивнул охотник, – а были ли у нее кавалеры?

– Конечно, – даже удивилась Лэтти, – и не один! Вот только госпожа Вирана никого из них особо не выделяла. Да и вообще, она о замужестве даже думать не хотела, хотя господин виконт настаивал. Он всегда говорил, что женщина проявляется только в замужестве, а госпожа Вирана спорила с ним, убеждала, что в мире много интересного, а не только муж и детишки! Эх, бедняжка, теперь ей уже все равно…

Себастьян придерживался по этому вопросу скорее точки зрения виконта, тем более что тот – отец, и имел право учить дочь жизни, передавать ей собственный, накопленный с годами, опыт. Но и Вирану охотник понимал. Молодая девушка хотела свободы, мечтала о ней, а вовсе не о замужестве, связывавшем по рукам и ногам.

– Были у госпожи виконтессы враги, недоброжелатели?

– Не знаю таких! – пожала плечами служанка. – Она со всеми старалась вести себя доброжелательно. Разве что какой-то отвергнутый жених? Нет, я не думаю. Иначе я бы знала!

Себастьян вовсе не был уверен во всезнайстве Лэтти, но спорить со служанкой не стал, а спросил о другом:

– А как тебе вчерашняя торговка? Понравился ее товар?

– Изумительно! – воскликнула девушка, позабыв на миг о печальном событии. – Я такого прежде никогда не видела! Там крем один был, я намазалась – кожа, как у младенца, стала! Чудеса да и только!

– Госпожа Вирана многое купила?

– Уж я ее уговаривала, уговаривала, а она ни в какую! – даже рассердилась Лэтти. – Такой товар не каждый день встретишь, а ей было совсем неинтересно! Вот если бы новые книжки принесли, ее бы не оторвать, все бы скупила. Глупышка, упокой Звезда и пять святых ее душу!..

– Ну, все же, она что-то приобрела? – не позволил поменять линию разговора Себастьян.

– Купила, но совсем мало. Крема для притираний да благовоний чуток.

– И где же все это?

– Как где? Тут было! Сейчас…

Лэтти подскочила к столику и принялась звенеть баночками. На столе она проверила быстро и занялась многочисленными ящичками.

– Странно! Я же сама видела!..

– Отсутствуют?

– Куда-то делись, наверное! Хотя я точно помню: прямо перед тем, как госпожа Вирана из дому ушла, она кремом натиралась. Еще одну палочку зажгла ненадолго, запах такой приятный стоял целую ночь, вот только к утру и выветрилось! Да, точно, зажигала, а вскоре после этого и засобиралась. Может, с собой захватила? Я не знаю!..

При теле виконтессы ни баночка с кремом, ни палочки благовоний обнаружены не были, так что, даже если Вирана взяла все с собой, то успела от них избавиться, либо же кто-то изъял эти предметы. Это казалось тем более странным, что украшения, которые носила девушка, остались при ней, как и все прочие ценности.

Но все же кое-что из сказанного стоило обдумать. Например, отчего лишь запалив палочку благовоний, скромная и тихая девушка, любым развлечениям предпочитавшая чтение книг в тишине дома, чуравшаяся женихов, внезапно куда-то засобиралась?

– Как выглядела та торговка?

– Ой, красавица, каких поискать! Глаза черные, волосы длинные, талия тонкая! – завистливо вздохнула служанка. – Неудивительно, с такими-то кремами! Они из любой дурнушки сделают красотку!

– И как я могу ее найти, не знаешь?

– Вот чего не скажу, того не скажу. Думаю, она ходит по домам и свой товар предлагает. Лавку собственную купить – средств не хватает, хотя отбоя от покупателей бы не было. Такой товар!..

– Ладно, – прервал девушку Себастьян. – Если вдруг увидишь торговку еще раз, срочно доложи об этом господину Борхе или лично мне в корпус. Где меня там найти, спросишь у охранников на воротах! Все поняла?

Лэтти часто закивала, а в глазах ее уже угасли восторги по поводу кремов, и вновь пришло воспоминание об утрате. Чтобы не пришлось утешать служанку снова, Себастьян достаточно резко попросил проводить его вниз. Здесь делать было больше нечего. Никто ничего толком не знает, никто ничего не видел. Ушла к ночи виконтесса, а никто не проводил, не поинтересовался, куда это ты, собственно, собралась?..

Как только охотник оказался на улице, а за его спиной захлопнулась дверь, тут же, как по команде, из-за поворота улицы выехал уже знакомый отряд всадников. Агенты канцлера прибыли чинить допрос, но Себастьян очень сомневался в том, что им здесь будут рады.

Старший агент заметил Себастьяна и почтительно раскланялся, охотник ответил коротким кивком и собрался было идти своей дорогой, как агент вежливо обратился к нему:

– Могу ли я полюбопытствовать, – начал он, – что вам удалось выяснить?

– Ничего особого, – удивился Себастьян. Еще чего не хватало – делиться подробностями с агентами канцлера!

– Знаете, скажу вам честно, в этом деле много странного!

– Да что вы говорите? – заинтересовался охотник. – Например?

– Вы же не присутствовали при обследовании первых трех тел? А меня сразу назначили на это дело, так что я видел все с самого начала. И, скажу вам честно, картина происшествия слегка меняется от раза к разу. Первое тело было просто брошено, а не оставлено, словно преступник боялся, что его застукают за этим занятием. Но от случая к случаю стал выкладывать тела в определенных позах. Осторожно и бережно, как художник, рисующий картину, кладет завершающие мазки на холст. Руки-ноги раскинуты в стороны, это вам ничего не напоминает? Символ звезды, не так ли? Очень похоже! Мне кажется, тут присутствует явное кощунство – убитые как бы вопрошают бога, за что нас так, отчего ты не помог?..

Себастьян внимательнее присмотрелся к агенту. Лет тридцать пять на вид, лицо – простое, усов не носит. Значит, происхождения не благородного, но лейтенантский чин заслужил. Поэтому легко предположить, что обладает незаурядным умом. Канцлер, как и Рошаль, ценил не за длинную родословную, а за способности.

– Как ваше имя, лейтенант?

– Шелтон.

– Давно служите?

– Тринадцать лет, прошел курс особой подготовки.

Себастьян представился, думая, можно ли каким-то образом использовать агента в своих целях, тем более что тот сам шел на контакт. С одной стороны, агентов канцлера традиционно недолюбливали все, а некоторые и откровенно побаивались. Слишком уж в силу они вошли в последние годы, слишком много власти получили. Да и наглости у них заметно прибавилось. Хотя Шелтон, кажется, был из другой породы – честных служак, добивающихся всего потом и кровью. С таким не зазорно и сотрудничать. Разумеется, в достаточно условных рамках, но все же…

– Вы проводили опросы свидетелей?

– Конечно, – охотно поделился информацией агент, – но они ничего не дали. Правда, одна торговка на площади видела некую подозрительную карету неподалеку от третьего места убийства, но описать ее толком не сумела – черная и черная, большая… да и в чем именно выражалась подозрительность, пояснить не смогла. Так что никаких зацепок…

– Вот то-то и оно, лейтенант, то-то и оно, что зацепок нет. И это – главная зацепка!

– Не пойму вас? – заинтересовался Шелтон.

– А вы подумайте! Кто-то настолько хорошо знает, как будет вестись расследование, что будто предугадывает каждый наш шаг. Он не просто оставляет тела, он делает это нагло, словно демонстрируя нам и всем остальным: мол, вот я какой умелый! Поймайте меня, если сможете! И при этом ни единого свидетеля!

– Хотите сказать, преступник знаком с системой поиска? Кто-то из своих же? Другой агент?

– Вряд ли агент, – честно ответил Себастьян, потемнев лицом. – Скорее, охотник. По крайней мере некто, досконально знающий, как работают охотники. Тут замешано колдовство, но я не могу определить, какое именно. Не могу встать на след. Почему? Просто кто-то умело этот след прикрыл, кто-то мешает мне и делает это очень успешно…

– Другой охотник, – протянул Шелтон, – это бы многое объяснило…

Себастьян и сам не знал, зачем поделился с агентом этой возникшей сегодня версией. Чем-то Шелтон приглянулся ему, а ведь мысль о том, что им противостоит собрат по профессии, мелькнула у него еще с утра, когда он разговаривал с Купером. Но отчего-то давнему другу он об этом не рассказал, а вот старшему агенту выложил как на духу…

– Вы же понимаете, это информация не для лишних ушей, – предупредил охотник. – Никому ни слова!

– Само собой, даже начальству докладывать не стану. Только если выйдем на него, тогда придется рассказать. А пока это лишь рабочая гипотеза…

Шелтон нравился Себастьяну все больше. Он мыслил верно, говорил правильно. Из него мог бы получиться отличный охотник, жаль только, что иммунитет к магии не приобретался искусственно, а давался от рождения.

– Просто имейте это в виду, когда будете проводить ваше расследование, – попросил Себастьян и откланялся, – мне пора. Думаю, еще увидимся! Совет: к Вирану не ходите, там вас плохо встретят…

– Тут уж не мне решать, – покачал головой Шелтон, – я обязан это сделать. Иначе начальство не поймет.

– Как знаете…

Себастьян отправился обратно в корпус. Тевек и Боргес еще не вернулись, но он и не ожидал, что они управятся так быстро. Себастьяну же захотелось проверить кое-что в архивах корпуса, чтобы подтвердить или опровергнуть некоторые свои мысли. Поэтому он прямиком отправился в плохо освещенную комнату, где стопками лежали горы бумаг, по дороге прихватив с собой архивариуса, и погрузился в работу.

Здесь хранились донесения, присланные в корпус как охотниками, так и прочими, имеющими на то право. Все самые важные текущие бумаги Рошаль держал в своем кабинете, а в архив сдавались либо уже отработанное документы, либо же несущественное – с точки зрения капитана. Правда, потом частенько оказывалось, что некоторые донесения все же представляли собой ценность, но, как обычно и бывает, задним умом крепки многие, а вот углядеть в многочисленных донесениях зерна истины было достаточно трудным делом. Конечно, Рошаль не один проглядывал почту, обычно ему приносили либо персональные письма, либо самые интересные с точки зрения секретаря. Но и секретарь мог ошибаться и банально пропустить нужное сообщение мимо глаз, да и Себастьян сейчас искал не столько доносы, сколько сводки схожих происшествий за последние месяцы. Искал и не находил.

В комнате не было окон, только пара свечей. Себастьян и сам не заметил, как наступил вечер. Архивариус, старчески покашливая, попросился домой, и только тогда охотник оторвался от бумаг, так ничего и не обнаружив. То ли предчувствие обмануло, то ли искать нужно было не здесь.

Себастьян бы и остался в архиве на всю ночь, разгребая и дальше груды бумаг, но дома его ждали дела не менее важные, чем расследование убийств девушек.

Тевек и Боргес дремали в коридоре на стульях, не смея отрывать Себастьяна от работы.

– Есть новости? – негромко поинтересовался он, оглядывая сладко посапывающего Тевека.

Тот вскочил на ноги, распахнув глаза во всю ширь, и отрапортовал:

– Ничего интересного! Городская стража не нашла ни малейших зацепок, агенты канцлера, судя по всему, тоже. Мы покрутились там, пытались выйти на след. Запах почуяли, но… больше ничего…

Тевек неловко переминался с ноги на ногу. Ему было стыдно, хотя стыдиться тут было нечего, даже Себастьян со всем его многолетним опытом не сумел разобрать, какое именно колдовство применил убийца.

– В следующий раз докладывать сразу, а не ждать, пока я сам вас найду. Отправляетесь спать, завтра прямо с утра обоим явиться в архив! Меня интересуют все случаи нераскрытых убийств за последние… хм, три года. Искать до победного конца! Задача ясна?

– Да, охотник. Мы все сделаем!

Себастьян направился домой, пытаясь понять: в верном ли направлении он мыслит? То, что убийца не оставлял следов, говорило о большом опыте. Да, предположение, что преступник – сам охотник или с ними связан, интересно и оставляет много пищи для теорий, но нельзя оставлять без внимания и иные версии. И ведь опыт не появляется сам собой, он приобретается. И в процессе этого приобретения уж наверняка случались и недоразумения, и ошибки, о которых могли остаться сведения в архиве. Если его помощники найдут хотя бы один факт, пусть незначительный, то, может быть, получится за него зацепиться и потянуть за ниточку.

Дом Себастьяна, купленный много лет назад во время одного из визитов в столицу на средства, происхождение которых он никогда не афишировал, стоял немного особняком от прочих строений. За домом находился пустырь. Тем дом и привлек охотника в свое время. С соседней крыши никто не смог бы сюда перепрыгнуть, чтобы забраться в окно, да и ставни крепкие, засовы надежные, а подвал – идеальная тюрьма и одновременно складское помещение, где можно хранить продукты, оружие и прочие необходимые вещи.

После второй королевской опалы дом долгое время пустовал, пугая соседей мрачным видом. Но никто, ни один из них, не решился пошуровать внутри в отсутствие нелюдимого хозяина. Грозная слава охотника сыграла в этом случае ему на руку. Поэтому, вернувшись, Себастьян застал все точно так же, как и оставил перед отъездом.

И это оказалось весьма кстати, учитывая, кого он привез с собой из Лодара.

Себастьян отпер тяжелую дверь, вошел внутрь и тут же запер ее вновь на ключ и на засов, и только потом зажег лампаду.

Роза сидела в темноте на стуле напротив двери и неотрывно смотрела прямо на него. Зрелище это испугало бы любого человека даже с крепкими нервами. Лодыжку девочки охватывала тонкая металлическая цепочка с вкраплениями серебра. Другой конец цепи крепился к кольцу, вмурованному в стену. Хотя Себастьян немного привык за прошедшее время к новым манерам Розы, каждый раз его пронзал озноб да мурашки бежали по коже, как от внезапного приступа страха.

Она так и не сумела стать полноценной младшей ведьмой, застыв в какой-то странной стадии полупревращения. Иногда девочка пыталась наброситься на него, но чаще – сидела и смотрела вот так, не моргая. И это пугало больше всего.

Рядом с ней на столе стоял кувшин с водой и тарелка с хлебом, овощами и куском вяленого мяса, но девочка за весь день почти не притронулась к еде.

– Хочешь спать? – тихо спросил Себастьян, стараясь не разбудить Найру, которая дремала тут же, рядом, в соседнем кресле, и не услышала, как открылась дверь. Он знал, что девочка не ответит и будет сидеть, пяля глаза на него, до того самого момента, пока он сам не отнесет ее в постель. Да и после не заснет еще долго, но будет молчать, думая о чем-то своем.

Он не мог ее излечить и не мог убить.

– Ладно, посиди еще… – решил он, а сам прихватил кувшин с водой, кусок сыра, ломоть хлеба и спустился по лестнице в подвал. Найре кормить пленницу, содержащуюся внизу, категорически запрещалось. Это он делал только сам, опасаясь, что ведьма, даже в нынешнем состоянии, сумеет подчинить своей воле бывшую рабыню.

Совет, который он дал барону Локошу, теперь пригодился и ему самому. Серебряная клетка стала новым жилищем для ведьмы.

– Добрый вечер… Сильва!

Он так и не смог научиться произносить ее имя без заминки, а она каждый раз это подмечала и довольно улыбалась, радуясь очередной маленькой победе. А больше ей, собственно говоря, радоваться было нечему.

Ведьма жила в клетке, никогда ее не покидая. Раз в день охотник приносил еду и питье и забирал отхожее ведро. Спала Сильва на старом матраце, кутаясь в старенькое платье, а ночами укрываясь легким одеялом – это все, что выдал ей Себастьян.

Но холод и прочие неудобства не сломали Сильву.

– Приш-ш-шел? – с тех пор, как ведьма попала в плен к охотнику и очутилась в клетке, голос ее переменился, стал свистящим, неприятным, словно змея заговорила, да и внешне Сильва претерпела изменения. Из прекрасной дамы, устоять перед которой не мог ни один мужчина, она превратилась почти в старуху с седыми волосами, кривыми зубами и постоянно слезящимися глазами. Она постоянно горбилась, ногти на ее руках и ногах отросли до неимоверной длины, на носу появилась огромная бородавка, из которой росло три черных волоса. Так действовала на Сильву серебряная клетка, меняя ее ежедневно, ежечасно.

А ведь ей не исполнилось еще и тридцати лет.

Такова цена ведовства.

Себастьян смотрел на нее с отвращением, но взгляд не отводил, заставляя себя подмечать все отталкивающие черты, чтобы подпитывать этим свою ненависть.

Ведьма так и не раскрыла ему судьбу Ласточки, она вообще ничего ему не рассказала. Даже как спаслась в тот далекий день из горящего дома. Кто ей помог? Или, может быть, что?..

– Продолжим наш разговор? – предложил Себастьян и откинул со стола кусок материи, прикрывавший инструменты. Клещи, тиски, молоток, иглы разных размеров – чего здесь только не было…

Сильва непроизвольно передернулась. Каждый вечер с того дня, как он подобрал ее беспомощную на поляне, он допрашивал ее, задавая по сути лишь один вопрос: где его сестра? И, какие бы методы он ни применял, заставляя Сильву балансировать на грани жизни и смерти, она не отвечала. Кричала, плакала, стонала, но не отвечала. Потому что знала: скажи она правду – и умрет в ту же минуту. Охотник не отпустит ее. А ведьма хотела жить…

Себастьян взял в руки клещи. Такими хорошо вырывать ногти.

– Ха-ха, охотнич-ч-чек, все никак не успокоиш-ш-шься?

– Где Ласточка? Кому ты ее отдала?

– Никогда не найдешь девч-ч-чонку, никогда! А если и найдеш-ш-шь, не обрадуеш-ш-шься!.. – Сильва рассмеялась каркающим смехом, потом закашлялась. Сил у нее уже едва хватало на то, чтобы взять кувшин с водой да откусить желтыми зубами хлеб. Пищей она никогда не пренебрегала, а Себастьян кормил ее исправно. Ему вовсе не нужно было, чтобы ведьма умерла от недостатка еды. Клетка убивала ее, но иначе, она забирала ведьмины силы, мешая творить ведовство.

А всем известно: если у ведьмы забрать ее силы до последней капли, то она либо умрет, либо вновь станет человеком.

Но охотник не хотел излечивать ее, он давно уже приговорил Сильву, имея на то полное право как судия и палач. И давно бы уже привел приговор в исполнение, но ведьма держалась, не выдавая главную тайну. И поэтому еще жила.

Себастьян отпер клетку, отложив клещи в сторону, и, забрав стоявший там пустой кувшин и тарелку, поставил на пол новый кувшин и порцию еды.

– Ешь! – разрешил он, и ведьма жадно набросилась на пищу. Ела она быстро, проглатывая хлеб, даже, казалось, не жуя. Потом напилась воды так, что ее живот раздулся, там что-то забулькало – она напоминала в этот момент насосавшуюся крови пиявку затем сыто рыгнула и отставила тарелку в сторону.

Ничего не осталось в ней от той изящной девушки с удивительно тонкой талией и чарующим голосом, которую повстречал как-то на королевском приеме Себастьян. Да, она желала его гибели, пыталась убить в тот же вечер, но как же она была тогда хороша! И даже месяц назад, на поляне, белея обнаженным телом в свете лун, плавно покачивая округлыми бедрами, она завораживала одним своим видом.

Сейчас же омерзительная старуха, скалящая перед ним зубы, внушала лишь отвращение и желание поскорее с ней покончить.

Но дело есть дело!

Охотник вновь взялся за клещи, и Сильва протяжно завыла, прекрасно понимая, что ей сейчас предстоит.

Стены подвала толстые, ни на улице, ни даже наверху криков совсем не слышно, поэтому выть она могла хоть до скончания веков.

Себастьян зажал руку ведьмы и вновь задал свой вопрос:

– Где Ласточка?

Сильва молчала, лишь тяжело дышала, готовясь к боли. Себастьян зацепил клещами ноготь на указательном пальце ее правой руки и потянул. Ноготь не поддавался, слишком толстым стал за прошедший месяц, отрос так, словно ведьма не ухаживала за своими руками несколько лет. Процессы в теле Сильвы шли с невероятной скоростью, во много раз быстрее, чем у обычных людей. И раны ее заживали почти сразу же, поэтому пытать ведьму можно было практически бесконечно. Но боль она чувствовала, еще как чувствовала!..

Себастьян пытал Сильву не меньше двух часов, но толку и в этот раз не добился. Ведьма ничего не сообщила, только криво усмехалась и выла, борясь с болью.

Охотник работал, как механизм, не отвлекаясь ни на что вокруг. Его идея-фикс отыскать сестру отключала все прочие эмоции и мысли. Другой возможности узнать о судьбе Ласточки не имелось, поэтому он делал то, что мог. Потом пришло время для игл.

Сильва сознания не теряла. Ее порог чувствительности был выше, чем у людей, и внутренних сил в ней оказалось слишком много. Любая другая уже давно бы сломалась, выдав то, что интересует охотника, в том числе и любая ведьма – их Себастьян немало повидал в своей жизни, – а Сильва терпела. Это даже заслужило бы его уважение, если бы не выглядело особого рода изощренным издевательством, единственным, которое она сейчас могла себе позволить.

Жалел ли он Сильву? Ту девочку, которая когда-то просила шерифа Вейта убить всех его родных, он бы пожалел. Даже ту девушку, пытавшуюся прикончить его после королевского приема, он бы простил и отпустил. Но к ведьме, на счету которой наверняка не одна загубленная жизнь, жалости и сострадания Себастьян не имел. Сильва чувствовала это, поэтому даже не пыталась молить о пощаде, лишь терпела неистовую боль, как могла.

Поэтому все, что оставалось охотнику – применять к ней весь пыточный опыт, накопленный корпусом столетиями, и ждать, пока она сломается. Иных путей не существовало.

Этот вечер, как и все предыдущие, ничего не дал. Ведьма не открыла своей тайны, и Себастьян, проверив все запоры на клетке, поднялся наверх.

Найра все еще спала, свернувшись калачиком, а Роза так и сидела на своем месте. Казалось, за все прошедшее время она даже не шелохнулась. К счастью, девочка не слышала крики ведьмы. Непонятное состояние, в которое она впала после шабаша, все никак не проходило. Себастьян стал привязывать ее серебряной цепочкой в надежде, что благородный металл заберет в себя все, что успела вложить в девочку Сильва. И еще он боялся, что в один прекрасный день Роза выйдет из транса. Но выйдет совсем другой, изменившейся. Поэтому серебро в цепочке еще и предотвращало от неожиданностей. Но, как не ломалась ведьма, так не менялось и состояние Розы.

Он отнес ее на второй этаж, уложил в постель, зная, что она все равно еще долго не уснет, а после пошел в свою комнату и сразу провалился в сон, глубокий, заставляющий собраться с силами, дающий отдых. Он не хотел видеть сны, но, как и обычно, ему приснилась Ласточка. Она осуждающе качала головой и приговаривала: «Зачем ты так с ней?.. Она ни в чем не виновата!.. Отпусти… Отпусти… Отпусти…»

Громкий стук в дверь разбудил его с первыми лучами солнца.

Себастьян спустился вниз, Найра уже открыла дверь раннему гостю – на пороге стоял взволнованный агент Шелтон.

– Кажется, я нашел след! – воскликнул он. Охотник широким жестом пригласил его в дом. Найра убежала наверх.

Лейтенант зашел, с любопытством оглядываясь. Но здесь, на первом этаже, ничего необычного не увидел. Стандартная обстановка, присущая жилищу какого-нибудь мелкого буржуа, только без гротескных изысков, кои так любят низшие сословья. Ни аляпистой лепнины на потолке, ни золоченых подсвечников. Вся мебель выполнена в лаконичном стиле, крепкая и надежная, сделанная на века.

– Садитесь! – предложил Себастьян и придвинул стул. – Рассказывайте!

– Вчера я долго думал над вашими словами о том, что убийца не только слишком хорошо знает методы расследования, но и умеет скрыть почти все следы колдовства. Охотник не умеет колдовать, он умеет лишь защищаться. Значит, охотник не наш преступник, но он может помогать настоящему убийце остаться непойманным!

– Да, согласен с вами, – кивнул Себастьян. – Это логично!

– Так вот, я подумал, что эти пять убийств могут быть далеко не единственными. Просто о других мы ничего не знаем.

– Мне тоже пришла в голову подобная мысль, – согласился охотник, – я даже проверил архивы корпуса за последние месяцы, но там нет упоминаний о подобного рода убийствах.

– Да! – торжествующе подскочил на ноги Шелтон. – В ваших архивах их нет, потому что корпус не занимается бытовыми преступлениями, и в наших бумагах я не нашел ничего. Как вы знаете, служба канцлера больше специализируется на политических делах, эти нынешние убийства – своего рода исключения. Зато, как только я сообразил, где именно нужно искать, то обнаружил ниточку достаточно быстро!

– И где же? – полюбопытствовал Себастьян.

– В архивах городской стражи!

В голове охотника картинка мгновенно сложилась. Ну, конечно же, если убийца прежде не применял колдовство, то в архиве корпуса и не должны были найтись упоминания. Да и агентам канцлера не могло быть до этого никакого дела – не их компетенция, не их ответственность. А вот стража – совсем иной вопрос. Они занимались грабежами, убийствами, контрабандными товарами. Где, как не у них, искать следы. Шелтон – умница! Почему только он сам не сообразил первым?..

– И что вы там нашли?

– Я отыскал только часть целого, но и этого с лихвой хватает, чтобы понять – были десятки, если не сотни убийств!

– Даже так? – поразился Себастьян, хотя в душе и ожидал чего-то подобного, но… не в таком же количестве!..

– Он действует уже долгие годы, при этом крайне хитер и осторожен. Никогда прежде не привлекал к себе внимания, выискивая свои жертвы на самом дне общества. Девицы легкого поведения, нищие, калеки и уроды – вот его обычные цели. Сейчас же он перешел на иной уровень. Значит, в его жизни случилось некое событие, которое заставило сменить круг жертв. Знать бы, что за событие?!..

«Уж не с бродягой ли повстречался наш убийца? – подумал Себастьян, но вслух высказывать свое предположение не спешил. – Что, если прежде он убивал обычными методами, скрываясь ото всех? Теперь же открыл в себе некие способности. Ведь бродяга – великий специалист по части нахождения в людях скрытых талантов. Вспомнить хотя бы перекидыша! Если и в этом случае вышло нечто подобное, то убийца, прежде опасавшийся разоблачения, внезапно обрел веру в себя и стал действовать иначе. Вполне трезвая гипотеза, из этого и надо исходить…»

– Что выяснила стража?

– Ничего! Они даже не связали все эти убийства между собой. Да и кто будет заниматься какими-то никому не нужными девицами? У стражи ведь как – если преступник не находится сразу же, на месте, то хватают первого попавшегося подозрительного человека – и все, на этом кончено. А наш убийца не таков, чтобы попасться легко… И еще одно – поначалу он убивал иначе, он кромсал своих жертв самыми разными способами, отрезал им руки, ноги, выпускал кишки и только недавно начал ограничиваться легким надрезом на горле.

– Отчего так?

– Как видно, нашел свой стиль. Или надреза достаточно для его целей. Ведь не просто же так он выпускает кровь из жертв? Раньше, в прежних случаях, он кровь не берег, просто резал. Сейчас же – ни капли не теряет. Научился, гад…

Все-таки не вампир, как и предполагал Себастьян. Купер ошибался.

– Появилась хоть какая-то зацепка?

– Есть одна ниточка… в отчете двухлетней давности имеются показания некоей девицы – подруги одной из убиенных. Так вот, она что-то говорила об одном из клиентов. Но слушать ее стражи не стали, арестовали подвернувшегося под руку морячка с ножом, да и отправили за решетку. Хорошо хоть в протокол сведения занесли, и на том спасибо!

Канцлер, заняв свой пост, изменил многие порядки, в том числе ввел новые правила и для стражи. Теперь каждое дело скрупулезно описывалось, а документы хранились десятилетиями. Впрочем, на раскрываемость преступлений все эти меры никак не повлияли.

– Ее данные у вас с собой?

– А как же! Вот, читайте! – он передал Себастьяну лист бумаги с записанными показаниями. – Я бы хотел попросить о возможности работать над этим делом совместно…

– Как к этому отнесется ваше начальство?

– Старший агент-куратор пока не знает, что я пришел к вам… Я не должен был, но… знаете, мне кажется, вместе мы отыщем его быстрее!

– Извините, лейтенант, но это невозможно! Я крайне признателен вам за сведения, но, боюсь, и ваши, и мои командиры будут недовольны…

Охотник поблагодарил Шелтона за помощь и пообещал, что агент узнает одним из первых, если он что-то отыщет. Агент канцлера не мог не заметить, что Себастьян не полностью откровенен с ним, но лишь вежливо и, как показалось охотнику, слегка разочарованно откланялся. Да, скорее всего, он ожидал большего, поэтому и пришел к охотнику и поделился с ним информацией. А Себастьян его выслушал, бумагу забрал, а самого агента выпроводил. Некрасиво! Но… так надо.

– И все же… – сказал Шелтон напоследок. – Может быть, вы еще передумаете?

– Если такое случится, я вас сразу же отыщу! – кивнул Себастьян. – А теперь, простите, у меня много дел…

Как только агент ушел, охотник спустился в подвал и проверил ведьму. Она не спала, только зыркала желтыми глазами сквозь прутья клетки.

– Веди себя хорошо! – ласково попросил охотник. – Вечером продолжим наш разговор!..

Сильва только зашипела в ответ. Если бы она могла, то разорвала бы Себастьяна голыми руками, вырвала бы сердце из груди, глядя прямо в его ненавистные глаза, отгрызла бы язык, сломала бы пальцы один за другим. Если бы она только могла…

Охотник поднялся в комнату Розы. Девочка спала, нервно подергивая ногой, словно пыталась убежать от чего-то. Цепочка тянулась из-под ее одеяла к стене. Он не стал будить, а принес подслащенной воды, еды, оставил все это подле кровати, решив, что сегодня Роза проведет день в постели. Ей будет полезно отоспаться. Сон, как известно, лучшее лекарство от всех болезней. Впрочем, как и катализатор. Но тут он поделать ничего не мог. Если ее молодой организм справится, она придет в себя. Если же нет… что ж, значит, ей суждено умереть!..

Найра крутилась внизу, поджидая охотника. Но он не был настроен на общение, поэтому отправился в корпус, а разочарованной девушке осталось только лишь запереть за ним дверь.

Мысль о благовониях не отпускала его всю дорогу до корпуса. Предчувствие, которое так часто выручало, говорило охотнику, что торговка как-то связана с последними убийствами. Ее требовалось отыскать, но как?..

Тевек и Боргес уже обтирали стулья в коридоре перед его кабинетом. Он пригласил их войти, но хороших новостей не было. Молодые охотники провели всю ночь в архиве, но так и не обнаружили ничего стоящего. Впрочем, Себастьян уже сам догадался об этом.

– У меня для вас новое задание! Вот листок с именем и адресом, – он быстро переписал данные возможной свидетельницы. – Отыщите эту девицу и доставьте ко мне как можно скорее!

– Сделаем! – довольно кивнул Боргес. Его можно было понять: горбатить спину за пыльным столом в душной комнатушке отнюдь не так приятно, как работать в городе на свежем воздухе, где все известно и знакомо.

Не прошло и десяти минут после того, как Себастьян отправил помощников с поручением, как в дверь постучались.

– Там к вам девушка пришла! – доложил начальник караула. – Пускать?

– Какая еще девушка?

– Молодая, красивая! Пышечка! – ухмыльнулся офицер, подкручивая ус. – Говорит, лично к господину старшему охотнику! Говорит, он приглашал! Врет?

– Зови ее!

– Слушаюсь!..

Через несколько минут перед взором Себастьяна предстала запыхавшаяся Лэтти. Видно, девушка спешила, бежала всю дорогу и все никак не могла отдышаться. Охотник предложил ей воды, Лэтти жадно выпила и немного пришла в себя.

– Что ты хотела? – спросил Себастьян. – Вспомнила что-то важное?

– Нет! – девушка гордо вскинула голову вверх. – Я нашла ее!

– Кого? – не понял охотник.

– Ту торговку! Вы говорили, это очень важно! Так вот, я нашла ее!

Себастьян вскочил на ноги.

– Говори скорее! Где ты ее видела?

– Меня отправили с утра на рынок, нужно было договориться с торговцами о срочной поставке продовольствия. Виконт сказал, что много людей придет проститься с госпожой Вираной и что их требуется по достоинству встретить, накормить, напоить. Деньжищ выдал – на целую толпу хватит!..

– Короче! – прервал ее охотник. – Переходи к главному!

– Так вот, – продолжила Лэтти. – Хожу я, значит, по базару, то с одним поговорю, то с другим. Уже почти все заказы сделала, да по удачной цене, да все свежее, и тут вижу, как неподалеку Диора околачивается. И вся из себя такая важная!

– Кто такая эта Диора?

– Знакомая моя, служит у госпожи Ульмы уже третий год. Мы же в столице давненько не были, ну я и подошла поздороваться, узнать, как дела, горем поделиться…

«Посплетничать ты подошла!» – подумал Себастьян, но внешне виду не подал, внимательно слушая рассказ дальше.

– Так вот, она как узнала о том, что с бедняжкой моей госпожой приключилось, так чуть в обморок не грохнулась – чувствительная, жуть! А я чувствую, пахнет от нее приятно, по-особому. Запах тот ни с чем не спутаешь, коли уж вдыхал его когда-то. Ну, я и спросила, чем таким она намазалась?

– А она что?

– Похвасталась, что госпожа разрешила ей новым кремом лицо чуток намазать. А крем тот – сказка! Ну, я сразу смекнула, в чем дело. Спрашиваю, а где, мол, купили крем? А она говорит, торговка пришла прямо с утра, да и до сих пор с госпожой Ульмой общается, уж больно той ее товар приглянулся!

– До сих пор? Так что же ты с этого сразу не начала! Адрес знаешь?

– Конечно, – всполошилась девушка. – Комариный тупичок, дом с синими ставнями!

Себастьян выскочил из кабинета, по дороге приказав дежурному проводить девушку к выходу. Следовало поторопиться: вероятность того, что торговка женским товаром еще не ушла, была велика. Конечно, если она ни при чем, то он будет выглядеть, по меньшей мере, смешно.

Поразмыслив секунду, брать ли с собой еще кого-то, Себастьян решил действовать в одиночку. Меньше шуму – больше толку! Тем более что торговка – лишь слабая женщина, и даже если она обладает магическими способностями, то против охотника они не помогут.

До Комариного тупика быстрее было дойти пешком, чем на лошади – можно срезать узкими проходными дворами, в которых так удобно устраивать засаду. За годы отсутствия в столице охотник не позабыл города; прекрасно ориентируясь, он быстро бежал вперед, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, и, не прошло и четверти часа, как оказался на месте.

Дом с синими ставнями в тупике был только один, и к нему как раз подходила женщина средних лет с корзиной в руках, из которой торчала свежая зелень. Наверняка та самая Диора явилась с рынка.

Себастьян остановился чуть поодаль, укрывшись за каштаном и пытаясь унять дыхание.

Диора шла вперед странной качающейся походкой. Спина ее казалась неестественно прямой, словно служанка проглотила палку. Корзина болталась в руке из стороны в сторону, пучок лука упал на мощеную мостовую, но Диора даже не остановилась, чтобы его подобрать. Дойдя до двери, она ловко отперла ее ключом, вошла внутрь, но дверь за собой не закрыла, оставив слегка приоткрытой, словно безопасность жилища и его обитателей больше не имели для нее ни малейшего значения.

Себастьяну же это оказалось только на руку. В мгновение ока он очутился рядом с дверью, осторожно толкнул ее от себя, чтобы не скрипнула ненароком, и шагнул в полутемную прихожую.

Пусто. Ни души. Диора, очевидно, сразу же ушла в глубь дома. Охотник шаг за шагом пошел вперед, держа наготове меч.

До него донесся знакомый волшебный запах – так же точно пахло от убитых девушек – необычные благовония, названия которых он не знал. Ошибки быть не могло – торговка та самая, это она приходила и к виконтессе, и, вероятно, ко всем остальным жертвам тоже. Слишком редкий товар, чтобы перепутать!

Дом казался пустым. Ни звука, ни шороха. Если бы Себастьян собственными глазами не видел, как минуту назад в него зашла Диора, он подумал бы, что опоздал.

Он дошел до лестницы, ведущей на второй этаж, попутно заглядывая во все комнаты по обе стороны коридора. Никого. Покои госпожи Ульмы наверняка находятся наверху. Внизу же располагались просторный обеденный зал, библиотека, пара гостевых комнат, чуть дальше – кухня. Кухню он проверил, но Диоры там не нашел, и вернулся обратно к лестнице.

Себастьян ступил на нее, не отрывая взгляда от ее изгибов. Лестница вела наверх, но скрывала от взгляда то, что находилось чуть выше. Главное – не дать себя обнаружить раньше времени. Мало ли, кто притаился за следующим поворотом!..

Он шел, стараясь вдыхать подозрительный аромат благовоний не слишком глубоко. Чувства охотника обострились до предела. Казалось, он мог сейчас услышать мельчайший шорох за полсотни шагов.

Но не услышал главного.

– Умри! – прошептал кто-то прямо ему в ухо, и на спину навалилась тяжесть.

Диора появилась словно из ниоткуда. Себастьян едва успел сойти с лестницы, как она запрыгнула на него, одной рукой вцепившись в волосы, другой же, в которой держала нож, пыталась добраться до горла, но все промахивалась, лишь исцарапала ему щеку. Кровь, капнувшая на пол, отрезвила Себастьяна. Наваждение отпустило, и тут же, коротким ударом локтя, он скинул обезумевшую служанку с себя. Диора упала на спину, крепко ударившись о паркетный пол.

– Умри! – вновь прошептала она, старательно не повышая голос, и попыталась подняться на ноги, чтобы вновь напасть.

Но второй раз ее фокус не прошел. Себастьян склонился к ней и резко ударил в челюсть. Любого другого такой удар отправил бы в забытье, но Диора только слегка дернула головой, не прекращая попыток подняться.

«Да она под воздействием чар!» – понял Себастьян. В таком состоянии служанка, как древний воин-берсеркер, не чувствует боли.

Существует только три варианта развития событий, когда ты повстречался с зачарованным: убить его – но делать это со служанкой, потерявшей способность соображать, охотник не собирался; обездвижить – нечем; значит, остается только одно – бежать!

Не долго думая, Себастьян перескочил через Диору и помчался вперед по коридору. Двери в комнаты были нараспашку, он не забывал заглянуть мимоходом в каждую, но ни хозяйку дома, ни торговку не увидел.

Служанка наконец поднялась на ноги и пустилась вдогонку, прихватив свой страшный мясницкий нож с пола. Себастьян располагал небольшой форой, но обезумевшая Диора, обретшая твердый пол под ногами, развила небывалую скорость и уже почти нагнала охотника, когда он ввалился в самые дальние покои: по виду, в спальню госпожи Ульмы. Он едва успел захлопнуть за собой дверь, задвинул небольшой засов и только тогда огляделся по сторонам.

Спальня пустовала. Кровать – огромное ложе с зеленым балдахином – была аккуратно застелена. Чуть в стороне, у зеркала величиной в человеческий рост, на столике стояли, как и у виконтессы, разнообразные баночки. Тут же тлела палочка благовоний, издавая тот самый аромат, который охотник уже ни с чем бы никогда не спутал.

Но ни Ульмы, ни торговки здесь уже не было. Ушли ли они вместе или по отдельности, кто знает? Судя по всему, это случилось совсем недавно. И у Себастьяна оставался единственный свидетель, способный пролить свет на происходящее.

Диора как раз с разбега врезалась в дверь, пытаясь снести ее, но засов держал крепко. Дверь затрещала, но выдержала.

Ох, как не хотел охотник связываться со служанкой в таком состоянии. Она сейчас обладала силой пятерых и абсолютным бесстрашием. Даже смерть не всегда остановит человека, находящегося под воздействиями чар, точнее, черного колдовства, запрещенного во всех уважающих себя королевствах. Любое, даже самое незначительное, применение подобного волшебства каралась везде одинаково – немедленной смертью!

Себастьян сорвал с балдахина веревку, державшую тяжелую ткань, с мягкой бархатной кисточкой на конце. Удары раздавались регулярно – Диора не сдавалась.

Тяжело вздохнув перед неизбежным, охотник дождался очередного удара, выждал несколько секунд к чему-то прислушиваясь, и резко распахнул дверь. Служанка, совершавшая новый забег, влетела в спальню головой вперед, споткнулась об ловко подставленную Себастьяном ногу и растянулась на полу, нож отлетел в сторону, а охотник тут же уселся на нее сверху, быстро и надежно стягивая руки девушки веревкой.

Все это действие не заняло и полминуты. Диора оказалась связанной и не могла даже пошевелиться, а Себастьян восседал на ней, как на троне.

Служанка кричать не пыталась, действие чар это не предусматривало, лишь зло зыркала на охотника, безуспешно пытаясь освободиться. Себастьян слегка придавил ее, служанка замерла.

– Я знаю, ты можешь говорить, – предположил он. – Скажи мне лишь, куда направилась твоя хозяйка? Ей угрожает смертельная опасность, и если ты мне не поможешь, она сегодня погибнет!

– Умри! – кажется, это единственное, что готова была повторить Диора, и попыталась вцепиться зубами в ногу охотника.

– Ты пойми, твоя хозяйка умрет, и ты будешь в этом виновата! Сможешь ли ты жить после этого?

В глазах Диоры зажглось сомнение, но неведомое колдовство не отпускало, а у Себастьяна не было с собой средств, чтобы его нейтрализовать. Только сила воли самой девушки могла сейчас помочь! Только ее желание могло замедлить или вовсе снять силу заклятья! И это было вполне ей по силам, как и любому человеку, который чего-то очень сильно хочет. Пределов возможностей человеческого организма не знает никто, но охотник много раз видел, как люди совершали такое, что, казалось, не по силам никому. Как мать одним рывком поднимала рухнувшую на ее маленького сына лошадь, как солдат с тремя стрелами в груди и почти напрочь отрубленной головой шел вперед и убивал врагов, защищая товарищей… Много всего он видел и верил, что человек может все!..

Две хлесткие пощечины отрезвили Диору на пару секунд. Взгляд ее обрел осмысленность, и Себастьян, пока не поздно, заговорил быстро-быстро:

– Не отпускай сознание! Будь собой! Ты сумеешь!

– Да… – прохрипела-прошептала девушка.

– Где они? Куда ушли?

– Не знаю… вышли через заднюю дверь! Сказали мне сторожить, убить всякого, кто переступит порог! Я взяла корзинку, вышла, ходила туда-сюда. Вернулась в дом, и тут же в дом зашли вы…

– Подумай! У нас всего один шанс! Куда они направились?

– Я слышала одну фразу…

– Да? Повтори ее!

– Она сказала: пойдем туда, где свет!..

– Она – это торговка?

– Да.

– Ты поняла, что она имеет в виду?

– Нет! Будь ты проклят!

Внутренние силы у Диоры кончились, она вновь подпала под чары.

И Себастьян ударил девушку еще раз, на этот раз она потеряла сознание мгновенно. Но так было нужно. Когда Диора очнется, она вряд ли вспомнит хоть что-то, голова ее будет болеть, тело – ныть, но пройдет несколько часов, девушка отлежится в постели и восстановится. Так проще, чем оставлять ее в сознании. Диора, потерявшая разум, не сумеет вести себя тихо, она начнет грызть веревки в попытках освободиться. Пусть лучше спит…

Он вернулся в корпус в глубоком раздумье. Место, где свет! Это может быть что угодно. Как же найти Ульму, пока не стало слишком поздно? Или уже поздно?..

Тевек и Боргес с нетерпением ждали его, а рядом с ними на краешке стула сидела потасканная девица, по первому взгляду на которую легко можно было угадать ее ремесло – древнейшее из известных, если не считать ростовщичество…

– Она? – уточнил Себастьян.

Боргес кивнул.

– Ну что… хм… красавица, иди за мной!

Девица неохотно поднялась на ноги и вошла следом за охотником в кабинет.

– Присаживайся. Надеюсь, мои подчиненные не оторвали тебя от неотложных дел?

– Они денег обещали!

– Раз обещали, значит, получишь. Только для начала поговорим, хорошо?

– Спрашивай, что хотел. Ты платишь! Только учти, у меня каждая минута дорого стоит!

– Об этом позже. А для начала расскажи-ка мне о той истории, случившейся пару лет назад с твоей… коллегой по цеху?

– С Мими? Так ее убили.

– Это я знаю, ты мне расскажи, кто это сделал?

– Я уже пыталась рассказать, еще тогда, никто меня не слушал.

– Я выслушаю!

Девица внезапно шмыгнула носом, Себастьян протянул ей чистый платок.

– Благодарю, видно, что вы – человек благородный. Вам я все расскажу! Бедняжка Мими, она была так молода! Тот тип мне сразу не понравился. Правда, видела я его лишь издалека, да и то мельком. Но к Мими он ходил часто. Когда с ней случилась беда, я сразу подумала, что он во всем виноват, только вот доказательств у меня не было, да и сейчас нет.

– Интуиция тоже многого стоит, – подбодрил ее охотник.

– Чего? Ну, в общем, он всегда приезжал в черной карете, оставлял ее в паре кварталов, чтобы не узнали, куда он ходит. Лицо у него слащавое и такое гладкое, что ли, всегда с улыбочкой. Словно мнит себя самым умным и всезнающим в мире!

– Мими не говорила, как его имя или где его найти?

– Нет. Правда, однажды она обмолвилась, что в случае чего прощение ей будет обеспечено из самых первых рук!

Себастьян задумался. Прощение. О чем еще могла мечтать девица легкого поведения и тяжелой судьбы? Только о том, что в другом мире все будет иначе. Но что значит «из первых рук»? Первые руки – это сам господь бог или его представители здесь, на земле.

Внезапно головоломка сложилась. Охотник понял, куда бежать. Место, где свет. Храм! Другого объяснения нет и быть не может. Черная карета тоже подходит. Священники ездили исключительно в черных экипажах, причем безо всяких опознавательных гербов и символов.

Ближайший храм от дома Ульмы располагался в нескольких кварталах севернее. Если торговка с Ульмой отправились именно туда, то еще можно попытаться их перехватить.

Он выскочил из кабинета, прихватив меч и пистоль, и по дороге наказал молодым охотникам заплатить девице и отпустить ее. С собой же он никого не позвал: мало ли, вдруг ошибка. Пьетрианни не простит вмешательства в дела его подчиненных. Лучше проверить все самому!

Себастьян бежал по городу, люди шарахались в стороны, освобождая путь. Еще один вопрос не давал покоя: зачем было отдавать такой приказ Диоре? Ведь прежде убийца ограничивался своими жертвами, но не их слугами и кругом общения! Отчего сейчас служанке приказали убить всякого, кто войдет в дом, а конкретно – его, Себастьяна?! Неужели торговка уже знала, кто идет по ее следу? Но каким образом она все так точно просчитала? Ведь охотник и сам не догадывался, что Лэтти сообщит о своей знакомой… Если только все это не было ловушкой! Что, если Лэтти повстречала Диору не случайно? Что, если все было подстроено заранее, с одной лишь целью – заманить его в дом и там уничтожить? Но неужели торговка кремами и благовониями настолько глупа, что считает, будто охотника особого корпуса может убить обычная служанка, пусть и зачарованная?!..

Или он все же был прав, и о каждом его шаге знает еще кто-то, и этот незнакомец настолько близок, что предугадывает его действия!

Но кто? Тевек, Боргес? Он знаком с ними только со вчерашнего дня. Слишком мало! Тем более что он и не посвящал их в подробности, лишь нагрузил парой задач, и не больше. Купер? Невозможно! Они не разговаривали со вчерашнего дня. Рошаль? Но капитан в отъезде уже с неделю.

Нужно было признать честно: никто, кроме него самого, не мог знать обо всех нюансах расследования.

Разве что… Шелтон! Он единственный, кто не просто крутился рядом последние пару дней, но и реально помогал. Вот только как? Агент канцлера подкинул удобную нить – девица, якобы свидетель давнего преступления. Еще он рассказал о пути, которым прошел убийца. О тех десятках, а может, сотнях жертв, о которых никто бы и не вспомнил…

Но почему Шелтон так легко пошел на сотрудничество, которое явно не одобрило бы его начальство? Лишь из желания изобличить преступника, или им руководили иные мотивы?

А может, начальство в лице канцлера как раз и одобрило этот шаг? И не просто одобрило, но и санкционировало? Но зачем канцлеру так внезапно понадобилась голова убийцы?

Если предположить, что он ведет свою игру, то многое проясняется. Во-первых, Шелтон – его лейтенант свободно мог следить за ходом расследования в страже, легко притормаживая его, если это требовалось. А когда все дошло до более высоких кругов: службы агентов и, конечно, охотников, – то тут ему ничего не оставалось, как попытаться взять дело в свои руки и, конечно, наладить контакт со старшим охотником Себастьяном, поставленным на это расследование.

Во-вторых, убийца – самый обычный человек, не обладающий колдовскими способностями, но недавно их обретший. Потому он и перешел к состоятельным жертвам, оставив в покое низшие слои. И еще – его помощница. Странная, интересная личность! Очевидно, что она также играет в свою игру. Ее задача – заманивать потенциальных жертв особыми средствами – кремами, мазями, благовониями, – подчинять их волю и вести на убой. Но может ли она при этом преследовать собственные цели?

Это лишь цепочка умозаключений, и Себастьян вовсе не был уверен в их правильности. Но и никакого иного объяснения всему случившемуся пока не находил.

Вот только откуда взялась помощница? Как простой маньяк научился зачаровывать благовония, подчиняя волю жертв? Зачем ему понадобилось осушать тела? И каким боком тут проявил себя бродяга?! Себастьян, как одержимый, ни на миг не сомневался, что бродяга с маской рыжей обезьяны замешан в этой истории по самые уши! Иначе и быть не могло! Слишком точно все совпадало по времени. Месяц, как проповедник пробрался в столицу, и ровно с того момента началась волна убийств в высоких кругах. Если бы охотнику сказал кто-то, что он ведет себя, как сумасшедший параноик, Себастьян просто не поверил бы, хотя все мысли его были сосредоточены только вокруг бродяги, и все плохое, что происходило, он связывал исключительно с ним.

Но бродяга оставался недосягаем, он вновь растворился в каменных джунглях.

Конечно, Себастьян его искал. Как только его допустили в столицу, он поднял все свои контакты, подключил всех старых и новых агентов, сам прочесывал улицы денно и нощно, пытаясь отыскать следы пребывания столь яркой личности, как бродяга. Но одних только его усилий оказалось недостаточно. Рошаль, по неизвестной причине, проигнорировал все докладные записки и не выделил ни единого человека в помощь.

А потом оказалось, что в городе возник новый проповедник. Его многие видели, еще больше – слышали, но никто не знал, где тот обитает. И вот странное дело – как только стражи являлись на очередной сигнал, проповедника там уже давно не было, словно он знал, предчувствовал их появление.

Слухи по городу ширились, но ни стража, ни агенты, ни охотники не получали приказа касательно поимки бродяги-проповедника. Словно власть предержащие внезапно решили, что он не только не представляет угрозы, но и вообще не существует!

Себастьяну на тот момент казалось достаточным, что он лично может заняться поисками. Его вернули в столицу, и он был рад. Пусть и по другому поводу, но ему дали несколько недель времени, которыми он мог распоряжаться по-своему усмотрению.

Вот только все оказалось напрасно и на этот раз. Бродяга не давался в руки, а потом, спустя полторы недели, перестал проповедовать и вовсе исчез с глаз…

Храм появился внезапно. Пока Себастьян бежал вдоль кривоватой улочки, он его не видел, но, как только выскочил из проулка, храм предстал во всем своем великолепии, сверкая золотистым куполом, на котором кое-где лежал снег. В цветных витражах отражалось солнце.

Если торговка привела госпожу Ульму в храм, то с какой целью? И почему на этот раз она лично сопровождала жертву? А в том, что Ульма избрана новой жертвой, Себастьян нисколько не сомневался…

Охотник подбежал к храму. Передняя тяжелая дверь оказалась заперта, хотя обычно двери всегда оставались открыты – для прихожан. Как видно, сегодня был особый день. Себастьян подергал дверь – шансов выбить плечом никаких, слишком уж крепкая, надежная.

Придется звать стражу, собирать людей. Иначе внутрь не попасть. Но тем временем Ульма погибнет!..

Себастьян пошел вдоль храма, высматривая второй выход. И тут ему повезло. Одно из боковых окошек – совсем крохотное – оказалось слегка приоткрыто. В одну секунду охотник зацепился руками за выступ, подтянулся и с трудом протиснулся внутрь, изрядно ободрав при этом шею и плечи.

В храме горели свечи, много свечей, наверное, целая сотня, если не больше, несмотря на то, что дневной свет спокойно проникал внутрь строения.

Везде, где только можно, неизвестный художник изобразил образы пятерых святых. И по отдельности, и крупно – только лица, а вверху, под куполом, все пятеро стояли рядом, держась за руки и образуя своими телами великий знак – пятиконечную звезду. Именно под этим созвездием они по преданиям встретились впервые, чтобы встретить потерявшего память юношу, который в дальнейшем стал воплощенным богом на земле – основателем новой религии, слившей в себе почти все разрозненные верования народностей, сплотивший вокруг себя людей и страны. Именно с того дня, когда святые встретились, и велось официальное летосчисление. И именно в храм бога Звезды торговка привела леди Ульму.

Вот только охотник, как ни оглядывался, никого не видел. Прихожан в храме не было. Да и как бы они попали внутрь при закрытых дверях? Настоятель же – очевидно, в отсутствие паствы – занимался своими делами в дальних помещениях.

Где-то впереди скрипнула дверь. Себастьян обнажил меч, хотя делать это в храме и казалось кощунством. Но осторожность превыше всего!

Он, слегка пригнувшись, двинулся вперед, стараясь не высовываться из-за лавок, опасаясь случайного взгляда. Афишировать свое присутствие он не спешил.

Слева темнела свежеокрашенным деревом кабинка для исповедей, справа лики святых укоризненно взирали на нарушителя покоя, впереди же, прямо за хорами, темнела низкая дверца, ведущая в глубь храма.

Себастьян шел осторожно. Еще не хватало, чтобы второй раз за день на него напали, а он бы вновь проморгал этот момент. Зачарованные обладали сверхъестественным слухом, обонянием и невероятным запасом сил, превышающим возможности обычного человека. С ними в поединок лучше не вступать, а, как в случае с Диорой, спеленать, а потом уже вести беседы.

Но больше, чем очередной зачарованной, Себастьян опасался торговки и того, кто за ней стоит. Того, кто отдавал приказы. Того, кто безнаказанно убивал все эти годы. Тот человек невероятно опасен, охотник не имел права на ошибку.

Скрытые от глаз прихожан внутренние помещения храма оказались на редкость запутанными. Коридор сначала раздваивался, потом троился. Множество комнат, предназначенных для самых разных церковных нужд, сбивали с толку.

Донеслись тихие голоса. Что именно говорят, разобрать было невозможно, охотник лишь слышал, как мягкий мужской баритон крайне убедительным тоном что-то объяснял, доказывал, а время от времени ему поддакивал женский голос. Вот только где именно находились разговаривавшие, понять охотник пока не смог. Коридор вроде бы выводил к цели, но через десяток шагов голоса вновь отдалялись или вовсе терялись, приходилось возвращаться, искать заново.

Удивительно, но ни настоятель, ни прочие церковнослужители до сих пор ему не встретились. Находились ли они вообще сейчас в храме? Или торговка выбрала такой момент, когда храм пустовал? А может, убийца уже избавился от случайных свидетелей?

Наконец Себастьяну повезло. Он свернул влево, и тут голоса зазвучали четко и ясно как никогда прежде. Он даже смог расслышать, о чем идет речь.

Мужской голос увещевал:

– Все будет хорошо, благородная госпожа! Вы пришли в правильное место, здесь вы отыщите спасение! Многие ищут, но не могут найти, вам же повезло, вы отыскали свой путь и будете приняты там как своя! Вы плыли в потоке чужих мыслей всю жизнь, чаще по течению, но иногда вдруг задавали себе вопрос: а в правильном ли направлении я двигаюсь, туда ли? И ответ может быть только один: прислушайтесь к тому, что говорит вам Он! Прислушайтесь, и вы поймете: дорога может быть только одна! Все остальные пути ложны! Они ведут к погибели, и не только тела, но и духа. Вы никогда не сольетесь с Ним в единое целое, если не будете следовать его прямым словам-указам! Он, наш отец, наш брат, наш сын рассказал, как достигнуть великой цели, и только глухие и слепые, погрязшие в разврате, лжи и прочих грехах, не услышат тот призыв!..

– Мы же слышим его, сестра! – подтвердил звонкий и ясный женский голос. – Слышите ли вы слова учителя?

– Слышу, – тихо отозвалась еще одна женщина.

– Громче! Мы не слышим вас!

– Я слышу! – повторила она и повторила снова, а потом еще и еще, переходя на крик: – Я слышу его, слышу, слышу!

– Вы спасетесь, сестра! Как и многие другие до вас, как и после вас. Мы поможем им услышать, а когда это произойдет, наша рука не дрогнет и откроет путь для истинно верующего человека! Великая Обезьяна примет вас!

– Откройте для меня путь, прошу!

– Подойди, сестра, преклони колено!..

Себастьян догадался, что идти нужно вниз, по крутой лестнице, уводящей под землю. Он ловко соскользнул, не издав ни звука, и пошел дальше, на звук голосов, стараясь прибавить шаг, ожидая скорой развязки истории, и не выдать себя слишком рано. Ему удалось. Он миновал очередной коридор и попал в просторный зал, заставленный грубыми крупными валунами и едва освещенный несколькими факелами. В самом его центре находился высокий помост, а на нем прямоугольный камень-постамент, возле которого стояли трое: высокий мужчина, облаченный в длинную темную рясу, украшенную звездами, и две женщины. Это их голоса он слышал все это время удивительным образом, несмотря на то, что сам находился в верхней части храма. Наверное, помогла система вентиляции… или само провидение – иначе объяснить этот поразительный факт охотник не мог.

С той точки, где он находился, обзор был ограничен, к тому же Себастьян старался не высовываться, чтобы не быть замеченным. Он перебирался от камня к камню, вытащив пистоль. Пуля внутри самая обычная – не серебряная, но свалит наповал любого. Главное, попасть! На помосте были чьей-то умелой рукой выдолблены желобки для стока крови. Вот, значит, где убивали всех жертв! В святом храме бога Звезды!

Неудивительно, что преступника так долго не могли отыскать, и только при помощи Шелтона он сумел выйти на след. Кто бы мог подумать, настоятель – убийца! Такое и в страшном сне не приснится! Святоши, хоть и не проповедовали смирение, а, напротив, были достаточно яростны к врагам – как церкви, так и государства, призывая уничтожать их любыми методами, – но вот чтобы в их среде завелся серийный убийца, о таком охотник прежде не слышал.

Одна из женщин встала перед священником на колени, доверчиво подняла голову вверх, полностью обнажив шею и прикрыв глаза. В руках у святого отца блеснул кинжал для жертвоприношений с длинным волнистым лезвием. Пора!

Себастьян прицелился, молясь в этот момент всем богам, включая бога Звезду, чтобы не промахнуться. Раздался выстрел. Священник покачнулся и уронил кинжал на каменный пол. Коленопреклоненная женщина открыла глаза, завизжала и рухнула в глубокий обморок, священник повалился прямо на нее. Вторая женщина ловко подхватила подол платья и бросилась бежать в дальний конец зала. Охотнику сейчас было не до нее. Уйдет так уйдет, после поймают.

Себастьян подбежал к раненому священнику. Пуля угодила ему прямо в грудь, черная кровь рывками выплескивалась из раны. Не жилец, сразу определил охотник. Очень плохо! Он не планировал убивать священника, хотел только ранить, чтобы после допросить со всем возможным пристрастием, добиться признания вины, а потом уже приговорить и казнить, даже если бы это оказалось неугодно церкви, канцлеру и королю. В конце концов, они сами призвали его в Шандор, чтобы остановить убийства. А охотник, как известно, судия и палач. Так что…

Священник был еще жив. Он с трудом открыл глаза, внимательно осмотрел подошедшего Себастьяна и сказал:

– Ты с ним еще встретишься, охотник! Обещаю тебе!

– С кем?

– С тем, за кем ты бегаешь вот уже третий месяц. С тем, кто, как предтеча, принес истинное знание в наш мир. Кто рассказывает о настоящем боге!

– Ты говоришь о бродяге? – догадался Себастьян. Ох, как же ему надоел этот неуловимый бродяга! Быстрее бы встретиться с ним, в самом-то деле, и уж эта новая встреча, он надеялся, будет последней!

– Я бы не торопился на твоем месте, – словно прочел его мысли священник. – Ваша вторая личная встреча станет совсем иной, не такой, как первая…

– Ты знаешь, где мне найти его?

– Все случится само собой… в этот раз…

– Это он заставил тебя убивать? Признайся и умри спокойно!

– Нет, он лишь открыл мне глаза, почему я это делаю. Он объяснил, что Рыжая Обезьяна входит в этот мир через многих людей, в том числе и через меня, – он захрипел, закашлялся, отхаркиваясь кровью. Жить ему осталось всего несколько минут. – И через тебя! – добавил священник, как только вновь смог говорить.

– Да? – удивился Себастьян. – Я здесь при чем?

– Ты тоже, по сути, Рыжая Обезьяна. Подумай, охотник. Ты стал причиной того, что милая, умная девочка много лет назад встала на путь порока. Ты толкнул ее на ту дорогу. Она выросла, превратилась в опытную ведьму, убивала многих, но сделал ее такой именно ты!

– Сильва? – взволновался охотник. – Откуда ты про нее знаешь?

– Я много о чем и о ком знаю. Тот, кого ты называешь бродягой, говорил со мной, открыл для меня сердца людей, их стремления, их тягу к смерти, как своей, так и чужой. Он показал мне, кто я есть! Научил…

Его голос слабел, кровь из раны перестала выплескиваться. Счет шел на секунды.

– Он сделал тебя колдуном? Ты научился подчинять волю людей, дурманя им головы с помощью благовоний, а затем убивал их?

– Каждый из людей может стать таким, как я. В каждом заложена природой великая сила. Нужно только уметь воспользоваться ей, открыть ее источник в себе! В этом заслуга бродяги, он учит каждого, кто готов слушать!..

– Где он прячется? Говори!

Священник засмеялся.

– Однажды давно, много лет назад, ты уже шел по его следу. Тогда у тебя был шанс догнать его и остановить, он еще не обрел знание, не встретил бога, но ты свернул в другую сторону…

Глаза его закатились, еще пара минут – и умрет. Себастьян уже много раз видел подобные раны.

Нет, внезапно подумал охотник, это не он отыскал священника, это Шелтон сделал так, чтобы он его отыскал. Лучший агент канцлера не мог просто так поделиться информацией, значит, кому-то нужно было, чтобы Себастьян как можно скорее вышел на след, отыскал и уничтожил убийцу. Руками Себастьяна канцлер остановил панику в городе! Ловкий ход, надо признать честно!

Вот только его догадку по поводу охотника, перебежавшего на сторону бродяги, вовсе не стоит отбрасывать…

– И маленькую девочку ты не спас. А совсем наоборот!..

– Что ты знаешь о Розе? Говори!

– А женщины… – не обращая внимания, продолжил священник, – я не убивал их, я открывал им дорогу к лучшей жизни! В первых рядах шли бедные, обездоленные, но он объяснил мне, что и среди богачей есть достойные. Наш старый бог Звезда – его именем многие годы отворял я врата новой жизни, но оказалось, что он лживый бог. Это я понял после. Он мне рассказал недавно, открыл глаза, – священник уже бредил, говорил быстро, суетливо. – Я понял, что настоящий бог – это каждый из нас! Я все понял недавно… Не все хотели, не все понимали, как я, свои силы, свое предназначение, мне приходилось помогать. Потом, когда он рассказал и открыл во мне дар, стало много легче. Дух Обезьяны открывал им всем глаза, заставляя подчиняться слову. И верить! Во времена царства Обезьяны они возродятся, как и я. Станут его помощниками! Те, кто отдал свою жизнь, получал взамен сотни новых! А лживый бог падет!

– Зачем их было убивать… так?

– Кровь – это жизнь. Слить кровь – забрать жизнь. Лица ничего не значат. Они трескаются, ломаются, старятся. Главное, что внутри. Раньше не умел аккуратно – рвал, резал, потом научили, сказали, можно делать иначе…

– Кто та торговка, которая привела Ульму?

Священник попытался рассмеяться, но только вновь закашлялся.

– Не ищи ее. Она лишь один из солдат армии Обезьяны. Как и многие другие. Нас много! Пока десятки, скоро сотни, тысячи…

– Поверь, мы остановим таких тварей, как ты. Мы справимся. Уже много раз справлялись и теперь выловим и уничтожим!

– Охотники? Да вы сами уже мертвецы! – сказал безымянный священник и умер.

Себастьян замер над его телом. Убийца понес заслуженное наказание, но что означают его последние слова?..

Приключения изгнанника

550 год от Слияния

– И в который раз я спрашиваю, что вы делали в доме? Отчего произошел пожар? Как случилось, что девушка из знатного рода погибла?

Себастьян угрюмо молчал, не глядя на короля. Пересказывать ему всю историю с Сильвой смысла охотник не видел, все равно его величество не поверил бы. Слишком дикая история! Раны, нанесенные ведьмой, ныли, хотелось прилечь, но приходилось стоять навытяжку. Ламберт бушевал. Себастьян терпел. Хорошо еще, что его друзьям не досталось порции королевского внимания. Он сразу заявил, что они в той истории совершенно ни при чем, что подоспели в последний момент, когда дом уже полыхал, и лишь помогли ему самому выбраться из огня. Если ему и не поверили, то виду не подали, оставили его товарищей в покое.

Ситуацию осложнял тот факт, что охотник – судия и палач, имеющий право выносить приговор и приводить его в исполнение – на этот раз фактически выступал в качестве обычного человека. Никаких доказательств ведьминой сущности Сильвы у него не было, да и быть не могло. Девушка сгинула в пламени навсегда вместе со всеми своими помощниками, вещами и всем, что могло помочь Себастьяну при объяснении с королем. А раз он не мог ничего доказать, то по закону становился обычным преступником, совершившим убийство и поджог. Удивительно, что его не кинули сразу в застенки, а с ним пожелал побеседовать сам король. Но что он мог сказать его величеству? Ничего. Вот Себастьян и отмалчивался, в то время как Ламберт X бушевал.

– Отвечайте же! – прикрикнул король. – Я требую ответа!

– Ваше величество, – упрямо гнул свою линию Себастьян, – дело было так. Меня пригласили в гости, я принял приглашение, но, по случайному стечению обстоятельств, случился пожар. Я пытался спасти обитателей дома, но, к несчастью, не сумел.

– А восемь обгоревших трупов с колотыми ранами, найденных после пожара в доме? К ним вы тоже не имеете никакого касательства?

– Совершенно! – кивнул Себастьян, даже не покривив душой. Слуг Сильвы убили его друзья. Стоп! Ламберт сказал, восемь. Но ведь должно быть… – А тело хозяйки так и не обнаружили?

– Каков наглец! – восхитился король. – Он еще смеет задавать мне вопросы! Нет, ее тело найдено не было. Должно быть, бедняжка сгорела дотла…

Такое могло произойти, решил охотник, у ведьм с огнем всегда были особые неприязненные отношения. Огонь не любил ведьм. Ведьмы боялись огня.

– Как же мне с вами поступить? – задумался Ламберт.

И тут с языка Себастьяна сорвалась сама собой фраза, о которой он в дальнейшем крепко жалел:

– Я же не виноват, ваше величество, что случайные знакомства на королевском приеме могут оказаться столь опасными…

– Что? Ты еще, мерзавец, и меня в эту историю пытаешься втянуть? – Ламберт забыл о всякого рода приличиях, раскраснелся и, вообще, выглядел сейчас, как молоденький петушок, первенство которого в курятнике кто-то вдруг решил оспорить.

– Я вовсе не это хотел сказать… – попытался исправить положение охотник, но король не дал ему шанса.

– Молчать! Каков мерзавец! Вон! Чтобы духу твоего здесь не было! Чтобы через час убрался из города! Иначе!.. – Ламберт замолчал, придумывая грядущее наказание.

Себастьян поклонился и попятился к выходу. Сам виноват. Ну, кто его просил перечить королю? Отмолчался бы – глядишь, гроза бы и миновала. А что теперь? Неминуемая опала, изгнание из столицы. Нет, особому корпусу он, конечно, послужит, но на успешной карьере можно поставить жирный крест. Хоть корпус и стоит особняком, но и власть короля в нем никто оспаривать не пытается. Удачное начало службы, нечего сказать…

– И чтоб! Никогда! Здесь! Не появлялся! – крикнул король вслед, а придворные, прогуливавшиеся в зале для приемов в ожидании Ламберта, испуганно шарахнулись в сторону от Себастьяна, чтобы не подхватить опасный вирус королевской немилости.

Явившись в корпус далеко не в самом радужном расположении духа, охотник застал в комнате Лаколя, внимательно дегустировавшего вино из тонкого высокого бокала. Рядом стоял полупустой кувшин. Видно было, что к вопросу дегустации Лаколь подошел ответственно и вдумчиво.

Себастьян молча прошел к своему шкафу и принялся складывать вещи в сундук. Лаколь внимательно посмотрел на друга, но ничего не спросил.

– Уезжаю, – коротко сообщил Себастьян. – Изгнали.

– Его величество?

– Король, – подтвердил Себастьян. – Сказал – с глаз долой и не возвращаться…

– Грубил? – уточнил Лаколь и, не дожидаясь ответа, допил бокал и налил новую порцию благородного напитка.

– Не то чтобы очень, скорее, кричал…

– Я спрашиваю, ты ему грубил?

– Слегка, – признался Себастьян.

– Королям грубить нельзя. Они – люди обидчивые и злопамятные!

– Не важно, – отмахнулся Баст. – Так уж вышло…

– Считай, это плата за девять жизней. Еще дешево обошлось. Можно сказать, повезло. У графини есть множество друзей, которые жаждут твоей крови. Полагаю, Ламберт инсценировал припадок ярости, иначе пришлось бы тобой пожертвовать. Ведь не наказать тебя он не мог, не поняли бы другие, а наказать – значит тратить ценный ресурс, который еще обязательно пригодится. Иначе сидел бы ты сейчас в темном подземелье, а я бы думал, как тебя оттуда выручать.

– И выручил бы? – полюбопытствовал Себастьян.

– Несомненно! – уверенно кивнул Лаколь. – Охотники не должны томиться за решеткой. Слишком нас мало, а дел для нас до ужаса много. Это понимает даже Ламберт. Поэтому ты здесь.

– Не думаю, что ты прав, – не согласился Баст. – Просто он оскорбился, вот и выгнал меня.

– Когда король оскорбляется, летят головы! А твоя голова на месте, – нравоучительным тоном произнес Лаколь. – Тебе письмо, на столе.

Себастьян сорвал личную печать Рошаля и быстро прочитал короткое послание.

– Приказ. Отправиться в свою деревню, оставаться там до дальнейших распоряжений. Назначаюсь ответственным за порядок в округе. Когда принесли записку?

– Еще с утра, – довольным тоном сообщил Лаколь. – А это значит, что я был прав. Твою участь решили заранее, а спектакль нужен был для спокойствия господ вельмож.

– Что мне делать в деревне?

– Служить корпусу! – улыбнулся Лаколь. – Ловить тварей, уничтожать их. В общем, жить в свое удовольствие! И, кстати, не только ты получил с утра новый приказ!..

– Ты тоже?

– И Крешп, и Купер, и я. Все отбываем из столицы уже завтра. Каждый в свою сторону. Думаю, те деревушки нам пожаловали не случайно. Вероятно, в каждой из них что-то происходит. И нам предстоит с этим разобраться.

– Но зачем все обставлять таким образом?

– Политика – тонкая штука. Ради спокойствия одних требуется иногда пожертвовать нервами других. В общем, не переживай. Все как и должно быть. Выпьешь со мной? Отличный урожай!

– Не сейчас.

– Как бы потом не было поздно, – заметил Лаколь, но настаивать не стал.

Вещи Себастьян собрал достаточно быстро, да и что там было собирать? Пару камзолов, сорочки, несколько штанов, исподнее, куртку да три пары сапог. Парадная одежда, полученная от Рошаля, оказалась совершенно испорчена после той злополучной ночи. Больше времени занял второй сундучок – с оружием и специальными средствами для борьбы с различными существами: набором, которым обладал каждый охотник.

Крешп и Купер вскоре прибежали в корпус. Слух об изгнании Себастьяна достиг и их ушей. Попрощались, крепко обнявшись. Затем по обычаю присели перед дорогой. Говорить особо было не о чем, все и так понятно.

– Позволит судьба, еще увидимся, – туманно сказал Лаколь напоследок. Лучше выразить общие мысли никто не смог.

Себастьян получил жалованье за полгода вперед, взял на конюшне карету, запряженную парой лошадей. Карету после следовало вернуть, но с этим можно было не особо спешить.

Рошаля он до отъезда не увидел. Капитан не любил прощальных сцен, когда все и так было понятно.

Еще раз бросив долгий взгляд на ставший родным за прошедшие годы корпус, Себастьян тронул поводья, и лошади неспешно двинулись вперед. Путь предстоял долгий – если не гнать лошадей во весь опор, а делать этого охотник не собирался, то добираться до деревни придется дней шесть, а то и все семь. Но это даже нравилось Себастьяну – было время поразмыслить обо всем произошедшем, да и когда еще получится вот так не спеша путешествовать безо всякой ясной цели? Ведь, что бы ни говорил Лаколь, а Себастьян понимал, вернуться в Шандор в скором времени не удастся. Поэтому лучше сразу позабыть о столичном шике и блеске и настроиться на размеренный сельский лад.

Погода радовала ясным зимним днем, свежим ветерком и общей приятственностью, описать которую охотник бы затруднился, но когда он вот так сидел на козлах, правя каретой, подставляя лицо солнцу, то всей кожей ощущал, как прекрасен мир вокруг.

Остаток дня прошел без малейших неприятных происшествий. Себастьян один раз остановился перекусить, а все остальное время так и правил каретой, время от времени сверяясь у встречных, правильно ли держит путь.

На ночлег путник остановился на постоялом дворе. Мальчишка-слуга распряг лошадей, отвел их в стойло, не забыв расчесать, напоить и накормить. Себастьян же, понаблюдав несколько минут за стараниями слуги и оставшись доволен, зашел в дом, коротко договорился с хозяином о комнате и занял место за столом в углу залы, ожидая ужин. Его сундуки двое слуг-рабов, сливавшихся цветом кожи с наступившей темнотой, уже унесли наверх в комнату, так что оставалось лишь коротать время, наблюдая за течением здешней жизни.

Впрочем, ничего нового для себя Себастьян не открыл. Все те же люди, что и везде. Работяги, уставшие после долгого дня, сидели за длинным столом, потягивая пиво и громко разговаривая между собой. Пара заезжих дворян занимали каждый, как и Себастьян, по отдельному столику, пили вино, ели дичь с овощами. Между собой не общались, предпочитая одиночество обществу случайных соседей.

Вскоре один из рабов поставил и перед охотником внушительную тарелку, наполненную пахучей кашей с крупными кусками мяса, жареными овощами и непременный кувшин вина. Себастьян с удовольствием приступил к еде, не забывая отдавать дань и вину – легкому, невесомому, но коварному – уже после пары бокалов голова слегка закружилась, мир вокруг окрасился в яркие цвета, люди показались охотнику милыми, как никогда.

«Лаколя бы сюда, – подумал Себастьян. – Он бы оценил!»

К разговорам вокруг он не прислушивался, хотя никто и не думал понижать голос, все говорили достаточно громко, но охотнику местные сплетни и новости были попросту неинтересны. Он выпил еще два бокала и незаметно перешел в другое состояние – мрачной апатии. Теперь, когда Сильва погибла, последний шанс отыскать Ласточку пропал, испарился. Жива ли сестренка, он не знал, но всегда верил, что наступит день, и он отыщет ее. Теперь эта надежда угасла. Даже если Ласточка жива, то найти ее он уже никогда не сможет. Последняя нить, ведущая к ней, порвана. Лучше всего было бы постараться забыть обо всем и жить дальше. Может быть, когда-нибудь он и сумеет это сделать, теперь же хотелось грызть деревянный угол стола от отчаяния. Если бы это хоть как-то помогло…

Пиво работягам хозяин наливал из небольшого бочонка в углу. Себастьян сначала и не обратил внимания, но спустя пару часов удивился: как так, бочонок маленький, а выпито уже много? И не заметно, чтобы хозяин двора пользовался и другими бочками.

Инстинкты охотника заработали. Он теперь очень внимательно следил за наполнением бесконечных кружек, и когда, по его мнению, бочонок опустошили уже не менее трех раз, а пиво в нем все не кончалось, Себастьян встал из-за стола, подошел к хозяину, который набирал очередные кружки и тронул его за плечо.

– Нужно поговорить!

– Слушаю тебя, мил человек! – приветливо откликнулся тот, улыбнувшись кривоватой, но искренней улыбкой.

– Отойдем туда, где нам не помешают?

– Сию минуту, вот только заказанное отнесу! – хозяин торопливо заполнил кружки и поставил их на стол, где напивались крестьяне. – Пройдем, господин! В кухню!

Он вошел первым, охотник – следом в невысокую дверцу слева от стойки. Запахи оттуда доносились – хоть топор вешай! Кухонька оказалась небольшой, но уютной. На сковородах что-то скворчало, постреливая время от времени жиром, в кастрюлях – парилось, томилось. Толстая женщина-кухарка несуетливо взирала на готовящуюся пищу и так же меланхолично посмотрела на вошедших.

– Тут можете говорить спокойно, Елра не помешает.

– Хорошо, – Себастьян продемонстрировал бляху. – Знаешь, что это такое? Я – охотник специального королевского корпуса!

Хозяин побледнел, но пытался держаться молодцом.

– Господин охотник, чем я могу быть полезен?

– Не прикидывайся, я все видел. Бочонок твой, что в углу стоит, бездонный. Да и, уверен, других сюрпризов здесь полно, не так ли?

– Говорила я тебе, старый, не выставляй напоказ, чем владеешь! – проворчала Елра. – Так нет же! Все твоя лень! Чтобы лишний раз в кухню зайти, три шага сделать, ты там его оставил. Ну, вот и получай!

– И что теперь со мной будет? – прошептал хозяин двора.

Что должен был ответить Себастьян? Что по кодексу он обязан уничтожить или переслать в корпус волшебный предмет, судить его владельца и привести приговор в исполнение. Причем кодекс был крайне строг в отношении подобных субъектов. Если колдовство первое и случайное – каторга от десяти до двадцати лет, возможно, отсечение конечности: руки или ноги по выбору, если же случалось выявить рецидив – смерть.

Видно, что-то такое мелькнуло в его глазах, потому что хозяин попятился, закрываясь от охотника руками, а толстая кухарка запричитала:

– Не убивай его, охотник! Богом заклинаю!

– Его? – зло переспросил Себастьян. – Отчего же только его? Ты вот, к примеру, тоже обо всем знала. Значит, подпадаешь под статью о пособничестве. Пять лет каторги! Мальчонка, что за лошадьми следит, ваш?

– Наш…

– Его в приют. Рабов и имущество конфискуют!

– Ох, как же так! – всхлипнула толстуха. – Вот так и делай добро людям…

– О чем она говорит? – переспросил Себастьян.

– Да бочонок этот нам подарил один путник. Приятный человек, с добрым открытым лицом. У него не было денег, мы накормили его бесплатно и приютили на ночь. В благодарность, наутро перед уходом, он подошел к одному из бочонков, пошептал чего-то над ним, а мне сказал, что теперь я никогда не увижу в нем дна. Что это подарок от бога Звезды за то, что мы проявили милосердие.

– Запомни, человек, бог Звезда не занимается колдовством. Все это происки нечистой силы, и ты попался на их уловку. Поэтому виноват сам!

– Я все понял, господин! Все понял!..

– Как выглядел тот путник? Были ли у него особые приметы?

– Нет, обычный человек. Черный волос, жилист. Небогат – вот это точно! Одет скудно, только сапоги новые носил. Говорил, что идет к горам, а зачем, не знаю…

Себастьян решал про себя, как поступить с провинившимися. С одной стороны, кодекс требовал покарать преступивших закон, с другой – не убивать же их? Да и каторга – слишком сильное наказание. В конце концов, они не убили, не ограбили. Всего лишь немного подзаработали…

– Много наторговали с бочонка?

– Да что там много-то! – горячо воскликнула Елра. – Сущие пустяки!

– Значит так, слушайте меня внимательно. И не говорите, что не слышали! Я, королевский охотник, обвиняю вас в незаконном использовании колдовских предметов, что запрещено всеми законами королевства. И властью, данной мне его величеством, приговариваю к штрафу в пятьдесят серебряных монет! Деньги отдадите мне. Бочонок же я изымаю. Пусть с утра его погрузят в мою карету. Все понятно?

– Ох, спасибо вам, господин охотник! От всего сердца! – толстуха склонилась чуть не до пола в глубоком поклоне, хозяин двора последовал ее примеру. Они понимали, что легко отделались. Охотники всегда отличались неуступчивостью. Если бы этот так не вовремя появившийся по их души господин решил разобраться с ними всерьез, уже завтра солдаты забрали бы все их имущество, опечатав дом, увели бы сына, а самих их ждало печальное будущее на каторге. – Никогда больше не польстимся! Клянусь и за себя, и за мужа моего непутевого!

– Хорошо, мне нужно отдохнуть. Проводите меня в комнату!

Хозяин засеменил впереди, указывая дорогу. Ночь прошла спокойно, с утра хозяин передал Себастьяну кошель с деньгами. Конечно, расставаться с такой большой суммой, равной полугодичной выручке, было сложно, но это лучше, чем гнить на каторге. Да и часть этих денег пришла к хозяевам постоялого двора легко, так что охотник взвесил кошель на ладони и сунул его в карман – деньги пригодятся всегда, тем более, неизвестно, что ждет на новом месте.

Бочонок уже погрузили в карету, обернув мешковиной. Хозяин и его присмиревшая жена лично проводили дорогого гостя, не переставая его благодарить. Только сынок их недобро зыркал глазами на охотника, видимо, подслушав ночью разговор родителей.

Второй день пути прошел без происшествий. Себастьян два раза останавливался на постоялых дворах – пообедать и переночевать, но никаких нарушений больше не обнаружил. Да оно и к лучшему. Еще неизвестно, что сказал бы Рошаль, если бы узнал, как легко отделались владельцы бездонного бочонка с пивом. Кстати, сам охотник угостился из него и признал, что пиво отменное! Потом, конечно, нужно будет уничтожить колдовской предмет, пока же отчего бы и не утолить время от времени жажду…

На третий день, прямо с утра, дорога завела Себастьяна в лес. Точнее, основной тракт шел в обход, но местные подсказали, что есть короткий путь, который позволит сэкономить чуть не двое суток, и охотник решил срезать. Хорошо утрамбованная тропа петляла, иногда приходилось расчищать проезд от поваленных деревьев и ветвей, но это не доставляло особых хлопот. Зато экономия во времени получалась существенная! Пусть он никуда не спешил, но и тратить понапрасну время не хотел.

Повезло, что снег в этих краях еще не завалил все вокруг, а так – лишь слегка припорошил дорогу, не затрудняя проезд.

Себастьян споро правил каретой, радуясь пению птиц вокруг, от которого он изрядно отвык за годы, проведенные в городе. Ведь когда его или других кандидатов в охотники посылали на задания за пределы Шандора, все их мысли были сосредоточены только вокруг цели. На окрестные красоты они не засматривались. А как же чудесен зимний лес! Деревья стоят нарядные, закутанные в белые шубы, а вовсе не голые, как поздней осенью или ранней весной. Прекрасное время года! То тут, то там суетливо бегают белки, озорно посверкивая глазками-бусинками, неподалеку затрубит лось, лисица мелькнет рыжей тенью чуть поодаль.

А потом все же пришлось остановиться. Прямо на тропе, уткнувшись лицом в снег, лежал мертвец.

Себастьян спрыгнул с козел на землю, подошел к телу и перевернул его. Молодой парень, лет шестнадцати на вид, одетый просто, как одеваются крестьянские дети, только вот пояс у него оказался нарядный – красного цвета, с шитьем, да сапоги новые, почти не ношенные. Открытые голубые глаза безжизненно смотрели в далекое небо. Лицо все скривилось, словно от смертельной муки, да так и застыло навсегда.

Умер он, судя по виду, не так давно – несколько часов, вряд ли больше. Причину смерти так с ходу определить охотнику не удалось, как и обнаружить следы предполагаемого убийцы. Себастьян тщательно обследовал все вокруг. Ничего! Странно, будто мертвец с неба свалился!

Но рядом даже дерева не было. Парень лежал чуть в стороне от ближайших и упасть оттуда никак не мог.

Никаких признаков колдовства охотник не почувствовал.

Лес уже не казался таким чарующе прекрасным. Где-то здесь притаилась смерть! Но лошади вели себя спокойно, терпеливо ожидая, пока человек соизволит отправиться дальше. Значит, опасных зверей поблизости не чуяли.

Но Себастьян, погрузив тело в карету, положил на козлах два заряженных пистоля, проверил, легко ли вынимается меч из ножен и только тогда тронулся в путь. Береженого судьба охраняет! Теперь он ехал иначе, настороженно поглядывая по сторонам, ожидая, что и на него в любой момент могут напасть. Идея срезать путь через лес уже не казалась ему такой заманчивой, как прежде, но не возвращаться же назад!..

Лес внезапно раздался в стороны, и карета выехала в белоснежное поле, лежавшее в лесном кольце. Дорога вела через него прямо к деревеньке в двадцать домов. За деревней вновь густой стеной вставал лес. Почти над каждым домом из трубы столбом поднимался дым. Топили по случаю холодной погоды, а вот в поле по той же причине никого не было.

Карету, подъехавшую к деревне, встретил дружный лай псов всех видов и мастей, ухоженных и сытых. Даже лаяли собаки не зло, а, скорее, лениво, как бы отрабатывая полученную еду.

Пара мужиков с топорами и вилами в руках выглянули из изб, но к карете не сунулись, лишь поглядывали со стороны.

Себастьян тоже не останавливался, правил прямо, выискивая взглядом самый крупный дом, где по обычаям обитал местный голова-староста. Вскоре искомое обнаружилось. Массивный домина с искусной резьбой по всему периметру бросался в глаза издали. Охотник остановил карету и спрыгнул на землю, не забыв прихватить пистоли.

Из дома уже спешил крепкий мужчина средних лет в сопровождении трех сыновей – таких же широких и плечистых, как он сам. От соседних домов отделилось несколько фигур – соседи спешили выяснить, кто это столь нежданно пожаловал в гости.

– Приветствую! – поздоровался Себастьян.

– И вам не хворать! – кивнул голова. – Господин что-то желает?

– Да вот, беда приключилась, – честно признался охотник. – Нашел тут неподалеку в лесу парня мертвого. Может, местный? В карете лежит. Похоронить бы его…

– Мертвый? Ох, и правда, беда! Ну-ка, ребятки, подсобите!

Голова первый бросился к карете, сыновья не отставали. Мертвеца мгновенно извлекли и аккуратно уложили тут же, на землю. Вокруг уже собралась приличная толпа, бабы заохали, кто-то запричитал.

– Знаю его, – мрачно сообщил голова. – Наш он, тутошний. Ванко кличут.

– С утра его видел, – подтвердил один из сыновей. – Только пояса и сапог на нем тогда не было. Да и откуда взяться подобной роскоши?

– Может, украл где-то? – предположил кто-то из толпы.

– Да где тут украдешь? У кого? Я таких сапог ни на ком не видел, да и пояс яркий, красивый!

– А я видел, – вступил в разговор второй сын, – неужто не помните? Человек, который шел к горам!

– Правда! Были на нем сапоги! Я тоже помню!

– И я! А пояс, наверное, в котомке прятал!..

– Так что же, Ванко отобрал у него вещи? Да быть такого не может! Он – парень честный!

– Да кто бы ему так просто их отдал? Может, убил и сам забрал! А тот убил его в ответ?

– Как так? Так не бывает!

– Спокойно! – прервал разгоравшийся спор Себастьян. – Я не нашел рядом с Ванко никаких следов. Значит, где бы он ни раздобыл эти вещи, сделал он это раньше, до того, как погиб.

– Не мог путник босиком уйти! Зима ведь! А значит, Ванко отобрал. Прибил, как пить дать, припорошил снегом и доволен.

– А его самого-то кто?

Внезапно тело парня, лежавшее на земле, зашевелилось. Мертвые глаза, которые Себастьян так и не удосужился прикрыть, все так же бессмысленно таращились вперед, но ноги в блестящих сапогах задвигались, щелкнули каблуки и тут же, в мгновение ока, парень встал с земли.

Толпа испуганно шарахнулась в стороны. Даже Себастьян отступил. Он был уверен – парень мертвее мертвого. Не может он вот так взять и ожить!

Тем временем мертвец пустился в пляс. Ноги его выделывали забавные кренделя, руки безвольно болтались из стороны в сторону, голова свесилась набок.

«Нет, бесспорно, труп!» – решил охотник, пораженно наблюдая эту вакханалию. Бабы, завизжав, прыснули врассыпную. Мужики отошли на несколько шагов, уже приготовив на всякий случай оружие.

Ванко отплясывал свой последний танец. Его тело, прямое, как палка, держалось вертикально лишь каким-то чудом. Словно пояс надежно фиксировал его, не давая сложиться вдвое. Теперь Себастьян чувствовал тот особый холод, который всегда исходил от заколдованных вещей. Бесспорно, и сапоги, и пояс – зачарованы. Именно они сейчас заставляли мертвеца танцевать. А не услышал их охотник потому, что прежде вещи пребывали в дреме, и лишь сейчас пробудились к жизни.

Деревенский голова с поленом в руках осторожно подкрадывался к Ванко со спины. Но танцующий мертвец вдруг подпрыгнул на месте, а потом еще раз, но уже в сторону, да сразу на пяток шагов прочь от всех. Обычный человек ни за что бы не сумел прыгнуть так далеко. Вопрос о том, почему вокруг тела не нашлось следов, отпал сам собой. Да он просто выпрыгнул откуда-то из чащи на дорогу, сапоги вынесли его, а затем уснули, набирая вновь колдовскую мощь. Даже волшебным предметам требовался отдых. Интересно, на долго ли хватит их сейчас?

Пора было прекращать эти танцы, но Себастьян не спешил вмешиваться, выжидая, пока все не закончится само собой.

Деревенские же, немного осмелев, решили иначе.

– Обходи его! Загоняй к сараю! – закричал голова и метнул в Ванко полено, впрочем, промахнувшись. Тот же не прекращал пританцовывать, но и близко к себе никого не подпускал.

Мужики, кто с вилами, кто с топором, а кто и тоже с поленьями попытались взять танцующего мертвеца в кольцо. Бабы и детишки лишь испуганно глазели из окон, наблюдая за всем происходящим.

Когда, казалось, Ванко совершенно окружен и деваться ему некуда, он вдруг прыгнул вновь, да так высоко, что оказался прямо на крыше сарая. Теперь нападавшим пришлось бы тоже лезть наверх, чтобы попытаться достать неугомонного танцора.

Голова это быстро сообразил, потому что тут же крикнул сыновьям тащить лестницу. Те кинулись исполнять приказ, но Себастьян остановил их властным жестом.

– Подождем немного, – пояснил он. – Сейчас все кончится.

Слова оказались пророческими. Еще несколько минут Ванко выплясывал на покатой крыше, балансируя там лишь каким-то чудом, затем в одно мгновение танец прекратился, а тело, скатившись вниз, рухнуло на землю.

– Вот и все, – заметил охотник. – Сапоги и пояс снять и отдать мне! Тело несчастного похороните, он ни в чем не виноват, кроме, разве что, излишней жадности…

– А кто ты, собственно, такой, чтобы здесь распоряжаться? – полюбопытствовал голова, хмурясь.

– Королевский охотник, особый корпус, бляху показать?

Дальнейших возражений не последовало. Вскоре Себастьян уже продолжил свой путь, оставив деревенских выполнять обряд погребения. Не его это дело. Сапоги же и пояс он аккуратно сложил в один из сундуков.

Причина гибели парня тоже стала ясна. Красный пояс оказался смертельным, сдавив тело несчастного так, что из него тут же вылетел дух. Тяга к красоте иногда наказуема…

Уже отъехав от деревни на значительно расстояние, вновь продвигаясь по лесу, Себастьян подумал, что не прочь бы пообщаться с тем самым путником, который устроил все эти сюрпризы.

На следующем привале охотник вытащил все свои трофеи и пристально изучил. Бочонок, как всегда, до краев наполняло отборное пиво. Сапоги матово блестели на солнце, пояс привлекал внимание искусным шитьем.

Ведь, если разобраться, в этих предметах не имелось ничего дурного. Да, бочонок развивал жадность. Ведь кому захочется платить за то, что достается бесплатно? Конечно, хозяин того двора и не мог поступить иначе, даже под страхом казни, он бы продолжал пользоваться бочонком, ведь это прямая выгода, деньги, то есть то, ради чего он и работал.

Теперь пояс и сапоги. Если предположить, что Ванко отнял их силой, отправив босого человека зимой в лес, то неудивительно, что вещи отомстили за своего бывшего хозяина. Опять же – корысть человеческая оказалась наказана, пусть и посредством предметов, пусть жестоко, зато действенно.

В том, что несчастный танцор убил путника и спрятал в лесу, Себастьян крепко сомневался. Судя по всему, не тот это был человек, чтобы позволить такое с собой проделать. Скорее, сам отдал пареньку вещи, тем самым решив его судьбу. Такой, своего рода, подарок. Мол, прими от всей души, а я уж как-нибудь, помолясь, дойду…

А Ванко принял, отпустил босого в лес, наплевал на то, что тот может отморозить ноги и погибнуть. Пожадничал. И поплатился…

По большому счету, тому неизвестному путнику и предъявить-то нечего. Обвинение в колдовстве спорно, а если по совести, так жертвы сами во всем виноваты…

К вечеру охотник миновал лес. Его не обманули, он срезал изрядный участок пути и рассчитывал прибыть к месту назначения значительно раньше запланированного.

Он переночевал в карете, а поутру продолжил путешествие. На первом же постоялом дворе Себастьян поинтересовался, не случалось ли за последнее время в округе удивительных происшествий и не появлялся ли поблизости босой путник?

Как ни странно, он угадал. Путник был, сообщили ему, и именно что босой, чем несказанно удивил местных. Шел он не быстро, не медленно, но каким-то образом умудрялся все время оказываться впереди Себастьяна, который двигался вовсе не пешком.

А происшествие случилось только одно, а связано ли оно с тем человеком или нет, никто не знал. Сам же путник уже ушел дальше.

Но после его ухода хозяева дома, в котором он останавливался на ночь, внезапно обнаружили кувшин, до краев полный золотых монет. Чудо чудное, диво дивное! Кто закопал кувшин под деревом? Откуда такое богатство? Этого никто не знал. А хозяин дома рассказывал, что пошел лишь нарубить дров, чтобы затопить печь, но топор выскользнул из замерзших рук и воткнулся в землю, звякнув обо что-то. Тогда он и выкопал кувшин. Путник же, видно, чтобы не мешать счастью людскому, тихонько покинул дом, только его и видели.

Опять дилемма, размышлял охотник. Если таким образом путник отблагодарил хозяев за гостеприимство, то во благо ли он поступил? Что такое для бедного человека кувшин, полный золота? Счастье ли? Скорее, нет. Бедный человек не умеет тратить большие деньги, они обернутся для него злом. Либо кто-то отберет их – хорошо, если оставит бедняге жизнь, – либо он все спустит, и потом, низвергнутый из облачных грез обратно на грешную землю, не выдержит, покончит с собой. Всякое может произойти. Но вряд ли хорошее…

Впрочем, кто же в этом будет виноват? Тот, кто искушает богатством, или тот, на кого оно внезапно свалилось и кто не сумел им толково распорядиться?..

Себастьян накормил лошадей, сам тоже позавтракал и тронулся в путь. Кувшин он не отобрал. Не его компетенция. В кувшине, как и в золоте, не было ничего волшебного, разве что способ их появления. Пусть же нашедший их человек сам решит свою судьбу…

Охотник все ждал, что где-то впереди появится тот, кто опережал его по самым завышенным подсчетам, не больше, чем на несколько часов. Но дорога была пуста.

Охотник дал себе зарок заглядывать в каждую из деревень. Мало ли, где еще отличился загадочный путник?..

Очередная деревушка оправдала его ожидания. Не успел он въехать за околицу, как попал на веселую свадьбу. Гуляла вся деревня. Люди улыбались, пили вино и пиво, несмотря на довольно ранний час, танцевали прямо тут же, пели песни. Себастьян остановился, чтобы кого-то случайно не задавить. Ему поднесли чарку и предложили господину присоединяться к общему веселью и поздравить молодых с неожиданным счастьем.

На вопрос, чем же это счастье неожиданно, лысоватый мужичонка неопределенных лет рассказал следующее:

– Так ж, тут как дело было! Бендарь-то, пастушонок наш, здоровый детина, да в голове пусто. Только и умел, что овец пасти, да на дуде играть! Мать евоная вся извелась, внуков хотела, да только никто за Бендаря не шел. Девки нынче умные, все хотят устроенности в жизни. А с Бендарем какая устроенность может быть? На кусок хлеба едва зарабатывает. Ну, а сегодня, значится, повезло ему. Сейчас зимой-то овцы в загоне сидят, в тепле, греются, дел у пастуха немного. Вот и пошел он прогуляться по округе. Это он сам рассказывал, так что правду передаю! А все знают, что главная мечта Бендаря была девку себе сыскать, да не просто абы какую, а чтобы по душе, опрятная, домовитая! И вот же, сыскал-таки!

– Где это, интересно знать, в поле? – крайне заинтересовался рассказом Себастьян.

– Нет, отчего же, на пруду. Есть у нас тут прудик небольшой, сейчас подмерз уже, но не до конца. Есть там и места, где водичка еще плещется. Вот, значится, отправился Бендарь на пруд, камни покидать. Пришел, камешков понабрал, сел на корты и кидать начал. Один кинул, второй, третий. Камни плоские, отскакивают ото льда и от водицы, прыгают, ему нравится. Тут вдруг послышался шорох какой-то! Он испужался, на ноги вскочил, смотрит, а поодаль сидит человек и тоже камешки кидает. И ловко так, ловчее Бендаря. Наш пастушок-то видит, человек хороший, босой только, но не замерз – он спросил потом. Ну, у Бендаря испуг прошел, он и говорит человеку: а давай, мол, кидать на спор, у кого камень больше раз отскочит, тот и выиграл. Ну, тот и согласился. Кинули по камню. У Бендаря пять раз отскочил, у чужака четыре. Кинули еще раз. Тут чужак победил. Шесть против четырех. А в третий раз снова Бендарю повезло. Восемь против семи! Победил, значит, босого человека. А тот и говорит: раз такое дело, исполню я твое желание. Мол, чего душенька твоя хочет, то и получишь! Ну, Бендарь, хоть и простак, а высказал, о чем мечтал. Жену, говорит, хочу. Красавицу, домовитую, хорошую! Жениться, говорит, желаю, а найти невесту не могу. Чужак улыбнулся и ответил: «Хорошему человеку жена везде сыщется. Вот видишь, жаба сидит? Поцелуй ее, обратится она в девицу пригожую, будет тебе женой верной!» Сказал и ушел своей дорогой. А Бендарь подумал-подумал, поймал жабку-то и поцеловал. И в тот же миг обернулась она девицей, как и обещал босой. Голая только, стыдоба. Ну, он ей свою куртку отдал, в дом привел, матери показал. А та рада-радешенька, сбылась мечта ее, может, и внуки пойдут. И чтобы девица не передумала, сразу свадьбу и затеяли. Вот и гуляем теперича!

Пока мужичок рассказывал, они шагали вперед по деревне, старательно уворачиваясь от объятий пьяных гостей, и подошли к неказистому домику, прямо во дворе которого, несмотря на холод, были накрыты столы.

Словно в подтверждение его слов, гуляющие расступились, и Себастьян увидел высокого сутулого паренька, державшего за руку девицу необыкновенной красоты с толстой косой ниже пояса. Они степенно сидели во главе длинного стола и важно кивали, принимая поздравления. Казалось, мороз их не волнует, гости же согревались напитками.

Все выглядели довольными. Себастьян поклонился и в знак уважения поднес молодым пару серебряных монет. Его тут же попытались усадить за стол, как почетного гостя. Охотник не сопротивлялся, вся эта история была ему крайне любопытна. Он уселся, не отказался от кружки с первачом, хотя больше смотрел вокруг, чем пил.

Молодая все это время искоса поглядывала на новоиспеченного муженька со странным выражением на лице. Себастьян уже видел подобные косые взгляды у купцов, которым волею судеб доставался негодный товар. Но настоящий купец никогда не выкинет то, что еще можно кому-то продать. Вот и невеста словно уже прикидывала, как половчее избавиться от доставшегося ей муженька. Тот же был полностью погружен в непривычное для него состояние сбывшейся мечты, улыбался всем вокруг, рвался танцевать, но невеста – точнее, уже жена – крепко удерживала за рукав. Пастушок слушался и продолжал улыбаться.

«Да уж, – подумал охотник. – С такой женой лучше ходить холостым! Она быстро приберет несчастного к своим рукам, а у мечтателя-пастуха суровая реальность вскоре разрушит сказочный образ. Он еще поймет, что в жизни все бывает совсем иначе, чем в грезах. Вряд ли этот брак продлится долгое время. Слишком цепкий взгляд у бывшей жабы, уж очень она оценивающе смотрит на собравшихся вокруг людей, будто уже выбирая следующую жертву. Носить молодому рога, непременно!»

Невеста-жаба между тем остановила взор на самом охотнике. Глаза ее заискрились удовольствием. Она внезапно осознала, что мир гораздо больше, чем ей казалось прежде. Что есть и другие люди, другие деревни, города. А здесь – не конец света, и теперь, в новом теле, она способна на многое!

Себастьян незаметно вышел из-за стола, спросив у соседа, в какой стороне находится пруд, и отправился в ту сторону.

Искал он недолго. Только вышел за околицу, вошел в небольшой лесок по соседству и тут же его нашел. Лысоватый мужичок не обманул, пруд еще не полностью застыл.

Охотник рассеянно поднял камешек с земли и кинул его. Камень отскочил десять раз, сначала ото льда, потом от воды и, булькнув, утонул.

Себастьян неспешно пошел вокруг пруда, прогуливаясь. Вскоре он наклонился, что-то подобрал прямо с земли и сунул в карман куртки. После чего так же неспешно вернулся в деревню и вновь занял свое место за столом.

Пир шел горой! Гости, уже изрядно осоловевшие, затянули долгую песню. Охотник улучил момент, когда невеста встала из-за стола одна и зашла в дом, и прошел за ней.

Не успел он войти, как ласковые, но крепкие руки обхватили его за шею, а рядом почувствовалось чье-то жаркое дыхание.

– Я знала, что ты придешь, господин мой! Забери меня отсюда, буду верною тебе подругой!

Себастьян с трудом отстранился – не потому, что не мог собраться с духом, а оттого что невеста оказалась невероятно сильна и все никак не хотела разрывать объятий.

– У тебя есть муж!

– Ну и что? Разве он достоин меня? Такая, как я, многое может, многое умеет! Силы во мне волшебные, я тебе пригожусь!

«И опять, – подумал Себастьян, – двойственная помощь от неведомого путника».

С одной стороны, выполнено желание пастушка, с другой – желание это принесет Бендарю много горя, тут к гадалке не ходи. Жаба не хотела жить в нищете, рано или поздно она найдет, как достичь богатства и власти. Убить ее? Он вправе. Она – волшебное существо, колдовское, порождение неведомых сил. Он призван бороться с подобными. Но ведь пока она ничего плохого не совершила. По совести ли отнимать только что обретенную жизнь? Да и что скажут местные? Не поймут они кодекс. И Бендарь расстроится. Впервые в жизни пастушок получил то, о чем мечтал. Вот только подарок его имел собственные планы на будущее. Нет, убивать нельзя. Вот когда жаба натворит дел, тогда сами прибегут с просьбой усмирить тварь. А сейчас нужно иначе, деликатнее.

Девушка вновь попыталась обнять охотника, но в этот раз он так на нее посмотрел, что она сама остановилась в недоумении.

– Объясните, господин? Что вы желаете? Я не мила вам?

– Слушай меня внимательно. Я – королевский охотник. Моя задача истреблять существ, подобных тебе!

Девица задрожала, слезы потекли по ее прекрасному лицу.

– Убьете меня? Но… я же ничего плохого… только начала жить! Прошу!..

– Пойми, я обязан тебя казнить. В нашем мире не место таким, как ты. Но… я дам тебе шанс!

– Все, что угодно! Буду преданной рабой! Стирать, готовить, ублажать! Только прикажи!

– Ты останешься здесь и будешь хорошей женой Бендарю. Таково мое условие. Или это, или смерть!

Жаба задумалась, утерла слезы.

– Он же совсем простак.

– Или это, или смерть! – повторил охотник.

– Я согласна, – покорно кивнула жаба, но Себастьян ей не поверил. Слишком быстро сдалась, даже не попытавшись обмануть, обхитрить, а ведь это у всех существ в крови. Колдовские твари не могут жить спокойно, им нужны людские эмоции. А самые сильные эмоции всегда появляются не от счастья, а от горя.

– И вот еще что, – добавил он, внимательно глядя на невесту. – Чтобы ты честно выполняла условия нашего договора, помни, у меня есть вот это! – он вытащил руку из кармана и показал девушке то самое, что нашел у пруда.

– Моя старая шкурка! Как же я забыла про нее…

– Слишком много потрясений за один день, бывает. Теперь ты знаешь, что с тобой станет, если я того захочу?

Жаба лишь растерянно кивнула. Она прекрасно это знала. Сожги охотник шкурку, и она погибнет в тот же миг. Причем совсем не важно, далеко он будет в этот момент, близко ли. Нет шкурки, нет жизни. Таков расклад.

– Но господин… я умру тут от тоски…

– Это лучше, чем вообще не жить. А еще подумай: при такой умной жене даже твой пастушок скоро станет очень уважаемым человеком. Ведь его руками ты можешь проложить себе путь, ведущий далеко от этой деревушки… Ты сама можешь сотворить свою судьбу!

Эта мысль показалась девушке новой и очень здравой. Она внезапно улыбнулась, быстро подошла к Себастьяну и легко поцеловала его в щеку.

– Спасибо, охотник, что не убил и дал надежду. Я буду ему хорошей женой!..

– Вот и славно!..

Он вышел из домика. Вся беседа не заняла много времени, и их отсутствие никто не заметил.

Идею он, конечно, подкинул жабе опасную. Но, по крайней мере, теперь она не станет избавляться от суженого, а, наоборот, сделает все, чтобы он был ею доволен. Ведь над ней всегда висит незримый меч охотника, а такое не забудешь…

«Может быть, жизнь у них еще сложится удачно», – подумал Себастьян. Он сделал для этого все, что было в его силах.

Дальше оставаться в деревне не имело смысла, он незаметно покинул свадьбу, вернулся к карете, вывел ее за ворота и отправился в дорогу.

Остановки, сделанные им в деревнях, заняли время. Нужно было наверстывать отставание, и он пришпорил лошадей.

А на следующее утро, когда одна луна спряталась, а вторая еще висела в небе, охотник добрался до развилки.

Судя по карте, одна дорога вела на север, а вторая – в нужном ему направлении. Вопрос же заключался в следующем: гнаться ли за столь интересным путником, который наверняка ушел по северной дороге, или оставить его в покое, тем более что в той стороне жилья практически не имелось. Значит, и навредить странный путник никому больше не мог. Там вскоре начинались горная гряда, тянущаяся на много дней пути, дорог же в той стороне толком не имелось, карету пришлось бы бросить.

«А ведь путник этот не сделал пока ничего дурного. Пусть себе идет, куда шел! Приведет судьба, еще свидимся!..» – решил охотник и направил лошадей по второй дороге.

Ему не терпелось добраться наконец до своей усадьбы. Все ли там в порядке? Отчего его так срочно туда отправили? Что он там обнаружит? До нее оставалось пара дней пути…