550 год от Слияния

Земли, подаренные королем, носили название Витто, что означало «плодородные». Так что теперь, при желании, охотник мог именоваться Себастьян Витто, но предпочитал называться просто королевским охотником.

Деревушка оказалась крупнее многих из тех, в которые Себастьян заезжал по дороге. Не меньше тридцати домов, бескрайние поля вокруг, охотничий лес неподалеку. И, конечно, усадьба бывшего владельца, ныне пустующая. В усадьбе постоянно проживали два человека: муж и жена – Патрик и Галла. Они-то и следили за порядком в отсутствие новых хозяев, как в доме, так и в небольшом саду, разбитом прямо перед усадьбой. Доход с деревни позволял ее хозяину кормиться и даже кое-что сэкономить при желании, чем и занимался Патрик, совмещавший обязанности управляющего и сборщика податей.

Неподалеку располагался небольшой городок Коре, своего рода местный центр, хотя с тем же Лодаром ему было не сравниться. Туда Себастьян пока не ездил, хотя прожил в усадьбе уже с неделю. Дел хватало и здесь. Для начала пришлось проверить всю отчетность Патрика. Тот скрупулезно вел счета и, казалось, даже не воровал – придраться было не к чему, но Себастьян, тем не менее, трое суток разбирался с толстенной книгой «Прибыли-Убыли». Ему хотелось вникнуть в нюансы, а это требовало времени.

Охотник прибыл в Витто сразу после полудня. Шел снег. Себастьян готов был сразу вступить в бой, выслеживать добычу, раскрывать заговоры и преступления – не зря же его срочно отправили сюда… но все вокруг казалось мирным и дышало спокойствием.

Крестьяне с любопытством смотрели на карету, ожидая, кто же из нее выйдет, но, когда Себастьян спрыгнул с козел и представился, разочарованно захлопали глазами и небрежно указали дорогу к усадьбе. Судя по всему, они совсем иначе представляли нового владельца. Себастьян же выглядел отнюдь не представительно. Невысок, одет неброско, нет крупного солидного живота, прибыл один, без слуг…

Усадьба выглядела небольшой: два этажа, пятнадцать комнат, которые и комнатами-то назвать язык не поворачивался – комнатушки. Только внизу находились достаточно просторный зал для приемов и курительная комната с мягкими удобными креслами. Внизу, в левой половине подвала, Патрик устроил купальню. Для этой цели накалялись большие камни, они давали тепло, а под специально устроенным навесом можно было прогреться до костей. Помимо купальни в подвале была кладовая и винный погребок – непременный атрибут любого уважающего себя хозяйства.

С задней стороны дома дремал под коркой льда крохотный пруд. Но, по словам Патрика, летом этот прудик поражал красотой: прилетала пара лебедей, утки, водоем чистили и запускали мальков, которые за несколько месяцев так отъедались, что можно было и с удочкой на берегу посидеть, коли имелось такое желание.

Впрочем, все это Себастьян узнал позже. В самый же первый день он подъехал к усадьбе, оставил карету у запертых ворот, несколько раз крикнул, но никто его не услышал. Тогда хозяин перебрался через ограду, подошел к дому и требовательно постучал в дверь.

Ему долго не открывали. Себастьян подождал, но потом, услышав шорох в доме, потерял терпение и снова заколотил в дверь со всей мочи.

– Отворяй!

– Вот я сейчас собак спущу! – пообещали изнутри. – У меня и оружие есть!

– Открывай, не бойся, я новый владелец.

Собак у Патрика не оказалось, просто пугал, а вот оружие и вправду нашлось – старый арбалет. Впрочем, в идеальном состоянии. И болтом можно запросто убить, тем более, если выстрелить в упор. В другой руке управляющий держал топор.

– Смотри, не пристрели ненароком! – предостерег Себастьян. – Вот бумаги!

Патрик внимательно изучил сургучные печати, завитушки подписи короля, три раза перечитал написанный текст и только после этого поклонился.

– Добро пожаловать домой, господин!

Конечно, первым делом охотника накормили, показали дом и округу, попутно отвечая на все его вопросы. Самое удивительное, что первое впечатление не обмануло. Никаких происшествий за последнее время не случалось, ничего странного не происходило. Ни ведьмы, ни колдуны, ни мелкая лесная нечисть, ни прочие существа не беспокоили обитателей Витто. Поэтому, едва уяснив себе это, Себастьян задался вполне логичным вопросом: зачем его сюда послали? Может быть, он все же ошибся, а прав был Лаколь, и его просто-напросто удалили из столицы, неважно в каком направлении, лишь бы подальше? Или Рошаль знал нечто, пока Себастьяну неизвестное, и попросил короля разыграть приступ ярости?.. Но зачем так сложно? Разве не достаточно было просто отдать приказ? Несомненно, он бы выполнил его со всей ответственностью и старанием, даже не будучи владельцем здешних мест. Конечно, как здешний господин, он не допустит, чтобы его люди испытывали страх. Он выследит и уничтожит всякого, кто посмеет сюда явиться со злыми намерениями. Вот только получается, что выслеживать некого. Более мирной деревушки Себастьян не встречал. Устав ломать себе голову, он решил для начала привести дела в порядок, осмотреться, пообвыкнуть, а там уже думать, что делать дальше…

К тому же ему внезапно просто захотелось отдохнуть, пожить спокойно, без указов. Еще никогда он не жил так, как сам хотел. Сначала отец и братья решали все за него, потом воспитатели приюта, которые не давали ни малейшей свободы – все по расписанию. Да и корпус, честно говоря, мало чем отличался от приюта в плане свободы и независимости. Семь лет, проведенные в нем, сделали из Себастьяна сильного, волевого человека, способного самостоятельно принимать решения и воплощать их в жизнь, но вот возможности отдохнуть, пожить без указов сверху за эти годы ему так и не предоставилось.

Поэтому неудивительно, что он наслаждался. Нет, он не сменил привычный график: вставал с рассветом, тренировался, дабы поддерживать достойную физическую форму, листал привезенные с собой книги, стараясь не забыть, чему его учили. В общем, пытался соответствовать чину королевского охотника, пусть и находящегося временно в опале…

Но… все вокруг дышало таким невероятным, вековым спокойствием, столь редким в столице, люди здесь все до единого были приветливы, улыбчивы, миролюбивы – хотя и случались легкие инциденты с подвыпившими крестьянами, – но все это ни шло ни в какое сравнение с тем темпом жизни, к которому он привык. И спустя несколько дней охотник расслабился. Нервы, прежде вечно напряженные, уже не казались ему натянутыми вибрирующими канатами, готовыми порваться в любую секунду.

Да и сам он впервые за долгие годы взглянул на себя немного со стороны. Ему несказанно повезло, он стал уважаемым человеком в относительно молодом возрасте, хотя предназначенная ему судьба – висеть рядом с отцом и братьями на соседнем дереве. Или попросту быть растерзанным давно не кормленными собаками. А он выжил.

Чувствовал ли он себя счастливым? Не очень. Муки совести за судьбу несчастной Ласточки терзали его постоянно, не давая спать ночами. Изменил бы он что-то, повернись время вспять? Несомненно. Однако время не имело привычки ходить туда-сюда, и он был обречен все эти годы терзать себя.

Сейчас же, часами бродя по округе, изучив лес, так подходящий для охоты, ознакомившись с текущими делами, требующими его вмешательства, и найдя их крайне занятными, он словно бы оттаял душой, почувствовав себя не хладнокровным охотником, а обычным, пусть и с некоторыми оговорками, человеком.

Он нашел радость в простых, давно позабытых вещах и ощущениях. Чуть подольше поваляться в постели, выпить свежего молока, только из-под коровы, много гулять – не разыскивая кого-то, а наслаждаясь зимним лесом, его жизнью, – вечерами забредать в деревенский трактир и там изучать обычаи и пристрастия местных жителей, которых прибытие нового господина нисколько не смутило. Все они – вольные люди, работающие там, где пожелают. Не солдаты, нет, но сумеют при нужде постоять за себя, за свои семьи и свое имущество. Простые, непритязательные люди, имевшие собственное суждение обо всем на свете.

Себастьяну смешно было временами слышать, каких только баек и небылиц не напридумывали деревенские о городах и, в особенности, о Шандоре. И не играло ни малейшей роли, что под боком имелся Коре. Традиционно считалось, что этот город – исключение, а во всех прочих царят лишь похоть и разврат, что, впрочем, недалеко ушло от истины. Что король – да продлит бог его годы! – не замечает, как его обманывают приближенные, пользуясь его большим доверчивым сердцем во зло. Что канцлер спит и видит, как бы свергнуть короля с престола и самому сесть на трон. Что черные колдуны помогают ему в этом, а все охотники давно уже мертвы. Ни одного не осталось, кто мог бы защитить простой люд…

Много чего говорили, склоняясь к самым ужасным выводам, несмотря на то, что в Витто уже давно ничего не случалось, если не считать недавней смерти бывшего владельца земель, почтенного Кьего. Но он был стар и дожил свой век без приключений, почти не покидая усадьбу в последние годы. О нем отзывались уважительно. Кьего не поднимал податей, не топтал полей, не устраивал войны с соседями – наоборот, многим помогал, ссужал деньгами, но всегда требовал уважения к законам, писаным и неписаным…

Никто в деревне, кроме Патрика и его супруги, не знал о том, что Себастьян – охотник. Он предпочел умолчать об этом факте до поры до времени.

Себастьян уже многих знал по именам: трактирщика Сильвио, приехавшего в эти края много лет назад из соседнего королевства, да так здесь и оставшегося; свободных крестьян Пако и Лобана, каждый вечер соревновавшихся, кто из них последний удержится на ногах после всего выпитого; старика Дьода – самого зажиточного и уважаемого крестьянина, избранного головой деревни; веселую вдову Ильму, потерявшую мужа лет десять назад, но так и не соизволившую вновь связать себя узами брака – ее переменчивый, легкий характер давал надежду на веселую ночь многим холостым парням; кузнеца Гору, который весьма соответствовал своему имени и с ударом кулака которого не желал бы познакомиться даже сам охотник; и многих других, всех не упомнить.

Несомненно, новый хозяин окрестных земель стал своего рода местной сенсацией. Себастьян знал, что когда он не в трактире, там обсуждают его и только его. Других новостей просто не было. Деревенские девки и даже замужние бабы, встречаясь с ним ненароком, краснели и отводили взгляд, что говорило о его привлекательности. Еще бы: молод, богат, не то чтобы красив, но недурен собой. Опять же, аромат столичной жизни все же незримо окутывал Себастьяна. Плюс ко всему его таинственное появление. Зачем, спрашивается, столь интересный господин явился в такую глушь? Вопрос!

Себастьян стал много читать. У покойного Кьего оказалась хорошая библиотека, занимавшая целых четыре комнаты. Стеллажи до самого потолка были заставлены разнообразными фолиантами. Чего здесь только не было! Себастьян даже нашел и с удовольствием прочел цикл весьма фривольных историй известного поэта, балагура и выпивохи Карима Лау, официально запрещенного церковью еще сто лет назад.

Дни текли один за другим, насыщенные занятиями, на которые прежде просто не хватало времени. И охотник стал замечать, что ему это нравится!..

В корпусе им давали многое, но основной упор делался на боевые дисциплины. Охотников готовили для конкретной цели – борьбы с существами и нечистью. Сейчас же он открыл для себя литературу и живопись. В закромах Кьего обнаружилась целая коллекция гравюр, которые Себастьян пристально изучил: они заворожили его, пленили душу. Если бы он не был абсолютно уверен, что охотники имеют иммунитет к колдовству, то подумал бы, что в гравюрах заключена особая магия, которая заставляет смотреть на них часами, поражаясь замыслу художника и мастерству исполнения работ.

В городок Себастьян так и не выбрался, да и что он там не видел? Все то же самое, что и в столице, только с провинциальным колоритом. А еще через неделю пошел снегопад, что замел все дороги. Теперь при всем желании никуда, кроме деревни, было не добраться. Но охотник не расстраивался. Он радовался выпавшей возможности с головой погрузиться в новые, прежде ему неведомые, удовольствия.

Рошаль не прислал ни одного сообщения. И друзья молчали. У каждого теперь свои заботы. Жаль, если дружбе пришел конец. Сам охотник тоже не отсылал в столицу записок. Если надо, свяжутся, а пока оставили в покое – и хорошо.

Снег шел три дня без остановки и намел такие сугробы, что Патрик выдал Себастьяну широкие снегоступы. Только так можно было еще передвигаться по округе, не боясь провалиться по пояс в снег.

Иногда Себастьян охотился в лесу, а потом жена Патрика – худая и молчаливая Галла – готовила его добычу к ужину, если Себастьян не уходил в трактир. Готовили, к слову, и Галла, и Сильвио так, что охотник реально стал опасаться прибавить в весе. Пальчики оближешь! Сильвио предпочитал свою национальную кухню. В приправы шли разнообразные специфические травки, которые он летом заказывал в соседних королевствах, а некоторые собирал сам в окрестном лесу. Галла же была приверженкой традиционной кухни. Так что в их каждодневном соревновании Себастьян честно не знал, кому присудить первое место. Далеко не все трактиры столицы с поварами, которым платили бешеные деньги, могли похвастаться столь изысканной кухней. А тут – деревня на краю королевства, в которой почти не бывает приезжих, и такой невероятный восторг!

Охотник, прежде равнодушный к еде, сейчас за обедом и ужином просто не мог оторваться, пока не оставлял тарелку пустой. Кормили в Витто, словно на убой!

Но ежедневные тренировки не давали разжиреть. Тем более что в одной из книг Кьего описывалась совершенно новая для Себастьяна, неизвестная ему прежде система боя. Картинки, сделанные рукой мастера, наглядно показывали хитроумные приемы. Несколько первых страниц отсутствовали, и имени талантливого автора Себастьян так и не узнал, но занимался и занимался, часами повторяя удары, блоки, уклонения и прочие хитроумные приемы, описанные в гениальном тексте. Приемы эти были настолько просты, но в то же время эффективны, что охотнику стало казаться, будто он, без ложной скромности, постепенно становится первым клинком королевства. Удивительно, что ни Рошаль, ни другие мастера-охотники ничего не знали об этой шикарной технике.

И все же, несмотря на безмятежность, Себастьян не мог выкинуть из головы мысль, что он оказался в Витто не случайно. Был ли у этой земли свой, еще не раскрытый, секрет? И что он, демоны раздери, должен делать, когда нет очевидного врага?

Так он прожил месяц, пока однажды вечером не случилось происшествие, в корне перевернувшее его жизнь в Витто.

Патрик расчищал дорожки во дворе усадьбы, Галла, как обычно, хлопотала на кухне, а Себастьян сидел в кабинете и читал трактат о лечебных зельях, из которого узнал много нового, хотя и в корпусе этому уделяли огромное внимание. Часа через два он отложил книгу, встал, размял застывшие конечности и прошелся по комнате. За окном уже стемнело: зимой дни короткие.

Охотник зажег лампаду. Внезапно его внимание привлекла искусно вырезанная из красного дерева женская головка, отчего-то прикрученная к дальней стене. Он подошел поближе. Бывший владелец усадьбы собирал всякую всячину. В доме хватало предметов подобного рода, но эта фигурка была особенно хороша. Лицо, переданное с невероятной точностью, принадлежало настоящей красавице. Его не портили даже слегка тонковатые злые губы, скорее, придавали определенный шарм. И глаза, выполненные из двух небольших рубинов, светились в темноте. Их-то и приметил Себастьян, когда зажег лампаду. При ее свете глаза казались живыми.

Конечно, он видел прежде эту точеную головку, но как-то не обращал особого внимания: и других интересных предметов в доме хватало. Сейчас же охотник осторожно поднес руку и погладил теплое дерево. Ему показалось, что женская головка сейчас оживет и цапнет его за палец. Но ничего не происходило. Он еще раз провел по ней рукой, нащупывая тончайшие нити волос, горбинку носа, глаза… случайно надавил чуть сильнее, чем хотел, и левый глаз вошел несколько глубже в голову. Что-то щелкнуло.

«Сломал?» – расстроенно подумал Себастьян. Ему было жаль своей неаккуратности. Фигурка ему приглянулась.

Он постарался ногтем подцепить рубин и вытащить его обратно, но лишь неудачно надавил на второй глаз, который в ту же секунду занял аналогичное положение, словно попав в заранее подготовленную крохотную нишу.

И вновь ощутимо щелкнуло. Звук шел не от фигурки, а слева, от стены, к которой она крепилась. Эту стену, единственную из всех, не полностью занимали стеллажи. Охотник даже планировал повесить туда что-нибудь по своему вкусу. Не все же ориентироваться на пристрастия бывшего жильца! Но сейчас, когда оба глаза оказались вдавлены в голову, часть стены плавно открылась внутрь, и охотник увидел темный провал тайного хода.

Он подошел ближе. Узкая винтовая лестница вела вертикально вниз. «В подвал», – подумал он. Но ведь там нет прохода, он уже много раз спускался туда по другой лестнице и не видел ничего особенного.

Взяв поудобнее лампаду, Себастьян решительно ступил на лестницу. Скрипнуло железо, но ступеньки не провалились.

Чуть сбоку с внутренней стороны оказался небольшой рычажок. Охотник тут же за него потянул, и стена встала на свое привычное место.

«Понятно, тайный ход. Секретная дверь. Что ж, интересно поглядеть, какие секреты хранил господин Кьего!»

Он вновь потянул за рычажок, и дверь послушно отворилась – ничего сложного, простой механизм. С одной стороны дверь открывало одновременное нажатие глаз на женской головке, с другой – рычаг.

Больше дверь новый владелец не закрывал и, осторожно ступая, пошел вниз. Спуск продлился дольше, чем предполагал Себастьян. Охотник готов был поклясться, что уровень подвала уже пройден, что он спустился под землю, а лестница все не кончалась. Правда и никаких ответвлений не встречалось, лестница вела вниз, как в колодец, а по бокам чернел камень.

Себастьян дошел до самого дна и увидел столь узкий каменный коридор, что протиснуться вперед можно было лишь боком.

Охотник понимал, что, если он застрянет здесь, то Патрик найдет его еще не скоро, если вообще потайная дверь наверху еще открыта. Вполне возможно, существовал дублирующий механизм, который самостоятельно запирал вход через какое-то время. Тогда он останется тут навсегда. Дверь наверху толстая. Кричи – не кричи, не услышат. Вокруг каменный мешок.

И все же азарт победил. Очень уж любопытно стало. Первая загадка за все время! Может быть, вот оно – то, за чем его сюда послали?..

Он начал протискиваться вперед. Коридор вскоре, к его глубочайшему облегчению, закончился еще одной запертой дверью, такой же узкой, как и проход, но на этот раз рычажков нигде не наблюдалось. От злости охотник просто толкнул дверь, и она тут же отворилась, даже не скрипнув. Одним рывком протиснувшись через нее, он почувствовал долгожданную свободу и только тогда смог отдышаться и оглядеться по сторонам.

Комната, в которой он оказался, кардинальным образом отличалась от всей обстановки наверху.

Размером она в несколько раз превышала кабинет, в котором Себастьян еще полчаса назад с упоением зачитывался трактатом. Вот только, в отличие от кабинета, тут стены украшали не полки с книгами, а оружие – самых разных видов и назначений, от кривоватых пиратских сабель и двуручных рыцарских мечей до вполне современных пистолей и ружей. Только на одной из стен висела подробнейшая карта королевства, на которой булавками были отмечены какие-то значимые для хозяина комнаты места. Все оружие выглядело ухоженным, только покрытым небольшим слоем пыли. Чувствовалось, что Кьего любил каждый из предметов и постоянно заботился о них. Сталь была начищена до блеска – ни капли ржавчины, дерево прикладов гладко отполировано, порох, разложенный по мешочкам, сух. Хватай – и в бой, не подведет!

Себастьян подумал, что, если бы устраивал тайную комнату для себя лично, то она выглядела бы похожей на эту.

Но оружие – не единственное, что здесь имелось. Посреди комнаты стоял крепкий стол, на котором россыпью лежали листы бумаги, свитки с пергаментами, стояли две или три чернильницы, валялась пачка перьев. Поверх листов лежала толстая книга в кожаном переплете. Резное кресло украшала мягкая подушечка. Если Кьего проводил здесь много времени, она не была лишней. Несколько закрытых сундуков у стен привлекали внимание, но с ними Себастьян решил разобраться позже. Шкаф в комнате имелся всего один, и тот предназначался для хранения пары дюжин бутылок такого старого и известного вина, что даже у охотника, который не особо разделял приверженность Лаколя к горячительным напиткам, потекли слюнки. Толстый ковер на полу стоил целого состояния. Охотник видел подобные творения на базаре в Лодаре и знал, сколько просят за них торговцы. Себастьян зажег несколько крупных свечей и пару лампад в подставках, и стало светло, как днем.

Комната очень понравилась новому владельцу своей гармоничной красотой и выдержанным стилем. Сразу чувствовалось, что человек, благоустроивший ее, во многом походил на Себастьяна – если не взглядами, то повадками. Им бы нашлось, о чем побеседовать, доведись встретиться.

Но, к сожалению, Кьего скончался пару месяцев назад, а Себастьян, его преемник, никогда не видел бывшего хозяина Витто и даже не слышал о нем. Как видно, Кьего так давно избрал уединение, что в столице о нем все позабыли.

Себастьян сел в кресло, с удовольствием убедившись в нужности подушки. И открыл книгу.

«…Долго размышлял я о необходимости записать мои многочисленные воспоминания, и вот, наконец, решился. Сейчас, когда у меня появилось свободное время, и еще остались силы, я начинаю свой рассказ…»

Себастьян понял, что наткнулся на настоящее сокровище – дневник Кьего. Он погрузился в чтение. Оказалось, что бывший владелец усадьбы в молодости служил в Шандоре, в полку господина Дэре, который покинул этот мир больше полувека назад.

Кьего подробно рассказывал о своей карьере военного, описывал битвы, в которых ему довелось поучаствовать, нравы двора тех лет и многое другое. Читать было интересно, и Себастьян увлекся.

Тогда, в прошлом, все происходило так же, как и сейчас. Интриги, сплетни, дуэли, войны. Менялись только действующие лица, суть же человеческих взаимоотношений оставалась прежней.

Описывал Кьего и охотников, хотя в то время корпус еще не существовал. В том виде, каким его привык видеть Себастьян, корпус создал Рошаль. А прежде охотники жили разрозненно, в своих домах, именьях. У них существовало нечто вроде боевого ордена, подобие братства, попасть в которое почел бы за честь любой. Но централизованного управления орден не имел.

«…Гадкие твари завелись в городе. По ночам, когда жители мирно спят по своим постелям, они выходят на промысел. И не приведи господь задержаться какому-нибудь бедолаге в неурочный час на улице. Будет съеден! Люди паниковали, боялись ходить поодиночке даже днем. Начались беспорядки, даже его величество взволновался и в срочном порядке вызвал в столицу охотников.

Их прибыло трое. Все молодые, уверенные в себе, с мрачными лицами и усталыми, много повидавшими глазами. Им понадобилось три дня, чтобы очистить город.

На утро четвертого дня они представили на всеобщее обозрение мертвые тела существ. Я лично при этом событии не присутствовал, но люди потом говорили, что тела эти не принадлежали к роду человеческому. Священнослужители пытались опровергнуть слухи, заявляя, что это просто уроды, неправильно рожденные, а вовсе не ночные демоны. Но, полагаю, им мало кто поверил.

По настоянию его величества один из охотников с тех пор постоянно жил в столице. Его имя я узнал после: Рошаль – так его звали…»

История появления капитана в столице крайне заинтересовала Себастьяна. Значит, именно с тех пор начались изменения, приведшие к созданию корпуса. После Рошаль получил привилегии и должность капитана, занялся набором кандидатов в охотники, выискивая их по всему королевству, и в итоге сделал корпус таким, каким он является сейчас.

Если раньше охотники действовали разрозненно, то Рошаль организовал их, создав мощную организацию. Но никогда в жизни капитан не использовал силы корпуса в политических играх. Он всегда стоял на стороне короля. И пусть основной целью охотников всегда являлась борьба с темными силами, но, случись в королевстве переворот, и корпус дрался бы до последнего за своего короля. Ведь плох он или хорош, не им решать. Каждый охотник присягнул на верность короне, а клятва охотника стоила многого.

Себастьян читал дальше. О том, как постепенно возник корпус, как в город стали прибывать кандидаты в охотники, как обычным людям стало легче жить. Да, многое сделал Рошаль для страны. Он – великий человек!

Тем временем Кьего уволился из полка, решив вторую половину жизни начать с большого путешествия. За следующие двадцать лет он объехал множество стран, побывал в десятках городов, познакомился с сотнями самых различных людей. На жизнь Кьего зарабатывал своим мечом, нанимаясь охранником к купцам.

Когда он скопил некоторую сумму и вернулся на родину, то обнаружил, что многое поменялось не в лучшую сторону. Вот что он писал в дневнике:

«…Люди стали злее. Нет, я не хочу сказать, что во времена моей молодости каждый излучал радость и дружелюбие, но такой беспричинной агрессивности, желания вступить в перепалку или даже драку по поводу и без, я никогда прежде не замечал. Возможно, я слишком долго не видел земляков и за прошедшие годы привык к совсем иным людям. И все же мне кажется, что молодой король попустительствовал развитию жесткой вертикали власти. Я никого не обвиняю, лишь хочу передать факты. Молодой купец, не имеющий нужных связей и знакомств, в наше время ни за что не сможет открыть собственное дело. Задавят, и даже не конкуренты, а чиновники, коих расплодилась тьма тьмущая. Теперь практически любой шаг нужно заверять! А это стоит денег, и немалых, как мне довелось узнать. Они не боятся ничего, настолько уверены в собственной безнаказанности. Я столкнулся с попыткой давления, когда покупал усадьбу на честно заработанные средства. Совсем еще юный чиновник приказа сделок заявил, что я обязан доказать происхождение моих средств. Что, мол, деньги не украдены и получены честным путем. И это он сказал мне, потомственному дворянину! Конечно, после того, как я выкинул его в окно, вопрос быстро решился в мою пользу. Но как же выживают другие, простые люди, не имеющие возможности за себя постоять?! Нет, такое государство не по мне, и хотя я, как и все, давал в свое время клятву служить короне до самой смерти, сейчас я опасаюсь, что могу однажды не сдержаться и убить какого-нибудь наглеца. Это я-то, который всегда славился умеренностью и выдержкой. Поэтому я принял решение не выезжать из усадьбы без необходимости и постараться создать здесь иной тип общества. Как мне показалось, люди в моей земле собрались в большинстве своем неплохие. Так что надежда есть… И еще по поводу неожиданной смерти его величества. Ходят слухи – хотя я не любитель сплетен, но не мог их не услышать, настолько они повсеместны, – так вот, ходят слухи о причастности Ламберта X к смерти отца. Я помню молодого короля совсем еще ребенком, я тогда служил в дворцовом полку. Он отличался хитрым и расчетливым нравом, был склонен к беспричинному вранью. Не знаю, каким он вырос, но сплетни не рождаются на пустом месте…»

Себастьян во многом соглашался с Кьего. Сам он обладал слишком завидным статусом, чтобы чиновники приказов мешали ему. Напротив, они выстраивались в ряд, всем своим видом демонстрируя готовность услужить столь уважаемому человеку, даже когда он еще пребывал в статусе кандидата в охотники. Еще бы, элита королевских войск, особый корпус! Ведь король лично знаком с каждым из охотников. Но в то же время Себастьян понимал, что, будь он обычным горожанином, пускай даже состоятельным, то общение с чиновничьим войском проходило бы совсем иначе. Рошаль не признавал бумагомарание, в корпусе любые средства выдавались под одно лишь честное слово. Но корпус – исключение! С того момента, как бывшего канцлера Мартине посадили в Датон, а на его место назначили Гроу, поменялась сама система. И Кьего правильно все описал в своем дневнике, люди стали злее. Уже никто никому не доверял, как прежде, когда двери домов частенько совсем не запирали ни днем, ни вечером, полагаясь на порядочность окружающих. Мир изменился, и Себастьян понимал, что виновата во всем новая политика короля и канцлера. Их высокой волей принимались все решения, они назначали чиновников на местах, частенько просто продавая должности, чтобы таким нехитрым способом пополнить казну. А хорошая должность окупалась быстро.

Преступность тоже изменила свой стиль. Если раньше, скажем, обычным делом являлись грабежи, то сейчас заниматься подобным опасным занятием стало просто невыгодно. Нет, начальный капитал заработать – лучше способа не придумать. А вот потом рисковать быть схваченным стражниками – которые, впрочем, толстели год от года, – или, еще хуже, быть убитым… Нет уж, увольте! Гораздо проще купить чиновничье место, посадить туда своего человека и управлять им, собирая с окрестных купцов и дельцов всех мастей такие средства, о которых обычный грабитель и мечтать не мог! А уж если какой несчастный оказывался не согласен с новыми методами, тогда можно было и стариной тряхнуть, вытащить из сундука кистень, да темной ночкой встретить наглеца, да по темечку… или дом поджечь, или жену с детьми украсть – способов добиться сговорчивости много…

Дочитав дневник где-то до половины, Себастьян погасил лампады и свечи, выбрался обратно в коридор и, с трудом протиснувшись к лестнице, вернулся в комнату. Хотелось поразмыслить о прочитанном.

Охотник соглашался с Кьего почти во всем. Прав был старый солдат, не поспоришь. Но такова природа вещей. Все меняется, нет ничего постоянного. И это пройдет, рано или поздно к власти придет новый правитель, который вновь изменит мир вокруг себя!

Дело же охотника – выслеживать и уничтожать опасность совсем иного рода! Остальное его волновало мало.

Вскоре Патрик постучал в комнату, приглашая Себастьяна к ужину. Галла, как всегда, постаралась на славу. Оленина, запеченная в особом соусе, была чудо как хороша.

– А вот скажи, Патрик, – начал разговор охотник, насытившись, – как вам жилось при господине Кьего?

– Хорошо жилось, – признал тот. – Старый господин оградил нас от многого. До него было хуже, а как он купил усадьбу, то поприжал разных людей из города, больше они к нам не ездили.

– Чиновники из указов?

– Да, они самые. Наглецы, спасу от них не было. Все им заплати да заплати. Животы отъели – кареты прогибаются под весом, а все не уймутся, еще хотят да еще!

– Что же сделал Кьего?

– Приказал выпороть первого приехавшего за деньгами мерзавца. Я лично исполнил приказ. Конечно, не так все оказалось просто. Были проблемы, но Кьего поклялся, что в следующий раз убьет всякого, кто посмеет требовать лишнего, и ему поверили. Больше нас не беспокоили.

– И что, солдат не присылали, чтобы усмирить бунтаря?

– А господин Кьего не бунтовал. Он честно платил сборщикам налогов, но никогда не переплачивал. Так что поводов придраться не было. Но солдат-то однажды все же прислали, ваша правда. Кому-то там не жилось спокойно. Но мы их… хм… усмирили и отправили обратно с просьбой больше здесь не появляться…

– Усмирили? – переспросил Себастьян удивленно.

– Да, господин Кьего сказал, что убивать никого не нужно, а вот проучить можно. Всю ответственность за содеянное он взял на себя. А народ в Витто опытный, тертый. Разоружили мы их темной ночью, раздели донага, облили смолой, обваляли в перьях и отпустили. С тех пор ни один носа у нас не показывал!

«Действенный метод, – подумал охотник. – Кьего обладал железной волей, если решился на открытое противостояние. В одиночку пошел против власти… и, как ни странно, его просто оставили в покое, предпочтя забыть о его существовании. Метод в этом случае сработал!»

– Хороший он был человек, – вздохнула Галла, – душевный! Бывало, сядет вот тут у камина и смотрит на огонь часами. Потом попросит бокал вина, выпьет да задремлет, согревшись.

– Почему он умер?

– От старости, полагаю, – ответил Патрик. – Под конец уже с трудом ходил, но мыслил до последнего дня четко! Такой был человек! Глыба!..

С утра пораньше Себастьян вернулся в тайную комнату, прихватив с собой сверток с едой и кувшин с водой. Он намеревался, не отвлекаясь, дочитать дневник до конца.

Но для начала решил изучить содержимое сундуков, забытых вчера под влиянием дневника. Сундуки оказались заперты, ключей в пределах видимости не наблюдалось. Оставалось только взломать их грубым способом, но Себастьяну не хотелось портить работу неизвестных мастеров. Сундуки украшались искусными узорами, на которые было приятно смотреть.

А вот ящики стола не запирались на ключ. Вообще, любопытно, каким образом Кьюго или прежний владелец усадьбы, у которого старый солдат ее купил, смогли затащить сквозь столь узкий проход всю обстановку внутрь? Или, может быть, мебель собиралась прямо на месте?..

В верхних ящиках не нашлось ничего интересного, а вот в одном из нижних охотник с удовольствием обнаружил связку ключей, которые тут же примерил к сундукам. Ключи подошли.

В первом сундуке не оказалось ничего, стоящего внимания. Несколько тюков ткани, пара шкур, три вышитых серебром камзола, еще какие-то старые вещи. Зачем Кьего хранил все это здесь, внизу, осталось для Себастьяна загадкой.

Второй сундук преподнес сюрпризы. В нем на самом дне под ворохом очередных старых камзолов лежал какой-то достаточно крупный предмет, бережно завернутый в мешковину, перемотанную веревками. Себастьян извлек его из сундука, положил на стол и развязал, обнажив небольшой ларец красного дерева.

Самый маленький ключик из связки подошел, и Себастьян с нетерпением открыл ларец.

Сверху лежали пять небольших мешочков. Охотник вытащил один и развязал. Внутри что-то блеснуло. Себастьян высыпал содержимое мешочка на ладонь. Алмазы! Достаточно крупные, неограненные. В остальных мешочках, которые он тут же проверил, оказались другие драгоценные камни: рубины, изумруды, сапфиры и, наконец, черный жемчуг, редкий, и оттого столь ценимый во всем мире.

«Хм, – подумал Себастьян, – да это же целое состояние! Вот я и разбогател!»

Кьего так и не обзавелся наследником, поэтому все, что охотник обнаружил в усадьбе или на ее территории, теперь по праву принадлежало ему. Где Кьего раздобыл такие ценности, в дневнике не упоминалось. Очевидно, что некоторые моменты своей биографии он обошел стороной. Ведь, нанимаясь охранником, столько не заработаешь даже за всю жизнь…

Помимо мешочков в ларце нашлась карманная гравюра с изображением темноволосой женщины с красивым, умным лицом, смотревшей с рисунка серьезно, без тени улыбки, а также медальон с прядью волос. Больше в ларце ничего не было.

«Интересно, кто она? – задумался охотник. – Очевидно, она сыграла значительную роль в жизни Кьего, но и о ней в дневнике ни слова…»

Вдоволь налюбовавшись на гравюру и, конечно, изучив драгоценности, Себастьян вернулся к книге. Начав читать с того места, где остановился вчера, он внезапно так заинтересовался, что даже прикусил губу от волнения.

«…Моя очередная стычка с новыми порядками чуть не стоила мне жизни, зато потом я сделал для себя кое-какие выводы, которые, надеюсь, воплощу в реальность. Но обо всем по порядку! После покупки усадьбы я зажил размеренной жизнью, получая удовольствие от чтения и прогулок. Это было то, чего мне всегда так не хватало. Спокойствие! Но счастье продлилось недолго. В один прекрасный день ко мне в гости без приглашения заявился мой ближайший сосед, барон Хок. С порога я определил, что он изрядно пьян и оттого весел, нагл и развязан. Он попытался заключить меня в объятия, но я холодно отстранился и осведомился о цели его визита. Барон удивился моему вопросу, но охотно пояснил, что ему невероятно скучно и что он рад будет провести этот день в моем обществе. Это предложение не вызвало в моей душе энтузиазма, о чем я барону и сообщил в самых умеренных выражениях. Хок невероятно оскорбился и тут же вызвал меня на дуэль. Я никогда не отказывался от подобных приглашений, и мы сразились с ним прямо во дворе усадьбы. Так уж вышло, что я убил барона первым же ударом. Сказать по совести, я не собирался этого делать, хотел лишь слегка ранить Хока, надеясь, что вид крови образумит его, но барон неудачно споткнулся и сам насадил себя на клинок. Так возникла проблема. Чиновников я мог выкидывать из окон хоть пачками, но смерть благородного человека не может остаться безнаказанной, тем более что свидетелей поединка не было, барон заявился ко мне в гордом одиночестве, так что на слово мне никто не поверит. Могут посчитать, что я подло убил барона, заманив его к себе в дом. И тогда мне грозит быстрая смерть через отсечение головы. Пока я раздумывал, что делать дальше, ко мне подошел Патрик, который достался мне в придачу к усадьбе. «Я знаю, что можно сделать, – сказал он. – Я спрячу тело так, что его никто и никогда не найдет». Предложение показалось мне заманчивым. Конечно, если спрятать тело, никто не сможет доказать, что барон вообще заезжал ко мне в гости. Я долгие минуты раздумывал, будет ли такое действие порядочным или все же противоречит моему личному кодексу чести, но в итоге пришел к выводу, что поединок прошел по всем правилам, поэтому я могу не казнить себя за смерть барона. Я согласился, и Патрик сделал все необходимое. Больше о бароне никто ничего не слышал. Позже в усадьбу явился шериф, пытавшийся расследовать таинственное исчезновение Хока, но я лишь развел руками на все его вопросы, и шериф уехал ни с чем. Всю эту историю я передал здесь, в своем дневнике, с одной лишь целью – показать, как отреагировал на происшествие Патрик, который сыграет в дальнейшем повествовании существенную роль. Я узнал в те дни, что он – не человек! Был бы я рошалевским охотником, может, выяснил бы этот факт раньше, а так я лишь случайно в один из вечеров зашел в кухню, где обычно не появлялся, и увидел, как Патрик, еще секунду назад стоявший у открытой двери, вдруг скинул с себя одежду, в следующий миг обратился в крупного волка и умчался в ночь. Позже я узнал, что и жена его, почтенная Галла, также является оборотнем. Может быть, поэтому он столь легко пошел на укрывательство моего преступления – не хотел привлекать излишнего внимания к усадьбе, боясь разоблачения. На следующий день я вызвал Патрика к себе в кабинет и сразу ему признался, что я знаю его секрет, но что не выдам его никому. Я – не охотник, я не обязан убивать всех непохожих на меня внешне или внутренне. Я считаю, что всякое живое существо имеет право на существование, если только оно не вредит другим, обитающим рядом. Патрик же мне поклялся, что на людей он в волчьем обличье не охотится, только на живность, в достаточном количестве обитавшую в лесу. И я ему поверил. А зачем бы ему врать? Он вполне мог напасть на меня прямо тут, в кабинете. И, боюсь, что с его звериной сущностью я бы не справился…»

Себастьян вытер пот со лба. Как? Как он не почувствовал в управляющем и его жене врагов? Как позволил усыпить свою бдительность? Это умиротворенность здешних мест сыграла с ним дурную шутку, или попросту его собственная неопытность. Вот Рошаль на его месте не позволил бы обвести себя вокруг пальца! Он же, глупец, жил уже которую неделю бок о бок с оборотнями или перекидышами и не понял, кто перед ним. Нет, подумалось Себастьяну, рано его зачислили в охотники, ходить бы еще в учениках! Стыд и позор!

И что теперь делать, как поступить? Подняться наверх и убить Патрика и Галлу? Но ведь они не сделали ему ничего дурного, напротив, дружелюбно встретили, как родного, кормили, охотно отвечали на все вопросы…

Охотник должен убивать все порождения зла! Этому его учили все долгие годы, проведенные в корпусе.

А дальше – больше: «Мы долго беседовали, Патрик поведал мне много интересного о своей жизни и о жизни таких, как он. Оказалось, он знает многих других существ. И не только оборотней. Среди так называемой «нечисти» очень много существ, которые не желают никому зла, как бы парадоксально это ни звучало. Многие просто хотят жить спокойно, чтобы никто их не трогал. Они не горят желанием убивать людей. Нет, они просто хотят, чтобы их оставили в покое! Внезапно мне открылась бездна горя и отчаяния, о которой прежде я не имел ни малейшего представления. На слуху у всех ужасные преступления «тварей», как мы их называем, но никто никогда не задумывался, что в любой среде, в любом обществе, пусть даже таком, есть совершенно разные индивидуумы и точки зрения. Для меня явилось шоком осознание того факта, что «существа» не обязательно стремятся причинить всем вокруг боль. Многие из них вообще противники насилия! А на них идет охота, их убивают не только без суда и следствия (разве можно назвать судом заранее вынесенный приговор охотника?), но и без сожаления, относясь к ним не как к существам мыслящим, а лишь как к порождениям зла и тьмы. Патрик, видя мое отношение к проблеме, рассказал мне, что в деревне есть несколько «существ» и обещал познакомить со всеми, но чуть позже. Затем случился еще один инцидент, когда в усадьбу заявились сборщики налогов. Патрик мне сильно помог, он организовал «существ» в деревне, они разоружили солдат и изрядно поглумились над ними, впрочем, не причиняя никому явного вреда. И настолько напугали их, что больше к нам никто никогда не являлся. Конечно, они защищали в первую очередь себя, но так получилось, что и меня тоже. Поэтому я не мог остаться равнодушен к их бедам. Мне внезапно пришла в голову идея! Отчего бы не попытаться устроить в Витто своего рода секретную резервацию для тех из «существ», кто стремится лишь к мирной жизни? Я рассказал Патрику об этой мысли, и он очень воодушевился!..»

Себастьяну оставалось только схватиться за голову. Ладно, Патрика и Галлу проглядел, но, читая дневник, он понимал, что ими дело не ограничилось. Кьего был не тот человек, который бросает свои задумки на полпути. Если он решил, он сделал…

В этом охотник убедился очень скоро, листая следующие страницы. Там описывалось, как один за другим в деревню прибывали «существа», как они находили себя в новой жизни, где не нужно было скрываться – хотя бы от соседей, которые были такими же, как и они сами, пусть и не принадлежали к какому-то одному конкретному виду.

За последующие годы само собой вышло так, что больше половины жителей в деревне уже составляли существа. Они ехали отовсюду, прослышав о чудесном месте, где можно жить спокойно и растить детей, не опасаясь, что придет охотник и вырежет всю семью. Обычных же людей всячески оберегали от чужих «существ», случайно забредавших в Витто. Поэтому местные люди зажили припеваючи. С одной стороны, Кьего оградил их от наглости чиновников и сборщиков налогов, с другой стороны, Патрик и другие следили за общим порядком в округе. Не удивительно, что жизнь вскоре пошла чудесная и спокойная, все были довольны.

Сам же Кьего остался удовлетворен воплощением своей идеи. Он пространно рассуждал о необходимости подобных резерваций в каждой крупной провинции, о том, что с «существами» нужно вести разговор, а не бессмысленно их уничтожать… В чем-то Себастьян даже согласился с ним, хотя годы в корпусе привили ему совсем иную логику мышления.

Но! И это важно! – он видел, что здесь, в Витто, преступлений нет. И даже он своим охотничьим чутьем не смог вычислить ни одного существа. Это значило, что они не ведут естественный для них образ жизни и совсем не используют колдовство. Может быть и правда, есть и среди них такие, кому дороже всего уют родного дома…

Дневник обрывался на полуслове.

Себастьян думал всю ночь, сидя в тайной комнате, при свете догоравших свечей, а на утро закрыл дневник Кьего, прихватил с собой мешочки с драгоценностями и поднялся в верхний кабинет.

На столе лежало письмо от Рошаля. Как видно, Патрик принес его и, не найдя охотника, попросту оставил на видном месте. Охотник вскрыл конверт и прочел лаконичное послание: «Возвращайся, есть работа».

Что ж, вот все и решилось.

Он отложил письмо в сторону. Не было у Рошаля никакой цели, когда он отправлял Себастьяна в усадьбу. Он просто дал ему немного отдохнуть, своего рода подарок после долгих лет обучения. И не знал капитан ничего о резервации, а если бы знал, давно стер бы ее с лица земли. Рошаль не различал в этом вопросе полутонов, для него было только черное и белое. Тварей – уничтожить!

Себастьян быстро собрал вещи, не забыв прихватить драгоценности Кьего, и кликнул Патрика, сообщив ему, что уезжает. Тот помог устроить сундучки в карете, которую охотник так и не отослал обратно. Вот она и пригодилась вновь.

На улице потеплело, снег постепенно сходил, проехать уже было можно, если пользоваться дорогами, а не лесными тропками.

Галла тоже вышла во двор попрощаться.

– Вы знаете, кто я, – сказал Себастьян, глядя в их лица, – а я знаю, кто вы! И знаю о других, живущих в деревне. Я уезжаю, оставляя все, как есть. Деньги присылайте раз в полгода. Живите спокойно, как до меня, но помните, если кто-то из вас или ваших друзей оступится хоть на шаг, я вернусь!

– Мы будем это помнить, господин! – почтительно кивнул Патрик, а Галла присела в глубоком книксене.

Себастьян тронул поводья, карета сдвинулась с места. Он знал, что больше сюда не приедет, если в том не случится необходимости, и что он никому, даже друзьям, не расскажет о резервации существ.

Жизнь, которую он только начинал, посвящена охоте. И он не хотел ничего менять.

Впереди предстояли долгие годы поисков и сражений, но главное он понял: судить нужно только по делам совершенным. Это правильно!..

Джокер

563 год от Слияния

Сказать, что у Себастьяна случились неприятности после убийства священника-настоятеля, значит не сказать ничего. Таких проблем у него не было, наверное, никогда. Он стоял навытяжку, как новобранец, а перед ним сидели его величество Ламберт Х, его святейшество Пьетрианни, канцлер Гроу и очень кстати вернувшийся из поездки Рошаль, капитан особого корпуса охотников – словом, вся верховная власть королевства.

Себастьян давно уже не видел короля, а с Пьетрианни ему вообще приходилось пересекаться всего пару раз в жизни, и он предпочел бы, чтобы так это и оставалось впредь. Канцлера же он встречал и прежде, но никогда тот не вступал с ним в разговор.

Ламберт за прошедшие годы поправился, обрюзг и, говорят, слегка полысел, хотя парик и скрывал от Себастьяна этот деликатный нюанс внешности. Король пока молчал, покусывая ногти на левой руке, и выслушивал его святейшество, который вопил, не переставая:

– Да как вы только посмели?! Мерзавец! Без суда и следствия! Настоятеля храма!..

Кричал он уже достаточно долго, Себастьян слушал с каменным лицом, никак не реагируя. Выступит, когда дадут слово, пока же лучше молчать. Пьетрианни и так на взводе, готов сорваться с места и отхлестать охотника по щекам. Конечно, такого с собой Себастьян не позволил бы совершить никому, включая даже самого Ламберта. Пришлось бы буйного святого отца угомонить, и тогда вообще пиши пропало…

Канцлер тоже помалкивал, с интересом поглядывая на охотника. Охотник тоже успел рассмотреть канцлера: среднего роста, не худ, не толст, со скучным невыразительным лицом и живыми, все замечающими глазами. Несомненно, выдающийся человек, умудрившийся за достаточно короткий срок выстроить новую систему власти и отношений внутри королевства. Хороша она или плоха, вопрос иной, главное – эффективна! Мелкая преступность резко пошла на убыль, а вот взяточничество многократно возросло. Что ж, всякая система имеет как плюсы, так и минусы.

– Нет, я этого без последствий не оставлю! Я прокляну вас, отлучу от церкви! Никто после этого не подаст вам и плесневелой корки хлеба!

– Ваше святейшество, – негромко вступил в разговор канцлер, – зачем же вы так? Охотник просто выполнял свой долг. Если ваш человек нарушил закон, то он должен быть наказан, не так ли? А у нас, извините, речь идет не о мелком воровстве. Как-никак ряд убийств, семьи требовали отмщения! Сколько? Пять женщин пали от руки вашего настоятеля?

– Не пять, а десятки, – встрял Себастьян. Ему бы промолчать, да не выдержал.

– Какие десятки?! – вновь закричал Пьетрианни. – Вы имеете в виду всякого рода продажных девок и им подобные отбросы общества? Да как вы смеете ставить их в один ряд с прекрасными дамами, погибшими, я уверен, случайно?!

– «Девки» тоже гибли и тоже были людьми, – упрямо возразил охотник.

Пьетрианни только развел руками, как бы показывая окружающим: мол, о чем еще говорить с этим человеком, он ничего не понимает!

– Оставим в стороне предыдущие жертвы, – Гроу успокаивающе посмотрел на Себастьяна. – Но молодой человек прав: настоятель должен был понести наказание, и он его понес. Справедливость восстановлена, все довольны.

– Но я не доволен! – Его святейшество вскочил на ноги и грозно затряс кулаком в воздухе. – Он должен был сначала обратиться ко мне! Сдать настоятеля на суд церкви! Мы бы сами решили его судьбу, это наше право!

– Охотник есть судия и палач, – сказал Рошаль. И после этих слов наступила внезапная тишина. Пьетрианни понял, что надежда у него лишь на короля, но тот молчал, даже прикрыл глаза и сделал вид, что задремал.

– Ваше величество! – повысил голос Пьетрианни. – Скажите же что-нибудь!

Ламберт открыл глаза и окинул взглядом всех собравшихся, после чего произнес:

– Ваше святейшество, давайте все успокоимся! Конечно, охотник должен был посоветоваться с нами перед тем, как приводить в исполнение приговор относительно вашего настоятеля, но, как я понимаю, у него просто не оставалось выбора. Иначе у нас появилась бы еще одна жертва! Ваш настоятель, признайте, оказался недостойным человеком, за что и поплатился. Главное сейчас не дать этому прискорбному факту перерасти в нечто большее…

– Что вы имеете в виду? – насторожился Пьетрианни.

– Посудите сами, народ впал в панику от всех этих ужасных преступлений, люди боялись выходить вечерами из своих домов. Так мне докладывали. И что оказалось? Тот, кто так напугал город, кто отправил на тот свет, как говорит этот охотник, множество людей – пусть даже то и были уличные девки, – так вот, этот человек оказался даже не обычным священником, а главным настоятелем храма Звезды! Не чувствуете, чем это может обернуться для вас? Это сильный удар по Церкви, я так полагаю!..

Король замолчал, а Пьетрианни нахмурился. С такой точки зрения он ситуацию не рассматривал. Себастьян внутренне согласился с Ламбертом: настоятель храма – не последний человек в городе, многих факт его преступлений навсегда отвратит от официальной Церкви. Ведь по делам судимы будете…

И все это на руку бродяге. Там, где начинаются сомнения, кончается вера. Еще один удар по Церкви Слияния нанесен мастерски. Бродяга подчинил своему влиянию настоятеля, кто же помешает ему проделать это снова и снова?

– Я об этом как-то не думал, – пробормотал его святейшество.

– А следовало бы! – Ламберт назидательно воздел указательный палец. – Полагаю, нам пора отпустить славного охотника, который честно выполнил свой долг, нашел преступника и не побоялся свершить правосудие!

– Да, пусть идет, – кивнул Пьетрианни. – Но в следующий раз!..

– Надеюсь, следующего раза не будет, – прервал его король. – Или вы подозреваете кого-то еще из слуг Церкви в злодеяниях?

– Упаси бог! – воскликнул святой отец.

– Ну, вот и славно. Ступайте, охотник, вы свободны!

Себастьян поклонился, вышел из совещательного зала и пошел по длинному коридору, обдумывая произошедшее. Такого окончания разговора он не ожидал. Ему казалось, что король будет на стороне Пьетрианни, да и канцлер, пожалуй, тоже. Все надежды он возлагал лишь на Рошаля, а вышло совсем иначе.

– Подождите! – окликнул его кто-то.

Себастьян обернулся и увидел канцлера, который пытался его нагнать. Охотник остановился.

– Какой вы быстрый, однако. Так мне вас и охарактеризовали.

– Кто, позвольте полюбопытствовать? Уж не лейтенант ли Шелтон?

– Он хороший сыщик, – кивнул Гроу, не подтверждая и не опровергая его догадку. – Далеко пойдет.

– Рад за него. Вы что-то хотели, господин канцлер?

– А вы сильно спешите, господин охотник?

– Очень. Дела, знаете ли…

– Я не отвлеку вас надолго, – пообещал Гроу. – У меня к вам предложение. Я слышал, вы ищите некоего бродягу, с месяц назад пришедшего в город со стороны Лодара?

Себастьян коротко кивнул. Канцлер владел информацией, с этим не поспоришь. Его агентурная сеть работала прекрасно, сведения стекались к нему со всех концов страны, а сам канцлер, как паук, сидел в центре своей паутины и обрабатывал поток информации, стараясь выделить самое главное.

– Ищу, – подтвердил охотник. – И что с того?

– Мои люди могут помочь. Я верю в ваше чутье. Если вы считаете, что этот бродяга так важен, то его надо отыскать!

– С чего это вдруг такая забота обо мне? – саркастически поинтересовался Себастьян. – Я ведь не первый день в Шандоре, и до сих пор никто мне не верил, включая моего собственного капитана!

– Вы нашли убийцу! – напомнил канцлер. – И покарали его.

– Мне кажется, ваш Шелтон изрядно помог мне в этом. Это вы нашли убийцу и уничтожили его моими руками!

– Не преуменьшайте своих заслуг, охотник. Лейтенант лишь подкинул вам кое-какие факты, а выводы вы делали самостоятельно. Признаюсь честно, у нас были некие подозрения по поводу настоятеля.

– И вы позволяли ему убивать? Боялись запачкаться?

– Следите за тоном, господин охотник, – канцлер повысил голос. – Есть такое понятие – политическая необходимость. Так вот, было нужно, чтобы убийцу нашли не мои агенты, а охотник, которому люди доверяют, считая его истинно народным защитником. И да, вы правы, агент не смог бы убить настоятеля вот так запросто. А церковный суд… вы же знаете, чем бы все кончилось. Его святейшество просто спрятал бы убийцу в одном из дальних монастырей. Вы этого хотели? Вы же, наделенный особыми полномочиями, имели полное право свершить правосудие, и вы его свершили. Чем же вы недовольны?

– Вы правы, господин канцлер, я всем доволен.

– Послушайте, охотник! Я знаю, вам не нравятся мои методы, но вы же видите, они действуют! Не отказывайтесь от моей помощи, иначе вы можете отыскать вашего бродягу слишком поздно.

– Боюсь, мой капитан не согласится с таким альянсом…

– Напротив, – Рошаль, как всегда, подошел незаметно, – я не буду возражать! Все эти ваши доклады… признаюсь, они поначалу не произвели на меня впечатления. Я и сейчас не полностью согласен с вашими выводами. Ну что, в самом деле, может сделать всего лишь один человек?

– Если он человек… – чуть в сторону произнес Себастьян.

– Не важно. Он один. Что он может? Обычный уличный проповедник, пусть и обладающий некоей силой.

Капитан, обычно такой мудрый, не понимал. Он не видел деяний бродяги собственными глазами, не видел, как тот разгромил шабаш сильнейших ведьм юга. Он сомневался, и его можно было понять. Но Себастьян-то видел все!

– Но, – продолжил Рошаль, – я знаю вас, Себастьян. И поэтому согласен с господином канцлером: вашего бродягу нужно срочно отыскать! Будете действовать вместе с агентами, таков мой приказ! И, конечно, все городские силы корпуса начиная с послезавтра, будут в вашем распоряжении! Действуйте, охотник! А вы, господин канцлер, присылайте ваших людей к нам в корпус, пусть согласуют совместную работу. Полагаю, штаб нашей компании мы устроим там…

Капитан взял канцлера под руку, и они пошли бок о бок, о чем-то оживленно беседуя.

Себастьян же, внутренне признав, что был не прав, и что помощь со стороны не помешает, отправился в корпус. Кажется, гроза миновала, он не только не арестован, но даже внезапно назначен командиром особого отряда и получил полномочия и от канцлера, и от капитана, и, кажется, даже от короля. Если и сейчас бродяга не попадется в сети, то можно будет просто признать его божественную сущность и пасть ниц к его ногам. Потому что это невозможно!

Боргес и Тевек слонялись у дверей его кабинета. Себастьян пригласил их войти и объяснил текущую задачу – во что бы то ни стало необходимо найти сбежавшую торговку! Возможно, она сумеет вывести на след неуловимого бродяги. Ведь не сам же настоятель смешивал крема и заговаривал благовония? Торговка – возможный ключ к местонахождению пророка. И теперь, когда в подчинении Себастьяна оказались столь обширные силы, отыскать ее вполне возможно.

Купера, который тоже находился в этот час в корпусе, Себастьян назначил основным координатором. Тот не выказал недовольства, напротив, радостно потер руки и начал отдавать приказы Тевеку и Боргесу один за другим:

– Собрать всех свободных охотников! Перекрыть все выезды из города, никого ни впускать, ни выпускать! Проверять все подозрительные сообщения. Проверить все притоны и сомнительные кабаки! На утро вызвать свободных колдунов. Отдать стражам следующие распоряжения…

Видя, что работа закипела, Себастьян откланялся. Он очень устал за этот долгий день, и теперь, когда все, наконец, закрутилось, чувствовал, что должен хотя бы немного отдохнуть, прийти в себя, выспаться. Иначе толку от него будет мало. Здесь, в корпусе, имелись комнаты для отдыха. Его старая комната, например… Но он не захотел туда идти, а отправился домой, решив немного прогуляться и подышать ночным воздухом. Напоследок дал указание: в случае чего немедленно докладывать ему лично! Купер только кивнул в знак согласия. Кажется, резкий переход в подчиненные его вовсе не задел.

На этот раз Найра не спала. Она встретила охотника в дверях, поклонилась по своей старой привычке и тут же затараторила:

– Господин, все в порядке! Девочка отдыхать, я ее уложить! – она говорила уже значительно лучше, но акцент и некоторые окончания до сих пор путала. Слишком мало времени она училась языку, но день ото дня прибавляла в знаниях. Именно Найра закупала на рынке продукты, болтая там с торговками обо всем на свете. Дома же ей приходилось по большей части молчать. Роза обычно была погружена в себя, а спускаться в подвал к ведьме Себастьян строго-настрого запретил.

Конечно, девушка была вольна уйти в любой момент, но сама не хотела этого. Некоторым излишняя свобода не нужна. Достаточно лишь, чтобы ее не принуждали к вещам ей неприятным, а выполнение четко поставленных задач соответствовало ее натуре. И Себастьян оставил Найру в качестве прислуги и помощницы по всем домашним вопросам. Он платил ей достойное жалованье, хотя девушка поначалу и отказывалась, но охотник привел несколько аргументов, важнейшим из которых являлся тот факт, что девушка с приданым обязательно сумеет найти себе жениха. Найра задумалась и согласилась. И теперь откладывала честно заработанные монеты в мешочек, который бесхитростно прятала в своей комнате.

– Спасибо, ты отлично со всем справляешься!

– Господин будет ужинать? Я готовила!..

– Обязательно, неси все, что есть! Я очень голоден! – Себастьян нисколько не погрешил против истины. Он хотел сейчас только есть и спать. И отчего бы не позволить это себе, раз выпала такая возможность?

Бывшая рабыня убежала в кухню, но быстро вернулась, притащив многочисленные тарелки, до краев наполненные аппетитной снедью. Не забыла она и о вине. С него Себастьян и начал, выпив полный бокал. Напряжение дня немного отпустило, тело расслабилось, мысли потекли медленно и размеренно.

Пока он ел, Найра делилась другими новостями.

– Цены растут – жуть! Люди боятся, что скоро нечем будет кормить детей. Я говорить со многими, спрашивать «почему»? Никто не знает. Многие отвечать, что крестьяне не ехать в город торговать. Что дороги стали опасны!

«Этого еще не хватало, – подумал Себастьян. – Только голода в столице сейчас и не хватает!.. Нужно сообщить Куперу, пусть проверит».

– Розочка сегодня улыбаться! – сменила тему Найра. Имя девочки она произносила с нежностью. – Я кормить ее в обед, она мне улыбаться!

– Это хорошо. Надеюсь, она выздоровеет!

– Конечно, господина, она справиться. Она такая милая! Она сумеет!

Охотник не был в этом уверен. Колдовство ведьм – страшная вещь! Но он лишь согласно кивнул в ответ.

– Так и будет, поверь. И во многом благодаря тебе. Ты очень помогаешь!

Эбонитовая красавица внезапно засмущалась и вновь заговорила, путая слова:

– Моя помогать всегда! Моя сама этого хотеть!

– Хорошо, а теперь мне надо отдохнуть…

Сегодня Себастьяну было не до Сильвы, хотя он и старался не пропускать вечернее общение, надеясь, что ведьма рано или поздно начнет отвечать на его вопросы. Тем более что серебряная клетка день за днем выпивала ее внутреннюю энергию, и силы ведьмы таяли. Тут играли роль не сами пытки – Сильва в этом состоянии была к ним равнодушна, почти не испытывая физическую боль, а само ощущение безысходности, которое она должна была испытывать, хотя и старалась этого не показывать. Глава анклава по праву носила этот титул, и, хотя сам анклав прекратил свое существование, но, пока жива его глава, он может возродиться вновь. Снова и снова!

Охотник поднялся в свою комнату и почти мгновенно провалился в глубокий, без сновидений, сон. Сегодня даже Ласточка не пришла его навестить.

Через несколько часов его разбудило прохладное, мягкое прикосновение. «Найра», – подумал Себастьян сквозь сон. Нет, между ними не было близости, хотя чернокожая служанка и делала все, чтобы это случилось. Она искренне считала, что только таким способом может отплатить за все добро, которое он ей сделал.

– Иди к себе, мы же договорились! Этого не будет!

Но Найра не уходила. Он чувствовал, как она начала гладить его вдоль всего тела, прижимаясь к спине обнаженной грудью, потом запустила руку ему в волосы и внезапно больно царапнула спину.

Себастьян не был монахом, но вступить в связь со служанкой значило воспользоваться ее благодарностью, а это он считал ниже своего достоинства.

Он, не открывая глаз, отстранился, но Найра вновь придвинулась. И тихонько хихикнула. Только смех этот, скрипучий и неприятный, был не ее!

Охотник кубарем свалился с постели, откатившись в дальний угол комнаты и вспоминая, где оставил пистоль и зарядил ли его?..

На кровати сидел, мерно покачиваясь из стороны в сторону, темный силуэт. Вновь раздался жуткий негромкий смех.

Себастьян наконец пришел в себя. Метнувшись к столу, он подхватил пистоль и быстро зажег лампаду, осветив комнату.

На кровати сидела обнаженная Сильва. Тело ее, все в старческих морщинах и синяках, желтело в полутьме. Запавшие глаза неотрывно следили за охотником. Рот скривился в издевательской ухмылке. У него внезапно закружилась голова. Как она здесь оказалась? Кто ее выпустил? Что происходит?

– Тебя полас-с-скать ещ-щ-ще? Охотнич-ч-чек! – прошелестела она беззубым ртом. – Я хорош-ш-шая любовница! Тебе понравится, обещ-щ-щаю!

Его передернуло от отвращения. И это существо только что прикасалось к нему, обнимало его! Он направил на ведьму пистоль, в тот же момент осознав, что пуля в нем заряжена обычная, которая не может причинить Сильве вреда.

– Стрелять хочеш-ш-шь? Я бы не стала! Ведь как ты тогда узнаеш-ш-шь, где твоя маленькая девч-ч-чонка?

Осознав смысл ее фразы, Себастьян выскочил из комнаты. Все спальни, в том числе и та, которую он отвел для Розы, находились на втором этаже. Дверь в ее комнату была приоткрыта. Охотник, как вихрь, залетел внутрь и замер, пораженный открывшимся его взору зрелищем.

Найра в домашнем легком платьице и теплой вязаной кофте лежала на полу, не шевелясь. В том, что она мертва, не оставалось никаких сомнений. Ее полуоткрытые глаза остекленели. В груди, прямо в сердце, торчал кухонный нож, воткнутый сильной, твердой рукой по самую рукоять. Следов борьбы заметно не было. Очевидно, что тот, кто убил служанку, сделал это внезапно, когда она не ожидала ничего дурного. На лице Найры застыло выражение глубочайшего удивления, но не испуга.

Если бы на нее напала Сильва или кто-то иной, Найра бы сопротивлялась, кричала, а он бы проснулся и пришел на шум. Значит, ведьма тут ни при чем.

Совершить это мог только один человек.

Роза!

Девочки в комнате не было. Цепочка, приковывавшая ее к кольцу в стене, валялась в стороне.

Себастьян бросился обратно в свою спальню. Ведьма и не думала бежать. Напротив, она вольготно развалилась на кровати, похабно раздвинув ноги.

– Надумал поиграться, охотнич-ч-чек?!

Себастьян подхватил со стула меч, вытащил его из ножен и приставил клинок к шее ведьмы.

– Где Роза?

– О, теперь ты ищешь уже двух девоч-ч-чек и ни одну не можеш-ш-шь отыскать! – вновь захихикала Сильва и добавила, подмигнув: – Прилас-с-скай меня, расскажу!

Себастьян с трудом сдерживался. Один удар, всего лишь один, и голова ведьмы покатится по полу. Некогда красивая белокурая девочка, позже – женственная и желанная девушка, затем – обаятельная женщина… Она преследовала его всю жизнь, с того самого проклятого дня. Убить ее – и проблеме конец! Всего одно легкое движение руки… меч наточен остро, как бритва цирюльника… все произойдет в одно мгновение… и… свобода?..

– Убить хочеш-ш-шь? Сделай это, охотнич-ч-чек! Убей меня, как убил моего брата и отца! Как убил мать, которая так и не оправилась от потери! Убей меня! Доверши начатое!

Охотника пробил холодный пот. Как же она его ненавидит! Сильнее только его ненависть к ней.

– Я не убивал твою семью. Я спас тебя и твою мать! Я и Ласточка – мы спасли вас!

– Ты не спас, ты погубил. Ты сделал меня такой, охотнич-ч-чек! Ты! Ты! Ты!

Она уже кричала, не в силах сдержать распиравшую изнутри ярость. Себастьян вспомнил, что говорил священник перед смертью. Он сам стал Рыжей Обезьяной для Сильвы. Если бы она тогда умерла, все было бы проще. А он открыл в ней всепоглощающее чувство, сильнее которого ничего нет на свете. Ненависть! Она поглотила Сильву, изменила ее судьбу, сделала другим человеком, дала невиданные силы, вела и направляла, помогала, не дала сгореть в пламени пожара, спасла от руки бродяги. Ненависть! И никогда в жизни она не откроет своих секретов, скорее умрет, все так же скаля остатки зубов в победной усмешке.

Она выиграла сегодня, а он проиграл. Найра убита, Роза пропала. Сильва же, хоть и могла, но не сбежала, предпочтя остаться и насладиться зрелищем полного отчаяния охотника. Она знала, на что шла, но все же осталась. Значит, нельзя играть на ее стороне, нельзя давать волю эмоциям.

Себастьян холодно улыбнулся:

– А с чего ты решила, что девчонка что-то значит для меня?

– Не пытайся меня обмануть, охотнич-ч-чек, не пытайся! Я видела, как ты на нее смотрел! Видела, ч-ч-что ты соверш-ш-шил ради нее! Не обманеш-ш-шь!

– Я спасал Розу, потому что она ценный свидетель. Только она знает в лицо нашего общего врага, того, который уничтожил ваш анклав, бродягу!

– Сущ-щ-щность с гор! Я помню его! Девоч-ч-чка будет служ-ж-жить ему, как собач-ч-чка! Она выполнит все, ч-ч-что он велит. Ведьмино нутро пробилось в ней, теперь она уж-ж-же не твоя. Она – сама по себе, но ее влеч-ч-чет к нему. Он ее породил, ее тянет к нему, тянет… Ты уж-ж-же нич-ч-чего не сделаеш-ш-шь! Ты ее потерял!

Сильва встала в кровати, высокая, худая. Охотник смотрел на нее, но видел не это омерзительное старческое тело, а ту давнюю Сильву, которую он повстречал однажды на королевском приеме. Пленительную красавицу, в которую хотелось влюбиться.

– Эта, как ты говоришь «сущность»… Ведь это он – твой враг! Отчего ты не поможешь? Подскажи, как его найти? И как найти Розу? И, клянусь, я… отпущу тебя!

– Клятва охотнич-ч-чка? Забавно! Я даж-ж-же тебе верю! Отпустиш-ш-шь, виж-ж-жу! Но я тебе не помогу!

– Тогда сдохни, наконец! – в глазах Себастьяна промелькнула такая ярость, а его рука с такой силой сжала меч, что Сильва, внезапно испугавшись, отступила, запуталась в простынях и упала с кровати, громко ударившись об пол.

Охотник занес над ее головой меч. Один удар!

– Подож-ж-жди!

Он в последний момент остановил уже готовый поразить ведьму клинок.

– Я не скаж-ж-жу тебе, где искать девч-ч-чонку, не знаю. Она теперь сама по себе. Я скаж-ж-жу тебе, как победить сущ-щ-щность!

– Говори, что знаешь!

– Я долго думала. Тот человек, сущность, он невероятно силен, – Сильва заговорила быстрее, и ее шепелявость внезапно пропала – выбитые зубы росли сами собой, старческие морщины прямо на глазах сходили, волосы укладывались в замысловатую прическу, тело наливалось. Вне серебряной клетки она быстро восстанавливалась. – Даже мой анклав не смог помешать ему, как и твои серебряные стрелы. Он нечто большее, чем то, с чем ты привык бороться. Обычными методами ты с ним не справишься! Есть только один верный способ его победить!..

– Слушаю!

– Рыжая Обезьяна, его бог, открывает в людях самые потаенные мечты и дает силы их воплотить. Все давние, скрытые фантазии теперь реальны. Кто-то всю жизнь ненавидит соседа, мечтает, чтобы его корова сдохла. Пожалуйста! Раз – и готово! У кого-то мечты масштабнее, ему подавай власть, женщин, богатство. И тут обезьяний бог поможет, только пожелай! Не всякий, правда, может совладать с новыми возможностями. Не каждому дано стать великим. Вот люди и мрут, как мухи, не в силах воспользоваться щедрым даром.

– Ближе к делу!

– А ты слушай внимательно, и услышишь. Ведьмина сила совсем иной природы. Мы черпаем ее в себе, а не извне. Поэтому не каждая может стать ведьмой, это как с вами, охотниками, природный дар, который можно развить. У обезьяньего бога все иначе. Он силы дает, он их может в любой момент забрать. И, хотя дает он очень много, но и взамен требует не меньше. Такое не по мне! Я за свободу!

Себастьян вновь занес клинок. Болтовня Сильвы не несла в себе полезной информации. Она просто тянет время, не хочет умирать.

– Победить его можно только объединенной свободной волей! – продолжила ведьма, словно и не заметив угрозы. – Поодиночке ни ты, ни я с ним не справимся. А вот вместе!..

Охотник опешил. Сильва предлагала сотрудничество?

– Да, ты все правильно понял. Нам нужен союз! Иначе ты проиграешь. Нужно отринуть в себе самое главное, тогда твоя рука сама нанесет удар!..

– Ты в своем уме? Мне заключить союз с тобой?

– Только так у тебя есть шанс вернуть твою девчонку. Нужно уничтожить сущность, и, может быть, она тоже обретет свободу.

– Невозможно! Этому не бывать!

Себастьян не мог поверить своим ушам. Что это, как не очередная уловка? Ведьма просто дурит его, заманивая нереальными перспективами. Это их обычная манера. Завлечь, закрутить, убить!

– Я помогу тебе. А когда мы его убьем, я расскажу, что стало с твоей сестрой, – привела Сильва последний аргумент. И охотник сдался. Она знала его болевые точки и умело нажимала на них. Он мог ее убить прямо сейчас, но тогда до конца жизни мучился бы в неведении. Он и так слишком много лет терзал себя. Он обязан узнать правду!

– Хорошо, – сказал Себастьян. – Будь по-твоему!

– Вот и славно! – ведьма уже полностью восстановилась, вновь превратившись в молодую красавицу, от которой глаз не оторвать. Она довольно оглядела себя и шлепнула по ягодицам. – Так-то лучше! Сейчас мне нужно принять ванну, привести себя в порядок, выбрать подходящую одежду. Не могу же я выйти в свет в таком виде?

Она пожала голыми плечами, показывая свое недоумение. Ох, и сильна же ведьма, подумал вновь Себастьян. Месяц провела в клетке! Любая другая на ее месте либо давно погибла бы, либо вернулась в свою человеческую сущность, а эта еще иронизирует. Впрочем, она права, какое-то платье ей требуется.

И нужно что-то сделать с телом Найры, не оставлять же ее вот так, на полу. Девушку охотнику было жаль. Не заслужила она подобной участи. Лучше бы не спасал он ее из рук работорговца, жила бы еще… Опять он сыграл роль Рыжей Обезьяны, опять разрушил чью-то судьбу, пусть и ненароком…

– Из одежды могу предложить только платье Найры.

– Чтобы я носила вещи служанки? – неприятно оскорбилась Сильва. – Впрочем, давай, выбора нет. Не отправлять же тебя ночью к торговцам!..

«С чего это она решила, что я бы к ним пошел?» – про себя удивился охотник, но промолчал. Пусть мнит себя хозяйкой положения, расслабится, поможет с бродягой, и на этом ее миссия завершится.

– Жди здесь! – приказал Себастьян. Сильва согласно вернулась в постель, подмигнув ему. Вся ее ненависть спряталась за маской показного дружелюбия, но охотник знал: к ведьме не стоит поворачиваться спиной.

Сначала тело Найры. Девушка так и лежала, неудобно подвернув ногу. Себастьян закрыл ей глаза, поднял на руки и отнес вниз, туда, где хранились припасы. В прохладе погреба тело могло находиться долгое время, не подвергаясь разложению. Он решил, что похоронит ее позже, при первой же возможности. Но сейчас нельзя тратить ни минуты.

Впрочем, несколько минут он все же нашел и заглянул во вторую часть подвала, туда, где держал до этого дня ведьму. Клетка была открыта нараспашку, надежный замок, вскрыть который без ключа невозможно, валялся тут же, рядом, на полу. Единственный ключ Себастьян всегда носил с собой на толстом шнурке на шее. Он и сейчас был при нем, охотник сдернул ключ и швырнул в сторону.

Безо всякого волшебного зрения он видел, что тут произошло, так, словно сам присутствовал при этом.

Отпечатки маленьких ног в пыли рассказали, что их обладательница неспешно спустилась по лестнице, отперла тяжелую дверь и, не оглядываясь по сторонам, приблизилась к клетке. Там она провела некоторое время, вероятно, общаясь с пленницей. Затем сделала два шага в сторону, к дверце, легко прикоснулась к замку рукой, потом поднесла вторую руку, сняла уже открытый замок и отбросила его в сторону. Пленница в тот же миг обрела свободу, но не бросилась благодарить свою спасительницу. Наоборот, попыталась напасть на нее, но у ведьмы ничего не получилось. Ее сил не хватило, чтобы совладать с маленькой, хрупкой девочкой. Тогда ведьма отошла в сторону, девочка поднялась по лестнице наверх, Сильва шла за ней следом. Пошел и охотник. Наверху их пути разошлись в разные стороны. Ведьма направилась прямиком на второй этаж, в спальню Себастьяна, а девочка вышла на улицу. Там ее следы пропадали. Да и прежде были даже не следы, а так – легкий намек на них, но охотнику этого было достаточно, чтобы прочитать события.

Очевидно, что перед тем, как спуститься в подвал, Роза убила Найру, проделав это ловко и бесшумно, сумев не потревожить чуткий сон охотника. Затем она выпустила ведьму и только потом покинула дом. То, что Сильва пыталась напасть на девочку, говорило в ее пользу. Значит, это не она заговорила Розу каким-то хитрым способом. Себастьян предполагал этот вариант. Нет, девочка все сделала сама. Ей никто не помогал, более того, и помешать бы никто не смог. Она, как бабочка, вылупилась из кокона перерождения и кем стала теперь, неизвестно. Но ее следовало бояться любому, это неоспоримый факт. То, что даже такая опытная ведьма, как Сильва, не сумела с ней справиться, пусть и в ослабленном состоянии, говорило, что Роза невероятно опасна.

Куда она направилась? Какая мысль ею движет? Кем она стала?..

Корить себя поздно, понял охотник, но еще можно предотвратить последствия той ошибки, случившейся месяц назад, когда он допустил, чтобы Розу инициировали. Он сам во всем виноват, ему и исправлять.

Себастьян вернулся наверх, в комнату Найры, вытащил из ее сундучка пару простых платьев, куртку, взял обувь. Среди вещей лежал маленький кожаный мешочек. Охотник взял его в руку, и несколько монет выпали и покатились по полу. Найра так и не скопила свое приданое…

Когда он вернулся в свою спальню, Сильва стояла у окна, нисколько не стесняясь своего обнаженного тела. Да и кого ей стесняться? Она уже полностью восстановилась и оскалила белоснежные ровные зубы в открытой хищной улыбке.

– Это все мне? – наигранно бодро поинтересовалась она. – Чудесно! Твоя рабыня имела хорошую фигуру, так что вещи, бесспорно, подойдут! Жаль только, что отсутствие вкуса и денег сыграли пагубную роль в выборе гардероба. Ну, что поделать? На войне, как на войне, не так ли?

– Она не рабыня!..

– Да брось, друг мой, кого ты обманываешь? – ухмыльнулась ведьма.

Себастьян только сжал зубы и промолчал. Вот мерзавка! Она ведь специально пытается вывести его из равновесия. Пусть на него ее чары не действуют, но дерганый, нервный охотник может совершить непоправимые ошибки. Нужно собраться, сказал он себе, и быть настороже!

– Все, я готова, дорогой! – заявила Сильва через несколько минут. – Можем отправляться!

Сам охотник уже собрался. За окном – хоть глаз выколи. Зимой светлело поздно, они вышли из дому и отправились пешком к корпусу.

– Нет, в самом деле, в карете было бы значительно уютнее! – капризно заявила ведьма. Она очень быстро освоилась со своей новой ролью преданной соратницы. – Тебе нужно пересмотреть привычки, а то не живешь, а обитаешь, как отшельник. При твоем-то положении нужно пользоваться преимуществами! Жизнью рискуешь в борьбе с такими, как я, а плюсов никаких. Непорядок!

Себастьян терпеливо отмалчивался. Пусть себе болтает, думал он, пусть пытается сбить его с толку, все равно ничего не получится.

– Жениться тебе надо, вот что я думаю! При хорошей жене даже такой угрюмый тип, как ты, может стать человеком!..

– Может быть, поговорим о чем-нибудь другом? – не выдержал охотник. – Например, как ты намереваешься помочь мне выследить бродягу? Ты можешь его почуять? Он скрывается в городе, не показывается на людях, все силы брошены на его поиски, а он как в воду канул.

– Не беда, отыщем, – беззаботно отмахнулась Сильва. У Себастьяна закрались некие подозрения. Что, если она все же задурила ему голову, пообещав помочь, а сама не может этого?

Он остановился, больно схватил ее за руку и прошептал, скорее, даже прошипел ей в лицо, чеканя слова:

– Если ты врешь, пожалеешь!

– Пугать вздумал? – вся наигранная беззаботность мигом слетела с нее. Она вновь взглянула на него, как на врага. И этот взгляд понравился Себастьяну больше, чем ее прежняя игра. Тут он видел ее настоящей. – Думаешь, я еще чего-то боюсь? Не трясись, охотничек, есть у меня одна мысль. Придем на место, расскажу!..

Тевек и Боргес уже принимали в большой зале утренний доклад от стражи. На Себастьяна и его спутницу они лишь искоса покосились, продолжая разговор.

– Я сяду вот здесь, в уголке, и послушаю! – заявила ведьма, вновь превратившись в милую и обаятельную девушку, и, не дожидаясь ответа, заняла одно из кресел, уютно в нем расположившись.

Стражники ушли, громко топая подкованными сапогами.

– Происшествия? – потребовал информации Себастьян.

– За ночь случилось три убийства, – начал Боргес, поглядывая на Сильву, но Себастьян кивнул, и он продолжил бодрее: – Все раскрыты на месте, ничего особо интересного. С десяток ограблений, одно похищение… но там, скорее всего, любовная история… Еще две дуэли. Первая закончилась примирением сторон, вторая – дракой, к которой подключились и секунданты. Итог: двое убиты, двое ранены. Но это не наша забота, тут уж его величество лично должен карать участников. Все– таки существует эдикт на запрет дуэлей… Конечно, дворянская честь и все такое, я понимаю, но надо же как-то тихонько такие дела проворачивать, а не на площади у фонтана, где стража ходит каждые полчаса? Что они пытались доказать?..

– Это все не то, – протянул охотник. – Дальше!

– У северных ворот задержали подозрительного человека. Стражи решили, что это шпион. Сдали агентам господина канцлера, как и положено.

– Любопытно, а на чем основывалось их предположение?

– Говорят, странно себя вел. Заговаривал с людьми без причины, оглядывался по сторонам. По-нашему говорит хорошо, это и усугубило их подозрения. Мол, язык выучил заранее, чтобы не попасться! Я считаю, это один из полоумных паломников. Они идут уже третьи сутки, один за другим. Если их хватать, так всех разом, но тюрем не хватит, или лучше вовсе не пускать в город!

Сильва кашлянула, привлекая внимание. Чем-то ее информация о паломниках заинтересовала, Себастьян спросил Боргеса о подробностях. Тот удивленно взглянул на старшего охотника и ответил:

– Так ведь сегодня день Слияния! Вы забыли? Вот они и идут со всех сторон. Будут выносить святые символы на площадь, потом проповедь его святейшества. Великий день! Тысячи человек явились из деревень и городов, чтобы лично присутствовать при этом. У ворот всю ночь очередь, люди все подходят и подходят. Удивительно, что при таком скоплении наши стражи только одного шпиона отыскали!..

За всеми проблемами у Себастьяна совсем вылетело из головы, что день Слияния уже сегодня. Тогда, конечно, не удивительно, что город переполнен приезжими. Само основное действие обычно начиналось ближе к полудню, хотя святые символы выносили с первыми лучами солнца на площадь для всеобщего поклонения. «Как все не вовремя, – подумал охотник, – как некстати!» А потом взглянул на ведьму и подумал, что, может, как раз вовремя? Может, не зря Роза выбрала для своего бегства именно эту ночь? Что, если сегодня планируется нечто особенное, а поводом для этого выбран как раз святой праздник Слияния?..

Сильва кивнула, словно прочла его мысли.

– Стражей на улицах хватает, – продолжил Тевек, – вызваны дополнительные отряды из соседних городов для усиления. Также, в случае необходимости, наготове два полка. Если начнутся беспорядки, будут на месте в течение часа.

– Жди беды, – прошелестела из своего кресла ведьма. – Он придет!..

– Колдунов вызвали? – не обращая на нее внимания, спросил Себастьян.

– Не удалось, все заняты охраной его величества. Он тоже будет присутствовать на проповеди, как и многие другие.

– Капитан у себя?

– Сегодня не появлялся, но еще вчера, после того, как вы ушли, приказал каждому из охотников, из тех, что в городе, присоединиться к стражам, по одному к каждому из отрядов. Поэтому свободных людей нет! Только мы и остались с Тевеком, по вашему приказу доклады слушаем, в корпусе больше никого, все в городе с четырех часов.

– Молодцы. Как часто стражники докладывают?

– Каждый час.

– Значит, так… если будут новости, сообщать немедленно! Скоро люди проснутся, выйдут на улицы, так что стоит ожидать начала инцидентов. Нужно быть наготове и реагировать незамедлительно. Беспорядки пресекать в зародыше! Мне нужно, чтобы праздник прошел тихо и мирно. Все ясно?

– Сделаем, старший, – кивнул Боргес. – Не беспокойтесь!..

Тем не менее, Себастьян беспокоился, да еще как. Это же надо, за всеми проблемами совершенно забыл о празднике! Такого с ним прежде не случалось. День Слияния народ обожал, король выставлял на центральной площади бочки с бесплатным вином, до которого находилось масса любителей, несмотря на его низкое качество. Торговцы продавали снедь, различные безделушки. Паломники – люди в основном небогатые – платили мало, торговались, но из-за большого количества гостей города торговцы все равно оставались с изрядным наваром. Так что все были довольны, кроме стражи, у которой работы прибавлялось во много раз.

Нечисть в такие дни обычно затихала, праздник любили все, поэтому охотников не дергали по пустякам, только если случалось нечто из ряда вон выходящее. Но у Себастьяна имелось невероятной силы предчувствие, что этот день Слияния будет совсем иным…

Они с Сильвой покинули зал и прошли в его кабинет. Ведьма опустилась в кресло для посетителей, охотник сел напротив и пристально посмотрел на нее. Глаза Сильвы ничего не выражали.

– Теперь говори все, что знаешь! – приказал он.

– А ты разве сам ничего еще не понял? – удивилась она и радостно засмеялась в предчувствии развлечения. – Они пришли, все до единого!

– Кто пришел? – не понял Себастьян.

– Его ученики и ученики его учеников! Они пришли со всех сторон, слова Рыжей Обезьяны быстро разносятся по миру, и за примерами ее могущества далеко ходить не надо. Каждый, кто принимает новую веру, сразу видит результат. Так что… жди беды!

– Ты говоришь о паломниках?

– Да, они тоже. Но не только. Поверь, у пророка хватает и богатых последователей. Уж они-то прибыли в город не пешком, а с удобствами, заранее, выкупив самые дорогие квартиры, чтобы созерцать действо.

– Какое действо? – Нет, убийство Найры и бегство Розы отрицательно повлияли на его умственные способности, он никак не мог собраться с мыслями, ему все казалось, что он что-то упускает.

– Речь его святейшества! – титул Пьетрианни она произнесла с неприкрытой издевкой. – Что же еще?

– Ты уверена?

– Сам посуди, слушать речь соберутся все самые могущественные люди королевства, включая нашего дорогого Ламберта и прочих высоких гостей. Где еще, как не там, наш бродяга сможет проявить себя во всей красе?!

«Это предположение не лишено смысла», – подумал Себастьян. Сам бы он на месте бродяги, желая остаться ненайденным в таком крупном городе, на полуденную проповедь никогда бы не сунулся без крайней нужды. Но бродяга мыслит иными категориями. Да и Сильва настаивает на своей точке зрения…

– Он придет, не сомневайся, – продолжила ведьма, – и городские колдуны ничего с ним не смогут сделать, силенок маловато! И даже охотники окажутся бессильны – не готовили вас к такому, – а уж тем более агенты и стража. Вот тогда-то и вступит в игру наш с тобой небывалый союз! Слушай меня внимательно, я долго размышляла и кое-что придумала…

Ведьма говорила долго, Себастьян слушал поначалу скептически, но уже через минуту она полностью завладела его вниманием. Уж что-что, а стратегически мыслить ведьмы умели, в этом им не откажешь!..

План, предложенный ей, включал в себя активную и согласованную работу многих групп при едином управлении со стороны. Главное, с ее точки зрения – до начала событий выловить каждого из потенциальных сторонников пророка и изолировать их. Если, конечно, еще не поздно. Да, и сам бродяга невероятно силен, но если к нему на помощь придут инициированные адепты, то тут даже объединенных усилий королевских колдунов, охраны, корпуса и агентов может не хватить.

Поэтому пленить всех его союзников или хотя бы большую их часть до того момента, как они вмешаются в игру – пункт номер один. А вот уже вторым пунктом вопрос о самом бродяге. Тут мнения расходились. Ведьма полагала, что нужно применить к нему в первую очередь не колдовское, а физическое воздействие, то есть попросту связать, заткнуть рот и бросить в клетку, подобную той, в которой она сама провела последний месяц. Себастьян же сомневался, что с бродягой пройдет подобный фокус. Он слишком хитер и умен, чтобы так просто дать себя пленить.

Основным же секретным оружием Сильва считала себя. После разгрома шабаша она анализировала примененное им колдовство и пришла к выводу, что сможет нейтрализовать его в случае чего, по крайней мере, на некоторое время. Тут-то и должен подключиться охотник с пресловутым физическим воздействием. Себастьян никого пленять не собирался, он решил уничтожить пророка, если представится хоть малейшая возможность. Рисковать жизнями высоких особ он попросту не мог…

В кабинет постучали, и вошли Купер с Шелтоном. Оба выглядели уставшими, словно не спали всю ночь. Сильва обворожительно улыбнулась им и потупила глаза. Купер присвистнул, как мальчишка, а Шелтон учтиво раскланялся.

– Позвольте вас познакомить, господа, – начал Себастьян. – Это Сильва – лодарская ведьма в прошлом, глава анклава, дочь графини Сапской и моя давняя… хм… знакомая. Кстати, Купер, ты с ней однажды пересекался в тот самый день, когда нам официально присвоили звания охотников. Это в ее доме случился тот страшный пожар, при котором мы присутствовали. А это охотник Купер и лейтенант Шелтон, он подчиняется господину канцлеру.

– Очень приятно! – сказала Сильва.

– Та самая? – расширил глаза Купер.

– Рада, что вы обо мне наслышаны.

– Ведьма? – переспросил Шелтон. – А разве?.. Впрочем, об этом после. Думаю, вы знаете, что делаете, господин охотник.

– Хотелось бы в это верить… У нас тут исключительная ситуация, господа. Скорее всего, сегодня на празднике случится инцидент. Наша задача – предотвратить его! Отменить праздник мы не можем, схватить преступника до нужного момента, конечно, постараемся, но сделать это будет очень сложно. Нам остается только быть наготове и ждать. А вот как только он сделает первый ход, тут мы должны начать действовать незамедлительно! Речь идет о некоем бродячем проповеднике, которого я преследую уже больше месяца и который, по моему мнению, представляет громадную опасность для всех нас…

Пока Себастьян объяснял остальным подробности, Сильва легко поднялась, прошлась по кабинету и, остановившись у стола, налила себе бокал вина из кувшина. Пила она маленькими глотками, слегка прикрыв глаза. Вино было далеко не самое лучшее, но и не та бурда, которую сегодня станут подавать на площади. Ведьма допила до последнего глотка и слегка порозовела. Вино пошло ей на пользу.

– …Охотников с отрядами стражей распределить равномерно вокруг площади, – продолжал инструктаж Себастьян. – Агентов внедрить в толпу. При первых же признаках провокаций они обязаны прекратить смуту, а в случае паники – не дать людям в толпе затоптать друг друга. Смутьянов и прочих подозрительных личностей арестовывать незаметно, по необходимости, жестко. Купер, ты должен лично проверять каждого арестованного! Самых подозрительных доставлять ко мне! Приметы бродяги вы знаете, не забудьте передать их остальным. Остальные стражи пусть перекроют все подходы к площади, только сделают это не сразу, а незадолго до полудня. Резервные полки незаметно ввести в город и сосредоточить в паре кварталов. Пусть ждут приказа и будут готовы выступать немедленно! Колдунам от имени короля приказать на площадь не соваться, а спрятаться в домах вокруг. Они сами поймут, когда наступит их черед…

Купер и Шелтон внимательно слушали, не думая оспаривать право Себастьяна отдавать распоряжения. Кажется, их уже предупредили о его новых полномочиях. Хотел бы Себастьян иметь побольше надежных людей под рукой, но Крешп погиб много лет назад, а Лаколь уже давно удалился в свое поместье, приняв на себя обязанности шерифа одной из дальних провинций, и носа в Шандоре с тех пор не показывал. Новыми же верными друзьями Себастьян за прошедшие годы так и не обзавелся.

Вскоре инструктаж был окончен. Купер и Шелтон покинули кабинет, Сильва же потянулась всем телом и произнесла:

– Наконец-то! Нудное, оказывается, это дело – отдавать приказы!

– Нудное, зато необходимое, – огрызнулся охотник. – Главное, чтобы сделали все правильно!

– Теперь и нам пора прогуляться, дорогуша! Время пришло!

За окном давно посветлело. Луны одна за другой покинули небосклон, а солнце начало свой путь к зениту. Люди спешили покинуть свои дома, выходили на улицы, сегодня никто не залеживался в постели. Хотя до основных событий дня было еще далеко, горожане хотели провести с пользой каждый час. Где-то уже распевали веселые песни, на площадях переминались с ноги на ногу первые торговцы сладостями и вкусными, только из печи, булочками и горячим, прямо из огромных самоваров, сладким чаем.

Себастьян не забыл прихватить пистоли, на этот раз заряженные серебром, кинжал и меч. Все прочее оружие он посчитал излишним. Все равно в толпе даже мечом-то особо не помахать, развернуться негде.

Они вышли на улицу и воспользовались каретой корпуса, чтобы добраться до главной площади.

Сильва села так близко, что охотник чувствовал ее дыхание. Она улыбалась. «Железный характер!» – невольно восхитился Себастьян. Месяц пыток, истязаний, унижений, а ей хоть бы что! Сидит себе, поглядывает в окно, выглядит довольной жизнью. А ведь она его ненавидит лютой ненавистью! Все изначально женское проявлялось в Сильве отчетливее, чем в других. И красота, и непременные актерские таланты, и умение терпеливо выжидать, чтобы потом нанести сокрушительный удар. Талант, незаурядный ум, невероятная внутренняя сила, несгибаемая воля, красота – такая была Сильва. Поневоле Себастьян проникался к ней все большим уважением, хотя и ненавидел ее не меньше, чем она его.

Карета остановилась возле одного из домов, окнами выходившего прямо на главную площадь. Квартиры тут никогда не сдавались, несмотря на баснословные расценки на удобные для обзора места в дни казней и праздников. Сам дом принадлежал ведомству канцлера, но сегодня его любезно предоставили для штаба кампании.

Внизу уже дежурил отряд городской стражи. Себастьян посоветовал им наружу не высовываться, чтобы не привлекать внимания. Прочие дома вокруг площади проверяли группы телохранителей короля, канцлера и прочих высоких особ. Начальники групп традиционно не доверяли друг другу и ревностно переглядывались, стараясь первыми найти слабые места, на которые нужно обратить особое внимание. Ведь одного-единственного стрелка с арбалетом достаточно, чтобы произошло непоправимое.

Комната с широкими окнами, выделенная на втором этаже, как нельзя лучше подходила для штаба. Вид на площадь отсюда открывался чудесный: все лежало как на ладони.

– Я сяду здесь! – решила Сильва, легко придвинув массивное кресло поближе к окну. Себастьян же вновь подумал, уж не перестал ли действовать его иммунитет и не поддался ли он чарам ведьмы. Слишком уж послушно соглашается с ее решениями… – Мне бы выпить что-нибудь горячего и поесть. А то, знаешь ли, месяц на хлебе и воде не каждому на пользу…

– Распоряжусь, – охотник вышел из комнаты и приказал одному и младших стражей сбегать на любой постоялый двор и принести все требуемое, да с запасом. Сидеть тут предстояло долго, самому тоже подкрепиться не помешает.

Постепенно в доме стали появляться охотники. Себастьян знал всех, кто оказался в этот недобрый день в столице, да и не так уж и много их было – всего восемь человек, включая его самого, Купера и Рошаля. С ним здоровались настороженно, слишком уж неожиданно он перешел из разряда изгоев в начальники.

Братство охотников, как ни старался Рошаль, так и осталось неисполнимой мечтой. Охотник по сути своей одиночка! Любая компания ему не по нраву. Приятели, если они появлялись, не становились друзьями. Вся природная страсть души воплощалась в охоте!

Даже, казалось бы, Купер – старинный приятель, с которым многое пережито вместе, который не раз выручал, помогал, никогда не показывал спину врагу. И все равно, разговаривая с ним, Себастьян ощущал некую неловкость, витавшую в воздухе. Ему хотелось в такие моменты встать и выйти, но долг требовал остаться. Что уж говорить об отношениях с остальными охотниками, с которыми он не делил комнату в корпусе на протяжении многих лет…

Охотнику суждено весь отведенный ему век быть одному. Это аксиома.

Город полностью проснулся. Толпы горожан и приезжих прогуливались по улочкам, постепенно стекаясь к площадям, главной и малым, на которых и происходило основное действо.

Скоморохи плясали, музыканты играли на разнообразных инструментах, зазывалы устраивали конкурсы: кто по столбу до верха доберется или кто поборет силача. Заезжие циркачи прямо тут же на площади исполняли акробатические номера. Народ глазел на все вокруг, ел, пил и веселился.

Посреди площади еще с вечера соорудили здоровенный подиум, застелили его синим бархатом, установили удобные высокие кресла. Рота солдат охраняла его круглосуточно, опасаясь оставлять ценные вещи без присмотра. Народец-то вокруг ушлый, но другого нет…

Двое агентов притащили в комнату заросшего волосами, закутанного в какие-то грязные лохмотья человека.

– По приказу лейтенанта!

– Давай его сюда, – сказал Себастьян.

Бродяжку подтащили ближе, охотник подошел и внимательно рассмотрел его. Похож, как похожи между собой все дворовые псы. Нестриженная борода, вонь от давно немытого тела, незажившие язвы. Картинка совпадала.

– Не он, – изрекла из своего кресла Сильва, даже не поворачиваясь к пленнику. Кстати, от самой ведьмы пахло легким цветочным ароматом, хотя времени принять ванну или хотя бы просто привести себя в порядок у нее не было.

– В каталажку его, пусть посидит пару деньков! От греха подальше…

– Люди добрые! Да за что же? – завопил бродяжка. – Шел, никого не трогал, мечтал прикоснуться к слову господа нашего! Пусти!

Агенты заколебались.

– В чем дело? – холодно осведомился Себастьян. – Мне повторить приказ?

Бродяжку подхватили под руки и утащили прочь.

– Всех не пересажаешь, – заметила ведьма.

– Но попытаться можно, – парировал охотник.

За последующие пару часов в комнату приводили еще с десяток грязных оборванцев, но ни один из них Себастьяна и ведьму не устроил. Пророка среди них не оказалось. Пойманных бродяг отправили отдыхать по камерам, для верности прописав пару ударов по ребрам. В остальном никаких особых происшествий не случилось.

Часовая стрелка на башне медленно, но верно приближалась к верхней точке циферблата. Вскоре должны были явиться его святейшество, его величество и остальные, а пророка, несмотря на все старания агентов и стражей, пока так и не обнаружили.

– Он придет, обязательно придет, – время от времени повторяла Сильва, как заклинание. – Он долго ждал этот день!

Себастьян искоса на нее поглядывал, размышляя, правильно ли поступил, не убив ее еще там, в спальне. С другой стороны, она тоже его не убила, хотя могла, забыв на время о своих глубоких чувствах к нему. Значит, не врет, он ей еще нужен. С охотником ее связывала личная история, пророк же являлся ее природным врагом. Ведьмы – существа независимые, гордые, свободолюбивые, они всегда рассчитывали только на себя. Бродяга же многих из них склонил на свою сторону, открыв источник новых заемных сил. Это и не нравилось Сильве, она понимала, что за все чужое когда-то придется рассчитаться сполна…

В комнату забежал запыхавшийся Шелтон – он лично проверял первичные доклады от своих людей внизу – и сообщил:

– Записка от колдунов. В воздухе присутствует нечто странное, они не могут понять, что именно, но, по их словам – ясное предчувствие надвигающейся грозы. Но небо чистое.

– Он близко, – удовлетворенно кивнула Сильва. – И он силен, как никогда!..

– Охотники совместно со стражей выследили двух перекидышей, – продолжил доклад лейтенант. – Они попались с поличным, когда изменяли свои тела в квартале отсюда. Убиты на месте! Тела увезли в морг корпуса.

– Хорошо. Не терять бдительности! Это только начало.

– Через южные ворота в город пытались проникнуть три ведьмы. Их сумели опознать и захватить. Мы потеряли пять человек.

– Это вам еще повезло, – флегматично вставила Сильва. Шелтон бросил в ее сторону обжигающе холодный взгляд, который ведьма проигнорировала.

– Всего арестовано больше пятидесяти человек. Они вели себя тихо, не привлекали внимания, явно чего-то ждали – может, условного сигнала, но колдуны и охотники указали на них. Некоторые сопротивлялись, выкрикивали непонятные лозунги, напали на стражников. Есть убитые, раненые.

– Всех раненых щедро наградим. Семьям убитых денежное вознаграждение, вдовам – пожизненные пенсии, детям – гарантированное место в страже. Но это после.

Шелтон вышел. Себастьян напряженно всматривался в окно, пытаясь отыскать взглядом фигуру бродяги. Да, он видел его лишь раз в темноте и в маске, но отчего-то не сомневался, что узнает. Сильва же, напротив, расслабилась, прикрыла глаза и будто прислушивалась к чему-то далекому.

За полчаса до полудня заиграли трубы, солдаты стали теснить людей, расчищая место на площади, а еще через несколько минут одна за другой на площадь въехали с десяток карет. Пажи в парадных ливреях, стоя навытяжку на запятках, и, как только кареты остановились перед подиумом, тут же соскочили на землю, чтобы услужливо открыть дверцы.

Солдаты ловко отгородили толпу от высокопоставленных особ, резко пресекая любую попытку прорваться ближе.

Первым из кареты, важно задрав подбородок кверху, ступил на ковровую дорожку Ламберт X. Толпа, увидевшая короля, дружно взревела от восторга. Ламберта в народе все же традиционно любили.

Следом за королем на свет выбрался его святейшество. Его почтительно придержали под руки два молодых священника. Толпа приветственно зашумела, впрочем, достаточно одобрительно. Пьетрианни нарисовал в воздухе знак пятиконечной звезды, благословив таким способом всех собравшихся разом.

За ним появился канцлер. Вот тут раздались возгласы совсем иного толка. Солдаты приложили множество усилий, раздавая тычки прикладами ружей по особо болезненным местам недовольных сограждан, чтобы заставить их закрыть рты. Все же некоторые из горожан искренне радовались Гроу, что и пытались выражать громкими криками, но им за это, надо признать, исправно платили из казны.

В других каретах прибыли придворные и приглашенные к проповеди гости. Рошаля видно не было. Слуги быстро накрывали на помосте столы. Еще не хватало, чтобы кто-то из важных господ, почувствовав голод, не смог бы немедленно его утолить.

Под одобрительные крики толпы распорядители откупорили трехсотлитровые бочки вина, из которых теперь наполняли кружки всем любителям бесплатных угощений, коих выстроилась огромная очередь. За королевский счет, как известно, пьют все, даже мертвецы и младенцы!

Высокие персоны степенно рассаживались по местам, слуги разносили закуски и вина, телохранители не теряли бдительности, зорко оглядывая окрестные крыши на предмет потенциальных убийц, агенты рыскали по площади с той же целью, Себастьян ждал.

Городские часы на башне пробили двенадцать раз. Едва смолк гул от последнего удара, вновь заиграли трубы, привлекая внимание людей, и, как только шум на площади стих, со своего кресла поднялся Пьетрианни, шагнул вперед и раскинул руки в стороны в приветственном жесте.

– Возлюбленные дети мои! – начал он глубоким, проникновенным голосом, совсем не похожим на те истеричные крики, которые Себастьян слышал от него еще вчера. – Сегодня – великий день, день Слияния! Много лет назад в этот день святые отцы впервые встретились все вместе, и вскоре мир понял, что есть только одна истинная Церковь, одна вера и один бог! Произошло великое событие, навсегда изменившее былой миропорядок. Именно благодаря этому сегодня мы с уверенностью смотрим в будущее, мы сыты, обуты, одеты, желудки наши не мучает голод. Мы видим, что дети наши будут жить еще лучше, день ото дня мы строим своими руками наше будущее. То будет прекрасное время, когда каждый из нас увидит рай на земле! Мы много трудимся для этого – каждый день, каждый час. Но сегодня я хочу поговорить с вами о другом. В этот светлый день я хочу вспомнить историю господа бога нашего. Однажды он потерял память, потому что не мог вынести всю грязь, всю жестокость старого мира. Он так близко к сердцу принимал наши беды, что его разум не выдержал испытания. Долгие годы он скитался по земле в попытках вспомнить, воскресить прошлое. Но только святые отцы смогли ему в этом помочь. От той встречи остались великие священные предметы, исполненные благости. Прошу, вынесите их!

Три седовласых монаха, незаметно вынырнувшие из-за спин сидящих на помосте гостей, дружно шагнули вперед, держа в руках каждый по предмету. У первого был длинный посох с тяжелым набалдашником, у второго – простая деревянная чаша, а у третьего – кривой кинжал с кожаной оплеткой на рукояти.

Толпа возбужденно загудела. Каждый знал историю священных символов, и все понимали, что увидеть их воочию – огромная удача, о которой не стыдно будет рассказать потомкам. Монахи демонстрировали предметы всем желающим еще с раннего утра, но людей на площадь явилось столь много, что не каждый мог пробиться и лично взглянуть на святые символы.

– В тот день святые отцы, которые тогда еще не знали своего предназначения и промышляли грабежами и разбоем, встретились в придорожной харчевне, чтобы сговориться о новых преступлениях, – продолжил Пьетрианни. Его слушали завороженно, его святейшество умел привлечь внимание людей. Даже Себастьян увлекся рассказом, тем более что на площади пока все было спокойно. – Из этой чаши они по очереди испили вина, и вместе пошли в ночь в надежде подстеречь запоздалых путников и лишить их кошельков, а то и самой жизни. Да, они были преступниками! И я не стыжусь этого. Каждый человек может ошибаться – главное понять свои грехи и покаяться! Так вот, они вышли на дорогу и вскоре им попался путник, который брел, шатаясь, сам не зная куда. Вот этим самым кинжалом святой Маркус угрожал путнику, принуждая его отдать все имущество. И вот этим посохом он получил по голове, после чего принял истинного бога, которому служил до конца дней своих!

Раздались многочисленные смешки, даже Сильва улыбнулась краешком губ.

– Да, бог Звезда умел убеждать. Он справился со всеми пятью разбойниками, легко обезоружив их. Он мог бы сдать их стражам, тогда участь невезучих грабителей была бы незавидна. Петли на шеи – и болтаться им вдоль одной из дорог в назидание остальным. Только в те дни бога Звезду еще звали Беспамятный, и он так же не хотел связываться со стражей, как и сами разбойники.

Вновь раздались смешки. Люди слишком хорошо знали повадки стражников, которые за прошедшие столетия нисколько не изменились. К ним придешь за помощью – да сам останешься без штанов, еще и последних зубов лишишься, вздумай возражать. Себастьян же подумал, что Звезда был в свое время превосходным бойцом. В одиночку справиться с пятеркой матерых грабителей, не гнушавшихся убийствами, не каждый способен…

– Он отпустил их с миром, а они не ушли, пораженные его благородством. Всю ночь у костра они вели беседу. Звезда покорил их, они сразу поняли, что перед ними не обычный человек, а воплощение бога на земле, и тут же поклялись верно служить ему.

Себастьян слушал проповедь и думал, что интересно было бы узнать, как на самом деле Беспамятный заморочил голову отпетым бандитам. В то, что он убедил их силой слов, охотник не верил. Скорее уж их поразили его бойцовские качества. Может быть, они признали его неоспоримое лидерство, назначили своим вожаком и отправились путешествовать вместе в надежде, что столь яркая личность приведет их к богатству и славе. Что ж, по крайней мере, славы они добились. Их имена знает теперь каждый. Святой Маркус, святой Тино, святой Ередо, святой Роберто и святой Крист, ранее известные под более простыми именами: Кус Железный Зуб, Кувалда, Шустряк, Живот и Блестящая Голова.

Пьетрианни продолжал историю, поведав о последующих годах жизни Беспамятного и его новых товарищей. Много приключений и испытаний пришлось им пережить, много крови и пота пролить, прежде чем Беспамятный обрел воспоминания и понял, кто он есть на самом деле.

Рассказал Пьетрианни и о нынешнем времени: как непросто бывает постичь свет истины, как много соблазнов вокруг, как тонка грань между светом и тьмой. Упомянул он и заслуги его величества в святом деле миссионерства, только вот об охотниках не сказал ни слова.

Он говорил долго, то взывая к возвышенным чувствам прихожан, то развлекая их забавными историями. Себастьян должен был признать, что проповедь получилась отличной! Пьетрианни – мастер вести диалог с толпой. Его слушали, открыв рты, смеясь и вытирая слезы в нужных местах, никто не остался равнодушным.

В завершение своей речи он сказал:

– …И сегодня, когда мы празднуем день Слияния, соединивший в наших сердцах любовь к богу и Церкви, я задам традиционный вопрос, и каждый желающий может на него ответить: существует ли бог на земле, помимо бога Солнца?..

Не успел он продолжить фразу, которая вовсе не предусматривала отрицательного ответа, как чей-то уверенный голос произнес так, что его услышал каждый из многих тысяч, собравшихся на площади, легко подавив громогласного Пьетрианни:

– Существует!

Толпа изумленно отпрянула в стороны, освободив небольшой островок прямо между помостом и солдатами, и перед взором публики предстал среднего роста седовласый человек, одетый в далеко не новые, изрядно поношенные одежды и стоптанные башмаки.

Он легко кивнул Пьетрианни, как старому знакомому, которого чрезвычайно рад лицезреть, и еще раз повторил – так, что вновь его услышали все вокруг:

– Другой бог существует, и я лично тому свидетель!

Себастьян сразу узнал его голос, узнал фигуру, несмотря на то, что видел его всего лишь раз в жизни. Бродяга. Он изменился. Теперь он выглядел опрятно, уже не отталкивал своим внешним видом и пугающей бесноватостью. Не удивительно, что его не перехватили на подходах к площади, ведь по описанию искали совсем другого человека. Рядом с ним, не отходя ни на шаг, стояла темноволосая девушка в удобной мужской одежде, очень похожая на ту самую торговку благовониями, которую так и не сумели поймать. Она настороженно рассматривала окружающих, готовая защитить бродягу в случае необходимости.

– Пришел! – Сильва вцепилась в оконную раму с такой силой, что продавила твердое дерево. – Теперь посмотрим!..

Охотник увидел, что на площади началось движение. Агенты старались подобраться как можно ближе к цели, а другие охотники, оказавшиеся еще дальше от места событий, решительно прокладывали локтями путь сквозь плотную толпу.

– Вы уверены в своих словах? – Пьетрианни попытался перевести все в шутку. – Или это королевское вино нынче вызывает видения?

Однако никто не засмеялся: слишком уж независимо держался бродяга, несмотря на свой непритязательный вид.

– Я докажу, – просто ответил бродяга и поднял правую ладонь вверх на уровне головы.

Двое агентов, осторожно подбиравшиеся с боков, внезапно взмыли в воздух, перевернулись вверх ногами и повисли там, судорожно пытаясь освободиться из невидимого захвата.

Толпа взвыла от восторга. Бродяга раскланялся на все четыре стороны. Потом прищелкнул пальцами, и агенты унеслись в далекое небо, вскоре исчезнув за облаками.

– И что? – презрительно сощурился его святейшество. – Такие фокусы подвластны любому мало-мальски обученному колдуну. А колдовство запрещено всеми законами нашего королевства! Зачем вы нарушили закон, уважаемый?

Себастьян покачал головой, Пьетрианни блефовал, он сразу оценил небывалую силу бродяги. Так высоко закинуть человека или предмет не мог на его памяти еще никто!

– Да и что в том проку, – продолжил священник, – швырять людей?! Этим вы только показываете, что наш исконный враг не дремлет, посылая на землю своих адептов! Люди! Посмотрите на этого человека! Он явился сюда, в наш святой день, чтобы оскорбить веру наших отцов, чтобы поглумиться над нами! Друг ли он нам? Правду ли несет или сомнение? Искушение!

Кто-то кинул в бродягу яблоком, но тот легко поймал его в воздухе, улыбнулся и откусил изрядный кусок.

– Я пришел к вам не для того, чтобы глумиться! – сказал он. – Я хочу лишь рассказать правду. Это все, чего я желаю! Выслушайте меня и сами решайте, как вам жить дальше!

Это был хороший ход, подумал Себастьян, дать толпе право решить все самой. Такого здесь еще не видывали, поэтому не знали, как реагировать. Со всех сторон раздались голоса, которые становились все громче:

– …Говори!.. Пусть скажет, раз пришел!.. Выслушаем!..

И в этот момент Пьетрианни совершил роковую ошибку. Увидев, что контроль над ситуацией теряется, он завопил что было мочи тем самым неприятным, визгливым тоном:

– Что же вы стоите, бездельники? Взять его! Немедленно!

Солдаты кинулись исполнять приказ, агенты подключились, вынырнув из толпы. Два охотника, как раз пробравшиеся сквозь людское море, тоже вступили в игру. Сильва завороженно наблюдала за происходящим, даже Себастьян замер, ожидая, чем закончится эта попытка.

Когда до неподвижно стоящего бродяги оставалось не больше трех шагов, и, казалось, что ничто уже ему не поможет, он поднял левую руку. Солдат и агентов закрутило на месте все быстрее и быстрее, постепенно поднимая вверх. Против охотников, на которых колдовство не действовало, выступила темноволосая девушка, обнажив спрятанный в рукаве нож.

Себастьян, сам мастер боя, лишь с трудом мог следить за ее немыслимыми движениями. Всего два удара понадобилось ей, два удара! Чтобы повергнуть наземь охотников, годами тренировавших собственное тело для подобных ситуаций. Она не убила их, только лишила сознания, легко и непринужденно, словно не опасные бойцы, прошедшие множество схваток, стояли перед ней, а малые дети.

– Эти люди! – голос бродяги снова вознесся над площадью, заглушая все прочие звуки. – Они хотят заставить меня замолчать! Они не дают сказать вам слово правды, затыкают рот! Что сделать мне с ними?

– …Правду!.. Мы хотим знать правду!.. Имеем право!..

– Вы имеете право! – подтвердил бродяга. – И вы ее услышите!

Он легким жестом разбросал солдат и агентов по окрестным крышам, не пачкаясь лишней кровью.

Дело приняло непредвиденный оборот. Только Сильва кивнула своим мыслям: она ожидала подобного.

Пьетрианни испуганно сделал два шага назад, король и канцлер уже стояли на ногах, не в силах решить, каким образом лучше поступить, чтобы не уронить собственное достоинство в глазах окружающих. Придворные столпились за их спинами, блеснули вынимаемые из ножен мечи. Оставшиеся солдаты ощетинились пиками, прикрывая помост и влиятельных особ. Со всех сторон к площади уже бежали другие агенты, где-то наверняка уже отдали приказ запасным полкам выступать с занимаемых до этого момента позиций. Охотники пока оставили намерение атаковать: даже их потрясла быстрая расправа с их товарищами по оружию.

Бродяга же совершенно не обращал внимания на всеобщее волнение. Его интересовала толпа, а люди жадно внимали ему.

– Вас дурят, друзья мои! Они обманывают вас, морочат головы! Вы достойны большего! Каждый из вас ценен сам по себе, даже последний пьяница! Вы – личности! Вас используют! Несправедливость! Они только богатеют, вы же работаете с утра до глубокой ночи! Отнять! Поделить по-новому! Стать богатыми! Стать всесильными! Повелевать миром!..

Для Себастьяна и других охотников речь бродяги представляла собой лишь набор лозунгов, для остальных же она лилась ручьем, поражая собравшихся на площади широтой мыслей, новыми горизонтами, личными перспективами, манила в неведомые дали, где на каждом шагу стоят пряничные дома, а в реках течет вино, где лесные звери сами приходят к охотникам – за ними не нужно гоняться, где ты не работаешь, а живешь, как всегда хотел, лопая от пуза, наливаясь по самые брови вином, а трактирщик только и делает, что подкладывает, да подливает, и все бесплатно, и так круглые сутки напролет, до бесконечности…

Он заворожил толпу, подчинил ее своим россказням, увлек за собой в обывательский рай. Люди уже готовы были идти за ним хоть на край света, только покажи дорогу. Их лица застыли в едином выражении неземного счастья и восторга. Они обнимали друг друга от осознания невероятной важности этого дня, который изменит все и навсегда, радовались, что все они такие нужные, такие незаменимые, что их, наконец, оценили по достоинству, что теперь все будет по-другому, иначе, лучше!

На площади показалась знакомая фигура Рошаля. Капитан уверенно шел к бродяге, огибая замерших горожан. Он скинул где-то теплую куртку и шел налегке, сжимая в руках лишь меч.

Бродяга продолжал говорить, не обращая внимания на Рошаля. Зато его заметила темноволосая девушка и шагнула ему навстречу.

– Нужно помочь капитану! – встрепенулся Себастьян, до этого момента, как завороженный, наблюдавший за сценой на площади.

Сильва резко дернула его за рукав.

– Рано! Это еще не наш бой!

Охотник молча рвался из ее рук, ведьма так же молча держала, не отпуская.

На помощь Рошалю пришли другие, выжидавшие до этого момента. Четыре охотника – и Купер в том числе – и четыре колдуна. Они материализовались на площади, как тени, хотя еще секунду назад их здесь не было.

Король, канцлер, его святейшество и еще несколько придворных, до сих пор каким-то образом не подпавших под влияние речи бродяги, внезапно осознали, что грядут неприятности и пора ретироваться, но бежать было некуда – тысячи горожан непреодолимой стеной перекрывали все проходы, а солдаты, как и все вокруг, не воспринимали в этот момент никого и ничего, кроме голоса пророка. Все, что оставалось Ламберту и остальным – укрыться за креслами и наблюдать оттуда за разворачивающимся сражением.

– …Новый мир!.. – голос бродяги довлел над сознанием людей.

Колдуны синхронно подняли руки. Поток воздуха ударил в то место, где стоял бродяга, но не причинил тому ни малейшего вреда. Колдуны удивленно переглянулись – они ожидали совсем иного эффекта.

Темноволосая девушка уже подбежала к одному из колдунов и вступила в схватку с прикрывавшим его охотником. И в этот раз все произошло быстро. Себастьян увидел, как молодой еще охотник напал, используя беспроигрышную комбинацию ударов, но девушка словно знала, где будет меч в каждый момент времени, и легко, играючи уклонилась от него. Сама же вновь ударила только раз, и охотник упал, пораженный в грудь. Колдун поднял руки, пытаясь защититься, но следующий удар настиг его. Два удара, две смерти. Идеальный результат!

Люди вокруг словно и не замечали схватки. Они неотрывно смотрели на словно бы выросшую фигуру бродяги, который все говорил и говорил.

– …Новые порядки!..

Рошаль приблизился к пророку почти вплотную. Еще чуть-чуть, совсем немного – и можно атаковать. Внезапно он остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Первое на памяти Себастьяна колдовство, которое подействовало и на охотника, пусть и не напрямую, косвенно. Рошаль попытался продавить преграду весом своего тела – бесполезно. Тогда он попробовал обойти незримое препятствие.

Девушка не теряла времени. Она уже переместилась дальше по площади к следующему колдуну. Но и колдуны поняли свою ошибку, они собрались с духом, сгрудились тесной кучей, а охотники под руководством Купера встали перед ними, прикрывая. В девушку полетели со всех сторон различные предметы. Многие агенты так же сумели не подпасть под очарование речей пророка и исполняли свой долг. От нескольких она увернулась, но тут цветочный горшок все же попал ей в голову. Девушка пошатнулась и тут же получила новый хлесткий удар в спину, и еще один следом. Она упала на колени, держась за окровавленную голову. В ближнем бою ей не было равных, но вот добраться до охотников с колдунами у нее теперь никак не получалось.

И тут на помощь к ней из окрестных переулков повалили десятки людей и существ. Тут были все, кто сумел просочиться сквозь сито проверок и облав. Ученики пришли восславить имя того, чьими устами говорил пророк-бродяга.

– …Новый бог!..

В этот момент временная власть его над людьми внезапно закончилась. Горожане и солдаты ошарашенно завертели головами по сторонам, пытаясь осознать происходящее. Завороженные агенты пришли в себя первыми и тут же поспешили на выручку попавшим в беду охотникам и колдунам.

Кто-то в толпе отчаянно закричал на высокой ноте. И это послужило сигналом. Горожане бросились бежать, не разбирая дороги, давя своих соседей, втаптывая их в каменные плиты площади.

Паника – самое страшное, что может случиться при таком столпотворении. И это произошло. Себастьян с ужасом наблюдал, как маленькие дети, не умевшие сопротивляться напору человеческого моря, падали, по ним тут же проносились сотни, тысячи людей, их матери безнадежно кричали, понимая, что шансов на спасение нет. Да что там дети – взрослые крепкие мужчины отлетали в стороны, их расплющенные лица напоминали блины – плоские и обескровленные.

Сколько жертв, подумал Себастьян, сотни, если не тысячи! И в этом тоже виноват он. Не успел, не остановил вовремя, не нашел. Он – охотник особого корпуса – повинен в гибели всех этих людей! Только он, и никто больше…

Бродяга вытащил из-за пазухи маску и надел себе на голову. Рыжая обезьяна оскалилась и грозно зарычала. Ее глаза налились кровью, шерсть вздыбилась на лице.

– …Примите меня! Я – ваш бог!..

Рошаль никак не мог найти лазейку в образовавшемся вокруг бродяги заслоне. Он уже обошел пророка кругом, но так и не смог приблизиться хотя бы на шаг.

Там, где толпа освободила часть площади, шла схватка. Охотники сцепились с существами, кого-то уже убили, другие отчаянно сражались. Колдуны пытались вернуть контроль над ситуацией, но у них это никак не получалось. Темноволосая девушка пришла в себя и невероятным прыжком добралась до одного из колдунов, прикончив того в считанные мгновения.

На площадь в строевом порядке вошли резервные полки, острыми клиньями врезавшись в толпу, разделив ее на несколько частей. Себастьян увидел Тевека и Боргеса, они давали указания командирам. И Шелтон, несомненно, где-то рядом, не тот он человек, чтобы оставаться в стороне в такой час.

Внизу, прямо под окнами, Купер прикончил рыжеволосую ведьму, ловко отрубив ей голову, и тут же вступил в поединок с двумя крупными волками-перекидышами.

Темноволосая убила еще одного охотника.

«Ее нужно остановить!» – Себастьян быстро проверил экипировку. Все на месте.

– Рано! Вернись! – закричала Сильва, но на этот раз он ее не послушал.

Хватит! Себастьян в этот момент внезапно осознал, что ведьме плевать на гибель людей. Ее план и не предусматривал их спасения. Все, что она хотела – добраться до пророка, дождавшись, когда охотники и колдуны ослабят его защиту. Как же он не понял этого сразу?..

Охотник кубарем скатился по лестнице и выбежал на площадь. Ему навстречу метнулась разъяренная ведьма с острыми, как кинжалы, когтями. Себастьян выстрелил из пистоля прямо ей в голову. Ведьму отшвырнуло назад, перевернув в воздухе, а охотник уже вступил в схватку с тремя крестьянского вида мужиками. Из оружия – только топоры и вилы, которые они каким-то невероятным способом пронесли на площадь сквозь все патрули и заставы, но нападали они слаженно, словно бы орудия сами вели их руки, выискивая жертву.

Себастьян выстрелил из оставшегося пистоля, убив одного на месте – не до церемоний. Клинком срубил черенок топора, а вилы просто отбил рукой в сторону. Крестьяне побросали остатки орудий и бросились врассыпную.

– …Я есть бог! – голос бродяги сбивал с ног. Грозовые тучи быстро сгущались в только что ясном небе. Колдуны не ошиблись в своих предчувствиях. В ближайших улочках и переулках закружил снежный буран, только на самой площади еще было ясно и светло.

Сильва распахнула окно и подняла вверх руки, готовя свое колдовство, и только негромко повторяла и повторяла:

– Слишком рано! Еще слишком рано!..

Солдаты окружили Ламберта и остальных высоких лиц плотным кольцом, пытаясь вывести их с площади, но начавшийся буран мешал осуществить это намерение. Впрочем, многим придворным все же удалось улизнуть, пробившись сквозь остатки толпы и затерявшись в снежной мгле. Король же, канцлер и Пьетрианни стояли рядом, плечом к плечу. Бежать им было некуда. Каждый из них по-разному реагировал на творившийся вокруг хаос: канцлер Гроу недовольно качал головой, сжав губы, словно безмолвно выговаривая нерадивым подчиненным, допустившим подобное вопреки всем указаниям, Ламберт неверяще смотрел по сторонам, так до сих пор и не осознав масштаб катастрофы, а его святейшество безостановочно бормотал бессвязные молитвы себе под нос.

Себастьян схватился еще с кем-то, потом еще. Он даже не успевал идентифицировать своих противников, просто рубил направо и налево, стараясь не задеть своих, забыв на время о всех правилах, просто стараясь выжить и добраться до темноволосой.

Краем глаза он заметил, как в десятке шагов от него Купер упал на колено под натиском сразу четырех нападавших, Себастьян никак не успевал ему помочь. Широкий мясницкий нож раскроил голову его другу, но и его обидчиков постигла быстрая смерть от мечей подоспевших охотников и агентов.

Глупо, как все глупо…

Рошаль все же нашел проход в непробиваемой стене вокруг пророка. Или, может быть, сама стена внезапно исчезла, и капитан в мгновение ока оказался рядом с беснующейся в экстазе обезьяной, ловко зайдя бродяге со спины. Он замахнулся, намереваясь одним ударом покончить с ним, но тот звериным чутьем осознал опасность и прыгнул вверх, увернувшись от удара, и тут же упал вниз, прямо на Рошаля, подмяв его под себя. Капитан от удара выронил меч, вывернулся и схватил бродягу за шею, пытаясь задушить. Рошаль всегда по праву считался одним из лучших бойцов королевства, по праву возглавляя корпус, он являлся образцом для всех охотников, примером для подражания, идеальным воином. Но и его железные мышцы не могли совладать с нечеловеческой силой бога-обезьяны.

Пророк медленно разжал руки капитана, оторвав их от своей шеи. А потом посмотрел ему прямо в глаза и вцепился зубами в горло. Кровь залила все вокруг, тело Рошаля судорожно задергалось, а бродяга все грыз и грыз, рвал зубами. Что-то хрустнуло, бродяга поднялся на ноги и резким движением поднял правую руку вверх.

Оторванная голова капитана с широко открытыми глазами, застывшими в предсмертном удивленном осознании собственного бессилия, – вот что он держал.

И все, кто еще сражался в этот момент, отступили назад в ужасе.

А глаза ожившей обезьяньей маски сверкали яростным огнем, залитое кровью лицо скалилось, клыки угрожающе блестели. Где-то высоко в небе сверкнула первая молния.

– Я – бог! Примите меня сейчас или никогда!

На этот раз угроза подействовала. Больше половины солдат и агентов пали ниц, моля о пощаде. Некоторые просто ретировались, со всех ног убегая как можно дальше от всего этого ужаса.

Пророк-обезьяна в три огромных прыжка оказался рядом с замершим в испуге Ламбертом, притянул его за богатые одежды к себе, дыхнул гнусным воздухом ему в лицо и ласково спросил:

– Принимаешь меня?

– Принимаю! – король затрясся всем телом и повторил, как заклинание: – Я принимаю, принимаю!..

Бродяга выпустил его из рук, и Ламберт кулем рухнул на дощатый помост. Канцлер пророка не интересовал, а вот к Пьетрианни он подскочил. Тот пытался отбиться, но силы были далеко не равно.

Пророк запрыгнул ему на шею и прокричал прямо в ухо:

– Где твой бог? Нет его! Беспамятный оказался еще и безучастным! Его нет, а я есть!

И свернул Пьетрианни шею.

Себастьян внезапно оказался рядом с темноволосой. И по стечению обстоятельств они остались вдвоем, друг напротив друга. Им никто не мешал.

Девушка прищурилась, но не нападала. Опасный противник: не рискует, когда не уверена в успехе, бьет только наверняка. Они медленно закружили в странном танце, присматриваясь, выискивая слабые места. Мечами понапрасну не звякали – не дилетанты. Достаточно одного удара, чтобы победить, но этот удар должен быть тщательно подготовлен и выверен.

Они не разговаривали – и это лишнее. Каждый знал, что другой не отступит, все было предельно ясно.

Наконец Себастьян решился на пробную атаку. Та система неизвестного мастера, которую он изучал много лет, всегда приносила успех. Никто из ныне живущих не знал, как от нее защититься.

Комплекс ударов казался невероятно простым, но с хитрыми особенностями в конце атаки. Парировать этот последний удар мог надеяться только тот, кто в принципе имел о нем представление.

Темноволосая удар отбила.

И сама тут же контратаковала, развив такую невероятную скорость, что охотник едва успевал защищаться. Она – словно не человек – двигалась, как едва ощутимая тень, появляясь то слева, то справа, пугая клинком, отступая и вновь наступая.

Себастьян не видел в горячке боя, что ситуация на площади превратилась в критическую. Почти все сторонники бродяги были мертвы, но и королевских бойцов осталось совсем немного. Из тех, кто не бежал прочь и еще не погиб, на ногах стояли меньше десятка человек. Еще были живы два охотника и два колдуна, но один из охотников, израненный, окровавленный, держался из последних сил, а колдуны все равно ничего не могли противопоставить ошеломляющей мощи пророка.

– Остановитесь! – его величественный голос, так не соответствующий дикому облику обезьяны, подавлял, угнетал. – Примите меня!

– Вот уж не дождешься!.. – прошептал Себастьян и вновь напал на девушку. В этот раз он не использовал чужие схемы боя, а сам скомбинировал некую серию ударов, которая могла привести к победе или поражению.

Все зависело от его противника.

Девушка вдруг удивленно всмотрелась в его лицо, распахнула глаза во всю ширь, дрогнула и проиграла. Меч охотника вонзился ей под правую грудь, пронзив тело насквозь. Она тяжело упала, вырвав меч из рук Себастьяна. Он не стал проверять, жива она или мертва, не до того. Главное, выбыла из схватки. Охотник выхватил последнее оставшееся у него оружие – кинжал и, пригибаясь от ветра, пошел на бродягу.

За его спиной возникла Сильва. Внезапно идти ему стало легче, ветер больше не мешал, ведьма позаботилась об этом.

– Главное – сорвать с него маску! – крикнула она, стараясь перекричать шум вокруг. – Без маски он слабее!..

«Сорвать маску, – подумал охотник, – легко сказать». Маска казалась естественным лицом бродяги, рыжие волосы встали дыбом, слюна капала с клыков, глаза почти вылезли из орбит. Нет, это вовсе не маска. Это сам бог Рыжая Обезьяна вселился в тело человека, а бороться с богами – удел других богов, а не людей…

А бродяга внезапно обратил свой взор на охотника и ведьму. Обезьянья морда скривилась в некоем подобии доброжелательной улыбки.

– Снова ты. Мы уже встречались… дважды!

– Дважды? – переспросил Себастьян. Нужно тянуть время, переступать мелкими шажками, продвигаясь все ближе и ближе, и тогда, возможно, появится шанс – только один, но ему хватит. – Я помню только раз, месяц назад, когда ты трусливо сбежал от меня!

– Тогда было еще рано нам сражаться открыто, – пояснил бродяга. Теперь, когда он говорил обычным тоном, слова, выговариваемые обезьяним ртом, давались ему с трудом, но охотник слушал внимательно. – Я еще не был готов, слишком мало слабых душ я собрал на тот момент. Сейчас же – дело иное! Со мной сотни, тысячи! И число их растет! Поэтому мы снова повстречались… Но был еще другой раз, самый первый! Давно…

– Первый раз? Что-то не припомню!..

– А ты подумай? Тогда, много лет назад, молодой охотник-изгнанник шел по следам некоего путника, но не последовал за ним до конца, к горам, а свернул другой, своей дорогой. Если бы ты тогда пошел за мной, мы бы встретились. Я тоже, как и ты, был глуп и неопытен. Я искал счастья для всех людей. И после, там, в снегах высоких гор, на перевале, я отыскал его!

Себастьян внезапно вспомнил. Неужели?.. Значит, бродяга и тот давний путник, мысленно не дававший ему покоя долгие годы – один и тот же человек! И он мог еще тогда завершить эту историю, не дав ей начаться?!

– Да-да, ты мог! – угадал его мысли бродяга. – Если бы ты догнал меня, то, скорее всего, убил бы еще тогда. Ты бы почуял во мне то, с чем вы, охотники, боретесь, не щадя себя. Пусть в те далекие дни я сам еще не до конца осознавал в себе тягу к этому!

– О чем ты говоришь? – Себастьян все еще находился под впечатлением. Если бы время повернуть вспять!.. – Тягу к чему?

– К свободе!

Бродяга улыбался, глядя на охотника, а тому было не до смеха.

– Свобода, ты говоришь? Разве ее ты предлагаешь людям?

– Конечно, что же еще? Полную и абсолютную свободу! Каждый волен делать то, что сам считает нужным. И воздастся ему прямо по поступкам, причем очень быстро. Я не люблю ждать! Ты оглянись по сторонам – за мной идут по собственной воле, а не по принуждению!

– Ты только что убил священника…

– Его церковь заставляет людей совершать поступки, им не свойственные. Церковь принуждает их, пугая карой небесной. А ведь нет никакого наказания после, нет никакого мнимого суда выдуманного бога. Есть то, что каждый несет в своей душе всю свою жизнь. И он сам себя накажет, рано или поздно, так или иначе. Я же помогаю приблизить этот день. Все получают желаемое, ты видел это. А потом наступает время расплаты…

С этим Себастьян не спорил. Бродяга прав, все жертвы его колдовских предметов получили по заслугам. За жадность, за лень, за злобу. Каждому свое.

– Вот и ты, – продолжал пророк, – охотник, судия и палач, просыпаешься каждую ночь в кошмарах. Ты потерял сестру и все не можешь ее найти. Винишь себя. Считаешь, что убил ее. И ты прав. Ты убил ее!

– Она жива, я верю! – Себастьян пошатнулся. Откуда он знает? Кто ему рассказал?

– Ты не понял, охотник. Она была жива, но ты только что убил ее. Сам. Своей рукой! – и бродяга указал на распростертое на каменных плитах тело черноволосой девушки. – Ты убил сестру!

Себастьян поверил ему сразу. Он выронил меч из рук, обошел замершую Сильву и вернулся к лежащей в неудобной позе… Ласточке. Бродяга его больше не интересовал. Волновало другое – как он не узнал сестренку? Да, она изменилась за прошедшие годы, черты ее лица обрели жесткость и даже некую грубость, но отчего же он не почувствовал, не понял?.. А вот она, кажется, признала брата в последний момент, и это узнавание стоило ей жизни.

Он нашел ее и вновь потерял. Погубил. Снова.

Охотник сел рядом с ней и, подняв ее тело на руки, стал качать Ласточку из стороны в сторону, словно баюкая.

– Я расскажу тебе о ее жизни, – говорил бродяга, и Себастьян слушал его. Слова пророка-обезьяны доходили до самого сердца, заставляя его судорожно биться. Дышать было нечем. Он мог только слушать. – Она сама мне рассказала, хотя не очень-то любила болтать. Рассказала о годах, проведенных в портовых публичных домах, где ее телом мог за жалкий грош пользоваться любой. Рассказала, как умирала от голода, мечтая о крошке хлеба, потому что даже на ее молодое тело не всегда находился покупатель. Твоя подруга-ведьма, та, что стоит рядом с тобой, это она продала ее. Шериф Вейт передал твою сестру в полную собственность ее семьи в знак компенсации за потерю близких. Но ее мать – графиня Сапская – не хотела связываться с девчонкой, и Сильва сама организовала продажу, выбрав самый грязный из всех борделей. Спроси у нее! А потом, несколько лет спустя, Ласку, как ее стали называть в борделе, нашел твой капитан. Да, не смотри на меня так, я не вру! У твоей сестры, как и у тебя, оказалась природная невосприимчивость к колдовству. Она тоже была охотником, хотя и не воспитывалась в корпусе. Рошаль сам учил ее, отдельно от всех. Он хотел, чтобы она стала его секретным орудием, козырем, джокером. Почему он тебе о ней не рассказал, хотя знал, что ты ищешь сестру все эти годы? Именно поэтому! Встретьтесь вы, и вместо двух охотников у него не осталось бы ни одного. Ласка превратилась в сильнейшего бойца, равных ей не было. А потом однажды она тоже задалась вопросом, по своей ли воле она живет? И если прежде она не могла ничего поменять, то сейчас все стало ей по силам. Она бросила Рошаля и скиталась по миру в поисках себя, своей сути. Ласка помогала тому настоятелю, которого ты убил. Она подсказывала ему, как остаться не пойманным охотниками. Зачем она это делала? Ее сердце ожесточилась, она разучилась сопереживать. Она сама находила жертв для настоятеля. После, когда мы встретились, я рассказал им секрет благовоний, объяснил, что они свободны! И твоя сестра приняла эту свободу всем сердцем, потому и помогала мне сегодня. Не по принуждению, по собственной воле!..

Вновь охотник поверил в его слова. Он видел глаза Ласточки во время их короткой схватки и почувствовал тогда, что она дерется, потому что верит в правоту своего дела. Она выбрала сама!

– Она так многого хотела от жизни, о стольком мечтала! Она сражалась за то, что считала правильным. Ты убил ее, лишил жизни. Лишишь ли еще и мечты? Сражаясь со мной, ты убиваешь ее мечту, губишь ее труды, то, к чему она стремилась всем своим существом!

Себастьян ничего не ответил. Он внезапно почувствовал, что Ласточка, которую он так и держал, не выпуская из рук, еще жива. Ниточка пульса слабо билась, Ласточка боролась со смертью.

Неистовая надежда затопила его сердце.

Он знал такие раны, сам много раз наносил подобные. Главное – не вынимать из тела клинок, иначе сразу конец. Нужно найти колдуна, который разбирается в медицине. Даже деревенский знахарь сойдет на худой конец!

Но двое еще живых городских колдуна не годились. Они специализировались исключительно на смерти, а никак не на жизни.

Что же делать?

Сильва!

Ведьма все так же стояла рядом, не решаясь напасть на пророка и не в состоянии бежать.

– Помоги!.. – одними губами прошептал охотник, но Сильва услышала. И сразу все поняла.

Она могла спасти Ласточку, она знала, как это сделать.

Но не захотела.

– Однажды из-за тебя погибла моя семья…

Ведьма сказала свое слово. Она отомстила давнему врагу сполна. И теперь стояла, улыбаясь своим мыслям.

Ласточка внезапно открыла глаза, посмотрела на Себастьяна, узнала его и сказала еле слышным шепотом:

– Я узнала тебя. Не стала отбивать удар. Сама так решила. Прости!..

Ее глаза закрылись, теперь уже навсегда, пульс перестал ощущаться.

Тогда Себастьян положил тело сестренки обратно на каменные плиты и осторожным движением руки потянул меч на себя. Клинок плавно вышел из тела. Девушка даже не вздрогнула. Мертвецы не ведают боли. Ласточка умерла.

Охотник поднялся с земли. На пророка-обезьяну он больше не обращал внимания.

Ему нужна была Сильва.

Ведьма встала напротив него и поманила пальцем. Охотник прыгнул прямо с места, но Сильву не достал. Она уже стояла в трех шагах впереди, все так же издевательски улыбаясь.

– А ведь вдвоем мы могли с ним справиться! – сказала она и вновь растворилась в воздухе, уходя от повторной атаки Себастьяна. – Он же всего лишь обезьяна, жалкое животное, а мы – люди! Значит, мы сильнее!

– Ты не человек! – и в третий раз охотник попытался достать клинком ведьму, и вновь она ловко увернулась, оказавшись за его спиной. – Ты и не животное. И даже не существо. Ты – тварь!

– Ну, к чему оскорблять даму? – воскликнула Сильва. – Я всего лишь отомстила. Око за око!

– Она была ни при чем!

– Я мстила тебе, а не ей…

Игра в догонялки все продолжалась и продолжалась. Бродяга с интересом наблюдал за поединком, никак в него не вмешиваясь.

И остальные, еще живые свидетели происходящего, не отводили глаз от схватки.

Поэтому никто и не заметил, как в дальнем конце площади, из самого сердца бушующей вьюги, показалась детская фигура, закутанная в теплый платок. Девочка шла неспешно, внимательно глядя себе под ноги, аккуратно ступая, обходя убитых и раненых.

Себастьян не прекращал попыток поймать Сильву, она умудрялась не попадаться, но с каждым разом это давалось ей все труднее и труднее. Все же ведьма не успела до конца оправиться после месячного заточения. Охотник, заметив это, удвоил скорость движений, двигаясь на пределе человеческих возможностей.

В какой-то момент он почти схватил ее, лишь чудом Сильве удалось опять ускользнуть. Все вокруг затаили дыхание, даже пророк-обезьяна ждал, чем все закончится.

Себастьян и Сильва оказались очень близко к нему, ближе, чем бродяга, может быть, позволил бы им, если бы не был так увлечен. И охотник внезапно совершил странный поступок. Он резко повернулся к ведьме спиной и метнул меч, как кидают топор, но никак не благородное оружие.

Сильва воспользовалась подарком судьбы. Она моментально оказалась рядом с охотником и вонзила кинжал ему в спину по самую рукоять.

Но и клинок Себастьяна нашел цель. Он пролетел, крутясь в воздухе, с десяток шагов и легко, без всякой остановки, отделил голову бродяги от тела.

– Ты была права, – прошептал охотник, – вместе мы победили его!

Пророк даже не понял, что уже мертв. Его глаза еще удивленно таращились, челюсти были сжаты в свирепом оскале, но руки разжались, и голова Рошаля покатилась по земле.

Рядом с ней грузно рухнуло тело пророка, а его голова покатилась вслед за головой капитана, остановившись совсем рядом, так, что мертвые глаза Рошаля смотрели прямо в мертвые глаза бродяги.

Именно бродяги – человека! Маска же, еще когда пророк падал, отделилась от его лица и, покачиваясь в воздухе, спланировала чуть в стороне на землю.

Себастьян упал. Ноги больше не держали. Он упал лицом вниз и не мог пошевелиться. Охотник не видел, как стоявший на помосте канцлер Гроу, жадно взиравший на происходящее, улыбнулся. Если бы только он увидел эту довольную улыбку, он бы многое понял. Политики в некоторых ситуациях становятся равным богам и даже побеждают их…

Кто-то резко перевернул охотника лицом вверх. Сильва.

– Я все же убила тебя!

– Ты убила меня, – согласился охотник, с трудом шевеля губами.

– Я победила!

– Ты победила, – он бы кивнул, если б мог.

– Что дальше?

– На этом все.

– А как теперь жить мне? – казалось, ведьма сейчас расплачется. – Ты забрал у меня цель! Ведь я жила, чтобы убить тебя. Теперь ты мертв, а мне незачем жить!

– Ты можешь опять стать человеком. Если захочешь. Теперь тебе никто не помешает.

Говорить было все труднее, он понял, что осталось совсем немного.

– Я… подумаю!.. – внезапно сказала Сильва.

Затем побрела, тяжело ступая, прочь. Здесь все для нее было кончено. Оба ее врага мертвы. Она жива. Надолго ли?..

Канцлер первым пришел в себя и уже командовал оставшимися солдатами. Кто-то спешил на помощь охотнику, но Себастьян знал, что ему уже не помочь.

Боли не было. Нестерпимо хотелось спать, но он держался из последних сил.

Рыжая Обезьяна – странный бог с северных гор, где каждый день – это борьба за выживание – повержен. Он хотел дать людям свободу, как он сам ее понимал: право выбирать свою судьбу, но обязанность – отвечать за совершенные поступки.

Этот дар оказался ненужным, преждевременным, непонятым.

Охотник справился, выполнил свое предназначение, свою судьбу – убил бродягу.

Стал ли он счастливее? Нет. Жалел ли о чем-то? Только о Ласточке. Не о себе.

Затухающим взором он увидел медленно идущую девочку, на которую никто вокруг не обращал внимания. Он сразу узнал ее. Роза. Она слегка изменилась с момента их последней встречи, взгляд ее стал осмыслен, только жесток, лицо порозовело, но черты заострились. Она выглядела, как молодой опасный хищник, вышедший на охоту, еще не знающий всех пределов своих истинных сил, но уже ощущавший их.

Роза остановилась у валявшейся маски обезьяны. Наклонившись, девочка подобрала ее, спрятала за пазуху и, развернувшись, так же медленно пошла в обратном направлении.

На охотника она даже не взглянула, его судьба ее не интересовала.

Именно для этой цели бродяга оставил девочке жизнь, наделил силой, готовил ее. Она пошла по его пути, сменила бродягу, забыв, что это именно он когда-то убил ее родителей.

У Рыжей Обезьяны появился новый пророк.

«Но и по ее следу пойдет охотник. Другой охотник», – подумал Себастьян и умер.