— Ладно, Арден, — проговорил Хэкет. — Скажите: «Мисс Чедвик».

— Вы не можете меня заставить, — угрюмо ответил Арден. — Я не обязан.

— Послушайте, — терпеливо сказал Хэкет, — вы говорите, что не звонили мисс Чедвик. О'кей, тогда ваш голос не узнают. Скажите.

— «Мисс Чедвик», — выдавил из себя Арден и осторожно взглянул на сержанта. Он лежал на больничной койке, был небрит, болен и бледен как полотно.

Хэкет посмотрел на Анжелу. Она беспомощно покачала головой.

— Это было так быстро, и я об этом совсем не думала. Ты же знаешь.

— Ладно, — сказал Хэкет. Они вышли в коридор.

— Кажется, другой голос похож чуть больше, Арт. Голос Даррелла. Но поручиться я не могу.

— Трудно было и ожидать, — сказал Хэкет, вздыхая. — Хорошо. — Они двинулись к лифту. — Будь осторожна, когда поедешь домой. Держись подальше от автострад.

— Я не еду домой. Раз уж я здесь, то зайду в магазин «Мей компани», а потом собираюсь на ланч с Элисон, она хочет показать участки, которые они купили.

— Не нравятся мне твои прогулки. Доктор сказал…

— Доктор сказал, что у меня все хорошо. Ты, наверное, думаешь, что я хрустальная. Ох уж мне эти мужчины. Не будь глупым, Арт. Тебя ждать к обеду? Или хотя бы к половине восьмого? Я нашла новый рецепт мяса во фритюре и хочу его опробовать. И это ведь не запеканка, чтоб стояло, его надо есть сразу…

Хэкет тоскливо сказал, что понятия не имеет.

— В любом случае, я попытаюсь тебе сообщить. — Он надеялся приехать вовремя; подумал о мясе во фритюре и вздохнул, вспомнив слова доктора Таунера о лишних десяти фунтах. Легко сказать — сбросить. Но как это сделать с женой вроде Анжелы, которая так усердствует на кухне?

«Надо больше заниматься, — промелькнуло в голове у Хэкета. — Не стоит покупать бензокосилку, чтобы косить траву по старинке. Попробую каждый день гулять». Он знал, что, скорее всего, ничего не выйдет. Может, если бы у них была собака, большая собака, которую необходимо выгуливать?

— Вроде датского дога, — сказал он вслух, когда они вышли из лифта.

— Ну что ты в самом деле, Арт! — сказала Анжела. — Знаю, я не в лучшем виде, но кто может хорошо выглядеть на седьмом месяце? И вовсе не обязательно мне об этом напоминать!

— Что? О, я о другом, дорогая, я просто… Это не важно. Конечно, я не имел в виду… Ну, будь осторожна за рулем.

— Хорошо, хорошо. Не беспокойся за меня. И постарайся вернуться домой вовремя. — Она встала на цыпочки, чтобы его поцеловать, и села в машину.

Он проводил ее взглядом, сел в свой автомобиль и направился в управление сказать Луису, что Анжела не опознала голос. Они в общем-то не сильно и надеялись, но проверить было необходимо.

Такие вещи иногда случаются. Ты думаешь, что знаешь, но не можешь получить ни одного законного доказательства.

Дарреллу сейчас предъявлено обвинение в незаконном хранении наркотиков; в его квартире нашли сотню набитых марихуаной сигарет. Ардена не удалось обвинить ни в чем, кроме нападения на полицейского и попытки самоубийства.

Трое свидетелей целиком и полностью поддержали Даррелла. Уоррингтон, продавец в магазине мужской одежды, около сорока лет, не привлекался. Фостер, актер массовки, около двадцати пяти лет, не привлекался. Келлер, представитель торговой фирмы, обходящий квартиры с предложением товара, тридцать пять лет, один срок за аморальное поведение — год тюрьмы — и два задержания — обвинения не предъявлены. Мендоса лично с ними встретился, и все они рассказали одну и ту же историю и указали одно и то же время. Их предупредили, что речь идет об обвинении в преднамеренном убийстве и ложные показания являются серьезным преступлением: не хотят ли они подумать еще раз? Нет. Они прошлись насчет полицейских, которые шьют невиновным парням дело просто потому, что любят травить людей, но от своего рассказа не отступили. Что, конечно, ни черта не значило.

Телефонный звонок. Даже при наилучшем раскладе трудно определить номер телефона, с которого звонили, здесь же это просто невозможно. Арден сказал, что понятия не имел, куда собиралась Маргарет в тот вечер, но согласился, что в последний раз видел ее в субботу утром — она принесла его матери цветы и пробыла у них около получаса. Она вполне могла упомянуть в разговоре полное имя Анжелы и назвать ее адрес в Хайленд-парк или рассказать об этом его матери, которая затем могла бы передать Джорджу.

Поэтому они спросили миссис Арден. Она отвечала: «Нет, Маргарет ничего не говорила о том, куда собиралась в тот вечер». Но миссис Арден могла сказать что угодно. Потому что до нее наконец-то дошел смысл происходящего, и она упорно твердила, что Джордж на сто процентов не виноват, что он не знал, каков из себя Даррелл, это ошибка, Джордж не такой, он хороший мальчик.

Не было ни единой улики для обвинения в умышленном убийстве. И, вероятно, никогда и не будет.

— И самое худшее здесь то, — раздраженно говорил Мендоса, — что с уверенностью снять с них подозрение мы тоже не можем. Хоть бы одна деталь, которая помогла бы решить: да или нет! Но сейчас мы зря тратим время и силы, и очень возможно, не там ищем.

— Насколько ты уверен насчет Ардена и Даррелла? — спросил Хэкет.

Мендоса покатал по столу пепельницу.

— Пятьдесят на пятьдесят, — наконец оказал он. — Или шестьдесят на сорок. И, очевидно, задумал все Даррелл. Понятно в общем-то, что весомых улик не будет. Это не очень сложный замысел.

— Верно, но неужели ты думаешь, что Даррелл настолько умен, чтобы сочинить такой план и не сделать ни одной ошибки?

— Ошибки он сделал, — напомнил Мендоса. — Он вытер сумочку. Он оставил портсигар. Он недооценил нас, как все люди, ненавидящие полицейских.

— Так оно и есть. И все же я… Ну тогда мы будем искать в ином направлении.

— Проклятие, — сказал Мендоса. — Если б мы имели хоть что-нибудь определенное!

Через час судьба преподнесла ему подарок.

Так уж случилось, что у сержанта третьей степени Генри Глассера был молодой двоюродный брат Виктор. Года полтора назад молодой Виктор пришел из армии и стал расспрашивать Глассера о службе в полиции: он подумывает туда поступить, как там Глассеру нравится, какой оклад и так далее. В результате Виктор поступил на службу и после подготовительного обучения, где он радовал инспекторов приобретенной в армии меткостью стрельбы и превосходной координацией, получил назначение в полицейский участок в Голливуде, на Уилкокс-стрит. Сейчас ездил в патрульной машине.

Далее так случилось — это было весьма редким совпадением, — что Глассер и молодой Виктор оба работали в ночную смену; поэтому они смогли присутствовать на семейном пикнике в Гриффит-парке и поздравить мать Глассера с пятьдесят восьмой годовщиной.

Из присутствующих они были единственными мужчинами, так как миссис Глассер уже два года как овдовела, а другие ближайшие родственники мужского пола работали с девяти до пяти. Неудивительно, что наевшись до отвала традиционным картофельным салатом, запеченными бобами, булочками с джемом, соленьями с оливками и сельдереем и выпив напоследок холодного кофе с кокосовым тортом, они вдвоем сели в сторонке от женщин и завели неторопливый разговор о работе.

Сначала говорил в основном Глассер. Во-первых, он был старше, а во вторых — работал в Главном управлении, в Отделе по расследованию убийств. Более того, он трудился под руководством лейтенанта Луиса Родольфа Мендосы, обладающего в полиции известной репутацией. Рассказывая о Мендосе, Глассер упомянул несколько случаев. Настоящий парень, сказал он. Правда, чудной немного. Да имей он, Глассер, столько денег, как Мендоса, так бы его и видели на работе! Похоже, Мендоса занимается этим из любви к искусству. Даже ходят слухи, что он не забирает свое жалованье, а отдает его целиком в пенсионный фонд. Сумасшедший, да и только. Но это в его духе.

— Или вот было раз, — сказал Глассер, — убили одного парня, хозяина зоомагазина. Какой-то пьяный вломился, хотел снять кассу. Так этот Мендоса… Юнца он поймал, все как полагается, но в магазине остались щенки, котята, всякие птички, и он так о них беспокоился, что неделю проводил там все свободное время, пока не объявилась племянница того парня и не занялась ими. Конечно, сейчас-то он женат. Не думаю, чтобы это его остановило, задумай он что-нибудь такое же сделать. Раньше, я слышал, до женщин он был великий охотник. Могу поверить. Со всем своим, что называется, обаянием, понимаешь? Но я тебе скажу, у него чертовски красивая жена — она пару раз приезжала его встречать. Рыжая, и что-то такое в ней… Ну а дело, которым мы сейчас занимаемся, кажется, повисло в воздухе. Он из-за него прямо не в себе, а мне кажется, ничего там особенного нет. Девушку убили в машине — задушили и выбросили.

— А, это! — сказал Виктор. — Я видел в газетах. Похоже, кто-то напал на нее ради кошелька. Наверное, чокнутый какой-нибудь, зачем ему надо было убивать?

— Кажется, лейтенант думает иначе, — ответил Глассер. — Это его беспокоит. Я кое-что слышал от Хиггинса. Он, я имею в виду лейтенант, думает, что, наверное, это был ее дружок. Потому как он вроде ее дружком и не был. Оказывается, он педик и не больно-то хотел с бабой под венец.

— Она даже не подозревала? Настоящий цирк, — ухмыляясь, сказал Виктор. — Чудной народ эти голубые. В последнее время я на них насмотрелся. В нашем районе одна из их тусовок — местечко под названием «Викторианская комната», на Ферфаксе. Глядя на них, чувствуешь… я не знаю, — он пожал плечами, — в общем, странные.

— Да что ты? — спросил Глассер. — Хиггинс говорил, там как раз Арден со своим дружком обычно и околачиваются.

— Да? удивился Виктор. — Ну, будем надеяться, подобных притонов в округе не больше полдюжины. Каждые три-четыре вечера в неделю для нас там находится работа. Да вот вчера ночью забрали двоих — оба хорошо набрались и устроили драку на тротуаре напротив заведения.

— Да уж, — сказал Глассер. — А вечером в прошлую субботу что-нибудь было? Предполагается, что наша парочка в это время находилась там. Они так говорят.

— Да там почти всегда по субботам что-нибудь происходит. Конечно, было, но мы никого не забрали. Рядом была еще одна драка, а там просто пьяная компания. Один парень нажрался, как свинья. И другой, здоровый такой блондин, тоже хорошенько поддатый. — Виктор рассмеялся. — Он все твердил: «Бедный Джорджи, бедный Джорджи». Это о своем приятеле. В жизни бы не подумал, что он один из этих. Здоровенный такой детина.

Глассер вдруг встрепенулся.

— «Джорджи»? — сказал он. — Ты уверен?

— Что значит уверен? Так звали как раз самого пьяного из них, а остальные сказали, что отвезут его домой, поэтому мы его не забрали. В какое время? Черт, я не могу сказать с точностью до минуты, это должно быть записано в журнале дежурства, но где-то около половины двенадцатого. А что?

— А то, — сказал Глассер, — что если я правильно Хиггинса понял, ты можешь дать лейтенанту важные показания. В силу случайного совпадения. Мы прямо сейчас едем в управление, и ты повторишь свой рассказ Мендосе.

Итак, наконец с определенностью подтвердилось алиби Ардена и Даррелла. Лучшего доказательства, чем свидетельства двух полицейских сержантов, трудно и придумать. Фред Виктор и его напарник однозначно опознали Даррелла, Ардена и Келлера, менее уверенно — Уоррингтона и Фостера как людей, с которыми они разговаривали прямо у выхода из «Викторианской комнаты» в двадцать три тридцать восемь в субботу. Они остановились, потому что увидели человека — Ардена, — который блевал в водосточную канаву. Они раздумывали, не отвезти ли его на ночь в вытрезвитель. Четверо его приятелей были навеселе, но держались уверенно и сказали, что присмотрят за Джорджи. Этим патрульные удовлетворились и поехали дальше.

Очевидно, что если Даррелл и пьяный Арден находились на Ферфаксе в одиннадцать тридцать -восемь, то они никак не могли убить Маргарет где-то в районе складов компании «Саузерн Пасифик» за оставшееся до полуночи время.

— Caramba у Valgame Dios у Santa Maria у dies mill demonios de inferno! — сказал Мендоса.

— Хорошо прокатился на карусели, — отозвался Хэкет. — Ну, еще кружок за двойную плату, лейтенант?

— Venga mas! Конечно, конечно. Скажи, что я дурак. Предчувствия не всегда оправдываются. Проклятие! Выглядело так правдоподобно: Арден и Даррелл.

— Я знаю, знаю, — вздохнул Хэкет. — Кажется, все немного сложнее. Или наоборот, чуть проще, Луис. Может быть, действительно в машину запрыгнул случайный грабитель?

— Нет, — сказал Мендоса. — Это не так. Есть еще Хогг. Да, мы опять к этому возвращаемся. Она что-то такое нашла…— Он неожиданно замолчал, глядя на настольную лампу.

— Y que esto?

— Я кое о чем думаю — снова, — медленно произнес Мендоса. — Силверман. Милая девушка. Но — для начала — не то, чтобы очень красивая или привлекательная. Серьезная, умная, втайне очень страстная, вполне возможно, что ей нелегко увлечь мужчину. Она хорошо и правдоподобно рассказывает, что у нее уже все прошло, что была возмущена сплетней, но действовала очень благоразумно, если можно так выразиться. Хотел бы я знать. Не размышляла ли она мрачно о том, что Маргарет ей сделала. В конце концов с тех пор прошло всего два месяца. У нее отняли человека, которого она почти заарканила. Может быть, расстроили свадьбу. Да. Она уехала от вас сразу после Маргарет, но домой не возвращалась до без пяти два. Паллисер…— Он передал Хэкету рассказ сержанта.

— Но женщина… — начал с сомнением Хэкет.

— Ну и что. Она высокая и сильная. Знаешь, — сказал Мендоса,— это проясняет главный вопрос. Маргарет остановилась бы ради женщины. Тем более ради знакомой. Остается в стороне телефонный звонок, он тогда не важен. Я даже представляю, как все могло произойти. Роберта Силверман утверждает, что ехала за «бьюиком» Маргарет по Фигуроа до Йорка. Предположим где-то там… м-м, ну да… она сначала обогнала Маргарет и остановилась и, когда Маргарет проезжала мимо, посигналила ей, высунулась из окна и попросила помочь. Сказала, что у нее барахлит мотор или что ей неожиданно стало дурно. Да что угодно. И наша Маргарет, всегда готовая проявить отзывчивость! Представляешь? Она аккуратно паркует «бьюик», выходит, чтобы помочь Роберте… На нее похоже.

— Я знаю, воображение у тебя есть. Ну и дальше?

— Скажем, все происходило в самом конце Фигуроа возле Йорка, — продолжал Мендоса. — Роберта заманила ее в машину и убила. Отъехала на ближайшую боковую улочку, спрятала тело на полу под задним сиденьем, подальше от глаз. Это не согласуется с данными врача, но он не может уверенно определить время и немного ошибся. Хорошо… Что я предпринял бы на ее месте? Проклятие, оттуда чертовски далеко ехать… Думаю, двигался бы перебежками. Отвел бы «бьюик» от Фигуроа до, скажем, Шестьдесят первой авеню. Остановился бы. Пешком вернулся бы на шесть кварталов назад, доехал на «студи» примерно до Пятьдесят четвертой авеню. Пешком назад, к «бьюику» с телом, на нем — до Пасадена-авеню. Иду назад к «студи», отвожу его до Двадцать четвертой авеню… В таком духе. Короткими перебежками. Беспокоиться о теле в машине ей было нечего, тело спрятано, дверцы закрыты. Кто станет заглядывать в машину, оставленную ненадолго? Передвигаясь таким образом, она могла выбросить тело где-то к половине второго и вернуться в Южную Пасадену без пяти два.

— Слишком уж сложно, — сказал Хэкет. — Мне твоя версия не нравится, Луис. Хотя я даже не видел эту девушку. Я имею в виду, взгляни на все ее глазами. Она хочет, чтобы происшествие восприняли как случайное ограбление. Ладно. Такое может случиться, где угодно. Всем известно, что она ушла с вечеринки почти одновременно с Маргарет и что ей, как и Маргарет, лучше всего ехать домой по Фигуроа. Поэтому она разыгрывает все так, будто это случилось уже после того, как она свернула на Йорк. Разве нет? Ведь это намного легче. Совершает убийство где-то в районе Шестидесятой авеню после того, как уже должна была потерять «бьюик» из виду, поскольку ей нужно в другую сторону. — Он взглянул на карту. — Смотри, здесь как раз удобное место — Хайленд-парк Плейграунд, центр отдыха, по ночам там никого нет. Лучшего места, чтобы избавиться от тела, не найдешь. Чего ради тащить его с такими муками к складам? А здесь всего-то шесть кварталов пешком пройти назад к своей машине.

— Может, потому и потащила, что иначе все будет очевидно, — сказал Мендоса. — Чтобы поймать Маргарет, она должна была уйти сразу после нее. Гости наверняка это запомнили бы. Многие могут подтвердить, что у нее на Маргарет зуб. Поэтому она сделала хитро. На случай, если мы не клюнем на приманку случайного убийства.

— У тебя, — сказал Хэкет, — ум за разум зашел, вот и все. То, что ты говоришь, возможно, но твоя версия ничуть не лучше моей. Перебежками! Ей пришлось бы перебегать добрых шесть миль, каждый раз по шесть-восемь кварталов. Никто не стал бы так делать.

— Хорошо, — примирительно сказал Мендоса. — А как тебе нравится Чедвик и миссис Росс? Или одна миссис Росс?

— Господь с тобой! — простонал Хэкет.

— Не так уж фантастично. Ему чуть дурно не стало, когда я предположил, что Маргарет узнала о миссис Росс. Она очень даже могла узнать. Могла попытаться что-нибудь раскопать. Мы знаем, она везде любила совать свой нос. Психологи говорят, Артуро, что мужчины в возрасте Чедвика часто испытывают неожиданные сильные эмоции, особенно в любовной сфере. Он вполне откровенно говорит, что боится, как бы его жена не узнала насчет миссис Росс, она могла бы нанести ей вред, распустив слухи, устроив скандал, что повлияло бы на отношение к миссис Росс у нее на работе, оттолкнуло бы от нее подруг. Причина кажется недостаточной для убийства, но, как я говорил Паллисеру, все зависит от человека. Да, Чедвик говорил мне, что он далек от своих дочерей. Предположи на минуту, что Маргарет узнала. Только сунула нос и сразу нашла. И пригрозила, вся из себя праведная и чопорная, рассказать матери.

— Господь с тобой, — сказал Хэкет,— вот уж нет. Его собственная дочь.

— Ну а сама миссис Росс? У них настоящая романтическая любовь, бьюсь об заклад. Чедвик не платит ей содержания, вообще ни за что не платит. Оба они немолоды и не особо сексуально привлекательны. Послушай, мы же с тобой знаем людей, Арт. Ведь это последняя настоящая любовь Хелен Росс. Яснее ясного, что она действительно его любит и очень сильно. И он ее тоже. Она готова пуститься во все тяжкие, чтобы сохранить его, защитить свою любовь. И вот представь — Маргарет приходит к ней и заявляет: «Вы порываете с папой, или я все расскажу маме!» И, допустим, Хелен знает, что, во-первых, миссис Чедвик мстительна и устроит скандал, а во-вторых, Чедвик зависит от своей жены из-за ее денег.

— Нет, — сказал Хэкет, — он не такой. Мягкий, сентиментальный, но не слабак. Деньги для него ничего не значат.

— Хорошо, я тоже так не думаю. Тут я ошибся. Ну и что? Конечно… Разве ты не видишь? Если бы Маргарет им пригрозила, то, представляя себе последствия, Чедвик, поступая как истинный рыцарь, добровольно оставил бы Хелен, спасая ее репутацию. Именно так он и поступил бы, согласна она была бы или нет. И она это знала. Тогда, видя, что Чедвика у нее отнимают…

— Как она узнала, где находится Маргарет?

— Черт побери, да уж как-нибудь, — сказал Мендоса. — Все-таки, они могли действовать вдвоем. От обеих дочерей Чедвик далек. И поздняя страстная любовь вполне может перевесить слабые отцовские чувства. Судя по тому, что нам известно о Маргарет, я думаю, кому угодно было бы трудно ее любить. Вдобавок с ее угрозами…

— Мне это не нравится, — сказал Хэкет, качая головой.— Нет, Луис. Только не Чедвик. Он неплохой парень, попавший в западню. Не хочет никому неприятностей, вот и все. И раб условностей.

— Все правильно, — согласился Мендоса. — Но когда речь идет о любви…— Он взглянул на свою сигарету.— И возраст. У него это тоже последний роман. Скажем так. Разве не говорят, что у человека это самое сильное жизненное стремление?

— Да, наверное,— сказал Хэкет.

— Хотя есть люди, которых это не беспокоит,— сказал Мендоса. — Они не изводят себя переживаниями по поводу своего возраста или чего бы там ни было. Но это так, к слову.

Хэкет, давно зная Мендосу, подумал: «Это ты о себе, парень». Так часто бывает у людей с высоким коэффициентом умственного развития. А такие вещи Луис Мендоса понимает без подсказки, может, он и прав насчет Чедвика.

— Но большинство… Возьми Чедвика. Он чувствует себя чертовски за что-то виноватым. Возможно, за свою любовную историю. Раб условностей, да. Возможно, его просто мучает, что он не может открыто развестись и жениться заново, а имеет любовницу.

— А почему его не должно это мучить? — невольно спросил Хэкет.

Мендоса весело на него взглянул.

— Мой Артуро! Все зависит от людей, не так ли? Май-ра Чедвик захомутала бедного невинного мальчика, когда ему было девятнадцать лет. Она одна в ответе за его похождения, а вовсе не он.

— Все равно, я не думаю, что Чедвик участвовал в убийстве. Миссис Росс — возможно, как ты сейчас набросал. Только как она узнала, куда собирается Маргарет?

Мендоса задумался.

— Конечно, мог знать Чедвик. В то же время, разумеется, в случайном разговоре двух людей вряд ли говорят о вещах подобного рода. Еще одно. Даже если Чедвик знал, если по какой-то причине упомянул при ней об этом, как бы он, скорее всего, это сделал? Маргарет собирается на смотрины к своей давней школьной подруге, миссис Хэкет. Или: к Анжеле Хэкет. Он не стал добавлять бы: по адресу Спрингвейл-стрит, пятьдесят один двадцать шесть в Хайленд-парк. А просто по имени, как бы она узнала адрес? Даже если бы он сказал: к миссис Артур Хэкет, что вряд ли. Ты, наверное, не один такой в пяти телефонных справочниках. Как она получила адрес? Вот что я тебе скажу. Если была Хелен Росс, то был и Чедвик.

— Мне твоя версия не нравится, — упрямо проговорил Хэкет. — Ты хватаешься за соломинку.

— Едва ли, — сказал Мендоса. — Я просто ищу новые ниточки.