Мендоса задумчиво рассматривал множество предметов, разложенных на столе. Для многих содержание женских сумочек служит излюбленным поводом для шуток. Для полицейского, расследующего убийство, вещи покойного — источник дополнительной информации.

Изящная черная сумочка из лакированной кожи была с одной стороны сильно поцарапана. В целом она казалась совершенно новой, на подкладке не было следов пудры. Золотая пудреница, чистая пуховка, два тюбика помады — «Коралловая пастель» и «Розовая пастель». Использованный носовой платок с вышитой в углу буквой М, еще один — свежий. Коричневый женский бумажник из страусиной кожи. В нем кроме девяноста семи центов в карманчике для мелочи лежали визитная карточка, недавно продленное водительское удостоверение, фотография моложавого мужчины, читательский билет и членский билет женского клуба Западного Голливуда. Карточки социального страхования не было. После бумажника шла чековая книжка с именем хозяйки, оттиснутом на кожаном переплете. На каждом из семи чистых бланков также отпечатано имя. Маленькая записная книжка красной кожи. Автоматический карандаш, серебряный с черным, известной марки. Чернильная авторучка. Маленький блокнот. Три ключа в кожаном футляре. В шелковом чехле — очки с широкими линзами типа «арлекин» в голубой оправе; чехол голубой с белой вышивкой. Простенький карманный калькулятор для проверки счетов. Маникюрные ножницы и пилка для ногтей в зеленом кожаном футляре. Предмет, похожий на мелок, который, судя по этикетке, останавливает стрелки на чулках. Во внутреннем кармане сумочки — туго свернутая долларовая банкнота. Маленькая золотая коробочка, усыпанная голубыми камнями, с тремя таблетками аспирина. Длинный плоский блестящий золотой портсигар на целую пачку сигарет. В нем четыре сигареты «Мальборо». Золотая зажигалка. Непочатая пачка «Мальборо».

— Ver y creer, — сказал Мендоса, — смотрящий убеждается. Однако она была осторожна и осмотрительна. Очень не по-женски, не так ли?

— Что? — Хэкет оторвался от расстеленной перед ним карты.

Здесь все, что могло ей понадобиться. Кое-что — только в какой-нибудь непредвиденной ситуации. Второй носовой платок, вторая помада. Собирается всего лишь на вечеринку и берет записную книжку. Все ключи не от машины. Думаю, два из них от дома, один — от сейфа. Значит, ключи от машины она носила отдельно. Очень предусмотрительно. Маленький калькулятор — проверять продавцов? Маникюрный набор, если сломается ноготь. Эта штука, которая останавливает стрелки на чулках. Отдельно лежит доллар, на случай, если потеряется бумажник. Аспирин — если заболит голова. Если кончатся сигареты в портсигаре — есть новая пачка. Зажигалка, — Мендоса щелкнул ею, — работает, да еще и спички на всякий случай. Ручка, карандаш и блокнот, если потребуется написать кому-нибудь записку. Чековая книжка, если надо будет выписать чек. В удостоверении сказано, что ей не нужны очки для управления машиной, может быть, для чтения. А она везет их с собой на вечеринку.

— Ну и что?

— А то, что наша Маргарет — чрезвычайно аккуратная, предусмотрительная, дальновидная особа. Нет карточки социального страхования… Да, судя по всему, она хорошо обеспечена. Вот незадача — она могла бы быть незаменимой секретаршей.— Мендоса продолжал рассматривать вещи.

Хэкет посмотрел на него.

— Не надо, — сказал он. — Не надо, Луис, все усложнять. Пустая трата времени. Она ехала с вечеринки одна около одиннадцати вечера. Лучше всего ей было ехать вниз по Пасадена-фривей до Голден-Стейт, потом по Ровене или по одной из сквозных улиц до Франклина. О'кей. Где-то на Пасадена-фривей она попала в беду. Когда она по какой-то причине остановилась, кто-то запрыгнул в машину. Или что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, у нее появился пассажир. Он заставил ее свернуть на темную часть улицы, убил ее, ограбил, выбросил тело и сумку и уехал. Голден-Стейт — место, где Риверсайд соединяется с Пасадена-фривей, примерно в десяти кварталах от товарного двора. Северный Бродвей в этот час пустой и темный, как черт. Ему даже не надо было останавливаться. Притормозил и выпихнул ее. Там нет тротуаров, поэтому она и откатилась аж до забора. Вот и все.

— Нет, — возразил Мендоса, качая головой. — Не пытайся отмазаться, Артуро. Это был ты. Она наговорила Анжеле кучу отвратительной лжи, подстрекая ее тебя бросить. Поэтому ты скрытно дождался, пока она выйдет, преследовал ее, потом остановил и убил. Разумеется, твоя жена подтвердит фальшивое алиби. Что ты сделал с машиной?

— Не смешно, — раздраженно ответил Хэкет. — Пусть это и впрямь несколько… необычно… что она была в гостях у моей жены. Что Анжела ее знала… и Элисон тоже.— Это было чуть ли не первое, что им стало известно: сержант Лейк, позвонив Хэкету домой, чтобы сообщить о случившемся и вызвать на работу в воскресенье, назвал имя погибшей, и Анжела, конечно, рассказала, что Маргарет была на смотринах.— Любого могут укокошить. Слушай, Луис… — Хэкет был раздражен: у Луиса на лице замерло то самое знакомое выражение.

— Именно это мы и должны были подумать, — сказал Мендоса. — Случайное убийство. Но я чувствую, что это не так.

Хэкет закрыл глаза. Однако он понял это, уже когда Мендоса не уехал домой, а остался в отделе. Обычно, если в воскресенье случались подобные происшествия, Мендоса приходил на полчаса, чтобы запустить машину следствия, а потом оставлял ее на Хэкета или какого-нибудь другого сержанта. Но сегодня он не уехал. Осмотрел труп, внимательно изучил то немногое, что они имели. Теперь он пододвинул к себе городской телефон и набрал номер.

— Послушай, querida, я здесь застрял на время, извини…

Хэкет со своего места услышал возмущенный крик Элисон и громко сказал:

— Это ложь. Самая откровенная.

— Да, я знаю, novia, но… К трем я буду дома, обещаю, потом мы сможем поехать… Слушай, это очень забавно, но тебя угораздило стать свидетелем в деле, и я обязан буду повыпытывать у тебя, что ты знаешь… Маргарет Чедвик, ты с ней встречалась вчера вечером. Убита. Сразу после того… Да? Parece mentira? Это интересно. Да, я хочу обо всем этом узнать подробнее — позже. В три часа… Нет, я не бессердечный. В три часа, — сказал он твердо и положил трубку.— Элисон говорит, что, пообщавшись с Маргарет Чедвик примерно час, она не удивляется, что кто-то ее убил. Она говорит, что вторую такую зануду не часто встретишь.

— Да, люди у нас все время убивают других за то, что те зануды. У тебя, я знаю, бывали интересные предчувствия, и некоторые из них оправдались, но… Сейчас-то назови мне хоть один аргумент.

Мендоса указал на предметы, лежащие на столе.

— Этот портсигар — четырнадцатой пробы. Такая же зажигалка. Почему случайный убийца их не взял? Он наверняка обшарил всю сумку, чтобы достать бумажник, который, десять против одного, лежал на дне под другими вещами, поскольку это один из самых тяжелых предметов. Дальше, почему он был так заботлив, что выбросил вслед за мертвой сумку? Ведь в ней все ее документы. Чем быстрее мы узнаем, кто она такая, тем быстрее поймем, что она была за рулем и начнем искать ее машину. Надеюсь, розыск уже начался.

Хэкет кивнул.

— Светло-голубой «бьюик» тысяча девятьсот шестидесятого года выпуска, купе с жесткой крышей.

— Вот как. Деньги и еще раз деньги. Портсигар, Франклин-авеню… Интересно, сколько в бумажнике у нее было наличности? Все выглядит в точности так, как и должно быть при случайном ограблении и убийстве. Жертвой мог оказаться кто угодно, конечно. Поэтому мы не занимаемся ею, а охотимся за преступником.

— Слушай,— сказал Хэкет.— Это мог быть молодой бандит, идущий в первый раз на что-то крупное. Поэтому он прыгнул, мало что соображая. Такие совершают ошибки, оттого мы и ловим их так много.

— Всю дорогу она ехала по автострадам, кроме — дай мне карту — кроме десяти или пятнадцати кварталов между твоим домом и въездом на Пасадена-фривей. На автострадах нет ни тротуаров, ни светофоров. Почему она остановилась? Вероятно, у нее было немного здравого смысла. Ни одна женщина не остановится ночью, чтобы подбросить голосующего мужчину. Где человек может запрыгнуть в машину поздно ночью? Там, где на перекрестках еще работают светофоры и машина остановится на красный свет. А таких теперь немного осталось.

— Мы не знаем наверняка, что она ехала только по автострадам, — сказал Хэкет. — Некоторые их боятся и избегают. Да, в этот час там нет движения, даже в субботу. Но те, кто не любит автострад, делают это автоматически.— Он взял карту. — Если она из таких, то, вероятно, выехала прямо к Фигуроа. Тогда она должна была проехать по Голден-Стейт, потому что только здесь можно переехать через реку. Если только она от Фигуроа не повернула на Кипрее, чтобы попасть на Сан-Фернандо-роуд и пересечь реку по Флетчер-драйв. Только кто так поедет? Это большой крюк, на полпути к Глейдейлу. Хорошо, допустим, она поехала к Фигуроа вместо Пасадена-фривей. Вот подходящая для этого улица. Светофоры еще работают, а машин и людей вокруг мало. Она остановилась на красный, тут-то этот парень и запрыгнул.

Мендоса достал сигарету, постучал ею о стол, закурил, все еще разглядывая содержимое сумочки.

— Добавь к тому же, что он был под градусом или так спешил и нервничал, что не заметил портсигара и зажигалки да вдобавок ручных часов — единственного ювелирного изделия, которое на ней было. И не сообразил, что, оставляя нам бумажник с документами, помогает быстрее выйти на украденную машину. Только при этом тщательно стер с бумажника все отпечатки пальцев.

— Да,— сказал Хэкет,— это верно. На нем вообще никаких отпечатков. Даже там, где ее пальчики могли бы и остаться. Лакированная кожа прекрасно держит следы. Может быть, она сама это сделала? Похоже, она была аккуратной особой, прямо как ты.

— Если это так, — ответил Мендоса, — она протерла бы перед тем, как ехать в гости. А там все равно оставила бы несколько отпечатков.

— Ты прав, — согласился Хэкет.

— Очень странно, что обеспокоенные родители не обратились в Отдел по розыску пропавших уже в два часа ночи. Эта девушка из приличного богатого дома, ее берегли и хорошо воспитывали. По-видимому, еще никто не обнаружил, что с прошлого вечера ее нет дома. — Он посмотрел на часы: было одиннадцать тридцать.— Сейчас узнают. Дуайер как раз должен им позвонить. Я бы и сам это сделал, черт побери, — первая реакция иногда о многом говорит…

Неожиданно Мендоса сгреб все предметы в сумку и поставил ее на край стола. Вытряхнул пепельницу, смахнул пепел и табачные крошки и навел на столе порядок.

— Ну почему ты думаешь, что это было убийство по личным мотивам? Я пока не вижу ничего определенного.

— Quien sabe? Мы недостаточно о ней знаем. О ее семье и друзьях. Возможно, о врагах. Все это надо выяснить.

Доктор сказал, что смерть наступила между десятью и часом, вероятно, ближе к полуночи. Анжела помнит, когда Маргарет ушла?

— Она распрощалась одной из первых — между половиной и без четверти одиннадцать.

— М-м… — Мендоса снова расстелил карту. — По прямой до ее дома примерно одиннадцать миль, а на самом деле около шестнадцати, как бы она ни ехала — по автострадам или по главным улицам. Если доктор ошибается насчет времени смерти, то у нас больше нет доказательств, подтверждающих мою версию. Но если она убита около полуночи, плюс минус пятнадцать минут, то есть еще одно соображение. Смотри. От твоего дома до места, где на нее могли напасть — это примерно там, где и Фигуроа, и Пасадена-фривей подходят к Риверсайд-драйв, — шесть — шесть с половиной миль. Мы считаем, что она прихватила пассажира где-то здесь, потому что долго кататься с телом убийца не хочет, он освободился от него в ближайшем укромном месте — возле склада. Каким бы путем она ни ехала, даже если ездила медленно, то, выехав от вас в десять сорок пять, она была здесь не позже чем через пятнадцать-двадцать минут. Если средняя скорость была, скажем, тридцать пять миль в час, и ее ничто не задержало, то здесь она проезжала около одиннадцати. Пусть даже в одиннадцать десять. Потом к ней прыгает этот придурок, и она с ним катается три четверти часа, прежде чем он ее убивает и грабит. И ведь он даже ее не изнасиловал. Обычно такие вещи делаются чертовски быстро, не так ли, Арт? Рывком открыть незапертую дверцу, нырнуть внутрь, сунуть водителю под нос пушку — все надо делать быстро, чтобы не дать ему опомниться и подумать. Направить машину к ближайшей темной улице, схватить сумочку, если в машине женщина, вытащить бумажник, выскочить и убежать. Обычно на этом все и заканчивается. Изредка водитель, как правило, мужчина, оказывает сопротивление и получает за это пулю или удар дубинкой. Вот если бы она была изнасилована, я бы согласился, что убийца случайный,— сказал Мендоса. Он кивнул на сумочку.— Вот это говорит о том, что с головой у нее было все в порядке. Если бы к ней в машину заскочил человек и направил на нее пистолег, я думаю, у нашей Маргарет хватило бы ума сидеть тихо, пока ее грабят, и дать ему убежать. Женщины очень редко оказывают сопротивление, если их не пытаются изнасиловать. Como no? Согласен?

— Пока да.

— О'кей. Если не считать уличной грязи, ее одежда в порядке, ничего не порвано. Никаких следов борьбы. Царапины на лице и руке, с правой стороны, нанесены уже после смерти, когда она катилась из машины. Маленький нюанс, но тем не менее: если бы она была напряжена, испугана вооруженным незнакомцем, ожидала, что он нападет на нее, она была бы готова к борьбе. Но если ее застигли врасплох, то борьба была недолгой. Я никогда не видел преступника, заставлявшего жертву ездить сорок пять минут перед тем, как ограбить. Если только он не собирался ее изнасиловать. И вообще, зачем ему было убивать, если она не сопротивлялась?

— Все это только слова, — не отступал Хэкет. — Откуда ты знаешь, что она не сопротивлялась? Может, по дороге домой она остановилась где-нибудь выпить и провела там сорок пять минут. Слишком рано сочинять сказки, мы еще недостаточно знаем.

— Верно, но мне моя версия больше нравится, — сказал Мендоса.

— Ну и что дальше?

— Она была с кем-то, кого знала, — Мендоса погасил сигарету и подошел к окну. — После вечеринки она еще куда-то поехала. Либо заранее договорившись, либо по собственной инициативе. Там, случайно или как было запланировано, она с кем-то встретилась, не предполагая, что ей грозит какая-либо опасность. Этот некто, в машине или в другом месте, быть может, собираясь заняться с ней любовью, обвил руками ее горло. Если знаешь, где сонная артерия, то, надавив на нее, можно вызвать потерю сознания на пятнадцать секунд.

— Может быть, может быть, — со вздохом проговорил Хэкет.

Заглянул сержант Лейк и сообщил, что вернулся Берт вместе с отцом Маргарет.

— Начнем задавать вопросы. — Мендоса встал. — Сначала проведем опознание.

Чарлз Чедвик, крупный мужчина примерно лет пятидесяти, производил хорошее впечатление: не толстый, но плотный, с широкой грудью. Густые седые волосы, здоровый цвет лица. Но сейчас его красивое лицо осунулось, а в голубых глазах застыло потрясенное выражение. Однако он держал себя в руках. Глядя на тело, он тихо сказал:

— Да, это Маргарет. Моя дочь Маргарет. — Чедвик привык скрывать свои чувства, возможно, считая, что демонстрировать их — вульгарно и недостойно. По дороге из морга в управление он ни о чем не спрашивал.

В кабинете Мендосы отвечал на вопросы учтиво, но печально. Маргарет Чедвик было двадцать восемь, незамужем, жила с родителями, официально помолвлена не была, но собиралась сделать это с одним молодым человеком. Подразумевалось, что они поженятся, хотя определенная дата назначена не была. Джордж Арден. Чедвик не уверен насчет адреса, где-то в Голливуде. Нет, мистер Арден не работает; он живет с матерью на доходы от наследства. Да, действительно, должно выглядеть странно, что никто не хватился Маргарет прошлой ночью. Они обнаружили, что она не вернулась домой, только утром, обзвонили ее ближайших подруг и как раз собирались звонить в полицию, когда пришел сержант Дуайер.

— Нас с женой самих не было вечером дома, — сказал Чедвик, — и нашей старшей дочери Лауры тоже. — Он взял предложенную сигарету, но больше держал ее в руках, лишь изредка затягиваясь. — Мы были на весьма официальном ужине в доме моего компаньона. — (У Чедвика была компания на бульваре Уилшир. Судя по его одежде и вещам дочери, это был большой и процветающий бизнес.) — Приехали домой за полночь и, видите ли, думали, что Маргарет уже дома. Она сказала, что вернется около одиннадцати. Мы полагали, что она приехала и легла спать, ее дверь была закрыта… Да, обычно мы не обращали внимания на ее машину. Дело в том, что наш гараж рассчитан на две машины, и в основном пользуемся им мы с женой. А Лаура и Маргарет паркуются за углом или прямо у обочины.

Если я и обратил внимание, что машины Маргарет нет перед домом, то, скорее всего, подумал, что она где-то рядом… Да, Лауры тоже не было, она встречалась со своим женихом. Я слышал, как она пришла вскоре после нас, тихо, чтобы никого не потревожить, поднялась к себе и легла спать. Сегодня утром, когда Маргарет не вышла к половине десятого, мы подумали, что, возможно, она заболела, пошли посмотреть и…

— Да, я понимаю, мистер Чедвик. Вы не знаете, ваша дочь собиралась еще куда-нибудь после вечеринки?

Чедвик покачал головой.

— Вряд ли, лейтенант. Она ничего не говорила, хотя… Я не знаю в точности, куда она собиралась. Знаю только, что куда-то в гости. Может быть, ее сестра в курсе…

— Понимаю. Мисс Чедвик обычно, м-м, скрывала свои планы? Даже незначительные? Не всегда говорила вам, куда собирается?

Чедвик ответил не сразу. Он наклонился вперед и погасил сигарету в пепельнице. Приложил руку к виску, словно у него болела голова.

— Они… у нас всех… были свои интересы,— выговорил он с трудом. — Оглядываясь назад, можно подумать, что я… мы были беспечны. Но она уже не ребенок. И Лаура тоже. У них разница в возрасте, разный круг друзей, разные занятия. Моя жена состоит в нескольких клубах. Я не хочу сказать, что мы не заботились о детях. Но все-таки девочки уже взрослые. Могут сами за себя отвечать. Часто их не было дома целый день или вечер, а я не мог сказать наверняка, где они. Конечно, обычно они предупреждали, когда не будут к ужину. Лаура, как правило, проводила вечера со своим женихом.

— Скажите, мистер Чедвик, вам нравится жених вашей дочери?

Чедвик очень удивился.

— Что вы хотите этим… Кении Лорд? Да, разумеется, очень приятный молодой человек.

— Извините, вы меня не поняли. Я имею в виду жениха Маргарет.

— Это не было… настолько определенно, чтобы называть его женихом, — сказал Чедвик. — Я… мы не так его любили, как Кении Лорда, но раз уж он… он нравился Маргарет… это ее дело. Простите, лейтенант, почему вы спрашиваете? Я… это ужасно, скорее всего, это был налетчик, какой-нибудь наркоман или… Обычно она тщательно закрывала дверцы машины по ночам, но…

— Мы этого не знаем, мистер Чедвик, — сказал Мендоса уклончиво. — Пока. Но мы разберемся. — Зазвонил телефон.— Мендоса слушает.

— Алло.— Это была Анжела.— Привет, я только…

— Тебе Арта? Он как раз здесь.

— Да все равно. Я тут вспомнила и подумала, что надо вам рассказать. Вчера вечером ей кто-то звонил, когда она была у нас. Насколько я помню, было часов десять или чуть позже.

— Очень интересно, — сказал Мендоса. — Я так понимаю, ты и сняла трубку?

— Да. Это был мужской голос, он только спросил: «Мисс Чедвик?» Я сказала: «Минутку»,— пошла и позвала ее.

— М-м. Долго они разговаривали?

— Вряд ли. Мы все болтали, я-то особо не следила, но думаю, не больше трех-четырех минут, в крайнем случае — пять.

— Хорошо. Что за голос? Бас, тенор?

Анжела задумалась.

— Что-то среднее. Боюсь, больше ничего не могу сказать. Обычный голос. Всего два слова…

— Ладно. Это уже кое-что. Огромное спасибо. — Мендоса положил трубку и задумчиво посмотрел на телефон. Потом взглянул на Чедвика. — В подобных случаях мы стараемся не надоедать людям без надобности, мистер Чедвик. Но вы, конечно, понимаете, что есть вопросы, которые мы обязаны задать. Я бы хотел поговорить с вашей женой и старшей дочерью. Вас доставил сержант Дуайер, не так ли? Может быть, мне удобно будет встретиться с миссис и мисс Чедвик, если я отвезу вас домой?

— Да, конечно, — оцепенело ответил Чедвик.

— Пожалуйста, подождите нас минуту в холле. — Мендоса встал и подождал, пока тот выйдет.— Арт, пусть несколько человек займутся адресами из ее записной книжки. Найди ее ближайших подруг. И отряди кого-нибудь на розыски Ардена. Попытаемся найти кого-нибудь, кто что-то видел. И…

— Pues si, — сказал Хэкет. — Ну почему они выбирают субботние ночи? У меня уже месяц не было свободного воскресенья. Не забывай, ты обещал к трем быть дома.

— Как должностное лицо… — начал Мендоса, на что Хэкет грубовато рассмеялся и сказал, что от рыжей жены можно получить нагоняй покруче, чем от шефа.