В таких случаях, как нынешний, Мендоса всегда предпочитал приехать на место и посмотреть своими глазами. В обычном деле парни и сами подметят все важное, однако если оно неординарное, то важная подробность может на первый взгляд показаться не имеющей значения. Мендоса взял с собой для компании Дуайера, но смотреть намеревался сам.

Ему не сразу удалось это сделать. В прихожей большого дома на Франклин-авеню они встретились с Кеннетом Лордом, который, видимо, собирался уходить. Лаура крепко держала его под руку, глаза у нее были заплаканы. Запоздалое горе? Миссис Чедвик, судя по всему, не плакала. Она опять смотрела сквозь Мендосу.

— Надо было сделать столько… столько дел,— сказал Лорд. — Я старался, как мог.

— Мы очень вам благодарны, Кеннет, — тепло ответила миссис Чедвик, поглядев на него почти влюбленно.

— Ты замечательный, Кенни, — сказала Лаура, тихо всхлипнув, — просто замечательный.

— Ну, в такое время… — Его слегка смутило ее откровенное подхалимство. Он в самом деле был хорош собой: высокий, стройный, с немного мальчишеским лицом, отчего казался моложе своих лет, белая кожа, короткие песочного цвета волосы. Как бы в противовес мальчишескому лицу, манеры его были несколько официальны, хотя, возможно, это было вызвано присутствием полиции. Мало кто любит, когда в доме полиция, и не всегда потому, что совесть у них нечиста. Мендоса предъявил ордер на обыск, чем мгновенно вызвал переполох.

— С какой это стати? — холодно спросила миссис Чедвик. — Не понимаю, каким образом то, что вы будете осматривать наше личное имущество, поможет найти этого… этого преступника! Вы посягаете на неприкосновенность… Вы, очевидно, некомпетентны в своих обязанностях, вы…

— Я не понимаю! — вскричала Лаура, теснее прижимаясь к Лорду.

— Копаться в вещах Маргарет? Но она же никогда раньше не встречала этого человека! Я не понимаю…

Лорд немного помолчал, но его ярко-синие глаза внимательно изучали Мендосу.

— Мне это немного странно, — сказал он. («Нет, Лорд не дурак».) — Она не водила знакомств с людьми, подобными… тому, кто, как кажется, ее убил. Означает ли ваш визит, что, по вашей версии, нападение было не случайно и вы кого-то подозреваете?

— Простите, мистер Лорд, сейчас я ничего не могу добавить, — мягко ответил Мендоса. — Миссис Чедвик, не покажете ли вы мне комнату мисс Чедвик?

— Нет, я отказываюсь. Полнейшая некомпетентность. Мы вам не… всякие там! Осмелюсь предположить, что обычно вы имеете дело с бедными невежественными людьми, которые ничего не знают, не имеют связей, но я — личный друг…

— Самого господина мэра? — при необходимости Мендоса мог справиться с самыми законченными снобами, сохраняя всю свою учтивость. Он мягко улыбнулся. — У меня есть ордер на обыск, подписанный судьей, миссис Чедвик. Я уполномочен обыскать этот дом или любую его часть. Заявка на обыск была подана и удовлетворена обычным законным путем. Я офицер полиции, ответственный за расследование данного дела, и все, что мне покажется необходимым изучить, будет изучено.— Он по-доброму объяснял очевидные вещи несмышленому ребенку. — Я уже двадцать лет офицер полиции, мадам, и имею некоторый опыт расследования убийств. Мне показалось, что вы были бы очень заинтересованы в данном расследовании. Я еще раз прошу проводить меня в комнату мисс Чедвик.

Майра Чедвик слушала, поджав губы, затем выплюнула ему в лицо непристойное ругательство, повернулась и вышла в гостиную, хлопнув за собой двойной дверью. Лаура закричала: «Мама!» — и бросилась за ней.

— Ну-ну, — мягко обронил Мендоса.

Дуайер прокашлялся.

— Никогда бы не подумал, что леди знает такое слово.

Неожиданно Лорд усмехнулся.

— Я бы тоже. Вы прямо взбесили ее, лейтенант. Не думал, что такое возможно. Однако никто не любит, когда с ним разговаривают, как с малым дитятей. Вы здорово разыграли представление. Вы в самом деле так думаете? Я имею в виду, насчет Маргарет?

Мендоса поглядел на него — немного снизу вверх, потому что Лорд был на три дюйма выше.

— Еще рановато говорить, мистер Лорд. Мы просто хотим все посмотреть.

— Конечно, — сказал Лорд, похлопывая мягкой фетровой шляпой по колену. — Вот ведь черт. Знаете, я никогда хорошо не знал Маргарет. — В его выговоре чуть слышался южный акцент. — Сознаюсь, она мне не очень нравилась. Чопорная… — он пожал плечами, — смахивала на старую деву. Но… то, что с ней приключилось,— ужасно. Я думал, все как само собой разумеющееся приняли это за случайное нападение: она была одна в машине. Но теперь, когда я вижу, как вы везде вынюхиваете… Миссис Буркхарт рассказала мне о человеке, который приходил расспрашивать соседей, и в офис тоже приходили.— Он рассмеялся и тут же снова стал серьезным.— Я только надеюсь, вы не будете слишком много расспрашивать в офисе. Брокеры, они… консерваторы и до смерти боятся за свою репутацию. Если хотите узнать что-то еще, спросите у меня самого. Вы на самом деле думаете, что у кого-то была личная причина ее убивать? Черт побери, я ее не вижу. Ни причину, ни убийцу. Маргарет действительно могла раздражать. Она меня не очень любила, думаю, вы это еще услышите, поэтому я вам первый об этом скажу. У нее была забавная идея, будто я женюсь на Лауре из-за денег. — Взгляд его синих глаз был совершенно непроницаем, и Лорд не стал опровергать это утверждение, уверяя в своей истинной любви. — Черт побери, женишься — и становишься родственником. Но я не вижу никакой причины… Хотя, конечно, я не часто ее видел. Возможно, причина и была. Это ваша работа.

— Вот именно, мистер Лорд, — ответил Мендоса.

— Конечно, — сказал Лорд. Он открыл дверь в гостиную и позвал: — Лаура, моя сладкая, иди сюда. Ну будет, дорогая. Перестань плакать, это ни к чему. Джентльмены просто выполняют свои обязанности, делают то, что положено. Нет никакого повода волноваться. Твоя мама просто немного возбуждена, она не знает, что говорит.

— Да, Кен, — сказала она, шмыгая носом.

— Поэтому ты им покажешь комнату своей сестры и не будешь приставать с глупыми вопросами. Полагаю, они знают, что делают. О'кей?

— Да, Кен. А ты… ты будешь…

— Конечно, детка, к вечеру я вернусь. Может, отвезти тебя в какое-нибудь милое, тихое местечко, чего-нибудь выпить или еще что, м-м? О'кей?

— Да, д-дорогой.

— Ну тогда все в порядке. — Он поцеловал ее и слегка подтолкнул. — Полиция ждет. Пока.

Он небрежно махнул Мендосе рукой, надевая шляпу.

— Приятно было познакомиться, сэр.

Лаура поглядела ему вслед, печально сказала, что готова показать им комнату Маргарет, и повела наверх.

— Этот Лорд кажется славным парнем,— сказал Дуайер, когда она оставила их одних в комнате.

— У-гу, — ответил Мендоса.

Дуайер понял, что лучше не мешать, и замолчал. Он нашел пепельницу, сел на кровать и закурил. Мендоса прошелся туда-сюда, впитывая ощущения от комнаты. Большая комната: в старых домах большие спальни.

Маргарет пользовалась лавандовым одеколоном: без особых изысков, ничего неожиданного. В большом шкафу много одежды, но вся она обыкновенная, как у всех. Украшений немного. («Очевидно, Арден еще не подарил ей кольцо невесты».) Самая обычная спальня: современная кровать с низким изголовьем — датский орех, туалетный столик, комод, у окна довольно большой ореховый стол. Все очень чисто, нет даже тонкого слоя пыли на стеклянной поверхности туалетного столика. Она ушла отсюда в гости в семь тридцать вечера в субботу, но прежде навела в комнате порядок. Вся в мать.

В ящиках комода — многочисленные стопки нижнего белья и прочих принадлежностей туалета. В шкафу на крючках — дюжина сумочек. Мендоса их все пересмотрел. Ничего хоть отдаленно напоминающего беспорядок не было даже в тех из них, которыми редко пользовались. Несколько кассовых чеков, несколько спичечных коробков, забытый носовой платок.

Он пересек комнату и посмотрел на письменный стол.

— Такая аккуратная молодая леди, судя по ее сумочке, — пробормотал он, сел и принялся осматривать содержимое ящиков стола.

Ее бумага для записей была серой, без рисунка, с отпечатанными темно-синими буквами именем и адресом. В одном из ящиков находились несколько больших конвертов из плотной бумаги с лаконичными пометками: «Квитанции», «Сохранить», «Налоговые бланки». Все размечено, снабжено краткими справками, чтобы она за минуту могла найти необходимое. Дочь своего отца? Мендоса методично просматривал бумаги.

Наконец он сложил квитанции обратно в конверт, отложил его в сторону и взял «Сохранить».

Там была открытка, подписанная «Джордж». Отправлена, судя по штемпелю, с озера Тахо в августе прошлого года. «Дорогая Маргарет. Мы прекрасно проводим время, народу здесь не очень много, погода великолепная. Майк сделал много снимков, надеюсь, все они получились. Увидимся в понедельник. Твой Джордж».

Еще там было довольно несвязное письмо от некоей Джейнис. Там говорилось, что, конечно, она понимает, Маргарет не имела в виду ничего плохого, дорогая, просто был случайный разговор, но ты же знаешь, Маргарет, у Джона тяжелый характер и он устроил сцену, хотя в конце концов понял, что между ней и Хантом ничего такого не было. Она так расстроилась, возможно, наговорила Маргарет лишнего. Надеется, что Маргарет поймет и простит ее. С мужчинами так трудно, не правда ли, и разумеется, произошло ужасное недоразумение.

Да. Роберта Силверман была более прямолинейной. Мендоса отложил письмо в сторону. Неплохо бы узнать, кто такие Джейнис, Джон и Хант.

Несколько писем от президента и секретаря «Клуба до брых самаритян», полученные в течение нескольких лет. Написаны по поводу лиц, которых Маргарет посещала, и во всех содержалась горячая похвала.

Последнее письмо отличалось от остальных. На штемпеле стояла дата — четырнадцатое июля этого года, то есть прошлая пятница. Дешевый конверт, в нем сложенный вчетверо большой лист бумаги. Страничка вырвана из школьной тетради. Письмо написано карандашом, довольно аккуратно, но крупным детским почерком человека, не привыкшего много писать. Приветствия не было.

«Слушайте, мисс Чедвик, кончайте сбивать с толку мою жену и говорить ей всю эту чушь. Это наше личное дело и мы не хотим, чтобы какая-то озабоченная чертовой благотворительностью леди совала свой нос. Если еще раз придете вынюхивать и дурить моей жене голову, что я никуда не гожусь, то я с вами разделаюсь, мисс Чедвик. У вас нет права в наши дела соваться, и лучше перестаньте. Поверьте, я не шучу. Мартин О'Хара».

— Ya lo decio уо? — удовлетворенно сказал Мендоса. — Что я говорил? Любопытство кошечку сгубило. Да, замечательно. Пожалуй, я хочу немного побеседовать с мистером Мартином О'Харой.

Он продолжал искать, но ничего интересного больше не нашел, не считая подколотых корешков квитанций и программки концерта.

Пошли, — сказал он Дуайеру,— мы здесь закончили.

Вернувшись в управление, он позвонил миссис Ларкин.

— Не могли бы вы мне что нибудь рассказать о тех, кого посещала миссис Чедвик — деятельность «Клуба добрых самаритян»?

— О! — воскликнула миссис Ларкин. — Боже мой, но зачем?… То есть я не понимаю, зачем вам… Но я не должна задавать вопросов полиции! Конечно, если это поможет… Но я не знаю, я всего лишь такая же маленькая добрая самаритянка. Думаю, миссис Эшбрук, вице-президент, в курсе. Да, конечно, я могу дать вам ее номер… Джейнис? Наверное, это Джейнис Хедли… Она живет где-то в Брентвуде… Хант? Не могу сказать… Нет-нет, что вы, лейтенант.

Миссис Эшбрук говорила четко, деловито и сдержанно. Не представляет себе, почему лейтенант Мендоса интересуется, но разумеется, они обязаны содействовать. Такая ужасная трагедия. Мисс Чедвик была одной из самых активных членов, работала с большим энтузиазмом. Если лейтенант подождет, она поищет книгу записей.

Мендоса подумал: «Еще бы. Наша Маргарет любила учить людей, как им жить. И разнюхивать невинные маленькие секреты. Или не такие уж невинные».

— Вот семья О'Хара, — сказала миссис Эшбрук.— Одному из детей, кажется, необходимо было лечить зубы, а они не имели права на социальное пособие. У нас несколько подобных случаев. Мисс Женевьев Уолкер, подопечная в Центральной больнице. Мисс Синглер, пожилая дама в доме престарелых, мисс Чедвик просто навещала ее, приносила маленькие подарки… Мы узнаем имена своих подопечных из нескольких источников. Люди, лишенные социальной поддержки, многие из них бедны и одиноки, старые девы, вдовы. Мы стараемся делать, что можем. Подбадриваем их и так далее. Маленькие дополнительные радости. Нам будет очень не хватать мисс Чедвик…

«Еще бы»,— подумал Мендоса. Положив трубку, взял шляпу и засунул исписанный адресами листок в карман. Выйдя из своего кабинета, он сказал сержанту Лейку:

— Я вернусь около четырех или вообще не приеду. По обстоятельствам. Если будет что-то срочное, звони мне домой.

Спускаясь в лифте, он задумался о том, как идут дела у Элисон с архитекторами. Ему представлялось, что архитекторы могут быть упрямы. Впрочем, рыжеволосая девушка шотландско-ирландских кровей им не уступит. Его деньги пойдут на Элисон.

Элисон положила начало борьбе с архитекторами. Сейчас, снова чувствуя себя Иудой, она вступила в переговоры с Бертой.

— Ну что ж, заманчиво звучать, мисс Мендоса, — сказала Берта, сияя улыбкой. — Знаете, забавно, я недавно думать, как хорошо было бы получать одна постоянная работа. Но что вы сказали о квартире, я думаю, я не захочу ехать. Видите ли, здесь Фриц. Ему это не понравится, и, наверное, вам Фриц тоже не понравится. Его никто не понимать. Но я с ним так долго живу и привыкла к нему любить.

— О, — произнесла Элисон. Если подумать, то ведь она почти ничего не знает о Берте, об этой идеальной служанке. Есть ли у нее муж, дети. Речь, очевидно, идет о муже.— Мы не стали бы возражать… — сказала она осторожно. Вероятно, у Фрица есть работа и его целый день не будет дома.

Румяное лицо Берты расплылось в улыбке.

— Будет, я просто знаю. Фриц не любит кошек, никак. А я от них радуюсь. От ваших, во всяком случае. Они такие интересные. Этот кот Сеньор — никогда не знаешь, что он будет выкидывать следующий раз. Но Фриц — нет, знаете. Жалко, мисс Мендоса, но он не меняется ни от чего. Я думать все-таки, настоящая прекрасная перемена, работать всякое время на одном месте. — Ее туго завитые седые кудри затряслись, когда она энергично тряхнула головой.

— Мне… нам ужасно неловко забирать вас от остальных.

— Не беспокойтесь, мисс Мендоса! Даже не думайте, что я не оставлю кто-то хороший вместо себя для мисс Картер и мисс Брайсон и Элгинсов. Они все милый народ. Есть моя племянница Мабель…

— Прекрасно! — вздохнула Элисон с большим облегчением. — Наверное, она так же аккуратна и добросовестна, как и вы?

— Сейчас она есть даже лучше, — сказала Берта. — В основном, я ее воспитывала. Она замужем, но любит зарабатывать. Она будет делать здесь настоящую хорошую работу, и что уж говорить, мне будет, правда, приятно приезжать к вам всякое время. Правда, интересно работать для настоящего сыщика, как лейтенант. Просто Фриц, видите ли, я просто не могу отделаться от Фрица, значит, я не смогу жить у вас. Он это не одобрит, нет. Кошки и все остальное.

— Хорошо, я понимаю, — сказала Элисон. — Тогда это просто будет как постоянная работа.

— Да, мисс Мендоса. Конечно, я иметь моя машина. Только это все Фриц, я не могу обещать никаких сверхурочных, когда у вас будут гости. Он поднимает такой шум, вы не поверите.

— Да? — удивилась Элисон. Казалось невероятным, чтобы здравомыслящая самостоятельная Берта находилась под пятой деспотичного мужа. — Но если вы ему объясните…

Берта откинула голову и расхохоталась.

— Это есть хорошо! Объяснить! Даю вам мое слово, это будет все равно, что объяснять вашему коту Сеньору. Он ожидать свой ужин строго шесть тридцать, я должна быть там, кормить его. Не берет еду ни от кого другого. Поднимает ужасный шум, если я опаздывать. Видите оно как. Но мне, правда, приятно приезжать к вам каждый день, мисс с Мендоса. Я думать, мне надо проще к этому относиться. Хотя не станешь отрицать, с Фриц тяжело. Одно хорошо — домовладелец не возражать, это так, что он иногда очень шумный.

— Да? — снова удивилась Элисон, представляя себе пьяного Фрица, который швыряет в Берту вещами, и откалываясь в это поверить. Подумать только — Берта! Позволяет, чтобы ею командовал какой-то…

— И еще, — сказала Берта, — он каждый вечер должен гулять, дождь или солнце. Иначе он станет слишком толстый. Хотя, вы понимать, я даю ему только самое лучшее. Тушеное мясо и говяжью печень. Он ее любит просто с ума сойти. А вот ему съесть витамины — сущее наказание. Прямо как кот Сеньор, когда ему давать проростки пшеницы.

— А! — произнесла Элисон, до которой начало смутно доходить.— А, я понимаю. Что… какой он из себя?

— Фриц, — ответила Берта, — немецкая овчарка, мисс Мендоса. Ужасно большой даже для своей породы. Я думать, наверное, глупо для меня держать подобное создание, по он есть компания. Он был самый забавный щенок, каких вы только видели. Еще умный. Я иметь его бумаги и все прочее, он настоящий породистый. Только ужасно большой. И он совсем не любить кошек, ни в какую.

— Я думаю, — сказала Элисон.

— Он как припустит за кошкой, и эта кошка со страху делает следы, даю вам мое слово. Теперь вы понимаете. Я их люблю, а Фриц нет. Значит, договорились, мисс Мендоса, мне это очень нравится, одно постоянное место, и я привести сюда на замену мою племянницу Мабель. Только я лучше продолжать жить там, где живу.

— Ну что ж, пусть так, — сказала Элисон. Из-за «немской овчарки». — Наверное, это будет где-то в декабре. Кто его знает, когда они начнут строить. Ох, уж эти архитекторы!

— Да, конечно, — ответила Берта. — Я расскажу Мабель. Будет замечательно, я буду ждать.

Итак, с Бертой все в порядке. Но эти архитекторы…