Отдел подводных аппаратов американской электромашиностроительной компании «Вестингауз» в течение многих лет конструировал и изготавливал торпеды. Поэтому перейти от производства торпед к управляемому подводному аппарату, с которого можно заниматься исследованиями под водой, было проще простого. Первоначально предполагалось построить к 1963 году небольшой, рассчитанный на трех человек аппарат, который будет опускаться примерно до средних океанских глубин.

Такой аппарат разработала компания «Вестингауз» совместно с Французским центром подводных исследований, руководимым Жаком-Ивом Кусто. Кусто был убежден, что научное изучение моря на всех глубинах возможно лишь при непосредственном участии человека. Он дал свое согласие на создание подводного аппарата на основе приципов, использованных при строительстве его «Soucoupe» («Ныряющего блюдца»), а «Вестингауз» предложил оснастить такой аппарат всем необходимым для подводных исследований.

Строительство аппарата, названного «Дипстар» («Звезда глубин»), производилось во Франции и шло медленно. Задержки объяснялись в основном отсутствием достаточных знаний о материалах, способных выдерживать большое давление. Неудовлетворительно была разработана технология сварки высокопрочных сталей. Ни французские, ни американские инженеры не могли предсказать поведение сваренного металла в условиях высокого давления.

К 1963 году стало ясно, что нечего рассчитывать на появление аппарата раньше чем через год-два. Для сферического корпуса необходим был особый материал. Решили использовать такую марку стали, технология обработки которой известна. Отдел подводных исследований остановился на стали марки HY-80, сходной по качествам со сталью, применяющейся при строительстве подводных лодок. К началу 1964 года удалось изготовить сферический корпус, выдерживающий большие нагрузки.

Между тем на западном побережье Штатов небольшая, но активная группа ученых наблюдала за усовершенствованием подводных аппаратов и, используя опыт, приобретенный в процессе эксплуатации батискафа «Триест-I», начала разрабатывать обширную программу подводных исследований. Многие из них горели желанием исследовать океанские глубины с помощью подводных аппаратов. Ждать, когда появится «Дипстар», было долго. Неужели не найдется другой аппарат? Увы, «Триест-I» годен лишь на свалку. «Триест-II» использовался для поисков «Трешера», затонувшего у побережья неподалеку от Бостона. Правда, в Штатах существовали и другие аппараты подобного рода, но они могли погружаться лишь на небольшую глубину.

Однажды Тому Хортону, представителю ведомства по освоению подводных ресурсов, пришла в голову удачная мысль.

«А почему бы не привезти из Франции в Соединенные Штаты «Ныряющее блюдце» Кусто? Мы смогли бы дать возможность многим ученым совершить непродолжительное погружение, показали бы им, как использовать подводный аппарат для исследований. Кроме того, нам представился бы случай изучить потенциальный спрос на такой вид исследования».

Идею Хортона поддержали, и вскоре Кусто в разговоре по телефону сообщил о своем согласии отправить «Блюдце» в Калифорнию в январе 1964 года.

Так «Ныряющее блюдце», одолженное Кусто на месяц, попало в Соединенные Штаты. На нем совершено было 57 погружений. Заинтересованные ученые смогли убедиться в том, какие возможности открываются исследователю, который использует такую подводную лабораторию. «Блюдце» погружалось до 300 метров, т. е. глубже, чем все другие американские аппараты. С 1959 года «Ныряющее блюдце» совершило 145 погружений или около того.

Серия погружений, произведенных у побережья Южной Калифорнии, оказалась успешной. По этой причине и была разработана программа «Ныряющее блюдце-1965». После того как «Блюдце» и его экипаж вернулись во Францию, руководству компании «Вестингауз» стало ясно, что ввести в строй «Дипстар» можно будет лишь через год, в то время как нам хотелось бы иметь аппарат гораздо раньше. Любопытство ученых, сотрудников Океанографического института Скриппса и лаборатории электроники ВМС, разгорелось до предела. Имелись и средства на осуществление подводных исследований.

К концу весны Том Хортон, а также другие сотрудники компании «Вестингауз» поняли, что следует договориться о более длительном сроке аренды аппарата. Похоже было, что потребуется четыре месяца, чтобы выполнить программу наблюдений, причем к работам будут привлечены многие из тех, кто участвовал в первой серии погружений. Львиная доля эксплуатационного времени отводилась Океанографическому институту и лаборатории ВМС. Эти учреждения больше, чем кто-либо другой, потратили сил и времени на разработку методов и создание оборудования, необходимых для получения новых данных об участках вблизи побережья Калифорнии. Доктор Фред Спайс, сотрудник института Скриппса, среди геологов и биологов пробудил интерес к этой новой и многообещающей технике.

В отделе подводных исследований ускоренными темпами началась подготовка проекта программы «Ныряющее блюдце». К началу лет» 1964 года был подобран персонал для обслуживания аппарата. Проектировалось дополнительное оборудование. Зачастую оборудование выбирали так, чтобы его можно было использовать и на «Дипстаре», а большую часть деталей управления приходилось конструировать в расчете на пригодность их для обоих аппаратов.

К июлю программа работ приобрела определенные очертания. «Вестингауз» арендует у Кусто Ныряющее блюдце» самое малое на четыре месяца начиная с ноября. В этот период Средиземное море бывает бурным и Кусто все равно не сможет пользоваться своим аппаратом. «Блюдце» вместе с оператором и механиком — французами — на самолете доставят в Калифорнию, где будет ждать судно с экипажем из шести сотрудников компании «Вестингауз». И затем можно заняться обслуживанием «клиентуры» — ученых и инженеров, ведущих подводные работы. Предполагалось, что мы будем совершать самое малое 15 погружений в месяц.

Наша эксплуатационная группа из 6 человек работала в течение нескольких месяцев. Люди, успевшие кое-что повидать, в прошлом незнакомые друг с другом, были объединены теперь общим делом.

Первым включился в работу наш начальник, Чарлз Ф. (Фред) Уиллет, имеющий ученую степень магистра геодезии. Он вышел в отставку, прослужив на флоте 20 лет, причем большую часть времени плавал на гидрографических судах и занимался съемкой дна и промерами глубин. В задачи его входило обеспечивать доставку припасов и согласовывать действия базового судна и «Ныряющего блюдца» в Калифорнии. Он уже принимал участие в проекте программы «Блюдце» в 1964 году и обладал опытом и знаниями, достаточными, чтобы возглавить вторую экспедицию. Он прекрасно разбирался в вопросах снабжения, что гарантировало успех будущим операциям.

Джеред Бэрнетт в течение 5 лет служил в одном из отделов фирмы «Вестингауз». В январе 1964 года он участвовал в осуществлении первой программы «Ныряющее блюдце», помогал французскому экипажу, присланному Кусто. Работа эта пришлась Джерри по душе. Его включили в состав первого экипажа «Дипстара». Родом Бэрнетт был из штата Нью-Йорк, закончил университет в Майами, где изучал электромашиностроение, в компании «Вестнигауз» занимался радарными установками. В свои 28 лет он был самым опытным человеком в нашей группе, особенно хорошо освоившим электрические устройства аппарата — наиболее ответственную его часть.

Джозеф А. Томпсон — инженер-механик и специалист но фотографии. Ему 35 лет, дом его находился в штате Джерси, неподалеку от побережья. Томпсон часто производил подводную съемку затонувших судов. Он как нельзя удачно дополнял экипаж. Ко всему, ему хотелось стать операторам на подводном аппарате.

Артур Л. Соумерс попал в компанию «Вестингауз», пройдя специальный курс обучения, созданный для выпускников колледжей. В колледже Ларри специализировался по управлению коммерческим предприятием, во его влекло море. Окончив колледж, он поступил на флот, где прослужил 6 лет в группе обезвреживания неразорвавшихся бомб и снарядов. Соумерс был знатоком своего дела. Подобно всем офицерам службы обезвреживания боеприпасов, он был прекрасно обучен погружению как в скафандре, так и с аквалангом.

Самым молодым из нас был Валентин Бёлскеви, физик из университета в штате Западная Виргиния. Вэл родился в Венгрии, но образование получил в Соединенных Штатах. Он изобрел целый ряд приборов, необходимых для работы под водой, и, подобно большинству из нас, был опытным аквалангистом.

В состав экипажа «Блюдца» меня включили последним. После колледжа я работал в области морской геологии и океанографии, а в течение последних 10 лет занимался научными исследованиями и гидрографическими работами. Поскольку предполагалось, что «Блюдце» будут использовать главным образом морские геологи, было логично иметь человека с достаточным опытом, который мог бы координировать действия ученых в этой области.

Полностью укомплектованный экипаж «Блюдца» являл собой поистине созвездие талантов. Фред Уиллет руководил эксплуатационными работами. Джо Томпсон и Ларри Соумерс должны были стать стажерами-операторами. Обязанностью Джерри Бэрнетта было обслуживать и ремонтировать электротехническую часть аппарата. Вэл Бёлскеви обеспечивал необходимым оборудованием, а мне было поручено поддерживать связь с учеными, которым предстояло использовать «Блюдце» для исследования подводных каньонов вблизи побережья Калифорнии. Джо и Ларри на шесть недель отправились в Марсель, к французским операторам «Ныряющего блюдца», чтобы подготовиться к этой работе.

Между тем в Балтиморе шли последние приготовления к осуществлению программы «Ныряющее блюдце». Главным было обеспечить возможность перегрузки его с одного судна на другое. Затем мы занялись фургонами, три из которых предназначались для жилья и четыре для мастерских. Их строил для нас местный предприниматель, изготавливавший трейлеры. Мы выбрали прицепные фургоны, наподобие тех, что производятся промышленностью. Но, в отличие от них, наши можно было приварить к палубе судна-базы. Два жилых фургона были размером 8 на 2,4 метра, один — 10 на 2,4 метра. В последнем отводилось место для библиотеки и канцелярии. В каждом из этих фургонов имелись койки и рундуки на шесть человек. Поскольку предполагалось, что придется работать и в жару и в холод, в жилых помещениях была отопительная система и система кондиционирования.

Два фургона поменьше размером, оснащенные верстаками и полками, служили мастерскими для ремонта электронной аппаратуры и механического оборудования «Ныряющего блюдца». Мы хотели застраховать себя и при возникновении в море каких-нибудь неполадок обходиться собственными силами.

Пока завершались подготовительные работы, нам удалось подыскать подходящее судно-базу. «Бэрч-Тайд», 41-метровое судно, использовавшееся главным образом в Мексиканском заливе для перевозки продуктов, грунта и цемента к морским буровым вышкам, предложенное фрахтовой компанией, подходило нам как нельзя лучше. На палубе размером немногим меньше 30 на 8 метров было достаточно свободного места, чтобы разместить фургоны, причем на корме оставалась площадка для «Блюдца» и крана, предназначенного для его подъема. Хотя мысль установить фургоны на палубе не была новой, но то был первый случай, когда подводный аппарат и жилые помещения предполагалось доставлять на судне куда потребуется. Разумеется, эта. идея была заимствована у Кусто, который перевозил «Ныряющее блюдце» на борту «Калипсо», переоборудованного 41,5-метрового тральщика,— судна, которое Кусто прославил своими экспедициями.

Фред Уиллет посоветовался с компанией «Тайдуотер Марин» относительно деталей и дополнительных конструкций, требующихся для установки тяжелого крана на судне. Одновременно мы подыскали хороший эхолот, снабженный самописцем. Этот прибор позволит получать точные сведения о мелководных участках, где мы предполагали совершать погружения на «Блюдце». В глубоководных же районах прибор этот можно использовать для измерения глубин. Эхолот, который мы нашли, был рассчитан на глубины до 3600 метров, что значительно превышало наши насущные потребности, зато вполне устроило бы при работе с аппаратом «Дипстар», который, по расчетам конструкторов, будет погружаться на глубины свыше 1200 метров. В Калифорнии во время первого опыта с «Ныряющим блюдцем» на судне-базе вместо крана мы использовали пятитонный экскаватор. Хотя с его помощью нам удавалось спускать на воду и поднимать «Блюдце», при волнении это устройство испытывало значительные перегрузки. Фред Уиллет, исполнявший обязанности оператора, причем довольно искусно, пришел к выводу, что следует использовать самый крупный кран, какой только удастся найти, чтобы он пригодился и при работе с аппаратом «Дипстар». После длительных поисков мы нашли кран, который удовлетворял необходимым требованиям. То был экскаватор типа «обратная лопата», который применяется для выемки грунта на строительных работах. На фотографиях он казался гигантским: рядом с гидравлическими поршнями и стрелой оператор смахивал на карлика. Мне представлялось, что это чудовищное сооружение никак не подходит для морских условий, поэтому мысль, что такая махина будет установлена на корме судна, казалась комичной. Я довольно долго работал на океанографических судах и как-то не мог представить на них «сухопутное» оборудование: не очень верилось в то, что устройство вроде нашего крана выдержит трудные условия эксплуатации в море. В течение последующих шести месяцев я имел возможность убедиться, что ошибался.

В начале сентября несколько человек вылетели в Ла-Холью, чтобы встретить наших клиентов и представителя Океанографического института Скриппса. Институт согласился выполнять роль главного посредника между нами и другими учреждениями, арендовавшими «Ныряющее блюдце». Представители всех учреждений собрались на совещании, где мы (те, кто представлял компанию «Вестингауз» и институт Скриппса) обсуждали вопросы о доставке «Блюдца» из Франции, приглашении французов — специалистов по эксплуатации этого аппарата и механиков, размещении на нем оборудования и другие.

В числе наших клиентов были лаборатория электроники ВМС, также находившаяся в Сан-Диего, испытательная станция оружия ВМС, расположенная в Пасадене (штат Калифорния), лаборатория гидроакустики ВМС, находившаяся в Нью-Лондоне (штат Коннектикут) и расположенные на мысе Мьюгу флотский центр ракетного оружия и тихоокеанский ракетный полигон. Каждая из этих организаций зарезервировала ряд погружений для выполнения определенных задач. Но большую часть погружений оставлял для своих ученых институт Скриппса. Чтобы удовлетворить все заявки, требовалось совершить 90 погружений, а если бы все шло хорошо, то 115.

Океанографический институт и лаборатория электроники обещали поставить почти все необходимое оборудование, в тем числе приборы для измерения температуры, подводный телефон, осцилляторы, надводные гидроакустические устройства для обнаружения аппарата. В случае необходимости какого-то дополнительного оборудования каждая из участвующих в эксперименте лабораторий сама должна позаботиться о нем. Компания «Вестингауз» сначала предполагала заранее изготовить некоторое специальное оборудование, но в ту пору мы были слишком заняты оснащением судна-базы. Лаборатория гидроакустики уже начала конструирование акустического устройства, которое предполагала поместить на «Блюдце» примерно в феврале 1965 года. Аппарат наподобие нашего нужен был ученым этой лаборатории для того, чтобы замерять фоновые шумы. «Блюдце» подходило для таких опытов, потому что не имело ни кабелей, ни тросов, связывающих его с поверхностью, которые могли бы явиться источником нежелательных помех, У других лабораторий были не столь конкретные планы, а многие ученые намеревались просто наблюдать за подводной средой, а не решать какие-то специальные технические проблемы.

На совещании решено было начать погружения 1 ноября с участием ученых Океанографического института. Группа, участвующая в эксперименте, рассчитывала выехать из Балтиморы 15 октября. Все члены ее решили захватить с собой семьи. Исключение составлял Фред Уиллет, у которого дети учились — кто в школе, кто в колледже.

Темпы ускорились, когда мы в Балтиморе начали возить на судно оснащение, необходимое для «Блюдца»: металлические чушки, отлитые в Калифорнии, специальное масло типа трансформаторного для заполнения аккумуляторных банок с целью компенсации давления воды, гидроокись лития — поглотитель для удаления углекислого газа из аппарата во время погружений, небольшой токарный станок и слесарные инструменты, различные детали для электронного оборудования, испытательные приборы и множество всяких других нужных вещей.

К этому времени Джо и Ларри, два наших будущих оператора, вернулись из Франции, где с борта «Калипсо» они наблюдали за погружениями «Ныряющего блюдца» в водах Средиземного моря. Они разрешили многие наши вопросы, касавшиеся отдельных узлов оборудования для этого аппарата.

Выяснилось, что мне трудно разговаривать с клиентами из-за того, что плохо представляю себе внутреннее устройство «Ныряющего блюдца». Немногочисленные чертежи, имевшиеся в моем распоряжении, устарели или были неоткорректированы. Джерри Бэрнетт знал, что болыпая часть электрических схем, вводов в корпус и наружных соединений неоднократно менялась, поскольку сборочные чертежи изготавливались еще в 1959 году, когда строилось «Ныряющее блюдце». Все объяснения к электрическим схемам были сделаны, разумеется, на французском языке. Чтобы перевести их на английский, нам потребовалось какое-то время, кроме того, необходимо было проследить, чтобы миллиметры надлежащим образом перевели в дюймы, чтобы какой-нибудь важный кусок текста не оказался пропущенным при переводе. Всякий раз, когда я пытался составить перспективный план использования «Блюдца» и какого-нибудь специального устройства, которое намеревался взять с собой при погружении тот или иной ученый или инженер, самые элементарные вопросы ставили меня в тупик. Какова длина механической руки, какую дугу она описывает, какой вес может поднять? Ответы на некоторые вопросы можно было дать, лишь увидев «Блюдце» в натуре. А пока мы с ученым видом гадали на кофейной гуще.

Одна из моих задач состояла в том, чтобы подобрать справочную библиотеку, которая включала бы специальную и учебную литературу по геологии и океанографии тех районов, где предполагалось осуществлять погружения. Мне было весьма полезно порыться в книгах геологической библиотеки университета Джона Гопкинса. В результате поисков в нашем распоряжении оказалась солидная подборка монографий и статей по морской геологии Южной Калифорнии.

Ларри Соумерса мы избрали главным специалистом по водолазному делу, поскольку во время службы на флоте он приобрел достаточный опыт в этой области. Мы все имели некоторый опыт погружений с аквалангом и занимались легководолазным делом в основном как любители. Тем не менее пришлось пройти испытания на выносливость и проверку квалификации, чтобы в случае необходимости составить ему компанию. В распоряжении каждого был комплект легководолазного снаряжения, к тому же мы приобрели большой надежный компрессор для быстрой зарядки воздушных баллонов.

Джо Томпсон стал нашим официальным фотографом и обзавелся необходимыми камерами для подводных киносъемок на 16-миллиметровую пленку и для фотографирования на 35-миллиметровую. Он выбрал 16-миллиметровую кинокамеру «Болекс» с широкоугольной линзой и бокс для подводных съемок. Для подводного фотографирования он выбрал аппарат «Ролей-марин» с пленкой формата 120 миллиметров, а для фотографирования на поверхности — 35-миллиметровый аппарат «Минолта» и универсальную 35-миллиметровую камеру «Найконос». Это было самое малое, что требовалось для документирования работ. Позднее мы приобрели камеру «Броника-52», с помощью которой получали подводные снимки лучшего качества.

Приближался октябрь, скоро надо было отправляться в длительное путешествие на запад, в Калифорнию. Прежде чем двинуться в путь, мы решили испытать кое-какое новое оборудование. У меня на примете было отличное место — старый заброшенный карьер, где я прежде работал. Там прозрачная вода, а глубина самое малое 20 метров. Карьер находился неподалеку от Харперс-Ферри в штате Западная Виргиния.

К концу недели погода выдалась ясная и холодная, правда, осеннее солнце еще ярко светило. Встретившись возле карьера, мы поехали вниз по крутому склону холма. Извилистая лента грунтовой дороги пролегала среди напоенных ароматом садов. Ветви яблонь были подперты, иначе они сломались бы под чудовищной тяжестью плодов: урожай выдался отменный.

Карьер скрывала от взоров зеленая роща. Пока наши жены, разостлав одеяла, грелись на солнце, а дети брызгались возле воды, мы облачились в новые «мокрые» гидрокомбинезоны и вошли в прохладную чистую воду, намереваясь проверить акваланги. Аппаратура была первоклассной. Мы подобрали легочные автоматы высшего качества и установили манометры, которые позволяют определить запас воздуха в баллоне. Баллоны были снабжены особым устройством (клапан I), которое позволяло иметь аварийный запас воздуха и, по общему мнению, обеспечивало большую надежность аппарата. Однако многие так называемые «приборы безопасности» могут только принести вред, если их не проверить надлежащим образом. Не раз аквалангисты, случайно повернув кран в положение «включение» в самом начале погружения, обнаруживали, когда появлялась потребность в воздухе, что его более не осталось. Вот почему необходим манометр, дающий возможность постоянно следить за количеством воздуха в баллоне.

Стараясь не упасть на крутом склоне карьера, мы помогли друг другу надеть баллоны. Не всякий представляет, как много времени уходит на то, чтобы облачиться в гидрокомбинезон, надеть баллоны, закрепить ремни, как следует приладить ранец, нож, манометр, часы, пояс с грузом, надувной жилет. Мы отправились вместе с Ларри. На солнце гидрокостюмы нагрелись, и, оказавшись в прохладной воде, все почувствовали облегчение. Без труда опустились на глубину 10 метров, продув заложенные уши привычным движением. На глубине 12 метров вода стала заметно холоднее — около 45° по Фаренгейту. У Джо была с собой 16-миллиметровая кинокамера в новом боксе для подводных съемок, а нам с Ларри нужно было проверить камеру, взятую с «Калипсо». Погружались быстро, пожалуй, слишком быстро, так как взяли непомерно тяжелый балласт. У Джо, державшего в руках тяжелую киносъемочную камеру, дела были хуже, чем у нас. Мы заметили, как он промелькнул и исчез в черной туче ила и донных осадков, попробовал подвсплыть, но не смог: был чересчур тяжел. Теперь ни о каком фотографировании не могло быть и речи: вода стала довольно мутной. Мы с Ларри, переглянувшись, улыбнулись: Джо удалось отвязать пояс с грузом, и он начал подниматься на поверхность. Мы привыкли совершать погружения в океане, где вследствие солености воды плавучесть увеличивалась, и, надев слишком тяжелый груз, потеряли плавучесть. Вот почему аквалангисты, намереваясь опуститься на большую глубину, берут меньший груз, благодаря чему им приходится работать больше обыкновенного лишь близ поверхности. Мы поднялись на поверхность с некоторыми трудностями, но без паники.

Очутившись на берегу, сели завтракать. Пикник был в самом разгаре, когда подъехал какой-то мужчина. В нем я узнал фермера, которому принадлежал карьер и фруктовые сады по соседству. Он заявил, что нам придется тотчас же уехать: аквалангистам здесь запрещено нырять, потому что страховая компания не отвечает за несчастные случаи. Тогда на сцене появился Том Хортон, который умел убеждать людей. Он объяснил фермеру, кто мы такие, рассказал о программе «Вестингауза», об эксперименте с «Ныряющим блюдцем», об исследованиях Кусто и заверил его в том, что в нашем лице он видит опытных, искусных аквалангистов. Говорил до тех пор, пока у фермера от изумления глаза на лоб не вылезли.

Все, что Том говорил, было правдой, но он расписал нас всех почище торговца, расхваливающего свой товар. Напоследок, указав на Ларри, Том поведал фермеру о его службе на флоте в качестве специалиста по водолазному делу и с уважением в голосе произнес:

— У этого парня международное свидетельство водолаза!

Последняя фраза окончательно доконала фермера. Он раздобрился и позволил остаться, но поставил условие, чтобы мы не разрешали нырять здесь посторонним аквалангистам. Когда фермер уехал, все бросились поздравлять Тома. Хотя никакого «международного свидетельства» не существует, но фраза прозвучала внушительно, ничего не скажешь.

В течение следующей недели на западное побережье отправили последнее необходимое снаряжение. Собственные пожитки (их было немного) заранее сложили в фургоны, чтобы не заниматься этим в последнюю минуту. Мы с Джо решили захватить мопеды, предполагая взять их даже на судно, когда перекочуем в Мексику.

Во вторник, 1 октября, на побережье Мексиканского залива, главным образом в районе штата Луизиана, обрушился жестокий ураган, который повредил многие портовые сооружения. Из-за него пришлось задержать отплытие «Бэрч-Тайда» в Калифорнию. Теперь судно не могло прийти в Лонг-Бич вовремя. Фред Уиллет спешно договорился о фрахте «Хью-Тайда», судна поменьше, сроком на месяц. «Бэрч-Тайд» должны были отремонтировать, провести через Панамский канал и доставить к побережью Калифорнии к концу ноября. «Хью-Тайд» имел 30 метров в длину. Размеры судна были достаточными, поскольку в течение первого месяца мы рассчитывали производить погружения неподалеку от Ла-Хольи и могли поэтому обойтись без комфортабельных жилых фургонов. В кубрике судна, под палубой, помещался 21 человек.

Пока на побережье Мексиканского залива бушевал шторм, мы проверили имущество и выяснили, что осталось сделать очень немного, разве что нагрузить собственные автомобили. Джерри Бэрнетт уже отправился на запад, чтобы устроить свою жену, прежде чем он улетит во Францию. Ему предстояло сопровождать «Блюдце», которое должны были в конце октября доставить на транспортном самолете в Лонг-Бич.

Остальные же члены группы решили побывать в гостях кое у кого из коллег, которые, подобно нам, намеревались заняться подводными исследованиями. Мы договорились относительно того, чтобы ознакомиться в Коннектикуте с почти готовым «Алюминаутом» и с «Алвином», аппаратом поменьше, который проходил испытания в Вудс-Холс (штат Массачусетс).

«Алюминаут» был детищем компании «Рейнольдс-Интернэйшнл». Конструктор оказался смелым человеком: для корпуса длиной почти 15 метров он использовал массивные алюминиевые кольца, или секции. Лодка была построена в Гротоне (штат Коннектикут) компанией «Электрик Боут компани». Официальная церемония спуска состоялась в сентябре 1964 года, теперь же, в октябре, строители устраняли недоделки и устанавливали некоторые крупные и сложные навигационные и научные приборы и устройства. Рядом с гигантскими атомными подводными лодками «Алюминаут» выглядел бы малюткой. Но для нас, намеревавшихся использовать для своих работ «Ныряющее блюдце», не достигавшее в диаметре и трех метров, «Алюминаут» казался великаном. Его 86-тонный корпус возвышался над причалом, блестя в лучах неяркого послеполуденного солнца глянцевой голубой и красной краской. Привыкший к многочисленным посетителям, таскающим на подошвах грязь, дежурный механик выдал каждому из нас белый комбинезон и пару парусиновых туфель — такие надевают в цехах, работающих на космическую программу. Обойдя леса, мы подошли к носовой части аппарата. Носовая секция была снята. Мы друг за другом проникли внутрь через небольшой люк. Длинный коридор вел к слабо освещенной кормовой секций. Внутреннее помещение казалось больше 15 метров. Единственный подводный аппарат длиной 5,4 метра, на котором я до этого работал, имел 2,4-метровый прочный отсек. «Алюминаут» был буквально напичкан различного рода электронным, оборудованием. Там и здесь видны были техники, устанавливающие аппаратуру. Мы, разинув рты, разглядывали экраны телевизоров, приборы, перископы, пульты управления, удобное кресло для оператора, помпы, аккумуляторы, вентиляторы и контейнеры. Все это напоминало мастерски изготовленную декорацию для популярной телевизионной программы. «Алюминаут» появился на свет в результате тщательной конструкторской и исследовательской работы людей, которые набили себе руку на строительстве подводных лодок.

Когда мы выбрались наружу, нам показали балластную систему, движители и рулевое устройство. Гид сообщил, что: «Алюминаут» покрыт шестью разноцветными слоями краски на эпоксидной основе — для того чтобы по глубине царапин или следам коррозии определить наилучшие условия защиты корпуса. Было чрезвычайно важно защитить металл от воздействия морской воды и коррозии, вызываемой электролизом. Мы в своих записных книжках отметили характерные особенности конструкции; это может пригодиться, когда будем работать на судне такой величины. Нас, эксплуатационников, интересовали главным образом проблемы и методы управления таким судном. Большая емкость аккумуляторных батарей значительно увеличивала радиус плавания, и аппарат в случае необходимости мог самостоятельно дойти до места погружения, если оно находилось вблизи берега. В случае большой удаленности места работы, как это чаще всего было вблизи восточного побережья, аппарат, не успев погрузиться, израсходовал бы значительное количество драгоценной электроэнергии. Поэтому «Алюминаут», подобно батискафам «Триест», нужно было буксировать к месту погружения. Однако это имеет свои недостатки, поскольку скорость его невелика, а при волнении буксировать и вообще опасно. Выход из такого положения напрашивался сам собой: погрузить подводный аппарат на палубу судна-базы, которое доставило бы его к месту погружения. Но для такого аппарата, как «Алюминаут» (весом 86 тонн), потребовалось бы огромное судно со специальными устройствами для подъема на палубу.

Время покажет, насколько этот громоздкий и сложный подводный аппарат будет удобен для освоения океанских глубин. Пока мы стояли, восхищенно рассматривая аппарат, способный погружаться на глубину до 4500 метров, и обсуждая его достоинства, я впервые четко представил себе, что принадлежу к смельчакам, которые, придет время, будут как ни в чем не бывало жить и работать в глубинах океана. И хотя «Ныряющее блюдце» предназначалось для погружений на глубину не более 300 метров, мы были уверены, что стоим у входа в неизведанный доныне мир. Позднее, во время опытов с «Блюдцем», я понял, что эти достижения в очень близком будущем окажутся весьма примитивными. Так первые ненадежные и громоздкие летательные аппараты скоро были вытеснены более совершенными и быстроходными самолетами.

Вудс-Хол — один из важнейших океанографических центров в Соединенных Штатах. Здесь находятся учреждения, занимающие несколько корпусов современных лабораторий и кабинетов, в которых работают свыше 500 сотрудников. Из многих организаций наиболее известен, пожалуй, океанографический институт, который сделал значительный вклад в дело изучения подводного мира. Другие учреждения, расположенные в Вудс-Холе,— это служба охраны рыбы и морских животных, бюро коммерческого рыболовства и морская биологическая лаборатория.

Океанографический институт, известный большинству океанографов под сокращенным названием WHOI, финансируется частными лицами, в отличие от большинства исследовательских учреждений, которые связаны с университетами и колледжами. WHOI играет ведущую роль среди родственных океанографических учреждений восточного побережья, деятельность его имеет глобальный характер.

Возрастающий интерес к использованию в океанографических целях подводных аппаратов привел к созданию Алленом Вайном аппарата «Алвин». Этот трехместный аппарат, построенный компанией «Дженерал Миллз» (ныне она слилась о компанией «Литтон Индастриз»), первый из аппаратов такого рода, сконструированных и построенных в Соединенных Штатах, может погружаться на глубину до 2000 метров. Программа строительства «Алвина» финансировалась отделом военно-морских исследований. Предполагалось, что WHOI будет использовать «Алвин» для исследований и работ, необходимых военно-морским силам США.

Прочный корпус «Алвина», представляющий собой сферу диаметром около 2 метров, изготовлен из стали марки HY-100 толщиной 5 сантиметров. Некоторые элементы аппарата, в том числе аккумуляторные батареи, движители, балластные цистерны и поплавки, размещены снаружи прочного корпуса, а приборы и системы управления — внутри сферы. Наш «Дипстар» в принципе имел аналогичную конструкцию, правда, силовая установка и балластная система несколько отличались.

«Алвин» был спущен на воду в июне 1964 года и, когда мы его увидели, проходил испытания и опытную эксплуатацию.

В этот свежий октябрьский день несколько человек из нашей группы отправились навестить старых друзей, которые уже имели некоторый опыт работы с «Алвином». Нас радушно встретили в уютной конторе, обставленной в викторианском стиле, расположенной над аптекой, и угостили горячим кофе.

Доктор Эрл Хейс, руководитель группы «Алвин», объяснил нам, что он и его люди проводят ряд погружений на незначительную глубину (не более 21 метра), чтобы проверить надежность и маневренность аппарата, определить радиус циркуляции и скорость движения.

— Мы рассчитываем закончить серию испытаний в течение нескольких ближайших недель и после некоторых переделок отправиться на юг в более глубоководные районы,— сказал он.— Жаль, что ваш визит совпал с дождливой погодой, но если хотите посмотреть, чем мы будем заниматься, можем снабдить вас непромокаемой одеждой и сапогами. Все погружения мы совершали мористее дока. «Алвин» спускали на воду с помощью самого крупного крана, какой был под рукой,— продолжал он.— Вслед за аппаратом, который оператор выводит через акваторию гавани к месту погружения, движется обеспечивающее судно.

Выйдя из здания, мы перешли через мост и направились к доку. «Алвин» стоял на кильблоках, углубления которых повторяли днище легкого корпуса. Он выглядел именно таким, каким я его представлял себе по немногочисленным рисункам и фотографиям, помещенным в технических журналах. Выкрашенный в белый цвет, аппарат достигал в высоту добрых три метра. В передней части его было сооружение, напоминающее не то парус, не то боевую рубку подводной лодки. Вокруг аппарата возились техники, проверяли уплотнения, снимали панели из стеклопластика, залезали внутрь и выбирались наружу, производя какие-то доделки. Было совершенно очевидно, что этот аппарат значительно отличается от «Ныряющего блюдца»: его вес достигал примерно 13 тонн, а «Блюдце» весило всего 3 тонны, да и высота его была в несколько раз больше, чем у «Блюдца».

В течение этого дождливого дня «Алвин» спустили на воду, и мы получили прекрасную возможность наблюдать за работой аппарата, а также познакомиться с некоторыми членами его команды. Ларри и Джо первым удалось побывать на борту «Алвина» и видеть его в действии. Позднее там побывали и все остальные. Внутри мы знакомились с размещением устройств, оборудования и приборов управления. На «Алвине» находился «телохранитель» — водолаз. Система спуска и подъема аппарата предусматривала использование аквалангиста, который в основном находился на поверхности и лишь иногда погружался для производства подводных работ. Наблюдая за водолазом, барахтающимся в воде, температура которой была 50°F, мы все чуть дрожали, однако аквалангисты знали, что ему совсем не холодно в защитном «мокром» гидрокомбинезоне. В сущности, нам под дождем было, вероятно, холоднее, чем нашему коллеге в воде.

Несмотря на погоду, все остались довольны проведенным днем. Дружеский обмен мнениями с группой, обслуживающей аппарат «Алвин», был очень полезен для нас. Мы ознакомились с двумя аппаратами различного типа, каждый из которых обладал определенными достоинствами.

«Алюминаут» — первый образец крупного подводного аппарата — служил ярким доказательством того, что промышленность готова вкладывать средства в строительство судов такого рода, предположительно обладающих огромными потенциальными возможностями. Изготовленный из материала, не прошедшего еще испытания на прочность, этот аппарат имел конструкцию, коренным образом отличающуюся от прежних, и предназначался для глубоководных погружений. Сделан он был, по-моему, превосходно, но из всего того, что мы видели, лишь очень немногое имело прямое отношение к нашим работам на «Ныряющем блюдце».

С другой стороны, морские испытания «Алвина» позволили нам предупредить появление некоторых проблем при работе с «Дипстаром». Что же касается нашей непосредственной задачи — производства погружений на «Ныряющем блюдце», то из наблюдения за операциями «Алвина» мы не могли извлечь пользы.