— Наши друзья в плену и наш долг — спасти их! — изрек Элерон, едва останки Брагомира отдали на растерзание Эросу. — Чморки еще заплачут кровавыми слезами, они еще подожмут уши, почуяв на затылках наше дыхание! Вперед! Промедление — смерть!

Он медленно направился в лес и улегся под деревом спать.

Утром герои быстро, как только могли, помчались по следу чморков. Впрочем, быстро — не совсем то слово. Им приходилось то и дело останавливаться и выслушивать жалобы друг друга на плохую погоду, комаров, солнце, дождь, облака, синее небо, ревматизм гнома, рваные тапочки эльфа, слишком тяжелый меч Элерона. Тем не менее, вскоре они выбежали на неоглядную равнину, заросшую карликовым репейником, ковылем и одуванчиками.

— Вот это и есть Рахитан! — проговорил Элерон. — Я бывал здесь проездом — дурацкое место.

— Зато ровное, — откликнулся Лепоглаз.

После трех часов шкандыбания по гладкому, как доска, полю, Гнивли, с отвращением оглядываясь кругом, заметил:

— Это просто кошмар! Я не представляю, как эти рахитанцы тут живут! У них нет никакой личной жизни: попробуй только спустить штаны на этой равнине, и сразу тысяча сусликов сбежится поглазеть на твой зад!

— Тут живут не суслики, а сурки, — раздраженно сказал Лепоглаз. — А что касаемо зада, то раз увидев твой, я на неделю потерял аппетит. Бедные сурки, я им заранее сочувствую!

— А это пошлые намеки! — заметил Гнивли, вытаскивая кирку из мешка. — Пускай уж сурки заодно посмотрят на то, что носишь ты в правом внутреннем кармане своих трусов. Несчастные, они помрут с голоду...

Уши Лепоглаза покраснели.

— Ах ты...

— Хотя вообще-то — сомневаюсь! Вряд ли они смогут разглядеть это!

— Ну, ты! — грозно крикнул эльф, наставив на гнома палец. — Сын куропатки, родственник навозной кучи, уморийская отрыжка, жук-смердунец, грязное «тьфу!», кака, а еще...

— А у тебя морда в конопушках!

Лепоглаз зарыдал и бросился на гнома.

— Брэк! — не своим голосом (свой он потерял) заорал Элерон и растащил скандалистов в стороны. — Лепоглаз, оставь свои антигномские штучки при себе. Вы, эльфы, большие шовинисты!

— Да, — признался Лепоглаз. — Шовинисты, пацифисты, мазохисты и садисты. — Он покраснел и быстро добавил: — Два последних — не в счет!

И снова — погоня! Элерон легко держался вражьего следа: чморки, самые неопрятные монстры Среднего Хреноземья, оставляли после себя широкую замусоренную тропу.

Когда след совсем посвежел (Гнивли потом долго отмывал сапоги), Элерон скомандовал привал. Путники опустились на расстеленные плащи. Лепоглаз достал эльфийский сухарь и, с задумчивым видом поглядывая на Гнивли, стал точить на нем бритву.

— Послушайте, — проникновенно сказал гном. — Я расскажу вам славный анекдот! Ежик по имени Хилые Иглы купил на базаре три поганки, сварил их, съел и умер. Га-га-га!.. Ге-ге-ге!.. Гы-гы-гы!..

— А, чтоб!.. Гномий выродок! — Лепоглаз вскочил на ноги. — Чем слушать твои анекдоты, так лучше сдохнуть!

— А что, не смешно? — удивленно заморгал гном.

— Помойка! — оценил Элерон.

— Муть! — поставил клеймо Лепоглаз.

— Или ты будешь молчать, или мы тебя прирежем! — сказали они хором.

И они продолжили путь.

Незаметно подкрался вечер. Солнце скрылось, но небеса, остывая, еще хранили медно-красный оттенок у самого горизонта. Голубовато-серые сумерки сгладили очертания холмов; посвежевший ветер гонял ковыльные волны, какой-то птах кричал тревожно и незнакомо. На свод небес робко взбирался хрустальный серпик луны... и так далее, и тому подобное. Товарищи, это я готовлюсь писать очередное продолжение «Властелина колец»! Видите, какой стиль, а? Пальчики оближешь! (Или сунешь в рот два пальца.)

Гм, гм... Ага! Итак, наступил вечер. Беспрерывно скандаля, герои остановились ужинать на берегу рахитанской реки, носившей пугающее имя Отрава. Ужин был скромный: разбив киркой три шкряба, путешественники размочили их в водке.

— С такой жратвой не побегаешь! — кисло заметил Гнивли, пытаясь разжевать кусок сухаря размером с горошину.

— А тебе что горстку проса съесть, что ведро картошки, все равно будешь пердеть целую ночь! — откликнулся Бодяжник. — Выспаться невозможно!

Гнивли ахнул и вскочил на ноги.

— Отстань, недомерок! — сказал Элерон. — И не смотри такими глазами; на кинозвезду не тянешь! Слушай, — он перешел на доверительный тон, — разве я виноват, что все гномы — такие отвратительные карлики? Сам посуди — разве я? Вот тебе совет: чтобы казаться выше ростом, носи сапоги на утолщенной подошве. Да ты их и так носишь, думаешь, не видно?

— Расист! — проскрежетал гном. — Вот я тебе...

— Я не расист, я эксгибиционист! — с пьяным простодушием сознался Элерон. — Верно, Лупоглаз? А ты, гном, чмукало болотное, вот что я о тебе думаю!

— Меня зовут Ле-по-глаз! — с тихой яростью произнес эльф; его брови сомкнулись на переносице, как две грозовые тучки. — А ты, тупой человечишка, не помнишь, что записано у меня в паспорте!

— У эльфов не бывает паспортов! — безапелляционно заявил Элерон. — Вы эти... бродячие чудики! Ваш адрес — все Хреноземье!

— Ах ты! — задохнулся Лепоглаз. — За такие слова тебе полагается!

— И от меня тоже! — влез гном. — Я — первый!

— Да чтоб какой-тот паршивый гном... Вы, блошиные коннозаводчики...

— А ты конопатый! — нашелся Гнивли. — Много о себе возомнил, худощавый скелет! Дырка от бублика! Кариес!

— Последнего — не прощу! — вскипел Лепоглаз, наступая на гнома. — Сволочь! Довел меня до ручки! Ты, самый мелкий кишечный микроб!

— А у тебя... у тебя... конопушки!

— Торговец серьгами! Ночной сторож в туалете! Маугли! Грязные носки!

— На мне портянки, дурачок! — ощерился гном, замахиваясь киркой. — Хороший эльф — мертвый эльф!

— И я о том же! — доставая кастет, промычал Элерон. — Шикарная могила вам обоим!

Он зарычал, гном зашипел, Лепоглаз замяукал, и они кинулись друг на друга. Утром, подписав пакт о примирении, они насчитали у себя массу синяков, шишек и кровоподтеков. Гнивли своротили на бок нос, Лепоглазу чуть не выбили глаз, а Элерон лишился платиновой коронки на зубе мудрости. И снова они побежали, и к вечеру добежали: черный, мохнатый, влажный девственный лес открылся их взглядам. С мшистых веток стекали мутные капли росы...

Элерон дал знак остановиться.

— Это зловещий Феромон, — сказал он, и поморщился, когда Гнивли с разбегу ткнулся башкой ему в поясницу. — Нам лучше не соваться туда; по слухам, в этом лесу обитают страшные козявки.

След чморков — широкая, без меры замусоренная тропа — терялся за краем леса. Бодяжник присел над тропой, провел пальцами по смятой траве...

— Мне ведом их путь, — наконец сказал он, пряча найденный огрызок сигары в карман. — Чморки спешат к Зуппенгарду, твердыне злобного фюрера Сарукана Выбеленного!

— О да! — сказал Лепоглаз. — Я читал о нем в «Пидерз Дайджест»! Он злобный колдун! Он хочет поработить все Хреноземье, насыпать ему перцу под хвост! А потом еще сесть сверху и орать похабные песни!

— Угу, — кивнул Элерон. — Раньше-то он был вроде как за нас и против Цитрамона, а теперь... Развел у себя Урюк-Пхаев, наклепал оружия... Известно, что он заключил сделку с Владыкой Мордорвана, и они ищут кольцо на пару, как два любовника, вот только, боюсь, если кольцом завладеет Сарукан, Цитрамон получит кукиш!

— Внутри Зуппенгарда, говорят, не так уж плохо... — задумчиво проговорил Лепоглаз. — Мне Гнусдальф рассказывал... Знаете, Сарукан однажды пригласил его поработать инструктором в пыточной, но только Гнусдальф проработал недолго: он не сошелся с Саруканом в каких-то мнениях... С тех самых пор он и Сарукан — смертельные враги.

— Ходили слухи, будто Гнусдальф проворовался... — не очень уверенно сказал Гнивли. — Он, как бы это сказать, запустил руку в казну Сарукана и... — И в этот самый миг Лепоглаз заткнул рот Гнивли ладонью.

— Копыта! — вскричал он. — К нам приближается множество твердых копыт! Но это не чморки — те ездят только на лишайных собаках!

— И рейсовых автобусах, — добавил Бодяжник, прикладывая ухо к земле. — Сейчас я вычислю, на каком они расстоянии от нас...

— Ты не успеешь закопаться в землю, — совершенно хладнокровно сказал Лепоглаз. — Тут целина!

— Твоя правда! — вскочил Элерон. — Хорошо! Тогда прячемся под плащами, вот здесь, в стороне от тропы!

Они едва успели накрыться, как из-за края леса хлынула волна всадников. Высокие и стройные, голубоглазые и светлоликие... среди них почти не попадались. Верней, совсем не попадались. Это были маленькие смуглые существа с раскосыми глазами; волосы каждого были окрашены в желтый цвет и заплетены в две косы, спущенные на грудь. В косах торчали соколиные перья.

С огромных томагавков, подвешенных к седлам, даже не позаботились смыть подсохшую кровь. В кровавых пятнах была и одежда — кожаные безрукавки и штаны с бахромой.

Всадники скакали на могучих оленях карей масти. Кончики оленьих рогов тоже были в подсохшей крови.

Рахитанцы сразу заметили три оранжевые кучки и устремились к ним с диким воплем:

— Улю-лю-лю-лю!!!

Гнивли вместе с плащом начал потихоньку отползать к опушке, но героев уже окружали. Миг — и с них сдернули плащи, за которые среди рахитанцев немедленно разгорелась жестокая схватка.

— Я понял, в чем наша ошибка, друзья! — вскричал Элерон. — Видите, на плащах написано: «ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ!»? Так вот: рахитанцы не умеют читать!.. Кха-а... Привет вам, славные сыны степей!

Рахитанцы не ответили: они дрались за плащи. Мелькали томагавки, слышался хряск отрубаемых рук; кого-то душили кожаным лассо.

Хлоп! К ногам путников упала отрубленная голова; скуластая рожа была размалевана яркими боевыми узорами.

— Все они близнецы-братья, — сказал Элерон равнодушно. — Стой спокойно, Гнивли! Эти ребята понимают человеческий язык; с ними можно договориться! Гм... видите? На поясах?

С широких поясов рахитанцев гроздьями свисали чморкские скальпы.

— Умелые ребята, снимают вместе с ушками, — оценил Лепоглаз и нежно потрепал Гнивли по волосам. — Думаю, твои кудри им в самый раз придутся!

Гнивли охнул и быстро нахлобучил свой шлем-котелок.

— У эльфов волос погуще! — огрызнулся он. — А у тебя одних патлов на два свитера!

Внезапно схватка окончилась. К путникам, гордо набросив на плечи отвоеванный плащ, подъехал самый маленький и самый отвратительный всадник. На нем были поножи, склепанные из алюминиевых банок, и кольчуга, поверх которой болтался позолоченный медальон размером со сковородку.

— Ваша кто быть, однако? — осведомился он, растягивая слова. Боевая раскраска придавала его лицу свирепый вид.

Элерон поклонился настолько глубоко, что поцеловал землю.

— Мы — дикие туристы, — елико мог смиренно ответил он. — Наши друзья... они потерялись...

— Чморки? — Рахитанец схватился за томагавк; его олень всхрапнул, готовый пронзить Элерона рогами.

— Ноу! — запротестовал Элерон. — Чморки — капут! Мы хорошие, да!

Рахитанец с жадным любопытством изучал волосы путешественников, поглаживая рукоять томагавка.

— Я Гершензон! — выпалил Бодяжник первое пришедшее на ум. — Э... у... а... Элерон! Да, я — Элерон, следопыт! Вот этот придурковато улыбающийся коротышка — гномик Гнивли. — Элерон принюхался. — От него сейчас немножко пахнет, но вы не обижайтесь... Понимаете, он растерялся — столько незнакомых лиц...

— Гом? — серьезно переспросил рахитанец. — Аа-а-а, го-ом! Гом это хорошо, однако! Мал-мала гом: есть мало, мыться мало! Ах, моя твоя гомик понимай!

— Я заканчиваю, — кивнул Элерон. — Эльф Лупоглаз к вашим услугам! Неприхотлив, ест что дадут, к женщинам в последний раз приставал в детстве. Умеет петь, танцевать, знает азбуку. — Бодяжник схватил эльфа за рукав и суетливо выставил пред очи рахитанца. — Эльф, эльф, ну, знаете, те, что лижут ваши ботинки?

— А-а-а, пшюки! — сплюнул рахитанец. — Чупсиклюк пшюки карпапас! — И все стадо рахитанцев грубо расхохоталось.

Вождь рахитанцев уделил эльфу не больше внимания, чем блохе, которую давно отработанным движением выщелкнул из шерсти оленя. Внезапно он подобрался в седле и, став бледным от гордости, приподнял свой медальон:

— Я есть Эл-Мер, Сильный Барс, тридцать пятый суппозиторий Рахитана, сын Галогена Безрогого, Главного Вождя всего Рахитана, да продлит Стафилококк его дни! Приятно есть быть в связи с вами!

— В связи? — покраснел Лепоглаз. — Но я не думаю, что вот так, сразу, мы перейдем к интимной близости...

— Заткнись! — прошипел Элерон. — Видишь же, что у него нелады с нашим языком!

Но было поздно. Эл-Мер нахмурился и расчехлил небольшой топорик для рубки мяса.

— Пшюк! — с гримасой отвращения сказал он. — Пшюк из раздрай барай! О-ох, чуки-чуки!

Бодяжник вежливо склонил голову.

— Понятия не имею, что вы порете, сударь, но если хотите его сожрать — нет проблем. Наше знакомство с этим криминальным элементом случайно. Он политически неблагонадежен и, верно, будет жестковат!

— Но вот когда проварить! — встрял гном.

— Ты! — Эл-Мер выхватил топорик и коснулся им носа эльфа. — Ты есть эльф! Полный подосланец, понимать? Мы эльф не любить! Эльф задирать нос! Эльф на нас плевать! Эльф спереть у нас все, даже огрызки! Хороший эльф — мертвый эльф!

— И он туда же! — простонал Лепоглаз. — О, ну откуда, откуда им известна эта порочащая нашу расу пословица?

— Не знаю, лично я выучил ее еще в детском саду, — отозвался Бодяжник и повернулся к Эл-Меру. — Лепоглаз быть эльф неплох! Он не воровать, нет! У него руки не так растут, чтобы воровать! Он вежливый! Он даже кланяться вам, вот так! — Элерон врезал Лепоглазу под коленки, и эльф повалился в траву. — Лежи и не рыпайся, коли жизнь дорога! — прошипел Элерон.

Эл-Мер благосклонно взглянул на Бодяжника:

— Ха-ха! О, моя твоя понимать! Эти эльфы... Их надо учить мало-мало уважать человека! Ха-ха!.. Так какой дело приводить вас в Рахитан?

Элерон задумался.

— Понимаете, мы разыскиваем хрюкков... Они такие маленькие поросята... Тьфу ты! Ну, росту они небольшого, морда как... как... Ну вот если взглянуть на себя с перепоя!.. Кое-кто считает, что они похожи на кроликов — нонсенс, бред! Скорей, на поросят. И ноги у них волосатые! Их похитили чморки — ох, большой отряд!

Эл-Мер понятливо кивнул:

— Аа-а, так вы есть с бодуна! Вы есть с большого бодуна! Белочка прыг-скок, прыг-скок, да?

— Нет-нет-нет, — шагнул вперед Гнивли. — Мы уже неделю как стеклышко, зуб даю, вот!

От гномьего перегара олень Эл-Мера слегка присел на задние ноги и вывалил язык.

— Хрюкки — это такие маленькие... небольшие совсем засранцы! — проговорил гном. — Ох, пардон! Как же вам объяснить... Ну... вам не встречались по пути уменьшенные копии двух хряков с вечно сопливыми носами и заросшими шерстью лапами? Они пожирают все на своем пути и умело портят воздух!

— Однако, мы много чморк встречать, — переваривая услышанное, отозвался Эл-Мер. — Всех чик-чирик! — Его палец перечеркнул шею. — Кролик не встречать, свинья не встречать. Чморков встречать, чморков убивать, чморков есть! О-о-ох, вкусен чморк на вертеле! Головы запекать, мозги доставать! Требуха — дома колбаса готовить! — Он добыл из седельной сумки моток окровавленных кишок и сунул под нос Элерону. — Хорош будет колбаска, эх, мало чморк!

— Дебил, — безнадежно прошептал Элерон.

— Свинья не встречать, — снова повторил Эл-Мер. И спросил у отряда: — Кто вчера зреть мал-мала поросенок? Беконный свинья? Свиной волосатый заяц? Нет? Кто есть вчера говорящего кролика? Говорящего свиного кролика? Нет, не было... Никто не видать, никто не есть. Однако, их прикончить могли. Бой кровав быть: отрезанных голов — ух-х! Кровищи — у-у-ухх! Трупов — у-у-у-у-уххх!

— А в котором часу? — спросил Гнивли.

— Час-у?

— Ну да, в котором часу? Время, время!

— А! Моя понимать! Наша нападать вечером! Мы есть разъезд, каратели, понимать? Вечер, и чморков раз — и нет! Они называть нас зондеркоманда! Яйки, млеко, сало, масло, ферштейн?

— А что, у чморков были сало и масло? — удивился Элерон.

— Нет, только яйки. Мы их отрывать! Кишвак нишвак маргуду, ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — эхом откликнулись рахитанцы.

— Ну! — воскликнул гном, кусая губы. — Ах, как жалко, ах как жалко, что Гнусдальфа больше нет! Кажется, под определенным градусом он свободно говорил на всех языках Среднего Хреноземья! Вот кого нужно было выставлять для переговоров!

— Гюсдалф? — подался вперед Эл-Мер. — Ох, велик горох шаман! Почему нет?

Гнивли шмыгнул носом, тщетно пытаясь выдавить слезинку.

— Неравная борьба, — ответил за него Элерон. — Гнусдальф бился со змием, но тот одолел и навсегда утащил его в пропасть.

— Ох, какой кошмар и жалость! — от радости Эл-Мер даже подпрыгнул в седле. — Кошмар — ходить по край провал нетрезв! Змий зелен плох, до добра не доведет!

— Ваша правда, — кивнул Элерон. — Только Бульрог скорее смахивал на полицейского. Уж очень они противные, особенно перед пенсией.

Эл-Мер внезапно нахмурился и молвил, едва сдерживая ярость:

— Шаман Гюсдалф, однако, сделать жирный оскорблений моему народу! О-о-ох, жирный оскорблений!

— Какое оскорбление? — спросил гном с любопытством старого паралитика.

— Он обесчестил цвет нашей гордости! — Эл-Мер взмахнул томагавком. — Коварный!

— Колбасу? — не утерпел Лепоглаз.

— Пшюк! — Эл-Мер не удостоил распростертого эльфа взглядом. — Живи сегодня, добрый я! Гюсдалф... — тон Эл-Мера внезапно стал задумчиво-мечтательным. — Гюсдалф обесчестил лучший олень Рахитана, Светлоглазку! О-о-ох развратно обесчестил!

— Как? — побледнел Элерон. — Он и на такое способен? Сколько лет знаю старика... Ну было кое-что, не скрою, но чтоб до такого?..

— Совсем до такого, — печально кивнул Эл-Мер. — В прошлом году это было... Он выпросить Светлоглазку у папы моего на день... Говорить — покататься! А сам хотеть случить ее со свой ишак! Новый порода — ишакорог! Оо-ох зол гений, однако! Мы его ловить аркан, хотеть казнить. Он говорить — запор. Мы его вести на двор. Там туалет. Мы под дверью ждать, а он хитро в канализацию нырять! Мы до утра ждать, а он далеко убегать!

— Ну! — только и сказал Гнивли.

— Да, маги — скользкие сукины дети, — заметил Элерон. — Узнаю Гнусдальфа. Он без мыла в задницу влезет, а уж выбраться обратно для него пустяки. Талант, нечего сказать!.. Вот что, старина Эл-Мер... Есть у меня просьба... Ты можешь проводить нас к месту вашей битвы? Мы глянем, что и как... Пороемся в останках. Возможно, нашим друзьям все же удалось спастись.

— К месту? — Эл-Мер задумчиво почесал подбородок. — Однако ништяк. Купон иметь?

— Купон? — Бодяжник недоуменно уставился на Эл-Мера. — Смутно слышал. Это не прививка от длинного языка, случайно? Да? Нет? Ну так у меня такой не имеется!

— Купон! — раздосадовано стукнул себя по лбу Эл-Мер. — Башли, бабки, капуста!

— Капуста? — Элерон замялся. — Нет, капусты нет. У нас вообще туго с овощами. А что до бабки, то тут могут возникнуть определенные трудности транспортного характера, да и вряд ли она захочет... Зачем ей в степь?

— Он имеет в виду деньги, идиот! — вскочил Лепоглаз. — Это сленг, жаргон, наречие, дубина!

— А-а, так вы денег хотите за свои услуги! — Элерон кивнул. — Да, капуста мало-мало есть. — И он, улыбаясь, локтем засадил эльфу в печень.