С тяжёлым сердцем Бадор открывал дверь школы, мучительно вспоминая недавние события. Всё было как во сне… И как же ему не хотелось идти на работу – в первый раз наверное за всё время! – хотелось куда-нибудь уйти, скрыться – куда-нибудь далеко-далеко, где никого нет, нет этого стыда, этой мерзости, а только сияет жаркое солнце над ярко-зелёными холмами, мирно пасутся овцы, пахнет мандаринами, гранатами и свежим хлебом…
Некоторые ученики, здоровавшиеся с ним, не скрывали улыбки до ушей, а товарищ Губов даже громко и нагло засмеялся при виде потемневшего лицом и душой педагога.
Зашёл в учительскую. Комок в горле.
– Зд-равствуйте…
Директор отвернулся к окну.
Набиравшие какие-то карты и пособия двое учеников, переглянулись и чуть не сгыгыкнули. Показалось, что учителя тоже.
Он всё мялся, пытаясь приладить на рычаг вешалки свою промокшую ондатровую шапку. Плащ уж он не знал, снимать или нет. Да и шапка-то никак ещё…
Все куда-то отворачивались, отводили глаза, стеснённо лыбились. Директор вообще уткнулся в окно и так прямо и не отрывался, что было совсем невыносимо, поскольку всё равно всё должен разрешить он…
Наконец, секунд только через девять, вдоволь насмотревшись в окно и настучавшись карандашом по столу, Кенарь выдавил из себя:
– С-ор ***вич, пройдёмте в кабинет. Нам надо поговорить.
Бадорник покорно пошёл за директором. Учителя опять переглянулись и как бы отмерли: опять заверещали о вчерашних сериалах, запогоняли учеников с картами и засобирались на уроки.
Директор пропустил учителя, вошёл сам и запер дверь.
Бадор стоял как провинившийся ученик – правда наверно, как оный лет так с пяток-десяток назад – сейчас как правило стоят навеселе, и смотрят туповато-наглым взглядом прямо на тебя – «как ни в чём не бывало» – или в потолок. А он смотрел вниз, в пол. Директор сел в своё кресло, однако коллегу сесть не пригласил. По обыкновению перекинул лист настольного календаря и что-то написал.
– Итак, как вы объясните своё поведение вечером седьмого марта?
Бедный учитель совсем упулился в пол. Ему было пришло на ум сказать «Никак», как обычно на такие вопросы отвечают ученики: «Где вы были?» – «Нигде», «С кем вы были?» – «Ни с кем», «Когда вы туда пошли?» – «Никогда» – но, слава богу, он сдержался…
– Кто разрешил устраивать дискотеку?
Если бы мог, Бадор покраснел бы.
– Где вы взяли ключи?
– Ну… у…
– Где?!
– У технички спросили… домой сбегали…
– Объясните мне, что за самоуправство. Молчите? Ну и молчите. – Директор почему-то сам решил, что никакого ответа не будет. – Объясните в письменном виде. Я вам тоже в письменном.
Педагог только шмыгнул носом – как уж совсем плохой нашкодивший ученичок.
– Вы были пьяны? Нет, вы были! Чуете, чем дело пахнет. Одним выговором… гм-гм… перегаром! – не отделаешься. Смотрите, я не шучу. И вот это вам тоже, – довольный своим каламбуром, Кенарь почти швырнул по столу своему подчинённому листок с цифрами материального ущерба школы за последние два дня, а сам опять отвернулся смотреть в окно (то самое).
В списке значились: четыре стула (расшибли), стол для настольного тенниса (на нём стояли и барахтались, в результате чего отвалились ножки), мусорное ведро (смято, как выразились поутру второклассники, в плюшку), а так же «экспонат рыба (вписать название)».