Часов в одиннадцать утра Серж направился к Белохлебову. Во дворе фермера не оказалось, и Серёжка решил зайти к нему домой, поскольку его распирало кое-что тому поведать. Дверь была открыта, бабка видно ушла к соседке. Из «избы» (главной большой комнаты) доносился храп, в отдалении напоминающий «умело аранжированный синтез звуков живой и неживой механики» или, иными словами, «когда стоишь у окна с прасятами с тачкой, а Ган выкидывает от них навоз, а рядом тарахтит трактор».
Белохлебов, завернувшись не сказать уж что в рогожу, но в суперстарообрядное изветшавшее покрывальце, что называется дрых без задних ног на старом раскладном диване. Рядом на полу возлежали баян, двустволка и пустая бутылка от польской водки «Распутин».
«Так, понятно», – с улыбкой от всё более разгорающегося внутреннего предвкушения одобрил Серёжка, ещё раз огляделся (никого!), наклонился прямо к самому уху фермера и что есть мочи заорал: «Пад-ём!»
– А?! Что?! Ка-а-ак-пчхи?!. Фу, это ты, что ль, Серёжк?
– Нет, не я! Сорок пять секунд, дядь Лёнь!
– Ох, Серёжа, как же мы вчера забардели!.. – завздыхал Белохлебов, почёсывая спину. Всё хорошо понимающему Серёге видно было, что у главного фермера, когда он уж было встал с постели, от одного слова о вчерашнем потемнело в глазах, и он осел опять, как бы ослеплённый. И ещё потрясывало. – Ох, приятственно было, весело!.. Я в гармонь содил, плясали, барахтались все, все!.. А потом, апосля школы-то, ещё дома у меня – выпивали, веселились все, все!
«Кто все? Знаем мы вас, товарищ прапорщик: как пить дать один сидел, жрал, орал песни – бабке спать не давал!» – усмехнулся про себя догадливый Серж.
– Как жъ я это люблю! – Продолжал изливать похмельный восторг души вчерашний гуляка. – Я вот вишь… да что там я – кажный серьёзный деловой человек! – как там у вас в школе говорится? – «Какой же русский?..» – хоть и из ума сшитый, а всё равно ка-ак возьмёт да и…
– Да, дядь Лёнь, не говори… – мягко согласился юный вестник, подставляя своё плечо для опоры старшему, и всё с тем же внутренним чувством как бы между делом добавил: – и не только ты…
– Как?! – встрепенулся Белохлебов, остолбенев – вот-вот опадёт обратно…
– Так. Сажечка уехал к Генурки.
От простого этого предложения, как уже и было понятно, фермер свалился назад, на спину, и даже засучил ногами.
– Кагда??!!! – вопил он. – На чём?!
– С утра, дядь Лёнь. На МТЗ своём… твоём.
– Крыса седая чахлая! Убью ведь обоих! – Фермер как-то перекатнулся на спине и приземлился на пол – почти на корточки. Схватил ружьё, попрыгал к сейфу, где был ещё и пистолет.
Напяливал форму с отпоротыми знаками отличия, похожую на извечное облаченье Фиделя Кастро, спотыкаясь и путаясь в штанинах и рукавах, на ходу отдавая распоряжения Серёжке и пришедшей бабке.