Бетти с трудом помнила, как добралась домой из этого проклятого «Амадеуса». Наверное, взяла такси, как же иначе? Не могла же она дойти пешком с другого конца города.

Она ввалилась в дом и прямиком направилась в свою комнату, где, не раздеваясь, рухнула на свою одинокую теперь постель и разрыдалась. Бетти плакала и плакала, и на все лады повторяла его имя, и снова всхлипывала и в отчаянии кусала подушку. Рыдания ее разносились по всему дому…

Джереми Уилкинс, который, как всегда, коротал вечерок за чтением журнала о путешествиях, очень скоро почувствовал, что его отвлекает какой-то звук. Прислушавшись, он понял, что это плач и что доносится он из комнаты дочери. Уилкинс со злостью швырнул журнал на пол и несколько раз прошелся по комнате. Рыдания не стихали, наоборот, становились все пронзительнее и надрывнее.

Что могло случиться, встревожено подумал Уилкинс и тут же сам себе ответил: ну конечно, это все Марк. Это он чем-то расстроил Бетти. Сразу же тревога уступила место злости. Сейчас он постарается успокоить свою дорогую крошку, а завтра задаст жару этому подлецу!

Уилкинс осторожно постучался в комнату дочери. Потом сообразил, что она все равно не услышит стука, и решительно распахнул дверь. Вид сотрясаемой рыданиями Бетти потряс его до глубины души. Он уже и забыл, когда в последний раз видел дочь в таком состоянии. Она даже в детстве-то плакала нечасто, а уж в последние годы и с ней и вовсе не случалось никаких истерик.

Он подошел к кровати, несмело дотронулся до ее волос.

— Бетти, доченька, что с тобой? — срывающимся голосом спросил Джереми.

— Уйди! Оставь меня в покое! — крикнула она и снова забилась в рыданиях.

— Детка, ну не надо, ну успокойся, ну подожди… — беспомощно залепетал Уилкинс. Господи, господи, что обычно делают в таких случаях? Поливают водой? Дают валериану? Коньяк? — Бетти! — чуть громче позвал он.

Она даже не отреагировала и все сильнее колошматила ни в чем не повинную подушку.

— Элизабет! — наконец крикнул отец, кое-что, видимо, вспомнив. — Немедленно прекрати истерику, а не то я вызову врача!

Он и сам не знал, с чего это вдруг ляпнул про врача, но экспромт неожиданно удался. Рыдания стали чуть тише. Тогда Уилкинс сел на краешек кровати и нежно погладил дочь по вздрагивающей спине.

— Ну-ну, будет тебе. Успокойся и расскажи, что случилось. Это из-за Марка?

Притихшие было рыдания возобновились с новой силой и перешли в настоящую бурю. Значит, он попал в точку. Да и в чем еще могло быть дело?

— Погоди, я принесу воды.

Когда Джереми вернулся со стаканом, Бетти уже сидела на кровати, прислонившись к спинке и смешно поджав ноги. Лицо ее было поистине ужасно: глаза опухли и покраснели, яркий вечерний макияж растекся зелено-коричневыми ручейками, вокруг искусанных губ алело пятно размазанной помады.

— Доченька, что сделал этот человек? — тихо спросил Уилкинс.

Он где-то прочитал, что, для того чтобы вывести человека из состояния истерики, необходимо даже самые неприятные вещи говорить ему тихим, подчеркнуто спокойным голосом.

Бетти подняла на него глаза, и в них Уилкинс увидел такую нечеловеческую боль, что понял: случилось худшее. Его подозрения подтвердились.

— Что он натворил? Бетти, детка, что случилось?

— Папа, свадьбы не будет, — с трудом выговорила она. — Предупреди всех. Скажи им, что свадьба отменяется, они зря потратились на подарки.

Тут голос ее предательски вздрогнул, и она снова разрыдалась.

— Как? Что? — ошарашено воскликнул Уилкинс.

Он готов был услышать все, что угодно, но только не это.

— Вот так… — И тут Бетти прорвало: — Папа, я не хочу больше жить! Он сказал, что не желает делать меня несчастной. Сказал, что так будет лучше… Папа, он кого-то встретил. У него другая женщина, другая! Он даже не отпирался! Он не любит меня!.. Он все время врал мне. Господи, какая же я была дура! Ведь я видела, чувствовала: что-то не так. Но думала… Да ни о чем я не думала. Папа, но за что же вот так, в последний момент?.. Папочка, милый, что теперь будет? Как же я теперь?

Уилкинс побледнел как смерть. От волнения у него даже закололо в боку.

— Подожди, Бетти, подожди, — произнес он, просто чтобы не молчать. Он лихорадочно собирался с мыслями.

Как? Этот подонок не захотел жениться на его дочери? И сказал об этом за две недели до свадьбы? Какая низость! Какая подлость! Но все-таки кто бы мог подумать!

Уилкинс просто не знал, что сказать, поэтому обрадовался, когда Бетти попросила его принести успокоительное.

Нет, конечно, он давно подозревал, что с Марком что-то не чисто. Но уж никак не думал, что тот захочет отменить свадьбу. Что ни говори, а женитьба была ему очень выгодна. А теперь? На что, интересно, он надеется?

Неужели какая-то девка смогла так окрутить Марка Дэниелса, что он забыл о самом главном в своей жизни, о карьере?

Джереми Уилкинс давно знал Марка и раскусил его довольно быстро. Что ж, такой зять его вполне устраивал. По собственному опыту Уилкинс мог судить, что страстной любви не всегда оказывается достаточно для прочного брака. Уж как они с Оливией любили друг друга! Казалось, ничто на свете не может нарушить их безоблачного счастья. Они понимали друг друга с полуслова. Он даже в шутку называл ее «моя правая рука», а она его — «моя левая лопатка».

Да… А потом появился некий Сэм Блант, хилый музыкантишка, которого было не видно из-за его дурацкой скрипки. И что же? Оливия довольно безболезненно смогла отказаться от своей левой лопатки.

А вот Джереми не скоро оправился от удара. В тот день, когда жена сообщила ему о своем решении уйти к Бланту, он выпил целую бутылку коньяку и отчетливо понял: если женщина способна страстно полюбить одного человека, нет никакой гарантии, что завтра она с той же страстью не полюбит другого. И тогда уже ничто ее не остановит. Для счастливой супружеской жизни нужна не только и не столько любовь.

А вот если бы их связывала спокойная дружба, взаимоуважение, если бы они оставляли друг другу достаточно свободы… Может быть, Оливии и не понадобилось бы никуда уходить.

Впрочем, дело это прошлое. Отболело. Теперь нужно думать, как помочь дочери. В том, что ситуацию можно исправить, Уилкинс даже не сомневался. Он сейчас как следует поразмыслит и что-нибудь придумает. Он слишком дорожит дочерью, чтобы пустить все на самотек.

По дороге от дома Пилар до офиса Марк мучительно пытался придумать, с чего начать разговор с Уилкинсом. Рубить сплеча или сперва подготовить почву? Хотя, что уж тут готовить, когда Уилкинс и так уже все узнал от дочери. Значит, нужно начать с главного. Самое неприятное, как ожидал Марк, — это деловые вопросы. Нужно было как-то договориться о судьбе конторы. Неприятно, конечно, но не смертельно.

Однако слова, которыми его встретил старший компаньон, сразу выбили почву из-под ног Марка.

— Что, наверное, всю ночь веселился со своей красоткой? Ну-ну, я понимаю, дело молодое.

Сказать, что Марк оторопел, значит, не сказать ничего. Он буквально почувствовал, как тело сковало стальным обручем, и просто не мог сдвинуться с места. Его охватил панический страх.

Все слова, которые он заготовил по дороге сюда, внезапно вылетели из головы. Он стоял, не смея глаз поднять на Уилкинса — отчасти потому, что тот оказался на редкость проницательным.

Конечно, Бетти все ему рассказала. Что теперь? Главное — не отступать. Марк глубоко вздохнул.

Уилкинс сверлил его взглядом, полным злости и даже ненависти.

— Ты так и будешь стоять в дверях как изваяние? — спросил он наконец. — Садись, разговор предстоит не из легких.

Марк медленно, словно лунатик, прошел к своему столу и сел на стул, развернув его так, чтобы можно было видеть старшего компаньона.

— Мистер Уилкинс, мне очень, очень жаль, но я действительно не могу жениться на вашей дочери, — с усилием выговорил он. — И для меня это вопрос решенный.

— Вот оно что… — саркастически протянул Джереми. — Для него это вопрос решенный! Ну, а для меня, в таком случае, нет.

— Что вы имеете в виду? Вы же не хотите сказать, что собираетесь заставить меня жениться силой?

Уилкинс расхохотался.

— Силой? Да нет, такой сопляк, как ты, даже не заслуживает применения силы. Будь моя воля, я бы давно прогнал тебя взашей. Да вот беда, Бетти нашла в тебе что-то такое, без чего ей не хочется жить. Поэтому я не вышвырнул тебя вон, а продолжаю этот неприятный для меня разговор.

Марк проглотил оскорбление. Что-то в тоне Уилкинса ему очень не понравилось. Слишком уж уверенно звучал его голос.

— Честно говоря, я буду только рад, если ты не станешь моим зятем.

— Так в чем проблема? Я могу вообще избавить вас от своего присутствия — навсегда… Только нужно разобраться с конторой.

— Э, какой ты быстрый! Так не пойдет. Я же сказал: Бетти не хочет без тебя жить.

Марк стиснул зубы.

— Но, мистер Уилкинс, я люблю другую женщину. Я не могу жениться на Бетти и продолжать обманывать ее всю жизнь.

— И кто эта женщина? — осведомился Уилкинс.

— Это совершенно неважно.

— Это очень даже важно. Потому что, если ты окажешься безмозглым ослом, мне придется поговорить с ней. Надеюсь, у нее хватит ума отступить, когда на карту поставлена человеческая жизнь.

У Марка похолодело внутри. О чем это он? Бетти что, угрожает самоубийством? Но это же просто глупо!

Поймав ошеломленный взгляд Марка, Уилкинс закивал и веско продолжал:

— Да, ты не ослышался. Человеческая жизнь.

— Я просто не понимаю, о чем вы, — побелевшими губами выговорил Марк. Если эта семейка примется его шантажировать, ему придется забыть о покое и счастье на долгие годы.

— Мой мальчик, я понимаю, что ты влюблен, — неожиданно мягко сказал Уилкинс.

Марк просто ушам своим не поверил. С чего вдруг такая перемена тона?

— Да-да, Марк, я и сам когда-то был молодым и любил. Но любовь — это все-таки не единственное, что есть в жизни. Существует еще долг, честь, порядочность…

Ну и ну! Джереми Уилкинс вздумал читать ему мораль?

— Марк, я человек, как ты мог заметить, не злой и не глупый. Думаешь, я верил в эти сказочки о том, что ты любишь Бет? Для меня все было понятно с самого начала. Возможно, во всем этом есть доля моей вины тоже. Я так дорожил счастьем дочери, что считал невозможным раскрыть ей глаза…

Разговор принимал какой-то странный оборот. По крайней мере, Марк совершенно не был к нему готов.

— Так вот. Я не могу заставить тебя полюбить Бет — как не сможет ни одна живая душа. Более того, я не могу заставить тебя жениться на ней. Но ты просто послушай, что я тебе скажу, и тогда решай сам.

Уилкинс поправил галстук, перевел дыхание и снова заговорил:

— Я не открою тебе секрета, если скажу, что Бетти недавно перенесла тяжелую болезнь.

Марк кивнул, все еще ничего не понимая.

— Но ни ты, ни даже сама Бетти не знает о том, насколько эта болезнь серьезна… Не перебивай меня! — бросил Уилкинс, заметив, что Марк порывается что-то сказать. — Так вот, вчерашнее потрясение нанесло Бетти огромный удар. Сегодня она даже не смогла встать с постели.

Марк постепенно начал догадываться, к чему клонит его собеседник, но пока не знал, как нужно отреагировать.

— Если свадьба не состоится, это может убить ее, — понизив голос, закончил Уилкинс и тут же бросил острый взгляд на Марка.

— Но я все еще не понимаю вас… — беспомощно протянул тот.

— Вчера мне пришлось вызвать врача, — горестно сказал Уилкинс. — Он сказал: еще одно потрясение, и…

— Но позвольте, о каких еще потрясениях идет речь? Мне кажется, что чем скорее я исчезну из поля зрения Бетти, тем быстрее и безболезненнее она оправится от того единственного потрясения, которому я виной. Разве нет?

— Не совсем, мой мальчик. Ты не учитываешь одной вещи.

— Какой же?

— Женской психологии. Женского самолюбия. Представь, что будут говорить и думать о Бетти, когда выяснится, что свадьба не состоится?

— Черт возьми, а если бы я умер? Тогда что? Это бы не считалось потрясением? Это бы не нанесло удара по женской психологии? — в бешенстве закричал Марк.

— Ты не шуми. Между прочим, я еще ни разу не повысил на тебя голос, хотя имею куда больше оснований для этого, — заметил Уилкинс.

Марк опустил голову. Это была правда.

— Так вот, если бы ты умер, — четко выговорил он, — это, конечно, было бы большой бедой…

— Ну, спасибо, мистер Уилкинс, — отозвался Марк, пораженный циничным тоном компаньона.

— Но не позором, который грозит ей сейчас, — веско закончил Уилкинс, проигнорировав реплику собеседника.

— Ну, какой позор? Можно подумать, мы живем в Средние века.

— Марк, или ты не знаешь, что есть вещи, неподвластные времени? Это только кажется, что в современном обществе не осталось почти никаких предрассудков. Может быть, они больше не записаны в кодексы, может быть, газеты и журналы кричат о том, что все это ерунда. Но в головах и в душах людей они есть!

Марк встал, несколько раз прошелся по кабинету и снова грузно опустился на стул. От нервного напряжения он вспотел. Атмосфера в комнате была далека от дружелюбия, но все же и не так ужасна, как показалось ему вначале.

— Да, я все понимаю. И тем не менее не имею права жениться на Бетти. И потом, где же ваша гордость, мистер Уилкинс? — внезапно спросил Марк. И, обрадованный его замешательством, смело пошел в наступление: — Я спрашиваю, где же ваша гордость, ваша и Бетти? Неужели вы всерьез считаете, что она будет счастлива с мужчиной, зная, что свои упрямством, нечуткостью и непониманием сломала ему жизнь? Неужели ей будет приятно обнимать мужчину, которого она заполучила усилиями своего отца? Мужчину, который женился на ней из жалости…

— Стоп! Замолчи немедленно!

Теперь вскочил Уилкинс и прошелся по тому же маршруту, что и Марк несколько минут назад.

— Я отлично понял, что ты хочешь сказать. Но я боюсь за свою дочь.

— Поймите, эта женитьба не выход, не выход! — почти взмолился Марк. — Мне нужно еще раз поговорить с Бетти. Уверен, она поймет меня. Я смогу ее убедить. Просто вчера все было… ну, слишком сумбурно: Бетти умная, сильная женщина, она обязательно справится с этим. Неужели же она примет от меня жалость вместо любви и будет этому рада?

— Кстати, а ты уверен, что с той женщиной у тебя все серьезно? Может быть, ты спешишь с выводами? — сменил тему Уилкинс.

Он теперь разглядывал Марка с большим интересом, словно видел впервые.

— Да, уверен.

Марк и вправду так думал. Но сейчас на ум пришла непрошеная мысль: а на чем держится моя уверенность? Только на ощущениях? Только на моих эмоциях?

Он постарался отогнать подкравшееся беспокойство.

— А все-таки что это за женщина? Она твоего круга?

Марк судорожно припомнил все, что известно ему о Пилар.

— Вроде бы да…

— Вроде бы? Эх, Марк, не натворил бы ты беды! Влюбленный мужчина — это законченный осел. И я таким был. Поэтому и говорю: подумай, подумай, как следует. Бетти действительно любит тебя, ты это знаешь. Она простит тебя. Но что, если ты окончательно порвешь с ней, а потом окажешься у разбитого корыта?

Марк недоумевал. Он ожидал скандала, угроз, был готов к тому, что Уилкинс пойдет на откровенный шантаж. А тот ни слова не сказал о прекращении совместной работы, зато почему-то строит из себя старшего друга и наставника.

— В общем, подумай над тем, что я тебе сказал. Сжечь мосты никогда не поздно. Но что, если потом придется возвращаться?

Марк покачал головой.

— Кстати, просмотри-ка дело Мартинсона, — бросил ему Уилкинс уже совсем другим, спокойным и деловым тоном. — Там, кажется, имеются кое-какие неувязочки.

Неувязочки — это мягко сказано. В деле были одни сплошные вопросы, но Марку совершенно не улыбалось в них разбираться. Тем не менее, он покорно полез в стол, достал материалы по нужному делу… И вдруг его окатила ледяная волна ужаса. А что, если Пилар вовсе не любит его? Вдруг она просто искательница приключений, дикая кошка, которая в любой момент может кинуться на шею к другому мужчине?..

Нет-нет, это невозможно! Это было бы слишком жестоко. Господи, как во всем этом разобраться? И что делать, если до конца нельзя верить даже себе самому?

— Думаю, миллиона будет достаточно. А то и меньше. Девица работает официанткой. К тому же она не американка. Приехала на заработки, скорее всего.

— Что ж, это упрощает дело, — удовлетворенно заметил Уилкинс. — А как она внешне?

— Ну, по правде сказать, довольно эффектна. Фигурка хорошенькая. В общем, я бы и сам не отказался…

— Да, я тебя знаю, старый котяра, — хохотнул Уилкинс. — Давай адрес.

— Вы хотите сделать это сами? Я мог бы…

— Нет, спасибо. Ты свое дело сделал. Вот чек. Его собеседник кивнул.

— Ну, если что, я всегда к вашим услугам.

— А куда ты денешься.

Уилкинс, не прощаясь, встал из-за столика дурацкой забегаловки, где он всегда встречался с Фаулером, и вышел на улицу. В свое время он вытащил Джо Фаулера из довольно сомнительного дельца и теперь иногда прибегал к его услугам, тоже сомнительного характера. Уилкинс не очень-то доверял этому странноватому человеку и нечасто обращался к нему. Но Фаулер был совершенно незаменим в ситуациях вроде этой, когда нужно быстро вычислить человека.

Джереми Уилкинс знал цену деньгам. С того самого момента, как он убедился, что у Марка появилась какая-то женщина, он твердо решил от нее откупиться. Более того, он и мысли не допускал, что женщина может отказаться от денег. А если она к тому же официантка, то этот миллион с лихвой заменит ей Марка. За спокойствие своей дочери Уилкинс не задумываясь, выложил бы и большую сумму.

С некоторой брезгливостью он подумал, что Марк мог бы найти Бетти замену и получше. Какая-то сомнительная девица из Южной Америки — как это пошло! Впрочем, скоро все выяснится. А если она, не дай бог, откажется взять деньги, придется еще разок позвонить Фаулеру.

Итак, сегодня вечером она должна быть дома. Будет очень смешно, если там же окажется и Марк. Но Уилкинс постарался расчистить себе поле деятельности, засадив проблемного компаньона за дело Мартинсона. Если Марк за это время не успел стать кардинально другим человеком, то, скорее всего просидит в офисе до глубокой ночи.

Джереми решил наведаться к любовнице Марка часиков в восемь. Оставалось еще достаточно времени. Домой ехать не хотелось — слишком уж удручал его вид потерянной, бесцельно блуждающей по квартире Бетти. Не заехать ли в книжный магазин? Он уже давно не держал в руках ничего, кроме дурацких журналов! А ведь когда-то так любил читать! И Уилкинс решил прогуляться до ближайшего книжного магазинчика.

Бетти и вправду слонялась по квартире, как неприкаянная. После того страшного вечера в «Амадеусе» Марк один раз позвонил ей, но она не смогла говорить и бросила трубку. Он больше не перезванивал. И хорошо, она все равно не сдержала бы слез.

Отец клятвенно обещал, что все будет хорошо, что он все устроит. Но что же мог он устроить, если Марк полюбил другую женщину? На этом мысли Бетти неминуемо обрывались, и она начинала плакать.

Самое ужасное, что она не могла ничем заниматься. Уже пора было заканчивать статью о современной американской литературе, но в голове словно не осталось ни одной мысли. Однако Бетти все-таки несколько раз принималась писать, но на листе появлялись закорючки, крестики и спиральки. А больше ничего.

Тогда она комкала бумагу и шла в гостиную. Включала телевизор и через секунду с плачем выключала его, потому что все как один актеры напоминали ей Марка. Это была настоящая пытка.

Бетти не могла даже рассказать о своей беде подругам. Вернее, не желала. В глубине души жила надежда, что Марк вернется, и ей не хотелось раньше времени ставить точку в их отношениях. А ведь если она расскажет о случившемся Маргарет или Джессике, это уже станет свершившимся фактом. А потом, они все равно не смогут ее утешить.

Можно было бы поехать в Фармоунт к тетке. Но как ехать туда одной, если всего несколько дней назад они были там с Марком? Разве сможет она снова лечь на диван, где они лежали обнявшись?

К горлу подступал комок. Бетти шла в кухню, наливала себе успокоительного и возвращалась в комнату, чтобы через несколько минут повторить тот же путь.

Она снова и снова прокручивала в памяти тот день. Вот она слышит предложение Марка: «Не поужинать ли нам в «Амадеусе»?» Вот ее лицо озаряется радостной улыбкой. Вот она идет одеваться, не может найти ничего подходящего, едет в магазин… И тут мысли сбивались, словно натыкаясь на преграду. Ну конечно! Бетти даже вздрогнула от неожиданности. Красивый мужчина в белом костюме. Его взгляд. Со всеми этими переживаниями она и думать забыла об этой встрече. А теперь вдруг вспомнила.

А что, если ему позвонить? Говорят же, что в таком состоянии для женщины лучшее утешение — другой мужчина. Разумеется, Бетти и мысли не допускала, что кто-то может сейчас увлечь ее. Такой удар… Но чем черт не шутит? Господи, с тех пор как начала встречаться с Марком, она вообще перестала общаться с другими мужчинами, если не считать чисто деловых контактов в университете и на работе. Но чтобы встретиться с кем-то, поговорить — нет, это было немыслимо. Однако почему бы не сделать этого теперь? И что она теряет, если и так уже все потеряно? Кто знает, может быть, новый человек хоть на мгновение отвлечет ее от этих тягучих, черных, изнуряющих мыслей?

Тем более, что тот мужчина был очень даже хорош собой. И что характерно, совсем не похож на Марка. Ну, разве что ростом и цветом волос.

Вдохновленная неожиданной идеей Бетти полезла в сумочку. Где-то же должна валяться его визитка! Ах, вот она. Звонить? Не звонить?

Бетти никогда не звонила мужчинам первой. Но сейчас условности потеряли для нее всякий смысл. Даже если она выйдет голой на улицу, то не почувствует ни стыда, ни неловкости. Ей будет просто наплевать.

Бетти дрожащими руками схватила трубку и набрала номер. Ответили почти сразу же:

— «Дименсьон Ю Эс Эй», Эрнесто Торменто.

Она вдруг растерялась. Ведь, кажется, он тогда даже не спросил ее имени. И как же теперь представиться? Вот глупость! Надо немедленно вешать трубку.

Однако вместо этого Бетти собралась с мыслями и выпалила:

— Добрый вечер! Я звоню по поводу работы!

— Какой работы? — недоуменно спросили на том конце провода.

Бетти растерялась. А, правда, какой? Она понятия не имела, поэтому растерянно молчала.

— А, вы та самая любительница горячего шоколада, у которой совершенно нет времени? — тепло спросили ее.

— Ну да! — радостно подтвердила Бетти. Как это, оказывается, приятно, когда тебя помнят такие вот случайные знакомые!

— Ну что же, надумали нырнуть в новое дело? — весело поинтересовался сеньор Торменто.

— Н-не знаю.

— Впрочем, такие вопросы по телефону не решаются. Вы могли бы подъехать к нам в офис, допустим, завтра с одиннадцати до часу?

У Бетти внезапно испортилось настроение. Неужели он действительно познакомился с ней только для того, чтобы предложить работу? Но, помнится, взгляд у него был очень даже заинтересованный. Конечно, ни в какой офис она не поедет, очень надо. Как бы намекнуть на возможность личной встречи?

Однако Бетти не пришлось ни на что намекать. Эрнесто Торменто оказался на редкость догадлив и совершенно точно истолковал ее заминку.

— Хотя, что это я так официально. Если вы не против, мы могла бы где-нибудь выпить кофе. Для начала.

Вот так-то лучше!

— Да, это неплохая идея, — отозвалась Бетти. — Я знаю одно местечко.

— Вот и славно! Тогда вы будете моим гидом. Я недавно живу в этом городе и, честное слово, еще ни с кем не ходил в кафе.

От этого признания она неожиданно для себя развеселилась. Они быстро договорились о встрече, и, уже положив трубку, Бетти поняла, что во время разговора ни разу не подумала о Марке.

Что ж, может быть, таинственному иностранцу удастся отвлечь ее от всего этого хотя бы на пару вечеров…