Елена ухитрилась подхватить грипп. Мерзкий вирус мутировал в очередной раз: в этом году его разновидность обеспечивала заболевших сильнейшей слабостью, рвотой и головной болью. Коллеги с работы звонили ежедневно, только чтобы выслушать слабые уверения, что с их Леночкой-пеночкой всё хорошо. Уж очень не хватало её задорного смеха, её миловидного круглого лица. Обычно люди, преуспевшие в жизни, становятся объектом зависти, но Лена была настоящим солнышком: раздавала своё счастье щедро, не скупясь. Работящий и ласковый муж Игорь, детки-близнецы, любимая работа в стоматологической клинике. Пусть она не была красавицей, да и фигура «поплыла» после тридцати лет, но на врача заглядывался даже главврач их отделения. И — не поверите — но это тоже не вызывало зависти. Только смешки да незлобливые шутки за спиной главврача.

И здоровье у Елены всегда было крепким, а вот надо же — летом подхватить такую мерзкую болячку, да еще за неделю до запланированного отпуска, о котором они с Игорем мечтали целый год! Детей отправили к бабушке, как водится. Пить молоко на свежем воздухе, путать сорняки с морковкой, купаться в речке и разбивать коленки и носы. Всё как полагается.

Елена подошла к зеркало и придирчиво осмотрела совё отражение. Осунулась немного, но ничего страшного. Болезнь кажется, пошла на убыль: сегодня она даже смогла приготовить что-то повкуснее макарон с сосисками, которыми был вынужден питаться муж. Котлеты по-киевски — тоже не ахти какой деликатес, но Игорь обрадовался. Поцеловал жену, обнял за талию.

— Совсем исхудала, трубадурочка моя. Что, с ложечки тебя покормить?

Елена довольно засмеялась, хлопнула мужа по руке.

— Ешь давай. Я к врачу завтра пойду, пусть выписывает.

— Афлично, — Игорь с трудом прожевал котлету, проглотил под укоризненным взглядом жены («Не разговаривай с набитым ртом!»). — Отлично, говорю. Билеты на самолет менять не придется. Ленок, а ты уверена вообще, что тебе после гриппа можно лететь? Акклиматизация там…

Лена замахала руками: чтобы какой-то грипп помешал её полететь в Египет? Да ни за что!

— Я уже себя хорошо чувствую.

— А осложнения? — Игорь напомнил о том, о чем предупреждал доктор, вызванный на дом испуганными домашними, когда утром Лена не смогла подняться с постели.

— Тьфу-тьфу, — супруга суеверно постучала по дереву.

Аска так и не рискнула позвонить белокурому красавчику. Поразмышляв на досуге, она заключила, что это была, в лучшем случае, шутка. Чем она, серая мышка, в общем-то, могла привлечь такого блестящего незнакомца? И, чтобы не было соблазна наделать глупостей, она сожгла листочек с номером телефона. Зажмурившись, но изредка приподнимая веки, чтобы убедиться, что огонек зажигалки съедает чернильные цифры.

— Готов, — сказал и девушка. Всё-таки не удержалась от прощального вздоха.

Джеф объявился: приехал на целых два дня, так что Аска забила на работу. А сейчас опять запропал… Ну и черт с ним. «Все они такие», — хором утешили её подруги.

Аска обула тапочек и замела пепел под диван. Стоило бы взять веник и убрать как полагается, но лень. Устала, как распоследняя собака — а завтра ожидается еще больше работы в отеле. Суббота, много людей въезжают и выезжают, гуляют, пьют… Если с детьми — так вообще тихий ужас.

Утром Аска увидела на этаже процессию семьи корейцев, состоящую из трех взрослых и — о боги! — семерых детей! Она поежилась, представляя себе, какой Рагнарек обнаружится в номере, откуда они съедут. Дети обнаруживают часто непреодолимое желание творить: на листочках, на обоях, на ковре. Мечта горничной.

Девушка взяла в руки книгу, бездумно пролистала страницы. Нет, сегодня она вряд ли впихнет в себя хоть гран чужой мудрости. Надо пойти и лечь спать — и надеяться, что скоро это бестолковое лето закончится.

— Странные вещи творятся в Датском королевстве! — отметил Адам.

Для начала — куда-то пропал Клот. Парень, неожиданно обнаружившийся в квартире после большой амнезийной пьянки — и исчезнувший ровно через сутки. Нельзя сказать, чтоб англичанин уж сильно скучал по рыжему плутоватому пареньку, но иметь под рукой такого веселого товарища (к тому же, умеющего готовить восхитительную яичницу) казалось нелишним. Хотелось прояснить и момент знакомства: по правде говоря, Адам всегда помнил, что происходило, даже если не стоял на ногах и не контролировал язык, руки и прочие части тела. Появление же Клота совершенно выпало у него из памяти.

Проще было бы убедить себя, что это был красочный и живописный сон. Но, обыскав всю квартиру с лупой в зубах, Адам сел на кресло, набил трубку табаком и произнес самым что ни на есть шерлокохолмовским тоном:

— Что-то здесь нечисто, Ватсон.

Следы пребывания двух девушек. Одну он помнил прекрасно — со странным именем Аска. Такая… высокая, с серыми глазами. Или голубыми? Длинные волосы, очень мягкие, щекотавшие его плечи. Шерлок Холмс улыбнулся и растаял, мечтательно глядя в потолок. Девушка-северянка его удивила, причем удивила приятно.

Далее студент предпочел превратиться в Гамлета, тоскующего и запутавшегося в жизненных перипетиях. Была еще подруга Аски — ну ведь не втроем же они ночь провели? Такое бы Адам не забыл. Да и Клота он помнил очень хорошо: от растрепанных рыжеватых волос до крупных рук с обгрызенными ногтями. Почему-то именно эта деталь больше всего убеждала Адам в реальности случайного знакомого.

Но в квартире не осталось ни одного следа его пребывания — ни единого! Ни зубной щетки, ни волос на подушке, ни… да и подушка была примята только одна, на которой покоилась голова подруги Аски — черт знает, как её там зовут.

— Нечего было пить вино… Гертруда, — заключил Адам.

Это превратилось в навязчивую идею: найти Аску и узнать, откуда взялся Клот. Почему эти двое были неразрывно связаны в мыслях Адама, он не мог бы объяснить ни за что в мире. Просто казалось — разберется он с одним вопросом, решится и другой….

Хотелось, черт возьми, делать что-то. Действовать, имея хоть какую-то чертову цель в чертовой его жизни. И как вовремя подвернулась эта девочка, ни в сказке сказать, ни пером описать — пастушка, рядом с которой Адам мог чувствовать себя настоящим принцем.

— Итак, Ватсон, что мы имеем?

Информации было — кот наплакал. Двадцать лет, приехала из Норвегии… кажется… Живет с двумя подругами, в городке Билокси. Это где-то восточнее по побережью залива. Работает в отеле. В большом отеле на берегу, с пристанью и французским садом вокруг. Название она то ли не говорила, то ли Адам забыл. Казалось, ничего нельзя сделать, имея такие скудные данные… Но, когда тебе двадцать лет, у тебя есть куча свободного времени, и тебе осточертели ежедневные гулянки — этого как раз достаточно, чтобы сорваться с места.

Задача оказалась не так проста, как казалась с первого взгляда. В Билокси было не меньше двух десятков отелей-казино, из которых половина стояла на берегу залива и имела собственные небольшие пристани. А насчет «французского сада» — Адам с трудом представлял себе, что это такое, но представлялись почему упорно обнаженные статуи, мраморные тела, слившиеся в порывах страсти… И прочая такая ерунда…

В конце концов, он избрал объектом наблюдения отель с французским названием. На расстоянии от главного входа пряталась небольшая дверь «Для персонала». Надеясь на то, что у девушки был рабочий день, англичанин устроился на противоположной стороне дороги с суточным запасом кофе и пончиков из Dunking Doughnuts. С того времени, как они встретились в Новом Орлеане, прошло около шести дней — столько времени потребовалось Адаму, чтобы привести в порядок свои дела и отчитаться перед отцом. Настроение, изрядно упавшее после разговора с суровым родственником, поднималось какими-то лихорадочными рывками.

Но поднималось же.

Давно у Аски не было такого паршивого дня. Вертелась в тяжелой от бессонницы голове крутилась дурацкая песенка… измененная в соответствии с реалиями жизни: «Superviser… Ohhh, you drive me crazy… Superviser!» Бритни, пожалуй, не оценила бы подобное новшество. Сегодняшний супервайзер был в состоянии свести с ума даже киборга-андроида, лишенного всяческих эмоций. Сначала она поймала невезучую горничную в коридоре и предъявила претензию по поводу того что та «слишком быстро работает»… Аска, поревев от обиды полчаса, естественно, сильно замедлила темп. И перед обедом получила уже выговор за то, что ничего не успевает.

Вселенская несправедливость вцепилась всеми когтями и зубами в девушку. Во-первых, съехали корейцы со своим выводком. Во-вторых, их номер попал как раз под её юрисдикцию… То бишь именно её, Аски, священным долгом была уборка. И она, глубоко вздохнув и вознеся молитву богам, вошла в номер.

Далее последовала тихая, но очень раздраженная фраза, состоящая сплошняком из непереводимых экспрессивных выражений на норвежском, которых приличной девушке-то и знать не полагается. Арбуз доминировал в этом номере. Пахло арбузом. Под ногами разбегались, будто тараканы, скользкие черные косточки. Шкурки лежали на столе, на тумбочке, под простынями и в шкафу… Весело.

Едва она успела привести себя в более-менее уравновешенное состояние после этого «корейского вопроса», как на горизонте показался менеджер — человек, в иерархии отелей весьма значимый. Тем более для скромной горничной в отглаженном белом переднике.

— За мной, — скомандовала госпожа менеджер, улыбаясь нежно, по-акульи.

— Куда? — вякнула было Аска, но поняла, что ответа не получит.

По дороге в офис перебирала все свои последние прегрешения. Ну, вроде ничего смертельного не было. Конечно, могли уволить и из-за ерунды — как, например, одного уборщика вышвырнули за небритость. Но, заглянув в глубины души, северянка призналась, что не сильно расстроится в таком случае.

На каморке, к которой её привела менеджер, висела табличка «Расследования» — то есть, Аска её себе так перевела. И понадеялась, что это слово имеет еще несколько значений, менее грозных. Стало сразу как-то очень неуютно.

«Здесь сажают за невычищенный душ?»

Круглый маленький столик. Менеджер села где-то в сторонке, Аска — напротив мужчины средних лет, за столом. Свет в глаза направить забыли.

— Помните, как вы убирали номер 1012?

— Нет, — честно призналась девушка. — У меня плохая память на цифры.

— Пять дней назад, — уточнил собеседник.

— Тем более.

Он вздохнул, переглянулся с менеджером, спросил у той, умеет ли её подопечная читать по-английски.

— Умею, — Аска раздраженно влезла в разговор. — Может, объясните, наконец, в чем дело?

Она получила на руки несколько печатных листов с трагической историей о том, что гостья забыла в номере 1012 свои пластиковые бусы, выкрашенные в золотистый цвет… И Аска вспомнила: она еще колебалась какое-то время, а потом выкинула побрякушки в мусор. В конце концов, гости съехали, разве кому-то придет в голову возвращаться за подобной ерундой?

Как оказалось, пришло. Бусы неожиданно оказались дороги сердцу гостьи, и она потребовала возмещения в размере 150 долларов… за которые можно было купить, пожалуй, связку подобных бус и увешаться ими, изображая новогоднюю ёлку.

Но клиент, черт б его побрали, всегда прав. А горничная, соответственно, виновата….

Сумма была достаточной, чтобы испортить и без того не радужное настроение. В довершение, работала Аска одна — у девчонок были выходные.

На выходе из отеля девушка мечтала только о том, чтобы кого-нибудь убить. Можно и в буквальном смысле слова. И как раз этот момент Адам выбрал, чтобы подъехать к ней, и, улыбаясь с аристократической сдержанностью, предложить подбросить до дома…

И грянул гром.

— Да пошел ты, — довольно-таки спокойно бросила девушка, не замедляя шаг.

Адам заколебался, глядя вслед клетчатой синей юбке. Можно поехать за ней, в надежде, что снежная королева соизволит сесть в машину, но что-то подсказало англичанину, что тогда он нарвется на более распространенные, полные метафор и эпитетов проклятья. Инстинкт охотника включился: жертва уходила от погони, и её надо было поймать во что бы то ни стало.

Парень выскочил из машины и заторопился за Аской. Широко размахивая руками, подстроился под её темп и пошел рядом, делая вид, что он так, мимо проходил. Аска бросила на него несколько косых взглядов, потом сдалась.

— Ну, что тебе?

— Мне? — Адам изобразил самое искренне удивление. — Ничего. Провожаю тебя до дома.

— Я и сама не заблужусь.

— Ты права. заблужусь я, если попытаюсь вернуться к машине.

Они уже свернули несколько раз, идя короткой дорогой к квартире Аски.

— Это твои проблемы, — довольно агрессивно отозвалась девушка.

Больше всего ей хотелось забыть об этой глупости, совершенной в Новом Орлеане. И это почти удалось — так вот, пожалуйста, явился — не запылился! Конечно, если бы в машине вместо него оказался тот белокурый…. Девушка тряхнула головой и сердито нахмурилась.

— Тебе прямо, направо на втором повороте, возле продуктового магазина, потом на перекрестке вниз, выйдешь на набережную и налево. Отель увидишь сразу. Пока.

Отбарабанив данную инструкцию, Аска напоследок бросила на Адама сердитый взгляд и пошла вперед, уверенная, что упрямец отстанет. Но, как и следовало ожидать, упрямство только раззадорило студента.

— А что ты сделаешь, если я не уйду?

— Позову на помощь и скажу, что ты меня словесно оскорблял и домогался.

— Позволь… оскорбила меня ты!

Адам воодушевился, готовый продолжать спор, но немного опоздал: они стояли перед двухэтажным зданием красного кирпича.

— Я дома. Ты меня проводил. доволен? Иди отсюда.

Она нетерпеливо звякнула связкой ключей. Кем надо быть, чтобы не понимать таких намеков… нет, стоп, это даже не намеки — она с самого начала сказала открытым текстом, что ему здесь не рады.

— Хорошо, — парень заколебался. — Может, я вечером заеду? Я имею в виду, делать всё равно нечего, и всё такое.

На лице девушки был написан окончательный и бесповоротный отказ, но, на счастье Адама, дверь открылась и на пороге показалась Хельга.

— О, привет, я тебя помню! — она широко улыбнулась. — Аска, чего ты держишь гостя на пороге? Проходи.

— Да… нет, я лучше попозже заеду, — Адам обращался к более приветливой подруге. — Вечером, в девять часов — пойдёт?

— Вполне. Мы сегодня как раз отмечаем месяц в Америке. если ты привезешь вино, то будет еще лучше.

— Сколько? — деловито осведомился Адам.

— Прекрати, Хельга! — нервно воскликнула Аска.

— Сама прекрати.

— Если он будет вечером, то меня вы не увидите.

Хельга только пожала плечами и подмигнула Адаму.

— Две. Ты не откажешься скрасить вечер трем одиноким девушкам?

— Двум, — поправила её Аска, протискиваясь в дверь.

Хельга показала ей вслед язык.

— Значит, мы тебя ждем. а на Аску ты не обижайся — она вообще-то хорошая… хотя и не очень дружелюбная.

— Я заметил, — выдавил Адам, несколько обескураженный столь холодным приемом.

По большей части из упрямства, а вовсе не из-за нежелания видеть Адама, Аска с наступлением темноты собралась и ушла из квартиры. Девчонки дразнили её за то, что Аска открывает военные действия против парня, едва познакомившись с ним, но останавливать не стали. Это было так же эффективно, как тормозить танк с помощью теннисной ракетки.

Девушка спустилась к пляжу, сняла босоножки и пошла к воде, наслаждаясь ощущением мягкого песка под ногами. Села прямо так, пренебрегая деревянными лежаками.

Сзади послышались чьи-то шаги. Аска не обратила на них внимание: вечерний пляж был довольно популярным местом для прогулок по субботам. Но вот кого она не ожидала увидеть, так это Скульда.

— А я думал, что ты позвонишь, — бархатный голос произвел на неё неожиданное воздействие.

Аска выпрямилась и вперила в Повесу гневный взгляд.

— Ты!

— Я, — согласился юноша, чем-то весьма довольный. — Ладно, оставим вопрос. Значит, ты не захотела продолжать знакомство с Адамом? Хороший мальчик, перспективный….

Он продолжал говорить ещё что-то, накидывая на жертву петли колдовства. Она так и не пошевельнулась, и кажется, даже не моргнула. А потом — Скульд едва не вздрогнул — резко и неприятно засмеялась, и чары разбились, как хрупкий хрусталь.

— Будь я параноиком, сказала бы, что стала жертвой заговора. Вы с Адамом решили меня разыграть, что ли?

— Я даже не знаком с ним.

Скульд решил, что проверок достаточно. Пора было приступать к выполнению стратегии. Из висевшей на плече сумки он достал книгу, обернутую в мягкую ткань, и — листовку «Большая игра». Аска с любопытством покосилась на парня, но ничего не сказала. На самом деле, как она ни старалась казаться равнодушной и неприступной, по спине и шее карабкались мурашки при мысли о том, что может быть, он её сейчас поцелует… Как еще могут закончится посиделки на пляже, залитом лунным светом? Неприятности и заговоры были почти забыты.

— Ты взяла такую листовку, правда ведь?

— Допустим.

— Значит, ты обречена.

Скульд на мгновение задержал на девушке взгляд изумрудных глаз, потом отвернулся. Левая рука его осталась на книга, поглаживая ткань, привлекая к ней внимание. Давай уже, спрашивай! Приятное пьянящее волнение пробежало по венам, защекотало сердце и легкие. Игра!

— Обречена на что?

— На… Игру. Ты никогда не читала?

Ткань сползла на песок, открыв лунному свету плотный коричневый переплет с тисненным названием «Lithos».

— С древнегреческого переводится как «Игральный камушек», — пояснил он. — Нечто вроде философско-религиозного учения. Зародилось в Древней Греции… Ты не хочешь спросить, какое оно имеет к тебе отношение?

— Надеюсь, никакое.

— Ложь. Ты очень даже не против попасть в какую-нибудь… историю, чтобы разнообразить жизнь, похожую на манную кашу.

Аска только фыркнула.

— Если ты так хочешь… Какое это имеет ко мне отношение? И древнегреческого я не знаю, так что не суй мне под нос этот антиквариат.

— Он написан на английском. На среднеанглийском, если хочешь знать. Нет, не будешь читать? Тогда я зацитирую.

Скульд начал переводить с листа, упиваясь своей первой победой. Фишкам можно сообщать лишь то, что они могут узнать из человеческих источников. Эта книга принадлежит людям… кто же виноват, что содержание можно трактовать по-разному?

— «Боги играют в игры, это всем известно. Но и каждый человек может получить предложение сыграть — однажды, и его следующий шаг определит, станет ли он Игроком, или останется на положении… Фишки. Задача человека состоит лишь в том, чтобы не пропустить предложение вступить в игру, посылаемое небесами….» Понятно?

— То, что ты читаешь — да. Зачем — нет.

Скульд помахал перед носом убежденной материалистки билетом «Большой Игры».

— Ты не пропустила предложение.

— Ну и? — она взяла листовку, равнодушно повертела в руках. — А ты кто — бог, что ли? Или мой ангел-хранитель?

— Не то что бы ангел… Но мыслишь верно. Я хочу помочь тебе выиграть.

— А с чего ты взял, что я соглашусь играть? Ведь я еще не сделала выбор.

Скульд уставился на Аску так, будто она сморозила неземную глупость. И как вот её теперь объяснить, что она уже играет, даже не осознавая этого? Сказать Фишке, что она — Игрок. И переложить заботы на её хрупкие плечи… Кто знает, что выйдет из этой тактики — если только одна упрямая северная овца…

Повеса и сам не заметил, как дошел почти до ручки от злости на девчонку, из-за которой его изящный план мог полететь в Тартарары.

— Расслабься… Скульд. ОТ таких предложений («Сделанных ночью на пляже мужчиной моей мечты», — добавила про себя девушка) не отказываются. Скажи, а инструкция прилагается?

— Инстру…. А, нет. Ведь у тебя есть я, — точно рассчитанный многозначительный взгляд. — Если ты почитаешь эту книгу, то увидишь, что автор предлагает несколько магических практик для избранных игроков. Но, если ты позволишь, я предложу тебе кое-что другое.

Аска молча кивнула. Злость и раздражение, накопившиеся за день, постепенно уходили, оставляя ощущение пустоты и какой-то хрупкости.

— Например, создать философский камень, или изучить йогу или…

— Философский камень? Возиться с серой и ртутью? Уволь.

Скульд тихо рассмеялся, запустил пальцы в песок, еще хранящий тепло солнца.

— Это всё аллегории. Стадии Великого Делания должны производится над душой человека, чтобы он смог очиститься и достичь совершенства. И попутно стать магом. Хочешь попробовать? Из тебя выйдет весьма приличный камешек.

Аске было всё равно, какой чепухой заниматься, о чем она и сообщила — в более мягких выражениях. Скульд проводил её потом немного и рассеялся в тенях, оставив девушку посреди дороги протирать глаза и гадать, было ли это результатом переутомления или нет.

В Лабиринте Скульд очнулся от транса и открыл свой рабочий дневник. «Стадия первая — кальцинация. Придание веществу хрупкости с помощью сильного нагревания (гнева, раздражения)».

Великое Делание началось.