ЛАЭЛИ

Хотя занятия и закончились, скучать не приходилось. Алхаст — вот уж спасибо — завалил всяческими никому не нужными сводками по Ллотройку, миру, в котором мне предстояло провести два летних месяца.

— Нет, серьезно, неужели он думает, что ты это будешь читать? — Сессен поворошила кипу листов на моей кровати. Я лежала, закинув ногу на ногу и созерцала потолок.

— Кто его знает. Такой наивный…

Демоница хмыкнула и смахнула все своджи на пол, заболтала ногами в воздухе.

— Какой факультет? Решилась?

Пожала плечами. Решишься тут, ага, когда с одной стороны наседает Ринальдо, с дургой — Зелинда. Хрен редьки не слаще. Сердце Бездны — всем хорош факультет, только, боюсь, Хаос не будет в восторге. А для Легиона у меня, признаться, кишка тонка.

— Из меня не выйдет боевой маг.

— Почему?

Доступно объяснила демонице, что я пацифистка и тормоз. С первым она согласилась, второе проверила, получила Воздушным Тараном в глаз, зашипела от злости, как масло на раскаленной сковородке. После легкой разминки, я обнаружила себя — как всегда — лежащей на полу, придавленной сверху тушкой подруги.

— Да, — мурлыкнула она, устраиваясь поудбонее, — ты и правда тормоз.

Люблю своих друзей.

Просидела день в библиотеке, закопавшись в литературу про проклятья — черт возьми, и не лень им было столько писать, а?..

— Зачем тебе проклятья? Мы же целое лето не увидимся, расслабься, — над ухом прозвучал знакомый насмешливый голос, вырывая меня из объятий сна.

— Вот еще — силы на тебя тратить, — пробурчала, протирая глаза. — Уйди, не доводи до греха.

— А вот с этого места поподробнее.

Дроу подтянул поближе стул, оседлал его верхом и уставился на меня, довольно жмурясь.

— Если ты посидишь здесь еще минуту, я отчаюсь и попрошу твоей помощи. Не хочу это делать.

— Ха. С удовольствием отпущу тебе этот грех. Так всё же — зачем?

— Из-за того, что Зармике околдовали… в общем, я вняла причитаниям — твоим и Алхаста — и решила заняться своим проклятьем. Только с чего начать?

Эльф почесал в затылке и задал умный вопрос:

— Что?

— В смысле?

— Зармике околодовали?.. Я не знал.

Ах да, он же тогда разбирался со своими чернокожими фанатками. Когда я закончила исповедь, Дар опасно качнулся на стуле, рассеянно левитировал его и застыл в воздухе. Судя по напряженной физиономии, идет мыслительная работа. Не влезай — убьет.

— Эм… Дар?

— А? — он удивленно захлопал ресницами, словно не ожидал меня увидеть. — Подожди, ловлю мысль за хвост.

— И как? — поинтересовалась я еще пять минут спустя.

Друг постучал костяшками пальцев по столу. Какой-то странный… даже по сравнению со мной. Видно, мысль крупная попалась.

— Оставь это дело.

— Что? Не ты ли убеждал меня, что нельзя так отмахиваться от врагов — от живых, по крайней мере?

— Я сам этим займусь. Отдыхай, детка. Тебе предстоит напряженная… пркатика.

Он попытлася потрепать меня по волосам, но я увернулась. Интересно, последняя фраза… это он так пошутил?.. Выяснить этот вопрос помешала Медиана, розовым лепстком влетевшая в библиотеку на крыльях аромата от Escada. Я открыла рот, чтобы пожаловаться на отсутствие покоя и уединения, но так и застыла, когда ондокурсница легким газельим скачком запрыгнула на шею Дару и повисла там неестественным придатком. Темный эльф обнял девушку и быстро поцеловал. Розоволосая игриво стукнла его ладонью по груди.

— Я тебя везде ищу, ты же обещал мне сюрприз!

— Сюрприз ждет, — голос мага был таким мягким, барзатным. Со мной он никогда так не разговаривает… Стоп, что за глупости.

— Некоторые ничему не учатся, — прокомментировала я рассеянно, углубляясь в книгу. Если она лежала вверх ногами, я бы вряд ли это заметила. Дроу только беспомощно пожал плечами, и ушел, обнимая очередную жертву янтарных глаз. Я осталась со своими проклятьями — в книгах… и на языке.

ДАРМ'РИСС

Не ту страну назвали Гондурасом… не ту девушку я называл бестолочью. И как Медиану угораздило придти в билиотеку, как раз когда я разговаривал с Лаэли? Я покачал головй, продолжая вести ничего не значащий разговор с Медианой. Да, да, мне просто лень было искать новую девушку. Да и зачем, если рядом есть хорошенькая и ласковая карамельная девчока? Она недолго сопротвилялась моим повторным ухаживаниям и клятвам в вечной верности. И исповеди — да, конечно. О том, что я жить не мог без неё и всё такое. Девушки любят прощать блудных кавалеров.

Вчера вечером, подождав, пока Бисс уйдет по своим делам, я вытащил из-за дивана веник роз и, набрав побольше воздуха в легкие, постучал в дверь.

— Ни пуха ни пера, — Давид сделал страшные глаза.

Первое, что увидела Медиана, были розовые лепестки. Потом — моё смущенное, не-знающее-куда-смотреть лицо.

— Что… ах, что тебе нужно?

Как ни пыталась изобразить холодность, щечки-то заалели. Я вздохнул, принимаясь плести кружево медовых слов — Медиана сдалась, когда я стояялна коленях, уже почти исчерпав всё красноречие и подумывал, а не навестить ли мне лучше второкурсниц?..

И вот сейчас мне срочно приходится выдумывать какой-нибудь романтический бред… то есть сюрприз. А перед глазами стоит серьезная и равнодушная рыжая землянка. Ей всё равно? Если бы она закусила губу, отвела глаза или… не знаю, что.

Она продолжает меня удивлять — до сих пор, хотя года обычно хватает, чтобы раскрыть даже самую загадочную и неприступную магичку… Проклятье на голову бестии с глазами цвета моря.

ЛАЭЛИ

После такого явления от меня было мало толку. Поблагодарив вездесущую Стейси, я выскочила из башни и свистнула Фаготу. Демонический верблюд выжидательно фыркнула, когда я вскарабкалась на его горбы.

— Пожалуйста, отвези меня в Стоунхендж.

Покачиваясь в такт его мерному шагу, я хмурилась и кусала губы. А на что я надеялась?.. Глупо было думать, что я значу для дроу чуть больше, чем все его одноразовые подружки. Но казалось ведь…

С силой залепила себе пощечину. Не раскисать, маг!

— Я сама этого хотела, — сказала вслух, чтобы придать убедительности голосу. Вышло жалко.

Фагот замер и извернул шею, глядя на наездницу. Он еще не привык к тому, что магики разговаривают сами с собой за неимением лучшего собеседника.

— Вперед… вперед, пожалуйста, — прпросила шепотом, обнимая антрацитово-черную шею Скакуна. Черную, как ночь… как кожа темного эльфа.

Дома меня встретили родители и… брат.

— Иииииииии! — завопила я, с разбега бросаясь на шею высокому рыжему крепышу. Он, хоть и отступил на шаг, но поймал. Да, я и позабыла, что мне уже не тринадцать лет.

Родители стали в прохрое, с удовольствием наблюдая, как мы с братом валяли друг друга на ковре. В конце концов всё успокоилась и я, сидя на нем верхом, начала допрос.

— Ты что здесь делаешь?

— Да носки заыбал взять, — крякнул парень, не появлявшийся дома уже пять лет. — Белые такие, с пандами… ты не видела?

— А, ну да, в Токио белых носков днем с фонарем не сыщешь, — я поцокала языком, вскочила на ноги. — Почему не предупредил?

— Хотел сделать сюрприз рыжей-конопатой.

Почему-то мы с Максом уродились медно-рыжими, хотя никто из наших предков не мог похвастаться огненной шевелюрой. Наверное, думали мы, это дань тем экспериментам с цветом, которые так любит мама. Сейчас, кстати, её локоны были интенсивно-лиловыми.

— Пойдем, чудовище-тян. Расскажешь о своем житье-бытье, — я протянула брату руку, заботливо отряхнула рубашку. Конечно, как меня дома нет, так никто пропылесосить и не удосужился. — Я так рада тебя видеть, ты бы знал…

— Я знаю, — буднично овтетил он, улыбаясь одними глазами.

Эмпат — с довльно средним потенциалом, как я теперь вижу. Несмотря на его дар сопереживать любым человеческим эмоциям в полной их остроте, в нашем детстве были и ссоры, и драки, и споры, перераставшие всё в те же драки. Но только друг другу мы могли поведать детские секреты, пожаловаться на разбитое — в очередной раз — сердце, поделиться мечтами о кругосветном путешествиии.

— А помнишь?.. — начал брат, но его перебила мама.

— Ну-ка, все разговоры после ужина. Лаэли, хорошо, что ты пораньше.

Пожала плечами, старательно забывая о случае, который и вынудил меня придти домой раньше назначенного часа.

Потом мы перешли в гостиную, и брат достал кипу фотографий. Я устроилась поудобнее в кресле в предвкушении нескольких часов тихих семейных посиделок, но неожиданно Макс поднял глаза и подмигнул мне:

— Чуть не забыл. Поздравляю тебя, сестренка!

— Спа… - начала было я, размышляя, с чем это он меня поздравляет. Вроде про сессию и курсовую я даже родителям ничего не говорила. Мамино странно искривившееся лицо и отцовское покашливание сказало младшему поколению Стрекоз, что что-то было не так.

— Кажется, — сладким голосм начала я, — от меня что-то скрывают. Да, братик?

— Да нет, что ты! — вспыхнула мама, но было поздно, и она распылалсь в широкой улыбке. — Ну прости, Лулу, мы не смогли держать в серкте твои планы на лето. Мы так за тебя рады!

Мои планы? Никогда не думала, что перспектива летней практики у эльфа на куличках может привести маму и брата в такое идиотски-радостное состояние…

ДАРМ'РИСС

Только за полночь я вырвался из ласковых и цепких лапок Медианы. Не то что бы я очен ьуже старался… Просто мы договорились встретиться с Алхастом в Башне Черного Дерева — уединенного места, открытого в начале года Янушем и Лаэли. Пролюбовался напоследок на спящую Медиану — она была так по-детски безупречна во сне — натянул что-то, попавшееся под руку и выскользнул из башни.

— Ну ты и горазд… — начал Алхаст, но поперхнулся и расплескал неизменное вино.

Причина его веселья стала очевидна, когда я рассмотрел рубашку, которую надел несколько минут назад. Хорошая такая рубашка, сиреневого шелка…. ночная. Женская, вне всяких сомнений. Но достаточно просторная, чтобы вместить меня.

— Отличный фасон, — давясь смехом, прокомментировал друг. — Рюшечки так идут твоему мужественному подбородку.

Я только фыркнул, зло скомкал рубашку и отшвырнул в угол. В душе поднималось невнятное раздражение: на такой глупый прокол, на смешливого эльфа, на приторно-сладкий аромат хозяйки одежды. Захотелось прополоскать рот с мылом — за неимением оного воспользовался вином.

Алхаст приподнял бокал, чуть улыбаясь.

— Надеюсь, нашей холостяцкой веченринке никто не помешает.

— Надейтесь, — прошипел клуб дыма, вырвавшийся из-под пола. Секунду мы с любопытством наблюдали за магом, котрый таким странным образом открыл портал…

— Сюда ведь нельзя перемещаться, — пробормотал Алхаст, заинтригованный не меньше меня.

— А мне как-то перепендикулярно, — объявила Лаэли, отряхивая серый пепел с короткого платья. — Есди у профессоров есть возражения, пусть придут и сами об этом скажут.

Я бы на их месте не рискнул. Глаза магички сияли злющим зеленым светом, а волосы, казалось, потрескивали от скопившегося в них электричества. Припомнил её любимые неуправляемые шаровые молнии и приготовился ставить защитный купол.

— Что-то случилось? — мягко спросил Алхаст, не разочарованный такой "помехой".

— Я всего-лишь принесла новости, — с шальным весельем воскликнула девушка. — Представляешь, Алхаст, я выхожу замуж.

— Ага, — только и ответил эльф.

Я потихоньку начал сливаться с тенями, надеясь, что буря пройдет мимо.

— Угадай, за кого? — продолжила Лаэли, упорно не замечая меня.

— Если бы ты не была похожа на готовый к извержению Везувий, я бы сказал — за меня, — предположил светлый, в раздумьях возведя очи к потолку. — Но это не так.

— На твоё счастье.

— Так за кого же?

— За него, — тонкий указующий перст был направлен прямо в мою сторону. Оставалось только выйти из тени и смущенно развести руками.

Лаэли обернулась ко мне. Глаза её опасно сузились, не обещая мне ровно ничего хорошего. Сейчас она будет делать из меня фарш — методично и с удовольствием… Эх, неужели её родители проговорились?

— Минуточку, — эльф вклинился между нами. Я бы с большим удовльствием встал между голодным грифоном и его жервтой. — Лаэли, мне кажется, меня это дело тоже немного касается.

Она смерила его озадаченным взглядом, соображая, при чем тут он.

— Я сам с ним поговорю, — в голосе друга звякнул холодный металл. Для пущей убедительности он равернулся и опустил тяжелую руку мне на плечо. — А ты иди спать.

Напоследок юная вдьма смерила нас озабоченным и — мне показалос? — Чуть обеспокоенным взглядом, и сбежала вниз по ступеням. Подождав, пока затихнет дробный стук каблучков, эльф левитировал так и не тронутые стаканы.

— Ну, — вздохнул он, — теперь рассказывай.

— Угу, — я поболтал вино, не чувствуя никакого желания пить. Классический испорченный вечер, м-да. — Спасибо, что спас меня.

— Сочтемся. Итак?

— Проклятье, — я начал вторую за последние два дня исповедь. — Нужен был предлог, чтобы поговорить с родителями Лаэли. Вот я и попросил руки их дочери.

— В жизни не слышал более глупых предлогов, — с чувством возразил эльф. — Если бы ты такое заявил мои родителям…

Он замолчал на секунду, и мы покатились со смеху, представив себе лица почтенных светлых эльфов, к которым заявился их проклятый темный сородич и признался в любви к их сыну.

— И еще в этой сиреневой рубашке, — развеселился Алхаст.

После я поведал другу всё, что удалось узнать о проклятье — точнее, что почти ничего я не узнал. И о том, что самая верная ниточка вела на Ёрс — место, где незадолго до происшествия с отравленным кинжалом Лаэли и Зармике побывали вдвоем. Там на дроу могли и навести чары, заставить ранить подругу… Только кто же это был, кто из недобитых врагов?

ЛАЭЛИ

В это утро не нужен был будильник — все вскочили еще до рассвета и, нервные, бродили по восьмигранке, прихлебывая кофе из кружек. Сталкивались, извинялись, шипели, обжигая языки. В этот последний день я даже ощутила какую-то нежную привязанность к форме серого цвета. Как-никак, привыкла за целый год.

Пришло время. Как в первый же вечер, появились пятеро студентов старших курсов — каждый в одежде цвета своего факультета. Таким же стадом мы направились за ними в Трапезную: все столы были убраны, за исключением того, где заседали преподы. Старшекурсники разбились на пять групп, стоящих у стен, а мы выстроились этакой мышастой колонной перед преподами.

"Лаэли, у меня всё в порядке с челкой?" — телепатнула Сессен.

Я внимательно осмотерла её и серьезно кивнула. Вряд ли растрепанная прическа помешает декану факультета принять демоницу, но… Нервным жестом я заправила волосы за уши. Напряженную тишину нарушил, неожиданно, Ким:

— Дамы вперед, — провозгласил сонный ректор, заглядывая в список. Что, и никаких речей по поводу сего торжественного мероприятия не будет?

— Зармике!

Дроу, провожаемая подбадривающими подмигиваниями, выступила вперед на три шага. Её кожа была явственного пепельного оттенка, руки слегка дрожали, спрятанные в складках длинной юбки.

— Сердце Бездны? — робко прозвучал голос однокурсницы. Зелинда чуть склонила голову набок, улыбнулась.

— Принята. Отличный выбор, Зармике — я рада видеть тебя среди моих студентов.

В тот же миг наряд девушки, как и камень в амулете, изменили свой цвет на интенсивный сине-зелёный. Под апплодисменты она присоеднилась к группе магов-стихийников, где её встретили Алхаст и Дмитрий, парень с Земли. К ним же присоединились еще шесть студентов.

— Медиана!

Гордая, розовеющая под цвет прически, девушка приобрела золотисто-палевый окрас, одобрительный кивок от Вика и сокурсников в лице Бисс и нашей умницы Инелен. Будущие целители — Орден Света, стояли под своим знаменем с золотистым же грифоном.

Мы привычно зацокали языками, с восхищением созерцая тех, кто решился учиться под начальством рыжего расиста. Герои.

— Лаэли!

Легкий морозец сковал мою кожу, пожалуй, я не могла решить, чего мне хочется больше — подойти к столу преподов или сбежать к собачьей бабушке из этого университета… И всё же.

— Эм… — традиционно начала я. Давай, решайся! — Легион Хаоса.

Зелинда скривилась, Тьерри приподнял брови. Никогда я не проявляла большого интереса к боевой магии.

— Принята, — Ринальдо же ни на секунду не сомневался, что я выберу его факультет.

В пламенеющем алом наряде я присоединилась к хаотикам — и к Сессен, которая, естественно, была здесь же. Теперь я — второкурсница. Взглянула вверх, на изображение феникса Ильмаринена, огненной птицы. Со слабой улыбкой подумала, что хотя бы можно не бояться выволочки за бардак в лаборатории — для хаотиков само понятие "порядка" было неприемлимо. Демонологи, боевые маги или просто — "Клуб Самоубийц", хаотиков чурались в мирное время, не зная, чего от них ждать.

А вот Нулика не приняли в Легион. Ринальдо с отсутствующим видом покачал головой, перекинул теннисный мячик взгляда к Тьерри — декану Розы Ветров. Самый спокойный из всех преподов кивнул и обратился к парню:

— Нулик, поверьте, успех ваш ждет совсем в другой области знаний. На протяжении взгляда вы показали значительный прогресс в области структуралогии.

— Роза Ветров, — быстро согласился Нулик, у которого от воленения уже подгибались коленки. Вместе с Ышем и Янушем, теребя голубые медальоны, они стояли среди адептов порядка, серьезных и собранных. Их символ — опаловый единорог, символ чистоты намерений. Я внимательно вглядываалсь в лицо Кима. Он же — Артур, один их основателей МУМИ, первый декан Розы Ветров. Это его единорога изображают на знамени… Но улыбка на лице ректора ничуть не изменилась.

— Дарм'рисс!

Старалсь смотреть на него так же, как и остальные однокурсники. Но губы, будто склеенные, не желали раздвигаться в улыбку. Всё же я справилась с собой к тому времени, как темный эльф остановился перед преподавателями. Только не Легион, пожалуйста! — взмолилась, обращаясь к неведомо каким богам. Хотя что толку — всё равно мы будем жить в одной башне.

Неведомо какие боги снизошли к моим молитвам.

— Лига Теней.

В голосе — ни тени сомнения, что его примут. Конечно, самый блестящий студент на курсе.

— А может Легион, а? — поинтересовался Ринальдо. — Не хочется разбивать команду, Ксавье.

Я поежилась под внимательными взглядами профессоров. В зале все послушно молчали, ожидая решения.

— Нет, — в конце концов ответил декан Лиги Теней. — Их так просто не разобьешь. Будет больше пользы, если будут изучать разные разделы магии. Только если Дарм'рисс перестанет создавать себе полуразумных дитяток, — неожиданно слабо усмехнулся профессор, вгоняя дроу в бурую краску.

Одетый в черное, однокурсник прошел под знамена Лиги — с трехглавым цербером. Аспид, мой незабвенный рогатенький возлюбленный, с плохо скрытой ненавистью посмотрел на новоприбывшего.

Некроманты и любители побаловаться с Хроносом — не менее оасные противни, чем хаотики… чем мы. Чем я.

Диалог между Ксавье и Ринальдо предназначался в большей степени для наших ушей. Что ж, посмотрим, как поведет себя наша "команда". Уйдя в свои мысли, я вспоминала вчерашнее признание мамы о том, что к ней явился "такой черненький Даррис" и попросил моей руки. Как я хохотала, будто помешанная, и не могла объяснить, почему меня так рассмешила сама мысль о подобном союзе… Потоо решила, что всё-таки придется изобразить взбешенную мегеру — для профилактики.

Темный эльф поймал мой взгляд и улыбнулся в ответ — хотя он вряд ли подозревал, о чем я думаю. Ну и ладно. Тем временем церемония закончилась, и факультеты, пополнившись двадцатью семью новичками, разноцветными потоками устремились к выходу из Трапезной. Прямо передо мной Медиана догнала Дара и вцепилась в его руку, преданно заглядывая в глаза. Я замедлила шаг, не желая слушать, о чем они болтают — но их не смущала толпа магиков.

— Я бы хотела, чтобы ты был на моем факультет, Дар.

— Это невозможно, милая. Но ведь ты не думаешь, что такая ерунда, как другой факультет, заставит меня забыть о тебе?

Медиана счастливо рассмеялась, прижалась к парню. Я отошла в сторонку и присела на корточки, пережидая.

— Что ты делаешь? — навис Януш.

— Шнурки завязываю.

— У тебя нет шнурков, — обстоятельно возразил упырь.

— Блин, значит, просто туфли полирую. Языком! — предупредила дальнейшие возражения, но потом мне пришла в голову гениальная — как тогда казалось — идея.

Я подцепила вампирчика под локоть, взмахнула ресницами и поинтересовалась самым сладким голосом, не составит ли он мне компанию в прогулке до нашей башни?

И только увидев где-то у противоположной стены донельзя хмурого Алхаста, я поняла, какого дурака сваляла… Но надо было держать марку. Щебеча что-то, невольно подстравиаясь под стиль Медианы, мы обогнали черно-розовую парочку. Каких трудов стоило удержатсья и не обернуться! Но я заставила себя смотреть только на Януша, зная наперед, что ничего не увижу на лице темного эльфа — если он вообще соизволит бросить на меня взгляд. Больно. Сердце грохнулось на мраморный пол и разбилось на три четверти — хотя вроде бы и не из-за чего.

Вроде бы…

ДАРМ'РИСС

Запнулся, замолчал. Что это я сейчас видел — уж не сплю ли? Януш и Лаэли. И она так увлечена разговором, что едва ли смотрит под ноги. Кажется, такой счастливой она не выглядит даже с Алхастом. Мне стало ужасно обидно — то ли за друга, то ли за себя.

— Дар, ты меня слушаешь? — прозвенел обиженный колокольчик.

Конечно же, нет.

— Конечно же, да, милая, — ответил с отсутвующим видом, провожая странную парочку взглядом. Не понимаю её… Кажется, я уже об этом говорил?

На последний бал студенты должны были придти в наряде своего факультета — счастье, что я всё-таки в Лиге. Привычный черный — с легкими добавлениями. Ну, это секрет.

Однокурсники собрались в восьмигранке, хоть мы и не договаривались идти вместе. Не хватало только Лаэли — напрасно искал её взглядом. Наконец как можно равнодушнее поинтересовался у Зармике, куда подевалась наша рыжая двуногая неприятность.

— Сидит в углу, огрызается, ненавидит весь Иггдрасиль, — отчиталась девушка. — На бал подойдет позже, одна.

Интересно, а у неё отчего настроение испортилось? Неужели всё-таки эту неприступную ледяную деву затронуло зеленоглазое чудовище(1)? Скрыв самодовльную ухмылку, я вернулся к Медиане.

На балу сразу же нашел Алхаста, кивнул ему, но в ответ получил лишь рассеянную гримасу. Эпидемия упадка духа? Покрутил головой, решив хотя бы в день выпускного расслабиться и не думать за других. Или просто — не думать…

ЛАЭЛИ

Когда голоса в восьмигранке стихли, я подождала еще немножко и вышла в зал. Никого. Напоследок остановилась перед зеркалом, поправляя прическу. Платье в багряных тонах, шелковое, переливающееся, будто языки пламени — Ринальдо оценит.

Тяжелый вздох.

— И что же ты за кашу из топора заварила? — спросила у своего отражения. — Как теперь расхлебывать?

Попробуй объясни Янушу, что позволила себя поцеловать у башни толкько потому, что пороклятый темный эльф обнимается с Медианой. А потом объясни то же самое Алхасту.

— Ха-ха три раза.

"А ты вообще нчичего не объясняй", — посоветовала сочувствующая Алиса.

— Нет, это не выход.

"Где тогда выход?"

— Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед, — наставительным тоном сказала я и сделала глубокий вдох. Однако пора.

Бальный Зал встретил меня цветами, музыкой и блуждающими огоньками. Мавки и русалки скользили между танцующими парами, предлагая прохладительные напитки и мороженое. Я немного успокоилась — может, сегодня мне удасться избежать объяснений. Но, как всегда, нашелся повод для нервотрепки. Высокий голубоглазый повод. Алхаст вырос словно из-под земли. Он стоял, закусив нижнюю губу, морщил лоб.

— Я не понимаю, — наконец сказал он — тихо, но я услышала его даже в шуме бала.

Совесть — не совесть, но какое-то чувство больно вгрызлось в сердце.

Я шагнула вперед, прижалась щекой к груди Алхаста, спрятала руки.

— Прости, — проговорила, зная, что он меня услышит. — Поверь, я никогда не хотела причинить тебе боль.

Сейчас он спросит — "а что тогда это было, днем?", и мне придется вилять хвостом и лгать, изворчиваясь в писках выхода… Но Ахаст был куда умнее — и добрее — меня. Он вздохнул, обнял меня и провел рукой по волосам, приподнял моё лицо. Когда я осмелилась посмотреть на эльфа, он улыбался, хотя и слабо.

— Ты меня с ума сведешь.

Не нашла ничего лучше, как кивнуть и поцеловать его в губы.

— Мир? Мы с Янушем — только друзья.

— Мир, — согласился Алхаст и увел меня в вальсирующую толпу. Первый танец — его. Да и все танцы его… кроме одного-единственного.

Иногда музыка стихала, пары расступались, давая место студентам. Кто хотел, тот демонстировал небольшие "домашние заготовки" — магия ли, красочные поединки иллюзий или умопомрачительные танцы. И вот, встретив взгля Дара, я выступила вперед. Мы вышли на свободное пространство, ловя на себе взглядаы студентов и преподоа, ожидающих от нашей команды чего-то особенного. Надеюсь, они не будут разочарованы.

Заиграла музыка — легкие шаги в темпе вальса, почти невесомые. Спадает иллюзия, наложенная на наши наряды — и вот я танцую в белоснежном платье, а дроу — в белой рубашке. Гаснет свет, в полумраке с потолка падает теплый снег.

Это магический танец — помесь чар и четко отмеренных движений. Раньше был известен только один такой — Танец Лепестков, вершина мастерства чародеев и танцоров. Танец, в котором партнеры должны абсолютно доверять друг другу…

Наа музыка — другая. Движения похожи на вальс: строгие и нежные, расстояние между двумя телами, которое невозможно преодолеть. По краней мере, для постороннего взгляда… Четкие правила, отмеренные шаги. Кружение, взгляды устремлены в сторону. И этот холод — снег и белые одежды подобраны не сулчайно.

Once upon in december… Дар, а ты знаешь, почему я выбрала именно эту песню? Помнишь, когда мы "отмечали" мой Новый Год?

"Помню", — сказали золотые теплые глаза.

Вокруг нас все замерли, затаили дыхание… музыка стихла, я застыла, чуть дрожа, в руках Дара. Но это был еще не конец.

ДАРМ'РИСС

Холодная нежность, чувство на кончиках пальцев — зимний ветер, покалывание электричества. Души так близко, что тела кажутся бесполезными и раздражающими. Но никто и не видит этого, кроме двоих танцующих.

Прерывистый вздох — как единый, хотя издали его сотни магов. Я и забыл, что мы не одни… да и какое это имеет значение? Последний месяц, сбиваясь в поисках нужных созвуичй, отчаянно мы создавали этот танец не для них, а для себя. Раз уж не решаемся сказать всё словами.

Короткая передышка — в кольце рук Лаэли прикрыла глаза, откинулась назад. Ладонь скользнула по плечу девушку, будто продолжая танец, но на самом деле — снимая ещё один слой иллюзии с наших одежд. В это время Лаэли занялась музыкой и… назовем это — декорации.

То что вы видели, вы все, — это ложь. Внешняя сторона, такая спокойная… За эту часть отвечала Лаэли. Вторая принадлежала мне, но девушка согласилась сразу же. Вместо тающего снега вспыхнуло кольцо огня — достаточно низкого, чтобы не загораживать нас от остальных. Музыка — громкая, дикая, омывающая, как волны горячей соленой крови. Замысловатая прическа Лаэли распалась, водопад мерцающего нежного пламени рассыпался по плечам, по спине. В глазах — отблески огня. Не того, что снаружи, нет.

Я стиснул рукояти Раоков — они пришли по первому зову, как и задумывалось. Моя напарница тоже держала скимитары. Пусть она и не слишком хороша с ними, но ведь это только танец, хоть и с оружием…

Только ли?

Шаги по кругу, смерить друг друга взглядами — уже почти ненавидящими.

В первый раз скрестились клинки, на пробу. Лязг металал заглушает музыка. Нарастает темп — удары выходят из-под контроля. В таком танце, где магия и чувства сплетены в один клубок, нельзя заранее просчитать движения — надо только положиться на судьбу — или случай.

Мерцание кликнов слилось в мелодию, музыка накатывала цунами — как и чувство, ярче любого огня пылающее в груди. Шаги, перекаты, обманные удары. В этом — всё, что было между нами за год.

Всё, что ты должна знать, Лаэли. Злость, ядовитая ревность, ненависть — та, которую уже не отличить от любви. Просто потому, что между нами клинки. Клинки твоих страхов и моих жестоких слов. Чертовых правил, непонятных игр богов, цепи случайнойстей…

"Ненавижу!" — лязг металла.

Она поддается. Мы смешали танец и бой, отвели время для просто-красивых движений, которым не место в настоящем поединке. Всё же это только танец…

Мы замерли, едва дыша: один из её скимитаров у моего горла, один из моих клнков прижат к обнаженному животу девушки. Стоит лишь чтуь надавить…

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем погасли костры и зал взорвался апплолисментами. Девушка, не глядя на меня, отвела клинок, развернулась и убежала куда-то, схватив плащ из рук Сессен.

Я, едва ли понмая, на каком свете нахожусь, шатаясь как в бреду, пожал чью-то руку и начал проталкиваться к выходу. Кажется, я сказал слишком много… Хоть не произнес и не слова.

— Вы такие разные, — шепнул чей-то голос, когда я стоял на лестнице Главного Корпуса, вдыхая ночь подной грудью. Инелен, полупрозрачная в свете двух лун, словно фантом из сна.

— Прости?

— Ты и Лаэли, — она соскользнула с перил, положила тонкую ладонь на плечо. Эльфийка смотерла прямо перед собой и в это момент, как никогда, напоминала своего старшего брата — проницательно мага, понимающего чужие души больше, чем хотелось бы окружающим. — Мне кажется, ваш танец невозможно повторить.

— Почему? — спросил, хотя и сам знал ответ.

— _Слишком_ разные. Даже не огонь и лёд — параллельныне прямые, которые никогда не пересекутся.

— Я не хочу пересекатся, — прошептал самому себе. — Я хочу просто быть рядом.

Она пожала плечами, потом развернулась в сторону Главного Здания, посмотрела через плечо.

— Алхаст не понял, — бросила почти равнодушно. — Точнее, не захотел понять. Может, оно и к лучшему.

Я кивнул и закрыл глаза. Что ж, теперь я знаю, чего я хочу. А чего хочешь ты, Лаэли?

(1) Зеленоглазое чудовище — со времен Шекспира, эпитет ревности.