Мы вышли далеко за пределы больших островных теней, так что темнота, а вместе с ней и ночь, должна была накрыть нас еще нескоро. Пока между нами и солнцем не встанет островной массив, день так и будет продолжаться без конца. Странное ощущение: испытывать усталость, ожидать наступления ночи, и тем не менее видеть, что свет даже и не думает меркнуть.

Все когда-нибудь устают, но не для всех наступает темень. На многих островах существует нормальная ночь, но многие живут в бесконечном дне. Наше солнце светит под нами. Но свет его освещает не только подножья наших островов – он освещает все вокруг, отражаясь от частиц в верхних слоях атмосферы. Так что света у нас обычно предостаточно. Проблемы возникают, когда нужна ночь.

Моему родному острову в этом смысле повезло. Пониже нас располагается еще один крупный остров, который регулярно проходит между нами и солнцем. Так что ночь наступает у нас каждый день (если можно так выразиться). Не кромешная тьма, но сойдет. А есть острова, которые находятся вдали от других. У них нет островов-спутников, и, стало быть, там всегда светло. Их жителям приходится самим создавать себе темноту: жалюзи, ставнями, балдахинами и, конечно же, плотными шторами, отмежевывающими свет.

Так что привычное деление на день и ночь у нас скорее дань традициям. Больше привычка, нежели необходимость. То же самое и со сменой времен года. У нас нет ничего похожего на тот круговорот природы, какой был в прежнем мире. Нет годичного цикла из весны, лета, осени и зимы. Нет времен года – и нет годов. Есть просто погода, холодная или знойная, в зависимости от того, на каком расстоянии от ядра вы находитесь. И солнце никогда не восходит и не заходит. Оно просто есть. Прежнюю систему времяисчисления мы переняли просто в знак памяти о прежних временах.

Но к этому привыкаешь. Да и почему бы не привыкнуть, когда ты в жизни не знал ничего другого? Привыкнуть можно почти ко всему на свете.

Бывает, что орбиты двух островов расположены так близко, и вращаются вокруг солнца так синхронно, что верхний остров всегда перегораживает собой свет, который мог бы отражаться и освещать нижний, и тому в итоге достается вечная ночь.

Это не означает, что такие места необитаемы. Очень даже обитаемы. Вопрос – кем. Такие места зовутся Островами Ночи. И если у вас есть голова на плечах (и вы хотите там ее и оставить), вы любой ценой будете избегать этих мест.

Пока мы плыли, приготовилась еда. Может, это был ужин, а может, обед – я потерял счет времени. Знаю только, что не завтрак. Поев, мы с Дженин вытянулись на палубе и болтали. На кристально голубом небе не было ни облачка.

Карла то и дело с опаской поглядывала на Каниша, и временами они заговорщически перешептывались. Они как будто спорили, и Карла сомневалась в правильности выбранного курса. Но Каниш не сворачивал с пути, и мы продолжали ход, куда бы ни лежал наш путь.

Взглянув на часы, я обнаружил, что перевалило за полночь. Я был измотан, но заснуть все равно не мог. Тогда Дженин предложила мне спуститься в каюту и завалиться там на одну из коек. Но никто больше делать так не собирался, поэтому и я отказался. Они не будут ложиться спать – тогда и я не буду. Мне изо всех сил хотелось доказать им, что я настроен всерьез и могу быть таким же стойким и выносливым, как они.

Было примерно без четверти час, когда Каниш развернул свой спальник, бросил его на палубу и улегся поверх. Он снял косынку, которую обычно повязывал себе на шею, положил ее себе на глаза и тут же заснул.

Я последовал его примеру, прикрывшись одной из своих футболок. Дженин тоже легла спать. Бодрствовала только Карла – она несла свою вахту.

Часа в четыре утра я проснулся оттого, что Каниш пинал меня под ребра. Я разлепил глаза и сонно посмотрел на него снизу вверх.

– Дежурить, – бросил он. А потом вместо объяснения добавил: – Пассажиров не берем.

Так что пришлось вставать, тащиться в носовую часть корабля и стараться бдеть и бодрствовать, пока остальные спали. Я был уставшим, раздраженным и чуть-чуть обиженным. В то же время было приятно, что мне предложили нести вахту, рассчитывая, что я приму в этом участие вместе со всеми. Мне не нужны были одолжения. Я хотел быть частью команды.

Я простоял так пару часов, наблюдая за косяками небесной рыбы, плавно проплывавшими мимо. Вдали я даже видел похожего на тучу небесного кита. Но настоящих облаков было не видать.

Однажды мне показалось, будто я что-то вижу, и я чуть не перебудил всех, но вовремя понял свою ошибку. Увидел я отнюдь не облако, по крайней мере, не облако пара. Это была туча насекомых под сто метров в вышину, они двигались, как торнадо, закручиваясь в воронку, будто бы пытаясь проделать дыру в воздухе.

Рой прошел на большом расстоянии от нашего корабля. Если бы насекомые налетели на него, у нас были бы серьезные проблемы. Они точно сбили бы нас с курса, и это еще не самое страшное. Известны случаи, когда небесная мошкара залетала человеку в рот и ноздри, в самые легкие. Рой небесных муравьев мог за несколько минут обглодать целую небесную акулу, оставив один лишь скелет. Островитяне живут в паническом страхе перед нашествием этих воздухоплавающих насекомых. Когда на остров прилетает рой, ему кидают мясо, и пока насекомые отвлечены, их травят химикатами или поджигают.

В шесть утра проснулась Дженин – мне даже не пришлось ее будить, – и сменила меня на посту. Я прикрыл глаза и проспал до восьми, когда меня разбудил запах завтрака. Каниш был на камбузе, Карла стояла у штурвала и всматривалась вдаль, поднеся к глазам бинокль.

Сначала я не расслышал ее слов, но повернулся к ней, когда она повторила команду громче и требовательнее.

– Позови Каниша, – сказала Карла. – Передай ему, что они здесь.

– Кто? – не понял я. – Кто здесь?

– А сам как думаешь? Облака.

Она дала мне бинокль. Облака были еще за много километров, еще в нескольких часах ходу. Они были как горы, как скалы, и складывались в фигуры слонов и драконов. Прямо у меня на глазах они меняли форму, как будто лепили себя из глины – творец и творение сразу.

Я спустился сообщить новости Дженин и Канишу.

– Облака! – выпалил я. – Появились облака!

Я не мог скрыть восторга в голосе.

– Как далеко? – поинтересовался Каниш. Он, казалось, не был ни удивлен, ни особенно доволен.

– Карла говорит, еще четыре часа.

Каниш кивнул и снова стал мешать что-то в котелке.

– Хорошо, – только и ответил он.

– Вы не подниметесь посмотреть? – спросил я, думая, что можно бы проявить чуточку больше энтузиазма.

– Сначала завтрак, – ответил он.

Впрочем, ему же все это не впервой. Видимо, в его списке приоритетов завтрак стоял выше.

Я повернулся к Дженин.

– Пойдем вместе на палубу, – попросил я. – Пожалуйста.

Она взглянула на Каниша, молча спрашивая, справится ли он тут без нее. Он только махнул ей рукой – мол, конечно, справится, – смерил меня взглядом, наполовину насмешливым, наполовину презрительным, и вернулся к готовке.

Не очень понятно, что заставляло так биться сердце, но тем не менее оно билось очень сильно. Это же простые облака, в конце концов, а не живые разумные существа. Они не попытаются убежать от нас, им не взбредет в голову оказать нам сопротивление. Они были обычным паром, влажностью, и все, дымкой тумана в верхних слоях атмосферы. Но все равно они вызывали восторг.

По очереди мы смотрели в бинокль. Облака были большими и пушистыми, белыми, серыми, чуть тронутыми розовым. Они постоянно менялись и перераспределялись, не находя себе покоя. Они смешивались и увеличивались, разъединялись и сходились, без конца меняя формы.

– Откуда они берутся?

Дженин посмотрела на меня совсем как Каниш, с той же насмешкой во взгляде.

– Чему ты так радуешься? Ты же не в первый раз в жизни видишь облака.

– Да, но…

Но не высоко над землей, не в широком небесном просторе, когда под ногами и над головой только небо, не в обществе девочки с глазами цвета изумрудов и прекрасным загадочным лицом, перерезанным линиями шрамов, которые делали ее еще прекраснее, еще загадочнее – мне так казалось.

Может, дело было вообще не в облаках. А только в ней. И, может, она это понимала.

Я передал ей бинокль.

– Почему они возникают именно здесь, а не где-нибудь в другом месте?

– Потоки воздуха… температура… влажность. Просто условия должны быть подходящими.

– И они останутся здесь?

– Не обязательно. Иногда облака тают прежде, чем ты до них добираешься.

– И что тогда?

– Надо искать дальше.

– А если ничего не найдете?

– Возвращаться с пустыми руками.

– И что тогда? Если у вас не будет воды и нечего будет продавать?

Она снова посмотрела на меня насмешливо.

– Придется ходить голодными.

Она не шутила? Никто же не ходит голодным в прямом смысле? Не в наше же время. Мое недоверие, должно быть, читалось у меня на лице.

– Понимаешь, Кристьен, – начала объяснять она, – у твоих родителей есть работа, верно? Работа, зарплата, повышения, страховка и пенсионные фонды.

– И что?

– Они работают на небесных торговцев?

– Папа – да. Он администратор. В крупной компании.

– И что будет, если компания потеряет все корабли?

– Такого не может быть.

– Почему нет?

– У них огромный флот – это просто невозможно.

Они присела на поручни и посмотрела в бинокль.

– Всякое может случиться, – сказала она. – Весь мир живет в риске. Никто не застрахован от всего. Тебе кажется, что все стабильно, но это не так. Это лишь иллюзия. Ты думаешь, у тебя под ногами твердая почва, но на самом деле это– облака. А облака могут растаять в любой момент. Ты рискуешь так же, как и мы. Просто ты пока еще этого не понимаешь.

Она повернулась посмотреть на скопление облаков.

Их уже можно было прекрасно рассмотреть даже без бинокля. Они продолжали сгущаться, скучиваться и темнеть. Дженин позвала свою маму.

– Если мы не успеем вовремя, пойдет дождь.

– Знаю.

– Это плохо? – спросил я.

– Ну конечно, плохо. Если пойдет дождь – облаков не станет. Думай головой.

Наверное, я покраснел, потому что Карла засмеялась.

– Не принимай все так близко к сердцу, Кристьен, – сказала она.

– Мы можем идти быстрее? – спросила Дженин.

В этот самый момент на палубу поднялся Каниш, неся в руках котелок с едой и несколько мисок, которые раздал нам.

– Сгущаются тучи, – сказала ему Карла. – Сколько до них, если идти на полной?

– Пару часов, – ответил он. – Но приятного будет мало.

– Полный вперед.

Он пожал плечами и направился к приборной доске у самого штурвала. Поднял заслонки, открывая солнечные панели, потом велел мне подойти и помочь ему, пока он поднимает паруса. Ему стоило позвать Дженин – толку от меня было немного, он и сам понимал это. Но он позвал меня. Мне кажется, он просто желал продемонстрировать, какой я бестолковый неумеха. Но, может, он на самом деле хотел меня чему-то научить. Так или иначе, я запомнил, что нужно делать, и в следующий раз все сделаю правильно.

Еда успела остыть, когда я сел завтракать, но я все равно все съел. Мы шли теперь намного быстрее, так что мне даже пришлось надеть куртку, чтобы не замерзнуть. Корабль вскидывало и перекатывало по волнам воздушных потоков, иногда он резко подскакивал на двадцать, тридцать, а то и пятьдесят метров вверх, а иногда нырял на столько же вниз.

– Спасательный жилет дать? – спросил меня Каниш.

– Я умею плавать, – ответил я.

– Да ладно?

– Умею.

– В открытом небе? В таком течении?

– Ну, с берега – умею…

Он бросил мне жилет.

– Надевай.

Мне было немного неловко, но я увидел, что и Дженин надевает спасательный жилет. Да и вообще, он был прав: мне еще никогда не доводилось плыть при сильном течении, которое может запросто зашвырнуть тебя на двадцать метров в любом направлении, как швыряет перышко ураган.

Тучи отступали назад, но не так быстро, как мы их нагоняли. Серое сгущалось в черное. Я увидел темную пелену, падающую вниз.

– Дождь! – зло пробурчал Каниш, прибавив что-то, подозрительно похожее на ругательство на незнакомом мне наречии. Но дождь шел недолго. Облаков после него осталось еще достаточно, целые массивы облаков, которых хватит наполнить баки до самых краев.

Чем ближе мы подступали, тем сильнее меня захватывало происходящее. Все остальное отодвинулось в сторону, существовали только мы и облака. Мне казалось, что это идеальная охота: она будоражила чувством опасности, в ней была погоня, был риск потерпеть поражение, и самое прекрасное – никто не страдал, не умирал и не был ранен, ничто живое не было уничтожено.

Добычей служила простая вода. Не нужно было пускать в ход нож и перерезать кому-то горло. Воду нужно было просто собрать. Свежую, прозрачную, чистую воду – две трети водорода, треть кислорода с капелькой других элементов. Облака были как отара гигантских мирно пасущихся обросших шерстью эфемерных овец.

Пар продолжал сгущаться. Корабль шел, рассекая воздух. Длинные косы Карлы развевались на ветру. Каниш подошел и встал рядом с ней, положив руку на штурвал, почти касаясь ее ладони, но не совсем.

– Сколько еще? – спросила она.

– Несколько минут. Пойду проверю компрессоры. Эй, ты, – крикнул он в мою сторону. – Поди сюда.

Я пошел с ним проверять аппараты для конденсации.

– Как тебе кажется, все в порядке? – спросил он все с той же насмешливой интонацией.

Я кивнул. Понятия не имею, на что я смотрел и что должен был увидеть, но если Каниш считал, что все в порядке, значит, все было в порядке.

Пока мы проверяли оборудование, я косился по сторонам в поисках Дженин. Она стояла у поручней, козырьком приложив руку ко лбу, чтобы защитить глаза, и смотрела на что-то по левому борту. Не на облака, потому что те были прямо по курсу. Секунду спустя она обернулась и закричала:

– Каниш!

– Чего?

– Посмотри туда.

Мы перевели взгляды влево, туда, куда указывал ее палец. Каниш снова выругался, еще крепче, чем прежде. Карла тоже что-то пробормотала. Она посмотрела на Каниша, и тот махнул рукой, как будто жестом хотел кого-то сглазить или наслать порчу.

– Что такое? – спросил я у Дженин. – Я ничего не вижу. Что происходит? Где…?

Ни слова не говоря, она протянула мне бинокль. Черная крапинка к западу от нас стала различимой и четкой. Это был корабль. Точно как наш.

– Это тоже охотники за облаками, да?

Она забрала у меня бинокль и снова посмотрела в него.

– Вроде того, – ответила она.

– Куда они направляются? – глупо спросил я.

– А сам как думаешь? – огрызнулась она.

Тут я понял, что это уже не просто охота. Это еще кое-что. Это гонка. Соревнование, кто первый достигнет облаков. Две команды охотников, нацелившиеся на один улов. Уступать не входило ни в чьи планы.