Однако жизнь охотника за облаками зачастую сурова. Порой выдаются долгие безоблачные недели и затяжная засуха. Пар не хочет подниматься и собираться в облака, и охотники могут по многу дней дрейфовать и видеть перед собой лишь бескрайнее ясное небо. Прекрасная погода для отпуска, но не для тех, кто зарабатывает на жизнь.
Но рано или поздно, если зайти далеко-далеко, в конце концов в отдалении обязательно покажутся перистая дымка или густые кучевые шапки, белые, как одуванчики, которые словно того и ждут, чтобы их собрали и сделали водой.
А иногда, рассказывала мне Дженин, облака застилают небо густо, точно туман. Не видно даже, куда движется корабль, так что ориентироваться приходится исключительно на показания приборов. В такие дни баки за считанные минуты доверху заполняются конденсированным паром. Одежда сыреет и липнет к спине. Вы наполняете резервные баки и жалеете, что места больше нет. И вы не скрываете расположение этого сокровища от других охотников – наоборот, включаете маяк и передаете по радио сигнал, чтобы дать знать: здесь облаков еще вдоволь, хватит на всех, а иначе они пропадут даром.
Потом вы разворачиваете паруса и идете к дому, и корабль даже проседает в небе, как налитый водой шарик, или мозоль, которая вот-вот лопнет. Меня до сих пор не перестает удивлять, как белые облака становятся прозрачной водой, как нечто бесплотное обретает плоть.
Кроме того, вода бывает разных типов и разной степени чистоты: вода для мытья, вода для приготовления пищи, и вода исключительно для питья. К последней иногда относятся как к ценному, редкому вину, разливают по бутылкам и хранят в погребах для особых случаев. Дегустаторы отпивают из стакана и, причмокивая, изрекают что-то вроде: «хорошее качество», «великолепный улов», «первоклассная десертная вода». Так что вода – это не просто вода, не всегда и не для всех, что бы там ни говорила Дженин.
А вот в прежние дни, в прежнем мире, люди охотились на китов – настоящих морских китов, а не здешних небесных. На корабле всегда был впередсмотрящий, который карабкался на топ мачты и вглядывался в горизонт, заслоняясь ладонью и держа наизготовку подзорную трубу. И когда он замечал бьющую струю пены, это значило, что кит выходил на поверхность, и человек кричал: «Фонтан! Фонтан!», – и капитан разворачивал судно навстречу будущей добыче.
То же самое и у охотников за облаками. На каждом судне есть своя ищейка – человек, чьей задачей является угадывать, где образуются облака, и решать, в каком направлении двигаться. Даже когда небо ясное и, насколько хватает глаз, не видать ни облачка, ищейка знает, куда плыть.
Это частью наука, частью искусство, где не обойтись без известного чутья. Иные уверяют, что дело в инстинкте или даре предвиденья Что бы это ни было, у хорошей ищейки оно есть. Профессионал может почуять сборище облаков аж на расстоянии в четыре дня пути. А то и в пять. И капитан всегда послушает ищейку и повернет корабль в указанном направлении – хотя никогда нельзя знать наверняка, окажутся ли там облака. Можно только верить. И надеяться. И иногда сомневаться.
Потому что требуется немалая выдержка и отвага, чтобы двинуться в глубь пустого синего неба, когда твои собственные запасы воды истощаются все сильнее, а вокруг нет ни намека на облачко. Но вы держите путь, плывете по солнечным ветрам. Может, повезет, и подует бриз – тогда вы поднимете паруса, чтобы поймать воздушный поток и набрать скорость, устремляясь в небесную пучину. Вы проплываете мимо островов – некоторые из них сверху, некоторые снизу. Некоторые так близко от вас, что тень от них падает на корабль. А некоторые так далеко внизу, что в те края вы никогда и не заплывете. Там, внизу, земли другие, жаркие, на них обитают другие люди. Если вы продолжите нисхождение, то в конце концов достигнете островов, которые так выжжены зноем, что туда не ступает нога человека, и обитают там лишь растения, да рептилии, да глубоконебесные рыбы с потрескавшейся как на сковородке кожей. Так говорят. Однако, если туда не ступала нога человека, откуда человеку знать?
Может, за время вашего плавания мимо пройдет косяк небесных рыб. И если забросить за борт удочку, насадив на нее наживку из парочки сочных насекомых, можно наловить рыбы на обед. А если забросить за борт невод, то хватит и на целый пир.
А может, вы заметите небесную медузу, почти прозрачную, плывущую по небу бесформенным куполом пульсирующих вен. За ней на сотни метров будут тянуться ее длинные щупальца. Если эта медуза окажется не из ядовитых, ее тоже можно поймать и приготовить. Небесные медузы почти целиком состоят из воды. Может, на первый взгляд покажется не очень аппетитно, но если вы сильно проголодались и изнываете от жажды, то охотно ее проглотите.
Да, грош цена охотничьему кораблю, если на нем нет ищейки. Их иногда еще называют «прорицателями», потому что этим они и занимаются: прорицают, где сейчас вода, точнее, где появятся, или скорее всего появятся, облака. Когда-то то же самое люди проделывали с ветками орешника, когда искали источники во время засухи или в пустынях. Возьми в руку рогатину из орешника и не сжимай крепко пальцы; когда она дрогнет и покажет вниз – копай. Там и будет вода.
Иногда единственным указанием от ищейки будет: стоять на месте. Они чувствуют, что находятся там, где надо. Незачем искать облака – они сами вас найдут. И вы закрываете солнечные панели, опускаете паруса и бросаете спутниковый якорь, чтобы не дрейфовать.
А потом ждете. Бывает, что приходится ждать много тягучих тихих часов в теплом солнечном свете и в слабом дуновении ветерка. Поодаль пронесется стадо небесных дельфинов – они всегда игривы, прыгают и резвятся, и ничто-то их не заботит.
Часы тянутся долго, и каждый следующий медленнее предыдущего. Ожидание начинает сказываться на вас. Вы поглядываете на ищейку и начинаете в нем сомневаться. Его лицо бесстрастно, глаза прикрыты так, что на загорелом лице видны лишь щелочки. А если он носит солнечные очки, то глаз и вовсе не видно. Вы спите, вы просыпаетесь, вы несете по очереди вахту, но облаков нет как нет. Так проходит целый день, потом второй, третий, четвертый. А облаков нет как нет. У вас во рту пересохло, как в пустыне, и горло как наждачная бумага. Голос хрипит. Ваша речь похожа на кваканье жабы, а кожа пересохла и вся горит. Вы опускаете рукава, чтобы прикрыть руки, посильнее нахлобучиваете кепку. Вы забираетесь под навес и прячетесь там в теньке от неутомимого солнца.
Проходит еще день, и язык у вас распухает. Вы едва можете глотать и говорите с трудом. Да и что тут скажешь? И все же облаков нет как нет.
В отчаянье вы укоризненно смотрите на ищейку.
– Ты сказал нам стоять здесь. Если бы мы продолжали плыть, мы бы сейчас были в безопасности, а в баках уже было бы полно воды. Но нет. Мы все ждем, и ждем, и трюмы по-прежнему пусты. А облаков нет как нет.
Ищейка не отвечает. Не выдавая своих мыслей, он неподвижно лежит в тени. Уверен ли он в своем решении? Или тоже уже начал сомневаться?
Время пытается идти, но едва может пошевелиться. Оно ползет, как улитка в жаркий полдень. Мимо проплывает небесный ангел, а следом – небесный клоун, оставляя за собой яркий эфемерный след, отчего они кажутся самыми необычайными и чудесными существами во вселенной. Или это вы просто галлюцинируете от обезвоживания.
Вы провожаете их взглядом, лежа под навесом, измучившись, иссохнув, съежившись в этой бескрайней синеве. Небесные ангелы ныряют ниже. На их место приходит косяк криворыб, тусклых, тоскливых, с выпученными глазами и страшными, как атомная война, мордами.
А облаков нет как нет.
А потом…
Ищейка пошевелится. Приподнимет палец, откроет глаза пошире. Он улыбнется и неспешно вытянет ноги. Вы не спускаете с него глаз. Почему он двигается? Незачем двигаться и нечему улыбаться. Но он встанет и выпрямится во весь рост. Только зачем он тратит силы, чтобы просто стоять? Приляг, дружище. Не глупи.
Но потом вы почувствуете этот запах: свежести и влаги. Ощутите во рту его вкус, ощутите, как воздух наполняется сыростью. Ваши губы оросят капельки конденсата. Вы высунете почерневший язык, как оголодавшая крыса, выползающая из норы в плинтусе. Языком вы чувствуете воду.
И вот вы видите его. Оно настоящее? Или мираж? Может, это просто ваша жажда рисует эти образы?
Но нет, облако здесь. Оно начинает собираться вокруг вас, перьями и клочьями. Вскоре оно уже бледный туман, и все густеет, все темнеет. Становится прохладно, затем холодно. Оглянуться не успеете, как уже не видно дальше собственного носа.
Смеясь и глотая влагу, упиваясь сыростью и зябкостью, вы – маловер! – кричите своей ищейке:
– Ты был прав! Вот оно! Оно здесь!
И теперь – за работу. Вы созываете свою команду. Облако такое густое, что вы с трудом можете различить смутные силуэты на палубе. На ощупь вы пробираетесь к знакомым приборам, заводите двигатели и включаете конденсаторы. Насос начинает работать и всасывает пар в баки. Словно весь корабль мучился от жажды и теперь жадно пьет, возвращая силы. Он ненасытно хлебает и заглатывает воду со зверским аппетитом.
Несколько часов уходит на то, чтобы наполнить все баки. Вы спускаетесь вниз за теплой одеждой, потому что вас бьет озноб. Возвращаетесь на палубу. Волосы так намокли, словно вы только что из душа. Видимость – не более нескольких метров. Небесная синева осталась где-то в воспоминаниях, пропал и палящий зной. Но конденсаторы продолжают гудеть, пока баки наконец не наполнятся и вода не начнет переливаться через край, растекаясь по палубе.
Пора в путь. Вы вращаете штурвал, разворачивая корабль к дому. Ищейка сидит на носу корабля с улыбкой на лице, в его руках заслуженная фляга с водой, и рядом стоит тарелка жареных небесных креветок. Он смотрит на вас с немым укором: «Вот видишь, я же говорил. Но ты мне не верил, ведь нет же? Ты потерял веру в меня. Ты усомнился».
Вы делаете вид, что вовсе нет, никогда не было и тени сомнения, и вы были уверены в нем с самого начала, и всегда будете, до самого конца. Но сами понимаете, что это ложь. В вас всегда будет сидеть это крошечное зернышко сомнения, да и в нем, возможно, тоже. Здесь ни в чем не может быть гарантий. Даже лучшие из охотников иногда ошибаются. Никто не безупречен, никто не бывает прав всегда.
В этом я уверен на сто процентов.
