ЖИЛ В ОДНОЙ деревне парень. Звали его Питер. Был он малый добрый, пригожий, сильный, но уж очень простоватый. Материнских кур и то еле умел пересчитать, а их и было-то два десятка. Когда мать давала Питеру шиллинг и просила купить всего на три пенса, он никак не мог сосчитать, сколько придется сдачи. А пошлет его мать на базар, его непременно надуют.

И не то чтобы он был лентяй или пустомеля какой нибудь, просто бедняге Питеру не хватало ума.

– Эх, мама, – говаривал Питер, – будь я хоть чуточку поумней, тебе бы куда легче жилось!

– Да, Питер, – вздыхала мать, – умом тебя бог обидел, что и говорить. Зато сердце у тебя доброе и силенок на двоих хватит, так что не печалься. Лучше сбегай наверх, да принеси мне три пуговицы. Я пришью их к твоей куртке. Только запомни хорошенько – три пуговицы! Не две и не четыре, а три.

Но все равно, Питер не мог успокоиться, что он такой глупый, и то и дело приставал к матери, и спрашивал, как же ему набраться ума. Наконец мать не выдержала и сказала:

– Ну, коли тебе так уж хочется поумнеть, ступай к мудрой старухе, что живет вон на том холме. Говорят, она и впрямь мудрая. У нее и волшебные книги есть, и разные порошки, и травы. Она все знает, может, и тебе ума прибавит.

Питер закончил свою работу и отправился к холму. Взобрался на самую вершину и увидел там хижину старой вещуньи Из трубы валил дым, а на пороге спал черный кот.

«Хорошая примета», – подумал Питер и постучал в дверь.

Никто не ответил. Тогда он осторожно приподнял щеколду и заглянул в дом. Спиной к нему у огня сидела старуха и что-то помешивала в черном чугунке. Она не обернулась и не промолвила ни слова. Но Питер все-таки вошел в комнату и сказал:

– Добрый день, бабушка! Хороша погодка нынче, а?

Старуха ничего не ответила и продолжала помешивать в чугунке.

– Завтра, может, дождичек пойдет, – продолжал Питер.

Но старуха опять ничего не ответила.

– А может, не пойдет, – прибавил он, не зная, о чем говорить дальше.

А старуха все мешала и мешала что-то в черном чугунке.

– Ну, насчет погоды я все сказал, теперь можно и о деле, – расхрабрился Питер. – Я, видите .ли, того, малость простоват. Так вот, не прибавили бы вы мне хоть чуточку ума? Потому что…

– Ума? – переспросила старуха. Тут она отложила ложку и в первый раз взглянула на Питера. – Что ж, изволь! Только вот какого ума ты просишь? Если генеральского или учительского, – я вряд ли помогу тебе. Ну, говори, какой ум тебе нужен?

– Да самый обыкновенный, – ответил Питер. – Не большой, не маленький, – такой, как у всех.

– Хорошо, – сказала старуха. – Будет у тебя такой ум, только сначала принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете. Понял? А когда принесешь, я загадаю тебе загадку, – чтобы узнать, то ли ты принес, что я велела. Ну, теперь ступай!

И, не дожидаясь ответа, она взяла чугунок и вышла с ним из кухни, так что Питеру оставалось только уйти.

Он спускался с холма и все думал о словах старой вещуньи. «Сердце того, кого я люблю больше всего на свете… Кто бы это мог быть?»

Не часто приходилось Питеру так ломать себе голову.

Вернулся он домой и рассказал матери, что ответила ему старуха. Мать подумала-подумала и говорит:

– По-моему, больше всего на свете ты любишь жирную свинину. Давай зарежем нашу старую свинью, а сердце ее ты отнесешь вещунье.

Зарезали старую свинью, вынули у нее сердце, и на другой вечер Питер понес его в хижину на холме.

Старуха сидела в кресле у огня и читала огромную книгу. Она не подняла головы, а Питер положил свиное сердце на стол и сказал:

– Вот, я принес сердце того, кого люблю больше всего на свете. Подойдет?

Старуха оторвалась от книги.

– Что бежит без ног? – спросила она. – Ответь-ка мне!

– Бежит без ног? – переспросил парень, почесал в затылке и задумался.

Думал-думал, даже голова заболела.

А старуха все читала свою книгу. Наконец Питер вымолвил:

– Вот что, я… я не знаю.

– Ну, выходит, ты принес не то, что я велела, – сказала вещунья. – Забирай это и уходи!

Бедному Питеру ничего не оставалось, как забрать свиное сердце и уйти. А когда он вернулся домой, то нашел свою мать в постели. Она занемогла вдруг и теперь лежала при смерти. Питер только успел проститься с ней, и она умерла. Долго стоял он у ее постели на коленях и все плакал и плакал, никак успокоиться не мог.

Он вспоминал, какая мать у него была добрая, ласковая, как она любила его, как жалела, когда он был маленький, как лечила все его синяки и ушибы, как чинила ему платье, кормила его и разговаривала с ним по вечерам.

«Как же мне теперь жить без нее? – думал Питер.- Ведь я любил ее больше всего на свете».

И тут он вспомнил слова вещуньи: «Принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете».

– Нет, ни за что я этого не сделаю! – воскликнул Питер.

Но на другое утро он решил, что можно и не вынимать сердце, а просто отнести мать на холм к старой вещунье.

Так он и сделал, – ведь именно теперь ему очень недоставало умной головы на плечах.

Вошел он со своей ношей к старухе и сказал:

– Теперь я вам и вправду принес то, что мне дороже всего на свете. Это моя покойная мать. Так что прибавьте мне ума, как обещали.

– Скажи-ка мне, – промолвила вещунья, – что такое – желтое, сияет, а не золото?

– Желтое, сияет, а не золото? – задумался Питер. – Это… это…

Но, хоть убей, не мог придумать ответа и, наконец, сказал:

– Не знаю.

– Ну, так и нынче не поумнеешь! Да ты, я вижу, и впрямь совсем простачок. Наверное, так никогда и не наберешься ума.

И пришлось Питеру опять ни с чем уходить от старухи вещуньи. Но домой возвращаться ему не хотелось – очень уж тяжко было у него на душе. Сел он у дороги и горько заплакал.

Вдруг кто-то окликнул его ласковым голосом. Он поднял голову и увидел хорошенькую девушку, – она глядела на него и улыбалась.

– Что с тобой? – спросила она. – Такой здоровенный детина и плачешь!

– Я простачок, – отвечал Питер, – ума у меня не хватает. Да к тому же умерла моя мать и оставила меня одного-одинешенька. Как же мне теперь жить-то? Кто меня будет кормить, одевать, ходить для меня на базар? И слова не с кем теперь перемолвить, некому меня теперь утешить. Бедный я, горемычный!

– Ну-ну, не печалься, – сказала Дженни, так звали девушку. – За таким простачком, как ты, присматривать нужно. Хочешь, я пойду с тобой и буду о тебе заботиться?

– Что ж, если тебе так хочется, пойдем, – отвечал Питер. – Только ты сама скоро увидишь, что я дуралей, каких мало, да таким, видно, и останусь, если не удастся как-нибудь нажить себе ума.

– Это ничего! – сказала Дженни. – Как говорится: чем глупее жених, тем покладистее муженек. Хочешь взять меня в жены?

– А стряпать ты умеешь? – спросил Питер.

– Конечно! – ответила Дженни.

– А шить и штопать?

– Ну, еще бы!

– А считать яйца? А складывать фунты, шиллинги и пенсы?

– Умею, умею!

– Ну, тогда, если ты согласна выйти за меня, – обрадовался Питер, – я на тебе женюсь.

И пошли они в деревню вместе.

Вот схоронили мать Питера, вся деревня поплакала по ней, а потом Питер и Дженни сыграли свадьбу и зажили вместе в его домике.

Вскоре Питер увидел, – хоть и был он простачком, – что жена ему досталась, каких мало. Она и стряпала, и шила, и прибирала, – да все так весело и охотно, а главное – всегда умела порадовать его шутками да ласковым словом.

Правда, и Питер оказался неплохим мужем. Он тоже работал весело и с охоткой. Все ему было нипочем – лишь бы думать самому не приходилось. Не было для него ни слишком тяжелых нош, ни слишком длинных дорог. Счастливая получилась парочка, что и говорить!

– Знаешь что, Дженни, – сказал как-то вечером Питер. – Я понял, что люблю тебя больше всех на свете.

И тут его словно осенило.

– Слушай, – продолжал он, – да неужто вещунья хотела, чтобы я убил тебя и принес ей твое сердце? Как ты думаешь, неужто она этого хотела?

– Вряд ли, – ответила Дженни. – Да конечно, нет! Никто и не говорит – убивать. Ты можешь отвести меня к ней живую, как я есть, с сердцем и всем прочим.

– Ты очень хорошо это рассудила! – обрадовался Питер. – Как я сам не додумался? Верно, пойдем к ней вместе. Но, постой, сначала скажи, что бежит без ног?

– Река, – ответила Дженни. – Нетрудно догадаться!

– Река? – повторил простачок. – Так оно и есть! И как это я сам не догадался? А теперь ответь, что такое: желтое, сияет, а не золото?

– Солнце! – ответила Дженни, не задумываясь, – Любой ребенок такую загадку отгадает.

– Солнце? – переспросил Питер удивленно. – Ну да, – оно и светит, и желтое, а не золотое. Что за голова у тебя, Дженни! Во всей Англии не найдется жены умнее тебя. Идем скорей, может, старуха и мне прибавит немножко ума, чтобы я стал достойным тебя.

И вот они вместе поднялись на холм и как раз застали вещунью дома.

– Наконец-то я привел вам ту, кого люблю больше всех на свете, – сказал Питер. – Вот она, тут и сердце ее, и вся она. И уж если вы и теперь не прибавите мне ума, значит, вы не мудрая женщина, а просто-напросто плутовка и обманщица!

– Присядьте-ка оба! – сказала старуха.

Они повиновались, а старуха повернулась к Питеру и сказала:

– Слушай мою загадку. Кто родился без ног, отрастил две, а потом четыре?

Бедняжка Питер думал-думал, – но все не находил ответа. Тут Дженни шепнула ему на ухо:

– Головастик! Ответь головастик.

– Головастик! – выпалил Питер.

– Верно, – сказала старуха. – Ну, я вижу, теперь у тебя и без меня ума хватает. Ты только почаще спрашивай совета у своей жены!

Что ж, Питер так и сделал, и остался очень доволен советом мудрой старухи.