Анджела, стоя у окна, наблюдала, как Бен и Ларри со смехом перебрасываются снежками во дворе. Вот чего не хватает моему сыну, думала она. Ему нужен мужчина рядом. Здоровый, полный сил мужчина, а не престарелый дедушка с больным сердцем.

После гибели Дейла кое-кто из городских холостяков приглашал Анджелу на свидания. Если бы она согласилась связать свою судьбу с кем-нибудь из них, то сейчас не попала бы в эту ловушку с Беном…

Нет, так думать не стоит.

Бен — отец Ларри. Этого не изменить. Но что, если бы он вернулся в Селби несколькими годами раньше?..

И об этом тоже думать нечего. Что толку горевать о пролитом молоке? Они договорились забыть о прошлом и начать все сначала, и Анджела была полна решимости выполнить свое обещание. Хоть и чувствовала: это будет нелегко. Совсем нелегко.

Полчаса назад Анджела застала Бена и Ларри за разглядыванием фотоальбома. Во взгляде Бена, устремленном на младенческие снимки Ларри, она прочла столь острую боль, что поспешно вышла из комнаты, не желая, чтобы сын заметил ее слезы.

Как она теперь раскаивалась — и в своей глупой лжи, и в том, что не решилась сама сообщить Бену о беременности! Но извинениями и сожалениями ничего не исправишь. Нужно оставить прошлое в прошлом и идти дальше. Ради Ларри.

Одного Ларри не мучили призраки прошлого: он принял Бена с распростертыми объятиями. Даже когда его не было рядом, все, что слышала Анджела от сына, — разговоры о Бене. Бен то, Бен се… Никуда от него не спрятаться.

Бен пробудет здесь до воскресенья — но Анджела чувствовала, что его отъезд не принесет облегчения. Ларри уже успел к нему привязаться. И она, как ни совестно признаться, тоже. Предстоящая разлука с ним ее пугает — почти так же сильно, как и безумная мысль, что Бен может остаться в Селби навсегда.

Анджела отошла от окна. Не собирается же она в самом деле стоять тут и любоваться на них до вечера! Взгляд ее упал на фотографию — семейный снимок, сделанный за месяц до смерти Дейла.

Дейл был прекрасным мужем и отцом. До сих пор Анджела не представляла, что будет в чем-то его упрекать. И все же… он отнял Ларри у Бена.

Но Анджела не могла возненавидеть его за эту ложь. Одна ошибка не в силах была стереть из ее воспоминаний все хорошее, что сделал Дейл для нее и Ларри. Не могла уничтожить благодарную память о его любви и заботе.

Нет, во всем виновата она сама. Если бы она решилась поговорить с Беном сама! Если бы не спряталась за спиной у Дейла!..

Тогда все обернулось бы по-другому… Лучше? Как знать. Анджела любила Бена — но и самая пылкая любовь порой не выдерживает испытания временем и житейскими трудностями. Бен очень изменился — как и она сама. Возможно, эти изменения со временем убили бы их любовь. Или, напротив, крепче привязали бы их друг к другу? На этот вопрос Анджела тоже не знала ответа.

— Как все запуталось! — проговорила она, обращаясь к мужу на фотографии. — Еще и твои родители — как рассказать им правду? Дейл, что же мне делать?

Что-то с грохотом ударилось о стену, и Анджела подпрыгнула от неожиданности.

Распахнулась входная дверь.

— Мам, извини, это я нечаянно! — выкрикнул Ларри, и дверь захлопнулась.

Анджела приложила руку к сильно бьющемуся сердцу и вновь устремила взгляд на Дейла — статного синеглазого красавца с беззаботной улыбкой.

— Хочешь сказать, это было знамение? И что же оно означает?

Но Дейл на снимке молчал. Анджеле оставалось полагаться только на себя. И самой принимать решения.

Как всегда.

Но на этот раз все по-другому. Тогда, девять лет назад, у нее не было выбора: она тонула, и Дейл протянул ей руку помощи, предложил единственный путь к спасению. Теперь же все иначе. Она должна сделать выбор, и от того, какое решение она предпримет, зависит судьба по крайней мере трех человек.

Бен хочет стать для Ларри настоящим отцом. Но Ларри считает своим отцом Дейла и едва ли сможет его забыть — так же, как не может и не хочет забывать мужа сама Анджела. И еще Филип и Эбби… Если она признается им во всем, Ларри потеряет дедушку и бабушку. Значит, придется держать правду в секрете. Но Бен…

Разве он не заслужил сына?

Анджела по-прежнему страшилась намерений Бена, однако уже меньше, чем прежде. Она разглядела трещину в его броне. Бен Хупер не уверен в своих родительских способностях, боится, что не сможет стать хорошим отцом. Было бы легко на этом сыграть — но Анджела не хотела использовать его слабость. Эта слабость, эта уязвимость слишком отчетливо напоминала ей о том, каким был Бен девять лет назад — трогательно застенчивым, неуверенным в себе. Такого Бена она когда-то полюбила.

И теперь он вернулся к ней — повзрослевший, возмужавший, исполненный внутренней силы, которой ему прежде не хватало. Намного более привлекательный, чем прежде.

Но Анджела не позволит себе рухнуть к его ногам. Если даже правда, что девять лет назад он по-настоящему ее любил, — этого недостаточно. Их любовь в прошлом. На много лет он забыл о ее существовании. И теперь вернулся только ради Ларри. Не стоит об этом забывать. Больше она не позволит причинить себе боль.

Даже ради блага сына.

С потемневшего неба валили снежные хлопья, но Бен и Ларри, увлеченные игрой в снежки, ничего не замечали.

— Отличный бросок, Ларри! — крикнул Бен, когда снежок угодил ему в плечо.

Ларри вытер пот со лба.

— Бен, а давай в кино сходим?

— Хорошая мысль, но лучше в другой раз. — Бен вздохнул. — Сейчас у меня не так уж много времени.

— Работать надо? — понимающе заметил Ларри.

А малыш хорошо соображает! — восхитился Бен.

— Да. Я стараюсь работать как можно лучше, а это отнимает много времени.

Ларри важно кивнул.

— Понятно. Вот я тоже хочу стать самым лучшим теннисистом, поэтому все время тренируюсь. Как ты думаешь, у меня получится?

На этот раз Бен едва успел увернуться от снежка.

— Думаю, что да. Только как относится к твоему увлечению мама? Она, наверное, хочет, чтобы ты больше времени уделял урокам?

Ларри пожал плечами.

— Маме нравится, что я занимаюсь теннисом.

В этом Бен сомневался, но понимал, что Анджеле хватает такта не показывать свое недовольство сыну, чрезмерно увлеченному теннисом. С каждым часом его уважение к Анджеле росло. Не так-то просто вести собственное дело и одновременно в одиночку растить сына — но она справляется и с тем, и с другим, и справляется отлично. Бен уже заметил, что Анджела стеснена в средствах. Нужно будет предложить ей помощь.

Становилось все холоднее, и у Ларри покраснели нос и щеки. Еще несколько минут — и надо идти в дом.

— А ты во что любишь играть? — спросил Ларри.

— Иногда, по выходным, я хожу в бассейн, — ответил Бен. — Еще пару раз пробовал играть в гольф. — Гольф — это такая скука!

Подавив улыбку, Бен запустил в Ларри снежком.

— Почему же, многим нравится.

— Все равно теннис лучше!

Ларри слепил очередной снежок, сделал обманное движение, и снежок угодил прямо в лоб не успевшему увернуться Бену.

— Молодец, — похвалил тем не менее Бен, потирая ушибленное место.

— Это папа меня научил!

Острая боль пронзила сердце Бена. Пусть цветом волос и ямочкой на щеке Ларри напоминает его — по характеру сын куда больше похож на Дейла. Его любовь к спорту, отвага, уверенность в себе — все это от человека, который шесть лет был ему отцом. Как хотел бы Бен вернуть время назад и занять место Дейла рядом с сыном…

И с Анджелой? Нет, эту мысль лучше не додумывать до конца.

— Должно быть, папа тебя многому научил.

— Ага. Только жаль, он не успел научить меня своей коронной подаче.

— Жаль, — согласился Бен. — Но, думаю, что ты еще многому научишься со временем. Возможно, у тебя тоже будет своя фирменная подача. Не всякий восьмилетний мальчик обладает такой меткостью удара, как у тебя.

— А ты многих восьмилетних мальчиков знаешь?

Только одного.

— Тебя.

Ларри не рассмеялся в ответ. В глазах у него появилось отрешенное, мечтательное выражение, хорошо знакомое Бену по лицу Анджелы.

— Все равно я очень хочу научиться папиной подаче. Иногда…

— Что? — спросил Бен.

— Нет, ничего.

По тому, как Ларри поджал губы, Бен догадался: мальчик не готов поделиться с ним своими заветными мыслями. Да, нелегкое это дело быть отцом. Вернется в Лондон — непременно купит какое-нибудь пособие для молодых родителей.

— Ладно, давай играть.

Но Ларри не поддержал его.

— Знаешь, Бен, я никому об этом не говорил. Ни маме, ни даже бабушке.

— Можешь и мне не говорить, — спокойно, как только мог, отозвался Бен. — Если не хочешь, конечно.

Ларри глубоко вздохнул. В воздухе повисло напряжение.

— Мне иногда снится папа. Как будто мы с ним играем, или гуляем, или просто сидим и разговариваем. — Он помолчал. — Во сне все совсем как на самом деле. А потом я просыпаюсь и вспоминаю… И, знаешь, иногда я думаю: а вдруг это не просто сны?

Противоречивые чувства охватили Бена: радость и гордость оттого, что сын поделился с ним самым сокровенным, и в то же время жгучая, болезненная ревность к Дейлу. Ну не глупо ли — завидовать мертвецу?

— Может быть, — осторожно ответил он.

— Ты ведь не думаешь, что я ненормальный? — смущенно спросил Ларри.

— Конечно нет. Ты просто очень тоскуешь по от… по нему. Правда?

Ларри кивнул, не поднимая глаз.

Что-то сжалось у Бена в груди. Ему хотелось прижать сына к себе, утешить, пообещать, что он никогда больше не потеряет того, кого любит, но Бен понимал: еще не время. Не стоит торопить события. Это никому не принесет пользы — ни Анджеле, ни самому Ларри.

— Знаешь, — тихо заговорил он, — когда я был маленьким, мой папа часто уезжал по делам. — При этих словах на Бена нахлынули горькие воспоминания детства — одиночество, тоска от разлуки с отцом. — Я так мечтал, чтобы однажды он вернулся навсегда!

Ларри поднял глаза.

— Ты скучал по нему?

— Еще как! — признался Бен. — Папа никогда не играл со мной, не ходил в походы, не появлялся на школьных праздниках. Порой мне бывало очень тяжело.

А порой так просто нестерпимо. В юности Бен винил отца во всех своих бедах: в неуклюжести, в неуверенности в себе, в том, что он такой неудачник и все над ним смеются. Но, повзрослев, Бен понял, что вины отца в этом мало. Каков человек — зависит прежде всего от него самого.

— Со мной в классе учится один парень, Джош Андерсон, — сказал Ларри. — У него папа раньше служил на флоте, и Джош тоже ужасно по нему скучал. А теперь мистер Андерсон вышел в отставку и живет с ним.

И снова Бену захотелось прижать мальчугана к себе и никогда, никогда не отпускать. Господи, что же ему делать? Через несколько дней он возвращается в Лондон — и, значит, Ларри снова останется один. Да даже если бы они жили в одном городе, где Бену взять время для сына? Неужели Ларри повторит его собственную судьбу и его тоже ждут одиночество, постоянная тоска?..

— Тебе, наверное, тяжело приходится.

— Ничего, я привык. — Ларри перебросил ему мяч. — А ты на роликовых коньках кататься умеешь?

Время откровений закончилось. Хотел бы Бен уметь с такой же легкостью менять тему!

— Нет, но всегда мечтал научиться.

— Я могу тебя научить. — Глаза Ларри заблестели надеждой. — Если хочешь, конечно.

Бен невольно улыбнулся.

— С огромным удовольствием. Только тебе придется набраться терпения. Знаешь, в детстве я был сущим неудачником: ничего не мог, ничего не умел. Да и теперь, кажется, еще не совсем выправился. Хотя очень стараюсь.

Ларри нахмурился.

— А я тоже стану неудачником?

— Это почему? — удивился Бен.

— Потому что ты жил без папы и я тоже.

Вот черт! Кажется, он ляпнул лишнее.

— Нет, Ларри, ты никогда не будешь неудачником!

— Почему? — поинтересовался мальчик.

— Потому что…

Потому что у тебя есть я.

Но Бен не мог сказать это вслух. Еще рано.

— Потому что у тебя замечательная мама. Она научит тебя всему, что должен уметь настоящий мужчина. Тебе очень повезло с мамой.

Но Ларри, кажется, не слишком ему поверил.

— У тебя все будет в порядке. Честное слово. — Что-то сжало сердце Бена. — Можешь на меня положиться. Я тебя не брошу. Даже когда уеду в Лондон.

— И я никогда-никогда не стану неудачником?

— Никогда-никогда.

— Здорово! Привет, мам! — И Ларри замахал рукой.

Бен обернулся. Рядом с ним, скрестив руки на груди, стояла Анджела.

— Ребята, вам не кажется, что сильно похолодало?

Быть может. Но Бен не замечал мороза. Не замечал ничего, кроме того, как идет Анджеле серый свитер, как туго облегают ее бедра джинсы. Разве можно замерзнуть, когда тебе открывается такое зрелище?

Немалым усилием он заставил себя отвести взгляд. Анджела не должна замечать, как он на нее смотрит. Ей это не придется по душе. А если бы она знала, что за сон приснился ему сегодня ночью…

— Может быть, поиграете еще немного, а потом пойдете в дом и выпьете горячего какао? — предложила она.

— Ну, мам, нам тут так весело!

— Ларри, если ты простудишься, то не сможешь больше играть с Беном, — возразила Анджела. — Ты же помнишь, в воскресенье он уезжает.

Осталось еще четыре дня. Как много — и как мало!

— Ну ладно, — неохотно сдался Ларри.

Встретившись глазами с Беном, Анджела прошептала одними губами:

— Пять минут.

Бен кивнул и взглянул на часы. В первый раз Анджела дала ему поручение, касающееся Ларри. Проверяет, на что он способен, или просто хочет помочь? Так или иначе, свое первое задание он выполнит на совесть. Они с Ларри отправятся пить какао ровно через пять минут.

Входная дверь отворилась, и в дом ворвались смех и звуки двух голосов — мужского и мальчишеского.

Анджела невольно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Ей нечего жаловаться на Бена — особенно после того, как она услышала обрывок его разговора с сыном. Разговора, где Бен обещал Ларри, что тот никогда не будет неудачником, и объяснял, какая у него замечательная мать.

Похвалы Бена грели ей сердце. Будем надеяться, сказала себе Анджела, что он искренен — и в этом, и во всем остальном. Но если Бен обманывает Ларри, если он остался здесь вовсе не ради него, то лучше сыну узнать об этом сейчас, пока Бен еще не стал частью его жизни.

Их жизни.

В душе Анджелы царила сумятица. Одна часть ее существа мечтала о том, чтобы Бен стал для Ларри настоящим отцом, другая этого страшилась. А где-то в глубине билась крамольная мысль: ах, если бы их с Беном связывал не только сын…

Анджела прикусила губу, запрещая себе думать о Бене как о любовнике.

Она поставила в духовку противень с пирожками. Первая порция румяной выпечки уже стояла на столе.

Из прихожей послышался грохот — Анджела давно уже свыклась с мыслью, что Ларри до старости будет, приходя домой, швырять ботинки в разные стороны. А в следующий миг Ларри в носках ворвался в кухню, оставляя за собой мокрые следы.

— Ух ты! Чем это пахнет? Пирожками, да?!

— Да, я пеку пирожки. Боже мой, как же ты перемазался!

— Да ладно, мам! — отмахнулся Ларри, вытирая ладошки о джинсы. — Подумаешь, немножко испачкался!

— Немножко? — Анджела округлила глаза. — Да ты посмотри на себя! Где ты столько грязи нашел, кругом снег лежит?

— О какой грязи речь? — осведомился Бен, входя в кухню.

Свитер и джинсы делали Бена очень похожим на того мальчишку-студента, в которого Анджела когда-то влюбилась по уши… М-да. Лучше бы уж продолжал ходить в костюме.

— Ларри перемазался, как поросенок, — объяснила она, нервно облизнув губы.

— Ах вот оно что… — протянул Бен.

К Анджеле вдруг явилось непрошеное воспоминание: они с Беном переходят вброд ручей неподалеку от дома ее родителей, добравшись до другого берега, начинают целоваться и, не удержавшись на скользком берегу, падают в воду…

Взгляд Анджелы задержался на чувственных губах Бена, и ей припомнился другой поцелуй — недавний, под омелой. Еще слаще, чем девять лет назад…

Боже, о чем она только думает? Что ей за дело до его одежды… и до чувственных губ… и тем более — до каких-то поцелуев?!

— Так где же ты ухитрился так вымазаться? — строго обратилась она к Ларри.

— Ларри поскользнулся и плюхнулся прямо на кучу угля, — объяснил Бен.

— Ох уж эти мужчины! — проворчала Анджела. — Ларри, ты не забыл, что сегодня возвращаются дедушка с бабушкой и вечером мы идем к ним в гости?

Честно говоря, Анджела предпочла бы, чтобы Филип и Эбби оставались у друзей всю неделю. Конечно, вряд ли они о чем-то догадаются, но рисковать ей не хотелось. Ведь если Филип и Эбби узнают, что Ларри им не родной внук, скорее всего отвернутся от них обоих, как отвернулись ее собственные родители.

Пусть Бен — родной отец Ларри, пусть теперь собирается стать для него отцом во всех смыслах слова, никто не должен знать правды. Эта мысль наполнила Анджелу горечью. Ах, если бы можно было вернуть время на девять лет назад! Не только ради Бена — ради всех, включая и Дейла.

Ларри скорчил гримасу.

— Ага, забыл. Пойду переоденусь.

— Этого мало. Для начала снимай-ка с себя все и отправляйся в душ.

— Мам! Я вчера вечером мылся!

— И сегодня сделаешь то же самое.

— А пирожки? А какао? А Бен?

— Сейчас же, — приказала она.

Бормоча себе под нос, что он уже не маленький, Ларри поплелся в ванную.

— Круто ты его, — сказал Бен.

— Ты считаешь, я с ним слишком резка? — смущенно спросила Анджела, стараясь не думать о том, какие у него карие глаза, почти шоколадные, ее любимый цвет…

Нет-нет, об этом нельзя думать ни в коем случае!

— По-моему, не слишком. Именно так, как надо. — Бен небрежно прислонился к стене, словно заходил в кухню Анджелы каждый день. — Я потрясен. Теперь понимаю, почему Ларри растет таким классным парнишкой.

Анджела ощутила, что заливается краской.

— С-спасибо.

— Так в чем же твой секрет? — спросил он.

Анджела достала с полки блюдо.

— Какой секрет?

— Секрет воспитания детей. Что мне делать и чего не делать, чтобы стать хорошим отцом?

Так вот он о чем! Не о ней, не об их отношениях — о Ларри. Разумеется, так и должно быть… и все же сердце Анджелы сжалось от разочарования.

— Никакого секрета нет. — Она пожала плечами. — Я многому научилась, глядя, как обращаются с Ларри родители Дейла. А в остальном… здравый смысл плюс метод проб и ошибок.

— А учебников для родителей не бывает? — с явным разочарованием поинтересовался Бен.

— Книжек по педагогике миллион, но ведь все дети разные. Что годится одному, не подойдет для другого.

— И что будет, если допустить ошибку? Ребенок получит травму на всю жизнь?

Бен старался говорить беззаботно, но по его глазам Анджела поняла, что этот вопрос серьезно его волнует. Бен ее не обманывает: он действительно хочет стать для Ларри настоящим отцом, любящим и заботливым. И как можно его за это винить?

Нельзя. В том-то и проблема. С каждым днем, с каждым часом Бен все больше и больше ей нравится. Не только как мужчина — как человек. А этого-то допускать и не стоит. Ради собственного блага она должна держаться от него подальше — не только физически, но и в эмоциональном плане.

— Я не хочу делать ничего такого, что может повредить Ларри, — добавил Бен.

— Ошибки не страшны, если за ними стоит любовь, — тихо ответила Анджела. — От таких ошибок остаются лишь царапины, которые легко заживают.

— Надеюсь, так оно и есть.

— Не спеши, — мягко посоветовала Анджела. — Дай время себе и ему.

Но как раз времени-то у них и нет — в воскресенье Бен улетает… Надолго ли? Анджела прикусила губу.

Бен открыл было рот, желая что-то сказать, но передумал и взял с противня румяный пирожок.

— Что? — спросила она.

— Ты так естественно держишься с Ларри. Трудно поверить, что ты не хотела иметь детей.

— Никогда такого не говорила.

— Еще как говорила! — Бен потянулся за вторым пирожком, но Анджела хлопнула его по руке. Он ухмыльнулся. — В тот день я готовил тебя к контрольной по алгебре…

Анджела возвела глаза к потолку.

— Я была уверена, что провалюсь.

— А получила четверку.

— С минусом.

Родители тогда пришли в ярость. Орали, что она никогда не поступит в Оксфорд, как брат. Хватит с меня и колледжа! — отвечала она. А в результате и в колледж не попала. Заочный курс по менеджменту — вот и все, на что ее хватило. Неудивительно: замужней женщине с маленьким ребенком, да еще и с собственным делом, как правило, не до учебы.

— Но я не говорила, что не хочу детей.

— Говорила, — возразил Бен. — Помнишь, я объяснял тебе, как вычисляется логарифм. А ты сказала, что это пустая трата времени, потому что алгебра тебе все равно не нужна. Что ты пойдешь на юридический и станешь адвокатом, а адвокатам логарифмы ни к чему.

— Да, верно. — Анджела протянула ему пирожок — с пылу с жару. — Только при чем тут дети?

— Слушай дальше! — весело сказал Бен. — Я на это ответил: а как же ты будешь помогать своим детям делать уроки? А ты на это: мол, я детей иметь не собираюсь, потому что это безнравственно. Как так безнравственно? — удивился я. А ты: в мире слишком много несчастных детей, и сначала надо помочь им всем, а потом уж плодить новых.

— Неужели я и вправду такое ляпнула? — Анджела смущенно засмеялась. — Странно, но сейчас я не представляю себя без Ларри. Как будто всю жизнь была матерью. Без него…

Как же все это странно! Девять лет Бен не давал о себе знать — и, оказывается, все это время хранил в памяти ее глупую школьную болтовню.

— Не могу поверить, что ты это запомнил.

— Я многое помню, Энджи.

Энджи.

Это имя подняло в ее душе вихрь полузабытых воспоминаний. Воспоминаний, которым лучше было бы прозябать во тьме забвения. О том, как они с Беном изучали друг друга, целовались, занимались любовью…

А самое ужасное — нынешние чувства Анджелы ностальгией не ограничивались.

Бен шагнул к ней. Теперь их разделяли всего несколько дюймов.

— Ты тогда была очень красивой! А сейчас стала еще красивее.

Блеск в его темных глазах подсказал Анджеле: сейчас он ее поцелует. И — с ужасом — она поняла, что жаждет этого больше всего на свете…

Но в последний миг очарование момента нарушил пронзительный телефонный звонок.

— Я возьму! — послышался откуда-то голос Ларри.

Бен отшатнулся. Анджела обессиленно опустилась на стул. Сознание отказывалось верить тому, что едва не случилось мгновение назад… чему она едва не позволила случиться.

В кухню вбежал Ларри. Боже мой, запоздало упрекнула себя Анджела, он же мог войти в любой момент — и увидеть…

— Это бабушка. Я ей сказал, что у нас Бен, и она и его пригласила. Вот здорово, правда?

Здорово? Ну, Анджела бы так не сказала. Общение Бена с Ларри в узком семейном кругу, вдали от сплетен и любопытных глаз — одно дело, но ужин с Филипом и Эбби…

И еще этот едва не свершившийся поцелуй…

Сердце Анджелы гулко бухало о ребра. Она чувствовала, что скользит вниз — все быстрее, быстрее! — в какую-то бездонную пропасть…

И совершенно не хочет останавливаться.