О дамы, я от автора слыхала, Что ищет он морали для финала. «Мораль ясна, – вскричала я тотчас, Зависит счастье всех мужчин от нас! Ведь в каждой драме – нравственной иль нет Страсть держит сцену, женщины – сюжет. Все в мире власти нашей подлежит Вселенной сцена это подтвердит». Супругу отпуск от супруги нужен, Коль в город он сбирается на ужин. Его примеру следует Джон Трот, И лишь предупредить жену зайдет. Суровый сквайр, надменный властелин, При свете солнца все вершит один, Но, только ночь закроет небосклон, Во всем супруге подчинится он. Зачем, о бражник, ты один сидишь? Ты с Бахусом Любовь соединишь И, поднося ко рту заздравный кубок, Почувствуешь касанье милых губок. Правителю страны немало лет Взор дамы некоей дает совет. Ее суда любой проситель ждет: Нахмурится – беда, кивнет – доход, А улыбнется – значит, предпочтет. Но и в народе мать или жена Таким же трепетом окружена. Беднейший пахарь их глухих долин, Труда наследник и лишений сын, Крадет Любви сияющей лучи, Чтоб ими осветить свой путь в ночи, Хоть искорку, чтобы в мороз и вьюгу Лишь ей согреть убогую лачугу. Моряк-скиталец, тот, кому давно Покинуть Сюзэн было суждено, На палубе холодной и унылой Мурлычет песню, что она любила, И, чу, – от звуков, сильных и простых, На время боцманский свисток притих. Гордясь трудом и ранами, солдат В улыбке Нэнси зрит венец наград; Но, слыша плач, пока не начат бой, Любовник задрожит, умрет герой! Так сердце, что с походами сжилось, От вздоха вянет и болит от слез. Вы, судьи осторожные, все те, Кто знает цену женской красоте, Вы с сожаленьем смотрите вослед Триумфам нашим, в коих славы нет, Покамест ум, открыв обилье чар, Верней не сделает любви удар! Когда б рассудок женщиной владел, Завиден был бы любящих удел: От школы наших взоров став мудрей, Прибавив ум к галантности своей, Они зажгли бы, полны ликованья, От факела Любви светильник Знанья!