Шум двигателя разорвал гулкую тишину пустой парковки. Холлоран, прислонившийся к крылу прокатного «Форда», чертыхнулся и опрокинул свой кофе на бетон. В свете фар подъехавшего автомобиля кофейная лужа выглядела кровью на месте преступления. Холлоран хмыкнул: привидится же такое.

Черный микроавтобус притормозил рядом с ним, боковая дверь откатилась, и Холлоран шагнул внутрь. Белл встретил его крепким рукопожатием и указал на свободное кресло, на котором покоился черный атташе-кейс. Стоило Голландцу устроиться и пристегнуться, как вэн рванул с места.

Холлоран огляделся. Напарник, Виктор Белл, сидевший напротив через столик, как обычно, многоэлегантен, словно рояль. Улыбка во все сорок восемь зубов на черном лице только усиливала это впечатление. Еще двое незнакомых агентов в черном да один за рулем. Голландец отряхнул сигаретный пепел с лацкана своего мятого серого пиджака, постарался не обращать внимания на сальное пятно на галстуке, пристроил кейс на столике и углубился в изучение его содержимого, чуть морщась, когда микроавтобус, на хорошей скорости прорываясь через редкий в столь позднее время трафик, закладывал очередной вираж. Белл, не снимая штатных очков, следил за тем, как в карманах пиджака Холлорана исчезают различные конверты, пакеты, коробочки и карточки, и продолжал лыбиться.

— Вот на эту штуку обрати особое внимание. Нас просили ее испытать, тема называется «Шепот». Субзвуковой безгильзовый патрон с утяжеленной пулей с каким-то хитрым сердечником, интегрированный глушитель. Наниты — не требует чистки после использования, если не очень увлекаться. Электровоспламенение, мягкая отдача. По словам квартирмейстера, должно позволить разбираться с отклонениями без особого шума и проблем.

— А где в это время будет находиться кавалерия? Партнер, ты же понимаешь, что, если дошло до нашей стрельбы, значит, все уже просрано.

— Похоже, сейчас как раз такой случай, старик.

— Что-то новое?

— У тебя конверт в кейсе, ознакомься.

— Давай уже, колись. Все равно сейчас улицы пустые, все спят, так что приедем скоро.

Голландец, не вскрывая, бросил конверт плотной бумаги обратно в кейс и щелкнул замками.

— Кто-то разнес вдребезги исследовательский компаунд Лаборатории. Причем закрытую его часть.

— Твою ж налево.

— Ага. Не все тебе гадалок по циркам-шапито гонять, пора и поработать немного.

— Да твою ж мать! — выпалил Холлоран. — Это ты называешь работой — на один выезд пять отчетов в трех экземплярах? Кстати, хватит называть меня стариком, я тебя старше на пять лет всего.

— А ты в зеркало себя видел? Волосешки жидкие, растрепанные, круги вокруг глаз, как у панды, под глазами мешки, на лбу морщины. Ты у нас старый перец, да и я тоже.

— Это все от недосыпа и кофе, ты прекрасно знаешь. Кофе в этой дыре мерзкий.

— Ладно, ближе к делу. Дано: компаунд Лаборатории, одна штука. Подземная лаборатория в нем, одна штука. Проникновение посторонних и труп гражданского охранника, по одной штуке тоже.

— Кто обнаружил проникновение?

— Некто Макферсон, дежурный исследователь. Согласно инструкции, тут же вызвал нас, сам на скомпрометированную территорию не заходил.

— А кто мы сейчас?

Холлоран завершил прилаживать кобуру на пояс и теперь вертел в руках значок ФБР.

— По всем бумагам мы проходим как особая группа Бюро. Крыша Лаборатории здесь имела дело с государственными контрактами, так что проникновение — дело федеральное. Парней придали нам в усиление. Группа «Йот»: Джексон, Джефферсон.

Сидящие рядом агенты в черном по очереди кивнули Голландцу.

— Джунипер за рулем этой колымаги. Дженис будет у нас координатором. Есть еще Джошуа, но его сегодня не подключили.

— Некисло. Что умеют?

— Полевые оперативники: снайпер, штурмовик, техник. Обещали спецназ подкинуть, если горячо будет.

— Богато живем.

Холлоран порылся по карманам, достал сигаретную пачку. Та оказалась пустой, и Голландец смял ее в кулаке.

— Блин, иногда мне кажется, что я действительно слишком стар для этого ночного дерьма. Перевестись бы…

— Хрена с два тебя переведут, ты Блуму статистику испортишь. Дослуживай уже. Ладно, мы уже приехали. Фонарь прихвати из багажника, темно, как у меня сам знаешь где. — И неунывающий Белл снова ухмыльнулся во всю свою полную жемчужно-белых зубов пасть.

Вэн остановился. Один из двух линейных агентов, сидевших сзади, откатил в сторону боковую дверь, и Голландец с Беллом ступили на стоянку компаунда. Асфальт еще дышал жаром, оставшимся от раскаленного дневного солнца.

Комплекс из нескольких невысоких зданий недалеко от центра города был обнесен сетчатым забором. На въезде шлагбаум и будочка охранника, рядом с ней и остановился вэн, и именно от нее к агентам спешил, заламывая руки, несуразный одутловатый дядька в белом халате.

— Добрый день, агенты, хотя какой уж тут добрый, да и ночь уже… — голосом дядька обладал неожиданно высоким. — Доктор Макферсон, Ричард Макферсон, это я вас вызвал.

— Агенты Белл и Холлоран. — Белл продемонстрировал почти рыдающему доктору значок. — Что у вас?

— Я был дежурным, отъезжал поужинать. Вернулся, а тут Итан, охранник наш, весь в крови, шлагбаум поднят… Я внутрь даже заходить не стал.

— Ясно. Мы с коллегой осмотримся тут и начнем по стандартной процедуре.

Холлоран кивнул, жестом подозвал к себе водителя вэна и направился к будке охранника; Белл же отошел чуть в сторону и достал мобильник. Остальные агенты извлекли из машины форменные куртки с нашивками FBI, облачились в них и начали ограждать лентой въезд в компаунд.

— Значит так, Джунипер. Ты у нас техник, верно?

— Так точно, сэр.

— Прекрасно. Берешь из машины комплект криминалиста и фотоаппарат, идешь за мной и фиксируешь место происшествия. Но сначала мы осторожно проверим помещение — вдруг наши гости еще там? Маловероятно, конечно, но устав кровью писан.

Еще через пять минут Голландец и Джунипер склонились над телом охранника: линейный агент щелкал фотоаппаратом с пристроенной на объективе бестеневой вспышкой, Холлоран же расставлял желтые пластиковые метки улик и бормотал в диктофон:

— Тело охранника, судя по нашивке на груди, Итана Йегера, находится на полу будки. Перед входом в будку на асфальте капли крови средней скорости — метка номер три, и лужа крови — метка номер четыре. Похоже, что причина смерти — рубленая рана грудной клетки, нанесенная острым орудием с прямым лезвием, судмедэксперт опишет точнее. Затем тело занесли внутрь. Джунипер, мне нужны отпечатки с кнопки открытия шлагбаума, возможно, наши оппоненты идиоты. И сними отпечатки у тела.

Пока линейный агент без суеты фиксировал место смерти бедного охранника, Холлоран вышел из будки и закурил, после чего его осенило.

— Виктор! Ты видишь у нас над головой крышу? Или стены вокруг?

— Нет, конечно, ну, кроме сетки.

— Сетка не в счет. Дай мне номер твоей девицы-координатора, как ее, Дженис? Сюда могут смотреть какие-то камеры, хоть местные и сдохли. Или могли. На подъезды к компаунду — точно. В общем, пусть роет.

— Ты прав. Держи.

Мобильник Холлорана звякнул, обозначив получение контакта, и Голландец погрузился в разговор с координатором, после чего развернулся к Беллу, не вешая трубку:

— А девица-то огонь! Сейчас пригонит дрон и даст нам картинку сверху.

— У этой команды вообще средняя эффективность операций в верхних десяти процентах, — Белл радостно оскалился, словно в таком высоком показателе была часть и его заслуг. — Ладно, вон парни в синем приехали, пойду пообщаюсь.

Белл направился к остановившимся рядом с ограждением патрульным машинам, Холлоран же подошел к вэну, убрал окурок в пепельницу на передней панели и уставился в ночное небо, где через пару минут показался огонек. Оптика в надетых очках (хоть агент в черных очках ночью и смотрелся странно, но все же они были незаменимым инструментом) заботливо увеличила силуэт беспилотника, сбавившего скорость и почти зависшего над площадкой в набегающих из пустыни потоках ночного воздуха.

Агент достал вибрирующий телефон:

— Холлоран.

— Это Дженис, агент Холлоран, сэр. Даю на ваши очки картинку с дрона.

— Молодец, детка. Дай мне кусок парковки перед входом и поиграйся с фильтрами, может быть, что полу… Стоп! Что это было?

— Термофильтр, сэр, сейчас верну.

— Зафиксируй это. Похоже на следы от шин — либо разгон, либо торможение, причем я бы поставил на разгон: резко рванули с места, да и машина потяжелела, вот и остались такие ясные отпечатки. Посмотри, можешь ли взять размеры колесной базы и рисунок проектора, и попробуй прогнать через базу производителей.

— Сделаю, сэр.

— Джунипер!

— Да, сэр?

Линейный агент выбрался из будки охранника, упаковывая образцы отпечатков.

— Реши вопрос с освещением, мне нужны четкие фото следов машины вон там. Ну и осмотритесь, может, наши гости намусорили тут на площадке. Потом пойдем внутрь, диспозиция все та же.

— Сделаем, сэр.

Спустя пару минут Холлоран был у застывших в открытом положении стеклянных раздвижных дверей лаборатории. Он постоял пару мгновений на пороге, вдохнул и выдохнул несколько раз, словно спортсмен перед прыжком в воду, а затем прошел в зал, залитый светом фар и расставленных линейными агентами прожекторов. Огляделся.

Типичный холл присутственного места: мягкие цвета стен, пружинящее под ногами ковролиновое покрытие. Если бы работали кондиционеры, тут и воздух наверняка был бы характерный, с этакой еловой отдушкой, однако сейчас в воздухе, кроме пришедшей с улицы предрассветной прохлады, чувствовались почему-то сырость и какой-то сладковатый запах.

Выключатель, обнаружившийся в дальнем углу холла, сразу рядом с питьевым кулером без бутылки, щелкал исправно, но свет включать отказывался. Чуть поодаль определилась и причина его гнусного поведения — распахнутый распределительный щиток и разбитая об него бутыль питьевой воды. Это ж с какой силой надо было её запустить в щиток, чтобы пластик так лопнул. А дверца щитка так и осталась открытой и не шелохнулась…

Холлоран осмотрел щиток поближе и, с характерным звуком натягивая латексные перчатки, подозвал к себе Джунипера.

— Так, две задачи. Первая: собрать фрагменты бутыли и обработать. Попытайся снять с них отпечатки, вдруг что получится. Вторая…

Голландец с небольшим усилием отделил от стены дверку щитка, обнаружив, что она была прилеплена на какой-то серый комок.

— Думаю, что это жевательная резинка, наши оппоненты все-таки любители. Постарайся выделить из оставшейся здесь слюны ДНК-профиль.

Раздвижные двери в дальнем конце холла тоже были распахнуты (логично, подумал Холлоран, тут все-таки гражданская исследовательская лаборатория, а не суперсекретный бункер, так что при потере питания двери должны зафиксироваться в открытом состоянии, чтобы обеспечить эвакуацию), за ними виднелся темный коридор. Туда агент и направился в следующую очередь, оставив «парня в черном» фиксировать найденные следы.

Похоже, нарушителей совершенно не интересовали кабинеты исследователей: их двери выглядели неповрежденными. Однако надо будет запустить сюда Макферсона и его коллег, пусть посмотрят, не пропало ли что…

Луч фонаря вырвал из темноты видеокамеру, уставившуюся своим слепым глазом во входные двери, и еще одну, размещенную точно напротив дверей на пожарную лестницу. Оппоненты, конечно, были любителями, но они были везучими любителями: всего литров десять воды, и выведена из строя вся высокомудрая система безопасности. Видеозаписи, электронные замки, датчики объема и прочая секьюрити-мишура — все оказалось бессильно против маленькой песчинки в механизме.

Голландец спустился на этаж ниже: Белл говорил, что все самое интересное находится в подвале. Вряд ли гости пришли сюда за отчетными формами лаборантов…

Подвал встретил Майлза неприветливо. Холл с дверью неработающего сейчас лифта и дверями лестницы переходил в шлюзовую камеру, сейчас открытую «нараспашку», и агент, мазнув лучом фонаря по висящим на своих держателях белым защитным костюмам, прошел в «чистую комнату», вряд ли он сможет наследить тут сильнее, чем незваные гости.

Неизвестный пластик, пружинящий под ногами и совершенно скрадывающий звук шагов. Полное отсутствие звуков снаружи, такое ощущение, что единственным звуком здесь было дыхание самого Майлза. Фонарь высветил расставленную у стен машинерию, названий которой он не знал, да и не пытался понять, совершенно не его сфера деятельности. В самом же центре комнаты из пола словно вырастали три постамента, на которых должны были стоять и, судя по выдранным с мясом кабелям и шлангам, быть подключенными к машинерии, три… чего-то. Три каких-то пропавших штуки. Судя по размерам постаментов, примерно четыре на полтора фута. Возможно, тяжелые: пластик на постаментах был в некоторых местах продавлен. Похоже, за этим лабораторию Лаборатории и навестили ночные гости.

Холлоран еще немного постоял на месте, уставившись на один из постаментов, после чего поднялся наверх и нашел доктора Макферсона.

— Док, скажите, в подвальной лаборатории…

— Да, это главная лаборатория комплекса. Мы вели там исследования клеточных образцов. — Макферсон, несмотря на прерассветную прохладу, промокнул «клинексом» пот со лба. — Там все в порядке, «чистая комната» не пострадала?

— Над какими именно исследованиями вы работали?

— Неонатальные инфекционные заболевания. Это довольно важная тема…

— В центре лаборатории на трех постаментах хранились контейнеры с клеточными образцами?

— Да, а почему вы… Они пропали? — Лицо Макферсона казалось смертельно бледным в свете фар.

— К сожалению. Мы полагаем, что именно они были целью преступников.

— Вы должны их найти! Их пропажа отбросит наши исследования на годы назад, а если похитители попытаются их открыть в неприспособленном помещении…

— Можете не продолжать. Клеточные образцы из лаборатории, изучающей инфекционные заболевания, открывают в центре Вегаса — да проще сразу сюда бомбу сбросить.

— Ну, вы, безусловно, немного утрируете, но довольно близко к истине.

— Нам понадобится список ваших сотрудников, как одаренных, так и гражданских.

— Все есть в компьютере нашего заведующего, доктора Хили, но света нет…

— Компьютер мы заберем с собой.

— Его кабинет на втором этаже, на двери табличка. Электронные ключи…

— Тоже не работают. Ничего, мы как-нибудь войдем.

Тем временем Белл натравил патрульных полицейских на каким-то чудом оказавшийся тут фургончик местной телекомпании, после чего подошел к Холлорану:

— Ну что у нас?

— Скорее всего, трое. Возможно, двое, но маловероятно. Классный фехтовальщик: чтобы так располовинить бедного охранника, нужен навык. Хакер, потому что как-то они узнали все об этом месте, включая подробности энергоснабжения. И громила-тяжеловоз, потому что саркофаги с клеточными образцами довольно тяжелые.

— Что с материальными следами?

— Любители. Коронер пусть попытается определить лезвие, думаю, что это какой-то меч, для топора или мачете лезвие слишком тонкое. Вот для европейского меча, или там для катаны, или китайского, как его там… не помню, не спец, в общем, для этой фигни может подойти. Перед входом следы покрышек — можно попробовать понять марку машины. В холле отпечатки пальцев на бутыли от кулера и, возможно, образцы слюны и ДНК в жевательной резинке.

— Да это просто оскорбление какое-то. Они даже не скрываются!

— Будем надеяться, что это просто идиоты, которым в голову ударил героизм и борьба со Злыми Парнями. Ладно, пусть линейные нароют, что могут, и запускай «Невод», посмотрим, что он нам принесет.

— А ты? — Виктор, приподняв бровь, искоса глянул на напарника.

— А что я? — Холлоран ткнул пальцем в розовеющее на востоке небо: — Вон та фигня в небесах говорит мне, что скоро восход, а я тут с тобой на ногах после целого дня сдачи нормативов по физподготовке и вечера писанины, и кофе у меня только с конца не капает. Попрошу кого-нибудь из парней в синем подбросить меня до моей машины, доеду до мотеля, залезу в душ, выкурю еще сигаретку да завалюсь спать.

— Вали, грубиян, только телефон далеко не убирай, вдруг я захочу пожелать тебе спокойного утра? — Белл хлопнул Голландца по плечу, отчего тот поморщился.

Холлоран расплатился с таксистом, спрятал в карман брюк мятую бумажку сдачи и под палящими лучами солнца перебежал из кондиционированной машины в кондиционированный холл небоскреба, зашипев сквозь зубы, когда пришлось прикоснуться к дурацкому хромированному украшению на вращающейся двери, раскалившемуся чуть ли не до температуры плазмы.

Внутри было поспокойнее, тонировка на стеклянных стенах не давала устроить теплицу, что же до климатизатора… воистину нет восторга выше, нет соблазна изысканнее, чем центральный климатизатор, тут Холлоран, как никто, был согласен с тем падшим ангелом.

Сначала скоростной лифт поднял Голландца на пятьдесят шестой, где начинались владения «Блум Энтерпрайз» (вообще-то компания владела всем зданием, но остальные этажи сдавала в аренду, в том числе и своим филиалам), затем пришлось пройти через несколько огромных опенспейсов, заполненных разрабатывавшими что-то для прикрывавшей Агентство конторы неодаренными программистами, похожими на муравьев в своей деловитости, и только потом ему открылась святая святых — внутренний лифт на закрытые этажи Агентства.

Отличались они от корпоративного опенспейса разительно: темные стеновые панели; мягкое электрическое освещение вместо солнечного (окна тут были только в кабинетах начальства); биометрические замки на каждой двери подмигивали красным глазком анализатора, а странная машинерия, скрытая за стенами, наполняла этаж гулом и ощущением общей наэлектризованности, от которого волоски на руках вставали дыбом. Даже воздух, многократно переработанный климатизатором, казался тут безвкусным.

Конечно же, не с холлорановским счастьем было избежать встречи с директором: он наткнулся на Питера Блума сразу по выходу из лифта. Заносчивый Блум окинул его взглядом и рявкнул: «Холлоран, в мой кабинет! Сейчас же!»

От таких приглашений старшего по званию простые агенты не отказываются, даже если старший по званию лишь пару лет как покинул Академию. Родом Блум был из «старой» семьи, получил хорошее образование, и серебряная ложка из его загребущей пасти так никуда и не делась. Он вел дела региона так, будто это был его личный домен, выданный ему в кормление, и, по слухам, только наличие мохнатой лапы «наверху» было причиной того, что его не сняли после пары довольно громких провалов. Охрана Консенсуса, служба человечеству и прочие громкие слова из устава Агентства его, конечно, интересовали, но ровно в той мере, в какой могли украсить послужной список, и стояли в перечне его приоритетов уж точно после лелеянья чувства собственной важности.

Следующие пятнадцать минут Голландец провел, выслушивая гневную филиппику руководства. Досталось по самые, как говорится, термидоры: и за затрапезный костюм, и за старые методы ведения расследования (мол, следовало нагнать на место происшествия больше подчиненных и обработать вообще всё, включая отпечатки зубов на туалетной бумаге, если бы таковые нашлись), и за появление в офисе после одиннадцати. Уставившись на расстегнутую верхнюю пуговицу дорогущей сорочки координатора, Холлоран только кивал и повторял: «Да, сэр» и «Я осознаю, сэр». Блум же, оседлав любимого конька, несся по волнам собственного красноречия, рассказывая о том, как современные технологии анализа данных, наблюдения и профилирования должны позволить предотвращать подобные нападения в зародыше — в отличие от Холлорана, который до сих пор не предоставил отчет по использованию транспорта за прошлый месяц. Наконец, пообещав в ближайшее время направить Майлза в Антарктиду охранять снег от посягательств злобных тварей из-за Грани, директор выдохся и отпустил его. Ну как «отпустил» — напомнил, что уже через пять минут начнется совещание рабочей группы, выделенной для расследования происшествия, и что Холлорану там быть обязательно.

Закрыв за собой дверь кабинета начальства, Голландец кратко выругался. Оставшегося времени ему хватило только на то, чтобы заскочить в туалет, где брызнуть водой в лицо, поправить съехавший галстук и растрепавшуюся прическу; да у кофемашины быстро заправиться мерзким кофе — не лучше четвертого класса по шкале Гордона. И все равно на совещание он пришел последним и пробирался на свое место под обличающим взглядом Белла.

Следующие полчаса его напарник блистал во всем своем великолепии, рассказывая о достигнутых успехах (отдадим ему должное, имя Холлорана прозвучало пару раз, и в хорошем контексте). Белл был, как обычно, неотразим в своем пошитом на заказ костюме перед видеоэкраном, на который он выводил карточки данных с места происшествия и озвучивал обстоятельства дела своим хорошо поставленным голосом. Остальные участники совещания, в число которых Блум почему-то включил местного специалиста по логистике и заместителя квартирмейстера базы, откровенно зевали.

Холлоран же рисовал в своем блокноте чертиков, до одури хотел курить и лениво крутил в голове две мысли. Первая: возможно, перевод в Антарктику был бы действительно не самой плохой идеей? Там есть заброшенная база Туле, которую исследует Экспедиция, — может, стоит подать рапорт? Холодно, конечно, но наверняка там не придется так стелиться перед не нюхавшими пороха сопляками, единственная заслуга которых в том, что они умеют складно рисовать доклады. Вторая, наполовину шутливая: интересно, если по окончании совещания Холлоран пойдет и повесится в своем кабинете на ручке двери, как скоро его заменит позитивный политически подкованный болванчик с хорошим дипломом, белозубой улыбкой и полным «инстаграмом» мотивирующих цитат? Вторую мысль он решил не проверять на практике. Пока.

Но все заканчивается, хорошее и плохое, закончилось и совещание. На выходе Белл перехватил Холлорана и увлек в угол переговорки.

— Слушай, старик, тебе надо с этим что-то делать. На тебе лица нет, взъерошенный, глаза красные. Ты что, рыдал в туалете?

— Это от недосыпа. А взъерошенный… Блума встретил в коридоре, тот утащил меня к себе в логово и напихал мне полную корзинку баклажанов за все хорошее.

— Он это может, да. Прямо-таки талант.

— Надеюсь, он когда-нибудь во время очередной асаны своей йоги поскользнется и свернет себе шею. Или отравится своим декофеинизированным соевым латте с двойной корицей.

— Ага, жди, он еще тебя переживет.

— Вот и я думаю. Слушай, я отдал Агентству почти двадцать лет, но вот это все меня выбивает из колеи. Ублюдок хренов!

— А что ты хотел? Времена меняются, правила вместе с ними. Ты же как тот динозавр. Что ты тут делаешь, вы же все вымерли давно?

— И это говорит человек, который прикрывает мне спину и чью спину должен прикрывать я. Ладно, какой у нас план действий? Что-то уже есть по собранным на месте происшествия образцам?

— Проспал все совещание, да? Я же обо всем рассказывал.

— Можно подумать, я единственный там спал. Ладно, рабочая группа все равно не почешется, расследование вести нам с тобой, так что не жмись, расскажи папочке Холлорану, что там накопали эксперты.

— Все забываю, что мы с тобой не в сериале про криминалистов. — Белл развел руками. — Образец ДНК выделили, но чудес не бывает, сейчас Дженис прогоняет его по CODIS, надо же его с чем-то сравнивать. То же самое с отпечатками с кнопки ворот и с бутылки: в базе управления шерифа наш метатель бутылок не значится, чтобы лезть дальше, нужны допуски, а тут пока начальство подпишет…

— Но хоть что-то у нас есть?

— Мы опознали машину — это «Шевроле-Сильверадо» четырнадцатого года. По данным дорожных камер примерно за десять минут до того, как в компаунде вырубилось питание, в ту сторону проехал такой — ярко-красный, с местными номерами «шесть четыре пять лима дельта сьерра». По бумагам принадлежит некоему Энтони Бао. Есть адрес.

— От коронера есть новости? — Из внутреннего кармана пиджака Холлоран извлек блокнот и ручку.

— Причина смерти бедного охранника — кровотечение, вызванное глубокой рубленой раной грудной клетки. Нанесшее ее орудие имеет прямой клинок, длина — около двух футов. Наш субъект нанес жертве единственный удар снизу вверх слева направо, прорубивший защитный жилет. Охранник мгновенно потерял сознание и умер.

— Почти гребаный самурай, мать его так, да? Как там у них называлось искусство моментального извлечения клинка, когда этим же движением наносился удар?

Виктор пожал плечами:

— Хрен его знает, старик, если интересно — посмотри в «Гугле». Но орудие убийства — точно не катана, коронер отдельно это отметил. В ране остался крошечный кусочек металла. Его отдали полицейским трасологам, те разбираются, но навскидку это не тот «сэндвич», из которого куют японские мечи.

— Ну и черт с ним. У нас уже есть один китаец в деле, скорее всего, там тоже было что-то китайское.

— ОК, глянем, не связан ли господин Бао или первый круг его общения с какими-нибудь тренировочными залами или додзё: такой удар надо тренировать — просто так, взяв в руки железяку, с одного раза бронежилет не прорубишь.

Холлоран убрал блокнот и направился к выходу.

— Возьму с собой Джефферсона, переоденемся и прокачусь в Чайна-таун, попробую потоптаться и прочувствовать почву. Дай мне адрес этого Бао.

— Ты же не собрался с ним беседовать? — Белл выглядел обеспокоенным.

— Рано еще, сначала закончите с ДНК и выделите его первый круг общения. В идеале возьмите записи перемещения его мобильного, посмотрите, кто был рядом с ним — ну да не мне тебя учить, парень взрослый уже.

— Так точно, сэр! Слушаюсь, сэр! Разрешите начистить вам башмаки до блеска, сэр! — Белл, ерничая, вытянулся и замер по стойке смирно.

— Вольно, морпех. Вот так и знал, что сколько ты на гражданке ни сиди, а «семпер фи» из тебя не выдавить никак: как был кувшиноголовым баклажаном, так и остался.

— Так точно, сэр! Ну и ты там в Чайна-тауне не светись пока, осторожнее.

— Не лечи врача, салага. Я не «волшебник» какой, мне «на земле» проще думается.

— Хорошо. Я пока до Блума дойду, он попросил принять участие в тестировании какой-то своей мозголомной фигни. Проект «Сансара». Слышал о таком?

— Мониторинг и предсказание поведения? Старая песня, и носится он с ней давно. А ты ему зачем?

— А хрен его знает, какие-то тесты. Ладно, не лезь на рожон там, договорились?

Говорят, что если в каком-то городе найдется китаец, то через месяц их там будет уже десяток, через полгода этот десяток обзаведется семьями, а через год их маленький анклав разрастется в целый квартал для своих.

Примерно так было и в Вегасе, с поправкой на то, что заселен Чайна-таун был не только китайцами: были тут и корейцы, и тайцы, и вуки. Так как Вегас не мог похвастаться долгой историей, то и Чайна-таун тут появился не как анклав китайцев, работавших на создании железной дороги в конце девятнадцатого — начале двадцатого веков, а, скорее, как район кулинарной и развлекательной экзотики. Но «узкопленочные» прижились, и прижились неплохо.

Джефферсон остановил машину на стоянке у Чайнатаун-плаза и они с Холлораном, надев очки, вышли под палящее солнце. Холлоран огляделся.

Асфальт парковки, забитой в это время дня, слегка поддавался под ногой, пожухлые пальмы не давали практически никакой тени. Заплутавший ветерок вместо облегчения принес запахи креозота, сгоревшего дизтоплива и какой-то краски, щедро сдобренные ароматом незнакомых специй. Специи! Холлоран извлек из кармана телефон:

— Виктор! Мне тут в голову пришло: мы не все образцы слюны на ДНК потратили? Хорошо. Отдай их трасологам, возможно, у нас будет шанс найти там какие-нибудь следы специфический еды. Нет, ничего я еще не нарыл, просто тут такой букет запахов — вот в голову и пришло, что, если наследил кто-то из местных, он мог и расписаться подобным образом. Хорошо. ОК, бывай.

Агенты, на этот раз для разнообразия одетые более-менее неформально (Джефферсону костюм заменили чино и футболка поло, Холлоран же щеголял ядовито-зеленой гавайкой навыпуск, а песчаного цвета карго-шорты безуспешно пытались прикрыть его иссиня-бледные волосатые ноги), вышли со стоянки и вошли в китайский квартал. Джефферсон, постоянно оглядывающийся и одергивающий натягивающуюся поверх кобуры футболку, нахохлился, словно воробей, Голландец же, напротив, расплылся в улыбке и только не мурлыкал, как обожравшийся сметаны кот.

— Джей, да расслабься ты. Представь, что прозвучала команда «Вольно», а то из тебя черный костюм за милю прет. Называй меня Майлз, и вообще попроще давай.

— Договорились, Майлз. А что мы тут вообще делаем?

— Есть у меня такая привычка — люблю «пощупать воду» и проникнуться общей атмосферой. Прогуляемся, нарежем пару кругов по району, возможно, перекусим где-нибудь, и обратно. Ни во что не ввязываемся, активных действий не производим, только наблюдаем. Даже нет, воспринимаем. Тебя не учили рассеянному восприятию?

— Не, Майлз, не было такого.

Получив прямую команду вышестоящего агента, Джефферсон чуть ссутулился, сменил стиль общения на более вольный и теперь был похож скорее на средней руки бизнесмена в командировке, выкроившего свободный часок для того, чтобы просто послоняться по городу, даже кобуру теребить перестал.

— Ты же у нас снайпер?

— Верно, патрон.

— Ну уже хоть какое-то разнообразие. — Холлоран потер руки и чуть замедлил шаг. — Смотри, в снайперской паре первый номер непосредственно работает, второй прикрывает и ведет наблюдение. Чтобы наблюдение вести эффективно, ты что делаешь?

— Чередую прямое наблюдение за сектором с наблюдением расфокусированным зрением, когда взгляд не фиксируется на конкретных точках, а максимально расплывается и сектор наблюдается больше периферийным зрением. Так проще заметить движение.

— Ага, а теперь попытайся делать то же самое не только со зрением, но и со всеми органами чувств. Стрелков же учат практике дзен?

— Немного. «Дзен и искусство стрельбы из лука». — Джефферсон немного замялся и опустил взгляд.

— Во-о-от. «Алмазная сутра» махаяны: «Не пребывая ни в чем, дай уму действовать». Ну и мы сейчас просто прогуляемся и sine ira et studio посмотрим, чем сейчас вообще живет и дышит Чайна-таун, глядишь, что-нибудь и всплывет.

— Сине… э-э-э-э… что?

— Это латынь. «Без гнева и пристрастия».

Пара агентов свернула с жаркой Ремейт-драйв в тень и прохладу какого-то переулка и словно попала в другой мир — жизнь там била ключом и кипела. Они едва разминулись с разносчиком на грузовом велосипеде, после чего Голландец тут же налетел на спешащего куда-то мальчонку с пачкой книг и тетрадок. Рассыпаясь в извинениях, они помогли мальцу собрать упавшие вещи. Холлоран при этом почувствовал чужие пальцы в одном из своих карманов, но не стал поднимать шум, считая потерю пары «мертвых президентов» жертвоприношением мелким местным божкам.

Так и случилось, словно обмишуленные лаоваи окончательно перестали восприниматься угрозой, и Чайна-таун раскрыл перед ними свои, не очень-то гостеприимные для чужаков, объятья.

Минут через сорок наша пара уже запивала лапшу миан холодным контрабандным «Циндао» в маленькой забегаловке в одном из переулков. Джефферсон еще не успел допить бутылку до половины, как Голландец прикончил свою порцию и побежал за добавкой, корча восхитительно смешные физиономии в попытке показать хозяйке заведения, низкорослой дородной матроне, внушительной и фундаментальной (именно в таких преображаются легкие и хрупкие азиатские девушки при наступлении менопаузы), насколько ему понравилась ее стряпня. Та ответила ему что-то по-китайски, и они оба засмеялись. Холлоран расплатился парой мятых бумажек, подцепил на стойке еще бутылку и пару пенопластовых штук, похожих на стаканчики, и снова присоединился к Джефферсону. Хозяйка же вернулась к лицезрению какой-то мыльной оперы на подвешенном под потолок телевизоре, — казалось, что тот, хоть и цветной, должен был помнить те времена, когда через пустыню здесь шли караваны в больную золотой лихорадкой Калифорнию.

— Поставь бутылку в эту штуку и пей так.

— Что это, патрон?

— Нечто типа мини-холодильника. Я с таким сталкивался в Юго-Восточной Азии: бока твоей бутылки меньше контактируют с окружающим горячим воздухом, пойло внутри дольше остается холодным.

— Остроумно.

— А то.

Майлз открыл вторую бутылку о скобу, встроенную в стену, бросил пробку в стоящую поодаль корзину. Попал, что характерно. Сидящий чуть вдалеке за тетрадями молодой парень, наблюдавший за процессом, показал Голландцу большой палец, тот отвесил в ответ шутовской поклон.

— Надо будет взять сикс-пак этого дерьма с собой на базу. В центре такого не добыть, да и тут, похоже, нам повезло, а так надо места знать.

— Оно такое редкое?

— Отнюдь нет, одна из самых распространенных марок пива. В Китае. А тут… Внимательно посмотри на бутылку, видишь метку FDA? Конечно, нет, потому что это пиво проходит мимо них, мимо храбрых пограничников, таможни… мимо всех.

— Стоит ли контрабандой везти сюда пиво?

— Ну, как минимум это пиво, а не та моча, что принято называть пивом у нас в стране. В «Волмарте» в среднем сикс-пак «Бада» тебе обойдется в десятку. И это еще дофига, потому что там цикл производства безотходный: идет парень в туалет, изливает душу, так сказать, а они это обратно упаковывают в бутылки. Если брать европейское пиво, то обойдется тебе в четвертной и больше. Тут же сикс-пак стоит все ту же десятку. Правда, подозреваю, варят его в подвале на соседней улице, и в солодовом концентрате купаются крысы по утрам… но вкус, Джей, вкус! Согласись, после «Бад лайт» это манна небесная.

— Если ты так ставишь вопрос…

Пока агенты вяло перекидывались фразами, а Джефферсон при этом еще, отложив палочки (Холлоран-то, зараза, свою порцию палочками чуть ли не вдохнул, так быстро она кончилась), ковырялся в своей лапше алюминиевой вилкой, в забегаловке появились трое.

Бритые головы, одинаковые майки, одинаковые джинсы, руки, покрытые татуировками, — разными, но в одной стилистике, золотые цепи — все это говорило о принадлежности троицы к одной банде. Первый из них подошел к стойке и что-то гортанно прокричал хозяйке, двое других злобно исподлобья зыркнули по сторонам и разделились: один из них подошел к парню с тетрадями, другой направился к агентам.

— Заведение закрываться! Вы двое, уходить! — крикнул он, отбрасывая с дороги пластиковый столик.

Первый продолжал переругиваться с хозяйкой, третий же смел со стола парня его записи.

— Так рано? Всего же три часа, — Холлоран, не вставая, развернулся к непрошенному гостю.

— Я говорю: уходить! — Тот достал из кармана складной нож-«бабочку» и начал угрожающе его раскручивать.

В этот момент парень за дальним столиком словно взорвался: подошедшего к нему бандита отнесло на несколько метров, сам же парень, отбросив столик, застыл в стойке с занесенным над головой деревянным тренировочным мечом. Бандит с «бабочкой» развернулся к нему и получил от Холлорана бутылкой по голове, оседая на бетонный пол. Голландец, поигрывая оставшейся в руке «розочкой», сделал движение плечами, словно разминая их.

Последний оставшийся на ногах бандит, поняв, что он внезапно остался в меньшинстве, попытался было убежать, но парень с тренировочным мечом метнул в него свое оружие. Удар пришелся точно между лопаток, и беглец рухнул, снеся по дороге еще один столик.

Холлоран покрутил головой и отправил «розочку» в полет в то же ведро и с тем же успехом, что и пробку чуть ранее, после чего подошел к парню. К ним же подлетела всплескивающая руками хозяйка заведения, тараторя по-китайски словно пулемет.

Парень поклонился Холлорану и получил в ответ такой же поклон, на этот раз не шутовской, а уважительный, словно от спарринг-партнера на татами. Бросил пару слов, Голландец кивнул в ответ, они взяли первого бандита и потащили к выходу из заведения. Джефферсон выдохнул (оказывается, все время стычки он сидел, затаив дыхание) и, прикрываясь столом, отправил табельное оружие обратно в кобуру.

Когда все трое бандитов были вынесены из заведения, хозяйка подбежала к Холлорану и, продолжая что-то тараторить, всучила ему картонную упаковку из шести бутылок «Циндао», отмахиваясь от денег. Майлз вернулся к столику:

— Пошли. Мы выяснили все, что нам надо, возвращаемся.

Выходя из заведения, Джефферсон поставил на место оказавшийся на дороге столик. Обнаружив аккуратно складированной в мусорном контейнере недалеко от входа всю незадачливую троицу, он все-таки не удержался от вопроса:

— Что это было, патрон?

— Парни из Триады приходили за платой. Но, как выяснилось, местные торговцы посчитали, что дешевле платить студентам.

— Так этот парень — студент?

— Ага. Будущий магистр физики в университете Невады. А еще он обучается в каком-то местном додзё или как его там. Так вот, главный учитель в их додзё объявил, что простые люди отныне находятся под его защитой. Его и его учеников. Обратил внимание на стиль боя парня?

— На то, как он выхватил свою палку и моментально отправил противника на орбиту?

— Именно. Похоже, один из наших субъектов связан с этой школой юных виджиланте, возможно, сам учитель. Не зря прогулялись.

Холлоран вошел в кабинет напарника и водрузил на середину заваленного бумагами стола упаковку (бутылки пива в ней жалобно звякнули), после чего уселся в кресло и забросил на край стола ноги в запыленных сандалиях. Белл недоуменно уставился на эту картинку: если бы он попытался придумать что-то, максимально не укладывающееся в концепцию своего кабинета, то облаченный в шорты и ядовитую гавайку Голландец с упаковкой пива, забросивший ноги на стол, стоял бы в списке сразу после ядерного взрыва и атаки одноногих киберстриптизерш-убийц.

— Что за…? — окончание фразы повисло в воздухе.

— Пиво. Китайское, контрабандное. Ну или местного приготовления, один черт, я ничего не смыслю в этих иероглифах. Вкусное.

— Два вопроса. Зачем ты его купил, и какого черта ты его притащил сюда? — выражение лица Виктора не предвещало ничего хорошего.

— Не покупал. Подарили. После того, как вместе с одним юным виджиланте вырубил троицу из Триад.

— Ты… что? — С Белла можно было писать картину «Изумление».

— Рассказываю. В Чайна-тауне есть школа единоборств «Хонг Сун Лоонг». Ну, местное какое-то фехтование. А еще есть Триады. Ну через какое-то время о них можно будет говорить в прошедшем времени, потому что эта фехтовальная школа их не любит. В нелюбви я уже успел убедиться, когда трое бандитов попытались вытрясти деньги у хозяйки мелкого кафе, а ученик этой фехтовальной школы вынес двух из них. Третий пал от моей руки: в ней была зажата бутылка этого прекрасного пива, которым хозяйка меня снабдила. Меч у этого ученика был тренировочным, деревянным, но выхватил он его моментально.

Из кармана рубашки Холлоран извлек визитку и метнул ее на стол.

— Думаю, что один из наших субъектов связан с этой школой, даже ее учитель, и с этим можно идти в банк. Ну а у тебя что?

Белл опустился на кресло и потянулся за одной из папок.

— Вот что мы имеем… Слюна с жевательной резинки содержала в себе частицы имбиря, перца, чеснока и крахмала.

— Ничего не говорит.

— Сычуаньский соус.

— Уже неплохо.

— Да уж. Профиль ДНК нашелся в CODIS. Эшли Чорчо… Джо… Тьфу ты, язык сломаешь!

— Дай я сам прочитаю. Джорджович, это сербская фамилия. Она родом из Европы?

— Она родом из Массачусетса, родители переехали в Вегас лет десять назад. Студентка местного уни, будущий бакалавр-компьютерщик, условный срок за хранение год назад. Суд обязал ее отмечаться у офицера по надзору, согласно его данным, она официантка в кафе «Сычуань Экспресс».

— «Сычуань Экспресс»… Энтони Бао?

— Владелец.

— Что известно по заведению?

— Небольшое. Днем ресторанчик, ночью клуб — не такой знойный, как на Стрипе, а так — скорее место посиделок для своих, чем туристический аттракцион. У полиции на хорошем счету, никаких скандалов. А за порядком там следит… — Виктор откинулся в кресле и торжествующе скрестил руки на груди.

— Давай уже, не тяни. — Холлоран потянулся за бутылкой пива, скрутил пробку: — М-мать!

— Что такое?

— Кожу содрал.

— Ну раз такое кровожадное пиво уже попробовало крови одного агента, то я вне опасности. — Белл тоже извлек бутылку из сикс-пака, но открывал осторожнее, обмотав пробку носовым платком. — Хм-м-м, а недурно. Крепковато, но недурно.

— Просто ты привык у себя к мексиканскому поту холодной фильтрации, вот с нормального пива тебя и воротит. Давай уже, не тяни, что в том клубе с порядком?

— А за порядком в «Сычуань Экспрессе» следят владелец школы «Хонг Сун Лоонг» и его ученики. Лицензии охранного агентства у них нет, так что они просто оформлены как разнорабочие. Мы подняли платежные ведомости — согласно им, каждый вечер в клубе дежурит шестеро «разнорабочих», и полтора десятка во время концертов. Многовато для грузчиков, не находишь?

— Что у нас есть на владельца школы?

— Отпечатки. Некто Игорь Олешко, его «пальчики» засветились в иммиграционном досье.

— Русский? Владелец китайской боевой школы?

— Русский, но родом из какого-то Кхабро… Кхабарóвска, на границе с Китаем.

— Хабаровск, ударение на второй слог и первая «кей» там не читается.

— Холлоран, ты же голландец по крови, верно? Откуда ты так разбираешься в славянских произношениях? Язык же сломаешь во всех этих «кха-кхе» и «джо-дже».

— Я американец, а говоря иначе, ты подразумеваешь, что я не принадлежу полностью к стране, в которой живу, это национализм. Ну и у нас какой-нибудь Мууселукмегунтик, штат Мэн, намного легче произносится, да?

— Привычнее хотя бы. Ладно, проехали. — Белл промочил горло. — Так вот, Олешко свободно говорит по-китайски, сюда приехал вместе с женой, у нее была какая-то хитрая программа по гражданству, так что и он проскочил. Жена погибла год назад в автокатастрофе. Живет один, детей нет. Школа его снимает этаж как раз над «Сычуань Экспресс».

Виктор развернул кресло к видеостене и сделал приглашающий жест рукой. Огромные безрамочные мониторы от пола до потолка показали три досье: Эшли Джорджович, Энтони Бао и Игоря Олешко. Холлоран подошел к стене, отхлебнул из бутылки и начал, перебирая пальцами руки в воздухе, просматривать дело хозяина кафе.

— Знаешь, что я думаю? — Он задержался на поэтажном плане здания «Сычуань Экспресса».

Белл опустился обратно в кресло и чуть откатился от стола:

— Никак нет, о мудрейший, посвяти же меня!

— Больной ублюдок, — Голландец хмыкнул. — Смотри, есть два нюанса. По косвенным вроде всё есть, и это наша троица. Но пробей-ка по данным сотовой компании, где эти трое были в момент инцидента. Ставлю еще пак этого пива против бутылки «Одинокой Звезды», что им и в голову не пришло выложить мобильники, а так у нас будет кросс-подтверждение.

— Справедливо.

— Дальше — наша цель не наказать виновных; если они не девианты — пусть с ними разбирается полиция. Или Триады. Или черт с рогами, без разницы. Наша цель — вернуть саркофаги с клеточными образцами, потому что если эти уроды их вскроют…

— Мало не покажется никому. И? Возьмем троицу и расколем на допросе.

— А если не расколем? А если не возьмем? А если они — отклонения от реальности, то их придется сдать в «комнату 101», и когда ещё мы с них что получим. Но я тут вот о чем подумал…

Майлз вернулся за стол и откопал в бумагах фото саркофага.

— Смотри, вот эти кабели. Вон те шланги, хрен их знает, что там, это какая-то ботаническая фигня, а вот эти кабели — это важно. Шланги вырывали с мясом, — видишь, вот тут, на постаментах, остатки? А кабели аккуратно отключили и унесли с собой.

— Ну, значит, им нужны были кабели…

— В точку, мой кувшиноголовый друг! Они отключают электричество в лаборатории и во всем здании, но кабели уносят. Скорее всего, в саркофагах есть какой-то внутренний источник питания, но надолго его не хватит. Так что они уносят с собой кабели, чтобы подключить саркофаги к электричеству.

— Хорошо, они подключили их. Что нам это дает?

— Посмотри на сечение кабелей: они чуть не в мою руку толщиной! Значит, рассчитаны на большую мощность. Если их подключили где-то, то счетчики электроэнергии там уже должны накрутить на маленькую банановую республику.

Белл вскочил, довольно ухмыляясь:

— Старик, вот ты голова! То есть мы запрашиваем данные электрической компании по изменению потребления в районе «Сычуань Экспресса», и, если оно повышено, то мы их сделали!

— Не торопись радоваться. Я бы расширил набор и, кроме клуба, взял всю остальную недвижимость, с которой может быть связан кто-то из нашей несвятой троицы. Ну и да: сначала квартал, затем улица, при удаче пусть снимут показания счетчиков дома. У всех остальных домов, кроме дома Бао, так мы его не спугнем. Если по улице потребление повышено, а по всем остальным домам все в обычных рамках, то мы действительно можем их прижать.

Виктор показал напарнику большие пальцы, отвернулся к стене мониторов, достал телефон и начал кого-то вызванивать, полностью отдавшись этому занятию. Холлоран же вздохнул, сгреб со стола остатки пива и удалился — осталось еще на Блума не нарваться.

На следующий день, потирая небритую физиономию, Холлоран вышел из лифта в приемной, и первым, на кого он наткнулся, стал Виктор Белл. Тот, оценив контраст между своим, как обычно, элегантным серым костюмом, и рубищем, в которое превратилось облачение напарника, хмыкнул и утащил его к себе в кабинет, поморщившись на запах перегара, с которым даже белловский парфюм, сладкий и удушливый, не смог ничего сделать.

— Ну и какого черта? Где тебя носило?

— Стресс снимал и налаживал связи. Это ты у нас специалист по джиар, я же все больше по темной стороне жизни. Так мои контакты не водятся в хипстерских кофейнях центра: им все мутные пивнушки да стриптиз-бары подавай.

— Работать можешь или сначала в медблок похмелье снимать?

— Обижаешь, — Холлоран укоризненно посмотрел на напарника. — Я же все-таки не первый год в бизнесе. Две розовых таблетки из дежурной аптечки, и спиртное моментально разлагается. Выводится, правда, как обычно, но это уже мелочи. Осталось только с кофемашиной наконец разобраться, и будет мне счастье. Ты же знаешь, я сова, без чашки кофе с утра просто не заведусь.

— Не знаю я и не хочу знать, что тебя заводит, старый извращенец, и какая ты птица, но что долбанутая — факт, — Белл снова расплылся в ухмылке, ярко выделяющейся на его темнокожей физиономии. — Новости слушать готов?

— Не вопрос, вываливай.

— Все подтвердилось. Вот данные триангуляции сотовых телефонов нашей троицы, я наложил их на карту. Точность небольшая, до сотни метров всего, однако компаунд Лаборатории накрывает. Судя по данным за последние три месяца, в этом районе раньше они не появлялись ни разу, так что вот эта их поездка… — Виктор отметил участок на карте. — …не попадает в стандартные паттерны их перемещений. Делать в этой зоне им было нечего, но они там были.

— Прекрасно. Что-то еще?

— План дома, в котором находится «Сычуань Экспресс» и «Хонг Сун Лоонг». Орбитера нам не дали, Блум зажал, мол, слишком жирно нам будет, но удалось подвесить дрон, меняем их каждые пять часов, когда батареи садятся. Рядом — спутниковые снимки недельной давности. Обрати внимание: сзади здания ворота, туда обычно подъезжают и там разгружаются машины поставщиков. По бумагам пожарной инспекции у них там склад.

На видеостене появился скан отчета пожарной охраны со схемой здания.

— Но со вчерашнего вечера до настоящего момента дроны не зафиксировали ни одной поставки. Сам «Сычуань Экспресс» сейчас даже как ресторан не работает, закрыто. «По семейным обстоятельствам».

— Есть данные по энергоснабжению?

— Да, как ты и говорил, потребление электричества в здании повышенное. Плюс пятнадцать киловатт-часов.

— То есть каждый из саркофагов жрет по пятерке только на функционирование? Сильно. А где сейчас находятся наши фигуранты? — Холлоран потер свой высокий лоб, откинулся на спинке кресла. В лице его проявилось какое-то хищное выражение.

— Судя по данным сотового оператора, со вчерашнего дня не покидали здание.

— А машина где? «Сильверадо»?

— Похоже, внутри. GPS на нем нет, запеленговать не удается, но снаружи ее не видно.

— Значит, будем брать?

— В этом весь Голландец Холлоран: брать с налета, кавалерийским наскоком. Сначала ввяжемся, а затем решим, что и как. А если они отклонения от реальности? Какими силами они обладают? Боевиков у нас в группе «Йот» всего трое, противостоять девианту на равных можем только мы с тобой, а сколько их там? Тоже трое? Или больше, если они промыли мозги кому-то из учеников?

Холлоран жестом покрутил план здания на видеостене, еще одним жестом материализовал рядом силуэты других зданий района.

— Смотри, вот сюда мы садим снайпера. Пусть смотрит за черным входом. Проходов в соседние дома или в канализацию нет?

— Инженерная служба муниципалитета бьет себя пяткой в грудь и говорит, что нет, они бы заметили. На чертежах тоже не видно.

— Ладно. Вот тут в машине сидят Джексон и Джунипер, я с ними, ты у черного входа. С главного входа запускаем полицию, смотрим на реакцию фигурантов. Если пытаются уйти с тыла здания — ты и Джефферсон их тормозите.

— Он их окончательно затормозит, ты понимаешь?

— Пусть тормозит не «окончательно». Ну машину остановит, дальше же ты справишься? Мы спереди заходим после полиции. Ордер на обыск сделаешь?

— Обижаешь, уже есть судья.

— Хорошо. Заходим с ордером, осматриваем помещение и склад. Если встречаем девиантов, связываем их боем, подключаются боевики.

— По одному их бы выдернуть…

— Если они не выходят из здания, то, скорее всего, пытаются вскрыть саркофаги. Значит, каждая минута на счету. И вряд ли та же Джорджович ответит на… Слушай, а это идея. Джорджович — их слабое звено. — Холлоран увеличил досье Эшли Джорджович. — Смотри, о родственниках Бао нам ничего неизвестно, так?

— Ближайший его родственник — троюродный дядька. Живет в Бейджинге.

— Вот. Олешко потерял жену. А у Джорджович оба родителя живы.

На экране появились две карточки с фотографиями — права родителей Эшли Джорджович.

— Вот их адрес регистрации в правах: они живут в Хендерсоне, Соджорн Коурт, 1004. Узнай у Дженис, зарегистрирован ли на них по этому адресу городской телефон? Эшли на него звонила?

— Дай мне минуту.

Белл поднял трубку, набрал внутренний номер, обменялся с Дженис парой фраз.

— Да, она им звонит каждую неделю.

— Вот тебе и ответ, старина, — довольный Холлоран откинулся в кресле, — приглашаем ее мамочку и папочку в управление шерифа, запугиваем удостоверениями Бюро, после чего приглашаем саму Эшли, скажем, опознать тела.

— Ну ты и змей, Холлоран.

— Положение обязывает. Это ты у нас правильный, Пурпурное сердце, герой-ветеран, а я простой парень из маленького провинциального городка, всего образования воскресная школа да вечерняя улица. Черт, да я замки вскрывать и подделывать подписи научился раньше, чем читать. В общем, выманиваем Эшли, и расклад получается два на два в самом худшем случае. У них — ученики школы, у нас — полиция и наши боевики. Хорошие шансы на игру?

— Какие-никакие, а шансы есть, — Белл резко встал. — Не вижу, как мы можем их еще улучшить, особенно с учетом того, что часики-то тикают. Я договорюсь с шерифом и дам отмашку линейным агентам, пусть собирают снаряжение.

— Пригони на всякий случай скорую с Джошуа, вдруг придется кого-то штопать.

— Договорились. — Белл внезапно пристально посмотрел на Холлорана: — Не мандражишь, Голландец?

— Немного, морпех. Ладно, прорвемся.

Заполучить в управление шерифа старшее поколение Джорджовичей оказалось легче легкого. Явление солидно выглядящих агентов, все бумаги которых в порядке (спасибо Дженис) и полномочия которых удалось подтвердить телефонным звонком в Карсон-Сити, в управление Бюро по штату Невада (спасибо надежной «крыше», обеспеченной вычислительными мощностями из-за Горизонта), — событие достаточно редкое, так что шериф был только рад помочь коллегам. Необходима инсценировка для изоляции важного свидетеля по федеральному делу? Не вопрос, обеспечим. Необходима помощь с обыском, причем уже есть ордер от федерального судьи? Сколько, говорите, нужно офицеров, четырех машин хватит?

Уже через полчаса семейство Джорджовичей (Анастас, пятьдесят пять лет, дородный, краснолицый, и Весна, ударение на первый слог, пятьдесят три года, высокая и сухая как щепка) просиживало неудобные кушетки в комнате отдыха, куда их доставил неразговорчивый патрульный наряд. Белл с Холлораном переглянулись, Белл досчитал до трех, и агенты незаметно бросили «камень-ножницы-бумагу». «Бумага» Майлза выиграла у сжатого кулака Белла, и тот, хмыкнув с ухмылкой, поправил галстук и отправился промывать мозги родителям Эшли. Холлоран же взял с полки картонный стаканчик, налил себе кофе (точнее, того, что здесь называли кофе) из стеклянного кувшина кофеварки, после чего вышел покурить.

Вернувшись, он лишний раз удивился тому, насколько все полицейские заведения похожи друг на друга. Даже тут, в городе, изнывающем под жаркой пятой солнца Невады, участок был таким же, как в каком-нибудь Бриджпорте, округ Фэрфилд, Коннектикут: небольшое одноэтажное кирпичное здание с плоской крышей, рядом пристроен гараж для патрульных машин, сзади — еще один пристрой для службы окружного коронера. Внутри — зальчик ожидания, отделенный от общего зала со столами сотрудников невысоким барьером, за которым устроился дежурный сержант. Стены, покрытые обычной для подобных заведений салатной краской, запахи мастики для пола, кожи, моющих средств… В дальнем углу — зарешеченный «обезьянник», спящий там на лавке пьяница добавлял в общий букет ароматов свои нотки немытого тела. В общем, типичная полицейская станция, одна из многих в стране. И кофе у них — типовая бурда, такое ощущение, что снабжаются они тоже централизованно, и отвратный вкус — одно из обязательных требований к поставщику.

Радостный Белл подошел к Холлорану, потирая руки:

— Готово, они согласились. «Ваша дочь связалась с дурной компанией, бла-бла, федеральное расследование, бла-бла, от имени федерального правительства благодарим вас за сотрудничество…» Они иммигранты в первом поколении, так что были только рады помочь. Телефоны они оставят здесь, один из офицеров их сейчас отвезет в мотель, чтобы их машина не маячила перед управлением… и можно приступать к следующему акту.

Агенты вышли на залитую солнцем стоянку, взглядами сквозь темные очки проводили садящуюся на заднее сиденье своего семейного «Крайслера» чету Джорджовичей, после чего Белл извлек из перчаточного ящика небольшой черный чехол, явивший на ослепительный дневной свет несколько горошин, пять из которых отправились в ушные раковины своих новых владельцев.

— Раз, раз… Голландец в канале, как слышно меня?

— Здесь Морпех, слышу тебя громко и четко — пять на пять.

— Хорошо. Группа «Йот», доложить о готовности.

— Здесь Джей-раз, готовность подтверждаю.

— Джей-два, Джей-три, готовность подтверждаем.

— Док в канале, готовность номер раз.

— Здесь Мама-Наседка, слышу вас громко и чисто, парни, — голос Дженис зазвучал в ухе Холлорана так же ясно, как если бы она стояла рядом.

Агент улыбнулся: то ли парням Комбината удалось решить вопрос с помехами, то ли его команде повезло с координатором, способной поддерживать связь на таком расстоянии.

— Хорошо. Группа «Йот», приготовиться к пляскам, Мама-Наседка, приглашай нашу гостью на вечеринку.

Линейные агенты подтвердили получение приказа, погрузились в неприметный серый вэн с наклейками «Архилук: ландшафтный дизайн», стоявший рядом со входом в святая святых местного «творца каноэ» — коронера. Напарники же открыли багажник и погрузились в изучение арсенала.

— Так, она компьютерщик, значит, если и девиант, то в прямой конфронтации ей вряд ли что-то светит. Тазеры?

— Давай пока вообще не шуметь. Тазеры прихватим, плюс «Шепоты» снимать не будем. — Белл подергал себя за мочку уха. — Но вообще пока посмотрим, как сработают «Йот».

— Согласен. Ладно, давай уже внутрь, я скоро пропекусь до medium rare.

— Да ты что? А мне нормально.

— Оно у тебя в крови, смуглый ты наш. А я привык к более мягкому климату, а не к этой сковородке.

Продолжая шуточную пикировку, агенты устроились внутри своего внедорожника и принялись ждать.

Похоже, Эшли Джорджович действительно любила своих родителей: ее маленький красный «фольксваген» влетел на стоянку у здания службы шерифа всего через полчаса после подставного звонка якобы от коронера. Холлоран проводил взглядом через увеличение линз ее направляющуюся к зданию щуплую фигурку (очки, подключенные горошиной коммуникатора к информационной сети станции, заботливо подсветили ее силуэт, на периферии зрения побежала бегущая строка: «Эшли Джорджович, двадцать пять лет, белая, есть криминальная история, ДЕВИАНТ») и дал в эфир команду на старт операции.

Еще до того, как Эшли подошла ко входу, рядом с ней резко остановился вэн «Архилук», его боковая дверь сдвинулась, выпустив на раскаленный асфальт стоянки двоих в серых рабочих комбинезонах и масках. Один из них направил обернувшейся девушке в лицо струю газа из баллончика, другой накинул ей на голову черный мешок. Еще мгновение, и двое агентов скрылись в кузове фургона, утянув с собой практически не оказавшую сопротивления Джорджович, сам фургон тронулся с места, но не резко, как было бы в кинобоевике, а плавно, чтобы не привлекать внимания, затем неспешно покинул стоянку, сопровождаемый черным внедорожником агентов.

— Мама-Наседка, Док, ответьте Голландцу.

— Мама-Наседка слушает тебя, Голландец. Док рядом.

— Мама-Наседка, поправь записи с камер. Док, принимай груз ETA один пять майк.

— Здесь Док, груз ETA один пять майк подтверждаю.

— Группа «Йот», молодцы, сработали на пять. Сбросьте груз и выдвигайтесь к танцплощадке, мы с Морпехом возьмем группу «пять-ноль» и начнем плясать по вашему приезду.

— Джей-раз, сброс груза и пляски по приезду подтверждаю.

Холлоран снял руку с руля и пошарил по карманам в поисках сигаретной пачки. Достал сигарету, опустил водительское окно — в салон тут же ворвался поток раскаленного воздуха.

— Не вибрируй, старик. — Белл задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику. — Все будет по расписанию.

— Не накаркай.

Холлоран за две затяжки прикончил сигарету, щелчком отправил ее за окно и прибавил газу.

— Хорошо, шериф Ричардс, мы дожидаемся ваших людей и входим. Наши агенты на позициях прикрывают черный ход. Договорились.

Белл отключил мобильный и повернулся к напарнику, тот как раз надевал бронежилет с нашивками FBI.

— Полиция и заместитель шерифа будут через пять минут.

— Отлично. Дуй к Джефферсону и не забудь подключиться к сети.

— Поучи еще, кто в прошлый раз всю операцию глухим провел?

— Это был сбой оборудования, ты же знаешь. Ладно, ни пуха, ни хера.

— К черту, старый ты обормот!

Виктор перешел на легкую трусцу и скрылся за углом, Голландец же тем временем надел очки. Мама-Наседка, она же координатор операции Дженис, не теряла времени даром: небольшие картинки на самом краю зрения очков показывали вид из камер мультикоптеров (два таких висели у парадного входа, один — у заднего). Джей-раз и Джей-три, сиречь Джексон и Джунипер, уже ждали Холлорана за своим серым фургоном, оба в черных штурмовых комбинезонах, высоких ботинках на шнуровке и с автоматическими винтовками; разгрузки топорщатся от всяческой амуниции, а оружие увешано коллиматорами, интегрированными глушителями и какими-то еще штуками, названий которых Холлоран не знал, но выглядели они внушительно.

— Ну что, парни, готовы? — Из-под бронежилета Голландца на свет появился ордер на обыск.

— Так точно, патрон.

— У нас минута, максимум две. Ждем парней в синем и заходим.

Холлоран проверил, как достается из чехла смешной оранжевый тазер, после чего извлек из кобуры свой новый пистолет, к которому он еще не смог привыкнуть: настолько странно выглядело утолщение глушителя на стволе.

Но этой минуты им не дали: парадные двери «Сычуань Экспресса» распахнулись, и к припаркованному на обочине фургону выбежали трое китайцев, держащие наготове прямые мечи-цзянь и что-то голосящие.

— Мать твою, работаем, парни!

Штурмовые винтовки полевых оперативников длинными очередями выплюнули свой смертоносный груз, негромким кашлем к ним присоединился «Шепот» Голландца.

— Три «танго» минус, мы заходим!

Парни «Йот» надвинули забрала тактических шлемов, став окончательно похожими на героев какого-то фантастического сериала, и побежали внутрь, Холлоран за ними.

В дальнем конце улицы показались полицейские «касатки», сверкая красно-синими маячками и взвывая сиренами, но трио агентов уже вошло, их опередили лишь два мультикоптера, влетевших в раскрытые двери заведения мгновением раньше.

— ЭТО ФБР И УПРАВЛЕНИЕ ШЕРИФА, У НАС ОРДЕР НА ОБЫСК! — усиленный системой шлема голос Джексона разнесся по помещению клуба, проникая в самые отдаленные уголки. — ВСЕМ БРОСИТЬ ОРУЖИЕ И НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Ответом ему послужил заряд дроби, вылетевший откуда-то из-за гардеробной стойки. Оперативники бросились в разные стороны, Холлоран спрятался за постаментом статуи, что-то там этакое олицетворяющей, — то ли Сунь-Укуна, разрывающего пасть Ким Ир Сену, то ли вообще победу сил добра над силами разума. Над головами взвыл винтами мультикоптер, меняя позицию, и в визирах агентов четко показался пожилой китаец с помповым «Ремингтоном». Показался только для того, чтобы получить в грудь короткую очередь из винтовки Джунипера и осесть на покрытый недорогим линолеумом пол.

— «Танго» минус!

Джексон вдоль стены продвинулся к широком двустворчатым дверям в следующее помещение, — судя по всему, главный зал клуба, и приоткрыл одну створку, туда тут же влетел второй мультикоптер, держась над самым потолком. Дверь содрогнулась от влетевших в нее нескольких зарядов свинца, а схема заведения на визирах агентов дополнилась еще пятью красными метками, обозначающими противников.

Снаружи послышался крик:

— Управление шерифа!

— ФБР, агенты Холлоран, Джексон и Джунипер! Мы внутри, холл чист, но болваны кидаются свинцом!

В дверях заведения показалось двое полицейских с оружием наготове. Холлоран жестами показал, что за дверью еще пятеро, и велел полицейским держаться за агентами. Джексон снова приоткрыл дверь в зал, Джунипер метнул внутрь цилиндрик шоковой гранаты, после чего оба прижались к стене. В щель под дверью проник яркий свет вспышки, а в уши ударил гром разрыва, после чего оба агента рывком словно растворились в полумраке холла, чтобы вновь появиться уже в зале. Стрекот винтовок, команда «Чисто» — и Холлоран входит внутрь.

Оперативники по очереди сменили магазины, а Голландец обвел зал взглядом: да, если пытаешься начать играть не в своей лиге, все выглядит именно так. Импровизированные баррикады из перевернутых столов, за ними — окровавленные тела, судя по всему, учеников школы единоборств, трое цепляются за никчемные тут мечи, у двоих охотничьи помповые ружья. Вошедшие за Холлораном полицейские с изумлением озирают это побоище, а оперативники уже продвигаются к следующей двери, судя по всему, на кухню.

— Офицеры, проконтролируйте этих неудачников, мы идем дальше, — отдал команду Голландец и присоединился к своим людям у двери.

Еще несколько помещений они прошли так же: открыть дверь, запустить внутрь дрона, если понадобится, закатить шоковую гранату и зачистить противника; только с кабинетом владельца возникла заминка.

Все началось с того, что в коммуникаторе агентов взревел Джефферсон:

— Джей-три, вижу «танго»!

— Огонь по готовности! — тут же отозвался Холлоран. — Повторяю: огонь по готовности!

Звук выстрела мак-миллановской снайперской винтовки пятидесятого калибра от черного входа был слышен даже в помещении клуба. Такие винтовки не зря называют anti-material, «предназначенные для поражения средств материального обеспечения противника», в отличие от anti-personnel, предназначенных для поражения живой силы, используются они в основном для вывода из строя легкобронированных целей. Судя по радостному восклицанию Джефферсона: «„Танго“ минус!», небронированный пикап «Шевроле-Сильверадо», на котором пытался сбежать кто-то из заговорщиков, не смог ничего противопоставить тяжелой пуле со спецсердечником.

Затем подключился Белл:

— Голландец, я возьму его, работайте дальше.

— Принято. Работаем, парни!

Но «работать» так же просто, как раньше, у них не получилось. Джексон приоткрыл дверь кабинета хозяина клуба, Дженис завела туда мультикоптер, и тот сразу же вышел из строя, успев передать лишь смазанную картинку: силуэт человека с мечом (очки заботливо выделили его и подписали: «Игорь Олешко, тридцать четыре года, мастер единоборств, криминальной истории нет, ДЕВИАНТ»).

— Стоять! Всем стоять!

Оперативники чуть отодвинулись от двери, продолжая держать ее на прицеле. В коридоре сзади появилась еще пара патрульных офицеров, но и они не стали лезть на рожон.

Из-за двери послышалось:

— Вам не взять меня, я распущу в лапшу каждого, кто попробует сюда зайти!

— Джексон, контролируй здесь дверь. Джунипер, возьми пару офицеров, проверь дальше. Тут, наверное, пойду я.

— Патрон, стоит ли?

— Это приказ. Парни, я знаю, что делаю, тут реально не ваша лига.

Холлоран отстегнул кобуру с «Шепотом», выпростался из бронежилета и сунул их Джексону.

— Игорь, тут агент Холлоран, ФБР. Я хочу только поговорить. Я войду один и без оружия.

— Вы рискуете, агент Холлоран!

— Ты можешь нашинковать меня в любой момент, но сначала давай поговорим. Я вхожу. Я один и без оружия!

Холлоран поднял руки над головой, толкнул дверь кабинета и сделал шаг внутрь.

— О чем вы хотите говорить? И медленно опустите руки вперед.

Вошедший в кабинет Холлоран почувствовал кончик лезвия меча на своей шее сзади — Олешко стоял сбоку от двери, и сейчас ему хватило бы одного движения, чтобы обезглавить агента.

— О том, как тебя подставили и как нам с тобой вытащить тебя из этой ситуации.

Холлоран сделал шаг вперед и медленно опустил руки.

— Присядем?

— Ты садись, я постою.

Стараясь не попадать ни в створ двери, ни в створ окна, Олешко плавным, взвешенным движением переместился к внешней стене и попытался выглянуть наружу. Точно перед окном на улице висел мультикоптер, при виде девианта сделавший бочку сначала в одну, затем в другую сторону. Русский помрачнел.

— Для начала я представлюсь.

Холлоран поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле, стоявшем перед большим столом хозяина заведения.

— Меня действительно зовут Холлоран, Майлз Холлоран, и я действительно агент. Только не ФБР, впрочем, ты уже, наверное, об этом догадался.

— Точно, — словно выплюнул русский, — ты работаешь на тех ублюдков-вивисекторов и пришел сюда за моей головой.

— Да, мы с ними работаем в одной организации. Почти. И нет, твоя голова мне не нужна, разве что в комплекте с остальными частями тела. Я хочу предложить тебе работать на нас.

— В смысле? — взглядом Игоря, казалось, можно было прожигать бетон по методу Ауэрса. — Это какие-то твои странные приколы?

— Никаких приколов. Но давай я начну чуть издалека. Как я уже раньше говорил, тебя подставили.

— Как это «подставили»?

— Ну сам подумай. Откуда-то появляется информация о логове, как ты сказал, ублюдков-вивисекторов. Вы приходите туда, тебе приходится убить бедного охранника — всё, ты повязан кровью, просто так тебе уже не соскочить. Вы забираете оттуда саркофаги и тащите их к себе на склад, пытаетесь их вскрыть… и тут внезапно один из членов команды исчезает, и появляемся мы. В окно можешь не выглядывать, господину Бао уйти не удалось, его задержал мой коллега. А тебя бросили сначала Эшли, затем Энтони, и всё, что тебе осталось — это подороже продать свою жизнь. Ты умрешь — и никто ничего не узнает.

— О чем это?

— О том, что та лаборатория занималась исследованием инфекционных заболеваний. В саркофагах хранились зараженные клеточные материалы, а вы пытались их вскрыть и выпустить целый букет инфекций на волю в центре крупного города.

— С чего бы мне вдруг тебе верить?

Олешко еще одним плавным движением вдруг «перетек» на другую сторону хозяйского стола и занял место в кресле, положив меч на стол, кончик меча продолжал указывать на Майлза.

— С того, что я разговариваю с тобой сейчас один и без оружия. Если бы я хотел что-то с тобой сделать, я бы просто пустил сюда своих оперативников. Снайпер напротив, дверь простреливается — ты тут в ловушке. Залили бы тут все газом, или что-нибудь бы еще придумали, я в этом не разбираюсь, и взяли бы тебя теплым. Но, видишь ли, мы не убийцы, хотя моим людям и пришлось сегодня пострелять. И не законники, которым лишь бы разобраться как следует, наказать, кого попало, а непричастных наградить.

— А кто вы?

— Мы называем себя «Агентство», и наша цель — поддержание, скажем так, текущего порядка вещей и защита людей, человечества, как бы это пафосно ни звучало, от того, что может ему навредить. Я приведу пример. Ты — очень сильный боец. Один из лучших среди тех, что я когда-либо встречал. Тебе никогда не казалось это несколько… сверхъестественным?

— Немного. К чему ты клонишь?

— Я продолжу. Эшли очень хороша в компьютерах. В чем хорош Бао?

— Он прекрасно умеет убеждать.

— И тоже почти сверхъестественно, да? — Холлоран развел руками. — Вот видишь… и это правда, ваши умения действительно сверхъестественные. Вы можете то, чего не могут другие. Знаешь, весь мир вокруг нас — он как полотно, тонкий гобелен, отделяющий человечество от… много от чего. Странного. Восхитительного. Страшного. И цел он только потому, что люди верят в то, что он цел, понимаешь? Грубо говоря, самолеты, эти штуковины из стали и алюминия, летают только потому, что люди верят, что самолеты должны летать.

Русский мрачно наблюдал за собеседником, пальцы его правой руки барабанили по столешнице в опасной близости от рукояти меча.

— Но есть люди, которые могут с этим гобеленом… работать. Раздвигать нити, делать на гобелене складку… Люди, которые могут делать сверхъестественные вещи. Ты, Эшли… я. Мой напарник. Есть в этом две опасности: от излишнего напряжения гобелен может порваться, и через дырку в гобелене в наш мир может проникнуть… нечто. И вторая: люди, видя, что гобеленом можно манипулировать, теряют Консенсус — веру в текущий порядок вещей. И чем больше их эту веру теряет, тем тоньше гобелен и тем проще тому, что за ним, прийти в наш мир.

— Ну ты прям поэт. Что мне с того?

— Как я уже говорил, тебя подставили, повязали кровью и почти заставили вскрыть источник неизвестной инфекции в центре города. И сейчас у тебя только два выхода: либо пойти со мной и узнать, как устроен мир на самом деле, потом найти того, кто тебя подставил, и наказать. Либо сдаться, остаться тут и дожидаться штурмовой команды. Попытаться забрать с собой на тот свет как можно больше простых хороших парней и под конец все-таки отправиться на шесть футов в глубину, так и не узнав, кто тебя подставил.

Холлоран медленно встал, продолжая размеренно говорить, его правая рука ритмичными жестами поддерживала его слова.

— Думай, Игорь. Или ты найдешь того, кто играл тобой, как пешкой, и заставишь его заплатить — или пешкой и останешься. Пешкой, которую непонятно кто двигает с белого поля на черное. Выбор за тобой, и сделать его надо, пока я здесь. Сейчас я медленно достану сигареты и зажигалку, закурю, а ты думай, воин ты или пешка.

Майлз извлек из кармана брюк смятую пачку сигарет, подошел к окну, открыл его и закурил, повернувшись спиной к собеседнику. Пальцы его правой руки продолжали играть с зажигалкой, ее вращение завораживало и притягивало взгляд русского: тот даже барабанить по столу начал в ритм движений зажигалки.

В повисшей тяжелой тишине Холлоран докурил, открыл окно, щелчком направил окурок наружу и повернулся к столу:

— Время истекло. Ты со мной?

Игорь перестал барабанить и уставился на агента.

— И что теперь, наручники?

— Ну зачем наручники, мы же теперь почти коллеги.

Холлоран направился к выходу.

— Меч можешь взять, если хочешь, можешь оставить, у нас найдутся для тебя игрушки покруче. Как известно, самурай без меча подобен самураю с мечом — только без меча. Особенно, если у него есть пистолет. Главное, обнаженным в руках его не держи, а то парни у меня резкие. На пояс прицепи, что ли…

Русский понуро направился к выходу, но Холлоран остановил его перед самой дверью:

— Подожди. ЭТО АГЕНТ ХОЛЛОРАН, УБРАТЬ ОРУЖИЕ, МЫ ВЫХОДИМ. ПОВТОРЯЮ: СИТУАЦИЯ ДВАДЦАТЬ, КОД ЗЕЛЕНЫЙ, УБРАТЬ ОРУЖИЕ, НЕ СТРЕЛЯТЬ, ВЫХОДЯТ ДВОЕ БЕЗ ОРУЖИЯ. Вот теперь пойдем… коллега.

Белл медленно подошел к одному из саркофагов, рукавом пиджака отер иней с лицевого щитка устройства, после чего, мрачнее тучи, резко обернулся к напарнику:

— Да какого хера? Это уже все границы переходит!

— Не ори.

Холлоран направился к стоявшему поодаль ноутбуку.

— Что там?

— Эти «клеточные образцы»… Старик, это же дети!

— Какие дети? Где?

— Ну в саркофагах этих. — Белл дернулся по направлению к ближайшему устройству.

— Ты не врубаешься, Лаборатория ставила опыты на детях!

— Ну естественно, они же биологи.

Голландец, пристроившись на табурете и отвернувшись от Виктора, начал стучать по клавишам ноутбука.

— Смотри, тут все планирование операции этих уродов как на ладони. Мы молодцы, что их вовремя накрыли: они уже почти обошли защиту первого саркофага, тогда бы точно дерьмо влетело в вентилятор.

— Но это же дети! — голос Белла похолодел. — Нельзя вести исследования на детях!

— Они и так были инвалидами, овощами с поврежденным мозгом. Не жильцы. Если бы ты внимательнее читал материалы к операции, ты бы это знал.

Холлоран продолжал работать с ноутбуком, сейчас он извлек из внутреннего кармана пиджака какое-то устройство и присоединял его к своему трофею.

— А те исследования, которые проводили наши белые халаты, уже позволили снизить детскую смертность на пару процентов. Это сколько спасенных жизней? А сколько будет потом?

— Ты так ничего и не понял! — Виктор сорвался на крик и резко впечатал кулак в рядом стоящий стол. — Так просто нельзя, это же дети!

— Это дети, которые так и так не выживут. Но они могут спасти других детей, и наша работа — сделать так, чтобы этому никто не помешал, — голос Холлорана чуть дрожал.

— Так, значит?

За спиной Голланда раздался щелчок. Тот медленно встал и развернулся, глядя на Белла, направившего на него «Шепот». Пистолет щелкнул спусковым механизмом еще раз и еще, но выстрела не произошло.

— Я, кстати, соврал, — Холлоран медленно потянулся за своим оружием, голос его потерял дрожь и теперь твердо разносился по полупустому помещению, вызывая эхо. — Я уже встречался с этой моделью. Мне ее показывали на последнем спецкурсе повышения квалификации за Горизонтом — том самом, который ты проигнорировал. У нее, кроме интегрированного глушителя и нанитов для чистки и ухода, есть еще одна особенность, а именно опознаватель «свой-чужой». И без санкции Контроля этот пистолет не выстрелит в своего.

Голландец взял на прицел своего когда-то напарника, теперь же противника.

— Врубаешься, тупой ты баклажан? Без санкции Контроля.

«Шепот» Голландца лязгнул дважды, и Белл, выронив свое оружие, медленно опустил взгляд к двум отверстиям в бронежилете. Еще два выстрела пришлись ему в голову и опрокинули на бетонный пол.

Голландец подошел к телу Виктора и носком ботинка отбросил от тела пистолет, затем убрал свой «Шепот» в кобуру и закричал в коридор:

— Эй? Кто там ближний? Джексон? Пригоните сюда транспорт и пригласите клининговую службу.

Завибрировал телефон Холлорана. Тот извлек его из кармана пиджака и принял вызов. В трубке послышалось:

— Это Контроль. Все в порядке, мистер Холлоран? — Голос собеседника, как и всегда, был совершенно безликим — ни мужской, ни женский, и чего-то не хватало этому равномерному безразличному потоку звуков, чтобы чувствоваться полноценно человеческим, но Майлз, как обычно, не мог сказать, чего конкретно.

— Не очень. Как вы и говорили, агент Белл подал прошение об отставке, я принял решение это прошение удовлетворить.

— Хорошо. Рапорт в письменном виде предоставьте в установленные регламентом сроки. Дальше действуйте в рабочем порядке.

Собеседник отключился, а Голландец, из которого словно выпустили воздух, присел на краешек стола, достал из кармана пиджака смятую сигаретную пачку и прикурил, наблюдая сквозь сигаретный дым за развитой линейными агентами суетой: один из них готовил саркофаги к транспортировке, двое упаковывали тело Белла в боди-бэг.

— Буквоеды херовы.

Голландец щелчком отправил окурок в угол.

— Установленные, мать их так, регламентом сроки.

Холлоран подошел к телу Виктора, опустился перед ним на корточки:

— Все-таки, старик, я слишком стар для этого дерьма.

Он закрыл глаза бывшего напарника, резко поднялся, развернулся на каблуках и вышел из помещения.

Майлз потер виски и поморщился: после обязательных процедур у мозговедов голова раскалывалась неимоверно. Он прислонился лбом к огромному панорамному окну, показывавшему вид на планету внизу (конечно же, всего лишь видеопроекция — дураков ослаблять внешнюю оболочку станции среди конструкторов Комбината не было, — но проекция качественная), и попытался определить, где сейчас находится Вегас. Лучше не стало: экран, к которому он прикоснулся, был теплым и едва заметно вибрировал.

Станция, огромный шар с собственными генераторами гравитации, висела в поясе Кларка на ГСО, и от общей толчеи среди других орбитальных объектов ее спасало то, что размещалась она не в привычной реальности, а за Горизонтом. Холлоран иногда представлял себе, как местные бонзы, устав от написания регламентов и перекладывания бумажек, собираются в какой-нибудь зоне отдыха, увеличивают изображение на экране и наблюдают за копошащимися внизу агентами, как патриции в Колизее, сопровождая это развлечение вином и ставками. Впрочем, он удерживался от того, чтобы демонстрировать во всевидящие небеса «птичку», но лишь из-за того, что прекрасно понимал: стоит это заметить окружающим, и впору надевать шапочку из фольги. Хотя он и от нее бы не отказался сейчас, если бы она сняла пульсирующую боль в висках…

С шипением отодвинулась в сторону дверь в переборке, и в отсек, где ожидал вызова Голландец, зашел линейный агент. Сразу было видно, что этот конкретный экземпляр создавался для условий с возможным понижением гравитации — об этом говорили общая вытянутость его фигуры и какая-то особая бледность кожи, выделяющейся на фоне штатного черного костюма и воспринимающейся почти прозрачной в здешнем электрическом свете.

— Агент Холлоран? Следуйте за мной.

«Парень в черном» развернулся и вышел, стуча каблуками о металл напольного покрытия. Майлзу не оставалось ничего, кроме как подняться с кушетки и отправиться следом.

Директор Блум, узнав о гибели Белла во время операции по захвату девиантов в «Сычуань Экспрессе», рвал и метал. Он, будто других дел не было, сразу же по возвращении агентов посвятил минимум полчаса крику на Холлорана прямо в операционном зале. По результатам истерики руководства Голландец был отстранен от службы, сдал карточку-«вездеход» и табельное оружие — злополучный «Шепот»; его взяли под стражу двое линейных (на этот раз штурмовики из группы «Гимель») и отвезли прямиком на базу Неллис, где в ангаре на секретной территории находились Дедаловы врата. После перехода через них, сопровождаемого привычным головокружением и чувством дезориентации, Холлоран попал на базу «Минерва» — центр управления операциями Агентства в Северной Америке.

Тут за него всерьез взялись парни из отдела внутренних расследований. С одной стороны, Агентство любило, когда его сотрудники брали девиантов живьем. Если искажение реальности было гуманоидным (да и с некоторыми негуманоидами этот трюк прокатывал) — его всегда можно было направить в «комнату 101», откуда после применения к нему протоколов «МК-УЛЬТРА» выходил лояльный одаренный сотрудник. А вот чего Агентство очень не любило — так это одаренных сотрудников терять, тем более от руки других сотрудников.

Так что несколько дней в «комнате 101» провел сам Холлоран, распятый на спецстоле под палящими лучами направленных на него ламп: его проверяли на лояльность, сканировали, обкалывали медикаментами, допрашивали в условиях депривации сна, когда допрашивающие оперативники и психоаналитики сменялись, словно в карусели, и задавали одни и те же вопросы по десятку раз все в новых формулировках.

Сейчас же его ждала практически формальность — присутствие при заседании дисциплинарной комиссии, которая озвучит решение по его дальнейшей судьбе.

Долговязый агент в черном костюме привел своего подопечного в небольшой конференц-зал, ничем не отличавшийся бы от любого другого на Земле, если бы не сама Земля, медленно проплывавшая за одной из стен. Холлоран прошел к единственному креслу у длинной стороны стола и устроился напротив троих представителей дисциплинарной комиссии, похожих друг на друга как близнецы: одинаковые светлые кремовые костюмы, одинаковые лица, по которым было невозможно определить возраст, одинаково заинтересованные взгляды, которыми они проводили вошедшего. Еще через минуту в конференц-зал торопливой походкой вошел директор Блум и занял место у торца стола. Сидевший в центре дисциплинарник посмотрел на своих товарищей и раскрыл лежащую перед ним манильскую папку; иногда приверженность столь высокопоставленных сотрудников Агентства к столь архаичным носителям информации удивляла Холлорана, впрочем, он относил ее на счет любви к традициям.

— Господа, я открываю слушание дисциплинарной комиссии, рассматривающей поведение агента Холлорана во время проведения операции «Европа-28». Комиссия базы «Минерва» присутствует в полном составе, также в качестве консультанта присутствует непосредственный руководитель агента Холлорана, региональный директор Питер Блум. Начнем?

— С вашего позволения, господа, я хотел бы предварительно дать характеристику агенту Холлорану, — Блум оживился.

— Прошу вас.

Чтобы отличать сотрудников дисциплинарной комиссии одного от другого, Голландец мысленно их пронумеровал слева направо. Председателем комиссии, судя по всему, был Второй, сейчас же Блуму милостиво кивнул Первый. Холлоран глубоко вдохнул холодный воздух, лишенный каких-либо запахов вообще, и приготовился слушать, как его будут смешивать с дерьмом.

Предчувствия его не обманули. Блум разливался соловьем, описывая, какой сложный и неуправляемый у него подчиненный, ни в грош не ставящий ни руководство, ни коллег, неспособный к организованной работе и ведению отчетности в установленных рамках. Он припомнил и опоздания, и установленный во время последнего обследования пятый уровень лояльности (в Агентстве была принята система определения лояльности, основывающаяся на старом принципе «шести рукопожатий», связывающих людей. Минимальная лояльность идеалам службы обозначалась шестым уровнем, на котором за агента брались мозговерты, возвращавшие его на путь истинный, дальше шел «седьмой» — жаргонное название процедуры удаления сотрудника из списков Агентства. А иногда и из списков живых). Завершил свое выступление Блум, отметая всякую возможность, того, что мифический Контроль, которого так никто никогда и не видел, и который, скорее всего, вообще является элементом фольклора Агентства, мог дать столь ненадежному агенту поручение устранить коллегу.

Во время его речи, подкрепленной обильной жестикуляцией, словно слизанной с современных курсов по актерскому мастерству, и внушительным интонированием, троица дисциплинарщиков сидела с непроницаемыми лицами, ничем не выдавая своей реакции на выступление. Под конец Блум начал немного выдыхаться, не получая обратной связи от слушателей, но смог завершить свою речь традиционным carthago delenda est:

— Учитывая обстоятельства происшедшего, а также предыдущее поведение агента Холлорана и все то количество дисциплинарных взысканий, которым он подвергался за время службы, предлагаю понизить его уровень лояльности до шестого, провести внеочередное кондиционирование с усилением мотивационных базисов личности и перевести для дальнейшего продолжения службы в подразделение, где его навыки все-таки смогут найти применение, — в Экспедицию или на Комбинат.

— Дисциплинарная комиссия благодарит вас, директор Блум, за высказанное мнение, — подал голос Третий, — мы вас больше не задерживаем, вы свободны.

До Блума несколько секунд доходило, что его выпроваживают, но он наконец-то встал и, состроив Холлорану многообещающую физиономию, коротко кивнул троице и вышел.

Примерно минуту троица молча разглядывала Голландца, как диковинную букашку, пока тот ерзал в своем кресле. Затем заговорил Второй, следующее предложение перехватил Третий, потом Первый — все одним и тем же голосом:

— Без чинов, агент Холлоран. Каждого из нас можете называть просто Арбитр: очень удобно, не ошибетесь. Мы же будем называть вас Майлз, хорошо?

— Хорошо, Арбитр.

— Вам неуютно?

— Есть немного. И голова раскалывается. — Майлз потер виски.

Первый закрыл лежащую перед ним папку и отодвинул ее.

— К сожалению, это побочный эффект транскраниальной стимуляции гиппокампа. Хорошо еще, что этот побочный эффект оказался единственным, медики нас в этом уверили.

— А какие еще могли быть эффекты?.. Э-э-э-э-э… Арбитр.

— От проблем с сердечно-сосудистой системой и опорно-двигательным аппаратом до суицидальных мыслей, приправленных микроинсультами.

— То есть я еще легко отделался.

— Не без этого. Вас, конечно, подлатали бы, но мы были вынуждены пойти на это. Согласитесь, Майлз, не так часто агент убивает своего напарника. Но довольно об этом. Скажите, вам есть, что добавить к мнению директора Блума?

— Кроме всего того, что я изложил ранее, мне добавить нечего.

— Вы продолжаете настаивать, что выполняли прямое распоряжение Контроля?

— Да, Арбитр.

— Тогда почему нигде в Агентстве не сохранилось информации об отданном вам распоряжении?

— Не знаю, Арбитр, не могу об этом судить.

— Хорошо, Майлз. Вас проводят в комнату ожидания. С решением дисциплинарной комиссии вас ознакомят.

Холлоран кивком попрощался с Арбитрами и вышел из конференц-зала. Все тот же линейный агент встретил его за дверью и отвел в ту же комнатку, из которой забрал перед заседанием. Обстановка комнаты немного изменилась: в середине появились стул и стол, на столе красовался пластиковый поднос с порцией питательного рациона, пластиковой ложкой и бутылкой воды. В специальном отделении подноса лежала маленькая белая таблетка.

Голландец дождался, пока дверь за его конвоиром закроется, и сел за стол. Последний завтрак приговоренного? А таблетка? Ладно, если бы от него хотели избавиться, это сделали бы официально и с помпой.

Таблетка была запита глотком воды, затем пришел черед питательной массы, совершенно безвкусной. Господи, и это они едят тут, на «Минерве»? Холлоран скривился, однако голод взял свое, и через пару минут поднос опустел. А еще через пару минут раскалывающая боль в висках уступила место холодному звону.

Ждать Майлзу пришлось долго, он не знал, сколько: часы у него отобрали, а никаких ориентиров в комнате не было. Даже планета на видеоэкране не могла ничего подсказать: по ней, конечно, двигалась линия терминатора, но Голландец не знал, насколько скорость ее передвижения на экране соответствует реальной. Впрочем, если соответствовала, то до того момента, как за ним пришли, прошло часа три…

— … а также принимая во внимание особое мнение непосредственного руководителя агента Холлорана, регионального директора региона Лас-Вегас Питера Блума, дисциплинарная комиссия пришла к следующим решениям.

Первое: агенту Холлорану присваивается третий уровень лояльности.

Второе: агенту Холлорану предписывается принять под командование вновь создаваемую наблюдательную станцию в Кейтеринборо, графство Линкольн, с подчиненностью непосредственно куратору специальных проектов базы «Минерва».

Третье: личный состав станции сформировать из выбранной региональным директором Блумом группы линейных агентов. Кроме этого, на усиление личного состава станции будет передан один одаренный агент из выпускников Академии этого года. Решение комиссии вступает в силу немедленно.

Все удовольствие от вытянувшейся рожи Блума портил Голландцу всего один вопрос, бившийся паникующей канарейкой о звенящие стенки его черепа: «Какого черта, что здесь происходит?»