Было бы изрядным грехом против истины заявить, что Холлоран на случившееся никак не отреагировал. Разумеется, в присутствии дисциплинарной комиссии и своего бывшего начальника он, не решаясь лишний раз испытывать судьбу, вел себя строго по протоколу и даже пожал руку Блуму (тот, будто и не топил его несколько часов назад, радостно поздравлял с назначением, хотя некоторую внутреннюю грубость, безусловно, затаил). Однако на обратном пути с авиабазы Неллис в мотель, в котором он останавливался на этой неделе, Голландец позволил излиться в окружающее пространство всей своей обескураженности, удивлению и недоверию, — разумеется, несколько другими словами. Таксист, пойманный им у въезда на базу, как и все таксисты, сам не чуждый некоторых лингвистических изысков, лишь уважительно хмыкал: создавалось впечатление, что, высадив клиента, он примется конспектировать кое-какие обороты, чтобы при случае блеснуть ими в узком кругу ценителей крепкого слова.

Ситуация была странной. Решение дисциплинарной комиссии выходило за привычные рамки поведения любой бюрократической организации, а Агентство, какими бы технологиями оно ни обладало, все равно оставалось организацией максимально бюрократической. Наказание невиновных и награждение непричастных — это были нормальные модели поведения, но сейчас в лесу сдохло что-то большое, напрочь нарушая, по мнению Голландца, как принцип Питера, так и закон Имхоффа. По всей совокупности «заслуг» ему реально должны были впаять шестую степень и отправить продавать снег эскимосам, вместо этого — новое назначение и фактически карт-бланш на самостоятельную работу. Почему?

Закрыв дверь номера на замок и набросив цепочку, Холлоран, отбросив размышления о причинно-следственных связях, погрузился в изучение привезенных с собой документов на станцию, которую ему предстояло фактически создать с нуля. Прервавшись лишь на то, чтобы перехватить бургер с какими-то японскими приправами в фудтраке, стоявшем через дорогу от мотеля, Голландец изучал регламенты и положения, описывающие работу наблюдательной станции, а также документы на передаваемое станции имущество, уже заботливо размещенное Комбинатом на различных складах, хранилищах и схронах на территории графства Линкольн.

Проснувшись от сигнала мерзкого мотельного будильника в шесть утра, Холлоран обнаружил себя на кровати заваленным бумагами. Решив, что ничего нового он из залежей регламентов не почерпнет, он отправился в ванную — просыпаться.

Спустя пятнадцать минут контрастного душа из зеркала на него глянул измотанный, но вполне себе бодрый WASP на излете четвертого десятка. Кожа дряблая (ну да, он и не супермодель), зато мышцы на месте, не Мистер Олимпия, конечно, но полевые нормативы сдает, а это вполне себе уровень, не каждому профессиональному спортсмену под силу весь комплекс. Хотя, конечно, стимуляторы и пара приятных апгрейдов все-таки делают свое дело, но упорство и «упоротость», как выражался покойный Белл, — это все его. Круги вокруг глаз легко скрываются очками, а что до седины на висках, так уже не мальчик.

Избавившись от щетины, Голландец облачился в свой неизменный серый костюм, после всех выпавших на его долю перипетий уже слабо напоминавший приличную одежду, и дал себе слово сразу же по приезде в Кейтеринборо переодеться. Если сорочки еще можно было купить в Вегасе, благо, карман жгла обнаруженная в чемоданчике положенная ему по рангу кредитная карта системы МИДАС (Мультиинвестиционная дебетовая агрегирующая система — внутренняя система финансирования Агентства, совместимая со всеми существующими банковскими сетями) с неограниченным лимитом, то с костюмом было сложнее. Будучи штатным снаряжением Агентства, костюм, выглядевший таким обычным, на деле являлся технологическим артефактом уровня «Т+2» и обеспечивал своему хозяину не только климатическую устойчивость (что немаловажно в Неваде), но и защиту от некоторых видов воздействий девиантов. Пулю бы не остановил, а вот поток холода от разбудившего свой дар после очередного сеанса буллинга и попытавшегося превратить своих обидчиков и всю школу в музей ледяных скульптур подростка-криокинетика — легко, был прецедент. Разумеется, в свободную продажу такие костюмы никогда не поступали, а под началом Блума Холлорану было проще сдохнуть, чем добиться списания старого, но в хранилищах новой станции парочка таких должна была найтись.

Еще через пару часов, обменяв подпись на слипе карты на темно-синий годовалый «Форд-Фьюжн» и надев обнаруженные все в том же чемоданчике новые солнцезащитные очки-«авиаторы» (тоже штатное снаряжение Агентства), Холлоран выехал на Мохаве Фривэй и направился в сторону Лос-Анжелеса с тем, чтобы в Бейкере свернуть на Деф-Вэлли-роуд.

Кейтеринборо оказался вполне себе крупным городом чуть в стороне от интерстейта-15, не таким, конечно, как пятисоттысячная неоновая игровая гордость Невады, но намного больше административной столицы штата — Карсон-Сити. Кейтеринборо еще называли «вратами в Долину Смерти», и хоть большая часть этого национального парка формально принадлежала Калифорнии, но тот его кусок, что находился в Неваде, начинался буквально чуть ли не от пригородов этого бывшего шахтерского поселения. Во время золотой лихорадки ему удалось расцвести и стать жемчужиной пустыни, в отличие от десятков других старательских городков, населенных сейчас лишь койотами да призраками. О Долине Смерти тут напоминало все: и таблички «Зона мгновенного затопления» в тех местах, где возможны схождения редких, но смертоносных потоков воды от редких, непринимаемых веками иссушенной землей, дождей; и реклама мотелей вроде «Последний глоток воды до Долины Смерти».

«Форд» неспешно проглатывал дорогу милю за милей, Холлоран краем уха слушал бубнеж диск-жокея на радио KVBE и все крутил в голове текущую ситуацию. Картинка у него не складывалась. Зачем вообще было развертывать станцию слежения в этом захолустье? Да, крупный город, тысяч триста, если не четыреста, но теоретически он находился в зоне ответственности Вегаса, почему этим не занимаются они? И почему станцию там ставят именно сейчас? Может, это вообще такая завуалированная ссылка для него: с глаз долой — из сердца вон, досиживай, дорогой наш агент Холлоран, до пенсии, поигрывай в гольф с местными (если в этом вечно опаленном и дьявольски сухом месте вообще найдется гольф-клуб) да читай в местном комьюнити-колледже лекции по методам рационального мышления? Или это кто-то сверху подкладывает Блуму свинью в лице бывшего опального подчиненного, внезапно ставшего почти ровней, — не по ресурсам, но по статусу-то точно? В конце концов, уже доехав до пригорода, Голландец решил, что исходных данных слишком мало для анализа, поэтому бросил гадать, затушил докуренную сигарету и свернул с автострады к мотелю сети Quality Inn. Оставив на регистрации пару мятых двадцаток и неразборчивую роспись в журнале постояльцев, он бросил в номер чемодан и переместился в дайнер, где за чашкой кофе с куском яблочного пирога развернул ноутбук и попытался наметить дальнейший маршрут по городу: надо было посетить хранилища и выбрать место для постоянного размещения станции.

Вообще к станции Агентства, особенно к станции наблюдения, предъявлялось несколько требований. Во-первых, она должна располагаться немного на отшибе, чтобы, если придется срочно куда-то выезжать, не попасть в пробку. Во-вторых, идеальным было бы отдельное здание. В Вегасе, конечно, станция размещалась в офисном небоскребе, но там и работали полторы сотни сотрудников, одаренных и нет, и занимала она почти десяток последних этажей, и это не считая аффилированных с ней так или иначе фирм. Формально «Блум Энтерпрайз» вообще принадлежало все здание, это позволяло не иметь проблем с неучтенными на официальных чертежах помещениями и инженерными системами. Здесь же дом придется арендовать.

Кроме этого, здание должно быть совершенно обычным, так, чтобы без таблички «Тут находится отделение секретного Агентства, контролирующего вашу жизнь» никто и не понял, что внутри происходит что-то из ряда вон выходящее. Вы ведь не обращаете внимание на сотрудников компании в билдинге через дорогу? Вот именно, вам и в голову не придет, чем именно могут заниматься эти белые воротнички, если они торчат в офисе с девяти до пяти, время от времени выбегают на угол покурить и обедают на бегу тако, громко ругая «Смитсона из логистики». Городок небольшой, так что никаких черных вертолетов, никаких тонированных «Субурбанов», никаких огромных антенн на крыше (кроме ставших уже неотъемлемым элементом городского пейзажа антенн сотовой связи, ну или чертовски на них похожих), никакого хай-тека в архитектуре, все должно быть скучно и предсказуемо, — по крайней мере, на первый взгляд.

В качестве варианта легализации Холлоран из предложенных ему выбрал фирму, специализирующуюся на консалтинге безопасности: и обтекаемо, и всегда есть повод находиться в странных местах, подружиться с местным управлением шерифа, и не так подозрительно, как если бы в город внезапно приехал представитель FBI, NSA, Homeland security или какого-нибудь другого федерального агентства, особенно если таковые тут уже есть, а они есть обязательно, четыреста тысяч населения все-таки, не кот чихнул. У консалтинговой фирмы же всегда есть возможность сослаться, допустим, на федеральный контракт, а если это дело подкрепить бумагой с парой веских подписей и гербовой печатью, то все вопросы будут или сняты сами собой или перейдут для выяснения на уровень выше, а там уже есть кому на них ответить.

Именно для подобной фирмы Холлоран и начал искать возможное место расположения, выведя на экран ноутбука список сдаваемых в долгосрочную аренду объектов недвижимости.

Разумеется, он не собирался сам оформлять полностью все бумаги на здание, для этого есть специально обученные люди, в том числе и в службе обеспечения. Но тем не менее Холлоран почти полтора десятка лет проработал «на земле» и привык сначала исходить зону ответственности своими ногами и посмотреть своими глазами, да и замазать риелтору глаза «бриллиантовым дымом» было невредно.

Ещё через полчаса шорт-лист конкурса на гордое звание «штаб-квартира станции наблюдения в Кейтеринборо, Невада» был заполнен, а скучный прокатный седан понес Голландца по улицам его нового города.

Первые два кандидата были отсеяны почти тут же: адвокатский офис оказался слишком маленьким, а бывший полицейский участок был расположен в не самом хорошем районе — Глэйдс, аккурат напротив церкви Святого Игнатия. Тем не менее в голове у Майлза словно звякнул маленький колокольчик, и агент остановил машину у здания, в тени на ступеньках которого под бумбокс тусовалась компания «черных братьев», повесил на пояс карточку-«вездеход», придав ей вид значка ФБР, и вышел из машины, заглушив двигатель.

— Слышь, снежок, ты тут что-то забыл? — тут же выдал, поднявшись к нему навстречу, сидевший ближе парень лет восемнадцати, может, и старше, но уж точно недостаточно взрослый для бутылки «Дэниэлса», которую держал в руках, да и для рукоятки револьвера за поясом тоже.

В ответ Голландец молча потянулся, позволив полам пиджака распахнуться и продемонстрировать значок и кобуру. Парень, заговоривший с ним, тут же бросился бежать вниз по улице, да и с вершины лестницы кто-то скрылся в глубине здания, на что агент просто махнул рукой в самом буквальном смысле.

— Привет пантерам.

— Чё за «пантеры»? Мы не эти, как их там, офицер, мы просто обычные парни, сидим здесь, никого не трогаем. А ты не дофига смелый локо — припереться сюда в одиночку?

— Серьезные люди меня без правежа не тронут, а с шелупонью я уж как-нибудь разберусь. А пантера — это такой хищник, типа тигра, сильный и черный. Помните историю «Черных пантер»?

— Дык еще бы, у меня дед был в «Черных пантерах», — отозвался кто-то из середины толпы.

— Чё? Где он у тебя был? В кабаке таком, что ли?

— Заткнись, нигга, «Черные пантеры» были реальными парнями, за свободу нашу стояли. Когда надо, с ружьями выходили, и против полиции, и против клана. Давно, правда, тогда у деда еще обе ноги были.

Холлоран тем временем привалился к крылу машины и увлеченно слушал вяло разгоравшуюся перепалку, закончившуюся оплеухой, после которой все внимание было снова обращено на него.

— Значит так, «пантеры». В ваши дела я не лезу, я вообще не местный, и мне плевать, чем вы зарабатываете на жизнь, где толкаете траву или что покрепче. Даже если кто из вас Библию на Коран сменил, поменял имя и теперь пять раз в день молится, а остальное время тренируется в электронике и химии, мне насрать, я не по этому делу.

— А по какому?

— А по всякому странному. Типа помеси «Секретных материалов» с «Сумеречной зоной» и «За гранью возможного».

— О как, считай, сам агент Малдер к нам приперся!

Компания дружно расхохоталась.

— Типа того. А еще у меня есть хороший канал из Мексики, и я ищу, кто сможет мне тут помочь с делами.

— Не много на себя берете, офицер? — подал голос крепко сложенный парняга в новеньком спортивном костюме, владелец бумбокса.

— Ровно столько, сколько могу вынести, тигр. Ты же не думаешь, что я один тут такой красивый нарисовался, хрен сотрешь? Тебя как звать?

— Дэрион. Я тут типа за пацанами приглядываю.

— Твоя территория?

— Отсюда и до реки — моя, мы с «девятками» ее держим. От церкви туда, — Дэрион махнул рукой, — заправляют пуэрториканцы, вон в той стороне, — снова последовал взмах рукой, — там сборный бэррио, все подряд: кубинцы, белое отребье, русские.

— Давай так, Дэрион… — Голландец открыл багажник и достал чемоданчик. — Пригласи внутрь, будем говорить о деле. Такое на улице не обсуждают.

— А не боишься, офицер?

— Главное, ты не боись, я не девка, но тебе понравится.

Дэрион хмыкнул и что-то пробурчал, после чего толпа на крыльце бывшего полицейского участка расступилась, и Холлоран прошел внутрь, стараясь не оступиться на выщербленных временем бетонных ступенях.

— Значит так… — Холлоран пристроил свой чемоданчик на столе одного из кабинетов участка, за которым в старом кресле бывшего владельца устроился афроамериканец. — Я оставлю тебе образцы. — Щелкнули замки, и на свет божий явились пара аптечных пузырьков с таблетками и пакетик с белым порошком. — Ты или твои люди их попробуете, убедитесь, что товар нормальный. После чего ты наберешь меня и скажешь, готов ли ты переварить крупную партию. Мой номер вот на этой карточке.

— Странный ты, офицер. — Глава «девяток» взял один из пузырьков. — Окси? Богато живешь, тут у нас не дохрена любителей, это, считай, на гурмана.

— Не страннее нашей жизни. В пакете мет, грамм пятьдесят или около того.

— Нет, мы, конечно, ведем дела с местными «синими», только они в основном сливки снимают за то, что «котов» да моих парней не трогают. Но чтоб товар засылать?

— Мне тут говорили, мол, времена меняются. Ну и сам понимаешь, я не местный, хотя с местными познакомлюсь, все-таки в их песочнице играть буду. Но у меня своя игра и правила у нее свои.

— И что я тебе должен буду, «неместный»?

— Денег за образцы не возьму, считай это актом доброй воли. На будущее. Дай мне расклад по местным, кто что держит, и мы в расчете.

— Окси двадцать таблеток по сороковнику каждая, если оптом. Две банки — тысяча шестьсот. Плюс мет по полтиннику грамм — еще две с половиной. И эти четыре косых ты мне даришь просто так? Сколько ты готов обеспечить?

— Столько, сколько сможете переварить, и еще немного сверху. — Холлоран спокойно устроился на подоконнике, спиной к окну.

Дэрион уставился на него, подбрасывая в руке пузырек с оксикодоном.

— Как я уже говорил, окси — очень на любителя штука. Дороговат, придется в даунтаун спускать.

— Да хоть в канализацию. Парни взрослые, разберетесь.

— С «кристаллом» проще, конечно. А где гарантии, что вместо товара ты не привезешь нам спецназ?

— А где гарантии, что вместо денег ты не захочешь меня накормить свинцом?

— Уел. — Дэрион поставил пузырек на стол. — Расскажу чисто по верхам то, что и так любой малек на улице знает.

— А больше мне пока и не надо. Сработаемся — споешь еще.

— Эй, Дэрион не стукач!

— А я и не собираюсь идти с этими материалами в суд. Чисто самому для понимания. — Холлоран расстегнул рубашку и продемонстрировал бледную грудь с редкими волосами. — И микрофона на мне нет.

— Ох и грязный же ты тип, офицер, — в голосе главы «девяток» прозвучало уважение. — Ладно, слушай…

Полученные от Дэриона «расклады» надо было переварить, но почвы для размышлений тот дал предостаточно. От здания бывшего полицейского участка Холлоран уезжал окрыленным: его совершеннейший экспромт сработал, как должно, однако к своей цели — найти помещение для офиса станции — Голландец так и не приблизился. Ну да ничего, впереди была еще половина дня, да и объектов в списке оставалось примерно десяток.

Как только это здание появилось перед Холлораном, тот сразу же понял: да, это оно. Двухэтажный отдельностоящий дом в колониальном стиле, с портиком и отходящими от него в форме раскинувшей ножки буквы «П» крыльями, был расположен недалеко от крупной транспортной развязки. Та, судя по статистике дорожной полиции, в часы пик была обычно свободна, но позволяла выйти на проходящий через весь город хайвэй. Вокруг на некотором расстоянии — такие же небольшие офисные билдинги, склады и «Волмарт». Перед зданием — небольшая аккуратная стоянка на полтора десятка машин в тени нескольких чахлых пальм, за ним на огороженной территории — крупный внутренний двор с грузовым дебаркадером и чем-то типа склада. Рядом — мачта сотовой связи с антеннами Verizon, заменить которые на свое оборудование будет плевым делом, особенно если подкрепить эту операцию парой изменений в базе данных инфраструктуры оператора, ну а покрытие тут только улучшится. Что самое приятное, практически каждый перекресток в этом районе был оборудован дорожными камерами, плюс камеры на зданиях… в общем, незамеченным к зданию будет проскользнуть трудно. Да, не невозможно, но трудно.

Вишенкой на этом торте служил огромный щит «Сдается в аренду» с номером риелтора. Холлоран потянулся за телефоном и через несколько минут договорился о встрече. Еще через пару часов, облазив здание, последний год стоявшее пустым, от подвала, оказавшегося на удивление глубоким, до засиженного голубями чердака, Голландец подписал необходимые бумаги, перевел на счет риелторского агентства плату за год вперед (риелтор чуть не запрыгал на месте от счастья после такой новости), получил несколько комплектов ключей и карточку местной охранной фирмы, патрулировавшей этот квартал.

Недалеко от его нового офиса обнаружился небольшой сквер, обрамленный пожухшими от вечной жары то ли акациями, то ли чем-то в этом роде, где Холлоран с удовольствием вознаградил себя за удачную находку вполне пристойным тако (продал которое ему почему-то индус в тюрбане и с надписью «Привет, я Виджай Суджит» на бейджике) и последовавшей за ним сигаретой. Дело осталось за малым: вызвать сюда бригады Комбината, выдать им ключи и подождать, пока они превратят этот памятник архитектуры времен чуть ли не Гражданской войны, чудом сохранившийся до наших дней, в средоточие самых прогрессивных технологий этого мира.

Телефон агента разразился трелью звонка. Неизвестный номер.

— Холлоран.

— Агент Холлоран? Это Дженис беспокоит, координатор, группа «Йот». Вам удобно говорить, сэр?

— Валяй. По прошлому делу есть какие-то хвосты, которые надо подчистить?

— Нет, сэр. Группа «Йот» докладывает о прибытии к месту несения службы, сэр. Мы въехали в город и готовы прибыть в ваше распоряжение.

— Вот, значит, как… — Голландец задумался. Блум чистит свою станцию от всех, кто запятнал себя хоть каким-то сотрудничеством с нелояльным ему агентом? Или решил подсунуть ему своих, чтобы проще было исподволь контролировать? Или и то и другое вместе? Ладно, посмотрим. — Вы уже где-то разместились?

— Нет, сэр, мы только что въехали в Кейтеринборо.

— Хорошо. Чиппинг-стрит, двадцать. Я буду ждать на стоянке перед зданием, синий «Форд-Фьюжн», не перепутаете, стоянка пустая.

В ответ послышалось клацанье клавиш лэптопа.

— Хорошо, сэр, мы будем через семнадцать минут.

Голландец отключил телефон и встал со скамейки в тени акации. Отдых откладывался, надо встречать своих людей. Своих ли? И можно ли считать линейных агентов, выращенных в баках Комбината, людьми?

Команда «Йот-42» «Ловцы Удачи» в составе троих боевиков (уже знакомых Майлзу Джексона, Джефферсона и Джунипера), координатора Дженис и медика-мозгокрута Джошуа (куда в наши годы без специалистов по психике и «МК-УЛЬТРА»? ) прибыла на двух неприметных белых фургонах, которые тут же загнали во двор здания. «Люди в черном» развили кипучую деятельность по разгрузке и подключению привезенного с собой оборудования «нулевой очереди». Взаимодействие с парнями Комбината Джунипер, оказавшийся техником по второй специальности, тоже взял на себя, так что Голландцу оставалось лишь курить с солидным видом и отдавать распоряжения. Еще его слух постоянно резало то, как агенты вытягивались перед ним во фрунт и обращались к нему исключительно «сэр», — видимо, сработал его новый статус координатора станции. Когда он был простым агентом в Вегасе, хоть линейщики перед ним и стелились, но они стелились перед каждым, понимая свою неполноценность, а прочие агенты (в основном, ботаники и компьютерщики, коих было большинство в «Блум Энтерпрайз») вообще относились к нему как к пустому месту, — ну, все, кроме Виктора. Эх, Виктор, Виктор, бедный ты морпех, несчастный правильный ублюдок, что ж ты был таким правильным, что так сорвался… Ладно, решил для себя Холлоран, с линейными надо провести разъяснительную работу: мало того, что он не привык к «сэрканью», так оно еще и в легенду коммерческой компании, хоть и с акцентом на безопасность, укладывалось так себе. Но это завтра, все завтра, сегодня же разместить своих людей (все-таки своих, пока не доказано обратное) в гостиницу и отдыхать, за сегодня сделано достаточно, а солнце уже почти село.

На следующее утро здание станции предстало перед Холлораном укутанным в строительное ограждение поверх лесов: Комбинат принялся за ремонт фасада. Немного побродив по внутренним помещениям, чуть не вляпавшись в банку с краской и вдоволь налюбовавшись на то, как слаженно, словно муравьи, работают комбинатские (фактически так и было: людей среди них было лишь трое — прораб и два его заместителя, остальные, десятка полтора рабочих, были аналогами линейных агентов, только выращенными с другой специализацией и обладающими групповым сознанием), Холлоран отправился поколесить по городу.

Ох уж это состояние подготовки, когда от человека больше ничего не зависит, и остается только ждать — как с путешествием на самолете или по железной дороге. Это вообще очень похоже на древнюю магию, только в исполнении современной техники: пассажир занимает свое место в салоне самолета или в вагоне поезда и тут же перестает быть где-то, быть «здесь», а «там» он быть еще не начинал и начнет только тогда, когда его транспорт прибудет к месту назначения.

То же самое с путешествием на автомобиле — вы проходите через три места. Сначала вы были там, где началось путешествие, потом вы сидели в своей машине, затем оказались на месте финиша. Фактически вы телепортировались, просто у вас это заняло достаточно много времени. Мало того, на самом деле вы даже не представляете себе, каков мир между точками начала и конца вашего путешествия, и сколько неизвестного там таится…

Это странное пространство между «здесь» и «там», существующее только в восприятии человека, но от этого не менее реальное, можно увидеть и еще проще, кстати. Возьмите телефон и позвоните кому-нибудь, кого сейчас нет прямо рядом с вами: родственнику, другу, да хоть в доставку китайской еды, если друзей у вас нет, а ваши родственники — настоящее сокровище, и чтобы их найти, нужны карта и лопата. Обратите внимание, что вы говорите с человеком, которого нет рядом, так, как будто он рядом с вами есть. И обратите внимание на то, что вы сами во время разговора ведете себя так, будто вас нет там, где вы находились только что, еще минуту назад.

И переносит вас в это совместное пространство маленький кусок пластика и кремния, сдобренный пригоршней каких-то радиодеталей и умных слов, в которых вы все равно ни черта не понимаете. И вашего собеседника тоже, будь он хоть на другом конце планеты. Магия, правда? Любая достаточно развитая технология неотличима от магии (а достаточно грубая магия, в свою очередь, неотличима от технологии), и то, что раньше делали с помощью волшебных зеркал, золотых яблок и вдыхания ядовитого дыма, сегодня доступно любому на улице за двадцатку в месяц.

Люди верят в то, что это должно работать, — и оно работает. Таков консенсус. Даже нет — Консенсус, с большой буквы. А ввело это в Консенсус Агентство, после того как Лаборатория разработала технологию, а Комбинат изготовил основные узлы и продолжает изготавливать. Вы же знаете, что на всей планете существует не больше десятка компаний, выпускающих основные комплектующие для смартфонов?

Вот и Холлоран не то чтобы любил это существование в точке «нигде», но ценил его уж точно, не так уж часто оно выпадало. А заняться ему еще было чем: вскрыть несколько хранилищ, заранее размещенных Агентством в Кейтеринборо просто так, на всякий случай; проверить местонахождение и комплектацию конспиративных квартир и запасных вариантов базы. Не то чтобы он собирался бросить ремонтируемое здание прямо сейчас, но кто его знает, когда может пригодиться черный ход или эвакуация по протоколу «Омега»…

Вообще Кейтеринборо с первого взгляда не впечатлил Голландца, но тот, выключив радио, колесил по нему, пытаясь понять его и принять, ведь ему тут еще работать и работать, а для этого надо почувствовать, чем город дышит, чем живут его люди.

Даунтаун — офисный центр, как и любой даунтаун страны, дышал деньгами. Он деньги пожирал, потел ими и ими же испражнялся, словно колония микроорганизмов, выросшая в чашке Петри города. Зеркальные стены небоскребов отражали дневное солнце и друг друга, превращая попытку задрать голову в кошмар Мориса Эшера, а за ними сотни, тысячи клерков, облаченных в костюмы, покупали, продавали, совещались, проводили слияния и поглощения, «раздевая этого мерзавца Эччево на разнице между Второй Национальной и Таганетен Порк». Тут же наверняка работал кто-то из Синдиката, может, и не один, ведь деньги — это кровь современного мира, а Синдикат всегда предпочитал держать руку на пульсе; однако в дела Агентства синдикатские небожители обычно не лезли, считая, что финансирования этих нелепых игрищ «на земле» с них достаточно.

Чуть поодаль, за странным нечто, называемым в Кейтеринборо рекой Айзет (возможно, она и была когда-то рекой, но сейчас это был скорее склеротический ручеек, текущий на юг в ловушке из бетонных плит), на холме красовалась обсерватория местного университета, кампус которого, включающий и комьюнити-колледж, лежал прямо у подножия холма.

К востоку и западу от кампуса раскинулись соответственно район социальных домов Норт-Ист (старая шестиэтажная застройка, переходящая в одно-двухэтажные недорогие каркасные домики, давно выцветшие под местным солнцем) и дорогой жилой сабурб Крусиан Лейк. Последний горделиво красовался огороженными кварталами со свежими зелеными насаждениями и зелеными полями гольф-клуба. Идеологический конкурент и тихого Норт-Ист, и буржуазного, самодовольного Крусиан Лейка, Глейдс, где люди чаще видели фудстемпы, чем наличные, располагался у южной границы города, дальше были только промышленные предприятия, заброшенные и не очень.

В Кейтеринборо не было свойственного для Вегаса азарта и поклонения леди Удаче, бурлящей атмосферы стартапов Кремниевой долины или котла культур Лос-Анжелеса, но было некоторое свое очарование города, живущего на краю Долины Смерти. Солнце выжигало цвета, а предельно сухой воздух обжигал легкие запахами пустыни, но люди здесь жили и умирали, радовались и грустили, признавались в любви и предавали, — в общем, занимались всем тем, что свойственно человеку, наперекор пустыне и наперекор друг другу.

«Добро пожаловать в самый нетипичный из типичных городов запада!» — усмехнулся сам себе Холлоран, устроившийся с сигаретой на смотровой площадке обсерватории, судя по фрагментарным граффити, превращенной местной молодежью в аллею любви драйв-ин.

Таким образом Голландец провел еще неделю. Он перемещался по городу на своей машине, на прокатном лимузине, пешком, в такси и на автобусе. Завтракал в дайнерах вместе с рабочими асфальтового завода, обедал в кантине мэрии с мелкими клерками и пил пиво вечером с ирландскими полицейскими в пабе «Синяя труба». Делал ставки в подпольных собачьих боях в Глейдс и на аукционе современного искусства в Саусалито-центре в даунтауне. Курил травку со студентами университета и качал железо с мотобандой нацистов-клановцев из Норт-Ист. Пожимал руки затянутым в смокинги владельцам серебряного рудника и бил морды парочке белого отребья, попытавшейся ограбить магазинчик на заправке на выезде в Долину. Засыпал на скамейке в парке и просыпался в президентском номере «Уолдорф-Астория». В общем, делал все то, что в методичке Агентства по оперативной работе называется «комплексом мероприятий по вживанию в окружение».

Его записная книжка распухла от новых номеров, глаза покраснели от недосыпа, сбитые костяшки пальцев правой руки саднили, а изжога от яблочного пирога грозила побить все рекорды. Но он добился главного: теперь он воспринимал этот город не как поле работы, а как свой, знакомый живой организм, и хоть и поверхностно, но прикоснулся к тем нитям, которые заставляли двигаться эту огромную марионетку.

После этого недельного марафона он наконец-то появился в здании станции и выяснил, что, оказывается, его ожидают, причем не линейные агенты — с теми-то он время от времени поддерживал связь, — а совершенно незнакомый парень лет тридцати, высокий, светловолосый, крепко сложенный.

Гость встал с диванчика, едва Холлоран появился в приемной, в девичестве бывшей холлом старого здания, покосился на кивнувшую ему Дженис, исполнявшую обязанности секретаря, сделал два шага вперед и коротко отсалютовал.

— Агент Холлоран?

— Доктор Ливингстон, я полагаю? — Холлоран переводил взгляд с парня на Дженис. Та едва улыбнулась.

— А? Что? Нет, что вы, никакой не доктор. Андерс Биркланд. Точнее, агент Биркланд, мистер Холлоран, сэр, представляюсь по поводу прибытия на место службы.

— Вот как? Думаю, тогда у вас имеются и подтверждающие документы?

Биркланд протянул Холлорану карточку-«вездеход». Поднесенный к ней телефон Голландца моргнул зеленым глазком, подтверждая принадлежость гостя к Агентству. Холлоран уставился на телефон, кивнул.

— Тогда пройдемте в мой кабинет. Дженис, у меня ведь должен быть тут свой кабинет, насколько я понимаю?

— Да, сэр. — Дженис встала из-за стола: — По этой лестнице наверх, сразу над нами, на двери табличка. После того как вы завершите дела с агентом Биркландом, я готова устроить вам экскурсию по зданию, — в ее голосе явственно прозвучала гордость.

— Хорошо. Пойдемте, агент Биркланд.

Пологая винтовая лестница привела агентов в холл второго этажа (наборный паркет, пейзажи на стенах, фикусы и пальмы в кадках), куда выходили четыре двери, две из которых вели в коридоры северного и южного крыльев здания. Центральная дверь, украшенная бронзовой табличкой с витой надписью «М. Холлоран», привела в большой, но уютный кабинет.

Доминировал в нем массивный письменный стол, обтянутый сукном, на котором, словно рубка авианосца, возвышался бронзовый чернильный прибор. Кожаное кресло за ним указывало на то, что хозяин может провести в нем не один час, два кресла посетителей лишь немногом уступали в удобстве — исключительно чтобы не затмевать своего предводителя. Книжные шкафы вдоль стен были заставлены юридической литературой, бар блистал батареей бутылок, огромные окна в пол выходили на балкон, нависающий над входом в здание, а настенный телевизор напротив стола был настроен на новостной канал без звука. Холлоран приподнял бровь, буркнул что-то неразборчивое и устроился в кресле за столом, кивком предложив Биркланду место напротив. Из ящика стола был извлечен ноутбук, и Голландец тут же погрузился в изучение почты.

Эта процедура заняла у него минут пять, три из которых он потратил на стук одним пальцем по клавиатуре. Затем, закрыв лэптоп, Холлоран откинулся в кресле, извлек из кармана пачку сигарет, с явным сожалением посмотрел на нее и перевел взгляд на собеседника, который все это время так и просидел в кресле, не ерзая, но и не развалившись, не шаря взглядом по сторонам. «Его бы на рекламный проспект, — подумал Холлоран, — от новобранцев отбоя бы не было».

— Напарник, значит, — Холлоран хмыкнул.

— Так точно, агент Холлоран, — лицо Андерса было непроницаемо.

— Без чинов, как говорится. Зови меня Майлз, раз уж мы теперь напарники. Только что из Академии?

— Так то… да, Майлз, — поправился Биркланд, поймав гримасу на лице собеседника. — В десятке выпуска.

— Позывной уже есть?

— Викинг.

— Тебе идет, — Холлоран чуть улыбнулся.

— Моя семья переехала из Норвегии пару поколений назад.

— Специализация? Боевик?

— ИНСПЕктор — INfiltration SPEcialist.

— Неожиданно. Взлом и проникновение?

— И анализ уязвимостей, плюс немного работы с вероятностями. Везение еще никому не помешало.

— Я того же мнения, правда, у меня почти чистые вероятности плюс работа с людьми. Что в общем думаешь о назначении? Да не тянись ты так, расслабь галстук да плесни себе чего-нибудь, я смотрю, Дженис тут собрала мне приличный бар. В общем, чувствуй себя как дома.

— Разрешите говорить свободно, сэр?

— Хватит уже мне сэркать, мы напарники. Да, конечно.

— Ладно, Майлз, — с лица Биркланда словно сползла защитная оболочка, и оно приобрело чуть больше живости, — если честно, то я удивлен. Не самые плохие оценки по выпуску, не первый номер, конечно, но все-таки… и в это, извини уж, захолустье, да и…

— Да и ко мне под крыло. Скажи, меня уже как-то прозвали за Горизонтом?

— Мне неудо…

— Давай уже, не телись.

— Иуда.

— Иуда?

— Ну то, как вы… вашего напарника…

— Ах, это, — Холлоран усмехнулся одной стороной рта. — У тебя теперь есть допуск ко всем материалам станции. Будет интересно — посмотришь, как дело было, все протоколы я приложил. Дисциплинарная комиссия дала мне «зеленый свет», этого тебе хватит?

— Ну, начальству вроде как виднее, — Андерс замялся.

— От себя могу обещать: я присмотрю за целостностью твоей шкуры, пока ты не наставишь ствол мне в затылок. И надеюсь на взаимность. По рукам?

— Конечно, Майлз. — Биркланд занял чуть более расслабленную позу в кресле.

— Ты все-таки плесни себе чего-нибудь, да хоть бы и кофе, и мне за компанию. Потом мы прогуляемся по станции, и я расскажу тебе об этом «захолустье».

Через пару минут агенты спустились в холл, откуда Дженис и начала свою экскурсию по отремонтированному зданию станции.

— Итак, господа, с кабинетом руководителя станции вы уже познакомились. Рядом будет ваш кабинет, агент Биркланд. Есть пожелания по обустройству?

Дженис, облаченная в темный брючный костюм, с волосами, забранными в узел, и в светлых очках, чем-то напоминала школьную учительницу. Биркланд чуть покраснел от такой ассоциации.

— Так, Дженис, с этим вы с Викингом разберетесь в рабочем порядке. Пока просто проведи нас, покажи, где что.

— Хорошо, сэр.

— И хватит мне сэркать. Честно, не привыкну никак. Называй меня или «Холлоран», или, если хочется официоза, сойдет и «патрон», а «сэр» и для нашего прикрытия подходит не очень, и мне как серпом по… неприятно, в общем. Договорились?

— Да, сэ… патрон.

— Прекрасно, можешь же, когда хочешь. К тебе, Андерс, это, кстати, тоже относится. Нас тут слишком мало, чтобы политесы разводить. Еще одно неформальное: остальные парни сейчас на базе?

— Да, Голландец. Громилы сейчас в тренажерке, кроме Джунипера, он снаружи в гараже возится с одним из фургонов, Джошуа в «комнате 101» что-то подключает.

— «Громилы»?

— Боевики.

— А, ну да. Попроси, пожалуйста, парней пока расслабиться, переодеться. Через полчаса жду их в переговорке — у нас же тут должна быть переговорка? — познакомиться с ними, представить агента Биркланда, просто пообщаться.

— Да, одну минуту, патрон. — Дженис поднесла к уху невесомую, почти воздушную гарнитуру. — А переговорка у нас вот тут, за этой дверью. — Она проговорила в гарнитуру несколько слов, после чего пригласила агентов следовать на ней.

Парни из Комбината серьезно переработали внутренности здания, оставив его снаружи почти нетронутым. Часть первого этажа действительно походила на офис небольшой, но преуспевающей компании: об этом просто кричали роскошно отделанный холл и кабинеты руководства, комната отдыха, а также чуть более скромно оборудованные кабинеты «сотрудников» на втором этаже северного крыла. Но на этом маскировка и заканчивалась: книжный шкаф в одном из кабинетов и кладовка рядом с архивом, если воспользоваться карточками-«вездеходами», открывали путь в святая святых станции.

Почти весь второй этаж южного крыла занимал ситуационный зал. Здесь было рабочее место координатора операций, откуда он, точнее, она — Дженис — могла обеспечивать агентов «в поле» связью и необходимой информационной поддержкой. Мощная серверная, оборудованная по последнему слову техники (причем это последнее слово станет современным для обычного мира только спустя лет пятнадцать), была отделена от ситуационного зала видеопанелью, на которую сейчас приходил поток от размещенных на здании и в квартале вокруг видеокамер. Тут даже звуки резко отличались от звуков в доступных обычному человеку помещениях: вместо тиканья настенных часов, шума города из-за окон и негромкого мотивирующего «мьюзака» из системы трансляции ситуационный зал был наполнен гудением электроники, шипением статики от одного из оставшихся неподключенным экранов, и какими-то щелчками из протянувших свои щупальца под потолком воздуховодов системы климатизации.

Чуть дальше был спуск на первый этаж, где размещались медблок, совмещенная с арсеналом мастерская и личные комнаты линейных агентов. Подвал же скрывал в себе блок содержания (три комнаты, очень похожие на простые номера мотеля, за тем только исключением, что в них не было ничего, что можно сломать, порвать или поджечь, да и открывались они только снаружи), тренажерную, склад и «комнату 101» — под этим кодом в Агентстве скрывались лаборатории контроля сознания (отдельное спасибо Джорджу Оруэллу за то, что благодаря ему подобные процедуры вошли в Консенсус и считаются возможными).

Холлорана интересовало все — от угла зрения камер до программ, подгруженных в автодоктора, он успел даже прогуляться к вышке с аппаратурой, где базовую станцию сотовой связи заменили датчики контроля Консенсуса. После экскурсии он привел Биркланда обратно в ситуационный зал и вывел на огромный видеоэкран спутниковое фото Кейтеринборо.

— Смотри, Викинг, вот это все вокруг — наше с тобой. Наша с тобой площадка кормления и наш с тобой геморрой. В Академии вас этому не учат, так что мотай на ус, я все-таки в этом добре почти полтора десятка лет варюсь, это если не считать еще пяти лет на подхвате.

Биркланд отхлебнул остывший кофе, поморщился и ожидающе уставился на Майлза.

— Считай сам, арифметика тут простая. В нашу зону контроля входит графство: почти четыреста тысяч человек в столице и несколько городков от пяти до пятидесяти тысяч. Плюс индейские земли вишенкой на торте. Плюс федеральная тюрьма. Плюс изрядный кусок пустыни до графства Кларк — до Вегаса два часа на машине. Это с одной стороны.

Основные средства — это ты да я, да стандартная ячейка линейных агентов, пятеро их. Эта база — два этажа, плюс подвал, плюс гараж и склад. Ближайший Дедалов портал находится на базе Неллис, но это ты и сам знаешь — сам туда свалился.

Ну и за нас вся объединенная мощь Агентства, Комбината, Синдиката, Лаборатории и Экспедиции. Как только закончим заполнять нужные бумаги в трех экземплярах, потому что парни на верхнем этаже башни из слоновой кости, скажем так… не всегда одобряют действия парней вроде нас на земле. Меня вон после того эпизода и штатный мозголом Вегаса, и шринки на базе «Минерва» почти неделю наизнанку выворачивали. Но, как бы то ни было, мы все равно остаемся самыми крутыми парнями с самыми модными игрушками в этой песочнице.

Еще в плюсе хоть и неофициальная, но все-таки поддержка властей всех уровней от департамента шерифа до федералов, Нацбезопасности и Центра по контролю заболеваний. Базу мы все-таки не с нуля разворачивали, есть контакты. С прессой то же самое, за нее отвечает Дженис. Я работал с ней в Вегасе, если в Большой Сети что-то есть, она это нароет, девица головастая. Ну и к блогерам подход имеет, есть у нее агентство на подхвате, так что, если надо какую-то тему перебить, они это сделают.

Инцидентов серьезных за ту неделю, что мы здесь, пока вроде не было. Аппаратура контроля Консенсуса уже развернута, осталось только ее отладить, но на это потребуется какое-то время. В общем, Викинг, смотри сам. — Холлоран затянулся (дым тут же ушел сизой струйкой под потолок и исчез в воздуховоде) и отпил глоток кофе. — Если считаешь, что для свежеиспеченного выпускника Академии тут слишком много дерьма, пиши рапорт о переводе, я его подмахну, — на этих словах он обернулся на собеседника, и Андерс словно наткнулся на его усталый взгляд, — но, если ты в игре, поблажек не будет. Эта лямка на двоих и тянуть нам ее вместе.

— Я в игре, Майлз. Кстати, раз уж я остался Викингом, то какой у тебя будет позывной?

— Меня все называют Голландцем, как Шульца, да я и привык уже. Грех менять в таком возрасте. Ладно, пошли спускаться, сейчас ребята в переговорку подойдут, будем их позитивно реморализовывать.

— Что делать?

— В людей превращать. Смотри, в Вегасе их натаскали как собачек: делай то, не делай это, «да, сэр», «нет, сэр». Ну это все, конечно, по уставу, и вроде как линейные агенты не более чем инструмент: понадобится еще или испортится этот — выдадут. Но мне, да и тебе, с ними работать, а им идти вперед или прикрывать тебе спину. У них хоть срок службы и ограничен, но это все-таки люди, и я хочу, чтобы они знали, что я в них вижу в первую очередь людей, а не гомункулов каких. Для тебя это не слишком радикально?

— Слушай, ты у нас руководитель станции, если ты так считаешь…

— Ладно, один хрен. Давай, Викинг, нас ждут великие дела, и в процессе мы постараемся не сдохнуть.

Мобильный телефон Холлорана пискнул, тот проверил пришедшее уведомление и ухмыльнулся.

— Все, Андерс, двинулись. Тут уже и пиццу привезли. Мы же обычная контора, а сейчас пятница. Тебе не кажется, что пришло время для корпоративного тимбилдинга с бутылкой местного дрянного пива?

Операционный зал встретил агентов обычным гудением и попискиванием оборудования, запахом нагретого пластика и сдержанным шипением Дженис, у которой, судя по изображениям на видеостене, не получалось подключиться к какой-то удаленной аппаратуре. Наконец из кресла координатора донесся торжествующий вопль, и на мониторах окна с грозными предупреждениями сменились видеопотоком-live, причем точка съемки находилась где-то над городом.

— Сэр, у нас наконец-то есть орбитер!

— Это превосходно, Дженис, но ты же нас наверняка позвала не для того, чтобы похвастаться новой игрушкой.

— Да, сэр! То есть нет, сэр!

— Джефферсон вон выучил модное слово «патрон», так меня и именует. И с тобой мы это уже обсуждали — советую поступать так же, и меньше официальности.

— Хорошо, патрон. В общем… у нас есть два инцидента, и прогностические пакеты говорят, что, возможно, это наше дело. Вывожу карточки на экран.

Холлоран устроился в кресле и жестом увеличил изображение одной из карточек, Дженис продолжила комментировать:

— Быстрый Ветер Дабаи, сторож на строительстве нового комплекса университета. Пятьдесят шесть лет, живет один. Исчезновение при странных обстоятельствах вчера в восемь после полудня. Есть видео, заснятое очевидцем на мобильник, там зафиксировано, как предположительно Дабаи пытается повеситься на верхушке будущего главного корпуса, но исчезает из петли.

В операционный зал проскользнул Биркланд, состроил извиняющуюся физиономию и устроился в соседнем с Холлораном кресле. На экране в это время Дженис прокручивала тот самый ролик: на самом верхнем этаже подсвеченной техническими прожекторами коробки нового здания университета мелькнула тень, задержалась на несколько мгновений в петле, прилаженной на станину подъемника, дернула ногами… и исчезла, оставив пустую петлю.

— Учетная запись, под которой это видео выложили в Инстаграме, была временно заблокирована под предлогом нарушения правил обслуживания.

— Хорошо, похоже, это наше. Отправить к очевидцу Джефферсона и Джексона, пусть обработают его амнезиаком класса «B», запись уничтожить. Что-то еще?

— Это было вчера. Пятнадцать минут назад, сегодня в восемь после полудня, два патрульных офицера, Морган и Тсибан, самосожжение. Оба. Тела не обнаружены.

На экране появилась запись с регистратора патрульной машины и рядом параллельно запись с нагрудного регистратора, отметка внизу рядом с временной меткой гласила: «Офицер Морган». Видеоряд показывал, как два офицера, перебрасываясь шутками, вышли из машины, достали из багажника две канистры бензина и зашли в заброшенное здание старого завода железобетонных изделий на выселках. После этого видео с патрульной машины оставалось неизменным, добавилась только пара птиц, принявшихcя расклевывать какую-то падаль недалеко от входа в здание. Запись с нагрудного регистратора оказалась ненамного более информативной: офицер с напарником прошли в центр огромного заброшенного промышленного помещения, облили друг друга бензином из канистр, затем, судя по всему, офицер Тсибан спросил: «Ну что, партнер, готов отжечь как следует для Повелителя?» и щелкнул зажигалкой. Далее последовали языки пламени и крики боли, спустя пару секунд запись оборвалась.

— Эта запись сейчас лежит на сервере управления шерифа. Примерно через десять минут диспетчер обратит внимание на то, что их машина не выходит на связь, просмотрит ее и поднимет тревогу.

— Записи изъять, отключить GPS у машины, машину перегнать. Пусть патрульные пока просто исчезнут. — Холлоран встал. — Ну что, Андерс, готов прокатиться? Наверняка тел офицеров мы там не обнаружим, я готов с этим идти в банк. Прихвати с собой Джунипера, и пусть возьмет свои датчики. Прокатимся, осмотрим оба места.

Агенты покинули холлорановский седан и, сопровождаемые похрустыванием гравия под ногами, направились к искомому заводскому строению — Андерс и Джунипер с черными чемоданчиками, Холлоран налегке.

Заброшенный завод оказался тем еще местом: его корпуса, судя по граффити на стенах, облюбовали молодежные банды. Однако сейчас завод пустовал, что неудивительно: еще на подходе гостей словно пронизал леденящий ветер, что совершенно нехарактерно для Кейтринборо… вот только этот ветер не был вызван движением масс воздуха. Скорее, это было то чувство, «когда кто-то прошел по твоей будущей могиле»: нечто тревожное, не от мира сего, и чувство это усиливалось по мере приближения к зданию, громаду которого не могли полностью выхватить из темноты лучи фонарей.

Агенты обошли черно-белый полицейский автомобиль, надели очки, на всякий случай освободили оружие в кобурах от фиксирующих ремешков и вошли внутрь.

Их шаги гулко отдавались эхом в огромном пустом цеху. Пахнуло песком, гарью и немного человеческими экскрементами. Нужное место нашлось сразу же — в середине, примерно равноудаленное от стен; его легко было найти по пятну копоти и оплавленным канистрам. Вот только тел в пятне копоти не было.

Непонятное ощущение, пронизывавшее агентов с того момента, как они подошли к цеху, стало сходить на нет. Джунипер раскрыл свой чемоданчик и выпустил оттуда мультикоптер, который тут же взмыл под крышу и включил там встроенный прожектор, — пустующий цех залил яркий электрический свет.

— Батарей у него в таком режиме надолго не хватит, максимум час, — Джунипер развел руками.

— Думаю, мы за час управимся. — Холлоран поправил очки и внезапно вскрикнул: — Джунипер, съемку быстро! Бери пятно с линзой Кирлиана!

Линейный агент уронил чемоданчик на бетонный пол, выхватил из него камеру и ловким движением сменил объектив: взамен привычного с бестеневой вспышкой место в байонете заняло устройство со странной квадратной нашлепкой. Резко развернулся и нажал на спуск аппарата, тот застрекотал, делая очередь снимков с бешеной скоростью.

Андерс тоже переключил очки в режим Кирлиана, позволявший «видеть» невидимые и неощущаемые в обычном мире «тонкие» объекты, и ахнул: на месте пятна вращалась словно дыра в реальности, в которую со всех сторон окружающего пространства струились потоки… чего-то. Дыра медленно затягивалась, словно сама ткань мира протестовала против такого надругательства над ней. Джунипер, продолжая съемку, другой рукой развернул штатив и пристроил на нем фотоаппарат, после чего продолжил возиться со своими приборами (часть из них он извлек из своего чемоданчика, часть из чемоданчика Биркланда), направляя их в сторону пятна. Холлоран, внезапно помрачневший, пристроился на каком-то деревянном ящике, видимо, оставшемся после одной из местных банд, и курил. Сигарета в его руке дрожала.

Наконец «дыра» закрылась, и непонятный леденящий ветер тоже ушел. Холлоран отбросил окурок и убрал очки в нагрудный карман пиджака.

— Поздравляю, господа. Кто-то готовит прорыв.

— Вообще об Умбре я могу рассказать не так много. — Холлоран сидел в кресле в комнате отдыха станции и баюкал в руке стакан бурбона. — Я сам с ней не сталкивался, с ней больше спецы из Экспедиции работают, у них и оборудование нужное есть. Но вы же знаете, как оно бывает: слух здесь, новость там…

Компанию Голландцу составляли Андерс и полевые оперативники, да Дженис, торча во плоти в операционном зале, вывела свой аватар на экран телевизора над камином, наблюдая за посиделками — параллельно она помогала Джошуа в развертывании кампании отвлечения в соцсетях.

— Умбра — это тень, которую наш мир отбрасывает… не знаю, куда. Отбрасывает, в общем. Можно в какой-то точке в нее погрузиться, пройти через нее и выйти в другом месте, причем для реального мира ты словно тут исчез, а там выскочил, как чертик из табакерки, — почти как наша телепортация, только другое: у нас в телепортах ты просто стоишь, а тут тебе надо пройти весь путь по Умбре, причем неизвестно, сколько времени это займет, как с полыми холмами сидов в старых мифах. Там есть практически все, что есть в реальном мире, только, ну, поношенное, что ли. А еще там обитают… сущности.

Холлоран чуть задумался и сделал небольшой глоток.

— Некоторым из них плевать на людей, некоторые дружелюбны. Некоторые откровенно враждебны. Но большая часть просто делает что-то своё. Мне показывали фото оттуда: огромные пауки, плетущие паутину среди небоскребов; странные искаженные звери, загоняющие белого оленя на парковке супермаркета… в общем, Босх отдыхает.

От нашего мира Умбру отделяет что-то, что наши головастики называют Грань, нечто типа Горизонта, только другое. Черт, не знаю, как объяснить. Есть места, где в силу каких-то причин Грань становится тоньше, обычно это всякие дома с привидениями, каэрны и прочие дольмены со стоунхенджами. То, что проникает в наш мир оттуда, называют Пенумброй, Полутенью — это тень, которую отбрасывает на реальный мир Тень. В Пенумбре могут существовать обитатели Умбры, и там они могут взаимодействовать с объектами реального мира.

Можно перейти в Умбру, используя кое-какую нашу аппаратуру. Говорят, что Дедаловы врата работают именно с ней, связывая две точки здесь и за Горизонтом именно через Умбру, но мне никогда не хватало знаний физики пространств для того, чтобы понять, как это работает, да и сомневаюсь я, уж больно быстро там происходит переход. Искажения реальности используют для прохода туда свои странные ритуалы: кто-то чертит пентаграммы и взывает к духам, кто-то жрет наркоту горстями, кто-то молится… Но вот о том, как самоубийство позволило бы открыть подобную дыру в Умбру, я слышу впервые.

— Думаешь, на месте гибели того индейца такая же дыра? — Андерс теребил пуговицу пиджака.

— Наверное, она уже закрылась — он там был один. Тут у нас была парочка — офицеры Морган и Тсибан, которые самосожглись, хоть тел и не нашли…

— И для какого-то «Повелителя».

— Что? — Холлоран перестал болтать кусочки льда в тумблере, отставил стакан и внимательно посмотрел на Андерса: — Повтори еще раз?

— На записи слышно, как офицеры собрались «отжечь» для какого-то «Повелителя».

— Вот как? Не обратил внимания.

— Патрон, может быть, наш субъект пытается вызвать резонанс Граней? — подал голос аватар Дженис из телевизора.

— С этого момента, детка, поподробнее, пожалуйста.

— Я подняла некоторые записи из сети Агентства, касающиеся исследований Экспедиции, ну, те, что не под очень страшными грифами. В них упоминается, что Грани пластичны и их сила меняется не только от географических или внешних причин, но и от фаз Луны, да много от чего. А еще у Граней есть места пересечения, там и просачивается в наш мир Пенумбра. Кроме этого, выдвигается гипотеза о резонансе Граней, когда путем рассчитанных воздействий в ключевых точках они ослабляются для создания постоянного разрыва.

— Именно! — Андерс вскочил с кресла и нетерпеливо зашагал по комнате. — Ударь по Грани — и колебания пойдут дальше. Ударь по второй — и колебания усилятся.

— Черт, а с третьим и так далее ударами можно будет уже не очень напрягаться. Дженис, девочка, можешь попробовать рассчитать точки таких воздействий?

— По двум имеющимся, — сомневаюсь, патрон. Ни лей-линий классической энергетики, ни известных узлов рядом нет. Теоретически точка максимального разрыва должна находиться на пересечении Граней, но по двум точками у нас только одна линия, нужны еще точки, чтобы рассчитать пересечение. Чудес не ждите, я все-таки аналитик, а не физик из Экспедиции.

— Хреново. Но хотя бы направления можешь примерно указать?

— Вообще без понятия, патрон. Хотя есть гипотеза. Может они приносят себя в жертву первоэлементам?

— В смысле? — Холлоран отставил стакан.

— Ну четырем первостихиям, девианты-герметики любят к ним обращаться. Алхимическое делание, Альбедо-Рубедо, Магнум Опус и все такое. У нас были повешение и сожжение, — может, это огонь и воздух? Значит, остались вода и земля. С водой тут хреново, разве что городской бассейн, или водохранилище к югу от города, или очистные сооружения на севере, а земля… патрон, да у нас тут везде кругом земля!

— Ладно, это лучше, чем ничего. Задай орбитеру программу, пусть приглядывает за водой. От водохранилища до самых очистных — всю реку, если эти слезы сиротки Сары можно назвать рекой. На этот раз субъектов должно быть трое, я готов пойти с этим в банк. Главное, нам известно время: восемь вечера завтра, район поисков определен. Земля нам ограничить наблюдаемые участки не поможет, а с водой попробуем.

Андерс, днем мы с тобой съездим к старому мистеру Дабаи, поинтересуемся его кругом общения. Дженис, еще мне нужны пересечения кругов общения Дабаи и офицеров Моргана и Тсибана — подними записи телефонной компании и соцсетей, если они такие вели. Нам нужно найти общий знаменатель у этой троицы — и на это у нас всего два дня.

К семи мы впятером на двух машинах и байке выходим: Джунипер на байке на мост Мэдисон, мы с Андерсом к водохранилищу, Джексон с Джефферсоном на очистные. Джошуа приготовиться гасить пиар-резонанс: если он будет, лучше заранее приготовить какой-нибудь мем или скандал, на который отвлекутся соцсети, ну да не мне его учить. Дженис, ты сидишь здесь и пытаешься засечь любые эфирные возмущения.

— Патрон, вы специально нас на самое ароматное направление ставите? — Джефферсон ухмыльнулся.

— Конечно, Джей, должны же быть свои преимущества у старшего по званию. Все, отбой по команде, завтра предстоит загруженный день.

Рано с утра (рано по меркам Холлорана — в десять до полудня) агенты встретились на стоянке станции, где их уже дожидался подготовленный Джунипером транспорт. Холлоран перекинул Андерсу ключи от машины, а сам бросил в багажник черную спортивную сумку.

— Падай за баранку. Нам надо в Глейдс, знаешь дорогу?

— Знаю. Мы там будем выглядеть на такой тачке, как прыщ на ровном месте.

— Не драматизируй. Что-то мне подсказывает, что там на нас не обратят внимания.

— Да ладно, двое белых в костюмах на относительно новом седане в Глейдс… ты завещание-то уже написал? Впрочем, раз ты так говоришь… — Биркланд устроился на водительском сиденье, покрутил брелок в руке, после чего кнопкой запустил двигатель. — Черт, никак не привыкну к бесключевому запуску. Хорошо хоть, к коробке-автомату привык, дома-то я вообще на механике водил…

— А что, у нас выбор есть? Станции по регламенту положены два вэна-«хамелеона» и один седан, остальное — на подножном корму: как потопаешь, так и полопаешь. Нам же бешеные деньги зашибать некогда, у нас что ни день, то конец света. А к коробке привыкай, тут тебе не европейский декаданс, а какая ни на есть американская мечта. Привык к галлонам вместо литров — привыкай и к автоматическим коробкам.

— Да уж, не говори. Знаешь эту старую шутку? В метрической системе мер один миллилитр воды занимает один кубический сантиметр, весит один грамм, и потребуется одна калория энергии, чтобы нагреть его на один градус Цельсия, что составляет один процент разницы между точками ее замерзания и кипения. Водород той же массы содержит один моль атомов. В имперской же системе мер ответом на вопрос: «Сколько энергии потребуется, чтобы довести до кипения галлон воды комнатной температуры?» будет «Пошел на хер!», потому что не получится напрямую сопоставить ни одну из используемых величин.

— А все потому, что мы пытались перейти на метрическую систему. Но эталон килограмма, который пересылали в Америку из Парижа, перехватили пираты.

— Прям-таки и пираты?

— Ну да. Учи историю, Викинг, еще при Томасе Джефферсоне дело было. Везли из Парижа эталон метра и килограмма, но корабль, на котором ехал посланник, перехватили британские корсары где-то у Карибских островов. Корсары покрутили непонятные палку и гирьку, да и запрятали куда подальше. Так и живем с тех пор.

Тем временем «форд» выехал с парковки, Холлоран поднял тонированное стекло и скрутил вниз температуру своего сектора климат-контроля.

Андерс вел машину аккуратно, стараясь объехать выводимые навигатором пробки, но все равно в паре мест им пришлось постоять, и в трущобы у химзавода они добрались только спустя почти час.

Сам район Глейдс представлял собой печальное зрелище. Ещё в пятидесятых это был этакий рабочий пригород недалеко от цветущего предприятия. Но завод закрылся в девяностых, и сейчас район облюбовали люмпены и маргиналы всех мастей и цветов. Латинос селились отдельно от афроамериканцев, белые и индейцы — отдельно и от тех и от других; и каждый блок время от времени наведывался к соседям «навести порядок». Обычно этим занималась молодежь, борзая и резкая, и использовались для «наведения порядка» ножи, мотоциклетные цепи, бейсбольные биты и кастеты; но иногда противостояние за какой-нибудь перспективный в деле продажи дурмана угол приводило к церкви Святого Игнатия, стоящей на площади в центре района, и парней со стволами, облаченных в джинсы не по размеру и мешковатые футболки. Тогда отец Хулио, настоятель этой церкви (настоящего его имени никто, кроме Холлорана, не знал, да и тот лишь догадывался), выходил к собравшимся и пытался их утихомирить. Чаще всего ему это удавалось, иногда нет, в таком случае парни шерифа приезжали уже к подсчету тел. Погибших отпевали все в той же церкви, отец Хулио получал изрядную «котлету» измазанных в белом порошке наличных от победившей стороны и делился ей с заместителем шерифа, для которого это был единственный повод сюда заехать. Все затихало до следующего раза.

Автомобиль агентов медленно катился по залитым палящим солнцем улицам, заставленным старыми домами, разваливающимися, облупившимися и выцветшими. Перед некоторыми из них стояли тачки чуть ли не вдвое-втрое дороже самих домов, и от этих тачек машину агентов провожали настороженные взгляды местных обитателей. Судя по записям дорожной службы о водительском удостоверении мистера Быстрого Ветра Дабаи, жил он где-то на Трейд-юнион стрит, относительно недалеко от церкви. Туда Холлоран и предложил направиться.

— Давай начнем с местного священника, потом посмотрим на дом самого Быстрого Ветра. Чутье мне подсказывает, что вряд ли мы там что-то найдем, но глянуть надо. Тачку поставим у церкви — вон там, сбоку заезжай.

— Почему бы не доехать прямо до дома?

— Ее разденут раньше, чем мы войдем. А у церкви вроде как ничейная земля, там типа водяного перемирия. Да и святой отец у них в авторитете, его напрягать не станут.

— Ты тут всего неделю с малым, откуда узнал?

Холлоран довольно хмыкнул.

— Это моя специальность — ходить и говорить с людьми. Причем больше слушать. Крутые машины, стволы, компьютеры и модные значки — это здорово, но корень всех проблем — это люди, и они же зачастую решение. Ну и сейчас мы разыграем одну мизансцену… Держи лицо построже и подыгрывай.

Прихватив из багажника спортивную сумку, агенты вошли в здание церкви. Андерс смочил пальцы святой водой из чаши на входе и перекрестился, Холлоран же направился прямо к пресвитерию, рядом с которым подметал пол щуплый и удивительно бледный человечек в черных брюках и рубашке.

— Добрый день. Отец Хулио, я так понимаю?

— Да, это я. — Человечек перевел взгляд из-за толстых линз очков на агентов и внезапно начал суетиться, поправляя колоратку. — Здравствуйте, здравствуйте, дети мои. А вы? Что привело вас в дом Божий?

— Меня зовут Холлоран, это Биркланд. — Правая рука Голландца описала полукруг в направлении напарника, попутно приподнимая полу пиджака и демонстрируя висящие на поясе значок и пистолет. — Мы по делу.

— Хорошо-хорошо, давайте пройдем в приходские комнаты.

Человечек извлек из кармана давно нестираный носовой платок и утер испарину, внезапно выступившую у него на лбу, затем попытался прикрыть платком татуировку на левой кисти, но безуспешно, выронил платок и бросился его поднимать.

— Да, давайте пройдем. — Холлоран был сама невозмутимость.

В компании священника агенты спустились в подвал, где отец Хулио провел их в зал с составленными в форме буквы «Т» складными столами и изрядно поношенными складными же стулья. Стены зала украшали рисунки на библейские темы, выполненные любителями (некоторые — чуть ли не детьми), но, что называется, с душой.

— Здесь наша трапезная, и здесь же проводятся собрания групп поддержки — анонимные алкоголики тут собираются каждый четверг. В жилые комнаты не приглашаю: по уставу нашего ордена это практически монастырь, мирянам туда нельзя… Что же привело вас ко мне, агенты?

Холлоран молча выложил на стол свою спортивную сумку. Краткая возня с молнией — и на столе горкой красуется содержимое сумки, множество характерных желтых пузырьков с белыми крышечками, наполненных белыми же таблетками, и пара пакетов с бело-голубым порошком.

— Что это?

Если раньше казалось, что отцу Хулио больше некуда было бледнеть, то сейчас он опроверг это заблуждение. Дрожащими пальцами он снял очки и его слезящиеся глаза, обрамленные темными кругами, уставились на агентов двумя темными колодцами.

— Одни мои знакомые рекомендовали мне обратиться к вам с этим. У меня есть канал из Мексики, откуда я готов привозить это сюда. Нужна реализация, но для них объемы слишком велики. Вам же они просили передать, что полный карман десятицентовиков — это хорошо, но иногда могут пригодиться и «девятки».

Услышав эту фразу, священник словно преобразился: куда-то делись и дрожь в пальцах, и общая внешняя неуверенность, теперь перед агентами словно стоял совсем другой человек — собранный и волевой.

— Это окси. Медицинский. — Холлоран бросил сумку рядом с грудой таблеток. — Чистый и по составу и по бумагам, его не отследить. По розничным ценам тут примерно кусков на двести, но я в розницу не работаю, поэтому оцениваю эту партию в полтинник. Плюс кило мета. «Девятки» уже попробовали, качество понравилось. Парни Дэриона писаются кипятком, но одним им это не потянуть. Я оставляю это вам, через неделю приеду за деньгами или пришлю человека.

Отец Хулио взял одну из баночек, вскрыл и высыпал на ладонь содержимое.

— Около ста упаковок по двадцать штук, так? — голос священника был ровным и спокойным. — Не уверен, что смогу это пристроить за неделю, но за две ручаюсь головой.

— Сто двадцать. Ваша голова — это лишнее, падре, она нам еще пригодится на своем месте.

— И много еще там, откуда это пришло?

Таблетки заняли свое место в баночке, и та присоединилась к товаркам.

— Достаточно. Я был готов давать такой объем каждую неделю, но раз вы не можете это обработать…

— Пока не могу. Рынок не готов, но если будет гарантия поставок…

— Считайте, что она есть.

— Считаю, что она есть, или она есть? — Прямой взгляд священника буравил Холлорана, но тот не выказывал никаких признаков беспокойства.

— Давайте так: через две недели мои люди приедут за деньгами и привезут еще. И еще через две недели. Если все пойдет хорошо — перейдем на еженедельные поставки.

— По рукам. Приятно иметь дело с профессионалами.

— Есть еще один вопрос, святой отец.

— Да, сын мой?

— Есть один человек — Быстрый Ветер Дабаи. Знаете такого?

Священник наморщил лоб.

— Дабаи, Дабаи… Да, припоминаю. К мессе он не ходил, но человек не посторонний. Живет тут недалеко.

— Что можете о нем рассказать?

— Ничего особенного. Индеец, но из резервации его почему-то выгнали. Однако в племени остался, живет с зарплаты сторожа и отчислений с казино на землях племени, хоть и центы, но капают. Там немного, у нас же Вегас рядом, так что казино на индейских землях не пользуется особым спросом, но что-то ему перечисляют, концы с концами сводит. Балуется травкой, выпивает, но в меру. Живет тут недалеко.

— С кем-то близко общается?

— Я знаю только про группу поддержки анонимных алкоголиков, он сюда ходит по четвергам. Кроме них, вроде ни с кем. Может, кто из соседей что подскажет?

— Мы поспрашиваем. Спасибо, святой отец.

Холлоран со святым отцом обменялись рукопожатием на крыльце церкви, после чего агенты направились к дому Дабаи. Однако не прошло и минуты, как Биркланд, всю встречу в трапезной хранивший молчание, внезапно взорвался:

— Ну и нахрена это все? Ты только что отдал — отдал, Холлоран, — наркотики на две сотни тысяч прикрывающемуся белым воротничком мерзавцу, который выпустит их на улицы! Ты что, совсем свихнулся?

— Спокойно, Андерс. — Голландец достал пачку «клинексов», шумно высморкался в один из них. — Черт, похоже, мне на роду написано успокаивать истеричных напарников. Хорошо хоть со стволом на меня не полез.

— Как показывает практика, стволы против тебя работают хреново. — Андерс несколько раз вдохнул и выдохнул. — Так все-таки, какого ты там устроил?

Мимо агентов медленно проехал блестящий хромом «Шеви-Малибу», пневмоподвеска плавно колыхнула кузов на кочке. Трое чернокожих местных обитателей, казалось, не обратили на агентов никакого внимания, кивая в такт доносящемуся из магнитолы жесткому речитативу о том, насколько крут лирический герой.

— Ну вон хотя бы на этих парней посмотри. Сейчас в их поведении тебе ничего не показалось странным?

— Ну местные. Ну проехали мимо. И что?

— Ты смотришь, но не видишь. Думай, Викинг, думай, а то так и останешься вечным вторым номером! Ты же ИнСпектор, вам что, не давали социальную инженерию?

— Давали, но…

— Но взлом и проникновение были интереснее, да? Смотри, бедный квартал. Вылизанный блестящий «Малибу»-кабриолет шестьдесят шестого года. Двигатель V8 объемом в триста двадцать семь кубических дюймов проходит в среднем четырнадцать миль на галлоне, — черт, да одно переключение передачи на этом звере тратит ведро бензина. Внутри трое. Разные рубашки, одинаковые красные футболки. У каждого на правой руке одинаковые татуировки. Слушают рэп, дерьмовый, но громкий. Ну?

— Местная банда?

— Один из местных гэнгов. Как раз «девятки», парни некоего Дэриона, контролируют район отсюда и до пруда на Айсет-ривер. Идем далее, этот сет проезжает мимо двух белых в костюмах. Летом. Здесь. В костюмах. Скорее всего, это сотрудники правоохранительных служб, и как на них реагируют крутые «шпильманы», все «расписные» по самые термидоры? Делают потише, проявляют нервозность или, наоборот, показывают свою крутизну?

— Да ничего не де… черт, а и правда, ничего не делают. Почему?

— Потому что я знаю Дэриона, а он знает меня. И эти парни меня уже видели. И я не зря вытащил Святошу на крыльцо поручкаться. Минут через десять весь район будет знать о том, что мы не просто агенты, мы — грязные агенты, грязнее некуда, и очень серьезные. Нас могут попытаться подставить при расчете, поэтому за деньгами и поедет группа «Йот», но мелочь до нас доскребываться не будет и молчать перед нами тоже не будет. Мы перестали быть непредсказуемыми, мы свои.

— Ну допустим, — Биркланд выглядел удивленным.

— Хочешь допускай, хочешь нет, но я тебе сейчас прописные истины рассказываю. Мы не полиция, не ФБР и не Управление по борьбе с наркотиками, у нас своя цель — поддержание Консенсуса. Охрана правопорядка и борьба с незаконным оборотом нас интересуют лишь постольку, поскольку они касаются этой цели.

Дальше вопрос финансирования и неучтенки. С голоду мы не помрем, конечно, с обслуживанием в номерах и всем таким, для личных трат у нас есть карты МИДАС… А как ты собрался подкупать, допустим, кого-то из журналистов, чтобы прикрыть нарушение Консенсуса? Будешь обналичивать МИДАС? Наличными тебе банкомат все равно больше пяти сотен не выдаст за раз, проведешь за ним пару дней?

— Но с тем же шерифом как-то тебе удалось договориться…

— Шериф — птица другого полета, на этот счет у нас есть кудесники Синдиката, трастовые фонды и номерные счета. Но иногда очень нужны «черные», не проходящие ни по каким фондам наличные. Вот этот кэш я станции и зарабатываю.

Агенты свернули на соседнюю улицу, невдалеке показался дом мистера Дабаи.

— Хорошо, убедил.

— Погоди, я добью тебя танцем. Знаешь, на что Святоша тратит свое бабло?

— Понятия не имею.

— А я знаю, потратил пару дней, чтобы раскопать. Святоша вообще интересный кадр, он же реальный священник, действительно из редемпшионистов. Просто он родом из такого же примерно района Детройта, там-то все еще хлеще. Так вот, через него идет большая часть дури этого района — мет, снежок, окси. Раньше еще трава шла, но ее теперь проще продавать легально. Парень имеет свой палец почти в каждом нелегальном пироге района: тотализатор, проституция, собачьи бои… но ему платят не за «крышу», бойцов под ним нет. Он третейский судья, разрешает споры. Высшая инстанция на районе, все делают так, как он решил, а если кто-то против, то все остальные его… «убеждают». В итоге количество смертей здесь с того момента, как он получил приход, резко упало. В черных мешках увозят отсюда в основном пришлых, тут с этим строго.

А на полученные деньги он закупает еду и одежду для бедняков, держит воскресную школу, где дети учатся читать. Оплачивает обучение в колледже минимум для троих парней, причем один из «девяток» — на юридическом, Святоша смог доказать мобстерам, что законник с портфелем слупит денег больше, чем десяток парней с пушками. Держит ночлежку, — правда, бомжи у него работают на фасовке наркоты.

— Прямо Робин Гуд какой-то… — Биркланд хмыкнул.

— Какой район, какие времена — такой и Робин Гуд.

— Слушай, а откуда ты их взял столько?

— Попросил у Джошуа, тот вчера за вечер синтезировал в своей лаборатории на пару месяцев вперед. И мета наварит на будущее, если понадобится, — дурное-то дело нехитрое. Ладно, мы уже пришли.

Взглядам агентов предстал старый одноэтажный каркасный дом, явно видавший лучшие времена. Голубая краска на фасаде давно облупилась, одна из оторванных ставень валялась неподалеку, а чердачное окно было забито фанерой, причем, судя по ее цвету, последние лет десять. Придорожный почтовый ящик, распухший от конвертов и газет (судя по характерному исполнению, рекламных), красноречиво говорил о том, что корреспонденция хозяина интересует в последнюю очередь.

Биркланд осторожно поднялся по высушенным годами скрипучим ступеням крыльца и надавил на пуговку звонка, прислушался к дребезжащему звуку, подождал немного, затем позвонил еще раз.

— Похоже, никого нет дома.

— Логично, согласно досье, мистер Дабаи жил один. Пошли, обойдем дом, если что — войдем сзади, чтоб тут на улице не светиться.

Сзади жилище сторожа было не более приветливым, чем с фасада. Доминировавшей на заднем дворе постройкой была окруженная островками сухой травы монументальная конура, исходя из размеров, рассчитанная не менее чем на гризли, правда, тоже пустая (причем, судя по остаткам кожаного ошейника на цепи и по выбеленной молнцем пыльной миске, пустовала она не один десяток лет). Холлоран кивнул напарнику на дверь, тот извлек из внутреннего кармана пиджака кожаный несессер с отмычками и принялся воевать с замком. Через минуту замок капитулировал, и агенты вошли в жилище мистера Быстрого Ветра Дабаи, предположительно, ныне покойного.

— Может, он ветром был и быстрым, но весьма затхлым, — Холлоран поморщился. — Господи, да сюда парней из Центра по контролю заболеваний надо вызвать, чтобы они сожгли этот гадюшник.

Голландец медленно обвел взглядом кухню: старый облупленный линолеум, потертые обои, гора засохшей посуды в мойке и бьющийся в эпилептическом припадке престарелый холодильник.

Андерс прошел через арку с бамбуковой занавеской в следующую комнату, ей оказалась гостиная.

— Фу-у-у, как можно это есть?

Облаченной в латексную перчатку рукой Биркланд поднял с журнального столика пластиковый контейнер с каким-то готовым «телеобедом», — вероятно, производитель подразумевал, что там должны были быть мак-н-чиз, но после многократной заморозки и разогрева содержимое походило не на макароны, а на оконную замазку. Запах оно издавало соответствующий, что, впрочем, совершенно не смущало жирных мух, барражировавших вокруг журнального столика, точно бомбардировщики.

— Ладно, не увлекайся критикой чужого образа жизни. — В гостиной появился Холлоран, натягивая перчатки. — Нам надо попытаться выделить круг общения старика.

— Да не общался он ни с кем. Ходил на работу, дома сидел бобылем.

— И по четвергам в группу поддержки алкоголиков.

— Точно? — Андерс двумя пальцами приподнял полупустую бутыль дешевого джина. — Тогда ни хрена ему группа поддержки не дала.

— Надо же… минуту. — Бамбуковые занавески зашелестели еще раз, выпуская Голландца обратно на кухню. — Тут в помойном ведре, кроме инопланетной цивилизации, еще пара бутылок.

— Да, похоже, в этой радости жизни старик себе не отказывал.

Холлоран, словно вихрь, пронесся по гостиной в сторону коридора. Стопка порножурналов двадцатилетней давности не выдержала такого быстрого перемещения рядом и соскользнула на пол, подняв клубы пыли.

— Ты что-то нашел?

— В мусорке целлофановая упаковка от чего-то вроде блокнота или альбома. Дорогого. Нехарактерно.

— Что, ищем блокнот?

— Или блокнот, или дневник, или что-то вроде. Глубоко не зарывайся, подозреваю, пыль тут может быть зыбучей. Ищи там, где следы пыли потревожены.

— Слушай, ну уж поиску ценностей на чужой территории меня можешь не учить.

Андерс встал в центре гостиной, закрыл глаза и словно прислушался, затем с закрытыми глазами начал поворачиваться, будто дирижируя невидимым оркестром. Когда он остановился, указательный палец его правой руки указывал на кресло.

— Да вы издеваетесь.

С видимым отвращением Биркланд сел в кресло, опустил руки на подлокотники, затем чуть ниже… и его левая рука скользнула в дыру в обивке кресла, чтобы вернуться мгновение спустя с перетянутым шнурком черным «молескином» в кожаной обложке.

— Так, что тут у нас…

Агент погрузился в чтение, не замечая ничего вокруг, и именно таким, отрешенным и погруженным в содержимое блокнота, и нашел его спустя пять минут матерящийся вполголоса и отряхивающий пыль с рукава пиджака напарник.

— Эй, Викинг!

Молчание в ответ.

— Биркланд, ты что-то нашел?

Молчание.

Холлоран медленно, не теряя Андерса из вида, вышел на кухню и сбросил ремешок кобуры.

— Мама-Наседка, ответь Голландцу.

— Здесь Мама-Наседка, слушаю тебя.

— Срочно «Джей» на Трейд-юнион стрит, четырнадцать. Снаряжение по протоколу «Орфей», здесь ситуация тридцать с агентом Биркландом, меметическая угроза, код оранжевый.

— Меметическая угроза, код оранжевый, подтверждаю. Ждите, патрон.

— Мама-Наседка, проведи их с «поводырем», пусть поторопятся.

Холлоран раздвинул занавески, отделяющие кухню от гостиной, прислонился к мойке, положил правую руку на рукоять пистолета. Левой же рукой достал пачку сигарет и закурил, стряхивая пепел в раковину: хуже, чем сейчас, посуде там все равно не будет.

Биркланд резко открыл глаза и сел на койке, жмурясь от встроенного в потолок бестеневого светильника.

— Какого… что со мной происходит?

Изолятор медотсека станции он прекрасно помнил, но как он тут очутился? К тому же совершенно обнаженный?

Через пару минут дверь изолятора с шипением стравливаемого давления сдвинулась, впустив Холлорана с чехлом для одежды, который тот бросил Андерсу:

— Одевайся, спящая царевна.

— Что со мной было? Почему мы не поехали к старику индейцу?

— Мы ездили, и ты даже нашел его рукопись. Сейчас над ней в соседнем боксе работает Джошуа, со всеми предосторожностями и под удаленным контролем из-за Горизонта. Это ж надо было — читать всякую дрянь без очков…

— Да что случилось-то?

— Деструктивный мемагент с тобой случился. Ты подцепил его с первой же страницы и залип. Парни применили к тебе амнезиаки, Джошуа прочистил тебе в «комнате 101» мозги — и сейчас ты чист. Но на будущее, пожалуйста, если ты на задании, образно говоря, не стоит знакомиться с местным населением без кондома, микробиолог хренов. Для просмотра мемопасных материалов есть спецрежим в очках, препараты в аптечке, мантры, наконец!

Андерс начал одеваться, вид у него был виноватый.

— Нам курс меметики читали, но так, по верхам… Кто ж мог знать, что там такая мина найдется.

— Викинг, ты агент или поросячий хвостик? У нас на руках дело с возможным прорывом, тут так пахнет серой, что ты просто обязан держать при себе промышленный запас святой воды. Увидел помойку и расслабился? Смотри, в следующий раз добрый дядя Голландец может и не успеть, и амнезиаком в морду не обойдется. Черт, тебе еще про Святошу рассказывать заново…

— Какой такой «святоша»?

— Ладно, кратко — мы пришли к взаимовыгодному, но незаконному сотрудничеству с отцом Хулио. Я убедил тебя в пользе этого сотрудничества, ты согласился. Подробнее потом прочитаешь в отчете, чтобы два раза тебе обедню не служить.

Биркланд застегнул рубашку и начал завязывать галстук, отметив про себя, что именно этот цвет он и сам бы выбрал на сегодня. Или он сам этот цвет сегодня и выбрал? Чертовы амнезиаки…

— А Джошуа уже раскопал, что там в этом журнале?

— Заканчивай одеваться и жду тебя в операционном зале, там все узнаем.

В ситуационном зале к агентам присоединился облаченный в лабораторный халат Джошуа, сияя лысиной. Дженис, не снимая своей хай-тек маски, послала из кресла координатора воздушный поцелуй Биркланду. Тот хмыкнул — похоже, стоило разок крупно облажаться, чтобы даже линейные агенты начали считать его за человека — и ответил ей комическим книксеном, разведя руками полы пиджака, словно юбку.

Наконец, все устроились за столом, Джошуа вывел на экран сканы страниц дневника пропавшего индейца, поправил галстук (воротник рубашки был ему немного мал), откашлялся и сухо начал:

— Агент Холлоран, агент Биркланд. Я проанализировал переданный агентом Холлораном мне документ и пришел к мнению, что перед нами, скорее всего, плод творчества какой-то деструктивной секты, скорее всего, связанной с отклонениями от реальности. Однако секта эта не очень искушена в своем деле.

— И что же вас привело к такому выводу, Джошуа? — Холлоран был холоден и серьезен.

— Начнем с методов защиты документа. — Док увеличил на видеостене один из фрагментов, нарисованный тушью сложный знак, некоторые части которого закрывали черные плашки. — На первой же странице расположен этот глиф, представляющий собой ослабляющий критичность восприятия и повышающий доверие мемагент. Кроме этого он несет в себе сублиминальное воздействие, цель которого — принудить читателя дочитать текст до конца.

— Да, и я на него попался. — Андерс потер правый висок. — А амнезиаки отбили мне всю память на пару часов назад.

— Это был самый простой метод нулифицировать воздействие мемагента, — Джошуа кивнул. — Самый быстрый и самый безболезненный. В противном случае вам пришлось бы провести в «комнате 101» несколько часов. Но я хочу отметить не эффект мемагента, а его излишнюю сложность и нарочитость.

— Что вы имеете в виду, док?

— Судите сами, агенты. Если использовать даже старые наработки, еще Уилсоновского проекта «ФНОРД» семидесятых готов прошлого века, то можно вплести мемагент в само тело текста, и не надо будет городить огород с каллиграфией. Обращу ваше внимание: глиф крайне сложен, выполнен тушью вручную, без каких-либо приготовлений, анализ листа не выявил черновых набросков карандашом, меток или чего-то подобного. Из этого я делаю вывод: автор глифа потратил много времени на то, чтобы научиться творить подобные вещи. Это в чем-то произведение искусства — сложное, по-своему красивое и совершенно неэффективное, подобного можно было бы добиться с меньшим приложением сил.

— Дженис, душа моя, попроси, пожалуйста, кого-нибудь из оперативников, чтобы принесли кофе. — Голландец откинулся на спинку кресла и забросил руки за голову. — Хорошо, док, наш автор — художник. Получается, это не мистер Дабаи?

— И да и нет, агент Холлоран. Текст написан рукой мистера Дабаи, агенты привезли с собой образцы его почерка, они совпадают с почерком, которым велись записи. Однако глиф выполнен другой рукой и другим инструментом — не ручкой с металлическим пером, а кисточкой для туши. Фактически у этого экземпляра «Книги Червя» два создателя.

— Значит, вот как она называется?

— Да, и речь там ведется о сущности Умбры, называемой Червь. Упоминаются еще две: некие Плетельщик и Вельд. Последний описывается как некоторый аспект творения хаоса из ничего, тогда как Плетельщик — аспект упорядочивания ранее сотворенного хаоса.

— Творение, упорядочивание… Мифическое мышление циклично, так что для завершения цикла нам не хватает аспекта разрушения.

— Именно так, агент Холлоран, и об этих трех аспектах автор упоминает как о Триаде. Червь, по его мнению, — это аспект разрушения, также пребывающий в трех ипостасях. Первая — Червь Бедствия, Зверь Войны, ипостась бесчувственного разрушения. Вторая — Червь Поглощения, Пожиратель Душ, ипостась объединения через поглощение, этакая персонификация голода. Третья же — Червь Искажения, Осквернитель, ипостась коррупции и разложения.

— И этой штуке они молятся? Мило. — Андерс подошел к видеостене и уставился на одно из изображений на ней: скан страницы, на которой, кроме изуродованного лакунами рукописного текста, красовался рисунок тушью — гигантский червь с заполненной множеством зубов пастью, обвивающий окутанный паутиной город.

— Не молятся, агент Биркланд, — поклоняются. В тексте нет ни слова о том, что они возносят Червю молитвы, такое ощущение, что если это и божество, то коммуникация со своими верующими ему не нужна.

Холлоран кивком поблагодарил Джефферсона, поставившего перед ним бумажный стаканчик с кофе, тот что-то негромко ответил, они оба рассмеялись, после чего Джефферсон хлопнул Голландца по плечу и вышел, закрыв дверь.

— А что делать, низшего офисного персонажа нам по штату не положено, — ответил Холлоран на немой вопрос Биркланда. — Если бы мы снабжались по второму разряду или могли бы наплевать на инструкции, набрали бы, а так парням приходится вкушать все прелести эксплуатации старшими по званию.

Андерс нацепил на лицо маску неодобрения, но Голландец проигнорировал ее, отхлебнул кофе, поморщился и продолжил:

— Хорошо, док, что там есть еще, кроме этих глистов-переростков?

— Еще, агент Холлоран, там есть описание ритуала призыва. Довольно расплывчатое, но, в частности, там говорится, что «воля верных позволит открыть путь Повелителю Разрушения».

— Нехорошо. Совсем нехорошо. Что входит в этот ритуал?

— Как Дженис и угадала, добровольное принесение «верного» в жертву первоэлементу с явным намерением. Чем больше граней пробито, тем проще провести финальный прорыв с массовым жертвоприношением.

— Насколько массовым?

— Не знаю, агент Холлоран. Десяток, сотня… Текст об этом этапе упоминает как о «ликовании многих перерезаемых глоток».

— Хоть что-нибудь хорошее у вас для нас сегодня будет, док?

— Вполне, агент Холлоран. Мне удалось разработать мемагент, нейтрализующий воздействие «Книги Червя» и, возможно, иных меметических угроз ее автора, использующих подобный подход.

— Уже хорошо. Как его принимать?

— Я позволил себе включить его в материалы для обсуждения, и вы с агентом Биркландом уже попали под его воздействие, агент Холлоран, когда смотрели на видеостену.

— Вот так сразу? Ладно, док, спасибо, больше мы вас не задерживаем. Продолжайте копать, может быть, нароете что-то еще, а нас ждет сегодня очередное жертвоприношение — попытаемся испортить им игру. Дженис, детка, оперативников домой к офицерам Моргану и Тсибану и в управление шерифа тоже. У этих двоих могут найтись еще экземпляры этого занимательного чтива, надо их изъять, опросить знакомых и сослуживцев. И где мой анализ кругов их общения? Биркланд, дуй сюда, будем мозговать.

Три часа спустя Биркланд, откинувшись в кресле и забросив ноги на стол, бездумно уставился на засасывающую табачный дым вентиляционную решетку под потолком и поморщился:

— Майлз, слушай, я ничего не говорю, когда ты куришь «в поле» или в своих комнатах, но, может, хватит курить в ситуационном зале? Вентиляция тут вряд ли рассчитана на такие нагрузки, да и у меня уже пиджак пропах, словно пепельница.

— Ну на вентиляцию тут плевать, выдержит. А вот что тебе неприятно, извини, я не подумал.

— Ага, просто в голову не пришло, что кому-то рядом с тобой может не нравиться затхлый запах холодного пепла.

— Типа того, да. Извини, Беллу на это было наплевать, а ты… В общем, постараюсь курить рядом с тобой поменьше. Ладно, давай финализируем: к чему мы дошли в итоге? Время уже почти шесть, нам пора собираться.

— Первый пункт — «Книга Червя». Оперативники изъяли еще одну такую же — была в управлении шерифа, в шкафчике офицера Тсибана. Тот же глиф, тот же текст, другой почерк.

— Знаешь что? Пусть Джошуа попробует разделить текст на части по типу чернил. Сдается мне, это не просто рукописная книга.

— А что тогда?

— Конспект. Эти парни конспектировали лекции.

— Даже так? — Биркланд убрал ноги со стола, взял один из листов с фотографией «Книги». — Тогда у нас проблема, потому что конспект офицера Моргана мы не нашли — ни у него дома, ни на работе.

— Хреново. Не хватало еще, чтобы эта зараза распространилась. А что по кругам общения?

— Офицеры ни в какую группу поддержки алкоголиков не ходили. Но, по уверению жены офицера Тсибана, каждый четверг они волонтерствовали где-то в бедных кварталах, то ли в Армии спасения, то ли в чем-то подобном.

— И я готов идти в банк с тем, что это был за бедный квартал и что это было за волонтерство. — Холлоран убрал свой блокнот, в котором он по обыкновению рисовал чертиков, и начал рассеянно щелкать авторучкой.

— Похоже на то. Мы успеем заехать к отцу Хулио и взять список участников его группы поддержки?

— А смысл? Не думаю, что он о ней врал, а нам он сказал, что это Анонимные Алкоголики. Значит, максимум, что мы получим, это лист с именами вроде Джон, Майкл и Ти-боун.

— А попробовать взять отпечатки или следы ДНК со стульев?

— В трапезной церкви, где отец Хулио кормит половину района? Ты издеваешься?

— Тогда что ты предлагаешь? — Биркланд потер краснеющие глаза.

— Пока просто ждем. Попробуем перехватить очередное самопожертвование, а там у нас будет третья точка.

— Вот так просто — сидим и ждем?

— Вот так сложно. Самое сложное в нашем деле — это не нарубить дров. Радует, что у нас есть хоть какая-то ясность: сейчас жертв должно быть, скорее всего, трое.

Автомобиль стоял на смотровой площадке, которой заканчивалась ведущая к водохранилищу грунтовая дорога, поверхность воды выглядела черным зеркалом в свете фар. За рулем Биркланд мучал ноутбук, пытаясь получить картинку с висящего на трехкилометровой высоте тяжелого дрона под все новым углом и выделить на ней людей, Холлоран же курил чуть поодаль, поглядывая на часы.

— Так, парни, здесь Голландец. Готовность по коду «красный», у нас пять минут.

— Джей-раз, у нас чисто. Рабочая смена покинула очистные, посторонних не видно.

— Джей-три, стою на мосту Мэдисон. Трафик солидный, но пока чисто, посторонних… Черт, накаркал! По мою душу полиция: остановка на мосту запрещена. Сейчас отвяжусь от них.

— Джей-три, не затягивай.

Холлоран втоптал окурок в мелкий гравий площадки и вернулся в машину.

— Есть что-нибудь?

— Посторонних нет. Чуть дальше на медовой площадке есть парочка тинейджеров в машине, но им не до того.

— Их там точно всего двое?

— Обижаешь, сам посмотри.

Андерс вывел отдельным окном на экране увеличенное изображение машины, датчики дрона подсветили там две фигуры, что называется, in flagranti.

В коммуникатор ворвался голос Джунипера:

— Здесь Джей-три, контакт! «Танго» на мосту в трех сотнях футов от меня рядом с ограждением!

Холлоран захлопнул дверь и бросил взгляд на напарника:

— Жми, партнер, сейчас мы полетим. Мама-Наседка, дай мне видео от Джей-три, вешай «поводыря» на Викинга!

Седан развернулся почти «на пятке», взревел мотором, раскидывая мелкий гравий, и понесся по пустынной дороге к городу.

С визгом покрышек автомобиль вошел в поворот, после чего ускорился.

— Направо сорок через три… две… одну… пошел! — голос Дженис в наушнике вел Андерса по невидимой нити, соединяющей оперативников и мост Мэдисон.

— Ускориться на десять через две… одну… давай! Десять секунд так, затем сбросить на двадцать…

Светофоры на пути их машины, шутя, выстраивались в «зеленую волну», и плевать на простых обывателей, спешащих домой субботним вечером.

— Налево резко шестьдесят через три… две… одну… пошел! Ускориться на двадцать, держать пять, затем резко сбросить до сорока через три… две… одну… делай!

Автомобиль агентов пропустил выскочившего на «красный» лихача на дорогом блестящем «лексусе», который вылетел за пределы проезжей части, «собрав» в полете фонарный столб. Извини, парень, если бы ты врезался в синий седан, летящий по разделительной, возможно, остался бы жив, но задержал бы агентов, а так…

— Лосиный вправо через пять… четыре…

— Держись! — Андерс вцепился в руль побелевшими пальцами, выполняя двойную переставку и объезжая вылетевшего на дорогу велосипедиста.

— Впервые ведешь с «поводырем»? — Холлоран, казалось, был невозмутим: сидел себе рядом и пялился в никуда через очки, однако легкая дрожь в голосе показывала, что не такой уж он сhevalier sans peur et sans reproche.

— Было на базе пара раз на трена… Черт, да куда ж ты! На тренажере… — Машина под управлением Викинга едва разминулась с тяжелым грузовиком.

— Ничего, привыкай. В жизни все намного интереснее, — Холлоран хмыкнул, — никто и никогда не слышал о героически погибшем при исполнении экипаже тренажера.

Часы на приборной панели издевательски подмигивали цифрами «7:58 PM», а Голландец погрузился в картинку, что Дженис транслировала на его очки с камеры Джунипера.

Тот, оседлав кроссовый KTM, как раз подъезжал к маленькому пузатому микроавтобусу «Фольксваген», остановившемуся на мосту и заблокировавшему движение по полосе, за ним выстроилась целая очередь из сигналящих машин. Из микроавтобуса тем временем высыпались пятеро тинейджеров — два парня и три девицы.

Джунипер резко с разворотом притормозил, и камера с его шлема захватила «танго» крупным планом: девушки раздеваются, один парень их поторапливает, второй снимает все происходящее на видеокамеру.

— ФБР, никому не двигаться! Держите руки так, чтобы я их видел!

Первый парень отреагировал на крик агента странно: в его руке появился пистолет. Стрельбу он открыл моментально, не целясь, просто куда-то в сторону мотоциклиста в черном комбинезоне.

Джунипер спрыгнул на асфальт и перекатился под укрытие бетонного блока, отделяющего пешеходную зону моста от проезжей части.

— Здесь Джей-три, огневой контакт!

— Останови их, Джей-три! — взревел Холлоран.

Видео со шлема оперативника несколько секунд болталось и показывало лишь фрагменты дорожного покрытия, — похоже, тот подбирался поближе к противнику. Затем в поле зрения вновь показались тинейджеры (обнаженные девушки были уже по ту сторону ограждения), и еще через секунду яркая вспышка залила «картинку»: агент использовал светошумовую гранату.

Время замедлило свой бег. Холлоран, словно в съемке рапидом, наблюдал за тем, как падает с пулей в груди вооруженный подросток, как, рывком увеличиваясь в объективе камеры, раскидывает руки, преграждая путь агенту, второй парень, лишь затем, чтобы в свою очередь мешком упасть на асфальт. И как три девушки, неразборчиво что-то крича, совершают прыжок с моста.

— Джей-раз, Джей-два, вернуться на станцию. Джей-три, мы скоро будем. Мама-Наседка, полицию на мост, пусть прикрывают этот бардак.

Можно было не торопиться, но Викинг, повинуясь командам «поводыря», все равно давил на газ, пытаясь ревом мотора и сирены прогнать чувство пустоты внутри.

Автомобиль агентов появился на месте происшествия лишь спустя еще пять минут. Пять минут — так мало, и все же слишком много.

Утро Холлоран встретил с квадратной головой, сна ни в одном глазу, хотя весь вечер и половину ночи он провел, препираясь с шерифом из-за перестрелки на мосту и помогая Джошуа с Дженис проводить операцию прикрытия: проклятые видео происшествия все-таки проникли в сеть.

Десятки мобильников запечатлели своими всевидящими стеклянными глазами, как три обнаженных девицы делают свой последний шаг перед пятнадцатиметровым полетом в то, что и рекой-то можно было назвать лишь в шутку, а попытавшийся преградить дорогу метнувшейся к ним размазанной черной тени парень оседает на асфальт. Благо, в нерабочий день трафик на мосту был невелик, и встал он не полностью, так что на месте происшествия не было никого, кто смог бы заснять полную картину, включая то, как задержанного полицейскими типа в черном отпускают. Но и так шумиха получилась сильная, ничего особенного, но неприятно, — и Голландец сразу после получасового разговора с шерифом присоединился к спин-доктору, полночи зачищая хвосты.

Добавить к этому никуда не девшееся ощущение холодящего душу присутствия Умбры, от которого Майлза не смогли избавить ни стакан бурбона сразу же по приезду, ни пара запитых ударной дозой кофе капсул нео-флуоксетина в смеси со спецмодификацией аддерала — они лишь вызвали у Голландца ощущение какой-то «хрустальности» и ненастоящести происходящего.

Тела парней с моста лежали на столах в лаборатории коронера, а в ситуационном зале Холлоран с видимой ленцой ковырялся в их личных вещах. Смысла в этом не было ни малейшего: всю электронику забрала Дженис и уже начала ее потрошить, с семьями парней, приглашенными в управление шерифа, уже побеседовал Биркланд, затем отправившийся опрашивать знакомых и друзей погибших. Но после принятых таблеток Холлорану надо было чем-то себя занять, вот он и крутил в руках ключи от микроавтобуса, на котором незадачливая пятерка приехала на мост.

Судя по выведенному на видеостену новостному выпуску, полицейские аквалангисты все еще искали тела девушек в реке, но Холлоран был уверен: те так и не будут найдены, разве что аквалангисты научатся сами переходить за Грань.

Агент резко поднялся из кресла и жестом вывел на экран карту города, добавил к размещенным на ней двум точкам происшествий третью и на минуту застыл, барабаня пальцами по столешнице. Потом движением пальца соединил точки на карте двумя линиями. Внимание его привлек продолжавший транслироваться в углу видеостены новостной ролик: там перешли от криминальных новостей к спортивным, и корреспондент канала брала немое интервью (звук Холлоран не выводил) у атлета в футбольном доспехе.

Голландец оживился и еще двумя линиями дорисовал незаконченный треугольник на карте до квадрата. Еще две возникшие линии обозначили диагонали, и Холлоран криво улыбнулся, обведя точку их пересечения, — городской стадион «Эвербэнк».

— Андерс, это я. — Голос его напарника в трубке был неразборчивым. — Спишь, что ли? Ничего. Просыпайся, приводи себя в порядок и тащи свою задницу в ситуационный. Что значит «рано»? Я так вообще еще не ложился. На том свете отоспимся, возьми у дока каких-нибудь стимуляторов. Как «зачем»? День будет долгим: кажется, я нашел две последних мишени — четвертую и окончательную. Ладно, через полчаса, заодно сам умоюсь.

Биркланд появился ровно через тридцать минут и обнаружил Майлза во главе «умного» стола уплетающим пончик. Чашка с кофе стояла там же, прямо на видеоповерхности стола, правда, под нее была подложена какая-то из бумаг дела.

— Не смотри на меня как солдат на вошь, Викинг. Бумагам в архиве плевать на наличие на них кофейных следов, а при отправке отчета в центр мы все подчистим. Сахар же и углеводы мозгу просто необходимы при нашем-то образе жизни. Давай с тебя начнем: что у тебя есть на парней и девиц?

Андерс пару секунд колебался, затем устроился рядом, тоже подцепил из коробки глазированный пончик, надкусил его и покрутил головой. Холлоран пододвинул к нему свою чашку и тот, кивнув, одним глотком осушил ее наполовину.

— Слушай, надо кофемашину сюда перетащить. Невозможно же, мы с тобой на кофеине работаем.

— Так у тебя вообще не будет стимула отсюда выходить, жиром заплывешь. Рассказывай давай.

— Парни — двое братьев Экклтон, университет, братство «Альфа Сигма Фи». Девицы — двое из комьюнити-колледжа «Спрингс», второй курс. Одна из старшей школы в Крусиан Лейк. Все как на подбор из хороших семей — WASP, трастовые фонды, что их только в комьюнити-колледж понесло. Семейные юристы лютуют…

— О юристах пусть болит голова у наших кураторов из Синдиката. Что общего с нашими первыми случаями?

— Парни по четвергам весь день пропадали в братстве. Вот только там их именно по четвергам никто не видел: братство снимает дом в кампусе, они ведут нечто типа журнала учета, по четвергам наших парней там не бывало уже примерно полгода.

— Девицы?

— Семьи говорят, что они практически не общались с родными, жили в общежитии. Думали, перебесятся… Общались там только друг с другом, со всеми остальными держали дистанцию.

— А школьница?

— По четвергам волонтерила в доме престарелых. По их записям, тоже перестала появляться там около полугода.

— Ладно. А вот что я накопал… Эти гады хорошо все рассчитали как по нотам. Начал все старик Дабаи уже три дня назад, да? Тоже четверг, что характерно. Во-о-от тут. — Холлоран снова вывел на видеостену карту и отметил на ней точку.

— Затем был номер два — офицеры полиции, вот здесь. Теперь мост, вот тут. — Еще две точки появились на карте. — А теперь мы принимаем гипотезу Дженис о резонансе и строим вот такую фигуру…

— Получается, что четвертая точка — парк рядом с клиникой «Кейн Хилл»!

— Именно! — Холлоран медленно подошел к видеостене. — Но не это главное. Сейчас у нас уже воскресенье, и сегодня в восемь на стадионе будет футбол — «Рейдеры» из Лас-Вегаса против наших «Чарджеров». Полон стадион народа, тысячи ликующих или как там было. А стадион у нас…

— Точно на пересечении диагоналей!

— Бинго! Мы почти взяли ублюдков, осталось только начать да кончить.

— Как мы едем? — Сонный еще несколько минут назад, сейчас Биркланд выглядел собранным и азартным, словно гончая, взявшая след и рвущаяся со сворки.

— На четвертую точку, парк, отправим Джексона с Джунипером. Посадим их на квадроциклы для мобильности, подключим копов и парковых рейнджеров. — Холлоран потер висок, потянулся было за пачкой, но поморщился и убрал руку. — Я бы вообще закрыл парк для посещения прямо сейчас.

— Думаю, один звонок в Национальную парковую службу решит это дело. — Андерс достал телефон. — А еще надо будет забросить в парк «рой». Орбитал и высоколетящие дроны против покрова листвы бесполезны, хотя листвы там и кот наплакал, а «рой» мини-коптеров будет перемещаться в кронах и ниже, обеспечим наблюдение.

— У нас на складе всего три контейнера «роя».

— Слушай, Голландец, ты же не еврей? Вот и не жмись, для дела же. Я сам напишу заявку на выдачу новых.

— Ладно, пусть берут «рой». Слушай, я тут еще подумал… Это с моста можно было спрыгнуть в воду где угодно. А символическая отдача себя земле — она просто так, с кондачка, не делается. Скорее всего, они или подготовили, или готовят прямо сейчас какое-то место, пещеру или просто вырытую яму.

— А это значит, что тут они привязаны к конкретному месту, где их можно взять! — подхватил идею Холлорана напарник. — Я уточню в парковой службе, есть ли там какие-нибудь пещеры, а раскопки «рой» вычислит быстро.

Тем временем Холлоран вывел на экран план-схему стадиона «Эвербэнк» и погрузился в ее изучение.

С этим стадионом в городе вообще получилось довольно интересно: сначала домашний стадион «Кейтерборо Чарджерс» строил какой-то русский миллиардер, купивший команду и вбухавший в современное хай-тек здание около миллиарда долларов. Но затем с русским произошла какая-то неприятная история, окончившаяся тем, что его тело нашли в известном гей-отеле в Нью-Йорке со следами насилия и, скажем так, в двусмысленной позе, а команду перекупил у его наследников некто Дин Спирос. Тот, не будь дурак, за круглую сумму продал крупному федеральному банку право на название стадиона и на преимущественное размещение рекламы на нем. Так город обзавелся новым, с иголочки, футбольным стадионом, а сам стадион получил название «Эвербэнк».

Чем больше Холлоран изучал чертежи результата скрещивания сумрачного русского гения и прижимистого греческого бардака, тем больше мрачнел.

— Ладно, хрен с ними, с путями отхода, поставим там полицию. Но тоннели коммуникаций, канализация… мы все не перекроем, Викинг.

— А и не надо все. Лучшее — враг хорошего. Нам же необязательно брать противника живым, верно? — Андерс подошел к экрану и открыл в отдельном окне фотографии с трибун. — Давай подумаем за «черных»: как бы мы сыграли, если бы у нас было не больше десяти человек, но была бы возможность работать с меметикой? Ты видишь то же, что и я?

— Точно, — Холлоран согласно закивал, постукивая ручкой по столу в такт кивкам. — Мы не знаем, умеют ли они оказывать аудиомеметическое воздействие, но им и не нужно: видеоэкраны сделают за них всю работу.

— Именно. Значит, захватывать они будут не губернаторскую ложу, а рубку трансляции.

— Или уже захватили. Надо выяснить, не ходил ли кто из сотрудников в группы поддержки по четвергам. — Холлоран откинулся в кресле и бросил ручку на стол. — Хотя за полдня опросить шестьдесят пять человек и не спугнуть нашего парня…

— Маловероятно, да. Ладно, давай играть с теми картами, что пришли, допускаем, что в рубке трансляции они себя чувствуют как дома, их провели через охрану…

— И без пяти восемь они врубают свои глифы на экранах по обе стороны поля. Смотри, — Голландец увеличил фото со сто первого и сто двадцать четвертого секторов трибуны и сделал чуть крупнее схему стадиона, — под крышей, вот здесь и здесь, за поясом освещения, оборудованы снайперские позиции — последствия антитеррористической истерии. Обычно во время крупных мероприятий там сидят парни из SWAT. Сейчас это нам на руку, посадим в одно из них Джефферсона, пусть нас прикрывает, заодно и экран напротив попортит, если понадобится.

— Остается еще один экран. Может, вообще блэкаут устроим?

— Ага, блэкаут. На стадионе с семью десятками тысяч зрителей. Давай там сразу а-заряд подорвем, хоть мучиться не будут.

— А у нас и а-заряд есть на складе?

— Да. Нет. Может быть. Это засекречено, — Холлоран откровенно ерничал. — Слушай, а какую полезную нагрузку может нести наш стандартный мультикоптер сопровождения?

— Не помню. До килограмма вроде, если его ободрать до шасси. В академии нам пример приводили: технари на них вешали баллоны для распыления газа… а что?

— Смотри, берем по паре коптеров на экран, снимаем с них все лишнее и делаем следующее…

Стадион встретил агентов предматчевой суетой. С забитой стоянки некогда чинные отцы семейств, облачившиеся в футболки любимых команд, тащили семьи внутрь подсвеченной прожекторами хай-тек призмы, отбиваясь от разносчиков различного мерча. В толпе шныряли мелкие наркоторговцы, собирающие ставки жучки, маскоты команд, Чады и Стейси, Тайроны и Латиши, и прочие, прочие, прочие. От припаркованных рядом обвешенных побрякушками тачек, пропустив проехавший мимо внедорожник мэра, выдвинулась внутрь группа чиканос, обильно пересыпающая ломаный английский всевозможными pendejo, chinga tu madre и прочими no mames — всех, вне зависимости от цвета кожи, вероисповедания, отношения к закону или кошелька, захватила спортивная лихорадка.

Холлоран с трудом нашел в толпе офицера полиции, отвечающего за поддержание порядка на стадионе — тот как раз стоял у тележки с хот-догами.

— Сержант Кэфри! Агент Холлоран, я звонил шерифу. — Голландец протянул торговцу мятую бумажку. — Мне то же самое, что и сержанту, пожалуйста. — После чего продолжил: — Ваши люди на местах?

Полицейский, кивая, вгрызся в полученный двойной хот-дог и что-то неразборчиво пробурчал с набитым ртом. Затем уже ему пришлось ждать, пока Голландец разберется со своей едой, нависая над ней, чтобы не закапать галстук обильно капающим на раскаленный после солнечного дня асфальт соусом. Холлоран закатил глаза и всем лицом изобразил удовольствие, сержант понимающе ухмыльнулся, хмыкнул и за локоть отвел агента чуть в сторону.

Еще пару минут они оба молча поглощали свою добычу и сыто отдувались, затем полицейский, обильно лысеющий пузатый дядька глубоко за сорок, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и оттянул воротничок, врезающийся в багровеющую шею.

— Да, агент, шериф накрутил хвоста моим парням, все на постах: по «касатке» на выездах со стоянки, двойные патрули на входах и выходах из здания.

— Включая служебные, я надеюсь?

— Конечно.

— Хорошо. Я знаю прижимистость шерифа, но сверхурочные он вам оплатит в двойном размере, это я обещаю — сегодня у нас операция Бюро, и финансирование пойдет через нас.

— Прекрасно, агент Холлоран! — Кэфри на глазах повеселел. — Я шепну об этом парням, будут держать ушки на макушке.

— Хорошо. Со мной еще два агента. Парня в черном, Джефферсона, надо устроить в снайперском гнезде над северной трибуной, второй пойдет со мной. И вот еще: есть четыре контейнера, их надо раскрыть внутри. Там беспилотники, пусть полетают, осмотрятся.

— Беспилотники?

— Наши техники что-то намутили. Четыре мультикоптера.

— Хорошо, сделаем. Мы сегодня на втором диапазоне, у вас ведь есть рации?

— Конечно. Сто пятьдесят пять и двести пять?

— Именно. А что у вас там будет, если не секрет?

— Вообще-то, секрет, и секрет федеральный… но вам я скажу. Будем брать фундаменталистов. Те задумали информационный теракт — акт пропаганды. Мы справимся, но, если они попытаются ускользнуть, в дело вступают ваши люди.

Сержант аж надулся от оказанного ему доверия.

— Не подведем, агент Холлоран! Не проскочат тряпкоголовые!

— Отлично, старина.

Холлоран хлопнул офицера по плечу, и они, пристроив обертки от хот-догов в почти полностью забитый мусорный контейнер, направились к машине агентов.

— Голландец, ответь Маме-Наседке! — Голос Дженис в горошине коммуникатора оторвал Холлорана от очень важного занятия: тот тоскливо пересчитывал сигареты в мятой пачке. Пачка вместе с содержимым отправилась в мусорку, а Холлоран достал из кармана пиджака коробочку с белыми капсулами.

— Здесь Голландец. Что у тебя? — Одна из капсул отправилась в рот, он раздавил ее зубами и сморщился от горького вкуса.

— Есть новости от оперативников: они нашли кротовую нору и поставили кротовый капкан.

— Превосходно, Мама-Наседка, пусть берут кротов по готовности. Живыми, ты поняла меня? Только живыми! Огонь на поражение запрещаю категорически!

— Принято, Голландец, у них тазеры и резиновые пули. Сделают все in lege artis.

— Мой жаргон начала использовать? — Холлоран ухмыльнулся.

— А как же, патрон, с кем поведешься… Ладно, отбой.

— Погоди, дроны подключила?

— Так точно, патрон, дроны висят согласно диспозиции.

— Хорошо. Вот теперь отбой.

Биркланд подошел к напарнику и кивнул на его карман:

— Закидываешься раньше времени?

— Если бы. Стимулятор. Это ты у нас пару часов успел подремать, а у меня уже исход вторых суток на ногах, скоро на стенку полезу. Эх, закончится все — лягу к Джошуа на стол чистить тушку да отсыпаться…

— Лишь бы закончилось. Тьфу-тьфу, не накаркай. Ладно, десять минут. Пошли потихоньку?

Пройдя через несколько пустых коридоров на служебном уровне, агенты замерли перед поворотом, ведущим к рубке вещания.

— Вот, похоже, началось.

Холлоран жестом остановил напарника, они оба прижались к стене и достали оружие.

— Что такое?

— Ты помнишь экипировку полицейских в оцеплении?

— Конечно, черные рубашки и брюки. Я еще удивился, как они не помирают при такой жаре в черном.

— Вот. А у двери стоит парень в синей рубашке. И с пистолет-пулеметом, тогда как копы — просто с пистолетами.

— Значит, рубка уже у них под контролем.

— Голландец, это Мама-Наседка. Охотники… — Голос координатора едва пробивался через помехи, в которых угадывался гимн, судя по всему, близость электроники в рубке давала наводки.

— Мама-Наседка, слышу тебя один на один, повтори.

— Охотники взяли кротов. Повторяю: охотники взяли кротов.

— Хорошо, работай птичками по готовности. Повторяю, птичкам готовность.

— Подтверждаю, птичкам готовность. Отбой.

Андерс утер внезапно выступивший на лбу пот, поймал взгляд Холлорана, кивнул, тот пальцами показал: три… два… один! Агенты выбежали из-за угла и взяли на мушку охранника у дверей.

— ФБР, бросить оружие!

Охранник попытался навести на них свой «Хеклер-Кох», но был отброшен к двойной двери дабл-тапами обоих агентов. Шум, издаваемый их «Шепотами», был почти неслышен из-за ревущего по всему стадиону гимна. Андерс подбежал к упавшему и, пока Холлоран держал под прицелом дверь, произвел контрольный выстрел, после чего оттащил тело в сторону. Напарники встали по обе стороны от дверного проема.

— Джей-два, ответь Голландцу.

Тишина в ответ.

— Джей-два! Черт, связь сдохла. — Голландец скривился, после чего перекрестился пистолетом по-католически, от левого плеча к правому. — Готов, Викинг?

— Готов.

— Тогда работаем!

Створки двери разлетелись в стороны, и глазам агентов предстала классическая мизансцена «захват заложников», полем для которой служила рубка вещания стадиона, — заставленное гудящей и подмигивающей аппаратурой помещение с выходящей на поле стеклянной стеной. Прямо перед окном за столом с персональными экранами, показывающими картинку с поля, под прицелом щуплого парня все в той же униформе охранника и черной фуражке, сидели двое комментаторов. Еще один псевдоохранник рядом с типом в сером комбинезоне техника стоял чуть поодаль у пульта трансляции, — там они развернули странную штуку, похожую на плод любви компьютера, самогонного аппарата и кошмара безумного профессора. Трое настоящих техников сидели в дальнем углу помещения с руками за головой, еще один сектант присматривал за ними.

Первым на появление незваных гостей отреагировал тип, приставивший револьвер к голове одного из комментаторов: он поднял заложника из кресла и закрылся им как щитом. Двое псевдоохранников с пистолет-пулеметами развернулись и полоснули по дверному проему очередями, вынудив агентов прыгнуть в стороны и укрыться за мебелью, человек же в комбинезоне техника развернулся к прибору и что-то нажал на клавиатуре. Трансляция гимна прекратилась, и, судя по отсветам, проникавшим в рубку через стекло, изменилось изображение на экранах, правда, ненадолго. К какофонии выстрелов присоединились четыре слитных громких хлопка и звук разбитого стекла, затем еще один, и очереди прекратились. Запахло гарью от сгоревшего пороха, озоном и паленой изоляцией.

Холлоран высунулся из-за изрешеченного пулями дивана и ухмыльнулся. Судя по отверстиям в стекле, оба стрелка с пистолет-пулеметами познакомились с воздействием, оказываемым на организм человека сташестидесятивосьмиграновой пулей от снайперского комплекса «М24», с которым засел на снайперской позиции напротив рубки Джефферсон. «Техник» у пульта трансляции с удивлением смотрел на гигантский экран на поле. По нему поверх мем-агрессивного глифа растекались два огромных пятна: одно зеленое, другое черное, начисто блокируя меметическую угрозу, которую нес в себе этот символ, — это сработали вышибные заряды на несомых дронами контейнерах с красящим веществом. На груди комбинезона «техника» плясало пятно лазерного целеуказателя, как бы рекомендуя не совершать опрометчивых поступков.

По другую сторону рубки из-за стойки с аппаратурой, изуродованной выстрелами, поднялся Викинг, его пистолет, как и оружие Холлорана, был направлен на последнего оставшегося активным фигуранта.

Псевдоохранник (фуражка слетела с головы, обнажив копну иссиня-черных волос) прикрывался комментатором, приставив блестящий никелированный револьвер к его голове.

— Я убью его, слышите! — голос у него оказался слишком высоким для мужчины. — Я вышибу ему мозги! Оружие на землю, живо!

— Викинг, «Скорость».

Обходя противника, Холлоран начал смещаться влево, Биркланд сделал шаг вправо.

— «Скорость»? Но как же…

— Я сказал, «Скорость»! — выкрикнул Голландец.

От его крика псевдоохранник дернулся, после чего Майлз всадил пулю в ногу заложника. Тот повис на руке ряженого, крича от боли, и Андерс выстрелил в открывшуюся ему цель. Дважды.

— Это же классика.

Холлоран подбежал к упавшему псевдоохраннику и носком туфли отшвырнул оружие подальше от него.

— Если злоумышленник прикрывается от тебя заложником — стреляй в заложника. Он будет бесполезен для использования в качестве живого щита, но выживет.

— Холлоран, ты животное.

Биркланд уложил последнего оставшегося в живых культиста на пол и стянул ему руки за спиной пластиковыми наручниками.

— Тебе о гуманизме ничего не говорили?

— Гуманизм и оперативная работа несовместимы.

Холлоран карманным ножом взрезал набухшую от крови штанину комментатора и накладывал на нее повязку, вскрыв удачно оказавшуюся на стене аптечку.

— Кость не задета, а дырка в мясе заживет быстро. У нас есть клиника, там вас в два счета поставят… на ногу, да.

Он встал и оглядел гудящие от недоумения трибуны внизу.

— Так, полиция, парамедики и кавалерия из-за холмов сейчас явятся, что же до матча… шоу должно продолжаться, джентльмены, не так ли?

Второй комментатор, глядя на агентов стеклянными глазами, кивнул, достал из тумбочки рядом со столом пузатую бутылку чего-то спиртного, набулькал себе в кофейную кружку, залпом ее осушил, выдохнул и потянулся к микрофону.