Через 20 дней после утверждения плана «Барбаросса» на совещании Гитлера с главнокомандующим сухопутных войск Браухичем и другими генералами фюрер особо выделил факторы, благоприятствовавшие, по его мнению, успешной войне против СССР.

1. Английская армия пока не способна осуществить вторжение и начать какие-либо активные действия на Европейском континенте.

2. Война против СССР и его быстрый разгром развяжут руки Японии для действий в Азии и на Тихом океане, что удержит Соединенные Штаты от вмешательства в европейские дела.

3. Ситуация на Европейском континенте очень выгодна для Германии: поверженная Франция «бессильна», в Балканских странах «изменения обстановки не в пользу Германии исключены», Норвегия находится прочно в руках немцев.

4. «Сталин не выступит открыто против Германии, однако необходимо учитывать, что в тяжелые для Германии моменты он будет чинить ей серьезные трудности… Он хочет унаследовать оскудевшую Европу, ему также нужны успехи, и он одержим дрангом на Запад. Он ясно себе представляет также, что после полной победы Германии положение России станет очень тяжелым…

…Особенно важен для разгрома России вопрос времени. Хотя русские вооруженные силы и являются глиняным колоссом без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию, в любом случае, необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней помощью. Тем не менее и сейчас нельзя недооценивать русских. Поэтому немецкое наступление должно вестись максимальными силами. Ни в коем случае нельзя допустить фронтального оттеснения русских. Поэтому необходимы более решительные прорывы…»

Через 3 года люто ненавидевший Россию и русских Й. Геббельс запишет в дневнике такое признание:

«Генеральный штаб прислал мне книгу с биографиями и фотографиями советских генералов и маршалов. Из этой книги можно вычитать много такого, что мы упустили сделать в прошедшие годы. Маршалы и генералы в среднем чрезвычайно молоды, почти ни одного старше 50 лет. За плечами у них богатая политико-революционная деятельность, все они убежденные коммунисты, весьма энергичные люди, и по их лицам видно, что вырезаны они из хорошего народного древа. В большинстве случаев речь идет о сыновьях рабочих, сапожников, мелких крестьян и т. п. Короче говоря, приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса получше, чем наша собственная… Я рассказал фюреру о просмотренной книге генерального штаба о советских маршалах и генералах и добавил: «У меня впечатление, что с таким подбором командных кадров мы конкурировать не можем». Фюрер со мной согласился».

31 января 1941 года ставкой главного командования сухопутных войск была отдана директива «по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск», по замыслу которой группа армий «Центр» мощными танковыми соединениями осуществляет прорыв из района Варшавы и Сувалок в направлении Смоленска, поворачивает затем на север и уничтожает совместно с группой армий «Север», наступающей из Восточной Пруссии на Ленинград, советские войска, находящиеся в Прибалтике. В случае внезапного и полного разгрома русских сил поворот войск отпадает и может встать вопрос о немедленном ударе на Москву.

Из дневника начальника генерального штаба сухопутных войск Гальдера:

«…2) Операция «Барбаросса».

а) мы должны с самого начала одерживать успехи. Никакие неудачи недопустимы;

б) нецелесообразно строить план операции с учетом сил, на которые мы не можем с уверенностью рассчитывать. Мы можем с уверенностью рассчитывать только на немецкие войска. В Великороссии необходимо применение жесточайшего насилия…

30.03.1941 г… 11.00. Большое совещание у фюрера. Почти 2,5-часовая речь: обзор положения после 30.06.1940 г… Наши задачи в России: разбить вооруженные силы, уничтожить государство… Борьба двух идеологий… Огромная опасность для будущего… Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение… Война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом на будущее…»

Свидетельствует фельдмаршал Кейтель. На допросе 17 июня 1945 г. начальник генерального штаба вооруженных сил Германии на вопрос «С какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза?» фельдмаршал отвечал, что в период зимы 1941 — весны 1941 гг. «война на Востоке считалась почти неизбежной», и генштаб начал подготовительные мероприятия и разработку планов войны. «Я считаю, что решающим событием в этом отношении явился визит Молотова в Берлин и его переговоры с руководителями германского правительства. После этих переговоров я был информирован, что Советский Союз якобы поставил ряд абсолютно невыполнимых условий по отношению к Румынии, Финляндии и Прибалтике. С этого времени можно считать, что вопрос о войне с СССР был решен».

Кейтель также пояснил, что эта опасность возросла после шагов Советского Союза в балканской политике, в частности в отношениях с Югославией, где Сталин обещал военную поддержку этой стране и рассчитывал использовать ее как удобный политический плацдарм для дипломатического воздействия, а в случае необходимости — и непосредственных военных действий. При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке фельдмаршал исходил из следующих предпосылок: а) исключительный размер территории России делает абсолютно невозможным ее полное завоевание; б) для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно линии Ленинград-Москва — Сталинград — Кавказ, что исключит для России практическую возможность оказывать военное сопротивление…

в) для разрешения этой задачи необходим быстрый разгром Красной Армии, который должен быть проведен в сроки, не допускающие возможность возникновения войны на два фронта… Из предполагавшихся союзников Германии в войне против Советского Союза заранее были поставлены в известность Румыния и Финляндия… Как и перед Польской кампанией, Гитлер убедил себя в том, что Германия вынуждена была сделать первый шаг из соображений самообороны. Однако разработка операции «Барбаросса» не предусматривала возможности противостояния русскому наступлению, и военные руководители как ОКХ, так и OKW рассматривали переброску советских войск к границе как чисто оборонительное мероприятие. Невозмутимо принимая сообщения о том, что Красная Армия стягивает силы в район Львова и Белостока, главное командование вермахта приветствовало такое развитие событий по двум причинам: это содействовало бы немецкому плану окружения русских войск, а также дало бы возможность немецкой пропаганде представить события так, будто бы Красная Армия готова была начать наступление, а наступление немецких войск было только военной необходимостью.

Сразу же после наступления нового, 1941, года после совещания высшего командного состава РККА были проведены две оперативно-стратегические игры на картах; первая состоялась 2–6 января 1941 г. и проводилась на северо-западном направлении, а вторая 8–11 января — на юго-западном направлении. Учебные цели игры были формулировались следующим образом:

1. Дать практику высшему командному составу армии в организации и планировании фронтовой и армейской операции, ее боевом и материальном обеспечении на всю глубину; организации и обеспечении взаимодействия вооруженных сил и родов войск и управления тылом.

2. Проработать и усвоить основы современной наступательной операции фронта и армии, в частности организацию и методы прорыва УРа с преодолением сильно развитых в глубину заграждений, форсирование крупной речной преграды, ввод и прорыв конно-механизированной группы и т. д. Еще 30 декабря 1940 г. участники игры получили задания (составленные генералами Генерального штаба), из которых они уяснили следующее: противник — «западные», — не завершив развертывание, осуществил нападение на «восточных» — Советский Союз — 15 июля 1941 г. (почти угадали). Главный удар «западные» нанесли к югу от Бреста в направлении Владимир-Волынский-Терно-поль, развернув здесь до 120 дивизий. К северу от Демблина до Балтийского моря «западные» развернули до 60 дивизий и, не ожидая полного сосредоточения своих войск, в интересах главного удара перешли в наступление с задачей разбить белостокско-волковысскую и каунасскую группировки «восточных» и к исходу 15 августа должны были выйти на фронт Барановичи — Двинск — Рига.

Северо-западный фронт «восточных» (Павлов), отразив наступление «западных», к 1 августа вышел к линии Государственной границы и получил следующую задачу: разгромить «западных» в Восточной Пруссии и к 3 сентября 1941 г. выйти на р. Вислу от Влоцлавек до устья. Справа от него Северный фронт 5 августа должен был перейти в наступление с целью разгрома «западных», безуспешно наступавших на Ленинград. Слева Западный фронт «восточных», обеспечивая операцию Северо-западного фронта наступлением на Варшаву, с рубежа Дзяцковице, Брест, Влодава к исходу 20 августа должен был выйти на р. Вислу. Таким образом, в игре были четко обозначены намерения сторон: «западные» собирались нападать, «восточные» планировали отразить нападение и затем перейти в наступление. Генеральным штабом РККА никаких задач, связанных с действиями «восточных» — Красной Армии — по отражению агрессии «западных», вермахта, не решалось, поскольку именно начальный период войны полностью исключался из розыгрыша. О нем скороговоркой было сказано в задании на игру как об этапе, ей предшествовавшему. Итак, «западные», осуществив 15 июля 1941 г. нападение на «восточных», к 23–25 июля продвинулись по территории Белоруссии и Литвы на 70–120 км на восток. Однако в результате ответных ударов «восточных» к 1 августа «западные» были отброшены в исходное положение к границе. С этого положения и начиналась первая игра. По условиям игры, Северо-западный фронт «восточных» (Д.Г. Павлов) имел превосходство над Северо-восточным фронтом «западных» (Г.К. Жуков) по всем показателям (кроме противотанковых орудий), причем по танкам это превосходство выражалось соотношением 2,5:1, а по самолетам — 1,7:1.

Командующий фронтом «западных» Жуков решил: прочно опираясь на укрепленный район Восточной Пруссии, не допустить вторжения противника — «восточных» — на свою территорию, продолжить сосредоточение подходящих резервов, одновременно наносить короткие удары с целью истощения противника, с тем чтобы с 10 августа 1941 г. перейти в общее наступление и решить поставленную задачу — выйти к 5 сентября на фронт Минск, Двинск, Рига.

Командующий Северо-западным фронтом «восточных» Д.Г. Павлов, принимая решение, исходил из того, что фронт к 1 августа имел общее превосходство над противником и следовало разгромить «западных» до подхода их резервов. Поэтому возглавляемый им фронт 1 августа перешел в наступление и в ходе первых операций до 7 августа правым крылом форсировал р. Неман, выйдя на подступы к Инстербургу (ныне — Черняховск), в центре — окружил в сувалкском выступе группировку войск «западных» и вышел на рубеж Шиткемен, Филипув, Рачки, а на левом фланге — направлении главного удара — войска фронта достигли р. Нарев, южнее г. Остроленка. На этом же направлении 11 августа Д.Г. Павловым в прорыв была введена конно-механизированная группа, которая 13 августа вышла в район Любавы, Мрочно, Гильгенбурга.

Однако к этому времени Г. Жуков сосредоточил за счет резервов сильную группировку в районе Мазурских озер, нанес внезапный фланговый удар в общем направлении на Ломжу, под основание выступа, образованного выдвинувшейся далеко на запад группировкой «восточных».

«Западные» нанесли еще один удар по «восточным» с противоположной стороны выступа из района Коссов — Малкиня Гурна в общем направлении на Замбрув. Тем самым была создана угроза окружения до 20 стрелковых дивизий «восточных». Павлову пришлось приостановить наступление на левом крыле фронта и срочно перебрасывать сюда, к местам прорыва противника, несколько стрелковых дивизий, большую часть артиллерии и все танковые бригады, оставив на достигнутом рубеже Мышинец, Гродуск, Пултуск, Сероцк только 4 стрелковых корпуса. Шансов на успех стало заметно больше у «западных», чем у «восточных». Наступление Павлова на Кенигсберг и Растенбург не принесло ожидавшегося успеха, так как достижение их оказалось трудновыполнимой задачей. Таким образом, «восточным» не удалось окружить и разгромить восточно-прусскую группировку «западных», более того, под угрозой окружения и разгрома оказалось значительное количество их собственных сил…

Вторая оперативно-стратегическая игра на картах проводилась 8–11 января 1941 г. Исходная обстановка в этой игре выглядела так: «западные» в союзе с «юго-западными» и «южными» начали войну против «восточных», перейдя в наступление двумя фронтами — Юго-восточным и Южным, но в разное время. Юго-восточный фронт начал боевые действия 1 августа 1941 г. против львовско-терно-польской группировки «восточных», однако на рубеже Львов, Ковель был встречен сильным контрударом противника и, потеряв до 20 пехотных дивизий, к исходу 8 августа отошел на заранее подготовленный рубеж Старина, Грыбув, Торнув, р. Дунаец, р. Висла. Южный фронт перешел в наступление 2 августа в проскуровском направлении…

При развертывании главных сил Красной Армии к северу от Бреста их задача в «Соображениях…» определялась так: «нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней». Именно эта задача и была поставлена перед Павловым в первой игре, но его наступление в направлениях Кенигсберг и Растенбург не принесло успеха. Наступление же Юго-западного фронта (Жуков) во второй игре оказалось успешным и сулило более благоприятные перспективы.

Результаты игр дали пищу для размышлений и выводов. Общий их разбор был проведен в Кремле, куда Сталин пригласил руководство Наркомата обороны, Генерального штаба, командующих войсками округов и их начальников штабов. Кроме И.В. Сталина присутствовали члены Политбюро. Ход игры докладывал начальник Генерального штаба генерал армии К.А. Мерецков, который, в частности, говорил: «При разработке Устава мы исходим из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника. В наступлении полторы наших дивизий преодолеют оборону дивизии противника».

Сталину становилось ясным, что Генеральным штабом допускается необъективная оценка и своих войск, и вероятного противника. Необъективен был и Д.Г. Павлов, когда на совещании 28 декабря 1940 г. доказывал, что мы вправе и обязаны возлагать на танковый корпус задачи по уничтожению одной-двух танковых или четырех-пяти пехотных дивизий противника. На этом же заседании, 13 января 1941 г., выступление командующего Белорусским особым военным округом Павлова, который начал с оценки прошедшего совещания и проведенных игр, было остановлено Сталиным, который спросил: «В чем кроются причины неудачных действий руководимых вами войск?». Д.Г. Павлов пытался отделаться шуткой, сказав, что в военных играх так бывает. Такая шутка секретарю ЦК партии не понравилась, и он заметил:

«Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось».

Сталин в своем выступлении отметил, что война в Европе показала: немцы начинали военные действия заранее отмобилизованными и развернутыми силами, вкладывая в первоначальный удар всю мощь их танковых и авиационных войск. Наркомат обороны и Генеральный штаб не понимают нового оперативного искусства, которое на их глазах продемонстрировал вермахт в Польше и на Западе. Генеральный штаб, проводя оперативно-стратегическую игру по тем заданиям, которые он подготовил, — тем самым неправильно, а может быть и преступно, подготавливает командование округов и армий к отражению агрессии. Финская война показала неподготовленность к войне командиров всех степеней, и Генеральный штаб, как «мозг армии», до сих пор не разрабатывает меры по успешному отражению внезапного мощного удара и до сих пор не знает, как армией мирного времени отразить удар противника, в который вложена вся мощь армии военного времени. Сталин потребовал от Генерального штаба срочно разработать и представить правительству новый мобилизационный план, внести изменения в оперативный план согласно изменившейся военно-политической обстановке в мире. В своем выступлении он указал на необходимость ускорить оснащение ВВС и войск самолетами, танками и подверг резкой критике взгляды некоторых работников, недооценивавших моторизацию.

«…В течение нескольких лет, — говорил Сталин, — Центральный Комитет партии и правительство буквально «навязывали» руководству Наркомата обороны мысль о необходимости создания крупных механизированных танковых соединений. Но Наркомат обороны проявил в этом отношении какую-то удивительную робость… Кулик защищает большую восемнадцатитысячную дивизию на конной тяге, он выступает против механизации армии. Правительство проводит механизацию армии, внедряет в армию мотор, а Кулик выступает против мотора. Это же все равно, как если бы он выступил против трактора и комбайна, защищая соху и экономическую отсталость деревни. Если бы правительство стало на точку зрения Кулика, скажем, в годы коллективизации сельского хозяйства, то мы остались бы с единоличными хозяйствами и с сохой». И в том же выступлении подчеркивалось: «Современная война будет войной моторов: моторы на земле, моторы в воздухе, моторы на воде и под водой. В этих условиях победит тот, у кого будет больше моторов и больший запас мощностей!». И закончил выступление словами, что воюют не армии, а экономики. Уровень военного искусства полководца в итоге определяется экономическими ресурсами и возможностями страны.

Проводя линию на предотвращение конфликта с Германией, правительство СССР подписало с ней 10 января 1941 г. новое хозяйственное соглашение до августа 1942 г. В одном пакете с хозяйственным соглашением были подписаны секретный протокол о передаче Германией СССР за денежную компенсацию полосы литовской территории, прилегавшей к Сувалкской области, имевшей важное военное значение. Были заключены также договор о советско-германской границе от реки Игорки до Балтийского моря и комплекс соглашений об урегулировании взаимных имущественных претензий Германии и СССР по Литве, Латвии и Эстонии. Советское правительство прекрасно понимало, что германская военная экономика испытывает особенно острый недостаток нефтепродуктов. В Германии, в союзных и оккупированных ею странах добывалось в год около 10 млн. т нефти, производилось около 4 млн. т синтетического горючего. Но этого было недостаточно, особенно в условиях войны. Поэтому большое значение придавалось импорту нефтепродуктов из СССР. Но за 1940 г. Германия получила из Советского Союза нефтепродуктов всего 657 тыс. тонн, то есть 4,6% ее общих годовых запасов. В СССР в 1940 г. было добыто 31,1 млн. тонн нефти, то есть экспорт нефтепродуктов в Германию составлял лишь 2,1% от общей добычи нефти в стране. Зерна было выращено в СССР в 1940 г. 95,6 млн. т, а экспортировано в Германию менее 1 млн. т, то есть около 1%. Основную часть этого экспорта составлял ячмень (732 тыс. т) и овес (143 тыс. т), пшеница — всего 5 тыс. т. Советское правительство попыталось в первые месяцы 1941 г. использовать хозяйственное соглашение в качестве рычага для давления на Германию. Кремль, по сути дела, не выполнял взятых на себя договорных обязательств, что являлось ответом на продолжение Германией политики, создавшей угрозу безопасности СССР. По новому торговому соглашению предусматривалось, что СССР будет поставлять Германии товары начиная с 11 февраля, а немцы, по-прежнему, с некоторой задержкой — с 11 мая 1941 г.

В январе 1941 г. экспорт СССР в Германию составил 24 млн. германских марок, импорт СССР из Германии — 29,6. В феврале соответственно — 19,9 млн. и 19,4 млн. марок. Немецкие поставки в течение второго квартала должны были увеличиться более чем вдвое (с 69,6 млн. марок в I кв. 1941 г. до 151,3 млн. герм, марок во 11 кв.), а экспорт СССР в Германию во II квартале, как предполагалось, составит 130,8 млн. марок. По этому соглашению в СССР из Германии было поставлено много новейших образцов военной техники и промышленных изделий. Были получены три учебно-тренировочных самолета «Фокке-Вульф-58», радиопеленгаторы, самолетные радиостанции с переговорным устройством, приборы для слепой посадки, стенды для испытания моторов, винты для самолетов, клепальные станки-автоматы, 50 видов, испытательного оборудования и многие другие изделия для авиационной промышленности. Для Военно-Морского флота были получены гребные валы, компрессоры высокого давления, моторы для катеров, судовая электроаппаратура, освинцованный кабель, насосы, аккумуляторные батареи для подводных лодок, перископы, орудийные корабельные башни… Артиллеристы получили два комплекта тяжелых полевых гаубиц калибра 211 мм, батарею 105-мм зенитных пушек с боекомплектом, приборы для управления огнем, дальномеры, прожекторы, 20 прессов для отжима гильз. В поставки вошли также образец среднего танка, дизель-моторы, полугусеничные тягачи, образцы радиосвязи для сухопутных войск. Всего военной техники по хозяйственному соглашению было получено на 81,57 млн. германских марок.

Из невоенных поставок пришло оборудование для заводов и добывающей промышленности. Было закуплено значительное количество оборудования для нефтеперерабатывающей промышленности, никелевых, свинцовых, медеплавильных, химических, цементных, сталепроволочных заводов, оборудование для рудников, в том числе буровые станки и 87 экскаваторов. Германия поставила также три грузо-пассажирских судна, танкер, железо, сталь, судостроительный лист, дюралюминий, значительное количество каменного угля (на 52 млн. герм, марок) и другие товары. Германские поставки по хозяйственному соглашению в общей сумме составили 287 млн. герм, марок. Не надо забывать, что в 1935 г. Германия предоставила СССР кредит на 200 млн. герм, марок сроком на 5 лет. По этому кредиту СССР получил заводского оборудования и других товаров на 151,2 млн. марок. По кредитному соглашению 1939 г. в СССР поставлено товаров более чем на 40 млн. герм, марок. (К 22 июня 1941 г. Советский Союз не успел расплатиться за майско-июньские поставки на сумму более 70 млн. марок, и общие торговые долговые обязательства СССР перед Германией составили к этой дате 260 млн. герм, марок). Образцы новейшего немецкого вооружения, станков и другого заводского оборудования в значительной степени способствовали укреплению оборонной мощи СССР.

Советский Союз же начиная с декабря 1939 г. по конец мая 1941 г. поставил Германии нефтепродуктов 1 млн. т на 95 млн. герм, марок, зерна (в основном кормовое) — 1,6 млн. т на 250 млн. марок, хлопка, — 111 тыс. т. на 100 млн. марок, льна — 10 тыс. т. на 14,7 млн. марок, лесоматериалов — на 41,3 млн. марок, никеля — 1,8 тыс. т. на 8,1 млн. марок, марганцевой руды — 185 тыс. т. на 7,6 млн. марок, хромовой руды — 23,1 тыс. т. на 2 млн. марок, фосфатов — 214 тыс. т. на 6 млн. марок, а также другие товары. По хозяйственному соглашению от 11 февраля 1940 г. СССР поставил Германии товаров на 310 млн. герм, марок.

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 14 января 1941 г. начальником Генерального штаба и заместителем наркома обороны был утвержден Жуков Георгий Константинович, а Мерецков К.А. был переведен на должность заместителя наркома обороны по боевой подготовке. Заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал-лейтенант Смородинов И.В. переводится начальником штаба Дальневосточного фронта. Были заменены многие командующие округами и армиями, и все это «для улучшения подготовки войск округов и армий». Маршала Кулика тогда же отстранили от курирования вопросов, связанных с вооружением, оставив ему лишь Главное артиллерийское управление и Артиллерийскую академию. 17 января 1941 г. НКВД информировал Сталина и Молотова о мобилизационной подготовке железнодорожного транспорта. Главное транспортное управление НКВД СССР констатировало, что «приказ НКПС №СС-70/Ц о составлении Военно-мобилизационным управлением к 1 декабря 1940 г. мобилизационного плана желдортранспорта СССР не выполнен», и в настоящее время НКПС не имеет мобилизационного плана перевозок, «не составлен централизованный план народнохозяйственных перевозок на первый месяц войны». Союзные наркоматы не представили в НКПС заявок на грузы, подлежащие перевозке в начальный период войны, а с Н КО нет даже договоренности по вопросу о плане воинских перевозок…

…В январе 1941 г. мобилизационного плана железных дорог на военное время не было. Существующая пропускная способность ряда железных дорог, особенно дорог на западе, не обеспечивала требований военного ведомства… «Наиболее узкими местами на дорогах западных областей Украины и Белоруссии являются участки: Белосток-Гродно — Граево, Волковыск — Черемха, Гродно — Мосты, Волко-выск — Черемха — Лида, Лида — Молодечно — Гудогай — Алехно-вичи-Крулевщизна и ряд других, которые могут пропустить от 4 до 9 пар поездов в сутки вместо требуемых от 12 до 48 пар поездов по плану НКО.

Минский узел имеет недостаточное развитие: короткие и слабо развитые пути и горловины, не обеспечен водоснабжением, ввиду этого узел в направлении от Москвы может пропустить только 42 пары поездов, тогда как перегоны этой линии обеспечивают пропуск 96 пар поездов. Такое же положение наблюдалось и на ряде участков Львовской, Юго-западной, Ковельской и других западных дорог…

В этом месте снова можно вспомнить строки из «Плана поражения Красной Армии», написанные Тухачевским в 1937 г. и адресованные Сталину: «На Уборевича была возложена задача так разрабатывать оперативные планы Белорусского фронта, чтобы расстройством ж/д перевозок, перегрузкой тыла и группировкой войск еще больше перенапрячь уязвимые места действующего оперативного плана».

В документе НКВД дальше сообщалось: «Между тем из 1286 млн. рублей, отпущенных правительством на 1940 г. по специальной смете НКПС на усиление пропускной способности узлов и перегонов (постройка вторых путей, развитие узлов, новое железнодорожное строительство и др. работы), освоено только 726,7 млн. рублей (56,8%). Ассигнования на развитие узлов освоены только на 34–35%, на усиление пропускной способности перегонов — на 39–40%…»

По важнейшим 24 оборонным узлам и основным направлениям (Минск, Полоцк, Ровно, Барановичи, Брест, Львов), на которых ведутся работы по усилению пропускной способности, сообщали сотрудники транспортного управления НКВД, в 1940 г. пропускная способность не увеличена ни на одну пару поездов, ввиду того что начатые работы не закончены. На Минском железнодорожном узле из ассигнованных «12 млн. рублей освоено только 2,01 млн. рублей (16,7%)».

Аналогичное положение с освоением капитальных вложений было и на других дорогах. Не выполнен был также план строительства воинских площадок на дорогах. Строительство командных пунктов не обеспечено аппаратурой и материалами для устройства связи и освещения. «План размещения запаса вагонов по дорогам составлен таким образом, что районы сосредоточения порожняка не совпадают с районами массовых воинских погрузок… На Южной и Южно-Донецкой дорогах предусмотрен запас крытых вагонов, в то время как им нужны платформы». Для перевозки тяжелых танков «в 1940 г. ни одной 60-тонной платформы не построено». На станциях Гомель, Могилев, Осташков… паровозы «в запасе НКПС» стоят неисправными и некомплектными…

Во второй половине января на заседании Совета Народных Комиссаров был заслушан народный комиссар обороны по вопросу «Об организации противовоздушной обороны страны». В докладе начальника Артиллерийского управления отмечалось: «…В деле внедрения в армию более совершенного вооружения зенитной артиллерии возникла серьезная опасность, состоящая в том, что ряд новых конструкций либо вообще не принимается промышленностью на производство… либо изготавливается по валовому производству в ничтожных количествах. Изложенный факт создает угрожающее положение с перевооружением зенитной артиллерии и доведением ее до технически совершенного уровня…»

Нарком обороны отметил, что с началом Второй мировой войны подготовка Красной Армии к защите Родины усилилась, ускорились работы по испытанию и принятию новых образцов вооружения. Зенитная артиллерия получила 37-мм автоматическую и 85-мм пушки, ПУАЗО-3 — все образца 1939 г. — и 25-мм автоматическую пушку образца 1940 г. В 1940 г. создается радиолокационная станция обнаружения РУС-2 («Редут»), прикрывающая города. Позднее был налажен выпуск двух вариантов этой станции — стационарной («Пегматит») и смонтированной на автомашине («Редут»). Однако надо иметь в виду, что принятие на вооружение вполне современных систем еще не означало обеспеченности ими частей. К тому же развертывание Красной Армии резко увеличило потребность в них. Кроме того, как отметил нарком, большие трудности испытывались в производстве боеприпасов. Например, план 1940 г. промышленность выполнила по 37-мм выстрелу на 21,5%, а по 85-мм на 34,8%.

В мае 1941 г. И.В. Сталин стал главой советского правительства, а В.М. Молотов — его первым заместителем и наркомом иностранных дел.

В назначении Сталина Председателем СНК СССР Майский слышит «сигнал»: война приближается к советским границам. «Наступает время больших и малых решений. Сталину необходимо самому держать руку на руле».

«Можно с уверенностью предположить, — телеграфировал Шуленбург в Берлин, — что Сталин поставил во внешней политике задачу первостепенной важности для Советского Союза, которую надеется решить лично». Но, докладывая об этом «событии чрезвычайной важности», немецкий посол выразил свою твердую уверенность в том, что Сталин предпринял этот шаг с целью уберечь Советский Союз от конфликта с Германией.

6 мая 1941 г. первая страница газеты «Правда» открывалась фотографией на всю ширину: «Выступление И.В. Сталина в Большом Кремлевском дворце 5 мая 1941 года на торжественном собрании, посвященном выпуску командиров, окончивших военные академии».

Далее в «Правде» говорилось: «За рубежами нашей Родины полыхает пламя второй империалистической войны. Вся тяжесть ее неисчислимых бедствий ложится на плечи трудящихся. Народы не хотят войны. Они поднимают голос протеста против войны. Их взоры устремлены в сторону страны социализма, пожинающей плоды мирного труда».

«Исторические указания товарища Сталина в его речи 5 мая 1941 г. на торжественном собрании, посвященном выпуску командиров, окончивших военные академии, — комментировалось в газете, — вдохновят всех командиров Красной Армии, всех слушателей и преподавателей военных академий на новые, еще более серьезные успехи, на новые славные победы».

Но полный текст речи И.В. Сталина газета не публиковала, а познакомиться с ним достаточно любопытно. Итак, вот о чем говорил руководитель государства:

«Товарищи, разрешите мне от имени Советского правительства и Коммунистической партии поздравить вас с завершением учебы и пожелать успеха в вашей работе.

Товарищи, вы покинули армию три-четыре года тому назад, теперь вернетесь в ее ряды и не узнаете армии. Красная Армия уже не та, что была несколько лет тому назад.

а) Что представляла из себя Красная Армия 3–4 года тому назад? Основным родом войск была пехота. Она была вооружена винтовкой, которая после каждого выстрела перезаряжалась, ручными и станковыми пулеметами, гаубицами и пушкой, имевшей начальную скорость до 900 метров в секунду. Самолеты имели скорость 400–450 километров в час. Танки имели тонкую броню, противостоящую 37-миллиметровой пушке, наша дивизия насчитывала бойцов до 18 тысяч человек, но это не было еще показателем ее силы.

б) Чем стала Красная Армия в настоящее время?

Мы перестроили нашу армию, вооружили ее современной военной техникой. Но надо прежде всего сказать, что многие товарищи преувеличивают значение событий у озера Хасан и Халхин-Гола с точки зрения военного опыта. Здесь мы имели дело не с современной армией, а с армией устаревшей. Не сказать вам всего этого, значит, обмануть вас. Конечно, Хасан и Халхин-Гол сыграли свою положительную роль. Их положительная роль заключается в том, что в первом и во втором случае мы японцев побили. Но настоящий опыт в перестройке нашей армии мы извлекли из русско-финской войны и из современной войны на Западе.

Я говорил, что мы имеем современную армию, вооруженную новейшей техникой. Что представляет из себя наша армия теперь?

Раньше существовало 120 дивизий в Красной Армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Сами дивизии стали несколько меньше, но более подвижные. Раньше насчитывалось 18–20000 человек в дивизии. Теперь стало 15000 человек.

Из общего числа дивизий — третья часть механизированные дивизии. Об этом не говорят, но это вы должны знать. Из 100 дивизий — две трети танковые, а одна треть механизированные. Армия в текущем году будет иметь 50000 тракторов и грузовиков.

Наши танки изменили свой облик. Раньше все танки были тонкостенные. Теперь этого недостаточно. Теперь требуется броня в 3–4 раза толще. Есть у нас танки первой линии, которые будут рвать фронт. Есть танки второй-третьей линии — это танки сопровождения пехоты. Увеличилась огневая мощь танков.

Об артиллерии. Раньше было большое увлечение гаубицами. Современная война внесла поправку и подняла роль пушек. Борьба с укреплениями и танками противника требует стрельбы прямой наводкой и большой начальной скорости полета снаряда — до 1000 и свыше метров в секунду. Большая роль отводится в нашей армии пушечной артиллерии.

Авиация. Раньше скорость авиации считалась идеальной 400–450 километров в час. Теперь это уже отстало. Мы имеем в достаточном количестве и выпускаем в массовом количестве самолеты, дающие скорость 600–650 километров в час. Это самолеты первой линии. В случае войны эти самолеты будут использованы в первую очередь. Они расчистят дорогу и для наших относительно устаревших самолетов И-15, И-16, И-153 («Чайка») и СБ. Если бы мы пустили в первую очередь эти машины, их бы били.

Можно иметь хороший начальствующий состав, но если не иметь современной военной техники, можно проиграть войну. Раньше не уделяли внимания такой дешевой артиллерии, но ценному роду оружия, как минометы. Пренебрегали ими. Теперь мы имеем на вооружении современные минометы различных калибров.

Не было раньше самокатных частей. Теперь мы их создали — эту моторизованную кавалерию, и они у нас есть в достаточном количестве.

Чтобы управлять всей этой новой техникой — новой армией, нужны командные кадры, которые в совершенстве знают современное военное искусство.

Вот какие изменения произошли в организации Красной Армии. Когда вы придете в части Красной Армии, вы увидите происшедшие изменения.

Я бы не говорил об этом, но наши военные школы и академии отстают от современной армии.

в) Наши военно-учебные заведения отстают от роста Красной Армии.

Здесь выступал докладчик товарищ Смирнов и говорил о выпускниках, об обучении их на новом военном опыте. Я с ним не согласен. Наши военные школы еще отстают от армии. Обучаются они еще на старой технике. Вот мне говорили, в Артиллерийской академии обучают на трехдюймовой пушке. Так, товарищи артиллеристы? (Обращается к артиллеристам.) Военная школа отстала от армии. Военно-воздушная академия обучает еще на старых машинах И-15, И-16, И-153, СБ. Обучать на старой технике нельзя. Обучать на старой технике — это значит выпускать отстающих людей.

Этому отставанию способствуют также программы. Ведь чтоб обучать новому и по-новому, надо изменить программу, но для этого надо много работать. Куда легче учить по старым программам, меньше забот и хлопот. Наши военные школы должны и могут перестроить свое обучение командных кадров на новой технике и использовать опыт современной войны. Наши военные школы отстают, это отставание закономерное. Его нужно ликвидировать.

Вы придете в армию, там увидите новинки. Чтобы облегчить вам дело, я рассказал о реорганизации нашей армии.

Почему Франция потерпела поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима?

Вы приедете в части из столицы. Вам красноармейцы и командиры зададут вопросы, что происходит сейчас. Вы учились в академиях, вы были там ближе к начальству, расскажите, что творится вокруг. Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима? Надо командиру не только командовать, приказывать, этого мало. Надо уметь беседовать с бойцами, разъяснять им происходящие события, говорить с ними по душам. Наши великие полководцы всегда были тесно связаны с солдатами. Надо действовать по-суворовски.

Вас спросят: где причины, почему Европа перевернулась, почему Франция потерпела поражение, почему Германия побеждает? Почему у Германии оказалась лучше армия? Это факт, что у Германии оказалась лучше армия и по технике, и по организации. Чем это объяснить?

Ленин говорил, что разбитые армии хорошо учатся. Эта мысль Ленина относится и к нациям. Разбитые нации хорошо учатся. Немецкая армия, будучи разбитой в 1918 году, хорошо училась.

Германцы критически пересмотрели причины своего разгрома и нашли пути, чтобы лучше организовать свою армию, подготовить ее и вооружить. Военная мысль германской армии двигалась вперед. Армия вооружилась новейшей техникой. Обучалась новым приемам ведения войны.

Вообще имеется две стороны в этом вопросе. Мало иметь хорошую технику, организацию, надо иметь больше союзников. Именно потому, что разбитые армии хорошо учатся, Германия учла опыт прошлого.

В 1870 году немцы разбили французов. Почему? Потому что они дрались на одном фронте.

Немцы потерпели поражение в 1916–17 году. Почему? Потому, что они дрались на два фронта.

Почему французы ничего не учли из прошлой войны 1914–18 годов? Ленин учит: партии и государства гибнут, если закрывают глаза на недочеты, увлекаются своими успехами, почивают на лаврах, страдают головокружением от успехов.

У французов закружилась голова от побед, от самодовольства. Французы прозевали и потеряли своих союзников. Немцы отняли у них союзников. Франция почила на успехах. Военная мысль французской армии не двигалась вперед. Она осталась на уровне 1918 года. Об армии не было заботы, и ей не было моральной поддержки. Появилась новая мораль, разлагающая армию. К военным относились пренебрежительно. На командиров стали смотреть как на неудачников, как на последних людей, которые, не имея фабрик, заводов, банков, магазинов, вынуждены были идти в армию. За военных даже девушки замуж не выходили. Только при таком пренебрежительном отношении к армии могло случиться, что военный аппарат оказался в руках Гамеленов и Арансайдов, которые мало что понимали в военном деле. Такое же было отношение к военным и в Англии.

Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять. Когда в стране появляется такая мораль, не будет крепкой и боеспособной армия. Так случилось и с Францией.

Чтобы готовиться хорошо к войне, не только нужно иметь современную армию, но надо войну подготовить политически.

Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну — это значит иметь в достаточном количестве надежных союзников из нейтральных стран. Германия, начиная войну, с этой задачей справилась, а Англия и Франция не справились с этой задачей.

Вот в чем политические и военные причины поражения Франции и побед Германии.

Действительно ли германская армия непобедима? Нет. В мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас обстановка изменилась. Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические.

Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической, завоевательной войны. Эти лозунги опасные.

Наполеон I, пока он вел войну под лозунгами освобождения от крепостничества, он встречал поддержку, имел сочувствие, имел союзников, имел успех.

Когда Наполеон I перешел к завоевательным войнам, у него нашлось много врагов, и он потерпел поражение.

Поскольку германская армия ведет войну под лозунгом покорения других стран, подчинения других народов Германии, такая перемена лозунга не приведет к победе.

С точки зрения военной, в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации.

Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны. Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль Германии не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка.

Как могло случиться, что Германия одерживает победы?

1. Это удавалось Германии потому, что ее разбитая армия училась, перестроилась, пересмотрела старые ценности.

2. Случилось это потому, что Англия и Франция, имея успех в прошлой войне, не искали новых путей, не учились. Французская армия была господствующей армией на континенте.

Вот почему до известного момента Германия шла в гору.

Но Германия уже воюет под флагом покорения других народов. Поскольку старый лозунг против Версаля объединял недовольных Версалем, новый лозунг Германии — разъединяет.

В смысле дальнейшего военного роста германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Немцы считают, что их армия — самая идеальная, самая хорошая, самая непобедимая. Это неверно.

Армию необходимо изо дня в день совершенствовать.

Любой политик, любой деятель, допускающий чувство самодовольства, может оказаться перед неожиданностью, как оказалась Франция перед катастрофой.

Еще раз поздравляю вас и желаю успеха».

Не писала «Правда» 6 мая 1941 г. и о банкете, на котором тов. Сталин несколько раз выступал с тостами. В своем 3-м выступлении он, говоря о внешней политике государства, сказал: «Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению.

Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия -армия наступательная».

В этом кратком выступлении глава партии и государства как бы повторил и еще раз провозгласил советскую военную доктрину, политическая часть которой гласила, что СССР ни на кого не собирается нападать, но если на него нападут, то агрессор получит уничтожающий удар, будет отброшен от границ Советского Союза и разгромлен. Сталин выступал перед людьми, которые окончили академии и возвращались в армию, поэтому он им и напомнил, что, проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом, потому что выиграть войну лишь оборонительными действиями нельзя.

В мае же командующим западных военных округов Генеральный штаб направляет директивы № 5039.12/сс от 14.05.41 в ЛВО; в ПрибВО № 503920/сс от 14.05.41; ЗапВО — № 503859/сс от 5.5.41; КОВО — № 503882/сс от 5 мая; ОдВО — № 503874/сс от 6.05.41, где ставились конкретные задачи и сроки разработки оперативных планов. Этими директивами сроки разработки оперативных документов в округах были установлены с 20.05.41 по 30.05.41 года. Ввод в действие уточненных планов округов предусматривался шифротелеграммой за подписями наркома обороны, члена Главного военного совета и начальника Генерального штаба: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года».

В общих указаниях командующим западными военными округами ставилась задача: «С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа к … мая 1941 года лично Вам, начальнику штаба и начальнику оперативного отдела штаба округа разработать:

а) детальный план обороны государственной границы от…

б) детальный план противовоздушной обороны…»

В первом разделе директив ставили «Задачи обороны».

«1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа».

Кроме того, войскам ПВО была поставлена задача по обеспечению нормальной работы железных дорог и сосредоточению войск округа, авиации — завоевать господство в воздухе и ударами по железнодорожным узлам, мостам и группировкам войск задержать сосредоточение и развертывание войск противника.

Даны также основные указания по организации обороны, определены ее районы, число армий прикрытия и сформулированы их задачи на указанном в директивах фронте. Также в задачах КОВО и ОдВО указывалось: «При благоприятных условиях всем обороняющимся войскам и резервам армий быть готовым по указанию Главного командования к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей».

Впервые ставились задачи по рекогносцировке и оборудованию фронтовых рубежей обороны начиная с первого дня мобилизации на всю оперативную глубину округов. ПрибВО планировалось оборудовать три рубежа обороны до старой Государственной границы с Литвой, Латвией и Эстонией; в ЗапВО — четыре до р. Березины; в КОВО — пять до р. Днепр и ОдВО — три рубежа. Всего для строительства и оборудования рубежей обороны выделялось более 500 инженерно-саперных, строительных и около 100 инженерно-аэродромных батальонов, три железнодорожных бригады и свыше 500 тысяч человек гражданского населения. В девятом разделе директив дано очень важное указание: «Первый перелет или переход государственной границы допускается только с особого разрешения Главного командования». Предусматривались в директивах и возможный отход наших войск в глубину страны с эвакуацией гражданского населения, заводов и фабрик, а также ликвидацией тех объектов, которые нельзя было вывезти на восток. Для выполнения задач обороны армиям прикрытия на первые 15 дней борьбы выделялись ресурс авиации, расход боеприпасов и горючего для боевых машин наземных войск, продфураж.

13 мая 1941 г. Генеральный штаб отдал директивы о выдвижении 22-й армии из Уральского военного округа в район Идрицы, Себежа, Витебска; 21-й армии — из Приволжского военного округа — в район Чернигова, Коното-па; 16-й армии — из Забайкальского военного округа в район Бердичева, Проскурова; 19-й армии — из Северо-Кавказского военного округа в район Черкасс, Белой Церкви. Их выдвижение к рубежу Днепра и Западной Двины планировалось завершить к 10 июля. Приказывалось также подготовиться к выдвижению 20-й армии из Орловского, 24-й из Сибирского и 28-й армии из Архангельского военных округов. Началось открытое отмобилизование и выдвижение армий второго стратегического эшелона прикрытия в приграничные районы.

15 мая 1941 года политическому и военному руководству СССР было направлено спецсообщение Разведывательного управления Генерального штаба РККА о распределении вооруженных сил Германии по границам и фронтам по состоянию на этот день.

Данные сообщения были включены в соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил СССР на случай войны с Германией и ее союзниками.

И уже 19 мая Тимошенко, Жуков и Ватутин докладывали Сталину и Молотову эти соображения на двухчасовой встрече в Кремле. Жуков говорил о том, что Германия уже развернула «около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизий. Из них на границах Советского Союза, по состоянию на 15.03.41 г., сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийская дивизии, а всего 120 дивизий…»

Жуков констатировал: «Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск…»

Основная идея плана Жукова состояла в нанесении упреждающего удара по германской армии на юго-западном направлении с целью разгромить ее главные силы, «развертываемые южнее Брест-Демблина, выйти к 30 дню операции на рубеж Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоц. Красная Армия, говорилось в документе, начнет наступательные действия с фронта Чижев, Лютовиска силами 152 дивизий против 100 германских». Задача по нанесению упреждающего удара возлагалась на Юго-западный фронт и левое крыло Западного; на остальных участках Госграницы предусматривалась активная оборона.

Жуков пояснял, что удар в направлении Краков — Катовице отрежет Германию от ее южных союзников, т. е. Румынии и Венгрии. Этот удар будет означать разгром германской армии западнее реки Вислы и на краковском направлении, выход к реке Нарев и овладение районом Катовице, т. е. промышленно развитой Силезией. Красная Армия должна была пройти всю Польшу с востока на юго-запад и выйти к границам Германии. Одновременно германские войска были бы отрезаны от Балкан и прежде всего румынской нефти. Но это была лишь первая цель. «Последующей стратегической целью, — продолжал Жуков, — иметь наступление из района Катовице в северном или северо-западном направлении, разгромить крупные силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссией».

Для достижения поставленных целей Жуков предлагал направить в бой в составе Северного, Северо-западного, Западного и Юго-западного фронтов 210 дивизий: 136 стрелковых, 44 танковых, 23 моторизованных и 7 кавалерийских. В составе резерва Главного командования за Западным и Юго-западным фронтами оставалось 48 дивизий. Авиация также сводила главные силы на юго-западное направление — 144 авиаполка из 216.

Таким образом начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков предлагал нанести удар, чтобы «отрезать Германию о южных союзников» не в качестве ответа на нападение рейха, а упреждающим образом. В заключение своего доклада Жуков просил Сталина «утвердить представленный план стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР и план намеченных боевых действий на случай войны с Германией». Для обсуждения этого майского плана командующие войсками, члены военных советов и командующие ВВС приграничных военных округов были приглашены в Кремль на совещание к И.В. Сталину 24 мая.

На совещании нарком обороны маршал Тимошенко доложил «О результатах проверки боевой подготовки за зимний период 1941 года войск Красной Армии и указаниях на летний период». Этот отчет, подписанный Тимошенко, Ждановым и Жуковым 17 мая 1941 г., изобличал недостатки, вскрытые в ходе инспектирования армии зимой 1941 года. Как показала проверка, армия в целом не проявляла особой бдительности, боеготовности, стойкости в обороне или готовности отразить вторжение танков и массированных налетов авиации. В отчете было обращено внимание на недостатки в одиночной подготовке бойца и полное отсутствие указаний оперативного характера. Говоря о состоянии танковых войск, нарком обороны подчеркнул:

«1. Обучение бойцов и командиров проходит оторванно от основной задачи, вытекающей из боевой готовности механизированных войск и протекает нецелеустремленно.

2. Огневая подготовка стоит на низком уровне и отстает от плана огневой подготовки на один-два месяца.

3. Взаимодействие родов войск внутри межсоединений отрабатывается мало и плохо.

4. Мотополки готовятся, как стрелковые части. Не учитываются их назначение и характер боевого использования.

5. Подготовка радистов до сих пор стоит на низком уровне.

6. Артполки ведением огня с открытых позиций прямой наводкой не овладели и этому не обучаются.

7. Ночные занятия проводятся как исключение, и только в отдельных частях. Системы подготовки к ночным действиям нет…»

Подобных недостатков целых семнадцать пунктов.

Начальник Главного управления политической пропаганды РККА А.И. Запорожец, проверявший готовность УРов на западной границе, заявил: «Укрепленные районы, строящиеся на наших западных границах, в большинстве своем небоеспособны. Законченные строительством боевые сооружения (доты) не имеют должного вооружения…

Укрепленные районы не обеспечены в необходимом количестве постоянными и специально подготовленными гарнизонами…»

Начальник Главного управления ВВС генерал-лейтенант П.Ф. Жигарев в своем докладе подчеркнул, что в боевом составе Военно-воздушных сил имеется более 30 тысяч летчиков, но на новые боевые машины переучено: на МиГ-3686 летчиков, на Як-1156, ЛаГГ-390, Ил-260… На 1 января 1941 г. в запасе числилось 90 тысяч летчиков-пилотов запаса, но умеющих летать только на У-2. (“Разве это можно считать резервом? Фактически никакого запаса летного состава у нас не оказалось, а ведь начиная с 1938 года осоавиахимовскиё организации докладывали в ЦК о выполнении задания по подготовке летчиков, и все были довольны”). На боевых самолетах нового типа еще велись различные доработки по устранению выявленных недочетов и дефектов. Поэтому трудно было подготовить эти самолеты для проведения крайне необходимых эксплуатационных испытаний и испытаний на их боевое применение…

Говорил Жигарев и том, что «установка пушек на новые самолеты тормозится отсутствием до сего времени доведенной системы пушки; что касается бомбардировщиков, то они имеют вооружение слабее, чем последние варианты вооружения германских бомбардировщиков с круговым обстрелом, особенно наши самолеты СБ и ДБ-3…

…Проблема ночного воздушного боя является весьма активной и требует ее изучения и разработки. У нас в этом отношении пока ничего не сделано…

…Самолета-разведчика у нас нет, необходимо развернуть работу в этой области, так же как и в создании разведывательной авиации…»

Говорил начальник ГУ ВВС и о росте летных частей Германии, и о росте частей зенитной артиллерии в составе ВВС Германии, и росте десантных частей. Он отметил, что «немцы к данному моменту имеют 8–10 десантных дивизий, непосредственно входящих в состав ВВС, из которых часть подготовлена для выброски с парашютами и часть для высадки на самолетах. Кроме этого, подготовлен ряд пехотных дивизий для высадки их на самолетах (вторые эшелоны)».

Говорил и о том, что немцы «особо обращают внимание на взаимодействие истребителей с бомбардировочной авиацией, вызванное необходимостью сильной защиты истребителями действия авиации в ночных условиях, чему сейчас уделяется большое внимание при подготовке летных кадров…»

Не мог Жигарев не остановиться и на том, что «из-за расхлябанности летного и командного состава авиации… только за неполный 1 квартал 1941 года произошли 71 катастрофа и 15 аварий, при этом убит 141 человек и разбито 138 самолетов». Средний налет при переучивании пилотов на новые самолеты составлял всего 3–4 часа, несколько налетов по кругу, 2–3 полета в зону, 2–3 полета на полигон, 2–3 полета на групповую слетанность. (Поэтому для многих переученных летчиков на новых самолетах первый боевой вылет станет последним…) Таким образом, наши боевые летчики начнут войну на недоведенных самолетах нового типа, не имея необходимых знаний и навыков по боевому применению и эксплуатации их в воздухе. И вся советская авиационная армада, так же как и танковая, в первые месяцы войны будет разгромлена. Успех боевых действий в воздухе зависит не только от тактико-технических данных самолетов, но и уровня подготовленности пилотов, от тактики боевого применения, которая у нас в 1941 году в целом была безусловно хуже отработана, чем у немцев. Все это и приведет к краху в 1941 году самых многочисленных в мире советских ВВС. Эта катастрофа была «запланирована» несвоевременным развертыванием военно-воздушных сил, непропорционально малым расходованием средств на создание новых образов техники, боевую подготовку летчиков и технического персонала. Перераспределение финансов в пользу создания перспективных самолетов и для более качественной подготовки пилотов дало бы больший эффект, нежели содержание самой большой в мире армады устаревших воздушных машин. (Думали ли об этом нарком обороны, Генштаб, руководство ВВС? Да и было ли чем думать?)

И вот, слушая выступления высшего руководства Наркомата обороны, командующих западными пограничными округами, обсуждавших майский план Генштаба, которые больше говорили о том, что у наших танков «броня крепка и танки наши быстры», с нетерпением ожидавших, когда же «нас в бой пошлет товарищ Сталин?» и ничего не говоривших о подготовке личного состава и эксплуатации этой техники; говоривших о подготовке ударов в наступательных операциях на Тильзит, Варшаву, Краков… и ничего не говоривших о том, что решающий фактор на войне — не количество, а качество оружия, а человек — его дух, его выучка и способность быть носителем лучших традиций своего отечества, наверняка Сталин приходил к мысли, что советское военное руководство было незнакомо с «Стратегией» А.А. Свечина, который в стенах Военной академии (где не учились большинство советских генералов) говорил: «Наблюдаемое в Красной Армии неуважение к обороне основано на непонимании диалектической связи между ними; кто не умеет обороняться, не будет в состоянии и наступать; надо уметь с помощью прочной обороны создать предпосылки для наступления, надо заработать еще право на наступление».

Наверняка Сталин вспоминал слова полковника А. Зайцева, который еще в 1931 году писал, и совершенно справедливо: «Ахиллесова пята Красной Армии — ее командный состав… Он не на высоте тех требований, которые ему предъявит война».

Наверняка И. Сталин вспомнил статью Е. Мессера, который в журнале «Знамя России» в 1938 году писал: «Командный состав Красной Армии сполз в своей интеллигентности на уровень средний между европейским и китайским… Это не значит, что Красная Армия не может воевать. Это значит, что она не может воевать «малой кровью». Неопытный пахарь замучит себя и коней — и все же вспашет меньше, чем искушенный крестьянин… Так и в военном деле: офицерство знающее и — это самое важное — офицерство интеллигентное проливает кровь бережно, как искусный хирург, офицерство же неинтеллигентное «пущает кровь» без меры, как цирюльник». (И предскажет почти пророчески: «Красная Армия, пока она будет руководиться нынешним офицерством, будет армией кровавых боев — может быть победа, может быть поражение, но во всяком случае кровавое!»).

И вот, взвесив все за и против, Сталин отверг майский план Генштаба Красной Армии; наверное, он посоветовал военным руководителям не провоцировать войну, а, засучив рукава, готовиться к ней.

В конце мая — начале июня 1941 г. приграничные военные округа представили в Генеральный штаб свои оперативные планы.

Внимательное рассмотрение документов Западного и Прибалтийского военных округов показывает, что их войска с выходом на новую границу в течение 1,5 лет либо бездействовали, что, конечно, маловероятно, либо готовились к иным, но уж никак не оборонительным действиям. К обороне, а вернее только к прикрытию отмобилизования и развертыванию войск, начали готовиться (точнее, только планировать его) за месяц до начала войны. Оперативное построение войск округов, наличие в их составе воздушно-десантных корпусов, приближение районов сосредоточения мехкорпусов к первым эшелонам армий, сосредоточение авиации на аэродромах близко к границе (из-за их малого радиуса действия), почти полное отсутствие подготовленной обороны даже в дивизиях первого эшелона (на западном направлении к подготовке оборонительных позиций предполагалось приступить только с началом боевой тревоги)… все это говорит о том, что войска готовились к наступательным активным действиям. А между тем, в соответствии с директивой наркома обороны, командования приграничных округов обязывались разработать детальный план обороны Государственной границы.

Командиры дивизий, объединений видели просчеты планирования, писали в штабы округов. Так, свое беспокойство по этому поводу командованию ПрибОВО еще в январе высказывал начальник штаба 8-й армии генерал-майор Г.А. Ларионов. Он писал: «Две стрелковые дивизии, находящиеся на участке 8-й армии, прикрыть госграницу на сверхшироком фронте не в состоянии, фронт прикрытия 160 км слишком широк и никакими нормативами и положениями не предусмотрен… Плотность огня ничтожная (одно орудие и два пулемета на 1 км фронта). Существующая дислокация 10-й и 125-й стрелковых дивизий не отвечает требованиям занятия обороны, потребуется время от суток до двух».

К сожалению, эти недостатки так и не были в последующем устранены. (Добавились лишь 286-й и 173-й стрелковые полки 90-й стрелковой дивизии). Подтвердит это донесение Ларионова командир 125-й стрелковой дивизии генерал-майор П.П. Богайчук. В середине июня 1941 г. он сообщал: «С нашей стороны мероприятий оборонительного характера, гарантирующих от нападения мотомеханизированных частей, не предпринято… Полоса предполья без гарнизонов войск наступления немцев не задержит, а погранчасти могут своевременно полевые войска и не предупредить. Полоса предполья дивизии… по расчету времени немцами будет захвачена ранее вывода туда наших частей».

Резолюции начальников на таких докладах порой носили чисто декларативный характер: «Никаких провокаций, трусости, паники. Больше выдержки. Силы и средства у вас есть. Крепко управляйте, смело и умело все используйте, не нервничать, а быть по-настоящему в полной боевой готовности».

Командующие округами не видели важности и необходимости перехода к жесткой эшелонированной обороне и по-прежнему надеялись на разгром противника в приграничных сражениях активными наступательными действиями. Командующий Киевским особым военным округом в первом разделе «Записки по плану обороны» * писал: «При благоприятных условиях всем обороняющимся и резервам армий и округа быть готовыми по указанию Главного командования к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей».

Ставилась задача и авиации: «а) последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам, а также действиями в воздухе уничтожить авиацию противника и с первых же дней войны завоевать господство в воздухе… в) во взаимодействии с наземными войсками уничтожить наступающего противника и не допустить прорыва его крупных механизированных сил».

Итак, нарком обороны, начальник Генштаба, командующие особыми военными округами и их штабы не учитывали качество и количество немецких войск, их мобильность и боевой опыт, не видели важности и необходимости перехода к жесткой, эшелонированной обороне Государственной границы и надеялись в приграничных сражениях быстро разгромить противника (это убедительно показывают их директивы мая 1941 года) и перенести военные действия на его территорию. Военное командование Наркомата обороны и округов во многом формально решали архиважные государственные задачи обороны страны. К началу войны не имелось многих важнейших расчетов и планов, прикидок и решений, без которых немыслима подготовка к любой операции, будь это оборона или наступление. Не преступная ли это беспечность и халатность наших маршалов, генералов, командующих, командиров и их штабов накануне Великой Отечественной войны? Да и многие политические деятели страны не видели опасности и пребывали в безмятежном ничегонеделании. Так, М.И. Калинин, выступая 5 июня 1941 г. в Военно-политической академии, говорил: «…На нас собираются напасть немцы… Мы ждем этого! И чем скорее они нападут, тем лучше, поскольку раз и навсегда свернем им шею».

На заседании Главного военного совета, состоявшемся 7 июня, на котором шло обсуждение проекта директивы «О задачах политической пропаганды Красной Армии на ближайшее время», член Политбюро А.А. Жданов сказал: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Войны с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики».

Современник тех событий писатель Вс. Вишневский 21 мая в своем дневнике сделал такую запись: «За рубежом видят и понимают, что мы выигрываем, копим силы, становимся на путь государственной традиции России, перевооружаем армию (процесс в разгаре) и сможем стать — если те, воюющие страны продлят кровопускание — суперарбитром в Европе и Азии. Гитлер понимает, что мы ведем дело к тому, чтобы дать ему по затылку. Желательно при истощении Германии, этак, в 1942 г.»

Впервые Вишневский называет предположительную дату упреждающего удара — 1942 г. В начале июня он вновь обращается к ней как к наиболее вероятной. 6 июня в его дневнике появляется следующая запись: «Может быть, реальная угроза вступления СССР в новой комбинации подвинет дело мира? Но мы привыкли к прямому антифашистскому ходу мыслей (хотя история вносила поправки) и полагаем, что при случае (например, в 42 году), изолировав Германию от Японии, СССР ударит по Германии и выдвинется вперед».

Разведка продолжала давать реальную (как ей казалось) картину подготовки Германии к войне — это была информация и устная, и документальная. Начальник 1-го управления НКГБ Союза ССР Фитин 16 июня сообщал, что «1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время..!»

Наш ценнейший агент, который работал в германском посольстве в Москве, Герхард Кегель — «ХВЦ» — 15 июня сообщил Разведуправлению о том, что в немецком посольстве твердо убеждены, что Германия стоит «перед нападением на СССР в течение ближайших дней. По данным советника Шибера, нападение произойдет 23 или 24 июня. Имеется приказ, чтобы тяжелая артиллерия к 19 июня была переброшена из Кракова к границам СССР».

На встрече советского посла в Лондоне Майского с британским послом в Москве Криппсом 18 июня на упреки англичанина в адрес советской политики Майский ответил вопросом: «Что вы, собственно, хотите — втягивания СССР в войну на стороне Англии?» Криппс отрицал и уверял, что принимает «как факт» стремление СССР остаться вне войны, но подтвердил свое убеждение в неизбежности нападения Германии на СССР без всякого предупреждения в самом ближайшем будущем.

Очень небрежно Криппс высказал мнение, что «русские, не обладающие способностью четкой организации, сами нанесут себе поражение». По мнению Криппса, Гитлер заинтересован в разгроме Советского Союза и уничтожении Красной Армии. После ухода британского посла Майский, как отмечено в его дневнике, все еще сомневался и спрашивал себя: «Неужели Гитлер нападет на нас?»… И так и не пришел ни к какому выводу.

Начальник штаба ЗапОВО генерал-майор В.Е. Климовских в ночь с 20 на 21 июня в 2.40 шлет шифротелеграмму: «Вручить немедленно. Начальнику Генштаба К.А. Первое. 20 июня в направлении Августов имело место нарушение госграницы германскими самолетами: в 17.41 шесть самолетов… в 17.43 — девять самолетов… в 17.45 -десять самолетов. По данным погранотряда, самолеты имели подвешенными бомбы. Второе. По докладу командарма-3, проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты. В этом районе, в лесу будто бы слышен шум наземных моторов. Пограничниками усилен наряд… В. Климовских».

Утром 21 июня Герхард Кегель вызвал на экстренную встречу советского разведчика К. Леонтьева из Разведуправления и сообщил ему, что «война начнется в ближайшие 48 часов».

Вечером в 19 часов, рискуя жизнью, он еще раз вызывает Леонтьева на встречу и докладывает, что «посольство утром получило указание уничтожить все секретные бумаги. Всем сотрудникам посольства приказано до утра 22 июня запаковать все свои вещи и сдать их в посольство, самим также находиться в здании посольства…»

В тот же вечер Голиков направил Сталину, Молотову и Тимошенко спецсообщение, в котором было изложено сообщение Герхарда Кегеля о том, что в германском посольстве «все считают, что наступающей ночью начнется война…»

Майский из Лондона вечером 21 июня сообщил о разговоре с Криппсом, говорили о предстоящем нападении Германии на СССР. Криппс в разговоре сообщал: «Признаться, я ждал, что атака пройдет в «этот уик-энд» -завтра, 22-го, но, по-видимому, Гитлер отложил ее до следующего воскресенья, 29». Сам же Майский добавлял: «Я по-прежнему считаю германскую атаку на СССР маловероятной».

Кстати, за несколько дней до этого столь же «точную» информацию прислал из Токио Р. Зорге, сообщавший: «Между СССР и Германией начнется война в конце июня».

Такая «информация» из Лондона и Токио ставила советское руководство в сложное положение. Мерецков, характеризуя позицию, которая была изложена ему Тимошенко, 21 июня 1941 г. писал в своих мемуарах: продолжала «действовать прежняя установка… Выиграть время во что бы то ни стало! Еще месяц, еще полмесяца, еще неделю. Война, возможно, начнется и завтра. Но нужно попытаться использовать все, чтобы она завтра не началась. Сделать максимум возможного, и даже толику невозможного. Не поддаваться на провокации… Не плыть по течению, а контролировать события, подчинять их себе, направлять их в нужное русло, заставлять служить выработанной у нас концепции».

Командование РККА, по свидетельству генерала армии М.И. Казакова, возглавлявшего накануне войны штаб Среднеазиатского военного округа и находившегося в те дни в Москве, к 18 июня 1941 г. уже ясно понимало, что войны с Германией в самое ближайшее время не избежать, но рассчитывало выиграть еще 15–20 дней, необходимых для сосредоточения и развертывания частей в соответствии с выработанным планом ведения войны. В Кремле (Сталин, Молотов…) делали ставку на то, чтобы втянуть Германию в переговоры, сами переговоры затянуть до осени 1941 г., то есть до периода распутицы и холодов, и тем самым выиграть время до весны 1942 г. Молотов на вопрос писателя Ф. Чуева, надеялся ли Сталин втянуть Гитлера в переговоры, ответил: «Надо было пробовать!.. А пробовать — вполне законно… Если бы мы за лето оттянули войну, с осени было бы очень трудно ее начать.

До сих пор удавалось дипломатически оттянуть войну, а когда это не удастся, никто не мог заранее сказать».

Министерство иностранных дел Германии в эти июньские дни 1941 г. на основании донесений из Москвы Шуленбурга констатировало, что Сталин и Молотов делают все для того, чтобы избежать конфликта с Германией. Русские поставки продолжаются вполне удовлетворительно. «Лояльное выполнение экономического договора с Германией доказывает то же самое». В имперской канцелярии Гитлера в это же время командующие группами армий и танковыми группами докладывали о плане операции «Барбаросса». Вечером 20 июня 1941 г. фюрер обратился к войскам, 21-го объявлен условный пароль «Дортмунд»…

Из памятки солдатам гитлеровского вермахта:

«…Ни одна мировая сила не устоит перед германским напором. Мы поставим на колени весь мир. Германец — абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Ты — германец, как подобает германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути… Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир…»

Свое видение ситуации Гитлер изложил в письме Муссолини 21 июня, в котором информировал дуче: «…Длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончилось принятием самого трудного в моей жизни решения». Фюрер принял решение начать войну против СССР, так как «уже нет иного пути для устранения этой опасности. Дальнейшее выжидание приведет… к гибельным последствиям».

Гитлер утверждал: «…Советская Россия и Англия в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе… После ликвидации Польши в Советской России проявляется последовательное направление, которое — умно и осторожно, но неуклонно — возвращается к старой большевистской тенденции расширения Советского государства».

Поскольку, как считал Гитлер, «русские имеют громадные силы… я велел генералу Йодлю передать Вашему атташе последнюю карту с обстановкой. Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска. С наступлением теплого времени… во многих местах ведутся оборонительные работы. Если обстоятельства вынудят меня бросить против Англии немецкую авиацию, возникнет опасность, что Россия со своей стороны начнет оказывать нажим на юге и севере, перед которым я буду вынужден молча отступать по той простой причине, что не буду располагать превосходством в воздухе. Я не смог бы тогда начать наступление находящимися на востоке дивизиями против оборонительных сооружений русских без достаточной поддержки авиации. Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится… При столь гигантском сосредоточении сил с обеих сторон — я ведь был вынужден со своей стороны бросать на восточную границу все больше танковых сил и обратить внимание Финляндии и Румынии на опасность — существует _ возможность, что в какой-то момент пушки начнут сами стрелять».

Гитлер считал, что «устранить Америку у нас нет возможностей. Но исключить Россию — это в нашей власти… В этих условиях я решился …положить конец лицемерной игре Кремля. Я полагаю, то есть я убежден, что в этой борьбе, которая, в конце концов, освободит Европу на будущее от большой опасности, примут участие Финляндия, а также Румыния».

Признавая, что борьба с Советским Союзом «будет тяжелой», фюрер «ни на секунду» не сомневался «в крупном успехе». И в заключение он писал: «Я чувствую себя внутренне снова свободным, после того как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом, при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, часто сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами. Я счастлив, что освободился от этого морального бремени». И все же: «…и если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой информации, то это потому, что окончательное решение не будет принято до семи часов вечера сегодня!».

Вечером 21 июня с 19.00 все члены Политбюро ЦК ВКП(б) находились в кабинете Сталина. Здесь же были Вознесенский, Тимошенко, Кузнецов, Сафонов. В кабинете Сталина с высоким сводчатым потолком, со стенами, обшитыми в рост человека светлыми дубовыми панелями, за длинным столом, покрытым зеленым сукном, разместились Молотов, Ворошилов, Маленков, Берия и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б).

В кабинете стояла напряженная тишина. Все ожидали, что скажет Сталин. Он же с незажженной трубкой в руках медленно прохаживался по длинной ковровой дорожке… Наконец он заговорил: «Обстановка обостряется с каждым днем, и очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны Германии…» Затем он, прервавшись, спросил Тимошенко: «Сколько войск у нас расположено в западных приграничных военных округах?»

Нарком обороны доложил, что пока отмобилизованы 303 дивизии. 186 из них развернуты вдоль западной границы, в их числе 120 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных и 6 кавалерийских. Они более или менее равномерно распределяются между Южным, Центральным и Северным фронтами. Второй эшелон, резерв Главного командования, находится пока в зачаточном состоянии. Выдвигаются к границам 16, 19, 21 и 22-я армии, готовятся к отправке 20, 24 и 28-я армии. Формируются 29, 30, 31 и 32-я армии. Вызваны в Генеральный штаб для назначения в армии и корпуса генералы Еременко, Курочкин, Петров, Жадов…

Что касается авиации, из 150 авиаполков, дислоцирующихся на западе, 18 размещались на севере, 13 на северо-западе и 21 на Центральном западном фронте (всего 52), в сравнении с 85 размещенными на Юго-западном фронте и 29 оставленными в резерве Главного командования. В частях ВВС пяти приграничных военных округов насчитывалось 7133 боевых самолета, в том числе 1500 новейших; в дальнебомбардировочной — 1339; в ВМС — 1445 боевых самолетов; всего 9917 боевых самолетов. Так, например, в 9-й смешанной авиадивизии Западного особого военного округа из более чем 400 боевых самолетов 233 единицы составляли новые самолеты МиГ-3. В составе 20-го и 91-го истребительных авиационных полков КОВО насчитывалось 62 самолета Як-1. В полках 15-й и 64-й авиадивизий — 127 МиГ-3. В составе 6-го истребительного авиакорпуса ПВО состояло на вооружении 95 единиц Як-1. Полностью укомплектован штурмовиками Ил-2 4-й бомбардировочный полк. Готовятся к вылету два авиаполка особого назначения, вооруженные истребителями МиГ-3 (командиры С. Супрун, П. Стефановский), полк Пе-2 (А. Кабанов), а также штурмовой полк на Ил-2 (И. Малышев).

Танковый парк Красной Армии на 1 июня 1941 г. насчитывал 23106 танков, из них боеготовых — 18691. Полностью укомплектованы танками. KB и Т-34 были 4-й, 6-й и 8-й механизированные корпуса. Поставки этих танков начались в 15-й и 11-й корпуса. Только с 31 мая по 20 июня в западные округа поступили 41 KB, 138 Т-34 и 27 Т-40, то есть еще 206 танков. Всего же новых KB и Т-34 было 549 и 1105, соответственно…

Кроме того, на основных самолетостроительных заводах НКАП на 20 июня имеется 690 боевых самолетов Пе-2, Ил-2, МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1, Су-2, принятых военными представителями, в том числе 155 МиГ-3 на заводе №1, 240 ЛаГГ-3 на заводах №№21, 23, 31, 74 Як-1 на заводах №№ 292 и 98.

На Харьковском, Ленинградском, Сталинградском заводах имеются десятки новых танков…

— Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, — прервав Тимошенко, сказал И.В. Сталин. — …Да, и не главное сейчас — количество дивизий. Современная война — это координация действий всех родов войск — пехоты, авиации, танков и служб связи. И это давно уже надо понять Генеральному штабу и командованию военных округов…» Затем докладывал Л.П. Берия. Он доложил, что его сотрудники Яковлев и Райхман в отеле «Метрополь» перехватили двух немецких курьеров, перевозивших дипломатическую почту. Среди документов, сфотографированных работниками контрразведки, находилось письмо посла Шуленбурга Риббентропу, в котором он писал, что может быть посредником в урегулировании советско-германских противоречий. В то же время Шуленбург докладывал, что инструкции по сокращению персонала посольства выполнены и дипломаты уезжают в Германию по намеченному графику. В конце своего доклада Берия предположил, что, хотя признаки приближающейся войны очевидны, этот документ, позиция Шуленбурга и его высокая репутация подтверждают, что дверь к мирному урегулированию все еще не закрыта.

Доложил Берия и о созданной им из числа сотрудников разведки особой группе, которая имела задание не дать немецким провокаторам возможности провести акции, подобные той, что была организована против Польши в 1939 г. Специальные группы составляют план уничтожения складов с горючим, снабжавших немецкие моторизованные танковые части. По его (Берии) совету, сотрудник контрразведки Эйтингон 20 июня переговорил с генералом Павловым. Он попросил дружеского совета у Павлова, на какие пограничные районы, по его мнению, следовало бы обратить особое внимание, где возможны провокации со стороны немцев. В ответ Павлов заявил нечто, по мнению Эйтингона, невразумительное, он, казалось, совсем ничего не понимал в вопросах координации действий различных служб в современной войне.

Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла войск противника и был уверен в своих силах. Наркомом обороны Тимошенко и секретарем ЦК ВКП(б) Маленковым был подготовлен проект постановления Политбюро, в котором предписывалось: «1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием Военного совета в Виннице. 2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО… Назначить командующим армиями второй линии т. Буденного.

Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Буденному организовать штаб с местопребыванием в Брянске.

Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-западным и Южным фронтами с выездом на место.

Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом с выездом на место…».

Сталин тут же заметил, что проект постановления включать в протокол преждевременно, «может быть, вопрос еще уладится мирным путем». Молотов пригласил в Кремль Шуленбурга и попытался в очередной раз начать диалог с германским руководством. В 21.00 Вячеслав Михайлович попросил посла дать объяснение причинам недовольства германского руководства правительством СССР и разъяснить, откуда взялись слухи о близящейся войне… Однако Шуленбург ушел от ответа на эти вопросы, сославшись на то, что не располагает необходимой информацией.

В 20.30 на заседание Политбюро вновь прибыл Тимошенко. Вместе с ним пришли Жуков и Буденный с проектом директивы войскам…

«И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи.

Военным советом ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Наркому ВМФ.

1. В течение,22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев… Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам… быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность…

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

В 22.20 они вышли из кабинета Сталина. До нового дня, 22 июня 1941 г., оставалось чуть более полутора часов.

Около 23 часов 21 июня начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков по аппаратам ВЧ предупредил начальников штабов округов: «Ожидать особых указаний».