Тем временем, Арон уже не мог сдерживаться. Старик, плюнув на свою безопасность, забыв все, чему его учили осторожные предки, еле-еле затащил, до сих пор не пришедших в себя, боевиков, в свой джип-пикап, уложив их в кузов, направившись в город, вооруженный тем же электорошокером…

Сколько раз наблюдал любой из нас за действиями другого человека, иногда не понимая, что движет им. Мы часто уверены в том, что хорошо знаем причины, мотивы, в то время как и в себе-то толком разобраться не можем.

Многое ли зависит от человека в момент, когда у него совершенно нет ни только времени на обдумывание, но и того, отчего можно оттолкнуться. Страсти разгораются мгновенно в каждом. Где правда, а где ложь разобраться сложно. Правильное мнение, боязнь ли это или отчаяние безысходности — понимаем после. Что делать не имеющему опыта, но поставленному в такую ситуацию, где и бывалый-то теряется.

Одно верно, по словам святителя Григория Богослова: «Будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу; ибо кривое правило и прямое правит»…

Арон мчался в город, совершенно не зная, зачем и к кому едет. Его несло непреодолимое нечто, и он не хотел разбираться, что именно. Одно его успокаивало — он не думал о себе. Находясь в состоянии почти аффекта, от ужасной, как ему казалось, уже состоявшейся драмы, заключавшейся в неизвестной участи Светищева и Мариам, старик слился с героическим порывом, был готов перебить всех врагов, встретившихся у него на пути. Плана не было, всех, кого он знал здесь, можно пересчитать по пальцам, боевой единицей он даже сам себя не считал, но мог завалить всех своей отчаянной отвагой, а также страстной жаждой жертвенности.

В героических мыслях он пролетел город, очнувшись от мыслей, вернулся. Пытаясь найти хоть кого-нибудь, заглянул в десяток домов, но все тщетно. Все учреждения были пусты, люди, как вымерли. Он вспомнил, что на подъезде к городу заметил огонек в одной избе и отправился туда. Там он встретил еще одного горе-героя — Егорыча. Чудо-связист, еле держась на табурете без одной ножки, что-то паял, уже не имея сил, нашептывал: «Врагу не сдается наш горрррдый «Варяг».

Держава был невозмутим и потребовал хоть какой-то информации, объяснив, что имеет важное сообщение для «наших».

Услышав, что в его машине имеются два плененных террориста, Егорыч недоверчиво посмотрел на него, смерил своим взглядом, ухмыльнулся торчащему из нагрудного кармана электрошокера, извинившись, пошел проверить. Увидев настоящих бородачей, он объявил, что за «енту» победу русского оружия необходимо выпить, чтобы, как он выразился «масть не пропала», и исчез в погребе. Минутой спустя он заставил выпить и «Карпыча». «Карпыч» поддался, но с условием его присоединения в свои ряды. Обещание Егорыч исполнил своеобразно, что-то наколдовав со своим оборудованием, протянул наушники с микрофоном Арону и кивнув головой, мол, говори, уронил свою буйную головушку на грудь, мгновенно впал в глубокий сон…

Старый еврей такого предательства не ожидал, начал кричать, популярно объясняя, что в дни грозящей Родине опасности, так не поступают, пока не услышал чей-то голос. Наушники попали на место предназначения и ошарашенный патриот понял, что он не один!

«Анатолич» успокоил воинствующего ювелира и попросил подвезти «этих бородатых» к какому-то перекрестку, где его будут ждать.

Прежде, чем выехать, он написал несколько слов связисту, далее направился, как ему казалось в нужном направлении.

Поговорка утверждает: «Благими намерениями… дорога в ад вымощена» — это мог бы быть эпилог для следующих строк, но как не странно касаются они Державы только первой частью этой фразы…

Ильяс вел своих людей, прибегая ко всем осторожностям, имея с собой пленников. Андрей пришел в себя, но идти ему было тяжело. Опираясь на Мариам, он судорожно пытался придумать хоть что-то. Следом шел Раскатный. Если бы в темноте можно было видеть выражение его лица, то каждый рассмотревший его, понял, что он только ждет удобного мгновения. Вся его застывшая мимика выдавала сконцентрированность и готовность.

Подойдя к оврагу, Ильяс начал чувствовать неуверенность от непродуманности дальнейших шагов, неопределенности, явной нерациональности. Этот человек не собирался расставаться с жизнью, поскольку имел, что терять. Он прекрасно понимал — большая часть наемников погибнет, а деньги на них ему уже выделили. Он даже был заинтересован в их поголовном уничтожении, хотя и рассчитывал оставить в живых двух своих братьев. Впрочем, оба не должны были принимать участия в сегодняшнем. Обозлившись, он не отправил их домой за два дня, как предполагалось ранее. Да они, собственно, ничего и не знали. Сейчас он забыл о них, не помня ни о ком, с кем встречался когда-либо. Его Аллах превратился в бога войны, точнее терроризма, не жалеющий никого, уничтожающий, не милующий, жестокий, кровожадный. Уверенность в том, что, чем больше людей он сегодня положит, тем больше шансов, что этот бог полюбит его и сохранит ему жизнь!..

Овраг тянулся около пятисот метров, был черен, как зияющая пропасть, издавал невыносимы чад, и останавливал звуками копошащихся толи животных, толи джинов.

Неуверенность не давала права отступать, он обязан был, хотя бы устроить бойню, если не получиться завладеть коровником. Поэтому боевик решил пойти на риск. Четверых он пустил во фланги по двое, надеясь охватить с краев строение. На двойку приходился один пулемет, два огнемета РПО «Шмель» и два автомата — должно было хватить, чтобы на крайний случай уничтожить всех, кто находился внутри.

Сам же пошел по оврагу, пустив на привязи всех пленных с замотанными скотчем ртами. Эти хитрые русские могли заминировать подходы, кто их знает!

По пути, в стороны разбегались тенями, только видимые хищники под ноги попадались растащенные останки коров, которые скидывались в овраг. Десять минут была тишина и спокойствие, ничего не предвещало проблем. Иногда останавливаясь, идущие прислушивались, но овраг скрадывал своей глубиной не только их звуки, но и чужие.

Одновременным залпом, направленных двух выстрелов «Шмелей», вспыхнули оба торца здания. Каждый из них поражал любую живую силу на площади 50 квадратных метров. Это должно было смять любое сопротивление, а неожиданность и быстрота доделают свое дело…

Незадолго до этого, охотники, отвели выведенных из коровника, детей и больных в другую, противоположную сторону, направляясь через лес в сторону города. За десять минут они успели освободить ферму полностью, заняли оборону по кромке леса, прикрывая уходящих людей. По счастью, в их числе не было человека информирующего террористов, это станет для последних неожиданностью.

«Анатолич» успел справиться со своей задачей, Самойлов с Лехой, тремя охотниками и ФСБшником, видели эти два зарева с кромки другого леса, выходящего к оврагу, в который двадцать минут назад спустились боевики.

Капитан стоял во весь рост и улыбался.

— Чем это ты доволен?! Там Андрюха и Мария… Мариам… и что с ними никто не знает!

— Сейчас они поймут, что попали в ловушку. Уже светает! Они никуда сейчас не пойдут.

— Дааа… если бы все были такими прозорливцами… откуда тебе знать?

— Опыт, друг мой, опыт…

— Ну тогда и заложники для них сейчас на вес золота. Новых бы не попалось…

— Да эти парни сейчас в сложной ситуации… Неужели Раскатный у них? Это плохо! По расчетам вооруженных боевиков не больше пятнадцати, если бы были мои, я не беспокоился, а тут…

— А ты о нас плохо не думай, сынок! Это наши леса!..

Пожилой охотник, недавно разменявший седьмой десяток лет, улыбался во весь свой, почти беззубый рот. В свете алого рассвета это морщинистое лицо было похоже больше на оскал, существа почувствовавшего запах крови.

— Я в вас и не сомневаюсь, бать, то есть в вашем умении тропить, стрелять — следопыты вы умелые и терпения вам не занимать. Но ни это главное!

— Что же тебе армию подавай, что ли?!

— Во-первых, нет взрывчатки, во-вторых, ваше стрелковое вооружение только на бабочек, пардон. Вы же понимаете, что картечь до этих уродов, может не долететь! А у них АК, пулеметы, гранатометы… и они обучены убивать людей, а не животных.

— Эх, был бы здесь «Фашист» со своим братаном!

— Отец, ну какой еще фашист?..

— Да есть одна, то есть их двое… личностей легендарных…

Тут старик что-то вспомнил, и со смехом легонько, ударив, соседа прошептал:

— Слышь, Палыч, помнишь они оба на «Девятое мая» в эсесовской форме пришли ветеранов поздравлять!!! Усысссси…

— Хааа ха ха! Эти… сидят на центральной площади города за расставленными столами, в орденааах, со стаканааами… с трибуны «хозяин» речь толкает, а эти прутся при полном параде, что-то на ихнем… не путевом германьском распевая… Подходят, хрясть… и за стол!..

— Ха ха ха! Эээти точно безбашенные…

— Мужики, вы сейчас о ком… что это…

— Да есть у нас два, так-то почитай все копали… кто что искал, а находил… так и не отдавал. «Копалкины» они, два брата. Одного даже посадили за это! О как!

— И че они накопали-то?

— То что они склад нашли — это точно. Знамо что! Ящик цельный, там эти «Маузерааа», ииище в масле! Ох… а тротила-то… постоянно рыбу глушат. Тут надо было дом снести старый, так они за приблуду, какую-то, что железо само ищет, в раз его снесли! Еще те молодцы. А старший, так еще, где-то там… служил — минное дело и тааак, и сяяяк знает! Только скажи, хош ямищу, хош траншеищу, а хош гору цельную… Вона как!

— А патроны, пулемет, что там еще… есть у этих?…

— Знамо есть! Между нами… недавно ружжо противотанковое нарыл старшой… Да тут все в его подарках ходють. Хорооошие ребята, когда не портачат!

— Живут где?

— Да тут рядом…

— Лех, сгоняешь?

— Я тебя понял, «кеп»… Да знаю я их АВТэшка то от них. Что захватить-то?

— Пулемет нужен, наши покорежились при падении, сам видел, пару мин бы противопехотных, ну… сам знаешь, тащи что есть…

Братья «фашисты» не спали. Они поутру собирались обследовать район падения вертолета — не идиоты, все поняли, даже больше! Отсутствие связи приняли только на свой счет, предполагая, что с утра будут гости по их душу, потому и хотели уйти еще по темному. Обыски для них были привычным делом, но они всегда умели договориться, так как приходили за чем-то конкретным, скажем, за подарком для родственника, чем и откупались.

Паша «Фашист» и Витя «Немец» по местным меркам — достопримечательности. Старшего — Павла «посадили» на нары именно за то выступление на праздник «Победы». Любили они поглумиться по-доброму, пили мало, в основном покуривали анашу да гашиш, что и стало причиной тогдашней выходки. Надо отдать им должное — прирожденные «поисковики», именно они находили большую часть могил погибших воинов, охотясь в основном за германскими медальонами, которые выкупали вместе с местом захоронения в консульстве ФРГ.

Конечно, сделать это можно было только через администрацию, чему никто не противился. Многое они находили помимо костей и жетонов. Оружие да взрывчатка никогда не продавались ими, если только дарились или отдавались, как было сказано ранее, по необходимости.

Раз в месяц братья ездили в Москву на «Вернисаж» в «Измайлово», сдавая скопом перекупщикам разную армейскую «копаную» всячину, которую потом восстанавливали и продавали в тридорого. Туда входило все: от знаков отличия и ложек со свастикой, до бляшек и подкасников. Прибыли им хватало, а мест для раскопок останется еще и их внукам — бои здесь были страшные. «Вермахт» стоял почти три года, населенные пункты переходили из рук в руки несколько раз. Были места и захоронения танков, а место нахождения только одного ржавеющего «труппа» можно было продать за «косарь зелени». В их архивах хранились места нахождений и самолетов, и машин, и многого другого, найденного ими за это время. Правда они мечтали заняться восстановлением техники сами, да никак не могли организоваться, а после обнаружения небольшого склада, и совсем обленились.

Тогда в лесу, в большом схроне, они обнаружили несколько десятков единиц обмундирования, почти не тронутого временем, насекомыми и влагой, противогазы, фурнитуру, кучу всячины с «орлами», свастикой и другими атрибутами фашисткой символики. Не спеша ребята продавали, и по их расчетам, хватить должно было еще на несколько лет.

Конечно, оружия было в достатке…

Леха застал их перепрятывающими два МГ-40 с четырьмя цинками патронов, что сразу конфисковал, пообещав вознаграждение. Те быстро согласились, смекнув для чего, после беглого рассказа гостя. Загружая «железо» в кузов его джипа, братья поставили одно условие, на которое он согласился сразу. Поскольку лучше них это оружие все равно никто не знал, они просили взять их с собой, понимая, что дело будет не шутейное. Получив согласие, ребята убежали в дом, пообещав, через пять минут вернуться…

Уже было светло, когда Алексей с полным кузовом вернулся к Самойлову и охотникам:

— Ну че?

— Да ниче! Будто вымерли…

— Сев, может ушли?

— Не-а, все в круге. Если пойдут, то через нас по оврагу. Эх! Заминировать бы! Либо попрутся напрямик, кто их знает… Дааа… кто знает… с заложниками могут, как угодно пойти. Однозначно, будут ждать темноты. Хреново, если вертушку потребуют…

Пока ты ездил, мы «полевку» кинули, а эфир наш замечательный не трезвеющий Егорыч забил так, что самолеты без связи, наверняка, остались. Эх! Лишат старика лицензии!

— Что-то мне кажется, что до вечера ждать они не будут… Я бы не стал…

— Почему?

— Если это, как ты говоришь, ради отвлечения они делают, то к вечеру, скорее всего, многое, от чего они отвлекали, либо закончится, либо… короче спецназ освободиться, уйти им будет сложно. А я почему-то уверен, что они жить хотят…

— Резонно…

С этими словами капитан повернулся на металлические звуки, раздающиеся около джипа, из которого выгружали привезенное оружие, накопанное братьями дружественными «фашистами». Севастьян опешил от неожиданного зрелища:

— Ё мое! Это еще кто?!..

У кузовка в полной амуниции суетились, держа по пулемету германского производства времен Второй Мировой войны, двое в эсесовском камуфляже, парашютных касках с «орлами» на боку, ботинках, с повешенными на груди МП — 40, в народе «Шмассерами», перетянутые ремнями с лямками, за которые были вставлены по две гранаты на длинных деревянных ручках. Им подавали еще ящики и другое оружие, из которого на виду были четыре винтовки «Маузер 98», одна из которых с оптическим прицелом, две винтовки системы Токарева, один ППШ и связка разных пистолетов.

— Охренеть! Че это? Лелик, ты… тыыы кого привез?…

Старший из братьев быстро сориентировавшись, кто здесь главный, помня, что главное в таких делах дисциплина, быстро подошел к Севастьяну, и по всей форме представившись, доложил о количестве привезенного стрелкового оружия, боеприпасов к нему и взрывчатки. Последнее особенно обрадовало, хотя не было понятно, как ей пользоваться без дистанционного управления.

— Полный порядок! Вот это пополнение. Не мои, конечно… Служил где?…

Вместо ответа Петр суетно начал расстёгиваться и, освободив от одежды левое плечо, показал «тутырку» (татуировку) с «мышью». Они обнялись и уединились, отойдя в сторону…

Было решено заминировать овраг — «полевки» осталось достаточно, запалов было с десяток, «машинка», хоть и старая, но проверенная неоднократно на рыбалке, тоже была. Этим занялись братья, пока еще наблюдалось затишье.

Охотники, откуда-то притащили здоровенный моток тонкой и крепкой струны, натянули на уровне шеи среднестатистического человека, разумеется, в состоянии полуприседа, в котором обычно убегают от обстрела, по всему лесу.

Ее же, продев сквозь колышки, вбитые на поле так, что бы можно было из укрытия натянуть в нужном месте, с расчетом на то, что впереди себя пустят заложников, которых так можно будет «уронить» неожиданно для террористов, их ведущих, после чего попытаться безопасно для упавших стрелять по боевикам.

Два пулемета не стали ставить стационарно, понимая, что отход могут устроить наемники в любом направлении. Севастьян уже понял, что связь с человеком, им помогающим информацией оборвана, что очень усложнит положение окружённых, что обычно увеличивает угрозу заложникам, ибо отношение к ним становится жестче.

В арсенале у Лехи и у братьев нашлись дымовые шашки, ракетницы. Леха предложил рассыпать «ежи» на жесткую почву и сделать несколько ловушек, калечащие ноги, охотники с радостью принялись за дело, одновременно нанося на карту, где-что ставят. Через четыре часа коровник обложили со всех сторон, только что не обкопали, как римляне глубокими траншеями и не обнесли высоким забором. После этого заменили гладкоствольное оружие у охотников на нарезное, с обещанием оставить его на всегда и даже официально оформить. Конечно, пулеметы в это число не входили.

К девяти ноль-ноль «Анатолич» подъехал к оврагу, где собрал небольшое совещание, решившее наладить, наконец, связь с боевиками и начать переговоры.

Переговоров не получилось, вместо ответа наемники показали несколько человек, связанных кругом, в центре которого находилась Мариам с поясом шахида. Еще на троих был замечен такой же. Скорее всего, это были камуфляжи, так говорил Рустам, но всегда нужно оставлять запас возможностей.

Через полчаса эти парни выставили плаху, в виде бревна с привязанным молодым парнем, скорее всего полицейским, пропавшим вчера со своим другом, дали понять, что требуют парламентера.

Вызвались многие, но пошел капитан, поскольку хотел определить лично своими глазами на месте и состояние дел, и вооружение, и дух.

Его не подпустили, потребовав гражданского да местного. Пошел Леха…

Метров за двадцать его заставили раздеться, оставив только исподнее, подпустив, завязали глаза, и ввели внутрь. Там Ильяс продиктовал ему требования, предупредив, что они будут счастливы погибнуть за дело Ислама, «забрав» с собой заложников, что им не терпится умереть мученической смертью, оказавшись в раю, стать знаменами в борьбе за воцарение Ислама на всей земле.

Леха совершенно спокойно воспринял все сказанное, удивился, что потребовали только один вертолет, а не целую эскадрилью. Обозленные своим безвыходным положением, «генерала» вывели и поставили лицом к привязанному к бревну. На его глазах казнили заложника, четвертовав парня, отрубив сначала голову, затем ноги и руки…

Бледный и трясущийся от злости, вернулся хозяин такой тихой усадебки, еще несколько часов назад и не подразумевающий о возможности таких событиях. Глаза его горели такой ненавистью таким гневом, что могли спалить невинного. Рассказывая о всем услышанном и увиденном, он искал свою винтовку, подаренную когда-то одним из братьев, а найдя, схватил и предложил выдвигаться прямо сейчас, иначе никого из заложников не останется.

Алексей слышал голоса Мариам, Андрея, еще чьи-то, но чьи не узнал. По голосам понял, что заложников шесть или восемь человек, может больше. Девушка находилась вместе со всеми, а это значило, что никто еще не узнал, как Мариам.

Еще Леха заметил, что очень сильно пахло мочой, гарью и разлагающимися трупами. При атаке боевиков, атаковали они только коров, какая-то часть их погибла и уже начала извергать ядовитый запах. К вечеру находиться там будет невозможно — в такую жару процесс разложения проходит быстрее, при этом выделяется трупный яд, способный воздушным путем в большой концентрации действовать, как отравляющее вещество.

— Они сами себя ограничили по времени… Но это-то меня не волнует, а вот Андрюха и Мариам…

— А остальные — нет?

— С остальными я не знаком, хотя их тоже нужно спасать! Может, предложим поменять их нас?…

— Угу, чтобы они взяли оружие в руки и пытались спасти нас! Подумаем…

К десяти прилетел на мотоцикле связной — школьный учитель по математике, и доложил «Анатоличу», что такое же происходит в нескольких подобных же городах. Оказывается, лишь мы смогли предпринять что-то заранее. Только в московской области было девять попыток захвата детских интернатов, четырех больниц, пяти родильных домов. Половина удалась. Какие-то силы стянуты туда, но основные заняли оборону стратегических объектов, армия введена в населенные пункты, локализованы возможные очаги возгорания межнационального столкновения. Представители всех основных конфессий у президента.

Спортсмены, писатели, вообще творческие деятели по собственному желанию подались в народ. Говорят, что многое делают священники, хорошо, что их много — православные пока спокойны, а вот мусульмане сбиваются вокруг мечетей, уже замечены столкновения. Столицу только подпалить!

То и дело поступают сообщения о нападениях, террористических актах, захватах заложников, и большинство неправда! Весь мир смотрит на нас! Постепенно успокаиваясь, видя вокруг себя спокойные лица, он продолжал:

— Что твориться в других регионах я не дослушал, но там тоже ужас. Народ «встает», а «встав», будет бить без разбора. Наверное, этого добиваются. Из союзных республик летят представители, многие предложили помощь, от военной до гуманитарной. Американцы воспряли духом, будто они все это устроили. Помощи не предлагают, а настаивают воспользоваться моментом… — «Анатолич» не вытерпел:

— Мать твою! Прости Господи! А людей-то кто защищает… стратегические объекты, госучреждения, другая лабуда, а нас-то кто?!

— Сами! Сначала со своими гаденышами справимся, потом другим поможем!..

Самойлов был сосредоточен, но казался расслабленным. Таким он бывал перед рывком, и ждать теперь не собирался… ни заката, ни сигнала, ни конца переговоров, поскольку понял, что на карту поставлено больше, чем чья-то жизнь. Отечество в опасности, и кто-то за это должен ответить!