Пойма реки, да собственно только ее истока, подсохла. С обеих сторон она была окружена ровными полями, частично еще не собранными, частично не засеянными. С одной, почти вплотную к берегу, подходил «языком» небольшой лесной массив, тот самый, который местные называли «Кругленький с дырочкой». От другого берега смешанный лес отстоял более, чем на километр. По обеим сторонам, вдоль, рос редкий кустарник.
Живописное место, любимое в основном охотниками. Деревень радом не было. Ближайшая отстояла в девяти верстах и так и называлась «Девятово».
Через речку построен небольшой мостик, около него, обычно и устраивались пикнички. В этом месте река делала поворот на девяносто градусов, и кустарник создавал естественную стену от ветра, открывая с другой стороны красивейший пейзаж.
Уже с утра охотники добыли несколько десятков уток, наловили раков, многое было и из домашних заготовок. Леха привез огромный универсальный мангал, коптилку, и все для плова, с огромным тридцатилитровым казаном. Часам к десяти утра готовка подходила к концу.
Два разборных шатра скрывали желающих отдохнуть. Мариам забралась в спальный мешок и заснула, полночи проведя рядом с Андреем. Арона должны были привезти позже, он всю ночь занимался сокровищами, которые потом запрятал неизвестно куда, считая, что он лично несет ответственность за их сохранность.
Леха с Андреем участвовали во всеобщем мероприятии, занимаясь пловом, греясь, покуривая на двоих кальян. Через час должно было собраться около трех десятков человек…
Мария проснулась как раз вовремя. Ранняя осень кроме своей своеобразной красоты имеет свойство навязывать людям понимание большей ценности каждому проживаемому ими дню. В особенности это касается последних в этом году дней овеянных теплом, солнечной лаской, всплеском проявления жизни самой природы, которая, будто специально показывает примеры новой жизни и ее возбужденной активности, что можно воспринять, как успокоение надеждой в будущее.
Стаи птиц, направленные на юг, миграции животных, словно готовящаяся к переодеванию, листва деревьев, чуть позже примеряющая несколько разноцветных одежд, и после сбрасывающая их, ради отдыха.
Готовясь засыпать, природа не спрашивает, как человек: «А будет ли завтрашний день? А если будет — что принесет?»…
Именно этими вопросами занят был глава администрации Спас-Деменского района в эти минуты. Мы еще вернемся немного назад, а сейчас послушаем, какие новости принесли начальник милиции, и представитель другого ведомства — ФСБ. С ними примчался, приехавший координатор из Калуги, что придало большую серьезность нависшей угрозе. Человека этого доставил вертолет МЧС, чему причиной послужили поступившие данные.
— Владимир Анатолич, вот познакомьтесь, прислали координатора…
— Майор… Петр Симонович Раскатный… Тяжело нам придется.
— Бузыкин Владимир Анатольевич… Что так? Вы один или с «кавалерией»? У нас ведь своих-то сил — десять полицейских и двое ваших…
— Ввожу в курс дела. Два месяца назад из Сирии прибыли несколько десятков хорошо обученных… назовем их… террористами, подробности вам не могут быть интересны… Цель их появления — создать взрывоопасную обстановку в российском регионе. Планы у них серьезные, но главное, что многоходовые подготовленные комбинации рассчитать заранее возможно, но вот воплотить… Мы представляем некоторые точки нанесения ударов — это самые важные дорогостоящие стратегические объекты, столпы, так сказать, экономики, начиная от атомных станций, закачивая заводами и ВПК, секретными объектами МО и Академии Наук. Таких предостаточно, охраняются они достаточно хорошо и профессионально, но только они…
— Позвольте, Петр Симонович, но у нас этого ничего нет!
— Когда я договорю, вы поймете… Итак… Они прибегнут к старому, как мир, методу. Во-первых — это отвлекающие «маневры», то есть, будет нанесен ужасающий по бесчеловечности удар, как в Будённовске, если помните, куда должны будут стянуться все силы правопорядка, основное же вектор будет направлен в другие точки. Скажем, они захватят жемчужину православия Троице-Сергиевскую Лавру, удержат там заложников, причем обязательно подберут время большого праздника, из-за чего поднимется волна волнений и патриотических русофильских настроений, что повлечет моментальное цунами противостояния между конфессиями. А это сделают именно так, чтобы последствия привели именно к межнациональному и межконфессиональному столкновению. В результате все силы этого региона, по их расчетам, будут стянуты к монастырю, в это же время возможно начнется резня, опять таки, организованная силами прибывших представителей «ИГИЛ» — на слуху правда?!..
— Да, нооо…
— Далее… Начатое противостояние и беспорядки отвлекут еще большее количество сил правопорядка, и уже подключившейся армии, вот тогда будут нанесены точечные удары по основным объектам. Все это будет сопровождаться агрессией извне, через интернет, телевидение… И это… только начальная фаза!
— Но всего несколько десятков, и что можно за два месяца?!
— Они уже давно у нас, многие внедрены в такие органы, что волосы встают дыбом! Мы многое знаем, и предпринимает соответствующие меры, ко многому готовы, но многое ново настолько, что даже предусмотреть не возможно.
— К примеру?…
— К примеру… Ну из самого простого — мы постоянно изымаем в местах заключения осужденных большое количество литературы на разных языках, антироссийского, антирусского, ваххабитского толка. Там и так люди обозлены, а тут просто бензин в огонь. Славяне в этом не участвуют, а вот мусульман, которых там с каждым днем все больше, пытаются сбить с пути праведного. А поскольку мусульманство — религия специфическая, люди почти не читают на понятном им языке, но больше слушают, то один такой агент может своими проповедями далеко завести. И далее их скрытность, обособленность, сплоченность и так далее. Мы заметили огромное число прибывающих из бывших республик, так вот, большинство русского языка не знают, не потому что на Кавказе или в Азии его не изучают, а потому, что эти самые приезжие пользуются этими странами как коридором, получая там быстро и дешево гражданство, а дальше рассредоточиваясь по всей стране.
Настоящие правоверные мусульмане пытаются этому противодействовать, но террористы быстро и умело маскируются, изменяя свои взгляды, но продолжая вести агитацию среди не очень читающего населения, приобретая перспективных сторонников. Не секрет, что множество приезжих занято криминалом — это оплот этих парней, здесь уже и оружие, и тяга к наживе, насилию и анархии…
— Хорошо, Петр Симонович, нам-то что делать? Я так понял, Вы один, яко перст, а у меня шиш на постном масле, а не армия!
— Разрешите?!..
Высокий, худощавый, полысевший мужчина с погонами полковника на камуфляже, попросил слова и доложил следующее:
— В двух словах… несколько часов назад к нам был доставлен некто Рустам Ахмаев, он сам направлялся к нам, но ранение не позволило… В общем, его нашли лежащим на дороге сельчане. Он сообщил об убитых родственнике и женщине, сдававшей им дом в аренду. Это те самые, по которым мы работали, Владимир Анатольевич, по вашему указанию. Так же он сообщил, что готовится нападение на детский интернат. Группа в составе порядка двух десятков боевиков завтра, рано с утра…
— Так какого…
— У нас нет сил…
— Вот силы! Тридцать человек, только делают вид, что пьянствуют! Любой из них с двухсот-трехсот метров бошки этим «ИГИЛ» посшибает! Мы на своей земле! Мать вашу, в чем дело?!
— «Анатолич», да детей мы уже вывезли, нооо…
— Что еще?!
— Праздник завтра церковный, он же храмовый, крестный ход готовится, эти сволочи об этом знают!..
Раскатный об этом еще не знал, а услышав, выругался и просил доложить поподробнее, что и как будет происходить.
Пока он слушал, полковник доложил о готовящемся толи убийстве, толи похищении некой Салех Мариам Ренатовны, уроженки Москвы, жены этого самого Рустама. Говорит, что она может быть в нашем районе…
«Хозяин» внимательно слушал, глядя на Андрея и Марию. Человеку всегда приятно наблюдать обнаженные чувства влюбленных. Они редко стесняются окружающий мир, хотя весьма часто ведут себя на людях целомудренно. «Как же это не вовремя! И как же это необычно! Беда в дом наш стучится, а ей противостоит счастье двух людей. Ну эти-то в усадьбе у Лехи, как за каменной стеной. Да и кто сюда поедет — тридцать верст от города. Кстати, может детей его попросить укрыть… Что это за Салех, и откуда ей взяться у нас-то? Мариам — красивое имя».
— Детей надежно спрятали? А персонал?…
Бузанов перебил докладывающего.
— Не о чем переживать, на отдаленную ферму на автобусе переправили. Видимость присутствия их в интернате, кто-нибудь из моих обеспечит, ну там свет включит-выключит и так далее…
— Хорошо. Петр Симонович, какие соображения?
— В любом случае, это отвлекающий маневр. Мы предполагаем, и тому есть подтверждения, что основная цель Обнинская АЭС. Таких интернатов, как ваш в радиусе двухсот километров до двух десятков, предположительно часть из них или подобного уровня точек, будут атакованы. Как понимается завтра! Проблема в том, что эти мерзавцы грамотно и вовремя снабжают нас дезинформацией через своих агентов. Примерно так же, как ваш этот Ахмаев. Кто знает, может он и есть такой источник, и удар завтра будет нанесен по другому месту!
Фанатиков этих не так много, среди них есть случайные люди, приносящие ценную инфу. С контрразведкой у нас тоже все в порядке, но с таким мы еще не сталкивались. Эти люди, или точнее, нелюди, собираются нашпиговать ужасом в один момент всю страну, учитывают даже разницу по времени в разных временных поясах, поэтому и интернат — дети там круглые сутки, а в школах только днем! Но и здесь гарантий нет!
Конечно, выбирают наиболее слабые районы, где нет, как у вас, ни гарнизона, ничего…
— А стрельбище, аэродром?
— Войск, как я понял.
— Нет — это точно!
— Наши проблемы: дети — это учли; завтрашний праздник — отменим, и никаких «но»! Школа? Уроки отменить! Все понятно?! Полковник, где эти ваххабиты?
— Ушли в леса, Петр Симонович, мы примерно знаем, куда они двинулись, и откуда выйдут…
— Они могут, как угодно и по дороге на отобранном транспорте и через лес, а вот куда?… Сил-то нам до 12.00 завтрашнего дня никто не даст. «Спецы» по засадам, армия на «выходе». Штабы примут решения к полуночи. Надеюсь, мы об этом вовремя узнаем. Где этот Рустам и почему он ранен?… Едем к нему немедленно! Владимир Анатольевич, вы пока здесь. Будьте готовы к 18.00, выдвинемся к городу по темноте, к этому времени, должно быть понимание, что мы можем перекрыть, а главное что нужно сделать, чтобы нас не застали врасплох!..
— Вы сами-то поосторожнее…
— Пока опасаться нечего, а вот после полуночи… Честь имею, господа!.. Да! И языком не трепите, у этих людей могут быт осведомители где угодно!..
Друзья стояли на берегу маленькой речушки, каждый держа по шампуру с парящимся свежим мясом косули. Куски таяли во рту, смешиваясь со вкусом брусничного варения, помидора и, опаленного огнем, репчатого лука. Большие пучки зелени уходили вслед и запивались разбавленным красным молодым вином. Выпивать не хотелось, в воздухе витало напряжение, которое четверка Арон, Андрей, Алексей и Мария принимали на свой счет из-за найденных сокровищ.
Ребята только что вернулись с прогулки вдоль реки, пройдя несколько километров и подняв несколько выводков уток. Стрелять не стали, добычи было предостаточно, а вот ноги немного подразмяли. Стопы приятно гудели. Хитрый Арон вместо прогулки завалился спать и нисколько об этом не пожалел.
Время перевалило за 15.00, а спокойствия ни в охотниках, ни в «Анатоличе» не наблюдалось.
— Такое впечатление что-то происходит, но нас об этом не предупреждают.
— Ничего удивительного, Арон Карлович, так бывает часто. Ищут следы, находят зверя, приезжают докладывать «хозяину», после он принимает решения. Спокойно может получиться, что под вечер рванем куда-нибудь…
Леха успокаивал, только проснувшегося старика и сразу что-то заподозрившего, но сам, вчера предупрежденный, правда, не совсем понятно о чем, был на стороже. Рядом с ним лежала в чехле АВТ — редко встречающаяся «старушка» времен войны, подаренная одним местным «черным копателем» с целым «цинком» патронов. Винтовка была действительно в хорошем состоянии, из тех редких, что была предназначена не только для стрельбы одиночными выстрелами, но ещё очередью. Зачем не понятно, но для коллекции в самый раз. Несколько дней назад брат этого «копателя» подарил и штык-нож к ней, что порадовало, поскольку было еще большей редкостью.
К винтовке он захватил «Вальтер» — этот он уже купил. Надо сказать, что и сам Алексей иногда присоединялся к подобным мероприятиям, правда, когда они носили официальный статус поиска на местах боев ВОВ. А здесь одни «Гнездиловские высоты», чего советской армии стояли!
К АВТ был оптический прицел, лежавший в чехле в «трехдневном ранце», вместе с мощным биноклем и прибором ночного видения. Андрею он дал СКС, мадам выбрала «Зиг-Зауэр» шестнадцатого калибра, Арон предпочел гранату, которую сразу потерял, причем благополучно забыв об этом. На вопрос:
— Зачем тебе граната?
Держава логично ответил:
— Она легче, чем все остальное и почти не занимает места…
Все посмеялись, обнаружив в нем пропавший талант охотника. Посмеялись и тоже о ней забыли…
Влюбленные захотели уединиться, скорее всего, им необходимо было просто видеть только себя и мир, окружавший и существующий исключительно для них. Взявшись за руки и захватив толстое одеяло, они направились к одиноко стоящему кустарнику в трехстах метрах, окруженному чертополохом, живописно выделяющемся на фоне основного пейзажа…
Пока Светищев с Машей ворковали друг о друге, Алексей с водителем «главы» отправились на другой берег, на поле, где часто последнее время видели куропаток. Леха любил гоняться за ними. Обычно он стрелял в воздух, после чего птицы перелетали на сто метров, он гнался за ними, потом все повторялись, дальше выстрелы уже были не нужны, он просто их пугал, преследуя до изнеможения.
Сегодня он решил «взять» парочку. Поэтому оставив АВТ, отправился с «двустволкой» Марии.
Мужчины разделись до футболок, хотя, несмотря на теплый день, ветер был прохладным, поэтому курточки были не лишними. Леха надел сверху «жилет-разгузку» в сеточку со специальными нашитыми липучками, прилепил к ним патронташ, с уже вставленными патронами и отправился с Димоном, договорившись стрелять по очереди.
Когда они уходили, над ними посмеялись, говоря, что куропатки перебрались давно на другой берег, но Димка был спокоен, он уже дважды за последнюю неделю, видел их именно здесь.
Первые десятка полтора вспорхнули буквально из-под ног минут через пять — две из них остались лежать в высокой траве. Перейдя на место, куда они приземлились, ничего не вспугнули, тогда разошлись в сторону, и Леха поднял целую стаю, голов в пятьдесят, «взяв» еще одну. Птицы «пошли» в сторону Дмитрия, тот успел выстрелить дважды, перезарядиться и сделать еще один выстрел, правда последний оказался неудачный — подранка не нашли. Еще несколько раз подымали охотники стаи, стреляли, вымотавшись в конец, довольные принесли к лагерю двенадцать штук. Хотели было сделать шурпу прямо сейчас, но пищи было еще предостаточно, поэтому ощипав, оставили на потом.
Скоро эти трофеи покажут себя совсем с неожиданной стороны, впрочем, неожиданность эта будет, как нельзя кстати.
***
Пока были Алексей и Дмитрий заняты разделкой птицы, потом они отправятся в лес «Кругленький с дырочкой», чтобы набрать грибов для похлебки из куропаток, а наши возлюбленные незаметно для себя погрузятся в счастливый сон, мы вернемся на несколько часов назад в дом, снятый Рустамом для брата Ильяса, а также его товарищей.
Старый сруб стоял на отшибе, почти заброшенной деревеньки. В близлежащей, более крупной и не такой заброшенной было снято еще два дома — такие же почти развалины, где скрывались приезжающие разными путями наемники. Все держалось в строгой секретности. Никто из них не выходил на улицу, свет не включали, пищу приносили готовой, маскируя это пополнением склада продуктов, якобы скупаемых у населения. В туалет ходили там же. Поэтому, Рустам немного ошибался с количеством участников, не считая себя и своего двоюродного брата, совсем еще юноши четырнадцати лет.
Рустам занимался закупкой мяса и его продажей. Он и его брат, как раз о них говорил начальник паспортного стола, официально зарегистрировались, не были в курсе готовящегося события, пока не произошел разговор, приведший к конфликту между родными братьями.
Мы уже говорили о том, что муж Мариам был человеком цивилизованным, большую часть своей жизни проведший в столице, окончил ВУЗ, все мысли его были в границах продолжения прежней жизни. Он до сих пор жалел, что согласился переехать на родину, привезти жену, вообще считал ошибкой свою слабость, приведшую к расставанию с любимой.
Много позже скандального бегства Мариам, он словно протрезвел, а протрезвев, удивился своим действиям! Так и не в состоянии понять, каким образом довел он любимую до такого состояния, обрел вторую, совершенно не нужную ему жену, которой так ни разу и не коснулся.
Последние несколько лет, часто мысли возвращались к возлюбленной. Он искал ее, не находя даже следа. А услышав сначала голос, чуть не сошел с ума. После он выследил девушку, узнал, с кем она приехала и даже, где живет! Все последующее время мыслительный процесс был посвящен только этой теме. Именно поэтому, он не замечал много из происходящего вокруг него.
Делая порученное ему дело, Рустам оторвался от жизни, поселившись в замках воображаемого им. Разлука с настоящим сделало его нерешительным. Он ничего не предпринял пока сам, понимая, что рассказывать брату об этом тоже не стоит. Тот был откровенным ненавистником всего чуждого его привычкам и понятиям, единственное, что он хотел от жены брата — ее смерти, чтобы смыть позор семьи…
Разговор, приведший к схватке, начался перед намазом. Рустам, как положено, приготовился, проделав все необходимые процедуры, постелил коврик в сторону Мекки — собирался сесть, как вошедший Ильяс, потребовал от него отчета виденного и слышанного за сегодняшний день в городе, в районе. Брат ответил, что сделает это позже, посоветовав присоединиться.
— Ты опоздал, я уже делал намаз. И не тебе мне, старшему твоему брату, указывать, что и как делать! Если бы уже начал, я не прервал бы тебя…
Рустам, не слушая, опустился на колени и начал, что взбесило родственника. Он толкнул сидящего ногой в бок:
— Ты еще не начал, делай, что я говорю! Ведешь себя, как неверный, или законы гор забыл?!
— Ничего интересного в городе не видел и не слышал, Аллах Свидетель, Свят Он и Велик. Разреши продолжить…
— Ты еще не начинал! Ведешь себя… если так будет и дальше то, что я скажу людям, прибывшим передать нам знамя Ислама!..
— Дай доделать начатое, или я начну думать о тебе плохо… Ты ведь прекрасно знаешь, что я только приехал. Я давно не видел, как ты делал намаз — так правоверные не живут. Если отец узнает…
— Не узнает, да и тебе не поверит! Я другим служу — Аллаху. Смерть неверных — вот лучшая из служб Ему! Хвала Ему Всевышнему!
— Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! Ты хочешь сказать, что мы здесь для этого?!
— Если понадобится, я сейчас же надену пояс шахида и приму любую мученическую смерть! Моя жизнь — это джихад! Я здесь, потому что он не прекратился! Я здесь по велению Аллаха, а ты забыл Его, забыл свой народ, для тебя закон гор — пустые слова!
— Брат! Да какой «закон гор»?! Где ты видишь здесь горы? Где неверные?! Аллах, да будет слово его в веках! Вспомни, Он говорит о христианах: «Которые веровали в Аллаха и в последний день и творили благое — им их награда у Господа их, нет над ними страха, и не будут они печальны». Какие они неверные?! Здесь их земля! Ты знаешь, почему я задержался…
— Знать не хочу! Каждое слово твое воняет падалью, которую они жрут! Не узнаю тебя! Ученость твоя низложила веру предков! Я видел, ты читаешь книги христиан — в них ложь!
— Брат, дедушка завещал отцу, а отец нам — не забывать читать и Библию, мы ведь признаем их священными книгами, и пророк говорит, что в них нет лжи! Для меня в этом закон предков! С кем ты собрался сражаться?! Я проехал здесь… всю эту землю, тут почти одни старики. Им я и помогал…
— Оттого ты и стал мягок к врагам Аллаха! Да поразит их Аллах! Наших предков изгнали с Родины, как стадо баранов согнали в овчарню, а кто не поддался — убили! Или ты забыл, что случилось с нашими братьями, до сих пор над их могилами развевается знак не отмщения!
— Ни Аллах направлял их! Если бы это было так, не было бы в горах так спокойно, как сейчас. Зачем мы пришли сейчас? Здесь мир, и им дал его Аллах! Хвала Ему Всевышнему!
— Ты учен, но слеп! Вспомни наших четырех братьев и вспомни, что сказал Пророк: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте — поистине Аллах не любит преступающих! И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение! И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а религия будет принадлежать Аллаху»! Ты слеп, забывчив и неверен уже сам! Уйди с глаз моих долой, пока я с тебя не начал!
— Ты ненавидишь этих русских, потому что ненависть живет в сердце твоем. В строках Корана, ты видишь только то, что хочешь видеть. В то время как вера наша вненациональна! Они не язычники, хоть и слабы. Они улыбаются нам на своей земле без зла, не противятся постройке мечетей! Что бы ты сказал, если посреди нашего аула вырос храм Исы, и они праздновали бы свою Пасху по всей стране наших предков? Ты хочешь их уничтожить, в то время как они стараются принять нас!
— Замолчи! Ты так же слаб, как и они! Ты жил с ними в их городе… Не мусульманин ты!..
На шум прибежал двоюродный брат, совсем еще юноша. Мухамад уважал Ильяса, но больше любил Рустама. Услышав последние слова, увидев старшего обозленным, сидящим на столе с пистолетом в руках, он испугался, подумав о худшем. Упав на колени перед Ильясом, он обнял его ноги и просил прощения за среднего, даже не понимая, в чем суть жаркого диалога.
Ильяс оттолкнул его и услышал, показавшиеся дерзкими, слова:
— Да запретит тебе Аллах!..
Нервы его и так были на пределе, кавказский темперамент оборвал все сдерживающие препоны с действий, а разгоревшееся подозрение, что эти двое будут препятствовать выполнению планов, просто довели до отчаяния.
Он кинулся на Мухамада, стал бить его по макушке рукоятью пистолета. Тот не сопротивлялся, пока не начал терять сознание. Кровь залила лицо и лишь раззадорила фанатика. Рустам бросился на защиту, оттолкнул озверевшего брата, пытаясь словами, остановить его, но тому показалось, что его в борьбе превозмогают, а значит он не выполнит своего предназначения. Двумя выстрелами он уложил Мухамада, третий пришелся в верхушку левого легкого другого брата. Рустам упал, закашлял, начал плеваться кровью, но пытался, что-то говорить, надеясь предотвратить то, о чем потом тот будет жалеть. Но у Ильяса не было «потом»!
Он встал над братом и начал говорить:
— Ты так и не стал мужчиной. От тебя убежала жена, вторую ты так и не смог сделать настоящей женой! Ты бездетен, а значит — не нужен Аллаху, не родив ни одного Его воина! Ты предал меня здесь — Аллах Свидетель! И он повелевает убить тебя, как неверного…
В дверь ворвались несколько человек с бородами и в камуфляжах. В руках они держали оружие. Ильяс возглавлял группу террористов, и они сочли его действия правильными, не став ничего предпринимать или спрашивать.
— Шакалы продались, им нет места ни с нами, ни после жизни с девами, одна слеза которых может усластить все воды океана… Братья, готовьтесь, интернат наша цель, выдвигаемся к полуночи, засветло он должен быть в наших руках, до этого нам многое нужно успеть. Аллах Велик!
— Аллах Велик!
— Аллах Велик!
С улицы зашел еще один, таща сопротивляющуюся старуху:
— Ильяс, она все слышала — у окна подслушивала, что с ней делать…
Ильяс направил оружие на лежащего и истекающего кровью брата и дважды выстрелил, с каменным выражением лица прокомментировав:
— Аллах Велик!.. Сделайте с ней тоже самое…
Старушке быстро перерезали горло и тело бросили на, казавшегося умирающим, Рустама.
Негодяи перебрались в другой дом, совершенно уверенные, что в этом остались три трупа и никто ничего не слышал. Верным было только второе предположение…
Пули, пущенные из пистолета, разбили височную кость, лишь коснувшись самого края головы, не задев мозга. Раненный, потеряв сознание, валялся в быстро пребывающей крови, что вместе с видом раны, убедило преступников в его смерти. Уходящие они еще раз посмотрели на лежащих, дабы убедиться в их смерти. Кровь, вытекшая из перерезанных шейных артерий несчастной образовала вокруг них огромную лужу и, просачиваясь между небольших щелей в полу, протекала под пол. Зрелище представлялось очевидным, поэтому, успокоенными, мужчины покинули дом…
***
Первое, что услышал быстро очнувшийся, нечаянно избежавший смерти — последние слова, уходящего с другими, брата:
— И уготовали Мы неверным унизительное наказание!
После чего дверь закрылась и воцарилась тишина. Мужчина не сразу смог понять, почему он лежит, откуда эта боль, почему нечем дышать, почему тошнит, и что за тело на нем. Он попробовал пошевелиться, но вместо ожидаемого вырвался кашель, извергающий сгустки какой-то мокроты. Вылетая из горла, она приземлялась ему же на лицо, будто приближающаяся когтистая лапа, бьющая и царапающая по глазам. Рустам попытался увернуться в сторону и столкнулся взглядом с бело-синим лицом старушки, которой он еще с утра помогал складывать дрова. Под подбородком, сквозь слезы, виднелся мохеровый красных шарф: «Сейчас же лето» — подумалось ему: «И что я делаю под ней?!».
Вдруг, сорвавшись, из какого-то уголка памяти, произошедшее вернулось, обрушившись с такой силой, что его все же стошнило. Остатки пищи смешались, выходя через пищевод с кровью, выделяющейся из разорванного легкого, через трахею.
Стоя на четвереньках, с трудом выбравшись из-под легкого тела пожилой женщины, он смотрел на эту смешанную массу. Вонь и ее вид, составили ужасную картину ее происхождения, когда он, наконец, различил, что случилось с горлом русской. В мозгу промелькнул помысел, что это он перегрыз, что совсем лишило сил. Он упал рядом с им же извергнутой лужей почти в бессилии, часто и глубоко дыша.
Постепенно мысли пришли в порядок. Сначала он хотел бежать, куда глаза глядят, но, вспомнив, что где-то недалеко Мариам, зная — теперь Ильяс не оставит ее в покое — решил противодействовать замыслам.
Он вспомнил о только что произнесенных словах, об интернате, а значит о детях, которые у его так и не родились, он захотел защитить хотя бы этих. Очень быстро желаемая добродетель заместили плещущие в нем обиды, злобу. Он ощутил это одновременно с появившимися силами.
Закрыв сквозную рану на груди и спереди, сзади целлофановыми пакетами, чтобы не схлопнулось легкое, он как смог, перемотал ее и рану на раскалывающейся голове, решив выбираться через маленькое окошко.
Перед этим он закрыл глаза двоюродному брату, пообещав ему про себя, по возможности, как положено у мусульман, похоронить его до восхода солнца. Прочитав краткую молитву, Рустам направился в сторону леса.
Молодой человек, пройдя километр, понял, что сил, скорее всего, не хватит и ему суждено расстаться с жизнью в лесу, так и не дойдя до дороги. На счастье лес оказался редким, не нужно было преодолевать буреломы. Передвигаясь из последних сил, Ахмаев думал, что нужно успеть сказать, кому именно, чтобы спасти детей. Страшно переживая, предполагая, что ему не поверят, он решил рассказать и о Мариам, даже не подозревая, что продиктованные данные на сегодняшний день совсем не имеют к ней отношения. По паспорту она была русской и… просто Марией! Именно поэтому Бузыкин и не придал никакого значения о доложенном готовящемся преступлении против жизни женщины, стоявшей от него в нескольких метрах, воркуя со своим возлюбленным.
Он не помнил, как добрался, и совсем потерял сознание на большаке, по которому возвращались охотники. Они-то и доставили его в больницу, где привели в чувство, после чего Рустам потребовал доставить либо к нему, либо его самого к представителям власти.
Последствия мы знаем, хотя далеко не все. Террористы — ребята далеко не глупые, тем более имеющие большой опыт, точный план действий, предусматривающий почти все возможные изменения, и, конечно, имеющие информатора на территории, которую собираются контролировать.
Как следствие, буквально через час после появления координатора, через два после эвакуации детей, они были осведомлены о всем происходящем, в том числе о том, что в сторону города вылетел вертолет с десятью бойцами специального подразделения по борьбе с терроризмом, направленным из столицы по личному указанию министра. Больше не смогли, но и этого должно было хватить. Было известна даже согласованная точка приземления.
Поскольку место нахождения диверсионной группы не было известно, то высадка была определена на противоположной окраине города, относительно места базы террористов. Ориентир — плоская крыша коровника, где и создавался штаб противодействия, куда привезли детей и больных с роженицами из городской больницы, дабы лишить злодеев безобидных заложников и, конечно, спасти жизни последним.
Именно сюда ускоренным маршем направлялось уже семнадцать человек во главе с Ильясом. Это был единственный вариант, позволяющий уничтожив группу спецназа еще в воздухе, захватить, так замечательно приготовленных, заложников.
Слабым местом представлялся только отход оттуда, после окончания предполагаемого нападения. Вокруг коровника были большие поля, лишь одно направление прикрывалось необъятным лесом, подходящим довольно широким языком на двести метров до строения.
Уже подходя непосредственно к фермерскому хозяйству, Ильяс обнаружил ошибку в карте, на которой не был указан огромный овраг, подходящий почти вплотную, что было великолепным прикрытием.
В принципе террористы могли набрать и из гражданского населения необходимое количество заложников, но таким образом они не дезорганизовывали бы противника, настолько, насколько это получилось бы в случае захвата детей. По пути они рассчитывали, уничтожая основные силы вероятного сопротивления, причем наиболее опасные, действовать непредсказуемо, дерзко и быстро, чем только увеличивались шансы на выполнение задачи и выживания.
Ильяс решил оставить двоих, наиболее опытных боевиков с двумя ПЗРК «Игла» по пути предполагаемого следования «вертушки», а сам рассредоточившись по дорогам, перекрыл пути сообщения, справедливо предполагая, что курьеры или просто люди будут сами попадаться в его руки. Так он соберет дополнительную информацию, завладеет, на всякий случай, дополнительными заложниками.
Двоих он отправил в усадьбу какого-то «генерала», где по имеющейся информации держали под охраной Мариам, которую он ненавидел, считая настоящей причиной гибели его брата. Она и ее действия были позором, который можно было смыть только ее же кровью.
Он радовался, что все складывалось, даже лучше, чем он предполагал, настоящая ситуация дала не только более лучшую позицию с точки зрения тактики и выгодного положения, но еще пищи для гордыни, тщеславия. Он был буквально счастлив, чувствовал себя почти богом! И бог этот смеялся над чванливыми, бестолковыми чиновниками, силовиками, продавшимися и продавшими за копейки и честь, и Родину, и свой народ — такие не имеют право на жизнь!..