По кромке дороги куском кирпича были выписаны все номера машин, прошедшие из Прибрежного. Буква после номера означала направление: "Л" - на Лучистое, "М" - на Морское, а "С" - на Степное.
- Молодцы, - похвалил ребят старшина, - находчивость - главное достоинство пограничника, - и, переписав тщательно все номера в блокнот, спросил:
- Вы уверены, что ни в одной из машин, ушедших к городу, не было того человека?
- Уверены, - сказал храбро Захар.
А Тимка засомневался.
- Только знаете, Тарас Порфирьевич, - начал он робко, - вот тут "Волга" была, она голубая и киносъемочная… И мы не увидели точно… Там кто-то сидел на заднем сиденье…
Захар даже обиделся.
- Кто-то? Артист! Я же видел - в белой шляпе…
- Соломенной? - спросил старшина.
Мальчики переглянулись, пожали плечами.
- Нет, - сказал Тимка, - соломенные - они желтоватые, а это просто белая, в сеточку… Знаете, в такой вы, Тарас Порфирьевич, в прошлое воскресенье в летний кинотеатр ходили.
- Ясно, - сказал Тарас Порфирьевич, и если бы не многолетний южный загар, ребята увидели бы, что он покраснел. Купил так, по глупости, и надел-то раз в выходной (в выходные дни старшина гулял в штатском), а уж весь поселок посмеивается…
- Вот-вот, в такой, - согласился Захар, - а тот дядька, с пляжа, он же совсем без ничего был…
- Что ее, шляпу, долго купить? - бросил сердито старшина и подошел к радисту. - Соединяйтесь с отрядом.
Сержант чем-то щелкнул, что-то передвинул на шкале, что-то подкрутил.
- Готово, товарищ старшина!
- Всем нарядам, всем постам - обратить внимание на "Волгу"…
- Голубую, - подсказал Тимка.
- Голубую "Волгу", номер ЩБ 06 - 64, проверить пассажира в белой капроновой шляпе.
А пассажир голубой "Волги" в это время внимательно всматривался в местность. Все это было знакомо ему лишь по карте, а теперь открывалось как бы заново, зримо, во всей красе начале крымского лета. Зелень еще свежа, ароматна, холмы пока еще мохнаты от буйной сочной травы, еще цветут дикие маки. Скоро, очень скоро все это изменится. Не дожидаясь осени, поблекнут, пожелтеют холмы, сгорят от нестерпимого обилия солнца травы , пожухнет листва, выгорят яркие краски цветов, серой пыльной пленкой покроются стоящие у края дороги деревья.
"Волга" долго мчалась среди сплошных виноградников, аккуратно подстриженных , выпрямленных, с ровными рядами бетонных столбиков-опор, и, наконец, веселой зеленой долиной въехала в предгорье.
Дорога пошла вверх, стало кидать на поворотах. В воздухе парило. Мотор работал ровно и глухо. Клонило ко сну.
Но неизвестный знал - спать нельзя.
И тут он понял, почему с момента, как оставили они поселок, все время беспокоит его, тревожит смутное, неясное подозрение.
Ребята! Он заметил их там, у поселка, на дороге! Двое мальчиков, проводивших внимательным взглядом машину.
Он не сразу понял, что видел их раньше.
Все это время, не давая забыться, не давая сосредоточиться, такая мысль где-то тем, в тайниках мозга, беспокоила, бередила, напоминала о себе… И вот всплыла вдруг сейчас с такой ясностью.
Это же были они - те самые ребята с пляже! Ну да, они! Один - щуплый, маленький, в черном берете. Сейчас он был в брюках и тельняшке, но в том же самом берете. Неизвестный вспомнил его. И другого вспомнил, да с такой ясностью, что внутри все похолодело. Их там было двое одинаковых - плотных ребят с круглыми физиономиями, и у одного из них была стриженная наголо голова. Да, тот, который стоял на дороге справа, был пострижен наголо.
Вот так "все в порядке", вот так передышка!
Значит, за ним все-таки следили. Значит, с ребятами было все подстроено… Может, и тот, который оставил вещи на пляже, уже работает на них. И все это было тщательно подготовлено, отрепетировано…
Неизвестный покосился на водителя.
Может, и он и машина тоже от них…
Какой- нибудь лейтенант или даже капитан… Сейчас довезет прямо до КГБ…
И чувство реально возникшей опасности сработало, как реле защиты. Спать расхотелось, мысль заработала ясно и четко.
Что же, приходится вступать в борьбу… В сущности, для этого он пришел сюда, для этого его тренировали, учили, снова тренировали и опять учили. Значит, пора действовать. Теперь его ход.
Неизвестный как-то подобрался и незаметно, словно оглядывая местность, осмотрелся. Нет, сзади не было ни одной машины.
"Волга" нырнула как будто в туннель - густо сросшиеся деревья на несколько мгновений скрыли машину. Даже стало темно.
Нет, нет, не здесь.
"Ну, подожди, лейтенант ты или капитан, - думал он, - сейчас выйдем на более открытое место и тогда проверим, готов ли ты к ответному ходу".
Дорога уходила вперед и вниз, прямая и пустынная.
Голубая "Волга" была остановлена за перевалом. Недалеко стоял закрытый ГАЗ-69, солдат с зелеными погонами возился у капота.
Лейтенант внимательно заглянул в машину, козырнул.
- Кино, значит, снимаем, - сказал весело, - разрешите путевочку.
Забрав путевой лист, он обошел машину кругом, критически осмотрел ее, потом подозвал водителя к себе.
- Откройте, пожалуйста, - вежливо показал на багажник.
Пожав плечами, с недовольным видом водитель подошел багажнику. Немного повозившись - почему-то сразу не открывалось, - он откинул крышку и закрепил стопор.
- Пожалуйста.
Что там могло быть? Два запасных баллона, спущенная камера, помятое ведро, замасленный старый ватник да в банках и коробках прочее имущество хозяйственного, запасливого, готового к любым дорожным бедам водителя.
- Спасибо, - сказал лейтенант и с путевкой в руках прошел вперед. Заглянул в кабину, подергал баранку, потом, словно решившись, сел сам и снял машину с тормоза.
Прихлопнув дверцу, инспектор резко бросил "Волгу" вперед. И тут же резко затормозил. Машина стала как вкопанная.
Лейтенант вылез довольный.
- Если бы картины так снимали, - сказал улыбаясь, - как машину содержите.
- Стараемся, - скромно отозвался водитель.
Возвращая путевку, веселый инспектор поинтересовался:
- А что же пустой? Не нашел попутчика?
- Да был тут один, - ответил водитель, - от самого Прибрежного ехал. А перед перевалом, в Сорочьем, слез. Обратно, говорит, надо… Паспорт он там, в гостинице, оставил… Уговаривал меня вернуться, а я не могу… Мне к самолету надо… У меня главный шпион прилетает из Киева, Саврасов. Может, слышали?
Саврасов не Черкасов, инспектор попытался вспомнить, даже плечами пожал.
- Ладно, - так и не вспомнил он, - поезжай.
Машина уже было облегченно рванулась с места, но остановилась. Водитель приоткрыл дверцу, крикнул назад:
- Вещички он тут оставил! Куда мне их девать?
- Какие вещички? - не понял лейтенант.
Шофер "Волги" вытянул с заднего сиденья спортивную сумку и поставил ее на асфальт.
- Так расстроился, бедняга… А куда мне с ней?
От "газика" к "Волге" уже торопливо шли двое. Оба подтянутые, деловые, оба в военной форме с зеленым верхом фуражек. У одного из них, что пониже, погоны были с тремя большими звездочками, у другого, что повыше, звездочек было четыре, но зато все маленькие.
- Вот оставил, - повторил водитель, - прямо какой-то рассеянный с улицы Бассейной…
Капитан торопливо присел к сумке, расстегнул "молнию". Сразу же вылезла наружу трубка для подводного плавания.
Капитан вытащил ее, потом ласты, маску и вопросительно, снизу вверх посмотрел на полковника.
- Какой хоть он из себя? - обратился полковник к шоферу. - Можешь сказать?
- Отчего же, рядом ехали. - Шофер стал деловито перечислять. - Значит, прежде всего высокий, не сказал бы, что худой, но не полный… На голове шляпа была… белая такая, капроновая… Потом очки… Знаете, темные, от солнца… Потом тенниска, голубая, по-моему… Да он, наверное, пиджак надел.
- Разве у него был еще пиджак? - спросил капитан.
- А как же?… Был, Новехонький. Он еще, как сел, позади он сидел, так сразу покупку развернул и бирку оборвал. Да она, наверное, здесь и валяется…
Шофер полез на заднее сиденье.
- Вот, - протянул офицерам бирку, - да у него много покупок-то было: и коробка с обувью и еще что-то. Вот покупки, чудак, не оставил, - засмеялся шофер, - а сумку оставил.
- Спасибо, товарищ, - сказал полковник. - А сумку, уж разрешите, мы с собой возьмем…
- Пожалуйста, пожалуйста, - согласился водитель и полез в машину, - раз надо…
- Очень надо, - подтвердил капитан, укладывая комплект номер один обратно, - так вы в Прибрежном остановились?
- Так точно.
- Мы вас там разыщем… Может, еще понадобитесь…
- Обязательно понадобитесь, - перебил полковник, - даже сегодня.
- Кто бы стал отказываться, - засмеялся шофер, - а я - всегда пожалуйста… Вот привезу главного шпиона - и к вашим услугам… Саврасов его играет… Может, знаете? Ну, какой из Саврасова шпион? У него же глаза добрые… А вообще-то картина у нас про детей, - закончил он, - детская, одним словом…
Когда полковник Радченко приехал в Прибрежное, он захотел прежде всего поговорить с ребятами.
Внимательно выслушав их, он задал совсем неожиданный вопрос:
- А когда вы ели? В последний раз, конечно?
Мальчики растерянно переглянулись.
- Утром, - протянул Степа, - а что?
- А то, что самое время обедать, - ответил Радченко и обратился к лейтенанту Суходоле: - Можно, лейтенант, собрать весь ваш отряд ЮДП, скажем, через час?
- Можно, - с готовностью отозвался тот.
- Нет, через час это, пожалуй, будет рано, вряд ли мы успеем. Давайте так, часа через два… Ровно в семнадцать. Здесь, на заставе.
Лейтенант повернулся к Ромке.
- Слышал, командир?
Ромка кратко повторил:
- Весь отряд. Ровно в семнадцать. На заставе.
- А сейчас обедать. Немедленно, - распорядился полковник и показал на Степу. - Посмотрите на него, штаны уже падают… Проголодался?
- Очень, - сознался Степа.
Когда за мальчиками закрылась дверь, полковник Радченко повернулся к офицерам, собравшимся в кабинете начальника заставы.
- Что же, давайте поговорим. - Обедать я вам не предлагаю, потому что уверен, аппетит пропал у каждого. Да, - прошелся он по кабинету, - по головке нас за это, конечно, не погладят… Что-то мы, значит, недоглядели, товарищи, что-то упустили, если он мог так спокойно появиться на пляже. И встает законный вопрос: в первый ли раз? Я теперь не уверен. И если бы не эти мальчишки…
- Но ведь они из ЮДП, - не удержался и вставил Никифоров, - и они организованы для такой именно помощи.
- Для чего созданы отряды ЮДП, - раздраженно ответил полковник, - я хорошо знаю. Да, ваш отряд, конечно, сегодня отличился… Это я им обязательно скажу. И это обязательно командование отметит. Но ведь мальчишки отличились, Алексей Дмитриевич, ребята! А не мы с вами, не ваши солдаты…
- Выход, конечно, есть, - невесело усмехнулся полковник, - закрыть побережье, объявить все пляжи запретной зоной, сделать все так, как на сухопутной границе. То-то будет у пограничников спокойная жизнь. А что, товарищи, - сказал вдруг весело, - для нас это, конечно, большая неожиданность. И уйма работы. И безусловно, неприятности от начальства. Но согласитесь, что те, кто разрабатывал, кто готовил эту операцию, вряд ли могли предусмотреть, что на пляже окажутся такие дотошные мальчишки, да еще из отряда ЮДП.
- А у нас новые жильцы! - радостно встретил Ромку его младший брат Васек, восторженный, юркий, всегда что-то жующий и всегда вымазанный пластилином и выпачканный краской.
- Ну и что? - стащив тельняшку, Ромка наклонился над краном.
- Как и что? - стряхнув крошки и вытерев о штаны липкие ладони, Васек стоял уже рядом, держа наготове полотенце. - Они же, знаешь, откуда?
Как и большинство жителей поселка, родители Ромки тоже сдавали комнату приезжающим. Недавно поставленный пятикомнатный каменный дом с верандой был рассчитан на вырост сыновей. И пока сыновья росли, можно было без особых хлопот для себя сдавать комнату отдыхающим.
Так что сообщение брата о новых жильцах нисколько не удивило Ромку, ему было безразлично и откуда они. Хоть из семой Москвы. Жили уже у них отдыхающие из Москвы. Мама, папа и сын Славик. Ничего, нормальные люди, и Славик мальчик нормальный, ничего особенного. И сейчас письма пишут, в гости зовут.
- Знаешь, сразу на все лето, - хвастал Васек своей осведомленностью.
- Тебе-то что? - возмутился Ромка.
- Как что? Здорово просто, - ответил Васек и притащил из холодильника тяжелую кастрюлю с борщом. - Мама подогреть велела.
- Ничего, мы и холодный съедим.
Ромка вытащил из кастрюли кусок мяса и отрезал несколько ломтиков. Сообразительный Васек тут же принес из буфета горчицу и соль.
Ромка открыл миску с холодной вареной картошкой, Васек живо сбегал в кладовку за зеленым луком и редиской.
Ромка поставил на плиту чайник, Васек поспешно выставил две чашки и открытую уже банку домашнего варенья.
- Ты давно не ел? - удивился старший брат.
- Угу, - облизнулся младший, - полчаса, наверное.
- Ну и обжора ты, - сказал восхищенно Ромка.
- Обжора, - скромно согласился Васек.
Несколько минут ели молча. Ромка напряженно думал, где сейчас искать ребят. Середина дня. Тут уж "цепочка" не поможет. Надо будет послать Тимку к школе, Захара на пляж, Сеньку к причалу… Где же еще сейчас могут быть ребята?
- Сказать? - вдруг опять стал приставать Васек. - Сказать откуда?
- Слушай, ты, - грозно сказал Ромка, - если ты не отстанешь, то, кажется, это я скажу маме, где ты пропадал вчера во время обеда, это я тогда скажу папе, кто кокнул ту его любимую пепельницу, черепки которой так и не были обнаружены в доме…
Васек присмирел, даже есть перестал и, тихо-тихо соскользнув со стула, исчез.
Закончив еду и выпив чашку горячего крепкого чая, Ромка торопливо прибрал за собой и выскочил на крыльцо.
На крыльце сидел притихший, опечаленный Васек. Ромке стало жаль брата, он даже подсел к нему, положил руку на плечо. Но Васек дружбу не принял, хладнокровно снял руку с плеча.
- Ах, так, - сказал Ромка и схватил брата.
Это был запрещенный прием, потому что щекотки Васек боялся больше даже, чем отцовского наказания.
Васек упал на землю и задрыгал ногами, замахал руками, отчаянно, просто дико хохоча.
- Ладно, - сказал Ромка, - я не скажу ни папе, ни маме, вставай, жалкий лакомка и пластилиноваятель, вставай, несчастный трус и разбиватель отцовских пепельниц… вставай и расскажи мне, наконец, что за особые жильцы у нас поселились.
- Тебе же неинтересно, - все еще лежа на земле, сказал Васек.
- Интересно, - сказал Ромка и поднял братишку, - говорю тебе, очень интересно.
Васек для приличия шмыгнул раза два носом, потом отряхнулся, сел на ступеньку и раскрыл было рот…
Но тут их лохматая дворняга Жучка громко залаяла и устремилась к калитке.
Ромка посмотрел - и обомлел.
От калитки к дому шла уже знакомая ему девочка в кожаной куртке и в очках - Оксана.
- Жучка! Жучка! - хозяйским тоном покрикивала на собаку девочка. - Не смей, это свой, свой!
Своим был идущий следом за девочкой стройный белобрысый мальчик, тоже лет четырнадцати, в синих спортивных брюках и яркой рубашке навыпуск.
- Ну, не надо рычать, Жучаня, не надо, - уговаривала собаку Оксана. - Лучше познакомься. Это Володя, он свой, он теперь часто у нас бывать будет…
Жучка замолчала и, недоверчиво подойдя к остановившемуся в нерешительности мальчику, обнюхала его. Поняв, что ничего опасного для дома, для ее хозяев нет, дворняга отвернулась и побежала по своим собачьим делам, деловито помахивая коротким, но лохматым хвостом…
- Ну, вот видишь, какая у нас Жучка добрая, - сказала Оксана Володе, - ты проходи… Видишь, у нас же лучше, а ты спорил… И винограда больше…
- Ну, почему же больше?
- Видал кто! - восхищенно сказал Васек брату. - И с ней тетя - ее тетя, родная!
Этого еще не хватало! Ромка встал, искоса поглядывая на подходящих.
- Ого! - это девочка увидала Ромку. - А что вы тут делаете?
Ромка даже поперхнулся, поспешно натянул тельняшку, показал на брата.
- Вот он все объяснит.
И решительно перемахнул через перила.
- Пока! - тут Ромка не удержался и крикнул брату так, чтобы слышала и она: - Я на заставу!
Когда Ромка скрылся, Васек сказал как можно выразительнее:
- Это же брат мой, Ромка!
- Отряд, смирно! Равнение направо! Товарищ полковник, отряд ЮДП Прибрежного построен. В отряде 22 человека, присутствуют все. Командир отряда - ученик 7-го класса, - Ромка запнулся и быстро поправился, - ученик 8-го класса Марченко.
- Здравствуйте, юные друзья пограничников!
- Здравствуйте! - дружно ответил отряд.
- Вольно, - разрешил полковник.
- Вольно, - скомандовал Ромка.
- Давайте присядем вот прямо здесь, под кустами, - предложил Радченко.
Они устроились во дворе заставы под кустами акации. Напротив в конюшне фыркали и ржали кони. Неподалеку на "яме" солдат-шофер сильными струями воды из шланга обмывал запыленный "газик".
"Так вот он какой, "Особый морской", - подумал полковник Радченко, пристально вглядываясь в каждого.
Их было 22. Таких не похожих друг на друга, таких разных. Белобрысые и черноволосые, длинноногие и длиннорукие, конопатые и курносые, они сидели сейчас такие аккуратные и чистенькие, такие серьезные и сосредоточенные, что можно было подумать: это собрались самые тихие, самые безобидные, самые благоразумные мальчики всей области. Но Радченко-то знал, что это как раз и есть самые отчаянные, самые энергичные и ловкие хлопцы Прибрежного.
Не так- то просто было создать этот отряд. Отчаянных и бесшабашных голов в рыбацком поселке хоть отбавляй. Но здесь, кроме смелости и ловкости, требовалось нечто большее -сообразительность, чувство товарищества, благородство, честность.
В отряд не брали только за то, что у человека в табеле одни пятерки и он умеет вежливо разговаривать со взрослыми.
Здесь не просили, не уговаривали. Нет, тут говорили иначе: "А почему ты хочешь вступить в отряд? Нас пока девять, но все мы верные друзья, крепкие товарищи. Ты можешь быть другом?"
И уж тут не хвалили тебя, если ты был тихим и кротким, если за все свои тринадцать лет ты ни разу не разбил себе нос или коленки, если ты до сих пор боишься темноты и не умеешь лазить по деревьям.
Да, много пришлось потрудиться сначала одному Никифорову, а потом, когда утвердили вожатого, вдвоем с Валентином Суходолей, чтобы сколотить в поселке такой отряд самых любознательных, самых находчивых и самых крепких ребят.
"Особый морской", - усмехнулся полковник.
Когда месяцев восемь назад ему принесли на подпись приказ о создании в Прибрежном отряда ЮДП, он сразу обратил внимание на название: "Особый морской отряд ЮДП".
- Это кто придумал? - спросил у начальника политотдела.
Тот улыбнулся и кивнул на Никифорова и Суходолю.
- Сами ребята, - доложил начальник заставы, - мы, говорят, на морской границе живем, а не на сухопутной. Вот, мол, и будет "морской". А почему "Особый", - добавил лейтенант, - так ведь ребята же, товарищ полковник, особыми быть, чем-то отличаться…
- Пусть лучше в деле отличаются, - даже рассердился тогда Радченко. - Есть положение об отрядах ЮДП, и нечего тут придумывать, - сказал раздраженно (ему было очень некогда). - Дело не в названии, а в работе.
Начальник политотдела с этим согласился, но все же сказал:
- Тут, Юрий Николаевич, есть воспитательный момент. Раз это ребят волнует, настраивает на определенное отношение, надо поддержать…
- Конечно, поддержать, - горячо подхватил вожатый, - если бы вы знали, товарищ полковник, как они гордятся, что они из "Особого морского".
- Все ясно, - прорвал лейтенанта Радченко и размашисто вычеркнул слова "Особый морской", - просто отряд ЮДП Прибрежного - и точка.
Так и осталось. На бумаге, конечно.
А в жизни? А в жизни мальчишки упорно отстаивали свое право называться "Особым морским". Они, конечно, делали все, чем положено заниматься юным друзьям пограничников. Но еще учились вязать морские узлы, ходить на веслах и разговаривать флажками, изучали мотор и терпеливо выстукивали азбукой Морзе.
В последнее время все чаще собирались на спасательной станции. Еще в прошлом году дядя Валя дал им каждому по очереди свою маску, чтобы, даже не ныряя, а просто свободно держась на воде, они могли, окунув голову, рассмотреть по-настоящему подводное царство.
И мальчишки с восторгом обнаружили для себя новый, совсем им незнакомый, такой красочный и таинственный мир. Чтобы открыть этот мир, не обязательно уезжать в дальние страны, отправляться в долговременные экспедиции… Просто надо иметь комплект номер один и уметь им пользоваться.
В прошлом году спохватились, конечно, слишком поздно, был октябрь и температура воды катастрофически падала. И хоть мальчишки храбрились, говорили, что им все нипочем, даже отважно бросались в штормовые волны, но Тимофей Васильевич, инструктор спасательной станции, маски и ласты в море не давал, а занимался с ребятами чисто теоретически, на песочке. Тут-то и узнали ребята такие страшные слова, как "баротравма", "декомпрессия", "кислородное голодание". Там же, на песочке, поняли они, что подводный спорт - спорт сильных и смелых, но в то же время спорт умных, расчетливых, а главное - дисциплинированных людей. Там, под водой, любое своеволие, любая неточность могут повлечь за собой страшные и порой непоправимые последствия.
Настоящие занятия в воде начались только в мае. И за этот месяц они полностью овладели техникой. Все мальчишки, даже Степа Бараболя, даже самый маленький в отряде Костик Мазурук, умели уже хорошо плавать в комплекте номер один, ныряли на 3 - 4 метра и могли держаться на воде целыми часами.
- А что, - спросил вдруг полковник, - среди вас нет девочек?
Ребята смущенно переглянулись - не такого разговора они ожидали.
- Вот еще, - хмыкнул Пичужкин, - мы им не доверяем, они же хлюпики. А мы все же "Особый морской"…
- Зря вы так о девочках. Вот будет время, расскажу я вам, как одна девочка мальчика спасла.
- Расскажите сейчас.
- Сейчас нельзя, сейчас меня дела ждут, знаете, какое у нас ЧП. Я вот зачем с вами хотел увидеться: ну, во-первых, посмотреть на вас, познакомиться… Какие вы тут все такие отчаянные головы…
"Отчаянные головы" снова переглянулись.
- Во-вторых, - продолжал Радченко, - поблагодарить вас хочу. Сказать: молодцы вы, хлопцы, честное слово, молодцы…
Ну и, в- третьих, -тут полковник сделал многозначительную паузу и хитро посмотрел на притихших сразу ребят, - принял я такое решение: вот вернусь в управление и подпишу-ка я приказ: впредь именовать вас как "Особый морской отряд ЮДП".
- Ура! - повскакали с мест мальчишки.
- Это не за то, что вы мне так понравились, а за дела ваши, за успехи в делах. Рассказали мне, чем вы тут занимаетесь, что придумали, к чему стремитесь… Да и в деле доказали вашу особую хватку.
Полковник помолчал.
- До сегодняшнего дня, дорогие мальчишки, дядя Валя, с вами все в игры играл, конечно, интересные, увлекательные, полезные… Но все равно это было развлечение, забава. А сегодня, сегодня вступил в игру уже не условный противник, а самый настоящий враг. И очень хорошо, ребята, что вы быстро разобрались, где игра кончилась…
Мы, конечно, принимаем меры, разыскиваем и того, кто ушел с пляжа, и того, кто приготовил ему вещи, того, с волосатыми ногами… Но так как никто, кроме вас, не видел этих людей в лицо, я хочу вас сразу предупредить, что в своей работе мы обязательно будем рассчитывать на вашу помощь. Но никаких самостоятельных действий! Ни вместе, ни в отдельности!… Только внимание, наблюдательность и… дисциплина! Имейте в виду, ребята: те, с кем вы сегодня столкнулись на пляже, они ведь вас тоже запомнили.
Значит, если доведется встретиться - никаких эмоций! Терпение - главное достоинство настоящего пограничника.
Полковник обвел внимательным взглядом отряд и уловил на обветренных, конопатых и курносых мальчишеских физиономиях вдруг возникшую озабоченность, даже деловитость.
- Э, нет, - сказал тогда весело Радченко, - так не пойдет, друзья. Только не считайте, пожалуйста, себя уже мобилизованными. У нас есть кому этим заниматься… А вы занимайтесь своим делом… купайтесь… загорайте… Кино вот, говорят, здесь скоро снимать будут.
- Уже приехали, - торопливо вставил Захар.
- Знаю, - отозвался полковник и почему-то посмотрел на Ромку.
Может, полковник ничего и не имел в виду, однако Марченко покраснел и опустил голову. А вдруг полковнику уже доложили и он теперь знает и про киношные машины и про Оксану?
- Вот-вот, приехали, - продолжал Радченко, - может, еще артистами станете… Как думаешь, Захар?
Лукашкин беспокойно заерзал на месте. Об этом-то откуда знать полковнику?
А Радченко ровным счетом ничего не знал, просто хорошо запомнился ему этот паренек еще с перекрестка, да и имя сразу запомнилось - довольно редкое в наши дни. Но сейчас уже понял полковник, что попал в самую точку, и поспешил перевести разговор.
- Одним словом, занимайтесь своими делами: дома там что… по хозяйству… к тете съездить, к дяде… Отцу в море помочь, да мало ли у вас своих забот! На рыбалку почаще ходите… за крабами… Ах, какие крабы у скал Буштака! Не бывали там?
- Да, - протянул обиженно Костик, - там побываешь… туда же нельзя… запретная зона.
- А уж там, должно быть, крабов! - мечтательно вздохнул Степа Бараболя.
- Знаете что, - весело отозвался полковник, - в я попрошу… Правда… Попрошу, и, может, вам разрешат…
- И к Бакланной скале можно будет сходить? - привстал Леша Лукинский, азартный краболов и искатель рапанов.
- И к Бакланной, - согласился полковник.
- В ночное время? - не верил Лешка. - С фонариком?
Радченко, улыбнувшись, утвердительно кивнул.
Это становилось интересным. Им разрешили бывать там, куда еще вчера не подпустили бы и на километр. Где висят у дорог строгие запрещающие знаки, где маячат на холмах вооруженные подвижные наряды да, вздымая за собой облака пыли, проносятся мощные тягачи и бензовозы.
И мальчишки начинали догадываться почему. Ведь на каждом метре не поставишь часового, каждую тропинку не перегородишь шлагбаумом, да и не каждого остановят запрещающие знаки.
- Вот так, друзья, в эти дни мы разрешим вам бывать почти всюду. Вот, скажем, есть среди вас желающие остаться на ночь или на насколько ночей у Дельфиньего мыса?
"Желающими" оказались все. Потому что все были страстными рыболовами, а о том, как берет рыба у мыса Дельфин, - об этом ходили такие отчаянные слухи, что у любителей волосы вставали дыбом, а ночами снились кошмары.
Но с тех пор, как расположилась там воинская часть, с этих самых пор рыба там зажила вольготной жизнью.
Тут полковник Радченко взглянул на часы и заторопился.
- Все это, ребята, мы продумаем… подготовим… и организуем. По-прежнему старшим для вас остается ваш вожатый. Его приказ - приказ начальника заставы, мой приказ. А вас я попрошу, лейтенант, - повернулся он к вожатому, - разработайте систему взаимосвязи, как быстрее собраться… Как сообщить друг другу, вызвать товарища… Одним словом, связь из любого места… с пляжа… с центра поселка… с Буштака…
- Слушаюсь, - коротко ответил офицер.
- И чтобы каждый, - сказал Радченко мальчикам, - всегда знал, что кто-то из товарищей рядом… Понимаете?… Это не значит, что вы теперь гурьбой должны ходить или гуськом друг за дружкой, но чтобы всегда знали, есть ли кто-нибудь в этот момент рядом. Понятно?
- Понятно!
- И последнее: где вы теперь ни будете находиться… станьте еще чуточку внимательнее, еще чуточку наблюдательнее. И если надо будет, придется, одним словом, туго, не бойтесь позвать на помощь любого взрослого… знакомого, незнакомого… местного жителя, из курортников, из отдыхающих… Вы понимаете? Их, наших врагов, здесь ну двое, ну трое, а наших-то людей ого-го сколько. Ясное дело?
- Ясное дело! - дружно отозвался отряд.
Ромка возвращался домой вместе с Тимкой Коробко.
Неожиданно их нагнали и остановили двое: полный, подвижной человек в больших сандалетах на босу ногу и молодая светловолосая женщина в шапочке ярко-оранжевого цвета.
- Мальчик, - сказала женщина, обращаясь к Ромке, - ты ведь местный?
- Ну, - насторожился мальчик, - а что?
- Да ты не бойся, - вмешался человек в сандалетах, бесцеремонно разглядывая Ромку. - А ведь правда похож, Людочка? - сказал, обращаясь к женщине. - Очень похож.
- Ты плаваешь? Хорошо плаваешь?
- И я плаваю, - вставил заинтересованный Тимка, - брассом еще быстрее, чем он…
Ромка обернулся к товарищу, хотел что-то сказать, но обладатель больших сандалет оценил это по-своему.
- Да не бойся, тебе говорят, - заверил он снова, - ты отвечай спокойно. Мы же тебя не съедим… Очень подходишь ты нам… Мы за тобой от самой заставы наблюдаем…
- Да? - грубо ответил на это мальчик. - Вам больше делать нечего? Идем, Тимка…
- В самом деле, граждане, - галантно раскланялся Тимка, - пока вам, значит, до свиданья!
И, повернувшись, мальчишки решительно зашагали прочь.
- Мы все равно знаем, где ты живешь! - крикнул им вдогонку мужчина. - Зеленая, тридцать два.
Ромка остановился, обернулся. Остановился и Тимка. Друзья переглянулись. Тимка на всякий случай спросил:
- И меня знаете?
- Пока нет, но давай познакомимся, - женщина подошла к ребятам, сняла темные очки и весело протянула руку. - Людмила Васильевна.
- Коробко Тимофей.
- Марченко, - все еще хмурился Ромка, не понимая, зачем он мог понадобиться этим странным, непонятным курортникам.
- Мы тебя, Марченко, - как-то весело сказала Людмила Васильевна, - весь день разыскиваем. Но ты просто неуловим. Честное пионерское… На пляже "только что был"… Из дома "только что ушел"… Понимаешь, нам для съемок…
- Вы из кино?
- А разве мы не сказали? - удивилась в свою очередь Людмила Васильевна. Ребята растерянно посмотрели друг на друга. Ну, как они сразу не догадались. Весь день только и говорили о кино, хотели увидеть хоть одного живого киношника.
А эти двое были самыми настоящими киношниками. Людмила Васильевна - ассистент режиссера, и администратор съемочной группы Канатов Лев Петрович.
А дело было вот в чем: в кино есть такая категория людей - дублеры. Смотришь фильм, видишь, как герой отчаянно прыгает с быстро идущего поезда, ахаешь… А оказывается, прыгнул-то с поезда не сам актер, который героя играл, а дублер, человек, который умеет это делать лучше актера, специально тренированный для этого спортсмен или циркач.
Главный герой смело идет по карнизу крыши на головокружительной высоте, ожесточенно рубится на саблях, вступает безоружный в схватку с вооруженным бандитом…
Но не может актер в совершенстве владеть всеми профессиями, хотя хорошие актеры и стараются обходиться без дублера - сами водят машины, лихо носятся на мотоциклах, даже могут работать на экскаваторах. Но есть случаи, когда без дублера уже никак не обойдешься.
На борту водолазного судна актер надел водолазный костюм, завинтили иллюминатор и легонько стукнули по плечу: мол, вперед, пошел. Подходит актер к трапу и начинает спускаться под воду.
Только начинает. Потому что дальше уж его ни за что не опустят. Дальше, на глубину, могут идти только профессиональные подводники. А в картине мы увидим кадры, снятые в воде: опускается на грунт водолаз, тянет за собой разные шланги. Но это уже не актер - это дублер снимался. Дублер-подводник.
Или бежит летчик к самолету, залезает в кабину, закрывает фонарь, так называют летчики стеклянную часть кабины, и все. "Стоп!" Съемка этого кадра окончена. Потому что в следующем кадре сядет в этот самолет настоящий летчик, и мы увидим, как уверенно поведет он свою машину в воздух. Дублер? Да, только теперь уже дублер-летчик. А потом опытные руки монтажницы отрежут те кадры, где из кабины выбирается актер и залезает дублер, склеят пленку на том самом месте, где оба они, и дублер и актер, захлопывают фонарь, а склейку эту в картине никто и не увидит.
Вот и в картине, которую приехали снимать в Прибрежное киношники, нужен будет им дублер, дублер-мальчишка. Герой фильма - отважный и веселый Марко, мальчишка из рыбацкого поселка, - один плывет в бушующем море, ныряет, чтобы достать брошенный врагом пакет, даже дерется в воде. А мальчик, который играет Марко, сам хоть и плавает, хоть и ныряет, но не так азартно, не так легко и уверенно, как это нужно будет в кадре. Он же городской, этот мальчик, он море до приезда сюда в глаза не видал. Где он тем плавал и нырял, на какой-то Оке или Каме?… А тут нужно будет держаться на штормовых волнах, нужно будет прыгать в воду с тонущей лодки, надо будет сниматься под водой. А какой нетренированный мальчик сможет все это сделать так, чтобы зритель поверил, что Марко настоящий мальчишка из морского поселка, внук рыбака, сын рыбака?
Решили подыскать дублера из местных ребят.
Утром Людмила Васильевна побывала на спасательной станции там ей посоветовали разыскать Ромку Марченко и дали адрес: Зеленая, 32.
- А почему именно его? - обиделся Тимка. - Почему не Захара Лукашкина? Почему, скажем, не меня? Мы с ним в воде еще потягаемся!
- А мы просили рекомендовать такого мальчика, чтобы он был белобрысым, определенного роста, сложения… как Марченко… Чтобы он издали обязательно был похож на нашего Володю.
Ромка сразу вспомнил стройного мальчика, который шел от калитки вслед за Оксаной.
- А я вам не пригожусь? - спросил Тимка. - Я тоже все умею делать.
Людмила Васильевна улыбнулась:
- Обязательно пригодишься… И ты будешь сниматься… и другие ваши ребята, я даже кое-кого уже записала - нам много понадобится мальчишек. Ну что, Роман, - весело обернулась она к Марченко, - будем сниматься? Будем дублировать?
- А получится?
- Получится, - уверенно сказал Канатов, - чего там, смелость города берет.
Ромка с сомнением покачал головой. Сниматься в кино! Дублировать главного героя!
- Не знаю, - пожал плечами Ромка, - как со временем.
- Это мы договоримся, - нетерпеливо перебил Канатов, - бумажку такую от студии получишь. Для нас тебя отовсюду освободят… И от дежурства на спасательной станции и от отряда вашего. Мы знаем, что ты командир.
Ромка усмехнулся и посмотрел на Тимку, тот ответил понимающим взглядом - нет, от этого их никто и никогда не освободит, никакие бумажки, никакая студия.
Людмила Васильевна это расценила по-своему и заторопила:
- Давайте сейчас пойдем к вам. Там у Оксаны есть сценарий, она тебе его даст. Прочтешь, а утром ответишь. Подумаешь и ответишь. Окончательно. Да или нет. Хорошо?
Оксана встретилась им на веранде, где уже был накрыт к ужину стол, а за столом сидели Васек, мать Ромки и тучная средних лет дама - тетя Сима.
В простеньком домашнем халатике, без очков, в стоптанных тапочках, девочка нисколько не похожа была на ту, дневную.
Оксана внимательно выслушала Людмилу Васильевну и ушла в комнату, где теперь они жили с тетей.
А тетя продолжала громко и оживленно рассказывать Ромкиной матери какую-то свою житейскую историю.
Оксана появилась в дверях с толстой, большой книжкой в бумажном, переплете, это называлось "сценарий".
- Пожалуйста, - протянула она его Ромке, - только до утра, - сказала строго.
Ромка поспешно согласился:
- До утра - до утра.
- И не испачкайте, пожалуйста, - это уже добавила та, дневная Оксана.
- Попробую, - насмешливо отозвался Ромка и ушел к себе.
Оксана хитро посмотрела вслед.
- Зачем это, тетя Люда? Он у нас что будет делать?
- Сниматься. Дублировать Володю.
- Ого! А он сможет?
Плотно прикрыв за собой дверь, Ромка быстро прошел к столу, сдвинул локтем разложенные еще вчера радиодетали и положил книжку на освободившееся место.
Потом, глянув на свои руки, тяжело вздохнул, потер ладони о тельняшку и бережно открыл первую страницу.
"Случай в Рыбачьем".
Больше Ромка не успел ничего прочитать, так как с веранды донесся истошный крик: "Ромка! Ромка!", и через секунду в комнату ворвался Васек.
- Тревога! - возбужденно заорал он. - Опять к тебе!
Ромка выскочил на веранду.
Навстречу от калитки шел встревоженный Тимка. А там, за забором, тихо урчал, работая на холостом ходу, пограничный "газик".
- Понимаешь, - сказал, задыхаясь, Тимка, - я только подошел, только калитку открыл… А тут сигнал. Оглядываюсь, машина. Снова всех собирают.
- Весь отряд?
- Нет, только нас, кто на пляже был. Что-нибудь случилось, да, Ромка?
А случилось вот что. После того как не удалось обнаружить хоть какой-либо след сошедшего с "Волги" человека в капроновой шляпе, Радченко приказал найти "Волгу", снова как следует расспросить шофера и даже выехать с ним на то место, где сошел пассажир. Но оказалось, что "Волга" до сих пор на вернулась в поселок, а из областного города сообщили, что машина стоит на площади перед аэровокзалом, однако водителя в ней нет уже по крайней мере пять часов, так как все это время тщетно разыскивает шофера прилетевший из Киева киноартист, за которым и пришла в аэропорт машина.
Расстроенный полковник приказал во что бы то ни стало найти водителя, однако смутное подозрение заставило его отдать и другое распоряжение: тщательно проверить весь путь "Волги".
И вот только что примчался с перевала капитан Лавренев и доложил, что на 76-м километре, в пятнадцати метрах ниже дороги, обнаружен труп недавно убитого человека. Наверху, над этим местом как раз, останавливалась "Волга" и пассажир и водитель выходили из машины. Видно было, убийца спешил и не пытался особенно скрыть следы преступления. Он выгадывал время.
Директор съемочной группы опознал в убитом Владимира Басова, работника киностудии, водителя голубой "Волги".
Теперь преступник был в полной безопасности. За эти несколько часов из аэропорта вылетело до трех десятков самолетов по самым различным направлениям. И пассажиры этих рейсов уже занимались своими делами в Москве, Киеве, Ленинграде, Свердловске, Баку и в десятках других городов.
Полковник приказал узнать, куда были куплены за последние пять часов билеты, не было ли случаев потери билетов, кражи…
Да, неизвестный выиграл время, он выиграл первый этап борьбы. Теперь разыскать его будет очень трудно.
Ребят привезли не на заставу, а в одноэтажное здание, где помещались сразу и районный суд, и районная прокуратура, и поселковое отделение милиции.
У дверей их встретил участковый уполномоченный старшина Редкозуб. Проводя мальчишек через все здание, старшина оставил их в небольшой, ярко освещенной лампой без абажура комнате, где ничего, кроме письменного стола да четырех стульев, не было.
Через минуту старшина опять появился и втащил в комнату еще два стула.
- Да вы сидайте, - сказал приветливо, - сидайте.
Ждать пришлось недолго. В комнату вошел невысокий мужчина с молодыми веселыми глазами.
Он бросил на стол желтый толстокожий портфель и решительно повернулся к ребятам:
- Будем знакомы. Максим Витальевич.
Максим Витальевич был следователем областного управления государственной безопасности. В Прибрежном он появился лишь полчаса назад. Он уже знал все, что знал Радченко, уточнил только какие-то детали, и они согласовали свои действия.
По сути дела неизвестный, сам того не зная, как бы передал себя из одного управления в другое. Теперь уже заботиться, волноваться о нем будут не пограничники, а работники органов государственной безопасности.
Однако уезжать из поселка полковнику было рано. В их районе, в зоне действия погранслужбы, остался еще один необнаруженный человек, тот, кто приготовил вещи неизвестному. Они ведь встретились с ним там, в море. Неизвестный вышел из моря с той же трубкой, теми же ластами и маской. Возможно, этот человек и не покидал поселок.
Обсуждая действия неизвестного, и полковник и майор пришли к выводу, что и он не должен был уезжать из поселка, что все, что он сделал, это был вынужденный шаг из-за случая на пляже.
И убийство. Почему он пошел на него? Он понял, что его будут искать? Кто напугал его? Каким образом почуял надвигающуюся опасность?
- Сейчас мы с вами сделаем фотографию этого неизвестного, - сказал Максим Витальевич весело.
- Фотографию? - удивился Степа.
- Интересное дело, - сказал Пичужкин, - мы не снимали.
- Как сделаем? Из чего? - Тимка любил конкретные вещи.
Максим Витальевич раскрыл портфель и выложил на стол несколько плотных конвертов.
- А вот так, - сказал он, открывая первый, - сначала уши.
На стол посыпались фотографии, на которых были уши, только уши, одни уши: прижатые, оттопыренные, круглые, длинные, самые невероятные и самые обыкновенные.
Тимка вспомнил угрозу водителя, подмигнул Захару.
- Вот их сколько пообрывали… уш, ушей, ухов…
- Начнем, пожалуй, - веселые искорки в глазах майора затаились где-то в глубине. - Давайте вспомним, какие у того, кто пришел с моря, были уши. Только не торопитесь, не спешите… Тут думать надо.
Майор показывал разные фотографии и спрашивал.
- Такие? Такие? Такие?
Мальчишки отвечали не сразу, переглядывались, пожимали плечами, сомневались и вновь напряженно вглядывались в фотографии.
Первым заметил сходство Ромка.
- Кажется, такие…
Фотографии отложили в сторону.
Еще одни уши признали похожими, отложили и этот снимок. Потом перебрали все остальные и нашли более или менее похожие еще четыре фотографии.
- Теперь поищем нос, - предложил Максим Витальевич.
И из другого конверта появились носы.
Кто бы мог подумать, что существует такое множество носов. Ну там курносый или горбоносый - это ясно, это видно. А то, кажется, абсолютно одни и те же снимки, но все равно, если приглядеться внимательно, видна разница: тут ноздри чуть больше, там мясистее переносица. И если бы попросили их описать на память нос неизвестного, вряд ли кто из них смог бы вспомнить. А так все было наглядно: этот? Не этот. Этот? Не этот…
- Этот, - вскричал первым Захар и тут же добавил тихо: - По-моему, этот…
Но майор не успокоился, а нашел еще четыре фотографии, на которых и остальные признали носы похожими на нос неизвестного.
Отложили в сторону и эти фотоснимки.
Потом они так же долго, так же терпеливо отбирали губы, подбородок, лоб…
- А глаза?
- У него же очки были, - вспомнили ребята.
Максим Витальевич даже вздохнул.
- Это хуже. Но унывать не будем. Какие очки-то? Помните? Нарисуйте. Кто может?
Мальчишки подтолкнули Ромку. Все-таки он был редактором классной стенгазеты. Ромка поморщился, вспоминая и аккуратно выводя линии, нарисовал очки.
- Похоже, - сказал Тимка, улыбаясь, - только такие очки у девочки той были.
- Точно, - заглядывая через плечо редактора, подтвердил Захар, - у артистки.
Ромка смутился. Запомнил, называется. Почему именно эти очки нарисовал? Какие же тогда были у него, у того человека с пляжа?
- У него совсем простые были, - подсказал Степа, - квадратные.
- Почти квадратные, - поправил Захар, - снизу закруглялись немного…
- А оправа черная такая и толстая, - добавил Сенька Пичужкин.
- Похоже, - согласились остальные, когда Ромка закончил. Пока ребята смотрели, как их командир рисовал, майор складывал отобранные части лица в одно целое.
Потом он забрал у Ромки нарисованные очки, вырезал их и наложил на уже составленный портрет.
- Ну? - посмотрел на ребят.
- Он! - закричали разом все.
Только Ромка, а потом и Тимка были в нерешительности. Нет, показалось им, не то это лицо, что-то в нем не так. Вроде и похоже и непохоже. С ними не согласились Захар и Сенька, Степа держал нейтралитет, и не потому, что он плохо помнил неизвестного, а просто потому, что он устал и очень хотел есть. Степа украдкой взглянул на часы майора и даже вздохнул - был уже седьмой час.
Майор терпеливо менял отдельные части лица из отложенных снимков, составлял новые комбинации и с надеждой поглядывал на мальчишек.
И наступил такой момент, когда из сложенных вместе разных частей лица глянул на ребят из-под темных очков, как тогда утром, человек с пляжа.
- Он, - сказал в восхищении Тимка.
- Отлично. - Майор весело отложил портрет в сторону. - Молодцы, мальчишки. Вы представляете, как вы помогли? Нет, вы даже не понимаете, какое вы дело сделали. Он-то думает, что уже исчез, что сделался невидимым. А у нас портрет его готов. Сейчас это размножат, и, будьте уверены, я еще с ним поговорю так, как с вами.
Майор достал пачку сигарет.
- Теперь и закурить можно.
В это время в пустом и притихшем здании, где-то далеко, грохнули двери, послышался говор, торопливые шаги по коридору, и в комнату вошел полковник Радченко, а за ним дядя Валя с объемистым бумажным пакетом.
- Совсем замучил ребят, - сказал Радченко, - объявляю перерыв. Вожатый, приступай к своим обязанностям.
Вожатый улыбнулся, положил пакет на стол перед ребятами и разорвал бумагу.
В бумаге оказалась нарезанная буханка хлеба и котлеты.
Пока ребята ели, майор и полковник склонились над портретом. Вдруг Радченко попросил:
- Дай-ка мне глаза.
Он долго, сосредоточенно отбирал фотографии, наконец, по-видимому, нашел, что искал. Снял с портрета нарисованные Ромкой очки и положил глаза.
- Я же с ним, мерзавцем, - сказал раздраженно, - вот как с тобой минут пять говорил. А где другой? Не работали еще?
- После перерыва.
После перерыва они таким же порядком, но с большими мучениями (все-таки видели меньше) сложили портрет другого человека с пляжа, у которого хорошо запомнили только волосатые ноги.
- Ноги - это не лицо, - сказал им Максим Витальевич, - лицо уже не спрячешь, - и посмотрел на часы. Пора по домам. Десятый час… Ну и поработали мы с вами!
На веранде Ромку ждали прикрытый газетой, давно остывший ужин и гневная длинная записка матери, смысл которой можно было изложить короче: "Сидеть дома и вовремя ужинать гораздо лучше, чем на голодный желудок шататься бог знает где".
Ромка кое-как поел, а на обратной стороне записки написал: "Прочел, понял, больше не буду".
Они - мать и сын - довольно часто обменивались записками. Дело в том, что мать Ромки работала на хлебопекарне, и смены у них были совсем-совсем неудобные. То с шести утра, то, наоборот, заканчивались в шесть утра. А днем или вечером занят Ромка, тоже дома нет. Так и не видятся целыми днями. А тут еще отец вторую неделю в море - гоняется на сейнере за дельфинами.
Мать грозится, что вот-вот бросит свою "проклятую" работу и уж тогда-то возьмет Ромку в "ежовые рукавицы".
Но Ромка- то знал, что это только угроза.
Скрипнула дверь, и на веранду осторожно вышла Оксана; была она все в том же халатике, в тех же тапочках, так что выглядела совсем-совсем обыкновенной, даже домашней.
- Сценарий будете читать? - спросила тихо.
Он кивнул.
- Возьмите, - девочка протянула сценарий, - я его брала, готовилась, мне брат ваш принес, Васек. Хороший он у вас.
Оксана вздохнула, присела на табуретку, взяла с подноса кусочек хлеба и стала жевать.
Ромка молча пододвинул к ней тарелку с творогом, банку с вареньем.
Все это она спокойно отодвинула и продолжала так же неторопливо жевать корочку. Ромка налил себе молока. Она жевала.
Он притянул к себе пустую чашку, для нее. Она перехватила чашку, закрыла ладонью. "Ну и не надо!" - решил он.
- А вы правда командир ЮДП? - спросила вдруг.
- Правда.
- А правда что-то случилось сегодня, да? - продолжала она спрашивать тихим мягким голосом. - И дядя Володя из города не вернулся, и Саврасов не прилетел, и пограничники часто ездили, и вас столько времени нет.
- Не знаю, - пожал он плечами.
- Конечно, если тайна… А правда, что это уже граница?
- Правда.
- Интересно… - сказала задумчиво. - Вот у нас в сценарии тоже происходит такое, что даже страшно… Шпионы… Тревога… - И вдруг спросила: - А девочек вы в отряд принимаете?
- Нет.
- И у нас в сценарии тоже в отряде ЮДП только мальчишки. А меня бы приняли, если бы я захотела?
Он не ответил.
- Если бы я захотела, - продолжала она, - то бы приняли. Я бы вас всех уговорила. Мама говорит, что я умею любого уговорить. И тебя бы я уговорила, - перешла вдруг на "ты", - что из того, что ты командир…
- Ну ладно, - приподнялся Ромка, - я пошел, пора спать.
Девочка словно и не расслышала.
- А наверное, страшно увлекательно, вот у вас в отряде, да? Заманчиво?
"Заманчиво, - подумал он, - посадить бы тебя за "носы" да "уши"… Так через пять минут бы завыла. Сразу бы стало "заманчиво".
- Все-таки, должно быть, очень интересно, - вздохнула девочка.
Разубеждать ее он не стал, молча пошел к себе. Она вдруг громко рассмеялась и тут же испуганно замерла, смешно закрыв рот ладошкой, - вспомнила, что уже все спят.
- А что, - сказала шепотом, но весело, - здорово я вас утром разыграла?
- Почему это разыграла?
- Ну да, вы такие были все обалдевшие. - Она беззвучно смеялась. - Честное слово… Это же я нарочно в костюме своей роли хожу… ну, из картины. Это я привыкаю и к костюму и к характеру. Понимаешь? У меня совсем-совсем другой характер. Мама говорит, что я тихая. А по роли мне надо, наоборот, быть не тихой.
- Громкой, - насмешливо сказал Ромка.
- Ага, - поспешно согласилась она, - ну, такой хитрой, даже кокетливой, говорит режиссер. И, он говорит, ты должна привыкнуть к характеру своей героини. И костюм этот надо обнашивать, чтобы он, понимаешь, в кино не чужим костюмом был, а своим, понимаешь, обычным. Вот я обнашиваю и привыкаю. Здорово, да?
Ромка согласился. Действительно, здорово. А он даже не знал, что в кино так бывает.
- Вот видишь, я тебя уже уговорила, - говорит весело Оксана и тут же становится сразу важной и гордой. - Спокойной ночи, - пренебрежительно роняет она и удаляется к себе в комнату.
Ромка прочитал сценарий сразу, запоем, и долго потом не мог уснуть, переживая увиденное - не прочитанное, а именно увиденное в этой толстой большой книжке в бумажном переплете.
Уже выкатилась огромная сверкающая луна и остановилась, замерла над зубчатым силуэтом далеких гор.
Уже высыпали звезды, и засверкало, заискрилось южное небо.
Уже смолк оркестр в парке дома отдыха "Шахтер". Только где-то далеко-далеко слышна была музыка, бухали пушки да строчили пулеметы - в летнем кинотеатре заканчивалась военная картина. Но вот смолкли и эти звуки.
Остались только звезды, луна и цикады.