Гром и Молния оказались, как две капли воды похоже на Рокота внешне, но темпераменты у них были разные. Я бы сказала, что они соответствовали их именам. По-настоящему я обрадовалась дяде с тетей и Глину, которые тоже пришли на совет, поздоровалась с Тадуешом и Приатой, обняла сестер Арана, поинтересовалась здоровьем Даринель и малыша, а потом уткнулась в свой завтрак и постаралась хоть немного расслабиться.
За столом шутили, рассказывали байки, но когда вошли в кабинет Тира, рассевшись в кресла, разговор пошел серьезный. Все в принципе получилось так, как предполагал Лир. Гномы, эльфы, русалы и драконы решили объединиться, чтобы противостоять Совету магов. Дальше мужчины принялись обговаривать тактику, а мы, улучив момент, вместе с Силадерь выскользнули за дверь, а за нами отправились и Молния, Эридейле, Алона и Даринель с Приатой. Мы прогулялись по саду, болтая о своем, о девичьем, сотворили пикник на лужайке, позагорали на летнем жарком солнышке, и к обеду все наши мужчины присоединились к нам.
Жареное мясо, овощные салаты, мороженое и вино, которое сотворили русалы, было выше всяких похвал. Я, наевшись до нельзя, лениво лежала на траве, позволив Лиру, перебирать пряди моих льняных волос, разметавшихся по его коленям. Думать ни о чем не хотелось. Хотелось петь. Очень.
— Тадеуш, — позвал Лир. — Она должна тебе песню, хочешь услышать?
Все тут же прервали разговоры и пересели поближе к нам. Я поднялась, села.
— Какую хотите? — спросила я, понимая, что число зрителей увеличилось.
— Лир сказал, что ты знаешь любимую песню Аранатариэль, — сказал Рокот.
— О! — воскликнул король гномов. — Моя любимая.
Я улыбнулась им всем. Кто знает, когда мы так вот соберемся все вместе, тем более что до отъезда всех осталось всего часок. Зажмурилась, сосредоточилась и песня полилась. На этот раз на эльфийском. Красивая, нежная, воспевающая этот прекрасный мир, в котором царит свет. А потом, когда она закончилась, внутри меня возникла еще одна песня. Незнакомая абсолютно, грустная и легкая, как морская волна, набегающая на берег. И я запела, чувствуя, что внутри меня рождается непонятная мне сила. Эта песня способна была растопить лед в сердце, если он там был. Когда я закончила, то увидела, что Эридейле плачет на плече у Тира.
— Эта любимая песня Эрана, — сказал мне принц.
— И твоей матери, Ари, — сказала Алона.
Я растеряно пожала плечами. Эту песню я даже не знаю, просто она возникла у меня из ниоткуда.
— Русалочья память, — шепнул мне Лир в ухо.
— Это было незабываемо, — сказал Тадеуш, подходя ко мне. — Позволишь подарить твоей дайари поцелуй? — спросил король гномов у Лира, показывая взглядом на мою руку.
Лир кивнул, но волна ревности все-таки окутала меня, когда король легонько прикоснулся к руке.
— Ты, кстати, обещала эльфам персиковые и апельсиновые деревья, — напомнил Тир.
— А что сами эльфы не в состоянии такое сотворить? — спросили удивленно Молния и Гром.
Все, кроме драконов и гномов рассмеялись.
— Она вечные деревья создает, — сказал Глин. — Других не умеет. У нее они даже в Серебряном городе в саду такие вышли.
— Правда? — заинтересовался брат Рокота. — А нам бы не помешало в горах парочка таких садиков, — хмыкнул он.
Я улыбнулась.
— Сделаю, — сказала я. — Лес в Ларейе я уже умудрилась сотворить.
— Правда? — теперь уже заинтересовался Тир.
— Так покажешь нам? — спросила Приата.
Я кивнула. Создала иллюзию — сначала моего сада в Серебряном городе, потом — вечного леса в Ларейе.
Драконы и гномы восхищенно зацокали, словно увидели нечто чудесное.
— Пойдемте, я покажу, куда перенеслись яблони и мотыльки. И твой вечный цветок. Королевская лилия, кстати, аромат которой сюда все эльфийки вдыхать ходят, — улыбнулся Тир. — Верят, что красоту увеличивает.
Эридейле густо покраснела. Ага, значит, и она ходит. Я хихикнула, уткнувшись в плечо Лиру. Лимфил ярко-желтой бабочкой впорхнул на плечо.
Мы миновали несколько лужаек, пока Тир не открыл калитку и не пропустил нас в очередную часть королевского сада. Там действительно росли мои серебряные яблони, яблоки с которых сейчас обрывала эльфийская детвора, и часть ребятни весело при этом гонялась за мотыльками. Белоснежную лилию никто не трогал.
Увидев всех нас, детвора растерянно замерла.
— Здравствуйте, — поздоровался Тир. — А мы вот вам русалку привели, чтобы она еще чего-нибудь сотворила.
Ух, как сказал-то. Тоже мне принц, или король?
Принц, — ответил Лир мысленно.
Один мальчишка, лет пяти вышел вперед из толпы.
— А конфетное дерево сможете?
Наша компания расхохоталась.
— Это вряд ли. Но кое-что вкусное смогу, — ответила я, смотря на их заинтересованные мордашки.
Дальше все расступились, давая мне возможность выбрать место.
Я зажмурилась, сосредоточилась и представила персиковые деревья, которые никуда никогда не исчезнут, а потом открыла глаза. Ростки появились из земли, выросли, веточки покрылись листиками, появились большие цветы белого цвета, а потом и сами плоды. Я сорвала первый персик, откусила.
— Сладкие, — улыбнулась я своей компании, которая восхищенно уставилась на меня.
— А нам можно? — среагировала малышня, и Тир с Эридейле, ухмыльнувшись, кивнули, направляясь к одному из деревьев.
Дети, визжа от радости, стали обрывать деревья, на которых тут же появлялись новые цветы, превращаясь в персики.
— Ты такая удивительная, Ари, — сказал Глин, откусывая персик.
— Это, верно, — ухмыльнулся Лир, когда мы оба просто стоя в стороне, наблюдали, как взрослые правители, между прочим, эльфы, гномы, драконы и русалы, весело хохоча, пытаются уговорить Даринель слопать еще парочку. Закормят они дриаду, закормят.
— А теперь что? — спросил Тадеуш, оказываясь рядом со мной.
— Апельсины, — ухмыльнулась я.
Теперь замерли снова и дети, и взрослые, расселись в стороне, пока я стала колдовать. Один Лир был рядом и обнимал меня за плечи, пока я шептала заклинания. За апельсиновыми деревьями последовали пальмы — с бананами и кокосами, а в довершение еще и малиновые кусты.
— Я люблю тебя, — сказал мне Лир, смотря, как Тир наперегонки с ребятней лезет за бананами, а Приата чистит апельсин для Даринель, которая обрывает с куста малину, угощая, кого попало.
— Знаю, и я тебя люблю.
— Ты заставила их смеяться, — сказал Лир. — У них у всех было настроение ни к черту, а теперь — носятся, как дети, радуются. Даже Даринель улыбается, а Силадерь и Эридейле так вообще несносны, — сказал Лир, наблюдая, как сестры Арана пытаются сбить с пальмы кокосы, поспорив с Сирином, что так будет быстрее.
— Знаешь, Лир, у нас на земле все иначе. Там бы эти деревья спрятали в сейф и никому бы не дали бесплатно яблочка сорвать, делали бы на них деньги, а тут…
— Тир просто открыл часть сада для всех желающих, — улыбнулся мне Лир, целуя в губы.
— А эльфы что не могут сделать деревья вечными?
— Могут, — сказал Глин, усаживаясь рядом. — Только магии много уходит. А у тебя почему-то нет.
— Уф, давно я так не веселился, — сказал Тир, усаживаясь с нами на траву рядом под одной из яблонь. — Как думаешь, Сирин сверху не упадет? — спросил он нас.
— Нет, — сказал Лир. — Никто оттуда не упадет, я заклинание соответствующее сделал. И, кстати, эти плоды никто не сможет продавать, только есть.
— Все верно, сам хотел подобное сделать, но ты опередил.
Я восхищенно посмотрела на обоих братьев. Добрые такие, светлые, хоть один из них темный маг, а другой — русал, и магия у него другая.
— Знаете, сотворю-ка я, пожалуй, еще одно деревце, — улыбнулась я, крепко обнимая Лира.
— Такого деревца не бывает, — усмехнулся Лир.
Я закатила голову и усмехнулась.
— Я же русалка, у меня все бывает.
— Что она задумала? — спросил Тир заинтересовано, поскольку он ни разу не был в Серебряном городе, его магия была слабее моей.
— Сейчас увидим, — хмыкнул Глин, чистя очередной апельсин.
Меня наполнило какое-то безудержное веселье, мысли стали легкими, словно воздушными, я зажмурилась, представила себе носящуюся детвору, и через минуту услышала их радостный визг. Открыла глаза и поняла, что все у меня получилось. Дерево, усыпанное разными конфетами, леденцами и карамельками, вымахало посреди поляны, и ребятня восторженно забивала рты шоколадом.
Драконы, русалы, гномы и эльфы уставились на меня так, словно я превратилась в соляной столб.
— Как тебе это удалось — то? — выдал, наконец, Лир.
Я хихикнула.
— Не знаю.
— Ариадна, нам нравятся все ваши шедевры, — сказала Молния, срывая конфету с дерева. — Может…
— Ну, уж нет, — сказал Тадеуш. — Сначала к вам лес садить, а потом — к нам, милости просим, — сказал гном, хитро щурясь.
— Может, Ари спросите, — съязвил Лир.
Все разом обернулись ко мне.
— Да сделаю я вам все, сделаю, — засмеялась я, видя их восхищенные лица.
В итоге, правители никуда не разъехались, решив, что государственные дела подождут до завтра. Ну, еще бы. Тут такая занятная русалка появилась. И фруктовые деревья создала, и конфетное, и к тому же еще озеро сделала маленькое, чтобы можно было возле него костер разжигать и ужин делать. Правда, в этот раз при помощи магии я сотворила для всех макароны, а в качестве подливы сделала тертый сыр, кетчуп и сосиски.
Ребятня, ясно дело, никуда не ушла, и уселась есть с нами. Им, тетенька русалка очень даже приглянулась.
— А расскажите нас сказку, — сказал один из мальчишек, усевшись с очередным бананом в руке рядом с Тиром.
Принц ухмыльнулся, а потом… Взрослые, и гномы, и эльфы, и драконы, и русалы стали по очереди рассказывать сказки. Я сидела, прижавшись к Лиру спиной и заворожено слушала. Вот, дают. Вроде, правители…
— У них у всех есть дети, или будут. И все они их любят, — сказал мне шепотом Лир, когда Тир увлеченно рассказывал историю про принцессу, которая влюбилась в дракона.
Я улыбнулась и создала для всех мороженого. Шоколадного, ванильного, клубничного, чем снова привела малышей в восторг.
— Тетенька русалка, а вы знаете сказки? — спросила маленькая девчушка с яркими голубыми глазами.
— Знаю, — улыбнулась я.
— А расскажите нам, — попросил какой-то мальчуган, перемазанный шоколадом и клубничным мороженым.
Взрослые тоже с интересом посмотрели на меня. И я рассказала. Сначала «Золушку», потом «Белоснежку и семь гномов», потом «Красную шапочку», «Колобка», «Репку» и «Дикие лебеди».
— Ты прирожденная рассказчица, Ариадна, — сказал Рокот.
— А про русалок знаешь? — спросил Глин.
— Знаю, но грустную.
— Расскажи, — попросил Тир, наблюдая, как малышня постепенно исчезает.
За кем-то пришли родители, кто-то умчался сам. Сад опустел, пока я доедала мороженое из вазочки, и думала о том, что сегодня был хороший день.
— Пожалуйста, — попросила Даринель, поглаживая свой живот.
И я стала рассказывать наизусть сказку Андерсена, которая так и называлась «Русалочка». Речь текла плавно, и когда я закончила, то заметила, что у многих на глазах стоят слезы.
— Я хочу к Арану, — неожиданно сказала я, смотря, как солнце скрывается за горизонтом.
— Мы с тобой, — отозвались Эридейле, Силадерь и Даринель.
— И мы тоже, — сказали хором драконы и гномы.
Лир с Тиром обреченно вздохнули.
Мы пробрались к окраине города, дошли до пещеры, и я, обняв статую Арана первой, улыбнулась. А потом мы все наперебой стали рассказывать ему о прошедшем дне. Может, это со стороны и было смешно, но нам всем так было легче, словно Аран был рядом. И все мы верили, что он нас слышит, и что мы спасем его.
— Поплавать хочешь? — спросил меня Глин, когда компания разожгла в пещере костер и стала вести неспешную беседу.
Я кивнула.
— Тир, ты с нами? — спросила я мага, смотрящего на огонь.
— Почему бы и нет, — отозвался тот.
Я обернулась к Лиру, который сегодня ни на минуту, не желал оставлять меня.
— Иди, не волнуйся, — прошептал мне он, ласково целуя в щеку.
Заплыв вышел знатный. Мы веселились, как могли, устроив гонки, чем заставляли смеяться всех, оставшихся на берегу. Все-таки, Глин меня догнал, а потом и Тир.
— В полет русалок? — спросила я неожиданно обоих русалов.
Те переглянулись.
— Почему бы и нет? — спросил Глин.
Принц кивнул.
А дальше понеслось. Я никогда не отправлялась в полет с русалами. Только с Араном и Лиром. Один раз всего. И это было впечатляюще. Хотя нет, это было ошеломляюще. А сейчас… чистая радость, восторг и ощущение рядом надежного сильного плеча, которое защитит от любых бед. Причем ощущение шло и от Глина, и от Тира. Мы остановились, когда было глубоко за полночь, посмеялись и подплыли к берегу, где на нас пялились абсолютно все, кроме, пожалуй, дяди и тети. Лир понес меня к костру на руках, накрыв мой хвост своим плащом.
— Еще бы пару песенок, — мечтательно сказал Тадеуш.
Все рассмеялись, и я, подмигнув королю гномов, запела. Песни были разными — веселыми и грустными, а потом снова зазвучала песня Аранатариэль, которую все так любили. Я допела, и неожиданно почувствовала, что перед глазами у меня стоит туман. Белый, густой… реальность исчезла. Мысли все испарились. Никого рядом. Ни Лира, ни Рокота, ни дяди с тетей, ни Глина. Никого. Даже мыслей их не слышу. Из тумана вынырнула фигура. Знакомая такая. Аран.
Говорить я почему-то не могла, двигаться тоже.
— Ари, у меня мало времени. Я вас слышу. Всех слышу. И я живой. Не вините друг друга в том, что сделал для тебя я. Я не жалею. Иначе просто не смог бы. Ты мне, как сестра. Хорошо, что ты догадалась спеть. Я, благодаря этому, смог прийти. Но это будет единственная наша такая встреча. Иначе нельзя. Я могу тебя погубить, а ты — меня.
Ответить я не смогла.
— Заклятие может снять только песня. Но она должна быть песней трех русалов, двое из которых были темными магами, но стали русалами, а потому сменили сторону на свет. Так сказала мне богиня судьбы, которая пошла тебе на уступки, Ари, потому что ты готова была умереть, но не жертвовать моей жизнью, поэтому у меня есть шанс вернуться.
Искать русалов в Серебряном городе, смысла нет. Один из них — Тир, другая — ты, а третий… Богиня судьбы сказала, что тот, кто должен стать русалом, пока что еще темный маг, которому предстоит однажды сделать свой выбор. И это должен быть только его выбор, Ари. И нельзя никак влиять. И, если он его не сделает, то я навсегда буду заточен в камень, Ари. Богиня сказала, что…
Аран стал таять в белом тумане. Перед глазами у меня замелькали черные точки.
Ари. Ари. Ари. Ари…
Голос Лира был на грани отчаяния. И давно он так зовет?
Ари…
Уже не Лир, а Рокот.
Ари.
Множество других голосов, среди которых нет ни одного незнакомого. Я открыла глаза и увидела Лира.
— Лир, — прошептала я.
— Ари, — все разом, вокруг меня.
— Попить дайте, — прохрипела я.
Вода появилась у меня в руках тут же. Я залпом выпила, посмотрела на растерянные лица.
— Что случилось? — спросила я их тихо.
— Ты неожиданно побелела, взгляд стал таким, словно ты очень далеко отсюда была, — сказал Тир.
— А потом просто потеряла сознание, — сказал убито Глин.
— И я чуть не сошел с ума, — прошептал Лир.
— Мы все чуть…, - сказал Рокот, поглаживая меня по запястью.
Я посмотрела на них еще раз. Встала, опираясь на руку Лира, подошла к статуе Арана, обняла его.
— Я найду его, обещаю. Чего бы мне это не стоило. И мы вернем тебя, — сказала я, целуя его в холодную каменную щеку.
В пещере снова воцарилась тишина.
— Ари, — позвала меня Алона. — Тебе нехорошо? Может, приляжешь? Или вон Лир пусть отнесет тебя в спальню, тебе отдых нужен. Столько всего происходит тут…
— Нет, — сказала я, вытирая слезы.
— Ты видела Арана? — спросила вдруг Даринель, смотря на меня изумрудными ясными глазами.
Если скажу правду — все сочтут меня сумасшедшей, но врать Даринель я не смогла.
— Да.
Никто не засмеялся, никто не обронил ни слова, просто смотрели на меня и ждали. И я рассказала, все слово в слово.
— Чтобы человек, темный маг добровольно стал русалом, я о таком и не слышал даже, — сказал Агрий, пораженный моим рассказом.
— То есть такого не было? — спросил Тир.
— Маг должен родиться русалом, — сказала Алона. — И это всегда светлый маг, потому что в нем кровь Аранатариэль.
— То есть темный маг не может вдруг приобрести хвост? — спросил напрямик Рокот.
— Такого никогда не бывало, — сказал дядя.
— Но я же стал светлым магом, — сказал Тир спокойно.
— Ты — другая история. Только первенец, родившись у русалки на берегу, может стать русалом или русалкой. И то, в том случае, если попадет в день своего рождения в заколдованное озеро. Ты мог навсегда остаться темным магом, если бы не хвост. Но когда в тебе пробудился русал, то произошла смена магии. Ты стал светлым. Опять же, благодаря звезде.
Русалки и русалы, которые рождаются в море, изначально имеют хвост. И, если раньше, у нас рождалось по одному ребенку, то теперь, когда нашлась Ариадна, какое-то древнее заклятие, которое набросила на нас старая ведьма, слетело, и теперь у русалов и русалок могут быть еще дети, и все они, если рождены в Серебряном городе, будут сразу иметь вторую сущность.
— Дядя, получается, что тот, кого нам надо искать — тоже сын русалки? — спросила я напрямик.
— Получается, что — да. Только никто из русалок за последние двести лет не покидал море, не рожал на берегу ребенка. Это я точно знаю. Русалка не сможет оставить своего ребенка.
— А, если у русалки, живущей на берегу, родится второй ребенок? — спросил Тир.
— Он не будет иметь второй сущности, даже, если искупается в озере в день своего восемнадцатилетия, — ответил Агрий.
— А двойня? — спросил Рокот.
— У русалок не бывает двойни, — сказала Алона.
— Замкнутый круг какой-то, — сказала Силадерь.
— И как нам искать непонятно кого? — спросила Эридейле.
— Аран сказал, что нужно искать среди темных магов, — сказала я.
— Половина Ларейи отпадает сразу, — хмыкнул Тадеуш.
— И в Серебряном городе этого русала ни разу не было, — задумчиво сказал Лир.
— Он — не инициированный русал, — заметила Даринель.
— Мы опять пошли по кругу, — заметила Молния.
Неожиданно голова у меня закружилась. Кругом возникла темнота.
Ари…, - голос Арана возник из ниоткуда. — Я не могу приходить, сейчас рискую сильно, очень сильно. Это и вправду в последний раз, потому что тогда нас прервали, и я убедил богиню, что должен тебе сказать остальное.
Этот третий русал — Лир. Он родился не на берегу, а в воде. В тот день лил дождь, роды у королевы начались в лесу, когда она с мужем возвращалась с прогулки, и отец Лира отнес жену к озеру — Прозрачной слезе. Она сотворила какое-то заклинание, и Лир родился русалом. Он считается первенцем, как это ни странно прозвучит, потому что родился у русалки не на берегу, а в озере. Если бы это было в Серебряном городе, как правильно сказал твой дядя, то у Лира бы сразу был хвост, а так…Инициацию он не прошел. Так уж вышло, и поэтому остался темным магом, не приобретя русалочьей сущности. Он этого даже не чувствует, так же, как и ты не чувствовала все восемнадцать лет.
Есть древний ритуал, который может провести морская ведьма. Он позволит Лиру стать русалом, но он станет тогда светлым магом, и весь дар свой будет наращивать заново. Кроме того, это очень больно. И ритуал должен проходить в Серебряном городе. Лир сможет туда попасть с твоей помощью, поскольку ты — его дайари. Телепортация. Тир так сделать для Эридейле не сможет. Она — не русалка, даже потенциальна.
Лир не должен знать о нашем разговоре, иначе все рухнет, это нельзя будет назвать выбором. Наступит момент, когда ему придется решить, будет ли он русалом. Не знаю когда, но богиня судьбы говорит, что скоро. Очень скоро. Просто ждите.
И, Ари, если он не выберет этот путь, не вини его. Никогда не вини его в этом. Я прошу тебя. Не каждый может отказаться от части себя, а темная магия — часть Лира. Он не сможет тебя защитить, если откажется от нее. И это может его остановить.
Позволь ему сделать выбор самому. И прими его выбор.
Не говори никому о том, что я сказал. Нельзя. Я поставлю блок на этот кусок твоей памяти, чтобы ни Лир, ни Рокот не прочли. И прощай…
Голос Арана в голове перестал звучать, и я почувствовала, что прихожу в себя.
— Нет, ты скоро меня точно до инфаркта доведешь, — сказал Лир, прижимая меня к себе.
— Готов поспорить, что это будет первый случай в истории, когда у темного мага случиться инфаркт, — сказал едко Рокот.
Даринель протянула мне стакан с водой. Я выпила, приподнялась.
— Снова Аран? — спросил Глин.
— Да.
Лир попытался нырнуть в мою память, а следом — Рокот, а потом — удивленно переглянулись.
— На твоей памяти — блок, — сказал Лир.
— И его не взломать, — сказал Рокот.
— Ари, — позвала меня Эридейле.
— Аран запретил вам рассказывать. Искать русала не нужно. Все получится само собой. Это все, что я могу вам сказать, — прошептала я, всматриваясь в их лица.
Повисла тишина.
— Если так нужно для спасения Арана, то, значит, не рассказывай, — сказала спокойно Даринель.
Другие покачали головой, соглашаясь.
— Пойдемте уже спать, — сказал Сирин. — Рассвет уже совсем скоро.
— А завтра у нас нелегкий день, — добавил Тир. — Будем готовиться к состязанием у орков, — хмыкнул русал, поглядывая на нас с Лиром.
— Мы подумали, что вам не помешает потренироваться на специальных площадках, — сказал Рокот. — С недельку. А потом — я отнесу вас на своих драконьих плечах.
— Или шее, — хмыкнул Лир, помогая мне подняться, но увидев, что я снова теряю равновесие, подхватил меня на руки и пошел к выходу пещеры.