Тринлейн.

Лотта появилась на рассвете. Радостная и уставшая.

— Не поняла. Ты словно с праздника, — сказала я, наблюдая, как она кружится по комнате.

— Вот!

Она подняла рукав мятой грязной туники, и я охнула. На руке сверкал серебряный браслет с сапфирами.

— Обручальный! — выдохнула я.

— Ага.

— Расскажешь, как вы с ректором до такого дошли?

Лотта забралась ко мне на постель, блаженно улыбнулась.

— Сначала ругались.

Сдается, долго и со вкусом.

— Нарис заявил, что я безответственная и взбалмошная. И да, вытрепала ему все нервы. Попробуй с ним после этого не ссориться. Верно?

Я хмыкнула. Вопрос‑то риторический.

— И?

— Сначала терпеливо слушала.

Воображение тут же нарисовало, как это происходило. Лотта сидела, сложив ручки на колени, строя из себя жертву и награждая несчастного магистра, попавшего в ее сети, красноречивыми взглядами.

— А Нарис все говорил и говорил. Я и не выдержала. Взяла да сказала: пусть тогда на мне женится, раз я такая эта… безответственная и взбалмошная.

Да уж… В логике Лотте точно не откажешь.

— И магистр Нарис согласился? Так вот просто? — неверяще уточнила я.

А что? Может, подруга магистра пытала?

— Ну…

Лотта покраснела и смутилась.

— Он разозлился. Аж весь побелел… Я хотела его успокоить, воды в стакан налить. Подруга вздохнула.

— Что помешало?

— Нарис как стукнет по столу. Я испугалась… Вместо ручья ливень получился. У него какие‑то важные бумаги промокли.

Я хихикнула, и Лотта улыбнулась.

— А дальше? Опять кричал?

— Было дело. Только зря он… Ты же знаешь, когда со мной так…

— Ты еще сильнее злишься, а не чувствуешь себя виноватой, — заметила я.

Лотта вздохнула.

— В этот раз было еще хуже.

— Да куда уж больше?

— Я сказала Нарису, что он при всей своей мудрости и силе глуп.

— Что? — воскликнула я. — Так прямо и…

— Увы. Ох, он и разозлился! Я от него даже сбежать попыталась. Догонял…

Подруга мечтательно улыбнулась, явно вспоминая прекрасные моменты погони.

— Теперь мебель в его кабинете менять придется, — вздохнула Лотта. — Жаль, конечно, она мне нравилась. Особенно стол. Удо — обный!

Я хихикнула. Значит, магистр Нарис подругу догнал. И, судя по — всему, удачно.

— А браслет он мне недавно надел, — подруга ласково коснулась серебряного ободка со сверкающими камнями в цвет ее глаз. — Сказал, у него терпение закончилось, и на мне, действительно, лучше жениться, чтобы рядом была. Да и наказывать так приятнее.

Лотта рассмеялась, и я вместе с ней.

— Когда свадьба?

— Через год.

— А он не передумает?

— Нет, Трин. Мы в Храм Морского Бога переносились. Нарис клятву дал, что меня любит и женится. Оказывается, я ему давно небезразлична.

— Почему же он раньше не сказал? — поразилась я, вспоминая, что ректор никак за два с лишним года не выдавал своих чувств. Да что уж там! Мне он всегда казался ледяной непробиваемой скалой, пока не познакомилась с ним поближе.

Нет, я понимала, за что его любят и уважают студенты: магистр Нарис заботился о каждом, вникал в проблемы, помогал, но… Репутация она, видимо, и есть репутация. Если зарекомендовал себя строгим и беспристрастным, то сложно заставить кого‑то разглядеть в тебе другие черты и изменить чужое мнение.

— Лотта, ты не ответила на мой вопрос, — напомнила я, заметив, что подруга витает в облаках.

— Нарис хотел соблюдать приличия. Мол, негоже ректору за студенткой ухаживать. Держался от меня подальше и думал, что дождется, когда я Академию закончу, а потом уже начнет действовать. Веришь — нет, даже собирался со мной договор на свою защиту заключить.

Лотта захихикала, я тоже улыбнулась. Сложно представить бесстрашного главу Волчка, нуждающегося в охране. Но тактику он бы избрал верную. Лотта — всегда рядом, никаких кавалеров к ней он не подпустит, а остальное… Сдается, ухаживать ректор умеет. С размахом и шиком. Иначе бы Военно — морская Академия не выглядела так по — строгому красиво, вызывая чувство зависти глав других учебных академий. Все гобелены с вышивками, картины, изображающие древние битвы добра со злом, изящные светильники создавали какой‑то необъяснимый уют, желание сюда вернуться.

Я вспомнила, как ошеломил меня этот замок, когда впервые его увидела. Остроконечные шпили, белые шершавые стены, мозаичные полы… Я чувствовала себя здесь долгожданной гостьей. Или… как будто вернулась домой после разлуки. И все такое… родное, что ли. Только там, откуда сбежала, у меня совсем не оставалось выбора. Работа от зари до заката, постоянные напоминания, кем я являюсь, стыд, заливающий щеки… И сколько ни старайся — все не так. Еще был страх… Жуткий, необузданный. Переборола, конечно, но и расплатилась за это сполна.

В Волчке же… все казалось другим. И отношение тоже иное. Если поступил — достоин. Вечная муштра, тренировки, учеба — от такого, разумеется, никуда не деться. Но я выбрала это сама. И теперь не жаловалась и не плакала, лишь ценила то, что давали. И да, глава Военно — морской Академии сыграл в этом немалую роль. Вспомнить только, что он каждый день появлялся среди студентов, интересуясь их делами и проблемами, и напоминал, что к нему можно прийти в любое время. Все лучше, чем творить глупости. Поэтому и казалось странным его поведение в отношении Лотты.

— Трин, ты сомневаешься в его чувствах ко мне? Но богам нельзя солгать, — заметила подруга.

— Прости, Лотта. Ты мне дорога, и я за тебя переживаю. Ваши отношения такие быстрые, как горный поток.

— И такие же чистые, — усмехнулась подруга.

— Да. Просто неожиданно, что ректор не стал сразу действовать. Мне магистр Нарис казался из тех, кого будут мало волновать традиции, — заметила я, поглядывая на сияющую от счастья Лотту. — Но любовь заставляет робеть и сомневаться даже сильных…

— Ты, конечно, права, Трин. Я тоже Нарису сказала, что он поступил опрометчиво. Только мой жених не хотел, чтобы обо мне кто‑то дурно отзывался, поэтому… сразу и заключил помолвку, обещая ухаживать и наверстать упущенное.

— Лотта! Это чудесная новость! — улыбнулась я. — Только я все равно за тебя волнуюсь.

— Ох, Трин! Понимаю. У меня тут проблем будет с этой свадьбой…

— Ты о чем?

— Как отцу‑то сказать?

— Время подумать еще есть.

Я обняла счастливую Лотту.

— А что Ал?

Вздохнула и рассказала.

— Может, не будешь на себя накручивать? Дай ему шанс, Трин! Знаю, недавно советовала не торопиться… Но время так неумолимо! Ты можешь погибнуть, не испытав счастья быть любимой.

Я в той схватке с разбойниками это поняла. И да, твердила, если выживу — признаюсь Нарису в любви, и будь что будет! — Лотта смущенно улыбнулась. — И видишь, как все обернулось. Ал тоже заслуживает попробовать завоевать твое сердце. Только позволь ему это сделать.

— Не могу. Хочу, но все в душе переворачивается… от страха.

— Ты же знаешь, я долго не могла подойти к Нарису, держалась на расстоянии. Ректор же, дистанцию нужно соблюдать, даже с Гансом сошлась, но… Когда мне выпало стать жертвой Морского Бога, я поняла, как коротка жизнь. Нужно каждый миг ценить, радоваться, наслаждаться. Просто представь, что Ал умрет…

— Лотта!

— Аты представь… И сразу поймешь, насколько он тебе дорог.

На этом разговор прервался, так как прогудел колокол.

Тренировка утром была ужасной. Целительские снадобья, которые заставил вчера выпить ректор Нарис, действовали безотказно, снимая боль в мышцах и залечивая синяки, но щадить нас преподаватели перестали. Если раньше я думала, будто Ал строг на занятиях, то ошибалась. Когда поймали преступников, преподаватели Волчка, поняв, что уроки Апарина действенные, стали на него равняться.

На завтрак я не шла, ползла, напоминая побитого краба. Такая же красная, еле передвигающаяся и голодная. Студенты стонали и ворчливо поминали морскую бездну. Магистр Тара, услышав наши сетования, довольно хмыкнула и напомнила, что магия — это не все. И да, нам нужно больше стараться — осваивать боевые приемы, учиться прикрывать друг друга и узнавать новое.

Я доела омлет, взяла пирог с капустой и заглянула в расписание.

— Медитация, можешь не смотреть, — зевнула Лотта, у которой ничто настроения не испортило.

Еще бы! Наша комната, благодаря стараниям магистра Нариса, теперь напоминала сад. Повсюду вазы, которые за неимением своих, пришлось собирать с этажа. Все подаренные ректором цветы, что примечательно, разных оттенков синего. Невольно понимаешь: магистр Нарис вспоминал глаза подруги и хотел ей сделать приятное. Аромат у цветов смешивался, играл теплыми нежными нотками, и Лотта мечтательно улыбалась.

— Не грусти. Алэрин наверняка занят вчерашним происшествием, поэтому не был на тренировке.

Я смутилась.

— Мне надо держаться от него подальше.

— Трин! Мы же все утро обсуждали с тобой эту тему.

— Знаю.

И что ж ты такая упрямая!

Мы поднялись, покинули столовую и отправились в аудиторию. К нам тут же подошли Гир и Леон.

— Прогуляться в выходные не хотите? Или снова заняты?

— Как тебе сказать… Я помолвлена, — заявила Лотта, ухмыляясь.

— И когда успела? Кто хоть счастливчик?

Лотта мечтательно улыбнулась и ничего не сказала.

— А ты, Трин? — уточнил Леон, сверкая глазами.

— Нашел время! — воскликнул Гир. — Тренировался бы лучше больше!

Однокурсник закатил глаза.

— Тоже мне, блюститель нравов! С каким пор стал занудой?

— А про турнир ты, поди, забыл, — закатил глаза маг.

— Вы о чем? — переспросила Лотта.

— Ох, вы же не знаете. У нас два раза в год проводится турнир.

— Зачем? Маги сами решают, кому служить.

— Да потому что цель иная — показать мастерство, — ответил Гир.

Хм…

Мы с подругой переглянулись.

— И какой приз для победителя?

— Меч.

— Меч? — удивленно переспросила Лотта.

— Да. Но не думайте, что обычный. Зачарованный магами четырех стихий. С ним не страшна любая нечисть.

Если ты умеешь владеть оружием.

— Главное, победить в турнире. У меча магия своеобразная. Он дастся тому, кто смел, — ответил Гир. — Мы с Леоном хотим поучаствовать.

— А раньше не пробовали?

— Говорю же, состязания для магов, — ворчливо напомнил Гир.

— Выглядит странно. Мы только два месяца проучились. Какие тут умения?

— И это говорит та, что в одиночку победила гидру! — хмыкнул Леон.

Я закатила глаза.

— Там главное не твои навыки, а смекалка, выносливость, сила воли.

— Погоди, я не поняла. Турниров два. Один в середине года, другой — в конце? — уточнила Лотта.

— Да. А что не так?

— У воинов только одно соревнование — в конце года. И приз там…

— Лучший хозяин, — тихо закончила я.

— Так аристократы тоже хотят и на магов посмотреть. Вдруг да уговорят им служить. Не все тут имеют богатство. Семья Крама, к примеру, живет на грани бедности. Мы все ему помогаем, как можем, ректор поддерживает, да и сам Крам подрабатывает при любой возможности, но ситуацию это не спасает.

Хм…

— Он наверняка согласится принести клятву верности какому‑нибудь графу.

Отчасти Леон прав. Это сейчас нас бесплатно кормят, одевают, дают над головой крышу, а потом? Я вспомнила графа Ритэ и похолодела. Не хочу ему служить. А что если никто, как он и обещал, не согласится? Глупая, Трин! Думала, станешь магом

— обретешь свободу, а все осталось по — прежнему, не поменялось.

— В любом случае меч не помешает. Тем более воздушникам тяжелее…

— Крам повелевает ветрами? — пораженно воскликнула я, прерывая.

— Ты как с Луны свалилась, Трин! — рассмеялся Гир. — Впрочем, вы с Лоттой Крама только на общих тренировках и видели. Остальные занятия у воздушников и водников отличаются.

Я посмотрела на Крама, который о чем‑то переговаривался с Аром, угрюмым и молчаливым парнем. Зато воином был превосходным, как выяснилось в схватке с гидрой. Именно он отрубил две головы, защитив Гира. Тем временем Крам улыбнулся и покинул аудиторию.

— А сколько всего воздушников в Волчке? — спросила любопытная Лотта, скидывая камзол и потягиваясь.

— Да их мало. Человек пятнадцать на все курсы. Редкий дар. Жаль, что я не могу управлять ветрами, как Рэмстин.

— Напарник Верховного мага? — удивленно уточнила я.

— Ага, он самый. Его потоки воздуха слушаются беспрекословно. Он и духов, говорят, усмирить может. И ищейка из него превосходная. Многие удивляются, зачем он принес клятву верности Апарину, — ответил Гир.

— Что? — пораженно воскликнули мы с Лоттой.

— Вы и этого не знаете? — рассмеялся Леон.

— Да откуда? — застонала подруга.

— И точно… все время забываю, что в вас дар не сразу проснулся.

Гир взъерошил волосы, послал нам очаровательную улыбку.

— Так что там с клятвой верности, — напомнила я.

— Ах, да. Мало кто знает, что Ал его вытащил из такой…

— Гир, нельзя выражаться при леди! — возмутился Леон.

— Ты не магистр Лаванда, чтобы замечания делать.

Парнишка фыркнул, ничего не сказал.

— Что за история про клятву верности? Так и будете тянуть русалку за хвост? — не удержалась я.

Лотта закашлялась, и я, поняв, что сказала, смутилась.

— Алэрин два месяца в Военно — морской Академии проучился, с первого дня стал любимчиком у преподавателей и однокурсников. От девчонок, говорят, вообще отбоя не было.

Какими судьбами его занесло в неблагополучный район Кардоса, который обычно все нормальные люди избегают, понятия не имею.

— Он маг, — лениво напомнил Леон.

— Это верно. И плевал Алэрин на правила.

— А зачем он туда пошел? — поинтересовалась Лотта, расплетая косу.

— Кто его знает! Захочешь — спроси. Только вряд ли ответит. Там он и столкнулся с Рэмстином. Тот дрался с пятеркой головорезов за кусок рыбы.

Я глупо заморгала, не понимая.

— Он голодный был.

— Эм…

— У Рэмстина мать умерла от чумы, а отчим, взявший его на попечение, заставлял воровать, — добавил Гир.

— Мальчишка и взбунтовался, — задумчиво сказал Леон. — На улицу ушел. И в той драке умер бы, если не Алэрин.

— Он его спас? — почти шепотом переспросила Лотта.

— Боюсь, подобный поступок сложно назвать спасением, — заметил магистр Нарис, появляясь в аудитории. — Безрассудством или благородством. А может, всем вместе.

Хм…

— Эта парочка пришла в Академию в таком виде…

Ректор весело фыркнул.

— Носы разбиты, локти и колени содраны в кровь, на скулах сверкают синяки. Сложный вопрос, кто кого там защищал. А когда Алэрин мне еще и заявил, что несправедливо оставлять Рэмстина на улице…

Магистр Нарис снова усмехнулся, вглядываясь в лица студентов, которые прислушивались к разговору.

— Пришлось разбираться.

— И?

— Отчима Рэма арестовали, оштрафовав и отправив в тюрьму, мальчишку оставили учиться в Военно — морской Академии. Куда от него денешься? Дар налицо, да еще и Алэрин заявил, что Рэм — единственный нормальный человек, с которым можно общаться. Мол, ему на аристократические замашки…

Ректор оборвал предложение, вздохнул.

— Спорить было бесполезно и себе дороже. И наверное, любой на моем месте тысячу раз после шалостей, что творили Алэрин и Рэмстин, пожалел, что оставил их вдвоем в одной Академии.

— А вы не пожалели?

— Ни на мгновение. Истинная дружба так и рождается… Вроде бы и случайно, но на всю жизнь.

Магистр Нарис тепло улыбнулся, а потом велел рассаживаться и медитировать.

Я привычно нырнула на поляну с озером, рассматривая дом на берегу. Но спокойствия она не дарила. Лишь напоминала о родных местах, и тоска хлынула в сердце. Сейчас я отчетливо осознала, что никогда туда не вернусь. Не моя это судьба. И дом с заколдованным озером начал засыпать снег. Он падал хлопьями, оседая на темных треугольниках елок. По озеру полз лед, а затем он покрыл стены дома, делая их почти прозрачными. Нет больше этого места даже в моей памяти. Пусть исчезнет, утонет в метели, растворится…

— Трин!

Голос встревоженной Лотты ворвался в сознание, я открыла глаза и испуганно на нее уставилась. Волосы у подруги покрылись инеем, губы посинели.

— К‑ка — ак ты э‑то сде — ела — ла? — простучал зубами Леон.

— Отойдите, адепты. Я сейчас сниму заклинание.

Ректор Нарис был спокоен и невозмутим, хотя его волосы и камзол покрывал снег.

Зеркала в аудитории превратились в куски льда, стены разукрасил сотнями причудливых узоров иней. А с потолка падали снежинки. Самые настоящие! И не таяли. Под дверью даже сугробы намело.

И я даже не сразу поняла, кто именно этому виной.

— Н — не пер — режи — ивай.

Лотта попыталась улыбнуться.

Магистр Нарис что‑то шептал, но комната не менялась, напоминая забытое королевство зимы.

Он опустил руки, вздохнул и посмотрел на меня.

— Самой придется, Дарэ.

— Что произошло?

Алэрин, не здороваясь, влетел в аудиторию, оглядел снежное царство и поймал мой взгляд. Нахмурился, обернулся к ректору.

— Не знаю, что она сотворила. Мне ее чары почему‑то не поддаются.

Простите, я не хотела.

Видимо, в моем голосе звучал испуг, потому что даже раздраженные и недовольные лица однокурсников смягчились.

— Полагаю, пару можно считать законченной, — сказал магистр Нарис. — Расходитесь, студенты. Дарэ, вы останьтесь.

— А мне можно…

— Нет, — ответил Лотте Алэрин, не спуская с меня глаз.

Подруга вздохнула и покинула аудиторию последней.

— Нарис, я бы хотел…

— Чтобы я тоже ушел, — вздохнул он. — Угадал?

Алэрин кивнул. И едва за ректором захлопнулась дверь, бросился ко мне и обнял.

— Прости, я…

— Ты меня так напугала, что я сорвался с Совета Магов, — вздохнул он. — Не думай, не упрекаю.

Ал расслабил объятья, заглянул в глаза.

— Откуда столько боли, Трин?

— Ты знаешь, о чем я думала?

Мой ужас стал таким огромным, что в глазах потемнело.

— Нет, конечно. Ты не даешь постоянно читать мысли. Лишь когда думаешь, что находишься в опасности. Это, кстати, неимоверно, раздражает.

Я облегченно вздохнула, на миг прикрыла глаза.

— Зачем от меня прячешься, как жемчуг в раковину? Не понимаю! Я же клятву дал, Трин! И твое прошлое — это всего лишь прошлое. Но в тебе столько недоверия, сомнений, страха… Объясни почему. Дай возможность это изменить.

— Ал…

Меня начало трясти.

— Кто тебя так обидел, сокровище, что ты забыть не можешь? Каждый раз пытаюсь достучаться…

Ал посмотрел на испуганную дрожащую меня, вздохнул.

— Ладно, раз не хочешь говорить, давай исправлять то, что сделала.

— Ты собираешься мне помочь? — удивилась я.

— Да. Разве не должен?

— Это связь… наша связь для тебя, словно цепи, — прошептала я, чувствуя, как очередная снежинка тает на губах.

Странно все же стоять с Алом в центре комнаты, покрытой чуть ли не льдом, и разговаривать. Обо мне.

— Раньше я тоже так думал, Трин. Но сейчас… я не настолько глуп, чтобы отрицать очевидное. И даже если рисунок артефакта исчезнет, тебя это от меня не избавит. И да, морская бездна, я готов дать тебе свободу! Совершай ошибки и принимай собственные решения. Но не надейся ни на минуту, — Ал наклонился, приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, — что я оставлю тебя с их последствиями.

Так вот, наверное, и влюбляются. До безрассудства, беспамятства. Когда надышаться не можешь, насмотреться не в силах. И больно от одной мысли, что Алэрина вдруг не будет рядом.

— Глаза закрывай.

Я подчинилась.

— А теперь ищи другое спокойное место. То, что тебе понравится, принесет мир в душу. Оно есть, даже не сомневайся.

Воображение отказывало. Вернее, рисовало не то…

— Трин, твою ж, русалочий хвост!

Я открыла глаза. По аудитории гуляла метель. Поднимала подушки, крутила, швыряла в стены. Волосы Алэрина спутались, почти закрывая лицо. Он их небрежно скрутил в узел и закрепил лентой, что вытащил из кармана.

— А как я ее создала?

— Самому любопытно. Снег еще объяснить можно, все‑таки одно из состояний воды. Но северный ветер… Это ж сколько силы надо, чтобы его призвать!

— Я не заметила. Не почувствовала…

— Это как раз тот случай, когда я говорил, что магию нужно контролировать, — спокойно ответил Ал, явно намекая на цунами. — Да не пугайся ты! Я же рядом.

Конечно! Только метель как кружила по аудитории, швыряя снег, так и кружит. А я даже не ощущаю холода, что, ну очень, странно.

— Значит, так. Закрываешь глаза и представляешь, что я говорю. Ясно?

— Да.

— Если будет неуютно…

В Кардосе начнется преждевременная зима. Но приказ мага послушно выполнила.

— Берег моря, — скомандовал он. — Не бурю представляй, даже не думай о ней! — прокричал Ал.

— А что?

— Ясное небо и солнце. Ощути его жар на лице и руках, согрейся. И мелкий песок под ногами. Горячий, но приятный.

Хм…

— Ощущения нормальные?

— Да.

— Хорошо. А теперь дом за спиной.

Я дернулась и запаниковала.

— Тихо, — Ал вдруг оказался рядом, прижал к себе. — Не думал, что дело в нем. Просто смотри на море, сокровище. Вода синяя, как глаза твоей подруги. И по ней гуляют блики, манят. Как‑нибудь надо научить тебя их ловить. Жаль, что скоро зима.

Голос мага звучал ласково, спокойно. Я неожиданно почувствовала умиротворение. В его объятьях было так уютно, что невольно Ал оказался в выдуманной картинке на берегу, так же обнимая меня за плечи и шепча что‑то на ухо.

— Умница.

Я распахнула глаза. Аудитория хоть и напоминала побоище, лишилась снега.

— Порядок будете сами наводить, — заметил магистр Нарис, невозмутимо стоя на пороге со скрещенными руками.

— Хорошо, — покладисто согласился Алэрин.

Я только вздохнула, закатывая рукава рубашки.

— И пока не забыл… Ал, у тебя сегодня два занятия с этими желторотиками. Научил бы их не только ледяное оружие создавать, но и чему‑нибудь интересному.

Нарис почему‑то мне подмигнул, когда Алэрин кивнул.

— Есть идеи?

Я удивленно посмотрела на водного мага.

— С метелью ты справилась, значит, положена награда. Не будешь же сыт одними наказаниями, — усмехнулся Ал.

— А молнии можно?

— Молнии? — удивленно переспросил ректор.

— Да. Хочу поймать и…

— Что? Откуда такая глупость, Дарэ! Вы можете изо льда копье сделать, мечи, ножи, но настоящую молнию при вашем даре, невозможно! Да их никто не создаст!

— Алэрин так уничтожил духа, — заявила я, чувствуя себя весьма глупо. — И если появится еще один, я хочу уметь себя защищать!

Ректор недоверчиво перевел взгляд на Алэрина.

— Она не лжет, так понимаю?

— Нет, — Ал ответил коротко, явно разозлившись.

— Кто еще знает?

— Рэм.

— Я в этом и не сомневался! Все?

— Да.

— Мне ты, я смотрю, не доверяешь…

— Нарис!

— Не я ли был для тебя все эти годы едва ли не наставником! И ты счел нужным, мне не сказать!

Ректор развернулся и ударил кулаком стену. Я, вытаращив глаза, удивленно на него смотрела.

— А о чем речь? Я что‑то не то сказала? — прошептала я, оборачиваясь к Any. Вздрогнула. Его глаза светились ярко — голубым.

— Дарэ, отправляйтесь на занятия. И держите рот на замке об этих чудесных способностях Алэрина создавать молнии. Ясно?

— Да. Я и не собиралась…

— Алэрин, я желаю, чтобы ты со мной прогулялся, — едко заметил магистр Нарис, покидая аудиторию.

Ал глубоко вдохнул, как‑то виновато опустил голову и вышел, не прощаясь и ничего не объясняя. Опять у него из‑за меня будут неприятности! Ругая себя, я снова оглядела разгромленную моим колдовством аудиторию, а потом, решив пропустить пару по пению, принялась за уборку.

Алэрин.

— Не злись, — попросил я Нариса, стряхивая с камней водоросли и швыряя гальку в бушующее море.

Друг призвал стихию, выплескивая отрицательные эмоции. Вода привычно откликнулась, обрушилась на берег, оставляя следы на песке.

— Я же хотел как лучше. Со мной и так было хлопот. А беречь тех, кто дорог от… Нарис повернулся, сощурился.

— Что же ты за меня‑то решил!

— Да пойми ты, опасно такое знать!

— Мальчишка! Глупый, несмышленый…

— Нарис!

Он вздохнул, сел на соседний камень. Я зацепился взглядом за его шрам на щеке. Из‑за меня получил, защищая от гидры. Яд‑то вывели, а вот рана… затянулась, но не исчезла. Напоминала, как Нарис подставился.

— Сам давно знаешь?

— Мать, когда принес клятву Морскому Богу, рассказала.

— Жалеешь?

— О том, что она осталась жива? — я горько усмехнулся. — Нет, конечно. Еще бы женить меня не пыталась.

Нарис задумчиво посмотрел на море. Серое, как тучи на горизонте. Еще немного — и снова начнется буря. Настроение у повелителя водных глубин в последнее время часто менялось.

— Своей девчонке, я так полагаю, ты правду не сказал.

— Нет. Да и с молнией той вышло случайно.

— Красовался?

— Скорее злился.

— И что за причина была?

— Трин оказалась на берегу, а я это допустил. Все летит в морскую бездну!

Нарис потер виски, вздохнул.

Можно было попросить Рэма…

— Нельзя. Я артефакт Трин. Забыл?

— Умеешь ты находить неприятности на свою голову, Ал! Хоть представляешь, как повернется дело, если Морской Бог узнает о твоем выборе?

— У меня есть двадцать возможных вариантов развития…

— Двадцать возможных вариантов! Ты лучше с отцом поговори. Сколько можно…

— Нет. Если сам не позовет, не стану напрашиваться.

Нарис, не стесняясь выражений, выругался.

— Упрямый, несмышленый…

— Ты повторяешься, — усмехнулся я.

— Знаешь, я просто сгораю от желания навестить твою матушку…

— Не смей!

— И поболтать с ней по душам.

— Нарис!

— И магистра Тару пригласить.

— Только не говори, что она стала сплетницей! — возмущенно воскликнул я, понимая, что Нарис намекает на то недоразумение с Трин в кабинете преподавательницы Волчка.

Друг рассмеялся.

— Девчонку на зимние каникулы заберешь, так понимаю?

— Не выйдет, — отозвался я.

— Думаешь, не согласится?

— Я отправляюсь за море.

— Мне стоит интересоваться причиной твоего отъезда?

— Хочу узнать о прошлом Трин. Сама она рассказывать не хочет, а давить…

— Не боишься, что все разрушишь?

— Знаешь, когда сегодня я попросил ее представить дом, она создала метель. Значит, причина ее страхов и сомнений — в этом.

— Или в том, что Тринлейн, как любая другая девушка, впервые влюбившись, просто боится своих чувств, — ответил Нарис. — Ухаживать бы лучше попробовал, чем искать ветра в поле.

Я вздохнул, покосился на тучи, подбиравшиеся все ближе.

— А почему искать будешь именно за морем?

— Рэм призывал ветра.

— И?

— Те шепчут только, что ответы на другом побережье.

— Ясно. Удачи, тогда!

— Спасибо. Приглядишь за…

— Разумеется. Куда же я денусь‑то. Но сознаюсь, планы у меня были другие.

Нарис мечтательно улыбнулся, наверняка вспоминая Лотту, а я поднялся. Сейчас у меня пары. И да, на них будет Трин! А остальное? Подождет.