При реконструкции цеха оконный проём, заложенный ещё давно стеклоблоками, перегородили пополам перегородкой в полкирпича. По одну сторону устроили женский душ, по другую - мужской. Некоторые стеклоблоки были к тому времени выбиты и заменены стеклом. А саму перегородку с улицы было не видно то ли потому, что их давно не мыли, то ли прозрачность стеклоблоков такая. Скорее всего, поэтому. Свет пропускает – ну и хорошо.

И как раз мимо этого окошка проходил маршрут обхода вооруженной охраны, которая ходила там ещё с военных времён: по двое с карабинами или один с карабином и собакой.

Пашка только дембельнулся и пришёл устраиваться на свой завод. Ну, как обычно в те времена. Несколько необычным было то, что служил он в какой-то несусветной дыре, то есть, и людей три года не видел. Не говоря о женщинах. И выйдя из отдела кадров, столкнулся с Натальей. А это была, скажу, та ещё штучка. Но тут случился облом.

Во-первых, она в самом деле была хороша. Да. Крутила этим самым местом, но сколько ни крути, всё равно докрутишься до того же самого.

Во-вторых, парень после трёх лет абсолютного поста, уткнувшись в неё носом в прямом смысле, просто офонарел. А при всех своих, на неё никто такими глазами ещё не смотрел. Ну и всё, чего ещё. Кто там кого окрутил, не суть. Главное – результат.

Только вот, к сожалению или совсем наоборот, не знаю, она раньше, до Пашки, раздавала авансы всем подряд и при этом никому конкретно. Осуждать её за это нельзя, обычные женские штучки, а кто это принимал всерьёз, так и флаг ему в руки и ветер в спину. Но поэтому по заводу ходили не очень приятные слухи. Она ему сказала, что кроме его, ей никто не нужен. А чего ещё человеку надо?

У них смены заканчивались в несколько разное время и он обычно встречал её на проходной. А тут то ли ему показалось что-то, то ли невмоготу ждать, вот он и пошёл к её цеху. Сунулся в цех, его турнули: нечего шляться по чужим цехам, а если кого ждёшь, так вон скамеечка.

Он посидел пару секунд, а невмоготу стало, он и пошёл вокруг цеха. Дошёл до этого окна, увидел стеклянные вставки и подошёл посмотреть. Лучше бы он этого не делал, потому что в одном стёклышке просмотрелся голый мужик, а в другом - не менее голая Наталья. И они шли, голые, навстречу друг дугу!

Его как дубиной по голове, он даже устоять не смог, шлёпнулся задом на битые кирпичи. Вскочил, не веря глазам. Она же говорила, что ей никто не нужен, кроме его! Приложился к стёклышку, а там несколько голых мужиков идут. Подскочил к другому стёклышку – идут несколько голых женщин. Ага, групповуха! Собственно, это не его дело, хотят, так пусть устраивают групповуху.

Наталья! Вот в чём дело, его Наталья. И групповуха. Он ничего не понимал и ни о чём думать не мог. Говорили же ему, кто она на самом деле, а он только смеялся. Досмеялся.. В нём росла злоба, просто раздувалась, заполняла всего. И вырвалась наружу в необходимости разрушить что-то. Что угодно. Схватил кирпич и запустил в окно, не попал, потому что на кирпичном бое подвернулась нога. Схватил другой и услышал: “Эй, а ты чего бросаешься тут, кто такой?”

Неподалёку стоял охранник с собакой. Поводок намотан на руку, карабин висит на плече. Появился, сука, из этих же, небось! Кирпич полетел в охранника, охранник увернулся, пытаясь одновременно снять с плеча карабин.

Собака с рычанием рвалась к парню, мешала передернуть затвор. А парень бросил следующий кирпич и попал в голову собаке, потому что она не смогла увернуться: её за поводок тянул к себе охранник, пытаясь прижать карабин к плечу для выстрела. И когда собака упала на землю, он смог выстрелить. В воздух, предупредительным. Передёрнул затвор, а в него летел кирпич, от которого охранник не увернулся.

Кирпич попал в плечо, поэтому прицельного выстрела не получилось, ствол дёрнулся и пуля вошла парню в грудь, в середину. Он наклонился всё-таки за очередным кирпичом, выпрямился, замахнуться и бросить уже не смог. Охранник вкатил в него вторую пулю, он упал.

Следователю он ничего не смог объяснить, потому что иначе пришлось бы про группповуху рассказать, а это такой стыд, не дай - не приведи. Получалось, он просто напал на охранника, ранил собаку. А почему?

Следователь был дотошный, ходил – ходил у этого окна, увидел стёклышки, посмотрел в стёклышки снаружи, пошёл посмотреть изнутри. Ну и стукнуло ему, что, может быть, в этом дело, что-то не то увидел Пашка. Что-то, связанное с мужским – женским душем. Он взял выкопировку плана цеха и сунул его Пашке: что, мол, ты там увидел? Ведь ты там был, когда дневная смена закончилась, а зачем? Ждал кого, чего ошивался в таком неинтересном месте? Говорят, ты пытался в цех войти. К кому?

Пашка жался, не хотелось говорить, а тут Наталья к нему рвётся. В дверь палаты вошла и к нему. Следователь её гонит, а она к Пашке. Тот отвернулся к стенке и говорит: “Вали отсюда, я всё видел и всё знаю. Хватит, поигрались. Ищи другого дурака.” Она такого не ожидала, не понимала, в чём дело, стоит, как пристукнутая. То ли уходить, то ли не уходить. Так а в чём дело?

Следователь понял, что она сейчас всё же уйдёт, и говорит: “Постой за дверью, мне надо с тобой поговорить.” О чём говорить, она же знает только то, что слышала: Пашка ни с того, ни с сего напал на охранника, покалечил собаку, охранник влепил в него две пули. Состояние тяжёлое, к нему не пускали долго. Вышла, стоит за дверью.

Следователь к Пашке: это к ней ты приходил, что ты там видел, где ты мог её видеть, если по времени судя, она была в душе вместе со своей сменой? И суёт ему в нос план цеха. Вот окно, разделённое перегородкой напополам, вот мужской душ, а вот через стенку - женский. Что ты там мог видеть, кроме голых людей, идущих мыться после смены?

Да, оно, конечно… Пашка понял всё сразу, только вот через дурость ему светит статья со сроком. Кирпичами-то он в охранника швырялся, собаку пришиб, а она уж ни при чём. И Наталью ни за что обидел. Ну и чего теперь скрывать, никакой групповухи не было, а была его собственная дурость. И что охраннику, говорят, премию за него отвалили, так и правильно, таких стрелять надо, чтобы потомства не оставляли.

Следователь такого ещё не встречал, он только и сказал: “Ну и ну!” Вышел из палаты, кратко рассказал Наталье, почему Пашка её прогнал.

. Перегородку в том злосчастном окне вывели наружу. Над Пашкой пытались смеяться, но у него оказался чересчур крепкий кулак.

Ну, собственно и всё.