Глава 20

Побережье Каролины

Сентябрь 1675 года

Подняв все паруса, подгоняемая теплым течением Гольфстрим, «Красотка», выйдя из Юкатанского пролива, ходко продвигалась вдоль островов Драй-Тортугас в направлении Флоридского пролива. Погода способствовала путешествию, но, к сожалению, не могла столь же благотворно повлиять на отношения Рэйла и Лорейн.

Хотя шотландец уже полностью оправился от болезни, она продолжала держаться от него на расстоянии. Молодой человек недоумевал, в чем причина такого поведения – ведь он обещал Лорейн, что не даст ее в обиду. Ему и в голову не приходило, что Лорейн убеждена: Рэйл стремится к своей бывшей пассии Лори-Энн.

Матросы разбрелись по улицам поселка, а влюбленная парочка направилась к небольшой крытой соломой гостинице, стоявшей на берегу реки. Не успели молодые люди усесться за стол, как появился хозяин с бутылкой дешевого вина. Наполнив стаканы, Рэйл спросил:

– Есть ли новости из Виргинии?

Пока хозяин задумчиво жевал губу, обдумывая ответ, к столу подошла разбитная девица – очевидно, служанка.

– Новости – хуже не бывает! – презрительно фыркнув, заявила она. – Да и чего ждать, если наш губернатор Беркли вдруг женился на бабенке вдвое моложе себя? Как говорится, седина в бороду, а бес в ребро! Теперь ему все равно, пусть хоть со всей виргинской колонии снимут скальпы. Главное – свое удовольствие получить! Ну разве я не права, Куинси?

– Пол, утихомирься, – попытался урезонить ее хозяин. – Не забывай, что леди Фрэнсис, несмотря на свою молодость, была женой прежнего каролинского губернатора, Калпепера, – к несчастью, ныне покойного.

Пол снова фыркнула:

– Да Фрэнсис Калпепер обычная…

Остаток фразы расслышать не удалось – Куинси кашлянул и этим заглушил мнение служанки о леди Фрэнсис. Смущенно улыбаясь, хозяин пояснил:

– Пол знакома с половиной матросов, которые заходят в нашу гостиницу, так что она в курсе всех новостей.

– И все же каковы эти новости? – повторил свой вопрос Рэйл.

– Между сторонниками губернатора и поселенцами идет война. Во главе поселенцев стоит молодой сорвиголова по имени Бэкон.

– Бэкон, Бэкон… – задумчиво протянул Рэйл. – Сдается, эта фамилия мне знакома.

– Вероятно, вы имеете в виду полковника Натаниэла Бэкона. Молодой человек – его племянник и наследник. Его тоже зовут Натаниэл.

– Говорят, отец его жены проклял дочь за то, что она вышла за молодого Бэкона, – встряла вездесущая Пол.

– Из-за того, что он беден? – участливо спросила Лорейн.

– Из-за того, что он сумасброд! – отрезала служанка.

– Как раз с деньгами у молодого Бэкона все в порядке, – со вздохом пояснил хозяин гостиницы. – Два года назад он появился в Виргинии с изрядной суммой в кошельке и тут же купил две плантации: одну возле водопадов, а вторую – в излучине реки Джеймс, где сейчас и живет.

– В излучине? – мгновенно встрепенулся Рэйл.

– Ну да. Так местные жители называют место, где река Джеймс петляет по низине. Говорят, у молодого Бэкона роскошный дом, хотя, конечно, ему далеко до особняка губернатора на плантации «Веселый ручей».

Куинси хотел добавить, что губернатор Беркли ведет двойную игру – осуществляет законную власть и в то же время торгует с индейцами, – но из осторожности промолчал, заметив, что Пол уже навострила уши.

– Ну-ка посмотри, что нужно тому джентльмену в углу, – распорядился он. – Он уже битых полчаса стучит кружкой о стол, пытаясь привлечь твое внимание.

Девица неохотно удалилась, а Куинси пустился в подробный рассказ о том, что происходит в Виргинии. Свое повествование он начал с краткой предыстории. После резни, устроенной индейцами в 1622 и 1644 годах, когда почти все белое население было уничтожено, на многострадальной виргинской земле наконец воцарился хрупкий мир. Однако в последние годы индейцы вновь активизировались, в основном вдоль западной, наиболее дикой границы территории. Поселенцы, страдавшие от их набегов, громко требовали войны. Под предлогом сохранения мира губернатор Беркли запретил всякую торговлю с местными жителями, не забыв, однако, сделать исключение для себя и своих приспешников, которые и так уже изрядно нажились, обманом выманивая у туземцев дорогие меха.

Ситуация продолжала ухудшаться. Спасаясь от своих врагов, индейцев племени сенека, свирепые сускеханноки снялись с насиженного места и двинулись на юг, где объединились с пискатавэями из Мэриленда. Отряд численностью в тысячу человек, состоявший из белых обитателей Мэриленда, осадил лагерь туземцев, однако не смог выкурить их оттуда. Тогда мэрилендцы обратились за помощью к своим соседям-виргинцам, и вскоре на место боевых действий прибыли войска под командованием полковника Джона Вашингтона. Скорый на расправу, полковник Джон с ходу приказал убить шестерых индейских вождей. Пытаясь загладить вину за это досадное рукоприкладство, жители Виргинии и Мэриленда предложили заплатить за убитых солидную дань, однако возмущенные сускеханноки отказались. Более того, в наказание за злодейство, учиненное над их вождями, индейцы, сметая все на своем пути, двинулись вдоль Потомака в верховья реки Джеймс.

Доведенные до отчаяния поселенцы, лишившиеся крова, оплакивавшие родных и с ужасом ожидавшие, что следующей жертвой могут оказаться они сами, бросились искать достойного лидера и вскоре действительно его нашли. На эту роль как нельзя лучше подошел бесстрашный молодой выпускник Кембриджского университета Натаниэл Бэкон. Отряд из нескольких сот плантаторов и колонистов победнее, вооруженных до зубов и рвущихся в бой, в один прекрасный весенний день вдруг появился на плантации Бэкона в излучине реки Джеймс и стал умолять молодого человека возглавить поход. Двадцативосьмилетний Натаниэл, отвага которого порой граничила с безрассудством, не стал отказываться. У него с индейцами были личные счеты – несколько дней назад от их рук погиб его управляющий. Так обаятельный молодой плантатор, наделенный даром красноречия и страстный сторонник прав личности, превратился в харизматического лидера, способного повести за собой массы.

Услышав этот рассказ, Рэйл изумленно вскинул брови.

– Вы хотите сказать, что в момент кризиса губернатор Беркли вообще не выставил никакого войска? – недоверчиво спросил он.

Куинси усмехнулся:

– Не станет же он рисковать торговлей с индейцами, приносящей ему немалую выгоду! Леди Фрэнсис вряд ли это одобрит. А их роскошный особняк на плантации «Веселый ручей» военные действия не затронут…

– И каково сейчас положение дел?

– Поселенцы провозгласили молодого Бэкона генералом, губернатор же объявил его мятежником и послал триста вооруженных всадников для его захвата.

– Неужели Беркли повернул войска против поселенцев, а не против туземцев? – снова удивился Рэйл.

– Именно так. Однако когда отряд прибыл на плантацию, Бэкона и след простыл. К тому времени он уже отправился на юг в сопровождении шестидесяти воинов и начал успешные действия против индейцев. Вскоре люди Бэкона стали испытывать нужду в провизии и в людях, и Натаниэл решил вернуться. По возвращении он обнаружил, что сускеханноки выстроили форт на островке посередине реки Роанок. Завязалось сражение, длившееся два дня и закончившееся убедительной победой Бэкона. Силам сускеханноков был нанесен сокрушительный удар. Но какова, вы спросите, была награда?! – патетически воскликнул Куинси. – Губернатор не поленился отправить гонца на плантацию Бэкона. Ему вменялось в обязанность объявить Элизабет Бэкон, что, как только ее мужа поймают, его тут же повесят!

– Так и случилось?

– Не могу сказать. Это было самое последнее известие из Виргинии.

Слушая рассказ Куинси, Лорейн всей душой сочувствовала несчастным колонистам. Еще в Род-Айленде она убедилась, каково это – жить в постоянном страхе, что ночью в поселок явятся индейцы и перебьют всех от мала до велика.

– Как проходит ваше плавание? – закончив рассказ, вежливо осведомился хозяин.

– В целом неплохо. С «Красоткой» особых хлопот нет, – ответил Рэйл и мысленно добавил: «Чего не скажешь о другой красотке». Он не мог понять, чем вызвана перемена в поведении Лорейн.

Как только цистерны были заполнены водой и матросы вернулись на борт, шхуна снялась с якоря.

– Что бы ты сделал, если бы узнал, что восстание в Виргинии закончилось победой поселенцев? – неожиданно спросила Лорейн.

– Починил бы мачту в Чарлстоне и отплыл на Барбадос, – сухо бросил Рэйл.

Этот ответ ее удивил. Неужели он хочет доказать, что в Виргинию его влекут не чары прежней любовницы, а желание продать оружие? От этой мысли ее настроение сразу улучшилось.

– Интересно, что сейчас творится в Виргинии? – задумчиво произнесла она.

– Вряд ли ситуация изменилась к лучшему, – буркнул Рэйл.

К сожалению, его пророчество оказалось верным. Воспользовавшись отсутствием Бэкона, губернатор Беркли объявил о выборах в органы местного самоуправления, которые не проводились в течение четырнадцати лет. Уловка не удалась – округ Хенрико тут же выдвинул Бэкона и его заместителя капитана Круза в качестве своих представителей.

Опасаясь, что в столице территории, городе Джеймстауне, его вряд ли ждет теплый прием, Натаниэл вместе с сорока своими союзниками тем не менее отправился туда на шлюпе, однако вскоре был схвачен людьми губернатора. Молодого человека препроводили в здание ратуши и, принудив встать на колени, заставили прочесть заранее составленное признание вины. Выслушав Бэкона, Беркли публично простил его. Из этого эпизода Натаниэл извлек хороший урок – он понял, что с губернатором шутки плохи. Воспользовавшись безлунной ночью, молодой человек улизнул из города и отправился на свою плантацию, где собрал несколько сот сторонников, с которыми незамедлительно выступил на Джеймстаун.

На мирной зеленой лужайке перед зданием ратуши разыгрались бурные события. Люди Бэкона заняли не только форт, но и паром. Окружив ратушу двойной цепью своих стрелков, Натаниэл потребовал официальных полномочий для борьбы с индейцами.

Видя, что тридцать его людей и четыре пушки бессильны против превосходящих сил мятежников, взбешенный губернатор Беркли выскочил из ратуши. Разорвав на себе фрак, он демонстративно подставил под пули грудь, облаченную в белоснежную плоеную сорочку.

Как ни соблазняла сторонников Бэкона перспектива всадить пулю в этого беспринципного человека, разум взял верх над эмоциями. За происходящим с интересом наблюдали члены городского совета, высунувшиеся из окон верхнего этажа. Неожиданно бэконовские стрелки направили ружья прямо на них. Услышав щелканье затворов, робкие законодатели завопили в один голос, что Бэкону следует даровать то, о чем он просит. Законодательное собрание объявило войну индейцам, а губернатор Беркли подписал указ, согласно которому генерал Бэкон назначался главнокомандующим и ему давалось право сформировать войско численностью в тысячу человек.

Но и на этот раз мирная передышка оказалась короткой.

Из района, который Бэкон не успел очистить от индейцев, дошли жуткие слухи – восемь белых поселенцев были подвергнуты пыткам и сожжены заживо. Узнав об этом, амбициозный молодой лидер призвал под свои знамена еще полторы тысячи человек, намереваясь нанести туземцам ответный удар, но тут стало известно, что губернатор со своим войском готовится выступить против самого Бэкона. Разъяренный таким предательством, Натаниэл двинулся к Джеймстауну, но трусливый Беркли успел вовремя улизнуть на безопасный восточный берег, и теперь противоборствующие стороны разделяли воды Чесапикского залива.

Губернатор клялся, что еще вернется. Чтобы воспрепятствовать этому, молодой Бэкон захватил несколько кораблей, и вскоре они уже патрулировали весь залив, не позволяя неприятелю покинуть свое убежище. В то же время сам Натаниэл с основным отрядом мятежников бросился вдогонку за индейцами. Вернулся он с победой, но ряды его войска сократились до ста пятидесяти человек, поскольку многие фермеры предпочли вернуться к своим полям и пастбищам, как только непосредственная угроза миновала.

Этим плохие новости не исчерпывались. Добравшись до округа Хенрико, молодой человек узнал, что в его отсутствие Беркли все-таки выбрался из Аккомака, обманом захватив «флотилию» мятежников, и засел в Джеймстауне, имея в своем распоряжении тяжелую артиллерию и тысячу воинов. Методы вербовки, к которым прибегал губернатор, отличались поистине королевской щедростью: он сулил рекрутам освобождение от налогов, обещал отдать в их распоряжение огромные богатства и клялся, что слуги из числа повстанцев, которые примкнут к его войску, получат свободу.

Измотанный бесконечными боевыми действиями и вероломством противника, Бэкон утратил чутье военачальника. Вместо того чтобы дать себе передышку, а заодно поднакопить свежие силы, молодой человек безрассудно бросился на штурм Джеймстауна, имея в своем распоряжении немногочисленный отряд. Как ни странно, маневр увенчался успехом. Ничего не подозревавший губернатор был застигнут врасплох, и ему пришлось в спешном порядке прятаться за городскими стенами.

* * *

А в это время шхуна «Красотка» двигалась на север. До сих пор Рэйл не предпринимал попыток вернуть расположение Лорейн. После перенесенной лихорадки он похудел и, чтобы восстановить силы, даже днем спал по нескольку часов.

– Не представляю, что нас ждет в Джеймстауне, – мрачно признался он Лорейн. – Пока мы уладим дела с ремонтом, тебе, наверное, было бы безопаснее побыть на шхуне.

«Чтобы так и не узнать, для чего он приехал в Виргинию – продавать оружие или ради своей ненаглядной Лори-Энн Маклод? Ну нет!» – твердо решила девушка.

– Я предпочла бы пойти с вами, – произнесла она небрежным тоном.

– Хорошо, – так же небрежно бросил Рэйл.

«Красотка» миновала мыс Хаттерас, обогнула Норфолк и вошла в устье реки Джеймс. Вступив на землю Джеймстауна – это произошло 13 сентября, – матросы с удивлением обнаружили, что город осажден.

В воздухе ощущалась напряженность. В те времена население Виргинии составляло всего сорок тысяч человек, и, как показалось Лорейн, все они сейчас находились в столице. Повсюду сновали вооруженные солдаты, на которых покрикивали усталые офицеры. Под приветственные возгласы толпы на пороге ратуши появился губернатор, одетый весьма импозантно. На мгновение его взор остановился на Лорейн, и она почувствовала себя неуютно под этим проницательным взглядом.

Пока они пробирались сквозь толпу, Рэйл обратил внимание на частокол, которым было обнесено устье реки, и пушки, держащие его под обстрелом.

– Губернатор не желает, чтобы его застали врасплох, – объяснил прохожий в ответ на вопрос Камерона. – Он поклялся, что повесит Бэкона и его сторонников.

– Тогда ему придется повесить каждого десятого, – вмешался второй прохожий, – поскольку почти все поселенцы сочувствуют молодому Бэкону.

Услышав эти слова, Лорейн в смятении обернулась к Рэйлу.

– Если губернатору надоела осада, почему он не сделает попытки прорваться? Ведь его войско намного превосходит силы Бэкона!

– Пожалуй, я знаю почему, – задумчиво промолвил Рэйл. – Взгляни!

Вдалеке возводилось еще одно фортификационное сооружение. На песчаной косе в спешном порядке насыпали мощный земляной бруствер. Над ним развевались лоскуты белой ткани.

Лорейн прищурилась, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Вначале ей показалось, что это мятежники машут белыми флагами, но вскоре она поняла, что белые лоскуты – это фартуки.

– Но ведь там женщины! – с негодованием вскричала она.

– Вот именно, – угрюмо подтвердил первый прохожий. – Жены сторонников губернатора, захваченные в плен этим негодяем Бэконом. Он прекрасно понимает, что у его маленького войска нет шансов победить, вот и решил действовать так подло! Он нарочно заставляет несчастных разгуливать взад и вперед в качестве живого щита, а сам тем временем продолжает строить баррикаду. Без нее наша артиллерия расправилась бы с ним в два счета.

– Весьма хитроумный план, – с иронией изрек Рэйл. – Я бы до такого не додумался. Но как Бэкон рассчитывает на победу, не имея собственных пушек?

– Говорят, он с минуты на минуту ждет подкрепления.

Лорейн посмотрела на белые фартуки. Разглядеть их не представлялось возможным, но зато легко можно было представить негодование женщин, вынужденных выступать невольными пособницами мятежников против собственных мужей! Интересно, подумала она, нет ли среди заложниц леди Фрэнсис, супруги губернатора?

Изумлению Лорейн не было бы предела, узнай она, что среди тех, кто в этот солнечный день шагал по баррикаде, размахивая белым фартуком, была Лори-Энн Маклод. Всякий раз, когда она встречалась с кем-нибудь из своих подруг по несчастью, та окидывала ее ледяным взором.

Лори-Энн, высокая красивая женщина, была создана для жизни в этих диких краях и, хотя родилась в Шотландии, лишь в Америке смогла полностью раскрыть свою индивидуальность. В лесах и в прериях она вела себя так же бесстрашно, как самый отважный из мужчин-поселенцев.

Ее огромные синие глаза лучились весельем при взгляде на захваченных в плен леди, которые дефилировали по насыпи, намеренно обходя стороной непокорную шотландку. Широко улыбаясь, Лори-Энн наслаждалась от души.

– Почему бы вам не снять шляпу? Тогда мужчины Джеймстауна увидели бы ваше лицо и поняли, что вы не из нашей компании, – предложила полная дама в ситцевом платье. Ее настолько утомила ходьба, что она обливалась потом.

Лори-Энн рассмеялась:

– А что, если меня узнает ваш муж, достопочтенная супруга члена городского совета? Как бы ему не пришло в голову застрелить вас, чтобы поиметь меня! Ну же, леди, живее! – насмешливо пропела шотландка. – Покажите джентльменам Джеймстауна, что хотя в постели от вас уже давно мало проку, вы еще не разучились ходить!

Этот пронзительный клич болью проник в сердца несчастных женщин.

– Я больше не вынесу! – взмолилась одна. – Кто посмеет стрелять, даже если мы покинем эту противную баррикаду? Уж, во всяком случае, не наши мужья в Джеймстауне! Да и насчет мятежников я сомневаюсь, хотя они силой приволокли нас сюда и заставили маршировать…

Цепь «воинов» в белых фартуках была готова дрогнуть. Назревало дамское восстание, а мужчины, с лихорадочной поспешностью возводившие баррикаду, и не подозревали об этом.

Снова раздался громкий голос Лори-Энн:

– Мужья могут и не поднять на вас оружие, разве что вы надоели им в постели. Возможно, вас пощадят и люди Бэкона. А вот я, если вы перестанете ходить по баррикаде, не пощажу никого!

С этими словами шотландка извлекла из-под фартука пистолет и для убедительности помахала им перед носом изумленных дам.

– Если вы думаете, что я не умею обращаться с этой штучкой, то ошибаетесь! Я собственноручно прикончила двух индейцев, покушавшихся на мою жизнь…

Фартучное воинство испуганно зароптало.

– Пошли, Гортензия, – шепотом позвала подругу пухлая дама в ситцевом платье. – Эта жуткая особа может и вправду нас застрелить!

– Вот именно! – со смехом подтвердила Лори-Энн. – Хотя, конечно, мне не хотелось бы пускать оружие в ход, разве что кто-то из вас попытается бежать…

Подавленные услышанным, дамы нехотя повиновались. Сама же Лори-Энн лихо вышагивала рядом со всеми, и только пистолет, спрятанный под фартуком, отличал ее от остальных участников галантного марша.

 

Глава 21

Осада Джеймстауна

Сентябрь 1675 года

Хотя столица кишела гостиницами и тавернами, найти пристанище оказалось не просто. В этом скоро убедились Лорейн и Рэйл. По словам местных жителей, все было заполнено до отказа. В Джеймстауне преобладало мужское население, и Лорейн, женщина красивая, неизменно вызывала интерес. Куда бы она ни шла, головы непременно поворачивались в ее сторону.

– Как только бруствер будет возведен, начнется сражение, – озабоченно заметил Рэйл. – Пожалуй, тебе лучше вернуться на шхуну.

– Ни за что! – отрезала девушка. – К тому же мистер Харли и мистер Грин… – она грациозно кивнула двум джентльменам, стоявшим неподалеку; желающих показать незнакомой красотке достопримечательности Джеймстауна было гораздо больше, но эти двое проявили особую настойчивость, – только что сообщили, что знают гостиницу, где подают превосходную еду.

Рэйл вежливо поклонился упомянутым джентльменам.

– Отлично! Там мы и поужинаем. Надеюсь, господа не откажутся быть нашими гостями?

Те с радостью согласились.

– Похоже, капитан собирается накачать девицу вином и отправить восвояси, – подтолкнув приятеля локтем, шепнул Харли.

– Ты хочешь сказать – подальше от нас, – так же шепотом отозвался Грин.

Предполагалось, что этот обмен репликами не дойдет до ушей Лорейн. Однако она все слышала и тут же дала себе клятву пить поменьше. В ее планы входило оставаться в городе как можно дольше – пока Рэйл будет улаживать свои дела, каковы бы они ни были.

Ужин состоялся в общем зале одной из гостиниц. Ввиду огромного наплыва посетителей по периметру были установлены длинные скамьи и столы, за которыми разместилось почтенное общество. Отовсюду доносились шумные голоса, песни и звяканье кружек. Наиболее развязно вели себя новобранцы губернаторского войска. Они хвастливо уверяли собравшихся, что как только леди покинут баррикаду, Беркли выступит против Бэкона и раздавит его.

– Как я заметил, губернатор держит наготове свои корабли – на тот случай, если придется удирать, – иронично произнес Рэйл. – Вряд ли эти молодые олухи проявляли бы столь бурный энтузиазм, если бы данное обстоятельство было им известно.

– Но ведь у Беркли гораздо больше людей, чем у Бэкона, – возразила Лорейн. – Он наверняка выиграет завтрашнее сражение.

– Если таковое вообще состоится, – уточнил Рэйл. – Эти парни горазды только глотку драть, а как дойдет до решительной схватки, они дрогнут.

В этот момент в гостиницу вошли Хелст и Дерри Корк.

– Странно, что Андре предпочел остаться на шхуне, – удивленно заметила Лорейн. – Тебе не кажется, что это на него не похоже?

– Я не так хорошо знаком с пристрастиями Лестрея, как ты, – отрезал Рэйл и, обернувшись к своему соседу, принялся обсуждать виды на завтрашнюю битву.

Обиженная таким ответом, Лорейн перенесла все внимание на Харли и Грина, которые познакомили ее со своим приятелем, бойким молодым человеком. Он был так очарован девушкой, что тут же предложил уступить ей свою комнату в соседней гостинице.

– Правда, это всего лишь крохотная каморка на чердаке, но вы с мужем вполне там уместитесь.

Лорейн не стала уточнять, кем ей приходится Рэйл.

– А где же будете спать вы? – с беспокойством спросила она.

– Попрошусь переночевать к другу, – беззаботно ответил тот. – Завтра я иду в бой. Не могли бы вы подарить мне какой-нибудь талисман на счастье?

Лорейн извлекла из кармана носовой платочек, и молодой человек спрятал его за пазуху, словно это была величайшая драгоценность на свете.

Этот инцидент не ускользнул от внимания Рэйла.

– Поздравляю с победой, – небрежно бросил он. – Ты времени даром не теряешь.

– Этого джентльмена зовут Оливер Карр, – с видом светской дамы изрекла Лорейн. – Тебе следовало бы его поблагодарить – он проникся участием к нашему бедственному положению и предложил устроиться на ночь в его комнате.

– Благодарю от души, – откликнулся Рэйл, с готовностью протягивая руку через стол. – Ваш слуга, Карр. Меня зовут Рэйл Камерон. Рад, что моей милой не придется спать на полу!

Когда с ужином было покончено, Карр предложил:

– Давайте я провожу вас до гостиницы. Тут совсем недалеко. Правда, хозяева любят ложиться рано. Как бы они не заперли двери…

– Неужели в такую ночь кто-нибудь отважится запереть дверь? – удивилась Лорейн. – Мало ли что может случиться накануне завтрашнего сражения!..

– Говорю вам, они укладываются с курами, – повторил Карр.

Как выяснилось, он ошибался. Оба были на ногах, более того, хозяйка паковала вещи.

– Твое мнение меня не интересует, – раздраженно говорила она мужу, спускаясь по лестнице с ворохом коробок. – Я не намерена слушать, как у меня над ухом будут свистеть пули! Завтра с первым же лучом зари я уеду на восточный берег к своим кузенам. А те, кто этого хочет, пусть дерутся сколько влезет…

– Даже если мятежники доберутся до гостиницы, они вряд ли позарятся на твои шляпы, Молли, – увещевал супругу хозяин. – Скорее уж опасность грозит посуде и столовому серебру…

– Их я тоже заберу! – безапелляционно заявила его жена. – И предупреждаю тебя, Гораций…

О чем именно, узнать не удалось, поскольку в этот момент в гостиницу вошел Оливер Карр со своими спутниками, и достойная дама, обрадовавшись появлению новых слушателей, сменила тему.

– Разве я не говорила вам, мистер Карр, что комета – это дурной знак? Вспомните, как она целую неделю висела у нас над головами… А та огромная стая голубей, от которой днем стало темно, как ночью?

– Ну конечно, – с притворным вздохом отозвался молодой человек, незаметно подмигивая Лорейн. – А уж когда мухи чуть не сожрали все деревья в городе…

– Я предупреждала, что это добром не кончится, и смотрите, что вышло! По улицам разгуливают солдаты, повсюду слышны выстрелы… Попомните мои слова, в Джеймстаун вот-вот придет беда! Только я не намерена сидеть сложа руки и ждать, когда это случится. Завтра я уезжаю!

Грозно помахав пальцем перед носом растерянного супруга, она вновь устремилась наверх. Тем временем Карр объяснил хозяину причину появления Рэйла и Лорейн и повел их туда, где им предстояло провести ночь.

Когда он ушел, Лорейн села на кровать и решительно объявила:

– Если ты надеешься, Рэйл Камерон, отправить меня на шхуну, то предупреждаю – я буду сопротивляться!

– Я не собираюсь с тобой спорить, – спокойно парировал шотландец, – но спать буду на этой кровати. А как только продам оружие, «Красотка» тут же снимется с якоря. Обещаю тебе, Лорейн!

Все-таки он произнес эти слова, которых она так давно ждала! В самом деле, если рядом полно людей, нуждающихся в оружии, почему бы не воспользоваться случаем? А о Лори-Энн Маклод он и думать забыл!

Радость теплой волной накатила на Лорейн. Встав, она лениво потянулась.

– По-моему, нам обоим не мешает хорошенько выспаться, – с видом скромницы произнесла она.

Рэйл рассмеялся:

– А перед этим заняться еще кое-чем!

Лорейн оторвалась от созерцания собственной ноги и подняла глаза на шотландца. Только сейчас она заметила, что он успел освободиться от всей одежды, и покраснела.

Наклонившись, Рэйл задул свечу. Лунный свет струился сквозь створчатое окно, озаряя влюбленную пару серебристым сиянием. Оба немного волновались. Призрак Лори-Энн Маклод больше не заботил Лорейн, но прошло так много времени с тех пор, как они с Рэйлом были близки…

В мгновение ока она пересекла комнату и очутилась в его объятиях. Их обнаженные тела соприкасались. Лорейн издала прерывистый счастливый вздох. Как она соскучилась!..

– Интересно, за что я тебя полюбила? – блаженно улыбаясь, прошептала девушка.

Их сплетенные тела двигались в едином ритме, и вскоре сладостное неистовство этого слияния вознесло обоих на вершину блаженства.

В эту ночь Лорейн заснула, положив голову на плечо Рэйла. Она была уверена, что у нее нет соперниц.

Проснулась она от ружейных выстрелов и, сев в кровати, позвала:

– Рэйл!

Его рядом не оказалось. В мгновение ока она соскользнула на пол и принялась лихорадочно одеваться. Спустившись вниз, она наткнулась на хозяина. По его словам, Рэйл ушел из гостиницы с первым лучом зари. Лорейн охватила паника. Не мог же он бросить ее одну в городе, где идет война!..

Испугаться по-настоящему ей не пришлось – шотландец появился в дверях собственной персоной.

Он все-таки вернулся за ней, с облегчением подумала Лорейн.

– Что происходит? – с беспокойством спросила она.

– Войска губернатора Беркли выступили против мятежников, – лаконично объяснил Рэйл. – В настоящее время они атакуют бруствер.

– А что сталось с теми несчастными женщинами, что разгуливали по баррикаде?

– Их уже давно там нет, – пожал плечами Рэйл. – Они нужны были только для того, чтобы люди губернатора не напали на мятежников раньше времени и дали им возможность закончить возведение укреплений. Башковитый парень этот Бэкон, вот что я тебе скажу!

Сражение длилось недолго: доблестные новобранцы губернатора в панике рассеялись при первом же ударе мятежников. Вскоре на улицы города хлынула шумная толпа отступающих солдат. Выглянув в окно, Лорейн увидела несколько всадников, которые что-то громко кричали друг другу.

– Офицеры губернатора Беркли, – пояснил Рэйл у нее за спиной.

Она удивленно обернулась.

– Но их так много! Как же могло случиться?..

– Что они проиграли битву? Все очень просто: Беркли жаждал крови, в то время как его людьми двигало лишь желание получить обещанную награду.

– Куда же они направятся теперь? – спросила она, вспомнив Оливера Карра, которому подарила свой платок. Интересно, принес ли он ему счастье?

– Вероятно, вернутся на восточный берег. Я слышал, что там индейцы ведут себя потише, и с ними можно договориться.

– Договариваться с дикарями, которые уничтожают твоих соседей? – ахнула Лорейн.

Рэйл усмехнулся:

– Со временем ты поймешь, что каждому человеку дорога в первую очередь собственная шкура. Антииндейские настроения наиболее сильны на границе, что неудивительно – тамошних женщин и детей зачастую убивают на глазах их мужей и отцов. По мере продвижения в глубь страны эти настроения слабеют. Хотя два главаря мятежников – Лоуренс и Драммонд – проживают, как ни странно, здесь, в Джеймстауне. Их дома славятся на всю округу своими размерами и великолепием отделки.

– Я полагаю, теперь мы сможем вернуться на шхуну? – перебила его Лорейн, возвращаясь к предмету, который не переставал ее волновать.

Шотландец покачал головой.

– Сегодня утром я приказал Тейву вывести «Красотку» в открытое море, чтобы люди губернатора ее не захватили. Дерри Корк и остальные офицеры уже на борту. Шхуна будет отсутствовать неделю, может, чуть больше. Но это не должно тебя волновать – думаю, мы отлично проведем время в комнате Карра, если, конечно, он нам позволит.

– Где-то он сейчас?

– Несколько минут назад проезжал под нашим окошком и вид имел исключительно бравый. Он еще помахал тебе платочком. Разве ты не заметила?

В тот вечер они отужинали в обществе Оливера Карра. Молодой человек настаивал, чтобы они оставались в его комнате, сколько пожелают. Он был удручен исходом битвы.

– Наши парни дрогнули и побежали, – повторял молодой человек, сокрушенно качая головой.

– А что могли сделать зеленые юнцы против испытанных бойцов? – резонно заметил Рэйл. – Да они до сегодняшнего дня и мушкета в руках не держали!

На это Карру было нечего возразить.

– Неужели губернатор предпримет новую попытку? – с любопытством спросила Лорейн.

– Вряд ли, – вздохнул Карр. – Он крайне недоволен своим войском. Поговаривают, что Беркли собирается вернуться на восточный берег. Если это так, мне стыдно за него. – Он достал из кармана платок. – Возвращаю ваш подарок. Я не сумел оправдать оказанное мне доверие.

– Вы не должны себя винить! – запальчиво воскликнула Лорейн. – Что вы могли сделать в одиночку, когда все вокруг трусливо сбежали с поля брани?

И она сунула платочек в руку Карра.

Решение губернатора не заставило себя ждать. Он объявил, что возвращается в Аккомак, и пригласил всех жителей города присоединиться к нему. На сборы отводилось пять дней.

Весь город готовился к отъезду. Лорейн с опаской ждала того дня, когда они с Рэйлом останутся одни во всем Джеймстауне, да еще на расстоянии ружейного выстрела от мятежников.

И все же эти пять дней стали счастливейшими в ее жизни. В светлое время суток они с Рэйлом бродили по улицам, вечерами ужинали в обществе жителей города, ряды которых редели с каждым днем, а ночи – восхитительные, сладостные ночи! – проводили в крошечной каморке на чердаке, которую великодушно уступил им Оливер Карр.

Рай, да и только! Но Лорейн знала, что долго такое блаженство не продлится.

Пять дней пролетели, как один. К этому времени в городе осталось лишь несколько человек, но даже они, в том числе хозяин гостиницы, назавтра намеревались отплыть по реке Джеймс в направлении Чесапикского залива. Войска Бэкона не собирались чинить препятствий этой эвакуации, предпочитая мирный исход неизбежному кровопролитию.

Эта мысль пришла Лорейн в голову, когда они с Рэйлом возвращались в гостиницу. Наверное, им тоже придется завтра покинуть город, иначе их сочтут пособниками восставших. И хотя Рэйл ни словом об этом не обмолвился, она была уверена, что завтра «Красотка» войдет в бухту и примет их на борт.

По пути влюбленные с удовольствием угощались сыром и хлебом, купленными заранее, – в эти дни ни одна таверна не работала. Даже гостиница, в которой они жили, опустела.

– Это не надолго, – предположил Рэйл. – Уже завтра Джеймстаун наводнят люди Бэкона.

Их каморка приобрела тот же нежилой вид, что и остальные помещения: исчезли стулья, столик, даже кровать. Оставался лишь тощий матрасик, брошенный хозяином ввиду явной непригодности. Однако Лорейн была рада даже этому.

– Слава Богу, хоть есть на чем спать! – вздохнула она.

– Именно этим мы и займемся, – отозвался Рэйл.

Они снова очутились в пустом городе, только на этот раз не там, где некогда обитал древний дикий народ, а в столице колониальной Виргинии. Заливаемые мягким светом луны, они предались любви, невзирая на то, что их ложем был старый тощий матрас. В сплетении объятий, в сладости поцелуев обоим казалось, что этот земной рай продлится вечно…

Когда Лорейн открыла глаза, ей показалось, что она спала не более минуты. Однако в комнате уже царил предрассветный полумрак, а Рэйл, одетый, стоял у окна.

– Неужели ты уже выходил на улицу? – недоверчиво спросила она.

Он повернулся к ней, улыбаясь.

– Только для того, чтобы проверить, что делают мятежники. Все тихо. Они по-прежнему сидят за баррикадой. Как видно, Бэкон твердо решил отпустить население Джеймстауна с миром. – Рэйл протянул Лорейн кошелек.

– С хозяином я договорился – он отвезет тебя в Аккомак и передаст на попечение жены, пока я за тобой не приеду.

– А ты? – удивилась она.

– Поднимусь вверх по реке. Там у меня назначена встреча с одним местным жителем.

Серо-голубые глаза Лорейн сердито блеснули. Рэйл лжет! И все-таки она заставит его признаться, что он едет в верховья исключительно ради Лори-Энн…

– Ты мог бы взять меня с собой, – упрямо сказала Лорейн.

Он помрачнел.

– Этого я не сделаю. Основные силы индейцев разбиты, но вокруг еще бродят отдельные группы, которые не погнушаются снять скальп с белой женщины.

– Тогда иди! Чего же ты медлишь?

Рэйл замешкался, словно собирался что-то сказать, но, так ничего и не придумав, ушел.

Чтобы утешиться, Лорейн отправилась на берег. В гавани стояло всего три корабля, один из них готовился к отплытию. К ней подбежал хозяин гостиницы и принялся объяснять, что на этом судне они смогут пересечь Чесапикский залив и попасть в Аккомак.

– А там уж моя женушка о вас позаботится!

Лорейн кивнула, чувствуя себя глубоко несчастной. И вдруг ее осенило: она хочет остаться и останется! Что бы такое придумать, чтобы от него отвязаться? Решение пришло мгновенно.

– Ох, извините! Я оставила в гостинице золотой медальон. Такая растяпа! Сунула под матрас и забыла… Я мигом за ним сбегаю.

Хозяин нахмурился.

– Ну ладно, бегите, только не мешкайте. Этот корабль – предпоследний. Если вы пропустите следующий, то вообще не сумеете выбраться из города!

– Не беспокойтесь, не пропущу, – заверила Лорейн, радуясь, что ее уловка удалась.

Подобрав юбку, она припустилась в гостиницу. В такой суматохе никто не заметит, села она на корабль или нет. Ее хватятся только в Аккомаке, когда будет уже поздно!

 

Глава 22

На следующий день войско Бэкона оккупировало город.

Стоя у окна своей каморки, Лорейн с трепетом наблюдала, как мятежники движутся по улицам Джеймстауна. Большинство их составляли жители западных предгорий. Облик этих людей был под стать их земле: простые обветренные лица, ноги, обутые в мокасины, кожаные патронташи, перекинутые через плечо, и ружья, которые они несли с такой легкостью, что каждому становилось ясно – стрелять они умеют.

Таково было закаленное в боях войско Бэкона, вернувшееся в столицу, чтобы захватить ее штурмом, хотя по численности оно намного уступало врагу. Пораженная силой духа сторонников Бэкона, Лорейн от восхищения захлопала в ладоши, когда мимо ее окошка проезжали доблестные герои.

Во главе колонны верхом на сером коне торжественно двигался Уильям Драммонд. Выходец из богатой шотландской семьи, он был первым губернатором Каролины, а потом примкнул к войску Бэкона. Рядом с ним ехал состоятельный вдовец Ричард Лоуренс, роскошный костюм и надменные замашки которого выдавали в нем блестящего выпускника Оксфорда. Губернатор Беркли называл его «хитроумным Лоуренсом», намекая на то, что именно он направляет действия Бэкона. Драммонд и Лоуренс в качестве ближайших помощников своего патрона играли не последнюю роль в восстании. Каждый имел красивый дом в Джеймстауне, но покинул его, когда войска Беркли заняли город. Исход битвы помог обоим вернуться в свой дом.

Следующим на улицы столицы вступил Натаниэл Бэкон верхом на лоснящемся черном жеребце. Лорейн мгновенно догадалась, что перед ней предводитель восстания, и не только потому, что его внешность была знакома ей по рассказам. Чувствовалось, что он создан отдавать приказы, которым окружающие охотно повинуются. Во внешности Бэкона не было ничего геройского: худощавый, черноволосый, среднего роста, он держался в седле с грацией настоящего английского джентльмена. Невозможно было спутать этого вышколенного аристократа с простоватыми необразованными колонистами. Говорили, что Бэкон много путешествовал по Европе, а в юности изучал право в престижной адвокатской корпорации Грейс-Инн в Лондоне. Последние события изрядно вымотали Бэкона, и хотя он выглядел смертельно усталым, время от времени все же помахивал шляпой в знак приветствия. Увидев в окне Лорейн, Натаниэл ослепительно улыбнулся и отвесил ей вежливый поклон. В ответ она послала герою воздушный поцелуй, вызвав бурю восторга у солдат.

Раскрасневшись от смущения, она покинула свой наблюдательный пост. Ей вдруг вспомнился губернатор Беркли, мрачный старик с бульдожьей челюстью и густыми бровями, под которыми прятались маленькие заплывшие глазки. Бэкон был совсем другой: молодой, веселый, беззаботный – одним словом, человек, которым она не могла не восхищаться.

Единственная женщина в мире, наводненном мужчинами, Лорейн пребывала в замешательстве. Как быть дальше? Что делать? А вот бесшабашный юный герой, которым она только что любовалась, не ведал сомнений.

Бэкон решил предать Джеймстаун огню.

Стоя у окна в раздумье, Лорейн вдруг услышала голос с улицы:

– Всем, всем, всем! Выходите из своих домов! Генерал Бэкон приказал поджечь город!

Лорейн спустилась вниз. Повсюду слышались громкие возгласы, в воздух летели шляпы и картузы, словно в город пришел праздник. Она спросила одного из прохожих, в чем причина такого веселья, и услышала, что Лоуренс и Драммонд решили собственноручно поджечь свои дома. Вскоре она убедилась, что прохожий сказал правду. Два красивых особняка пылали как факел. От руки Бэкона вспыхнули старая церковь и городская ратуша. Провиантские склады, магазины, таверны, крупные и мелкие гостиницы, не говоря уже о частных домах – все горело, как сухой хворост. Вскоре улицы города превратились в сплошную стену оранжевого пламени, языки которого жадно лизали небо.

– Какая расточительность! Столько добра погибло… – печально вздохнула Лорейн.

К ночи столица колонии, чьи земли простирались от Атлантики до берегов Миссисипи, лежала в руинах. От города осталась лишь груда угольков и тлеющих бревен. Время от времени оттуда вырывался столбик огня, посылая в ночное небо россыпи искр и язычки пламени.

Стоя на берегу реки, Лорейн с грустью смотрела на пепелище. Неожиданно у нее за спиной хрустнула ветка. Она инстинктивно обернулась и стала вглядываться в даль. Невзирая на царивший кругом полумрак, ей удалось рассмотреть фигуру мужчины в костюме из оленьей кожи. Он сидел на земле, прислонившись спиной к дереву. Лорейн мгновенно насторожилась, когда, заслышав шум приближающейся лодки, он вскочил ловко и грациозно, словно большая кошка. Очередной сноп искр взметнулся к небу, и Лорейн смогла разглядеть профиль незнакомца.

Сердце ее болезненно сжалось. Это был Рэйл!

Она хотела его окликнуть, но тут лодка подплыла ближе, и стало видно, что там сидит женщина в широкой юбке и с волосами, похожими на пламя. Мужчина вытащил лодку на берег. Женщина отбросила весло и легко ступила на землю. Его руки обвили ее стан, властно привлекая к себе. Сноп искр уже померк, но Лорейн сумела рассмотреть, как радостно было это ночное объятие.

Она вспомнила, что те же золотисто-рыжие волосы видела на медальоне, и теперь не сомневалась, что перед ней Лори-Энн Маклод. Та самая Лори-Энн, которая некогда сбежала от Рэйла, а теперь, судя по всему, вернулась обратно. Та самая Лори-Энн, которая так ненавидела море…

Негодование охватило Лорейн. Ей хотелось оттащить их друг от друга, наброситься на Рэйла с кулаками, попытаться вернуть любовь, которую она так доверчиво ему подарила.

А больше всего ей хотелось умереть.

Закрыв глаза, Лорейн прислонилась к дереву, чтобы унять сердцебиение, а когда открыла, парочки на берегу уже не было. По реке скользила лодка. В ней сидели двое. Интересно, подумала девушка, расскажет ли Рэйл своей бывшей подруге о ней? Нет, конечно! Кто она для него? Эпизод в бурной жизни, девица, которая оказалась весьма кстати, когда доблестному капитану захотелось развлечься. Как он сказал тогда? «Я обманом завлек тебя в постель». Он оказался прав. Но Боже, как неприятна эта правда!

Горячие слезы жгли глаза Лорейн, когда она брела обратно в город. Вот она и узнала, каково это – любить авантюриста. Утешения эта мысль не принесла, лишь боль и гнев.

В Джеймстауне – вернее, на его руинах – кипела жизнь. Отовсюду слышались людские крики, ржание лошадей и топот копыт. Войско Бэкона покидало город, и Лорейн посторонилась, чтобы дать проехать двум всадникам. Внезапно из темноты на нее вылетел еще один. Наткнувшись на неожиданное препятствие, он натянул поводья, и лошадь взвилась на дыбы. Лорейн испуганно вскрикнула и попыталась отскочить, но споткнулась и рухнула наземь.

В мгновение ока всадник спешился и подлетел к девушке.

– Вы не ушиблись?

– Кажется, нет, – шепотом ответила она.

– Господи помилуй, женщина, что вы тут делаете? Эй, кто-нибудь, принесите фонарь!

Когда золотистый свет озарил лицо Лорейн, мужчина от удивления даже присвистнул.

– Да ведь вы – та самая девушка, которая послала мне воздушный поцелуй!

В самом деле, человек, склонившийся над Лорейн, оказался предводителем повстанцев Натаниэлом Бэконом.

– Так что вы тут делаете? – настойчиво повторил он. – Мне сказали, что губернатор вывез из города всех своих людей.

– Я не принадлежу к их числу, – с апломбом заявила Лорейн. – И не собираюсь выполнять его приказы!

Ей показалось или лицо Бэкона действительно выразило восхищение?

– Неужели? И все же что вы тут делаете, юная леди?

– Да ничего. На прошлой неделе я прибыла сюда на шхуне и собиралась плыть дальше, в Йорктаун. Но поскольку город был уже осажден, я не смогла продолжить путешествие.

– А для чего вам понадобился Йорктаун?

– Честно говоря, я рассчитываю, что там меня будет ждать наша шхуна. Вообще-то я плыла на Барбадос, к своему опекуну, но по пути шхуна попала в шторм. Понадобился срочный ремонт. Меня ссадили здесь, а судно отплыло в Чарлстон, где, по слухам, имеются отличные корабельные мастера.

Бэкон задумчиво кивнул и встал.

– Если я правильно понял, вам совершенно некуда идти?

– Вот именно. Вы ведь сожгли гостиницу, где я жила, – вздохнула Лорейн.

– Но здесь вы тоже не можете оставаться!

– Конечно, нет, – согласилась девушка.

Только сейчас она заметила, что рядом с ней стоит Джонни Сирс. Его глаза выражали испуг и мольбу.

– Вы умеете ездить верхом? – спросил Бэкон, помогая Лорейн встать.

– К сожалению, нет.

– Не беда. – Бэкон подсадил ее в седло и уселся сзади. – Поедете со мной.

– А как же мой братишка? Я не хочу с ним расставаться!

– Кто-нибудь из моих солдат возьмет его.

Лорейн увидела, как из темноты протянулась чья-то рука и подхватила сияющего Джонни Сирса.

Лошадь снова взвилась на дыбы, но, повинуясь властной руке хозяина, послушно опустилась на все четыре копыта. Бэкон поднял руку. Повинуясь этому знаку, колонна устремилась в ночь.

– Куда мы едем? – спросила Лорейн.

– В «Веселый ручей», – ответил ее спутник. – Там найдется немало развлечений для настоящей леди!

Услышав эти неожиданные слова, девушка мгновенно забыла о собственных горестях.

– Но разве плантация не принадлежит губернатору Беркли?

– Вы правы, – кивнул Бэкон и, помолчав, добавил: – Беркли достаточно поиздевался над нашей бедной колонией. Настала пора расплаты! Сегодня мы отберем у него хотя бы часть того, что принадлежит нам по праву. Не беспокойтесь, к позднему ужину как раз поспеем – тут всего три мили пути!

Лорейн с удовольствием вдыхала свежий ночной воздух. Сильные мужские руки обнимали ее, не давая упасть. От избытка чувств Лорейн вздохнула. Подумать только, через час она увидит «Веселый ручей», самый роскошный особняк во всей Виргинии!

Бэкон говорил не умолкая, и Лорейн поняла, что он соскучился по женскому обществу. Когда он начал рассказывать о своем доме, в его голосе зазвучали печальные нотки.

Ночь выдалась чудесная. На небе сияли звезды. Ветер шуршал шелковой юбкой Лорейн. Девушка чувствовала, как золотые пуговицы бэконовского сюртука давят ей в спину, но даже это ее не раздражало. Она снова стоит на пороге грандиозного приключения! И руки, что так уверенно обнимают ее, кажутся такими сильными – и реальными. Не менее реальными, чем мускулистые бедра, прикосновение которых она отчетливо ощущает сквозь тонкую юбку.

Лорейн чувствовала, что до конца жизни не забудет этой дикой ночной скачки. И в то же время ей никак не удавалось отогнать воспоминание о другой ночи, когда она так же сидела в седле, но обнимали ее другие руки и целью путешествия была не плантация губернатора Беркли, а залив Наррагансетт…

 

Глава 23

Плантация «Веселый ручей», Виргиния

Величественный особняк на плантации «Веселый ручей» был залит светом, как будто там готовились к балу. При появлении Бэкона дверь распахнулась, и взору предстал просторный холл, окутанный желтоватым сиянием свечей.

Бэкон соскочил с лошади и помог сойти своей спутнице. Лорейн не могла сдержать восхищения. Такого красивого дома ей еще не приходилось видеть. К счастью, уцелели не только стены, но и интерьер. Губернатору Беркли и в голову не могло прийти, что он проиграет битву и его роскошное поместье будет захвачено врагами. Вот почему его супруга леди Фрэнсис, покидая «Веселый ручей», почти не взяла вещей. «Мы еще вернемся», – мрачно пообещал губернатор.

Вышколенные слуги в ливреях выстроились по обе стороны широкой лестницы, ожидая приказаний. На удивленный вопрос Лорейн, как ему удалось этого добиться, молодой человек с улыбкой объяснил, что он заранее выслал на плантацию небольшой отряд, которому надлежало все подготовить к его приезду.

Улыбка придала его лицу что-то мальчишеское. «А он необыкновенно привлекателен», – подумала она и решила, что, несмотря на отчаянный характер Натаниэла, его жене можно позавидовать.

– Разместите эту даму в спальне леди Фрэнсис, – распорядился Бэкон.

Слуга отправился выполнять приказание.

– Я все еще не знаю вашего имени, – сказал молодой человек, оборачиваясь к своей спутнице.

– Лорейн Лондон.

– Из самого Лондона? – удивился Бэкон.

Лорейн подумала, что о Род-Айленде лучше не упоминать.

– Нет, я происхожу из старинной корнуоллской семьи, – немного покривив душой, ответила девушка.

Если Бэкон начнет расспрашивать о Корнуолле, она сумеет ответить, опираясь на рассказы матери.

Однако он заговорил о другом:

– Мисс Лондон, ваш брат будет ужинать с солдатами. Вас же, как единственную в доме даму, я прошу оказать честь моим офицерам и мне и быть хозяйкой за столом. Согласны? Ужин через час.

Лорейн, предводительствуемая слугой, начала подниматься по красивой широкой лестнице. Изысканность спальни леди Фрэнсис поразила ее. Изящная мебель, обитая камчатной тканью, французские зеркала в позолоченных рамах, надушенные простыни… Опустившись на пуфик перед роскошным туалетным столиком, девушка посмотрела на свое отражение.

«Я не могу поверить, что это происходит со мной, – мысленно повторяла она. – Это сон, сказка, мечта!..»

Ощущение нереальности не покинуло Лорейн, даже когда она, воспользовавшись серебряным гребнем леди Фрэнсис, убрала волосы в модную прическу и, высоко подняв голову, спустилась вниз. Бэкон подал ей руку и повел в столовую. Длинный стол был уже накрыт белой камчатной скатертью. От бесчисленных канделябров слепило в глазах, еще ярче сияли свечи в массивном серебряном подсвечнике, который украшал стол. В этом море золотистого света мерцало старинное столовое серебро и великолепная посуда, многократно отражаясь в больших богато украшенных зеркалах, висевших на стенах.

– Если вы соблаговолите занять место леди Фрэнсис на том конце стола, я сяду напротив, – с улыбкой предложил Бэкон, обращаясь к Лорейн.

– Видит Бог, такой красотке оно подходит гораздо больше, чем леди Фрэнсис, – проворчал один из офицеров под дружный смех собравшихся.

Вскоре Лорейн очутилась во главе стола, где обычно сидела супруга губернатора.

Трапеза отличалась обилием и роскошью. Все, что могли предложить кладовые и коптильни «Веселого ручья», красовалось на столе. По случаю знаменательного события – приезда Бэкона – был даже забит молодой бычок.

Соседями Лорейн оказались люди, которых обычно называли «архитекторами восстания». Справа от нее сидел высокоученый Ричард Лоуренс. Ходили слухи, что у него есть любовница-негритянка, однако если такая особа и существовала в действительности, ее никто не видел. Слева помещался бывший губернатор Каролины, шотландец Уильям Драммонд. Судя по его удрученному виду, он до сих пор жалел о том, что был вынужден поджечь свой красивый дом в Джеймстауне.

Разговор сразу принял серьезный оборот. Как следует поступить с губернатором, его кораблями и людьми? Успеют ли мятежники донести свои требования до короля или их опередит вездесущий Беркли? Какая жалость, вздохнул кто-то, что они не догадались заковать в цепи этого негодяя. Он, несомненно, этого заслужил!

Ужин закончился, но было видно, что все жаждут продолжить обсуждение животрепещущих тем. Лорейн вспомнила наставления матери: по словам Араминты, после светского обеда или ужина дамы должны удалиться к себе и оставить мужчин одних, чтобы те за бокалом портвейна могли без помех потолковать о делах.

Поскольку сегодня Лорейн выполняла роль такой дамы, она сочла своим долгом последовать материнскому совету. Грациозно поднявшись из-за стола, девушка удалилась, и не было мужчины, который не проводил бы взглядом прелестную красотку.

Обиженная неверностью Рэйла, она наверняка проплакала бы всю ночь, однако утомительный день, ночная скачка, обильный ужин и страх, что в любую минуту ее могут разоблачить, сослужили хорошую службу. Не успела ее голова коснуться подушки, как она погрузилась в целительный сон и проспала до утра.

Разбудил ее стук в дверь. Торопливо одевшись, Лорейн сбежала в столовую. Там уже сидели Бэкон и его верные союзники, Драммонд и Лоуренс. При появлении дамы мужчины встали и попытались усадить ее на почетное место, но Лорейн со смехом запротестовала.

Все четверо приступили к завтраку. Судя по обилию и изысканности блюд, в ближайшее время голод «Веселому ручью» не грозил.

– Я собираюсь съездить домой, – объявил Бэкон, когда трапеза подходила к концу. – Возможно, мне удастся привезти сюда жену.

– Буду рада знакомству, – как можно искреннее произнесла Лорейн, замирая от страха. Женщины гораздо проницательнее мужчин. Миссис Бэкон наверняка выудит у нее правду! – Я так соскучилась по своему опекуну, – продолжала она с наигранной грустью. – Интересно, когда отплывает ближайший корабль на Барбадос?

– Вы можете оставаться здесь, сколько хотите, – галантно предложил Бэкон. – Кстати, где ваш багаж? Вчера из-за суматохи я забыл о нем.

– Все сгорело, – поспешно заявила Лорейн.

Молодой человек нахмурился.

– Мои солдаты получили четкие указания…

Час от часу не легче! Теперь из-за ее лжи могут пострадать невинные люди…

– Я спрятала вещи в гостинице, – пытаясь сочинить историю поправдоподобнее, торопливо начала она, – потому что боялась, что их могут украсть. Хозяин разрешил разместить сундук на чердаке. Так я и сделала. А когда начался пожар, вашим солдатам не пришло в голову заглянуть наверх – они полагали, что ни людей, ни вещей в гостинице не осталось.

– Жаль, жаль, – пробормотал Натаниэл. – Прошу извинить, джентльмены, мне пора ехать. Мисс Лондон, могу я поговорить с вами? Это займет несколько минут.

Они вышли на лужайку. На великолепных клумбах еще цвели поздние розы, и Лорейн выбрала себе самую красивую – белую, остро пахнувшую. Вдыхая пряный аромат, она пыталась угадать, для чего генерал привел ее сюда. Позади остался величественный особняк, воплощение богатства и роскоши. Любуясь им, Лорейн вдруг подумала, как приятно было бы жить здесь, а по вечерам гулять в мягких, пахнущих лавандой сумерках. Жить… с Рэйлом, докончила она про себя и тут же отогнала эту мысль.

– Ваш братишка сказал, что его зовут Джонни Сирс, – неожиданно произнес Бэкон.

– Я забыла сказать: мы родные только по отцу, а я ношу фамилию матери, – не моргнув глазом соврала Лорейн.

– Так-так… – протянул ее собеседник. – Еще он сказал, что приехал из Бристоля. Вы же, если мне не изменяет память, утверждали, что происходите из старинной корнуоллской семьи.

– Так оно и есть, – с деланной беззаботностью откликнулась Лорейн, вертя в руках розу. – Когда моя мать умерла и отец снова женился, мы переехали в Бристоль. С мачехой я не ужилась и вернулась в Корнуолл. Вскоре у них родился сын – Джонни.

– Вы совсем не похожи на детей из одной семьи, пусть даже рожденных разными матерями, – задумчиво произнес Бэкон.

– Дело в том, что… – Лорейн умолкла, боясь попасть впросак.

Кто знает, что еще наговорил им Джонни? Кажется, они допрашивали его с пристрастием… По выражению лица Бэкона было видно, что он не поверил ни единому ее слову.

– Джонни мне не брат, – собравшись с духом, объявила Лорейн. – Просто ему некуда было податься, и я решила забрать мальчика с собой. Не мог же он оставаться один в Джеймстауне!

– Это верно. Ведь город сгорел… Ну а все остальное, что вы мне наболтали?

– Отчасти это правда. Моя мать действительно родом из знатной корнуоллской семьи. Остальное, к сожалению, ложь.

Молодой человек вздохнул.

– Не знаю, от кого или от чего вы бежите, мисс Лондон, и, судя по вашему воинственно вздернутому подбородку, вряд ли узнаю. Меня тревожит другое – вчера за ужином вы слышали многое из того, что не предназначалось для губернаторских ушей.

«Неужели он считает меня шпионкой?» – мелькнуло у нее в голове.

– В Виргинии я человек новый, но губернатор не вызывает у меня симпатии. О нем рассказывают ужасные вещи! – негодующе воскликнула Лорейн.

– Какие именно? – отрывисто спросил Бэкон.

– Например, он не захотел защитить поселенцев от индейцев, бросил несчастных на произвол судьбы, а когда они попытались защитить себя собственными силами, повернул войска против них. Уверяю вас, если бы опасность грозила «Веселому ручью», он бы вел себя совсем по-другому!

– Не сомневаюсь, – кивнул Бэкон. – Судя по вашим словам, вы действительно не принадлежите к числу поклонников Беркли. А что еще вы против него имеете?

– Однажды он проехал мимо меня на лошади, и мне не понравилось, как он на меня смотрел – словно я лакомый кусочек, который он не прочь заполучить!

Негодование Лорейн было так искренне, что молодой человек от души расхохотался.

– Уверяю вас, – сказал он, отсмеявшись, – в чем, в чем, а в этом губернатора Беркли трудно обвинить!

Подав ей руку, он повел ее к дому, но в начале подъездной аллеи остановился. Лорейн затаила дыхание. Она знала, что главарь мятежников – человек мстительный. Интересно, что он предпримет в данном случае?

– Мисс Лондон, – неторопливо начал Бэкон, – меня порой упрекают в безрассудстве. Так вот, пока более мудрые головы мне ничего не присоветовали, я намерен отпустить вас. Кстати, где все-таки ваш багаж?

– На борту корабля, где ноги моей больше не будет! – дрожащим голосом отозвалась Лорейн.

– Ага, – протянул Натаниэл. – Кажется, я начинаю догадываться… Простите мою дерзость, но ваш рассказ в некотором смысле не явился для меня новостью. Смутные подозрения возникли у меня еще вчера во время ужина.

– Неужели? Разве я плохо сыграла роль хозяйки? – огорчилась Лорейн.

– Напротив, превосходно. Создалось впечатление, что вас давно готовили для этой роли.

Глаза Лорейн недоверчиво блеснули. Этот аристократ нашел, что она превосходно сыграла роль леди? Да он шутит! Но по выражению его лица чувствовалось, что он вполне серьезен.

– Поскольку вы сказали, что не ездите верхом, я заказал для вас карету. Экипаж доставит вас до реки Йорк. На барже вы сможете доплыть до Йорктауна.

Он отпускает ее на свободу! Не веря своим ушам, Лорейн взглянула на своего спасителя. Их глаза встретились, и нечто неуловимое промелькнуло в его взгляде. Это чувство не нуждалось в словах. Если бы я был свободен…

Бэкон подвел Лорейн к карете, где она обнаружила вездесущего Джонни Сирса.

– Лоуренс считает, что вас подослал Беркли. Боюсь, что и Драммонд начинает склоняться к тому же мнению, – удерживая ее руку в своей чуть дольше, чем положено, произнес молодой человек. – Вам лучше поскорее уехать отсюда, а не то мне придется вызвать их на дуэль!

Лорейн занесла было ногу на ступеньку, но остановилась и, обернувшись к Натаниэлу, сказала:

– Не знаю, слышала ли я вчера что-нибудь, чего не должна была слышать, но обещаю вам, я никому не проболтаюсь.

Карета медленно покатила по аллее. Высунувшись из окошка, девушка послала Бэкону воздушный поцелуй.

– Желаю вам завоевать всю Виргинию!

В ответ он помахал ей рукой, повернул коня и галопом помчался домой, где его ждала верная Элизабет.

«Какой галантный кавалер!» – думала Лорейн, глядя ему вслед и вспоминая, как вчера они скакали вдвоем. Он непременно должен завоевать Виргинию – такой человек украсит собой пост губернатора! Как жаль, что все так сложилось! При других обстоятельствах она бы любила этого человека всем сердцем… При мысли об этом Лорейн смахнула непрошеную слезу.

– Почему вы плачете? – удивленно спросил Джонни.

– Боюсь за Бэкона, – со вздохом призналась она.

Один-единственный раз ей выпало счастье сыграть роль губернаторской супруги, а тот, кто сидел на другом конце стола, играл роль самого губернатора. Не раз она будет в мечтах возвращаться к этому вечеру, грустя и печалясь… Желая остудить пылающие щеки, Лорейн зарылась лицом в прохладные лепестки. Эти розы – единственное, что она увезла из «Веселого ручья», да и те скоро завянут. Больше они с Бэконом никогда не увидятся.

Она попыталась отогнать невеселые думы.

– Какой сегодня чудесный день! – натужно улыбаясь, произнесла бедняжка. – Подумать только, скоро мы будем в Йорктауне!

– Капитан нас там не найдет, – угрюмо буркнул мальчик.

У Лорейн не было настроения вступать в пререкания.

– Если тебе это не нравится, я сейчас тебя высажу, и добирайся до Джеймстауна как знаешь! Неужели ты думаешь, что капитан станет искать нас в сожженном городе?

Джонни обиженно умолк. Упоминание о капитане заставило девушку обратиться мыслями к «Красотке». Ей вдруг страстно захотелось вернуться на шхуну, где она была так счастлива с… Хелстом и Лестреем. Она выбросит Рэйла из головы! По крайней мере Лестрей любит ее по-настоящему. Жаль, что его нет рядом…

– Странно, что Андре не сошел на берег вместе со всеми, – задумчиво сказала она.

– Ничего странного, – откликнулся Джонни. – Просто струсил. Еще в Бордо Лестрей женился на девушке-гугенотке, которую родственники увезли в Америку, когда узнали, что он уже дважды женат. По слухам, его третья жена живет в Виргинии. Вот почему он побоялся сойти на берег – а вдруг они встретятся? Тогда ему грозит тюрьма за многоженство!

Андре женат? Да еще на трех сразу?!

– Я тебе не верю, – заявила Лорейн.

– Но это правда, – со смехом заверил ее Джонни. – По-моему, на всей шхуне вы одна об этом не знали.

Лорейн откинулась на сиденье. Глаза ее пылали гневом, губы были плотно сжаты. При воспоминании о том, как пылкий француз клялся ей в вечной любви и уговаривал выйти за него замуж, а она благосклонно внимала этим льстивым речам, ей стало стыдно.

Путь до Йорктауна оказался длиннее, чем рассчитывала Лорейн. Путешественникам пришлось провести ночь в маленькой деревушке под названием Уильямсберг, и лишь к вечеру следующего дня они достигли реки Йорк, где сели на баржу, готовую отплыть в Йорктаун.

Два дня, проведенные в тряской карете, дали Лорейн время подумать. Необыкновенная ночь в особняке на плантации «Веселый ручей» подарила ей надежду на будущее. При воспоминании об измене Рэйла жгучая боль по-прежнему терзала ее сердце, но теперь она думала не столько о неверном любовнике, сколько о самой себе. До сих пор она не понимала, чего хочет в жизни.

Лорейн подняла глаза. Перед ней расстилалась широкая река, плавно катившая свои воды навстречу далекому океану. В неверном свете сумерек барашки на волнах казались розовыми. «Вот так и моя жизнь, – вдруг пришло ей на ум. – Постоянно в движении, ни минуты покоя!»

Что в ней такого, что заставляет мужчин мгновенно загораться и почти так же быстро остывать? Бесшабашная удаль? Возможно. Несчастные жизненные обстоятельства? Почти наверняка. Никому не хочется брать в жены нищую оборванку, которую в любую минуту могут снова заставить стать прислугой!

«А ведь больше всего на свете мне хочется выйти замуж», – с грустью призналась себе Лорейн. Она желала бы прожить всю жизнь с одним – любимым – человеком. Ей нужна Зеленая Вспышка – знак того, что она встретила настоящую любовь, перед которой все прочее меркнет. Вначале она надеялась, что такой любовью станет Филипп, потом – Рэйл. О да, с Рэйлом она могла бы быть счастлива! Но увы…

Зато теперь она разобралась в самой себе.

Она хотела бы встретить человека, для которого станет единственной в мире, который всю жизнь будет любить только ее.

И никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах она больше не полюбит авантюриста!

 

Глава 24

Йорктаун, Виргиния

По прибытии в Йорктаун первый сюрприз подстерегал Лорейн уже в «Лебеде», гостинице, куда ей порекомендовали обратиться. Это было приземистое, побеленное известкой здание с двускатной крышей и широкими кирпичными трубами, которые, подобно гигантским лестницам, вздымались в небо по обе стороны дома. Как и большинство городских строений, «Лебедь» располагался на скале, откуда открывался великолепный вид на реку Йорк и многочисленные торговые суда в бухте.

Войдя в общий зал, Лорейн обнаружила там маленького, похожего на птицу мужчину в зеленом сюртуке, который старался посильнее нагрузить слугу, нескладного парнишку в засаленном фартуке. У того в руках уже было два ящика, но, как видно, птицеобразный человечек желал, чтобы весь его багаж был доставлен в порт за один раз, хотя парень всячески отбивался от этого поручения, ссылаясь на то, что его ждут на кухне.

Мужчина стоял к Лорейн спиной, и она не обратила на него внимания, тем более что к ней уже спешил хозяин гостиницы, седые волосы которого забавно контрастировали с румяными, как у ребенка, щеками.

– Надеюсь, у вас найдутся две свободные комнаты? – спросила она, подталкивая вперед своего спутника. – Это Джонни Сирс, а меня зовут…

– Лорейн Лондон! – воскликнул коротышка в зеленом сюртуке, оборачиваясь. – Не могу поверить, что это вы. Наконец-то!

Лорейн удивленно воззрилась на мужчину.

– Разве мы знакомы, сэр?

– Вы-то вряд ли меня помните… Сложи ящики в угол, паренек, и можешь идти. Да поосторожнее, слышишь?.. А вот я видел вас в Провиденсе. Вы тогда отправляли посылку матери, а мы с вашим отцом сидели в кабачке и… Впрочем, это не важно. В общем, он сказал, что вы его дочь.

В Провиденсе! Первым побуждением Лорейн было бежать сломя голову, но следующие слова незнакомца немного ее успокоили.

– Конечно, с тех пор вы несколько… округлились, но ваше милое личико, раз увидев, забыть нельзя. Любезный, принеси, пожалуйста, сидра – нам с мисс Лондон есть о чем потолковать. Этот мальчик – ваш родственник?

– Нет, – честно призналась Лорейн.

– Прекрасно! Послушай, парень… – Это относилось к слуге в засаленном фартуке, который все еще возился с ящиками. – Когда закончишь, отведи мальчишку на кухню и угости сидром. Наш разговор с мисс Лондон не предназначен для посторонних ушей.

Удивленный Джонни молча последовал за слугой, а не менее удивленную Лорейн человечек ухватил за рукав и поволок в дальний конец зала. Удостоверившись, что их никто не подслушивает, мужчина водрузил на трехногий стол небольшой кожаный сундучок и с сияющим видом воззрился на ничего не понимающую девушку.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал то, что я сейчас скажу, – сообщил он, придвигаясь ближе. – Мисс Лондон, я разыскиваю вас уже несколько лет. Моя фамилия Николлс, Бенджамин Николлс. Ваш отец поручил мне…

Наконец-то Лорейн догадалась, что перед ней человек, которого Джонас Лондон много лет назад попросил сопровождать в Китай партию женьшеня, – рискованное предприятие, стоившее Араминте жизни!

В комнате воцарилось молчание.

– Вам удалось продать женьшень? – спросила Лорейн, поднося к губам кружку с сидром.

Николлс радостно кивнул:

– В том-то и дело! Причем за такую сумму, что вам и не снилось… – Он наклонился еще ниже и еле слышно прошептал: – Сто тысяч фунтов.

Лорейн чуть не поперхнулась.

– Но это целое состояние!

Николлс снова кивнул.

– Когда я возвратился в Род-Айленд и узнал, что ваши родители умерли, я счел своим долгом вас разыскать. Поиски эти были долгими и тщетными, пока я не встретил капитана Брайди. Он-то и поведал мне, что недавно видел вас на Бермудах и что вы собираетесь в Виргинию. Мисс Лондон, насколько мне известно, вы являетесь единственной наследницей вашего отца. Деньги в виде золотых монет находятся на «Матильде». На этом корабле я намереваюсь отправиться на Барбадос. Даже капитан судна не знает, что везет такую баснословную сумму. Деньги, разумеется, ваши, но… – Николлс украдкой оглянулся, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает, и продолжал: – Но я бы не советовал оставлять их в Виргинии. Сейчас здесь неспокойно. Поговаривают, что после окончания восстания крупные суммы могут подвергнуться конфискации. Будучи новичком в этих местах, вы рискуете обзавестись сомнительными друзьями и в результате потеряете все.

«Сомнительными друзьями я уже обзавелась», – с горечью подумала Лорейн.

– Что же вы мне посоветуете, мистер Николлс? – спросила сбитая с толку девушка.

– Я бы предложил воспользоваться ими там, где они дадут хорошую прибыль, – скажем, на одном из островов. Ходят слухи, что на Барбадосе можно быстро разбогатеть. Как вы слышали, я сам туда направляюсь. Мой корабль отплывает завтра.

Барбадос… Он может стать началом новой, необыкновенной жизни. Лорейн закрыла глаза, и ей представилась восхитительная картина – она едет в собственной карете, держа над головой изящный кружевной зонтик. Экипаж сворачивает на аллею, и перед ней возникает роскошный особняк, разумеется, ее собственный.

– Мистер Николлс… – нерешительно произнесла Лорейн, глядя на своего собеседника. Что он за человек? Умен, проницателен – несомненно. И достаточно честен, раз не поленился объехать полсвета, чтобы вручить ей золото, которое могло бы сделать его сказочно богатым. – Не хотели бы вы стать моим управляющим, купить подходящую плантацию на Барбадосе, обязательно на море и с большим красивым домом, и взять на себя заботу о моих делах, пока я сама туда не приеду?

– Пока сами не приедете? – удивленно повторил Николлс.

Лорейн задумчиво барабанила пальцами по столу. Сначала ей нужно выкупить у Оддсбада контракт и лишь потом начинать новую жизнь.

– Вам известны причины моего отъезда из Род-Айленда?

– Любовная ссора, – произнес он небрежно. – Ну и намучились мы, пока вас искали! Мне сказали, что отец оставил вас у Оддсбадов. Представьте мое потрясение, когда я узнал, что они оба погибли, а таверна сгорела дотла!..

Николлс сокрушенно покачал головой.

Лорейн начала лихорадочно соображать. Значит, Оддсбадов нет в живых. А если «Проворная лошадка» сгорела, то пламя сожрало и злополучный контракт… Итак, она свободна и может ехать куда хочет!

Только сейчас до нее дошло, что Николлс почему-то употребил слово «мы».

– С вами был еще кто-то? – спросила она.

– Молодой Дедуинтон, разумеется.

– Филипп? – ахнула Лорейн.

– Кто, кроме жениха, пустится в подобные поиски? – Николлс шутливо подмигнул.

– Но где же он? – оглядываясь, спросила она.

– Все еще ищет вас. Мы с ним прикинули, что вы скорее всего живете где-нибудь на побережье. Я расспрашивал о вас, посылая гонцов вплоть до водопадов на реке Джеймс, а Дедуинтон отправился на восточный берег, так как нам стало известно, что губернатор и все население Джеймстауна переместилось туда. Не огорчайтесь, милочка! – добавил добрый старик, похлопывая Лорейн по руке. – Ваш нареченный вернется через денек-другой.

Филипп – здесь! И ищет ее! Похоже, весь мир сошел с ума, и Лорейн начала опасаться за собственный рассудок.

Неожиданно ей пришло в голову, что интерес Филиппа легко объяснить. Романтика тут ни при чем. Теперь она – богатая наследница, и молодой человек пустился вдогонку за деньгами, а не за утраченной любовью! Лорейн вспыхнула от негодования. Как бы ей хотелось сбить с молодчика спесь!

– Вы уверены, что Филипп вернется так скоро? – уточнила она.

– Ну, самое позднее – через три дня, поскольку именно через три дня в Род-Айленд отправляется «Ящерица» – судно, на котором мы сюда прибыли. Молодой человек заранее купил обратный билет.

– А он знает, что я теперь богата?

– И да, и нет, – усмехнулся Николлс. – Я сказал, что везу вам тысячу фунтов. Что касается всей суммы, полагаю, вы предпочтете сами сообщить ему о ней.

Тысяча фунтов… Деньги, конечно, немалые, но вряд ли Филипп пустился бы в путь ради такой суммы. Теперь дело представилось Лорейн в ином свете.

– Скажите, мистер Николлс, Филипп намеревался отправиться на юг до того, как вы прибыли в Род-Айленд?

– Нет, мы покупали билеты вместе, после того как узнали от капитана Брайди, где вас искать.

Итак, Филипп явно не торопился. У Лорейн на языке вертелась еще тысяча вопросов, но она благоразумно сдержалась.

План созрел в мгновение ока.

– Я последую за вами на Барбадос на ближайшем же судне, – решительно заявила она. – Только, если можно, оставьте мне немного денег на проезд и карманные расходы. И еще… – Она смутилась. – Всю жизнь я прожила в бедности. Теперь же, когда мои денежные обстоятельства изменились, я, вероятно, смогу войти в круг самых знатных, образованных и зажиточных жителей Барбадоса. Не могли бы вы не распространяться о моем прошлом? Скажем, представить меня никому не известной богатой наследницей, чьими делами вам поручили заниматься лондонские адвокаты?..

Старичок подмигнул.

– Можете на меня положиться. По правде говоря… – Он смущенно кашлянул. За время путешествия Филипп произвел на Николлса не слишком благоприятное впечатление, и честный старик посчитал себя не вправе скрывать подобное обстоятельство. – Я нарочно сказал молодому Дедуинтону, что ваше наследство исчисляется всего тысячей фунтов. Не советую и вам посвящать его во все подробности. Так будет лучше!

– Но почему? – удивилась Лорейн.

Николлс заерзал на стуле.

– Плоховато он разбирается в делах. Еще в Род-Айленде он заключил несколько весьма сомнительных сделок на покупку земли. Впрочем, в качестве вашего супруга он станет единовластным хозяином всего наследства, вернее, той его части, которую вы ему доверите!

– Пока что Филипп моими деньгами не распоряжается! – упрямо вздернув подбородок, напомнила Лорейн. – И плантацию я собираюсь купить на свое имя… А что, если нам испытать его, мистер Николлс? Окажите мне услугу – напишите ему записку и объясните, что в качестве моего мужа он будет обязан оплатить все мои долги, даже те, что сделаны до свадьбы.

В проницательных глазах дельца зажегся лукавый огонек.

– Вы хотите заставить молодого человека поверить, что задолжали больше, чем тысячу?

– Совершенно верно.

– Прекрасный план! – одобрил Николлс. – Это вынудит парня обнаружить свои истинные намерения. Я сейчас же напишу Филиппу. Кажется, мне начинает нравиться роль вашего управляющего, мисс Лондон!

На следующий день Николлс уехал. Лорейн была рада, что осталась. О, она сумеет отомстить неверному любовнику! Ее глаза грозно блеснули, когда она представила, как запустит когти в Филиппа. Скорей бы наступило завтра!

Завтра наступило, однако Дедуинтон не появился.

После завтрака Лорейн решила прогуляться. Стоя на вершине утеса, она любовалась кораблями, стоявшими на якоре в порту. На одном из них Филипп прибыл в Йорктаун и на нем же намеревается завтра вечером отплыть в Род-Айленд. Интересно, на каком? Она спросила проходившего мимо мужчину, которое из судов называется «Ящерицей», и тот указал на небольшую двухмачтовую шхуну.

Лорейн долго ее разглядывала. Когда-то одна мысль о том, что за ней приехал Филипп Дедуинтон, преисполнила бы ее восторгом. А сейчас она сама удивлялась своему равнодушию. Бросив последний взгляд на «Ящерицу», Лорейн решила возвратиться в город. В воздухе уже чувствовалась осень. Скоро листья изменят свой цвет и начнут опадать. Это будет великолепное зрелище – каскад алых, золотисто-желтых и бурых листьев на фоне красных труб и белых домиков, которые словно стадо овец взбирались до середины городских холмов. Вокруг них располагались ухоженные садики, в которых кое-где еще цвели розы.

Приятное местечко! В таком городке она когда-то мечтала поселиться с Рэйлом, растить его детей, наполнить его жизнь покоем и счастьем… При мысли о том, что этому не суждено сбыться, у Лорейн заныло сердце.

Понурив голову, она побрела обратно в гостиницу, машинально съела обед и вдруг отчаянно пожалела, что не уехала вместе с Николлсом. По крайней мере теперь ее не терзали бы мысли о неверном шотландце! Вчера она была одержима единственным желанием – отомстить Филиппу, но почему-то сегодня мысль о мести уже не доставляла такого удовольствия.

К вечеру она начала жалеть и о соглашении, которое заключила с Джонни Сирсом.

– Хозяин говорит, что вы получили наследство! – возбужденно выпалил паренек, вбегая в комнату Лорейн.

– Ну да. Что-то около тысячи фунтов, – небрежно подтвердила она.

Она попросила Джонни исполнить одну ее деликатную просьбу, а в ответ пообещала дать немного денег, чтобы он смог посмотреть петушиные бои. Джонни не заставил себя долго упрашивать.

Лорейн провела беспокойную ночь – ей мешали уснуть мысли о Рэйле, однако наутро встала с ясной головой. К черту Филиппа! В йорктаунской бухте находится судно из Бристоля, которое скоро отправится на Ямайку. На нем-то она и уедет. Перебраться с Ямайки на Барбадос не составит труда.

Приняв решение, Лорейн повеселела. Она долго прихорашивалась перед зеркалом, потом позавтракала и направилась в порт, чтобы договориться о своем отъезде с капитаном судна.

Возвратившись в гостиницу, Лорейн приняла горячую ванну и поспала пару часов, затем торопливо оделась, намереваясь спуститься вниз. Только сейчас она почувствовала, что проголодалась.

Приподняв подол розовой юбки, она сбежала по ступеням… и от неожиданности резко остановилась. Перед ней стоял Филипп Дедуинтон, такой же красивый и импозантный, каким был в Род-Айленде. Густые каштановые волосы обрамляли загорелое лицо, а темные глаза с улыбкой смотрели на девушку.

– Лорейн!

Он шагнул вперед, нетерпеливо обхватил ее за плечи, потом слегка отодвинул от себя, как бы желая удостовериться, что это в самом деле его бывшая возлюбленная, и снова прижал к груди.

Лорейн оказалась не готова к такому приему. Она попыталась высвободиться, чувствуя, как гулко колотится сердце.

– Я две недели колесил по всему Аккомаку! – воскликнул молодой человек. – А вернувшись, узнал от хозяина, что все это время ты провела в его гостинице!

Итак, Хиггинс с блеском сыграл свою роль, но теперь эта ложь показалась ненужной. Сейчас она выложит Филиппу правду – и прогонит навсегда.

– Нет, Филипп, я… – начала она.

Полагая, что «нет» означает, что он должен перестать ее обнимать, Дедуинтон послушно разжал руки.

– Пойдем скорее! – нетерпеливо воскликнул он. – Я приказал подать обед в отдельную комнату. Там мы сможем спокойно поговорить. «Ящерица» отплывает завтра на рассвете.

С этими словами молодой человек взял Лорейн за руку и повел в небольшую уютную столовую, где обычно обедали те, кто желал уединения.

На столе, покрытом белой льняной скатертью, уже стояли два прибора. Как только молодые люди уселись, улыбающаяся служанка внесла громадное блюдо с жареной дичью. Пока она хлопотала, Филипп не проронил ни слова, однако не спускал глаз с Лорейн. Но вот дверь за служанкой захлопнулась. Молодой человек схватил Лорейн за руку и с чувством проговорил:

– Я очень дурно обошелся с тобой…

– И в самом деле дурно, – не стала отрицать она.

– Я вернулся в «Проворную лошадку» на следующее же утро, везде искал тебя. Хотел попросить прощения…

– Я прощаю тебя, Филипп, – холодно произнесла Лорейн, отдергивая руку. – Может быть, приступим к еде? Корабль ведь ждать не будет.

– Я вижу, что ты все еще меня не простила, – сказал Дедуинтон, уязвленный ее тоном.

– А ты ждал, что прощу? – с вызовом спросила она.

– Да нет, пожалуй. Но все же надеялся… Я все время думал о тебе, Лорейн. Твое лицо стояло у меня перед глазами…

– Возможно – за исключением тех минут, когда ты думал о Лавинии Тодд и когда у тебя перед глазами стояло ее лицо.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнул оскорбленный Филипп.

– Да очень просто. – Она пожала плечами. – Я намеревалась многое сказать тебе, но сейчас мне вдруг расхотелось. Перейдем к делу. Как я понимаю, Николлс рассказал тебе о моем наследстве?

– Да. Надеюсь, ты не думаешь, что я искал тебя из-за каких-то жалких денег?

– А что еще я могла подумать, если ты бросился за мной вдогонку, как только узнал о тысяче фунтов?

– Это неправда! Я искал тебя и до этого, просто с ног сбился! И только повстречав капитана Брайди, узнал, где ты находишься…

– А тут очень кстати объявился мистер Николлс, и вы принялись искать меня вдвоем.

– Ну да! – как ни в чем не бывало подтвердил Филипп.

– Хозяин не сказал тебе, чем я занимаюсь? – спросила Лорейн, принимаясь за еду. – Играю в карты на деньги.

– Сказал, – нехотя буркнул он.

Лорейн усмехнулась. Хиггинс ее не подвел!

– Расскажи, как возник пожар в «Проворной лошадке»? – попросила она. – Миссис Оддсбад всегда неосторожно обращалась с огнем. Муж постоянно журил ее за это, но она…

Филипп округлил глаза.

– Так ты ничего не знаешь? От поселка ничего не осталось. В одну ночь индейцы выжгли все.

– Не может быть! – ахнула Лорейн.

– Сгорела не только таверна, но и другие дома. Вскоре после твоего отъезда «король Филипп» развязал настоящую войну. Тебе повезло, что ты вовремя улизнула! Основной удар туземцы нанесли в воскресенье, когда люди возвращались из церкви. Были убиты все Маколди, семейство Пейнов, Мэри Уикхем, Мэтью Стокс… Всех не перечислишь. Пока несчастье не коснулось Провиденса, однако большая часть Новой Англии объята пожаром войны. И конца ей не видно…

Услышав эти страшные известия, Лорейн невольно содрогнулась.

– А твои родственники? – со страхом спросила она.

– Погибли. Все до единого. Наш дом сгорел дотла вместе с надворными постройками. Урожай погиб. Скотина разбежалась. Я сам уцелел лишь потому, что в тот злополучный день отправился искать место для нашего будущего домика.

Последняя фраза была явной ложью, и Лорейн это почувствовала. Теперь стало ясно, для чего Филиппу деньги. Лишившись крова, скота и зерна, он прельстился тысячей фунтов, которая позволила бы ему поправить положение, а заодно заняться земельными спекуляциями…

Беседу молодых людей прервал Хиггинс.

– Извините, я забыл передать вам записку от мистера Николлса, – сказал он, протягивая Филиппу сложенную вчетверо бумагу.

Все шло по плану, придуманному Лорейн. Что и говорить, Хиггинс проявил себя незаурядным актером!

Филипп прочел записку, и лицо его омрачилось.

– Что это значит? Николлс предупреждает, что мне придется отвечать за твои долги… Ты не знаешь, что он имеет в виду?

– Не обращай внимания. Как ты знаешь, я увлекаюсь карточной игрой, а подобная профессия предполагает взлеты и падения.

– Прошу тебя, выражайся яснее! Неужели за две недели ты промотала все свое наследство? Этого не может быть!

– Не понимаю, почему ты так расстроился, – с невинным видом изрекла Лорейн. – Мои долги тебя не касаются.

– Все, что касается тебя, касается и меня, – веско произнес молодой человек.

В этот момент на пороге появился Джонни Сирс.

– Там внизу джентльмен, с которым вы давеча играли, – шепотом сообщил он. – Говорит, что за вами еще пятьдесят фунтов.

– О Боже! – в притворном испуге воскликнула Лорейн. – А ты не мог бы от него отделаться, дружочек? Скажи, что я уехала в Аккомак или еще куда-нибудь…

– Попытаюсь, – кивнул Джонни.

Филипп побледнел.

– Так это правда? Ты действительно спустила в карты все свое наследство?

– И даже вышла за рамки этой суммы, – подтвердила она. – Но это временная неудача, уверяю тебя! Жизнь картежника не всегда течет гладко. К сожалению, удача от меня отвернулась…

– Значит, денег у тебя нет?! – не веря своим ушам, воскликнул Филипп.

– К несчастью, нет, – подтвердила Лорейн. – И это все меняет между нами, не так ли?

– Это меняет только одно, – процедил он. – Я не могу жениться на тебе сейчас…

Он вдруг размахнулся и изо всех сил стукнул Лорейн по лицу. Удар был таким мощным, что она упала бы, если бы Филипп не подхватил ее. Хрупкая фигурка в шелковом розовом платье безвольно поникла в его объятиях.

Раздумывать было некогда. Даже если пареньку удалось избавиться от одного обманутого игрока, кто знает, скольким еще Лорейн задолжала? Да и хозяин вряд ли выпустит его из гостиницы. Разве что…

Словно по наитию, Филипп вытащил фляжку с бренди, щедро окропил лицо и волосы Лорейн, потом налил немного бренди в ложбинку между грудями, удостоверившись, что влага пропитала корсаж. Довольно ухмыльнувшись, негодяй подхватил на руки свою безжизненную ношу, от которой за версту несло алкоголем, и постарался сделать так, чтобы левая щека девушки, покрасневшая от удара, прижалась к его груди.

– Мне надо торопиться, чтобы успеть на корабль, – озабоченно сообщил он хозяину, спустившись вниз.

– А что случилось?

– Видите ли, моя подруга, к несчастью, пьет запоем. Поэтому мы и поссорились, – понизив голос, объяснил Филипп.

От Лорейн и в самом деле так разило бренди, что Хиггинс легко поверил в эту небылицу.

– Надеюсь, у вас нет к нам претензий? – продолжил молодой человек. – За жилье и ужин я заплатил заранее…

В этот момент из кухни донесся звук падающего тела, а затем громкие крики. Дверь распахнулась, и в щель просунулось чье-то испуганное лицо.

– Мег и кухарка снова сцепились! Пойдемте скорее, хозяин! Надо их разнять…

Изрыгая проклятия, Хиггинс устремился на кухню. Когда он вернулся, Филиппа в гостинице уже не было.

 

Глава 25

На борту «Ящерицы»

Лорейн проснулась от боли в скуле и долго не могла понять, где находится. Под ней был тощий тюфяк, а над головой висела тусклая корабельная лампа.

Она огляделась. Вначале ей показалось, что она каким-то чудом очутилась на «Красотке», и лишь потом заметила, что вместе с ней в каюте находится еще с полдюжины женщин.

– Где я? – спросила девушка, морщась от боли.

Толстуха, стоявшая к ней ближе всех, резко обернулась:

– С пьянчужками вроде тебя порядочные леди не разговаривают!

– Что?! – не веря своим ушам, воскликнула Лорейн. – Да я в жизни не напивалась! Ответьте, прошу вас, как называется этот корабль?

– Не обращай на нее внимания, Полли, – посоветовала толстой даме ее подруга, худышка в платье из коричневой тафты.

Только сейчас Лорейн заметила, что спала в одежде.

– Ты на «Ящерице», девочка, – раздался спокойный голос из угла. – Мы плывем в Род-Айленд.

Теперь Лорейн вспомнила, что произошло вчера вечером. Значит, этот подлец Филипп увез ее с собой? Она чуть не задохнулась от гнева.

– Меня похитили! – вскричала несчастная.

Это известие было встречено издевательским смехом обеих дам, которые и не подумали помочь Лорейн, когда та, спотыкаясь, пыталась выбраться на палубу. В конце концов ей это удалось. Она огляделась. Над головой трепыхались белые паруса, а вокруг, насколько хватало глаз, простирался безбрежный океан.

– Где капитан? – воскликнула Лорейн, обводя судно безумным взглядом. – Он должен немедленно высадить меня на берег!

Появление на палубе столь странной особы вызвало смятение среди пассажиров, которые начали собираться вокруг Лорейн.

– Говорю вам, меня похитили!

Неожиданно в толпе возник Филипп. Оттирая взволнованных путешественников, он наконец добрался до Лорейн и схватил ее за руку.

– Что ты им наговорила?

– Я сказала правду! – сердито закричала она, пытаясь высвободиться. – Вчера ты силой увез меня из Йорктауна!

За спиной Филиппа появился невысокий, крепко сбитый мужчина с бородой.

– Что здесь происходит? – спросил он густым басом.

Филипп обернулся, не выпуская Лорейн.

– Это дело касается только меня и моей служанки, капитан, – произнес он раздраженно.

– Я не его служанка! – запротестовала та, почувствовав в капитане союзника. – Он лжет!

– Вчера вы утверждали, что эта девушка – ваша невеста и что она выпила лишнего, празднуя ваш приезд. Теперь же говорите, что она – ваша служанка. Которой из двух историй я должен верить?

– Обеим! Ни одной! – хором воскликнули спорящие.

– Я докажу правдивость своих слов! – с пафосом провозгласил Дедуинтон и, порывшись в карманах, извлек на свет сложенную вчетверо бумагу. – Вот контракт, переданный мне прежним хозяином девушки, неким Оддсбадом. Все подписи на месте.

Он торжественно протянул документ капитану.

Тот внимательно прочел его, затем поднял глаза на Филиппа.

– Кажется, все в порядке, – со вздохом признал он.

– Этого не может быть! – воскликнула Лорейн. – Оддсбад клялся, что ни за что меня не продаст!

А вот этого говорить не следовало. Из ее слов вытекало, что она все-таки была служанкой. Хор сочувственных голосов, еще недавно поддерживавший юную красавицу, быстро смолк. Замечание Лорейн вызвало презрительную улыбку на лице Филиппа.

– И все же он тебя продал – после того, как ты сбежала, – с издевкой произнес молодой человек. – Тогда-то я и отправился на поиски.

Лорейн попыталась спасти положение.

– Я могу выкупить свой контракт! За время, которое мне осталось быть в услужении, я заплачу золотом!

Капитан задумчиво почесал бороду. Случалось, что мужчина, вознамерившийся жениться на служанке, выкупал ее контракт, но то, что предлагала юная незнакомка, не вписывалось ни в какие правила.

– А у вас есть золото? – спросил он.

– Нет, но я достану!

– Девица лжет, – хладнокровно вмешался Дедуинтон. – Она действительно получила небольшое наследство, но успела не только промотать деньги, но и наделать долгов. Когда мы встретились, она как раз пыталась удрать от кредиторов. Если бы не я, сидеть ей сейчас в долговой тюрьме!

– Не могла же бедняжка голодать и спать под забором! Еда и кров стоят недешево, – послышался ласковый женский голос, и Лорейн узнала в говорившей даму, которая недавно ответила на ее вопрос относительно «Ящерицы».

Филипп обернулся.

– К вашему сведению, это были карточные долги. Подумать только, просадить в карты целое состояние!

– Неправда! – вскричала Лорейн. – Я выдумала эту историю, чтобы отомстить ему. В Род-Айленде он дурно обошелся со мной…

Окончить фразу не удалось – Филипп отвесил ей звонкую затрещину.

– Мерзкая лгунья! Сейчас ты у меня отведаешь кнута!

– На моем судне не принято бить женщин, – громоподобным басом вмешался капитан. – Вас, кажется, зовут мисс Лондон? Именно это имя значится в контракте.

– Да, сэр, – прошептала Лорейн.

– Так вот, мисс Лондон, с вами будут обращаться так же, как с остальными пассажирами. Спать вы будете в женской каюте, а когда вздумаете подняться на палубу, я гарантирую, что к вам отнесутся с должным уважением. – Обернувшись к Филиппу, капитан добавил с плохо сдерживаемой яростью: – Подозреваю, молодой человек, что вы ведете нечестную игру. Должен предупредить – если это так, вы предстанете перед властями, как только мы достигнем Провиденса.

Дедуинтон побледнел. Он понимал, что с капитаном шутки плохи. Не найдя достойного ответа, молодой человек поспешил убраться восвояси.

Толпа пассажиров, еще недавно плотным кольцом окружавшая Лорейн, быстро растаяла. Остался лишь капитан. Глядя на девушку, он задумчиво крутил ус.

– У вас действительно достаточно золота, чтобы откупиться от этого человека? – напрямик спросил он. Лорейн со вздохом кивнула. – Кстати, кем он вам доводится?

– Когда-то был всем, – призналась она, – теперь никто. Он стал искать меня, услышав про наследство. А когда узнал, что денег нет, ударил так, что я потеряла сознание, и привез сюда…

– Но от вас сильно пахло бренди, – мрачно напомнил капитан. – Ваш спутник сказал, что вы слишком бурно отпраздновали встречу.

– Еще одна ложь! Он нарочно облил меня!

– Что и говорить, история запутанная. До прибытия в Род-Айленд нам вряд ли удастся ее прояснить. А пока, как я и обещал, с вами будут обращаться так же, как с другими пассажирами.

Однако женская половина обитателей «Ящерицы» придерживалась иного мнения. Дамы решили, что все и так ясно, и дружно отвернулись от Лорейн.

Страдая от того, что с ней обращаются, как с прокаженной, Лорейн старалась больше бывать на палубе. Время тянулось нестерпимо медленно. «Ящерица» вяло барахталась на волнах, а когда ветер стихал, казалось, и вовсе останавливалась. В плохую погоду пассажиры обычно сидели по своим каютам. Так продолжалось два дня. На третий небо прояснилось, и все радостно высыпали на палубу. Филипп вышел вместе со всеми и обнаружил, что Лорейн уже здесь. Увидев своего мучителя, она демонстративно повернулась к нему спиной. Дедуинтону это не понравилось.

– Ты – моя служанка. Как ты смеешь показывать мне спину?

– Я всегда буду так поступать. Ты мне противен!

Взбешенный этой дерзостью, молодой человек занес руку, чтобы ударить Лорейн, но тут вмешался капитан. Он предупредил драчуна, что если тот посмеет прикоснуться к девушке хоть пальцем, остаток пути ему придется проделать в кандалах.

– Ты околдовала его, – злобно прошипел Филипп.

– Если я колдунья, то ты – дьявол! – сверкая глазами, парировала она. – Отпусти меня, и я найду деньги, чтобы от тебя откупиться!

– Представляю, как ты их найдешь – продавая свои прелести направо и налево! – насмешливо отозвался он.

Побледнев от такого оскорбления, Лорейн бросилась на обидчика с кулаками, но Филипп успел перехватить ее руку.

– Не вздумай звать на помощь, иначе пожалеешь! Не забывай, что отныне я твой хозяин!

«Как я могла любить такого мерзавца?» – с тоской подумала Лорейн.

– По крайней мере на этой шхуне ты мне не хозяин! А возможно, никогда им не будешь!

С этими словами Лорейн поспешила к капитану.

– Я бы рад помочь вам, мисс, – признался тот, – но ведь бумаги в порядке… А раз Дедуинтон действительно купил вас, я ничего не могу поделать.

– Даже если они поддельные, доказать это невозможно, – с горечью сказала Лорейн. – Мой прежний хозяин погиб от рук индейцев.

– Тогда вам остается только одно – по возможности не ссориться с этим парнем. А впрочем, есть еще один выход… – Он подмигнул собеседнице: – Найдите кого-нибудь, кто выкупит вас у Дедуинтона.

«Мне казалось, что я уже нашла такого человека, – печально подумала Лорейн. – Рэйла Камерона…» От этой мысли ее настроение окончательно испортилось.

Осень предстала перед путешественниками во всем великолепии, когда шхуна «Ящерица», достигнув берегов Новой Англии, вошла в залив Наррагансетт. От обилия красок рябило в глазах. Малиновые листья соседствовали с алыми и желтовато-коричневыми, среди которых попадались лимонно-желтые и золотистые. С моря Род-Айленд казался настоящей землей обетованной…

К сожалению, только казался. «Ящерица» подошла ближе, и взору открылась душераздирающая картина – голая земля с торчащими кое-где остовами труб. Это было все, что осталось от домов.

– Индейцы сожгли Провиденс! – раздался пронзительный женский крик.

– Похоже, что так, – угрюмо согласился капитан. – Рано или поздно это должно было случиться.

Уцепившись за поручень, Филипп вглядывался в берег.

– Проклятие! – вскричал он голосом, похожим на рыдание: на месте винокуренного завода, принадлежавшего отцу Лавинии Тодд, остались одни руины.

Лорейн не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над Филиппом.

– Кажется, приданое Лавинии изрядно уменьшилось, – произнесла она фальшиво-сочувственным тоном.

Дедуинтон резко обернулся.

– Попридержи язык, а не то я свяжу тебя, как курицу, и суну в рот кляп!

Он выполнил свою угрозу: на землю Род-Айленда Лорейн ступила в сопровождении своего мучителя, который одной рукой крепко держал ее за локоть, а в другой сжимал длинную веревку. Как только они покинули «Ящерицу», Дедуинтон демонстративно связал ей руки.

Кучка людей на пристани наблюдала это постыдное зрелище, и, к счастью, только они были его свидетелями. Провиденс, некогда процветающий город, являл собой картину полного опустошения. Многочисленные постройки лежали в развалинах, лишь кое-где высились обгоревшие остовы труб – молчаливое свидетельство того, что еще недавно здесь обитали люди. Правда, места пожаров были в основном очищены от обломков, и на некоторых даже началось новое строительство, но Лорейн, потрясенная увиденным, этого не замечала. Она осознавала только одно – Провиденса в прежнем виде больше не существует.

С уст тех, кто сошел на пристань, срывались не только стоны, но и недоуменные вопросы. Как такое могло случиться?

Война, которая в июне вихрем пронеслась по Массачусетсу и Коннектикуту, в конце концов добралась и до нейтрального Род-Айленда. Его жители даже не удосужились выставить ополчение. В конце концов, рассуждали они, свою землю они давно выкупили у индейцев. Не станут же те бесчинствовать там, где к ним всегда относились дружелюбно! Особую приязнь к туземцам демонстрировал губернатор Роджер Уильямс: даже выучил их язык. Однако это не повлияло на судьбу Провиденса – город был сожжен дотла. Пострадала и губернаторская резиденция…

Путы надежно стягивали запястья Лорейн. От них тянулась длинная веревка. Филипп сошел с пристани и зашагал по Портовой улице, таща за собой Лорейн, словно собаку на привязи. Прохожие провожали их изумленными взглядами, но ей было уже все равно. Ее беспокоило только одно – как бы не упасть. Молодой человек вдруг развил такую скорость, что Лорейн с трудом поспевала за ним.

– Куда ты меня тащишь? – задыхаясь, спросила она. – До фермы твоих родителей далеко. Ты что, намерен добираться туда пешком?

– Теперь это моя ферма, – не оборачиваясь, бросил Филипп, – но от нее ничего не осталось. Я надеялся, что мне удастся ее восстановить…

«На мои деньги», – с горечью подумала Лорейн.

Чтобы не отстать от Дедуинтона, Лорейн приходилось почти бежать. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались обгоревшие трубы, похожие на горестно вздернутые руки. Участки земли, которые еще недавно были ухоженными огородами и садами, лежали в запустении. В какой-то момент Лорейн догадалась, куда они направляются, – к дому Лавинии Тодд.

Они свернули в переулок, и от неожиданности она остановилась. «Ей всегда везло», – с горечью подумала девушка. Весь Род-Айленд превратился в огромное пепелище, однако дом ее соперницы остался цел и невредим.

Добротное каменное строение располагалось среди величественных кленов. Дом поражал своим помпезным фасадом, который венчал фронтон – настоящее архитектурное чудо. Даже столь обыденная деталь, как дымовая труба, несла на себе отпечаток оригинальности – ее украшали пилястры. Хотя Лорейн ни разу не удостоилась чести присутствовать на знаменитых вечеринках, которые давались здесь с большим размахом, она много слышала и о них, и о самом доме.

Знаменитый особняк. Роскошное обиталище Элиейзера Тодда и его семейства…

При появлении парочки дверь распахнулась, и на пороге появилась Лавиния Тодд в лиловом люстриновом платье и туго накрахмаленном фартуке из белого батиста.

– Какое счастье, что ты вернулся, Филипп! – воскликнула она и упала в его объятия.

Не выпуская веревки, он обнял Лавинию.

– Я так по тебе соскучился! – признался он.

Эта патетическая сцена вызвала невольную усмешку на губах Лорейн, а уже через несколько минут ее силой поволокли туда, где она много раз мечтала побывать, но по собственной воле. Интерьер дома не уступал его внешнему виду. Стены были обшиты дубовыми панелями, края которых венчали изящные завитки. Над мебелью, выполненной из местных пород дерева, явно трудились умелые руки. Пол устилали дорогие ковры ручной работы. Как ни странно, никого из членов семейства Тодд поблизости не наблюдалось.

Мисс Тодд, обрадованная неожиданным появлением возлюбленного, не сразу обратила внимание на то, что он пришел не один.

– Что это значит? – спросила она, заметив соперницу. – Почему она здесь?

– Представь себе, – насмешливо отозвалась Лорейн, – Филипп так меня обожает, что обошел полсвета, лишь бы отыскать свою любимую! И даже для верности привязал веревкой, чтобы я не сбежала…

Услышав эти дерзкие слова, Лавиния побелела. На взгляд Лорейн, за последнее время внешность соперницы изменилась к худшему: некогда роскошные густые волосы утратили свой блеск, щеки ввалились. Лишь карие глаза, как и прежде, сверкали неукротимой яростью.

– Попридержи язык, не то отведаешь кнута! – обрушился на насмешницу Филипп.

– И все-таки для чего ты привел ее сюда? – настаивала Лавиния.

И снова Лорейн опередила молодого человека:

– Я же говорю – Филипп настолько потерял голову от любви, что выкупил у Оддсбада мой контракт. А потом поехал на юг, чтобы…

Докончить фразу ей не удалось – взбешенный Дедуинтон с такой силой рванул веревку, что девушка рухнула на пол.

– Хватит врать, мерзавка! – прорычал он, со злобой пиная распростертое тело, и, обернувшись к невесте, принялся сбивчиво объяснять: – Дело в том, что Оддсбад проиграл мне значительную сумму. Не имея наличности, он упросил меня взять контракт Лорейн в качестве векселя. Потом, как ты знаешь, его убили, а бумага осталась у меня. Теперь Лорейн стала моей собственностью, а поскольку она сбежала, мне ничего не оставалось, как начать ее разыскивать.

– Но почему, найдя, ты ее не продал? – возмущенно вскричала Лавиния. – В доме полно народу – соседи, оставшиеся без крова, хлынули к нам, как саранча! Целыми днями они бродят по пепелищу, надеясь отыскать хоть что-нибудь из домашнего скарба, но к вечеру вернутся. Что они подумают, увидев тебя и эту девицу? Ты не должен был приводить ее, Филипп! Ну зачем ты это сделал?..

«Интересно, как негодяй вывернется на этот раз?» – подумала Лорейн.

– Лавиния! – патетически воскликнул он, беря невесту за руку. – Мой дом разрушен. У меня не осталось ничего, кроме голой земли. Я обязательно построю для нас новое жилище – с помощью твоего приданого, – но больше мне нечего тебе предложить… Вот я и подумал – пусть эта девушка будет моим свадебным подарком. Разве ты не мечтала об этом – иметь в услужении не глупую деревенскую простушку, которая двух слов связать не может, а настоящую горничную, обученную тому, как прислуживать знатной госпоже? Мы ведь с тобой хотели жить шикарно. Неужели ты не помнишь?

«До чего же он речист!» – не могла не восхититься Лорейн.

Взор Лавинии потеплел.

– А вдруг мне захочется ее продать? – на всякий случай спросила она.

– Со временем мы так и сделаем, – лениво отозвался жених. – А пока поучи-ка ее покорности – с помощью кнута, если пожелаешь.

Лорейн в ужасе закрыла глаза.

 

Глава 26

Дом Тоддов в окрестностях Провиденса, Род-Айленд

Октябрь

Лорейн еще лежала на полу, когда за дверью послышались голоса – постояльцы Элиейзера Тодда возвращались домой. Лавиния в панике обернулась к Филиппу:

– Надо поскорее спрятать эту девчонку!

Лорейн рывком подняли на ноги и поволокли на чердак, где ее пристанищем стала тесная темная каморка. Удостоверившись, что дверь надежно закрыта на ключ, мучители удалились, оставив свою жертву без еды и питья.

Пока Лорейн находилась в заточении, она не теряла времени даром. Ценой отчаянных усилий – пришлось даже пустить в ход зубы – ей удалось освободиться от ненавистных пут. Вместе с желанной свободой пришло и решение – за все перенесенные страдания она с лихвой отплатит своим обидчикам.

Сквозь щелястый пол до нее доносился неясный гул голосов – как видно, общество собиралось на ужин. Голодный спазм сжал желудок: с самого утра у нее не было во рту ни крошки. Время тянулось невыносимо долго, но вот наконец стемнело, и дом погрузился в сон…

Набрав в грудь побольше воздуха, Лорейн издала пронзительный крик:

– Помогите! Меня заперли на чердаке!

Находившиеся внизу люди спросонья не сразу поняли, что происходит. Однако вскоре инстинкт самосохранения и привычка, выработанная за долгие месяцы войны, взяли верх – все повскакали с постелей и принялись искать свои мушкеты.

– Они ее схватили! – вопил женский голос.

– В доме индейцы! – вторил другой.

Особняк Тоддов напоминал растревоженный улей. Наконец кто-то догадался зажечь свечу, и все гуськом отправились на чердак.

Первым туда вошел Элиейзер Тодд.

– Что здесь за шум? Кто вы? – изумленно спросил он. В следующую минуту он узнал Лорейн. – Господи, да ведь это мисс Лондон! Как вы здесь очутились?

Лорейн начала взволнованно объяснять:

– Сэр, ваша дочь и Филипп Дедуинтон силой приволокли меня сюда и заперли. Не дали ни кусочка хлеба, ни глотка воды, ни одеяла! Они даже связали меня, но я ухитрилась освободиться.

Она показала на куски веревки, валявшиеся на полу.

– Связали? – повторил ошеломленный Элиейзер.

– Я сейчас все объясню, отец, – вмешалась Лавиния. – Филипп преподнес мне эту девицу в качестве свадебного подарка и сказал, что было бы не грех поучить ее покорности.

Элиейзер Тодд слыл в округе справедливым человеком и по праву гордился такой репутацией. Уронить свое достоинство в глазах соседей было бы для него неслыханным ударом. Нахмурившись, он обернулся к дочери:

– Не ожидал, что ты на такое способна. Запереть юную девушку на холодном чердаке, да еще на всю ночь!

– Не так уж здесь и холодно! – вскинув голову, возразила Лавиния.

– Молчать! – вскричал Элиейзер, уязвленный до глубины души. – Спускайтесь, мисс Лондон. Сейчас мы отыщем для вас местечко.

– Но внизу и так тесно, – запротестовала Лавиния.

– Я могу взять ее к себе, – раздался добродушный женский голос. – В мой уголочек вполне втиснется еще один тюфяк.

– Но вас уже и так шестеро в крошечной комнатушке, миссис Боумен! – напомнила Лавиния.

– Ничего. В тесноте, да не в обиде. Как вы думаете, Элиейзер, найдется у вас тюфячок для этой юной леди?

– Нет у нас больше никаких тюфяков! – чуть не плача от ярости, завопила Лавиния.

– Сойдет и одеяло, – спокойно произнесла Лорейн. – Все лучше, чем лежать на голых досках, да еще взаперти!

Смущенный Элиейзер оттолкнул дочь и обернулся к гостье:

– Прошу вас, дорогая, возьмите девушку с собой. Просто в голове не укладывается, что такое могло случиться в моем собственном доме!

– Не печальтесь, Элиейзер, – приободрила его миссис Боумен. – Главное – вы восстановили справедливость. Ну, милочка, идемте!

– А вот и мой уголочек! – жизнерадостно возвестила она, указывая на дальний конец комнаты, все свободное пространство которой было занято тюфяками и подстилками. – Я сама его выбрала, чтобы быть подальше от мисс Лейти. Уж больно громко она храпит! Кстати, как вас зовут, милочка?

– Лорейн, – с готовностью сообщила та. Она сразу прониклась доверием к пожилой даме, которая отнеслась к ней по-матерински. – Спасибо, что приютили. Признаться, я боялась, что утром Лавиния начнет меня бить…

– Сомневаюсь, – покачала головой миссис Боумен. – Элиейзер Тодд – он доводится мне троюродным кузеном по матери – человек приличный. К сожалению, не могу сказать того же о его дочери. Старайтесь ее не раздражать. Она славится своим дурным характером.

– Я понимаю ее раздражение, – с горечью призналась Лорейн. – Она просто ревнует…

Ночью, когда обитатели комнатушки уснули, Лорейн шепотом поведала новой подруге волнующую историю своей жизни, умолчав лишь о действительном размере наследства и не вдаваясь в подробности отношений с Рэйлом.

– Элиейзер не будет принуждать Лавинию отпустить вас, но он добьется, чтобы в его владениях с вами обращались достойно, – заверила ее миссис Боумен.

В его владениях… А что будет, когда Филипп и Лавиния переберутся в свои?

– Если бы я могла добраться до Барбадоса!.. – мечтательно проговорила девушка.

– Барбадос… – эхом отозвалась ее собеседница. – Я слышала, что это страна вечного лета, цветущих садов и летающих рыб. Вот уж не представляю, как это рыба может передвигаться по воздуху, словно птица или бабочка… А главное, там нет наших ужасных холодных зим! – Миссис Боумен зябко повела плечами. – Не стоит отчаиваться. Через несколько недель на Барбадос отправится очередной корабль, с ним мы и пошлем письмо вашему покровителю. А тем временем все наладится, уверяю вас!

Однако уже на следующее утро стало ясно, что ничего и не думает налаживаться.

После скудного завтрака Лорейн было велено вымыть посуду. Лавиния чувствовала себя полноправной хозяйкой. Гости разбрелись по своим делам, миссис Тодд лежала в постели, страдая от очередной мигрени, а Элиейзер уехал в город. Лорейн предстояло в одиночку противостоять своенравной мисс Тодд.

– Откуда у тебя это платье? – грозно спросила Лавиния, завидуя модному наряду из розового шелка, в котором щеголяла соперница.

– Оно принадлежало одной очень несчастной девушке, – ответила Лорейн. – Ее отец подарил мне его.

– Раздевайся! – последовал неожиданный приказ.

Лорейн вспыхнула.

– И не подумаю!

– Тесс, Марта, живо снимите с нее платье! – отчеканила Лавиния, обращаясь к горничным. – А если она вздумает сопротивляться, просто сдерите его. И не забудьте про сорочку. Я уверена, что она кишмя кишит вшами. Надо ее прокипятить!

– Это неправда! – запротестовала Лорейн, отчаянно пытаясь вырваться из сильных рук Марты. – Моя одежда в полном порядке. И белье тоже!

Однако все было тщетно – могучая горничная уже расстегнула платье и начала его стаскивать.

– Стой смирно, а то порвется, – посоветовала Тесс.

– Не беда, – вмешалась Лавиния. – Для служанки это совершенно неподходящий наряд! Я собираюсь его выстирать, а потом разрезать и сшить занавески в спальню.

– Тебе должно быть стыдно, – вспыхнула Лорейн. – Заставляешь меня раздеваться при людях, и все потому, что считаешь соперницей!

– Соперницей? – Взбешенная мисс Тодд бросилась к девушке, намереваясь вцепиться ей в лицо. – Слишком много ты о себе воображаешь, дрянь! У меня нет соперниц!

Только сейчас Лорейн заметила, что предмет их препирательств пожирает глазами ее полуобнаженные прелести, и поспешно повернулась к нему спиной.

Нескромные взгляды, бросаемые Филиппом на Лорейн, не укрылись от внимания мисс Тодд.

– Как ты посмел сюда ворваться? – в гневе напустилась она на жениха. – Разве ты не видишь, что…

– Первый раз слышу, что большая стирка – это большая тайна! – усмехнулся он, не сводя сладострастного взгляда с ослепительных форм Лорейн.

– Ты что, не понимаешь, что она нарочно выставляется перед тобой? – завопила Лавиния.

Не помня себя от ярости, она подлетела к жениху и влепила ему звонкую пощечину.

– Не будем же мы ссориться на глазах у прислуги! – попытался он урезонить разбушевавшуюся невесту. – Я пришел сказать, что твой отец возвращается. Как бы тебе не пришлось отведать кнута, когда он обнаружит, как ты обращаешься с девушкой…

Лавинию охватила паника. Нагнувшись, она принялась лихорадочно рыться в ворохе грязного белья.

– Я не собираюсь надевать чьи-то обноски! – негодующе заявила Лорейн.

– Ты будешь носить то, что я прикажу! – парировала Лавиния.

Перепалка была прервана появлением Элиейзера Тодда. Увидев, что творится на кухне, бедный джентльмен буквально остолбенел.

– Это еще что такое?

– Я заставила ее сменить одежду. Там могут быть вши, – оправдывалась Лавиния.

– Раздеваться на виду у всех? – загремел Элиейзер. – А ты не подумала, что это неподходящее зрелище для твоего жениха? Вот что я тебе скажу, дочь моя, отныне девушка будет работать в доме и подчиняться моей кузине миссис Боумен! Я не хочу, чтобы ты измывалась над бедняжкой!

– Нет, она будет помогать Марте на кухне! – запротестовала Лавиния.

– Еще одно слово, и помогать Марте будешь ты! – веско произнес Тодд. – Мне стыдно за тебя перед соседями… Кстати, а где это злосчастное платье?

– Лавиния собиралась разрезать его, чтобы сшить занавески для своей спальни, – невозмутимо ответила Лорейн.

Элиейзер чуть не лишился дара речи.

– Оно должно быть немедленно выстирано и возвращено мисс Лондон! А пока, Тесс, подыщи-ка ей что-нибудь подходящее, да поживей. Не ходить же девушке голой!

Вскоре Лорейн облачилась в серое платье из грубой шерсти, которое ей предстояло носить до тех пор, пока ее собственный наряд не приведут в порядок. Она от души надеялась, что Тесс не сожжет платье, когда будет гладить.

Под надзором добрейшей миссис Боумен Лорейн приступила к новым обязанностям. Они были значительно менее утомительны, чем работа на кухне, и существование в доме Тоддов показалось бы ей вполне сносным, не будь рядом Филиппа.

Он неустанно преследовал ее, когда знал, что этого не видит Лавиния.

– Придет весна, и я начну строить новый дом, – сообщил Дедуинтон, в очередной раз притиснув свою жертву к стене. – Осенью он будет закончен…

– Отпусти меня сейчас же! – потребовала Лорейн, вырываясь из его объятий. – Я должна отнести миссис Боумен эти наволочки.

Филипп и не подумал послушаться. Вместо этого он положил руку ей на грудь, наслаждаясь ощущением трепещущей плоти сквозь тонкую ткань – теперь Лорейн снова носила свое платье.

– Чего ты вообще здесь околачиваешься? – строго спросила она, отстраняясь от Филиппа. – Коннектикут готовится к ответному удару против индейцев. Эти варвары вырезали всю твою семью. Неужели тебе не приходит в голову отомстить за такое злодейство? Или ты предпочитаешь, чтобы за тебя это сделали другие? Почему бы тебе не примкнуть к мужчинам Коннектикута, вместо того чтобы слоняться без дела и тискать меня?

Пропустив эти слова мимо ушей, Филипп плотоядно усмехнулся.

– Твое тело создано для наслаждений… К зиме мы переедем в новый дом – все трое. К тому времени Лавиния забеременеет – Элиейзер мечтает о внуке. Ну, а мы с тобой… – он снова попытался коснуться ее груди, но на этот раз Лорейн была начеку, – вдоволь побалуемся. – Ноздри его раздулись от возбуждения. – Ты только представь, какие прекрасные ночи нас ожидают!

Лорейн в испуге отпрянула. Она страшилась думать о том, какая жизнь уготована ей в доме Филиппа. С раннего утра до поздней ночи она будет трудиться, как рабыня, а по ночам ублажать своего бывшего возлюбленного, которого уже успела возненавидеть. К тому же Лавиния не глупа. Ей не составит труда догадаться, что происходит у нее перед носом. В один прекрасный день она обнаружит, что муж завел шашни со служанкой, и тогда в ход пойдет кнут. А что, если к тому времени сама Лорейн тоже забеременеет?..

Положение представлялось безвыходным.

– Дай мне пройти, – потребовала Лорейн, отпихивая Филиппа, – иначе я пожалуюсь Элиейзеру Тодду, что ты пытался меня изнасиловать!

– Его нет в доме, – насмешливо отозвался Дедуинтон.

– Неправда! Я слышала его голос!

Он нехотя отступил.

– Я могу и подождать! – крикнул он вдогонку.

Этот диалог не укрылся от внимания миссис Боумен.

– Пожалуй, ты права, девочка, – дрогнувшим голосом произнесла сердобольная дама, отводя Лорейн в сторонку. – Тебе надо выбираться отсюда. Скажи, тот человек, о котором ты мне рассказывала… Он действительно хранит на Барбадосе твое наследство?

– Да. И гораздо больше, чем тысячу фунтов, – призналась Лорейн.

– В бухте Провиденса сейчас стоит «Дельфин» – судно, которое вскоре отплывет на Барбадос, – продолжала миссис Боумен. – Капитаном на нем Джон, мой племянник. Конечно, он не может рисковать, оказывая помощь беглой служанке, но… Да, над этим стоит подумать!

– Но если меня хватятся, подозрение падет на вас! – забеспокоилась Лорейн.

Она успела полюбить эту славную женщину, которая во время войны с индейцами потеряла мужа и обоих сыновей. Не хватало навлечь на миссис Боумен новые неприятности!

– За меня не тревожься. Как-нибудь вывернусь, – заверила ее неунывающая подруга. – Сегодня же поговорю с племянником.

И женщины приступили к выработке хитроумного плана.

 

Глава 27

Залив Наррагансетт

Даже если матросы «Дельфина» удивились тому, что их капитан, присутствовавший при погрузке, уделил особое внимание одному из бочонков, они ни словом об этом не обмолвились, тем более что он тут же объяснил: «Здесь посуда и разные деликатные вещицы для одной бермудской леди. Не дай вам Бог что-нибудь разбить!»

– Слушайте, кэп, а ведь в нем дырка, – озабоченно заметил один из матросов, внимательно оглядывая бочонок. – Как бы вода не попала внутрь…

– Неужели? Надо будет этим заняться, только попозже. Сейчас дорога каждая минута. Живее, ребята! Нельзя упустить попутный ветер!

К выбору вахтенного капитан Боумен подошел с особой тщательностью. Дункан – таково было его имя – верил во всевозможные приметы и не сомневался, что человека до могилы преследуют злокозненные ведьмы и демоны. Боумен, знавший о слабости своего подчиненного, решил использовать ее в собственных целях. По части физической мощи и проворности Дункану не было равных. Но главное, он обладал еще более ценной добродетелью – был тугодумом.

Стояла безлунная ночь. Возблагодарив Господа за это обстоятельство, Боумен вышел на палубу и крикнул Дункану:

– Погляди-ка, что там впереди! Мне показалось, я видел судно без огней. Не иначе как пираты шалят в наших водах…

Пока верзила напряженно всматривался в темноту, капитан открыл крышку бочонка и подал Лорейн знак выходить.

Почти сутки прошли с тех пор, как она покинула дом Тоддов и убежала в лес, где ее уже поджидала тележка с пустыми бочками. В одной из них она и проделала путь до гавани. Потом была утомительная погрузка и несколько часов плавания. Теперь каждый мускул ее тела ныл, а ноги и руки плохо повиновались.

Боумен молча кивнул на открытую дверь своей каюты. Лорейн кивнула в ответ. Ей предстояло в одиночку пересечь палубу, пока капитан будет отвлекать внимание вахтенного. Проклиная себя за то, что не догадалась снять туфли, она на цыпочках двинулась вперед, стараясь ступать как можно тише. Но Дункан неожиданно обернулся.

При виде странной фигуры с длинными белокурыми волосами, струившимися из-под накидки, матрос остолбенел. Глаза его вылезли из орбит. Он ни минуты не сомневался в том, что перед ним привидение.

К счастью, капитан Боумен был готов к любым неожиданностям.

– Справа по борту парус! – крикнул он, становясь между Лорейн и матросом. – Да гляди же получше, простофиля! Неужели не видишь?

Дункан послушно обернулся и уставился в пустоту.

– Ну вот, уже ушел! Ты что, ничего не заметил?

– Заметил… женщину, – пролепетал ничего не понимающий матрос. – Вон там!

Он снова повернулся лицом к палубе.

Капитан посмотрел в ту же сторону. У него отлегло от сердца: палуба была пуста, а дверь его каюты закрыта.

– Нашел время для шуток!

Обескураженный Дункан поскреб в затылке.

– Да нет, кэп, я точно ее видел.

– Должно быть, зрение тебя подвело.

Боумен ободряюще хлопнул матроса по плечу и направился к себе. И голосом, и внешностью он очень напоминал свою тетку. Ясные голубые глаза так же весело смотрели на мир, солидное телосложение наводило на мысль, что этот человек сумеет противостоять любым жизненным невзгодам, и лишь волосы еще сохранили свой природный цвет, в то время как тетка давно поседела.

– Считайте, что один риф мы благополучно миновали. Не успеете оглянуться, как плаванию придет конец! А пока располагайтесь с комфортом. Можете поспать, только набросьте на себя побольше одеял – не ровен час кто-нибудь заглянет в каюту. А когда юнга принесет еду, спрячьтесь в сундук. Крышку мы откроем, чтобы вы не задохнулись, а сверху я положу свои рубашки. Кстати, там на столе еще кое-что осталось от ужина. Подкрепитесь и ложитесь. Я скоро вернусь! – Он одарил ее той же спокойной улыбкой, которую Лорейн не раз видела на лице миссис Боумен. – Смелее, мисс Лондон! Глазом не успеете моргнуть, как очутитесь на Барбадосе!

Лорейн с жадностью набросилась на еду. Утолив голод, она забралась в постель и мгновенно уснула. Только утром она поняла, что Боумен уступил ей собственную койку. «Как он похож на свою тетку! И на другого капитана…» – подумала девушка и тут же отогнала эту мысль.

Даже такой спокойный человек, как капитан Боумен, вздохнул с облегчением, когда «Дельфин» наконец достиг Бермудских островов. Прежде чем судно вошло в гавань Сент-Джорджа, Лорейн пришлось снова залезть в бочонок. Затем последовало еще одно утомительное перемещение, на этот раз в лодку. Лорейн пропутешествовала в бочке через весь город. Местом назначения была гостиница «Корона и подвязка». Узница почувствовала, как бочонок опустили на пол, и услышала густой бас капитана Боумена:

– Миссис Пим? У меня для вас подарок из Род-Айленда.

– Что бы это могло быть, ума не приложу! – воскликнула миссис Пим.

– Мне сказали, что содержимое не предназначено для посторонних глаз, – веско произнес капитан Боумен. – Вы должны открыть бочонок сами и без свидетелей.

– Да что вы говорите! Потрясающе… Попросите, пожалуйста, вашего матроса отнести его ко мне в спальню. Я с ума сойду от любопытства!

На этот раз путь, к счастью, был коротким. Когда крышку отодвинули и изнутри, словно чертик из табакерки, показалась человеческая фигура, миссис Пим в испуге отшатнулась.

– Не пугайтесь, это всего лишь я, – успокоила ее Лорейн, высовываясь по пояс. – Дайте, пожалуйста, руку – сама я не выберусь. У меня такое чувство, что я живу в этой проклятой бочке всю жизнь!

Отдышавшись, Лорейн принялась рассказывать о своих злоключениях. Миссис Пим, внимательно выслушав, внесла разумные коррективы в первоначальный план. Предполагалось, что назад на «Дельфин» Лорейн придется добираться тем же неудобным, но уже не раз испробованным путем – в бочонке. Но у миссис Пим возникла блестящая идея. Две недели назад судно из Бристоля под названием «Сорока» потерпело крушение у здешних берегов. Лишь немногим счастливцам удалось спастись. В их числе было и несколько молодых женщин. Так почему бы Лорейн, когда придет пора возвращаться на «Дельфин», не выдать себя за пассажирку «Сороки»? Этим можно будет объяснить и отсутствие багажа, и желание поскорее добраться до Барбадоса.

План признали превосходным. С делами было покончено, и Лорейн принялась за еду. Тем временем миссис Пим развлекала гостью беседой. По ее словам, Хетти весьма продвинулась в своем образовании, и все благодаря умелому наставничеству Чарлза Хаббарда. Жизнь в «Кедровой роще» постепенно вошла в прежнее русло, и лишь одна мысль доставляет боль ее обитателям – что бедняжки Тринити уже нет на свете…

Лорейн поспешила сообщить своей доброй приятельнице, что Тринити жива, здорова и уже давно находится в Англии, где, вероятно, вышла замуж за своего ненаглядного Джеба.

На борт «Дельфина» Лорейн была доставлена не в ненавистной бочке, а в шлюпке. Путь несравненно более удобный, если бы не одно досадное обстоятельство. Как назло, Дункан снова оказался на палубе. При виде освещенной солнцем Лорейн он остановился как громом пораженный.

– Что с тобой, приятель? – спросил капитан Боумен.

– Я уже видел ее однажды, – пролепетал несчастный. – Помните, кэп, в ту ночь, когда мы вышли из Провиденса, я сказал, что видел женщину на палубе? Клянусь Богом, это опять она!

Изобразив благоговейное изумление, капитан воззрился на Дункана.

– Это было видение, – внушительно произнес он. – В ту ночь корабль, на котором находилась эта дама, потерпел крушение.

Успокоив Дункана, капитан Боумен повернулся к миссис Херст, единственной, кроме Лорейн, пассажирке «Дельфина». Удостоверившись, что матрос его не слышит, он негромко заметил:

– Хороший парень этот Дункан! Жаль только, что с головой у него не все в порядке. Верит в привидения и тому подобную чушь…

Миссис Херст понимающе кивнула. В настоящий момент ее больше интересовала Лорейн.

– Это правда, что ваш корабль потерпел крушение? – возбужденно спросила она.

В ответ та бойко затараторила заранее отрепетированный текст: во время шторма «Сорока» сбилась с курса и наткнулась на рифы у бермудских берегов. Миссис Херст взволнованно внимала рассказу.

– Ах, бедняжка, бедняжка! – вскричала она, когда Лорейн закончила свое печальное повествование.

Еще большим сочувствием она прониклась, узнав, что родители ее юной приятельницы умерли в Корнуолле, а опекун переселился на Барбадос. По словам Лорейн, она как раз направлялась в Нью-Йорк, чтобы погостить у школьной подруги, когда злополучный шторм сбил корабль с курса. Теперь она плывет на Барбадос, где ее ждет плантация, недавно купленная для нее опекуном.

– Представляете, как он удивится, когда увидит, что я лишилась всех вещей! Ведь мой багаж покоится на дне моря…

– Этого я не допущу! – заявила миссис Херст. – Вы можете выбрать себе любое платье из моих запасов.

Итак, «чудом спасшаяся наследница», как окрестила Лорейн бостонская вдова – ибо кто, кроме богачки, может позволить себе роскошь пересечь океан только для того, чтобы повидаться со школьной подругой или между делом приобрести плантацию на благословенной земле южного острова? – удостоилась такого внимания и сочувствия на борту «Дельфина», какие ей и не снились на «Ящерице», пассажиры которой подвергали девушку единодушному осуждению. Как и все находившиеся на борту, капитан относился к ней с приличествующей случаю галантностью, делая вид, что они недавно познакомились.

Узнав, что Лорейн сбежала и ее нигде не могут найти, Филипп пришел в неописуемую ярость.

– Признайся, что это твоих рук дело! – обрушился молодой человек на невесту. – А все из-за этой безумной ревности! Ну погоди, я выбью из тебя правду. Что ты с ней сделала? Отвечай!

– Да не трогала я твою драгоценную Лорейн! – отбивалась Лавиния.

Эту безобразную сцену наблюдала миссис Боумен.

– Наверное, Лорейн решила пробираться в Коннектикут, – вздохнув, предположила она. – Она давно жаловалась, что Филипп не дает ей проходу. А уж когда он вконец распоясался, бедняжка не выдержала и сбежала!

Молодой человек вспыхнул до корней волос.

– Я никогда к ней не приставал!

– Да неужели? – насмешливо протянула пожилая дама. – А в тот день, когда Лорейн несла наволочки? Я видела, что тогда произошло между вами.

– Подлая сплетница! Как вы смели подслушивать? – возопил загнанный в угол сладострастник. – Как только мы с Лавинией поженимся, ноги вашей не будет у нас в доме!

– Не могу сказать, что меня это огорчает, – спокойно парировала миссис Боумен.

– Никакой свадьбы не будет! – топнув ногой, вскричала Лавиния. – Я разрываю помолвку!

С этими словами бывшая невеста швырнула обручальное кольцо в лицо изумленному жениху.

Между тем жизнь в Виргинии тоже не стояла на месте.

Рэйл не лгал Лорейн: он действительно намеревался встретиться с нужным ему человеком, но они разминулись. Камерон уже возвращался, когда неожиданно увидел лодку. В ней сидел тот, кто был ему нужен, а рядом – женщина с золотисто-рыжими волосами.

– Привет, Рори! – окликнул Рэйл.

Люди в лодке, как по команде, опустили весла и в изумлении уставились на него. Через несколько минут они причалили к берегу и вышли на сушу. Братья крепко обнялись.

– Как поживаешь, дружище? – спросил Рэйл. – Здравствуй, Лори-Энн. Надеюсь, этот шалопай хорошо с тобой обращается?

Раздосадованная небрежностью его тона, Лори-Энн лаконично бросила:

– Нормально. Только часто уезжает.

– Ей не понравилось, что я вместе с Бэконом участвовал в походе через болота, – рассмеялся Рори. – Когда я уезжал на войну, она так дулась, что, как только мы победили, я тут же заторопился обратно. И представь себе, по дороге узнаю, что моей Лори тоже не сидится на месте. Ну, а я чем хуже? Я снова присоединился к Бэкону, на этот раз в Джеймстауне. Там-то мы и встретились. Теперь вот думаю поскорее отвезти ее домой, а то как бы она снова не сбежала!

– Ты прав. Она всегда была непоседой. Извини, девочка, мне надо переговорить с братом.

Не обращая внимания на недовольство невестки, Рэйл отвел брата в сторону.

– Как ты думаешь, люди Бэкона в состоянии заплатить мне за оружие?

Младший Камерон задумчиво поскреб подбородок. Теперь, когда братья стояли в профиль, было видно, что в их внешности много сходства. Неудивительно, что в ту ночь Лорейн приняла Рори за Рэйла.

– Пожалуй, да. И Лоуренс, и Драммонд – люди состоятельные. – Рори с любопытством взглянул на старшего брата: – Ты говорил, что был в Джеймстауне, когда туда въехал Бэкон. Почему же ты сам его не спросил?

– На собственном горьком опыте я убедился, – сухо ответил Рэйл, – что люди, отчаянно нуждающиеся в оружии, не любят за него платить. У меня нет причин считать, что Бэкон сделан из другого теста.

– И все же это так, – возразил младший. – Он идеалист, каким и ты был когда-то. Помнится, Лори-Энн постоянно на тебя жаловалась!

Рэйлу тоже были памятны жалобы бывшей возлюбленной – он-де слишком доверяет людям, не умеет настаивать на своем, не видит собственной выгоды…

– Бэкон сражается за благо колонии, справедливость и все такое, – продолжал младший Камерон.

– А ты разве нет, братишка?

– Я дерусь не за высокие моральные принципы, а просто хочу, чтобы индейцы убрались отсюда. Недавно они сожгли дома двух моих соседей, а с людей сняли скальпы. Кто знает, а вдруг следующей жертвой станет Лори-Энн?..

– Ты доволен здешней жизнью? – задал следующий вопрос Рэйл, напряженно вглядываясь в брата.

– Да вроде, – пожал плечами младший Камерон. – У меня приличный кусок земли, а весной я собираюсь пристроить к своей хижине еще одну комнату.

– А Лори-Энн?

– Порой ей чего-то не хватает, и она уходит побродяжничать. Но ведь она всегда такой была.

– Да, она всегда такой была, – эхом отозвался Рэйл. – Если Бэкон проиграет, мятежников ждут репрессии. Губернатор им этого не простит.

– Тогда мы с Лори заберемся подальше в лес и выстроим новую хижину, – небрежно произнес Рори. – Она не будет возражать – ей по душе любые перемены. А может, подадимся на юг, в Каролину.

У Рэйла отлегло от сердца. Судя по всему, младший братишка вышел наконец на прямую дорогу. Ему даже удалось обуздать непокорную Лори-Энн, чего в свое время не смог сделать он сам. Удостоверившись, что с родственниками все в порядке, старший Камерон вновь заговорил о деле:

– Так к кому мне все-таки обратиться – к Лоуренсу или к Драммонду?

– Ни к тому, ни к другому. Лучше прямо к Бэкону.

– Ты не пойдешь со мной?

– Нет. Я устал от войны. Мне хочется немного побыть дома с Лори. А почему бы тебе не примкнуть к мятежникам? – неожиданно спросил Рори.

Рэйл рассмеялся:

– Это еще зачем? Я не виргинец и не живу на границе. Пока что я собираюсь спуститься в Джеймстаун и продать Бэкону оружие.

– Города больше нет.

– Что?

– Сожжен дотла. А Бэкон переехал на плантацию «Веселый ручей», что в двух милях отсюда.

Рэйл помрачнел:

– Но в Джеймстауне у меня осталась женщина…

Лори-Энн показалось, что она ослышалась. Оба брата всегда были ее собственностью, и появление Рэйла в Виргинии она расценила как безусловное доказательство своей власти.

– Ты не сказал, что у тебя появилась женщина, – упрекнула она бывшего поклонника.

Рэйл не ответил. Его мысли были заняты Лорейн.

– Я договорился с одним знакомым, что он возьмет ее с собой.

– Значит, она уже в Аккомаке в целости и сохранности! – заверил брата Рори. – А если даже не успела уехать до прихода Бэкона, вряд ли его люди причинят ей зло.

– Если только Бэкон не примет ее за шпионку, – снова вмешалась Лори-Энн.

Рэйл резко обернулся и в упор посмотрел на невестку. В этих бездонных синих глазах он когда-то мечтал утонуть… Теперь же в ее улыбке было столько злорадства, что остатки прежних чувств разом улетучились.

– Я отправляюсь на поиски, – внезапно объявил Рэйл. – Счастливо оставаться, Рори. До свидания, Лори-Энн.

Рэйл приближался к Аккомаку. В Уильямсберге он остановился в гостинице, чтобы перекусить, и оказался свидетелем разговора двух солдат. Они со смехом обсуждали «прелестную шпионку, которую Бэкон привез из Джеймстауна».

Холодея от ужаса, Рэйл стал слушать внимательнее. Описание шпионки, миловидной блондинки в розовом платье, не оставляло сомнений, что речь идет о Лорейн. По словам говорившего, ему неизвестно, как обошлись с девушкой на плантации, но таких бывалых вояк, как Лоуренс и Драммонд, на мякине не проведешь!

Охваченный ужасом, шотландец выпросил у хозяина лошадь и устремился в «Веселый ручей». Он страшился даже думать о том, что могло произойти с Лорейн.

На плантации он узнал от Бэкона, что Лорейн отбыла в Йорктаун. У Рэйла немного отлегло от сердца. Позаимствовав у генерала коня, он помчался туда и неподалеку от города наткнулся на Джонни Сирса.

– Где Лорейн? – нетерпеливо воскликнул он.

– Уехала, – ничуть не удивившись появлению своего кумира, сообщил Джонни. – Ей досталось наследство от отца – целых тысяча фунтов!

«Не иначе как женьшень», – мелькнуло у Рэйла.

– А парню, который все увивался вокруг нее, она велела сказать, что проиграла деньги в карты, хотя на самом деле ничего не проигрывала.

– И как звали того парня?

– Что-то вроде Дедуинген или Деттентон.

– Дедуинтон, – машинально поправил Рэйл.

Итак, Филипп все-таки вернулся за ней. Значит, он ее любит…

– Они уехали вдвоем, – продолжал Джонни. – Со мной даже не попрощались!

– А куда? – с замиранием сердца спросил Рэйл, заранее зная ответ.

– Поплыли на «Ящерице» в Род-Айленд. – Заметив, что Рэйл помрачнел, мальчик поспешил добавить: – Сомневаюсь, что я смог бы ее остановить…

– Конечно, – с грустью согласился Рэйл.

Да и никто не смог бы, раз она влюблена в Дедуинтона. Естественно, что Лорейн выбрала его, а не сомнительного авантюриста с неопределенным будущим, жизнь которого она осветила, словно луч солнца после бури. Молодой Дедуинтон даст ей то, чего она хочет и заслуживает: дом, детей, обеспеченность и спокойствие. Все то, чего не смог бы дать ей он сам.

«Моя девочка решила правильно, – убеждал себя Рэйл, хотя боль в груди от этого не утихала. – И слава Богу, что в тот момент меня не было рядом! Получилось бы, что я стою у нее на пути, мешаю. А я непременно попытался бы помешать хоть Филиппу Дедуинтону, хоть кому другому, кто вознамерился бы отнять у меня мою красавицу!»

– Джонни, – обратился Рэйл к юнге, стараясь не выдать своих чувств, – а где Тейв?

– Давно ждет вас. Это он послал меня сюда. Спрашивал, не продали ли вы оружие.

– Продал. И как только мы от него избавимся, тут же двинемся в «Веселый ручей».

– Отлично! – радостно воскликнул Джонни. – Мне там понравилось. И ей тоже…

«Разумеется, – в приливе нежности подумал Рэйл. – Моей прелестной отважной девочке не могло там не понравиться!» И тут же, помрачнев, одернул себя. Лорейн больше не его девочка, а Филиппа. Надо об этом помнить.

Многострадальные французские мушкеты были наконец доставлены на плантацию «Веселый ручей» и оплачены золотом, после чего Рэйл напился до чертиков и в порыве романтической преданности делу, о котором еще недавно и не помышлял, присоединился к отряду Бэкона.

– А все из-за той девчонки, – огорчился Мактейвиш, узнав, что Рэйл уехал. – Я всегда знал, что она разобьет ему сердце!..

– Как вы думаете, капитан вернется? – сдерживая слезы, спросил юнга.

– Если останется в живых. Мы же пока будем курсировать вдоль берега, помаленьку торговать и ждать его. А что, если тебе, паренек, остаться в Йорктауне? Тогда уж мы точно его не пропустим!

– Ладно, – покорно согласился Джонни. – И все-таки я не понимаю, мистер Мактейвиш, почему кэп отправился на эту войну? Он же даже не виргинец!

– Сейчас для него сгодится любая война, – философски заметил шотландец. – Он потерял свою любимую, а без нее ему жизнь не мила!