Глава 28

Бриджтаун, Барбадос

Декабрь 1675 года

В то время как глубокий снег окутал Род-Айленд, а мороз сковал льдом прежде непроходимые болота и топи, гордый нос «Дельфина» разрезал голубые карибские воды. И вот наконец судно вошло в тесную бухту Бриджтауна, столицы кораллового острова Барбадос, своей формой напоминавшего грушу.

Отыскать Бенджамина Николлса не составило труда: он остановился в лучшей гостинице города. Обрадованная этим известием, миссис Херст тепло попрощалась с Лорейн и отбыла в дом брата, взяв с девушки слово, что та отобедает с ней послезавтра.

Лорейн поспешила в гостиницу. Мистер Николлс принял ее в общем зале «Раковины и черепахи», где благодаря опущенным жалюзи стояла благословенная прохлада. Усевшись в уголке, они приступили к изысканному обеду, состоявшему из черепахового супа, жареной рыбы и сочных золотисто-розовых плодов манго. Во время трапезы Лорейн вкратце поведала управляющему о своих приключениях. Хотя он время от времени сочувственно цокал языком, было видно, что мысли его заняты чем-то другим. После обеда выяснилось чем именно.

– Я хотел бы показать вам местные достопримечательности, – предложил мистер Николлс, выводя свою спутницу на главную улицу.

По ней неторопливо двигались улыбающиеся темнокожие женщины, неся на голове самую немыслимую поклажу – от деревянных ваз с фруктами до вместительных корзин, наполненных бельем. Впрочем, прохожих было немного – в это время дня город погружался в послеобеденную сиесту. Лишь величавые пальмы слегка шевелили своими роскошными листьями, похожими на веер. Тропическая жара заставляла Николлса то и дело обмахиваться широкополой соломенной шляпой.

– Вам тоже придется купить такую, – посоветовал он Лорейн и тут же приобрел у уличного торговца прелестную шляпку с мягкими широкими полями.

– Вон едет наш губернатор, лорд Роулингс, – сообщил управляющий, кивая на противоположную сторону улицы.

Лорейн обернулась и увидела всадника на светло-сером коне, который сворачивал за угол. Рассмотреть его она не успела, осталось лишь впечатление высокого широкоплечего мужчины, уверенно державшегося в седле.

– Он хороший наездник, – заметила она, научившись за последнее время разбираться в таких вещах.

Ее спутник улыбнулся.

– Говорят, ему хорошо удается не только это. Вообще о нем рассказывают занятные истории… Якобы он спешно покинул Лондон, поскольку две титулованные девицы претендовали на звание его невесты. Ему еще повезло, что подвернулась эта должность! А все благодаря покровительству короля Карла, который неизвестно почему питает к лорду слабость… Что и говорить, этот Роулингс – настоящий распутник, не то что прежний губернатор, тихий семейный человек! – Глаза Николлса сверкнули веселым лукавством. – Все дамы острова соперничают в борьбе за его внимание.

Лорейн пожала плечами.

– Сомневаюсь, что нам часто придется сталкиваться. А теперь покажите мне ваш знаменитый остров, о котором я столько слышала. Говорят, это настоящее чудо!

– Я взял на себя смелость приобрести для вас карету, – сообщил Николлс.

Перед ними появился просторный открытый экипаж. Мечта Лорейн наконец сбылась – после долгих мытарств и унижений она садилась в собственную карету! А ведь еще недавно негодяй Дедуинтон волок ее, связанную, по улицам Провиденса, и прохожие, ухмыляясь, глазели на нее…

Николлс проворно забрался на сиденье и взял в руки хлыст. Лорейн никак не могла угадать возраст своего спутника – ловкость в движениях наводила на мысль, что он еще не стар, чему противоречило иссеченное морщинами лицо и глаза, светившиеся мудрой грустью.

Карета покатила по набережной, вдоль которой росли финиковые пальмы. Стволы этих необычных деревьев украшали длинные «бороды», свисавшие до самой земли. Они-то и дали острову его название, пояснил Николлс. По пути он показал Лорейн главные достопримечательности Барбадоса. Чувствовалось, что управляющий предпринял эту поездку не просто ради прогулки. Действительно, вскоре экипаж выехал на длинную аллею, обсаженную белыми гибискусами и стройными королевскими пальмами. Высунувшись из окошка, Лорейн увидела в конце аллеи дом, построенный, как и большинство зданий в Бриджтауне, из гладкого белого камня. Но на этом сходство заканчивалось. Лорейн показалось, что такого прекрасного особняка она в жизни не видела. Да и расположен он был как нельзя более удачно – на вершине скалы, откуда открывался великолепный вид на лазурные воды Карибского моря.

Карета подкатила к просторной веранде, резные двери которой, сделанные из твердого кампешевого дерева, обозначали главный вход. Николлс натянул вожжи, и экипаж остановился.

– Разве мы зайдем внутрь? – удивилась девушка.

– Да, – ответил управляющий, спрыгивая на землю и помогая ей сойти.

– Какое красивое место! – воскликнула Лорейн. – А кто здесь живет? Губернатор?

– Нет, вы сами, – торжественно проговорил Николлс.

Девушке показалось, что она ослышалась. Лишь через некоторое время она, запинаясь, смогла пролепетать:

– Не могу поверить, что это в самом деле мое…

– Куплено на ваше имя. Все бумаги я храню здесь. – Николлс похлопал себя по карману. – Я убежден, что приобрел не только самый красивый на острове особняк, но и самую лучшую землю. Неподалеку располагается пальмовая роща. Прямо за ней начинаются сады, где растут лимоны, лаймы, апельсины, грейпфруты, авокадо и гранаты. Имеются также плантации сахарного тростника, а кроме того…

– На них я взгляну позже, – со смехом перебила его Лорейн. – Пока же мне хочется вдоволь налюбоваться океаном!

– Теперь вы сможете любоваться им сколько угодно, – снисходительно заметил управляющий, подавая ей руку.

С замиранием сердца Лорейн шагнула в просторный холл с высоким потолком, где царила необычная для здешнего климата прохлада. Первое, что ее поразило, было обилие света и воздуха. Это ощущение создавалось благодаря многочисленным окнам, занимавшим пространство от пола до потолка. Квадратная гостиная и чуть продолговатая столовая были столь велики, что по сравнению с ними даже самая большая комната в доме Элиейзера Тодда казалась каморкой. В каждом помещении имелся камин, хотя, как заметил Николлс, «вам вряд ли придется им часто пользоваться». Позади дома располагались конюшни. Просторная спальня помещалась в торце дома. Оттуда открывался великолепный вид не только на бесконечные океанские просторы, но и на плантацию. Куда бы ни зашла Лорейн, ей сразу бросалась в глаза высота потолков. По словам всеведущего Николлса, эта архитектурная деталь является непременным условием домостроения в тропическом климате.

– Дом выглядит таким… старинным, – мечтательно заметила она, когда они вышли в сад.

Чувствовалось, что здесь потрудились умелые руки. Дорожки были тщательно расчищены и обсажены жасмином. Повсюду пышно цвели бугенвиллеи, а также розовые и алые гибискусы.

– Ему не более десяти лет.

– А мне показалось, несколько столетий! Поглядите, в тех местах, куда не заглядывает солнце, камни поросли мхом.

– Это из-за пористой структуры местного кораллового камня, – объяснил Николлс.

– Все выглядит чудесно! Но как-то пусто… Хватит ли у меня денег, чтобы обставить этот роскошный особняк?

– Хватит и еще останется! Дом обошелся нам почти даром, – похвастался он, бесконечно довольный своей новой ролью. – Его прежние владельцы неожиданно унаследовали фамильный замок в Кенте и решили поскорее переселиться на землю предков. От покупателей, естественно, не было отбоя, но только я мог заплатить сразу и золотом. Сделка состоялась в считанные минуты – вот так! –  Николлс выразительно щелкнул пальцами.

Они двинулись дальше. Лорейн шла медленно, упиваясь видом и ароматом экзотического рая тропиков.

– Сейчас я веду переговоры о приобретении еще одной плантации, – деловым тоном сообщил мистер Николлс. – Однако следующим шагом, на мой взгляд, должна стать покупка корабля. И может быть, не одного, а нескольких… Возить мелассу в Новую Англию мы должны на собственных кораблях.

Он пустился в технические детали некоего грандиозного проекта. Николлс был прирожденным коммерсантом и то, что сейчас у него в руках сосредоточилась такая уйма денег, воспринимал как редкостную удачу.

– Дорогой мистер Николлс, – как можно мягче произнесла Лорейн, – я понимаю, что вы можете многому меня научить. Поверьте, для меня будет большой радостью брать у вас уроки. Но пока… – Она помедлила, не желая его обидеть. – Пока позвольте мне просто наслаждаться этим восхитительным раем! Кстати, как называется здешняя плантация?

– Последние ее владельцы так и не смогли сделать выбор между «Скалистым утесом» и «Отвесной скалой». Прежде на этом месте располагался другой дом, но он также не имел названия.

– Я назову ее «Удачей», – решительно объявила девушка. – Ведь если бы не склонность моего отца к риску и не его вера в удачу, я никогда бы не стала владелицей такой роскошной плантации! А в будущем мы дадим такие же красивые имена и нашим кораблям. Скажем, «Гордая красавица», «Остров счастья», «Смелое предприятие»… Что вы об этом думаете?

– Я думаю, – негромко, но с большим чувством откликнулся Николлс, – что вдвоем мы прославим эти имена на весь мир!

– Согласна. Вот вам моя рука!

Управляющий энергично потряс хрупкую девичью ладонь. Он весь светился энтузиазмом.

– Нам потребуются люди, сведущие в морском деле, и притом честные. По правде сказать, – признался он, – я сам не слишком в этом разбираюсь. Моя стихия – не моря с океанами, а цены, товары, прибыль…

– Я знаю подходящего человека! – воскликнула Лорейн. – Это капитан того судна, на котором я прибыла на Барбадос. Его фамилия Боумен.

– Если позволите, мисс Лондон, я бы оставил это на потом. Сейчас мне хочется закончить одно дельце. Я уже говорил, что собираюсь приобрести для вас вторую плантацию. Правда, она меньше этой, но зато расположена на атлантическом побережье острова. К тому же просят за нее недорого. Грех упускать такую возможность!

– Я полностью на вас полагаюсь. И вот еще что… Дом слишком велик для меня одной. Мы могли бы отлично разместиться здесь вдвоем. Ведь жить в гостинице не слишком удобно!

Подсаживая девушку в карету, управляющий вежливо отклонил предложение:

– Весьма великодушно с вашей стороны, но я предпочитаю остаться на старом месте. Живя в центре города, я всегда в курсе событий!

За неделю Лорейн с триумфом утвердилась в бриджтаунском обществе, чему способствовало покровительство двух влиятельных дам – миссис Херст и ее невестки. Нанеся обещанный визит брату своей попутчицы, девушка пригласила его супругу и сестру к себе в «Удачу». Когда гостьи уселись, Лорейн приступила к делу. Речь шла о том, как обставить особняк.

– Честно говоря, – призналась она, – я просто влюбилась в этот прелестный обеденный стол. Правда, он слишком длинный и громоздкий, но от него веет такой стариной! И сделан он из настоящего красного дерева… Прежние владельцы сочли, что не имеет смысла переправлять такую громадину в Англию, и оставили его мне, чему я очень рада. Кстати, этот стол навел меня на интересную мысль… Что, если начать делать мебель из красного дерева прямо здесь, в Бриджтауне? Как вы думаете?

– Дело, конечно, прибыльное. Но вот перевозка… Она обойдется вам недешево! – высказала сомнение миссис Херст.

– Я буду торговать мебелью, перевозя ее на собственных судах, – гордо произнесла Лорейн.

Светские обязанности не помешали ей быстро освоиться с новой ролью хозяйки большой плантации. В короткий срок она подобрала себе слуг, а потом заключила сделку с капитаном Боуменом, который вызвался уговорить теперешних владельцев «Дельфина» продать его Лорейн и пообещал, что не покинет капитанского мостика и при новой хозяйке.

– Надеюсь, первой пассажиркой, которую вы доставите на Барбадос, будет ваша тетя, – улыбаясь, произнесла она, заранее радуясь этой встрече. – Лучшей компаньонки и подруги мне не найти!

Капитан улыбнулся в ответ:

– Постараюсь ее уговорить.

– Но сделайте это осторожно, так, чтобы о моем предложении никто не знал, – предупредила Лорейн. – Я хочу, чтобы все считали меня мертвой.

– Понятно, – кивнул моряк. – Можете на меня положиться.

Не успел «Дельфин» бросить якорь в гавани Провиденса, как его доблестный капитан уже спешил к дому Тоддов. Миссис Боумен, обложенная подушками, возлежала в гостиной на диване и, морщась, потирала больную лодыжку. Когда в комнате появился ее любимец, она так обрадовалась, что непременно бросилась бы ему на шею, если бы моряк не удержал ее.

– Надолго ты вышла из строя, дорогая? – озабоченно поинтересовался он.

– Пустяки, Джон. Денек полежу, и все как рукой снимет. А как прошло твое путешествие?

– Превосходно. Мы только что прибыли, и я тут же поспешил сюда. Понимаю, что тебе не терпится узнать о… – Он осекся, вспомнив просьбу Лорейн. – В доме кто-нибудь есть?

– Ни души, кроме нас с тобой.

К сожалению, миссис Боумен ошибалась. Визит капитана Боумена не ускользнул от внимания Филиппа Дедуинтона. Молодой человек крадучись последовал за гостем, затаился в соседней комнате и приник ухом к стене, так что слышал разговор от первого до последнего слова.

– Мисс Лондон благополучно прибыла на Барбадос, – не потрудившись понизить голос, начал капитан Боумен. – Опекун купил ей прекрасную плантацию, и добрая девушка предлагает тебе переехать к ней в качестве подруги и компаньонки.

– Ах, Джон, как я рада, что все так хорошо устроилось! Но ты же понимаешь, что я не могу жить за ее счет…

Моряк улыбнулся:

– Мне кажется, ей нужна домоправительница, а лучшей кандидатуры, чем ты, не найти. Подумай хорошенько, а я тем временем попытаюсь купить «Дельфин» – такое поручение дала мне мисс Лондон. Когда вернусь, ты должна дать мне ответ. Лично я советую ехать. Барбадос – самое прекрасное место на земле!

– Тогда и раздумывать нечего! – энергично воскликнула пожилая дама. – Я еду с тобой.

– Вот и отлично. Как только «Дельфин» возьмет товар, мы отплываем.

Дальше Филипп слушать не стал. Слова «Барбадос» и «прекрасная плантация» не шли у него из головы. Значит, Лорейн его обманула! Николлс увез деньги на Барбадос, и теперь эта ничтожная девчонка ведет роскошную жизнь, в то время как он, отвергнутый Лавинией, вынужден прозябать, довольствуясь тем, что Элиейзер Тодд из милости не прогоняет несостоявшегося зятя на улицу!

Дождавшись ухода капитана, Дедуинтон выскользнул из дома и отправился побродить. Ему требовалось время, чтобы все обдумать.

К вечеру решение созрело. Лорейн с детства влюблена в него, как кошка, самодовольно рассуждал молодой человек. Правда, в последнее время их отношения испортились, но еще не поздно все наладить. А даже если она заартачится, у него есть способ ее уломать. Бумаги-то по-прежнему у него! А если он расскажет всем, что никакая она не наследница, а беглая служанка? Такая угроза подействует наверняка!

Капитан Боумен еще не вернулся, а Филипп уже отплыл на Барбадос.

 

Глава 29

Плантация «Удача», Барбадос

В последнее время умами бриджтаунцев владели две темы: таинственный новый губернатор и чудом спасшаяся наследница.

Лорд Роулингс еще не занял губернаторскую резиденцию. Заехав по делу на соседний остров Мартинику, он застрял там надолго. Ходили слухи, что виной тому его скандальная связь с женой местного правителя, обворожительной француженкой, моральные принципы которой не отличались строгостью. Все сходились во мнении, что дело кончится дуэлью, и бриджтаунские красавицы заранее оплакивали возможную гибель своего любимца.

Сведения о наследнице были более скудными, поэтому любая весть с плантации «Удача» жадно подхватывалась сплетниками и раздувалась до невероятных размеров. Мисс Лондон не походила на обычных женщин. Она не делала попыток войти в местное светское общество, не устраивала вечеринок, не давала балов. Утро проводила, обучаясь верховой езде, а вечером – подумать только! – занималась делами плантации. Последнее обстоятельство казалось невероятным даже людям с самым смелым воображением – как правило, представительницы прекрасного пола не интересовались подобной скучной материей.

Лорейн и в самом деле была очень занята, и если бы бриджтаунцы узнали, чем именно она занимается, они бы изрядно удивились.

Первым, кто посетил очаровательную наследницу, был ее ближайший сосед Уилл Шелби. Однажды утром девушка вышла на веранду и обнаружила незнакомого молодого человека.

– Мисс Лондон! – с поклоном приветствовал ее незнакомец.

Лорейн взглянула на гостя с удивлением. Перед ней стоял простоватый на вид юноша в не слишком чистом оранжевом костюме. Взъерошенные светлые волосы то и дело падали ему на лоб, и он отбрасывал их назад. При этом его карие глаза весело блестели.

– Меня зовут Уилл Шелби. Я живу рядом, в «Скалистом утесе». – Юноша мотнул головой в направлении невысоких скал и заодно водворил на место непокорные волосы. – Добро пожаловать в Бриджтаун! А для начала позвольте пригласить вас на верховую прогулку.

Только сейчас Уилл как следует рассмотрел Лорейн, и в его взгляде отразилось искреннее восхищение.

– А вы гораздо красивее, чем я ожидал!

– К сожалению, я не умею ездить верхом, – с улыбкой призналась она, покраснев от этого бесхитростного комплимента.

– Я научу вас в два счета!

– Но у меня нет подходящей лошади…

– Не беда. Оглянуться не успеете, как перед вами будет самая послушная кобылка из моей конюшни!

Не давая ей опомниться, Уилл взлетел в седло. Вернулся он через час, ведя в поводу смирную гнедую лошадку, на которую Лорейн взобралась не без страха. Этот день стал для нее днем неприятных открытий. Вначале молодой человек провез ее мимо своих владений. Следом начиналась земля его южного соседа. Эта плантация в отличие от владений самого Шелби производила впечатление неухоженной. Поля заросли сорняками, ветхие домишки нуждались в ремонте. Когда Лорейн указала своему спутнику на эти недостатки, тот кивнул.

– Вы правы. Пинчот, так зовут владельца, к сожалению, горький пьяница. Он совершенно забросил плантацию, передоверив все дела управляющему. А тот, видно, не справляется…

Вдруг молодой человек нахмурился:

– Зря я привез вас сюда! Только этого не хватало…

Взгляд Шелби был устремлен влево, и Лорейн посмотрела туда же. Зрелище, представшее ее взору, было ужасным: обнаженный до пояса, закованный в цепи человек был привязан к дереву. Полуденное солнце немилосердно жгло ему спину, на которой виднелись следы кнута.

Уилл уже собирался повернуть лошадь, но Лорейн запротестовала:

– Не можем же мы бросить этого несчастного!

Ее спутник вздохнул.

– Этот мужчина – наемный слуга. Его фамилия Моэн. Он постоянно пытается сбежать от хозяина, а тот постоянно его наказывает.

Всадники подъехали ближе, и Лорейн увидела, что все тело Моэна представляет собой сплошное кровавое месиво. Неподалеку от дерева стояло ведро с водой, но дотянуться до него он не мог.

Спешившись, Лорейн подбежала к страдальцу и протянула ему доверху наполненный черпак, который мужчина с жадностью осушил.

– Они специально оставили воду у меня на виду, но так, чтобы я не мог до нее добраться, – сообщил он.

– Но почему?

– Чтобы помучить.

– Да нет, почему вас подвергли такому жестокому наказанию?

– Небось опять пытался удрать, – вмешался Уилл Шелби. – Не так ли, Моэн?

Ответом послужил энергичный кивок.

– Я ведь работал кучером, мисс. Страсть люблю лошадей, да вот только хозяину моему до них и дела нет! Стоило мне заикнуться, что, мол, животных надо кормить получше и выводить на прогулку, как он тут же прогнал меня из конюшен. Отправил работать в поле. Да разве это по мне? Вот я и сбежал!

– Мне как раз нужен кучер, – сказала Лорейн. – Не хотели бы вы работать у меня?

Моэн невесело усмехнулся:

– Я бы с радостью, да что толку? Я обязан отслужить еще четыре года у моего нынешнего хозяина.

Пока они шли к лошадям, Уилл с беспокойством поглядывал на свою спутницу.

– Мне не следовало везти вас сюда, – сокрушался он. – Неподходящее это зрелище для нежных девичьих глаз!

– Вы хотите сказать, что подобное обращение с людьми – обычное дело на Барбадосе? – ужаснулась Лорейн.

Уилл поежился. Он явно чувствовал себя неуютно.

– Ну, на моей плантации – нет, а вот на других… Некоторые владельцы, как и Пинчот, не уделяют своим землям должного внимания. Отсюда недовольство слуг.

Лорейн содрогнулась.

– В таком случае их положение не лучше положения рабов!

– Даже хуже, – кивнул Шелби. – Раб принадлежит своему хозяину навечно, поэтому тот в нем заинтересован. Наемный же слуга пробудет в доме самое большее семь лет. Для того чтобы извлечь из него максимальную выгоду, надо постоянно держать его под присмотром, и тут кнут часто идет в ход.

– Но наемные слуги в конце концов получают свободу!

– Не всегда. На острове существует жестокая практика – в последний год службы несчастных избивают и морят голодом, чтобы вынудить подписать новый контракт, причем на максимальный срок. Доведенные до отчаяния, люди идут на это…

Лорейн была так потрясена услышанным, что чуть не наехала на пальму. «Странная штука эти тропические острова, – подумала она. – Все живое здесь – люди, звери и даже растения – словно состязаются между собой в жестокости. В ход идет не только кнут, но и клыки, зубы, когти, а у пальмы – такая, казалось бы, безобидная вещь, как листья…»

– Однако подобный предмет вряд ли может интересовать леди, – галантно заметил Уилл.

Лорейн поспешно отвела взгляд. Сегодня она леди, а завтра – жалкая служанка, которую можно привязать к телеге и провезти через весь город!

– Мистер Шелби, а вы хорошо знаете этого Пинчота?

Уилл пожал плечами.

– Более или менее. Иногда я одалживаю ему своих рабов, когда его собственные не справляются с уборкой сахарного тростника.

– Следовательно, можно считать, что он ваш должник. Не окажете ли вы мне услугу?

Молодой человек приосанился. Такой красавице он готов оказать хоть сотню услуг!

– Мне хотелось бы выкупить бумаги этого несчастного, Моэна, и сделать его своим кучером. Вы согласны мне помочь?

– Но Моэн слывет упрямым и своевольным человеком!

– Как-нибудь справлюсь.

В тот же день сделка состоялась. Пинчот, услышав предложение Лорейн, хрипло расхохотался и заявил, что будет счастлив избавиться от смутьяна, от которого все равно нет никакого толку.

Моэна доставили в «Удачу», и Лорейн незамедлительно послала за доктором. Он прочистил и смазал раны, посоветовав больному получше питаться и побольше отдыхать.

– Вы больше не будете работать на сахарной плантации, – объявила девушка, когда доктор ушел. – И бить вас никто не будет. Вы хорошо знакомы с этим островом?

Моэн кивнул. Он никак не мог поверить, что судьба ему наконец улыбнулась. Такую добрую хозяйку еще поискать!

– Я намереваюсь заняться производством мебели. Для этой цели будут использованы как наемные слуги, так и свободные работники. Я прошу вас найти столяров, плотников и так далее – одним словом, людей, искусных в том или ином мастерстве. Если они свободны, я заплачу им за работу значительно больше того, что они получили бы в другом месте. Если же это наемные слуги, я выкуплю их контракты. Еще мне понадобится домашняя прислуга. Всех, о ком идет речь, ждет хорошее обращение и высокая плата, а если я увижу, что они стараются, срок их обязательной службы будет сокращен.

Глаза Моэна наполнились слезами.

– А я боялся, что меня голодом и побоями заставят подписать новый контракт! – воскликнул растроганный слуга.

– Ни в коем случае! – твердо отрезала Лорейн. – На моей плантации такого не будет!

Постепенно ее планы претворились в жизнь. В «Удаче» царила атмосфера спокойствия и уверенности в будущем. Обильная еда и посильная работа пришлись по нраву новым обитателям плантации, и вскоре по острову разлетелась весть, что лучшего места не найти на всем Барбадосе.

Николлс с одобрением наблюдал за успехами своей подопечной, однако в основном был занят обустройством «Острова счастья» – так отныне именовался «Дельфин». Предстояло снабдить шлюп подходящим грузом, выбрать для него удобный маршрут и наметить стоянки. В глубине души коммерсант уже лелеял мысль о приобретении сахарного заводика.

Уилл Шелби продолжал ухаживать за прелестной соседкой. Под его умелым руководством Лорейн теперь значительно увереннее держалась в седле и даже пересела со смирной кобылки на скакуна с более крутым нравом. Девушка старалась до отказа забить день делами и развлечениями, чтобы не думать о Рэйле. Как раз в это время ей и повстречался губернатор.

Редкая верховая прогулка обходилась без того, чтобы молодые люди не наткнулись на очередного юнца, жаждавшего познакомиться с очаровательной владелицей «Удачи». Некоторые уже на следующее утро являлись на плантацию с букетами и подарками, осыпая Лорейн комплиментами. Уилл недовольно хмурился – он считал, что имеет на соседку больше прав, чем эти назойливые приставалы.

Однажды утром Лорейн решила улизнуть от всех. Оставив преданному поклоннику записку, что сегодня она не расположена гулять, девушка отправилась в Бриджтаун. Некоторые дамы бросали на Лорейн косые взгляды – очевидно, потому, что она ехала в одиночестве. Но ее это не смущало. Зачем обременять слуг тем, что она прекрасно может сделать сама? Слава Богу, руки и ноги у нее на месте!

Заехав на рынок, Лорейн приобрела несколько пальмовых вееров и большого зеленого попугая. Однако птица недолго оставалась ее собственностью. Мальчишка, который нес плетеную клетку к карете, зазевался и не заметил, как дверца открылась и испуганное пернатое выпорхнуло наружу. Он попытался схватить попугая, но тот клюнул его в палец. Мальчишка взвыл, а собравшаяся вокруг толпа радостно заулюлюкала.

– Тише! – раздался повелительный возглас.

Смех мгновенно смолк. Обернувшись, Лорейн увидела высокого мужчину, приближавшегося к ней с ленивой грацией опытного фехтовальщика. По пути он снял серебристо-черный сюртук и остался в белоснежной батистовой сорочке, отороченной тончайшим кружевом. Черные шелковые панталоны туго облегали мускулистые ноги незнакомца. Отодвинув в сторону незадачливого юнца, мужчина подошел к попугаю. Ловкий выпад – и птица оказалась у него в руках. Незнакомец бережно опустил ее в клетку, закрыл дверцу, а затем с сияющей улыбкой обернулся к Лорейн.

– Я умею ладить с птицами.

В это утро она выглядела очаровательно. На ней было новое муслиновое платье кремового цвета с прелестным узором из веточек – шедевр местной портнихи. Другие бриджтаунские мастерицы спешно дошивали еще дюжину новых нарядов, радуясь возможности блеснуть своим искусством перед богатой наследницей. Незнакомец глазом знатока скользнул по низкому корсажу, выразительно облегавшему соблазнительную грудь девушки, по ее тонкой талии, которую подчеркивал широкий кринолин, присобранный с боков так, что взору представал краешек нижней юбки из льняного полотна лимонного цвета, а также носки изящных туфелек в тон платью. Как видно, зрелище юной красоты не оставило мужчину равнодушным. Неторопливо обведя глазами девичью фигурку, он вернулся к тому, что, по-видимому, представляло для него наибольший интерес, – упругой груди и миловидному личику, обрамленному ореолом белокурых волос.

Смущенная этим откровенным разглядыванием, Лорейн покраснела.

– Я чрезвычайно вам обязана, сэр, – проговорила она и хотела сесть в карету, но незнакомец неожиданно загородил ей дорогу.

– Могу я узнать ваше имя? – учтиво поинтересовался он.

– Меня зовут Лорейн Лондон. А вас?

– Лорд Роулингс. Я имею честь быть губернатором этого острова.

Неужели это тот самый распутник? Значит, он все-таки вернулся домой!

– Город полон слухов о ваших похождениях, лорд Роулингс, – не сдержала иронии Лорейн.

– Представляю, что обо мне говорят! Вряд ли что-нибудь хорошее, – со смехом заметил ее собеседник.

– Во всяком случае, я узнала о вас много… интересного, – заражаясь его весельем, призналась она. – Почему-то я представляла вас гораздо старше.

Роулингс снова рассмеялся:

– Король предупреждал, что тропический климат преждевременно меня состарит. Мы с его величеством сходимся в одном – даже в одну жизнь можно вместить столько, что хватит на три. Надо только постараться!

Лорейн снова шагнула к карете. Роулингс подал ей руку.

– Позвольте пригласить вас в мою резиденцию на чашку чая.

– Почту за честь, – отозвалась Лорейн.

Она чувствовала себя неуютно под любопытными взглядами прохожих, которые при виде необычной пары подталкивали друг друга локтями и ухмылялись. Интересно, вдруг мелькнула у нее мысль, как поступает губернатор со своими гостьями – сразу тащит их в спальню или вначале дает выпить чаю? Впрочем, гадать осталось недолго. Скоро она сама обо всем узнает.

Нагруженная покупками, Лорейн отправилась домой, по пути заехав к портнихе. Выяснилось, что из платьев готово только одно, да и то не совсем. Сшитое из тончайшего белого батиста, оно было отделано воланами по всему подолу. Низкий ажурный вырез украшала тончайшая вышивка, а в отверстия были продеты узенькие черные ленточки из бархата. Такие же ленты обрамляли широкие рукава, которые заканчивались у локтя. Повинуясь внезапной причуде, девушка решила забрать его с собой, хотя оно было сметано на живую нитку. Портниха с сомнением покачала головой, однако перечить не стала, только поспешно закрепила швы на корсаже.

Облачившись в этот девственно белый наряд – некоторую долю порочности в него вносили черные бархатные ленты, украшавшие не только платье, но и прическу, – Лорейн водрузила на голову белую соломенную шляпку и покатила к губернаторскому дому. Слуга, вышедший встречать гостью, изрядно удивился, когда она, не дожидаясь его помощи, грациозно выпорхнула из экипажа.

– Губернатор ждет меня, – объявила Лорейн, оглядываясь в поисках других экипажей.

Их не оказалось.

Чувствуя себя не в своей тарелке, она последовала за слугой в просторный зал. Это помещение не отличалось от подобного в «Удаче», разве что было богаче обставлено. Пройдя ряд комнат, в которых царили полумрак и прохлада, слуга и гостья очутились на широкой веранде, откуда открывался великолепный вид на зеленую лужайку и сад, изобиловавший экзотическими растениями. Тростниковые кресла с закругленными спинками были явно местного производства, а вот стоявший перед ними низенький столик, инкрустированный слоновой костью, вызывал в памяти роскошь и негу Востока.

«Да, губернатор живет на широкую ногу», – подумала Лорейн.

В ту же минуту на веранду вышел он сам. Двигался Роулингс стремительно, словно одуряющая полуденная жара не оказывала на него никакого действия. На нем был костюм из матового черного шелка, отделанный серебряной вышивкой. Как впоследствии узнала Лорейн, губернатор всегда носил одежду именно этих двух цветов. Рукава белоснежной батистовой сорочки заканчивались тончайшим брабантским кружевом. Кружевным был и воротник, в центре которого красовалась огромная сапфировая брошь, выбранная хозяином специально для того, чтобы оттенить блеск собственных синих глаз.

– Как мило с вашей стороны, мисс Лондон, что вы меня посетили! – с поклоном приветствовал ее хозяин.

– Вы же сами меня пригласили, – напомнила она и с беспокойством уточнила: – Кажется, я буду единственной вашей гостьей?

Усмехнувшись, Роулингс опустился в кресло.

– Можете не беспокоиться – ваша добродетель не пострадает. В это время дня я не опасен. Зверь просыпается во мне лишь с наступлением сумерек.

– Спасибо, что предупредили! – рассмеялась Лорейн, оценив юмор собеседника.

Слуга внес поднос с чаем.

– Может быть, в такую жару вы предпочли бы лимонад? – учтиво осведомился губернатор. – Или, напротив, напиток покрепче?

Девушка призналась, что и впрямь с большим удовольствием выпила бы лимонаду. Роулингс отдал соответствующее распоряжение и продолжал:

– Можем перейти в дом – там сейчас гораздо прохладнее.

– Я предпочла бы остаться здесь, – поспешно заявила Лорейн, с опаской вглядываясь в прохладный полумрак губернаторского жилища.

Догадавшись о причинах такого предпочтения, губернатор со вздохом промолвил:

– Вижу, что моя репутация опередила хозяина. Но вам не следует меня бояться, мисс Лондон… Кстати, почему у вас такая необычная фамилия? Неужели мы с вами одновременно жили в Лондоне, а я вас не заметил?

Лорейн улыбнулась:

– Нет, я никогда не была в столице. Мои предки родом из Корнуолла.

– Вот как, – протянул он. – Я немного знаю Корнуолл.

Помолчав, он пожелал узнать, давно ли Лорейн прибыла на Барбадос, и вдруг задал совершенно неожиданный вопрос:

– Вы помолвлены?

– Нет, – ответила она. – Но у меня масса поклонников!

– Не сомневаюсь, – с расстановкой произнес Роулингс. – Но ни один из них еще не завоевал вашего сердца?

Девушка покачала головой.

– По-моему, их больше привлекает моя плантация, чем я сама.

– Вы всегда выражаетесь напрямик? – восхитился Роулингс.

– А разве придворные дамы всегда лукавят? – вопросом на вопрос ответила Лорейн.

Ее собеседник пожал плечами:

– Не всегда, но часто.

Губернатор принялся рассказывать о нравах королевского двора, попутно отвечая на вопросы Лорейн по поводу того, что носят дамы и как они проводят время.

Выслушав его ответы, она удивленно воскликнула:

– Но такая жизнь бессмысленна!

Роулингс расхохотался:

– Сейчас это модно – быть бессмысленным!

– Мне такая мода не по душе, – заявила Лорейн. – По-моему, всегда есть куда приложить силы. Знаете ли вы, что я намерена начать производство мебели у себя в «Удаче»?

– Ну что ж, – задумчиво пробормотал губернатор. – Это принесет острову богатство и процветание. А не слишком ли вы молоды для такого рода дел? Вам явно не больше…

Лорейн покраснела.

– В конце мая мне исполнится семнадцать.

– Значит, вы рождены под знаком Близнецов? Тогда вам на роду написано заниматься коммерцией и всю жизнь быть не в ладах с собой!

– Я предпочитаю воевать с другими! – усмехнулась девушка, отчего у нее на щеках появились прелестные ямочки.

– Ну нет, эта привилегия принадлежит мне – ведь мой знак Овен, то есть баран!

Беседа продолжалась в том же полушутливом тоне. Давно Лорейн не проводила время так приятно. Когда они расставались, губернатор взял с нее слово, что завтра вечером они вместе поужинают.

Провожая гостью до кареты, Роулингс заметил:

– Вы привнесли остроту в этот слишком приторный мир, мисс Лондон. Я буду с наслаждением ждать нашей следующей встречи!

«Не мудрено, что женщины от него без ума, – с улыбкой думала она, возвращаясь домой. – Он, конечно, авантюрист, но…»

Это заставило ее вспомнить другого авантюриста – того, от которого была без ума она сама…

Дела у этого другого авантюриста обстояли не лучшим образом. Присоединившись к отряду Бэкона, Рэйл вместе с ним вторгся в виргинское графство Глостер. Этот поход оказался для Бэкона роковым. Измученный тяжелым походом, предводитель мятежников заболел и 26 октября умер.

Силы, до сих пор подчинявшиеся Бэкону, распались на пять отдельных групп и с наступлением зимы превратились в обыкновенных мародеров, наводивших ужас на мирных жителей. Промышляя грабежом, разбойники добрались до графства Уэстморленд и заняли дом полковника Джона Вашингтона.

Подобные действия были не по душе Рэйлу, и он решил покинуть боевых товарищей и подняться в верховья Джеймса, чтобы повидаться с братом. Но на прежнем месте Рори и Лори-Энн не оказалось. Стоя у пустой хижины, Рэйл гадал – суждено ли им снова свидеться? Вряд ли… Жизнь в этих краях сурова. Но Рори и его жена сами выбрали свой путь.

Снег прекратился, и начало подмораживать. Обратный путь Рэйла лежал между молчаливых берегов, привольно раскинувшихся под молочно-белым небом. Повсюду его встречали сообщения о новых бедствиях. Бывшие сторонники Бэкона разбегались, словно тараканы, а солдаты губернатора были не в силах поймать их всех, хотя и старались, как могли.

Первый, кого шотландец увидел в Йорктауне, был верный Джонни Сирс, а уже через несколько дней их обоих приняла на борт «Красавица». Война для Рэйла Камерона закончилась. Сердце его принадлежало хрупкой девушке, с которой он не так давно расстался в сожженном Джеймстауне. Снова и снова доблестного шотландца влекло в те места, где он рассчитывал найти Лорейн. Так «Красавица» оказалась в йорктаунской бухте, а сам Камерон – в «Лебеде», гостинице, где она останавливалась.

Хиггинс был не прочь поболтать с незнакомцем, который представился кузеном девушки.

– Странно все это, – понизив голос, начал он. – Жених вашей кузины специально приехал за ней из Род-Айленда, нанял у меня отдельный кабинет наверху. И вдруг их и след простыл! – Помолчав, Хиггинс продолжил: – Да и не похожа ваша родственница на пьянчужку. Что я, настоящих забулдыг не видел?

– Конечно, она не пьяница! – с негодованием подтвердил Рэйл. – С чего вы взяли?

– С того, что молодой человек в тот же вечер буквально выволок ее отсюда, – вздохнув, пояснил хозяин.

Рэйл побелел. Так, значит, Лорейн и не думала его бросать – этот негодяй Дедуинтон попросту ее похитил! Один Бог знает, что он с ней сделал…

Поблагодарив словоохотливого Хиггинса, капитан поспешил на шхуну.

– Тейв, мы идем в Род-Айленд. Моя девочка меня не бросила – ее украли!

В прибрежной таверне Род-Айленда Рэйл узнал еще кое-что. Оказывается, Филипп протащил Лорейн на веревке через весь город. Здесь следы девушки терялись.

– Придется пока потолковать с Дедуинтоном, – не скрывая отвращения, процедил шотландец сквозь зубы и непроизвольно сжал кулаки. – Вы не скажете, где его можно найти?

– Как не знать! Недавно он жил в особняке Элиейзера Тодда и был помолвлен с дочерью хозяина. Да вот только помолвка расстроилась, когда он вдруг внезапно исчез, а потом вернулся с миловидной белокурой служаночкой. Мисс Лавинии не понравилось, что ее жених положил глаз на девицу, а мистер Филипп обвинял невесту в том, что она из ревности вынудила соперницу бежать. Как бы то ни было, сначала пропала блондиночка, а потом и сам Дедуинтон. Говорят, отправился на Барбадос, – закончил хозяин.

Рэйл надолго задумался, а когда вышел из таверны, походка его была легка – все злоключения Лорейн теперь представлялись ему ясно, словно части китайской головоломки, которую удалось решить.

– Тейв, теперь я все понял. Дедуинтон похитил Лорейн, когда Николлс уже отбыл на Барбадос. А она не поехала с ним по одной простой причине – потому что ждала меня! Николлс же, зная, что Филипп повезет мою девочку в Род-Айленд, помог ей сбежать оттуда. И вот теперь, когда она счастливо и свободно устроилась на Барбадосе, этот щенок Дедуинтон снова тянет к ней лапы! Нам надо спешить, Тейв, пока он не причинил вреда моей красавице!..

 

Глава 30

Стоял чудесный день. Перед обедом Лорейн решила съездить на прогулку. Предвкушая, как будет любоваться красотами, девушка вышла на веранду, сбежала по ступеням… и внезапно остановилась, пораженная ужасом.

По дорожке, ведущей к дому, лениво шествовал Филипп Дедуинтон.

Он выглядел как всегда – уверенный в себе, даже нагловатый. Солнце играло на его роскошных каштановых волосах, а костюм, который казался таким изысканным в Род-Айленде, был явно не к месту здесь, на одном из тропических вест-индских островов, поскольку был рассчитан на более прохладную погоду. При виде молодого человека на Лорейн нахлынули воспоминания, и яркий свет дня померк.

Увидев девушку, Филипп не сразу ее узнал. И было отчего – глядя на эту элегантную юную леди в голубовато-серой амазонке и широкополой соломенной шляпке, увенчанной цветным пером, трудно было поверить, что перед ним его бывшая простушка возлюбленная.

– Это ты, Лорейн? – недоверчиво спросил он.

– Да, я. – Она уже овладела собой и говорила спокойно. – А что привело сюда тебя?

Во взгляде Филиппа читалось явное восхищение. От прежней забитой девчонки, какую он знавал в Род-Айленде, ничего не осталось. Эта утонченная, изысканно одетая дама обладала прекрасными манерами и знала себе цену.

– Мне сказали, что тебя можно найти в доме на холме, – пояснил он. – Но чей же это дом, Лорейн?

– Ты на плантации «Удача», – спокойно ответила она. – А все, что ты здесь видишь, принадлежит мне.

У Филиппа перехватило дыхание. Он принялся лихорадочно озираться. Его взору предстал шикарный особняк с гладким каменным полом, побеленными стенами и широкими окнами до самой земли. Резные двери веранды, просторной и изящной, были гостеприимно распахнуты, а за ними открывался не менее прекрасный интерьер.

– Ты вышла замуж? – с опаской поинтересовался Дедуинтон.

Если так, то прощай все его планы!

Лорейн рассмеялась.

– Нет, не вышла. Я же сказала – все это принадлежит мне. Может быть, зайдешь внутрь? – Она направилась в дом, ведя Дедуинтона за собой.

– Просто глазам не верю, – пробормотал он.

– Это ты видел только дом. А у меня еще есть сады, великолепная роща и плантации сахарного тростника.

От удивления он даже остановился.

– Так ты действительно получила наследство и не проиграла его в карты?

– Ни единого пенни.

– И все же на тысячу фунтов такого богатства не купишь!

– Я получила гораздо больше. А сумму в тысячу фунтов Николлс выдумал специально, чтобы дать мне возможность самой сообщить тебе радостную весть. Но я не стала этого делать – хотела тебя испытать…

– Лорейн, прости… – начал он униженным тоном.

– Отложим извинения на потом. Ты проделал далекий путь и наверняка проголодался. Обедать мы будем здесь… – Она показала на длинную столовую. – А пока советую тебе принять горячую ванну и немного вздремнуть. Здешняя жара располагает к полуденной сиесте. – Жестом подозвав слугу, Лорейн продолжила: – Передаю тебя на попечение Джона. Увидимся за обедом, Филипп.

Она хлопнула в ладоши, и перед ней появилась босоногая туземка с тюрбаном на голове.

– Отныне это мои цвета – голубой и золотой. Такие же ливреи будут носить все слуги. Цвета мне помог выбрать сам губернатор. А еще я заказала себе в Англии карету!

– К-карету? – чуть не поперхнулся Дедуинтон. Ни у одного из его знакомых не было собственной кареты!

– Ну да. Губернатор пообещал, что изготовлена она будет тем же мастером, который делал экипаж ему. Вот только губернаторская карета серебристо-черная, а моя, естественно, будет голубая с золотом. – Лорейн обернулась к горничной. – Отведи мистера Дедуинтона в зеленую спальню и приготовь для него ванну. К обеду тебя позовут, Филипп.

Ошеломленный молодой человек молча поплелся за девушкой. Проходя мимо открытой двери, он заглянул внутрь и остолбенел – за ней располагалась необыкновенно просторная и роскошно обставленная спальня.

– А кто спит здесь? – поинтересовался Филипп.

– Госпожа, конечно, – певучим голоском откликнулась горничная.

Он стал рассматривать комнату внимательнее. Из широких окон на одной стене открывалась великолепная панорама Карибского моря, а из противоположных можно было видеть цветущие сады. Белоснежные батистовые и нежно-голубые шелковые занавеси были спущены, и в спальне царили приятный полумрак и прохлада. На полу красовался дымчато-голубой китайский ковер, необыкновенно мягкий и пушистый. Огромная кровать из полированного красного дерева была застелена тончайшим батистовым покрывалом, отороченным бледно-голубыми лентами. Над туалетным столиком, на котором теснились всевозможные гребешки, щетки и флакончики, висело позолоченное французское зеркало. Еще одно зеркальце, складное серебряное, лежало на стуле.

Несколько минут Филипп как завороженный созерцал эту картину и наконец с усилием отвел глаза. Подумать только, он по собственной воле отказался от всей этой роскоши, и ради кого? Ради какой-то Лавинии! От этой мысли он чуть не лишился рассудка.

А вдруг еще не все потеряно?.. Дедуинтон принялся лихорадочно соображать, как снова завоевать Лорейн. Он напомнит этой дурочке, что им было хорошо вместе, найдет предлог ненароком коснуться ее тела. Какая женщина устоит против такого натиска? Во всяком случае, не Лорейн, которая по-прежнему влюблена в него как кошка.

«Скорее бы подавали обед!» – нетерпеливо подумал Филипп. Но ему пришлось подождать. Лишь когда над островом спустилась бархатная ночь и во всем доме зажгли свечи, за ним пришла туземка-горничная и повела в гостиную.

Когда он переступил порог, Лорейн стояла у окна. Она намеренно не оборачивалась, чтобы дать гостю время оценить роскошь обстановки, изысканность ее наряда – белоснежного батистового платья с воланами, отделанного черными бархатными лентами, и красоту белокурых волос. Наконец она повернулась, одарив гостя белозубой улыбкой.

– Пора к столу!

Молодые люди вошли в столовую. Длинный стол, залитый светом канделябров, сверкал серебром и хрусталем. Усевшись, Филипп обнаружил перед собой огромную серебряную вазу с цветущими белыми гибискусами, которые скрывали от него хозяйку.

– Мне тебя не видно, Лорейн, – пожаловался он.

Девушка хлопнула в ладоши. Слуга переставил цветы на буфет, и теперь стол предстал перед Дедуинтоном во всем блеске.

– Насколько я понимаю, вы с Лавинией поженились? – любезно осведомилась хозяйка.

– Я сейчас тебе все объясню, – хриплым от волнения голосом начал молодой человек. – Мы не женаты. Лавиния…

– О, прошу тебя, ни слова о ней! Лучше расскажи об остальных. Как здоровье миссис Боумен? Надеюсь, у нее все в порядке?

– Да-да, прекрасно, – нетерпеливо перебил гость. – Лавиния разорвала помолвку. Выяснилось, что мы с ней не…

– А как идут военные действия? – светским тоном продолжала Лорейн. – Что творится в Род-Айленде?

Поняв, что перевести разговор в нужное русло ему не удастся, Дедуинтон сдался и начал отвечать на ее вопросы. Нет, Род-Айленд так и не выставил своего ополчения. Правда, отряд численностью в тысячу сто человек переправился к месту боевых действий и штурмом взял оплот мятежников, располагавшийся на берегу залива Наррагансетт.

– Когда это было?

– В декабре. К тому времени болота замерзли, и солдаты беспрепятственно прошли по ним.

– Но тебя среди них не было, не так ли, Филипп? – как бы невзначай осведомилась Лорейн.

Поняв ее намек, молодой человек вспыхнул до корней волос.

– Разумеется, нет! Я уже говорил, Род-Айленд остался нейтральным!

– Ну да. Нейтральным – и сожженным дотла.

Лорейн кротко улыбнулась, но в ее глазах заплясали веселые чертики.

Дедуинтон заерзал на стуле. Он догадывался, что Лорейн издевается над ним, но ничего не мог поделать.

Только сейчас он заметил, насколько она сегодня хороша. Залитая светом канделябров, она казалась такой очаровательной, такой желанной!..

– Лорейн! – срывающимся от волнения голосом воскликнул молодой человек. – Между мной и Лавинией все кончено, поверь! Когда после долгой разлуки я увидел тебя, то сразу понял, что мы созданы друг для друга. Конечно, как честный человек я пытался бороться со своим чувством, но увы! Вскоре Лавиния обо всем догадалась и расторгла нашу помолвку… Если бы ты знала, как я обрадовался! Честно говоря, эта девица хитростью завлекла меня в свои сети, и я уже не чаял, что мне удастся когда-нибудь из них выпутаться…

Взволнованный монолог Лорейн встретила ледяным молчанием, но Дедуинтона это не остановило.

– Почему ты не сказала мне правду о наследстве? – требовательным тоном спросил он. – Я бы порадовался вместе с тобой!

– Сомневаюсь, – лукаво улыбнувшись, возразила она. – Помнится, ты намеревался сделать меня горничной Лавинии. Представляю, как бы она надо мной издевалась!

– Ничего подобного! – вознегодовал Филипп. – Ты забыла, что я…

– Довольно! Лучше отведай этой запеченной черепахи. Представь себе, я сама их развожу!

Беднягу Дедуинтона уже трудно было удивить. Если мир сошел с ума и вчерашняя наемная служанка становится владелицей собственной кареты и ливрейных слуг, почему бы ей заодно не заняться разведением черепах?

– А кто же управляет этим сложным хозяйством?

– Николлс. Правда, я тоже вошла в курс дела и теперь с удовольствием ему помогаю. Почти вся мебель в этой комнате сделана в мебельной мастерской, которая недавно начала работать на моей плантации.

Это сообщение окончательно добило гостя. Он машинально глотал изысканные яства, которыми был уставлен стол, но не чувствовал их вкуса. Девчонка, которую он когда-то на спор соблазнил в род-айлендской таверне, исчезла. Теперь перед Филиппом сидела настоящая королева!

– Но как тебе удалось меня найти?

– Я случайно услышал разговор капитана Боумена с теткой и узнал, что ты здесь.

– И что у меня прекрасная плантация, – с иронией добавила Лорейн.

– Нет, этого он не говорил. Сказал только, что у тебя все хорошо.

Филипп возразил так поспешно, что невольно выдал себя.

– Впрочем, это не важно, – с улыбкой промолвила она. – Ты проделал такой далекий путь только затем, чтобы повидаться со мной…

Дедуинтон не преминул отметить, что сказано это было нежным, мечтательным, многообещающим тоном.

– Я приехал бы еще раньше, если бы знал, где тебя найти! – воскликнул он с пылом.

– Да неужели? – протянула Лорейн, и в ее глазах снова заплясали веселые чертики. – А вот вином увлекаться не стоит, – посоветовала она, жестом отсылая служанку, которая уже собиралась наполнить бокал Филиппа. – Вина будет вдоволь – но потом. Я не хочу, чтобы твои чувства потускнели раньше времени…

Сердце его радостно забилось. Девчонка явно кокетничает с ним!

– Перейдем к десерту, – предложила Лорейн. – Может быть, мы насладимся им на веранде? Сегодня на удивление теплый вечер!

Филипп поспешно вскочил и последовал за хозяйкой. Прямо над ними, в бархатной черной глубине неба, мерцали яркие звезды Южного Креста. Ночь, пропитанная тропическими ароматами, околдовывала и завораживала. Молодой человек жадно втянул ноздрями воздух. До последней минуты он опасался, что богатство, так неожиданно свалившееся на Лорейн, отвратит от него бывшую возлюбленную, и теперь с радостью убедился, что это не так. Лорейн всегда любила его и ясно дала понять, что ее чувства не изменились. Она снова будет принадлежать ему! Филипп погрузился в приятные воспоминания о той единственной ночи, когда девушка лежала в его объятиях. Какая у нее бархатистая кожа, какие нежные тонкие руки! Да и она наверняка ничего не забыла, так что улестить эту дурочку не составит никакого труда. Он вновь покорит ее – и тогда все это богатство будет по праву принадлежать ему! Сама Лорейн тоже этого хочет – недаром за обедом она недвусмысленно демонстрировала ему свои прелести, причем с такой неподражаемой грацией, которой позавидовала бы любая аристократка. А ведь ее мать и впрямь была благородных кровей, вдруг вспомнил Филипп. Значит, дочь пошла в нее. Ну что же, эта новая изысканная Лорейн украсит его дом и с лихвой вознаградит за страдания, доставленные постылой Лавинией!

– Послушай, Лорейн, – вдруг сказал Филипп, пытаясь коснуться ее руки. – Я совсем не голоден. Давай лучше погуляем. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Отлично! Я тоже не голодна, – согласилась она, отдергивая руку.

«Она меня боится, – решил преисполненный самодовольства интриган. – Боится, что не совладает с собой, если я до нее дотронусь!»

– Пойдем, я покажу тебе сад. А это можешь убрать, – приказала Лорейн служанке, которая принесла серебряные чашечки с компотом из экзотических фруктов.

Молодые люди двинулись по дорожке. Лорейн намеренно держала руки так, чтобы Филипп не мог до них дотронуться. Широкие пальмовые листья издавали чувственный шепот, а белые цветы гибискусов блестели в темноте, словно звезды.

– Как романтично, правда? – обернулась девушка к своему спутнику.

– Очень! Эта обстановка прямо создана для тебя! – пылко воскликнул Филипп.

– Может быть, – пожала плечами Лорейн. При этом ее тонкое, как паутинка, платье чуть колыхнулось. В свете луны оно казалось воздушным.

– Лорейн, – охрипшим от волнения голосом начал Филипп, – я хочу, чтобы между нами все было по-прежнему. Давай забудем прошлое и немедленно поженимся!

Девушка сорвала цветок гибискуса и принялась теребить его.

– Поженимся? С чего это вдруг?

Такой реакции Дедуинтон не ожидал.

– Неужели ты не понимаешь? Конечно же, потому, что я люблю тебя! Именно любовь привела меня сюда…

– Неужели? – удивилась Лорейн. – А я думала…

Из сада парочка вышла на зеленую бархатистую лужайку, вокруг которой росли могучие деревья. Лунный свет посеребрил их ветви, и они стали похожими на огромные искривленные руки.

– Ах, Лорейн, неужели ты во мне сомневаешься? – оскорбленно воскликнул Филипп и хотел заключить ее в объятия, но она успела увернуться.

– Не лги. Я тебе больше не верю, – произнесла она, и в голосе ее не было упрека, лишь нотка сожаления. – А теперь ответь, Филипп, понравилась ли тебе моя зеленая спальня, вода, наполненная ароматом благовоний, обед на серебре и хрустале под светом канделябров?

– О да! – со вздохом подтвердил он. – Еще как…

– Прекрасно. Я рада, что тебе понравилось. Потому что всем этим ты наслаждался в первый и последний раз! – неожиданно заключила она, и теперь в голосе ее звучал металл. – Взять его!

Как по мановению волшебной палочки из тени деревьев показались несколько бравых парней и стали подступать к Филиппу. Вид у них был угрожающий.

Молодой человек отпрянул.

– Что… что это значит? Ты что, потеряла рассудок?

– Нет, со мной все в порядке. А вот ты, боюсь, сейчас потеряешь свободу.

Дедуинтон начал в панике пятиться к скале, нависшей над необъятными синими просторами Карибского моря. Между тем парни неуклонно приближались, и вместе с ними приближалась Лорейн.

Упершись спиной в утес, молодой человек сделал последнюю попытку воззвать к ее чувствам:

– Умоляю тебя, Лорейн!..

К сожалению, его призыв остался втуне.

– У тебя есть выбор, – деловито произнесла девушка, словно не слыша слов бывшего возлюбленного. – Ты можешь броситься со скалы, но предупреждаю, море здесь глубокое – или сдаться этим джентльменам.

Благоразумие одержало верх – Дедуинтон выбрал второе. Ему тут же туго связали руки, а к путам прикрепили веревку. Вся операция происходила на глазах и под руководством Лорейн.

– Зачем ты это сделала? – испуганно вскричал молодой человек.

Лицо Лорейн озарилось безмятежной улыбкой, и лишь по голосу можно было догадаться, что в характере этой женщины нежность шелка сочетается с твердостью стали.

– Хочу поучить тебя покорности. – Обращаясь к парням, она приказала: – Ведите его к дому. Если станет сопротивляться, тащите. А попытается удрать, закуйте в наручники. Непокорности я не потерплю!

Филипп и не думал сопротивляться. Глаза его расширились от ужаса, сердце бешено колотилось. Что, если эта мерзавка сожжет его заживо или бросит в яму, полную змей? Говорят, на островах и не такое случается!

Однако все оказалось проще. Слуги подвели Дедуинтона к бараку, в котором некогда жили рабы и которым теперь никто не пользовался, и втолкнули в пустую квадратную комнату. Свободный конец веревки прикрепили к звонку на стене.

– Как видишь, помещение просторное, – объявила Лорейн, словно сдавала комнату жильцу. – Гораздо просторнее, чем каморка на чердаке. До того как я сюда приехала, здесь жили двадцать два человека. Теперь ты понимаешь, как тебе повезло? В твоем распоряжении весь барак! А завтра я, может быть, позволю тебе насобирать травы и сделать тюфяк, чтобы было не так жестко. Советую как следует выспаться, чтобы восстановить силы. Они тебе понадобятся, и очень скоро. Отныне ты будешь вставать с первым лучом солнца и отправляться на сахарные плантации. Вот только твой костюм совсем не подходит для такой работы. Вместо него тебе выдадут соломенную шляпу и грубые холщовые штаны. И непременно ботинки, иначе стерня изрежет твои нежные ноги! Трудиться ты будешь от зари до зари, а потом возвращаться в барак. Такой отныне станет твоя жизнь, Филипп. Привыкай!

Дверь с лязгом захлопнулась. Дедуинтон услышал, как в замке повернули ключ и нежный голосок Лорейн с издевкой пропел:

– Спокойной ночи, дорогой!

Прекрасная тюремщица и ее подручные удалились. Узник остался один. Освободиться от пут ему не удалось. Так бедняга и встретил восход солнца – притулившись к холодной каменной стене, жалкий и беспомощный.

На рассвете его разбудил слуга. Он принес невольнику скудный завтрак, а также поношенные холщовые брюки, грубые ботинки и соломенную шляпу. Вскоре Филипп уже шагал на сахарную плантацию, где с утра кипела работа. Через пару часов там появилась сама хозяйка. Сделав вид, что не узнала Филиппа, она поговорила с управляющим и отбыла восвояси. Дедуинтон проводил ее глазами, полными ненависти.

Вечером он едва приплелся домой. Кожа покрылась волдырями от солнца, а душу жгло унижение.

В тот же вечер Дедуинтона навестила Лорейн.

– Боюсь, ты не привык к такому жаркому солнцу, – посетовала она. – Завтра надо будет дать тебе легкую хлопчатобумажную рубашку.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости! – проскрежетал Филипп.

Лорейн усмехнулась:

– А я тебя вовсе не жалею. Просто мне бы не хотелось терять хорошего рабочего. Управляющий говорит, что ты делаешь несомненные успехи.

– Пошел он к черту!

– Да и дух твой не сломлен, – не обратив внимания на его реплику, продолжала Лорейн. – Было бы жестоко лишать тебя маленьких радостей жизни. Сегодня я поняла, что эти развесистые кусты закрывают тебе весь вид, и приказала их срубить. Теперь ты можешь смотреть в окно сколько захочешь. Спокойной ночи!

– Убирайся к черту! – буркнул Филипп.

Любопытство взяло верх над усталостью. Воспользовавшись тем, что солнце еще не село, молодой человек подошел к окну и выглянул. От того, что он увидел, у него захватило дух.

«Наблюдательный пункт» был устроен с коварным расчетом. Со своего поста Филиппу были хорошо видны двойные резные ставни на окнах спальни Лорейн. Сейчас они были открыты, чтобы дать доступ прохладному ночному воздуху. Легкие занавески из белоснежного батиста чуть колыхались, а на их фоне Лорейн неторопливо раздевалась, то сладко потягиваясь, то соблазнительно выгибая шею, то откидывая назад голову в ореоле длинных белокурых волос. Ее тело представлялось всего лишь силуэтом, зато каким! Каждая деталь, каждая прелестная впадинка и выпуклость вызывали в душе Филиппа сладостные и жгучие воспоминания о том, как он обладал Лорейн. Вопреки рассудку, невзирая на гнев и усталость, ему хотелось сломать решетку, ворваться в спальню, повалить коварную искусительницу на пол и снова овладеть ею.

Будь она проклята, эта ведьма! Ей опять удалось околдовать его! И зачем только он привез ее в дом Лавинии? Надо было подольше задержаться в Йорктауне и провести ночь с Лорейн. Тогда бы он вернул былую власть над ней.

Кончив раздеваться, Лорейн подошла к окну и вновь очутилась на фоне освещенных занавесок. Теперь она была полностью обнажена. Сладко зевнув и потянувшись, девушка послала воздушный поцелуй в пространство. Дедуинтон застонал и отпрянул от окна.

Потекли дни, похожие один на другой, полные унижения и тяжелой работы, за ними следовали ночи, когда физические страдания сменялись моральными – жгучим желанием и невозможностью его утолить. Лорейн несколько раз заезжала на плантацию, но разговаривала только с управляющим, упорно не замечая Филиппа.

К концу недели ей надоело новое развлечение. Зачем Филипп вообще появился на Барбадосе, с досадой думала она. По острову уже поползли слухи, что у прелестной хозяйки «Удачи» появился новый работник, которого она каждую ночь искушает, выставляя напоказ собственное тело.

Пикантные сплетни гуляли по Бриджтауну, но никто не решался довести их до сведения Лорейн. Она была слишком богата, окружена поклонниками, да вдобавок эта странная дружба с губернатором… Кто может сказать, на какую высоту вознесется завтра эта невесть откуда взявшаяся наследница?

Между тем Лорейн вела бурную светскую жизнь. Несколько раз она обедала в губернаторской резиденции, и досужие бриджтаунцы не преминули окрестить девушку новой «пассией» Роулингса.

– Что у вас за репутация, скажите на милость? – потребовала Лорейн при очередной встрече с Роулингсом. – Я имела неосторожность несколько раз появиться в вашей резиденции, и теперь все смотрят на меня как на падшую женщину!

– Боюсь, эту репутацию я заслужил, – со вздохом признался он. – Жаль только, что мои пороки бросают тень и на вас… – Он откинулся в кресле, не сводя с девушки томного взгляда. – Не окажете ли вы любезность, сыграв со мной в вист? А завтра мы поедем на прогулку и нарочно выберем такое время, когда весь Бриджтаун сможет нас увидеть!

За время игры партнеры не проронили ни слова, и лишь в конце Роулингс заметил:

– Вы воспринимаете карты всерьез, как я погляжу.

– Когда-то я подумывала о том, чтобы зарабатывать на жизнь шулерством, – призналась Лорейн.

От неожиданности губернатор онемел, а потом, откинув голову, расхохотался.

– Вы не устаете удивлять меня! – Он встал. – Итак, до завтра?

– Вы уделяете мне столько внимания, что моя репутация под угрозой, – пошутила девушка. – Боюсь, что скоро горожане будут отзываться обо мне не лучше, чем о вас!

Губернатор изменился в лице.

– Пусть только посмеют, и им придется иметь дело со мной! – пригрозил он. – Я вырву этим мерзавцам их поганые языки!

– Это что, английский обычай – вырывать язык сопернику? – поддразнила Лорейн.

– Иногда случается и такое, – в том же шутливом тоне откликнулся Роулингс. – А сейчас я вынужден откланяться. Не хочу давать новую пищу злым языкам.

На следующий день они отправились на прогулку. Проезжая по главной улице, губернатор и его спутница ловили на себе взгляды прохожих, осуждающие и одновременно восхищенные. В самом деле, парочка имела импозантный вид – Роулингс был по обыкновению в серебристо-черном костюме, а Лорейн – в амазонке, украшенной серебряным галуном, с такими же широкими манжетами и таким же хрустящим накрахмаленным жабо из брабантских кружев, как у губернатора.

– Эта амазонка такая тугая, что я вот-вот задохнусь, – пожаловалась она. – Иногда я завидую женщинам, которые могут носить свободные легкие платья! Скажите, а вам бы не хотелось поменяться местами с простым тружеником, облачиться в просторные холщовые штаны и соломенную шляпу?

– Пожалуй, – рассмеялся Роулингс. – Но вообще-то я предпочитаю оставаться на своем месте, чтобы командовать простыми тружениками.

Лорейн обернулась и встретилась взглядом с чуть прищуренными сапфировыми глазами губернатора.

– Я тоже предпочитаю командовать, – пробормотала она, вспомнив о Филиппе.

Им пришлось придержать лошадей, чтобы дать пройти группе рабов. Звеня цепями, несчастные брели на рынок. Это были индейцы. Лорейн сразу их узнала: в Провиденсе она не раз видела людей с такой внешностью. Мужчины-ополченцы сотнями брали их в плен и отсылали в Вест-Индию, где их продавали в рабство. Возможно, и встреченные ею индейцы из той же категории.

От губернатора не укрылось, как помрачнела Лорейн.

– Меня удивляет, как это вы, поборница свободы, не потребовали, чтобы этих людей тут же отпустили! – с улыбкой заметил он.

Девушка снова взглянула на колонну, уныло топавшую по пыльной дороге.

– Судя по остаткам одежды, это наррагансетты и вампаноаги, – негромко заметила она.

– Совершенно верно, – подтвердил Роулингс. – Смертный приговор им заменили пожизненным рабством. Кстати, так же в свое время поступили с англичанами, сражавшимися против Кромвеля. Что касается индейцев, то власти Коннектикута и Массачусетса получили право высылать их в Вест-Индию для работы на сахарных плантациях. Но повторяю, я поражен. Я был уверен, что вы выкупите всех этих индейцев, чтобы отпустить их на волю!

Лорейн вспомнила добрейшую миссис Боумен, муж и сыновья которой погибли в этой войне… А сколько еще ни в чем не повинных жителей нейтрального Род-Айленда пали жертвой индейцев, может быть, тех самых, которых она только что встретила! Лицо ее омрачилось.

– Освобождать этих людей у меня нет ни малейшего желания, – отчеканила она.

– Вы настоящая загадка, мисс Лорейн, – вздохнул губернатор. – Интересно, что сделало вас такой?

Девушка обернулась и в упор посмотрела на своего спутника.

– Обстоятельства.

– Ну, так можно сказать о любом из нас!

– Вероятно, к одним это применимо больше, чем к другим, – многозначительно произнесла Лорейн. – Ну что, выставка окончена? Или вы считаете, что еще не весь город нас видел?

– Вы полагаете, я сделал это нарочно?

– А разве нет?

– Пожалуй, вы правы, – вынужден был согласиться ее спутник.

Всадники повернули лошадей и направились в «Удачу». В середине пути Роулингс вдруг сказал:

– Как губернатор этого острова я обязан время от времени устраивать балы, но до сих пор пренебрегал этой обязанностью. Теперь же хочу попросить вас, Лорейн, – не окажете ли вы мне честь быть хозяйкой ближайшего бала?

– Вряд ли вы говорите серьезно. У меня нет ни светских манер, ни остроумия, ни…

– Вашим манерам позавидовала бы любая дама, – нетерпеливо отмел он ее возражения. – А если какому-нибудь мужчине и удастся превзойти вас эрудицией – хотя сомневаюсь, что среди бриджтаунцев таковой отыщется! – вы сразите его своей красотой. Стоит вам поднять на собеседника ваши прелестные лучистые глаза, и он мигом забудет, о чем говорил!

Впервые у Лорейн мелькнула мысль: «А ведь он ухаживает за мной…»

– Вы пожалеете о своем предложении, когда я допущу какой-нибудь промах! – предупредила она.

– Чепуха! Я научу вас, как себя вести, и осечки не будет.

В его словах был азарт игрока, но никак не любовника. «Вероятно, я ошиблась», – подумала Лорейн.

Она изучающе посмотрела на Роулингса. Загадочный человек! На роль хозяйки бала он мог бы выбрать любую девушку острова, а предпочел ее. Еще более богатый выбор у него был в Лондоне, однако он отмел всех.

«Почему он выбрал меня?» – терялась в догадках Лорейн. В этом было что-то таинственное, а столкновение с тайной всегда рождает желание ее разгадать.

Вернувшись на плантацию, девушка вспомнила о Филиппе и направилась к бараку.

– Ты мне надоел, – объявила она, когда лицо бывшего возлюбленного появилось между прутьями решетки. – Пожалуй, я отошлю тебя назад, к Лавинии. Но прежде ты должен вернуть мои бумаги.

– Ни за что! – отрезал Дедуинтон.

– Дело твое, – небрежно бросила Лорейн. – Можешь сидеть здесь хоть всю жизнь.

Она дала ему неделю на размышление, и за это время настроение Филиппа изменилось. Мрачная атмосфера барака начинала действовать на него угнетающе. К тому же недавно он обнаружил, что помещение кишит пауками и прочей нечистью. Он как раз давил очередную букашку, когда снаружи раздался голос Лорейн:

– Последний раз прошу тебя, Филипп: отдай мои бумаги. В следующий раз в роли просителя выступишь ты.

– Они не здесь, а в Род-Айленде. Я верну их, если ты меня отпустишь!

Лорейн рассмеялась:

– Ты, конечно, вернешься, но не с контрактом, а с ордером на арест. Обвинишь меня в том, что я силой удерживала тебя на плантации.

Именно такой план и созрел в мозгу Дедуинтона, но он, разумеется, стал все отрицать.

– Даю слово чести!

– Я бы не поверила, даже поклянись ты на Библии, – язвительно парировала она. – Так или иначе, ты мне надоел. Завтра тебя переведут на мою вторую плантацию. Работа там не легче, чем здесь, но если ты проявишь усердие, то можешь рассчитывать на некоторые привилегии. Постарайся понравиться управляющему. А пока спокойной ночи, Филипп!

– Будь ты проклята, ведьма! – прошипел он сквозь зубы.

В ответ раздался мелодичный смех Лорейн.

На следующее утро молодого человека отвезли на плантацию, названную хозяйкой «Малой удачей». С первых дней Филипп начал проявлять недовольство.

– Если ты еще раз при мне нагрубишь хозяйке, я прикажу тебя изолировать, – пригрозил Дедуинтону пожилой управляющий.

– Это еще почему?

– Потому что все мы считаем, что наша хозяйка – самая лучшая на свете, и тому, кто о ней дурно отзовется, не поздоровится.

Филипп, однако, продолжал свои нападки. Когда он произнес очередную колкость в адрес Лорейн, дюжий верзила сбил его с ног, а остальные рабочие, сжимая кулаки, начали угрожающе подступать к нему.

Вперед вышел управляющий:

– Я же тебя предупреждал – не смей дурно отзываться об этой девушке! Благодаря ей мы получили шанс начать новую жизнь… Как видно, ты меня не понял, и я вынужден тебя изолировать, хотя бы на ночь. Видишь ту хижину на вершине утеса? Замок там крепкий, на окнах ставни с цепочкой, так что ни один злоумышленник не сумеет к тебе забраться. А чтобы не задохнуться, можешь приоткрыть окно!

Новое свидетельство своего унижения Дедуинтон встретил угрюмым молчанием. Вскоре у него возник хитроумный план.

Управляющий, добрая душа, снабдил узника фонарем и одолжил собственную Библию. Однако Филипп не испытывал потребности в Божьем слове, вместо этого он изучал запоры на ставнях. «Пока я один, – рассуждал он, – мне не выбраться». Вот если бы удалось привлечь внимание моряков, проплывающих мимо острова…

Каждую ночь он стал подсовывать фонарь под краешек тяжелой ставни, где тот раскачивался на ветру, посылая свет далеко в море.

Не стала исключением и та, когда на море разыгрался шторм.

Рыболовецкий ялик «Летучая рыба» сбился с курса и возвращался домой уже в темноте. Приняв фонарь за огни Бриджтауна, капитан направил ялик к берегу и напоролся на рифы. Судно раскололось пополам, команде чудом удалось выбраться на сушу, а от «Летучей рыбы» остались одни обломки.

Вымокший до нитки, злой как черт, капитан задрал голову. К тому моменту Филипп уже убрал фонарь, однако Мэннеринг – так звали капитана – хорошо запомнил место, откуда падал свет.

– Где мы? – буркнул он, обращаясь к одному из матросов.

– Похоже, на «Малой удаче», – ответил тот. – Не так давно эту плантацию купила девушка, которую называют «чудом спасшейся наследницей».

– Сама, выходит, спаслась, а нас чуть не потопила!

– Ну, это вы зря, кэп. Она живет на противоположной стороне острова.

– Раз плантация принадлежит ей, она мне и заплатит за разбитый ялик!

– Вряд ли. Говорят, к ней благоволит сам губернатор.

– И все же я найду на нее управу!

Хотя решимости Мэннеринга хватило лишь до порога губернаторской резиденции, зловещие слухи поползли по острову. Оказывается, «чудом спасшаяся наследница» нажила деньги неправедным путем – топила корабли, а добычу забирала себе. И теперь продолжает заниматься этим неблаговидным ремеслом на Барбадосе…

 

Глава 31

Бал был в самом разгаре. Накануне разыгралась буря, но сейчас тучи рассеялись, и на небе появились яркие звезды. Лорейн стояла рядом с губернатором, держа его под руку. Ее наряд – белое шелковое платье, рукава и низкий вырез которого были отделаны серебряной нитью – произвел настоящий фурор среди бриджтаунских дам.

– Интересно, где она его взяла? Неужели в Париже? – шепнула одна из дам своей подруге.

– Да нет, его смастерила та же портниха, у которой я заказываю свои платья. Я видела, как его дошивали. Интересно, почему мои наряды никогда не выглядят так блистательно?

– Это просто неслыханно! Как губернатор посмел в открытую появиться в обществе этой девки? – прошипела юная мисс Фиппс, которая сама имела виды на красавца Роулингса, поправляя малиновую юбку, отделанную черным кружевом.

– Тише, Молли! Она может тебя услышать, – взмолилась миссис Фиппс.

– Ну и пусть! – отчеканила Молли. – Я не верю ни одному ее слову. В городе ходят слухи, что эта так называемая наследница на самом деле устраивает крушения, а потом грабит корабли. Для этого она и купила плантацию на берегу Атлантики – чтобы промышлять своим гнусным ремеслом!

Дамы, сгрудившиеся вокруг Молли, негодующе загудели.

– Но мисс Лондон живет совсем в другом месте, – возразила Джейн, лучшая подруга мисс Фиппс.

– А ей совсем не обязательно там жить! – торжествующе возвестила Молли. – Она поселила одного из своих работников в хижине на скале, чтобы тот ночью выставлял фонарь. Вчера во время бури капитан проплывавшего мимо судна увидел свет, принял его за огни Бриджтауна и направился прямо к берегу…

– И что произошло потом?

– Несчастное судно разбилось о рифы!

– А слуги мисс Лондон его ограбили? – осведомилась пораженная Джейн.

– Ну… вообще-то нет, – вынуждена была признать Молли. – Правда, там и грабить было нечего – это оказался рыболовецкий ялик. Но разве парень, который зажег фонарь, мог знать заранее, какое судно попадет в ловушку? А вдруг это оказался бы богатый торговый корабль или галеон, груженный золотом?

– Мисс Лондон утверждает, что она родом из Корнуолла, – помолчав, продолжала Молли. – А этот край издавна славится своими коварными утесами и кораблекрушениями!

– О Боже! – простонала ее мать. – Не вздумай сказать это при ней, иначе нас никогда больше не пригласят на губернаторский бал. Вспомни, как ты его ждала!

– Справедливость прежде всего! – вздернув подбородок, отрезала воинственная девица. – Ради нее я готова отказаться от всех балов на свете!

История эта бурно обсуждалась в бальном зале, затмив собой новости из Виргинии, которые интересовали Лорейн больше всего.

Восстание было подавлено. Бэкон умер, его поместье подверглось конфискации. Страх и ужас царили во всей Виргинии. Многие повстанцы, опасаясь возмездия, скрывались в лесу. В колонию были направлены три королевских посланца с просьбой остановить волну жестоких репрессий, однако губернатор Беркли остался глух к увещеваниям.

Эти вести чрезвычайно опечалили Лорейн. Ее терзал страх за Рэйла. Она настолько погрузилась в свои мысли, что вопрос Молли Фиппс застал ее врасплох.

– Позвольте полюбопытствовать, мисс Лондон, в каком месте Корнуолла вы жили? – с невинным видом спросила коварная девица.

– Неподалеку от Уайлока. Наш дом стоял у самого моря на вершине скалы, – бойко выпалила Лорейн и тут же попыталась свернуть с этой опасной темы: – Наверное, поэтому мне так приглянулась «Удача» – ведь мой нынешний дом тоже находится на скале. Я полагаю, что вид оттуда…

– Пожалуйста, расскажите, как выглядел ваш дом в Корнуолле, – взмолилась Джейн.

– Ну, вполне обычный, разве что большой. Хотя мне, конечно, он нравился. А вот в «Удаче»…

Но юная мисс Фиппс и ее подруги не собирались сдаваться.

– А интерьер? Как бы хотелось узнать, что представлял собой дом изнутри! Были ли вокруг него сады и лужайка? Ведь никто из нас никогда не был в Корнуолле… – наперебой затараторили они.

Лорейн очутилась в ловушке. Ей ничего не оставалось, как начать пересказывать то, что она в свое время услышала от Араминты.

– А ваш отец? – не отставала настырная Молли. – Возил ли он вас в Лондон? Были ли вы представлены королю?

Этот капкан оказался пострашнее предыдущего. Начни Лорейн описывать Лондон, и ее бы мгновенно уличили, поскольку добрая половина присутствующих не раз бывала в Англии.

– Нет, я не была в столице, – откровенно призналась та. – И разумеется, меня не представляли королю.

– Вы хотите сказать, что ваш отец не принадлежал к сторонникам короля? – в притворном ужасе вскричала мисс Фиппс.

Лорейн гордо выпрямилась.

– У моих родителей были разные взгляды на политику, – холодно произнесла она. – Я предпочитаю не обсуждать эту деликатную тему…

– Она и так наговорилась до хрипоты, – авторитетным тоном изрек губернатор. – Давайте лучше потанцуем. Музыка звучит так зажигательно!

И он увлек девушку в круг. Молли Фиппс проводила парочку взглядом, полным ненависти.

– Браво! – прошептал Роулингс на ухо своей партнерше, когда они отошли на безопасное расстояние. – Ваше описание Корнуолла было поистине безупречным. Можно подумать, что вы и впрямь оттуда родом!

У бедняжки екнуло сердце.

– Но как… как вы узнали?

Роулингс усмехнулся:

– Уж слишком явно вы уклонялись от ответов. – Он помолчал. – И все же откуда вы, мисс Лондон? С Корнуоллом, кажется, мы все выяснили…

– Я приехала из Род-Айленда, – призналась она, с вызовом глядя на губернатора.

– Почему же вы не сказали об этом прямо? – удивился он.

– Я… у меня были на то веские причины.

Ответ явно не удовлетворил ее собеседника.

– Здесь кроется какая-то тайна, – полуутвердительно, полувопросительно произнес он. – Обожаю загадки! И намерен докопаться до истины.

– Умоляю вас, не надо! – взмолилась девушка. – Пусть лучше все думают, что я родом из Корнуолла.

По-прежнему улыбаясь, он покачал головой.

– Что касается меня, то я уверен – вы спустились с небес, чтобы поразить нас, простых смертных!

Услышав этот изысканный комплимент, Лорейн с облегчением вздохнула. Она поняла, что губернатор сохранит ее тайну, и не могла отказать себе в удовольствии поддразнить своего кавалера.

– Только не вздумайте уверять, что говорите это всерьез. В честность ваших намерений я ни за что не поверю!

– Мисс Лорейн, – торжественно произнес Роулингс, склоняясь к ее руке, – в отношении вас мои намерения абсолютно честны!

Удивленная серьезностью его тона, Лорейн не нашла что ответить. В этот момент на веранде появился Уилл Шелби.

– А, вот вы где! – воскликнул он. – Я везде вас ищу. Не забудьте, следующий танец мой!

– Ну конечно! – весело отозвалась девушка, выскальзывая из объятий одного кавалера и устремляясь к другому.

– Поздравляю! Ваш выбор не так уж плох, – одобрил губернатор, когда танец вновь свел его с Лорейн. – Конечно, манеры юного Шелби оставляют желать лучшего, но зато у него прекрасная плантация. К тому же он без ума от вас!

– Без ума или нет, но я предпочитаю… мужчин иного сорта. А плантация у меня и так есть!

– Мужчин иного сорта? – повторил Роулингс. – Умоляю, поясните какого именно!..

Лорейн чуть отступила от партнера и смерила его взглядом с ног до головы.

– Совсем не обязательно, чтобы он был высок, – начала она, и губернатор чуть поморщился. «А Рэйл как раз высокого роста», – с тоской вспомнила девушка. – Не имеет значения, красиво ли он одет, – продолжала она, выразительно глядя на элегантный серебристо-черный костюм Роулингса. «А вот Рэйл выглядел прекрасно в любой одежде!»

– Мисс Лорейн, – капризным тоном поинтересовался ее партнер, – это что, отставка?

– Что мне действительно нужно, – мечтательно продолжала она, – это чтобы мужчина был деятелен и умен, независим в суждениях и решителен, силен телом и духом, имел хороший характер и манеры…

Она запнулась, поняв, что описывает Рэйла. Вот только насчет манер и характера… Не слишком-то они хороши, раз он так с ней обошелся!

– Продолжайте, прошу вас! – взмолился заинтригованный Роулингс. – Вам удалось найти такого мужчину?

– Даже двоих.

– Тогда почему же вы до сих пор одиноки?

– Один из них был женат. А сегодня я узнала, что его уже нет в живых.

Губернатор недоверчиво посмотрел на девушку.

– Неужели вы говорите о Натаниэле Бэконе? – негромко спросил он.

Лорейн подняла на него взор, полный муки.

– Он был так добр! Когда мятежники привезли меня в «Веселый ручей», все были убеждены, что я шпионка Беркли, и только генерал Бэкон этому не поверил и отпустил…

– Я его понимаю, – одобрительно заметил губернатор.

Лорейн не заметила, как они очутились в библиотеке. Закрыв дверь, Роулингс обернулся к ней и с серьезным видом проговорил:

– Так вот почему вы пытались уверить нас, что приехали из Корнуолла! Вы замешаны в виргинском восстании?

– Нет-нет! Я случайно оказалась в Джеймстауне, когда туда вошли мятежники. Город был сожжен, и Бэкон увез меня в «Веселый ручей». А на следующий день отослал в Йорктаун… Только не подумайте, ни о какой любви речи не было!

– Значит, ваше сердце разбил другой кавалер?

Лорейн вздрогнула. Неужели она каким-то образом выдала себя?

– Другой кавалер, как вы выразились, был шотландцем по происхождению и авантюристом по призванию. Я была его любовницей! И отправилась бы с ним на край света… – Взор ее затуманился. – Но он предпочел мне другую. Он… меня бросил.

– Какое прискорбное отсутствие вкуса! – отозвался губернатор.

Несмотря на ироничный тон, глаза его светились искренней симпатией, словно говоря: «Неужели нашелся мужчина, который вас бросил?»

К немалому смущению Лорейн, ее собственные глаза вдруг наполнились слезами.

– Мне не хотелось бы говорить о нем, – еле слышно пролепетала она.

– Так этот авантюрист, который так подло с вами обошелся, был единственной вашей любовью? – осведомился Роулингс.

– Да нет, – устало произнесла Лорейн. – В юные годы я обожала некоего молодого человека, который не собирался на мне жениться. Он выследил меня в Йорктауне, ударил так, что я потеряла сознание, и похитил. Когда мы прибыли в Провиденс, он связал меня и на веревке протащил через весь город.

– Похищение – серьезное преступление, – веско проговорил губернатор. – Почему вы не обратились к защите закона?

– Потому что закон был на его стороне! Он купил мои бумаги у прежнего владельца, так что я стала его служанкой. Негодяй утверждал, что может делать со мной все, что ему заблагорассудится!

– Хотел бы я встретиться с этим милым юношей, – с угрозой в голосе пробормотал Роулингс.

– А вы его видели, – неожиданно сообщила Лорейн. – Помните, как-то во время прогулки мы проезжали через сахарную плантацию? Зовут его Филипп. В один прекрасный день он вдруг заявился ко мне – видно, подумал, что теперь, когда я разбогатела, не грех снова за мной приударить. Но я слишком хорошо помнила, как дурно он со мной обращался, и решила, что настала пора посчитаться с ним!

– Вы не устаете меня удивлять! – со смехом признался Роулингс. – То вы с легкостью переезжаете с места на место, то плюете на закон, то сами творите правосудие…

– Я вовсе не плевала на закон! Это закон пренебрег мной… Я бы могла выкупить у Филиппа Дедуинтона свой контракт, но он этому воспротивился. Теперь-то у меня есть деньги – Бенджамин Николлс привез мне из Китая целое состояние!

– Я всегда считал Николлса вашим опекуном…

– На самом деле он мой управляющий. Моя мать время от времени получала из Англии небольшие денежные переводы, но деньги не задерживались у нас подолгу – отец их пропивал или пускал на рискованные предприятия, не приносившие прибыли. Но однажды ему повезло – он купил партию женьшеня и попросил Николлса продать его в Китае. Дело оказалось чрезвычайно выгодным. Так я разбогатела.

Лицо губернатора омрачилось.

– Деньги из Англии… – с расстановкой повторил он. – Лорейн, как вы могли убедиться, я хорошо знаю Корнуолл. Мне кажется, я был знаком с вашей матерью. Скажите, ее, случайно, звали не Араминта…

– Даннинг, – подсказала девушка.

– Да-да, – задумчиво произнес Роулингс. – Араминта Даннинг…

Невидящим взором он уставился в окно. Возможно, перед ним открылись давно забытые, но до боли знакомые горизонты, где в небе не виден Южный Крест.

– И вы хорошо знали мою мать? – с надеждой спросила Лорейн, предвкушая рассказ о молодости Араминты из уст ее сверстника.

Губернатор кивнул.

– Я помню, как видел ее в последний раз. Мы стояли на берегу у скалы, как вдруг небо озарила Зеленая Вспышка. В ее свете глаза Араминты казались изумрудными…

Зеленая Вспышка! Лорейн была так потрясена услышанным, что даже приоткрыла рот. По словам матери, она видела Зеленую Вспышку лишь однажды, и как раз на побережье Корнуолла. Значит, губернатор был тем человеком, которого всю жизнь любила Араминта Даннинг!

Лорейн облизнула пересохшие губы.

– А я очень похожа на мать?

Губернатор обернулся.

– Нет, – негромко сказал он. – Мне кажется, ты больше похожа на меня.

Вот она и прозвучала, эта невероятная, потрясающая, сказочная правда! Человек, с которым Лорейн так быстро подружилась, оказался ее отцом. Настоящим отцом.

Пораженная, она молчала, пожирая Роулингса взглядом.

– А когда ты догадался, что я твоя дочь? – обретя дар речи, прошептала она.

– Наверное, в тот момент, когда впервые заглянул в твои глаза. Они были такими ясными, чистыми – совсем как у Араминты. – Это имя он произнес с особой теплотой. – А когда ты сказала, что родом из Уайлока, да еще сообщила свой возраст, я окончательно уверился в том, что ты – моя дочь.

– Ты произносишь имя моей матери с такой любовью…

– Я действительно ее любил, – ответил он просто. – Всем сердцем.

– Тогда почему ты не приехал за ней? – дрожащим голосом поинтересовалась девушка. – Ведь она тоже любила тебя всю жизнь.

Роулингс помрачнел.

– Понимаешь, Лорейн, – начал он, – человек, с которым я дрался на дуэли, умер, и я был вынужден бежать из Англии. У берегов Ирландии корабль, на котором я плыл, потерпел крушение. Вернувшись в Уайлок, я узнал, что твоя мать исчезла. Удивленный и опечаленный тем, что она не оставила мне даже записки, я с удвоенной энергией посвятил себя королевской службе. Когда на троне воцарился король Карл II, он решил в благодарность за преданность осчастливить меня женитьбой на богатой наследнице. Но вместо этого я выбрал в жены юную девицу из Суссекса. Она была бесприданницей, к тому же хрупкой и болезненной, и у нее не осталось никого, кто мог бы о ней позаботиться.

«Никогда бы не подумала, что он способен на такое благородство!» – мелькнуло у Лорейн.

– Вскоре я узнал, что твоя мать вышла замуж и переехала в Род-Айленд. Будучи человеком чести, я не мог бросить Мэри. Да и твоя мать вряд ли согласилась бы оставить мужа и бежать со мной…

Лорейн вовсе не была в этом уверена. Она хорошо помнила, как несладко жилось ее матери с Джонасом Лондоном.

– Но ты мог хотя бы написать! – с упреком сказала она.

– Я писал и даже получал ответы, хотя Араминта ни разу не упомянула о тебе. Все эти долгие годы, пока Мэри болела, я посылал твоей матери… – Он запнулся.

– Так это ты посылал нам деньги! – догадалась Лорейн.

Роулингс смущенно кивнул.

– Значит, и женьшень был куплен Джонасом на твои деньги! – в восторге вскричала Лорейн. – Женьшень, благодаря которому я стала обладательницей ста тысяч фунтов!

– Это был подарок человека, который любил твою мать, – мягко заметил губернатор. – Я бы не мог дать тебе большего…

– Ошибаешься. Сегодня ты преподнес мне нечто гораздо более ценное – настоящего отца…

– Ты права, – согласился Роулингс. – Я бы мог открыться раньше, но мне хотелось вначале получше узнать тебя. Я горжусь тобой, девочка! И намереваюсь объявить своей законной дочерью…

– Но это вызовет грандиозный скандал! – предупредила она.

– Мне не привыкать – на своем веку я повидал их немало. Знай я о твоем существовании, я бы давно это сделал. Но теперь ничто не помешает мне объявить всему миру, что моя дочь наконец нашлась. Я перепишу все бумаги. Ты станешь не только моей единственной дочерью, но и наследницей!

– Неужели ты это сделаешь? – ахнула Лорейн.

Роулингс воинственно выпятил подбородок:

– Конечно! Причем немедленно!

Он схватил ее за руку и поволок к двери.

– Прекратите играть! – властно потребовал он.

Музыканты отложили смычки, танцующие замерли на месте.

– Представляю вам мою вновь обретенную дочь, леди Лорейн Роулингс!

Воцарилась мертвая тишина. Молли Фиппс, издав приглушенный вопль, рухнула в обморок.

 

Глава 32

На следующее утро на плантацию «Малая удача» прибыл гонец и потребовал, чтобы к нему привели Филиппа Дедуинтона. Когда молодой человек появился, гонец наставил на него пистолет.

– Если вы попытаетесь оказать сопротивление или вздумаете бежать, у меня приказ – стрелять без предупреждения.

Путь до Бриджтауна был не так уж длинен, но Филиппу он показался бесконечным. Не слишком приятно путешествовать в обществе человека, которому приказано стрелять при твоем малейшем неверном шаге! Всю дорогу до резиденции губернатора молодого человека терзали мрачные предчувствия – что на этот раз уготовила ему судьба?

Решив, что лучший способ обороны – это нападение, Филипп мысленно репетировал, как он будет рассказывать губернатору о незаконных действиях Лорейн. Только бы ему удалось завоевать его симпатию!

Одетый по обыкновению в серебристо-черные тона, Роулингс восседал за небольшим письменным столиком. Он производил столь внушительное впечатление, что вся решимость Филиппа куда-то улетучилась.

– Я сейчас все объясню! Насчет света… – отчаянно выкрикнул он и запнулся.

– Насчет света? – недоуменно переспросил Роулингс.

– То есть насчет фонаря, из-за которого «Летучая рыба» разбилась о рифы.

– Понятно. – Губернатор подавил зевок. – Рассказывайте, я вас слушаю.

– Я вывесил фонарь только для того, чтобы привлечь внимание капитана. У меня и в мыслях не было устраивать крушение!

Губернатор сдвинул брови.

– Насколько мне известно, вы живете на побережье. Неужели вы не знаете, что ночью и во время шторма свет фонаря заменяет маяк?

– Но я фермер, а не моряк.

– И все же для чего вам понадобилось махать этим злосчастным фонарем?

Филипп оживился. Кажется, все идет по плану!

– Потому что меня против воли удерживали на плантации. Я был пленником этой… этой дьяволицы с «Удачи»!

– Ну, к этому мы еще вернемся. А пока вы обвиняетесь в том, что послужили причиной кораблекрушения и покушались на убийство.

Лицо Дедуинтона, несмотря на загар, стало мертвенно-бледным.

– Что же мне делать? – вскричал он.

– Советую рассказать все без утайки. Для начала объясните, как вы познакомились с вышеозначенной девицей, как развивались ваши отношения. Сдается, что причиной вашего нынешнего плачевного положения послужило то, что в свое время вы изрядно ей насолили. Я прав?

Филипп не заставил себя долго упрашивать. Он выложил все: и о злополучном пари, и о встрече в Йорктауне. Когда он закончил, воцарилось молчание. Лицо губернатора выражало сочувствие, но сочувствовал он не рассказчику, а несчастной юной служанке.

Когда он посмотрел на Филиппа, его глаза светились такой яростью, что несчастный отпрянул.

– Факты очевидны – вы послужили причиной гибели корабля! На этом острове людей вешают и не за такие преступления. Но поскольку вы сделали это не нарочно, я намерен вас помиловать. До виселицы дело не дойдет, если вы напишете то, что я вам сейчас продиктую.

Повинуясь жесту губернатора, Дедуинтон подошел к конторке и, обмакнув в чернила гусиное перо, склонился над бумагой.

– «Я, Филипп Дедуинтон, – начал диктовать Роулингс, – письменно свидетельствую, что все нижеизложенное является истинной правдой, в чем клянусь перед Богом и губернатором Барбадоса: я один, без чьей-либо помощи и участия, зажег фонарь и размахивал им во время шторма, что повлекло за собой гибель ялика «Летучая рыба». Однако я совершил этот поступок без всякого злого умысла и чистосердечно раскаиваюсь в содеянном». Теперь подпишитесь.

Филипп повиновался. Роулингс взял у него бумагу, прочитал и небрежно бросил на конторку.

– А ведь вы только что подписали себе смертный приговор, – изрек он со злорадным смешком.

Лишь теперь Дедуинтон понял, что его обманом вынудили написать признание. Он вскочил как ужаленный и бросился к конторке, однако губернатор небрежно выставил вперед ногу. Молодой человек с размаху налетел на препятствие и нелепо растянулся на полу. И вдруг услышал:

– Я бы хотел купить «дьяволицу с “Удачи”». Насколько мне известно, ее бумаги находятся у вас? Не могли бы вы продать их мне?

Филипп заколебался, боясь продешевить.

– Но девица дорого стоит. Вот если бы вы отпустили меня…

– Ну разумеется. Только помните, что за гибель «Летучей рыбы» придется платить. К счастью, обошлось без жертв, однако судно пришло в негодность и ответственность за это лежит на вас.

Молодой человек судорожно сглотнул.

– Надеюсь, вы дадите достаточно за бумаги Лорейн, чтобы я мог расплатиться с капитаном?

– Придется, – с притворным вздохом откликнулся губернатор. – Пишите: «Я, Филипп Дедуинтон, прежде проживавший в колонии Род-Айленд, клянусь перед Богом и в присутствии губернатора Барбадоса, что потерял бумаги, по которым владел некоей Лорейн Лондон, прежде проживавшей в той же колонии, и посему уступаю полностью и безоговорочно свои права на означенную особу лорду Роулингсу, губернатору Барбадоса, в награду за что он обязуется возместить владельцу «Летучей рыбы» убытки, понесенные им из-за того, что я зажег и вывесил во время шторма фонарь, который капитан ошибочно принял за маяк. Далее, я клянусь, что мое пребывание на плантации «Удача» было сугубо добровольным, а за работу мне щедро заплатили».

Услышав последнюю фразу, Филипп подскочил от неожиданности.

– Но ведь это полностью оправдывает Лорейн!

– Совершенно верно, – холодно подтвердил губернатор. – Не могу же я допустить, чтобы против моей служанки было возбуждено уголовное дело! А впрочем, вы имеете полное право отказаться. Только хватит ли у вас денег, чтобы расплатиться с владельцем «Летучей рыбы»?

Зловещее видение долговой тюрьмы замаячило перед Филиппом. Поколебавшись, он обмакнул перо в чернильницу и послушно вывел то, что продиктовал Роулингс. Второй документ, как и первый, был скреплен надлежащей подписью, после чего губернатор убрал его в ящик.

– Насколько я понимаю, вы хотели бы поскорее покинуть Барбадос?

Филипп кивнул.

– Я также полагаю, что денег на проезд у вас нет. Тогда пишите: «Я, Филипп Дедуинтон, прежде проживавший в Род-Айленде, а ныне житель острова Барбадос, в благодарность за то, что нынешний губернатор острова лорд Роулингс оплатит мой проезд от Барбадоса до Род-Айленда, обязуюсь прослужить у него в течение семи лет».

Дедуинтон вздрогнул.

– Не беспокойтесь, это пустая формальность, – заверил Роулингс. – Корабль уже ожидает вас в гавани. Подпишите документ, и вы свободны. Но предупреждаю – если вы попытаетесь причинить зло мисс Лорейн, я заставлю вас отработать все семь лет. – В голосе Роулингса зазвучал металл. – Вы проклянете тот день, когда повстречали мою дочь!

Филиппу показалось, что он ослышался. Его дочь? Так вот откуда на Лорейн свалилось это неожиданное богатство!

– Вы обманули меня! – вскричал он и с воплем ринулся на губернатора.

Глаза Роулингса зловеще сверкнули. Молниеносно выбросив вперед руку, он нанес Филиппу удар в челюсть. Тот пролетел через всю комнату, ударился о стену и грузно осел на пол.

Губернатор вызвал слугу.

– Мой гость собирается уходить. Вызовите карету и доставьте его в порт.

Весьма довольный собой, он проводил взглядом экипаж, увозивший бесчувственного Дедуинтона.

Пусть ему не удалось жениться на матери, но он с лихвой отплатил обидчику дочери!

 

Глава 33

День клонился к вечеру. Приближалось время обеда, и губернатор решил переодеться. Он вошел в спальню и недовольно поморщился. «Какой идиот закрывает окна в такую жару!» – подумал он с досадой и решил исправить эту оплошность.

Однако стоило ему приблизиться к окну, как из-за тяжелой портьеры протянулась чья-то рука и схватила губернатора за горло. В следующий момент он почувствовал, как к его виску приставили пистолет.

– Только пикни, и я размозжу тебе башку, – негромко, но уверенно проговорил голос у него над ухом.

Роулингс похолодел – по голосу чувствовалось, что его обладатель обычно выполняет свои обещания.

– Может быть, отойдем от окна? – стараясь не терять хладнокровия, предложил он. – Нас могут заметить снаружи.

Мужчины прошли в глубь комнаты. Обернувшись, Роулингс увидел перед собой темноволосого человека одного с ним роста и с таким мрачным выражением худощавого лица, какое ему не часто доводилось встречать. Серые глаза не мигая уставились в сапфировые глаза губернатора. Казалось, из их холодной глубины исходит дьявольское сияние.

– Чем я обязан этому вторжению? – осведомился Роулингс, гадая, сумеет ли он вытащить из ящика пистолет, прежде чем отправится к праотцам.

Однако непрошеный гость разгадал его намерения.

– Сюда.

Он отогнал губернатора от стола к двери.

– Понимаю, вы хотите разделаться со мной в коридоре. Могу я спросить почему?

– Я пришел, чтобы спасти мою девочку, – лаконично объяснил темноволосый. – А вы – мой заложник.

– И кто же она, ваша «девочка»?

– Мисс Лорейн Лондон, уроженка Род-Айленда.

В глазах губернатора зажглось любопытство.

– Мисс Лорейн, хозяйка «Удачи», – задумчиво промолвил он. – Я знаком с леди, которую вы упомянули. Вы, должно быть, тот самый шотландец?

Рэйл опешил, явно не ожидая такого вопроса.

– Да опустите вашу игрушку, – словно уговаривая капризного ребенка, предложил губернатор. – Я отвезу вас в «Удачу». Лорейн рассказывала мне о вас.

Пистолет не изменил положения.

– Сыграно отлично. – Рэйл усмехнулся. – Однако вам меня не провести – я привык к ловушкам. А в «Удачу» вы меня действительно отвезете. Прикажите подать лошадей.

Губернатор и его спутник, провожаемые недоуменными взглядами слуг, отбыли на плантацию Лорейн.

– Она наверняка спросит, почему вы ее бросили, – нарушил молчание Роулингс.

От неожиданности Рэйл чуть не вывалился из седла.

– Бросил Лорейн? Да у меня и в мыслях этого не было! Это она, когда получила наследство, оставила меня ради того парня из Род-Айленда. Вернее, я так думал, пока не узнал, что он ее похитил.

– Она ему отомстила, – с улыбкой сообщил губернатор.

Рэйл изумленно поднял брови.

– Неужели? Впрочем, это на нее похоже! А что, Дедуинтон до сих пор здесь? Я бы хотел потолковать с ним.

При этом его глаза сверкнули таким неистовым огнем, что Роулингс усмехнулся:

– Не сомневаюсь, что вы нашли бы веские аргументы. Но я вас опередил: несколько часов назад молодчик отплыл к себе в Род-Айленд.

Рэйл внимательно посмотрел на своего спутника.

– Кем вы приходитесь Лорейн?

– До вчерашнего вечера меня считали ее поклонником, – небрежно бросил Роулингс.

– А на самом деле вы?..

– Ее друг.

Помолчав, Рэйл задал следующий вопрос:

– И насколько близкий?

– Самый лучший, какой только может быть, – туманно пояснил губернатор, и шотландцу ничего не оставалось, как удовлетвориться этим ответом.

Всадники въехали на подъездную аллею.

– Вот мы и в «Удаче», – объявил Роулингс.

– Идите вперед, – приказал Рэйл. – Не забывайте, что вы мой заложник!

– Как я могу об этом забыть? – пошутил Роулингс. – Только умоляю, уберите пистолет, иначе мы напугаем слуг!

Их провели в нарядную гостиную, где вскоре появилась Лорейн. На ней было шелковое светло-голубое платье, идеально облегавшее стройную фигурку и колыхавшееся при каждом шаге лавиной кружевных юбок.

– Мне сказали, что… – При виде Рэйла она побледнела. – Что ты здесь делаешь, да еще с пистолетом?

– Я взял губернатора в заложники, – лаконично бросил Рэйл. – Нельзя терять ни минуты! Ты пойдешь со мной. В укромном месте нас уже ждет моя шхуна.

– Отлично! Очевидно, мне предстоит делить каюту с несравненной Лори-Энн Маклод? – язвительно поинтересовалась Лорейн. – Только не разыгрывай оскорбленную невинность! Я видела, как вы с ней обнимались на берегу в ту ночь, когда в Джеймстауне полыхал пожар.

Ошеломленный Рэйл на мгновение потерял дар речи.

– Должно быть, ты видела моего брата Рори. Мы с ним очень похожи, особенно в профиль. Лори-Энн – его жена. Когда я не обнаружил тебя на месте, то бросился вдогонку и проследил до самого Йорктауна. Там мне сказали, что ты получила наследство и вернулась в Род-Айленд с Филиппом Дедуинтоном…

Лицо Лорейн озарилось счастьем.

– О, Рэйл! Да я ни за что не уехала бы с ним добровольно – он меня похитил!

– Теперь я это знаю, – кивнул шотландец. – Но мне пришлось проехаться в Род-Айленд, чтобы докопаться до истины.

Лорейн обернулась к губернатору.

– Рэйл, тебе пора познакомиться с… моим отцом. Отныне я – леди Лорейн Роулингс!

Шотландец сунул пистолет за пояс.

– Здорово вы меня разыграли, сэр.

– Просто подверг будущего зятя небольшому испытанию, – уточнил губернатор. – И убедился, что мне он подходит. И если ты, Лорейн, не выйдешь замуж за этого человека, значит, ты глупее, чем я думал!

– Не беспокойся, отец, – промолвила она, не сводя ласкового взгляда с Рэйла. – Я выйду за него не колеблясь – если, конечно, он захочет взять меня в жены после того, как я столь постыдно в нем усомнилась! А не захочет, я согласна и так. Разве я могу устоять перед этим человеком? Он меня любит! – Она обвила руками шею Рэйла и крепко прижалась к нему. – А главное – я сама не могу без него жить!

– И все же лучше вступить в брак, – посоветовал Роулингс. – Подумайте, от скольких бед вы будете избавлены! Вам не придется узаконивать собственных детей…

– Ты возьмешь меня в мужья, девочка? – ласково спросил Рэйл.

– Да, дорогой, – искренне ответила Лорейн. – Я дам тебе обет перед Богом, а в моем сердце ты и так уже царишь безраздельно!..

– А я буду посаженым отцом, – вмешался губернатор. – Видит Бог, я давно ждал этого дня!

– Но все это будет потом, – промурлыкала Лорейн, нежась в объятиях жениха. – Я думаю, мы с Рэйлом заслужили небольшой отдых. Пока готовится свадебный пир, мы отправимся в небольшое путешествие на «Красотке». Отец… – Она произнесла это слово неторопливо, словно смакуя. – Отец, ты мог бы присмотреть за плантацией, пока нас не будет?

– Думаю, что смогу, – с готовностью откликнулся Роулингс.

– Мы скоро вернемся, – пообещал Рэйл, стискивая руку будущего тестя.

– Буду с нетерпением ждать. А теперь неси ее, сын мой!

Шотландец ухмыльнулся:

– С радостью!

Он подхватил Лорейн на руки и вынес на веранду. Как раз в этот момент заходящее солнце коснулось кромки воды, и все вокруг озарилось волшебным зеленым сиянием.

– Зеленая Вспышка! – пробормотала Лорейн.

Ей вспомнились слова матери: тот, в чьих объятиях застанет тебя Зеленая Вспышка, навеки станет твоей любовью. «А я и так это знаю, – подумала девушка. – Рэйл – моя единственная любовь на всю жизнь!»

– А они недурно смотрятся вместе, – одобрительно заметил губернатор, провожая взглядом влюбленную парочку.

В эту ночь на борту «Красотки» Лорейн и Рэйл праздновали свое счастливое воссоединение в той самой каюте, которая была свидетельницей их былой страсти и былых размолвок. Закоренелый холостяк Мактейвиш, узнав о предстоящей свадьбе, сокрушенно покачал головой и отправился на вахту, бурча себе под нос:

– Разве можно уснуть, когда на судне женщина?

Влюбленные, забыв о еде, утоляли голод иного рода. Ласковые и шутливые словечки, нежные прикосновения, разжигавшие желание, упоительный восторг нового узнавания друг друга, головокружительный полет на вершину страсти, когда тела и души обоих сливались воедино, а затем – неторопливое возвращение к действительности и отдых в объятиях друг друга… Лишь теперь они почувствовали, что неплохо бы поесть, и сияющий Джонни Сирс внес в каюту закуски и вино.

Потом они лежали в постели, наслаждаясь близостью друг друга, и просто разговаривали, пока страсть снова не воспламенила их сердца и души. Взмыв на вершину блаженства, они вернулись на землю и предавались сладостному отдохновению, не замечая, насколько тесна койка, ставшая в эту ночь ложем любви. Так повторилось не раз, и только на рассвете, утомившись, влюбленные уснули. Утреннее солнце заглянуло в каюту и озарило ласковым светом нагие тела, сплетенные в тесном объятии – объятии, сулившем вечную любовь!