Глава 31

Ее разбудил какой-то треск и грохот. В первую минуту ома не могла сосредоточиться и даже понять, где находится: просторная комната с красивой испанской мебелью не была ее привычной спальней!

Вдруг Каролина вспомнила и попыталась встать. Значит, эту комнату он приготовил специально для нее!.. Все случилось вчера так быстро… Голова болела от вина, но Каролина села и попыталась собраться с мыслями.

Но едва легкая простыня соскользнула с плеч, девушка поняла, что видит свою обнаженную грудь. Наверное, ленты развязались и тонкая кружевная рубашка сползла до бедер.

«Только почему они развязались? — гадала Каролина. — Может, я всю ночь ворочалась? Или была не одна в постели и коварный буканьер получил то, к чему так стремился?»

Невзирая на страшную боль в голове, Каролина вскочила с кровати, набросила желтый пеньюар, лежащий на стуле, и пошла во двор.

Келлз уже сидел за столом в обычной буканьерекой одежде и с саблей на боку.

— Я так и думал, что они вас разбудят. Должно быть, что-то обрушилось в том конце дома. — Он кивнул в сторону офицерских казарм, а потом с удовольствием оглядел ее. — Сегодня вы просто очаровательны.

Каролина пропустила комплимент мимо ушей, стараясь понять по выражению его лица: было или не было? Она бы отдала несколько лет жизни, чтобы узнать это. Келлз отодвинул для нее стул.

— Я хотел, чтобы вы лучше отдохнули после вчерашнего, но раз уж вы здесь, давайте завтракать вместе.

После вчерашнего… Господи, что он имеет в виду? Каролина упала на стул.

— Халат вам подошел? — Она молча кивнула. — Желтое платье было сшито наугад, а потом Кэти потихоньку сняла мерку с серого платья, в котором вы приехали, и подогнала по ней остальные наряды. Она не ошиблась?

— Я еще ничего не мерила, но кажется, все впору, — ответила Каролина и чуть не подскочила от неожиданности, когда сзади к ней подошла служанка с подносом.

— Вы сегодня такая встревоженная. Хотя для первого раза это естественно, — посочувствовал Келлз.

— Для первого раза?

— Для первого сражения.

— Келлз, я должна знать… Где вы спали прошлой ночью?

— Спал? И что бы вы хотели от меня услышать?

— Правду, разумеется!

— Правду? — усмехнулся он. — Признаться, сегодня с вами не так приятно общаться. Но если Эль Сангре убрался отсюда, а я думаю, так оно и есть, то скоро Хоукс отведет вас на прогулку. Возможно, тогда ваше настроение улучшится.

— Келлз!

— Вы действительно ничего не помните, Кристабель?

— Нет. Если бы помнила, разве я спрашивала бы вас?

— Возможно, и спросили бы.

— Келлз, ответьте мне.

— Я оставляю вас, чтобы вы подумали об этом. Скажу лишь одно: ночью вы были просто неотразимы!

Господи, значит, ее догадки подтвердились! Но Каролине стало еще хуже, когда она начала вспоминать сон, который забылся после пробуждения. Ей снилось, как возлюбленный отнес ее на руках в спальню, уложил на кровать и лег рядом, как он ласкал ее, как она сгорала от страсти, пока его рука странствовала под тонкой рубашкой.

Значит, это не сон! Все было на самом деле.

Не притронувшись к еде, Каролина вернулась в свою комнату. Голова у нее шла кругом. Она изменила Томасу, сама того не желая. Теперь оставалось цепляться за соломинку и верить в то, что она этого не хотела, иначе ее можно считать легкомысленной женщиной, недостойной такого человека, как Томас.

«Простится ли грешнику прегрешение, если он покается? — в ужасе думала Каролина. — Сумею ли я очиститься от позора, если сбегу отсюда, найду Томаса и признаюсь ему во всем?» Она не находила себе места, поэтому облегченно вздохнула, услышав стук в дверь и голос Хоукса.

— Одну минуту, я только оденусь, — крикнула девушка и протянула руку к желтому платью, лежавшему на стуле. Нет, сегодня не тот день, чтобы скромничать. Сегодня нужна ошеломляющая красота, раз она собралась бежать с Тортуги. Бежать, пока ночные видения не стали привычкой, покуда непреодолимая физическая привлекательность стройного буканьера не превратилась у нее в навязчивую идею, сметающую все преграды на своем пути.

Остаться — значит навлечь на себя несчастье. Прошлой ночью Келлз без позволения овладел ею. Но в следующий раз… она может просто растаять в его объятиях.

Поэтому сегодня нужно любым способом исчезнуть с этого острова. Едва Каролина приняла решение, на сердце полегчало, даже руки перестали дрожать.

Из обширного гардероба она выбрала самое яркое платье из блестящего красного шелка, с очень глубоким декольте и пышными рукавами, украшенными серебристой вышивкой.

Под платье она надела почти невесомую черную кружевную рубашку и нижнюю юбку из черной тафты, расшитую серебряной нитью и редкими бриллиантами. Волосы зачесала наверх, выпустив несколько завитков, соблазнительно падавших на плечи.

«Я не стану мести подолом дорожки, лучше подниму юбку повыше!» — подумала девушка. Кажется, Хоукс говорил Хеллзу, что ее появление будоражит людей на пристани? Сегодня он поволнуется еще больше.

При ее появлении стражник онемел и беспокойно пожевал губами. Но Каролина гордо шла вперед и разговаривала с ним так непринужденно, словно это не она была ало-черно-серебристым видением, способным ошеломить любого.

Все мужчины как по команде поворачивались в ее сторону, а городские шлюхи недовольно смотрели на леди в красном. За ослепительной красавицей уже следовала небольшая толпа, но каждый раз, когда Хоукс оборачивался и угрожающе трогал саблю, зеваки отступали. Каролина понимала, что слишком испытывает терпение буканьера, однако сейчас она не посчиталась бы ни с чем ради достижения своей цели.

Наконец холодный взгляд девушки отыскал нужную жертву: в отдалении, пока не видя ее, беседовали рыжий ирландец Шон О'Рурк и его чернобородый приятель Барни-Череп. Она тут же подошла к груде шелковых тканей и выбрала себе желтый шарф.

— Мне нравится этот, — сказала она Хоуксу, поднимая из вороха прозрачный кусок шелка, и пока буканьер торговался с одноглазым продавцом, поигрывала своим ярким зонтом, чтобы привлечь внимание О'Рурка.

Оба капитана остолбенели, потом О'Рурк расправил плечи, и через мгновение приятели направились к ней.

— Вы не знаете, чей там корабль, французский или английский? — спросила она у Хоукса, и доверчивый буканьер стал добросовестно искать ответ на резонный вопрос своей подопечной.

Капитаны были уже совсем близко, но тут Хоукс радостно сообщил, что корабль французский. Тогда девушка выпустила из рук новый шарф и огорченно воскликнула:

— Смотрите, он улетает!

Стражник попытался схватить легкую материю, однако ветер решил поиграть с ним. Бросившись вдогонку, Хоукс наткнулся на груду пустых бочек, а когда ему удалось выбраться из свалки, желтый шарфик уже отдыхал; на пирамиде манго, после чего снова был унесен ветром.

О'Рурк подошел к Каролине.

— Капитан, — быстро сказала она, — мне надо поговорить с вами, только бы Хоукс нам не помешал.

Шон О'Рурк никогда не стал бы буканьерским капитаном, если бы плохо соображал. Оглядевшись вокруг, он увидел неподалеку играющего мальчика.

— Эй, парень! — Он швырнул ему монетку. — Видишь здоровяка, который гоняется за шарфиком? Отвлеки его на время.

Мальчишка, выросший на острове и потому разбиравшийся в подобных хитростях, побежал к Хоуксу.

— Что вы хотите, мисс? — с любопытством осведомился О'Рурк.

— Хочу уехать с Тортуги, но Келлз меня не отпускает.

— И куда же вы собрались? В Лондон?

Неделю назад Каролина ответила бы «да!», а теперь у нее был другой план.

— Я хочу поехать на Кубу.

— Слышал, Барни? Леди желает отправиться на Кубу.

— Зачем?

— У меня есть дело в Гаване, — беззаботно ответила Каролина.

— В Гаване? — засмеялся О'Рурк, — Да.

— На Эспаньоле есть небольшая буканьерская крепость, — наконец справился с хохотом Череп. — Совсем близко от Гаваны.

— Ты… — начал О'Рурк, но Барни поднял руку.

— Мисс Кристабель желает на Кубу, — пробормотал он. — Разве мы не можем отвезти даму куда ей угодно, Шон?

— Я этого не говорил, — живо отозвался О'Рурк. Он чуть не ляпнул, что несколько хижин на берегу незаметной бухточки никто бы не осмелился назвать крепостью, но, слава Богу, понял своего приятеля. — Дама в черном, да еще в мантилье, скрывающей волосы и лицо, даже в Гаване не привлечет внимания.

— Я хорошо вам заплачу, — пообещала девушка.

Капитаны переглянулись.

— Видишь, Барми, леди хорошо заплатит, — пробормотал О'Рурк.

— Да, да, золотом, — добавила она.

Разве ее подруга Рамона Вальдес не была замужем за губернатором Кубы? А если не удастся добраться до такой важной персоны, то она найдет донью Эрнанду, обойдя все городские церкви: набожная испанка никогда не пропустит мессу. Донья Эрнанда обязательно ей поможет!

— Сойдет и серебро. Хорошо, мисс Кристабель, я отвезу вас, куда вы пожелаете. Хоть в Филадельфию, хоть в Порт-Рояль, хоть на Кубу, даже на край света. Однако Барии тоже не захочет остаться не у дел. Он будет сражаться со мной за эту привилегию. — О'Рурк нахально улыбнулся. — Вы согласны на матлотаж?

Каролина наблюдала за мальчуганом, который налетел на Хоукса, наконец изловившего шарфик. От неожиданности буканьер отпрыгнул в сторону и разрушил пирамиду из апельсинов.

— Матлотаж? — повторила девушка, гадая над смыслом загадочного слова.

— Ну да, матлотаж, — пробасил Череп. — Я как раз хотел предложить именно это!

«Матлотаж, — думала Каролина, не спуская глаз с Хоукса. — Должно быть, это что-то из испанского… Корень» лот» означает «доля», тогда остается «мат»… Металл? Если учесть их отвратительное произношение, все становится ясно. Капитан Череп желает получить свою долю, а О'Рурк не отправится на Кубу без сопровождения и берет с собой капитана Барни «.

Тем временем Хоукс уже вылез из апельсинов и спешил обратно.

— Я согласна, — быстро ответила Каролина.

О'Рурк достал из кармана серебряный талер.

— Давай, Барни! — крикнул он, подбросив монету.

— Орел!

О'Рурк прихлопнул талер ладонью и стоял, как бы не решаясь взглянуть на результат.

— Ну же, давай посмотрим, Шон!

Тот поднял ладонь, и оба увидели льва.

— Ты проиграл, — засмеялся Череп.

— Нет, я выиграл. — В глазах О'Рурка блеснуло торжество.

Каролина решила, что они спорят о том, кто повезет ее до Гаваны. Ей не хотелось оказаться на корабле угрюмого Черепа, и поэтому она обрадовалась, что выиграл О'Рурк. Вероятно, он тоже почувствовал ее облегчение, ибо вдруг стал подчеркнуто вежливым.

— Может, вы предпочли бы дождаться, пока уйдет из гавани» Морской волк «? — осведомился он, а Череп лишь фыркнул.

— Нет. — Каролина торопилась закончить разговор, поскольку Хоукс был почти рядом. — Я дам вам знать, когда смогу выбраться.

Она взяла шарф у мрачного стражника, которому явно не понравилась ее беседа с двумя капитанами.

— Всего хорошего, капитан О'Рурк и капитан Череп. Я запомню, о чем мы с вами говорили. — Потом девушка повернулась к Хоуксу:

— Простите меня за беспокойство.

— Почему эти двое кидали монету? — спросил тот, глядя вслед удалявшимся буканьерам.

— Где они кидали? — невинно спросила она, и Хоукс еще больше нахмурился.

— Думаю, нам лучше пойти домой.

— Да, теперь мы можем идти, — удивила его ответом Каролина.

Обычно девушка весело болтала с Хоуксом, но сегодня ей было не до этого. Они молча дошли до усадьбы, где суетились рабочие, занятые восстановлением разрушенного.

На сей раз Хоукс провел ее через главный вход под внушительным красивым портиком, массивная дверь совершенно не пострадала, только замки не выдержали натиска, но к вечеру все должны починить.

Если по дороге Каролина думала о том, как найти Томаса в Гаване и спасти его, то, очутившись во дворе, моментально переключилась на другое. Вот здесь Келлз сегодня утром насмехался над ней, да, насмехался. Разве он не сказал, что прошлой ночью она была неотразима?

Промчавшись по безлюдному двору, Каролина влетела в предназначенную ей комнату. Во всяком случае, так говорил Келлз.

Приближалась ночь, значит, скоро домой вернется самый знаменитый капитан Тортуги… и заявит свои права на то, что получил вчера с помощью хитрости.

 

Глава 32

Уже взошла луна, а Келлза все не было. Днем он работал на верфи, где стоял» Отважный «, и похоже, на обратном пути заглянул с приятелями в таверну. Каролина сидела за столом одна, уставившись на черепаховый суп и гадая, что принесет ей предстоящая ночь. В конце концов она решила не дожидаться Келлза, а идти спать и, разумеется, забаррикадировать дверь стулом.

Девушка едва успела смять свой вызывающий наряд, как явился буканьер. Она слышала в коридоре его шаги, напряглась, ожидая стука в дверь. Но Келлз вошел безо всяких церемоний, поэтому Каролина оказалась перед ним в одной тонкой рубашке.

— Убирайтесь! Разве не видите, что я не одета? — в ярости закричала она.

— Вижу, — ответил капитан, не двигаясь с места. — Я только что из города, там лишь о вас и говорят. С тех пор как вы здесь появились, люди вообще позабыли обо всем другом!

Вот уж действительно, одна женщина может принести больше вреда, чем сражение.

— Если вы говорите о моем красном платье, — высокомерно заявила Каролина, — так позвольте вам напомнить, что это ваш подарок.

— Дело не в платье. В каждой таверне мне подробно описали вашу фигуру и вашу соблазнительную походку. Что за дьявол в вас вселился, Кристабель?

Он шагнул к ней, но Каролина предусмотрительно отступила за высокую спинку стула.

— Келлз, не подходите, — предупредила она и вдруг закричала:

— Да как вы смеете говорить о дьяволе, вы, бесчестящий женщин!

— Бесчестящий?.. — Он выглядел изумленным, но через секунду его взгляд опять стал уверенным и холодным. — Так, значит? Но почему же именно я должен оставаться не у дел?

Почему бы им не поделиться со мной? Раз вы предложили себя этим негодяям?

— О чем вы говорите? — растерялась Каролина. — Я никому себя не предлагала.

— На кого же тогда бросали монету Череп с О'Рурком?

Разве не на вас?

— Они бросили монету, чтобы решить, кто из них отвезет меня туда, куда я хочу уехать, — вспыхнула девушка. — Вы же отказываетесь это сделать.

Буканьер сделал еще шаг, заставив ее испуганно попятиться. Его лицо опять скрылось во тьме, но все равно было видно, как в безжалостной улыбке заблестели крупные белые зубы.

— Келлз, вы не смеете обвинять меня! — Каролину охватила паника. — Они пообещали отвезти меня, куда я пожелаю.

— Пообещали… И вы им поверили? — В его голосе прозвучал угроза.

— А почему бы и нет?

— Вы согласились на матлотаж! — взорвался буканьер. — Неужели вам не известно, что это такое?

По правде говоря, она не понимала, о чем идет речь, хотя ни за что бы не согласилась признаться в своей неосведомленности.

— Конечно, известно. — Девушка вскинула голову, и лунный свет превратил ее волосы в каскад белого золота, спадающего на округлые плечи. — Это… какое-то испанское слово, которое означает» делить металл «. Я обещала им золото…

— Чье золото? — прервал Келлз.

— Доньи Эрнанды. Правда, у нее самой нет… Но она может достать нужную сумму. — Видя, что Келлз приближается, девушка снова попятилась, не сводя с него испуганных глаз. — А поскольку оба предложили мне помощь, то имели право делить золото, то есть металл. По-моему, так, — неуверенно закончила она, проклиная себя за то, что сразу не выяснила у О'Рурка значение непонятного» матлотажа «.

— Делить металл, — озадаченно пробормотал Келлз. — Значит, вы решили, что им нужны деньги?

— Да.

— Позвольте мне немного просветить вас. Буканьеры знают слово» деньги» на всех языках. Они не стали бы туманно выражаться.

— Тогда… что же это? — Почуяв недоброе, девушка вздрогнула.

— «Матлотаж» — французское слово, Кристабель! Французское, а не испанское, — зловещим тоном сообщил Келлз. — Матлотаж — старинный обычай буканьеров, которые подолгу страдают без женщины. И они берут жену по-матросски. Двое бросают монету, кому жениться на девушке. Проигравший в утешение получает ее первым.

Каролина чуть не схватилась за голову. Так вот что значила кривая усмешка Черепа — «Ты проиграл!» — и торжество О'Рурка, убирающего монету в карман. «Нет, черт побери, я выиграл!» Вот почему его зеленые глаза с такой жадностью оглядывали ее тело в шелковом платье с глубоким вырезом на груди!

Боже правый! Неужели те двое решили, что она согласилась выйти замуж за одного из них?

— А теперь признавайтесь, О'Рурк проиграл?

— Череп сказал, что да, — смущенно пробормотала девушка, — но сам О'Рурк так не считал.

— Разумеется, он чувствовал себя победителем, ибо получит вас первым. Так сказать, право первой ночи. И за это он согласен был отвезти вас, куда вы пожелаете. Кстати, а куда вы собирались ехать?

— В Гавану.

— В Гавану? — удивленно переспросил Келлз.

— Да, в Гавану, потому что там находится лорд Томас… должен находиться… Они смеялись надо мной…

— Не сомневаюсь. Кому бы пришло в голову уговаривать буканьеров лезть под дула испанских пушек?

— Но они сказали, что на Эспаньоле есть маленькое буканьерское поселение, откуда легко добраться до Гаваны.

— Да, оттуда недалеко до Гаваны, А они не сказали, что это поселение то появляется, то исчезает, поскольку испанцы регулярно стирают его с лица земли?

Каролина ошеломленно взглянула на Келлза:

— Значит, они не собирались отвозить меня в безопасное место недалеко от Гаваны?

— Оно куда дальше, чем вам хотелось бы! По-моему, вы до сих пор не ничего поняли, Кристабель, — холодно произнес Келлз. — Если два буканьера хотят одну женщину, а женщина согласна на матлотаж, то один берет ее в жены и остается с ней, пока второй находится в море. Во время отсутствия супруга его место занимает второй, а потом они снова меняются местами. И так далее. Второго называют по-французски matelot, то есть матрос. Это давний обычай буканьеров. О'Рурк доставит вас в поселение на Эспаньоле, по дороге взяв причитающуюся ему долю. Там вы станете законной супругой Черепа и будете исполнять любую его волю. Но когда он снова почувствует зов моря, его место займет О'Рурк и будет жить с вами, покуда не вернется Череп. Таким образом, О'Рурк становится вашим вторым мужем. Вот на что вы согласились.

Когда ужасный смысл необдуманного поступка дошел до ее сознания, девушка почувствовала, что сейчас упадет. Значит, те два разбойника посмели думать… Она бессильно оперлась на спинку стула.

— Господи, я не хотела… я не поняла, Рэй, — в ужасе бормотала Каролина.

— Меня зовут Келлз, — безжалостно произнес тот. — Иначе мы закончим наш разговор.

— Келлз, я не поняла, чего они хотят.

Буканьер презрительно усмехнулся:

— Вам было некогда, вы даже не спросили, что означает «матлотаж». Конечно, вы же так спешили убежать от меня с О'Рурком и Черепом! А они собираются поделить вас между собой.

— Они не посмеют!

— И кто же их остановит?

— Вы, разумеется! Вы должны объяснить им, что я не поняла.

— Я должен им объяснить? — Келлз насмешливо взглянул на нее. — О'Рурк — мой приятель и опасный фехтовальщик.

Он знает, что я тоже не последний в этом деле. Череп искусно владеет гарротой и прочими штучками, о которых вам не годится слушать. И вы хотите, чтобы я разочаровал двух приятелей, объяснив, что вы дурачили их? Боюсь, вы не слишком дорожите моей жизнью!

— А вы не слишком дорожите моей честью, — жалобно сказала Каролина. — Вы же джентльмен!

— На Тортуге я предпочитаю забывать об этом. Здесь я буканьер, отвергнутый Богом и людьми.

— Вы… не станете вмешиваться? О, Келлз, неужели вы отдадите меня этим дикарям?

Серые глаза холодно изучали ее, и девушка не подозревала, какие муки испытывал суровый капитан. Отдать им? Да ради нее он готов придушить кого угодно. Только ей не следует знать о его чувствах, иначе эта заносчивая Серебряная Русалка быстро осознает свою власть над ним.

Когда он заговорил, его ответ прозвучал для Каролины пощечиной:

— Так вы готовы признать, что принадлежите мне?

— Нет, нет! Я этого не говорила! — Вспомнив, что стоит перед ним полуодетая, девушка чуть не задохнулась. — Я думаю, вы могли бы притвориться…

— Я не стану притворяться и сделаю это, если вы отдадите предпочтение моей кровати. Или они, или я. Выбор за вами.

Обещаю освободить вас от них, но только если вы добровольно придете ко мне.

Каролина задрожала от ужаса. Ее никогда не склоняли к разврату, во всяком случае, к добровольному.

Но это вот-вот случится! Лицо Келлза показалось ей почти дьявольским, когда он назвал цену за ее спасение.

— В конце концов, — бесцеремонно добавил он, — уж лучше я, чем О'Рурк и Череп. Барии вообще не знал настоящих леди, а О'Рурк каждый вечер напивается и колотит своих женщин.

Каролина не слушала его, представляя себе лорда Томаса, привязанного к мачте испанского галиона, или того хуже: в гаванской тюрьме, без солнца и воздуха, на цепи, изъеденного крысами. «Остался единственный способ добиться для него свободы, — думала она. — Но этому буканьеру недостаточно овладеть моим телом, он хочет, чтобы я добровольно пришла в его объятия! И все же ради спасения Томаса нужно согласиться на позорную сделку.

Каролина глубоко вздохнула.

— Я сделаю то, о чем вы просите, — чуть слышно произнесла она.

Если бы в этот момент она не смотрела в пол, то увидела бы, как изумился Рэй Эвисток, который не допускал мысли, что девушка согласится на такое. Он просто мстил за бессонные ночи, выпавшие на его долю по милости Каролины.

А она вдруг согласилась разделить с ним постель.

— Очень хорошо, — услышал Келлз собственный голос, — ловлю вас на слове. Выходите, Кристабель.

Она медленно, словно несчастный ребенок, покинула свое укрытие, не решаясь поднять глаза от стыда.

Буканьер готов был плюнуть на сделку, но тут светловолосая голова поднялась, и серые глаза, в которых сверкали яростные искры, вызывающе посмотрели на него.

— Раз вы не требуете платы немедленно, — едко произнесла Каролина, — значит, вы отказываетесь от сделки?

Келлз вздрогнул, словно его ударили.

— Нет, не отказываюсь, — почти беспечно сказал он. — Просто я не требую платы авансом.

« Ты уже получил его, — мысленно возразила девушка. — Прошлой ночью! Только я была без сознания. А сейчас ты намерен подчинить меня своей воле с моего согласия «.

Каролина ждала, что он повернется и уйдет, однако буканьер шагнул к ней, схватил ее в объятия и поцеловал, хотя она вырывалась, пытаясь закричать.

— Это залог, — сухо произнес Келлз, резко отстранившись.

— Проклятие! — дрогнувшим голосом воскликнула она. — Вы заключили сделку с моей честью!

— Можно, оказывается, заключать и бесчестные сделки.

Видно, те, кто их предлагает, вам больше по душе. Не принимайте близко к сердцу, — мягко добавил он, — кто-нибудь из тех хвастунов может убить меня, тогда вам незачем будет со мной расплачиваться.

Заметив в ее глазах ужас. Келлз со смехом закрыл за собой дверь.

Каролина не могла двинуться с места, пока не стихли его шаги.» Что я наделала? Зачем дала это безрассудное Обещание?» — подумала она, не желая знать ответ.

 

Глава 33

Ночь она провела в одиночестве, ибо Келлз так и не вернулся.

Утром Каролина сидела за столом, убеждая себя, что рада избавиться от общества буканьера. Но то ли от одиночества, то ли от необъяснимой тревоги кусок просто не лез ей в горло.

Остаток утра девушка бесцельно слонялась по дому. Она бы вышла в прохладную рощу на склоне холма, только у двери стражник со шрамом через все лицо очень грозно взглянул на нее и долго потом смотрел ей вслед, будто она могла неожиданно броситься в запертую дверь. Видимо, Келлз предупредил его, что она способна и на это. Каролина заглянула в кухню, однако дородная повариха тут же нахмурилась и срочно решила запереть двери, которые до сих пор оставались распахнутыми, чтобы не скапливался пар, валивший из котлов.

Потом наступил совершенно безветренный день. Жара, казалось, придавила все живое к раскаленной земле. Каролина хотела устроиться на отдых в гамаке под пальмами, но вскоре опять вскочила и начала ходить по двору, покуда солнце не загнало ее в прохладную затененную комнату.

Почему Келлз не возвращается? Наверняка с ним что-нибудь стряслось. Боже милосердный, теперь ее обвинят еще и в этом! Не найдя куда-то запропастившуюся экономку, девушка направилась к главному входу, чтобы поговорить со стражником.

— Ты можешь разыскать Хоукса? — спросила она.

Смерив ее внимательным взглядом, тот повернулся в сторону коридора, ведущего в офицерские казармы, и басом проревел.

— Хоукс!

Каролине показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он появился.

— Где Келлз?

— Капитан в городе, — после некоторого раздумья ответил Хоукс. — По личному делу.

— Я знаю. Он не ранен?

— Насколько мне известно, нет, — осторожно сказал буканьер.

— Ты не мог бы отвести меня в город? — виновато попросила девушка, надеясь, что как-нибудь уладит дело, чтобы никто не пострадал.

Хоукс опешил.

— Нет! — рявкнул он.

Девушка поспешила отойти и, оглянувшись на ходу, увидела его сердитый взгляд.

Время шло. Тени удлинились, склоняющееся к горизонту солнце позолотило океан, изможденная зноем бухта с нетерпением ждала сумерек, а Келлз не возвращался.

Неужели он не нашел О'Рурка с Черепом? Возможно, он все еще обходит улицу за улицей, переулок за переулком? Каролина представила себе звон сабель, крики раненых и вздрогнула. Почему она так волнуется, уж ей-то незачем ждать его возвращения.

Глядя на красиво сервированный стол, девушка подумала, что надо бы перекусить, но не отломила даже кусочка хлеба.

Она побрела в спальню и легла не раздеваясь, а то Келлз еще подумает, будто она готовилась к его приходу и собирается доставить ему удовольствие.

На остров снова опустилась черная бархатная ночь, взошла луна, чтобы посмотреться в зеркало Кайонской бухты и омыть красные черепичные крыши волшебным светом, какого они не знали днем. И тут Каролина наконец услышала шаги буканьера, а потом стук в дверь.

— Войдите, — прошептала она. Сделка есть сделка.

Испуганной девушке показалось, что Келлз заполнил собой весь дверной проем. На расстегнутой до пояса рубашке кровь, на загорелом лице злое выражение.

— Что, до сих пор одеты?

— Вы ранены, — в ужасе прошептала Каролина, уставившись на пятна крови.

— Нет. Сегодня я убил из-за вас человека, с которым никогда не ссорился.

Убил! А она так надеялась, что все обойдется. Просто не учла, как быстро ярость овладевает этими людьми, как мало ценят они свою и чужую жизнь.

— Но… не О'Рурка? — с надеждой спросила девушка, потому что молодой повеса с зелеными хитрыми глазами нравился ей больше.

— Черепа. Когда я изложил свои доводы, он сделал вид, что уступает, осыпая меня бранью, а сам набросился на меня сзади. Пришлось защищаться.

— А О'Рурк?

— Поорал, а потом убрался.

— Значит… все кончено? — Девушка вспыхнула от стыда, поскольку вместо вины испытала облегчение.

— Да, — грубо сказал Келлз, — для вас, конечно, а меня, возможно, ждет расплата.

Каролина поняла, что он имеет в виду дружков Черепа: днем шальная пуля в спину или нож в темном переулке…

— Я не хотела, чтобы все так кончилось, — жалобно пробормотала она. — У Черепа есть жена? Дети?

Келлз не стал говорить про его бесчисленных детей, которые родились у изнасилованных им женщин и которых он не признавал. В эту минуту девушка казалась ему такой несчастной, что буканьер готов был смягчиться. Потом глаза у него снова вспыхнули.

— Нет. Однако, возбуждая подобных мужчин, вы не можете рассчитывать, что они не станут за вас сражаться. А теперь я жду награды.

Он выглянул в коридор и позвал Кэти. Та моментально явилась, и они стали говорить о чем-то по-голландски.

— Я велел приготовить нам ванну. Здесь.

— Я не буду мыться с вами в одной комнате, — запротестовала Каролина.

— Будете. — Келлз отстегнул саблю. — Смерть Черепа — пустяк, но ведь я с ним не ссорился. Да и Шон О'Рурк не скоро простит мне то, что он мягко назвал вмешательством в чужие дела. Раз хотели, чтобы я убил тех, кому вы заморочили голову, так должны расплатиться.

Каролина попятилась, надеясь, что ванну будут готовить еще долго, однако хозяйство в доме велось отлично и горячую воду держали про запас. Через пару минут одноглазый Джесс, помогавший на кухне, притащил огромный чан и вылил его в металлическую пузатую ванну, которую уже поставили в комнате. Хозяин молча наблюдал за действиями слуг, преграждая своей пленнице путь к выходу. Затем появились вторая ванна, второй чан горячей воды, большие льняные полотенца и ароматное мыло с мочалками. Келлз закрыл дверь, скомандовав:

— Теперь раздевайтесь.

Каролина начала расстегивать дрожащими руками платье, а он бессовестно наблюдал за ней.

В конце концов легкий шелк соскользнул на пол, и девушка осталась в кружевной рубашке, чувствуя себя голой. К тому же ярко светила луна, в комнате было светло, а Келлз смотрел на нее с явным удовольствием.

— Теперь рубашку. Если вы не собираетесь мыться в ней. — Каролина не шелохнулась. — Может, вы предпочитаете, чтобы я сорвал ее?

— Придется, — вспыхнула девушка. — Я не стану раздеваться для вашего удовольствия.

— Обещание так скоро забыто? — пробормотал капитан, и она не успела опомниться, как буканьер схватил ее за руку.

— Обещания, полученные нечестным путем, выполнять не обязательно! — прошептала Каролина.

— Правда? — улыбнулся он, крепче сжимая хрупкое запястье. Девушка попыталась вырваться, однако сумела только повернуться к нему спиной. Один рывок, и тонкая рубашка тоже упала на пол. Теперь на Каролине остались лишь чулки и туфли.

— Снимайте, — приказал буканьер.

Она пнула его ногой, попыталась отвернуться, прячась от неумолимого жадного взгляда, но пнула недостаточно сильно.

Келлз развернул девушку к себе. Ленивая улыбка смягчила напряженные черты его лица, суровый взгляд скользнул по ее телу, словно изучая каждый изгиб.

— Снимайте туфли, если не хотите, чтобы они намокли.

Безразличный тон привел Каролину в ярость, и она пообещала себе, что непременно сбежит, но, разумеется, не в мокрых туфлях.

— А чулки? Неужели удобнее стягивать их мокрыми? — с прежним бесстрастием произнес он.

Она наградила его убийственным взглядом, хотя выполнила требования. Поскольку буканьер стоял рядом, поддерживая ее под локоть, то ему пришлось уворачиваться от нового удара по голени.

— Вы можете поранить свои нежные пальчики, эти ботфорты выдерживают более серьезные удары.

Он говорил правду, но Каролине было все равно. Она снова попыталась ударить своего мучителя, одновременно стремясь освободиться.

— Если вы заставите меня еще хоть немного сжать пальцы, на вашей коже останутся синяки, — невозмутимо предупредил он и, не обращая внимания на пронзительный визг, подсадил ее в ванну.

Девушка прижала колени к груди, обхватив их руками, при этом она гневно смотрела на него. Келлз тоже начал раздеваться. Сбросив рубаху, он прошел к двери, запер ее на щеколду и, перехватив взгляд Каролины, угадал невысказанные мысли.

— Я все равно добегу раньше, вы даже не успеете справиться с замком. — Он кинул ей мочалку.

Девушка ловко поймала ее одной рукой, но от этого движения обе груди вынырнули на поверхность. Она с досадой заметила, как сверкнули глаза Келлза, поэтому быстро прикрыла мочалкой грудь и, чтобы отгородиться от нескромного взгляда, снова обхватила колени руками. Теперь она исподтишка посмотрела на большую саблю в ножнах, брошенную Келлзом на стул.

— Эту мысль тоже придется оставить. Сабля очень тяжелая, но если вы окажетесь настолько глупы, то получите ножнами по голому заду.

« Если сам не получишь мылом в глаза «, — подумала Каролина, решая, как бы это устроить. Тогда она могла бы схватить платье, отпереть дверь, промчаться по безлюдному двору и выбраться на свободу через госювую часть усадьбы! Починенная калитка ее не остановит, у стены сложены камни и черепица, встав на которые, легко перелезть наружу. Только бы добраться до лимонной рощи, где она спрячется в тени какого-нибудь дерева, оденется и исчезнет, а в городе уж найдутся честные купцы, не буканьеры, чьи корабли стоят в Кайенской бухте.

Так размышляла Каролина, беря в руки мыло, пока Келлз снимал сапоги и штаны. Она стыдливо отвернулась. Лорд Томас никогда не показывался в обнаженном виде, ловко драпируясь простыней или одеялом, но Келлзу нет никакого дела до ее смущения. Ей и в голову не приходило, что лорд Томас всегда стремился поскорее овладеть пугливой девушкой, развлечься с ней и бросить, а Келлз этой ночью брал ее в супруги на всю жизнь.

Каролина исподтишка наблюдала, как он плещется в своей ванне, насвистывая какую-то мелодию. Наконец он поднялся из воды. Превосходное тело с красивыми мускулами блестело от воды. Не обращая внимания на девушку, Келлз быстро вытерся, отбросил полотенце и направился к ней.

— Давайте потру вам спину, — предложил он.

Вместо ответа Каролина вскочила и ткнула ему в лицо намыленной мочалкой, надеясь ослепить его. Но этому человеку не раз приходилось отражать внезапные атаки, поэтому он зажмурился до того, как мыло попало в глаза, и, едва Каролина выпрыгнула из ванны, обхватил ее за плечи.

— Уже помылись? — усмехнулся он. — Может, пора вытираться или для начала ополоснемся? — Келлз схватил кувшин чистой воды, плеснул себе в лицо, чтобы смыть остатки мыла, потом, держа пленницу на расстоянии вытянутой руки, обмыл ей грудь и спину.

— Вы тут все зальете, — запротестовала Каролина.

— Да, — рассеянно ответил Келлз, не в силах отвести глаз от двух розовых сосков. Но это мой дом и мой пол. Я могу поливать здесь все, что захочу. — Не выпуская ее плеча, он поставил на место кувшин и, взяв большое полотенце, приказал:

— Стойте спокойно.

Тем не менее девушка все время сопротивлялась, пока он вытирал ей спину, бедра, живот, и начала яростно царапаться, когда он перешел на бедра и интимное место между ними.

— Остановитесь! — закричала Каролина, отталкивая его руку, но пылкий взгляд буканьера дал ей понять, что сопротивление только распаляет его.

К тому же она все больше слабела от прикосновения его ловких рук и чувствовала, что, как бы она ни сопротивлялась, Келлз пришпилит ее, словно бабочку, и начнет спокойно изучать.

— Уже достаточно обсохли? — добродушно спросил буканьер и отбросил полотенце.

— Отпустите меня, Рэй.

— Рэя больше нет. В этой части света меня зовут Келлзом, и я намерен играть свою роль до конца.

— Не делайте этого, Келлз, вы пожалеете. — Каролина задыхалась, упираясь ладонями ему в грудь.

— Пожалею? — хрипло переспросил он. — Может, и пожалею, но только утром. Надо держать слово, Кристабель!

Кристабель! Она вдруг сникла, будто освободившись от какого-то тяжкого греха. Она больше не Каролина Лайтфут, та сражалась бы до последнего вздоха, чтобы спасти свою честь.

Но теперь она стала другой женщиной, Кристабель Уиллинг, у которой единственная цель в жизни — спасти заточенного в тюрьму возлюбленного! Она даст стройному буканьеру что он хочет, и мягкость своих губ, и свое горячее лоно, и упругость груди. Она даст ему все это ради высокой цели — спасения лорда Томаса!

Келлз сразу ощутил внезапную перемену ее настроения и озадаченно посмотрел на нее.

— Вы передумали? — тихо спросил он. — Значит, я не такой уж подлец?

— Нет, вы подлец, — ответила Каролина дрожащим голосом. — Но… — Она вдруг обняла его, приникнув к нему так, что он вздрогнул от неожиданной ласки. — Но я хочу вас.

Эта ложь должна превратить его из противника в союзника. Уж теперь-то он не откажется ей помочь!

Она хочет его! Все его сомнения моментально улетучились Подхватив девушку на руки, Келлз с чувством победителя понес ее в кровать.

— Погодите, — шепнула она. — У меня есть еще одна просьба. Вы должны мне помочь. В Гаване томится в тюрьме лорд Томас, я хочу освободить его.

Он сразу окаменел, словно получил жестокий удар. Так вот чего хочет от него эта девушка! Вот какова цена ее уступчивости. Ей нужен лорд Томас.

Келлз испытал такое разочарование и такую ярость, что, бросив Каролину на постель, буквально прорычал:

— Ты уже заключила со мной сделку и больше не втянешь в другую!

Потом он овладел ею. Казалось, им управляют демоны, он забыл о том, как юна эта девушка, забыл про ее молодость и невинность. Правда, сразу обнаружилось, что тут он ошибался. Изумленный, охваченный ревностью, а особенно горечью от ее притворства, Келлз уверенно вошел в нее, ощутив слабую дрожь последнего, тщетного сопротивления.

Она была в его руках. Теперь он уже по-настоящему стал ласкать ее, дразня и возбуждая. Каролина осознала, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Келлз мешал ей бороться с собой. И все же она из последних сил продолжала убеждать себя, что ее пленил не этот человек, а окружавший его ореол опасности и его необычайная репутация, но тело, отзывавшееся на прикосновения жадных губ и рук, опровергало все жалкие доводы.

В конце концов, отказавшись от неравной борьбы, Каролина обняла его за шею и отдалась наслаждению. Келлз был не из тех, кто оставляет без внимания сигнал капитуляции.

Переживая сладостную горечь победы если не над ее душой, то хотя бы над ее телом, он принялся ласкать любимую женщину с удвоенной страстью, думая лишь о ее удовольствии, и Каролина впилась ногтями ему в спину, чтобы крепко прижать его к себе. Глаза у нее были закрыты, но Келлз увидел ее счастливую улыбку, не услышал, а, скорее, угадал тихий смех, которые моментально довели его почти до безумия. Горячая кровь застучала у него в висках, и он увлек любимую на головокружительную высоту наслаждения, чтобы потом броситься вместе с ней в пучину экстаза, казалось, не имеющего конца.

Каролина очнулась в полном изнеможении и, желая скрыть от него свои чувства, закрыла лицо рукой. Если бы она видела в этот миг, с каким выражением Келлз смотрел на нее, то поразилась бы.

С первого же вечера, когда он впервые увидел ее, Келлза не оставляли мечты о ней. Он жаждал познать это восхитительное тело, скрытое от него под одеждой, но все обворожительные женские тайны оказались прекраснее, чем в его самых красочных мечтах. И сегодня он понял, что это тело желало его, стремилось к нему!

При свете луны он пытался придирчиво взглянуть на девушку, однако ее безупречная красота бросала ему настоящий вызов! Правда, суровый буканьер знал, что не приветливое лицо, не блеск серебряных волос и не хрупкая соблазнительная фигура так волнуют его. Каждый ее грациозный жест казался ему чудом, каждый брошенный в его сторону взгляд — полным глубокого значения. Но было в этой девушке и еще что-то. Порой Келлз угадывал в ней обиженного ребенка, хотя не понимал, кто и когда ее обидел. Вероятно, в детстве кто-то нанес ей душевную рану, которая не зарубцевалась до сих пор.

Когда-нибудь она сама расскажет ему об этом, когда-нибудь…

Он верил в будущее, ведь сегодня он почувствовал не просто ответ ее тела на ласки искушенного любовника. Эта страсть рождалась из более глубокого чувства…

Решив, что девушка уснула, он поцеловал мягкий сосок и грудь.

Но Каролина не спала, лежа в полном смятении и думая о содеянном. Было лишь единственное оправдание ее уступчивости — это согласие буканьера выручить Томаса из плена, а раз Келлз отказался, ее всепоглощающая страсть не просто недозволенна, а преступна. Ведь она с таким удовольствием приняла ласки чужого ей мужчины, заманившего ее в свои объятия путем бессовестной сделки!

— Уходите! — Каролина с яростью оттолкнула голову буканьера и, сама того не понимая, вложила в этот крик всю ненависть к себе. — У вас нет на меня никаких прав!

Келлз не ожидал таких слов, и они показались ему больнее сабельного удара. Каролина не просто задела его самолюбие, она ранила его сердце, жаждавшее ответной любви. Рана оказалась настолько болезненной, что ему захотелось отплатить тем же.

— Нет прав? — усмехнулся он. — Я уже понял, что отнюдь не первый.

— А вы рассчитывали быть первым? — не подумав закричала девушка и осеклась, когда буканьер вдруг отшатнулся.

— Лорд Томас? — пробормотал Келлз. — Я должен бы это знать. Первый в любви, первый в сражении… Вы, кажется, говорили, что он храбрый дуэлянт? Хотите, чтобы я нашел его, вытащил из тюрьмы и показал вам, каков он в бою? Хотите?

— Я хочу только, чтобы вы спасли его! Неужели я прошу слишком многого? — Каролина с ненавистью отвернулась.

— Возможно, и так… — ответил Келлз, направляясь к выходу и подбирая по дороге оружие и одежду. — Но в любом случае придется подождать. Сегодня ночью вас никто уже не побеспокоит, мисс.

Каролина осталась в постели, трепеща от страха. Разум, осуждавший измену, боролся с сердцем, изнемогавшим от любви. Она чуть не прикусила губу, подумав, что ее телу понравились ласки буканьера, а что еще хуже, он знал об этом!

Ну и пусть, все это она сделала ради освобождения Томаса! Она заставит Келлза освободить его.

 

Глава 34

Солнце было уже высоко, когда дверь ее спальни опять распахнулась. Если Каролина мало спала ночью, то Келлз не спал вовсе. До рассвета ом просидел за столом, прикладываясь к бутылке, слушая крики ночных птиц, тихое шуршание пальм на ветру и пытаясь исцелить свою душу.

— Вставайте! — приказал он, срывая с Каролины легкое покрывало. — Одевайтесь!

Язык у него слегка заплетался, глаза были красными, и девушка в ужасе прижалась спиной к изголовью кровати. Буканьер тем временем подошел к шкафу с нарядами, вытащил красное платье и швырнул его на кровать.

— Надевайте эти чертовы тряпки, в которых вы щеголяли на пристани! — Видя, что Каролина не шелохнулась, он схватил ее за руку и рявкнул:

— Кэти!

Та прибежала на зов, и Кедлз разразился таким потоком голландских слов, что экономка, обычно спокойная, насмерть перепугалась и начала метаться по комнате, собирая одежду Каролины. Потом дрожащими от спешки руками она принялась одевать девушку.

— Из-за вас я убил человека, который сомневался, что вы моя, — сообщил буканьер. — Но сегодня вся Тортуга узнает, кому вы принадлежите! Мы пойдем под руку, и вы станете мило улыбаться всем, кто бы с нами ни заговорил. Клянусь Богом, вы покажете всем и каждому на этом проклятом острове, кто ваш хозяин и повелитель.

— Ни за что. Я вам не шпиц, чтобы демонстрировать всем мою преданность! — Каролина отпихнула протянутую экономкой нижнюю юбку. — И не стану надевать это ради вашего удовольствия!

На лице Келлза появился волчий оскал. Хотя он немного покачивался, но это делало его позу еще более угрожающей.

— Если через пять минут вы не оденетесь, как я велел, — предупредил он, — то я проведу вас по Тортуге прямо в этой рубашке!

Каролина побледнела, зная, что Келлз не шутит. Он ведь на самом деле опозорит ее перед людьми! В отчаянии девушка бросилась к экономке. Когда все крючки и шнурки были застегнуты и затянуты, Каролина поддернула кверху глубоко вырезанный корсаж.

— А мне нравится так, — сквозь зубы процедил буканьер и рванул платье вниз. — Именно такой вас запомнили на пристани.

— А волосы! — вскрикнула она, едва Келлз схватил ее за руку. — Я же не причесана! И зонтик… солнце… Мне нужен зонт!

— Мне нравятся распущенные волосы, — холодно произнес буканьер, — словно вы только что были вместе со мной в постели. Я хочу, чтобы все именно так и думали.

— Вы никогда не были джентльменом, — еще сильнее покраснела девушка. — Как же я в вас ошибалась!

— Действительно ошибались, мисс. Но теперь вы достаточно ясно видите меня? Не соблаговолите ли пройти вперед, или я должен тащить вас?

Каролина надменно вскинула голову и быстро вышла из комнаты. Тогда Келлз щелкнул пальцами и сказал по-голландски:

— Кэти, зонтик.

На часах у выхода стоял Хоукс.

— Вы сами ведете ее в город? — изумленно спросил он.

— Да, — буркнул Келлз. — Хочу, чтобы весь остров видел, какой награды я удостоен! Да… Последи за ней… Если попытается удрать, стреляй. — Капитан ушел, оставив кипящую гневом Каролину с не на шутку встревоженным Хоуксом, а вернулся уже с красным платком на голове и золотой серьгой в ухе. — Кажется, именно это, по-вашему, мой настоящий костюм? Пусть ни у кого не остается сомнений насчет нас обоих.

Каролина с Хоуксом изумленно смотрели на Келлза.

Когда девушка и капитан вышли за ворота, Хоукс покачал головой, поставил вместо себя другого часового и последовал за ними. Мало ли что ждало капитана в городе, ведь сегодня он находился явно не в лучшей форме. Буканьер знал Рэя Эвистока с самого детства, вместе с ним уехал на этот далекий остров, где стал свидетелем его превращения в грозного буканьерского адмирала. Он был телом и душой предан своему капитану, поэтому скорее дал бы перерезать себе горло, чем раскрыть его тайну.

Хотя Келлз и Кристабель были красивой парой, Хоукс не одобрял всего этого.» Много глупостей ты натворил, парень, в своей жизни, — ворчал он себе под нос, — только еще не бросал сердца к ногам ветреной девчонки, которая никогда тебя не поймет!»

Постепенно Келлз замедлил шаг, уже не так жестоко стискивая руку Каролины. Свежий ветерок с океана немного освежил ему голову, а к тому времени, когда они вышли из-под темной листвы окружающего усадьбу сада, он совсем твердо держался на ногах.

« Это Кристабель Уиллинг идет сейчас рядом с капитаном буканьеров, — с горечью думала девушка. — Каролина где-то затерялась и, может, никогда больше не найдется «.

Келлз невозмутимо шагал сквозь толпу, время от времени кивая знакомым. Самые любопытные и отважные бочком подходили ближе, чтобы получше рассмотреть красавицу с распущенными волосами.

Пару раз Каролина хотела повернуть обратно, но сильная рука лишь крепче сжимала ее запястье.

— Мне больно, — прошептала девушка.

— Тогда не сопротивляйтесь, — тихо отозвался буканьер и тут же кивнул в сторону проходившего мимо купца из Голландии. — Улыбнитесь!

В самом центре пристани толпился народ, и среди них Каролина заметила сидящего на бочке О'Рурка.

— Вы же не собираетесь с ним говорить? — тревожно спросила она.

— Собираюсь, — мрачно произнес Келлз. — К тому же вы знакомы, потому невежливо не здороваться со старыми друзьями.

Когда они подошли к О Турку, его собеседники поспешили отойти, предчувствуя возможную потасовку.

— Доброе утро, Шон, — протянул Келлз.

— И тебе доброго утра, — ответил О'Рурк и встал.

— Полагаю, вы уже встречались с этим господином, Кристабель?

— Да, мы встречались.

— Мисс Кристабель. — Рыжий капитан низко поклонился, и в его зеленых глазах мелькнуло сожаление.

— Мисс Кристабель намерена отправиться со мной на морскую прогулку, — сообщил Келлз.

— В самом деле? — пробормотал О'Рурк. — Мне казалось, она хочет посетить Гавану, — с легкой издевкой добавил он.

— Мисс Кристабель передумала. Ей больше не хочется в Гавану. Она хочет ехать со мной, куда бы я ни собрался. Не правда ли, Кристабель?

Каролине очень захотелось посильнее ударить его, но он до боли стиснул ее руку, и, чтобы избежать дальнейшего унижения, она подтвердила:

— Да, это правда.

О'Рурк молча глядел на девушку. Нет, ему никогда не понять женщин!

— Разрешите откланяться, Шон, всего хорошего. — Келлз быстро развернул свою спутницу и зашагал прочь.

Однако на этом он не оставил Каролину в покое, а повел ее к рулонам шелка. Девушка решила, что Келлз хочет выбрать ей ткань на платье и еще раз продемонстрировать всем свою власть над ней, но оказалось, рядом лежала одежда, взятая у пленных испанок.

К ужасу Каролины, он выбрал из нижнего белья рубашку и поглядел на свет, как бы для того, чтобы убедиться, что она достаточно тонка и прозрачна.

— О нет, — прошептала девушка, но Келлз повернул ее спиной и приложил к ней рубашку.

— Кажется, подходит, — весело заметил он и тут же медленно отсчитал монеты торговцу.

— Спрячьте ее в карман, — тихо сказала Каролина, понимая, что все на них глазеют и посмеиваются. — Или дайте мне, я сама спрячу.

— Не беспокойтесь, — небрежно отвечал Келлз. — Полагаю, сегодня мы больше ничего не станем покупать.

Хоукс по-прежнему шел следом, удивляясь его глупости.

Капитан одной рукой вел свою спутницу, а через другую перекинул черную кружевную рубашку. Трудно более определенно заявить людям, что она его женщина, даже если бы он кричал об этом во всю глотку.

— Теперь вы довольны? — спросила Каролина, когда они наконец вернулись домой.

— Пока да, — мрачно ответил Келлз.

Потом он отправился к себе, рухнул на постель и проспал целые сутки. Хотя Каролина всю ночь вздрагивала от каждого шороха, он больше не появился.

Зато, проснувшись, она увидела его стоящим у окна ее спальни.

— Почему вы здесь? — возмутилась девушка, поняв, что наступило утро, а Кэти не пришла ее будить. — Разве у меня нет права на уединение?

Голос Каролины зазвенел от негодования, ибо, вернувшись с унизительной прогулки, она обнаружила, что кто-то, разумеется, по приказу капитана, снял задвижку с внутренней стороны двери. Келлз повернулся к ней. Сегодня он был чисто выбрит, тщательно причесан, на белой рубашке ни пятнышка.

— Вчера я вел себя не лучшим образом, — объявил Келлз. — Вы имеете право меня презирать.

— Я удивлена. Оказывается, вы еще в состоянии оценивать свои поступки, — с горечью сказала Каролина. — Сначала овладеваете женщиной, пользуясь ее опьянением, потом…

— Не правда. Я никогда к вам не прикасался… не в ту ночь.

Вас уложила спать Кэти.

— Тогда почему же вы заставили меня поверить…

— Что я овладел вами? — закончил Келлз и вздохнул. — К этому меня подстегнуло ваше поведение. Господи, вы просто толкаете мужчин на крайности. Вы с такой готовностью верите самому плохому обо мне, что я не стал вас разочаровывать.

Но знай я, до чего доведет ваша уверенность в моей подлости, я бы немедленно все опроверг!

— А теперь это ни к чему, — съязвила Каролина.

— Да, — устало вздохнул буканьер. — Затеяв игру с О'Рурком и Черепом, вы толкнули меня на крайности. Я подумал, что раз уж вы считаете меня подлецом, то нужно оправдать это звание. Видимо, напрасно теперь объяснять, как я сожалею.

— Совершенно напрасно, — усмехнулась Каролина.

— Этого я и боялся.

— А чего вы ожидали? Вы заперли меня тут, держите под арестом… Конечно, мне позволено под охраной выходить в город, но что это за жизнь?

— На Тортуге иначе нельзя, — мрачно произнес буканьер.

— А кто привез меня на Тортугу? Полагаю, теперь вы удвоите охрану?

Келлз окинул ее долгим взглядом. Нижняя губа чуть оттопырена, светлые волосы рассыпались по голым плечам, в серых глазах вызов. Она была так хороша, что Келлз отвернулся.

— Я не собираюсь увеличивать вашу охрану.

— Правда? — не сумела скрыть радости Каролина. Однажды ей удалось избавиться от опеки Хоукса, значит, удастся и еще раз.

— В этом больше нет необходимости, — твердо ответил Келлз, — поскольку вы будете выходить только со мной. Из-за вас уже пролилась кровь, Кристабель, неужели вы хотите, чтобы я истребил все мужское население острова?

Девушка пропустила мимо ушей его веселый тон. Ей явно было не до шуток:

— Вы имеете в виду, что Хоукс больше не…

— Нет, с него довольно. Вы можете стать причиной его гибели. Впредь ждите меня, пока я не смогу сопровождать вас лично.

Последние слова он произнес, направляясь к выходу.

— Будьте вы прокляты! — закричала Каролина. — Вы собираетесь держать меня здесь ради своего удовольствия! — И она запустила в него туфлей.

Обернувшись, Келлз посмотрел не на девушку, а куда-то вдаль, в пустоту.

— Не трудитесь, я уже был проклят задолго до нашей встречи. А что касается вашей невинности, мисс Кристабель, то впредь я не стану на нее посягать, — сказал он и холодно добавил:

— Я предпочитаю женщин, отдающихся по доброй воле.

 

Глава 35

Келлз больше не заходил к ней. По ночам, ворочаясь в постели, Каролина проклинала себя за тоску по буканьеру, одновременно всей душой стремясь к Томасу, к ясным и понятным отношениям, которые так не походили на ее нынешние отношения с Келлзом.

С этим странным человеком невозможно спокойно жить под одной крышей, но в последнее время капитан был занят оснасткой» Морского волка «, поскольку ремонт» Отважного «, переименованного в» Акулу «, уже закончился. Келлз ежедневно пропадал на верфи, где матросы очищали днище капитанского флагмана от ракушек, конопатили и смолили корпус» Морского волка «, ибо от скорости корабля зависело очень многое.

Но за белыми стенами своего убежища» ирландский» буканьер на несколько часов становился прежним английским джентльменом. Жизнь здесь текла чинно и неспешно, как в поместье Эвистоков, во времена его юности. Недавно смущенная Кэти объявила, что собирается выйти замуж за Ларса, и капитан заставил одного буканьера из Эссекса взять на себя управление домом.

— Буканьер, имеющий дворецкого, — съязвила Каролина.

— После звона сабель такая обстановка меня успокаивает, — улыбнулся Келлз. — Изволите сегодня отобедать со мной?

Они, как и прежде, ежедневно встречались в его «английской» столовой, куда он неизменно являлся в сером костюме, в каком девушка впервые увидела его в Лондоне. И будучи Роем Эвистоком, джентльменом из Эссекса, он, как всегда, любезно отодвинул для нее стул, а когда принесли еду, обворожительно улыбнулся ей.

Оба заключили перемирие. Теперь Келлз регулярно приносил девушке новости из колоний и Англии, а также романы, купленные на пристани. Скучные книжки надоели Каролине, поэтому она решила наведаться на кухню. Поначалу кухарка выказывала недовольство, однако вскоре смирилась и даже научилась у Каролины готовить блюда, которые удовлетворили бы любого уильямсбергского гурмана.

— Утка прекрасна, — заметил Келлз.

— Так ее готовят на Восточном побережье, — рассеянно отозвалась Каролина.

— Хорошо вы живете на Восточном побережье, — улыбнулся он.

— Да, — с некоторой печалью согласилась девушка.

Она знала, что больше не увидит родного дома, где всегда была причиной напряженности, хоть недоумевала почему. Теперь-то совсем иное дело. Теперь Каролина понимала: ведь она жила в доме человека, который не был ее отцом!..

Однажды девушка открыла свою тайну Келлзу, найдя в нем и внимательного слушателя.

— Любой мужчина был бы горд называть вас своей дочерью, — сказал он.

— Не любой. Филдинг Лайтфут, например, не очень-то радовался этой возможности. Я ведь напоминала ему о его позоре.

Келлз глядел на нее с искренним сочувствием. Вот и причина невидимого шрама, о котором он догадывался. Вот оно, горе, омрачившее детство Каролины.

— Наверное, ему даже легче от того, что я далеко от Виргинии, — призналась девушка.

О, сколько раз он думал то же самое про себя! Келлзу хотелось обнять, утешить ее, сказать, что прошлое теперь не имеет значения и никогда не будет иметь…

Но не смог.

— Пью за ваши чудесные глаза, мисс Кристабель, — сказал Келлз, и оба принялись обсуждать последние сплетни.

То было хорошее время, время духовной близости, когда они чувствовали общность своих судеб, когда понимали, что, возможно, в один прекрасный день опять станут любовниками.

Однако были и другие времена, когда они снова ссорились.

— Теперь, подчинив меня своей воле, вы думаете, что я не расскажу о вашей тайне? — однажды выпалила Каролина, ибо В тот день слишком долго размышляла о лорде Томасе.

— Нет, не думаю, — спокойно ответил буканьер.

Девушка засмеялась. Она хотела побольнее ударить его.

— И совершенно правы! Если только… Келлз, вы должны отпустить меня отсюда! — возмутилась она. — Если вы меня отпустите, если отправите в Англию, то обещаю никому не говорить, кто вы такой.

Кажется, она так и не заметила легкого содрогания его плеч.

Когда буканьер ответил ей, голос его был решителен и тверд:

— Я не могу этого сделать, Кристабель. Я просто не смогу вас отпустить.

— Почему? Ведь я даю вам слово!

— Я-то готов поверить, но есть много других людей, которые пришли сюда по моей просьбе. Они ходят по этим морям под чужими именами. Если будет раскрыто мое инкогнито, то Эссекс окажется под столь пристальным вниманием, что следом за мной вычислят и всех остальных. Тогда мои преданные товарищи лишатся последней надежды когда-нибудь вернуться домой.

— Значит, вы никогда не отпустите меня?

— Нет, — в его тоне слышалась безжалостная уверенность, — я вас никуда не отпущу.

— И я навеки останусь вашей пленницей? — в отчаянии воскликнула девушка. — Если вы буканьер, то почему я должна за вас расплачиваться? Это несправедливо!

— Буканьеров вешают, — молвил Келлз. — Между вашим уютным пленом и сырой тюрьмой с крысами есть разница, не так ли?..

— Как бы я хотела, чтобы вас повесили! — раздраженно пробормотала Каролина. — Значит, мне не получить свободу?

Никогда?

На лице Келлза отразилась внутренняя борьба, он почти сдался. Почти… Нет, кроме него есть другие люди, а Каролина так неосторожна…

— Завтра утром мы пойдем гулять, — пообещал он. — Можно что-нибудь купить на пристани.

— Вы хвастаетесь мной, как своей шлюхой! — вспылила девушка, вскакивая с места.

— Отчасти вы правы, — вздохнул Келлз.

— Вы дьявол! — И, всхлипывая, она бросилась прочь.

То был один из самых тяжелых вечеров, и тогда капитан решил снова уйти в море. Возможно, его убьют, и все уладится само собой. Он уже дал на этот случай распоряжения Хоуксу и ближайшим помощникам. В случае его гибели мисс Кристабель отправят в Лондон с письмом к поверенному Келлза, который должен о ней позаботиться.

Каролина не отошла и к следующему вечеру, поскольку весь день у нее пошел кувырком. Сначала кухарка умудрилась опрокинуть на пол тушеное мясо, которое девушка тщательно готовила, поэтому на ужин снова подали надоевшую рыбу.

Потом служанка, гладившая любимое платье Каролины, замешкалась и прожгла дыру на подоле. К тому же до самого полудня шел дождь, черепичная крыша протекла, и монотонное «кап-кап» разбудило Каролину ни свет ни заря. В довершение всего Хоукс попросил ее при встрече передать Келлзу, что бочонки для пресной воды найдены и уже готовы к тому, чтобы их наполнили и погрузили на судно. Значит, «Морской волк» скоро выйдет в море, а она по-прежнему останется в этом земном раю, точно птица в клетке.

Келлз сразу понял, что девушка подготовилась к встрече с ним. Сегодня на ней было одно из многочисленных платьев, которыми он буквально задарил ее, сшитое из бледно-голубого восточного шелка, отделанное кружевами на плечах и бриллиантами на груди.

— Прекрасная рыба, — похвалил Келлз и с одобрением добавил:

— Вам очень идет это платье.

— Рыбу не я готовила, — строптиво отозвалась Каролина, пропустив мимо ушей последнее замечание.

— Даже не вы ловили и чистили ее, — подхватил Келлз, — и все-таки она превосходна.

— Я счастлива, что вам нравится. Кажется, вы скоро собираетесь в плавание?

— Да.

— Вы хотите уехать, а меня оставить взаперти?

— Ну вот, опять, — вздохнул Келлз.

— Интересно, что скажут ваши люди, конечно, не преданные вам земляки, а пестрая толпа буканьеров из разных стран, если узнают, что вы совсем не ирландец, вынужденно подавшийся в морские разбойники, а благородный джентльмен из английского графства Эссекс?

Смуглое лицо капитана окаменело.

— Начнем с того, что они вам не поверят, — растягивая слова, ответил Келлз. — Тут много людей, которые поклянутся, что знали меня в Ирландии.

— Разумеется, ваши английские сторонники именно так и скажут, — заявила девушка, позабыв всякую осторожность. — Но если обман все-таки откроется?

— Тогда вы узнаете еще одну «правду» обо мне, — с недоброй улыбкой ответил Келлз. — Вы с удивлением услышите, что вообще-то я испанец, приговоренный к смерти за ересь, но в последний момент помилованный и сосланный на галеры. И я сумею это доказать, если захочу.

— Вы действительно были на галерах?

Она знала, что иногда это случается, но ни разу еще не встречала человека, пережившего такое испытание.

—  — Четыре месяца, семь дней и шесть часов. Я считал каждый час. Мне достались удары, какие лорду Томасу не могли привидеться даже в кошмарном сне. Поэтому не торопитесь распространять обо мне слухи, Кристабель. Иначе вас примут за очередную ревнивицу, которую я бросил. До вас уже были такие.

Сочувствие, зародившееся в ее душе к бывшему узнику испанской галеры, мгновенно исчезло.

— В таком случае я приложу все усилия, чтобы каждый на этом острове узнал, что между нами ничего не было, — холодно сказала она. — Никогда и ничего!

— Да, любыми средствами храните себя для лорда Томаса. — Оттолкнув стул, Келлз вышел.

Но выдавались и хорошие дни. Например, когда он взял ее с собой на верховую прогулку и они устроили пикник у горного ручья. Лежа на склоне высокого холма, они глядели на панораму Тортуги: на город, на порт, на корабли, стоявшие в бухте.

Келлз отпил вина из фляги и откинулся на локти, запрокинув голову к лазурному небу, а она клала ему в рот виноград.

— Хорошо бы нам встретиться в другое время и в другом месте, — вздохнул он.

— Хорошо бы. Когда мы были молодыми.

— А семнадцать лет уже старость? — засмеялся Келлз.

— Мне кажется, прошли годы с тех пор, как я здесь, — призналась Каролина. — Тут кругом — и в городе, и в людях — какая-то… суетность, что ли… — Она запнулась, не сумев объяснить, почему в буканьерском городке чувствуешь себя старше.

— Понимаю, я тоже это чувствую.

«Здесь я растратил свою юность, — думал Келлз. — Именно здесь, а не на испанских галерах. Там я был молодым, и, когда меня приковали к веслам, ярость моя вздымалась до самых марселей».

— Сколько вам лет, Келлз? — спросила Каролина, отшвырнув пустую веточку.

— Двадцать семь.

— А выглядите старше.

— У буканьеров трудная жизнь, — улыбнулся он, переворачиваясь на живот.

— Ваша-то жизнь не так трудна! — фыркнула девушка. — Множество слуг, лучший дом на Тортуге, женщины так и льнут к вам.

«Значит, все-таки заметила», — подумал Келлз.

— Мне нет до них никакого дела.

— Ни до одной? Никогда? — спросила Каролина.

Буканьер посмотрел на нее страстным взглядом. Она казалась такой юной, хрупкой в своем белом корсаже и желтой льняной юбке. Келлз решил подарить ей к этому наряду золотую цепочку, которая будет красиво блестеть на солнце.

— Ни до одной женщины? — настаивала она.

— Была одна. Испанка.

Больше Келлз ничего не сказал, а Каролина не стала расспрашивать. Вдруг она вспомнила: «Четки в шкафу! Наверное, они принадлежали той девушке».

— Испанка, — пробормотала она. — Раз вы воюете с Испанией, то не сможете к ней вернуться.

— Да.

Все это случилось давно, но рана от той несчастной любви еще саднила, ему не хотелось бередить ее.

— Мы оба что-то потеряли в жизни, — печально сказала девушка, отчего сердце у Келлза сжалось.

Некоторое время они молчали, уже не пленница и тюремщик, как прежде, а просто мужчина и женщина, пойманные в сети судьбы.

Когда они уже ехали домой, Каролина несколько раз улыбнулась и, кажется, простила ему свое пленение.

— Келлз, почему вы решили стать буканьером?

— Из-за женщины, — честно признался он.

Каролина резко повернулась в седле:

— Из-за той испанки?

— Я любил ее. — Голос звучал жестко, глаза походили на окна в преисподнюю. — Из-за того что я любил ее, они ее убили. С тех пор испанские доны расплачиваются за это своей кровью и своими богатствами.

Выражение его лица было столь устрашающим, что Каролина не решилась приставать с новыми вопросами. «Месть без границ, — содрогнулась девушка и тут же подумала почти с ревностью:

— Наверное, он сильно любил испанку. Но она умерла, и ему никогда не вернуть ее. К тому же годы изменили его. Как и меня». Действительно, теперь Каролина чувствовала себя уже не Каролиной Лайтфут, беззаботной красавицей из Виргинии. В нее вошла Кристабель, Серебряная Русалка карибских буканьеров.

Тортуга изменила их обоих.

Шли дни. Участились тропические дожди, которые барабанили по нервам не слабее, чем по крыше, и по мере того как близился отъезд Келлза, росло раздражение Каролины.

Однажды, бесшумно проходя по коридору, она услышала голос Хоукса, мрачно разговаривавшего с кем-то у входной двери.

— Да, плавание снова отложено на другой день, — ворчал он.

— Как так? — Голос его собеседника Каролина не узнала.

— Причина одна: капитан Келлз не может оставить Русалку. И не хочет брать ее с собой, боится, как бы мушкетная пуля не испортила ее красивые волосы.

При слове «русалка» Каролина сразу остановилась.

— Ты не можешь отрицать, что она красавица, Хоукс.

Каролина не стала дожидаться ответа и потихоньку удалилась.

Неужели правда? Неужели она действительно имеет над этим человеком какую-то власть? На ум сразу пришли воспоминания об Эссексе, о Ребе, о заснеженном лабиринте, о той лжи и хитростях, встававших между ними на Тортуге. Нет, Келлз продолжает удерживать Серебряную Русалку лишь потому, что она в глазах буканьеров — символ его превосходства, а еще потому, что каждый вечер ему нравится дополнять ею интерьер своей «английской» столовой. Так легче представлять себя в Эссексе, английским джентльменом.

— Почему вы остаетесь тут, Келлз? — приступила к нему с расспросами Каролина. — Вы же англичанин. Почему бы вам не вернуться и не жениться на ком-нибудь вроде Ребы?

— Я бы так и поступил, если бы не встретил Серебряную Русалку.

— Нет, просто вы буканьер, это у вас в крови! Вы никогда не расстанетесь с морем.

Она знала, что не права, но ей хотелось вывести его из себя.

Она снова надела красное платье, чтобы взбесить Келлза.

— Почему вы не отпустите меня? — закричала Каролина. — У нас же нет общего будущего!

— Я бы вернул вас самому дьяволу, если бы вы принадлежали ему.

— Если я кому-то принадлежу, то лорду Томасу Энгвину! — выпалила она. И напрасно.

— Вы так думаете? — холодно спросил Келлз.

Каролина угадала его намерения и хотела бежать, но буканьер, мгновенно схватив ее за руку, притянул к себе. Его губы прильнули к ее рту, потом он начал целовать ее лицо, глаза, шею, спускаясь к груди. Когда он наконец отпустил ее, ноги у Каролины подкашивались, ей пришлось опереться на стол.

— То, чего вы от меня хотите, вам придется брать силой, — мрачно заявила она. — Пока я ваша пленница, я ничего не дам по доброй воле.

— Вы сами вынудили меня, — ответил буканьер и отвернулся, словно не мог смотреть на нее.

Но как только она ушла, Келлз попытался унять вспыхнувшее в крови пламя. Держа ее в своих объятиях, он представил, что Каролина так же пылко любит его. Представил, как они вернулись туда, где снова могли быть Рэем и Каролиной, где он проведет остаток дней в лучах ее улыбки, представил чудесных детей, таких же светловолосых.

Келлз нахмурился: она заставила его думать о женитьбе. А женитьба, особенно на этой беспечной холодной девушке, не входила в его намерения. Келлз вздохнул.

Он совсем пропал, только надеялся, что Каролина об этом не узнает.

Целый вечер он просидел один, в темноте, глядя в пустоту, мечтая о том, чего никогда не будет.

А Каролина, гораздо более взволнованная его поцелуями, чем хотела себе признаться, вбежала в свою комнату и упала на кровать, чтобы унять слезы.

Несмотря на свои попытки закрыть глаза на правду, она знала, что с каждым днем все больше влюбляется в проклятого буканьера, изменяя лорду Томасу. Выходит, она такая же изменница, как и ее мать. Каролина вздрогнула. Пожалуй, впервые в жизни она призналась себе, что ее мать — неверная супруга.

Положив голову на руки, девушка заплакала от стыда и горя. Чем она лучше матери? Ведь той ночью, в объятиях Келлза, ее тело выгибалось от наслаждения. Она же не хотела этого… Господи, нет, она только изображала страсть… которая стала настоящей и потрясла ее до глубины души! Она перепутала страсть с любовью!

То, что произошло между ней и Томасом, не было в глазах общества браком. Но придя в его объятия, она навеки связала себя с ним. Пусть это было давно и на другом конце земли.

Неужели ей никогда не обрести покоя? Неужели, взглянув в зеркало, она никогда не увидит в нем честную женщину, которой нечего скрывать?

Каролина вытерла слезы и решила, что немедленно убежит от Келлза. И вдруг она поняла, как это сделать.

 

Глава 36

Подземный ход! Почему она раньше о нем не подумала?

Видимо, из-за предупреждений Хоукса о крысах. Теперь нужно отбросить страх. Она возьмет свечу… нет, лучше большой подсвечник с обеденного стола, он может осветить дюжину тоннелей! И еще пистолет. Она найдет капитана, который согласится взять ее на борт. Каролина только упустила из виду, что не многие рискнут ссориться со знаменитым Келлзом.

Приняв решение, девушка сразу ощутила прилив энергии.

Пистолет достать несложно, в штурманской рубке она видела именно такой, правда, ей придется идти мимо спальни, но она умеет двигаться бесшумно, как тень.

А платье она наденет черное, испанское, на тот случай, если удастся уговорить одного из пленных, чтобы он украл лодку и отвез ее в Гавану. Каролина считала такую сделку выгодной для своего предполагаемого спасителя, ведь он сможет не только поскорее вернуться домой, но и получить от доньи Эрнанды награду в виде кошелька с золотом… Если доньи Эрнанды нет в Гаване, оставалась надежда на Рамону Вальдес.

Это даже лучше, чем просить английского капитана, тогда она не просто сбежит с Тортуги, а окажется совсем близко к Томасу!

Одевшись и закрепив мантилью гребнем, девушка стала ждать, когда Келлз удалится на покой. От волнения она не могла усидеть на месте и все время ходила по комнате. Наконец Каролина рискнула отправиться за пистолетом, а потом, захватив подсвечник, тихонько двинулась в столовую.

Комната выглядела как обычно, только мерцающий огонек свечи превращал тени от стульев в диковинных зверей. Каролина заставила себя не обращать на них внимания и, положив на стол пистолет, направилась к огромному буфету, за которым скрывался вход в тоннель. Она попробовала упереться в него плечом, как это делал Хоукс, но буфет не сдвинулся с места.

— У вас не хватит сил, — раздался голос у нее за спиной.

Каролина чуть не уронила подсвечник. Резко повернувшись, она увидела встающего Келлза.

— Я… — смущенно начала девушка.

— Не трудитесь лгать, — перебил буканьер. — Вы хотели воспользоваться потайным тоннелем. Откуда вы узнали, где вход?

— Хоукс сказал, когда я отправила его к вам на помощь…

Келлз вздохнул:

— Я должен был знать. Хоукс считает себя моим ангелом-хранителем, в Эссексе он служил у моего отца конюхом. Теперь мне придется запирать от вас еще и эту дверь.

— Я все равно убегу. Через крышу или вырою собственный подземный ход.

Келлз изучал ее напряженную фигуру, озаренную светом единственной свечи, яростно сверкающие глаза, упрямый рот.

— Что я такого сделал, — пробормотал он, — если вы так страстно желаете меня покинуть?

— Вы еще спрашиваете? А кто взял меня силой?

— Ах да, — снова вздохнул он. — Что было, то было. Но потом я, кажется, не давал повода к недовольству?

— Не давали? Вы же заперли меня.

— Допустим, я скажу, что больше не стану этого делать, и если вы добровольно останетесь со мной, то я отвезу вас, куда бы вы ни пожелали, хоть в Гавану, хоть к самому дьяволу?

— Не верю.

Келлз поднял голову и горько хохотнул:

— Вот речь истинной женщины. Никогда не отвечать на вопрос. — Он мрачно усмехнулся, подошел к двери и громко позвал Хоукса.

Тот, видимо, стоял на карауле у входа в дом, потому что незамедлительно появился в столовой:

— Да, капитан?

Келлз быстро заговорил с ним по-французски, поэтому Каролина ничего не поняла, предположив, что он распорядился завалить выход из тоннеля, ибо Хоукс бросил на нее любопытный взгляд.

— Вы могли бы говорить по-английски! — возмутилась девушка, когда ее бывший стражник ушел.

— Мог бы, — согласился Келлз, пододвигая ей стул, — Но Хоукс немного подзабыл французский, и мы решили попрактиковаться.

Усаживаясь за стол, Каролина недоверчиво посмотрела на буканьера, протянувшего ей бокал вина.

— И что мне с вами делать? — задумчиво сказал он.

— Ответ прост! Отпустить меня. — Девушка осушила бокал и с вызовом взглянула на Келлза. — И не притворяться, что любите! Я все равно не поверю человеку, который сначала насильно берет женщину, а потом упрекает ее за потерю невинности! — Ее голос дрожал от негодования.

— Кажется, вы меня не поняли, — медленно сказал Келлз, вставая из-за стола и подходя к ней. — Я никогда не упрекал вас за потерю невинности. Я лишь пожалел о том, что не был первым. — Он взял ее за плечи и поднял с места. — Нет, выслушайте меня сейчас, чтобы уже не возвращаться к этому. Вы не понимаете сущности моей любви.

— Правда? — язвительно спросила Каролина.

— Правда — Такая же резкость звучала в голосе Филдинга Лайтфута, когда он выходил из себя. Но таких слов Филдинг Лайтфут ни разу не говорил Петиции. — Я любил бы вас, Кристабель, даже будь у вас дюжина любовников, как любил бы, если бы у вас никогда никого не было. Я люблю вас независимо от того, что случилось с вами в прошлом и что произойдет в будущем. Но я люблю не злую и глупую Каролину Лайтфут.

Серые глаза девушки впились в него. Келлз устало усмехнулся, и тут Каролина увидела на лице буканьера все муки, через которые она заставила его пройти, все следы отчаянной борьбы со страстью, которую ему не удалось победить.

— Я отдал сердце Кристабель, девушке, готовой всем пожертвовать ради любимого. Мне остается лишь пожалеть, что это не я. Но теперь вы вольны отправиться на поиски своего Томаса, а я пойду своей дорогой, пожелав вам счастья. — Он загадочно улыбнулся, и Каролина не нашла объяснения этой улыбке.

Зато она поняла смысл его слов. Он собирался отпустить ее! Там счастливое будущее с Томасом Энгвином!

Девушка внимательно смотрела на Келлза, гадая, можно ли ему доверять. Эти серые глаза, насмешливая улыбка, загорелое лицо так не похожи на черты Филдинга Лайтфута… Они могли принадлежать только Келлзу, и она больше никогда не станет их сравнивать.

— Но прежде чем отпустить вас, — тихо сказал буканьер, — я должен получить кое-что на память.

— Чего вы хотите? — заволновалась Каролина. — Вы можете получить все… если разрешите мне уйти.

— Все? Тогда я возьму с собой теплые воспоминания, чтобы они согревали меня в холодные ночи. Ведь я собираюсь вернуться в Эссекс… — И Келлз обнял ее.

— В Эссекс? — Она прижалась к его груди.

— Да, я устал от Нового Света.

«В Эссексе его же быстро разыщут и передадут властям.

Одно дело приехать на Рождество, но жить там!..» — успела подумать Каролина и сразу растаяла в объятиях Келлза. Она с наслаждением впитывала исходившее от него тепло, каждая частичка ее тела излучала ответное желание.

— Келлз, не надо, — слабо возразила она. — Прошу вас, не надо.

— Неужели вы испытываете ко мне какие-то чувства? — удивился он, гладя светлые волосы, спрятанные под черным кружевом мантильи.

— Да, вы мне небезразличны, только этого не должно быть.

Я же не бессовестная изменница, я принадлежу другому, — Даже сейчас?

Келлз повел ее во внутренний дворик, и она шла без сопротивления, как подхваченный ветром листок. Буканьер привел ее в штурманскую рубку, откуда открывался вид на город.

— Считайте меня волшебником, — усмехнулся он. — Через минуту перед вами появится лорд Томас Энгвин.

— Не смешно, — ответила Каролина.

— Я не шучу. Подойдите к окну, Кристабель.

Лунный свет заливал серебром дорожку, посыпанную белым коралловым песком, и по ней в сопровождении мрачного Хоукса шел к дому лорд Томас.

— Не может быть! Томас в гаванской тюрьме. Как вам удалось освободить его?

— Он никогда не был в Гаване, а все время находился тут.

— Тут? — повторила Каролина.

— В доме доктора Гренобля.

Значит, Томас оказался среди несчастных жертв лихорадки, которых держал на карантине доктор Гренобль? А Келлз ничего не сказал, боясь, как бы она тоже не заразилась и не умерла.

— Он болен? — спросила девушка лишь для того, чтобы удостовериться.

— Нет, — холодно ответил буканьер. — Лорд Томас пребывал в отличном здравии, несмотря на те несколько плетей, которые испанцы всыпали ему на борту «Сантьяго».

— Вы захватили «Грозный»?

— То судно я, к сожалению, упустил. Но лорд Томас, кажется, большой знаток женщин. Он пожаловался испанской даме на борту «Сантьяго», что его жестоко избили, и дама, обезумев от любви к нему, подкупила двух матросов. Те отвязали ночью лорда Томаса от мачты, посадили его с дамой в лодку, и пара отправилась в Гавану, где у дамы есть любящий брат, готовый ради нее на все. По пути я взял их на борт «Морского волка», избавив от неминуемой смерти, поскольку надвигался шторм. Кстати, лорд Томас и рассказал мне о находившемся поблизости «Сантьяго».

— Я вам не верю! — закричала девушка. — Какая испанская дама? Я бы непременно узнала о ней, мне бы рассказали пленные матросы.

— Про нее мало кто знал, — сухо ответил буканьер. — А посвященным я пригрозил смертью, если они вам проболтаются. Но вы сами можете получить необходимые доказательства, ибо она тоже гостит у доктора.

— Вы хотите сказать… они вместе?.. — дрогнувшим голосом спросила Каролина.

— В одной комнате.

«То есть в одной постели!»

— Они сами того хотели, — пожал плечами Келлз. — Доктор Гренобль не обязан следить за нравственностью своих постояльцев!

— Я вам не верю, — упиралась девушка. — Вы нарочно выдумали эту жуткую ложь, но Томас скоро будет здесь и сам все объяснит.

— Неужели объяснит? — засмеялся Келлз. — Не лучше ли вам расспросить его спутницу? Правда, она говорит только по-испански, зато в ее объяснениях будет меньше вранья.

От уловок проклятого буканьера Каролина пришла в ярость, хотя вместо ответа лишь скрипнула зубами.

— Вы не хотите спросить меня, — холодно добавил Келлз, — ради чего я все это устроил?

— Да! Чего вы хотели добиться?

— Я хотел добиться Серебряной Русалки. Надеялся, что правда о том, как ваш идеальный Томас проводит все дни и ночи с другой женщиной, заставит вас изменить свое мнение.

А вышло, что это я изменил мнение.

— Вы изменили мнение?

— Вот именно. Я решил не отпускать вас так легко. Пусть лорд Томас сражается со мной. Как буканьер, на саблях, но если он предпочитав более джентльменское оружие, то на шпагах. Если победит, вы оба свободны. Только не раньше, чем я упаду мертвым.

В этот момент хлопнула дверь, и Каролина побледнела.

— Для чего все это? — с тревогой спросила она, прислушиваясь к шагам мужчин, идущих по коридору. — Зачем убивать человека, который не сделал вам ничего дурного?

— Я же люблю вас, — удивился Келлз. — Ну ладно. Помолчите немного и узнаете кое-что интересное. — Он вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. — А-а, Томас. Как себя чувствует донья Маргарита?

— Жалуется, тоскует по Толедо. Господи, если бы ты знал, как утомительно целыми днями сидеть с ней в одном курятнике!

— Догадываюсь, — посочувствовал буканьер. — Но поначалу ты не возражал?

Когда прозвучал ответ, Каролина, которая ничего не видела за полуприкрытой дверью, впилась ногтями в собственные ладони — она представила себе бессовестный взгляд Томаса, пожимающего плечами.

— Ты же понимаешь, что страсть — это море, сначала прилив, потом отлив… Слава Богу, теперь можно свободно ходить по городу, вроде эпидемия на Тортуге кончилась. Я с удовольствием обследую местность. Говорят, тут есть какая-то Серебряная Русалка, на которую стоит взглянуть, хотя доктор утверждает, что она принадлежит тебе. Посоперничаем, а? — Последние слова Томас произнес игриво, даже слегка хлопнул Келлза по плечу. — Ты был весьма гостеприимным, капитан, но сегодня я, признаюсь, удивился твоему неожиданному приглашению. Скажи, для чего тебе потребовалось поднимать меня среди ночи? Может, война началась?

— Пока нет. — Келлз распахнул дверь в столовую и с едва уловимой насмешкой произнес:

— Лорд Томас, возвращаю вам потерянную леди… Кристабель.

Тот ошарашенно воззрился на испанку, стоящую перед ним.

— Я знаю эту леди? — наконец вежливо осведомился лорд Томас.

Мрачное лицо Келлза вытянулось от изумления, и вдруг он начал смеяться.

— Кристабель, ваш пропавший возлюбленный не помнит вас. Странно, — добавил он, окидывая девушку взглядом. — Я бы узнал вас при любом количестве кружев на голове!

Пережив одно из самых горьких унижений в своей жизни, Каролина сорвала мантилью и холодно уставилась на английского лорда.

— А теперь вы узнали меня, Томас? — возмущенно спросила она.

— Каролина! Оказывается, вы тоже томились под карантином?

Девушка скрипнула зубами. Мало того, что ее отвергли, так еще и не узнали! Не имеет значения, как она одета, лорд Томас должен был узнать ее! Немедленно! Каролина с отвращением смотрела на него. Он посмуглел, наверное, целыми днями лежал в гамаке со своей испанкой, и как-то уменьшился в росте. Вдруг ей стали противны его соломенные волосы. казавшиеся такими вульгарными.

— Лихорадка только плод нашего воображения, Томас. Нас просто дурачил этот мерзавец.

Мерзавец поклонился, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

— Леди очень расстроена, — обратился он к лорду Томасу. — Из-за тебя ей пришлось многое пережить, она пыталась бежать отсюда в Гавану, чтобы спасти тебя из плена.

Открыв рот, англичанин со страхом глядел на лжеиспанку, которая была Каролиной Лайтфут.

— Просто не верится! — только и смог выдавить он.

— Она собиралась рисковать жизнью ради тебя, — продолжал Келлз. — Поэтому ты должен прежде всего поблагодарить ее, Томас.

— О, я готов! Я благодарю ее! — заторопился джентльмен. — Только не могу понять, за что… То есть не могу понять, как…

— Будь проклято ваше непонимание! — закричала девушка.

— Но теперь, когда я снова нашел вас, Каролина… — начал он.

— Не Каролина! — презрительно усмехнулась она, — Зовите меня Кристабель, здесь меня знают под этим именем. Вы смотрите на Серебряную Русалку, которую жаждали увидеть.

Если до сих пор Томас выглядел изумленным, то сейчас его будто поразила молния.

— Вы? Серебряная Русалка? — задохнулся он. — Но ведь она принадлежит…

— Да, она моя. — Холодный голос Келлза словно клинком отсек непроизнесенные слова.

— О, не стану оспаривать, — поспешил ответить англичанин.

— Не станете? — угрожающе сказала Каролина. — Человек, который еще в прошлое Рождество клялся мне в вечной любви, не станет оспаривать?

— Каролина, сейчас не время для пустых обвинений. Хочу напомнить, что мы находимся в крепости буканьеров…

— Ах вот как! Значит, будем унижаться перед буканьерами? Нет! Я и сама не буду, и вам не позволю! — Она решительно повернулась к Келлзу. — Дуэль! Пусть кровь окрасит песок!

— Что она говорит? — испуганно воскликнул лорд Томас.

— Несколько минут назад я объявил ей, что буду биться с тобой за право обладать ею, — медленно и отчетливо выговорил буканьер. — Насмерть.

Лорд Томас заметно побледнел.

— Но все можно уладить мирным путем. К чему дуэль?

— А как поживает ваша испанка? — вмешалась Каролина.

— Она, видимо, уже в Гаване, — быстро придумал лорд Томас и умоляюще добавил:

— Она только помогла мне бежать, Каролина.

— И в награду за услугу хотела, чтобы вы на ней женились?

— Предоставим лорду Томасу судить о ее желаниях, — сказал Келлз. — Я собираюсь отпустить вас с доньей Маргаритой. Если, конечно, ты не возражаешь, Томас.

— О нет! Она непрерывно говорит. Без остановки. К тому же мы с ней и так не разлучались за все время, проведенное на Тортуге. Я бы предпочел больше никогда ее не видеть!

«Господи, до чего же он мелок!» Каролина с презрением смотрела на своего бывшего героя. И она любила этого человека! Так стремилась к нему, столько ночей провела без сна, думая о том, где он, что с ним! Подумать только, она собиралась искать его в Гаване, а он не стоил и того, чтобы ради него пройти ближнюю рощу!

— Тогда я отправлю донью Маргариту в Гавану, — решил Келлз. — Надеюсь, ты возьмешь на себя труд сообщить ей об этом? В таком случае мы больше тебя не задерживаем, Томас.

Наверное, доктор Гренобль уже проснулся и жаждет услышать о нашей встрече. А твоя дама, полагаю, с радостью воспримет известие о том, что скоро увидит брата.

Лорд Томас замешкался и виновато посмотрел на Каролину, словно моля ее о понимании.

— Прощайте, — холодно сказала она и подумала: «Все, что я слышала о тебе, правда. Странно, почему я сама не видела этого раньше?»

Стоя у окна и глядя вслед лорду Томасу, девушка без сожаления проводила свое прошлое. И вдруг ей очень захотелось снова услышать Келлза. После долгого молчания он наконец произнес изменившимся голосом:

— Вы свободны и можете последовать за ним.

Обернувшись, Каролина изумленно посмотрела на него.

Сейчас она получила один из самых горьких уроков в жизни, когда узнала, что есть на свете мужчины, которых не в состоянии удержать никакая женщина. Тогда почему она чувствует себя такой счастливой?

— Вы отпускаете нас обоих? — пробормотала она.

Келлз запустил пальцы в волосы, и девушка увидела, как вмиг постарело и осунулось его лицо.

— Да, я вас отпускаю. Более того… — Он запнулся, словно борясь с собой. Потом взял ее за плечи. — Если вы хотите ехать с ним, я посажу вас обоих на корабль, идущий в Англию.

Каролина смотрела на него и думала, как же он должен любить ее, если после всего случившегося готов отпустить ее с Томасом! Неожиданно все недоразумения и вся горечь, разделявшие их, растаяли словно дым.

— О, Келлз, — прошептала она, — я не хочу покидать тебя, разве ты сам не знаешь?

— Как я ждал этих слов! — тихо произнес он. — В душе я не буканьер и никогда не любил отнимать силой… Умоляю, подумай хорошенько, ведь однажды ты чуть не разбила мне сердце, вряд ли я перенесу еще один удар. В Кристабель я уверен, но что скажет Каролина, решительная девушка, готовая скорее погибнуть, чем смириться? — Келлз изучающе смотрел на светловолосую красавицу в черном платье, которая ответила ему лукавой улыбкой.

— Думаю, я больше Кристабель, чем Каролина, — призналась она.

— Хорошо, — облегченно вздохнул буканьер, заключая ее в объятия. — Слышишь? Это несут к выходу багаж, чтобы погрузить его на судно. Утром мы отплываем.

— Сегодня утром? — Занятая выяснением отношений то с Томасом, то с Келлзом, девушка не обратила внимания на странное оживление, царившее в доме.

— Мы уедем, а лорд Томас пускай немного поскучает на берегу. Хотя я не сомневаюсь, что он сядет на следующий же корабль и отправится в Лондон. Не беспокойся о своих вещах, их тоже скоро отнесут на борт «Морского волка».

— Значит, ты собрался меня похитить? — засмеялась девушка.

— Каролину Лайтфут мне бы еще, возможно, пришлось уговаривать. Но Кристабель — никогда! — Келлз поцеловал ее в лоб. — Она принадлежит мне, и я готов сражаться за нее с целым миром!

— Тогда я оставлю себе это Имя, — решила Каролина, прильнув к его груди. — Однако Кристабель — часть той жизни, где синее Карибское море и белый пляж, пассаты и тропические заросли, а Каролина — часть другой жизни. Келлз, не езди в Эссекс, не испытывай судьбу, оставайся здесь со мной.

На его губах снова появилась чуть заметная улыбка, смысла которой она не поняла.

— Значит, ты готова разделить со мной буканьерскую жизнь, все трудности и опасности?

— О да! И обещаю никогда не просить о большем.

Келлз чувствовал себя так, словно выиграл великую битву.

— Это я тоже хотел от тебя услышать, — тихо сказал он. — Но жизнь на Карибах закончилась, мы плывем в Эссекс. Разве ты еще не знаешь, Кристабель? Объявлена всеобщая амнистия, теперь каждый буканьер может вернуться в Англию. Я получу королевское прощение, и мы вместе поселимся в Эссексе.

— Скажи, что это правда! — воскликнула Каролина. — Скажи, что ты не шутишь.

— Не шучу, это правда.

— Тогда в Эссекс, к новой жизни!

Подхватив Каролину на руки, Келлз увидел в ее сияющих глазах такую любовь, что едва не задохнулся.

— До прилива у нас есть немного времени. Немного… но достаточно.

Он понес смеющуюся девушку в спальню, которую приготовил для нее в те дни, когда считал ее навсегда потерянной.

Замирая от восторга, Каролина позволила раздеть себя и наконец вся отдалась наслаждению. В объятиях Келлза она снова услышала музыку… Это ее сердце запело древнюю песню, которая рождается с первым вздохом влюбленных. Постепенно мелодия, словно весенняя почка, набухла, распустилась, зазвучала громче, завибрировала на высокой ноте, опустилась до басов, застонала, вторя голосу Каролины… То была песнь любви, которую подхватил тропический ветер, залетевший к ним, чтобы охладить тела влюбленных, соединить их с этой ночью и друг с другом.

Время страданий прошло, настало время ласк и смеха, время нежности и пылких объятий. Порой казалось, что безудержная страсть утянет на дно, погубит их обоих, но потом их снова выносило на мягкие берега нежной ласки. Вечная мелодия, умиравшая вместе с ними, снова возрождалась и набирала силу, чтобы превратиться в один торжествующий хор.

Никогда прежде они не были так близки, никогда так не любили друг друга, как в эти изумительные минуты, когда восход разрисовывал небо Тортуги розовыми мазками.