Глава 1

Лиссабон, Португалия, лето 1739 года

Рассвет уже готовился залить золотым дождем розовые дворцы, дома с черепичными крышами и великолепные храмы Лиссабона, но еще не успел осветить роскошные особняки квартала Портас-дель-Сол, расположенного высоко над городом. Там, у строгого фасада одного из домов, стоял сонный слуга с факелом в руке. Откуда-то из темноты появился еще один слуга с двумя лошадьми в поводу.

— Но разве ты не сказал, что будет карета? — послышался женский голос, и в следующее мгновение из раскрывшейся дубовой двери вышла поразительной красоты женщина.

Шарлотту с ее волосами цвета червонного золота и очаровательным личиком посчитали бы красавицей в любом городе мира, но в Лиссабоне, в окружении смуглых португальцев, она казалась просто божественно красивой. Двадцатичетырехлетняя Шарлотта была стройной, изящной и на редкость грациозной. Она на ходу натягивала перчатки, идеально подходившие к элегантному шелковому платью абрикосового цвета, с узким лифом и широкими юбками, колыхавшимися вокруг ее гибкого стана.

— Я передумал, — отозвался высокий черноволосый мужчина в темном дорожном костюме, обильно украшенном золотыми пуговицами и шитьем.

— Но, Роэн, ты же знаешь, что я не умею ездить верхом! — в испуге воскликнула Шарлотта.

Роэн повернулся к ней лицом, но в свете факела она видела лишь его темный силуэт.

— Да, я прекрасно знаю, что ты боишься лошадей, Шарлотта, — сказал он с усмешкой и тут же добавил:

— И знаю, почему боишься.

Шарлотта вздрогнула. Со стороны Роэна было слишком жестоко напоминать о том, что она в детстве видела, как ее отец погиб под копытами лошадей. Вполне понятно, что после этого она не смогла избавиться от страха перед этими животными.

— И раз ты это знаешь, Роэн… — начала она.

— Избавь меня от скучных объяснений! — перебил он. — Я просто решил не брать тебя с собой.

Шарлотта в изумлении воззрилась на мужа:

— Но… ты же всего час назад разбудил меня и велел одеваться! Ты сказал, что мы едем в Эвору… Ты сказал…

— Не важно, что именно я говорил, — бросил он отрывисто. — Я передумал. Я возьму с собой Жуана, а Васко останется с тобой. — Роэн нахмурился. — Это слишком ответственная поездка, чтобы тащить с собой женщину.

Он направился к лошади. Шарлотта молча смотрела на него, пытаясь понять, что произошло. Настроение Роэна всегда менялось удивительно быстро, но после приезда в Лиссабон он стал походить на безумца — постоянно менял свои планы, часами пропадал где-то, но при этом требовал, чтобы жена не выходила из дома. Она прекрасно знала, что это действительно важная поездка, — Роэн сам сказал ей об этом, когда разбудил час назад. Шарлотта решила, что, очевидно, этим и объясняются странные перемены в настроении мужа и что именно из-за этого они так поспешно приехали в Португалию. Роэн так много времени проводил в Лондоне, вдали от нее. Откуда ей знать, какими интригами он занят?

В дверном проеме возникло круглое лицо служанки, обрамленное чепцом. Она проворчала:

— Тогда зачем потребовалось будить мистрис Шарлотту, если вы ее с собой не берете?

Шарлотта поспешила предотвратить конфликт между Роэном и своей горничной.

— Замолчи, Венд, — сказала она. Затем снова повернулась к мужу, который всего час назад был готов «тащить с собой женщину»:

— Меня интересует то же самое, Роэн. Почему ты передумал брать меня с собой?

Несколько секунд он молча смотрел на жену. И вдруг расхохотался.

— Возможно, мне надоело твое общество, Шарлотта. Но по крайней мере ты посмотришь, как я уезжаю. — Он вскочил в седло с непринужденной грацией прирожденного наездника. — Предоставляю тебе самой догадываться, почему мои планы изменились.

Щеки Шарлотты залились румянцем.

— Нет, я не собираюсь гадать! — воскликнула она с возмущением. — Так что будь любезен сам сказать мне, в чем дело! Тяжелые веки Роэна опустились.

— Мы не станем ссориться в присутствии прислуги, Шарлотта, — мягко проговорил он. — А теперь, раз уж ты была столь любезна и оделась, чтобы проводить меня на рассвете, можешь со мной попрощаться.

— До свидания, Роэн.

В голосе Шарлотты чувствовалось напряжение. Она знала минуты глубокой нежности с этим мужчиной, за которого вышла замуж, но их отношения всегда портили такие вот разговоры, крайне неприятные разговоры.

— Да, и еще одно. — Он уже подал знак Жуану, но в последнее мгновение придержал своего коня. — Тебе не следует бродить по Лиссабону, Шарлотта. Я хочу, чтобы до моего возвращения ты оставалась дома.

Шарлотта невольно стиснула зубы.

— И когда же ты вернешься? Он пожал плечами.

— Не раньше чем через неделю. Раньше не жди. Возможно, я надолго задержусь.

Не дожидаясь ответа жены, побледневшей от гнева, Роэн ускакал. Жуан последовал за ним.

Шарлотта изумилась бы, если бы смогла прочитать мысли мужа.

«Лживая девка! Улыбалась так ласково, так невинно смотрела своими фиалковыми глазами… Откуда мне знать, что она слышала, что затевает? Но врасплох ей меня не застать!»

Потом Роэн вспомнил, как соблазнительно Шарлотта выглядела в постели, когда он час назад ее разбудил. Вспомнил, как чуть было не отсрочил выполнение своего плана — ему хотелось лечь с женой и насладиться ее прекрасным телом, еще раз отведать ее сладость. И он погрузился в мечты — ему представлялись атласные бедра и кружевные воланы; когда же она прикасалась к нему, его охватывала страсть.

Она — ведьма, она его околдовала!

Стоя в дверях, Шарлотта смотрела, как господин и слуга исчезают в темноте. Дождавшись, когда затихнет вдали топот копыт, она повернулась к Венд; горничная уже давно тянула ее за рукав, умоляя вернуться в дом и еще немного поспать.

— Не знаю, плакать мне или смеяться! — с досадой воскликнула Шарлотта. — Похоже, Роэн разбудил меня только для того, чтобы оскорбить!

— Да уж, ведет он себя странно, — согласилась Венд. Бросив через плечо опасливый взгляд, она увлекла свою госпожу в дом и плотно закрыла дверь. Минуту спустя добавила:

— Ведет себя еще хуже, чем обычно.

Шарлотта кусала губы. Ее душил гнев.

— Я больше не намерена ему подчиняться! — взорвалась она. — Он на много месяцев оставил меня одну, а потом вдруг появился и сразу же приказал собирать вещи, чтобы немедленно отправляться в Португалию. Помнишь?

— Еще бы мне не помнить!

Венд прекрасно помнила, в какой спешке они собирались — даже не успели уложить и половины нужных вещей. И помнила, как торопились в порт, чтобы успеть на первое же судно, отплывающее в Лиссабон.

Для Шарлотты это было не первое путешествие в Португалию. Однако мужчина, ставший ее мужем, уже очень давно не соизволял брать ее с собой — куда бы то ни было. А в последнее время он и вовсе оставлял жену в одиночестве на севере Англии.

— Не понимаю, зачем Роэну понадобилось брать меня сюда? — возмущалась Шарлотта. — Мы здесь почти две недели, и только вчера он впервые выпустил меня из дома!

Венд энергично закивала, выражая свое искреннее сочувствие. Она нисколько не сомневалась в том, что ее господин не в своем уме, и добрая мистрис Шарлотта заслуживала лучшего мужа!

— А вчера за обедом…

Шарлотта замолчала, напомнив себе, что не следует обсуждать со служанкой поведение мужа, — пусть даже они с Венд были очень близки. Но кое-что весьма ее тревожило.

Как только они приехали в Лиссабон, Роэн снял комнаты в гостинице на городской окраине. Шарлотте не терпелось выйти в город, но муж был непоколебим, и она не захотела ему перечить. И потом, действительно: в городе ее могли оскорбить, а Роэн обязательно разыскал бы виновного и убил его; и тогда власти непременно вспомнили бы о том, что произошло в прошлый раз, когда Роэн Кейнс был в Лиссабоне со своей молодой женой… Нет, не стоит рисковать.

Однако неделю спустя муж перевез ее в этот чудесный дом в Портас-дель-Сол, и Шарлотта с радостной улыбкой бродила по просторным и светлым комнатам. А накануне Роэн возил ее в наемной карете по городу, покупал ей всякие безделушки и был так мил, что ей даже подумалось: наверное, на него подействовало колдовство Лиссабона, наверное, теперь у них все будет хорошо.

Но потом на главной площади Роэн наткнулся на какого-то лондонского знакомого (Шарлотта подозревала, что они вместе посещают игорные дома, потому что она никогда с ним не встречалась). Поначалу Роэн выказывал только свою обычную беспочвенную ревность — он всегда так реагировал на внимание к ней посторонних мужчин. Лишь заметив, что Шарлотта смотрит на его приятеля едва ли не с отвращением, Роэн немного успокоился. А за обедом она сказала что-то такое… Муж вскочил и заявил, что немедленно увозит ее домой — словно провинившегося ребенка!

Всю дорогу до Портас-дель-Сол они молчали.

Все еще пылая гневом, Шарлотта направилась к себе в спальню, бросив на ходу, что у нее разболелась голова. И тут Роэн грубо схватил ее за руку.

— Я еще не слышал твоих извинений, Шарлотта, — проговорил он нахмурившись.

— И не услышишь! — вспылила она. — Потому что мне не за что извиняться!

На мгновение ей показалось, что муж хочет ее ударить. Однако Роэн сдержался. Он навис над ней, гневно сверкая глазами. А потом вдруг подхватил ее и упал с ней на кровать. Она стала вырываться, но он сорвал с нее всю одежду.

Шарлотта лежала под ним, задыхаясь, лежала обнаженная, среди обрывков золотистого платья, кружев и нижнего белья.

— Роэн! — вскрикнула она, но он тотчас же впился в ее губы поцелуем.

В следующее мгновение его мускулистое тело приподнялось над ней — и он вошел в нее, взял стремительно и грубо, так что Шарлотта едва не разрыдалась.

«Нет, женщина и мужчина должны быть вместе не так, — думала она в смятении. — Столь бурная страсть, страсть без нежности, — она неестественна».

В его неистовстве было нечто оскорбительное… И вместе с тем он возбуждал ее. Она стонала под ним и трепетала, отзывалась на каждое его движение. Это все похоть, говорила себе Шарлотта; даже охваченная безумством страсти, она испытывала чувство стыда. Да, ей было стыдно за то, что она может наслаждаться столь низменными проявлениями страсти.

«Подобное нельзя назвать любовью, — с горечью подумала она, пытаясь сдержать рвавшиеся из горла стоны. — Между нами нет любви. Только животная страсть, которая вспыхивает, словно пламя, и грозит нас поглотить».

А потом ее захватил водоворот столь стремительный, что она забыла обо всем на свете. Вернулась же к реальности совершенно опустошенной.

Когда Роэн наконец отстранился, щеки ее были влажными от слез. Приподнявшись на локтях, он пристально посмотрел на нее.

— Шарлотта, Шарлотта, ну зачем ты меня дразнишь? — проговорил он с хрипотцой в голосе. — Разве ты не видишь, что пробуждаешь во мне дьявола?

— Я тебя вовсе не дразню! — выпалила она. — Ты овладел мною так… словно ненавидишь меня!

— Что за глупости… — Он склонился над ней и припал губами к ее груди. Легонько прикусил розовые соски и пробормотал:

— Я никогда не смогу тебя возненавидеть, Шарлотта.

«Нет, ненавидишь, — возразила она мысленно. — Ты ненавидишь меня за то, что случилось давным-давно. За то, чего мы изменить не в силах. Ты любишь меня — но в то же время ненавидишь, и ненависть накатывается на тебя волнами, когда я этого совершенно не ожидаю…»

А ведь совсем недавно он был нежным любовником, и его ласки были подобны песне о любви. Шарлотта в смятении отвернулась.

— Я очень устала, Роэн.

Она немного отодвинулась, стараясь уклониться от его объятий. «Устала от твоих непонятных вспышек. Если наши отношения будут такими, то лучше бы ты оставил меня в Англии». Конечно, и на сей раз она упрекала его лишь мысленно, ибо опасалась новой вспышки страсти.

— Я очень устала, — бормотала Шарлотта. — Мне хочется только одного… Хочется уснуть.

— Ты холодна как лед, — сказал он, стремительно вставая.

Шарлотта услышала, как муж пересек комнату и захлопнул за собой дверь. Еще какое-то время она пребывала в напряженном ожидании. И только услышав хлопок парадной двери внизу, окончательно успокоилась.

Получив от жены то, что хотел, Роэн отправился развлекаться, с горечью подумала Шарлотта. Она долго ворочалась и металась в постели. Наконец провалилась в тяжелый сон. А потом ее растолкал Роэн и велел одеваться — сказал, что через час они едут в Эвору…

Стоявшая рядом Венд поежилась.

— Лучше бы мы сюда не приезжали, — пробормотала служанка. — Лучше бы остались дома, в Олдершот-Грейндж.

— О, но как же мы могли остаться, Венд? Какой предлог я могла придумать, если Роэн специально за мной приехал, чтобы увезти в Португалию?

— Он не для того приехал, — возразила упрямая Венд. — По дороге домой он встретил дворецкого, Ливси, и сказал ему, что собирается месяц пожить в Олдершот-Грейндж, а потом вернуться в Лондон.

Шарлотта тихонько ахнула.

— Это сам Ливси тебе сказал?

— Да. Я думала, он и вам об этом сказал, — ответила Венд. Шарлотта лихорадочно искала ответы на мучившие ее вопросы. Что случилось? Что заставило Роэна так резко изменить свои планы?

И тут она вспомнила один эпизод, которому поначалу не придавала значения. Глядя в окно, Шарлотта увидела, как Роэн верхом направляется к дому. Она отвернулась, собираясь переодеться, чтобы надлежащим образом встретить мужа, которого не видела уже полгода. И вдруг заметила еще одного человека, выезжавшего из-за холма на взмыленной лошади. — даже издали были видны хлопья пены на морде животного. Во втором всаднике Шарлотта узнала Конвея из Карлайла, человека, иногда выполнявшего поручения Роэна. Они с минуту о чем-то говорили, а потом Роэн пришпорил коня и поскакал к дому. Спешившись, он чуть не сбил с ног жену, вышедшую его встречать, и приказал ей собираться — сказал, что они едут в Португалию. При этом муж смотрел на нее с нескрываемым гневом.

Что же случилось после того, как Роэн поговорил с Ливси? Почему он, ворвавшись в Олдершот-Грейндж, сразу же приказал собирать вещи? Может быть, старый Конвей примчался на взмыленной лошади для того, чтобы сообщить Роэну о чем-то важном? Но о чем? И почему муж вдруг решил увезти ее за границу?

К тому же Роэн вел себя как-то очень странно… Всю предыдущую неделю он был то необычно нежен, то начинал бросать на нее гневные взгляды, словно обвиняя в чем-то.

Встревоженная Шарлотта пыталась понять, что же она все-таки значит для Роэна. Иногда, когда он был в добром расположении духа, ей начинало казаться, что муж ее любит. А может, он женился на ней только потому, что она была хороша собой и все встречные мужчины в изумлении останавливались и провожали ее взглядом? Роэн коллекционирует красивые вещи… а порой, в припадке неуемной злобы, портит их.

Да, ее муж был человеком непростым… а временами — по-настоящему страшным.

Повернувшись к Венд, Шарлотта вздохнула:

— Теперь мне уже не заснуть. Я, пожалуй, прогуляюсь до рыбного рынка. В этот час там, должно быть, много народа.

— Пойдете одна? — ужаснулась Венд. — Да вас же ограбят!

— Нет, грабителей можно не бояться. Уже светает, город просыпается. А может, я найду портшез и совершу прогулку по берегу.

Венд не на шутку встревожилась:

— Подождите! Я сейчас оденусь! Я пойду с вами!

— Не нужно. Ложись спать, Венд. Ты ведь тоже не выспалась.

Оставив хмурую Венду внизу, у оплывающей свечи, Шарлотта поднялась к себе за шалью, которую накинула на плечи.

Выйдя из дома, она обнаружила Васко: сонный слуга стоял у стены с факелом в руке. Хотя он неплохо говорил по-английски, однако ее приказ понимать отказался — Шарлотте долго не удавалось от него избавиться. Слуга шел рядом с ней, освещая дорогу факелом.

Портшеза на улице не оказалось.

Спускаясь по крутым улицам Портас-дель-Сол, над которыми вздымались укрепления замка Сан-Жоржи, Шарлотта с наслаждением вдыхала свежий утренний воздух — в эти минуты она вспоминала детство, проведенное на острове у южных берегов Англии. И вспоминала свою мать, хрупкую очаровательную женщину, в доме которой всегда царила атмосфера добра и красоты.

Однако эта жизнь осталась в далеком прошлом. Уже давно Шарлотта живет с непредсказуемым Роэном, который ночью встает с постели и часами вышагивает в соседней комнате. Однако она ни разу не осмелилась спросить Роэна, что его тревожит. Они являлись мужем и женой, но настоящей близости между ними не было никогда. Их брак скорее напоминал перемирие враждующих сторон — и так было всегда. За завтраком Роэн часто смотрел на нее пристальным и каким-то обжигающим взглядом, словно хотел проникнуть в ее мысли, словно гадал, не изменяет ли она ему в своих грезах.

И мысленно Шарлотта действительно ему изменяла! Ведь их брак не был священным союзом. Временами она даже начинала думать, что он заключен в аду. Однако они все равно оставались супругами — в их кругу разводы были не приняты, хотя Роэн не мог не знать о том, что она никогда его не любила. Да и сам он имел любовниц — множество любовниц, слухи о которых доходили даже до их поместья. Но Шарлотта старалась не думать о любовницах мужа. В присутствии Роэна ей всегда было не по себе, поэтому она даже радовалась его долгим отлучкам, хотя во время приездов мужа неизменно изображала любящую супругу.

Дувший с моря соленый ветер растрепал ее чудесные волосы, так нравившиеся Роэну в первые годы их совместной жизни… Она машинально отвела с лица золотистую прядь.

Шарлотта шла, стараясь не оступиться на сумрачных узких улочках, которые вели к морю. Она думала о своих отношениях с Роэном. После нескольких лет почти полного равнодушия к ней муж вдруг снова стал страстным любовником. При этом он был совершенно непредсказуем — то казался нежным и ласковым, то становился яростным зверем… В таком странном поведении было что-то пугающее… И именно страх выгнал Шарлотту на рассвете из дома.

Она миновала фонтан, украшенный бело-голубыми узорами из керамических плиток. Две полные женщины, стоявшие у фонтана, наполняли водой кувшины. Рядом с женщинами стояли оборванные ребятишки, державшиеся за их юбки; и тут же прохаживались кошки, тершиеся о ноги женщин. Шарлотте хотелось присесть и полюбоваться на эту сценку, но ее смущало присутствие Васко. К счастью, слуга, очевидно, решив, что госпоже ничто не угрожает, минуту спустя удалился. С облегчением вздохнув, Шарлотта решительно направилась к берегу.

Да, именно этого ей и не хватало — людской суеты, оживлений, шума. Вокруг кипел рыбный рынок: обветренные рыбаки продавали свой улов смуглокожим торговкам; те же, разложив рыбу в огромные плоские корзины и водрузив их на головы, громко созывали покупателей, выходивших на улицы просыпающегося города. Здесь, среди торговок с их широкими черными юбками и золотыми кольцами в ушах, среди рыбаков в красных рубахах, можно остаться незамеченной и поразмыслить обо всем…

В гавани стояли сотни всевозможных судов — щегольские, выкрашенные красной краской рыбачьи смэки, тяжелые баржи, изящные яхты с треугольными парусами… Казалось, здесь можно было найти все существующие на свете суда. Внимание Шарлотты привлек один крутобокий торговый корабль, над которым развевался английский флаг. С корабля в этот момент сходили пассажиры, и Шарлотту невольно потянуло к ним.

И тут она увидела знакомое лицо — лицо мужчины, загорелое и обветренное, обрамленное волосами настолько светлыми, что в ярком свете солнца они казались серебряными. Он почти сразу же снова исчез в толпе, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы у Шарлотты отчаянно забилось сердце: она считала, что ей больше никогда его не увидеть…

Мужчина, промелькнувший в толпе (но это, конечно же, была ошибка — ведь он давно умер!), когда-то был для Шарлотты всем миром. Она безумно любила его — и эта любовь оставалась с ней навсегда. Одного взгляда на человека, всего лишь похожего на него, оказалось достаточно, чтобы она снова вспомнила зеленые глаза, в которых таилась улыбка, вспомнила изящные руки, ласкавшие ее, и губы, с такой нежностью прижимавшиеся к ее губам… Нет, конечно же, это не мог быть Том Вестлинг!

И тем не менее Шарлотта невольно направилась в ту сторону, где он исчез, — ей хотелось еще раз увидеть его.

Ничего вокруг не замечая, она пробиралась сквозь толпу, то и дело спотыкаясь и расталкивая негодующих торговок и пассажиров…

Один взгляд на светловолосого незнакомца — и Шарлотта снова ощутила обжигающую боль прошлого, которое отчаянно хотела забыть. Ее затянуло в водоворот воспоминаний о любви, начавшейся так счастливо — и закончившейся страшной катастрофой тем роковым летом 1732 года.

 

Глава 2

Камберленд, Англия, лето 1730 года

Шарлотте Вэйл никогда не забыть той минуты, когда она впервые увидела Тома Вестлинга. Впоследствии она осознала, что именно в тот день впервые поняла, что может происходить между мужчиной и женщиной. Именно тогда Шарлотта представила себе, как горячие мужские руки обнимут ее обнаженное тело и она вознесется в мир наслаждений… Но это понимание пришло позднее, а в тот момент она просто ужасно смутилась.

Шарлотте исполнилось пятнадцать, и она была худощавой, довольно высокой девочкой с огромными выразительными глазами, казавшимися слишком большими для ее нежного личика с изящным подбородком. Они с Венд (новой служанкой, которую кухарка назвала «неисправимой лентяйкой») улизнули из дома и отправились искать птичьи гнезда. Они ступали босиком по теплым камням и мягкой траве, направляясь к поросшему лесом мысу, поднимавшемуся над берегом древнего ледникового озера, которое называлось Дервентом. Венд рассказывала юной хозяйке, что в доме ее родителей над входной дверью всегда прибивали ветки березы, чтобы в жилище не пробрались ведьмы.

Шарлотта же, хотя и провела детство среди древних «каменных колец» на далеких островах Силли, в ведьм не верила и смеялась над Венд.

— А вам они часто досаждают? — спросила она.

Венд, которая была на два года старше своей хозяйки, презрительно фыркнула:

— Никогда не знаешь, что тебя ждет. Так всегда говорит моя матушка!

Шарлотта подумала о том, что матушка Венд, пожалуй, права. Если бы тогда, на Силли, она знала, что ее ждет на севере Англии, — как она рыдала бы! Глядя на сильные загорелые ноги шагавшей впереди Венд, девочка невольно усмехнулась — рыжеволосая Венд была одета лучше, чем ее хозяйка. Три года назад, приехав в Камберленд, Шарлотта была совсем еще малышкой, а теперь стремительно выросла, и ее платье, множество раз перешивавшееся, совсем Износилось. Венд же расхаживала в новехоньком платье, купленном на первое жалованье.

— Почему бы нам не сходить в Эльф-Фокс? — предложила отчаянная Венд. — Может, призрак викинга схватит нас за пятки!

Шарлотта, зачарованная сказочной красотой окрестностей, молча кивнула и пошла следом за Венд по крутой тропинке, которая вела в укромную лощину, носившую название Эльф-Фокс. Все в округе знали древнее предание о викинге, которого соплеменники сочли убитым и оставили, уплыв в свои далекие фьорды. Легенда гласила, что раненого викинга нашла местная девушка и выходила в лощине, у источника. Но это была необычная девушка: златовласая красавица, она гарцевала на белом скакуне и владела длинным волшебным мечом, которым сражалась не хуже любого мужчины. Возможно, она пожалела раненого, эта Золотая Дева. Как бы то ни было, она его выходила у источника Эльф-Фокс. А когда викинг поправился, она поцеловала его в губы и велела возвращаться в северные фьорды, откуда он приплыл.

Но викинг отказался возвращаться без нее. Когда Золотая Дева заснула, он посадил ее на белого скакуна и направился к морю. Но тут же в небе над ними стали собираться черные тучи.

Они так и не добрались до моря. Люди из деревни, отправившиеся за ними в погоню, поджидали их у северного берега озера. Когда викингу преградили дорогу, он повернул обратно. Он мчался во весь опор и наконец вынужден был принять бой в Эльф-Фокс, где когда-то был ранен и где его вернули к жизни.

И там, когда уже разразилась гроза, викинг опустил на землю свою прекрасную ношу. Окруженный со всех сторон, он призвал на помощь своих северных богов.

Он воззвал к Одину, богу битвы, прося победы, и к Тору, богу грома, прося обрушить молот на головы его врагов. Когда же враги надвинулись на него, он взмахнул волшебным мечом Золотой Девы — и Тор дал ему свой громовый ответ. Стрелы молний полетели с неба, но ударили не во врагов — а в волшебный меч. — Нападавшие отпрянули, в ужасе глядя, как меч Золотой Девы растаял в воздухе, а самого викинга охватило пламя.

У этой легенды было несколько окончаний, но все — печальные. Однако Шарлотта, которой хотелось, чтобы влюбленные нашли свое счастье, придумала свой вариант: якобы Золотая Дева поднялась на ноги, прогнала соплеменников и заявила свои права на прах викинга, потому что он принадлежал ей. Предводитель местных воинов, убедившись, что его враг превратился в пепел, ушел, чтобы не видеть горя девушки, которую любил. И тогда… Тогда она своим волшебством оживила викинга, и они умчались к звездам.

…Две девушки уже почти добрались до лощины Эльф-Фокс. Шарлотта не раз бывала в этом месте и знала, что там нет ничего, кроме небольшой рощицы, окружавшей источник, да пирамидки из камней, — некоторые утверждали, что она сложена в память о Золотой Деве, которая в отчаянии выхватила у предводителя кинжал и вонзила его себе в сердце. Впрочем, рядом якобы находилась и могила, где похоронили предводителя, который схватил тот же кинжал, еще теплый от крови его возлюбленной, и отправился следом за ней, чтобы найти ее в царстве мертвых. Другие же утверждали (в том числе и Венд), что могила — на самом деле вовсе не могила, а просто яма, оставшаяся от молнии, поразившей викинга. И именно из этой ямы могли высунуться руки призрака и схватить неосторожного за пятки, чтобы утащить в ад.

Шарлотте все эти рассказы не нравились, и она отказывалась в них верить. Она предпочитала думать, что пирамидка — это памятник, воздвигнутый в честь любви, которая оказалась сильнее времени и смерти, а могилу вырыли для кого-то другого гораздо позже.

Подруги шли уже под кронами деревьев; босые ноги ступали по мягкой траве совершенно бесшумно, словно девушки принадлежали иному миру. Пирамидка была чуть впереди, на невысоком холме, а за ней находилась могила, заросшая миртом и плющом. Венд сразу же направилась туда, Шарлотта последовала за ней — но вдруг обе остановились так внезапно, что едва не упали.

Прямо у них на глазах из могилы высовывалась стройная женская нога.

«Золотая Дева! — подумала Шарлотта. — Она вернулась!» Нога же все выше поднималась из могилы, и в этом зрелище было нечто вызывающее и непристойное. Ошеломленные девушки смотрели, как нога покачивается перед ними, как шевелятся изящные пальчики… А потом раздался звонкий девичий смех и басовитый хохот мужчины.

Изумленные подруги обменялись взглядами. Шарлотта уке раскрыла рот, собираясь прошептать: «Давай уйдем отсюда» — но тут из могилы раздался громкий женский голос:

— Ах, Том… — А спустя несколько мгновений тот же голос воскликнул:

— А-ах, Том!!!

Затем послышались сладострастные стоны. Шарлотта потянула Венд за рукав, но та не желала уходить. Сгорая от любопытства, служанка подошла ближе. Ничего не разглядев, она сделала еще шаг вперед.

— Идем отсюда! — взмолилась Шарлотта.

В следующее мгновение нога опустилась. И почти тотчас же из ямы вынырнула мужская голова. Затем показалось и обнаженное плечо мужчины. Лицо же незнакомца выражало крайнее изумление и гнев. Шарлотта навсегда его запомнила: ярко-зеленые глаза сверкали на смуглом лице, светлые волосы в солнечном свете, пробивавшемся сквозь листву, казались серебристыми. Потом над краем ямы возникли спутанные золотые локоны и полные женские груди, выпиравшие из распущенного корсажа. При виде Шарлотты и Венд, с изумлением взирающих на происходящее, девица разразилась неудержимым смехом.

— Замолчи, Мэйзи, — пробормотал мужчина, нахмурившись и поглядывая на девушек. По движению его плеча Шарлотта догадалась, что он что-то подхватил, — вероятно, свои штаны. Взмахнув рукой, он приказал:

— Прочь отсюда!

— Да, убирайся, Венд, — подхватила неугомонная Мэйзи. — И уведи с собой это отродье. Только не вздумай сказать моему Джеймсу, что ты меня здесь видела!

Шарлотта смутилась и густо покраснела. Потянув Венд за рукав, она воскликнула:

— Ох, да пойдем же! Разве ты не видишь, что они хотят побыть одни?

Венд молча повиновалась. И заговорила лишь тогда, когда они отошли от Эльф-Фокс ярдов на сто.

— Вы знаете, кто это был? — проговорила Венд с волнением в голосе.

— Нет… — с облегчением выдохнула Шарлотта. Она молила Бога, чтобы ей больше никогда не пришлось столкнуться с этим человеком. Ведь они с Венд застали его… за этим!

— Это Том Вестлинг! — сообщила Венд. — Говорят, он откуда-то из-под Карлайла. Хорош собой, а? — Она бросила на Шарлотту лукавый взгляд. — Я бы не отказалась очутиться на месте Мэйзи! Надо же! Забрались в провалившуюся могилу! А из нее, наверное, получается удобная постель… Надо будет запомнить!

— Венд, что ты говоришь?! — упрекнула девушку Шарлотта. Но мысленно она вынуждена была согласиться с Венд: Том Вестлинг, несмотря на хмурый вид, был действительно очень красив.

— Джеймс посчитается с Томом Вестлингом, когда узнает об этом! — Венд сверкнула глазами.

— Ой, да разве ты станешь об этом рассказывать? — изумилась Шарлотта.

Венд с беззаботным видом пожала плечами:

— Ну, может, и не стану. А может, и расскажу. Надо подумать.

Вскоре над серебряным зеркалом озера показалась крыша дома, где Шарлотта прожила последние три года. Крепкий и надежный, выстроенный из камня, Олдершот-Грейндж был все же не так велик, как средневековый замок Страуд, скрытый деревьями, росшими на северном берегу озера. Хотя Олдершот-Грейндж отличался удобством, хотя у Шарлотты была просторная спальня наверху, девочка не чувствовала себя здесь так, как в своем родном доме — в доме, который остался на островах Силли, куда она уже никогда не вернется.

Олдершот-Грейндж был домом дяди Расса. Шарлотта никогда не видела своего дядю, пока в один прекрасный день он не приехал к ним из Лондона. Причем приехал не один — он привез ее матери жениха. Шарлотта слышала, как он пытался убедить мать, что Джон Фостер — прекрасная партия, однако та сразу же догадалась: Расе хочет заполучить состоятельного родственника, у которого можно брать взаймы деньги. Тем не менее рыжеволосый Джон понравился Симбелин, и она согласилась стать его женой. Шел 1727 год.

Шарлотта, которой в то время было уже двенадцать, сразу поняла: новый брак матери внесет в их жизнь много изменений. Во-первых, им предстояло сменить летние красоты пустынного острова на суету и развлечения Лондона. Лондон! Она была в восторге от этой перспективы. Кроме того, у Шарлотты появятся друзья — ведь у вдовца Джона Фостера были сын и дочь примерно одного с ней возраста.

Но в том же 1727 году прекрасная и хрупкая Симбелин серьезно заболела. Она не жаловалась, но Шарлотта часто замечала, как мать прижимает руку к сердцу и прислоняется к камням садовой ограды. Волнения, связанные с подготовкой к свадьбе, окончательно подорвали ее здоровье — она умерла едва ли не накануне бракосочетания. Шарлотта навсегда запомнила тот день…

Она зашла в спальню матери, чтобы помочь ей выбрать свадебный наряд. Вся кровать была завалена платьями. Окна комнаты были раскрыты; по синему небу плыли облака, напоминавшие белых лебедей.

— Мне так хотелось надеть на свадьбу что-нибудь светлое и нарядное! — вздохнула Симбелин.

— А почему бы и нет? — удивилась Шарлотта. Мать вздохнула.

— Сестра Джона написала мне письмо. О, она обязательно приедет завтра и осудит мой выбор — скажет, что я не юная девственница, а вдова, так что мне подобает быть в черном! Правда, я сказала Джону, что отказываюсь выходить замуж в трауре, что бы его сестра ни говорила. Он предложил, чтобы я надела темно-коричневое платье или синее. Возможно, темно-фиолетовое.

Она снова вздохнула.

— Надень вот это и не обращай на нее внимания, — предложила Шарлотта, с веселой улыбкой указывая на белое платье из тончайшего шелка. — Ты будешь чудесно в нем выглядеть.

— О, и тогда сестра Джона непременно устроит скандал! — рассмеялась Симбелин.

— Может, вам сбежать? — предложила Шарлотта. — Тогда ты могла бы надеть то, что тебе захочется.

— Да, сбежать было бы очень весело, и сейчас это вошло в моду, только мне некуда бежать, — с улыбкой возразила мать. — Нет, придется ладить с моими новыми родственниками. Надену вот это.

Симбелин взяла шуршащее темно-синее платье и в задумчивости остановилась перед зеркалом. И вдруг лицо ее побледнело, а губы стали совсем синими.

— Мне… что-то нехорошо, — прошептала она.

В тот же вечер Симбелин умерла, и в гроб ее положили в шуршащем темно-синем платье. Но дядя Расе, казалось, нисколько не горевал, только Шарлотта оплакивала свою веселую молодую мать. Лишившийся невесты Джон Фостер немедленно уехал и больше не появлялся. Дядюшка же, добившись, чтобы его назначили опекуном племянницы, продал всю обстановку дома и все вещи, а потом увез двенадцатилетнюю Шарлотту к себе на север, в Олдершот-Грейндж, находившийся неподалеку от границы с Шотландией.

Первая зима на новом месте оказалась очень тяжелой — ведь девочка не привыкла к сырости и холоду, к серым северным туманам. Порой Шарлотте начинало казаться, что она вот-вот умрет в заброшенном доме, умрет, всеми забытая и никем не любимая.

В следующие три года дядя Расе редко появлялся в Олдершот-Грейндж, а когда приезжал, был холоден с племянницей и почти не замечал ее присутствия. Вскоре у Шарлотты износилась вся одежда, и она робко спросила дядю, нельзя ли ей получить какую-то часть наследства, чтобы купить новые вещи. Но дядя закричал на девочку и сказал, что его сестра Симбелин оставила после себя много долгов и доходов от ее имущества едва хватает на то, чтобы с ними расплачиваться. Шарлотта не поверила дядюшке, однако поняла, что ей придется дожидаться своего совершеннолетия. Или того момента, когда она выйдет замуж.

А потом в ее жизни появилась Венд — веселая, неугомонная и суеверная Венд, которую наняли для работы на кухне. Добродушная Венд жалела бледную сиротку с Силли, она знакомила девочку с дикими северными ущельями и водила по нехоженым тропам. И Шарлотте нравилось убегать с Венд из дома, чтобы заглянуть в какой-нибудь новый уголок…

После одной из таких прогулок Шарлотта заметила у дома незнакомую лошадь и решила узнать, кто их навестил. Она прошла в холл и тотчас же увидела смуглого мужчину с резкими чертами лица.

— Послушай-ка, девица, где мисс Шарлотта? — осведомился незнакомец. — Я жду ее уже два часа!

Оскорбленная тем, что ее приняли за прислугу, Шарлотта остановилась прямо перед визитером и с вызовом в голосе ответила:

— Шарлотта Вэйл — это я! — Девушка немного смутилась, неожиданно заметив на своей юбке новую дыру.

Смутился ли незнакомец — неизвестно, но он поспешно поднялся с места.

— Прошу прощения, мисс Шарлотта, — вежливо проговорил он, — но в этом холле так темно…

— Так темно, что вы приняли меня за служанку? — с грустью усмехнулась Шарлотта.

— О… что вы?! — Незнакомец отвесил галантный поклон. — Артур Бодин. Рад служить вам.

Он выпрямился, и Шарлотта в гневе сжала зубы, заметив, что Бодин с циничной усмешкой оглядывает ее еще детскую фигурку. Она решила, что гость смеется над ее нарядом, однако впоследствии выяснилось, что Артур Бодин думал совсем о другом.

За ужином, который им поспешно подали в пыльную столовую — мистер Бодин отказывался есть, пока хозяйка дома не вернется, — он сказал, что «заглянул» к Шарлотте по просьбе ее дяди, оставшегося в Лондоне.

— Дядя Расе слишком занят, чтобы в этом году ехать на север? — предположила Шарлотта, пристально глядя на гостя;

— Вот именно, — с добродушной улыбкой подтвердил Бодин. Он внимательно посмотрел на нее и со вздохом добавил:

— Полагаю, он не появится еще несколько лет.

Гость снова вздохнул, продолжая рассматривать юную хозяйку.

— Почему? Почему он так сказал? — спрашивала возмущенная Шарлотта у Венд после отъезда Артура Бодина. — Откуда он знает, что собирается делать дядя Расе?

В поведении Бодина было нечто такое, что испугало и встревожило Шарлотту, однако ей никак не удавалось понять, что именно.

Венд с усмешкой ответила:

— Он рассматривал вас так, словно вы — лошадь, которую он собирается купить.

Шарлотта невольно вздрогнула.

— Возможно, ваш дядя прислал Бодина проверить, не созрели ли вы для замужества? — предположила проницательная Венд.

Шарлотта в изумлении уставилась на служанку.

— Но мне же всего пятнадцать! — воскликнула она.

— Две мои сестры вышли замуж, когда им было по тринадцать, — сообщила подруге Венд.

— Да, но…

Сестры Венд были служанками, а она, Шарлотта, — дворянка. Шарлотта не могла сказать такое подруге, но та обо всем догадалась и нахмурилась.

— Дворяне тоже продают своих дочек! — заявила она. — Они просто называют это иначе.

Шарлотта судорожно сглотнула. Возможно, Венд не ошиблась, и Бодин так внимательно ее рассматривал именно поэтому. Она нахмурилась.

— Не тревожьтесь так, — ласково проговорила Венд. — Может, вы найдете себе кого-нибудь еще раньше, чем ваш дядя соберется выдать вас замуж. Может, вы уже его нашли! Том Вестлинг смотрел на вас больше, чем на Мэйзи!

— Венд!.. — задохнулась Шарлотта. — Это не правда!

— Да неужто? — Венд со смехом вышла из столовой. Однако все произошедшее заставило Шарлотту задуматься. И этой ночью ей приснилось, что Золотая Дева — это она сама, а Том Вестлинг — ее викинг. И еще ей снилось, что она стала выше ростом, что груди ее округлились и что на ней белое платье из тончайшего шелка. Они с викингом опустились на траву, усеянную пятнами солнечного света, пробивавшегося сквозь листву. Его прекрасное лицо было совсем близко, дыхание обжигало ей щеку. Она почувствовала, как его сильные руки ласкают ее, услышала его глуховатый смех…

Проснувшись с гулко бьющимся сердцем, она поняла, что уже утро и что разбудили ее служанки, смеющиеся за дверью. Вскоре в комнату к Шарлотте вошла Венд, которая, как всегда, искала повод побездельничать. Она плюхнулась на неубранную постель и несколько секунд молча смотрела, как Шарлотта одевается. Потом вдруг сказала:

— Правда, они были ужасно смешные?

— Кто? — спросила Шарлотта, хотя прекрасно поняла, о ком речь.

— Та парочка, которой мы вчера помешали, — усмехнулась Венд. — Они так забавно выбирались из могилы, когда нас услышали. Мэйзи чуть было совсем не выскочила из платья, а волосы у нее все спутались! А Том Вестлинг как разозлился-то! Он, наверное, выскочил бы, чтобы прогнать нас, если бы был в штанах. Но я готова биться об заклад, что штанов-то на нем не было!

Венд рассмеялась.

Шарлотта на секунду прервала одевание.

— Венд, нельзя про них рассказывать, — решительно заявила она. — Нам было бы стыдно говорить о том, чем они занимались, когда мы их обнаружили. И потом… зачем устраивать им неприятности?

Венд встала и посмотрела на Шарлотту сверху вниз.

— Да, верно, — согласилась она. — Зачем нам неприятности? — Служанка ухмыльнулась и добавила:

— И наверное, вам понравилось то, что вы видели. Вам ведь не хотелось бы, чтобы кто-нибудь разбил Тому Вестлингу его красивый нос?

Щеки Шарлотты заалели.

— Не говори глупости, Венд! — отрезала она. — Я очень надеюсь, что больше никогда не увижу Тома Вестлинга. Да я умру от стыда, если снова с ним встречусь!

— О, вы его увидите! — рассмеялась Венд. — Только, может быть, он окажется в штанах! И Венд оказалась права. Шарлотта увидела его уже на следующий день.

 

Глава 3

День был теплый и ясный, и по бескрайнему синему небу плыли пушистые белые облака. Шарлотта пришла в то место, которое она называла своим «тайным убежищем». Хотя «убежище» находилось недалеко от дома, попасть туда можно было только через расщелину в скалах, скрытую за ветвями древнего кряжистого дуба. Шарлотта случайно обнаружила это место и привыкла приходить туда всякий раз, когда ей хотелось побыть одной или когда жизнь в большом сером доме становилась совсем уж невыносимой. В «тайное убежище» она не приводила никого — даже Венд.

Пробираясь между деревьями, Шарлотта зацепилась подолом за куст и, тихонько вскрикнув, остановилась, досадуя на свою неловкость. Скалистая расщелина за дубом была совсем недалеко, и уже слышался тихий плеск воды — именно этот мелодичный звук когда-то заставил Шарлотту заглянуть в укромный уголок, окруженный со всех сторон скалами. Там небольшой водопад низвергался в круглое озерцо с форелью.

Оказавшись в своем «тайном убежище», Шарлотта даже не осмотрелась, а сразу же поудобнее устроилась на плоском камне у воды, раскрыла книгу и погрузилась в чтение. Она так увлеклась книгой, что забыла обо всем на свете, — в этот момент герой романа узнавал об измене жены. И вдруг ее внимание привлек какой-то необычный звук. Шарлотта подняла голову — и замерла.

Из-за стены водопада появилась высокая мужская фигура. У него были светло-русые волосы, которые он в этот момент откинул назад, так что на его широкие плечи падали капли воды. Его красивое лицо, выражавшее полнейшее недоумение, было знакомо Шарлотте. Узнала она и могучую обнаженную грудь.

Перед ней стоял Том Вестлинг!

Он был весь мокрый — и абсолютно голый.

Шарлотта в испуге вскрикнула — и почти тотчас же услышала его голос. Но это был не тот гневный рык, которым он встретил их с Венд, когда они прервали сто любовные утехи. На сей раз Том весело рассмеялся.

— Ого, — проговорил он с самым непринужденным видом, словно его ничуть не смущала собственная нагота. Протянув руку, Том вытащил из-за камня свои штаны. — Да ведь это та самая девочка из Эльф-Фокс. Похоже, у тебя талант заставать меня в подобном костюме!

Шарлотта густо покраснела; она отдала бы все на свете — только бы куда-нибудь исчезнуть в этот момент. Пробормотав что-то невнятное, она вскочила на ноги, повернулась и бросилась к расщелине. Уже пробежав полдороги до Олдершот-Грейндж, она сообразила, что уронила свою драгоценную книгу у озера.

Однако ничто на свете не заставило бы ее вернуться. Ведь она может застать у озера Тома — за чтением тех самых увлекательных эпизодов и все таким же неодетым. А если он будет читать ту сцену, в которой герой заставляет мятежную леди Огасту покориться его воле?

О, она просто умрет от стыда, если снова встретится с Томом Вестлингом!

Опасаясь действительно встретить его — поскольку он, наверное, бродил по округе, поджидая Мэйзи, — Шарлотта просидела дома весь день, а на следующий день гуляла в саду, совершенно заросшем сорняками. Время от времени она бросала тревожные взгляды в сторону озера — очень хотелось ей отправиться за книгой.

Около полудня кухарка сказала ей, что старуха, жившая в ветхом домишке к югу от дольменов, опять слегла с ревматизмом, и посетовала на то, что никак не может отправить к ней Венд с бульоном и булками — в доме была большая стирка, когда стирается все накопившееся за месяц белье. Шарлотта была рада хоть чем-то заняться и тотчас же отправилась в путь с бидоном бульона и дюжиной булок в полотняной тряпице.

Дорогу к дому старухи девушка знала прекрасно. Тропа пролегала по склону ущелья, на дне которого протекал ручей, превратившийся той весной в бурный поток. В одном месте тропа сужалась, и Шарлотта обычно ходила здесь с величайшей осторожностью, поскольку скалистый склон ущелья был почти отвесным. Вот и сейчас Шарлотта шла по тропе, внимательно глядя под ноги. В какой-то момент она подняла голову — и вдруг увидела прямо перед собой Тома Вестлинга.

Шарлотта ужасно смутилась. При мысли же о том, что ей придется пройти мимо Тома в таком узком месте, она забыла о всякой осторожности и в панике повернула обратно. И вдруг, зацепившись ногой за выступ скалы, с отчаянным криком полетела вниз, но в последний момент успела ухватиться за росшее на скалистом склоне чахлое деревце. Едва выдерживая ее вес, деревце угрожающе согнулось.

— Не бойся! — раздался зычный голос Тома. В следующее мгновение Шарлотта услышала топот — Том бежал ей на помощь. Затем она почувствовала, как сильные руки подхватили ее и вытащили на край обрыва как раз в тот момент, когда корни деревца уже начали обрываться.

Охваченная ужасом, Шарлотта смотрела на бурлящий внизу поток, в котором исчезли бидон и узелок. Задыхаясь, словно тонула, она отчаянно цеплялась за широкие плечи Тома.

— Ну, полно, полно, — проговорил он, прижимая к груди дрожащую Шарлотту. — Ты жива и здорова. Но почему ты так резко повернулась? Разве ты не знаешь, что тропа в этом месте слишком узкая и надо быть очень осторожной?

Шарлотта не могла сказать Тому, почему она хотела повернуть обратно. И не могла унять дрожь. И тут она вдруг осознала, что ее обнимает красивый сильный мужчина… Потрясенная своим открытием, Шарлотта думала о том, что согласилась бы навсегда остаться в его объятиях.

Испугавшись такой странной мысли, она попыталась высвободиться.

— Эй, послушай! — воскликнул Том. — Сейчас все повторится, только на этот раз мы полетим вниз вместе!

Шарлотта замерла, еще больше смутившись. Затем подняла голову и с мольбой в глазах посмотрела на Тома.

— Прости, — пробормотала она, И добавила:

— Ты ведь спас мне жизнь…

— Да, похоже, что так, — с невозмутимым видом кивнул Том. — И ясно, что тебе часто будет нужен спаситель, если ты всегда намерена так ходить! — Он усмехнулся и тотчас же с удивлением подумал о том, что его необыкновенно взволновали ее полные мольбы фиалковые глаза. Том мысленно напомнил себе, что перед ним почти ребенок, и осторожно отстранил ее. — Пошли, я провожу тебя, — сказал он, взяв Шарлотту за руку. — Хочу убедиться, что ты благополучно дойдешь.

— Мне больше нет смысла туда идти, — дрожащим голосом проговорила Шарлотта. — Я несла бидон с бульоном и немного хлеба для миссис Меггс, которая живет в долине. Но теперь… — Она посмотрела вниз и содрогнулась. — Я все уронила.

— Тогда я провожу тебя обратно, — сказал он.

— О, в этом нет нужды. Правда!

Она ощущала трепет в груди и чувствовала тепло его пальцев — он снова взял ее за руку.

— И тем не менее…

Том молча повел ее по узкой тропе, останавливаясь в самых опасных местах, чтобы помочь ей. Шарлотта была ужасно сконфужена; она много раз ходила здесь, и с ней никогда ничего не случалось!

— Я читаю твою книгу, — сказал он неожиданно. Шарлотта невольно вздрогнула и споткнулась. Том поддержал ее и посмотрел на нее с любопытством.

— П-правда? — спросила она, краснея.

— Да, правда. Мне нечасто попадают в руки книги. Это означало, что он беден. О том же свидетельствовал его поношенный коричневый камзол, правда, прекрасно сшитый. Да и сапоги его тоже были далеко не новыми. Но он умел читать!

— И как тебе, понравилось? — решилась спросить Шарлотта.

— Да, интересно. Только я бы предпочел больше плавать с героем и реже поднимать тосты за брови леди Огасты.

— У нее были очень необычные брови, — возразила Шарлотта. — Они были…

— Помню-помню. Высокие и возвышенные. — Казалось, это очень забавляло Тома. Внезапно повернувшись, он с улыбкой посмотрел на Шарлотту. — Право, и кто бы мог подумать? У нас тут тоже кое у кого возвышенные брови!

Она нахмурилась — и тотчас рассмеялась. Том также засмеялся, и Шарлотта вдруг поняла, что ей очень нравится его веселый смех.

— Если честно, — сказал он уже серьезно, — то больше всего меня заинтересовал трактат.

— О, трактат мистера Дефо о похищении? Том кивнул:

— Очень любопытно.

— И теперь ты собираешься украсть богатую наследницу и заставить ее выйти за тебя замуж? — улыбнулась Шарлотта.

Он как-то странно посмотрел на нее и небрежно бросил:

— Возможно.

Шарлотта густо покраснела.

«Но я же ничего не получила в наследство! — мысленно напомнила она себе. Однако тут же успокоилась, подумав:

— Впрочем, Том, конечно, этого не знает».

Шарлотта взглянула на собеседника с лукавой улыбкой:

— Кстати, за похищение вешают. Том.

— Но… возможно, игра стоит свеч. — Он вздохнул и вдруг, отвернувшись, уставился куда-то вдаль.

Том как-то раз присутствовал на казни за похищение. Рослый мужчина с вызывающим видом шагал до самой виселицы, а из кареты на него смотрела девушка; зрители же подталкивали друг друга и, перешептываясь, говорили о том, что это — «она». Тому показалось, что у девушки на щеках блестели слезы. Потом ее затянули в глубину кареты, а приговоренного вздернули, и он задергался, заплясал в воздухе… Том тогда подумал, что, может, никакого похищения вовсе и не было, что, возможно, это были настоящие влюбленные. Однако закон гласил: похищение карается повешением.

Он снова обратил взор на хрупкую юную девушку, стоявшую рядом. Она же пристально смотрела на скалы, и щеки ее пылали.

К тому времени когда вдали показался Олдершот-Грейндж, они стали настоящими друзьями. Впрочем, Шарлотта испытывала к Тому более сильные чувства, чем просто дружеские, — она решила, что обожает Тома. Его чудесная улыбка осталась с ней, даже когда он ушел.

Вернувшись домой, Шарлотта зашла на кухню, чтобы рассказать кухарке, как уронила бульон и булки. Тут же стояла Венд, опиравшаяся на половую щетку.

— Ну, — проговорила она, — я вижу, вы уже заполучили его!

— Ничего подобного! — запротестовала Шарлотта. — Я чуть было не сорвалась в ущелье, а он меня спас.

— Хитро, — усмехнулась Венд. Шарлотта вспыхнула.

— Я вовсе не хитрила! — заявила она. — Я просто хотела повернуться, потому что подумала, что нам с ним не разойтись на узкой тропинке, и…

— Просто упала в его объятия. — Венд засмеялась. — Надо мне как-нибудь это попробовать.

— Не говори глупости. Я его, наверное, больше не увижу.

Венд лишь презрительно фыркнула.

На следующее утро Шарлотта поправляла в своей спальне выгоревшие занавески и вдруг увидела Тома, решительно шагавшего к Олдершот-Грейндж. Он листал на ходу какую-то книгу, и Шарлотта решила, что это — тот самый томик, который она уронила у озера. У нее сердце защемило — Том был так красив… Красив даже в своем поношенном камзоле. Подойдя ближе, он поднял голову, и Шарлотта, задыхаясь от волнения, инстинктивно отступила в глубину комнаты. Когда она снова осмелилась подойти к окну. Том исчез, — видимо, прошел на кухню, решила Шарлотта.

Она бросилась вниз, опасаясь, что кокетливая Венд может усадить его на кухне с кружкой сидра. Однако оказалось, что Том пришел именно к Шарлотте.

— Мисс Шарлотта, я возвращаю вам вашу книгу, — мягко произнес он с изящным поклоном, и она решила, что Том — настоящий джентльмен, пусть даже и ограниченный в средствах.

— Надеюсь, она вам понравилась, — с чопорным видом кивнула Шарлотта; она прекрасно понимала, что кухарка и Венд с живейшим интересом прислушиваются к их разговору. Желая скрыться от них, Шарлотта предложила:

— Не хотите ли посмотреть наш сад?

— Очень хочу.

Они вышли в заросший сорняками сад, окруженный невысокой стеной. Над головой Тома жужжала пчела, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Глаза Шарлотты сияли. А сердце ее забилось бы еще быстрее, если бы она знала, о чем думал Том, направляясь к ней. Он пытался понять, почему его так влечет к этой худенькой девочке. Стоя же рядом с ней в запущенном саду, он с жадностью ловил каждое ее слово.

— На Силли были такие красивые цветы, — с грустью вспоминала Шарлотта. — Я никак не привыкну к северу, к суровым зимам, к снегу. Наверное, я всегда буду мечтать о лете.

— А я вырос на Багамских островах, — неожиданно проговорил Том. — Так что я тебя понимаю.

— О! А Венд сказала, что ты из Карлайла.

— Я там с семнадцати лет. Мой отец… умер, а мать вышла замуж во второй раз, за кораблестроителя. Мы с ним не ладим.

Шарлотта окинула взглядом поношенный костюм Тома, не слишком подходящий для пасынка кораблестроителя. Так вот почему он здесь оказался — из-за домашних неприятностей.

— Поэтому ты здесь, а не в Карлайле? — спросила она. Том с опаской посмотрел на собеседницу. На самом деле он заявился в эти места, чтобы увидеться с Мэйзи, с которой познакомился в Карлайле на рынке. Однако этот роман угасал, да Том и не собирался рассказывать о Мэйзи этой тощей большеглазой девочке, к которой его почему-то так влекло.

— А чем ты занимаешься? — спросила она. Том ответил не сразу. Он долго смотрел куда-то вдаль, наконец сказал:

— Вообще-то я моряк.

Ни к чему рассказывать ей о скользких от крови палубах быстроходных кораблей, на которых он плавал.

— Ты рано ушел в море? — заинтересовалась Шарлотта.

— В десять лет. Я был юнгой.

— Наверное, в таком возрасте очень трудно получить место юнги, — с восхищением глядя на Тома, сказала Шарлотта.

— Не так уж и трудно, — сказал он, по-прежнему смотря вдаль. — Мой отец был капитаном.

Конечно же, не следует говорить Шарлотте о том, что он — сын Бена Вестлинга и что «Акула», корабль его отца, был грозой морей.

— А где он торговал? — спросила девушка с островов Силли, кое-что знавшая о море.

— Торговал? — Том внимательно посмотрел на свою юную собеседницу. — Ну, в основном на Дальнем Востоке, в Африке и в Индии.

Это по крайней мере было правдой. «Акула» и другие пиратские суда стояли главным образом в водах Мадагаскара.

— Пряности! — Фиалковые глаза Шарлотты загорелись. — Как это, наверное, интересно!..

Том мысленно усмехнулся: действительно, очень «интересно» — у него до сих пор оставались шрамы от тех времен.

— Да, это было интересно, — проговорил он с иронией в голосе.

Шарлотта не уловила иронии в его тоне.

— Мне всегда хотелось увидеть места, где выращивают пряности, — сказала она.

«Только не так, как их видел я, — мысленно усмехнулся Том. — С мертвецами на реях и прочими красотами…»

— Там очень красиво, — сказал он.

— Как это, должно быть, замечательно — путешествовать вместе с отцом, — с завистью вздохнула Шарлотта. — Мой умер, когда я была совсем маленькая.

В этих путешествиях не было ничего замечательного. То был настоящий ад. Том, конечно же, восхищался силой и отвагой отца — но все остальное в его жизни… Мир отца не был миром благородных корсаров, галантных кавалеров, воевавших только с врагами Англии — испанцами. Добычей Бена Дьявола становился любой корабль, который ему удавалось захватить. Том ненавидел мир отца, и, когда ему исполнилось семнадцать, он сбежал с корабля — сбежал навсегда. Он не знал и не хотел знать, где сейчас находится его отец. Но у него не было сомнений: Бен Дьявол закончит свои дни на виселице. Тому же совершенно не хотелось висеть рядом с отцом.

Глядя в доверчивые фиалковые глаза Шарлотты, Том чувствовал, что ему ужасно хочется рассказать ей правду о своей прежней жизни — о том, каким негодяем был его отец, хотя и происходил из благородной семьи, и о том, что отец так никогда и не женился на его матери. Как-то раз, когда он отправился в очередное плавание, мать Тома встретилась со своим кораблестроителем, вышла за него замуж и уехала в Карлайл.

Том узнал, куда она уехала, и приплыл в Карлайл. Однако там его ждала холодная встреча, и он отправился в плавание, а вот теперь вернулся, но встретили его все так же холодно. У матери с кораблестроителем появились дети, и ей хотелось забыть о прошлом — Том же был частью этого прошлого.

— Хотя я действительно моряк, но, по правде говоря, предпочитаю сушу.

На сей раз Том сказал истинную правду. Хотя он провел детство в бурных морях, его всегда манила суша, и он мечтал стать плантатором — где-нибудь подальше от Карлайла. И ему вдруг захотелось рассказать о своих мечтах этой худенькой девочке.

Том мысленно упрекал себя, называл глупцом, ведь Шарлотта — совсем еще ребенок.

И тем не менее он не мог заставить себя уйти. Они сидели на стене, окружавшей сад, и Том рассказывал о море и о дальних жарких странах. Рассказывал об орхидеях и о красном дереве, которое называли розовым, потому что его спил благоухал розами; рассказывал о Летучих рыбах, коралловых рифах и об источающих пряные ароматы ночах под Южным Крестом, Он общался с Шарлоттой так, словно она была взрослой женщиной.

Шарлотта же слушала как зачарованная. В тот вечер, уходя, Том унес с собой ее сердце. Он пришел к ней еще раз, два дня спустя. Шарлотта сидела на стене сада и мечтательно смотрела на озеро. Услышав его шаги, она повернулась и радостно улыбнулась.

— Я отплываю послезавтра, — сразу же объявил Том. — На «Мэри Констант». Я заключил контракт на долгое плавание.

Накануне, простившись с Шарлоттой, Том всю ночь провел на холме за Олдершот-Грейндж. Глядя на темные силуэты печных труб, он думал о своей юной подруге. Том боялся, что если останется, то совершит такое, чего не делал никогда в жизни, — осквернит ребенка. Он заметил, с каким восхищением она смотрела на него, и понимал, что эта девочка была бы легкой добычей. Пусть и с болью в сердце, но он твердо решил: надо забыть о ней. Она заслуживает того, чтобы вырасти нежной, чистой, полной грез. Но для этого ему, Тому Вестлингу, придется расстаться с ней. Он должен отправиться в плавание, в дальнее плавание, откуда не сможет вернуться, даже если очень захочет. Он сделает это ради девочки с фиалковыми глазами и чудесной улыбкой, покорившей его.

Утром, после ночного бдения на вершине холма. Том вернулся в Карлайл и нанялся на первое же судно.

И вот сейчас Шарлотта смотрела на него так, словно рухнул весь ее мир.

— Я… буду скучать, — проговорила она — И я тоже, Шарлотта.

Она никогда не узнает, как ужасно он будет по ней скучать! Том внезапно привлек ее к себе и поцеловал в дрожащие губы. И она ответила на его поцелуй — ответила нежно и страстно.

Он тотчас же отстранил ее. Заглянул ей в лицо — и утонул в фиалковых глазах… Но сразу же вновь напомнил себе, что она — почти ребенок.

— Я кое-что принес тебе из Карлайла. — Вытащив из кармана своего поношенного камзола маленький золотой медальон на тонкой цепочке. Том надел его Шарлотте на шею. — На память обо мне, — добавил он.

Как будто она сможет его забыть!

— Ох, неужели тебе уже пора?! — воскликнула она, увидев, что он действительно собирается уходить. Том грустно улыбнулся:

— Если я останусь, то сделаю нечто такое, о чем мы оба пожалеем.

Шарлотта приблизилась к нему.

— Ты вернешься? — спросила она с дрожью в голосе. Том пристально посмотрел на нее, и она почувствовала, что его к ней влечет; ей даже казалось, что она ощущает жар его тела.

— О да, моя маленькая Шарлотта, — убежденно сказал он своим звучным низким голосом, заставившим трепетать все ее существо. — Да, я вернусь.

И он ушел — решительно зашагал в сторону Карлайла.

Венд наблюдала эту сцену из окна.

— Он в вас влюбился, — прошептала она, когда Шарлотта зашла в дом. — Это сразу видно! Ну-ка, покажите, что он вам подарил?

Со слезами на глазах Шарлотта протянула ей медальон.

— Он отправился в долгое плавание на «Мэри Констант». Ах, Венд, увижу ли я его снова?! — воскликнула девушка. Венд в восторге рассматривала медальон.

— О, вы его увидите, — со смехом заверила она Шарлотту. — Только кто знает когда?

 

Глава 4

Зима 1730 года

Кухарка сожгла оленину, и дым от большой чугунной сковороды поднимался к почерневшим потолочным балкам. Устроившись на трехногом табурете у огромного каменного очага, Шарлотта с величайшим интересом слушала историю, которую рассказывала Венд.

Служанка не обращала ни малейшего внимания на дым и то и дело округляла глаза, изображая ужас.

— Когда я шла мимо озера, возвращаясь от мамы, призрак снова был там! — воскликнула Венд. — Белая женская рука вынырнула из-подо льда и поманила меня, поманила! А я спросила себя: куда меня зовут?

Шарлотта слушала, глядя подруге в рот. Она всегда восхищалась россказнями Венд. На прошлой неделе та утверждала, что видела безголового всадника, который во весь опор скакал к Кэтс-Беллз; а неделей раньше якобы наблюдала голубые дьявольские огни, горевшие на Скале Монаха. Венд обожала рассказывать о своих «приключениях», и внимание хозяйки очень льстило ей.

Следует заметить, что Шарлотта уже не ходила в дырявом платье. Вечерами, когда кухарка дремала у огня, Шарлотта, прилежно склоняясь над рукоделием, училась шить. Правда, шила она еще не настолько хорошо, чтобы зарабатывать этим на жизнь, но все же сумела сшить себе простенькое платье, которое собственноручно покрасила отваром из дубовой коры. К сожалению, платье быстро выгорело на солнце и приобрело какой-то неопределенный серовато-коричневый оттенок, но Шарлотта решила, что следующей весной наберет побольше цветков крокуса, чтобы покрасить ткань в шафранно-желтый цвет, прекрасно гармонировавший с золотом ее волос.

Впрочем, изменился не только наряд Шарлотты. Изменилось и выражение ее лица: теперь фиалковые глаза девушки были полны грез, а в уголках губ затаилась улыбка. Шарлотта постоянно вспоминала о поцелуе возлюбленного (по крайней мере мысленно она называла Тома своим возлюбленным), и это воспоминание согревало ее холодными зимними ночами.

Когда же наконец пришла весна, стало очевидно: Шарлотта очень повзрослела. Еще год назад она была хорошенькой хрупкой девочкой, теперь же превращалась в ослепительную красавицу — даже слуги это замечали. И теперь Шарлотта все чаще уединялась в своем «тайном убежище». Однако тотчас же откладывала книгу в сторону — ей больше нравилось мечтать.

Она мечтала о высоком молодом мужчине со смеющимися глазами — зелеными, как море за островами Силли. Он был удивительно красив, этот мужчина, и он так много в жизни повидал…

«Я буду скучать», — с грустью сказала она ему при прощании, а он сказал, что тоже будет по ней скучать. Ах, как ей хотелось снова услышать его голос, снова перехватить его страстный взгляд!

Шарлотта прикасалась к золотому медальону — и мечтала о чудесном будущем.

Потом наступила осень, затем — опять зима с ее туманами, снегами и воем ветра. Когда метели носились над Дервентом, а порывы ледяного ветра едва не срывали трубы с Олдершот-Грейндж, когда слуги жались к кухонному очагу, Шарлотта совершала долгие прогулки. Она возвращалась разрумянившаяся и заходила на кухню, сбивая снег с ботинок.

Но миновала и эта зима — еще одна суровая зима. Снега растаяли, и вновь пришло тепло, так что Шарлотта опять могла уединяться в своем «тайном убежище», где мечтала о Томе.

Как-то раз, возвращаясь домой, она увидела у парадной двери Артура Бодина, — вероятно, он снова решил заехать в Олдершот-Грейндж, чтобы навестить ее. Глядя на Шарлотту, Бодин изумлялся: неужели это та же самая девочка? А ведь он совсем недавно доложил ее дяде, что «она еще не готова и не произведет впечатления на мужчину».

Бодин смотрел на девушку, спускавшуюся с холма, и глазам своим не верил.

— Девица шагает так, словно на голове у нее корона, — пробормотал он себе под нос. — А ведь одета-то она, точно служанка!

Бодин задумался — в его голове уже зрели планы. Он шагнул к двери и распахнул ее перед юной красавицей.

Шарлотта остановилась в замешательстве. Но тотчас же взяла себя в руки и поздоровалась со смуглолицым гостем.

— Мистер Бодин… — небрежно обронила она, делая изящный реверанс. Чуть прищурившись, спросила:

— За что такая честь?.. Впрочем, рада видеть вас, сэр.

«И воспитана прекрасно», — восхищался Бодин.

— Я просто заехал справиться о вашем здоровье, чтобы потом рассказать о вас вашему дяде, — не задумываясь ответил гость.

— Вы можете передать моему дяде, что я совершенно здорова. Но мне требуется кое-какой гардероб, — сухо ответила Шарлотта.

Бодин окинул взглядом платье девушки, сшитое не очень умелой рукой.

— Вы хотите сказать, что у вас нет ничего, кроме этого? — искренне изумился он.

— Именно это я и хочу сказать. И не сомневаюсь: меня ни разу не приглашали на бал, потому что мне не в чем там появиться!

— А здесь часто устраивают балы? — притворно удивился Бодин.

Шарлотта вспыхнула и гневно сверкнула глазами. Она не допустит, чтобы над ней насмехались!

— Готова признать: почти никогда, — ответила она, конечно же, слукавив. В поместьях хозяева не жили, а только изредка приезжали, чтобы проверить состояние дел. Однако гостей никто из соседей не приглашал. — Но мне следует иметь приличное платье, если бал вдруг состоится!

Бодин едва не рассмеялся. Возмущенная, с разгоревшимися щеками и сверкающими глазами, Шарлотта еще больше похорошела.

— Вы совершенно правы, мистрис Шарлотта. Я уверен, что вы стали бы украшением любого бала. Обещаю поговорить с вашим дядей о нарядах. — Бодин тут же добавил:

— Возможно, он прислушается к моим словам.

— Очень хотелось бы надеяться, — проговорила Шарлотта теперь она смотрела на гостя более благосклонно. — Не останетесь ли на ужин?

— Благодарю вас, но мне надо ехать, пока не стемнело.

Бодин поклонился и направился к лошади. «Теперь будет, о чем рассказать Рассу, — мысленно усмехнулся он. — Девица созрела!»

Вскоре в Олдершот-Грейндж доставили платье. Изумленная Шарлотта приняла из рук посыльного огромную коробку. Она и не надеялась получить платье так быстро. Вероятно, Бодин не стал говорить с дядей Рассом и сам все решил.

Платье, лежавшее в коробке, оказалось настоящим чудом. Оно было сшито по последней моде из белой вуали, и юбка трепетала вокруг стройных ножек Шарлотты, словно крылья мотылька. Рукава были отделаны белыми кружевами, эффектно подчеркивавшими изящество девичьих рук. Декольте же оказалось удивительно низким — на чем Бодин, лично делавший заказ у портнихи, настоял лишь с огромным трудом.

Шарлотта ахнула, примерив элегантный наряд, — она не видела ничего подобного с тех пор, как ее увезли с Силли. Кроме платья, Шарлотта обнаружила в коробке крошечный кружевной чепец, украшенный длинными белыми лентами, изящные белые туфельки, оказавшиеся в самую пору, пару белых перчаток и расписной веер.

Служанки, обступившие молодую хозяйку, в восторге заохали, а кухарка нахмурилась и что-то пробормотала сквозь зубы, возмущенная столь вызывающим декольте.

Шарлотта же едва не расплакалась от счастья. Она сбежала вниз в своем наряде и принялась кружиться по кухне в танце, которому научила ее в детстве мать. При этом движения ее были столь грациозными, что даже строгая кухарка в восторге захлопала в ладоши, когда девушка, запыхавшись, упала на скамью у кухонного стола.

— Кажется, я никогда еще не была так счастлива, — вздохнула она.

Венд с улыбкой смотрела на свою юную хозяйку.

— Ах, какое чудесное платье! — воскликнула Шарлотта, разглаживая юбку. — Мне прислал его дядин друг. О, Венд, я никогда еще не была так счастлива!

— Я могу сделать вас еще счастливее, — усмехнулась Венд. Шарлотта взглянула на нее в изумлении:

— Венд, о чем это ты?

— О том, — ответила служанка, — что совсем недавно я встретила Уилла-торговца. Он возвращался из Карлайла, где закупал товар. Так вот, Уилл сказал, что видел входивший в гавань корабль и это «Мэри Констант».

«Мэри Констант» — корабль Тома! Лицо Шарлотты осветилось ослепительной улыбкой.

Том Вестлинг вернулся!

 

Глава 5

Начало лета 1732 года

Июньский день обещал быть теплым и ясным. Шарлотта, которая от волнения не спала всю ночь, встала с рассветом и принялась ждать Тома. Она решила, что он скорее всего отправится в путь пешком — значит, появится в Олдершот-Грейндж лишь на следующий день. И все-таки Шарлотта надеялась увидеть его раньше. В конце концов, он ведь мог раздобыть где-нибудь лошадь… Весь день девушка не отходила от окна, готовая надеть свое чудесное новое платье, как только завидит Тома.

Однако солнце село, а он не пришел.

На следующий день она была уверена, что он появится, так что уже с утра надела платье, вышла из дома и устроилась на стене сада, расправив юбки так, чтобы выглядеть как можно привлекательнее. Вскоре солнце стало слишком уж сильно припекать, и ей пришлось укрыться в тени ближайшего дерева.

Прошло еще какое-то время, и Шарлотта, почувствовав, что проголодалась, зашла в дом.

Венд, пытаясь утешить хозяйку, говорила, что Тома могло что-то задержать, и Шарлотта немного успокоилась. Однако кухарка все же заметила, что вечером девушка почти ничего не ела. Перед сном Шарлотта встряхнула свое чудесное платье и аккуратно уложила в коробку. При этом глаза ее наполнились слезами.

Словно под стать ее настроению, погода испортилась. Солнечные дни сменило ненастье. Темные тучи мчались по небу, и моросил дождь. Шарлотта снова носила свое старенькое платье. Том же так и не появился. Наверное, глупо было ждать его, возможно, он нашел себе другую девушку, с болью в сердце думала Шарлотта. И все же ждала его…

Как-то раз Шарлотта сидела на берегу озера, дожидаясь Тома, В конце концов решив, что нет смысла мокнуть под дождем, она встала и отбросила за спину влажные волосы.

И вдруг увидела на фоне серого неба рослую фигуру в треуголке.

Том!

Сердце Шарлотты забилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Мужчина увидел ее — и помахал рукой. Лишь сейчас она заметила, что Том идет, опираясь на толстую палку. Так вот почему он не появился раньше! Шарлотта подобрала юбку и бросилась ему навстречу.

И вдруг остановилась в смущении.

Но Том, отшвырнув палку в сторону, с радостным криком кинулся к девушке.

— Так ты все еще здесь! — засмеялся он. — Я боялся, что не застану тебя.

— Да, Том, я все еще здесь, — пробормотала Шарлотта с робкой улыбкой.

В следующую секунду они уже крепко обнимали друг друга.

Наконец Шарлотта проговорила:

— Я узнала, что твой корабль зашел в порт, и… ох. Том, я так боялась, что ты не придешь!

Том еще крепче прижал ее к себе. Уткнувшись лицом во влажные волосы Шарлотты, он пробормотал:

— Такого просто быть не могло.

Дождь усилился, но они этого не заметили.

— Как только я тебя увидела, я очень испугалась: подумала, ты ранен! — воскликнула Шарлотта.

— Это из-за моего башмака, — с веселой улыбкой отозвался Том. — В подошве такая дыра, что кулак можно просунуть. Я вложил в него кусок кожи, но по дороге он выпал.

— Башмак?.. — удивилась Шарлотта. — Но почему ты его не залатал?

— Не хотел терять время. — Он засмеялся. — Меня в Олдершот-Грейндж ждала прекрасная девушка.

— Но ты ведь приплыл уже неделю назад!

— Я был в Шотландии.

Шарлотта рот раскрыла от изумления.

— В Шотландии? — переспросила она.

— Да, — нахмурился Том.

И он рассказал, что с ним произошло. Его корабль пристал к берегу ночью, и Том высадился на берег, намереваясь хорошенько выспаться, потом нанять лошадь и отправиться в Олдершот-Грейндж. Он выпил с приятелями всего две кружки эля и направился в гостиницу. Но в темном переулке на него напали пятеро грабителей. Его ударили по голове, и друзья нашли его лишь несколько часов спустя. Конечно же, все заработанные им деньги исчезли.

— Ах, Том! — воскликнула Шарлотта. — Какое несчастье!

— Да уж… — кивнул он. — Но винить мне некого, только самого себя.

— О, но ты же не мог знать…

— Мог, — заявил он. — Ведь я прекрасно знал: заходить в тот переулок не следует. Просто я тогда не думал об опасности, а думал только об одной девушке…

Том улыбнулся, и сердце Шарлотты забилось быстрее.

— Их нашли?

Он покачал головой.

— Когда меня привели в чувство, у меня ужасно болела голова. Но мы все-таки обошли весь город в поисках грабителей. К полудню нам удалось узнать, что пять человек на рассвете отправились на север. Мы следовали за ними до границы, но потом потеряли след. Так что я теперь так же беден, как и в тот день, когда ты меня впервые увидела.

— Это не имеет значения! — воскликнула Шарлотта. — Меня деньги совершенно не интересуют. Том фыркнул:

— Ты совсем еще девочка! Чтобы иметь крышу над головой, нужны деньги. Так что никогда не говори, что деньги тебя не интересуют!

— Ну ты же понимаешь, что я хотела сказать! — Шарлотта только сейчас заметила, что по лбу ее текут струйки воды. — Дождь идет! — изумилась она.

Том засмеялся и снова обнял ее.

— А мы даже не заметили!

Затем Шарлотта подала ему палку и повела в Олдершот-Грейндж, где он мог бы обсушиться.

Том охотно последовал за девушкой, и вскоре она торжественно ввела его на кухню.

— Сегодня я принимаю гостя, — сообщила она служанкам. — Будьте любезны подать в столовую ужин на двоих.

Кухарка подмигнула Венд, и все служанки ахнули. Но Ливси оказался на высоте. Дворецкий встал и, почтительно кивнув своей хозяйке, проговорил:

— Да, я вас понял, мисс Шарлотта.

— И мы оба промокли насквозь, — пробормотала Шарлотта.

— Это всем видно, — усмехнулась Венд, глядя на лужицу у них под ногами.

— Я пойду переодеться, и мне нужна горячая ванна. Венд, ты не принесешь мне воды? Покажите Тому Зеленую спальню. И приготовьте для него дядин халат, его одежду надо высушить у камина. Ты об этом позаботишься, Ливси?

Дворецкий опять почтительно кивнул. Все слуги обожали юную племянницу своего хозяина, так что никто ей не перечил.

Том проковылял к очагу и уселся на трехногий табурет.

— У Тома прохудился башмак, когда он пытался догнать грабителей, которые украли у него деньги, — пояснила Шарлотта. — Боюсь, с этим мы ничего не сможем поделать. Дядя не оставил здесь башмаков, когда уезжал в Лондон.

Ливси в смущении откашлялся.

— В юности я был подмастерьем у сапожника, — сказал он. — Сапожное дело мне не нравилось, так что не стану об этом рассказывать. Но на конюшне есть кожа, и я думаю, что сумею починить башмак. Если вы сегодня вечером отдадите мне ваш башмак, сэр, я обещаю к утру его залатать.

Том улыбнулся, а Шарлотта радостно воскликнула:

— Ах, Ливси, это было бы замечательно! Мне так хотелось погулять с Томом по окрестностям.

Все присутствующие заулыбались.

Шарлотта поднялась наверх и приняла горячую ванну. Потом Венд принесла хозяйке белое платье и сообщила, что Том Вестлинг расхаживает по холлу, ожидая ее возвращения.

Шарлотта поспешно оделась и причесалась. Пробежав по коридору в своих белых туфельках, девушка на секунду задержалась на верхних ступеньках лестницы, чтобы полюбоваться широкоплечим мужчиной, расхаживавшим по холлу. Только сейчас она заметила, что Том в новом костюме, прекрасно скроенном и сшитом. (Шарлотта очень смутилась бы, если бы узнала, что он приоделся только для того, чтобы произвести на нее впечатление.) Но даже в новом костюме Том оставался прежним… И в то же время в нем появилось нечто новое. На секунду задумавшись, Шарлотта поняла, что беззаботный юноша превратился в зрелого мужчину, с которым нельзя не считаться. И которого нельзя не любить.

Наконец он поднял голову и увидел стоявшую на лестнице Шарлотту. И тотчас же подумал о том, что не видел никого прекраснее ее Золотистые волосы Шарлотты падали ей на спину шелковым водопадом. Но более всего поражала ее изящная стройная фигура, которую прежде портило бесформенное старенькое платье Том расстался с девочкой-подростком, а вернулся к прекрасной молодой женщине. Он в восторге смотрел на спускавшуюся по лестнице Шарлотту.

— Да ты стала настоящей красавицей!

Этот комплимент Шарлотта запомнила на всю жизнь.

Они прошли в столовую, где под присмотром Ливси был накрыт такой торжественный ужин, словно сам хозяин дома принимал у себя лорда Пиммерстона из замка Страуд. Стол был покрыт белой скатертью (правда, заштопанной в одном месте) и уставлен серебром. Но для двоих сотрапезников это не имело ни малейшего значения — они видели только друг друга.

Том с грустью смотрел на Шарлотту Он намеревался привезти все заработанные деньги, сделать ей предложение и уговорить бежать вместе с ним (ведь ее дядя Расе, конечно же, не согласился бы отдать за него свою племянницу). Во время плавания Том часто думал об этом, и его план казался ему вполне разумным. Он вернется, она будет его ждать…

Но вот он вернулся, и она действительно его ждала. Однако он по глупости допустил, чтобы его ограбили в темном переулке, и теперь ему нечего предложить Шарлотте…

Они ели, глядя друг другу в глаза, ели, даже не замечая, что лежит у них на тарелках. Наконец Шарлотта поднялась и, бросив взгляд на Ливси, стоявшего у двери, проговорила:

— Если дождь перестал, мы погуляем по саду. Пусть к нашему возвращению приготовят Зеленую спальню.

Ливси нахмурился. Когда Шарлотта побежала наверх, чтобы взять шаль, он подошел к Тому, стоявшему у Двери.

— Прошу меня извинить, сэр… — начал он. — Но раз уж у нас нет подходящей компаньонки для мисс Шарлотты…

— Я все понял, Ливси, — перебил Том. — Очень хорошо, что ты об этом заговорил. Я не буду ночевать в доме этой ночью. И в другие ночи — также. Но я хотел бы переночевать на конюшне, если это удобно.

— О, вполне. — Ливси с облегчением вздохнул. — Вам предоставят чистые простыни и подушку. Тимми, конюх, покажет вам, где их взять. А утром вам принесут воды и полотенце.

Том рассмеялся:

— Вы меня избалуете, Ливси. И можете не беспокоиться за мисс Шарлотту. Я обещаю вести себя надлежащим образом.

Тут появилась Шарлотта, и Ливси поспешно ретировался. Девушка же увела Тома в сад.

Они гуляли между кустами роз — целых полтора года Шарлотта тщательно ухаживала за ними, представляя, как будет прохаживаться здесь с Томом. Луна заливала серебристым светом воды Дервента, и где-то кричала сова. Розы наполняли воздух пьянящим ароматом. В эти мгновения Шарлотта была счастлива, ведь рядом с ней шагал мужчина, смотревший на нее с любовью, мужчина, которого она так долго ждала.

— Боже, как я по тебе истосковался, — прошептал Том, и она, бросившись в его объятия, крепко прижалась к широкой мускулистой груди.

Шарлотте тоже хотелось сказать, что она ужасно соскучилась, но слезы душили ее, и она не могла вымолвить ни слова. Но вот он осторожно приник к ее губам — и весь мир тотчас же исчез, остался только Том, ее возлюбленный.

Шарлотта обвила руками шею Тома и еще крепче прижалась к нему, готовая к тому, что вот-вот должно было случиться.

Но он вдруг отстранился от нее и с трудом произнес:

— Я больше не выдержу сегодня. Спокойной ночи, Шарлотта.

Несколько мгновений она смотрела на него в изумлении. Наконец сообразила: Том не отвергает ее — он ее оберегает! И это означало, что он действительно ее любил.

Лукаво улыбнувшись, Шарлотта взяла в ладони его лицо.

— А почему, Том? — с самым невинным видом спросила она. — Объясни мне, почему не выдержишь.

Он застонал, но все же ответил:

— Ты знаешь почему, Шарлотта. — Он отступил на шаг. — Доброй ночи.

Он хотел уйти, но она остановила его.

— Ты пошел не в ту сторону. Дом — вон там. Том взглянул на нее и кивнул. Шарлотта ужаснулась — ей показалось, что он уходит из поместья.

— Тебе не понравилась Зеленая спальня? — спросила она. — Я приготовила ее для тебя.

— Понравилась, Шарлотта, — вздохнул Том. — Но я в ней спать не буду. Я уже сказал Ливси, чтобы он устроил меня на конюшне.

— Нет, ты не ляжешь на конюшне! — возмутилась Шарлотта.

— Лягу, это решено. У тебя ведь нет компаньонки, и дяди дома нет. Ты хочешь, чтобы пошли слухи о том, как ты принимала в доме мужчину и оставила его на ночь?

— Но ты же мой гость! — упорствовала Шарлотта.

— Я же не могу нарушить правила хорошего тона, — шутливо улыбнулся Том. — А если твой дядя вернется среди ночи и застанет у тебя гостя? Только представь себе, что действительно вернется. Что он подумает?

— Если ты ему не понравишься, он вполне может отхлестать тебя кнутом, — со вздохом проговорила Шарлотта.

— Вот видишь! — просиял Том. — И никто его за это не осудит. Нет, мне лучше ночевать на сеновале, и тебе лучше согласиться, что я принял разумное решение.

Шарлотта надула губки, но все же пожелала ему доброй ночи. Провожая Тома взглядом, она напомнила себе, что почти его не знает, хотя и любит…

Вернувшись в дом, Шарлотта обнаружила, что кухарка и Ливси исчезли, а на столе лежат приготовленные для Тома простыни и подушка.

Венд сообщила, что Айви, вероятно, забыла отнести их на конюшню, потому что кухарка ее отругала. С наигранным равнодушием служанка спросила, не хочет ли Шарлотта, чтобы она отнесла постель Тому. Однако девушка поспешно ответила, что сама с удовольствием отнесет гостю постель.

Не успела Венд ответить, как ее юная хозяйка выбежала из дома.

Открыв дверь конюшни, Шарлотта пожалела, что не захватила с собой лампу.

— Том, — негромко позвала она, зная, что здесь же спит и конюх.

— Я здесь, — сразу же отозвался он, словно ждал ее прихода.

— Я принесла простыни и подушку. Айви их забыла. Том спустился с сеновала. Глаза Шарлотты уже привыкли к темноте, и она, разглядев темную фигуру, подошла к Тому и вручила ему постель.

— Спасибо, — сказал он. Затем, насвистывая, направился к лестнице, ведущей на сеновал.

Шарлотта поднялась следом за ним.

— Надо, чтобы кто-то тебе постелил, — сказала она. — И раз Айви забыла…

Шарлотта принялась стелить постель. К счастью, на сеновале было светлее, чем внизу, — лунный свет пробивался сквозь щели в крыше, на которые давно жаловался конюх. Том молча наблюдал за ней. Она так мило хлопотала, устраивая ему постель!

— Ну вот, проверь, все ли в порядке. Том неохотно стащил башмаки и улегся.

— Прекрасно, — сказала Шарлотта. — Тебе будет удобно. — Она вдруг опустилась рядом с ним на колени. — Ах, Том, может, ты изменишь свое решение насчет Зеленой спальни? Я не хочу, чтобы ты ночевал на конюшне, когда я…

Она внезапно умолкла, склонившись над Томом. Ее лицо было совсем близко, и он ощущал аромат ее волос, чувствовал на щеке ее дыхание. Руки Тома помимо его воли протянулись к ней… Он привлек Шарлотту к себе и впился поцелуем в ее губы. Его ладони скользнули по ее спине, по плечам — а потом она вдруг почувствовала, что он спускает вниз тугой корсаж.

Шарлотту, казалось, охватило безумие. Этой ночью она была готова на все. К тому же она знала, что они с Томом любят друг друга и всегда будут любить.

Наконец верхние крючки разошлись, и горячая ладонь Тома легла на ее грудь, прикрытую лишь тонким батистом сорочки. Она застонала, когда он, распустив ленту, служившую бретелькой, коснулся губами ее груди. Дыхание Шарлотты участилось; лежа у Тома на коленях, она чувствовала, как твердеет его мужская плоть.

Шарлотта затаила дыхание — и вдруг почувствовала, что уже лежит на спине. Рядом захрустело сено, приминаемое коленями Тома, приподнявшегося над ней. Она смотрела на него, раскинув руки, чуть приоткрыв губы. И тут он со стоном отшатнулся от нее и, тяжело дыша, вскочил на ноги.

— Вставай! — прохрипел он. — Вставай и уходи. Быстрее! Шарлотта смотрела на него с изумлением. Наконец медленно поднялась.

— Спускайся! — закричал Том.

Ее гонят! С высоко поднятой головой Шарлотта направилась к лестнице. Она не сказала ему ни слова. В конце концов, у нее осталась только ее гордость!

Вернувшись на кухню, Шарлотта обнаружила, что забыла застегнуть крючки на платье. Не успела Шарлотта порадоваться тому, что ее никто не видит, как с ней заговорила Венд, которую она поначалу не заметила.

— Ну… — усмехнулась служанка, глядя на расстегнутые крючки и на сено в волосах Шарлотты, — я вижу, вы сражались — и одержали победу. Очень жаль.

Шарлотта покраснела и прикрыла ладонью предательские крючки.

— Наверное, я больше с ним не буду разговаривать, — заявила она, нахмурившись.

Венд лишь расхохоталась в ответ.

 

Глава 6

На следующее утро Шарлотта почувствовала в Томе перемену — почувствовала какую-то сдержанность, словно он за ночь отгородился от нее стеной. Они завтракали в большой столовой, куда под всяческими предлогами постоянно заходила Венд (хотя прислуживал им Ливси), а в щелку двери подсматривала любопытная Айви.

Из-за этого наблюдения Шарлотта решила увести Тома из дома.

— Сегодня я покажу тебе замок Страуд, если ты, конечно, не против, — предложила она.

— Я с удовольствием, — отозвался Том.

Когда они вышли из дома, Шарлотта заметила, что Том старается не приближаться к ней. Она терялась в догадках. Неужели накануне она чем-то его оскорбила? А Том боялся самого себя — того, что с ним происходит, когда Шарлотта оказывается рядом. Цветочный аромат, исходивший от ее волос, переполнял его желанием зарыться лицом в этот золотой водопад, а легчайшее прикосновение вызывало трепет плоти. Том никогда еще не испытывал столь сильного желания и боялся, что может утратить над собой контроль.

— В замке Страуд кто-нибудь живет? — спросил он.

— Ливси говорит, что там давно уже не живут, — ответила Шарлотта. — Покойный лорд Пиммерстон хотел перебраться , сюда, но он умер. А нынешний лорд Пиммерстон живет либо в Лондоне, либо в своем поместье под Шеффилдом. Он никогда сюда не приезжает, но в замке есть сторож, который и разрешил нам с Венд приходить, когда мы захотим. Том улыбнулся:

— И часто вы сюда приходите?

— Зимой — никогда, — ответила Шарлотта. — На зиму он все накрепко запирает. Но летом… Ах, Том, летом это самое прекрасное место во всей Англии!

— Ты хотела бы там жить? — поинтересовался Том с грустью в голосе — ведь он никогда не сможет предоставить ей такой дом.

— Конечно, — вздохнула Шарлотта. — В таком замке — да! Но я бы захотела, чтобы его перенесли куда-нибудь, где потеплее, например, на Силли! — добавила она с лукавой улыбкой.

Том расхохотался:

— Шарлотта, какая ты капризная! Тебе мало замка Страуд — надо куда-нибудь его перенести! Она тоже засмеялась:

— Да нет. Конечно, мне и такой замок подойдет. Давай пройдемся по нему так, как будто он принадлежит нам, хорошо?

Том нахмурился. Шарлотта, сама того не желая, больно ранила его сердце. Раньше он этого не замечал, но теперь понял: его возлюбленная честолюбива. Пусть она и презирает деньги, но ей хочется того, что можно на них приобрести.

С любопытством поглядывая на Тома, сторож сообщил Шарлотте новость: какой-то незнакомец заехал сказать ему, что лорд Пиммерстон, возможно, вскоре посетит замок. Конечно, его будут сопровождать слуги, но все же надо подготовиться к его приезду.

— Том, правда, замечательная новость? — Шарлотта, чуть ли не приплясывая, вела его по одному из внутренних двориков замка.

— Да, замечательная, — отозвался помрачневший Том.

— Это значит, что в замке будет полно людей — лорд привезет с собой гостей из Лондона или по крайней мере из Шеффилда. И у нас появятся соседи. Том, — во всяком случае, на время! Ты только представь себе — соседи!

— Да, соседи… — пробормотал Том. Всю жизнь его донимали соседи, которые жили слишком близко и выливали помои на улицу, которые не давали ночью спать, устраивая супружеские ссоры, а иногда и пьяные драки. Он вздохнул и прошел следом за Шарлоттой в просторную столовую.

— Я просто обожаю эту залу! — воскликнула девушка. — У нас в Олдершот-Грейндж нет ничего подобного! Ах, Том, как бы мне хотелось принимать тебя здесь…

Том окинул взглядом дубовые панели, резные «медальоны» алькова и геральдические фрески, украшавшие потолок. А Шарлотта тем временем рассказывала о покоях, расположенных наверху.

Том молча следовал за девушкой, которая торжественно вела его дальше.

— Ты только посмотри!

Том осмотрелся. Они находились в великолепной зале в елизаветинском стиле. И он вдруг представил, что эта зала заполнена гостями — лордами и леди в атласе и шелках. Все они отвернулись бы от нищего и безродного Тома Вестлинга.

Очарованная окружающим ее великолепием, Шарлотта не замечала, что Том все чаще и чаще хмурится.

— Лорд Пиммерстон обязательно даст бал и пригласит к себе всю округу! Ах, разве не чудесно будет танцевать здесь, в этой зале?

Шарлотта закружилась в танце, и белые юбки затрепетали вокруг ее стройных ножек.

Том судорожно сглотнул. Он тоже считал, что Шарлотте следовало бы танцевать в такой зале, считал, что она достойна того, чего он, Том, не мог ей дать. И, наверное, никогда не сможет…

И тут Шарлотта наконец заметила, что ее спутник не в духе.

— Ах, Том, я заставила тебя целый день провести на ногах! — воскликнула она. — Я совсем забыла, что ты натер ногу!

— Ничего страшного, — проворчал он. — Мы можем посидеть где-нибудь в саду…

Шарлотте очень хотелось побродить по замку — она любила здесь все. Но Тому захотелось посидеть в саду — и она не могла противиться его желанию.

— Ах, Том, здесь так красиво… — вздохнула Шарлотта. — Тебе ведь тут тоже нравится? — Она окинула взглядом залу — ей очень не хотелось отсюда уходить.

Том снова подумал о том, что Шарлотте, конечно же, здесь место — в таком вот замке… или во дворце. Почему он не понял этого раньше?

Вскоре они уже вышли из замка, а он думал все о том же — что рядом с ним идет юная аристократка. Лишь сейчас, увидев Шарлотту в замке Страуд, он понял, что она — высшее существо, женщина, предназначенная не для таких, как Том Вестлинг.

Глядя на свою спутницу, любуясь золотом ее волос, наслаждаясь ее мелодичным голосом. Том спрашивал себя: как осмеливался он мечтать о такой девушке, как мог бы он обеспечить ей достойную жизнь?..

Шарлотта же показывала Тому заросли золотистого утесника, росшего у дороги, и восхищалась видом на озеро. Тут у них из-под ног выскочил кролик, бросившийся наутек. Шарлотта весело рассмеялась. В эти мгновения она действительно была счастлива — ведь ей предстояло провести с любимым целый день! Шарлотта даже не подозревала, как больно ранит Тома ее веселая болтовня.

За ужином Том был очень молчалив; он почти не слушал Шарлотту — лишь наслаждался мелодичным журчанием ее голоса, восхищался блеском ее чудесных волос, тонул в фиалковых глазах, ласково улыбавшихся ему.

Взволнованная и счастливая, Шарлотта смотрела на Тома, но не замечала его подавленности; она уже строила планы на следующий день. Когда же он заявил, что вернется на конюшню один, «потому что начался дождь», она запротестовала.

— Я провожу тебя, ничего со мной не случится!

— Нет, я не допущу, чтобы ты промокла, — решительно запротестовал он.

Шарлотта обиделась, но уступила.

— Тогда… спокойной ночи, — пробормотала она.

— Спокойной ночи, Шарлотта.

Том пристально посмотрел на нее — и вышел под моросящий дождь.

— Как ты считаешь, мы его больше не увидим? — спросила кухарка у Ливси, когда Шарлотта ушла к себе в спальню. — По-моему, он смотрел на нее так, словно прощался.

Ливси покачал головой:

— Парень себя не жалеет, знает, что мисс Шарлотта не для него, но кружит у пламени как мотылек.

— Вот и сгорит, — предсказала кухарка.

Шарлотта тоже заметила, что Том как-то странно посмотрел на нее перед уходом. Она не знала, как истолковать этот взгляд, но что-то беспокоило ее… Ночью она почти не спала, а когда проваливалась в сон, ее мучили кошмары — снилось, что они с Томом разлучаются. Она в ужасе просыпалась, и ей казалось, что Том зовет ее, просит о помощи.

Едва лишь начало светать, Шарлотта оделась и спустилась на кухню. Кухарка встретила ее озабоченным взглядом. Венд же хмурилась. Оказалось, что Том уже позавтракал и собирается в Карлайл.

— Не может быть! — закричала Шарлотта. — Ты ведь только приехал!

Вид у Тома был усталый. И неудивительно — он боролся с собой всю ночь. После недолгих колебаний он попросил Шарлотту пройтись с ним до Скалы Монаха. Она согласилась, однако без особой охоты — ее одолевали дурные предчувствия.

Шарлотта пыталась по дороге завести разговор, но Том был мрачен и отвечал односложно. В эти минуты Том ненавидел себя — ведь он обманывал Шарлотту, не рассказал ей правду о своем прошлом. Но если обо всем рассказать — она отшатнется от него. И все же она имеет право знать правду…

— Шарлотта, сядь, — сказал он. — Мне надо кое о чем тебе рассказать.

Она опустилась на траву.

Том стоял перед ней, в задумчивости глядя на озеро, стоял, собираясь с духом.

— Я не рассказывал тебе всей правды о себе, — начал он наконец. — Сейчас ты ее узнаешь.

Шарлотта молча слушала рассказ Тома. Он поведал о своем детстве на солнечных Багамских островах. Рассказал, как стал юнгой на судне отца-пирата. Том ничего не скрывал рассказывал обо всем без утайки; при этом вид у него был совершенно бесстрастный, словно речь шла о постороннем, до которого ему и дела нет. Шарлотта же, слушая, восхищалась этим человеком — ведь он ненавидел мир, в котором жил, и при первой же возможности тайно покинул пиратское судно, чтобы найти в Англии честный заработок.

Когда Том закончил свой рассказ, в глазах у Шарлотты стояли слезы. И в то же время она гордилась своим избранником, ведь Том поступил как честный и мужественный человек.

— Теперь ты видишь, что я тебя недостоин, — тихо проговорил он. — Я тебя обманул, ты полагала, что я плавал на торговом судне. Может, ты даже решила, что я рассчитываю на наследство… Нет, таких мыслей у меня не было. А ты заслуживаешь лучшей участи, поэтому я должен исчезнуть из твоей жизни.

Не смея взглянуть ей в глаза, он повернулся, собираясь уйти.

— Том, не уходи, не уходи… Мне нет дела до твоей прежней жизни! И мне никто, кроме тебя, не нужен.

Том обернулся — и почувствовал стеснение в груди. Шарлотта смотрела на него с такой нежностью, с такой любовью…

— Я действительно отрекся от своего прошлого, — вздохнул он. — Возвращаясь в Англию, я собирался просить тебя стать моей женой.

Шарлотта похолодела — ведь он сказал, что «собирался»…

— А теперь? — спросила она.

— А теперь я возвращаюсь в Карлайл, откуда послезавтра в Америку отплывает судно под названием «Энни Кларетта». Со мной согласны заключить контракт. Меня не будет шесть месяцев, а может, и дольше.

— Но… разве тебе обязательно отправляться в плавание? Разве ты не мог бы найти другую работу? Может, где-нибудь здесь, на берегу?

— В Карлайле — не мог бы. Мой отчим настроил против меня всех, кто мог бы дать мне работу.

Том мысленно добавил: «И потом, Карлайл — это слишком близко. Если бы я остался в Карлайле, то не смог бы не видеться с тобой».

— Может, в Ливерпуле или в Лидсе? Он стиснул зубы.

— В церкви нас не обвенчали бы, ведь у нас нет разрешения твоего дяди. Нет — и не будет. Даже если бы мы попытались обвенчаться без его согласия, он сумел бы этому воспрепятствовать и быстро нашел бы тебе другого жениха. А у меня нет денег, чтобы тебя увезти.

— Но я же тебя ждала! — воскликнула Шарлотта. — А ты опять меня оставляешь… Это несправедливо!

— Жизнь — она всегда несправедливая, — грустно улыбнулся Том.

Они говорили вполголоса, глядя друг другу в глаза. Птицы, затихшие при их приближении, снова защебетали. И где-то совсем рядом жужжали пчелы, собиравшие нектар с лесных цветов.

Шарлотта откинулась на спину и закинула руки за голову.

— Если ты собираешься меня покинуть, — сказала она, — то хотя бы поцелуй меня на прощание. Том судорожно сглотнул.

— Шарлотта, не пытайся заставить меня изменить уже принятое решение, — проговорил он, опускаясь на колени. Склонившись над ней, Том приник к ее устам. Шарлотта обвила руками его шею и привлекла к себе.

— Ах, Том, — прошептала она, — останься, пожалуйста… А если не можешь остаться, то хотя бы посиди со мной еще немного.

Том чувствовал, что его неудержимо влечет к лежавшей перед ним девушке. Его сильное тело уже наливалось страстью; ему хотелось прижать ее к себе и сделать своей навеки. Шарлотта же все крепче обнимала Тома, наслаждаясь жаром его тела, его близостью, обнимала, стараясь не думать о будущем.

Он отстранился от нее и поднялся на ноги. Глухо пробормотал:

— Шарлотта, ты ведь не девица легкого поведения.

— О… но мы ведь помолвлены, Том, — с обидой в голосе прошептала она. — Ничего страшного, если…

— Любое плавание — это риск. В море всегда рискуешь жизнью. Я могу сорваться с реи, могу свернуть себе шею, могу утонуть. Ты думаешь, я хочу оставить тебе наследство — ребенка? Ведь тебе пришлось бы одной растить младенца, потому что твой дядя выгнал бы тебя из дома. Как ты думаешь, Шарлотта, какие картины я представлял бы себе штормовыми ночами? Нет, я хочу знать, что ты в безопасности, что о тебе заботятся, — пусть даже мой корабль сгинет в морской пучине…

— Какие глупости! — воскликнула Шарлотта, приподнимаясь.

Птицы в испуге вспорхнули с веток деревьев.

— Нет, не глупости, — возразил Том. — И ты тоже это поймешь, если во время плавания со мной что-нибудь случится — Тогда уходи… и не возвращайся! — вспылила Шарлотта.

— Ты серьезно?

— Да нет же, конечно, нет. Удачного тебе плавания. Том. — Она отвернулась.

— Я надеялся, что ты именно так и скажешь. Он наклонился и погладил ее по волосам.

— Если бы ты любил меня по-настоящему… — горько вздохнула Шарлотта.

— Я тебе уже все объяснил, — отрезал Том.

В следующую секунду он уже стремительно шагал по тропинке.

Шарлотта вскочила на ноги. Она хотела броситься следом за Томом, хотела уговорить его, чтобы он взял ее с собой. Но ей вдруг показалось, что просить бесполезно, что он ни за что не уступит.

Шарлотта не знала, что в эти мгновения Том отчаянно боролся с собой, не знала, что он забыл бы обо всем на свете и сделал бы ее своей, если бы она действительно побежала за ним, если бы обняла его.

И тогда, возможно, все в их жизни сложилось бы иначе.

 

Глава 7

Так много могло бы произойти в то утро, когда Том зашагал в сторону Карлайла… Но Шарлотта была юной и неопытной и не понимала, что происходит с Томом. Она бросилась на траву и разрыдалась. Когда же наконец утерла слезы и села, он уже скрылся за деревьями.

Она поднялась на ноги, оправила платье и побрела к дому. Увидев у парадной двери привязанных лошадей, зашагала быстрее. Приблизившись, попыталась сообразить, кто мог приехать. У дома стояли несколько повозок и рослый гнедой конь дяди Расса — Шарлотта сразу же узнала его. Значит, дядюшка после двухлетнего отсутствия наконец-то вернулся домой. Рядом с дядиным конем стояла неприметная серая лошадка — Шарлотта не знала, чья она, но решила, что на ней, вероятно, ехал кто-нибудь из грумов.

А вот кому мог принадлежать красивый чалый жеребец? И кто приехал на светло-гнедом, шкура которого лоснилась, словно полированное дерево?

И тут девушка увидела еще одну повозку, подъезжавшую к дому; на вознице была темно-бордовая с золотом ливрея — ливрея владельца замка Страуд. Сердце Шарлотты забилось быстрее. Значит, лорд Пиммерстон действительно решил посетить свое родовое гнездо! И может быть, действительно даст бал и пригласит на него всю округу.

Однако Шарлотта тотчас же отбросила мысли о балах и незнакомцах на прекрасных скакунах. Ей следовало как можно быстрее переговорить с дядей наедине и рассказать ему о Томе. Если дядя Расе узнает, как она любит Тома, он, возможно, поможет ей. О, он должен ей помочь! Возможно, кто-то из его друзей возьмет Тома на работу, так что ему не придется плавать на «Энни Кларетте».

Шарлотта поспешно вошла в дом — И только сейчас сообразила, что волосы ее растрепались на ветру, возможно, она даже немного загорела на солнце. К счастью, в холле никого не оказалось, но все же она старалась ступать как можно осторожнее, опасаясь, как бы дядины друзья (возможно, среди них окажется даже какая-нибудь леди!) не застали ее в таком виде. Ей следовало подняться к себе и причесаться, чтобы дяде не пришлось за нее краснеть.

Шарлотта на цыпочках прошла мимо гостиной, дверь которой оказалась чуть приоткрытой, и вдруг услышала мужской голос. Причем говорили о ней, о Шарлотте!

— Право, Расе, если я все же соберусь жениться на твоей племяннице, — то где же она? — рокотал за дверью незнакомец.

Шарлотта услышала, как дядя ответил:

— Скоро придет, Пиммерстон, скоро придет. Вышла прогуляться — так сказал Ливси.

Пиммерстон! Рокочущий голос принадлежал лорду Пиммерстону из замка Страуд! Шарлотта слышала, что он — тщеславный развратник. Значит, дяде каким-то образом удалось договориться с лордом Пиммерстоном, которого он, несомненно, считает превосходной партией. Что ж, ему придется отказаться от своих планов, потому что она ни за что не выйдет за этого человека!

Шарлотте не терпелось заявить об этом, и она уже взялась за дверную ручку, но следующая фраза лорда Пиммерстона заставила ее остановиться.

— А ты уверен, что она девственница? — спросил он. Шарлотта почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Возмущенная до глубины души, она отдернула руку от двери. Как он посмел?!

— Совершенно уверен, — отозвался дядя Расе. — Могу ручаться, что Шарлотта — девственница.

— Иного и быть не могло в такой глуши!

Шарлотта вздрогнула от неожиданности — она узнала голос Артура Бодина. Ей ужасно захотелось распахнуть дверь, и она уже взялась за ручку, но следующие слова лорда Пиммерстона заставили ее похолодеть от ужаса.

— Совершенно необходимо, чтобы она была девственницей! Я женюсь на ней только для того, чтобы избавиться от «галантной болезни», которой заразился. Лодин утверждает, что брак с юной девственницей очистит мое тело от «галантной болезни».

— А в Лондоне или Шеффилде девственниц не нашлось? — раздался чей-то довольно приятный голос.

— Их там не сыщешь! — усмехнулся Бодин, и все захохотали.

Шарлотта побледнела как полотно. Оказывается, дядя приехал для того, чтобы устроить ей… это! Шарлотта почувствовала тошноту. Она уже хотела убежать к себе, но задержалась, снова услышав приятный голос.

— А как же девица, лорд Пиммерстон? — осведомился незнакомец. — В конце концов, она ведь — племянница Расса, а не уличная девка. Несомненно, ей будет лестно выйти замуж за человека с вашим положением в обществе. Но разве она не заразится «галантной болезнью»?

Шарлотта содрогнулась, услышав ответ его милости.

— Разве женщины не созданы для того, чтобы ублажать мужчин и оберегать их от зла? Девица мне вполне подойдет, В конце концов, Расе за нее поручился, и происхождение у нее подходящее. Дьявол, да где же она?

— Она сбежит, как только узнает о ваших планах, проговорил незнакомец.

Услышав голос Бодина, Шарлотта похолодела.

— О, об этом мы позаботились, верно, Расе? — Бодин хохотнул.

Шарлотта действительно решила бежать. Она хотела броситься следом за Томом, но вдруг увидела Ливси и конюха, сгибающихся под тяжестью дядиного сундука и большой коробки.

— А, вот и вы, мисс Шарлотта! — Ливси многозначительно взглянул на девушку. — Ваш дядюшка справлялся, где вы, а я сказал, что вы пошли прогуляться.

Шарлотта поняла, что Ливси ее предупредил: он не сказал дяде про Тома. Но дворецкий одновременно и выдал ее. Его услышали в гостиной, и дядя Расе сказал:

— А… вот и она, Пиммерстон. Сейчас на нее посмотришь. Шарлотте не хотелось, чтобы дядя и его гости узнали, что она подслушивала у двери, поэтому девушка стремительно пересекла холл и, подбежав к Ливси, спросила:

— Эта коробка для меня?

— Нет, мисс Шарлотта, — бросил через плечо дворецкий, удаляясь в противоположную сторону.

Шарлотта повернулась, и поэтому ее дядя — его красное лицо под пышным париком появилось в дверях гостиной — решил, что она только что вошла в дом.

— Шарлотта?.. — Казалось, он был изумлен, увидев повзрослевшую племянницу. — Иди… поздоровайся с нашими гостями. — Дядя поманил ее пальцем.

С высоко поднятой головой девушка прошла мимо дяди и коротко кивнула гостям. Шарлотта навсегда запомнила картину, открывшуюся перед ней, когда она переступила порог гостиной.

В просторной комнате, залитой лучами солнца, сидели в выгоревших бархатных креслах трое мужчин, пивших рубиновый портвейн. При появлении Шарлотты все трое поднялись.

Справа от девушки стоял облаченный во фланель кривоногий Артур Бодин. Он оглядел Шарлотту своими пронзительными темными глазками и едва заметно улыбнулся, видимо, довольный тем, что сделал удачный выбор, заказывая платье для племянницы приятеля. Встретив его взгляд, Шарлотта невольно поежилась, и улыбка Бодина померкла.

Мужчины же, стоявшие слева от Шарлотты, были одеты по последней моде.

Худощавый джентльмен — конечно же, не кто иной, как лорд Пиммерстон, догадалась Шарлотта. Его завитой и напомаженный парик был окрашен в какой-то немыслимый золотистый цвет; на затылке локоны парика скреплял темно-зеленый атласный бант, и точно такой же бант красовался впереди, под острым подбородком. Изжелта-бледное лицо лорда оживляла черная мушка, губы же кривились в презрительной улыбке. Он был в атласном бледно-зеленом камзоле с длинными рукавами, украшенными бархатными отворотами и кружевными манжетами, в которых тонули унизанные кольцами пальцы, и в бриджах того же цвета, что и камзол. На ногах лорда были ботфорты.

Лорд Пиммерстон сделал шаг вперед, ожидая, что молодая леди обратит на него внимание. Однако Шарлотта его проигнорировала, адресовав изящный реверанс высокому незнакомцу, стоявшему в центре. Было совершенно очевидно: приятный голос, который Шарлотта слышала, стоя за дверью, принадлежал именно этому джентльмену.

Желая досадить лорду Пиммерстону, она с улыбкой смотрела на незнакомца.

Впрочем, этот мужчина действительно заслуживал внимания. Он был смуглый, стройный и черноволосый. Пожалуй, даже красивый, решила Шарлотта. Одет незнакомец был гораздо скромнее, чем лорд Пиммерстон, но все же производил впечатление. Белый батистовый шейный платок он повязал с артистической небрежностью, пропустив сквозь петлицу темного дорожного камзола. Камзол же был расстегнут, и под ним виднелся светло-серый жилет с серебряными пуговицами.

— Кто же вы, сэр? — спросила Шарлотта. — Мой дядя не счел нужным вас представить.

Незнакомец едва заметно улыбнулся и склонился в изящном поклоне, взмахнув при этом темной треуголкой, отделанной серебряным галуном.

— Роэн Кейнс к вашим услугам, — проговорил он.

— Лорд Пиммерстон… — Дядя Расе, немного озадаченный тем, что Шарлотта не обратила внимания на нарядного гостя в зеленом атласе, схватил девушку за локоть и повернул лицом к его милости — Вот, лорд… Моя племянница Шарлотта.

Шарлотта окинула лорда равнодушным взглядом и сделала небрежный реверанс. После чего снова повернулась к высокому мужчине. Его милость побледнел, щеки его покрылись красными пятнами — такого оскорбления ему не наносила ни одна женщина.

Шарлотта же, казалось, уже забыла о нем.

— Вы приехали издалека, сэр?

— Из поместья лорда Пиммерстона. Это к северу от Шеффилда, — ответил Роэн Кейнс.

— И Артур Бодин… — Дядя снова взял Шарлотту за локоть. — Артур, кажется, ты знаком с моей племянницей.

Шарлотта смотрела на Бодина так, словно видела впервые. Тот усмехнулся:

— Полагаю, вам понравилось платье, которое я для вас выбрал?

— Неужели вы?.. — Шарлотта заметила, что Роэн Кейнс улыбнулся. — Я бы предпочла сама выбрать для себя платье.

— Полно, Шарлотта! — возмутился дядя. — Признай, что Бодин сделал удачный выбор!

Расе заметил, что гости — хотя Роэн Кейнс довольно успешно это скрывал, — то и дело посматривали на декольте Шарлотты. Она тоже это заметила. Делая вид, будто играет прядями волос, она постаралась прикрыть свою грудь.

— Мы ждали твоего возвращения, — с напускным добродушием продолжал дядя Расе. — Лорд Пиммерстон собирается на время поселиться в замке. Поскольку о его приезде уже знают, он этим вечером ожидает гостей. Мы приглашены на обед, а после обеда — танцы.

— Как мило, — проговорила Шарлотта без тени улыбки. — Очень жаль, что я не смогу присутствовать.

— Э… Как не сможете? — проговорил озадаченный лорд Пиммерстон.

— Что ты хочешь сказать, девочка? — спросил дядя Расе.

— Я хочу сказать, что на мне мое единственное приличное платье. И боюсь, я испачкала спину, лежа на траве.

Намеренно сделав ударение на последних словах, Шарлотта окинула мужчин вызывающим взглядом. Пусть думают, что она лежала на траве с каким-нибудь случайным ухажером!

Роэн Кейнс едва заметно улыбнулся. Дядя Расе нахмурился.

— Глупости! Конечно, ты пойдешь с нами. Повернись. — Шарлотта повиновалась, и дядя торжествующе объявил:

— Ну вот, платье в полном порядке! Прекрати капризничать, ты поедешь со мной в замок Страуд!

— Но мне надо хотя бы причесаться… — возразила Шарлотта.

Она откинула за спину свои золотистые волосы, и мужчины залюбовались этим шелковистым водопадом.

— Можешь причесаться, но изволь спуститься вниз через пятнадцать минут, — с угрозой в голосе проговорил дядя Расе.

— Хорошо. — Шарлотта вышла из гостиной. Неплотно прикрыв за собой дверь, она на секунду задержалась и услышала голос дяди.

— Ну, Пиммерстон, теперь ты убедился, что Шарлотта именно такая, какой ее описал Бодин?

— Да, подходящая девица, только ее надо укротить, — проворчал лорд.

— И вы получите от этого удовольствие, не правда ли? — со смехом предположил Бодин.

Но его милость все никак не мог успокоиться. Эта девчонка публично оскорбила его, и она дорого за это заплатит!

— А что она говорила о траве? — осведомился лорд. — Похоже, что-то имела в виду… Предупреждаю тебя. Расе, если после свадьбы выяснится, что твоя племянница — не девственница…

— Тогда я собственноручно сделаю тебя вдовцом! — заявил Расе таким тоном, что Шарлотта невольно содрогнулась.

Ах, какие они мерзкие, какие мерзкие! Сидят и обсуждают, как ее погубить!

Входная дверь была закрыта, и Шарлотта не сомневалась: если она попытается убежать, ее догонят и насильно отведут к лорду Пиммерстону. Ах, если бы она умела ездить верхом! Тогда можно было бы вскочить на самого резвого коня и ускакать. Что ж, если нет возможности сию же минуту вырваться на свободу, то надо хотя бы отправить весточку Тому…

С этой мыслью Шарлотта направилась на кухню, но вдруг увидела незнакомую женщину в темно-синем платье, преградившую ей дорогу. Невероятно высокая, незнакомка обладала поистине борцовской фигурой. Бросались в глаза ее крашенные хной волосы и огромная грудь.

— Мисс Шарлотта? — ухмыльнулась великанша. — Я — Семпл, ваша новая камеристка. Ваш дядя привез меня, чтобы я за вами ухаживала.

— Так ухаживай за мной наверху, — сказала Шарлотта, кивком указывая на лестницу. — Я сейчас поднимусь.

— Нет, мисс Шарлотта, — заявила Семпл. — Мне было сказано, что я за вас отвечаю и не должна спускать с вас глаз.

Так вот что имел в виду Бодин, когда сказал Роэну, что «об этом позаботились». Семпл будет за ней следить!

Шарлотта посмотрела на великаншу.

— Хорошо, Семпл. Мне нужна вода, чтобы умыться. Семпл недоверчиво смотрела на девушку.

— Тебе не обязательно ходить самой, — вздохнула Шарлотта. — Это может сделать Венд. Венд! — громко позвала она, надеясь, что служанка находится где-нибудь поблизости. — Венд, принеси воды ко мне в спальню. Немедленно!

Шарлотта поднималась по лестнице, а за ней неотступно следовала Семпл. Она надеялась, что резкий тон не обидит Венд — ей просто хотелось поставить на место камеристку. К счастью, Венд не обиделась и вскоре явилась с кувшином воды. Выплеснув воду в фарфоровый умывальник, служанка с наигранной почтительностью спросила:

— Это все, миледи?

Шарлотта поняла, что Венд сейчас выйдет из спальни. Повернувшись к камеристке, она сказала:

— Семпл, принеси кусок мыла. Оно вон в том комоде. Как только Семпл отвернулась, Шарлотта ухватила Венд за юбку — служанка уже направилась к двери. Приложив палец к губам, она прошептала:

— Найди Тома. Он возвращается в Карлайл. Они хотят выдать меня за лорда Пиммерстона, чтобы очистить его от «галантной болезни», и Семпл охраняет меня, чтобы я не сбежала.

Венд в ужасе взглянула на молодую хозяйку. Семпл по-прежнему рылась в комоде в поисках несуществующего мыла. Шарлотта же, как бы капризничая, заявила, что вода слишком холодная.

— Сейчас принесу еще, — сказала Венд, шагнув к двери.

— Нет, мне некогда ждать! — Шарлотта решительно подошла к умывальнику. — Надо поторопиться, так что придется умыться этой. Мы через десять минут отправляемся в замок Страуд. Ну, не стой здесь, Венд. Иди вниз. Я уверена, что у кухарки найдется для тебя работа.

Венд тотчас же ушла — но не на кухню. Выскользнув из калитки сада, она побежала вдоль озера, высматривая Тома.

Потом, когда мимо проезжал лорд Пиммерстон со своими гостями, затаилась в кустах.

Узнав о том, что Шарлотта не умеет ездить верхом, Роэн Кейнс сказал, что ей, вероятно, не хотелось бы трястись всю дорогу в повозке. Он предложил усадить ее перед собой в седло, и дядя Расе тут же одобрил это предложение. Шарлотта же решила, что ее просто боятся оставить в повозке, ведь она могла выскочить и убежать.

Минуту спустя Шарлотта уже сидела в седле перед Роэном Кейнсом. Вскоре ей пришлось откинуться назад, потому что руки всадника, державшие поводья, время от времени касались ее груди. В какой-то момент Шарлотта заметила, что Кейнс чуть придержал своего коня, так что они немного отстали от ехавших впереди дяди Расса, лорда Пиммерстона и Бодина.

— Вы всегда жили на севере? — спросил он неожиданно.

— Нет, я с Сен-Мари, — ответила Шарлотта.

— Острова Силли? Значит, вы — южный цветок.

— И мне очень хотелось бы туда вернуться, — с горечью в голосе добавила Шарлотта.

— Вам, наверное, не нравятся холодные зимы? — предположил Кейнс. — Мне они тоже не по душе. Я почти все время провожу в Лондоне, но зимой отправляюсь на континент, особенно люблю Португалию.

Шарлотта же почти не слушала своего спутника. Вспоминая Тома, она то и дело спрашивала себя: сумеет ли Венд его найти? Если сумеет, то он обязательно ее спасет. Вскоре перед ними появились башни замка Страуд.

— Вот уж не думал, что здесь так красиво, — в восхищении пробормотал Роэн. — Пиммерстон совсем иначе описывал свои владения.

— Эти места слишком далеко от города, где ему так нравится! — отозвалась Шарлотта.

— Да, конечно… А вы хорошо знаете замок?

— Очень хорошо. И по-моему, лорд Пиммерстон прав: ему здесь нечего делать!

— О, я не думаю, что Пиммерстон собирается здесь жить, — усмехнулся Роэн.

Шарлотта мысленно ответила:

«Да, он только собирается здесь жениться!»

 

Глава 8

Замок Страуд

Хотя слуги за несколько дней сотворили настоящие чудеса, нельзя было сказать, что замок Страуд по-настоящему готов к приему гостей. Конечно, столовую привели в порядок, и кухарка приготовила прекрасный обед. Однако на стол подали слишком поздно — за окнами уже темнело.

Шарлотта по-прежнему думала только о Томе. И задавала себе все тот же вопрос: сумеет ли Венд его догнать? Когда же к ней кто-нибудь обращался, отвечала с явной неохотой, а иногда вовсе не отвечала.

После того как Шарлотта столь нелюбезно обошлась с лордом Пиммерстоном в Олдершот-Грейндж, он не пожелал сидеть рядом с ней — предпочел посадить по одну руку от себя Расса, а по другую — Бодина. Шарлотта же сидела напротив Роэна Кейнса, и он с сочувствием на нее поглядывал.

Пока сидевшим за столом гостям подавались бесчисленные перемены блюд, в замок начали съезжаться соседи лорда Пиммерстона Для всего графства приезд его милости оказался событием весьма значительным, так что все сочли необходимым засвидетельствовать хозяину замка свое почтение. Шарлотта, то и дело отвечавшая на приветствия гостей, почти не слушала, что ей говорят.

Наконец его милость объявил, что вскоре в Большой зале начнутся танцы — музыкантов лорд привез с собой из Шеффилда Узнав о предстоящих танцах, все дамы оживились, поскольку ни одной из них еще не доводилось танцевать в замке Страуд И тут Шарлотта заметила, что дядя Расе что-то сказал лорду Пиммерстону и тот с улыбкой кивнул. После чего приказал, чтобы всем наполнили бокалы. Шарлотта думала, что ее дядя произнесет тост в честь хозяина замка, но, к ее ужасу, дядя во всеуслышание объявил, что его подопечная выходит замуж за лорда Пиммерстона и что об этом будет объявлено в церкви в ближайшее воскресенье. Гости зашумели, но Расе, повысив голос, потребовал, чтобы все выпили за здоровье будущих супругов.

«Будущих супругов!» Шарлотта ахнула и уронила бокал.

На платье ей пролилось немного вина, и она приложила к юбке салфетку.

Когда все встали из-за стола, Шарлотту окружили гости, желавшие ее поздравить, и она почувствовала, что вот-вот лишится чувств. Сославшись на то, что ей нужно немедленно замыть винное пятно, она направилась к выходу. Дядя Расе, догнав племянницу уже у двери, схватил ее за руку и затащил в альков.

Шарлотта была вне себя от гнева.

— Как вы посмели сделать такое заявление? — прошипела она. — Даже не спросили, согласна ли я!

— Мне не требуется твое согласие! Ты будешь делать то, что я тебе скажу!

Дядя крепко сжал ее руку.

— Вы делаете мне больно! — Шарлотта пыталась вырваться. — И знайте: я ни за что не выйду замуж за вашего урода!

— Нет, ты за него выйдешь — или я разорен, — с угрозой в голосе проговорил Расе. — Если тебе не хочется, чтобы тебя утопили в Дервенте, ты за него выйдешь. И еще будешь при этом улыбаться!

— Вы хотите сказать, что растратили не только свое состояние, но и все деньги моей матери? — гневно бросила Шарлотта. — Думаю, что судьям будет интересно об этом узнать!

Расе пристально посмотрел на племянницу. Посмотрел так, что девушка похолодела.

— Изволь выбирать выражения, когда говоришь со мной, — процедил он. — Иначе я тебя так отстегаю, что надолго запомнишь.

— Лорду Пиммерстону едва ли понравится, если отстегают его невесту, — усмехнулась Шарлотта.

— Мне кажется, он и сам тебя высечет, — пробормотал он. — Думаю, в первую же брачную ночь.

Расе повернулся к Семпл — та в этот момент заглянула в альков.

— Семпл, присматривай за девчонкой, — приказал он. — Делай, что тебе велел Бодин. Можешь применить силу, если понадобится. Не упускай ее из виду, если с ней не будет кого-нибудь из нас.

Стоявший в противоположном конце залы Роэн Кейнс оказался свидетелем этой сцены. Нахмурившись, он направился к алькову, но по дороге встретил лорда Пиммерстона. Его милость случайно пролил вино на свой шейный платок и теперь, повязав новый, возвращался к гостям.

— О, очень мило, Пиммерстон, — сказал Роэн, глядя на пестрый шейный платок его милости.

Не обращая внимания на хмурившуюся Шарлотту, лорд Пиммерстон прикоснулся к своему украшению.

— Мой самый любимый остался в Шеффилде, — пророкотал он. — Я все думаю, не высечь ли Крауча за эту оплошность.

Роэн улыбнулся, представив, как худощавый элегантный Пиммерстон порет здоровяка Крауча, своего камердинера.

— Твоя нареченная скучает, Пиммерстон, — заметил Роэн. — Музыканты уже играют. Ты не возражаешь, если я приглашу ее на первый танец?

— Можешь танцевать с ней хоть весь вечер. Я не намерен ее приглашать.

Роэн Кейнс вопросительно взглянул на собеседника:

— Неужели ты уже ее разлюбил?

— Разлюбил? — фыркнул лорд Пиммерстон, открывая золотую табакерку, украшенную зеленой эмалью. — Тебе прекрасно известно, что о любви тут речи нет.

Роэн с сочувствием посмотрел на Шарлотту.

— Значит, лишил своего расположения? Неужели такую красавицу можно лишить расположения?!

Лорд Пиммерстон, уже давно возмущавшийся дерзким поведением Шарлотты, не был склонен признавать ее красавицей.

— Красавица? Не заметил. Упрямица — это да. — Он исподлобья взглянул на свою невесту. — Да, можешь за ней поухаживать, Кейнс. И проследи, чтобы она чего-нибудь… не выдумала. А уж я ее укрощу на досуге.

— Не сомневаюсь, — кивнул Роэн Кейнс, с улыбкой глядя на лорда Пиммерстона.

Шарлотта наконец пришла в себя.

— Займись делом, Семпл, — приказала она, бросив гневный взгляд на свою охранницу. — Попытайся раздобыть мне веер — я забыла захватить свой.

Семпл ухмыльнулась.

— Я не могу от вас уйти, — заявила она. — Только если появится кто-нибудь из джентльменов, с которыми вы сюда приехали.

— Тогда оставь меня вот с ним! — Шарлотта указала на Роэна, направлявшегося к алькову. — И пойди найди мне веер.

В этот момент на верхней галерее заиграли музыканты, и Роэн Кейнс пригласил ее на первый танец.

— Но я не знаю некоторых па, — предупредила Шарлотта Избавившись от Семпл, она обдумывала план бегства.

— Я с удовольствием буду вас обучать, — улыбнулся Роэн. Шарлотта не обращала внимания на взгляды любопытных — все говорили о ее помолвке. Не смущалась и тогда, когда наступала партнеру на ногу. Она думала лишь об одном — о побеге.

— Вы не хотите выходить замуж за Пиммерстона? — спросил Роэн. — А лорд ведь очень богат…

Он внимательно наблюдал за Шарлоттой — возможно, она просто не понимала, насколько выгодным может оказаться этот брак. Вместо ответа Шарлотта нарочно наступила ему на ногу. А на его улыбку ответила презрительным взглядом.

— Я не намерена выходить за него замуж!

— Неужели? И что же вы собираетесь предпринять? Ваш дядя твердо намерен выдать вас за него.

Шарлотта, прищурившись, взглянула на Роэна. Они приближались к двери.

— Во время церемонии бракосочетания, когда меня спросят, согласна ли я стать его женой, я закричу, что не согласна и никогда не соглашусь, а потом убегу.

— Это будет любопытное зрелище, — с улыбкой заметил Роэн. — Непременно пригласите меня на вашу свадьбу.

— Ах, перестаньте надо мной насмехаться! Шарлотта сделала шаг в сторону двери, однако Роэн удержал ее.

— Советую не сообщать дяде заранее о вашем намерении сбежать из церкви.

— Почему? — спросила Шарлотта.

— Потому что существуют зелья, которые делают человека послушным.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на партнера:

— Вы считаете, что он мог бы…

— О, я в этом не сомневаюсь, — с невозмутимым видом ответил Роэн.

— Он просто чудовище! — воскликнула Шарлотта:

— Тише, — улыбнулся Роэн. — Вы рискуете привлечь к себе внимание.

Шарлотта смутилась. Но минуту спустя вновь заговорила:

— Вам ведь известно, что я — пленница! Бодин и мой дядя привезли эту ужасную женщину, чтобы она стерегла меня до свадьбы. Только вот не могу понять, какое Бодину до этого дело.

— Бодин, несомненно, рассчитывает на процент с той суммы, которую ваш дядя получит от Пиммерстона, — пояснил Роэн.

— Ах, здесь невыносимо жарко! — пожаловалась Шарлотта.

— Вы правы, — охотно согласился он. — Не выйти ли нам в сад? Может, устроим скандал? Тогда вам, возможно, и не придется выходить замуж за Пиммерстона.

Шарлотте было неприятно, что Кейнс так легкомысленно относится к ее будущему, но все же она согласилась выйти в темный сад, террасами спускавшийся к озеру. Сад давно уже был запущен — с этим слуги Пиммерстона ничего не смогли поделать, — и на заросших травой аллеях сверкали капли росы. Их окружал пьянящий аромат роз, росших у стены замка. С озера же поднимался густой туман, в котором тонули берега.

В какой-то момент туман почти рассеялся, и Шарлотта увидела Тома, стоявшего на берегу, под деревом. Видимо, он изучал замок, думал, как проникнуть в него, не привлекая к себе внимания.

Шарлотта взглянула на Роэна, стоявшего рядом. Но если он и заметил Тома, то не подал вида.

— Будьте столь любезны, принесите мне шаль, — с дрожью в голосе проговорила девушка. — Здесь так сыро… и так холодно.

— Вы уверены, что не хотите вернуться со мной в замок? — спросил Роэн.

— Нет. Розы так чудесно пахнут, и… и мне не хочется сейчас никого видеть. Все только и говорят о том, как мне повезло, что я выхожу замуж за лорда Пиммерстона.

Роэн засмеялся.

— Я прекрасно вас понимаю, — сказал он. Роэн действительно ее понимал: совсем недавно его бросила красивая молодая леди, и он в ярости уехал из Лондона, надеясь обрести душевный покой где-нибудь на севере. Получив в Шеффилде приглашение сопровождать лорда Пиммерстона, отправлявшегося сочетаться браком с девицей, которую никогда не видел, Роэн главным образом из любопытства принял приглашение. Кроме того, у него имелись на побережье дела, о которых хозяин замка Страуд не подозревал.

Что же касается притаившегося за деревом Тома, то Роэн заметил его даже раньше, чем Шарлотта. Он послушно направился к двери, скрытой за разросшимися кустами. Открыв дверь, Роэн тут же захлопнул ее, но сам остался наблюдать за происходящим.

Шарлотта же, подобрав юбки, побежала к берегу. Том почти сразу же заметил ее и, раскрыв объятия, бросился ей навстречу.

Роэн из-за кустов наблюдал за этой встречей. Несомненно, Шарлотта встретилась с возлюбленным: он вспомнил ее слова о траве, на которой она лежала. Роэн очень жалел, что не слышит сейчас их разговор.

— Ах, Том, какое счастье, что Венд тебя нашла! — выдохнула Шарлотта. — Нам надо немедленно бежать отсюда!

— Венд так мне и сказала. Но у меня нет лошади, так что…

— Здесь их сколько угодно! Выбирай! Том понимал, что совершит преступление, но колебался всего лишь несколько секунд.

— В конюшне сейчас много грумов, — сказал он. — Надо выбирать из тех, чьи хозяева не собираются здесь ночевать. Эти оставили лошадей на привязи, во дворе.

Том повел Шарлотту к коновязи, которую уже успел осмотреть.

— Поставь ногу мне на ладони, я тебя подсажу, — сказал он, выбрав подходящую лошадь.

— Но я не умею ездить верхом! — испугалась Шарлотта.

— Тогда я сяду позади тебя, — сказал Том, запрыгивая в седло. — Держись и пригибайся одновременно со мной. Мы доедем через лес, а там повсюду ветки.

Вышедший из-за кустов Роэн наблюдал за их отъездом. Наблюдал до тех пор, пока лошадь с двумя седоками не скрылась в темноте.

Однако думал он вовсе не о беглецах. Роэн вспоминал Кэтрин Олни — первую красавицу Лондона! Едва затянувшаяся рана вновь открылась — перед ним возникло лицо Кэтрин в облаке черных волос… Она предала его и даже не потрудилась вернуть ему обручальное кольцо, перед тем как сбежала с молодым Талибонтом. Роэн хотел отправиться в погоню и сделать ее вдовой, но обстоятельства помешали ему осуществить задуманное.

Что же касается этой девушки, Шарлотты… Конечно же, она красавица. Но в ней было и нечто особенное… Роэн невольно улыбнулся, подумав о том, что она напоминает ему толедский клинок. Да, конечно: удивительная прочность и гибкость. Удачное сравнение.

Роэн представил Шарлотту в великолепном наряде, в лондонском свете, при дворе… Да, эта девушка из озерного края действительно необычайно красива. Но куда же направятся беглецы? Возможно, в Карлайл. Или в глушь Нортумберленда. Но скорее всего в Шотландию. Там церемонию бракосочетания может провести кто угодно, главное — найти свидетелей…

Роэн вдруг представил, как прогуливается по Сент-Джеймс-парку под руку с Шарлоттой и встречает Кэтрин Одни (ныне Талибонт). Представил, как она смотрит на него с изумлением и упреком. Да, с упреком… Ведь перед бегством с Талибонтом Кэтрин оставила записку; она написала, что вынуждена выйти замуж за Юстаса Талибонта из-за бедности отца и скудости своего приданого. Однако она считала, что этот брак по расчету никак не меняет ее отношений с Роэном — они по-прежнему могут приятно проводить время. При мысли об этом Роэн сжал кулаки. Как ему хотелось поквитаться с Кэтрин!

Он вдруг сообразил, что по-прежнему смотрит в ту сторону, куда ускакали Шарлотта и ее возлюбленный. Роэн вытащил часы… Что ж, он подарит беглецам еще двадцать минут.

Когда двадцать минут истекли, он вернулся в замок. Там уже искали Шарлотту.

— Где она? — закричал лорд Пиммерстон, побагровевший от ярости. — Все видели, что ты ушел с ней!

— Я тоже ее искал, — пожал плечами Роэн. — Она попросила меня принести ей шаль, и я не сразу сообразил, что не следует оставлять ее одну. Я вернулся — и обнаружил, что она исчезла, что ее нигде нет. Может, она лишилась чувств где-нибудь под кустом? Может, у нее случился припадок? — Он повернулся к Рассу. — Твоя племянница не склонна к припадкам?

Расе с трудом перевел дух.

— Шарлотта совершенно здорова. Мы… мы с ней сегодня немного поспорили.

— Да, мне показалось, что она чем-то расстроена. — Ситуация казалась Роэну довольно забавной. — Когда я уходил, она стояла у озера. Вы не думаете, что она могла утопиться?

Расе побледнел.

— Конечно, нет! Она не стала бы топиться. Случайно упасть в воду тоже не могла. Шарлотта слишком разумная девочка. Мы просто говорили о ее приданом…

— Она не желала выходить замуж без приданого? — поинтересовался Роэн.

Расе едва не задохнулся от гнева.

— Мы просто поспорили! — взревел он. — И я, Кейнс, не собираюсь перед тобой отчитываться! — Расе повернулся к хозяину замка. — Наверное, она вернулась в Олдершот-Грейндж, чтобы продемонстрировать свое недовольство.

— Да, она вполне на это способна, — проворчал лорд Пиммерстон; он считал, что его снова публично оскорбили. — Я немедленно за ней кого-нибудь отправлю.

— Моя лошадь исчезла! — воскликнул один из гостей. — Мы с Норой привязали лошадей у коновязи, потому что не собирались задерживаться. А сейчас я обнаружил, что лошади нет! Я расспросил слуг, и один из них сказал, что вроде бы видел, как мужчина и женщина ускакали на лошади, по описанию похожей на мою!

— Теперь все ясно! — просиял Роэн. — Пиммерстон, похоже, ваша пташка упорхнула.

 

Глава 9

На границе с Шотландией, двое суток спустя

И снова настала ночь. Луна, временами выплывавшая из-за низко нависших туч, заливала серебристым светом величественные вершины и бурные потоки, расщелины и заросли кустарника.

Постоянно ощущая близость Шарлотты, Том боролся с желанием спешиться и овладеть ею. Даже сейчас, двое суток спустя, у него по-прежнему вскипала кровь, когда Шарлотта, утомленная долгой скачкой, прижималась к нему.

Отъехав подальше от замка Страуд, они сделали короткую остановку в лесу, чтобы обсудить свои дальнейшие планы. Том предлагал направиться к побережью, где можно было найти лодку, чтобы плыть на юг. Но Шарлотта напомнила ему, что проще всего обвенчаться в Шотландии. Венд рассказывала ей, что одна ее знакомая убежала от своего жениха с матросом и они обвенчались в Гретна-Грин, у кузнеца: алтарем служила наковальня, а свидетелями были совершенно незнакомые люди. Венд утверждала, что такой брак считается действительным. Шарлотта была уверена: если они с Томом обвенчаются, ее дяде придется с этим примириться.

Том же опасался, что дядя Шарлотты, если доберется до них, постарается сделать племянницу вдовой.

— А если мы успеем не только обвенчаться, но и… — Шарлотта густо покраснела. — Я хочу сказать, что тогда лорд Пиммерстон уже не захочет на мне жениться.

Том улыбнулся:

— Месть всегда сладка.

— Не думаю, что дяде Рассу захочется мстить. Он поймет, что проиграл. — Шарлотта вздохнула. — Мне кажется, что дядя спустил все свое состояние. И деньги моей матери — тоже. Он пытается выдать меня за лорда Пиммерстона только потому, что ему очень нужны деньги. Он сказал мне, что если я не соглашусь, то он будет разорен. Но если лорд Пиммерстон не захочет на мне жениться, дядя Расе просто вернется домой и продаст Олдершот-Грейндж, чтобы заплатить свои долги.

— Тогда едем в Шотландию, — сказал Том. Они ехали целый день, и к вечеру Шарлотта совсем выбилась из сил. Заметив вдалеке постоялый двор, Том решил рискнуть.

— Только молчи, — предупредил он Шарлотту. — Положись на меня.

Подъехав к «Оленю и рогу» (так гласила вывеска). Том помог Шарлотте спешиться и распахнул перед ней дверь.

Они прошли в зал с низким потолком и уселись за длинный стол, за которым обычно обедали путники. Хозяин, низенький краснощекий мужчина с седеющими рыжими волосами, сетовал на то, что некогда приготовить птицу, — Энни отправилась на рынок, оставив только холодный пирог с мясом.

— Значит, у вас нет постояльцев? — спросил Том с напускным равнодушием.

Хозяин отрицательно покачал головой:

— Вечером парни зайдут выпить зля. Погода слишком хорошая.

Вполне удовлетворенный ответами улыбчивого хозяина, Том прекратил расспросы. Он выдал Шарлотту за свою сестру и сказал, что они едут из Карлайла, чтобы навестить тетушку, живущую неподалеку от Кросс-Фелл.

— Кросс-Фелл? О, так вы едете не в ту сторону! — воскликнул хозяин.

— Надеюсь, вы нам потом покажете, куда ехать.

— Конечно, сэр.

— А я пока напою лошадь, можете поставить это мне в счет.

Хозяин кивнул и отправился на кухню. Шарлотта посмотрела на Тома и прошептала:

— Но у нас нет денег. Как же мы ему заплатим?

— Не заплатим, — пробормотал Том. Он обвел взглядом зал, высматривая какое-нибудь оружие, мушкет, например. Однако ничего не заметил. — Нам нужна свежая лошадь. Закрой глаза и притворись, будто дремлешь, — на тот случай, если кто-нибудь войдет. Я сейчас вернусь.

На конюшне Том сначала напоил и накормил свою лошадь. Потом осмотрелся. У хозяина имелись две прекрасные кобылы, причем серая в яблоках казалась более выносливой.

Когда Том вернулся в зал, на столе уже стояли деревянные тарелки и кружки с сидром; хозяин принес пирог с мясом и свежий черный хлеб. Том попросил еще яблок, чтобы захватить их в дорогу, и любезный хозяин приготовил узелок с ранетом. Беглецы так проголодались, что даже холодный пирог показался им на редкость вкусным. Они выпили крепкого сидра, и Шарлотта с улыбкой сказала, что не отказалась бы от добавки.

Хозяин немного смутился и сообщил, что остался только кусок сладкого пирога. Том кивнул и велел принести его даме на десерт. Потом мужчины вышли во двор, и хозяин показал Тому дорогу, подробно объяснив, в каком месте надо повернуть направо. Когда они уже направились к двери. Том резко развернулся и ударил хозяина кулаком в челюсть. Тот без сознания повалился на траву.

Том наклонился над хозяином. Он очень сожалел, что пришлось так поступить с этим добрым и услужливым человеком, но у него не было выбора.

— Я заплачу тебе, когда смогу, — пробормотал он, обращаясь к неподвижному телу. — И за лошадь — тоже.

Том повернулся и поманил рукой Шарлотту, с ужасом наблюдавшую за ним из окна.

— Он не шевелится, — сообщила встревоженная Шарлотта, когда Том седлал серую в яблоках кобылу. — Он ведь не умер?

— Конечно, нет, — вздохнул Том. — Но надеюсь, он будет лежать здесь, пока мы не скроемся. — Том хотел вернуться в дом, чтобы поискать оружие, но потом передумал — решил, что не стоит задерживаться.

Едва отъехав от постоялого двора, она услышали гневный крик.

— Ну вот, уже очнулся, — усмехнулся Том. И тут раздался гулкий выстрел из мушкета. Том, натянув поводья, повернул налево — на случай если разъяренный хозяин вскочит на другую лошадь и станет их преследовать.

Снова раздался выстрел.

— Этот грохот всполошит всю округу, — сказала Шарлотта.

— Но мы не зря рискнули. По крайней мере подкрепились и раздобыли свежую лошадь.

Шарлотта то и дело оглядывалась.

— Когда-нибудь мы вернемся и заплатим ему. Мы ведь вернемся, правда?

— Да, когда-нибудь, — пробормотал Том.

— Как по-твоему, что нам делать, после того как мы поженимся, — спросила Шарлотта. — Остаться в Шотландии или вернуться в Англию?

Том уже думал об этом, поэтому тотчас же ответил:

— Мы отправимся в Дэмфри, продадим там лошадь и морем доберемся до Ливерпуля. А оттуда, если ты не против, переберемся в Америку. Ты ведь не возражаешь?

— О, конечно, не возражаю!

Неподалеку от Карлайла их заметила группа преследователей К счастью, серая кобыла оказалась на редкость резвой. Она стремительно пронеслась по лесу, пересекла лощину и повернула на юг Вскоре преследователи отстали и потеряли след беглецов.

Однако Том прекрасно понимал: шансы ускользнуть от погони — ничтожны, ведь преследователи могли постоянно менять уставших лошадей на свежих. И все же он решил сделать остановку у одного из ручьев — им требовался отдых, да и лошадь уже выбилась из сил.

Они спешились и расположились на траве. Тому очень хотелось обнять Шарлотту, но он боялся, что не сумеет удержаться и доведет их отношения до конца, а этого, по его мнению, делать не следовало — Шарлотта заслуживала другой первой ночи.

Они поели яблок и, отдохнув, снова отправились в путь.

На рассвете беглецы еще раз попытались пробиться на север, но их вновь оттеснили к югу, и им, чтобы оторваться от преследователей, пришлось весь день провести в седле Они поужинали, съев остатки яблок, и опять приблизились к границе. Однако их снова оттеснили — на сей раз в темноте. При этом Тому показалось, что преследователей стало гораздо больше — они появлялись со всех сторон.

Когда же они попытались обогнуть гору, Том увидел впереди свет фонарей. Он понял, им придется либо перевалить через гору, либо вернуться обратно — иного выхода не было. Том натянул поводья и устремился вверх. Поднимаясь все выше, лошадь замедляла шаг — ей явно требовался отдых. Шарлотта сидела за спиной Тома и обнимала его обеими руками. Она ужасно устала, однако не жаловалась.

Внезапно подул влажный ветер — предвестник дождя. Это означало, что отпечатки копыт станут более отчетливыми, то есть задача преследователей облегчалась. Но с другой стороны, дождь должен был приглушить стук копыт, так что у беглецов появлялся шанс ускользнуть от преследователей и все-таки пробиться в Шотландию, — ведь при дожде ухудшилась бы и видимость.

Кобыла в очередной раз споткнулась, и Том едва успел удержать Шарлотту — она совсем выбилась из сил и уже не могла держаться в седле.

— Где… где мы? — прошептала она, когда Том, спешившись, снял ее с лошади.

— Если я не ошибаюсь, это гора Кенлок, — ответил Том. — А Шотландия — вон там.

В этот момент из-за тучи выплыла луна. Шарлотта окинула взглядом соседние вершины. Не видно было ни огонька, казалось, они остались одни во всем мире.

— Я ничего не вижу, — сказала Шарлотта.

— Я тоже. Похоже, они отстали.

Ему очень хотелось верить, что он не ошибся.

— Том, если это — гора Кенлок, то где-то у вершины есть место, где можно укрыться и отдохнуть. Отец Венд рассказал мне об этом укрытии, когда я гостила у них на Рождество. Когда-то он был проводником у охотников, и они карабкались по этим горам.

— А он не объяснил тебе, как найти это место? — спросил Том.

— Он только сказал, что наверх ведет узкое ущелье, а от него отходит узкая расселина. И если пройти по ней, то попадешь в пещеру.

Том осмотрелся.

— Там, впереди… Там действительно что-то похожее.

— Значит, там и находится пещера, — сказала Шарлотта. — Отец Венд говорил, что это здесь.

— Проверим?

Шарлотта кивнула. Она уже отдохнула и была уверена, что сумеет добраться до пещеры. Том, поднимаясь в гору, вел в поводу лошадь, Шарлотта же уверенно шагала следом.

Подъем оказался довольно трудным. Добравшись наконец до ущелья, они решили передохнуть — даже кобыла с трудом переставляла ноги.

Том осмотрелся. Ущелье, уходящее вверх, постепенно сужалось. Расселины, о которой говорил отец Венд, снизу не было видно, но Том все же решил рискнуть — ведь утром на склоне горы их могли обнаружить. Кроме того, Том понимал, что им предстоит расстаться с лошадью: цокот копыт по камням разносился бы по окрестностям.

Том поднялся на ноги.

— Эта лошадка нам очень помогла, она не раз спасала нас. — Он погладил уставшую кобылу. — Ей нужна вода, нужна трава, а этого здесь нет. К тому же в горах она нам не помощница, скорее обуза. Так что дальше придется идти пешком, Шарлотта.

Том вывел лошадь на тропинку и, отпуская повод, хлопнул по крупу. Кобыла тотчас же зашагала вниз по склону. Они молча смотрели ей вслед — отпустив лошадь, они лишили себя возможности спуститься в долину.

Обменявшись долгим взглядом, беглецы стали подниматься в гору. Они взбирались все выше и выше. Наконец Том заметил, что Шарлотта совсем выбилась из сил.

— Оставайся здесь, — сказал он. — А я пойду на разведку. Если найду то место, о котором говорил отец Венд, значит, нам повезло.

Шарлотта была рада отдохнуть. Вернувшись, Том сообщил:

— Добраться туда не так-то просто, но пещеру я нашел. Он повел Шарлотту вверх по ущелью. Повернув направо, они забрались почти на самую вершину и действительно увидели укрытие. У входа в пещеру лежала гранитная глыба, а сверху нависал уступ.

— Осторожно, не ходи туда, — сказал Том, указывая налево. — Там обрыв, а внизу — речка с перекатами.

— Да, я слышу журчание воды, — кивнула Шарлотта и тотчас же поняла, что ей ужасно хочется пить.

Том протянул спутнице руку, но Шарлотта уже перебралась через глыбу. Она сделала шаг вперед, но, зацепившись подолом за выступ скалы, потеряла равновесие и упала на каменистую осыпь.

Том склонился над ней.

— С тобой все в порядке? — спросил он с тревогой в голосе.

— Нет, ничего страшного, — ответила Шарлотта. Она приподнялась, но тут же вскрикнула и снова повалилась на камни. — Нога… Похоже, я подвернула ногу.

Том прикусил губу, нахмурился. Наклонившись, он подхватил Шарлотту на руки и отнес подальше от обрыва, в глубину пещеры.

— Здесь ты не промокнешь, если пойдет дождь, — объяснил он.

— Ох, Том, — пробормотала Шарлотта, — я все испортила, да?

— Конечно, нет, не беспокойся. Сейчас я заберусь наверх и осмотрюсь. Я быстро…

Он перебрался через глыбу, прошел по расселине и вышел в ущелье. Потом повернул и добрался до вершины. Казалось, отсюда можно было охватить взором все Британские острова.

Тут луна снова скрылась за тучами, и все вокруг потонуло во тьме. Но все же Том разглядел фонари преследователей — они походили на светлячков, и их было великое множество! Фонари протянулись вдоль всей границы — путь в Шотландию был отрезан.

Том тяжело вздохнул. Было очевидно, что им с Шарлоттой не удастся пробраться в Шотландию, даже в одиночку было бы трудно уйти от погони. Оставался лишь один выход: на время затаиться в убежище — тогда преследователи могут подумать, что им каким-то образом удалось ускользнуть.

И тут он услышал лай собак. Причем лай доносился с двух сторон — с востока и с запада.

Том прислушался. Убедившись, что не ослышался, понял: игра проиграна, теперь они не смогут переждать в пещере, не смогут пробраться в Шотландию, теперь их непременно схватят. Собаки рано или поздно возьмут след и приведут преследователей к пещере.

Мысль о смерти не пугала Тома, в море ему не раз приходилось смотреть ей в лицо. Но что будет с Шарлоттой? Он представил, как ее терзают злобные псы… А потом ее унесут на брачное ложе, унесут к человеку, который хочет только одного — очиститься от последствий своего разврата.

Том закрыл глаза — словно для того, чтобы не видеть эти ужасные картины.

И тут его охватил гнев. Нет, он будет бороться! Как только раздастся стук копыт на каменистом склоне, он начнет бросать в преследователей камни, он сбросит на них валуны, он сбросит всех в пропасть!

Камни?.. Против мушкетов и острых клинков?! Он отказался от оружия, отказался от своей прежней жизни, внушавшей ему отвращение. Возможно, он поторопился расстаться с оружием… Господи, как бы ему сейчас пригодились палаш и пистолет!

И все же он должен сражаться. Да, он будет бросать камни, будет прятаться и уворачиваться от пуль, он будет бороться!.. Но в конце концов его одолеют… И если не убьют на месте, то доставят к судье и повесят по всем правилам за конокрадство. Или, что более вероятно, за похищение… Несомненно, дядя Шарлотты сумеет убедить судью, что он, Том, выкрал Шарлотту, для того чтобы жениться на ней против ее воли. А похищение карается смертью.

Глядя на мерцающие внизу огни, он думал о том, что грядущий рассвет станет последним в его жизни… И все же он не уступит. Да, преследователи его схватят, — с этим ничего не поделаешь. Но Шарлотту они не получат!

 

Глава 10

Гора Кенлок

Когда он спустился к Шарлотте, решение уже было принято.

— Что ты видел? — спросила она.

— Фонари. Шарлотта ахнула:

— Много фонарей?

Том кивнул.

Шарлотта смотрела на него со страхом.

— Их очень много? Нам не уйти в Шотландию?

— Боюсь, что не уйти, — вздохнул Том.

— Так что же теперь делать? — с грустью спросила Шарлотта. — Может, попытаемся добраться до Карлайла? Сумеем?

— Возможно, — кивнул Том и мысленно добавил: «Если произойдет чудо».

— В Карлайле мы могли бы сесть на корабль… — неуверенно предположила Шарлотта.

— У нас нет денег, — напомнил Том. — И уже нет лошади, которую можно было бы продать.

— Но в Карлайле живет твоя мать. Неужели она нам не поможет?

Том знал, что на мать рассчитывать не приходится, но не хотел огорчать Шарлотту.

— Да, мы направимся в Карлайл, — кивнул он. — Мать должна нам помочь.

— Пойдем прямо сейчас? — спросила Шарлотта.

— Нет, подождем до утра.

Какое-то время они молчали. И вдруг Шарлотта воскликнула:

— Ах, Том, обними меня!

Он лег рядом с ней. Именно это он и задумал. Ведь оставался только один способ ее спасти — лишить девственности. После этого порочный лорд отступится от нее. Возможно, другие люди, богатые и влиятельные, сумеют позаботиться о ней так, как не может он, Том. Например, тот высокий мужчина, который вышел с ней в сад. Конечно же, она многих очаровала. В ту ночь в замке Страуд горели огромные люстры, играла музыка… Несомненно, все в Камберленде уже знали о существовании Шарлотты. Так что она без труда сумеет избавиться от своего дяди и таких, как лорд Пиммерстон. Ее ждет прекрасное будущее…

У Тома было достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Вокруг — горы, и преследователям придется долго их искать, прежде чем они найдут эту пещеру. В любом случае они начнут подъем лишь на рассвете.

Том обнял Шарлотту, и она прильнула к нему, словно искала защиты. Он провел ладонью по ее золотистым волосам. Если она будет принадлежать ему хотя бы на одну ночь, тогда и смерть ему нипочем. Том коснулся губами ее щеки, подбородка, шеи. Потом уткнулся лицом в ямку между грудями. И тотчас же почувствовал, как затрепетало ее юное тело.

Шарлотта тихонько застонала и еще крепче прижалась к Тому. Он принялся расстегивать крючки на лифе ее платья — Шарлотта не протестовала: она вдруг поняла, почему он решил овладеть ею именно сейчас.

— Том, — прошептала она, — ты думаешь, что мы умрем, да?

Он поднял голову и заглянул ей в глаза. И понял, что не посмеет солгать.

— Я не намерен сдаваться живым, — проговорил он с невозмутимым видом.

Шарлотта вздрогнула.

— Я пойду с тобой, Том, — выпалила она. — Мы можем остаться здесь на ночь, а утром, когда увидим их… бросимся со скалы. — Она кивнула в сторону обрыва.

Глаза Тома затуманились от слез. Его прекрасная возлюбленная готова умереть вместе с ним!

— Я не намерен бросаться ни с этой, ни с любой другой скалы, — торопливо произнес он. — Но они дорого заплатят за мою жизнь.

Шарлотта в отчаянии вцепилась в его камзол.

— Я умру вместе с тобой! — воскликнула она с дрожью в голосе.

Том нахмурился. Пристально глядя на Шарлотту, он сказал:

— Нет, ты должна жить! Иначе все будет напрасно, и я умру, зная, что не смог тебе помочь.

Она стиснула зубы. Том понял, Шарлотта не отказалась от своего решения.

— У тебя впереди долгая счастливая жизнь, — продолжал он. — Ты скоро забудешь меня. Ты встретишь человека, с которым будешь счастлива.

Видит Бог, он желает ей счастья!

— Обещай мне, что не допустишь опрометчивых поступков — по крайней мере сразу же. Обещай!

— Я не допущу сразу же опрометчивых поступков, — повторила за ним Шарлотта и добавила:

— Но потом… потом я встречусь с тобой, где бы ты ни находился!

Тому оставалось лишь надеяться, что она встретит человека, которого по-настоящему полюбит.

— Шарлотта, ведь где-то тебя ждет дом, похожий на замок Страуд. У тебя появятся красивые наряды, ты станешь выезжать в Лондон… И у тебя будут дети. Тебе же хочется этого, правда?

— О да… — с грустью ответила она. — Мне хочется всего этого. Но хочется, чтобы при этом ты был рядом. Когда мы бродили по замку, я представляла, как мы с тобой станем…

— Ты найдешь свое счастье, Шарлотта, поверь мне. Он видел, что она вот-вот разрыдается.

— Мне никто не нужен, Том! Только ты!

Ее слова звучали в его душе чудесной музыкой. В этот момент ему казалось, что он способен победить любое количество врагов.

— Не плачь, — прошептал он, целуя ее лицо, шею, плечи. — Мне хотелось этого с первой нашей встречи. Знай, ты преподносишь мне чудесный дар, теперь смерть мне не страшна. И потом… — Он улыбнулся. — Я все же надеюсь на лучшее. Возможно, нам все-таки удастся уйти от погони.

— Ах, Том, конечно, удастся! У нас все получится. Мы спрячемся, мы от них скроемся!

Шарлотта вновь обрела уверенность. Забыв о грозившей им опасности, она наслаждалась ласками возлюбленного.

— Мы всегда будем вместе. Том. У нас появятся дети, и у нас будет свой дом… Ах, Том, скажи, что у нас все это будет!

— У нас все это будет, — пробормотал он, прекрасно понимая, что лжет.

Том стянул с себя камзол, и тотчас же платье Шарлотты взметнулось над ее головой, и она почувствовала, как ладони Тома заскользили по ее стройным ногам. С губ девушки сорвался тихий стон.

Том, однако, не торопился. Что бы утром ни произошло, сейчас он будет нежным и ласковым. Тому хотелось, чтобы минуты любви стали для Шарлотты волшебными, — он нуждался в этом так же, как и она. Да, чтобы Шарлотта с улыбкой вспоминала Тома Вестлинга. Он лишит ее невинности, но постарается, чтобы она насладилась этими минутами. Лаская Шарлотту, он легонько покусывал твердеющие соски, прижимался губами к ее животу, осторожно прикасался к шелковистому холмику между ног…

— Шарлотта, Шарлотта, ты можешь заполнить всю мою жизнь.

— Ах, Том, мы должны быть вместе всегда! — воскликнула она. — Всегда — не только в эту ночь.

Шарлотта застонала, на нее нахлынули совершенно новые, неведомые ей прежде ощущения. У нее кружилась голова от прикосновений Тома, от его ласк. Внезапно она содрогнулась и на мгновение замерла, ошеломленная. Но тотчас же снова тихонько застонала и, приподняв бедра, устремилась навстречу возлюбленному.

Спустя несколько секунд Шарлотта утратила невинность — ее мир наполнился безумием страсти и неземным наслаждением, с каждым движением Тома она уносилась все выше к вершинам блаженства.

— Том, — шептала она, — ах, Том, как я тебя люблю… В эти минуты Шарлотта чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Ведь она принадлежала мужчине, которого любила! Принадлежать любимому — вот что такое счастье! Сейчас она была уверена: с ними не может случиться ничего плохого. Весь мир принадлежал им — неужели они его лишатся!

— Ах, Том, — прошептала она, — мы добьемся своего. Сердце подсказывает мне, что мы победим.

Том приподнялся на локте и улыбнулся Ему очень хотелось поверить Шарлотте.

— Возможно. Говорят, дьявол защищает своих приспешников. А я наверняка из их числа!

— Нет-нет, не говори так! — Она обвила руками его шею. — Ты замечательный, Том. Просто тебе раньше не везло в жизни, вот и все! Но теперь к тебе придет удача, Том, я это чувствую. Видишь! — Она подняла ногу. — Уже проходит. Я уверена, что завтра смогу ходить. И тогда… Ах, Том, мы сумеем от них улизнуть! Я уверена Она еще крепче прижалась к любимому. И Том снова овладел ею, овладел с мучительной страстью человека, приговоренного к казни.

 

Глава 11

Проснувшись на рассвете, Том осмотрел ногу Шарлотты. Лодыжка оказалась красной и распухшей — о том, чтобы отправиться в путь, не могло быть и речи. Хорошо бы опустить ногу в холодную воду, да и пить обоим очень хотелось. Том задумался… Возможно, следует рискнуть и попытаться принести воды, пока на склонах не появились преследователи.

Ему повезло. Спустившись немного, он нашел ручеек, сбегавший с вершины горы. Том напился. Потом зачерпнул шляпой побольше воды и отнес Шарлотте. Напившись вволю, она обмыла лодыжку и снова улеглась, уверяя, что боль почти утихла.

— Мы дождемся, когда преследователи уйдут, — заявил Том. — К тому времени боль у тебя совсем пройдет.

— Да, дождемся, — кивнула Шарлотта, осторожно прикасаясь к распухшей лодыжке. — Без пищи можно обходиться очень долго. Главное, что у нас есть вода.

Том отвернулся, чтобы не выдать себя. Ведь Шарлотта не знала, что их ищут с собаками.

— Том, — сказала она, закинув руки за голову, — расскажи о своем детстве. Я хочу знать о тебе все.

Желая отвлечь Шарлотту от грустных мыслей, он начал рассказывать о том, о чем никому и никогда не рассказывал, — о своих неудачах и победах, о том, что думал в минуты смертельной опасности, о самых смелых надеждах и мечтах.

Наконец Том умолк и взглянул на Шарлотту. В глазах ее стояли слезы. Она приподнялась и обняла его, прижала к груди, точно младенца.

— Я люблю тебя, Том, — проговорила она сдавленным голосом.

Он промолчал. Он думал о том, что не заслужил любви этой прекрасной женщины. Думал о том, что она должна быть счастлива.

А потом, забыв обо всем на свете, они снова любили друг друга, и в эти минуты им казалось, что они никогда не расстанутся.

Наконец, осторожно отстранившись от Шарлотты, Том в смущении пробормотал:

— Твоя нога… Надеюсь, я не сделал тебе больно? Шарлотте действительно было больно, но она скорее умерла бы, чем призналась в этом.

— Я бы все равно не почувствовала боли! — Она потянулась. — Ах, Том!.. Скажи мне, что нас не найдут! Скажи, что они разойдутся и оставят нас в покое, что мы сумеем добраться до Шотландии…

— Они разойдутся, — пробормотал Том и мысленно добавил: «Разойдутся, когда добьются своего».

Ему самому хотелось верить, что все для них закончится благополучно. Временами Том почти не сомневался в этом. Он помог Шарлотте устроиться поудобнее, а потом долго смотрел, как она засыпает, смотрел, как она улыбается во сне.

Том просидел рядом с Шарлоттой весь день. Наконец небо окрасилось багрянцем заката, и мир затих, погружаясь в сумерки. Но преследователи так и не появились. Том надеялся, что вооруженные отряды, обыскивающие округу, разойдутся и им с Шарлоттой все же удастся ускользнуть…

Когда совсем стемнело, он спустился к ручью и принес Шарлотте воды. Напившись, она с улыбкой заметила:

— Мы пережили еще один день…

Услышав эти самые обычные слова. Том едва не прослезился. Он привлек Шарлотту к себе и долго-долго не отпускал. По крайней мере, говорил он себе, у них будет еще одна ночь.

И это была чудесная ночь, они запомнили ее на всю жизнь. Снова познавая все радости любви, они чувствовали, что созданы друг для друга, чувствовали, что между ними возникло нечто большее, чем просто физическая близость. Шарлотта познала неведомое ей прежде блаженство, Том же наслаждался каждым мгновением этой ночи, ведь она могла стать последней ночью в его жизни.

Наконец Шарлотта заснула. Том какое-то время бодрствовал, охраняя ее сон, но затем и сам уснул.

Вскоре вся округа узнала о «похищении» Шарлотты — Бодин распространил слух, что невеста лорда Пиммерстона — богатая наследница, которую из сада замка Страуд выкрал конокрад, приставивший пистолет к ее виску. Похититель якобы собирался присвоить ее наследство и купить себе помилование.

Эта история передавалась из уст в уста, и мужчины, сурово сжав зубы, вооружились мушкетами и отправились дежурить на границе, чтобы не позволить негодяю ускользнуть.

Лошадь, украденную из замка Страуд, уже возвратили хозяину, а спустя некоторое время один из завсегдатаев «Оленя и рога» наткнулся на лошадь с этого постоялого двора — кобыла мирно паслась у ручья. С этой вестью на границу тотчас же отправили гонца.

Гонец был еще в пути, когда неподалеку от горы Кенлок разгорелся жаркий спор.

— Она считала, что достойна лучшего, чем старый распутник Пиммерстон, который рвался ее заразить! — настаивал Роэн. — Любая на ее месте поступила бы так же.

— Помолчи, Кейнс, — проворчал Расе. — Не ей решать. — Однако он с любопытством взглянул на своего спутника. Роэн всегда казался человеком безжалостным. И вдруг такая перемена… Расе спросил:

— А в чем дело? Почему ты так к этому относишься? Она тебя зацепила?

Роэн нахмурился. Неужели она действительно его «зацепила»?

— Конечно, нет! — отрезал Роэн. Однако одно решение он уже принял: Шарлотта не достанется Пиммерстону!

В этот момент появился гонец с постоялого двора, сообщивший, что лошадь нашлась.

— Так что они, должно быть, где-то поблизости, — закончил он.

— Надо обыскать всю долину! — воскликнул Расе. — Пешком им далеко не уйти.

Когда гонец умчался, Роэн в задумчивости проговорил:

— А я бы на их месте забрался повыше. Во всяком случае, не стал бы бегать по лугам, словно заяц. Расе нахмурился:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я уверен, что они наверху. — Роэн кивнул в сторону горы.

— На Кенлок? Не может быть! Мы бы увидели, как туда взбираются.

— Они могли забраться туда ночью.

— Но лошадь туда подняться не могла. Там слишком крутой подъем.

— Да, возможно… — С этими словами Роэн отъехал.

— Подожди! — крикнул Расе. — Если у нас есть шанс поймать эту парочку…

Роэн не ответил. Он уже все обдумал. Вскоре они нашли местных охотников-проводников, и те рассказали им об ущелье, ведущем к вершине.

— Собаки! — воскликнул Расе. — Мы пустим по следу собак! Мы затравим Вестлинга, как лиса.

— Там ведь не только Вестлинг, но и твоя племянница, — напомнил ему Роэн. — Тебе никогда не приходилось видеть, как гончие рвут лису в клочья?

Недовольно ворча. Расе сдался. Довольный одержанной победой, Роэн проговорил:

— Мы поднимемся пешком — в сопровождении этих любезных господ. — Роэн кивнул в сторону охотников.

— Хорошо, — вздохнул Расе, — выйдем на рассвете.

— Выйдем немедленно, — возразил Роэн. — Мы совершим подъем ночью, и это будет для них неожиданностью. В конце концов, мы ведь не хотим, чтобы они сделали что-нибудь… опрометчивое, как те влюбленные, о которых мне здесь рассказывали.

Расе промолчал — он вспомнил, как год назад разъяренный отец преследовал свою дочь и ее возлюбленного в этом же ущелье. Забравшись на скалы, они обнялись и бросились в пропасть. Смерть Шарлотты была Рассу невыгодна.

— Сколько людей мы возьмем с собой? — спросил он. — Найдется не меньше десяти добровольцев.

— Четверых вместе с нами более чем достаточно, — ответил Роэн. Он предпочел бы оставить Расса внизу, но понимал, что тот этого не допустит.

Расе потянулся к фонарю, но Роэн проговорил:

— Не надо. Луна сегодня достаточно яркая. Стараясь продвигаться как можно тише, они следовали за проводниками. Подъем оказался долгим и трудным. У развилки проводники оставили их и направились к вершине. Оттуда жестами указали дорогу в обход завала из глыб, сооруженного Томом.

Поднявшись вверх по расселине, Роэн и Расе остановились у входа в пещеру.

Перед ними, освещенные лунным светом, мирно спали беглецы. Шарлотта лежала на камзоле Тома; голова ее покоилась у него на плече. Неожиданно она зашевелилась, и ее юбки задрались еще выше — взгляду открылись стройные ноги. Ее золотистые волосы, рассыпавшиеся по камзолу возлюбленного, поблескивали в лунном свете.

Роэн молчал, потрясенный красотой юной беглянки. В этот момент ему больше всего на свете хотелось оказаться на месте высокого молодого мужчины, спавшего рядом с Шарлоттой. Однако Расса эта картина вовсе не умиляла. Напротив, он пришел в бешенство, взревев так, что разбудил бы и покойника.

Том тотчас же вскочил на ноги и бросился на стоявших у входа Расса и Роэна. И тут же на него прыгнули проводники, забравшиеся на уступ. Но их опередил Роэн, бросивший в Тома увесистый камень, угодивший ему в щеку. Том оступился и, не удержавшись на ногах, упал у края обрыва.

Тут проснулась и Шарлотта. Она в ужасе смотрела на Тома, неподвижно лежавшего у края пропасти. Забыв о распухшей лодыжке, Шарлотта вскочила на ноги и бросилась к возлюбленному. Один из проводников, опасаясь, что она рухнет в пропасть, ухватил ее за юбку. Послышался треск материи;

Шарлотта споткнулась и упала на камни. И тотчас же второй проводник схватил Шарлотту за руку, рывком поднял на ноги и потащил в глубину пещеры. Она вырывалась и кричала. Наконец проводники общими усилиями прижали ее к скале.

Роэн пристально посмотрел на Шарлотту. Прижатая к скале, с распущенным лифом и растрепанными волосами, она была невероятно соблазнительна.

Именно в это мгновение Роэн и принял решение жениться на ней.

Перебравшись через глыбу, он направился к Шарлотте. Изрыгая ругательства, Расе последовал за ним.

— Пиммерстон теперь не захочет на ней жениться, ведь она уже не девственница, — заметил Роэн вполголоса.

— Ну, это еще не известно, — проворчал Расе. — Может, до этого еще не дошло. К черту! Сейчас задеру ей юбки и узнаю!

Расе рванулся к Шарлотте, но Роэн успел его удержать, ухватив за руку.

— Лучше спроси ее, — посоветовал он.

— Этот негодяй тебя обесчестил? Отвечай! — проревел Расе.

— Да, я отдалась ему! — закричала Шарлотта. — И теперь счастлива! Это лучше, чем брак с лордом Пиммерстоном!

— Докажи, что ты не лжешь! — заорал Расе. Расе снова рванулся к племяннице, но Роэн вновь его удержал. Он кивнул на Шарлотту и обронил:

— Вот тебе доказательство.

Проследив за взглядом Роэна, Расе понял, что тот имеет в виду. В ярком свете луны отчетливо выделялось красное пятно на обрывке нижней юбки Шарлотты.

Расе наконец вырвался и бросился к Тому, чтобы выместить на нем свою злобу.

— Мерзавец! — прорычал он.

Расе с такой силой пнул Тома носком сапога, что и сам не удержался на ногах. А бесчувственное тело, откатившись к самому краю обрыва, на мгновение замерло в неподвижности — и рухнуло в темный провал, увлекая за собой каменную осыпь.

Раздался пронзительный крик Шарлотты. Затем воцарилась тишина. Роэн с Рассом молчали, потрясенные произошедшим. Молчали и проводники; они крепко держали Шарлотту, хотя в этом уже не было нужды — представив, как безжизненное тело Тома уносит бурный поток, она лишилась чувств

 

Глава 12

Роэн Кейнс первый пришел в себя. Перешагнув через Расса, все еще сидевшего на камнях, он подошел к краю обрыва. Несколько секунд он молча смотрел вниз.

— Что там? — прохрипел Расе у него за спиной — Ничего. — Обернувшись, Роэн увидел, как побледневший Расе до крови закусил губу. Презрительно улыбнувшись, он спросил у проводников:

— Вдвоем справитесь с девушкой? Я думаю, будет безопаснее, если вы спустите ее вниз, ведь вы знаете дорогу. А мы с Рассом спустимся следом. Да не забудьте: ее отпускать нельзя — она способна на самый отчаянный поступок. Человек, к которому она успела привязаться, только что случайно сорвался со скалы и разбился насмерть.

Проводники переглянулись, явно озадаченные. Все происходило совсем не так, как изложил Роэн, но оба были искренними противниками похищений — они действительно считали Шарлотту богатой наследницей, которую хитроумный авантюрист украл у жениха и соблазнил. Проводники молча кивнули, соглашаясь представить дело именно так, то есть выразили готовность подтвердить, что произошел несчастный случай.

Расе молчал, глядя вслед проводникам. Наконец с облегчением вздохнул:

— Я в долгу перед тобой, Роэн.

— Да, в долгу, — подтвердил тот. — Но ты можешь меня отблагодарить. Я намерен жениться на Шарлотте. Расе потупился.

— Если Пиммерстон на ней не женится — я разорен.

— Ты собираешься выдать ее за девственницу? Расе молча пожал плечами.

— Сколько Пиммерстон обещал тебе заплатить?

— При чем тут плата! — воскликнул Расе. Но тотчас же, понурившись, назвал сумму. Роэн поднял брови.

— Так много? — удивился он. — Ну-ну… Я заплачу за нее столько же, только тебе придется подождать. Сначала мне придется совершить небольшое путешествие.

— Подождать? — насторожился Расе. — Сколько?

— Недолго.

— Только совсем недолго, иначе кредиторы набросятся на меня, как стая голодных псов.

— Твои кредиторы… Да, мы ведь не хотим, чтобы они оставили тебя без поместья, верно?

Расе задумался. Наконец проговорил:

— Она не согласится стать твоей женой. Она не желала выходить за Пиммерстона, не захочет выходить и за тебя, упрямая девка!

— О, она за меня выйдет, — усмехнулся Роэн. — И даже не узнает о том, что я ее купил. Но я не собираюсь расстаться с целым состоянием, ничего не получив взамен. Я куплю у тебя Олдершот-Грейндж. Как только Шарлотта станет моей, я напишу обязательство, а ты оформишь купчую. — Заметив, что Расе нахмурился, он вполголоса добавил:

— Как только я заплачу по обязательству, а ты передашь мне купчую, я вручу тебе договор о том, что предоставляю пожизненное право арендовать Олдершот-Грейндж, а арендная плата… — Роэн улыбнулся. — Плата — одна кроваво-красная роза, которую ты будешь вручать мне ежегодно через неделю после праздника Троицы.

Расе тяжко вздохнул:

— Что ж, согласен. Но мои кредиторы уже сейчас поспешают на север.

— К дьяволу твоих кредиторов! — воскликнул Роэн. — Исчезни. Просто исчезни, пока я не вернусь.

— А куда ты направляешься?

— В Эдинбург, — ответил Роэн, не задумываясь. — Там у меня есть один должник, с которого я намерен кое-что получить.

— Прекрасно. Я поеду с тобой.

— Нет, не поедешь. Выслушай меня.

Пока они спускались с вершины, следуя за проводниками, Роэн излагал свой план. Усвоив предназначенную ему роль, Расе в восхищении воскликнул:

— Черт побери, должно получиться!

— Конечно, — с невозмутимым видом кивнул Роэн. — У меня все всегда получается.

Тут они услышали крики Шарлотты. Она вырывалась и требовала, чтобы ее отпустили — хотела найти тело Тома, потому что надеялась, что он остался жив. Проводники смотрели на нее с сочувствием — они-то знали, что после такого падения остаться в живых невозможно.

— Нет, я все же не уверен, что у нас получится, — неожиданно нахмурился Расе.

— Не сомневайся, получится, — ответил Роэн. Когда они спустились вниз, где их ожидали лошади, Шарлотта уже сидела на земле. Один из проводников крепко держал ее за руку Она с ненавистью посмотрела на дядю.

— Убийца! — прошипела она. — Я позабочусь, чтобы тебя повесили за то, что ты сегодня сделал! Проводники в испуге переглянулись.

— Это твоего кавалера повесили бы за похищение, — заявил Расе — Так что его случайная смерть — это избавление Забыв о своей лодыжке, Шарлотта вскочила на ноги, пытаясь наброситься на дядю, но тотчас же со стоном снова опустилась на землю.

— Осторожнее, — пробормотал Роэн, взглянув на нее. Затем повернулся к проводникам. — Теперь мы и сами справимся. Спасибо за помощь. Слава Богу, эта леди вернулась к своему опекуну.

— Вернулась? — возмутилась Шарлотта. — Я вовсе не возвращалась! Меня когда-то привели к этому человеку против моей воли. Я не желаю, чтобы он оставался моим опекуном! Он убийца, он убил Тома, он…

— Тише, тише. — Роэн прижал ее лицом к своей груди, так что слова Шарлотты превратились в невнятное бормотание. Снова повернувшись к проводникам, он прокричал им вслед:

— Передайте всем, что леди нашлась и можно расходиться!

— Как вы смеете?! — закричала Шарлотта, когда Роэн отпустил ее. Она попыталась ударить его, но он успел уклониться. — Отпустите меня сейчас же!

— Да, отпусти ее, Роэн, — проворчал Расе. — Передай ее мне — надо отвезти ее к Пиммерстону.

Шарлотта с ненавистью посмотрела на дядю.

— К Пиммерстону? — насмешливо переспросила она. — Я собственными ушами слышала: Пиммерстону нужна только девственница. А я уже не девственница!

— Он передумал, — сказал Расе. — Похоже, твой побег его распалил. Пиммерстон ждет тебя с нетерпением.

— Я тебе не верю!

— Скоро поверишь, — ухмыльнулся Расе. — Ну, передавай ее мне, Роэн. Я прочищу ей мозги, а потом передам Пиммерстону.

— Нет, он ее не получит, — заявил Роэн. Шарлотта и Расе уставились на него в изумлении.

— Что это значит? Я ее опекун! Сейчас же передай ее мне!

— Нет, — прозвучало в ответ.

Шарлотта во все глаза смотрела на Роэна.

— Я не позволю ее бить, будь ты хоть трижды ее опекуном. И Пиммерстону отдать тоже не позволю.

— Если ты рассчитываешь заполучить ее… Расе бросился на Роэна, но тот одним ударом сбил его с ног.

— Сюда, миледи! — Роэн усадил Шарлотту на своего гнедого жеребца и вскочил в седло позади нее. — Люди, которые вас искали, уже расходятся по домам, так, что если Расе захочет вас вернуть, ему придется скакать за нами в одиночку!

Он натянул поводья и направил лошадь в сторону границы.

— Но я не могу ехать с вами! — закричала Шарлотта. — Может быть. Том не умер. Я должна вернуться!

— Уверяю вас, миледи. Том Вестлинг мертв. Я собственными глазами видел его тело на скалах, у самой воды. Он лежал со сломанной шеей. А потом его подхватил поток. Так что его наверняка разбило о камни, даже если он был еще жив.

До этой минуты Шарлотта все же надеялась, что Тому каким-то чудом удалось выжить. Но роковые слова Роэна убили эту надежду, и она разрыдалась, прижавшись к груди человека, заступившегося за нее.

Роэн, придержав коня, позволил ей выплакаться. Когда Шарлотта немного успокоилась, он сказал:

— Не бойтесь, Пиммерстон вас не получит. Обещаю, что вашему дяде я вас тоже не отдам.

— Но… куда вы меня везете? — пробормотала Шарлотта.

— Через границу, в Шотландию.

— В Шотландию? — Шарлотта смахнула слезы с глаз и повернулась к Роэну. — Почему в Шотландию?

— Потому что мы там поженимся. В Гретна-Грин.

— Но это же безумие! Я не могу выйти за вас замуж. Я вообще ни за кого не могу выйти замуж. Ох, спустите меня на землю, и я сама что-нибудь придумаю. Я сама сумею избавиться от дяди.

— Я не допущу, чтобы вы в одиночестве бродили по этим горам и долинам, — заявил Роэн. — И не допущу, чтобы Расе отдал вас Пиммерстону. Вы поедете со мной в Шотландию, и там мы обвенчаемся.

— Нет!

Она попыталась вырваться.

Роэн заставил коня остановиться.

— Хотите, чтобы вас насильно отдали за Пиммерстона? — спросил он.

— Нет, лучше умереть!

— Покончить с собой труднее, чем вы думаете, — с невозмутимым видом проговорил Роэн.

— Мне это будет совсем не трудно!

Роэн пристально смотрел на свою спутницу. Он был очарован ее красотой, хотя Шарлотта даже не догадывалась об этом. И тут он громко расхохотался — его смех эхом прокатился по окрестным холмам.

— Мне следовало об этом подумать! Моя смерть станет напрасной жертвой.

Шарлотта недоумевала — ведь умереть предстояло не Роэну, а ей…

— О чем вы говорите? Зачем вам умирать? — пробормотала она.

— А вы не подумали о том, что ваш дядя уже собирает за нами погоню? Уверяю вас, теперь он обвинит в похищении меня.

— Но я всем расскажу, как было дело! — воскликнула Шарлотта. — Скажу, что дядя убил Тома, а вы просто хотели меня спасти.

— Кто вам поверит? — усмехнулся Роэн. — Ведь я же сам назвал гибель Вестлинга несчастным случаем — на судебном расследовании вас опозорили бы. Наверное, проводники уже всем рассказали, что он погиб случайно, что сорвался со скалы. Думаете, они откажутся от своих слов?

— Но вы-то знаете правду! — воскликнула Шарлотта. — Вы расскажете, как было дело.

— А кто теперь мне поверит? Все полагают, что я избавился от проводников, чтобы похитить вас! Так что меня теперь повесят за то, что я пытался вас спасти.

Шарлотта в ужасе смотрела на Роэна. Он был прав: дядя Расе — человек мстительный, он непременно обвинит Роэна в похищении. А кто может предсказать, какое решение примет суд?

— Теперь мой единственный шанс — жениться на вас в Шотландии, — продолжал Роэн. — Когда дело будет сделано, даже вашему дяде придется смириться. И Пиммерстон вас не получит.

Шарлотте казалось, что ее затягивает в какой-то водоворот. События этой ночи не укладывались в голове… Если Том погиб, то и она должна умереть… Но Роэн пытается ее спасти — а она обрекает его на смерть!

Роэн пристально смотрел на Шарлотту, ожидая ее ответа.

— Вы понимали, чем рискуете, когда увозили меня от дяди, — медленно проговорила она. — Почему вы это сделали?

Он вздохнул и с грустью в голосе произнес:

— Ведь это очевидно. Мне небезразлично, что с вами будет, Шарлотта. Знаете… Все это время мне хотелось оказаться на месте Вестлинга.

Тронутая словами Роэна, Шарлотта молчала. Ее заплаканное лицо было мертвенно-бледным. Наконец она сказала:

— Я не могу допустить, чтобы вы из-за меня пострадали.

— Так вы согласны выйти за меня замуж? Шарлотта не ответила. Секунда уходила за секундой, а она все молчала. Роэн уже начал беспокоиться. Неужели Расе был прав? Неужели она так упряма?

— Я понимаю, что прошу слишком много, — нерешительно начал Роэн. — Но…

Словно устыдившись своей неготовности прийти на помощь человеку, оказавшему ей поддержку в беде, Шарлотта поспешно проговорила:

— Я… согласна участвовать в церемонии… — И тут же добавила:

— Но я не могу быть вам настоящей женой.

Лицо Роэна исказилось гримасой. Но он овладел собой и с укоризненной усмешкой пробормотал:

— Я согласен и на крохи, которые упадут с вашего стола. А теперь, миледи, извольте прислониться ко мне и постарайтесь заснуть. Скоро мы будем в Шотландии.

Но Шарлотте уснуть не удалось — терзали мысли о Томе. Она снова заплакала, но ее слезы сразу же высыхали на ветру. Порывы ветра бросали пряди золотистых волос в лицо Роэна, и ему казалось, что пряди эти обжигают, словно раскаленное железо.

Ветер же все усиливался, все громче завывал — словно долину заполнили сонмы злобных демонов. Шарлотта навсегда запомнила это серое утро, запомнила вопли ветра и слезы дождя. Казалось, даже небеса оплакивали Тома.

Когда они добрались до Гретна-Грин, огонь в кузнице уже горел. Заметив всадника с девушкой, мускулистый кузнец отложил раскаленную докрасна подкову. Он тотчас же сообразил, что перед ним — влюбленные, желающие сочетаться браком.

Совершенно обессилевшую Шарлотту сняли с лошади, и она стояла, прислонившись к своему спутнику. Вскоре к ним вышла жена кузнеца, улыбчивая и пухленькая. Увидев грустную девушку в порванном платье, она с беспокойством взглянула на Роэна.

— Что с вашей красавицей?

Роэн, конечно же, заранее приготовил ответ.

— Опекун моей красавицы поклялся, что не отдаст ее за человека, который наполовину шотландец, — проговорил он с неожиданно прорезавшимся шотландским акцентом. — Он поймал нас, когда мы уезжали, — Роэн указал на порванное платье Шарлотты, — и набросился на нее. Я сбил его с ног и увез мою красавицу. Мы едем в Эдинбург. К моей матери. Но опекун помчится за нами в погоню, так что нам хотелось бы, чтобы вы нас обвенчали побыстрее.

— Непременно обвенчаем! — воскликнула жена кузнеца, возмущенная тем, что опекун-англичанин отказал добропорядочному шотландцу.

Шотландка едва не захлопала в ладоши, когда Роэн проговорил:

— Если у вас найдется перо и пергамент, я напишу ее опекуну письмо. А вы передайте ему мое письмо — он обязательно здесь появится.

— Непременно передам, — кивнула женщина и провела их в дом, к столу.

Роэн погрузил гусиное перо в какую-то темную жижу и составил обязательство — написал, что уплатит за Олдершот-Грейндж, когда получит соответствующую купчую. Он запечатал письмо воском от свечи, оттиснув на нем свою печать, и вручил «послание опекуну» жене кузнеца.

— Но как же нам одеть бедняжку? — спросила шотландка. Роэн посмотрел на измученную Шарлотту. Она сидела, привалившись к стене, прикрывая одной рукой лиф, другой — порванную юбку.

— Заниматься покупками мне некогда, но если у вас найдутся лишнее платье и плащ, то я хорошо заплачу, — сказал Роэн.

— Мое платье ей не подойдет, — вздохнула женщина. Шарлотту же этот разговор совершенно не интересовал. Не все ли равно, какое платье она наденет? Ведь Том погиб, и жизнь ее кончена…

Однако она безропотно отдала себя в руки добрейшей жены кузнеца, и та несколькими стежками закрепила ей лиф и юбку. После чего прикрыла получившийся в результате «наряд» домотканым фартуком, выкрашенным в коричневый цвет.

Потом они направились в кузницу, чтобы произнести брачные обеты. Стоя рядом с Роэном у алтаря-наковальни, Шарлотта старалась держать себя в руках, старалась не расплакаться. Но в конце концов она все же вспомнила о том, что возлюбленный обещал увезти ее в Шотландию, где им предстояло обвенчаться. Вот только Том погиб, и бурные воды унесли его тело, а рядом с ней стоит совсем другой мужчина… Фиалковые глаза Шарлотты наполнились слезами, но голос у нее почти не дрожал.

— Она все-таки любила своего опекуна, — вздохнул Роэн, повернувшись к жене кузнеца.

И тут разверзлись хляби небесные, и собиравшийся весь день дождь хлынул потоками. Роэн схватил Шарлотту за руку, кивнул на прощание хозяевам и бросился к лошади.

Под проливным дождем они направились к ближайшему городу. Нарушив молчание, Шарлотта проговорила:

— Я не знала, что ваша мать шотландка.

— Она вовсе не шотландка, — улыбнулся Роэн. — Но эта маленькая ложь — не такой уж великий грех.

— Значит, мы не едем в Эдинбург? — спросила она, убирая с лица влажные волосы. Роэн рассмеялся:

— Нет, мы направляемся в Португалию.

Шарлотта в изумлении посмотрела на своего спутника.

— В Португалию? — переспросила она. Роэн снова улыбнулся — все получилось так, как он задумал!

— В Португалию, — подтвердил он. — Там нас никто не найдет.

Шарлотта молча отвернулась. Казалось, она утратила интерес к своей дальнейшей судьбе. Роэн посмотрел на нее с беспокойством. Он бы по-настоящему встревожился, если бы мог прочесть ее мысли.

«Я потеряюсь в море… темной ночью… брошусь за борт, в забытье… Ах, Том, Том, где бы ты ни был, дождись меня!»

 

Глава 13

Открытое море

В Демфрисе Роэн переговорил с капитаном судна, которое совершало регулярные рейсы вдоль побережья. Кроме того, ему удалось раздобыть платье для Шарлотты.

— К сожалению, ничего лучшего приобрести не сумел, — сказал он, возвратившись в гостиницу, где оставил Шарлотту. — Сейчас мы найдем альков, где ты сможешь переодеться. Этот твой фартук выглядит просто ужасно!

Шарлотта была слишком утомлена и подавлена, чтобы заботиться о своей внешности, однако возражать не стала. Роэн нашел подходящий альков и занял позицию у входа Шарлотта быстро переоделась. Правда, простенькое желто-зеленое миткалевое платье, отделанное зеленой тесьмой, оказалось слишком коротким и широким — юбки были не по моде коротки, а лиф до безобразия просторен.

Роэн поморщился, когда она вышла из алькова и остановилась перед ним.

— Ну… сейчас перешивать уже некогда, пора подниматься на борт, — проворчал он. — Нам дьявольски повезло — удалось найти судно, готовое к отплытию. — Он нахмурился. — Попробуем подогнать платье в пути. По крайней мере мы избавились от этой рвани.

Он выхватил белое платье из рук Шарлотты и швырнул его в угол. Она со вздохом повернулась, бросив прощальный взгляд на свой «свадебный наряд».

Затем Роэн увел ее в порт, и они поднялись на судно.

Проплыв по реке Нит, они вышли в бурное море. Легкое суденышко плясало на волнах, и почти всех пассажиров мучила морская болезнь. На судне имелось всего несколько кают, и все они были заняты многочисленным семейством, перебиравшимся в Ливерпуль, так что Шарлотта оказалась в крошечной каюте с тремя девушками, также страдавшими от качки.

Наконец они добрались до Ливерпуля. Бледная Шарлотта с величайшим трудом выбралась из каюты и со стоном сошла на берег. Роэн же, не знавший, что такое морская болезнь, почти все время провел на палубе, наслаждаясь свежим ветром. И опять им повезло — с вечерним приливом отплывал корабль, направляющийся в Лиссабон.

Вскоре измученная Шарлотта снова оказалась на борту, на этот раз — на торговом судне под названием «Эллен К.». Но теперь у нее была отдельная каюта, — к счастью, у Роэна нашлись деньги, чтобы заплатить за дополнительные удобства.

— Как у вас оказалось при себе столько денег? — спросила Шарлотта. — Хватило даже на такое путешествие… Роэн с усмешкой посмотрел на жену.

— Я всегда готов к путешествию, — ответил он. Ответ Роэна вполне удовлетворил Шарлотту — ведь она в этот момент думала совсем о другом…

Когда корабль выходил в открытое море, они стояли на палубе. Шарлотта предпочла бы сразу уйти в каюту, но не стала противиться желанию Роэна побыть на свежем воздухе. Она едва стояла на ногах от усталости, но морская болезнь ее уже не мучила.

— Тебе надо поесть, чтобы восстановить силы, — с улыбкой заметил Роэн. — Обед подадут, как только мы выйдем в открытое море. Да… нас пригласили к капитану.

— Нет, нет, я…

— Невежливо отказываться от приглашения, — сказал Роэн. — Капитан ведь приложил немало усилий, чтобы предоставить тебе отдельную каюту.

Шарлотта молча кивнула, давая понять, что согласна пообедать у капитана Капитан Скейлби, внешне грубоватый, но добродушный, знал множество занимательных морских историй. Он встретил Шарлотту с улыбкой и сказал, что очень рад видеть у себя на борту такую красивую женщину.

Сидя в капитанской каюте, Шарлотта слушала беседу мужчин, — оказалось, что и Роэн немало знает о море. Время шло, и в какой-то момент Шарлотта поняла, что ест с удовольствием. И тотчас же почувствовала, что силы возвращаются к ней.

Было еще совсем не поздно, когда Роэн и Шарлотта стали прощаться. Предложив последний тост за «прекрасную новобрачную», капитан Скейлби сообщил!

— С нами плывет джентльмен по имени Флинт. Он недавно был в Португалии и мог бы рассказать вам, как там сейчас обстоят дела. — Спасибо. Я поговорю с ним завтра.

— Советую сделать это сегодня. Завтра он сходит на берег в Энглеси. Но сейчас вы увидите его за общим столом. Роэн кивнул:

— Я непременно найду его.

Они поблагодарили капитана Скейлби за прекрасный обед и уже вышли на палубу, но тут капитан, выбежал из каюты, окликнул Роэна. Мужчины говорили негромко, но погода стояла безветренная, и Шарлотта слышала почти каждое слово.

— Мне очень жаль, — говорил капитан, — но у Моррисона разыгралась подагра, и он отказался покинуть свою каюту, хотя обещал. Так что боюсь, я все-таки не смогу предоставить вашей супруге отдельную каюту. Но море спокойное, и я не думаю, что ее укачает…

Шарлотта не расслышала, что ответил Роэн, но и так было ясно: она не получит отдельную каюту…

Вскоре к ней подошел Роэн. Он молча довел Шарлотту до двери своей каюты и сказал, что собирается переговорить с Флинтом, о котором упомянул капитан.

Шарлотту совершенно не интересовали последние новости из Португалии. Она прошла в каюту, неуверенно подошла к широкой кровати — и вдруг поняла, какую ужасную ошибку совершила, опрометчиво согласившись выйти замуж за Роэна.

Шарлотта замерла, глядя на кровать. На таком ложе она бы блаженствовала с Томом, если бы все сложилось иначе. Шарлотта принялась расхаживать по каюте, думая о том, чего ее лишил на скале Кенлок дядя Расе. Она вспоминала руки возлюбленного — такие сильные, теплые и ласковые. Вспоминала, как он обнимал ее, как его чудесные зеленые глаза заглядывали ей в самую душу. И ведь он не колеблясь вернулся спасать ее, хотя не мог не знать, как мало у них шансов на успех А мог бы просто уехать и забыть о ней! Даже во время их бегства он мог бы в любой момент бросить ее и спастись. Любовь к ней стоила Тому жизни.

Шарлотта зарыдала, прижимая к губам дрожащие пальцы. Это она погубила Тома — только она! И скоро она ляжет в постель с мужчиной, которого совершенно не знает. При этой мысли Шарлотта содрогнулась.

За дверью послышались шаги. Пассажиры расходились с обеда. Но Роэн не появлялся, вероятно, все еще беседовал с Флинтом — расспрашивал о Португалии. Но почему его так интересовала эта страна?..

В тесной и душной каюте не было иллюминатора, здесь даже днем горела лампа, раскачивавшаяся под потолком. Однако Шарлотта чувствовала, что уже стемнело. А Роэн все не возвращался…

Шарлотта в отчаянии стиснула руки. Она принадлежит только Тому, и Том где-то ждет ее… Она должна в это верить. А за бортом море, безбрежное и глубокое, готовое принять ее.

Шарлотта открыла дверь. Осмотрелась. Вокруг — ни души. Она тенью скользнула к борту.

Положив ладони на гладкие поручни, Шарлотта смотрела на блики лунного света, плясавшие по темным волнам. Она вдруг подумала о том, что душа возлюбленного, наверное, где-то совсем рядом… Возможно, он сейчас зовет ее, а она не слышит этого зова. Но если она бросится в темную воду за бортом, то они с Томом вновь соединятся…

Шарлотта пристально смотрела в темные воды. Еще немного — и всему конец, закончатся ее земные муки, и она устремится ввысь, к Тому… Еще совсем немного… Перекинув ногу через борт, она затаила дыхание…

И тут чьи-то сильные руки подхватили ее, и оттащили от борта. И тотчас же раздался голос Роэна:

— Ты в своем уме?

— Отпусти меня! — закричала Шарлотта.

Ошеломленная внезапным появлением Роэна, она не в силах была сопротивляться. Роэн затащил ее в каюту и запер дверь. При свете лампы она увидела, что он смертельно бледен.

— Ты хотела прыгнуть за борт? Почему?

— Зачем мне жить? Ведь я лишилась Тома… Чем быстрее я уйду к нему, тем лучше!

Взбешенный ответом Шарлотты, Роэн не выдержал — он чувствовал, что должен овладеть этим хрупким созданием, заявить на нее свои права, сделать своей…

— Если уж ты не желаешь жить, то я хотя бы получу вознаграждение за хлопоты! Я ведь рисковал жизнью, спасая тебя от Расса и Пиммерстона!

Роэн бросил Шарлотту на кровать. Она попыталась подняться, но он навалился на нее всем своим весом. И тотчас, рванув лиф зеленого платья, обнажил юную грудь и приник к ней губами. Шарлотта схватила его за волосы, пытаясь оторвать от себя, но Роэн крепко сжал ее запястья своей сильной рукой. И тут же запустил другую руку ей под юбки.

Шарлотта все еще пыталась сопротивляться, пыталась скинуть с себя Роэна. Но постепенно сопротивление ее слабело, и по всему ее телу разливалась сладкая истома — Роэн оказался нежным и опытным любовником. Голова у Шарлотты шла кругом, она даже не заметила, как исчезли стеснявшие их одежды.

Шарлотта была натурой страстной, она была создана для любви. Ласки же Роэна возбуждали, будили страсть; в эту ночь Шарлотте казалось, что они созданы друг для друга. В объятиях Роэна она забыла обо всем на свете; он уносил ее к вершинам страсти, и она, наслаждаясь каждым мгновением этой ночи, готова была следовать за ним в такие выси, где наслаждение уже казалось невыносимым, — но в следующее мгновение на нее накатывала волна еще более острых ощущений.

Шарлотта совершенно обезумела; она со стонами, задыхаясь, выгибала спину, устремляясь навстречу Роэну, крепко прижимая его к себе. Она едва ли сознавала, в чьих объятиях находится; мир за стенами каюты для нее не существовал.

Наконец их тела слились в последнем порыве страсти, и Шарлотта вскрикнула, погружаясь в бездонное море наслаждения.

Утомленная, она долго лежала совершенно неподвижно.

Но в конце концов, вернувшись к реальности, Шарлотта поняла, что произошло: она изменила Тому, позволила другому мужчине овладеть ею. И, что еще хуже, она наслаждалась близостью с этим мужчиной. Терзаемая жгучим стыдом, Шарлотта закрыла глаза, наполнившиеся горячими слезами. В следующую секунду слезы уже струились по ее щекам.

Заметив, что она плачет, Роэн приподнялся и внимательно посмотрел на нее. Эта молодая женщина, наивная и страстная, была послана ему самой судьбой… Но она сейчас плакала в его объятиях.

Роэн с проклятием отодвинулся от нее. Его побледневшее лицо, казалось, окаменело.

— Можешь спать в одиночестве, — проговорил он. — Но если ты собираешься покончить с собой, забудь об этой затее. В каюте не останется ни одного острого предмета.

Минуту спустя Роэн покинул каюту. Шарлотта же лежала, уткнувшись лицом в подушку. Покончить с собой? Какой теперь в этом смысл? Ведь она предала Тома…

Шарлотта долго лежала, размышляя о случившемся. Но к утру усталость все же взяла свое, и она заснула. А проснувшись, увидела перед собой Роэна.

Она лежала совершенно обнаженная, а вся ее одежда — Шарлотта сразу же это заметила — куда-то исчезла.

Тихонько ахнув, она прикрылась простыней. И тотчас же густо покраснела, вспомнив о минувшей ночи.

— Я пришел сказать тебе то, чего до сих пор не говорил ни одной женщине, — медленно проговорил Роэн. — Мне стыдно за мое поведение, и я прошу простить меня.

Шарлотта судорожно сглотнула. Она недоверчиво смотрела на Роэна.

— Когда я увидел, что ты собираешься броситься в море… — Он провел ладонью по глазам, словно пытался отогнать мучившее его видение. — В этот момент на меня что-то нашло… Но впредь я не намерен оскорблять тебя… повторением вчерашнего. Бог мне свидетель, Шарлотта, как только я доставлю тебя на сушу, ты сможешь от меня уйти — я не стану тебя удерживать. Хочу только, чтобы ты осталась в живых.

Это были красивые слова, однако Шарлотта не могла ответить Роэну тем же. Возможно, он надеялся, что она изменит к нему отношение и согласится стать ему настоящей женой. Но это было невозможно: их разделяла память о Томе.

Шарлотта прошептала:

— Я не могу быть тебе женой, Роэн.

Он резко выпрямился, словно получил пощечину.

— Я и не прошу об этом, Шарлотта. Я только предлагаю заключить перемирие. Неужели ты не можешь снизойти хотя бы до этого?

— Где… ты провел ночь? — спросила она.

— Спал на полу.

— Я… я сама буду спать на полу. Роэн нахмурился.

— Нет, я этого не допущу! — взорвался он. — Ты будешь спать там, где лежишь! И ты не встанешь с постели, пока я не найду тебе иголку с ниткой. Похоже, я порвал твое платье… — Он вздохнул. — Жди. Скоро вернусь и принесу хотя бы булавки.

Роэн вышел, хлопнув дверью.

Шарлотта закрыла лицо ладонями. Она предала Тома, предала! И даже наслаждалась близостью с Роэном. Возможно, Бог ее простит. Возможно, и люди ее простят. Но сама себя она не простит никогда.

 

Глава 14

Гора Кенлок, Камберленд, Англия

Столкнув бесчувственное тело Тома в пропасть, Расе не удержался на ногах — да так и остался сидеть на камнях. Но Роэн Кейнс подошел к краю обрыва. Однако не стал рассказывать о том, что увидел.

Роэн увидел Тома Вестлинга — но не внизу, у самой воды, как он сказал Шарлотте, а на узком уступе, всего в двадцати футах от края обрыва. Он хотел сообщить об этом Рассу, чтобы тот не тревожился, но тотчас же передумал, так как не сомневался: если девушка узнает, что Вестлинг жив, укротить ее не удастся — она будет сражаться за него, как тигрица. Для всех лучше, если она будет думать, что Вестлинг погиб, решил Роэн.

Том долгие часы лежал совершенно без движения. Наконец шевельнулся — полуденное солнце припекало все сильнее. Том попытался приподняться, но тут же со стоном снова рухнул на уступ — голову пронзила острая боль. Он не понимал, где находится — все тонуло, словно в тумане. Но вскоре «туман» начал рассеиваться, и Том увидел бурный поток внизу. Стиснув ладонями виски — головная боль не отпускала, — он отодвинулся подальше от пропасти.

Спустя какое-то время боль немного утихла — и он вдруг вспомнил, что с ним произошло. Вспомнил двоих мужчин — опекуна Шарлотты и высокого незнакомца, который вышел с ней в сад в ночь их побега. И вспомнил, как упал у края пропасти… А потом все погрузилось во тьму. Шарлотта… Что они с ней сделали?

Том с трудом поднялся на ноги. Прислушался. Сверху не доносилось ни звука — тишину не нарушали ни голоса, ни шаги. Он медленно повернул голову, оглядывая окрестности. Еще недавно внизу были всадники, горели фонари, а сейчас — ни малейшего движения. И ярко светило солнце.

Ее увезли!

У Тома закружилась голова. Он опустился на колени.

Он должен найти Шарлотту, должен спасти ее.

Том попытался встать, но снова рухнул на уступ. И тотчас же погрузился во мрак. День прошел, на небе появилась луна, а он по-прежнему лежал без движения.

Том очнулся лишь на рассвете. И на этот раз поднялся на ноги. Он прислушался, осмотрелся… Вверх уходила отвесная скала, взобраться на которую было невозможно. А внизу зияла пропасть, грозившая гибелью. Том тяжко вздохнул — положение казалось безнадежным. Уж лучше ему гнить в тюрьме, оттуда по крайней мере можно сбежать.

Сложив ладони рупором. Том громко закричал. Ответом было только эхо, раскатившееся по долине и затихшее где-то вдали. Том снял с себя рубаху и попытался соорудить нечто вроде флага, привязав ее к ремню. Однако из этой затеи ничего не вышло — рубаху ветром прибивало к скале.

Том сунул руку в карман и вытащил отполированную до блеска металлическую пластину, которую иногда использовал в качестве зеркала, когда брился. Однажды, когда его судно потерпело крушение в южных морях, это «зеркальце» принесло ему удачу: с его помощью он подал сигнал проплывавшему мимо кораблю. Возможно, этот талисман поможет ему и сейчас…

Том поймал «зеркальцем» луч света, и вскоре солнечные зайчики заплясали по ближайшим склонам и по долине. Том полдня подавал сигналы в пустоту и время от времени громко кричал, сложив ладони рупором.

Однако никто его не слышал. И никто не замечал его сигналов.

В конце концов он сорвал себе голос и уже не мог кричать. К тому же его давно мучила жажда. Ему впервые пришла в голову мысль о том, что он, возможно, умрет на этой скале, вдали от всего мира. Возможно, люди, сбросившие его со скалы, именно на это и рассчитывали. Они решили, что так гораздо проще, чем затевать громкое судебное дело.

Вскоре Том уже почти смирился с мыслью о смерти. Он вспомнил, как едва не расстался с жизнью на Багамских островах, на Мадагаскаре, на борту «Акулы»… Он старался не думать о том, как Шарлотта бьется в руках лорда Пиммерстона, — при мысли об этом Том в бессильном гневе сжимал кулаки и обливался холодным потом.

Возможно, Шарлотте удалось бежать… О, как ему хотелось в это верить! Она была достойна лучшего, чем брак с лордом Пиммерстоном.

Ночью наконец-то пошел дождь, и Том воспользовался этим в полной мере. Он намочил рубашку и вволю напился из ручейка, заструившегося с обрыва.

Но его терзал голод. Том грыз свой кожаный ремень, но это не помогло. Он осознавал, что теряет силы, однако по-прежнему пускал солнечные зайчики на ближайшие склоны и время от времени пытался кричать.

Над его головой лениво кружили огромные птицы, парившие на мощных крыльях в воздухе. Наверное, стервятники, подумал Том. Стервятники, дожидающиеся его смерти… А может быть, они даже не станут ждать?.. В этот момент одна из птиц села на уступ, но тут же с криком снова поднялась в воздух — Том бросился ее ловить, ведь даже стервятник был бы пищей.

Едва не свалившись в пропасть при попытке поймать птицу, Том растянулся на уступе, с трудом переводя дух. Он был близок к отчаянию. Но все-таки снова достал свое «зеркало» и снова попытался пускать зайчики. Наконец, окончательно выбившись из сил, заснул.

Том не знал, что его разбудило. Когда он открыл глаза, стервятники по-прежнему кружили над ним, но он почувствовал: что-то изменилось. Том осмотрелся… Над его головой, над краем обрыва, появились морды трех овец — животные взирали на него с величественным и невозмутимым видом.

Но раз есть овцы, должен быть и пастух! Том глубоко вздохнул и закричал. И тотчас же раздался ответный крик. Потом сверху посыпались мелкие камни (возможно, такая же осыпь его и разбудила), и Том увидел лицо пастуха. Добродушное загорелое лицо!

— Похоже, упал? — улыбнулся пастух. Том кивнул, а незнакомец продолжал:

— Я и сам как-то раз чуть не свалился отсюда. С тех пор больше сюда не хожу. И сегодня не пошел бы, но пришлось искать овечек. Не расшибся? — Том помотал головой. — Ну, тебе повезло. У меня есть веревка, она всегда при мне — на всякий случай.

Пастух закрепил веревку, обмотав ею валун, а конец бросил вниз. Бывалый моряк, Том быстро обвязался веревкой. Затем, собрав остатки сил, вскарабкался на скалу. Растянувшись на камнях, он прохрипел:

— Воды!

Пастух протянул Тому мех с водой и стал смотреть, как тот с жадностью пьет.

— Ты, наверное, был с людьми, которые разыскивали наследницу и ее похитителя, — заметил пастух.

— Меня здесь оставили, — пробормотал Том и сделал еще один глоток.

— Странная вышла история… — проговорил пастух. — Как только наследницу нашли, а похититель упал в пропасть, она закрутила шашни с кем-то еще — говорят, с одним из гостей лорда Пиммерстона, Она с ним сбежала.

Том насторожился. Немного подумав, сказал:

— Я ударился головой и свалился со скалы. А когда пришел в себя, здесь никого уже не было. Наверное, никто не заметил, что я исчез. Говоришь, уехала с кем-то из гостей лорда?

Пастух энергично закивал.

— Уехала и вышла за него замуж, говорят. В Шотландии. Вышла замуж?! Том судорожно сглотнул. Он не мог поверить, что Шарлотта вышла замуж. Вероятно, пастух что-то перепутал…

Расставшись со своим спасителем, Том направился в Шотландию. И вскоре набрел на постоялый двор. Он надеялся узнать что-нибудь о Шарлотте, но застал на постоялом дворе одного лишь хозяина. Том сообщил, что был в Эдинбурге, где у него украли кошелек. И добавил, что больше никогда не вернется в этот отвратительный город — Англия нравится ему гораздо больше.

Хозяин-англичанин одобрительно кивнул:

— Пусть это послужит тебе уроком. Порядочному человеку следует держаться подальше от шотландцев. — Налив в кружку эля, он поставил ее перед Томом. — Пусть тебя и обокрали, но у меня усталому путнику всегда дадут напиться.

Поблагодарив хозяина. Том поднес кружку к губам. Потом спросил, не произошло ли чего-нибудь на границе за время его отсутствия.

— Больше всего говорят о конокраде, — охотно ответил хозяин. — Он сбежал с нареченной лорда Пиммерстона.

— А его поймали? — поинтересовался Том.

— Да, но он успел изнасиловать девицу. — Рассказчик одним глотком осушил свою кружку и утер рукавом губы… — Ну… его и прикончили. Говорят, он сопротивлялся, этот конокрад, но его ударили камнем, и он упал с обрыва. Его труп унесло потоком.

Том в задумчивости отхлебнул эля. Выходит, его считают покойником!

— А нареченную лорда Пиммерстона вернули? — спросил он, стараясь скрыть волнение.

— Как я слышал — нет. Она сбежала в Шотландию с кем-то другим.

Покинув постоялый двор. Том вскоре добрался до Гретна-Грин. Осмотревшись, зашел в ближайшую кузницу. Дородная жена кузнеца охотно рассказала ему о своих последних гостях.

— Красивый был джентльмен, высокий, — говорила она. — Но невеста показалась мне грустной. А платье на ней было все порвано…

Том поднял голову.

— Он принуждал ее?

— Нет, она была очень бледненькая. А потом они сразу же уехали.

Том помрачнел.

— И это все? — спросил он.

— Ну… не совсем, — ответила жена кузнеца. — Потом ее искал опекун, который сказал, что у английского лорда, ее нареченного, случился удар, когда он узнал, что она опять сбежала, к тому же с одним из его гостей. Говорят, этот лорд уже не жилец. А опекун поехал дальше…

— Поехал дальше? — прохрипел Том.

— Ну да, поехал. Но скоро вернулся и сказал, что они исчезли, и никто их больше не видел.

Поблагодарив словоохотливую толстушку. Том вышел из кузницы. Сердце его разрывалось от боли. По описанию он понял: муж Шарлотты — это высокий джентльмен, который выходил с ней в сад замка Страуд. И еще раз Том видел его с дядей Шарлотты, перед тем как упал у края обрыва. Что ж, оставалось лишь радоваться, что этот человек сумел вырвать Шарлотту из лап лорда Пиммерстона.

Он пытался убедить себя в том, что Шарлотта выбрала единственно правильный путь. Она нашла себе защитника и вышла за него замуж. Разве можно винить ее за это? Да, Шарлотта сделала выбор, и она, конечно же, не жалеет о своем поступке. Ей не нужен покойник, восставший из гроба, она не хочет, чтобы Том Вестлинг снова вошел в ее жизнь.

Зная, что в Англии ему появляться опасно, Том направился на север Шотландии. В приморском городе Глазго он нанялся на корабль под названием «Цапля». Судно направлялось в Кюрасао — якобы для того, чтобы взять груз для голландских купцов. Но «Цапля» не очень походила на торговый корабль — слишком уж стройным и маневренным казалось это судно. Однако Том решил, что ему все равно. Теперь, лишившись Шарлотты, он был готов на все.

 

Глава 15

Лиссабон, Португалия, лето 1732 года

Лиссабон, раскинувшийся в устье Тахо, сверкал в лучах восходящего солнца, словно многогранный бриллиант. В Старом городе даже ранним утром кипела жизнь — пестрели у пристани разноцветные паруса рыбачьих баркасов, собирались у берега толпы зевак, и повсюду сновали босоногие торговки рыбой в черных юбках и с огромными корзинами на головах. Стены же замка Сан-Жоржи, высившиеся над городом, надменно взирали на церкви и извилистые улочки, настолько узкие, что в них едва могли разминуться два ослика. Эти узенькие улочки были украшены бельем, висевшим на чугунных балконах, и цветами в больших глиняных горшках. А в крошечных садиках, разбросанных по всему городу, бегали под благоухающими фруктовыми деревьями и пальмами смеющиеся дети, игравшие с собаками и кошками.

Таким был огромный портовый город Лиссабон, к которому накануне, поздно вечером, подошла «Эллен К.».

Во время плавания Шарлотта, оплакивавшая Тома и подавленная своим «предательством», не думала о Португалии. Когда корабль заходил в устье Тахо, она по-прежнему сидела в каюте, хотя и слышала возбужденные возгласы пассажиров, собравшихся на палубе. Даже во время высадки она не поднимала своих фиалковых глаз, не смотрела на огни Лиссабона, словно считала себя недостойной разделить всеобщую радость.

Роэн окинул взглядом наскоро зашитое платье Шарлотты. И решил, что не стоит демонстрировать ее в самых фешенебельных гостиницах города, пока у нее не появится более приличный наряд. Подхватив седельные сумки, Роэн отвел Шарлотту на ближайший постоялый двор, где им предоставили отдельные комнаты.

Шарлотта сразу же опустилась на кровать и бесцветным голосом проговорила, что не голодна и очень хочет спать. Роэн, не выдержав, взорвался.

— Ты поешь, даже если мне придется заталкивать тебе в рот каждый кусок! — рявкнул он.

— Но я не хочу спускаться вниз, — запротестовала Шарлотта. — Ты же видишь, что я слишком устала.

— Хорошо, можешь поесть здесь. Но ты поешь! Несколько минут спустя Шарлотта со вздохом посмотрела на тарелку с калдерадой — национальным португальским блюдом, — от которой поднимался резкий запах лука и паприки.

— А ты не поешь со мной? — спросила она.

— Нет, я найду более веселую компанию.

Роэн стоял над Шарлоттой, пока она не доела все до последней ложки. Потом заставил ее выпить рюмку вина.

Шарлотта не догадывалась, что Роэн добавил в напиток снотворное зелье: она не привыкла к вину и не поняла, что у него довольно странный вкус. Роэн молча смотрел, как она пьет; он знал, что Шарлотта скоро уснет и проснется лишь поздно утром. Потом он запер дверь и отправился на поиски человека, от которого ждал вестей. Вестей, однако, не было.

Раздосадованный неудачей, Роэн вернулся в гостиницу, когда Шарлотта уже просыпалась. Внезапно ему пришло в голову, что надо непременно показать ей город. Возможно, прогулка хоть немного ее оживит!

Когда Шарлотта покинула стены постоялого двора, у нее вырвался возглас изумления. Она попала в город света!

Улицы Лиссабона были чистыми, небо — ярко-синим, а воздух — свежим и пряным. Дома, покрытые штукатуркой пастельных тонов, радовали глаз, и повсюду горделиво высились роскошные мраморные дворцы, сверкающие на солнце множеством окон. Дворцам этим, казалось, не было конца — они террасами взбирались на все окрестные холмы. Ошеломленная красотами Лиссабона, Шарлотта на время забыла о своем горе.

Их карета выехала на широкую улицу, заполненную элегантными экипажами и нарядными всадниками. Шарлотта с восхищением разглядывала проезжавшие мимо кареты — синюю с гербами, окруженными оскалившимися леопардами, карету с изящными кремовыми и золотыми гирляндами и невероятным количеством окон, светло-коричневую с яркими желто-зелеными колесами… И еще, еще…

— Да это же город карет! — воскликнула Шарлотта.

— И многих других чудес, — с усмешкой заметил Роэн — он еще не забыл, с каким недовольным видом его жена садилась в карету.

Но Шарлотта, поглощенная созерцанием лиссабонских чудес, не обратила внимания на саркастическую усмешку Роэна.

— А еще это город дворцов, — сказала она. — И почти все они — новые! Посмотри вот на этот. И на тот! Их еще даже не достроили!

— И все они воздвигаются на золото, добытое в Бразилии, — сообщил Роэн.

— Какая красота! — вздохнула Шарлотта, откидываясь на спинку сиденья.

Роэн с улыбкой повернулся к молодой жене. При этом он невольно взглянул в окно, на проезжавшую мимо карету. В карете сидела пышно одетая пара — джентльмен в расшитом золотом серо-голубом камзоле и красивая дама в малиновом платье, украшенном черными муаровыми лентами. Из-под шляпы красавицы выбивалось облако иссиня-черных волос.

Роэн стиснул зубы. Перед ним была Кэтрин! Женщина, которая не задумываясь бросила его, как только нашла более выгодную партию! Он представил, как усмехнутся его лондонские друзья и знакомые, когда узнают об этом. О, Кэтрин сделала его в Лондоне посмешищем — и вот теперь катается по Лиссабону, разряженная и довольная, разъезжает, привлекая к , себе восхищенные взгляды.

А рядом с ней развалился ее щеголеватый муж Юстас Талибонт. Еще бы ему не пыжиться, зная, сколько поместий он в один прекрасный день унаследует! Роэн не принадлежал к числу счастливцев, которым судьба обеспечила безбедное существование и которым не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Ему передавали, как острил Талибонт, узнав, что он какое-то время был управляющим имениями некоего престарелого лорда. При мысли об оскорблении Роэн сжал кулаки. Если бы Талибонт оказался тогда в Лондоне, Роэн непременно вызвал бы его на дуэль и пустил кровь этому спесивцу! Он задумался: не сделать ли это сейчас, не приказать ли кучеру догнать карету Талибонта?

Соблазн был велик, но осмотрительность заставила его сдержаться. Он понял, что не может сейчас бросить вызов Талибонту. Дуэль привлекла бы к нему, Роэну Кейнсу, всеобщее внимание. Его могли бросить в тюрьму или просто-напросто выслать из Португалии.

Взглянув на сидевшую рядом Шарлотту, Роэн улыбнулся. У него окончательно созрел план, зародившийся в тот момент, когда он увидел, что экипаж Талибонта остановился у шикарной гостиницы.

— Шарлотта! — окликнул он жену. Она неохотно отвела взгляд от величественных стен замка Сан-Жоржи. — Шарлотта, у меня к тебе просьба. Из той кареты, у гостиницы, выходит женщина… Нет, не смотри на нее, она поворачивается в нашу сторону… — Он отвернулся. — Я хочу ее унизить.

— Что значит… «унизить»?

— Эта женщина — Кэтрин Талибонт. Она расторгла нашу помолвку, оставила у себя мое кольцо и вышла замуж вон за того щеголя. — Роэн кивком указал на Юстаса Талибонта, помогавшего жене выбраться из кареты. — Кроме того, она сделала меня посмешищем для всего Лондона… И я хочу ее унизить.

— Но как? — спросила Шарлотта.

— Потом объясню, — ответил Роэн, откинувшись на спинку сиденья.

Шарлотта искоса взглянула на своего спутника. Роэн казался ей очень привлекательным мужчиной, и ее удивило, что он с такой горечью говорит о своем несостоявшемся браке. Он был такой стройный, энергичный, мужественный… Почему же эта женщина бросила его ради другого? Шарлотта взглянула на незнакомку — та заходила в гостиницу, опираясь на руку своего щеголеватого спутника. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: Кэтрин очень красива.

— Ты ее любил? — с грустью спросила Шарлотта.

— Мне так казалось, — усмехнулся Роэн.

— А она любила тебя?

— О, она постоянно об этом твердила. — Он невесело рассмеялся. — Но Талибонт оказался богаче.

Шарлотта молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Кто он, этот мужчина, за которого она так скоропалительно вышла замуж? После первой ночи на «Эллен К.» Роэн не нарушал своего обещания. Он спал на полу, у двери каюты, — конечно же, для того, чтобы помешать ей выбежать на палубу и броситься в море. И он был с ней неизменно вежлив. К тому же Роэн спас ее от дяди и лорда Пиммерстона — и при этом рисковал жизнью! Она приняла его помощь — и ничего не дала ему взамен. Да, она в долгу перед Роэном — ведь он мог из-за нее лишиться жизни. А теперь он просит ее об одолжении…

— Я постараюсь тебе помочь, — проговорила она с таким жаром, что у Роэна потеплело на душе.

Шарлотта была почти уверена, что муж попросит ее сыграть роль служанки — наняться к Кэтрин и выкрасть у нее кольцо. Однако Роэн ее удивил.

— Прежде всего, — сказал он, — мы отправляемся за покупками.

Роэн оказался щедрым супругом. Он сразу же отвез ее в лавку сапожника, откуда она вышла в прекрасных туфельках. Затем они купили тончайшее нижнее белье, шелковые чулки и кружевные сорочки. После чего направились к шляпнице, где Роэн выбрал несколько шляп и попросил отложить их до тех пор, пока они не приобретут платья. Шляпница была весьма любезна и обещала придержать шляпы до следующего дня.

Но покупка платьев… Это было настоящее приключение! Когда они с матерью жили на островах, местные дамы, конечно же, наряжались на балы и рауты, но вкусы у них были весьма консервативные. В салоне же, куда привел ее Роэн, все выглядело совершенно иначе. Хозяйка — как ни странно, она оказалась англичанкой — показала им целую коллекцию последних «модных кукол» из Парижа, Французские модели и французские кружева раскупались в Лиссабоне так же охотно, как и в Лондоне. Платья маленьких куколок были настоящими произведениями искусства, на основе которых местные портнихи могли создавать наряды для состоятельных лиссабонских модниц.

В конце концов Роэн выбрал платье с узкой талией и пышными юбками. Цвет платья идеально подходил к золотистым волосам Шарлотты, юбки же были широко разведены на легких металлических панье.

Покроем платье немного напоминало амазонку, и в то же время оно не скрывало округлостей женской фигуры.

— Но когда я его надену? — спросила Шарлотта, ожидая, что Роэн посоветует приберечь этот наряд для какого-нибудь торжества.

— Это платье для прогулок в карете. И вообще — на каждый день. Оно прекрасно подойдет к той шляпке, что я отложил, и к туфелькам, которые на тебе сейчас.

Шарлотта ахнула. На Силли даже ее мать не надела бы такое платье в обычный день.

— Вряд ли я смогу надевать его для прогулок в карете, — проговорила она с некоторым сожалением. — Ведь юбка чуть ли не шире кареты!

— Панье гибкие и согнутся, — с рассеянным видом пробормотал Роэн.

— И мода требует, чтобы платье было широким, когда на него смотрят спереди, и узким — сбоку, — заметила модистка.

— Тебе нужны еще и перчатки, — сказал Роэн. — Полагаю, мы купим их у перчаточника.

— О, но у нас есть очень… — снова заговорила модистка, но тотчас же умолкла под холодным взглядом Роэна.

— У перчаточника, — повторил он. — Я вижу, что у вас нет того, что требуется.

У Шарлотты голова шла кругом — Роэн приобрел еще шелковый ридикюль, несколько тончайших платков и просил напомнить ему про помаду, духи, гребень и шпильки — «чтобы волосы не были в таком беспорядке». Возможно, понадобятся еще и черные мушки, чтобы подчеркнуть белизну кожи, добавил он.

Шарлотта же во все глаза смотрела на бальные платья.

— Которое тебе нравится? — спросил Роэн.

— Наверное, из розовой парчи, — ответила она нерешительно.

— Нет, тебе нужен атлас цвета перванш с серебряным кружевом. Его оттенок подчеркнет цвет твоих глаз и… — он криво усмехнулся, — будет прекрасно сочетаться с голубыми тонами Талибонта. Говорят, он всегда носит только синий и голубой.

— Голубой — цвет его крови? — пошутила Шарлотта. Роэн с любопытством посмотрел на нее. Его темные глаза сверкнули.

— Вот именно, — кивнул он с улыбкой. И, повернувшись к модистке, спросил, когда платья будут готовы.

— О… мы очень заняты, сэр, — ответила она. — Я думаю, через две недели.

— Нет, меня это не устраивает. Платье для прогулок должно быть готово к завтрашнему утру, а перваншевое понадобится моей жене уже сегодня. — Роэн пристально посмотрел на хозяйку салона. — Я вижу, нам придется обратиться в другое место. Туда, где нам сумеют угодить.

— Но, сэр!.. — Модистка не хотела потерять такого выгодного клиента. — Думаю, я смогу сшить платье для прогулок к завтрашнему утру, — проговорила она с некоторым сомнением. — Да, конечно, смогу. А вот атлас — он требует сложных розеток, на них уйдет много времени.

— Тогда нам придется отказаться от этой модели, — заявил Роэн.

Модистка кусала губы.

— Кажется, — пробормотала она, — я нашла выход. — Модистка хлопнула в ладоши, вызывая помощницу. — Селеста, принеси мне голубое платье, которое мы только что закончили!

— Но это платье шилось для мадам Монсерра! — ужаснулась помощница. — Мы сшили его по кукле, которую она сама прислала из Парижа!

— Знаю, знаю. Но мадам Монсерра еще не заплатила по прошлому счету! А джентльмен собирается заплатить наличными, не так ли? — Модистка вопросительно взглянула на Роэна, и тот кивнул. — К тому же это платье лежит уже две недели, потому что мадам Монсерра уехала в Опорто. Когда она вернется, мы все уладим. Поторопись, Селеста, нельзя заставлять джентльмена ждать!

Платье, которое принесла Селеста, было нежно-голубое — как небо над Силли, подумала Шарлотта. Ткань же оказалась необыкновенно тонкой (модистка с гордостью заявила, что это — настоящий итальянский шелк).

Роэн велел Шарлотте примерить наряд. Она ушла в примерочную, где платье начали подкалывать — у мадам Монсерра талия была не такой тонкой, как у Шарлотты. А глубокий вырез, имевший форму щита, оказался, по мнению Шарлотты, чересчур смелым. Однако эффект получался поистине ошеломляющий. Перламутрово-розовые груди Шарлотты опускались и поднимались, и под полупрозрачной тканью угадывались соски. Плечи украшали большие кружевные розетки, окруженные бледно-голубыми лентами, и казалось, что платье украшено маленькими букетиками. На юбках красовались пышные воланы, усыпанные стразами, так что наряд сверкал при каждом движении Шарлотты. Рукава же заканчивались водопадами белого кружева и, как и лиф, были расшиты крошечными прозрачными бусинами, так что казалось, будто Шарлотта выходит из наполненного цветами голубого озера и на плечах ее блестят капельки, скатывающиеся вниз великолепными каскадами. — Шарлотта даже и не мечтала о подобном наряде.

— Волосы надо поднять — вот так, — сказала модистка, оглядывая Шарлотту перед тем, как вывести к Роэну. — А на них… Крошечный чепчик? Нет, не годится. Может, кружева?

Роэн в восторге смотрел на свою ослепительную жену.

— Нет, — сказал он, — волосы лучше украсить атласной лентой — она должна спускаться ей на плечо. И нужны голубые перчатки — со стразами, если у вас найдутся. Нам надо вернуться к сапожнику, Шарлотта, потому что теперь тебе понадобятся бледно-голубые туфельки с очень высокими каблуками.

— Ах, великолепно! — воскликнула модистка, молитвенно складывая ладони. — Мы все закончим сегодня же, но только поздно вечером.

Роэн нахмурился.

— Нет, платье должно быть готово сегодня во второй половине дня. Чтобы моя жена могла выйти в нем к обеду.

— Но, сэр, — запротестовала модистка, — тогда моим помощницам придется бросить все остальное…

— Ну и что? — пожал плечами Роэн. — Если вы не приготовите это платье через два часа, мне придется сделать заказ в другом салоне.

— Мы его приготовим, сэр! — воскликнула модистка и тут же отдала распоряжения своим помощницам.

Вскоре у Шарлотты появились еще одни туфельки, а также бледно-голубой веер из перьев и помада.

— Надеюсь, ты умеешь ею пользоваться, — улыбнулся Роэн. — Тебе понадобится совсем немного. А чтобы щеки были румяными, их достаточно легонько ущипнуть.

Шарлотта покраснела.

— Уверяю тебя, я и сама прекрасно справлюсь!

— Посмотри на парик вон в той витрине, — продолжал Роэн. — Ты сможешь сама сделать такую прическу, или тебе понадобится помощь?

— Наверное, смогу, — неуверенно ответила Шарлотта.

— Значит, придется помочь, — решил Роэн, заметив ее неуверенность. — Запоминай, как тебя будут причесывать, чтобы потом справляться самой.

И вот Шарлотта — напудренная, напомаженная, с уложенными в замысловатую прическу золотистыми локонами — спустилась по лестнице в своем голубом платье, опираясь на руку Роэна. Себе он купил только свежий шейный платок, рубашку да пару новых шелковых чулок.

— Хороший костюм быстро не сошьют, — объяснил он. — На это ушла бы неделя, не меньше.

Шарлотта во все глаза смотрела на мужа. Она никогда ничего подобного не слышала. Оказывается, Роэн не только воин, но и денди…

— Вот что ты должна теперь сделать, — сказал он, когда они сели в карету. — Я хочу, чтобы ты унизила Кэтрин, заставив ее мужа — да и всех остальных — восхищаться тобой, а не ею.

— Ты хочешь, чтобы я с ним кокетничала? — изумилась Шарлотта.

Роэн заглянул в ее фиалковые глаза.

— Да, я хочу, чтобы ты с ним кокетничала, — проворчал он. — Надеюсь, ты умеешь кокетничать?

— Наверное… — Шарлотта закусила губу.

— С твоими личиком и фигурой… у тебя затруднений не возникнет, — добавил он, внезапно помрачнев. — Просто поворачивайся то в одну сторону, то в другую — и Талибонт непременно обратит на тебя внимание.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на Розна. Она никогда не считала себя красавицей, и представшее перед ней в зеркале видение стало для нее настоящим откровением. Возможно, Роэн все-таки прав и она сумеет привлечь к себе внимание этого джентльмена? Как бы то ни было, скоро она это выяснит.

— И учти, — добавил Роэн, — мы меняем гостиницу. Теперь мы будем жить во «Франто Реал», что значит — «Королевский петух».

— Там же, где остановились Талибонты? — догадалась Шарлотта.

— Совершенно верно.

Роэн кивнул, и Шарлотте очень не понравилось выражение его глаз.

 

Глава 16

Карета доставила Розна с Шарлоттой к гостинице «Королевский петух», где остановились Талибонты. Это было трехэтажное оштукатуренное здание, с торцовой дверью, выходившей в вымощенный булыжником переулок. Жалюзи были выкрашены в чудесный синий цвет, а парадную дверь украшали керамические киноварные плитки «азулехо». Едва они выбрались из экипажа, как смуглокожий слуга в красной вышитой рубахе подхватил их багаж и унес в вестибюль, где поставил веши на пол и приготовился терпеливо ждать Кругом толпились люди, говорившие едва ли не на всех европейских языках. Стоявший неподалеку хозяин гостиницы объяснял многодетному семейству, что его заведение переполнено и он не может принять всех желающих.

— Подождешь здесь.

Роэн провел Шарлотту сквозь толпу и усадил на длинную скамью, где уже сидела скромно одетая женщина, которая поспешно подвинулась, чтобы освободить место элегантной даме, чьи юбки, казалось, займут всю скамью.

С благодарностью улыбнувшись незнакомке, Шарлотта посмотрела вслед Роэну. Он шел прямо наперерез высокой худощавой женщине в черном — та быстро пробиралась сквозь толпу, держа перед собой две большие коробки, заслонявшие ее лицо Не успела Шарлотта окликнуть Роэна, как он столкнулся с незнакомкой. Коробки же упали на пол и открылись; из них выпали розовая дамская шляпа и щеголеватая мужская треуголка — ярко-синяя с золотом. Женщина — Шарлотта теперь заметила, что на ней белый чепец и аккуратный белый передник, свидетельствующие о ее статусе камеристки, — что-то многословно объясняла Роэну, пока тот помогал ей уложить вещи обратно в коробки. Шарлотта не слышала, что говорила незнакомка, однако увидела, что та, снова Подхватив коробки, улыбнулась Роэну и поспешно поднялась по широкой лестнице.

Шарлотта по-прежнему наблюдала за Роэном — тот уже беседовал с хозяином гостиницы. Хозяин качал головой и безнадежно разводил руками, но тут Роэн вложил в одну из этих рук несколько монет, и хозяин сразу же перестал покачивать толовой. Он поманил Роэна за собой, и мужчины в сопровождении слуги с вещами поднялись наверх Вскоре Роэн спустился вниз и подошел к Шарлотте.

— Комната не из лучших, — сказал он, — но на другую рассчитывать не приходится.

Шарлотта немного смутилась, узнав, что Роэн снял всего лишь одну комнату. Но он с невозмутимым видом продолжал:

— Надо поторопиться, в столовой уже собираются гости. — Роэн провел Шарлотту в просторный зал, украшенный фресками, и вполголоса проговорил:

— А теперь урони веер. Я хочу, чтобы все обратили на тебя внимание.

Шарлотта молча кивнула и уронила веер, надеясь, что он не сломается при падении.

— Шарлотта, подожди, ты уронила веер! — громко произнес Роэн, так что головы сидевших поблизости повернулись в его сторону.

Он поднял веер и подал его Шарлотте. Она мило улыбнулась и сделала легкий реверанс в знак благодарности. К этому моменту большинство обедавших уже заметили, что красивая молодая женщина вошла в зал в обществе высокого и немного сурового на вид джентльмена. К ним подошел слуга, чтобы провести к столику.

— Нет, этот столик мистрис Шарлотте не подходит, — громко запротестовал Роэн. — Здесь сквозняк.

Следующий столик был отвергнут из-за плохого освещения. Наконец подходящее место нашлось.

Между тем все с улыбками наблюдали, как Роэн хлопочет, стараясь угодить красавице, лениво помахивавшей веером и смотревшей на него с обожанием.

Кэтрин и Юстас Талибонт, обычно обедали поздно и появились в зале в тот момент, когда Роэн усаживал свою даму за столик.

Шарлотта же, увидев темноглазую и темноволосую красавицу, стала сомневаться в успехе..'. Кэтрин Талибонт была , на редкость привлекательной женщиной, хотя красота ее казалась немного холодной. Кэтрин была в шелковом густо-малиновом платье, с такой же широкой юбкой, как и у Шарлотты; пышные черные кружева, украшавшие платье, гармонировали с черными локонами красавицы. На ней было тяжелое гагатовое ожерелье, а в ушах покачивались огромные гагатовые серьги.

— По-моему, ее серьги слишком уж велики, — пробормотала Шарлотта. — Да и ожерелье очень уж массивное…

— Но она еще не получила рубины Талибонтов, — проворчал Роэн. — И вряд ли получит!

— Почему?

— Родители Талибонта не одобряли этот брак, они подыскали для Юстаса другую.

Шарлотта внимательно рассматривала гагатовые серьги, которые в один прекрасный день могли, как по волшебству, превратиться в рубиновые. Рассматривала сверкающие кольца на пальцах Кэтрин и стразы, блестевшие в ее волосах… И Роэн хочет, чтобы она затмила все это?! Что ж, она постарается.

Лениво поигрывая голубой атласной лентой, украшавшей ее золотистые волосы — ведь у нее не было других украшений, — Шарлотта наблюдала за темноволосой красавицей. Кэтрин же, казалось, ничего вокруг не замечала, в этот момент она указывала своему спутнику на столик в самом центре зала.

— Кэтрин! — громко крикнул Роэн и тотчас же приветливо улыбнулся. Красавица в изумлении подняла голову. Талибонт же нахмурился. В следующее мгновение Роэн уже шагал к их столику. — Кэтрин, как я рад тебя видеть… а… Талибонт, кажется? Я так и думал. Конечно же, вы отобедаете с нами. Мы сидим вон там.

С этими словами Роэн увлек их к своему столику. Шарлотта с интересом посмотрела на Юстаса Талибонта. Он был, как и Роэн, темноволос и примерно того же роста и комплекции. Возможно, подумала Шарлотта, Кэтрин поэтому и выбрала именно его… Однако Талибонта портили безвольный подбородок и глуповатые водянисто-голубые глаза. Нет, решила Шарлотта, ему до Роэна далеко.

— Шарлотта, позволь представить тебе Кэтрин Талибонт и ее мужа, Юстаса Талибонта. Это моя жена, Шарлотта.

Кэтрин с изумлением посмотрела на Шарлотту. Юстас же в восхищении выдохнул:

— О!..

Кэтрин молча опустилась на стул, который выдвинул Роэн. Юстас уселся рядом с женой.

— Какая удача! — улыбнулся Роэн. — Нам очень повезло, что мы вас встретили! Надо полагать, вы решили продлить свое свадебное путешествие?

Кэтрин не сочла нужным отвечать на этот вопрос. Она спросила:

— Вы дано обвенчались? Роэн рассмеялся:

— Недавно. Шарлотта была помолвлена с лордом Пиммерстоном, но, увидев ее, я сразу понял: она должна стать моей. Мы сбежали и обвенчались в Гретна-Грин.

— В Шотландии? — недоверчиво пробормотала Кэтрин. — Как романтично, Роэн!

Кэтрин была возмущена. Ведь совсем недавно этот мужчина находился в ее власти, он был готов на все ради нее!

Шарлотта почувствовала, что ей следует что-нибудь предпринять, как-то привлечь к себе внимание Юстаса. Она пошевелилась — и крошечные бусинки, нашитые на лиф ее платья, заблестели. Талибонт тотчас же уставился на ее сверкающую грудь, он даже не расслышал обращенный к нему вопрос жены.

— Юстас, я спросила, что ты намерен заказать? — повысила голос Кэтрин.

— Заказать? Ах да… э-э… А что посоветуете вы? — спросил он у Роэна.

— Сначала мы должны выпить, — улыбнулся Роэн. — За дружбу.

Когда Шарлотта подняла свой бокал, ее бусинки снова засверкали. При иных обстоятельствах она закрылась бы веером от пристального взгляда Талибонта, но в этот вечер она должна была обворожить его. Шарлотта кокетливо взмахнула веером и звонко рассмеялась. Потом, чуть подавшись вперед, ослепительно улыбнулась Талибонту.

Эта чудесная улыбка — сияющие фиалковые глаза и сверкающие белые зубки — ошеломила Талибонта. Бедняга даже покачнулся на стуле.

— Черт подери… где Кейнс вас нашел? — прохрипел он.

— Право, Юстас!.. — нахмурилась Кэтрин. — Надо полагать, он нашел ее где-то на севере. Или в Лондоне? — Она взглянула на Роэна.

— В Камберленде, — улыбнулся Роэн. И, не удержавшись, добавил:

— Там красоты природы служили достойным оформлением для моей невесты.

Шарлотта ликовала. Ее чудесное новое платье, внимание окружающих, роскошная обстановка и вино — все это чрезвычайно поднимало настроение. В эти минуты она действительно чувствовала себя красавицей. Кэтрин же, глядя на Шарлотту, думала о том, что эта юная женщина гораздо моложе и свежее ее… При этой мысли она с такой силой взмахнула своим черным веером, что едва не сломала тонкий каркас из слоновой кости.

— Извините, — неожиданно сказал Роэн, — я заметил знакомого, с которым мне необходимо поговорить. — Он благодушно улыбнулся Кэтрин. — Надеюсь, в мое отсутствие вы не позволите моей жене скучать? Кэтрин стиснула зубы.

— Постараемся, — пробормотала она. Оставшись наедине с Талибонтами, Шарлотта почувствовала себя очень неловко. Однако тотчас же овладела собой.

— А вы, конечно же, никогда не бывали в Камберленде, — проворковала она, с улыбкой глядя на Юстаса — Потому что я обязательно вас запомнила бы.

Талибонт гордо выпятил грудь.

— Да, говорят, что меня трудно забыть.

Кэтрин выразительно посмотрела на Юстаса, однако тот не понял, что означает ее взгляд, — она слишком уж часто смотрела на мужа с укоризной. Шарлотта снова повела плечами, и крошечные бусинки снова засверкали. Талибонт же в восторге разглядывал грудь Шарлотты. Ах, какая прелесть! Как Кейнсу удалось найти такую? И тут он вдруг вспомнил, что Кэтрин тоже нашел Кейнс. Пораженный этой мыслью, Юстас проникся к Роэну уважением.

— Но почему же вы не посетили Камберленд? — Шарлотта очаровательно надула губки.

— Потому что холодным озерам и овцам Юстас предпочитает балы и игорные дома, — едко заметила Кэтрин.

Шарлотта захлопала ресницами, продемонстрировав их необычайную длину.

— Но в Камберленде не только овцы и озера, — промурлыкала она. — Воздух там такой… освежающий и чистый, а места такие уединенные, что летом девушки иногда раздеваются и нагие танцуют на скалах под лучами солнца.

У Талибонта перехватило дыхание.

— А вы танцевали на скалах обнаженная? — спросил он. Шарлотта смущенно засмеялась и принялась теребить свою атласную ленту. В какой-то момент лента выскользнула из ее пальцев и утонула в глубоком вырезе платья. Талибонт же, глядя на Шарлотту, представлял, как она нагая танцует на скале и манит за собой…

— Ах, конечно, я такого позволить себе не могла, — заявила Шарлотта со смешком, как бы опровергая собственные слова. — Мой дядя всегда говорил, что богатым наследницам следует проявлять осторожность, поскольку в округе множество злодеев, которые могут их похитить!

— Так вы — богатая невеста? — осведомилась Кэтрин.

— Разумеется! — воскликнула Шарлотта, изображая удивление. — Я думала, все об этом знают!

И она заговорила о поместьях в Камберленде и Уэстморленде, о доходах от торговых компаний, о выделке шерсти… Фантазия ее уже иссякала, когда наконец вернулся Роэн.

— Так и не смог его догнать, — улыбнулся он. — Прошел почти пол-улицы!

Роэн снова сел рядом с Шарлоттой и нашел под столом ее руку. Неожиданно она почувствовала, что он надел ей на палец кольцо. Шарлотта посмотрела на него с недоумением, но он сделал вид, что не понял ее немого вопроса. Беседуя с Кэтрин и Юстасом, Роэн продолжал удерживать руку жены.

— Покажи им свое обручальное кольцо, Шарлотта. — Роэн улыбнулся, глядя на Кэтрин. — Думаю, вы оба его узнаете. Очень мило, что ты мне его вернула, Кэтрин.

При виде массивного золотого кольца с сапфиром Кэтрин вскрикнула и вскочила на ноги. Юстас же покраснел и, заикаясь, пробормотал:

— Послушайте, откуда…

— Мошенник! — крикнула Кэтрин и протянула руку, словно хотела снять кольцо с пальца Шарлотты. Роэн отстранил руку Кэтрин.

— Не мошенник, а бывший жених, — улыбнулся он.

— Я требую кольцо обратно! — закричала Кэтрин. — Юстас, скажи хозяину гостиницы, что меня ограбили!

Роэн приподнялся со стула, схватил Кэтрин за локоть и заставил сесть.

— Не думаю, что тебе хотелось бы сообщить всему свету о своей непорядочности, — бросил он. — Расторгнуть помолвку и не вернуть обручальное кольцо! Фи! Что о тебе подумают, а, Кейт?

Кэтрин пыталась вырваться, но Роэн крепко держал ее за локоть.

— Послушайте, отпустите мою жену! — взревел Юстас, вскакивая из-за стола. — Я вызову вас на дуэль! Клянусь, вызову! Роэн презрительно усмехнулся.

— Вам не мешало бы освежиться, — сказал он и выплеснул Талибонту в лицо вино из своего бокала. Талибонт смотрел на Роэна, задыхаясь от ярости, и красное вино стекало на небесно-голубой камзол. Роэн между тем продолжал:

— Я советую вам подумать, прежде чем бросать мне вызов. К тому же я взял то, что мне принадлежит. А что до тебя, Кейт, — он безжалостно вывернул Кэтрин руку, — то советую тебе не забывать: твой муженек еще не получил наследство. У него есть младший брат, и если я сделаю тебя вдовой, то ты не будешь богатой вдовой — тебе придется искать другого простака!

— Будь ты проклят! — взревел побагровевший Талибонт. Юстас бросился бы на Роэна, если бы не вмешались несколько джентльменов, которые встали между противниками. И тут Кэтрин — Роэн наконец-то отпустил ее — бросилась на шею супругу.

— Ах, Юстас, оставь его! Пожалуйста, не связывайся с ним! Какое нам дело до того, что он говорит? Юстас, если ты меня любишь…

В этот момент к ним подбежал хозяин гостиницы с несколькими официантами.

Роэн повернулся к Шарлотте и сказал:

— Давай уйдем отсюда.

Шарлотта тотчас поднялась из-за стола — она была рада уйти из зала, где все на них глазели и кивали в их сторону. Кэтрин же по-прежнему успокаивала Юстаса, говорила, что она незлопамятная и что из-за нее устраивать дуэль не стоит… Шарлотта покраснела, проходя мимо Юстаса, но голову держала высоко. А Роэн покидал зал с улыбкой, наслаждаясь скандалом, который устроил.

Оказавшись у себя в комнате — она на время забыла, что комната у них общая, — Шарлотта села на кровать и при свете свечи стала рассматривать кольцо, которое Роэн похитил у Кэтрин.

Несколько секунд Роэн молча наблюдал за ней. Потом сел рядом и обнял жену за плечи.

— Оно тебе велико — пальцы у тебя тоньше, чем у Кэтрин, — заметил он. Шарлотта ожидала, что Роэн пообещает уменьшить кольцо, но он осторожно снял кольцо с ее пальца. — Ты ведь не хочешь носить обручальное кольцо другой женщины, правда, Шарлотта?

— Нет, я… Конечно, нет.

Она с сожалением взглянула на золотое кольцо с великолепным синим камнем.

— Позже я куплю тебе кольцо получше. А этому я найду… другое применение.

— Другое применение?

— Совершенно верно, — ответил Роэн. — Завтра я намерен превратить его в наличные, которыми расплачусь за сегодняшние покупки.

Тут Шарлотта вспомнила, что Роэн, хотя и обещал платить наличными, пока этого не сделал. Значит, обручальное кольцо Кэтрин пойдет на оплату ее нарядов! Шарлотта рассмеялась.

— Ох, Роэн, это был чудесный вечер!

— Похоже, тебе понравилось завлекать Талибонта, — заметил он, пристально глядя на жену.

— Юстаса Талибонта? Это ничтожество? — Шарлотта снова засмеялась. — Да он просто манекен! Не могу понять, почему Кэтрин вышла за него замуж.

— Из-за денег, — сказал Роэн. — Юстас — старший сын Талибонтов, и когда-нибудь он унаследует почти все их состояние. Потому Кейт и запустила в него свои коготки.

Шарлотта попыталась сдержать смех. Ей показалось, что в голосе Роэна звучала горечь.

— Деньги — это еще не все. — Она пристально взглянула на мужа.

— Да, для тебя — не все, — проговорил он с улыбкой. — Когда-то я про Кейт думал так же. Но оказалось, что я ошибался. А теперь благодарю Бога за избавление от нее!

Роэн обнял жену за плечи.

— Шарлотта, Шарлотта… — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее волосы. Его жаркое дыхание шевелило золотистые пряди. — Шарлотта, ты именно такая, какой я считал Кейт. Слава Богу, что я тебя нашел.

Шарлотта нежилась в объятиях Роэна; слова же его звучали словно музыка. В эти минуты он был искренним и ласковым. И ведь он спас ее, увез из Англии и привез в прекрасный Лиссабон. Роэн вернул ей желание жить, и она была благодарна ему за это. Шарлотта коснулась губами его щеки и прижалась к нему.

В следующее мгновение Роэн уже крепко сжимал ее в объятиях. Шарлотта шевельнулась, пытаясь отстраниться, но Роэн впился страстным поцелуем в ее губы. И она тотчас же почувствовала, как рушатся возведенные ею стены, стены, ограждавшие ее от Роэна…

Казалось, он целовал ее целую вечность. И Шарлотта в конце концов сдалась… Обвивая руками шею Роэна, она прошептала его имя.

Она даже не заметила, как платье соскользнуло с ее плеч. Не заметила и того, как оно и вовсе куда-то исчезло. Роэн, однако, не спешил. Он ласкал ее и целовал, и казалось, его руки и губы звали, манили куда-то… Когда же он наконец уложил Шарлотту на тонкое покрывало, она уже сгорала в пламени страсти.

Но Роэн по-прежнему не торопился. Он медлил, желая провести Шарлотту неведомыми ей прежде тропами любви. Она стонала и задыхалась, она трепетала, наслаждаясь его ласками. И вдруг вскрикнула… Тело ее превратилось в пылающую тростинку. Измученная желанием, Шарлотта отдавалась горячим ветрам страсти.

Утро настало слишком быстро. Утро могло привести своих демонов. Но все же ночь Шарлотта провела как новобрачная — прижавшись к мускулистому телу мужа.

Она просыпалась медленно, чувствуя, что Роэна рядом с ней уже нет. Когда ей удалось наконец открыть глаза, она увидела его уже одетого — он стоял у окна, и лучи утреннего солнца покрывали позолотой его широкие плечи. Шарлотта решила, что Роэн уходил продавать кольцо.

— Роэн? — окликнула она мужа, приподнимаясь на локте. По-прежнему стоя к ней спиной, он произнес:

— Шарлотта, я взял тебя в жены и считаю нужным забыть, что до меня у тебя был другой мужчина. Но и ты должна забыть о том, что у меня были другие женщины. Мы начинаем новую жизнь. Договорились?

Шарлотта молча смотрела на высокую фигуру, залитую лучами утреннего солнца. Наконец тихо проговорила:

— Договорились, Роэн.

И она не кривила душой. Правда, в Шотландии, в Гретна-Грин, она была вынуждена дать клятву верности… Однако прошедшая ночь все изменила. Шарлотта твердо решила: она будет Роэну верной женой. Ведь Тома все равно не воскресить… Роэн же рядом, и он любит ее. А Том — он навеки останется в ее сердце.

Тут Роэн снова заговорил:

— Да, я готов забыть о прошлом. Но не потерплю измен в будущем. Тебе понятно?

— Разумеется, — обиделась Шарлотта.

Роэн внезапно повернулся к ней лицом.

— Тебе понятно? — повторил он с такой яростью, что она невольно вздрогнула.

Он направился к кровати, и Шарлотта смотрела на него с изумлением.

— Да, конечно, Роэн, — сказала она. И тут же добавила:

— Ты был честен со мной, и я буду так же честна с тобой.

Роэн внезапно успокоился и опустился на край кровати.

— Красавица Шарлотта, — прошептал он, лаская ее грудь. — Ты просто чудо, Шарлотта. Ты замечательная. Я был бы счастлив, если бы встретил тебя немного раньше.

Шарлотта не успела задуматься над его последними словами — «если бы встретил тебя немного раньше»: Роэн, сорвав с себя одежды, уже уводил ее к вершинам страсти.

Закрыв глаза, Шарлотта со стоном устремилась ему навстречу, и их трепещущие тела слились воедино.

 

Глава 17

Но сладостные минуты длились недолго: Роэн вскоре поднялся с постели.

— Вставай, день начинается. — Он ласково улыбнулся.

— А что мне обещает этот день? — Шарлотта с трудом подавила зевоту и свесила ноги с кровати.

— Сейчас я повезу тебя за покупками. Шарлотта с изумлением посмотрела на мужа:

— Опять?

Роэн рассмеялся:

— Мы будем покупать не наряды, а керамику. Шарлотта принялась одеваться.

— Я не знала, что тебя интересует керамика, Роэн. Он пожал плечами:

— Мне рассказали об одной очень любопытной лавке. Шарлотта была совершенно сбита с толку. Она не могла поверить, что Роэна интересует керамика. Серебро — да, золото — да, но керамика… Она почти не притронулась к удивительным фруктам, которые ей принесли на завтрак.

Вскоре они с Роэном уже ходили вдоль стеллажей, на которых были выставлены изделия, доставленные из самых отделенных уголков света. Хозяин объяснял, что цвет изделия зависит от глины; Роэн же переводил его слова Шарлотте. Но ей так и не довелось узнать, откуда доставлены удивительные кувшины из… Наклонившись к жене, Роэн тихо проговорил:

— Обернись. С улыбкой обернись.

Шарлотта обернулась, изобразив ослепительную улыбку. И тотчас же замерла… Из-за соседнего стеллажа выходили Талибонты. Кэтрин была в великолепном платье цвета спелых слив; ее наряд сочетался с синим камзолом мужа, богато расшитым серебром.

Талибонт внезапно остановился, так что Кэтрин, державшая его под руку, была также вынуждена остановиться Очарованный улыбкой Шарлотты, Юстас шумно выдохнул Кэтрин же покраснела от гнева.

Роэн с насмешливой улыбкой отвесил поклон своей бывшей возлюбленной.

— Похоже, у нас одни и те же пристрастия, Кэтрин, — усмехнулся он, — Обожаю керамику!

Губы Кэтрин задрожали. Повернувшись к мужу, она сказала:

— Юстас, мы уходим!

Она повернулась так стремительно, что задела локтем стоявший на стеллаже большой глиняный кувшин, который при падении сбил еще два изящных кувшинчика. Все разбилось вдребезги. Кэтрин в ярости ударила по черепкам ногой в изящной туфельке.

— Право, тебе следует быть осторожнее, Кейт, — насмешливо протянул Роэн. — Ведь Юстасу придется заплатить за посуду.

В этот момент Шарлотте показалось, что разъяренная Кэтрин вот-вот схватит первый попавшийся кувшин и швырнет его в Роэна. Но Юстас решительно шагнул в сторону Роэна, и Кэтрин, схватив мужа за руку, принялась успокаивать его.

Роэн с улыбкой увлек Шарлотту к выходу.

— Ты ничего не хотел купить? — спросила Шарлотта уже на улице. — Ты и не собирался ничего покупать, правда?

— Керамика никогда не вызывала у меня особого интереса, — признал Роэн. — Теперь же я окончательно утратил к ней интерес — Он взглянул на Шарлотту с озорной улыбкой. — Мать Талибонта коллекционирует керамику, вот я и подумал, что встречу его здесь.

— Но как ты об этом узнал? Разве вы с Юстасом так хорошо знакомы?

— Нет, разумеется. Но об этом знают все.

Шарлотте пришлось удовлетвориться таким ответом, хотя он и показался ей не слишком убедительным.

Они уже отошли довольно далеко от лавки, и Шарлотта принялась разглядывать фонтан, потертые «азулехо» которого представляли сценки на мифологические сюжеты. Тут из лавки стремительно вышли Талибонты — они явно ссорились. Внезапно Кэтрин остановилась и топнула ногой. Когда же ее муж что-то сказал, она ударила его по лицу веером. В этот момент подъехала карета, на которой супруги и уехали, Роэн рассмеялся. Однако Шарлотта предпочла бы забыть о Талибонтах.

— Ты не голодна? — спросил Роэн. — Я сейчас отвезу тебя в одну гостиницу. Там повар прекрасно готовит блюда из раков и крабов.

Шарлотта с радостью согласилась. Впрочем, она бы пошла куда угодно — только бы там не оказалось Талибонтов.

Роэн привел ее в небольшую гостиницу с узорчатыми чугунными балконами и обеденным залом, украшенным старинными глазурными плитками с изображениями русалок. Роэн, сделав заказ, предложил Шарлотте ароматное «зеленое вино», которое она уже успела полюбить. Однако долго ждать не пришлось — вскоре к их столику подошла босоногая служанка с подносом в руках.

Шарлотта с удовольствием отведала сантолас — фаршированных крабов — и каких-то крошечных рачков, которых Роэн назвал «амехойя». Уже доедая вкуснейшего лангуста, она подняла голову — и вдруг увидела Талибонтов, входивших в залу. Похоже, супруги снова ссорились.

— Мы опять не одни, — с улыбкой заметил Роэн.

— Ты знал, что они придут сюда! — укоризненно глядя на мужа, воскликнула Шарлотта.

— Догадывался, — засмеялся Роэн. — Кэтрин обожает раков.

В этот момент Кэтрин их заметила. Она остановилась, гневно глядя на Роэна. Потом резко повернулась и, едва не сбив с ног мужа, бросилась к выходу. Юстас с явной неохотой последовал за ней.

— Жаль… — в задумчивости протянул Роэн. — Я надеялся, что они задержатся и Талибонт еще немного полюбуется тобой.

— Роэн… — отложив вилку, Шарлотта в упор посмотрела на мужа, — Роэн, чего ты от меня хочешь? Он помрачнел.

— Я хочу, чтобы ты заставила Юстаса Талибонта влюбиться в тебя. И хочу, чтобы Кэтрин это поняла. Шарлотта в ужасе смотрела на Роэна.

— Но разве тебе не достаточно…

— Я хочу, чтобы она помучилась так, — сказал он, — как мучился я.

Шарлотта усомнилась в том, чтобы Юстас мог в нее влюбиться, — ведь они видятся лишь мельком. Однако она оставила при себе свои сомнения.

Весь день они разъезжали по городу и заходили в самые разные лавки, но, к счастью, Талибонтов больше нигде не встретили. Когда они вернулись к себе в гостиницу, Роэн велел Шарлотте поскорее переодеться — было уже поздно и в обеденном зале могли занять все столики.

Поднимаясь по лестнице, Шарлотта заметила на площадке высокую худощавую женщину — ту самую, которая накануне столкнулась с Роэном, когда несла коробки. Женщина начала спускаться, но тут ее едва не сбил с ног молодой человек, быстро поднимавшийся вверх. Она бы наверняка упала, если бы Роэн не поддержал ее. Незнакомка улыбнулась, глядя ему в глаза, и заговорила по-французски.

Шарлотта не знала французского, но ей показалось, что француженка говорит слишком уж много, — это едва ли было обычное изъявление благодарности. Незнакомка что-то объясняла Роэну, глядя на него с ласковой улыбкой. В конце концов Шарлотта начала терять терпение.

— Пойдем, ты же сказал, что надо спешить, — сказала она. Роэн, пожав плечами, задержался еще на несколько секунд. Выслушав очередную тираду незнакомки, он наконец попрощался с ней.

К обеду они вышли довольно поздно, но Талибонты пришли еще позже. Шарлотта сразу же их заметила. Бледную Кэтрин — на ней было ярко-зеленое шелковое платье — почти насильно втащил в зал ее разгневанный супруг. Не глядя по сторонам, они сели за столик и уставились в свои тарелки.

— Ее мужа трясет от ярости, — пробормотал Роэн. — Как он ухитряется подносить вилку ко рту? — Роэн откинулся на спинку стула; они с Шарлоттой уже поели и неспешно попивали вино. — Жаль, что Талибонт сидит спиной к тебе.

Шарлотта же была рада, что Юстас ее не видит. На ней снова было чудесное голубое платье с бусинками на груди — они сверкали и переливались даже при легком вздохе.

— Что ж, — пробормотал Роэн, — мы и сами в состоянии себя развлечь.

Он поманил к себе двоих гитаристов, негромко напевавших в сторонке в расчете на вознаграждение. Гитаристы сразу же подошли к их столику.

— Какие странные гитары, — заметила Шарлотта, обратившая внимание на необычную форму инструментов.

— Это португальские гитары, — объяснил Роэн. — Ты, наверное, видела только испанские, у которых шесть струн. А у этих — восемь, иногда даже двенадцать, и форма у них немного другая.

Шарлотта с уважением взглянула на Роэна — казалось, он знает все на свете. Она собиралась расспросить мужа о его детстве, спросить, где он приобрел столько знаний. Но тут Роэн заговорил с гитаристами по-португальски. Те закивали, улыбнулись — и тотчас же заиграли.

— Это песня о любви, — сказал Роэн и взял Шарлотту за руку. — Она о мужчине, который обошел весь мир, чтобы найти свой идеал. Это очень старая песня, и поют ее обычно женщины, но я постараюсь…

К изумлению Шарлотты, Роэн запел — запел негромко, но все же голос его — очень красивый голос — разносился по всей зале. Вскоре разговоры прекратились, и все взгляды обратились к столику Шарлотты и Роэна. Сейчас, залитые светом свечей, они были удивительно красивы — Шарлотта в сверкающем голубом платье, с чудесными золотистыми локонами, и Роэн, многозначительно склонявший перед ней свою темноволосую голову. Они казались необыкновенно молодыми, прекрасными и счастливыми.

В том конце залы, где сидели Талибонты, внезапно раздался звон — словно перевернулись бокалы или упали приборы. Несколько секунд спустя Роэн умолк, и все одобрительно закивали ему и негромко зааплодировали. Смущенная всеобщим вниманием, Шарлотта осмотрелась. Талибонтов в зале уже не было. На их столике остались перевернутые приборы и бокалы.

Роэн, казалось, был очень собой доволен. Он с улыбкой смотрел на Шарлотту.

…А ночью Роэн опять ходил по тавернам — он искал человека, из-за которого и отправился в Лиссабон. Впрочем, Шарлотта ничего не знала о делах мужа, знала только, что он каждый вечер уходит из гостиницы, а по возвращении часто будит ее своими ласками.

Всю неделю Роэн упорно преследовал Талибонтов. Они неизменно отворачивались или уходили, как только замечали Шарлотту и ее спутника, но было очевидно, что Кэтрин с огромным трудом удается сдерживать мужа.

Как-то раз они нос к носу столкнулись с Талибонтами на корриде, и Шарлотте показалось, что Юстас вот-вот набросится на Роэна. Вероятно, и Кэтрин так подумала — она смертельно побледнела и лишилась чувств, так что Юстасу, чтобы она не упала, пришлось поддержать ее. Тем временем Роэн с Шарлоттой скрылись в толпе.

Шарлотта решила, что надо как-то изменить ситуацию — ведь Кэтрин не могла каждый раз падать в обморок, а Юстас постоянно порывался вызвать Роэна на дуэль, пусть даже это стоило бы ему жизни. Шарлотта хотела поговорить об этом с Роэном, когда они вернулись в гостиницу, но тот, видимо, догадавшись о ее намерении, неожиданно проговорил:

— Мне, пожалуй, следует спуститься и заплатить хозяину по счету, иначе он начнет беспокоиться.

Проводив мужа взглядом, Шарлотта вдруг вспомнила, что на корриде у него порвалась манжета. Она открыла дверь, чтобы окликнуть его и попросить прислать в номер иголку с нитками. Но тут увидела, что он стоит у лестницы, беседуя все с той же худощавой незнакомкой, в черном.

Шарлотта замерла в недоумении. Ей почему-то вдруг показалось, что они давно знают друг друга и даже дружны. Забыв про манжету, она скрылась в номере.

Когда Роэн вернулся, Шарлотта осторожно спросила:

— Кто эта женщина? О чем ты сейчас с ней говорил? Роэн выразительно поднял брови. Однако ответил:

— Ее зовут Анетта Фламбор. Она француженка. И я остановился, чтобы спросить ее, не нашла ли она себе мужа.

Шарлотта, однако, не приняла шутки.

— Анетта — камеристка Кэтрин, не так ли? Через нее ты и узнаешь обо всех планах Талибонтов. Ты расспрашивал ее о том, где они будут завтра и послезавтра.

— О, мне ее не приходится расспрашивать, — улыбнулся Роэн. — Анетта охотно делится такой информацией. Шарлотта ахнула. Иногда Роэн просто поражал ее.

— А ты не боишься, что из-за тебя она лишится места? — возмутилась она. Роэн рассмеялся.

— Она делает дамам изумительные прически. Лучшей мастерицы во всей Европе не найдется. Неужели ты думаешь, что Кэтрин расстанется с ней из-за ее болтливости? Более того, я удивлен, что она так долго остается у Кэтрин! Анетта просто продает мне свои сведения — в расчете на то, что я когда-нибудь найду ей знатную покровительницу. — Роэн бросил взгляд на локоны Шарлотты. — Может, мне удастся уговорить Анетту сделать прическу и тебе.

Обиженная столь явным намеком на ее неумение укладывать волосы, Шарлотта резко проговорила:

— Наверное, тебе следует поскорее найти ей эту покровительницу. Или ты не можешь обойтись без услуг мадемуазель Анетты?

Роэн нахмурился:

— Поосторожнее, Шарлотта, иначе ты можешь пожалеть о своих словах. Анетта не должна тебя интересовать!

— О, я знаю, — вздохнула Шарлотта. — Просто… это бесконечное преследование Талибонтов действует мне на нервы. А Анетта в этом участвует. Как бы мне хотелось, чтобы она исчезла! Чтобы они все трое исчезли!

— Пойдем обедать, — улыбнулся Роэн. — И успокойся. Мне только что сообщили, что Талибонты к обеду не выйдут. Кэтрин дуется, а Юстас мечется по комнате и изливает на нее свой гнев.

Но после обеда Роэн, как обычно, ушел в город. Шарлотта спросила его, почему он не берет ее с собой, но в ответ услышала, что поздно вечером Лиссабон становится городом мужчин. Женщины на улице почти не появляются. Такое объяснение показалось Шарлотте достаточно убедительным.

Едва Роэн ушел, как в дверь тихонько постучали, и Шарлотта услышала женский голос.

— Мадам, вы здесь? — спросили по-английски с французским акцентом.

Шарлотта открыла дверь и впустила Анетту. Та проскользнула в комнату.

— Я не знаю, что делать, — быстро проговорила она. Шарлотта с интересом разглядывала француженку. При свете свечей казалось, что в уголках ее губ затаилась лукавая усмешка, темные же глаза смотрели как-то уж слишком внимательно… И пожалуй, она была не худощавой, а скорее гибкой, изящной.

— Я видела из окна, что Роэн ушел, — продолжала француженка, — и поняла, что в темноте мне его не догнать.

— Да, конечно, — согласилась Шарлотта. — Но зачем вам его догонять?

Анетта тут же ответила:

— Талибонты весь день ссорились. Даже поссорились за обедом…

— Ах, увольте! — усмехнулась Шарлотта. — Талибонты интересуют моего мужа, а не меня. Но вы назвали моего мужа по имени. Вы с ним давние друзья?

Француженка внимательно посмотрела на Шарлотту.

— Да, давние друзья. Он спас меня в Марселе. «А меня — в Шотландии, а потом еще раз на корабле», — подумала Шарлотта. Анетта улыбнулась:

— А я спасла ему жизнь в Париже.

Шарлотта в изумлении смотрела на собеседницу. Однако она не усомнилась в правдивости ее слов. Француженка же взглянула на Шарлотту с любопытством, словно ожидала, что та как-то отреагирует.

— А как вы познакомились с моим мужем? — спросила Шарлотта.

Анетта пожала плечами:

— Пусть он сам вам об этом расскажет, мадам. Но мы с ним давние друзья. А с вами моя хозяйка хочет поговорить. Она послала меня, чтобы я вас привела. Не думаю, чтобы Роэну это понравилось. Может, сказать ей, что вас не было, что вы не отозвались на мой стук?

— Нет, я от нее прятаться не стану, — сказала Шарлотта. — Но сама к ней не пойду. Скажите своей хозяйке, Анетта, что если она желает со мной поговорить, то пусть приходит сюда. Я еще час не буду ложиться.

Шарлотте показалось, что Анетта посмотрела на нее с уважением. Пообещав передать ее слова Кэтрин, француженка тенью выскользнула из комнаты.

Спустя несколько минут в дверь резко постучали. Несомненно, это Кэтрин Талибонт, решила Шарлотта. Она встала, чтобы встретить гостью.

Кэтрин вошла с видом оскорбленной герцогини.

— Полагаю, вы знаете, почему я пришла? — проговорила она.

— Не имею понятия, — пожала плечами Шарлотта. — Не желаете ли присесть?

— Я предпочитаю стоять.

— Как хотите. А я сяду.

Шарлотта изящно опустилась в кресло и вопросительно посмотрела на гостью.

Несколько озадаченная тем, что Шарлотта держится столь уверенно, Кэтрин проговорила:

— Роэн не может простить мне, что я расторгла нашу помолвку в последний момент, и…

— Да, почему вы так поступили? — перебила Шарлотта. Кэтрин досадливо поморщилась.

— Юстас проявил настойчивость, и я сдалась. А вам следовало бы радоваться, что так случилось, — добавила она с презрительной усмешкой. — Иначе вы не заполучили бы Роэна.

Шарлотта вежливо улыбнулась. И тотчас же вопросительно подняла брови.

Кэтрин пристально посмотрела на соперницу.

— Я прошу вас увезти Роэна. Увезите его куда угодно — в Англию или еще куда-нибудь!

— Но зачем вам это? — изумилась Шарлотта.

— Разве не понятно?! — взорвалась Кэтрин. — Неужели вы не видите, что ваш муж пытается заставить Юстаса вызвать его на дуэль? Роэн хочет убить его.

Шарлотта поднялась на ноги.

— Роэн так не поступит! — заявила она.

— Вы уверены? Да вы же ничего о Роэне не знаете! — с горечью воскликнула Кэтрин. — Не знаете, что у него в душе!

— Думаю, я знаю о Роэне больше, чем вы, — возразила Шарлотта. — Ведь я — его жена. И я уверяю вас, что Роэн этого не сделает.

— Нет, сделает! — воскликнула Кэтрин, стиснув руки.

— А почему бы вам не убедить вашего мужа уехать из Португалии? — спросила Шарлотта. Кэтрин тяжко вздохнула:

— Неужели вы думаете, что я не пыталась? Я каждый день умоляю его уехать из этого проклятого города! Юстас чуть было не бросился сегодня на Роэна — и, конечно, это закончилось бы дуэлью. Ваш муж добивается того, чтобы вызов бросил ему Юстас, он хочет, чтобы именно Юстас выглядел зачинщиком!

— Сомневаюсь, — покачала головой Шарлотта. Кэтрин было не до споров. Она продолжала:

— Юстас не уедет, потому что для него отъезд — это бегство. Поэтому уехать должны вы с Роэном!

— Не думаю, что Роэн согласится уехать из Лиссабона только для того, чтобы оказать вам любезность, — ледяным тоном проговорила Шарлотта.

— Если вы этого не сделаете, — с угрозой в голосе сказала Кэтрин, — мне придется найти другой способ решить проблему.

Кэтрин стремительно направилась к двери. У порога она остановилась и, обернувшись, добавила:

— И еще одно… Мне бы хотелось, чтобы вы прекратили попытки соблазнить моего мужа. Перестаньте строить ему глазки и улыбаться — вы ставите в глупое положение всех нас!

С этими словами Кэтрин вышла в коридор. Раздосадованная Шарлотта подбежала к двери и рывком захлопнула ее. Она прекрасно понимала: Кэтрин, конечно же, заносчива и эгоистична, но им с Роэном действительно следует уехать из Лиссабона, пока не поздно. По крайней мере следовало покинуть эту гостиницу. И Кэтрин была права: она и в самом деле выглядела глупо, кокетничая с Юстасом. Разумеется, она кокетничала только потому, что хотела угодить Роэну, но терпение ее иссякло…

Утром, сразу после завтрака, Роэн нанял открытый экипаж, и они отправились кататься вдоль берега. Они с Роэном каждое утро проезжали мимо причалов, глядя на людей, спускавшихся по трапам судов.

— Кто знает, — говорил Роэн с улыбкой, — может, мы увидим кого-нибудь из знакомых… Например, твоего дядю.

Но Шарлотте эта шутка казалась не очень удачной — она надеялась, что больше никогда не увидит дядю.

И вот сейчас, сидя рядом с Роэном в открытом экипаже, она наконец решила поговорить с ним серьезно.

— По-моему, ты слишком сильно задеваешь Юстаса, пытаясь отомстить Кэтрин.

Губы Роэна дрогнули в усмешке.

— Неужели?

— Да. Кэтрин приходила ко мне вчера вечером и умоляла, чтобы я уговорила тебя уехать из Лиссабона.

— Вот как? — Роэн снова усмехнулся.

— Не смейся, Роэн. Все это зашло слишком далеко. — Шарлотта нахмурилась. — Когда я по твоему желанию кокетничаю с Юстасом, я чувствую себя, как… как…

Ей так и не удалось найти подходящее слово.

— Как шлюха? — мягко подсказал он. Шарлотта покраснела:

— Не смейся, пожалуйста. Кэтрин обвинила меня в том, что я пытаюсь его соблазнить, и мне стыдно было признаться, что в этом есть доля правды. Она говорит, что я ставлю всех нас в глупое положение.

— Что ж, твое нежелание бросаться на шею Талибонту делает тебе честь. Что еще сказала Кэтрин?

— Сказала, что нам с тобой следует уехать из Лиссабона, потому что Юстас не хочет выглядеть трусом. Ей кажется, что если мы останемся, то дело кончится дуэлью.

— Надо полагать, она боится за своего мужа? — с иронией произнес Роэн.

— Да. Она боится, что он не сдержится, вызовет тебя на дуэль и ты убьешь его. Я сказала ей, что ты этого не сделаешь.

— Ты ей так и сказала? — Казалось, Роэн был удивлен.

— Конечно! Ты же ничего против него не имеешь — если не считать того, что он женился на Кэтрин.

— И насмехался надо мной в Лондоне, — добавил Роэн. — За моей спиной, конечно.

Шарлотта внимательно посмотрела на мужа и вдруг поняла, что страхи Кэтрин все-таки имели некоторое основание.

— Но ведь ты не станешь его убивать, правда? — спросила она с тревогой.

Роэн, казалось, не слышал вопроса жены — он пристально смотрел на худощавого мужчину в коричневом камзоле, сразу же бросавшемся в глаза на фоне ярких рубах лиссабонцев, толпившихся на берегу. Роэн тотчас же узнал человека, преследовавшего его в Англии по пятам. Значит, ему не удалось оторваться от него и в Шотландии…

— Ты с ним знаком? — спросила Шарлотта, проследившая за взглядом мужа.

— Нет, разумеется.

Но Роэн не сомневался: человек в коричневом вскоре обнаружит его и снова начнет преследование. Было очевидно: преследователь являлся не только шпионом, но и коварным убийцей, и это грозило провалом миссии Роэна.

В этот момент их экипаж проезжал мимо цветочницы с полной корзиной красных и желтых цветов. Неожиданно Роэн наклонился и, выхватив из корзины огромный букет, высыпал в ладонь торговки полгорсти мелких монет. Цветы были куплены очень вовремя — Роэн прикрылся букетом от зорких глаз шпиона.

Шарлотта в изумлении смотрела на огромный букет, внезапно оказавшийся у нее в руках; она решила, что Роэн пытается отвлечь ее от неприятного для него разговора, но все-таки не удержалась, воскликнула:

— Ах, Роэн, как мило!

Они по-прежнему ехали вдоль берега, но теперь за их экипажем пристроился тяжелый фургон виноторговца, скрывший Роэна от незнакомца в коричневом. Он отвел цветы от своего лица и устроился поудобнее.

— Ты жаловалась, что в нашей комнате слишком душно, — сказал он. — Теперь воздух там наполнится ароматом цветов.

— И ты обещаешь, что…

— Да, Шарлотта, я не стану убивать Талибонта, раз мысль об этом тебе столь неприятна. И ты, несомненно, будешь рада узнать, что сейчас Талибонтов поблизости нет. Они плывут в лодке по Тахо, осматривая местные достопримечательности. И я уверен, что сегодня они не вернутся в гостиницу.

— Тебе это сказала Анетта?

Роэн насмешливо посмотрел на жену:

— А тебя это так интересует? Я не собираюсь брать тебя сегодня на прогулку по реке, если тебя это тревожит.

Шарлотта с облегчением вздохнула. На секунду ей показалось… Но это же нелепо!.. Роэн не собирался убивать Юстаса Талибонта, у него никогда не было таких намерений! Просто у нее разыгралось воображение. Она снова повернулась к Роэну и спросила:

— А мы переедем в другую гостиницу? Чтобы не сталкиваться с ними все время…

Шарлотта была необыкновенно хороша в этот момент — фиалковые глаза, чуть приоткрытые губы, сияющие на солнце золотистые локоны… Роэн улыбнулся:

— Мы переедем сегодня же.

На лице Шарлотты появилась счастливая улыбка. Она почувствовала себя любимой и окруженной заботой.

 

Глава 18

Вскоре они вернулись в гостиницу, но Роэн не стал сразу же расплачиваться с хозяином. Он отвел Шарлотту в комнату и сказал, что город переполнен приезжими, так что ему придется побродить в поисках подходящего жилья. Роэн велел Шарлотте дожидаться его в комнате, особенно настаивая на том, чтобы она не спускалась вниз.

Шарлотта, с трудом удерживая в руках цветы, с улыбкой кивнула.

Она ждала несколько часов. Потом, утомленная полуденной жарой, распустила лиф и легла подремать. Когда она проснулась, за окном уже сгущались сумерки. Она приподнялась — и вдруг сообразила, что ее разбудил настойчивый стук в дверь.

— Мадам? — донесся из-за двери голос Анетты. Шарлотта распахнула дверь, и Анетта тотчас же вошла, не дожидаясь приглашения.

— Роэн попросил, чтобы я отвезла вас в вашу новую гостиницу, — проговорила она вполголоса. — Пожалуйста, не задавайте мне вопросов, просто идите со мной. — Заметив, что Шарлотта колеблется, Анетта добавила:

— Таково его желание.

Шарлотта пристально посмотрела на темноглазую француженку. Кто же она такая, эта женщина? Может, бывшая возлюбленная Роэна? Нет, едва ли… Для Роэна она недостаточно красива.

Шарлотта вздохнула:

— Хорошо, Анетта. Сейчас я соберу вещи.

— Нет, я сама их возьму, мадам, — сказала Анетта. — Роэн еще не заплатил по счету, — пояснила она. — Если вы попытаетесь уйти из гостиницы со всеми вещами, возникнут вопросы. А меня постоянно видят с коробками Талибонтов, так что никто не обратит на меня внимания.

Шарлотта вынуждена была признать, что это разумно. Она только одного не понимала: к чему такая спешка, зачем покидать гостиницу, даже не заплатив по счету? И еще ее очень беспокоило отсутствие Роэна.

Анетта быстро собрала все коробки Шарлотты. Подхватив с постели ее перчатки, француженка сказала:

— Мы уйдем порознь, мадам. Пожалуйста, спуститесь по боковой лестнице в переулок — туда выходит ваше окно. В переулке вас ждет карета. Садитесь в нее, а я к вам присоединюсь.

Шарлотта нахмурилась. Ей не хотелось уходить из гостиницы тайком, словно она — мошенница. Однако пришлось подчиниться Анетте — похоже, Роэн очень ей доверял.

— А Кэтрин Талибонт вас не хватится? — спросила Шарлотта. — Что, если она выглянет в окно и увидит нас в карете? Разве вы не потеряете место?

Анетта в раздражении покачала головой:

— Талибонты поехали обедать и вернутся в гостиницу поздно вечером. Пожалуйста, побыстрее, мадам!

Шарлотта спустилась по боковой лестнице с огромным букетом в руках. В переулке ее действительно ждала карета. Несколько секунд спустя в дверях парадного входа появилась Анетта с коробками. Француженка тотчас же присоединилась к Шарлотте.

Они выехали из переулка и покатили по улице. Шарлотта оглянулась — и ахнула. В гостиницу входил Юстас Талибонт… Нет, Роэн! И похоже, на нем был один из камзолов Юстаса, небесно-голубой… на голове же красовалась голубая с золотом треуголка.

— Это же Роэн! — воскликнула Шарлотта. Она попыталась приподняться и окликнуть мужа, но Анетта с неожиданной силой удержала ее на месте.

— Пожалуйста, не задавайте никаких вопросов, мадам. — Она понизила голос. — Никогда нельзя доверять кучерам. Шарлотта в изумлении посмотрела на Анетту.

— Куда вы меня везете? — спросила она.

— В «Пико де Ферро», мадам, — ответила француженка. — Что означает — «Железный хохолок». Очень хорошая гостиница.

Они молча доехали до гостиницы — действительно очень неплохой, хотя и не такой роскошной, как «Королевский петух». Им предоставили довольно просторную комнату с окнами по фасаду. Шарлотта осмотрелась, и тут ей в голову пришла неприятная мысль: возможно, Роэн хочет видеть, кто приходит и уходит из гостиницы!

Шарлотта обернулась, чтобы поделиться своими подозрениями с Анеттой, но оказалось, что та исчезла.

Вскоре появился Роэн, и Шарлотта с удивлением увидела, что он снова в своем обычном костюме.

— Но… я же видела тебя в голубом камзоле! — воскликнула она. — Каким образом…

Роэн окинул ее ледяным взглядом:

— Ты ошиблась, Шарлотта. Я и близко не подходил к «Королевскому петуху».

— Но я же тебя там видела!

— В сумерках можно и не такое увидеть, — сказал Роэн. — Я еще даже не заплатил по счету в «Королевском петухе». Ты ведь жаловалась на духоту? Возможно, здесь тебе еще меньше понравится. Если открыть окна, ты почувствуешь запах рыбы… Гостиница недалеко от порта, и мимо нее постоянно проходят торговки рыбой. Возможно, ты захочешь вернуться в нашу прежнюю…

— О нет, конечно, нет! — воскликнула Шарлотта. — Но я не понимаю… — Она уже готова была поверить, что действительно ошиблась и видела вовсе не Роэна. — Почему ты попросил, чтобы меня сюда привезла Анетта? И почему…

Роэн поднял руку, и Шарлотта умолкла.

— Дело в том, что я получил известие от человека, с которым должен был встретиться. Похоже, у него изменились планы, и мне придется уехать в Эвору. Возможно, уже завтра.

— Тогда зачем мы уехали из той гостиницы? Если мы скоро все равно уедем из Лиссабона…

— Я уже снял здесь комнату, когда получил это известие. И здесь я встретил Милройдов, английское семейство. Они должны тебе понравиться. Возможно, мы встретимся с ними за обедом. — Роэн взглянул на свои золотые часы. — Обед через пять минут.

Шарлотта была в восторге от перспективы встретиться с соотечественниками. Она поспешно привела в порядок прическу и поправила лиф платья.

— Ты готова? — спросил Роэн.

— Да… Ой, нет! Никак не найду одну из моих перчаток. Я видела, как Анетта их взяла, и мне показалось, что она положила их на кровать… А теперь здесь только одна.

— Не важно, Шарлотта. Нельзя заставлять наших новых друзей ждать. Если ты потеряла перчатку, мы поищем ее завтра — сначала здесь, а потом, если понадобится, в «Королевском петухе».

Бросив безнадежный взгляд на перчатку, лежавшую на кровати, Шарлотта направилась к двери.

Оказалось, что Милройды приехали из Линкольншира, и это было их первое путешествие в Европу. Семейство состояло из девяти человек, но дети с няней обедали в своей комнате, так что Шарлотта познакомилась только с Престоном, его пухленькой женой Элис и сестрой Престона Мэри. Все трое оказались очень милыми и сердечными людьми, хотя и скучноватыми. После обеда Престон Милройд с удовольствием принял предложение Роэна отправиться в город, пока дамы будут пить вино и отдыхать в гостинице.

— Возможно, дамы тоже пожелали бы отправиться в город! — заявила Шарлотта и была весьма обескуражена, когда ее новые подруги захихикали, приняв это высказывание за шутку.

Престон Милройд, подкрутив ус, снисходительно посмотрел на Шарлотту.

— Бойкая у вас женушка, — сказал он Роэну с добродушной улыбкой. — И не дожидайтесь нас, милые леди, — пробасил Престон, взглянув на Элис.

— Да, не надо нас дожидаться, — кивнул Роэн и выразительно посмотрел на жену.

Шарлотта нахмурилась — ей предстояло провести довольно скучный вечер. Но Милройды оказались первыми ее лиссабонскими знакомыми, и она постаралась добиться их расположения. Час спустя, попрощавшись с Элис и Мэри, Шарлотта направилась к себе.

Она осмотрела всю комнату, но так и не нашла пропавшую перчатку. В конце концов, утомившись, легла в постель, но заснуть ей не удалось. Время от времени Шарлотта вставала, подходила к окну и смотрела на шумных гуляк — они, пошатываясь, возвращались в свои гостиницы.

Шарлотта с горечью думала о том, что Роэн был прав: ночной Лиссабон — действительно город мужчин.

Роэн, вернувшись уже на рассвете, обнаружил, что жена не спит.

— Чем вы с Престоном занимались все это время? — спросила Шарлотта.

Роэн со смехом ответил:

— Пили вино, болтали и кочевали из таверны в таверну.

— А я так и не нашла перчатку, — пробормотала Шарлотта.

— Не нашла? Тогда надо немедленно поискать в «Королевском петухе». Милройд все еще внизу — не смог подняться по лестнице. Мы с ним будем вас сопровождать, миледи!

— Прямо сейчас?

Шарлотта подумала: не пьян ли Роэн?

— Конечно, сейчас. И я наконец заплачу по счету, иначе хозяин начнет нервничать. Ты найдешь свою перчатку, и мы вернемся как раз вовремя, чтобы позавтракать с дамами. Престон говорит, что обе встают очень рано.

Шарлотта быстро оделась и была доставлена в гостиницу «Королевский петух» полусонным Милройдом и совершенно трезвым и бодрым Роэном.

Выбравшись из экипажа, они стали свидетелями совершенно невероятной сцены.

Издавая протяжные стоны, посреди вестибюля стояла Кэтрин Талибонт в красном атласном халате и с распущенными волосами. Рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стояли несколько мужчин, в том числе хозяин гостиницы и двое блюстителей порядка.

— Что-то случилось?! — воскликнула Шарлотта. К ним подбежал взволнованный хозяин гостиницы.

— Английский джентльмен, Юстас Талибонт — он мертв! Его убил грабитель, прямо у парадной двери. Непонятно, уходил он или возвращался… А леди в истерике и не может нам ответить. Тело сейчас лежит наверху, но леди отказывается туда идти.

— А убийцу схватили? — спросил Роэн.

— Не понадобилось. Похоже, Талибонт сам его убил. Их обоих нашли на улице. Мы отнесли труп Талибонта наверх, а грабителя — пока в переулок.

— Это ужасно, — пробормотал Милройд. — Ужасно…

— Я пришел расплатиться, потому что мы переехали в другую гостиницу, к друзьям, — сказал Роэн.

— Боюсь, что сегодня, после того что здесь произошло, новую гостиницу найдут себе многие, — вздохнул хозяин.

— А когда все это случилось? — спросил Роэн.

— Мы думаем, что ближе к рассвету. Талибонты поссорились там, где они обедали, и его жена уехала в гостиницу. Он отправился обратно намного позже и, видимо, так и не вошел в гостиницу. Мы считаем, что грабитель поджидал его где-нибудь в темноте.

— В темноте? — переспросил Роэн. — Но перед гостиницей горит фонарь! Хозяин вздохнул:

— Он погас. Или, может быть, грабитель его потушил. Но на улице было очень темно… Талибонта нашли, когда один из слуг заметил, что фонарь у входа не горит. Он вышел на улицу — и споткнулся о трупы. Наверное, грабитель увидел, что английский джентльмен подходит к двери, напал на него сзади и вонзил ему в сердце кинжал. Но Талибонт, умирая, успел выхватить свой кинжал и всадил его в бок грабителя. Все произошло бесшумно. Никто ничего не слышал. Вот только кровь… Мы целый час ее смывали.

Шарлотта содрогнулась.

— Я потеряла перчатку, — пробормотала она, думая только о том, как бы поскорее уйти. — Ты заплати по счету, Роэн, а я пока поднимусь наверх и поищу ее.

— Нет, подожди, Шарлотта! Я поднимусь с тобой. Сейчас расплачусь и поднимусь.

И тут стоны Кэтрин прервались, и в вестибюле воцарилась зловещая тишина.

— У моего мужа не было никакого кинжала! — неожиданно закричала Кэтрин. Она оттолкнула стоявшего перед ней мужчину, и тот поспешно отошел в сторону. Кэтрин же направилась прямо к Роэну. — Это твоих рук дело! — выдохнула она. — Тебе невыносимо было видеть, что я счастлива!

С этими словами она дала ему звонкую пощечину.

Роэн даже не поморщился.

— Кейт, у тебя истерика, — сказал он. — Успокойся, Юстаса все равно не вернешь.

Кэтрин покачнулась, казалось, она вот-вот лишится чувств. Но ей все же удалось взять себя в руки.

— Вот убийца! — воскликнула она. — Вот кто убил моего мужа, а не тот несчастный, что лежит в переулке. Грабитель, как же!.. Разве моего мужа ограбили? Нет! Говорю вам: их обоих убил Роэн Кейнс!

Мужчины нерешительно направились к Роэну.

— Остановитесь, эта женщина сошла с ума! — неожиданно закричала Шарлотта. — Мы с мужем весь вечер провели вот с этим джентльменом и его семьей в «Железном хохолке». Затем дамы отправились спать, а джентльмены отсутствовали до рассвета. А когда они пришли, мы сразу приехали сюда.

— Это правда, — кивнул Милройд. — У нас есть свидетели.

Кэтрин уставилась на Роэна.

— Убийца! — прошипела она. — Ты попадешь в ад за то, что сделал!

— Я не сомневаюсь в том, что дьявол заберет нас обоих, Кейт. Но если кто-то попытается обвинить меня в том, что я убил Талибонта… — он обвел взглядом присутствующих, — то вы все убедитесь, что десятки людей видели нас в тавернах до самого рассвета.

— И я могу вам сказать, где найти этих людей… — Милройд икнул. — Потому что я всех их угощал!

Престон погрозил пальцем блюстителям порядка и начал перечислять таверны, в которых они побывали. Он даже назвал имена некоторых собутыльников.

Тем временем Роэн, убедившись в том, что ему не собираются предъявлять обвинения, принялся отсчитывать монеты хозяину. Рассчитавшись, он сказал Милройду:

— Ждите нас у входа в гостиницу. Мы с Шарлоттой поищем перчатку.

Они поднялись в комнату и нашли перчатку на кровати. Шарлотта была озадачена — она прекрасно помнила, что, уходя из комнаты, ничего не заметила на покрывале. И тут ей показалось, что в один из пальцев перчатки что-то вложено. Однако она не успела посмотреть, что именно — Роэн уже завладел перчаткой.

— Пусть пока будет у меня, — сказал он. — Чтобы опять не потерялась.

— Но почему Кэтрин обвиняет тебя? — с дрожью в голосе проговорила Шарлотта. — Может, ты и мог бы убить его на дуэли, но… но не так! Какая она ужасная!..

— Да, просто ужасная… — улыбнулся Роэн. — Давай спустимся по боковой лестнице, чтобы еще раз не встречаться с ней.

Шарлотта неохотно последовала за мужем — ведь хозяин сказал, что именно в переулке лежит труп грабителя. Внизу, у двери, дежурил весьма мрачного вида слуга. Шарлотта попыталась как можно быстрее пройти мимо, но вынуждена была задержаться — Роэн пожелал взглянуть на труп. На покойнике был коричневый камзол, на лице лежала треуголка. Роэн наклонился, убрал треуголку и взглянул в лицо мертвеца.

Шарлотта вздрогнула — перед ней лежал тот самый мужчина, на которого Роэн так пристально смотрел прошлым утром — перед тем как купил ей огромный букет.

В этот момент в переулке появился Милройд. Он с любопытством уставился на труп грабителя.

— Зловещий тип, а? — Милройд усмехнулся.

Роэн кивнул и опустил треуголку на лицо покойника.

— Зловещий, — согласился он.

— Как ужасно, что та женщина обвинила вас в убийстве, — сказал Милройд, когда они уже сидели в карете. — Бедная, она не соображала, что говорит.

— Кэтрин была вне себя, — объяснил Роэн. — Когда-то мы были помолвлены, а она женщина мстительная. Боюсь, что ее тирада совсем расстроила Шарлотту.

С этими словами он посмотрел на свою бледную жену, молча сидевшую рядом.

Когда они наконец остались вдвоем в своей комнате, Шарлотта посмотрела мужу прямо в лицо.

— Роэн, — воскликнула она, — что ты натворил?! И я… помогла тебе!

Он как-то странно посмотрел на нее:

— Шарлотта, я ничего не натворил. Клянусь, я не знал грабителя, который убил Юстаса Талибонта. Шарлотте очень хотелось поверить мужу.

— Ты готов поклясться мне всеми святыми, что никогда не видел этого человека? — спросила она.

— Не видел? Конечно, я его видел! Вчера утром у причалов. И ты, по-моему, его видела. Он стоял в пестрой толпе, и мне даже показалось, что я уже где-то с ним встречался. Но я его действительно не знаю. Сегодня я хорошо его рассмотрел и убедился в этом.

— А Анетта куда-то исчезла, — сказала Шарлотта; в «Королевском петухе» она слышала пересуды прислуги по этому поводу.

— Об этом мы пока ничего не знаем, — нахмурился Роэн. — Но все-таки я, пожалуй, буду держаться подальше от «Королевского петуха». Не хочу, чтобы создалось впечатление, будто я в заговоре с камеристкой Кэтрин.

Шарлотта закрыла глаза. Она должна поверить Роэну — иначе сойдет с ума. Но перед ее глазами то и дело возникала картина: в гостиницу входит Роэн — в голубом камзоле и шляпе Юстаса Талибонта. Она ощупала перчатку, которую вернул ей Роэн. Все пальцы перчатки оказались мягкими — то, что было в нее вложено, исчезло.

— Знаешь, Шарлотта, — неожиданно заговорил Роэн, — я рад, что мы познакомились с Милройдами. Потому что теперь смогу оставить тебя на их попечение.

— Оставить меня?

— Да. Я же говорил тебе, что мне надо в Эвору. Поскольку ты не умеешь ездить верхом, эта поездка была бы для тебя слишком утомительной. Я вернусь через неделю, возможно — через две. За комнату я заплатил вперед, но оставлю тебе денег на расходы. Милройд обещал присматривать за тобой.

— Когда ты уезжаешь?

— Сегодня. Но не беспокойся, сначала мы с тобой сходим на ленч. А потом — с Милройдом в керамическую лавку. Он хочет украсить плитками свой дом в Линкольншире и просил моего совета.

— Но почему ты уезжаешь так неожиданно? — возмутилась Шарлотта. — Что я скажу Милройдам?

— О, скажи, что речь идет о наследстве. Я узнал о нем неожиданно и ничего тебе не рассказывал, потому что и сам не верил в такую удачу. Но оказалось, что я действительно его получил, — так что для тебя это приятный сюрприз.

Шарлотта покачала головой. У Роэна всегда находится ответ, ложь давалась ему без всякого труда.

— Но в тот день Роэн не только сводил жену на ленч, а Милройда — в лавку керамических плиток. Они с Шарлоттой долго разъезжали по самым людным улицам города, и у нее возникло ощущение, что Роэн делает это намеренно — ему хотелось, чтобы все его видели.

На улицах уже зажигали фонари, а в домах — свечи, когда Роэн, выглянув в окно, объявил, что ему пора ехать.

Шарлотта была поражена. Она всегда считала, что в путь отправлялись на рассвете, в крайнем случае — днем. Но при свете луны…

— Чем раньше я уеду, тем раньше вернусь, — улыбнулся Роэн и тут же вышел из комнаты.

Стоя у окна, Шарлотта видела, как Роэн выходит из гостиницы. Видела, как он садится на коня, которого ему уже при — , готовили. Провожая мужа взглядом, она заметила, что откуда-то из темноты выехал всадник, присоединившийся к Роэну. Шарлотта вытянула шею, стараясь разглядеть незнакомого всадника. Когда лошади проходили под фонарем, горевшим у входа в таверну, ей вдруг показалось, что спутника Роэна она уже где-то видела… Шарлотта ахнула. Вторым всадником оказалась женщина — женщина в мужском костюме!. Стройная и гибкая, она уверенно держалась в седле.

Анетта.

Шарлотта закрыла глаза. Было очевидно, что Роэна и Анетту связывает не только прошлое… Возможно, они прошлой ночью убили человека.

Когда Шарлотта открыла глаза, ей показалось, что весь мир вокруг померк.

 

Глава 19

Все последующие дни Шарлотта пыталась разобраться в происшедшем — но безуспешно. Роэн представлялся ей человеком таинственным и, возможно, опасным. Но он дважды спасал ей жизнь, и он был очень привлекательный мужчина; временами ей даже казалось, что Роэн ее любит. Но если он действительно совершил то, в чем она его подозревает, может ли она остаться с ним?

Присутствие Милройдов оказалось очень кстати. Отправляясь на прогулки по городу, они постоянно приглашали Шарлотту присоединиться к ним, так что она могла не только отвлечься от неприятных мыслей, но и познакомиться с местными достопримечательностями. Милройды были неутомимы — они обошли с Шарлоттой множество великолепных храмов.

Во время одной из прогулок, стоя на берегу моря, Шарлотта подумала о том, что такие же волны омывают в эти мгновения и берега Англии, где она потеряла своего возлюбленного. При воспоминании о Томе на глаза Шарлотты навернулись слезы, сердце болезненно сжалось.

— Шарлотта, ты опять замечталась! — окликнула ее Элис Милройд. — Престон говорит, что если мы поторопимся, то успеем осмотреть заброшенный монастырь — тот, где стены келий выложены пробкой, чтобы не было сырости.

Милройды всегда помогали Шарлотте вернуться к реальности, и она была им за это благодарна. Слишком уж часто она вспоминала Тома, хотя и понимала, что этого делать не следует Возможно, подобные мысли являлись своего рода защитной реакцией — Шарлотта все чаще задумывалась о возможных последствиях интимных отношений с Роэном. К тому же в последние дни ее подташнивало по утрам, и она догадывалась о причинах…

Как-то раз, на очередной прогулке, Шарлотта вдруг почувствовала слабость и лишилась чувств. Ее тотчас же окружили встревоженные Милройды. Ей дали нюхательную соль, уложили в тени деревьев и распустили лиф платья Когда же Шарлотта пришла в себя, Элис Милройд прошептала.

— Ну, это ваш первый. Вы привыкнете.

Шарлотта села, изумленная своим внезапным обмороком. Она сомневалась в том, что причиной обморока была беременность, — возможно, глядя с обрыва на море, она вспомнила гору Кенлок и поток, растерзавший Тома… Шарлотта закрыла глаза, стараясь отогнать терзавшее душу воспоминание.

Лето кончалось, и вскоре Милройды стали собираться домой, в Линкольншир. Они тепло попрощались с Шарлоттой и навсегда исчезли из ее жизни.

Оставшись одна, Шарлотта совершала долгие прогулки, в одиночестве обедала в гостинице и старалась привыкнуть к новым для нее ощущениям.

Она была беременна — все признаки указывали на это И ее терзал вопрос, кто отец ребенка, которого она носит под сердцем? Чей это ребенок — Роэна или Тома? Если младенец окажется похожим на Тома, примет ли его Роэн?

День пролетал за днем, и вскоре с Атлантики задули холодные ветры. В Лиссабоне наступала осень, а Роэн все не возвращался.

Шарлотта уже начинала тревожиться и сомневаться в том, что он вообще когда-нибудь вернется. Возможно, с ним что-то случилось И что тогда будет с ней? Она жалела о том, что не попросила у Милройдов разрешения уехать с ними в Англию, хотя бы в качестве гувернантки Но скорее всего они посмеялись бы над ее опасениями, сказали бы, что Роэн непременно вернется.

В один прекрасный день, когда Шарлотта вернулась с прогулки по узким улочкам Альфамы, она застала в своей комнате Анетту.

— Что… — начала изумленная Шарлотта, но Анетта перебила ее, указав на дверь.

— Сначала закройте дверь, мадам.

Шарлотта закрыла дверь и подошла к француженке — Где мой муж? — спросила она.

— К несчастью, он не смог за вами приехать, мадам, и потому прислал меня.

Значит, Шарлотта была права: они вместе замешаны в каком-то… грязном деле. Шарлотта почувствовала головокружение.

— Но почему? Скажите, почему?.. — пробормотала она. Анетта вздохнула.

— Ваше беспокойство вполне понятно, мадам. И я уверена, что вы подозреваете меня в ужасных вещах, — Роэн мне об этом сказал.

— Я подозреваю, что вы имели отношение к убийству Юстаса Талибонта!

— Ну, вот видите… Поэтому я и бежала. Шарлотта опустилась в кресло.

— Может, вы мне расскажете, в чем дело?

— В тот вечер, после того как жена Талибонта поговорила с вами, она была в ярости. Она пришла в мою комнату и сказала, что знает, что я когда-то жила во Франции, в деревне. А потом стала расспрашивать меня о ядовитых грибах, спрашивала, как их отличить от съедобных. По-моему, она собиралась отравить вас обоих.

— Не может быть! — воскликнула Шарлотта. — Зачем ей это?

— Она не молодеет. И если бы Юстас Талибонт ее бросил, она осталась бы без средств, потому что своих денег у нее нет, а его родители ничего ему не дают Они жили на небольшое наследство, которое он получил от дяди, и она боялась, что ее муж погибнет на дуэли и оставит ее без денег. Да, Кэтрин действительно об этом говорила, она очень боялась дуэли, вспомнила Шарлотта.

— А на следующий день, — продолжала Анетта, — когда она уехала, я нашла ее записку — она просила меня раздобыть то, о чем мы говорили с ней накануне. Жена Талибонта просила меня найти ей ядовитые грибы! Тогда я поняла, что эта женщина не остановится и обязательно впутает меня в свои дела. Возможно, мне предназначалась роль козла отпущения. Я поняла, что мне надо бежать, вернуться во Францию. Я нашла записку уже после того, как мы с Роэном расстались, и нужно было его предупредить…

— А почему вы не сказали об этом мне? — перебила Шарлотта. — Я ведь сидела рядом с вами в карете, а вы не сказали мне ни слова!

— Я боялась, что у вас начнется истерика и из-за шума мне не удастся скрыться, — призналась Анетта. — Поэтому я оставила Роэну записку в вашей перчатке. Когда я от вас уходила, меня уже ждала лошадь. Я сразу же поехала на север, но моя лошадь оказалась совсем не резвой. Роэн догнал меня в Коимбре — и я очень удивилась, увидев его.

— Но он направлялся в Эвору, а Эвора — на востоке! — возразила Шарлотта.

— Знаю, мадам. — Анетта вздохнула. — Но тот человек, с которым Роэн хотел встретиться в Эворе, — он был мертв, когда Роэн туда приехал. Поэтому он направился на север. Очень хорошо, что наши пути пересеклись, потому что мы вместе пробрались в Испанию, и там я могла ему помочь.

— А где Роэн сейчас?

— Где-то в море, мадам. Ему пришлось спешно возвращаться в Англию, и он сел на корабль в Опорто. Роэн отправил меня в Лиссабон с деньгами вам на дорогу. И велел мне посадить вас на первый же корабль, отплывающий в Англию. Он будет ждать вас в Лондоне. Там вы должны справиться о нем на постоялом дворе «Серый гусь».

Итак, если Анетта говорила правду, они с Роэном не виновны в смерти Юстаса Талибонта. Значит, она, Шарлотта, ошибалась, принимая незнакомого всадника за Анетту, а мужчину в голубом камзоле — за Роэна. Все объяснилось…

— Анетта… Но почему вы оказываете Роэну все эти услуги?

Анетта долго молчала. Ее сухие губы кривились в печальной улыбке. Наконец она проговорила:

— Думаю, вы и сами догадались, мадам. Я люблю Роэна. Я полюбила его с первой же минуты, в тот день, когда он спас мне жизнь в Марселе.

Шарлотта тяжко вздохнула. Наверное, она действительно об этом догадывалась — а вот теперь знает наверняка.

— Это не должно вас тревожить, мадам. Между нами все давно закончилось, — сказала француженка.

Анетта на мгновение сжала зубы, и Шарлотта поняла: для этой женщины отношения с Роэном никогда не закончатся.

— Вы готовы ради него на все, да, Анетта?

— И всегда буду готова, мадам, всегда…

— О… я вас понимаю, Анетта. — Шарлотта подалась вперед. — Роэн еще об этом не знает, но у нас будет ребенок.

Лицо Анетты на мгновение исказилось гримасой, но она тотчас же взяла себя в руки.

— Я рада за вас обоих, мадам. Но что до меня, то мне нельзя оставаться в Лиссабоне. Я наняла вам каюту, мадам, на «Баклане». И купила плащ, чтобы вы могли выйти из гостиницы ночью и сесть на корабль. Роэн не хочет, чтобы вас заметили.

Опять какие-то тайны! Роэна всегда окружают тайны!

Перед тем как подняться на борт «Баклана», Шарлотта повернулась к Анетте.

— Мы увидим вас в Лондоне? Для вас наши двери всегда открыты.

Анетта покачала головой.

— Нет, мадам, — тихо проговорила она. — Думаю, мне пора уйти из жизни Роэна. Наши дороги разошлись. Я отправлюсь в Париж. Наверное, открою там шляпную мастерскую — надоело делать прически. И может быть, теперь, когда Роэн стал семейным человеком, его жизнь тоже изменится. Желаю вам счастья, мадам.

— Я вам тоже, Анетта, — отозвалась Шарлотта. — И спасибо за все, что вы сделали для Роэна. Спасибо за то, что вы сделали для нас.

— И еще одно… — Голос Анетты внезапно изменился. Шарлотта насторожилась. — Вы должны сделать его счастливым. Шарлотте почудилось, что в словах француженки таилась угроза.

— Постараюсь, — улыбнулась она.

В следующее мгновение Анетта исчезла во тьме.

 

Глава 20

Лондон, Англия, осень 1732 года

Лондон оказался совсем не таким, каким ожидала увидеть его Шарлотта.

Плавание казалось ей бесконечным. Беспокойство за Роэна, размышления о том, как он встретит известие о ее беременности, — все это отвлекало Шарлотту от всех прочих мыслей, так что Лондон оказался для нее полной неожиданностью.

После Лиссабона с его розовыми дворцами и фонтанами, украшенными яркими плитками, Лондон казался хмурым, угрюмым, зимним. Шарлотта почувствовала эту перемену задолго до того, как перед ней возникли Тауэр и Парламент. Если Лиссабон был городом карет, то Лондон оказался городом кебов; остановив один из них, Шарлотта и добралась до постоялого двора «Серый гусь», куда ее направила Анетта.

— Вы сказали, вас здесь ждут? Кто именно? — спросил хозяин «Серого гуся», тощий смуглолицый человек, холодный взгляд которого сразу не понравился Шарлотте.

— Роэн Кейнс, — ответила встревоженная Шарлотта. — Вы его знаете.

Хозяин хмыкнул, и Шарлотта еще больше встревожилась.

— Ждите здесь, — сказал он, кивнув в сторону холла. — Попытаюсь его найти.

Шарлотта просидела в холле добрых два часа. Наконец хозяин привел к ней неприветливого гиганта в рыжеватом камзоле и сказал, что это Йетс, слуга мистера Кейнса.

Йетс молча осмотрел Шарлотту с головы до ног и все так же молча отнес ее багаж к небольшому экипажу. В этом экипаже она доехала до Гросвенор-сквер, где ее высадили у дома под номером сорок три. Однако и здесь Роэна не оказалось.

— Когда вернется мой муж? — спросила Шарлотта у Йетса. Слуга пожал плечами.

— Вы приехали слишком рано, — проворчал он, оставив вещи Шарлотты у двери — словно не предполагал, что она здесь задержится.

Шарлотта тяжко вздохнула. Этот гигант с неприветливым взглядом и огромными руками и ногами — всего лишь слуга Роэна, и следует поставить его на место.

— Йетс, — проговорила Шарлотта, повысив голос, — можете отнести мой багаж наверх. Я уверена, что Роэн приготовил для меня комнату. Если нет, я сама найду себе комнату.

Гигант пристально посмотрел на Шарлотту. Но все же — по-прежнему молча — подхватил вещи и отнес их наверх. Открыв дверь одной из спален, он все занес туда и удалился.

Шарлотта осмотрелась. Эта комната, казалось, была приготовлена совсем недавно. Здесь не было ни безделушек, ни чьих-либо личных вещей, даже не было картин на стенах, — вероятно, их еще не привезли. Шарлотта зашла в соседнюю комнату, очевидно, в гардеробную. Она открыла шкаф, но он оказался пуст. Ее изумили малиновые занавеси и такого же цвета восточный ковер на полу. Ведь малиновый — совсем не ее цвет.

И тут она заметила еще кое-что… На зеленом атласном покрывале и на занавесях были вышиты буквы «К». А зеленый и малиновый — это же цвета Кэтрин! Вероятно, она сама их выбирала.

Шарлотта опустилась на кровать. Она вдруг почувствовала себя глубоко несчастной. Роэн приготовил комнаты для своей бывшей невесты, но не потрудился приготовить их для жены. Мебель была красивой и элегантной — ее, несомненно, выбирал Роэн, обладавший безупречным вкусом. Спальню мужа Шарлотта не увидела — дверь оказалась запертой. Она спустилась в нижние комнаты и в одной из них, в углу, обнаружила целую коллекцию шпаг-тростей, а в ящике стола, в библиотеке, — пару дуэльных пистолетов, но это было вполне понятно: такой мужчина, как Роэн, не мог не иметь оружия.

Шарлотте хотелось поговорить со слугами, но их в доме не оказалось, хотя на кухне кипел котелок с ароматным рагу. Она задумалась: может, отведать этого варева? И вдруг услышала, как открылась парадная дверь. Шарлотта поспешила к выходу и увидела усталого Роэна, только что зашедшего в дом.

Заметив ее, он остановился.

— Шарлотта?! Но я ждал тебя только на следующей неделе!

— Знаю, но ветер был попутный. Она вдруг почувствовала себя очень неловко — они с Роэном так долго не виделись…

— Ты обедала?

Шарлотта отрицательно покачала головой.

— Тогда я отвезу тебя пообедать, и ты обо всем мне расскажешь.

— Подожди, я пойду надену шляпу.

Снова спустившись вниз, Шарлотта почувствовала, что Роэн вошел в ее жизнь — как будто они и не расставались. А он держался так непринужденно, словно они не виделись всего лишь несколько часов.

— Почему Анетта сказала, что мы должны встретиться в «Сером гусе», а не здесь? — спросила Шарлотта, когда они уселись за столик в одной из шикарных гостиниц на Друрилейн.

Роэн, до этого говоривший о пустяках, секунду медлил с ответом. Наконец сказал:

— Я обещал на неделю отпустить прислугу. Думал, что мы с тобой куда-нибудь съездим. Мне хотелось до наступления зимы показать тебе юг Англии. Увы, — добавил он с сожалением в голосе, — я оказался слишком занят.

Объяснение казалось вполне правдоподобным, однако Шарлотта все-таки не могла поверить Роэну.

Когда он привез ее домой, она с вызывающим видом распахнула дверь спальни, столь явно предназначавшейся для Кэтрин. Роэн вздохнул.

— Я намеревался все это отсюда убрать, — медленно произнес он. — И сделал бы это до твоего приезда, если бы корабль не прибыл раньше намеченного срока. Ты сама выберешь занавеси и мебель.

Шарлотта решила, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы сказать о главном.

— Конечно, было бы гораздо приятнее видеть занавеси, которые выбрала сама, — проговорила она с милой улыбкой. — Но я сумела бы вытерпеть даже эти вензеля… Вот только неприятно рожать ребенка под одеялом, расшитым инициалами другой женщины. Роэн в изумлении уставился на жену.

— Ребенка? — прошептал он недоверчиво.

— Да, Роэн. Нашего ребенка. Весной. — Шарлотта уже решила: независимо от того, кто отец ребенка, ей надо вести себя так, чтобы обеспечить ему отцовскую любовь и защиту.

— Наш ребенок…

Шарлотта не могла понять, доволен ли Роэн ее новостью. И вдруг он рассмеялся.

— Буду честен. Я никогда не задумывался над тем, что могу стать отцом! — Он осмотрелся, поморщился. — Ты не должна проводить здесь свою первую ночь. Ты будешь спать в моей комнате, со мной.

Что ж, самое трудное позади: Роэн не спросил ее, когда именно весной она будет рожать. С облегчением вздохнув, Шарлотта последовала за мужем. Многое удивило ее в спальне Роэна. Хотя бы то, что он запирает свою комнату… Впрочем, об этом Шарлотта уже знала. Она сразу же обратила внимание на огромную кровать с балдахином; комоды же — да и вся прочая мебель — казались просто пугающе массивными. И… неужели у одного из окон действительно закреплена веревочная лестница? Для чего она здесь нужна? Может… Роэн опасается, что в дом ворвутся вооруженные люди? Что ж, в таком случае веревочная лестница ему понадобится…

Шарлотта заставила себя отвести взгляд от лестницы и осмотрела стены, увешанные картами.

— Вижу, что фамильным портретам ты предпочитаешь географические карты, — заметила она с улыбкой.

— Фамильные портреты — это для тех, у кого имеются предки, — усмехнулся Роэн. — А у меня их на удивление мало.

Шарлотта заметила, что он подошел к окну и стал прятать лестницу за красновато-коричневые бархатные занавеси.

В ту ночь Роэн ласкал ее с такой нежностью, какой она прежде никогда в нем не замечала.

— Мой идеал, — шептал он, вдыхая аромат ее шелковистых волос. — А теперь ты родишь мне сына…

«Или дочь», — подумала Шарлотта. Нежность Роэна превратила их близость в волшебную сказку, и Шарлотте хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно.

Она провела в спальне Роэна всего три ночи — вскоре ее спальню и гардеробную очистили от незримого присутствия Кэтрин. Кроме того, на стенах появились бело-голубые французские обои, необыкновенно изящная французская мебель — ее выбрала сама Шарлотта, — небесно-голубые занавеси и новое шелковое покрывало. На полу же лежал синевато-фиолетовый китайский ковер, в котором ноги утопали чуть ли не по щиколотку. Куда делась прежняя обстановка, Шарлотта не знала, но решила, что ее продали. Главное, она исчезла, как и сама Кэтрин, — и Шарлотта надеялась, что навсегда.

— Мне повезло с этим домом, — сказал Роэн. — Сначала я хотел приобрести другой, который не вполне меня устраивал, и лишь в последний момент освободился этот. — Он улыбнулся. — Тебе, наверное, будет интересно узнать, что здесь раньше жила герцогиня Кендал.

Шарлотта ахнула:

— Герцогиня… Ты говоришь о Каланче?

— Она была любовницей короля, — заметил Роэн.

— Знаю, но…

Шарлотта помнила, как ее веселая мать, Симбелин Вэйл, до слез хохотала, слушая рассказы о поразительно некрасивых немках, любовницах короля Георга I. Особенно ее веселили рассказы о Слонихе, огромной женщине, не носившей корсетов, и о высокой и худой, которую прозвали Каланчой. Шарлотта всегда считала эти рассказы невероятно смешными, но было очевидно, что Роэн придерживается иной точки зрения.

— Значит… это знаменитый дом, — пробормотала Шарлотта.

— В какой-то степени — да.

Роэн хмурился. Видимо, он с огромным уважением относился к монархам — по крайней мере к Немцу Георгу.

— А как ты относишься к Немцу Георгу? — спросила Шарлотта.

— Я считаю, что именно в таком человеке нуждалась Англия, — заявил Роэн.

Шарлотта поняла, что рассердила мужа, и начала рассказывать ему о том, как она вместе с Милройдами знакомилась с Лиссабоном и его окрестностями.

— Они были ко мне так добры! — воскликнула Шарлотта. — Я бы хотела написать им и пригласить навестить нас.

К ее изумлению, Роэн покачал головой.

— Для Португалии они годились, — сказал он, пожимая плечами. — С ними я мог тебя оставить. Но здесь, в Лондоне, от них пользы не будет.

Шарлотта поняла, что люди интересуют Роэна лишь потому, что можно воспользоваться их услугами. Однако она тут же напомнила себе, что и сама пытается обмануть мужа, — ведь не исключено, что она носит ребенка не от Розна* А что, если он окажется похожим на Тома?

Памятуя об этом — они ехали за покупками, — Шарлотта проговорила:

— Я так часто жалею о том, что у меня такие волосы и глаза…

— Я считаю, что у тебя чудесные глаза и волосы, — отозвался Роэн. — А ты бы хотела изменить их цвет?

— У моей матери волосы были гораздо светлее — пепельные, как лунный свет. Мне всегда хотелось иметь такие же. — Шарлотта вздохнула. — А у моего отца были необычайные зеленые глаза, такие ясные!.. Но у меня…

— У тебя чудесные фиалковые глаза.

— Я бы предпочла иметь зеленые. — И она с надеждой в голосе добавила:

— Может, у малыша будут именно такие?

На самом деле у матери Шарлотты волосы были темнее, чем у нее, а у отца глаза были ярко-голубые. К счастью, портреты ее родителей не сохранились, дядя Расе продал их еще на Силли, так что Роэн не смог бы узнать правду.

Шарлотта немного успокоилась, когда Роэн с мягкой улыбкой сказал:

— Надеюсь, что если родится девочка, то она будет похожа на тебя. Но мы примем то, что пошлет Бог. — Он рассмеялся. — Только бы она не оказалась похожей на Расса!

— А я надеюсь, что мне больше не придется его видеть! — воскликнула Шарлотта.

Однако она его увидела — на следующий же вечер.

Шарлотта надела темно-синий бархатный халат и села поближе к огню — вечер был холодный. И тут громко звякнул дверной молоток. С кочергой в руке Шарлотта вышла на лестничную площадку. В следующее мгновение она сжала кочергу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

В холле, прямо перед Розном, стоял дядя Расе, ее опекун. Он хмурился, вид у него был довольно неухоженный, но потрясенная его появлением Шарлотта не обратила на это внимания.

— Давно пора было вернуться, — проворчал Расе. — Я все прячусь от кредиторов, ожидая уплаты по вашей расписке! Извольте заплатить, иначе я подам на вас в суд.

— Не сомневаюсь, — холодно ответил Роэн. — Но я успел познакомиться с делами Шарлотты, и оказалось, что мать оставила ей приличное наследство. А вы эти деньги растратили!

Даже Шарлотта услышала, как дядя заскрипел зубами.

— И вы посмеете…

— Посмею, — перебил его Роэн. — Но я — человек разумный. Я обещал вам немалую сумму, а сейчас предлагаю: я готов заплатить половину — этого вам хватит, чтобы расплатиться с карточными долгами. В остальном наш договор останется в силе.

— Как бы не так! Я получу всю сумму целиком, или к вам завтра же явится судебный исполнитель!

— И не найдет меня, — улыбнулся Роэн. — А к тому времени ваши кредиторы вас найдут, потому что я об этом позабочусь. Так что вам придется потомиться в долговой тюрьме!

— Моего опекуна надо обвинить в убийстве! — неожиданно закричала Шарлотта.

В следующее мгновение взбешенная Шарлотта метнула в Расса кочергу, — метнула так, словно держала в руке копье. Ее необычное оружие пролетело мимо люстры и, вонзившись в широкую полу дядиного кафтана, пришпилило его к массивной дубовой двери. Однако сам Расе остался невредим.

Роэн бросил взгляд на супругу, напоминавшую сейчас ангела-мстителя, спустившегося с небес, чтобы растерзать Расса. Роэн нахмурился — ведь его жена вступилась не за него, а за своего бывшего возлюбленного. Однако он тотчас же взял себя в руки и, насмешливо глядя на бледного Расса, проговорил:

— Зная, как она к вам относится, вы все-таки желаете потребовать ее обратно?

— Настоящая дьяволица, как и ее мать! — заорал Расе срывающимся от страха и ярости голосом.

— Значит, договорились? Мы встретимся с вами завтра на Флит-стрит. — Увидев, что Рассу удалось наконец высвободить свой кафтан, он распахнул перед ним дверь. — Радуйтесь, что Шарлотта промахнулась!

— Но если вы снова появитесь в этом доме, — закричала Шарлотта, — то так легко не отделаетесь!

Что-то пробормотав себе под нос, Расе выскочил за дверь. Роэн повернулся к лестнице, но Шарлотта уже исчезла. Плачет ли она сейчас, содрогаясь при мысли о том, что едва не убила человека, или кипит от ярости из-за того, что ее бросок не достиг цели, — этого Роэн не знал. Однако он не сомневался: Шарлотте сейчас лучше побыть в одиночестве. Не желая беспокоить жену, Роэн ушел к себе.

Шарлотта долго стояла у окна. Ее все еще била дрожь. Снова и снова перед ней возникало лицо Расса: когда ее опекун ссорился с Роэном, у него были такие же глаза, как в тот момент, когда он набросился на Тома. Поэтому она и бросила в него кочергу… И чуть не убила человека. При этой мысли у нее кружилась голова…

Несколько недель спустя Шарлотта уже кое-что знала о делах своего мужа — она наблюдала и делала выводы. К Роэну часто, причем в самое разное время, приходили довольно странные посетители. Приходил даже Роберт Уолпол, первый лорд казначейства, обладавший едва ли не большей властью, чем сам король. Шарлотта не сомневалась в том, что Уолпол снабжает Роэна деньгами, а тот выполняет какие-то таинственные поручения лорда — муж часто уезжал из Лондона, иногда на континент. Шарлотта не спрашивала Роэна о том, почему он уезжает и куда именно.

Как-то раз, за ужином, она все же попыталась расспросить мужа о его делах. Роэн, державший в руке рюмку с рубиновым портвейном, пристально посмотрел на жену.

— Можно сказать, что я — человек первого лорда, — произнес он. — Уолпол считает меня сумасшедшим, но очень полезным сумасшедшим. Наверное, меня можно назвать Устроителем. Я устраиваю встречи тех, кто не может встретиться и, возможно, не должен встречаться. Я устраиваю тайные свидания и переговоры, которые нельзя поручить послам. И разыскиваю людей, которых трудно найти. Я передаю известия и получаю сведения, а иногда перевожу крупные суммы денег.

— Ты шпион! Роэн вздохнул.

— Нет, я нечто большее. — Роэн многозначительно прикоснулся к эфесу своей шпаги.

Шарлотта невольно вздрогнула.

— Ты… убийца?

— Некрасивое слово. — Роэн отпил из своей рюмки и небрежно взмахнул рукой. — Скажем так… когда первый лорд ставит передо мной задачу, я оцениваю, каким способом можно ее решить.

— Ты государственный деятель! Роэн улыбнулся.

— Иногда, но не только. Я решаю, как именно можно добиться какой-либо цели, и добиваюсь своего. Какова бы ни была цена. — Роэн самодовольно усмехнулся. — И вознаграждение бывает очень щедрым. — Он внезапно нахмурился. — Но ты должна забыть об этом нашем разговоре.

— Да, конечно, — прошептала Шарлотта.

— И вот что… — продолжал Роэн. — Тебе действительно лучше забыть все, о чем я рассказал. Эта сторона моей жизни тебя не касается.

Шарлотта молча кивнула и подумала:

«Я любила человека, который отказался от преступной жизни ради честной. А теперь я живу с человеком, который отказался от честной жизни ради преступной». Странная мысль для легкомысленной девочки с цветущих островов Силли!

И тут Шарлотта вспомнила: Том всегда был готов помочь другим. Как-то раз он поморщился от боли, которую причинила ему старая рана; он тогда сказал, что получил ее, пытаясь спасти матроса, падавшего с реи, — и упал на палубу вместе с ним. И разве он не погиб только из-за того, что пытался спасти ее, Шарлотту? Но как благородство Тома погубило его, так и порочность Роэна когда-нибудь приведет его к гибели.

Шарлотта еще долго думала о том, что ни одному из смертных не дано укрыться от ветров судьбы.

 

Глава 21

Перед самым Рождеством Роэн с Шарлоттой получили известие о смерти Расса. Он вышел из игорного дома, где много пил, свалился в темноте с лошади и замерз в темном переулке. Утром его нашли без кошелька, шляпы, камзола и сапог. Грабители, оставившие его замерзать на улице, бесследно исчезли.

— Я не стану его оплакивать, — сквозь зубы процедила Шарлотта, услышав о смерти дяди. — Я не надену ни черное платье, ни даже траурное кольцо! И праздновать Рождество буду так, как будто ничего не случилось!

Роэна позабавили ее слова.

— По крайней мере ты не лицемеришь, — заметил он. — Хотя разумнее было бы оплакать дядю. Друзей Расса шокирует твое бессердечие.

— Он был гадкий человек. Ты же сам обвинил его в том, что он растратил мое состояние!

— Это была просто догадка, — заявил Роэн. — В тот момент я не располагал нужной суммой, чтобы расплатиться по своему обязательству. К счастью, я угадал.

Шарлотта ахнула. Она никогда не знала, чего ожидать от Роэна.

— Я своими глазами видела, как он совершил убийство! Он заставлял меня ходить в лохмотьях, он пытался навязать мне отвратительный брак. Я не стану делать вид, что мне его жаль, — буду радоваться его смерти!

Она в ярости вскочила из-за стола, чуть не опрокинув стул. Роэн со смехом подошел к ней и обнял за плечи.

— Успокойся, — сказал он. — Мы отправим гроб в Олдершот-Грейндж, чтобы Расса похоронили на семейном кладбище. Я объявлю, что так пожелал сам Расе. В твоем положении… Никто не станет удивляться, что ты не едешь на похороны.

— И траур я не надену! Роэн пожал плечами.

— Я скажу, что из-за близости родов тебя пугает черный цвет. А сам надену траурную нарукавную повязку, чтобы выразить уважение к покойному.

— Ха! — усмехнулась Шарлотта.

Высвободившись из объятий Роэна, она принялась нервно расхаживать по комнате.

— Он ведь оставил тебе Олдершот-Грейндж.

— Мне? — Шарлотта остановилась. — Ни за что не поверю! Он меня ненавидел! Во всяком случае, не замечал моего существования…

— Я купил Олдершот-Грейндж у Расса, — объяснил Роэн. — А потом позволил взять его в пожизненную аренду. Я не ожидал, что этот срок окажется таким недолгим.

— Почему… ты это сделал? — растерялась Шарлотта. — Зачем ты купил Олдершот-Грейндж?

Лицо Роэна оставалось непроницаемым.

— Это было одним из условий нашего брака.

— Тогда… значит, когда мы бежали в Шотландию и заключали брак в кузнице, тебе не нужно было бояться его преследования?

— Не нужно, — подтвердил Роэн. — Мы обо всем договорились, пока ты была в обмороке.

Она невольно отшатнулась от мужа. Роэн предал ее! Он купил ее у дяди — так же, как ее собирался купить Пиммерстон!

Шарлотта была в ярости.

— Значит, ты мне лгал! — воскликнула она. — Ведь тогда ты сказал…

— Я солгал, чтобы получить жену, — перебил он. — Прекрасную женщину, которую я люблю. Если бы тогда, на горе Кенлок, я не заключил договор с Рассом, он попытался бы сбыть тебя Пиммерстону. Ты этого хотела, Шарлотта?

Она почти не слышала слов мужа. В ушах у нее шумело, голова шла кругом. И хотелось чем-нибудь швырнуть в этого человека, женившегося на ней обманом. Шарлотта уже направилась было к двери, однако в последний момент передумала.

Ведь теперь положение изменилось. Она беременна… ей надо заботиться о своем будущем ребенке.

Шарлотта закрыла глаза, чтобы не видеть стоявшего перед ней Роэна. Однако голос его все равно проникал в ее сознание.

— Так ты предпочла бы Пиммерстона? — допытывался Роэн.

Шарлотта невольно вздрогнула, вспомнив, как Расе обещал Пиммерстону, что сам сделает его вдовцом, если она окажется не девственницей.

— Нет, — проговорила она сдавленным голосом, — я не предпочла бы Пиммерстона.

— Смотри на меня, когда говоришь со мной! Шарлотта открыла глаза. Роэн смотрел на нее холодными глазами. Шарлотта в ужасе поняла, что нельзя допустить, чтобы Роэн ее выгнал, — ей придется ладить с этим человеком… Что бы она о нем ни думала.

— Извини, Роэн, — пробормотала она, пытаясь, чтобы ее слова звучали искренне. — Я не подумала. Я… я забыла о Пиммерстоне.

— Да, ты не подумала. — Его глаза внезапно потеплели. — Возможно, именно это меня в тебе привлекает, Шарлотта. Ты яростно бросаешься в бой, не думая о последствиях. Похвально, но… — он вздохнул, — но с таким нравом трудно добиться удачи. Я надеюсь, что наш сын эту черту характера не унаследует.

Шарлотта вдруг почувствовала, что ужасно устала.

— А откуда ты знаешь, что это будет сын? — прошептала она.

— Я шучу. По правде говоря, мне все равно, родишь ли ты дочь или сына. Я буду рад любому ребенку. Шарлотта заставила себя улыбнуться.

— Обещаю не отходить далеко от дома, — пообещала она. — И тем самым я не проявлю неуважения к памяти покойного.

— В такую погоду тебе в любом случае не следует далеко уходить, — заметил Роэн.

Поскольку Роэн не знакомил Шарлотту со своими друзьями, ей пришлось общаться только с ним, так что рождественские праздники прошли довольно скучно, если не считать театральное представление, на которое Роэн возил ее в один из вечеров. И тем более сильным ударом стало для Шарлотты известие о том, что муж намерен уехать сразу же по окончании праздников.

— Тебя долго не будет? — спросила она с грустью в голосе.

— Не знаю, — ответил он. — Но с тобой ничего не случится. Йетс о тебе позаботится. Если кто-нибудь спросит, куда я уехал, говори, что на север — в Олдершот-Грейндж.

Шарлотта насторожилась:

— Ты собираешься продать поместье?

Ответ Розна оказался для нее полной неожиданностью.

— Нет. Я намерен его оставить.

Шарлотта решила, что это вполне объяснимо: ведь Роэн, постоянно покидающий страну, мог в любой момент исчезнуть из Лондона под тем предлогом, что у него дела «в северном поместье», — и кто станет совершать длительную поездку только для того, чтобы проверить, правда ли это? Более того, Роэн мог заехать в Олдершот-Грейндж и приказать Ливси говорить всем, что хозяин болен и не выходит из спальни, — а на самом деле отправиться в Европу с каким-нибудь поручением лорда Уолпола.

Роэн уехал на рассвете, и Шарлотта снова осталась одна. Она по-прежнему недоумевала, думая о привычках Роэна, о его образе жизни. В доме ночевали всего двое слуг — Йетс и кухарка Кловер, пышнотелая, румяная и улыбчивая. Кловер была немой и не умела ни читать, ни писать, но прекрасно понимала все, что ей говорили.

А вот великана Йетса Шарлотта терпеть не могла. Он был на редкость молчалив, на вопросы отвечал односложно и смотрел на нее с осуждением, словно не одобрял выбор своего господина. Он был предан одному только? Роэну, и на Шарлотту его преданность не распространялась. Йетс нанимал прислугу, когда требовалось, и Шарлотта не имела права в это вмешиваться. Слуги же перед ним трепетали. Йетс постоянно следил за служанками, которые часто менялись и приходили только днем, а вечером исчезали. И если он заставал одну из них за разговором с женой хозяина, то эта служанка немедленно увольнялась.

Жизнь в доме, где при ее приближении все замолкали, становилась для Шарлотты невыносимой, и время от времени она отваживалась выходить на продуваемую холодным ветром улицу.

Как-то в конце февраля, после того как из-за непогоды ей пришлось просидеть дома две недели, Шарлотта осмелилась на большее.

— Йетс, — сказала она великану, — прикажите подать экипаж. Вы можете отвезти меня в Чнпсайд, а обратно я вернусь в кебе.

Казалось, Йетс собирался отказать ей.

— Скользко, — пробурчал он. — Хозяин не…

— Хозяина нет, Йетс. И здесь сейчас распоряжаюсь я. — Заметив, что он колеблется, Шарлотта добавила:

— Если вы не заложите карету, я прикажу какой-нибудь из служанок найти мне кеб.

Йетс молча пожал плечами, и вскоре карета уже катила в сторону Чипсайда. Шарлотта немного удивилась, когда Йетс без всяких возражений высадил ее.

Погода в последние дни улучшилась, и Шарлотта наслаждалась прогулкой. Она не собиралась делать покупки — ей было тяжело передвигаться и без дополнительной ноши. Она шла по улице, с интересом рассматривая огромные вывески в чугунных рамах, висевшие на длинных кронштейнах. Особенно ей нравились резные деревянные или литые чугунные изображения: три шляпы на мастерской шляпни-ка, три сахарные головы — у бакалейщика, три позолоченных шара — у золотых дел мастера. Вскоре поднялся сильный ветер, срывавший черепицу с крыш. Шарлотта уже решила остановить кеб, чтобы вернуться на Гросвенор-сквер, но тут чьи-то руки подхватили ее сзади и бросили на тротуар. В следующую секунду раздался грохот — огромная вывеска шоколадной лавки лежала как раз в том месте, где только что стояла Шарлотта.

Вокруг нее тотчас же собралась толпа. Некоторые жаловались на то, что их задели разлетевшиеся во все стороны обломки вывески. Владелец лавки выбежал на улицу, чтобы оценить ущерб. Шарлотта, наконец осознавшая, как близка была от смерти, подняла голову. На нее с тревогой смотрели теплые и умные глаза цвета шоколада.

— Вы не ранены? — спросил ее спаситель. Шарлотта молча покачала головой. Незнакомец же заметил:

— В вашем положении не следует выходить на улицу в такую погоду.

— Думаю, вы правы, — дрожащим голосом проговорила Шарлотта. — Вы спасли мне жизнь, сэр, и я безмерно вам благодарна.

— Вы очень бледны, — заметил незнакомец. — Думаю, чашка горячего шоколада пошла бы вам на пользу.

Он провел Шарлотту в опустевшую лавку — любопытство выгнало посетителей на улицу. Однако холодный ветер вскоре заставил всех вернуться, и зал наполнился гулом голосов. Выпив горячего шоколада, Шарлотта согрелась. Она с улыбкой посмотрела на своего спасителя, и его лицо вдруг показалось ей знакомым.

— Я рада, что вы оказались рядом, иначе я сейчас лежала бы… раздавленная этой огромной вывеской, — произнесла Шарлотта. Она с интересом рассматривала незнакомца — широкоплечего мужчину примерно одного возраста с Роэном.

Незнакомец тоже пристально смотрел на Шарлотту.

— Кажется, я знаю, кто вы, — пробормотал он. — Вы жена Роэна Кейнса.

— Да, вы правы. — Шарлотта с любопытством посмотрела на собеседника. — Вы знаете моего мужа? Он кивнул:

— Знаю. Но неужели Кейнс позволил вам бродить по улицам в такую погоду?

— О, он об этом не знает…

— Будь вы моей женой, — тихо проговорил незнакомец, — я всегда бы знал, где вы находитесь. Такую леди могут похитить.

Шарлотта вздохнула, однако тут же отогнала неприятные воспоминания.

— Ваше лицо показалось мне знакомым, — сказала она. — Скажите, мы с вами встречались?

Собеседник с сожалением покачал головой.

— Я восхищался вами издали. Ваш муж очень вспыльчив и ревнив. По правде говоря, он держит своих женщин в заточении, словно в гареме! — с улыбкой добавил он.

— Не думаю, что он мог заточить Кэтрин! — усмехнулась Шарлотта, уверенная в том, что Кэтрин обязательно вырвалась бы из гарема.

— Верно, Кэтрин, пожалуй, нет. «Значит, в жизни Роэна были и другие женщины… — подумала Шарлотта. — Актрисы и танцовщицы?»

— Я видел, как вы гуляли по Гросвенор-сквер, — сказал он. — Я живу неподалеку.

— Так вот, где я вас видела… просто на улице! Говорите вы не так, как говорят лондонцы. А вашей жене нравится Лондон?

Ее вопрос вызвал у него улыбку.

— Я не женат. А у вас прекрасный слух. Мне казалось, что за много лет жизни в Лондоне я избавился от своего западного выговора. Но вскоре мне придется уехать. У меня сестра в Кенте, и она настаивает, чтобы я погостил у нее до рождения ее первого ребенка. Другая сестра, из Корнуолла, требует, чтобы я приехал к ней на свадьбу. А сестра из Линкольна заявляет, что я должен приехать, чтобы помирить ее с мужем. Я ужасно страдаю от такого обилия сестер…

Шарлотта искренне рассмеялась — впервые за долгое время. Допивая вторую чашку шоколада, они уже были друзьями. Нового знакомого Шарлотты звали Фрэнсис Тремонт, и она пригласила его на следующий день в гости, на чашку чая.

Фрэнсис отвез Шарлотту домой в кебе, с поклоном простился с ней у парадной двери и уехал. На следующий день он пришел раньше назначенного времени; причем на шее его красовался нарядный платок, а в руке он держал трость с золотым набалдашником. Фрэнсис привез Шарлотте книгу, которую она с радостью приняла. Это оказалась «Удачливая любовница» Даниеля Дефо, умершего год назад в своей лондонской квартире; говорили, что последние дни его жизни были окружены тайной. Два дня спустя улыбающаяся Шарлотта сказала Фрэнсису, что похождения героини романа, Роксаны, доставили ей огромное удовольствие. Вскоре ее новый друг принес еще одну книгу Дефо.

Узнав, что Роэн «уехал в поместье на севере», Фрэнсис Тремонт с галантным поклоном сообщил, что находится в полном распоряжении Шарлотты и готов везти ее, куда она пожелает. Поскольку до родов оставалось недели две, Шарлотте совершенно никуда не хотелось, но она не стала об этом говорить.

Как-то раз, показывая Фрэнсису комнаты первого этажа, Шарлотта сказала, что в их доме когда-то жила герцогиня Кендал.

— Каланча? Да, знаю. Говорят, ее спальня была совершенно безвкусной — вычурной и полной безделушек.

— Сейчас это комната Роэна, — сказала Шарлотта. Тремонт ухмыльнулся.

— Скажите, — проговорил он заговорщическим тоном, — а мне можно на нее взглянуть?

— Муж ее запирает. Фрэнсис рассмеялся:

— Ну, с этим я справился бы. Я умею отпирать сложные замки.

Шарлотта тоже рассмеялась:

— Боюсь, что мне сейчас будет трудновато подняться по лестнице!

— Ну, как-нибудь в другой раз, — улыбнулся Фрэнсис. — Мне было бы приятно сообщить друзьям, что я видел спальню Каланчи!

Фрэнсис расспрашивал и о Роэне, но, на взгляд Шарлотты, довольно редко. Ей очень нравился ее новый знакомый, человек любезный и веселый. К тому же Фрэнсис был интересным собеседником, он много рассказывал о Лондоне и знаменитых лондонцах.

Шарлотта не думала о том, как Роэн отнесется к столь частым визитам Фрэнсиса. Она даже не обращала внимания на перешептывание служанок и мрачные взгляды Йетса.

Время родов приближалось, и Шарлотта, чувствовавшая себя ужасно громоздкой и неуклюжей, мечтала только о том, чтобы все поскорее закончилось. Но она все же спустилась вниз, когда Фрэнсис Тремонт в очередной раз зашел на чай.

В тот день он был в ударе, даже вызвался показать Шарлотте новую салонную игру, причем опрокинул ее чашку. А потом торжественно объявил, что сам нальет хозяйке чаю — чтобы загладить свою неловкость.

Попивая чай, Шарлотта с интересом слушала рассказ об очередном придворном скандале. И вдруг почувствовала головокружение.

Решив, что начинаются роды, Шарлотта быстро проговорила:

— Мне надо подняться к себе в спальню. Что-то нехорошо…

Фрэнсис с озабоченным видом бросился к Шарлотте. Она сделала неуверенный шаг — и, покачнувшись, упала на руки Фрэнсиса.

С Шарлоттой на руках Фрэнсис устремился вверх по лестнице, но тут на верхней площадке появился Йетс. Он принял хозяйку из рук Фрэнсиса и сам отнес ее в спальню. Затем позвал к Шарлотте кухарку и выпроводил Тремонта за дверь. А вокруг Шарлотты уже хлопотали кухарка и две горничные.

Однако тревога оказалась ложной; Шарлотта проснулась с головной болью, но схватки у нее начались только на следующий день. Сначала они были едва заметными, потом — едва выносимыми и, наконец, перешли в адскую муку, казавшуюся бесконечной. Но в конце концов Шарлотта произвела на свет дочь — крошечное, очаровательное краснолицее существо, которое тотчас же громко заплакало. Шарлотта прижала девочку к груди; в этот момент она чувствовала себя счастливой.

В тот день Фрэнсиса Тремонта в дом не впустили. Йетс захлопнул перед ним дверь, сообщив, что «хозяйка рожает наследника».

— Вам больше не следует рожать, — без обиняков заявил Шарлотте доктор. — Для вас это опасно. И следующие три недели вы должны провести в постели. А может, и больше.

Шарлотта, с обожанием смотревшая на дочь, молча кивнула. Ее не огорчило известие о том, что ей не следует больше рожать. Этого чудесного ребенка ей вполне достаточно!

— Я назову тебя Кассандрой, и ты будешь видеть будущее лучше, чем я, — прошептала она, касаясь губами щечки девочки.

Роэн вернулся в самом конце марта. Шарлотта, все еще не встававшая с постели, услышала на лестнице его быстрые шаги. Она не сомневалась: муж уже все знает… Глаза девочки с каждым днем становились все более зелеными, а пушистые волосики оказались почти белыми; Кассандра была дочерью Тома, а не Роэна. Шарлотта с облегчением подумала о том, что малышка сейчас в детской, с кормилицей.

Она сидела в постели, откинувшись на подушки. Огонь, горевший в камине, отбрасывал теплые оранжевые блики на бархатный халат Шарлотты, а ее золотистые пряди, казалось, пылали охваченные пламенем.

— Йетс сказал, что ты назвала нашу дочь Кассандрой, — проговорил Роэн, снимая перчатки с раструбами. — В честь женщины, которая предсказала падение Трои и которой никто не поверил, насколько я понимаю?

— Да, — кивнула Шарлотта. — Я надеюсь, что моя дочь сможет предвидеть будущее лучше, чем я. Как ты, Роэн? Он по-мальчишески рассмеялся:

— Как нельзя лучше. Где она? Я хочу ее видеть.

— Ее кормят. Я наняла кормилицу.

— А… очень разумно. — Он наклонился и, чуть распахнув бархатный халат, поцеловал грудь Шарлотты. — Да, кормилица — это действительно удобно.

— Я знала, что ты одобришь мое решение.

Шарлотта говорила с мужем, а думала совсем о другом: как Роэн примет ребенка, что он скажет? Тут за дверью послышались тяжелые шаги кормилицы. Шарлотта замерла.

В следующее мгновение дверь раскрылась, и пухленькая кормилица внесла ребенка в комнату. Она с улыбкой показала девочку Роэну.

Он одобрительно кивнул, осторожно прикоснулся пальцем к щечке Кассандры — и был вознагражден громким криком.

— Малышка с характером, — заметил он со смехом.

— Да, в этом она похожа на тебя, — сказала Шарлотта, изумляясь тому, с какой легкостью ей дается ложь.

— А ты как себя чувствуешь? — спросил Роэн. Шарлотта с облегчением вздохнула — Роэн не заметил во внешности ребенка ничего «подозрительного».

— Мне велели лежать в постели еще неделю. Доктор предупредил меня, чтобы я больше не рожала. Он говорит…

— Доктора… — Роэн пожал плечами, — они почти всегда ошибаются.

Он с одобрением наблюдал за Шарлоттой. Она изящным движением взяла ребенка на руки, и ее прекрасное лицо озарилось счастливой улыбкой. Шарлотта же мысленно благодарила Бога, который услышал ее молитвы, — ведь муж ничего не заподозрил!

Роэн» провел с ней весь вечер, не обращая внимания на крики Йетса, распекавшего служанок. Его последнее предприятие оказалось на редкость успешным, так что теперь, если Шарлотта пожелает, можно купить дом побольше. Она покачала головой.

— Главное, что ты вернулся.

Роэн заглянул ей в глаза и улыбнулся.

— Еще неделя в постели? — прошептал он.

— Да, и доктор предупредил меня…

— Чтобы ты больше не рожала. — Он снова улыбнулся. — Ну, тогда не буду мешать. Спи.

Шарлотта закрыла глаза, радуясь тому, что все закончилось благополучно. Она заснула так крепко, что даже проспала завтрак. А когда позавтракала, к ней в спальню ворвался разгневанный Роэн.

— Я узнал, что ты принимала Фрэнсиса Тремонта!

— Я считала, что он твой друг! — оправдывалась Шарлотта. — И он спас мне жизнь в Чипсайде. На тротуар упала вывеска… прямо туда, где я стояла. Мне казалось, что я должна пригласить его на чашку чая…

— А почему ты разгуливала по городу одна?

— Я больше не могла сидеть дома с прислугой! — в отчаянии воскликнула Шарлотта. — Ведь твои друзья меня не навещали.

Внизу раздался стук дверного молотка. Роэн что-то пробормотал себе под нос, а потом сказал:

— Мне пора. Я вернусь довольно поздно, так что обедай без меня. Мы еще поговорим об этом, — закончил он, нахмурившись.

Шарлотта встала и подошла к окну. Она увидела, что Роэн выходит из дома в сопровождении Йетса и еще одного мужчины. Встревоженная поведением мужа — она приписала это ревности, — Шарлотта подумала, что ей следует одеться и спуститься вниз. Ей хотелось добиться расположения Роэна, и она решила встретить его у двери, когда он вернется. И она должна хорошо выглядеть — Роэн любит красоту.

Сразу же после родов Шарлотта вспомнила один из советов матери. Она взяла стопку полотняных салфеток, положила их себе на живот и крепко перетянула полотенцем. Доктор хмурился, но Шарлотта не обращала на него внимания — ей не нужен обвислый живот! И сейчас, одеваясь, Шарлотта хвалила себя за предусмотрительность — она была почти такой же стройной, как и тогда, когда Роэн увозил ее в Шотландию.

Шарлотта надела голубое парчовое платье, расшитое серебром. Тщательно расчесав волосы, украсила свои золотистые локоны голубой атласной лентой. Она едва успела спуститься, когда в дверь постучали. Поскольку Йетса дома не было, Шарлотта открыла сама. На пороге стоял улыбающийся Фрэнсис Тремонт с книгой в руке.

— Я подумал, что вам будет интересно прочитать вот эту книгу. Сейчас все о ней говорят.

Шарлотта оказалась в затруднительном положении. Вероятно, ей следовало схватить книгу, поспешно поблагодарить гостя и отступить, захлопнув перед ним дверь. Однако этот человек ничего дурного ей не сделал, более того — он спас ей жизнь и развлекал ее в отсутствие Роэна.

Всегда готовая пойти на риск, Шарлотта и на сей раз не изменила себе. Она с улыбкой приветствовала Фрэнсиса Тремонта. В конце концов, в этом ведь не было ничего дурного! Скоро она скажет ему, что ей пора к ребенку, и Фрэнсис все поймет, он уйдет и больше не станет навещать ее.

— Входите, Фрэнсис, — сказала она. — Я могу предложить вам чаю?

Гость с улыбкой кивнул, и Шарлотта провела его в гостиную. Затем распорядилась, чтобы принесли чай.

— Когда я шел к вам, на площадь выезжала королевская карета, — как бы между прочим заметил Фрэнсис. — Наверное, она проезжала мимо вашего дома.

— Неужели? — Шарлотта ни разу не видела ни королевской кареты, ни членов королевской семьи. Она поспешно подошла к окну. Тремонт же склонился над столом. — Я ничего не вижу! — воскликнула разочарованная Шарлотта.

— Значит, она поехала в другую сторону, — ответил гость. — Но я уверен, что узнал ее. Возвращайтесь, чай остынет.

Шарлотта вернулась к столу. Фрэнсис взял свою чашку.

— Предлагаю тост! — улыбнулся он. — За королевские кареты — даже за те, которые исчезают.

Шарлотта рассмеялась. Фрэнсис всегда умел ее развеселить!

И тут раздался ледяной голос:

— Шарлотта, не пей!

Шарлотта обернулась и в изумлении уставилась на Роэна, стоявшего у двери. Рядом с ним стоял Йетс. Очевидно, они вошли не в парадную дверь, иначе она услышала бы… Фрэнсис, сидевший напротив Шарлотты, вскочил из-за стола.

— Поменяйтесь с Тремонтом чашками, — усмехнулся Роэн. — Вот тогда можете выпить за королевские кареты.

Шарлотта уставилась на свою чашку. Не говоря ни слова, она протянула ее Фрэнсису. Однако гость не взял чашку.

— Думаю, мне лучше уйти, — сказал он. — Рад был вас увидеть, Кейнс.

— Рад? В таком случае не следует отказываться от чая, который вам предлагает моя жена!

— Спасибо, — с улыбкой ответил Фрэнсис, — но, похоже, мое присутствие стало причиной супружеской ссоры. Так что позвольте мне уйти.

— Не позволю.

Роэн преградил ему дорогу, положив руку на эфес шпаги.

Вид у него был угрожающий.

— Роэн, пусть он уходит! — воскликнула Шарлотта. Однако Фрэнсис уже вытаскивал из ножен свою шпагу.

— Вы испугаете жену, Кейнс, — проговорил он.

— Возможно, она этого заслуживает, — холодно ответил тот.

— Перестаньте! — закричала Шарлотта.

— Йетс, — приказал Роэн, — выведи мою супругу из комнаты. А потом не мешай нам.

Шарлотта уже была в коридоре, когда в комнате зазвенели шпаги. Она хотела броситься обратно, но Йетс удержал ее, тихо бормоча проклятия. Шарлотта слышала звон стали и какой-то грохот — очевидно, падали стулья и столы.

Минуты, проведенные с Йетсом в коридоре, были самыми мучительными и долгими в жизни Шарлотты. Наконец все закончилось.

— Йетс, — негромко произнес Роэн, — пришли кого-нибудь прибраться. — Он вышел из комнаты, вытирая со шпаги кровь платком.

— Но ты же… ты не… — пролепетала Шарлотта.

— Нет, я его не убил, — ответил Роэн. — Но только потому, что он вытащил тебя из-под падавшей вывески. Перевяжи его, Йетс, а потом отправь домой в портшезе.

— Что… было в чашке? — прошептала Шарлотта. — Яд? Муж взглянул на нее с презрением и сунул шпагу в ножны.

— То же снотворное, которое он уже один раз тебе подсыпал. Он следил за домом, увидел, что мы ушли, и хотел усыпить тебя, чтобы все здесь обыскать.

— Но зачем?

Роэн запустил пальцы в свои темные волосы.

— Неужели ты не понимаешь, кого принимала у себя? — спросил он с досадой. — Фрэнсис Тремонт — шпион, враг лорда Уолпола. Благодаря тебе он получил доступ в наш дом, он следит за мной. Господи, неужели ты настолько глупа?

Шарлотта, ошеломленная, молчала. Роэн же вышел, громко хлопнув дверью. Несомненно, он отправился на одну из своих таинственных встреч.

Шарлотта была потрясена до глубины души. Теперь она понимала, почему Фрэнсис Тремонт показался ей знакомым. Он проходил мимо их дома много раз — выслеживая ее! И в тот день он спас ее, потому что следил за ней. Вывеска стала удобным предлогом познакомиться с ней. Теперь Шарлотта припомнила все вопросы, которые он ей задавал… И он пытался попасть наверх, просил, чтобы ему показали комнату Каланчи! Шарлотта похолодела при мысли о том, что едва не поддалась на его уговоры. Но Тремонт казался таким милым, таким любезным, таким дружелюбным!

Теперь она поняла, почему Роэн никогда никого не приглашал к себе в дом, почему не Знакомил ее с теми, кто неожиданно приходил к нему. Ему необходимо иметь убежище, место, где можно передохнуть, отдохнуть…

Дом на Гросвенор-сквер был не столько жилищем, сколько тайным убежищем!

Прежде Шарлотта этого не понимала.

Совершенно обессилев от пережитого, она с трудом поднялась наверх и бросилась на постель. Потом встала и прошла в детскую. Она долго держала ребенка на руках, прежде чем передать кормилице. Вернувшись к себе в спальню, Шарлотта сидела в полной неподвижности… Наконец стемнело. Раздался стук в дверь, и одна из служанок сообщила, что пора обедать, но Шарлотта отказалась — ей необходимо было как следует подумать, осознать все происшедшее.

Теперь она знала: в будущем ее ждет множество дней, похожих на этот. И она будет допускать ошибки — не сможет не совершать их. А Роэн… он, конечно же, ее не поймет, он ее и сейчас не понимает. Она ясно видела, что ее ждет: молчаливая прислуга в доме, одиночество и постоянная тревога — ведь Роэн может в один прекрасный день уехать и не вернуться… Шарлотта закрыла лицо ладонями. По щекам ее струились горячие слезы.

— Что, оплакиваешь Тремонта? — раздался голос Роэна. Шарлотта резко обернулась. Она не слышала, как открылась дверь: оказывается, Роэн умеет двигаться совершенно бесшумно!

— Нет, — бросила она. — Я оплакиваю себя. Оплакиваю нас с тобой, потому что мы вынуждены вести эту ужасную жизнь.

— Эта жизнь дает тебе возможность иметь роскошные наряды! — Роэн стремительно пересек комнату. Он стоял прямо перед женой, глядя на ее залитое слезами лицо. — Эта жизнь позволяет тебе иметь прислугу, прекрасный дом и дает возможность путешествовать. Ты думаешь, тот оборванец, с которым ты убежала, смог бы предоставить тебе карету, запряженную шестеркой лошадей?

— Мне не нужна карета с шестеркой лошадей, — с горечью ответила Шарлотта. — Мне нужна… самая обычная жизнь.

— И богатство в придачу. Вот почему ты все время дуешься. Несомненно, ты предпочла бы младшего сына какого-нибудь аристократа, например, Тремонта. При удачном стечении обстоятельств он еще станет бароном!

— Нет, я…

— У тебя ведь был шанс, — перебил Роэн. — Почему ты не выбрала Пиммерстона?

— Будь ты проклят! — воскликнула Шарлотта. — А ты почему не удержал Кэтрин? Она вполне бы тебе подошла! Роэн скрипнул зубами.

— Ты сегодня едва не погубила нас. В моей комнате находились бумаги, которые… — Он схватил жену за плечи. — Изволь смотреть мне в лицо, когда я с тобой разговариваю!

— Я не хочу на тебя смотреть! Мне страшно на тебя смотреть!

— А может, ты все-таки предпочла бы Тремонта? — процедил Роэн.

В следующее мгновение он навалился на нее всем телом.

— Нет! — вскрикнула Шарлотта. — Доктор сказал…

— К черту лекарей, — прохрипел он. — Я долго отсутствовал… и заслуживаю ласки.

И с этими словами он прижался губами к ее шее. Шарлотта пыталась высвободиться, пыталась Сбросить его с себя. Она царапалась и отворачивалась от мужа. Но ее сопротивление еще больше возбудило Роэна. Он принялся стаскивать с себя бриджи.

— Роэн, сейчас еще рано! — закричала Шарлотта.

Но он уже отдался во власть желания, он пылал страстью и не слушал ее. Шарлотта какое-то время еще пыталась сопротивляться, но вскоре поняла, что сопротивляться бесполезно, — все равно Роэн получит свое, что бы она ни делала. Он наслаждался ее телом — наслаждался жестоко, без любви. Когда же она застонала от боли, он не обратил на это внимания. Ей хотелось закричать, но гордость заставляла ее молчать. А Роэну, казалось, было приятно причинять ей боль… Наконец он быстро поднялся и молча вышел из комнаты.

Шарлотта долго рыдала, лежа в постели. У нее даже не было сил проведать ребенка.

А утром ее ждал еще один удар.

Роэн зашел к ней в спальню и остановился у двери. Его лицо осунулось; глаза были холодными.

— Вставай, — приказал он. — Ты едешь на север. В Олдершот-Грейндж. Быстрее, а то не успеешь позавтракать.

Шарлотта села. Под глазами у нее залегли темные тени, но воля ее была не сломлена.

— Никуда я не поеду!

— Если понадобится, я выволоку тебя из дома и отправлю на север в ночной сорочке!

— Девочка еще не готова для такой поездки. Она…

— Она останется здесь. Кормилица о ней позаботится, и кухарка согласилась ей помогать.

Шарлотта молча уставилась на мужа. Вскочив с постели, она попыталась выбежать из комнаты, но Роэн преградил ей дорогу.

— Мне придется снова уехать из Лондона, — сказал он. — И я не оставлю тебя здесь… с такими, как Фрэнсис Тремонт.

— Но, Роэн…

— Мы с малышкой приедем к тебе в июне, возможно, в июле. А теперь изволь одеваться!

Он бесцеремонно оттолкнул ее от двери.

И вот солнечным апрельским утром Шарлотта ехала на север в запертой карете. Она пыталась закричать, когда ее вели к экипажу, но Роэн зажал ей рот ладонью. Потом связал и сунул ей в рот кляп. Окна кареты он закрыл кожаными шторами и приказал Йетсу развязать Шарлотту только тогда, когда карета покатит по большой дороге.

— После этого миледи будет вести себя как подобает, — сказал он, пристально глядя на Шарлотту.

Она бросила на мужа гневный взгляд и попыталась освободиться от пут. Йетс громко рассмеялся.

 

Глава 22

Олдершот-Грейндж, лето 1734 года

Олдершот-Грейндж, казалось, совсем не изменился. Шарлотта смотрела на большой серый дом с покатой черепичной крышей, отражавшийся в водах Дервента. Смотрела с таким чувством, будто никогда отсюда не уезжала. Ливси оставался в доме, а кухарки… Венд выбежала во двор, увидев, кто машет ей рукой из темной кареты.

Шарлотту встретили со слезами радости.

— Мы боялись, что вы никогда не вернетесь, — сказала Венд и тут же добавила:

— Вид у вас ужасный.

— Не сомневаюсь, — вздохнула Шарлотта.

Она почти не спала в дороге, страдая от тряски и ушибов, тоскуя по дочке, оставшейся в Лондоне, и горюя обо всем, чему не суждено сбыться. Йетс нещадно гнал лошадей. Остановив карету, он слез с козел и с ухмылкой уставился на Венд. Та поспешно отступила.

— Это Йетс, — нахмурилась Шарлотта. — Он слуга моего мужа, а в нашем лондонском доме — еще и дворецкий. Но тебя, Ливси, он не заменит, я об этом позабочусь, — добавила она, бросая на Йетса полный ненависти взгляд.

Однако, как выяснилось, Йетс не собирался задерживаться в Олдершот-Грейндж; он уехал на следующее утро, и Шарлотта искренне радовалась его отъезду. Она надеялась, что больше никогда не увидит этого молчаливого великана.

В округе же многое изменилось. Лорд Пиммерстон умер — не от галантной болезни, а от удара. Его племянник, унаследовавший замок Страуд, ни разу там не появлялся. А сторож так постарел, что уже не мог следить за замком как следует. Как-то, проходя мимо Страуда, Венд заметила, что из разбитого окна наверху вылетают летучие мыши. Узнав об этом, Шарлотта огорчилась — ей очень нравился замок Страуд.

Венд сказала, что осталась совсем одна — ее отец и все младшие дети умерли от лихорадки, и старшая сестра увезла мать в Линкольншир, где жила с мужем.

Шарлотта так и не простила Роэна за то, что он отправил ее на север так бесцеремонно. А вскоре, в июле, ее постиг еще один удар: стало ясно, что она снова беременна. Шарлотта не сомневалась в том, что никогда не сможет относиться к своему второму ребенку так же, как к первому.

Роэн, как и обещал, приехал в июле и привез с собой Кассандру и новую кормилицу. Шарлотта с радостной улыбкой взяла дочку на руки. На Роэна же посмотрела молча и сразу отвернулась. В последнее время она много думала о будущем — и оно казалось ей беспросветным.

Оказалось, что Роэн очень скучал по Шарлотте и хотел с ней помириться.

— Я был несправедлив к тебе, Шарлотта, — признался он, когда они остались одни в большой спальне, которую она всегда считала своей.

— Да, — кивнула Шарлотта.

— Но я все исправлю…

— Каким образом? Я снова беременна, Роэн. Это памятка о нашем расставании.

Он был ошеломлен; его суровое лицо, возможно, впервые в жизни залилось краской стыда.

— Я не думал, что одна ночь…

— Неужели не думал? Моя мать говорила, что зачать ребенка легче всего сразу после родов и что именно в такие дни следует проявлять особую осторожность. Но разве тебя это волновало? Ничуть!

— Сейчас слишком поздно извиняться, — проговорил Роэн. — Но по крайней мере я могу сделать так, чтобы у тебя и у Кассандры был дом получше.

Кассандра… дочь Тома! Шарлотта вдруг вспомнила, насколько ненадежно ее положение. Если Роэн невзлюбит Кассандру…

— Да, конечно, — пробормотала она, отворачиваясь. — Я очень устала, Роэн. Когда ты отправил меня на север, я не успела оправиться, а теперь снова беременна. Мне надо больше отдыхать. Мы увидимся за обедом.

Муж нахмурился, но не стал возражать. Вскоре Розн нанял рабочих, и Олдершот-Грейндж был заново выкрашен и обставлен, так что даже Ливси ослепили перемены, произошедшие в доме. Роэн купил новый камзол для Ливси и новое платье для Венд, которая теперь стала личной горничной Шарлотты. Венд была в восторге:

— Я в новом наряде, а вы в шелках и атласе! Чудесная перемена, правда?!

Шарлотта с улыбкой смотрела на Венд. Она с радостью сменила бы все свои шелка и атлас на домотканое платье — только бы повернуть время вспять.

Лето незаметно уступило место осени, и Роэн снова исчез.

Всем было сказано, что он вернулся в Лондон — в дом на Гросвенор-сквер, где Йетс помыкал кухаркой и служанками… А в Олдершот-Грейндж готовились к встрече Рождества.

Праздновать решили скромно — ожидалось, что Шарлотта на праздники родит. Так и случилось. В последний день декабря пошел снег, и с первыми хлопьями у Шарлотты начались схватки. Поначалу боль как будто ходила рядышком — а потом вдруг превратилась в адские муки.

— Боюсь, мы ее потеряем, — пробормотал доктор, — она слабеет с каждой минутой.

— Ну-ка, отойдите. — Венд оттолкнула доктора от постели. — Шарлотта! — Она стиснула руки хозяйки. — Шарлотта, возьми силы у меня, у меня много сил.

Попробуй…

Это казалось чудом, но Шарлотта действительно обрела силы. Во всяком случае, доктор был уверен: Шарлотта выжила и родила лишь благодаря чуду.

Малышка Феба, названная так в честь бабушки, появилась на свет в первый день января.

— Не думаю, что вы еще сможете рожать, — сказал доктор бледной и ослабленной Шарлотте, у которой не осталось сил даже на то, чтобы открыть глаза. — Вам ни в коем случае не следует этого делать, — строго добавил он.

Шарлотта и сама понимала, что смерть коснулась ее своим черным крылом. Она была благодарна судьбе за то, что видит новый день и может прижать к себе малышку, темноволосую Фебу.

Роэн вернулся холодным февральским днем. Он никогда не писал жене, так что его появление всегда оказывалось неожиданным. И на этот раз он действительно был отцом новорожденной.

— Она похожа на тебя, — сказала Шарлотта.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Роэн.

Он взял девочку на руки и с удовлетворением ее рассмотрел. Его темные глаза сияли, он привез Шарлотте подарок — белую шаль с красной вышивкой.

— Хочешь уехать со мной в Лондон? — спросил он. Шарлотта нахмурилась, вспомнив сумрачный дом на Гросвенор-сквер.

— Пока нет, — ответила она уклончиво. — Доктор считает, что я еще слишком слаба. Вскоре Роэн снова уехал.

В последующие пять лет Шарлотта приезжала в Лондон всего лишь дважды. И обе поездки заканчивались скандалом.

В первый раз, когда они уходили с концерта, известный кутила лорд Кентридж остановился прямо перед Шарлоттой и, пораженный ее красотой, пробормотал:

— Вы… Кейнс, да? Слышал, что жена у вас красавица. А теперь вижу: так оно и есть.

Роэн воспользовался возможностью завязать полезное знакомство, и они с Шарлоттой доставили подвыпившего Кентриджа домой, на Джордж-стрит. Роэн, проявивший интерес к библиотеке лорда, шепнул Шарлотте, чтобы она увела Кентриджа в салон и задержала там.

Шарлотту удивила просьба мужа, однако она попыталась ее выполнить. И действовала даже слишком успешно. Не найдя в библиотеке бумаг, которые могли бы заинтересовать Уолпола, помрачневший Роэн вернулся в салон и увидел, что Кентридж, прижав раскрасневшуюся Шарлотту к спинке дивана, пытается сорвать с нее платье. Разъяренный Роэн оттащил Кентриджа от жены и вытолкнул на террасу, причем с такой силой, что лорд угодил в колючие «объятия» розового куста. Мигом отрезвевший Кентридж, памятуя о том, что Роэн славится как отличный фехтовальщик, не стал устраивать ссору; молча выбравшись из куста, он отправился переодеваться. На Гросвенор-сквер Роэн дал волю своему гневу:

— Я просил тебя занять Кентриджа, а не соблазнять его!

— Ты велел мне задержать его! — вспылила Шарлотта. — И я его задержала! Он гонялся за мной по всей комнате и наконец прижал к спинке дивана. Я как раз собиралась влепить ему пощечину и вырваться, но тут ты вошел.

Роэн проворчал:

— Отвезу тебя на север, там тебе лучше.

— Да, наверное… — вздохнула Шарлотта. — В Лондоне мне не везет.

Следующий приезд Шарлотты в Лондон оказался столь же неудачным.

Как-то на рауте, в роскошном доме на Гановер-сквер, они познакомились с лордом Стэмфордом, который по уши влюбился в Шарлотту. Он повсюду следовал за ней, и это ужасно раздражало Роэна. Но лорд Стэмфорд (молодой человек с внешностью романтического поэта) был намного моложе Роэна, и тот не мог вызвать его на дуэль. Влюбленность же юного лорда стала предметом шуток и причиной постоянных ссор между супругами.

— Почему этот мальчишка ходит за нами по пятам? — досадовал Роэн.

— Я его ничем не обнадеживала, — сказала Шарлотта.

— Он посвящает оды твоим ресницам, губам, локонам и ушкам!

— Ах, оставь эту анатомию, Роэн! Он считает себя поэтом.

— Он рассылает копии друзьям. Их читают в тавернах.

— Моей вины в этом нет.

Однако в конце концов все закончилось в один из вечеров, который в Лондоне запомнили надолго. На балу в новом доме лорда Берлингтона на Пиккадилли юный Стэмфорд, немного перепивший и доведенный до отчаяния очередным отказом Шарлотты, вышел на лестницу, упал на колени и у всех на глазах благоговейно поцеловал краешек ее платья. Он умолял сжалиться над ним.

Шарлотта сконфузилась, покраснела и, оправив юбку, велела лорду Стэмфорду немедленно встать. Однако произошедшее было со всеми подробностями описано в «Газетт», так что смеялся весь Лондон.

После этого случая терпение Роэна иссякло. Они снова уехали на север, и Роэн больше не вывозил жену в Лондон.

Впрочем, Шарлотта не огорчилась, скорее, даже обрадовалась. Ведь она все свое время посвящала дочкам — веселой озорнице Кассандре и малышке Фебе, вспыльчивой и хитрой, как отец. Шарлотта была довольна, что наконец избавилась от споров с Роэном, — обожая детей, он тем не менее все меньше времени проводил с семьей. Вскоре до Шарлотты стали доходить слухи о любовницах и мимолетных связях Роэна, но она не придавала этим слухам значения, напоминая себе о том, что у мужа множество врагов.

Таково было положение дел к весне 1739 года, когда Кассандре едва исполнилось шесть лет, а Фебе еще не было пяти.

После суровой зимы наступила благодатная весна, и в этот мир прохладных ночей и бодрящих ясных дней неожиданно ворвался Роэн, не видевший семью полгода.

Едва поздоровавшись, он приказал Шарлотте собираться, сказал, что они немедленно уезжают в Португалию.

Шарлотта в изумлении уставилась на мужа. Однако она нисколько не огорчилась: после зимних холодов ей очень хотелось оказаться в теплой и солнечной Португалии. Они с Венд поспешно собрали вещи и, прихватив детей, покинули Олдершот-Грейндж. Покинули внезапно, так что Шарлотта даже задумалась: уж не бежит ли Роэн из Англии, возможно, спасая свою жизнь?

Однако на корабле Роэн повеселел, во всяком случае успокоился. Теперь он походил на прежнего Роэна — стал насмешливым, обаятельным и загадочным.

Да, это действительно был прежний Роэн — такой, каким он был когда-то в Лиссабоне. Шарлотте казалось, что она вдруг встретила человека, которого давно не видела и уже не надеялась увидеть. Однако, умудренная семью годами замужества, она напомнила себе, что в их семейной жизни нет ничего постоянного, они мирились — и снова ссорились.

И все же ей хотелось верить, что в Лиссабоне, в этом городе цветов и света, они с Роэном наконец-то обретут свое счастье, счастье, которое было так близко, пока в их жизнь не ворвалась темноволосая красавица Кэтрин Талибонт…

Впрочем, Шарлотта уже знала: от судьбы не уйдешь.

 

Глава 23

Лиссабон, Португалия, лето 1739 года

Чудесным днем, под крики чаек, круживших в лазурном небе над белыми парусами, корабль медленно вошел в реку Тахо. На палубе уже толпились пассажиры, спешившие сойти на берег. Роэн поставил темноволосую Фебу на фальшборт; он показывал малышке великолепные храмы и дворцы Лиссабона.

Кассандра требовала, чтобы ее тоже поставили на фальшборт, но Роэн не обращал на нее внимания. Шарлотта с удивлением отметила, что Феба стала любимицей отца, — прежде она этого не замечала. Впрочем, не стоит удивляться, размышляла Шарлотта, ведь Феба — действительно дочь Роэна, малышка даже характером походила на отца. В конце концов они с Венд и Кассандру поставили на фальшборт, чтобы девочка могла полюбоваться красотами Лиссабона.

Шарлотта полагала, что они сойдут на берег вместе со всеми пассажирами, но Роэн решил иначе. Он заявил, что в городе множество приезжих и все гостиницы переполнены, сказал, что сначала найдет комнаты. Шарлотта с грустью смотрела вслед мужу, сходившему на берег.

Роэн появился только утром. Усадив детей и женщин в экипаж, он сообщил, что гостиница находится довольно далеко.

— Действительно — довольно далеко! — воскликнула Шарлотта, когда город остался позади и карета покатила в сторону Эворы. — О Боже, да ведь это дорога на Эвору!

— В городе приличных комнат не нашлось, — пояснил Роэн. — Но тебе здесь понравится, тут очень живописные места. Вскоре они остановились у белого особнячка, утопавшего в листве деревьев. Комнаты оказались идеально чистыми, и, кроме того, Роэн сообщил, что на кухню жаловаться не придется — он накануне здесь поужинал и остался доволен.

Оставшись с Роэном наедине, Шарлотта сказала:

— Но жить так далеко от города… Детям захочется увидеть Лиссабон, а туда добираться целую вечность!

— Лиссабон подождет. Всем вам надо отдохнуть после долгого плавания. Я найму лошадь, чтобы съездить в город, а вы пока оставайтесь здесь.

Шарлотта возмутилась:

— Не понимаю, зачем тебе понадобилось брать меня с собой!

— Уолпол теряет влияние, — внезапно помрачнев, сообщил Роэн. — Он заключил договор с Испанией, чтобы обезопасить наши суда, но его противники во главе с Болингброком этот шаг осмеивают. Если начнется война — а она может начаться в любой момент, — его отправят в отставку. И тогда я, конечно, уйду вместе с ним.

— Уйдешь… куда? — спросила Шарлотта.

— Ко всем чертям, наверное. Болингброку и его людям я служить не стану. — Роэн едва заметно улыбнулся. — Впрочем, они и сами не захотят пользоваться моими услугами.

— А что станет с нами?

— Надеюсь, ничего страшного не произойдет. У меня имеются кое-какие сбережения, да и эта миссия принесет немало. Значит, Роэн снова выполняет задание лорда Уолпола!

— Но ты раньше не брал меня в такие поездки… — Шарлотта пристально посмотрела на мужа. — Ты боялся оставить меня в Англии?!

Роэн нахмурился:

— Если в мое отсутствие лорд Уолпол окончательно утратит влияние… мои враги отправятся за мной в Камберленд. Не обнаружив меня, они могли бы увезти тебя.

«Меня?!» Шарлотте показалось, что она услышала звон цепей.

— Но… но я же ничего о твоих делах не знаю! — воскликнула она.

— Но они-то этого не знают, — усмехнулся Роэн. — Кстати, среди них лорд Кентридж и дед лорда Стэмфорда.

— Но я не причиняла им зла… — пробормотала Шарлотта. — Я не виновата в том, что этот глупый мальчишка в меня влюбился.

— Мы с тобой это знаем, но вдовствующая мамаша этого «глупого мальчишки» думает иначе. Она всех уверяет, что ты намеренно вскружила голову ее сыну. Поскольку она — женщина, я не могу вызвать ее на дуэль. А юного Стэмфорда отправили в Оксфорд, так что он не может опровергнуть слова своей матушки.

— Ты хочешь сказать, что мы не сможем вернуться домой?

— Почему не сможем? Я просто объясняю тебе, что не мог оставить тебя в Англии одну. — Заметив, как Шарлотта огорчилась, Роэн добавил:

— Я слышал, что в Портас-дель-Сол можно арендовать дом. Завтра все выясню.

Четыре дня спустя они перебрались в Портас-дель-Сол, фешенебельный квартал, возвышавшийся над лабиринтами Альфамы. Шарлотта ахнула в восхищении при виде каменного особняка с массивной дубовой дверью, перед которой остановился их экипаж. Дверь распахнул поджарый смуглый слуга.

— Это Васко, — сказал Роэн. — И я нанял еще одного слугу, Жуана. Ты скоро его увидишь, он доставит наши вещи. Кроме двоих слуг, в доме оказались кухарка, судомойка и две горничные. Венд была разочарована тем, что вся прислуга говорила только по-португальски, но Шарлотта еще в прежний свой приезд успела овладеть этим языком настолько, что могла отдавать самые простые распоряжения.

Она прошлась по просторным комнатам и осталась очень довольна. Дом был обставлен прекрасно, и все указывало на то, что Роэн намерен принимать у себя гостей. Шарлотта же собиралась играть роль гостеприимной хозяйки, она была уверена, что окажется на высоте и не подведет своего мужа.

Преисполнившись надежд, она повернулась к Роэну, чтобы предложить ему как-нибудь отпраздновать переезд. Но оказалось, что Роэн уже исчез.

Вернулся он довольно поздно, вернулся хмурый и угрюмый. Как только они легли в постель, Роэн овладел Шарлоттой стремительно и бесцеремонно. Потом она долго лежала без сна и думала о том, что ее надежды на будущее едва ли осуществятся.

И все же Шарлотта была уверена, что теперь сможет совершать прогулки по городу, оставляя Венд хозяйкой в доме. Однако оказалось, что у Роэна иные планы. Он заявил, что Домашние дела требуют присутствия Шарлотты, и ей в конце концов пришлось уступить. Роэн же по-прежнему был непредсказуем — он то появлялся, то снова исчезал… Шарлотте даже подумалось, что муж следит за ней, но она вскоре отбросила столь нелепое предположение.

Через несколько дней в доме наконец воцарился идеальный порядок, и Шарлотта за обедом вновь заговорила о том, что ей хотелось бы полюбоваться красотами Лиссабона. Однако Роэн нахмурился. Он явно нервничал, даже опрокинул свой бокал.

— Прогулки подождут, надо сначала устроиться, — пробормотал он.

— Устроиться? — изумилась Шарлотта. — Роэн, но мне кажется, мы уже устроились!

— Не уверен, — проворчал он. — На завтра я пригласил обойщиков. Не знаю точно, когда они явятся.

И так продолжалось день за днем. Роэн под разными предлогами заставлял жену оставаться дома. Наконец Шарлотта не выдержала.

— Мне надоело сидеть дома и смотреть в окно! — закричала она. — Если ты не вывезешь меня в город, я отправлюсь туда одна. И немедленно!

Роэн, как ни странно, тотчас же уступил. Он повез Шарлотту в город, и она так восторгалась Лиссабоном, что даже Роэн стал улыбаться. В конце концов, отпустив карету, он прошелся с Шарлоттой по лавкам и купил ей кольцо с александритом — под цвет ее глаз. Кроме того, приобрел серебряные кубки и позолоченные рамы для картин, которые немедленно отправил домой, чтобы заменить тяжелые и мрачные рамы в столовой. А на главной площади города Роэн купил букет желтых роз — под цвет платья Шарлотты. И там же, на площади, Роэна окликнул знакомый, которого он представил как Неда Клейпула.

Лорд Клейпул, пришедший в восторг от красоты Шарлотты, предложил вместе пообедать в самой шикарной гостинице Лиссабона.

Когда Шарлотта перешла к десерту, джентльмены, отказавшиеся от сладкого, допивали уже вторую бутылку красного портвейна из Опорто. С каждой выпитой рюмкой Роэн становился все мрачнее, а Клейпул — все развязнее.

— Нам пора выпить за короля Португалии! — воскликнул Клейпул. — Такого же дурака, как и наш Георг!

Многие англичане, возможно, согласились бы с лордом Клейпулом — но только не Роэн. Его смуглое лицо вспыхнуло.

— Я выпью за величайшего из монархов, за покойного и искренне оплакиваемого Георга Первого, — проговорил он.

«О Боже! — подумала Шарлотта. — Этот болван Клейпул оскорбил покойного короля. Вечер испорчен!»

— Пожалуйста, — пожал плечами уже изрядно захмелевший Клейпул. — Только я никак не пойму, Роэн, как ты, взяв в жены красавицу, можешь защищать короля, которому нравились только уродливые дамы. И который с одной из своих любовниц по вечерам вырезал кукол из бумаги!

Роэн еще больше помрачнел, и Шарлотта попыталась исправить положение.

— Ах, полно, Роэн, — сказала она. — Тогда все высмеивали этих женщин. А вырезать узоры из бумаги — занятие вполне невинное.

Однако своим вмешательством Шарлотта добилась лишь того, что гнев Роэна обратился на нее.

— Надо полагать, тебе нравилось слушать эти забавные истории? — спросил он.

— Некоторые истории были не такие уж невинные! — возразила она. — И, уж конечно, не забавные!

— Например? — допытывался Роэн.

— Например, история о том, как он приказал разрубить возлюбленного жены на куски и захоронить под плитами замка! — неосмотрительно заявила Шарлотта.

Роэн пристально смотрел на жену.

— София Доротея предала его. Он поступил правильно.

— Правильно? Как ты можешь так говорить? Правильно развестись с женой, навсегда разлучить ее с детьми и заточить в замке Алден?

— Она изменила ему со шведским драгуном. Оба заслужили такую судьбу.

Шарлотта содрогнулась:

— Я считаю, что ни одна женщина не заслуживает тридцати двух лет заточения только из-за того, что обратила внимание на другого мужчину!

— Только?! — с глубокомысленным видом переспросил Роэн. — София Доротея нарушила обет, а ты ее защищаешь?

— Ах, откуда ты знаешь, что она его нарушила? — досадливо поморщилась Шарлотта. — Ты при этом присутствовал? У бедняжки был жестокий и ревнивый муж, который вполне мог все это вообразить. А что, если он ошибался?

— О, прелюбодеяние было доказано, — ответил Роэн.

— Но тридцать два года… И что, Георг Первый сам был безгрешен?

— Но если бы он ее выпустил, то это было бы свидетельством его слабости.

Шарлотта наконец-то поняла, что слишком увлеклась этим спором, однако решила не сдаваться.

— Я не считаю милосердие свидетельством слабости, Роэн.

— Неужели? — усмехнулся он. — Я просто поражен. Ты защищаешь женщину, виновную в прелюбодеянии. И ты оскорбила покойного короля…

— Ничего подобного! Я просто повторила то, что о нем говорили другие!

— Если ты сейчас же не извинишься за оскорбление, которое нанесла покойному Георгу, я отвезу тебя домой! — пригрозил Роэн.

— Что ж, увози, — вздохнула Шарлотта. — Потому что я не собираюсь восхвалять человека, которого всегда считала чудовищем.

Взбешенный упрямством жены, Роэн вскочил так стремительно, что опрокинул стул. Клейпул, пивший бокал за бокалом, пробормотал:

— Что, уходите?.. Да ведь вечер еще только начинается.

— Но не для миледи! — бросил Роэн. — Для нее вечер закончился. Пойдем, Шарлотта.

Она по-прежнему сидела за столом. Тогда Роэн схватил ее за руку и силой заставил подняться. После чего вывел на улицу и усадил в портшез. Сам же он пошел рядом, не говоря ни слова.

Шарлотта негодовала. Ей ужасно хотелось отплатить за оскорбление, но здравый смысл подсказывал, что лучше помалкивать. Временами жизнь с Роэном становилась невыносимо сложной, и даже самое невинное замечание могло стать причиной скандала. Дома она Молча поднялась наверх и стала готовиться ко сну. Когда же Роэн появился в дверях ее комнаты, она повернулась к нему спиной.

— У меня из-за тебя разболелась голова, — бросила она через плечо. — Я буду очень тебе благодарна, если сегодня ты проведешь ночь у себя.

— Голова разболелась? — Он стремительно пересек комнату и силой заставил ее повернуться к нему лицом. — Ты все еще не извинилась, Шарлотта.

— И не стану! — вспыхнула она — Потому что мне не за что извиняться!

Выражение, появившееся на лице мужа, было ей слишком хорошо знакомо. Шарлотту охватила паника, но она не сдавалась, продолжала в упор смотреть в глаза Роэну.

И этот вызов оказался роковым. Набросившись на нее, Роэн порвал в клочья ее платье и овладел ею так грубо, что она едва не лишилась чувств. Он даже не потрудился снять сапоги, когда навалился на Шарлотту.

Когда же Роэн ушел к себе, она долго лежала без движения, и легкий ветерок с Тахо осушал ее слезы.

Наконец Шарлотта услышала, как хлопнула входная дверь — муж ушел… И она провалилась в беспокойный сон.

А перед самым рассветом Роэн бесцеремонно ее растолкал и велел одеваться, сообщив, что через час они уезжают.

Шарлотта пыталась протестовать:

— Но сейчас же еще ночь! Почему я должна вставать? Куда мы поедем?

Обычно Роэн не рассказывал ей о своих делах, но на сей раз почему-то счел нужным кое-что сообщить Шарлотта узнала, что они едут в Эвору, где состоится тайная встреча с английским послом в Испании, который в эти минуты едет из Мадрида с посланием. Это послание Роэну предстоит доставить в Англию.

Шарлотта наконец окончательно проснулась. Она ничего не знала о политических интригах, но даже ей было известно, какой скандал разразился год назад. Тогда некий капитан Дженкинс принес в Палату общин свое ухо в коробке; он заявил, что ухо ему отрезали испанцы, которые незаконно поднялись на борт его корабля и устроили там обыск, после чего посоветовали забрать свое ухо, а с жалобами обращаться к королю Англии.

Шарлотта принялась одеваться. Она поняла: Роэн, бродивший ночью по городу, что-то узнал — возможно, получил какое-то известие, может быть, из Испании. И он начал действовать со свойственной ему энергией. Но почему он рассказал про посла? Это очень на него не похоже. И почему муж берет ее с собой? Шарлотта задумалась… Может, Роэн сожалеет о том, что обошелся с ней так грубо? Может, его странную откровенность следует воспринимать как жест примирения?

С этой мыслью Шарлотта быстро спустилась вниз Значит, Роэн все-таки сделал первый шаг ей навстречу Прежде она считала, что, приложив усилия, сумеет со временем сделать их брак счастливым, но в последнее время начала отчаиваться И вот… Совершенно неожиданно выяснилось, что у них еще есть шанс…

Шарлотта вышла на улицу и, стоя у парадной двери, начала надевать перчатки. И вдруг заметила, что у дома нет кареты. А в следующую секунду Роэн с усмешкой сообщил, что все-таки не берет ее с собой. Он передумал!

Онемев от изумления, Шарлотта смотрела на своего непредсказуемого мужа. Наконец, не выдержав, все-таки спросила, почему он передумал. Роэн же ответил, что это слишком ответственная поездка и он не может брать с собой женщину. А потом вдруг расхохотался и сказал:

— Возможно, мне надоело твое общество, Шарлотта. — Немного помолчав, добавил:

— Предоставлю тебе самой догадываться, почему мои планы изменились.

Когда же Шарлотта возмутилась, он сказал, что не стоит ссориться в присутствии слуг. После чего сообщил, что будет отсутствовать по крайней мере неделю, а может, и дольше Кроме того, Роэн потребовал, чтобы она не бродила одна по Лиссабону и до его возвращения оставалась дома.

Побледнев от ярости, Шарлотта провожала мужа взглядом. Вскоре Роэн с Жуаном скрылись в предрассветном сумраке Она была слишком взволнована, чтобы ложиться в постель. Заметив, что уже начинает светать, Шарлотта заявила, что пойдет на рыбный рынок. Не обращая внимания на протесты Венд, она накинула на плечи легкую шаль и снова вышла из дома У двери, с факелом в руке, стоял сонный Васко. Слуга настоял на том, чтобы сопровождать госпожу.

Спускаясь к берегу, Шарлотта обдумывала произошедшее. Она пыталась понять, что нужно изменить, чтобы их странный брак стал более счастливым. Муж был так внимателен к ней во время плавания, что у нее создалось ощущение благополучия — обманчивое, как оказалось, ощущение. Теперь же она была совершенно не готова к перемене, произошедшей с Роэном на суше; по вечерам он затаскивал ее в спальню, где набрасывался на нее, точно дикий зверь. А прошлой ночью… Прошлой ночью он оставил на ее теле такие синяки и ссадины, что даже страшно было смотреть. Он овладел ею, словно шлюхой из портового борделя.

Неужели им с Роэном не суждено обрести супружеское счастье? Неужели он всегда будет так груб? Ах, она с радостью отказалась бы от той роскоши, которой окружил ее Роэн — только бы он изменился… Но Шарлотта уже понимала, что Роэн измениться не может, как не может измениться и она сама. Они всегда будут оставаться такими же — и разрыв между ними будет все углубляться, пока не превратится в непреодолимую пропасть.

Сопровождаемая Васко, — к счастью, он скоро отстал и вернулся домой, — Шарлотта шла по извилистым улочкам Альфамы, проходила мимо крошечных дворов и садиков, под нависающими над мостовой балконами и висевшим на веревках бельем, обходила дремавших ленивых псов и выходивших на прогулку котов. Она шла то по булыжникам, то по ступенькам. Временами улочки становились настолько узкими, что, казалось, в них не разминулись бы двое крепких широкоплечих мужчин.

Шарлотта вышла в суету рыбного рынка. Она по-прежнему думала о своих странных взаимоотношениях с Роэном. Что ей делать? Как поступить? Она была готова ухватиться даже за самую тонкую соломинку…

И вдруг среди пассажиров, сходящих на берег, она увидела человека, которого не надеялась увидеть в этой жизни. Увидела Тома. Он возник перед ней лишь на мгновение, а потом снова скрылся в толпе. Шарлотта бросилась туда, где видела Тома, но, конечно же, не сумела догнать его. Однако вскоре он снова появился — высокий широкоплечий мужчина в алом камзоле с золотым шитьем и медными пуговицами. Шарлотта успела заметить, что лицо у него сильно загорело, отчего светлые волосы, блестевшие в лучах утреннего солнца, казались еще светлее. И кроме того, ей показалось, что у бедра его висит видавшая виды шпага.

Том быстро выбирался из толпы — шагал решительно, не останавливался. Шарлотта поняла, что ей его не догнать. Еще мгновение — и он скроется из виду, исчезнет так, как исчезают ее сны…

Нет, конечно, это не Том. Том погиб. Это просто красивый незнакомец, похожий на него. Но сходство оказалось столь поразительным, что ее израненное сердце не выдержало…

— Том! — закричала она в отчаянии. — Том Вестлит!

Он обернулся и окинул взглядом толпу. И вдруг его зеленые глаза, такие знакомые, ярко вспыхнули. Он ее узнал!

— Шарлотта!

Ноги Шарлотты подкосились, и она упала бы на прилавок с апельсинами, если бы торговец не успел ее подхватить.

 

Глава 24

Когда Шарлотта пришла в себя, она увидела перед собой лицо Тома. Он прижал к ее губам фляжку с обжигающим бренди.

— Я не верю… — прошептала она. — Мне сказали, что ты погиб!

Он пожал плечами:

— Нет, меня просто приняли за мертвеца. Шарлотта судорожно сглотнула.

— Как это могло случиться? Роэн сказал, что видел твой труп на камнях, что тебя потом унесло потоком.

— Но ты же видишь, что я жив. Значит, Роэн лгал ей даже тогда…

— Я все никак не могу поверить, что это действительно ты! — Шарлотта смотрела на него с изумлением.

— Неужели я так изменился? — спросил он с улыбкой.

— Нет-нет! — воскликнула она. — Ты ничуть не изменился!

— И ты тоже.

— Правда, Том? — Глаза Шарлотты наполнились печалью. Ей казалось, что жизнь с Роэном не могла не изменить ее. — О, я наверняка изменилась, — вздохнула она.

— Я этого не вижу! — отозвался Том. И он сказал правду — для него Шарлотта оставалась все такой же прекрасной, до того прекрасной, что у него сердце защемило. Пытаясь скрыть свои чувства, он весело улыбнулся. — Ну, Шарлотта, если ты уже пришла в себя, мы можем погулять по рынку, и ты расскажешь мне, как жила все эти годы.

Рука об руку они шли по рынку, шли вдоль берега. Шарлотта неотрывно смотрела на Тома, и ее фиалковые глаза светились счастьем. Том тоже не мог оторвать от нее взгляда, он был очарован ею, как и прежде. Они проходили мимо длинных прилавков, заваленных всевозможными товарами, однако ничего вокруг не замечали; они казались счастливыми новобрачными.

И они действительно вернулись в прошлое, их все сильнее влекло друг к другу. Шарлотте казалось, что она еще никогда не чувствовала такого влечения к мужчине. Когда ей пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не натолкнуться на торговку, ее бедро на секунду прикоснулось к ноге Тома — и тотчас же все тело Шарлотты словно огнем обожгло — Том, ты уже завтракал? — поспешно спросила она, чтобы скрыть волнение — Нет, еще не завтракал. Мне надоела судовая стряпня.

— Ах, тогда ты должен попробовать этот инжир — его привозят с юга Том, почему ты не дал мне знать, что ты жив?

— Потому что узнал, что ты замужем А мне нечего было тебе предложить, Шарлотта.

Нечего предложить! Она снова устремила на него печальный взгляд — Том, а себя? Он рассмеялся.

— Ну, этого слишком мало! — Он пристально посмотрел на нее — Тот, за кого ты вышла замуж, — это высокий мужчина, с которым я видел тебя тем вечером в саду замка Страуд?

Она кивнула — Его зовут Роэн Кейнс. У нас двое детей. — Шарлотта решила, что пока не следует говорить о том, кто отец Кассандры. — А ты не женился?

— Нет, — ответил он. И тут же добавил:

— Обстоятельства не позволяли мне жениться Подобный ответ смутил Шарлотту. Она отвела глаза.

— А вот персики из Алькобаки. Ты должен их попробовать, Том. Они необычайно вкусные!

Шарлотта, в ее платье абрикосового цвета и с нежным румянцем на щеках, казалась Тому привлекательнее любого персика Но он все же взял выбранный ею плод.

— Ты была счастлива, Шарлотта? — спросил он с мягкой улыбкой.

Она снова отвела взгляд.

— Иногда. А чем занимался ты? Где ты пропадал все это время?

— В основном — на Багамских островах. Я вернулся к промыслу моего отца. Но его отец был пиратом! О, какой ужас!

— Давай пойдем куда-нибудь, и ты мне обо всем расскажешь, — предложила Шарлотта, стараясь говорить как можно спокойнее.

Том быстро нашел гостиницу. Теперь, сидя за столиком в обеденном зале, Шарлотта могла лучше его рассмотреть Она заметила, что его прекрасно скроенный камзол в одном месте вот-вот разойдется по шву, заметила, что золотое шитье поблекло, а одна медная пуговица оторвана. Было очевидно, что Том лишен женской заботы.

И еще она заметила, что Том стал шире в плечах. Но глаза у него были прежние — яркие, изумрудные, они сверкали на его смуглом лице, как сверкала и белозубая улыбка. Однако на щеке его появился новый шрам — вероятно, от сабельного удара. Шарлотте очень хотелось прикоснуться к этому шраму.

— Том, откуда он у тебя? — Она указала на его щеку. Он пожал плечами.

— Кажется, я уже говорил тебе, что не создан для жизни пирата. Мы находились в водах Багамских островов и как-то раз наткнулись на небольшое торговое судно, терпевшее бедствие у острова Кэт. Однако мы успели взять на борт людей и груз, и к ночи вся наша команда накачалась добытым ромом. Среди спасенных нами пассажиров была одна очень красивая девушка… — Шарлотта невольно нахмурилась. — Хотя капитан приказал ее не трогать — он надеялся получить за нее выкуп, — пьяный помощник все же решил уложить девушку в свою постель. — Том сжал зубы, вспоминая огромного звероподобного детину. — Но я помешал ему — всадил в сердце шесть дюймов стали. Правда, он успел задеть меня ножом…

— А что стало с девушкой? — спросила Шарлотта.

— Я охранял ее ночью, когда начался шторм. Как я уже сказал, команда напилась до беспамятства, и мы налетели на риф Все утонули, каким-то чудом спаслись только я и та девушка.

На самом деле никакого чуда не произошло — Том едва не утонул, когда плыл к берегу с бесчувственным телом . Но он все-таки выполз на влажный песок… А на следующее утро нашел выброшенную на берег полуразбитую шкатулку, из которой посыпались сверкающие золотые монеты. Том взял золото и вернулся в Англию, а потом направился в Португалию.

Но Шарлотта все думала о девушке, оказавшейся наедине с Томом в тропическом раю.

— А та девушка, которую ты спас — она была… благодарна тебе?

Том усмехнулся.

— Не слишком Мисс Пруденс была избалованной дочкой плантатора с Ямайки. И она во всем обвиняла меня, считала, что шторм разыгрался по моей вине. — Том рассмеялся. — Я доставил ее в ближайший порт, чтобы она могла добраться к отцу на Ямайку. Несколько золотых монет пришлось потратить на нее А потом я понял, что не создан для жизни пирата. И не стал к ней возвращаться.

Значит, он был равнодушен к той девушке! Шарлотта с облегчением вздохнула.

— Может, ты и бросил такую жизнь, Том, — улыбнулась она, — но с этим шрамом ты все равно похож на флибустьера. Том тоже улыбнулся:

— Называй меня авантюристом.

Нет, она ведь была замужем за подобным человеком и теперь гораздо лучше разбиралась в людях.

— Лучше я назову тебя легкомысленным искателем приключений, — сказала Шарлотта.

Том весело рассмеялся. Он вдруг снова стал юным и беззаботным. Шарлотта же внезапно нахмурилась.

— Но я не понимаю. Том, как тебе удалось выжить. Я же видела, как Расе столкнул тебя в пропасть, когда ты лежал на самом краю И Том рассказал, как очнулся на уступе и как в конце концов выбрался из ловушки, в которой оказался. Закончив свой рассказ, он помрачнел.

— Ах, Том, — воскликнула Шарлотта, — значит, я оставила тебя умирать «'!

— Нет, не ты, — возразил он, накрывая ладонью ее дрожащие руки. — Ты же ничего не знала!

Шарлотта была потрясена. Теперь, узнав правду о том, что случилось на горе Кенлок, она поняла, в какую ловушку угодила. Роэн лгал ей на каждом шагу, он сумел устроить так, что она сама бросилась в его объятия! В этот момент она ненавидела себя за слепоту, за то, что позволила обмануть себя. Но еще сильнее она ненавидела Роэна.

А Том торжествовал. Значит, Шарлотта не забыла его — просто ее обманули, заставили поверить, что ее возлюбленный погиб! И он стал рассказывать ей о своей жизни, о долгих днях и ночах, проведенных в дальних плаваниях. Слушая его, Шарлотта пыталась сдерживать себя, не давать воли чувствам.

— Том, а что привело тебя в Португалию? — спросила она наконец.

Он пристально посмотрел ей в глаза:

— Я приплыл сюда следом за своей возлюбленной. Похоже, она покинула Англию как раз тогда, когда я туда вернулся.

Шарлотта во все глаза смотрела на Тома. Так вот почему Роэн так неожиданно увез ее в Португалию! О, возможно, муж и выполняет здесь какое-то поручение, но ее он взял с собой для того, чтобы она не встретилась с Томом! Значит, Роэн узнал, что Том вернулся!

И этим же объяснялось странное поведение Роэна, его жестокость.. Он ревновал ее к Тому!

Видимо, чувства Шарлотты отразились на ее лице, потому что Том с тревогой спросил:

— Что с тобой, Шарлотта?

— Ничего. — Она неуверенно подняла руку — словно для того, чтобы поправить прическу. — Я ведь не знала, что ты меня искал, Том.

А сердце ее, казалось, шептало:» Но поздно, слишком поздно!»

— И я нашел тебя — еще более желанную, чем раньше. Роэн Кейнс — счастливец, Шарлотта. Любой мужчина был бы счастлив на его месте.

— Только не Роэн, — проговорила Шарлотта с горечью в голосе.

— О… — Том насторожился. — Так ты несчастна? Шарлотта вспомнила вчерашнюю грубость мужа, вспомнила утренние оскорбления…

— Да, несчастна, — призналась она.

Его горячая ладонь по-прежнему лежала на ее руках.

— Я не мог забыть тебя, Шарлотта — ни на минуту. И настал день, когда я понял, что должен увидеть тебя, узнать, как ты живешь. В этот день я отплыл в Англию.

— Ах, Том!.. — воскликнула она.

— Я знаю, что теперь у тебя другая жизнь. И не могу разлучить тебя с мужем. Но если я смогу что-то для тебя сделать — Я не могу пригласить тебя домой, — сказала Шарлотта. — Роэн об этом узнает, а он ужасно ревнив. Я уверена, что и в Португалию он взял меня только потому, что узнал о твоем возвращении.

— Значит, я подвергаю тебя опасности! Я этого не хотел… Казалось, Том был готов встать и уйти, готов был снова исчезнуть из ее жизни. Но Шарлотта не могла этого допустить.

— Роэн уехал из города, — сказала она неожиданно. — Его не будет неделю, возможно, дольше. Том крепко сжал ее руки.

— Значит, мы могли бы… видеться? Шарлотта заглянула Тому в глаза — и забыла обо всем на свете.

— Возьми экипаж, — быстро проговорила она. — Мы остановимся у дома, и я скажу Венд… Не знаю, что именно, но что-нибудь скажу. Мы уедем на юг, Том, за Тахо. Это страна песчаных дюн и апельсиновых рощ, страна старинных замков…

« Это страна влюбленных «…

Глаза его вспыхнули, и Том еще крепче сжал ее руки.

— Об этом я даже не мечтал, — пробормотал он. Шарлотта подумала о том, что совершает ужасную ошибку. Но она уже приняла решение и не собиралась отступать. Ведь возвращение Тома стало осуществлением самых смелых ее надежд. Конечно, Шарлотта понимала, что безнадежно запуталась в паутине, сплетенной Роэном, понимала, что не сможет покинуть мужа из-за детей. Но все же она в этот момент не могла расстаться с Томом. Не могла, потому что знала: скоро он снова уедет, исчезнет из ее жизни — теперь уже навсегда. Но неужели судьба будет настолько жестокой, что откажет им в этих драгоценных часах близости?..

Том нанял экипаж, и они поехали прямо к дому в Портас-дель-Сол. Сияющая Шарлотта вбежала в дом и принялась собирать вещи, которые хотела взять с собой. Неожиданно в ее комнату вошла Венд.

— Вы от него уходите? — спросила она.

— Нет, — ответила Шарлотта и мысленно добавила:» Хотя, видит Бог, мне этого хотелось бы!» — Я встретила старых знакомых, Милройдов. Они пригласили меня немного у них погостить. — Заметив, что Венд озадачена се ответом, она пояснила:

— Я всего лишь на несколько дней, Венд.

Минуту спустя Шарлотта вышла к карете.

— Все в порядке? — спросил Том.

— Да, не беспокойся.

Шарлотта подумала о том, что готова совершить прелюбодеяние, готова нарушить брачные обеты.

Том крепко прижал ее к себе — и прошлое вернулось к ней, Шарлотта снова стала семнадцатилетней влюбленной девушкой…

Добравшись до Тахо, они отпустили громоздкую карету и на лодке переправились на противоположный берег. Затем наняли повозку и поехали куда глаза глядят. Вскоре они увидели женщину, готовившую кефаль в горшочке, стоявшем на углях. Остановившись, они купили у стряпухи немного рыбы, хлеба и молодого вина.

Когда их повозка заехала в сосновый лес, они свернули с дороги и нашли среди деревьев укромное местечко. Под ногами у них лежал ковер из сосновых иголок, а нижние ветви скрывали их, словно занавес. Шарлотта уселась на мягкие иглы.

— Том, почему судьба была к нам столь жестока? — прошептала она.

— Но сейчас она сжалилась над нами, — заметил он, снимая камзол.

— Ах, Том! — Шарлотта протянула к нему руки, и он прижал ее к груди. Затем осторожно уложил на постель из иголок.

Он гладил ее по волосам с такой нежностью, какой она уже давно не знала — Роэн редко бывал с ней ласков. Том целовал ее шею, глаза, губы. Целовал так, словно не верил своему счастью.

— Шарлотта, Шарлотта, как мне не хватало тебя! Она закрыла глаза. Ей тоже не хватало Тома. Ах, как он был ей нужен! Он осторожно расстегивал крючки на ее корсаже. И вот уже его рука ласкает ее груди. Потом губы его коснулись розового соска… И тотчас же тело Шарлотты словно опалило пламенем. Она почувствовала, как одежды спадают с нее, — и устремилась навстречу возлюбленному. Их соединение было страстным и в то же время полным нежности, оно походило на сон, походило на волшебную сказку. При этом оба каким-то образом чувствовали, что их вела к этим мгновениям вся предыдущая жизнь.

Охваченные страстью, они возносились к вершинам блаженства, и Шарлотта все крепче прижималась к Тому. Она трепетала в восторге, она была полна томления, полна желания, которое все нарастало. И с каждым движением они поднимались все выше к вершинам экстаз»! Казалось, они каким-то чудом перенеслись в тот древний мир, который открыли для себя Адам и Ева Перенеслись — и затерялись в этом мире, утонули в безбрежном океане блаженства Наконец в последнем безумном порыве, они унеслись за пределы бытия А потом, медленно возвращаясь к реальности, снова ощутили, что лежат на пахучих сосновых иглах, под низко нависающими ветвями — Том — Шарлотта лежала на спине, глядя на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь густые ветви — Том, я хочу тебе сказать. Если бы я знала, что ты жив У нее перехватило дыхание — Знаю, — сказал он Ее признание тронуло его до глубины души — Я всегда это знал Шарлотта тихонько заплакала и прижалась к нему всем телом — Ах, Том, что с нами сделала жизнь! Почему я в тот день подвернула ногу? Почему мы не смогли пробраться в Шотландию! Мы ведь обвенчались в Гретна-Грин Роэн сбил с ног дядю Расса и увез меня Он сказал, что я должна выйти за него замуж, иначе его повесят за похищение Я думала, что спасаю ему жизнь!

Том еще крепче прижал ее к себе — Я собиралась броситься в море, — призналась Шарлотта — Я не хотела жить без тебя И бросилась бы, если бы Роэн не успел меня задержать А потом, в Лиссабоне, я вдруг почувствовала, что снова хочу жить Том прекрасно ее понимал И он был благодарен Роэну, который не позволил Шарлотте броситься в море Лишь благодаря Роэну он теперь снова держал ее в объятиях — А потом я поняла, что беременна — Но Шарлотта не смогла сказать Тому, что Кассандра — его дочь, было бы слишком жестоко, если бы он узнал, что оставил другому не только возлюбленную, но и дочь — Молчи, — прошептал он — Я все понимаю Никто не мог бы требовать от тебя большего — Ах, Том!

Шарлотта прижималась к нему, чувствуя, что глаза ее снова наполняются слезами Ее чудесный, необыкновенный Том ни в чем ее не винит!

Они провели под соснами целый день Потом, уже в лиловых сумерках, отыскали небольшой постоялый двор На набитом соломой тюфяке они снова любили друг друга, и в открытые окна струился серебристый лунный свет Наконец месяц померк, и наступило утро, ясное и солнечное Том проснулся раньше Шарлотты и разбудил ее поцелуями — Ты улыбалась во сне, — сказал он Шарлотта сладко потянулась, наслаждаясь тем, что их тела соприкасаются — Мне снился сон, Том Нам с тобой почему-то принадлежал замок Страуд И мы были самой счастливой парой на свете На лицо Тома набежала тень — в его будущем не было замков Он не мог бы предложить Шарлотте даже того, что она имела сейчас Заметив, что Том хмурится, Шарлотта порывисто обняла его — Ах, Том, это же был всего лишь сон! А на самом деле все гораздо лучше Мне достаточно того, что ты рядом!

Он улыбнулся Его чудесная Шарлотта осталась прежней Когда-то она готова была отказаться от всего ради него Но на сей раз он этого не допустит, хотя она по-прежнему остается для него самой желанной женщиной на свете Он уткнулся в плечо Шарлотты, наслаждаясь запахом ее кожи, он снова был со своей возлюбленной Отдавшись любви, они провели на постоялом дворе еще два чудесных дня И в конце концов настал момент, когда оба почувствовали, что вскоре им предстоит расстаться Только что они вновь воспарили к вершинам блаженства — но в их близости уже ощущалось какое-то отчаяние Том приподнялся на локте — Когда должен вернуться твой муж?

— Он сказал, через неделю, не раньше, но — Я не имею права вторгаться в твою жизнь, Шарлотта Я должен отвезти тебя обратно в Лиссабон — Он встал, и на лице его застыла гримаса отчаяния — Бог свидетель, больше всего на свете я хотел бы увезти тебя с собой, Шарлотта, — чтобы мы были вместе до конца дней Но что я могу предложить тебе и твоим детям! Деньги у меня на исходе, их едва хватило на то, чтобы добраться до Португалии Мне придется наняться на первый попавшийся корабль!

Она смотрела на него с укором.

Он тяжко вздохнул.

— Что я могу сделать, Шарлотта? Я не могу увезти тебя на Багамские острова! Там женщине не место. И пиратскому промыслу скоро придет конец. На острова нагрянут власти и покончат со всеми пиратами! — Том нахмурился. — Поэтому я должен отвезти тебя обратно, Шарлотта, должен оставить с человеком, который избавил тебя от твоего опекуна.

— Завтра, — прошептала она. — Подожди хотя бы до завтра!

— Сегодня, — заявил Том. Пригладив ладонью свои пепельные волосы, он проговорил:

— Если я останусь с тобой еще на один день, Шарлотта, то уже никогда не смогу тебя отпустить! И потом… Твой муж может вернуться раньше. Разве ты хочешь, чтобы он не застал тебя дома?

Шарлотта с грустью смотрела на возлюбленного. Она хотела сказать, что ей нет дела до Роэна, что она уедет с Томом, уедет с ним куда угодно… Но уехать, конечно же, невозможно… А Том не найдет заработка в Лиссабоне. Да им и нельзя будет оставаться в Португалии, если она расстанется с мужем. Роэн ужасно мстительный — он обязательно нашел бы способ погубить их. А она не могла допустить, чтобы Том погиб.

Но уехать с Томом она тоже не сможет. Ведь он не капитан корабля и не имеет права брать с собой жену. И кроме того, ей следовало думать о детях. Ее девочки привыкли к няне, они окружены заботой… Она не может лишить их будущего. Ей придется смириться и держаться так же мужественно, как Том.

— Ты прав, — сказала Шарлотта, вставая и расправляя юбки. — Судьба подарила нам слишком мало счастья. И теперь мы должны вернуться обратно.

Том обнял ее и привлек к себе.

— Вряд ли я когда-нибудь смогу предложить тебе столько же, сколько дает тебе Кейнс, но если это случится, Шарлотта, то я за тобой вернусь!

Больше всего на свете Шарлотте хотелось сказать, что она готова уехать с ним прямо сейчас, куда угодно. Но она промолчала. Перед ее мысленным взором возникли лица дочерей… Если она заберет их и сбежит с Томом, то эти личики станут усталыми, на них ляжет печать тревоги… Малышки не узнают беззаботной жизни, не найдут счастья в браке. Роэн же даст им образование, обеспечит их будущее… Шарлотта судорожно сглотнула.

— Да, Том, — прошептала она, — мы должны вернуться.

В сумерках они подошли к особняку в Портас-дель-Сол. Карету же отпустили немного раньше — Том сказал, что стук копыт по мостовой может привлечь к ним внимание. Шарлотта была с ним согласна. Кто-нибудь из соседей мог увидеть их приезд из окна и рассказать Васко — а тот обязательно сообщил бы об этом Роэну.

Они молча подошли к парадной двери. Слова прощания были сказаны в карете, но Шарлотта невольно задержалась у входа; ее вдруг охватила паника. Однако она все же взяла себя в руки — ведь все уже было решено.

И только сейчас она заметила, что дом тонул во мраке. Факел у входа не зажгли, отметила Шарлотта. Придется сделать Васко замечание… Видимо, Венд легла рано, иначе она заметила бы такое упущение. Шарлотта подняла голову. Окна ее комнаты не были освещены — как и окна спальни Роэна. Значит, он не вернулся, значит. Том беспокоился напрасно. Окна же Венд и окна детской выходили на другую сторону, так что свет в этих комнатах она не увидела бы в любом случае.

Том нахмурился.

— Слишком темно. Я пойду с тобой.

— Нет-нет, ни в коем случае! — Шарлотта положила руку ему на плечо. — Том, я не хочу, чтобы тебя увидел кто-нибудь из слуг.

Шарлотта смутилась — но что она могла поделать? Если она намерена остаться с Роэном, необходимо позаботиться о том, чтобы он ничего не узнал.

— Тогда я подожду здесь. Я должен убедиться, что ты в безопасности, — проворчал Том.

Шарлотта взялась за тяжелый дверной молоток — и вдруг почувствовала, что дверь открывается. Ее не заперли! Видимо, Венд предоставила это Васко. Шарлотта распахнула дверь — и увидела только полутемную лестницу, уходящую вверх. Лестницу освещал лишь лунный свет, падавший из высокого окна.

— Никого нет, — прошептала она с облегчением.

— Когда зажжешь наверху свет, подойди к окну и помаши рукой, — сказал Том. — Тогда я буду знать, что у тебя все в порядке.

— Да, конечно. — Шарлотта уже хотела переступить порог, но вдруг поняла, что, возможно, видит Тома в последний раз. Она повернулась и бросилась ему на шею. — Ах, Том, я не могу тебя отпустить!

Он крепко обнял ее. Несколько мгновений они стояли в лунном свете.

— Иди, Шарлотта, — сказал он, отстраняя ее.

Она снова повернулась к двери и со слезами на глазах вошла в дом. Закрыв дверь, со стоном привалилась к ней; по щекам ее по-прежнему струились слезы.

И тут распахнулась внутренняя дверь, и в свете свечей возникла мужская фигура. Шарлотта в ужасе замерла. Роэн вернулся… и идет к ней.

Собравшись с духом, она сказала:

— Меня не было весь день. Когда ты вернулся?

— Я не уезжал, — проговорил он бесцветным голосом. Шарлотта осознала свою ошибку и стремительно повернулась, собираясь бежать. Однако Роэн успел ухватить ее за фижму.

— Я искал тебя по всему городу. Где ты была? Шарлотта, не задумываясь, ответила:

— У Милройдов. Я предупредила Венд. Разве она ничего тебе не сказала?

— Лгунья! — Он крепко стиснул ее руку. — Я уехал всего на несколько часов, а потом вернулся. Никаких Милройдов в Лиссабоне нет. Ты была с Вестлингом! Признайся!

У Шарлотты потемнело в глазах. Роэн устроил ей ловушку! И она в нее угодила…

— Лгу не я одна, — прошептала она побелевшими губами. — Ты сказал мне, что Том погиб. Ты оставил его умирать! Роэн равнодушно пожал плечами.

— Это не имеет значения. Ты — моя жена. Я давно сказал тебе, что забуду о твоем прошлом, но не прощу новых грехов.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

Шарлотта же мысленно умоляла Тома поскорее уйти: «Том, уходи, уходи скорее! Уходи, пока можешь! У тебя еще будет счастье в жизни, но меня этот человек убьет!»

Роэн что-то громко проговорил, и из темноты вышли четверо мужчин, которые встали у парадной двери. Шарлотта похолодела — она поняла, что задумал муж.

— Не трогай его, — прошептала она. — Не трогай его, Роэн, и я обещаю тебе…

— К черту твои обещания, — перебил он с презрительной гримасой. — Ты лживая изменница. Я был безумен, когда взял тебя в жены. Зови Вестлинга, — приказал он. — Зови его по имени — Том! — закричала Шарлотта, собираясь добавить «Беги, это западня!» Но Роэн уже зажал ей рот ладонью.

Том, ждавший на улице, услышал ее крик. Он стремительно ворвался в дом — и тотчас же на него набросились со всех сторон Нападавшие были без оружия, но удары их кулаков и сапогами были молниеносными и точными. Том со стоном повалился на пол, и теперь его пинали ногами — Останови их, останови! — кричала Шарлотта, пытаясь вырваться. — Разве ты не видишь, что они убивают его! Тебя назовут убийцей, и я сама буду обвинительницей!

При этих ее словах лицо Роэна исказилось такой злобой, что в любой другой момент Шарлотта пришла бы в ужас.

— Я не намерен убивать твоего любовника, — заявил он, приказав своим подручным остановиться — Тогда что ты намерен делать? — спросила Шарлотта с дрожью в голосе.

— Я намерен погрузить его на корабль в кандалах и отправить… очень далеко.

Шарлотта наконец поняла, что Роэн все обдумал. Пока она нежилась в объятиях Тома, Роэн обдумывал планы мести!

Шарлотта закрыла глаза — но туг же снова их открыла, услышав, как бесчувственного Тома волокут к двери.

В голосе Роэна звучало злобное ликование.

— Он очнется в море, без денег, закованный в кандалы и избитый. И он будет мучиться, думая о тебе. Нет, я не убью твоего любовника, Шарлотта. Это за меня сделают другие!

Шарлотта в ужасе смотрела на мужа.

— Что., о чем ты говоришь? — прошептала она Роэн усмехнулся:

— Капитану приказано держать Вестлинга на судне пять дней, а потом бросить за борт в мешке. Этот капитан — из мадагаскарских негодяев, и я хорошо ему заплатил, так что он выполнит мои распоряжения.

Шарлотта отшатнулась от мужа.

— Ты лжешь, — прошептала она. — Скажи мне, что это ложь, Роэн!

Его отрывистый смех являлся достаточно красноречивым ответом.

— Судно отплывает через час. Ты мне не веришь? Я отвезу тебя в порт, и ты сама все увидишь.

Шарлотта попыталась закричать, но Роэн затолкал ей в рот носовой платок и связал руки шарфом После чего отнес ее к экипажу, неожиданно подкатившему к дому, и бросил на сиденье. Всю дорогу он молчал и поглядывал на жену с презрительной усмешкой.

Когда они подъехали к гавани, он отодвинул занавеску, закрывавшую окно кареты, и в бледном свете луны Шарлотта увидела корабль, плывший по Тахо в сторону моря. Однако название судна она прочесть не успела…

Наконец Роэн развязал ей руки и вытащил кляп изо рта.

— Ты ничего не хочешь сказать мне, Шарлотта? — спросил он. — Ты не собираешься плакать, молить о пощаде? Шарлотта прошептала:

— Роэн, возьми лодку, догони корабль, верни Тома! Спаси его, Роэн, — и я соглашусь на все, даю тебе слово! Он ухмыльнулся:

— Просить за Вестлинга уже поздно. Я думал, ты будешь просить, чтобы пощадили тебя!

Поздно… поздно… Эти слова зазвучали у нее в ушах погребальным звоном.

— Убийца! — неожиданно закричала Шарлотта. — Убийца! Она в отчаянии набросилась на Роэна и принялась молотить его кулаками и царапать ногтями. Когда же он схватил ее за руки, она впилась в его руку зубами. Взвыв от боли, Роэн оттолкнул Шарлотту с такой силой, что она, ударившись головой о стенку кареты, без чувств упала на сиденье.

 

Глава 25

Узница Альфамы, лето 1739 года

Несколько дней ее держали на борту судна, стоявшего в гавани. Связанная, с кляпом во рту, Шарлотта лежала в темноте и слышала крысиную возню. В эти несколько дней она едва не сошла с ума, но ее поддерживала мысль о том, что рано или поздно мучения закончатся — ведь даже самому длительному плаванию когда-нибудь приходит конец.

Сжимая зубы, Шарлотта думала о том, что плавание все же закончится и она сумеет вырваться на свободу, сумеет найти своих детей и убежать с ними. Она найдет английского консула и расскажет ему, что с ней сделали, она заручится его помощью и добьется развода. Даже если ее поступок назовут прелюбодеянием, люди поймут: ее обманули, с ней обращались с нечеловеческой жестокостью. Одни только крысы чего стоили!

Но капитан как-то раз заглянул к ней с фонарем, увидел крысу — и с тех пор рядом с Шарлоттой сидел юнга, который отгонял крыс. Когда же он вытащил у нее изо рта кляп, чтобы дать ей напиться (поесть ей никто не предлагал), она попыталась выяснить, куда направляется судно. Однако юнга говорил на каком-то незнакомом языке, так что Шарлотте ничего не удалось узнать.

Наконец, когда Шарлотта уже готовилась к голодной смерти, ее завернули в грубое одеяло, провонявшее заплесневелым сыром, и вынесли с корабля. Затем посадили в карету и куда-то повезли. По стуку копыт Шарлотта определила, что ее везут по городским улицам, но куда именно везут, она не знала.

Наконец экипаж остановился, и ее внесли в дом — она слышала, как открываются и закрываются двери, — а потом понесли по лестнице. Шарлотта похолодела от страха. Неужели ее собираются где-то запереть?

И тут ее бесцеремонно усадили куда-то, сняли с головы одеяло, и изумленная Шарлотта обнаружила, что сидит в своей собственной спальне, в доме в Портас-дель-Сол. Комнату освещала свеча, и при ее свете она увидела Роэна, взирающего на нее со злобным торжеством.

— Похоже, что ночи, проведенные на корабле, тебе не повредили, — заметил он, вынимая у нее изо рта кляп.

Не повредили? Она вся в грязи, умирает от голода, платье измято и порвано, волосы нечесаны! Шарлотта в изумлении смотрела на Роэна. Неужели он намерен делать вид, что ничего не произошло?

— Я голодна, — сказала она. — И я должна увидеть детей Только сейчас Шарлотта поняла, что в доме слишком уж тихо — неестественно тихо.

— Где дети? — Она в ужасе смотрела на мужа. Роэн пожал плечами — и тут Шарлотта заметила, что на нем дорожный костюм. Осмотревшись, она увидел, что дверцы гардероба открыты и что он пуст — ее одежда исчезла! А у двери стоял большой сундук.

— Где Венд? — спросила она.

— Венд с детьми уже на корабле.

— Значит, мы возвращаемся в Англию? — Она старалась говорить как можно спокойнее — Я возвращаюсь в Англию. Ты останешься здесь. Мне не нужна сумасшедшая жена — Я не сумасшедшая! — воскликнула Шарлотта.

— Но ты умерла, — проговорил он вполголоса. — Твои похороны состоялись позавчера, и теперь из дома уносят последние вещи Я не знал, что с тобой делать, — помещение для тебя еще не готово. Но можешь не беспокоиться, оно будет готово завтра. Тебя переведут туда следующей ночью, и тогда ключ от этого дома вернут владельцу. Сам я отплываю через час. Пока ты остаешься на попечении вот этих достойных людей. — Он кивнул в сторону закрытой двери, — Их фамилия — Бильбао.

Шарлотта решила не сдаваться.

— Все будут говорить, что ты меня убил! — заявила она. Роэн улыбнулся, — казалось, он наслаждается происходящим.

— Кроме того, доктор засвидетельствовал, что ты перед смертью сошла с ума, а твое безумие являлось следствием какой-то странной болезни. Так что я похоронил пустой гроб и даже поставил надгробие. Это заставит замолчать всех недоброжелателей, которым вздумается узнавать, что произошло. Несколько знакомых заходили выразить соболезнования, но они поспешили удалиться, когда я сказал, что мы опасаемся заразы. Однако они засвидетельствуют, что я глубоко опечален и оплакиваю любимую жену. Да ты и сама можешь в этом убедиться.

Роэн развел в стороны руки, и Шарлотта только сейчас заметила, что он в трауре.

— Ты издеваешься надо мной! — воскликнула она с горечью — Немедленно развяжи меня! Роэн в изумлении поднял брови:

— А я думал, ты спросишь, почему я не уложил тебя в гроб.

— Считай, что я спросила.

— Потому, моя милая, что я не хочу тебя убивать. Ты сама себя убьешь, когда обдумаешь свое положение. Способ самоубийства я предоставляю тебе на выбор ты очень изобретательна, и я не сомневаюсь, что ты найдешь способ покончить с собой.

— Я никогда этого не сделаю! — воскликнула Шарлотта. — Немедленно отпусти меня, иначе я буду кричать. Роэн внимательно посмотрел на нее:

— Не сомневаюсь, что ты получишь от этого удовольствие. Я вижу, что твой дух не сломлен. Но, уверяю тебя: пока не сломлен. А если будешь кричать, то тебе снова заткнут рот.

Шарлотта была в отчаянии.

— Роэн, это чудовищно. Право, даже ты…

— А если тебя все же случайно обнаружат, — перебил Роэн, — то меня можно будет обвинить лишь в том, что я устроил комедию с похоронами. Но люди поймут меня — ведь я оставил свою сумасшедшую жену на попечение преданных слуг, вместо того чтобы отвезти ее в Англию и сделать всеобщим посмешищем. У меня есть свидетельства двоих лекарей и двоих свидетелей: перед смертью ты бредила.

Остановившись в дверях, он пристально посмотрел на Шарлотту. Такое же выражение появилось на его лице в тот момент, когда Кэтрин Талибонт набросилась на него с обвинениями в убийстве мужа. И действительно — Роэн вспомнил о Кэтрин.

— Я считал, что Кэтрин — дурная женщина, но ты оказалась еще хуже, Шарлотта. Кэтрин всего лишь расторгла помолвку. Ты же нарушила брачные обеты.

— Но я вернулась к тебе, — сказала Шарлотта — Вернулась? — переспросил он с презрительной усмешкой. — Только до той поры, пока Вестлинг снова не объявился.

Шарлотта молчала — ей нечего было возразить.

— Я искал тебя по всему городу. И отсутствовал всего лишь несколько часов. Ты заранее обо всем с ним договорилась, ты ждала того момента, когда я уеду!

— Нет, наша встреча была случайной.

Но Шарлотта понимала, что Роэн ей не верит.

— А потом я понял, что не надо тебя искать: ты вернешься за детьми.

— Но я распрощалась с Томом. Я не рассчитывала больше его увидеть.

— Ax, избавь меня от новой лжи! — нахмурился Роэн. Пристально глядя на мужа, Шарлотта проговорила:

— Кэтрин Талибонт всем будет говорить, что ты меня убил. И тогда люди поверят, что ты виновен и в смерти ее мужа. Во всяком случае, я в этом теперь не сомневаюсь.

Казалось, последние слова Шарлотты задели его за живое.

— Сколько мне пришлось лгать, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь. Тебе, неблагодарной! Ты заслуживаешь того же наказания, что королева София Доротея!

Шарлотта с ненавистью взглянула на Роэна.

— Ты дьявол, — процедила она сквозь зубы. — Ты исчадие ада!

Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Потом Роэн презрительно усмехнулся и вышел за дверь. Услышав, как он сбежал по лестнице, Шарлотта наконец-то дала волю слезам.

Вскоре в комнату вошла невысокая женщина, которая принесла чашку бульона.

— Я — Альта Бильбао, — представилась она.

— Это чудовище увозит моих детей! — со слезами воскликнула Шарлотта. — Развяжите меня, я должна ему помешать!

Заметив, что Альта ее не понимает, она сказала то же самое по-португальски. Тюремщица явно расстроилась. Она заговорила так быстро, что Шарлотте удавалось разобрать только отдельные слова. Общий же смысл сказанного сводился к следующему: сеньоре не следует огорчаться, потому что это — ненадолго, пока она не поправится. Шарлотта попыталась освободить свои ноги от пут, но Альта заставила ее сесть и протянула ей чашку с бульоном. Однако Шарлотта оттолкнула чашку, пролив бульон. Альта вздохнула и, преодолев сопротивление пленницы, связала ей руки.

Когда Альта ушла, Шарлотта снова разрыдалась. Через час Роэн… увезет детей… увезет ее чудесную Кассандру и крошку Фебу… Через час… через час…

На следующее утро Альта Бильбао опять принесла бульон и ломоть хлеба. На этот раз Шарлотта поела.

А ночью ее снова связали, сунули в рот кляп и, накинув на голову одеяло, повезли на ослике куда-то в горы — во всяком случае, так показалось Шарлотте. Ей было так душно под одеялом, словно ее зашили в мешок… Подумав о мешке, она тотчас же вспомнила о Томе. Наверное, пять дней уже прошли, и тело Тома погрузилось в морскую пучину…

На самом же деле пятый день только наступал. Том со стоном очнулся. Очнулся в темноте, с ужасной головной болью. Однако он сразу же понял, что находится на корабле. Ему был слишком хорошо знаком запах гниющей рыбы, матросских сухарей и заплесневелого сыра. К тому же он прекрасно слышал характерное хлопанье парусов и скрип досок.

Неожиданно раздался голос:

— А… очнулись. Я находился здесь, когда вас принесли сюда — вернее, швырнули. Меня зовут Себастьян да Севера.

— Том Вестлинг.

Попытавшись сесть, Том обнаружил, что закован в кандалы. Более того, он был прикован к огромному железному кольцу! Том дернул за кольцо и громко выругался.

— Я так же себя чувствовал, когда меня доставили сюда, — сказал да Севера. — Но теперь я спокоен, мой друг. Если уж вам предстоит умереть, то надо относиться к этому философски.

— Почему вы оказались здесь? — спросил Том. Он не видел своего собеседника, но каким-то образом догадался, что тот пожал плечами.

— У меня есть враги, — ответил да Севера. — Враги, которые заманили меня в Лиссабон, чтобы прикончить и завладеть моими землями в Бразилии. Можно сказать, что я добровольно угодил в ловушку.

— И я тоже. — Том вспоминал Шарлотту. Ее отчаянный крик все еще звенел у него в ушах. Боже, что они с ней сделали? — А вы не думали, как выбраться отсюда?

— Я только об этом и думал. Кажется, я здесь уже целую вечность. Время от времени один из матросов приносит хлеб и воду. Но он немой и не может ответить на мои вопросы.

Снова заскрипели доски и громко хлопнул парус.

— Когда мы отчалили от берега? — спросил Том.

— Несколько часов назад. Думаю, капитан намерен выйти в море и там избавиться от нас.

Да, это казалось весьма вероятным. Том задумался — Вы говорите, что у вас земли в Бразилии? А вы не пробовали предложить тюремщикам деньги?

— Попробовал бы, — со вздохом ответил да Севера, — если бы мог хоть с кем-то поговорить…

Время шло, и узники не только познакомились, но и прониклись взаимной симпатией. Да Севера не говорил о размерах своего состояния, но Том понял, что оно весьма велико. Бездетный вдовец, да Севера не пожелал жениться вторично. В Лиссабоне у него жил племянник, который отказывался перебираться в Бразилию, поскольку там ему пришлось бы заняться делом. Именно племянник и составил заговор против дядюшки, и однажды на да Севера было совершено нападение, в результате которого он оказался пленником на борту судна. Если бы они уговорили капитана плыть в Бразилию, то да Севера смог бы заплатить ему гораздо больше, чем он получил от заговорщиков.

На пятый день немой исчез, и вместо него пришел юнга с ведром воды и ковшиком. Кроме того, он принес ломоть хлеба, который узники разделили поровну.

— Ветер крепчает, — заметил юнга. — Похоже, надвигается шторм.

— Что это за судно? — спросил Том.

— Корабль поменял уже с дюжину названий, — с веселой улыбкой ответил паренек. — Только и знаем, что соскребаем и пишем, соскребаем и пишем. Сейчас судно называется «Доуро».

— А как он назывался до этого?

— «Ла Люн», — засмеялся юнга. Том пожал плечами.

— А еще раньше? — спросил он.

— «Ласточка». А перед этим — «Веселая шлюха». Том насторожился.

— Бьюсь об заклад, что «Веселой шлюхой» он назывался не раз.

— Откуда тебе знать?

— Потому что так это судно называлось давным-давно, когда оно плавало в водах Мадагаскара.

— Может, и плавало, — пробурчал паренек. — Но вас-то обоих скоро бросят за борт. Сегодня ночью. Капитан советует вам помолиться.

— Вот как? — усмехнулся Том. — Тогда передай своему капитану…

— Что он должен передать своему капитану? — прогремел чей-то голос, и в следующее мгновение в трюм спустился седой мужчина, толстый как бочка — Мне поручили зашить тебя в мешок и бросить за борт, — заявил он — Но мне любопытно узнать, в чем же твое преступление?

— Я не совершал никаких преступлений, — ответил Том — Я любил одну женщину, а ее мужу это не понравилось — А, вот оно что! — Капитан хохотнул — Некоторые мужья теряют разум, когда речь заходит о любовных делишках жены.

— Она была моей раньше, чем он ее увидел, — проворчал Том — Шайка убийц напала на меня, и один из них столкнул меня со скалы А этот человек сказал ей, что я погиб Он получил ее обманом.

— Умно, — хладнокровно заметил капитан и добавил — Он мне показался неглупым человеком — Но я ее нашел, — продолжал Том. — А теперь меня убьете вы, и одному Богу известно, что он сделает с ней!

— Да уж . — с равнодушным видом кивнул капитан Том пристально посмотрел на капитана. Этот голос, эта толстая шея, поза…

— Вы капитан Ярборо? — спросил он неожиданно — Так ты меня знаешь?

— Знаю, — подтвердил Том. — Познакомился на Мадагаскаре — На Мадагаскаре? — спросил капитан, глядя на своего пленника уже с некоторым интересом.

— Мы там с вами распили несколько бутылок рома Тогда этот корабль еще назывался «Веселой шлюхой» Вы меня не помните? Я Том Вестлинг, сын капитана Бена Вестлинга. Мы с отцом уплыли с Мадагаскара на борту «Акулы»

— Сын Бена Дьявола?! Вот так встреча! Бен Вестлинг говорил мне, что ты сбежал с его корабля и с тех пор он тебя не видел.

— Верно, мне приглянулась одна красотка, — соврал Том Капитан Ярборо громко выругался и ткнул пальцем в Себастьяна да Северу.

— Ты получаешь отсрочку, португалец! Я хочу поговорить с этим малым!

Спустя час — вымывшись и побрившись — Том сидел напротив капитана Ярборо в его роскошной каюте, и капитан наливал в его стакан мадеру.

— Когда вы в последний раз видели моего отца? — спросил Том, поднося стакан к губам.

— Как раз перед тем, как его корабль пошел ко дну — вместе с ним. Разбился на коралловом рифе. Никто не спасся.

Том погрустнел. Они с отцом были совершенно разными людьми, но все же известие о смерти Бена огорчило Тома.

— Мне жаль, что пришлось сообщить тебе об этом, — проворчал капитан. — Выпей еще, мой мальчик.

Том смотрел, как золотистое вино льется в стакан. Не все его воспоминания об отце были неприятными…

— Сколько Кейнс заплатил вам за то, чтобы вы бросили меня за борт?

Старый пират расхохотался:

— Щедро заплатил! И, конечно, честь требует, чтобы я сдержал слово.

Том похолодел. Сидевший напротив человек был способен на все.

— Конечно, при этом вы потеряете хорошего моряка, — пробормотал Том. — Мой отец постарался обучить меня всему, что знал.

— Ты прав. Лишний человек на судне никогда не помешает, — в задумчивости проговорил Ярборо. — Вот только честь требует, чтобы я бросил тебя за борт.

Воцарилась тишина. Том посматривал на пистолеты, висевшие на стене за спиной капитана. Скорее всего пистолеты в каюте старого пирата должны быть заряжены… Том прикидывал, сможет ли он опрокинуть тяжелый стол, повалить капитана и схватить один из пистолетов. Но тут Ярборо снова заговорил:

— Конечно, я пообещал Кейнсу, что утоплю тебя. Но я не говорил, когда именно. Он сказал, через пять дней — но зачем такая спешка? Это можно сделать и через много лет — через двадцать, тридцать, сорок… — Капитан громко расхохотался и хлопнул ладонью по столу. — Я тебе ничего плохого не сделаю, мой мальчик! Подумать только — сын Бена Дьявола! Я бы взял тебя к себе, даже если бы ты не был моряком…

Том успокоился. Впервые в жизни он порадовался, что пиратствовал в южных морях. Осушив свой стакан, он спросил:

— Куда мы плывем?

Капитан Ярборо пожал плечами.

— На Мадагаскар. Там еще можно промышлять… Может, и подвернется что-нибудь подходящее.

Том в задумчивости смотрел на капитана. Конечно ему отчаянно хотелось вернуться к Шарлотте, однако он прекрасно понимал: любая попытка покинуть «Доуро» может изменить его судьбу. Том слышал много рассказов о капитане Ярборо и знал, что он — очень жестокий человек.

— Думаю, я сумею кое-что предложить, — проговорил Том с многозначительным видом.

Он изложил свой план капитану Ярборо, и тот одобрительно кивнул.

— Да, ты действительно сын Бена Дьявола! — воскликнул он и приказал юнге привести к нему португальца.

Вскоре Себастьян да Севера уже стоял перед капитаном. Он был бледен, но держался с достоинством. Нельзя было не восхищаться самообладанием португальца.

— Рад вас видеть, сеньор да Севера, — улыбнулся Том. — Вы сегодня не будете кормить рыб. Я рассказал о вас нашему капитану, и он хочет задать вам несколько вопросов.

Да Севера вежливо кивнул капитану; тот, развалившись на стуле, рассматривал своего пленника.

Несколько минут спустя в капитанской каюте было заключено соглашение, скрепленное рукопожатием. Вскоре «Доуро», изменив курс, направился к берегам Южной Америки, к пышным тропическим лесам и богатой португальской колонии — Бразилии.

Шарлотту занесли в полутемную комнату и, развязав, оставили в одиночестве. Она с трудом поднялась на ноги и осмотрелась. Вся обстановка ее нового обиталища состояла из узкой кровати, двух стульев, умывальника с белым тазиком и кувшином и комода в углу. Кроме того, здесь находилось очень красивое большое зеркало. Шарлотта сразу его узнала — это было зеркало из их дома в Портас-дель-Сол. Шарлотта удивилась: зачем Роэн приказал поставить ей зеркало?

Она с трудом подошла к окну и попыталась отворить жалюзи. Оказалось, что они крепко прибиты.

Шарлотта бросилась к двери, распахнула ее — и увидела смуглолицего молодого человека. Он остановил ее и втолкнул обратно в комнату. Затем, повернувшись, крикнул: «Мама!» И тут же появилась крепкая полная женщина, которая назвала себя Альтой Бильбао. Она погрозила Шарлотте пальцем и по-португальски отчитала ее. Шарлотте было сказано, что сумасшествие — очень опасная болезнь и сеньоре нельзя выходить.

В комнате имелось еще маленькое окошко — единственный источник света. Окошко не было заколочено, но находилось так высоко, что Шарлотта не могла дотянуться до него. И кроме того, оно было забрано чугунной решеткой. Глядя в щель жалюзи, Шарлотта увидела за окном балкон, но балконная дверь тоже была заколочена. Значит, выбраться из тюрьмы будет очень трудно, размышляла Шарлотта. Как обмануть людей, языка которых она почти не знает?

Пытаясь лучше овладеть португальским, Шарлотта то и дело заговаривала с Альтой, которая ей прислуживала, и время от времени — с Жорже, ее молчаливым мужем, запиравшим дверь комнаты и отпиравшим ее, когда Альта хотела войти. В конце концов Шарлотте удалось узнать, что семья Бильбао приехала в Лиссабон откуда-то с севера. Когда-то у них был свой дом и хозяйство, но из-за несчастного случая Жорже стал сильно-хромать, и семье, чтобы выжить, пришлось пойти в услужение. Да, Роэн все предусмотрел… Если пленница смирится со своей участью, супруги будут выполнять роль слуг; в противном случае они вполне могли стать тюремщиками.

И Бильбао действительно бдительно следили за пленницей. Она пыталась подкупить тюремщиков, но у нее не было денег. Шарлотта обещала щедро им заплатить, если они ее отпустят. Даже прибегла к бесстыдной лжи, сказав, что в Англии у нее поместья, дающие немалый доход. Но Альта и ее муж оказались очень осторожными людьми. Они объяснили, что получают щедрую плату. Каждый месяц посланец, которого Шарлотта ни разу не видела, привозил им кошелек с деньгами, поэтому супруги не желали рисковать.

Отчаявшись, Шарлотта попыталась воззвать к их милосердию. Она рассказала им, как Роэн пытался убить ее возлюбленного много лет назад, а потом обманом женился на ней. Альта кивала и говорила, что это, конечно, очень грустная история, но сеньоре лучше о ней забыть. А когда безумие сеньоры пройдет и она забудет об этих выдумках, ее муж вернется — перед отъездом он обещал. И сеньоре не разрешается иметь письменные принадлежности. Сеньор категорически это запретил.

Все попытки Шарлотты вырваться на волю кончались неудачей, и душа ее погрузилась во мрак — более глубокий, чем вечный сумрак, царивший в комнате.

Когда же Шарлотта вспоминала Роэна, ее душил гнев. Иногда она в ярости металась по комнате, словно зверь в клетке. Потом вдруг останавливалась и прислушивалась… А вечерами падала на постель и вся дрожала от ненависти, пока не погружалась в сон. Но и во сне Шарлотту преследовали кошмары — во сне она убивала Роэна и просыпалась от собственного хохота. А потом снова засыпала, и порой ей снился Том — тогда она просыпалась рыдая.

Однажды ночью, проснувшись, она сидела, обхватив голову руками. И вдруг, немного успокоившись, заметила, что лунный свет заливает ее комнату и падает на большое зеркало. Это сияющее зеркало манило ее, осужденную на жизнь в сумерках. Шарлотта встала с постели и подошла к зеркалу, уставившись на отражение, возникшее в нем. Женщина, которую она увидела, ничем не напоминала прежнюю Шарлотту. Это был призрак с изможденным лицом и нечесаными блеклыми волосами; Шарлотте не давали даже гребень, и ей приходилось расчесывать свои длинные локоны пальцами.

Она в ужасе отшатнулась от зеркала. Теперь ей стало ясно, зачем Роэн оставил ей зеркало. Чтобы она увидела себя! К утру луна померкла, и Шарлотта снова оказалась в полутемной комнате. И она снова думала о Роэне.

Он никогда не вернется за ней — никогда! Ей предстоит провести здесь всю жизнь. Она лишилась Тома, лишилась детей… Что ей осталось?

Вечером дверь открылась, и в комнату вошла Альта Бильбао с ужином.

— Вы не съели завтрак и к обеду не притронулись, — с укоризной сказала она.

Шарлотта криво усмехнулась. Неужели эта женщина действительно считает, что ей хочется есть?

В тот вечер она ножом вскрыла себе вену на левом запястье. Нож ей удалось взять с подноса. Но Альта, заметив пропажу, подоспела вовремя: она перевязала Шарлотте руку и привязала узницу к кровати. После этого из комнаты убрали все острые предметы, и Шарлотте пришлось пить из мехов, а есть из деревянной миски деревянной ложкой. Да, эти демоны, которым Роэн поручил ее стеречь, оказались чрезвычайно бдительными!

Поскольку Роэн оставил Шарлотте лишь ту одежду, которая была на ней, а прижимистая Альта не собиралась тратить на нее собственные деньги, ей приходилось сидеть нагишом или заворачиваться в простыню, пока ее платье стирали внизу. Шарлотта хотела сшить себе платье из простыни, но Альта, возмутившись, отказала ей. Как — портить такие чудесные полотняные простыни? Да ведь хозяин спросит за них с Альты, когда вернется!

Шарлотта сдалась. Похоже было, что ей до конца жизни придется носить одно и то же платье. Благодаря Бильбао она следила за ходом времени: миновал День Всех Святых, потом — Рождество, Новый год… С приближением Пасхи Шарлотта совсем упала духом. Праздники были для нее самыми тяжелыми днями: Альта обожала праздники и неизменно рассказывала ей о гуляньях — удовольствиях, недоступных для Шарлотты. Бильбао же, хотя и сочувствовали Шарлотте, бдительно за ней следили.

В День. Святой Троицы Шарлотта отказалась утром вставать. Она лежала, повернувшись лицом к стене, и отказывалась даже от пищи. Бильбао встревожились. Если сеньора умрет, они лишатся дохода! Альта объяснила это Шарлотте, но та горько рассмеялась. Альта пригрозила, что они будут кормить ее насильно.

— Ну и что? — пожала плечами пленница. — Я все равно скоро умру здесь без солнца!

Несмотря на все уговоры, Шарлотта не уступала. И вскоре ей помогла сама природа. На Лиссабон налетел сильный шторм, и обломок черепицы, упавший с крыши, выбил несколько перекладин жалюзи. Воспользовавшись этим предлогом, отец и сын Бильбао выдернули все гвозди и открыли балконную дверь. Ослепленная солнечным светом, Шарлотта была слишком слаба, и ее вынесли на балкон на руках. Сидя на балконе, она наконец-то поела. А потом долго смотрела вниз, на повозки и людей. Шарлотта думала: не броситься ли вниз, на булыжную мостовую? Но ведь именно этого и хотел Роэн! Он хотел, чтобы она покончила с собой. К Шарлотте вернулась решимость. Какой бы желанной ни казалась смерть, она не станет совершать самоубийство!

И потом… Солнечный свет чудесным образом повлиял на нее. Ей вдруг снова захотелось жить. Она найдет своих детей, и если Тому удалось спастись, то, возможно, она увидит и его…

Выход на балкон стал ее первой маленькой победой.

 

Глава 26

Лето 1741 года

Два года спустя Том снова оказался в Лиссабоне. В жизни Тома многое изменилось. Капитан Ярборо, довольный выкупом за богатого пленника-португальца, уплыл в неизвестном направлении, — возможно, на Мадагаскар. Однако Том последовал за Себастьяном в дебри Бразилии, на богатые копи, принадлежавшие сеньору да Севере. Тому удалось подавить мятеж на копях, и он еще раз спас жизнь своему старшему другу. Правда, при этом он сам был ранен — отравленная стрела угодила ему в ногу. Жизнь Тома висела на волоске, и даже в роскоши плантаторского дома он долго не мог поправиться. Когда же он наконец садился на корабль, Себастьян похлопал его по плечу и пригласил вернуться в Бразилию, сказав, что Том станет его сыном и наследником.

— Только сначала мне надо отыскать мою даму, — с улыбкой ответил Том, крепко пожимая руку друга.

— Найди ее. Я жду вас обоих.

— Да, я вернусь, — снова улыбнулся Том.

Во время плавания он думал только о Шарлотте и о том, что скоро увидит ее.

Том пытался уверить себя, что Шарлотта жива и здорова. И что она по-прежнему ждет его. Ведь теперь у него появились деньги, и он сможет увезти ее и детей! Он обеспечит им счастливую жизнь — в Бразилии.

А если Кейнс попытается ему помешать… Том крепко сжал зубы. Если Кейнс попытается ему помешать, на этот раз он его убьет.

Наконец корабль вошел в лиссабонскую гавань, и Том сошел на берег. Он сразу же нашел особняк в Портас-дель-Сол, но дом оказался заперт.

В конце концов ему удалось найти владельца дома, и тот сообщил, что Кейнс расторг договор, потому что решил вернуться домой, в Англию. А его молодая жена умерла…

— Умерла? — недоверчиво переспросил Том. — Умерла, вы сказали?

— Да, кажется, — кивнул португалец. — Говорили что-то о горячке… Помню, погребальная процессия была очень пышная.

Но Тома слова домовладельца не убедили. Шарлотта не могла умереть! Не удовлетворили его и архивные записи. Он разыскал доктора, который выписал свидетельство о смерти, но и ему не поверил; Том не сомневался, что произошла какая-то ошибка, например, имя записали неверно. Возможно, умерла не Шарлотта, а ее служанка, Венд.

Пожилой доктор, проигравший в карты три состояния и ради денег готовый на все, в испуге смотрел на недоверчивого англичанина. Он уверял Тома, что Шарлотта действительно умерла.

В конце концов Том решил, что Шарлотту убил Кейнс. Он в гневе схватил лекаря за горло.

— Как он ее убил? — прохрипел Том. — Говорите, как? Доктор, выпучив глаза, смотрел на Тома.

— Я клянусь вам, — просипел он. — Кейнс ее не убивал!

— Тогда кто это сделал?

Том встряхнул доктора с такой силой, что у того клацнули зубы.

— Никто! Никто! — Врач боялся признаться, что так уверен в этом потому, что жена Кейнса была жива, когда он выписывал свидетельство о ее смерти. — Она умерла от болезни. От лихорадки — от нее умерли многие. — Он решил, что о безумии этому страшному человеку лучше не говорить, и добавил:

— Могу вас уверить: ее муж очень горевал, он был убит горем.

На сей раз Том поверил. Он не сомневался, что Кейнс любил свою красивую молодую жену. Пальцы, сжимавшие горло доктора, разжались.

— Вы присутствовали при ее смерти?

— Да, да, конечно! — подтвердил лекарь. — Такая красавица… Ее смерть была настоящей трагедией. Том был в отчаянии.

— Где она лежит? — спросил он.

— Лежит? — изумился доктор. — О, вы хотели спросить, где ее похоронили? Мне не сказали, но я могу указать вам наиболее вероятное место.

Доктор объяснил Тому, как найти кладбище. Он очень надеялся, что Кейнс установил на могиле надгробный камень.

Кейнс действительно установил надгробие — просто камень с именем и датами. Опустившись у могилы на колени, Том отдался своему горю. Ему казалось, что сердце его вот-вот разорвется.

Наконец, покинув могилу, он нашел каменотеса. Том решил заказать еще одно надгробие — памятник из белоснежного мрамора, изящный шпиль, устремленный в небеса. Кроме того, он распорядился выбить надпись: «Здесь лежит Шарлотта, возлюбленная Томаса. До конца времен».

Заказав памятник, Том отправился на юг, в те места, где они с Шарлоттой узнали столь недолгое счастье. Он ночевал на том же постоялом дворе, где она лежала в его объятиях. Он побывал везде, где они наслаждались любовью, — и горько сожалел о том, что не увез ее с собой, пусть даже против ее воли. Возможно, тогда она не умерла бы…

Когда Том вернулся в Лиссабон, ноги сами понесли его на извилистые улочки Альфамы. Почему-то в этих улочках он вдруг почувствовал близость Шарлотты. Заблудившись, Том спросил у прохожего дорогу, и ему сказали, что он находится на улице Нигде. Том грустно улыбнулся. Улица Нигде… Самое подходящее для него место.

Шагая по улице, он внезапно остановился и почему-то, задрав голову, уставился на балкон третьего этажа. В этот момент он отдал бы все на свете за надежду вновь увидеть Шарлотту…

Однако Шарлотты на балконе не было. Жорже Бильбао, вернувшись домой, велел Альте увести Шарлотту с балкона, потому что в конце улицы он увидел посланца. Ведь Кейнс сказал: если Бильбао хотят получать ежемесячное жалованье, сеньора ни в коем случае не должна видеть посланца. Если бы Том прошел по улице всего на несколько минут раньше или получасом позже, он увидел бы на балконе печальную Шарлотту, и тогда все сложилось бы иначе…

В тот же вечер он сел на корабль, отплывавший в Бразилию. После короткого, но теплого свидания с Себастьяном да Северой, считавшим Тома своим сыном, он отправился в глубь страны. Чтобы забыть о Шарлотте. Том искал золото — а нашел бриллианты.

В конце концов Шарлотта перестала надеяться на появление Тома. Она решила, что он погиб, — иначе он обязательно сумел бы ее отыскать. Конечно, она по-прежнему видела его во сне и думала о нем днем. И она постоянно тревожилась за детей.

Однако Шарлотта уже не надеялась на чудо, на то, что Том ее спасет. Теперь она связывала все свои надежды с посланцем, который каждый месяц привозил Бильбао деньги. Если бы только ей удалось поговорить с этим человеком, завоевать его доверие, рассказать всю правду! И, наверное, Бильбао тоже этого боялись: она слышала, как Жорже приказывал Альте увести ее, потому что приезжает посланец.

И вот как-то раз, в день, когда должен был появиться посланец, Шарлотте удалось незаметно сбросить туфлю — так что балконная дверь закрылась неплотно. Услышав, как хлопнула парадная дверь, она выбежала на балкон и увидела высокого худощавого незнакомца. Этот мужчина — скорее юноша — показался ей знакомым…

— Постойте! — крикнула она по-португальски.

Посланец задрал голову — и Шарлотта узнала Анетту.

Француженка смотрела на нее с ненавистью и торжеством. Было очевидно: Анетта и являлась тем посланцем, который привозил деньги семейству Бильбао.

Шарлотта поняла, что надеяться не на что. Роэн и Анетта не выпустят ее на волю. Однако появление француженки, как ни странно, укрепило волю Шарлотты. Она твердо решила, что выйдет на волю и найдет своих дочерей. Ее время придет, и она должна быть готова воспользоваться любым шансом.

Чтобы сохранить стройность фигуры, Шарлотта ежедневно часами ходила по комнате. И кроме того, старалась как можно лучше освоить португальский язык, чтобы иметь возможность скрыться в Лиссабоне. Альта Бильбао, растроганная интересом, который Шарлотта проявляла к ее родному языку, принесла ей деревянный гребень.

Шарлотта же терпеливо ждала своего часа.

Лицо Анетты оказалось не последним знакомым лицом, которое предстояло увидеть Шарлотте. На пятый год ее заточения в Лиссабон вернулся Роэн.

Как он боролся с собой! Зимними вечерами образ Шарлотты возникал перед ним в пламени камина. Летними днями о ней ему напоминал ветерок, приносивший аромат цветов. При виде золотистых волос он чувствовал, что у него сжимается сердце, И все же он не желал признать, что ему не хватает Шарлотты. Стараясь избавиться от воспоминаний, он с жаром брался за любые поручения своего покровителя Уолпола, который рад был пользоваться услугами такого человека, как Роэн. Но в 1742 году Уолпол был вынужден подать в отставку. Его звезда погасла. Погасла и звезда Роэна Кейнса.

Как член палаты лордов, Уолпол изредка давал Роэну поручения, но они были все менее выгодными. Конечно, Кейнс все равно оставался человеком богатым; он мог позволить себе иногда и побездельничать.

Чтобы забыть Шарлотту, Роэн все чаще проводил время в игорных домах; а в его постели частенько ночевали актрисы. Когда же он засыпал, ему снилась Шарлотта, и он в ярости просыпался — даже во сне она терзала его.

Роэн знал, что Анетта не допустит, чтобы Шарлотта сбежала. В своих неграмотных письмах она постоянно уверяла его в этом. Терзаемый ревностью, Роэн убедил себя в том, что его неверная жена еще недостаточно наказана. Он решил вернуться в Лиссабон и сыграть с ней жестокую шутку.

На пятый год заключения Шарлотты в Альфаме Роэн снова появился в Лиссабоне. Он встретился с Анеттой, и та немедленно отправилась в дом на улице Нигде, чтобы передать семье Бильбао распоряжения Роэна.

Следующий день выдался жарким — солнце палило нещадно. И в самый жаркий час этого жаркого дня, когда даже собаки и кошки спали в тени, Альта Бильбао оставила дверь комнаты Шарлотты приоткрытой.

Со своего балкона Шарлотта уже видела, что отец и сын Бильбао направились в таверну, где сидели почти каждый день (Альта вечно ворчала по этому поводу). Не услышав щелчка дверного замка, Шарлотта бросилась в комнату.

Дверь ее тюрьмы была заманчиво приоткрыта. Шарлотта осторожно прошла к ней. И услышала, как Альта напевает и гремит посудой на кухне. Бесшумно ступая, едва дыша, Шарлотта спустилась по лестнице. Внизу осмотрелась, но никого не заметила. Дверь на улицу находилась прямо перед ней.

Моля Бога о том, чтобы дверь не оказалась запертой, Шарлотта скользнула к ней — и створки распахнулись. Спустя секунду она уже бесшумно закрывала их за собой. Впервые за пять лет Шарлотта стояла на улице — она была свободна!

Улица в этот жаркий час была пустынна. На балконах чуть колыхалось чистое белье. И тут Шарлотта увидела знакомую фигуру: у одного из домов стоял Жорже Бильбао, беседовавший с каким-то незнакомцем Он стоял спиной к Шарлотте и не видел ее, но его присутствие означало, что путь в ту сторону закрыт.

Шарлотта посмотрела в другую сторону На узкой улице никого не было, и она поспешно пошла к углу, за которым начинался целый лабиринт переулков Остановившись, Шарлотта задумалась: куда идти! И вдруг из темного дверного проема появился высокий мужчина.

Знакомый мужчина.

— Роэн, — прошептала она.

В следующее мгновение Роэн подошел к ней вплотную. Он пристально смотрел на нее. Ей показалось, что он совсем не постарел. На нем был элегантный костюм, в руке — трость. Глаза же его ничего не выражали.

Шарлотта даже не догадывалась, что он ошеломлен этой встречей. Именно поэтому он так долго оставался в Англии; внутренний голос подсказывал: стоит ему ее увидеть — и он забудет о мщении. Борясь с желанием заключить Шарлотту в объятия, Роэн с усмешкой проговорил:

— Похоже, тебе приходится несладко, Шарлотта. — Он бесцеремонно поддел тростью ее истрепанные юбки.

— Я такая, какой ты меня сделал, — с бесстрастным видом ответила она.

— Действительно. — Казалось, ее ответ его позабавил. — Право, я удивлен, что это платье еще не истлело. Я думал, твое тело обнажится гораздо раньше.

С этими словами он сунул конец трости в незаштопанную дыру в юбке и рванул с такой силой, что материя затрещала.

Шарлотта едва удержалась от крика.

— Ты собираешься раздеть меня на улице? — проговорила она. — если ты это сделаешь, я буду кричать, что ты — мой муж, и люди станут смотреть на тебя с ужасом и отвращением.

Роэн криво усмехнулся:

— Если ты позволишь себе хоть пикнуть, я выбью тебе зубы.

И он небрежно взмахнул тростью, демонстрируя, как именно он это сделает.

— Не сомневаюсь, — сказала Шарлотта, глядя прямо ему в лицо. — Ведь я стою перед тобой беззащитная.

Ее отвага, сила ее духа поразили Роэна. Он был совершенно уверен в том, что после пяти лет заключения Шарлотта будет трепетать перед ним. А теперь он сам дрогнул при виде ясных фиалковых глаз и решительно сжатых губ. Эта ведьма не потеряла над ним своей власти, и тем сильнее он ее ненавидел.

— Скажи мне, Роэн, — проговорила она, — как мои дети? Они здоровы! Они по мне скучают?

— Вполне здоровы, — отрывисто бросил он. — По крайней мере были, когда я уезжал из Англии.

— Обе? — допытывалась Шарлотта.

— Фебу любят все, — улыбнулся он.

— А как Кассандра? — Шарлотта едва осмелилась задать этот вопрос — Роэн мог догадаться, что Кассандра — дочь Тома. — Она спрашивает обо мне?

— Никогда.

— Но… почему?

— Она думает, что ты умерла. Они обе так думают. Разве ты забыла: я устроил тебе похороны. Я даже разрешил им посмотреть на траурный кортеж.

До этого дня Шарлотта не верила его словам, считала, что «похороны» — очередная ложь Роэна. Теперь же чудовищная жестокость его поступка потрясла ее.

— Как ты жесток… — Она содрогнулась от отвращения. — Почему малышки должны страдать из-за моих грехов?

— О, они вовсе не страдают, — улыбнулся Роэн.

— Не может быть! Они должны оплакивать свою мать!

— Почему же? Они очень веселые девочки. — Роэн пожал плечами. — Тебя словно никогда и не было.

У Шарлотты возникло желание наброситься на него с кулаками, однако она сумела сдержаться, и даже голос ее не дрогнул.

— Тебе мало того, что ты со мной сделал? — спросила она. — Ты запер меня, заставил сходить с ума, тревожась о детях Ах, Роэн! Неужели ты не сжалишься хотя бы настолько, чтобы позволить мне их увидеть? Если бы я могла хоть раз их увидеть, я бы обещала больше никогда вас не тревожить…

Шарлотта замолчала, заметив, как вспыхнули гневом его глаза. Она не догадывалась, что гнев этот вызван тем, что Роэн вдруг понял: он жалеет Шарлотту.

— Все в Англии уверены, что ты умерла, — проговорил он. — И ты останешься мертвой!

Она невольно отшатнулась.

— Неужели нет возможности…

— Нет! — ответил он, пристально глядя ей в глаза. — При нашей последней встрече я сказал тебе: ты больше никогда не увидишь детей. И теперь я клянусь перед Богом: если тебе удастся с ними связаться или хоть как-то дать им о себе знать, я выгоню обеих на улицу. Я лишу их наследства. Я отвернусь от них и не стану заботиться об их будущем!

Шарлотта попятилась, дрожа всем телом.

— О Боже, я тебе не верю! Роэн, они ведь и твои дети!

— Пока они только мои, я буду заботиться о них. Но они не должны знать, что их мать жива.

Теперь Шарлотта уже не сомневалась: Роэн сдержит свое слово. Слишком часто она видела, как этот человек безжалостно расправлялся со всеми, кто перечил ему. От Роэна не следовало ждать жалости. Он не умел прощать.

— Выходит, у меня нет выбора, — сказала она с горечью. — Значит, я не вернусь в Англию. Останусь здесь. Я хочу, чтобы у моих дочерей было будущее.

Роэн кивнул:

— Очень разумно.

Он насмешливо улыбнулся, а потом, словно это только сейчас пришло ему в голову, осведомился:

— А как ты намерена жить?

Шарлотта опешила. Неужели Роэн не собирается держать ее в заточении?!

— Наверное, ты предоставишь мне какие-то средства… Ведь ты хочешь, чтобы я о вас забыла.

— Ошибаешься. Ты ничего от меня не получишь.

— Тогда… Что ж, я и сама сумею себя прокормить. Но неужели тебе не интересно, как я буду жить?!

— Меня твоя жизнь совершенно не интересует. Да… у меня для тебя подарок.

Роэн вытащил что-то из кармана, и Шарлотта заметила блеск золота.

— Ты спрашивала о детях, — сказал он. — Я подумал, что тебе захочется иметь их изображения.

Теперь Шарлотта видела, что Роэн держит в руках два медальона с миниатюрами. С радостным криком она выхватила медальоны из рук мужа. А потом долго вглядывалась в лица дочерей. Темные волосы Фебы были перехвачены желтой лентой. Девочка, казалось, хмурилась; малышка очень походила на Роэна. На другой миниатюре была изображена Кассандра, прекрасная Кассандра, чертами лица напоминавшая Шарлотту, но цветом волос и глаз — Тома.

— Их сделали перед самым моим отплытием из Англии, — сообщил Роэн.

Шарлотта подняла на него полные слез глаза — Они такие красавицы, — глухо проговорила она. Роэн смотрел на жену, и в душе его боролись противоречивые чувства. Настоящей красавицей была она, Шарлотта. Даже в стареньком платье она оставалась ослепительно прекрасной! Ему хотелось прикоснуться к ней, хотелось ласкать ее и снова ощущать трепет ее тела. Ему хотелось, чтобы все было, как раньше. И Роэн в конце концов не выдержал.

— Шарлотта! — прохрипел он. — Может быть, мы сможем простить друг друга? Она усмехнулась:

— После всего, что было… Разве я могу простить тебя? Роэн стиснул зубы, ощутив знакомую боль в паху. Он сгорал в огне желания.

— Возможно, я сумела бы простить тебя, Роэн, — продолжала Шарлотта с грустью в голосе. — Я могла бы простить даже мое заточение. Ради детей. Но, — она вскинула голову, и голос ее окреп, — неужели ты думаешь, что я прощу тебе убийство Тома?

Роэн побледнел.

— Значит, Вестлинг по-прежнему стоит между нами?

— Скажи мне, что ты его не убил!

Он унизился перед ней — а ведь он ни в чем не виноват! Его непокорная жена стояла перед ним и открыто признавала, что все еще любит другого! Жажда мщения вновь проснулась в душе Роэна.

— Будь ты проклята! — прохрипел он.

Схватив Шарлотту за руку, Роэн тащил ее в ближайший переулок. Она пыталась сопротивляться, но тщетно. И она не смела закричать — ведь муж мог отнять у нее миниатюры, единственную память о девочках…

Пустынный переулок заканчивался тупиком — там громоздились какие-то ящики, и тут же находилась лестница, очевидно, ведущая на балкон.

Роэн отодвинул ящики в сторону, толкнул Шарлотту под лестницу и навалился на нее, задирая ее поношенные юбки. Она закричала бы, но он впился поцелуем в ее губы. Его руки крепко обхватили ее… А в следующую секунду он уже овладел ею. У Шарлотты потемнело в глазах; ей казалось, что Роэн убьет ее, утоляя свою похоть.

Но Роэн не собирался ее убивать. Давая волю своей ярости, он говорил себе, что просто удовлетворяет желание. И при этом пытался уверить себя в том, что ему нет дела до этой женщины, что его интересует только ее тело. Утоляя свою похоть, он хотел причинить ей такую же боль, какую она причинила ему.

Когда все закончилось, он с ужасом заметил, что она не дышит. Неужели он убил ее?! Наконец Шарлотта шевельнулась, и Роэн с облегчением вздохнул. И тут же его вновь охватил гнев.

— Встань! — приказал он.

Шарлотта была настолько слаба, что не смогла подняться, и он рывком поднял ее на ноги.

— Как ты мог? — прошептала она. — Свою собственную жену, в грязном тупике…

Как она смеет упрекать его?! Не она ли сама толкнула его на это?

— О, ты многому меня научила! — усмехнулся Роэн.

— Сам дьявол тебя научил!

— Но это ты заставила меня узнать, что такое ад, — прохрипел Роэн. Немного успокоившись, он пробормотал:

— Кажется, ты что-то уронила. Сейчас подниму;

Шарлотта посмотрела под ноги. Миниатюры! Должно быть, они выпали из ее руки, когда она пыталась вырваться… Губы Роэна кривились в ухмылке.

— Я показал тебе, как ты будешь зарабатывать себе на жизнь, — проговорил он.

— Никогда! — воскликнула Шарлотта. Его издевательский смех заставил ее содрогнуться. Роэн — протянул ей миниатюры.

— Есть места и мужчины похуже, — сказал он. Шарлотта посмотрела своему мучителю прямо в глаза.

— Мужчин хуже не бывает, — отчетливо проговорила она. Лицо Роэна исказилось гримасой, и он ударил Шарлотту по лицу. Она прижалась спиной к стене, но по-прежнему смотрела на него в упор.

— Тебе придется привыкнуть к затрещинам. Уличным девкам часто достается от клиентов. Научись терпеть грубое обращение.

Шарлотта молчала.

— Ты, наверное, обратила внимание на то, что миниатюры оправлены в золото? — неожиданно спросил Роэн. Она едва заметно кивнула.

— Фарфоровые пластины закреплены так, что их нельзя вынуть из оправы, не разбив, — продолжал Роэн.

— Они не будут разбиты, — пробормотала Шарлотта.

— Неужели? — Губы Роэна растянулись в дьявольской улыбке. — У тебя нет денег, и ты ничего не ела с утра. Скоро ты ужасно проголодаешься. А что ждет тебя завтра? Если ночью тебя не прикончат грабители, то ты будешь выть от голода. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ты проголодаешься настолько, что продашь золотую оправу?

Шарлотта глубоко вздохнула и вскинула подбородок.

— Можешь не сомневаться, — сказала она, — я никогда настолько не проголодаюсь!

Роэн громко расхохотался, но в душе он не мог не восхищаться этой женщиной, которую так унизил. И все же Роэн не смягчился — он жаждал мести. В последний раз взглянув на Шарлотту, Роэн повернулся и зашагал по переулку. Он собирался найти какую-нибудь таверну и напиться до беспамятства.

Шарлотта смотрела вслед Роэну, пока он не скрылся из виду. Затем, вконец обессилев, опустилась на булыжники. Ее била дрожь. Сейчас она чувствовала себя обесчещенной! В эту минуту она благодарила Бога за то, что больше не может иметь детей. Было бы невыносимо, если бы после того, что произошло в грязном тупике, у нее появился ребенок.

Шарлотта сидела на мостовой, пока тени не начали удлиняться. Наконец она поняла, что скоро на улицах появятся люди и город наполнится песнями и звоном гитар…

Забравшись под лестницу, Шарлотта загородилась ящиками и попыталась заснуть.

Роэн наконец-то нашел себе таверну. Он уселся на деревянную скамью и пил весь вечер, пока не уткнулся лицом в стол. Признав в нем человека состоятельного, хозяин таверны не стал его выгонять, и Роэн проспал на столе всю ночь. Утром же со стоном поднял голову и потребовал еще вина. Час спустя он вышел из таверны и, ничего вокруг не замечая, побрел к морю. Вскоре морской ветер привел его в чувство, и Роэн вдруг понял, что уже не гневается на Шарлотту.

Да, она предала его, обманула его доверие — и все же…

И все же он не мог ее забыть.

Бледный и понурый, Роэн побрел в сторону города. Что бы Шарлотта ни сделала, он ее простит. Не потому, что она заслуживает прощения, а потому, что он не мог без нее обойтись.

Роэн зашагал быстрее; он высматривал экипаж, который отвез бы его в переулок, где осталась Шарлотта. Но экипаж не появлялся, и вскоре Роэн уже почти бежал. Он подхватит ее на руки, он осушит поцелуями ее слезы и увезет в Англию, к детям! О Боже, он готов на все — только бы не лишиться Шарлотты.

Но в тупике, где он оставил Шарлотту, ее не оказалось.

Роэн зашел в дом на улице Нигде, но Бильбао сказали, что Шарлотта не возвращалась. Он обошел узкие улочки Альфамы, но так и не нашел Шарлотту.

По-настоящему встревожившись, Роэн продолжил поиски.

Какие-то люди утверждали, что видели светловолосую женщину в лохмотьях, танцевавшую на площади, где ей бросали монетки. Услышав это, Роэн содрогнулся — это он довел Шарлотту до такого!

Роэн спрашивал, где сейчас светловолосая женщина, но никто этого не знал. Люди говорили, что собралась толпа и , подошел страж порядка, который хотел увести танцовщицу. Но в толпе началась драка, и он начал разнимать дерущихся. А когда повернулся, странная женщина уже исчезла. Некоторые говорили, что она просто убежала. Другие же утверждали, что ее утащила толстуха, хозяйка известного борделя. А какой-то оборванец уверял, что светловолосую танцовщицу увезли в черной с золотом карете.

Роэн же с ума сходил при мысли о том, что с Шарлоттой, возможно, случилось что-то ужасное. В конце концов он решил продолжить поиски. Не было в Лиссабоне такого притона, куда бы он не зашел. И все-таки ему ничего не удалось узнать. Никто не видел красивую светловолосую женщину с фиалковыми глазами и в рваном шелковом платье абрикосового цвета.

Роэн мог бы обратиться к властям — но что он сказал бы им? Что разыскивает женщину, которую похоронил пять лет назад? Ведь он не мог признаться, что все это время держал жену в заточении! Да и лекарь, подписавший свидетельство о смерти, не станет признаваться в своем преступлении — скорее он назовет Роэна сумасшедшим. А Бильбао — те станут все отрицать или просто сбегут.

Роэн пытался искать Шарлотту за пределами города, но вскоре отказался от поисков — ведь он не знал, где именно ее искать.

Однако ситуация казалась унизительной… Он, Роэн Кейнс, умел находить любых беглецов, даже самых хитроумных. А сейчас не смог отыскать женщину, прожившую пять лет в заточении и вдруг оказавшуюся без денег в незнакомом городе..

И еще одна мысль терзала Роэна. Возможно, Шарлотта умерла — наложила на себя руки. Возможно, она боялась, что он найдет ее и снова подвергнет унижениям. Поэтому предпочла смерть…

Роэн вернулся в Лиссабон и снова искал Шарлотту в городе — но уже искал без всякой надежды найти. Шарлотта исчезла, исчезла бесследно.

Только теперь, глядя на яркие звезды, сиявшие в ночном небе, Роэн понял, что любил Шарлотту. Любил по-настоящему. Любил все эти годы.

И вот теперь она исчезла. Навсегда.

Исчезла в темных переулках Лиссабона…

 

Глава 27

Лондон, Англия. 8 февраля 1750 года

Ледяной ветер, стремительно принесшийся с севера, обещал снег. Он с силой раскачивал зеленую почтовую карету, которая катилась по Большой Эссекской дороге, совершая рейс из Колчестера в Лондон Одна из пассажирок, Кассандра Кейнс, не замечала ни холода, ни тряски. Не обращая внимания на протесты прочих пассажиров, Кассандра, которой в марте должно было исполниться семнадцать, в силу чего она не имела еще права путешествовать без сопровождающих, подняла кожаную занавеску, защищавшую от ветра Придерживая рукой шляпу, она провожала глазами стволы деревьев, росших в опасной близости от дороги.

Темные ветви мощных дубов нависали над ней, раскачиваясь под порывами ветра, однако Кассандра могла видеть в промежутках между стволами часть дороги и пейзаж за ней. Продолговатые зеленые глаза девушки были печальны… Это произошло приблизительно… здесь. Да — вот и калитка, у которой она споткнулась Кассандра заранее боялась своих ощущений на этом участке пути: ей предстояло вспомнить все Ах, почему они не могли остаться в Олдершот-Грейндж, в усадьбе, где они с Фебой провели свое детство?

Именно в Олдершот-Грейндж Роэн Кейнс привез своих маленьких дочерей в 1739 году, когда, оставив Шарлотту в Альфаме, он отбыл в Англию. Там он поручил девочек заботам Венд, а сам уехал в Лондон, где свободно предавался то мрачным мыслям, то буйным увеселениям.

Война Англии с Испанией послужила началом вооруженных конфликтов, которые постепенно охватили почти всю Европу. И когда в июле 1745 года Чарльз Эдуард высадился в Шотландии, Роэн Кейнс на взмыленном коне примчался из Лондона. Он, не тратя лишних слов, объяснил Венд, что Олдершот-Грейндж может оказаться на пути шотландской армии, направлявшейся на юг, а посему он намерен увезти двенадцатилетнюю Кассандру и одиннадцатилетнюю Фебу в Кембридж, где отдаст их в пансион для молодых девиц мистрис Эндикотт.

Венд была безутешна — Кассандра и Феба были ей как родные. Она прощалась с девочками со слезами на глазах. Они с Ливси заменили сестрам родителей, ведь отец навещал их крайне редко.

Переезд девочек в Кембридж оказался ошибкой. Роэн думал только об их безопасности и необходимости дать им аристократическое воспитание. Лондон в этом смысле исключался — неожиданно придя в дом на Гросвенор-сквер, они могли застать его за разного рода увеселениями. Но он совершенно не учел того факта, что в Кембридже находится университет и город был полон энергичных молодых людей, всегда готовых задрать женскую юбку, в особенности же если она скрывает прелести хорошенькой девушки.

В таком месте юная и ослепительно красивая Кассандра с ее пепельными волосами и изумрудными глазами не могла не привлечь к себе внимания. На кухне пансиона сплетничали о том, сколько у нее поклонников.

Популярность Кассандры стала источником недовольства для ее младшей сестры. Не по годам мудрая Феба прекрасно понимала, что никогда не будет такой же ослепительной красавицей Она унаследовала внешность отца, и черты ее лица были лишены милой женственности. Она считала, что нос у нее слишком длинный, темные брови — слишком прямые, губы — недостаточно пухлые. Даже в расцвете красоты она не сравнится с Кассандрой — ни ошеломляющей правильностью черт, ни обаятельной улыбкой. Ее могли назвать «пикантной», но никогда — «прекрасной». Все любили безмятежную и улыбчивую Кассандру — все, кроме Фебы. Феба любила только себя.

Эгоистичная и занятая только собой, девочка презрительно повторяла себе, что ей и не нужна красота Кассандры у нее есть ум!

Поначалу Кассандра воспринимала Кембридж и своих поклонников-студентов достаточно легко — ничего не значащие улыбки, записки, иногда воздушные поцелуи. Но когда Кассандре исполнилось пятнадцать, Джиму Девени, студенту университета, семья которого жила в городе, удалось через свою мать представиться Кассандре И по субботам Кассандра иногда пила чай с матерью Джима и его сестрами, а Джим сидел чуть поодаль и с улыбкой любовался ею. Джим был юноша прямой и открытый. Кассандра прекрасно знала о его обожании — впрочем, об этом знала вся школа — и порой вяло думала, что когда-нибудь, возможно, выйдет замуж за Джима… Или кого-то, похожего на него.

Претендентов на эту честь было множество, включая и Тони Данна, дальнего родственника Джима, красивого парня и отчаянного гуляки, который появился в Кембридже сравнительно недавно; после того как его выгнали из Оксфорда, Тони тут же безумно влюбился в пятнадцатилетнюю Кассандру Фебе исполнилось четырнадцать, и прическа у нее была более модной, чем у других девушек. К этому времени ей надоело, что красавица-сестра затмевает ее. Она решила действовать. Ей удалось подкупить судомойку, и та поздно вечером выпускала Фебу из здания школы У Кассандры с Фебой была общая спальня, но Фебе нетрудно было дождаться, пока Кассандра заснет. Совершив побег, она появлялась в какой-нибудь таверне и пила там вино со студентами университета, которые рады были поставить стаканчик-другой девице из числа строго охраняемых воспитанниц мистрис Эндикотт. Тем более — сестре прекрасной Кассандры.

Кассандра узнала об этом, когда однажды проснулась среди ночи: пьяная Феба споткнулась о стул и, не раздеваясь, рухнула на кровать. Было четыре часа утра.

— Где ты была? — спросила она.

— В «Розе и терне».

Кассандра стремительно села и изумленно уставилась на Фебу.

— Феба, но это же таверна!

— Еще бы.

Феба с трудом выговаривала слова. Она даже не делала попытки раздеться.

— И ты пьяна!

— И это возможно! — жизнерадостно согласилась Феба.

— Как ты вышла на улицу?

— А зачем тебе это знать? Хочешь в следующий раз пойти со мной?

— Нет, не хочу! Разве можно ходить по улицам одной, ночью! С тобой может случиться все, что угодно. Феба, тебе ведь всего четырнадцать!

Феба широко открыла глаза:

— Я быстро старею — Феба, ты уже не первый раз уходишь? — Феба в ответ только хихикнула. — Ну, так больше ты этого не сделаешь! Слышишь? — Схватив сестру за плечи, Кассандра энергично встряхнула ее — Ты больше этого не сделаешь!

— Спи, — буркнула Феба. — Нам скоро вставать.

Ее темноволосая головка упала на подушку, и она захрапела Тревожась о своей младшей сестре, Кассандра в ту ночь больше не заснула. За последний год Феба действительно очень повзрослела Хотя она не видела, чтобы молодые люди обращали на нее особое внимание. Кассандра решила предложить Фебе компромисс: она будет брать ее с собой на чай к матери Джима, и там Джим познакомит ее со своими друзьями. Но она должна обещать, что больше не станет убегать из школы по ночам В ту ночь Феба впервые попробовала джин и с трудом дошла до дома, так что утром она была готова обещать все, что угодно, — только бы Кассандра замолчала и дала ей вздремнуть.

Всю неделю Кассандра старалась с вечера не заснуть, чтобы не дать Фебе возможности нарушить свое слово Но на следующей неделе сон в один из вечеров одолел ее — и Феба снова тайком улизнула в город.

На этот раз она встретила мужчину, которому суждено было стать любовью всей ее жизни. Клайв Хотон, младший сын вдовствующей маркизы Гринси, — еще больший повеса, чем Тони Данн В глазах Фебы юноша был ослепительно аристократичен. Обладатель блестящих темных волос, прядь которых падала на его несколько помятое лицо, обжигающего взгляда, заставлявшего девушек нервно хихикать, он одевался безупречно и в трезвом виде умел вести себя идеально любезно. С первого момента своего появления в Кембридже он возглавил компанию любителей веселого образа жизни.

Фебу он не замечал.

Но Феба оказалась достойной дочерью Роэна. Она увидела Клайва, влюбилась в него — и принялась действовать.

Прежде всего ей необходимо было избавиться от Кассандры. Не только потому, что Кассандра твердо решила положить конец недопустимому поведению сестры, но главным образом по причине ее внешности. В присутствии Кассандры мужчины забывали обо всем — и уж, разумеется, о других девушках.

А избавиться от Кассандры несложно. Достаточно учесть такие ее качества, как независимость, доброту, щедрость… и станет ясно, как она поступит в случае кризиса. Оставалось только создать кризис.

В тот же вечер Феба принялась за дело.

— Как мне надоел пансион! — сказала она Кассандре, когда сестры легли спать. — Мне надоело учиться, надоел Кембридж… Нам надо жить в Лондоне, Кассандра!

— Будем, — сонно ответила Кассандра. — Когда нас вывезут в свет.

— Не будут нас вывозить! — презрительно фыркнула Феба. — И потом — это же будет еще через много лет! Я не собираюсь ждать так долго.

Кассандра встревожилась. Приподнявшись на локте, она посмотрела на сестру:

— Что ты хочешь этим сказать? Феба вздохнула:

— Кажется, я влюбилась.

— Кто он? В кого ты влюбилась?

— О, ты его не знаешь. Это студент университета, с которым я познакомилась ночью в городе.

— Ну так спи, — жестко оборвала ее Кассандра. — До завтра, думаю, он никуда не денется.

— Зато я могу деться, — со смехом заявила Феба.

— Феба, ты же обещала! — возмутилась Кассандра.

— Я обещала не ходить в таверны, — возразила Феба. — А что не стану вступать в брак на Флит-стрит — не обещала.

— В брак на Флит-стрит! — Кассандра бросила возмущенный взгляд на едва различимый в темноте силуэт сестры. — Разве ты не знаешь, что эти браки незаконны? Ты хочешь, чтобы твой святой брак заключил грязный бродяжка из тюрьмы Флит? И дал тебе бумагу, которая нигде не признается?

— В это время года в Гретна-Грин ведь не поедешь! — проворчала Феба. — Вот-вот могут начаться снегопады.

— Конечно, зимой всегда идет снег. Полно тебе, Феба! Скоро Рождество — может, тогда мы поедем в Лондон.

— Нет, отец уже написал бы. Нам придется провести Рождество здесь, в пансионе. По крайней мере тебе. Я, может быть, уеду в Лондон на почтовой карете и там выйду замуж. Знаешь — ведь у замужних женщин гораздо больше…

— Свободы, ты думаешь. Позволь напомнить тебе, что мужьям разрешается бить своих жен — при условии, что палка не толще их большого пальца. А у мужчин большой палец ужасно толстый!

— О, он-то меня бить не станет! — уверенно заявила Феба. — Никогда.

— Этого нельзя знать заранее, — мрачно предостерегла ее Кассандра.

— Ты будешь обо мне скучать, Кассандра? — спросила Феба.

— Если ты немедленно не замолчишь, я поставлю у наших дверей всю мебель, а когда ты попробуешь ее открыть, все с шумом рухнет на пол!

Феба немедленно замолчала.

Когда Кассандра встала, Фебы в комнате не было, но это ее не удивило: преподавательница французского, с которой занималась ее младшая сестра, требовала, чтобы ученицы приходили к ней рано утром. Однако разговор о побеге в Лондон и браке на Флит-стрит не давал Кассандре покоя. Незадолго до ленча к ней подошла судомойка и, ломая руки, призналась, что помогла мистрис Фебе убежать из пансиона, — а потом видела, как та садится на почтовую карету, отъезжавшую в Лондон… На самом деле Феба пряталась на чердаке.

Кассандра немедленно решила действовать — надо заручиться помощью Джима Девени и постараться вернуть беглянку. Она передала через судомойку записку, и Джим немедленно примчался на помощь. Не думая о последствиях, Кассандра схватила саквояж, плащ и выбежала из пансиона.

— Мы должны им помешать! — сказала она Джиму на бегу. — Феба испортит себе жизнь этим браком на Флит-стрит!

Джим Девени прекрасно знал, что означал такой брак: человек становился не совсем женатым, но и не совсем холостым. Случаи с такими браками фигурировали в судах, и все знали, что такие союзы считаются незаконными.

— Мы могли бы нанять лошадей и поехать следом за ними, — предложил Джим.

Кассандра представила себе бешеную скачку по дороге — в снегопад…

— Карета должна останавливаться, — сказала она. — Днем, чтобы менять лошадей, и на ночь. Если мы сядем в дневную почтовую карету до Лондона, а ночью наймем лошадей, мы, сможем догнать их в гостинице, где они будут ночевать…

— Великолепно! — воскликнул Джим. Но дневная карета опоздала. На три часа. Кассандра с Джимом в растерянности переглянулись.

— Мы догоним их следующей ночью, — неуверенно сказал Джим.

Но карета сломалась на безлюдном отрезке дороги, и пассажирам пришлось дожидаться, чтобы привезли новое колесо. Джим с Кассандрой посовещались и решили: другого выхода нет, Джим возьмет лошадь и поедет вперед один. Он остановит карету, заявив, что в ней едет похититель богатой наследницы, и постарается задержать беглецов, пока его не догонит Кассандра.

В эту ясную и холодную ночь на дороге был сильный гололед. Когда карета въезжала в Лондон, Кассандра уже была готова ко всему. Если Джиму не удалось догнать беглецов, то она, пожалуй, сразу же отправится на Гросвенор-сквер. Отец души не чает в Фебе: он найдет выход.

В это мгновение раздался страшный треск. Карета резкой остановилась, едва не перевернувшись. Дорогу преградила опрокинувшаяся тяжелая повозка. Лошади бились и отчаянно ржали, возчик сыпал проклятиями. На слишком крутом повороте повозка перевернулась и придавила всадника. Это был Джим. Он мертв — поняла Кассандра. Вскрикнув, она выскочила из кареты и бросилась к несчастному.

Позже она поняла, что произошло. Джим догнал почтовую карету, когда она прибыла в Лондон, — Фебы в ней не оказалось. Он мчался обратно, чтобы сказать об этом Кассандре.

К величайшему изумлению Кассандры, в Лондоне ее встретили отец и Йетс. Они сразу же отвезли девушку домой, где ее ждало новое потрясение.

— Нам надо найти Фебу! — настаивала она. — Девочка испортит себе жизнь! Она…

— Хватит! — взревел Роэн. — Довольно лжи! — Он видел только одно: Кассандра так похожа на Шарлотту, а ведь та лгала ему! — Ты пыталась скрыть свой побег, заставив этого паренька ехать верхом рядом с почтовой каретой. Совершенно ясно, что…

— Ничего не ясно! Феба сбежала, и мы с Джимом поехали за ней, чтобы ее вернуть.

Роэн помахал перед лицом Кассандры листком бумаги.

— Я получил от твоей сестры письмо, в котором она пишет, что ты сбежала из пансиона в почтовой карете. Она знала, что у тебя встреча с каким-то парнишкой, но не была уверена, поедет ли он с тобой. Это письмо она отправила с кучером той кареты, которая утром выехала из Колчестера.

Кассандра похолодела. Феба ее провела! Было ясно, что отец теперь не поверит ничему, что бы она ни говорила. Она гордо подняла голову.

— И ты решил верить Фебе, а не мне, — горько проговорила она.

Она была такой же упрямой, как ее мать! Роэн с трудом подавил ярость.

— Я уже решил, что с тобой делать. Я нашел для тебя другую школу — самую строгую на этом острове!

Кассандре даже не позволили остаться в Лондоне на Рождество — ее на следующий же день отправили в Колчестер.

Школа миссис Эффингем совершенно не походила на пансион в Кембридже с его непринужденной обстановкой. В строгом заведении мистрис Эффингем у воспитанниц не было ни единой приятной минуты. Пансионерок заставляли ходить потупившись и много молиться.

Фебу нисколько не смутило ее предательство: ведь его результат оказался таким, каким ей хотелось. Она с удовольствием сообщила Кассандре, что семья Джима винит ее в гибели юноши. А еще в письме было написано следующее:

«Когда мы увидимся в следующий раз, тебе придется называть меня» леди Хотон «. Клайв носит титул лорда Хотона. Его мать — вдовствующая маркиза Гринси. Она пока меня не принимает, но примет обязательно! Мы поженились на Флит-стрит. Отец пока ничего не знает. И хорошо — он пришел бы в ярость!»

Леди Хотон! Кассандра потрясенно отложила письмо сестры. Неужели Феба не понимает, что свидетельство с Флит-стрит не дает ей права на титул? А потом она перечитала тот абзац, в котором Феба сообщала, что мать Джима не желает о ней слышать, и ее вновь пронзило острое чувство вины.

Мать Джима совершенно права, обвиняя ее! Она втянула Джима в то, что его не касалось, — и вот он погиб. Она будет помнить об этом всю жизнь.

Когда в начале февраля 1750 года миссис Эффингем умерла от удара, ее помощница, миссис Питерсон, не чувствуя себя в силах управлять пансионом, просто отправила всех воспитанниц по домам. Так и случилось, что 8 февраля 1750 года Кассандра Кейнс приехала в Лондон на почтовой карете — на этот раз во время снегопада. И хотя она не забыла своей трагедии в прошлый приезд, при виде зданий столицы она невольно почувствовала радостное возбуждение.

Почтовую карету, ехавшую по оледеневшему булыжнику, вдруг резко встряхнуло. Кассандре показалось, что лошади сейчас упадут. Откуда-то из-под земли донесся приглушенный рокот. Кожаные занавески кареты заколыхались, внутрь ворвался рой снежных хлопьев, и пассажиры увидели, как на ближайшем доме рухнула дымовая труба.

— Землетрясение! — заверещала пожилая дама. — Настал Судный день!

Она обвела безумным взглядом спутников, которые казались не менее потрясенными, — люди в основном верили, что землетрясения являются знаком Божьего гнева. Господь обрушивает дома на головы грешников.

Толчок был всего один, и Кассандре казалось даже, что в дороге на ухабах карету трясло и посильнее, — но пожилая дама пришла в ярость. Указывая трясущимся пальцем на девушку, она вопила:

— Это ты, потаскушка, набрала грехов! Такая молодая, а едешь одна!

— Я возвращаюсь домой, потому что владелица моего пансиона умерла и школу закрыли! — объяснила Кассандра.

Дама замолчала, но продолжала смотреть на Кассандру со злобным подозрением. Кассандра подумала, что, возможно, и заслужила такое отношение. Разве не по ее вине на окраине Лондона погиб юноша? И вот теперь столица встретила ее землетрясением!

Огромным облегчением для Кассандры стал подслушанный ею разговор джентльменов на постоялом дворе, куда она зашла, чтобы выпить горячего шоколада, прежде чем ехать по холоду дальше. Они говорили о землетрясении, объясняя его природными причинами.

— Говорю вам: дело в этом самом электричестве в воздухе, которое недавно открыли! — глубокомысленно заявил один.

— И не забудьте: перед самым толчком атмосферное давление очень понизилось, — подхватил второй.

— Глупости! — ударил по столу кулаком третий. — Дело в близости планеты Юпитер!

Кассандра была очень обрадована услышанным. Значит, есть люди, которые считают, что у землетрясений есть естественные причины! Действительно, а почему бы им не быть? Когда зимой из-за мороза от скалы откалывается кусок и катится вниз по склону, никто не заявляет, что это — Божье наказание, даже если этот камень пробивает крышу в доме у какого-нибудь несчастного!

Немного успокоившись, она допила шоколад, наняла извозчика и отправилась на Гросвенор-сквер, опасаясь, что встреча с отцом не принесет ничего приятного.

Однако Роэна Кейнса дома не оказалось. Йетс впустил Кассандру в дом и мрачно сообщил, что хозяин в очередной раз отправился разыскивать Фебу, которую якобы видели в Оксфорде. Кассандру изумило то, что сестре удавалось все это время ускользать от отца.

Итак, Кассандре предстояло стать хозяйкой дома — по крайней мере до возвращения отца. Что будет потом? Она решила пока об этом не задумываться. Ее багаж еще не успели отнести наверх, как раздался стук дверного молотка.

— Небось, снова тот тип, что уже неделю приходит каждый день, — проворчал Йетс, направляясь к дверям.

Кассандра из любопытства остановилась у лестницы.

— Роэн Кейнс еще не вернулся из своей поездки? — осведомился любезный голос с сильным шотландским акцентом.

— Пока нет, сэр.

Йетс собрался закрыть дверь, когда Кассандра вдруг сказала:

— Подожди, Йетс. Попроси джентльмена зайти в дом. С удивленным видом Йетс открыл дверь шире, и в дом вошел коренастый пожилой мужчина с румяными щеками, ясными глазами и очень веселой улыбкой.

— Ваш покорный слуга, девочка. Незнакомец отвесил Кассандре такой галантный поклон, что она решила: в молодости он был неотразим.

— На улице очень холодно, — сказала она. — Не хотите ли выпить чаю — или чего-нибудь покрепче, — прежде чем снова выходить в такой снегопад?

Гость согласился. Пока Кассандра пила чай, а гость — бренди, она узнала, что незнакомца зовут Роберт Данлоутон, что он из низинной Шотландии, а его дело к ее отцу заключается в следующем: он узнал, что Роэн Кейнс не бывает в своем поместье, и захотел купить Олдершот-Грейндж.

— О, вы можете его об этом просить, но он продавать не будет, — уверенно заявила Кассандра.

— И почему же? — спросил улыбчивый джентльмен, которого она уже называла по его просьбе Робби.

— Потому что он давным-давно обещал, что Олдершот-Грейндж будет моим приданым. Я его очень люблю. А Феба получит приданое в деньгах, потому что в Олдершот-Грейндж ей не нравится: она всегда мечтала жить в городе.

— Но вы не против, чтобы я его спросил?

— Нет, конечно.

Если уж Олдершот-Грейндж не будет принадлежать Кассандре, то она не могла бы придумать для поместья лучшего владельца. Так она и сказала своему новому знакомому.

У Робби Данлоутона загорелись глаза.

— Поскольку вы только что приехали, то, наверное, не знаете, что бал леди Меррифилд состоится, несмотря на снегопад?

— Да, я не знала.

Кассандра не скрыла своего огорчения: леди Меррифилд была одной из тех немногих дам, с кем она была знакома в Лондоне, и потому могла бы рассчитывать на приглашение.

Так она и сказала Робби.

— Нет нужды огорчаться! — заявил он. — Я тоже знаком с леди Меррифилд, и она пригласила меня сегодня к себе на бал. Беги наверх и надевай бальное платье. Для меня будет честь сопровождать тебя на бал.

А что, если действительно поехать? Запретить ей было некому! Кассандра так ослепительно улыбнулась, что шотландец был потрясен ее радостью.

— Налейте себе еще бренди. Я сейчас спущусь! — сказала она, послав ему от двери воздушный поцелуй.

Робби сидел и тихо посмеивался. Однако смех его оборвался, когда Кассандра спустилась вниз. Ее бархатное бальное платье (по правде говоря — единственное) было куплено в Кембридже, когда они с Джимом собирались на бал, который должна была дать одна из его сестер. Однако в тот самый вечер, когда Кассандре предстояло надеть обновку, она вдруг поскользнулась на лестнице и пролетела целый марш. Кассандра так и не узнала, что это проделки Фебы: раздосадованная тем, что на нее приглашение не распространилось, она намазала верхнюю ступеньку маслом. Пока Кассандра летела вниз, ее хитрая сестра стерла масло платком. Во время падения платье порвалось. Его, правда, удалось починить, но вот с подвернутой лодыжкой ничего сделать было нельзя: Кассандра не попала на бал и неделю лежала в кровати. А вот Феба на том балу побывала: она попросила у Кассандры разрешения, чтобы Джим взял ее на бал вместо нее. А бальное платье Кассандра так ни разу и не надевала.

Теперь у нее появилась возможность надеть это платье — и бал обещал быть куда интереснее, чем простенький увеселительный вечер в Кембридже. Надев платье, Кассандра сразу же поняла, что ряды кружевных рюшей, которыми кембриджская портниха заполнила большое декольте, выглядят просто нелепо. Она безжалостно вырезала кружева, и у платья получился ослепительный вырез. Лиф оказался тесноват, но благодаря этому грудь соблазнительно округлилась под декольте.

Делать прически Кассандра не умела, и поэтому просто тщательно расчесала свои шелковистые волосы и уложила их узлом, переплетя дешевым ожерельем со стразами: при свете свечей они будут напоминать бриллианты. Одна прядь в узел не попала и локоном свисала к белоснежному и почти обнаженному плечу.

Несмотря на то что бархат был немного измят и пропитался запахом лаванды, перед задохнувшимся от восторга шотландцем предстала настоящая красавица с ярко блестевшими глазами и разрумянившимися от волнения щеками.

— Ты — необыкновенное видение, — глуховатым голосом произнес он.

— Ох, спасибо! — Все мысли Кассандры были заняты другим, гораздо более важным вопросом. — Робби, ты мне не поможешь? По-моему, я плохо застегнула верхний крючок.

Она повернула к нему свою стройную спину. Сильные руки Робби чуть заметно дрожали, когда он застегивал ей платье, и потом, когда нагнулся, чтобы помочь ей надеть высокие сабо поверх бальных туфелек. Выпрямившись, он с изумлением посмотрел на шестнадцатилетнюю богиню, которая буквально у него на глазах превратилась из очаровательного ребенка в ослепительную женщину.

— Я пойду за извозчиком, — сказал он, протягивая руку за шляпой.

— Чепуха! Йетс отвезет нас в нашей карете, — отважно объявила Кассандра. — Йетс! Я желаю, чтобы нам подали карету, Мы с Робби едем на бал к леди Меррифилд!

Йетс неодобрительно посмотрел на нее и, похоже, собрался отказаться выполнить приказ.

— Иначе нам придется брать извозчика, — негромко сказал Робби Данлоутон.

Похоже, прямой взгляд шотландца заставил Йетса изменить решение. Он заложил семейную карету с темно-красными бархатными подушками и меховой полостью. Когда они приехали в дом леди Меррифилд, бал был уже в разгаре. Леди Меррифилд до своего замужества была просто Джейн Лейн и когда-то весьма любезно улыбалась опасному щеголю Роэну Кейнсу. Теперь эта приветливо снисходительная светская дама тепло приветствовала коренастого шотландца и необычайно привлекательную юную девушку.

— Но как вы выросли! — воскликнула она, разглядывая Кассандру. — Боже, при виде вас я чувствую себя старухой! Как мило, что вы ее привезли ко мне, Робби. Я и не знала, что она в городе. Вы должны пригласить меня на танец, пока кто-нибудь из этих молодых франтов будет танцевать с Кассандрой.

Повинуясь приказу хозяйки бала, Робби был вынужден уступить Кассандру молодым гостям леди Меррифилд. Девушку окружили улыбающиеся молодые люди, и каждый из них горел желанием потанцевать с ней.

— По правде говоря, я не училась танцам, — призналась она, краснея.

Все они почли за честь учить ее!

В тот вечер, по словам светской «Газетт», прекрасная блондинка в белом бархате покорила весь Лондон. Она не пропустила ни одного танца, знакомства с ней искало столько людей, что она потом не могла вспомнить их имен. Ее буквально засыпали приглашениями на балы и рауты. Был, однако, в тот вечер и один неприятный момент. Темноволосая дама в темно-красном бархате, красивая, но немного увядшая, заметив Кассандру, подошла к ней и попросила, чтобы их представили друг другу.

— Так вы — дочь Роэна, — пробормотала она, меряя ее взглядом. — Вы совершенно не похожи на отца.

— Говорят, что я похожа на мать.

— Это правда. Если бы не цвет ваших волос и глаз, я могла бы принять вас за Шарлотту. Говорят, вы привезли с собой землетрясение…

Кассандра невольно замерла. Однако оказавшийся рядом Робби разрядил напряженную атмосферу громким смехом:

— Если шестнадцатилетние девочки привозят в Лондон маленькие землетрясения, то боюсь, что такие зрелые матроны, как вы, могут принести цунами!

Кэтрин Талибонт — она теперь звалась леди Скоупс, поскольку вышла замуж за никому не известного баронета, — прикусила губу, услышав, что ее именуют «зрелой матроной», но заставила себя улыбнуться, поскольку окружающие подхватили добродушный смех Робби.

Робби быстро увел Кассандру прочь. Он заметил злобный взгляд, которым Кэтрин проводила девушку.

Талибонты так никогда и не признали свою овдовевшую невестку. Долги заставили ее принять предложение сэра Уилфрида Скоупса, который мог себе позволить вывозить ее в Лондон всего раз в году — да и то ненадолго. Во всем этом они винила Роэна Кейнса. Его младшая дочь совершила большую ошибку — Кэтрин с удовольствием узнала, что Роэн уже многие месяцы безуспешно разыскивает Фебу по всей Англии. Но теперь его старшая дочь, унаследовавшая ослепительную красоту Шарлотты, готовилась покорить светское общество! Возможно, Кассандре тоже можно будет подстроить какую-нибудь пакость…

Слова леди Скоупс встревожили Кассандру.

— Вы тоже считаете, что землетрясение приносят грешники? — спросила она у Робби.

— Ничуть, — уверенно отвечал он. — Я считаю, что земля трясется тогда, когда ей это вздумается, и ни человек, ни Бог не имеют к этому никакого отношения!

Их разговор неожиданно прервался. К ним приближалась полная леди в лиловом платье с блондами. Сопровождавшая ее хозяйка дома представила матрону как леди Стенхоуп. Робби тактично отошел в сторону.

У леди Стенхоуп было пятеро дочерей — старшую, Мэвис, она только что вывезла в свет, но лондонские денди не уделяли ей особого внимания. Леди Стенхоуп рассыпалась в сочувственных восклицаниях по поводу ситуации, в которой оказалась Кассандра: пансион закрыли, а на Гросвенор-сквер девушка окажется совсем одна! А ее Мэвис так скучает без общества! Не согласится ли Кассандра погостить у них в доме, взяв с собой этого милого шотландца, который сопровождает ее сегодня. Он ведь не женат, кажется? Женатые мужчины — такие скучные гости!

Кассандра тайком взглянула на леди Меррифилд, та чуть заметно кивнула. Тогда Кассандра с благодарностью приняла предложение леди Стенхоуп: по правде говоря, ее не слишком радовала перспектива жить на Гросвенор-сквер в обществе слуг. Йетса немедленно отправили за нераспакованными вещами Кассандры, которые он должен был доставить к леди Стенхоуп.

Робби тоже с радостью принял приглашение стать гостем леди Стенхоуп. Он вдовел уже десять лет, двое его сыновей, увы, погибли в море. Он собирался купить поместье и разводить овец — по крайней мере так он говорил себе. Однако теперь, когда в его жизнь впорхнул этот нежный шестнадцатилетний мотылек, он уже не был столь уверен в том, что ему хочется именно этого.

На следующее утро снег прекратился, и, леди Стенхоуп повезла Кассандру и Мэвис за покупками. Узнав, что Кассандра не приобретала нарядов уже больше года, она немедленно купила ей утреннее и дневное платье, счет за которые (вместе с кое-какими мелочами, которые предназначались для нее самой) был выписан на имя Роэна Кейнса. Кассандру она заверила, что ее отец не будет возражать. Истосковавшаяся по красивым нарядам и развлечениям девушка не стала возражать: если отец вообще разрешит ей остаться в Лондоне, он захочет, чтобы она была прилично одета.

Робби встретился с дамами за чаем. Стало ясно, что леди Стенхоуп — тоже давно овдовевшая — имеет виды на Робби. Кассандра, которую это обстоятельство позабавило, переглянулась с Мэвис. Та спрятала улыбку, но глаза ее искрились смехом. Ситуация сблизила девушек, и они моментально подружились.

Жизнь у леди Стенхоуп стала для Кассандры — а с появлением новой подруги и для Мэвис — сплошным праздником. На второй вечер на рауте от Кассандры буквально не отходил Тони Данн, который попытался полностью завладеть ее вниманием. Поначалу она сопротивлялась: с этим юношей у нее связаны были воспоминания о Кембридже и о Джиме, — но затем Тони удалось преодолеть ее сопротивление. Он вдруг заявил, что она и Джим никогда не стали бы парой: тот был для нее слишком флегматичен, а он, Тони, ей больше подходит. При этом он принял такую забавную позу, что Кассандра невольно рассмеялась и почувствовала себя с ним свободнее.

Неделя прошла в сплошных увеселениях. Во время катания на санях Тони поцеловал Кассандру — и ее юное тело откликнулось на его порыв. Случившееся потрясло девушку.

— Ты должна выйти за меня замуж и спасти мое доброе имя! — заявил Тони при следующей их встрече. Поцелуй зажег в нем такое желание, которое требовало удовлетворения, и он прекрасно понимал, что когда речь идет о светской молодой особе, то единственным путем продолжения отношений может стать только брак.

— Неужели, Тони?

Кассандре он нравился, этот знатный и красивый молодой человек, остроумный и чуть легкомысленный.

— Конечно!

Она засмеялась и поспешно отошла, чувствуя себя почти влюбленной в Тони — но только почти. И все-таки в конце этой головокружительной недели оказалось, что она помолвлена с Тони Данном. По крайней мере он во всеуслышание объявил о помолвке, а она не стала ему противоречить. Кто знает, что произойдет по возвращении ее отца? А Тони обещал увезти ее в Гретна-Грин, если ее отец не даст своего разрешения на их брак!

Спустя две недели Роэн вернулся. Узнав об этом, Кассандра попросила Робби отвезти ее домой — и по дороге рассказала ему обо всем: о Фебе, о Джиме… И призналась, что помолвка произошла помимо ее воли. Хотя Робби было больно сознавать, что эта удивительная красавица может вскоре выйти замуж и исчезнуть в йоркширском поместье Данна, он постарался успокоить и ободрить ее.

Роэн Кейнс был утомлен и разочарован. Ему снова не удалось найти Фебу. А ведь Феба была его любимицей. Один взгляд на Кассандру причинял ему боль — у нее было лицо Шарлотты. А вот Феба, своевольная Феба, была во всем похожа на него — и он любил ее всем сердцем.

Едва поздоровавшись с Кассандрой, он обменялся рукопожатием с Робби Данлоутоном.

— Насколько я понял, вы опекали мою дочь и следили, чтобы у нее не было неприятностей, — сказал он. По лицу Робби скользнула улыбка:

— По крайней мере я пытался.

— Очень мило с вашей стороны. — По-прежнему не обращая внимания на Кассандру, Роэн налил гостю вина.

— У нас с вашей дочерью оказалась общая знакомая — леди Меррифилд.

— Слышал. Она остановила меня на въезде в город и обо всем рассказала.

Кассандра похолодела: это означало, что отец слышал уже и о Тони Данне! И он не предлагает ей вина: может, он собирается посадить ее на хлеб и воду?

— Я почту за честь, если вы согласитесь погостить у нас — конечно, если сможете оторваться от леди Стенхоуп. — В голосе Роэна звучала ирония: все знали, что леди Стенхоуп активно ищет мужа.

— Думаю, что смогу, — широко улыбнулся Робби. — Вы не хотите поговорить с дочерью наедине?

— Не вижу необходимости. Кассандра, что скажешь?

— Ну, пансион закрыли, и…

— Я знаю. Леди Меррифилд говорит, что ты стала одной из самых популярных молодых леди в Лондоне. Кассандра покраснела.

— Я не знаю, как ты отнесешься к…

— К этому молодому человеку, к Тони Данну? О нем она тоже мне рассказала. Я еще не решил. Когда ты будешь готова дать ему ответ, пошли его для разговора со мной. Но не раньше. — При виде ее изумления он мрачно улыбнулся. — А чего ты ожидала? Что я тебя казню?

— Я не знала, как ты все это примешь, — откровенно призналась Кассандра.

Робби рассмеялся:

— Молодость!

Его смех задал нужный тон. Роэн с улыбкой повернулся к своему гостю:

— Я смертельно устал. Вы не могли бы позаботиться о том, чтобы вещи Кассандры доставили от леди Стенхоуп сюда? Когда я в Лондоне, то предпочитаю, чтобы моя дочь жила под крышей отчего дома.

— Буду счастлив. А вот леди Стенхоуп не будет. Она привыкла к тому, что Кассандру окружает множество поклонников.

— Пусть отвыкает, — сухо отозвался Роэн. Он снова повернулся к дочери. — Леди Меррифилд сказала, что леди Стенхоуп возила тебя за покупками.

— Да, — виновато произнесла Кассандра. — И сделала их немало.

— Попроси, чтобы она прислала счета мне. И поблагодари ее от моего имени.

Кассандра ушла с Робби, совершенно потрясенная неожиданной снисходительностью отца. Провожая ее взглядом, Роэн решил, что вел себя весьма великодушно. Он действительно устал, но не это помешало ему сопровождать дочь к леди Стенхоуп: как всегда ему больно было видеть ее сходство с Шарлоттой. Однако и Кассандра была рада поскорее расстаться с отцом. Она обожала мать и очень горевала о ее смерти, но отцу не доверяла. Воспоминания детства не давали ей покоя. Ее уверяли в том, что это — лишь кошмарные сны, но она не была в этом уверена. И потом, Роэн Кейнс был из тех людей, которых любить трудно. Не могла забыть Кассандра и о том, что отец поверил навету Фебы, отправил ее в суровый Колчестер.

Отчуждение между отцом и дочерью все увеличивалось.

 

Глава 28

8 марта 1750 года

Восьмого марта, ровно через месяц после того землетрясения, которое встретило Кассандру при въезде в Лондоне, город встряхнуло еще раз. На этот раз Кассандра оказалась в шляпной мастерской, куда они с леди Стенхоуп и Мэвис зашли, чтобы выбрать для Мэвис новую шляпку.

В салоне находилось еще несколько дам, но Кассандра не видела их за шляпами, которые громоздились на подставках для париков, рядами лежали на полках вдоль стен. Внезапно возникший рокот наполнил помещение, оно качнулось так, что шляпки посыпались с полок, а подставки для париков опрокинулись. Несколько покупательниц пронзительно закричали, а одна даже потеряла равновесие и упала. Закончилось все так же внезапно, как и началось.

Салон больше не раскачивался, но все застыли среди груды шляп и подставок. Шляпница кусала губы, поспешно возвращая свой товар на полки.

— Пойдемте, Кассандра. — Леди Стенхоуп пыталась говорить с достоинством. — Не думаю, чтобы Мэвис захотелось примерять шляпки, которые валялись на полу у всех под ногами!

Она собиралась вывести девушек на улицу, когда до них донесся голос леди Скоупс — бывшей Кэтрин Талибонт, исполненный ехидства:

— Я слышала, что Роэн Кейнс вернулся в Лондон. Не сомневаюсь, что это он навлек на нас землетрясение. Если вы помните, милая леди Криспин, я рассказывала вам, как в Португалии Роэн стал причиной гибели моего дорогого мужа. Он…

Кассандра не расслышала последних слов Кэтрин — леди Стенхоуп буквально вытолкнула ее из мастерской.

— Не прислушивайтесь к этим глупостям, — сказала она Кассандре, презрительно фыркнув. — Кэтрин Олни, перед тем как выйти замуж за Юстаса Талибонта, была помолвлена с вашим отцом. Юстаса в Лиссабоне убил грабитель — и, по-моему, Кэтрин Талибонт из-за этого повредилась рассудком. Вернувшись, она стала уверять всех, что убийство ее мужа подстроил ваш отец. Но свидетели утверждают, что его в это время не было даже рядом с гостиницей, где остановился Юстас Талибонт.

И все же Кассандра почувствовала себя неуютно: она помнила, что именно леди Скоупс на балу у леди Меррифилд спросила, не привезла ли она в Лондон землетрясение. Теперь вот обвиняет отца. Ясно, что эту женщину надо считать своим врагом.

Из задумчивости ее вывел какой-то молодой человек, который стремительно вышел из табачной лавки. Остановившись перед дамами, он поклонился со словами:

— Леди Стенхоуп, с вами все в порядке? И с вашими спутницами? Табачная лавка едва не рухнула! Жестянки свалились с полок, половина крышек слетела, табак рассыпался! Джентльменов, которым готовят особые смеси табака, ждет немало сюрпризов!

Незнакомец говорил забавные вещи. Кассандра с удовольствием рассматривала его — красивые светлые волосы, ярко-голубые глаза и приятное лицо.

— Спасибо, с нами все в порядке, — ответила леди Стенхоуп, несколько смутившись. — Мы разве знакомы?

Молодой джентльмен улыбнулся очень обаятельной улыбкой.

— Наверное, вы меня забыли, леди Стенхоуп. Мы встречались в прошлом году в Бате. У тети Эбигейл.

— У тети… О, у леди Дорси! Как она поживает? Значит, вы…

— Ее племянник, Лэнс Ривертон. Спасибо, она здорова. Не нанять ли вам портшез, леди Стенхоуп? Вы немного бледны.

— Портшез? Нет. Вдруг снова начнется землетрясение. Я не хочу, чтобы носильщики вывалили меня на мостовую! Но вы можете нанять нам извозчика, молодой человек. Если, конечно, их можно найти! — И она жестом указала на пыль, поднятую упавшими с дымовых труб кирпичами.

— Мне надо вернуться домой! — сказала Кассандра. — У нас, наверное, вся посуда разбилась. И боюсь, что с моего туалетного столика тоже все упало.

Лэнсу Ривертону удалось остановить извозчика и, посадив леди Стенхоуп и ее дочь, он предложил Кассандре проводить ее до дома. Попрощавшись с леди Стенхоуп и ее дочерью, Кассандра направилась в сторону своего дома.

Лэнс Ривертон немного слукавил, он стремительно выбежал из лавки потому, что его поразила красота Кассандры. Только что приехав в Лондон, он впервые увидел ее и был потрясен. Чтобы произвести на нее впечатление, он стал рассказывать ей о своей знатной тетке, о ее элегантном доме. Кассандра видела, что нравится Лэнсу, понимала она и то, что такой обаятельный поклонник наверняка заставит Тони ревновать. Так оно и случилось. Оба молодых человека наперебой добивались ее внимания, а она, словно решив наказать Тони за попытку навязать ей быстрое замужество, уделяла им равное внимание.

— Смотри, это приведет к неприятностям! — предостерегла Кассандру одна из ее подруг, Долли Эллерби, в день, когда Кассандра праздновала свое семнадцатилетие. — Тони считает тебя своей невестой.

— Чепуха, я не давала Тони согласия!

— Но он всем говорит, что ты дала его! — Долли тряхнула янтарного цвета локонами. — Разве ты не заметила, что в последнее время у тебя стало меньше поклонников? Тони их отпугивает. Так что будь осторожнее!

Долли была умной девушкой, и ее предсказания часто сбывались, но юная и бесшабашная Кассандра не вняла ее предостережениям. Более того, когда три дня спустя она услышала, что на следующий день на рассвете состоится дуэль, она только рассмеялась.

— Не может быть! — воскликнула она. — Они оба не любят фехтовать. Мать Лэнса приказала выбросить из дома все шпаги после того, как ее брата убили за границей, а Тони и гуся не зарежет! И потом, — пожала она плечами, — с чего бы им из-за меня сражаться? Наша с Тони помолвка ненастоящая, а с Лэнсом я на прошлом балу протанцевала всего три танца.

— А потом кокетничала с ним на террасе, — напомнила ей Долли, которая и принесла это неприятное известие.

— Я не кокетничала! Ну… может, и кокетничала, но это не повод, чтобы Тони с Лэнсом попытались заколоть друг друга.

— А они считают, что повод есть. И сегодня утром в клубе Тони Данн бросил в лицо Лэнсу Ривертону перчатку, и Лэнс выбрал пистолеты. Они встречаются завтра на рассвете под дуэльными дубами в парке лорда Клопертона, на северной окраине города. Это, конечно, глубокая Тайна, но я все выведала у Неда, — добавила она, гордая тем, что ее жених не может ни в чем ей отказать.

Кассандра оправила свое любимое белое бархатное платье. Ей казалось верхом нелепости, что кому-то могло прийти в голову сражаться из-за нее на дуэли. И все же…

— Может, Нед знает и то, где они сейчас, — насупившись, сказала она. — Я не видела их обоих весь вечер. Отец настаивает, чтобы меня сопровождал Робби.

Но Нед этого не знал, и за весь вечер Кассандре так и не удалось выяснить, куда запропастились ее поклонники было похоже, что оба они исчезли. Она готова была покинуть бал и отправиться на их поиски, но Робби убеждал ее, что сам попытается отговорить молодых людей от дуэли. Кассандра рассудила иначе: она вернется домой, а потом незаметно убежит, найдет извозчика и поедет домой к Тони. Она нисколько не сомневалась, что ей удастся убедить его извиниться. В крайнем случае она готова была согласиться на долгую помолвку…

Именно этим были заняты мысли Кассандры, когда Робби вез ее домой. Рассеянно отвечая на его осторожные вопросы, она не замечала, как пристально смотрит на нее спутник, как тепло звучит его голос, когда он обращается к ней. Робби оставалось только сожалеть, что он, увы, не молод и не может добиваться любви этой чудесной девушки, такой прямодушной и поразительно красивой. Он представлял ее смеющейся на вересковых пустошах или на берегу моря, с сияющими от счастья глазами, с развевающимися на ветру чудесными волосами. Но он решил не давать воли воображению, чтобы не потерять голову от этого юного создания, которое ему доверено опекать.

Когда они вернулись на Гроевенор-сквер, Роэна дома не было. Кассандра не догадывалась, что его отсутствие не случайно: он мог еще смотреть на дочь днем, но вечером, когда при свете свечей ее волосы казались темнее и меняли цвет глаза, ему начинало казаться, что на него смотрит Шарлотта — и тогда его вновь начинало мучить раскаяние. Если бы он тогда не оставил ее в Альфаме…

Дождавшись, когда Робби поднимется наверх, Кассандра направилась в библиотеку, отыскала дуэльный пистолет отца и, убедившись в том, что он заряжен — а вдруг на нее нападут грабители или еще какие-нибудь темные личности, — пошла к выходу. У двери Кассандра задержалась. Она вспомнила, что у горничной есть дурная привычка не закрывать двери комнат после уборки. Не годится, чтобы ее отец, вернувшись домой, застал ее дверь открытой!

Она поднялась наверх, стараясь топать каблучками — на тот случай, если Робби слушает, идет ли она спать. Дверь ее комнаты оказалась закрытой.

Кассандра уже собиралась повернуть обратно, когда в ее спальне раздался какой-то звук. Нахмурившись, она спрятала пистолет в складках бального платья и распахнула дверь.

В ее комнате стояла Феба!

Кассандра быстро вошла к себе и закрыла дверь.

— Отец знает, что ты здесь?

— Нет. Меня впустила кухарка.

— Он искал тебя по всей Англии.

— Знаю. — Феба говорила совершенно спокойно. — Но я не была готова с ним встретиться.

— А теперь ты готова? — не в силах скрыть иронию, спросила Кассандра.

Она заметила, что ее сестра уже не выглядела такой юной.

В свои шестнадцать лет она казалась умудренной опытом особой, которая повидала немало.

— О да, — лениво ответила Феба.

Кассандра только заморгала глазами, изумляясь такому спокойствию. У Фебы был очень элегантный вид. Ее темно-зеленое бархатное платье, явно дорогое, сшито по последней моде, на темноволосой головке шляпа в виде треуголки.

— Ты состоишь в браке «Флит-стрит», — сдержанно заметила Кассандра. — Я полагаю, что это должно тебя смущать.

— О, нисколько! — рассмеялась Феба. — Я всегда считала «Флит-стрит» первым шагом.

— Ты хочешь сказать, что теперь его мать тебя примет? — с недоверием спросила Кассандра.

Феба поморщилась, как бы признавая тем самым, что это маловероятно.

— Тогда почему ты считаешь, что это — первый шаг? Феба сделала изящное движение рукой. У нее были прирожденная грация и аристократизм движений и жестов, унаследованные от отца.

— Ну, я готова признать, что Клайв не имел намерения жениться на мне по-настоящему. Если, конечно, мои утверждения, что я — богатая невеста, не окажутся правдой.

— А они не оказались.

— И чтобы я согласилась стать его любовницей, он обещал мне брак «Флит-стрит» — и сдержал слово! — с вызовом добавила она.

— Ну до чего же мило с его стороны! — саркастически улыбаясь, заметила Кассандра.

— Ну… мы, конечно, поменяли имена — назвались лордом и леди Кембридж и отправились в путешествие по Англии. Все это время я придумывала великолепные способы тратить массу денег и жить даром, от чего Клайв, конечно, был в восторге. И повсюду он представлял меня своей женой. И как мне кажется, гордясь мной.

Кассандра в отчаянии закрыла глаза. Эта пара оставила после себя след из обманутых кредиторов — и теперь им грозит долговая тюрьма!

— Мы постоянно переезжали с места на место, потому что не хотели, чтобы отец нас поймал: Клайв очень боится моего отца.

«И не без основания», — подумала Кассандра.

— Теперь уже прошел год, как мы живем вместе, и Клайв называет меня женой. Так что теперь наш брак стал законным, — хладнокровно закончила Феба.

Кассандра открыла было рот — но ничего не сказала. Феба была права! Хотя вопрос мог бы стать предметом судебного разбирательства, но по закону Феба с Клайвом действительно стали мужем и женой.

— Конечно, Клайв об этом пока не догадывается. Но отец вскоре разъяснит ему это.

— Отец не потерпит, что брак его дочери не признан церковью, — предостерегла ее Кассандра. Феба улыбнулась:

— Да, я на это и рассчитывала, когда все обдумала в Кембридже. Теперь отец предложит Клайву выбор: либо он заключит со мной церковный брак, либо отец выпустит ему кишки на дуэли. Да Клайв грохнется в обморок при одной мысли о дуэли с отцом!

— Я вижу, ты все обдумала. А если Клайв предпочтет спастись бегством?

— О, этого он не сделает, — с уверенностью заявила Феба, — ему будет объяснено, что он все равно состоит в браке со мной. Так что Клайв как миленький поплетется в церковь. И вот тогда мать Клайва наконец-то должна будет меня принять.

Кассандра поняла, что ее хитрая младшая сестра действительно может добиться своего.

— Но для этого отец должен дать за мной щедрое приданое! — Феба внимательно разглядывала свои пальцы. — И я объясню ему, насколько это необходимо.

— Сначала ты провела Клайва, а теперь хочешь купить его с помощью приданого, — пробормотала Кассандра. — Что ж, желаю тебе удачи. Но что, если отец просто отведет Клайва в церковь под дулом пистолета и заставит его на тебе жениться? И не даст тебе приданого!

— А почему это он мне его не даст? — возмущенным тоном спросила Феба. — А если моего приданого окажется недостаточно, чтобы произвести впечатление на маркизу Гринси, то почему бы ему не отдать еще и твое приданое? — И, поймав на себе изумленный взгляд Кассандры, добавила:

— Любому ясно, что тебе приданое не нужно!

— Почему же?!

Кассандру начал бесить эгоизм Фебы.

— Твое лицо — вот твое приданое! — быстро ответила сестра. — Мне необходимо было убрать тебя из Кембриджа, иначе Клайв на меня и не взглянул бы! Не сердись! Я увидела Клайва и решила выйти за него замуж. Я и сейчас хочу этого больше всего на свете!

Кассандра видела, что для ее сестры брак может быть только таким. Она будет лгать, обманывать, красть, предавать — только чтобы Клайв остался с ней…

— Ах, не надо так смотреть на меня! — с негодованием сказала Феба. — Ты сама должна была отдать мне свое приданое. Тебя и так всегда любили, а до меня никому и дела не было!

Что ответишь на это? Кассандра вдруг почувствовала тяжесть в руке — она устала удерживать тяжелый пистолет и вынула его из складок платья.

— Кассандра! — Побледнев, Феба сделала шаг назад.

— О, я не собираюсь в тебя стрелять, Феба, — заверила ее Кассандра. — И не правда, что никому до тебя нет дела, ты всегда была отцовской любимицей. Он никогда и ни в чем не мог тебе отказать.

— Ох, я так на это надеюсь! — с жаром воскликнула Феба. Быстро придя в себя, она начала прихорашиваться. — Как тебе нравится мое платье? Мне его сшили в Бате.

«И за него наверняка не заплачено».

— Ты прекрасно выглядишь. — Кассандра бросила на сестру равнодушный взгляд. — И, несомненно, твой наряд еще больше выиграет, когда ты зальешь его слезами, умоляя отца о помощи, — Она повернулась к двери. — Не говори отцу, что я ушла — пусть он думает, что я сплю. Я должна остановить дуэль. Феба проводила сестру удивленным взглядом.

 

Глава 29

Дуэльные дубы, 19 марта 1750 года

В утреннем холодном тумане, опустившемся на парк лорда Клопертона, силуэты двух щегольски одетых молодых людей с длинными дуэльными пистолетами в руках казались нереальными, тонули в серой дымке. Секунданты стояли с пистолетами наготове; дуэльный кодекс гласил: если кто-либо из дуэлянтов нарушит правила и уложит противника раньше чем следует, секундантам надлежит пристрелить виновного. Доктор же так и не появился — его внезапно вызвали к роженице, и дуэлянты, горевшие желанием поскорее сразиться, решили обойтись без помощи медика. Однако секунданты полагали, что Лэнс Ривертон и Тони Данн не хотят убивать друг друга — их ссора, вызванная кокетством молодой леди, должна была завершиться примирением. Никто бы не удивился, если бы оба дуэлянта выстрелили в воздух, а не в противника. И кроме того: с каждой стороны будет сделано всего по одному выстрелу, так что даже при самом плохом повороте событий прольется не много крови, но честь дуэлянтов будет спасена. Затем противники плотно позавтракают на каком-нибудь постоялом дворе и расстанутся лучшими друзьями.

Однако Кассандра, увидевшая дуэлянтов в тот момент, когда выскочила из экипажа, была настроена не так благодушно. Всю дорогу Кассандра торопила кучера, направляя его к дуэльным дубам. Она знала, где находятся печально знаменитые дубы, потому что была в гостях у лорда Клопертона и ей показали это место.

Кассандра надеялась помирить Тони и Лэнса до начала дуэли. Однако она опоздала — они уже готовились стрелять! По дороге Кассандра раздумывала: может, приставить свой пистолет к груди и заявить, что раз дуэль происходит из-за нее, то она покончит с собой? Однако теперь она поняла, что ей не удастся их помирить — слишком поздно.

Подхватив подол белого бархатного платья, она стремительно бросилась к дуэлянтам. Противники уже разошлись, и казалось, что они, как и секунданты, наслаждаются происходящим. Волосы Кассандры растрепались, она задыхалась от бега — надо было предотвратить поединок, пока не случилось непоправимое!

Тут прозвучала команда стрелять — и в следующее мгновение Кассандра, никем не замеченная, выбежала на середину поляны.

Вскинув свой пистолет, Тони увидел на мушке не Лэнса, а бледную Кассандру, в полной растерянности стоявшую между противниками. Тони прекрасно владел собой. Так и не выстрелив, он поднял дуло пистолета вверх.

Лэнс, напротив, был крайне возбужден. Он впервые участвовал в дуэли, и кто-то сказал ему (солгав), что Тони участвовал уже в трех; кроме того, говорили (злонамеренно), что Тони грозился убить любого, кто осмелится ухаживать за Кассандрой. Лэнс пытался овладеть собой, чтобы рука его не дрогнула. И вдруг он увидел перед собой… Кассандру! Лэнс в изумлении раскрыл рот — и опустил дуло пистолета. Однако он опоздал — палец его дрогнул чуть раньше. Пуля угодила в Кассандру.

Она не почувствовала боли. Просто услышала грохот выстрела — а потом ее словно вихрем подхватило. Кассандра упала на, траву.

Один из секундантов, впоследствии рассказывавший о случившемся, сказал, что Лэнс отчаянно вскрикнул, бросился к Кассандре и склонился над ней. Секундант красноречиво описал, как она лежала с разметавшимися по траве сверкающими волосами, а по белому бархату лифа расплывалось алое пятно… Лэнс же громко стонал. И тут, по словам секунданта, Тони бросился к Лэнсу и выстрелил в упор прямо ему в голову. Лэнс упал замертво.

В этот момент один из секундантов (не тот, который описывал случившееся), возмущенный нарушением правил — противники обязаны стрелять со своего места, — поднял свой пистолет и выстрелил Тони в грудь.

Тони упал на Кассандру, а секунданты направили дула пистолетов друг на друга. Дальнейшее описывал уже возница.

Несколько минут спустя выяснилось, что оба дуэлянта мертвы, а Кассандра осталась жива. Ранение оказалось неопасным, пуля лишь задела ее, хотя рана обильно кровоточила. Говорили даже, что она лишилась чувств от волнения, а не от боли.

К счастью, возница оказался человеком сообразительным — он перетянул рану Кассандры и остановил кровотечение. Все молодые люди прибыли к месту дуэли верхом, так что секунданты поместили тела Лэнса и Тони на спины коней и вместе с возницей перенесли Кассандру в экипаж. После чего траурная процессия направилась в Лондон.

Вскоре Кассандра очнулась. Очнулась в карете. Она попыталась вспомнить, что же с ней произошло, — но вдруг почувствовала сильный толчок. В следующее мгновение экипаж развернулся, и она больно ударилась о стенку. И тотчас же откуда-то из-под земли раздался рокот, похожий на рычание грозного хищника. Рев все усиливался, он даже заглушил грохот разрушений — фасад ближайшего дома рухнул на улицу, и дорогу засыпало кирпичами. Лошадь в испуге поднялась на дыбы. При этом несколько кирпичей угодили под колеса кареты, и она завалилась на бок. Падая, Кассандра слышала пронзительные вопли прохожих.

— Вы целы, мисс? — Испуганный возница с трудом открыл дверцу экипажа. — Сейчас я помогу вам выбраться, а потом мы быстро поставим карету на колеса. — Возница закашлялся от пыли, поднявшейся при падении дома. — Ну-ка, помогите мне! — закричал он.

Кассандру вытащили из перевернутой кареты — и перед ней предстало ужасное зрелище. Чуть поодаль рухнул еще один дом, и там тоже столкнулись две повозки и большой фургон. Постромки лошадей перепутались, животные заржали и взвились на дыбы, пытаясь высвободиться, а возчики осыпали друг друга проклятиями. Вокруг же бестолково суетились люди.

А прямо перед Кассандрой секунданты пытались успокоить коней, на которых лежали трупы двух молодых джентльменов, недавно погибших из-за нее. Кассандра недовольно содрогнулась. Она машинально прикоснулась к лифу платья — и рука оказалась влажной. В перевернувшейся карете у нее открылась рана.

— Эй!.. — раздался чей-то голос. — Бедняжку ранило при землетрясении!

— Нет! — вскрикнула Кассандра. — Нет!

Но протестовать было бесполезно: доброжелатели тут же подхватили ее на руки и отнесли к мелочной лавке, где по полу рассыпались свечи. Неподалеку пожилая цветочница пыталась собрать с мостовой свой товар; она жалобно завывала, глядя на растоптанные цветы.

Наконец карету поставили на колеса, и Кассандру повезли домой. Однако при подземном толчке рухнуло немало дымовых труб, а кое-где и дома, так что улицы были завалены кирпичами и балками. Извозчику приходилось ехать медленно, а иногда — поворачивать обратно, если какая-нибудь улица оказывалась перегороженной полностью.

До Гросвенор-сквер карета добиралась очень долго. Ожидавший у окна Робби увидел, как Кассандру высаживает из кареты заботливый возница. Увидел он и кровь у нее на платье.

Никогда в жизни Робби не бегал так быстро! Несколько секунд спустя он уже был на улице. Усталый возница пробормотал:

— У юной мисс не хватило монет, чтобы мне заплатить.

У Робби монет оказалось достаточно. Он подхватил Кассандру на руки и унес в дом.

— А мы тревожились, не знали, что случилось, — сказал Робби. — Тебя ранило при землетрясении?

— Нет, — прошептала Кассандра. — Ах, Робби, нет! Не спрашивая у нее разрешения, Робби разорвал бархатное платье, чтобы осмотреть рану. И Кассандра рассказала, что с ней произошло.

— Рана неглубокая, — объявил Робби. — Но это будет тебе уроком, — строго добавил он. — Не становись между мужчинами, когда они стреляют друг в друга.

— Ах, Робби! — Глаза Кассандры наполнились слезами. — Мне только жаль, что я не получила все три пули! Тогда все остались бы живы!

«Все, кроме тебя», — подумал Робби, у которого перехватило дыхание.

— Надо перевязать рану, — проворчал он и громко позвал кухарку. Кухарка пряталась под столом — на случай, если землетрясение снова начнется, но немедленно явилась на зов и ахнула, увидев Кассандру. Та лежала на диване в бальном платье, разорванном до пояса, лежала окровавленная.

— Рана не такая страшная, как кажется! — поспешил успокоить кухарку Робби, которому меньше всего хотелось, чтобы женщина упала в обморок. — Принесите воды и чистое полотно. Я умею перевязывать раны, — объяснил он Кассандре. — Научился во время войны. Никогда не думал, что придется перевязывать огнестрельную рану шестнадцатилетней девушке.

— Семнадцатилетней, — поправила Кассандра. — Робби, что мне делать? Я виновата в их смерти!

— Жить, как прежде, — ответил он. — Молодые люди сами решили стреляться. Ты просто хотела их остановить.

Робби смотрел на Кассандру с жалостью. Слишком рано жизнь навалилась на нее всей своей тяжестью. Бедняжке еще не удалось привыкнуть к волнениям, триумфам и бедам, связанным с ее необычайной красотой. Она еще не поняла, что из-за такой внешности, как у нее, кровь всегда обагряла траву. Робби гадал, как сказать ей о том, что этим утром Роэн Кейнс пришел к нему и сообщил, что ему нужны деньги на приданое. Роэн согласился продать Олдершот-Грейндж, и купчая уже лежала у Робби в кармане.

В конце концов Робби сказал Кассандре, что Роэн перед самым землетрясением ушел из дома, чтобы отвести ее сестру в церковь — «выдать ее замуж».

— Да, я об этом знала, — ответила Кассандра. — Феба все рассказала мне ночью. — Но сейчас ей было не до проблем сестры. — Робби, что мне делать? Меня прогонят с похорон Тони и Лэнса — но я же должна проводить их? Я надела бы траур по обоим, но у меня нет черных платьев, а отец наверняка запретит мне покупать траурные платья.

— И твой отец будет прав. Тебе не следует носить траур, — проворчал Робби.

Но Кассандра, казалось, не слушала его.

— А эта противная леди Как-ее-там, та, которая была Кэтрин Талибонт, она спросила меня, не я ли стала причиной землетрясения, которое произошло, когда я приехала в Лондон. А потом я слышала, как она говорит, что второе произошло из-за приезда моего отца. Она обязательно будет всем говорить, что земля тряслась и дома падали потому, что из-за меня на дуэли погибли двое молодых людей! Мой отец держал меня взаперти больше года, так как решил, будто я убегала. Когда отец услышит об этом скандале, он снова меня запрет, теперь уже навсегда!

Робби хотел посмеяться над тем, что сказала леди Как-ее-там, но последние слова Кассандры насторожили его. Роэн был очень строг к своей старшей дочери. Кто мог предсказать, что он сделает, узнав об этой ее выходке?

И тут его осенило. Робби снова позвал кухарку, и та тотчас же примчалась в гостиную.

— Рана опаснее, чем мне сначала показалось, — объявил он. — Девочке нужен доктор. Но ей нельзя ехать к доктору в рваном платье. И она, возможно, пожелает потом переодеться. Принесите мне картонку, большую картонку! И наймите экипаж. Пусть возница ждет у входа.

Кухарка побледнела, но тут же принесла большую картонку.

— Ты ведь сказал… — пробормотала Кассандра.

— Тише, — перебил Робби. — Не обращай внимания на мои слова. Оставайся на месте и молчи. Я сейчас вернусь.

Он побежал наверх и начал укладывать одежду Кассандры в картонку. Заметив сумочку, бросил в нее все, что стояло на туалетном столике. Затем, перекинув через плечо плащ Кассандры, спустился вниз.

К этому времени кухарка уже нашла экипаж. Увидев Робби, она заявила:

— Но мисс Кассандре не понадобятся все эти вещи! Вы же не везете ее в больницу? Ее отец…

— Замолчи! — закричал Робби. — Откуда мне знать, что может понадобиться молодой леди? Важно, чтобы она не расстраивалась! Неси все в карету.

Пока кухарка выполняла его распоряжение, Робби написал записку Роэну и положил ее на видное место. Потом взял Кассандру на руки и осторожно усадил в карету. Когда экипаж тронулся, Робби сказал:

— Меня тревожит не твоя рана, девочка, а твое будущее.

— У меня нет будущего, — вздохнула Кассандра. — Лэнс оказал бы мне услугу, если бы прицелился немного выше и попал мне прямо в сердце! Ах, Робби, если бы только я могла уехать из Лондона! Если бы только я могла вернуться домой — в Олдершот-Грейндж!

Сама того не зная, Кассандра предоставила Робби прекрасную возможность сообщить о своем предложении.

— Знаешь, девочка, я именно туда тебя и отвезу. Отвезу тебя домой, в Олдершот-Грейндж. Ведь сегодня утром я его купил, и теперь это поместье принадлежит мне.

Кассандра в изумлении смотрела на своего спутника:

— Ты купил Олдершот-Грейндж?

— Да, моя милая. Твоему отцу потребовалась кругленькая сумма для приданого.

Значит, хитрая Феба получила все, что хотела. Прошедшей ночью она заявила, что получит все — так и случилось!

Впрочем, какая теперь разница? Ведь из-за нее, Кассандры, погибли двое молодых людей!

— Но чтобы твой отец не погнался за мной с заряженным пистолетом, ты должна выйти за меня замуж, моя девочка. Мы сбежим в Шотландию и поженимся в Гретна-Грин!

Кассандра улыбнулась.

— Ах, Робби, милый Робби, я тебя люблю, но… но не так!

— И в этом нет надобности! Я не прошу, чтобы ты стала моей женой по-настоящему, Кассандра. Я только хочу заботиться о тебе и уберечь от бед.

Олдершот-Грейндж, дом ее детства… Серебряные воды Дервента, щебет птиц… Другая, счастливая жизнь представилась Кассандре — и она не смогла устоять.

— На таких условиях я выйду за тебя замуж, Робби! — прошептала она.

Немолодой шотландец гордо расправил плечи.

— Обещаю тебе, девочка, что ты об этом не пожалеешь!

Такое же обещание слышала мать Кассандры, когда другой мужчина увозил ее в Гретна-Грин…

Но в отличие от Кейнса честный Роберт Данлоутон собирался сдержать свое слово. И он пытался представить, как Роэн примет его записку, написанную с опережением событий, но ставшую правдой. Роберт написал:

«Я увожу вашу дочь в Шотландию, где мы поженимся. И в день свадьбы я завещаю ей Олдершот-Грейндж. Я знаю, что вы не дадите нам вашего благословения, — оно мне и не требуется. Если вы сочтете необходимым меня вызвать, я готов к дуэли на пистолетах или шпагах, там, где вы пожелаете. В любом случае Кассандра получит дом, который она так любит».

Под письмом стояла размашистая подпись: «Роберт Данлоутон, джентльмен».

Роэн Кейнс нахмурился, прочитав записку. Роэн прекрасно знал: даже вызвав Данлоутона на дуэль и сделав дочь вдовой, он ничего не добьется. Обвенчавшись с Робби, она навсегда освободится от опеки отца. Роэн поморщился. Его сбили с толку сотни поклонников, увивавшихся вокруг Кассандры, и он не обращал внимания на седеющего шотландца.

Роэн решил, что не стоит преследовать беглецов. Похоже, что в один день он лишился обеих дочерей — обе вышли замуж за мужчин, которых он сам бы им в мужья не выбрал. Видно, так уж устроен мир…

Но Кассандра и ее странный поклонник не смогли добраться до Шотландии без приключении. Старый мост, опоры которого подмыло весенним половодьем, рухнул под ними, и беглецы упали в ледяную воду. Рана Кассандры уже почти затянулась, но ее пышные юбки намокли, и она наверняка утонула бы, если бы Робби в последний момент не ухватил ее за подол и не вытащил на берег.

Оба промокли и продрогли, но для Кассандры это приключение закончилось без последствий. А вот у Робби начался сильный кашель, который в дороге только усиливался.

Кассандра то и дело поглядывала на юг: она опасалась погони и хотела поскорее обвенчаться, чтобы отец утратил власть над ней И вскоре она, как и ее мать семнадцатью годами ранее, произнесла обеты у наковальни кузнеца в Гретна-Грин, вступив в брак без любви.

 

Глава 30

Олдершот-Грейндж

Под предлогом необходимых покупок Кассандра уговорила Робби провести три дня в Карлайле: она надеялась, что отдых вернет ему силы. И казалось, ему действительно стало лучше.

Только поздним вечером они добрались до Олдершот-Грейндж и оказались у двери с тяжелым дверным замком. Им открыл Ливси — он был в ночной сорочке и подслеповато всматривался в темноту При виде Кассандры — она завязала волосы большим шелковым шарфом, а цвет ее глаз невозможно было разглядеть — старый дворецкий побледнел и отшатнулся от нее в неверном свете свечи.

— Мисс Шарлотта! — ахнул он.

— Я знаю, что очень на нее похожа, Ливси, — со смехом сказало видение, — но я — Кассандра.

— Ох, мисс Кассандра! — Потрясенный Ливси немного успокоился.

— Робби, это Ливси, наш дворецкий. Ливси, перед тобой мой муж и новый владелец Олдершот-Грейндж, Роберт Данлоутон.

— Нет, Олдершот-Грейндж принадлежит тебе, — хрипло поправил ее Робби. — Не забывай — я сегодня переписал поместье на твое имя.

Ливси был потрясен, но постарался взять себя в руки.

— Венд снова работает у нас, мисс Кассандра, только сегодня ее нет дома.

— Правда? — Кассандра была в восторге. — Как она, Ливси?

— Здорова. — Он немного помялся. — Но с Венд за это время произошло немало всякого. Она ведь вышла замуж и ушла от нас, как вы знаете.

— Нет, я этого не знала.

— А потом он ее бросил, когда ребеночек родился мертвым. Она немного поработала в других домах, но в прошлом месяце вернулась к нам.

— Значит, нам повезло. Думаю, нам надо зажечь камин, Ливси. Мне не нравится, как мой муж кашляет.

И врачу, которого пригласили в конце недели, кашель Робби тоже не понравился. Он прописал разные настои и велел Кассандре ставить Робби на грудь компрессы — но ничего не помогало. Они с Венд без устали хлопотали вокруг больного, но всем было ясно, что состояние его ухудшается. Все лето и осень Робби худел, так что Рождество он встретил, превратившись в почти бестелесную тень.

— До следующего Рождества ему не дожить, — мрачно предрек врач.

— Ох, нет! — в отчаянии вскрикнула Кассандра. «Еще одна смерть будет на моей совести! Робби измучился и промерз, когда вытаскивал меня из воды. Если он умрет, виновата в этом буду я».

Весна настала сырая и дождливая: она принесла множество цветов и… прикончила больного. Однажды Робби, уже давно не встававший с постели, сказал ей:

— Мне жаль оставлять тебя, девочка. Но придется это сделать, и очень скоро. Пришли ко мне Ливси. Я сам отдам распоряжения обо всем, так что уберегу тебя хотя бы от этого.

Он умер в следующее воскресенье, и на его похоронах слезы дождя стучали по крышке гроба. Робби распорядился относительно погребальной церемонии, в самом конце которой спели шотландскую песню; попросил, чтобы Ливси сказал Кассандре, что эта песня «только для нее, чтобы моя девочка знала, как много она для меня значит».

И Кассандра слушала, как нежный голос певицы пел:

Сильнее красоты твоей моя любовь одна.

Она с тобой, пока моря не высохнут до дна.

Она слушала, и по ее лицу текли слезы, смешиваясь с каплями дождя.

Больше никогда в жизни она не найдет человека, подобного Робби, который бы не просил у нее ничего, ничего…

Она глубоко скорбела о Робби, который заменил ей отца, — и носила по нему траур, который ей не позволили надеть по тем, за кого она могла выйти замуж.

— Вы вернетесь в Лондон? — грустно спросила ее Венд после похорон.

Кассандра содрогнулась и резко ответила:

— Я никогда туда не вернусь, никогда!

Воспоминания о том, что произошло в Лондоне, были по-прежнему слишком свежи. Мужчины умирали из-за того, что любили ее, — и Кассандра решила, что не допустит, чтобы ее снова кто-то полюбил. Однако о своем решении она рассказала только Венд.

Долгое время Кассандра старалась найти забвение в работе. В последние годы Роэн запустил дом и подсобные строения, но Робби оставил ей немного денег, и несколько месяцев она могла заниматься ремонтом стен и крыш. Строительные работы закончились — и Кассандра занялась делами поместья. Робби собирался разводить овец, и Кассандра решила, что осуществит его намерения. Зеленоглазая красавица регулярно появлялась на ярмарках и рынках, где продавался скот. Она наняла пастуха. Но жизнь ее оставалась пустой и одинокой.

Немного помогло появление большой персидской кошки с удивительной шерстью кремового цвета. Кассандра нашла хромающее животное во время одной из своих долгих прогулок. В лапе у кошки застряла колючка, она была худая, со свалявшейся шерстью. Кассандра взяла кошку в дом, извлекла из ее лапки колючку, тщательно вычесала репейники из шерстки — и вскоре кошка, получившая имя Кашка, стала красавицей. Затем появилась лошадь. Кобылу кремового цвета Кассандра назвала Мег и часто скакала на ней по долинам и лощинам, которыми изобиловали окрестности.

Во время одной из верховых прогулок Кассандра встретилась с человеком, который после долгих судебных разбирательств унаследовал соседнее имение. Кассандра дважды видела его на ярмарках скота и теперь узнала, когда он, выйдя из своего дома, окликнул ее по имени. И вновь она восхитилась его высокой атлетической фигурой, отметив про себя небрежность одежды: его серая бархатная куртка и серые холщовые брюки, порванные в нескольких местах, были зашиты крайне небрежно. Ясно: рядом с ним нет заботливых женских рук!

Кассандра остановила лошадь, приветливо улыбнулась соседу.

— Я уже видел, как вы проезжаете здесь, — сказал он, — и жалел, что у меня захромал конь. Иначе поскакал бы за вами! Меня зовут Дрю Марсден. А вы — красавица из Олдершот-Грейндж, Кассандра Данлоутон. Не хотите ли выпить на дорогу? Увидите, у вас прибавится сил и вы быстрее доберетесь до цели.

Дрю Марсден сразу же понравился Кассандре — ей были симпатичны и его умное некрасивое лицо, и его дружелюбие.

— Спасибо. Это будет весьма кстати, — сказала она. Оставив лошадь у коновязи, она прошла за своим приветливым соседом в дом через двухэтажное каменное крыльцо с цветными витражами, отбрасывавшими цветные пятна света на пол. В торжественном зале, куда они попали, оказалось еще больше витражей — средневековых, неярких. Великолепный камин был украшен гербом семьи его матери, а перед ним лежали два белых волкодава. Собаки сразу же вскочили.

— Кромвель! Айртон! Стоять! — приказал Дрю Марсден, и псы послушно остановились. Повернувшись к Кассандре, он с широкой улыбкой объяснил:

— Я дал им имена по двум парадным спальням дома. Моя бабка назвала их в честь двух могучих генералов Гражданской войны, которые якобы останавливались в этом доме.

Кассандре понравилось и то, что он относился ко всему с насмешливой непочтительностью.

— Я могу одолжить вам лошадь, — предложила она, опускаясь на красную подушку с кистями, покрывавшую длинную резную скамью.

— Правда? — обрадовался он, подавая гостье бокал с отливающим рубином портвейном. — Буду очень вам признателен. Епископ — так я назвал моего коня: когда этот хулиган набедокурит, он принимает такой невинный, прямо богобоязненный вид — должен отдыхать еще пару недель.

— Епископ? — Кассандра весело рассмеялась. — Подумать только, я-то назвала мою кобылу просто Мег! Вы всегда так изобретательны в именах?

— Да. Это у нас семейное.

После того как они немного поболтали, Дрю провел Кассандру по дому, явно гордясь его обустройством.

— Ох, только не меняйте их! — импульсивно воскликнула она, увидев две гобеленовые спальни, «Кромвель» и «Айртон», с их старинной дубовой мебелью.

— Я и не собирался их менять, — тихо проговорил он, и по тому, как он обвел взглядом комнаты, Кассандра поняла, что они нравятся ему не меньше, чем ей.

Родственные души прекрасно поняли друг друга, и вскоре Мег и поправившийся крупный серый в яблоках жеребец. Епископ, уже скакали рядом по цветущему вереску. Кассандра чувствовала себя рядом с Дрю непринужденно и естественно. Сама того не замечая, она постепенно привыкала к нему. Его чувства к ней проявились в тот день, когда случилось непредвиденное — Мег запнулась о камень, и Кассандра, вылетев из седла, упала на землю. Побледневший Дрю мгновенно соскочил с коня и бросился ней.

— Ты цела? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Кажется, да! — с трудом проговорила Кассандра.

— Слава Богу! — Он подхватил ее на руки и зарылся лицом в ее отливающие золотом локоны.

Это было так неожиданно и трогательно, что на мгновение Кассандра забыла о своем решении не допускать, чтобы кто-то ее полюбил. Она псе же позволила Дрю целовать и ласкать ее, и жизнь показалась ей такой сладкой.

Пока не вернулись воспоминания.

Тогда она решительно отстранилась от него и потребовала, чтобы они ехали дальше. Дрю был явно озадачен ее поведением, но она не стала ничего объяснять.

После этого случая Кассандра старалась отдалиться от него, держаться подальше от большого старинного дома к югу от Олдершот-Грейндж. И от высокого сероглазого мужчины, к которому питала самые нежные чувства.

 

Глава 31

Лондон, Англия, 1755 год

В роскошном особняке леди Созерби давали бал. Пламя свечей отражалось в залитых дождем стеклах: над Лондоном разразился неожиданный ливень. Этот бал считался одним из главных событий светского сезона, и на нем присутствовали все, кто имел хоть какой-то вес в обществе. Повсюду сновали ливрейные лакеи, старавшиеся угодить гостям. Вино лилось рекой, в зеркальной бальной зале шелковые юбки вихрились вокруг атласных штанов до колен, смех и музыка заглушали шум дождя.

В блестящей толпе гостей затерялся Том Вестлинг — человек, чье положение сильно изменилось с тех пор, когда он в последний раз был в Англии. Полным цинизма взглядом он скользил по лицам присутствующих. Кто бы мог подумать, что этот человек, которому не на что было надеяться, которому серьезно грозила тюрьма и виселица, окажется в блистательном обществе знати, где он будет чувствовать себя на равных.

Кто-то тронул его плечо — кажется, какой-то виконт, которого ему представили чуть раньше, имени не запомнил. Трэверс или что-то в этом духе…

— Вестлинг, — несколько гнусавым голосом проговорил виконт, — развлекаетесь?

По правде говоря. Том скорее скучал: в этой толпе у него не было знакомых — но он научился притворяться.

— Вовсю! — дружелюбно отозвался он. — Вы — Трэверс, не так ли?

— Да, Трэверс. Леди Созерби познакомила нас в начале вечера. — В голосе говорившего звучала обида. Этот выскочка Том не запомнил его имени. — Тут дама пожелала, чтобы ей вас представили.

— Дама? — Том обернулся. — Какая дама?

— Леди Скоупс. — Трэверс кивнул в сторону особы в черной тафте, которая нервно обмахивалась веером.

Том с любопытством посмотрел на незнакомую ему леди с роскошными черными волосами и прекрасным цветом лица: издали она показалась ему весьма красивой. Он решил, что дама в трауре — на ней было только черное. Он осведомился у Трэверса, так ли это.

— О да, они в трауре. — Трэверс пожал плечами. — Вернее, была. Траур у нее заканчивается. Она — подруга леди Созерби, а Бланш — то есть леди Созерби — хоть с кого стянет траурную повязку.

Том в этом усомнился. Никто не смог заставить его снять траурную повязку — хотя он носил ее только в своей душе. Черная лента памяти о Шарлотте туго стягивала его сердце — и, наверное, никогда не ослабеет.

Если бы Том был человеком глубоко верующим, он мог бы надеяться на встречу в лучшей жизни. Но он не был религиозен.

У него остались только воспоминания — золотые, дорогие его сердцу. Он постоянно помнил Шарлотту, стройную, великолепную, дразнящую его чувства, которую он любил — и которая ушла навеки. И ему осталось только глубочайшее чувство потери.

В первые дни отчаяния, когда Том нашел в Португалии могилу Шарлотты, он пообещал себе вернуться в Англию, найти Роэна Кейнса и растерзать его на куски: за то, что он оставил его умирать на скале Кенлок, за то, что отправил его на борту пиратского корабля с приказом зашить в мешок и бросить в море… С нетерпением ожидая, когда будет закончен памятник Шарлотте, он строил план, как найдет Роэна и прикончит его. Он даже справился относительно кораблей, отплывающих в Англию.

Но потом, в тот день, когда красивый памятник был закончен и установлен в ногах могилы, он постоял, глядя на камень, и спросил себя, чего бы хотела Шарлотта. Потребовала бы отмщения или… чего-то другого?

В тот день он ощутил необычайную близость к Шарлотте: казалось, она наблюдает за ним из-за облаков, одобряя все, что он сделал. Но разве одобрила бы его, если бы он лишил ее детей отца, оставил их сиротами, одинокими в этом мире?

Он похолодел при мысли о том, что едва не совершил. Да конечно, Кейнс причинил ему огромное зло — причинил зло им обоим. Но… он попробовал встать на место Кейнса и посмотреть на случившееся его глазами. Кейнс любил Шарлотту, она была в его глазах изменницей, — неудивительно, что Роэн отомстил ему. Но, насколько знал Том, Кейнс Шарлотте не мстил: лечивший ее врач сказал ему об этом, сказал, как горевали все ее домашние, какие пышные были устроены похороны. И теперь Кейнс с маленькими дочерьми вернулся в Лондон. Следует ли Тому отправиться за ними или осиротить маленьких девочек?

Он прислонился к памятнику, чувствуя себя совершенно опустошенным. Судьба оказалась так жестока к Шарлотте — и теперь он, любивший ее больше жизни, нанесет любимой еще одну рану. Нет, он этого не сделает! Он не вернется в Англию, где случай может столкнуть его с Роэном, и кто знает, устоит ли он перед искушением мести.

Он вернулся в Бразилию и с новым рвением взялся за работу. Дон Себастьян, здоровье которого слабело, с гордостью наблюдал за Томом. Тот заменил ему сына, которого у португальца никогда не было, и да Севера сделал его своим наследником.

Лучшего наследника дон Себастьян не мог найти. За исключением одного: он хотел, чтобы Том женился. Но когда он заговорил об этом, Том только горько засмеялся.

— Мне нечего предложить женщине, — сказал он изумленному дону Себастьяну. И несмотря на все настояния своего друга, он отказывался даже обсуждать эту тему. Ему не хотелось признаваться в том, что он не может лечь на супружеское ложе с разбитым сердцем. А предложить его женщине не считал возможным.

Конечно, Том не стал монахом, и у него были женщины. Это были местные девушки, которых он не принимал всерьез, это были ленивые замужние дамы, с которыми он завязывал недолгие связи, — но все подобные отношения были мимолетными. В его грезах всегда присутствовало прекрасное лицо умершей возлюбленной.

В Рио-де-Жанейро молодые девушки на выданье, вздыхая за своими веерами, перешептывались о том, что дон Томас красив, но сердце у него как камень!

И вот в бальном зале Лондона с ним желала познакомиться красивая леди в черном!

— Кто она? — полюбопытствовал Том.

— Ну, когда-то она была Кэтрин Олни, а потом вышла замуж за Талибонта. А потом ее муж таинственно погиб в Португалии, и она вернулась домой и вышла замуж за какого-то Скоупса, которого никто не знал. Вот теперь она снова в Лондоне — полагаю, ищет себе мужа.

Слова «Португалия» оказалось достаточно, чтобы Том заинтересовался и выразил согласие познакомиться с дамой в черном. Вскоре он уже разговаривал с бывшей Кэтрин Талибонт, смертельным врагом Шарлотты. При близком рассмотрении красавица оказалась поблекшей. Фигура у Кэтрин по-прежнему была великолепной, но чудесный цвет лица был обязан умелому использованию косметики, а выражение лица оказалось жестким.

— Говорят, вы жили в Бразилии! — Кэтрин кокетливо помахивала веером. — Расскажите мне о ней.

Бразилия была тем предметом, о котором Том готов был говорить и говорить. Он охотно начал рассказ, но вскоре заметил, что интерес Кэтрин улетучивается всякий раз, когда тема уклоняется от городов и цивилизованной жизни. Джунгли ее не интересовали. Он пригласил свою собеседницу на танец.

Кэтрин танцевала превосходно, и Том держался великолепно, так что вскоре на них устремились взоры многих присутствующих. Однако некоторое время спустя Кэтрин пожелала сесть, объявив, что от танцев у нее всегда возникает жажда. Она начала пить вино. Слишком много вина. Том заподозрил, что по вечерам прислуге приходится относить ее в спальню. Однако благодаря ее обществу вечер стал для него приятнее. Без всякой задней мысли он спросил ее о Португалии. Ведь, кажется, ее пребывание там было довольно длительным.

— Я жила в этой стране недолго, и это был самый ужасный период моей жизни! — В прекрасных темных глазах Кэтрин вспыхнули злые огоньки. — Моего мужа там убили.

Трэверс сказал, что он погиб при таинственных обстоятельствах. Видимо, его вдова относилась к этому иначе.

— И вот — человек, который его убил! — громко воскликнула Кэтрин, резко складывая веер.

Том проследил взглядом за направлением, куда указала веером дама, и замер. В отдалении стоял Роэн Кейнс, который жарко убеждал в чем-то старого джентльмена, упрямо мотавшего головой.

— Вашего мужа убил Роэн Кейнс? — с удивлением спросил он.

— Вы знаете Роэна? — изумилась Кэтрин.

— Я встречался с ним один раз.

— Одного раза более чем достаточно! — отрезала Кэтрин. — Я была настолько глупа; что заключила с ним помолвку, а потом расторгла ее и вышла замуж за Юстаса Талибонта. Тогда Роэн женился, последовал за мной в Португалию и там убил моего мужа. О, доказать это я не смогла, но все равно это сделал Роэн!

— Вы говорите, что, когда он это совершил, он только что женился? — медленно спросил Том.

— Да. На одной блондинке из Озерного края. Эта женщина знала Шарлотту!

— Вы ее знали? — невольно вырвалось у него.

— Его жену? О да, я с ней была знакома.

— Я слышал, у них было двое детей.

— Две девочки. Обе плохо кончили. Но чего можно ожидать — с таким-то отцом!

— В каком смысле — плохо?

— Старшая вызвала несколько дуэлей, и в разгар скандала сбежала и вышла замуж за какого-то шотландца. Теперь она живет в его поместье где-то на севере. Младшая вынудила к браку лорда Хотона, и оба ведут себя совершенно скандальным образом, так что, как я слышала, семья лорда не желает их принимать.

Том не обратил внимания на дуэли и скандалы. Главное в словах Кэтрин для него было то, что одна дочь живет на севере, в поместье мужа; а вторая стала женой лорда. Ясно было, что обе дочери Шарлотты покинули дом и неплохо устроены. Значит, Роэн лишился своей защиты…

Раздосадованная тем, что внимание Тома переключилось с нее на ненавистного ей человека, Кэтрин злобно заявила:

— Бланш сказала мне, что вскоре после женитьбы Роэн начал ревновать свою жену, а потом она внезапно исчезла из Лондона. Позже мы слышали, что он снова увез ее в Португалию, а вернулся он уже без нее, и стал всем говорить, будто она умерла. Я не сомневаюсь в том, что ее он тоже убил!

Том посмотрел на Кэтрин так пристально, что она удивленно заморгала.

— Почему вы решили, будто Кейнс ее убил?

— Потому что он — беспринципный человек, и он никогда никого не прощает. Он устраивает ловушки. Он покупает людей, заставляет их лгать.

«Заставляет их лгать…» Старый врач говорил очень убедительно, но, возможно, он просто оказался умелым лжецом, купленным Роэном Кейнсом. Том стиснул зубы.

Он узнает правду — узнает ее у человека, которому она доподлинно известна!

Кэтрин была поражена тем, как стремительно Том попрощался и ушел следом за Розном Кейнсом, который уже выходил из залы.

Том вышел на слабеющий уже дождь и заметил, как Роэн Кейнс сел в наемную карету. Он взял извозчика и последовал за ним в непрезентабельный район у реки: Феба бесконечно требовала денежной помощи, и Роэн увяз в долгах. Ему пришлось продать дом на Гросвенор-сквер и переехать в дешевую квартиру. На бал к леди Созерби он пришел в надежде получить какое-нибудь место через своего друга Уолпола, но вечер принес ему разочарование. В мрачном настроении он расплатился с извозчиком, не обратив внимания на высокого джентльмена в сером, который вышел из остановившейся неподалеку кареты.

Обе наемные кареты отъехали под глухой стук копыт, и Роэн собрался вставить ключ в замочную скважину, когда за его спиной раздался холодный голос:

— На пару слов, Кейнс.

У Роэна был натренированный слух: он хорошо улавливал интонации. В звучавшем за его спиной голосе он услышал смерть. Уронив ключ на порог, он стремительно обернулся, ища рукой эфес шпаги.

В темноте Роэн не смог узнать говорившего, а голоса не узнал, решив, что имеет дело со злоумышленником. Однако он разглядел, что незнакомец обнажил свою шпагу. Ждать помощи неоткуда: улица была пустынна. В эту ненастную ночь ставни были закрыты, занавески задернуты: все уже спали.

— Видимо, вы грабитель, если подкрадываетесь к человеку в темноте сзади? — прорычал Роэн, выхватывая шпагу.

— Нет. — Ответ прозвучал невозмутимо, но все с той же смертельной угрозой. — Я пришел спросить о Шарлотте. Я хочу знать, как она умерла.

Дождь совсем прекратился, но внезапная вспышка молнии осветила фигуру Тома и копну его светлых волос. Роэн узнал своего противника.

— Вестлинг! — прорычал он. — Ну ты и живуч! — Он поднял голову и громко позвал Йетса.

В доме открылось окно, из которого высунулась всклокоченная голова слуги. Том понял, что к его противнику спешит подкрепление.

— Ты мне скажешь, как она умерла.

Подняв шпагу, он надвигался на Роэна.

Йетс уже бежал вниз по лестнице. Роэн осторожно пятился по влажным булыжникам. Тому в эту минуту не хватало пистолета, но ходить на балы с огнестрельным оружием не полагалось… Услышав шаги Йетса, Том стал искать глазами орудие нападения — ив очередной вспышке молнии он его нашел. Это оказался кирпич, упавший с одной из дымовых труб. Том протянул за ним руку — ив это мгновение на него прыгнул Роэн.

Том парировал выпад. Они сблизились, и Том сумел оттолкнуть Роэна.

— Ты скажешь мне, как она умерла!

Йетс с пистолетом уже выскочил из дома. Том схватил кирпич и изо всех сил швырнул его в Йетса, силуэт которого ясно был виден на фоне освещенного прямоугольника двери. Кирпич угодил старому слуге в лоб, и тот упал замертво. Привыкший к поединкам на скользких палубах. Том ловко двигался по мокрым булыжникам, тесня Роэна, изрыгающего проклятия.

В искусстве фехтования оба противника были примерно равны. Оба сильные и мускулистые, оба привыкли сражаться, не соблюдая правил. Когда они сошлись, Роэн попытался ударить Тома коленом в пах, но получил удар рукоятью шпаги в подбородок — такой силы, что у него лязгнули зубы. Роэн вскрикнул, и Том понял, что его противник откусил себе кончик языка.

Соперники снова отскочили друг от друга и вновь закружили в диком танце. Оба тяжело дышали. Том снова получил преимущество: Роэн поскользнулся на предательски мокрых камнях мостовой. В следующую секунду Том уже выбил у него из рук шпагу и оттеснил его к мокрой кирпичной стене, прижав острие шпаги к его груди.

— А теперь ты скажешь мне, как умерла Шарлотта, — тихо проговорил он.

Роэн ответил ему яростным взглядом. Напротив него стоял мужчина, которого любил» Шарлотта, живучий тип, который не желал умирать, вставая на его пути. Неужто он скажет ему, что Шарлотта осталась жива? Ну нет!

Роэн решил, что он все равно погиб. Но у него осталась возможность нанести своему противнику последний удар. Он поднял голову и с презрением в голосе бросил:

— А как, по-твоему, она могла умереть? Я убил эту лживую девку!

Слова Роэна медленно входили в сознание Тома, заставив кровь отхлынуть от его лица, ставшего вдруг мертвенно-бледным. В этот миг он лишился остатков милосердия.

— Тогда прими от Шарлотты и это! — процедил он сквозь зубы и направил шпагу в цель — Роэну в сердце.

Секунду Роэн еще держался на ногах. С презрительной усмешкой на губах он казался совершенно спокойным. Потом его тело скользнуло вниз по мокрой стене.

Хрипло дыша, Том стоял над своим поверженным противником. Шарлотта умерла от руки этого человека: он сам в этом признался! Неспешно он вытащил из тела шпагу и вытер кровь об обшлаг камзола Роэна. Затем резким движением вложил шпагу в ножны и ушел, оставив своих мертвых врагов, словно выброшенную на улицу падаль Поединка никто не видел. Том никому не сообщил о происшедшем. Позже власти решат, что Роэн и его верный помощник Йетс были убиты неизвестным — одним или несколькими. А Том, закончив свои дела в Англии, уплыл из страны.

Мрачно глядя на удаляющийся берег, он утешал себя тем, что все же отомстил за возлюбленную.

 

Глава 32

Олдершот-Грейндж

Много лет Кассандра не вспоминала о матери, которая исчезла, словно детские грезы. Но теперь, когда она поселилась в Олдершот-Грейндж, где прошли первые годы ее детства, и особенно когда она старалась не думать о Дрю и своем влечении к нему, ее мысли снова обратились к матери, к ее жизни в детстве и юности.

Здесь, в этих гулких залах, ее мать провела свое полное радостных ожиданий детство, здесь она полюбила и вышла замуж — явно вопреки желанию своего опекуна. Кассандра помнила, что мать когда-то говорила ей, что вышла замуж в Шотландии, в Гретна-Грин, где можно было заключить брак без разрешения.

Кассандра начала расспрашивать окружающих о матери — поначалу робко, а потом все более настойчиво: она почувствовала, что от нее что-то скрывают.

Ливси неохотно рассказал ей о юных влюбленных и о том, что Том упал со скалы Кенлок. И о том, как все удивились, что ее мать сразу же вышла замуж за Роэна Кейнса Этого рассказа Кассандра прежде не слышала. А услышав, почувствовала, что он ее не удовлетворяет. Ее преследовали какие-то смутные воспоминания, ускользавшие от нее, словно прозрачные безмолвные тени. И теперь она уже не могла отступиться. Она нашла одного из двух проводников, которые привели опекуна Шарлотты и Роэна Кейнса на скалу Кенлок, и уговорила его провести ее на место происшествия.

День оказался ненастным. Дул сильный северный ветер. Внизу простиралась красивая долина: та самая, по которой ее мать должна была проехать по пути в Гретна-Грин.

Кассандра печально прошла по небольшому убежищу, где нашли обнявшихся влюбленных.

— И вот здесь Том Вестлинг упал с обрыва, — бесстрастно сказал проводник.

Кассандра посмотрела туда, куда он указал.

— И что было потом? — прошептала она.

— Потом? — Он удивленно поднял косматые брови. — Ну, потом молодая дама закричала. — Он до сих пор иногда слышал этот крик в кошмарных снах. — И упала в обморок Кассандра содрогнулась. Она осторожно подошла к обрыву, взглянула вниз — и примерно в двадцати футах под собой увидела узкий карниз, на котором мог задержаться падавший человек и не рухнуть с головокружительной высоты в пенный поток, бежавший внизу.

— А что, если он упал сюда? — Она повернулась к проводнику, который уселся на один из камней, образовавших высокий «порог», через который им пришлось перешагнуть, чтобы попасть в убежище. — Вы говорите, еще только рассветало? Никто не смотрел вниз?

Он нахмурился.

— Я вниз не смотрел, и мой напарник тоже. Мы оба держали юную леди, чтобы, очнувшись, она не попыталась броситься следом за ним.

— Но кто-то ведь должен был посмотреть вниз? Вы говорили, что все было видно.

— Тот человек, за которого, как мы слышали, она потом вышла замуж. Он посмотрел вниз и сказал, что Том Вестлинг погиб. Вот и все, что я могу вам сказать, молодая госпожа.

Кассандра молча отвернулась и снова стала разглядывать карниз. Как мог падающий человек не остаться на нем, а упасть в поток у подножия скалы? Мысленно она представила себе, как камни с шумом срываются в бездну…

Она перевела взгляд на безоблачное небо. В высоте парили ястребы… или грифы? Казалось, они слетаются к чему-то, сокрытому за ближайшей вершиной.

Кассандрой вдруг овладела страшная уверенность, заставившая ее покрыться холодным потом и задохнуться.

Роэн Кейнс хотел получить ее мать. И когда та убежала с Томом Вестлингом, Роэн присоединился к ее опекуну, который отправил за ними погоню. А затем Том упал с обрыва — якобы навстречу верной гибели, — и Роэн Кейнс подошел к краю площадки, чтобы удостовериться в этом. Он посмотрел вниз и увидел, что его соперник без чувств лежит на карнизе. Тогда он повернулся и сказал всем, что Том Вестлинг погиб.

И оставил его умирать! Первые двадцать футов скального обрыва были абсолютно гладкими. Кассандра опустилась на колени, чтобы лучше осмотреть его. Никто не смог бы вылезти наверх! Том Вестлинг, если он остался в живых, оказался в западне, где никто не мог услышать его криков. Она снова посмотрела на кружащих в небе птиц и содрогнулась при мысли об их острых клювах и когтях.

Она сжала вспотевшие ладони. Здесь произошло убийство. И убийцей был ее отец — Роэн Кейнс!

А ее мать, которую, конечно же, без сознания унесли отсюда, практически сразу же вышла замуж за него… Почему она это сделала?

Полная сомнений, бледная Кассандра отошла от обрыва и спустилась со своим проводником со скалы Кенлок.

В эту ночь она не могла заснуть. В ее памяти вновь и вновь возникали смутные воспоминания о ночи в Португалии, когда на лестнице тускло горели свечи и она услышала отчаянный крик матери. Кассандру разбудило что-то — невнятный звук или крик, нечто, что не давало ей покоя. И она услышала голоса внизу. Босиком она подошла к двери, приоткрыла ее и выглянула на лестницу. Неверный свет свечей и страшный вопль матери, который вдруг оборвался… А потом послышалась какая-то возня и шаги на лестнице. Все это испугало маленькую девочку, и она снова нырнула в кровать и накрылась одеялом с головой.

А на следующее утро Венд сказала ей, что это был просто страшный сон.

Потом Кассандре сказали, что ее мать умерла, она больше к ним не вернется. И они с Фебой долго плакали.

Теперь, вспомнив ту ночь, Кассандра резко села в постели. Этот крик, разбудивший тогда ее ночью, — ведь это кричала ее мать. Она выкрикнула какое-то имя. Да! С уст ее матери сорвалось одно слово: «Том!» А потом — голоса и оборвавшийся вопль, и странный шум на лестнице…

В темноте своей спальни в Олдершот-Грейндж Кассандра обхватила колени руками и — посмотрела в лицо правде, Ей сказали, что это был страшный сон, но это был не сон. В ту ночь, когда ее мать исчезла, она звала своего возлюбленного! А это должно было означать… что он остался жив. Был жив! По крайней мере тогда. А ее мать… Как она умерла?

Кассандра умела быстро принимать решения и немедленно действовать. Она отбросила одеяло и встала с постели — навстречу едва забрезжившему рассвету. Она поедет в Лондон, она встретится с отцом и заставит его сказать ей правду!

Ее кобыла уже была оседлана, а Кассандра завтракала, готовясь в путь, когда приехал гонец. Он сообщил, что Роэн Кейнс мертв.

Ошеломленная, Кассандра с сухими глазами распаковала седельные сумки. Ее отец никогда не любил ее по-настоящему, и она не смогла его полюбить. И вот теперь он ушел и унес с собой свои тайны. Она никогда не узнает, что случилось с ее юной прекрасной мамой. Действительно ли она умерла от зеленой лихорадки, как сказал им отец? Или… от руки своего мужа?

Эта мысль глубоко потрясла ее. И внезапно ее охватило острое желание оказаться в объятиях Дрю. Она даже не надела шляпы или перчаток, она не стала ждать, пока снова оседлают Мег. Она вскочила на гладкую спину своей кобылы и во весь опор поскакала к Блейз-Энд.

Дрю она увидела у дома: он давал указания рабочим, которые пришли чинить обрушившуюся ограду сада. Услышав топот копыт, он подбежал, чтобы подхватить Кассандру, соскользнувшую с кобылы.

— Кассандра, что…

— Ax, не надо задавать мне вопросов, Дрю! Мой отец умер. Он молча обнял ее и прижал к себе. Кассандра поняла: его сочувствие связано с ложными представлениями о ее горе, он считает, что она дрожит, переживая смерть отца, а не ужас от того, что он мог совершить при жизни. Но что бы ни случилось в прошлом, теперь этого не изменишь. Только объятия Дрю были реальностью и утешением. Они отгородили ее от жестокости мира. В них она сможет забыться.

— Ах, Дрю! — прошептала она. — Пожалуйста, не отпускай меня!

И он оставался с Кассандрой всю эту ночь. И хотя ему мучительно хотелось сделать ее своей, он сдержал себя. Он не дал воли чувствам, решив, что было бы бесчестным воспользоваться слабостью Кассандры в тот момент, когда она так беззащитна. Он хотел, чтобы она оказалась в его объятиях по доброй воле, из-за настоящего, глубокого чувства.

А Кассандра, рыдая в объятиях Дрю, позволила себя утешить и в конце концов, измучившись, заснула как дитя.

Следующим утром Дрю привез ее в Олдершот-Грейндж, и под его холодным взглядом никто из слуг не осмелился даже глазом моргнуть.

— Я приеду сегодня вечером, Кассандра.

Он склонился, чтобы поцеловать ей руку, а когда выпрямился, в его взгляде было столько нежности, что у Кассандры замерло от потрясения сердце.

«Ах, Дрю! — с испугом подумала она. — Не надо в меня влюбляться. Я не могу тебе это позволить. Я не вынесу, если с тобой что-то случится!* Сердце у нее больно сжималось, во рту пересохло.

Она прошептала:

— Не сегодня, Дрю. Это слишком скоро. Завтра…

— Тогда завтра, — улыбнулся он.

Кассандра проводила взглядом его сильную, стройную фигуру. Он вскочил в седло, направляя Епископа к дому.

« Он исчезает из моей жизни, — безнадежно подумала она. — Только он этого не знает… пока «.

Глаза ее застлали слезы. Она повернулась к стоявшей рядом Венд.

— Венд, — проговорила она, — я прошу тебя сказать мне правду. Что случилось с моей матерью? Как она умерла?

Теперь, когда Роэна Кейнса не было в живых, Венд не боялась ответить на этот вопрос.

— Она не умерла, — сказала она. — По крайней мере так мне кажется. Я знаю, что были гроб и катафалк, но я никогда не считала ее умершей.

— Но я… В ту ночь я слышала ее крик, Венд. На лестнице. А ты сказала мне, что это был просто кошмар.

— И очень может быть. — Венд кивнула. — Но за несколько дней до этого я видела, как она уехала в экипаже. С ним.

— С кем… с кем она уехала, Венд?

— С Томом Вестлингом.

Кассандра задохнулась.

Словно опасаясь ее возражений, Венд решительно заявила:

— Она полюбила Тома, когда еще не знала Роэна Кейнса. Именно за него и вышла бы замуж, если бы на то была ее воля. Я знаю, что Тома считали погибшим, но в то утро, когда Роэн Кейнс сказал, что едет в Эвору, она ушла погулять в город. Вернулась она в экипаже и сказала мне.» Венд, я встретила старых друзей, Милройдов, и они пригласили меня погостить у них «. И собрала саквояж. А когда я выглянула в окно, то увидела в увозящей ее карете Тома Вестлинга. Я не могла его не узнать И когда экипаж укатил, я уже знала, что Роэн Кейнс ее потерял. Она убежала с Томом Вестлингом, это точно! О, я знаю, что была похоронная процессия и все такое прочее, но это потому, что гордость не позволила ему признать, что его жена убежала с другим мужчиной и не собирается возвращаться.

— А ты не могла ошибиться? Может быть, это был не Том Вестлинг?

Венд энергично замотала головой.

— Я знаю, что не ошиблась. Когда мы вернулись, Ливси сказал мне, что Том Вестлинг не погиб, что он приезжал в Олдершот-Грейндж и хотел увидеть мистрис Шарлотту. А когда Ливси сказал ему, что она уехала в Лиссабон, Том моментально ушел.

— А почему Ливси не сказал мне, что Том Вестлинг возвращался? — в недоумении спросила Кассандра Венд замялась. Она была уверена в том, что Ливси, увидев светлые волосы Кассандры и ее зеленые глаза — точно такие же, как у Тома, — испугался, как бы Кассандра не выведала у него то, в чем Венд уже давно не сомневалась: ее отцом был не Роэн Кейнс, а Том Вестлинг. Но какой смысл говорить об этом теперь?

— Наверное, Ливси боялся потерять место, — пробормотала она. — Боялся, как бы ты не сказала чего-нибудь Роэну Кейнсу.

— Так ты думаешь, что она жива? — в раздумье произнесла Кассандра.

Венд энергично кивнула.

— Я думаю, она осталась где-то там. С ним.

Эта романтическая история объясняла очень многое. Но почему-то Кассандра не могла в нее поверить.

Она пыталась разобраться в своих мыслях, но потом ее поглотили более насущные заботы. Дрю Марсден обещал прийти на следующий день, и она не сомневалась в том, что он выполнит свое обещание. На ее лице отразилась печаль: она не могла не думать о нем, несмотря на все свои старания!

Венд спросила ее, не намерена ли она вернуться в Лондон. Возможно, это выход — уехать в Лондон сегодня, сейчас же, решительно порвав со всем, к чему ее так безудержно влечет. Кассандра не сомневалась: если она останется, то не пройдет и суток, как она окажется в объятиях Дрю, забудет все свои страхи и будет жить в мире сладких грез… Она сблизится с ним настолько, что пути назад уже не будет.

И она принесет ему несчастье!

Кассандра бессильно уронила голову на руки, закрыв воспаленные глаза и пытаясь найти правильное решение.

Да! Такое решение будет правильным. Не поступаясь порядочностью, она оставит его, даст ему время опомниться. Время, чтобы забыть ее.

Кассандра спустилась вниз.

—  — Венд, — решительным тоном объявила она, — поднимайся наверх. Нам надо собирать вещи. Я еду в Португалию. Венд открыла было рот, чтобы протестовать.

— И прежде чем ты начнешь возражать, — сухо добавила Кассандра, предвидя, что главное возражение Венд будет заключаться в том, что молодой леди не к лицу путешествовать одной, — знай, что я беру тебя с собой.

Она поедет в Лиссабон. Она сама выяснит, что стало с ее своенравной молодой матерью.

И случилось так, что молодая красавица, покорившая Лондон, двадцатидвухлетняя вдова, сохранившая девственность, отплыла в Португалию, в город, который стал для ее матери роковым.

 

Глава 33

Лиссабон, Португалия, осень 1755 года

На Тахо дул резкий ветер, раздувая паруса тортового судна «Гордость Глазго», на котором Кассандра приплыла из Англии. Они с Венд стояли среди оживленно болтающей толпы пассажиров, нетерпеливо ожидавших возможности сойти на берег. При виде развернувшейся перед ней панорамы ее сердце билось сильнее.

Лиссабон, этот белоснежный город, раскинулся в долине между двумя холмами. С одной стороны его венчала могучая крепость — замок Сен-Жоржи, с другой — Байро Алто. Город окаймляло множество холмов.

Кассандра, взволнованная тем, что может обнаружить в этом городе, почти не обращала внимания на огромные корабли с флагами самых разных стран, стоявших на якоре в порту. Шума оживленной набережной она как бы и не заметила. Взяв экипаж, они с Венд направились в «Зеленый остров» — гостиницу, которую рекомендовал им кто-то из спутников как хорошую и недорогую. Кроме того, хозяин гостиницы говорил по-английски.

Во время плавания Кассандру преследовали мысли о Дрю Марсдене и о том, как он отнесся к ее исчезновению. Вернулся ли он домой, чтобы мрачно сесть у камина и тосковать о ней? Или просто пожал плечами и больше не думал о ней? Или поехал в ближайший город и нашел себе другую?

Эта мысль причинила Кассандре такую острую боль, что она готова была повернуть обратно и на первом же корабле устремиться домой, однако она заставила себя сдержаться. И, устроив Венд в гостинице (Венд плохо перенесла плавание и перед самым прибытием в Лиссабон заболела желудком, так что пришлось держать ее несколько дней в постели), Кассандра узнала у хозяина гостиницы дорогу в Портас-дель-Сол и отправилась туда пешком. Именно это отвлечет ее от мыслей о Дрю Марсдене — она начнет свои поиски!

Отыскать Портас-дель-Сол оказалось не так просто, однако она упорно поднималась вверх, как подсказал ей хозяин гостиницы, пробираясь по головокружительному лабиринту извилистых улиц. И наконец, когда она уже готова была отчаяться, вдруг остановилась перед домом, в котором так недолго жила ее семья.

Дом оказался запертым и нежилым: окна его были закрыты ставнями.

Пара любопытных холодных глаз следила за Кассандрой почти с первой минуты ее прибытия в Лиссабон. Они принадлежали человеку, который следовал за ней по пути в Портас-дель-Сол. Он наблюдал, как Кассандра сосредоточенно изучала пустой дом, словно его гладкий крашеный фасад мог открыть ей какую-то важную тайну, затем, взявшись за молоток, она долго стучала в дверь. Не дождавшись ответа, она в конце концов повернула обратно.

Незнакомца очень удивило ее поведение: дом явно пустовал очень давно.

Всю обратную дорогу Кассандра, поглощенная своими мыслями, была мрачной и рассеянной. Едва не заблудилась и с трудом отыскала верный путь, пробираясь между лениво спящими кошками и собаками, осликами с поклажей, босоногими торговками и шумными ватагами ребятишек. Она шла по небольшим улочкам, таким тесным, что, казалось, дома на них вот-вот соприкоснутся. Следовавший за ней мужчина с короткой парадной шпагой у бедра даже не делал попытки ей помочь. Когда она останавливалась, озираясь и щурясь на солнце, пытаясь понять, в какую сторону ей следует направиться, он тоже приостанавливался и уходил в тень какого-нибудь дверного проема.

Незнакомец как бы взглядом оценивал Кассандру.

Он продолжал следовать за ней, когда она остановилась, чтобы справиться о дороге у возницы — что было делом непростым, поскольку она не говорила по-португальски. Мужчина подошел достаточно близко, чтобы услышать ее слова, и ее вопрос озадачил его. Молодая дама хотела осмотреть кладбища?! Он следовал за ней в наемном экипаже от кладбища к кладбищу: ей пришлось пройти по нескольким в поисках того, на котором похоронена ее мать. Она готова была допустить, что Венд сказала ей правду, но не исключала и того, что служанка могла не знать всего, что случилось. А что, если ее мать действительно умерла? Возможно, во время побега с ней что-то случилось, и Роэн Кейнс не имел уже отношения к ее смерти. Или, как считала сама Венд, Роэн мог устроить похороны, для того чтобы спасти свою честь, — в этом случае он мог даже похоронить пустой гроб. Но если он поставил надгробный памятник, это означало, что ее мать действительно умерла: Кассандра не могла поверить в то, что ее отец мог зайти в своем падении настолько далеко.

У нее уже появились сомнения — не напрасно ли она ищет дорогую могилу на кладбищах Лиссабона. И вдруг ее внимание привлекла могила, отступающая от стройного ряда: на ней стояло два камня, причем памятник у ног оказался выше, чем камень у головы. Мужчина, остановившийся чуть поодаль, нервным жестом поглаживая щеку рукой, на которой поблескивал тяжелый золотой перстень с рубином, видел, как молодая женщина нагнулась, чтобы прочесть надпись. Затем она напряглась, опустилась у могилы на колени и закрыла лицо руками. Бедная Кассандра прочитала трогательную надпись:

«Здесь лежит Шарлотта, возлюбленная Томаса. До конца времен».

Значит, Венд ошиблась! Шарлотта вовсе не убежала — она умерла… Но Томас нашел ее и поставил этот памятник. Горячие слезы обожгли ей глаза при мысли о том, что разлученные судьбой влюбленные так и не нашли друг друга. Кассандра долго стояла на коленях у могилы, оплакивая свою навсегда ушедшую от нее мать.

Когда Кассандра встала с колен, уходя от этого печального места, наблюдатель подошел к надгробию, чтобы прочесть надпись, которая так подействовала на молодую красавицу. Ничего не поняв, он снова последовал за Кассандрой в своем наемном экипаже — на этот раз проследив ее путь до гостиницы.

Там он смешался с толпой, и его жесткие прозрачные глаза сощурились, отметив впечатление, которое молодая леди произвела на темноволосого джентльмена, спускавшегося по лестнице. При виде ее он остановился как вкопанный, а затем стремительно повернулся и скрылся в том направлении, откуда появился.

Наблюдатель решил, что молодая особа может представить для него немалый интерес. Однако, вспомнив о времени, он извлек из кармана изящные золотые часы и нахмурился. Опаздывать на встречу не следовало — принц будет весьма этим недоволен. Наблюдение за красавицей англичанкой можно возобновить и завтра.

Он спокойно и уверенно пошел через толпу постояльцев «Зеленого острова» и остановился у входа в гостиницу, в нетерпении хмуря брови. Несколько мгновений спустя к гостинице подъехала раззолоченная резная карета, запряженная белыми лошадьми. Любопытные вытянули шеи, чтобы посмотреть, кто отъезжает в одной из королевских карет.

Зеваки были бы удивлены, узнав, что высокий джентльмен, так уверенно севший в королевский экипаж, не имеет ни средств к существованию, ни королевской крови. Этого молодого щеголя, известного авантюриста, изгнали из половины столиц Европы — за игру мечеными картами и жульничество с игральными костями, за вызов на дуэль тех, кто считался выше его по положению, за любовные интрижки с дамами, связанными с богатыми и влиятельными мужчинами. В свое время его выгнали из Оксфорда, а потом из армии, от него отказалась семья, ему было запрещено возвращаться в Лондон… Он путешествовал под различными именами. Самым последним, под которым его знали в Лиссабоне, было имя Лидс Бирмингем. Но ни одно из имен, которым он назывался, ему не принадлежало. Не без юмора, он выбирал себе фамилии по названиям городов, из которых ему пришлось спешно уезжать, уходя верхом от потони.

Его лицо, которое можно было бы считать красивым, портили несколько шрамов, полученных им на дуэлях. Теперь на нем лежало выражение задумчивого удовлетворения. Он не сомневался принц будет доволен тем, чего он добился за этот день.

Кассандра, поглощенная поисками матери, а потом расстроенная тем, что все же нашла могилу, разумеется, не заметила следовавшего за ней Лидса Бирмингема. Не обратила она внимания и на странное поведение темноволосого джентльмена, который при виде ее бросился бежать вверх по лестнице.

Этот джентльмен теперь не находил себе места от беспокойства. Он метался по своей комнате в гостинице Не может быть, чтобы она его узнала! Нет — это было бы смешно Он видел ее, когда она воспитывалась в пансионе в Кембридже, — такое лицо забыть невозможно! Именно из-за нее он и проявил интерес к ее младшей сестре, надеясь через нее познакомиться с красавицей. Но… она убежала из школы, прежде чем он смог осуществить свой замысел. Конечно, Феба могла подробно описывать его Кассандре, но по описанию человека узнать невозможно. Кассандра его не знает — если только, по нежелательному стечению обстоятельств, она не видела его где-то в Лондоне.

И все же он не смел рисковать. Выбежав в коридор, он постучал в дверь комнаты, находившейся неподалеку, — комнаты, гораздо более роскошной, чем та, которую занимал он сам. Дверь открыла служанка, сразу же впустившая его в помещение.

Молодая девушка довольно неприметной наружности, но элегантно одетая, при виде его встревоженного лица воскликнула:

— Клайв, ради Бога! Что случилось?

— До меня дошел ужасный слух, Делла, — прошептал Клайв, озираясь, словно опасался, как бы их не подслушали. — Возможно, здесь, в «Зеленом острове», кто-то заболел чумой.

— Что? — Делла стремительно вскочила. — Но мы должны немедленно уезжать из Лиссабона! Я сейчас пойду и скажу маме, что мы собираемся и возвращаемся в Англию!

— Не стоит, Делла. Ведь это может оказаться и не правдой. — Клайв (это был муж Фебы, лорд Хотон) решительно остановил бросившуюся к двери Деллу. — У меня есть предложение. Я уже говорил, что нам стоит осмотреть одно место, расположенное на некотором расстоянии от Лиссабона. Мы можем сложить вещи, уехать из гостиницы и отправиться туда. Мы будем ехать не спеша, а если услышим, что в Лиссабоне действительно распространяется чума, то немедленно отправимся в Опорто и там сядем на корабль.

— Ах, Клайв, какой вы умный! — Юная Делла устремила на него полный обожания взгляд. — Я пойду и скажу все это маме. Я уверена, что если есть хоть малейшее подозрение на эту ужасную чуму, мама захочет тут же покинуть гостиницу. — Она задержалась у двери. — Куда, вы сказали, мы поедем?

Довольный удачным поворотом событий, Клайв улыбнулся:

— Это место называется «Бока до инферно» — «Пасть ада». С доверчивой улыбкой Делла пообещала ему, что они будут готовы через час.

Вернувшись к себе в номер, Клайв вытер вспотевший лоб. Все последние недели он вел двойную жизнь. Дамы, с которыми он путешествовал — леди Ферринггон, ее дочь Делла и их горничные, — считали его холостяком и вполне приемлемым, хоть и немного потасканным, женихом.

Он не намерен был давать им повод усомниться в этом. Вся жизнь Клайва строилась на лжи. Будучи знатным, обладая немалым родовым состоянием, имея любящую мать и некое обаяние (друзья говорили ему, что он похож на меланхолического поэта), молодой лорд Хотон пользовался в Лондоне популярностью. Потом он несколько раз попадал в истории — скандалы из-за женщин, неоплаченные карточные долги, отказ в членстве нескольких популярных клубов, — так что даже его снисходительная матушка, вдовствующая маркиза Гринси, стала выражать свое недовольство сыном. Намереваясь «сделать из него мужчину», она отправила его в Кембридж, лишив содержания.

Феба узнала об этом и распустила слухи о том, что она — богатая наследница. Клайв не сразу попался на эту приманку. Он соблазнил Фебу (вернее, так он считал, на самом же деле это она его соблазнила), находя ее изобретательной и одновременно, наивной любовницей. Такой талант в столь юном возрасте вызвал его восхищение, и он согласился взять ее в Лондон и заключить с ней брак на Флит-стрит. Он решил, что если Феба окажется не слишком богатой, он не будет в проигрыше: браки «Флит-стрит» считались юридически незаконными. Если же у нее действительно окажется солидная собственность в колониях, о чем она говорила, отец, чтобы сохранить репутацию дочери, согласится на их брак.

В Лондоне, после церемонии на Флит-стрит, Клайв узнал, что репутация Роэна Кейнса как дуэлянта гораздо выше репутации человека с состоянием, и изменил свои планы. Он сбежал с Фебой в провинцию и стал ждать дальнейшего развития событий. Какое-то время изворотливость Фебы и ее умение вовремя сбегать (она оказалась достойной дочерью Роэна) его очаровывали. Но никаких денег от Фебы не поступало, и по возвращении в Лондон Клайв был намерен бросить ее и попробовать помириться с матерью, которая отказывалась видеть его с тех пор, как он сбежал с Фебой.

Он не учел одной вещи — времени их «союза». Роэн Кейнс объяснил ему это, приставив шпагу к его горлу. Вынужденный жениться на Фебе (а он покорно отправился в церковь, надеясь что в этом случае получит за жену хорошее приданое), он после этого попытался помириться с матерью.

Однако вдовствующая маркиза Гринси сочла поведение Фебы скандальным, да и роль сына оценила по заслугам Она рыдала, но упорно отказывалась иметь дело с сыном, рвала его письма не читая, даже не узнав, что он все же женился на своей любовнице.

Последовавшие за этим годы оказались достаточно бурными. Получая деньги, парочка ни в чем себе не отказывала. Когда денег не было, они ссорились. Клайв грозился бросить Фебу — и, случалось, осуществлял свои угрозы. Каждый раз она его находила и приносила деньги — суммы, которые вытягивала у своего отца, — и они мирились. В конце концов Феба разорила Роэна и после этого потеряла с ним связь.

Известие о смерти тестя весьма ободрило Клайва, но оказалось, что Феба не получила никакого наследства Дом на Гросвенор-сквер давно был продан. Фебе не на что было рассчитывать. Она не поддерживала отношений со старшей сестрой, которая жила где-то в глуши. С точки зрения Клайва, ситуация была безнадежной.

Он оставил Фебу в Ливерпуле, сказав ей, что намерен сделать последнюю попытку помириться с матерью Феба доверчиво согласилась его ждать Однако его метод примирения оказался неожиданным: он сообщил матери, что его «любовница» сбежала с каким-то капитаном-моряком в Америку, а он де весьма сожалеет о тех неприятностях, которые доставил своей матери Его приняли как раскаявшегося грешника. Две приятельницы маркизы, леди Роудс и графиня Скэттерсби собирались в Португалию в надежде на то, что в теплом Лиссабоне у графини пройдет ревматизм. Дамы намерены были взять с собой леди Ферринггон и ее дочь Деллу. Эта молодая особа с ее неприметной наружностью не произвела никакого впечатления на аристократических женихов во время светского сезона. Но теперь она стала богатой наследницей: ее единокровный брат Роджер умер, и дед намеревался завещать все свое состояние Делле. Оценив удачный шанс пристроить Клайва, маркиза, предварительно отправив его к хорошему портному, финансировала поездку сына в Португалию, дабы он «помогал дамам во время их поездки». Вскоре по приезде в Лиссабон леди Роудс получила известие о смерти мужа и вместе с графиней вернулась в Англию, но леди Ферринггон решила остаться в Португалии…

Наслаждаясь беззаботной жизнью, Клайв на время забыл о Фебе, которая дожидалась его в Ливерпуле. Появление Кассандры, непонятно как оказавшейся в гостинице Лиссабона, где остановился и он, заставило его вспомнить о Фебе, и он поспешно увез леди Ферринггон и Деллу к «Пасти ада». Кассандра наверняка знала о том, что его брак с Фебой теперь законный, так что нельзя было допустить ее встречи с леди Ферринггон или Деллой.

Кассандра не подозревала, какой переполох вызвал ее приезд в Лиссабон. Вернувшись в гостиницу, она поделилась с Венд печальным известием о том, что нашла могилу матери. На следующее утро она уже готова была пожалеть о своем поспешном отъезде в Португалию. Принимая такое решение, Кассандра не подумала о том, как сложно ей будет наводить справки в стране, языка которой она не знает. Возможно, ей больше ничего не удастся узнать о матери…

Не находя себе места, она после завтрака отправилась на прогулку, пройдя по Золотой улице, потом — по Серебряной, потом по улице Золотых дел мастеров, которая славилась своими изделиями из сусального золота. Улицы были заполнены портшезами, каретами и всадниками. Кассандра заглядывала в окна лавок, а время от времени заходила в какую-нибудь из них.

И все это время за ней следом незаметно шел Лидс Бирмингем: накануне вечером принц одобрил его план.

На одной из улиц Кассандра задержалась у шляпной мастерской. Она даже открыла дверь и заглянула внутрь, но потом строго сказала себе, что ей не нужна новая шляпка, и осталась на улице. Лидс Бирмингем с улыбкой заметил ее колебания и хотел уже пройти мимо мастерской, когда ее дверь неожиданно распахнулась и оттуда стремительно выскочила женщина в черном — темноволосая, смуглая и стройная, как тростинка. Черты ее лица были на удивление резкими, даже суровыми, но это лицо было слишком хорошо знакомо Лидсу Бирмингему. Он скользнул за спины двух спорящих о чем-то господ и стал наблюдать за происходящим.

Женщина в черном шагнула следом за Кассандрой, но потом вдруг повернула обратно и ушла в мастерскую. А еще через две секунды оттуда выбежал парнишка, почти догнал Кассандру — и пристроился следом за ней.

За красавицей англичанкой следил не он один! Светло-ледяные глаза Лидса сощурились. Возможно, прекрасная Кассандра — неудачный выбор. Иначе зачем мадам де Марсо, самой дорогой шляпнице Лиссабона и шпионке маркиза де Помбала, выбегать на улицу следом за ней, а потом еще и устраивать слежку?

Всем известно, что маркиз де Помбал, который пять лет назад стал министром иностранных дел, быстро вырастал в фигуру, могущую стать диктатором Португалии. Человек неутомимый на всякого рода ухищрения, Помбал слыл мастером интриг — в чем Лидс Бирмингем имел возможность удостовериться лично. Не менее хорошо Лидс знал и то, что многочисленные агенты Помбала посещали мастерскую мадам де Марсо (за которой он по предложению принца Дамино установил слежку) в самые неожиданные часы, часто — через черный ход. Лидсу было ясно, что Помбал завербовал эту француженку, чье прошлое было покрыто мраком тайны, пользуясь ее услугами, чтобы шпионить за аристократическими дамами, регулярно посещавшими ее мастерскую. Их неосторожные высказывания могли служить источником полезной информации, а возможно, и уличать их мужей и возлюбленных в заговоре против монархии. А ведь Помбал был правой рукой короля!

Лидса весьма удивило, как странно повела себя таинственная мадам де Марсо, увидев англичанку. Это было очень, очень интересно! И Лидс Бирмингем решил, что настало время познакомиться с этой леди поближе. Наклонившись к босоногому уличному мальчишке, он о чем-то пошептался с ним. Сорванец зажал в кулаке полученную монету, кивнул господину, затем швырнул вперед палку, которую держал в руке, и понесся за ней. При этом он налетел на Кассандру, так что та покачнулась — и… упала прямо на руки джентльмена с холодными глазами, который успел рвануться вперед, чтобы подхватить ее.

— Боже, этот ребенок налетел на меня! — ахнула она, пытаясь выпрямиться. В смущении она не заметила, что какой-то паренек, остановившийся неподалеку, пристально посмотрел на Лидса. Но Лидс заметил его взгляд. С улыбкой он наблюдал за тем, как паренек повернулся и быстро направился к шляпной мастерской, — несомненно, он доложит хозяйке, что леди, за которой он следил, встретилась с другом принца Дамино. Лидс снова перевел взгляд на улыбавшуюся ему Кассандру.

— Спасибо, что вы меня поймали, сэр.

— Мальчишки моложе десяти лет, — со смехом сказал он, — страшно опасны для прохожих! — Он помог Кассандре встать, с интересом вглядываясь в ее лицо. — О, да вы — та дама, которую я видел вчера! — воскликнул он. — На кладбище, рядом с высоким памятником с такой удивительной надписью.

— Да. — Кассандра была в восторге от того, что выручивший ее мужчина говорит по-английски. — Вы знаете эту могилу и надпись на памятнике?

— Ее в Португалии знают все.

Она с интересом посмотрела на него:

— Возможно ли это?

— Потому что точно такая же надпись есть на гробнице Инее де Кастро. Это знаменитая надпись и трагическая история. Вы хотите ее знать, мисс?..

— Кассандра Данлоутон. Очень хочу!

— Лидс Бирмингем к вашим услугам. — Он поклонился. — Но солнце сегодня жаркое, а история — длинная, так что я предпочел бы не рассказывать ее на улице. «Королевский петух» находится совсем близко, а там подают превосходное гаспачо. Вы не составите мне компанию?

С этими словами он предложил Кассандре руку. При обычных обстоятельствах Кассандра никуда не пошла бы с человеком, которого случайно встретила на улице. Но она оказалась в чужой стране, а этот хорошо одетый и воспитанный мужчина явно был англичанином. Кроме того, солнце светило ярко, а «Королевский петух» считался лучшей гостиницей Лиссабона.

В сумеречном углу большого обеденного зала Лидс Бирмингем улыбнулся Кассандре и заговорил:

— Инее де Кастро была фрейлиной Констанки, молодой жены наследного принца Педро. Женщина редкой красоты. Принц безоглядно влюбился в фрейлину, и она стала его возлюбленной. Констанка вскоре умерла при родах, и он женился на Инее. Но у Инее были враги. Они убедили отца Педро, короля Альфонсо Четвертого, что Инее вредит принцу. А потом они ее убили.

Кассандра ахнула.

«Мягкосердечна», — с радостью подумал Бирмингем.

— Принц Педро был вне себя от горя. Он поклялся отомстить убийцам. Через два года он воссел на трон — и отомстил. Он поехал в Кастилию за придворными, которые ее убили, и… — Тут он замолчал и улыбнулся. — Не думаю, чтобы вам захотелось услышать, что именно он с ними сделал. Скажем просто, что, помимо всего прочего, им вырезали сердца. Некоторые утверждают, что он сделал это собственноручно.

Кассандра содрогнулась.

— А потом, — продолжил Лидс свой рассказ, — он извлек Инее из гроба. Ее одели в тронный костюм, посадили на трон и короновали как его супругу. Всем придворным пришлось целовать ее мертвую руку и клясться ей в верности. После церемонии ее на носилках отнесли в великолепную гробницу, специально построенную ей в аббатстве Алькобака. Там же была сооружена усыпальница и для него — ноги к ногам — чтобы, как он говорил, в День воскресения из мертвых он первым увидел ее лицо. И на гробнице была надпись «Ate о fim do mundo».

— «До конца времен», — выдохнула Кассандра. В ее глазах стояли слезы.

И Лидс Бирмингем с удовольствием это отметил. Его выбор оказался правильным. Осталось устроить Кассандре одну, последнюю, проверку…

Они долго болтали, и Кассандре стало казаться, что она знает о своем собеседнике все. У него был дом неподалеку от Саутгемптона, его состояние основывалось на морской торговле, ему изменила невеста, и его сестры предложили ему поехать за границу, чтобы забыть неразделенную любовь. Кассандра почувствовала прилив жалости к Лидсу Бирмингему и охотно согласилась отобедать с ним.

На следующее утро они встретились снова — якобы случайно (хотя Кассандра не сомневалась в том, что случайности тут не было) — прямо у ее гостиницы.

— И куда вы направляетесь сегодня? — спросил он. — В Лиссабоне столько достопримечательностей! — Счастлив был бы показать их вам, а вас — им, — галантно предложил он.

— Я была бы рада посмотреть город, но сначала мне надо уладить одно недоразумение. — Кассандра помахала листком бумаги, который ей принесли с завтраком. — Вот записка из шляпной мастерской мадам де Марсо, в которой говорится, что я должна забрать какую-то шляпку. Мне ничего об этом не известно, но, кажется, мне следует пойти и предупредить их, что они послали свое уведомление не по адресу.

Эту записку ей отправил сам Лидс Бирмингем: он хотел проверить, расскажет ли ему Кассандра о ней или тайно отправится в мастерскую осведомительницы Помбала. Он широко улыбался.

— Ну так давайте сначала разберемся со шляпками. Убедившись в том, что Кассандра не знакома с мадам, он хотел выяснить, почему та сочла нужным следить за ней.

Вместе они отправились в мастерскую, где их встретила приветливая служащая.

— Я — Кассандра Данлоутон, — объяснила Кассандра, — и у меня записка от мадам де Марсо.

— Записка? — недоуменно переспросила девушка. — А, вот и сама мадам!

Высокая мрачная фигура, облаченная в черное, вошла в комнату. Мадам де Марсо услышала, как мелодичный голос Кассандры произнес ее имя.

— Покажите мне записку. — Мадам посмотрела на листок. — Я этого не писала, мадам Данлоутон.

— О?! — изумилась Кассандра.

— Но я рада, что вы пришли с ней. — Француженка пристально разглядывала посетительницу. — Имя Анетта ничего вам не говорит, мадам Данлоутон?

Озадаченная Кассандра пыталась вспомнить.

— Нет… О, теперь вспоминаю: в школе я знала некую Анетту Фэрруэй. Но с тех пор я ее не видела. Она вышла замуж и уехала в Дорсет.

Значит, Роэн не счел нужным рассказать дочери о ней…

Анетта почувствовала болезненный укол. После отъезда Роэна из Лиссабона она виделась с ним всего один раз — в Лондоне, и то их встреча была очень короткой. Тогда он сказал ей, что его старшая дочь Кассандра вышла замуж за шотландца по фамилии Данлоутон. Испытывая одновременно влечение и отвращение, Анетта смотрела на стоящую перед ней ослепительную красавицу. Дочь Роэна с лицом Шарлотты!

По правде говоря, накануне днем Анетта выбежала на Улицу, потому что ей показалось, будто сама Шарлотта открыла дверь ее мастерской. Она немедленно отправила следом за ней парнишку, но тот еще не успел вернуться, как Анетта поняла, что Шарлотта не могла выглядеть так молодо. Это, должно быть, ее дочь.

— Нет, мы говорим о разных людях, мадам Данлоутон. Но, повторяю, я рада, что вы пришли. — При этом Анетта бросила на Лидса Бирмингема холодный взгляд, словно хотела сказать — «несмотря на то, что вы находитесь в таком обществе!». Лидс ухмыльнулся: он прекрасно знал, что агенты Помбала не испытывают симпатии к друзьям принца Дамино. А Анетта уже повернулась к удивленной Кассандре. — Я была знакома с вашим отцом, Роэном Кейнсом.

— Правда? Но как… Извините, но я думала, что мой отец совершил только одну короткую поездку в Португалию.

— Я встречалась с ним в Париже… и не только там. — Мадам Марсо продолжала пристально смотреть на Кассандру. — Вы совсем не похожи на отца, мадам Данлоутон, — с сожалением отметила она.

— Да, все так говорят! — засмеялась Кассандра. — А вот моя младшая сестра, Феба — просто его копия!

— Вот как? Мне хотелось бы познакомиться с Фебой.

— Ну, не думаю, чтобы вы с ней встретились. Она в Англии. — Кассандра сочла необходимым добавить:

— Мой отец недавно умер в Лондоне.

— Да, я знаю. — Это в память о Роэне Анетта надела траур, который теперь не снимет до конца жизни. — Я сожалею о вашей потере, мадам Данлоутон. Он был мне лучшим другом. Лучшего человека я не знала.

Француженка оказалась первой, кто сказал подобное о Роэне Кейнсе. На Кассандру это произвело глубокое впечатление.

— А с моей матерью вы были знакомы? Во взгляде ее собеседницы промелькнула какая-то тень. Страх?.. Презрение?..

— Да, я ее знала.

— Вы не можете рассказать мне о ее жизни в Лиссабоне? О том, как она умерла?

— Мы говорим о женщине, на могиле которой установлено два надгробия, и второе — выше первого, — вставил Лидс. Мадам снова бросила на него холодный взгляд.

— О надгробиях мне ничего не известно. — Про себя она решила, что непременно пойдет и посмотрит на эту могилу. — Но я знаю, что траурная процессия была очень пышная.

— Мы с Фебой видели в окно. — Голос у Кассандры едва заметно дрогнул. — Помню, что мой отец ехал за гробом. Но людей в процессии было так много…

— Это были платные плакальщики.

Голос мадам Марсо прозвучал так резко, что Лидс понял: она что-то скрывает.

— Я думала, может, вы знаете, как она умерла. Так вот в чем дело! Она приехала на розыски! Голос мадам стал вежливо-равнодушным:

— Извините. Я правда не знаю этого.

— Извините.

Кассандра очень расстроилась: она надеялась, что старая подруга отца знает о ее сумасбродной матери больше. Лидса Бирмингема тоже заинтересовала эта история. Когда они оказались на улице, он предложил ей попытать счастья в архивах и попробовать найти врача, который лечил ее мать.

— О, вы мне поможете?

Кассандра была настолько ему благодарна, что Лидсу на секунду даже стало стыдно.

— Конечно. Он повел ее по улице, стараясь держаться так, чтобы уберечь ее от проезжающих по мостовой экипажей и всадников. И вдруг у Лидса слетела с головы шляпа, и одновременно с этим раздался странный звук — как будто рядом зашипела кошка.

Кассандра еще никогда не видела, чтобы человек двигался с такой стремительностью. В одну секунду Лидс ловко повернулся и выхватил из ножен шпагу — оказалось, что он смотрит на величественную темноволосую молодую даму в роскошном платье, которая сидит верхом на прекрасной вороной лошади. Ее лицо затеняли широкие поля усеянного серебряными заклепками черного сомбреро. Кассандра увидела, что в одной руке всадница держит небольшой хлыст.

Именно этот хлыст и издал шипящий звук, когда дама сбила им шляпу с головы Лидса Бирмингема. И теперь она гневно смотрела на него. Молодую аристократку сопровождали два всадника, вид которых был весьма внушителен. А чуть поодаль из остановившейся кареты ее окликала немолодая дама в черном:

— Констанка! Констанка!

Оклики сопровождал поток португальских слов, смысла которых Кассандра не понимала.

Лидс Бирмингем мгновенно преобразился.

— Дона Констанка! — Он отвесил ей глубокий поклон, поднял шляпу и широко улыбнулся. — Как приятно снова видеть вас!

Дона Констанка резко пустила лошадь в галоп, едва не сбив группу зевак. Карета покатилась следом, сопровождавшие ее всадники — тоже, и вскоре вся кавалькада бесследно исчезла.

А Лидс Бирмингем уже спокойно отряхивал свою шляпу.

— Опасная особа, эта дона Констанка, — задумчиво проговорил он. — В ее жилах течет горячая кровь. — Он повернулся в Кассандре. — Она из Алентежо — это суровая засушливая земля, похожая на Кастилию. Пустынные места, где черные кабаны собирают желуди под пробковыми дубами и где выращивают быков для корриды.

— Почему она так вас ненавидит? — полюбопытствовала Кассандра.

Лидс равнодушно пожал широкими плечами.

— Дона Констанка Варваэз, живущая в одном из розовых дворцов, которые мы скоро будем осматривать, помолвлена с одним из младших сыновей короля, принцем Дамино. Не нравится ей то, что я имею на принца влияние.

Кассандра невольно ощутила легкий трепет: принц королевской крови!

— И вы правда имеете на него влияние?

— Надеюсь. — Ответ его прозвучал очень твердо, также решительно он вернул шпагу в ножны и надел шляпу. — Сегодня — день шляп! — весело объявил он. — Итак, мы отправляемся любоваться на Тахо и будем плавать по Соломенному морю в лодке с красным парусом, на котором нарисовано Око Бога. — Он галантно подал Кассандре руку. — А потом посмотрим, что нам удастся узнать о смерти вашей матери, Кассандра.

Лидс впервые назвал ее по имени, и Кассандра не стала возражать. Гордо расправив плечи, он повел ее любоваться красотами Лиссабона.

Только два дня спустя им удалось узнать, что врача, который якобы лечил умиравшую Шарлотту, уже нет в живых. То, что его повесили за отравление пациента, Лидс не счел нужным сообщать Кассандре, решив, что займется этим позже. Он уже был готов захлопнуть ловушку.

И сделал это в месте, которое считал самым романтичным в Лиссабоне: в многоярусной башне Белем. Они стояли на балкончике, глядя вниз на зеленую воду, лизавшую древние каменные стены.

— Это место видело так много! — пробормотал Лидс. — Отсюда отплывал Васко да Гама, чтобы открыть морской путь в Индию. Он вернулся, потеряв половину своих людей, но с трюмами, полными сокровищ: пряностей, драгоценностей. — Его голос стал мечтательным. — И он стал вице-королем Индии.

— Вы бы хотели стать вице-королем? — проницательно спросила Кассандра.

— Я бы хотел возводить королей на троны. — Его слова звучали печально. — Но еще больше мне хочется добиться того, чтобы короли и принцы были так же счастливы, как другие.

— О чем вы? — удивилась Кассандра. Он повернулся и посмотрел ей в лицо.

— Вы же видели Констанку. Молодой принц ее не любит, но ее семья обладает огромным влиянием. У них обширные владения в Алентежо, и король заставит принца жениться на ней.

Кассандра покачала головой. Видимо, такова судьба королей: брак без любви.

— Принц Дамино в отчаянном положении. — Лидс вздохнул. — И ему просто необходимы друзья.

Кассандра понимала, что ей не следует проявлять любопытство к делам молодого принца, но она ничего не могла с собой поделать.

— Почему он в отчаянном положении?

— Это должно остаться между нами, — предупредил ее Лидс. — Я могу вам доверять, Кассандра? Речь идет о жизни молодой женщины.

Взгляд ее зеленых глаз был прямым и бесстрашным.

— Вы можете мне доверять, Лидс.

— Принц Дамино имел несчастье влюбиться в девушку из Назаре — дочь рыбака. Будь принц похож на своего деда, короля Хуана Пятого, он бы просто поселил ее в монастыре Одивелас и там с ней развлекался.

— Развлекался — в монастыре? — воскликнула Кассандра.

Лидс пожал плечами.

— А почему бы и нет? Это место славится скандалами. Ведь именно во дворе монастыря король Альфонс Шестой сражался с быками и устраивал турниры в честь Анны де Моура, которую обещал сделать королевой.

— Но что же бедный принц Дамино? — спросила Кассандра. Она не понимала этот странный мир.

— Принц Дамино — храбрец и романтик. Он тайно женился на дочери рыбака, и теперь, когда близится дата его свадьбы с доной Констанкой, он оказался в отчаянном положении. Он не смеет привезти свою жену Инее в Лиссабон: иначе его отец может заточить их обоих в тюрьму или люди первого министра короля, маркиза де Помбала, могут выкрасть Инее. А Констанка может заколоть ее стилетом… — Он вздохнул. — Принц Дамино переживает тяжелые времена. Он не знает, к кому обратиться за помощью.

Кассандра всем сердцем сострадала дочери рыбака из Назаре. У возлюбленной принца даже имя было то же, что и у топ несчастной, на могиле которой сделана надпись, сходная с надписью на надгробии ее матери. Еще одна Констанка, еще одна Инее…

— Как ужасно, что они не могут быть вместе! — взволнованно проговорила она.

— Да, это ужасно. Видите ли, отец принца Дамино спокойно отнесся бы к любовнице. Молодой принц мог бы поместить ее в отдельном доме и навещать когда угодно — и до своей женитьбы, и после. Но жениться на босоногой рыбачке! Никогда!

— Ему следует найти актрису или певицу, устроить ей для отвода глаз отдельный дом, поселить в нем Инее в качестве «горничной» и навещать ее там! — заявила Кассандра. Как и ее мать, она была горячей противницей браков без любви.

Ледяные глаза ее собеседника вспыхнули. Лидс не мог поверить своей удаче: она сама предложила ему это!

— Да, это был бы удачный выход — по крайней мере на время. Но где найти такую женщину?

— О, выбор может быть бесконечным! Он покачал головой.

— У маркиза де Помбала повсюду шпионы, и его боятся. И правильно делают. Если он когда-нибудь получит такую власть, какой добивается, многие погибнут. Нет, это слишком опасно. Кому можно доверять? Ведь эта женщина должна узнать правду — что настоящая возлюбленная принца не она, а другая женщина!

— Но это странно, — возразила Кассандра. — Не хотите же вы сказать, что в Лиссабоне не найдется ни одной женщины, которой принц мог бы довериться?

— О, есть, и даже несколько. — Он снова пожал плечами. — Но ни одна из них не красива настолько, чтобы кто-то поверил, будто принц выбрал ее в любовницы. Известно, что он предпочитает красавиц. Неужто он вдруг возьмет к себе в постель — по крайней мере так будет считаться — серую скромную мышку, чьим единственным достоинством является ее надежность? Видите ли, Кассандра, если эта женщина не будет поистине ослепительно хороша, Помбал почует неладное и устроит за ней слежку. Все вылезет наружу, и это будет катастрофой для всех.

— Но кто-то же должен найтись! — упорствовала Кассандра.

Привлекательное, несмотря на шрамы, лицо Лидса Бирмингема внезапно осветилось улыбкой.

— Кто-то нашелся! — воскликнул он, глядя на Кассандру. — Вы можете это сделать. Вы красивы, вы — иностранка и у вас нет родственников в Лиссабоне, так что вас не могут шантажировать их благополучием. И любой, глядя на вас, поверит, что принц мог полюбить такую женщину. Вы можете это сделать, Кассандра!

Она попятилась от него.

— О нет! Это такая нелепость. Я даже не знакома с принцем!

— Ну, так вы с ним познакомитесь!

— Нет, Лидс, я не могу!

— Но почему? — Его глаза сверкали, словно кристаллы. — Это стало бы для вас редким приключением, о котором вы могли бы помнить всю жизнь. Вы будете жить во дворце, ездить в золоченой карете. Все будут вытягивать шеи, чтобы рассмотреть вас, и шептать, что вы — любовница принца! Где ваша бесшабашность? Разве вас это не привлекает, Кассандра?

Проблема заключалась как раз в том, что это ее привлекало. Вся ее романтическая натура рвалась помочь несчастным влюбленным.

— Нет, я…

— Кассандра! — Он удержал ее за руку, и она снова ощутила его мужское обаяние. — Принц оказал мне однажды огромную услугу. Когда я только приехал в Португалию, я был глубоко несчастен. Я скитался по стране, и ничто меня не интересовало. В небольшой деревушке служанка, подававшая мне вино, узнала, что я направляюсь в Эвору — это было неподалеку, — и попросила разрешения ехать со мной: она боялась пускаться в путь одна. Я взял эту хорошенькую девушку с собой, посадив на коня впереди себя. До Эворы мы добраться не успели: на нас напали бандиты. Меня ударили по голове, и я потерял сознание. Когда я пришел в себя, ее уже не было в живых: бедняжку изнасиловали и зарезали. Наверное, бандиты прикончили бы и меня, но их спугнули люди. Едва я успел встать на ноги, как подъехала повозка с крестьянами. Они знали погибшую и решили, что это я надругался над бедняжкой Кончитой, а когда она якобы изловчилась и ударила меня по голове, я в гневе убил ее. Они отвезли меня в ближайший город, жители которого пришли в такую ярость, что хотели повесить меня на месте. Однако мимо проезжал принц Дамино. Он увидел толпу, расспросил жителей, поговорил со мной — и поверил мне! Он добился моего освобождения и привез меня в Лиссабон. Позже бандитов нашли и повесили. Но я обязан принцу Дамино жизнью, потом мы подружились. Он откровенен со мной. Это мой единственный шанс отблагодарить его за спасение. Прежде чем отказываться, Кассандра, хотя бы познакомьтесь с принцем Дамино!

Эта история тронула Кассандру, и она, хотя и неохотно, согласилась встретиться с принцем. Лидс торжествовал. Она поверила всем его сказкам! Теперь ему оставалось совсем немного.

— Мы можем встретиться с ним прямо сейчас! — объявил он. — Я знаю, где принц будет на ленче.

Так Кассандра отправилась знакомиться с принцем. Он ел в одиночестве в прохладной беседке гостиницы с видом на море. Кассандра никогда раньше не встречалась с принцами, она решила, что достаточно сделать при встрече реверанс. Оказалось, что принц не знает по-английски ни слова, и это было не очень приятно. Во время ленча говорил преимущественно один Лидс — в основном с принцем по-португальски, — так что у Кассандры была возможность за ним наблюдать. Принц показался ей не слишком величественным. Смуглый, худой, тщательно ухоженный, облаченный и щегольской розовый костюм, богато расшитый более темным розовым узором. Она сочла бы выражение его лица капризным, если бы не знала, что он глубоко несчастен. По мере разговора с Лидсом его печаль становилась все более глубокой, так что под конец его лицо превратилось в настоящую трагическую маску. Откуда Кассандре было знать, что Лидс по-португальски советует принцу казаться «обреченным»?

После ленча принц извинился и ушел.

— Ну, что вы о нем думаете? — спросил Лидс.

— Не знаю, — честно ответила Кассандра. — Но мне его очень жаль, Лидс. Что с ним будет, если станет известно о его тайном браке с Инее? Лидс нахмурился:

— Ну, я точно знаю, что станет с Инее. Она исчезнет, документы, подтверждающие их брак, исчезнут тоже, и Дамино должен будет жениться на Констанке.

«Судьба босоногой девушки, осмелившейся выйти замуж за принца!» — содрогнулась Кассандра.

— А принц Дамино? — встревоженно спросила она. — Что будет с ним?

Лидс поднялся из-за стола.

— Ну, не надо себя терзать, — сказал он. — Мне не следовало обращаться к вам с этой просьбой. Я не имел права толкать вас на такой риск. Пойдемте, я провожу вас в гостиницу.

— Нет, ответьте мне, Лидс. Что будет с ним? — Мы говорили об этом с Дамино. Он сказал мне, что если их тайну откроют и его разлучат с Инее, он покончит с собой. Я пытался отговорить его, но он тверд в своем решении. Боюсь, что он так и сделает. Теперь вы понимаете, почему я просил вас пойти на этот спектакль. Но теперь я успел обо всем подумать — и не могу настаивать, Кассандра. Принц со мной согласен.

Кассандра поняла, что дело кончится катастрофой, если она не решится. Она виновата в смерти стольких мужчин — и вот теперь у нее есть шанс спасти одного!

Но сама идея была безумной! Как это — играть роль любовницы принца? Это казалось немыслимым — и в то же время… У Кассандры кружилась голова. Лиссабон оказался совершенно не похож на Англию. Этим городом владели сказки, а не реальный мир, Здесь могли осуществляться мечты и встречаться разлученные возлюбленные. Но неожиданно к ней вернулся здравый смысл.

— Но даже если о его браке с Инее никто не узнает, его заставят жениться на Констанке! — напомнила она Лидсу. — Он станет двоеженцем. И что тогда?..

— Принц надеется, что успеет организовать побег — свой и Инее. Он говорит, что давно тайно переправляет средства за границу. Но ему нужно пристанище, где можно спокойно готовить план бегства, где можно поселить Инее, не вызывая никаких подозрений. Ему нужно…

— Ему нужно, чтобы кто-то притворился его любовницей, — вздохнула Кассандра. — Женщина, которая стала бы прикрытием всех таинственных манипуляций.

— Но вы — не та, кто ею станет, — решительно заявил Лидс. — Было чистым безумием предлагать вам такое. В конце концов, с чего вам заниматься делами принца?

Действительно, с чего бы ей было в это лезть? Однако Кассандрой уже овладела ее импульсивность, и она снова приняла необдуманное решение.

— Что… что мне все же надо делать? — неуверенно спросила она. — Если я решусь помочь принцу Дамино?

В этот момент Лидс понял, что добился своего. Он схватил руку Кассандры и поцеловал ее.

— Очень немногое, — со смехом уверил он ее. И это была правда. Как по мановению волшебной палочки Кассандра — несмотря на протесты Венд, которую она не стала посвящать в подробности, а просто сказала, что познакомилась с обаятельным англичанином, который повсюду будет ее сопровождать, — переехала из «Зеленого острова» в небольшой розовый дворец в стиле рококо, стоявший на главной площади города. А в другом крыле того же дворца поселили Инее, девушку с золотистой от солнца кожей, которая ходила босиком в традиционном наряде рыбачки: Инее говорила только по-португальски, а при виде Кассандры всякий раз склоняла голову и делала ей книксен.

— Мне бы хотелось, чтобы Инее этого не делала, — огорченно сказала Кассандра Лидсу спустя несколько дней. — В конце концов, она ведь принцесса, а я — обыкновенная самозванка.

— Инее знает, что даже здесь за ней могут следить, — сказал Лидс, при виде которого Инее сбежала. — И должен сказать, что даже здесь наш с вами разговор могут подслушивать. Нам надо следить за своими словами.

— А как же те люди, которые здесь встречаются? — возразила Кассандра. — Я сижу наверху, но ночами слышу их шаги. Они приходят только в темноте, но из окна я видела, как они идут к черному входу. Иногда мне кажется, что среди их голосов я слышу голос принца. Что тут происходит?

На секунду Лидс почувствовал сильный соблазн сказать ей правду, однако — удержался.

— Они помогают принцу организовать его побег с Инее, — невозмутимо ответил он. — И чем меньше вы будете об этом знать, тем лучше.

Кассандра кусала губы.

— Я… Этот спектакль не может длиться вечно, Лидс!

— Конечно, — улыбнулся он, употребив все свое обаяние. — Но его нужно протянуть до Дня Всех Святых. До него осталась всего неделя. Вы можете продержаться, ведь правда?

— А что произойдет в День Всех Святых? — спросила Кассандра. — Я слышала, что спустя неделю принц должен жениться на Констанке.

— В этот день принц сбежит из страны с Инее. Он сделал бы это и раньше, но приготовления затянулись. Нельзя оставлять следы, по которым могли бы пойти агенты Помбала. А вы будете безутешно плакать и говорить, что у вас произошла ссора и вы не знаете, куда он исчез. И скоро о вас забудут. Какое-то время вы еще поживете здесь, а потом можете уезжать куда угодно, захватив с собой все наряды и драгоценности, которыми вас одарил принц.

— О, но я не намерена оставлять себе…

— Глупости, — резко перебил он. — Все, что вы получите от принца, — пустяк по сравнению с той услугой, которую вы ему оказываете! Вы оставите себе абсолютно все!

Он говорил настолько решительно, что Кассандра почувствовала, как ее благие намерения словно вихрем унесло. Однако несмотря на псе уверения Лидса, Кассандру не оставляли дурные предчувствия.

Венд заметила ее беспокойство и как-то спросила, что случилось.

— Ничего, — поспешила она успокоить Венд. — Просто мы скоро уедем…

— Вот и хорошо! — обрадовалась Венд. Она не поверила тому, что Кассандре предложили арендовать дворец за баснословно маленькую плату, и та не устояла перед соблазном «пожить как принцесса». Служанка чуяла, что Кассандра в чем-то замешана — она не знала, в чем именно, но ей очень хотелось, чтобы они поскорее оказались дома, в Олдершот-Грейндж.

Кассандре в этот момент, если честно говорить, хотелось того же. На какое-то время она подпала под романтические чары Лиссабона и своей романтичной роли помощницы молодого принца, но в последнее время (и, возможно, топот сапог по ночам играл тут не последнюю роль) ей начинало казаться, что тени вокруг розового дворца сгущаются. Кассандра начала понимать, насколько опасную игру она ведет.

Пребывая в Эсториле, Клайв, лорд Хотон, наслаждался своей сложной игрой. Но в отличие от Кассандры мысль об ее окончании внушала ему ужас. Ему отчаянно хотелось освободиться от Фебы, жениться на неприметной Делле и наслаждаться богатством, которое принесет ему этот брак. В минуту слабости он уже сделал Делле предложение, которое было с радостью принято. Кольцо в знак помолвки он обещал ей подарить по возвращении в Англию.

Однако в Англии Деллу должно было ожидать не кольцо, а весьма неприятное потрясение: ложь ее мнимого жениха. Клайв не сомневался, что как только в газетах появится объявление о помолвке, Феба словно фурия набросится на них. Но леди Феррингтон наотрез отказалась дать разрешение на их брак и венчание в Португалии. Ей нужна была пышная свадьба, чтобы все могли видеть, какого удачного жениха «поймала» ее Делла.

Клайв попался в сети собственной лжи. И, глядя в «Пасть ада», он пытался найти в этой пугающей пропасти решение своей проблемы. Между ним и выгодным браком стояло только одно препятствие — Феба. Его жена. А если это препятствие убрать?..

Глядя в пенный водоворот, он пришел к решению, которое казалось ему неизбежным. Он не допустит, чтобы Феба стояла на его пути к счастью. Он должен от нее избавиться. На секунду в нем проснулась совесть, но он без особого труда справился с ее уколами. Для Клайва такая борьба была привычной, и его совесть послушно замолкала.

Он начал думать о том, каким способом наверняка избавиться от Фебы.

Этого нельзя делать в Англии, что было бы слишком опасно. Только за границей, чтобы Феба не знала языка страны, а он успел все подготовить. Может быть, падение со скалы в море? Но только не там, где тело не смогут найти, — смерть должна быть явной и доказанной.

Он взглянул в кипящую бездну и понял, что нашел идеальное место, где сможет избавиться от Фебы. Он заманит ее в Лиссабон. Он наймет человека, который оповестит о ее прибытии. И в день приезда он подсыплет какого-нибудь снадобья в еду леди Феррингтон и Делле. Такого, чтобы несколько дней не выходить из комнат. Дня два-три.

Тем временем он привезет Фебу в другую гостиницу. Окружающим будет казаться, что они в прекрасных отношениях. Он повезет ее смотреть местные достопримечательности, и у «Пасти ада», у самого края, он легонько толкнет ее — и прощай Феба и прошлое. Он же сможет начать новую жизнь, которую заслуживает джентльмен.

Приняв решение, Клайв написал Фебе письмо:

«Приезжай ко мне в Лиссабон. Я остановился в» Железном хохолке «. Мне не терпится тебя увидеть»

Клайв не подозревал, что Феба уже знала о его отъезде в Португалию. Знакомый ювелир, которому она часто сдавала в заклад свои драгоценности, видел, как Клайв садился на корабль, отплывавший в Лиссабон. И Феба к этому времени находилась в пути. И хотя морские путешествия всегда непредсказуемы, капитан корабля «Штормовой замок» радовался удачной для плавания погоде и обещал своим пассажирам, что они прибудут в Лиссабон уже через неделю.

Но не только Феба отправилась в Португалию. Дрю Марсден успел побывать в Олдершот-Грейндж, и верный Ливси, который подробно обсудил все с Венд, не стал скрывать от него подлинную причину поспешного отъезда Кассандры.

— Она боится меня? — в полном недоумении переспросил Дрю.

— Нет, она боится за вас, — поправил его Ливси. — Мисс Кассандра считает, что она приносит любящим ее смерть. И не хочет видеть вас в числе жертв.

— Но это же смешно! — возмутился Дрю.

— Но именно так она думает. — Ливси покачал головой, словно говоря: женщины — существа таинственные. — Он считает, что стала виной гибели четверых мужчин, и только потому, что они ее любили. Она сказала Венд, что слишком сильно любит вас, чтобы быть причиной вашей смерти Поэтому она сбежала в Португалию.

Дрю был ошеломлен этим известием. Слова «она слишком сильно вас любит» зажгли в его сердце надежду. Он-то боялся совсем другого — что Кассандра его не любит!

— Тогда я отправляюсь в Лиссабон, чтобы привезти мою возлюбленную обратно!

Случилось так, что корабль, на котором он совершал плавание, шторма унесли далеко от курса. И хотя Феба отплывала в Португалию намного позже, ее корабль оказался более удачливым, и они прибыли в Лиссабон почти одновременно. Но Дрю все-таки раньше.

Приближался День Всех Святых. И в Лиссабон въехала черная с золотом карета.

 

Глава 34

Черный с золотом экипаж — весьма элегантный и украшенный гербом одного из самых знатных семейств Испании — был покрыт пылью, ибо приехал из самой Кастилии. В карете сидели мужчина и женщина — оба в роскошных одеждах.

Мужчина, облаченный в черный бархат, был чрезвычайно бледен и меланхоличен. Его тонкие изящные пальцы (на одном из них красовался перстень с фамильным гербом) сжимали золотой набалдашник трости черного дерева. Каждый раз, когда его спутница к нему обращалась — а это случалось нечасто, поскольку большую часть времени она молча смотрела в окно, — он внимательно слушал ее. Когда же он смотрел на нее, глаза его теплели.

В отличие от мужчины, непринужденно откинувшегося на подушки, женщина сидела абсолютно прямо. На ней не было драгоценностей, хотя в стоявшей у ее ног сафьяновой шкатулке хранилось немало ожерелий, серег, колец и нитей жемчуга. Единственными же украшениями дамы были тонкая золотая цепочка с медальоном, скрытым под лифом платья, и простенькое траурное кольцо из оникса, которое она никогда не снимала. Это кольцо являлось загадкой для ее камеристки, которая ехала в повозке, груженной багажом хозяев. Насколько знала служанка, у госпожи никто не умирал.

Женщина проговорила что-то по-испански, и ее спутник засмеялся. Она взглянула на него с улыбкой, а потом снова стала смотреть в окно. Многим прохожим эта испанская аристократка казалась редкой красавицей. Ее кожа была безупречно гладкой, темные же арки бровей взлетали над чуть подведенными глазами, удивительно светлыми. Голову красавицы венчал высокий черепаховый гребень, с которого на темные локоны падала черная кружевная мантилья, подобающая испанской аристократке.

Путники вылезли из кареты у гостиницы «Королевский петух», лучшей гостиницы Лиссабона. Их ожидали: для дона Карлоса и его спутников были приготовлены лучшие комнаты. Тяжело опираясь на трость, дон Карлос поднялся по лестнице к себе в комнату, смежную с комнатой дамы. У кресла он покачнулся, и его спутница бросилась к нему, чтобы его поддержать, но он досадливо отмахнулся.

— Не суетись, Карлотта, — пробормотал дон Карлос. — Просто отправь Хосе к доктору. Пусть скажет, что я в Лиссабоне и хочу его видеть.

Внезапный приступ боли заставил его согнуться. Донья Карлотта закусила губу при виде его страданий. Она быстро подошла к двери и отдала распоряжение слуге. Доктора, ради которого они и совершили это долгое и трудное путешествие, надо было привести немедленно.

Вскоре доктор явился, но донья Карлотта, напряженно ожидавшая в соседней комнате, не расслышала ни слова из разговора мужчин. Ее никогда не допускали на встречи дона Карлоса с медиками, — ни в Испании, ни здесь. Дон Карлос считал, что мужчина должен принимать удары судьбы в одиночку. Его супруга, собиравшаяся броситься к доктору, чьи тяжелые шаги уже раздавались в коридоре, вынуждена была задержаться: камеристка (красивая англичанка, которую она наняла в Барселоне) спросила ее, куда поставить шкатулку с драгоценностями.

— Ах, да куда угодно, Пегги! — ответила донья Карлотта на безупречном английском. Донья Карлотта владела тремя языками.

У Пегги, провожавшей взглядом свою госпожу, стоял ком в горле. Она была всецело предана испанке, спасшей ее от долговом тюрьмы и обещавшей после этой поездки в Португалию вернуть Пегги на родину. После секундного колебания Пегги спрятала шкатулку на дно большого сундука.

Когда донья Карлотта вошла к дону Карлосу, тот неотрывно смотрел на золотое распятие, которое его слуга, Эстебан, уже успел повесить на стену.

— Что сказал доктор? — спросила она.

Дон Карлос с улыбкой повернулся к супруге:

— Сказал, что надежда есть. Сказал, что будет приходить каждый день и проводить лечение.

— Это будет больно? — тихо спросила она. Дон Карлос равнодушно пожал плечами:

— Боль будет, но он очень рассчитывает на улучшение.

Карлотта с восхищением посмотрела на супруга. Он держался так мужественно! Они обращались за помощью ко многим медикам, но никто из них не смог ему помочь. Дон Карлос превратился в тень того человека, за которого она вышла замуж в Кастилии много лет назад.

Процедуры действительно оказались болезненными. Даже в своей комнате донья Карлотта слышала стоны мужа — и она плакала, воспринимая его боль как свою. Это продолжалось день за днем. Доктор навещал больного, и донья Карлотта выходила из своей комнаты только для того, чтобы пройти в соседнюю и ободрить мужа. Она не принимала приглашений, которые во множестве присылались в гостиницу «Королевский петух», — дон Карлос был человеком влиятельным и уважаемым.

И вдруг, совершенно неожиданно, накануне Дня Всех Святых, дон Карлос с трудом поднялся на ноги и с веселой улыбкой объявил, что лечение этого доктора, по слухам, творившего чудеса, действительно ему помогает.

Донья Карлотта посмотрела на мужа с тревогой. Она уже не раз обманывалась в своих надеждах.

— Действительно помогает! — настаивал дон Карлос. — Мне гораздо лучше. Сегодня я отвезу тебя в оперу. А завтра, кажется, будет какой-то прием?

— Да, у себя в доме принимает Варваэз, — пробормотала донья Карлотта. — Прием в честь какого-то лорда Дервента — я о таком не слышала. — Она вопросительно посмотрела на супруга. — Жоржи Варваэз прислал записку, он уверяет, что ты должен его помнить.

— И я его помню! Мы с Жоржи не раз скакали во весь опор по выжженным равнинам Алентежо. Это было еще до нашей встречи, моя дорогая. Тебе понравится Жоржи. А его жену я не знаю — он женат во второй раз.

Донья Карлотта мысленно содрогнулась. Она тоже была второй супругой дона Карлоса и считала себе недостойной этого человека.

— Хорошо, — неуверенно кивнула она. — Я уже выразила наши сожаления, но можно послать Варваэзам записку и сообщить, что мы все-таки сможем приехать на прием в честь лорда Дервента.

— Прекрасно.

Он улыбнулся, и его супруге показалось, что перед ней прежний дон Карлос.

В тот вечер в оперу собирались многие.

Клайву наскучила жизнь в провинции. Он убедил себя в том, что Кассандра вполне могла уехать из Лиссабона; а если и не уехала, то все равно их встреча представлялась маловероятной. Поэтому он объявил своим спутницам, что тревога — опасались чумы — оказалась ложной, и привез их обратно в Лиссабон, правда, в другую гостиницу. Однако леди Феррингтон и Делла были недовольны новой гостиницей, поэтому, дабы они смягчились, Клайв сказал, что вечером повезет их в оперу.

Тем временем Дрю Марсден, проклинавший «корыто», которое так долго плыло до Лиссабона, устроился в первой попавшейся гостинице и отправился разыскивать Кассандру. Однако не нашел ее. Пытаясь поскорее отыскать возлюбленную, он говорил всем, что она — его невеста и он приехал, чтобы увезти ее в Англию. Португальцы — народ терпимый и сострадательный, и не нашлось ни одного человека, который сказал бы ему, что Кассандра Данлоутон — печально знаменитая любовница принца Дамино. В конце концов хозяин гостиницы, куда Дрю явился уже под вечер, сжалился над высоким молодым человеком с серьезными серыми глазами.

— Вам следует пойти сегодня в оперу, — посоветовал он. — Многие англичане любят там бывать.

Дрю кивнул, решив последовать совету португальца. В эти минуты Лидс Бирмингем поднимался по ступеням розового дворца. Он застал Кассандру в огромном зале с мраморным полом. В дальнем конце зала находилась мраморная же лестница, ведущая на второй этаж.

Увидев Кассандру, Лидс сразу понял, что она не в духе.

Поначалу ей нравилось разъезжать по Лиссабону в золоченой карете с королевским гербом и проводить целые дни у модисток и ювелиров. Поскольку королевской семье принадлежала монополия на бразильские бриллианты, кошелек у принца был поистине бездонным. Но Кассандре не рекомендовалось заводить знакомых (по словам Лидса, это было «слишком опасно»), а прислуга во дворце не говорила по-английски. Более того, поскольку сам принц знал только португальский, то вечера, которые Кассандре приходилось проводить с ним — правда, не слишком часто, — тоже получались невыносимо скучными. Кроме того, при ближайшем знакомстве принц оказался на удивление несимпатичным человеком — возможно, из-за бегающего взгляда и брезгливо опущенных уголков губ. Кассандра недоумевала: как Инее могла в него влюбиться? Она хотела спросить об этом, но при ее приближении Инее поспешно удалялась. К тому же Инее не поняла бы вопроса — ведь и она говорила только по-португальски.

Кассандра не знала, что ее жизнь очень походит на жизнь ее прелестной молодой матери: обе выросли на берегах Дервента, и обеим суждено было несчастье. Вдали от дома они оказались в золотой клетке: Кассандра находилась в плену в розовом дворце, как когда-то Шарлотта в Портас-дель-Сол.

Лидс Бирмингем был в очередной раз поражен красотой Кассандры.

— Приветствую вас! — воскликнул он. — Знаете ли вы, что о вас слагают песни и распевают их в тавернах?

— Не сомневаюсь! — поморщилась Кассандра. — И обо мне наверняка не говорится ничего лестного. Лидс засмеялся:

— Вас называют прекраснейшей из прекрасных — и это чистейшая правда!

Кассандра пожала плечами. Она не желала тратить время на разговоры о своей красоте.

— Я сижу во дворце весь день, — пожаловалась она. — А вчера какая-то женщина кинула в мою карету камень. Он влетел в одно окно и вылетел в другое. И она кричала что-то, грозя мне кулаком. Я запомнила ее слова. — Кассандра произнесла их. — Что они означают?

Лидс решил говорить правду. В конце концов, Кассандра могла задать тот же вопрос кому-нибудь другому и узнать значение этих слов. И она перестала бы ему доверять, если бы он сейчас солгал.

— Они означают: нашей королевой тебе никогда не стать!

— Но я и не хочу становиться их королевой! — воскликнула Кассандра.

— Та женщина, очевидно, об этом не знала.

— Но это же нелепость! Дамино даже не наследный принц! Он же самый младший в семье! Он не может рассчитывать на трон!

— Я знаю.

Лидс нахмурился. По городу поползли слухи, что прекрасная англичанка, которую принц Дамино сделал своей любовницей, требует брака и что она имеет виды на престол. Когда же Лидс попробовал объясниться с принцем Дамино, то получил весьма уклончивый ответ.

— Я пытаюсь опровергнуть эти слухи, уделяя больше внимания Констанке, — заявил принц.

Недовольный этим ответом, Лидс нахмурился, и принц поспешно добавил:

— Дай англичанке вот это. — Он сунул Лидсу в руки небольшую коробочку. — И скажи, чтобы она надела это, когда я повезу ее сегодня вечером в оперу.

У Лидса создалось впечатление, что, делая подарок Кассандре, принц удовлетворял собственное тщеславие.

Глядя на свою прекрасную соотечественницу, Лидс проговорил:

— Я привез вам приглашение в оперу и подарок принца — скромный знак внимания. Вы можете надеть это сегодня вечером. — Он извлек из красной бархатной коробочки ожерелье, сверкавшее, точно капли росы, и надел его на шею красавицы. — Ему хочется представить вас во всем блеске, Кассандра. И, могу добавить, удовлетворить любопытство родственников. Ведь никто из членов королевской семьи вас еще не видел. — Лидс отступил на несколько шагов. — Всем придется признать, что у принца Дамино прекрасный вкус.

Кассандра в изумлении смотрела в зеркало на тяжелое ожерелье. Казалось, огромные камни закрывают всю ее грудь.

— Но оно не может предназначаться мне! — воскликнула она. — Его должна носить Инее!

— Инее и так будет купаться в бриллиантах, — пожал плечами Лидс. — Носите его, Кассандра. Но берегите, оно невероятно дорогое. Да, и еще… не забудьте смотреть на принца с обожанием. Он жалуется на то, что вы этого не Делаете.

Кассандра изобразила удивление. При ближайшем знакомстве с принцем она убедилась, что его очень трудно обожать. При всей его внешней привлекательности в нем было нечто неприятное — во всяком случае, так казалось Кассандре.

Лидс засмеялся:

— Я тоже не нахожу Дамино достойным обожания, но не забывайте: он принц, а принцы очень самолюбивы.

Кассандра задумалась. Сегодня вечером она будет сидеть в ложе рядом с принцем королевской крови (даже если он ей и не нравится), и ее шею будет украшать это чудесное ожерелье! Действительно, сказка, ставшая явью. Кассандра улыбнулась Лидсу и мысленно призналась себе, что получает удовольствие от этого спектакля. Особенно теперь, когда он вот-вот должен закончиться. Ведь в День Всех Святых Инее должна бежать со своим принцем, и она, Кассандра, сможет снова стать самой собой.

Но нынешним вечером она сыграет свою роль с блеском!

Кассандра тщательно выбрала наряд, чтобы ехать в оперу. Венд помогала ей, хотя и не скрывала своего неодобрения. Платье было с глубоким вырезом, из малинового бархата; покрой же прекрасно подчеркивал стройную фигуру Кассандры. А высокий головной убор украшала малиновая бархатная лента, спадавшая на обнаженное плечо вместе с пепельными локонами. Надев бриллиантовое ожерелье, Кассандра замерла в восторге — она действительно казалась сказочной красавицей!

Радостно улыбаясь, Кассандра спустилась вниз, где ее уже ждали принц с Лидсом. Однако ее улыбка померкла бы, если бы она знала, о чем только что беседовали мужчины.

— Вам следует уделять больше внимания Ане, — с укоризной говорил Лидс принцу. — И было бы неплохо, если бы вы не забывали называть Ану «Инес».

— А какого дьявола тебе понадобилось называть так эту девку? Почему бы не оставить ее Аной?

— Кассандра — очень романтичная натура, — проворчал Лидс, теряя терпение. — Она так переживала по поводу Инее де Кастро. Я и сыграл на этом, снабдив вас не только Констанкой, но и Инее!

Принц неприятно улыбнулся:

— Ты проследил за разгрузкой пороха?

— Да. Он уже доставлен с корабля на склад.

— Прекрасно. Перейра говорит, что завтра привезут еще.

— Тогда какого черта Перейра не разгружает его сам? Вы говорили мне, что людей у него достаточно! — Лидс язвительно усмехнулся. — И скажите мне: почему Перейра проводит здесь тайные встречи? Мне говорят, что тут ночами слышен топот сапог!

Принц закусил губу. Значит, англичанка все слышит!

— Это было всего несколько раз, — ответил он уклончиво. — Перейра просил моего разрешения.

Лидс снова нахмурился. Не в первый уже раз он замечал, что принц Дамино боится встречаться с ним взглядом. Уклончивость принца была ему непонятна: ведь Лидс знал о его честолюбивых планах. Да, молодой Дамино желает стать королем. Что ж, дворцовые перевороты случаются часто, и у принца немало шансов на успех. А если Дамино станет королем, Лидс Бирмингем может стать его правой рукой, заменив энергичного Помбала. Сначала его сделают министром иностранных дел, затем — первым министром. Он не сомневался: добившись трона, молодой Дамино забудет о государственных делах и оставит бразды правления в его, Лидса, руках.

Он, Лидс Бирмингем, станет истинным правителем Португалии!

Воспользоваться услугами женщины предложил принц Дамино. Женщина потребовалась для того, чтобы объяснять частые отлучки Дамино из дворца, когда он встречался с заговорщиками. Однако принц отвергал всех женщин, которых предлагал ему Лидс. Его возражения сводились к следующему: во-первых, они португалки и у них есть семьи, которые могут их шантажировать; а во-вторых, все они были либо слишком стары, либо слишком молоды, так что никто не поверил бы, что какая-нибудь из них стала любовницей принца Дамино.

Наконец Лидс нашел Кассандру, и принц одобрил этот выбор. Привлекала внешность Кассандры, а также то обстоятельство, что она не знала страны и языка. Однако, к изумлению Лидса, принц не часто появлялся в розовом дворце, и даже казалось, что он еще более сблизился с Констанкой. Но и такому глупцу, как Дамино, следовало понять: Кассандра не должна догадываться о своей роли в этой истории…

Поведение принца весьма озадачило Лидса. И многое его раздражало. Конечно, он понимал, что необходимо поддерживать отношения с такими малоприятными личностями как Перейра, но и его собственная роль в заговоре начинала тяготить Лидса. Возможно, пора кое-что прояснить, решил он наконец.

— Я думал, что именно я буду проводить во дворце тайные встречи и готовить своих людей, — сказал он принцу Дамино. — Но я никаких людей пока не видел, хотя вы и уверяете, что у Перейры их предостаточно. Моя роль, похоже, заключается в выгрузке пороха. Но у нас его уже столько… Хватило бы, чтобы взорвать весь Лиссабон!

Принц начал беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Это лучше делать вам. Перейра говорит, что за ним следят.

— Собрать незаметно целую армию — весьма сложно, — заметил Лидс. — И за мной, вероятно, тоже следят. Это вам не приходило в голову?

Принц нахмурился и пробормотал:

— Перейра говорит, что выгрузкой лучше заняться вам.

— Тише, — прошептал Лидс. — Она спускается.

И сияющая Кассандра, спустившись по лестнице, поздоровалась со своими кавалерами.

В переполненном зале оперного театра было довольно душно. Выступала труппа из Италии. Примадонна же оказалась немолодой толстухой. Тем не менее Кассандра, даже изнывая от жары в своем бархатном платье, наслаждалась каждой минутой спектакля. Сидя в ложе рядом с принцем Дамино, она сверкала бриллиантами и обмахивалась веером из страусовых перьев.

Клайву не удалось устроить своих дам в ложе, и леди Ферринггон с Деллой парились в партере. Сидевший рядом с ними Клайв разглядывал зрителей — и вдруг увидел блистательную Кассандру, расположившуюся в ложе. На его лице отразилось сначала изумление, а потом — зависть и возмущение. Кассандра прибыла в Лиссабон совсем недавно — и ей уже удалось привлечь к себе внимание принца! Клайв нахмурился и весь вечер был мрачен. Его спутницы недоумевали по поводу столь разительной перемены, произошедшей в нем.

Дрю Марсден и не пытался попасть в ложу. Он намеревался стоять во время антрактов в партере и искать Кассандру. И был потрясен, увидев ее в ложе рядом с нарядным молодым человеком. Более того, она смотрела на этого щеголя с обожанием!

Дрю со вздохом опустился в кресло. Теперь ему стало понятно, почему он получал такие уклончивые ответы на вопрос о том, где может находиться Кассандра Данлоутон! А ведь он не только подробно описывал ее, но и называл своей невестой! Значит, Ливси ошибся: Кассандра уплыла в Португалию в поисках перемен — и нашла их!

Примадонна на сцене взяла самую высокую ноту, вызвав восторг зала, но Дрю уже шел к выходу.

Обмахивавшаяся веером Кассандра не видела ни Дрю, ни Клайва. А вот донья Карлотта, сидевшая в ложе напротив и рассматривавшая зрителей в перламутровый бинокль, заметила красавицу англичанку.

— Кто эта молодая дама напротив нас? У нее такие чудесные бриллианты… Мне кажется, она похожа на одну мою давнюю знакомую.

Хозяйка ложи, в которой сидела донья Карлотта, засмеялась:

— Она любовница принца Дамино, англичанка. Смотрите, вся королевская семья с нее глаз не сводит!

— Как ее зовут? — спросила донья Карлотта.

— Кассандра… О да, Кассандра Данлоутон. Говорят, она вдова. Наверное, веселая вдовушка!

Донья Карлотта надолго замолчала. Потом вдруг подозвала к себе слугу.

— Передайте, пожалуйста, донье Кассандре Данлоутон, что я хотела бы навестить ее завтра утром. Да, и узнайте, где она живет. Скажите ей… скажите, что я была знакома с ее матерью.

 

Глава 35

Канун Дня Всех Святых, 31 октября 1755 года

Этим утром Кассандра надела новое желтое платье, чтобы принять донью Карлотту во дворце, в гостиной, расписанной фресками. Первым делом Кассандра спросила у этой элегантной дамы, откуда она знает Шарлотту Кейнс.

— Я познакомилась с ней здесь, в Лиссабоне, — ответила гостья на безупречном английском. Лицо доньи Карлотты почти полностью скрывала кружевная мантилья. — Это было давно, но я не забыла, и вы удивительно на нее похожи.

Кассандра вздохнула. К сожалению, Венд не могла поговорить с гостьей; окончательно поправившись, она решила наведаться на рыбный рынок.

— Я буду рада узнать все, что вы сможете рассказать мне о матери, — проговорила Кассандра. — Она умерла, когда я была еще совсем маленькая, и я смогла найти только ее надгробия.

— Надгробия? — Женщина под черной мантильей вздрогнула. — Вы хотите сказать, что их несколько?

— Да. Одно надгробие в изголовье, другое — в ногах.

— О… понятно. Подобное — не редкость.

— Да, но у матери второе надгробие намного выше и красивее первого. Мне сказали, что их установили в разное время и разные мужчины. Я надеялась, что вы сможете мне рассказать, что это означает.

— Мне бы хотелось посмотреть… на надгробия, — пробормотала гостья.

— Правда? Я прикажу заложить карету.

Донья Карлотта улыбнулась. Похоже, юная возлюбленная принца живет в роскоши.

Кассандра удивилась, когда ее спутница спросила, нельзя ли остановиться на одной из узких улиц Альфамы. Там она вышла, сказав Кассандре, что ей хочется взглянуть на один из домов. При этом донья Карлотта поправила мантилью — так что кружево полностью скрыло лицо.

— Неужели вы что-нибудь можете увидеть сквозь кружево? — с сомнением в голосе спросила Кассандра.

— О, конечно. В Испании привыкаешь смотреть на мир сквозь чугунные кружева балконов — и кружева мантилий. А при дворе следует передвигаться мелкими шажками, чуть покачиваясь, так что со стороны кажется, будто ты не идешь, а плывешь.

Донья Карлотта изящно заскользила по булыжной мостовой, демонстрируя, как ходят при дворе.

— Вы бываете при дворе?

— О да, — отозвалась донья Карлотта, все дальше удаляясь от экипажа.

Сердце ее забилось быстрее — она подошла к дому с таким знакомым балконом на третьем этаже.

— Что это за улица? — поинтересовалась Кассандра, не отстававшая от доньи Карлотты.

— Ее называют улицей Нигде. Ваша мать очень хорошо знала это, место.

Несколько минут спустя они вернулись к карете, которая отвезла их на кладбище.

Первый надгробный камень был явно установлен Роэном. Надпись была предельно краткой: только имя и даты. Но вот второй памятник, в ногах… Она долго смотрела на изящный шпиль из белого мрамора.

— «Здесь лежит Шарлотта, возлюбленная Томаса, — прочитала она с дрожью в голосе. — До конца времен».

«Значит, Роэну все-таки не удалось убить Тома, — подумала Шарлотта, закрывая глаза. — Ах, Том, ты возвращался за мной, возвращался!»

— Его звали Томас Вестлинг, — сказала Кассандра, глядя на памятник. — И он был ее любовником.

— Да, он действительно был моим возлюбленным, Кассандра. И твоим отцом! — С этими словами «донья Карлотта» избавилась не только от скрывавшей ее лицо мантильи, но и от темного парика. Золотистые локоны рассыпались по ее плечам. — Неужели я настолько изменилась, что ты меня не узнала, Кассандра?

Кассандра в изумлении смотрела на свою стройную спутницу — видение из прошлого…

— Так вот почему я чувствовала, что вы мне так близки! — воскликнула она. — Я это почувствовала с первой минуты! Но я не догадывалась. Я считала, что мне просто вспоминается… Ах, мама, наконец-то я тебя нашла!

И она бросилась в объятия матери.

Они долго молчали, обнимая друг друга, и даже немного поплакали от радости. Наконец Кассандра отступила на шаг и внимательно посмотрела на мать.

— Ты так молодо выглядишь. Наверное, я поэтому и не догадалась, что ты — моя мать. Но почему ты мне сразу об этом не сказала? Я уже решила, что глупо надеяться на то, что ты жива.

— Я не знала, следует ли мне признаваться тебе во всем, — ответила Шарлотта. — Жизнь научила меня терпению, Кассандра. А теперь скажи мне: что ты знаешь о Фебе?

Кассандра решила не говорить матери всей правды о Фебе — по крайней мере пока.

— Феба шесть лет назад вышла замуж за лорда Хотона, сына вдовствующей маркизы Гринси. Они с Клайвом живут в Англии. — При этом Кассандра мысленно добавила: «Если им не пришлось бежать в Америку или еще куда-нибудь». — Но как же ты мама? Где ты была все эти годы?

Что могла ответить Шарлотта своей дочери, с которой ее так давно разлучили? Что она могла рассказать ей о годах, прожитых в Испании?

На залитом солнцем португальском кладбище она заглянула в зеленые глаза Кассандры — глаза Тома — и попыталась все ей объяснить.

— Роэн хитростью заставил меня выйти за него замуж Думаю, по-своему он любил меня, и, наверное, я тоже его любила — какое-то время. Но Том вернулся, и я не устояла — провела с ним несколько дней. Ревнивый Роэн не простил нам этого. Он несколько лет держал меня в заточении, в доме на улице Нигде. Когда же я в конце концов вырвалась оттуда… меня ждала уже совершенно иная жизнь, поздно было думать о прошлом.

— Мой отец… — Кассандра смутилась. — То есть я хочу сказать — Роэн Кейнс… Он умер, мама.

— Правда? — Шарлотта больше не испытывала к Роэну каких-либо чувств. — И как же он умер? Кассандра содрогнулась.

— Его и Йетса обнаружили дождливым утром у дома, где он жил. Люди сказали, что они стали жертвами грабителей.

«Скорее, жертвами своего образа жизни, — с горечью подумала Шарлотта. — Кто зарабатывает себе на жизнь оружием…»

Кассандра нервно облизнула губы.

— А тебя не тревожила наша судьба, мама? Моя и Фебы? В ее голосе не было ни гнева, ни обиды — только печаль. Шарлотта равнодушно приняла известие о смерти Роэна, но печаль, прозвучавшая в голосе дочери, больно ранила ее сердце.

— Конечно, тревожила! — воскликнула она. — Но Роэн предупредил меня: если я когда-нибудь попытаюсь увидеть дочерей, он выгонит вас на улицу! Я не могла рисковать.

— Я бы не пожалела об этом, — сказала Кассандра. — Зато у нас была бы мать!

«Но что бы ты сказала, если бы оказалась голодной, без крыши над головой», — подумала Шарлотта, и глаза ее наполнились слезами.

— Кассандра, я не могла допустить, чтобы он погубил вас, как погубил меня.

Кассандра смотрела на стоявшую перед ней элегантную даму. Трудно было поверить, что ее действительно погубили.

— Этот испанец, за которого ты вышла замуж…

— Карлос спас меня, когда меня хотели арестовать. Я тогда танцевала на улицах, выпрашивая подаяние. Со мной плохо обращались в Лиссабоне, и я заболела. Я болела очень долго. Карлос выходил меня, и между нами возникла недолгая близость, а потом…

Шарлотта замолчала: она вспомнила тот день, когда Карлос говорил с ней после визита доктора, говорил, не глядя на нее. Он стоял, опираясь на перила балкона, и смотрел на цветущий миндаль, лепестки которого в лунном свете казались хлопьями снега. Он показался ей юным и беззащитным, этот мужчина, доброта которого вернула ее к жизни. Внезапно встревожившись, она спросила его, что случилось.

Он резко выпрямился, словно Шарлотта застала его за чем-то постыдным. И сказал, что ничего не случилось, что ей не следует волноваться. Но она уловила в его голосе какие-то странные нотки и поняла: это не правда. Когда же Карлос снова заговорил, в его голосе звучала грусть. Он сказал, что должен уехать в Испанию и хочет, чтобы она ехала с ним — в качестве его жены.

Шарлотта задохнулась от неожиданности. Карлос впервые заговорил с ней о браке. Не успела она ответить ему, сказать, что у нее в Англии муж, как он снова заговорил — на сей раз с горечью. Карлос сказал, что доктор уверен: жить ему осталось недолго.

Ошеломленная этим известием, Шарлотта потребовала, чтобы он пересказал ей слова доктора. И узнала, что доктор подтвердил то, о чем уже давно догадывался сам Карлос: он страдает той же болезнью, которая убила его отца. Но умрет он не сразу. Сначала начнет слабеть, таять и в конце концов — тут Карлос невольно поморщился — скончается, терзаемый сильными болями.

Шарлотта с дрожью в голосе спросила, сколько времени дал ему доктор.

Карлос покачал головой и ответил, что доктор этого не знает. Но он когда-то лечил и его отца, поэтому уверен у Карлоса га же самая болезнь. А что касается брака, то Шарлотта должна знать: в качестве вдовы она будет защищена законом, тогда как его любовница не будет иметь никакой защиты. Если она согласится выйти за него замуж, он умрет спокойно, потому что обеспечит ее будущее.

Шарлотта не сомневалась: Карлосу действительно остается жить недолго. Ах, до чего же несправедлива жизнь! Добрее дона Карлоса не было на свете человека — и вот он должен умереть. И, если верить лекарю, умереть в муках!

Шарлотта была глубоко тронута предложением Карлоса. Она сказала, что он делает ей слишком много чести, что она должна кое в чем признаться. Шарлотта хотела сказать, что в Англии у нее остался муж и маленькие дочери, к которым рвется ее сердце.

Но Карлос отказался ее выслушать. Он заставил Шарлотту замолчать, осторожно приложив палец к ее губам. И попросил, чтобы она оставила ему его грезы, чтобы не позволяла прошлому вмешиваться в настоящее. Шарлотта и сейчас помнила, как обожгли ее его слова: «Мы встретились случайно и стали любовниками. Господь был милостив к глупцу, и я не могу просить о большем».

Она все-таки попыталась рассказать о своем прошлом, но Карлос снова прервал ее. Он сказал, что сначала хочет рассказать о себе. Ему не исполнилось и двадцати, когда его женили на девушке, с которой он был едва знаком. На девушке, которая вместе со своей дуэньей молча сидела в залитом солнцем саду и обрывала лепестки с красных роз, которые Карлос приносил ей в знак своей любви. Однако отец Химены уверял, что после свадьбы его дочь полюбит Карлоса, — и юноша поверил. Ах, если бы он знал, что у Химены были и другие поклонники, которые ночами пели серенады под ее балконом! Но ему и в голову не приходило, что Химену заставляют выйти за него замуж…

При этих словах у Шарлотты сжалось сердце — она все еще помнила о том, как и ее пытались насильно выдать замуж.

Во время свадьбы Химена была бледна и молчалива. А когда ей сообщили, что ее старший брат убил на дуэли одного из ее поклонников, она упала в обморок. К этому времени Карлос был уже почти пьян, но пьянило его не только вино, — пьянила мысль о том, что он женился на самой красивой девушке в Кастилии.

А потом Карлосу сказали, что молодая жена ждет его в спальне, и он, радостный, поднялся туда, чтобы сделать Химену своей. Карлос раздвинул полог кровати — и увидел труп Химены с кинжалом в груди. Рука ее все еще сжимала рукоять…

Позже Карлосу сказали, что возлюбленный Химены грозился похитить ее. Тогда ее брат вызвал его на дуэль и убил. Узнав о смерти возлюбленного, Химена рассталась с жизнью. И самому Карлосу очень долго жизнь была не мила.

Слушая его, Шарлотта задыхалась.

Карлос же смотрел куда-то вдаль. Он признался, что надолго утратил интерес к женщинам и поклялся никогда больше не жениться. Думая о браке, он видел перед собой Химену, истекающую кровью на брачном ложе. Шли годы, но он только играл в любовь, избегая глубоких чувств. Ему казалось, что на нем лежит проклятие.

А потом в его жизнь вошла она — и принесла с собой чудо. Карлос сказал, что Шарлотта зачеркнула его прошлое, и попросил, чтобы она не рассказывала ему свою историю, не делала никаких признаний. Жить ему осталось недолго, и он просит от жизни лишь одного: чтобы Шарлотта сделала ему честь и стала его женой.

Как она могла ему отказать? Еще несколько месяцев… О ее детях заботятся, в этом ее убедили их портреты. Карлос спас ее жизнь! Она останется с ним, сделает последние месяцы его жизни счастливыми. Ему не нужно знать о ее прошлом…

Она ответила Карлосу, что почтет за честь стать его женой — сказала это так искренне, что он со стоном заключил ее в объятия, словно она была самым драгоценным сокровищем мира. Глубоко тронутый, он держал ее в объятиях, шепча ее имя.

Все. Решительный шаг был сделан. Она приняла предложение Карлоса — она, не имевшая права на любовь. И она старалась забыть о прошлом.

Но в ту же ночь, глядя на холодные звезды, Шарлотта почувствовала, что ее сердце плачет, и мысленно попросила у Тома прощения.

И теперь, глядя в зеленые глаза дочери Тома, Шарлотта пыталась объяснить ей свое решение и надеялась, что Кассандра простит ее.

— Карлос увез меня в Барселону, научил меня испанскому. Он даже купил мне новое имя. Его друг оказался в тяжелой ситуации. За определенную плату он согласился клятвенно подтвердить, что я — дочь его покойной сестры и родилась на корабле, плывшем в Картахену.

— Разве это не преступление? — спросила Кассандра.

— Несомненно. Карлос дал мне новое прошлое. Он превратил меня в Карлотту дель Балле — Шарлотту из Долины. Я выбрала это имя потому, что оно было очень похоже на мою девичью фамилию Вэйл. Я притворилась, будто принадлежу к другому вероисповеданию, и Карлос женился на мне в огромном соборе и вывел на солнечный свет. Но даже тогда я видела, что надо мной собираются тучи. Я вышла замуж во второй раз, при живом муже. Если бы я попыталась найти моих детей, если бы осмелилась появиться в Англии, Роэн мог бы объявить мой нынешний брак недействительным и снова сделать меня своей узницей. Суд разрешил бы ему это. И кроме того, он мог осуществить свою угрозу и выгнать моих детей на улицу. Так что я могла только лелеять надежду, что когда-нибудь снова увижу тебя и Фебу. — Шарлотта с минуту молчала. — Наверное, мне уже поздно просить тебя о прощении — за то, что я бросила тебя?

— Мне нечего тебе прощать! — воскликнула Кассандра, и она не кривила душой.

— Но что же принц Дамино? Ты его любишь?

— Нет. Я люблю другого человека… Он в Англии. — Кассандра вспомнила о Дрю и опечалилась.

— Тогда почему же?.. — Шарлотта была озадачена.

— Все совсем не так, как ты думаешь, мама. Все это — только игра.

И Кассандра рассказала Шарлотте обо всем. Шарлотта слушала — и хмурилась.

— Ты ведешь опасную игру, — проговорила она наконец.

— Знаю. Но все должно закончиться в День Всех Святых. Так говорит Лидс. Ты видела его в опере. Он сидел в нашей ложе.

— Джентльмен с темно-русыми волосами?

— Да.

— Он подвергает тебя смертельной опасности, — заметила Шарлотта.

— Но все скоро кончится. Да я и сама подвергала людей смертельной опасности, — вздохнула Кассандра. — И к тому же их убивали. — И она поведала Шарлотте о Джиме, об ужасной дуэли в Лондоне, о Робби и о Дрю. — Так что, как видишь, мне следовало бы носить на груди табличку: «Не приближайтесь, любить меня опасно!»

— Глупости, — решительно возразила Шарлотта. — Мужчины всегда вступают в поединки и гибнут под копытами лошадей, болеют после падений в ледяную воду.

Шарлотта поняла, что ее дочь нужно многому научить. Но как это сделать?

Они медленно поехали обратно. Кассандре не хотелось, чтобы этот день кончался — хотелось как можно больше времени провести с матерью. И она велела кучеру ехать по торговым кварталам Когда же карета поравнялась со шляпной мастерской мадам де Марсо, Кассандра приказала остановиться.

— Здесь есть некая особа, которая утверждает, что знает тебя, — сказала она матери.

Шарлотта предпочла бы уйти, но было уже поздно. Ее дочь распахнула дверь мастерской, и колокольчик громко возвестил об их приходе. Из дальних комнат сразу же вынырнула мадам де Марсо, высокая и неприветливая в своем черном наряде.

Женщины пристально взглянули друг на друга — и тут же губы Шарлотты дрогнули в горькой улыбке.

— Как поживаете, Анетта? — спросила она. Шарлотта казалась совершенно невозмутимой. А вот Анетта отреагировала очень бурно.

— Так вы вернулись? — проговорила она сквозь зубы.

— Как видите. — Шарлотта пристально смотрела на нее. — Похоже, вы в трауре, — заметила она. И с невозмутимым видом осведомилась:

— Кто-то умер?

— О!.. И кто это говорит?! — Лицо Анетты покрылось красными пятнами, она задыхалась от злобы. — Я ношу траур по Роэну — чего вы явно не делаете!

— Да, не делаю, — кивнула Шарлотта. — Но вы ведь всегда были ему верны. Так что вам и горевать по нему. — Она резко повернулась к выходу. — Пойдем, Кассандра.

Минуту спустя мать с дочерью уже сидели в карете.

— Каковы были отношения моего отца… Роэна… с мадам де Марсо? — спросила Кассандра. — И почему она так тебя ненавидит?

— Она может называть себя как угодно, но она — Анетта Фламбор, которую Роэн нашел в трущобах Марселя и сделал своей сообщницей. Именно она долгие годы держала меня в заключении…

— Какой ужас! — воскликнула Кассандра и обернулась, глядя на мастерскую. — Неужели она способна на такое?

— Уверяю тебя, Анетта способна на все. Кассандра вопросительно посмотрела на мать.

— Но почему?

— Видимо, из-за любви. По крайней мере так она утверждала.

— Наверное, она очень любила от… Роэна.

— Наверное. Ради него она была готова на убийство. И не сомневаюсь: она убивала не раз. Кассандра содрогнулась.

— Мне не понравилось, как она на тебя смотрела, мама. Может, следует предупредить власти, что…

— Анетте трудно будет до меня добраться. Меня хорошо охраняют. — Шарлотта пожала плечами. — Брось эту игру с принцем, — сказала она. — Поедем со мной в гостиницу. Я скажу Карлосу, что ты — дочь моей подруги… или, может быть, двоюродной сестры… Скажу, что тебе грозит опасность. Он будет рад тебя принять, Кассандра. Только не забывай: он умирает, — добавила она с озабоченным видом. — Иначе я сказала бы ему, кто ты, и сделала бы это с радостью.

— Нет, мама, я не могу… — Кассандра вздохнула. — Мне надо довести игру до конца, я дала Лидсу слово. И потом… ждать осталось недолго! Когда принц Дамино и Инее покинут Португалию, все закончится.

Шарлотта хотела бы разделять уверенность дочери, но ненависть, которую она прочла во взгляде Анетты, заставила ее похолодеть. Анетта не сможет проникнуть в тайну ее прошлого, она никогда не узнает, что Шарлотта Кейнс вдруг превратилась в Карлотту дель Балле и даже имеет бумаги, подтверждающие это превращение. Она без труда остановит все посягательства Анетты. Но вот с Кассандрой дело обстояло иначе.

Оставшаяся в шляпной мастерской Анетта думала примерно о том же. Элегантная испанская аристократка, которую почти насильно затащили в ее мастерскую, защищена от нападения. И возможно, она очень скоро уедет из Лиссабона. Анетта из чистого любопытства посетила «могилу» Шарлотты и видела там второй памятник, который убедил ее в том, что у англичанки был любовник. И сегодня, глядя в зеленые глаза белокожей Кассандры, видя ее светлые локоны, она внезапно поняла, хотя Роэн никогда ей об этом не говорил, что Кассандра не его дочь. Это дочь Шарлотты — они разительно похожи, — но в девице нет и намека на смуглые черты Роэна.

Шарлотта родила Кассандру, но отец ее ребенка — не Роэн! Анетта была в этом уверена.

Она стиснула дрожащие руки. Сколько ему пришлось молча терпеть, ее бедному Роэну! И он никогда ничего не говорил ей, не делился с ней своими горестями. Ну так теперь она за него отомстит. Возможно, до матери ей не добраться, но вот дочь от нее не скроется!

Анетта медлить не привыкла. Едва решение убить Кассандру было принято, как она отправила посыльного в прибрежные трущобы, где ему было поручено разыскать некоего типа, к услугам которого Анетта время от времени прибегала. Они немного посовещались в дальнем помещении мастерской, звякнули монеты, переходя из рук в руки, и Анетта отправила наемника со словами:

— И это ты сделаешь сегодня же!

Шарлотта и Кассандра не подозревали об этом дьявольском плане. Шарлотта думала только о том, как бы оставить дочь у себя под крылышком.

— Кассандра, — сказала она, — сегодня мы с мужем будем на приеме в честь лорда Дервента: насколько я понимаю, он ради этого приезжает из Опорто. Я тебя там увижу?

— Ну нет! — рассмеялась Кассандра. — Никто не приглашает на важные приемы любовницу принца!

— Ну а на этом приеме ты будешь, — решительно заявила Шарлотта. — В качестве дочери моей дорогой подруги, Шарлотты Кейнс.

У Кассандры радостно заблестели глаза:

— Да, мама!

— Ты будешь называть меня доньей Карлоттой и обращаться ко мне уважительно, слышишь, Кассандра.

— Да, мама!

— Я заеду за тобой в своей карете. Будь готова.

— О, я буду готова, мама! — заверила ее Кассандра. — Но сначала ты должна зайти в дом. Туда уже, наверное, вернулся кто-то, кого тебе захочется увидеть. По-моему, она уже дома…

Ее слова прервал вопль радости: Венд, ожидавшая возвращения своей молодой госпожи у окна, выскочила на улицу и бросилась к карете. Шарлотта спрыгнула на мостовую, и они обнялись со всем жаром настоящих подруг.

— Ходите в черном парике, а? — недовольно пробурчала Венд. — А что по этому поводу говорит мастер Том?

— Венд… Ах, Венд, это долгая история. Я сейчас не могу ее тебе рассказывать. Поедем со мной в гостиницу: мы сможем немного поговорить, пока я буду собираться на прием. А потом ты сможешь ночевать у меня в комнате на кушетке. Можно, Кассандра?

Кассандра кивнула. При виде этой встречи у нее на глаза навернулись слезы. Она провожала взглядом карету, пока она не скрылась за углом, а потом вернулась в дом, чтобы немного подкрепиться, переодеться и обдумать все события этого дня, которые так резко изменили ее жизнь. Сегодня она приобрела мать! А завтра принц Дамино исчезнет из ее жизни, и она сможет решать, как ей поступать дальше.

Кассандра надела великолепное платье из кремового итальянского шелка, которое блестело и переливалось золотыми нитями шитья. Платье туго обтягивало ее упругую грудь и тонкую талию, а его удивительно пышные юбки ниспадали до пола. И все это было покрыто тончайшей кремовой тканью, горевшей стразами. Она украсила ими и свои пышные светлые волосы — и, конечно, надела бриллиантовое ожерелье. Выглядела Кассандра ошеломляюще прекрасной.

— Я вижу, вы куда-то собрались, — заметил Лидс Бирмингем, который вошел с улицы как раз в тот момент, когда Кассандра спускалась вниз по лестнице.

— Да. На прием в честь англичанина, лорда Дервента. Лидс застыл на месте.

— Принц везет вас туда?

— Нет. — Кассандра помедлила. — Меня пригласила испанская дама, донья Карлотта.

Лидс потрясение открыл рот — и снова закрыл его. Когда он наконец заговорил, в его голосе слышался смех.

— Вы, конечно, знаете, что там будет принц?

— Я полагала, что он там будет, хотя он не побеспокоился мне об этом сказать, — равнодушно бросила Кассандра. — А когда пройдет завтрашний день, у него не будет никаких претензий ко мне: вы мне это обещали!

Веселье Лидса погасло. Он нахмурился.

— Да, я вам это обещал.

Он добавил бы что-то еще, но в этот момент раздался стук дверного молотка.

— Вот и карета доньи Карлотты! Лидс наблюдал за тем, как Кассандра сверкающим мотыльком порхнула к двери.

— Желаю вам весело провести вечер, — мрачно нахмурившись, сказал он.

Кассандра повернулась к нему:

— Я вас там увижу?

— Меня не пригласили.

— Ну, тем хуже для них!

И она исчезла, оставив Лидса размышлять о капризах судьбы.

В карете Кассандру ждала только Шарлотта. Оказалось, что дон Карлос все-таки не чувствует себя настолько здоровым, чтобы ехать с ней. Но когда Кассандра увидела, где остановилась карета, она запаниковала:

— Но… но это же дворец Варваэз! Шарлотта недоуменно посмотрела на дочь.

— Да. Разве ты этого не знала?

— Но принц Дамино помолвлен с их дочерью Констанкой! Она не захочет меня видеть!

— О?.. — Шарлотта нахмурилась. — Ну, об этом уже поздно думать: мы приехали.

Она величественно вышла из кареты. Кассандра следовала за ней, силясь справиться с волнением.

— Возможно, я не захочу там оставаться, мама, — прошептала она.

— Если ты захочешь уехать после того, как нас представят, я скажу хозяевам, что моя молодая приятельница плохо себя почувствовала, и я должна уехать с ней, — успокоила дочь Шарлотта. Она не намерена была расставаться с Кассандрой! Более того — она собиралась увезти ее с собой, где за ней будет присматривать Венд и смогут защитить слуги. Пусть принц Дамино сам о себе позаботится! — Но, — добавила она с решительностью, — я должна хотя бы появиться в зале: я обещала Карлосу, что буду на приеме, раз он нездоров и не может приехать сам.

Кассандра ничего не ответила: многочисленные гости, подъезжавшие к дому, увлекли их в дом. Гостей встречали хозяева дома: семейство Варваэз блистало роскошью нарядов и драгоценностей. Констанка в белом платье и белой мантилье походила на экзотический цветок — в ней трудно было узнать ту опасную женщину, которую Кассандра однажды видела на улице. При виде Кассандры она широко открыла глаза — и хищный оскал сделал ее похожей на тигрицу. Кассандра решила, что ей следует как можно скорее раствориться в толпе.

Ее мысли прервал голос матери: в эту минуту Шарлотту как раз представляли хозяевам дома:

— ..И к моей радости, я встретила в Лиссабоне дочь моей самой близкой подруги — и, конечно, я привезла ее с собой. Я не сомневалась, что вы захотите с ней познакомиться Кассандра Данлоутон.

Хозяева дома были явно потрясены, но они не растерялись и приветствовали своих гостий. Но тут же госпожа Варваэз прошипела мужу, чтобы тот сделал что-нибудь, после чего хозяин наклонился к стоявшему рядом молодому щеголю, отдав распоряжение. Молодой человек довольно грубо схватил Кассандру за руку, при этом широко ей улыбаясь, и решительно увел на террасу, окруженную кружевными чугунными перилами. Кассандра, которая прекрасно понимала, что как «любовница» принца Дамино она действительно нарушила все правила, явившись в дом его невесты, охотно последовала за своим кавалером. Она была рада убраться подальше от опасной португальской тигрицы! На балконе вечерняя прохлада охладила ее лицо. Спутник немедленно принес ей бокал вина и засыпал всеми английскими фразами, которые знал, — главным образом комплиментами ее красоте.

Шарлотта следила взглядом за дочерью, почти не обращая внимания на тех, с кем мельком здоровается. Решив, что Кассандра нашла поклонника, который поспешил увести ее от возможных соперников, она с облегчением вздохнула. Шарлотта теперь двигалась уверенно, той плавной величественной походкой, которая была принята при испанском дворе. Ее черное бархатное платье украшала длинная двойная нитка жемчуга и черная кружевная мантилья, которая легкими волнами спускалась на спину с высокого черепахового гребня. Она даже не подняла взгляда, чтобы посмотреть в лицо почетного гостя: в этот момент он был для нее только жемчужно-серым жилетом и хорошо скроенным серым кафтаном.

— .Лорд Дервент, — как раз закончил представление хозяин дома.

Шарлотта подняла взгляд — и смертельно побледнела. Лицо почетного гостя тоже стало пепельно-серым.

— Том? — потрясение прошептала она, не веря своим глазам.

— Шарлотта, — хрипло произнес он, — это ведь ты? Они говорили по-английски, так что окружающие их не поняли. Шарлотта никогда в жизни раньше не падала в обморок, но теперь она вдруг потеряла сознание, как-то тихо скользнув на пол. Почетный гость подхватил ее на руки и, к общему смущению семейства Варваэз, немедленно унес из зала.

— Шарлотта! — шептал он. — Шарлотта!

— Опусти меня! — торопливо сказала она. — Я извинюсь перед хозяевами дома и буду ждать тебя в моей карете. Не задерживайся! Я должна предупредить Кассандру.

Но толпа приглашенных тут же окружила почетного гостя, а кое-кто вознамерился заговорить с Шарлоттой. Им не удалось скрыться — они могли только обмениваться тоскливыми взглядами. Записка, которую Шарлотта написала Кассандре и передала через лакея, так и не была доставлена по назначению. В суете лакей просто ее выбросил.

Время тянулось мучительно, но в конце концов Шарлотте все-таки удалось ускользнуть. Не успела она исчезнуть, как у почетного гостя неожиданно началась мигрень — дорога из Опорто оказалась такой утомительной. Он приносил свои глубокие извинения и надеялся, что хозяева дома его простят.

В целом прием в доме Варваэз оказался неудачным. Им оставалось только одно утешение: принц Дамино, которому положено было стоять рядом с Констанкой и принимать гостей, сильно опоздал. Но как только он явится, он должен заняться своей нахальной любовницей-англичанкой. Если же он этого не сделает — за нее возьмется сама Констанка!

Однако Кассандра решила, что в данной ситуации осторожность важнее храбрости. Она была вполне удовлетворена возможностью любоваться Лиссабоном с террасы и пить вино в обществе молодого джентльмена, который не уставал осыпать ее комплиментами. Время шло. Она испытывала соблазн не трогаться с места, пока прием не закончится, а потом найти мать и уехать с ней домой. Им надо так много сказать друг другу! Она стояла, погруженная в грезы, и почти не слушала своего кавалера.

После отъезда Кассандры на прием Лидс Бирмингем отправился разыскивать принца Дамино — однако нигде не нашел его. Решив, что тот мог отправиться по каким-то причинам в розовый дворец, он приказал кучеру везти его обратно, но, доехав до площади, остановил экипаж и приказал дожидаться его.

Он увидел нечто такое, что заставило его насторожиться.

В темноте перед дворцом остановилась повозка. Словно по сигналу, двери распахнулись, и двое мужчин, быстро и усердно трудясь, начали разгружать повозку, то и дело выбегая за новыми и новыми… бочонками!

Лидс, тайно наблюдавший за ними, наполнялся яростью. Он догадывался, чем были наполнены эти бочонки — порохом! Что за безумие! Почему принц Дамино позволил, чтобы порох привезли сюда, в дом, где часто бывает он сам?

Если, конечно, это не покушение на жизнь принца!

Лидс бросился через площадь. Разгрузка как раз закончилась, возчик уже сидел на месте, а рядом с ним усаживался какой-то коренастый мужчина. Возчик замахнулся на Лидса кнутом, рассчитывая, что тот отпрянет в сторону. Лидс действительно увернулся — но его шпага вонзилась прямо в грудь возчика. Тот завалился вперед, запутался в вожжах и ударился о круп коренной. Испуганная лошадь встала на дыбы и понесла, увлекая за собой пристяжную. Повозка с грохотом покатилась по площади, а коренастый мужчина от неожиданности упал с повозки.

Он упал на спину, и Лидс тут же навалился на него. В драке Лидс не признавал правил — ему слишком часто приходилось отбиваться от нападений в темных переулках. Едва его противник потянулся за шпагой, как Лидс ударил его по руке. Клинок попал в цель, и неизвестный со стоном выпустил рукоять шпаги и вяло поднял вторую руку, пытаясь защититься от неизбежно-смертельного удара.

— Остановись, Бирмингем! Это я, Перейра!

— Перейра! — Лидс, изумленный этим открытием, опустил шпагу, вглядываясь в своего противника. — Что ты здесь делаешь?

— Выполняю приказ принца, и теперь вот-вот истеку кровью от раны, которую ты мне нанес!

— Идем в дом. — Лидс снова угрожающе поднял шпагу. — Сейчас мы займемся твоей раной.

— Нет, я лучше вернусь домой. Я…

— Иди! — прорычал Лидс. Схватив Перейру за шиворот, он силой уволок его во дворец и захлопнул входную дверь ногой. Звук удара разнесся по всему зданию.

— Галвано! Лопо! — позвал он слуг.

— Можешь не кричать, — вздохнул Перейра. — Никого из слуг нет.

Лидс осмотрелся. В скобе на стене горел факел, отбрасывая дрожащие отсветы на пустой холл.

Лидс отвел Перейру на кухню, заметив по пути темную дорожку из пороха, которая вела от входной двери внутрь. Похоже, один из бочонков прохудился. На кухне он бросил Перейре чистое полотенце, налил ему таз воды, наблюдая за тем, как его недавний противник перевязывает рану, оказавшуюся не слишком глубокой.

— Что приказал тебе принц? — спросил он.

— Думаю, лучше, чтобы сам принц ответил тебе на этот вопрос, — вздохнул тот. Лидс сжал зубы.

— Я хочу услышать это от тебя!

— Я — солдат, — сказал Перейра. — Не люблю я эти интриги!

— Продолжай.

— Сегодня принц Дамино приказал мне забрать весь порох со склада и привезти сюда. Я это сделал. Ты перехватил последнюю партию.

Лидс чертыхнулся.

— А ружья? Их ты тоже сюда перевез?!

— Никаких ружей здесь нет.

Лидс окаменел. Ружей нет? Как можно организовать восстание без оружия? Он набросился на Перейру, схватив его за горло:

— Ты лжешь! Где оружие?

— Принц говорил, что оружие не понадобится! — просипел Перейра.

Пальцы Лидса, мертвой хваткой сжимавшие горло Перейры, медленно разжались.

— Не понадобится? — ошеломленно переспросил он. Значит, восстание было прикрытием. Принц намеревался что-то взорвать. Или кого-то… Помбала? Нет, Помбал, конечно, враг принца Дамино, но принц отверг идею убийства. У Лидса зародилось ужасающее подозрение.

— Перейра, — проговорил он почти дружелюбно, хотя взгляд его был страшен, — полагаю, тебе следует рассказать мне все.

— Я больше ничего не знаю, — промямлил Перейра.

— Я тебе не верю.

Перейра заглянул в ледяные глаза Лидса и увидел в них свою смерть.

— А что мне оставалось делать?! — взорвался он. — Помбал сказал, что монархия хочет от меня избавиться! Королевская семья игнорирует меня — меня, чей род в Португалии самый древний! Только принц Дамино обещал мне карьеру, и я выполняю его приказы. Я не задаю вопросов, я подчиняюсь!

Лидс был уверен в том, что Перейра знает больше того, в чем готов признаться. Однако этот опустившийся аристократ был упрям, и выбить из него правду удастся нескоро.

— Я последую твоему совету, Перейра, — мягко сказал Лидс. — Я попрошу принца объяснить мне, что происходит.

— Вот и хорошо!

По тону Перейры было ясно, что он испытывает глубокое облегчение.

— А тебя я оставлю здесь размышлять о содеянных тобой грехах.

Схватив Перейру за здоровую руку, Лидс запихнул его в чулан, наполненный бочонками с порохом, и запер массивную дверь.

— Нет! Нет! Не оставляй меня здесь! — отчаянно вопил Перейра ему вслед.

Дрю Марсден приплелся на рассвете в гостиницу и теперь мучился от тяжелейшего похмелья. Со стоном повалившись на постель, он пролежал весь день. Вечером заставил себя встать и заказал ужин, а потом трезво стал размышлять о своей доле.

Конечно, он мог бы сесть на первый корабль, отплывающий обратно в Англию. Соблазн поступить именно так был очень велик. Но это означало, что он оставит Кассандру в объятиях другого, а Дрю не свойственно было отступать без боя. Кассандра… В Англии весь его мир закрутился вокруг нее. Неужели он теперь откажется от нее?

Шли часы, и Дрю становился все мрачнее. Наконец он решился. Он в последний раз поговорит с этой девицей, прежде чем навсегда исчезнуть из ее жизни!

На приеме «девица» оказалась в весьма затруднительном положении. Разгоряченный вином и, надо полагать, ее репутацией, новый кавалер Кассандры начал позволять себе вольности. Она ловко уклонялась от бесцеремонных ухаживаний, но когда поблизости оказался лакей, который немного понимал по-английски, она попросила его передать донье Карлотте, что уезжает домой. Именно это Кассандра и собиралась сделать: она предложит кучеру одной из карет, дожидающихся у дворца, золотой, и тот согласится отвезти ее до дома, благо что он близко, так что экипаж успеет вовремя вернуться обратно. Но не успела она осуществить задуманное, как какой-то смуглолицый аристократ в камзоле зеленого бархата, почти скрытом под золотой вышивкой, оттеснил ее кавалера, — и она оказалась лицом к лицу с разъяренным принцем Дамино.

Схватив ее за руку, принц адресовал ей яростную тираду, произнесенную по-португальски, которую Кассандра поняла как довольно эмоционально оформленный вопрос о том, что она здесь делает.

Она попыталась вырвать руку, но он уже волок ее с террасы, и вскоре они оказались в многолюдной бальной зале, где присутствующие смолкли, с интересом наблюдая за колоритной сценой между принцем и его нахальной любовницей.

Голос принца источал злобу, слова летели в Кассандру словно камни. Она поняла, что он осыпает ее проклятиями, и вдруг на нее накатила волна возмущения.

— Но я не знала, что ты собираешься быть здесь, Дамино! — произнесла она, четко выговаривая каждое слово. Ее голос, громкий и четкий, был слышен веем присутствующим. — Это дурно с твоей стороны, что ты сам не привез меня сюда!

Принц заговорил еще более напористо, а его пальцы больно стиснули ее руку. Зеленые глаза Кассандры загорелись опасным огнем. Отведя свободную руку назад, она отвесила принцу звонкую пощечину.

Он отшатнулся и отпустил ее руку. В зале воцарилась полная тишина: затаив дыхание, все ждали, что же будет дальше.

— Я уже через час исчезну из вашей жизни! — крикнула Кассандра, стремительно повернулась и побежала к двери.

Принц бросился было за ней, но Констанка успела перехватить его, вынудив прекратить преследование. Униженная и разъяренная Кассандра выбежала из дворца, смахнула с глаз слезы досады и гнева и осмотрелась. Ночь была темная, но перед дворцом горело множество факелов. Карета ее матери давно уехала, но рядом оказалась пустая открытая коляска. Не долго думая Кассандра бросилась к коляске, вскочила в нее и схватила вожжи. Экипаж она вернет позже. Или распорядится, чтобы его вернули — она твердо решила ехать во дворец на площади, забрать свои вещи, оставив все, что покупал ей принц, и попытаться найти комнату в гостинице. Кто-то из слуг гостиницы вернет коляску еще до окончания приема — ее могут даже не хватиться.

Дорога до дворца заняла совсем немного времени. Кассандра ловко остановила коляску, спрыгнула с нее и, подхватив юбки, побежала к парадной двери. Она взялась за тяжелый молоток, но не успела постучать — дверь отворилась. Кассандра решила, что прислуга не заперла дверь, чтобы принц мог войти без стука.

— Инее! — громко позвала она. Но в огромном холле было пусто.

— Инее! — Кассандра собралась взбежать наверх, но вдруг остановилась. У нее появилось странное чувство, будто во дворце нет ни души. Если бы она приехала несколькими минутами раньше, то услышала бы, как Перейра кричит и бьется в дверь, пытаясь сломать ее, но в результате у заговорщика вновь стала кровоточить рана, и он потерял сознание. Так что дом действительно безмолвствовал. — Инее! — позвала она еще раз, уже не так уверенно.

Больше она не пыталась звать прислугу. Может быть, принц Дамино именно поэтому был в таком гневе? Возможно, Инее уже уехала, и он пытался сказать, что она расстраивает их планы?

И тут на полу Кассандра увидела то, чего не заметила поначалу. На мраморных плитах блестело что-то красное — небольшая лужица крови. Кровавый след тянулся в обе стороны: к входной двери и в заднюю часть здания.

Кровь? Неужели Инее убили и унесли из дворца?

Кассандра инстинктивно повернулась, чтобы бежать к коляске. Но путь уже был закрыт. Входная дверь бесшумно открылась.

Явился посланец Анетты. И в руке его блеснул нож.

Кассандра отчаянно закричала.

Она попыталась убежать, но смуглый жилистый человек бросился ей наперерез, чтобы перехватить. Он почти нагнал ее и поднял нож, но от двери раздался громкий крик — и убийца тут же рухнул у ног Кассандры.

А в следующую секунду рядом с ней как по волшебству возник Дрю. Новый бросок — и убийца, который пытался подняться, получил еще один удар. На этот раз он не встал.

Кассандра вроде бы не удивилась появлению Дрю.

— Чем ты его ударил? — удивилась она. — От двери?

— Башмаком, — лаконично ответил Дрю. — Я метнул свой башмак в негодяя, и он угодил ему прямо в шею. — Сказав это, он принялся надевать свой башмак с внушительной пряжкой. — А что это за сумасшедший дом, в котором ты поселилась с этим своим принцем, Кассандра?

— Я вовсе не поселялась с этим принцем, Дрю. Это все был только спектакль, чтобы помочь… Ах, да ладно. Как ты смог меня найти?

— Раскрыл глаза — и увидел тебя в опере, — все так же угрюмо отвечал он. — Я уже собрался уехать из Лиссабона, но сегодня решил выслушать тебя, не расскажешь ли, как все это случилось. Я видел, как твоя коляска проехала по площади, а потом ты выскочила и вбежала в дом. А когда заметил, как этот тип крадется к двери, я побежал на помощь.

— И слава Богу! Кассандра все еще дрожала.

— Ты сию же минуту отсюда уходишь.

— Нет, я не могу. Мои вещи…

— За твоими вещами мы пошлем позже. Я не оставлю тебя там, где тебя намерены убить!

Кассандра подумала, что этот решительный Дрю просто великолепен.

— А куда ты меня везешь? — спросила она, когда он посадил ее в коляску.

— Ко мне в гостиницу, — ответил он, берясь за вожжи. — А потом — на первый же корабль, отплывающий в Англию. Кассандра с улыбкой подалась вперед.

— Это не моя коляска. Я просто прыгнула в нее, после того как дала принцу Дамино пощечину и убежала с приема.

Дрю бросил на нее быстрый взгляд.

— Мы отправим ее обратно из гостиницы. Может, ты забыла сказать мне еще что-то?

«Да. То, что я тебя люблю». Но Кассандра решила, что успеет сказать это потом, когда они приедут в гостиницу. И она напомнила себе слова Шарлотты: «Мужчины вечно устраивают поединки, и получают травмы при езде верхом, и умирают от простуды».

Она любит Дрю, и это чувство никогда в ней не погаснет. И что может помешать их счастью?

Хозяин гостиницы был поражен при виде англичанки — любовницы принца Дамино, которая поднялась со своим «женихом» наверх, — но в душе он был романтиком, так что притворился, будто ничего не заметил.

— Кассандра, — прошептал Дрю, когда они наконец остались вдвоем, — Ливси сказал мне о твоих чувствах. И о твоих опасениях. — Он заключил ее в объятия. — И я хочу, чтобы ты знала: я готов ежедневно рисковать жизнью, только бы ты оставалась рядом со мной.

— О, я больше ничего не боюсь, — уверила она его. Его руки вокруг ее талии сжались сильнее.

— И чем бы принц ни был для тебя, — хрипло проговорил он, — знай, что это не важно. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Ах, Дрю, Дрю, принц Дамино был для меня ничем! То плача, то смеясь, Кассандра поведала ему всю историю. И во время разговора их одежда постепенно куда-то исчезала — и наконец, когда ее рассказ закончился, она оказалась в постели с Дрю. Волны нежности и страсти накатывали на нее, и она, никогда не отдававшаяся мужчине, открылась навстречу любви — и в объятиях Дрю узнала, что значит быть женщиной.

А потом, когда их страсть была утолена, Дрю изумленно любовался ею, недоверчиво прошептав:

— Ты была невинна!

— Да! — Она засмеялась и ласково прикусила мочку его уха. — Так что теперь ты точно знаешь, что между мной и принцем Дамино ничего не было!

Человек, пытавшийся убить Кассандру, с трудом встал на ноги и отправился доложить Анетте, что в эту ночь ему не удалось выполнить ее поручение.

— Дурень! — бесилась она. — Негодяй! Не мог убить жалкую девчонку!

— Я же сказал: там появился какой-то мужчина. Я не знаю, откуда он взялся, но он меня уложил.

— Уложил, как же! — Анетта заскрипела зубами. — Ну, можешь о ней забыть. Я сама ею займусь — завтра. А ты убирайся, убирайся вон!

И она зарыдала злыми слезами.

Убийца-неудачник ушел, чувствуя себя обиженным. В конце концов, он сделал все, что мог! И в конце концов, он легко отделался — если бы на мраморном полу розового дворца его нашел Лидс Бирмингем, ему пришлось бы худо. Когда Лидс появился у дворца Варваэз, его туда не пропустили слуги.

— У меня строгий приказ не пускать вас в дом, — объяснил хмурый лакей.

— Я должен передать послание для принца Дамино, — заявил Лидс.

— Буду рад передать его, сударь.

— Нет. Попроси принца прийти за ним. Слуга с подозрением посмотрел на наглеца.

— Не думаю, чтобы он пришел сюда.

— Скажешь ему, что это касается той работы, которую сегодня выполнял для него Перейра, — буркнул Лидс. — И он придет.

Упоминание о Перейре действительно заставило принца немедленно выйти к Лидсу.

— Лакей сказал, что меня хочет видеть Перейра! — почти выкрикнул он.

— Нет, вас хотел видеть я. — Лидс с улыбкой подался вперед и склонился к уху принца:

— Я приставил вам к груди нож, Дамино. И если вы позволите себе хотя бы моргнуть, он войдет в вас по самую рукоять. Сейчас вы, не оборачиваясь, скажете лакею, что скоро вернетесь.

Побледневший принц Дамино послушался.

— Куда мы идем? — спросил он, когда дворец Варваэз скрылся из вида.

— Молчите, — коротко бросил Лидс. — Мне надо кое-что вам показать.

У розового дворца принц заупрямился.

— Мы можем поговорить на улице, — с опаской проговорил он.

— То, что я хочу вам показать, находится внутри, — ответил Лидс, подталкивая его ножом. Принц Дамино повиновался.

— Видите эту тонкую полоску черного пороха, Дамино?

— Я вижу на полу кровь! — Принц Дамино покрылся холодным потом.

— Это кровь Перейры.

— Матерь Божия! — воскликнул принц. — Ты его убил?

— Нет, конечно! Я просто вынужден был убедить его, чтобы он объяснил мне вашу маленькую хитрость, план, в соответствии с которым вам завтра не понадобится оружие, а понадобится только порох!

— Он лжет! — воскликнул Дамино. Лидс захохотал. Смех его звучал зловеще.

— А откуда вы это знаете, Дамино? Вы же не знаете, что он сказал! — И он дал принцу сильную оплеуху — тот упал. А Лидс навис над распростертым телом, тяжело дыша. — Мне бы следовало вас убить! — выкрикнул он. — Наконец мне все стало ясно. Вы не собирались устраивать восстание или переворот, те люди, с которыми вы здесь встречались, не входили ни в какие отряды. Конечно, заговор был, а вот хваленая армия Перейры была выдумкой!

— Нет! — прошипел принц. — Нет, это не правда. И Перейра мог бы подтвердить, что это не так.

Из глубины здания донеслись крики и стук.

— Вставайте! — приказал Лидс. — Вы позволите Перейре все сказать самому!

Принц Дамино поспешно встал, и Лидс отвел его на кухню, к чулану, где был заперт Перейра. На пути они наступали на дорожку из черного пороха.

— Мы должны были стать вашими болванчиками — я и англичанка, — сказал Лидс, отвешивая принцу подзатыльники, когда тот пытался замедлить шаг. — Вы ведь собирались заманить сюда королевскую семью, Дамино, чтобы взорвать их всех?

— Это не мой план! — простонал принц, охваченный паникой. — Это придумал Перейра, клянусь!

— Очень простой способ стать королем, правда? Кому нужны мятежи, когда есть наемный убийца? Король получил бы сообщение, что вы лежите при смерти в доме вашей возлюбленной-англичанки. Все бросились бы сюда, поверив, что вы умираете, и вот удача — вы убиваете всех разом. Прекрасный план отъявленного негодяя, действующего тайком.

И он отвесил несчастному принцу еще одну увесистую пощечину.

— И все получится, все отлично должно получиться! — От страха речь принца стала совсем невнятной. — Ты только отпусти меня и никому ничего не рассказывай. А завтра я уже стану королем! И тогда смогу дать тебе все, что ты пожелаешь!

— Именно тогда я и должен был получить от вас последний дар — смерть. — Отрывистый смех Лидса более походил на рычание. — Ваш план оказался почти идеальным, Дамино. Вы распустили слухи о том, что Кассандра честолюбива, что она хочет стать королевой. Кто не поверил бы тому, что я помогал ей осуществить ее замыслы, — я, авантюрист с испорченной репутацией? Ах, с каким удовольствием я разрубил бы вас прямо здесь на куски! — Он уже обнажил шпагу и угрожающе наставил ее на Дамино. Другой рукой он отпирал дверь чулана. — Отойди подальше от двери, Перейра. Сейчас к тебе присоединится твой принц!

Он стремительно распахнул дверь и толкнул в чулан принца Дамино, который сбил с ног бросившегося к выходу Перейру. Но не успели они опомниться, как Лидс снова запер дверь.

— Выпусти меня! — взвыл Дамино. — Я готов на все!

— Вы уже это доказали, — сухо сказал Лидс. — Радуйтесь, что я оставил вам жизнь. Рано или поздно вас здесь обнаружат. К этому времени я буду уже далеко. И советую вам не зажигать свечей: иначе взлетите на Воздух!

Уходя, он издевательски расхохотался.

Том не задавал вопросов, когда наконец присоединился к Шарлотте в ее карете. Он лишь обнял ее и прижал к себе, словно боялся, что она вдруг исчезнет. А Шарлотта, потерявшая голову от счастья, засыпала его вопросами.

— Том, ты и правда лорд Дервент? — изумленно спросила она у него.

— Да. — Его голос звучал глухо, потому что он уткнулся лицом в ее темные волосы. — Что это, Шарлотта, — парик?

— Да. И кожа у меня золотистая благодаря пудрам и притираниям: я оказалась слишком бело-розовой для испанки! Но под этим все та же женщина.

— Моя женщина, — уверенно заявил он.

Шарлотта заглянула в его лицо — и почувствовала прилив радостного торжества. Она действительно принадлежит ему: так было всегда, так будет и впредь. И что бы ни случилось, никакие силы не смогут их разлучить. Она мысленно поклялась, что так и будет. А потом вдруг вспомнила о Карлосе. Он не заслуживал предательства, чтобы она его бросила. О нет — она не может оставить его умирать в одиночестве: ведь он столько лет любил ее…

— Как ты получил титул? — спросила она, стараясь спрятать свое смятение.

— Оказал небольшую услугу его величеству в Бразилии, — небрежно бросил Том. — Мне это ничего не стоило, а для британской торговли было чрезвычайно важно. Возможно, — рассмеялся он, — наш монарх решил напомнить мне, что я — англичанин!

— Значит, теперь ты живешь в Бразилии?

Том не счел нужным говорить ей, что стал самым богатым человеком этой страны. Жизнь закалила его, и он смело шел на риск. Бриллианты всегда считались монополией португальского короля, и Тому, который нашел бриллианты, удалось контрабандой вывезти камни и тайно продать их в Амстердаме, где их огранили. Весь капитал он вложил в землю. А когда год назад умер Себастьян да Севера, оставивший ему свое поместье, то вместе с собственными землями владение Тома стало крупнейшим в Бразилии.

— Я увезу тебя домой, Шарлотта, — коротко сказал Том. Домой с Томом! У Шарлотты закружилась голова. Она закрыла глаза.

— Да, кстати, — как бы между прочим спросил он, — а куда мы едем в этой карете?

Шарлотте пришлось вернуться с небес на землю. Она опасалась ехать с Томом в одну из широко известных гостиниц Лиссабона — она была очень заметной дамой, а он — слишком популярным человеком, а она не хотела, чтобы до Карлоса дошли слухи о них. Карлосу она все скажет сама — но пока ей не хотелось об этом думать. Сейчас она могла думать только об одном — они с Томом никогда не расстанутся…

Размышления Шарлотты о том, куда направить карету, были прерваны тревожными мыслями о дочери. На ее вопрос, что Кассандра намерена делать, если ее планы будут нарушены, та сказала, что Лидс ей в этом случае назначил встречу у разрушенной церквушки под стенами замка Сан-Жоржи. Если же она не найдет его там сразу, то должна остановиться на небольшом постоялом дворе в соседней деревушке. Постоялый двор не без остроумия именовался «Замок».

— На небольшой постоялый двор, — в раздумье ответила она. — Там нас никто не найдет…

Эти слова заставили Тома напрячься.

— Ты снова замужем, — догадался он.

— Ах, Том! — воскликнула Шарлотта, умоляюще глядя на него. — Роэн долгие годы держал меня в плену, а когда я вырвалась на свободу, меня спас Карлос. Он увез меня в Испанию. Да, я вышла за него замуж: он подарил мне новую жизнь, если бы не он — я бы умерла, Ах, Том, пожалуйста, постарайся меня понять!

Том отвел взгляд. Шарлотта была его единственной любовью — но получалось так, что всю жизнь она принадлежит другим! Его сильные руки сжались в кулаки, но голос звучал спокойно:

— Мы примем то, что даст нам судьба, Шарлотта. Сколько времени ты сможешь провести со мной?

Ах, как ей хотелось сказать: «Всю жизнь. Том!» Карлос чувствовал себя слишком плохо, чтобы ехать на прием к Варваэзам, но он настоял на ее поездке. Он просил ее по возвращении не будить его. И обещал дать ей утром возможность выспаться. А встретятся они за ленчем, после того, как он посетит мессу, ведь завтра День Всех Святых!

— Мы можем оставаться вместе до десяти утра. Том.

— Значит, до десяти утра, Шарлотта. — В его голосе звучала горечь. — Ведь я не имею на тебя прав…

— Я никогда не переставала любить тебя, Том! — воскликнула Шарлотта с болью в голосе. — Ни на секунду…

Том дал себе слово, что завтра во что бы то ни стало увезет Шарлотту — кто бы и что бы ни стояло между ними. Но об этом он промолчал, а вслух сказал:

— Я купил в Англии поместье, Шарлотта. Это — самый красивый дом на свете — по крайней мере так мне когда-то сказала одна девушка.

У Шарлотты перехватило дыхание.

— Ты купил замок Страуд? — дрожащим голосом спросила она. — Зачем?

— Ради воспоминаний, — ответил он, нежно прикасаясь пальцами к ее щеке. — Я помнил девушку, которая так его любила, девушку, которую считал погибшей… И сказал себе, что если смогу иногда приезжать туда, то буду чувствовать себя ближе к ней. Я смотрел в огонь камина и воображал, что она сидит рядом…

Шарлотта схватила его за руку и потерлась об нее щекой. Глаза у нее сияли.

— Том, — прошептала она, — я недостойна тебя! Карета уже подъехала к постоялому двору, и возница (Шарлотта заверила Тома, что он ей предан и она может ему доверять) забарабанил в дверь небольшого одноэтажного дома. Заспанный хозяин постоялого двора наконец открыл им дверь, и возница приказал ему приготовить приезжим комнату.

Спрятав лицо под мантильей, Шарлотта под руку с Томом вошла на постоялый двор, и они сразу же оказались в отведенной им комнате с видом на Лиссабон — на удивление уютной. Но Шарлотта не видела этой комнаты, освещенной светом единственной свечи. Она сбросила мантилью, сняла парик — и распустила свои золотые волосы. В голосе ее звучала боль.

— Жизнь — это западня, Том, — медленно проговорила она. — Я поняла: она вот-вот захлопнется. Я не смогу бросить Карлоса, причинить ему боль, как бы ни влекло меня к тебе сердце. У нас есть только эта ночь…

Том был печален. Шарлотта всегда представлялась ему хрупким цветком, гнущимся на ветру. Он не подозревал, что она сделана из стали.

— Я не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль, — хриплым голосом вымолвил он.

— Когда завтра утром за мной приедет карета, для нас наступит конец. Том, — дрожащим голосом сказала она.

— Значит, так тому и быть.

Том задул свечу, и они бросились друг к другу в объятия, словно никогда не расставались. Губы Тома прикасались к ней почти молитвенно, он касался ее так, будто она была бесценным сокровищем.

Шарлотта отдалась бешеному потоку чувств. Произошло чудо. Том вернулся, восстал из мертвых, он снова принадлежал ей… Она не помнила, как он отнес ее на кровать. Только почувствовала, как с нее слетают одежды, ощутила его нагое тело — и вернулась в прошлое, снова став юной и пылкой. За окном были не огни чужого города, а серебряный блеск Дервента. Она считала, что стала холодной: прошло уже два года с тех пор, как Карлос в последний раз любил ее, — но теперь все ее чувства вдруг ожили, и она трепетала, отдаваясь ласкам Тома. Ее тело подчинилось ритму его сердца, покачиванию его бедер… Он вернулся, вернулся, ее жизнь снова стада прекрасной… Ее чувства пели, и она радостно принимала в себя его тело, которое обещало, обещало… Ей хотелось, чтобы эти мгновения продлились вечно, — но волны экстаза вздымались все выше и в конце концов поглотили ее.

— Том! — прошептала она отчаянно. — Ах, Том, как мне тебя не хватало!

И волшебство страсти осталось с ними даже тогда, когда их тела разъединились. Они продолжали касаться друг друга, наслаждаясь теплом и нежностью утоленной страсти.

Слов не хватало, чтобы выразить свои чувства. Но слова им не были нужны. Их сердца бились в унисон, их сострадание друг другу и взаимное влечение были безграничны. Два человека, созданные друг для друга, — они понимали это. И на короткие часы решили не думать о том, что все скоро закончится.

Измучившись счастьем и любовью, они провалились в сон — и спали до восхода солнца.

Разбудил их мощный рев, словно бы возвещавший о конце мира.

 

Глава 36

День Всех Святых, 9.30 утра, 1 ноября 1755 года

Ужасный рев заставил Тома и Шарлотту вскочить и броситься к окну. Перед ними предстало невероятное зрелище.

С вершины холма, на котором стоял их постоялый двор, они видели, как здания в городе, который раскинулся под ними внизу, прыгали, шатались и падали. Видели, как башни и дымовые трубы раскалывались, обрушивались на улицы, черепичные крыши трескались, стены осыпались. Первый ужасный удар поставил Лиссабон на колени.

Потом наступила пауза, словно земля сделала глубокий вдох, — и во время этой паузы в городе вспыхнули пожары.

Землетрясение настигло город во время утренней мессы — в переполненных людьми храмах упали тысячи горящих свечей, не говоря уже о жаровнях, на которых бедняки готовили себе еду на узких улочках и в переулках. Тысячи пожаров начались мгновенно. Город горел.

Затем снова начались толчки. Но теперь это был не мгновенный удар — земля словно раскачивалась, разрывая здания на части и швыряя их из стороны в сторону. Поверхность вздымалась, шаталась, вздрагивала, проваливалась и снова поднималась вверх, обрушивая дворцы, храмы и жалкие лачуги с оглушительным, леденящим душу грохотом.

А потом снова наступила пауза, во время которой сама земля, казалось, затаила дыхание.

— О Боже! — прошептала Шарлотта. — Карлос… Кассандра… Венд!

Она бросилась одеваться. Но не успела надеть платье, как сильнейшие толчки начались вновь, сопровождаясь низким, зловещим гулом, который шел словно бы из самого центра земли. Вид Лиссабона катастрофически менялся. Многих зданий не стало, от руин в воздух поднялись тучи пыли, на утренний город опустилась ночь — тьма, которую прорезали кривые зигзаги молний, на короткие мгновения освещавшие мрачную картину призрачным светом.

Том и Шарлотта, ошеломленные всем происходящим, вглядывались в сгущающуюся тьму, со страхом прислушивались к адским звукам, доносившимся до них из гибнущего города: падение зданий, звон бьющегося стекла, крики людей… И все это тонуло в диком реве, который рвался из глубин земли, — это изгибались и трещали пласты крепких пород. От жутких звуков холодела кровь и цепенели чувства.

Они стояли неподвижно, потрясение созерцая поднимавшуюся к ним тьму. И вдруг откуда-то из темноты вынеслась обезумевшая лошадь без седока, в стременах которой болтался пустой сапог…

Шарлотта в ужасе смотрела на этот сапог. Чтобы разлучить сапоги со своим владельцем, нужно затратить немало усилий. Может быть, владелец этой лошади был выбит из седла и прижат упавшей стеной, так что испуганная лошадь вырвалась, сорвав с ноги своего хозяина сапог?

— О Боже! — прошептала она.

А в следующую минуту опомнившийся Том уже выводил ее из гостиницы, чтобы их не придавило здесь, если рухнет крыша. На улице она снова увидела ту лошадь. Она тяжело дышала и дрожала, но при виде людей дико закатила глаза и снова пустилась в галоп.

Казалось, со времени первого толчка прошла целая вечность. В целом мощное землетрясение длилось не больше десяти минут — но их оказалось достаточно, чтобы погубить весь город. Те части Лиссабона, которые стояли на глинистой почве, были полностью разрушены, расположенные же на известняках и базальтах — как замок Сан-Жоржи, венчавший холм, — чудесным образом устояли.

Гостиница «Семь городов», куда Клайв Хотон привез леди Феррингтон и ее дочь Деллу, устояла, и дамы остались невредимы. Но Клайва, который утром отправился в город, они больше не увидели.

Розовый дворец на площади чудом выстоял во время первого мощного толчка. И когда наступила пауза, принц Дамино и Перейра, из последних сил ломившиеся в дверь, поверили уже, что их спасут. Но толчок сшиб на пол еще не потухший факел, плохо закрепленный на стене, и поджег дорожку из пороха. Черный порох был рассыпан и под ногами дико воющей пары заговорщиков: мечась по чулану, они опрокинули несколько бочонков, поставленных в темных углах. Они видели языки пламени, вырвавшиеся из-под двери, но остановить их были бессильны.

Розовый дворец взорвался, словно пороховой погреб, и с ним на воздух взлетели принц и Перейра. Но этот мощный взрыв остался незамеченным, поскольку произошел как раз в тот момент, когда началась новая серия толчков, обрушивших все соседние дома.

Принц хотел заполучить трон и был близок к желанной цели. Его мрачная смерть была одной из многих жестоких шуток, которые сыграл в тот день Лиссабон с горожанами.

Дон Карлос хотел немногого — отстоять мессу. Сумрак, царивший под высоким сводом храма, где терялись и мигали свечи, звучный голос священника вернули дона Карлоса в прошлое, в детство — к наивной детской вере, казалось, давно им забытой. Он согрешил. Согрешил перед Богом, и только приехав в Лиссабон в надежде вернуть утраченное здоровье, впервые испытал раскаяние. Он любил некую женщину, и — хотя она не подозревала об этом и никогда об этом не узнает — он узнал о ней все. О ее муже, о детях. И он обманом заставил ее пойти на двоемужество, сказав, что вскоре умрет. Тогда это было не правдой: он знал, что проживет еще много лет. Он мог бы помочь Шарлотте, мог бы вернуть ей дочерей, которых она любила, мог бы рассказать о судьбе возлюбленного, которого она потеряла, — о нем он тоже узнал. Но сделать все это значило потерять ее, а он больше всего на свете хотел оставить ее подле себя.

Дон Карлос сжал ослабевшие пальцы, и на секунду в его глазах вспыхнул свет прошлых лет. Он чувствовал скрытое приближение смерти, хотя одному Богу было известно, когда он будет наконец упокоен. Бог уже наказал его за ложь: он не наслал на него милосердной «случайности», которая отняла бы его душу. Бог заставил его испытать адские муки — какие до него испытывал его отец. И сейчас он стремительно таял — как он когда-то обещал Шарлотте.

Это было справедливо. Дон Карлос готов был это принять. Готов был принять и другое. Одного известия о том, что Вестлинг в городе, оказалось достаточно, чтобы у него оборвалось сердце. Но он понял, что не может продолжать лицемерный спектакль. Он отправил Шарлотту на прием, который Варваэз давал в честь лорда Дервента, прекрасно понимая, что ее обязательно представят почетному гостю — лорду Дервенту. И он попросил Шарлотту, чтобы она не заходила к нему по возвращении, сказав, что пойдет к ранней мессе, а вернется не раньше десяти часов.

Он подарил ей ночь с возлюбленным.

Но нет! Этого мало, чтобы получить ее прощение. И прощение Господа.

Он не станет исповедоваться — он, которому надо признаться в стольких грехах. Не станет, потому что, выйдя из церкви, он решил вернуться домой, запереть дверь, громко закричать, что больше не может терпеть эту невыносимую боль, — а потом упасть на шпагу…

И тогда Шарлотта сможет вернуться к человеку, которого никогда не переставала любить. Ради нее он вынесет и адское пламя.

На лице дона Карлоса отразилась мрачная решимость, не соответствующая празднику Всех Святых. Но в это мгновение ход его мрачных мыслей нарушил страшный рокочущий звук, который словно исходил оттуда, куда устремились его безнадежные мысли. Пол под ним вздыбился и закачался.

Дон Карлос устремил взгляд вверх. На своде над его головой появилась широкая трещина, от которой разбегались сотни более мелких. Взгляд дона Карлоса был направлен к небу в те последние секунды, когда ярость земли вырвалась и погребла под сводами храма сотни раскаявшихся и нераскаявшихся грешников. Воздух наполнился воплями отчаяния — но один человек среди этих смертников смеялся.

Бог смилостивился над ним: ему все-таки не придется совершать грех самоубийства!

…Во время первого толчка Клайв, лорд Хотон, оказался неподалеку от недавно построенной каменной набережной. И когда за его спиной загорелся город, ему и в голову не пришло броситься на помощь оставленным им леди Феррингтон и Делле: он с тысячами других людей бросился к набережной, видя там возможность спасения. Однако при втором толчке основание набережной не выдержало — и Клайв с тысячами мужчин, женщин и детей упал в кипящие воды Тахо. Что произошло в этой темной воде, никто так и не узнал, но ни одно тело не было потом найдено.

…Но не все, погибшие в этот роковой день, находились в Лиссабоне. Многих разбушевавшаяся стихия настигла в море.

Феба вместе с другими пассажирами в недоумении наблюдала за темной тучей, встававшей над берегом, и никто не заметил первого едва заметного подъема воды. Она завороженно смотрела на берег: скоро должен показаться Лиссабон. А там — встреча с Клайвом, с ее любимым Клайвом. Но мечтательное настроение быстро сменилось тревогой — на берегу происходило нечто странное! Мрачное облако, внезапно поднявшееся над берегом, пронизанное ослепительными вспышками молний, казалось, лежит на пылающих углях… Нет, это пламя — Лиссабон горит!

И едва она успела это понять, как ее оглушила звуковая волна — низкий рокочущий рев шел на корабль из горящего города. Она в ужасе вцепилась в поручни. И в эту минуту корабль словно подняли гигантские руки и швырнули вперед. Крики насмерть перепуганных людей потонули в утробном реве земли и моря. Корабль — и Феба вместе с ним — оказался на гребне гигантской волны, которая изготовилась захлестнуть Лиссабон. И обреченный город беспомощно ждал нашествия воды.

Поистине судьба оказала Фебе странное милосердие: она умерла, не подозревая о том, что мужчина, которого она так отчаянно любила, собирается ее убить.

…Венд осталась в комнате Шарлотты в «Королевском петухе», ожидая ее возвращения с приема. Измученная радостными волнениями дня, она заснула — и проспала до утра. Вид несмятой постели Шарлотты встревожил Венд. Ведь она сначала предположила, что Шарлотта вернулась с приема, проспала в гостинице ночь, а потом оделась, не разбудив ее, и ушла вместе с доном Карлосом. Выйдя из гостиницы, она стала бродить поблизости в надежде все же увидеть хозяйку. Первый толчок землетрясения, разрушивший «Королевского петуха» и убивший всех, кто находился под его крышей, застал Венд в центре широкой улицы — она смотрела на фигуру приближавшейся элегантно одетой дамы, которую приняла за Шарлотту. От толчка Венд упала.

Задыхаясь от пыли, посеченная мелкими осколками разрушенного дома, Венд в ужасе вскочила и, спотыкаясь, в облаках пыли и дыма, побрела не ведая куда. Но когда пыль улеглась, она поняла, что идет в сторону холма, — и бросилась бежать. Мрачные стены замка казались ей путеводной звездой, и инстинктивное желание оказаться наверху ее не подвело.

…Анетта едва успела выбраться из-под обломков своей мастерской, когда по Тахо с ревом пронесся первый вал воды. Она услышала его отдаленный рев и с трудом поднялась на ноги. В эту минуту все ее существо было пронизано одним чувством — чувством мести. Если от землетрясения погибнет она, то пусть погибнут и те двое — Шарлотта и ее дочь. Приподняв голову, она увидела огромную волну, вздымавшуюся над городом высоко в небо. Анетта повернулась, чтобы бежать, но опоздала: неся лодки и корабли, вода обрушилась на город, а потом отхлынула, унося с собой обломки цивилизации и трупы людей.

Набежавший на город вал еще не успел схлынуть, как Лиссабон испытал вторую серию толчков, разрушивших то, что еще не было разрушено, вздыбив землю под водой и оставив после себя сплошные развалины.

…Дрю, который в ту ночь так и не разомкнул рук, держа в объятиях Кассандру, проснулся рано. Лежа в постели, он предавался тревожным мыслям. То, что накануне поведала ему Кассандра, казалось фантастически невероятным, но одно было ясно: оставаться в Лиссабоне крайне опасно. Предчувствие того, что враги принца будут искать ее, оказалось настолько сильным, что Дрю, быстро поднявшись сам, разбудил Кассандру и объявил ей, что они уезжают. Немедленно. Нет, они не станут задерживаться, чтобы позавтракать, — это можно сделать в дороге. И они не станут пытаться покинуть Лиссабон на корабле: принц или кто-то другой могут им помешать. Они поедут в Опорто и сядут на корабль там.

Кассандре хотелось попрощаться с матерью, но Дрю запретил и это — нет времени.

Он оказался прав — но совершенно по другой причине. Они уже выходили из города, залюбовавшись на минуту симпатичным домом с нависающей верандой, когда ощутили первый толчок землетрясения. Кассандра покачнулась и толкнула Дрю; не ожидая этого, тот отступил в сторону. Большая веранда рухнула как раз туда, где только что находился Дрю. На улицу полетели обломки камня, кирпичи, черепица. В руинах сразу же вспыхнул огонь.

— Мамина гостиница! — вскрикнула Кассандра. — Они с Венд там! Это в той стороне. — Она махнула рукой в сторону «Королевского петуха». — Мы должны идти туда и попытаться их спасти!

Дрю бросил мрачный взгляд на улицы, заваленные кучами обломков.

— Мы должны почитать себя счастливыми, если нам удастся перебраться через эти завалы раньше, чем до нас дойдет огонь, — предостерег он Кассандру, и словно в подтверждение его слов из упавшего дома вырвались языки пламени. — Невероятно, что мы уцелели, когда рядом рухнули все строения. — Он вдруг воскликнул:

— Ты же меня толкнула! На то место, где мы стояли, упали тяжелые камни! Похоже, ты спасла меня!

Зеленые глаза Кассандры распахнулись во всю ширь, Когда началось землетрясение, ее первой мыслью было, что невольно она заманила Дрю в Лиссабон, готовя ему гибель. А теперь он сказал ей, что она спасла его, принесла ему удачу!

Несмотря на весь ужас и ад, что разверзся на их глазах, в душе Кассандры поднялась волна радости. Она вольна любить Дрю, она может ничего не бояться! Но уже в следующую секунду реальность напомнила о себе, и она потянула Дрю за руку.

— Я не могу просто убежать, Дрю. Я только что нашла мать. Я не могу оставить ее здесь умирать. И надо подумать о Венд.

— Может быть, мы доберемся до замка на холме. — Дрю, прищурившись, посмотрел туда. — Сквозь пыль трудно что-то разобрать, но кажется, что выше завалов меньше. Пойдем. Мы сделаем крюк и выберемся наверх. Может быть, оттуда мы увидим, как добраться до «Королевского петуха».

На пути к замку они наткнулись на Венд, которая ковыляла к ним, покрытая пылью и ссадинами. На ходу она громко звала Кассандру.

— Ах, Венд, а где мама? — воскликнула Шарлотта. — Почему она не с тобой?

— По-моему, она вчера не ночевала дома, — сказала Венд, к которой быстро возвращалось ее благоразумие. — По крайней мере ее постель была не смята.

— Я помню, что, когда вышла из дворца, ее кареты на месте уже не было! — вспомнила Кассандра. — Ох, Венд, неужели я нашла ее только затем, чтобы снова потерять!

— Мы ее найдем! — решительно заявила Венд, но вид у нее был испуганный.

— Пойдемте дальше к замку, — поторопил их Дрю. — Здесь нас может настигнуть огонь!

Кашляя от едкого дыма, женщины послушно побрели за ним. Время от времени им приходилось останавливаться, чтобы помочь людям выбраться из развалин домов, жилищ, где они прожили всю жизнь. И вдруг они поняли, почему в развалинах так мало людей — в День Всех Святых почти все горожане пошли в церковь.

И погибли там.

В то время как Дрю, Кассандра и Венд поднимались на холм, Шарлотта с Томом быстро спускались вниз, пробираясь через завалы к церкви. Но стена огня заставила их вновь отступить на холм, увенчанный замком Сан-Жоржи. Они поняли, что пытаться пробиться к храму бесполезно: он превратился в груду развалин, под которыми не могло остаться живых.

Рядом с Томом тихо плакала Шарлотта, горюя о человеке, который любил ее до самой своей смерти.

Том же, не знавший дона Карлоса, хотя и сочувствовал горю любимой, шагал бодрее. Неожиданный поворот судьбы вернул ему его Шарлотту. Им так и не довелось узнать, что дон Карлос все же решил уйти с их пути, дать возможность соединиться.

Остановившись передохнуть на крутой улице, ведущей к замку, они заметили приближавшихся к ним Кассандру, Дрю и Венд — слезы радости навернулись на глаза Шарлотты: ее дочь осталась жива!

Она окликнула Кассандру, но ее голос потонул в новом громовом шуме: с моря пришли три огромные приливные волны, которые в тот день накрыли Лиссабон, завершив разрушение несчастной столицы. Были разрушены тысячи домов, более пятидесяти дворцов и больше тридцати великолепных храмов. Но хотя голоса Шарлотты они не услышали, Кассандра, Дрю и Венд увидели ее рядом с мужчиной и вскоре сумели добраться до них.

— Том, — слабо взмахнула рукой измученная Шарлотта, — позволь мне познакомить тебя с твоей дочерью, Кассандрой!

Том, который нагнулся, чтобы освободить из-под обломков визжащую собаку, от изумления покачнулся и едва не упал на спасенное им животное. Собака взвизгнула и умчалась прочь.

— Моя дочь?! — потрясение переспросил он. Но достаточно было раз взглянуть на Кассандру, увидеть цвет ее волос и глаз, чтобы все стало ясно. — Шарлотта, — прошептал он, — это невероятно, ты — просто чудо!

А в следующую секунду он уже обнимал Кассандру и знакомился с Дрю.

— Ты, конечно, поедешь с нами в Бразилию, Кассандра, — объявил он, войдя в роль отца семейства.

— Да, конечно! — подхватила Шарлотта.

Дрю Марсден беспокойно переминался с ноги на ногу. Кассандре нетрудно было догадаться, что он думает — «Оставить поместье? Ни за что!». И ее саму не манила страна вечного тепла. Ей хотелось вернуться в Англию, к любимым холмам и лощинам, увидеть, как весной распускаются почки, насладиться холодной водой, стекающей с заснеженных вершин. Ей хотелось снова скакать на Мег, ноздря в ноздрю с жеребцом Дрю — Епископом. А в Олдершот-Грейндж пушистая кошка и сейчас умывает лапки и дожидается приезда Кассандры, чтобы вспрыгнуть ей на колени и получить причитающуюся ей долю ласки. А может, у Кашки уже появились котята…

— Мы с Дрю хотим пожениться в Англии, — сказала она родителям.

Том властно обнял Шарлотту.

— Я готов жениться на этой леди где угодно! Но я надеялся, что при этом будет присутствовать моя дочь.

— Нет. Я не могу ехать в Бразилию, — сказала Кассандра. — Мы с Дрю и так давно не были дома. Нам надо вернуться к нашей жизни.

На лице Шарлотты отразилось разочарование.

— Может быть, — неуверенно проговорила она, — мы пока не поедем в Бразилию, Том? Я ведь еще не видела Фебу.

— В последний раз у меня были известия о Фебе, когда они с Клайвом прятались от судебных исполнителей, — предупредила Кассандра Шарлотту. — Фебу найти будет нелегко!

— Мне надо вернуться, — тихо сказал Том.

— Ну, тогда, может быть…

Шарлотта быстро взглянула на Тома. Она будет с ним, будет сопровождать его, куда бы он ни отправился — всегда. И залитые солнцем южные страны станут ей родными: дочь солнечных островов Силли будет чувствовать себя как дома среди ярких цветов и шелеста пальм далекой Бразилии. Она бросила взгляд на огромный обреченный город, превратившийся в погребальный костер. Карлос навеки останется там, наконец избавившись от боли. Она может оставить его с чистой совестью, зная, что сделала для него все, что могла. А жадные племянники Карлоса только обрадуются, считая ее погибшей. Она может навсегда отбросить прежнюю жизнь. Карлотта дель Балле навсегда исчезнет, а Шарлотта Кейнс родится заново — как Шарлотта Вестлинг. Она наконец станет женой того человека, который покорил ее сердце много лет назад.

— Наверное, нам не следует настаивать, Том, — тихо сказала она. — Ведь мы будем навещать замок Страуд…

— А они смогут приехать к нам в Бразилию — может быть, даже на будущий год?

— О да! — пообещала Кассандра. — Мне бы этого очень хотелось!

Вид у Тома был немного огорченный. Обнаружив, что у него есть дочь, он хотел немедленно увезти ее с собой, показать ей свое богатство и свою влиятельность, похвастаться ее красотой и обаянием перед аристократическими семействами Рио-де-Жанейро…

— Я надеялся осыпать тебя драгоценностями! — смущенно засмеялся он. — И показать всему миру мою дочь.

— Ты можешь посылать Кассандре подарки, — поспешила утешить его Шарлотта. — А осыпать драгоценностями можно и меня!

Она смеялась: ни одна драгоценность мира не будет для нее дороже изумрудных глаз Тома, полных любви и доверия.

— Это я сделаю непременно, — вздохнул Том. Кассандра снова посмотрела на горящий город и вспомнила о Лидсе Бирмингеме. Он казался ей несокрушимым, словно вечно будет жить, смеясь над людьми. Неужели он тоже лежит под развалинами, и огонь лижет его кости?

И словно в ответ на ее вопрос из клубов дыма вышел человек с почерневшим от сажи лицом, в обгоревшей одежде.

— Лидс! — воскликнула она.

Он двинулся к ним, не растеряв своей самоуверенности.

— Я пришел проверить, удалось ли вам спастись, — сказал он Кассандре, кивком указывая на развалины небольшой церкви. — Я помню, что велел вам идти сюда, если что-нибудь случится. Я и не подозревал, что у вас появится собственная свита.

Кассандра поспешила познакомить его со своими спутниками.

— Как дела в городе? — спросил Том.

— Как видите. — Лидс пожал плечами и махнул рукой в сторону вздымающихся к небу клубов дыма. — Король передал все дела в руки Помбала, а тот будет все приводить в порядок, а потом даст волю расстрельным командам, Словно подтверждая его слова, из пожаров донеслись выстрелы.

— Значит, королевская семья уцелела?

— Все, кроме принца Дамино, — хладнокровно сообщил Лидс. — Его никак не могут найти. Остальные находились за городом, так что никто из них не пострадал. Если кто-то из вас собирался спуститься в город, чтобы помочь пострадавшим, то можете эту мысль оставить. Вас туда не пропустят. Помбал уже приказал искать мародеров и убивать их на месте. В такой неспокойный день они вполне могут пристрелить каждого.

— Мы не собирались спускаться вниз, — сказал Том, хмуро глядя вокруг.

— А еще Помбал закрыл все порты, — добавил Лидс. В эту минуту Лиссабон потряс третий и последний толчок землетрясения в этот роковой для него день. Жуткий звук оглушил всех.

— У меня в Опорто собственный корабль, — заметил Том, оправившись от нового потрясения. — Ему должны были почистить днище. Если корабль не очень повредили приливные волны, вы можете плыть со мной — в Англию, Бразилию или в какую-нибудь другую страну, которая будет нам по пути.

— Спасибо. Возможно, я присоединюсь к вам в Опорто. Убедившись в том, что Кассандра цела, Лидс потянулся, разминая плечи и спину, и повернулся, чтобы отправиться в город.

— Но вы же не пройдете туда! — испуганно воскликнула Кассандра.

Лидс вскинул брови и уверенно сказал:

— Конечно, пройду. Кто знает, что можно найти в городе в такой день, как этот?

— Вас пристрелят, как мародера, — предостерег его Том.

— Только не меня! — весело ухмыльнулся Лидс. Том узнал в нем прирожденного флибустьера и не стал его отговаривать.

— Да, еще одно. — Лидс остановился и улыбнулся Кассандре. — Если вам вдруг надоест этот великан, — он кивком указал на Дрю, — вам достаточно только дать мне знать, где вы. И где бы вы ни находились, я найду вас и увезу с собой!

Он засмеялся и бодро зашагал вниз с холма.

Кассандра проводила его печальным взглядом. Этот человек всегда будет возвращаться обратно в огонь — искать то, что может там оказаться. И скорее всего он выйдет из огня и пепла целым и невредимым. Она желала ему удачи.

Они пообедали на крошечном постоялом дворе под названием «Замок», глядя в окно на тускло-багровый закат и клубящийся на его фоне черный дым.

Кассандра улыбнулась Дрю. Вопреки всему случившемуся, завтра закат будет золотым. Может быть, они с Дрю не станут откладывать свадьбу до возвращения в Англию. А сделают то же, что собираются сделать Том с Шарлоттой: пусть капитан корабля произнесет слова обета, которые свяжут их браком в глазах закона. Все равно нет уз прочнее тех, что уже связали их вместе!

Сегодня она будет спать в объятиях Дрю — в эту ночь и во все следующие ночи… Десять тысяч будущих закатов будут заливать их своим золотым светом!

В той же комнате, где они провели ночь накануне, Том обнял Шарлотту.

— Колесо судьбы совершило полный оборот, Шарлотта, — прошептал он, касаясь губами ее пушистых волос. — И мы снова вместе, потому что нам удалось вынести все!

И это была правда. Их, как и Кассандру с Дрю, морской ветер, свежий и бодрящий, унесет в новый мир, где они будут вечно счастливы. Вечно молоды…