He знаю, как я вырвался из-под ее власти; возможно, ангел останавливает лунатиков на краю пропасти. Помню, я взял Марию Елену за руку — она не понимала, чего я хотел, — медленно поднял ее и выставил за дверь, оставив одну на узкой лестничной площадке. Но сегодня, откровенно говоря, я бесконечно сожалею о своем промахе. Я был тогда слишком молод и, посвятив себя Богу и Его делам, думал, что поступал правильно!

Но, как вы скоро увидите, моя невинность не устояла перед коварством молодой девушки. Аббат Нуарэ считал, что моя уборка на чердаке продвигается слишком медленно, а ему хотелось до окончания августовских отпусков перенести туда часть своей библиотеки. Было решено, что со следующего понедельника Мария Елена снова станет помогать мне. Стояла сильная, удушливая жара. Мы задыхались под раскаленной крышей. Мария Елена была в той же одежде, что и в прошлый раз, в день благоухания. Отсутствие воздуха, усиливающаяся жара делали ее еще более томной. В тот понедельник она сразу же уселась в кожаное кресло, обмахивая своей светлой полотняной юбкой блестевшие от пота ляжки. А запах — запах моря, меда и скрытого пота был сильнее, чем в прошлый раз, когда она покорила меня.

— Иди сюда, — тихо сказала Мария Елена, видя мое смущение. — Подойди как можно ближе ко мне и молчи.

Я послушался и прижался к ней.

— Теперь закрой глаза. И не дыши.

Я снова подчинился и, услышав шелест ткани, на минуту приоткрыл глаза.

— Не смотри!

Тихий скользящий звук, и ее палец коснулся моего лица, настойчиво надавив, нашел мои ноздри, прошелся по губам: запах! Мягкий, склизкий запах, который она оставила на моих губах.

— Тебе нравится? — затаив дыхание, спросила Мария Елена.

Я отчетливо помню, как встал на колени, а она схватила меня, пригнула к себе и, крепко держа рукой за затылок, прижимала, заталкивала в себя. Мое лицо и рот были в ней. Раздвинутые ноги сжимали мой торс, она поддерживала мой затылок, а я зарылся головой в ее пахучие ляжки, покоряясь тихому и властному голосу Елены.

— Вдыхай, вдыхай аромат!

Сегодня, вспоминая об этом, я думаю о святом Августине. «Как, — говорит святой, — эта реальность вошла в меня?» И он дает слово своему носу. «Ноздри говорят: если эти вещи благоухают, значит, мы их пропустили через себя». Ноздри святого Августина. Нос святого Августина. Что же такое сильное, колдовское мог вдыхать епископ Гиппонский, любимец ангелов, чтобы еще долгое время после своего обращения настолько сильно остерегаться этого запаха?!