Стоял август, долгий месяц август, и аббат Нуарэ, которого я часто расспрашивал, но которому всего не говорил, по-прежнему побуждал меня изучать запахи. Точнее, он напоминал мне о них.

— Главное, не знать, чего ты ищешь, — настаивал священник. — Здесь, как и везде, — (при этом было ясно, что он имел в виду веру, когда слишком уверенные в себе люди лишают себя таинства Божия), — как только тебе кажется, что ты нашел ключ к разгадке тайны, ты утрачиваешь всякий шанс обрести истину. А что ты ищешь? — продолжал аббат. — Ты ищешь благоухание святости.

Аббат задумался, как будто внутренне переживая это таинство и долгое отправление веры. Потом поднял голову и посмотрел на меня ясными глазами.

— Но остерегайся слишком приятных и изысканных запахов, которыми будет соблазнять тебя дьявол, чтобы сбить с пути! От святых исходит приятное благоухание, ничего общего не имеющее с тем, которое ласкает твое жалкое обоняние, поддавшееся на земные соблазны.

В августе Мария Елена Руиз каждый день давала мне повод восхищаться прозорливостью месье Нуарэ. Должно быть, он глубоко изучил этот вопрос или лично проводил исследования в интересующей меня области, чтобы с такой мудростью и осмотрительностью предупреждать меня о могуществе моих жертв! Не стал ли я охотником, попавшим в ловушку своей собственной добычи? И запаха своих жертв? Запах Марии Елены Руиз, легко просачивающийся в разум и плоть своего охотника, который скоро станет ее порабощенной жертвой и не захочет слушать предупреждений священника.

— Зависимость! — воскликнул аббат Нуарэ, с отвращением произнося это слово, от которого дрожал его рот. — Зависимость от порочного запаха отбивает самый тонкий нюх, закабаляет душу и убивает ее сильнее любого наркотика.

Но я уже был околдован и глупо улыбался наивности месье Нуарэ, перемежавшейся с глубокими знаниями об искушении. Тогда, будучи его учеником, я еще был уверен, что никогда не попадусь в пленительную ловушку! К тому же я видел, с какой ловкостью Мария Елена всегда оказывалась на моем пути — дома, в церкви, в часовне и даже в администрации церкви под предлогом, что помогает матери или идет к ней. Итак, я постоянно сталкивался с ней, мы останавливались, и ее запах тут же затуманивал мой разум, проникая мне в сердце, в живот; я закрывал глаза, затем открывал их, Мария была передо мной, меня укачивало в ауре ее звериного запаха, сока и теплого меха, который охватывал и губил меня. Я сам животное! Но разве мы не уподобляемся зверям, говорят отцы — основоположники Церкви, когда в нас нет Духа Святого?