Другой человек, о котором в Кембридже хранится добрая память, – философ Людвиг Витгенштейн (1889–1951). В Кембридже я постоянно находил места, где он бывал, и людей, которые помнили и спорили о нем. Это был самый крупный мыслитель прошлого века в Англии. И что самое интересное, он чуть не стал русским мыслителем. Во всяком случае, он собирался перебраться из Кембриджа в Москву. Об этом хотелось бы рассказать поподробнее.
Витгенштейн покоится на кладбище «Всех душ». А голос, услышанный мной ночью в Оксфорде, говорил мне, что я ответствен за «все души». Поэтому в Кембридже я занялся изучением биографии философа. Благо я хорошо знал директора архива Витгенштейна, который любезно предоставил мне возможность работы над его материалами.
Кембридж до сих пор хранит память о Витгенштейне. Здесь, на улице Гранчестер, в оригинальном здании авангардистского типа расположен представительный архив Витгенштейна. Это здание, спроектированное архитектором Колином Уилсоном, который интересовался идеями Витгенштейна, в 1991 г. было подарено архиву. В нем хранятся его рукописи, книги, фотографии, письма, фильмы – всего около 10 тысяч единиц хранения. Директором и организатором архива является выпускник Кембриджа доктор Майкл Нидо, с которым я хорошо знаком.
Архив Витгенштейна был основан первоначально Тюбингенским университетом. Но затем он переехал в Кембридж, поскольку основные материалы, связанные с Витгенштейном, принадлежали библиотеке Тринити-колледжа, а остальное находилось в Бодлеанской библиотеке Оксфорда и Национальной библиотеке Австрии в Вене.
Основная цель кембриджского архива заключается в публикации рукописей Витгенштейна. В настоящее время уже опубликовано восемь томов и в ближайшее десятилетие планируется издать еще 24. Кроме того, архив является международным центром изучения наследия Витгенштейна, в нем проводятся семинары и дискуссии для исследователей, которые приезжают в кембриджский архив со всего мира.
Я работал в этом архиве, знакомился с рукописями и с новыми изданиями. На основе этих исследований я напечатал несколько статей. Думаю, что самое интересное и до сих пор малоизученное в биографии философа – это его поездка в Россию. Но прежде чем перейти к этой истории, следует напомнить основные факты биографии Витгенштейна.
О жизни и философии Витгенштейна написаны сотни книг. В них подробно исследована биография этого выдающегося мыслителя, оказавшего огромное влияние на европейскую философскую мысль. Но пока что темным пятном в этих исследованиях остается поездка Витгенштейна в Россию. В своих публикациях о Витгенштейне, в книге об истории Кембриджа, в статье «Людвиг Витгенштейн: поездка в Россию», опубликованной в журнале «Вопросы философии» (2003, № 5), я попытался прояснить этот момент в биографии Витгенштейна.
Очевидно, что его визит в Россию не был просто туризмом, продиктованным любопытством к тому социальному эксперименту, который проводила страна «победившего социализма». Витгенштейн не был аполитичным человеком, скорее всего, он был принципиально антиполитиком. Большинство склоняется к тому, что желание Витгенштейна приехать в СССР и остаться здесь жить было продиктовано толстовским мотивом бегства от мира и хождения в народ. Австрийская утопия, связанная с учительством в сельской школе, не удалась. Витгенштейн намеревался испробовать новую утопию, на этот раз русскую. Витгенштейн планировал поехать в Россию, чтобы выяснить возможность остаться в СССР навсегда. Он не скрывал этого намерения перед друзьями. Очевидно, эта мысль о переселении в Россию была скорее не политическим, а моральным актом. Фаня Паскаль писала по этому поводу:
«По-моему, причины его желания поехать в Россию были связаны не с политическими и социальными интересами, а по большей части с моральным учением Толстого и духовными идеями Достоевского».
Любопытно, что идея поездки в Россию высказывалась Витгенштейном еще раньше, задолго до 1935 г. Еще в сентябре 1922 г. он писал в одном из своих писем: «…по-прежнему в моей голове вертится одна мысль – о возможном бегстве в Россию». Так что через 13 лет он готовится к реализации того, о чем думал уже давно.
Витгенштейн тщательно готовился к поездке. С помощью русской студентки Фани, жены социалиста Роя Паскаля, он изучает в Кембридже русский язык, составляет свой собственный словарик русского языка, читает Достоевского и, как сообщает Паскаль, переводит на русский язык сказки братьев Гримм. Витгенштейн готовился к поездке в Россию со своим учеником Френсисом Скиннером, с которым он познакомился в 1931 г. и дружил до его неожиданной смерти в 1941 г. Скиннер был хорошим математиком, он получил степень бакалавра в Тринити-колледже. Он придерживался левых взглядов и записался добровольцем воевать на стороне республиканцев в Испании. Но по состоянию здоровья он не смог поехать ни в Испанию, ни в Россию. Тем не менее оба они взяли несколько уроков разговорного русского языка.
Далее, следовало получить разрешение на эту поездку от советских властей. В этом Витгенштейну огромную помощь оказал экономист Джон Мейнард Кейнс, который был хорошо знаком с советским послом в Лондоне Иваном Майским. 30 июня 1935 г. Витгенштейн обращается к Кейнсу с просьбой рекомендовать его Майскому.
Кейнсу не нравилась идея Витгенштейна уехать работать в Россию, он нужен был ему в Кембридже. Но Кейнс честно отозвался на просьбу Витгенштейна. Он послал рекомендацию, о которой тот просил его, послу Ивану Майскому. Более того, Джон Мейнард встретился с сотрудником посольства, помощником посла С. И. Виноградовым, который сказал, что как философу Витгенштейну было бы трудно получить приглашение от какого-то советского учреждения, но будет хорошо, если Витгенштейн будет владеть какой-то технической или медицинской квалификацией. Кейнс сообщает обо всем этом Витгенштейну, который получает возможность собеседования с Виноградовым. Как сообщает Витгенштейн, Виноградов был «чрезвычайно осторожен» в разговоре и ничего не обещал. Поэтому Витгенштейн планирует встречу с послом Майским, чтобы просить у него рекомендацию для двух учреждений – Института Севера в Ленинграде и Института этнических меньшинств в Москве (имеется в виду Институт малых народностей, который позднее превратился в Российский институт культуры). Он бы хотел получить от Майского не столько официальную, сколько неофициальную рекомендацию. Говоря об этом в письме от 6 июля 1935 г. к Кейнсу, Витгенштейн пишет:
«Я уверен, что вы отчасти понимаете причины, почему я хочу ехать в Россию, и я признаю, что отчасти они нехороши и даже ребячливы (bad and even childish), но в то же время верно, что за всем этим существуют глубокие и даже хорошие (deep and even good) причины».
Сегодня можно только догадываться, что имел в виду Витгенштейн в этой чрезвычайно противоречивой характеристике его мотивов поездки в Россию. Быть может, он не очень уверенно чувствовал себя в Кембридже, так как его договор с Кингз-колледжем завершался. Но очевидно, существовали более глубокие, моральные и политические мотивы. Витгенштейн, несомненно, боялся прихода фашизма, и его поездка в Австрию убедила его в этом.
Так или иначе, встреча с Майским состоялась и оказалась многообещающей. В своем письме к Кейнсу Витгенштейн сообщает, что Майский был «определенно благорасположен и в конце беседы обещал сообщить адреса людей в России, которые могли бы сообщить мне нужную информацию. И он не сказал, что мне не стоит попытаться получить разрешение на жительство в России».
12 cентября 1935 г. Витгенштейн приезжает в Ленинград, где он посещает Институт Севера и встречается с профессором философии Ленинградского университета Татьяной Николаевной Горнштейн. В Москве он встречается с Софьей Александровной Яновской, специалистом по математической логике. С ней он подружился, несмотря на то что при первой же встрече она с марксистской прямотой посоветовала ему больше читать Гегеля. Но Яновская вела себя по отношению к Витгенштейну по-дружески. Она не удержалась от восклицания – «Так это что, великий Витгенштейн?» В своих отчетах в Институте философии Яновская сообщила, что Витгенштейн якобы интересовался диалектическим материализмом. Это явное преувеличение. Он никогда не интересовался марксизмом, хотя есть сведения, что он читал первый том «Капитала» Маркса. Об Энгельсе он ничего не слыхал, а как сообщает его студент А. К. Джексон, о Ленине он отзывался как о «гении и философском примитиве». В беседе с М. Друри он говорил о Ленине:
«Конечно, то, что Ленин писал о философии, – это абсурд, но, в конце концов, он хотел что-то сделать. У него совершенно замечательное лицо, отчасти с монгольскими чертами. Разве это не удивительно, что, несмотря на их мнимый материализм, русские пытаются сохранить тело Ленина навеки?»
В общем, Витгенштейн имел о марксизме самые поверхностные сведения и никогда не пытался углубить свои знания об этом предмете.
Очевидно, Яновской принадлежит идея получить заведование кафедрой философии, но не в Москве, а в Казани. Непонятно, почему именно Казань могла стать местом возможной работы Витгенштейна, не потому ли, что здесь учились его любимый Лев Толстой и «философский примитив» Владимир Ульянов?
Витгенштейн довольно быстро вернулся в Кембридж, он провел в России около 20 дней. Уже 18 сентября он посылает Муру открытку с видом Кремля и пишет в ней:
«Я вернусь в Кембридж примерно через две недели. Я постараюсь что-нибудь приготовить к публикации. Бог его знает, хорошо это или плохо, но я останусь в Кембридже на весь академический год и буду читать лекции. Если Вы не против, пожалуйста, объявите о моих лекциях».
По возвращении в Англию он редко рассказывал о своей поездке в Россию. Но не существует никаких оснований полагать, что он был разочарован ею. Он постоянно положительно отзывался о России, высоко оценивал систему образования, а главное – восхищался тем, что не видел в России безработных. Даже сталинизм не представлялся Витгенштейну большой опасностью. Так что, по всей видимости, находясь в Кембридже, Витгенштейн ожидал приглашения на работу в Россию и переписывался по этому поводу с Яновской. Он посылает ей инсулин для лечения диабета. И в 1937 г., уже через два года после поездки в СССР, он замечает в письме Полу Ингельману: «Бог знает, что со мной станет, пожалуй, я должен поехать в Россию».
Но, похоже, время работало против этого. В 1936 г. в Москве начались судебные процессы – Сталин избавлялся от своих друзей по революции, опасаясь возможных конкурентов для своей диктатуры. А в 1939 г. заключается печально знаменитый пакт Молотова – Риббентропа, на подписании которого присутствует Сталин как истинный организатор союза с Гитлером.
Так и не воплотилась утопическая идея Витгенштейна переехать в СССР и стать если не заведующим кафедрой философии, то хотя бы врачом в какой-нибудь местной больнице, чтобы по-толстовски помогать больным и сирым людям. Отчасти эта потребность реализовалась, когда во время войны Витгенштейн добровольно работал в лондонском госпитале, приезжая из Лондона читать лекции в Кембридж. Надо только радоваться тому, что это переселение не состоялось. Учитывая, сколько иностранцев безвинно погибло в сталинских лагерях, нетрудно предположить, что случилось бы с Витгенштейном, если бы он остался в России на более долгое время.
Тем не менее Витгенштейн навсегда остался любителем и поклонником русской культуры, философии и литературы. В Кембридже он дружил с Николаем Бахтиным, русским филологом и теоретиком литературы, братом известного теоретика литературы М. М. Бахтина. Именно Бахтин придумал название для следующей книги Витгенштейна «Философские исследования». Переписка между ними, так же как и воспоминания Фани Паскаль, опубликованы сегодня на русском языке.
Несмотря на то что о поездке Витгенштейна в Россию написано довольно много статей, многое в этой истории остается неясным. Прежде всего недостаточно исследованы мотивы и цели поездки. Что имел в виду Витгенштейн, когда в письме к Кейнсу он писал о «плохих и даже ребячливых» и «глубоких и даже хороших» целях поездки? Было ли это попыткой бегства от западной культуры, или это было поиском новой культуры?
Очевидно, в России Витгенштейн видел что-то новое, что противостояло общей картине шпенглеровского «заката Европы». Eще в 1931 г. в «Смешанных заметках» он писал, что «дух западной цивилизации, выраженный в индустрии, архитектуре, музыке, фашизме и социализме нашего времени», чужд ему, что он не понимает и не принимает целей этой цивилизации, смысл которой может быть выражен одним словом – «прогресс». Россия как своеобразный культурный тип воспринималась Витгенштейном как нечто внеположное западной цивилизации.
В одной из бесед, когда речь зашла об американской культуре, он сказал:
«Что мы можем дать американцам? Нашу наполовину умершую культуру? Американцы до сих пор не имеют культуры. Но у нас они ничему не могут научиться… А вот Россия – здесь страсти что-то обещают».
Очевидно, что поездка в Россию означала для Витгенштейна не только бегство от западной цивилизации, но и поиски иного типа культуры, который он видел в России.
Дела в Европе шли всё хуже. Австрия после захвата Германией становилась недоступной для проживания страной. Об этом предупреждает Витгенштейна его итальянский друг, экономист Пьеро Сраффа. Сраффа рекомендовал Витгенштену получать английское гражданство и просить Кейнса помочь найти работу в Кембридже. Летом 1938 г. Витгенштейн представил документы на получение английского гражданства.
В 1939 г. Джордж Мур, возглавлявший кафедру философии (она называлась кафедрой моральных наук), уходит на пенсию и рекомендует избрать на свое место Витгенштейна. Это избрание было непростым, так как Витгенштейн был известен своей нетерпимостью и экстравагантным поведением. Чарльз Броуд, член философского факультета, не испытывавший больших симпатий к Витгенштейну, должен был признать: «Не избрать на это место Витгенштейна – это всё равно что не дать Эйнштейну кафедру физики». Большую роль в избрании Витгенштейна заведующим кафедрой сыграл Мейнард Кейнс. В результате 11 февраля 1939 г. Витгенштейн получает кафедру и звание профессора, а 2 июня – английский паспорт. Должность заведующего кафедрой философии Витгенштейн занимает до 1947 г.
Известно, что Витгенштейн был чрезвычайно категоричен в своих суждениях, он постулировал их как аксиомы и требовал, чтобы их признавали все его слушатели. В этом смысле показательна его дискуссия с австрийским философом Карлом Поппером. На семинар, руководимый Витгенштейном, был приглашен Поппер, который преподавал в Новой Зеландии. Речь шла о всеобщих философских суждениях. Поппер доказывал правомочность подобных суждений, Витгенштейн категорически отрицал их и при этом помахивал кочергой, взятой у камина. Витгенштейн спросил Поппера: «Приведите мне пример подобных суждений». Поппер ответил: «Пожалуйста. Нельзя угрожать приглашенному лектору кочергой». В ответ Витгенштейн хлопнул дверью и удалился. Этот эпизод кембриджской истории получил название «Кочерга Витгенштейна». На эту тему двое английских журналистов – Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу – написали занимательную книгу, рассказывающую о столкновении двух философских умов.
Интерес к философии Витгенштейна высок во многих странах мира, включая Россию, где о нем издано много интересных исследований. Совершенно очевидно, что Витгенштейн принадлежит всей европейской культуре ХХ в., но не менее очевидно, что в его работах отражаются традиции философской и интеллектуальной культуры Кембриджа.
Витгенштейн умер в Кембридже от воспаления предстательной железы. Последние свои дни он проводил в здании, расположенном рядом с Чёрчилль-колледжем. Я постоянно смотрю на его окна, проходя мимо этого здания. Дух Витгенштейна витает над Кембриджем. Очевидно, он по-прежнему что-то значит для современной молодежи, которая приходит на его могилу.
Витгенштейн похоронен на тихом тенистом кладбище на проезде «Всех душ», о котором я уже говорил. Я обнаружил могилу Витгенштейна случайно. Это была очень скромная мраморная доска, лежащая на земле. Когда я впервые посетил кладбище, могила была в плохом состоянии, плита была засыпана землей, текст на ней плохо читался. Помню, расстроенный, я рассказал об этом кембриджским друзьям. Надо отдать им должное, через несколько дней могила Витгенштейна была в полном порядке.