Компанейское судно «Валентина» вышло из Авачинской губы в Тихий океан, и по левому борту сразу открылись Три Брата, хорошо известные всем дальневосточным мореходам. Три эти скалы торчали из воды, как зубы исполинского дракона, словно бы охранявшего подступы к Петропавловской гавани. Когда же скрылись из виду и они, Корякская и Авачинская сопки продолжали возвышаться над горизонтом, и Алексей Михайлович не мог оторвать взгляда от их белоснежных конусов, которые, собственно говоря, и олицетворяли теперь для него всю Камчатку.

Петропавловск остался позади, за кормой «Валентины»…

Там же, далеко позади, осталась и лихая мазурка, которую накануне Воронцов вдохновенно отплясывал в паре с раскрасневшейся и вроде даже как помолодевшей Софьей Михайловной и после которой все наблюдавшие за ними, включая Петра Ивановича, наградили их бурными аплодисментами. Сама же Софья Михайловна и вовсе не удержалась от проявления обуревавшего ее счастья: встав на цыпочки, она чмокнула своего кавалера в щеку, и зал огласился бурными возгласами восторга. Да, похоже, именинница испытала в тот миг настоящий триумф. Во всяком случае, в ушах графа до сих пор звучал ее взволнованный шепот: «Спасибо вам, Алексей Михайлович, за этот незабываемый танец! Я словно бы возродилась заново, восстала, как птица феникс из пепла…»

Проводы тоже остались позади, в прошлом. В Петропавловской гавани гостеприимная семья губернатора провожала Воронцова в полном составе, и сейчас он не мог забыть наполненных слезами глаз своих бывших учеников. И мысленно благодарил судьбу за то, что она даровала ему счастье именно здесь, в этом забытом Богом краю необъятной России, привить дворянским отпрыскам тягу к познанию таинств разных наук…

…Граф оторвался наконец от зачарованного созерцания оставшихся позади вулканов и посмотрел вперед, по ходу судна. Туда, где за несколькими тысячами миль водной глади лежала таинственная Русская Америка. Что ждет его там, на самом, можно сказать, краю света?..

* * *

Обширный Ситкинский залив изобиловал островами и островками, но шкипер уверенно вел «Валентину», ловко лавируя между ними и искусно обходя только ему известные подводные рифы. Похоже, столь опытному мореходу даже лоцман не требовался.

Только что основанный Новоархангельск был пока невелик: два административных здания, дюжина уже готовых изб да несколько еще не доведенных до ума срубов. На берегу гавани уже толпился народ – приход любого судна в этот Богом забытый край местные жители всегда воспринимали как яркое событие в их жизни.

– Сам Александр Андреевич встречает! – уважительно произнес шкипер, обращаясь к пассажиру, который давно уже, еще с рейда, взволнованно всматривался в сухопарую фигуру довольно высокого мужчины в возрасте.

Когда на ялике подошли к берегу, шкипер, пожав руку Баранову, доложил ему о выполненном задании. «Однако отношения тут царят весьма демократичные, – отметил про себя Алексей Михайлович, вспомнив напускную напыщенность губернатора Камчатки и чванливость петербургских чиновников. – А может, это всего лишь уловка, рассчитанная на введение в заблуждение впервые сюда прибывшего незнакомого господина? Да нет, вряд ли», – отмел граф закравшиеся было в голову подозрения.

Когда шкипер отошел, Баранов смерил гостя пронзительно-оценивающим взглядом.

– Воронцов, Алексей Михайлович, – представился граф. – Прибыл в ваши, Александр Андреевич, владения по рекомендации Николая Петровича Резанова. – Он протянул Баранову пакет, запечатанный сургучной печатью с двуглавым орлом, принадлежащей председателю Главного правления Российско-американской компании.

– Что-то срочное? – слегка напряглось лицо главного правителя.

– Не думаю. Скорее, лишь касающаяся меня информация.

Ловко вскрыв пакет, Баранов быстро прочитал послание Резанова и сказал уже вполне дружелюбно:

– С благополучным прибытием, ваше сиятельство!

Уловив боковым зрением удивленно-вопросительный взгляд стоявшего неподалеку шкипера, Алексей Михайлович благодушно произнес:

– Титулование излишне, Александр Андреевич. Ибо, во-первых, я прибыл сюда как лицо сугубо частное, а во-вторых, чинопочитание у вас тут, насколько я успел заметить, не в почете.

– Вы наблюдательны, Алексей Михайлович, – одобрительно кивнул Баранов, – так что принимаю ваше замечание к сведению. Итак, из письма Николая Петровича я понял, что вы намерены задержаться в Новоархангельске до весны…

– Совершенно верно. А затем планирую отправиться в одно из расположенных на территории Русской Америки индейских селений. Надеюсь, вы поможете мне в выборе оного, Александр Андреевич?

– Безусловно, Алексей Михайлович. – На суровом лице главного правителя впервые появилось подобие улыбки. – Думаю, у меня даже есть уже для вас подходящий вариант, но предлагаю обсудить его позже – после того как вы устроитесь на новом месте.

* * *

Оказавшись в просторном кабинете главного правителя Русской Америки, Воронцов осмотрелся. К широкому письменному столу был перпендикулярно приставлен длинный стол с рядами стульев по обеим сторонам – видимо, для участников проводимых здесь заседаний. Рядом с кожаным креслом хозяина кабинета стоял сейф. В простенке между окнами громоздились два книжных шкафа. На стене висела искусно выполненная карта владений Российско-американской компании в Северо-Западной Америке. Алексей Михайлович отметил, что на юге эти владения ограничены заливом Святого Франциска в Верхней Калифорнии. Обстановка кабинета показалась ему добротной и хорошо продуманной.

Баранов, заметив, сколь внимательно гость осматривает помещение, предупредительно пояснил:

– Как видите, потихоньку обустроились, Алексей Михайлович. К сожалению, вся прежняя мебель, книги и прочее имущество сгорели в разоренной индейцами Архангельской крепости, так что многое пришлось позаимствовать в Павловской гавани на острове Кадьяк. Заодно и контору Российско-американской компании в Охотске основательно «подчистили». – Перехватив недоуменный взгляд собеседника, добавил: – Разумеется, в соответствии с предписанием Главного правления Компании в Петербурге. Все-таки Охотск, как ни крути, находится на материке, и завезти туда из Якутска все необходимое намного проще, чем сюда. Кстати, все оборудование для администрации и конторы Компании в Новоархангельске, а также кое-какое имущество, прикупленное в Охотске, было доставлено на той же «Валентине», с коей прибыли и вы сами.

«Деловой мужик», – уважительно подумал Воронцов и не удержался от вопроса:

– Простите за любопытство, Александр Андреевич, но почему владения Компании в Америке, – он кивнул на карту, – ограничены на юге не архипелагом Александра, истинной южной точкой ваших владений, а заливом Святого Франциска, относящимся уже к Калифорнии? – По вмиг загоревшимся глазам главного правителя граф понял, что коснулся очень важной для того темы.

– Вопрос вы задали непростой, уважаемый Алексей Михайлович, но я попробую на него ответить. Дело в том, что одной из главных проблем развития Русской Америки является снабжение ее населения, из года в год преумножающегося, продуктами питания. Земель, пригодных для выращивания зерновых, здесь практически нет, а посему приходится закупать их у испанцев по баснословным ценам. Вы только представьте: они требуют по пять рублей серебром за каждый пуд пшеницы, в коем содержание песку и каменьев доходит до десяти долей! Это же форменный грабеж! В то же время на юге, в Верхней Калифорнии, плодородные черноземные земли и прекрасный климат позволяют снимать по два урожая в год! – Глаза главного правителя сверкнули неподдельным восторгом. – А поскольку в соответствии с положением о Российско-американской компании мы имеем право исследовать и заселять окрестные свободные земли – индейцы, разумеется, в счет не идут, – посему и обратили внимание на земли Калифорнии. Правда, только на те, где еще нет испанских поселений: то есть к северу от залива Святого Франциска и вплоть до французского Орегона.

Поразившись грандиозности планов главного правителя Русской Америки, Воронцов между тем счел нужным выразить свои опасения:

– Но ведь рано или поздно это может привести к конфликту с Испанией!

– Вы правы, Алексей Михайлович. Однако в данном вопросе мы надеемся на поддержку хорошо знакомого вам председателя Главного правления Компании Резанова, имеющего большое влияние при дворе, и, конечно же, на поддержку российского правительства в целом. А пока, как видите, строим Новоархангельск, – резко переменил тему разговора Баранов, подчеркнув тем самым, что вопрос с колонизацией Калифорнии уже практически решен. – Будем возводить город из камня, так надежней. Уже заложили фундамент православного храма. В восточной части гавани возведем собственную верфь, ибо островной характер Русской Америки требует большого количества судов. Закупку же судов, построенных на верфях Охотска, считаю делом убыточным. А за холмом, с учетом розы ветров, построим еще и медеплавильный завод. – Заметив мелькнувшее в глазах собеседника сомнение, успокоил: – Поверьте: индейцы еще до прихода сюда европейцев научились извлекать медь из болотных руд. Просто сейчас у нас катастрофически не хватает рабочих рук и лошадей. Хвойных лесов в окрестностях Новоархангельска предостаточно, но я строго ограничил их вырубку, дабы не оголить будущий город. Поэтому пока приходится заготавливать бревна за несколько верст отсюда, в районе бывшей Архангельской крепости, и затем сплавлять их морем, буксируя шлюпками.

– Точно так же заготавливали лес для строительства первых зданий Петропавловска на Камчатке моряки экспедиции Беринга, – не преминул блеснуть эрудицией Воронцов.

– Да вы, гляжу, даром время на Камчатке не теряли, – улыбнулся Баранов. – Сам-то ведь я, признаться, даже и не слыхал об этом.

– Одни и те же проблемы решаются, как правило, одними и теми же способами, – глубокомысленно изрек граф.

– Делитесь собственными философскими умозаключениями? – заинтересованно спросил хозяин кабинета, явно радуясь общению с образованным человеком.

– Ну что вы, Александр Андреевич! Просто вспомнил лекции одного из университетских профессоров с кафедры философии, – рассмеялся Алексей Михайлович.

– А я вот, к моему великому сожалению, университетов не кончал… – вздохнул главный правитель Русской Америки.

«Да вы и без университетов вон какими грандиозными делами успешно ворочаете!» – хотел было воскликнуть Алексей Михайлович, но, не желая показаться собеседнику льстецом и подхалимом, вовремя сдержался. Сказал лишь уклончиво:

– Это не моя личная заслуга, Александр Андреевич, а всего лишь преимущество моего социального происхождения. Просто у нас с вами от рождения были, если можно так выразиться, разные стартовые возможности.

– Согласен, Алексей Михайлович, но только отчасти. Дело в том, что я, как выходец из купеческого сословия, тоже имел и социальные, и материальные возможности для получения достойного образования. Однако подход к жизненным ценностям в наших с вами семьях действительно имеет существенные различия. Люди моего круга предпочитают обеспечивать себе достойное положение в обществе исключительно за счет торговой деятельности – чем, собственно, занимаюсь всю жизнь и я сам, – тогда как у вас, аристократов, круг возможностей для выбора сферы жизнедеятельности действительно более широк.

– Тем не менее вы, насколько мне известно, имеете чин коллежского советника, соответствующего флотскому чину капитана первого ранга. То есть, согласно Табели о рангах, принадлежите к шестому классу, дающему – помимо множества разных других привилегий – еще и право на потомственное дворянство. А это, замечу, не так уж и мало…

Баранов, мысленно подивившись осведомленности графа о своей персоне, парировал:

– Я, уважаемый Алексей Михайлович, старше вас лет на двадцать, однако вы уже сейчас имеете чин надворного советника, то бишь в Табели о рангах стоите всего лишь одним классом ниже меня. Вот мне и интересно: а каких же высот вы достигнете в мои-то годы?!

– Кажется, мы опять вернулись на круги своя, – расхохотался Воронцов.

– Похоже на то, – улыбнулся в ответ главный правитель Русской Америки. И произнес уже деловым тоном: – Поэтому предлагаю перейти к главному…

* * *

Баранов напомнил Воронцову их разговор при первой встрече на берегу гавани и на всякий случай уточнил: правильно ли он понял просьбу Алексея Михайловича помочь ему в выборе индейского селения, наиболее подходящего для проведения этнографических исследований? Получив утвердительный ответ, Александр Андреевич перечислил названия нескольких проживающих на побережье Северо-Западной Америки индейских племен (хайда, тлинкиты, вакаши, селиши) и порекомендовал выбрать племя тлинкитов, населяющее юго-восточное побережье залива Аляска и прилегающие к нему острова. Свой совет Баранов мотивировал тем, что данное племя состоит не только из рыболовов и охотников, но и из опытных мореходов.

Заодно рассказал вкратце, как сам во время обследования Чугачского залива познакомился с главным вождем племени тлинкитов Томагучи, оказавшимся на редкость умным и проницательным человеком. Поведал и о том, что, когда взбунтовались индейцы, уничтожившие Архангельскую крепость, Томагучи первым из индейских вождей заключил с ним союзнический договор по усмирению бунтарей. Именно воины племени тлинкитов приняли наиболее активное участие в подавлении того злосчастного бунта, причем возглавлял их боевой отряд сам Томагучи.

– Тлинкиты – наши самые верные и надежные союзники. У них вы будете чувствовать себя в полной безопасности, Алексей Михайлович, – подытожил Баранов.

– Премного благодарен за заботу, Александр Андреевич! Всецело принимаю вашу рекомендацию.

– Какими иностранными языками вы владеете? – задал неожиданный вопрос собеседник.

– Французским, немецким, английским, латынью, – несколько озадаченно ответил ему граф.

– Прекрасно. А теперь, уважаемый Алексей Михайлович, для пользы дела вам не помешало бы изучить еще и язык тлинкитов, относящийся к группе на-дене языков. Он, конечно, существенно отличается от романской группы языков, но хотя бы азы, я думаю, вы легко освоите.

– С превеликим удовольствием! – с энтузиазмом воскликнул граф. – Только, насколько мне представляется, я смогу это сделать, лишь находясь в среде самих индейцев. Не так ли?

– Не совсем, Алексей Михайлович, – хитро улыбнулся Баранов. И поведал гостю очередную историю.

…Три года назад, еще до пресловутого бунта индейцев, он по весне снарядил компанейское судно и отправил на нем служащего конторы Российско-американской компании Павла Кузьмича собирать по всему побережью пушнину, заготовленную индейцами за зиму. Но в один из дней внезапно разыгравшаяся буря сорвала судно с якоря и выбросила на берег бухты рядом с селением тлинкитов.

(«Надо же, точно в такую ситуацию угодил некогда у Командорских островов пакетбот "Св. апостол Петр" экспедиции Витуса Беринга!» – отметил мысленно Воронцов.)

По договоренности с вождем племени тлинкитов Томагучи, шкипер послал на байдаре своего штурмана и одного из индейцев в Архангельскую крепость с сообщением о постигшем компанейское судно несчастье. Сам же вместе с остальными членами команды стал, под руководством служащего конторы, спасать те меха, что удалось собрать у индейцев других племен до вынужденной остановки в бухте у селения тлинкитов.

Вернувшийся из Архангельской крепости индеец передал шкиперу приказ Баранова добираться вместе с командой обратно на байдарах, ибо свободных судов у главного правителя на тот момент не оказалось. Служащему же конторы, Павлу Кузьмичу, было предписано остаться в селении тлинкитов для присмотра за спасенной пушниной и ждать возвращения домой с первой же оказией.

Оказия в виде судна, только-только сошедшего со стапелей Охотской верфи, появилась лишь глубокой осенью. Так что за время, проведенное у тлинкитов, Павел Кузьмич, обладавший природной склонностью к языкам (он и прежде-то довольно сносно общался с индейцами, отчаянно торгуясь с ними при сборе пушнины), и вовсе преуспел: освоил язык племени в совершенстве.

– Сейчас он по-прежнему служит в конторе Компании, но уже здесь, в Новоархангельске, – подвел свой рассказ к завершению Баранов. – И в случае вашего согласия, уважаемый Алексей Михайлович, сможет помочь вам в изучении языка тлинкитов. Добавлю лишь, что Павел Кузьмич имеет чин титулярного советника и производит впечатление весьма образованного человека.

– Да это же просто находка для меня, Александр Андреевич! – просиял Воронцов. – Будет чем занять себя в течение свободных зимних месяцев!

– Вот и замечательно, – улыбнулся Баранов, тоже явно довольный итогом их сегодняшней встречи. – Тогда я завтра же познакомлю вас с Павлом Кузьмичом, а уж режим занятий и условия оплаты вы обговорите с ним сами.

– За мной еще и комиссионные лично вам, Александр Андреевич, – рассмеялся граф. – За посредничество.

– Разумеется. Возможно, благодаря им я наконец решу все свои финансовые проблемы, – в тон ему ответил главный правитель Русской Америки, с удовольствием возвращаясь в привычный и знакомый до мелочей мир коммерции.

* * *

Баранов распорядился освободить для столичного гостя одну из комнат в конторе Компании.

– Да подберите помещение получше! – наставлял он управляющего. – Ему, как человеку ученому, условия для работы нужны надлежащие.

– Как же, аристократия! – усмехнулся управляющий.

– Не ерничайте, Константин Павлович! Граф Воронцов рекомендован мне лично камергером Резановым!

Чиновник непроизвольно вытянулся в струнку и в сердцах воскликнул:

– Так может, Александр Андреевич, вы мне еще ему и мой собственный кабинет отдать прикажете?!

– А что, Константин Павлович, мысль очень даже здравая, – задумчиво проговорил Баранов. – В конце концов, господин Воронцов – надворный советник, то есть чином постарше вас будет. А уж если учесть, что занимаемая им в Министерстве иностранных дел должность столоначальника именуется, в соответствии со штатным расписанием, титулом «его превосходительство»… – Управляющий начал на глазах бледнеть. – Одним словом, перезимуете в кабинете своего заместителя, Константин Павлович. Чай, не из графьев, – добавил Баранов с лукавым подтекстом. – И впредь попрошу не забывать, что ничего «собственного» у вас здесь нет: все здесь имеющееся является исключительно собственностью Компании, – назидательным тоном заключил он.

* * *

Когда Алексей Михайлович впервые привел «учителя» Павла Кузьмича в свои «апартаменты», занимаемые им по указанию Баранова, тот явно оробел: застыл на пороге, нерешительно переступая с ноги на ногу. Граф сему факту слегка удивился, но быстро сообразил, в чем дело.

– Что, Павел Кузьмич, небось, доводилось стоять «на ковре» в этом самом кабинете? – добродушно улыбнулся он.

– Было дело, – сконфуженно признался тот.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь. Думаю, что теперь и мне предстоит почувствовать себя в вашем положении.

– Это за свои-то деньги?! – воскликнул Павел Кузьмич. – Нет, Алексей Михайлович, такого не бывает!

Оба рассмеялись, радуясь неофициальному тону знакомства.

* * *

Павел Кузьмич был примерно одного с Воронцовым возраста, и между мужчинами сразу установились сугубо деловые отношения. Занимались ежевечерне, кроме воскресенья, по два часа.

Алексей Михайлович скрупулезно записывал индейские слова и целые фразы в толстую тетрадь, а на следующий день, до занятий, заучивал их наизусть. Поначалу изрядно помучился с произношением характерных для языка на-дене согласных, но постепенно дело наладилось, и недели через три, к удивлению Павла Кузьмича, ученик уже вполне сносно общался с ним на языке тлинкитов.

– Если так дело пойдет и дальше, – радовался учитель, – то через два-три месяца вы, Алексей Михайлович, сможете уже и выпускные экзамены сдавать!

* * *

По воскресеньям, справившись с очередным домашним заданием, Воронцов выходил осматривать город. В дальнем углу бухты, как и обещал Баранов, уже началось строительство верфи. Стволы вековых сосен доставляли по воде шлюпками на буксире, а затем с помощью лошадей подтаскивали их к нужному месту и укладывали штабелями – для просушки. Мастеровые же в это время сооружали пилораму. Работали споро, с огоньком, на их артельный труд было любо-дорого смотреть.

И Алексей Михайлович, наблюдая за кипучей энергией удалых молодцов, не переставал удивляться: за тридевять земель от столицы, на далеком острове у берегов Америки русские строят город! Причем строят с размахом, на века и, как говорится, «на вырост» – для будущих поколений. И ведь все, начиная с гвоздей и заканчивая стеклом, требовалось привезти морем из далекого Охотска, или, как здесь выражались, «с материка». А в Охотск, в свою очередь, все это доставлялось обозами из Сибири-матушки, да и то только зимой, по санному пути. Но ведь и везли, и доставляли, и строили! Потому как игра стоила свеч: доходы от продажи заготовленной в Русской Америке пушнины перекрывали все издержки, связанные с расходами на приобретение других товаров, принося к тому же немалую прибыль акционерам Российско-американской компании.

Только теперь и здесь, на строительстве этого удивительного города, Воронцов окончательно убедился в справедливости и правомерности доводов Крузенштерна (будь он неладен!) относительно организации кругосветных плаваний на русских кораблях. Ведь действительно: во сколько раз дешевле и быстрее обойдется доставка всевозможных материалов сюда, в Русскую Америку, морским путем! То-то именитые акционеры Российско-американской компании столь рьяно добивались «высочайшего одобрения» для проекта Крузенштерна! И пусть не с первого раза, но все же добились своего, хотя уже и при новом императоре, при Александре I. Теперь, наверное, потирают руки в предвкушении получения сверхприбылей. Каждому, конечно, свое, но дело и впрямь было сделано стоящее…

А самое удивительное, что всем этим огромным хозяйством с его бесчисленными проблемами, строительством и промыслом пушного зверя, как морского, так и лесного, руководит один человек – главный правитель Русской Америки господин Баранов. И руководит, несмотря на явный дефицит рабочей силы, весьма успешно… «Это какой же энергией и каким организаторским талантом должен обладать человек, чтобы перед ним трепетали могущественные вожди индейских племен?!» – подумал Воронцов и преисполнился чувством глубокого уважения к Баранову, олицетворявшему собой здесь, на американском континенте, могущество Российско-американской компании и всей Российской империи.

* * *

Они беседовали в уже знакомом графу кабинете.

– Наслышан, наслышан, Алексей Михайлович, о ваших успехах в освоении языка индейцев, – удовлетворенно изрек Баранов.

– Я, честно говоря, и сам не ожидал подобных результатов.

– Стало быть, Павел Кузьмич не зря облегчает ваш кошелек? – с улыбкой осведомился главный правитель.

– Нет, ну с вами просто невозможно разговаривать, Александр Андреевич! – рассмеялся Воронцов. – Все переводите на деньги!

– На том и стою, уважаемый Алексей Михайлович, – назидательно заметил Баранов. А потом, вздохнув, сообщил: – Между прочим, все деньги, которые вы платите Павлу Кузьмичу за обучение, а также большую часть своего жалованья он отправляет родителям. Дело в том, что у него мать серьезно больна, и вдобавок две сестрицы на выданье…

– Так я могу удвоить ему плату за обучение! – с готовностью откликнулся граф. – Причем без малейшего для себя ущерба!

Баранов пристально посмотрел на него и строго произнес:

– Даже не вздумайте, если не хотите испортить с Павлом Кузьмичом отношения. Он человек чрезвычайно честный, порядочный и принципиальный. Одним словом, человек чести. Как и положено дворянину. Пусть даже и не потомственному, а всего лишь получившему дворянский титул согласно чину.

Устыдившись своего скоропалительного восклицания и проникшись к главному правителю Русской Америки еще большим уважением, Воронцов отвел глаза и уставился на кружившиеся за окном снежинки.

– Вот и зима подоспела, – перехватив его взгляд, задумчиво молвил Александр Андреевич. – Но вы не переживайте: у нас она не слишком суровая, хотя снега выпадает довольно много. – Заметив недоверие в глазах вновь повернувшегося к нему собеседника, пояснил: – Сказывается влияние так называемого Аляскинского течения – северной ветви мощного теплого океанического течения Куросио, которое зарождается у южных берегов далекой Японии. А вот в Петропавловске, лежащем практически на одной широте с Новоархангельском, зима намного суровее и снежнее. И все – из-за близости северного холодного Камчатского течения.

– Зато там есть чудесные термальные источники, купаться в которых можно даже зимой, – заступился за Камчатку Алексей Михайлович.

– Вы, я гляжу, успели основательно «прикипеть» к камчатской земле, – чуть ревниво проворчал Баранов. – Что ж, посмотрим, что вы скажете о Русской Америке, когда познакомитесь с ней поближе. Одна гора Святого Ильи чего стоит! Кстати, именно ее увидели первой спутники Беринга, когда открыли берега Северо-Западной Америки. Впрочем, она хорошо видна и из селения тлинкитов, куда вы отправитесь ранней весной вместе с Павлом Кузьмичом. Он, как обычно, будет заниматься сбором пушнины, а заодно лично познакомит вас с вождем Томагучи. Поэтому рекомендую вам заранее подготовить список необходимых для вашей экспедиции вещей и согласовать его потом с моим помощником Иваном Александровичем Кусковым. Материальное обеспечение – это уже его епархия, – тепло улыбнулся главный правитель, и по интонации его голоса Алексей Михайлович понял, что их теперь связывают не только служебные, но и почти дружеские отношения.

– Большое спасибо вам, Александр Андреевич, за заботу, на которую я, по правде говоря, не рассчитывал. Вернее, рассчитывал, но не в таком объеме.

– Благодарите не столько меня, сколько своего покровителя Николая Петровича Резанова, – снова приятельски улыбнулся Баранов, как бы подтверждая тем самым догадку графа о доверительности сложившихся между ними отношений.

* * *

Когда Алексей Михайлович пришел к Кускову со списком вещей, необходимых, по его мнению, для «научной экспедиции» в племя тлинкитов, тот, быстро пробежав список глазами, раздумчиво произнес:

– Да-а, вот теперь я воочию убедился, что имею дело с истинным графом… – Увидев удивленно поднятые брови посетителя, пояснил: – Просто на основании вашего списка, уважаемый Алексей Михайлович, я пришел к выводу, что вы собираетесь отправиться не в богом забытую глушь, а по меньшей мере в свое родовое имение. Судите сами: бумага, тетради, блокноты, карандаши, гусиные перья, чернила… Вы хоть понимаете, что в индейском селении у вас не будет ни стола со стулом, ни кровати, ни даже, может быть, собственного угла?! Да-да, индейцам неведомы ведь ни пила, ни лопата! Я уж не говорю о молотках с гвоздями… Правда, у них есть топоры, которые они охотно выменивают у нас за меха, но это дело десятое. А пока поверьте мне на слово: прежде чем заняться научной деятельностью, вам придется озаботиться обустройством быта для хотя бы элементарного существования в их условиях. И на свои деньги, кстати, не надейтесь, – он многозначительно посмотрел на графа, – они там не имеют ровно никакого значения. Вот так-то, милейший Алексей Михайлович… – Сжалившись над собеседником, явно крайне удрученным его отповедью, Кусков улыбнулся: – Ну да ладно, не отчаивайтесь. Давайте-ка лучше возьмем чистый лист бумаги и составим список действительно нужных вам вещей вдвоем…

Мужчины принялись скрупулезно обсуждать необходимость каждой озвученной кем-либо из них вещи, и лишь после того как достигали взаимного согласия, Иван Александрович вносил ее в список. Когда же речь зашла о ножовке, он вдруг отложил перо и задумался. Зная от Павла Кузьмича, что Кусков – мужик прижимистый, Воронцов понял, что с ножовками в его «епархии» дело обстоит туго. Поэтому решил прийти на помощь:

– Да что вы так мучаетесь, Иван Александрович?! Я ведь непременно возмещу полную стоимость всех выданных мне вещей и инструментов!

Тот посмотрел на него как на человека с другой планеты.

– К сожалению, Алексей Михайлович, у нас с вами разные представления о ценностях, – сокрушенно покачал он головой. – Вы сейчас рассуждаете так, будто находитесь у себя в столице или, на худой конец, в каком-нибудь губернском городе. Согласен: там действительно можно купить почти все, что пожелаешь, звенела бы лишь монета в кармане. Здесь же каждой вещице, даже самой крохотной, приходится, прежде чем попасть сюда, преодолевать по нескольку тысяч миль водой и посуху. Вот и посчитайте теперь истинную цену любой нашей вещички. Хотя без ножовки вам там и впрямь не обойтись… – Тяжело вздохнув, Кусков снова взялся за перо и все-таки внес слово «ножовка» в список.

Покончив с составлением оного и еще раз обсудив его, Кусков объявил Воронцову:

– Дабы пока не обременять вас, Алексей Михайлович, лишними хлопотами, все вещи, в полном соответствии со списком, подготовят и упакуют мои служащие. А вот разбирать их по месту прибытия вам придется уже самому. Вы ведь, насколько мне известно, обучались в университете? – задал он вдруг не относящийся к делу вопрос, и Алексей Михайлович, слегка растерявшись, утвердительно кивнул. – Тогда вам наверняка приходилось пользоваться шпаргалками, – плутовато улыбнулся хозяин склада. – Посему я непременно повелю моим служащим подготовить для вас записку с указанием, в каком тюке что находится, и вы, уж поверьте мне, еще не раз и не два помянете меня добрым словом.

– Спасибо вам, Иван Александрович, за поистине отеческую заботу и столь ценные наставления!

– Благодарность принимаю, однако сумму, причитающуюся за выделенное вам Компанией имущество, вы все-таки не забудьте заплатить.

Оба весело рассмеялись, довольные общением друг с другом.