Сын сидит под кругом парусимы, Он комбайном жнет за все село. А с дороги Мать глядит на сына, Опершись на палку тяжело. Старенькая, прожила немало, Волосы, как белая трава. Сорок лет серпом колосья жала, Может, и согнулась от жнитва. Нелегко давалась рожь-кормилица — Наклонись за каждым колоском. А бывало так: Спина отнимется, И как хочешь — хоть ползи ползком. А сынок легко ведет машину, Смело, весело глядит вперед. А она на черных толстых шинах Вон какую ширину берет. Раза три проедет — Вот и улица! И не только жнет, а заодно Обмолотит и провеет, умница, — Успевай лишь разгружать зерно. Вот он снова тронул. Мотовило Закружилось. Заработал нож. Молотилка весело завыла, Веялка со стуком заходила… Ну, а ты и глаз не оторвешь От того, как он стремит машину, Как без устали стрижет она, Где жнеи не разгибали спину, Жали от темна и до темна. И в постель на час, на два, Как в яму, Падали, не чуя рук и ног… — Мама, ты чего? Ты плачешь, мама?! — Вспомнила про старое, сынок.