Мне говорят, что нет поэзии У теплотехники моей: Куда ни глянь — кругом в железе я И в рыжей глине из траншей. Вот отошла пора метельная, И все — от лета без ума. У нас же в головах котельные, У нас же в головах зима. Тот в Крым летит, А этот в Африку — Зной. Пальмы. Синий горизонт. А наше лето — сетка графика, Все разворочено — ремонт. На воле осень золотая, Не нам и эта благодать; Ведь мы и осенью латаем, Что не успели залатать. Идут дожди, летят за ворот, Вот это нам, вот это нам… Потом на город лезет холод, И время действовать котлам. Иду под тучей беспредельной, Под ветром, плачущим навзрыд, И примечаю, как в котельных Бухарский жаркий газ горит. Зудит ненастье. Крыши мокнут. И водостоки в ночь поют. Как дорог мне в зажженных окнах Не занавешенный уют! Там в клетках снегири летают, Там гладят платье, пьют чаи. Там молодость стихи читает, — И пусть стихи те — не мои. Ничуть об этом не жалею, Я знаю в леденящей мгле, Что стих становится теплее, Когда читается в тепле. Торю сквозь ночь тропу свою, Где по сухому, Где по грязи — И песенку без слое пою О теплотехнике, о газе, Что наполняет каждый дом, — Различной кубатуры ящик, — Душистым, Комнатным теплом, С промозглой улицы манящий.