ГЛАВА 13

Карпов вошел в офицерскую столовую, и разговоры сразу стали тише, в особенности за дальним столом, где виднелись широкие плечи и шерстяная шапка Орлова. Бывший начальник оперативной части, а теперь просто лейтенант морской пехоты сидел рядом с шайкой молодых Starshini, один младший лейтенант также смеялся его шуткам. Их внезапное молчание заставило Орлова обернуться через плечо, и, садясь на свое место, Карпов услышал, как Орлов протянул сквозь зубы «Mudak…». Кто-то из соседей осторожно толкнул его локтем, что побудило Орлова сказать уже в голос «Mne pohui!», говоря, что его это не колышет.

Карпов проигнорировал это, продолжая есть в повисшей тишине и пытаясь сосредоточиться на последнем инструктаже у Федорова и о том, что ожидает их впереди. Однако ситуация все время заставляла его возвращаться к тому последнему моменту на ГКП, когда он изо всех сил пытался выпустить ракету, а Орлов молча стоял рядом, ничего не сказав и не сделав, когда адмирал перехватил управление.

Прокручивая это в уме, он ощущал себя совершенно неправым. Орлов поддержал его решение, но так вышло, что он втянул его в это, ни разу не подумав. В какой-то степени он ощущал себя преданным, но еще более стыдно ему было за то, что он решил заручиться поддержкой такого олуха, как Орлов. Однако уже собираясь перенаправить свой гнев на него, он вспомнил и то, как открыл люк морпехам, глупо решив, что они прибыли по его собственному приказу и даже не подумав, что Вольский уже мог восстановить контроль над кораблем.

На себя посмотри, подумал он. Ты же знал, что это будет только вопрос времени, когда кто-то попытается пройти в лазарет и освободит адмирала. И ты знал, что он немедленно восстановит контроль над кораблем. Вот почему ты заперся на ГКП, полагая, что присутствия Орлова будет достаточно, чтобы остальные офицеры сидели молча. Ты хотел выпустить чертову ракету и ты это сделал, порвав американцев к чертовой матери. Но однажды тебе придется встретиться с ними. Да, однажды ты встретишь всех, кто погиб в моря из-за твоей дурости. Так что забудь про Орлова. Вини себя. Да, ты именно тот урод, которым он назвал тебя, и даже хуже.

Через какое-то время Орлов достаточно слышимо рыгнул и встал, держа стакан с кофе в руке, и направился к выходу мимо Карпова. Капитан сразу понял, что он что-то задумал, так как офицеры всегда оставляли посуду на столе, откуда ее убирали потом, и никогда ничего не забирали с камбуза. В повисшей тишине Орлов прошел мимо Карпова, а потом сделал вид, будто споткнулся.

— Смотри, куда идешь! — Резко сказал Карпов, прекрасно понимая, что Орлов умышленно пролил кофе на его правое плечо, и еще более прекрасно понимая, что тот собирался не обратить на это внимания.

— Виноват, товарищ капитан, — саркастично сказал он. — Я вас не заметил. Вот этого как-то не заметил, — он указал на нарукавный знак. — Орлов натянул на лицо улыбку, которая была более чем насмешливой. Карпов попытался не обращать на него внимания, мрачно сконцентрировавшись на дальнем столе, из-за которого доносился сдержанный смех младших офицеров. Он ощутил жар в затылке и понимал, что Орлов намеренно пытался унизить его перед младшими по званию. Он протер пролитый на него кофе салфеткой, и Орлов двинулся дальше, угрюмый и злой. Если бы это был кто-то другой, горько подумал он…

Младшие офицеры начали расходиться один за другим, и некоторые из них осмелели настолько, чтобы пройти мимо Карпова, а некоторые даже демонстративно держали в руках стаканы с кофе, хотя никто не позволил себе ничего большего. Если бы, подумал он, я бы их них котлету бы сделал, однако случившееся показало, что он не рискнул выступить против Орлова, несмотря на то, что был старше по званию и имел должность старшего помощника. Это уже не могло защитить его.

Все разошлись, и Карпов взялся за еду, усталый, злой, униженный и делающий выспаться. Он встал, и только тогда заметил, что Орлов поставил стакан с кофе на его стол, так, чтобы она упала на палубу, облив при этом скатерть. Его плечи поникли, он развернулся и направился через дверь, но в коридоре сразу заметил, что кто-то идет ему навстречу. Это был Орлов.

— Ох, товарищ капитан, — сказал он. — Виноват. А где вы забыли свои погоны?

— Yob tvou mat, Орлов! — Воскликнул Карпов, указывая тому, что ему следует сделать с собственной матерью. — Где ж твоя борзость была тогда, на ГКП?

Это был первый раз, когда они оба заговорили о своей неудавшейся попытке захватить корабль, и от сказанных слов прорвало обоих.

— Да пошел ты, Карпов! Ты меня напарил! Задурил своими планами, а я был настолько глуп, чтобы тебе поверить!

— Давай, просто скажи, мы у тебя сдали нервы, и твоя смелость снова при тебе! Ты же так любишь на всех наезжать, но только не на морпехов! Только не на тех, кто может дать тебе под зад!

Орлов рванулся к нему, схватив Карпова за куртку, несмотря на явную боль в руках. Он был на двадцать килограммов тяжелее и на голову выше, так что проблем с «наездом» у него не возникло.

— Точно, Карпов. Все как тогда, когда дело дошло до ракет. Ты такой отдал приказ, а потом стоял и смотрел, чтобы я подтвердил твой приказ! Ты вывалил на меня целую кучу говна, чтобы потом свалить все на меня, если все пойдет в жопу. Да?

— Руки убери! — Лицо Карпова покраснело от злости.

— Да? И что же вы сделаете, товарищ капитан? Трояка здесь нет, да? Или пойдете жаловаться Вольскому? Или на мостик, докладывать Федорову? Piz-da!

Карпов попытался вырваться, но Орлов сам убрал одну руку и сильно ударил его в живот, заставив согнуться пополам, хотя и сам поморщился от боли в перевязанной руке. Он оттолкнул Карпова, сбив его с ног, и навис над ним с довольной ухмылкой.

— Na kaleni, suka! — Прошипел он. — Иди пожалуйся Федорову, и просто радуйся, что получил не ножом. — Он развернулся и пошел прочь, грохоча по палубе тяжелыми ботинками.

* * *

Ночь сгущалась. На борту «Кирова» сменилась вахта — кто-то отправился на несколько часов сна, другие заняли места по боевому расписанию. Третьи расположились на камбузе, выстраиваясь в очереди за теплым молоком, бутербродами с сыром, кашей и горячим чаем. Федоров решил понизить степень боевой готовности, несмотря на то, что обнаружил преждевременный выход в море кораблей 7-й крейсерской дивизии итальянского флота. Они справились с 3-й дивизией Да Зары достаточно легко, но другие цели, все еще направляющиеся в их сторону, вызывали у него обеспокоенность. Итальянские крейсера были быстры — каждый из них был способен развить тридцать узлов, так что «Киров» продолжал мчаться на север на самом полном ходу.

Хитрость, которую он задумал, предполагала дать поддельный сигнал бедствия азбукой Морзе. После дешифровки итальянцы получили бы следующее: «Соединению «К» — критические повреждения от артиллерийского огня в 23.45. Прекращаю операцию, отход по плану «Б». Дабы быть уверенным, что оно будет дешифровано, он нашел старый справочник шифров Королевского флота, намеренно выбрав тот, который мог быть итальянцами взломан. Он намеревался убедить итальянский флот в том, что его корабль более не представляет непосредственной угрозы для их баз и аэродромов в надежде, что они прекратят преследование и вернут корабли в собственные порты, как и случилось в ходе реальной операции «Пьедестал». Тогда итальянский флот прекратил операцию после того, как немцы отказались обеспечить воздушное прикрытие над Сицилией. Федоров надеялся, что они также отстанут и от них. Однако он ошибался.

* * *

У Итальянского флота появилась заноза в мягком месте. Взбешенный Да Зара отступил на юго-запад к Кальяри со своими избитыми кораблями в полнейшей ярости от того, что не получил дополнительной поддержки и в полной уверенности в том, что в Тирренское море прорвался не просто британский крейсер, а британский линейный крейсер. Он пришел к выводу, что этот корабль, должно быть, проскользнул к северу от банки Скерки за день до того, как там был расположен заслон подводных лодок, а большинство разведывательных самолетов были сосредоточены западнее. Очевидно, корабль намеревался сорвать запланированную итальянским надводным флотом атаку на конвой, и пока что справлялся с этой задачей просто замечательно.

Типично английское высокомерие, подумал он. Они считают, что могут просто так войти в наши домашние воды? Он связался с адмиралом Бергамини в Специи, и яростно потребовал не допустить, чтобы подобные действия остались безнаказанными. От ответа у него отлегло от сердца.

Бергамини заявил, что они уже знают о появлении этого корабля, после того, как подлодка «Бронцо» заметила его перед закатом, причем с признаками пожара на корме.

— Почему, как вы думаете, ваша дивизия была отправлена к нему? — Ответил далекий слабый голос. — Немцы, должно быть, застукали его во время переброски своих сил на Сицилию, чтобы поддержать наши силы в Кальяри. Кроме того, мы перехватили сообщение о полученных этим кораблем повреждениях, и полагаем, что он попытается прорваться через пролив Бонифачо.

Он похвалил Да Зару, считая, что его действия были своевременными и позволили нанести дополнительный урон противнику, а также сказал, что корабли 7-й крейсерской дивизии прямо сейчас следуют на север, преследуя наглый рейдер.

— И это еще не все, — тихо сказал он. — У меня есть для нашего незваного гостя пара сюрпризов. Я не могу сказать больше, но вскоре вы увидите, что Реджиа Марина представляют собой больше, чем вы можете ожидать. Я сообщу вам детали по обычным каналам в свое время. Если любой из ваших кораблей сохраняет боеспособность, готовьте их к выходу!

— Боеспособность? — Резко ответил Да Зара. — Да, все они остаются на плаву. Но готовы ли они к бою? Полагаю, что будут, через несколько недель, если не месяцев после полученных повреждений.

— Тогда не берите в голову. В Специи найдется, кому им заняться.

* * *

Адмирал Тови был разбужен звонком, в котором содержалось жуткое кодовое слово, и направился на совещание в Адмиралтейство утром 12 августа, в то же самое время, как «Киров» приближался к проливу Бонифачо. Сейчас он находился вместе с адмиралом Паундом и другими морскими Лордами, а также этим занятным профессором из Блэтчли-Парк. Несмотря на реакцию Паунда, Тови увидел на фотографиях больше, чем хотел, и у него тоже похолодело в животе.

— Тот же самый корабль? — Выпалил Паунд. — Позвольте напомнить вам, профессор, что последнее столкновение с этим рейдером имело место 8 августа, целый год назад. Я признаю, что у нас имеются сомнения в американской версии, согласно которой он был потоплен их эсминцами, но то, что корабль уцелел и целый год слонялся по Атлантике, после чего проник в Средиземное море, не будучи обнаруженным — абсолютная чушь.

— Профессор, — начал Тови более спокойным тоном, желая прояснить ситуацию. — Позиция адмирала достаточно точна. Конечно, вы же на самом деле не считаете, что это был тот самый корабль, с которым мы столкнулись год назад? Как можно объяснить его внезапное появление в зоне более чем активных боевых действий?

Тьюринг оперся на правую руку, понимая, что было глупо озвучивать свои подозрения сейчас, не получив доказательств, достаточных для победы в любом возможном споре. Он задумался о том, как загладить эту тему, не отменяя срочности, необходимой в нынешней ситуации. Он собирался что-то сказать, когда раздался аккуратный стук в дверь, принеся ему желаемую отсрочку.

Тови обернулся и увидел морского пехотинца, державшего в руках две папки с распечатками, только что переданные из шифровальной. Он взял папки и открыл первую, увидев гриф «Совершенно секретно, срочно», и молча прочитал. Поднятые брови, а затем и взгляд отразили явную обеспокоенность.

— Итак, джентльмены, — сказал он, передавая папку Паунду. — Похоже, что Реджиа Марина все же собрались с духом. — Он вежливо подождал, пока Паунд прочитает доклад. Тьюринг следил за ними, ощущая иронию момента. Расшифровка этих перехватов была прямым следствием его работы, и флот быстро научился принимать их за правду. Но он понимал, что придется серьезно аргументировать свою позицию, чтобы преодолеть их решительное неприятие его идей относительно этого корабля.

Паунд передал доклад Уитуорту.

— Шесть часов назад итальянцы начали готовить тяжелые корабли к выходу. Они покинули Специю сразу после полуночи. Похоже, что адмиралу Сифрету достанется больше, чем мы ожидали. В составе группы замечены линкоры «Литторио» и «Витторио Венето».

— Линкоры? — Спросил Уэйк-Уолкер. — Мы полагали, что они останутся в портах из-за недостатка топлива для крупной операции.

— Видимо, нет, — ответил Паунд. — Они или добыли больше мазута, или решили действовать с тем, что есть. В любом случае, я должен сказать вам, джентльмены, что такой масштаб означает, что они решили рискнуть всем, чтобы не пропустить конвой к Мальте.

— Не удивлен, — сказал Тови. — Мы задействовали для его прикрытия пятьдесят кораблей.

— Согласен, — сказал Паунд. — Что же, похоже, что у «Нельсона» и «Родни» будут и другие заботы, кроме как не быть расколоченными Люфтваффе. — Что там еще было в докладе?

— Прошу прощения, сэр, — сказал Тови. — Дальше говорится о действиях 7-й крейсерской дивизии, базирующейся в Мессине и Неаполе. Видимо, они также вышли в море и теперь, похоже, собираются вблизи итальянской базы Ла-Маддалена, что несколько удивительно. Странно также то, что тяжелые корабли из Специи не пошли в Тирренское море. Они направились на запад, курсом, который к настоящему моменту привел бы их к западному побережью Корсики. — Он посмотрел на часы, отмечая время.

— Пролив Бонифачо? — Спросил Уитуорт.

— Именно, — сказал Тови.

— Но почему им просто не пройти Тирренским морем и не атаковать нас к северу от банки Скерки? Их корабли были бы хорошо прикрыты самолетами с аэродромов у Кальяри?

Тови медленно открыл второе донесение. Уитуорт продолжил рассуждать о ситуации.

— В таком случае, они могут намереваться атаковать конвой, пройдя мимо западного побережья Сардинии.

— Что не имеет никакого смысла, — ответил Уэйк-Уолкер. — Для них было бы оптимально выйти западнее Кальяри, как и предполагает Уитуорт. Они должны знать, что мы намерены пройти мимо мыса Бон поздней ночью. При нехватке топлива они не смогут развить полный ход. Так что даже если они будут идти на двадцати узлах двенадцать часов западнее Сардинии, к тому моменту наши корабли будут к северу от Бизерты. И итальянцы останутся далеко позади них.

— Если только они не намерены атаковать нашу группу прикрытия, — предположил Уитуорт.

— Атаковать «Родни» и «Нельсона»? — Спросил Паунд. — Уверяю вас, они об этом пожалеют.

— Что же, я также не могу придумать ни одной веской причины, заставляющей Специйскую эскадру действовать подобным образом, — сказал Тови. — На самом деле, я не могу объяснить то, что происходит сейчас в море вообще! — Он указал на второе донесение. — Итак, — сказал он тихим голосом. — Сообщение с Мальты… Похоже, что вчера имело место сражение к северо-востоку от Кальяри. С Мальты вылетов не производилось, так что ни один из наших самолетов не имеет к этому отношения. Однако итальянская 3-я крейсерская дивизия Да Зары была встречена довольно грубо… Все пять кораблей вернулись в Кальяри этим утром, и все они получили повреждения.

Новость упала на стол, словно пудовая гиря, оборвав дискуссию. Затем заговорит Тьюринг. Его высокий голос был ровным и чистым. Он долго слушал с некоторым интересом и, наконец, решился на еще одни заход.

— Если позволите, сэр, — начал он. — И прошу поправить меня, если я ошибаюсь, но я не думаю, что у нас в данный момент имеются корабли в Тирренском море — в особенности к северо-востоку от Кальяри, где 248-я эскадрилья обнаружила и сфотографировала этот корабль вчера вечером, а затем была обстреляна ракетами. И я говорю вам, что итальянцы столкнулись с этим же кораблем! И он определенно не наш, джентльмены, — категорично сказал он, а затем произнес слово, собравшее их за этим столом. «Джеронимо».

 

ГЛАВА 14

Окрашенное алым рассветное небо быстро светлело, становясь бледно-розовым. «Киров» мчался на запад стальной стрелой, нацеленной на пролив Бонифачо, преследуемый стаей крейсеров и эсминцев. Федоров вернулся на ГКП после короткого двухчасового отдыха, на который удалился в три часа ночи, оставив на вахте Роденко. Изучив обстановку, он с удовлетворением отметил, что они все еще лидируют в гонке и успеют достичь архипелага Маддалены и пройти пролив задолго до того, как преследующие их корабли смогут вмешаться.

— Будет много работы для артиллерийских установок, — сказал он Самсонову, также вернувшемуся на пост командира ракетно-артиллерийской части.

— Замечательно! — Ответил Самсонов. — Громенко сегодня хвалился уловом, так что я ему покажу мастер-класс!

Федорову это не понравилось, но он промолчал. Почему, подумал он, если нам снова придется вступать в бой, нельзя сделать это без выпендрежа? «Киров» будто пытался произвести на него впечатление. Он снова посмотрел на экран. Бледный свет нового дня начал освещать командный пункт. Еще полчаса, подумал он, и мы увидим, что выйдет против нас в Маддалене. Осталось немного.

Тарасов внезапно напрягся и доложил:

— Наблюдаю подводную цель, пеленг 325, дистанция 10, глубина двенадцать метров, скорость 5 узлов. Отмечаю как «Альфа-один».

Подводная лодка притаилась на северо-западе, в непосредственной близости от пролива, очевидно, занимая блокирующую позицию, чтобы иметь возможность атаковать любой корабль, пытающийся войти в пролив. Федоров подошел к Тарасову.

— Похоже, ГАК работает достаточно хорошо, несмотря на отсутствие буксируемой антенны, — ободрено сказал он. — Правильно говорят, что у вас лучшие ушли на флоте. Можете установить за ней слежение?

— Пока она продолжит движение, товарищ капитан. Если она остановится и затаится, придется перевести ГАК в активный режим, но пока что у меня есть четкий сигнал.

— Возможно ее уничтожить? Нужен вертолет? — Федоров помнил дикие минуты первого контакта c неопознанной подводной лодкой. Адмирал тогда немедленно приказа поднять вертолеты, и он задумался, следует ли сделать то же самое. Ответ Тарасова, однако, его успокоил:

— Товарищ капитан, цель в зоне поражения комплекса «Шквал». Ракето-торпеды преодолеют эту дистанцию в считанные секунды.

И снова поразительное технологическое преимущество «Кирова» над своими оппонентами времен Второй Мировой войны оказалось решающим. Затаившаяся вражеская подлодка находилась далеко от оптимальной дистанции пуска торпед. Чтобы получить какое-либо шансы на попадание в «Киров», она должна была подойти на 1000–2000 метров. Суперкавитационные ракето-торпеды «Шквал» «Кирова» могли поразить цель на в несколько раз большей дистанции, развивая невероятную скорость 200 узлов за счет того, что торпеда создавала вокруг себя воздушный пузырь, буквально отталкивавший воду. По сути, морская вода просто не касалась торпеды и не вызывала сопротивления. В случае пуска она могла преодолеть отделяющие «Киров» от цели десять километров за минуту и пятнадцать секунд.

— Только дайте приказ, товарищ командир.

Федоров на мгновение задумался.

— Доложите боезапас.

— Остаток девять.

- А что помимо них?

— У нас остается один Ка-40 с обычным боезапасом в шестнадцать торпед. Обычная нагрузка в влете — одна или две. Кроме того, у нас есть система самозащиты «Удав-2», но она намного менее эффективна, чем «Шквал».

— Понятно, — ответил Федоров. — «Шквал» к бою.

— Так точно… Но, товарищ командир, на скорости тридцать узлов мы окажемся в зоне досягаемости подлодки через девять минут.

— Понятно, — ответил Федоров. — Рулевой, две трети вперед.

— Есть две трети вперед, курс 315.

— Пятнадцать влево, курс три-ноль-ноль.

— Есть курс триста.

Он решил выиграть несколько коротких минут за счет уменьшения скорости, так как корабль приближался к архипелагу Маддалена, скоплению небольших скалистых островов, скрывавших итальянскую морскую базу. Пришло время решаться.

— Самсонов, полная боевая готовность. Организовать наблюдение за минами как по левому, так и по правому борту. Также мы можем столкнуться с береговыми орудиями.

Раздался сигнал боевой тревоги. «Киров» стремительно приближался к бутылочному горлышку пролива, через которое им предстояло прорваться, чтобы снова выйти в безопасные воды. Расчеты тумбовых пулеметных установок заняли свои места по обоим бортам, а Самсонов подготовил зенитные установки АК-730 к стрельбе, чтобы помочь им в борьбе с минами.

Архипелаг Маддалена доминировал над восточным подходом к проливу — семь крупных островов и множество мелких. Стратегическое положение привело к постройке здесь укреплений, начиная со времен Римской империи, и на скалистых склонах возвышалось множество старинных башен и бастионов. Ко временам Второй Мировой войны эти укрепления были дополнены современными бетонными орудийными огневыми точками, в особенности на Капрере на востоке, Ла Маддалене в центре архипелага и Спарги на западе. На этих позициях были расположены как зенитные, так и морские орудия, и они были фактором, который Федоров не мог точно оценить. Он знал, что эти орудия существуют, но не знал их точного местоположения. Изменив курс, он направил корабль ближе к северной оконечности архипелага, и первым сюрпризом стала батарея Кандеро, открывшая огонь с острова Капрера сразу после рассвета.

Доклад и резкий вой снарядов заставил Федорова внутренне сжаться, хотя он и ожидал этого. «Киров» находился всего в пяти километрах от берега, в пределах досягаемости батареи.

— Самсонов, — быстро сказал он. — Можете засечь их расположение?

— Дайте им выстрелить еще один раз, и я определю координаты по траекториям снарядов. — Работа контрбатарейных РЛС была высоким искусством, но вскоре «Киров» засек огневые позиции противника.

Карпов ворвался на мостик явно взмочаленным, как раз в тот же момент, как носовое 100-мм орудие корабля открыло огонь.

— Виноват. Тревога застала меня врасплох.

Федоров заметил, что капитан сжимает рукой бок, но решил, что это было просто следствием быстрого забега с нижних палуб. Он подозвал Карпова жестом и ввел его в курс дел, указывая на экран «Ротана».

— Вот, — сказал он. — Это береговая батарея «Кандеро» на острове Капрера. Они выпустили по нам три снаряда — все мимо, и теперь Самсонов засек ее расположение. — Они проследили на экране за тем, как носовая артиллерийская установка выпустила в цель десять снарядов, от разрывов которых батарея и окружающий ее холм затянуло дымом и пылью.

— Наблюдаю воздушную цель, дистанция 150, пеленг сорок пять, высота 7200, скорость 280, - раздался голос Роденко. Он немного промолчал и продолжил: — Надводная групповая цель, три сигнатуры, пеленг 202, скорость тридцать, курсом на корабль.

— Вероятно, это дальний разведчик из Гроссето, — сказал Федоров. — А надводные цели — миноносцы.

— Есть целеуказание на миноносцы, — доложил Самсонов. — Запрашиваю разрешения атаковать.

— Разрешаю, — сказал Федоров. — Карпов, займетесь организацией противовоздушной обороны с Роденко?

— Так точно!

— Подводная цель, дистанция пять километров, — доложил Тарасов.

— Подлодка? — Обернулся Карпов, немедленно переключившись на эту угрозу.

— Мы отслеживаем ее, — сказал Федоров.

— Советую немедленно уничтожить ее, товарищ командир, — быстро сказал Карпов. — «Шквал» легко справится с этой угрозой.

— Я поручил Тарасову выработать огневое решение. Можете действовать, Карпов. — Резкий треск пулеметного огня разорвал воздух, и Федоров бросился к иллюминаторам левого борта, заметив круги на поверхности моря. Он немедленно понял, что они столкнулись с плавучей миной, и со страхом понял, что впереди было еще много невидимых угроз.

«Киров» столкнулся с одновременной угрозой с суши, моря и воздуха, но Карпов решил первым делом покончить с подводной целью. Суперкавитационная подводная ракета «Шквал» вылетела из пусковой, быстро набрав скорость 50 узлов, после чего заработал ракетный двигатель, направив ее в сторону невидимой подводной лодки противника, словно смертоносное копье, избежать удара которого не было ни шанса. Спустя минуту Тарасов доложил о поражении цели. Подводная лодка «Аворио», маневрировавшая, чтобы блокировать вход в пролив, взорвалась, мгновенно затонув. Ее командир и экипаж так и не узнали, что их атакуют до того момента, как услышали вой ракеты перед самым ударом.

Артиллерийские установки «Кирова» уже перенесли огонь на три миноносца типа «Спика» — «Антарес», «Центауро» и «Лира» — мчавшиеся через пролив между островами Капрера и Ла-Маддалена. Когда рядом начали взрываться 152-мм снаряды, изумленные капитаны миноносцев вцепились в бинокли, тщетно пытаясь разглядеть вражеский корабль. «Киров» был все еще достаточно далеко от берега, ведя огонь на дистанцию более семи километров. Как враг смог так быстро заметить маленькие миноносцы? Торпедоносцам предстояло пройти испытание огнем, чтобы выйти на дистанцию 2000 метров, и ни один из них его не пережил. Самоснов вел огонь с жестокой эффективностью, получая целеуказание и быстро накрыл небольшое соединение огнем всех трех 152-мм артиллерийских установок. Первым погиб «Центауро», получивший попадание в мидель, затем в мостик, после чего корабль дико завалился в сторону, когда рулевой потерял контроль. «Антарес» взорвался ослепительным оранжевым шаром пламени, когда снаряд вызвал детонацию одной из торпед. «Лира» погиб наиболее мучительно, получив пять попаданий, пробивших корпус и надстройку и вызвавшие пожары в трех местах. Всего тридцать шесть снарядов покончили с этой угрозой.

Скоординированная атака не удалась, так как авиация из Гроссето опоздала, и даже не смогла приблизиться к зоне сражения. Радары «Кирова» обеспечили обнаружение и уничтожение вражеских эскадрилий задолго до того, как те даже могли предположить, что могут быть атакованы. Карпов приказал выпустить по ним шесть ракет комплекса «Форт» с пятисекундными интервалами. Первые два ракеты врезались в ведущую группу из двенадцати Ю-87, сбив три самолета и вынудив оставшиеся в ужасе броситься в пикирование. Следующие две ракеты поразили группу из шести Do-217, сбив два самолета. Осколки повредили крылья еще двух и вызывали пожар в двигателе у третьего, вынудив их прекратить атаку. Оставшаяся группа из девяти «лаптежников» с удивлением поняла, что маневры уклонения никак не помогают им, когда последние две ракеты метнулись в их сторону, снеся одно звено из трех самолетов прежде, чем их пилоты осознали, что им нужно броситься в стороны, спасаясь от гибели.

Невероятное преимущество «Кирова» в средствах радиолокационного обнаружения, позволило им обнаруживать, сопровождать и поражать все виды целей одновременно. Корабль мчался мимо архипелага Маддалена в ярких лучах утреннего солнца мимо островов Санта-Мария и Раццоли, входя в пролив Бонифачо. Здесь им предстояло столкновение с гораздо более коварной и совершенно пассивной угрозой. Работающий в активном режиме гидроакустический комплекс Тарасова обнаружил по курсу корабля многочисленные подводные объекты в непосредственной близости от корабля. Некоторые их них были якорными минами, закрепленными на морском дне длинными цепями.

Федоров приказал замедлить ход до всего десяти узлов, явно обеспокоенный угрозой мин. Это было, пожалуй, самое дешевое оружие, которое противник мог выставить против них и, в отличие от кораблей и самолетов противника, которые могли быть обнаружены и атакованы задолго до того, как смогут представлять реальную угрозу для корабля, мины скрывались в водах, через которые «Киров» должен был пройти. Его очень беспокоило то, что большая часть угроз не будет видна и что они могли столкнуться с огромным множеством видов мин: с магнитными, акустическим, старыми контактными взрывателями, взрывателями отложенного действия, якорными и плавучими. Некоторые мины могли быть связаны проводами, обеспечивающими одновременную детонацию. Он не знал, что делать.

— Нужно будет несколько дней, чтобы вычистить весь фарватер и устранить все угрозы, — сказал Карпов. — Нам нужно будет принять наиболее адекватные меры и задействовать «Удав-2». — Федоров признался, что понятия не имеет, о чем идет речь, и Карпов пояснил:

— Вон, — указал он на правый борт корабля. — И еще на носу. Мы можем использовать их против подводных целей. — Эта установка напоминала старые немецкие «Небельвёрферы» времен Второй Мировой, и включала десять труб, расположенных двумя полуокружностями по пять. Свое происхождение она вела от британской установки «Хеджхог», представлявшей собой морской бомбомет, способный выпустить двадцать четыре глубинные бомбы перед кораблем. Современный российский эквивалент имел дальность 3 000 метров и стрелял 300-миллиметровыми реактивными бомбами. Карпов выпустил их в район гораздо ближе к кораблю, где Тарасов обнаружил скопление мин. Через несколько мгновений море впереди словно взорвалось, в небо взмыли огромные гейзеры воды. «Киров» буквально прорывался через минные поля, замедлив ход до всего пяти узлов.

Они выпустили три залпа в различных направлениях на различном расстоянии, используя «Удавы» обоих бортов, и мощные вторичные взрывы подсказывали, что план сработал. Некоторые мины содержали до тонны взрывчатого вещества, и их взрывы сотрясали корабль, иногда вызывая детонацию мин, оснащенных контактными или акустическими взрывателями. Они давали залп, ждали, пока Тарасов обнаружит новые цели работающим в активном режиме ГАК, а затем давали новый залп. Стороннему наблюдателю могло показаться, что огромный крейсер ведет бой с самим морем.

Солдаты 4-й бригады береговой обороны, дислоцированной в Пиацца ла Маддалена на северном побережье Сардинии, вглядывались в очертания огромного военного корабля в канале. Если у британцев есть такие корабли, война проиграна, думали одни. Другие грозили серому силуэту «Кирова» кулаками и обещали, что вскоре флот покажет ему. Злоумышленник играючи отмахнулся от легких 795-тонных миноносцев, но 7-я крейсерская дивизия быстро приближалась. Ее передовые корабли — тяжелый крейсер «Триест», легкий «Муцио Аттандоло» и три эсминца были уже в тридцати километрах. За ними шли тяжелые крейсера «Больцано» и «Гориция» с еще тремя эсминцами, и обе группы координировали свои курсы и скорости, чтобы сойтись в единый боевой кулак и атаковать разом.

Роденко был готов обеспечить по ним целеуказание, но Федоров решил не тратить драгоценные противокорабельные ракеты, рассчитывая, что за этот час они смогут пройти пролив Бонифачу и выйти в Средиземное море, и не рассчитывал, что эти корабли последуют за ними. Он полагал, что они смогут направиться к Балеарским островам, и встретить на этом пути разве что случайные разведывательные самолеты… Но он снова ошибся. Достигнув центра пролива, они обнаружили новую надводную групповую цель, направляющуюся к западному выходу из пролива Бонифачо, прямо перед ними.

Коммандо Супремо хорошо расставил свою ловушку.

 

ГЛАВА 15

— Надводная групповая цель, пять единиц, дистанция двадцать пять километров, скорость двадцать и увеличивается, курсом на корабль!

Федоров быстро подошел к Роденко и с удивлением посмотрел на экран.

— Пять единиц?

— Полагаю, они скрывались за побережьем Корсики. — Он указал на береговую линию, оканчивающуюся мысом Капо-де Фено. Мыс возвышался на двести метров, и вражеская оперативная группы скрывалась за ним. Но кто это может быть, подумал Федоров? В этом районе не должно быть итальянских кораблей. Последней угрозой были неуклонно следовавшие за ними корабли 7-й крейсерской дивизии.

— Задействовать «Ротан» и дать картинку цели, — Федорову нужно было понять, с кем он имеет дело. Возможно, просто несколько торговых судов, или же противник? Несколькими мгновениями спустя он увидел на экране изображения двух очень крупных военных кораблей.

— Господи, — выдохнул он. — Линкоры.

— Британские? Здесь?

— Нет. Видите две трубы прямо за главной мачтой? Это итальянские корабли типа «Литторио», но это невозможно! Все они должны быть в Таранто! Они не могли бы добраться сюда, и должны были быть переброшены в Специю только в декабре этого года.

— Да, в истории, которую вы учили, но, видимо, все изменилось, прямо как с этими крейсерами, севшими нам на хвост. — Карпов оглянулся через плечо в сторону кормы. Затем они услышали приглушенный, но все же грохот мощного взрыва, от которого корабль ощутимо вздрогнул.

— Тарасов, Роденко, доклад!

— Воздушные цели севернее и южнее, — сказал Роденко. — Небольшие группы по три-шесть сигнатур, ничего угрожающего. — Однако Тарасов зафиксировал подводный объект непосредственно перед взрывом, заставившим его сорвать гарнитуру из-за резкого грохота. Этот доклад заставил Карпова напрячься.

— Подлодка? ПЛО к бою!

— Не думаю, товарищ капитан. Это была донная мина, вероятно, сорванная с якоря глубинными бомбами. Взрыв был далеко от борта.

Однако прежде, чем они закончили, Федоров заменит яркие вспышки и дым над изображениями вражеских кораблей на экране «Ротана». Противник открыл огонь, и это были не 152-мм снаряды легкого крейсера или береговых орудий. Это были 381-мм снаряды головного линкора.

— Сейчас нас должны больше заботить они, — сказал он, заметив, как большие темные силуэты вражеских линкоров начали угрожающие маневрировать. Рядом с ними на подтанцовке держались три эсминца, готовые броситься в торпедную атаку. Они услышали вой приближающихся снарядов, пронесшихся высоко над кораблем и рухнувшим в воду пролива позади них. Федоров понимал, что на пяти узлах они являются слишком легкой мишенью.

— Хорошо, — сказал Карпов, складывая руки на груди. — Всыпем им из орудий.

— Этого будет мало, — быстро ответил Федоров. — Это линкоры, Карпов. Снаряды, которые только что прошли над нами, выпущены из 380-мм орудий, одних из самых мощных, когда-либо установленных на кораблях. Не стоит их недооценивать. — Его тон намекал на опасность, а взгляд подчеркивал серьезность ситуации. Корабль попал в опасную ситуацию — опасную ситуацию, которую он никак не мог предусмотреть. — Кроме того, они защищены 350-мм броней, и 152-мм снаряды ее не пробьют. Башни главного калибра защищены не хуже. Они смогут обстреливать нас столько, сколько захотят, и в узком проливе у нас нет места для маневра. Надеюсь, что вы понимаете, что будет, если в нас попадут хотя бы один раз!

— Тогда мы можем применить «Москит-2», как и против британцев.

— Да, но потребуется несколько попаданий, чтобы нанести реальный урон этим кораблям.

Он покачал головой, понимая, что история сыграла с ним жестокую шутку, но вместе с тем понимал и то, что присутствие «Кирова», здесь и сейчас, и было тем преступлением против хода вещей. Они уже видели катастрофические последствия своих действий в будущем — темные обугленные руины сожженных прибрежных городов все еще преследовали их всех. Теперь он понял и то, что история этого периода начала обретать новую форму. По каким-то причинам, которые он не мог понять, было принято решение перебросить эти линкоры в Специю на три месяца раньше… Три месяца.

В одно мгновение он понял, что ход событий должно было изменить преждевременное вступление американцев в войну! «Киров» искусил судьбу, создав инцидент, равноценный нападению на Пёрл-Харбор своими отчаянными действиями в холодных водах Северной Атлантики. Значение этого инцидента, видимо, отразилось на ходе истории, тонко изменяя события. В значительной степени история оставалась прежней, вплоть до таких мелочей, как гибель отдельных кораблей, например, HMS «Игл». Южнее боевые действия концентрировались вокруг операции «Пьедестал». Но появление «Кирова» вызвало бурную и все нарастающую деятельность итальянского флота.

На него наваливалось осознание того, что надежды на быстрый прорыв угасали с каждой секундой. Безопасные воды, через которые он намеревался уйти, теперь оказались перекрыты двумя грозными кораблями, и им предстояло бороться за свои жизни.

— Самсонов, «Москиты-2» к пуску. Все. — Капров повернулся к бывшему штурману. — Запрашивают разрешения, товарищ командир.

Выхода не было, подумал Федоров. Единственными альтернативами была сдача или смерть. Они почти прошли канал, но все еще продолжали двигаться всего лишь на пяти узлах. За эти несколько минут дистанция сократилась до 23 километров, и он уже услышал отдаленный грохот второго залпа итальянских линкоров. Видимо, они получили сообщение от береговых наблюдателей. Рев падающих снарядов на этот раз был намного громче, хотя все они легли с большим разлетом.

В эту мучительную минуту Федоров отринул свою драгоценную историю. Ответственность за судьбы будущих поколений снялась с его усталых плеч. На место им пришел самый древний инстинкт. Выжить!

— Рулевой, вперед две трети! — Они сидели в проливе, словно подсадные утки, и требовалось увеличить ход, несмотря на угрозу мин. — Карпов, — сказал он с подавленным выражением. — Разрешаю атаковать.

— Залп! — Скомандовал Карпов, и Самсонов нажал кнопку пуска. Взревела сирена, откинулись крышки люков в носовой части палубы, и смертоносные ракеты взмыли в воздух. Газодинамические рули сориентировали их точно в сторону сверкающего солнца, и рев стартовых ускорителей вторил далекому грому впереди.

* * *

На линкоре «Витторио Венето» адмирал Якино прищурился, глядя в бинокль на отдаленную цель. Губы расплылись в улыбке. Реджиа Марина все-таки сработал, как надо. Сообщение о том, что британский линейный крейсер был обнаружен в Тирренском море плавила телефонные провода последние двадцать четыре часа, в особенности после злополучной вылазки Да Зары из Калгари. Адмирал Бергамини умолял его выделить крупные корабли для поддержки 7-й крейсерской эскадры, ведущей охоту за кораблем. Топлива было мало, но цель была слишком близко. Кроме того, Северная Эскадра была недавно усилена перешедшими из Таранто «Литторио» и «Витторио Венето», так что Якино решился на боевой выход. Он сталкивался с британцами уже три раза, наносив им столь же тяжелый урон, какой получал от них сам, хотя за глаза многие говорили, что именно его ошибки у мыса Матапан стоили Королевским военно-морским силам Италии столь необходимой победы.

На этот раз ошибку допустили британцы, подумал он. Небольшая группа Да Зары была разбита врагом, однако теперь наперерез врагу шел его флагманский корабль «Витторио Венето», один из новейших кораблей ВМФ Италии в сопровождении однотипного «Литторио». Если вражеский корабль был британским линейным крейсером, шансы складывались очень не в его пользу. Он получал сообщения о координатах и скорости вражеского корабля уже достаточно долгое время, пока его линкоры двигались вдоль западного побережья Корсики, скрываясь за махиной мыса Капо-де-Фено.

Вскоре ему сообщили, что британский корабль обстрелял береговые батареи в Маддалене и пытается прорваться через пролив Бонифачо, ведя огонь из странного оружия, поднимающего огромные столбы воды, расчищая проходы через плотные минные поля. Обойдя мыс, он с удовлетворением заметил, наконец, отблеск света утреннего солнца на далекой мачте вражеского корабля. Он отдал приказ увеличить ход до двадцати пяти узлов и изменить курс на пятнадцать градусов вправо, чтобы задействовать все башни в момент выхода противника из пролива. Это был хороший маневр, так как британский корабль был скован в маневрах и должен был двигаться строго западным курсом в течение еще некоторого времени. Если противник попытается уйти на юго-запад, параллельно курсу движения его оперативной группы, он окажется в заливе Асинара, где опасные воды вблизи Капо-дель-Фальконе снова ограничат его в маневре.

Нет, подумал он. Им придется прорываться на запад, чтобы попытаться пройти у Пунта-Капрары, самого северного мыса острова Асинара. Направив свою оперативную группу к этому острову, от отрежет им путь отхода и охватит с головы. Он уже возвестил о своем присутствии первым залпом, бросив вызов британскому злоумышленнику. А покончив с ним, подумал он, глядя на обретающий все большую четкость силуэт вражеского корабля, возможно, я направлюсь на юг и раздолбаю этот чертов конвой.

Первые снаряды легли с широким разлетом достаточно далеко от цели, что не удивило его. Хотя его 380-мм орудия были одними из лучших в мире, они страдали от той же проблемы, что ухудшала точность стрельбы итальянских крейсеров — отсутствия стандартизации пороховых картузов. Но он знал, что добившись попадания, он нанесет врагу тяжелый урон, так как с нынешней дистанции эти снаряды могли пробить 450 миллиметров брони, а он сомневался, что враг был настолько сильно защищен, в особенности, если это был линейный крейсер с намного более легкой броней.

Второй залп с грохотом устремился навстречу врагу. Несколькими мгновениями спустя он с волнением сжал кулак, заметив яркую вспышку и дым над носовой частью британского корабля. Попадание? Или первый ответный залп?

Ответ не заставил себя ждать. Что-то взлетело над вражеским кораблем, будто какая-то труба, закувыркавшаяся в воздухе, что на мгновение заставило его поверить, что они добились попадания в носовую башню, вырвавшее одно из орудий. Но затем, к его полному изумлению, это что-то устремилось ввысь на хвосте огня! Оно двигалось с поразительной скоростью. Еще одно нечто устремилось ввысь от далекого силуэта на горизонте. Тонкий белый дымный след чертил смертоносную дугу, шедшую прямо к его кораблям. Он успел опомниться как раз в тот момент, когда нечто с ужасающим ревом ударило прямо в мидель «Витторио Венето» примерно в пятнадцати метрах от мостика, породив огромный огненный шар, разбило три зенитные установки и ушло в основание передней трубы.

Вторая ракета ударила почти в мостик, но все же прошла ниже и врезалась в башню со 152-мм орудиями вспомогательного калибра. Рассчитанные на гораздо большую дистанцию пуска и почти не израсходовавшие топлива ракеты вызвали колоссальный пожар.

Якино схватился за нактоуз, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Бинокль вылетел из рук куда-то в сторону. Он был ошеломлен внезапной атакой и не мог поверить в то, что видел. Взгляд задержался на компасе в нактоузе и он с удивлением отметил, что стрелка дико вращается из стороны в сторону. Ревущее пламя и клубы угольно-черного дыма затрудняли обзор. Что это было? Новые британские ракеты? Он знал, что немцы, и даже Реджиа Аэронавтика экспериментировали с радиоуправляемыми бомбами, но они предназначались для сброса с самолетов. Что же это было? Времени на раздумья не было. Корабль был объят огнем, и, взглянув на «Литторио» он увидел, что тот тоже получил попадание в центральную часть, почти ровно в то же место, что и его собственный корабль!

Орудия главного калибра не были повреждены и корабль, похоже, выдержал, однако сообщения из-под палубы обрисовали мрачную картину. Пожар был обширен, труба номер один была полностью охвачена пламенем и частично обрушилась. Боевая часть ракеты, видимо, пробила относительно тонкую броню палубы и ушла глубоко внутрь корабля, разбрасывая во все стороны мерзкий град раскаленных осколков. Однако все повреждения были нанесены выше ватерлинии, и корабль сохранял плавучесть.

Третий залп «Витторио Венето» лег ближе к вражескому кораблю, вздымая огромные столбы воды. Якино понимал, что недостаточно близко. Враг также дал три залпа с гораздо более разрушительным результатом. Прищурившись, глядя через дым и огонь, он заметил, что носовая часть вражеского корабля снова вспыхнула. Одна за другой, еще три удивительные новые ракеты пошли на его корабли.

— Круто вправо! — Закричал он, приказывая начать маневр уклонения, но безуспешно. Все три ракеты шли точно к целям. Ни один маневр или какая-либо военно-морская хитрость не позволял уйти от них. На его кораблях не было ни одного орудия, способного сбить эти ракеты. Ничто не могло спасти его оперативную группу — кроме ограниченности боезапаса «Кирова».

* * *

Карпов проследил за тем, как смертоносные ракеты «Москит-2» безжалостно ударили по крупным вражеским кораблям. В НАТО им было присвоено обозначение «Санбёрн» — «солнечный ожог», и это было правильно, подумал он. Это были самые быстрые и самые точные противокорабельные ракеты в мире, и как только они захватывали цель, сбить их было практически невозможно.

- Это заставит их задуматься, — сказал он Федорову. — Головной корабль серьезно горит, второй еще более серьезно. Они перепрограммированы на атаку с пикирования для обхода тяжелой брони. При полном запасе топлива они вызовут такие пожары, что противнику станет не до нас даже без пробития корпуса.

— Эти корабли уязвимы для огня, — сказал Федоров. Палубная броня была недостаточно сильной, а ее конструкция была весьма спорной.

— Дистанция слишком мала для этого, но мы точно нанесли им урон. Взгляните, какие пожары! — Карпов указал на густой черный дым, поднимавшийся над головным кораблем. — Да! Они отворачивают!

Вражеская оперативная группа резко отвалилась вправо, а три эсминца сопровождения начали маневрировать, ставя дымовую завесу в бесплодной попытке прикрыть крупные корабли от новых ударов. Яркие оранжевые вспышки снова расцвели на корме линкоров, когда оба дали залп кормовыми башнями. Тяжелые снаряды с гулом рухнули по правому борту, подняв фонтаны воды опасно близко от корабля. Залп пришелся очень близко, не более полукилометра, и Федоров затаил дыхание, когда новые снаряды ударили еще ближе.

— Пристреливаются, — сказал он. Фонтан воды от последнего снаряда залил носовую часть «Кирова». Они ощутили глухой удар по корпусу корабля, несомненно, от ударной волны.

— Пятнадцать влево, — сказал Федоров. — Полный вперед! — Они вышли из узкого фарватера пролива Бонифачо, но маневры и резкий набор скорости все еще было делать опасно. Могли оставаться и мины, которые Тарасов не смог обнаружить в грохоте выстрелов и близких разрывов. Но «Киров» отвернул вовремя, потому что у Федорова перебило дыхание — последний снаряд последнего залпа рухнул прямо в то место, где корабль, возможно, оказался бы через несколько секунд, если бы продолжил идти прежним курсом. Они снова ощутили удар тяжелого снаряда, рухнувшего очень близко. От звука удара по корпусу ему снова стало не по себе.

* * *

Итальянцы дали последний залп, в последний раз потрясая кулаком перед носом врага, с которым они явно не готовы были к бою. Якино решил проявить великую добродетель — осмотрительность. Оба линкора были охвачены пожаром, но все еще оставались на плаву и не имели повреждений орудий. Тем не менее, пожары проникали все глубже внутрь «Витторио Венето», а «Литторио», как он ясно мог видеть, находился не в лучшем состоянии. Ошеломленный удивительным новым оружием, с которым он столкнулся, адмирал дал приказ набирать скорость и уходить на север, в безопасные воды, пока пожары не будут взяты под контроль.

Густой черный дым затруднял обзор, и лишал артиллеристов возможности ведения точного огня. Возможно, потребуется три или четыре пристрелочных залпа после резкого маневра цели. Тем не менее, каждая вражеская ракета била без промаха. Если они дадут еще один залп… Ему не хотелось думать о том, что будет тогда. Нет, он вернется домой, в Специю, опозоренным и гораздо менее заносчивым, чем был тогда, выводя свои гордые корабли в море, но, по крайней мере, он надеялся, что сможет однажды вернуться для нового боя.

— В другой раз, — сказал он вахтенному офицеру.

— В другой раз, адмирал? — Тот безучастно посмотрел на него. — Когда у британцев будут корабли, способные на такое?

Якино пристально посмотрел на него, но ничего не сказал.