Ты по-своему удивителен; наш сизо-затуманенный город… Середнячок. Нетороплив и спокоен. Невысок и нешумен.

— Провинция! — бросит навскидку гость из каких-либо столиц. — Тупик, тишина… Истинная тьмутаракань!

Покажется ему, что угодил он в точку.

Однако нет же, нет! Полвека (уже?!) назад мальчишечья-мужская половина усть-каменогорцев подверглась повальной и шумной страсти. Имя той коварной и заразительной эпидемии — хоккей. Конечно, азартная — скоростная и силовая! — игра, как магнит, притягивала именно детвору. Во дворах, на простейших ледовых площадках малыши и подростки с увлечением гоняли шайбу, в лучшем случае вырезанную из резинового каблука. Причем «бои» начинались рано утром, а заканчивались уже при месяце и звездах. Даже самые жгучие холода помехой для юных хоккеистов не становились. Увлечение шайбой затмило, пожалуй, все другие зимние виды спорта. Кстати, если в школах из-за сильных морозов занятия отменялись, то в хоккейных «коробках», на площадках, на протоках речушек, на ледовых полянках сопливого народа прибывало вдвое.

— Ура! Уроков нет! Играем!!

Спустя всего три года усть-каменогорский хоккей из любительско-младенческого возраста трансформировался и подрос. На рубеже шестидесятых в Казахстане, а точнее в полузакрытом городе оборонного ведомства, произошло маленькое спортивное чудо с огромными последствиями. Ставшее чемпионом республики усть-каменогорское «Торпедо» довольно неплохо отыграло и в групповом турнире в рамках Спартакиады народов СССР. Пятое место среди двенадцати соревнующихся команд заставило весь Советский Союз посмотреть иными глазами на команду целой союзной республики, но… Из «одной раздевалки»! Популярность, или, как теперь принято, рейтинг ледовой дружины провинциального города взметнулся вверх. К сезону 1959-60 годов в Усть-Каменогорск пожаловало довольно большое количество состоятельных хоккеистов. Сформировались команды-соперники, «подогреваемые» заводами-учредителями. А участие в баталиях сибирской зоны класса «Б» придавало всем встречам необычайную остроту. Что ещё нужно было болельщикам? На хоккей шли, как на праздник. Целыми семьями, дружными компаниями. Ну, представляете: омский Авангард» в гостях? И «мы» их «надираем» по полной программе! Не верите?! К примеру, встреча 10 февраля 1960 года «Торпедо» — «Авангард» завершилась со счетом 6:3! Причем стоит подчеркнуть, что хоккейные матчи проходили под открытым небом. Температура же зимой в Усть-Каменогорске славилась своим крепчайшим «крещением». Случалось так, что играли даже при 40-градусном морозе. А периоды сокращали до пятнадцати минут, правда, с трех их увеличивали до четырех. Болельщики же «грелись» чем могли. К сожалению, многотысячная толпа временами становилась похожей на малоуправляемую стихию. В один из матчей под натиском слишком «горячих» поклонников рухнули борта хоккейной коробки, образовалась давка, погибло два человека…

Четыре игровых сезона понадобилось усть-каменогорскому «Торпедо», чтобы завоевать почетное право выступать в классе «А» чемпионата СССР. Вчитайтесь в эти имена: Станислав Бахарев, Валерий Бордюг, Николай Коняхин, Юрий Тархов, Эдуард Петровский, Геннадий Тихонов, Олег Домрачев, Валерий Андреев, Юрий Чернявский, Владимир Жернов, Юрий Опарин, Вадим Куликов, Юрий Дзюба и тренер команды Азий Алешкович. Это они вывели «Торпедо» и усть-каменогорский хоккей вообще в мир большого и замечательного спорта!

А уж для мальчишек каждый прошедший матч их любимой команды становился главной и горячо обсуждаемой темой. Причем финты и голевые броски торпедовцев юные поклонники непременно желали повторить. Сами. Хоть где. И в любое время! На школьном катке, на крохотном пятачке двора, на льду речки Комендантки и протоках Ульбы, в появившихся хоккейных коробках. Они хотели играть. В хоккей.

Серьезный и настоящий.

А тут все, и в первую очередь руководители и тренеры зародившихся ледовых дружин, видели и понимали, что пополняться за счет приезжающих спортсменов — дело явно неперспективное. Нужны свои, «доморощенные», хоккеисты. И вот тогда, в начале шестидесятых, в Усть-Каменогорске принимается чрезвычайно правильное (хотя и хлопотное) решение о создании школы хоккея.

Вспоминает ветеран усть-каменогорской команды «Торпедо» Юрий Тархов.

Из досье: Тархов, Юрий Павлович, 1936 года рождения, заслуженный тренер Республики Казахстан, нападающий усть-каменогорского «Торпедо» в 1961-1965 гг., на тренерской работе — с 1965 и по настоящее время.

— Первый набор состоял из ребят от 1953-го до 1957-го года рождений, — перечисляет наш ветеран. — Количество желающих преобладало над возможностями одного тренера. К счастью, подставил плечо Олег Павлович Домрачев, и мы распределили ребят на две группы. В числе новичков ко мне пришел заниматься и совсем юный Боря Александров.

В девять лет юный спортсмен отличался… маленьким ростом! А «взял» он меня, как тренера, другим: фанатичной любовью к хоккею. Играть (или тренироваться) был всегда готов сутками напролет. Таким же ненасытным я помню Равиля Гатаулина, позже — Витю Набокова… Им всегда не хватало официально отведенного времени. Вроде бы вот только наша тренировка закончилась, а смотришь — они уже к другой группе «пристроились». Лишь бы поиграть…

Борис так вообще на льду дневал и ночевал. Во дворе дома по проспекту Ленина, где они жили, по инициативе Александрова-старшего возвели коробку. Добротную такую, с хорошими высокими бортами и размерами подходящую. И как только морозы «прижучат», ребятня с кем-то из взрослых сразу же лед заливала. Как правило, Виктор Гордеевич Александров, хоть и инвалид Великой Отечественной войны, всегда находился в центре процесса заливки ледовой поляны. Случалось так, что к протезу мокрая одежда даже примерзала. Опять же именно в квартире Александровых «Борькина команда» устраивала раздевалку. И здесь же, на кухне, уставших, пропотевших, мокрых с головы до ног «баталистов» Александра Михайловна отпаивала горячим чаем.

Напротив через проспект — Дворец спорта, в котором «рубились» взрослые спортсмены, а мальчишки получали навыки грамотной командной игры. Борис, безусловно, на тренировках «выкладывался» полностью. Понятно почему. Ему, щуплому по «физике», следовало превзойти более рослых товарищей мастерством владения клюшкой и шайбой, верткостью в движениях, точностью в бросках. Все рекомендации тренера он выполнял охотно, без всяких оговорок…

Да, сейчас можно утверждать, что олимпийский чемпион родился в усть-каменогорском Дворце спорта. Но это — неправда. Точнее, не вся правда. В те годы хоккей в Советском Союзе находился на пике популярности. Не зря шутили, что по именам знают только космонавтов и хоккеистов. Государство через спортивные комитеты и комсомол всячески пропагандировало и, что очень важно, практически поддерживало детское движение в этом виде спорта. Игры на призы всесоюзного клуба «Золотая шайба» проводились повсеместно — от столицы Советского Союза до глухого районного центра. Причем всем этим встречам юных хоккеистов предшествовала четкая, продуманная организация. Движение, повторюсь, поддерживалось государством в лице комсомола. Блистательный шаг системы, заботившейся о детворе и её досуге! Газеты от «Пионерской правды» до самых «тиражных» «Правды», «Известий», набирающее силу телевидение в зимнее время «Золотой шайбе» отдавали целые страницы и самое «смотрибельное» время.

Всё это так. Но, как правило, первые хоккейные «шаги» происходили во дворах многоэтажек на ледовых полянках. Это потом стихийные команды трансформировались в какой-нибудь «Вымпел», «Снежинку» или «Факел». Так вот, на этом пути от «дикой» до организованной команды происходило естественное становление хоккеиста. На крохотном ледовом пятачке ребенком двигало чувство желания, и уж никак не долга. Бросить точнее и сильнее приспособленную консервную банку или оторванный каблук, превзойти в «финтах» этого «быка» из соседнего подъезда — да что может быть радостней для парнишки в восемь-девять-десять лет?! И если происходило удачное слияние хоккейной любви и неустанного самостоятельного тренировочного процесса (закамуфлированное под ежедневное дворовое времяпрепровождение), то на спортивном горизонте «зажигалась» очередная «звездочка». Конечно, чтобы она вспыхнула во всей своей красе, требовалось и многое другое.

Борис Александров всегда подчеркивал, что спортсменом его сделал отец, горячо поддерживавший фанатичное увлечение сына. Александров-старший, по словам олимпийского чемпиона, выступал не только в роли непременного зрителя на играх дворовых и клубных команд, сражавшихся за призы «Золотой шайбы». Дома же, поздним вечером, радостно оповещал родных о его, Борькиных, голах, обязательно возвращался к игровым ситуациям. Едко тыкал носом в промахи и просчеты, ворчал из-за малой силенки… Заканчивались «разборы полетов» всегда оптимистичным прогнозом: «Играть ты будешь! И в лучшей команде! Только не сдавайся!».

Борис — а на тот момент просто Борька — и его ватага сдаваться и не собирались. Уже на следующий день сразу после занудных уроков наступало самое радостное: лед, клюшка, шайба и… кто кого? Именно в это время девятилетний Александров впервые в своей спортивной жизни стал чемпионом. Его команда в своей, понятно, возрастной группе завоевала первенство Усть-Каменогорска. Но как мало этих узаконенных игр, и к тому же случаются они не каждый день…

— Борис со своей дворовой командой непременно участвовал в наших доморощенных матчах на льду протоки Ульбы, — вспоминает Виктор Набоков. — Я ведь жил на улице Красина, считай, по соседству. И у нас тоже собралась команда ого-го-го! Как правило, накануне игры все участники предстоящих сражений вместе уже потемну готовили ледовую площадку. Случалось так, что из Ульбы приходилось воду таскать ведрами. Вот так метров за сто к речке и бегали — «исправляли» естественный лед. Потом подготовленную площадку маскировали снегом, чтобы, не дай бог, какая-нибудь «мелюзга» нам с утра лед не подпортила. А уж после обеда следующего дня сходились… Бились настырно, самоотверженно, как в последний раз… Экипировку вспоминаю: кто во что горазд. Коньки — «снегурки», «дутыши». И прикручивали их на валенки! Клюшки — вообще страх божий. Приспосабливали «перья» к палкам, прибивали их и привязывали. Кто на что мастак. Я в воротах стоял, так защитные щитки на ноги из распиленной вдоль трубы делал, а рукавицы «усиливал» обрезками валенок…

А может, это всё и нужно было? Как испытание… Слабые — ушли. Сильные — остались…

* * *

В 2003 году на ярославском чемпионате мира среди юниоров меня поджидала настоящая журналистская удача: и познакомился с Владимиром Локотко. Ну, наконец-то! Да, это тоже один из той плеяды усть-каменогорских хоккеистов, которых смело можно причислить к звездам. Нынешний скаут одного из североамериканских хоккейных клубов для меня интересен тем, что по жизни (и спортивной тоже) они шли рядом — Александров и Локотко.

— Господи, по сколько ж нам тогда было? Лет по девять-десять, — «перелистывает» страницы далекого детства мой визави Владимир Локотко. — В двух шагах от дома — я ведь на Квартале вырос, — клуб «Спутник-4». Вот там-то мы и все сдружились: Равиль Гатаулин, Витёк Чечель, Борька Александров, а чуть позже к нашей кампании присоединился Витя Набоков. Все мы играли в турнирах «Золотой шайбы». Выступали азартно и результативно. Побывали на многих всесоюзных соревнованиях. И большей частью возвращались победителями. Почему? Думаю, потому что в то время мы попали в руки педагога божьей милостью и отличного хоккеиста. Его имя — Тархов Юрий Павлович. Я вообще считаю, что это, наверное, лучший тренер по всем показателям. Чистая душа, естественность и искренность. Мы, ребятня, к нему тянулись потому, что он в нас не «материал» видел, а хоккеем навсегда заболевших личностей. Ну и потом у него в тот момент всё получалось. То есть, насколько я понимаю, есть люди, которым дано или не дано. И не обязательно при этом получать специальное образование и обязательный диплом. Так вот, ему было дано свыше что-то сделать. Если я не прав, то давайте перечислим поименно тарховских воспитанников. Вряд ли по результативности кто его переплюнет. Говорят, вот из группы вышел один-два классных хоккеиста, и это очень здорово. Да это полная ерунда! В настоящее время я сам связан с этой работой. И считаю, что из любой группы нормальный специалист обязан воспитать большую часть. Это не означает, что все должны стать олимпийскими чемпионами или чемпионами мира. Но они могут играть, по крайней мере как минимум, на том уровне, на котором находится команда мастеров. Это мое твердое мнение. В тот момент Юрий Палыч Тархов оказался, к счастью, на нашем пути, и из нас довольно многие стали неплохими хоккеистами.

Если взять тренировочный процесс, то он везде приблизительно один и тот же. Другое дело, как проходят эти минуты и часы. То есть два человека преподадут спортивные уроки совершенно по-разному. С душой, с фантазией, с некой «завлекалочкой» и поощрением. Каков тогда будет результат? Так вот, в детстве мне с наставниками везло неслыханно. Да и с учебой вплоть до 7 класса все было очень хорошо. А потом как у всех: что-то выиграешь, и тут эйфория накатывает. Школу — побоку. Те же точные науки очень сложно восполнить. Вот так и учился по накату… Завучем у нас в школе работал хороший спортивный мужик такой. Раньше в первенстве города по всем видам спорта участвовал. К сожалению, фамилию не помню. Имя же — Василий Иванович. А мы его звали «Чапаев»! Любили не потому, что он где-то и на что-то глаза закрывал. Нет, он нас, сумасшедших, понимал и спорт он поощрял. Я ведь начинал с плавания и футбола. Играл за Рубцовск, выступал за Глубокое. В хоккей же подался после уговоров друзей.

— Ты что, Вовка, какое плавание? Ты лось тот ещё. На льду всех сметешь…

Наверное, что-то получалось, если меня пацаном уже заявляли в основную команду. Но пришел новый тренер — Вадим Киселев. И все, полное непонимание. Убрал он меня из команды за «неоднократное нарушение спортивного режима». И уехал я играть в Павлодар. Борис Александров и Москву, я же — на выселки… В Павлодаре поселили в общежитие, в котором проживало много (процентов 80-90!) условно-досрочно освобожденных, так называемых «химиков». В том числе отбывали сроки наказания и земляки из Восточного Казахстана. Вот так вместе и сосуществовали. Продолжал играть, но, увы, и пил, и гулял. Там попробуй не выпей после игры! Приходили «гости», синие от татуировок, человек по двадцать, тридцать. Карты, водка. Отказаться — ну никакой возможности…

* * *

Пожалуй, никто и спорить не будет, что игровые виды спорта — хоккей и футбол, в частности, — для мальчишек всегда были приоритетны, да и сейчас ими остаются. Тем более, что они органично совместимы. Те же усть-каменогорские спортивные звезды (союзного и мирового уровня!) Евгений Поладьев и Владимир Локотко в период своего становления в хоккейное межсезонье с успехом выступали на зеленой лужайке. Борис Александров — не исключение. Наоборот, подтверждение той простой и эффективной схемы спортивного увлечения: зимой — хоккей, летом — футбол. Уже подростком он вовсю играл во «взрослой» футбольной команде. Но лед, коньки, клюшка и шайба, к счастью, оказались более притягательными, нежели зеленое поле и кожаный мяч.

— Вы знаете, а ведь Борис мог в детстве поставить крест на своей хоккейной карьере, — вот такой категоричный вывод сделал в своем экскурсе в биографию олимпийского чемпиона его первый тренер Юрий Тархов. — Ну ладно, маленький рост. Обидно, досадно, но… вырастет! Только его в детстве одна болячка постоянно преследовала — ангина. Горло закутает, завяжет и все равно приходит на тренировку.

— Ну-ка, рот открой!

Гляну — гланды с кулак.

— Нет, Боря. Играть нельзя. Нужно лечиться. Придешь дня через три-четыре.

А после тренировки тороплюсь домой. Автобусная остановка — в двух шагах от александровской же хоккейной коробки. Присмотрюсь, ведь уже глубокая ночь, мороз, холодно, Борис с мальчишками в хоккей играет. Вот вам и лечение…

Правда, к этой надоедливой «болячке» пришлось отнестись посерьезнее после того, как Александрова включили в «молодежку». Настояли на хирургическом вмешательстве. Операция прошла вроде бы удачно, но лето, как для спортсмена, было потеряно. Зато осенью Борис все наверстал, «работал» за троих. Знаете, маленький рост, ангину да ещё десяток причин можно использовать для оправдания собственной слабости, для «развода» с хоккеем красиво и навсегда. Так поступали сотни и тысячи тех же усть-каменогорских мальчишек. И нет в этом ничего сверхъестественного или, наоборот, обидного. Существует право каждого в выборе своего пути…

И при всем при том в Александрове присутствовало нечто, что от других его сверстников и даже старших ребят отличало! То же мышление. Думаю и уверен! — тренировками такое не дается. Это уж от бога. Хоккейный игровой момент настолько скоротечен и непредсказуем, что отработанные на тренировках схемы взаимодействия членов команды, их поведение в различных ситуациях не подвластны механическому повтору в процессе игры и требуют мгновенной переоценки и дальнейшей импровизации. То же чувство дистанции. Его очень трудно привить. Любо-дорого смотреть, как Борис «шел» на соперника, «тянул» его на себя, на ту дистанцию, с которой он его может обыграть. И вдруг — быстрое движение клюшкой, обход, рывок — всё! Он уже — впереди, в атаке на «рамку»! А противник-то — сзади… У Бориса это чувство очень здорово раскрылось. Кстати, на первых порах казалось, что едет вроде не быстро, а проходит всех. Почему? Потому что он чувствовал дистанцию, и как только противник реагировал, в этот момент успевал от него убрать шайбу, отодвинуть корпус, уйти. То есть переигрывал его. Если нападающий идет на сближение, в плотный контакт, он сам прикатывает к «стопу». Что остается защитнику? Встретить в грудь, забрать или зажать шайбу, заблокировать движение нападающего. И всё! Он свою функцию защитника выполнил на сто процентов! Так вот, форвард, нападающий игрок, обязан думать на секунду живее, быть на одно движение шустрее, предсказать — себе предсказать! — ситуацию наперёд.

* * *

Понятно, что искусственный лед, тренажерные залы и профессиональные тренеры придали хоккейному движению (в том числе и детскому) заметное ускорение. К концу шестидесятых годов прошлого столетия юношеская и молодежная команды принимают участие в финальных турнирах чемпионата СССР. Усть-каменогорских молодых хоккеистов начинают замечать даже в столице Советского Союза. Первым приглашенным из числа воспитанников усть-каменогорской хоккейной школы стал Евгений Поладьев. Он органично влился в состав прославленного московского «Спартака» и наглядно продемонстрировал состоятельность «глубинки». Как признание высокого мастерства и беззаветного служения великой Игре под сводом усть-каменогорского Дворца спорта висит символический свитер того самого Женьки Поладьева, который блистательно ворвался из казахстански провинции на хоккейное поле не только Москвы, но и мирового хоккея.

Из досье: Поладьев, Евгений Иванович, 1948 года рождения, заслуженный мастер спорта. В 16 лет уже играл за усть-каменогорское «Торпедо», защитник московского «Спартака» (1968-1975 г.г.), СКА МВО (1975-1976 г.г.), московского «Локомотива» (1976 г.), трехкратный чемпион мира, трехкратный чемпион Европы, участник первой серии игр СССР-Канада. В чемпионатах СССР — 225 матчей, 25 голов. В чемпионатах мира — 28 матчей, 4 гола.

В игровом сезоне семидесятых в Усть-Каменогорск пожаловала команда, являющаяся несомненным лидером всесоюзного хоккея — московское «Динамо», возглавлял которое в то время известный хоккеист и тренер Аркадий Чернышев. Безусловно, две игры «Торпедо» с именитым соперником для усть-каменогорских горячих болельщиков явились подарком судьбы. Однако ж и для «Торпедо» — событие. Себя попробовать в схватках с командой, входящей наряду с ЦСКА, «Спартаком», «Химиком», «Локомотивом» в число законодателей советского хоккея, и понять «что есть что» Устинка на таком уровне. Поклонники хоккея неистовствовали: когда ещё придется воочию насладиться игрой таких звезд, как Александр Мальцев, Валерий Васильев, Владимир Юрзинов, Виталий Давыдов… Да, те баталии, несомненно, удались, невзирая на проигрыш хозяев в обеих встречах. Горячие схватки, виртуозные манипуляции клюшкой, кинжально заброшенные шайбы, крики и аплодисменты, радость и огорчение — все это происходило наяву на наших глазах, с нашим сумасшедшим соучастием. Вот такой первый и настоящий праздник большого хоккея состоялся под гулкими сводами Дворца спорта. И такое — не забывается.

Вместе с тем, по воспоминаниям известного экс-хоккеиста, именно тогда состоялись первые «смотрины» Бориса Александрова московским хоккейным маэстро. По его утверждению, Александров-старший, сумевший пробиться к Аркадию Чернышеву, уговорил того посмотреть на тренировку «молодых», среди которых Борис являлся несомненным лидером.

— Они сидели на трибуне чуть выше нас, — так описывал тот эпизод мой собеседник. — Конечно, нам, молодым хоккеистам, а точнее, мальчишкам, сующими во всё свои любопытные носы, хотелось уж очень знать, о чем Борькин отец, чисто выбритый и трезвый, говорил со знаменитым тренером. Причем сидели они долго, обстоятельно. Когда же двинулись вниз, я, сидевший у прохода, четко слышал констатацию Чернышева о том, что Борька всем хорош: грамотным хоккейным! — катанием, умением виртуозно оперировать клюшкой, молниеносными бросками. Но… мал! Возрастом и массой! В свою очередь Виктор Гордеевич просил Чернышева все же иметь в виду, что через год-другой Борька прибавит и в возрасте, и в росте, и в весе.

Не исключено, что такая оценка пятнадцатилетнего Бориса Александрова авторитетнейшим специалистом в хоккее окрылила и домашнего наставника, и юного спортсмена. Тот и другой уже не сомневались, что большой хоккей обретает вполне видимый горизонт. В одной из личных бесед с Борисом Александровым мы как-то раз затронули вот эту тему: отец-наставник и сын-спортсмен.

Откровенно? Ну, вот до сих пор не могу понять, почему отец во мне, в «метре с кепкой», разглядел хоккеиста с таким-то будущим. — Борис говорил неспешно и негромко.

И вообще, когда мы касались каких-то неспортивных, а тем более семейно-личных тем, предпочитал «уходить в оборону». Отвечал односложно, даже неохотно. Разговорить его всегда стоило больших трудов. Но зато как интересно!

Хорошо запомнил основное отцовское требование: чтобы стать первым в команде, нужно забивать голы. Как, каким образом — это дело второе. Поэтому, говаривал он, рвись на «пятачок» через всех, «стреляй» мгновенно. И — не замахом! А кистевым броском, чтобы никто и не понял, что шайба уже там, в сетке, что уже гол. Мал ростом? Да, это — плохо. Будь тогда вертким, становись неутомимым… Он ведь меня гонял страшно. Я после его тренировок на дворовой коробке просто падал, не мог стоять на ногах. Выматывался без остатка. Кстати, невзирая на то, что после фронтового ранения ампутировали ногу, отец любил (в особенности в мои детские годы) становиться в «рамку» и чтобы я бросал шайбу. Таким способом тренировались даже в квартире. Соседи рыдали от этих тысяч щелчков по смежной стенке…

Борис рассказывал об отце и, видимо, сам того не понимая, следовал уже в своей тренерской работе его давнему совету. Я, было, удивился, когда вернувшегося с тренировки сына, пятнадцатилетнего Виктора (да, назван в честь своего деда!) Борис сразу с порога препровождал не на диван для отдыха, а на велотренажер: процесс закаливания продолжался.

— Пусть молочную кислоту из нагруженных мышц выгоняет. Давай, Витя! Крути педали! — подмигнул он еле живому сыну и тут же довольно резко оборвал причитание жены. — Не переломится, не причитай…

Хочешь или не хочешь, а жизненный опыт передается из поколения в поколение. Даже вот так: незаметно, подспудно.

В знаменитом усть-каменогорском финале турнира «Золотая шайба» Борис Александров участвовать не мог: он вырос из «детства». Ведь уже в шестнадцать лет он был заявлен в основной состав «Торпедо». Но в предыдущих турнирах играл активно. В том же Воскресенске, в одном из финалов «Золотой шайбы», виделся и вживую общался с кумиром всех юных хоккеистов Анатолием Фирсовым. Воодушевленный и окрыленный, он «выдавал» такое!.. Виртуозная игра Борьки Александрова не прошла мимо внимания специалистов «взрослого» хоккея. Поэтому не исключено, что на тренировке усть-каменогорцев столичный гость смотрел на молодого спортсмена уже глазами цээсковского наставника. Да-да, великий игрок Фирсов в то время начинал осваивать амплуа играющего тренера ЦСКА.

А дальше непредсказуемые спортивные пути всего лишь через месяц после Всесоюзного турнира «Золотая шайба» свели в Усть-Каменогорске лучшую команду Советского Союза ЦСКА и усть-каменогорское «Торпедо». Состоялись две игры. По статусу вроде бы товарищеские. Однако ж нет, «рубились» в полную силу с первой минуты и до последней! Первая встреча завершилась со счетом 4:11 и пользу гостей. И во второй хозяева потерпели поражение — 5:7. Хотя, между прочим, первые периоды в обеих играх торпедовцы выигрывали.

В составе армейцев выступал признанный мастер Анатолий Фирсов. Среди же форвардов «Торпедо» на лед выходил и Борис Александров. Уже в первой игре и тот, и другой «отметились» заброшенными шайбами. Всё это к тому, чтобы попытаться понять, почему Анатолий Фирсов стал называться инициатором перевода юного торпедовца в ЦСКА. Спустя много лет в одной из бесед Борис Александров ситуацию прояснил.

— После матча, — рассказывал он, — Анатолий Фирсов пришел к нам домой. Переговорил с отцом и мамой. Папа тяжело болел, уже фактически не вставал. Вот поэтому разговор проходил у нас дома. Родители благословение дали — согласились с доводами Фирсова. Помню, как воспрял тогда отец…

* * *

То было время всеобщих непрекращающихся в газетах «одобрямсов», ежемесячных партийных собраний, «аплодисментов, переходящих в овацию», «звездопадов» на лацканы «генерального» и других секретарей, постоянных магазинных очередей за «дефицитом» и повального семейно-бытового пьянства. Но вместе с тем процветали детсады и пионерлагеря, типовыми многоэтажками заполнялись микрорайоны, а выпускники вузов точно знали, где будут работать. К спорту также относились по-иному. Только в одном Усть-Каменогорске, повторюсь, установили 47 хоккейных коробок, в том числе и знаменитую — у Дворца пионеров по улице Кирова, на которой выросли сотни и тысячи юных усть-каменогорцев нескольких поколений. Это уже в наши времена властьпредержащие безжалостно отобрали её у поклонников шайбы и мяча и просто-напросто снесли. Высвободившиеся участки перепродали для возведения парочки престижных особняков. Деньги за ту самую землю детской хоккейной коробки, понятное дело, осели в личном кошельке…

Эпоха семидесятых для семнадцатилетних длинноволосых (битловских!) парней в «клешах» характерна и другим. Повальное увлечение доступными переносными магнитофонами и мотороллерами сменилось любовью к мощности, скорости и трубному рыку. В больших городах и малых шло активное «укрощение» «железных скакунов» — мотоциклов. Отечественные «Мински», «Восходы», «ИЖи», и даже тяжелые «Уралы» ревели вечерами на проспектах и улицах во всю мощь своих больших и малых цилиндров. Очки не очки, каска не каска, но что сзади обнимающая тебя девчушка — это уж непременно. И стрелка спидометра, падающая до упора направо!

Особый шик — вишнево-хромированная «Ява» с элегантным защитным стеклом. Знаменитая изящная «капля» — 350-я модель, неповторимый облик которой и сейчас вызывает ностальгию по прекрасному. Первым «оседлал» такую красавицу восходящая звезда усть-каменогорского хоккея Женя Поладьев.

А уж когда появилась 634-я с горбатым баком, с этаким необычным дизайном для тех времен, то кто её укрощал?

Кто держал её за «рога» и ставил на «дыбы» мгновенной мощью обоих цилиндров? Усть-каменогорские общие любимцы: Равиль Гатаулин, Володя Локотко, Виктор Чечель, Саша Медведев и, конечно же, Борис Александров. Да уж, не зря волновались и мамы, и папы по поводу затянувшихся вечерних прогулок красавиц-дочек в компании ребят, гордо называвших себя «квартальскими». Весенние бурлящие вечера в обнимку и гонки на вишневой «ласточке» — это всегда радость для одних, слезы и огорчения — для других…

При плохой памяти запоминается самое лучшее или самое ужасное, — подшучивает Виктор Набоков, голкипер усть-каменогорского «Торпедо», бессменно защищавший ворота команды на протяжении добрых полутора десятков лет, и, конечно же, непременный участник тех мотоциклетных развлечений «хоккейно-квартальной компании». — Ту весну я хорошо помню, и даже тот день, когда Борис Александров всех нас ошарашил фантастической вестью. Шли мы из института дружной говорливой ватагой, «планировали» очередной вечер, и вдруг Борис, с утра выглядевший каким-то отрешенным и погруженным в себя, «развязал язык»:

— Мне звонили из Москвы! Из ЦСКА! Ребята, меня к ним в команду берут…

Компания замерла. Потрясение, да и только. Это в настоящее время приглашениями и поездками даже за океан никого, пожалуй, не удивишь. А вот в те, семидесятые, когда ЦСКА считался лучшим клубом Советского Союза и команду которого знал и уважал весь мир, тот московский хоккейный Олимп для мальчишек из глухой провинции оставался далеким и недоступным. Ну как отряд космонавтов! Знаем, что есть, а попасть туда просто невозможно. А тут нате тебе: наш Борька — и в ЦСКА. В ЦСКА?!

— Ну и шуточки у тебя! Долго думал?

— Нет, правда! Не шучу и не разыгрываю. Мы уже и дома все обговорили. Так что, мои хорошие, скоро отбуду.

Накануне обстоятельства «увели» в другой город и Володю Локотко, ещё одного друга детства. Молодой, ершистый, он никогда не молчал в спорах и в обсуждениях прошедших игр. Главному тренеру (а тогда в этой роли выступал Киселев) подобное, конечно, не нравилось. Тем более, что при желании у Локотко пару-тройку прегрешений найти всегда запросто. Те же нарушения дисциплины и режима. Хотя — по тем временам — физически более сильного хоккеиста в «Торпедо» не имелось. Природа наградила нашего товарища колоссальной мощью и работоспособностью за троих. Силён, как лось! На игру он запросто выходил без всякой защиты. И на льду ему равных не сыскать на тот момент. Выкладывался весь до остатка! Даже в случае предыдущего ночного «фестиваля». Опять же, Вовка только входил в пик спортивной формы. Конечно, у тренера всегда имеется право «казнить или миловать». Только второй вариант предполагает больше затрат личной энергии и педагогических способностей. Проще и легче выгнать… Из хоккейно-квартальной компании нас оставалось все меньше и меньше…

* * *

Тот последний отпуск перед отъездом в Москву пролетел у Бориса быстро. С друзьями они совершали мотоциклетные «набеги» в Горную Ульбинку. Не доезжая до пионерлагеря имени Гастелло, сворачивали на бережок одного говорливого горного ручья. Место уютное, укромное. Берлога да и только! — под сине-зелеными пихтовыми кронами. Густой, до головокружения, аромат хвои, непрекращающийся рокот чистой ледяной воды на перекатах, гитарные аккорды у ночного костра — вам такое не знакомо? Жаль…

Более длительные поездки — на Бухтарминское водохранилище.

На море! — радостно надрывали горло ребята, «седлая» горячих, скоростных скакунов — вишнёво-хромированные «Явы».

— Кто что берет?..

Набирали и многое, и многих. Да, именно так: в семнадцать лет всегда хочется «погорячей». Кровь кипит, глаза горят, сердце «ёкает» при виде симпатичных, стройных и энергичных… Ритмичная музыка из «Романтика», танцы с вольными движениями и сопутствующий глоток «шампанского» (а временами и не только!) затмевали собственный здравый смысл и отметали напрочь заботливые родительские напутствия.

И уж там, у ласковой воды, в тихой бухточке Голубого залива компания «раскрепощалась» со всей юношеской страстью и бесшабашностью! И это при всем при том, что в двух шагах находилась спортивная база.

Но хочешь не хочешь, а контроль и присмотр на ней корнями уходил в систему закрытого — номерного! — завода. Так что там особенно и не разгуляешься. А когда тебе семнадцать?! И ты популярен и всеми любим?!

Правда, вот что интересно. Владимир Локотко те вылазки (как и Виктор Набоков) запомнил хорошо. Однако ж по другому поводу. Все эти поездки им, молодым, конечно, нравились.

— Вместе с тем мы с Борькой враз все бросали, как только речь заходила о рыбалке. Хоть какая б веселая и завлекательная компания ни складывалась, на зорьке мы тихо «смывались». Уютные бухточки, окруженные живописными каменными скалами, сосны с их терпким запахом и фантастическими изгибами стволов завораживали своей особенной красотой. Расположишься на удобном выступе, приготовишь снасти, немного поежишься от набежавшей прохлады и замрешь в ожидании. Какие то были счастливые минуты! Вот и солнышко из-за хребта сверкнуло. И тут туман, до этого пушистым покрывалом укрывавший низинки бухт, начинал таять. Вода проясняется, из серой превращается в сине-зеленую… Мы же глаз с поплавка теперь не сводим. Ну? У кого что? Оп-па! Есть одна! Потом другая, третья… И начинался бешеный клев. Успевай только подсекать!

Вот такое то лето на Бухтарме семьдесят третьего года…

В Москве, изучая хоккейные архивы, мне довелось повстречаться, пообщаться, а потом и подружиться с теми, кто играл в ЦСКА в те далекие семидесятые. И один из них — знаменитый на весь мир великий спортсмен Евгений Мишаков.

Из досье: Мишаков, Евгений Дмитриевич, 1941 г.р., заслуженный мастер спорта, нападающий. 1959-62 гг. — Локомотив» (М), 1962-63 гг. — СКА МВО, 1963-74 гг. — ЦСКА. Восьмикратный чемпион СССР (400 матчей, 193 гола), четырехкратный чемпион мира, трехкратный чемпион Европы, чемпион Зимних Олимпийских Игр 1968 и 1972 годов. В ЧМЕ и ЗОИ — 35 матчей, 23 гола. Единственный в СССР спортсмен, дважды удостоенный медали «За трудовую доблесть». Последние годы тяжело болел, мог передвигаться только на костылях. Награжден орденом «За веру и верность». Умер 30 мая 2007 года.

Кофе, которым угощал гостеприимный хозяин, неповторим по вкусу и аромату. Мы сидим в небольшой уютной кухне, куда Мишаков потащил меня прямо с порога. Угощать гостя — это в крови, в незыблемых семейных правилах.

— Хорош? — улыбается Дмитрия. — Это Вера постаралась, жена моя милая и заботливая. И где она находит такой — точно не знаю. Я ведь теперь обезноженный и малотранспортабельный, больше дома сижу. Ты наслаждайся своим кофе, я же, по привычке, лучше закурю.

Мишаков! Евгений Дмитриевич Мишаков! Дмитрия! Тот самый! Возраст и хоккейные травмы превратили спортивного богатыря по сути дела в инвалида. К сожалению, к великому сожалению, это так. Однако ж дух Мишакова-хоккеиста не сломлен. Он может посетовать, виртуозно ругнуться, но «плакаться в жилетку» — да никогда! Вот почему глаза его и сейчас сверкают, и гримасы боли на лице не увидишь. И костыль — как случайный и временный элемент ветеранского «штрафного» времени. Настоящий боец клюшки и шайбы…

Знаменитая гроза и кара канадских, чешских и шведских хоккейных «драчунов». Это тот, кто, разозлившись, выбросил в одном из показательных матчей в г. Калинине (ныне Тверь) за борт совсем обнаглевшего канадского тафгая. Мои личные воспоминания сводятся к тому, как в одном из матчей совсем молодой армеец Мишаков лихо уложил на лед неповторимого богатыря-«химика» Александра Рагулина.

— Ну, было, такое было, — хрипит басом заядлого курильщика Дмитрия. — На площадке действительно меня побаивались. А что, можно по-другому? Хоккей — это не балет на льду, а нечто совсем другое… Я на всю жизнь запомнил знаменитую тарасовскую фразу, ставшую смыслом моего хоккейного поведения: «Не давайте себя в обиду. Вы же не мальчики для битья»…

Выпита одна чашка ароматного и крепкого напитка, другая, третья… Дмитрия, наверное, искурил уже полпачки сигарет, а хоккейная тема — неисчерпаема. И, конечно же, хотелось узнать спортивную биографию прославленного хоккеиста, прежде чем он начнет рассказывать о Борисе Александрове.

— Биография, говоришь? Ты ко мне когда следующий раз зайдешь?

— Да хоть завтра!

— Ну и отлично! Вот завтра я тебе в печатном виде биографию и выдам. — Как-то уж несколько ехидненько произнес Мишаков.

На следующий же день Евгений Дмитриевич сунул мне пачку листков. Я прямо-таки оторопел.

— Потом почитаешь. А пока проходи. Твой напиток тебя заждался…

И вот те мишаковские страницы:

…Родился я в Подмосковье, а клюшку взял в руки, когда отец, проходчик метро, перевез нашу семью в Первопрестольную. Недалеко от нашего 6арака находился стадион «Химик». Вот там все и началось. Вру! Существовал ещё и двор с друзьями, примером был и старший брат, завзятый футболист. Так что футбол и шайба — самые любимые «игрушки» новоиспеченного московского пацана. Детская любовь к спортивным играм как-то незаметно переросла в смысл жизни. Для начала я отыграл за «Химик» пару футбольных сезонов. А тут семейная радость: мы получили квартиру в районе Хорошевки. И в этом же доме стал жить Борис (по тем временам просто Борька!) Михайлов. Мы сразу сдружились и заиграли в одной хоккейной команде. Причем ухитрялись обыгрывать ребят более старшего возраста. Хоть и злились они, но факт: мы играли лучше. Да и при необходимости могли за свою «правду» постоять.

Я после неполной средней школы поступил в ремесленное училище. И вот там-то стал играть в хоккей по-серьезному, выступал за команду «Трудовые резервы». Причем играл явно неплохо. Здоров, как бык, энергии на десятерых хватило бы. Играл без смены все три периода! И на одном коньке обставлял всю команду противника. Забивал, ей-богу, по 15-18 голов за игру. Вот оттуда меня и перетащили в «Локомотив», в молодежный состав. А вскоре я стал играть и за «основу»! Всё получалось неплохо. Да тут мне исполнилось целых 18 лет — значит, нужно в армию. «Локомотив» разок подсуетился, сделал «бронь». Но через год меня стали разыскивать как дезертира, и в один прекрасный день наша славная милиция взяла меня под белы ручки да и сдала в военкомат. «Отыгрался», — подумал я тогда, как прямо из военкомата меня повезли в пансионат на Песчаной площади — на сборы команды СКА МВО. Ну, нет худа без добра! Два года в этой команде пролетели махом. И довольно успешно. Почему? Да потому что меня приглядел сам легендарный Тарасов. Как раз начиналось первенство Вооруженных Сил, в котором участвовал наш СКА МВО. На том первенстве мы выступили очень неплохо, проиграв в финале лишь явному фавориту — ЦСКА. После финальной сирены Тарасов первым делом подошел к Шувалову, тренеру СКА МВО, и сказал, чтобы я собирал вещи и перебирался в ЦСКА.

О нагрузках на тренировках Тарасова может свидетельствовать хотя бы тот факт, что в ЦСКА я пришел, имея вес в 74 килограмма. А уже через год накачался до 85. И такие кондиции у меня сохранялись на протяжении лет десяти — ни килограмма больше, ни килограмма меньше. Только в последние годы, когда я уже заканчивал играть, мой вес достиг 93 килограммов.

После первых тренировок Анатолий Владимирович прямо на площадке подкатил ко мне и сказал: «Беру тебя на 10 лет с прицелом в основной состав». Это значило, что я подхожу под его видение игры. Однако право играть в команде Тарасова необходимо было еще заслужить. В ЦСКА на тот момент насчитывалось 5 пятерок, и тех, кто не попадал в «Основу», специально не заявляли на чемпионат, чтобы они могли участвовать в первенстве Москвы. Наша тройка Мишаков — Ионов — Моисеев и некоторые другие ребята — Овчуков — Деконский — Дроздов — тогда и играли на город. Только через год-два мы уже стали постоянно выступать в основном составе ЦСКА. Тарасов проповедовал тогда схему игры 1-2-2. Алик Зайцев, которого мы звали «чистильщик Мальдини», действовал как последний защитник, Ромишевский и Ионов играли «хавбеков», а мы с Моисеевым — двух форвардов. К сожалению, за сборную СССР тройка Мишаков — Ионов — Моисеев сыграла всего один раз — на Олимпийских играх 1968 года. Почему-то в сборную чаще всего меня одного из нашего звена брали.

У Тарасова всегда играли только сильнейшие. Он любил повторять, что если ветеран и молодой хоккеист — игроки одного уровня, то предпочтение отдается ветерану.

В ЦСКА сформировалась очень здоровая атмосфера, там было просто приятно находиться. Да, ребята жили большую часть времени на сборах, а многие, в том числе и я, к тому времени уже успели обзавестись семьями. Но время вне дома летело весело и интересно. Никто ни на что не жаловался — отдавали себе отчет в том, что сами выбрали эту судьбу — быть хоккеистом.

А время на сборах и впрямь не замечали. Тарасов очень интересно и разнообразно проводил тренировки. На каждом занятии он выдумывал какие-то новые упражнения и приемы. И они проходили очень азартно в атлетическом зале или на льду. Если был атлетизм, то работали с тяжестями только в движении. Культуристов из нас Анатолий Тарасов делать не собирался, и заставлял тренироваться со штангой, гирями, блинчиками не стоя на одном месте, а двигаясь. Закрепощение мускулатуры очень вредно для хоккеиста, поэтому помимо накачивания мышечной массы необходимо было работать на развитие гибкости, ловкости, координации движений. Прыжки, кувырки, наклоны, повороты с нагрузкой — вот каким помимо классического жима и становой тяги для нас было занятие атлетизмом.

На «силу» работали также и с утяжелительными поясами — килограммов по 20. Те же прыжки, кувырки в них проделывали, имитировали ведение шайбы с этим грузом на талии. На льду мы частенько выполняли такое упражнение: один конец жгута прикреплялся к борту, другой — к хоккеисту. И задача игрока была дотянуться до шайбы, находящейся от него на определенном расстоянии. Делаешъ шаг вперед, а жгут тебя тянет назад. Однажды резина соскочила и так Ромишевского по спине ударила, что бедный «Рем» не мог недели две нормально сидеть — сверкал синячищем во всю спину. Когда мы уезжали летом на сбор в Кудепсту, то, работая на берегу Черного моря, в качестве спортивных снарядов использовали обыкновенные камни. Тягали их, как гири, а после окончания тренировки выкидывали «остолбеневшие» булыжники в воду. За те годы, что мы наведывались в Кудепсту, наверное, все побережье очистили от камней. Была там еще одна лестница — 800-ступенчатая. Тарасов нас гонял по ней с партнером на плечах вверх и вниз. По три пары кроссовок на таких бегах изнашивали. Как же мы ненавидели эту лестницу! Однако, поди, попробуй показать обиженный или раздраженный вид — бежишь и улыбаешься! Ведь весь пляж, как никак, смотрит за тренировкой ЦСКА. Зато как только тренировочное занятие оканчивалось, по команде: «В воду!» все плюхались в море. И был в воздухе такой столб пара, что мы не видели друг друга. А Тарасов заставлял нас и в воде делать кувырки, плыть на скорость, нырять на расстояния… И все весело, с улыбкой — для снятия усталости. Хорошо!

Все, что придумывал Анатолий Владимирович, оказывалось необходимым для нас. Это мы понимали, как только начинался сезон. Ни одно его упражнение не было бессмысленным.

Помимо самого хоккея на тренировках во что мы только не играли. Например, Анатолий Владимирович придумал двухэтажный волейбол — садишься к партнеру на плечи и перекидываешь мяч через сетку. Играли в баскетбол и гандбол по хоккейным правилам. Отдельно занимались акробатикой. Даже бокс у нас был. Правда, Тарасов меня особо не подпускал к рингу. «Иди отсюда, а то убьешь кого-нибудь», — шутил он. Тысячи полезных упражнений проделывали на тренировках! А уж как мы в футбол играли — не хуже мастеров. Помню, на Песчаной проводили товарищеский матч с футбольным ЦСКА — уступили всего 0:1, да и то потому, что «зевнули» их нападающего. Но при игре поперек поля одноклубникам никогда не проигрывали. Многие ребята — Борька Михайлов, Валерка Харламов, уверен, выйди они на поле, смотрелись бы не хуже футболистов. А Юрку Блинова Тарасов и вовсе забрал из основного состава футбольной команды.

Главным балагуром на сборах, пожалуй, всегда был я. И шутки какие-то придумывал, и клички всем давал. Михайлова прозвал «Пырей» (за уши оттопыренные), Ионова — «Федор Иванович» (пел постоянно, как Шаляпин), Рагулина — «Бегемотом» (за крупную комплекцию), Зимина — «Пингвином» (рифмуется с фамилией), Моисеева — «Джино», Ромашевского — «Ремом» (по фамилии). Никто не обижался.

Анатолий Владимирович много работал с каждым индивидуально. К примеру, после очередного сезона он собственноручно составлял план подготовки в межсезонье каждому из 25-30 своих игроков. И когда хоккеисты шли в отпуск, они старались неукоснительно следовать своему индивидуальному заданию. Допустим, пишет он: «повысить технику кистевого броска». Ты идешь в зал, где в то время тренировались такие великие тяжелоатлеты, как Власов и Жаботинский, берешь гриф от штанги и разрабатываешь кисти. Или: «научиться обыгрывать противника за счет неожиданных финтов». Там же делаешь кувырочки, имитируешь финты, работаешь над быстротой, реакцией, ловкостью. А чтобы повысить умение вести силовую борьбу, мы бегали по лесу и с разбега плечом врезались в сосны. «Бей канадцев», — в таких случаях говорил Тарасов. И мы били так, что шишки, слетавшие с деревьев, можно было собирать корзинами.

Когда он был чем-то недовольным, непременно обращался к хоккеисту: «Молодой человек». Вообще тренировочный процесс Тарасова — это отдельная повесть. Об этом уже только говорилось и писалось, что лишний раз повторять и не стоит. Скажу лишь, что теоретических упражнений он давал не меньше, чем физических. Придумывал постоянные головоломки — рисовал какие-то схемы на макете хоккейной площадки и спрашивал, как бы тот или иной хоккеист поступал в такой-то ситуации. После матча каждая пятерка должна были составить отчет Тарасову о своей игре. Если, к примеру, звено пропускало или забивало гол, то старший в пятерке — в нашей им был Зайцев — подробно описывал, где и кто из игроков он находился на площадке в этот момент. Потом Анатолий Владимирович разбирал с игроками каждый такой эпизод и выставлял им, как в школе, оценки. Он говорил нам постоянно: «Вы без пяти минут тренеры. Думайте, и хорошо думайте». И каждый из нас приучился к взвешенному и объективному самоанализу.

Что касается силовой борьбы, то лично мне пришлось во время некоторых игр действительно применять свои «нехоккейные способности». В том же Калинине, если честно, меня просто вынудили. Проводили же мы этот матч специально не в Москве. Анатолий Владимирович хотел в этой встрече проучить канадцев, ответить им их же оружием. На глазах у правительства и руководителей отечественного спорта этого делать было нельзя. Поэтому и выбрали Калинин. В канадской команде играл один опытный хоккеист по фамилии Рой. Он выполнял роль играющего тренера и вел себя на площадке достаточно нагло. Тарасов дал мне задание опекать Роя. И вот в третьем периоде, после очередной из его многочисленных выходок, Анатолий Владимирович посмотрел на меня и сказал: «Ну, Женёк, теперь можно». В следующей смене я встретил этого Роя в корпус, пару раз «приложил» как следует, а потом и вовсе перебросил его за бортик, где сидели канадские хоккеисты. Так мы показали сопернику, что мы тоже можем, если что, постоять за себя.

Был подобный случай и в 1971 году. Мы проводили 10-матчевое турне по Канаде. И встречались с командой, в которой играли братья Кадье. Одного из этих братьев я тогда сильно отделал. Получил две минуты плюс пять. Потом уже в самолете, когда мы летели обратно вместе с этой командой, «непострадавший» брат Кадье, глядя на мою физиономию с фонарем под глазом, сказал: «Very well, mr. Mishakov!» («Очень хорошо, мистер Мишаков»).

Мне вообще приходилось иногда выполнять в команде poль такого устрашителя соперника. И в ЦСКА, и затем в сборной. Как я уже говорил ранее, на площадке я никого никогда не боялся. Да и в жизни тоже. Такой уж у меня характер от рождения. Многие соперники опасались нашего прославленного 105-килограммового защитника Александра Рагулина. Сашка же боялся меня. Не скрою, бывали моменты, когда приходилось его «воспитывать» — а рука-то у меня ох как тяжела!

Тарасов тоже подшучивал надо мной по этому случаю. К нам в раздевалку ЦСКА частенько захаживали после игры различные высокопоставленные чины — генералы, полковники. И вот идешь после игры в душ, едва передвигая ноги, и слышишь, как Тарасов за твоей спиной говорит какому-нибудь чину: «А вот к этому лучше не подходить. Ни за что ни про что убить может». Оборачиваюсь и вижу — Анатолий Владимирович указывает на меня пальцем и вовсю улыбается.

Обо мне шутили: если Мишаков на поле и перед ним стена стоит — убирай ее поскорее, снесет. Я на площадке не жалел ни себя, ни соперников. Но играл всегда в пределах правил. Многим, естественно, моя манера игры не нравилась, и меня частенько пытались специально задеть, ударить исподтишка. Однажды в Финале Кубка европейских чемпионов со «Спартаком» мне досталось от Женьки Зимина. До конца матча оставалось секунд за 40, мы выигрывали 8:5, и чтобы «убить время», я положил шайбу на клюшку и на уровне плеча стал ее носить по площадке, издеваясь над соперником. Зимин не выдержал, догнал меня и ударом клюшки рассек мне бровь. Правда, сразу же после матча пришел к нам в раздевалку, извинился передо мной.

Я не в обиде — одним шрамом больше, одним меньше. Сколько мне накладывали швов, что я и забыл. Не раз ломал ребра, ключицу, бедро. Левая рука до сих пор плохо работает. Выбиты передние зубы. На обеих ногах удалены мениски, а нос мне ломали восемь раз. В общем, повреждений, наверное, не меньше чем у канадских профессионалов. Только у нас, в отличие от них, травмы не считают и не рекламируют…

И снова — чашка вкуснейшего кофе (забыл, какая по счету) и очередная сигарета у моего собеседника.

— Да, Дмитрич, такая биография на остросюжетный роман тянет. Только «допрос» мой с иной целью — узнать как можно больше о Борисе Александрове. Первая встреча с ним состоялась в Москве?

— Нет! В вашем славном граде Усть-Каменогорске! Приехали мы на товарищескую игру неполным, но достаточно сильным составом. Вышли на поле, особого страха, конечно, нет. По привычке приглядываюсь, кто из хозяев на что способен. Одна смена, другая, третья… Определил для себя: торпедовцы — неплохие ребята. Крепкие и сыгранные. Но среди них выделялся один “молодой” — шустрый такой, «праворукий». (В хоккее в зависимости от природных особенностей существует два «хвата» клюшки: левый и правый. Как правило, большинство хоккеистов играют под левый хват. «Праворукие» более «неудобные» для голкипера. — А. Ш.). Техника владения клюшкой, кистевые броски, виртуозное катание — выше всех похвал! В стычках вьется, проскальзывает эдаким змеёнышем через всех, не удержишь и не остановишь… Именно Змеёныш, да и только! Не могучий и страшный Змей Горыныч, а вот такой юркий его сыночек! Так ведь и шайбу как красиво нам забросил! Мы с Фирсовым, а он уже находился в статусе играющего тренера, враз на него глаза и положили. Для ЦСКА такой мальчишка — находка. Поинтересовались, как он в сезоне отыграл.

Оказалось, что умеет забивать голы. Да ещё какие! И главное — кому! Тем же киевским ребятам у них дома забросил шайбу, а в родном Усть-Каменогорске так вообще три гола им забил и вывел «Торпедо» в победители. А киевское «Динамо (ставшее затем «Соколом») в те времена находилось в числе лучших команд Союза. И потом на льду, невзирая на щуплость, на мальчика для битья не походил. Сам норовил соперника «прищучить». То есть по всем канонам подхода под стандарты нашего мэтра Тарасова. По возвращении в Москву у нас и состоялся хороший разговор с Анатолием Владимировичем. В частности и о Борисе Александрове.

Понятное дело, что окончательное право на приглашение в армейский клуб есть у одного — у главного наставника. Но Тарасов к тому времени и во мне, и в Фирсове видел уже не только опытных хоккеистов, но и, как я уже говорил, фактических тренеров. И наши рекомендации свою роль сыграли. Вот так Борис Александров стал армейцем. Всегда вспоминаю и первое московское «братание» с Борисом, и до сих краснею за тот случай. Молодые игроки в ЦСКА, да и в любом другом клубе, думаю, обычно занимаются «черновой работой» — шайбы собирают после тренировок, таскают везде станок для затачивания коньков. Это не дедовщина, просто так было принято в отечественном хоккее. Так вот, когда в клуб пришел молодой Борька Александров, я ему как-то в раздевалке сказал, чтобы он брал и таскал в поездках точильный станок. А этот юнец отказался! Нагло так, с вызовом.

Понятно, что я сначала остолбенел от такого заявления, а уж потом и закипел.

— Ты что, сынок?! — рявкнул во весь голос. — Уже выше всех?!

И… хлесть его в лоб. Полетел Борька через все скамейки, «собирая» клюшки, коньки, «защитки»…

Команда замерла, и тишина, как перед грозой.

Как раз в этот момент в раздевалку зашел Тарасов. Увидел лежащего «бойца», мгновенно оценил ситуацию, подозвал меня к себе одним кивком и спрашивает:

— За что?!

— За дело, — отвечаю.

— За дело? Можно! — сурово констатировал Анатолий Владимирович.

И ушел. Ушел!!

— Сразу же хочу сказать, что дальше с Борькой отношения наладились. Видимо, и вправду говорят: хорошая дружба с хорошего мордобоя начинается. Сколько времени прошло, мы состарились, стали другими. Борис же во время наших встреч, обнимая меня, первым делом всегда произносил коронную фразу: «Только не бей в лоб, Дмитрич». И как при этом светился своей знаменитой и привлекательной александровской улыбкой… Между прочим, после завершения хоккейной карьеры в ЦСКА я стал играющим тренером СКА МВО. Так вот, Бориса Александрова, после того как он рассорился с Тихоновым, я забрал в свою команду. Играли в одном звене. Хороший он все-таки хоккеист: техника, интуиция, взаимодействие с партнерами. А его неповторимая импровизация?! Ей-богу, поставь нас вместе в одно звено в ЦСКА — я лично ещё бы играл лет пять, не менее.

Когда в мае 2007 года пришла горестная весть о кончине Евгения Мишакова, долго не утихала боль в сердце. Жить бы великому хоккеисту и жить. Время — ну как ты беспощадно…

Сказать, что Москва встретила Бориса Александрова неласково и недружелюбно — значит, покривить душой. Для приглашенного из провинции спортсмена (пусть даже способного) никто, конечно, особых условий не создавал. В ведущих московских клубах, формально не относящихся непрофессиональным, проблемы проживания спортсменов, их питание, обеспечение спортивной одеждой и инвентарем (а также зарплатой) решались в одночасье, по давно накатанной схеме. Приказ — и ты уже в «обойме». В ЦСКА — тем более. Для нужд клуба существовал знаменитый пансионат на Песчаной площади. Вот он и стал и родным домом, и «кормящей мамой» для вчерашнего усть-каменогорца. Всё бы ничего, но перед новичком возникали совсем иные проблемы. Помните фразу Евгения Мишакова: «Право играть в команде Тарасова необходимо было ещё заслужить»?

Рудноалтайский журналист и истинный поклонник «Торпедо» Владимир Корсунский в одной из публикаций о Борисе Александрове сделал ссылку на письмо Анатолия Владимировича Тарасова к Виктору Гордеевичу Александреву: «Докладываю Вам, что Борис много и усердно тренируется. Рекомендуем его в состав сборной молодежной страны. Борису нужно проявить немало мужества и терпения, чтобы войти в основной состав ЦСКА. Если он обладает таким ж характером и упорством, как Вы, будет все в порядке».

Не исключено, что тренер Тарасов уже знал, что Александрову-старшему жить оставалось всего ничего. Физически помочь же ему просто нечем. А вот письмо — это как подтверждение исполнения заветной мечты отца о том, что сын его будет-таки играть в лучшей команде Советского Союза. А потом в Москву пришла телеграмма для Бориса Александрова со скорбной вестью. Только Тарасов её не сунул мимолетом молодому хоккеисту. Нет, он оставил Бориса после тренировки, присел вместе с ним на скамью у ледового поля.

— Не вздыхал и глаза не закатывал. Произносил слова жестко, твердо, избегая красивостей и ложного пафоса. — Борис Александров, как он сам говорил, ту беседу запомнил на всю свою жизнь. — Он ведь меня тогда «сынком» назвал. «Нет, сынок, ты не пойдешь сейчас на отдых. Потренируйся часок. С полной отдачей. Тебе не слезы нужны, а нагрузка на всю катушку. Иди. Становись мужчиной»…

Вот так судьба распорядилась. Взлет сына и… смерть отца. Пройдет много лет, и снова такой же заколдованный круг…

Борис, как говорится, в ту осень «закусил удила». Не жалел себя на тренировках, полностью выкладывался в матчах. Ему всё было интересно. В особенности — «впитывать» намертво установки такого тренера, как Тарасов. Александров буквально благоговел перед наставником. Причем это чувство сохранил на всю жизнь. Да-да, где бы и как бы судьба его ни сводила с иными специалистами в области хоккея, он обязательно соизмерял творческий потенциал, мотивацию, личный пример, жесткость и последовательность именно со своим вечным любимцем и кумиром Анатолием Владимировичем Тарасовым. Даже свой первый гол в армейском качестве, как любил об этом рассказывать сам Борис, у него был связан со своим наставником.

— В раздевалке, перед игрой с московским «Динамо», Анатолий Владимирович каждому внушал, что и как необходимо осуществить в этой конкретной игре. Подошел ко мне.

«Я тебя сегодня на лед выпущу, — говорит. — Во втором периоде. У динамовцев стоит в обороне, пожалуй, лучший защитник команды Валера Васильев. Обыграть тебе его вряд ли удастся. Его редко кто может пройти, обвести. А уж забить шайбу — так это вообще удача. Но вот остальных со своей верткостью обвести ты сможешь. И ты обязан это сделать. И гол обязан забить. Что касается Васильева — присмотрись. И следующих играх планируй и его обыгрывать!». И так он уверенно сказал об этом, что я не сомневался в этом тренерском предначертании. Честное слово, аж зуд какой-то…

Началась игра. Насчет Васильева — всё правда. Чрезвычайно техничный защитник. В одном из эпизодов я получаю шайбу, по флангу лечу к воротам Александра Пашкова. Тут мне навстречу устремляется рослый Васильев. Встречает. Его «непробиваемость» я уже пару раз на себе испытал. И теперь намерения понятны. Но и я озлился. Если Тарасов говорил, что можно и нужно обыгрывать остальных, то и Валеру тоже необходимо пытаться «сделать». Сколько ж можно на нем «спотыкаться»? Получится у меня, получится, не дрейфь! Делаю любимый финт шайбой через конек. «Уклон» влево-вправо, ухожу от «контакта» с защитником. Васильев и не понял, что я уже один на один с кипером. Бросок в верхний левый угол — я ведь «праворукий», и шайба там, в рамке! Валера по инерции меня «завалил», да ведь поздно. Гол! Мой первый гол в роли армейского форварда! Такое не забывается… Кстати, ту игру мы свели на ничью…

Юный усть-каменогорец ещё не стал москвичом, не обзавелся хлебосольным кругом друзей, не завоевал широкого признания у пресыщенных болельщиков хоккейной Москвы. Провинциал не перешел в разряд баловней судьбы. Весь его мир в ту пору вместился, по сути дела, в рамки жесткого ледового поля. Александров жил хоккеем и жил для хоккея. В клубной команде и в той же «молодежке» его приняли хорошо. Хотя по тем временам ЦСКА — каждый хоккеист в отдельности и вся команда в целом — талант на таланте.

— Я хорошо помню, — делился Борис Александров, «перебирая» первые московские шаги, — что когда пришел в команду мастеров ЦСКА, то испытал потрясение. В любого пальцем ткни — звезда! Величина из величин! Огромные звёзды! Третьяк, Мишаков, Лутченко, Цыганков, Петров, Викулов, Харламов… Но, в принципе, все очень доброжелательны. Даже можно сказать — по-отечески. Мишаков внимательно ко мне относился, журил по-своему (это уж точно! — А. Ш.).» Валерка Харламов как-то сразу начал помогать мне. Помню историю с клюшками. Ему из Канады прислали партию клюшек, но не под его «хват». Я ведь «праворукий», а он — нормальный, «леворукий». Так вот, он мне их все и отдал. Мне, мальчишке?! И это в то время, когда хороших клюшек не сыскать и не достать ни по какому «блату» и ни за какие деньги…

* * *

Кстати, история с харламовским подарком имела интереснейшее продолжение. Серьезное личное испытание Александрова — чемпионат мира среди молодежных команд. При формировании Борис в союзную сборную не вошел. У тренеров Юрия Морозова и Евгения Майорова имелся карт-бланш на комплектацию команды, и отбирали ребят для неё они по своему разумению и исходя из собственного опыта. Юрий Морозов помнил юркого усть-каменогорца ещё со времен турнирных баталий в Воскресенске на приз клуба «Золотая шайба». «Хорошо выступал тот мальчишка. Интересно, где он сейчас? И на что способен?». Так вот, когда молодежная сборная команда СССР фактически оказалась сформированной, в последний день выяснилось, что тот самый усть-каменогорец — в хоккейном клубе ЦСКА, и руководство команды ничуть не против участия Александрова в чемпионате мира. Бориса, что называется, на ходу втащили в отходящий на Ленинград поезд.

Вот теперь-то честолюбивому провинциалу требовалось на деле подтвердить те самые предпосылки своего хоккейного таланта. Чемпионат, проходивший с 27 декабря 1973 года по 6 января 1974 года в Ленинграде, интересен и другим. Во-первых, он вошел в историю ледового спорта как «первый неофициальный», хотя принимали в нем участие молодые спортсмены из шести ведущих хоккейных стран мира — Канады, СССР, США, Чехословакии, Финляндии и Швеции. Во-вторых, именно на нем засверкали «потусторонние» хоккейные звезды — швед Роланд Эрикссон, финн Исмо Вилла. И наши — Зинэтула Билялетдинов, Сергей Бабинов, Виктор Жлуктов и, конечно же, Борис Александров.

В-третьих,… Пожалуй, лучше знаменитого (в мире, в Москве и в Казахстане в целом) тренера Юрия Баулина (на тот момент приглашенного в Австрию на должность главного тренера национальной сборной) вряд ли дашь точную и ёмкую характеристику знаменательному событию. «Ленинградский турнир позволит заглянуть в завтрашний день мирового хоккея, даст возможность оценить тенденцию его развития в разных странах мира. Представители хоккейных школ Европы, Канады и США привезут в Ленинград своего рода «отчет» о подготовке резервов большого хоккея. Сравнение результатов труда тренеров разных стран будет очень поучительно для специалистов хоккея и, в первую очередь, для тренеров, работающих с детьми и юношами. Очень хорошо, в этой связи, что Спорткомитет СССР пригласил в Ленинград на турнир молодежных команд шести стран 25 ведущих тренеров из детских спортивных школ страны».

Спустя добрых тридцать лет после тех ленинградских баталий в беседе с Юрием Николаевичем Баулиным мы к ним, тем горячим схваткам, вернулись.

Из досье: Баулин, Юрий Николаевич, 1933 г. р., мастер торта, заслуженный тренер СССР, первый (по хоккею с шайбой) заслуженный тренер Казахской СССР. Амплуа: нападающий и защитник. 1952 г. — «Спартак», 1953-62 гг. — ЦДСА, ЦСКМО, ЦСКА, 1962-64 гг. — СКА (Ленинград), 1964-65 гг. — «Торпедо» (Усть-Каменогорск). Чемпион СССР 1955, 1956 и 1958-61 гг., второй призер чемпионатов СССР 1953, 1954, 1957 гг., третий призep 1962 г. В чемпионатах СССР — 240 матчей, 112 голов. Обладатель Кубка СССР 1954, 1956, 1961 гг., финалист розыгрыша Кубка СССР 1953 г. Второй призер ЧМ 1959 и 1960 гг., третий призер ЧМ 1960 г. Чемпион Европы 1959 и 1960 гг. Третий призер ЗОИ 1960 г. В ЧМЕ и ЗОИ 11 матчей, 4 гола. Играющий тренер и старший тренер «Торпедо» (Усть-Каменогорск), старший тренер Спартака» (Москва), тренер национальной сборной Австрии, старший тренер «Енбека» (Алма-Ата).

За ним я следил давно. Тем более Борька играл в юношеской сборной, которую я и собирал. И знаю не только по ЦСКА. Он мой одноклубник вдвойне. Это я «Торпедо» вспоминаю, великолепную усть-каменогорскую школу, тарасовскую подготовку хоккеистов… У меня с Александровым всегда существовали отличные отношения. Мне такие ребята нравились во все времена — с характером, ершистые. Но — справедливые… В хоккее я в таких игроков буквально влюблялся… Непредсказуемость его действий завораживала трибуны, а соперника ставила в тупик. Его я сравниваю с Валерой Харламовым. Только разница в характерах. Валерка был более мягкий, добрый и покладистый, а у Борьки характер такой сложный, вспыльчивый… Но на хоккейном поле — это было настоящее чудо! Став под знамя ЦСКА, не оказался на вторых ролях, а сразу засверкал. Александров изумлял всю московскую и международную хоккейную элиту. Явление уникальное…

* * *

Нет, не затерялся тогда в новогоднем Ленинграде вчерашний усть-каменогорец среди талантливых ребят со всего мира. Он участвовал во всех пяти матчах, забросил шесть шайб, сделал одну голевую передачу и набрал семь очков. «Немного, — может сказать дотошный читатель. — А сколько у самого результативного?». Девять очков!

Но! Борис Александров на том ленинградском турнире проявил свою способность к игре в жестком, силовом режиме. В атаке, в борьбе на «пятачке» равных ему не было. Те же канадцы и американцы, с материнским молоком впитывавшие приемы ледового кулачного боя, после первых «контактов» с Александровым от него прямо шарахались. Борис крушил и забивал, обводил и «наказывал». Он не испытывал жалости к противникам. Правда, и себя при этом ведь не жалел…

Как зачастую складывается на чемпионатах, развязка спортивных страстей происходит в последней игре. Судьбу «золота» может решить всего лишь одна шайба, один точный бросок в ворота соперника. Молодежь из страны Кленового листа в случае победы над хозяевами турнира с подходящим счетом реально претендовала на высшие награды. Канадцы в таких случаях всегда бьются «насмерть». Все понимали, что именно эта игра и есть квинтэссенция молодежного чемпионата. Вопрос: кто кого? И вот 6 января, в воскресение, у ледового дворца «Юбилейный» задолго до начала финальной игры СССР-Канада собрались тысячи ленинградцев, желающих попасть именно на этот матч. С какой завистью они смотрели на счастливцев, в руках которых имелись заветные билетики…

Игра начиналась на «нервах». Нервно и продолжалась. Гости из-за океана мощным шквалом пытаются буквально разнести оборону советских хоккеистов, а форвардов в ответных контратаках «ломают» и очень жестко «прессуют» с присущей в Канаде практикой кулачных боев. Атмосфера в «Юбилейном» и на поле, и в забитых болельщиками до отказа секторах мгновенно накалилась до кипяще-критической.

Борис Александров вместе с Виктором Хатулевым и Виктором Жлуктовым разрушили канадцам все их тактические планы. Трибуны с восхищением следили за виртуозной игрой ребят, с которыми агрессивные защитники Туркевич и Макинтош сделать ничего не могут. Борис Александров забрасывает две шайбы! Он один своей результативностью кардинально изменил ситуацию!

И тогда канадцы выступают с протестом, мол, у Александрова клюшки канадские (да, те самые от Харламова), но вот крюк загнут не по правилам. Игру остановили, стали измерять пресловутый изгиб, обнаружилась незначительная, но разница. Явного лидера советской команды наказывают двадцатиминутным штрафом.

Все же канадцы не сумели оправиться после александровского погрома, да и наши ребята «раскрепостились». Победа осталась за сборной командой СССР.

— Вот так состоялся мой первый серьезный турнир, — возвращаясь к тем дням, вспоминал Борис Александров. — Как всё это было важно и нужно: забросить шайбу, «сломать» ситуацию…

— Харламовские клюшки помогли? Или?..

— Безусловно! И… — и тут Борис заулыбался. — …И подогнутый крюк тоже! Ты ведь об этом хотел спросить? Да сейчас все подгибают крюк под себя. Тенденция…

Можно «включить» машину времени? Спустя тридцать лет в Санкт-Петербурге (бывшем Ленинграде) на хоккейном поле ледового дворца «Юбилейный» жёсткая баталия — в предсезонке разыгрывается Кубок военного округа Ленинградской области. Участники — московское «Динамо», омский «Авангард», «СКА» ЛВО, ярославский «Локомотив» и новокузнецкий «Металлург». В команде последних — совсем ещё юный Александров.

Виктор Александров!

Худой, но верткий.

Несильный, но настырный.

Быстрый и агрессивный.

Вот он в схватке на пятачке красиво «сносит» самого Максима Сушинского — одного из наиболее агрессивных «ястребов» «Авангарда». Трибуны жалостливо охнули: гроза российского хоккея таких выпадов против себя не прощает. И точно. После парочки смен омич «ловит» пацаненка у борта и с такой силой «впечатывает» в него Александрова, что диву даешься, как обошлось без ломания ребер и прочего членовредительства.

Уже после матча возвращаю Виктора именно к этим эпизодам.

Не страшно выступать против «зубров» суперлиги? Подрывать их звездный авторитет наглым юношеским непочтением, а затем на собственных костях прочувствовать ветеранскую агрессию?

А зачем тогда на поле появляться? Вообще-то можно и в окопах отсидеться. Но я выхожу на лед, чтобы победить соперинка. И не важно, звезда он или нет. Играть надо… Гены, наверное. Александровские!

Хорошо бы им не трансформироваться в гены выгодные, в гены расчетливые…

Кстати, за действиями (включая силовые) Вити Александрова пристально наблюдал и ещё один усть-каменогорец — молодой хоккеист Костя Пушкарев. Правда, на игру (а он перебрался из Усть-Каменогорска в Омск и числился за клубом «Авангард») его не выпустили. И стоял он, прижавшись к стеклу защиты хоккейного поля, с вниманием и завистью наблюдая за блестящими действиями своего земляка.

* * *

Но давайте вернемся в век прошлый, в семидесятые, к восемнадцатилетнему земляку — Борису Александрову.

Под занавес своего первого московско-европейского сезона он попадает и на 7-й чемпионат Европы среди юниоров. В швейцарском городе Херизау сошлись шесть команд. И если две из них на чемпионские медали не претендовали (сборные Польши и Швейцарии), то хоккеисты СССР, Швеции, Финляндии и Чехословакии бились ну вовсе по-взрослому. Здесь присутствовали не только юношеская задиристость и малоконтролируемая горячность. Все дружины показывали, если хотите, хоккей будущего. Напористый, комбинационный, с элементами силовой борьбы и, естественно, результативный. Сборная СССР хотя и проиграла шведам три шайбы (1:4), поистине сокрушила остальных участников турнира. Судите сами: с хоккеистами Финляндии — 12:3, Чехословакии — 8:1, Польши — 10:2, Швейцарии — 14:1.

Так вот, самыми результативными на этом чемпионате были признаны Борис Александров (СССР) и Кент Нильссон (Швеция), набравшие по 15 очков (8+7).

Очередной хоккейный сезон у ЦСКА открывался игрой международного класса. На московском льду встречались команды, оспаривающие европейский Кубок чемпионов. Вот как описывал то событие известный спортивный журналист Евгений Рубин.

«Спортивный дворец, как и дальние подступы к нему, был забит до отказа. Первый официальный матч сезона — огромный и легко объяснимый интерес. Во-первых, приехали шведы — хоккеисты, за выступлениями которых у нас всегда следят со вниманием и уважением. Во-вторых, в «Брюнесе» есть такие мастера, как Л.-Е. Нильссон, С. Карлссон, Лефквист, постоянно защищающие цвета «Тре Крунур». Наконец, и это, разумеется, самое главное, как будет выглядеть накануне нового чемпионата страны ЦСКА — команда, расставшаяся весной с таким привычным для себя титулом чемпиона СССР, команда, конечно же, жаждущая этот титул возвратить, команда, во главе которой встал новый тренерский триумвират — К. Локтев, В. Александров и А. Фирсов.

Спортивная борьба шла на площадке лишь до середины первого периода. Правда, и тогда игровое превосходство было на стороне нашей команды, которая и открыла счет. Сделал это самый молодой из форвардов Борис Александров. Именно он мог забить и второй, и третий голы, но оба раза пробил мимо пустых ворот»…

ЦСКА в той игре разгромил шведов и завоевал почетный трофей.

Первая поездка за океан и «живая встреча» с северо-американским хоккеем у 19-летнего спортсмена состоялась в рамках 2-го неофициального молодежного чемпионата мира, проходившего с 26 декабря 1974 года по 4 января 1975 года в Канаде (Виннипег, Брэндон) и США (Миннеаполис, Фарго). Сборная команда СССР в упорной борьбе переиграла пять дружин, представляющих хоккейное «завтра» Канады, Швеции, Чехословакии, Финляндии и США. К решающему матчу с хоккеистами Канады молодые советские хоккеисты (впрочем, как и хозяева) подошли без поражений. Однако победы спортсменов страны Кленового листа просто ошарашивают: 10:2 — со шведами, 9:3 — с американцами, 3:0 — с чехословацкими хоккеистами. Хозяев поля в игре со сборной СССР устраивала и ничья. Уж больно перевес и шайбах был подавляющим. Но молодые советские хоккеист ты настроились совсем на другое — на победу. Так вот, тон в решающей встрече задал Борис Александров. Он забросил две ключевые шайбы. Хатулев и Чучин поддержали его «почин». Окончательный счет 4:3 в пользу молодежной сборной СССР. Борис Александров вместе с Виктором Хатулевым дирекцией турнира были включены в состав символической сборной. Да, красивое вхождение и в спорт союзного масштаба, и в хоккей мирового уровня…

Ну, хорошо, голы и передачи, смелость и ловкость, самоотверженность и хитрость. Действительно, Борис Александров, его «финты», силовые действия оценивались трибунами аплодисментами и восторженными криками. А как он ощущался хоккеистами на льду? В игре? В единоборстве с равными?

— Первая встреча с Борисом Александровым произошла на московском финале «молодежек» во Дворце спорта «Сокольники», — с охотой вспоминает Сергей Гимаев. — Он выступал за ЦСКА, я — за «Салават Юлаев». Борис — юркий, как ртуть, нападающий. Я — защитник при своем двухметровом росте. Разницу представляете? (У Бориса Александрова рост всего 168 см). Игровой момент: шайба — у меня, ищу глазами партнера: кому сделать передачу. И тут Борис прилично разогнался (я этот момент позорно прозевал, не сгруппировался) и… бах меня! Я — в аут! Перелом ребра! Вот так лично для меня закончилась первая встреча с Борисом. Нет, правда, Борис Александров в игре — жесткий, характерный…

Из досье: Гимаев, Сергей Наильевич, 1955 г.р., мастер тренер молодежной команды ЦСКА. С 12 лет в спортивной школе «Салават Юлаев», с 18 лет в команде мастеров. 1974-1976 гг. — СКА (Куйбышев), 1976-1985 гг. ЦСКА. По-своему уникален: за восемь сезонов в армейском клубе в соревнованиях любого уровня получал только золотые медали. Многократный чемпион страны, золотой призер Кубка Европы и Кубка СССР.

Играть в ЦСКА я стал при Константине Борисовиче Локтеве. Обстановка в команде сложилась на ту пору чрезвычайно демократичная. Еще хорошо запомнил, что в то время Борис ходил в любимцах нашего тренера. Объяснение простое: настоящая хоккейная звезда. На мой взгляд, Александров на поле являлся самым техничным хоккеистом, которых я когда-либо видел. Руки у него были просто фантастические. Удивительно верное — хоккейное! — катание. А бойцовский дух? Говорю это, не забывая о том, что он играл в таких командах, как ЦСКА и московский «Спартак», где в то время были собраны величайшие мастера нашего хоккея.

С Александровым мы — ровесники. Только когда я пришел, он уже обладал титулом олимпийского чемпиона. Несомненная хоккейная звезда! Тут тебе почет и уважение… Ну, квартиру он получил в тот год. Был в это время самым большим франтом в команде. Одевался моднее всех и ярче всех. Кстати, лично я впервые увидел фен для укладки волос именно у Бориса. Он, пожалуй, один из немногих среди хоккеистов, кто пользовался парфюмерией, косметикой. Дезодорант (это по тем-то временам!?) — обязательно. Плюс машина — оранжевая Жигули-«трешка» с госномером 58-11. До сих пор помню! Опять же и молодежь вокруг него типа «куда едем?».

При Локтеве времени свободного, что ни говори, приходилось поболее. Не жили столько времени на сборах. При Тихонове, хотите верьте, хотите нет, команду отпускали в субботу, а в воскресенье уже собирали.

Конфликт Александрова с Тихоновым произошел на Кубке Канады в 1976 году. Это когда рижского наставника первый раз назначили тренером «экспериментальной» сборной СССР. Виктор Васильевич не взял Харламова, Михайлова, Шадрина, Якушева. В начале турнира отодвинул даже Викулова, хотя по результатам игр на Кубок Канады тройка Викулов — Жлуктов — Александров стала лучшей. Возможно, исходя из реального понимания собственной значимости, эти ребята не совсем смотрели тренеру в рот. Более того, вели себя несколько независимо. Виктор Васильевич же привык в рижском «Динамо» к другому: к беспрекословному исполнению спортсменами его указаний. Предыдущий цээсковский тренер Константин Локтев — и игрок комбинационный, и наставник экспериментирующий. В тренерской же работе — поведение и приемы отнюдь не диктаторские. Он любил хоккей, в котором «присутствовало, по его твердому убеждению, игровое мышление». При Локтеве в матчах наблюдалось (а уж как поощрялось!) значительно больше импровизаций. При Тихонове приоритет отдавался рациональным действиям. Виктор Васильевич шлифовке типичных моментов придавал громадное значение. Каждый знал, где он должен быть именно в ту или иную секунду. Любая ошибка разбиралась, обсуждалась, и виновный, естественно, наказывался.

Александров такой подход не воспринял. Как следствие, довольно быстро, а затем и часто он стал объектом, скажем так, повышенного внимания». Конечно же, тактико-игровые противоречия «тренер Тихонов — хоккеист Александров» усиливались и обострялись вольностью последнего в дисциплине. Да-да, после самой напряженной игры Борис мог вечером пойти в ресторан, выпить, «снять» очередную красавицу, тем более что квартира присутствовала… Хотя, если честно, мы все ему завидовали. Он яркий, симпатичный парень, любил музыку, веселую компанию, в которой всегда становился центром притяжения. А уж девушкам как нравился… Правда, по характеру очень, так сказать, боевой. В драку? Да запросто! В ресторане устроить групповое побоище? — Легко! С милицией, конечно, проблемы. Дальше традиционно: сообщения по инстанции, обсуждения на собраниях, выговоры, очередная угроза очередного отчисления… Да, что ни говори, а «нашла коса на камень»…

* * *

Как часто мы поражаемся невероятным совпадениям! В тех семидесятых в ЦСКА присутствовал хоккеист, который своей техничностью и азартом походил на Бориса Александрова. Более того, временами он заменял Бориса в привычной связке Александров — Жлуктов — Викулов. И карьера хоккейная его сложилась гораздо удачнее…

…После промозглой московской хляби так уютно сидеть в небольшом кафе цээсковского Дворца спорта, не спешно согреваясь обжигающим чаем в ожидании человека, знакомство с которым по независящим от меня обстоятельствам долго не складывалось. Он — из плеяды хоккеистов, имя которым — Легенда. Живая Легенда!

Пришел, понятное дело, первым. Сижу, вглядываюсь на входящих. Вот один… Но нет, не мой герой. Влетает другой, и тоже непохож. Высок ростом и слишком объёмен.

А это кто? Дубленка — нараспашку, глазами — р-раз по всему залу. И сразу — ко мне. Интересно, как «вычислил»?

— Слава! — И руку тянет. — Извини. По Москве нормально не проедешь…

Вот он какой «вживую». Слава! Вячеслав Анисин! Подтянутый, с уверенными манерами, встречными и отнюдь не приглаженными вопросами. Располагающая улыбка, острые, но доброжелательные глаза. Хоккеем сражен «однажды и навсегда». Мировой спорт и цээсковскую «кухню», и частности, знает в полном объеме и игры оценивает достаточно критично и объективно. Семидесятые для Анисина — Эверест его долгого хоккейного марафона. Семидесятые — и он ещё не степенный и заслуженный, а стрелой мчащийся форвард знаменитой команды красно-звездной и сборной дружины СССР…

Из досье: Анисин, Вячеслав Михайлович, 1951 г.р., заслуженный мастер спорта СССР, нападающий. 1969-1971 гг. — ЦСКА, 1971-1976 гг. — «Крылья Советов», 1976-1981 гг. — ЦСКА, 1981-1982 гг. — СКА (Ленинград), 1983-1985 гг. — «Спартак». Чемпион СССР 1971, 1974, 1977-1981 гг. В чемпионатах СССР — 509 матчей, 176 голов. Обладатель Кубка СССР 1974, 1977 и 1979 гг. Чемпион мира и Европы 1973-1975 гг. В чемпионатах мира и Европы — 33 матча, 14 голов.

В 1996-1997 гг. — главный тренер «Спартака» (Москва).

«Крылышки» для меня местом ссылки не были. Там сложилось все прекрасно. Но ЦСКА… Мой первый и самый родной клуб! И когда Локтев в 1976 году позвал под армейский флаг, я без всяческих колебаний этот шаг сделал.

Вячеслав Анисин рассказывает о своей — звездной жизни! — спокойно, без особых эмоций и, как мне показалось, несколько равнодушно. Устал от многочисленных пересказов? А вот о товарищах по команде вспоминал с удовольствием.

— Борис Александров, великолепно пройдя испытание в молодежном составе, к тому времени уже выступал в основной команде. Столкнулся с ним в раздевалке. Невысокий, как мне показалось, щуплый и… нагловатый. Ну вот таким его и помню! Он ответил на мое приветствие ясной улыбкой. Но как хорохорился при этом!..

Вышли на лед, размялись, стали в звенья. А я все искоса на этого «залетного» поглядываю. Ну, ещё бы: его, впрочем, как и меня, американская пресса отметила по клубным встречам на знаменитом турне. Так как он в деле?

Заиграли. Батюшки-светы! Действительно, Борис обладал неординарной техникой и виртуозным катанием. Да ведь и характер какой… Настырно-силовой! На площадке сразу чуть чего, и тут же в «пятак» норовит «вмазать». Ну, не наглец ли?! И все же — это вторичное. Главное — потрясающая техника игры. Клюшкой владел просто мастерски. Как будто она являлась органичным продолжением рук. Шайбу через конек лихо закручивал, да с разворота, без подготовки… Ну просто непонятно, когда и по какой траектории она полетит. Вот вам и фрукт из казахской глубинки! Без всякой цээсковской школы он к армейскому клубу подходил по всем параметрам — под знаменитый постулат Тарасова: «Мне нужны игровые бандиты». В те времена жупелом жесткого хоккея являлись канадские спортсмены. И понятно, что силе, дракам у бортов и на «пятачке» можно (и нужно!) противопоставлять нечто подобное. На «линию огня» выдвигались те, кто наряду с высоким мастерством успешно владели приемами рукопашного боя. Хоккеисты, которые не испугаются канадцев, не побоятся любой борьбы. И которые могут за себя постоять на поле. При этом будут делать то, что они хотят, а не то, что им предложит противник. Причем, по непоколебимому мнению Анатолия Владимировича, спортсмен обязан быть самолюбивым, с характером, может быть, даже со сложным. Тарасов считал, что неординарная личность в жизни — неординарна и на поле. Молодость при этом для прославленного тренера отрицательным критерием не была. Таких людей он относил к категории «личность». Любой игрок мог творить все, что угодно. Потому что, поймите, хоккей — это не схема нарисованная. «Ты — поехал туда. А ты здесь перекрой путь, центр закрой, сейчас вот приедут». А если не приедут? То будешь стоять, как баран? Хоккей — динамика, причем не всегда предсказуемая.

Создание сильного звена требует присутствия трех факторов. Во-первых, наличия хоккеистов, которые понимают игру в целом. Во-вторых, чувствуют друг друга. И, наконец, отличаются определенной техникой катания и владения клюшкой и шайбой. Это и есть тарасовский хоккей. Вот у Бориса как раз всё и присутствовало в полном объеме. Та же техника владения клюшкой — поразительна, необъяснимо фантастическая. Я даже не помню, когда, выходя один на один, он не забивал гол. Против него вратарям очень сложно приходилось играть. Все непредсказуемо! Такое ощущение, что он сам не знал, что делает. А если он не знает, что будет делать, то голкипер тем более не в состоянии догадаться…

Анатолий Владимирович Тарасов оценивал ситуацию в развитии. «Хоккеист, например, не пошел обыгрывать защитника, а рванулся в угол. Это — просто. В угол тебя запускают, поскольку оттуда голы не забиваются. Голы забиваются с ближнего и дальнего «пятака». Куда не пускают. Вот вы туда и рвитесь!».

Конечно, в игре всякое бывает. И когда ты ушел в угол вместо попытки переиграть защитника, от главного тренера не услышишь никакого мата, никакого оскорбления. Тарасов находил совсем иное, тонко-язвительное: «Молодой человек! Вы сейчас — предсказуемы. Вы читались, как открытая книга. У вас не было ни ума, ни хитрости. Все трибуны видели, что вы собирались сделать. Вами стали управлять. Вас пустили в угол — вы туда и поехали. У вас нет импровизации. Вы — предсказуемы. Вам пирожками торговать на вокзале, а не в хоккей играть».

Александров же в углы особо-то не лазил. Его цель — броски по воротам соперника. Поэтому Борька шел в обводку. В жесткую. Да, его могли и ударить, и даже травмы нанести. Ну и что?! Он играл в хоккей, не имитируя игру, а отдаваясь ей душой и телом. Единственное, конечно, требование у Тарасова — когда ты идешь в обводку и теряешь шайбу, то ты её и отнимаешь.

Используя свои сильные индивидуальные качества, Борис оставался при этом игроком командным. Мог идти в одного, в двух противников, в обводку, и уже (третьим глазом, что ли?!) видел, что перспектива будет у партнера. И он обязательно играет на него! Александров действовал по ситуации и на предвидении. Его рывки — непредсказуемы, пасы — толковые, броски — неожиданные. А уж как по-змеиному он проскальзывал сквозь оборону — это нужно было видеть воочию. Словом, рвался туда, где забивают голы. Я это знаю по себе, поскольку играл не только с ним в одной команде, одном звене, но и против него. Кстати, я затрудняюсь ответить, кто на поле меньше доставлял хлопот сопернику, Харламов или Александров. Да, Харламов блистал виртуозной отточенностью. Борис же опасен другим — своей дерзостью, бескомпромиссностью. У Валерия не было такого. Он хитрое что-то творил, тонкое… Борис же — как боевая машина пехоты. Если она пошла, то пошла. Вот здесь надо следить за ним. За разными штучками клюшкой, шайбой и коньками, силовым напором. Стартовая скорость мощная. Показывает, что вроде бы в угол уходит. Ногами и руками показывает! А уходит… в центр! И сразу, без промедления, неожиданный бросок. Причем щелчок-то приличный. Ведь практически каждый день набивали руки бросками шайбы. Летом, к примеру, за тренировку с фанеры «стреляли» шайбой по 500-1000 раз…