Пролог

Лейтенант Кегель, сотрудник информационно-аналитического бюро службы безопасности лениво разглядывал журнал для мужчин, вполуха слушая беседу профессоров Сантанского университета. Лейтенанту давно уже надоело ежедневное прослушивание «яйцеголовых» умников — все равно он ни черта не понимал их трехэтажных терминов. Особенно бесил его профессор Аллиган — тот не мог и трех слов сказать, чтоб не ввернуть какое-нибудь ужасное и заумное слово. Но… ученые ранга Аллигана должны находиться под неусыпным контролем спецслужб. Лейтенант же обязан был составлять отчет о записанных приватных разговорах высшего ученого звена университета, а потом делать краткий анализ, потому что начальство не должно ломать себе голову над хитросплетенными фразами «яйцеголовых». Но недаром выпускник высшей школы службы безопасности окончил курсы с отличием — он уже давно сделал шаблон аналитического отчета, в котором просто менял даты и изредка действующих лиц.

Этот вечер закончился бы для лейтенанта подобно многим другим — «отчет под копирку, сдал дежурство, отбыл в бар», если бы не одно слово, прозвучавшее из уст ненавистного профессора. Дежурный встрепенулся, отмотал назад запись и снова прослушал кусок разговора, теперь уже внимательно.

— …думаю, можно будет создать самое настоящее супероружие. Нет, конечно! Друг мой, даже вам я не могу сказать… да и не хочу! Возможно, когда я буду уверен… или создам действующую модель…

Дежурный прослушал запись еще раз, потом еще. Сомнений нет, старик действительно собрался создать супероружие! Значит, нужно немедленно известить о происшествии начальника бюро, а тот уже доложит выше по инстанциям… Лейтенант понял, что бар сегодня откладывается, и глубоко вздохнул, глядя на коммуникатор. Майор отбыл на охоту с каким-то приезжим министром, а по инструкции в случае чрезвычайной ситуации дежурный должен оповещать именно непосредственного начальника. Независимо от того, чем тот занят. Вот только те, кто создавал предписания, не взяли в расчет гнусный характер его шефа — майор не раз потом припомнит, что прервали его поездку.

Но государственная безопасность превыше всего. Лейтенант еще раз вздохнул и набрал номер на коммуникаторе…

 

Глава 1

Генерал-полковник Кант, шеф службы безопасности планеты Сантан, член президиума Объединенных Республик, кавалер ордена «Легионеров» трех степеней рявкнул на своего заместителя, полковника Роу:

— Остолопы! Немедленно разослать самых способных агентов по всем космопортам! Остальные все до одного пусть занимаются проверкой на местах и в районе ЧП. Объявить «красную тревогу»!

«Красная тревога» означала, что все сотрудники службы безопасности будут «на ногах» до тех пор, пока тревогу не отменят. Кроме того, подразумевалось подключение спутниковой обороны планеты и запрет на взлет любых кораблей. Генерал-полковник мрачно размышлял, что скоро о случившейся на Сантане оплошности, если не сказать больше, узнает очень много народа, и тогда ему, Канту, не поздоровится.

Александр Морозов, заведующий лабораторией поля в Сантанском университете физики энергий, сидел около атомного распылителя и плевался в него жевательной резинкой. На дисплее высвечивался спектральный анализ резинки. Настроение у Александра было хуже некуда. В этот выходной он собрался порыбачить на горном озере, и уйди из дому на пять минут раньше, уже сидел бы с удочкой и наслаждался первозданной чистотой природы. Но один из помощников Зеевица — пронырливого заместителя директора института по идеологии (а попросту говоря, майора СБ, что не было особой тайной для всех) перехватил Александра на самом пороге дома. Ему пришлось идти на экстренное собрание сотрудников. Зеевиц собрал всех в большом конференц-зале и, удостоверившись, что все на месте, гадко улыбаясь, объявил:

— Я приношу глубочайшие извинения от имени руководства института и от своего тоже за то, что отрываем вас от заслуженного отдыха, но, как говорится, долг перед государством превыше всего. Полчаса назад подписан чрезвычайный указ правительства о том, что… цитирую… так, где это? А вот: «… в целях укрепления государственных устоев и… гм, пропускаем… и в связи с необходимостью оказания моральной и материальной поддержки нашим союзникам, сиссианам, призываем вас превратить ваши заслуженные выходные дни в дни помощи». Ну и так далее. Может быть, у кого-нибудь есть вопросы или пожелания? Возможно, имеются комментарии? Нет? Тогда попрошу разойтись по рабочим местам.

Комментарии у Александра имелись и даже непечатного свойства. Призыв правительства равнялся приказу, так что смысла обсуждать его не было. Кроме того, человека, критикующего СБ, можно сравнить с недоумком, дернувшим веревку, а обнаружившим, что держит за хвост большого сантанского буйвола. Александр прикинул в уме, сколько пользы правительству, а тем более сиссианам он принесет в эти выходные, которые предназначались для рыбалки. Выходило что-то мизерно малое, стремящееся к нулю. Его настроение испортилось бы еще больше, если бы он знал, что настоящие неприятности у него впереди.

Невысокий, коренастый человек по имени Джон Борден неторопливо проталкивался через толпу в шумном зале космопорта Первый Сантанский. Он являлся агентом Конфедерации Ста Миров уже в течение пятнадцати лет, хотя родился, вырос, работал на Сантане и в глаза не видел Конфедерации за всю свою жизнь. Столь долгий срок его второй службы объяснялся очень просто: Конфедеративная Охрана Порядка (КОП) еще ни разу не воспользовалась его услугами. Но настало и его время. Неведомо откуда, но КОП узнала, что в Сантанском институте физики энергий совершено важное открытие. Поскольку Борден имел отношение к секретному институту, задание было поручено ему. Бордену пришлось с помощью шантажа, подкупа, угроз и убийств добыть некие микрокопии. Главное, что ему удалось обмануть службу безопасности и скрыться с места преступления. Последней оставшейся проблемой было доставить полученные микрокопии посреднику, а по завершении этого этапа он станет совершенно свободен и весьма богат. Билет на Картрас у него уже был куплен, счет на его имя открыт в картрасском отделении банка Империи.

Борден мысленно ухмыльнулся при мысли о том, как он будет отдыхать на лучших курортах Конфедерации. У него всегда имелось несколько задумок, но постоянно катастрофически не хватало кредиток для их исполнения, что, собственно, и надоумило его в свое время предложить свои услуги КОПовцам…

Вдруг радужные мысли смело холодной волной тревоги. Он прошел мимо высокого молодого человека в форме местного лесничества, прислонившегося к вентиляционной решетке и лениво жующего жвачку. Именно специфичный запах жвачки и насторожил Бордена — это был кард. Кард заставлял всю нервную систему человека перестраиваться так, что тот приблизительно на полчаса становился суперменом. Он в три раза быстрее реагировал на раздражители и в бою был намного опаснее обычного противника. Результатом являлось быстрое истощение сил организма, и потребитель отключался на два с половиной — три часа, как минимум. Еще существовали кардовые таблетки, действие которых продолжалось всего около десяти минут, зато, в отличие от жвачки, оно начиналось практически моментально. Хотя кард не вызывал к нему привыкания, но тем не менее его использование повсеместно находилось под запретом, кроме, разумеется, спецслужб. И Борден все это прекрасно знал.

Человек, открыто жующий кард в здании космопорта, мог быть только из СБ. По плану действий Борден должен был попасть в служебное помещение, но теперь это было неосуществимо: план не предусматривал присутствия агентов СБ непосредственно около этого входа. Ждать того, что агент СБ «вырубится» от карда, было бессмысленно — как только подойдет время, он просто сменится, и здесь встанет другой эсбэшник. Борден задумался.

Вдруг он услышал позади себя раздраженные возгласы и невольно обернулся. Полная дама довольно экспансивного вида напирала на своего спутника — маленького лысоватого мужчину, который растерянно пытался ей возражать. По виду и поведению дамы Борден понял, что она с Кантора, славившегося сварливостью своих обитательниц и лучшим грязевым курортом для кошек. Борден тихо подошел к разбушевавшейся даме, она же выливала потоки упреков на спутника.

— Во всем виноват только ты! И не спорь! Это именно ты потащил нас с двумя пересадками. Во время взлета разбились духи от Контье, которые стоят уйму кредиток, капитан корабля отказался возмещать ущерб, а ты даже не пригрозил ему судом! Затем моей Зулу, — тут она прижала к мощной груди маленькую собачку, — прищемили хвостик! (Между прочим, духи нечаянно она разбила сама, а ее спутник, вполне намеренно, отдавил хвост ненавистной собаке, но, к его счастью, дама об этом не знала.) А теперь прилетаем в эту дыру, а здесь нет даже роботов-носильщиков.

У Бордена мгновенно созрел план действий. Тучная дама продолжала ворчать и распинать своего несчастного мужа, когда Борден вкрадчиво произнес за ее спиной:

— Простите, благородная госпожа, за вмешательство в ваш разговор, но вы совершенно правы в оценке этой планеты. Самая настоящая дыра, как вы справедливо соизволили заметить, и здесь никогда не было роботов-носильщиков. Зато, если вы оглянетесь, то увидите парня в форме, подпирающего стену. Он и есть местный носильщик. Но вы же видите, насколько он ленив! Абсолютно не хочет работать. Как, спрашивается, может наша планета выбраться из кризиса…

Мадам мельком взглянула на Бордена, бросив ему нечто вроде благодарности и, не соизволив дослушать, бросилась к агенту СБ. Борден благоразумно отошел в сторону, наблюдая за происходящим.

— Почему вы стоите тут, как истукан? Да, да, именно вы! И не притворяйтесь ничего не понимающим! Я прекрасно знаю, кто вы такой. Или я должна кричать о ваших обязанностях с другого конца зала?

«Честное слово, — подумал Борден, — этому парню даже кард не поможет быстрее соображать».

«Лесник» непонимающе вытаращился на разъяренную женщину. Если она знает, кто он такой, то почему кричит об этом во всеуслышание? Дама вдохновенно продолжала:

— Я еще доберусь до вашего начальства! А сейчас вы пройдете со мной. — Видя, что он колеблется, она для пущей убедительности пихнула его в нужную сторону.

Кард наконец-таки оказал свое воздействие на мозг гориллообразного агента. Он сообразил, что дама с кем-то его спутала. Она тотчас разрешила все сомнения.

— Вон там лежат мои вещи. Немедленно возьмите их и несите к стоянке такси.

Агенту стало ясно, что мадам приняла его за носильщика. Он оглянулся по сторонам в поисках роботов, но те, как назло, все куда-то пропали. Скажи ей, что она ошиблась, и придется ругаться с ней еще полчаса, рискуя привлечь к себе ненужное внимание. Отвязаться от нее можно было только перетащив ее багаж, благо стоянка такси находилась рядом. Агент принял решение, схватил сумки и чемоданы и помчался к выходу из космопорта. Дама спешила следом и уже бубнила что-то по поводу оплаты и о стремительном росте инфляции. Изнемогший от тяжести агент позволил себе маленькую месть и заломил цену по кредиту за чемодан. Дама возмущенно заспорила, что сумки совсем небольшие (по сравнению с чемоданами они, конечно, так и выглядели) и что за них она должна не два, а один кредит. Сошлись на полутора.

— Что за наказание, а, Зулу? Если тут даже носильщики так торгуются, то на распродажах и подавно делать нечего. Никакого сервиса! Хоть самой неси вещи! Если бы тот человек не показал мне на вас…

Агент понял, что его обвели вокруг пальца. Схватив ошеломленную даму за пышные оборки на платье, он подтянул ее к себе и прорычал:

— Ну ты, как он выглядел, быстро?

Дама была канторианкой, но никак не дурой. Она мигом сообразила, что влипла в какую-то неприятную историю.

— Точно не помню. Невысокий, рыжеватый такой. Костюм коричневый. А что, собственно…

Агент отбросил ее и кинулся к входу в космопорт, расшвыривая по пути людей и негуманоидов. Вслед ему неслись проклятия и плевки, но из-за действия стимулятора долетали только первые, да и то частично. На бегу он сообщил о случившемся и объявил тревогу. В ту же секунду все агенты, находившиеся в резерве, выбежали к указанному месту, глотая на ходу таблетки карда. Наперехват такси канториан понеслись полицейские кары.

А виновник переполоха, недолго потоптавшись около расписания полетов и, не увидев ничего подозрительного вокруг, подошел к двери с надписью «Служебный вход. Предъявите пропуск». Он достал карточку, которую ему передал вместе с инструкциями посланец из КОП, и вставил ее в прорезь анализатора. Тот задушенно пискнул, индикаторы беспорядочно замигали, но дверь открылась. Борден в глубине души подивился умению КОПовских спецов — надо же, сделали универсальную карту, однако виду не подал и вошел в служебное помещение с таким видом, словно бывал тут каждый день.

Вокруг шли по своим делам люди, тиранцы, адеррийцы. Существа, похожие на людей, но с небольшими анатомическими отличиями, тесной группкой следовали за дигианином, похожим на волосатый манекен, одетый в форму капитана корабля пассажирского флота Дигии. Он и был им, в смысле капитаном, а не манекеном.

Грузовые роботы извлекали из контейнеров и сортировали почтовые посылки: большие — налево, в ангар промышленной доставки, мелкие — направо, в зал досмотра. Борден, согласно инструкции, должен был идти до почтового отделения, как раз туда, куда механическая обслуга отправляла разнообразные и разноцветные посылки. Он последовал за интеллектуальной тележкой и вскоре уже стоял в зале межпланетных сообщений, через который на Сантан поступали посылки, письма, слухи, сплетни и т. д. и т. п. Здесь он должен был передать паукообразному связнику свои наручные часы с встроенным потайным отделением, содержащим микрокопии. Часы сами по себе стоили баснословную сумму, а вместе с содержимым — целое состояние. Борден вошел в зал, огляделся по сторонам и увидел связника. Точно, у второй ложнолапы — изумрудный крестик. Паукосубъект подобострастно выслушивал ценные указания, которые давал ему начальственного вида прыщавый юнец, затем, сжимая в одной лапе коробку и деловито перебирая остальными девятью, он водрузился на пульте внутренних доставок. Борден тихо подошел к нему и сказал:

— Здравствуйте, уважаемый. У меня есть для вас часы. «Щит и меч».

— И вам здоровья, — скрипучим синтезированным голосом ответил паукосубъект. — Безусловно, ваши часы стоят весьма дорого?

— Часы стоят столько, сколько они стоят. Не хотите взглянуть?

Это был элементарный обмен условными фразами, но он давал возможность не использовать электронные и технические средства, которые могли быть легко засечены СБ. С этими словами Борден снял с руки часы и передал пауку. Тот, делая вид, что рассматривает, крутил их с такой скоростью в лапах, что они слились в одно размытое сияние. Паук что-то удовлетворенно проскрипел, но вдруг неожиданно оттолкнул Бордена в сторону одной лапой, другой в это время вынимая из набрюшного кармана полупрозрачный цилиндр.

Входная дверь распахнулась и внутрь ввалились трое дюжих ребят, причем один был сиссианином. Среди них Борден увидел «лесника» и понял, что проиграл — ему отсюда уже не выбраться. Но паук не собирался сдаваться просто так и выстрелил из цилиндра в вошедших. Его природная реакция была потрясающей, ибо в это же время он двумя другими лапами успел сунуть часы в коробку, лежащую на столе, и нажать на кнопку «отправка».

Сиссианин и «лесник» успели броситься в разные стороны от выстрела паука, но третьему агенту разряд из цилиндра попал прямо в грудь. Его отшвырнуло обратно с солидной дыркой в грудной клетке — противолазерный бронежилет оказался бессилен. Оставшиеся в живых агенты еще в падении открыли огонь по многоногому и проворному противнику. Служащие космопорта с криками бросились в разные стороны, стремясь укрыться от бластерного огня. Зал наполнился вонью обугленной органики, сгоревшей пластмассы и оплавленного металла. Для ошеломленных почтовых служащих весь бой длился каких-нибудь пятнадцать секунд. Некоторые из них еще даже не успели сообразить, что произошло в зале доставок, когда агенты СБ уже зажарили шустрого паукосубъекта. Борден бросился к двери на другом конце зала, надеясь уйти через нее, но не успел. Едва он приблизился к выходу, как дверь распахнулась, и беглец с ужасом уставился в налитые кровью глаза сиссианского кардсмена. Бордена скрутили за долю секунды, и он почувствовал холод металла на руках и на шее.

Генерал-полковник Кант оглядел грозным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, собравшихся офицеров сантанского корпуса СБ. Те, чтобы не нарываться на неприятности, молча ели его глазами. Майор Зеевиц особенно в этом не усердствовал, так как ожидал понижения на три звания, как минимум, и ссылку на пограничье, где служба потрудней, а должности и награды раздают пореже. Вслед за Кантом вошли главы отделений СБ четырех соседних планет, а последним протиснулся здоровенный сиссианин. Все его узнали по пепельно-серому цвету лица (еще бы не узнать своих давних врагов). Кант представил его как полковника Мадрата, старшего офицера контрразведки сиссианской армии обеспечения мира. Когда все расселись по местам, шеф СБ Сантана начал совещание, предварительно включив аппаратуру экранирования:

— Майор Сабателло! Перестаньте ковыряться в носу! Ну и что с того, что вы с Антареса? Как? — Кант начал багроветь. — Не надо ездить мне по ушам, что там ковырянье в носу считается признаком волнения! Это же надо такое придумать! Недаром вы руководите отделом пропаганды. А видимо на Рокки-четыре сидение в расслабленной позе, с закрытыми глазами и отвалившейся нижней челюстью считается признаком напряженной умственной деятельности, да, подполковник Клюшкин?

Подполковник Клюшкин прославился своей способностью спать в любое время суток и в любом месте, но тем не менее позиционировался начальством как исключительно ценный работник. Сейчас он открыл глаза, мутно поглядел на сидящего напротив рептилиеголового майора с Адерры и снова уснул. Кант окончательно взбеленился и взревел совершенно ненормальным голосом. Клюшкин встрепенулся и, как ни в чем не бывало, уставился на взбесившегося шефа. Тот мрачным взглядом смотрел на Клюшкина в течение нескольких томительных секунд, слегка отдышался и решился продолжить совещание.

— Итак, мы собрались здесь по поводу события, которое может оказать влияние на нынешнее шаткое равновесие сил между Объединенными Республиками и Сиссианским Союзом с одной стороны и Конфедерацией Ста Миров с другой. В Сантанском университете физики энергий профессор Аллиган работал над проблемами частных случаев усиления гравитационных приводов космических кораблей. — Это название Кант с запинкой прочитал по бумажке. — Недавно он обнаружил какой-то неожиданный эффект, но, к сожалению, не пожелал подробнее ознакомить с ним нас либо кого-нибудь из своих ученых коллег. Аллиган не успел довести до логического завершения теоретические выкладки и практическую разработку, но все, что он делал, снимал на мыслекамеру. Профессор считал, что с помощью этого нового, доселе неизвестного науке эффекта он сможет создать супероружие, которое позволит нам получить перевес над конфедератами. Когда Аллиган вскользь сообщил об этом Зеевицу, его выкладки были завершены примерно на треть, возможно чуть больше. Зеевиц сразу же выставил двух агентов у входа в лабораторию профессора, еще одного поставил внутри и запустил дополнительное патрулирование через каждые два часа. Однако через три дня некий Борден, бывший внештатным корреспондентом университета и тайным агентом КОП, о чем, к нашему стыду, мы узнали только теперь, каким-то образом получает информацию о важном открытии, произошедшем в стенах лаборатории. Он получает доступ к охранному терминалу, отключает сигнализацию и все внутренние съемки и убивает охранников. Затем он уничтожает профессора Аллигана ядом пятнистого саргасса, который, как вы знаете, действует при прикосновении, и забирает у него микрокопии. Имеется маленький плюс: профессор пометил особым излучением эти микрокопии, но, к сожалению, оно весьма слабое, быстро рассеивается и уже в трех метрах от источника его засечь невозможно. У похитителя было десять минут до того, как автоматически включится аварийная сигнализация, и он использовал их с запасом. Через пятнадцать минут после убийства была объявлена «красная тревога». — Кант тяжким взглядом посмотрел на Зеевица и продолжил: — Майор Зеевиц допустил второй грубейший просчет: он не счел нужным обеспокоиться, что Бордена нет на общем собрании университета. Видите ли, только потому, что тот являлся внештатным корреспондентом. Тем самым Зеевиц дал возможность агенту КОП подготовить свой следующий шаг.

Тот сделал себе инъекцию, меняющую пигментацию и обмен веществ, став из брюнета со смуглой, загорелой кожей и черными глазами рыжеватым, бледным и голубоглазым. Спецназ и переодетые агенты стояли и стоят до сих пор во всех государственных и частных космопортах, отменены все межпланетные и атмосферные рейсы и полеты. Так вот, Борден, узнав по запаху карда, что Уорби наш агент, обводит его, как несмышленого пацана и успевает передать микрокопии связному. Они находились в часах старинной марки «Щит и меч». Связник должен был переправить их дальше по назначению, но к этому времени Уорби уже поднял тревогу.

— Вот эти два павиана, — тут Кант указал присутствующим на агента Уорби и сиссианина, разглядывавших что-то микроскопически-мелкое на носках своих ботинок, — не придумали ничего лучше, чем позволить пауку отправить куда-то часы, а затем уничтожить и его самого, и пульт доставок, да так тщательно, что теперь мы не знаем, по какому адресу ушла посылка. Данные к тому времени еще не попали в центральный информаторий, поэтому приходится поиск проводить практически вручную. Сейчас наши агенты работают над списками полученных и отправленных посылок, имеющимися в сводной базе данных космопорта, но особых надежд на быстрое нахождение часов с микрокопиями питать не следует, так как время уже упущено. В настоящий момент все орбитальные спутники и станции подключены в общую систему для засечения целей до шестидесяти сантиметров длиной включительно, покидающих пределы Сантана. Кроме того, господа, — Кант обратился к коллегам — руководителям служб, — я прошу вас о помощи нашему отделению людьми и техникой в той мере, которой потребует дальнейшее развитие событий.

Офицеры, занимающие посты, аналогичные его собственному, согласно кивнули в ответ.

— В таком случае я отпущу остальных и мы обговорим детали. Подполковник Клюшкин, у вас есть вопросы?

Клюшкин открыл один глаз, затем, с некоторым трудом, второй и, кашлянув, произнес:

— Простите, мой генерал, вы не в курсе, в наш буфет не завезли саргассовый коньяк?

Генерал-полковник Кант, кавалер ордена «Легионеров» трех степеней и т. д. и т. п., медленно побагровел (что напомнило мечтательному рептилиеголовому майору закаты его родной Адерры) и издал такой перл устного народного творчества, что все, кроме высшего начальства, бросились бегом вон из кабинета.

— Не понимаю я временами нашего старика, — обиженно сказал Клюшкин Зеевицу и печально побулькал остатками саргассового коньяка во фляжке.

Майор поморщился и подумал, что окажись он на месте Клюшкина, его за подобную дерзость уже расстреляли бы восемь раз.

 

Глава 2

Александр открыл глаза и увидел над собой кошмарную рожу, издающую болезненно-громкие звуки. Когда прояснилось зрение и рассеялся туман в голове, он выяснил, что «рожей» является лабораторный любимец, кот Дорофей, вылизывавшийся у него на груди. Звуки же издавал реанимационный аппарат Синельникова, которому место в «Скорой помощи», но никак не в лаборатории поля. По частям оторвав себя от кушетки, Александр огляделся по сторонам. Это еще кто там накрылся в углу драгоценной сафитовой материей? А, понятно, Майер. В другом углу похрапывал Рамирио из соседней лаборатории. Голова Александра гудела, как церковный колокол, и явно не оттого, что он спал на мини-конвертере вместо подушки. Он попытался вспомнить, что предшествовало такому его пробуждению. Воспоминаний — ноль!

От напряжения мозговые извилины распрямились, а мысли заизвивались и спутались в клубок. Ну вот, начались каламбуры, хотя после той гулянки это и не удивительно. Точно, вспомнил! Вчера, в конце рабочего дня завалился Хорхе Рамирио и попросил на вечер у Александра преобразователь углеводородов Местера, но тот оказался насмерть привинченным к полу. Убедившись в невозможности извлечения аппарата, Рамирио заявил, что поскольку для воплощения его гениальной идеи требуются два компонента, то он притащит реаниматор Синельникова сюда, что и сделал. Кстати, Рамирио так и не признался, для чего ему понадобился в лаборатории реаниматор! Хорхе долго колдовал над соединительными шлангами. Наконец он подсоединил выходной шланг к газовой трубе и подал энергию на это чудо творчества. Александр, недоуменно наблюдая за его манипуляциями, спросил, мол, что это такое.

— Самогонный аппарат новейшей конструкции. Метан из трубы поступает в преобразователь углеводородов, где происходит обогащение кислородом, а в реаниматоре — окончательная доработка, сжижение, удаление примесей, остаточной ионизации и тому подобного. Производительность: стакан за пять минут!

— Голова! — уважительно протянул Майер и тут же послал двух практиканток за закуской и еще одной подружкой.

Когда закуски были приготовлены, все опробовали произведение детища Рамирио. Самогон оказался градусов тридцати с сильным запахом тухлой капусты (поскольку с древних времен в газ добавляли «вонючку» с этим ужасным ароматом). Девочки поморщились, а Рамирио полез в реаниматор и подкрутил там что-то. Крутить «что-то» ему пришлось еще раза три, а вот последующие события Александр помнил уже плохо. То есть он помнил, что они полчаса ждали, пока два стакана наполнятся субстанцией, которая оказалась первоклассным концентрированным спиртом, правда почему-то не жидким, а похожим на студень, но потом…

Александр проглотил таблетку вытрезвителя и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Разбудив Майера и Рамирио, он и им скормил по таблетке. Куда и когда подевались практикантки, не помнил никто. Трое друзей сумрачно оценивали свое состояние, когда, как это обычно и случается, в самый неподходящий момент вошел Зеевиц.

— Великолепно! — с неподдельным удовольствием процедил замдиректора, разглядывая помятые физиономии научных работников. — Ну-с, пожалуйте за мной! И не забудьте прихватить… продукцию.

Через двадцать минут с целым корытом концентрированного спирта (его за ночь наделало творение Рамирио) они стояли перед директором университета и пытались придать лицам виноватое выражение. Директор сурово смотрел на нарушителей, а Зеевиц докладывал:

— …испорчен аппарат Синельникова, реанимационный, инвентарный номер 35Х-Н87. Исчез из подведомственной кладовой рулончик драгоценной сафитовой ткани за номером…

— Да вон она лежит в лаборатории! — не выдержал и прервал Зеевица Александр. — А нам нужен был кусочек для фильтрации. И вообще, перестаньте напирать на нас! Рамирио изобрел новый продукт — патент надо заполнять, а вы: «рулончик». Мы втроем всю ночь проводили испытания и можем с уверенностью сказать, что изобретение вполне жизнеспособно и пригодно к употреблению.

Зеевиц от подобной наглости раскрыл рот. Директор ухмыльнулся, глядя на троицу.

— Ладно, раз вы всю ночь работали, то идите по домам. Чтобы завтра в девять ноль-ноль были на рабочих местах. И больше никаких новинок пищевой промышленности. В конце концов, здесь университет физики энергий, а не самогонная мастерская! Эдак, если дойдет до газетчиков, нам урежут финансирование…

Минут пять они выслушивали нотации, которые директор читал больше для Зеевица, чем для них, после чего разошлись по домам, довольные, что отделались так легко.

Дома его ожидала посылка. Правда, почему-то вскрытая и наспех склеенная.

«Перлюстраторы хреновы, — подумал Александр, — уж раз проверяете, так хоть бы потрудились заклеить как следует!»

На посылке были проставлены инициалы В.К. и нарисована эмблема десантников «Маллаха». Вот здорово! Это же от Васьки Кобрина! Уже в течение года он не получал от Василия никаких вестей — тот нанялся в какую-то секретную экспедицию. Раз прислал посылку, то, видимо, уже вернулся. Ну-ка, что там пишет старый бродяга?

Александр принялся читать письмо, и его брови пораженно застыли в самой верхней точке. Василий писал, что за год работы в экспедиции он сколотил достаточно средств, чтобы приобрести себе небольшую яхту с трехлетним самообеспечением, что являлось давнишней Васькиной мечтой. Ни о характере работы, ни о самой экспедиции он ничего не сообщал. Еще писал, что как только купит яхту, прилетит на Сантан и «махнем куда-нибудь на месяц-другой на охоту».

«Махнешь тут, — подумал Александр, — когда даже выходные отменили».

Письмо заканчивалось задиристыми пожеланиями в Васькином духе. Удивительно, но цензура их даже не приметила…

Александр отложил письмо в сторону и только теперь заметил часы. Он аккуратно достал их и поднес поближе к свету. Ого, да ведь это настоящая коллекционная редкость, подлинный «Щит и меч»! Этим часам, возможно, было больше лет, чем первому межзвездному кораблю. Да, видимо, Василий и в самом деле разбогател, если может позволить себе посылать столь дорогие подарки. По правде говоря, сначала Александр не поверил другу. Ну скажите, что это за экспедиция, где платят в десять раз больше положенного? Но поскольку Васька присылает такие дорогостоящие подарки старым друзьям, то, вероятно, он мог заработать и пятьдесят тысяч кредиток для покупки яхты. А может, просто раздобыл в этой экспедиции какой-нибудь древний артефакт и «толкнул» его на черном рынке? Второе предположение, пожалуй, больше походило на правду.

Рядом с часами лежала небольшая коробочка с запиской на кодовом языке десантников из дивизии «Маллаха». Она гласила: «Очень прошу, сними все характеристики и вышли их по подпространственной связи. Код знаешь. Будь осторожен». Дальше указывались координаты, частоты и время. Александр поморщился — ну и балбес! Как будто СБ не знает военного шифра десантников!

Александр не понял, к чему относится предостережение Василия, поэтому на всякий случай коробочку он открыл аккуратно. Внутри находился изумрудно-зеленый кристалл, размером с ноготь большого пальца. Морозов положил его перед собой и принялся размышлять.

Итак, Васька работал в какой-то странной экспедиции, где платят бешеные деньги. Непонятно только, как он вообще туда попал! Кобрин — не ученый, но ему наверняка хочется узнать, за что он получил кучу денег. С его специализированными познаниями, Ваське наверняка не составило большого труда упереть этот кусочек. Судя по всему, экспедиция занималась добычей этих кристаллов, возможно даже незаконной. Насколько Александр знал друга, того меньше всего волновала законность предприятия. Тогда понятно, что, несмотря на Васькино криминальное прошлое, его взяли в подобную экспедицию. А может, наоборот, благодаря этому прошлому. Ну ладно, при встрече выяснится.

Александр почесал в затылке — спать ему окончательно расхотелось. Значит, надо прямо сейчас идти в лабораторию, благо, что стукачей Зеевица там уже быть не должно. Да, а как же часы? Александр ханжой не был, но таскать на руке целое состояние как-то не привык. Хотя, конечно, часы работают и саморегулируются уже более пятисот лет, но лучше оставить их дома. Начнутся расспросы, а пока он не хотел привлекать к себе ненужного внимания.

Александр подошел к своей маленькой личной коллекции и положил часы на полочку, где лежали несколько вещей: десантный нож с неработающим вибролезвием и разбитой рукоятью, армейский жетон с выбитыми на нем фамилией, личным номером и званием. Еще несколько мелочей валялись на полке, а между ними находилось практически неуничтожимое, как и жетон, удостоверение, выданное капитану десантно-космических войск Александру Морозову в том, что он является специалистом первого класса. Явным недосмотром могло показаться, что в удостоверении не указано, какого рода специалистом был капитан. Но осведомленный человек, увидев рубиновую звездочку в верхнем правом углу, сразу понял бы, что обладатель удостоверения владеет в равной степени знаниями инструктора по выживанию, специалиста по тактике и стратегии ведения боевых действий; может быть снайпером, связистом, поваром и практически кем угодно. Короче говоря, капитан Морозов был специалистом достаточно высокого уровня во многих военных дисциплинах, чтобы его с руками рвали к себе элитные войсковые части. Однако в свое время военная служба ему обрыдла, и он слушать не хотел о продолжении карьеры военспеца. После известных исторических событий Александр уволился в запас на «гражданку», но навыков и знаний, разумеется, не утратил. По крайней мере, основных.

Он покрутился по комнате, осматриваясь, не забыл ли чего-нибудь, и отправился к себе в лабораторию, насвистывая по дороге неофициальный марш десантников из дивизии «Маллаха» «Чтоб вы сдохли, сиссиане!»

 

Глава 3

Вышеописываемые события относятся к три тысячи двадцатому году от Рождества Христова по земной шкале летоисчисления. В этот период решающей силой уже давно стали люди, хотя они далеко не первые из современных разумных рас вышли в глубокий космос. Но благодаря своему неуемному любопытству и неистребимому экспансивному духу люди в ничтожно короткие сроки колонизировали почти столько же миров, сколько заняли шестнадцать более древних цивилизаций, вместе взятые.

К началу четвертого тысячелетия люди достигли бы гораздо большего, будь их предки малость поумнее. В конце двадцать первого века на Земле случилась ядерная война, которая практически уничтожила хрупкую цивилизацию. Люди выжили, но оказались отброшены на исторической шкале далеко назад. Горький и ужасный опыт научил человечество уму-разуму. Постепенно на Земле организовалось единое сообщество, языки смешались, и только тогда люди принялись за настоящее освоение Солнечной системы.

Но только в двадцать пятом столетии был изобретен гравитационный двигатель. Скорость передвижения в космосе значительно увеличилась, хотя даже до ближайших звезд было еще далеко. В течение ста тридцати лет люди обживали Солнечную систему и мечтали вырваться в большой космос. Наконец в Марсианском научно-исследовательском институте был изобретен гравитационный привод, что совершило настоящую транспортную революцию. Если принцип работы первого гравидвигателя основывался на присутствии значительных природных масс и возможности «оттолкнуться» от них, то гравипривод создавал за кормой корабля собственную гравимассу.

Теперь межзвездный транспорт не зависел от близости планет. После создания гравипривода люди наконец-то смогли выйти за пределы родной системы, которая уже стала им тесна. Колонисты уходили тысячами для освоения новых миров, но срок путешествия к ним все еще был очень велик. Множество кораблей пропали в глубинах космоса, пока ученые не выяснили, что после перехода на сверхсветовую скорость межзвездное судно уходит в гиперпрыжок. Так был открыт подпространственный эффект. Корабли, «ныряя» в подпространство, оказывались далеко за пределами предполагаемых расчетных расстояний.

И только тогда началась эра настоящей колонизации космоса. Люди завоевывали жизненное пространство. Аборигены отстаивали права на родную планету и далеко не всегда Homo Sapiens выходил победителем в схватках. Извлекая уроки из своих поражений, люди шли к новым победам, словом и огнем добиваясь своего. За перспективу поселиться на планете они обещали местному населению всевозможные блага и льготы, которые постепенно сводились на нет, и через пятьдесят лет туземцы, вернее, их остатки были благодарны, что их вообще не уничтожили поголовно, как жителей Дирка-Шесть, или не выслали на планеты типа Язвы или Сибири.

Во времена начала освоения космоса бытовало мнение, что планет, пригодных для обитания человека, ничтожно мало. Именно поэтому поначалу люди и были столь непреклонны и даже жестоки по отношению к местному населению. Но впоследствии выяснилось, что планет с кислородосодержащей атмосферой и благоприятным климатом оказалось вполне достаточно, чтобы люди могли не лишать туземцев их прав, а то и самой жизни. Статистика же гласила, что в среднем лишь одна из шести пригодных для проживания планет, имеет свою разумную форму жизни.

Люди расселялись по галактике, иногда оставляя местное название планеты, а чаще называя ее в честь места, из которого они прибыли. Поскольку поначалу это делалось бессистемно, то в совершенно различных частях обитаемых границ существовали три Парижа, пять Нью-Йорков, четыре Мурманска. Рекорд держали планеты с названиями Китай — их было девятнадцать, и в каждой обязательно были свои Пекин и Гонконг. На Земле принялись устранять неразбериху, но двенадцать Китаев отказались переименовываться, в результате их так и стали называть: Китай-первый, Китай-третий… Земля же стала метрополией. В целом эту систему можно было именовать Империей. Да так ее и назвали.

В две тысячи семьсот пятидесятом году некий политик, желая быть выбранным в имперский сенат, проехался с избирательными лозунгами по планетам, заселенным людьми в числе первых, где местное население там угнеталось и подавлялось колонистами. Он разъяснял туземцам, что теперь, когда человечество достаточно закрепилось в космосе, они имеют право потребовать у Имперского Совета обещанных ранее льгот и свобод. Этого политика звали Джон Тиллин. Коренное население тринадцати планет, которые этот человек посетил, поголовно проголосовало за него, что обеспечило Тиллину сенатское кресло. К всеобщему изумлению он и в самом деле, поднял туземный вопрос. Чтобы сохранить лицо, правительству пришлось удовлетворить большинство требований неуемного политика в отношении свобод и прав коренного населения. Этот день на тринадцати планетах стал Днем Независимости, а Тиллин — национальным героем.

После этого случая страсти поутихли, но пример уже был показан, и спустя восемьдесят лет группа предприимчивых политиков и военных воспользовались им. В две тысячи восемьсот тридцать первом году Исаак Шерман, член Имперского Совета, жаждавший переизбраться на второй срок, прибыл на шахтерскую Глорию. Против обыкновения, он не ограничился обычными выступлениями перед народными массами по телестерео. Вечером Исаак переоделся и даже без телохранителей отправился по местным кабакам, чтобы на местах изучить настроения шахтеров. Шаг этот был рискованный для человека его ранга (там он, к примеру, получил по зубам), но узнал из первоисточников, чем на самом деле дышат работяги, да и лично «засветился».

На следующий день он, не дожидаясь, когда шахтеры придут с работы и сядут перед телестерео, спустился прямо в центральную залу шахты «Брусника», самой глубокой на планете. Все работы остановились на два часа. Шерман говорил о тяжелом труде шахтеров, о том, что Земля не поставляет достаточное количество проходческих роботов, об огромных налогах и малой прибыли; словом, обо всем, на что жаловались работяги. Шахтеры подняли такой рев, что чуть не обрушили кровлю себе на головы. Вечером к сенатору спешили представители различных городов Глории с просьбами выступить у них, что само по себе уже было достижением.

Спустя неделю разглагольствований Шермана в шахтерской среде начали бродить мысли о том, что неплохо было бы объявить суверенитет. А если объединиться в этом начинании с другими недовольными промышленными планетами, то Земля непременно подчинится их требованиям. Куда она денется без рудных разработок? Ни шахтеры, замученные тяжкой работой, ни прочие обыватели, не задумывались, что подобные мысли в их головах являются плодом тщательно продуманного плана группы политиков по развалу Империи.

Вышеупомянутая группа преследовала вполне определенную цель: урвать себе власть над энным, желательно как можно большим, количеством планет, создав новое сообщество.

Казалось бы, это — прогрессивный шаг от единовластия Земли к демократии. На самом деле Империя, как и многие ее предшественники на исторической арене, просто добралась до той стадии в развитии, когда внутренний раскол неизбежен. Ставленники «президиума», так называли себя члены группы, успешно проходили в Имперский Совет. И вот на одном из заседаний они объявили о решении своей системы выйти из-под опеки Земной Империи. Поднялся шквал негодования и буря воплей восторга. Что творилось за стенами Совета, описать невозможно. Было незамедлительно организовано множество комиссий для проверки умонастроений жителей тех планет. Результаты расследований содержались в строжайшей тайне. В здании Совета и Сената можно было услышать только перебранку — для решения других проблем, даже первоочередных, времени у сенаторов не оставалось. Также было совершено несколько громких политических убийств, которые сепаратисты использовали в своих целях. Третьего сентября по земному летоисчислению в Высшем Совете прошло памятное заседание. Девять верховных сановников расселись по своим местам, и самый старший из них, японец Окиро Камото, объявил:

— Граждане Великой Империи! Вы все слышали заявление представителей пятидесяти восьми планет о выходе из единой семьи. Они мотивируют это тем, что находятся в рабской зависимости у Земли. Высший Совет вынес следующее решение: мы решили не препятствовать неразумным и заявляем, что Земля отказывается от своей руководящей роли. Вы, представители остальных систем, вольны решать: организовывать ли новое сообщество, присоединиться ли к оппортунистской группировке или остаться в подчинении Земле. У вас есть месяц на то, чтобы узнать о решении населения ваших планет. И да пребудет с вами разум!

Простые жители, ожидавшие, что высшие советники будут отговаривать отступников или угрожать им финансовыми, а то и военными репрессиями, оказались ошеломлены как словами руководителей, так и их краткостью. Судьба огромной Империи была изложена в течение трех минут, после чего высшие советники покинули здание Сената. Корни конфликта крылись гораздо глубже, чем и объяснялась внешняя покорность Высшего Совета. Попросту говоря — править по-прежнему уже было нельзя.

Надо сказать, что большинству сенаторов не понадобилось лететь на избравшую его планету, чтобы узнать мнение своих избирателей, даже если это и интересовало народных избранников. Через месяц после памятного заявления в последний раз в одном зале собрались представители всех планетных систем Империи. Высшие советники Земли находились на возвышении, пятьдесят восемь сидели обособленной группкой в углу, а остальные депутаты вставали с места, объявляли волю своего народа и шли направо или налево, в зависимости от выбранной политической ориентации. В результате выяснилось, что почти все аграрные и промышленные миры остались с Землей да еще четыре, специализировавшихся на научных разработках, а также пара рудных планет, у которых были тяжелые условия для добычи руды. Отколовшаяся группа стала называться Объединенными Республиками (ОР), а те, кто остался с Землей — Конфедерацией Ста Миров (впрочем, на самом деле их было гораздо больше).

Планета под названием Новая Швейцария, следуя примеру исторической предшественницы — земной страны, решила остаться нейтральной и поддерживать посреднические экономические отношения между образовавшимися группировками. Справедливости ради надо сказать, что ей это вполне удалось, и постепенно из ее названия исчезло слово «Новая». Объединенные Республики и Конфедерация грызлись между собой, устанавливая размеры пошлин, дипломатический этикет, величину бартера и прочие, «абсолютно необходимые» для поддержания самоуважения, вещи. В это время набирали силу другие цивилизации, например: сиссиане. Они за шестьдесят лет упадка и грызни людей, объединив усилия, успели дойти до уровня землян и к две тысячи девятисотому году уже представляли собой грозную военную силу. Конфедерация, чтобы не зависеть от Объединенных Республик в минеральных ресурсах, сразу же начала действовать в нескольких направлениях: искать новые миры для добычи полезных ископаемых и объединяться с другими расами, включая их в свой состав.

В 2901 году на планете Роканнон (названной так каким-то изыскателем, любителем древней фантастики) были открыты обширные месторождения хардита — металла, из которого изготовлялись корпуса космических кораблей. Там впервые столкнулись интересы республиканцев и конфедератов за обладание правом на разработку. Обе стороны утверждали, что они первые поставили маркер и планета принадлежит им по праву первооткрывателей. Начались безрезультатные переговоры, и когда дипломатия оказалась бессильной — заговорили лазеры. Эта война, названная впоследствии Первой Роканнонской, длилась всего год и закончилась неожиданно. Флот Конфедерации, теснимый со своих позиций, оказался в очень невыгодном положении: с одной стороны атаковали республиканцы, с другой располагалась территория Сиссианского союза, зорко следившего за военным конфликтом людей. Но как это ни парадоксально, эта ситуация и спасла конфедератов. Они высадили на Роканноне тяжеловооруженный десант, способный вести огонь «планета-космос», и он на две недели зарылся в пыль Роканнона. В ходе боев флот республиканцев, не подозревавший о засаде, оказался зажатым между конфедератами и планетой, после чего практически весь был уничтожен. Сиссиане в тот раз решили не вмешиваться. Таким образом, права на владение рудной планетой были подтверждены силой оружия. Роканнон оказался очень богат металлом, что позволило Конфедерации быстро восстановить изрядно поредевший в боях флот.

Прошло тридцать лет. Вокруг владения Роканноном плелись такие интриги, что это неминуемо должно было привести к новой войне. Но на этот раз в нее оказались втянутыми все три наиболее влиятельные силы: Конфедерация, Объединенные Республики и Сиссианский Союз. У конфедератов было преимущество в виде огневых точек на поверхности планеты. Система спутниковой обороны постепенно уничтожалась, но огневые точки наносили противнику большой ущерб. Несколько раз объявлялись переговоры для пересмотра условий владения планетой, но кто-то из троих оставался неудовлетворен, и война продолжалась. Гибли люди, сиссиане, адеррийцы, тиранцы. Государства несли миллиардные убытки. Совершенствовалось все: системы обороны, оружие нападения, шпионаж, подготовка личного состава.

Республиканцы изобрели более мощный силовой экран, выдерживающий десять выстрелов из трехсотмиллиметрового лазерного орудия, однако этот перевес продержался недолго: скоро такие же экраны появились и у остальных участников войны, что говорило о хорошей работе разведки. Многократно делались попытки увеличить калибр лазерных орудий, но безуспешно. Как только появились современные лазеры, ученые выяснили, что калибр, больший чем триста миллиметров, непригоден к ведению постоянных боевых действий. Кристаллы плавились уже при пятом выстреле. Самым мощным лазерным орудием так и осталась трехсотмиллиметровая пушка. В ходу также оставались ракеты и космические торпеды, но они были слишком медлительны для маневренных, скоростных космических боев.

Сиссиане решили сохранить военно-промышленный потенциал и объявили о своем выходе из войны. Республиканцы вели боевые действия еще два года, но в конце концов и они были вынуждены отказаться от борьбы с противником, имеющим большое преимущество. Вот так в две тысячи девятьсот тридцать девятом году закончилась Вторая Роканнонская война.

Наступил период вооруженного нейтралитета, что вовсе не исключало всевозможных неофициальных схваток, засад и мелких боев. Стычки происходили в основном на пограничье, где еще не была сильна государственная власть и нет достаточного количества войск для поддержания безусловного порядка. Сиссиане панически боялись того, что люди объединятся между собой, поэтому при каждом удобном случае пытались столкнуть лбами республиканцев и конфедератов.

Заселялись новые системы, и если они подходили для каких-нибудь нужд, то государственная граница автоматически передвигалась до орбиты дальней от светила планеты.

Планета Рендер находилась на стыке территорий трех государств. Обычная история, обычные свары между изыскателями — ничего примечательного. Но только до тех пор, пока там не обнаружили минерал, который давал возможность использовать пси-энергию мозга, то есть впервые был создан искусственный пси-передатчик. Но минерал был редок, а Рендер находился в пограничье. Кое-кто счел себя ущемленным, и в три тысячи втором году разразилась Третья Галактическая война.

И снова осколки звездолетов усеяли космическое пространство, снова силы всех трех, самых могучих сообществ были брошены в бой. Никогда еще размах уничтожения не достигал таких пределов. Каждый стремился к удовлетворению собственных интересов: гиганты, ведущие войну, пытались присоединить к себе как можно больше нейтральных миров, что создавало им прочную материальную базу, а эти миры всеми силами противились поглощению. Только Швейцарии удавалось наиболее успешно противостоять попыткам ассимиляции, она даже организовала Трипланетное Нейтральное Содружество (ТНС), своеобразный конгломерат из пиратских притонов, торгового флота и гигантских банковских корпораций, в которых хранились деньги частных лиц и влиятельных фирм из многих государств, что, собственно, и позволило ТНС сохранить суверенитет. Присоединение миров являлось по своей сути приобретением сырьевых и промышленных баз, которые в мирное время получить невозможно.

Одной из многочисленных попыток вырваться вперед в войне был эксперимент в специализированной учебной части при Центральном Штабе армии Объединенных Республик. В эту учебку набирали молодых людей для углубленного изучения военных дисциплин, сведущих в нескольких отраслях науки и техники и хорошо подготовленных физически.

Александр Морозов удовлетворял этим требованиям и попал в эту учебную часть на экспериментальный курс после двух лет обучения в Сантанском университете физики энергий. В семь лет он остался сиротой — его родители, Анна и Сергей Морозовы, бывшие потомственными изыскателями, погибли в стычке с сиссианским патрулем где-то на пограничье в одной из экспедиций. Расследование не проводилось — подобных инцидентов было слишком много. Детей, оставшихся сиротами, попросту отдавали в интернат. Единственное, что могло сделать государство для такого ребенка — это мизерная пенсия за погибших кормильцев.

Александра ждала участь практически любого выпускника подобного заведения: либо тупая, беспросветная работа наладчика станков на огромных промышленных комплексах, либо отбывание сроков на рудниках за непрекращающиеся преступления. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: однажды на него вчетвером напали мальчишки постарше. Александр недолго и неумело отбивался и уже упал в грязь, поверженный градом ударов, когда неожиданно избиение прекратилось.

Он недоуменно огляделся в поисках того, кто мог так испугать наглых нападающих. Рядом не было ни патрульных, ни даже воспитателей, но мучители моментально скрылись, а над Александром склонился какой-то старик. Он недовольно покачал головой, и мальчишка подумал, что тот не одобряет нападения четверых на одного.

— Вчетвером на одного? — хмуро переспросил старик мальчишку. — Да, неправильно это. Но это ты не прав, раз не смог преодолеть их силу.

Тогда Александр был слишком избит и измучен, чтобы понять и принять то, о чем ему сказал старый мастер Кано. Только много позже, когда он отдал занятиям айкидо уже больше десятка лет, Александр смог в полной мере понять тот первый разговор. Кратко говоря и особо не философствуя, смысл слов Кано сводился к тому, что если не хватает своих сил, чтобы сломить противника, то нужно использовать его же энергию. Слишком тонко для девятилетнего пацана. Но старый мастер Кано учил этому своих подопечных — интернатовских мальчишек и девчонок.

Воспитателям интерната по большому счету было глубоко безразлично, кем вырастут обитатели мрачного желтого здания, поэтому они совершенно не интересовались, чем те занимаются. Пьянствуют ли в ближайших кабаках, продают свое тело в притонах или ходят на айкидо. Как однажды сказал директор «Школа айкидо? Да по мне хоть секта самоубийц, только за воротами интерната».

Но кроме боевого искусства, Кано учил их жить полной жизнью и оставаться людьми в любой ситуации. Учил до того самого дня, когда в очередной раз придя на занятия, Александр не обнаружил в додзе учителя. Кано тихо скончался, словно угас огонек свечи от порыва ветра. В тот день Александр понял, что осиротел во второй раз.

Он получил среднее интернатовское образование и сумел поступить в Сантанский университет на бесплатное обучение, чем несказанно удивил преподавательский состав интерната — на их памяти это был лишь второй подобный случай. Но Александр ничему не удивлялся — жизнь приучила его к тому, что никто не окажет помощи в трудный момент, поэтому сызмальства привык полагаться только на себя.

Он успел проучиться два года, когда его призвали в армию. В отличие от своих сокурсников, бегавших по медицинским клиникам в поисках неизлечимых болезней, Александр не стал уклоняться. О своих родителях он имел смутные, полуразмытые детские воспоминания, и за то, что Александр был лишен родительской любви и ласки, были ответственны сиссиане. Он не любил их всей душой, поэтому без особого ропота принял свой призыв в армию.

В порядке эксперимента военспецы Объединенных Республик сформировали специальную учебную часть для создания суперкомандиров. Эти люди должны были овладеть навыками многочисленных военных специальностей, чтобы впоследствии успешно командовать боевыми подразделениями любого уровня в любых условиях. Как потом отозвался об этом проекте маршал Маллингер, «утопия, но утопия красивая».

Из неуклюжего, угрюмого мальчугана мастер Кано вырастил атлетически сложенного бойца. Плюс учеба в университете на «отлично», плюс пси-тесты с невероятными результатами — нужно ли говорить, что на экзаменах Александр показал высший результат. Через три года его выпустили из экспериментальной части напичканным разнообразными воинскими знаниями и присвоили звание капитана. В его выпуске было сорок человек, и это был первый и последний выпуск подобного рода. «Наверху» кто-то счел нецелесообразным столь долго и дорого обучать специалистов, которые могут так быстро погибнуть — время жизни пехотного солдата на поле боя одна минута, но ведь то же самое относится и к их командирам. На этом попытки углубленного обучения и закончились. Всем выпускникам присвоили квалификацию специалистов первого класса, выдали удостоверения и отправили на фронт. Через день Александр уже прибыл в десантную дивизию «Маллаха» и получил под свое командование малый десантный корабль. На замечание новоявленного капитана, что его учили командовать не просто кораблем, а звеном или даже эскадрильей, начальник штаба грубо сказал:

— Мало ли чему тебя учили! Радуйся, что МДК дали!

Вот так и расходится теория с практикой.

Там, на фронте, он и познакомился с Василием Кобриным. До того как Васька попал в военную мясорубку, он был квалифицированным работодателем для полицейских, охранников и разработчиков секретных механизмов хранилищ денежных знаков. Попросту говоря: грабил банки. Как раз перед началом войны он засыпался, и его приговорили к пожизненной каторге, но в связи с повсеместными боевыми действиями Ваську отправили на фронт в штрафбат. Там он проявил чудеса храбрости на сиссианской боевой станции, и в награду его пожизненную каторгу заменили пребыванием в штрафбате до конца войны. Как говорил сам Василий, «хрен редьки не слаще», так как состав штрафбата менялся практически на сто процентов после каждого боя — смертников не жалели. Василий же не остановился на достигнутом и после того, как он угнал у конфедератов разведывательный корабль «Заря», его перевели из штрафбата в десантную дивизию «Маллаха» и присвоили звание сержанта со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Там он провоевал год, пока его чуть не отдали под трибунал.

Василий надавал по морде нахальному тыловому лейтенанту, и по законам военного времени виновника должны были расстрелять, если бы не вмешательство Морозова. Александр засвидетельствовал, что виноват был лейтенант. Ваську разжаловали в рядовые и, чтобы больше с ним не мучиться, отдали под начало Морозова в штурмовой взвод при МДК. Впрочем, Александр пробыл в должности командира корабля недолго. По приказу одного скудоумного полковника десять малых десантных кораблей были брошены в мясорубку около Питона, четвертой планеты звезды Эйделя, соседней с Рендером. Предварительная разведка производилась спустя рукава, мощность оборонительных станций оценили совершенно неправильно. Следствием этого было то, что звено МДК вошло в бой с тремя боевыми станциями, совладать с которыми в принципе не могло, было зажато между ними и разбито.

Обломки аппаратуры и обшивки кораблей смешались с замерзшими каплями крови людей и плазмы инсектоидов, принимавших участие в десанте. «Миррит», которым командовал Александр, уже почти подобрался к вражеской станции, когда одновременно не выдержали огня противника восемь пластин лазерных отражателей. Из обломков разбитого корабля выбрались только четырнадцать членов экипажа. Каким образом огонь станционных орудий пощадил их шлюпку, известно одному лишь Богу. Из всего звена на базу возвратились только их спасательное суденышко и два с «Могучего». Экипажи остальных кораблей погибли все. Александр, Василий и еще человек пять по возврате на базу ринулись в штаб и разорвали бы полковника, отдавшего приказ об атаке, на части, но тот уже был заключен на гауптвахту и на следующий день казнен по приговору трибунала.

В последующие три года Александр принимал участие в боях за семнадцать планет, в бессчетных атаках на вражеские станции, в диверсиях на территории противника. За каждый бой давали награды, и у Александра их было столько, что места на парадном кителе просто не хватало. Но по-настоящему гордился только одним — он был из числа немногих воинов, кто являлся полным кавалером ордена «Легионеров» всех трех степеней. Орден «Легионеров» был высшей военной наградой Объединенных Республик и, как ни странно, Конфедерации, но это уже другая история.

Война шла своим чередом, пока в три тысячи пятнадцатом году не грянул гром среди ясного неба. Президиум Объединенных республик и Генеральная Ассамблея Сиссианского Союза заключили между собой договор о сотрудничестве и взаимопомощи, после чего они сообща за год разделали под орех Конфедерацию. Александр, не желая тянуть одно ярмо с сиссианами, два раза подавал в отставку, но его уволили в запас только после окончания войны.

Он уехал на Сантан доучиваться на свою гражданскую специальность физика-энергетика. Парочка университетских девиц «клюнули» на человека с тремя «Легионерами», но, убедившись, что он не привез с фронта ничего, кроме наград и ранений, быстро испарились с его горизонта. В учебке центрального штаба Александр получил такое образование, что без усилий завершил обучение в университете с отличием. Так как у него никаких особых планов на будущее не было, то он решил «двигать науку».

Профессор Аллиган в пух и прах раскритиковал его рационализаторские предложения, назвал непроходимым тупицей и быстренько, пока никто из коллег-соперников не перехватил, назначил Александра своим помощником и заведующим лабораторией поля. Целый год они совместно работали над проблемой частных случаев усиления гравитационных приводов космических кораблей, после чего благополучно зашли в тупик. Как-то после очередной гулянки Александр с кружащейся от последствий вечеринки головой предложил профессору развернуть поляризацию гравитонов на сто восемьдесят градусов. Оказалось, что профессор шутки не понял и всерьез принялся разрабатывать новую тему. А вскоре после этого Морозов увидел у дверей профессорской лаборатории охранников. Видимо, у профа что-то получилось, мелькнуло тогда в голове у Александра.

 

Глава 4

Сейчас Александр шел к Аллигану за советом. Старик хоть и был на работе ворчливым брюзгой, иной раз доводившим Морозова до белого каления беспочвенными (с точки зрения Александра) придирками о чистоте на рабочем месте, но обладал какой-то особой житейской мудростью. Не сказать, что проф был знатоком жизни, но его советы не раз выручали Александра из вполне конкретных ситуаций. Втайне Александр даже испытывал к Аллигану какое-то чувство, схожее с сыновьим. Что-то похожее на отношение к учителю Кано…

У дверей лаборатории его встретил детина в гражданском, с кулаками, размером с голову обычного человека и головой, размером с кулак того же представителя Homo Sapiens. Этот гориллоид сообщил, что вход в лабораторию разрешен только по спецпропускам. На остальные вопросы он отвечал: по спецразрешению и продолжал буравить подозрительным взглядом молодого ученого.

Александр понял, что тут он ничего не добьется, и побрел к Зеевицу. Зеевиц угрюмо сообщил, что профессор Аллиган убит, в лабораторию никто не допускается, почему и установлена охрана. Александр растерянно присел на стул. Аллиган убит? Бред какой-то! Кому профессор мог переступить дорогу? Он если и ругался, то исключительно с замдиректора по материально-техническому снабжению, который постоянно зажимал финансирование лабораторий. Чтобы профессор мог поссориться с кем-то из криминальных структур — никогда! Он вел жизнь затворника и бывал «снаружи» только на научных семинарах.

Александр никак не мог поверить в то, что Аллиган убит, что жизнерадостный и язвительный профессор уже никогда не будет материть начальство и загонять практикантов до полусмерти своими тестами. У старика был веселый характер, но шутил он весьма своеобразно. Однажды подшутил над студентом, положив ему в анализатор рыбью чешую. Бедный парень изучал состав примесей сверхчистого бериллия, которых было ничтожно мало в образце, и никак не мог понять, откуда здесь взялись белки, фосфор и прочая дребедень…

— Вы слышите меня?

Александр встрепенулся, с некоторым трудом вернувшись в реальность.

— Вы знаете, над чем работал профессор в последнее время?

Александр вспомнил агентов СБ у дверей профессорской лаборатории и «включил дурака»:

— Конечно знаю! — Зеевиц не пошевелился, но глаза его блеснули. — Над проблемами ЧСГП — это наше сокращение. Я же с ним целый год работал, но мы зашли в тупик. Что-то в последние месяцы все у нас пошло наперекосяк… Даже наработки годичной давности посыпались… Да что я вам рассказываю! Вы же и без того все знаете!

Зеевиц разочарованно откинулся на спинку кресла. Они помолчали, затем Александр спросил:

— Мне надо пройти в профессорскую лабораторию, а у дверей стоит какой-то монстр и требует спецпропуск. Вы можете его дать?

Зеевиц подозрительно уставился на Александра.

— Сейчас туда нельзя. Допускаются только те, кому я выдам разрешение. А вам я его не дам. Кроме того, директор вас отпустил домой. Что вам надо в секретной лаборатории?

— Она может быть закрыта для всех, кто не имеет допуска А1, а у меня он есть. К тому же я целый год торчал там и до сих пор…

Спустя полчаса убедительных врак Александру удалось выклянчить у Зеевица пропуск и пройти в лабораторию (Зеевиц только потом сообразил, что Морозов так ничего и не сказал о цели посещения). Там Александр развил бурную деятельность и снял все характеристики с минерала. Судя по собранным данным, он практически ничем не отличался от любого булыжника. Вот только искажаемость электромагнитного поля была на несколько порядков выше нормальной. Но и в этом ничего особо криминального не было. Во всяком случае, ничего такого, за что стоило бы платить баснословное жалованье сотрудникам секретной экспедиции. Какой черт дернул Ваську прислать этот минерал?

После спирта Рамирио ни одна более-менее порядочная мысль в голову не лезла. Александр еще час повозился, затем аккуратно положил камень в коробочку и крепко задумался. Интересно, чего же добился профессор? Наверняка он пошел по пути, подсказанному непохмелившимся Александром, и получил такой результат, что им заинтересовалась даже СБ. Александр поднялся и подошел к действующей модели ускорителя гравитонов, на котором были вытравлены буквы Д.А. Покойный профессор был человеком, не любившим, чтобы кто-то пользовался его аппаратурой или идеями. Возле движка лежала камера для мыслезаписи, тоже с инициалами профа. «И все же на что он набрел в ходе работы?» — Ученого внутри Морозова этот вопрос мучил не переставая. Так ни до чего и не додумавшись, Александр собрал минерал и результаты исследований и пошел домой высыпаться.

В шесть часов вечера его разбудило домашнее телестерео. Звонил Рамирио.

— Саша, у тебя есть пара минут на то, чтобы привести себя в порядок. У Бернса сегодня вечеринка. Он сказал, что будут только свои, никаких эсбэшников и сексотов. И еще просил передать лично тебе — там будет присутствовать одна сногсшибательная блондинка, которая всерьез озабочена твоим холостяцким положением. Говорят, Мария Сиэнтэ по сравнению с ней — серая плесень!

Мария Сиэнтэ была новой звездой телестерео, портретами которой были украшены обложки журналов и стенки в мужских раздевалках. Александр, еще не полностью проснувшийся, буркнул:

— Ничего так не опасаюсь, как блондинок с подобными намерениями. Слушай, Хорхе, ты слышал, что убили Аллигана?

Рамирио сразу стал серьезным.

— Да, жаль старика. Слухи ходят, он что-то изобрел, за что и поплатился головой.

— Между прочим, телестерео не гарантировано от прослушивания.

— Между прочим, ты сам начал. Ладно, я прибуду через пятнадцать минут, а ты уже должен стоять при параде и ждать меня.

Александр потянулся, разминая затекшие после сна мышцы. Стоп, зачем он наобещал Рамирио поехать на вечеринку, если сегодня тренировка? Сэнсэй и так постоянно ворчит, что он стал часто пропускать занятия, мол, так никогда и не получит шестой дан. Александр вздохнул. Откровенно говоря, сегодня ему не хотелось идти в додзе. Блондинка опять же… Александр покосился на рекламный проспектик, на котором красовалась все та же Мария Сиэнтэ, глянул на кимоно и… начал собираться на вечеринку.

Собрался он быстро и остановился посреди комнаты, раздумывая, чем бы таким произвести впечатление на неизвестную дамочку? Вдруг он вспомнил о часах, которые ему прислал Василий — это было то, что надо! Александр нацепил древний артефакт на руку и полюбовался игрой света на циферблате часов, который стал похож на изумрудно-зеленый минерал, опять-таки присланный Васькой. Повинуясь какому-то внутреннему толчку, Александр подошел к коробочке с антигравом и открыл ее, чтобы сравнить схожесть оттенков циферблата и камня. Изумрудно-зеленый минерал по-прежнему лежал на месте, но теперь он был матовым, а не прозрачным, как раньше. Что-то с ним случилось после тестов, подумал Александр и бросился в соседнюю комнату за универсальным измерителем.

Но каково же было его удивление, когда, вернувшись, он увидел, что камень опять прозрачен. Александр подошел поближе, и минерал стал матовым. Странно, раньше такого эффекта за ним не наблюдалось. Он поводил рукой над камнем, но тот остался матовым. Александр с внезапным подозрением посмотрел на часы. Ну-ка…

Он снял часы с руки, отложил их подальше и подошел к минералу. Тот продолжал оставаться прозрачным. Спустя пять минут Александр выяснил, что изменение состояния минерала начнется, если поднести часы к нему ближе чем на три метра. В это время на улице раздался дикий вой, которым Рамирио пользовался на своем флаере вместо сигнала. Александру не нравилось, что часы каким-то образом связаны с неизвестным кристаллом, и он решил их оставить дома. В конце концов, блондиночке он сможет понравиться и без шикарных древних часов.

На следующий день Александр, все еще размышляя, почему у блондинок обязательно такой стервозный характер, аккуратно уложил часы на монтажный столик и дал максимальное увеличение. Стало видно, что их недавно вскрывали — микроцарапины еще блестели. С одной стороны, открывать столь древние часы было чем-то вроде кощунства, но с другой — находящийся внутри генератор неизвестного излучения мог помочь разобраться с непонятным поведением минерала. Любопытство победило, и Александр открыл часы. Удивлению его не было границ, когда он увидел внутри вместо дополнительных батарей самообеспечения две микрокопии, помеченные инициалами Д.А.

Холодная гусеница предчувствия неприятностей проползла по спине и остановилась где-то на затылке. В полной задумчивости Александр нашел в свалке на столе подходящие батарейки, вставил их в часы и закрыл корпус. Проклятие, ведь Васькина посылка вышла, судя по штемпелю, за день до смерти профессора! Предположение, что Кобрин и Аллиган были знакомы между собой, Александр отмел как несостоятельное. Он принялся размышлять, но ни одна версия не пережила мало-мальски путной критики. Когда разумных мыслей не осталось, Александру пришлось приниматься за добывание сведений.

Он прихватил с собой микрокопии в лабораторию, по пути старательно избегая встреч с помощниками Зеевица, где и выяснил, что излучение исходит именно от маленьких черных таблеток.

«Ты просто идиот! — выругал Александр сам себя. — Можно было сразу догадаться, что это то самое излучение, которым профессор метил свои приборы».

Но если это предположение было верным, то агенты СБ наверняка имеют при себе детекторы излучения, и его засекут, когда кто-нибудь из них приблизится к нему на три метра. Значит, на этих микрокопиях записана работа профа последних дней. За что его и убили!

Александр почувствовал себя между двух огней: с одной стороны СБ, а с другой — те, кто убил профессора, скорее всего, Конфедерация. Хотя сиссиан тоже исключать нельзя — они всегда себе на уме, союзнички хреновы! Конечно, можно вернуть записи СБ, но его потом затаскают по допросам, а то и в убийстве обвинят. Доказать, что не имеет никакого отношения к гибели профессора и что незнаком с содержимым микрокопий, Александр никак не сможет.

СБ и раньше была пугалом для всех нормальных людей, но после объединения с сиссианами положение стало совсем плохим. Тотальная прослушка, доносы, шпионаж развились даже в таких сугубо мирных организациях, как фабрики по переработке мусора, о чем недавно был скандальный репортаж по телестерео — эсбэшники не успели его прикрыть. Итак, вариант честно отдать микрокопии СБ отпадает. Также можно было просто послать их по почте, проявив максимум осторожности и чудеса конспирации. Однако проклятое любопытство возобладало над осторожностью, хотя голос разума говорил, что Александр поступает неправильно.

Для чтения микрокопий нужна камера Аллигана, которая лежит в лаборатории, иначе придется подбирать входной ключ не меньше двух месяцев. А то и дольше. Чтобы агенты СБ ничего не заподозрили, нужно перетащить к себе пару-тройку аппаратов из соседней лаборатории, заодно прихватив и камеру. Хотя, конечно, Зеевиц вполне может поинтересоваться, для чего нужна камера профессора… Придется ответить, что для записей, так как его сломана.

Продумав план действий, Александр старательно вывел из строя свою мыслекамеру и послал ее ремонтникам, попросив их быстрее восстановить ее. К ней он присоединил и другую, хотя она попала под пресс (случайно) и теперь подлежала не ремонту, а списанию в утиль.

Теперь с чистой душой Александр отправился в лабораторию Аллигана, предусмотрительно оставив микрокопии в ящике стола. С кулакоголовым охранником он долго не разговаривал, благо кроме допуска А1 у него был и пропуск, подписанный Зеевицем. Через двадцать минут Александр разглядывал содержимое хранилища. Так, так, так… Оказывается, проф в самом деле последовал совету Александра и решил смещать поляризацию каждого гравитона. Но не на сто восемьдесят градусов, как говорил ему Александр, а только на девяносто два. Вот он, последний график, на нем видно, что следствием такого смещения будет возрастание скорости корабля раза в два. Или даже больше… Но… это было все!

Александр недоуменно почесал ухо. Скорость, конечно, штука хорошая, но ведь из-за этого не убивают! Хотя, рассуждая здраво, убийцы профессора наверняка не знали, что действительно записано на микрокопиях. Он, поморщившись, посмотрел на маленькие черные таблетки. Обладание ими не предвещало ничего хорошего владельцу — перед ним стоял пример Аллигана. Александр, долго не колеблясь, стер содержимое, потом внес в микрокопии новые данные методом глубокой записи, чтобы предотвратить восстановление первоначальной информации.

Теперь о профессорской работе никто не узнает. Разумеется, Александр все запомнил, но он имел веские причины полагать, что в его голове сведения будут в большей сохранности, чем на хранилище, да и более безопасны для него. И все-таки, наверное, профессор добился чего-то большего, чем простое увеличение скорости, хотя и это — огромное достижение. Надо только подумать хорошенько…

Подумать как следует Александру помешало то, что дверь лаборатории вылетела из пазов, расколовшись в двух местах. Он увидел стволы трех крупнокалиберных бластеров, за рукоятки которых держались здоровенные агенты СБ.

— Все они, как на подбор, с ними дядька Черномор, — пробормотал Александр.

«Дядькой Черномором», конечно, оказался Зеевиц. Не заходя внутрь, он сказал прямо от дверей:

— Александр Морозов, вы арестованы по обвинению в антиправительственных замыслах, государственной измене и шпионаже в пользу Конфедерации. С этой минуты вы не имеете никаких прав!

 

Глава 5

В высоком, сверкающем здании службы безопасности, в кабинете генерал-полковника Канта проходило очередное внеочередное совещание. Сам шеф СБ рассеянно слушал майора Зеевица, поскольку тот рассказывал то, что Кант уже знал, и мысли его вертелись вокруг отношений людей и сиссиан. Уже четыре года, как закончилась война, и сиссиане незаметно просочились во все важные органы управления. Глубоко в душе Кант признавал, что объединение с «сивыми» начало приносить неожиданно неприятные результаты. Без участия сиссиан не обходилось ни одно более-менее крупное дело. После победы над Конфедерацией был организован Высший Орган Власти, в который вошли поровну представители от республиканцев и сиссиан. Он решал вопросы, касающиеся общих интересов, таких как: отношения с Конфедерацией, торговое обращение, научные инвестиции и т. д. Оба сообщества должны были подчиняться его постановлениям, но для решения внутренних вопросов у каждого имелось собственное правительство. По внешнему виду новое сообщество напоминало Конфедерацию, но на самом деле все обстояло совсем по-другому.

Сиссиане давно уже вели хитрую дипломатическую игру, которая должна была позволить им превратить Объединенные Республики в свою феодальную вотчину, а тогда сиссиан будет очень трудно остановить на пути галактических завоеваний. Единственным серьезным противником останется Конфедерация, но к тому времени у Сиссианского Союза будет гораздо больше сил и средств.

Генерал-полковник Кант не знал этого, хотя, будучи по долгу службы одним из осведомленнейших людей, понимал, что отношения с сиссианами начинают, мягко говоря, пованивать. Кант отвлекся от неприятных мыслей и, не меняя выражения лица, поднял взор на Зеевица. Тот еще докладывал:

— …были установлены дополнительные следящие устройства во всех лабораториях, классах и кабинетах. На следующий день после убийства профессора я, вернувшись с собрания, созванного генерал-полковником Кантом, запретил доступ к аппаратуре Аллигана. Спустя два часа ко мне обратился молодой помощник профессора, заведующий второй лабораторией поля Морозов и попросил меня дать ему пропуск. По роду своей работы он имел на это право, кроме того, он целый год работал с профессором и мог знать ход его мыслей, поэтому пропуск я выдал. На записи вы можете видеть, как Морозов обследует некий зеленый минерал и снимает показания с аппаратуры. Мне он сказал, что у него срочный заказ, но директор ответил, что никаких заказов не поступало. Тем более срочных. К сожалению, в силу специфики лабораторного оборудования установить сканеры в нее не представляется возможным. Тогда я послал запрос в информационный центр, чтобы побольше узнать об этом минерале. Данные долго не могли обнаружить, да оно и неудивительно, ведь эти кристаллы были привезены секретной экспедицией, которая вернулась буквально на днях. Корабли пришли с левого пограничья, четвертая планета, система Панда, атлас Х-3. На настоящий момент эти сведения настолько засекречены, что мне пришлось предъявить код доступа А-АА, чтобы узнать об этом. Но даже его не хватило, чтобы узнать, чем занималась эта экспедиция. А Морозов получил не только сведения, но и сам минерал. Я запросил разрешение на его арест, и он был незамедлительно взят под стражу. Но это не единственная странность в поведении подозреваемого. Он намеренно вывел из строя свою мыслекамеру, после чего отправился за профессорской. Вы видите запись, сделанную с оптических следящих устройств, установленных в лаборатории. Сам я в это время только вернулся из управления и сразу же отправился к дому Морозова, не найдя его там — пошел в лабораторию, где он и был арестован. На этом мой доклад закончен, благодарю за внимание.

Зеевиц уселся на свое место с непроницаемым видом, однако в душе очень довольный собой. Еще бы, ведь он почти реабилитировался! Хорошо бы у этого Морозова нашли и исчезнувшие микрокопии. Тогда, глядишь, не только взыскание отменят, но и повышение светит. Зеевиц втихую огляделся, чтобы посмотреть, какое впечатление его доклад произвел на сослуживцев. Те были профессионалами и сидели с непроницаемыми лицами. А по выражению морды рептилиеголового майора Реха с Адерры можно было подумать, что он присутствует на собственной высылке на фронт — настолько оно было кислым, если такое словосочетание можно применить к ящерице.

Кант поднялся и произнес:

— Майор Зеевиц доложил не все новости. У Морозова обнаружены часы «Щит и меч». Доказать, что они те самые, про которые нам рассказал Борден, мы не можем — к сожалению, он не запомнил ни особых примет, ни серийного номера.

— А глубокое сканирование? — подал голос кто-то из сидящих.

— Под глубоким сканированием мы Бордена и опрашивали о приметах часов. Так что часы отпадают. В мыслекамере покойного Аллигана, которую принес к себе Морозов, были обнаружены две микрокопии, помеченные инициалами Д.А. Мы подумали, что они те самые, пропавшие, но доказать ничего нельзя, так как Морозов стер все записи. Кроме того, у него имеется еще штук пять подобных кассет Аллигана. Что вы хотите сказать, майор Сабателло?

— Как насчет того излучения, которым профессор помечал микрокопии?

— Хороший вопрос, но оказывается, покойный Аллиган так отмечал ВСЕ свои вещи. Излучение осталось, но ничего не доказывает.

— А Морозов?

— Молчит. Его подвергли «промыванию» мозгов, но он только болтал о своей сиротской доле, о боях, о ненависти к сиссианам, простите, полковник Мадрат. В общем, имеется трехчасовая запись этого бреда, однако ни слова ни о минерале, ни о микрокопиях. На пси-тесты он вообще не реагирует. Это поставило в тупик наших специалистов. Получается, что он либо полный идиот, либо… я не знаю кто! — Кант вдруг страдальчески сморщился, словно наступил в навоз большого сантанского буйвола и простонал: — Подполковник Клюшкин, вы слышали, о чем сейчас шла речь?

Легендарный Клюшкин сидел, поддерживая голову левой рукой, одновременно прикрывая ею глаза, а указательный палец правой руки уперся в лежащий перед ним документ. И если бы не предательская неподвижность пальца, то можно было бы подумать, что подполковник размышляет над «Теорией идеологических предпосылок». Клюшкин открыл глаза, помолчал несколько секунд и спросил:

— Простите, мой генерал, я хотел спросить…

— Не будет сегодня коньяка в буфете! — взорвался Кант.

Сабателло и Рех захихикали и технично отвернулись в угол. Клюшкин в замешательстве посмотрел на генерала и продолжил:

— Так я хотел спросить: а знаете ли вы, что Морозов окончил специальную учебную часть при Центральном Штабе в составе экспериментальной группы? Оттуда его выпустили капитаном и специалистом первого класса. Видимо, его мозги устроены не так, как у нас с вами, потому что по пси-предметам у него были такие оценки, каких никто никогда не получал. Ни до него, ни после! Может быть, поэтому наши пси-тесты не дают результатов. Кстати, генерал, не в укор вам будет сказано, но все эти данные есть в центральном информатории, нужно было лишь туда заглянуть. Мое личное мнение таково, что на сегодняшний день Морозов является одним из самых опасных и умелых воинов. Находясь на фронте, он не проходил переквалификацию, потому что воевал в действующей армии, а не сидел при штабе, но я думаю, что его можно назвать «мастером-специалистом», которых, как вы знаете, у нас было за всю историю шесть человек.

По мере продолжения речи лица присутствующих (включая морду обычно невозмутимого майора Реха) вытягивались так, что подполковник испугался, что они останутся такими непропорциональными на всю жизнь. Одни удивились, услышав про Морозова, другие — что Клюшкин умеет так складно говорить, а третьи — что он вообще может разговаривать. Только генерал-полковник Кант сохранил каменное выражение лица — он-то знал, что хотя Клюшкин все время спит на совещаниях, просыпаясь — фамильярничает с начальством, но зато в нужный момент выдает необходимые сведения и советы, которых от других не дождешься и за десять лет. Кант подозревал, что Клюшкин и спит оттого, что голова его перегружена различными сведениями. Во всяком случае, шеф поблагодарил подполковника за своевременную информацию, не обратив внимания на колкость. Клюшкин добавил:

— Я думаю, что Морозов стер записи, предварительно запомнив их. Видимо, он рассудил, и совершенно справедливо, что если они нам нужны, то мы не станем делать его полным кретином, выковыривая сведения при помощи мозголомной аппаратуры. Морозов нужен нам живым и в здравом уме. Чтобы добыть сведения, у нас есть два пути: сломить его или убедить сотрудничать с нами. — Клюшкин сделал паузу. — Или сразу убить во избежание неприятностей в дальнейшем. И конечно, ничто нам не мешает привлечь к делу лучших специалистов по той теме, над которой работали Аллиган и Морозов.

Подполковник Клюшкин оглядел пораженных офицеров и, чтобы поддержать свой имидж, спросил:

— Генерал, вы не пробовали «Новый Сантанский»? Говорят, создали буквально на днях в университете физики энергий, странно, не правда ли? Меня Зеевиц угощал — классная штука!

Зеевиц густо покраснел и зарекся когда-либо еще угощать Клюшкина. Но Канту было не до смеха, и он, попросив Мадрата и трех глав отделений остаться, жестом отпустил остальных.

Лампа, закрытая бронированным стеклом, бросала скудный свет на неровные стены и шершавый потолок. Этот свет показался Александру таким же колючим, как и тюремная роба, в которую он был облачен. Голова гудела, как пустая жестяная коробка, а во рту царила засуха. Это было последствием «промывания» мозгов, которое ему устроили «гориллы» из СБ. Наверняка они потерпели полное фиаско. Александр, как его учили, вызвал в памяти самые волнующие воспоминания своей жизни перед тем, как ему сделали инъекцию. За пси-тесты он даже не волновался — еще в учебке понял, что при желании может закрыть доступ к своим мыслям какой угодно аппаратуре.

Эсбэшники сделали ошибку, сразу не лишив его сознания при аресте. По дороге в тюрьму Александр заблокировал свой мозг, и теперь извлечь сведения из его головы можно было только взломав защиту. Взлом же делал из жертвы идиота, не способного даже самостоятельно принимать пищу, не говоря уже о способности связно объяснить научные сведения. Быть обрубком с отвалившейся челюстью и вести растительную жизнь Александру искренне не хотелось. С другой стороны, идиот не сможет выдать те сведения, которые так нужны службе безопасности. Значит, СБ будет заботиться об Александре, но когда он перестанет быть полезным для них — его просто уберут. Тут даже гадать нечего!

Александр превозмог головную боль, встал и прошелся по маленькой камере. Его чуть не стошнило, но он знал, что ходьба поможет быстрее прийти в себя. Хорошо бы еще глотнуть свежего воздуха, но окна тут не было, а кондиционер поставили, видимо, только для интерьера. Кран с питьевой водой — тоже.

Наконец он почувствовал себя настолько хорошо, что смог мыслить логически. Его могли арестовать за эти микрокопии либо за дурацкий минерал. Впрочем, есть слабая надежда, что Васька упер часы у какого-нибудь влиятельного лица, а их проследили. В таком случае, он, конечно, отвертится, но шансы, что дело обстоит именно так, слишком мизерны. Александр принялся продумывать линию защиты, когда дверь с лязгом отворилась и вошли двое охранников. Один вошел внутрь без оружия, чтобы заключенный не мог отнять его у конвойного, а второй остался в дверях, держа бластер на изготовку.

«Поставлен на полное рассеивание, шансов никаких», — автоматически отметил Александр.

Это было правдой: луч, поставленный на полное рассеивание и максимальную мощность, расходился под углом в девяносто градусов от конца ствола и зажаривал жертву с головы до пят, если она не была огнедышащей саламандрой. Александр саламандрой не был, а потому спокойно вышел из камеры вслед за конвойным. Его долго вели длинными коридорами, и наконец тюремщики остановились возле комнаты, где переднюю стену заменяла частая и мощная решетка с дверью. Внутри находился сиссианин, куривший довольно вонючую сигару, зато одетый так, словно только что прибыл с великосветского приема. Александр отметил, что одно не вяжется с другим и, будто подтверждая это умозаключение, сиссианин закашлялся и со сдавленным проклятием швырнул сигару в мини-конвертер. Затем, стряхнув невидимую пылинку с рукава, обернулся и велел ввести заключенного. Он молча смотрел, как Александр вошел и сел на привинченную скамью, достал из кармана информационный кристалл и, вставив его в прорезь приемника, заговорил:

— Я вижу, что вы уже оправились от действия наркотика. Ну это и неудивительно при ваших-то талантах. Я — полковник Мадрат. Кстати, назначен дознавателем по вашему делу.

— Это совсем некстати, — пробурчал Александр. — А что, на меня уже завели дело?

— Завели, и объем его растет с каждой минутой.

— Приятно, когда к тебе проявляют такое внимание. Так это по вашему приказу мне устроили «промывание»?

— Вообще-то вопросы здесь должен задавать я! — Мадрат улыбнулся неискренней улыбкой. — Но я вам отвечу: «промывание» — это обязательная процедура. А я вступаю в дело только сейчас.

— Ага, значит, за все последующие пакости, которые на мне будут испытывать, я должен благодарить вас?

— Нет, скорее себя, если откажетесь с нами сотрудничать. Но я уверен, что вы не настолько неблагоразумны.

— Смотря что вы понимаете под сотрудничеством.

— Ваш друг Зеевиц (при этих словах Александр скривился) состряпал на вас такое дело, что вы можете загреметь пожизненно на Сен-Луис или на Корфу. Впрочем, «пожизненно» можно опустить, поскольку ни один заключенный еще не вернулся оттуда. Ну хорошо, будем считать, с предисловием покончено. Сейчас я вам расскажу, ЧТО нам известно, а вы дополните, хорошо?

Александр не стал давать опрометчивых обещаний. Мадрат начал:

— Итак, вы получили посылку от некоего Василия Кобрина, в которой находилась коробка с неизвестным минералом и письмом с просьбой выслать характеристики оного. Между прочим, вы знали, что экспедиция, где работал Кобрин, привезла секретный материал?

«Он что, за дурака меня держит?» — подумал Александр и ответил:

— Не понимаю, о чем идет речь.

— А вы не догадывались, что присланный минерал может быть украден?

— Нет.

— Ладно, пока оставим это. Скажите-ка, Морозов, откуда у вас такие часы? Ведь это же древняя работа, а не какая-нибудь штамповка.

— Я их привез с фронта. Трофей.

Задумчиво покачав головой, полковник Мадрат нашел в деле место, где говорилось, что часы за номером тысяча триста шестьдесят пять и серии С-13А принадлежали триста лет назад богатой семье Пранков и исчезли из виду в то же время.

«Жаль, — подумал Мадрат, — никаких следов. КОПовцы неплохо поработали: с одной стороны, известна история этих часов, с другой — ничем не докажешь, что Морозов не привез их с фронта».

— Та-ак, — протянул он, — а для чего вам понадобилось разбирать столь дорогие часы, и не один раз, а по меньшей мере дважды?

— Мне показалось, что они барахлят, и я решил посмотреть, что с ними случилось. А во второй раз, — Александр издевательски улыбнулся, — я вставил новые батарейки.

Мадрат нахмурился.

— Зачем вам понадобилось выводить из строя свою мыслекамеру? На записи видно, как вы это делаете.

— Так вы везде понатыкали багов? Честное слово, очень нехорошо с вашей стороны. Видите ли, у меня была микрокопия, принадлежащая профессору Аллигану с записью нашего совместного труда над одной небольшой проблемкой. Мне был нужен момент из этой записи. Я хотел использовать свою мыслекамеру для чтения микрокопий профа, но только испортил ее и пришлось идти за профессорской.

— Что вы дурака корчите! — вскипел Мадрат. — Я прекрасно знаю, что на чужой мыслекамере практически невозможно воспроизвести свои микрокопии. И наоборот.

— Да будет вам известно, что резонаторы частот наших мыслекамер отличались всего на несколько ангстрем, и небольшое дополнение к резонатору давало желаемый эффект. Поэтому я и решил попробовать, а у меня не получилось. Но за подобное деяние максимальное наказание — это вычет из зарплаты стоимости оборудования. А меня вдруг упекли в тюрьму, да еще и проволокли в наручниках по всему зданию. Знаете, несмотря на всю бесполезность этого мероприятия, я все же подам на вас в суд. Моральный ущерб и все такое…

Мадрат устало потер подбородок.

— Вы, Морозов, скользкий, как кошмарская амеба. Почему вы стерли запись?

— Я ее просмотрел и решил, что она мне больше не понадобится.

— Угу, — задумчиво протянул полковник. — Угу.

— Знаете, у вас очень богатый словарный запас.

— Спасибо. Я вижу вашу проблему в двух видах. Первое: вы — шпион КОП, работавший здесь на Сантане. Борден, чтобы не навлекать на вас подозрение, должен был выкрасть микрокопии, затем передать их вам. Вы, просмотрев запись, поняли бы суть проблемы и спокойно уехали с пересадками куда-нибудь в конфедеративный научно-исследовательский центр. Однако в этой версии существует несколько натяжек. Например: зачем был нужен лишний связной? Лично мне нравится больше второй вариант, да и вам тоже понравится, я уверен. Вот послушайте: наши агенты ворвались на почту во время передачи часов из рук в руки. Связник не успел переправить их до места назначения и просто сунул в первую попавшуюся посылку, которая, по несчастью, пришла на ваше имя. Ну как?

Александр недоуменно поднял брови.

— Простите, о каких часах вы говорите? — Он был готов валять дурака еще долго.

Полковник усмехнулся.

— Да, я знаю, что вас на такое не поймаешь (Александр при этом сделал невинное лицо). В часах были спрятаны микрокопии, которые вы каким-то образом нашли, а прочитав их, поняли, что из-за этих сведений и убили профессора Аллигана. И стерли все. По-моему, во втором варианте вы выглядите гораздо симпатичней?

— По-моему, тоже.

— Тогда вы должны нам сказать, что было записано профессором.

— А что, не может быть так, чтобы я был совсем ни при чем?

— Ну-у, вы меня огорчаете. Только так: или-или. Не хотите принять второй вариант как рабочий? Может, первый является верным, а, Морозов?

— Не говорите глупостей, полковник. Я такой же шпион, как и вы. Зачем бы я стал красть микрокопии, если мне было достаточно спросить у профа?

— Потому что Аллиган вам не ответил бы! Кому как не вам знать, насколько он был скрытным и недоверчивым человеком.

— Но не со мной! Мы же с ним работали целый год над ЧСГП, да я сам ему недавно подал несколько идей…

Александр прикусил язык, но было уже поздно. Он расслабился и совершил непростительную ошибку. Проболтался! Ведь если даже этот сиссианин и не сочтет, что он в курсе задумок покойного профессора, то поймет, что ход его мыслей у Александра будет ближе, чем у кого-либо. Проклятие! В самом лучшем случае Морозова ожидает жизнь под полным надзором СБ! В худшем — конвертер! Полковник поймал его, как несмышленыша. «Ты персейский осел!» — мысленно обругал он сам себя.

— …э-э, несколько идей насчет решения ускорить разгон гравипривода на первой трети старта. Но кроме этого, мне больше ничего не известно.

Мадрат небрежным жестом прервал Александра и удовлетворенно сказал:

— Ну что ж, хоть в чем-то вы сознаетесь. Однако я делаю вывод, что вы не хотите сотрудничать с нами. Подумайте об этом на досуге.

Мадрат кивнул конвоирам и вышел из решетчатой комнаты.

Обратно Александра вели гораздо дольше. Он понял, что его перевели в другую камеру, должно быть более неприятную, чем прошлую. Сейчас его уговаривали, теперь покажут кнут, а завтра, возможно, пряник. Если, конечно, он доживет до завтра. Размышляя об этом, Александр запоминал путь, просто на всякий случай. Его провели мимо лазарета — он понял это по запаху, а затем мимо кухни. Судя по чаду, исходившему из нее, сегодня на ужин подадут жареные подметки. Наконец конвоиры привели его к общему блоку. Из камер, мимо которых они проходили, раздавались приветственные или злобные крики.

— Эй, псы, давайте его к нам!

— С прибытием, новичок, держи хвост выше!

— Вы только посмотрите на эту смазливую мордашку! Иди сюда, развлечемся!

Но конвоиры привычно не обращали внимания на поднятый шум. Приходилось часто останавливаться, потому что путь постоянно преграждали мощные решетки, перемежающиеся силовыми экранами. Наконец конвойные, свернув направо раза три подряд, подошли к камере на шесть человек и втолкнули внутрь Александра. Со смехом один сказал высокому, атлетически сложенному мужчине, одетому в звездную майку вместо обычной тюремной робы, который играл в трехмерные шахматы с сокамерником:

— Эй, формас, держи малыша на воспитание, только не переусердствуй.

Конвоиры с ржанием удалились. Александр сразу припомнил Васькины рассказы, что формас — это человек или существо другой расы, имеющий влияние в преступном мире. Он понял, что надо делать. Александр остановился перед парнем в звездной майке.

— Приветствую тебя, формас. Разреши присоединиться?

Человек молча и оценивающе смотрел на него. Противник формаса по шахматам выпятил небритую нижнюю челюсть и процедил сквозь зубы:

— Вон твое место, сопляк, на параше.

Александр посмотрел туда, куда показал небритый. Свободная нара и впрямь находилась возле параши. Это его ни в коей мере не устраивало.

— А где спишь ты?

Небритый ухмыльнулся:

— Здесь. Уже хочешь ко мне в кроватку?

Александр подумал: «С волками жить…» и, также неприятно усмехнувшись, сказал:

— Больше ты там не спишь.

— Эге, да у нашего щеночка зубы прорезались! — Человек поднялся со стула и скинул робу. Вдруг он неожиданно прыгнул вперед и влево. В правой руке его сверкнул нож. Не выпрямляясь, на полусогнутых ногах, он жонглировал ножом так, что было видно лишь сверкание стали. Александр сразу узнал мабогинскую школу, которая, как и другие, имела свои плюсы и минусы, и сказал:

— Для дилетанта ты неплохо владеешь мабогинским ножом.

Тем самым он дал понять противнику, что и сам знает эту школу, но тот лишь сверкнул глазами и двинулся вперед, ускоряя движение руки. Александр, не мудрствуя лукаво, схватил с нар небольшую подушку и швырнул ее в лицо небритому, одновременно ударив ему правой ногой под коленную чашечку. Из распоротой подушки полетели синтетические внутренности, а противник Александра отступил назад, припадая на левую ногу и держа нож перед собой. «Вот она, твоя ошибка!» — подумал Морозов.

Придав своему телу вращение налево, в прыжке правой ногой он выбил нож из руки противника и, извернувшись, словно кошка, левой ногой нанес второй удар в челюсть небритому. Нож ударился о стену и звякнул где-то в углу, а зэк стоял, покачиваясь, словно размышляя, куда ему падать. Наконец он рухнул навзничь. Александр переступил через него, подобрал в углу нож и протянул его формасу рукоятью вперед.

— Я думаю, здесь правом ношения оружия распоряжаешься ты.

Формас понял игру Александра. Тот показал, что достаточно силен, но не собирается претендовать ни на его власть, ни на принятые устои. Это его устраивало, формас взял нож и протянул руку для приветствия.

— Зови меня Оспан.

— Александр.

— Хорошо дерешься. Давненько я не видел таких точных ударов — Зуб так просто не вырубился бы.

— С детства занимаюсь, а потом попал на фронт в десант…

— Ну, я и гляжу — удар у тебя поставлен как следует…

Они болтали еще часа два. За это время Зуб пришел в себя и злобно таращился на новичка с угловой нары, периодически трогая то распухшую челюсть, то ушибленное колено. Потом был ужин из зажаренных подметок, после чего Александр с Оспаном сели играть в трехмерные шахматы. Формас быстро обеспечил противнику три разгромных мата, чем вызвал искреннее недоумение Морозова, считавшего себя неплохим игроком. Прозвенел громкий звонок, и выключили свет. В коридоре еще долго разносились крики, сопение, шаги надзирателей, но постепенно все стихло. Тюрьма погрузилась в тяжкий сон.

Александр не мог уснуть и размышлял над сложившейся ситуацией, ругая себя последними словами. Как же он попался на такую элементарную уловку?! Ну кто его тянул за язык?! Если бы не проболтался, то существовал пусть крохотный, но шанс, что его отпустят. Теперь не было даже такого. Хотя, по здравом размышлении, в любом случае Александр был претендентом номер один на продолжение работ профессора.

Даже если рассказать эсбэшникам обо всех, известных ему нюансах исследований Аллигана, все равно не отпустят — он знает слишком много. Теперь ему либо впаяют государственную измену и отправят гнить на Сен-Луис, либо сошлют на Корфу, дорабатывать идеи профессора до внедрения их в жизнь. В общем, куда ни кинь, всюду клин, поэтому Александр решил молчать. Служба безопасности не посмеет выпустить его из своих цепких лап, точнее то, что он держит в своей голове. Им позарез нужны эти знания. Да еще Василий удружил со своим минералом! Александр ничуть не обольщался насчет того, что его будут судить и дадут возможность оправдаться — когда дело доходило до государственной безопасности, то обходились любые законы. Значит, придется бороться за выживание любой ценой. С этими мыслями Александр уснул.

Под утро его разбудило ощущение какой-то опасности, рядом раздавался тихий шорох шагов, и тренированное тело среагировало мгновенно. Александр прижался к стене, его скулу пронзила режущая боль. Послышался глухой звук — что-то с силой вонзилось в жидкий тюремный матрас. Морозов молниеносно схватил руку, нанесшую удар, и, соскакивая с нар, рванул ее на себя, одновременно надавливая туда, где должен был находиться локоть. Раздался хруст, потом стон. Но противник вырвал покалеченную руку, а здоровой нанес такой удар в челюсть Александру, что у него полетели из глаз искры, размером с бурчуйских лягушек. На мгновение он потерял ориентацию, но потом, сообразив, откуда был нанесен удар, резким движением подошел к неугомонному противнику. Дальше он действовал автоматически: правая рука схватила гортань человека, а левая — волосы. Через секунду все было кончено.

Разбуженные обитатели камеры пытались разобрать, что происходит в темноте, впрочем, не слезая со своих нар. Наконец они увидели стоящего в центре Александра и лежащее на полу тело, казавшееся кучей тряпок. Формас Оспан присел над ним и, определив, что противник Александра мертв, велел двум сокамерникам положить его на нары, пробормотав при этом: «Зуб всегда был недоумком». Затем Оспан сказал:

— Этой ночью все спали. А ты выкручивайся как можешь. Тебе придется туго.

Наутро полковник Мадрат поглядел на глубокий порез на скуле Александра и спросил:

— Это как вас угораздило?

— А, пустяки! Ночью захотелось в туалет, да саданулся обо что-то в темноте. Вы бы порекомендовали, чтобы нам дежурное освещение не выключали.

— Я слышал, что с вашим сокамерником произошло какое-то несчастье?

— Да, вы знаете, бедолага упал ночью со своих нар и сломал себе шею.

— Вы забыли добавить, что у него, кроме перелома шеи, сломаны рука и гортань, а также трещина на ноге.

— Вот видите, что бывает, когда люди спят так беспокойно. Лежал бы тихо и ничего бы не случилось.

Уловив скрытый намек в словах Александра, сиссианин хмуро кивнул, посмотрел куда-то в угол и вызвал конвой.

 

Глава 6

— Полковник, надо снимать «красную тревогу». — Генерал-полковник Кант мрачно смотрел на сувенир — «вечный» двигатель. — Мы закончили проверку всех посылок, пришедших в тот день. Никаких следов не обнаружено. Значит, паукосубъект сунул часы в посылку Морозова. Единственным нерешенным вопросом остается — предназначались ли часы ему изначально или паук затолкал их в первый попавшийся контейнер, чтобы они не достались нам?

— Генерал, я уже выражал свое мнение, что Морозов не шпион Конфедерации. — Мадрат подавил раздражение — вид у шефа планетарной СБ, пялящегося на детскую игрушку, был, мягко говоря, инфантильный. — Он выдал себя, проговорившись, что подал профессору какую-то идею… И, скорее всего, Аллиган воспользовался ею, что дало ему возможность придумать новое оружие. То есть Морозов знает примерный ход мыслей профессора. Сделать то, что не закончил Аллиган, может только он. Кроме него в настоящий момент других реальных кандидатур у нас нет. Так что теперь уже неважно: читал ли он микрокопии или нет…

— То есть как это «неважно»?!

— Простите, я оговорился! Конечно важно, но я уверен, что Морозов считал информацию. Он проболтался об идее, поданной Аллигану, следовательно, знает, о чем шла речь в микрокопиях. Случайно или намеренно, но он владеет этим секретом. Мы должны отправить его на Корфу. Надо поговорить с ним и пообещать, что если он сделает супероружие, то после разгрома Конфедерации его отпустят. Разумеется, за вознаграждением мы не постоим.

Кант поморщился.

— Корфу? Опять журналюги поднимут вой по поводу ущемления свободы и прав разумных существ…

— А здесь мы не сможем его контролировать на сто процентов, вы же сами понимаете. Кроме того, Морозова всегда можно официально отправить в командировку, не на Корфу, конечно. По крайней мере, внешние приличия будут соблюдены.

— Вы что, всерьез намереваетесь его потом отпустить?

— Конечно нет, но пообещать нам ничего не будет стоить, не так ли?

Кант кивнул и набрал номер на телестерео.

— Дорк, как проходит воспитание Морозова?

— Пока никак, господин генерал. В данный момент он находится в карцере. Мы его посадили в камеру к ребятам, которых скоро отправляют на Сен-Луис, чтоб побыстрее согласился на наши условия. Наутро один из них был найден мертвым со сломанной шеей. Морозов отделался порезом на скуле.

— Я это знаю. Дальше.

— Дальше? Но остальные говорят, что ничего не слышали. В общем, пока наша попытка ни к чему не привела. Посмотрим, каким он выйдет из карцера.

Кант хмыкнул и сказал:

— Смотрите, не перестарайтесь. Если после этого с его мозгами будет что-нибудь не в порядке — голову твою лично сниму! И отправлю на корм в питомник к блохам-берсеркерам! Ладно, пока держите его в карцере, позже я сообщу, что делать дальше.

Александр потрогал щетину и подумал, что наверное стал похож на Зуба, из-за которого попал в карцер. Карцер был построен по всем правилам оказания психологического давления. Начать с того, что размеры его были: полтора на полтора на полтора метра. Уже шестнадцатый день Александр не мог как следует выпрямиться в полный рост и вынужден был делать это по частям. Четыре раза в день включали «пищалку» — ее монотонное гудение не одного узника карцера свело с ума или сломило морально. В промежутках между «пищалками» включали «шепоток». Чьи-то голоса нашептывали, мол, не стоит сопротивляться, что он погибнет из-за своего упрямства и все в таком же духе. Александра учили подобным методам и приемам оказания давления на психику, поэтому он знал, как с ними бороться.

Но знать и испытывать на себе — разные вещи. Вот уже больше двух недель он боролся за целостность своего «я». В первый же день пребывания здесь Александр разработал режим дня, позволяющий сопротивляться воздействию извне. Чтобы не слушать «шепоток», он с одиннадцати часов вечера до трех ночи занимался тренировкой своего тела и отработкой рефлексов и ударов, насколько позволяли тесные размеры клетушки и скудный рацион. Затем, заткнув уши двумя кусочками хлеба, отдыхал полчаса, напевая вполголоса, и садился в позу для медитации. Поза имела свое глубокое теоретическое обоснование, правда Александр его изрядно подзабыл. Он только помнил, что руки, положенные на колени ладонями вверх, должны черпать энергию из космоса. Черпалась энергия или нет, но это здорово помогало не слушать нашептываемые мерзости, чтобы они не отложились в голове и не вышли наружу в какой-нибудь неподходящий момент. В шесть часов выключали «шепоток» и заводили «пищалку». Еще через час приносили еду на сутки, а затем он ложился спать до очередной пищалки. Иногда даже она не могла разбудить его. Вот так и прошли эти две недели. В первую неделю Александр, чтобы поставить блок воздействия, повторял гиперуравнения первого, второго и третьего порядков, но потом он решил проводить время более продуктивно и занялся изучением проблемы, из-за которой убили профа, а сам Александр оказался в таком дерьме.

Он припомнил все подробности записей. Итак, Аллиган решил поляризовать каждый гравитон, создаваемый гравиприводом корабля, с различием в девяносто два градуса. Стоп, тогда произойдет увеличение скорости примерно в два раза согласно второму постулату Миллера об эманации электронов. Это было изображено на графике Аллигана. Александр углубился в дебри гиперматематики и физики, но спустя час лишь получил ответ, что в самом деле скорость увеличится в 1,8976 раза от прежней среднестатистической.

«По крайней мере я на верном пути», — подумал он. Сегодня шел уже десятый день, точнее ночь, как он ищет зацепку, но ее не было. Александр начал сомневаться в правильности профессорских выводов. Вдруг «шепоток» выключился и скоро должны были включить «пищалку». «Да, у СБ эта система отработана до мелочей. Боже, как она мне надоела! Ведь они понемногу добиваются своего — еще неделя-другая и я сойду с ума».

Слово «система» почему-то вызвало в памяти книжные полки в старинной библиотеке. Тут Александру в голову пришла интересная мысль. Профессор добился увеличения скорости корабля благодаря системной поляризации, а что если попробовать хаотическую? Александр пожалел, что под рукой нет даже самого завалящего вычислителя, пришлось просчитывать все в уме. Он принялся лихорадочно вычерчивать кривые на шершавой стене карцера.

Надзиратель, одетый в наушники против «пищалки», заглянувший в глазок, решил, что заключенный Морозов явно спятил, и пошел докладывать о происшествии начальству. Начальство в лице майора Дорка, услышав о морозовской наскальной живописи и вспомнив угрозу генерала Канта, пригрозило убить надзирателя, если это в самом деле случилось, и велело немедленно выпустить Морозова. Тюремщик трусцой добежал до карцера, открыл двери и велел заключенному выходить.

Александр, поглощенный новой стороной идеи, даже не обратил внимания на открытую дверь и продолжал выводить пальцем кривую эманации, которая должна была получиться при хаотической поляризации гравитонов. Без лаборатории и компьютеров получалось что-то непонятное, но Александр был уверен, что он на верной дороге. Пищалка сводила с ума и постоянно путала мысли. Морозов несколько раз стукнул ладонью себе по голове, словно это могло помочь ему собраться с мыслями. Несчастный прапорщик, увидев эдакое самоизбиение, решил, что заключенный «сбрендил», и пискнул от жалости к себе. Почему-то этот звук, в общем-то негромкий, привлек внимание Александра и прервал его размышления. Он увидел в открытых дверях надзирателя; нервы, расшатанные почти трехнедельным пребыванием в карцере, не выдержали, и Александр рявкнул на него:

— Ты, имбецил, с ключами и безмозглый! Ужель другого времени не мог найти ты для проверки?! О боже, каких придурков только не плодит Земля!

Тюремщик, услышав, что заключенный ругается непонятными словами и говорит почти стихами (о которых прапорщик имел весьма смутное представление), окончательно утвердился в первоначальном диагнозе и заодно увидел себя отданным по приказу майора Дорка на растерзание блохам-берсеркерам (тот переадресовал угрозу генерала подчиненному). Вдруг заключенный заговорил нормальным голосом:

— Эй, меня выпускают, что ли?

Впервые в жизни тюремщик обрадовался, что зэк не спятил в карцере. По дороге Александр узнал у осчастливленного им надзирателя подробности разговора с комендантом тюрьмы и подумал, что тот, наверное, струхнул изрядно. Прапорщик сдал заключенного на руки конвоирам, а сам побежал докладывать начальству о благополучном исходе перевоспитания Морозова.

Александр шатаясь добрел до своей нары и в полном изнеможении упал. Он страшно похудел за время пребывания в карцере, одежда болталась на нем, как на вешалке. Оспан поговорил с конвоирами, и через двадцать минут Морозов пил настоящий мясной бульон. Затем его уложили и, собрав все одеяла, укрыли ими. Александра прошиб пот, и он начал погружаться в тяжкий, без сновидений, сон. Последнее, что он разобрал, был басок Оспана.

— Я и сам не пацан, но после десяти суток подобного карцера в Чиланском централе плакал, хотя и не сломался. А он высидел семнадцать суток, и конвойные говорили…

Остальное затянуло туманом. Александр вспоминал, что его будили, кормили и он тут же снова засыпал. Наконец он проснулся окончательно и почувствовал, что стал похожим на пластиковую нару: несгибаемым, жестким и таким же тупым. Щетина его давно уже превратилась в небольшую бородку, а чтобы принять сидячее положение, ему потребовалось не меньше пяти минут. Все мышцы тянуло, суставы хрустели, в голове скопились залежи ваты, но все же здесь Александр чувствовал себя гораздо лучше, чем в карцере. Он поднял взгляд и увидел добродушную усмешку Оспана.

— Здоров ты ухо подавить. Валялся три дня, словно спящая красавица. Мы уже хотели приобрести специальную воронку, чтобы кормить тебя через нее. Кстати, познакомься: Антонио, Джек и Флок. Последнего можешь также звать Бармалеем, он не обидится.

— Почему Бармалей? — Александр слабо улыбнулся.

— Потому что ему дали эту кличку, когда он просидел в подполье два месяца и ходил с такой же бородой, как у тебя. Вот держи вибронож, иди и побрейся. Если к вечеру очухаешься, то научишь меня играть в эту… как ее? Рамбу, что ли?

— Что? Рэндзю? Конечно научу. Эта игра очень схожа с шахматами. По духу.

— Ну тогда ты опять проиграешь.

Однако на этот раз Оспан ошибся. В рэндзю маловероятна ничья, а формасу не хватало опыта. Он все время проигрывал. Крутился на своем стуле, шипел, ругался, но снова проигрывал одну партию за другой. Через два часа они заключили договор, что Оспан будет обучать Александра тактике и стратегии трехмерных шахмат, а Морозов формаса — игре в рэндзю. Антонио и Флок решили присоединиться к ним. Джек, помявшись, спросил:

— Саша, ты не мог бы показать в деталях мне тот удар с переворотом?

На следующее утро к камере прибежал взлохмаченный и разъяренный надзиратель и заорал:

— Какого черта вы тарабаните в стену? Все в карцер захотели, да?

Он пораженно замолк, увидев, что все обитатели камеры С-пятнадцать на счет «раз», который давал Александр, одновременно наносят удар ногой по стене, а на счет «два» — становятся в прежнее положение.

— Не так, Джек. Ты должен полностью выпрямлять бедро! — поучал Александр. — Ну что ты зад отставляешь, как девка на смотринах? Нога и тело — одна линия!

— Прекратить немедленно! Перестаньте, или я доложу начальству о вашем поведении! Карцер по вам плачет! — завопил прапорщик, но видя, что они не реагируют на его слова, он рассвирепел. — Ну ладно, сами напросились! А вы ждите меня и пресекайте подобные действия.

Последнее относилось к караульным солдатам, которые, впрочем, отнеслись к этому приказу весьма прохладно. Прапорщик побежал докладывать коменданту о том, что заключенные камеры С-пятнадцать при подстрекательстве Морозова пытаются бежать из тюрьмы путем пролома стены.

— Куда бежать, придурок?! — Майор Дорк вынужден был закончить разговор со своей любовницей, когда прапорщик объявил о важном сообщении. — Куда они собираются бежать?

— Не знаю, мой майор, я думал…

— Ты ДУМАЛ? ТЫ думал? У тебя что, мозги есть, чтобы думать? Куда они побегут, к тебе в караулку, что ли? У микроцефала мозгов больше, чем у тебя. Уйди с глаз долой!

Прапорщик, опять услышав незнакомое слово и вспомнив, что Морозов тоже как-то странно ругался в карцере, решил, что майор Дорк, похоже, вернулся из какого-то карцера для офицерского состава, а потому на него не стоит обижаться. Когда надзиратель подошел к камере С-пятнадцать, то увидел, что один солдат прислонился к стене и курит здоровенную сигару, которая устрашила бы даже тиранца, а второй выделывает то же самое, что и заключенные, но по эту сторону решетки. Прапор поскорее забрал солдат и увел их подальше, пока он и сам не начал дрыгать ногами.

«Вполне возможно, что это заразно, — решил он. — Заключенные хотят сбежать, заставив весь тюремный персонал так дергаться».

Надзиратель хотел было пойти к майору Дорку и доложить о вновь появившейся идее, но внутренний голос отсоветовал это делать, мол, начальство не одобрит такое количество мыслей, появившихся за столь короткий срок. И прапорщик пошел к своему другу, надзирателю из соседнего блока, пожаловаться на злодейку-судьбу и утопить свое горе в сорокаградусном белом чае, потому как спиртное в тюрьме было официально запрещено.

Прошла еще неделя. Обитатели камеры С-пятнадцать отдыхали после усиленной тренировки. Оспан спросил:

— Ты знаешь, что нас через месяц отправят на Сен-Луис?

Александр ответил, что не знал, но догадывался.

— До меня дошел слушок, что ты едешь на Корфу. За что тебя так?

— За мою глупость! — Александр помолчал и добавил: — Эсбэшники думают, что я что-то знаю, а по их логике сомнение говорит против обвиняемого. Вот и решили упрятать меня от греха подальше.

— Да уж, что подальше — это верно. У меня друг на Корфу, уже восемь лет, как там. Может и встретитесь, если он еще жив. Зовут его Эркином, он — верный человек. Работал по банковским компьютерам, да так успешно, что за ним половина полиции Пертайла охотилась. Ну и, конечно, поймали. Я тогда отстрелялся и ушел, но и мне досталось! — Оспан задрал майку и показал страшный ожог на боку. — Друзья укрыли. Полгода валялся, пока не зажило.

— А на этот раз тебя как взяли?

— Дурацкая история. Мы, — тут Оспан показал на себя, Джека, Антонио и Флока, — должны были лететь на семинар, организованный Химео — это первый формас Рантора, а попутно взяли груз контрабанды — не лететь же пустыми, если оказия подвернулась. Тут подходит Зуб и говорит, что, мол, надо переправить кое-кого и как раз по пути. Зуб — личность мутная, но его человек обещал хорошо заплатить, мы и согласились. Кроме того, сам он тоже летел, поэтому никакого подвоха не ожидалось. А когда подошли к границам Конфедерации, нас патруль Объединенных Республик и накрыл. Посудина у нас была быстроходная, но на помощь патрулю пришел сиссианский крейсер. Сам понимаешь, что контрабандисту не тягаться с такими силами, нас взяли в оборот. А во время обыска в удобрениях нашли не то руду, не то минералы какие-то. Я думаю, что из-за них нас на Сен-Луис и отправляют, ведь не за удобрения же.

— Ага, теперь я понял, почему вы так прохладно отнеслись к смерти Зуба.

— У нас сильное подозрение, что он-то и навел на нас патруль.

— Скажи-ка, Оспан, а тот кристалл был случайно не зеленый?

— Да я же тебе говорю, что мы и в глаза его не видели. Пассажир, видимо, спрятал минерал в трюме с удобрениями, когда нас патруль накрыл. СБ подумала, что и мы к этому причастны. Знать, что так случится — вовек бы не связывался ни с пассажиром, ни с Зубом.

— Груз где брали?

— На Агрохиме-четыре.

С Агрохима-четвертого пришла посылка от Василия — уж слишком много совпадений. Что-то стало проясняться.

— Да, ребята, вы крепко сели! — При этих словах Александра все насторожились. — Тут дело пахнет государственными секретами, а о них, как вы знаете, лучше не знать ничего. Я — тому яркий пример! — Александр поднялся. — Пойдем к шахматам, ты обещал растолковать мне трехпозиционный переход.

 

Глава 7

В течение трех недель Александра не вызывали на допросы к Мадрату, и он, чтобы не терять времени впустую, проходил курс обучения незаконного провоза: как и куда прятать товар, каким образом избегать таможенных досмотров и вообще стал заправским виртуальным контрабандистом. В продолжение своей, не такой уж и долгой, жизни Александр учился многому, а теперь изучал премудрости воровского мира, где он оказался волею судьбы и службы безопасности. Взамен он обучал четверку технике рукопашного боя и тридцатипроцентной логике, доводя до изнеможения их мозги и тела. Антонио бушевал:

— Ну как я пойму, когда собеседник мне врет, если он говорит, что только каждое третье слово — правда?

— Вот тут ты и должен применить тот оборот, про который я рассказывал вчера…

Тюрьмы были своего рода университетами, где делились опытом, проходили обучение, если, конечно, эта тюрьма не была Сен-Луисом или Корфу, где накопленные знания в дальнейшем становились бесполезны. Тем не менее заключенные камеры С-пятнадцать продолжали свои занятия, чтобы скоротать время с пользой. За четыре дня до предполагаемой отправки Александра вызвал к себе полковник Мадрат.

— Проходите, Морозов, садитесь.

— Уже сижу! — буркнул Александр.

Мадрат хмыкнул и продолжил:

— Буду говорить с вами откровенно. Понимаете, в вашем случае мы находимся в полной неопределенности. С одной стороны, вам стали известны сведения, вам не предназначавшиеся, но крайне нужные государству. За это говорит проведенное расследование и то, что вы заблокировали свои мозги. К тому же вы проболтались. Я склонен думать, что элементарные пытки не дадут результатов, так как убежден — вы скорее покончите с собой, чем дадите себя изуродовать. Пси-тесты перед вашей защитой пасуют, поэтому единственный вариант — это мозголомка. С риском потерять последнюю связующую нить с открытием профессора. — Мадрат пристально посмотрел на заключенного, словно пытаясь силой взгляда проникнуть в мысли Морозова. Александр сделал невинное лицо, сиссианин вздохнул и продолжил: — С другой стороны, вы, конечно, можете ничего и не знать, во что я лично не верю. Руководство поручило мне передать вам следующее: вы будете отправлены на Корфу. Официально. Заведующий лабораторией поля уже оформлен в командировку на три года. Тройной оклад плюс ежемесячные премиальные плюс надбавка за вредность. По завершении работ — отдельная премия, размеры которой могут достигать суммы, достаточной для покупки собственной планеты. Это, так сказать, пряник. Но отправлены вы будете на Корфу в любом случае, известно ли вам то, что было на украденных микрокопиях, или нет! Там имеется хорошо оснащенная лаборатория со всей необходимой аппаратурой. Разумеется, изыскания будут проходить под строжайшим присмотром и с участием наших лучших специалистов. Если вы создадите супероружие, которое не успел воплотить в жизнь профессор Аллиган, то после оборудования им нашего флота и разгрома Конфедерации вас отпустят на свободу. Само собой, с выплатой тех сумм, о которых я упоминал ранее.

— Про какое оружие вы говорите? — сделал удивленную мину Александр.

— Бросьте кривляться! — вскипел Мадрат. — Даже если вы и не знаете содержания профессорской идеи, то проработали с ним достаточно долго, чтобы самому проделать эту работу. В этом вы должны быть заинтересованы в первую очередь. Сами понимаете, что ваша отправка на Корфу диктуется соблюдением строжайшей секретности, а после разгрома Конфедерации надобность в ней отпадет. Ну что скажете?

Александр иронически улыбнулся.

— Простите, а что или кто помешает СБ «забыть» меня на Корфу? А то и попросту убрать по завершении работ? У меня ведь нет никаких гарантий.

— Действительно, это так. Зато у вас есть реальная альтернатива остаться на Корфу на всю жизнь, причем далеко не в лучших условиях. Итак, отправка будет произведена через три дня. Я с вами не прощаюсь, вполне возможно, мы еще увидимся.

Александр, покидая полковника, буркнул «не горю желанием». Но от его желания видеть или не видеть сиссианина, увы, ничего не зависело.

Военный грузовоз «Аркада», где под грузом понимались заключенные, мотался от одной планетной системы к другой в сопровождении десяти тяжелых крейсеров, подбирая арестантов на борт. Конвой был таким внушительным потому, что зачастую грузовоз транспортировал арестованного главу какого-нибудь воровского синдиката или крупного подпольного воротилу, на деньги которого можно прикупить собственный флот из боевых кораблей. И не единожды предпринимались попытки отбить арестованного шефа с применением крупных военных сил. Иной раз случались схватки, какие и в военное время не часто увидишь. Подобные инциденты были излюбленной темой репортеров криминальных программ, и иногда можно было увидеть, как одно-два репортерских суденышка тащатся на почтительном отдалении от конвоя в надежде заснять атаку преступников, буде таковая случится. Но десять крейсеров надежно гарантировали, что грузовоз доберется до пункта назначения — подпольные воротилы, попав на «Аркаду», могли смело прощаться с прошлой роскошной жизнью.

Таким образом Александр еще месяц находился вместе с Оспаном, Джеком и Антонио. Флок попал при погрузке в другой отсек, и больше его не видели. Каждый арестантский блок был переполнен. Вместо тридцати положенных в него набивали по пятьдесят-шестьдесят заключенных, абсолютно не заботясь о расовой принадлежности оных. Нар не было, и все спали прямо на полу, благо что температура поддерживалась около двадцати пяти градусов по Цельсию. Кормили как в карцере — один раз в день настоящими помоями.

Атмосфера постепенно накалялась — кто-то наступил соседу на ногу, и завязалась драка. Кто-то забрал у товарища по несчастью его порцию — и тот умер от голода. Одному нервному адеррийцу не понравилось, как Джек посмотрел на него, и он попытался проучить «наглеца». Позже он горько пожалел об этом, ибо уроки Александра не прошли даром. Ящер провалялся в углу до конца пути, залечивая переломы, а четверку никто больше не пытался задирать. Среди обитателей блока оказался еще один, кроме Оспана, формас, решивший ввести собственные порядки. Он начал с раздела пищи. Оспан недовольно покачал головой — нехорошо поступает чужак, не по понятиям, на что Александр, ничтоже сумняшеся, предложил убедить настырного формаса отказаться от захвата власти.

«Убеждения» оказались настолько действенными, что больше попыток передела не было до конца пути. Александр продолжал тренировать своих новоприобретенных друзей. Остальные заключенные, видевшие силу его «убеждений», постепенно тоже начали называть его формасом. Оспан улыбался, но не опровергал это мнение. Спустя неделю после попытки установления своей власти незадачливый формас-диктатор был найден задушенным, с посиневшим лицом и вывалившимся языком. Александр этому совсем не удивился, только вопросительно посмотрел на Оспана. Тот молча пожал плечами и показал глазами куда-то в толпу заключенных. Вызвали караульных, те вынесли тело, совершенно не интересуясь, что произошло с этим парнем.

Им чуть ли не ежедневно приходилось делать подобную работу: то кто-то умрет от голода, то кого-то убьют, а кто и сам на себя руки наложит — конвертер «Аркады» отдыха не знал, перерабатывая в энергию то, что вчера было живыми существами. В третьем блоке голодных смертей больше не было — Александр и Оспан установили жесткий контроль за раздачей пищи, после чего их авторитет стал непререкаемым. Так и прошел месяц пути. Скоро «Аркада» должна была сделать остановку на Корфу, а конечным пунктом являлся Сен-Луис. Оспан дал Морозову несколько верных адресов, хотя оба знали, что они ему не пригодятся. Конвойные, закованные в абордажную броню, объявили выход, Александр распрощался с Джеком и Антонио, а Оспан ткнул его кулаком в плечо и сказал:

— Прощай, формас Александр!

Из третьего блока только Александра и одного бывшего робототехника вывели в коридор. Они пошли следом за первым конвоем, а по пути к ним присоединяли товарищей по несчастью. Заключенных делили на группы; робототехник оказался рядом с Александром, а это означало, что они попадут в одно и то же место. Нового знакомца звали Тор Аба. Это был высоченный негр, несколько изможденный плохим питанием и удручающей обстановкой, но не потерявший добродушного выражения лица.

Александр знал такой тип людей — обычно они терпимо относятся ко всему, но если их разозлить, то не остановятся ни перед чем. По пути Тор рассказал Александру свою невеселую историю. Оказалось, что он был первоклассным вычислителем и робототехником, его считали специалистом номер один в своей отрасли и считали заслуженно. Тор мирно жил до тех пор, пока не узнал, что жена состоит в любовницах его собственного начальника. Аба прекрасно понимал, что возмущением делу не поможешь, поэтому, добравшись до домашних роботов шефа, перепрограммировал парочку из них, снабдив дополнительным оборудованием. После доработки роботы отправились вслед за хозяином на свидание, разумеется под присмотром Тора. Удивление босса было неподдельным, когда его жена показала ему съемки с места любовных баталий, которые роботы послушно транслировали прямиком к нему домой. Шеф догадался, чьих рук это дело, хотя доказать ничего не смог. Он повел с Тором борьбу не на жизнь, а на смерть. И действительно дело кончилось смертью. Начальника. Тора признали общественно опасным, хотя опять-таки доказательств никаких не было, и сослали на Корфу — покойник был не последним лицом в местном правительстве. Тор не рассказал, что стало с его женой, но Александр подумал, что это дело он на самотек не оставил. Только подивился, чего не случается на белом свете.

 

Глава 8

Прошло три месяца. На Корфу, как это ни удивительно, жизнь оказалась гораздо лучше, чем ожидал Александр. Лаборатория была почти как на Сантане: некоторое оборудование устарело, зато имелось множество дополнительной аппаратуры. Охранники были практически все сиссиане, да и комендантом поста оказался некий полковник Мадрат. Он приветствовал Александра как старого знакомца и сказал, что согласно инструкциям, полученным из центра, Морозов имеет право заказывать любое, нужное для работы оборудование. Разумеется, в разумных пределах и после надлежащего обоснования. «А то запросите ракетную установку!» — усмехнулся Мадрат.

Также было приказано обеспечить ему более-менее сносную жизнь, если конечно, он пойдет навстречу планам руководства. Александр подумал, решил потянуть время и «пошел навстречу». За это ему делались небольшие поблажки, например в виде рыбалки. Теперь в течение недолгого рабочего дня он создавал имитацию бурной деятельности: повторял опыты, которые они с Аллиганом производили еще год назад.

Вскоре после прибытия на Корфу Морозов познакомился с научным руководителем поста доктором Клакером. Тот был одного роста с Александром, но болезненно-худой, с острым носом и белыми глазами, так как цвет их не тянул даже на водянисто-голубой. По мнению Александра, научный руководитель походил на крысу-переростка и категорически не нравился ему. Чувство это было у них взаимным. Клакер вечно придирался и брюзжал по поводу и без, пытаясь вывести Морозова из себя, чтобы впоследствии иметь причину для репрессий и оправдание перед начальством. Но Александр не собирался давать ему такого шанса, по крайней мере пока, а потому тщательно изображал из себя вежливого и предупредительного сотрудника. Впрочем, удавалось это ему с каждым разом все хуже…

Он делал вид, что усиленно работает над созданием «решающего» оружия, но на самом деле не продвинул исследования ни на шаг. Мысленно он проработал все теоретические выкладки и представлял, что должно получиться, но, конечно, не собирался уведомлять об этом Клакера, а тем более — Мадрата. Пользуясь разрешением, Александр назаказывал кучу нужной и ненужной аппаратуры. Он каждый день производил замеры различных материалов, собирал метеорологические данные, добавлял немного статистического бреда и сводил все это в сумасшедшие таблицы. Попутно он создал критпостойкий алгоритм, который реализовал посредством карманного вычислителя на результатах безумных опытов.

Александр подозревал, что здесь за ним не только следят, но еще и все его действия дублируются где-то, а потому тщательно скрывал среди никчемных опытов нужные для дела эксперименты. Чем вернее он собьет с толку возможных конкурентов, тем сохраннее будет его жизнь. Но долго это не протянется: СБ пустит по следу Аллигана десяток, сотню, тысячу ученых, и кто-нибудь в конце концов набредет на хаотическую поляризацию. Не сразу, конечно, но когда-нибудь это непременно случится. Профессор был чрезвычайно скрытным человеком во всем, что касалось его научных работ, хотя не будь этого, Александр не оказался бы на планете-тюрьме в душных джунглях.

Он посмотрел в окно на вышеупомянутую растительность — всюду, куда ни кинь взгляд, простирались заросли. Буйство разнообразных оттенков зеленого нарушалось белыми домиками поста и черной полосой выжженной земли, которая заходила метров на пять в джунгли от высокой ограды. Эту полосу стерилизовали каждые два дня, чтобы растительность, вылезающая из земли прямо на глазах, не попортила заграждение и не мешала часовым на вышках. Через ограду пропускали ток, чтобы уничтожать мелких и средних обитателей леса, а с более крупными справлялись охранники и стрелковые автоматы.

Все эти меры были приняты не для того, чтобы помешать бежать заключенным, а для того, чтобы не дать ворваться на территорию периметра какому-нибудь произведению этой щедрой на причуды планеты. Если кто-то хотел покончить с собой, то не было вернее способа, чем отправиться в джунгли без оружия. Впрочем, будь даже у заключенного хоть крупнокалиберный лучемет, все равно бежать некуда.

На планете нет туземцев, у которых можно было бы отсидеться. Да и будь таковые на Корфу, побег означал лишь недолгое прозябание и смерть — все равно никто не сумеет незамеченным подобраться к планете-тюрьме, сесть на нее, забрать друга или арестованного босса и улететь целым и невредимым. Попытки делались… теперь среди джунглей гнили обломки кораблей, пытавшихся прорваться сквозь заслон орбитальных оборонительных станций.

В лучшем случае беглец мог дойти до соседнего поста, то есть сменить одну камеру на другую. На планете вообще не было своей разумной жизни, пока на ней не организовали всеобщую тюрьму с научным уклоном. Подходы к Корфу охранялись орбитальными станциями, огневой мощи которых хватит на то, чтобы отразить нападение приличного флота. Вся планета была поделена на секторы, и в каждом находилось по одному посту. Обычно над одним сектором «висели» по три-четыре орбитальных боевых станции. Посты населяли сто пятьдесят — двести заключенных и около четырехсот охранников, техников, лаборантов, включая обслуживающий персонал. Само собой, обслуга предназначалась не для зэков.

Заключенные жили в нескольких бараках в углу периметра. Вечерами они собирались кучками обсудить новости дня, в общем-то скудные, и вообще потрепать языки, так как других развлечений у них не было. Телестерео имелось только в домах у научного и технического персонала да еще в казармах охранников. Александр по сравнению с другими заключенными жил шикарно: у него была личная камера, которую, правда, иногда по вечерам закрывали на замок, зато в ней имелись все удобства, в том числе и телестерео. Кроме того, он имел разрешение посещать библиотеку и раз в две недели ходил на рыбалку.

От ненависти к СБ у Александра свело челюсти. Личная камера! Будь его воля, он бы всех эсбэшников рассадил по личным камерам. Минут пять он придумывал разнообразные планы мести, разбавляя их подробностями анатомического строения восьми разумных рас. Таким образом он дал выход своему раздражению, которое, прорвавшись наружу, могло навредить. Александр успокоился и посмотрел на лабораторный хронометр. Меньше чем через час он будет сидеть на берегу речушки, что неподалеку от ограды. Рыбалку несколько портило присутствие двух охранников, но Александр признавал необходимость их присутствия. Один из стражей тоже был заядлый рыбак, а второй охранял их с тяжелым лучеметом наготове. Уже два раза он подстреливал представителей враждебной фауны, а иногда встречалась и плотоядная флора, тоже охочая до протеина.

Вся планета была покрыта джунглями, начиная от полюсов, с их умеренным количеством жизненных форм, и заканчивая экваториальной зоной, где животные жрали все, что двигается, а растения даже не утруждали себя разбирать — движется жертва или нет. Большие ели животных поменьше, те съедали еще меньших, для которых пищей служили совсем уже крошечные, типа земных муравьев. Зато когда эти «муравьи», состоящие кажется из одних только челюстей и шипов, собирались в колонны, все живое бросалось в бегство с их пути. Горе даже слоновому броненосцу, если он вздумает перейти колонну «муравьев» — сожрут до костей. Александр, все еще глядя в окно, вспомнил, как две недели назад такая колонна избрала путь через расположение поста и пришлось запускать в действие всю охранную систему, вплоть до ручных огнеметов. Об этом событии до сих пор напоминали пятьдесят метров джунглей, выжженных до шлака. Насекомые стройной колонной перли к ограждению периметра и гибли миллионами…

Вдруг внимание Александра привлек флаер, летящий над самыми верхушками деревьев. Он двигался толчками, видимо что-то случилось с двигателем, и, не долетев до выжженной земли периметра метров пять, летательный аппарат ударился о верхушки деревьев и со скрежетом рухнул вниз. Падать машине пришлось с высоты пятнадцати метров. Она перекувыркнулась вокруг своей оси несколько раз, скользя по вездесущим лианам, что значительно смягчило падение, и замерла на самой границе выжженного пространства.

Секунду спустя взвыли сирены, вызывая аварийные команды. Александр, хотя это его не должно было трогать, бросился к выходу еще до воя сирен — еще со времен войны у него выработалось правило помогать попавшим в беду.

Часовые на вышках уже отключили энергию на этом участке периметра, когда он подбежал к месту крушения. «Если генератор на флаере еще работает, то может рвануть», — мелькнуло в голове, но он не дал таким мыслям затопить себя и перемахнул через сетку. Александр подбежал к двери флаера и изо всех сил рванул ее. Дверь перекосило от удара, но, к счастью, не заклинило, и она со скрипом открылась. Флаер был восьмиместный, шестеро пассажиров, стоная и ругаясь, пытались выбраться из кучи вещей, образованной ими, чемоданами и оборвавшимися частями внутренней обстановки салона.

Александр, не обращая внимания на протестующие вопли, ринулся прямо по людям в двигательный отсек и выключил генератор. Затем на всякий случай обесточил и остальные системы флаера. Только после этого он помог выбраться ближнему к выходу человеку. К разбитому аппарату уже бежали несколько охранников, техников и заключенных. Сержант-сиссианин расставил солдат цепью лицом к джунглям и спросил Александра, выключил ли он генератор, а получив утвердительный ответ, заглянул во флаер посмотреть, нет ли там офицеров-сиссиан. В это время человек, которого все еще поддерживал Морозов, освободился от его объятий и поблагодарил за помощь.

Александр остолбенел — это оказалась девушка, но из-за комбинезона и коротких волос он в суматохе этого сразу не разобрал. Немного смутившись, хотя раньше подобного за собой не замечал, Александр извинился, что так крепко прижимал ее к себе. Девушка насмешливо сверкнула на него синими глазами и слегка прихрамывая пошла внутрь периметра. Александр смотрел ей вслед до тех пор, пока кто-то не задел его чемоданом. Его мысли с некоторым трудом переключились с ее красивой фигуры, которая угадывалась под комбинезоном, на разбитый флаер.

Да, чтобы поднять его в воздух, потребуется капитальный ремонт. Вся носовая часть была искорежена и изогнута, фюзеляж тоже далеко не в лучшем состоянии, но двигатель, кажется, цел. У Морозова мелькнула шальная мысль, что можно было бы попробовать захватить флаер и улететь на нем… вопрос куда? Александр вздохнул и выбросил мысли о флаере из головы.

Когда пассажиров и пилотов вытащили из флаера, выяснилось, что сильно пострадал только старший полета — у него сломана рука в двух местах, пара ребер и было сотрясение мозга. Остальные отделались ушибами и кровоподтеками, даже пилот. Вскоре подоспели врачи, Александр счел свое присутствие здесь излишним и ушел в личную камеру готовиться к рыбалке.

Двое людей и сиссианин продирались сквозь заросли, распутывая клубки лиан и осторожно прорубаясь через кусты живоглота. Этот ветвистый кустарник впивался в жертву колючками и питался ее кровью, а потому был смертельно опасен как для теплокровных, так и для инсектоидов. Пятнадцать минут спустя они были на месте. Патрик, охранник, тоже взял с собой спиннинг с электрошоком и прочими причиндалами. Александр таких нововведений не уважал (в любом случае ему на Корфу их не достать), поэтому пользовался старинным спиннингом с мономолекулярной леской. Второй солдат был сиссианином и не испытывал никакой тяги к рыбалке, а потому остался сторожить их. Он со скукой смотрел на глупых людей — что за удовольствие таскать из воды всякую дрянь?

А таскать тут было что! На этой планете не нужно иметь световодную леску и мини-генераторы, принуждающие рыбу глотать наживку. Любая рыба, уловив движение меньшей, соответственно более слабой, по ее мнению, рыбешки, тут же бросалась на крючок. Так что, несмотря на преимущество Патрика в оснащении, Александр выигрывал у него одну рыбину (четыре к трем). Он как раз боролся с пятой, когда от резкого рывка чуть не упал в воду. Спиннинг согнулся вдвое, и леска запела под внезапно возросшим напряжением. Катушки с автокомпенсатором у Александра не было, и ему самому пришлось оценивать опасность обрыва лески.

Что-то большое бесилось под водой и не могло или не хотело отпустить рыбину, пойманную Александром. «Ну я тебя…», — подумал он и начал понемногу стравливать леску. Существо, почуяв свободу, бросилось вглубь, но не успело уйти далеко. Александр прекратил сброс лески и потверже уперся ногами в землю. Последовал рывок, затем метрах в двадцати от берега взлетел фонтан брызг, и длинная черная рыбина свечой взмыла вверх.

Чтобы добыча не сорвалась, пришлось спустить катушку с тормоза, и леска в течение нескольких секунд бешено уходила в воду. Александр уже два раза повторял этот прием и озабоченно подумал, что на третий может не хватить лески. Но и его противник был уже не так агрессивен, как прежде.

В течение получаса Александр подтягивал рыбину к себе и отпускал, выматывая ее и лишая последних сил. Руки у него уже начали дрожать от усилий, а ноги по щиколотку погрузились в рыхлую прибрежную землю. Наконец спустя сорок минут Александр, весь мокрый от пота и брызг, подвел ослабевшую рыбу к берегу. Сиссианин по-прежнему безучастно смотрел в джунгли, готовый сжечь все, что будет двигаться, зато Патрик, забыв про свой спиннинг, подбадривал Александра все это время своими криками. Дождавшись, когда из воды покажется черная спина, охранник выстрелил в нее из станнера. Рыба дернулась и затихла. Вдвоем они вытянули ее на берег и растянулись на траве, раскуривая сигары. Патрик восхищенно прицокнул языком.

— Если бы я сам не видел, как ты своим неавтоматизированным прутиком вытащил такое чудовище — ни в жисть не поверил бы!

Рыба и впрямь выглядела страшновато — сплошные зубы, шипы и бронированная чешуя, а цвет как у боевой торпеды — фиолетово-черный. Патрик на всякий случай выстрелил в нее еще несколько раз из станнера, и они, соорудив носилки, взвалили полутораметровое тело на них. Сиссианин по дороге ворчал, что у людей явно не все дома, если они находят удовольствие в ловле таких страшилищ — его наверное и есть-то нельзя, отравишься. Едва они переступили границу поста, как их тут же окружили человек двадцать. Патрик, придав себе важный вид, начал повествовать об этой героической эпопее, раза в два преувеличив ее продолжительность. Он приврал, что самолично вытащил Морозова чуть ли не с середины реки, куда того утащила рыба. Александр не стал разубеждать слушателей и выразил надежду попробовать свой улов вечером. Он отправился к себе, а оглянувшись назад, увидел, как Патрик стучит себя кулаками в грудь и расставляет руки на всю длину. «Ну вот, теперь до вечера не остановится», — с усмешкой подумал Александр.

 

Глава 9

На следующее утро, сидя в лаборатории, Александр вдруг вспомнил, что послезавтра у него день рождения. Семь месяцев назад он даже в кошмарном сне не увидел бы, что свой тридцатилетний юбилей будет встречать на Корфу в компании охранников и лаборантов, каждый второй из которых был агентом СБ. Его мысли опять завертелись вокруг службы безопасности, планеты-тюрьмы и своих шансов на побег. Бежать отсюда он не мог и, разозлившись, пнул ни в чем не повинную магнитную пушку.

— Если вы так будете обращаться с казенным оборудованием, то лишитесь рыбалки и перестанете быть героем местных рыбацких баек.

Александр обернулся к дверям и увидел ту самую девушку, которой он помог вчера выбраться из разбитого флаера. Его раздражение вылетело вместе с пинком, и теперь он, уже довольно спокойно, сказал:

— Вы не туда попали, столовая находится в противоположном конце периметра.

— Значит, вы являетесь шеф-поваром и моим начальником! — улыбнулась девушка. — Ведь это вы доктор Морозов?

— Кто вам сказал, что у меня докторская степень?

— Ага, это вы! — Она удовлетворенно кивнула головой. — Позвольте представиться, я — Ирина Стоун, ваш новый консультант по компьютерным системам.

«Интересно, что ее привело в такую дыру? Наверняка она связана с СБ».

Подобные мысли Александра можно простить — на Корфу женщины, а тем более красивые девушки, величайшая редкость. По логике вещей она была агентом СБ. Занятый такими мыслями, Александр машинально спросил:

— Мисс или миссис?

— Мисс, — насмешливо улыбнулась она.

Он мысленно ругнулся на себя за неожиданную растерянность.

— Вольнонаемная или в заключении?

— Вольнонаемная.

— Вы мне так и не ответили, кто вам сказал, что у меня докторская степень?

— Полковник Мадрат. Он же и назначил меня сюда.

Александр окончательно убедился в своих подозрениях.

— И давно вы работаете на Корфу? — Он выделил слово «работаете».

— Уже три года.

— Со стажем, да?

Она не поняла его усмешки и сказала с обидой:

— Если не верите в мою профессиональную пригодность, то я могу запросить свой диплом и список научных работ — они находятся в отделе кадров на центральном посту.

— Да нет, что вы! Я и без того знаю, что сюда посылают только самых лучших. Вот, например, как меня.

— От скромности вы не умрете, доктор Морозов.

— Я же вам сказал, что я не доктор.

— Как же мне обращаться к вам? — Взгляд ее больших синих глаз был невинным, но Александр подозревал, что она посмеивается над ним. Ну хорошо…

— Можете обращаться ко мне формас Морозов.

— Это что, тоже ученая степень? — Похоже, она была в искреннем недоумении.

— Да, в некотором роде. — Он решил сменить тему разговора. — Вы уже зарегистрировались у научного руководителя поста?

— Еще нет. Я даже не знаю его имени, да и виделась пока только с комендантом.

— Не знаете фамилии руководителя?! — в притворном ужасе воскликнул Александр. — Да-а. Тогда идите вон в то здание, там его вотчина. У него, в отличие от меня, и в самом деле докторская степень. Как же вы не слышали его имени? Оно известно на многих десятках планет. Зовут его Бенджамин Клоакер. Крупнейший ученый и замечательный человек! Доктор Б. Клоакер, запомните!

Александр умышленно исказил фамилию. Так Клакера прозывали за глаза, и он терпеть не мог этого прозвища. Правда, за свою проделку Александр мог лишиться рыбалки, но уж слишком велик был соблазн. Он с великим трудом сдержал предательскую улыбку.

— Какая-то странная фамилия? — Ирина нахмурилась в сомнении.

— Не вздумайте ему об этом сказать! Напротив, как можно чаще повторяйте ее, он это просто обожает. Что поделать, у каждой знаменитости есть своя маленькая слабость. Мы прощаем ему эту мелочь… Вы уверены, что не читали его фундаментальный труд «Разложение персейских млекопитающих на составляющие по методу Бранштейна»?

— А он что, космозоолог? Тогда почему руководит энергетической лабораторией?

— Я ж вам говорю, он — гений! Любая область науки ему доступна!

— А когда мне приступать к работе?

— Сразу же после того, как отметитесь у доктора Клоакера.

Через двадцать минут она влетела в лабораторию, кипя от негодования.

— Признавайтесь, вы специально это сделали?!!

Александр повернулся к ней и еле сумел сохранить серьезное выражение лица.

— Сделал что?

— Вы же сказали, что его фамилия Клоакер.

Представив себе, как она говорит это Клакеру, а он, не поверив, просит повторить и какая у него была потом физиономия, Александр не сумел сдержать улыбки.

— Что вы смеетесь? — Она, рассвирепев, схватила со стола кипу листов и запустила ими в Морозова. Но он уже не мог остановиться и, согнувшись пополам, непростительно заржал во все горло. Ирина, представив, какого сваляла дурака, подбежала к нему и принялась лупить его какой-то пластиковой папкой, начисто забыв о служебной субординации. От смеха Александр не мог даже убежать и только прикрывал голову рукой. Девушка посмотрела на него, и ей тоже стало смешно.

Когда они успокоились, Александр заговорил:

— Простите, ради бога, я знаю, что по отношению к вам это было нехорошо, но не мог упустить такой удобный случай. Мы с Клоакером… гм… мягко говоря, не дружим.

— Ладно, прощаю. У меня он тоже не вызвал ощущения доверия. К тому же у вас был такой уморительный вид, когда вы держались за живот, а ваши брюки сзади разошлись по швам…

Александр покраснел и, вскочив, нащупал совершенно целые штаны. Он улыбнулся и сказал:

— Один-один! А теперь, когда мы квиты, приступайте к работе. Будьте так добры, мисс Стоун, сходите к Клоак… гм, к Клакеру и передайте ему мою заявку на реаниматор Синельникова.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Вы что, опять хотите подшутить надо мной? Здесь же лаборатория поля.

— Тс-с. Это — маленький секрет, но вам я скажу. Дело в том, что совсем скоро у меня день рождения. И это дело надо отметить.

Клакер долго сопротивлялся и все пытался разузнать, для чего Морозову нужен реаниматор. Кое-как Александру удалось уговорить брюзжащего руководителя, сказав, что аппарат необходим для измерения сопротивляемости живого организма в поле биквадратного тяготения. Что такое биквадратное тяготение, Клакер не знал (что неудивительно, поскольку Александр этот термин выдумал за минуту до разговора), он обещал подумать, а сам тотчас побежал к Мадрату. Полковник проконсультировался с учеными из дублирующей лаборатории и выяснил, что Морозов врет.

— Тут что-то нечисто, — задумчиво пожевал губами Мадрат. — Ладно! Закажи реаниматор, думаю, ничего особо криминального он с ним не придумает. А я прослежу, чтобы наши спецы ничего не пропустили из действий Морозова!

Через два дня с центрального поста прибыл реаниматор Синельникова, и Александр распорядился поставить его рядом с преобразователем углеводородов Местера. И под удивленными взглядами пяти лаборантов и Ирины безуспешно начал вспоминать, что с чем соединял Рамирио. Девушка была настолько заинтригована непонятным поведением шефа, что подошла поближе и спросила об этом. Любопытство сгубило кошку — Александр отправил ее на склад за шлангами потоньше и подлиннее, а остальных разогнал по рабочим местам. У него не было знаний Рамирио, поэтому пришлось действовать методом тыка. Кроме того, он смутно припоминал, что Хорхе подключал еще какой-то прибор в эту невообразимую систему. С превеликим трудом он вспомнил, чего не хватает, и аппарат — бред сумасшедшего — заработал.

К концу рабочего дня он добился первого стакана, который вонял, как капуста, протухшая год назад. В честь опытов Александр всех отпустил пораньше, а самому проверять полученное зелье на крепость не хотелось, поэтому он стал дожидаться второй партии. После регулировки крепость напитка, видимо, увеличилась, но запах упорно не исчезал. Александру стало интересно, почему самогон не пахнет, например, персиками. Какой дурак придумал смешивать газ с вонючкой из тухлой капусты?!

Солнце Корфу уже закатилось, как всегда практически в одно мгновение, когда он добился настоящего, концентрированного, желеобразного, умопомрачительного и сногсшибательного спирта. Он опробовал полстакана, затем еще. После пятого полстакана Александр поплелся к себе в личную камеру, удивляясь, почему дверей стало две, но такие узкие, что проходишь в них только с третьей попытки.

 

Глава 10

Наутро он нашел себя лежащим в какой-то странной позе. Александр лежал в кровати на спине, вытянув руки и ноги, а голова находилась на подушке. Обычно после вечеринок он просыпался оттого, что спал на каком-нибудь предмете, для сна не предназначавшемся, а проснувшись, минут пять не мог отличить рук от ног. Сейчас он даже начал тревожиться, уж не случилось ли с ним чего-нибудь, но подняв голову, со стоном опустил ее обратно.

— Доброе утро!

Только этого ему не хватало! Напротив его сидела Ирина и понимающе улыбалась. Он проскрипел:

— Это вы меня сюда положили?

— Конечно, хотя, видимо, я это сделала зря. Вы и так неплохо проспали всю ночь в стойке робота-уборщика. Если желаете — могу взять на себя труд и перенести вас обратно.

Александр начал успокаиваться.

— Как вы тут оказались?

— Вы к восьми не явились на работу, и я зашла узнать, не случилось ли с вами чего-нибудь.

Александр мечтательно посмотрел на нее.

— Знаете, Ирина, у вас очень красивые волосы. Они цветом похожи на местное солнце. И такие же ослепительные.

— Спасибо, выходит, по-вашему, я — желтая?

— Мне всегда нравился желтый цвет! — горячо заверил ее Александр. — Ну, по крайней мере, в вашем случае.

— Пойдемте лучше в лабораторию, а то через пять минут я услышу признание в любви, и вы начнете меня сравнивать с вашей самой обожаемой рыбой! — смеясь проговорила Ирина и помогла Александру принять вертикальное положение.

По пути в лабораторию она высказала предположение, что нынешний плачевный вид доктора Морозова (он пробурчал «я не доктор») связан с созданием того странного аппарата. Александр не стал ее разубеждать, так как страдал от похмелья, а таблеток вытрезвителя под рукой не было. Зайдя в лабораторию, он первым делом проверил, работает ли чудо-агрегат. Аппарат функционировал исправно, и после двух небольших проверок Александру полегчало настолько, что он решил приняться за работу. Только прежде надо было выкурить сигару.

На вопрос Ирины «куда он» Александр вякнул, мол, через пять минут вернется. Сорок минут спустя она вышла за ним на крыльцо и сообщила, что скоро полковник Мадрат придет с проверкой в лабораторию. В таком состоянии Александру было наплевать на все, однако он поплелся обратно в здание, насвистывая по пути неофициальный гимн десантников дивизии «Маллаха» «Чтоб вы сдохли, сиссиане!»

Полковник с комиссией так и не прибыл. Александр еще до обеда оклемался и в столовой приглашал к себе на именины всех без разбору. В четыре часа соорудили стол из двух генераторов и куска защитной обшивки. Агрегат к тому времени исправно трудился почти полдня, и его продукции для начала вполне хватало. Правда, это если не брать в расчет парочки приглашенных тиранцев, которые легко потребляли тройную дозу.

Вся лабораторная команда уже была хорошенькой, когда ввалился Клакер с охранником. Пока он не успел разобраться, его быстро убедили, что здесь нет ничего вредного — нате, попробуйте. На свою голову Клакер попробовал. Он вытаращился, не в силах вымолвить ни слова и правой рукой делая хватательные движения. Научный руководитель не успел опомниться, а Ирина с подружкой уже подсунули ему второй стакан. Никто так и не узнал, понравился ли новый спирт Клакеру, потому что он побрел в угол и там мирно уснул. Зато солдату, который явился вместе с ним, новинка явно пришлась по вкусу. Он попробовал, причмокнул и попросил еще. Разумеется, ему не отказали.

Когда стемнело, на огонек начали собираться охранники и вольнонаемные. Увидев картину, которой на посту не было со дня его основания, они удивлялись и, разумеется, оставались. Кто-то не поленился принести телестерео, и стало совсем весело. Александр, как рачительный хозяин, угощал каждого вошедшего. Вскоре пришлось открыть газовый кран до упора — производительности начало не хватать. Дьявольский аппарат скрежетал, но послушно выдавал положенную порцию.

Вскоре концентрированного спирта стало ГОРАЗДО больше, чем закуски, поэтому девочки решили показать стриптиз, но передумали и улеглись спать под магнитной пушкой. К тому времени новые гости перестали прибывать, а те, кто находился внутри, по одному, по двое начали отключаться. В конце концов Александр остался на ногах один, если, конечно, едва устойчивое состояние можно назвать таким громким словом. Он побродил по секретной лаборатории, ставшей похожей на бордель, ему стало скучно, и он уснул. А проснулся уже в карцере.

Получилось это так: к полковнику Мадрату приехала комиссия из центрального управления СБ, чтобы на месте посмотреть, как продвигаются работы по созданию секретного оружия. Он хотел сразу показать им лабораторию Морозова, но «спесивые тыловики», как окрестил их про себя полковник, выразили желание провести этот день на охоте. Они вылетели на двух флаерах, и Мадрату как хозяину пришлось сопровождать их.

Генералы развлекались до темноты, уничтожая местную фауну. Возвращаться ночью обратно не стали, поэтому все заночевали на соседнем посту. Ранним утром прямо во время полета Мадрат докладывал старшему комиссии, генералу Тракату (тот тоже был сиссианином) о дублировании всех исследований, проводимых Морозовым. Двое человек слушали его вполуха, любуясь своими трофеями, но Тракат не пропустил ни слова. Мадрат говорил в основном для него:

— Морозов работает уже более трех месяцев, но ощутимых результатов пока нет. Мы создали на соседнем посту лабораторию с абсолютно аналогичной аппаратурой. В дублирующей лаборатории находятся лучшие специалисты в этой области. Приходится платить им баснословное жалованье за исследования на территории тюремной зоны. Еще несколько самых способных агентов работают рядом с Морозовым, но он хитрит, видимо, подозревает что-то. Проводит какие-то странные опыты, получает не менее странные результаты. Откуда они вообще берутся — непонятно. Он намеренно скрывает истинную информацию за горой ложных данных и никчемной аппаратуры. Например, на днях заказал реаниматор Синельникова. На кой черт он ему понадобился? Простите, мой генерал, вырвалось. Профессор Красс наверное уже все мозги себе вывернул над этим вопросом.

Проверяющий покачал головой.

— Да, я читал его досье. Один из лучших офицеров армии Объединенных Республик. В свое время он причинил сиссианским войскам немало… гм, неприятностей. Крепкий орешек.

Флаер пошел на посадку. Несмотря на ранний час было душно, и два генерала пошли освежиться, прежде чем начать проверку. Сиссиане же закрылись в кабинете коменданта поста для приватной беседы. Мадрат включил аппаратуру экранирования, и Тракат сказал:

— Полковник, я знаю вас еще с лейтенантов. Надеюсь, вы не станете отрицать, что своим нынешним высоким положением вы обязаны мне.

— Мой генерал, как можно! Я вам предан до кончиков ногтей!

— Так вот, вы можете занять еще более высокую иерархическую ступень. Третий отдел извещает вас, что вскоре произойдут те события, которые мы так долго подготавливали. Само собой, чем скорее будет сделано супероружие, тем выше оценят вашу заслугу. Ставки сегодня очень высоки. Ожидайте прибытия моего личного посланника. Как только он прибудет — действуйте! Что делать, вы знаете, не мне вас учить! Ну разве что в пакете будут дополнительные инструкции. Здесь, на Корфу, вы — старший! Сделайте супероружие и возьмите под контроль планету в соответствующий момент — вот и все, что от вас требуется для того, чтобы ваша дальнейшая судьба была безоблачной и перспективной.

Полковник Мадрат понимающе прикрыл глаза.

— Мой генерал, я прекрасно осознаю всю важность возложенной на меня задачи! Но тут есть один момент… Я думаю… нет, я знаю, что Морозов не хочет создавать это оружие. Он не дурак и понимает, что его уберут сразу после этого. В лучшем случае — обманут и оставят на Корфу. Вообще-то любой более-менее разумный индивид пришел бы к подобному мнению спустя десять минут размышлений.

— Что же вы предлагаете? — Тракат нахмурился. — В конце концов его можно подвергнуть пыткам, и он запоет, как соловей. Не понимаю, почему вы до сих пор не сделали этого!

— Генерал, вы же только что сказали, что он — один из лучших офицеров. Он не скажет ни слова, а ночью остановит себе сердце.

— Тогда пытайте его без перерыва.

— В таком случае он остановит свое сердце посреди пытки!

— Подключите к аппаратуре жизнеобеспечения! Я что, должен учить вас основам допросов? — вскипел Тракат.

— Мой генерал, Морозов даже в этом случае оставит все знания в своей голове. Вам уже, не сомневаюсь, докладывали, что его мозги — вещь странная и для любой аппаратуры непроницаемая! — холодно сказал Мадрат, на которого гнев шефа не оказал ни малейшего воздействия. — Не подумайте, что я восхищаюсь им. Нет, я просто отдаю ему должное. Я знаком с подобным типом людей, да и сиссиан, если уж на то пошло. Чем больше на него давишь, тем большее сопротивление встречаешь. Возможно, что с самого начала у Морозова даже мыслей не было сопротивляться, но впоследствии ему пришлось это сделать, чтобы спасти свою шкуру. А теперь он уже ни за что не поверит в наши добрые намерения. И, кстати, будет прав. — Мадрат скупо улыбнулся. — Но у меня есть план, как заставить его раскрыть свой секрет.

Полковника прервал зуммер, известивший, что двое остальных проверяющих готовы. Он закончил:

— Позже я изложу вам мою мысль, а пока пройдем в лабораторию.

С этими словами Мадрат отключил защитное поле, и они вышли под пекущее солнце Корфу.

Когда они подошли к зданию, где должна была кипеть работа, их встретила мертвая тишина, достойная полуночного кладбища. Мадрат только хотел откатить входную дверь, как она открылась изнутри, и на пороге возник опухший и страдающий от похмелья Клакер. Разумеется, созерцание коменданта в сопровождении погон с большими звездами не способствовало облегчению его страданий.

Полный самых дурных предчувствий, Мадрат отодвинул в сторону Клакера и, пройдя по коридору в глубь помещения, остолбенел. Лаборатория, где должны проводиться секретные эксперименты, была заполнена посторонними: людьми, тиранцами, сиссианами, а кое-где выглядывали хвосты адеррийцев, и все спали непробудным, пьяным сном. В воздухе витал такой крепкий спиртной дух, что даже мухи летали по более кривым, чем обычно, траекториям. Реаниматор Синельникова продолжал исправно трудиться, наполняя здоровущую кювету первоклассным концентрированным спиртом.

Генерал Тракат показал на него пальцем и спросил:

— Если не ошибаюсь, именно про этот реаниматор вы мне говорили?

Мадрат убито кивнул головой. Комиссия, постояв минуту, вышла на улицу. Один из проверяющих, красный от возмущения, спросил:

— Как вы можете объяснить то, что мы видели в лаборатории?

Мадрат не мог найти слов, все его мысли завязли в голове, будто оса в варенье. В самом деле, как он мог объяснить то, о чем еще несколько минут назад не имел ни малейшего понятия? О чем он, запинаясь, и сказал.

— Зато я могу объяснить вам! — Генерал распалялся все больше и больше. — Вы оказывали Морозову всяческие поблажки, совершенно недопустимые в данном случае. С вашей стороны вообще отсутствует контроль за этим особо важным заключенным. Мало того, едва ли не половина охранного состава валяется тут в пьяном бреду! Я удивляюсь другому: как это остальные зэки не явились на такую попойку? Это же тюрьма для особо опасных лиц, а у вас полностью отсутствует дисциплина! Я подам рапорт на имя директора центрального управления обо всем, что мы здесь видели.

Даже генерал Тракат не вступился за своего протеже, сознавая правоту высказанных обвинений. Он только предложил слетать в дублирующую лабораторию, чтобы хоть немного скрасить неприглядное впечатление от работы Мадрата. И хотя он желал помочь полковнику, как выяснилось чуть позже, оказал ему медвежью услугу. В дублирующей лаборатории их встретил профессор Красс, с трясущимися руками и красными глазами. Остальной исследовательский состав также находился в различных стадиях опьянения. И, конечно же, в углу стоял реаниматор Синельникова. До сих пор работающий. Поняв, что здесь тоже нечего делать, комиссия удалилась, чрезвычайно раздраженная.

За это время комендант Мадрат заселил гауптвахту перепившимися охранниками. Спаслись только те, кто успел проснуться и уйти до прихода комиссии. Проверяющие уведомили полковника о состоянии дел в дублирующей лаборатории и назначили отлет на следующий день. Через час Тракат разговаривал с Мадратом. Тот разводил руками.

— Мой генерал, я не оправдываюсь, безусловно, я в какой-то степени виноват, но вы же видите, на что способен этот Морозов! Стоило мне отлучиться на один день и вот результат… — Мадрат внезапно вскипел. — Если бы этим толстобрюхим самцам пистраля не приспичило ехать на охоту, то ничего бы не произошло!

Тракат кивнул.

— Да, положение серьезное. Теперь существует реальная опасность, что вас могут снять, а на ваше место поставить человека. Необходимо как можно быстрее добиться, чтобы Морозов разработал схему создания… Кстати, вы мне так и не сказали о вашей сумасшедшей затее.

— Не сумасшедшей, мой генерал, только рискованной. Я уже говорил, что Морозов не собирается создавать супероружие, так как боится за свою шкуру. Мы должны вынудить его сделать то, что нам требуется. Следовательно, нужно заставить его бежать с Корфу.

— К-как?! — Генералу Тракату показалось, что он ослышался.

— Да-да, именно бежать. Устраиваем ему побег, в его группу войдут наши агенты. На свободе он примется за создание супероружия, и нам остается только взять его в готовом виде.

Тракат с сомнением покачал головой.

— Откуда вы знаете, что он начнет делать супероружие, а не спрячется в какой-нибудь дыре? Или не помчится к конфедератам?

— Поставьте себя на его место. У него будет два выхода: спрятаться или сделать оружие. В первом варианте существует опасность, что наша СБ все-таки найдет его. К тому же мы позаботимся, чтобы он не забывал про нас. Во втором же случае Морозов делает супероружие и спокойно может подаваться к конфедератам. Они за вознаграждением не постоят, и он будет обеспечен до конца дней.

— Что же помешает ему сразу идти в КОП?

— Опять-таки мы. Как я уже сказал, с ним будет несколько наших агентов, по меньшей мере — один. Мы имплантируем Морозову новейший микропередатчик. Таким образом, он будет полностью под контролем. Корабль, на котором будет совершен побег, оснащен передатчиком ультрагиперволн. Наши станции спокойно проследят за ним, и мы узнаем, где они решили выбрать себе убежище. В случае опасности мы сможем быстро среагировать и повернуть ситуацию в нужное русло. Передатчик в теле Морозова безвреден для организма, а мы будем следить за ним на расстоянии до трех километров на поверхности планеты. Еще один плюс: микропередатчик включается только по кодовому сигналу и не может быть засечен. Ну разве что во время кратковременного опознавательного импульса, так что рассекречивание крайне маловероятно. Опять же, если он каким-то образом уйдет от наблюдателей и даже изменит внешность, то микропередатчик выдаст его с головой.

Тракат задумчиво наморщил брови.

— Вы думаете, Морозов клюнет на побег? Ведь до сих пор отсюда никто еще не убегал. Он может что-нибудь заподозрить! — Генерал помолчал, затем спросил: — Вы представляете, как встретит руководство ваш план, особенно после сегодняшних событий?

— Напротив, мой генерал, все отлично согласуется. Вы скажете, что я начал подготовительные работы по реализации этого плана, которые можно остановить, не причинив делу вреда. Хотя, надо признаться, эта выходка Морозова для меня была полной неожиданностью. Но опять-таки это играет нам на руку. Смотрите, что получается: в наказание за организацию беспорядков Морозов будет посажен в карцер и впоследствии переведен в общий барак. В карцере мы усыпим его и вживим микропередатчик, затем напичкаем стимуляторами для экспресс-заживления и сделаем несколько инъекций хорошо известного ему «промывателя». Может, он и проговорится, в чем я лично сомневаюсь, но, проснувшись, решит, что я устроил «промывку» мозгов из мести, для чего и усыпил его.

— Что ж, пока все выглядит стройно. Хорошо, я представлю общие наброски начальству и, думаю, сумею их убедить разрешить выполнение этого плана. Слушай, — генерал внезапно перешел на «ты», — а ты не только что придумал это все, чтобы избежать наказания?

— Как можно, мой генерал? — Мадрат обиженно посмотрел на него. — Я же хотел вам сказать об этом еще до того, как мы зашли в лабораторию.

— Да? Ну ладно. Пока занимайся проведением «подготовительных работ» и детально разрабатывай каждую мелочь.

Тракат попрощался и вышел. Комендант уселся в глубокое кресло и принялся задумчиво рисовать чертиков на листах с грифом «совершенно секретно».

 

Глава 11

После карцера Александра отвели не в личную камеру, а в общий барак. Похоже, рыбалки, как и личной камеры, ему больше не видать. Ну и черт с ней, зато он подложил огромную свинью этому надутому сиссианину. Патрик, охранник, с которым они вместе рыбачили, сумел проснуться пораньше и избежал вытекающих из незаконной пьянки наказаний. Он-то и рассказал Александру о том, что приезжала комиссия и наткнулась прямиком на последствия именин, за что комендант получил хорошую головомойку. Теперь стало ясно, почему устроили «промывание» — полковник был вне себя от злости, вот и отдал такой дурацкий приказ.

Они подошли к бараку, и Патрик показал Александру его кровать. Он улегся, но заснуть не мог, в животе бурчало от голода. Злопамятный сиссианин даже здесь постарался и специально приказал выпустить Морозова из карцера после ужина. Александр начал размышлять над своим дальнейшим поведением. Стало ясно, что терпение СБ подходит к концу. До сих пор с ним обращались так, как если бы он действительно был вольнонаемным, но теперь они возьмутся за него всерьез. Надо что-то предпринимать, но что? Можно схитрить, притвориться, что он сломлен и они могут вить из него веревки… Нет, не годится, тогда ему придется просто выложить все, что у него есть в голове.

Александр прокручивал различные варианты, пытаясь проработать свою дальнейшую линию поведения. Он до мелочей распланировал, как будет себя вести в лаборатории с Клакером, с помощниками и Ириной. Как-то незаметно его мысли полностью перекинулись на Ирину, оставив на втором плане все остальное. Золотистые волосы, капризно надутые губки и огромные, бездонные синие глаза. Александр поймал себя на том, что блаженно улыбается, вспоминая об этой замечательной девушке, и в замешательстве подумал: неужели он и в самом деле успел в нее влюбиться? Это за неделю-то? И вообще, получается слишком дурацкая пара, прямо как в дешевом боевике по телестерео: заключенный и шпионка. В том, что она агент СБ, Александр не сомневался. Итак, он решил отказаться от роли сломленного человека, значит, придется доказывать звание «формаса», которым его наградил Оспан.

«Эх, хорош формас, не знающий ни одного воровского закона», — с усмешкой подумал Александр, засыпая.

На следующий день, вернувшись с работы, Александр увидел, что на его кровати помочились. Судя по ужасной вони — кто-то из адеррийских ящеров. Все было просто: если он уберет испорченные постельные принадлежности, то никогда не поднимется выше уборщика туалета. А если потребует объяснений, то его могут просто убить.

Александру выбирать, собственно, было не из чего, поэтому он плюнул на испорченную постель и вразвалку пошел по проходу в глубь барака. Занимающиеся своими делами заключенные отводили от него глаза, когда он проходил мимо них. Вдруг он услышал удивленный возглас «Формас Морозов!» и увидел, как справа к нему подбегает здоровущий, словно черная скала, Тор. Александр кивнул, здороваясь, и улыбнулся бывшему робототехнику — ему в самом деле было приятно увидеть знакомое лицо.

Он вполголоса спросил: «Кто тут главный». Тор махнул рукой куда-то еще дальше вглубь и ответил: «Борромир. Капо Борромир», затем шепотом добавил: «Будь осторожен, у него дьявольски-быстрая реакция». Его обычно добродушное лицо сейчас источало неподдельную тревогу. Александр увидел старшего и пошел к нему, размышляя над последними словами Тора, ему не понравилась эта «дьявольски быстрая реакция».

Капо оказался мужчиной средних лет, ростом он был чуть ниже Александра. Сквозь тонкую батистовую рубашку были видны сильные, узловатые мышцы. Гладко выбритая голова зэка ярко блестела в свете ламп. Александр пристально посмотрел ему в глаза, капо ответил насмешливым взглядом, словно невинно спрашивающим «что случилось», и отвернулся, продолжая играть в какую-то азартную игру. Морозов не увидел той искорки благородства, которую нашел в свое время в Оспане. Тогда и действовать надо по-другому, решил он и, остановившись на расстоянии пяти метров от капо и парочки его прихвостней, спросил:

— Кто испортил постель, на которой я спал?

Капо удивленно поднял на него глаза, словно только что заметил Александра.

— Барсук, — обратился он к толстому, плотному мужчине, — пойди, узнай, чего ему надо.

Барсук, плотный, слегка ожиревший мужчина, свирепо улыбнулся и достал стальную цепочку, на конце которой синели трехсантиметровые крючки. Оружие заключенным иметь было строго запрещено, но ведь цепь, пусть и с жалами, официально в эту категорию не попадала. Зэк принялся раскручивать ее, выпуская понемногу из руки. Еще шаг, и цепь совершенно исчезла из виду, только гудение воздуха говорило о смертельной опасности для того, в кого вонзятся крючки. Александр не знал наверняка, но догадывался, что скорее всего острия смазаны какой-нибудь пакостью. Впрочем, и без смазки мало не покажется, если крючья вонзятся в тело.

Все, кто был рядом, поспешно отбежали на несколько шагов. Подойти к Барсуку на расстояние удара было просто невозможно — не давала цепь. Однако, решил Александр, из этого плюса нужно сделать минус, и отступил к ближайшей кровати. На лице Барсука появилась насмешка, он хотел сказать что-то оскорбительное, но в это время Александр сдернул с кровати одеяло и бросил в зэка. Цепь тут же вонзилась крючками в ткань и вырвалась из руки толстого. Тот посмотрел вниз — нельзя ли отцепить крючки. Этой секунды Александру хватило на то, чтобы схватить пластиковый табурет. Он не хотел пока раскрывать свое владение искусством рукопашного боя, поэтому, несколько неэстетично, приложил Барсука седушкой из твердого пластика.

После четвертого удара тот упал, обливаясь кровью, и больше не двигался. Александр выпрямился, бросил табурет на пол и молча поманил пальцем Борромира, что являлось прямым оскорблением, искупить которое можно было только кровью. Подручные капо ринулись в бой, доставая на ходу ножи и еще какое-то экзотическое оружие (все-таки запреты для того и созданы, чтобы их нарушать), но Борромир движением руки остановил помощников. Он не спеша встал, что-то сунул в рот и сделал пару разминочных движений, по которым Александр понял, что тот когда-то занимался боем. Возможно, даже профессионально. Возможно, даже в боевой обстановке.

Вдруг до Александра дошло, что Борромир только что съел кардовую таблетку. Эти таблетки начинают действовать через полминуты после попадания внутрь, но недолго — от пяти до десяти минут, максимум. Другое дело кардовая жвачка, та воздействует медленнее, но дольше. Теперь Александр понял, что имел в виду Аба Тор, когда говорил «дьявольски быстрая реакция».

Его учили вести борьбу с кардсменами, обучали основам такого стиля, но в основном все зависело от личных качеств бойца. Он проводил несколько боев в учебке ЦШ с «быстрыми», и каждый раз это требовало огромных затрат энергии, причем при глухой защите, так как о нападении даже думать не стоило, если ты, конечно, не самоубийца.

Сейчас Александру требовалась полная концентрация сил, изрядно подорванных карцером, и он, забыв обо всем, смотрел в глаза противника. Единственный способ выжить в этом бою — тянуть время. Он встал в стойку, защищая правым кулаком голову и локтем — печень, а левую чуть выставил перед собой. Борромир стремительно двинулся налево, отошел и снова налево.

«Проверяет», — подумал Александр, кружась по скользкому пластиковому полу лицом к противнику. Наконец тот бросился в атаку, и на Морозова посыпался град ударов. Он отбивал только те, которые были направлены в жизненно важные центры или болевые точки, вернее, отбивал те, которые успевал заметить или предугадать по еле заметным движениям корпуса противника.

По-прежнему находясь в глухой защите, он постепенно отступил в узкий проход между двухъярусными кроватями, тем самым лишив Борромира возможности маневра и обезопасив себя с боков. Капо понял, что Александр догадался, с кем имеет дело, а сейчас тянет время и не будет атаковать, пока действует кард. Борромир принялся бешено наступать, нанося ужасные по силе и скорости удары. Вся беда при применении кардового стимулятора была в том, что чем быстрее и больше двигался потребитель, тем раньше наступало истощение организма и тем скорее он погружался в глубокий сон.

Спустя пять долгих минут Борромир подошел к этому пределу — сначала упала скорость ударов, затем и их количество. Теперь избитый и хромающий Александр мог перейти в наступление. Он уже не просто блокировал удары, но и сам начал наносить их. Тремя короткими сериями он окончательно сломил сопротивление капо, у того уже не хватало сил, чтобы адекватно реагировать. Борромир прочел свой смертный приговор в этих яростно блестевших зеленых глазах, но сделать что-либо для своего спасения уже не мог. Жесткий удар в челюсть потряс капо, после чего Александр нанес удар, известный в узких кругах специалистов-рукопашников, как «азар-дэо». Борромир еще падал, а его сердце уже остановилось.

По рядам зрителей прокатился вздох — неуязвимый капо лежал мертвее мертвого. Зэки переглядывались — что теперь делать? Никто не рассчитывал на подобный исход, даже противники Борромира. Его ближайшие подручные, те трое, что остались на ногах (Барсук все еще тупо сидел на полу, держась за разбитую голову), нерешительно подались вперед, чтобы прикончить дерзкого новичка. Но никто из них не решался начать первым.

На Александра было страшно смотреть: темные волосы пропитались кровью, левый глаз почернел и закрылся, нос распух, но челюсти вроде бы были целы. Он развернулся к троим, приготовившись дорого продать свою жизнь — Александр не сомневался, что в конце концов проиграет. Его силы были на исходе, а эта три мордоворота наверняка не первый раз в бою. Исход схватки был предрешен, но сдаваться он не собирался.

— Вас я прихвачу с собой, — прохрипел Морозов.

Боковым зрением он заметил, что кто-то метнулся к нему из толпы, и развернулся, приготовившись к новой атаке, но это оказался Тор. Он поддержал Александра и угрожающе посмотрел на лизоблюдов покойного Борромира. Для них это оказалось слишком, в конце концов Тор и выглядел страшновато, а в напарниках с этим сумасшедшим новичком вполне мог оказаться непобедимым. К чему рисковать в открытом бою, если можно разобраться с ними и ночью. Негр, видя, что Морозову совсем плохо, послал кого-то в лазарет за помощью. Александра тошнило, теперь, когда адреналин перестал оказывать возбуждающее действие, он почувствовал, как болят все избитые части тела. Несмотря на это, он запротестовал против отправки в санчасть, но лишился сознания и бессильно повис на руках у Тора.

Когда Александр пришел в себя, то узнал голос врача, немолодого уже паркианина:

— …плюс к множественным ушибам мягких тканей трещина на ноге, сломана переносица и хорошее сотрясение мозга… Да… Хорошо, сэр… Сделаю.

Александр не подал виду, что он в сознании — тем более что сделать это труда не составляло. Врач обратился к сестре:

— Элла, никого не пускать к нему. У Морозова сотрясение, а его мозги дороже наших с вами жизней, так сказал Мадрат. Комендант грозился если не пустить нас живьем в конвертер, то лишить годовой зарплаты, как минимум. Орал, как полоумный, будто это мы виноваты в морозовских травмах.

— Жалко парнишку, такой симпатяга, — послышался мелодичный голос медсестры.

— Вот и сделай ему инъекцию снотворного, быстрее выздоровеет. Да, и возьми еще что-нибудь укрепляющее из спецпакета. Если понадобится — закажи спецфлаером реаниматор из центрального поста.

Александр хотел сказать, что реаниматор имеется в лаборатории, но в этот момент почувствовал на руке холод дезинфицирующей жидкости, затем раздалось повторное шипение. Проваливаясь в сон, Александр подумал, что предпочел бы услышать фразу медсестры из других уст. Ему снилась Ирина на фоне бесконечной черноты космоса.

В это время полковник Мадрат рвал и метал. Проклятый придурок, этот Борромир! Он же велел ему проучить Морозова, а не убивать его. Теперь капитан в отставке выйдет из санчасти и скажет, что ничего не помнит. Разумеется, существовали способы проверки, но они влекли за собой опасность нарушения психики, а в данном случае рисковать нельзя. Но нет, Мадрат волнуется напрасно — Морозов тот еще орешек! Он выдержал шесть минут смертельного боя с кардсменом и убил его. Такой не забудет! Сам Мадрат не испытывал уверенности, что сможет выдержать подобную схватку. Он позвонил главному врачу, вновь постращал его и принялся за дальнейшую разработку своего хитроумного плана.

Александр валялся в лазарете уже восьмой день и благодаря трем килограммам стимуляторов (никак не меньше, судя по частоте их приема) чувствовал себя вполне нормально. Вчера сюда положили еще одного больного, известного всему посту под кличкой Дед. Настоящего имени его никто не знал, да и знать не хотел, а сам он про это никогда не рассказывал. На Корфу не принято расспрашивать о прошлой жизни — если сам не расскажешь, то с расспросами не пристанут. Охране все и без того известно, а заключенным это ни к чему.

Деду уже было за семьдесят лет, причем сорок из них, поговаривали, он провел на Корфу. Это был сухой, сморщенный человечек, согнутый годами и тюрьмой. Сейчас старик лежал с закрытыми глазами, хриплое дыхание вырывалось из него, словно из компрессора, который готов вот-вот сломаться. Вдруг он открыл глаза и, приподнявшись на подушке, с явным трудом оглянулся. Затем голова его бессильно упала обратно, и с губ сорвался стон. Александр встал с кровати, подошел к Деду и, взглянув на желто-восковую кожу лица и посеревшие губы, предложил:

— Дед, может тебе врача позвать? Что-то ты совсем нехорошо выглядишь!

— Не надо, никого из них не хочу видеть! Хоть умереть спокойно… — Дед хрипло закашлялся. — Сорок лет здесь, сорок лет…

С уголка его рта потекла струйка слюны. Александр подумал немного и подтащил аппаратуру жизнеобеспечения к койке соседа.

— Нет, сынок, не надо. Мое сердце долго не протянет, так лучше уж сразу. — Старик помолчал, затем пробормотал: — Все это время я пытался убежать, я считал прибытия флаеров и кораблей, я выяснил, что существует вероятность побега, хотя и очень рискованная. Но лучше умереть свободным, чем так пресмыкаться… Да, я узнал все это, но теперь у меня уже нет сил для побега. Я убегу с Корфу, только другим способом.

Александр вполуха слушал горячечный бред полусумасшедшего старика и хотел уже вызывать врачей, но Дед вцепился, словно клещами, горячей, высохшей рукой в его пижаму и снова забормотал:

— Слушай меня, я говорю правду, я здесь всю жизнь провел и знаю, знаю! — Александр подумал, что Дед прямо сейчас кончится, но его голос внезапно окреп и из глаз исчез ненормальный блеск. — Я знаю, как отсюда убежать. Когда сюда, на Корфу, приходит личная яхта коменданта, она останавливается на пятнадцатом посту. Там вообще нет заключенных, этот пост считается местным космопортом, единственным на всей планете. Надо только украсть здесь флаер, захватить яхту и уйти через место регламента.

Александр уже забыл, что собирался звать врачей.

— Что за место регламента?

— Я как-то проник в секретную систему охраны планеты через местный компьютер. Когда-то я был лучшим взломщиком и сумел сделать это. Да! Немногим удается подобное! На станциях орбитальной обороны периодически проводят регламентные работы: меняют вооружение, оборудование, программное обеспечение и прочее… Тогда такие станции отключают от общей сети — они становятся временно недееспособными. Мимо нее можно уйти в космос, она включится с опозданием, если включится вообще. Остальные станции разнесут любое тело на атомы, это каждому дураку известно. Поэтому никто сюда и не суется, даже мафиозные кланы с их многомиллиардной финансовой поддержкой. А между тем здесь есть дыра! Даже не дыра — дырища! — Дед снова закашлялся, на этот раз еще дольше. — Комендант перед выходом заявляет время, и его пропускают сквозь систему, а всех незаявленных расстреливают. Вот и выходит, что на самом деле убежать отсюда можно даже не одним, а двумя способами — на яхте коменданта или через место регламента. А для верности — и то и другое. Чтобы узнать про регламент, надо снова войти в секрет.

— Как попасть в эту систему?

— Уже не знаю. Я делал это несколько раз, тогда же и узнал обо всем. Сейчас у меня нет сил, чтобы повторить. Системы защиты меняются, я уже не знаю, что они из себя представляют. Зато я знаю, что умру, потому и рассказал свой секрет тебе. Все годы я молчал, никому не обмолвился даже словечком. Даже намека не сделал на то, что отсюда можно уйти. Все надеялся убежать, но всегда что-то мешало. Вот семь лет назад я уже окончательно решился, подготовился, но внезапно начался смерч и запретили все полеты на флаерах. Тогда я еще, помню, подумал, что божественное провидение против меня. Да! Вот Бог, если он есть, то против меня. Против меня… он против… Он, такой всемогущий… а я кто?

Александр увидел, что старик опять впадает в бред, и решил все-таки подключить аппаратуру поддержания сердечной мышцы, но только отвернулся, как услышал позади себя хрип. Старик судорожно схватился за одеяло, на его губах выступила пена. Александр с проклятиями бросился к кнопке вызова медперсонала и, нажав на нее, побежал к стимулятору. Через минуту, когда он еще возился с ним, не находя нужных программ, прибежал врач и две медсестры. Одна из них бросилась в коридор за реаниматором, но врач, положив руку на шею Деда, покачал головой и коротко бросил: «В конвертер». Конвертер был преобразователем вещества в энергию и использовал для этого любое топливо. В целях экономии туда сбрасывали мусор, отходы и трупы.

«Что ж, Дед, вот ты и убежал! — подумал Александр. — Прощай! И спасибо за сведения!»

 

Глава 12

Через пять дней главврач устроил Александру полный осмотр, бормоча при этом: «Первый раз вижу, чтобы о заключенном так беспокоились», и выпустил его из лазарета. В этот день он не пошел в лабораторию, а вернулся в барак и улегся на койку, принадлежавшую некогда Борромиру, справедливо полагая, что теперь она принадлежит ему. Вечером заключенные вернулись с работ и робко глядели в сторону Морозова, не зная, чего от него ожидать. Александр увидел в толпе Барсука и кивком головы подозвал его к себе. Тот несмело подошел, явно опасаясь справедливого возмездия. Александр долго и томительно молчал, давая испытать толстому мужчине всю гамму страха и неуверенности.

— Садись! — наконец сказал он. Видимо, сказал слишком резко, потому что Барсук рухнул на табурет, как подкошенный. — Ты меня знаешь?

Толстяк ощутимо вспотел и исподлобья поглядел на собеседника, пытаясь понять, чего от него добиваются.

— Ты — Морозов, вольнонаемный на положении заключенного, — выдавил он из себя наконец.

— Не просто Морозов. Я — формас Морозов.

— П-прости, формас… — побелел от страха Барсук, — я… мы не знали об этом… иначе, конечно…

Александр сурово глядел на Барсука, в душе немного потешаясь над собой и своим поведением. Под его тяжелым взглядом жидкий поток оправданий быстро увял. Остальные подпевалы покойного капо молча ждали в стороне, предоставив старшему помощнику самому выкручиваться. Однако от того, насколько сильно он надавит на них, зависело не просто его дальнейшее существование, но и сама жизнь. Александр решил, что на первый раз он показал достаточное количество «кнута», теперь предстояло достать немного «пряника».

— Запомни, я — ваш новый капо!

— Э-э, прости ф-формас, — заикаясь выговорил Барсук, — но к-капо назначается с согласия ох-хра-ны. Надо бы известить Мадрата…

— Сиссианин меня волнует меньше всего, — перебил его Александр, — даже если он и будет против. Пусть попробует назначить сам кого-либо… Может, ты претендуешь на эту должность?

Барсук отчаянно замотал головой, хотя Мадрат как раз сегодня вызывал его и в приказном порядке велел стать новым капо. «Уже донесли, сволочи!» — Барсук чувствовал себя одной ногой в конвертере. Однако, кроме сказанного, ничего не последовало. Новый капо велел ему принести список обитателей барака. Барсук трусцой исполнил это приказание и выжидающе остановился. Александр, даже не заглянув в список, свирепо уставился на него и приказал:

— Сюда всех помощников бывшего капо. Быстро!

Когда три человека, адерриец и тиранец встали перед ним, Александр ткнул пальцем в список.

— Теперь растолкуйте по-быстрому, кто есть кто?

Из ста пятидесяти, обитавших здесь, оказалось шестьдесят восемь «опущенных» и различных извращенцев и шестеро «неблагонадежных», как выразился Барсук. Остальные не проявили себя ни в ту, ни в другую сторону. Александр понимал, что надо выполнять всякие грязные работы, потому распределил шестьдесят восемь между стоявшими перед ним пятерыми помощниками.

— И запомните: отныне вы отвечаете за каждый проступок, совершенный вашими подопечными. Или за невыполнение каких-либо работ. Карать буду строго. Остальных без надобности не трогать, если что — сам разберусь. Ненадежных — не трогать вообще. Они — моя забота! Ясно?

— Так что, если один из этих пидоров проштрафится, я за него ответ буду держать? — На акульей морде тиранца читалось явное недовольство. — Раньше никогда такого не было!

— Значит, теперь будет!

— Да чтоб я, Жиал… — начал было тиранец, но Александр не дал ему договорить.

Если сейчас развести хоть малейшую демократию, то эти бандюганы тотчас почувствуют слабину. Он без предупреждения в прыжке нанес тиранцу удар в район клетчатой мышцы — это аналог солнечного сплетения у людей. Маленькие глазки Жиала закатились, нижняя челюсть безвольно упала вниз, а сам он захлюпал, пытаясь вобрать в себя ставший таким тяжелым воздух. Не церемонясь с противником, Александр вторым заходом ударил ему коленом в челюсть, уложив противника на пол.

Свирепость и быстрота расправы произвели впечатление. Тиранцы всегда славились тем, что их практически невозможно свалить одним ударом. Конечно, Александр тоже потратил на Жиала-тиранца два удара, но все видели, что уже после первого Жиал был не боец. Обитатели барака замолчали, тишина стояла такая, что было слышно, как где-то далеко в джунглях орут существа, похожие на земных крокодилов. Только местные раз в пять больше размерами.

Александр вновь обратился к помощникам:

— Еще раз спрашиваю, все понятно?

Помощники дружно кивнули и моментально рассосались по бараку, от греха подальше. Новый капо оказался крутым человеком, и они давно решили не связываться с ним. Пример Борромира стоял у них перед глазами. Какого черта понадобилось Жиалу перечить Морозову, непонятно! Может, сам захотел стать капо?

Александр тем временем прочел список «неблагонадежных» и с некоторым удовольствием увидел в нем Тора. Вдруг его взгляд наткнулся на имя Эркина Кенеба. Так, техник компьютерного оборудования попал на планету-тюрьму за неоднократный грабеж банковских структур. Сразу же на память пришли слова Оспана: «У меня друг на Корфу. Он — верный человек». Александр решил проверить, тот ли это Эркин, хотя почти не сомневался. С таким редким именем и сидящий за компьютерные взломы — это мог быть только нужный Александру человек. Он не стал откладывать дела в долгий ящик, нашел по номеру его кровать и увидел, что Эркином Кенебом оказался невысокий смуглый человек с черными волосами и раскосыми глазами, которые смотрели жестко и непреклонно.

Тот, видимо, ожидал, что новый капо продолжит незавершенное Борромиром, и приготовился к самому худшему. Еще бы, все обитатели барака были свидетелями того боя, когда Морозов с глазами, как у кота, вышиб дух из Борромира. На следующий день все на посту только и говорили об этом. Да и сейчас он продемонстрировал, можно сказать, чудовищную силу, вырубив Жиала. Что можно ожидать от такого человека? Но, к его удивлению, Морозов ничего не предпринял, а лишь вполголоса сказал: «Через пять минут на улице». Эркин недоуменно пожал плечами — зачем переносить за стены барака то, что можно сделать внутри.

Он пошел к выходу, Александр уже ждал его, небрежно прислонившись к стене и куря огромную сигару. Эркин остановился перед ним, гадая, что же последует за всем этим. Александр спросил:

— Ты знаешь человека по имени Оспан?

Кенеб, ожидавший чего угодно, только не подобного вопроса, утвердительно кивнул в ответ.

— В таком случае тебе от него привет.

Эркин ошеломленно помотал головой, но тут же к нему закралось подозрение — вдруг это очередные происки СБ или… да мало ли! Александр тем временем продолжал:

— Мы сидели вместе на Сантане. Его, Джека, Антонио и Флока загребли за контрабанду, в которой оказались какие-то минералы. Теперь они в пожизненной на Сен-Луисе. Оспан сказал, что ты — верный человек, но я должен это проверить.

Эркин осмелел:

— А как я могу узнать, что ты не агент СБ?

— Резонно. Оспан мне рассказывал о ваших проделках, и я могу начать их пересказ, потом ты продолжишь и так далее.

— А откуда я знаю, что СБ не подслушала разговор? Может быть, ты не тот, с кем Оспан разговаривал. Или, может быть, Оспану «промыли» мозги и…

— Слушай, — прервал его Александр, — если ему устроили «промывку», то СБ и так все знает. Я — «тот» человек. Тебе придется поверить мне на слово.

— Я не о том. Если СБ…

Александру это надоело.

— Слушай, Эркин, прекрати эти детские подозрения! МНЕ надо удостовериться, что ты — тот, кто мне нужен! Что ты потеряешь, если я окажусь стукачом?

Эркин поразмышлял и пришел к выводу — терять нечего. Хуже, чем сейчас, быть уже не может. Чего от него самого могло понадобиться службе безопасности, он так и не смог придумать, поэтому согласился. Они минут двадцать шептались, рассказывая друг другу все, что знали об Оспане. Александр вспомнил, что формас упоминал самый старый «приют», в котором они прятались от облав еще лет пятнадцать назад.

— Вспомни Паккер-два, какой адрес был у того места, где вы скрывались от КОП?

Эркин нахмурился. Может быть, СБ нужен адрес того кабачка, а с Оспаном что-то случилось, из-за чего они не могут добыть нужные им сведения. Хотя восемь лет назад, когда Эркин еще гулял на свободе, там ничего особо криминального не было, но кто знает, что могло измениться за это время? Если он скажет сейчас адрес… Эркин выругался про себя. Морозов прав — он просто идиот. СБ достаточно вкатить ему дозу «промывателя», и они все узнают — для этого не прислали бы шпиона.

— Паккер-два, Варп-таун, пятнадцатый сектор, кабачок «У нас». Если точнее, то мы прятались в катакомбах, что под ним.

Александр протянул ему руку.

— Теперь я точно уверен, что Оспан говорил про тебя. Правда, я не знаю, насколько ты мог измениться за это время, но приходится рисковать — больше у меня никого нет.

— Нисколько не изменился, — пробурчал Эркин. — Только характер испортился.

— Понятно, Корфу — не курорт. Ну да мне твой характер ни к чему. Я надеюсь, что ты еще не забыл свои навыки…

Александр смотрел на диаграмму. Она давала картину управления фокусировкой в зависимости от расстояния, но обозначения были, естественно, совершенно другие, да и находилась она среди горы сходных графиков — Морозов не собирался давать Мадрату дармовую информацию. С тех пор как Дед поведал способ смотаться отсюда, он не переставал интенсивно прорабатывать в уме возможности создания оружия с наименьшей вероятностью попадания его в лапы СБ. Все основные детали в теории Александр выработал, но требовалось просчитать до определенной степени точности некоторые вещи, как например эту фокусировку. Мимо проскользнула Ирина, улыбнувшись ему на ходу, и пошла в сторону лабораторного мини-конвертера. Любуясь ее стройными ножками, Александр незаметно забыл про диаграмму. С самых именин он толком не мог с ней поговорить. Сначала карцер, затем лазарет, а теперь он так погрузился в расчеты, что и вздохнуть некогда. Когда девушка пошла обратно, Александр остановил ее и спросил:

— Ирина, ты хорошо знакома с компьютерными системами?

Она была явно не против перейти на «ты», но вопрос не поняла.

— Конечно, это же моя специальность.

— Извини, я не так выразился. Ты можешь определить, обычная система здесь или имеются специализированные соединения?

Интересно, если… то есть она и так агент СБ, но как будет выкручиваться?

— Ты имеешь в виду…? О, нет, сейчас такого я, пожалуй, определить не смогу. Для этого есть спецпроверка «сканер Уйманна», но этой программы у меня нет. Скажем так: она вне закона. Сам понимаешь — СБ против того, чтобы их обнаруживали все, кому не лень. А зачем тебе это понадобилось?

— Ах, Ирочка, наверное, я схожу с ума, но мне кажется, что за моей работой кто-то наблюдает по этой системе. Как ты думаешь, мы не могли бы сегодня остаться вечером и поискать этих компьютерных хулиганов?

— А они тебя сильно раздражают?

— Ужасно.

— Ну тогда придется помочь. Я же не могу позволить начальнику сойти с ума. Я свяжусь с другим постом, мне оттуда пришлют код, и я его немного адаптирую. Сам понимаешь, с Корфу выход в галактическую информационную сеть жестко лимитирован… а с нашего поста вообще невозможен.

Когда все лаборанты ушли, Ирина села на место Александра. Он пристроился рядом и смотрел, как она работает. Ее пальчики бегали по виртуальной клавиатуре с неимоверной быстротой. Вдруг экран телестерео стал пурпурным, и на нем появились ярко-зеленые линии. Ирина повернулась и сказала:

— Ну вот вариант, который я смогла создать. Линии — это система нашего поста. Вот смотри, никаких подключений. Даже если потребитель отключился бы, то на схеме виднелась бы пунктирная лиловая линия. Все очень просто.

Александр тихонько положил свою руку на ее и прошептал: «Ты просто чудо». Ирина подняла на него взгляд, и ее глаза блеснули в полутьме, как два огромных сапфира. Александр убрал руку, но лишь для того, чтобы провести по ее тонко очерченной на фоне окна шее. Он отодвинул назад ее золотистые волосы и коснулся ее губ своими губами. Девушка, закрыв глаза, наслаждалась, но вдруг освободилась. И еще не согнав с лица счастливое выражение, тихо сказала:

— Извини, Саш, но я не могу… Так… Знаешь, ты мне понравился еще с нашей первой встречи, когда помогал мне выбраться из флаера, но… Я не могу сейчас ничего объяснить, поэтому пусть все останется так, как есть. Потом я расскажу тебе, обязательно расскажу! — решительно закончила она.

Александр почувствовал странную смесь — досаду, уважение к ней, грусть и, наконец, подозрение. Но на дальнейшие расспросы Ирина не стала отвечать, настроение незаметно у обоих испортилось, и им пришлось завершить попытку выслеживания компьютерного хулиганства.

Александр запомнил все, что делала девушка. Он не просто смотрел, как она работала, но и запоминал. Теперь, войдя в состояние самогипноза, он сможет воспроизвести ее действия, но вот понять их… Это будет задачей Эркина. Единственное, что Морозов понял, она применяла код доступа пятнадцать-пятнадцать в нескольких блоках, причем не один раз. Они размышляли на эту тему, дымя сигарами, и уже собирались идти спать, когда Эркину пришла в голову элементарная мысль.

— Сегодня четырнадцатое число месяца клерень, который последний в году на Корфу и четырнадцатый же по счету. Возможно она применяла имя пользователя плюс эти числа, плюс единица для доступа в систему? Хотя мне это кажется маловероятным.

— Во-первых: сам ты до ишачьей пасхи додумывался бы до этого! Во-вторых: это только вход в систему, а чтобы вытащить оттуда данные, тебе придется применить все свои знания.

Они не стали откладывать дело в долгий ящик и отправились к терминалу в столовой; по крайней мере, всегда можно сказать, что проголодались. Наверняка тут была уйма багов, передающих изображение и звук, но тут уж придется рисковать. Эркин подошел к терминалу, и было видно, что они созданы друг для друга — точнее, друг против друга. Черные глаза Эркина загорелись, как при встрече со знакомым противником, но овладевшим новыми приемами. Он подключил генератор сетчатки глаз и сказал:

— Надеюсь, здесь нет предела обработок. В противном случае мы сейчас перебудим всю охрану.

— Приступай! — Александр командно взмахнул зажженной сигарой и приготовился ждать.

Спустя два часа они, удрученные, вошли в барак.

— Ничего, не расстраивайся, — сказал Александр, — эта система существует именно для того, чтобы в нее не влезал всякий, кому заблагорассудится. В следующий раз ты расколешь код.

— Я волнуюсь не по этому поводу, а из-за того, что я потерял свои навыки. Столько времени прошло! Я отстал от жизни, не знаю ни новых программ, ни принципов работы. Единственное утешение, что существующая здесь система мне знакома, хотя это, конечно, одна из ее модификаций.

Эркин огорченно развел руками, и они разошлись спать.

 

Глава 13

Через три недели Эркин расколол код доступа, потом он заблокировал счетчики и запись логов, чтобы администраторы системы не увидели, что кто-то выводил информацию на экран терминала. Эркин с Александром жадно читали данные. Дед не обманул, действительно на пятнадцатом посту в шестом ангаре стояла яхта для личных нужд коменданта. Кроме нее там находилось еще несколько кораблей, которые можно было попробовать угнать. Они прошлись по распорядку регламента на орбитальных станциях, после чего, успокоенные, пошли на боковую. Скоро, очень скоро наступит следующий регламент…

Полковник Мадрат стоял перед зеркалом и воображал себя в форме генерала Вооруженных сил Сиссианского Союза, цвет которой так будет гармонировать с его серой кожей. Он представил, как его будут называть за глаза «его серое превосходительство», и мурлыкнул от удовольствия.

Причины для таких мыслей у него были веские: генерал Тракат убедил-таки верховное командование в единственной возможности получить в свои руки секретное оружие. Мало того, план Мадрата вступил в действие, и так успешно, что Морозов принял за чистую монету «предсмертные» откровения Деда, ныне здравствующего на Пальмире. Старик выполнял другое задание еще до появления здесь Морозова, но пришлось пожертвовать меньшим ради большего и «умертвить» агента.

Неделю назад полковнику доложили, что Морозов и Кенеб вторглись в защищенную постовую сеть, получив нужные им сведения. Теперь дело за малым — надо подсунуть этим двоим своих агентов и отправить их с Корфу. Дальше слово будет за Морозовым, но как только он сделает то, что от него требуется, тут же получит мат без предыдущего шаха. Мадрат довольно потер руки, но радость полковника была бы намного меньше, знай он, какой неприятный сюрприз ждет его в ближайшем будущем.

В парке наземных и воздушных машин царила оживленная суета. Техники ковырялись во внутренностях флаеров и краулеров, вытаскивая их из ангаров и загоняя обратно, всюду мельтешили роботы, слышался лязг, шум работающих генераторов, двигателей и всевозможных технических приспособлений, необходимых для полноценного функционирования транспортной службы.

Александр пришел сюда, чтобы увидеться с Эркином. Патрик, стоящий на часах у входа, не стал задавать никаких вопросов и пропустил его внутрь. Он нашел Кенеба у гаражей, тот работал на дефектоскопе, ремонтируя какую-то микроскопическую трещину на двигателе флаера. Александр только успел поздороваться с ним, когда произошло событие сугубо местного значения, на первый взгляд, но тем не менее оно косвенно оказало влияние на судьбы не только отдельных людей, но даже и целых государств.

Этим «событием» явился фислисс — зловредная, хищная и смертельно опасная ночная птица, непонятно как оказавшаяся днем на оживленном периметре. Никто не стремился узнать причины, которые загнали фислисса сюда, потому что он давно приобрел дурную репутацию. Охрана тут же открыла по фислиссу огонь, тот заметался и совсем было повернул обратно в джунгли, когда разряд из бластера, полыхнувший рядом с ним, испугал его. Птица стремительно рванулась в глубь периметра. Пролетая мимо длинного ремонтного ангара, фислисс увидел спасительную тень и нырнул внутрь. Все ремонтники, заключенные и вольные, бросились наружу, мгновенно создав пробку на выходе.

Солдаты открыли огонь, теперь уже из станнеров, потому что внутри помещения бластеры могли повредить оборудование. Птица полетела в дальний конец ангара, и лучи станнеров вообще перестали ее доставать. Фислисс летал под крышей, затем, взбешенный суетой, стрельбой и болью от ударов о покрытия, спикировал на группу из четырех человек, спрятавшихся в углу.

Люди бросились врассыпную, и когти фислисса только распороли рукав чьего-то комбинезона. Охранники побежали за разъяренной птицей, вслед за ними припустили Александр, Эркин и еще несколько человек — необходимо было как можно скорее обезвредить ночного хищника, пока тот не натворил бед. Сержант-сиссианин на бегу достал бластер, но выстрелить не успел — фислисс снова бросился в пике, на этот раз кожистая птица сумела схватить кого-то.

От сильного толчка человек упал, и тут Александр увидел, что им оказался Тор. Он ударился головой о стальную балку и остался лежать без сознания на бетонированном полу ангара. Фислисс в ярости принялся рвать неподвижное тело, но тут его пронзил луч из бластера сиссианина. Сержант беспокоился не о заключенном — он опасался, что фислисс может напасть на него или подчиненных. Поэтому для верности он решил стрелять из бластера, а не из станнера, однако не рассчитал длительности выстрела — луч прожег птицу насквозь, прошел дальше и перебил силовой кабель, закрепленный на стене.

Кабель был защищен броней, предохраняющей от механических ударов, но его защита не предусматривала прямого попадания из бластера крупного калибра. Полетели искры, задымил находящийся рядом генератор, и вспыхнул пожар. Автоматически включилась противопожарная система, но огонь, подпитываемый энергией из перебитого кабеля, разгорался все сильнее с каждой секундой.

Аба Тор все еще валялся без сознания, пламя расплавило пластиковую стену и уже отрезало проход к лежащему человеку. Александр крикнул Эркину, чтобы он приготовил огнетушитель, а сам, перепрыгнув огненный барьер, взял тяжелого и окровавленного Тора на руки и понес его со всей возможной скоростью.

С пострадавшим на руках Александр не мог снова прыгнуть через пламя. И он просто пошел, как будто вокруг него не было стены огня. Горящий пластик налип на ботинки, и брюки моментально вспыхнули, огонь свирепо жег руки и лицо, но Александр знал, что остановись он хоть на секунду, и до спасительных огнетушителей не дойти. Эркин увидел, что Морозов загорелся, и не дожидаясь, пока тот выйдет из пламени, побежал к нему с огнетушителем, гася перед собой огонь. Облако белого газа вырвалось из баллона, оседая и гася сине-зеленое пламя. Когда оно рассеялось, солдаты и заключенные увидели две обожженные фигуры, лежащие на полу. Обе не шевелились и не отзывались.

Александр очнулся и уставился в белый, сверкающий потолок. Впечатление было такое, что он смотрел через прорези маски. Само собой, тут же попытался потрогать ее.

— Не делай этого. — Голос Тора доносился откуда-то справа, видимо, с соседней кровати. — Под маской заживляющий ингредиент. Тебя буквально час назад вытащили из реаниматора. Ты здорово обгорел, но врач сказал, что через пару недель твоя кожа будет, как у младенца. Да, и еще ты стал лысым. На время конечно.

Александр выслушал, потом сказал Тору:

— Тут и не на время станешь лысым. Слушай, тебя надо посадить на диету. Ты тяжелее всех, кого я когда-либо таскал. Если не сбросишь пару килограмм, то в следующий раз я никуда тебя не понесу.

Тор хихикнул, но сказал уже серьезно:

— Мне рассказали, что произошло после того, как на меня напал этот летающий кошмар. — Голос его немного дрогнул. — Спасибо тебе, Саша. Я теперь твой должник; возможно, когда-нибудь я тебе отплачу тем же.

— Ладно, ладно, — проворчал Александр, — так я тебе и доверюсь. Ты за собой-то следить не можешь.

Раздался стук двери, и кто-то вошел в палату. Александра так закутали в целительный бинт, что он с трудом мог ворочать головой. Послышался голос врача:

— Ну, Морозов, что-то вы зачастили к нам. А к вам посетитель. Только не слишком утомляйте его, он еще слаб.

Последнее относилось к вошедшему. Александр подумал: «Кого это принесло, Барсука, что ли?»

Тор фыркнул. Видимо, Морозов подумал вслух, потому что Ирина сказала:

— Барсуком раньше ты меня не называл.

— Слава богу, что ты на него не похожа.

— Зато ты похож на мумию — весь в бинтах.

— Вот и нет! Я чувствую, что на правой ноге у меня свободны пальцы.

— Ну тогда тебе можно загорать. Как ты себя чувствуешь? — Ирина появилась в поле зрения Александра, и он увидел, что по ее щекам бегут слезы.

— Если будешь плакать, то станешь похожей на кролика-альбиноса с красными глазами.

— Ну и пусть!

— И не сможешь разобрать, что написано на мониторе.

— Ну и пусть!

— И меня засунут обратно в реаниматор, потому что я не могу видеть тебя плачущей.

Ирина всхлипнула и вдруг заплакала навзрыд. Александр сквозь плач разобрал, что она сбежала с работы, а скоро должны прибыть Мадрат и Клоакер, и ей надо бежать. Он не успел ничего ответить, как услышал удаляющиеся шаги, стук двери. Потом раздался голос Тора:

— Мне уже можно высунуть голову из-под подушки?

— Ты хочешь сказать, что во время нашего разговора скромно накрылся подушкой?

— По крайней мере, наполовину, уж очень она маленькая.

— Что? Голова? — невинно спросил Александр, и они дружно рассмеялись.

Полковник Мадрат восседал в своем кресле и размышлял, какой черт дернул Морозова сунуться в это пекло. Он что, спокойно жить не умеет? Неугомонный заключенный постоянно подвергал риску не только план, но и карьеру полковника, а это Мадрату уже активно не нравилось. Мадрат видел единственный плюс во всей этой дурацкой истории со спасением на пожаре — ему не понадобится подсовывать Абу Тора Морозову в компанию. Теперь они и так будут вместе. Аба был лейтенантом службы безопасности, и Мадрат нашел ему применение в своих хитроумных планах.

 

Глава 14

Александр наметил программу действий. Он заранее заказал составные части оружия деформатора, как он его назвал, которые в данный момент были блоками или запчастями к другой аппаратуре.

Комендант скоро улетит с проверкой на соседний пост, как следствие, бдительность охранников ослабнет. Они с Эркином заглянут в регламентный список и уточнят место ремонтируемой станции. По этой же секретной линии Эркин давно проследил все баги в лаборатории и теперь сможет их уничтожить в любое время. Александр подсчитал, что временной промежуток между обезвреживанием багов и сборкой деформатора не будет превышать четырех минут. Он собирался уничтожить всю аппаратуру, из которой будут вынуты части деформатора.

В принципе эксперты, увидев следы работы нового оружия, поймут многое, но совершенно незачем давать им еще и сведения, из чего оно собрано. К тому времени, когда Александр соберет свой аппарат, Тор подготовит и пригонит к лаборатории восьмиместный флаер. Затем по распорядку шло уничтожение здания, полет на пятнадцатый пост, захват яхты и, наконец, долгожданная свобода.

Александр строил свои планы не зная многого: что Тор состоит на службе у полковника, что у него самого в груди вживлен микропередатчик. Но существовала еще одна неожиданность, о которой не знал не только Александр, но даже и сам Мадрат. Она приближалась к Корфу в виде курьерского корабля Сиссианских космических сил. Полковника известили о необходимости находиться на пятнадцатом посту для встречи курьера, на что он только пожал плечами — Мадрат и без того будет там, ведь именно оттуда стартует яхта, которую украдут заключенные.

Известие, что Мадрат улетел на совещание комендантов постов, разнеслось моментально — ни вольнонаемные, ни охранники не любили спесивого и неприветливого полковника, даже солдаты из числа сиссиан. Час «X» настал в семь вечера, Александр дожидался конца рабочего дня и не мог отвести глаз от Ирины. Он сходил с ума при мысли о том, что больше не увидит ее, но не мог ставить под угрозу свободу двух своих товарищей. Он до сих пор был уверен, что она работает на СБ.

Конечно, Александр мог похитить Ирину, но если она не являлась агентом, то СБ поставит ее на одну доску с ними. Что он мог ей предложить на свободе? Скитание по дырам в попытках избежать цепких лап эсбэшников? Тем более неизвестно, какие опасности поджидают их на пути туда. Александр не смел рисковать в любом случае, поэтому молча, с болью в душе, смотрел на нее, запоминая каждую черту ее лица, походку, жесты. И вот лаборатория опустела. Александр не посмел даже поцеловать Ирину, опасаясь, что девушка поймет — он прощается с ней. Морозов лишь печально улыбнулся ей, когда она, уходя, помахала рукой.

Крадучись, пришел Эркин, сел за клавиатуру и спокойно вторгся в святая святых охраны поста. Он еще раз проследил баги, и они вдвоем быстро расправились с ними. Эркин устранил последнее следящее устройство и принялся смотреть, как Александр занимается сборкой какого-то прибора, явно кустарного. Он разбирал аппаратуру, вынимал блоки, соединял их между собой, в итоге получилось что-то довольно объемное, имевшее с одной стороны мини-конвертер, с другой — магнитную пушку, излучатель которой Александр основательно переработал. Эркин спросил:

— Зачем ты тратишь время на эту штуковину? Считаешь, что это поможет нам бежать?

— Между прочим, из-за этой «штуки» я и загремел на Корфу. Должен тебе сказать, что если мы убежим отсюда, то нас будет преследовать весь космический флот и СБ в придачу! — Все это Александр говорил Эркину, не отрываясь от вспомогательных приборов, выравнивая два крыла кривой на графике.

Наконец ему удалось это сделать, он закрепил рукоятку в этом положении и, отсоединив тестеры, подключил генератор к сети. Генератор тонко запел. Александр что-то подкрутил и, сказав «щас проверим», нажал на кнопку «Сканировать», поскольку кнопки «Старт» ему почему-то в груде аппаратуры найти не удалось. Генератор коротко взвыл и снова перешел на прежний тон, на странном сооружении загорелась надпись «Производится сканирование» (надписи «Зарядка» Александр тоже не обнаружил), и возле стены что-то посыпалось. Больше никаких результатов деятельности странного аппарата не было видно.

Эркин разочарованно подумал, что из-за этого не стоило терять драгоценное время, но, проследив направление взгляда Александра, оцепенел. Атомный распылитель, стоявший у стены, превратился во что-то непонятное. Громоздкий прибор был искорежен, потерял форму, размер и, Эркин готов был поклясться, даже изменил вещественный состав. По крайней мере, материал ничуть не походил на прежний. Да что там распылитель! Бронированная стена позади него тоже больше не являлась таковой, сказать точнее, ее в общем-то и не было вовсе. Александр невозмутимо (внешне) отключил деформатор и сказал Эркину:

— Запускай свой убойный вирус.

Все еще не пришедший в себя от изумления, Кенеб подошел к компьютеру и занялся порчей хозяйства поста. На ближайшее время его системы будут либо бездействовать, либо работать не так, как надо. Эркин не делал компьютерный вирус в полном смысле этого слова, но его «программульки», как он любовно называл свои творения, безотказно наносили тяжелый урон электрическим цепям, системе охраны и наблюдения и даже главному поварскому компу. Эркин что-то постоянно контролировал, запускал вновь, напевая при этом детскую песенку, и вообще выглядел человеком, который находится на седьмом небе от счастья.

Пока Эркин производил свои манипуляции, Александр практиковался в стрельбе из нового оружия, уменьшая и увеличивая шар деформирования. Таким образом, он выяснил, что шар диаметром более десяти метров не причиняет сколько-нибудь заметных повреждений, но после выстрела приборы в дальнем конце лаборатории рассыпались от легчайшего прикосновения. Морозов уничтожил все оборудование, чтобы не дать спецам из СБ сведений о составных частях деформатора. В это время наконец в полную силу заработали «программульки» Эркина, и освещение замигало и погасло. Перебои энергии оповестили Тора о готовности, и через несколько минут он подогнал флаер к входу лаборатории. Одна его щека была в крови, левая нога, замороженная стан-лучом, не двигалась, но он имел при себе два бластера и два станнера.

— Держите, заряды почти полные. Не хотелось бы, чтобы пригодились, но если вдруг случится драка…

— Для драки у нас есть кое-что получше, — усмехнулся Александр, и они вдвоем с Эркином втащили тяжелый агрегат во флаер. Морозов тут же бросился в машинное отделение и подключил деформатор к генератору двигателя.

«Это должно позволить увеличить шар», — подумал Александр и велел Тору подняться вверх. Тот в ответ только выругался:

— Что-то происходит с флаером, он не хочет подниматься выше трехметровой отметки. Не иначе твой аппарат жрет всю энергию.

Александр увидел, что надпись «Производится сканирование» погасла, и сделал выстрел по лаборатории. Половина здания стала похожей на застывший протуберанец. Он сделал еще пару выстрелов, после чего даже гениальный робот-реконструктор с Протея не определил бы, что здесь было лабораторное здание, а не ультрамодерновый автопортрет знаменитого скульптора Фанфара.

— Ого, впечатляет! Ни огня, ни дыма, а здание не узнать.

Александр убедился, что деформатор заряжен, и крикнул Тору:

— Держи северо-запад пятьсот пять и иди над самым лесом.

Негр долгим взглядом посмотрел сначала на искореженные останки лаборатории, потом на Александра, кивнул и повел машину. Флаер, у которого странное оружие больше не крало энергию, легко взлетел вверх. С воздуха пост казался какой-то диковинной ярмаркой: вспыхивали и гасли огни, включалась и выключалась сигнализация, по периметру бегали охранники и заключенные. В общем, веселье шло полным ходом, руководимое одуревшими компьютерами. Александр спросил Эркина:

— Когда подлетим к пятнадцатому посту? Мы не слишком опаздываем?

— Мы с тобой два болвана! — Кенеб немного побледнел. — Все очень плохо, мы слишком рано начали.

— Как? Рано? Ты о чем?

— Я совсем забыл, что сейчас темнеет позже, день-то увеличивается. На пятнадцатом посту мы будем через шестнадцать минут, а темнеть начнет только через полчаса. Как бы нам и в самом деле не пришлось драться.

Полковник Мадрат по спутниковой связи наблюдал за неразберихой, царившей на его посту. Прекрасно, значит беглецы уже на пути к месту старта. Там все знают свои роли, так что полковник не предвидел никаких осложнений. Раздался стук в дверь и вошел сержант.

— Сэр, со спутника мы засняли картину бегства заключенных. Не хотите ли посмотреть? Очень любопытно.

— Нет, спасибо! — Мадрат решил, что гораздо интереснее будет поглядеть на «захват» корабля, который должен произойти с минуты на минуту. Эта ошибка стоила ему впоследствии очень дорого, ведь посмотри он запись, и увидел бы, что Морозов идет к нему в руки с долгожданным супероружием. Снова вбежал сержант и доложил:

— Сэр, вас вызывают на засекреченную линию связи с корабля, который подошел к орбитальному комплексу «Север».

Мадрат зашел в кабину и увидел на телестерео незнакомого капитана-сиссианина. Тот отдал честь и доложил:

— Сэр, я специальный курьер из центрального штаба, капитан Джибал. Я должен передать вам самые последние сведения, а также совсекретные поручения генерала Траката из рук в руки. Он лично просил об этом. Извещаю вас, что через десять минут я буду на космодроме. Вы должны принять пакеты документов, расписаться, а я тотчас лечу дальше.

Мадрат спокойно сказал:

— Капитан, мне очень приятно видеть лицо соотечественника и чрезвычайно хочется узнать все новости, но дело в том, что на пятнадцатом посту через десять минут будут происходить события, важность которых превосходит даже личное послание генерала Траката. Поэтому я прошу вас подождать полчаса на орбите, и я заберу у вас все документы. Между прочим, от этих событий зависит наша судьба.

— Мой полковник, я немедленно должен лететь дальше. От своевременности моего прибытия в пункты назначения зависит нечто большее, чем наша с вами судьба.

— В таком случае, капитан, опуститесь на восемнадцатый пост, он по соседству с космодромом, отдайте документы майору Парну, я потом их заберу.

— Простите, мой полковник, мне дана точная и определенная инструкция для выполнения задания. Она гласит: приземляться только в указанном месте и неукоснительно иметь дело только с указанными в инструкции лицами. Читаю: планета Корфу, пятнадцатый пост, полковник Мадрат, пакет двести одиннадцать и личное послание генерала Траката, из рук в руки. Через десять минут я опущусь на взлетно-посадочную площадку; если вас там не будет, то я улетаю дальше, но потом пеняйте на себя. — Капитан козырнул и отключился.

Мадрат постоял мгновение, словно не веря своим ушам, грязно выматерился и бросился наружу к флаеру. Это была первая неожиданность из нескольких, которые поджидали его сегодня. В это время флаер с тремя беглецами находился в воздухе уже пять минут. Они должны были прилететь на космодром почти одновременно с курьерским кораблем. Мадрат поджидал капитана, исходя ругательствами. Он видел посадку курьера и, дождавшись, когда машина полностью сядет на спецпокрытие космодрома, в диком бешенстве выпрыгнул из флаера и побежал к кораблю, хотя обычно полковники не бегают. Пилот спустился вниз и сказал:

— Сэр, прежде чем я вручу вам пакет, вы должны приложить глаза к этим окулярам, чтобы удостоверить вашу личность.

Мадрат заорал на него:

— Кретин, давай сюда свой паршивый пакет и вали отсюда! — Но видя, что капитан невозмутимо ждет, ему пришлось приложиться к окулярам. Зазвенел зуммер опознавания, и летчик отдал в руки полковнику пакет.

— А теперь убирайся… нет, стой! Быстро, за мной!

Капитан начал протестовать, когда Мадрат поволок его за ограждение.

— Я должен лететь дальше, вы не имеете права задерживать правительственного курьера…

— Заткнись! Видишь флаер, идущий на посадку? В нем сидят люди, от которых зависит судьба Сиссианского Союза! — Говоря это, Мадрат упорно тащил сопротивлявшегося капитана за бруствер.

— Именно поэтому я и прибыл сюда. — Джибал указал на курьерский корабль. — Там находятся пакеты, аналогичные вашему, а в них приказы в определенное время взять под стражу всех людей званием выше сержанта и занимающих должность выше командира взвода. А теперь, если позволите…

— Не позволю! Теперь вы должны ждать, пока эти люди не покинут Корфу.

— Но при чем здесь я?

— При том, что они уже приняли ваш курьер за мою яхту, и если увидят взлет корабля, то решат… А черт! Быстро беги за мной!

Полковник прервал сам себя, увидев, что флаер пикирует прямо на них с риском врезаться в посадочное поле, и потянул капитана за бруствер, стараясь, чтобы корабль находился между ними и флаером. Но Джибал был абсолютно не настроен бежать куда-то только потому, что кто-то принял его корабль за другой. Не раз ему приходилось сталкиваться на военных базах с тупостью командиров, но Корфу просто перещеголяла всех! Он остановился, чтобы высказать возмущение полковнику, но не успел.

Из-за корпуса курьера вынырнул флаер с надсадно работающим двигателем, и из раскрытой двери вылетела огненная очередь, наповал сразившая капитана. Мадрата не задело — луч бластера прошел совсем рядом с ним, слегка опалив ему кожу лица, и расплавил покрытие поля неподалеку. Полковник упал, решив, что так он имеет больше шансов выжить, и притворился мертвым. Тяжелый летательный аппарат с ревом сделал крутой разворот и со скрежетом приземлился возле трапа корабля. Флаер еще двигался, а из него уже выскочили два человека с бластерами в руках и бросились по входному трапу внутрь курьера.

«Где же третий?» — подумал Мадрат, все еще притворяясь мертвым. Внутри корабля ярко сверкнул выстрел, и через входной шлюз вылетело чье-то тело.

Полковнику сегодня явно не везло. Когда флаер летел над верхушками деревьев, Александр усиленно глядел в сторону технических построек, пытаясь сориентироваться по карте и визуально определить тот ангар, в котором стоит яхта. Вместо этого он увидел, как небольшой, скорее всего курьерский, корабль совершает посадку. Морозов заколебался, не зная, что лучше: напасть на курьер или все-таки искать яхту. Тор, словно прочитав мысли Александра и поняв его нерешительность, ткнул пальцем в курьерский корабль, заорал во весь голос «На него!» и бросил флаер в крутое пике. С трудом выравнивая неповоротливую машину, Тор вновь крикнул «Захватывайте курьер!». Это решило все — Александр отказался от поисков комендантской яхты и приготовился десантироваться, знаком показав Эркину вниз. Кенеб кивнул — понял.

Беглецы увидели, что на посадочном поле два офицера спорят о чем-то: один пытался оттащить другого в сторону от корабля, второй, поменьше ростом, сопротивлялся. Тор заложил крутой вираж перед самой землей, и Александр с Эркином открыли огонь по стоявшим внизу. Те упали прямо там, где и стояли, и больше не двигались. Не разбираясь, что с ними, беглецы быстро поднялись в курьер. Внутри он оказался еще меньше, чем выглядел снаружи. Эркин увидел механика и хотел оглушить его, избегая лишнего кровопролития, но тот успел схватить с оружейной стойки бластер в кобуре. Вот так — слепое следование Уставу в нестандартных ситуациях стоит жизни! Кобура, в которой оружие согласно инструкциям должно было храниться на стойке, помешала сиссианину сразу использовать бластер. Эта задержка стоила ему жизни, и тело мертвого механика вылетело на покрытие космодрома с прожженной дырой в груди.

Александр мгновенно оценил характеристики курьера — он явно превосходил по скорости яхту, убедительно проигрывая ей в комфорте. Но самым важным было улететь отсюда, пусть даже в позе зародыша, поэтому удобства — дело десятое. Они в дикой спешке отключили деформатор от двигателя флаера, но энергетический заряд внутри остался. Александр, опасаясь, что оружие может выстрелить во время погрузки и повредить курьер, разрядил его во флаер. Небольшую машину будто смяла чья-то огромная рука, она за долю секунды превратилась в груду мусора. Полковник Мадрат лежал на боку и прекрасно все видел. Неизвестное оружие, ради которого он торчал на планете-тюрьме, находилось прямо перед ним.

Сиссианин усмехнулся: Морозов хотел перехитрить его, но сейчас все встанет на свои места. Мадрат пополз к кораблю, забирая чуть левее, чтобы напасть с тылу на тех, кто копошился около входа. Неожиданность сделает свое дело, кроме того, Аба Тор должен был поддержать его атаку.

Александр и Эркин переругивались и никак не могли втащить тяжелый деформатор на узкий трап — он за что-то зацепился и никак не хотел продвигаться дальше. Вдруг Тор, который стоял наверху и пытался тянуть громоздкий аппарат на себя, неожиданно бросился на Александра и в прыжке сбил его на землю. Прошипел луч лазера и раздался крик боли. Тор безвольно покатился по бетону — половина его спины была обожжена. Этот поступок человека, считавшегося союзником, оказался второй неожиданностью для полковника Мадрата.

Александр, хотя и застигнутый врасплох прыжком Тора, уже на земле выхватил из кобуры бластер, но использовать его не успел — Эркин опередил друга. Кенеб хотел отрезать кусок трапа, чтобы не мешал втаскивать деформатор, но вместо этого продырявил полковника Мадрата. Сиссианин рухнул, выронив бластер, и больше уже не шевелился. Морозов хотел было окончательно изжарить зловредного коменданта, но Эркин уже склонился над Тором. Они отнесли раненого в рубку корабля, затем, безбожно искромсав трап, втащили супероружие домашнего исполнения внутрь.

В это время комендант космодрома в диком сомнении метался по диспетчерской. Полковник Мадрат дал ему вполне четкое указание: что бы ни происходило на поле или в ангарах — ни во что не вмешиваться. Яхта должна беспрепятственно уйти с Корфу с беглецами на борту. Для этой цели даже сняли часовых и перепрограммировали стрелковые аппараты, чтобы те невзначай не подстрелили драгоценных беглецов. Комендант увидел, как в быстро сгущающихся сумерках на взлетное поле опустился неизвестный корабль, а почти сразу за ним прилетел ожидаемый флаер и с ходу открыл огонь. Затем все стихло.

Коменданта грызло нехорошее предчувствие. Что-то идет не так, как надо. Позвонил помощник и сообщил, что яхта стоит на месте, рядом с ней никого не видно. Майор засуетился и узнал, что на взлетном поле находится правительственный курьер, о прибытии которого почему-то никто не удосужился сообщить. Много времени коменданту не понадобилось, чтобы сложить два и два — беглецы, вероятно, захватили курьер. А как же микропередатчик? Или полковник переиграл сценарий? Майор разрывался между желаниями: послать на поле две группы захвата или спокойно отпустить все дела на самотек, прикрываясь прошлым приказом Мадрата. И в том и в другом случае он выполнит свой долг.

Вдруг дюзы курьера перестали светиться. Ничего не понимающий комендант космопорта подумал, что если корабль захвачен «зэками», то какого черта они выключили двигатель? Он, разумеется, не знал, что Александр и Эркин в этот момент подключают деформатор к генератору корабля. Он спросил у помощника, не пришел ли Мадрат, и, получив отрицательный ответ, схватился за голову. Персональный коммуникатор полковника работал, но на связь он не выходил — судя по координатам, тот находился где-то рядом с курьерским кораблем.

«Отчаянной храбрости офицер, — подумал комендант. — Лично наблюдает за побегом».

Но сейчас-то что делать? Вся тяжесть решения ложилась на несчастного коменданта. Он чуть было не впал в ступор из-за усиленной работы мысли, но тут дюзы курьера засветились, корабль завис на несколько секунд в воздухе и стремительно рванулся в черное небо Корфу. Комендант глядел ему вслед в сильном сомнении, что все прошло по плану и правильно. К его несчастью, он в этом скоро убедился.

Александр быстро разобрался в управлении и теперь спокойно управлял курьером. Немного отличается от тех кораблей, что в военное время довелось Морозову угонять у сиссиан, но принципы понятны. Корабль, словно живое существо, чутко реагировал на каждое движение его рук. Совсем как в военные времена, усмехнулся Александр. МДК так же легко слушался прикосновений пилота, только по вооружению курьер уступал малому десантному кораблю. Точнее, на курьере вообще никакого оружия не было. Зато он — один сплошной двигатель и сама скорость!

Эркин сидел в скафандре в шлюзовой камере, готовый расстрелять станцию из деформатора, если она окажется не на регламентных работах. Или если охрана, обнаружив захват курьера, включит станцию в боевой режим. Рядом с Александром лежал Тор, под завязку напичканный всеми медикаментами, какие только нашлись на корабле. Он еще не приходил в сознание с самого момента выстрела полковника. Луч из бластера прошел вскользь по его спине, и без того едва зажившей после когтей фислисса, но все-таки нанес достаточно сильный ожог, чтобы Тор мог умереть от болевого шока.

«Его бы в реаниматор», — подумал Александр, но на таком маленьком корабле подобные излишества были не предусмотрены. Морозов провел курьер мимо внутреннего пояса обороны — он не представлял собой угрозы для взлетающих. Зато два пояса наружных станций расстреливали все, что попадало в пределы досягаемости их орудий. Александр прошептал в рацию: «Эркин, готовься. Подходим» и в страшном волнении стиснул штурвал. Если они что-то не предусмотрели, то конец будет очень быстрым.

Внезапно бортовой компьютер издал чирикающую трель и на дисплее загорелась надпись по-сиссиански «Проход свободен». На всякий случай, Александр увеличил скорость, и едва курьер удалился от планеты на расстояние, позволяющее уйти в гипер, он вспотевшей рукой включил маршевые двигатели. Подкатила обычная при гиперпрыжках тошнота, и звезды превратились в размытые полосы.

«Бедный Эркин, — подумал Александр. — Он в своем шлюзе лишен противоперегрузочных приспособлений, и ему сейчас приходится гораздо хуже, чем обычно при прыжках в подпространство».

Наконец корабль перестал трястись, и зловещая тень Корфу с ее станциями-убийцами исчезла из виду. Пришел Эркин, весь бледный и дрожащий от слабости, и скорчился в углу — места в рубке для троих было маловато.

— Давненько я не летал, — пробормотал он, словно извиняясь.

Александр хлопнул его по плечу и широко улыбнулся:

— Ничего! Теперь ты наверстаешь упущенное!

Они занялись Тором, поставив программу автопилоту. Корабль держал курс на Танжер.

 

Глава 15

Генерал Тракат не находил себе места и распинывал по сторонам стулья и вошедших адъютантов. Прочие штабовики срочно находили себе неотложные дела вне стен Управления и всеми правдами и неправдами старались удалиться подальше с глаз разъяренного шефа. План полковника Мадрата удался замечательно: Морозов с двумя сообщниками сумели в самом деле сбежать, да так что теперь и следов их не отыскать. Этот осел Мадрат позволил им вместо своей яхты угнать курьерский корабль, выполнявший миссию особой важности, а именно: он оповещал наиболее важных ключевых сиссиан о готовящемся перевороте. Возьми они яхту, и их отыскали бы хоть в черной дыре, но зэки ушли на курьере и замели за собой все следы.

Мало того, тем самым они сорвали поставку приказов, чем подвергли Сиссианский Союз угрозе войны не только с Конфедерацией, но и с прочими более мелкими суверенами. Конечно, Александр не знал, что сиссиане произвели государственный переворот. Трое беглецов всего лишь делали свое дело — убегали со всех ног, но одновременно умудрились сорвать планы сиссианского командования в отношении планет этого сектора. Так сказать, мелкая приятность к огромной радости в придачу.

Сиссиане еще с завершения последней войны исподволь подтачивали государственные структуры Республик, внедряя своих агентов во все органы власти. Теперь их звездный час настал. Не успело правительство Объединенных Республик моргнуть глазом, как оказалось свергнутым, почти все управления и министерства были парализованы, и в первую очередь — военные и силовые. Сиссиане спокойно и методично продолжали свое дело — они имели достаточно сил в каждом стратегически важном центре, чтобы подавить начинавшиеся там восстания людей. И все было бы ничего, если бы не одно «но» — Морозов успел сделать супероружие прямо на Корфу и имел наглость уничтожить им лабораторию. Это известие изрядно подпортило нервы сиссианскому генштабу. Что если Морозов уже подался к конфедератам? Перевес, который могло дать неизвестное оружие Конфедерации, нельзя было не принимать в расчет.

Теперь слово было за дублерами. Профессор Красс прямо-таки затрясся от возбуждения, увидев то, что недавно называлось научной лабораторией. Он щупал рассыпавшийся под руками материал стен и сразу же начал бормотать «направленная гравитация», «разрывная деформация» и прочую чепуху. Тракат, самолично прибывший на планету-тюрьму, пригрозил Крассу, что лучше бы ему сделать такое же оружие, не то Корфу станет его домом навечно. Профессор рассеянно поблагодарил генерала и отправился к себе в лабораторию исследовать собранные образцы.

«Может, он через пару месяцев и сделает то, что требуется, — подумал Тракат, — но Морозов разгуливает на свободе с самым мощным оружием, которое когда-либо было создано. А защиты от него нет! И что самое страшное, беглец мог передать секрет конфедератам».

Тракат был осведомлен, что все вооруженные силы и патруль Сиссианского флота прочесывают и проверяют каждое суденышко, идущее в сторону границ Конфедерации, но поймали только несколько судов контрабандистов и прочего отребья — Морозова со товарищи и след простыл. Сегодня, на заседании у главы правительства, Тракат объявил награду за головы Морозова, Кенеба и Абы, первым делом разослав агентов на те планеты, где собираются криминальные личности со всей галактики и на которых не могут навести порядок даже военные.

Танжер как раз и был такой планетой, где нашли убежище преступники, контрабандисты, пираты, дельцы большого и малого бизнеса, а также их жертвы, которые, в свою очередь, присоединялись к Великому Братству. Здесь жили представители чуть ли не всех миров и спокойно занимались своими чистыми и не очень делами. Официально Танжер входил в Трипланетное Нейтральное Содружество (ТНС), возглавляемое Швейцарией, поэтому вооруженные корабли других государств не могли применять силу при поисках и задержании своих преступников без согласия правительства этой планеты.

Разумеется, оно не давало таких разрешений, ведь те личности, за которыми охотились патрули, и приносили наибольшую выгоду казне. Несколько раз то или иное государство пыталось объявить эмбарго ТНС, но это грозило разорением влиятельным частным и государственным лицам, и репрессии с треском проваливались. Еще бы, Швейцария являлась сейфом, в котором хранились деньги многих планет, и она беззастенчиво пользовалась этим. Поэтому каждому было известно, что на Танжере, Гарлее-четыре и Швейцарии любое существо находится вне выдачи его правительствам других миров, независимо от тяжести совершенного проступка или преступления.

На этих планетах царила дикая смесь законов правительства и Великого Братства. Другими словами, прав был тот, у кого было больше прав. В остальных цивилизованных мирах это называется законом джунглей: съешь сам, чтобы не съели тебя.

Александр мягко опустил корабль в космопорте Хал-Стронг. В отличие от прочих миров, на Танжере не требовали пропусков и удостоверений с прибывающих кораблей — слишком много их опускалось сюда, будучи украденными. Спустя десять минут он уже сдавал свой корабль на хранение. Служащий удивленно посмотрел на Морозова, все еще одетого в тюремную черно-желтую робу, но деловито достал лист договора. Поскольку денег не было, пришлось оставить в залог сам курьер.

Александр, ранее не сталкивавшийся с правилами ТНС, колебался и уже почти раздумал оставлять корабль, но Эркин уверил, что здесь их имущество будет в полной безопасности. В самом деле, руководство космопорта скорее даст оторвать себе голову, чем позволит кому-нибудь разграбить вверенное им на хранение имущество, ведь от этого зависели их доходы.

Они погрузили Тора, все еще находившегося в бессознательном состоянии, в такси. Эркин назвал адрес и предупредил водителя, чтобы тот не вздумал петлять и кружить по городу — дорогу они знают хорошо. Шофер посмотрел на забинтованного и предложил отвезти его в клинику за дополнительную плату, разумеется. И разумеется, клиника эта находилась на другом конце города. Эркин рявкнул, разочарованный водила рванул в небо так, что старенький флаер затрещал по швам и только каким-то чудом не разломился при старте.

Под ними проплывал мегаполис Порт-Хал. Бакены на антигравах висели на различных уровнях и указывали дороги ко всем важным частям города. Повсюду сновали такси, личные флаеры, иногда встречались длинные, роскошные «суперрекорды», принадлежащие какому-нибудь банкиру или главе преступного синдиката, что, впрочем, зачастую означало одно и то же. Александр за время войны повидал немало городов, но Порт-Хал — это было нечто особенное. Такси облетело деловой Сити, запрещенный к полетам, миновало центральную часть города с гигантскими небоскребами и приземлилось почти на окраине города у небольшого трехэтажного здания с надписью наверху — «Таверна». Водитель показал на счетчик.

— Шестьсот брассов. За десятку сверху я помогу вам донести товарища…

Услышав стоимость, Эркин с примесью местного жаргона заорал на шофера такси:

— Ты! Ты считаешь, что мы здесь первый раз, да? Посмотри на нас, ты! Иди, поищи других лохов! За эту сумму я скуплю половину Порт-Хала! Твоя развалюха столько стоит, ты!

Удрученный водитель не стал протестовать — он и в самом деле пожадничал и сильно перекрутил счетчик. К тому же пассажиры прибыли к заведению, где завсегдатаями были сплошь рейдеры и пираты — кто их знает, может, и они из этой же категории. Недаром в тюремных робах…

Эркин пошел внутрь «Таверны», а Александр с Тором остались дожидаться его во флаере. Через пять минут Кенеб вышел и расплатился с водителем. Следом за ним появились двое дюжих вышибал, которые бережно подняли Тора и унесли его в темноту дверного прохода. Шофер такси почесал затылок и утвердился во мнении, что правильно не стал настаивать на завышенной оплате.

Эркин положил руку на плечо Александра и чуть дрогнувшим голосом сказал:

— Ну, Саша, вот мы и дома.

Комната Александру понравилась, здесь было чисто и довольно комфортабельно. Директор заведения, дигианин Зидерс, указал на то, что стекла в окне пуленепробиваемые и поляризованные — это исключало возможность наружного наблюдения за жильцами. При необходимости на окна задвигались антилазерные плиты. В плане безопасности дверь была под стать окну, так что первое впечатление от комнаты оказалось неплохим. Александр заметил, что, видимо, это жилье стоит недешево. Дигианин ухмыльнулся:

— Эркин сказал, у вас в порту на хранении корабль. Продадите его и расплатитесь. Конечно, ради старой дружбы я бы вас и без этого приютил, разве что комнату другую предоставил бы. Эта дорогая, зато безопасная. Эр говорил, что ты знаком с Оспаном? — переменил он тему разговора.

— Да, сидели в одной камере на Сантане. Его упекли туда за контрабанду каких-то удобрений.

Про кристаллы Александр не стал упоминать, рассказал немного о себе, но только то, что счел нужным. Хозяин, услышав, что Оспан и его тройка на Сен-Луисе, сделал круговое движение правой рукой (верующий человек перекрестился бы) и сказал:

— Впервые слышу, чтобы за удобрения упекли на Сен-Луис! Ну ладно! Через два часа я накормлю вас ужином, а вы мне расскажете, как убежали с Корфу. Надо же, первый раз слышу и вижу, чтобы об этом говорили как о свершившемся факте. Кстати, доктор сказал, что ваш черный друг будет в полном порядке, о нем уже заботятся. Разумеется, счет за лечение войдет в общую оплату. Итак, через два часа на третьем этаже. Одежду вам пришлют.

Друзья привели себя в порядок и расположились на диване с антигравитационной подушкой. Александр включил телестерео и закурил дорогую сигару, лежащую в коробочке. Стена с изображением далеких гор исчезла, и появилось изображение.

— Я уже год, как не смотрел телестерео в спокойной обстановке.

— А я почти десять, — отозвался Эркин. — Ну-ка, найди какое-нибудь шоу с девочками, уж очень давно я не любовался обнаженной женской натурой.

Упоминание Кенеба о «девочках» навеяло на Александра мысли об одной, оставшейся на Корфу. Зазвучал сигнал доставки, он встал с дивана, встряхнув головой, словно отметая грустные воспоминания, и подошел к распределителю. Горел зеленый индикатор, что означало «груз безопасен». Александр открыл дверцу и достал несколько комплектов одежды на каждого. Эркин надел вечерний костюм и крутился около зеркала, явно не узнавая себя. Морозов не стал выпендриваться и оделся в повседневную форму, в которой можно идти на свидание или в бой, если ты — человек непритязательный.

Александр где-то давно прочитал, что не одежда красит человека, а наоборот, поэтому никогда не страдал по этому поводу. Он подумал, что ему сейчас не хватает только кобуры с бластером, виброножа на поясе и абордажного вибромеча, чтобы начать походить на самого себя времен войны. Александр поделился этой мыслью с Эркином, и тот усмехнулся:

— Погоди, еще не вечер! Ты успеешь понавешать на себя столько оружия, что будешь сгибаться под его тяжестью. Чувствую, это случится не скоро, а очень скоро.

— Спасибо, утешил, — буркнул Александр, и они, заперев комнату, отправились на третий этаж.

Слова Эркина сбылись даже раньше, чем друзья могли предположить.

 

Глава 16

«Таверна», невзирая на свой неброский вид, считалась в Порт-Хале одним из самых престижных заведений среди рейдеров, пиратов и гражданских космонавтов. Она имела три этажа: на первом столовались самые бедные, обнищавшие или экономные; на втором — посетители средней состоятельности и, наконец, на третьем — все для самых богатых, имущих власть и деньги. Разумеется, в своей нише — даже владельцу нескольких торговых караванов не сравняться с финансовым состоянием любого банкира, чего уж говорить про обычного капитана корабля. С другой стороны, в «Таверне» никогда настоящих банкиров и не видели — в лучшем случае их представителей, пришедших в заведение заключить сделку с капитаном рейдера для нападения на недальновидного банковского конкурента.

По всему Танжеру ходили существа, вооруженные бластерами, станнерами и вибромечами, но ни один полицейский не вздумает арестовать их за это, если только они, конечно, не начнут применять оружие на улице или в общественном месте. Ношение оружия считалось не просто законным, но также и признаком своего рода элитарной принадлежности. Зидерс тоже не запрещал приносить к нему в «Таверну» любое ручное вооружение, но горе тому, кто вздумает открыть пальбу в зале — он будет тотчас же умерщвлен вышибалами или стрелковыми автоматами. Зидерс установил в своем заведении жесткие законы: никаких ссор, никакой стрельбы, никаких драк. Нарушение этого правила каралось строго — основным наказанием была смерть нарушителя.

Прецеденты уже случались неоднократно — больше никто не отваживался стрелять в «Таверне». То же самое относилось к внезапным дракам — разве что в роли наказания применялось почетное вышвыривание на улицу. Другое дело дуэли — Зидерс был не против, если несколько посетителей подерутся на мечах, ножах, топорах или даже на кулаках. Но только в дуэльном зале! На каждом этаже имелся свой павильон, так что идти куда-то для выяснения отношений необходимости не было. Получив удовлетворение, дуэлянты, а чаще один, могли продолжать трапезу. Нравы были просты — если тебя оскорбили, то убей или умри сам. Так повелось издревле, но… ничто не остается неизменным. В последнее время на Танжере появились какие-то странные нововведения: любой, имеющий деньги, мог купить себе замену на дуэль. Подавляющее большинство не одобряло новшеств, но странный обычай так и прижился — в основном из-за тех, кто имеет много гонора и мало навыков обращения с холодным оружием.

В общем, для космических бродяг любого класса зажиточности «Таверна» была вполне приемлема. Даже нищий, имея в кармане достаточное количество кредиток, мог поужинать хоть на третьем этаже, если только за непристойный вид его не убьет на дуэли какой-нибудь подвыпивший рейдерский капитан. Впрочем, такая дуэль считалась делом недостойным воина, и за убийство неравного соперника дуэлянт мог подвергаться насмешкам длительное время.

Александр и Эркин уселись за предложенный им столик. Официант-инсектоид одной лапой высветил список блюд на пирамидке посередине стола, двумя другими разложил ножи и вилки, а четвертой смахнул с хлопчатой скатерти невидимую пылинку. Друзья сделали выбор и через несколько минут наслаждались настоящими деликатесами. Впрочем, даже если бы им подали простые сладкие булочки с тонизирующим напитком, то и они показались бы друзьям верхом кулинарного искусства по сравнению с тюремной бурдой, которой их пичкали на Корфу.

Зидерс тактично подождал, пока Александр и Эркин поедят, и только после этого подсел к ним за столик. Прочие посетители удивленно посматривали на парочку — кто еще они такие, что сам директор решил сесть рядом с ними, ибо Зидерс снисходил до этого крайне редко. Друзья закурили предложенные дигианином сигары и, прекрасно понимая, чего он ждет от них, начали рассказ о своей эпопее. Они еще на корабле договорились никому не говорить о деформаторе, поэтому опустили эту часть повествования.

— Значит, есть все-таки путь с Корфу. — Директор задумчиво забычковал окурок сигары, игнорируя санитарный мини-конвертер, встроенный в стол. — Если только, извините за прямоту, вас не подослали ко мне эсбэшники.

— Брось, волосатый. — Эркин фамильярно махнул рукой. — Что от тебя нужно СБ? А даже если бы и понадобилось, то они придумали бы чего попроще, а не стали сочинять такую громкую легенду.

Зидерс, видимо, ничуть не обиделся на «волосатого» и промычал:

— Н-да, ну ладно. Перейдем к насущным делам. Я так понимаю, что у вас нет ни гроша за душой, но в космопорте стоит отличный курьерский корабль. Пожалуй, я мог бы вам устроить его продажу, конечно, с процентным отчислением за устройство сделки.

— Зидерс, — довольно бесцеремонно прервал директора Александр, — мы уж лучше обойдемся без посредников. Я готов застрелиться, если ты не обдерешь нас, как липку.

Зидерс рассмеялся:

— Я не знаю, что значит «как липку», но в целом вы правы. Нет, не потому, что я так жаден, а просто корабли — не мой профиль. Сами понимаете, перепродажа, переоформление, налоги… Ладно, тогда я вам укажу торговца, который занимается такого рода делами, а вы не забудьте отблагодарить меня, когда будете расплачиваться за номер.

Теперь уже рассмеялся Александр:

— Ох уж эти дигиане, самые прожженные торгаши во всей галактике. А ты, наверное, дигианин из дигиан — даже здесь сумел выторговать себе маленькую прибыль.

— А вы, люди, самые хитрые из всех более-менее разумных существ. Где это видано, чтобы мне льстили в глаза, а я развесил уши и разомлел? Нет, нет, без выпивки тут не обойтись. Я угощаю!

Зидерс подозвал официанта и заказал три фирменных «тавернских». Александр, раз уж зашел разговор об алкоголе, спросил:

— Тут, на Танжере, еще нет концентрированного спирта?

Директор нахмурился, припоминая.

— Удивительно, но я даже не слышал про такой. А что, хорошая штука?

Александр улыбнулся, а Эркин громко рассмеялся. Он прекрасно помнил рассказы охранников о попоище, которое устроил в секретной лаборатории его друг. Зидерс потребовал объяснений причины их веселья, и Кенеб начал свое повествование. Через пять минут директор, кое-как держась на стуле, завывал от смеха, представляя себе картину пьянки и ошарашенную комиссию с большими погонами. Метрдотель, официанты и завсегдатаи удивленно смотрели на него. Обычно важный и степенный, дигианин чуть ли не катался по полу от смеха, хлопал в ладоши от удовольствия и вообще вел себя крайне необычно. Наконец он успокоился и сказал:

— Да, веселые вы ребята. А после этого, значит, ты попал в общий барак и тебя признали формасом?

— Ну не совсем, чтобы признали. Борромир, мир праху его, не поверил мне. А в первый раз так меня назвал Оспан.

— Тогда я тоже тебя буду так называть.

— Брось! Пустяки! Ну какой из меня формас?! Так, укоренившаяся шутка Оспана…

— Не скажи! Просто так не называют. Значит, Оспан почувствовал в тебе задатки настоящего криминального лидера, уж прости за сомнительный комплимент. Но я уклонился от темы. Мне хочется узнать, не смог бы ты, формас Морозов, наладить здесь производство концентрированного спирта?

Александр подумал, что Рамирио с его наплевательским отношением к собственным (да и чужим) изобретениям наверняка не удосужился получить патент, да и Зеевиц приложил к этому руку, прикрыв лавочку по производству, и ответил:

— Во-первых: для тебя я — просто Александр, а никакой не формас. Во-вторых: узнай, не зарегистрирован ли подобный патент на Сантане? Это тот Сантан, что в Объединенных Республиках, а не в Кожарском триумвирате.

— Раз плюнуть, — заявил Зидерс, бывший уже немного навеселе. — Что один Сантан, что другой… у меня есть знакомый специалист по патентам — говорит, купил объединенную базу у самого Патентного Бюро! В смысле неофициально, конечно. Но я и без того уверен в том, что такого патента нет. Подобные вещи имеют обыкновение распространяться чуть ли не быстрее световой скорости.

Ему принесли переносной пульт, он соединился с кем-то и спустя пару минут объявил, что данного патента нет.

— Отлично! Тогда вот что: я объясняю тебе технологию изготовления концентрированного спирта, ты ее патентуешь — можешь на свое имя, но отдаешь тридцать процентов с прибыли. Уточняю — с чистой прибыли!

— Кому? — Зидерс сразу протрезвел, услышав про патент на свое имя и тридцать процентов.

— Пятнадцать на Сантан, на имя Хорхе Рамирио, его данные нужно будет найти в Едином Библиографе, пятнадцать нам троим: Эркину, Тору и мне — по пять на нос, итого — тридцать.

— В оборудование придется много вкладывать? Насколько затратна технология?

— Нет, я думаю, оборудование ты найдешь быстро и недорого, а технология проста, как веник: соединил шланги и только получай прибыль!

— Чудесно, тогда я прямо сейчас отправляюсь за нотариусом, и мы заключим контракт. — Директор встал и немного неуверенной походкой двинулся к выходу.

Александр и Эркин остались вдвоем и не спеша потягивали коктейль, когда к ним обратился человек, сидевший за соседним столиком.

— Прошу прощения, благородные господа, но я услышал момент из вашего разговора, насчет продажи курьерского корабля. Если вы не возражаете, то мы могли бы обговорить условия прямо здесь и сейчас.

— Обращайтесь ко мне формас Морозов! — холодно сказал Александр. Незнакомец ему не понравился, хотя вел он себя вежливо. В глазах человека что-то мигнуло.

— Если ваш корабль в хорошем состоянии и это в самом деле курьер, то я могу дать вам за него пять тысяч брассов. Наличными или на счет в любом банке, на выбор по вашему желанию.

Эркин усмехнулся:

— Пять тысяч брассов — это около шестисот универсальных кредитов, если не ошибаюсь? Либо цены на корабли здесь ниже, чем на бродячую кошку, либо этот тип — просто скотина.

— Я выбираю второе. Ну ты, вали отсюда, пока цел! И заткни свои брассы сам знаешь куда. Если не знаешь, то можем подсказать.

Человек, увидев что-то в глазах Морозова, поспешно ретировался. Эркин и Александр чокнулись бокалами, но только успели поставить их на стол, как к ним подошел ящер-бербериец. Его морда не выражала ровным счетом никаких эмоций.

Друзья вопросительно уставились на него, ящер спросил:

— Кто здесь человек, именуемый формас Морозов?

Александр кивнул и начал понимать, что визит этого змееголового является, скорее всего, последствием попытки того типа получить их корабль задаром. Ящер продолжал:

— Ты оскорбить моего друга. Он вызывать тебя на дуэль чести. Я драться.

— А при чем здесь ты? Пускай твой друг и вызывает меня, если желает.

— Я драться за него. Ты что, не знать правил?

Александр удивленно посмотрел на Эркина, но тот только нахмурился. Он ясно помнил, что десять лет назад ничего подобного не было. Александр пожал плечами и обратился к двум тиранцам, пившим вино за соседним столиком. Как и все представители этой расы, головами они походили на акул. В рассерженном состоянии тиранцы становились и вовсе похожими на земных хищников — атаковали, о последствиях не задумываясь. Но на вежливое обращение обычно отвечали спокойно.

— Простите, благородные господа, что я прерываю вашу беседу, но не могли бы вы посоветовать нам.

Тиранцы переглянулись и кивнули.

— Дело в том, что мы с другом буквально вчера убежали из тюрьмы, соответственно не в курсе насчет замены дуэлянта его друзьями. Раньше вроде бы такого не было. Что, дуэльный кодекс настолько изменился?

— Если вас это не оскорбит, то в какой это тюрьме не знают последних правил танжерской дуэли? — с легкой насмешкой спросил тиранец с бластерным ожогом на щеке.

— На Корфу.

От этих двух слов крошечные глазки тиранцев увеличились в размерах минимум в два раза. Ящер тоже как-то беспокойно начал переминаться с ноги на ногу. Тиранец с зеленоватой кожей, свидетельствующей о его сравнительно молодом возрасте, уже намного вежливее спросил:

— Вас вызвал этот ящер?

Александр кивнул.

— Это не друг вашего недруга, он — всего лишь наемный убийца. Но правила позволяют это, если дуэль будет проходить в присутствии не менее четырех свидетелей. В таких случаях исход боя оговаривается сразу, но обычно — до смерти.

Ящер за это время, видимо, успокоился, и высокомерно произнес:

— Как вызываемый, ты иметь право выбора оружия. Встреча после того сразу, бой до смерть.

Если он хотел запугать противника, то у него это не получилось. Эркин, конечно, дернулся протестовать, но Александр усмехнулся:

— Перестань, он просто глупец.

Эркин с сомнением посмотрел на друга, но замолчал, полагая, что Морозов знает, что делает.

— А что будет, если я откажусь от дуэли с наемником? — поинтересовался Александр у тиранцев.

Более молодой тиранец пояснил, что в случае отказа ящер имеет право зарубить соперника прямо на месте, точнее на выходе из здания.

— И кто придумал такие дурацкие правила? — проворчал Александр и уже громко произнес: — Я выбираю абордажный вибромеч.

Морда ящера расплылась в нехорошем оскале, наверное, это был эквивалент улыбки. Он поправил свой вибромеч, висевший в ножнах на поясе, и злорадно прошипел:

— Я — Драггар, лучший фехтовальщик в Порт-Хале. Ты будешь мертв мечом.

Он развернулся и пошел в сторону фехтовального зала. Многие посетители оживленно переговаривались, обсуждая предстоящую схватку. Некоторые решили посмотреть на дуэль с участием знаменитого Драггара, но еще сидели на своих местах. Правила неписаного этикета не рекомендовали входить зрителям в зал прежде дуэлянтов и их секундантов, если только ты не находился в зале уже давно. Поэтому пока все заключали пари на местах. Драггар был широко известным забиякой, и то, что он еще жив, говорило о его умении обращаться с оружием. Александр был неизвестен вообще и, честно говоря, не производил впечатление берсеркера, а потому ставки были против него один к семи. Эркин встревоженно посмотрел на друга.

— Вот же мы вляпались! Ты хоть умеешь обращаться с вибромечом?

— Приходилось, — улыбнулся Александр. — Не волнуйся. Ты будешь моим секундантом, а без второго, я думаю, можно обойтись. Там и без того будет толпа зрителей.

— Если вы не против, я буду вашим вторым секундантом! — Молодой тиранец склонил голову. — Может быть, этим я смогу загладить нашу бестактность относительно вашей неосведомленности?

Морозов, конечно, принял его предложение, и они вчетвером пошли в зал. По дороге Александр вспоминал анатомию берберийских ящеров. Сердце справа, два локтевых противогнущихся сустава, удлиненный голеностоп и метровый хвост позволяют им хорошо сохранять равновесие в бою. Опытный фехтовальщик из ящеров — ужасно неудобный противник. Но и у них есть слабое место — кисти! Захват слабоват…

Зрители начали потихоньку заполнять дуэльный зал и занимать места. Среди них Александр увидел того типа, который натравил на него ящера, и, подойдя к нему, сказал:

— Ты, мразь, после этого боя я вызываю лично тебя!

Торговец побледнел, но справился с собой и улыбнулся.

— После боя ты будешь вызывать кротов-падальщиков на городской свалке.

Александр отвернулся от него и взошел на ринг. Кроме судьи там находился еще и медик, точнее, просто человек в белом одеянии. Он попросил участников провести рукой над небольшим аппаратом.

— Это еще зачем?

Медик объяснил, что это тест на присутствие карда. Александр провел, и на большом настенном табло загорелась зеленая строчка. Драггар сделал то же самое, и слева тоже зажглась зелень. Судья объявил много раз повторенный текст, изменяемый только именами дуэлянтов:

— Благородный Понтос вызвал на дуэль формаса Морозова за нанесение обиды словами. Формас Морозов, как вызванный, выбрал оружие — абордажный вибромеч. Бой от имени благородного Понтоса производит известный боец — бербериец Вок Драггар. Бой с согласия сторон будет вестись до смерти одного из участников. Кто-либо помешавший дуэли подвергнется немедленному умерщвлению. Лимита времени нет, правил нет! Участникам — взять оружие и доспехи.

Тут возникла небольшая заминка, потому что Александр подошел к судье и показал на Драггара, одевавшего перчатки с усилителями и активные доспехи на грудь. Судья, не поняв этого жеста, сообщил, что вторые доспехи лежат в правом углу. Александр отрицательно покачал головой.

— Вы, видимо, неправильно поняли мои слова, а между тем все предельно ясно. Я сказал: абордажный меч. Это значит, что только меч и никаких доспехов и рукавиц.

Судья подозвал секундантов Драггара и объяснил им положение. Они было запротестовали, но Эркин с тиранцем, да и сам ящер, подтвердили слова Александра. Драггар встревожился — ему сражаться вибромечом без рукавиц, мягко говоря, неудобно — похоже, нынешний противник не так прост, как выглядит. Судья объявил о поправке, но не все из зрителей поняли смысл последнего сообщения. Более знающие разъясняли им, в чем дело.

Виброоружие работало от блока питания, расположенного в рукояти меча. Меч имел активную режущую кромку, толщина которой равнялась одной молекуле (откуда и пошло название молекулярное оружие). При хорошей силе удара таким мечом можно было перерубить почти все, только не активные доспехи и не другой вибромеч. При столкновении с ними возникала сильная вибрация, что влекло за собой опасность потерять оружие в самый неподходящий момент. Для удержания вибромеча в руках в дуэлях использовали рукавицы с усилителями, снятые с абордажных скафандров.

От них-то Александр и отказался. У тех, кто сам сражался на дуэлях вибромечом, мнение о нем поднялось сразу на несколько пунктов. Те, кто знал про слабость кистевого захвата ящеров и кто ставил против Александра, срочно принялись менять ставки. С другой стороны, некоторые начали шептаться, что дуэлянт сам плохо владеет мечом и отсутствием рукавиц хочет уравнять свои шансы. Александр взял один меч, затем другой, но отложил их в сторону — оружие ему не понравилось. Тиранец, увидев это, предложил свое.

— Может, он и не украшен инкрустациями, но еще ни разу меня не подводил, да и баланс у него отличный.

Александр поблагодарил тиранца, взял предложенный меч и сделал несколько разминочных движений. Баланс, в самом деле, отличный. Длина оружия была одинакова, и возражений со стороны судьи не последовало. Он лишь спросил участников, готовы ли они. Получив утвердительный ответ, судья убедился, что на арене, кроме дуэлянтов, никого не осталось, и, сделав знак к началу боя, выпрыгнул за барьер. Правил никаких не существовало, и бывали случаи, когда судьям крепко доставалось, а он не хотел рисковать: у него была жена, дети и три любовницы.

Александр держал меч двумя руками, перед собой, острием кверху. Драггар начал обходить его слева и описал своим мечом восьмерку. Острие свистнуло сантиметрах в десяти от пальцев Морозова, но тот видел, что ящер еще далеко и даже не пошевелился. Драггар воспринял это как отсутствие реакции у противника и перешел в наступление. Он отлично владел холодным оружием, это было видно, когда ящер начат вращать свой меч с большой скоростью. Лезвие со зловещим шорохом рассекало воздух с обеих сторон от него. Драггар продолжал наступать, надеясь загнать противника в угол и там прикончить его. Зрители зашумели, те, кто ставил на ящера, завопили.

Веерная защита Драггара являлась одновременно и нападением. Будь на ящере усилительные рукавицы, Александру пришлось бы туго, но теперь все произошло по-другому. Он покрепче сжат рукоять меча и, нажав кнопку включения виброострия, в падении ударил по правой лапе Драггара, держащей меч. Ящер отлично среагировал и переместил лапу так, чтобы меч Александра столкнулся с металлом, а не с живой плотью. Драггар был опытным бойцом и понадеялся на силу своих чешуйчатых пальцев, но от удара двух активированных лезвий возникла сильная вибрация, и ящер не сумел удержать оружие одной лапой. Его меч, сверкая в свете ламп, описал длинную дугу. Он еще только покидал руку хозяина, когда Александр обратным ударом уже снес голову ящера. Обезглавленное тело берберийца слегка подергивалось на полу ринга в луже собственной медно-красной крови, когда Морозов поднялся на ноги. Зрители, пораженные быстротечностью дуэли, начали приходить в себя, раздались жидкие аплодисменты, но представление еще не кончилось. В общем гуле одобрения послышалось чье-то взвизгивание. Александр знал чье — это «благородный» Понтос, никак не ожидавший такого исхода дуэли, блеял от страха. Александр подошел к барьеру и, сделав устрашающее лицо, рявкнул:

— Ну-ка, иди сюда, поганка вонючая!

Но Понтос не хотел идти на бойню и, криво улыбаясь, лепетал: «Ну что вы! Зачем вы так ругаетесь, благородный формас?»

Морозов принялся высказывать ему все, что он думает о нем, его жене, детях, родителях и прочих предках, сравнил их с похотливыми особями из мира неразумных меньших братьев, но вскоре это ему надоело — Понтос явно не желал снова вызывать его на дуэль, даже посредством другого наемника. Александр в завершение своей анатомической речи дал торгашу хорошего пинка. Понтос, мгновенно ставший всеобщим посмешищем, скрылся в расходящейся толпе. Тиранец, одолживший перед боем Александру свой меч, заключил пари с каким-то инсектоидом и теперь получал выигрыш, кажется, немалый. Когда он забрал кредитки, Морозов с коротким поклоном вернул ему меч. Тиранец в свою очередь поздравил его:

— Вы умеете пользоваться такого рода вещичками. Благодаря вам я выиграл сотню кредиток. Кстати, по дуэльному закону вы имеете право забрать меч Драггара.

Александр не преминул это сделать, прихватив заодно и ножны. Драггаровский меч был отличной работы, не какая-нибудь штамповка, а специальный выпуск знаменитого оружейного завода Галлахера. Тиранец со шрамом на щеке одобрительно цокнул языком, глядя на это великолепное оружие, и сказал:

— Ящер знал толк в оружии. Позвольте представиться: это мой друг и компаньон, командир рейдера «Быстрый», Эрл Занни. Я — Пак Стрен, командую рейдером «Боссин». Разрешите угостить вас?

Пять минут спустя четверка смаковала вино, принесенное по заказу тиранцев. Эркин похвалил их выбор:

— Неплохое винцо. Такое впечатление, что произведено не на местных виноградниках.

Эрл воскликнул:

— Как, вы разве не зна… Ах, да, помню! Это вино — напиток богов, ему больше ста пятидесяти лет, и пьем его здесь только мы с Эрлом, вдвоем, да теперь еще и вы. Как-то раз мы захватили в плен самого губернатора Пинта, так он откупился от нас двумястами бутылками этого вина. Впрочем, мы взяли за него еще небольшой выкуп, но это долго рассказывать.

Александр откашлялся и спросил:

— Я как-то раньше не интересовался и не знаю, чем отличаются рейдеры от обычных пиратов?

Тиранцы рассмеялись.

— В общем-то ничем, только считается, что мы занимаемся узаконенным ремеслом. Рейдеры покупают лицензию на право вести боевые действия против кого-либо конкретно. Если, к примеру, нас поймает патруль Конфедерации и увидит, что в лицензии не указано, что мы купили поддержку Конфедерации, то нам крышка. Корабль конфискуют в пользу государства, а команду отправят на рудники.

— Чего, чего? Поддержку Конфедерации?

— В представительстве Конфедерации на Танжере нужно уплатить налог и после этого получаешь охранную грамоту от их военных сил. Опять же, конфедеративные крейсера не раздолбят мой корабль только в том случае, если я никогда не нападал на торгашей, принадлежащих к ста мирам. Ну, во всяком случае, если у них не зафиксировано подобных случаев, — тиранец широко ухмыльнулся, обнажив два ряда акульих зубов. — То же самое относится и к другим государствам. Обычно рейдеры стараются запастись лицензиями как можно большего количества суверенитетов, но втихую захватывают любые суда, рискуя при этом, конечно. Потому что нет никакой гарантии, что задержи нас патруль той же Конфедерации и они не отнимут наш корабль, мотивируя чем угодно. Потом всегда можно будет сказать, что произошла ошибка, но корабль-то не вернешь. Однако рейдерство лучше, чем простое пиратство — тех долбят все, кому не лень, да и команды у них — сплошной сброд.

Александр хотел продолжить эту интересную тему, но тут в зал влетел Зидерс в сопровождении нотариуса, похожего на маленькую, сморщенную обезьянку. Они подошли к столику, и директор «Таверны» удивленно уставился на вино, которое пила четверка.

— Однако вы быстро устанавливаете дружеские отношения!

Эрл не обманул Александра, когда рассказал, что они пьют это вино только вдвоем с Паком. Даже Зидерс, у кого в подвале на ответственном хранении находились бутылки, не пробовал еще «Дон Тиран» разлива две тысячи восемьсот семидесятого года. Поэтому его удивление при виде друзей, пьющих нектар, было самым что ни на есть искренним. Пак вежливо пригласил дигианина присесть рядом, попробовать вино. Пока официант приносил бокал, он рассказал, что произошло после ухода Зидерса. Только сейчас директор заметил ножны с мечом, висящие на поясе у Александра. Эркин счел, что Пак Стрен был слишком немногословен, и принялся в деталях описывать старому другу произошедшее.

— Так, ты говоришь, бой закончился через две минуты? О, ну почему я так несправедливо обижен судьбой? Как я мог пропустить подобное зрелище? Снес голову самому Драггару? — сыпался град вопросов. — Ну и ну! Без рукавиц, подумать только! А как ты умудрился удержать свой меч, если у ящера он вылетел? — Зидерс обратился уже к Александру.

— Видишь ли, он работал веерной защитой, поэтому держал меч одной рукой, а я — двумя, да еще наносил удар в падении. Крепость захвата у берберийских ящеров ниже, чем у людей, но он думал инерцией компенсировать силу удара… Я был готов к встряске и покрепче сжал рукоять, а он нет. Вот и вся премудрость.

— Ничего себе — вся премудрость! — воскликнул директор и цокнул языком. — Проклятые сиссиане, из-за них я пропустил такой бой!

Александр насторожился:

— Что сиссиане?

— Сейчас передали, «сивые» учинили переворот, и теперь больше двух третей планет Объединенных Республик находятся под «защитой» сиссиан. Само собой, не добровольно, как это объявила сиссианская пресса, а явно под угрозой оружия. Правительства оставшихся планет ОР находятся в глубоком шоке и мечутся в поисках, к кому бы присоединиться. Представляю, что там теперь творится! Прощелкали республиканцы свое государство. Ох, что теперь будет! Не иначе четвертая галактическая.

Присутствующие молча переваривали услышанную новость. Информация была малоприятной. Александр, например, буквально почувствовал, как в него нацеливаются все боевые орудия Сиссианского Союза. Теперь придется бороться за свою жизнь, используя вдвое больше усилий, ведь у сиссиан он — враг номер один. Если раньше была возможность спрятаться на какой-нибудь замшелой фермерской планетке и выращивать, скажем, алкарские перцедыни, то теперь владение секретом деформатора не оставило на это никакой надежды. Сиссиане, разумеется, не остановятся на достигнутом и продолжат завоевания. Конфедерация вмешается, чтобы предотвратить усиление противника, и разразится четвертая галактическая война.

Сиссиане не дураки, когда они объединились с республиканцами, в пекло шли корабли людей и их союзников. Исподволь подорвав их могущество, сиссиане воспользовались благоприятным моментом. Но сейчас Александр со своим деформатором представляет для них угрозу, он может свести на нет все плоды их работы, и «сизые», несомненно, приложат много усилий, чтобы убрать с дороги Морозова и компанию и завладеть деформатором. Александр оставил на Корфу достаточно следов, чтобы светлые головы, а такие там безусловно есть, разобрались что к чему. Естественно, у сиссиан будет такое же оружие, но когда? Ситуация складывалась довольно запутанная, и ее надо было тщательно обмозговать. А пока Александр прервал затянувшееся молчание и сказал:

— Мне нужен корабль, способный вести боевые действия.

Тиранцы и директор удивленно воззрились на него, только Эркин сохранил непроницаемое выражение лица. Зидерс встрепенулся и сказал:

— На хороший корабль тебе, формас, понадобятся деньги. Кстати, о кредитках! Вот сидит мой нотариус, он готов заполнить патент на спирт, о котором ты говорил, и скрепить наш договор.

Эрл и Пак поняли, что они лишние, и распрощались. Вскоре все формальности были улажены. Александр дал список необходимой аппаратуры и материалов, и у Зидерса глаза полезли на волосатый лоб: он решил, что Морозов разыгрывает его. Но Александр уверил директора, что все обстоит именно так и завтра он придет наладить аппаратуру.

— Все будет тип-топ, только газа расходуется много. Зид, ты что-то говорил про торговца…

Зидерс успокоился и сказал, что самолично отведет друзей к относительно честному торговцу. После этого они распрощались с директором и удалились к себе в комнату. Когда были закрыты окна и двери, Александр изложил Эркину сложности их существования с секретом деформатора в кармане. Кенеб свирепо почесал затылок и сказал:

— Если я правильно понял, ты решил купить корабль, вооружиться обычными лазерами и деформатором и задать сиссианам перцу? Ну что ж, затея достаточно сумасшедшая. Я присоединюсь, да и Тор, не сомневаюсь, тоже. Но если нас угробят где-нибудь, что вовсе не исключено, то сиссиане останутся единственными, кто сможет сделать новое оружие. Пока Конфедерация разнюхает, что к чему, пока сделает свой вариант деформатора, она перестанет существовать как государство. Честно говоря, сиссиане мне не кажутся удачными претендентами на всегалактическое господство.

Они рассматривали проблему со всех сторон и в конце концов решили сделать чертежи деформатора и положить их в центральный банк Танжера с условием широкой публикации сведений в случае смерти правообладателей. Тогда конфедераты будут на равных условиях с сиссианами, а пока друзья не видели острой необходимости отдавать свой главный козырь в чьи бы то ни было руки, будь то Конфедерация или любой рейдер. Порешив на том, они, успокоенные, легли спать.

 

Глава 17

Наутро Эркин исчез, не сказав ни слова. Александр позавтракал и отправился на поиски Зидерса. Нашел он его у склада, где директор присматривал за разгрузкой нескольких больших ящиков.

— Реаниматоры, — пояснил дигианин. — Если ты вчера шутил — убью!

Когда их установили в одном из подвальных отсеков, настал черед преобразователя углеводородов. Он прибыл в единственном экземпляре, но по расчетам Александра выходило, что один к трем пойдет в самый раз. Пришлось часок повозиться с соединениями, прежде чем запустить агрегат. К двенадцати часам Александр добился от всех трех реаниматоров настоящего спирта. Зидерс попробовал, и ему понравилось настолько, что он полез за добавкой. Пришлось напомнить об обещании отвести друзей к «относительно честному» торговцу. В этот момент распахнулась дверь и вбежал запыхавшийся Эркин.

— Саша, Тор пришел в сознание и требует позвать тебя, говорит, что-то очень срочное. Давай быстрее!

Комната оказалась небольшой и сплошь заставленной медицинской аппаратурой. В углу копошилась сиделка, что-то убирая. Тор лежал на животе, его черное лицо стало пепельно-серым, с капельками пота, стекавшими по щекам. Он выглядел сильно похудевшим и изможденным. Тор каркающим голосом попросил всех выйти на несколько минут. Обслуга удалилась, Александр присел на корточки возле кровати, а Эркин стоял рядом. Тор хрипло сказал:

— Слушайте и не перебивайте! Сейчас я скажу вам одну неприятную вещь — на Корфу я работал на полковника Мадрата.

Брови Эркина поднялись вверх, но больше ничем он не выдал своего удивления. Александр же, вообще словно окаменел. Тор продолжал:

— Помнишь, я тебе рассказывал, каким образом я попал на Корфу? Я, и в самом деле, науськал роботов начальника, но не сказал, кто был мой шеф. А он был майором службы безопасности, начальником отдела информации на Пектусе-пять. Перед вами лежит бывший лейтенант СБ, специалист-робототехник и консультант по информатике. На Корфу Мадрат предложил мне выполнить его задание, после чего с меня официально сняли бы обвинение в неблагонадежности и выпустили на свободу. Я должен был бежать вместе с вами и просто приглядывать, чтобы вы не скрылись слишком далеко. И воспрепятствовать вашим попыткам установить контакт с конфедератами или кем-либо еще, если вы попытаетесь продать или отдать им супероружие. — Тор перевел дыхание. — Потом ты спас меня от огненной смерти, я хотел сразу же тебе все рассказать… Но ты мог не поверить и сделать какую-нибудь глупость. Потому я и промолчал. По плану полковника, мы должны были сбежать на его яхте, где он установил мощный передатчик, работающий в скрытом диапазоне, что на сто процентов гарантировало отслеживание яхты. Таким образом, СБ знала бы, куда отправились беглецы. Наверное, есть Бог на небе, потому что на космодроме оказался еще один корабль, готовый к старту.

Александр вспомнил, что именно Тор отмел все его колебания насчет выбора корабля, заодно ему пришло на память, как Тор бросился под выстрел полковника, спасая жизнь друга, не видевшего угрозы. И, в конце концов, Тор еще у лаборатории видел, что оружие собрано и действует, ему стоило только два раза нажать на курок бластера, чтобы обрести свободу, но он предпочел бежать с ними…

Аба устало закончил:

— Мадрат еще проговорился, что ты будешь у них как на ладони в радиусе пяти километров на плоскости, а с орбиты вообще как под микроскопом. Но почему — не знаю. Вот и все, думайте про меня что хотите, но я должен был вам это сказать.

Александр посмотрел на Эркина и, прочитав в его глазах то же решение, к которому пришел сам, проговорил:

— Я спас жизнь тебе на Корфу, вытащил тебя из огня и обгорел, как головешка, а ты… — Тор отвернулся к стене, — а ты отплатил мне той же монетой и не позволил этому сизому полковнику окончательно поджарить меня. Так что за это мы с тобой в расчете… — Тор снова повернул голову. — Но теперь ты в долгу у двоих. Мы вытащили тебя с Корфу, где в лучшем случае гнил бы ты пожизненно. Или сразу в конвертер — с сиссиан станется! И чтобы расплатиться с нами, ты будешь заниматься рабским трудом двадцать четыре часа в сутки, а по местному времени это будет все двадцать восемь! — улыбнувшись, закончил Александр и пожал Тору руку.

Эркин стоял, как и прежде, но его рот растянулся в улыбке до ушей. На глазах негра появилась подозрительная влага, и он снова отвернулся. Александр сказал:

— Торище, ты отдыхай и набирайся сил, а мы сходим по одному делу. Вернемся и расскажем, что произошло, пока некоторые валялись в отключке.

Тор в ответ пробурчал:

— Ты бы лучше сходил в клинику и обследовался, раз уж светишься у СБ, как новогодняя елка ночью. Наверняка они ввели тебе в кровь какую-нибудь гадость.

Предложение имело смысл, но необходимости идти куда-то не было, потому что необходимое оборудование находилось в этой комнате. Эркин настоял, чтобы Александр незамедлительно занялся этим вопросом, все-таки ходить и знать, что злейшие враги могут тебя обнаружить, когда ты еще их и не почувствовал, было весьма неприятно. Зидерс согласился оплатить комплексное обследование, и старенький доктор занялся Морозовым.

Полчаса спустя Александр вышел из комнаты, ворча под нос, что только дайся медикам в руки, и они сразу сделают из тебя больного. Врач попросил подождать их пятнадцать минут для обобщения результатов. Александр и Эркин вышли на задний двор подышать свежим воздухом, но из соседнего квартала ветер донес какой-то экзотический аромат, и им пришлось срочно вставлять в рот коричневые палочки, дымящиеся на конце и именуемые сигарами, дабы перебить сногсшибательный запах. Наконец доктор их позвал и объявил:

— Вы, молодой человек, обладаете исключительно здоровым организмом. Насколько я понял из анализов, вы только слегка склонны простывать. Будете принимать экстракт из корней семейской тыквы, приобретете его в любой аптеке. Он очень хорошо помогает человеческому организму в борьбе с вирусами простуды. Еще бы я вам посоветовал поменьше курить и умерить потребление спиртного. Ранения у вас какие-то были, но ткань срослась хорошо, мышцы функционируют отлично. Перерождений клеточной структуры не наблюдается. Так, что у нас еще? А, да! Кровь ваша содержит только кровь, посторонних ингредиентов нет — это касательно опасений, что вам ввели некий раствор! — Доктор сказал это уже Эркину, который до анализа настойчиво просил проверить кровь Морозова. — В мягких тканях имеется небольшой осколочек, но, я думаю, он вам не мешает… Если пожелаете, могу его извлечь…

— Какой осколочек?

— Вот здесь, с правой стороны, в грудных мышцах. Вы разве не знали?

Александр совершенно точно знал одно: в правую сторону груди он не только не получал осколков, но и ранений, о чем и сказал доктору. Тот обиделся:

— Что я ослеп, по-вашему? Ложитесь на операцию, и я вам его отдам в руки.

Через час Эркин и Александр с целебным пластырем на груди рассматривали «осколочек». Это было то, о чем говорил Тор — миниатюрный передатчик. Друзья переглянулись — у них в головах мелькнула одна и та же мысль.

— Доктор, пожалуй, вам придется сделать еще два таких же полных анализа. Один вот ему. — Александр вытолкнул вперед Эркина. — А второй тому здоровенному парню, который лежит весь в бинтах.

— Да хоть двадцать два, — пожал покатыми плечами доктор, — но оплата вперед.

— Ну разумеется!

Зидерс, сморщившись, полез за кредитной карточкой. Спустя несколько часов перед друзьями лежали отчеты о полных томограммах их организмов и три микропередатчика.

Александр сделал некультурный жест куда-то вверх — видимо, получателями являлись сиссиане и СБ, и сказал:

— Ну все, теперь мы готовы идти к торговцу, и так уже полдня потеряли. Зид, можно попросить об одной услуге? Нам нужно передать посылочку от анонимных доброжелателей. Адресатом пусть будет, ну скажем, посольство конфедератов, но лучше не на Танжере или Швейцарии, а, например, в Ахейском Содружестве. В посылке будут три микропередатчика как образцы сиссианской военной технологии. Сиссиане засекут, откуда идет сигнал; пусть думают, что мы у конфедератов. Нет! Лучше отправим три посылки в разные места! Пускай «сизые» побесятся! А нам нужно время!

Порт-Хал был городом контрастов. Впрочем, то же самое можно было сказать и о других городах Трипланетного Нейтрального Содружества. Здесь смешалось все, что можно смешать. В этом скопище противоречий никто не удивится, встретив вчерашнего бродягу, который еще недавно клянчил мелкую монетку на пропитание, хорошо одетым и проигрывающим на тотализаторе суммы с несколькими нулями на конце. И дворник, управляющий уборочной машиной, совсем недавно бывший миллионером, тоже не вызовет нездорового ажиотажа. Здесь привыкли ко всему.

Рядом с современными зданиями, сверкавшими под лучами солнца Танжера и уходившими ввысь, можно увидеть ютящиеся развалюхи, около которых опасно появляться поздним вечером. Впрочем, кроме бизнес-зон, охранявшихся особо тщательно, в любой части города ночью могли обобрать до нитки. Многие из сегодняшних миллионеров, обитающих на предпоследних этажах небоскребов, были выходцами именно из нищих и бандитских районов. А потому не отказывались окончательно от своих старых знакомых, с которыми несколько лет назад строили планы, где раздобыть пару серебряных монет. Они знали, что фортуна в любой момент может повернуться к ним совсем другим местом и, не дай Бог, завтра можешь оказаться там, откуда начинал. Поэтому на Танжере существовали незримые, но прочные связи между богатейшими и нищими слоями общества. Кроме того, всегда полезно иметь сведения наемников и наемных убийц, которых поставляли «низы». В свою очередь, поддержка «верхов» оказывала большое влияние на расстановку сил на «нижних этажах» городов. Политика, экономика и нелегальный бизнес любого направления тесно взаимодействовали в Трипланетном Нейтральном Содружестве, как нигде больше в обитаемых галактиках.

Торговец, к которому Зидерс повел друзей, тоже относился к нуворишам, а потому принял их лично, хотя пока они добрались до его кабинета, Александр насчитал восемь гуманоидных и троих инсектоидных охранников. И это не считая автоматического оружия, наверняка спрятанного где-то в стенах. Когда они вошли к нему и поздоровались, торговец ответил им вежливо, но настороженно. Зидерса он знал давно, но двое людей были ему незнакомы.

Торговца звали Ломель, что в переводе с брукийского означало хитрый или проныра. Он и впрямь был хитрым пронырой — сразу же вспомнил, что рассказали вчера осведомители. Те стали очевидцами захватывающей дуэли. Какой-то новый знакомый директора Зидерса, никому ранее не известный, был вызван на бой знаменитым фехтовальщиком Драггаром и убил ящера, причем очень быстро и искусно. Ломель разглядел на поясе Александра меч, который он несколько раз видел на ящере, сложил два и два и сказал:

— Добро пожаловать, уважаемый Зидерс, в мою жалкую контору. Должно быть, вы привели ко мне формаса Морозова, чтобы я мог приобрести у него тот курьер, из-за которого вчера состоялась дуэль? Поверьте, я буду очень рад оказать вам эту маленькую услугу.

Зидерс рассмеялся:

— Ты самый хитрый торговец, которого я знаю, но у тебя есть один плюс — ты не очень сильно обманываешь своих клиентов. Потому-то я и привел к тебе этих парней!

— Из-за этого сомнительного плюса я постоянно несу громаднейшие убытки. — Ломель притворно вздохнул. — Прошу, присаживайтесь, сейчас принесут прохладительные напитки, а если хотите, то и покрепче.

От «покрепче» друзья отказались, а директор «Таверны» ушел, сославшись на неотложные дела. Ломель отхлебнул из запотевшего бокала и приступил к разговору:

— Зидерс вам уже, наверное, сказал, что я занимаюсь куплей-продажей крупного движимого и недвижимого имущества. Корабли, типа курьерских, меня не интересуют, но я, пожалуй, приобрету его у вас, поскольку об этом просил хороший знакомый. Могу я посмотреть на документацию корабля?

Эркин, пожевав губами, произнес:

— Господин Ломель, судя по вашему приветствию, вы в курсе произошедшего вчера. Возможно, Зидерс уже пообщался с вами, поэтому у меня возникла мысль, что привел он нас к вам не просто так, а чтобы получить процент от сделки. У меня вдруг возникли опасения, что стоимость корабля, которую вы нам можете предложить, будет занижена по сравнению с рыночной.

— Но позвольте, во-первых, я еще вам не предлагал никакой суммы, потому что не видел ни корабля, ни его состояния. А во-вторых: да! Он привел ко мне клиентов и получит процент от сделки — это нормальная торговая практика. У нас с Зидерсом долгие и обоюдовыгодные отношения, поэтому я не заинтересован обманывать вас. Мало того, с его клиентами я дела веду сам и не перепоручаю их даже своим заместителям.

Эркин если и удовлетворился ответом, то промолчал. Александр сказал, что вся документация на корабль находится внутри курьера, и предложил отправиться в космопорт, чтобы сразу посмотреть и на товар. Ломель полистал электронную книжку, вызвал своего заместителя, дал указание насчет нескольких сделок, и они отправились в космопорт Хал-Стронг на бронированном флаере в сопровождении двух флаеров с охраной. На замечание Александра об охране голубокожий брукиец пожал плечами и сказал:

— Конкуренция, знаете ли, не всегда бывает здоровой. Кое-кто может счесть, что для устранения конкурента дешевле нанять наемного убийцу, чем разорять его финансово.

По прибытии в ангар хранения Ломель с видом знатока обошел вокруг курьера и залез внутрь, где Морозов отдал ему все документы на просмотр. Торговец спросил:

— Насколько я понял, этот корабль принадлежал Сиссианскому Флоту…

Александр прекратил дальнейшие расспросы, сказав:

— Мы его угнали. Корабль находится в отличной форме, только в прошлом году выпущен с верфей Болли. Скорость очень даже приличная, это мы уже испробовали. Выжали из него столько, сколько и на заводских испытаниях с него наверняка не выжимали!

Ломель с сомнением сжал губы:

— Он жрет топливо, как свинья — помои. Я посмотрел на указатель, баки почти пусты.

— Еще бы, — возразил Александр, — мы шли сюда с Корфу, а до этого он сделал невесть какой путь.

— С Корфу? — изумленно переспросил Ломель.

— Неважно откуда. Ты будешь его брать?

— Ну, пожалуй, я могу вам дать восемьдесят тысяч брассов.

Александр быстренько перевел в уме брассы в единую валюту и получил около пяти тысяч общих кредитов. Он вскипел:

— Восемьдесят тысяч пинков тебе в живот! Ты, что, хочешь обобрать нас до нитки? Слушай внимательно: нам надо продать этот курьер, а купить небольшой рейдер, желательно с хорошей скоростью. Потому Зидерс и привел нас к тебе.

Ломель посчитал: купить и продать выходило гораздо выгоднее. Он приобретает курьер и возьмет с них деньги за рейдер. Прекрасно!

— В таком случае поехали в восточный сектор Хал-Стронга, где располагаются мои ангары с кораблями, сами посмотрите, пощупаете. Там и договоримся о ценах.

Александр запер курьер и ангар, и они отправились в направлении, указанном Ломелем, по пути ожесточенно торгуясь. Торговец ежеминутно отыскивал «минусы» в курьерских кораблях, друзья, напротив, по мере сил пытались обратить «минусы» в «плюсы». В общем, шла нормальная торговая сделка.

По приезде в ангары Ломеля друзья осмотрели все корабли, выставленные на продажу торговцем, и остановили свой выбор на двадцатиместном шлюпе. Конечно, гораздо предпочтительнее купить что-нибудь побольше по размерам и вооружению, но денег катастрофически не хватало. Ломель начал расписывать достоинства шлюпа, Александр же попросил его рассказать о недостатках. Торговец хмыкнул и сказал:

— Ну если вы настаиваете… Например, кораблю уже больше десяти лет, у него немного устаревшее оборудование и вооружение…

— Немного? — переспросил Александр.

— Ага, ему всего десять лет, — с максимально серьезным видом сказал Ломель. — Экраны держат четыре выстрела из трехсотмиллиметровой лазерной пушки. Ну и орудия на нем, сами видите, не крейсерского масштаба. Зато и цена на него вполне соответствующая — всего двенадцать тысяч кредитов!

Эркин покачал головой:

— Цена — это самый большой недостаток. Хотя если разобраться здраво, то ты должен был поднять ее вдвое, потому что это не корабль, а историческая реликвия. Разве нельзя было установить хотя бы семисильные экраны вместо четырех?

Ломель обиженно сказал:

— Джентльмены, эта цена — самая низкая на всем Танжере за такой корабль. Вы можете обыскать все торговые салоны, но ниже цен нигде нет. Ну я мог бы убавить ее на пятьсот кредитов в счет кой-какой устаревшей аппаратуры. Однако это уже предел.

После сорока минут препирательств они сошлись на цене в девять с половиной тысяч кредитов. Дальше Ломель наотрез отказался сбавлять. Настало время обозначить стоимость курьера, и теперь роли поменялись. Торговец раздраженно пыхтел:

— Нет, нет, ничего не говорите, ведь это же двухместная посудина, и нет ни одной самой завалящей пушки на борту. К тому же мне нужно будет потратиться на его оформление, ведь корабль угнан.

— Ты с ума сошел! Откуда на курьере возьмутся пушки? Это же сама скорость! Да он четыре раза слетает туда-сюда, пока это корыто, — Александр указал на шлюп, — сделает рейс в один конец. И уж конечно, пушки на шлюпе точно завалящие.

— Но-но, нечего! Хорошо, уговорили, я забираю курьер за семь тысяч, а вы доплачиваете мне две с половиной, и шлюп — ваш.

— Ломель! Наверное, до того как стать торговцем, ты обкрадывал сирот? Где это видано, чтобы прекрасный скоростной корабль оценивали в жалких семь тысяч? Давай нам пятьсот кредитов, и мы меняемся кораблями.

— О, небо, у меня нет приличных слов, чтобы охарактеризовать вас! Ладно, семь с половиной, последнюю кровь из меня пьете!

Наконец они порешили, что курьер идет за восемь с половиной тысяч, Ломель уплачивает налоговый сбор с купли-продажи плюс оплату за испытание одного отражателя. Когда на испытательном полигоне щит, снятый со шлюпа, разлетелся от пятого выстрела, Александр покачал головой:

— Эта кастрюля не выдержит двух залпов.

Обе стороны пошли подписывать контракты, в душе уверенные, что остались в выигрыше. В договоре о продаже курьера Александр особо оговорил, что они имеют право снять с корабля аппаратуру, не указанную в списке оборудования. Ломель, узнав, что прибором является «та громоздкая штука», не стал протестовать — лишний хлам ему был ни к чему. Договор заканчивался словами: «…и вступает во владение судном, со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Подобная формулировка вставлялась в каждый договор, так как на Танжере продавалось много судов, чьи бывшие хозяева могли опознать свое имущество, но разбираться должны были уже с тем, кто владеет судном в данный момент. Все законно — государство поддерживало доктрину «Не пойман — не вор». Кроме того, ТНС обычно не жаловало иски сиссиан. Правда, когда Александр и Эркин объяснили торговцу, что корабль находится под залогом и нужно будет уплатить за стоянку и хранение, Ломель не знал, что ему делать: смеяться или ругаться. Он рассмеялся:

— Поделом мне, надо было сразу взять с вас квитанцию об оплате.

После подписания договора Эркин отправился к Зидерсу одолжить тысячу кредитов в счет будущих поступлений от продажи спирта, а Александр занялся перевозкой деформатора. «Если бы сиссиане знали, что супероружие стоит здесь охраняемое только электронным замком, то суверенная неприкосновенность Танжера была бы тотчас нарушена», — подумал он, закрывая шлюп.

 

Глава 18

Генерал Тракат стоял в больничной палате и сурово смотрел на лейтенанта Мадрата.

— Скажи мне спасибо, что отделался только этим понижением. За свою левую руку благодари Морозова и его друзей. Тебя хотели сразу, безо всяких расследований, сунуть в конвертер, но я сумел уговорить командование. Приватно сказал, что у Морозова теперь нет более злейшего врага, чем ты. Как только встанешь на ноги, сразу займешься его поисками. Пока нет никаких известий: ни плохих, ни хороших. Беглецы пропали, но и к конфедератам не подались. Твой агент Аба молчит; может, ты его совсем пристрелил? — Генерал внезапно взорвался: — Ты что, не мог посмотреть запись побега? Там же ясно видно, КАК уничтожают лабораторию!

Мадрат, в одночасье ставший лейтенантом и лежащий весь в бинтах, слабо проговорил:

— Как раз в это время прибыл ваш курьер. Он грозился сорвать всю операцию, и мне пришлось выйти к нему навстречу. Какой-то штабной индюк дал ему совершенно точные указания приземлиться только в космопорте и вручить пакет лично мне, а время совпало, как назло.

Тракат промолчал, что указания были его и, следовательно, «индюком» был он.

— По моей инициативе объявлена награда за головы беглецов; может, какой-нибудь свободный охотник и приведет их нам. Сейчас наготове восемь отрядов спецназначения, готовых вылететь на захват Морозова, как только появятся данные о его местонахождении. Микропередатчики были засечены сразу в трех местах, мы чуть не учинили вторжение в Ахею и Торсинский анклав. Оказалось, этот гад обнаружил передатчики, удалил их и отправил в разные места межпланетной почтовой связью. Пришлось распинаться в извинениях перед Ахеей и Торсином за появление наших крейсеров в их планетарном пространстве. Посылки были отправлены с Танжера. Это плохо — ТНС никогда не выдаст Морозова. Наши агенты уже вовсю работают на Танжере, но может быть посылки оттуда были отправлены для отвода глаз. Возможно, Морозов уже в пределах Конфедерации и слил коповцам информацию. Но я так не думаю, иначе их флот уже суетился бы, оснащая корабли новым оружием.

Тракат пошел к выходу из палаты, на прощание сказав:

— Вставай быстрее и чтобы нашел мне его хоть в черной дыре!

Александр ковырялся в двигателе «Ястреба» — так назвали корабль. Он устанавливал новые поляризаторы, которые согласно теории покойного профессора Аллигана должны были увеличить скорость шлюпа почти в два раза. Получалось, что это корыто, названное «Ястребом», сможет обогнать скоростной курьерский корабль. Неплохо, по внешнему виду никто и не скажет.

Но кроме необыкновенной скорости шлюп отличался еще и грозным оружием, против которого пока ни у кого защиты не было. Александр на распродажах и «левых» развалах отыскал необходимое оборудование, из-за чего друзья сидели по уши в долгах у Зидерса. Но зато у «Ястреба» теперь было четыре деформатора. Орудия установили на третьей оружейной палубе, они заменили собой стомиллиметровые лазерные пушки, которые Эркин поехал продавать, чтобы возместить хоть часть долга. Сейчас «Ястреб» насчитывал восемь стомиллиметровых пушек, четыре деформатора и три человека команды, включая Александра, являвшегося капитаном.

Морозов критически посмотрел на лазерные отражатели — надо бы их заменить на более мощные, но… где брать кредитки? Придется идти в бой, зная, что после первого же залпа любой выстрел противника может превратить корабль в раскаленный шар — четырехсильные отражатели сюда установили явно для проформы.

Тор, уже вышедший из больницы, по мере сил помогал Александру. Он довольно быстро понял общий принцип того, что делал друг, но на осознание деталей его знаний двигателя явно не хватало. К тому же спина еще не зажила окончательно — Тору было больно нагибаться, поэтому Александр отправил его за переносным телестерео. Новости были все те же: сиссиане потихонечку прибирали к рукам остатки Объединенных Республик, но — тут голос диктора радостно поднялся:

— …Генеральная Ассамблея официально озвучила, что Сиссианский Союз категорически против изменения экономических и политических отношений. Диктатор Шотрат на выступлении объявил себя гарантом стабильности. Следовательно, ТНС вообще, а Танжер в частности могут рассчитывать не просто на сохранение, но и на увеличение оборота…

Александр с отвращением сплюнул:

— Идиоты, не видят дальше собственного носа. Им лишь бы набить карманы кредитками, а когда сиссиане захватят все, то уже поздно будет…

Его воркотню прервало аварийное предупреждение:

— Немедленно покинуть квадраты космодрома Ж-пять, Ж-девять и Ж-тринадцать! На посадку идет корабль с неисправным двигателем. Повторяю…

Александр и Тор выскочили из ангара и увидели, что к указанным квадратам с воем унеслись передвижные антигравитационные уловители, скорая помощь и пожарные. Значит, на посадку в аварийном режиме идет не государственный корабль, ведь стационарные системы безопасной посадки не включили. Установки потребляли столько энергии, что обычный капитан частного судна был не в состоянии платить за посадку, разве что своим кораблем, поэтому вызывали передвижки, которые меньше стоили, но и были гораздо менее безопасными.

— Наверное, какого-нибудь бедолагу-рейдера пощипали, — высказал предположение Александр, и они с Тором продолжили работу.

Вечером Александр, Эркин и Тор пошли ужинать на первый этаж «Таверны». Они решили не испытывать на прочность долготерпение Зидерса, хотя, в общем-то, Зид относился ко всем троим дружески и до сих пор не сказал ни слова о долгах. Но на всякий случай друзья решили питаться где подешевле, тем более что на первом этаже «Таверны» кормили неплохо, только из меню исчезли деликатесы, а в зале было побольше простых космонавтов и торгашей. И соответственно случалось больше драк, то есть дуэлей. Эркину уже пришлось убить одного бродягу в дуэльном зале, к Александру же не задирались, видимо, слышали о его схватке с Драггаром.

Сегодня, к своему удивлению, друзья увидели здесь и Эрла Занни, тиранца и бывшего секунданта Александра. Он сидел в углу один, а перед ним стояли три большие пустые кружки. Друзья окликнули его и пригласили за свой столик. Эрл плюхнулся на свободное место и заказал еще одну кружку. Когда тиранца познакомили с Тором, Эркин спросил:

— Какими судьбами ты оказался на первом этаже «Таверны»? Тоже экономить решил?

Эрл покачал головой и рассказал:

— Мы с Паккером были напарниками, как вы уже знаете. Его «Боссин» и мой «Быстрый» вышли в рейд три дня назад в район Черных Псов. Двое суток мы ждали в засаде какого-нибудь одинокого торговца и дождались. Паккер вышел с ним на параллельный курс и приказал застопорить двигатели. Торгаш порыскал туда-сюда, но остановился. «Боссин» пошел на абордаж, ведь у нас слишком маленькие корабли, чтобы иметь абордажные шлюпки, и подключился к торговцу. Мой «Быстрый» оставался на месте на всякий случай, хотя ничьих патрулей рядом не было. Убедившись в этом, я вывел «Быстрого» и пошел к Паккеру полным ходом. Мы уже оделись в скафандры, и только это нас спасло. Вонючий торгаш оказался брандером и был простой приманкой, а мы попались, как последние дошколята. Он рванул так, что от «Боссина» почти ничего не осталось, а нас швырнуло далеко в сторону. В это время откуда-то вынырнул сиссианский боевой крейсер, да вы знаете, тупорылый, ужасно мощный, класса «Генерал Фор». Пока мы очухались, он уже расстреливал нас изо всех своих орудий. Щиты выдержали, и хотя кое-где пробило защиту, мы сумели уйти. Уже перед самым Танжером двигатель окончательно сдох, и пришлось вызывать уловитель.

— Так это вас сегодня сажали в Хал-Стронге? — прервал его Александр.

— Ну да, — уныло подтвердил Эрл. — Несмотря на уловитель, мы хорошо помялись. «Быстрый» пришлось продать перекупщикам, все равно он уже не годен для полетов. После уплаты за посадку с помощью космопорта я раздал остаток денег ребятам, и теперь я — вот он! — Тиранец развел руками. — Сижу на первом этаже. Но я хоть здесь, а бедняга Паккер… — Эрл опустил голову, но вдруг встрепенулся: — Знаете что? Я сейчас велю принести «Дон Тиран». Паккеру уже все равно, а я один это вино пить не могу.

Эрл встал и шатающейся походкой пошел к пульту бара. Эркин выругался:

— Вот черт! Еще недавно мы видели Паккера живым и здоровым, а теперь он превратился в пыль где-то у Черных Псов.

Александр сделал знак, Эркин и Тор склонились к нему.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы нанять Эрла и кое-кого из его ребят к нам на «Ястреб»? Они имеют опыт работы, к тому же на мели. Ну как?

Эркин кивнул — согласен. Тор проговорил:

— По минимуму нам нужны: два механика, два оружейника, обслуга…

Эрл вернулся, неся в руках четыре бутылки «Дон Тирана». Он молча поставил их на стол, так же молча наполнил бокалы, поднял свой и сказал:

— Паккер и твоя команда! Вы жили космосом, пусть он примет вас, как родных сыновей.

Это был единственный тост, которым братство поминало погибших товарищей. Друзья встали и выпили вино, отдав дань ушедшим. После второго бокала Александр спросил Эрла, чем он думает заниматься. Тот в ответ неопределенно пожал плечами.

— Пока что у меня есть кой-какие деньги на счету. Надолго их не хватит, но месяц-другой протяну. А потом видно будет, может, наймусь на какой-нибудь рейдер. Или на торговец, кто знает.

— Пойдешь к нам? Мы набираем команду, и нам нужны смелые и знающие ребята вроде тебя. Но предупреждаю сразу — дисциплина должна быть на уровне!

Эрл поразмыслил и ответил, что ему невыгодно менять капитанство на службу в рядовом составе.

— А кто тебе предлагает стать рядовым? Будешь первым помощником.

— А-а, это другое дело. Пожалуй, я согласен. Какая оплата?

— Как везде. Только есть небольшое исключение — мы решили пятую часть добычи переводить в пенсионный фонд команды. То есть если член команды приобретает увечье в бою или на рейде, то он получает свою долю из фонда для обеспечения жизни. В остальном все согласуется с законами Братства.

Эрл спросил:

— Если я правильно понял, то передо мной сидит вся команда вашего, то есть нашего корабля? Какое у вас судно?

— Двадцатиместный шлюп.

Эрл вылупил свои маленькие акульи глаза.

— Что? В самом деле? Вы смелые ребята, если собрались с экипажем из двадцати человек нападать на кого-то!

— Не на кого-то, а на сиссиан. Мы решили взять лицензию на ведение боевых действий против них, так что организуется своего рода лига по борьбе с сиссианами.

— Тем более. Сиссиане — ребята крутые, даром что сволочные. Но сама идея мне нравится, хотя это чертовски самоубийственно.

После того как Эрл узнал, что вся команда присутствует за столом, он сразу же предложил парней из своего бывшего экипажа.

— За них я отвечаю! Мы не один год ходили вместе, могу прямо сказать, что лучшей команды у меня еще не было. Хотя, конечно, все они поголовно разгильдяи и за ними нужен глаз да глаз. Например, Таулер — он был у меня главным механиком. Просто гений в отношении двигателей и всяческих механизмов, но как сойдет после рейда в порт, так на неделю запой, девочки и тому подобное. Возвращался без гроша в кармане, хоть не выпускай его с корабля! Так ведь нельзя, взбунтуется. Потом, скажем, Королев… Да вон он! Проклятие, когда-нибудь ему отвернут голову!

Все обернулись, куда показывал Эрл Занни и увидели за окном «Таверны» высокого, широкоплечего парня, наносившего мощные удары своим противникам. Те падали, словно кегли. Косматый дигианин, видимо, уже хорошенько получивший по зубам, так как их не было на положенном месте, проревел, плюясь кровью: «Дуэль!». Но светловолосый гигант опустился на землю, правой рукой держась за бок — кто-то успел воткнуть туда нож. Дигианин, видя, что противник не отвечает, выхватил из ножен вибромеч. Он был в своем праве — тот не ответил на вызов. Но вдруг позади дигианина раздался спокойный голос: «Дуэль».

Косматый обернулся и увидел черноволосого и зеленоглазого человека, который не спеша шел к нему, миновав стоящих у входа вышибал из «Таверны» и обходя лежащих на земле пьяниц. Дигианин прошепелявил:

— Тебя мой вызов не касается, он относится только к этой собаке, что выбила мне зубы!

Морозов насмешливо улыбнулся:

— Ты знаешь, когда выкрикивать вызов, смелый сын трусливых родителей. Этот человек ранен, а ты хочешь воспользоваться его беспомощностью, вытащить в дуэльный зал и убить там. Он — мой друг, и я не позволю тебе это сделать. Я принимаю твой вызов ему.

Дигианин пришел в слепую ярость от насмешки и заорал: «В зал! Дайте нам дорогу!» Александр пожал плечами и пошел следом, а за ними потянулись Эркин, Тор и еще несколько любопытных. Перед объявлением судьи Александр спросил у дигианина:

— Ты будешь удовлетворен, если бой будет вестись до первой крови?

— Ты испугался еще до начала боя, друг своего жалкого друга! Я хочу увидеть цвет твоей жидкой крови и для этого убью тебя. Судья, бой до смерти!

Эркин поморщился и сказал Тору:

— Ну вот, этот глупец сам напросился.

На сей раз Александр не отказался от рукавиц и спокойно, словно на тренировке, принялся фехтовать. Пока он только оборонялся и не сделал еще ни одного удара. Дигианин после бурного начала решил прощупать слабые места в защите противника. Но Александр уже нашел несколько прорех, через которые можно было достать волосатого. Он нанес дигианину сильный удар справа на уровне пояса, и тот, как и ожидал Александр, поставил блок вертикальным мечом. Мечи завибрировали от столкновения. Александр молниеносно пнул снизу по кисти противника, чем немного приподнял ему руку, и тут же повторил боковой удар справа, развалив тело дигианина на две половины. Затем он подошел к судье и попросил смазку для меча, дабы коррозия не попортила это благородное оружие. Зрители многозначительно покивали головами и разошлись по своим делам. Тело дигианина осталось на ринге дожидаться команды могильщиков.

Когда Александр, Эркин и Тор подошли к своему столику, то они увидели Эрла, потягивающего «Дон Тиран», и Королева, который спал, шатаясь на стуле. Тиранец поделился новостями:

— Оказывается, ранили Сергея не сильно. К счастью, это был обычный, а не вибронож, иначе его кишки собирали бы по всему летнему кафе перед «Таверной». Он был у меня командиром абордажной группы, лучший боец. Пару раз я его побеждал в тренировках, но в бою с ним лучше не сталкиваться. Между прочим, абсолютно-неуправляемая личность, особенно когда напьется. Как капитан, я имел на него влияние, а теперь даже не знаю. Но в общем, он хороший человек, а за своих товарищей жизнь отдаст, не раздумывая. Знаете «перепойку»?

Сидящие за столиком дружно кивнули — «перепойкой» называли спор, кто кого перепьет. При этом обычно пили напитки не ниже сорока градусов крепостью.

— Так вот, Сергей выиграл три соревнования подряд, после чего уже не только драться, но и ходить-то неспособен. Хотя нет, вру, драться он способен в любом состоянии — сами видели! Ничего, завтра проспится и будет в порядке. Короче говоря, советую его тоже взять. Ранение у него заживет быстро.

Александр назначил Эрлу место встречи в космопорте и велел привести своих людей, которые имеют нужные специальности. Тиранец знал, что надо делать, поэтому отказался от списка требуемых специалистов и удалился из «Таверны», поддерживая здоровенного Королева, который орал песню и пытался заигрывать по пути со встречными шлюхами.

 

Глава 19

Каждый раз, когда Мадрат слышал приказы типа: «Лейтенант, проследите за уборкой мусора в конвертер» и ему подобные, да еще от какого-нибудь капитанишки, который совсем недавно затрясся бы от одного его взгляда, он скрипел зубами от ненависти к Морозову, по милости которого попал в это положение. Мадрата направили на патрульный крейсер в должности второго помощника штурмана, то есть фактически он находился без дела и ему подсовывали всякие пакостные поручения вроде надзора за уборкой или регламентных работ по обслуживанию навигационной аппаратуры. При всем при том, что оба вида деятельности в надзоре Мадрата не нуждались — солдаты и без него прекрасно знали, что делать.

Рядовые и офицеры недоумевали, глядя на него, почему такой представительный мужчина — и всего лишь лейтенант? Только командир корабля знал правду о Мадрате и потому старался не особо часто сталкиваться с ним даже по служебным обязанностям. Конечно, экипажу были известны случаи, когда появлялся с капитанскими погонами тот, кому по манерам положено быть генералом, но обычно таких отсылали на пограничные станции, а не на крейсер, выполняющий особое задание. Но именно поэтому Мадрат и находился здесь — на этом прекрасном скоростном, тяжеловооруженном корабле со специальным отрядом на борту. Еще четыре таких же крейсера рыскали в поисковом секторе в поисках одного-единственного человека, а еще три стояли в портах на военных базах, готовые вылететь по первому сигналу.

Генерал Тракат, ответственный за операцию по поимке Морозова, посадил за обработку и осмысление поступающей информации целое управление. Пока все усилия были тщетны, но уже давно сиссианская СБ стала такой силой, не считаться с которой было нельзя. Морозов неизбежно проиграет, но конец его должен быть быстрым. В противном случае супероружие уйдет «на сторону» и сиссианская СБ моментально превратится из победителя в проигравшего. Размышления Траката прервал молоденький офицер связи, который влетел в кабинет не постучавшись и, сверкая глазами, доложил:

— Мой генерал, получено сообщение с Танжера! Спецагент пятьсот сорок шестой докладывает, что в Порт-Хале обнаружены личности, подходящие под описание Морозова, Кенеба и Абы. По слухам, они сбежали с Корфу, но достоверно ничего не известно. В настоящий момент подозреваемые приобрели небольшой подержанный шлюп, годный разве что для охраны мелкого торговца, набрали команду из остатков разгромленного рейдера и готовятся выйти в открытый космос. Вероятнее всего в рейд. Мы запросили наше посольство на Танжере, через час пришло подтверждение, что вышеописанные события действительно произошли. С вероятностью девяносто девять процентов мы обнаружили Морозова!

Тракат подскочил, словно на пружине — его глаза блеснули триумфом победы.

— Немедленно передайте по ультрагиперсвязи приказ всем командирам кораблей спецназначения. Оставить свои районы патрулирования и в максимально короткий срок прибыть к территориальному пространству Танжера. По прибытии — доложить! Капитанам трех запасных — взлет и действия по плану номер два. Смогут — пусть берут живьем, а если нет… короче, действовать по обстановке.

Офицер связи отдал честь и выбежал из кабинета. Через несколько минут на кораблях, куда пришел приказ, началась суматоха, вызванная отбытием в район предполагаемых боевых действий. Экипажи крейсеров спецгруппы устроили соревнование: кто первый сделает выстрел по искомой мишени и кто первым сможет взять пленных. Каждый из них — от младшего матроса до капитана были полны желания выиграть спор, ведь кроме пари за головы людишек были назначены денежные премии. Из разных точек космоса начала стягиваться смертоносная сеть, целью которой являлся маленький шлюп.

Александр прошелся перед своей командой, которая походила на кусочек торговых рядов гораздо больше, чем на воинов. Механик Таулер мог с успехом изображать базарного попрошайку, потому что был одет в разорванные в четырех местах штаны и вылинялую куртку, первоначальный цвет которой угадать было совершенно невозможно ввиду обилия разнообразных пятен и потертостей. Королев, командир абордажной группы, выглядел бы вполне прилично, если бы не дырка в рубахе от ножевого ранения и пятно кое-как застиранной крови. Тор, Эркин, Эрл и еще трое из команды были одеты в комбинезоны, сделанные из кожи торканского хамелеона, которые столь успешно применяют в разведке. Стоили подобные вещи немало кредитов. Чудесные свойства кожи торканских пресмыкающихся делали владельца комбинезона практически невидимым, поэтому сейчас только силуэты тел проглядывались в тени корабля да кожа лица белела, зеленела или отдавала голубым в зависимости от расовой принадлежности. Тора же, с его черным лицом вообще практически не было видно в тени стабилизатора.

Хандо Лоис, специалист-связист обычной и пси-связи оделся так, словно собрался лететь на Гаррем. На ногах у него были цветастые шаровары из паллийского шелка, а рубашка — из тончайшей вуали, которая, казалось, распадется от дуновения ветра. Впрочем, впечатление было обманчивым — ткань могла выдерживать значительные нагрузки и, к примеру, вообще отталкивала воду. Кстати, из-за этой особенности паллийский шелк категорически не рекомендовался потливым людям.

Оружейник Борнссон был увешан оружием, будто ходячая выставка смертоносного товара. Создавалось впечатление, что он обокрал один из магазинов межзвездной сети «Самооборона и Нападение». Когда Борнссон увидел вооружение «Ястреба», то скривился, будто на приеме у зубного врача, зато потом весьма удивился, узрев деформатор. И с недоумением обратился к Александру с вопросом, мол, что это за странная штука, получил краткое описание, после чего, не задумываясь, подписал контракт, настолько заинтересовался незнакомым оружием. Таулер, обнаружив обновленный движок, облазил весь двигательный отсек, восхищенно цокая языком, и только сейчас выполз наружу. В это время Александр рассказывал остальным об условиях контракта:

— Поскольку на борту «Ястреба» имеется новое оружие, мы имеем преимущество перед большинством кораблей не только торгового, но и военного флота. В целях сохранения этого преимущества вы должны подписать контракт на три года. Распространяться о чем-либо увиденном внутри корабля строго воспрещается. Также я требую беспрекословного подчинения капитану, то есть мне. Нарушителей условий ждет смерть, поэтому прошу подумать хорошенько, прежде чем поставить свой отпечаток на договоре. Кроме того, есть еще одно дополнение: у меня лицензия на ведение боевых действий с сиссианами. Так вот, война только против них и их союзников, никого более! Никаких нападений на вольных торговцев, конфедератов, служащих частных компаний, драка допускается лишь в случае самозащиты. Если кто-то думает, что не будет прибыли при таких условиях, то он ошибается — сиссиане, и раньше небедные, захватили почти все, принадлежащее Объединенным Республикам, поэтому целей для наших орудий будет более чем достаточно. Таким образом, мы соединим приятное с полезным: ваше личное обогащение будет способствовать ослаблению «сивых». Я не думаю, что вы их обожаете, потому и открыл свои карты. Спору нет, условия жесткие. На раздумья вам время до вечера.

Александр замолчал. Несколько человек подошли к Эрлу спросить о чем-то.

Сергей Королев бесшабашно махнул рукой и громко сказал:

— Капитан, я согласен на твои условия! Давай свой контракт.

Слова командира абордажной группы прорвали плотину молчания, и через полчаса все документы, контракты, ценные бумаги с «Ястреба», включая технологию изготовления деформатора, были сданы на хранение в банк «Первый Танжер». Отлет назначили на шесть вечера, а пока началась предполетная подготовка.

Сиссианский крейсер класса «генерал Фор», пожирая расстояние, мчался к Танжеру. Несколько часов назад по общей корабельной связи раздался голос командира корабля: «Лейтенант Мадрат, зайдите в рубку связи». Там он увидел дежурную смену связистов и самого капитана, который молча указал ему на гиперстерео. Мадрат только сейчас заметил, что на связи находится сам генерал Тракат.

— Я уже дал капитану необходимые инструкции. «Мишени» обнаружены на Танжере. Ты должен проследить за тем, чтобы их уничтожили на планете или в космосе, если не удастся взять живьем. Если и на этот раз сделаешь ошибку, то быть тебе в конвертере, даже я не смогу помочь. Конец связи.

Изображение генерала исчезло, и через две минуты крейсер ушел в подпространственный прыжок к Танжеру. Судьба явно благоволила к Мадрату, потому что он был на корабле, который находился дальше остальных от цели.

В полшестого Александр устроил осмотр своему экипажу и остался доволен — все были трезвые и никаких наркотиков не принесли. Он велел раздать каждому по сто грамм «на счастье». После этой небольшой, но приятной процедуры были задраены все люки. Гравитационный двигатель, модернизированный Александром, выплеснул на бетон космопорта сноп холодного голубого пламени, и шлюп начал медленно подниматься вверх. Неподалеку от государственного склада вслед взлетающему кораблю глядел сиссианин. Он достал мини-рацию и что-то проговорил в нее. На «Беспощадном», одном из восьми крейсеров захвата, который был ближе всех к Танжеру, вскоре получили сообщение из сиссианского посольства, что «мишень» вышла за пределы территории ТНС. Капитан крейсера плотоядно усмехнулся: теперь он точно выиграет приз в виде бриллиантового ордена «За спецзадание». Командир нажал кнопку, и по кораблю разнесся вой сирены и его голос: «Боевая тревога! Готовность первой степени».

Ничего об этом не подозревающие, Александр, Тор и Эрл спокойно сидели в рубке и совещались. После недолгого спора они решили, что для первого раза лучше оставить караваны в покое, а поискать одиночный корабль. Потом, когда новое оружие будет проверено в бою, можно предпринимать и более деятельные попытки. К тому же оружейники еще не научились толком владению деформатором.

«Ястреб» уже вышел за пределы системы Танжера и направлялся в глубокий космос. Александр еще в порту объяснил Борнссону принцип работы деформатора, а теперь экзаменовал его. Он погонял оружейника по установке шара поражения, выбору дальности и остался доволен — Борнссон все схватывал на лету. Александр хотел продемонстрировать деформатор в действии и только вызвал Тора, чтобы он нашел какой-нибудь астероид или скалу, когда раздался голос штурмана: «Сиссианский крейсер в двух боевых единицах от нас, идет на сближение!» Александр крикнул: «Все по местам!» и, оставив все оружие на попечение Борнссона, бросился в рубку.

Тор стоял растерянный:

— Не пойму, откуда он взялся? Только что экран был пуст!

На мониторе высвечивались данные о скорости «Ястреба» и вражеского корабля, угол сближения и дистанция огня. Александр еще раньше просчитал, что деформатор бьет с такой же дальностью поражения, как и трехсотмиллиметровые лазерные орудия, так что все преимущество сиссиан с их чудовищными пушками перед стомиллиметровыми «пищалками» «Ястреба» сводилось на нет наличием деформатора. Александр решил пока не рисковать: подраться с крейсером они всегда успеют и включил второй гравипривод. До этого «Ястреб» шел на обычном двигателе, а теперь, словно рысак, получивший шпоры в бока, рванулся вперед и исчез в подпространстве. Сиссианский крейсер повторил этот маневр с опозданием в несколько секунд. Капитан-сиссианин даже не волновался насчет того, что шлюп немного опередил его в прыжке, когда дежурный на пульте объявил:

— Сэр, они уходят, нам не хватает скорости.

Ошеломленный командир подскочил к экрану — все обстояло именно так, как сказал лейтенант. Он приказал механикам выжать полную мощность из двигателей, но расстояние между кораблями продолжало расти прямо на глазах. Капитан в дикой ярости треснул кулаком по спинке сиденья. Но хотя от него уплывали орден и выигрыш в споре, долг был превыше всего, и командир «Беспощадного» передал остальным, что преследуемый корабль уходит в район Р-6 с невероятной скоростью. Мадрат слушал недоверчивое переругивание капитанов о невозможности наличия такой скорости у двадцатиместного шлюпа и чувствовал себя уже почти в конвертере. Наконец «Разрушитель» доложил о том, что видит «Беспощадного» и преследуемый корабль. Мадрат облегченно вздохнул — теперь они зажмут шлюп в тиски и сожгут его, как бумажный листок. Ну не дано никакому шлюпу выстоять в бою против двух крейсеров — это непреложный закон!

Эрл закричал:

— Еще один крейсер прямо по курсу!

Александр выругался и взял чуть левее. Он не сомневался, что СБ выследила его, а раз так, то за этими двумя последуют еще несколько.

— Открыть орудийные порты! Борнссон, бей из деформаторов по корме крейсера! Сорвешь защиту и потом лазерами в брешь. Постарайся вывести из строя их генератор. Приготовиться, дистанция огня через сорок секунд.

Борнссон отдал распоряжения и приник к прицелу, он был готов вести огонь хоть по всему сиссианскому флоту.

Капитан «Разрушителя» ничуть не обольщался насчет маленьких размеров противника. Их уведомили, что тот обладает новым, мощным оружием. Косвенным подтверждением этого факта было то, что неказистый шлюп обогнал довольно скоростной крейсер — раньше такого никто еще не наблюдал. Сиссианин приказал открыть огонь, как только они достигнут дистанции поражения. «Ястреб» и «Разрушитель» постепенно выходили на параллельный курс, неуклонно сближаясь.

Первый крейсер остался далеко позади, но скоро он подтянется, и тогда шлюпу несдобровать. Прозвенел зуммер, Александр отдал последнее распоряжение Борнссону: «Поставь радиус поражения два метра и огонь!» и придал кораблю вращение направо от продольной оси, чтобы все пушки шлюпа могли участвовать в бою. Навигационная аппаратура и прицелы, даже на этом ветхом кораблике, были приспособлены для ведения боевых действий, они стабилизировали крутящуюся картину космоса в устойчивое изображение на прицельном мониторе. «Ястреб» начал сотрясаться от попаданий, генераторы шлюпа взвыли от напряжения. Его лазерная защита держала всего четыре попадания в один щит, и еще четыре в запасной, который автоматически выдвигался на место поврежденного. Александр заорал в коммуникатор:

— Борнссон, бей в корму! Ты должен уничтожить их генераторы, иначе нам крышка!

«Ястреб», весь светящийся под огнем противника, вращался, а его четыре деформатора рвали броню и внутренности крейсера. Для стомиллиметровых пушек дистанция была слишком большой, поэтому они пока не участвовали в бою. Капитан сиссианского крейсера пожирал глазами экран. Он не видел еще ни одного ответного выстрела противника и уже предвкушал победу: еще чуть-чуть, и защита шлюпа не выдержит, а тогда убийственные лучи лазеров превратят небольшой кораблик в кучу оплавленного металла. Внезапно вахтенный закричал:

— Капитан, почти все кормовые отражатели вышли из строя, включая запасные!

Крейсер тоже вращался вдоль продольной оси, чтобы обрушить всю орудийную мощь на ничтожный шлюп, поэтому деформаторы исковеркали все основные и запасные щиты на корме крейсера. Обычно для этого требовалось от пяти до двадцати минут интенсивного боя. Пока капитан пытался осмыслить происходящее, вахтенный вновь доложил, но уже с паникой в голосе:

— Сэр, пять пробоин на корме. Разгерметизированы четыре палубы, двадцать восемь механиков и техников, не одевшие скафандры, погибли.

Капитан понял, что это действует то самое неведомое супероружие, о котором их предупреждал генерал Тракат. Он отдал приказ всему экипажу одеть скафандры, а абордажной команде приготовиться к возможной высадке на корабль противника. В это время крейсер сотрясся от взрыва на корме и энергия, которую вырабатывал генератор, перестала поступать. Свет погас, все орудия прекратили стрельбу, но тотчас заработали аварийные генераторы. Едва пушки «Разрушителя» снова открыли огонь по «Ястребу», как раздался второй взрыв, и изуродованный крейсер раскололся в двух местах. Обломки полетели в разные стороны, и мертвые останки корабля кружились и горели в черной пустоте космоса, освещая нескольких сиссиан, уцелевших после катастрофы.

— Отлично, Борнссон, молодцы ребята! — взвыл Александр в полном восторге. — Тор, сколько до подхода второго крейсера?

— Меньше девяти минут.

— Жаль, мы не успеем снять с развалины мощные пушки и десятисильные отражатели. Борнссон, деформаторы в порядке?

Оружейник, удивленный такой мощью с виду неказистых орудий, сообщил, что все отлично.

— Тогда уходим. Пускай полюбуются на останки крейсера, а у нас есть работа.

«Ястреб» сверкнул дюзами и ушел в гиперпрыжок.

Когда «Беспощадный» подошел к месту боя, он обнаружил только горящие обломки разбитого сиссианского крейсера. Капитан дрожащей рукой вытер вспотевший лоб, послал спасательный отряд искать уцелевших и отправился на доклад к Тракату. Генерал слышал только последнее сообщение, что «Разрушитель» разгерметизирован, после чего связь прервалась. От капитана второго крейсера он узнал подробности и заскрежетал зубами от бессильной злости. Тракат повернулся к адъютанту, который стоял позади него и все слышал, и сказал ему:

— Никому ни слова! Шкуру сдеру! Немедленно сообщи на Корфу, чтобы ускорили все исследования. Если понадобится, пусть сунут в конвертер парочку этих так называемых ученых.

 

Глава 20

Через четыре дня «Ястреб» приземлился в Хал-Стронге. За сутки до этого они наткнулись на небольшой караван из трех сиссианских торгашей в сопровождении легкого корабля защиты и приказали им остановиться. Командир конвоя, никак не ожидавший такой наглости от маленького шлюпа, приказал открыть огонь, тем самым подписав свой смертный приговор. Его корабль разделил участь «Разрушителя». Устрашенные гибелью своего защитника, торговцы не оказали сопротивления абордажной группе, которая быстро отыскала самое дорогое и небольшое по размеру имущество. На обратном пути Александр собрал экипаж и обрисовал положение. Хотя они могли продолжать воевать на «Ястребе», но все равно им был необходим корабль побольше вооружением и намного лучше защищенный. Он предложил пустить все изъятые ценности на покупку нового судна. Экипаж единогласно поддержал его.

Александр оставил команду под руководством Тора приводить «Ястреб» в порядок, а сам с Эркином и Эрлом отправились к Ломелю. Ломель приветствовал их несколько неожиданно:

— А, здравствуйте, господа самые опасные преступники. Ну что у вас новенького?

Александр нахмурился этому странному приветствию и спросил, почему он их так назвал. Ломель удивленно глянул на него своими фиолетовыми глазами, но потом догадался:

— Вы, наверное, только что сели и еще ничего не слышали? Два дня назад по сиссианскому каналу была объявлена награда за твою голову, — Ломель ткнул пальцем в сторону Александра, — за твою, — теперь очередь Эркина, — и еще одного черного парня. До меня и раньше доходили подобные слухи, а в этот раз передача шла прямиком на Танжер. Видимо, вы здорово насолили сиссианам, если они решили отвалить за ваши головы четыреста тысяч кредитов, особенно за живых.

— Насколько я знаю, — небрежным тоном спросил Александр, — таких денег давно не давали за чью-то жизнь?

— Давно! — вскричал Ломель. — Скажи лучше: вообще не давали! Кстати, половина суммы назначена за тебя.

— Откуда столько воодушевления в голосе? Может быть, ты хочешь подзаработать на нас? — прищурился Александр.

— Боже упаси! — Ломель всплеснул руками от негодования. — Мне и без того хватает на жизнь, чтобы прибегать к подобным методам. Репутация, знаете ли, стоит намного дороже денег.

— Шучу, успокойся. Поехали в порт, нам нужен новый корабль.

Торговец удивился неожиданному заявлению, однако виду не показал. Уловив, что пахнет деньгами, Ломель сразу оставил контору и поехал с ними в Хал-Стронг. Там было еще жарче, чем в городе, все с облегчением вздохнули, когда вошли в прохладу ангаров. Ломель показал на ряды кораблей, уходящие вдаль метров на семьсот, и с гордостью сказал:

— Вот, это все мое, а ты «подзаработать на нас». Очень нужны мне эти сиссианские гроши!

Они осматривали уже восьмой корабль, когда Эркин воскликнул:

— Вы только посмотрите, какая красавица!

Александр и Эрл послушно обернулись и увидели яхту, стоящую в углу ангара и стройными линиями корпуса разительно отличавшуюся от соседних грузовых и полувоенных кораблей. Видимо, с ней проводились какие-то работы, потому что она была опутана сетью различных лесенок, тросов и кабелей. Несколько работяг в комбинезонах технического сервиса космопорта висели на высоте тридцати метров, что-то делая с белым корпусом корабля. Ломель сразу запротестовал:

— Нет, нет и нет! Даже не думайте! Яхта уже заказана. Я ее перекупил, она еще не полностью доделана, но на нее уже есть договоренность. Этот товар не продается!

Александр прервал торговца:

— Сколько покупатель тебе обещал за нее? И, если не секрет, за сколько ты ее перекупил?

Ломель хотел приврать по привычке, но вспомнил, что Морозов коротко знаком с Зидерсом, а тот, поскольку заказчик был от него, мог при необходимости довольно быстро узнать стоимость сделки, ответил почти правду:

— Досталась она мне дорого, за сто сорок тысяч кредитов, а продать я ее хочу за двести. Яхта суперкласса и стоит побольше, чем иной военный корабль.

Командование «Ястреба» переглянулось. Яхта идеально подходила им: она имела высокую скорость, могла вместить до ста человек экипажа, но стоила недешево. Точнее, безумно дорого! У них на «Ястребе» находятся ценности, снятые с сиссианских кораблей, на сумму от двадцати пяти до тридцати тысяч. Конечно, эта сумма превышала среднюю добычу других рейдеров раза в два, но этого было слишком мало, чтобы убедить скаредного торговца продать им в рассрочку эту красавицу. Александр решил все же попытаться:

— Придержи ее для нас. Можешь остановить отделочные работы, это сразу уменьшит стоимость на десять тысяч.

Ломель замахал руками.

— Вы хотите лишить меня последнего куска хлеба!

— А кто буквально пять минут назад говорил, что зарабатывает прилично? — ядовито спросил Эркин.

Торговец собрался ответить что-то резкое, но Александр остановил его и сказал:

— Слушай, Ломель, у нас на «Ястребе» на тридцать тысяч ценностей. Через две недели мы привезем еще сто двадцать. Нам нужна эта яхта.

— И даже не просите! И вообще, с какой стати я должен отдавать замечательный корабль практически без прибыли и нарушать договоренность с клиентом?

— Ты видел, чтобы кто-нибудь на таком корыте, как наш «Ястреб», привез товару на пятьдесят тысяч за четыре дня?

— Ваша добыча уже выросла с тридцати до пятидесяти тысяч? — с сарказмом спросил Ломель.

— Ну тридцать! — Александр ничуть не смутился и продолжил: — Даже так, это вдвое больше того, что тебе мог бы привезти обычный рейдер. И вдвое меньше, чем ты выручишь с продажи наших товаров. Мы будем работать только с тобой, если, конечно, придем к соглашению насчет корабля.

— Вот когда принесете все деньги сразу, тогда я могу поразмышлять и согласиться. А могу и не согласиться.

Они еще поспорили, пытаясь убедить торговца продать им яхту в рассрочку, но тот спокойно сказал:

— Не подумайте, что я вам не доверяю. Друзья Зидерса — люди достойные всяческого уважения! Но никто не гарантирован от смерти, а с вами, учитывая род ваших занятий, это может произойти в любой стычке. Это раз. Второе — награда за ваши головы. За вами сейчас начнут охотиться все кому не лень. Вас изловят не сегодня завтра, а кто будет отдавать мне долги? Мои деньги уйдут в бесконечность. Кто тогда возместит убытки? Нет, даже не просите! Отношения отношениями, а бизнес бизнесом. Будут деньги — будет корабль.

Александр вздохнул. Все было верно — Ломель не хотел рисковать. Они договорились, что если через двадцать дней экипаж «Ястреба» не внесет сто пятьдесят тысяч кредитов, то Ломель продает яхту первоначальному покупателю. Покончив с этим, они повели торговца на шлюп поговорить о ценах на товары. Александр вполне доверял Эркину и Эрлу, поэтому хотел пойти посмотреть, где продаются десятисильные лазерные отражатели. Ломель, услышав про это, заявил, что у него есть все необходимое на другом складе, так что ни о чем можно не волноваться. Когда они подошли к «Ястребу», Ломель пораженно уставился на почерневшие и искореженные отражатели, на которых мощные пушки крейсера оставили следы.

— Судя по этим отметинам, вы столкнулись по меньшей мере с половиной Сиссианского Флота, — сказал он наконец. — А что, обирать простых торговцев вас не устраивает? Обязательно лезть в пекло?

— Ты не так уж далек от истины и в первом вопросе, и во втором, — усмехнулся Эрл. — Пойдем внутрь, посмотришь на побрякушки, что мы привезли.

Они прошли в грузовой трюм, и у Ломеля разбежались глаза при виде рулонов паллийского шелка, черного жемчуга с Ипри, торканских прозрачных и перламутровых алмазов. Но он был закален в торговых боях и, сделав небрежную мину, принялся рыться в драгоценностях, сортируя и раскладывая их по кучкам. Час спустя он закончил это дело, заложил данные в карманный биржевой вычислитель, который сравнил качество с эталоном и выдал рыночную стоимость, и сказал:

— Ребята, вам повезло. Пожалуй, я могу забрать все это, — он небрежно махнул рукой вокруг себя, — за… скажем, за тридцать пять тысяч.

Недоверчивый Эркин попросил:

— Дай-ка я взгляну на умную машину, что у тебя в руке.

Ломель быстро спрятал биржевой вычислитель в карман и сказал:

— Еще могу попробовать накинуть три тысячи сверху.

Эркин удрученно покачал головой.

— Саша, мне кажется, что нам стоит самим заняться продажей. Я вижу, что глаза Ломеля бегают с такой скоростью, будто готовы уйти в гиперпрыжок.

Глаза Ломеля немедленно уставились в одну точку. Александру все это надоело.

— Слушай, ты же не глупый тип и прекрасно понимаешь, что мы не будем возвращаться пустыми. Так вот: если хочешь иметь с нами дело, то не пытайся обманывать нас. Будешь честным — и все преимущественные права перед остальными торговцами твои.

Ломель поколебался и с вздохом сказал:

— Сорок пять тысяч, но за отражатели и пушки можете отнять сразу.

Эркин включил бортовой компьютер и ввел все данные. Вернулся он, скривившись, будто обожрался лимонов.

— По-моему, Ломель опять накрутил цену на оборудование. Получается девять шестьсот.

Ломель начал клясться, что имеет от этой продажи только тысячу. Рейдерам пришлось поверить ему на слово, после чего они занялись перевозкой и установкой новых отражателей и пушек. Старые «сотки» решили оставить на всякий случай — вдруг да пригодятся. Таулер, поскольку денег на кутежи у него не было, не вылезал из двигательного отсека, перебирая и любовно поглаживая каждую деталь. Под его умелыми руками двигатели и генераторы «Ястреба» приобрели такой вид, словно их выпустили с завода только что. Старый механик не переставал удивляться нововведению капитана, благодаря которому шлюп из корыта превращался в очень скоростное корыто.

После того как Эркин вернул долги Зидерсу, в казне команды осталось около двадцати тысяч кредитов. Три дня длилось обновление шлюпа, и теперь он сверкал под лучами солнца Танжера своими новыми отражателями. «Просто красавец!» — охарактеризовал его вернувшийся из города Борнссон, занявший у кого-то два кредита и умудрившийся напиться на них до свинячьего визга. Оружейника уложили спать, Александр, убедившись, что теперь весь экипаж на борту, стартовал с Хал-Стронга.

Генерал Тракат нервно расхаживал по своему кабинету. Он только что вернулся с совещания на высшем уровне, где сделал отчет о полном провале операции по захвату или уничтожению Морозова. Когда он сказал, что небольшой шлюп ушел от преследования одного быстроходного крейсера и уничтожил другой, кабинет министров в полном составе выпучил глаза от удивления. В довершение Тракат представил отчет командора торгового каравана об уничтожении крейсера защиты и поголовном ограблении всех трех судов.

— И все это было сделано силами маленького шлюпа и командой из двадцати человек. Хотя бы теперь вы видите, какую опасность представляет новое оружие? Наша агентура сообщила с Танжера, что Морозов вернулся туда и оборудовал свой шлюп более мощным лазерным и оборонным вооружением. Мы немедленно должны собрать армаду и, если понадобится, стереть в пыль Танжер. А если Швейцария начнет возмущаться — то и все ТНС!

Ему возразил уже престарелый, но хитрый и осторожный министр иностранных дел Шират:

— Генерал, вы же знаете, что в связи с определенными действиями с нашей стороны мы стоим перед угрозой войны с Конфедерацией, они отнюдь не сквозь пальцы смотрят на наше усиление. Уж кто как не вы должны знать об этом. Семь крейсеров караулят Танжер? Вот и прекрасно! Как только Морозов выйдет в космос, его накроют и конец проблеме.

— Да неужели же вы не понимаете, что он может передать технологию изготовления в руки конфедератов?

— Тогда почему вы не уберете его прямо на Танжере? — сурово спросил Шират.

Тракат мысленно сосчитал до десяти, чтобы успокоиться. Какие идиоты эти министры и кто их поставил на такие ответственные посты?

— Во-первых: он все время находится на корабле (Тракат немного погрешил против истины: два агента пропустили посадку «Ястреба» и момент, когда Александр выходил к Ломелю в город. Их за это отправили в конвертер, но удобный случай уже был упущен.) А во-вторых, и это самое главное, нам нужно оружие или, как минимум, чтобы оно не ушло в Конфедерацию. Для этого мы должны напасть на Танжер в составе нескольких флотов, потому что атака в малочисленном составе не принесет успеха. Морозов попросту разгромит половину космопорта и всех наших людей. Еще раз повторяю: необходимо напасть на Танжер.

— Но вы же сами говорили, что он, видимо, решил пользоваться открытием в одиночку. Мы тем временем создадим свое оружие… Кстати, полковник Пассат, доложите о результатах работ на Корфу.

Тракат уселся на свой стул и подумал, что эти болваны-министры всегда будут безнадежны. Точнее, они соблюдают больше свои интересы, чем интересы государства, ведь у каждого из них в банках на Танжере или Швейцарии лежат деньги и немалые. Это чертово ТНС постоянно держалось на плаву именно за счет подобных правительств. Ни одно из государств не осмелится напасть на священную корову — ведь тогда начнется война против ВСЕХ!

Он послушал доклад Пассата о том, что профессор Красс, кажется, скоро получит нужные результаты. «Кажется» — передразнил его мысленно Тракат. Совещание так и закончилось ничем, а теперь генерал нервно курил одну за другой сигареты и размышлял, что же предпринять дальше.

«Да ну их всех к черту!» — принял он в конце концов решение и набрал номер любовницы.

 

Глава 21

Александр вел «Ястреб», осторожно лавируя в потоках взлетающих и опускающихся судов, хотя, конечно, их было гораздо меньше, чем казалось на экране. Когда шлюп вышел на орбиту вокруг Танжера, диспетчерская служба космопорта отключила сопроводительный сеанс. Александр принялся наматывать витки около планеты, не уходя в космос. Эрл спросил, что за странные маневры совершает капитан, уж не закружилась ли у него голова?

— Видишь ли, несмотря на постоянное присутствие на корабле команды, кто-нибудь мог прицепить нам «свистульку» и теперь идти за нами по ее сигналу. Сейчас я смотрю, нет ли за нами «хвоста».

— Это называется мания преследования! — усмехнулся Эрл.

Александр сделал еще несколько кругов на орбите, но никто за ними не увязался. Тогда он передал управление Эрлу, а сам пошел на оружейные палубы. Борнссон спал под новенькой трехсотмиллиметровой пушкой, и ему снились пьяные кошмары. Об этом можно было догадаться по его судорожным движениям и просьбам типа «Не надо меня поджаривать».

Александр принял на себя командование орудиями, а они, капитан был уверен, наверняка понадобятся. Самые худшие его ожидания оправдались, и с избытком. Только «Ястреб» вышел за пределы системы Танжера, как Эрл доложил, что корабельный компьютер обнаружил за тринадцатым стационарным бакеном корабль. Сиссианский тяжелый крейсер класса «генерал Фор».

— Не иначе наши старые знакомые, — завершил доклад Эрл.

Александр приказал Тору рассчитать курс на систему Медузы Тита, но в обход крейсера. «Только сильно не уклоняйся в сторону, где-нибудь рядом есть еще парочка таких железяк, — сказал он и добавил: — Сиссиане скоты, конечно, но не дураки. Готов поставить свою долю от будущей добычи, что здесь ошивается не меньше четырех крейсеров».

Никто в рубке не стал спорить против очевидного, ибо в углу монитора виднелся второй огонек, идущий курсом наперерез. Первый крейсер продвигался к ним справа. Эрл доложил, что если так будет продолжаться еще десяток минут, то первый сиссианин окажется у них в тылу, второй подойдет слева, и «Ястреб» не спасет никакая скорость, потому что впереди-справа приближаются еще двое. Александр прибежал в рубку и своим взглядом оценил обстановку. К сожалению, все обстояло так, как говорил Эрл. Пока что их преследователи находились вне дистанции огня и для шлюпа еще существовала брешь в сжимающемся кольце. Об этом в один голос крикнули Эрл и Тор. Александр мрачно уставился на экран, что-то внутри его говорило: это — обман.

— Они все время «висели» над Танжером, конечно за пределами системы и караулили нас. Значит, приготовили какую-то пакость. Они показывают, что возьмут нас в каре и сомнут, но у нас есть выход для бегства. Только я уверен, что это ловушка и, похоже, мы здорово влипли. Там нас ждет не меньше трех крейсеров.

Александр был не прав — там их ждали четыре тяжеловооруженных корабля. Невозмутимый компьютер высветил эти данные.

— Ого, мышеловка-то захлопывается! — Эрл нервно сжал рукоять штурвала.

Александр усмехнулся:

— Я как-то слышал одну древнюю сказку, что на Земле есть большие животные — слоны и они боятся крошечных мышей. По-моему, эти «слоны» тоже боятся нашей «мышки».

— Тем не менее они имеют реальный шанс просто-напросто численно затоптать нас, несмотря на страх! — проворчал Тор.

— А что ты можешь предложить? — огрызнулся капитан. — Смотри: назад нам уже не пройти. Я вижу единственный выход: надо прорываться мимо вот этого одиночного корабля. Мы должны успеть разбить его или хотя бы проскочить до того, как остальные крейсера подойдут ему на помощь. Если не успеем, то они нас просто сожгут заживо. Отражатели сдохнут за пять минут и нам крышка!

Александр взял коммуникатор.

— Боевая тревога! Таулер, приготовься выжать из двигателей все по команде первого помощника. Давай, Эрл, как достигнешь дистанции огня, разворачивайся прямо на крейсер. Эркин откроет огонь из носового деформатора и пушки. Потом подойдешь еще на сотню километров и разворачивайся к нему бортом.

Глаза Эрла блеснули, и он оскалился в нехорошей усмешке — понял замысел капитана. Наученные примером «Разрушителя», крейсера на этот раз приближались к «Ястребу» носовой частью и берегли свою корму. Все, кроме одного, мимо которого Александр и хотел провести шлюп. Целью маневров был разворот крейсера в позицию, из которой «Ястреб» мог повредить его кормовую обшивку, а за ней — генераторы и двигатель. Александр дал Эрлу последнюю инструкцию: «Все время держи со мной связь!» и умчался на оружейные палубы.

Весь экипаж уже надел скафандры. Александр тоже по пути облачился в него и уселся за контрольный деформатор. По этому орудию корабельный компьютер будет учитывать вращение, допуски, параллакс, промахи, и исправленные данные будут введены на остальные деформаторы. Та же система была и на лазерных пушках. Там к контрольному орудию приник помощник Борнссона, инсектоид по имени Зубар, имя которого целиком никто не мог запомнить (оно имело больше пятнадцати слогов, поэтому его сократили до первых двух). Сейчас большие фасеточные глаза инсектоида приникли к прицелу главной пушки, а усики его порывисто вздрагивали от возбуждения в предвкушении боя. Кроме них, стрелков за орудиями не было, остальными орудиями управлял компьютер.

Через сетку прицела Александр смотрел на яркие звезды, блестящие, словно алмазы на черной бархатной подстилке. Скоро они померкнут под слепящими лучами лазеров. Эрл оставил в рубке включенной громкую связь, и Александр слышал напряженные голоса друзей. Эркин ушел в носовую орудийную башню, которую оборудовали деформатором и трехсотмиллиметровым лазером, и приготовился открыть огонь. Сиссианский крейсер сделал пару выстрелов, но расстояние было еще слишком велико, и лучи только с шипением прошлись по отражателям «Ястреба», не причинив им вреда.

Но вот дистанция сократилась, и корпус шлюпа начал содрогаться от ударов энергии, которую посылали восемь носовых пушек крейсера. Эркин спокойно, словно на тренировочном стенде, прицелился и сделал первый выстрел. Александр установил прерыватель на сдвоенные орудия: сначала включался деформатор, чтобы разрушить обшивку, а за ним, с опозданием на долю секунды, стрелял лазер. На носу крейсера между двух пушек появилось искореженное пятно двух метров в диаметре, и сразу же туда ударил лазерный разряд. Во все стороны брызнул расплавленный металл, окалина, быстро остывая, заструилась вдоль корпуса крейсера.

Но первый выстрел еще не пробил толстой брони, поэтому Эркин сделал еще четыре. Бортинженер, видимо, повредил контрольную пушку, так как носовые орудия крейсера замолчали. Сразу же после этого Эрл подал сигнал Александру и произвел разворот. На таком расстоянии можно было рассматривать сиссианина невооруженным глазом. Если бы корабли прошли таким курсом еще минуту, команда «Ястреба» имела бы реальный шанс познакомиться с абордажным отрядом, находившимся на борту крейсера. Но этого допустить было нельзя — если подоспеют остальные корабли противника, то конец боя не будет вызывать никаких сомнений. Для этого даже не понадобится абордажная команда с ближайшего крейсера. Александр включил деформаторы на полную мощность и нажал на гашетку.

Хотя шлюп вращался, но на прицеле он постоянно видел устойчивое изображение вражеского крейсера, передаваемое бортовым компьютером, иногда прерывающееся, когда огонь пушек сиссиан накрывал датчики слежения. Он не отпускал гашетку и видел, как с кормы крейсера летят осколки обшивки и отражателей, вырванные сжатым гравитационным полем, посланным деформатором. Зубар ритмично поскрипывал, наверное, пел боевую песню своего народа, но это не помешало ему методично стрелять в образовавшиеся бреши.

Лучи лазеров ярко вспыхивали на неповрежденных отражателях крейсера, а при попадании в места, куда уже выстрелил деформатор, они будто бы гасли, на самом деле производя страшные разрушения. Беззащитные перед новым оружием, сиссиане, однако, жестоко боролись за свое выживание. Они имели в двадцать раз больше пушек, чем их маленький противник, и ливень энергии обрушивался на «Ястреб».

В рубке управления Тор проинформировал Эрла, что в трех местах уже стоят запасные отражатели, но тут огонь крейсера прекратился, и он, лишенный двигателя, начал отставать от «Ястреба». Александр в запале боя продолжал стрелять, когда услышал вопль Эрла: «Таулер, полный ход!» и шлюп начал стремительно уходить от беспомощного крейсера.

Капитаны других кораблей сиссиан ругались на чем свет стоит, но ничего не могли сделать — они были еще слишком далеко от места боя. «Враг номер один» прорвал смертельную ловушку и во второй раз ускользнул от них, и теперь его дюзы прощально светили голубым светом. Тракат, наблюдавший за происходящим через телестерео, в ярости хотел отправить экипаж пострадавшего крейсера в конвертер, но остыл и велел адъютанту подготовить приказ о поголовном их награждении боевыми орденами. «Правда, не знаю, как они воспримут награду за поражение, понесенное от шлюпа», — подумал Тракат.

«Ястреб» шел по центральной торговой магистрали сиссиан, что называется «с наглой мордой». Эрл, улыбаясь во всю ширь своего рта, демонстрировал при этом акульи зубы, свойственные тиранцам. Тор насмехался над ним:

— С твоей улыбкой надо работать парламентером и заверять противника о мирных намерениях.

Эрл не оставался в долгу:

— Если отправишься в разведку ночью, то тебе не дадут никакого торканского комбинезона, тебя все равно никто не увидит.

Александр, Эркин и проспавшийся Борнссон, удрученный тем, что пропустил такой бой и, следовательно, что понесет наказание в виде лишения части добычи, не обращая внимания на подтрунивания Тора и Эрла, обсуждали дальнейшую стратегию.

Сейчас они шли к созвездию Медузы Тита — там находилась межгосударственная ярмарка. Прибывшие на нее и нарушившие мирный договор карались лишением кораблей и смертью. Незамедлительно. На подступах к планете-ярмарке путь для торговцев был безопасен — руководство столичной планеты Медуззер постаралось на совесть, установив даже несколько боевых станций. Кроме того, местные патрули постоянно курсировали, охраняя медузианское пространство от нежелательных элементов, коими являлись пираты, рейдеры и официальные Вооруженные силы недружественных государств.

Благодаря таким мерам ярмарка приобрела необычайную популярность и до настоящего времени в обитаемых галактиках больше не было ни одного столь же крупного базара, работающего без перерыва. Таким образом, если торговец добирался до безопасных бакенов, то дальше уже мог не опасаться ни рейдеров, ни пиратов. Но по дороге его имущество могло несколько раз поменять хозяев.

Сейчас, когда сиссиане полностью завершили захват Объединенных Республик, казалось, приток государственных и частных компаний должен был бы уменьшиться. Но гонимые жаждой наживы торговцы шли на риск быть ограбленными рейдером или сиссианами и прилетали сюда продать свои товары и закупить иноземные. «Ястребу» встретились уже четыре корабля, но ни один из них не принадлежал сиссианскому союзу, и поэтому они мирно прошли своей дорогой. Правда, с последним кораблем произошел небольшой казус: когда Александр запросил о его принадлежности, капитан, видимо, заподозрил их в нехороших намерениях и открыл орудийные порты, но все же ответил на запрос. Узнав, что судно принадлежит частному владельцу с Атрекса, Эрл улыбнулся и сказал, что его корабль их не интересует. Седой капитан почесал затылок и убрался от греха подальше. Именно после этого случая Тор и скалился насчет роли зубов Эрла при заверении в мирных намерениях. Внезапно тиранец прервал шутливую перепалку и указал на монитор.

— Два торговца с сопровождением, не иначе сиссиане.

Александр крикнул в коммуникатор: «По местам!» и включил двигатель. Борнссон бросился вниз к орудиям, а Эркин наоборот — в носовую башню. «Ястреб» набрал скорость и помчался наперерез каравану. Эрл настроил передатчик на общую волну и проговорил:

— Внимание, торговому каравану! Приказываю остановиться! Назовите государственную принадлежность и порт приписки.

Включилось телестерео и появилось изображение капитана сторожевика. Это был сиссианин, он гневно крикнул:

— Эй, кто ты такой? Ну-ка включи свой визор, чтобы я мог видеть, кого я сейчас поджарю.

Эрл махнул рукой.

— С ними все ясно, щас мы их…

Александр задержал его.

— Погоди, зачем лишние жертвы, надо же вежливо… — И он «вежливо» обратился к сиссианину: — С вами говорит капитан рейдера «Ястреб». Я предлагаю вам сдать свой груз и убираться отсюда целыми и невредимыми. В противном случае…

Сиссианин издал булькающий звук, и изображение исчезло. Зато спустя десять секунд сторожевой корабль открыл огонь. Но экипаж рейдера, уже выдержавший два боя с тяжелыми крейсерами, конечно, не был этим устрашен. Зубар действовал по методике, хорошо себя ранее зарекомендовавшей. Вскоре эсминец прекратил огонь и перестал существовать как боевая единица сиссианского флота. Его разбитый и сожженный остов летел, вращаясь, вслед кораблям, которые он не сумел защитить.

В рубке «Ястреба» вновь включилось телестерео и возникло изображение командора каравана. Сиссианин с бешенством в глазах заявил, что проклятые рейдеры могут забирать груз. Александр помнил о судьбе, постигшей Паккера, поэтому приказал, чтобы все экипажи собрались на одном корабле. Оставшиеся случайно или намеренно будут сочтены диверсантами и уничтожены без предупреждения. Когда его приказание было выполнено, абордажная группа во главе с Королевым перешла на корабль противника. Затем операцию повторили с другим судном. Александр вновь связался с командором и заявил ему, что в компенсациею за оказанное сопротивление команда «Ястреба» конфискует один корабль в качестве приза.

Ругательств, которые выкрикивали командиры кораблей и обе команды, хватило бы на солидный энциклопедический том, но противопоставить нахальным рейдерам они ничего не могли. Когда сиссиане удалились, а «Ястреб» и призовой корабль переместились на другое место, Александр попросил Эркина прикинуть приблизительную стоимость добычи. Кенеб поколдовал над компьютером и объявил, что не хватает еще тысяч сорок, даже если они продадут призовой корабль. Было решено продолжить рейд, и только через шесть дней «Ястреб» отправился в обратный путь. На подходе к Танжеру Александр чуть не сломал телестерео, пытаясь найти новости о захвате ТНС сиссианами. Слава космосу, ничего подобного не услышал!

Приближаясь к Танжеру, Александр приказал развить наибольшую разрешенную скорость, чтобы затруднить сиссианам поимку шустрого шлюпа. То ли сиссиане отказались от попыток поймать их на обратном пути, то ли просто прошляпили, но только их никто не остановил. При этом призовой корабль отстал настолько, что вошел в территориальное расположение Танжера только тогда, когда «Ястреб» уже плавно опустился на свое место в Хал-Стронге. Александр временно запретил выход в город на случай неприятных неожиданностей, а сам послал вызов Ломелю. Тот не заставил себя долго ждать и уже через сорок минут поднимался по трапу, кобальтово-синий (все-таки брукийцы — голубокожие) и отдувающийся от жары. Поздоровавшись, он ринулся прямиком в грузовой трюм, но нашел там только три ящика с ароматической смолкой с Апреля. Торговец негодующе заявил:

— Ребята, если вы попытаетесь убедить меня купить эту смолку за сто двадцать тысяч, то я немедленно выхожу на пенсию.

Александр рассмеялся:

— Не волнуйся, сначала поведай нам последние новости, а потом поговорим о делах.

Торговец успокоился и начал:

— Один мой знакомый, капитан рейдера, рассказал интересную вещь, будто бы дней восемь или девять назад видел, как какой-то маленький корабль вступил в бой с крейсерами сиссиан. Его полностью окружили, а тот, не долго думая, открыл огонь, вывел из строя один крейсер и ушел по своим делам. Моему знакомому, однако, никто не поверил, хотя сиссианские крейсера действительно болтались на границах Танжера, о чем не раз и не два распиналось телестерео. Но сейчас мне подумалось: а вдруг этим маленьким рейдером был «Ястреб»? Время совпадает, да и ваши десятисильные отражатели явно побывали в хорошей переделке.

Александр и Эрл переглянулись, капитан пожал плечами, и первый помощник сказал:

— Ты прав в своих догадках, умный торговец. Это и в самом деле был «Ястреб». Не спрашивай, каким образом мы это сделали, и тебе будет спокойнее, поверь. Теперь расскажи нам о яхте.

— О, яхта в отличном состоянии! Самая лучшая отделка, самые новые и мощные отражатели и пушки! Внутри обстановка «суперсалон». Я скажу вам, что по справедливости должен был бы поднять цену на двадцать процентов от прежней. А скорость! Эта яхта способна выиграть первый приз на Больших гонках! Только за это не жалко заплатить сто девяносто тысяч…

Александр замахал на него руками.

— Остановись, если ты еще пять минут будешь ее расхваливать, то цена поднимется вдвое! Мы же с тобой договорились о ста пятидесяти тысячах плюс преимущественное право на наш товар. Вспомни о крейсерах, Ломель!

Торговец вздохнул. Ох и хитер этот Морозов! Напомнил о крейсерах так тонко, что он подумал не только о богатой добыче, раз они сумели справиться с этими здоровущими кораблями, но и об их силе, способной побеждать лучшие боевые машины современности. Как говорится: кнут и пряник.

— Ладно, ладно, — примирительно пробормотал Ломель. — Я ничего такого не имел в виду. Но к вопросу о яхте: где ваш товар? Не хотите же вы сказать, что прошлялись больше недели невесть где и привезли только три ящика смолки, которая от силы потянет на сотню кредитов?

Эрл усмехнулся:

— Не сотню, Ломель, а тысячу двести, мы уже подсчитали. Это даже с учетом скидки на происхождение товара.

— Да? Странно. Возможно, я ошибся маркой.

— Когда шел сюда, корабль рядом видел? На нем и находится товар.

Они вылезли под пекущее солнце Танжера и прошли по раскаленным плитам космодрома к призовому кораблю. Там Ломель принялся заниматься привычным делом: сортировкой и оценкой. Вдруг он выпрямился и, держа в руках небольшой бюстик, спросил:

— А это что за штука? Этот кусок бронзы я совсем не намерен покупать.

Эркин взял у него бюст и проговорил:

— Когда-то я читал про этого человека. Его звали Наполеон, и он был великим полководцем. Он жил больше тысячи лет назад, так что эта скульптура на данный момент является антиквариатом высшей пробы. Интересно, где это сиссиане откопали ее? — Увидев, что Ломель недоверчиво поджал губы, Эркин продолжил: — Ты можешь не верить, тогда я ее возьму себе в счет причитающейся мне доли.

Торговец не стал спорить и занялся подсчетом, но нет-нет да поглядывал на бюст в руках бортинженера. Наконец он закончил и объявил:

— По моим данным, сумма составляет сто тридцать четыре тысячи.

Александр удовлетворенно кивнул — их подсчеты примерно совпадали.

— Добавь сюда еще шестнадцать двести, и будет полный порядок.

Ломель вздернул подбородок.

— На этот раз я вам даю сумму без преуменьшений.

— Нет, нет, уважаемый, не подумай ничего плохого! Просто тысячу двести за смолку и пятнадцать за этот корабль.

— Но он мне не нужен!

— Нам тоже, поэтому и отдаем его тебе всего лишь за пятнадцать тысяч.

Торговец быстро подсчитал: корабль в таком состоянии стоил от восемнадцати до двадцати пяти тысяч кредитов. Он все равно оставался в выигрыше и согласился. Ломель вызвал своих помощников и охрану, а заодно и нотариуса, чтобы не мотаться по городу, подписывая договоры. Торговец уже уходил, но вдруг резко остановился и небрежно сказал Эркину:

— Э-э, уважаемый господин Кенеб, я бы хотел поподробнее узнать о том бюстике. Ну который вы оставили себе.

Эркин нахмурился:

— Я настолько давно читал про Наполеона, что уже ничего больше и не помню. Но насчет антикварной ценности не сомневаюсь.

Ломель всё так же небрежно осведомился, не сможет ли господин Кенеб продать ему эту безделушку, скажем за триста кредиток. Эркин мрачно посмотрел на торговца.

— Ломель, я же сказал, что бюстик — это антиквариат, но антиквариат высшей пробы. А ты мне предлагаешь каких-то жалких триста кредиток. Я вообще не хочу его продавать. Ни за какие деньги!

Через пять минут он продал бюст Наполеона за пятьсот кредиток. Всем было хорошо, все были довольны. Если бы Эркин знал, что его слова и впрямь оказались пророческими и Ломель впоследствии продал бюст за две с половиной тысячи кредитов, а впоследствии с аукциона неизвестный коллекционер выкупил этот кусок старой бронзы за пятнадцать тысяч, то его настроение несколько испортилось бы. Но он не мог предвидеть будущее, а потому остался вполне доволен полученной суммой.

Спустя час формальности были улажены, документы на приобретение яхты оформлены на Морозова как ответственное лицо, и команда «Ястреба» вступила во владение кораблем. Весь экипаж поголовно выстроился возле белого корпуса яхты и зачарованно смотрел вверх. Наконец Тор ткнул локтем в бок Александра.

— Иди первый, ты же капитан.

Александр подошел к открытой двери входного шлюза, потрогал белый хардитовый корпус и, оглянувшись назад, сказал:

— Чего рты пораскрывали? Заходите, теперь это наш корабль. Казню первого, кто намусорит!

Если снаружи яхта представляла собой прекрасное зрелище, то внутри она являла чуть ли не предел желаний. Стены были чуть матовыми, с различными оттенками. Личные каюты для экипажа были раз в пять больше, чем на «Ястребе», и, конечно, их обстановка не шла ни в какое сравнение с каютами шлюпа. По личному мнению Александра, удобств было намного больше, чем нужно. Один только бар чего стоит! Пожалуй, надо было сразу сказать Ломелю, чтобы он демонтировал бар — теперь во время полета ребят отсюда и деформатором не выковырять!

Но это же яхта, а не крейсер. Вспомнив о крейсерах, он пошел в рубку посмотреть на управление. А по пути заглянул в лабораторию, да там и застрял. Эта шикарная «лаба», обставленная по последнему слову техники, напомнила ему о Корфу, о вонючих джунглях, о гнетущей жаре и безысходной тоске по свободе. И, главное, о синих, бездонных глазах Ирины. Ход его мыслей прервало появление черного добродушного лица Тора.

— А, вот ты где! Мы повсюду ищем капитана, а ты опять взялся за свое любимое занятие. Теперь во время полета тебя отсюда не вытащить.

Александр огляделся — лаборатория была довольно хорошо укомплектована. А ведь Тор прав: исследования можно и нужно продолжить. Он решил докупить необходимое оборудование, так как был уверен, что еще есть варианты развития многогранной темы деформирования гравитационного поля. Взять, к примеру, две такие разные области, как скорость звездолетов и новое ужасное оружие: они имели только одну точку соприкосновения — гравитацию. И, если покопаться, можно найти еще не одно решение задачи. Тор хлопнул капитана по плечу, потащил за собой в рубку и начал хвастаться своим штурманским местом. Александр задал ему вопрос, и Тор понял, что мысли капитана далеки от яхты.

— Тор, ты сам служил в СБ и знаешь, как они настырны, если хотят добиться своей цели. А ЭТА цель оправдывает все средства, но тем не менее сиссиане не трогают нас уже дней десять. Как ты думаешь, почему?

Обычно веселое, лицо Тора приобрело серьезное выражение.

— Да, ты прав. На фоне наших последних успехов я перестал задумываться об этом. Они не отступятся… по идее, не должны отступиться…

За этим разговором их застал Эрл. Он уже хотел поделиться с ними каким-то радостным открытием, но, узрев озабоченные физиономии, осекся. Тор рассказал Эрлу об их разговоре, после чего в рубке повисло тяжкое молчание. Александр машинально уселся в кресло первого пилота и, положив руки на штурвал ручного управления, задумался. Наконец он встал, подошел к коммуникатору и объявил:

— Внимание! Говорит капитан. Всему экипажу немедленно пройти в кают-компанию.

Первый помощник и штурман молча переглянулись и двинулись вслед за капитаном. Когда все собрались, Александр начал объяснять ситуацию:

— Ребята, вы знаете меня недолго, но мы с вами одержали уже четыре победы над сиссианами. Это не просто победы над равным кораблем, это — разгром сильного и хорошо вооруженного противника. Мы смогли задать взбучку сиссианам лишь благодаря тому оружию, которое я назвал деформатором. В данный момент у них нет ничего способного противостоять ему, но я знаю, что очень скоро группа ученых раскроет секрет. Этой проблемой на Корфу занимаются лучшие умы, и, чувствую, ждать осталось недолго. Мы уже дважды выиграли сражения с тяжелыми крейсерами, но то, что два раза хорошо — на третий раз противно. Мы попросту можем попасть в такую ловушку, из которой нас не спасет даже деформатор.

Для этого много и не нужно — всего лишь побольше огневой мощи, сосредоточенной на нашем корабле. Так вот, — Александр прошелся по просторной кают-компании, экипаж молча следил за ним. — Поскольку окончательную разработку оружия произвел я, то я и принимаю решение широко обнародовать секрет. Само собой, это не избавит нас от мести сиссиан, но, по крайней мере, они перестанут непрерывно охотиться за нами. Однако, прежде чем сделать это, я решил поставить вас в известность. Вы подписывали со мной контракт, в котором есть жесткие условия из-за владения новым оружием. Теперь в этом не будет надобности. В общем-то, с точки зрения законов Братства я первый нарушаю условия контракта… Поэтому если кто-то желает выйти из состава экипажа, он получит свою долю от прибыли двух рейдов. Кто хочет остаться — добро пожаловать! Из нового контракта будут вычеркнуты условия о смерти за разглашение, но и только. Все остальные пункты будут сохранены.

Александр оглядел притихший экипаж.

— Поверьте, сделать это меня вынуждают обстоятельства. Еще до выхода в рейд в банке был оставлен пакет документов с технологией изготовления деформатора, который должны были огласить в случае нашей гибели. Но пока это будет сделано, сиссиане успеют вооружиться и раздавят Конфедерацию, как пустой орех. Почему я волнуюсь за Конфедерацию? Да потому, что она единственная сила в нашей галактике, которая способна сокрушить сиссиан. А они должны быть остановлены на своем захватническом пути. Итак: принимайте решения, я свое уже принял.

С этими словами Морозов сел в кресло. Команда, включая Эрла, Тора и Эркина, была удивлена неожиданным решением капитана, но они были достаточно искушены в военном искусстве, чтобы понять: на их стороне дважды оказалось чертовское везение. Зажми их два крейсера между собой — и шлюп сгорел бы под совместным огнем ужасных машин разрушения. Но с другой стороны, теперь и противники будут вооружены подобным оружием. Видимо, Сергея Королева мучила эта мысль, потому что он спросил:

— Капитан, худо-бедно, но мы разбили эти крейсера, а теперь они вооружатся деформаторами и нам крышка.

— Ты еще не понял. Сергей. Сиссиане чуть позже сами найдут решение проблемы, но тогда их уже будет трудно остановить. Представь себе ситуацию: сизые создали свои деформаторы и напичкали свои крейсера ими. Как ты думаешь, сколько продержится эскадрилья конфедеративных «Паллад» против «генералФоров», вооруженных деформаторами?

— Три минуты, — мрачно сказал Королев, понявший наконец, куда клонит капитан. — Но ведь…

— Раньше и я думал так же, как и ты, но события последних дней показывают, что надо действовать. И быстро!

— Но, капитан, ничего же не произошло! — подал голос Борнссон.

— Вот именно! Я готов голову заложить — СБ сиссиан знает о нашем местонахождении и хочет вторгнуться на территорию ТНС, но, наверное, кто-то из «высших» не одобрил этого решения. Не хочет портить отношения со своим сейфом. Не будь у них другого выхода — финансовые вопросы их бы не остановили. Следовательно, другой путь у них есть. И это может быть только одно: они готовы создать собственный деформатор. Значит, мы должны подвести контрмину: как можно быстрее разгласить этот секрет, чтобы восстановить равновесие. Скорее всего, сиссиане будут охотиться за нами из чистой мести, но тут уж ничего не поделаешь. Зато они не окажутся «на коне»!

Королев, бесшабашный, как всегда, махнул рукой и крикнул:

— Ну и черт с ними! Что ж я должен из-за этого стать фермером и рыться в земле? Кэп, я остаюсь!

Таулер, одетый в форму генерала-протектора Таринского содружества (и где он успел ее раздобыть?), присоединился:

— Я тоже остаюсь. У этой малышки, — он любовно похлопал ладонью по переборке яхты, — отличные машины. А если капитан доработает их так же, как и движки «Ястреба»… да мы всех сделаем на любой трассе! Я думаю, мне найдется применение. Я с вами, капитан!

По одному все высказались за то, чтобы остаться в экипаже. Зубар, в фасетчатых глазах которого искаженно отражались присутствующие, скрипуче спросил:

— Капитан, я хочу задать вопрос: вы можете создать защиту от деформатора? Вы сделали супероружие, так сделайте и суперзащиту!

Экипаж уставился на Александра. Он почувствовал их напряжение, но решил ответить честно:

— Я уже думал над этим вопросом. Пока такой защиты нет, но, вполне вероятно, сделать можно. Однако сиссиане тоже не дураки и в свою очередь создадут такую же защиту, если не лучше. Вероятнее всего, гораздо лучше, ведь у них неизмеримо больше и времени, и ресурсов — финансовых и человеческих. В смысле, сиссианских. Но в данный момент я нахожусь от них на шаг впереди. Здесь, на яхте, есть мини-лаборатория, и если ее оснастить необходимой аппаратурой, то… угу… — Александр призадумался. — Да, пожалуй, я смогу сделать это при наличии времени. Вот только сомневаюсь, что его будет достаточно для решения такой важной проблемы. Все-таки деформатор я делал долго… а до этого Аллиган, мир праху его, невесть сколько изучал…

Команда оживленно зашепталась. Александр поскреб подбородок и сказал:

— Эрл. Ты и Борнссон будете руководить установкой новых деформаторов, здесь на яхте. Таулер и Тор — займитесь двигателями. Вы знаете, как переделывать поляризаторы. Нечего на меня смотреть так удивленно! Таулер, ты уже знаешь все, что знаю я об ускорении — вот и действуй, моя помощь тебе не нужна. Королев, ты отвечаешь за охрану яхты и «Ястреба». Никого не подпускать к ним без моего согласия. Увольнения в город пока запрещены. Эркин, едешь со мной к Зидерсу. — Александр огляделся, как бы вспоминая, не забыл ли он чего-нибудь. — Да, все материалы для изготовления деформаторов будут доставлены сюда. Те, кто пока не занят, осваивайте матчасть, изучайте корабль. Чтобы через два дня вы по «Звезде» могли с закрытыми глазами от двигателя до носовой пушки перебираться! Все, приступайте! Эркин, пойдем.

Раздался голос Королева, приказывающего разобрать ручное оружие. Таулер и Тор, взяв двух человек в помощь, удалились в машинное отделение. Эркин подошел к Александру и они, вооружившись бластерами, станнерами и вибромечами, отправились к Зидерсу.

 

Глава 22

Друзья вызвали такси прямо к выходу из космопорта и, назвав адрес, взмыли в небо. Водитель посмотрел на них, вооруженных до зубов, понял, что они рейдеры, и не стал заряжать цену — кто их знает! С такими, как эти двое, он уже несколько раз нарывался на неприятности, и повторений ему не хотелось.

Сверху открывалась панорама Порт-Хала: оранжевое солнце в синем небе отражалось в сверкающих небоскребах и стеклах пролетающих мимо флаеров. Днем жизнь в деловой части города кипела и била ключом. Сверху было видно, как дельцы всех мастей и рас, маленькие, как муравьи, бегают внизу. Зато ночью оживление спадало, и на работу выходили те личности, чей бизнес был не так безопасен для здоровья окружающих, а также проститутки и полицейские (кстати, рабочая деятельность двух последних категорий тоже нередко наносила ущебр здоровью жителей Порт-Хала). Конечно, и днем полиции было достаточно, но основная часть их работы приходилась на ночное время суток.

Александр вспомнил про копов по той причине, что полицейский флаер с воем включенной сирены пронесся мимо них на бешеной скорости. Водитель такси процедил сквозь зубы какое-то ругательство им вслед. Спустя минуту справа сверху, нарушая все правила движения, юркий двухместный «спринтер», подождав, пока уйдет полиция, спикировал на такси, в котором находились Эркин и Александр. Водитель, пытаясь избежать столкновения, свернул влево, вплотную приблизившись к встречной дорожке, отмеченной пульсирующими бакенами. На полосе встречного движения длинный «суперрекорд» внезапно развернулся и полетел вслед за ними. Эркин мгновенно оценил ситуацию и крикнул водителю такси:

— Засада! Опускайся вниз! Живо!

Водитель не успел приступить к выполнению экстренной посадки, как мощный разряд энергии ударил сзади во флаер. Такси качнуло, и оно, кренясь направо, начало падать. Двигатель находился на днище, но, видимо, его задело, потому что флаер стал двигаться рывками. Александр крикнул водителю, чтобы тот сажал машину на крышу высотного здания банка. До земли они бы не дотянули, разве что куском мертвого металла. Как бы в подтверждение этого мнения, со «спринтера» сделали еще один выстрел, и капли расплавленного металла и пластика обожгли руку Александра.

Теперь вместо правой двери у такси было зияющее отверстие. Морозов выхватил из кобуры бластер и сделал несколько выстрелов, но, конечно, никуда не попал. Ручному, даже крупнокалиберному оружию никак не сравняться с лазерной пушкой, и ее третий выстрел окончательно добил такси. Двигатель смолк, начали появляться искры и огонь. Водитель не растерялся и отключил генератор прежде, чем тот накопил энергию, достаточную для взрыва. Но это не могло спасти их — флаер падал, как консервная банка.

К счастью, такси уже находилось над крышей какого-то учреждения. Защитные автоматические уловители сработали мгновенно, зафиксировав падение чужеродного предмета. До крыши оставалось еще метров десять, когда такси тряхнуло и оно начало медленно опускаться, удерживаемое полем захвата. Из диспетчерской выбежали служащий с двумя охранниками, чтобы вручить счет за использование посадочной энергии. Александр был готов заплатить, ибо лучше расстаться с несколькими кредитками, чем шлепнуться с высоты тридцати метров на крышу.

Однако имелся и минус: уловители слишком медленно опускали такси, и вскоре еще один выстрел настиг истерзанную машину. Несмотря на вентиляцию в виде дыр в корпусе, внутри все заволокло дымом. Александр жестом показал Эркину вниз и прыгнул сам. До крыши оставалось еще метров пять, но он самортизировал, перекатившись на бок, причем рукоять вибромеча больно воткнулась в ребра. Александр зигзагами бросился бежать к диспетчерской, не оглядываясь и надеясь, что Эркин все правильно понял и его не подстрелят.

Охранники, увидев, что творится, открыли стрельбу, но огонь ручного оружия сильно слабел с расстоянием и только слегка обуглил краску на лакированном покрытии «спринтера». Александр метнулся направо и сделал три выстрела. Так как он находился к противнику гораздо ближе охранников, то его огонь проделал три дыры в корпусе флаера. Спортивная машина взмыла вверх, и за ней стало видно, как идет на посадку «суперрекорд». В того стрелять смысла не было: он весь покрыт отражателями, недаром эта машина стоит кучу денег. Александр увидел Эркина, бегущего к охранникам, и припустил вслед за ним.

Но из-за остановки он теперь не успевал добежать до укрытия — «рекорд» явно настигал жертву. Тяжелая машина пролетела над его головой и опустилась между ним и диспетчерской, перекрывая путь к спасению. Из нее выскочили два человека, вооруженных станнерами.

«Это не СБ. Хотят взять живьем, значит, какой-нибудь свободный охотник решил разбогатеть», — догадался Александр и открыл по ним огонь.

Люди из флаера прыгнули в разные стороны, и выстрелы рейдера только сожгли немного внутренней обшивки салона. Один успел спрятаться внутри машины, а другой скрылся от Александра за корпус «рекорда», но тут же около него зашипели по броне выстрелы охранников. «Спринтер» развернулся и пошел к напарнику на помощь. Он сделал нарочито неточный выстрел по Александру, расплавив покрытие крыши метрах в двух от него, затем на крутом вираже выпустил заряд прямо в диспетчерскую комнату.

Пушка извергнула яркий свет, и большие тонированные стекла помещения посыпались в разные стороны мириадами осколков. Центральный пульт и силовой шкаф ослепительно взорвались, служащий, говоривший что-то по телестерео, погиб мгновенно. Стрелок, сидевший внутри «рекорда», воспользовался прикрытием сверху. Хотя для станнера дистанция была великовата, но в Александра попали — его левая нога онемела и перестала слушаться. Вот и все! Сейчас еще один выстрел, и он, перевязанный розовой ленточкой, попадет прямиком в СБ.

Так бы оно и случилось, не соверши ошибку водитель «рекорда». Он увидел Эркина, бегущего на помощь Александру, и решил поддержать напарников огнем. Но едва он опустил стекло с лазерным отражателем, как выстрел Эркина, сделанный в запале, практически наобум, ударил в образовавшуюся щель и расплавил часть штурвала и пульта управления. Генератор «рекорда» выключился, отражатели без доступа энергии перестали быть неуязвимыми для лазерных лучей, что тут же испытали на себе водитель и стрелок из салона. Третий нападающий, увидев, что дело обернулось худо, отчаянно замахал руками, чтобы его забрал «Спринтер».

Что его и погубило: едва человек выпрямился, как в него вонзился бластерный разряд, и он, обугленный, сполз на покрытие площадки. Пилот «Спринтера» понял, что захват не удался, но решил довести дело до конца и если не взять Морозова живым, то хотя бы уничтожить его. Машина развернулась по крутой дуге. Александр, с неподвижной левой ногой, не имел никаких шансов убить пилота из бластера раньше, чем его самого сожгут из пушки. Единственным, крохотным шансом на спасение было отпрыгнуть в сторону за долю секунды до выстрела. Александр выпрямился и, демонстративно расставив руки, выронил бластер. Но, будучи уверенным, что пилот «Спринтера» не клюнет на этот жест, он тут же прыгнул вперед и направо, затем совершил кувырок налево, насколько позволяла онемевшая нога.

Эркин стрелял с такой скоростью, что чуть не расплавил ствол бластера, но только сделал пару дыр в корпусе флаера, не достав ни до двигателя, ни до пилота. Александр метался по крыше, и разряд из пушки расплавил покрытие рядом с ним. Он бросился к «рекорду», надеясь включить генератор. Панель управления обуглилась основательно, и заставить заработать двигатель в тот короткий срок, который остался до следующего выстрела «Спринтера», было невозможно.

Кенеб израсходовал всю энергетическую батарею своего бластера и теперь стрелял из станнера, пытаясь достать пилота стан-лучом. Тот, однако, не собирался давать ему такой возможности, он развернул свой красный спортивный флаер так, чтобы корпус защищал его от станнера, и выстрелил по машине, в которой прятался Александр. Луч насквозь пробил крышу и пол «рекорда», по пути разрезав мертвеца. В салоне еще больше завоняло паленым мясом.

«Похоже, мне каюк», — подумал Александр.

Но тут послышался дикий вой приближающихся полицейских флаеров. Как выяснилось позже, служащий перед гибелью успел-таки вызвать охрану. Раздался усиленный мегафоном голос:

— Прекратить стрельбу! «Спринтер» — опустись на площадку! Опускайся, кому говорят! Через пять секунд открываем огонь!

Но в спортивном флаере сидел профессионал. Он прекрасно знал, что последует за приглашением сесть, и сделал, казалось бы, нелогичный ход. Вновь сверкнула пушка, не причинив, впрочем, никакого вреда бронированной полицейской машине, после чего «Спринтер» пошел на таран. Полицейский флаер мотнулся в сторону, чтобы избежать удара, а «Спринтер», гораздо более маневренный, проскочил в образовавшуюся брешь, взмыл вверх и, сделав мертвую петлю, вошел в вертикальное пике, двигаясь вдоль стены здания. Полиция бросилась за нарушителем, но верткая, маленькая машина легко ушла от них через лабиринт кривых улочек.

Эркин помог Александру выбраться из разбитого «суперрекорда». Не считая онемевшей ноги и нескольких легких ожогов, капитан был в порядке. Спустя пять минут полицейские машины вернулись ни с чем. Стражи порядка учинили допрос Александру, Эркину, водителю такси и охранникам. Все показания совпали, так что полисмены не смогли ни к чему придраться и разрешили всем разойтись. Таксист возмутился:

— Как это «расходитесь»?!! А кто мне заплатит за разбитую машину?

В это время подошли представители учреждения и потребовали оплатить посадочную энергию и ремонт крыши, которая стала дырявой, как решето. Началась свара и ругань. Александр, морщась и массируя левую ногу, спросил полицейского:

— Лейтенант, как вы отнесетесь к тому, чтобы отдать потерпевшим «Суперрекорд»? Его стоимость покроет все убытки, причиненные преступниками.

Патрульный равнодушно пожал плечами.

— Сейчас я пошлю запрос о принадлежности машины. Если криминала нет, то пусть забирают ее со всеми потрохами.

Через десять минут пришел ответ, что «супер» принадлежал некому Вану Сорну, который, судя по отпечаткам пальцев и сетчатке глаз, лежал мертвый около своей машины. Патрульный засвидетельствовал это и написал расписку. Таксист и представители банка обсуждали условия дележа, когда Эркин и хромающий Александр спускались на скоростном лифте. Выйдя из здания, они наняли наземный кар и без дальнейших приключений доехали к «Таверне».

Там как всегда было оживленно. Эркин приметил, что новый спирт пользуется большой популярностью. Они прошли прямо в кабинет директора, телохранители узнали их и пропустили без расспросов. Зидерс поздоровался, заметил потрепанный вид рейдеров, но не задал никаких вопросов — если надо, то расскажут сами. Излишнее любопытство нигде и никем не поощрялось.

Нога Александра потихоньку приобретала чувствительность, и он массировал икру, чтобы ускорить процесс. Эркин приступил к рассказу о имеющихся у них проблемах. Зидерс, не прерывая, выслушал его и спросил:

— Если я правильно понял, то вам нужно время в передачах телестерео и место в газетах?

— Да! — кивнул Александр. — Но сначала нам нужен хороший патентный специалист по вооружению. Если у тебя есть такой — давай его сюда. Разумеется, проценты от сделки тебе гарантированы.

Зидерс, услышав о деньгах, сразу подобрался.

— Сколько?

Александр рассмеялся:

— Ты же старый волк, Зид, и знаешь, что при крупных сделках можешь получить один процент, максимум.

— Так, значит, сделка обещает быть крупной?

— Весьма. И прибыльной.

Директор ненадолго задумался, потом набрал номер на телестерео. Он позвонил в три места, пока нашел нужного ему человека. Не вдаваясь в подробности, объяснил, что требуется присутствие квалифицированного специалиста. Когда разговор был закончен. Зидерс обратился к друзьям:

— Пока эксперт приедет, мы подкрепимся на третьем этаже. Конечно, за счет заведения.

Эркин не удержался и съязвил:

— Зид, у тебя нездоровый вид. Наверное, ты заболел.

— Почему? — не понял директор.

— Ну ты нас приглашаешь пообедать за счет заведения…

Зидерс рассмеялся и хлопнул Эркина по плечу.

— Ладно, пользуйся, пока я добрый. Надо подкрепить вас, а то вид у вас какой-то заморенный.

Они поднялись в обеденный зал на третьем этаже, чтобы приятно провести время в ожидании прибытия экспертов.

Двое экспертов оказались тиранцами. Старший из них обнажил свои полуторасантиметровые акульи зубы в недоверчивой улыбке, услышав про новое оружие. Зидерс, уже осведомленный об успехах друзей в боях с сиссианами, отнесся к этому известию менее скептически. Александр предложил проехать в Хал-Стронг и посмотреть деформатор в деле. Тиранцы с явным сомнением согласились. Зидерс тоже не удержался от соблазна поглядеть на диковинку. Эркин попросил его взять свой бронированный лимузин.

— Просто на всякий случай, — пояснил он вслух.

Зидерс сопоставил в уме просьбу и тот вид, в котором друзья заявились сюда, и согласился. Он хотел еще прихватить пару вышибал из «Таверны», но Эркин отговорил его, взамен попросив два бластера с полными зарядниками. Зидерс только головой покачал.

Лимузин приземлился метрах в пятидесяти от «Ястреба». Двое из команды сразу наставили на него оружие, еще один смутно виднелся в темноте входного шлюза. Узнав капитана, они отдали честь, но с приехавших не спускали глаз. Александр, все еще немного прихрамывая, провел их на оружейные палубы, где находились деформаторы. Старший эксперт пренебрежительно ткнул пальцем в неказистый прибор.

— Это и есть ваше сверхоружие?

За капитана ответил Эркин:

— Все именно так. Сейчас мы произведем демонстрацию.

Он удалился с младшим экспертом, чтобы установить защитный экран на некотором расстоянии от «Ястреба». Представитель космопорта также наблюдал за происходящим — хотя за тренировочную стрельбу в пределах взлетных полей уже было уплачено, но руководство Хал-Стронга жестко требовало присутствия своих служащих при таких мероприятиях. Когда все вернулись к кораблю, Александр предложил тиранцу сделать несколько выстрелов из трехсотмиллиметровой корабельной пушки по мишени.

— Это для того, чтобы вы убедились в исправности отражателя, — ответил он на их немой вопрос.

Тиранец, пожав плечами, подошел к прицелу пушки, навел ее на цель и нажал на гашетку. Ослепительный луч ударил в отражатель и рассыпался фонтаном искр. Щит стоял по-прежнему невредимый.

— Теперь наблюдайте.

Александр поставил на шкале прицела деформатора радиус поражения один метр и нажал гашетку. На первый взгляд ничего не произошло, лишь генераторы «Ястреба» слегка изменили тембр звучания. Тиранцы впились взглядом в отражатель — его там не было. То есть он находился на месте, но весь искореженный, разорванный и смятый концентрированным гравитационным зарядом. Стойка, держащая щит, и немного бетона космодрома, попавшие в сферу поражения, тоже были в подобном состоянии. Александр молча прошел к лазерной пушке и сделал из нее выстрел. Мощное орудие разметало остатки щита и прожгло длинную глубокую полосу в бетоне.

— Если вы все еще сомневаетесь в действенности работы деформатора, то мы будем искать других…

— Нет! — не дал закончить Александру старший эксперт. — Искать больше никого не надо, ваше оружие работает. Но, клянусь Абреком, это же целая революция! Какова дальность действия? Сколько энергии он потребляет? Какой у него принцип работы? — засыпали они вопросами Морозова.

— Обо всем по порядку. Пройдемте на нашу яхту, там и поговорим.

— Эй, эй, постойте! — всполошился представитель космопорта. — А кто будет платить за испорченное покрытие?

Александр оставил Эрла разбираться с крючкотвором из Хал-Стронга, а сам повел экспертов на «Звезду».

Зидерс толкнул локтем в бок Эркина.

— Вы уже успели купить яхту и не сказали мне ни слова? Это дело надо обмыть. С вас бутылка.

Эркин ухмыльнулся:

— Когда ты увидишь нашу красавицу, то потребуешь не меньше ящика.

Тиранцы, уходя с подписанными документами из патентного бюро, сказали Александру:

— Сэр, ваша технология сегодня же будет передана в Гарлейское отделение завода Галлахера.

— Не забудьте напомнить им, чтобы они сразу приступали к промышленному выпуску, иначе это может плохо кончиться. Первым делом пусть поставят несколько деформаторов прямо на территории завода. Сиссиане будут в бешенстве, и кто знает, что им взбредет в голову? А через два дня мы сделаем небольшое рекламное объявление.

Тиранцы заверили, что все поняли, и ушли. Александр и Эркин молча ехали в бронированном лимузине Зидерса, а сам директор подсчитывал, сколько будет один процент от такой грандиозной сделки.

Совет министров Сиссианского Союза поголовно находился в несколько возбужденном состоянии. Впрочем, «возбужденном» — это мягко сказано. Высшие руководители государства просто были вне себя. Генерал Тракат, напротив, выглядел ненормально спокойным, он молча смотрел на обезумевших и обвинявших друг друга министров и членов правительства. И даже диктатор Шотрат, почтивший своим присутствием заседание Совета, не удержался, чтобы не подпустить колкость в адрес коллег.

Тракат с каменной физиономией размышлял о том, что «было бы». Будь его воля: все дела шли бы по-другому, а эта шайка министров давно накормила бы собой конвертер. Он с горечью подумал, что только их недальновидность и мягкотелость позволили свершиться самой большой катастрофе в истории сиссиан, и это в тот самый момент, когда они были на пороге владения галактикой.

Два дня назад ему принесли доклад, в котором говорилось, что Морозов и Кенеб встретились с представителями завода Галлахера с Гарлея-четыре. Почему-то Тракат тогда сразу понял, что бывшие каторжники решили передать гарлейцам секрет сверхоружия, о чем немедленно объявил совету министров. И сразу же он внес предложение — собрать всю мощь сиссианских Вооруженных сил и обрушить ее на Танжер и Гарлей-четыре. Министры замахали руками и не захотели даже выслушать его доводы. Тракат, уходя, сказал, что это был их последний шанс, потом будет поздно исправлять ошибку.

Если бы у него была вся полнота власти, он бы не слушал эту кучу трусливых маразматиков, но для дела такого масштаба требовалось подтверждение всех глав ведомств — иначе это называется военным переворотом. А сегодня, когда прозвучало объявление по межпланетному телестерео, они, конечно, взбесились. Морозов собственной персоной появился в эфире и объявил, что, дескать, с этого дня наступает новая эпоха для всех государств, имеющих Вооруженные силы, и что желающим приобрести новое сверхоружие надо обращаться на Гарлей-четыре (Трипланетное Нейтральное Содружество) и т. д. и т. п. В завершение выступления он еще и поиздевался над Сиссианским Союзом, сказав, что те, кто хочет узнать, как действует новое оружие, должны обратиться к сиссианам и спросить, куда делись два тяжелых крейсера класса «генерал Фор» после боев с двадцатиместным шлюпом.

Теперь Тракат, сидя с отрешенным видом, слушал взаимные упреки и ругань министров и обдумывал дальнейшие шаги.

 

Глава 23

Прошла неделя после того памятного выступления. Александр днями и ночами работал в лаборатории «Белой звезды» — так назвали яхту. Таулер и Тор уже закончили переоборудование двигателей, о чем механик только что доложил. Эркин подсчитал, какую скорость сможет развить яхта с новыми движками, и, выпятив нижнюю челюсть, озвучил невероятные данные. Яхта и до переделки была способна преодолеть за сорок пять суток все обитаемые земли от одной границы до другой, а теперь на это ей требовалось всего лишь двадцать три дня при прежнем потреблении энергии. Присутствующие переваривали полученную информацию, когда Хандо Лоис, связист, доложил:

— Капитан, только что пришло извещение по пси-связи. «Ястреб» на подходе к Танжеру.

Дело было в том, что Александр отправил «Ястреб» с Эрлом во главе и половиной команды на Гарлей за деформаторами для «Белой звезды». Завод Галлахера по договоренности предоставил им свою первую продукцию. Сам Александр, заказав нужное оборудование, засел в лаборатории яхты и работал над созданием защиты от концентрированной гравитации, излучаемой деформатором.

Он заранее решил, что сделав ее, не станет раскрывать эти сведения. У Галлахера не дураки сидят в конструкторских бюро — сами додумаются. Сиссиане тоже не жаловались на недостаток умов, а так у «Звезды» будет небольшая фора перед всеми остальными. Шансы на то, что он сделает защиту, были довольно велики, если учесть, что Александр работал в этом направлении в общей сложности уже больше двух лет. Да и занятия с мудрым Аллиганом не прошли даром.

Александр уже представил себе, что защита должна быть искажающим гравиполем, не дающим заряду из деформатора проникнуть сквозь себя. В случае столкновения одноименных зарядов произойдет только расход энергии, но разрушения обшивки не случится. Проблема была в том, как создать такое поле, чтобы оно закрывало весь корабль. Александр перебрал несколько вариантов, но существенных успехов пока не добился. Он рассеянно переложил с места на место расчеты. Видимо, придется сосредоточить усилия на создании множества генераторов поля и расположить их по всей обшивке корабля. Подсчитанный расход энергии получился огромным, но тут уж ничего не поделаешь.

Раздался голос Эркина, говорившего из рубки:

— Саша, у входа стоят четверо капитанов рейдеров и хотят переговорить с тобой. Это интересно, тебе не кажется?

Это и в самом деле было интересно. Обычно пираты легко могли собраться в большую флотилию — благо их, в отличие от рейдеров, не сдерживали никакие лицензии. В смысле, нападай на торговца любой принадлежности. Но в большинстве своем в пираты подавались совсем отчаявшиеся существа, сами их корабли были намного хуже рейдерских. Хотя, в виде исключения из правил, среди пиратских кораблей можно было насчитать даже несколько крейсеров, законным или незаконным образом сменивших владельцев.

На рейдерских кораблях, так уж исторически сложилось, внутреннего порядка было гораздо больше. Возможно, по причине того, что минимум треть рейдерских экипажей обычно состояла из людей, которые стали на путь узаконенного грабежа вследствие финансовых неурядиц или банкротств. Другими словами, жизнь вынудила их искать такой способ заработка, профессиональными преступниками они до этого не были. Соответственно грабеж чьих-либо конкретных, а не всех подряд, торговых кораблей придавал иллюзорное оправдание этой деятельности.

Обычно рейдеры соединяли свои усилия, если предметом их деятельности являлись флотилии одного и того же государства, чтобы в случае разбирательств с недружественным патрулем невзначай не пострадать. Кроме того, рейдеры неохотно кооперировались и по той причине, что приходилось делить прибыль на число кораблей, а она, как правило, ненамного превышала ту, которую, при надлежащем везении, самостоятельно мог получить и один экипаж.

Даже четыре или пять рейдерских кораблей не могли захватить по-настоящему богатый караван, не рискуя понести при этом значительных потерь. Иногда кому-нибудь из рейдеров везло, и он захватывал мощный корабль, способный нести до двухсот пятидесяти трехсот человек экипажа, но обычно как рейдеры, так и пираты действовали в одиночку на малых и средних кораблях, выискивая одиночные суда торговцев. А уж яхты вроде «Белой звезды» и вовсе были необычайной редкостью среди рейдеров, у которых часто не хватало средств на топливо, не то что на шикарный корабль.

Сейчас у входного шлюза стояли сразу четыре капитана рейдеров, что и удивило Эркина. Об этом думал и Александр, спускаясь вниз. Он прошел мимо братьев-близнецов Волиных, охранявших вход в «Звезду», спустился по трапу и подошел к капитанам. Они поздоровались с ним и по очереди представились:

— Капитан рейдера «Хорст» — Джек Воннинг.

Это был темноволосый рослый человек с серьгой из белого металла в ухе. В нем чувствовались сила и уверенность в себе.

— Капитан «Саргоса» — Полярик Асаг.

Дигианин со странной прической на голове. Два бластера, висевшие на поясе, казались неотъемлемой его частью.

— Капитан О'Хара, рейдер «Шалун».

Это был рыжеватый, невысокий человек со сломанным носом. По его фамилии Александр догадался, что он ирландец, может быть даже выходец с Земли.

— Капитан Катерина Фобос, рейдер «Солярис».

Только сейчас он заметил, что четвертый капитан — женщина. Она была среднего роста, с черными, как смоль, волосами и неплохой фигурой. Н-да, очень неплохой. Ее миндалевидные глаза, казалось, говорили: «Только попробуй пошутить насчет женщины-капитана и узнаешь, каково на том свете». Александр улыбаться и не подумал и тоже представился:

— Морозов, капитан «Белой звезды». Здравствуйте, госпожа Фобос, и вы, господа.

— Капитан Фобос! — негодующе поправила она его.

— Простите. Чем могу быть вам полезен?

Четверка переглянулась между собой и Воннинг проговорил:

— Мы слышали ваше недавнее выступление по телестерео и пришли сюда, чтобы вы дали нам некоторые разъяснения.

— Это чертовски напоминает вызов на дуэль! — буркнул Александр.

Воннинг кашлянул и поправился:

— Простите, я не так выразился. Мы всего лишь хотели подробнее узнать о том сверхоружии, о котором вы вели речь. Наши экипажи часто работают вместе, и если мы сочтем, что новое оружие достойно нашего внимания, то можно обсудить вопрос о принятии вашего корабля в коалицию.

Фобос промурлыкала:

— И если вы не возражаете, расскажите подробнее о двух сиссианских крейсерах, исчезнувших после боя с двадцатиместным шлюпом. Кстати, эта красивая яхта не напоминает своим видом шлюп.

Александр отметил то высокомерие, которое отчетливо прозвучало в голосе Воннинга и, проигнорировав последнее замечание женщины, сказал:

— Что ж, пожалуй, я могу рассказать о деформаторе. Мы можем пройти внутрь. Но вам придется сдать оружие охране.

При этих словах дигианин схватился за бластеры, явно не желая отдавать их в чьи бы то ни было руки. Братья Волины тотчас направили на него лучеметы. О'Хара успокаивающе положил руку на плечо дигианина, и тот, расслабившись, нехотя согласился. Они прошли в кают-компанию, Александр вызвал передвижной бар и предложил каждому выбрать себе напиток по вкусу. Капитан Фобос продолжила разговор:

— Ваш корабль совсем не похож на рейдерский. Скорее на причуду миллионера.

Александр холодно улыбнулся:

— Вполне возможно. Итак, вы хотели узнать о деформаторе и сиссианских крейсерах? Но у меня создалось впечатление, что это еще не все. Чего вы не договариваете?

Глаза Фобос вспыхнули, О'Хара и Асаг заерзали, только Воннинг остался невозмутимым, но все четверо промолчали. Александр вздохнул.

— Хорошо, тогда разрешите мне изложить свои умозаключения; если я ошибусь — поправьте. — Он помолчал и начал: — Рейдеры несут большие потери в столкновениях даже со средними крейсерами защиты, значит, убытки в этих случаях превышают прибыль. Иной раз даже происходит полная потеря корабля, а то и нескольких… Иногда рейдеры объединяются во флотилии с целью уменьшения потерь и увеличения количества и качества добычи. Но с обычным вооружением, даже имея шесть кораблей, подобных вашим, нелегко овладеть караваном, защищенным всего лишь двумя средними крейсерами. Кроме того, торговцы тоже вооружены и дерутся за свои деньги и жизни. Конечно, можно собрать десять-пятнадцать кораблей, но тогда прибыль едва покроет амортизационные расходы, да и топливо стоит денег. Только запланировав набег по конкретной наводке, можно получить хороший куш — вот единственный шанс, как мне кажется. В противном случае кораблям придется рыскать по всему обитаемому космосу в поисках добычи два-три месяца, что тоже невыгодно.

Вы, услышав про новое оружие, правильно поняли ситуацию. Оно дает большую гарантию успеха и является козырем в бою на данный момент времени. Конечно, вам ничто не мешает приобрести деформаторы самим и продолжать дело в одиночку. Но теперь успех в бою будет зависеть не только от количества оружия, но и от его качества. Поэтому вы решили скооперироваться. Я могу только приветствовать это решение — как известно, в единстве сила. Однако та форма, в которую вы, — Александр кивнул в сторону Воннинга, — облекли объяснение своего визита, мне не нравится. Уж извините, но не вы будете думать, брать ли нас к себе! На сегодняшний момент ни у кого нет деформаторов. Только у моих двух кораблей. Вы, разумеется, можете приобрести новое вооружение. Вскоре. Но пока мы идем на шаг впереди всех и, будьте уверены, не упустим это преимущество. Так что, если вы сочтете нужным присоединиться к НАМ, всегда пожалуйста! Но только без создания видимости, что это ВЫ нам оказываете милость.

Воннинг вспыхнул, поняв, что это камешек в его огород. Да и остальные, видимо договорившиеся о единой линии поведения, тоже заерзали — Морозов как-то ненавязчиво выбил у них из-под ног почву, поставив их в положение обороняющихся. Капитаны помолчали, затем дигианин спросил:

— А как насчет крейсеров? Что, в самом деле, с помощью вашего деформатора можно противостоять этим машинам?

— Да, — кивнул Александр, — один крейсер мы полностью уничтожили, а второй надолго вывели из строя. Правда, оба боя были один на один, и нам тогда тоже хорошо досталось. Но не настолько, чтобы заставить нас прекратить поход. После этого мы сделали еще несколько рейдов и сожгли два средних крейсера караванной защиты. Однако тут необходимо учитывать и то, что действовали мы на шлюпе, оснащенном всего лишь четырехсильными отражателями да пушками-сотками. Сейчас наш тандем состоит из «Ястреба» и «Белой звезды» — яхты, где вы сейчас находитесь. Деньги на ее приобретение мы собрали, воюя на шлюпе… за не очень большой срок.

Рейдеры пораженно уставились на Александра, но в его словах, похоже, никто не усомнился. Катерина откашлялась и проговорила:

— В общем-то, вы все правильно сказали о наших намерениях, я только дополню. Мы хотели бы… — Она замялась.

— Мы хотели бы, чтобы ваш корабль вошел в состав нашей эскадры. На равных условиях! — закончил за нее Воннинг. — А также приношу свои извинения за ту форму, в которую было облечено объяснение цели нашего визита.

Александр удивленно приподнял брови. Вот как, у них уже есть эскадра! Однако он оценил извинения Воннинга и, улыбнувшись, кивнул головой — мир.

— Сколько кораблей у вас?

— Восемь. И семьсот человек.

— Неплохо. Но у нас есть несколько условий, которые, я думаю, вам могут не понравиться. Во-первых: наш экипаж не воюет с торговцами, принадлежащими к Конфедерации, с Корнуэлльским Сообществом, с… Словом, мы совершаем нападения только на сиссиан. Это долго объяснять, но вкратце могу сказать следующее: на мой взгляд, они слишком зарвались и чересчур попирают права других рас. Пример Объединенных Республик у вас перед глазами. Если мы войдем в состав эскадры, то она должна будет следовать этому правилу. Это даже не обсуждается. Во-вторых: у нас не только шлюп — мы, как вы видите, имеем еще и яхту, которая по мощности и качеству вооружения сейчас не уступает боевому крейсеру. Поэтому, поскольку мы имеем самое мощное оружие из вас всех, то основная часть усилий по обезвреживанию конвоя ляжет на «Звезду». Следовательно, доля от общей добычи не может быть равной для всех. Согласитесь, что мы будем выполнять наиболее опасную часть операции, значит, процентное отношение должно быть в нашу пользу. В дальнейшем, когда вы сможете вооружиться деформаторами, этот пункт можно пересмотреть, но первая часть и далее будет выполняться неукоснительно. Иначе разговор о совместной деятельности считаю законченным прямо сейчас.

Воннинг задумчиво поглаживал подбородок. О'Хара и Фобос неуверенно кивнули, зато дигианину сказанное явно не понравилось.

— Что за глупости? Проценты от добычи — это правильно, но война только с сиссианами? Почему именно они? Хотите остаться чистеньким? Перед кем? Деньги, знаете ли, не пахнут.

Александр холодно посмотрел на него — косматый, похоже, искренне не понимал. В самом деле, как он мог объяснить дигианину свою точку зрения? Он вспомнил мать и отца, смутные детские воспоминания, стершиеся за дымкой прошедших лет; годы в интернате для тех, у кого нет родителей — мальчишка попал туда по вине сиссиан. Война, бои, в которых гибли ребята из его подразделения. Конечно, их убивали и в боях с конфедератами, но сиссиане брали в плен только здоровых или легкораненых, которых можно использовать на тяжелых работах, а остальных просто отправляли в конвертер. Он вспомнил тюрьму и карцер на Сантане, жару и вонючие испарения джунглей на Корфу; Ирину, которую потерял по их милости; захват и уничтожение Объединенных Республик. Сколько жертв было при этом, никто не сообщал, а сиссианам, разумеется, и в голову не придет разглашать подобные сведения. Наконец, он вспомнил о награде за свою голову, Эркина и Тора и решительно сказал:

— Мои условия остаются в силе.

Дигианин пожал плечами и спросил:

— Какова стоимость деформаторов?

— Точно не знаю, какую цену установит завод Галлахера, но думаю, что довольно дорого — тысяч девять или десять за орудие.

Асаг забегал по кают-компании.

— Чтобы вооружиться, нам понадобится невесть сколько времени! Выходит, что два ваших деформатора будут стоить больше моего корабля!

Александр отвечал на вопросы Вониннга и О'Хары и не видел, как Асаг, отвернувшись к стене, нажал на кнопку коммуникатора, закрепленного на руке, а затем вернулся к разговору.

— …могу вам сказать, что дальность действия деформаторов не меньше, чем у трехсотмиллиметровой лазерной пушки. Главный плюс — от них пока нет защиты. Я думаю, вернее, я знаю, что на заводе еще увеличат мощность, ведь мои деформаторы были изготовлены кустарным способом. Разруши…

Александра прервал включившийся коммуникатор, и Эркин прокричал:

— Капитан, нападение! Вооруженная группа атакует главный вход!

Как только прозвучали первые слова бортинженера, дигианин что-то вставил себе в нос, вынул, казалось из ниоткуда, небольшую ампулу и бросил ее на пол. Александр, увидев его действия, хотел сжечь мерзавца, но почувствовал, как желудок выворачивается наизнанку. С тремя остальными капитанами, которые находились рядом с Асагом, творилось то же самое, только в более сильной форме.

Александр мгновенно узнал запах — это была вытяжка из желез кошмарского скунса, настолько вонючая, что вызывала временный паралич двигательной системы человека. А если вовремя не оказать помощь — приводила к летальному исходу. Все это мгновенно всплыло в памяти, и он, шатаясь и спотыкаясь, бросился к выходу из кают-компании. Дигианин попытался задержать его, но капитан «Белой звезды» практически рефлекторно нажал на курок бластера. Асаг отпрыгнул в сторону, и луч сжег только мягкое покрытие пола. Морозов вывалился в коридор и в полубессознательном состоянии ринулся к оружейной стойке.

В кают-компании он успел задержать дыхание, едва почувствовав отравленный воздух, но скоро вентиляция разнесет его по всему кораблю. На бегу капитан «Белой звезды» выпустил воздух из горевших легких и вдохнул свежий. «Пока сюда не дошло», — мелькнуло у него. Он сделал два глубоких вдоха и снова задержал дыхание. Подбежав к оружейной комнате, Александр первым делом надел шлем скафандра, и живительная струя кислорода прочистила туманившиеся мозги. Через сорок секунд (норматив на «пятерку» — минута) он был полностью одет в абордажный скафандр, включил активные доспехи, повесил на пояс бластер и вибромеч, взял в правую руку лучемет и побежал к входному шлюзу.

Через внешние динамики до него доносились звуки боя. Близнецы Волины — Олег и Владимир еще отстреливались, но скоро вонючий воздух скует их железной хваткой, и тогда атакующие беспрепятственно овладеют яхтой. Александр в ярости скрипнул зубами. Словно в подтверждение его мыслей (он уже видел главный вход), близнецы, стрелявшие из корабля, согнулись и, выронив оружие, упали на пол. Несколько лучей влетели в дверной проем и попортили и без того уже обожженные стены и потолок входного коридора.

До Александра донеслась снаружи какая-то команда, и он увидел двух человек и двух дигиан, держащих под прицелом лучеметов вход. Еще четверо или пятеро пробежали направо и налево, видимо, окружая яхту. Раздался топот десантных ботинок по трапу, и в проеме появились две фигуры, поливавших перед собой пространство из лучеметов. Александр стоял возле изгиба коридора, и его огонь не доставал. Он поставил лучемет на прерыватель и выстрелил в захватчиков.

Пунктиры смертоносного света вонзились в нападавших, и первые двое упали там, где стояли, не успев ничего сообразить. Зато группа поддержки открыла бешеную стрельбу по входу в яхту. Лучи сжигали многострадальные стены и потолок, иногда рикошетируя от них. Когда огонь внезапно стих, Александр понял, что сейчас последует новая атака. Едва он высунулся из-за изгиба коридора, за которым скрывался, как тут же увидел еще троих. Один уже добрался до того места, где лежали без сознания братья Волины, и приготовился стрелять.

Капитан «Звезды» и нападавший выстрелили одновременно, и оба попали в цель. Разряд из лучемета Александра ударил человека в грудь, тот упал, а его одежда сразу вспыхнула, видимо, у него была с собой фляжка со спиртным. Однако выстрел этого «недоноска», как успел обругать его Александр, поразил капитана «Белой звезды» в живот. К счастью, на нем были включенные активные доспехи, и луч, зашипев по броне и рассыпавшись на сверкающие искры, только отбросил Морозова назад.

Александр на мгновение ослеп от света искр, но не снял пальца со спускового крючка и сразил еще двоих. Теперь пять трупов лежало прямо у входа, и они намного уменьшили сектор обстрела как для Александра, так и для тех, снаружи. Бой продолжался всего несколько минут, а нападавшие уже понесли значительные потери. Они рассчитывали на то, что Асаг отравит всех внутри, а атакующий отряд сомнет охрану у входа. По их планам это не должно было занять много времени, так бы оно и случилось, не будь Александр знаком с этим снадобьем. Он еще раз вспомнил добрым словом учебку и своих инструкторов.

Снаружи царило молчание, нападавшие не стреляли и чего-то ждали. Спустя секунду все стало ясно. Александр уловил краем глаза отблеск света и почувствовал толчок в спину.

«Асаг! Вот скотина, бьет с тылу! Где же он бластер взял?»

Впрочем, Александр догадался, что дигианин, скорее всего, добрался до оружейной, которую капитан «Звезды» впопыхах, разумеется, не запер. Морозов оказался между двух огней. Он оглянулся назад, но Асаг, выстрелив, скрылся где-то за углом. Надо было быстро принимать решение: если он займется дигианином, то не сможет держать под контролем входной шлюз, а если будет сторожить тех, снаружи, то Асаг сделает три-четыре выстрела и сожжет активную защиту скафандра.

И то, и другое сулило один конец — его зажарят. Александр решился: он присел на корточки, несколько неуклюже из-за скафандра, и потихоньку вылез из-за изгиба коридора, который скрывал его от выстрелов снаружи. Теперь он рисковал подвергнуться массированному обстрелу, зато Асаг не мог стрелять ему в спину. В такие мгновения адреналин бешено разносился по крови Александра, и он чувствовал себя способным на любые поступки. Чутье, которое ни разу не подводило его во время войны, инстинкт или шестое чувство подсказало следующие действия.

Он упал на пол. Асаг сделал несколько выстрелов, но только расплавил стену. Однако своего добился: нападавшие поняли, что их капитан отвлекает одинокого защитника корабля, и открыли ураганный огонь по шлюзу. Но их лучи не задевали лежащего Александра. Более того, он понял: Асаг, угадав, что капитан «Белой звезды» лежит на полу, сейчас попытается прикончить его. И Морозов развернулся ногами к входу, наставив лучемет внутрь корабля.

Ожидания оправдались. Александр, увидев, как сантиметрах в тридцати от пола из-за угла появился сначала ствол бластера, а затем космы дигианина, спокойно нажал на курок. Голова Асага разбрызгала свое содержимое по полу и стенам. Александра передернуло от этого зрелища, но он, не мешкая, развернулся к входу, готовый отразить новое нападение.

Оно не заставило себя долго ждать. Сквозь дым, идущий от стен, Александр увидел контуры фигур еще четверых атакующих, которые на бегу открыли огонь. Он видел их смутно, зато нападающие его не видели вообще. А когда штурмовики заметили вспышки ответных выстрелов, было уже поздно — их бездыханные тела покатились вниз по ступенькам трапа. Озадаченные захватчики не могли понять, почему одинокий защитник все еще стреляет. Кроме того, они были ограничены временем — пальба на космодроме уже наверняка привлекла внимание охранников и полиции. Им надо было захватывать корабль во что бы то ни стало или уматывать отсюда.

Неизвестно, к какому решению они бы пришли, но в это время раздались звуки посадки какого-то корабля. Сразу же вслед за этим капли расплавленного бетона выплеснулись во все стороны из воронки, сделанной тяжелым лазерным орудием. Теперь уже нападавшие оказались между двух огней. Александр выскочил из своего укрытия и хотел послать им вслед несколько очередей, но его лучемет лишь пустил два жидких лучика и со щелчком выбросил израсходованную батарею. Александр достал бластер и сделал пару выстрелов, но больше ни в кого не попал.

Он спустился по трапу, обходя трупы, и увидел Королева во главе семи человек, вопящих и стреляющих в деморализованных противников. Из пяти флаеров, на которых те прилетели, два уже поднялись в воздух, а третий собирался взлететь, когда пушка «Ястреба» под управлением Борнссона выпустила голубой луч, и флаер взорвался, раскидав обломки в радиусе ста метров. Трое из команды Асага, которым некуда было деваться, бросили оружие и подняли руки. Рассвирепевший Королев пинками уложил их на бетон и совсем уже собирался прикончить, когда Александр, откинув шлем скафандра, приказал ему остановиться.

— У этих молодчиков найдется что рассказать нам. Наденьте на них наручники. Сергей, Эрл, Монти, надевайте скафандры и за мной на «Звезду». Надо ее проветрить.

Те нисколько не удивились странному приказу. Отвратительная вонь вытяжки из желез скунса, смешиваясь с запахом горящего металла и сожженного протеина, густым облаком валила из главного входа «Белой звезды». Окунаться в вонючку никому не хотелось, но деваться было некуда. Когда рейдеры облачились в скафандры и вышли из «Ястреба», подлетели полицейские флаера и, приземляясь, окружали «Звезду», шлюп и поле боя. Из них на ходу выпрыгивали спецназовцы и вскидывали лучеметы, готовые стрелять. Раздался голос, усиленный громкоговорителем, приказывающий всем находящимся на взлетном поле бросить оружие.

— Умники! — процедил Королев. — Приехали к шапочному разбору.

Александр приказал своим не двигаться, а сам аккуратно положил бластер на бетон и двинулся в сторону офицера. Там капитан объяснил полицейскому, что произошло нападение на его корабль, он сумел отбиться, пока не подоспела вторая часть экипажа. Завершил он рассказ тем, что возле флаеров лежат трое взятых в плен нападавших. Полицейскому офицеру все это не понравилось, но, по-видимому, рейдерский капитан говорил правду. Подъехали медицинские машины, из них выскочили санитары с антигравитационными носилками и принялись искать выживших на поле боя. Двое, наиболее рьяных, ринулись к входу «Белой звезды».

Александр, увидев это, крикнул, что воздух там отравлен. Впрочем, зловоние стояло не только в корабле, но и распространялось вокруг. Санитары подошли к трапу и освободили свои желудки от содержимого. Один остался лежать, свернувшись калачиком, а второй, наверное, вдохнувший меньшую дозу, побрел обратно, бросив носилки. Александр попросил разрешения у офицера воспользоваться рацией и вызвал дезинфекцию.

Но гораздо раньше дезинфекции к месту происшествия прибыл журналист. Небольшого роста парень с бегающими, словно сами по себе, глазами примчался к Морозову с кучей вопросов. Александр тактично сказал, что командование в лице присутствующего здесь офицера полиции не одобрит, если он начнет разглашать какие бы то ни было сведения, которые могут помешать интересам следствия.

Таким образом, он натравил этого парнягу на полисмена. Тот, безусловно, просто обожал репортеров, потому что при виде этой физиономии подпрыгнул, будто проглотил большого шмеля. Невысокий парень, Мешик, был не обычным корреспондентом, а полномочным представителем телепрограммы «Бульвар». Эта программа шла каждый вечер по всепланетному телестерео и перечисляла скандальные новости, произошедшие за день, слухи, сплетни. И вообще, не дай Бог, было попасть на язык «Бульвару» — бытовало мнение, что они не брезгуют и шантажом. Поэтому полицейский, скрипнув зубами, в общих чертах обрисовал дело и, нехорошо улыбнувшись Александру, сказал корреспонденту:

— А вот наш храбрый капитан, который в одиночку защищал свой корабль. Я вам разрешаю расспросить его обо всех подробностях — следствию уже все ясно и никакой служебной тайны капитан Морозов не раскроет.

Отомстив таким образом рейдеру, офицер поскорее убрался из поля зрения Мешика к своим людям, которые составляли протоколы и описывали место боя. Журналист тут же взялся за Александра. Тому нравилось ругаться с «Бульваром» не больше полиции, поэтому он рассказал о схватке, за исключением некоторых деталей. Мешик, решив, что выжал отсюда все, что мог, бросился к медикам. Александр отправился туда, где четверо полицейских держали под прицелами лучеметов связанных пленных. Он угрюмо посмотрел на троицу, заткнув большие пальцы рук за пояс скафандра.

— Вы из команды Полярика Асага? — спросил он их, хотя и так знал это. Они равнодушно кивнули. Александр обратился к одному из них:

— Расскажи мне, что вам понадобилось на «Белой звезде»?

Он посмотрел на своих товарищей — те пожали плечами — и сказал:

— Капитаны нескольких рейдеров решили собрать эскадру и пригласить вас туда, поскольку вы имеете деформаторы. А мы подумали, что если цены на новое оружие будут очень большими, то просто захватим ваш корабль. Капитан должен был дать нам сигнал и разбить ампулу с вытяжкой из желез скунса, а мы — перебить охрану у входа. Все шло нормально, но ты… — Асаговец с ненавистью посмотрел на Александра. — Из-за тебя столько наших полегло. Поверь, те, кто остался, отомстят. Да и капитан тоже не будет сидеть сложа руки.

От злости у Александра потемнело в глазах.

— Ты вскоре отправишься на рудники, а твой капитан, наверное, уже в конвертере. Туда же отправятся и остальные члены вашей поганой команды, если еще раз сунутся к «Звезде»!

— Прекрасно, прекрасно! — простонал кто-то позади.

Александр обернулся, увидел Мешика, заснявшего всю сцену, и выругался сквозь зубы. Везде поспевающий журналист бросился к входу яхты — оттуда выносили пострадавших: трех капитанов, Эркина, Тора, Таулера, Волиных и Хана Пейса. Их сразу же подключали к реанимационным системам и увозили.

Наконец приехала дезинфекция, и к вони кошмарского скунса прибавилась вонь антитоксина. Зловещего вида зелено-бурые потоки потекли по корпусу «Белой звезды», а потом и из главного входа. Полицейское оцепление и куча зевак куда-то моментально исчезли. Александр остался на месте, хотя его желудок судорожно сокращался — организм протестовал против подобных испытаний на прочность. Спустя минуту он тоже не утерпел и надел на голову шлем.

Когда санобработку закончили, Александр вошел внутрь. Входной коридор было не узнать — весь в дырах, черный, оплавленный. Трупы уже убрали, но пятна крови на полу красноречиво свидетельствовали о произошедшем. Капитан попробовал снять шлем, но его желудок тут же протестующе дернулся от остатков тошнотворного запаха — вонь въелась во все покрытия яхты. Александр пошел к выходу, мрачно подсчитывая, во сколько выльется ремонт повреждений и замена покрытий, а также общая дезинфекция на спутниковой карантинной станции.

Вечером, когда Александр работал в каюте «Ястреба», пришли из больницы Эрл и Сергей Королев. Экипаж «Звезды» находился в приличной форме, но с капитанами рейдеров дело обстояло хуже — они получили самую большую порцию этой дряни, дольше остальных пробыли под ее воздействием и все еще находились без сознания. Эрл передал Эркину распоряжение Александра, чтобы они обитали у Зидерса, пока «Звезда» будет на дезинфекции. Капитан задумчиво посмотрел на Королева и Эрла.

— Так, Эрл… хотя нет! Ты понадобишься вести «Ястреб». Сергей, ты никуда не летишь. Пока мы будем на чистке, собери как можно больше ребят из вашей бывшей команды. Если найдешь кого-нибудь толкового — вербуй к нам. Условия стандартные, требования к дисциплине знаешь. Наркоманов и отморозков в команде видеть не хочу. Смотри сам, на «Звезду» войдет около двухсот человек, но, я думаю, мы обойдемся и сотней. На все это у тебя есть три дня, и чтобы никаких пьянок и драк понапрасну. Узнаю об этом — не обижайся!

Сергей обещал капитану приложить все усилия, чтобы «драк понапрасну» не было.

— Только они всегда меня сами находят, — добавил он, завершая свою речь.

Александр безнадежно махнул рукой и ушел надевать скафандр — без него на пропахшей «Белой звезде» придется туго. Эрл тоже ушел готовить «Ястреб» к взлету. Он должен был сопровождать яхту и защищать ее в случае нападения.

Вечером того же дня, когда «Белая звезда» уже проходила карантинное обслуживание, остатки экипажа сидели в крошечной кают-компании шлюпа. Кто цедил коктейль, по крепости напоминавший концентрированную кислоту, кто резался в карты, в общем, все развлекались как могли. Александр и Зубар ожесточенно сражались в трехмерные шахматы, а Эрл настраивал телестерео, пытаясь что-то выловить. Наконец он издал возглас, свидетельствующий о достижении цели. Раздался голос диктора:

— …и, конечно, мы не можем обойти это своим вниманием. Так, вчера вечером знаменитую художницу Матиу Марас застали в борделе с ящером-берберийцем. Как вы, возможно, знаете, у ящеров этой расы сейчас проходит период большой половой активности и…

Александр поморщился:

— Охота тебе слушать чьи-то постельные тайны? Найди лучше что-нибудь развлекательное.

— А чем тебе это не развлечение? Шучу, не кипятись. Сейчас «Бульвар» про нас должен рассказать, недаром же этот Мешик мотался в порту.

— Наврут с три короба, как обычно. Эй, ребята, потише, представление начинается!

— …А теперь о том, что произошло сегодня утром в космопорте Хал-Стронг. Репортаж нашего специального корреспондента Д. Д. Мешика.

Начало было многообещающим. Чтобы завести зрителей, Мешик малость присочинил. Александр вполголоса сказал Эрлу:

— Что я тебе говорил: брешет и не стесняется. Будет хорошо, если он скажет хотя бы половину правды.

— …усеяно трупами. Полиция, как это обычно и происходит, прибыла на место, когда все уже было закончено — команда Морозова самостоятельно уладила вопрос. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что и вторая половина команды, находившаяся на шлюпе, тоже опоздала к месту рейдерской разборки. Произошло вот что: капитаны рейдеров собрались на «Белой звезде» Морозова, чтобы договориться об очередных набегах, но, видимо, чего-то не поделили. Тем временем небезызвестный вам Полярик Асаг — вы все должны помнить его громкий рейд против банков Форсбрайда — дал экипажу приказ об атаке, а сам разбил ампулу с «вонючкой», предварительно обезопасив себя от ее воздействия. Между прочим, если бы вы стояли в пятистах метрах от места событий, то вас вывернуло бы наизнанку от этого запаха, но я продолжил свой репортаж, и теперь вы можете узнать обо всем. Кстати, наши доблестные полицейские тоже выглядели весьма бледными! Но я немного отвлекся. Так вот, капитан Морозов оказался настоящим суперменом: он не только сумел избежать воздействия газа и надеть скафандр, но и уничтожил добрую половину нападавших, включая самого Асага — для храброго Полярика этот орешек оказался не по его акульим зубам.

Пока шли комментарии, на экране мелькали кадры, заснятые Мешиком. В заключение шла сцена, где Александр пригрозил отправить в конвертер оставшуюся часть команды Асага.

— …Что ж, можно сказать словами древнего полководца: поднявший меч, от меча и погибнет…

Дальше пошли разглагольствования на эту тему. Эрл переключил телестерео и сказал:

— Удивительно, но он не очень-то и приврал. Я даже не ожидал! — Тиранец подошел к Александру и Зубару. — Кто выигрывает? Я на победителя.

 

Глава 24

«Бульвар» даже не подозревал, что своим репортажем оказал капитану Морозову большую услугу. Несмотря на пару громких дуэлей и то, что его экипаж одержал несколько побед над крейсерами сиссиан, Александр еще не приобрел широкой известности. Новость же о том, что капитан «Белой звезды» в одиночку выиграл бой с сильно превосходящими по численности силами противника, принесла ему горячую популярность среди рейдеров и пиратов Танжера и насмешки команде «Саргоса». Сергей Королев, занятый вербовкой, получил возможность привередливо выбирать кандидатов, что уже само по себе было редкостью. Среди отобранных им были только опытные и испытанные бойцы, а не всякое отребье, которому все равно что делать, лишь бы ничего не делать.

Таким образом, когда очищенная от «вонючки» «Белая звезда» и «Ястреб» опустились в Хал-Стронге, их встретила шеренга из девяноста ветеранов космоса. Александр назначил Эрла капитаном «Ястреба», и после распределения людей по кораблям на «Белой звезде» оказалась команда из девяноста трех человек, что было для нее маловато. Но количество заменялось качеством.

К тому времени, когда пострадавшие от акции Асага выписались из больницы, ремонт и переоборудование «Звезды» были закончены: переставили новую обшивку коридора и установили тридцать пять деформаторов и сорок лазерных орудий. А кроме того, смонтировали два новых генератора, поскольку расход энергии планировался просто чудовищный. Жилое место сразу сократилось напополам, зато яхта теперь не должна была испытывать недостатка в энергии.

Через неделю после боя на космодроме капитаны рейдеров, еще слабые от отравления, но полные решимости продолжить прерванный разговор, вновь пришли на яхту. На этот раз ничто не препятствовало подписанию общего контракта и была создана эскадра, названная антисиссианской. Капитаны рейдеров переглянулись и сообща выбрали руководителем Морозова. После чего поступило предложение обмыть это дело, и через два часа зазвучала песня времен третьей галактической войны «Чтоб вы сдохли, сиссиане»: гитара и вокал — Александр Морозов, хоровое сопровождение — остальная компания.

В течение полугода антисиссианская армада (АСА) являлась главным героем новостей телестерео. Поначалу, поскольку тайна супероружия была раскрыта, сиссиане ослабили давление на Морозова, убрав от Танжера спецотряд из крейсеров. Сиссианский Союз и Конфедерация Ста Миров спешно оснащали свои корабли и боевые станции новым видом оружия. Кредитки рекой текли в сейфы завода Галлахера, а следовательно, и господину Морозову, имевшему долю от прибыли.

Мадрат возликовал: теперь он имел возможность задавить ненавистного рейдера в обычном патрульном походе, а не на спецзадании. Разница была велика — при выполнении спецзадания команда находится под постоянным контролем, ежечасные отчеты, давление со стороны любого начальства. А в походе ты сам себе хозяин — ну свернул по пути в сторону, ну ухлопал несколько рейдеров… А за Морозова кабинет министров еще и спасибо скажет. Но сиссиан ожидал неприятный сюрприз — АСА оказалась недосягаемой для их пушек.

Мадрату снова повезло — генерал Тракат не разрешил ему, невзирая на горячие протесты, отправиться с патрулем в сторону Танжера, а отправил со спецзаданием на пограничье. Пару недель спустя несколько патрульных сиссианских кораблей пропали при встрече с АСА. А после этого сиссиане начали нести в стычках с АСА стабильно тяжелые потери. Армада устроила против «сизых» настоящую партизанскую войну — они нападали на все торговые суда, впрочем, доставалось и военным силам, если те подворачивались под горячую руку. Военспецы сиссиан долго не могли взять в толк, почему же проклятые рейдеры выходят из боев без потерь. Но шила в мешке не утаишь, вскоре выяснилось, что Морозов разработал систему защиты от концентрированной гравитации деформаторов и установил ее на всех девяти рейдерских кораблях.

Генерал Тракат публично выматерил весь состав кабинета министров и подал в отставку. Но его уход с поста не приняли и назначили ответственным за создание защиты. Ему пришлось снова ехать на Корфу и встряхивать ученых. Профессор Красс спал по три часа в сутки, а иногда и меньше. Его помощники, среди которых был и Мадрат, вернувшийся со спецзадания капитаном, валились с ног от усталости, но Тракат не знал жалости: защита должна быть сделана или ученые накормят собой ненасытное чрево конвертера.

То ли угрозы генерала оказали свое действие, то ли на профессора Красса снизошло озарение, но цель была достигнута. Через две недели после этого открытия на поиски эскадры Морозова вышли семь новых крейсеров класса «Генерал Фор», оборудованные по последнему слову техники. На одном из них — «Свирепом» командиром был протеже Траката — майор Мадрат. Перед вылетом он вывел личный состав крейсера на плац и перед строем громогласно поклялся, что лично вырвет глаза тому, кто упустит Морозова. Экипаж «Свирепого» ни на йоту не усомнился в сказанном.

Черноволосый человек, одетый в кожаную куртку, десантные брюки и панаму с загнутыми полями, шел к выходу из здания космопорта Хал-Стронг. На его поясе висел вибромеч, кобура с крупнокалиберным бластером и еще одна — с ручным деформатором, грозным оружием ближнего боя. Оно появилось совсем недавно, но уже имело вполне заслуженный успех.

Люди (это понятие включает все разумные расы галактики) с зари времен использовали научные открытия для военных нужд. На Земле в институте Склифосовского медики обнаружили, что лучик концентрированной гравитации толщиной в нанометр заставляет клетки организма перерождаться. Это открытие дало возможность наконец-то избавиться от раковых опухолей, от которых до сих пор не было панацеи. Но их исследования еще находились в стадии эксперимента, а оружие, висевшее на поясе Морозова, уже являлось боевым и опробованным.

Александр вышел из здания космопорта. Возле дверей сидел нищий, одетый в живописные лохмотья. Стоящий неподалеку полисмен в черной форме не обращал на него никакого внимания и не делал попыток прогнать бродягу. Александр был знаком с нищим, который «зарабатывал» в день довольно круглую сумму, и знал также, что полицейский стоит здесь для охраны попрошайки, с которого имел небольшой, но постоянный доход. Что ж, каждый зарабатывает себе на жизнь как может. При виде выходящего нищий выставил было руку, но узнал капитана, и рука, протянутая для милостыни, поднялась в приветственном жесте. Александр тоже поздоровался:

— Как дела? Большой урожай собрал сегодня? Я вижу на тебе новые лохмотья.

— Да, старые совсем износились — стыдно было на улице показаться. Может, подашь что-нибудь бедной жертве коррупции?

— Это ты что ли жертва коррупции? Скорее уж жертва лени. Кому недавно предлагали работу преподавателя?

Рассказывали, что Пит-нищий в прошлом был дипломированным специалистом по вопросам третейского права у инсектоидных рас. Однажды на вечеринке он поспорил с друзьями, что сможет изобразить бродягу, и это у него получилось так замечательно, что по завершении двухчасового сеанса лицедейства у Пита оказалась на руках сумма, в два раза превышающая его дневной заработок. Эти деньги он «напросил». Пит подумал-подумал, да и забросил свою работу, переквалифицировавшись в попрошайки, вступил в гильдию нищих и теперь обитал у главного входа в Хал-Стронг.

— Ладно, ладно, у меня рефлекторно получилось, — усмехнулся попрошайка и, уставившись куда-то ввысь, сказал: — Я слышал недавно, что Марчелло из клана Роферти вдрызг проигрался в карты и залез в долги Сандуну.

Александр хотел спросить Пита-нищего, какого черта он рассказывает ему эти совсем никчемные сплетни, но вспомнил, что пару раз попрошайка озвучивал несколько дельных новостей, и лишь выжидающе промолчал. Пит, все так же глядя в синее небо, продолжил:

— Ты, должно быть, помнишь некоего Понтоса? Из-за тебя он уже довольно долго служит мишенью для всеобщих насмешек, и дела его идут неважно. Можно сказать, его бизнес совсем на нуле. — Нищий опустил глаза с небес на рейдерского капитана. — Так вот, Сандун был ему должен, а дальше кумекай сам.

Александр стал «кумекать». Клан Роферти широко известен своими наемными убийцами на Танжере и далеко за его пределами, значит, по всей вероятности, Марчелло тоже из этой категории. Он задолжал Сандуну, который в свою очередь должен Понтосу. Логично предположить, что Сандун передаст свой «обязон» Понтосу Марчелло, а тот только и умеет, что убивать. С некоторых пор самым вожделенным желанием мерзкого торгаша было прикончить Морозова, чтобы отомстить за нанесенное оскорбление. Итак, Пит только что сообщил Александру о готовящемся на него покушении. Капитан вынул кредитку с цифрой сто на лицевой стороне и протянул ее нищему.

— Спасибо тебе, Пит! Держи. Пусть она хоть немного скрасит твою жизнь, жертва коррупции.

Нищий ухмыльнулся при виде богатой добычи, и кредитка моментально исчезла среди лохмотьев.

— Поверьте, капитан, вы всегда мне были симпатичны, и я сделал это из чистого альтруизма. Но если человек хочет отблагодарить меня по-королевски, то я всегда согласен. С вами приятно иметь дело.

Александр постоял мгновение возле нищего, затем круто развернулся и пошел обратно на «Белую звезду».

Обычно добродушное, лицо Тора сейчас превратилось в маску ярости.

— Вонючая скотина! Я сотру его в пыль!

— Да успокойся ты! — Александр сидел в кресле, закинув ногу на ногу. — Если уж служба безопасности сиссиан не добралась до нас, то Понтосу и подавно это не удастся.

— Ты что, ничего не понимаешь? «Сизые» один черт добрались бы до нас, дай им побольше времени. Ты просто выкрутился и слава Всевышнему! Знаешь, кто такой этот Марчелло? Самый лучший наемный убийца на Танжере. Поговаривают, что он — бывший десантник и воевал в Третью галактическую с сиссианами, работал наемником в нескольких армиях, участвовал более чем в сотне локальных конфликтов, пока не осел тут на Танжере. Он зарабатывает огромные суммы, выполняя невыполнимые заказы, и еще большие деньги проигрывает, поэтому всегда в долгах. Теперь ты носу не сможешь показать на Танжере, потому что его тебе тут же поджарят. Надо заставить гада Понтоса снять заказ!

— Да ну их… Лучше оповести наших капитанов, чтобы они собрались на «Звезде». Через три дня намечается большая распродажа на Алголе. Сиссиане не пропустят ее, значит, у нас есть шанс в очередной раз напакостить им не без выгоды для себя.

Тор неодобрительно покачал головой. Его раздражало такое легкомысленное отношение к собственной безопасности у капитана. Он, ворча по этому поводу, пошел к передатчику, чтобы вызвать на совещание командиров кораблей антисиссианской армады.

Утром следующего дня девять кораблей АСА взмыли с Хал-Стронга и исчезли в ослепительноголубом небе Танжера. Рейдеры постепенно растянулись и выстроились в походную колонну. Место флагмана заняла «Белая звезда». Сразу после образования АСА все стали называть ее эскадрой Морозова. В сущности, так оно и было — Александр был общепризнанным руководителем всех операций; остальные капитаны, признавая превосходство Морозова в знании тактики и стратегии боя, беспрекословно выполняли все его указания. Им это пошло на пользу: ибо они не только захватывали богатую добычу, о которой даже не мечтали, когда ходили в рейды поодиночке, но и учились у Александра его приемам.

То, что он запретил любые нападения на несиссианские корабли, вызвало поначалу недовольство у команд четырех рейдеров, но количество и качество захваченных сиссианских грузов заставило их замолчать. Через месяц ведения боевых действий по предложению Александра был создан общий пенсионный фонд, а также фонд на вооружение. Туда шли проценты от добычи, чтобы впоследствии превратиться в стационарные и ручные деформаторы работы завода Галлахера, в новые поляризаторы, дающие большую скорость и другие необходимые для рейдов вещи. Сейчас АСА представляла грозную военную силу, справиться с которой могла только хорошо вооруженная эскадра тяжелых крейсеров.

Между прочим, именно такая эскадра, снаряженная сиссианами, и вышла на поиски АСА. По пути к ней присоединились еще два корабля, и теперь по количеству силы противников были равны, но ни в коем случае не могли равняться по вооружению. Численность экипажа крейсера в среднем превышала в два — два с половиной раза рейдерские экипажи — то есть на борту каждого корабля имелось около трехсот бойцов. Вооружение рейдеров было тоже послабее, и только «Белая звезда» могла соперничать на равных с крейсерами.

Для сиссиан Александр припас небольшой сюрприз — двойную гравизащиту. Он сделал и установил ее на «Белой звезде» буквально перед вылетом и даже не имел полного представления обо всех возможностях новшества. Пока защита не прошла проверки боем, Александр решил ее не устанавливать на остальных кораблях АСА.

Рейдеры двигались к Алголу. Они шли по пограничью Конфедерации и наткнулись на патруль из трех кораблей. Конфедераты при виде противника выстроились в боевой треугольник, и старший из пограничников послал запрос. Александр включил телестерео и представился:

— Говорит командир антисиссианской армады, капитан Морозов. Мы не имеем к вам враждебных намерений. Просим разрешения пройти через вашу территорию.

Командир патруля, человек лет пятидесяти с погонами полковника пограничной службы, с сомнением поглядел на Александра через телестерео.

— Вы вторгаетесь в пределы территории Конфедерации Ста Миров. Вы и ваши корабли должны обойти этот район.

Александр возразил ему:

— Полковник, мы не вторгаемся, а просим разрешения пройти. Вы слышали, что АСА ведет войну только против сиссиан и их прихвостней. Это дает вам гарантию нашего ненападения. В противном случае, поверьте, мы бы просто смяли ваш патруль и пошли своей дорогой.

Слова Александра или девять огоньков на мониторе убедили майора Моргана, и он сказал:

— Хорошо, я рискну дать вам разрешение. Но учтите, что штаб района уже предупрежден о вас. С вами пойдет эсминец «Задорный». Если вы нарушите устный договор, пеняйте на себя!

Александр пожал плечами и согласился.

Один патрульный корабль пристроился в хвост эскадры, и АСА продолжила путь к Алголу. За системой Рушки территория Конфедерации заканчивалась, и эсминец, отсалютовав рейдерам, ушел обратно. «Хорст» Джека Воннинга, шедший замыкающим, тоже проявил вежливость и сделал ответный жест. Александр включил телестерео и объявил совещание по пси-связи, которая была гарантирована от прослушивания противником. Но не прошло и пяти минут, как на каждом из девяти кораблей радисты вклинились в собрание капитанов и в один голос сообщили: «Принят сигнал СОС. Координаты…». Дальше шли цифры для штурманов. Александр прервал совещание и отложил рассмотрение дальнейших планов для решения более срочного дела.

 

Глава 25

На Земле больше тысячи лет назад открыли радиосвязь, и эфир тогда еще только одной планеты заселенной людьми, наполнился музыкой, новостями, сигналами точного времени и прочим полезным и бесполезным шумом. И уже тогда существовали специальные частоты для потерпевших крушение, на которых они передавали свой «мейдей». Система связи изменилась, но принцип остался прежним. В унифицированной сети каждого государства определенные частоты отводились для работы спецслужб, космопортов и других государственных предприятий, частоты предназначались только для них и никого больше.

Но под сигналы бедствия была выделена единая частота. В каждом приемопередатчике существовал блок «SOS», который мог принимать, а при необходимости и передавать просьбы о помощи круглосуточно. Сейчас этот блок сработал во всех рубках связи эскадры Морозова. Локаторы уточнили координаты, и АСА в полном составе двинулась на помощь потерпевшим. Обычно рейдеры, спасая экипаж терпящего бедствие корабля, освобождали его не просто от угрозы смерти, а попутно и от груза. Этим не брезговали не только рейдеры, но и торговцы как частные, так и на службе у государства. Лишь военному флоту запрещалось проделывать подобные операции под страхом смерти.

Существовали неписаные законы Великого Братства, которые велели оказывать спасенному внимание и заботу, даже если в его трюме не было обнаружено ни одного медяка. Слишком много народа могли оказаться жертвами космоса — тот, кто сам побывал на месте терпящего крушение, знает радость при виде корабля, идущего тебе на помощь.

Сигнал SOS звучал все сильнее по мере приближения к точке на мониторе. Александр мрачно уставился на нее. Им внезапно овладело нехорошее предчувствие. Вдруг этот корабль — брандер, а рядом в засаде сидят сиссиане? Хотя, конечно, эти мысли были абсурдными. Мониторы — девственно чисты, а значит, никакой засады нет. Астероидов, за которыми можно укрыться, тоже рядом не было, так что ничто не указывало на опасность. Но Александр опять ощутил холодок, пробегающий по спине — это шестое чувство никогда его не подводило. Что-то сейчас произойдет, должно произойти! Он связался с «Ястребом» и порекомендовал им всем надеть скафандры. В ответ Эрл удивился и сказал, что экипажу незачем лишний раз одеваться, кроме тех, кто пойдет на помощь потерпевшим.

Точно так же прореагировали и капитаны остальных семи кораблей. Экипаж «Белой звезды» уже был одет в абордажные скафандры, хотя кое-кто ворчал, что капитан излишне перестраховывается, а возможно, даже «принял на грудь» лишнего. Недолго поколебавшись, Эрл, Фобос и Воннинг последовали его примеру, а остальные, не видя никакой опасности, решили повременить. Тем более что Морозов не приказывал, а всего лишь порекомендовал.

Когда эскадра была на расстоянии всего двух тысяч километров от цели, Александр послал запрос на универсальной частоте. В рубке «Белой звезды» появилось изображение перевязанного бинтами и окровавленного капитана торгового Флота Алголианской республики. Оно подергивалось и искажалось — передатчик у них явно был неисправен. Торговец сообщил, что на борту оказался пассажир-наркоман, который произвел взрывы в генераторном отсеке и радиорубке. Корабль дрейфует уже трое суток. Им только недавно удалось починить один аварийный генератор и послать сигнал SOS. На торговце имелись трое погибших и четверо раненых, из которых двое тяжелых. Торговцам было приказано надеть скафандры и ждать прибытия спасателей, но в этот момент изображение мигнуло и исчезло. Эрл вызвался подойти первым к пострадавшим. Александр согласился и соединился с «Солярисом»:

— Капитан Фобос.

— На связи.

— «Ястреб» заберет экипаж торговца, будьте рядом с ним! — Александр поколебался и добавил: — И готовыми к любым неожиданностям.

— Поняла вас, мы будем держаться на дистанции в двести километров.

«Ястреб» продвигался к кораблю, постепенно сбрасывая скорость. Расстояние сокращалось: сто километров, пятьдесят, двадцать… Александра не покидало чувство неправильности происходящего. Наконец, он решился, схватил коммуникатор и заорал в него:

— Эрл, разворачивайся! Разворачивайся и иди назад, я тебе приказываю!

Но «Ястреб» уже подошел вплотную к торговцу, выпуская абордажные тросы, чтобы связаться с потерпевшим аварию кораблем. В этот момент торгаш взорвался с силой сверхновой. Во всяком случае, так рейдерам показалось. Поляризованные экраны сдержали губительный свет, но все равно на несколько секунд Александр и Тор ослепли. Когда зрение восстановилось, яркое пятнышко торговца исчезло с экрана. Через оптику был виден изувеченный и разбитый «Ястреб» — шлюп больше никогда не будет летать. Однако заниматься им времени уже не было, потому что как из ниоткуда появились девять тяжелых сиссианских крейсеров и полным ходом пошли к рейдерским кораблям. Александр отдал приказ приготовиться к бою, а сам не мог оторвать глаз от уничтоженного шлюпа.

— Фобос, может, кто-нибудь с «Ястреба» еще жив. «Шалун» пусть посмотрит, а вы прикрывайте его. «Хорст», «Забияка», со мной в треугольник, «Месмер», «Хищник», «Досс» — во второй эшелон. План «Б». Черт, откуда они взялись?!

Александр заранее разработал несколько стандартных планов, применяя их к очередной ситуации. План «Б» эскадрой еще не применялся — он был предназначен на случай нападения превосходящих сил противника. А что силы сиссиан сейчас были превосходящими — в этом сомневаться не приходилось: на крейсерах этого класса было в два раза больше вооружения и экипажа. Кроме того, «Шалун» О’Хары еще копался возле разбитого «Ястреба», а «Солярис» прикрывал его, так что осталось только шесть рейдерских кораблей против девяти сиссианских крейсеров.

Александр не считал зазорным уйти от противника, но двигатели крейсеров, уже оснащенные новыми поляризаторами, были более мощными, чем у рейдеров. Конечно, «Белая звезда» легко оставит их за своей кормой, но остальные… Один из законов Великого Братства гласил: сам погибай, а товарища выручай. Это сказал великий полководец Земли еще в незапамятные времена, но его слова продолжали действовать и в настоящее время. И у Морозова даже не мелькнуло мысли бросить товарищей на растерзание сиссианам.

Согласно плану «Б» корабли должны были завязать бой и по сигналу командира одновременно напасть на выбранный им корабль. После этого предполагалось разбегаться в разные стороны. Если попытка нападения окажется неудачной, то придется повторить ее, а может, и просто всем погибнуть, ведь крейсера — это самые мощные машины разрушения, созданные в последнее время. Но сам Александр сомневался в том, что этот план будет удачен в данной ситуации — уж слишком много оказалось сиссиан. Да, они с несомненным почтением отнеслись к АСА и ее командиру. И как искусно приготовили ловушку!

Но на дальнейшие раздумья времени не было — две эскадры быстро сближались. Сиссиане выстроили три корабля в центре и по два расположили по краям с целью захватить рейдеров в кольцо и смять их массированным огнем. Со стороны казалось, что к АСА тянется трехпалая железная лапа.

Наконец дистанция сократилась настолько, что стало возможным открытие огня, и обе стороны не преминули это сделать. Пространство между ними осветилось сотнями вспышек лазерных лучей, которые рассыпались при ударе в отражатели или попадали в ракеты — тогда яркий взрыв рождался в черноте космоса. Правда, ракеты применялись скорее как психологическое оружие — большинство их уничтожалось еще на подходах к кораблю, а оставшиеся не пропускала гравизащита.

Но наряду со вспышками лазеров между кораблями шел еще более ожесточенный и ужасный бой — заряды гравитации, сжатые в пучок деформаторами, неслись в пространстве. Пока еще ни одна из сторон не понесла урона, но долго так продолжаться не могло. Огонь крейсеров был более мощным и плотным, скоро у кого-нибудь из рейдеров не выдержат сильной нагрузки генераторы, и тогда еще одна вспышка возвестит о гибели друзей. Надо было срочно принимать меры, потому что сиссиане завершили свой маневр, и рейдеры оказались окруженными со всех сторон.

Мозг Александра заработал не хуже вычислительной машины, выискивая лазейку, через которую его корабли могли бы убежать. И тут он заметил просчет сиссиан: те, повинуясь приказу или сверхуверенные в своих силах, бросили все корабли на уничтожение основной части рейдеров и оставили у себя в тылу «Шалуна» и «Солярис». Александр, не отрываясь от ведения боя, спросил Тора, когда будут закончены спасательные работы. Ответ пришел моментально — минуты через три-четыре.

— Пускай по сигналу идут на сближение с противником! — крикнул Александр Тору, а сам заложил крутой вираж, чтобы избежать столкновения с крейсером. С такого мизерного расстояния крейсер устроил беспощадный расстрел «Звезде», но двойная гравизащита оказалась настоящей броней — лазерные лучи, проходя через нее, теряли свою разрушительную силу даже на этом расстоянии. В отличие от того поля, которое прикрывало остальные рейдеры и сиссианские крейсера, двойная гравизащита вносила искажения в высокоинтенсивные лазерные лучи, и они уже не имели той энергии, как прежде.

Александр теоретически вывел это, а вот проверять пришлось на практике. Он моментально оценил появившееся преимущество, ведь еще ни один лазерный отражатель «Белой звезды» не был выведен из строя — пока расходовалась только защитная энергия. Зато крейсеру досталось от ее орудий: в нескольких местах, разрушенные отражатели были заменены новыми и, кувыркаясь, отлетели от корпуса. Яхта проскочила мимо крейсера и на развороте обстреляла следующего. Бой окончательно превратился в мешанину из кораблей, вспышек и взрывов, и определить где свои, а где чужие, стало невероятно трудно. Автоматика, конечно, это знала прекрасно, но только безумец мог доверить компьютеру управлять кораблем в таком бою!

Александр закладывал вираж за виражом, сжимая потными руками штурвал, и матерился, как портовый грузчик. Сиссиане поняли, что им невыгодно вести бой один на один, и начали выходить на прежние позиции. В это время пришел сигнал с «Соляриса», и Александр нажал на кнопку установки. Бортовой компьютер передал остальным рейдерам точку общего нападения. Все корабли антисиссианской армады одновременно рванулись к крейсеру «Гоулси».

Он начал отстреливаться изо всех орудий, соседний с ним «Ломит» пошел на выручку собрату, да и остальные, смешав построение, бросились на наглых рейдеров. Но пока они приблизились, на что потребовалось несколько минут, было уже поздно. Корабли АСА кружились вокруг крейсера, и каждый стрелял в его корму из лазеров и деформаторов.

Гравитация, выделяемая деформаторами, не могла проникнуть сквозь защиту, но она отнимала энергию крейсера, идущую на создание поля. Тактика Александра сработала — почти мгновенно были сожжены все основные, а затем и запасные отражатели «Гоулси».

Спустя полминуты массированного огня беспощадные лучи добрались до генераторов корабля. Там, в генераторном отсеке крейсера творился ад — лазерный огонь сжигал и плавил все. Главный механик, увидев плавящиеся стены и сверкание лучей, понял, что надо вырубить основные генераторы, но не успел осуществить свое намерение. На нем был скафандр с включенными активными доспехами, но они, конечно, не смогли противостоять лучу из трехсотмиллиметровой лазерной пушки. Главный механик умер мгновенно, прошитый лазером насквозь, а через несколько секунд раздался взрыв.

«Гоулси» еще кружился вокруг продольной оси, но уже было ясно, что это груда металла, а не боевая машина. Разъяренные гибелью своего корабля, сиссиане накинулись на противника. По плану сейчас было самое время разбегаться в разные стороны, но рейдеры замешкались, и удобный момент оказался упущен. Александр отдал приказ построиться в каре. Теперь, когда к ним присоединились «Шалун» и «Солярис», они выстроились кубом.

Этот маневр не был простой перестраховкой. Морозов знал сиссиан как жестоких, даже беспощадных, но умелых и энергичных воинов и готов был плюнуть в глаза тому, кто скажет, что они глупцы. Кто угодно, только не тупицы! В этом рейдерам пришлось тут же убедиться — сиссиане моментально переняли тактику Александра. Не прошло и нескольких минут, как они всем скопом напали на ближайший к ним «Месмер», и вскоре он ослепительно взорвался. Несколько уцелевших фигурок в абордажных скафандрах кувыркались в вакууме среди обломков «Месмера», но рейдеры ничем не могли помочь товарищам — враги слишком близко. Александр крикнул по общей связи:

— Они нас раздавят по одному! Расходитесь в разные стороны. Маневрируйте, не давайте им сосредоточить на вас огонь. Кто уйдет — ждите на Рушке. Я прикрываю, пошли! — взвыл он.

Корабли рейдеров брызнули в разные стороны, словно стайка мелких рыбешек при виде хищника. Сиссиане как раз собирались повторить прием, и этот маневр «пиратских морд» слегка смутил их, но ненадолго. Крейсера, отлично вооруженные и защищенные, уступали рейдерам в одном: они не могли так же быстро маневрировать. Сиссиане догнали своих противников, и снова в нескольких местах завертелась карусель. За «Солярисом» и «Доссом» никто не погнался, но они, несмотря на приказ Александра, повернули назад и пришли на помощь своим.

Хуже всех пришлось «Белой звезде» — на ней «висели» трое. Одним крейсером командовал старый враг Морозова — майор Мадрат, и сейчас предвкушение долгожданной мести превратило улыбку на его лице в жуткий оскал. Первый помощник со страхом посмотрел на командира, вахтенный лейтенант хотел что-то сказать Мадрату, но передумал и отвернулся: экипаж «Свирепого» предпочитал не соваться в его дела. Впрочем, обратное тоже было справедливо. Мадрат был осведомлен в вопросах организации агентуры, проведения допросов с пристрастием и без, разведке, контрразведке и т. д. и т. п., но абсолютно ничего не знал об управлении кораблем во время боя.

Поэтому боем руководили его офицеры, которые боялись совершить малейшую ошибку — над ними тяжко нависла призрачная тень конвертера. Сам Мадрат стоял на капитанском мостике и наблюдал, как его крейсер и еще два зажали яхту и, не давая ей уйти, принялись методично обстреливать белый корабль. Морозов, даже по мнению Мадрата, действовал как-то неуверенно: сначала позволил сиссианам себя догнать, хотя имел мощный двигатель, затем начал так неловко увиливать от крейсеров, что вскоре они расположились треугольником вокруг яхты и принялись громить ее защиту. Яхта рванулась вперед, остановилась, затем снова начала движение.

И за все это время ни одного выстрела. Сиссиане поняли происходящее так, что у рейдера неисправен двигатель или, что более вероятно, генератор. Мадрат, раздавая побои, ругань и обещания щедрых вознаграждений побежал к лазерной установке, чтобы лично принять участие в бою и уничтожить ненавистного Морозова своей рукой. Три сиссианских крейсера двигались рядом с подбитым рейдером и расстреливали его со всех орудий, но белый корпус яхты сиял, невредимый, как и прежде. Мадрат, не доверяя своим глазам, спросил наводчика соседнего блока орудий, что творится с яхтой, на что тот пожал плечами и ответил:

— Ничего, господин майор.

— Идиот, я и без тебя вижу, что ничего! — Мадрат внезапно взбесился.

Он понял, что это опять очередной трюк Морозова. И, словно для того чтобы окончательно добить сиссианина, «Белая звезда» перестала двигаться рывками и начала набирать постоянное ускорение. Мадрат зашипел от ярости, но сохранил способность логически мыслить: ни одному крейсеру из его команды не догнать этот корабль, который при всем своем мощном оружии оставался прекрасной и скоростной машиной.

«Белая звезда» подтвердила это — она уже удалилась на приличное расстояние от преследующих ее крейсеров. Александр, сосредоточив всю энергию яхты на защите, симулировал неисправность, чтобы увести как можно больше кораблей противника от своих рейдеров и тем самым дать им шанс на спасение. Когда указатели расхода энергии подошли к «красной» отметке, Морозов дал команду уходить от преследователей. Тор, уже расслабившись, откинулся в кресле штурмана, но вдруг вновь зазвенел сигнал тревоги. Александр, тоже было начавший отходить от горячки боя, пробормотал: «Что за черт?» и окаменел. Монитор высветил восемь точек, впереди по курсу.

И если у Александра еще были какие-то сомнения, то корабельный компьютер полностью их развеял: пять тяжелых крейсеров класса «генерал Фор» и три эсминца, один из которых имеет сравнимую с яхтой скорость. «Белая звезда» попала в искусно приготовленную ловушку. Когда Александр подставлял себя под огонь и демонстрировал неисправность генератора, он не знал, что тем самым облегчает задачу Мадрату и остальным «загонщикам». Они, не сумев пробить втроем защиту яхты, однако направили ее навстречу группе поддержки, которая позже пришла к месту событий.

Александр и Тор тупо смотрели на экран — они оба были готовы поклясться, что несколько секунд назад он был чист, как новорожденный младенец. Капитан мотнул головой, словно желая избавиться от наваждения, но все осталось на местах. Прозвучал доклад Борнссона, орудийного шефа, как его звал экипаж, что он наблюдает противника. Александр пришел в себя и отдал приказ приготовиться к бою.

В это время эсминец «Задорный», приписанный к патрулю Конфедерации, шел к месту боя. Его командир, капитан Августин, пристально смотрел на вспышки в той стороне, куда ушла АСА, которые бортовой компьютер идентифицировал как «энергетический спектр тяжелого лазерного вооружения». Августин сделал запрос, умный компьютер ответил, что в бою участвуют не менее двух тысяч стволов. Из чего следовало, что у сиссиан минимум восемь кораблей, ибо АСА воевала только с ними.

Августин рапортовал о сложившейся обстановке, непонятно откуда взявшихся сиссианах и получил приказ подойти поближе к месту схватки, но в бой вступать только в случае возникновения угрозы жизни экипажа. Командование патруля этого сектора объявило полную боевую готовность всем подразделениям и послало полковника Родригеса, ветерана и опытнейшего рейнджера, узнать, насколько велика вероятность нарушения сиссианами мирного договора. Чтобы с посыльным не случилось никакого несчастья, вместе с ним послали десяток патрульных кораблей, которые, как ежи, ощетинились лазерами и деформаторами.

Процессия выглядела весьма внушительно, тем более что к ним присоединились еще корабли, подошедшие из рейса, плюс «Задорный», которого они нашли в двухстах тысячах километров от места боя. Августин доложил, что окончательные потери с обеих сторон составляют по два корабля и один рейдер ушел из боя в сопровождении трех сиссианских крейсеров. Более детальные повреждения противников на данный момент определить невозможно.

Родригес молча выслушал доклад и приник к лазерному перископу. Картина, которую он увидел, напомнила ему последнюю войну, когда кровь людей, сиссиан, ящеров, инсектоидов и других существ, вовлеченных в бойню, лилась рекой. Полковник сжал зубы, чтобы не поддаться соблазну отдать приказ о немедленном нападении на сиссиан. Родригес услышал взволнованный голос командира корабля:

— Сэр, подойдите, пожалуйста к монитору.

Полковник подошел и непонимающе глянул на экран — там уже была совсем другая картина. Командир обескураженно пояснил:

— Сейчас монитор показывает тот корабль антисиссианской армады, который ушел от боя. За ним гнались три крейсера, но вдруг среди чистого космоса появились еще восемь сиссиан. Они просто ниоткуда вывалились. Я ничего не понимаю! — признался капитан Войнович. — Впрочем, от этого они не исчезнут. Вы можете просмотреть запись.

Родригес потратил минуту на разглядывание записи. Дело обстояло именно так, как и сказал капитан.

— Немедленно передать это в патрульный центр! — Он прошелся по рубке и отдал приказ: — Всем кораблям! Построиться в боевой порядок! Цель — сиссианские крейсера. Быть готовыми к абордажу. Но огонь открывать только по моей команде! Приступить к выполнению!

На патрульных кораблях поднялась оживленная суматоха — экипажи занимали места согласно боевому расписанию. Стрелки бежали к своим орудиям, абордажники надевали скафандры, проверяли оружие и готовили таблетки карда. Полковник Родригес, отдавая такой приказ, знал, что рискует вызвать не только неудовольствие высшего начальства: нападение на сиссиан за территорией Конфедерации будет расценено как провокационное. Но то, что корабли сиссиан умеют появляться и исчезать с мониторов слежения, говорило о создании какого-то нового экрана. Нужно было захватить образец для ученых, которые смогут понять, в чем тут дело. Только одно это оправдывало риск.

Группа конфедеративных кораблей приблизилась к месту боя, растянувшегося на тысячу километров от края до края. Это произошло в результате того, что корабли АСА постепенно разлетались, пытаясь уйти от неравного боя. Но это им не удалось: сиссиане вцепились в рейдеров мертвой хваткой. За «Белой звездой» погнались три крейсера, и соотношение на поле боя стало шесть к четырем, потому что один сиссианский корабль получил повреждение и вышел из боя.

 

Глава 26

До того, как подошел патруль, два крейсера вели равную борьбу с двумя рейдерами каждый, но остальным приходилось туго. Они были вооружены значительно слабее сиссиан, зато их юркие корабли постоянно вертелись у кормы противника. Джек Воннинг два раза удачно зашел со стороны дюз крейсера, но не смог сделать залп и обездвижить его — сиссиане не дали на это времени.

«Солярис» и «Досс», за которыми погони не было, вернулись и атаковали «Следящего». Его командир крыл матом «тупую команду и обнаглевших пиратов», но действовал жестко и умело. Он лишил «Солярис» возможности маневра, сделал по нему удачный залп и повредил дюзы. Рейдер «захромал». «Следящий» хотел добить его, чтобы беспрепятственно разобраться со вторым противником, но в этот момент произошло нечто неожиданное.

Капитан Фобос, обычно миловидная и уравновешенная женщина, превратившаяся сейчас в фурию от бешенства, повела «Солярис» на таран. Командир «Следящего» слишком поздно угадал ее намерение и успел только сделать угол столкновения более острым. Сначала ударились друг о друга гравизащиты кораблей, полетели голубые сполохи, генераторы задымились и выключились. Защитное поле исчезло за какую-нибудь секунду, но все же смягчило удар. И все-таки капитан «Следящего» просчитался: он думал, что подбитый «Солярис» хотел просто протаранить его, в крайнем случае — погибнуть вместе с ним. Но у Фобос замысел был совсем другой.

Едва корабли со скрежетом ломаемой обшивки и треском гнущихся орудий столкнулись, как с «Соляриса» полетели абордажные тросы и раздалось щелканье закрепляющихся на корпусе крейсера присосок. Носовая часть рейдерского корабля была разворочена — в нее ворвался вакуум, но и в обшивке крейсера тоже образовалась солидная вмятина. Эта вмятина не позволила при столкновении «Солярису» оторваться от врага, а тросы намертво скрепили оба корабля. На рейдере распахнулись абордажные шлюзы, и команда с ручными и стационарными резаками, благо они различались в невесомости только размерами и инерцией, бросилась на крейсер. Обслуга резаков поставила их в круг и через двадцать секунд в трехметровое отверстие в обшивке крейсера хлынул космос и рейдеры.

Абордаж, как военный маневр, начал активно применяться еще во второй Роканнонской войне. Тогда же стали производить активные доспехи и сражаться вибромечами. Меч — слишком громкое название, скорее оружие было шпагой, но слово прижилось и осталось официально. Но сейчас, когда появились деформаторы, абордаж стал значительно более опасным делом: активные доспехи выдерживали три-четыре выстрела из ручного лучемета, множество ударов вибромечом и ни одного разряда из ручного деформатора.

Александр уже давно, еще при подготовке к рейдам, сконструировал переносной генератор защитного поля, который сдерживал убийственную гравитацию, и раздал по всем кораблям эскадры. Именно такой генератор передвигали перед собой трое из команды «Соляриса». Катерина Фобос, которую не избрали бы капитаном, будь она простой женщиной, собрала всех — от первого помощника капитана до механика и лично повела их на штурм крейсера. Умирающий «Солярис» опустел, его экипаж, вооруженный до зубов, в полном составе дрался с сиссианами.

Силы опять оказались неравны — сиссиан было больше, и они могли себе позволить скормить пятидесяти абордажникам по таблетке карда. Капитан Фобос такой возможности не имела, в противном случае спустя десять минут боя сиссиане просто выкинут нападающих через пробоину обратно в космос, даже не потрудившись предварительно умертвить их. Поэтому лишь пять рейдеров приняли кард и возбужденно ждали появления противника, сжимая в руках лучеметы и ручные деформаторы.

Но не только капитан Морозов оказался такой умный — сиссиане, оказалось, тоже создали переносной защитный экран. Экраны имели такие же свойства, как и гравизащита для кораблей, то есть можно было стрелять изнутри по противникам, но обе стороны видели генераторы, поэтому деформаторы замолчали. Зато заговорили бластеры. Коридор наполнился лазерными лучами, некоторые из них попадали в людей или сиссиан, но основная масса сосредоточилась на генераторах. Первым не выдержал генератор рейдеров, и они оказались уязвимыми для воздействия деформаторов. Передний ряд абордажников «Соляриса» буквально за несколько секунд скосило, но уже через три секунды две вспышки обозначили конец генераторов поля, принадлежащих сиссианам. Сиссианские кардсмены, стоящие впереди, разделили участь погибших рейдеров.

На полу остались лежать несколько людей и сиссиан, а остальные смешались в жестоком рукопашном бою, ибо это был единственный способ избежать губительного дистанционного огня противника. Сверкали в свете коридорных ламп мечи, вышибая снопы искр при ударах о доспехи. Командиру абордажной группы с «Соляриса» лазерный разряд попал прямо в стекло шлема. Пока он пытался очистить от гари деформированное покрытие, сиссианский кардсмен с молниеносной быстротой подбежал к нему и, приставив к креплению шлема бластер, выстрелил. Сиссианин знал, что делал — в скафандре тут же образовалась течь, через которую легким облачком вышли воздух, водяные пары и жизнь командира абордажников. Сломанной куклой он съехал по стене и остался лежать недвижим.

Капитан Фобос уже оглохла от криков. Чужие разносились по связи, а она сама орала так, что почти охрипла. Катерина долго отбивалась от наседающего на нее кардсмена, не имея сил атаковать, пока к ней на выручку не подоспел кто-то из ее экипажа. Вдвоем они кое-как одолели сиссианина и накинулись на следующего. Но тут в бой у сиссиан вступил настоящий гигант. Он только что снес голову вместе с гермошлемом рейдеру, и через забрало шлема можно было видеть его оскаленные зубы и вытаращенные глаза, абсолютно обезумевшие от карда. Сиссианин хотел только убивать, и это желание он мог сейчас выполнить в избытке.

Узость коридора не позволяла использовать строй шириной более четырех человек, поэтому когда кардсмены-сиссиане чувствовали окончание воздействия стимулятора, они просто отходили обратно, а вместо них вставали другие «берсерки». До сих пор бой шел с переменным успехом — место, где противники столкнулись, по-прежнему осталось центром сражения, хотя его несколько раз занимали то те, то другие. Бойцы дрались, не обращая внимания на то, что топчутся по павшим, своим и чужим. В космических боях раненых не было: трещина в скафандре — и ты мертв.

Гигант-сиссианин склонил чашу весов в пользу крейсера — он врубался в ряды рейдеров, орудуя двумя мечами так, что они слились в сплошное сияние. Когда под него попадали клинки или скафандры противника, сверкала яркая вспышка, и человек отступал обезоруженный или падал мертвый. Сиссианин казался машиной смерти — с такой неотвратимостью он двигался, раздавая гибель направо и налево. Это его и погубило: он создал впереди себя слишком много свободного пространства, и сразу же заработали деформаторы рейдеров. Гигант мгновенно превратился в исковерканную и окровавленную мешанину костей и металла, сиссиане в ответ тоже пустили в ход деформаторы.

Еще восемь трупов легли на поле боя, спустя несколько секунд атакующие бросились вперед и бой возобновился с новой силой. Еще в одном месте на обшивке крейсера было прожжено отверстие, и туда хлынула вторая часть экипажа «Соляриса». Но ни к чему хорошему в итоге это привести не могло: у нападавших не хватало сил, чтобы раздавить сиссиан, а те, обороняясь, хотели лишь дождаться подхода подкрепления с другого крейсера. Рейдерам ничего не светило, кроме смерти.

Внезапно резкий толчок сбил с ног сражавшихся и образовалась куча-мала. В общий эфир ворвался голос командира «Досса»:

— Ребята, держитесь, сейчас мы их сделаем!

И появилось свежее подкрепление рейдерам. Сиссиане, несмотря на железную дисциплину, дрогнули перед этим неудержимым натиском и начали понемногу отступать, теряя мертвых. Но, даже отступая, они сохранили порядок: беспорядочное бегство — это залог верной смерти.

Командир «Следящего» запрашивал помощь у соседнего крейсера, когда услышал голос второго помощника:

— Сэр, пробита обшивка на уровне рубки. Через минуту нападающие будут здесь.

Это означало конец боя — из рубки рейдеры смогут сделать с кораблем что угодно. В том числе направить его на другие крейсера сиссиан.

Командир машинально кивнул головой, но только стукнулся лбом о шлем. Он подошел к передатчику и по общему каналу объявил:

— Говорит «Следящий». Нас атаковали изнутри. Провожу действия согласно инструкции. Прощайте все!

С этими словами, капитан крейсера отключил коммуникатор и подошел к пульту управления. Он склонился над окошечком, через которое идентификационный луч установил его личность и открыл бронированную панель. Там была только одна кнопка с надписью «Общее уничтожение: ноль — тридцать минут». Время капитан не стал выбирать, а просто нажал на кнопку.

По вселенским меркам — это было в одной точке. Если судить по локатору — это было в пределах досягаемости луча. По мнению Александра Морозова — это было далеко и уже недоступно. «Это» — расстояние, которое отделяло «Белую звезду» от того места, где сейчас корабли Конфедерации вступили в бой.

Перевес сразу же оказался на их стороне — смертельная хватка сиссиан разжалась, и изрядно потрепанные рейдеры воспряли духом. Но для «Белой звезды» шансов на спасение не было — яхту ждали впереди восемь противников, сзади догоняли три крейсера, а там, где имелось свободное пространство, бортовой компьютер зафиксировал значительный гравитационный потенциал. Отсюда следовал простой и неприятный вывод: с пяти сторон «Звезду» ждала неминуемая гибель от деформаторов и пушек сиссиан, а с шестой находилась черная дыра, о чем срывающимся голосом и доложил Тор.

Александр мрачно посмотрел на штурманский монитор: да, «сизым» в уме не откажешь — все было задумано и выполнено мастерски. Видимо, он очень досадил им, если они с таким почтением отнеслись к его скромной деятельности после опубликования секрета деформатора. К слову, троица, некогда сбежавшая с Корфу, очень удивилась бы, узнав, что одним из крейсеров командует тот самый Мадрат, который был их старым врагом и которого они считали «почившим в бозе».

«Тот самый» Мадрат орал сейчас в коммуникатор на механиков, чтобы те выжимали из машин все мыслимые ресурсы, хотя прекрасно понимал, что «Белая звезда» имеет двигатель суперкласса и ее под силу догнать только спецкурьерам да некоторым эсминцам.

Но сейчас даже высокая скорость не спасала рейдера — ловушка неуклонно захлопывалась, и этому не могла помешать неприятная неожиданность в виде сильно вооруженной патрульной эскадры, завязавшей бой на стороне потрепанных рейдеров. Мадрат, ныне являвшийся командиром всех кораблей, загнавших АСА в капкан и поставивший целью жизни уничтожить Морозова, «врага номер один» Сиссианского Союза, уже предчувствовал исполнение своего заветного желания. Но он отчетливо понимал, что даже эта заслуга не окупит гибель шести крейсеров плюс к уже разрушенному «Гоулси». В этот момент связисты доложили, что два рейдера пошли на абордаж «Следящего» и почти захватили его. Капитан, чтобы избежать попадания корабля в руки противника, взорвал крейсер вместе с экипажем и рейдерами, находившимися на борту. Сообщение уничтожило последние колебания Мадрата, и он велел передать Санату, командиру «Рокка»:

— Санат — старший группы. Сигнализировать выход из боя и идти к основным силам. Ни в коем случае не включать искажающий экран. По мере возможности избегать столкновений с кораблямл конфедератов.

Связист убежал выполнять приказ, а майор уставился глазами в точку, которая обозначала «Белую звезду». Ее постепенно окружали, и вскоре Мадрат вкусит плоды своей победы.

Александр следил за сжимающимся кольцом смерти. Его мысли скакали сразу в нескольких направлениях в поисках спасения, но выхода не было. Сгоряча он хотел предложить прорваться сквозь вражеские корабли, тем более что и Эркин выдвинул такую же мысль, но от этого пришлось отказаться — сиссиане атаковали в два эшелона. «Звезда», миновав один корабль, неизбежно нарывалась на другой, а там завяжется бой, абордаж и… Словом, этот путь пришлось отклонить. Можно было развернуться и попытаться прошмыгнуть мимо трех крейсеров, что сейчас отстали. Но Александр прекрасно понимал, что сиссиане не позволят «Звезде» сбежать — они набросятся на яхту и сдержат ее до подхода товарищей. К тому же генераторы могут уже не выдержать такой нагрузки. Существовала еще одна, довольно призрачная, возможность спастись: избегать боя, сколько получится, дожидаясь подхода рейдеров или патруля Конфедерации. Но если сиссиане не сумели пробить новую двойную гравизащиту яхты, то вполне могли обрушить на нее массированный огонь. И тогда конец! Да и неизвестно, решит ли патруль ввязываться в бой, когда эта шайка в полном составе.

Внезапно Эркин бросился к штурманскому месту и принялся что-то лихорадочно набирать на клавиатуре. Тор и Александр переглянулись и подошли поближе. Хандо Лоис, заглянувший в рубку, увидел, что они втроем склонились над монитором, и тоже присоединился. Эркин радостно вскрикнул и ребром правой ладони ударил по локтевому сгибу левой руки, подняв вверх левый кулак — очевидно, этот жест предназначался с. иссианам.

— Смотрите, «сизые» прижимают нас к черной дыре, но оставляют себе запас расстояния. Они не хотят рисковать понапрасну. Компьютер выдал такую раскладку: если мы начнем двигаться вдоль края области захвата черной дыры, то нас, силой ее притяжения, будет увлекать по пологой дуге от сиссиан. Если мы не предпримем ничего, то по спирали, резко сужающей витки, попадем прямо в… в общем, не туда куда надо. Вот здесь, — Эркин ткнул пальцем в график на экране, — перелом. Нужно будет дать импульс сорок пять процентов от мощности двигателя, тогда мы проскочим черную дыру и оставим позади себя наших друзей с сизыми ушами.

Александр мгновенно охватил всю картину целиком и понял, что другого выхода у них нет — придется рисковать. Он отдал приказы всем главам отделений, послал Лоиса обратно в рубку связи и объявил о предстоящем маневре экипажу.

«Белая звезда» двигалась, чуть забирая в сторону черной дыры, генераторы и двигатели издавали ровное гудение. К этому времени расстояние между противниками уменьшилось настолько, что скоро можно будет открывать огонь. Сиссиане, прекрасно понимая все выгоды своего положения, не собирались давать рейдеру никаких шансов. Яхта уже вошла в пределы поля тяготения черной дыры, когда Эркин обратился к Александру:

— Саша, я даю команду на увеличение мощности движка на пятнадцать сотых. Данные почему-то изменились.

Тор озабоченно склонился над пультом. Александр отдал приказ Таулеру, который тут же принялся ворчать, что они и до этого неплохо шли, но распоряжение, разумеется, выполнил. Капитан не стал слушать буркотенье старого техника, а сосредоточился на управлении. Его глаза перебегали с одного дисплея на другой. Тор докладывал данные по вариациям курса, Эркин молча подсчитывал что-то свое.

Наконец Тор объявил, что яхта на расчетной траектории. Александр отключил автопилот и взял управление на себя. Корабль немного тряхнуло, и он, влекомый быстро растущей гравитацией, начал описывать дугу. Два, ближайших к ним, крейсера видели, что рейдер может проскочить мимо них, но ближе к нему подходить не стали — опасались черной дыры. Они удовольствовались тем, что развернулись и следовали за яхтой в отдалении, видимо, уверенные в том, что ее засосет чудовищная гравитация. Александр зловредно ухмыльнулся, представляя себе физиономии капитанов сиссианских кораблей, когда они увидят голубой свет дюз «Белой звезды», когда Эркин закричал:

— Необходимо прибавить восемьдесят три сотых, иначе в расчетной точке мы не получим достаточного ускорения.

Таулер добавил мощности, но Эркин секунд через двадцать опять закричал, что сил у яхты не хватит, если не прибавить полторы десятых. Таулер сквозь ругательства объявил, что еще одна поправка, и он не сможет придать яхте достаточного ускорения в нужный момент. Но компьютер снова выдал цифры, свидетельствующие о том, что при этой скорости они не смогут выйти из ПОЛЯ тяготения черной дыры. Александр принял решение:

— Таулер, полную мощность на выход. Разворачивай тридцать девять — пятнадцать!

Тор запротестовал:

— Но тогда мы попадем в лапы сиссиан!

— А иначе мы попадем прямиком вон туда. — Александр показал в сторону черной дыры.

Эркин завопил:

— Наблюдаю возрастание гравитационного потенциала! Нас притягивает!

Морозов плюнул на сиссиан и расчетный курс и попытался развернуть «Звезду» дюзами к центру черной дыры, чтобы выйти из ее поля. Но яхта, с работающими на полной мощности двигателями, продолжала приближаться к источнику чудовищной гравитации. Александр и Эркин, когда рассчитывали курс корабля, не учли одного: гравипривод «Белой звезды» нарушил тысячелетний баланс черной дыры, поэтому первоначальный расчет оказался неверным. Чем больше добавляли к гравитационному излучению двигателя, тем сильнее расширялось поле черной дыры. Корабль падал в неизвестность. Генераторы выли, давая энергию, высокоэнергетическое топливо убывало с пугающей быстротой. Таулер передал, что еще пять минут такой работы загробят генераторы и двигатели, что, впрочем, будет уже неважно, так как топливо закончится явно раньше.

Александр посмотрел на друзей — черное лицо Тора блестело от капелек пота, струйками бегущих по щекам; Эркин был внешне спокоен, но в его глазах Александр увидел притаившийся испуг. Капитан «Белой звезды» взял коммуникатор и объявил:

— Внимание всем! «Звезда» не может выйти из поля черной дыры. Закрыть орудийные порты, опустить забрала шлемов и закрепиться на местах. Таулер, выключай двигатели и давай всю энергию на защитные экраны. Всю, слышишь? Через минуту доложить о выполнении.

О выполнении приказа доложили уже спустя сорок секунд — все понимали необходимость быстроты исполнения. Никто еще за всю историю людей и известных им разумных цивилизаций не приближался так близко к черной дыре. А если кто-то и подходил, то обратно не вернулся — рассказать о том, что там внутри было некому. По команде капитана двигатели выключились, голубое свечение дюз погасло, и яхта начала беспомощно падать с нарастающим ускорением в неизвестность.

Два сиссианских крейсера, сопровождавшие ее, вовремя заметили увеличение гравитационного потенциала и отошли на безопасное расстояние, продолжая следовать за «Белой звездой». Теперь они спокойно наблюдали за ее гибелью. По мере приближения яхты к центру черной дыры белый корпус, окруженный защитным полем, светился все сильнее, яркие сполохи возникали рядом с ним, и вот, сверкнув в последний раз, яхта исчезла с экранов сиссианских кораблей.

Мадрат в полном восторге огрел по спине первого помощника и отдал приказ о соединении главной группы с пятью крейсерами, у которых на хвосте висел конфедеративный патруль и несколько потрепанных рейдеров.

Вскоре две вооруженные до зубов эскадры выстроились друг против друга, приготовившись к бою. У сиссиан было небольшое преимущество, но Мадрат включил телестерео и послал вызов на общей волне командиру конфедератов. В рубке появилось изображение полковника Родригеса и Мадрат, придав себе величественный вид, холодным тоном проговорил:

— С вами говорит командующий эскадрой специального назначения майор Мадрат. По какому праву вы совершили нападение на крейсера Сиссианского Союза за пределами территории Конфедерации?

— Я — полковник Родригес. Вы вели боевые действия против рейдеров вблизи строго охраняемого района, что поставило под угрозу наши мероприятия и целостность границы государства. В состав небезызвестной вам антисиссианской армады входили два корабля, принадлежащие флоту Конфедерации, хотя их капитаны не согласовали этот шаг с нашим руководством. Исходя из вышеизложенного, ваши действия могут расцениваться как агрессия в нейтральной зоне.

В подобных переговорах Мадрат чувствовал себя полностью в своей тарелке, не то что при руководстве кораблем во время боя. Он хищно улыбнулся:

— Полковник, не будьте дураком! Если следовать вашим же словам, то Конфедерация, пусть даже косвенно, несет ответственность за те убытки, которые АСА причинила нашему торговому и военному флоту. Если же вы не признаете этого, то тогда почему совершили нападение на нас в нейтральной зоне во время карательной операции? Это, знаете ли, пахнет межправительственным конфликтом, если не полноценной войной. И зачинщиком ее являетесь вы!

Родригес и сам все прекрасно понимал — его объяснение было и впрямь дурацким. Но ведь и признаться в нескромном интересе к неожиданному появлению на мониторах слежения сиссианских крейсеров тоже нельзя. Секунду поколебавшись, Родригес сказал:

— Майор, я предлагаю вам компромиссное решение: я приношу извинения за наши действия, но остатки АСА уйдут с нами.

Мадрата это великолепно устраивало: рейдеры, лишенные Морозова — руководителя и вдохновителя, уже не смогут принести сколь-нибудь существенный вред. Напротив, все увидят, что ожидает врагов Сиссианского Союза. Он придал себе высокомерный вид и, вздернув вверх подбородок, произнес:

— Полковник, вы явно недооцениваете всю тяжесть вашего проступка, а также глубину преступления этих грязных пиратов. Но поскольку Сиссианский Союз известен как миролюбивое государство, то я принимаю ваши извинения. Вы можете забирать этот сброд и делать с ним все, что захотите. — Мадрат повернулся к своему первому помощнику, а спиной к изображению Родригеса. — Сади, ты лишний раз можешь убедиться в ничтожестве конфедерашек — сначала нагадят, а потом не могут ответить за свои поступки.

Только после этого Мадрат выключил телестерео. Он специально произнес оскорбление, убежденный в том, что Родригес не возьмет на себя ответственность отдать приказ об атаке. И он, и Конфедерация будут не правы перед лицом широкой публики. К тому же у Мадрата был спрятан туз в рукаве: искажающий экран, который не давал противнику проследить радарами корабли.

И в самом деле, полковник Родригес, багровый от ярости, целую минуту стоял столбом, разрываясь между благоразумием и голосом воинской чести. Но все же приказал разворачиваться и идти обратно к системе Рушки. Конфедеративные корабли вместе с истерзанными остатками АСА направились к базовой планете системы.

Сиссианские крейсера построились в походный порядок и отправились к разбитому остову крейсера «Гоулси». Спасательные команды подобрали нескольких уцелевших в катастрофе, после чего совместными усилиями превратили «Гоулси» в расплавленный шар — ни одно устройство не должно было попасть в руки конфедератов и прежде всего — искажающий экран. И только убедившись, что на поле боя остались лишь никчемные обломки, Мадрат дал команду включить маршевые двигатели. А когда радары патруля уже не могли достать до сиссиан, включились искажающие экраны. Крейсера и эсминцы по одному, по два начали исчезать из виду. Свет звезд, только что слабо отражавшийся на их бронированных орудийных портах и обшивке, теперь свободно продолжал свой путь, не встречая препятствий.

 

Эпилог

Вскоре на месте боя воцарился извечный покой. И только черная дыра, поглотившая рейдерский корабль, продолжала испускать сполохи света, словно переваривая хрупкое творение человеческого разума. Абсолютно все: сиссиане, конфедераты и остатки антисиссианской армады были уверены, что капитан Морозов с экипажем погибли в чреве космического монстра, ведь ученые давным-давно доказали — ничто живое не способно выдержать грандиозной гравитации, где даже свет и само время становятся пленниками «черной могилы». Правда, доказательства научных выкладок существовали только в теории — на практике, разумеется, проверить их никто не мог.

Тем сильнее был всеобщий шок, когда выяснилось, что прежние представления об истинной природе «черных дыр» в корне неверны. Как, впрочем, и безусловная убежденность в гибели рейдера «Белая звезда»…