Эрстан из-за ночных посиделок проспал, а потому отряд драконоборцев проснулся гораздо позже назначенного времени. Каршарец, выспавшийся и довольный, разбудил друзей простым и доступным способом — скинул их с кровати на пол. Выслушав их пожелания сдохнуть и утопиться, Гунвальд, радостно ухмыляясь, отправился завтракать. Дилль с трудом доковылял до общего зала, по пути трогая голову — не раскололась ли она на части? Герон, чувствовавший себя не лучше Дилля, явно изображал зомби, причём, оживлённого бестолковым учеником некромага, так как прихрамывал на обе ноги и по пути натыкался на всё, на что можно наткнуться.

Дилль плюхнулся на скамью, осоловелым взглядом обвёл стол и, узрев кувшин с водой, немедленно присосался к нему.

— Оставь немного другим умирающим, — прохрипел Герон, падая на скамью рядом с Диллем.

Каршарец, уже доканчивая свою порцию каши с мясом, поинтересовался:

— Когда это вы успели так набраться? Между прочим, каша здесь отвратительная, а мясо явно крысиное. Или кошачье, в лучшем случае. Вы будете?

Дилль с Героном переглянулись и синхронно помотали головами. Каршарец пробормотал «и правильно», после чего пододвинул к себе миски товарищей. Диллю, конечно, была понятна наивная хитрость Гунвальда, но сейчас его организм всё равно категорически отказывался принимать пищу. А каршарцу нужно много еды — вон он какой здоровенный, пусть ест.

В углу Дилль углядел Эрстана — маг смотрелся помятым, но по сравнению с ним и монахом выглядел несказанно лучше. Не иначе, применил какую-нибудь бытовую магию, решил Дилль. Поскольку его организму ничего в плане магической помощи не светило, он отправился на улицу. Свежий воздух немного прочистил мозги, и Дилль седлал своего скакуна уже чувствуя себя почти человеком.

Вскоре у конюшни появились остальные драконоборцы, и спустя полчаса отряд тронулся в путь. Дилль, чувствуя какое-то странное нетерпение, пустил коня лёгкой рысью, при этом периодически привставая на стременах и пытаясь разглядеть, что там впереди. Остальные драконоборцы, как он подметил, занимались тем же самым. И только маг и монах ехали спокойно.

Дилль сообразил, что это заклинание мастера Гвинарда вступило в силу, как и предупреждал Эрстан. Интересно, что же будет завтра, когда до Неонина останется с десяток лиг.

— Чтоб тебе пусто было, маг! — адресовал он проклятие магистру-«одуванчику».

К Диллю приблизился каршарец.

— Я так и не понял, где вы вчера пропали? — Гунвальд заговорил так, словно продолжая только что прерванный разговор.

— Это мы пропали? — возмутился Дилль. — Да мы мага разговорами отвлекали до самой глубокой ночи, чтобы он наёмницу не увидел.

— Хорошо отвлекали, даже встать утром не сумели, — усмехнулся каршарец. — Могли бы и меня позвать.

— Ты же Тернлис сторожил, — возразил Дилль. — А когда мы пришли, ты уже дрых. Кстати, когда она мимо нас прошла? Я так её и не заметил.

— Ну-у, — варвар замялся, — понимаешь, она немного задержалась.

— Так, так, — широко ухмыльнулся Дилль. — Судя по тому, что ты пропустил наши посиделки с магом, задержалась она надолго. Только не говори, что лишил бедняжку девственности и, тем самым, поддержки Сульмиры в бою.

— Ну, если она и пользовалась поддержкой Сульмиры-воительницы, то давным-давно, — каршарец пожал плечами. — Мы замечательно провели время, а потом Тернлис ушла через окно. Вообще-то, я этого даже не заметил — уснул случайно.

— Фу, Гунвальд, дамы этого не любят, — заметил Дилль.

— Похоже, ты прав, — кивнул каршарец. — Я проснулся, Тернлис нет, а в подушке рядом с моей головой торчит её кинжал. Интересно, что она хотела этим сказать?

— Думаю, что она вспомнила про оскорбление, которое ты ей нанёс, но в последний момент передумала укорачивать тебя на голову, — предположил Дилль. — Значит, ты не совсем безнадёжен. Скажи мне спасибо.

— За что? — удивился варвар.

— Ну как же! Это же я тебя обучил, как надо обольщать женщин.

— Ах ты мелкий рыжий…

Каршарец двинул коня к Диллю, но тот уже ускакал в голову отряда.

— Эй, Дилль! — послышался окрик мага. — Можно тебя на пару слов?

— Да, господин маг, — Дилль, соблюдая иерархию, поклонился. — Чего изволите?

— Это по поводу нашего ночного разговора, — Эрстан понизил голос. — Я поразмышлял и пришёл к выводу, что план у тебя скверный. Тебе не удастся убежать. Даже если твоё предположение верно, и хмельное ослабляет действие заклятья, то едва ты начнёшь трезветь, как вновь побежишь в Неонин прямо в пасть к дракону.

— Я думал об этом, — кивнул Дилль. — Если пить не переставая…

— Да? — маг недоверчиво взглянул на него. — Мне почему-то показалось, что ты — человек цельный, и не станешь превращаться в вечно пьяное животное.

— А какая разница — быть пьяным животным или мёртвым человеком? — криво усмехнулся Дилль. — Впрочем, ты прав, вечно пьяным жить не хочу. Мне лишь нужно, чтобы заклятье вашего треклятого магистра не помешало швырнуть в пасть дракону этот демонов амулет. И для этого мне нужно вино — чем крепче, тем лучше.

— Ты хочешь что? — Эрстан от изумления дёрнул поводья, и его конь послушно остановился. — С ума сошёл? Ты же погибнешь!

— Я и без того обречён, так почему бы не попробовать? Единственное, что препятствует моему плану — это отсутствие денег. Купить вино не на что.

Дилль недвусмысленно и нахально уставился на мага, впрочем, не ожидая, что тот согласится раскошелиться.

— Об этом не беспокойся, я всё устрою, — нахмурился Эрстан. — Лучше подумай, если ты такой умный, что с тобой станет, когда драконий огонь начнёт разрушать заклятье подчинения.

— Что может быть хуже, чем стать обедом для дракона?

— Ну, к примеру, ты можешь стать зелёным склизким пятном, но у тебя останется память человека. Или стать каким-нибудь полубезумным одержимым. А то и настоящим зомби.

— Да ладно, — не поверил Дилль.

— Я не шучу. С магией вообще шутки плохи, а уж с такой нехорошей вещью, как заклятье подчинения, надо держаться вдвойне осторожно. Любая ошибка чревата неминуемой смертью. Так что, у тебя ещё есть время, чтобы придумать какой-нибудь другой план спасения.

Слова мага получили подтверждение буквально через полчаса. Дорога, по которой двигался отряд драконоборцев, упёрлась в разрушенный мост, некогда соединявший берега широкой реки. Из воды торчали каменные опоры, на которых виднелись обломки деревянного настила.

— Река Лоча — граница провинции Неонин, — негромко сказал Эрстан.

— Господин маг, — спросил его Иннарих, — мост разрушен, неужели мы будем переправляться вплавь?

— Ты что-то имеешь против купания? — мрачно пошутил Эрстан.

— Слишком холодно, — проворчал бывший контрабандист. — К тому же, я плавать не умею.

— Не беспокойся, мы переправимся на пароме. Вон он, ждёт нас.

Пока ждали подхода парома, Дилль поинтересовался у Эрстана.

— А кто мост разрушил? Надеюсь, не дракон?

— Нет, сюда дракон не добрался. Он вообще дальше Неонина не пошёл. Мост рухнул, когда через него переправлялись толпы беженцев. Говорят, много народа тогда утонуло.

— Никто плавать не умел?

— Нет, говорят, здесь упырей много. А после той катастрофы их, конечно, только прибавилось.

Дилль посмотрел на мутную воду Лочи и содрогнулся. Отчего-то ему показалось, что едва он ступит в воду, сотни утопленников схватят его своими бледными руками и немедленно утащат на дно. Он поделился опасением с Гунвальдом и Героном. Те удивлённо посмотрели на него.

— Против моего меча никакой упырь не устоит, — сказал каршарец. — Пусть только попробует напасть.

— Дилль, — сказал Герон, — здесь нет некромагов, значит, и утопленников поднять некому. Так что, зря переживаешь.

— У нас в Тригороде тоже некромагов отродясь не было, однако ожившие утопленники нет-нет, да и появлялись, — возразил Дилль.

— Молитва Единому решит эту проблему.

— Пока ты молиться будешь, окажешься на дне какого-нибудь омута, — послышался голос мага. — Знаешь, монах, твой Единый, конечно, сущность сильная, но в таких случаях помочь явно не сумеет.

— Нечисть бездушная трепещет только от одного имени нашего Бога, — напыщенно ответил Герон, однако, в дальнейший спор вступать не стал.

— Скажешь это упырям, когда они тебя на дно тащить будут, — посоветовал маг. — Так, первый десяток! Заводите лошадей на паром.

Дилль схватил за поводья своего коня и повёл его по дощатому настилу на паром. Пожилой конь упирался и явно не хотел покидать твёрдую и надёжную землю. Дёргая за уздечку и ругаясь, Дилль сумел-таки затащить конягу на паром. Привязав поводья к перилам из сучковатых брусьев, он уставился на глинистую воду, в которой шевелились бурые водоросли.

— Утопленников ищешь? — хихикнул Гунвальд. — О, смотри, вон один тянет к тебе свою лапу!

— Тьфу на тебя! — вздрогнул Дилль — там, куда указывал каршарец, в самом деле, водоросль очень походила на человеческую руку. — И без твоих шуточек на душе пакостно.

— Пить надо было меньше, — наставительно ответил варвар. — Или меня с собой позвать.

— Твой конь тоже упирался? — спросил Дилль.

— Ага, — беззаботно ответил Гунвальд. — Я ему по морде надавал, мигом послушным стал.

— Животные что-то чуют, — сказал Дилль. — Не нравится мне здесь.

— Да ладно! — махнул рукой Гунвальд. — Вон, смотри, паромщик тут всю жизнь живёт и ничего. Бодрый и здоровый.

В этот момент паромщик заорал что-то непонятное, бросил на доски просмоленную шапку-треуголку, схватил багор с крюком на конце и начал тыкать им в воду. Лошади испуганно заржали, пытаясь сорваться с привязи.

— Что за… — Дилль замер на полуслове.

Из воды высунулась серая рука, затем появился и сам утопленник. Мокрые волосы прилипшие к землисто-серому опухшему лицу, закрывали глаза, однако упырю зрение явно не требовалось. Он ловко вскарабкался на борт парома и, издав невнятное мычание, бросился в атаку. Охотник Йура, оказавшийся к нему ближе всех, заорал, отступил на шаг, споткнулся о моток верёвки и рухнул на доски. Паромщик огрел упыря багром и попытался столкнуть обратно в воду.

Герон, выкрикивая слова какой-то молитвы ткнул в ожившего мертвяка крестом, что, впрочем, не оказало на того никакого воздействия. Упырь громко зашипел, ринулся было к лежащему Йуре, но вновь получил по башке багром и остановился.

— Изыди, демоново отродье! — взревел монах. — Проклятье, где мой топор?!!

Топор Герона был закреплён на седле, а его лошадь забилась в самую гущу испуганных сородичей. Диллю было не в пример легче достать своё оружие — его конь, хотя и вращал глазами, храпел и пытался встать на дыбы, сорваться с привязи всё же не сумел. Дилль одним движением выдернул из крепления лёгкую пику, которой его снабдил десятник Эрек, и с хаканьем воткнул её в грудь мертвеца. Удар получился славный — пика пробила упыря насквозь. Однако, это произвело на нежить впечатление не большее, чем лицезрение креста — мертвец взмахнул заплесневелой рукой, и Дилль отлетел к перилам, едва не свалившись в воду.

— Пустите-ка вперёд тех, кто умеет драться по-настоящему, — послышался бас каршарца.

Одним прыжком Гунвальд преодолел разделявшие его и утопленника пять шагов и рубанул врага мечом. Мертвяк развалился на две части, а на настил парома высыпались вонючие полусгнившие внутренности. Для верности Гунвальд ещё несколько раз рубанул мечом, и куски мертвяка перестали шевелиться.

Паромщик коротко поблагодарил каршарца и принялся сталкивать багром вонючие останки за борт. Дилль подавил рвотный позыв и повернулся к каршарцу.

— Здорово у тебя это получилось. Вот только…

— Учись, «папаша»! — покровительственным тоном сказал Гунвальд Диллю. — Это тебе не твоей тростиночкой махать.

— Чему учиться-то? — вскипел Дилль. — В следующий раз хоть посмотри, куда бьёшь. Ты зачем мою пику разрубил?

Пика была разрублена на несколько частей вместе с мертвяком, и вместе с ним же была выметена с парома в воду.

— Нечего оставлять оружие врагу — о нём заботиться надо, — варвар невозмутимо сдвинул шлем на затылок. — В смысле, об оружии, а не о враге. Вон Герон, к примеру, свой топор сохранил.

— Кстати, Герон, — Дилль повернулся к монаху, — что-то я не заметил, что упырь так уж испугался твоего креста. Лучше бы ты мертвяка топором огрел.

— Да промашка вышла, и с крестом, и с топором, — Герон озадаченно почесал кончик носа. — Ну, с топором всё ясно — я с ним теперь даже за столом не расстанусь, а вот почему упырь креста не испугался?

— Просто он знал, что в одиночку монах бессилен и бесполезен, в отличие от мага, — послышался голос Эрстана.

— Что-то я не заметил, чтобы от тебя была какая-то польза в этой схватке, — съязвил Герон. — Если бы не Гунвальд, мертвяк выел бы Йуре мозги. А, может, и ещё кому-нибудь.

— Я пропустил момент появления нежити, — пожал плечами Эрстан. — А потом Гунвальд покрошил эту тварь так быстро, что я даже не успел заклинание приготовить.

— Короче говоря, одинокий маг — существо бессильное и бесполезное, — сыронизировал Герон.

— Сейчас одинокий маг, уже приготовивший заклинание, покажет одному монаху, что такое настоящая боевая магия, — вскипел Эрстан.

Он на полном серьёзе протянул руку в сторону монаха и начал что-то бормотать. Дилль поспешил встать между спорщиками.

— Эрстан… то есть, господин маг! Вы сможете продолжить ваши споры с досточтимым братом Героном вечером, а пока приберегите ваше заклинание — вдруг объявится ещё один утопленник. Кстати, они тут часто появляются?

— Почём мне знать, — буркнул маг, опуская руку. — Я за всё время, сколько тут был, только второго увидел. Спроси у паромщика. Эй, Микаэл, много в вашей реке упырей обитает?

— Много, досточтимый! — паромщик смыл из ведра остатки слизи с досок и пинком отправил в воду какую-то серую тряпку — видимо, кусок одежды утопленника. — Бывает, по паре штук на дню вылезают. А бывает, что и за неделю никого не встретишь. Сейчас зима, они по омутам больше сидят, а вот летом в воду лучше не соваться. Это всё хиваши виноваты, чтоб их засыпало песком!

Драконоборцы, стоявшие на берегу, заслышав про «пару штук в день», быстро отошли воды. Те, кто стоял на пароме, как-то незаметно для себя скучковались в середине судна — подальше от бортов. Паромщик, заметив это, усмехнулся.

— Да не бойтесь вы этих синюшных! Такого багром обратно в воду столкнёшь, и все дела. Почему-то они долго после этого снова на поверхность не вылезают.

Дилль скорчил недовольную физиономию. Он, к примеру, ничуть ожившего мертвяка не испугался, хотя и увидел его так близко впервые в жизни. Никакого страха, только чувство брезгливости и отвращения. Может, это заклинание магистра-«одуванчика» сделало Дилля таким бесстрашным? А что же тогда будет, когда он дракона увидит? Впадёт в боевое безумие?

Гунвальд словно прочитал мысли Дилля.

— Слушай, паромщик, мы, к твоему сведению, драконоборцы. И если уж не боимся схватиться с огнедышащим драконом, что нам какой-то ходячий мертвяк? Поэтому ещё раз вякнешь про трусость, сделаю с тобой то же, что и с мертвяком.

Паромщик явно хотел сказать что-то язвительное по поводу драконоборцев и схватки с огнедышащим чудищем, но вспомнил, как каршарец быстро разделал упыря, и промолчал. Впрочем, он был не совсем неправ — Дилль увидел, как Йура, выглядевший бледнее бледного, трясущимися руками достал из-за пазухи целую связку амулетов и оберегов и принялся их перебирать.

— Эй, дружище, ты как? — спросил у него Дилль, но охотник не обратил на вопрос ни малейшего внимания, продолжая перебирать нанизанные на кожаный шнурок когти и зубы.

— Похоже, сейчас он не ответит даже как его зовут, — заметил Герон. — Перепугался. Всё-таки не каждый день оживший мертвяк пытается тебе выесть мозг.

— Ладно, на берегу придёт в себя, — проворчал Дилль.

Однако, ни во время переправы, ни после выгрузки на берег Йура так и не пришёл в чувство. Когда первый переправившийся десяток драконоборцев расположился на пожелтевшей траве (и, на всякий случай, подальше от воды) охотник по-прежнему перебирал обереги и амулеты, что-то бормоча себе под нос.

Чтобы ждать остальных было веселее, Гунвальд развёл костёр, воспользовавшись замагиченным огнивом. Ещё в Тирогисе на занятиях Эрстан рассказывал про эту столь необходимую в походе штуку и, как оказалось, не соврал — огниво воспламенило сырые ветки так легко, словно это был высохший мох. Вскоре драконоборцы сидели у костра, делясь впечатлениями о коротком бое Гунвальда с упырем. Каршарец жмурился, как кот, нализавшийся сметаны, и грелся в лучах заслуженной славы.

— Упырь — это ерунда! — наконец даже Гунвальду надоели хвальбы в свой адрес. — Я послушаю, что вы скажете, когда я прикончу дракона.

— Опять каршарец за своё, — хмыкнул заросший до самых глаз бородой уроженец Теока. — Неужели ты всё ещё веришь, что мы выживем?

— Да, дракон — это тебе не жалкий упокойник. У него один коготь больше, чем твой меч, Гунвальд, — бывший контрабандист Иннарих даже руки развёл, чтобы показать размер когтей дракона.

— И пламя ядовитое он выдыхает, — вздохнул Дилль. — Слышали, что маг рассказывал? В драконьем огне горит даже то, что гореть не может.

К этому времени паром привёз вторую партию драконоборцев и отправился за третьей. В суете и толчее, которая возникла на берегу после высадки лошадей и десяти человек, никто не обратил внимания на Йуру. А охотник снял с кожаного ремешка зачарованный амулет, швырнул его в костёр, замер, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, облегчённо выдохнул и решительно направился к лошадям.

— Всё, с меня хватит! Я уезжаю домой, а вы можете гибнуть, — громко сказал он.

Все удивлённо посмотрели на охотника — куда он собрался? Ведь каждому понятно, что через пару десятков минут он приползёт обратно с мольбами не наказывать его слишком сурово. Дилль обернулся на Йуру как раз в тот момент, когда тот уже схватился за луку седла.

— Эй, дружище…

Закончить Дилль не успел — охотник вдруг пронзительно закричал, рухнул на землю и начал рвать на себе одежду.

— Что с ним?

— С ума от страха сошёл, не иначе.

— Да помогите же ему кто-нибудь!

— Вот сам и помогай, вдруг это заразно.

Драконоборцы растерянно переговаривались, не решаясь подойти к Йуре. Охотник скорчился на жухлой траве, разорвав на груди одежду, лицо его побагровело, глаза вылезли из орбит от напряжения, а губы посинели. Он пытался что-то сказать, но из горла вырывалось лишь хрипение.

— Герон, может, им демоны завладели? — предположил Дилль. — Давай, изгоняй — это же твоя прямая обязанность.

— Завладей им демоны, нам всем тут же конец настал бы, — ответил монах, мрачно глядя на затихшего охотника. — Тут что-то другое, но что именно, не понимаю. Ладно, прочту очистительную молитву. На всякий случай.

Когда третья партия отряда во главе с магом переправилась на левый берег Лочи, Йура уже был мёртв. Притихшие драконоборцы смотрели, как Герон бубнил молитву за упокой души усопшего. Эрстан узнав, что здесь произошло, обыскал тело охотника и коротко спросил:

— Где его амулет?

Дилль только сейчас понял: Йура попытался избавиться от зачарованного амулета, за что и поплатился собственной жизнью. Остальные, видимо, подумали о том же — отовсюду послышались перешёптывания драконоборцев.

— Я видел, как он что-то кинул в костёр, — сказал теокиец. — А потом собрался уехать, но его скрутило.

Эрстан разворошил костёр и обнаружил среди раскалённых углей амулет Йуры — зачарованная безделушка от жара потеряла каплевидную форму и лишилась камня.

— Всё ясно. Вот почему труп чёрный, как головёшка. Кто-нибудь ещё хочет попробовать освободиться? — осведомился Эрстан, обводя взглядом драконоборцев. — Нет? Я почему-то так и думал. А ведь я вас предупреждал… Закопайте его.

Пока несколько человек рыли могилу, Эрстан подошёл к Диллю и сказал:

— Вот подтверждение моих слов. Ты больше ничего путного не придумал? — получив в ответ отрицательное мотание головой, маг только вздохнул. — Жаль. Вино завтра я тебе обеспечу, но больше ничем помочь не смогу.

— Всё нормально, — Дилль пожал плечами. — Спасибо.

— За что?

— За человеческое отношение. Не ко мне — ко всем драконоборцам. Ты приказал похоронить охотника, а не бросить его на растерзание упырям.

— Ладно уж, — маг смутился. — Пойдём, прощаться с охотником.