Наутро он нашел себя лежащим в какой-то странной позе. Александр лежал в кровати на спине, вытянув руки и ноги, а голова находилась на подушке. Обычно после вечеринок он просыпался оттого, что спал на каком-нибудь предмете, для сна не предназначавшемся, а проснувшись, минут пять не мог отличить рук от ног. Сейчас он даже начал тревожиться, уж не случилось ли с ним чего-нибудь, но подняв голову, со стоном опустил ее обратно.

— Доброе утро!

Только этого ему не хватало! Напротив его сидела Ирина и понимающе улыбалась. Он проскрипел:

— Это вы меня сюда положили?

— Конечно, хотя, видимо, я это сделала зря. Вы и так неплохо проспали всю ночь в стойке робота-уборщика. Если желаете — могу взять на себя труд и перенести вас обратно.

Александр начал успокаиваться.

— Как вы тут оказались?

— Вы к восьми не явились на работу, и я зашла узнать, не случилось ли с вами чего-нибудь.

Александр мечтательно посмотрел на нее.

— Знаете, Ирина, у вас очень красивые волосы. Они цветом похожи на местное солнце. И такие же ослепительные.

— Спасибо, выходит, по-вашему, я — желтая?

— Мне всегда нравился желтый цвет! — горячо заверил ее Александр. — Ну, по крайней мере, в вашем случае.

— Пойдемте лучше в лабораторию, а то через пять минут я услышу признание в любви, и вы начнете меня сравнивать с вашей самой обожаемой рыбой! — смеясь проговорила Ирина и помогла Александру принять вертикальное положение.

По пути в лабораторию она высказала предположение, что нынешний плачевный вид доктора Морозова (он пробурчал «я не доктор») связан с созданием того странного аппарата. Александр не стал ее разубеждать, так как страдал от похмелья, а таблеток вытрезвителя под рукой не было. Зайдя в лабораторию, он первым делом проверил, работает ли чудо-агрегат. Аппарат функционировал исправно, и после двух небольших проверок Александру полегчало настолько, что он решил приняться за работу. Только прежде надо было выкурить сигару.

На вопрос Ирины «куда он» Александр вякнул, мол, через пять минут вернется. Сорок минут спустя она вышла за ним на крыльцо и сообщила, что скоро полковник Мадрат придет с проверкой в лабораторию. В таком состоянии Александру было наплевать на все, однако он поплелся обратно в здание, насвистывая по пути неофициальный гимн десантников дивизии «Маллаха» «Чтоб вы сдохли, сиссиане!»

Полковник с комиссией так и не прибыл. Александр еще до обеда оклемался и в столовой приглашал к себе на именины всех без разбору. В четыре часа соорудили стол из двух генераторов и куска защитной обшивки. Агрегат к тому времени исправно трудился почти полдня, и его продукции для начала вполне хватало. Правда, это если не брать в расчет парочки приглашенных тиранцев, которые легко потребляли тройную дозу.

Вся лабораторная команда уже была хорошенькой, когда ввалился Клакер с охранником. Пока он не успел разобраться, его быстро убедили, что здесь нет ничего вредного — нате, попробуйте. На свою голову Клакер попробовал. Он вытаращился, не в силах вымолвить ни слова и правой рукой делая хватательные движения. Научный руководитель не успел опомниться, а Ирина с подружкой уже подсунули ему второй стакан. Никто так и не узнал, понравился ли новый спирт Клакеру, потому что он побрел в угол и там мирно уснул. Зато солдату, который явился вместе с ним, новинка явно пришлась по вкусу. Он попробовал, причмокнул и попросил еще. Разумеется, ему не отказали.

Когда стемнело, на огонек начали собираться охранники и вольнонаемные. Увидев картину, которой на посту не было со дня его основания, они удивлялись и, разумеется, оставались. Кто-то не поленился принести телестерео, и стало совсем весело. Александр, как рачительный хозяин, угощал каждого вошедшего. Вскоре пришлось открыть газовый кран до упора — производительности начало не хватать. Дьявольский аппарат скрежетал, но послушно выдавал положенную порцию.

Вскоре концентрированного спирта стало ГОРАЗДО больше, чем закуски, поэтому девочки решили показать стриптиз, но передумали и улеглись спать под магнитной пушкой. К тому времени новые гости перестали прибывать, а те, кто находился внутри, по одному, по двое начали отключаться. В конце концов Александр остался на ногах один, если, конечно, едва устойчивое состояние можно назвать таким громким словом. Он побродил по секретной лаборатории, ставшей похожей на бордель, ему стало скучно, и он уснул. А проснулся уже в карцере.

Получилось это так: к полковнику Мадрату приехала комиссия из центрального управления СБ, чтобы на месте посмотреть, как продвигаются работы по созданию секретного оружия. Он хотел сразу показать им лабораторию Морозова, но «спесивые тыловики», как окрестил их про себя полковник, выразили желание провести этот день на охоте. Они вылетели на двух флаерах, и Мадрату как хозяину пришлось сопровождать их.

Генералы развлекались до темноты, уничтожая местную фауну. Возвращаться ночью обратно не стали, поэтому все заночевали на соседнем посту. Ранним утром прямо во время полета Мадрат докладывал старшему комиссии, генералу Тракату (тот тоже был сиссианином) о дублировании всех исследований, проводимых Морозовым. Двое человек слушали его вполуха, любуясь своими трофеями, но Тракат не пропустил ни слова. Мадрат говорил в основном для него:

— Морозов работает уже более трех месяцев, но ощутимых результатов пока нет. Мы создали на соседнем посту лабораторию с абсолютно аналогичной аппаратурой. В дублирующей лаборатории находятся лучшие специалисты в этой области. Приходится платить им баснословное жалованье за исследования на территории тюремной зоны. Еще несколько самых способных агентов работают рядом с Морозовым, но он хитрит, видимо, подозревает что-то. Проводит какие-то странные опыты, получает не менее странные результаты. Откуда они вообще берутся — непонятно. Он намеренно скрывает истинную информацию за горой ложных данных и никчемной аппаратуры. Например, на днях заказал реаниматор Синельникова. На кой черт он ему понадобился? Простите, мой генерал, вырвалось. Профессор Красс наверное уже все мозги себе вывернул над этим вопросом.

Проверяющий покачал головой.

— Да, я читал его досье. Один из лучших офицеров армии Объединенных Республик. В свое время он причинил сиссианским войскам немало… гм, неприятностей. Крепкий орешек.

Флаер пошел на посадку. Несмотря на ранний час было душно, и два генерала пошли освежиться, прежде чем начать проверку. Сиссиане же закрылись в кабинете коменданта поста для приватной беседы. Мадрат включил аппаратуру экранирования, и Тракат сказал:

— Полковник, я знаю вас еще с лейтенантов. Надеюсь, вы не станете отрицать, что своим нынешним высоким положением вы обязаны мне.

— Мой генерал, как можно! Я вам предан до кончиков ногтей!

— Так вот, вы можете занять еще более высокую иерархическую ступень. Третий отдел извещает вас, что вскоре произойдут те события, которые мы так долго подготавливали. Само собой, чем скорее будет сделано супероружие, тем выше оценят вашу заслугу. Ставки сегодня очень высоки. Ожидайте прибытия моего личного посланника. Как только он прибудет — действуйте! Что делать, вы знаете, не мне вас учить! Ну разве что в пакете будут дополнительные инструкции. Здесь, на Корфу, вы — старший! Сделайте супероружие и возьмите под контроль планету в соответствующий момент — вот и все, что от вас требуется для того, чтобы ваша дальнейшая судьба была безоблачной и перспективной.

Полковник Мадрат понимающе прикрыл глаза.

— Мой генерал, я прекрасно осознаю всю важность возложенной на меня задачи! Но тут есть один момент… Я думаю… нет, я знаю, что Морозов не хочет создавать это оружие. Он не дурак и понимает, что его уберут сразу после этого. В лучшем случае — обманут и оставят на Корфу. Вообще-то любой более-менее разумный индивид пришел бы к подобному мнению спустя десять минут размышлений.

— Что же вы предлагаете? — Тракат нахмурился. — В конце концов его можно подвергнуть пыткам, и он запоет, как соловей. Не понимаю, почему вы до сих пор не сделали этого!

— Генерал, вы же только что сказали, что он — один из лучших офицеров. Он не скажет ни слова, а ночью остановит себе сердце.

— Тогда пытайте его без перерыва.

— В таком случае он остановит свое сердце посреди пытки!

— Подключите к аппаратуре жизнеобеспечения! Я что, должен учить вас основам допросов? — вскипел Тракат.

— Мой генерал, Морозов даже в этом случае оставит все знания в своей голове. Вам уже, не сомневаюсь, докладывали, что его мозги — вещь странная и для любой аппаратуры непроницаемая! — холодно сказал Мадрат, на которого гнев шефа не оказал ни малейшего воздействия. — Не подумайте, что я восхищаюсь им. Нет, я просто отдаю ему должное. Я знаком с подобным типом людей, да и сиссиан, если уж на то пошло. Чем больше на него давишь, тем большее сопротивление встречаешь. Возможно, что с самого начала у Морозова даже мыслей не было сопротивляться, но впоследствии ему пришлось это сделать, чтобы спасти свою шкуру. А теперь он уже ни за что не поверит в наши добрые намерения. И, кстати, будет прав. — Мадрат скупо улыбнулся. — Но у меня есть план, как заставить его раскрыть свой секрет.

Полковника прервал зуммер, известивший, что двое остальных проверяющих готовы. Он закончил:

— Позже я изложу вам мою мысль, а пока пройдем в лабораторию.

С этими словами Мадрат отключил защитное поле, и они вышли под пекущее солнце Корфу.

Когда они подошли к зданию, где должна была кипеть работа, их встретила мертвая тишина, достойная полуночного кладбища. Мадрат только хотел откатить входную дверь, как она открылась изнутри, и на пороге возник опухший и страдающий от похмелья Клакер. Разумеется, созерцание коменданта в сопровождении погон с большими звездами не способствовало облегчению его страданий.

Полный самых дурных предчувствий, Мадрат отодвинул в сторону Клакера и, пройдя по коридору в глубь помещения, остолбенел. Лаборатория, где должны проводиться секретные эксперименты, была заполнена посторонними: людьми, тиранцами, сиссианами, а кое-где выглядывали хвосты адеррийцев, и все спали непробудным, пьяным сном. В воздухе витал такой крепкий спиртной дух, что даже мухи летали по более кривым, чем обычно, траекториям. Реаниматор Синельникова продолжал исправно трудиться, наполняя здоровущую кювету первоклассным концентрированным спиртом.

Генерал Тракат показал на него пальцем и спросил:

— Если не ошибаюсь, именно про этот реаниматор вы мне говорили?

Мадрат убито кивнул головой. Комиссия, постояв минуту, вышла на улицу. Один из проверяющих, красный от возмущения, спросил:

— Как вы можете объяснить то, что мы видели в лаборатории?

Мадрат не мог найти слов, все его мысли завязли в голове, будто оса в варенье. В самом деле, как он мог объяснить то, о чем еще несколько минут назад не имел ни малейшего понятия? О чем он, запинаясь, и сказал.

— Зато я могу объяснить вам! — Генерал распалялся все больше и больше. — Вы оказывали Морозову всяческие поблажки, совершенно недопустимые в данном случае. С вашей стороны вообще отсутствует контроль за этим особо важным заключенным. Мало того, едва ли не половина охранного состава валяется тут в пьяном бреду! Я удивляюсь другому: как это остальные зэки не явились на такую попойку? Это же тюрьма для особо опасных лиц, а у вас полностью отсутствует дисциплина! Я подам рапорт на имя директора центрального управления обо всем, что мы здесь видели.

Даже генерал Тракат не вступился за своего протеже, сознавая правоту высказанных обвинений. Он только предложил слетать в дублирующую лабораторию, чтобы хоть немного скрасить неприглядное впечатление от работы Мадрата. И хотя он желал помочь полковнику, как выяснилось чуть позже, оказал ему медвежью услугу. В дублирующей лаборатории их встретил профессор Красс, с трясущимися руками и красными глазами. Остальной исследовательский состав также находился в различных стадиях опьянения. И, конечно же, в углу стоял реаниматор Синельникова. До сих пор работающий. Поняв, что здесь тоже нечего делать, комиссия удалилась, чрезвычайно раздраженная.

За это время комендант Мадрат заселил гауптвахту перепившимися охранниками. Спаслись только те, кто успел проснуться и уйти до прихода комиссии. Проверяющие уведомили полковника о состоянии дел в дублирующей лаборатории и назначили отлет на следующий день. Через час Тракат разговаривал с Мадратом. Тот разводил руками.

— Мой генерал, я не оправдываюсь, безусловно, я в какой-то степени виноват, но вы же видите, на что способен этот Морозов! Стоило мне отлучиться на один день и вот результат… — Мадрат внезапно вскипел. — Если бы этим толстобрюхим самцам пистраля не приспичило ехать на охоту, то ничего бы не произошло!

Тракат кивнул.

— Да, положение серьезное. Теперь существует реальная опасность, что вас могут снять, а на ваше место поставить человека. Необходимо как можно быстрее добиться, чтобы Морозов разработал схему создания… Кстати, вы мне так и не сказали о вашей сумасшедшей затее.

— Не сумасшедшей, мой генерал, только рискованной. Я уже говорил, что Морозов не собирается создавать супероружие, так как боится за свою шкуру. Мы должны вынудить его сделать то, что нам требуется. Следовательно, нужно заставить его бежать с Корфу.

— К-как?! — Генералу Тракату показалось, что он ослышался.

— Да-да, именно бежать. Устраиваем ему побег, в его группу войдут наши агенты. На свободе он примется за создание супероружия, и нам остается только взять его в готовом виде.

Тракат с сомнением покачал головой.

— Откуда вы знаете, что он начнет делать супероружие, а не спрячется в какой-нибудь дыре? Или не помчится к конфедератам?

— Поставьте себя на его место. У него будет два выхода: спрятаться или сделать оружие. В первом варианте существует опасность, что наша СБ все-таки найдет его. К тому же мы позаботимся, чтобы он не забывал про нас. Во втором же случае Морозов делает супероружие и спокойно может подаваться к конфедератам. Они за вознаграждением не постоят, и он будет обеспечен до конца дней.

— Что же помешает ему сразу идти в КОП?

— Опять-таки мы. Как я уже сказал, с ним будет несколько наших агентов, по меньшей мере — один. Мы имплантируем Морозову новейший микропередатчик. Таким образом, он будет полностью под контролем. Корабль, на котором будет совершен побег, оснащен передатчиком ультрагиперволн. Наши станции спокойно проследят за ним, и мы узнаем, где они решили выбрать себе убежище. В случае опасности мы сможем быстро среагировать и повернуть ситуацию в нужное русло. Передатчик в теле Морозова безвреден для организма, а мы будем следить за ним на расстоянии до трех километров на поверхности планеты. Еще один плюс: микропередатчик включается только по кодовому сигналу и не может быть засечен. Ну разве что во время кратковременного опознавательного импульса, так что рассекречивание крайне маловероятно. Опять же, если он каким-то образом уйдет от наблюдателей и даже изменит внешность, то микропередатчик выдаст его с головой.

Тракат задумчиво наморщил брови.

— Вы думаете, Морозов клюнет на побег? Ведь до сих пор отсюда никто еще не убегал. Он может что-нибудь заподозрить! — Генерал помолчал, затем спросил: — Вы представляете, как встретит руководство ваш план, особенно после сегодняшних событий?

— Напротив, мой генерал, все отлично согласуется. Вы скажете, что я начал подготовительные работы по реализации этого плана, которые можно остановить, не причинив делу вреда. Хотя, надо признаться, эта выходка Морозова для меня была полной неожиданностью. Но опять-таки это играет нам на руку. Смотрите, что получается: в наказание за организацию беспорядков Морозов будет посажен в карцер и впоследствии переведен в общий барак. В карцере мы усыпим его и вживим микропередатчик, затем напичкаем стимуляторами для экспресс-заживления и сделаем несколько инъекций хорошо известного ему «промывателя». Может, он и проговорится, в чем я лично сомневаюсь, но, проснувшись, решит, что я устроил «промывку» мозгов из мести, для чего и усыпил его.

— Что ж, пока все выглядит стройно. Хорошо, я представлю общие наброски начальству и, думаю, сумею их убедить разрешить выполнение этого плана. Слушай, — генерал внезапно перешел на «ты», — а ты не только что придумал это все, чтобы избежать наказания?

— Как можно, мой генерал? — Мадрат обиженно посмотрел на него. — Я же хотел вам сказать об этом еще до того, как мы зашли в лабораторию.

— Да? Ну ладно. Пока занимайся проведением «подготовительных работ» и детально разрабатывай каждую мелочь.

Тракат попрощался и вышел. Комендант уселся в глубокое кресло и принялся задумчиво рисовать чертиков на листах с грифом «совершенно секретно».