Пролог

Почерк в письме был размашистый и небрежный, но вполне разборчивый. Подпись аккуратно обрезана.

– Отправитель пожелал остаться неизвестным, – пояснил принесший бумаги мужчина, назвавшийся служащим географического отдела.

Или геологического?

Он представился так быстро и невнятно, словно хотел, как и автор письма, сохранить свое имя и должность в тайне. Но они и не важны.

Куда интереснее отчеты.

Бумаги заполнены разными людьми, сведения в них обрывочны и нуждаются в уточнении, но информация весьма и весьма любопытна. Чтобы проверить ее – лишь проверить! – хотелось тут же собрать вещи и купить билеты на поезд.

Если бы только конечным пунктом был не Рассель…

– У нас есть еще несколько кандидатов для этой работы, – улыбнулся «географ» так, будто уже услышал отказ. – Но мы рассчитывали на сотрудничество именно с вами, профессор. Научное сообщество Арлона высоко оценило ваши труды по истории расселения гоблинских племен, и в изучении шаманизма вы продвинулись дальше многих коллег. К тому же у вас большой опыт участия в экспедициях и работы в походных условиях, а нам известно, что вы выросли в тех местах и, полагаю, неплохо знаете горы…

– Ответ нужно дать немедленно?

– Был бы вам признателен, – кивнул посетитель. – У нас не так много времени. Пещера обнаружена при исследовании маршрута будущей железнодорожной ветки, которая должна соединить центральные провинции королевства с побережьем напрямую, а не в обход гор, как сейчас. Правительство, как вы, должно быть, понимаете, заинтересовано в этом пути, и надолго останавливать буровзрывные работы нежелательно. Карл Роско, владелец Южной железной дороги, уже подал жалобу, но, на счастье, влияния магического ведомства и лично вице-канцлера достаточно, чтобы дать нам отсрочку на время изучения найденного святилища. А если выяснится, что это место может быть ценно для нас, мистеру Роско придется изменить маршрут новой ветки. Издержки ему, конечно, компенсируют, но…

– Прежде вы должны знать, стоит ли оно того?

– Да, именно.

Стоит. Определенно стоит.

Древнее гоблинское святилище. Даже больше – храм всех богов, судя по описаниям. Любой историк, изучающий гоблинов, скажет, что известен лишь один подобный храм и он в ужаснейшем состоянии. А этот несколько веков был запечатан в скале и идеально сохранился. Если опять же отчеты очевидцев не лгут. Ведь на месте не побывал еще ни один специалист – только маги особого отдела, занимавшиеся не исследованиями, а охраной обнаруженного святилища.

– Мы не можем организовать экспедицию, – продолжил принесший бумаги и заманчивое предложение человек. – Не сейчас. Вот когда вы дадите экспертное заключение… Вернее, если дадите. Если вы.

Многозначительный нажим на последнее слово. Вопрос, размышлять над которым нет времени.

– Я.

– Прекрасно. Тогда вам следует подписать несколько документов, исключительно формальных. Я уполномочен выплатить вам аванс и сумму на дорожные издержки. Путешествие по портальной ветке конечно же…

– Нет. Поездом. Думаю, несколько дней погоды не сделают.

– Хорошо, как скажете.

Бумаги подписаны в течение минуты. В следующую получен чек. Люди, которым понадобился эксперт по гоблинской культуре, не привыкли впустую тратить время.

– Да, забыл вас предупредить, профессор, – спохватился «географ» уже в дверях. – Карл Роско – владелец Южной железнодорожной компании, я говорил, – он сейчас там, в Расселе. Лично контролирует, так сказать. Обещал оказывать содействие, но я не стал бы обращаться к нему без крайней необходимости. Там есть наши люди, и, если что-то потребуется, только дайте знать. А Роско… неприятный господин, как я слышал. Но вам не стоит волноваться.

Если бы. Поездка в Рассель – уже повод для волнений. Но не отказываться же от такого предложения?

А остальное… Решится как-нибудь. Давно пора ему решиться…

 

Глава 1

Однажды Фонси станет крупным торговым центром. Когда заработает новая железнодорожная ветка, оказавшийся на развязке городок разрастется, откроются товарные склады, стоимость земли увеличится в несколько раз, как и количество жителей. Тем понадобятся новые магазины, школы и больницы. Парки для прогулок. Театр – почему бы нет? Улицы станут шире, дома – выше…

Карл Роско видел большое будущее этого города так же ясно, как сейчас видел его убожество. Но Рассель – это разрозненные фермерские хозяйства, городов тут в принципе немного, и все они похожи друг на друга, как дети в семье потомственных алкоголиков: грязные, уродливые, безграмотные. Почта, питейная и бордель – вот их главные достопримечательности. А в Фонси хотя бы имелись станции – портальная, единственная на весь Рассель, и железнодорожная. Телепортация – слишком дорогостоящий способ путешествовать, доступный не каждому, и станция содержалась на дотации: какому богачу, способному оплатить проход, понадобится тащиться в эту глухомань? Что до железнодорожной, то поезда останавливались тут, но не все и ненадолго, а потому, наверное, горожане не видели нужды приводить в порядок разбитый перрон и покосившийся сарай, именуемый у них собственно станцией.

Двумя словами: дрянной городишко. Особенно сейчас, в разгар лета. Дождь тут был такой же роскошью, как дворники, зато ветер не знал выходных, разнося по улицам пыль, мусор и запах навоза. Временный лагерь, разбитый строителями Роско, где дома заменяли палатки и спущенные с рельсов вагончики, и то выглядел солиднее и чище. А о личном поезде мистера Роско, стоявшем на недавно проложенном отрезке новой ветки, и говорить нечего. Местным он должен был казаться дворцом на колесах, и это они еще внутри не бывали, не видели богатого убранства, мягких диванов, ковров и хрустальных люстр.

Прибыв к месту застопорившегося строительства, Карл Роско старался лишний раз не покидать передвижного жилища, но сегодня в том была насущная необходимость. В Рассель должен приехать нанятый магическим ведомством эксперт, которому предстояло оценить так называемую историческую находку, уже обошедшуюся Роско в неделю простоя. Профессора надлежало встретить наилучшим образом и сделать все, чтобы его пребывание здесь не затянулось, а выводы не шли вразрез с планами железнодорожной компании.

– Где этот ученый сморчок? – раздраженно спрашивал Роско своего управляющего, обмахивая шляпой раскрасневшееся от жары лицо и оглядывая сошедших с поезда людей.

Кто из них? Старик с портфелем? Вряд ли. Скорее, стряпчий, ездивший куда-то недалеко по делам. Пузан в котелке? Нет, больше похож на торгаша из тех, что скупают у местных шерсть. Остальные по виду – фермеры. Кто же тогда?

– Подними табличку с именем повыше, – велел Роско сопровождавшему его охраннику. – Повыше! И поверти во все стороны!

Идущие мимо люди усмехались, глядя на невысокого полноватого владельца Южной дороги, нетерпеливо дергавшегося, стоя между здоровенным охранником и таким же рослым и широкоплечим управляющим. А может, их забавлял сам управляющий – Тед Гилмор, совершенно лысый, но с пышными рыжими усами. Молодая женщина, тащившая за собой глазевшую по сторонам девчонку лет тринадцати, даже остановилась, видно, специально, чтобы полюбоваться этими выдающимися усами.

– Видите его? – спрашивал спутников Роско, которому любопытная дамочка закрыла обзор на перрон. – Не вздумайте упустить этого драного профессора! Мы должны его как дорогого гостя встретить и за ручку по горам водить. Ясно? И не только по горам. В бордель, в пивную – куда пожелает. Девочки, алкоголь, карты, кости. Его слабости – наша сила… Шли бы вы отсюда! – не выдержав, отмахнулся он от дамы с девчонкой. – До чего бесцеремонная эта деревенщина!

– Возможно, я ошиблась, – медленно проговорила женщина, – но мне показалось, что вы встречаете меня.

– Показалось! Если только вы не профессор П. Данкан.

Женщина улыбнулась. Холодно, одними губами.

– Профессор, – ответила спокойно. – Но можно просто – миссис Данкан. Будем знакомы, мистер Роско.

– Но…

– Я видела ваше фото в газете. Не стоило утруждать себя, организовывая встречу, я неплохо знаю этот город.

– Однако…

– И не интересуюсь ни девочками, ни алкоголем, ни азартными играми, – закончила она, не дав Роско вставить и слова. Отвернулась и потянула девчонку в сторону дороги, где у обочины стояла легкая двуколка, рядом с которой переминался с ноги на ногу высокий худой старик с всклокоченной седой шевелюрой.

Тот взял у профессорши саквояж и поставил в повозку.

– Ну, здравствуй, Пэт, – расслышал Роско его тяжелый вздох.

– Здравствуй… отец. Бекка, – миссис Данкан подтолкнула вперед девчонку, – поздоровайся с дедушкой.

Через минуту все семейство погрузилось в двуколку, та покатила к городу, а Роско, обескураженный неожиданным поворотом, молча смотрел ей вслед. Надо же было так опростоволоситься… Да и люди, сообщившие о приезде эксперта, тоже хороши! Могли хотя бы полное имя указать – так нет, видно, сэкономили на телеграмме, будто им недостаточно платят за информацию!

Наконец Роско отмер и сердито топнул ногой.

– Вы это видели?! Нет, вы видели?! Что эта библиотечная крыса о себе возомнила?! А этот старикан? Откуда он вылез?

– Это местный док, – неожиданно подал голос охранник. – Доктор Эммет. Неплохой целитель, только берет дорого. Но вроде говорили, что у него нет детей…

– Да? – прищурился Роско. – Вот ты и разузнай, откуда у мистера Эммета взялась великовозрастная дочурка-профессорша. Все мне об этой семейке разузнай! Понял? Расскажешь после. А еще расскажешь, за каким демоном мои люди обращаются к местному докторишке. За что я плачу своим лекарям?

– Так док Эммет того… маг же, – промычал охранник.

Роско со злостью плюнул ему под ноги.

Маг! И дочка небось тоже из одаренных.

Одни проблемы от них!

Но Карл Роско не стал бы к шестидесяти годам одним из богатейших людей юга, если бы не умел решать любые проблемы.

За годы, что Патрисия провела вдали от родного городка, тот почти не изменился. Те же кривые улочки, обветшалые дома и выцветшие вывески. Те же редкие прохожие, провожающие их двуколку нарочито равнодушными взглядами. И двуколка та же – доктор Эммет объезжал на ней близлежащие фермы. А если повозку подбрасывало на ухабах, Пэт казалось, что и эти ухабы она помнит: они были на этой дороге в день, когда по ней проехали первые поселенцы, и останутся тут до скончания веков.

– Спасибо, что встретил, – поблагодарила она отца.

– Спасибо, что сообщила о приезде, – отозвался он отстраненно.

– Я подумала, так будет лучше. Для нас обоих.

– Согласен.

Фонси – маленький городок, слухи и сплетни тут разносятся быстро. О том, как Пэтси Эммет сбежала из отчего дома, тут, возможно, и позабыли за девятнадцать лет, но не настолько, чтобы не узнать ее при встрече и не разжечь новый пожар пересудов. А если она остановится у отца, все подумают, что они давным-давно разобрались в своих дрязгах, и если станут шептаться за спинами, то негромко и недолго.

Да и где еще ей поселиться? Не у матушки Фло же? Ночевать в местном клоповнике Патрисия не согласилась бы, даже если бы ей за это приплачивали, а о том, чтобы воспользоваться гостеприимством Роско, и речи не было.

Бекка, сидевшая между взрослыми, делала вид, что ничего не слышит, не видит и не понимает, а сама между тем ласково поглаживала руку матери. Но Пэт, как ни странно, совсем не чувствовала страха или волнения, и первый за столько лет разговор с отцом не вызвал ожидаемого трепета. А сколько было переживаний! Сколько слез! Сколько писем она написала в надежде, что он сумеет понять ее и простить. Поначалу писала каждую неделю. Рассказывала обо всем. Ждала ответа, не получала, но писала снова. Лишь после рождения Ребекки пришла телеграмма в одно слово: «Поздравляю». И потом, пять лет назад, еще одна: «Соболезную». Видимо, отец узнал о случившемся из газет, ведь к тому времени Патрисия давно уже не отправляла посланий в Фонси.

И вот теперь…

– С приездом, Пэтси! – прокричал старый Дикон, сосед отца, и она кивнула в ответ.

Словно ее не было всего неделю.

Впрочем, самой ей казалось так же. Родительский дом один в один повторял картинку из ее воспоминаний. За запыленными стеклами – те же голубые шторы. То же крыльцо, вторая ступенька, должно быть, скрипит все так же. А старый Дикон неизменно стар, в бороде его та же стружка, а у двери мастерской все тот же товар – столы, табуретки и гробы.

Бекка заинтересовалась последними, подошла.

– Она похожа на бабушку, на твою мать, – негромко проговорил отец.

Пэт пожала плечами. Возможно. Маму она помнила плохо и уже другой: располневшей, болезненно-бледной, с темными кругами у глаз. Мало общего с худенькой белокурой девочкой, чей носик и щеки щедро усыпали веснушки. Но на саму Патрисию, темноволосую и темноглазую, дочь походила еще меньше.

– Она совсем не говорит? – шепотом спросил отец, наблюдая за ощупывавшей крышку новенького гроба девочкой.

– Говорит. Но не с каждым. Бекка! Идем в дом.

После поезда хотелось освежиться и переодеться во что-то более удобное, чем дорожное платье.

– Я приготовил комнаты, – не глядя на Пэт, произнес отец. – Твою и… вторую.

«Гостевую», – грустно усмехнулась про себя Патрисия. Но, наверное, после того случая доктор Эммет не принимает гостей.

Опровергая эту догадку, дверь родительского дома распахнулась, и на пороге появился незнакомый Пэт молодой человек.

– О, док! – прокричал он радостно. – Быстро вы обернулись. А я тоже почти закончил.

Высокий, загорелый, с темными, коротко остриженными волосами, но с пронзительно-светлыми голубыми глазами парень на первый взгляд ничем не отличался от местных жителей и одет был так же просто и удобно, как принято у фермеров и обитателей Фонси: серая рубаха, плотные штаны с широкими подтяжками и сапоги для верховой езды. Но тем не менее что-то выдавало в нем чужака. Слишком открытая улыбка? Откровенное любопытство во взгляде? То, что руку, помахав ею и не зная, куда после деть, он не в карман сунул, как это сделал бы любой местный, а заложил за подтяжку, точно за борт форменного сюртука?

– «Почти» мне не нужно, – пробурчал отец. – Пэт, познакомься, это мистер Тиролл. Тэйт Тиролл. Он у меня тут приблудился…

Точно о бродячем псе сказал. Но в парне действительно виделось что-то добродушно-щенячье.

– …от железнодорожников.

Услышав концовку фразы, Патрисия поджала уже начавшие расплываться в улыбке губы. После встречи на станции она надеялась хотя бы день еще не сталкиваться с Роско и его людьми и никак не ожидала увидеть одного из них в отцовском доме.

– Приятно познакомиться, миссис Данкан. – Парень сбежал по ступенькам, и вторая ожидаемо скрипнула. – Док только о вас и говорил эти дни.

Интересно, что именно? Пэт нахмурилась, но не только слова чужака были тому причиной.

– Вы… – Она проигнорировала протянутую ладонь и сделала глубокий вдох, концентрируясь на знакомом ощущении, сейчас едва уловимом в вихре иных эмоций. – Маг?

Человек с железной дороги и вдобавок – одаренный. Есть от чего занервничать.

– Так точно, мэм, – шутливо отсалютовал мистер Тиролл. – Дипломированный алхимик и, не побоюсь этого слова, специалист по взрывным смесям. С весны сего года работаю на Южную железную дорогу по контракту, в настоящее время нахожусь в вынужденном отпуске.

– Вас это, наверное, огорчает?

– Отпуск? – удивился парень, и, кажется, искренне. – Кого может огорчить отпуск?

– Того, кто рассчитывал получить деньги за работу, а теперь остался и без работы, и без оплаты, – предположила Пэт, не спеша верить в этакую беспечность.

– Скажу по секрету, мэм, я нанялся в бригаду подрывников не ради денег, а ради опыта. Собирался попрактиковаться, прокладывая тоннели вон в тех горах. – Он ткнул пальцем в видневшиеся за крышами Фонси скалы. – Думаю, никуда они не денутся за пару недель. А я пока попрактикуюсь в чем-нибудь еще. Я ведь человек разносторонний. Могу взрывать, а могу…

– Что? – Пэт заинтересованно приподняла бровь.

– Могу не взрывать, – широко улыбнулся парень.

– Лясы точить он может виртуозно, – вмешался в разговор доктор Эммет. – Иди, заканчивай уже.

– Как скажете, док. – Алхимик отступил к двери, но тут же был остановлен.

– С багажом сперва помоги.

Патрисия справилась бы сама. Пусть она и приехала поездом из-за того, что Бекка была еще слишком юна для телепортации на дальние расстояния, которая и на взрослых действует не лучшим образом, но ничто не мешало ей переслать основной багаж портальной почтой, так что вещей с собой у нее было совсем немного. Однако спорить с отцом и уже схватившим саквояж парнем Пэт не стала. Ее больше интересовало, что именно этот маг с железной дороги должен закончить.

Ответ разочаровал.

– Самогонный аппарат? – уточнила она, войдя в дом и увидев, с чем возится в гостиной алхимик.

Да, прямо в гостиной, на полу. Там же, где сама Пэт любила играть ребенком, рассадив на одеяле кукол, одна из которых стояла сейчас на каминной полке рядом с фарфоровой кошкой с отбитым ухом.

– Перегонный куб, – поправил Тиролл, успевший отнести ее вещи наверх и вернуться. – Доку для… разных снадобий…

– Самогонный аппарат, – утвердительно кивнула Пэт.

Видимо, старый пришел в негодность. Одно время отец часто его эксплуатировал. После смерти мамы. И сам же потреблял полученные снадобья. После ее, Пэт, отъезда… побега, если уж честно, возможно, тоже…

– Бекка, оставь кошку, ей и так досталось. – Пэт улыбнулась потянувшейся к статуэтке на камине дочери. – Пойдем посмотрим комнаты.

– Я приготовил обед, – нагнала ее на лестнице словно в пустоту брошенная фраза отца.

– Спасибо, но мы… – Обернулась и наткнулась на укоризненный взгляд алхимика с железной дороги. Ему-то какое дело? Еще и головой покачал. – Мы… переоденемся и спустимся.

Спальни наверху, как и весь дом, все те же, что в ее памяти. Лоскутные покрывала, плетеные коврики. Герань на подоконниках. Герань наверняка другая, та давным-давно должна была увянуть. Как и память. Но в платяном шкафу и в сундуке у кровати – старая одежда. Платья, штаны, даже белье. И ни малейшего следа затхлости, словно вещи регулярно перетряхивали, проветривали и заботливо перекладывали травами…

– Это была моя комната. – Бекка ни о чем не спрашивала, Патрисия заговорила сама. – А в гостевой останавливался папа, когда приезжал сюда. Выбирай любую. Если хочешь, будем спать в одной. Перетащим кровать. Попросим этого Тиролла помочь, пока не ушел…

– Он славный.

Пэт вздрогнула. Она нечасто слышала голос дочери. Еще реже Ребекка открыто выказывала симпатию к незнакомым людям, и, если такое случилось, стоило присмотреться к человеку, чем-то заслужившему ее внимание.

А спальню Бекка выбрала гостевую. Отцовскую. Вполне ожидаемо.

Когда Пэт с дочерью, освежившись и сменив дорожные платья на домашние, спустились в гостиную, собранного алхимиком аппарата там уже не было.

– Тэйт в сарай оттащил, – буркнул отец в ответ на незаданный вопрос Пэт. – И сам на заднем дворе застрял. Позови его, что ли. Голодный же с утра.

Все-таки щенок. Пэт мысленно усмехнулась. Прошлась по избавленной от перегонного устройства комнате, погладила каминную кошку, будто прося прощения за ухо. Ей ведь было всего семь тогда… или восемь… Увидела рядом какие-то бумаги и не сдержала любопытства, пробежала глазами записи и ряды непонятных формул. Потом еще раз. И еще, спотыкаясь на подпрыгивающей над строчками «t»…

– Что за?.. – пробормотала себе под нос.

– Тэйт бросил, не ломай голову. – Отец передвинул на несколько дюймов потревоженную гостями кошку, вернув ту в центр неровного пятна, отпечатавшегося за годы на полке.

– Точно, Тэйт. Надо же его позвать, да?

На заднем дворе алхимик задержался не без причины. Причина была молода и больше чем хороша. Она игриво заглядывала парню в глаза и не без удовольствия позволяла чесать себя за ухом.

– Ваша? – спросила Пэт, не рискнув подойти слишком близко к пританцовывающей у коновязи кобылке, норовистой и ревнивой – и со стороны видно.

– Пока нет, – отозвался парень, продолжая разбирать пальцами длинную белоснежную гриву. – Взял в аренду у Пекона… Вы же знаете мистера Пекона? Говорят, он разводит лучших в Расселе лошадей, и я с этим полностью согласен. Выкуплю у него Нелли после окончания контракта.

– Нелли, значит? – улыбнулась Пэт кобылке. Та недовольно оттопырила губу, скосив на хозяина большие янтарные глаза.

– Назвал в честь одной знакомой. Они чем-то похожи.

Пэт ничуть не сомневалась, что у мистера Тиролла хватает гонористых молоденьких подружек, пренебрежительно фыркающих в сторону серьезных ученых дам.

– Вы разбираетесь в лошадях, – признала она, еще раз оглядев красотку Нелли. – Тоже росли в подобном городке или на ферме?

– Нет. Я жил в городе. В большом городе, к тому же в фабричном районе. Но в академии играл в поло, вот и… А что?

– Мне нужна будет лошадь на завтра, – без обиняков заявила Патрисия. – Мне и Бекке. У Пекона они действительно хороши, всегда были, но он вряд ли изменился за те два десятка лет, что мы не виделись, и не захочет иметь дел с женщиной или попытается подсунуть полудохлую клячу…

– Хотите, чтобы я помог вам с этим? – понял парень.

– Если вас не затруднит. И думаю, мне не помешает сопровождение в горах. У вас ведь отпуск? А я готова оплатить услуги.

Последовавший за этой фразой взгляд алхимика Патрисии не понравился: не так приблудные щенки глядят на того, кто готов бросить им кость. Но длилось это не больше секунды, по истечении которой мистер Тиролл согласно кивнул:

– Договоримся, мэм. Когда именно нужны лошади?

– Завтра к шести. Мы рано встаем. Надеюсь, вы тоже.

– Вы собираетесь взять с собой дочь?

– Бекка с трех лет в седле, не волнуйтесь. В Найтлопе у нас своя конюшня.

– О-о! – Алхимик восхищенно присвистнул. – Тогда без проблем. Завтра в шесть я у вас.

– Прекрасно. А сейчас отец приглашает к столу. Вы ведь не обедали?

– Нет, но… – Парень тряхнул головой, откидывая назад упавшую на глаза челку. – Док ужасно готовит. Правда, сегодня он, кажется, попросил миссис Руи помочь, а у нее все получается – пальчики оближешь. Но…

– Вы идете? – Пэт устала от повторяющихся «но».

Алхимик одарил ее еще одним странным взглядом. Дошел почти до задней двери и остановился.

– Знаете, что это? – спросил, пнув сапогом вбитый в землю стальной трос, и задрал голову, глядя на крышу, где этот трос, поднявшись по стене, заканчивался вонзившимся в небо стержнем.

– Громоотвод, – пожала плечами Пэт.

– Думаете, у меня с ним много общего? – Поднял с крыльца шляпу, вернулся к своей Нелли и запрыгнул в седло. – Завтра в шесть, мэм.

«Гад, – мрачно констатировала Пэт. – Но не дурак».

К счастью, во время обеда нужды в громоотводе почти не ощущалось. Ели молча. Потом отец спросил, долго ли она собирается пробыть в Фонси. Ответила, что уедет, как только изучит пещеру-храм. О том, что, если находка окажется ценной и к ней отправят группу экспертов, она планирует вернуться в составе этой группы, умолчала.

– К Фло зайдешь? – будто вскользь поинтересовался отец, не отрывая взгляда от тарелки.

– Не сегодня. Хочу отдохнуть с дороги и лечь пораньше. Завтра на рассвете выезжаю на место.

– Ясно. Тебе ведь нужен будет транспорт? Я собираюсь на фермы, навестить пару пациентов… ты не знаешь… Могу завернуть к Джонси или к Пекону…

Патрисия покачала головой: прожив большую часть жизни в Расселе, отец так и не научился разбираться ни в лошадях, ни в шерсти, ни в вине. Хотя в шерсти и в вине за годы ее отсутствия – может быть. А в лошадях – точно нет. Таскающая его двуколку квелая кобылка тому подтверждение.

– Я уже договорилась с твоим приблудой, – сказала Пэт. – Он съездит к Пекону и подберет лошадей.

– Договорилась с Тэйтом? – Отец удивленно поднял голову. – Ну… правильно сделала… – Задумался ненадолго и кивнул своим мыслям. – Правильно.

Бекка заинтересованно прислушалась, когда в разговоре проскочило имя «славного» парня, но, перехватив взгляд матери, погасила любопытство в глазах и вышла из-за стола.

– Что ты ей рассказывала? – спросил отец, оставшись с Пэт наедине.

– Все. Почти.

Не так важно что, куда важнее – как. Но обсуждать это не стали.

После обеда отец сам убрал и вымыл посуду, а затем отправился к пациентам. Едва он ушел, носильщик с портальной станции доставил багаж. Пэт собиралась подобрать что-нибудь на завтра, даже открыла чемодан, но вдруг решила перемерить старые вещи. До последнего сомневалась, что втиснется в них, она ведь уже не та шестнадцатилетняя девчонка, но первые же два платья оказались впору, а клетчатая рубашка и штаны из плотной ткани, подшитые кожей, лучше всего подходили для поездки в горы.

Задумчиво разглядывая себя в зеркало – «Самое большое зеркало в Расселе, и оно твое!» – гордо заявил отец, вручая подарок, – Пэт отметила, что штаны лишь немного плотнее обтягивают бедра, а рубашка все так же свободна в груди. Вынула шпильки, разворошив аккуратную прическу, и собрала волосы на затылке в конский хвост.

Не так сильно она и отличается от той девчонки, как выяснилось.

– С возвращением, Пэтси, – сказала отражению.

То невесело усмехнулось в ответ.

Уже на полдороге к ферме Пекона Тэйт спохватился, что нужно было напомнить миссис Данкан о деньгах. Не думала же она, что старик даст лошадей бесплатно? Хотя Тэйту, конечно, даст. Не то чтобы совсем даром, но с оплатой подождет сколько нужно. Только вряд ли госпожа профессор об этом знала. Сказать, что заплатил из своего кармана? Или – что авторитет дока помог? Тэйт оставил решение этого вопроса до утра.

– Узнала дом? – склонился он к уху Нелли, ускорившей шаг, когда впереди показались загоны и крыши конюшен. – Умная девочка. Подберем тебе компанию на завтра?

Лошадка согласно заржала.

Жаль, с людьми не всегда и не все так же просто.

Впрочем, с Джимом Пеконом проблем не возникло.

– Джил найди, – сказал тот, – она поможет, а мне недосуг сейчас.

После обеда старик любил вздремнуть, сбросив дела на дочь, хотя и в любое другое время суток не упускал такой возможности. Джиму было уже за семьдесят, лишняя сотня фунтов прочно удерживала обрюзгшее тело в плетеном кресле на террасе, сосудистые звездочки на мясистом носу и желтые склеры выдавали проблемы с печенью… А Джил всего восемнадцать – поздний, любимый, но не балованный ребенок, – ей нужно вникать в работу фермы, чтобы дело отца не пошло прахом после его смерти. Наверное, миссис Данкан удивилась бы, узнав, что Пекон пересмотрел свое мнение о женщинах. Во всяком случае, касательно собственной дочери предрассудков он не имел.

Кроме разве что одного.

– Хоть бы за амбар спрятались, – пожурил Тэйт обнимающуюся у загона парочку.

– Да мы ж ничего… – Малыш Бобби, вот уж удачное прозвище для здоровяка, на голову переросшего далеко не низкорослого Тэйта, неуклюже отступил от хозяйской дочки.

– От дома не видно, – со смешком отмахнулась Джил.

Тэйту нравилась ее большеротая улыбка от уха до уха, курносый нос и яркие пятна веснушек, рассыпанные по всему лицу и тонкой длинной шее. Нравились смешинки в карих глазах и вьющиеся рыжие волосы, которые Джил никогда не могла собрать так, чтобы они не торчали во все стороны. И сама Джил ему нравилась. И Бобби тоже: нравилось, как он смотрел на девушку, рядом с ним кажущуюся особенно худенькой и хрупкой, как он обнимает ее осторожно, точно боится сломать, и как улыбается в ответ на ее улыбку, показывая крупные и ровные, словно у породистого жеребца, зубы. Но Тэйт совершенно точно знал, что все это совсем не понравится старику Пекону. Ни улыбки, ни объятия, ни то, что, как подозревал Тэйт, Бобби уже известно, только ли на шее у Джил веснушки или ниже белого воротничка платья они тоже есть. Джил ведь будущая хозяйка, а Бобби – батрак, живущий в халупке на окраине Фонси с теткой и оравой ее детей разного возраста и, как поговаривают, от разных отцов.

– Не стоит искушать судьбу, – покачал головой Тэйт. Заметил, как потухла улыбка Джил и как насупился Бобби, и поспешил отвлечь обоих, заговорив о лошадях.

Для миссис Данкан он выбрал каракового жеребца той же породы и норова, что и Нелли, а для Ребекки – спокойную каурую кобылку, мохноногую и низкорослую, чтобы девочке было удобнее взбираться в седло. Пообещал на днях завезти деньги за лошадей и сбрую и попрощался. От хозяйского дома специально обернулся на загоны: действительно не видно.

Солнце стояло еще высоко, времени, чтобы вернуться в Фонси и обойти тамошние лавочки в поисках всего, что может понадобиться в завтрашнем походе, оставалось достаточно. А заодно прикупить что-нибудь для Рози. Тэйт раздумывал, чем порадовать девушку, мысленно выбирая между сладостями и новой косынкой, когда заметил знакомую двуколку, перегородившую дорогу. Это озадачило. Док говорил, что поедет по фермам, но собирался в другую сторону.

– Что-то случилось? – спросил Тэйт, подъехав поближе.

– Угу. – Доктор Эммет пятерней зачесал назад всклокоченные седые волосы, но спустя миг те вновь топорщились, делая старика похожим на пушистый одуванчик. – Дочурка моя случилась, но это давно уже. – Ткнул худым пальцем Тэйту за спину. – Лошадок ей взял?

– Да, миссис Данкан попросила.

– Миссис Данкан, – мрачно повторил доктор. – Я тоже попрошу. И жду, что не откажешь.

– Все, что в моих силах, док, – с улыбкой уверил Тэйт.

– Присмотри за ней, – прозвучало не как просьба, а как приказ. – За Патрисией. Не хочу, чтобы она шлялась по горам в одиночку. Ты парень ушлый, куда угодно без мыла пролезешь, так что придумаешь, как соврать, чтобы поехать с ней.

– Но…

– Сложно тебе, что ли? – рыкнул Эммет. – Все равно без работы сидишь. А я заплачу.

– Не нужно, – хмыкнул Тэйт. – Пока не бедствую. И в горы прогуляться не против.

Если бы док взял другой тон, сказал бы ему, что ничего придумывать не понадобится: миссис Данкан сама попросила о сопровождении. Но раз так… то так.

В Фонси Тэйт не задержался и вскоре был в лагере железнодорожников. Оставил лошадей под навесом, налил им воды и пошел к своему вагончику.

Рози как раз заканчивала стирку, к большому сожалению расположившихся поблизости парней из бригады подрывников. Те не отказались бы еще с часок понаблюдать за хорошенькой светловолосой девицей, распустившей для удобства корсаж и подоткнувшей за пояс подол, выставив на обозрение стройную ножку.

– Не пристают? – строго и так, чтобы парни слышали, спросил Тэйт, сам любуясь, как Рози, привстав на цыпочки, растягивает на веревке белье.

– Нет, они просто лапочки. Голодный?

Тэйт принюхался: со стороны вагончика вкусно пахло тушеным мясом.

– Теперь – да.

Рози побежала вперед и встречала его уже с миской жаркого.

– Я тебе отдельно положила, – прошептала заговорщически. – Тут говядины больше. Там, – махнула на кастрюлю, – бобов. Все равно ведь этим отдашь, – кивнула она на дверь.

– Угощу, наверное, – согласился Тэйт. – Ты же знаешь, Роско урезал довольствие с тех пор, как работа встала.

– Знаю. – Рози сморщила носик. – И к нам уже не ходят, как раньше. Но матушка Фло нам довольствие не урезала.

– Потому что понимает, что вам нельзя худеть. Вы должны оставаться кругленькими и аппетитными.

Тэйт погладил девушку по тому месту, где она была особенно кругленькой и аппетитной, и одернул задранный подол. Нечего дразнить парней.

Когда Рози вернулась к стирке, быстро расправился с едой и вытащил из-под койки свой сундук. О бандах в последнее время не слышно, но неспроста ведь среди местных не принято отправляться в горы без оружия? Тэйт проверил револьвер и отложил несколько взрывных шариков. Открыл шкатулку с амулетами, но, не успев выбрать подходящие, захлопнул, бросил в сундук, а тот запихнул ногой обратно под койку: охранная сеть, которую он натянул по периметру отведенного подрывникам участка лагеря, просигналила о приходе высокого начальства.

Выглянув в окошко, Тэйт увидел управляющего Гилмора, и в том, что направляется тот именно к его вагончику, сомнений не было.

У входа управляющий замешкался.

– Рози? – услышал Тэйт его удивленный возглас. – Что ты здесь делаешь?

– Тедди? – удивилась в свою очередь девушка. – Я стираю. У меня выходной… А ты? Ой! Ты же тут работаешь! Точнее, командуешь… Или надо говорить – управляешь?

Подумалось, что Рози способна заболтать Гилмора так, что тот забудет, зачем явился. Но, во-первых, потом он все равно вспомнит, а во-вторых, Тэйт сам хотел знать, что понадобилось от него управляющему.

Нацепил самую придурковатую из улыбок и выглянул наружу.

– Мистер Гилмор? – удивился. А что? Все удивляются, и он как все.

– Мистер Тиролл, полагаю? – сурово осведомился управляющий. Глянул мельком на Рози и сделался еще суровее.

Тэйт разом осознал, насколько вовремя поправил на девчонке платье.

– Так точно, – улыбнулся шире. – Вы ко мне?

– Да. Хотел бы обсудить один вопрос.

Обсуждали в вагончике, при закрытой двери. Начали с самого Тэйта. Маг? Алхимик? Диплом академии? Да. Да. Да. Информацию о себе он в контракте указал правдивую. Просто неполную. А проверять, судя по всему, не сочли нужным. Вот и ладненько. Мало ли магов на железке трудится? Маги ведь тоже кушать хотят.

После ненавязчиво, как казалось Гилмору, свернули на дока и его дочку, и Тэйт мысленно отвесил себе подзатыльник за то, что не заметил слежки. Нет, если бы он был внимательнее, то заметил бы. Но не был же.

– Понимаете, мистер Тиролл, мистер Роско хотел бы помочь миссис Данкан, но опасается, что она неправильно поймет его намерения. А мистер Роско всего лишь хочет оградить женщину от возможных опасностей. И раз уж она поручила вам помочь с лошадьми, да и с отцом ее вы в хороших отношениях, как мы знаем, быть может, она не откажется от вашей помощи и во всем остальном. Главное, правильно ее предложить…

Тэйт улыбался уже как полный идиот. Услышав предложение оплатить работу, с готовностью закивал. И, когда Гилмор сказал, что тоже хочет поехать в горы с госпожой профессоршей, задумался, но ненадолго, и закивал снова.

– Плохо, что Тедди меня тут видел, – вздохнула Рози, когда управляющий ушел. – Подумает еще, что у нас с тобой… ну, я же не на работе. Когда у матушки Фло – это одно, а так – другое…

– Он тебе нравится? – не поверил Тэйт. Тед Гилмор не был красавцем: рябая физиономия, блестящая лысина, рыжие усища. И лет ему уже под пятьдесят.

– Он хороший. – Девушка покраснела. – Почти как ты. Бывает, за ночь платит, и мы разговариваем просто. Он же один совсем. Жена ушла и сына увезла, потому что Тедди на дороге все время. Ждать устала. А я бы ждала…

«Бывает же», – подумал Тэйт.

В жизни вообще много чего бывает странного. Совпадения, например. Когда всем вдруг нужно, чтобы он, Тэйт Тиролл, «присмотрел» за госпожой Патрисией Данкан. Ну, если и не всем, то очень многим, начиная с самой миссис Данкан и заканчивая самим Тэйтом Тироллом.

 

Глава 2

Ночью Бекка плакала во сне. Лежа на спине, обнимала скомканное одеяло и называла папой. Когда Патрисия отобрала одеяло и перевернула ее на бок, успокоилась. Сопела тихонько, даже улыбалась. Но Пэт все равно просидела рядом до тех пор, пока за окном не посветлело. Не выспалась, зато не проспала.

Умылась, оделась, сварила кофе. К пробуждению дочери нажарила гренок.

– Не тащила бы ты ее с собой, – заглянул на кухню отец. – Нечего ребенку в горах делать.

– Мне ты такого не говорил, – напомнила Пэт, и на этом разговор себя исчерпал.

Без пяти шесть они стояли на крыльце. Бекка в новеньком костюмчике для верховой езды и Пэт в своем наряде девчонки с фермы. Бекка грызла яблоко, а Пэт смотрела на часы и думала, как по-дурацки будет выглядеть, если Тиролл не приедет и придется возвращаться в дом.

Но алхимик не подвел. Без двух минут шесть показался в конце улицы верхом на своей Нелли, ведя за собой обещанных лошадей.

Или подвел: следом за парнем ехали еще двое. Лысого усача Пэт видела на станции рядом с Роско, второй тоже наверняка с железной дороги.

Что за игру затеял этот мальчишка?

– Доброе утро, мэм, – беспечно поздоровался он, подъехав. – Прекрасно выглядите.

Прекрасно, а как же. В отличие от улыбчивого алхимика самое большое в Расселе зеркало никогда не врет. Даже если ты маг и возраст не так явно проступает на лице, тридцать пять лет – уже не двадцать, когда последствия бессонной ночи легко смываются холодной водой, но Пэт надвинула на глаза шляпу, пряча припухшие веки, и сделала вид, что поверила.

– Здравствуйте, мистер Тиролл, – скопировала она жизнерадостный тон парня. – Представите ваших друзей?

– О да, простите. Это мистер Гилмор.

Усач приподнял над головой шляпу.

– А это… э-э-э… – Тиролл обернулся к второму спутнику – угрюмому молодому мужчине, такому крупному, что лошадь под ним, казалось, просела от его веса. – Барри? Гарри?

– Ларри, – пришел на помощь усач.

Самому Ларри, видимо, и дела не было, как его назовут.

– Приятно познакомиться, господа, – лучезарно улыбнулась Патрисия. – Возможно, еще увидимся. А сейчас мы спешим.

– Мэм, дело в том, что мистер Гилмор и Ларри тоже отправляются в горы, и я подумал, что мы могли бы поехать вместе.

– Не помню, чтобы просила вас думать, – огрызнулась, не выдержав, Пэт. Тиролл так усердно разыгрывал дурачка, что комедия грозила затянуться.

– Мы вам не помешаем, миссис Данкан, – заговорил Гилмор. Голос у него был сильным, уверенным и неожиданно приятным. – А возможно, сумеем помочь. Например, проводить самой удобной и безопасной дорогой. Я успел хорошо изучить маршрут.

Пэт собиралась солгать, что сама прекрасно помнит все горные тропы – демона драного она их помнит через столько лет! – но, подумав, согласилась с присутствием попутчиков. В конце концов, она не верила, что Роско оставит ее в покое, позволив делать свою работу, а горы – не частная собственность, чтобы запретить туда вход нежелательным личностям. Так пусть эти личности будут под присмотром.

К приведенным Тироллом лошадям претензий не было. Бекка выбрала поджарого длинноногого жеребца, а Патрисия устроилась верхом на коренастой кобылке, перебросив через седло сумки с оборудованием. Алхимик каким-то чудом угадал, что ей нужна спокойная лошадка, чтобы не опасаться за целость камеры и фотопластинок, и цены бы этому парню не было, если бы он понял и другое желание Пэт, а именно – провести время в дороге в тишине.

Горы – еще одна страничка памяти, и хотелось перечитать ее внимательно и неспешно. Всматриваться в знакомые пейзажи, вдыхать неповторимые запахи, угадывать, как в детстве, в рисунке скальных выступов очертания людей и животных. Что мешало и мистеру Тироллу наслаждаться свежим утренним воздухом и красотой природы, предаваясь мыслям о вечном? Но нет, он, как выяснилось, мог говорить без остановки о чем угодно и с кем угодно. Поняв, что найти собеседника в лице миссис Данкан ему не светит, алхимик принялся обсуждать какие-то строительные тонкости с Гилмором, который, как оказалось, был управляющим Роско и невероятно терпеливым человеком: Пэт бы уже заткнула чем-нибудь бьющий из Тиролла фонтан красноречия. Когда парень умудрился разговорить хмурого Ларри, стало окончательно ясно, что про «виртуозно точить лясы» отец не солгал.

– Здесь лучше спешиться, – предупредил Гилмор, остановив коня.

Усач первым покинул седло, и остальные последовали его примеру.

Эту уходящую вниз тропу Пэт помнила. Некрутой склон выглядел безопасным и был бы таким, если бы не неустойчивые мелкие камни, перекатывавшиеся под ногами. Люди и лошади поскальзывались на них и спотыкались, рискуя сорваться с тропы. Пожелай Роско избавиться от присланного эксперта, лучшего места, чтобы организовать несчастный случай, не найти… Пэт усмехнулась своей подозрительности. Да, ей тут не рады, но не до такой же степени? И кому нужно, чтобы с новым экспертом прислали еще и следственную комиссию?

Что-то ткнулось в плечо, отвлекая от мыслей. Обернувшись, Патрисия увидела руку, сжимавшую пышный букетик.

– Рододендрон, – улыбнулся Тэйт Тиролл. – Не положите в одну из своих сумок? Потом чай заварим. Воздух в пещерах может быть отравлен подземными испарениями. Ну, знаете, газы проникают через трещинки в породе… Не уверен, что мы направляемся именно в такую пещеру, но рододендрон полезен при отравлениях. И вообще.

– Думаю, это не такая пещера, – сказала Пэт. – Разве вы там не бывали?

– Пока нет. Ее нашли геодезисты, когда проводили измерения.

Врал, однозначно. Только кому? Пэт или сопровождавшим их людям Роско?

– Но, можно сказать, поспособствовал обнаружению, – продолжил парень. – Мы ровняли площадку немного севернее. Взрывали пару раз. Горы вокруг тряхануло, и камни, закрывавшие вход в пещеру, ссыпались… Так же, мистер Гилмор?

– Похоже на то, – согласился идущий впереди управляющий. – Во время предыдущих замеров никакой пещеры не видели.

Патрисия не знала таких подробностей. Когда она поинтересовалась, нет ли серьезных повреждений внутри пещеры и не стоит ли опасаться обрушения, ее успокоили, сказав, что взрыв был не настолько мощным. Однако на всякий случай предложили укрепить своды на время работы. Гилмор – распорками, Тиролл – магией. Пэт понимала, что и то и другое будет мешать ей в работе, но обещала подумать.

Прошло не менее получаса, пока она осознала, что ее все-таки втянули в разговор.

Горы Тэйт не любил. Никакие. Никогда. Не захватывало дух от их красоты, не тянуло к покрытым ледниками вершинам. Воздух их не казался особенным, а простая водопроводная вода, пропущенная через угольный фильтр, на вкус алхимика, ничем не уступала той, что текла в быстрых холодных речках, чью чистоту и свежесть веками воспевали поэты.

Нет, он не имел фобий и не испытывал к горам какой-то особой неприязни – просто не любил. Но горы, казалось, преследовали его. Первые шестнадцать лет жизни Тэйт провел в городе, расположенном у подножия гор. Из окна комнаты, которую делил с младшими братьями, он видел эти горы, затянутые дымом, валившим из фабричных труб, – больше ничего. Следующие семь лет он прожил в академии. В горы, только уже другие, тут выбирались на пикник, и это было даже интересно, если устроиться на пологом склоне, а не карабкаться вслед за безголовыми романтиками на очередное «живописное плато». За три года, прошедшие после получения диплома, Тэйт объездил Арлон вдоль и поперек, и горы в пути ему встречались нередко. На севере он дважды пересекал Ледовый хребет, на востоке застрял почти на месяц в Красных скалах, несколько раз возвращался к тем, рядом с которыми родился, и к тем, где прошло его студенчество, а этой весной оказался на юге королевства, в Расселе. И здесь его снова встретили горы. Они находили его повсюду, и он смирился с ними, как с неизбежностью. Не любил по-прежнему, но признал, что они смогут найти общий язык. С людьми это обычно получалось.

Главное, найти интересную потенциальному собеседнику тему. Например, миссис Данкан в настоящее время интересовалась только пещерой. Тэйт не особо разбирался в пещерах, поскольку те находились, как правило, в горах, а горы он не любил, но, чтобы повернуть разговор в нужное русло, хватило упоминания о возможном скоплении ядовитых газов и нескольких веточек с плотными вытянутыми листиками и нежно-розовыми цветами. О газах Тэйт то ли читал, то ли слышал от кого-то, о лекарственных свойствах рододендрона узнал недавно уже здесь, в Расселе, и не был уверен, что тот эффективен при помянутых отравлениях, но, главное, госпожа профессор наконец-то разговорилась. Больше, чем горы, Тэйт не любил видеть хмурых, обиженных или чем-то расстроенных женщин. Его мать долгие годы после ухода отца была такой, и, видимо, этот факт наложил свой отпечаток, но в сложной науке психологии Тэйт смыслил так же мало, как в пещерах и лекарственных травах.

– Признаюсь, профессор, меня удивляет суета вокруг этой пещеры, – проговорил Тед Гилмор. С тех пор как тропа стала шире, он ехал рядом с миссис Данкан, а Тэйт – позади них, прислушиваясь к разговору, чтобы вовремя вставить реплику и не дать беседе заглохнуть. – Всем известно, что эти земли прежде заселяли гоблины, одно племя до сих пор обитает в долине за перевалом Радуг, и, разрабатывая маршрут дороги, мы конечно же учли интересы малого народа. Строительство не затронет их территорию. Однако и по эту сторону перевала можно найти следы других гоблинских племен, но если мы, наткнувшись на рисунок на скале или место давнего стойбища, будем прекращать работы, строительство затянется на века. К слову, на дороге работают гоблины, и они не считают уничтожение подобных следов оскорблением памяти предков. Даже о святилищах, помнится, говорили, что духи оставляют забытые алтари, и те становятся просто грудой камней. Никто не молится бездушным камням.

Говорить Гилмор умел. Тэйт даже досадовал слегка, что его вмешательство не требовалось. Управляющий, прежде видевшийся лишь надсмотрщиком над рабочими, демонстрировал ум, образованность и тактичность. Это не Роско, раздраженно шипевший при упоминании культурного наследия «зеленых карликов», тот не стал бы так спокойно и вежливо задавать вопросы, в подробностях объясняя свой интерес. И ответного интереса вряд ли удостоился бы. У Гилмора получилось: миссис Данкан смотрела на него уже без неприязни. Тэйт видел это, когда она поворачивалась к управляющему. Шляпу с загнутыми полями она сдвинула на затылок, не прятала больше глаз и не скрывала дружелюбной полуулыбки.

– Это не простое святилище, мистер Гилмор. – В ее голосе проступили учительские нотки. – Если предварительная оценка верна, это – храм всех богов. Понимаете? Нет? Вы сами только что сказали об алтарях духов, а я говорю о богах. Вам же известна история сотворения мира?

Она всем известна в той или иной мере. Кто-то видел в ней лишь красивую легенду, кто-то принимал за непреложную истину. Тэйт поддерживал и тех и других. Легенда исполнена нереальностей и несоответствий, но если бы все в ней было вымыслом, как могло получиться так, что во всем мире все без исключения народы чтят одних и тех же богов? Сложно считать обычным совпадением, что жители материкового севера и только три века назад открытых тропических островов поклонялись тем же кумирам. Их имена могли звучать иначе на разных языках, но сходство все равно угадывалось, а главное – их всегда восемь: Вершитель, Возлюбленная, Воин, Шутник…

– …Целительница, Мудрец, Пряха и Сказочница, – отставив в сторону руку, по одному загибала пальцы миссис Данкан. И разгибала, продолжая счет, хотя при том, как уверенно она сидела в седле, могла бы совсем отпустить поводья и показать все восемь пальцев разом. – Обратив первозданный хаос в материю, они создали наш мир, пробудили в нем силу, населили неразумными тварями. Но этого оказалось мало, и боги создали эльфов. Не так, как до этого создавали растения и животных. Первые эльфы были божественными отражениями в зеркале мира. Ожившими подобиями, но с собственной волей. Затем по тому же принципу были созданы люди. А вот гоблины и тролли, появившиеся после эльфов, но раньше людей, уже не являлись отражениями богов. Их породил этот мир. Мир, созданный волей богов, да, но не сами боги. Поэтому гоблинам недоступна человеческая или эльфийская магия. Их удел – шаманизм, взаимодействие с духами мира, – только это. И духи почитаются у них превыше богов, которых гоблины не считают своими создателями, хоть и уважают как творцов мира.

– И обычно не строят в их честь храмов, – заключил догадливый мистер Гилмор. – Значит, наша пещера уникальна?

– Не совсем. Уже известен один храм, его нашли в начале века на востоке…

Тэйт отвлекся от рассказа миссис Данкан и переключил внимание на ее дочь, ехавшую справа от него. Ребекка легко управлялась с резвым жеребцом, но если с трех лет в седле, то и неудивительно. Странным было ее молчание. Девочка слушала разговоры взрослых, смотрела вокруг, лицо ее отнюдь не было безучастным, выдавая то задумчивость, то любопытство, то восхищение, – живое детское лицо. И ни слова, хотя Тэйт точно знал, что Бекка не немая. Что еще он знал о ней? Что ей почти четырнадцать, так сказал док, хоть и выглядит она младше, и, видимо, она очень любит яблоки: забрасывает в кусты огрызок и сразу же достает новое из переброшенной через плечо сумки. Сумка невелика, но яблоки в ней не заканчиваются. Может, она просто ест их медленно?

Бекка поймала его взгляд, улыбнулась и показала глазами на яблоко, которое грызла.

– Не откажусь, – принял предложение Тэйт.

Она зажала в зубах надкушенный плод и полезла освободившейся рукой в сумку. Выудила яблоко, показала и бросила.

Тэйт поймал:

– Спасибо.

Еще одна улыбка. Кивок: попробуй сначала.

Он с хрустом откусил кусок. Прожевал.

– Вкусно.

Снова улыбка: я же говорила.

Вернее, не говорила, но Тэйт вдруг понял, что девочке не нужны слова, чтобы общаться. Скорее они нужны тем, кто рядом. Миссис Данкан, обернувшись, несколько мгновений с надеждой смотрела на дочь, словно, как и Тэйт, ждала, что он сумеет ее разговорить, и с сожалением прикусила губу.

Пэт уже не жалела о попутчиках. Да, она и сама нашла бы дорогу, но времени на это ушло бы значительно больше. Все же девятнадцать лет – значительный срок. Девятнадцать лет, один месяц и три дня. Патрисия могла точно сказать, когда в последний раз выезжала в горы. Это было за два дня до того, как она сбежала из Фонси. Навсегда – с юношеской бескомпромиссностью думалось тогда. Слишком надолго – с грустью понималось сейчас. Не только горы, когда-то знакомые до последнего камушка, стали за это время чужими. Возможно ли что-то еще изменить? Нужно ли?

С горами однозначно нужно, и Пэт, не теряя нити завязавшегося разговора, смотрела по сторонам, запоминая дорогу и отгоняя некстати просыпающиеся воспоминания. Вот тут они с отцом устраивали привал, когда выбирались за травами. Из этого ручья набирали воду с Дэвидом, отправляясь за перевал Радуг к тем самым гоблинам, которых упомянул Гилмор… Не исключено, что и теперь понадобится съездить в племя, поговорить с шаманом. Хотелось верить, старик Эгери жив и не все его соплеменники перебрались к людям. С каждым годом подобных «чистых» племен оставалось все меньше. Гоблины уходили в города, отрывались от корней, учили человеческие законы и письменность, получали образование в людских школах, устраивались на работу в конторы и магазины. На железной дороге вон тоже работают. Да что там – некоторые университеты оканчивают и открывают банки. Наверное, это хорошо: их не ущемляют в правах, не мешают устроиться в современном обществе… Но они как будто перестают быть настоящими гоблинами. Очеловечиваются, что ли. Пэт, с детства влюбленную в самобытную гоблинскую культуру, это удручало. Как и вид высохшего ствола когда-то зеленого и ветвистого дерева, под которым они с Дэвидом прятались от дождя…

– Подъезжаем. – Гилмор махнул рукой, указывая на показавшуюся впереди гору.

Взору открывался пологий склон, заросший кустарником. Вход в пещеру, как поняла Пэт, был с другой стороны.

Она достала из кармана часы, по привычке погладила пальцем гравировку на крышке и посмотрела на циферблат. Дорога заняла чуть меньше трех часов. Значит, чтобы вернуться в город засветло и не плутать на обратном пути в сумерках, нужно закончить работу до четырех.

– Местные называют ее горой Надежды, – сказал усатый управляющий. – Не знаете почему?

– Есть легенда, – начала Пэт и сама поморщилась от слишком громкого слова. Рассель еще молод по меркам истории, и здешние предания, не прошедшие проверку временем, честнее назвать байками поселенцев. – Что-то о юноше, который ждал на этой горе возлюбленную. Родители были против их отношений, и они договорились сбежать. Но девушка не пришла.

Гора несбывшейся надежды – так было бы вернее.

– Я слышал, родители насильно выдали ее за другого, – вклинился в разговор Тиролл. – В первую брачную ночь муж понял… э-э-э… что для нее эта ночь не первая, и…

Закончить алхимик не успел. Испугав лошадей, да и седоков тоже, посреди тропы открылся портал, откуда вышел, как позже поняла Пэт, один из охранявших пещеру магов. Отчего некоторым кажется, что подобное появление смотрится эффектно и внушительно? Отчего никто не думает, что за взбрыкнувшую кобылку и опасно звякнувшие в сумке линзы можно поймать ответное заклинание?

Слабенькое, но сбить позера с ног его хватило.

– Миссис Данкан? – уточнил тот, поднявшись с земли. – Простите, нас предупреждали, но мы полагали, что сначала вы пришлете посыльного…

Охранников было двое. Мужчины средних лет и невзрачной внешности – видимо, только таких, не бросающихся в глаза и незапоминающихся, нанимает на работу «географическое общество». Из краткого представления стало известно, что они прибыли в тот же день, когда в столицу пришла весть о находке. Поселились в палатке рядом с входом в пещеру. Отгоняли любопытных местных и наглых железнодорожников. Гилмора оба, очевидно, встречали тут и раньше, так как с управляющим поздоровались, причем довольно вежливо. А Тиролла, казалось, видели впервые. Вину за неудачную встречу попытались загладить приглашением отдохнуть и перекусить с дороги, но о каком отдыхе можно думать в двух шагах от величайшего открытия?

Руки дрожали от предвкушения, но, увидев обломки камня у чернеющего в горе провала, Пэт очнулась и обернулась к дочери.

Взгляд Бекки не выражал ничего, кроме любопытства, и не было причин беспокоиться о том, что в пещере ей станет плохо. Целители и менталисты, к которым они обращались, знали свое дело. Бекка давно не боится замкнутых пространств и темноты. Даже взрывы ее теперь не пугают. Все ее страхи в прошлом, а прошлое возвращается лишь по ночам. Тем не менее Пэт присматривалась к дочери, намеренно медленно сгружая с лошади оборудование.

– Позвольте помочь, мэм. – Тиролл подхватил самую тяжелую сумку и двинулся в сторону пещеры. Словно сам себе разрешил туда вход на правах носильщика.

Пэт не спорила.

Когда Гилмор спросил, можно ли и им с Ларри взглянуть одним глазком, тоже не возражала. Не признаваться же, что не Бекка, а она сама боится темных закрытых помещений? Вот войдут все вместе, она осмотрится, привыкнет, а затем выставит удовлетворивших любопытство попутчиков и займется делом. Главное, чтобы они ничего там не трогали – об этом Пэт предупредила отдельно.

Сразу от входа начинался извилистый коридор шириной около ярда и высотой в полтора человеческих роста. Идти пришлось гуськом. Впереди Тиролл с ее камерой и фонарем, следом Пэт, Бекка, Гилмор и Ларри со вторым фонарем. По мере продвижения вглубь горы стены отдалялись друг от друга, а своды становились выше, и наконец взору открылся просторный округлый зал. Двух фонарей недоставало, чтобы осветить его целиком, и, порывшись в кармане, Пэт достала и подбросила вверх горстку мелких кристаллов. Повиснув на миг над головами людей, артефакты распределились по пещере и засветились ровным белым светом.

– Это – храм? – нарушил затянувшуюся тишину разочарованный голос Гилмора.

Пэт прижала руки к груди, в которой учащенно билось сердце, и могла только кивать. Да! Это – храм. Храм всех богов. Гоблинский храм всех богов. Будь она чуть более сентиментальна, уже размазывала бы по щекам слезы счастья. Но разум у нее всегда перевешивал эмоции, и профессор Данкан, справившись с волнением, тут же принялась за мысленное составление описания.

Пещера – естественно возникшая пустота, но явно подвергнутая «доработке». Своды природные, высота от двух до пяти ярдов в разных точках. Незначительные минеральные наросты. Пол в храмовом зале ровно обтесан. На поверхности высечены два квадрата с диагональю около шести ярдов, наложенные друг на друга так, что получается восьмиугольная звезда. На вершине каждого угла установлен алтарный камень. На алтарях – традиционные гоблинские горшочки из глиняного шнура, закрытые каменными крышками.

– Своды устойчивы, – на глаз оценил Тиролл. – Воздух циркулирует. Видимо, есть сеть мелких ходов.

Пэт рассеянно кивнула: видимо, есть. Но это нестрашно. Воздух неспособен навредить камням, а ничего иного в гоблинском храме нет. Ни книг, ни пергаментных свитков. Но есть сила. Мощная природная магия, защищающая это место и напитавшая все здесь за века настолько, что можно откалывать кусочки скальной породы и продавать артефакторам.

– Шутите? – переспросил Гилмор, подергав себя за ус.

Поняв, что начала рассуждать вслух, Пэт прикусила язык.

– Отчасти, – ответила сдержанно. – Места концентрации силы очень ценны, но известняк – плохой носитель. Если тут найдутся предметы из кости или металла… или другая порода, гранит или мрамор – не знаю, добывают ли их в Расселе…

Меньше всего сейчас хотелось читать лекции о накопительных свойствах материалов.

– Кварцы? – Тиролл указал на противоположную входу стену.

– Пожалуй, – согласилась Пэт.

Пересекла зал, пройдя между алтарями, и остановилась, рассматривая выделявшиеся в стене вкрапления. А парень-то глазастый. К тому же алхимик. Предложить ему провести анализ, чтобы не отправлять образцы почтой?.. Нет, не стоит.

Подошла Бекка, дернула за рукав и, взглядом попросив разрешения, дотронулась до высеченных в скале рисунков. Провела пальцем по углублениям. Улыбнулась.

– Да, – кивнула ей Пэт. – Солнце. Центральный символ в культуре гоблинов. Значит, на стене слева будет ве… Не троньте!

Здоровяк Ларри, пользуясь тем, что она отвлеклась, вошел в ритуальный круг и протянул загребущие руки к горшочку на одном из алтарей. Увидев это, Пэт успела представить, как жертвенный сосуд выскальзывает из неуклюжих пальцев и по полу разлетаются черепки. Но упал сам Ларри. Сначала отлетел к ближайшей стене, ударился об нее, а после уже упал. В ту же секунду к другой стене и не с такой силой отбросило Гилмора.

– Я же говорила, ничего не трогать! – срывающимся голосом произнесла Пэт. Покосилась на дочь: Бекка как ни в чем не бывало продолжала рассматривать рисунки.

– Простите, профессор… – пробормотал управляющий, извиняясь за то, чего не делал, потому что Ларри, похоже, онемел – то ли от испуга, то ли от удара, то ли от всего сразу.

– Выйдите, – приказала Патрисия. – И мы… Мы сами найдем обратную дорогу…

Послышались гулкие шаги, и в пещеру влетел один из магов-охранников.

– Что тут?.. Был всплеск…

– Все в порядке. Господа уходят. Проводите их, будьте добры. И проследите, чтобы впредь ни они, ни кто-то другой не входил внутрь.

Когда люди, которых изначально не стоило пускать в храм, покинули его, Пэт тяжело выдохнула. Надо же было какому-то увальню испортить ей удовольствие от встречи с мечтой! А если бы он действительно что-то разбил? Или передвинул?

Она придирчиво осмотрела едва не потревоженный алтарь Пряхи. Горшочек на месте. Крышка не тронута.

– Теперь понятно, – негромко сказал Тиролл, которого Пэт забыла выгнать.

– Что вам понятно, господин алхимик? – уточнила она нервно.

– Почему вы собирались сюда без провожатых. Ну, если бы мы не встретились у дока, вы бы сами нашли лошадей и поехали… Я еще вчера подумал: женщина, в горах, без оружия…

– Забыли добавить: посредственный маг, – откровенно огрызнулась Пэт. Наверняка он оценил возможности ее резерва, когда она толкнула встретившего их охранника.

– Слабый, – поправил он с примирительной улыбкой. – Посредственность – это другое. Уверен, вы ею не являетесь. Но ваша дочь…

– Мистер Тиролл, я все знаю о своей дочери. Не стоит продолжать этот разговор.

– Как скажете, мэм.

– И рассказывать о случившемся никому не нужно.

– Хорошо. – Он подмигнул прислушивавшейся к ним Бекке. – Кажется, вы хотели сделать несколько снимков? Могу помочь… э-э-э… со вспышкой…

Бекка беззвучно рассмеялась. Подняла руку, и на миг пещеру затопил яркий свет. Вот так-то, мистер Тиролл. Не нужна нам ваша помощь.

Но алхимика Пэт не выгнала. Потому что смеялась Бекка еще реже, чем говорила.

 

Глава 3

Стоило признать – не вслух, естественно, – толк от Тиролла был. С камерой он управлялся лучше, чем Пэт, которая лишь недавно освоила фотографирование. Со сбором образцов породы помог. Символы с алтарных камней при его участии срисовали в два раза быстрее.

Ей же не запрещали нанимать помощника? Хоть и не предлагали. Сказали обращаться к «их» магам, но те двое, что торчали у входа, не походили на людей, знакомых с принципами проведения исследовательских работ. Наверное, тоже заглядывали бы в горшочки, изучение которых Патрисия отложила на другой день. Древние алтари полны сюрпризов, и не всегда приятных. Так что сначала следует расшифровать все надписи, а с этим придется повозиться, ведь «танцующее» письмо, в котором для обозначения слов и целых предложений используются схематические фигурки пляшущих гоблинов, намного сложнее староэльфийской рунной письменности.

– Простите, миссис Данкан, для чего эта выемка? – спросил Тиролл, остановившись у небольшого углубления в центре восьмиугольной звезды, образованной наложением друг на друга двух квадратов.

Почему квадраты, Пэт любознательному парню уже объяснила. Люди иначе представляют иерархию богов. Для них есть Мэйтин, верховный бог, Вершитель, и младшие боги. В человеческих храмах алтарь Мэйтина устанавливается в центре алтарного круга, откуда расходятся в разные стороны семь лучей. Этот же рисунок присутствует в структуре многих людских заклинаний. Семь – число основы, точка средоточия лучей – пик концентрации силы. У гоблинов иначе. Крепче родственные связи, сильнее культ семьи. И среди богов они выделяют не одиночку Вершителя, а семьи, старшую и младшую. В старшую наряду с Мэйтином входят Лиджайя, Кирим и Эллои – Возлюбленная, Воин и Шутник. Считается, что верхний квадрат – это квадрат равновесия. Алтари Мэйтина и Эллои, символизирующих соответственно Порядок и Хаос, установлены в противоположных углах. Так же противостоят друг другу Лиджайя и Кирим – Любовь и Война…

Для чего в центре выемка, профессор Данкан не знала.

– Зачем вообще гоблинам строить храм? – задал новый вопрос алхимик.

Патрисия убрала в сумку блокнот с записями и посмотрела на часы.

– Предлагаю поговорить об этом снаружи, мистер Тиролл.

Хотя пещера действительно неплохо вентилировалась, а прохлада в летний зной скорее в радость, нельзя было находиться в святилище несколько часов кряду. Перепады температуры и магического излучения могли сказаться на самочувствии, поэтому наружу они выходили регулярно. Пэт волновалась за дочь, но Бекка, казалось, совсем не чувствовала дискомфорта. Алхимик, если не притворялся, – тоже. И выходило, что единственный человек, чей организм отзывался тошнотой и головокружением на каждое возвращение к дневному свету, свежему воздуху, звукам и запахам, – сама Патрисия.

В этот раз ей понадобилось присесть на несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Вам нужно поесть, – заключил по ее виду Тиролл.

– Нет, мы уже…

– Я видел, – хмыкнул он.

Пэт пожала плечами: в еде они с Беккой неприхотливы, хлеба, соленого овечьего сыра и свежих овощей вполне хватило.

– Глотните. – Парень протянул ей флягу.

– Я не пью, пока светит солнце, – отказалась она, решив, что внутри бренди или – еще веселей – местный самогон.

– Совсем? – усмехнулся он. – Это травяной чай. Несладкий. Но с толикой магии.

После нескольких глотков ей стало значительно легче, а когда алхимик деловито, словно это входило в условия их договора, расстелил на траве извлеченную из сумки скатерку и принялся разворачивать шуршащие бумажные свертки, настроение значительно поднялось вслед за проснувшимся аппетитом.

– Вы как на пикник собирались, – заметила Пэт, размышляя, насколько прилично объедать собственного наемника.

– Отчего бы не совместить работу с удовольствием? – отозвался тот. – Я всегда так делаю. Угощайтесь.

Рассудив, что с целой жареной курицей, стопкой сырных лепешек, яйцами и печеной картошкой парень в одиночку не справится, Пэт решила не отказываться. Были еще пирожки. Маленькие, кругленькие, из рассыпчатого песочного теста – такие пекут лишь здесь, в Расселе, и Патрисия целую вечность их не ела, но заметила, к сожалению, слишком поздно, когда Бекка потихоньку дожевывала последний. Все-таки хлеба с сыром было недостаточно…

– Вы обещали рассказать о храмах, – напомнил Тиролл.

– Храмы, да… – После сытного обеда хотелось растянуться на траве и вздремнуть, но Пэт напомнила себе о незаконченной работе. – Я говорила, один подобный нашли на востоке, на границе с пустыней. Восстановить все надписи не удалось, но из того, что получилось перевести, можно заключить, что тот храм строился гоблинами в ответ на прорывы демонов около пяти веков назад. Вы же в курсе, что в то время именно на востоке прорывы случались чаще всего? Некоторые разломы до сих пор нестабильны и находятся под наблюдением Бюро контроля. Гоблинские шаманы, увы, не обладали силой и знаниями наших демонологов и мало что могли противопоставить сущностям из бездны, потому, видимо, и пришли к решению объединить алтари духов с алтарями богов и попросить защиты и у тех и у других. Известны так же частично сохранившиеся святилища эпохи Противостояния. Там та же просьба о помощи. Множество гоблинских племен были почти уничтожены в чужой войне лишь потому, что их земли пролегали между владениями враждующих на тот момент людей и эльфов.

– А что наш храм? Войны Противостояния, как я помню, Рассель не затронули, и демонических прорывов тут не фиксировали.

– Прочитаем надписи – узнаем, – пообещала Пэт. – Но, полагаю, причина в переселенцах. Храму не больше трехсот лет. Примерно тогда началось освоение этих земель людьми. Гоблины могли счесть это серьезной угрозой. Думаю, у них были основания…

Да, сейчас гоблины свободно живут рядом с другими народами, но еще два-три века назад их – низкорослых, зеленокожих и по людским меркам уродливых – необразованные селяне нередко принимали за нежить или выходцев из бездны. А может, просто прикрывались этими «заблуждениями», чтобы объяснить свою неприязнь к тем, кто на них не похож. Гоблинам еще повезло, что у них нечего было взять, иначе эта неприязнь не утихла бы до сих пор.

– Прочитаем и все узнаем, – повторила Пэт. – Благодарю за угощение, мистер Тиролл, но предлагаю вернуться к работе.

Возвращение было недолгим. Не хотелось растратить весь запал в первый же день, да и материала для изучения собрали достаточно.

Лишь на обратном пути стало понятно, насколько они устали. Пэт потягивалась, разминая натруженные наклонами и приседаниями у алтарей суставы, и поглядывала на клевавшую носом Бекку, чтобы та не задремала ненароком и не выпала из седла. Даже словоохотливый мистер Тиролл, хоть и не умолкал по-прежнему, болтал теперь, казалось, лишь для того, чтобы не дать себе и спутницам уснуть.

Дрема слетела в одно мгновение, стоило увидеть притаившуюся за скальным выступом тень. Пэт разом вспомнила все рассказы о здешних бандитах, алхимик заметно подобрался, а под Беккой, почувствовав прихлынувшую к ней силу, нервно всхрапнул жеребец.

К счастью или нет, это оказался всего лишь Гилмор.

– Простите, если испугал, – вышел на тропу усач. – Решил подождать вас здесь. Хотел еще раз извиниться за недоразумение в пещере. Уверен, Ларри не желал чем-либо навредить… И мистер Роско приглашает вас на ужин, профессор…

Пэт поморщилась, не скрывая неприязни. Владелец Южной железной дороги в короткую встречу произвел впечатление, которое теперь сложно будет изменить. Если он к этому вообще стремится. Скорее, намерен в той же хамской манере разузнать о сделанных ею выводах и обязательно попытается склонить к выгодному для него решению. А выгодно ему как можно быстрее продолжить работы, и в свете этого разговор с Пэт его не порадует. Зачем портить настроение пожилому человеку?

– Я благодарна мистеру Роско за приглашение, мистер Гилмор, но слишком устала для раутов.

– Это не будет вам в тягость, миссис Данкан. Мистер Роско распорядился прислать за вами ландо, и сам ужин много времени не займет.

– Даже так? – пробормотала она, не зная, что ответить на задрапированную учтивыми оборотами настойчивость. – Не хотела говорить, но я уже приглашена на ужин. – Улыбка расцвела на губах, стоило представить, как отреагирует Роско на такой ответ. – Вечером я буду в доме матушки Фло. Если мистер Роско желает со мной встретиться, пусть приходит туда. Полагаю, он знает, где это. Или кто-то из работников с удовольствием ему подскажет.

Даже если он все же придет, разговора не получится. Во всяком случае, в нужном Роско ключе.

– Вы не шутили? – спросил Тиролл, когда они двинулись дальше, оставив за спиной замешкавшегося Гилмора. – Насчет ужина у Фло?

– Нет. – Пэт с вызовом задрала нос, но выражать осуждение алхимик не собирался.

– Замечательно, – спокойно улыбнулся он. – Я тоже туда собирался. Значит, увидимся. Как раз и солнце сядет.

– О чем вы? – не поняла Пэт.

– О том, что вы, быть может, позволите угостить вас чем-нибудь покрепче травяного чая.

В лагере железнодорожников Тэйта ждали.

«Вовремя», – подумал алхимик, увидев в компании подрывников чужака. Коренастый темноволосый бородач лет пятидесяти, одетый как местный фермер, заслужил симпатию парней и место за их столом тем, что угостил уставших от безделья и безденежья работяг сигаретами. Тэйт за двадцать шагов от своего вагончика почувствовал знакомый терпкий запах слишком дорогого для фермера табака.

– Здорово, Брай, – протянул он руку и вытащил бородача из окружения железнодорожников. – Каким ветром?

– Попутным, малыш. Попутным.

На «малыша» Тэйт привычно ощерился, но так же привычно смолчал.

Сдернул с дверей вагончика защиту и пригласил гостя внутрь.

– Скажи, что ты с хорошими новостями и вопрос с выработкой уже решен, – попросил с ходу.

– Такие вопросы скоро не решаются. Недельку еще подожди. Или две.

– Зачем тогда явился? – Тэйт нахмурился, потому что ответ его не порадовал.

– Затем и явился. Сказать, что время нужно.

– Ясно. Тогда до следующей встречи.

– Вот так сразу и прощаешься? – осклабился Брайан. – Даже винца дядюшке не предложишь за труды?

– За труды я тебе плачу, на выпивку должно хватать. Но если решишь надраться прямо сейчас, к матушке Фло не суйся.

– Что так?

– Сам там буду, не хочу наблюдать за соседним столом твою рожу.

– Ну сходи-сходи. Спусти пар. А то злой ты стал, малыш, неласковый.

– Ласковый я, – усмехнулся Тэйт. – Мягкий и пушистый. Но не со всеми. Так что проваливай уже. Хотя… Если нет других планов, прогуляйся по городу. Где-нибудь рядом с домом дока Эммета.

Удобная ванная осталась в найтлопском доме. В отцовском приходилось довольствоваться жестяным корытом, а прежде наносить воды из колодца. Хорошо хоть родитель приобрел-таки нагревательные амулеты, раньше нужно было греть воду на плите.

Пэт помогла Бекке промыть запылившиеся волосы и выкупалась сама. Отец в это время изображал крайнюю занятость – отсиживался в приемной. Туда имелся отдельный вход с улицы, но Пэт все равно знала, что пациентов у доктора Эммета не было.

В жилых комнатах отец появился, когда Пэт, причесавшись и надев платье, не из старых, хоть те и были впору, а из привезенных с собой, собиралась уже уходить.

– К Фло? – спросил, бегло скользнув по ней взглядом.

Она не удивилась такой догадливости, в Фонси ей идти больше не к кому.

Кивнула в ответ.

– Что ж дочку с собой не берешь? – едко поинтересовался родитель. – Думаешь, не место ей в борделе? А тебе ведь я туда бегать не запрещал.

Вспомнил. И не только утренний разговор. Припекло, видать. Годами припекало, теперь высказаться решил.

Не вовремя.

– Бекка уже спит, – ответила Пэт коротко.

Ушла от разговора. И из дома ушла.

На улицах было темно и тихо. Даже у дома матушки Фло, куда Патрисия добежала за пять минут, чтобы потом еще столько же бродить кругами, не решаясь войти. Хозяйка никогда не экономила на шумовой защите. Уважала право соседей на ночной сон, а те в ответ уважали ее. Скажи кому чужому, не поверят, но в Фонси матушка Фло была очень уважаемым человеком. И не только потому, что соблюдала общественный порядок.

Пэт набрала полные легкие воздуха, резко выдохнула и, собрав всю решимость, распахнула дверь заведения, которое отец, пребывая в дурном настроении, обозвал борделем. Сегодня внутри было тихо и немноголюдно. Пятеро мужчин играли в карты за столом в центре большого зала. Еще двое обсуждали что-то у стойки, уделяя больше внимания выпивке, чем присевшим в сторонке девицам.

И мужчины, и девицы были Пэт незнакомы. А вот зал – да. Зал все тот же. Обитые деревом стены, крашеный пол, массивная люстра над головами картежников, пианино в углу… Афишка под стеклом – гордость хозяйки: юная пепельноволосая красавица в открытом платье. «Блистательная мисс Флоранс! Только один вечер в вашем городе!»

– Лу! – Сильный грудной голос бывшей певицы Пэт узнала прежде, чем увидела его обладательницу. – Лу, старая лентяйка! Где…

Спускающаяся по лестнице женщина замерла, прижав руку к груди. Лицо, невзирая на морщины и наметившийся второй подбородок, по-прежнему привлекательное, озарила радостная улыбка. Но навстречу Пэт хозяйка не бросилась. Топнула ногой и крикнула еще громче:

– Лу! Стакан молока ребенку!

Пэт не смогла бы вспомнить, когда впервые услышала эту фразу, но одно знала наверняка – именно этих слов ей не хватало, чтобы окончательно осознать, что она вернулась домой.

Посетители отвлеклись, кто от карт, кто от бутылок, и завертели головами, выискивая неведомого ребенка, а толстуха Лу, за годы еще больше располневшая, уже несла поднос с молоком и печеньем. Обязательный ритуал, Пэт не уклонилась от его исполнения.

Лишь когда пустой стакан был возвращен на поднос, матушка Фло подошла к ней.

– Я надеялась, ты выросла, – хмыкнула, уперев руки в боки. В карих глазах, подведенных лиловыми тенями, блеснуло что-то. То ли смешинка, то ли слезинка. – Или хотя бы грудь приличную отрастила…

Саму Фло природа не обделила ни ростом, ни фигурой, испортить которую оказалось не под силу времени, и щека Патрисии, как в детстве, уютно прижалась к пышной груди, когда матушка раскрыла объятия.

– Прости, – шепнула Пэт виновато, – что ни разу не написала…

– Ты и не обещала. – Матушка Фло ласково погладила ее по спине. – Но могла бы, да. Приятно было бы получить от тебя весточку, а не придумывать, что где-то там ты счастлива.

– Не поверишь… – Пэт отстранилась со вздохом. – Я была.

– Поверю. Ты всегда была честной девочкой, Пэтси.

– Не всегда, – вырвалось почти невольно. – И не со всеми.

– Будешь каяться? – Хозяйка лукаво подмигнула, тряхнув рыжими от хны кудрями.

– Возможно. Если предложишь что-то покрепче молока.

Коктейль назывался «Милая Лиззи», и, если рассельские байки все же можно назвать легендами, история данного напитка по праву заслуживала места в их сборнике. Согласно ей, давным-давно, когда матушка Фло еще не была хозяйкой этого заведения, тут служила девушка по имени Лиззи, такая некрасивая, что ей не позволяли даже выходить в зал. Она стояла за стойкой и смешивала алкоголь – и уже после первого стакана превращалась в глазах посетителей в красавицу.

Как и все легенды, эта сильно приукрашивала действительность. Пэт отставила стакан и передернула плечами. Было время, когда она представляла себе, как заявится сюда взрослая, богатая и знаменитая и закажет «Милую Лиззи». И вот ей давно за тридцать, она вполне обеспеченна и знаменита в определенных кругах, но на вкус коктейль оказался так себе, а его волшебная сила на нее не подействовала: мужчина, на которого она смотрела, пока он сдавал карты, так и остался страшилищем с желтыми зубами и изъеденным оспой лицом, а Фло всегда была для нее красавицей. Блистательной мисс Флоранс…

– Я жду покаяния, – напомнила блистательная, с которой они сидели за столиком в углу, подальше от картежников и поближе к пианино. – Или повторить? – кивнула на пустой стакан.

– Повторить. А покаяние… Сначала все казалось сложным. После – простым. Потом – снова сложным… Теперь понимаю, что все должно было быть иначе, но изменить ничего не могу. Каждый день думала, что скоро вернусь сюда. Не насовсем, но приеду, и все наладится… Приехала бы, если бы он ответил хоть на одно письмо!

Лу, быстрая и шустрая для своей комплекции и неюных уже лет, принесла новую порцию «Лиззи», и матушка Фло пододвинула стакан под руку Пэт.

Она схватилась за него, как утопающий за соломинку, но пить не стала. Пока.

– Я знаю, что виновата. Но и он был не прав. Если бы он не был таким упертым, если бы позволил хотя бы попробовать… Я не смогла бы жить тут, Фло. Ты же понимаешь? Всегда понимала. А он – нет. Однажды заявил, что скорее согласится на то, чтобы я работала у тебя, чем на мой отъезд…

– Его можно понять, – задумчиво улыбнулась матушка Фло. – Живи ты у меня, он видел бы тебя каждый день, знал, что ты сыта, одета и не бросила заниматься музыкой.

Пэт взглянула на пианино и, не сдержавшись, весело прыснула. Музыка, конечно! Девочка из хорошей семьи обязательно должна учиться музыке, и не важно, что единственный в Фонси инструмент стоит в питейном зале борделя, а единственный учитель – содержательница этого чудного заведения.

Но отца действительно можно было понять. Потому что музыка – это в любом случае музыка. Дом Фло – больше чем бордель. А сама Фло – уважаемый в городе человек и единственный после доктора Эммета маг.

– Наверное, я сказала бы больше, – протянула она, – если бы знала, что именно между вами произошло.

Пэт, едва пригубившая стакан, поперхнулась. «Милая Лиззи» оцарапала горло и ударила в нос.

– Ты не знаешь? – спросила, откашлявшись. – Отец же по малейшему поводу бежал к тебе жаловаться!

– Видно, этот повод был не из малейших, – мудро заключила Флоранс. – Льюис до сих пор ничего мне не рассказал. Ты как в воду канула, Лью запил – я узнала об этом почти случайно. Джесси Кросс ходил мрачнее тучи. Тоже прикладывался к бутылке. Кажется, поджег какой-то амбар, и папаша грозился отстрелить ему уши… Потом пришло письмо от тебя. Весь Фонси знал. Оно лежало на почте, дожидаясь дня, когда Льюис протрезвеет и придет за ним… Он не просыхал месяц, если тебе интересно. Хорошо, что за это время никому не понадобился целитель. Но после того, как получил то письмо, успокоился. Заглядывает иногда пропустить стаканчик, но не больше. Как в тот раз, когда зашел сразу с почты. Тогда я и узнала, что ты выскочила за этого Данкана и сбежала, как я поняла, с ним.

– Угу, – промычала Пэт в ответ на вопросительный взгляд. – Хочешь подробностей?

Она не сомневалась, что Фло давным-давно все знает, а выходит, и правда придется каяться. Ради этого пришлось стукнуть по столу, привлекая внимание Лу, и махнуть рукой, чтобы принесла еще выпить. С каждой порцией «Лиззи» становилась все милее…

– Отец провел ночь у Эбрамсов, – начала, уставившись в опустевший стакан. – У них болел ребенок… Вернулся рано утром. Застал нас с Дэвидом. В постели. Его выставил за дверь с обещанием убить, если он немедленно не уберется из Фонси. Меня запер в комнате. Дэвид послушно сел на поезд, а я вылезла через окно, влезла в другое… Отец пошел за чем-то в чулан, и я просто закрыла за ним дверь. Потом забрала все деньги, что нашла в доме, и отправилась на портальную станцию. Заплатить за переход мне хватило, а на гостиницу в Найтлопе – нет. Пришлось сутки ждать Дэвида на вокзале… А потом мы поженились, да.

– Н-да… – повторила со вздохом матушка. – Это…

– Краткая версия событий, – закончила за нее Пэт. – Пересказывать длинную я сегодня не готова.

– Ну и не надо, – разрешила Фло. – Хватит о прошлом. Расскажи о настоящем. О своей дочке, например.

– О дочке? Ну…

Пэт стукнула по столу и попросила еще выпивки. Матушка Фло неодобрительно покачала головой, но промолчала.

Помня, как сплоховал вчера и упустил соглядатаев Роско, сегодня Тэйт подстраховался. Оставил Нелли под навесом у вагончика и, набросив иллюзорный полог, дошел до города на своих двоих. Еще и крюк сделал. Как выяснилось, зря. В этот вечер за ним не следили.

Чего нельзя было сказать о миссис Данкан.

– Сколько?

Брайан, которого Тэйт нашел слоняющимся по темным улицам и втащил в еще более темный проулок, задумчиво пожевал зажатую в зубах спичку, сплюнул ее на землю и брякнул, казалось, наобум:

– Четверо.

– А точнее?

– Четверо точно есть. Сколько еще вокруг трется – не знаю.

– М-да… – Тэйт почесал затылок. – Не многовато ли на одну дамочку?

– Ну… – Брайан достал из коробка и сунул в рот новую спичку. – Сдается мне, они не вместе. Не все в смысле. Одну парочку, может, Роско прислал. Вторую… Не оставили бы твою профессоршу без охраны, да?

– Не исключено. Но стоит проверить. Как думаешь?

– Никак. Ты сказал погулять, я погулял. Дальше – сам.

– И после этого я – злой? – «обиделся» Тэйт. – Ну-ну.

Опустил шляпу на глаза, а шейный платок натянул на нос, спрятав нижнюю половину лица. По задумке должно было выглядеть как иллюстрация к роману о рассельских стрелках. Купил одну такую книжонку – «Налет на почтовый поезд», – валялась теперь где-то в вагончике.

Судя по тому, как Брайан закатил глаза, задумка не очень-то удалась, но разряжать амулеты ради лучшей маскировки было жаль.

– Ты не только злой, малыш. Ты еще и жадный. Нашел бы смышленых ребят…

– Я и сам смышленый, – усмехнулся под платком Тэйт. – Все равно заняться нечем. С весны жду – надоело.

– Ну играй, – хмыкнул Брайан. – Только смотри, не заиграйся. А то мне потом с твоей матерью объясняться, транспортировкой тела заниматься, похороны организовывать…

Бородач Брайан и правда приходился ему дядькой – двоюродным по материнской линии. Но забота о похоронах вряд ли легла бы именно на него: семья у Тэйта была большая. Не говоря о том, что умирать он в ближайшее время не планировал.

Попрощался с родственником и закоулками направился к дому матушки Фло. Следившие за миссис Данкан люди должны были ошиваться поблизости. Тэйт надеялся, что войти внутрь, если у них были подобные планы, те не успели, и удастся побеседовать на какой-нибудь пустынной улочке.

На сюрприз в виде двух тел, заботливо уложенных прямо на его пути, он никак не рассчитывал.

– Занятно, – пробормотал, опасливо озираясь.

Приблизился к лежавшим. Если принять догадку Брайана, что за профессором наблюдали не связанные друг с другом люди, данная парочка, скорее всего, представляла в ночном Фонси интересы Карла Роско: кажется, Тэйт видел одного из них в окружении хозяина дороги.

Мужчин, надо сказать, довольно крупных, обездвижили с помощью магии – чтобы понять это, не нужно было их даже касаться. А вот кто это сделал и зачем? Негласная охрана миссис Данкан? Заметили, что еще кто-то наблюдает за их подопечной и…

Тэйт не был любителем строить теории. Алхимик-теоретик – это вообще странно. К тому же от скованных магическими путами тел тянулся слабый, но вполне различимый след.

Проверив, легко ли выходит револьвер из кобуры, Тэйт сплел универсальный щит и медленно, прижимаясь к стенам закрытых на ночь лавочек, двинулся в направлении источника чар. Дошел до почты, на дверях которой красовался огромный навесной замок, осторожно повернул за угол и чуть не споткнулся о растянувшегося на земле человека. Впереди в темноте угадывались очертания еще одного тела.

Вторая парочка? Похоже.

Но кто?..

– Руку с кобуры убери, – с угрозой потребовали из-за спины. – Теперь повернись.

Тэйт бы повернулся. Он бы так повернулся… Если бы не узнал голос.

Руку демонстративно отвел в сторону. А прежде чем повернуться, полюбопытствовал с беспечным смешком:

– Гуляете, док? Понимаю, ночка нынче чудесная.

Что есть, то есть: чудеса буквально на дороге валяются. Не стать бы следующим.

– Тэйт? – Доктор Эммет, добрейшей души человек, вышел из тени, помахивая тростью с тяжелым набалдашником. – Чего это ты так вырядился? В балаганщики решил податься? Так ярмарка только через неделю.

– А вы, док? На целительские нужды по карманам поздних прохожих собираете?

– Да какие это прохожие! – Старик со злостью сплюнул себе под ноги. – Со вчера у дома крутятся. Пэтси только за порог – они за ней.

– А вы за ними, выходит?

– Не тебя ж мне было дожидаться, – высказал доктор с упреком. – Попросил ведь, присмотри за ней!

– Мм… Вы про горы говорили… – Тэйт стянул с лица платок. – И не так чтобы… так…

– А как с ними еще? У, бандюги! – Целитель, приблизившись, пнул валявшегося у ног Тэйта человека.

– Уверены, что бандюги? Они вроде это… маги…

– И что? – передернул худыми плечами старик. – Маги бандюгами не бывают? Как дитя малое, чес-слово.

– Может, они, наоборот, миссис Данкан охраняют? – поделился недавними размышлениями Тэйт.

– Значит, плохо охраняют. И неправильно! Могли прийти как люди, сказать: так, мол, и так, мы тут походим, поохраняем… – Эммет с сомнением покосился на оба тела. – Проверь их, что ли. Может, документы при них какие.

По карманам Тэйт лазить не стал, так что и документов никаких не нашел. Хватило того, что нащупал под воротничком первого мужчины булавку с ромбовидной головкой, даже выбитый на ней символ рассматривать не стал. Второго просто узнал: видел его днем у пещеры. Значит, и правда охранники.

На доктора это известие впечатления не произвело.

– Сами виноваты, – буркнул он сердито. – Дурная какая-то охрана.

– Угу, – согласился Тэйт. – Если открылись, совсем дурная. Или вы их щиты пробили?

– Ты за кого меня держишь? – оскорбился старик. – Я тебе не какой-то там боевик! Анестезия это. Мощная просто. Амулеты завалялись, вот и усилил немного. А щиты против целительской магии, видать, не настроены. Она же не во зло… обычно… К утру оклемаются. Если голова болеть будет, может, ко мне заглянут. Подлечу, чего уж… Там еще двое было, не видел? Тоже, думаешь, охрана?

– Те, – Тэйт махнул в ту сторону, откуда пришел, – вряд ли. Но все равно зря вы так сразу.

– Поучи меня еще, – насупился доктор. – Своих детей заведешь – что хочешь делай. А ко мне дочка в первый, а может, и в последний раз за двадцать лет приехала. Пусть хоть погостит спокойно. Понял?

– Угу.

– Раз понял, то иди. К Фло иди. Стаканчик-другой пропустишь, а потом Пэтси до дому проводишь. Городишко у нас и без этих… охранников дрянной, а у меня годы уж не те, чтоб полночи на улице торчать.

Эммет полез в карман, вытащил горсть смятых бумажек и протянул Тэйту. Тот лишь отмахнулся. Подумал, что было время, когда док и правда торчал на улицах по полночи, оберегая ненаглядную дочурку. А потом вспомнил малышку Ребекку и подумал, что оберегать на самом деле нужно того, кто свяжется с этой семейкой.

Но к матушке Фло пошел. Все равно ведь собирался.

Только от идеи угостить миссис Данкан «чем-то покрепче чая» отказался, потому что к его приходу госпожа профессор наугощалась уже с лихвой.

 

Глава 4

Когда утром Тэйт приехал за Патрисией Данкан, та в потертых штанах, свободной рубахе и широкополой рассельской шляпе походила на фермерскую дочку, на ту же Джил Пекон, только без веснушек, и выглядела ненамного старше. В пещере она перевоплотилась в деятельную аспирантку, впервые выбравшуюся на практику, старательно все осматривала и записывала, серьезно отвечала на вопросы, а в глазах сиял такой восторг, что, казалось, отвернись от нее – запрыгает от радости. Сейчас же в углу большого питейного зала в компании хозяйки заведения сидела уставшая женщина лет тридцати. И уставшая не столько от хлопот минувшего дня, хотя их было немало, сколько от жизни вообще – отчего-то именно так и действует на некоторых избыток алкоголя.

Придумать, как выполнить поручение дока Эммета и выманить уважаемого эксперта по гоблинской культуре из-за стола, чтобы в целости и сохранности препроводить домой, Тэйт не успел. Сначала на него с радостным визгом налетели девочки, потом знакомый мастер с железной дороги окликнул, предлагая переброситься в карты. От партии Тэйт отказался, а девочек отправил к стойке, велев Лу налить каждой по стаканчику розового за его счет. То, что толстуха плеснет им для вида подкрашенной воды, а с него возьмет как за хорошее десертное вино, Тэйта не смущало: в каждой работе свои нюансы.

– Здравствуй, дорогой! – обрадовалась ему матушка Фло, когда он подошел к их с миссис Данкан столику. – Не ожидала, что сегодня заглянешь.

– Договорился тут о встрече, – пояснил он, придвигая к столу еще один стул. – Да, мэм?

Миссис Данкан неопределенно пожала плечами.

– Так вы знакомы? – еще больше обрадовалась хозяйка. – Вот и чудненько. Тэйт, мальчик мой, мне нужно отлучиться на минуточку, составишь Пэт компанию? – Наклонилась к нему, обняла, обдав цветочным ароматом духов, и прошипела в ухо: – Руки не распускай. Переломаю!

– Да когда я… – хотел возмутиться он, но Фло уже и след простыл. – М-да… – Посмотрел на сидящую напротив женщину. Это не заезжий эксперт, это местная принцесса какая-то. Косо взглянешь – проблем не оберешься. – Вы вроде бы ужинать собирались, мэм, – напомнил невзначай. – Что, жаркое еще не поднесли?

Она посмотрела на пустой стакан – единственную посуду на столе – и с вызовом вздернула подбородок, снова сделавшись похожей на девчонку с одной из окрестных ферм.

– Не поднесли.

Язык не заплетается – уже хорошо.

– Эй, там! – крикнул Тэйт, обернувшись к двери в кухню. – Долго леди будет ждать свой заказ?

В том, что она ничего не заказывала, он не сомневался, и удивился, когда из-за перегородки выпорхнула Рози с подносом, заставленным тарелками. Видно, матушка Фло подсуетилась.

– Вот, пожалуйста. – Улыбаясь во весь рот, девушка переставила тарелки на стол и подмигнула Тэйту. – Блинчики для тебя, – прошептала, подавшись вперед так, что выглядывающая из широкого выреза грудь, приподнятая туго затянутым корсетом, оказалась почти у его лица. – Твои любимые.

И убежала.

Миссис Данкан проводила ее задумчивым взглядом.

– Милые блинчики, да… – Придвинула к себе тарелку и напоказ приподняла над столом, демонстрируя Тэйту. – Жаркое.

В тарелке лежал печеный перец, но заострять на этом внимание не стоило.

– Приятного аппетита, мэм.

– Да? А, ну да… И вам. Блинчики же… – Она тихонько хихикнула. Потом пристально поглядела на него, что-то вспоминая. – Кажется, вы собирались меня угостить, мистер Тиролл.

Вспомнила все-таки.

– Конечно, – улыбнулся он. – Ужин за мой счет.

Она покачала головой и без предупреждения стукнула кулаком по столу, на котором уже в следующую минуту, как по волшебству, возникло два стакана, наполненных на треть золотившимся в свете ламп напитком.

Тэйт тяжело вздохнул и взял ближайший к себе.

– Ваше здоровье, мэм.

Анестезия – это же вроде бы не больно? Даже усиленная амулетами…

Кто и когда поставил перед ним новый стакан, Тэйт не заметил.

– Теперь за вас, мистер Тиролл. За алхимию в целом и взрывные смеси в частности!

Похоже, миссис Данкан всерьез была настроена сегодня напиться.

Но, может, это и к лучшему?

Брайан сказал, что нужно время, а госпожа профессор взялась за дело так резво, что отчет в столицу уйдет уже к концу недели. «Милая Лиззи», мысленно переименованная в «Похмельную Пэтси», давала шанс выиграть денек.

– Позволите? – Блинчики с медом на роль закуски не годились, и Тэйт потянулся к тарелке с вялеными томатами.

– Могли бы не спрашивать. Вы ведь платите за ужин.

Ага. Значит, и за ужин, и за выпивку. Миссис Данкан с успехом заменила бы любую из девочек матушки Фло. С той только разницей, что ела и пила она отнюдь не понарошку. Особенно пила.

Толстухе Лу надоело бегать туда-сюда от стойки, и на столе обосновались бутылки с бренди, полынным вином и яблочным соком. Смешивать ингредиенты предстояло самостоятельно. Или не смешивать. Тэйт щедро плеснул в подставленный стакан бренди, капнул вермута и, забыв о соке, провозгласил новый тост: за историю, живущую в камнях.

Тост миссис Данкан понравился, а изменившуюся рецептуру коктейля она не отметила – выпила не поморщившись.

– Скажите, мистер Тиролл… – В зал ввалилась шумная компания, и незаконченная фраза повисла в воздухе. Профессор прищурилась, высматривая кого-то за плечом Тэйта, и радостно хлопнула в ладоши. – Малыш Бобби!

Тэйт обернулся. И правда Бобби.

Услышав окрик, тот заулыбался и пошел к их столику.

– Здравствуйте, мисс Пэтси. – Стащил с головы шляпу и смял в огромных ручищах. – Приятно, что вы меня узнали.

– Узнала! – Она радостно закивала. – Но ты и вымахал! – Посмотрела на Тэйта и сообщила уже ему: – Это Малыш Бобби. Хотя сейчас уже не малыш… А я его вот таким помню! – Руками отмерила что-то, чуть больше котенка. Бобби был таким разве что в материнской утробе. – Бобби выметал стружку в мастерской Дикона и был у отца на посылках. А теперь, видите, какой?

– А как же! – Тэйт протянул здоровяку руку. – Здорово, Бобби. Как дела на ферме?

– Как обычно. Зашли с парнями по кружечке пива выпить, а завтра – опять… вот… Пойду к ним. Всего доброго, мисс Пэтси.

– Вы и с Бобби знакомы? – подозрительно уставилась на Тэйта миссис Данкан, когда Малыш отошел к приятелям. – С отцом, с Фло, с Бобби… С кем еще?

– Возможно, со всеми, – сказала вернувшаяся к столу матушка Фло. – Тэйт – мальчик славный, в помощи никогда не откажет. Люди к таким тянутся.

– Граммофон опять сломался? – шутливо предположил Тэйт.

– Ой, да кому он нужен? – отмахнулась Флоранс. – У меня всегда есть мое пианино.

– Пианино, да… – мечтательно протянула миссис Данкан. – Фло, ты рассказывала славному парню Тэйту, как раздобыла инструмент?

– Нет, – отмахнулась та. – Случая не было.

– Расскажи теперь.

– Не стоит, Пэтси.

– Ну расскажи, – как ребенок заканючила госпожа профессор. Тэйт, пользуясь моментом, подлил ей усовершенствованной «Лиззи».

– Хорошо, – сдалась матушка Фло. – Пианино мне подарили рабочие, которые строили первую дорогу. Лет… много уже назад… Фонси тогда был совсем крошечным городком. Сюда ходил дилижанс раз в неделю. Потом поставили портальную станцию – порталами переправляли инженеров и оборудование, а затем и рельсы проложили… Так говорят, сама я этого не видела. Я приехала сюда на первом поезде… Молоденькая дурочка. Потеряла голову из-за мальчишки, бросила все… Не сказать, что много имела, только голос да слабенький дар. Мать моя служила горничной у одного мага и забеременела, как по волшебству, – бывает, да? Тот волшебник помогал нам какое-то время, я даже младшую школу окончила, но в итоге стала певицей в маленьком театре. Магических способностей хватало, чтобы немного приукрасить мои выступления. Некоторым нравилось. Я начала гастролировать с труппой… А затем – любовь, побег. В Расселе раздавали земельные наделы, а тот мальчишка имел язык без костей и так здорово расписывал, как мы заживем с ним на ферме: коровы, овцы, виноградники, дюжина ребятишек… Ехать сюда нам было пять дней, но уже на второй он напился и проиграл меня в карты ехавшим в соседнем вагоне работягам. На третий протрезвел и пытался отбить назад, но его скинули с поезда… Нет-нет, он не убился: я видела в окно, как он встал и отряхнулся. Состав шел медленно, мог бы догнать, но… Вот так я и приехала в Фонси и оказалась в этом самом доме. Был он не таким, как теперь, а грязным, неухоженным, как и его хозяин – мистер Гарри. Но выбирать было не из чего. Я пела тут по вечерам… Хм, в основном – пела. Выучила развеселые рассельские песенки… Кэсси знал их множество. Кэссиди Скалон. Он был громилой, как наш Малыш, но при этом таким же обаяшкой, как Тэйт. Копил деньги, чтобы поставить на доставшемся ему от дядьки участке новый дом и купить отару… А потом вдруг пришел к мистеру Гарри и сказал, что забирает меня. Сказал, что хочет сделать из меня честную женщину. И сделал-таки. Пошел со мной в храм и провел между алтарями. Многие в Фонси тогда говорили, что он дурак, ведь мистер Гарри был страшным скрягой, и на покупку отары денег у Кэсси не осталось. Но хватило построить дом, купить корову и десяток овец. Я научилась доить их и делать сыр – все честные женщины в Расселе умеют делать овечий сыр… А потом появилась та парочка вольных стрелков. Наша ферма стояла на отшибе, а им нужно было отсидеться где-то, вот и… Кэсси схватился за ружье, но они оказались быстрее. Застрелили его. Потом корову и всех наших овец – просто так, для развлечения. Меня не убили – тоже для развлечения. Убили бы позже, но напились молодого вина… Все знают, что молодое вино коварно, но они позабыли об этом. Когда уснули, я вытащила у одного из них револьвер, пустила по пуле в голову каждому. Отрезала у этих уродов причиндалы, все равно им они были уже не нужны, взяла одну из их лошадей и поскакала в Фонси. Бросила их яйца на стол маршалу…

– Зачем? – спросил Тэйт.

Хозяйка вела свой рассказ спокойно и неторопливо, повторяя его явно не в первый и даже не в сто первый раз, но от некоторых эпизодов все же было не по себе.

– А кто его знает, – будто сама себе удивилась матушка Фло. – Видимо, чутье что-то такое подсказало. Яйца тех молодчиков ничего не стоили, а вот за их головы давали немало. Оказалось, неделей раньше они взяли железнодорожную кассу. Вся зарплата рабочих – представляете? Эти деньги нашли потом в нашем с Кэсси доме. Конечно, парни с дороги обрадовались. Предлагали мне помочь восстановить хозяйство. Но без Кэсси кому бы я делала сыр?.. Да и жить в том доме после всего… Так что я решила его продать и купить другой. Этот. Я говорила, что мистер Гарри был жутким скупердяем? Девочки почти ничего у него не получали, к тому же он и поколачивал их нередко… Но заведение мне уступил легко. Мои новые друзья с железной дороги с ним побеседовали, и мы быстро сошлись в цене. Только парням этого показалось мало. Они хотели во что бы то ни стало сделать мне подарок. И я сказала: пусть будет пианино. Не верила, что получу его, но настоящие мужчины всегда держат слово, и вскоре мой инструмент доставили поездом… Дорогой подарок, но парни не скупились. Я ведь могла не возвращать им их деньги, а забрать все себе… если бы не была к тому времени честной женщиной. Я ведь честная женщина, Пэт?

– Да, – кивнула та. – Ты – самая честная женщина во всем Расселе, Фло.

– И у меня есть пианино, – улыбнулась Флоранс. – Но и граммофон тоже есть. А сейчас простите, мне нужно отлучиться. Это вы тут отдыхаете, а я – работаю.

Тэйт заглянул в свой стакан. Кажется, он наполнялся несколько раз, пока Фло говорила, но теперь снова пуст.

– Что-то не так, мистер Тиролл?

– Да нет, я…

– Никогда не пили с блистательной Флоранс? – хихикнула миссис Данкан, кивнув на бутылки, тоже почти опустевшие. – Выходит, вы не так близко еще познакомились с местными жителями. Фло действительно умеет сделать свои выступления ярче.

– Так это…

– Все, что она рассказала, чистая правда, – вмиг посерьезнев, перебила госпожа профессор. – И не думайте, что вам доверили великую тайну. История Фло всем тут известна. И да, господин дипломированный алхимик, она – честная женщина и уважаемый в городе человек. Даже при том, что содержит бордель. Или именно поэтому. Потому что не было бы Фло, был бы очередной мистер Гарри, на кухне вместо ваших любимых блинчиков готовилась бы какая-нибудь дрянь, в баре разливали дешевую бормотуху, а девочки не улыбались бы вам при встрече, чтобы не показывать, сколько зубов им выбил предыдущий клиент. Фло держит этот дом из-за них, из-за девчонок, которых проигрывают в карты в поездах или меняют на бутылку, и я ей за это благодарна.

– Вы? Почему?

– Из-за одной такой девочки. Ее привел сюда отец. Да, так тоже бывает. Он был фермером. Когда-то. Потом хозяйство захирело, жена умерла. Осталась двенадцатилетняя дочка, но толку от нее было немного – только объедала его, когда денег и так едва хватало на выпивку. Вот он и решил продать ее в бордель, а прежде хорошенько поколотил, чтобы не упрямилась. Дикон рассказывал, что Фло, когда увидела девочку, достала револьвер, приставила ко лбу ее папаши и напомнила, откуда у нее пианино… С тех пор старика в Фонси не видели. А девочку Фло отвела к местному доктору. Он тоже приехал сюда с железнодорожниками. Сначала был приписан к рабочей бригаде, а потом решил осесть в городе. Временно. Но это – Рассель. Кого-то он отталкивает, что хочется бежать не оглядываясь, кого-то затягивает с головой. Доктора затянуло, но я не об этом. Девочку он вылечил, хоть и не до конца. Папаша переусердствовал с воспитанием, пришлось удалить одну почку… Матушка Фло взяла ее к себе. Не почку – девочку. Оставила помогать на кухне, а пару раз в неделю девчонка бегала прибираться в доме целителя и готовила ему обеды. Через семь лет стала миссис Эммет. Еще через четыре родила дочь. Еще через шесть… Налейте, что ли? И не смотрите на меня так, мистер Тиролл. Я же сказала, сокровенных тайн вам никто тут не откроет. Это – Рассель, тут все и всё друг о друге знают, и у каждого есть подобная история. – Она одним махом опрокинула в себя налитый Тэйтом бренди, громко выдохнула и, оглядевшись, закричала через зал: – Бобби! Малыш Бобби! У тебя есть история?

Бобби оставил друзей и подошел.

– Какая история, мисс Пэтси?

– Такая. История, которая повлияла на всю твою жизнь.

– Есть? – заинтересовался Тэйт.

Он смотрел на Малыша снизу вверх, и с такого ракурса отчего-то казалось, что у Бобби две головы. А когда тот закивал, то и три.

– Есть, мисс Пэтси. Рассказать? Только обещайте, что смеяться не будете. А то некоторые…

«Мисс Пэтси» пообещала. И Тэйт – тоже.

– Так вот, – тихо начал Бобби, присев за стол, – было это несколько лет назад, когда я крокетными молотками торговал… Прибыльное дело, ей-ей, не вру. Тогда только задумали новую ветку тянуть, и народу порталами много шлялось, замеряли тут что-то, карты чертили. А раз порталами, то понятно, что при деньгах, тут ведь на поезд не у каждого наберется. Вот я и решил в торговлю податься. Как раз тип один мне товар предложил, только так, чтобы я у него всю партию сразу по дешевке взял, а там уже свою цену ставил, и вся прибыль – мне в карман… В общем, надул. Кому тут у нас крокетные молотки нужны? Хоть они ладные были, из первосортного бука… Но я ведь не совсем дурак, придумал, как их сбыть. Всего-то и надо было, что вечера дождаться и пойти с таким молоточком к портальной станции. Идет какой-то господин, за день уже все замерил, просчитал, домой хочет, а тут я навстречу: купите молоточек за сколько не жалко. А что? Договорная цена – законом не запрещено, я специально справлялся.

Тэйт серьезно кивнул, а миссис Данкан издала странный булькающий звук и зажала рот ладошкой. Видимо, представила массивную фигуру Бобби, появляющуюся из темноты перед уставшим путником. Еще и с молотком.

– И знаете, покупали, – доверительным шепотом сообщил Малыш. – Некоторые, правда, жаловались после. Но товар ведь не бракованный, сделка добровольная, какие ко мне претензии? А потом… Вышел, как обычно, вечерком, покупателя приметил. А тот магом оказался. Как сверкнет глазищами! Громы, молнии полетели. Прокляну тебя, говорит, и весь род твой… И молоток еще забрал. Но хоть живым отпустил. И проклятие вроде не прилепил, я у доктора Эммета на этот счет проверился. А торговля, решил, не мое совсем. Не разбираюсь я в этом… в клиентуре… Подумал и к Пекону нанялся. Спокойнее там. И лошадей я люблю. И там…

Джил и ее веснушки. Тэйт понимающе усмехнулся, а миссис Данкан непонимающе нахмурилась.

– Что – там? – спросила умолкшего Малыша.

Тот стушевался и сбежал к приятелям допивать пиво.

– Так что там? – требовательно повторила госпожа профессор, буравя Тэйта взглядом.

– Ха! – сказал он.

– Что?

– Ха-ха, – повторил он. – Это Рассель, мэм. Тут много интересных историй. И за двадцать лет вы немало их пропустили.

Джил-то всего восемнадцать!

– Домой хочу, – заявила обиженная дамочка.

– Обязательно. Но, может, еще по чуть-чуть? – Тэйт разлил оставшийся бренди, разбавил вермутом без сока и поднял стакан. – За Фонси и его жителей!

Вставать не хотелось. Но, видимо, придется. Встать и пристрелить петуха.

Тэйт понятия не имел, откуда тот взялся в лагере. Скорее всего, кто-то из парней украл птицу на одной из близлежащих ферм, и это можно понять и простить, помня, что мяса в меню железнодорожников не было уже неделю. Но отчего мерзкому крикуну тут же не свернули шею? Ощипали бы уже, выпотрошили, сварили бы бульон…

Бульон – это хорошо. Лучшее средство от похмелья. Успокоит бунтующий желудок, избавит от сухости и гадостного привкуса во рту. Наваристый, с луком и зеленью, посолить хорошенько… Да, именно…

Не открывая глаз, Тэйт нащупал кобуру. Уснул он не раздеваясь, просто упал ничком на топчан, и пряжка ремня за ночь намяла живот, зато револьвер под рукой – вытащить, подняться и идти за своим бульоном.

Хотя, может, демоны с ним?

Почти помилованный петух снова громко и хрипло прокукарекал, и участь его была решена. Бульон!

Тэйт перекатился на спину и сел рывком.

На полу.

В чужой комнате.

Правда, если осмотреться внимательнее, комната не казалась совсем уж чужой…

– Доброе утро, мистер Тиролл, – пропел над головой насмешливый голос.

Слишком бодрый. Возмутительно, неправильно, несправедливо бодрый для особы, которая накануне в одиночку выпила бутылку бренди. Ну, почти в одиночку, он ведь тоже помогал…

Медленно подняв голову и взглянув в лицо стоящей в дверях женщины, Тэйт понял, что с помощью явно перестарался. Лицо было свежим и улыбчивым. Свое же он и представить боялся.

– Как я… хм… – Голос после вчерашнего тоже был не ахти. – А как… э-э-э… вы?

– Прекрасно. – Улыбка миссис Данкан сияла так, что хотелось зажмуриться. Или куда-нибудь под пол провалиться. – А вы, я вижу, не очень.

– Я…

– Это моя вина. – Сияющая улыбка померкла. – Нужно было уйти сразу же, как собирались, а не подсаживаться к Бобби и его друзьям.

– Мы… – Тэйт потряс головой, но нужных воспоминаний в ней не нашел. – Пили с Бобби?

– Я – нет. Вы – да. Помните, вы провозгласили тост за Фонси? Он многим понравился.

– Не сомневаюсь, – проворчал Тэйт, поднимаясь. Пол качнулся, но из-под ног не ушел.

– Местные никогда не откажутся от стаканчика за свое здоровье и за чужой счет, – продолжила госпожа профессор.

Эти слова насторожили. Предчувствуя беду, Тэйт ощупал карманы.

– Угу, – подтвердила миссис Данкан. – Вы заказали выпивку для всех.

– Бочку? – уточнил он, вспоминая, сколько брал с собой денег.

– Нет. Кажется, всего пять бутылок. Три бутылки бренди и две – белого игристого для девочек. Дорогое удовольствие, но они были рады.

– Еще бы…

В кармане обнаружилась мелкая монетка, во втором – орех.

– У вас оставалось немного денег, – будто бы утешила миссис Данкан. – Но…

– Но?

– Уходя, вы засунули их в блинчики.

– Куда?

– Ну… – Она провела пальцем вдоль застежки на платье. – Блинчики. Ваши любимые… На имена у меня память плохая…

На имена плохая – это ничего. Тэйту вот вообще память отшибло.

Первый и последний раз подобное с ним случилось еще на втором курсе. С тех пор с алкоголем было заключено перемирие: Тэйт не нападал на крепкие напитки, те в ответ щадили его. Вчера определенно что-то пошло не так.

– А как я… э-э-э… тут? – Он обвел взглядом комнату, где два дня назад возился с перегонным устройством. Движение головой разбудило дремавшую в затылке боль.

– Вы, как истинный джентльмен, вызвались меня проводить, – разъяснила миссис Данкан. – Потом попросились на ночлег. Обещали, что не стесните. И, – она с усмешкой кивнула на пол, – ничуть не стеснили.

– М-да… В остальном я… тоже как джентльмен?

Госпожа профессор приподняла брови. Поняв, к чему относился вопрос, окинула Тэйта демонстративно оценивающим взглядом, фыркнула и удалилась. Ее место в дверях тут же занял хмурый доктор Эммет.

– Джентльмен-джентльмен, – заверил он невольного гостя. – Иначе я б тебе уже швы на башку накладывал. Было такое. Привязался к Пэтси один, не местный оказался, горемыка. А у Пэт ручка хоть и маленькая, но тяжелая.

– А если бы ей понравилось?

– Ты сам сейчас понял, что спросил? – участливо, словно у неизлечимо больного, поинтересовался док. – И у кого? На вот, пей.

Тэйт, у которого язык от волнения порой опережал мысли, с опаской принял стакан с мутной жидкостью.

– Что это?

– Крысиный яд… забыл всыпать, – вздохнул старик. – Пей уже!

Питье оказалось кислое, маслянистое, но после него заметно полегчало – так, что наглого петуха, встретившегося на заднем дворе, убивать уже почти не хотелось. Вместо того чтобы заняться приготовлением бульона, Тэйт остановился у бочки, стянул рубаху и окунул голову и плечи в холодную воду. «Купание» взбодрило, и, если бы не неуютное чувство стыда и досады на самого себя за вчерашние чудачества, стало бы совсем хорошо.

– Поешь иди, болезный, – велел док, когда Тэйт возвратился в дом. – Там Пэтси наколдовала чего-то.

Готовила миссис Данкан не в пример лучше отца. Доктор Эммет, у которого Тэйт нередко столовался в последний месяц, даже тосты умудрялся испортить, пересолив, переперчив и пережарив одновременно, а у его дочери получился ароматный и пышный омлет – ничуть не хуже, чем подавали на завтрак в лучших столичных отелях.

– Я люблю готовить, – сказала она скромно. – Дома у нас есть кухарка, но когда появляется время… Хотя это случается редко. Мне часто приходится путешествовать. Выезжать на места обнаружения старых стоянок или встречаться с представителями живых племен. У гоблинов специфическое отношение к алкоголю, распитие крепких напитков – часть их культуры, и если хочешь заслужить их доверие… Вы ведь об этом хотели поговорить, мистер Тиролл?

– Многолетние тренировки? – предположил Тэйт, начиная понимать, что затея споить эту дамочку изначально была обречена на провал.

– За кого вы меня принимаете? – возмутилась госпожа профессор. – Всего лишь одно несложное заклинание. Муж специализировался на растительных ядах, он научил. Злоупотреблять нежелательно, большая нагрузка на печень и сердце, но срабатывает всегда идеально. Не дает слишком сильно захмелеть и избавляет от негативных последствий. И плетется легко, так что подходит даже такому слабому магу, как я.

– Ясно.

– Это хорошо, – улыбнулась миссис Данкан, присаживаясь за стол напротив Тэйта. – Хорошо, что вам все ясно, мистер Тиролл. Я тоже не прочь кое-что прояснить. Хотела вчера, но решила, что будет нечестно воспользоваться вашим… хм… добродушным настроением. Поэтому спрошу сейчас.

– О чем?

– О вас, мистер Тиролл. О пещере. О вашем интересе в этом деле и вашей в нем роли.

– Ну, я это… ваш проводник и помощник, да?

– Действительно, – будто бы удивилась она. – Я же вас наняла. А вы не задумывались, почему я это сделала?

Задумывался, еще как задумывался…

– Я вам понравился? – Тэйт продемонстрировал одну из беспроигрышных идиотских улыбок, но та оказалась растраченной впустую, как и бренди накануне.

– Не вы, мистер Тиролл, – покачала головой нанимательница. – Ваш почерк. У вас очень интересная «t». И «r» характерная. Да и вообще, после гоблинских танцующих писем почерки людей читаются намного легче. Всего несколько случайных слов – а ты видишь уже личную подпись. Даже если в самом послании эта подпись отсутствует, так как отправитель пожелал остаться неизвестным.

– Простите, мэм, но…

– Мистер Тиролл, – прервала она резко, – у вас даже у пьяного не получалось достоверно изобразить придурка. Сейчас лучше и не пытайтесь. Никто и никогда не узнал бы о пещерном храме, если бы не ваше письмо. Роско не сообщал бы. Но вы – вы написали. Боюсь предположить кому, если уже на следующий день взрывные работы были остановлены, а у пещеры выставили охрану. Как после этого не заинтересоваться, что же из себя на самом деле представляет славный парень Тэйт и зачем ему гоблинский храм.

Он тяжело вздохнул. Посмотрел на требовательно вперившуюся в него взглядом женщину. На остатки завтрака в тарелке. Подумал. Подгреб омлет. Прожевал задумчиво. Вздохнул снова и произнес насколько вышло прочувствованно:

– Это был мой долг, мэм.

 

Глава 5

Чувствовала себя Пэт отнюдь не так хорошо, как хотела показать отцу и загостившемуся алхимику. Заклинание, которому ее научил Дэвид, действительно неплохо справлялось и с опьянением, и с похмельем, но сплетать его следовало заранее, еще до первого стакана. Она же вспомнила о нем хорошо если после пятого, когда поняла, что не готова реализовать изначальный план, то бишь напиться вдрызг и до утра плакаться Фло на жизнь. Теперь расплачивалась головной болью.

Вот и услышав ответ Тиролла, невольно приложила руку к виску и поморщилась. Но удачно сделала вид, что жест и гримаса относятся к прозвучавшим словам.

– Кому же вы так задолжали? – спросила, продолжая кривиться.

– В первую очередь, самому себе, мэм. Званию мага, которое ношу. Вы же сами поняли, что Роско не стал бы сообщать о пещере. Разве я мог позволить, чтобы уникальный храм был поврежден или снова погребен под завалами? Конечно же я сразу написал…

– Кому?

– Это… долгая история…

– Не юлите, мистер Тиролл.

– Я и не думал, – заявил он, не сводя с Пэт честных-пречестных глаз. – Правда, объяснять долго. Но если интересно, пожалуйста. Когда я учился в академии, познакомился там с одним парнем. Он служил во внутренней полиции… Вернее, он и сейчас там служит. А еще до этого, когда он сам учился, он сдружился с одной девушкой. Она впоследствии вышла замуж за целителя из академии и сама тоже работала в нашей лечебнице, поэтому так получилось, что после окончания учебы никуда не уехала… Нет, сейчас уже уехала. Они с мужем уехали. В столицу. Он какой-то целительский центр открывает. Но все равно они долго еще там жили в то время, как мой друг там работал, так что они продолжали общаться. Ну и сейчас общаются очень хорошо…

– Мистер Тиролл, не испытывайте мое терпение.

– Я же предупреждал, что долго, – развел руками алхимик. – Но если покороче, то подруга моего друга – дочь нашего вице-канцлера.

– Дочь? Лорда Аштона?

Пэт сначала переспросила, а потом уже поняла, как глупо это прозвучало. Разве у вице-канцлера не может быть дочери-мага, когда всем известно, что он сам маг? И отчего бы этой дочери не учиться в свое время в академии, не выйти замуж за целителя и не дружить с каким-то парнем из тамошней полиции?

– Как ваше письмо так быстро добралось до адресата? – задала она новый вопрос, пока алхимик не взялся отвечать на предыдущий.

– Портальной почтой, конечно.

– Не дорого?

– Дороговато, – согласился алхимик. – Но пещера – это же как клад, да? Сообщившему что-то причитается?

– Полагаете, траты окупятся?

– Ну, я… – Тиролл поскреб за ухом. – Надеюсь. Я же не только о деньгах. Когда потом объявят о находке, может, и меня упомянут. Нашел вот, после помогал в исследованиях… Так ведь?

Если так, то понятно. И даже немного скучно. Банально.

А с другой стороны, что еще может быть нужно этому мальчишке? Щепотка славы, пригоршня монет.

Пэт сейчас не хотела ни того ни другого. От чего она не отказалась бы, так это от напитка, что вернул Тироллу здоровый цвет лица, аппетит и болтливость. Но обращаться к отцу не позволяли гордость и давняя обида.

– Значит, вы написали своим друзьям о пещере, а потом мы совершенно случайно встретились? – Она снова коснулась ноющей головы. Мысли приняли интересный поворот, вернув к почти забытой подозрительности.

– Не случайно, – уверенно произнес алхимик. – Это была судьба.

– Э?

Уткнувшийся в висок палец непроизвольно сделал несколько полуоборотов вокруг своей оси.

– Судьба, – повторил Тиролл, проигнорировав этот жест. – У меня есть одна знакомая провидица… Это тоже долгая история… Так вот, она говорит, что для того, чтобы предвидеть развитие событий, необязательно обладать прорицательским даром. Нужно только уметь просчитывать вероятности. Согласитесь, была очень большая вероятность, что вы после того, как провели детство и юность в Расселе, в гоблинских горах, решив стать историком, заинтересуетесь именно историей гоблинских племен. Судьба? И когда понадобился специалист для изучения пещеры, была очень большая вероятность, что пригласят именно вас, потому что вы знаете эти места. Значит, опять судьба. А ваш отец – единственный нормальный целитель в округе, и я обратился к нему, когда в мае поранил ногу. Тоже судьба. Я же оказался единственным человеком, с которым док мог обсудить технологию приготовления различных снадобий…

– Все-все, я поняла, – замахала руками Пэт, но разговорившегося парня не так просто было заткнуть.

– А если бы я не поранил ногу и не познакомился с доком, мы с вами все равно встретились бы у матушки Фло, я там часто ужинаю… Не как вчера, просто ужинаю. Там хорошая кухня, и компании собираются интересные, можно в картишки перекинуться, новости обсудить…

– Спасибо, мистер Тиролл. Я уже поняла, что вы ниспосланы мне судьбой. Но сейчас, раз уж по вашей милости выезд на место отменился, можете быть свободны.

– Еще не так поздно…

– Поздно, – припечатала Пэт. Во-первых, почти девять и до пещеры они добрались бы не раньше полудня. Во-вторых, несколько часов в седле – не то, что требовалось сейчас ее организму. – Мне есть чем заняться. Попробую разобраться с надписями на алтарях. А вы… отдохните. Или наведайтесь на железную дорогу. У вас ведь официальный контракт, да?

– И не менее официальное уведомление о приостановлении работ до особого распоряжения. Не беспокойтесь, мэм. Если я кому-то понадоблюсь на дороге, меня найдут.

– Упростите им задачу. Сделайте так, чтобы вас не пришлось разыскивать.

Алхимик понятливо кивнул.

Вот и славно. Сейчас уйдет, а Пэт вздремнет час-два, а после займется расшифровкой записей.

Планы были бесцеремонно нарушены.

Хлопнула входная дверь. Кожу обдало холодом незнакомой магии. Послышались быстрые шаги, и в кухоньку вбежал… и тут же упал на пол какой-то мужчина. Упал он не случайно. Пока Пэт растерянно хлопала глазами, пытаясь понять, что значит это вторжение, Тиролл вскочил из-за стола и, схватив освободившийся стул за спинку, приветил нежданного гостя ударом толстой ножки по лбу. То ли экономил силы, то ли не успел вспомнить нужное заклинание.

Склонился над поверженным, присмотрелся и тяжело вздохнул, но сказать ничего не успел, потому что в кухню ворвался еще один человек. И тоже упал. Алхимик в этот раз был ни при чем: второй просто споткнулся о первого. Тиролл заботливо поднял новоприбывшего за шкирку и поставил перед ничего не понимающей Пэт, чтобы она могла опознать в нем одного из магов, охранявших пещеру. Понимания это не добавило.

– Доброе утро, миссис Данкан, – пробубнил охранник. – С вами все хорошо?

– А с вами? – в свою очередь поинтересовалась Патрисия.

– На нас напали. Неизвестный. Или неизвестные. И мы решили… – Он посмотрел вниз, заметил товарища, еще не пришедшего в себя от встречи со стулом, и нечленораздельным мычанием выразил крайнее удивление.

– Не нужно врываться словно разбойники! – назидательно сказала Пэт, подумав при этом, что и пещерный храм, и сама она не слишком интересны совету одаренных и вице-канцлеру лично, раз уж к ним приставили охрану, которая и себя-то защитить не может.

– Док! – заорал Тиролл. – Док, у вас пациент!

Встречаться лишний раз с отцом не хотелось. Пэт переступила загородившее проход тело и пошла на второй этаж. Курьезное происшествие странным образом взбодрило, необходимости в отдыхе не чувствовалось, а значит, можно сразу приступить к расшифровке надписей.

– Чему тебя только в твоей академии учили? – вздыхал док, сводя объемную шишку со лба незадачливого охранника. – Это же надо – стулом!

Тэйт покосился на топтавшегося рядом приятеля пострадавшего мага и виновато развел руками.

– Растерялся от неожиданности. Простите.

– Но стулом! – продолжал возмущаться Эммет. – А если бы сломал чего?

– Угу. Стул, например…

Огретый мебелью маг гневно засопел. Целитель отвернулся, спрятав ухмылку. На второго охранника Тэйт в этот момент не глядел.

То, что стул в качестве оружия был выбран не случайно, объяснять не стал.

Как правило, стандартная защита включает в себя несколько щитов. От атакующих заклинаний и проклятий. От проникновения живой материи – чтобы кулаком в морду не съездили. От пуль и холодного оружия – то есть завязана на металл. А вот против дерева щитов обычно не ставят.

По сути, та же история, что с целительскими чарами, на которые тоже защита не настроена.

– Представляете, док, – очень серьезно начал Тэйт, – на господ магов напали.

– Ай-ай-ай! – покачал головой старик. – И кто же?

– Неизвестный. Или неизвестные.

– Это конфиденциальная информация, – пробубнил пострадавший.

Тэйт знал, что сам проходит у них как лицо, заслуживающее доверия, но насчет Эммета подобной приписки в задании, видимо, не было.

– Места у нас неспокойные, – вздохнул док. – Вы уж поосторожнее.

Закончил с процедурами, выставил обоих магов за дверь и с досадой сплюнул вслед.

– Вот ведь остолопы! И это – охрана?

– Наверное, послали кого не жалко, – предположил Тэйт. – В смысле кто не нужен для более важных дел. Тут же ничего опасного не предвидится. Просто за пещерой присмотреть, чтобы любопытные не совались, и за миссис Данкан – постольку-поскольку.

– Вот-вот, постольку-поскольку. А надо – как надо! Понял? – Целитель достал из кармана несколько банковских бумажек и сунул Тэйту. – Держи. И не отказывайся! Хоть вчерашний загул покроет. И на сегодняшний хватит.

– Э?..

– Пэт вечером наверняка опять к Фло пойдет, и ты загляни. Только не надирайся снова. А то…

– Анестезия?

– Перцовая клизма!

Сделав вид, что угроза подействовала, Тэйт взял деньги и пообещал к вечеру обязательно быть у матушки Фло. Пока же решил прогуляться в лагерь в надежде разузнать что-нибудь о другой паре следивших ночью за миссис Данкан.

На счастье или нет, разыскивать никого не пришлось. Его самого нашли, не успел он выйти из города.

– Тиролл? – окликнул его здоровяк, которого в первый раз Тэйт видел сладко спящим в темном проулке. – Поедешь с нами.

Второй «соня» ждал в стороне, придерживая под уздцы пару коней. Такой же бугай, как и первый. Хотелось спросить, не братья ли они и не было ли у их мамы еще одного сына по имени Ларри. Роско словно специально набирал к себе подобных громил, похожих лицом и комплекцией и, хотелось верить, одинаковых умственных способностей.

– Не поеду. – Тэйт выдал коронную идиотскую улыбку. – Я без лошади.

– Значит, пешком пойдешь.

Идти было недалеко, и как раз туда, куда он направлялся изначально, – в лагерь железнодорожников. Только не к вагончикам подрывников, а к стоявшему на тупиковой ветке поезду хозяина.

«Мечты сбываются», – хмыкнул про себя Тэйт. С первого дня, как этот дворец на колесах появился в Фонси, хотелось заглянуть внутрь. Говорили, стены там обиты шелком, пол устлан коврами, а потолок – весь в золоченой лепнине…

Возможно, так и было. Где-то в другом вагоне. В том, куда провели Тэйта, располагался рабочий кабинет, обставленный недешево, но по-деловому скромно, без излишеств и даже со вкусом. Единственной чужеродной деталью здесь смотрелся сам Роско, восседавший за массивным столом темного дерева. Тэйт не впервые уже думал, что этому толстощекому человечку с маленькими поросячьими глазками и огромной плешью больше к лицу была бы роль провинциального лавочника или ростовщика. Но внешность обманчива, и капиталы Карла Роско тому подтверждение.

– Здравствуйте, мистер Тиролл.

Приветливый голос донесся не от стола, а со стороны. Повернув голову, Тэйт увидел сидящего в кресле у окна Теда Гилмора и улыбнулся в ответ.

– Доброе утро… э-э-э… господа…

– День уже, – сердито буркнул Роско. – У нормальных людей. Только бездельники вроде тебя дрыхнут допоздна. Что, хороша бабенка? Пригрелся под боком?

– Чьим? – выпучил глаза Тэйт, притворившись, что не понял вопроса, за который в других обстоятельствах и другой человек уже получил бы в морду.

– Говорят, вы ночевали в доме доктора Эммета, – нейтральным тоном проронил Гилмор. – А вчера его дочь все же была в заведении мадам Флоранс, хоть я и решил, что это шутка.

– Была, да, – не спорил Тэйт. – Ужинала. Там отличная кухня. Если не бывали, от души советую.

– Он дурак? – поинтересовался Роско у управляющего.

– Не думаю. – Гилмор вприщур посмотрел на Тэйта. – Дурак диплом Королевской академии не получил бы. Магическая специальность – алхимия, гражданская – прикладная механика, верно? Весьма удачное сочетание для человека, решившего заняться взрывными устройствами. Да-да, я навел о вас справки, мистер Тиролл.

Тэйт напрягся, но тут же расслабленно выдохнул. Справки навел? В смысле – поднял документы, которые он предоставил, нанимаясь к дорожникам? Вряд ли успел бы отправить запрос в академию… или еще куда-нибудь…

– Вы могли бы претендовать на место инженера, – продолжал управляющий. – В какой-нибудь небольшой компании. Но чтобы получить подобную должность на Южной железной дороге, нужен опыт. Вы это поняли и решили начать техником в буровзрывной бригаде. Верный выбор, весьма перспективный расчет… Нет, дураком я бы вас точно не назвал.

«Я вас – тоже», – мысленно вернул комплимент Тэйт, жалея, что не присмотрелся к Гилмору раньше. Внешность обманчива, да. С первого взгляда управляющий легко сойдет за одного из громил Роско, но манеры, правильная речь и разносторонние знания – вспомнить только, как он рассуждал о гоблинских святынях, – в считаные минуты разрушали этот образ.

– Однако вы живете не по средствам. – Гилмор будто с укором качнул головой. – Привыкли тратить больше, чем в реальности можете себе позволить. Из-за этого вынуждены искать приработок в городе. Наверняка это несложно, учитывая ваши способности. Но много ли получается заработать таким образом? А что, если работы в горах не будут возобновлены в ближайшее время и перестанете получать жалованье? Спасут ли вас случайные деньги?

Ловко он все свел! Тэйту такому еще учиться и учиться. И на дороге простои, и в городе нормальной работы не найти. Предложение, которое должно было за этим последовать, наверняка звучало бы заманчиво, не вмешайся в разговор пыхтящий как локомотив и точно так же прущий напролом Роско.

– Болтаешь много! – рявкнул он на управляющего. Вскочил, уперся пухлыми ладошками в столешницу и подался вперед, буравя колючим взглядом вытянувшегося перед столом Тэйта. – Дальше у меня работать хочешь? Деньги получать, жрать нормально, по девкам ходить?

– Ну так…

– А вот хрен тебе, а не работа! Стоит строительство. Неделю уже. И еще невесть сколько стоять будет, пока профессорша твоя в пещере ковыряется. Что сама говорит? Долго?

Тэйт неопределенно пожал плечами.

– А потом – что? – пыхтел Роско. – Дадут нам по старым планам работать или скажут маршрут менять? А? Денег он хочет! А ты знаешь, сопляк, какая валюта самая ценная? Время! И мы его тут уже на сотни тысяч профукали!

Вряд ли так много. Работы не остановились полностью, продолжались на других участках и без взрывов. Но Роско подсчитывал каждый грош.

– Значит, так, парень. Хочешь работать на меня – работай. На меня, на дорогу, на себя самого. Это тебе не меньше, чем мне, надо. А что надо, я тебе сейчас объясню.

– Все строго в рамках закона, – закончил речь хозяина Гилмор. Негромкому голосу и дружелюбному тону можно было бы поверить, если бы не револьвер, появившийся вдруг в руке управляющего.

– По законам, угу, – подтвердил Роско. – По вашим, магическим. А то знаю я вашего брата.

Тэйт бы поинтересовался, какого из троих, но направленное ему в грудь дуло напрочь отшибло желание шутить. Револьвер Гилмора не был обычным оружием. Артефакт. Убийца магов. Легально подобную вещь могли позволить себе только агенты специальных служб, занимающихся расследованием преступлений, совершенных одаренными.

– Да, – не опуская оружия, кивнул Гилмор, – нам нередко приходится работать с магами, и мы успели ознакомиться с принятыми у вас условиями сотрудничества.

Револьвер, пули из которого способны пробить защиту до пятого уровня, в эти условия точно не входил. Тэйт бы знал. А еще он знал, что в состоянии выставить щит, на который мощности артефакта не хватит, а взрывных шариков только из левого кармана будет достаточно, чтобы разнести передвижной дворец в щепки.

Но разве сотрудничество с Роско, если отбросить странные условия, не входило в его планы?

«Мечты сбываются», – повторил он про себя.

– Давай. – Карл Роско бросил на стол перед собой еще один артефакт – малый ритуальный нож. – В академии учили, как это делается?

– Было дело. – Тэйт посмотрел на свою ладонь, на которой виднелся еще тоненький след заключения предыдущего договора. – Просто не люблю я это.

Гилмор сочувственно вздохнул. Роско плотоядно облизнулся, увидев потекшую из разреза кровь. Неодаренные отчего-то считают, что чем ее больше, тем крепче клятва. Чушь. Хватит и нескольких капель. Да и нож сгодился бы обычный. Главное – слова.

– Клянусь не разглашать и не нарушать условий заключенного между мной и Карлом Роско договора. Пусть кровь моя будет тому залогом… Так?

Управляющий убрал револьвер.

Все же занятная игрушка. Тэйт от такой не отказался бы, однако легально ее действительно не приобрести. Зато теперь он знал, у кого ее можно позаимствовать в обход официальных ведомств.

До вагончика Тэйт добрел, шатаясь от усталости, с одной лишь мыслью – упасть на топчан и проспать до вечера. Но вожделенное ложе оказалось занято.

Тэйт мысленно ругнулся – высказываться вслух сил уже не было – и спихнул храпящего Брайана на пол. Защиту-то он настроил, чтобы пропускала родича, но в своей постели разлеживаться не позволял.

– Какого?.. – Переполошенный Брайан тотчас вскочил на ноги.

– …ты тут забыл? – закончил Тэйт и рухнул лицом в подушку.

– Так ты сам сказал, к Фло не ходить. Где мне было ночевать? И разбудить можно было нормально, а не так. Что-то ты, малыш, не подобрел ничуть. Вроде и у девочек был. Но это ж не они тебя так вымотали?

Из всей многочисленной родни Тэйта Брайан единственный кроме него имел дар. Слабый, даже свидетельство младшей школы Брайан, по рассказам, только с третьего раза получил. Но не нужно быть сильным магом, чтобы понять, что другой маг растратил силы не в постельных баталиях.

– Кровь жег, – пояснил Тэйт, тяжело переворачиваясь на живот. Брайан не отстанет, а поговорить с ним все равно нужно. – Кофе свари и пожевать найди чего-нибудь.

– Чью кровь? – уточнил Брайан.

– Кофе.

Пока сварливый дядюшка, перевоплотившись в заботливую тетушку, колдовал у походной печки, Тэйт лежал, закрыв глаза, собираясь с мыслями и силами. Одни чары давались легко, другие выматывали. Это нормально. Он ведь маг, а не волшебник из сказки. А заклятия крови вообще не по его части. Но есть специалисты, которым и одной капли достаточно, чтобы наложить смертельное проклятие или узы подчинения, и пришлось перестраховаться на случай, если Роско или Гилмор знакомы с таким спецом. Кровь, оставшаяся на ноже и на полу вагона-кабинета, теперь непригодна для проведения каких-либо магических действий.

Об этом и о самой клятве на крови Тэйт рассказал Брайану после двух чашек кофе и плитки шоколада, которую родственник, видимо, пожертвовал из личных запасов: у Тэйта сладости не залеживались.

– Хорошо вышло, – подвел он итог. – Не было бы меня тут, мало ли кого еще нашли бы. А так… – А так, может, Брайан наконец-то признает, что в затеваемых племянником авантюрах порой есть смысл, а не только желание развлечься. – Удобно ведь вышло? Я и с доком знаком, и с дочерью его поладил, да? Побаиваются они и ее, и тех, кто ее прислал.

Происшествие в пещере, когда Бекка раскидала по углам Гилмора и Ларри, отнесли на счет талантов миссис Данкан. Ночной сон своих громил – на работу невидимых охранников. А подпись лорда Аштона на предписании остановить взрывные работы – не простая закорючка, спорить с вице-канцлером даже у Роско наглости не хватит.

– Так что решили-то? – оборвал Брайан полусонные рассуждения. – Тебе что велели?

– Велели? А-а… – Тэйт широко зевнул. – Присмотреться. Изыскать возможности. Если они их сами не изыщут…

– Какие возможности?

– Прекратить изучение храма. Либо миссис Данкан в ближайшие дни дает заключение, что пещера ничего не стоит. Либо… с горой что-нибудь случается… такое… пуф-ф-ф! – и она никому не нужна… Это самые желанные варианты. Но если не получится, то хоть какое заключение в ближайшие дни. Роско мог бы уже подрядить людей на разработку нового маршрута, но не хочет тратиться на то, что в итоге может не пригодиться. А еще заливал мне про «время – деньги»… жлоб… Но нам и не нужно, чтобы он начал прокладывать новый маршрут сейчас, да?

– Две недели, – напомнил Брайан. – Только боюсь, Роско ждать устанет. И что тогда? «Пуф-ф-ф»? Как отвертишься, если он тебе прямо прикажет?

– Я его приказы выполнять не подряжался, – протянул Тэйт, усиленно зевая.

– Так ты ж сам?.. Договор на крови…

– Угу. Договор. Который нельзя ни нарушать, ни разглашать. И что я тут сейчас тебе рассказываю?

Стоило поднять слипающиеся глаза лишь затем, чтобы посмотреть на ошарашенную физиономию дядюшки.

– Что такое договор, Брай? – спросил Тэйт. И сам ответил: – Взаимное соглашение. На словах или на бумаге. А когда какой-то хрен что-то орет, а потом спрашивает меня: «Понял?», и я говорю: «Понял», – это не договор. И вообще-э-э… – Раззевался снова, но все же закончил: – Договор – понятие тонкое, включает в себя ряд обоюдных обязательств и условий… выкрутиться почти всегда можно…

– Да, малыш, – усмехнулся Брайан. – Гляжу, друзья из полиции тебя хорошо натаскали в этих вопросах.

– Угу. Я даже знаю, как получить освобождение от клятвы на крови, – подмигнул Тэйт. – Но долго это. И неприятно. Да и терпит пока. Пока у меня с Роско только один договор, и нарушать я его не планирую. Тот, что я подписал, когда подрывником на железку нанимался.

– Точно! – вспомнил дядюшка. – А по тому договору у тебя какие обязанности?

Тэйт открыл рот. Медленно закрыл. Посмотрел на ладонь, на которой пульсировал, наливаясь кровью, едва заживленный порез. И рассмеялся:

– Прости, Брай. Не могу это с тобой обсуждать.

 

Глава 6

Жареный цыпленок и свежие овощи. Немного сыра. Сухое вино. Сегодня ужин Пэт был скромнее, чем накануне.

Весь день она просидела, расшифровывая срисованные в храме изображения, а вечером, когда привыкшая рано ложиться Бекка уже спала, снова пришла к Фло. Нужно было отвлечься и изгнать из своей головы хороводы пляшущих гоблинов. И покаяться, конечно. Флоранс не торопила, но Пэт знала, что она ждет ее рассказа.

Выговориться оказалось на диво легко. Нет, камень не упал с души, не ожили прекрасные мечты о будущем. Но одно то, что она может говорить о своей жизни так просто, не ища оправданий ни себе, ни случившемуся когда-то, уже радовало.

– Больше всего я жалею о том, как глупо рассорилась с отцом. Вернее, только об этом и жалею. Обо всем остальном – нет. Я действительно была счастлива.

Была. И безразлично, что счастье это краденое, вырванное у судьбы обманом, и обманывать поначалу приходилось даже себя. Но она и правда никогда не жалела, так же как не верила в возмездие. Люди, взорвавшие бомбу в Высшей школе, не были орудием богов и ничего не знали о Пэт и ее краденом счастье. А боги, если они существуют, наверняка поняли бы…

Фло сочувственно погладила ее по руке.

– Все хорошо, – уверила ее Пэт. – Время лечит, ты же знаешь. У меня есть Бекка, интересная работа, хорошие друзья.

– Мужчина?

Пэт передернула плечами. Матушка Фло не первая, кто заговаривал с ней об этом. Пять лет – слишком долгий срок для траура. В последние два года подруги и коллеги то и дело подсовывали кандидатов. Даже Бекка, на каком-нибудь приеме заметив рядом с матерью не слишком старого и не очень уродливого представителя противоположного пола, делала знаки глазами и пихала локтем в бок.

– Зачем он мне? – Пэт улыбнулась, вспоминая увертки дочери. – Я обеспеченная женщина, состоявшийся ученый. Мне не нужен покровитель. Всего, чего хочу, я в состоянии добиться сама. Мне не нужен человек, который станет требовать моего внимания и отвлекать от работы. А некоторые мужчины вообще категорически против того, чтобы их женщины работали. Понимаешь, о чем я?

– Конечно, понимаю, – улыбнулась матушка Фло. – Тебе не нужен тот, кто будет толкать тебя вверх, потому что ты и так высоко взобралась. И тем более тебе не нужен тот, кто станет тянуть тебя вниз. Но тебе просто необходим тот, кто запрет тебя в спальне и отлюбит до дрожи в коленках. Понимаешь, о чем я?

Пэт фыркнула:

– Если бы у тебя кроме девочек работали мальчики, может, я и присмотрела бы какого-нибудь.

Обвела взглядом постепенно наполняющийся посетителями зал и нахмурилась, узнав человека, одиноко сидящего за столиком в противоположном углу. Когда он успел зайти? А главное – зачем пришел?

Мужчина, заметив ее внимание, приветственно склонил голову. Пришлось ответить кивком.

– Что, уже кого-то нашла? – поддела Флоранс. Проследила за ее взглядом и покачала головой. – Извини, милая, но этот уже занят.

В ту же минуту выпорхнуло откуда-то улыбчивое белокурое создание в голубеньком платьице и, что-то весело щебеча, уселось за столик Теда Гилмора. Управляющий Роско, забыв о Пэт, развернулся к девице, сказал несколько слов, а затем жестом фокусника извлек из-под стола небольшую коробочку.

Пэт пригляделась к девушке, восторженно захлопавшей в ладоши при виде подарка. Так и есть – «любимые блинчики» мистера Тиролла!

Стоило подумать об алхимике, как дверь отворилась, и зал радостно загудел, приветствуя человека, за чей счет тут накануне неплохо повеселились. Народ и сегодня надеялся на дармовую выпивку, но славный парень Тэйт, проигнорировав несколько приглашений, прошел прямиком в облюбованный хозяйкой и ее гостьей уголок.

– Доброго вечера, дамы. Не помешаю?

– Нет, конечно, – успела первой ответить матушка Фло. И подмигнула Пэт. – А этот свободен.

– Для чего? – Алхимик поглядел на Пэт, которая уже покраснела бы, если бы давным-давно не забыла, как этот делается.

– Ищу партнера для игры в карты, – ответила она. – Но я не играю на желания или на интерес. Только на деньги.

Понадеялась, что Тиролла это отпугнет после вчерашних трат, но он с готовностью выложил на стол несколько банкнот. Подозвал бегающую между столиками девчонку, велел ей принести «чего угодно, но побольше», потому как с утра ничего не ел. Не слушая возражений, потребовал записать заказ Пэт на его счет, а после недолгих раздумий решил не нарушать традиций и крикнул Лу, чтобы открыла бутылку розового для девочек.

Видимо, славный парень – это диагноз.

Тэйт хотел собрать побольше информации о своей подопечной – Тэйт собрал.

И сделал выводы.

Первое: никогда не пить с Патрисией Данкан.

Второе: никогда не играть в карты с Патрисией Данкан.

– Тоже часть гоблинской культуры? – полюбопытствовал он, расставаясь с очередной банкнотой.

– Скорее, традиция путешественников, – мило улыбнулась госпожа профессор. – Чем еще занять себя в дороге?

– Часто разъезжаете?

– Я ведь уже говорила. Нередко.

– С кем тогда остается Ребекка?

Она могла бы спросить, какое ему дело, но решила ответить:

– Раньше с отцом. Сейчас ездит со мной. Ей… нравится…

Взгляд женщины неуловимо изменился, а короткая заминка перед последним словом давала понять, что сказать она собиралась что-то другое, если бы не вспомнила, что разговаривает с едва знакомым человеком.

– Может быть, не стоит начинать новую партию, мистер Тиролл? Вам сегодня не везет.

Везение ни при чем. Интуиция, возможно. Но не только. Опыт, трезвый расчет. Острый взгляд и хорошая память. Миссис Данкан пила вино, разглядывала посетителей, перебрасывалась парой слов с подходившей время от времени матушкой Фло и при этом успевала почти незаметно считать вышедшие карты, хотя играли тремя колодами.

– Рискну. – Тэйт уже лишился денег, полученных утром от дока Эммета, но еще оставались те, что выдал ему Гилмор. – Быть может, пойму, как вам это удается. Сам я сбиваюсь уже на первом десятке.

Она вздернула бровь, но даже не притворилась смущенной от того, что он разгадал секрет ее успеха.

– Давайте все же на интерес, – предложила с улыбкой.

– Поступитесь принципами?

– Только ради вас. И то, что уже выиграла, тоже верну. Завтра. Я ведь задолжала вам за услуги и даже не спросила, во сколько обошлись лошади.

– Спросили, – не согласился Тэйт. – Только что.

– И?

– Вы еще столько не выиграли.

Она рассмеялась, звонко и искренне, и Тэйт невольно обернулся на сидевшего в другом конце зала управляющего. Но тот, казалось, был всецело поглощен разговором с Рози.

– Вы сегодня без сладкого? – наигранно посочувствовала миссис Данкан. – Мистер Гилмор перехватил вашу любимицу.

– Она – моя домработница, – буднично бросил Тэйт.

– Хм…

Видимо, требовались разъяснения, и он их дал:

– Я тоже часто путешествую после академии. Работаю то там, то тут. Это интересно, но походные условия все же не по мне. Пытаюсь обустроиться с каким-никаким комфортом. Когда поставили лагерь у Фонси, прошвырнулся по городку. Нашел заведение Фло – блинчики готовят только тут. А в двух кварталах – прачечная. Но после того как один раз отнес к ним вещи, решил, что лучше сам буду стирать. Хорошо, что спросил Флоранс, нет ли тут другой прачечной…

– А ее нет, – понимающе закончила собеседница. – И Фло подсунула вам одну из своих девочек. Узнаю заботливую матушку.

– А что? – Он пожал плечами. – И мне хорошо, и девчонка заработает. Простите, забыл, чья очередь сдавать.

– Ваша. – Миссис Данкан пододвинула к нему карты. – И раз уж играем не на деньги, обещаю не считать. Хотя это уже вошло в привычку. Я говорила утром, работа с гоблинским письмом развивает память на разного рода символы, буквы, цифры.

– О да, вы же собирались заняться надписями, – вспомнил Тэйт. – Расшифровали что-нибудь? Если это не секрет, конечно.

– Не секрет.

– И что? – Он пододвинулся к ней поближе. – Мы угадали? Храм построили из-за поселенцев?

– Нет. – Профессор Данкан попыталась напустить на себя загадочный вид, но прищур и лукавая полуулыбка сделали ее еще больше похожей на девчонку с фермы. – Наш храм вообще строили не для защиты. И это делает его еще более уникальным.

Тэйт снова бросил взгляд на Гилмора.

– Вряд ли он нас слышит, – усмехнулась госпожа эксперт, тем не менее переходя на шепот. – Как я поняла, наш храм – посмертная дань уважения великому шаману. Прежде даже не слышала о подобном, но, если верить надписям, тот шаман был настолько велик, что только творцы мира, то есть боги, могли сравниться с ним по силе, и лишь с ними мог упокоиться его дух. Похоже, он похоронен где-то в пещере.

– В надписях не сказано, где именно? – заинтересовался Тэйт. – Не видел там ничего похожего на могилу.

– Нет, в надписях этого нет. Во всяком случае, в тех, что мы успели срисовать. Только о том, как велик был этот шаман, и о том, что случится, если боги его отпустят.

– Куда?

– Обратно, – улыбнулась миссис Данкан. – Гоблины верят в возрождение. Точнее, в перерождение. Они – дети мира и не покидают этот мир даже после смерти тела. Их души не уходят в эфир, как, по мнению некоторых ученых, случается с душами людей и эльфов, а вселяются в растения или животных. Но ведь великий шаман не переродится кустом или перепелкой? Поэтому ему предрекли новую жизнь в теле великана. Он получит силу дюжины жеребцов, а прекрасная белокожая женщина отдаст ему свою любовь…

Она умолкла, заметив кого-то за спиной у Тэйта. Улыбка стала рассеянной.

Он обернулся и увидел идущего к их столику мужчину лет сорока. Выглядел тот как ожившая иллюстрация к книге о рассельских стрелках: широкоплечий красавец в костюме погонщика и традиционной шляпе. На поясе, как водится, револьвер и свернутый кнут. Подойдя вплотную, «стрелок» мазнул по Тэйту незаинтересованным взглядом и без приглашения уселся за стол.

– Приехала, значит? – спросил, не тратя время на приветствие. – Я думал, врут.

– Не врут, – отозвалась миссис Данкан. – Здравствуй, Джесси. Отлично выглядишь. Повзрослел, возмужал.

– А ты все та же, – хмуро констатировал красавчик. – Все та же маленькая шлюшка.

Тэйт дернулся, но госпожа профессор схватила его за руку, через рубашку впиваясь в предплечье ногтями.

– Не стоит, мистер Тиролл, – проговорила ровно.

– Да, парень, не стоит, – усмехнулся «стрелок». – Лучше прогуляйся.

– С чего бы? – ощерился Тэйт.

– Погода хорошая. А мы с Пэтси поболтаем о том о сем. Да, Пэт? Расскажешь, чего выездила в столицах? Тебя ж все туда тянуло. Стоило оно, чтобы стать подстилкой? Хотя нет, прости, ты же замуж за того урода выскочила. А потом? Умер он, говорят. Признайся, надоел и ты его грохнула? Или он от старости подох?

Она стиснула зубы от злости, но промолчала. Просто схватила стоявшую на столе бутылку и с размаху ударила красавчика по голове. За звуком удара последовал грохот падающего вместе со стулом тела.

Третье: никогда не злить Патрисию Данкан.

Если бы не разговор с Фло, она этого не сделала бы. Сдержалась бы. Послала бы Джесси куда подальше, а если бы не пошел, так и быть, позволила бы славному парню Тэйту вступиться за честь дамы. Но разбереженная память приказала иначе.

Пэт вернула на стол бутылку, на дне которой еще плескалось вино, и оглядела притихший зал. Слышно было лишь, как мычит что-то Джесси Кросс, пытаясь подняться с пола. На счастье, башка у него всегда была крепкая. Не хватало, чтобы командированный эксперт отличилась на выезде убийством фермера.

– Думаю, пора заканчивать игру, мистер Тиролл.

Алхимик кивнул. Ни осуждения, ни удивления от ее выходки Пэт в его глазах не увидела.

– Я вас провожу, мэм.

Она с благодарностью пожала протянутую руку.

– Пэтси, с-сука… – донеслось шипение из-за спины.

– Суки бывают кусачими, Джес, – бросила она, не оборачиваясь.

Зал загудел снова. Картежники вернулись к игре. Захихикали девочки. Послышались звуки музыки – видно, Фло завела свой патефон. Драк в своем заведении матушка не поощряла, но они случались, как и везде, и ничего необычного в сегодняшнем происшествии в принципе не было.

– Заглядывай завтра, милая, – обняла на прощанье хозяйка.

Джесси не обманывал, погода была чудесная. Оказавшись на улице, Пэт с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух и подняла лицо к звездам. В Найтлопе ей особенно не хватало этих звезд. Высокого неба, не затянутого смогом. Чистого сияния далеких солнц, которое не перебивал свет уличных фонарей.

Насмотревшись и успокоившись немного, повернула к отцовскому дому. Алхимик молча шел рядом, но его молчание звучало выразительнее любых расспросов.

– Наверное, мистер Тиролл, вам любопытно, кто это был?

– Честно? – Он замедлил шаг, заставляя и ее притормозить. – Очень.

– Мой бывший жених.

Парень присвистнул:

– Даже так? Серьезно.

Не было ничего серьезного. Попытка – не пытка, как говорят.

– Почти серьезно, – поправила Пэт. – Он предложил мне выйти за него, я согласилась. Я предложила ему уехать из Фонси, он отказался.

– И вы уехали с другим.

Бутылки под рукой уже не было, да и в словах Тиролла не слышалось ничего обидного, но Пэт посчитала нужным разъяснить до конца:

– Я любила мужа.

– Верю, мэм, – серьезно кивнул алхимик. – Думаю, ваш бывший жених теперь тоже не сомневается.

– Тема закрыта, мистер Тиролл. И мы почти пришли. – Впереди виднелось уже крыльцо с зажженным над ним фонарем: отец всегда так делал, когда она задерживалась в городе допоздна. – Увидимся завтра в шесть, если у вас нет других планов.

– Поищем могилу шамана? – Судя по воодушевлению в голосе и во взгляде, он хоть сейчас готов был мчаться в пещеру.

– Попробуем. Доброй ночи.

– Доброй, мэм.

Пэт вошла в дом и устало привалилась спиной к закрытой двери.

Отчего у нее всегда все так неправильно? Это вчера нужно было играть в карты вместо того, чтобы пить. А вот сегодня можно было и напиться.

В горы они с Тироллом отправились вдвоем. Гилмор не решился присоединиться, а Бекка накануне сговорилась каким-то образом с дедом, и утром тот заявил, что берет внучку с собой в объезд по фермам. Пэт не возражала. Ей самой когда-то нравилось ездить с отцом, пока она не поняла, что эти поездки, похожие друг на друга фермы и фермеры и знакомые до последнего камня пейзажи могут остаться самым интересным в ее жизни.

По дороге к святилищу о вчерашнем не вспоминали. Алхимик развлекал Пэт байками и делился тем, что ему известно о гоблинах. Как ни странно, среди ее знакомых, не связанных прямо с изучением гоблинской культуры, Тиролл оказался едва ли не единственным, чье знание языка зеленокожих не ограничивалось ругательствами.

– У нас в академии работали гоблины, – объяснил он. – Двое даже преподавали. Немагические науки, конечно. Один – на целительском, а второй читал на общем курсе арлонское право. От него и знаю, как представиться и спросить дорогу, если вдруг окажусь в гоблинском поселении.

– Вряд ли пригодится, – разочаровала его Пэт. – Гоблины в большинстве своем говорят на арлонском лучше, чем вы на гоблинском.

– Уже убедился. Тут недалеко живет одно племя…

Узнав, что Тэйт не только в Фонси и окрестностях успел перезнакомиться практически со всеми, но и за перевалом Радуг побывал, Пэт не удивилась. Встречала она таких неугомонных, и сам он говорил, что часто путешествовал до того, как нанялся к Роско. Да и на этом месте наверняка надолго не задержится. Правда, когда Патрисия поинтересовалась сроком его рабочего контракта, Тиролл промямлил что-то маловразумительное и поспешил сменить тему.

У пещеры все так же дежурили охранники. Уже знакомый маг – тот, что избежал встречи со стулом, – выглянул из палатки, пожелал доброго дня и скрылся. Второй, если он там и был, даже не показывался. Пэт это устраивало. Не помогают – не беда. Главное, чтобы не мешали.

Помощи ей хватало и от Тиролла.

– С чего начнем? – спросил он, внеся в освещаемую кристаллами пещеру сумки. Камеру сегодня не брали, но прихватили ломик и небольшую кирку, и алхимик, очевидно, собирался немедленно приступить к поискам могилы.

– С того, на чем вчера закончили, – осадила его пыл Пэт. – С алтарей. Хочу открыть эти горшочки. Если верить надписям, в них лежат дары богов.

– В смысле – дары богам?

– Нет. – Она помотала головой. – Именно дары богов. Мне встречалось такое прежде, не сами дары, а упоминания о них. Хоть боги и не являются создателями гоблинов, они могут одаривать и их своей милостью. Что понималось под милостью, сказать сложно, мои источники – древние легенды, полные иносказаний. В нашем же случае надписи на каждом алтаре говорят: тут дар такого-то бога, возьми, если достоин.

– Думаете, мы достойны? – хитро прищурился Тиролл. Об останках шамана он, кажется, тут же забыл.

– Давайте проверим, – предложила Пэт.

Опасения опасениями, но оставлять содержимое горшочков участникам будущей экспедиции она не хотела. Поэтому, велев Тироллу держаться в стороне, подошла к алтарю Сказочницы.

– Начнем с богов младшей семьи.

Пэт не считала себя религиозной или даже верующей, она была ученым, но как ученый допускала, что боги существуют. Сказочница, богиня судьбы и случая, была ее любимицей. В то время как сестра ее, Пряха, тянула нить человеческой жизни, Сказочница сидела рядом, развлекая работницу историями, которые вплетались в нить, становясь чьей-то судьбой, и от настроения рассказчицы зависело, будет ли эта судьба счастливой. Если настроение менялось, как погода ранней весной, то и жизнь человека превращалась в череду бед и радостей. А если в историю вмешивался кто-то из старшей четверки, сама Сказочница уже не знала, чем все обернется. Ни младшие боги, ни тем более люди не властны над судьбой, в которую вошло предназначение, данное Вершителем, ирония Шутника, Любовь или Война.

С благоговением, недостойным человека науки, Пэт открыла стоявший на алтаре горшочек. Внутри не оказалось даже пыли.

Во всех других горшочках – тоже.

– Что ж, – с сожалением вздохнула Пэт. – Раз богам нечего нам дать, поглядим, что можем найти сами. Можете заняться осмотром пещеры, мистер Тиролл, а мне нужно перерисовать еще одну стену. Завтра закончу с расшифровкой, напечатаю фотографии, и можно будет отправить отчет. Я считаю, этот храм заслуживает внимания, и надеюсь, к моему мнению прислушаются.

– Не слишком поспешные выводы? – спросил алхимик с сомнением. – Нет, я вам верю, но там, – он указал пальцем на своды пещеры, – не решат ли, что вы недостаточно во всем разобрались? Может, стоит придержать отчет? Тем более скоро начнется ярмарка, задержались бы…

– Ярмарка. – Пэт улыбнулась воспоминаниям. – Да, можно и задержаться. Но это не мешает отправить отчет. Пока будет решаться судьба экспедиции, погощу еще немного у отца.

Почему нет? Что ждет ее в Найтлопе? Кто?

Бекка здесь, неплохо проводит время, новые впечатления ей на пользу.

Пэт они тоже не помешали бы.

Ярмарка – хороший повод. Танцы. Ночные гуляния. В заведении Фло прибавится посетителей. Да, фермеры в основном. Но ей ведь и не нужно общество чопорных джентльменов, скучные разговоры, сдержанные поклоны и поцелуи пальцев при встрече и прощании… Если уж поцелуи – то настоящие, такие, чтобы дыхание перехватывало на несколько минут, и фермеры в этом деле смыслят побольше салонных львов. Тот же Джесси, помнится…

Джесси – хам. Грубая скотина. Но хорош, бесспорно. Всегда был, а с годами стал еще красивее и мужественнее. Словно один из породистых жеребцов Пекона – сила, стать… Не был бы при этом таким идиотом, можно было бы вспомнить наставления Фло. Что она там сказала о дрожи в коленках?

– И все же я не торопился бы на вашем месте, мэм.

– Да-да, мистер Тиролл, я подумаю…

И подумала.

Закрыла руками раскрасневшееся лицо. Медленно провела ладонями к вискам, запустила пальцы в волосы, срывая сдерживающую их ленту…

Дыхание сделалось горячим и быстрым. Громким – казалось, каждый вздох эхом отражается от сводов пещеры…

Ярмарка? Зачем ей эта ярмарка? Фермеры, провонявшие навозом?

Зачем ждать, если все, что ей нужно, можно получить здесь и сейчас?

Нет тут никакой могилы. Тэйт несколько раз обошел пещеру и не нашел даже намека на скрытое захоронение – только несколько узких нор, которые обеспечивали вентиляцию храмового зала, но никак не могли быть ходами в смежные помещения: слишком малы они были даже для низкорослых и худощавых гоблинов.

Он прикусил губу, глядя на высеченные на стене символы-фигурки. Нащупал в кармане взрывные шарики, покатал между пальцев.

Что, если заложить небольшой заряд в одну такую нору и посмотреть, что будет? Может, своды лаза просели от времени? Так он их расширит.

А если нет?..

Ну и демоны с ним! Пара взрывов в любом случае делу не помешает.

Потому что скучное это дело.

Надоело.

Сонный городок, недалекие обыватели. На дороге – рабочие, вечно недовольные или слишком усталые, чтобы думать о чем-то кроме порции сытной похлебки и глотка вонючего самогона к концу дня…

– Мистер Тиролл.

Эта еще…

– Да, мэм.

– Нашли что-нибудь?

Голос вкрадчивый, и рукой по спине провела, медленно-медленно…

– Нет тут ничего, – фыркнул под нос. Скука и пустота.

– А если внимательнее посмотреть?

Он лениво обернулся.

– Это уже интереснее, – с усмешкой прокомментировал уведенное.

– Намного?

Узкие ладошки уперлись ему в грудь. Темные глаза женщины призывно блеснули из-под упавших на лоб волос. Шальная улыбка – как обещание…

– Пока не очень, – хмыкнул он. – Но у тебя есть шанс меня удивить.

– Я попробую.

Тонкие пальчики оказались на диво цепкими и сильными, схватились за ворот его рубашки, рванули вперед, навстречу теплым влажным губам.

Пожалуй, неплохо. Но все же… Нет, не то.

– Не удивила.

– Это еще не все, на что я способна…

Шустрые пальчики. И не заметил, как они расправились с пуговицами на рубашке и добрались до ремня. Так оглянуться не успеет – останется без штанов, а у него там…

– Не так быстро, милая. – Запустил руку в карман, достал шарик размером с орех и подбросил на ладони. – Знаешь, что это?

Она облизала пересохшие без поцелуев губы.

– Понятия не имею, – выдохнула жарко.

– Хочешь, расскажу?

– Нет. – Приподнялась на цыпочки, прижалась, шепнула на ухо: – Ты знаешь, чего я хочу.

– Знаю.

– Тогда выбрось это.

– Уверена?

Острые зубки прикусили кожу на его шее. Может, даже до крови…

Хриплый шепот:

– Уверена. Выбрось немедленно.

Уже веселее.

– Как скажешь, – улыбнулся он. – Как скажешь.

Отступил в сторону и бросил шарик через плечо, туда, где чернел за его спиной вход в ведущий наружу коридор.

– Слышишь?

Тук-тук-тук… Маленькая бомбочка скачет по каменному полу, отталкивается от стен… Доскачет ли до выхода? Вряд ли…

Тук-тук-тук…

А весело ли это?

До того как он ответил, сзади громыхнуло, что-то с силой толкнуло в спину и ударило в затылок.

 

Глава 7

Пыль уже осела. Лежала повсюду – на полу, на стенах, на алтарных камнях. На нем. Тэйт осторожно приподнялся и мотнул головой, стряхивая с волос мелкую каменную крошку. В затылке тут же проснулась боль.

Сел. Ощупал голову сзади. На пальцах осталась алая влага. Но рана неглубокая, череп, скорее всего, цел. Сравнивать было не с чем, но Тэйт не сомневался, что при пробитом черепе ощущения были бы другие. Остальные кости вроде бы тоже целы.

Пещера перед глазами немного кружится, и блики от осветительных кристаллов, не погасших после взрыва, заставляют щуриться, и в ушах шумит. Но это пройдет. Скоро.

Он обхватил голову руками, зажав уши, и посидел так с полминуты. Кажется, уже лучше. Теперь бы…

Демоны! Вспомнив, что был тут не один, быстро огляделся и почти успокоился, увидев сидящую в нескольких ярдах от него женщину. В сознании, смотрит на него, взгляд осмысленный, прислонилась спиной к стене и дышит тяжело и неровно, но серьезных травм, похоже, нет.

– Как вы… м-мэм? – прохрипел, пытаясь встать на ноги. Когда не получилось, просто подполз к ней на четвереньках. – У вас…

– Не тронь меня!

Испуганный крик заставил отдернуть руку.

– Истеричка, – буркнул он. – Сначала сама на шее виснет, потом не тронь ее.

– Не нужно ко мне прикасаться, – выцедила она сквозь зубы. – Это… больно. Ключица…

– Сломана? – встревожился Тэйт.

– Думаю, вывих.

Теперь он сам заметил, что ее правое плечо неестественно вывернуто вперед, а рука неподвижна.

– Нужно вправить.

Придвинулся чуть ближе.

– Не нужно. – Она попыталась пнуть его ногой. – Вы не целитель, насколько помню. Вы же алхимик-подрывник, да? Хватит на сегодня демонстрации талантов, мистер Тиролл.

– Мистер Тиролл, – повторил он. – Как официально. После того как чуть не откусила мне язык, могла бы уже обращаться по имени… Уф!..

Она все-таки лягнула его в колено.

– По имени? – уточнила раздраженно. – Тэйт, да? Иди ты в задницу, Тэйт!

– Неожиданное предложение от профессора истории.

– А чего ты хотел? Это Рассель, мальчик. Тут нет других достопримечательностей.

– И мы уже на месте. С прибытием, мэм!

– Хорошо, что не в бездне, – прошипела она в ответ. – Ты же туда пытался нас отправить?

– Я? Да я…

А что он, собственно? Что вообще произошло?

Голова пусть и болела, но работала, и ответ нашелся довольно быстро.

– М-да… – Тэйт сел неподалеку от сердито сопящей женщины и уткнулся лбом в согнутые колени. – Дары богов… Значит, чего-то мы все-таки достойны? Жаль, Мэйтин Вершитель до меня не снизошел. Шутник, видимо…

– Тебя это удивляет? – едко поинтересовалась госпожа профессор.

– Нет. Твоя дарительница меня удивила больше. Скорее, предположил бы занудного Мудреца. Или Воина, судя по боевым навыкам…

– Ничего удивительного, – проворчала она уязвленно. – Лиджайя – единственное женское божество в старшей семье. По сути, вообще единственное чисто женское, не несущее иных функций… И ее не тянет взрывать все вокруг!

«Видел я, на что ее тянет!» – мысленно огрызнулся Тэйт. Мог бы и вслух, а потом еще припомнить, кто открывал горшочки с дарами, но вовремя спохватился. Глупая грызня – что толку выяснять, кто и в чем виноват, когда нужно думать, что делать дальше. Выход основательно завалило, и в свете этого следовало признать, что дары Возлюбленной всяко приятнее и безопаснее сомнительных развлечений Шутника.

– У тебя кровь, – тихо сказала Патрисия. Судя по изменившемуся тону, тоже решила не продолжать бессмысленную ссору.

Тэйт потрогал затылок.

– Ничего страшного. – Повернулся к ней. – Нужно все-таки вправить твое плечо. Я не целитель, конечно, но базовый курс помню.

– Не нужно, – попросила она жалобно.

– Нужно. – Придвинулся ближе. Заметил, что ее мелко-мелко трясет, а на лбу и над губой выступили капельки пота. – Нужно, – повторил уверенно. – Тебя уже лихорадит, дальше может стать хуже.

– Меня не… – Она закрыла глаза. На темных ресницах блестели слезы. – Не лихорадит. Это… Я боюсь. Понимаешь? Больше всего на свете боюсь этого. Взрывов. Обвалов… Боюсь умереть так… как Дэвид…

Если было что-то хорошее во всем произошедшем, так это то, что алхимик потерял сознание после взрыва. Не стал свидетелем ее истерики. К тому времени, как он пришел в себя, Пэт смогла взять себя в руки. Тогда и поняла, что при падении выбила ключицу. До этого даже боли не чувствовала, и вывернутые кости не мешали в припадке кататься по земле. Теперь же страх успокоился. Но не прошел. Словно тигр, недавно яростно рычавший, улегся в кустах и скалится, щуря желтые глаза. Одно неловкое движение, слово, взгляд – и набросится снова.

Пэт старалась не показывать, что видит его. Думала о другом. О том, что случилось. С подобным она не сталкивалась. Ни в одном из многочисленных источников, с которыми ей приходилось работать, не упоминалось ни о чем похожем. Ни в одном гоблинском сказании не говорилось о таких божьих дарах. Прямо не говорилось. Но если подумать, предположить, что слова, принятые ею и другими исследователями за иносказания, на деле не несли скрытого подтекста, герои легенд действительно получали на время благословение богов. Хотя богов ли? Шаманы гоблинов работают с духами и через них взаимодействуют на эмпатическом уровне с живыми существами. Возможно, они научились накапливать в мертвом сосуде определенные эмоции – те, что свойственны, по их мнению, тому или иному божеству, и, когда сосуды открывает гоблин или человек, эмоции, наиболее соответствующие его натуре или нынешнему настроению, впитываются им.

Неплохая теория. Но Пэт не спешила принимать ее, ведь тогда выходило, что в глубине души она – развязная и похотливая. А она вовсе не такая. Хотя сейчас согласилась бы быть какой угодно, лишь бы вырваться из этой пещеры и не чувствовать пересиливавшего боль страха…

– Эй, никто не умрет. Слышишь?

Конечно, она слышала, не глухая же. Но и не дура, чтобы верить услышанному. Как это – никто не умрет? Так не бывает, все умирают, даже эльфы.

– Не сегодня и не здесь, – уточнил алхимик, словно понял ход ее мыслей.

– Не сегодня, – повторила за ним Пэт, но взглянуть в желтые глаза страха все равно не смогла.

– Давай я…

– Нет! Не надо!

Она никогда не боялась целительских манипуляций и, если нужно, умела терпеть боль, но сейчас ничего не могла с собой поделать: стоило Тироллу протянуть руки, ей представлялось, как с хрустом вправляемого сустава раздастся треск обрушивающихся на их головы каменных сводов.

– Я аккуратно, – как маленькую уговаривал ее парень. – И ойкнуть не успеешь.

– Какого демона ты таскаешь с собой эту взрывную дрянь? – рыкнула в его сторону Пэт. Злость на время усмиряла страх, но и без этого были причины сердиться. Ладно, алхимик не виноват, что его накрыло «милостью» Эллои. Но не будь у него в кармане той маленькой бомбы, проделки Шутника ограничились бы чем-нибудь безобидным.

– Не начинай снова, – вздохнул Тиролл. – Не люблю спорить с женщинами. Давай я буду во всем виноват, ты немного позлишься, а потом быстро простишь меня, и будем выбираться отсюда?

– Хороший план. – Пэт через силу выдавила улыбку.

– Мир?

– Мир.

– Обнимемся?

Ойкнуть, когда он быстро притянул ее к себе, зафиксировал, одной рукой прижав к своей груди, а второй вправил вывернутый сустав, она действительно не успела, но, услышав тот самый хруст, закричала – не столько от боли, сколько от ужаса. А когда на голову ей ничего не обрушилось, расплакалась.

– Тиш-тиш-тиш-ш-ш… – Шершавые пальцы стирали слезы с ее щек. – Сейчас будет легче. Я и правда не целитель, прости. Знаю одно обезболивающее заклинание, но на других не пробовал, только на себе… Попробую… Вот так лучше?

– Да, – солгала Пэт, шмыгнув носом. Она догадывалась, о каком заклинании речь, такие действительно цепляются обычно на себя и действуют недолго. Сейчас почувствовала только легкий холодок, ничуть не унявший боли.

– Перевязать все равно нужно. У меня бинты в сумке… Подождешь минутку?

Он осторожно отцепил ее от себя. Встал, пошатываясь, и пошел к сумкам, брошенным по прибытии у входа и теперь засыпанным пылью и камнями. Пэт отстраненно подумала, как хорошо, что она не взяла с собой камеру…

Вернувшись к ней со своим мешком, Тиролл достал бинты. Предусмотрительный. Патрисия тоже брала в дорогу средства первой помощи, но бинтов из ее запасов хватило бы лишь на то, чтобы перетянуть порезанную ладонь. Тех же, что взял алхимик, оказалось достаточно, чтобы зафиксировать ее плечо и руку, наложив повязку прямо поверх рубашки. Поврежденный сустав, ограниченный в движениях, причинял меньше боли, но Пэт продолжала трястись и глотать слезы.

– Больно?

Помотала головой.

– Страшно?

Безумно.

Пещера больше не казалась просторной. Свет от кристаллов не заменял солнечного. Стены давили, а потолок должен был вот-вот обрушиться… Сейчас… Или через минуту…

– Мы выберемся. Своды устойчивые, с них даже камешек не откололся, только коридор разнесло. Даже если он полностью обвалился, расчистить его не так уж сложно.

– Кто? – Пэт всхлипнула. – Кто будет его расчищать? Мы? Или те стулом не добитые охраннички? Пока они… мы тут… нас тут…

– Завалит? Как Дэвида?

Она закусила губу, чтобы не завыть.

– Это твой муж? – Алхимик уселся рядом. Подал платок. – Он погиб в горах?

– Нет, он… в школе… Высшая школа Найтлопа, мы оба там учились, и нас… нас пригласили на открытие нового корпуса…

– Пять лет назад, в сентябре? – задумчиво уточнил Тиролл.

Она кивнула.

– Помню тот случай. Читал в газетах.

– В газетах? – Пэт с раздражением скрипнула зубами и мстительно высморкалась в платок.

Видела она те газеты! На одно соболезнование – десяток откровенно радостных заметок. Надо же – обошлось! Могло же быть хуже. Намного хуже. Погибли бы десятки или сотни, а так – всего двое. Счастье-то!

А те двое – никто?

А Бекка?..

– Она тоже была там? – спросил алхимик, и Пэт поняла, что говорила вслух, но останавливаться уже не желала. Боль, не стихающая с годами, искала выхода и заглушала ту, что вгрызалась в ключицу. Даже желтоглазый страх мерк рядом с нею.

Конечно, Бекка была там.

Они все были. Их с Дэвидом, как и других добившихся успехов в науке выпускников, каждый год приглашали на церемонию посвящения новых студентов. В тот год посвящение совместили с открытием нового учебного корпуса. Дэвид надел выходной костюм, Пэт – новое кремовое платье, а Бекку нарядила в голубое и повязала пышные банты. Погода стояла чудесная, и после официальных мероприятий они собирались погулять…

– Мы пришли раньше. Людей почти не было. Дэвид увидел знакомого – Алекса Квина. Тот позвал посмотреть новый корпус…

Они с Алексом закончили учебу в один год, но на разных факультетах. Дэвид был зельеваром, целителем, специализировавшимся на изготовлении снадобий. А Алекс – малефиком, практиковал темные защиты. Позже сказали, что, если бы не Алекс, разрушения были бы масштабнее, а жертв больше. Он успел выставить какой-то хитрый щит, который не остановил взрыв, но погасил мощь заряда.

Дэвид не умел ставить таких защит. Все, что он смог сделать, – закрыть собой дочь. Бекке стало скучно рядом с матерью и незнакомыми дамами, подошедшими поздороваться, и она убежала к отцу. Она всегда сбегала к нему, если была такая возможность. Он носил ее на руках, сажал на плечи, смешил. У них были свои секреты, в том числе и от Пэт, и, пока она сидела над книгами, муж и дочь нередко уходили куда-то вдвоем. В тот день она тоже подумала, что они ушли вместе…

С тех пор она боится взрывов. И каменных завалов, пусть в тот день не она оказалась под ними. Она осталась снаружи, а Дэвид и Бекка – внутри развалившегося как карточный домик здания. Мертвый отец закрывал живую дочь, а та не понимала или не верила и пыталась разбудить его… Пэт казалось, что она никогда не слышала и никогда не услышит ничего страшнее, чем крики дочери, доносившиеся из-под завалов. Но она ошибалась. Самое страшное, что она слышала, – тишина, последовавшая за этими криками…

– Серьезных травм не было, но связки она сорвала. Больше месяца не могла говорить… Потом – не хотела. Сейчас уже лучше, намного… Но мне кажется, она просто разучилась пользоваться голосом, а я не могу научить ее. Не умею так, как Дэвид…

– Научишься. – Тиролл протянул ей чистый платок. Сколько их у него, интересно? – А может быть, это и не нужно. Общаетесь же вы как-то? И с доком она поладила без слов. Слова часто лгут.

– Тоже мне умник. – Пэт высморкалась и в этот платок. – Давно хотела узнать, сколько тебе, такому умному, лет?

– Тридцать. Будет.

– Значит, сейчас двадцать девять?

– Двадцать восемь, – улыбнулся он. – Но тридцать в любом случае будет.

Будто повторил так, что они обязательно выберутся.

Непростая пещера. Храм. Говоря с Патрисией, Тэйт внимательно рассматривал стены и высокие своды. Использовал заклинание, которое освоил специально для работы в горах, чтобы определять прочность и структуру породы, и убедился в своих догадках. Ни трещинки. Ни малейшего скола. Если бы взрыв произошел внутри, он, возможно, убил бы все живое, но и горшочков на алтарях не пошатнул бы.

Значит, обвала можно не опасаться. Это – хорошо.

Плохо, что ведущий наружу коридор разрушен. Конечно, его можно расчистить и укрепить потолок распорками, но госпожа профессор права: кто это сделает? Те двое снаружи вряд ли обладают нужными талантами. В лучшем случае уже выехали в Фонси за помощью. Три часа туда. Час, чтобы собрать людей. Три часа обратно. И неизвестно сколько времени на расчистку входа.

Одна беда – сумка с провизией осталась снаружи. С Патрисией хуже. Она уже на грани паники. Чего ждать потом? Истерику? Обморок? Приступы удушья? Слишком глубокие корни у ее страхов, и случай не тот, когда клин клином вышибают.

– В том конце пещеры есть несколько лазов, – начал Тэйт осторожно. – Узких, но пролезть можно. Не исключено, что они ведут наружу.

– А если нет?

– Если нет, то нет. Но стоит проверить. – Он встал и помог Патрисии подняться на ноги. – Взглянем хотя бы?

Взглянули.

– Я не смогу. – Она затрясла головой, а лоб ее снова покрылся испариной. – Это не лаз, это… какая-то паучья нора…

– Боишься пауков?

– Нет, но… Я туда не пролезу. Как?..

Опустила наполнившиеся слезами глаза на примотанную к туловищу руку.

– Тебе и не нужно никуда лезть, – мягко успокоил Тэйт. – Я посмотрю, что там, а потом решим. Может, чуть дальше начинается широкий ход, по которому мы выйдем?

– Нет. – Она вцепилась в его рубашку. – Я не останусь тут одна.

– В пещере с тобой ничего не случится. Сама посмотри.

Он заставил ее поднять голову и оглядеться. Рассказал то, что сам уже понял о храме. Паника паникой, но Патрисия Данкан – умная женщина и не может игнорировать очевидного.

– А ты? Там? – Рукав его она так и не отпустила. – Если что-то?..

– Со мной все будет хорошо. Поверь, и не из таких передряг выбирался. И я тебя не оставлю. Играла когда-нибудь в магический телефон?

– Нет, я…

Всхлипнула, не закончив. Но и так понятно: маг она слабый, это еще в первый день выяснилось. Заклинание передачи голоса ей сплести не под силу. Но для Тэйта – не проблема. Правда, держатся такие чары не больше часа и потом раньше чем через сутки их не восстановишь, но напоминать об этом излишне. За час обернется.

– Одолжишь мне один из этих кристаллов? – Он показал на осветительные артефакты над их головами. Те были настроены на хозяйку и слушались только ее.

Не имея возможности воспользоваться второй рукой, Патрисия нехотя отцепилась от него, выставила ладонь и поймала упавший кристаллик. Сжала на миг в кулаке, после чего маленький светящийся камушек превратился в длинную сосульку.

– Так держать будет легче, – сказала, отдавая эту сосульку Тэйту.

– Держать? А настроить, чтобы она висела рядом со мной, нельзя?

– Нет. Вернее, я не знаю…

Ползти с кристаллом в руке? Неудобно.

Но можно и по-другому.

– Погоди минутку. – Тэйт метнулся к своей сумке. Бинтов уже не осталось, но была измерительная лента. Ею он и примотал длинный кристалл ко лбу. – Смотри, я – единорог!

– Шут ты, – фыркнула Патрисия, и улыбка на несколько мгновений прогнала огоньки паники из ее глаз.

Он вытряхнул из сумок их содержимое, а сами сумки сложил друг на друга у стены.

– Чтобы ты не сидела на холодном полу.

– Я не…

– Будешь расхаживать туда-сюда по пещере? О нет! Вдруг опять начнешь открывать горшочки, и кого я тут найду, когда вернусь?

Она усмехнулась. Позволила усадить себя на сумки. Вцепилась вместо его руки в поданную флягу.

– Я быстро, – пообещал Тэйт. – Соскучиться не успеешь.

– Вот по кому я точно скучать не буду…

Храбрится. Это правильно.

Он опустился на четвереньки и сунул голову в «паучью нору». Свет от кристалла разогнал темноту, показав узкий лаз, через несколько ярдов сворачивавший в неизвестность.

– Ну, я пополз.

– Ты…

– Я с тобой, помнишь? – Он нырнул в дыру. – Просто говори со мной.

Тишина.

– Патрисия, говори со мной.

– Я не знаю о чем. – Ее голос слышался пока еще с двух сторон. Звучал у уха, приближенный чарами, и доносился из-за спины.

– Не важно.

– Говори лучше ты. Что там? Что ты видишь?

Камни. Низкий потолок. Скользкий пол, поросший каким-то лишайником. Тьма уходит дальше и дальше, убегая от света кристалла… Наверное, это не то, о чем стоит рассказывать женщине, боящейся замкнутых пространств.

– Ничего интересного. Но ход и правда становится шире. Я уже встал на четвереньки.

Ложь. Сразу ему удалось лишь приподняться на локтях. А вот за поворотом уже полз на четвереньках.

– Пауков там нет?

– Ты их все-таки боишься?

– Не боюсь, но…

– Нет, пауков нет. Вообще никакой живности. – Тэйт отер ладонь о стену: раздавил какую-то мокрицу. – Как думаешь, у меня есть шанс найти сокровища? Золото, украшения. Гоблины подобным не увлекаются?

– Увы. Керамика, резьба по дереву и кости. Но у ценителей и это немало стоит.

– Утешает. – Он отшвырнул с пути гнилую корягу.

– Для тебя это болезненная тема? Деньги?

– Хм… – Лаз разветвлялся надвое. Какой путь выбрать? И монетку не подбросишь.

– Извини, что спросила. – Голос Патрисии стал тише, словно она перешла на шепот. – Просто ты говорил, что надеялся заработать на исследованиях храма. И теперь… Прости…

– Не извиняйся. – Он поставил на стену магическую метку и выбрал правый проход. – Так и есть. Я – жутко корыстный тип. Бедняцкое детство, черствый хлеб, дырявые ботинки. Это накладывает свой отпечаток. Я не жалуюсь, я это… оправдываю свою алчность…

– Алчность, угу. Ты так и не сказал, сколько я должна тебе за лошадей.

– Это чтобы потом взять с тебя всю сумму с процентами за просрочку. Я не только жадный, я еще и очень хитрый!

Интуиция не подвела, поворот он выбрал верный. Во всяком случае, тут, еще ярдов двадцать преодолев на четвереньках, сумел наконец подняться в полный рост.

– Тэйт! – Испуганный взвизг заставил замереть на месте. – Тэйт, возвращайся!

– Что случилось?

– Что-то… что-то шумит… Там, где завал. Шорох такой…

– Шорох, – повторил он, стараясь, чтобы голос не выдал тревоги. – В разрушенном коридоре?

– Д-да…

Выдохнул.

– Это камни. Патрисия, слышишь? Все в порядке. После взрыва камни осыпались как попало, один на другой. Теперь под собственной тяжестью пытаются улечься поудобнее… Понимаешь?

Или кто-то пробирается в пещеру через завалы. Было бы неплохо.

– Патрисия, не молчи.

Ни слова, ни всхлипа.

– Пэт, говори со мной.

Неужели заклинание сбилось? Он проверил паутинку плетения – чары еще держатся.

– Пэт, не молчи! Пэт! Да чтоб тебя!..

– Не ори на меня!

Уф…

– Прости, больше не буду. Только не молчи.

– Я испугалась…

– Знаю. Но ты в храме, а он под надежной защитой. Мы ведь обсудили это, да?

– Конечно, но…

Снова «но». Он покачал головой, но промолчал.

Ход становился шире и выше. Уводил то вниз, то вверх. Пару раз приходилось карабкаться, цепляясь за выступы. Уже было понятно, что Патрисию по этому пути не провести, но Тэйт продолжал идти вперед. Словно что-то толкало его. Чутье, возможно.

– …когда-то я думала, что места безопаснее найтлопской Высшей школы не найти. Проверенная охрана, все сотрудники – опытные маги…

– Пэт, не нужно.

– Дэвид был сильным магом. И надежным человеком. Рядом с ним я была уверена, что со мной ничего не случится. А случилось с ним…

– Пэт, сейчас не тот случай. Слышишь? Ничего и ни с кем не случится. Все, что могло произойти, произошло, и хуже уже не будет. Ты мне веришь?

Еще один поворот и… Свет? Дневной свет?

Тэйт зажал ладонью примотанный к голове кристалл. Впереди и правда пробивался откуда-то дневной свет.

– Пэт, ответь: ты мне веришь?

– Не знаю. Я отвыкла полагаться на кого-то…

– У тебя есть варианты?

Он ускорил шаг, но через десяток ярдов снова пришлось встать на четвереньки. Широкий коридор превратился опять в узкую нору.

– Когда-то я верила Дэвиду…

Заладила. Точно патефонная игла соскальзывает с поцарапанной пластинки, вновь и вновь возвращаясь к началу мелодии.

– Пэт, послушай. Послушай меня внимательно. Я понимаю, что у твоих страхов есть причины. Серьезные и болезненные для тебя. Но сейчас все совсем иначе. Мы не в Найтлопе. Тут нет террористов, которые хотят нас убить. Тут нет больше никаких бомб…

Нет бомб?! Пришлось прикусить губу, чтобы не выдать себя удивленным возгласом. Нора привела в небольшой грот, вход в который, видимо, скрывался в кустах с другой стороны горы. Тэйт и не подозревал, что помимо их пещеры в горе имеются какие-то пустоты, а кто-то знал об этом и устроил тут небольшой склад. Судя по всему, устроил совсем недавно и забирать оставленное явно не планировал.

– Нет никаких бомб, – повторил Тэйт, ласково, как младенца, беря на руки одно из восьми портативных взрывных устройств. – Но если ты не можешь сейчас не вспоминать Дэвида, вспомни что-нибудь другое о нем. Что-нибудь хорошее, а не тот день в школе. Например… как вы познакомились?

«Иди к папочке, – просюсюкал он мысленно, прижимая к себе цилиндрический контейнер с взрывной смесью. – Что ты для меня припрятал, а?» Металлический «малыш» капризно скрипнул задвижкой и выплюнул на ладонь «папочки» запал. Неактивированный. Значит, тот, кто заложил тут бомбы, собирался вернуться, чтобы установить время взрыва.

– Как познакомились? – растерянно переспросила Патрисия.

– Да. Я до ужаса сентиментален. Правда-правда, хоть по мне и не скажешь… – Он бережно уложил взрывоопасного младенца и взялся за его братика. – Люблю романтические истории. Первый взгляд, первое слово. Он улыбнулся, она покраснела… Ну, ты понимаешь…

Еще один запал. Тоже неактивный.

– Не понимаю. Точнее, понимаю, но у меня такого не было. Когда мы познакомились, мне едва исполнилось двенадцать, а Дэвиду было уже двадцать шесть. Я не краснела, а он не улыбался. Совсем. В тот год погибли его жена и ребенок… Да, он был женат до меня. Они учились вместе, поженились на последнем курсе. У них родился сын… А потом тот паром затонул. Дэвид должен был ехать вместе с ними, но… Мой отец дружил когда-то с дядей Дэвида. После они долгие годы обменивались письмами. Когда все случилось, старший мистер Данкан написал отцу и попросил принять на несколько недель племянника. Тот занимался изучением редких трав, которые как раз растут в этих горах, а еще дядя думал, что ему нужно сменить обстановку. Отдохнуть в каком-нибудь спокойном месте… Ты знаешь место спокойнее, чем Рассель?

– Вряд ли, – отозвался Тэйт, оглядывая обезвреженные бомбы.

– То-то и оно. Наверное, Дэвиду именно этого недоставало. А мне к тому времени такое спокойствие уже поперек горла стало. Был бы дар посильнее… Но в Расселе не рождаются сильные маги. Доказанный факт. Это – исконные земли гоблинов, людская магия тут не живет. Так что на мечтах уехать и поступить в университет пришлось сразу поставить крест. Я бы еще попыталась, но отец… После того как умерла мама, он направил всю заботу на меня. Буквально задавил опекой. Он никогда меня не отпустил бы… А Дэвид приехал и на следующее лето. Уже другой. Не такой молчаливый, не такой грустный. Брал меня с собой в горы, учил разбираться в растениях. Отец одобрял это. Надеялся, что я останусь в Фонси и смогу заняться аптекарским делом. А я…

– Влюбилась?

Тэйт оглядел вход в грот. Тот, кто оставил бомбы, вернется и немало удивится тому, что его подарки обезврежены. Значит…

– Нет, не влюбилась. Тогда я понятия не имела, что это. Девчонки на фермах рано взрослеют, но я ведь не была такой девчонкой… Что странно, учитывая, что я целыми днями пропадала у матушки Фло и прекрасно знала, зачем нужны комнатки на втором этаже… Но местные парни меня избегали. Подозреваю, отец приложил к этому руку. Или сама Фло…

Значит, нужно сделать так, чтобы до бомб никто уже не добрался.

Патрисию все равно по этому пути не вывести. Даже без повязки ее в тот лаз не затащишь. И самому придется вернуться…

– Я очень хотела уехать. Вырваться из-под этой всеобщей опеки. Доказать, что стою чего-то. Просто пожить другой жизнью – той, которая была у отца до того, как он осел в Фонси. Он много где успел побывать, объездил полкоролевства… А меня лишь дважды свозил на ярмарку в соседний городишко, еще более убогий, чем наш… И я придумала план. Хороший план. Дурацкий план. Расписала его поэтапно в своем дневнике. Как Дэвид приедет к нам в очередной раз, как я его соблазню и он вынужден будет на мне жениться… Дневник сунула под подушку, и отец его нашел. И прочитал… Страшно вспомнить, какой был скандал. Я ведь была милой послушной девочкой, а вдруг оказалась беспринципной расчетливой дрянью… Я неделю просидела взаперти в своей комнате, а потом все стало по-прежнему. Мне ведь было всего пятнадцать. Мало ли какие глупости придут в голову в таком возрасте? И уехать я после той ссоры уже не рвалась. И Дэвида не вспоминала. И дневников не вела… Потом еще начала встречаться с Джесси. Видный парень, богатая ферма… Нужно же было проверить, способна ли я привлечь внимание мужчины, если природа на красоту и пышные формы не расщедрилась? С Джесси получилось. Он даже предложение сделал, когда я сказала, чтобы до свадьбы ничего, кроме поцелуев, не ждал. Но дело было совсем не в свадьбе. Просто он…

– Не хотел уезжать из Фонси? – Тэйт вернул запал в одну из бомб и сплел активирующее заклинание. «Прощупал» гору и установил взрыватель над входом в грот.

– Да, именно. Пределом его мечтаний было получить отцовскую ферму в свое управление. А я не видела себя фермершей. Поэтому… план остался в силе… Я реализовала его, когда летом Дэвид снова приехал. Немного вина, немного магии, несколько женских уловок… Я ведь к Фло забегала не только молока попить. Видела, слышала, запоминала. Отец оказался прав: маленькая беспринципная дрянь… Я подстроила, чтобы он застал нас с Дэвидом. Только не учла, что он еще помнил, что я писала в том дневнике. А он помнил… Так что и слова не было о том, чтобы спасать мою поруганную честь. Спасать он взялся Дэвида от такого чудовища, как я. И ему это почти удалось. Почти, потому что я решила идти до конца. Дрянь так дрянь. Выгребла все деньги, что были дома, и сбежала порталом в Найтлоп. Дождалась поезда, которым возвращался Дэвид, встретила его на перроне и устроила ту самую сентиментальную романтику. Сказала, что люблю, что не представляю жизни без него, что хочу умереть рядом с ним, но прежде – родить от него ребенка. Для мужчины, до сих пор носившего в бумажнике фотокарточку погибшего сына, этого оказалось достаточно…

– Вчера ты сказала, что любила мужа. – Тэйт прихватил одну из бомб, просунул ее в лаз и втиснулся следом. – Мне показалось, ты не лгала. Или я ничего не смыслю в людях.

– Любила. Но не сразу. Сразу я просто радовалась тому, что вырвалась из Фонси. Тому, что смогу учиться, получить диплом. Заняться тем, в чем сумею себя проявить… Это Дэвид предложил гоблинов. Чем еще заняться посредственному магу из Расселя? Ты же сам сказал, что это судьба. Среди арлонских ученых, как оказалось, не так много специалистов по гоблинской культуре, так что я была обречена на успех. А Дэвид поддерживал меня во всем. Не возражал против участия в экспедициях, помогал найти нужных людей в научном сообществе, чтобы продвинуть мои работы… А потом я перестала нуждаться в его помощи. Но не перестала нуждаться в нем самом… Только признаться во всем так и не решилась…

– Признаться? – пропыхтел Тэйт, толкая впереди себя бомбу. – Зачем?

– Чтобы между нами все было по-честному…

– Женщины, – выдохнул он сквозь зубы. – Иногда ваша честность в разы страшнее вашей лжи. Еще бы вы это понимали. Так нет! Обязательно нужно в чем-то признаться. «Прости, милый, но ты у меня не второй, а сто второй», «Знаешь, я написала ту записку не тебе, а твоему другу», «В первую встречу ты показался мне полным придурком»… Считаете, мы приходим в восторг от таких откровений? Может, твой муж годами гордился, что сумел очаровать лучшую девчонку в Расселе до такой степени, что она примчалась за ним через полстраны, а ты хотела сказать, что это было частью твоего грандиозного плана? Что он – не твоя любовь с первого взгляда, а альтернатива овечьей ферме?

– Он бы понял…

– Обязательно. И до конца жизни потом сомневался бы в каждом твоем слове. Поверь, лучшее, что ты могла сделать, оставить его в счастливом неведении. Оно ведь было счастливым, да?

В ответ послышался сдавленный всхлип.

Ну вот, снова плачет. Но это уже другие слезы, никак не связанные с боязнью взрывов и каменных обвалов. Так что пусть.

 

Глава 8

Из-за тяжелого взрывного устройства обратный путь потребовал больше времени, но наконец Тэйт – грязный, в такой же грязной и стертой на локтях и коленях одежде – выбрался из узкого лаза в храме.

Патрисия уже не плакала. Сидела нарочито серьезная и к прерванному разговору, судя по всему, возвращаться не собиралась.

– Что это? – указала взглядом на металлический цилиндр, который Тэйт осторожно опустил на пол.

– Ты так и не ответила: ты мне доверяешь?

– При чем тут?..

– При том, что это – бомба. И я собираюсь ее взорвать.

Она громко сглотнула.

– Выбираться будем? – по-другому поставил вопрос Тэйт.

Вместо ответа – заинтересованный, но пока еще боязливый взгляд.

– Это устройство направленного взрыва, – пояснил он. – Разработано для профессионального и полупрофессионального использования. Под профессиональным подразумевается сочетание с некоторыми специальными заклинаниями, так что можешь считать эту штуку артефактом.

– Хорошо, – осторожно кивнула Патрисия. – И что делает этот артефакт?

– Много чего. Механика в совокупности с наложенными плетениями позволяет задать время взрыва, мощность и направление ударной волны. В нашем случае эта штука способна пробить завал с минимальным образованием новых повреждений в скале. Мы как будто прочистим засорившуюся трубу. Только вместо напора воды будет энергия взрыва. Если правильно все рассчитать, обрушившиеся камни «выдует» из коридора наружу. Попутно снимет с потолка и стен поврежденные фрагменты и остановит дальнейшие обвалы. В том шарике был не настолько большой заряд, чтобы вызвать серьезные повреждения. Быть может, не придется даже укреплять своды.

– Ты так хорошо в этом разбираешься? – спросила она с сомнением.

– Это моя работа, мэм.

– А эта штука?.. – Патрисия поднялась, помогая себе одной рукой. Несмело подошла поближе. – Можно взглянуть?

– Можно. Даже нужно.

Ее отваги хватило на то, чтобы присесть на корточки рядом с бомбой и протянуть руку, которую, впрочем, она тут же отдернула, на дюйм не дотянувшись до металлического бочка с выбитой на нем маркировкой.

– Знакомая эмблема, – проговорила задумчиво.

– Концерн «Девон», – подсказал Тэйт. – Их предприятия производят все, от наливных ручек до дирижаблей. И лучшее буровзрывное оборудование, само собой. Поверь, нам повезло, что я нашел эту малышку.

– Нашел? Внутри горы?

Угу. Сам не поверил бы. Но, пока полз назад, придумал ответ.

– Думаю, там тоже была когда-то пещера. С другой стороны. А потом тот взрыв, что открыл наш храм, завалил вход туда. А заряды остались с тех пор, как разрабатывали маршрут. Они не очень мощные, как раз проверить плотность скальных пород и пыль сбить. В смысле искусственно вызвать колебания почвы, чтобы проверить маршрут на наличие слабых мест: не обвалится ли что-нибудь, не будет ли оползней. Если это выявится уже при прокладке трассы, сама понимаешь…

– Ты сказал – остались заряды, – перебила Патрисия. – Там, – кивнула на лаз, по которому он пришел, – есть еще такие штуковины?

– Одна. Ее я тоже собираюсь взорвать прежде, чем начинать тут.

– Хочешь… пыль сбить?

Приятно иметь дело с умной женщиной. Она сама придумает объяснения, и обманывать не придется. Обманывать, как бы то ни было, Тэйт не любил.

– Да, именно. Ты сказала, что слышала шум в завалах. Не исключено, что обрушение продолжается. Так что…

Она закусила губу. Побледнела.

– Мы в храме, – напомнил Тэйт. – С нами ничего не случится.

– Знаю, но…

– Не веришь до конца, – понял он. – Мне – тоже?

Качнула головой. Да, не верит? Нет, не верит? Ни один из этих ответов ему не нравился, поэтому притянул ее к себе и обхватил ладонями лицо, не позволив ни кивнуть, ни помотать головой. Заодно и уши зажал, успев перед этим шепнуть:

– Придется, Пэт…

Сдетонировал заложенный в гроте заряд. Звук взрыва эхом разнесся внутри горы. Пол задрожал, завибрировали стены. Глухо заворочались камни в разрушенном коридоре, наверняка с потолка посыпались новые. Но храм, как и предполагалось, остался цел и невредим. И люди в нем.

Но последнее, едва стих гул, госпожа профессор решила исправить.

– Урод! – вырвавшись, лягнула его сапогом по голени. – Сукин сын! – ударила кулаком в плечо. – Сволочь! Бомбист недоделанный! Не можешь, чтобы ничего не взорвать! Алхимик прибабахнутый! Убью!

Убивать он себя позволил не дольше минуты, после чего поймал колотящую его руку. Не сильно, но крепко зафиксировал запястье, прижав к своей груди, и склонился к раскрасневшемуся от гнева лицу женщины.

– Второй взрыв устроить ты мне не позволишь, да? – спросил спокойно, не обращая внимания на ее недовольное сопение.

– Еще чего! – рявкнула она, клацнув зубами почти у его носа. – Только попробуй теперь не расчистить этот долбаный коридор!

– Хм… То есть ты согласна?

– Тебе взрывом уши заложило? Придурок! – Она высвободилась, воспользовавшись его замешательством, и с силой хлопнула его ладонью по лбу. – Взрывай! И быстро! – Отвернулась и закончила еле слышно: – Пока я не передумала.

Желание дамы – закон. Сказала «быстро», значит, нужно делать еще быстрее.

Тэйт оценил видимые повреждения. Со стороны храма выход был под потолок завален крупными камнями. Более мелкие горкой сползли внутрь пещеры.

Он осторожно вытащил несколько обломков из середины завала, фиксируя получающееся углубление магией. Расчистив достаточно места, занялся закладкой и настройкой взрывного устройства.

Патрисия следила за его действиями. Лицо ее не выражало ни страха, ни надежды, и можно было лишь догадываться, что за мысли и чувства заставляют ее до белых костяшек сжимать кулаки.

– Мне нужна твоя помощь, – обратился к ней Тэйт, в последний раз проверив точность заданных параметров как устройства, так и сопутствующих заклинаний. – Вернее, твои часы.

– Зачем?

– Моих сил не хватит на внешний щит. Внутренний, чтобы нас не достало осколками, – он непроизвольно потрогал затылок, – выставлю. А внешний уже не потяну. А с той стороны наши лошади привязаны почти у входа.

А может, какой-то отважный герой уже выколупывает из завала по камушку. Его тоже не мешает отодвинуть.

– Пэт, дай мне часы, – повторил строго.

– Это…

– Память, я понимаю. – Сложно не догадаться: крупные, мужские, на крышке инициалы «Д. Д.». – А еще – полностью заряженный накопитель. Как раз такой, какой мне сейчас нужен. Использовать энергию храма я не рискну, неизвестно, как она может исказить мои плетения. А часы все равно к тебе вернутся.

Она задумалась. Потом нехотя вытащила из кармана мерно тикающий артефакт. Отстегнула цепочку и подала часы Тэйту. Дождалась, когда он выплетет щит, подвяжет его к другим заклинаниям и вернет ей памятную вещь, и упрятала часы поглубже в карман, словно опасалась, что взрыв может повредить в первую очередь именно их.

– Сейчас, да? – спросила, опустив взгляд.

– Да. Только отойдем подальше.

– Ты… не мог бы снова закрыть мне уши? – попросила она, не поднимая глаз.

– Конечно. А потом можешь опять меня побить, если захочешь.

Пэт думала, что никогда этого не сделает. Никому не отдаст часы Дэвида. Не позволит использовать накопленную в них энергию. Ведь именно эта энергия, а не инициалы на крышке, представляла главную ценность. Дэвид сам заряжал артефакт. Не для чего-то конкретного – просто сбрасывал в часы излишки силы, и Патрисия хранила все эти годы частичку его дара, словно частичку души…

Но однажды защита накопителя все равно не выдержала бы и энергия растратилась бы впустую. Сейчас же получилось так, что Дэвид даже после смерти пришел ей на помощь.

Эта мысль удержала Пэт от повторной истерики, когда совсем рядом громыхнул взрыв и земля под ногами заходила ходуном.

Дальше – как в тумане. Или это была пыль? Негромкий голос над ухом, убеждающий куда-то идти. Ноги, двигавшиеся медленно и будто бы сами по себе…

От дневного света заслезились глаза. Свежий воздух ударил в голову сильнее, чем самое крепкое гоблинское пойло. Пэт хватило выдержки не зайтись радостным хмельным смехом и не разразиться рыданиями. Поддерживаемая алхимиком, она опустилась на траву и несколько минут просидела с закрытыми глазами, привыкая к запахам и отсутствию давящих стен. После робко огляделась. Увидела груду камней, что «вымыло» из коридора. Лошадей, уже успокоившихся, но все же еще немного нервно переминающихся на месте. Одного из магов-охранников, растерянно внимавшего пытающемуся что-то объяснить ему Тэйту.

Пэт прислушалась к разговору, но мало что поняла.

– Мистер Тиролл! – окликнула хрипло.

Он подошел сразу же. Присел рядом.

– Второй, как мы и думали, поехал в Фонси, – сказал, кивнув на мага. – Нам нужно поспешить, чтобы задавить панику в зародыше… Да?

– Что ты там плел про взрыв? – тихо спросила Пэт.

– Сказал, что, скорее всего, сдетонировали пробные заряды, заложенные геодезистами. Или нужно было правду рассказать?

– Нет, но…

– Знаешь, я думаю, о божественных дарах пока лучше молчать, – продолжил Тэйт. – Странная штука. Демоны знают как и на кого подействует. Ты ведь еще не все надписи расшифровала?

Пэт покачала головой.

– Хочешь оставить это коллегам?

Она сердито фыркнула: вот еще! После всего, что пришлось сегодня вытерпеть? Нет, пока она сама во всем не разберется, никто из коллег-конкурентов в храм не войдет! Пэт даже забыла о том, что секунду назад сомневалась, что сама сможет туда войти. Сможет! Это же… Это…

– Уникальная находка, – завершил ее мысль алхимик. – Тебя ведь пока не торопят с отчетом? Значит, не будем спешить. Попробуем понять, как оно действует и существуют ли какие-нибудь защиты.

– Угу, – согласилась она. – По-прежнему надеешься заработать на этом?

– И немалую сумму, – подмигнул он. – Как твое плечо? В седле удержишься?

Плечо болело, но не настолько сильно, чтобы помешать ей забраться на лошадь. Вряд ли получится нагнать отправившегося за помощью мага, но чем раньше они объявятся в городе, тем лучше. Еще лучше выйдет, если отец с Беккой еще не вернулись с ферм и тревожные слухи их не коснутся.

Увы, с последним не повезло.

Они не одолели еще и половины пути, когда увидели движущихся навстречу спасателей, возглавляемых не кем иным, как доктором Эмметом. Пэт тут же почувствовала себя хуже. Совсем как в детстве, когда сломала ногу и переживала не столько из-за поврежденной конечности, сколько из-за возможного нагоняя от отца за то, что полезла вопреки его запретам на старую водонапорную башню…

А много народу собралось вытаскивать их из пещеры. Даже приятно. Но Пэт на всякий случай поинтересовалась у спутника, не задолжал ли он кому из горожан денег.

– Нет, – рассмеялся Тэйт, поняв ход ее мыслей. – Скорее, это из-за дока. Он ведь единственный целитель в округе. Ну и желающих поглазеть на гоблинский храм довольно.

«Или убедиться, что тот разрушен», – продолжила про себя Пэт, увидев Теда Гилмора, ехавшего чуть в стороне от горожан, в окружении десятка крепких парней, видимо железнодорожников.

– Помоги спешиться, – попросила алхимика.

Отца встречала, стоя на ногах крепко, уверенно. Если бы не повязка и ссадина на щеке…

– Доброго дня, господа! – Тиролл радостно помахал приблизившимся всадникам шляпой. – Догадываюсь, куда вы едете, но там уже нет ничего интересного. Хотя мы с миссис Данкан конечно же благодарны за участие.

– Шут, – себе под нос пробормотала Пэт, не сводя глаз с отца, уже покинувшего седло и направляющегося к ней. Шляпу он забыл, а может, потерял в горах, и ветер смешно разворошил тонкие седые волосы. Но Пэт было не до смеха. Напротив, горько сделалось от осознания, что всплывший на миг детский страх не оправдается и не станет доктор Эммет отчитывать профессора Данкан за бездумные шалости, а ей не придется уверять его, что она никогда больше так не будет.

– Где Бекка? – спросила прежде, чем отец успел что-то сказать.

– С Диконом в мастерской оставил, – ответил он хмуро.

– Уверен?

Горожане, кто успокоенный, а кто и разочарованный, разворачивали коней, и теперь сквозь поредевшие ряды несостоявшихся спасателей можно было хорошо рассмотреть остановившегося на тропе каракового жеребца и его маленькую всадницу.

– Упрямая, – хмыкнул отец. – Вся в…

– …деда, – закончила Пэт.

Тот не нашел что возразить.

Через минуту Бекка уже уткнулась шмыгающим носом в повязку на плече матери, кивала в ответ на заверения, что все хорошо, и прятала тревожно блестящие глаза. Маленькая гордячка. Но это тоже семейное.

Поблизости Тэйт рассказывал Гилмору о пробных зарядах, невесть отчего вдруг взорвавшихся один за другим.

– Давай, что ли, гляну, чего там у тебя с плечом, – пробурчал отец. – Или само пройдет?

– Пройдет, – согласилась Пэт. Поцеловала дочь в лоб и отстранилась. – Но не сразу. Так что, если можно… в смысле…

Хотелось тоже, как Бекка, напроситься на ласку и утешение. Пусть бы обнял, как когда-то, погладил по растрепанным волосам… Но он достал нож и разрезал бинты, чтобы не возиться, распутывая. Провел ладонью там, где пряталась под повязкой боль…

– Силу впустую не трать, – прошептала Пэт, отвернувшись.

И услышала в ответ так же шепотом брошенное:

– Ты для меня – не пустое.

Внутри потеплело. То ли от этих слов, то ли от ласковых целительских чар… Разморило – точно от чар. Снова в седло Пэт взбиралась в полудреме, и почти час до города в голове держалась лишь одна четкая мысль: не свалиться.

Домой она добралась практически спящей. Безропотно позволила увязавшемуся с ними Тэйту снять себя с лошади и занести в дом, а там и в спальню на втором этаже. Конечно, следовало бы выкупаться, но сил на это уже не было.

«Утром, – решила Пэт. – А сейчас просто бросьте меня на кровать… И сапоги снимите. И…»

– Эй! – встрепенулась, почувствовав, что, избавив ее от сапог, алхимик принялся за ремень.

– Спокойно, – последовало невозмутимое, – у меня две младшие сестры. Я – профессионал по укладыванию девочек спать.

– Профессионал по укладыванию девочек, – фыркнула она смешливо.

– По укладыванию спать, – с напускной строгостью поправил Тэйт. – А то знаю я вас уже, госпожа профессор.

Захотелось стукнуть его подушкой, но шевелиться было лень.

– Аж две сестры? – переспросила Пэт сонно.

– Угу. И три брата. Так что я умею обращаться с детьми.

– Сам ты… э-э-э… – Она протяжно зевнула и, выпутавшись из штанов, закуталась в покрывало. – Спасибо…

– Не за что. Если нужна будет помощь, одеть, раздеть, вытереть нос, завязать шнурки, обращайся.

Пэт заставила себя открыть слипающиеся глаза и посмотреть в лицо присевшего на край кровати алхимика.

– Я серьезно, Тэйт. Спасибо. За то, что было в пещере…

– Да что там было в пещере, – отмахнулся он, состроив печальную физиономию. – А уж что могло быть! Дары богов, и все такое… – Потянулся мечтательно. – Думаю, это было бы… божественно!

– Шут! – Она тихонько рассмеялась.

– Шутник. – Он щелкнул пальцами, и на мгновение Пэт показалось, что она видит перекатывающийся между ними взрывной шарик.

Игры подсознания… Или?..

– Спокойной ночи, мэм.

– Спокойной ночи, мистер Тиролл.

Пэт зарылась лицом в подушку. И не важно, что за окном еще светло…

Тэйт и сам с удовольствием завалился бы сейчас спать, если бы не нерешенные вопросы.

– Обмойся хоть, – предложил док. – Бочка на заднем дворе, рубаху чистую тебе найду. После поел бы…

Заманчиво. Кроме последнего пункта. Готовить доктор Эммет все так же не умел, и Бекка, видимо, унаследовала кулинарные таланты от деда, а не от матери: с кухни, где возилась девочка, отчетливо пахло чем-то подгоревшим.

– У Флоранс перекушу, – отказался Тэйт. – И выкупаюсь там же.

В доме матушки Фло имелась неплохо обустроенная купальня с большими ванными и амулетами для подогрева воды – что там какая-то бочка. И переодеться что-нибудь хозяйка ему найдет.

Но прежде, убедившись в отсутствии слежки, Тэйт заглянул на расположенную в квартале от дома доктора портальную станцию – сегодня должен был прийти отчет, а миссис Д. славилась своей пунктуальностью.

Забрал ожидавшее его письмо и, укрывшись в ближайшей подворотне, распечатал конверт. Просмотрел два листочка с цифрами и взялся за приложенную к ним записку.

«Здравствуй, бродяга, – прочел с улыбкой. – Как видишь, твои дела по-прежнему идут в гору, и нет смысла и дальше торчать в горах. Такой вот каламбур. Но отговаривать не буду. Возможно, из этой затеи с рудниками что-то и выйдет. Четкого прогноза у меня все еще нет, и, признаюсь, меня это беспокоит. А в последние дни появилось тревожное предчувствие, которое я тоже не могу объяснить. Знаю только, что это как-то связано с тобой, поэтому, пожалуйста, будь осторожен. В твою упрямую голову иногда приходят светлые идеи, и я в них пока заинтересована. С. Д.».

– Какая трогательная забота, Сибил, – усмехнулся, сжигая письмо в ладони и пуская пепел по ветру.

Ненужная в отсутствие свидетелей бравада, но признаваться в том, что самого беспокоят смутные предчувствия, даже себе не хотелось. Да и не бросать же все сейчас, когда дело вот-вот должно решиться, и, как надеялся Тэйт, в его пользу?

У матушки Фло уже знали, что случилось в горах, и встречали его как героя. Ну почти. Ванну приготовили в считаные минуты. Чистую одежду нашли вплоть до белья. Где? Тэйт не забивал себе голову лишними вопросами.

Выкупался и пошел в зал, где его дожидался горячий ужин, холодное пиво… и Тед Гилмор.

– Хотел с вами поговорить, мистер Тиролл.

– Не поверите, я тоже, – отозвался Тэйт и, предвидя, что разговор может испортить аппетит, тут же, пока этого не произошло, принялся сметать с тарелки жаркое.

– О зарядах, – уточнил управляющий. – Якобы оставленных геодезистами.

– Якобы, угу, – с набитым ртом подтвердил Тэйт.

– Насколько мне известно, никаких взрывных устройств ни в самой горе, ни рядом с ней наши специалисты не закладывали.

– М-да?

– Да.

Даже с учетом очень интересного револьвера в набедренной кобуре Гилмор не вызывал неприязни. Тэйт даже сказал бы, что этот человек чем-то ему симпатичен. Спокойный, уравновешенный. В определенной мере честный.

– Там было около десятка бомб, – проговорил Тэйт, внимательно наблюдая за реакцией управляющего. – Хватило бы, чтобы разнести гору.

Произошедшее нуждалось в объяснении, а рассказывать о божьих дарах он не собирался. Представил все так, будто первый взрыв – следствие произвольной детонации одного из найденных впоследствии зарядов. То, что при этом завалило вход в пещеру на противоположном склоне, управляющего не насторожило: расчистил же этот самый вход взрыв, произведенный за полмили от горы. Дальше следовала практически правдивая история. Тэйт умолчал лишь о том, что обрушение грота – его рук дело, а о том, как отправился на поиски другого выхода и наткнулся на бомбы, рассказал, в подтверждение своих слов выложив на стол снятые со взрывных устройств запалы.

– Номерные. Можно проверить по складской документации.

– Проверю, – хмуро пообещал Гилмор, сгребая запалы в карман. В том, что бомбы попали в грот со складов Роско, он, кажется, и так не сомневался. – Вы ведь не делились своими подозрениями с миссис Данкан?

– Нет, конечно.

– Правильно. В интересах нашего общего дела пусть продолжает считать, что все это – случайность. Вы ведь были убедительны, мистер Тиролл?

– Угу. Сам почти поверил. Но все же нехорошо получается, мистер Гилмор. Говорите, что дело общее, а…

– Я ничего не знаю об этих бомбах, – четко выговорил управляющий. – Но узнаю. Вы должны понимать, что уничтожение храма… таким образом нанесло бы существенный урон репутации Южной железной дороги. Это не в наших интересах.

Если бы Тэйт этого не понимал, не откровенничал бы с Гилмором.

А что до интересов…

– Быстро уже не получится, – сообщил с печальным вздохом. – Госпожа профессор – женщина чувствительная. Ей теперь время нужно, чтобы в себя прийти. День-два… Но если откажется от этой работы и другого эксперта вызовет, еще дольше получится. Новый специалист ведь все по-новому начнет… Так ведь?

Гилмор скрипнул зубами, но вынужден был согласиться. А через минуту в зал вышла, сверкая улыбкой, Рози, и Тэйт доедал свой ужин уже в тишине и одиночестве, к концу трапезы окончательно осознав, что слишком устал, чтобы думать о бомбах, храмах, рудниках и странных предчувствиях.

 

Глава 9

Патрисию разбудила луна.

Большой серебряный диск висел за окном. Словно немигающее светящееся око заглядывало в комнату. Всматривалось внимательно, ища что-то или кого-то. Хотелось спрятаться от всепроникающего взгляда под одеялом или задернуть шторы… Или смотреть в ответ из-под опущенных ресниц. Чуть поворачивая голову, ловить играющие в оконном стекле блики. Впитывать кожей манящее сияние…

Грязной кожей.

Пэт поморщилась, вспомнив, что уснула не искупавшись. Провела рукой по жестким от пыли волосам и улыбнулась внезапной мысли. Подбадриваемая светом ночного наблюдателя, встала с кровати и тихо спустилась по лестнице.

Серебряный диск отражался в темной поверхности водяного зеркала. Патрисия коснулась его рукой – пошла рябь. Зачерпнула пригоршню серебра, пропустила сквозь пальцы… Скинула на землю рубашку и, перебравшись через борт огромной бочки, нырнула в полную луну. Дух захватило от холода и восторга, когда остуженная лунным светом вода обняла ее всю, шелковыми струями-лентами скользя по шее, под мышками, между бедер… вплетаясь в распущенные волосы, разбирая их на пряди… Капельки-бисеринки заблестели на груди…

– Божественно… – Она тихонько рассмеялась, и луна подхватила ее смех, разбила на звенящие осколки и рассыпала над городом.

Рассвет застал Пэт на кухне. Бодрая, веселая, с двумя девчоночьими косичками и в светлом платьице из тех самых своих мятежных шестнадцати, госпожа профессор изучала содержимое шкафов, раздумывая, что приготовить на завтрак. Вот-вот заскрипит лестница, и спустится со второго этажа отец. Или Бекка. Привычка рано вставать – их семейная. У них, должно быть, немало еще подобных общих привычек, но что-то за годы забылось, а о чем-то Пэт и не знала, но она пообещала себе обязательно все вспомнить и узнать.

В дверь постучали. Точнее, забарабанили громко и быстро, но тревоги это не вызвало. К отцу и прежде прибегали ни свет ни заря.

– Ох ты ж… э-э-э… «блинчики»…

Открыв, Пэт посторонилась, пропуская влетевшую в прихожую девицу.

– Я – Рози, – представилась запыхавшаяся девушка. – Док… Доктор Эммет дома? Матушка Фло велела срочно звать…

– Что-то случилось? С Фло?

– Нет. Ни с кем пока. Но если вдруг…

– Что – вдруг? – послышался из-за спины голос отца.

– Джил Пекон прибежала, в слезах вся, – принялась объяснять Рози. – А еще ночью Бобби зашел. Смурной такой. Старик их с Джил застукал, выгнал его… Скандал небось был, знаете же Пекона. А утром – Джил, значит… Сказала, лошадей у них порезали, и Джим на Бобби валит. Говорит, тот назло ему… Джил сказала, он теперь парней собирает, чтобы за Бобби… вот. А Бобби у нас. Хотел сбежать, но матушка не пустила: куда он побежит-то? И Джил теперь еще…

– Кто такая Джил? – спросила Пэт, и половины не понявшая из сбивчивого рассказа.

– Дочка Джима Пекона, – разъяснил отец. – Родилась через год после того, как ты уехала, потому и не знаешь.

Бормоча что-то себе под нос, он пошел в комнаты. Пэт направилась следом.

– Пойдешь? – спросила с тревогой.

– Пойду, конечно. Надо же парня выручать.

– Думаешь, не он… лошадей?..

– Бобби? – с удивлением уточнила увязавшаяся за ними Рози и замотала головой. – Вот если бы сказали, что он самому Пекону глотку перерезал, я еще б задумалась. Но лошадей – точно нет. Бобби в них души не чает. Он больше, чем лошадей, разве что Джил любит. И то не факт.

– Не факт, – подтвердил с усмешкой отец. В комнатке рядом с гостиной открыл большой шкаф и достал ружье и сумку с патронами. – Как чуял, что надо было Тэйта на ночевку оставить. Все-таки три мага – лучше, чем два.

«Какой из Фло маг? Не ждать же, что она Пекона и его головорезов очарует?» – Пэт нахмурилась, но вслух ничего не сказала.

– Так Тэйт у нас, – радостно закивала Рози. – И он, и Тедди… мистер Гилмор… Он хотел парней с дороги позвать, но матушка не велела. Сказала, наше дело, местное, промеж собой решить надо…

– Я тоже местная, – заявила Пэт. – А четыре мага – лучше, чем три.

Ожидала, что отец станет спорить, но тот без слов достал из шкафа толстый ремень с двумя кобурами. Сам вставил в каждую револьвер.

– Помнишь еще, как этим пользоваться?

– Помню.

Оружие – отцовский подарок на тринадцатилетие – наверняка в полном порядке, как и ее одежда в комнате наверху. Как и сама комната… И отчего она столько лет думала, что ее тут не ждут?

Оставалось решить вопрос с Беккой. Та уже не спала, но еще лежала в кровати, когда Пэт зашла в ее комнату и честно сообщила, что они с дедушкой идут «по делам в бордель». Что такое бордель, Бекка знала, как и то, что хорошие девочки, за редким исключением, каковым была в свое время ее мать, в данное заведение не ходят, так что ничего и придумывать не пришлось.

А завтрак малышке пообещала приготовить Рози. Омлет. Или блинчики.

– Шустрее, Пэтси, – поторопил отец. – Что ты там возишься?

Ремень не застегивался. Вот так внезапно выяснилось, что она все-таки поправилась.

– Готова. – Пэт сунула в рот ободранный о пряжку палец. – Идеф, а то фе интефесное пофустим…

– Не волнуйся, без нас не начнут.

Фонси – добропорядочный городок, и жители его свято чтили законы. Законы, установленные первыми поселенцами: любые разборки, грозящие превратиться в перестрелку, обязаны происходить в присутствии целителя.

У мастерской Дикона стоял прислоненный к стене гроб. Отец подошел к нему, чтобы трижды стукнуть по крышке: на удачу, дабы сегодня домовина обошлась без постояльца.

– Оставишь меня без работы, – в шутку попенял выглянувший на стук столяр. – Себе так парочку пациентов подстрелишь небось.

– Костыли делай, в долю возьму, – пообещал доктор Эммет.

Куда они направляются, Дикон не спросил. Слухи в Фонси разносились с ветром, Рози еще бежала по улице, а город уже знал к кому и зачем.

Город все знал, и окна ближайших к заведению матушки Фло домов закрывали плотные ставни, хотя Пэт могла ручаться, что минувшей теплой ночью они были открыты нараспашку.

– Все серьезно, да? – спросила она вышагивающего впереди отца.

– Ты Пекона не помнишь уже? – отозвался тот. – Он за охромевшую кобылу убить готов был, а тут… Скольких извели?

Пэт пожала плечами. Рози не говорила. Но, судя по всему, одной лошадью несчастье не ограничилось.

– И Джил еще, – продолжил отец, остановившись посреди улицы. – Единственная дочка ведь. Поздняя, нежданная. Сэлли Пекон уже за сорок было, когда наконец забеременела. Джим, идиот старый, от радости, видать, совсем с ума сошел. Жену на ферме запер, чтобы никто не прознал, что она дите носит. От дурного глаза берег. Ну и доберегся… Роды родственницам каким-то доверил. За мной послал, когда ясно стало, что скорее Сэлли кровью изойдет, чем ребенок выйдет. Только и тут дождаться не смог, пока я доехал, тетки его выдавили-таки девочку. А Сэлли… – Он удрученно махнул рукой. – Но девчонку выходили. Хорошая девчонка, хоть Джим и кидался из крайности в крайность. То в строгости держал, спуску ей ни в чем не давал, то подарками заваливал и баловал без меры. Но то такое, сама знаешь. Бывает у престарелых одиноких отцов…

– Льюис! – Матушка Фло, широко распахнув дверь, выступила на крыльцо. Выглядела она, как всегда, эффектно: волосы завиты и уложены, глаза аккуратно подведены, губы блестят от помады, лиловый шелк обтягивает пышную грудь. В опущенной руке – револьвер с длинным стволом. Тот самый, трофейный. – Долго ты собираешься торчать у порога? Или решил сам гостей встретить?

– Была мыслишка. – Доктор Эммет поправил шляпу и демонстративно дернул плечом, на котором висело ружье. – Вдруг увидят меня, испугаются и сбегут восвояси?

– Вряд ли, – серьезно сказала Фло. – Их под три десятка набралось. Топот слышишь? Через пять минут будут здесь.

Пэт прислушалась, но ни она, ни ее отец не смогли бы уловить звуков приближающейся кавалькады. Это у блистательной Флоранс особый слух.

– Входите, – велела та. – Напитки сегодня за счет заведения.

Ставни Фло подобно соседям закрыла, и в питейном зале царил полумрак. Не мягкий и интимный, а напряженный, расчерченный полосами пробивающегося сквозь щели солнца. За стойкой, на которой теперь лежал многозарядный карабин, привычно стояла толстуха Лу. Рядом раскачивалась на высоком табурете черноволосая девица. Наряд ее составлял распущенный корсет и кружевные панталоны, словно красотка только-только выпроводила клиента, или тот сам сбежал, прослышав о намечающейся заварушке, и девице не осталось ничего иного, как нацепить ремень с кобурой, из которой торчала массивная рукоять револьвера, и идти вниз. Две ее подружки, чуть более одетые и без оружия, шептались за столиком. За соседним сидел, понурив голову, виновник торжества. Когда Пэт с отцом вошли, Малыш Бобби обернулся на миг и кивнул. Скудного света хватило, чтобы разглядеть расплывающийся под левым глазом свежий синяк. Видимо, Джим Пекон еще не настолько стар, раз смог так приветить ухажера дочери. А если бы Бобби ему ответил, то сейчас собирались бы на поминки у Пеконов, а не тут. Это точно, стоит только взглянуть на лежащие на столе кулачища Малыша. Впрочем, те не выглядели таким уж грозным оружием, когда их ласково поглаживали тоненькие пальчики сидящей напротив растрепанной рыжей девчонки. «Наверное, это и есть Джил», – подумала Пэт, разглядывая милое веснушчатое личико со следами недавних слез. После опять обвела взглядом зал. Увидела Тиролла и Теда Гилмора, говоривших с каким-то незнакомым ей мужчиной, и еще трех девиц за столиком в углу. Негусто защитников у влюбленной парочки и пригревшей их Фло. Даже если наверху еще десяток человек с ружьями, в чем Патрисия очень сомневалась.

– Прекрасно выглядите, мэм, – подошел к ней алхимик. Пэт невольно подергала себя за косичку. – Правда, очень хорошо, – продолжил Тэйт без улыбки. – В местном колорите. Но приходить сюда не стоило. Тут намечаются другие традиционные развлечения.

– Я в курсе, мистер Тиролл. Традиции – это как раз по моей части.

– Гоблинские, – уточнил он. – Я не шучу, Пэт. Верю, что ты отлично управляешься с этими штуками, – кивнул на ее револьверы, – но мы надеемся, что стрелять не придется. Так что лучше тебе вернуться домой, пока не поздно.

– Нет стрельбы – нет опасности, – поймала его на противоречиях Пэт. – Зачем же мне уходить? Тем более… поздно…

Конский топот, который давно уже слышала матушка Фло, сделался различим и для тех, кто не обладал столь тонким слухом, а по мере приближения игнорировать его не получилось бы даже у глухого, потому как пол задрожал и подвески на люстре откликнулись тонким тревожным звоном.

Пэт кинулась к окну и прильнула к широкой щели в ставнях. Тэйт не отставал.

– М-да… – протянул он. – Полиции у вас тут, как я понимаю, нет?

– Нет, – отозвалась Патрисия, пытаясь сосчитать толпящихся перед крыльцом всадников. – Только представитель службы маршала и народная милиция. Где маршал – не знаю. А милиция – вот они.

– Почему не мы?

– Их больше, – вместо Пэт ответил алхимику доктор Эммет.

– Это временно, – усмехнулся Тэйт. Сделал какой-то сложный пасс, и Пэт, уже наученная общением с этим парнем, отпрянула от окна, зажмурилась и зажала уши ладонями.

Должно быть, на нее смотрели как на дуру, потому что ожидаемого взрыва не последовало. Неловко откашлявшись и снова посмотрев на улицу, она поняла, что Тиролл лишь активировал контур, заставивший лошадей отступить подальше от дома. Что ж, теперь приехавших было проще сосчитать и рассмотреть.

– Пекон так разжирел, – заметила Пэт шепотом.

– Давно ты его не видела, – не смолчал Тэйт. – По мне, так он похудел с того дня, как я брал тебе лошадок. А это не твой бывший позади него?

Из-за плеча Джима Пекона и впрямь выглядывала смазливая физиономия Джесси.

– Еще бы ему тут не быть, – фыркнула матушка Фло, наблюдавшая за происходящим на улице через просветы в ставнях соседнего окна. – Пеконы и Кроссы – ближайшие соседи.

– Постойте-ка. Джил, – Тэйт обернулся к подружке Бобби, перебравшейся с момента появления грозного родителя к Малышу на колени, – тебя, случаем, не за этого соседа сватали?

Пэт заинтересованно приподняла бровь. Бобби сердито засопел.

– Не только за этого, – хмуро ответила Джил. – У отца несколько вариантов удачных партий для меня. Точнее, для его фермы.

Да уж, Бобби в пару самой богатой ферме в округе точно не подходил. Патрисии, помнившей Малыша в те годы, когда это прозвище не звучало насмешкой, даже смотреть на парня было жалко, и она снова сосредоточилась на галдящих под окнами всадниках.

– Кто-то должен выйти к гостям, – подала голос полуголая красотка с револьвером.

– Пока не стучали, – отозвалась Фло.

На улице, казалось, только этих слов и ждали: тут же послышались выстрелы. Пэт удержалась от того, чтобы снова зажать уши, но для нее, успевшей отвыкнуть от здешних развлечений, звук был пугающе громким.

– В воздух палят, – прикрыв глаза, проговорил Тиролл.

– Контролируешь щит? – догадалась Патрисия. – Он не?..

– Выдержит, – уверил алхимик. – Но недолго. Десять минут, Флоранс, – предупредил, заметив, что матушка Фло идет к двери.

– Я помню, – кивнула та.

– У вас есть план? – с надеждой поинтересовалась Пэт у Тэйта.

– Да какое там, – поморщился он. – Так, наметки…

Фло вышла на крыльцо, и разговоры в зале стихли. Все приникли к окнам. И девицы, жавшиеся в углу. И покинувшая стойку Лу. И Бобби, причем Джил он по-прежнему держал на руках, и, кажется, она ему совсем не мешала.

– Доброе утро, господа. – В певучем голосе блистательной Флоранс звучала магия. Но хватит ли чар на три десятка угрюмых, если не откровенно злых мужчин? – Я не привыкла принимать гостей в такое время, но для вас готова сделать исключение. Конечно, девочек, чтобы составить компанию каждому, не хватит, но выпивки будет с лихвой.

Кое-кого озвученная перспектива явно вдохновила. Пэт отметила на лицах всадников несколько мечтательных улыбок… И только.

– Кончай зубы нам заговаривать, Фло, – процедил Пекон. – Мы не развлекаться приехали. Ты знаешь, что мне нужно. Вернее, кто. Во-первых, моя дочь. Во-вторых, этот ублюдок Бобби.

– Какой же Бобби ублюдок? – переспросила матушка Фло. Пэт видела только ее спину, но готова была поклясться, что на лице Фло не дрогнул ни один мускул, кроме тех, что отвечали за приподнявшиеся в спокойной улыбке уголки губ. – Я присутствовала на свадьбе его родителей, как и ты, Джим, и родился Малыш спустя почти год после их венчания. Так что не гневи богов, очерняя необдуманным словом память честных людей.

Она подбавила в голос чар, и те определенно действовали: Пекон пристыженно отвел взгляд, как и многие из прибывших с ним.

Жаль, длилось это недолго…

– Родители его и правда были хорошими людьми, – признал Пекон. – Но умерли рано, не успели воспитать сынка. А тетушка его, шалава… – Обрюзгшее лицо старика озарилось недоброй мыслью. – Может, нам ее сюда позвать, а? Со всем выводком?

Пэт бросила взгляд на Бобби, а тот поднял глаза к потолку. Несложно понять, что если не сам он, так Флоранс догадалась, что о его тетке не забудут.

«Значит, нет наверху никаких людей с ружьями, – подумала уныло. – Только перепуганная женщина с детьми».

– Этот гад убил моих лошадей! – выплюнул Пекон с ненавистью. – Четырех молодых жеребцов и шесть кобыл. Притом двоих жеребых! Брюхи им вспорол, жеребят вынул и покромсал!..

Малыш при пересказе приписываемых ему зверств побледнел, закусил губу и крепче прижал к себе Джил, а Пэт попыталась прикинуть, большой ли урон нанесла огромному хозяйству гибель десяти лошадей.

– Бобби не мог этого сделать, – уверенно проговорила Фло. – Сейчас ты зол и расстроен, Джим, но когда успокоишься…

– Хватит! – прервал ее Пекон. – Я знаю, что ты привечаешь всех убогих, Флоранс, но этот убл… гад ответит за то, что сделал! И ты мне не помешаешь. Я не маг, конечно, но помню, что и ты не ахти какая чародейка. Долго защита не простоит. И тогда, если не решим дело миром, я твой бордель по бревнышку раскатаю. Поняла?

– Видимо, мой выход. – Алхимик подмигнул Пэт и через миг уже стоял рядом с Фло. – Доброе утро, мистер Пекон, – поздоровался беспечно, приподняв над головой шляпу. – Тут такое дело… Насчет защиты. Ее ставила не Флоранс, так что продержаться она может дольше, чем вы думаете. – Он взмахнул рукой, разжигая на ладони иллюзорное пламя, а в глазах гостей – огоньки сомнений. – И насчет Бобби. Он не убивал ваших лошадей. Во-первых, у Малыша на них рука не поднялась бы. А во-вторых, он всю ночь был тут.

– Тэйт Тиролл… – протянул старик презрительно. – Я-то считал тебя славным малым. А ты, выходит, такое же брехло, как и эта старая шлюха…

Он перевел тяжелый взгляд на Фло, и та, естественно, не стерпела оскорбления.

– Пусть и шлюха, – бросила отрывисто. – Пусть и старая. Но с брехлом ты погорячился, Джим. Я – честная женщина, – выставила руку с револьвером – вещественным напоминанием о давней истории, принесшей ей славу, но забравшей мужа. – Если я говорю, что Бобби был у меня всю ночь, это значит, что он был у меня всю ночь.

– Это значит, что он пришел к тебе уже после того, как устроил резню на моей ферме! – выкрутился Пекон, не решаясь повторно назвать Фло лгуньей. – Выбрал удобную конюшню, да, Малыш? – обратился к тому, кто, как он знал, сейчас его слушал. – Ближе к дороге, дальше от дома, чтобы легче удрать было. Порешил десятерых для ровного счета и в город помчался.

– Бобби этого не делал! – проорала, не выдержав, Джил.

Физиономия Пекона, и без того угрюмая, совсем помрачнела.

– С тобой дома поговорим! – пообещал он дочери. – По-хорошему, если сама сейчас выйдешь.

– Не выйду!

– Выйдешь. – Пекон оглядел приехавших с ним людей. Те не вмешивались до поры, лишь шептались о чем-то да придерживали пугливо переминающихся лошадей, которые острее седоков ощущали окружавший дом магический барьер. – Сама не выйдешь – силком вытащим!

– Не ори на девочку, Джим, – мягко попросила Флоранс. – Сейчас она здесь со своим парнем, а перегнешь палку – окажется под моей крышей уже сама, и парни будут всякий раз разные. Этого хочешь?

– Ах ты… – Пекон подавился ругательством. – С парнем она там?! С оборванцем, у которого всего добра – одни штаны? Да, Бобби? Вторые были, да весной порвались?

– У тебя правда всего одни штаны? – тихо спросила Пэт Малыша.

Он смутился.

– Одни, – подтвердил, уткнувшись носом в рыжую макушку Джил. – Но они крепкие еще, на другие тратиться не хотел. Я же на участок коплю…

Патрисия переглянулась с отцом.

– Угу, – согласился тот, оценив наряд Бобби, и подошел к двери. – Одни штаны, говоришь, Джим? – прокричал наружу.

– Эммет? – скривился фермер. – И ты здесь?

– Да как же без меня? Вдруг тебя подагра прихватит? Но ты мне все же про штаны ответь. Точно знаешь, что у Бобби они одни?

– А что? – скривился Пекон. – Решил загодя опись его имущества составить? Точно-точно. Заплата его на заднице на ферме примелькалась, и коленки потертые.

– Угу, – кивнул Эммет. – Есть заплата. И коленки потертые вижу. А знаешь, чего не вижу, Джим? Крови. Если Бобби полночи кобыл твоих резал, он с головы до ног в ней быть должен. Ан нет ни пятнышка.

Среди людей Пекона прошел невнятный гул. Не слишком громкий и не слишком удивленный. Наверняка многие из них изначально не верили, что добродушный Малыш способен на убийство животных.

– Давай начистоту, Джим. – Пэт сдавленно охнула, когда отец вышел на крыльцо, но остановить его она не успела бы, и тот продолжал, уже стоя между Фло и Тэйтом: – Не знаю, кто порезал твоих лошадей, но мы оба понимаем, что Бобби тут ни при чем. Может, совпало так. Может, кто специально воспользовался вашей размолвкой. Но повесить это на парня все ж таки не выйдет. Самосуд чинить тебе не дадут, а дождешься следователя, тот официально подтвердит, что Малыш невиновен. Только ты ведь и не думал дожидаться, да? А после на кого расправу списал бы? На этих горячих ребят?

«Горячие ребята», собравшиеся вокруг Пекона, принялись встревоженно переглядываться.

– Думайте, – сказал им доктор. – Охота вам в семейные дрязги Джима влезать? Или пусть он сам со своей дочкой разберется? Большинству-то из вас ни холодно ни жарко от того, как оно в итоге решится. А вот к Фло не сегодня, так завтра заглянуть захочется. Или заболит у кого чего… Идем, Флоранс. – Он приобнял матушку Фло, разворачивая ее к двери. – Пусть ребята покумекают, а мы стаканчик-другой пропустим…

Патрисия слушала и смотрела затаив дыхание и, лишь когда отец с Фло и Тэйтом вернулись в зал, смогла перевести дух.

С улицы доносился невнятный гомон, а спустя минуту, в течение которой Пекон не нашел доводов в свою пользу, компания поддерживающих его поредела.

– Осталось всего семнадцать, – шепотом подсчитала Пэт.

– Я же говорил, что скоро их будет меньше? – подмигнул, подойдя, алхимик.

– Это и есть ваш план? Заболтать их?

– Решить дело миром, – поправил Тэйт. – Или ты надеялась пострелять?

Пэт не ответила. Обернулась на отца, который помогал тяжело дышавшей Флоранс присесть за стол, а после взялся колдовать вокруг нее. Матушка Фло растратила немало сил, но не впустую. Слова доктора Эммета не прозвучали бы так убедительно, не задействуй она чары, прежде расточаемые в основном на то, чтобы заставить клиентов оставить все содержимое карманов в ее заведении.

– Со стрельбой быстрее было бы, – потянулся алхимик. – Накрыл бы их куполом, чтобы не ушли, и положили бы по одному. Или всех разом…

Пэт тяжело сглотнула, увидев в его руке взрывной шарик, но в сторону чудом не шарахнулась. А вот Бобби и его подружка не на шутку испугались.

– Но нам это не нужно, – успокоил их Тэйт, спрятав шарик в карман. – Вам же тут еще жить, да? И лучше, чтобы в мире и согласии.

– Так вы ради мира и согласия оружием обвешались? – Пэт кивнула на девицу, у которой поверх панталон болталась кобура.

– Хлоя просто решила покрасоваться, – доверительно сообщил Тиролл. – Ей бы еще хлыст… мм…

Красотка ответила такой улыбкой, что и сомневаться не приходилось: в других обстоятельствах был бы ему и хлыст, и кляп, и наручники… Чем там еще балуются всякие извращенцы?

Пэт, не удержавшись, фыркнула.

– А дальше что? – спросила, переводя взгляд с алхимика на Фло и обратно.

Но ответил ей неожиданно тот самый незнакомец, которого она, придя, застала переговаривавшимся с Тэйтом и Гилмором.

– Лучшим решением будет поженить молодых людей, – сказал он. – Во избежание дальнейших разногласий в семействе. Они согласны. Осталось добиться разрешения родителя, так как невесте, к сожалению, не исполнилось еще двадцати лет.

– Э-э-э?.. – озадачилась Пэт.

– Я – жрец местного храма, – представился мужчина. – Просто сейчас в мирском облачении, но это недолго исправить, когда придем к соглашению. Тогда и за нотариусом пошлем.

– Хороший план, – согласился доктор Эммет. – Только согласие из Джима как выбить?

Судя по поскучневшим лицам, до этого пункта обсуждение еще не дошло.

– Магией, – откликнулся после недолгих раздумий Тэйт. – Не ментальной, не волнуйтесь. Во-первых, это запрещено. Во-вторых, менталистов должного уровня у нас все равно нет. – Он посмотрел на Фло, все еще бледную и уставшую. – Но существует другая магия, перед силой которой мало кому удается устоять… Хлоя, радость моя, тащи бумагу и чернила!

Получив требуемое, он, никого не подпустив к столу, быстро написал несколько слов, перечеркнул, написал, перечеркнул снова… В конце поставил размашистую подпись, сложил листок вчетверо и сунул Бобби.

– Положи в карман. Можешь помять немного.

Малыш ничего не понял, как, впрочем, и остальные, но указания выполнил.

– Их уже четырнадцать, – подсчитала, вернувшись к окну, Пэт. – Надо же, даже Джес смылся…

В юности Джесси Кросс не упускал возможности поучаствовать в любой заварушке, не важно на чьей стороне, лишь бы это сулило какую-нибудь выгоду, и Пэт была уверена, что с годами это в нем не изменилось. Тем больше она удивилась, когда Джесси вдруг резво сорвался с места.

Но он вернулся. Возвестил об этом стук копыт его коня и раздавшийся за окном тонкий взвизг. Снова прильнув к ставням, Пэт увидела довольную ухмылку Кросса и болтающиеся в воздухе ноги переброшенной через его седло девушки.

– Рози, – поглядев за окно, узнал отец. – Я же велел ей сидеть у нас!

– Ей же сказали остаться у вас! – одновременно с ним выпалил Тэйт.

Хотел еще что-то добавить, но вынужден был броситься наперерез кинувшемуся к дверям Гилмору. Управляющий был великаном, но алхимик, не применяя магии, умудрился одним ударом сбить его с ног, придавил коленом грудь и прижал к полу руку с револьвером.

– Спокойно, мистер Гилмор, – прошипел сквозь зубы. – Спокойно. Мы все решим мирно, помните?

Именно в этот миг Рози закричала, и у Пэт волоски встопорщились на руках: так кричат не от страха – только от боли.

Когда крик перешел в тихие всхлипы, их перекрыл голос Джесси:

– Эй, Фло! У меня тут одна из твоих цыпочек. Меняем девчонку на девчонку?

– Тише, так вы ей не поможете. – Тэйт чуть ослабил хватку и, убедившись, что Гилмор не кинется тут же на улицу, позволил ему встать.

– Джил выйдет, а твоя красотка войдет, – озвучил условия обмена Кросс. – Может, войдет уже не красоткой… Смотря как долго думать будете.

– Подонок, – глухо прошептала Пэт. Что ей стоило ударить его тогда посильнее? Сейчас меньше проблем было бы.

– И Бобби пусть выходит, – продолжал горланить Кросс. – Не дело мужику за юбками прятаться.

Перехватить скинувшего с себя Джил и шагнувшего к выходу Малыша Тэйт уже не успел бы, но в грудь Бобби внезапно уперлось ружье доктора Эммета.

– Не торопись, парень, – прошептал тот. – Ты кого с собой привел, Джим? – прокричал, не выходя наружу. – Не того ли живодера, что лошадок твоих порезал? С него станется.

Снова приникнув к ставням, Пэт увидела, как скривилось лицо Пекона: сам, похоже, не в восторге от выходки Джесси. Но выгоды не упустит.

– Не преувеличивай, Лью! – прокричал он в ответ. – Джес хороший парень. Просто немного не в себе после того, как твоя Пэтси от него сбежала.

– Ага, – подтвердил Кросс. – С тех пор не люблю шлюх.

Он потянул Рози за волосы, и девушка взвизгнула.

– От хороших парней девчонки не сбегают, – переглянувшись с Пэт, ответил Эммет Пекону. – Они, наоборот, за ними бегут. Моя дочка за Дэвидом убежала, твоя – за Бобби. Я тоже не рад был, но понял ведь. И ты…

– Пойму, да? – осклабился хозяин конской фермы. – Не припомнишь, сколько у твоего зятька в банке лежало? Немало, думаю. Еще бы ты не понял! А я единственную дочь голодранцу должен отдать?

Тэйт Тиролл шумно выдохнул и ободряюще улыбнулся обернувшейся к нему Пэт.

– Снова мой выход.

Что он задумал?

Ответ на этот вопрос откладывался.

Сначала по коже прошел холодок, а после в воздухе запахло… нет, не грозой – свежими зелеными яблоками…

И хлынула тьма.

Бурный поток, для кого-то похожий на порыв ветра, которым в секунду выдернуло из рук Джесси Кросса плачущую девушку. Отбросило на крыльцо. Выбило его самого из седла. Сорвало шляпы с голов Пекона и его приспешников. Выдрало оружие у тех, кто успел его поднять.

«Хватит! – мысленно взмолилась Пэт, до крови прикусив губу. – Пожалуйста, хватит»…

Ее не слышали.

Выйти на крыльцо?

Отец уже выбежал туда. Следом – Гилмор.

Втащили в дом Рози. Лицо в слезах, волосы растрепаны. Сбоку на юбке поверх мелких голубеньких цветочков расцветает алая роза…

Ураган не унимался.

Нужно было остановить его, пока не поздно. Пока никто всерьез не пострадал. Из людей. С лошадьми точно ничего не случится. Их она любит так же сильно, как Малыш Бобби, с ошалевшим непонимающим взглядом замерший в проходе…

– Бекка? – одними губами спросил Тэйт, выросший вдруг между Пэт и распахнутой магическим ветром дверью.

Не было времени объяснять, насколько все серьезно и чем чревата такая «помощь». Специальные комиссии, закрытые клиники, сдерживающие амулеты и химические блокаторы – многолетние страхи превратятся в реальность, если вдруг…

– Она знает язык гоблинов?

Пэт кивнула.

Тэйт толкнул ее в руки подоспевшему отцу и, пока она пыталась освободиться из родительских объятий, вышел наружу.

Кажется, выставил щит. Надеется, это поможет? Зря.

В других обстоятельствах Патрисия задрала бы нос от гордости… Совсем в других… Если бы ее дочери было лет на десять больше и в кармане у нее лежал диплом и неограниченная лицензия…

– Ты не говорила. – В приглушенном голосе отца слышалось понимание и сочувствие.

– Не говорила, – вздохнула она в ответ и тут же умолкла, прислушиваясь к зазвучавшей с крыльца гортанной речи.

Оказывается, не только дорогу спросить может.

Маленькая шаманка… благодарность за помощь… успокой бурю… вернись в дом и…

– Угу, – криво усмехнулась Пэт в ответ на недоумевающий взгляд отца, как и она, переводившего про себя слова алхимика. – Он велел ей запереться на большого кота.

Все-таки переоценила она языковые способности мистера Тиролла.

Но главное – Бекка услышала и поняла. И поверила ему, что странно. Впрочем, этот славный парень с первого дня втерся к ней в доверие, хоть ничего для этого не предпринимал.

Маленькая шаманка успокоила бурю. А что до кота – то оговорка лишь кстати. Если кто-то из тех, на улице, понимает наречие гоблинов, он подумает, что заезжий маг нес околесицу, дабы нагнать еще больше страху. А не понимают – примут его рычащую речь за часть творимой волшбы. Конечно же им, Тэйтом, творимой.

«Спасибо», – безмолвно прошептала Пэт.

– Что ты творишь, Тиролл? – прокряхтел на улице Пекон.

– Показал вам, что на любую силу найдется еще большая.

Дверь оставалась открытой, и, не выходя наружу, Пэт встала позади Тэйта. После устроенного Беккой он, безоружный и спокойный, все равно внушал столпившимся перед ним людям такой страх, что они даже сбежать боялись.

Пэт оценила урон. Хвала богам, ничего непоправимого. Несколько расквашенных физиономий. Может быть, парочка сломанных ребер. Вряд ли пострадавшие заявят о произволе магов.

– Теперь продолжим, – проговорил алхимик ледяным тоном, словно привык раздавать приказы. – Вы говорили, что вас не устраивает материальное положение будущего зятя, мистер Пекон?

Любопытно, у кого он скопировал эту властную манеру? Так спросил, словно статус «будущий зять» за Бобби утвержден официально. Пэт в очередной раз убедилась, что вчера Шутник сделал свой выбор не случайно: талантливые лицедеи издревле находились под покровительством Эллои.

Впрочем, Патрисия думала об этом постольку-поскольку. Волновал сейчас не Тиролл, не Бобби. Даже не Рози, которую отец уже осматривал прямо на полу. Джесси, сволочь, проткнул девчонке бедро ножом, но это не страшно – доктор Эммет знает свое дело. А Бекка сейчас одна. И большого кота у нее нет…

– Если бы ваш подручный не отвлек нас, решив поиздеваться над ни в чем не повинной девушкой, – продолжал Тэйт, – вы бы уже знали, что Бобби не настолько беден. Он не один год копил на участок. И скопил бы побольше, если бы кое-кто оплачивал его труд, как он того заслуживал. Вы же сами нахваливали мне его, мистер Пекон. Говорили, что таких работников еще поискать. Считаете, хозяином он будет хуже? Или управляющим на первых порах?

Пекон хмурился, но молчал. Ждал продолжения рассказа о неведомых ему богатствах Малыша. Тэйт это понял.

– Вам сразу сказали, что Бобби был всю ночь у Фло. Могу подтвердить это, потому что всю ночь играл с ним в карты. – Алхимик незаметно вернулся к привычной для него манере говорить. – И проиграл, к моему большому сожалению. Глупо вышло, перебрал после вчерашнего… Вы же слышали, что было вчера в горах? Бобби – добрый малый, хотел поутру вернуть мне расписку, и я, честно сказать, отказываться не собирался… Но после того, что вы тут устроили, подумал, что ему эти деньги нужнее. Для меня они все равно случайные. Наследство в прошлом месяце получил от тетки, о которой знать не знал…

Ложь звучала настолько неправдоподобно, что только последний дурак в нее поверил бы. Джим Пекон не был дураком. Но он услышал волшебные слова «наследство» и «расписка» и, судя по изменившемуся выражению лица, решил поверить в подобную превратность судьбы.

– И много мой зятек выиграл?

– Ну… – Тэйт почесал макушку. – Бобби, сколько там?

Малыша никто уже не останавливал, и он вышел на крыльцо.

– Бумажка у тебя в кармане, – подсказал алхимик.

Здоровяк вытащил листок, развернул… Да уж, некоторые сцены лучше репетировать заранее.

Сколько же там? Пэт вспомнила, как писалась эта расписка: цифры черкались, менялись наверняка на большие, и в итоге получилось…

– Тысяча, – хрипло проговорил Бобби.

Пекон, ожидавший услышать сумму как минимум вдвое меньше, закашлялся.

На Пэт она такого эффекта не произвела. Немало, да, хватит на небольшой участок с домом и покупку какой-никакой скотины, но… плаксивый шепот Рози отвлекал от вычислений.

– Я хотела из-за угла только посмотреть… А Джес увидел, наверное… Ваша девочка в доме осталась, вы не волнуйтесь. Она и не умывалась еще…

Сидит там одна, даже неумытая…

– Хочешь сказать, отдашь эти деньги Бобби? – недоверчиво уточнил Пекон. – Вот прям сейчас просто возьмешь и отдашь?

– Деньги в банке, – ответил Тэйт. – Отдать прямо сейчас не могу. Отдать просто – не хочу. Посему решение такое. Я с парочкой ваших людей иду на портальную станцию. Порталом отправляю запрос в Королевский банк на подтверждение наличия на счете нужной суммы, это будет быстрее, чем запрашивать через отделение в Фонси, и сразу же заказываю чек, уже подтвержденный печатью банка. Нет, пусть разобьют на пять чеков. Чеки будут именные, а не на предъявителя, так что никто, кроме Бобби, денег по нему не получит. Даже его вдова. Возможность наследования и получения выплат по доверенности я исключу… на всякий случай…

«А он в этом разбирается», – с удивлением подумала Пэт.

– Я пойду с вами! – Она выскочила на крыльцо.

К демонам деньги, Пекона, Бобби и Джил! Просто портальная станция совсем рядом с домом, а там – Бекка, неумытая и без кота.

– Замечательно, – улыбнулся Тэйт.

«Успокойся», – сказали его глаза.

– Итак, со стороны жениха пойдем я и миссис Данкан. Со стороны отца невесты?..

Пошел незнакомый Патрисии мужчина и Джесси Кросс. Последнего предложил сам Тиролл, и Пэт поначалу не поняла зачем. Потом догадалась: чтобы не оставлять уже отличившегося ублюдка без присмотра.

А до станции, точнее, до дома не так далеко. Можно потерпеть сальные шуточки Кросса.

– Так это твой новый хахаль, да, Пэтси? По малолетству на взрослых дяденек тянуло, а как четвертый десяток разменяла, по мальчикам пошла?

Она скрипела зубами и молчала.

– Зря ты это, Пэт. Знаю, у других баб такое бывает, но ты-то и лицом, и фигуркой недалеко от той малолетки ушла. Зачем тебе рядом сопляк? Может, снова за больших дяденек примешься? Сама сказала, я с нашей последней встречи повзрослел. Как раз такой стал, как тебе нравились, да?

Скрипела и молчала.

– Так что? Может, махнем ко мне на конюшни? Сено недавно собрали, душистое. С дружком тебя познакомлю…

Та бутылка ничему его не научила. Джесси с самодовольной улыбкой поправил в штанах «дружка» и так поглядел на Пэт, что она решила: знакомству быть.

Развернулась, чуть присела, и кулак совершенно не случайно оказался на уровне обтянутой кожаными штанами промежности Кросса. Будем знакомы!

И совсем не за его длинный язык и грязный рот, а за то, что разозлил своим ублюдочным поступком ее девочку. Поставил под угрозу самое дорогое, что у нее есть!

Пэт ударила бы еще раз. Коленом в нос – так удобно Джес согнулся пополам. Но Тэйт не позволил. Притянул к себе за талию. Прижал спиной к своей груди. Руки алхимика быстро скользнули по животу Пэт, потом – по бедрам: вниз, разглаживая складки на платье, и вверх – выхватывая оба висевших у нее на поясе револьвера.

Один Тэйт направил в голову медленно разгибающегося Кросса, второй – на его приятеля, едва успевшего дотронуться до своей кобуры.

– Спокойно, господа, спокойно. Уверен, дырка во лбу – последнее, что вы хотели бы получить от этого дня. – Сухие губы коснулись виска Пэт и еле слышно прошептали: – Я с ними управлюсь. Беги к ней.

Она отступила от него на шаг. Обернулась: уверен?

Короткий кивок: уверен, иди.

И затем захлебывающемуся злобой Джесси:

– Не дергайтесь, мистер. А то ваш дружок познакомится еще и с моим сапогом.

 

Глава 10

Бекка с ногами сидела на кухонном табурете, уткнувшись носом в голые коленки. Такая маленькая, хрупкая. Такая сильная и опасная – в первую очередь для себя самой.

Пэт не бросилась к ней, подошла спокойно. Обняла, прижав белокурую голову к своему животу, погладила по волосам.

– Ты – умница, – сказала искренне. – Очень нам всем помогла. Но будь осторожна, хорошо?

Это обсуждалось не раз, а Бекка – не тот ребенок, которому нужно непрерывно втолковывать одно и то же. В чем-то она совсем уже не ребенок. Огромный осколок ее детства остался рядом с мертвым отцом в развалинах взорванного здания. Тогда же проснулся дар, такой же огромный, стремительный, слишком сильный для девятилетней девочки. Темный.

Патрисия не опасалась, что дочь станет использовать силу кому-то во вред. Тьма и зло давно перестали считаться тождественными понятиями. Боялась Пэт лишь за саму Бекку. Что однажды та не справится, не сумеет вовремя остановиться и сгорит в огне собственной магии. Или, опять же, не сумеет остановиться, и кто-то пострадает от ее действий. О том, что ждет дочь в таком случае, ее предупреждали. Законы не ведают сострадания и не делают исключений в отношении магов, потерявших контроль.

Это они тоже обсуждали.

– Ты же знаешь, как я люблю тебя, солнышко? – Наклонившись, Пэт поцеловала дочь в лоб. – Не рискуй понапрасну.

Бекка вскинула на нее вопросительный взгляд, и пришлось согласиться:

– Да, сегодня это было не напрасно. Ты все сделала правильно. Я же сказала, ты нас очень выручила. Но все же не рискуй… И беги умываться и одеваться, я приготовлю завтрак.

Бекка с тревогой посмотрела в сторону входной двери.

– Там уже все хорошо, милая. Дедушка придет и расскажет в подробностях.

Отправив дочь наверх, Пэт вымыла руки и взялась за готовку. Пусть снова будет омлет. Пальцы дрожат – самое то, чтобы яйца взбивать…

Пэт громко всхлипнула и тут же прикусила губу. Набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Все ведь обошлось? Значит, нужно успокоиться.

Что бы ни случилось, Бекку нельзя ругать, нельзя в приказном порядке заставлять ее не использовать силу. Нельзя давить на нее, жертвуя ее душевным равновесием в пользу собственного спокойствия. Это не рекомендации специалистов – Пэт сама для себя так решила. А Бекка не заслуживала упреков, ведь, если разобраться, она действительно все и всегда делала правильно.

Но лучше не оставлять ее без присмотра. Патрисия потому и брала дочь во все экспедиции. А сегодня…

«Сегодня все решилось наилучшим образом», – сказала себе Пэт, заканчивая короткий приступ самоедства. Да, она могла остаться с дочерью, но потом наверняка не выдержала бы, переживая за отца и Фло, и могло статься, что уже не Рози, а она, Пэт, смотрела бы из-за угла, а после угодила бы в лапы Джесси Кросса и тогда раной в ноге уже не отделалась бы. И Бекка с обидчиками матери обошлась бы куда жестче…

В общем, могло быть хуже.

К приходу отца Патрисия полностью успокоилась, Бекка умылась и оделась, омлет был готов и даже частично съеден.

– Как там? – Пэт неопределенно кивнула на дверь.

– Решится, – отмахнулся доктор Эммет. Поставил в угол ружье и присел к столу. – Уже, считай, решилось. Джим, конечно, тот еще… – Он покосился на внучку и сдержал ругательство. – Но Джил у него одна дочка, зла он ей не желает, позора – тоже. А Бобби, как ни крути, вариант все ж неплохой. Особенно теперь, когда не с пустыми карманами.

– Да уж, – хмуро согласилась Пэт. – Перед магией денег мало кто устоит.

Тиролл предвидел такой поворот и рассчитал лучший выход из ситуации. Ловкач. И эта ловкость раз за разом настораживала все сильнее.

– Что с Рози? – спросила Пэт.

– Ничего страшного. Пару деньков похромает, на третий бегать будет. Но Джес-то… хм…

Бекка поглядела на деда, поняла, что ее присутствие мешает ему связно выражать мысли, и, быстро доев остававшийся в тарелке омлет, вышла из-за стола.

– Побудь у себя, – попросила ее Патрисия. – Я сейчас поднимусь, и почитаем что-нибудь, да?

После случившегося не хотелось оставлять дочь одну.

– Нотариуса вызвали уже, – продолжил рассказывать отец. – Сейчас брачный договор составят. А саму свадьбу осенью уже отгуляют, чтобы как у людей. Нормально все будет, думаю. Джим остынет, сам поймет, что не дело было такую бучу устраивать… Только с лошадьми этими, как назло, так сложилось. Ума не приложу, кто бы мог и зачем?

– Договор составили? – переспросила Пэт. О лошадях она не думала. – Я… Я ведь тоже была несовершеннолетней, когда уехала. Ты мог бы меня вернуть, если бы хотел. И наш с Дэвидом брак аннулировали бы, если бы ты заявил…

– Надо было? – буркнул доктор Эммет. – Все равно ведь по-твоему вышло бы, не так, так этак. Ты ж упрямая… вся в мать…

Сравнение стало для Пэт откровением. Она всегда считала, что эту черту характера унаследовала от отца.

– В мать, – подтвердил тот, поглядев на нее с печальной улыбкой. – Я и смотреть на нее боялся, такая она была тоненькая, будто хрустальная. Прикоснешься – сломаешь… Не только оттого, что здоровьем слабая была. Вообще… А я старше в два раза, совсем ребенком ее помнил. Мысли, если какие и были, гнал к демонам. Ну придет она, в доме приберет, еды приготовит… А однажды явилась с вещами. Сколько их у нее было-то? Всего ничего. Вон там, в уголке, узел бросила и говорит: «Хочешь – женись, не хочешь – так у тебя жить буду»…

– И все? – тихо спросила Пэт. – Просто осталась?

– Да нет, ясно дело, – усмехнулся отец. – Сначала я ее вместе с вещами на крыльцо вынес. Потом… много чего было… Но осталась, да. Так что, когда ты… Не сделал бы я ничего. И Дэвид, раз ты так решила, от тебя не отвертелся бы…

– Он не жалел.

– Знаю.

– Откуда? – прошептала она чуть слышно.

– Я же не жалел, – не глядя на нее, ответил отец. Встряхнулся, посмотрел на пустой стол и стукнул по нему ладонью, как это принято в заведении Фло. – Кормить будешь или как?

Пэт закивала. Выложила на большую тарелку остатки омлета, поджарила бекон, нарезала сыр. Безумное утро вполне могло бы стать добрым…

Если бы не целый ворох сомнений и смутных подозрений.

Источник этих не самых приятных чувств пожаловал, когда Пэт, как и обещала, читала с Беккой в ее комнате. Поднялся по лестнице, постучал в приоткрытую дверь и тут же просунул в проем любопытную физиономию. Подмигнул Бекке и улыбнулся Патрисии.

– Док сказал, вы здесь…

– Я на минутку, милая, – извинилась Пэт перед дочерью. – Только скажу мистеру Тироллу несколько слов.

Она вручила Бекке книгу и вышла к алхимику в коридор.

– Да я вообще-то только это… отдать… – Он выудил из карманов ее револьверы. – Патроны на месте.

– Стрелять не пришлось, вижу.

Пэт потянулась, но не за оружием. Коснулась покрасневших сбитых костяшек на правой руке Тэйта. Не удержавшись, чуть сильнее, чем стоило бы, надавила пальцами на припухшие ссадины.

Тиролл поморщился.

– Не пришлось, – подтвердил с усмешкой. – Так поговорили.

– С кем же?

– Да есть тут один. Джесси, кажется.

– Как интересно, – промурлыкала Пэт, прежде чем открыть дверь в свою комнату и втолкнуть в нее замешкавшегося алхимика. Один из отданных им револьверов положила на стол, второй сунула в карман. – Не удержался, значит, от разговора… славный парень Тэйт…

Подступив вплотную и приподнявшись на цыпочках, погладила его по шершавой от проклюнувшейся щетины щеке. Подняла голову, всматриваясь в лицо.

– Славный, – он перехватил ее ладонь, – но не железный. Не нужно испытывать мое терпение… мэм…

Она фыркнула: размечтался, мальчик.

– Ищу следы твоего общения с Кроссом, – пояснила, скривившись. – Судя по твоим кулакам, Джес уже не такой красавчик, каким приехал к Фло. А на тебе ни царапинки.

– Я верткий, – усмехнулся он самодовольно.

– Я заметила. И мне это не нравится.

– Хотела увидеть меня с расквашенной мордой?

– Хотела бы знать правду.

– О чем? – Алхимик нахмурился, изображая непонимание.

– О тебе.

– В каком смы…

– В прямом, – сердито оборвала Пэт. – И предупреждаю, Тэйт. Я тоже не железная. И больше всего не люблю, когда меня пытаются водить за нос. Поэтому выкладывай. Кто ты такой? Что делаешь в Фонси? Можешь еще рассказать про тетку, которая оставила тебе, видимо, миллионы, судя по тому, как ты разбрасываешься деньгами. Я хочу знать все. Ясно?

– Ясно, – ответил он спокойно. – А если я не хочу ничего рассказывать?

Пэт задумчиво извлекла из кармана револьвер и откинула барабан, проверяя, действительно ли патроны на месте.

– Для начала… – проговорила медленно, – прострелю тебе колено. Дальше видно будет.

Алхимик негромко рассмеялся:

– Ты знаешь, что ты чокнутая?

– Угу, мне говорили. Так стрелять? Отец внизу, пулю вытащит, повязку наложит.

Тэйт покачал головой:

– Не будем дергать дока. И револьвер положи, пожалуйста. Дипломатия – не твой конек.

– Уж извини, – хмыкнула Пэт. Но оружие отложила. Правда, недалеко.

Села на застеленную кровать, и алхимик недолго думая уселся рядом.

– Можешь не верить, но я и так собирался тебе рассказать. Позже.

– Рассказывай сейчас, – потребовала она. – А верить или нет, я сама решу.

– Это долгая история.

– Только не нужно снова про друга, у которого есть подруга…

– Вообще-то так оно и есть, – вздохнул парень. – Но в этот раз это другая подруга.

– И друг другой, да?

– Нет, друг тот же самый.

– Ты издеваешься? – начала злиться Пэт. – Выкладывай все, и немедленно. Кто ты такой, для начала.

– Ты знаешь, – улыбнулся он. – Тэйт Тиролл, дипломированный алхимик, специалист по взрывному оборудованию.

– И?..

– Помнишь взрывное устройство, что я показывал тебе в пещере? Ты спросила, разбираюсь ли я в этом, а я ответил, что это – моя работа. Но не в смысле, что я работаю с бомбами, а в том смысле, что те бомбы – моя работа. Я – создатель прототипа и владелец патента. И эти игрушки – не единственные. Горное оборудование, охранные механизмы… у меня разносторонние интересы.

– Дирижабли и наливные ручки? – вспомнила Пэт.

– Концерн «Девон», да. Я работаю на них еще с академии. Друг свел со своей подругой… Без шуток. Его подруга – Сибил Девон, невестка владельца. Но старик почти отошел от дел, а Ян – его сын и муж Сибил – практикующий некромант, производство и торговля его не особо интересуют. Так что у штурвала там Сибил. Она – прорицательница, составляет довольно точные финансовые прогнозы и, видимо, увидела во мне какие-то перспективы… Ну и вообще, я же славный парень, да?

– Угу. Славный парень со славным банковским счетом. А как жалобно рассказывал про бедняцкое детство и дырявые ботинки! Давайте, тетенька профессор, я вам с пещеркой помогу, мне бы денежку заработать.

– Полегче, тетенька. – Взгляд алхимика потяжелел. – Про детство я не врал. Ни про ботинки, ни про фабричный район, ни про младших братьев и сестер. Не всем везет родиться во дворце, но это не значит, что нужно всю жизнь провести на задворках. Тебе ли не понимать, миссис В-Найтлопе-у-нас-своя-конюшня? Ты сбежала из своего Фонси, я – из своего. И да, если тебя это так интересует, счет в банке у меня сейчас вполне славный.

– А точнее?

– Нужно еще точнее? – Он усмехнулся, возвращаясь к своей обычной манере. – Смотри, я ведь могу решить, что у тебя в отношении меня серьезные намерения.

– Колено, – напомнила Пэт, сделав вид, что тянется к револьверу.

– Около ста тысяч.

– М-да? Как-то негусто. Я думала, не меньше полмиллиона.

– Не меньше полмиллиона вложено в производство и ценные бумаги, а на счете столько, сколько может понадобиться для оплаты текущих расходов.

– Угу, вдруг приспичит прикупить островок в Южном море.

– Горно-обогатительный завод.

– Что?

– Горно-обогатительный завод, – серьезно повторил Тиролл. – И не в Южном море, в Рассельских горах. Где-то сто миль от Фонси. Вернее, завода пока нет, только рудники, но остальное – дело времени. Выработка перспективная… Ты же хотела знать все?

Пэт кивнула, хотя пока совершенно ничего не поняла.

– Значит, ты из-за этих рудников здесь?

– Не совсем, – покачал головой алхимик. – Я сказал, что работаю на «Девон» со времен учебы? Это чуть больше четырех лет. А заработал я за эти годы довольно много. Знаешь почему? Потому что мое оборудование – лучшее. А знаешь, почему оно лучшее?

– Потому что ты так говоришь, – предположила она, – а скромность не входит в число твоих достоинств.

– Потому что я точно знаю, что нужно заказчику, – уверенно заявил Тэйт. – Миссис Д… Сибил не слишком одобряет мои методы, но я ведь не провидец в отличие от нее. Поэтому я работаю непосредственно на тех предприятиях, где используют мои устройства. Заключаю срочный контракт, как инженер или простой рабочий, и пару месяцев смотрю, что и как. Дорабатываю конструкцию или формулы действующего вещества, будь то взрывчатка или краска. Тут же испытываю. С тестами в лаборатории это не сравнить, к тому же так я экономлю на персонале, страховке, аренде помещений… Понимаешь?

– Это законно? – прищурилась Пэт. – Что-то мне подсказывает, что не совсем.

– Это эффективно. А законы… Скажем так, я достаточно хорошо их знаю, чтобы не нарушать.

– Выходит, на дорогу ты нанялся, чтобы посмотреть, как тут работают твои бомбы? А что рудники?

– О них узнал позже. Выработка принадлежит короне, нынешний арендатор не слишком доволен прибылью и отказался от дальнейших разработок. Других желающих на его место не нашлось, поэтому, чтобы совсем не прогореть, наверху приняли решение о передаче рудников в частную собственность. Цена в связи с неудобным расположением и удаленностью от центров сбыта небольшая, и я подумал: почему бы и нет? Запросил экспертный анализ. Месторождение богатое, свыше шестидесяти пяти процентов железа в руде. А запасы ее таковы, что можно строить долгосрочные планы. Покупатели тоже найдутся. Металлургические предприятия, принадлежащие «Девон», постоянно расширяются и требуют дополнительных источников сырья. Но, если дела пойдут хорошо, я могу уйти от «Девон». Организую замкнутый комплекс. Добыча, обработка, сталеплавильный завод, производство металлоконструкций и оборудования… Улавливаешь мысль? А могу остаться в «Девон», но только на правах партнера. Младшего на первых порах. Я уже выкупил полпроцента их акций, осталось…

Пэт слушала, сжав зубы. В противном случае рот мог непроизвольно открыться от удивления. Вот вам и славный парень. Простак, весельчак. Свой в доску, как говорят в Фонси. Щенок приблудный – как охарактеризовала его при первой встрече сама Патрисия. Зубастенький оказался щеночек.

– Заявку на торги я подал. Желающих не слишком много, и больше меня никто не предложил… Не спрашивай, откуда мне это известно. Но можно считать, что рудники уже мои. Правда, официальное решение огласят на следующей неделе. А после этого мне нужно будет уладить еще одно дельце.

– Какое?

– Транспорт. Я же сказал, сейчас рудники никого не интересуют, потому что нет нормального способа вывозить руду. Подводы – прошлый век. Порталы – слишком дорого и экономически не выгодно. Мне нужна железная дорога, Пэт. Именно поэтому я до сих пор в Фонси. Именно поэтому я очень обрадовался найденному храму и сделал все, чтобы его не уничтожили и остановили работы. Именно поэтому я буду просто счастлив, если Роско придется изменить маршрут. На тот, который подходит мне, естественно.

– Сукин сын! – выдохнула Пэт почти с восхищением.

Алхимик поморщился:

– В первые дни вы были сдержаннее в словах, госпожа профессор. Рассель дурно на вас влияет.

– Можно вывезти девчонку из деревни, но не деревню из девчонки, угу… – Патрисия дотянулась-таки до револьвера и задумчиво почесала мушкой лоб. – Как ты только подстроил все?

– Что, по-твоему, я подстроил? – Тэйт косо усмехнулся. – Гоблинский храм? Бывают и счастливые совпадения.

– Для тебя – счастливые, – уточнила она. – И только ли совпадения? Совершенно случайно вертелся рядом с отцом в день моего приезда? В горы со мной увязался?

– Ты сама меня наняла, – невозмутимо напомнил он. – А насчет остального я уже объяснял: это судьба. Хотя… хм… Ладно, признаю. Когда нашелся храм, – без моего вмешательства, заметь, нашелся! – я был уже знаком с доком и наслышан о тебе. Поэтому написал своим друзьям, что было бы неплохо, если бы оценкой находки занялась именно ты. Решил, что с тобой будет проще наладить контакт.

– Наладил? – мрачно осведомилась Пэт.

– Пытался.

– Зачем?

– Чтобы уговорить тебя потянуть с отчетами, – заявил он с обезоруживающей откровенностью. – Хочу дождаться официального решения по рудникам. Вдруг что-то сорвется и выработка уйдет другому? У Сибил нет четкого прогноза… Или она не хочет его давать. Не знаю. Не хочу рисковать. Когда объявят, что я выиграл торги, можно будет договариваться с Роско. Ты ведь подтвердишь ценность храма, верно? Значит, маршрут ему придется менять в любом случае. Но там возможны варианты, и мой – не самый выгодный для него. Чуть длиннее, чуть дороже, понимаешь? Но я знаю, как подвести его к нужному решению и что предложить в качестве компенсации… вернее, сколько… Но что, если рудники все-таки перекупят?

– А ты не настолько рисковый, как кажешься, да?

– Рисковый, – хмыкнул алхимик. – Но не идиот, чтобы за свои деньги строить дорогу не пойми кому. А еще я очень жадный, говорил уже. И понимаю, что, если Роско сейчас вложит средства в разработку нового маршрута, не того, который нужен мне, после он захочет компенсировать эти затраты.

– Поэтому ты взорвал вход в пещеру?

– Что?

Пэт подалась вперед, вглядываясь в глаза Тиролла. Звучавшее в его голосе непонимание, переходящее в возмущение, казалось искренним… Или же парень настолько хорошо играет.

– Думаешь, я специально? По собственной воле, а не под воздействием божественных подарочков? – Он тоже придвинулся ближе. – Что же я в таком случае должен думать о твоем поведении? – поинтересовался вкрадчиво. – А, Пэт? Если гоблинские горшочки ни при чем?

Она резко отстранилась.

– Да пошел ты! – выпалила с досадой.

– Пойду, – кивнул Тэйт. – Гилмор ждет у Фло, есть одно дельце… Но мы еще не договорили.

– Не о чем.

– Есть. Можешь дать мне неделю?

– Нет.

– Пэт, хватит изображать обиженного ребенка. Да, я не сказал сразу всей правды, но больше ни в чем перед тобой не виноват. И уверен, мы можем договориться. Например, я мог бы частично финансировать исследования храма. Что скажешь?

– Я не обижена, – сказала она спокойно, хоть и пришлось немного покривить душой. – И я – не ребенок. Я – ученый, и у меня есть определенная репутация в научных кругах. Я не могу затягивать оценку храма на такой срок. Даже если завтра вход опять завалит, у меня достаточно материалов, чтобы послезавтра отправить отчет.

– Портальной почтой?

– Естественно.

– Значит, два дня? – подсчитал Тиролл. – Почти три, если отошлешь документы послезавтра вечером… Что ж, тоже неплохо. Спасибо.

– За что?

– Ну… – протянул он с улыбкой. – Если у тебя достаточно материалов для отчета, ты могла бы отправить его уже сегодня… Да?

Глядя на его довольную физиономию, Пэт не сдержала усмешки:

– Не принимай на счет своей неотразимости. Сегодня я слишком устала.

– Конечно-конечно, – промурлыкал он едва слышно. – Может, и правда горшочки ни при чем…

– Не искушай мое терпение, – погрозила она ему револьвером. – И к разговору о финансировании исследований мы еще вернемся.

– Как скажете, мэм. Но позже, да? – Он подскочил и рванул к двери. – Извини. Действительно Гилмор ждет.

– Что у вас за дела? – нахмурилась Патрисия.

– Потом расскажу, – пообещал Тэйт. – Если будет о чем.

Отчего-то подумалось, что обязательно будет.

Разговор прошел легче, чем ожидалось, и результаты его оказались лучше, чем можно было рассчитывать. Все же приятно иметь дело с умной женщиной, не склонной к обидам и истерикам. Но Тэйт понимал, что не только Патрисия заинтересовалась внезапно свалившимся на него наследством и тем, как легко он с этим наследством простился. Значит, будут и другие разговоры. Потом.

Пока же судьба миловала. С доктором Эмметом он удачно разминулся, матушка Фло занималась наведением порядка после утренних гостей, а Гилмор, видимо, решил отложить расспросы. Сейчас управляющего волновало в первую очередь самочувствие Рози – все-таки зацепила она его чем-то – и то дело, ради которого Тэйту пришлось вернуться в заведение Фло.

Гилмор ждал его в зале. Не один. Ставни оставались закрытыми, но полумрак был не настолько плотным, чтобы Тэйт не узнал грузную фигуру и неприветливую физиономию Ларри. За соседним столиком увидел еще троих железнодорожников.

– Ребята заехали горло промочить, – разъяснил Гилмор, хоть его ни о чем не спрашивали. – Думаю, компания нам не помешает.

Ехали молча. О том, что случилось и чем все кончилось, управляющий рассказал новоприбывшим до прихода Тэйта. Быть может, поделился и своими подозрениями, из-за которых решил наведаться на ферму Пекона. А может, и промолчал. Подозрения смутные и какие-то нелепые. Если бы кто-то с железной дороги пробрался на ферму, то скорее в птичник или, самое большее, в овчарню. Тэйт подозревал, что некоторые рабочие так и делали, дабы разнообразить урезанное Роско меню. А убивать лошадей, еще и так жестоко – зачем? Скорее похоже на месть или вредительство завистников или конкурентов. Но Гилмор прав: проверить надо. Джим Пекон это ведь так не оставит, и, если потом выяснится, что его животных убил какой-то дорожник – мало ли от чего у людей крыша едет? – проблем у строителей новой ветки будет выше этой самой крыши. Рабочих лошадей для дороги Роско берет в аренду именно у Пекона, и доброе отношение жителей городка и окрестных ферм к чужакам с дороги немало стоит. И лошадей, и отношение хотелось бы сохранить…

Тэйт поймал себя на том, что рассуждает как управляющий. Сам управляющий тем временем размышлял, судя по выражению лица, о чем-то мало связанном со строительством и с недобрым прищуром оглядывался вокруг, точно высматривал кого-то.

Когда впереди показалась ферма Пекона, Гилмор придержал коня.

– Не стоит тревожить хозяина, заявляясь такой толпой. У него и без нас довольно хлопот.

В итоге к Пекону управляющий взял лишь Тэйта.

Вчера столь высокое доверие вызвало бы у алхимика подозрения. Сегодня казалось чем-то само собой разумеющимся. Все же совместно пережитые заварушки, главное – пережитые на одной стороне, сближают. Как и доброе отношение к одним и тем же людям. Или недоброе. Наверняка Гилмор все понял, когда с портальной станции Тэйт вернулся без Джесси Кросса и со сбитыми кулаками.

Старик Джим, как обычно, сидел на террасе. Даже не верилось, что не так давно он сумел отодрать свою тушу от плетеного кресла и взобраться в седло.

– Чего приперлись? – хмуро поприветствовал он гостей.

Гилмор ответил вежливой улыбкой. Поделился радостью от того, как удачно разрешился утренний инцидент, и посочувствовал по поводу ночного. В двух словах дал понять, как Южная железная дорога и лично мистер Роско ценят сотрудничество с уважаемым коневодом и готовы оказать тому любую посильную помощь.

«Невзирая на то что вы водите дружбу с ублюдками вроде Кросса», – мысленно закончил вдохновенную речь Тэйт.

Гилмор вызывал все больше уважения. Не так много людей способны хранить учтивое спокойствие там, где хочется вставить крепкое словцо. Тэйт знал парочку и после одного случая навсегда запомнил, что подобного человека вывести из себя можно, но совсем-совсем не нужно.

– Нам бы на конюшню глянуть, – вступил он, когда Гилмор уже умолк, а Пекон еще не придумал, о какой посильной помощи попросить.

– На кой? – Во взгляде старика мелькнула подозрительность и тень смешанных чувств, которые он испытывал отныне к заезжему магу. С одной стороны, Тэйт вступился за Бобби. А с другой – так вступился, что Джим не возражал бы, чтобы его будущего зятя так по три раза на дню защищали. Все ведь Джил пойдет, а значит, в семью.

– Хочу проверить, не использовались ли там какие-нибудь заклинания. Нельзя исключать, что ваших лошадей не просто убили, а провели обряд жертвоприношения. Подобные обряды дают определенную силу даже людям, не наделенным от рождения даром, и те могут наколдовать что-то. Недоброе, как понимаете.

– Порчу навести?

Заметив, что Пекон не на шутку струхнул, Тэйт истово закивал.

Старик подался вперед, едва не вываливаясь из кресла:

– Снять, если что, сможешь?

– Смогу.

Хотел добавить: «За отдельную плату», но вовремя прикусил язык.

– Это правда? О порче? – серьезно спросил Гилмор, когда уже шли к конюшням. Хозяин составить компанию не пожелал, бросил хмуро: «Не заблудитесь» и остался в своем кресле.

– Нет, конечно, – успокоил Тэйт.

Вдаваться в подробности и объяснять специфику темных ритуалов не стал. Остановил пробегавшего мимо мальчишку и попросил проводить к разоренной конюшне.

Жизнь на ферме шла своим чередом. Только не было у загона обнимающейся парочки – Джил и Бобби остались в городе, – а лица попадавшихся навстречу работников пугали непривычной угрюмостью. Те, кто сопровождал хозяина на утренней «прогулке» в Фонси, завидев ответную делегацию, спешно сворачивали с дороги. Остальные бормотали невнятные приветствия, а в ответ на расспросы сокрушенно вздыхали и опускали головы. Никто ничего не видел и не слышал, ни люди, ни сторожевые псы. Даже лошади, те самые, которых так жестоко убили, не подняли шума.

– Большая. – Тэйт оглядел конюшню. – Сколько всего тут держали лошадей?

– Двадцать… – Пожилой сутулый сторож поскреб в затылке. – Двадцать две. Жеребые кобылки в отдельном деннике. Те, которых того… И два десятка еще…

Значит, убили не всех лошадей. Пекон говорил, десятерых. Был ли смысл в этом числе или живодера что-то спугнуло и он не тронул оставшихся животных? Был ли смысл в убийстве именно тех двух кобыл, кроме извращенного желания вспороть животы и поизмываться над недоношенными жеребятами?

Конюшню уже освободили. Уцелевших лошадей перевели, раскрыли ворота, проветрили, вычистили все, насколько получилось. Пропитавшийся кровью земляной пол засыпали щедро соломой. Но запах перебить не смогли. Теплый воздух внутри пах навозом, сеном и смертью.

Тэйт поморщился, пытаясь вспомнить подходящее плетение или химический состав, которым можно вывести мерзкий запашок, и вдруг замер. Словно охотничий пес, уже почуявший дичь, но еще не понявший, в какой стороне ее искать.

– Что-то заметили, мистер Тиролл? – Голос Гилмора, вошедшего в конюшню вслед за ним, вывел его из оцепенения.

– Нет, показалось…

Не магия. Определенно не магия. Что-то… другое.

Что-то, что позволило чужаку незаметно пробраться на ферму и так же незаметно уйти. Ладно люди, но убийцу не почуяли собаки и лошади. Почему?

– Жаль. – Управляющий пытливо всмотрелся в его лицо. – Я надеялся, вы обладаете способностями, которые облегчили бы поиск.

Выходит, Гилмор взял его к Пекону не потому, что проникся добрыми чувствами. Или не только потому.

– Может, и обладаю, – задумчиво протянул Тэйт.

С кровью лучше всего работают некроманты, целители и мастера проклятий, но Арлонская Королевская академия славилась тем, что давала своим студентам хорошие знания не только в рамках выбранной специальности.

Алхимик Тэйт Тиролл разворошил ногами солому и, присев, прижал ладонь к влажному полу.

Свежая кровь. Недавняя смерть. Основание шеи сдавило холодной клешней, а в виски медленно ввинчивалась боль… У некромантов черепа, должно быть, крепче…

– К реке, – тяжело выдохнул Тэйт, поднимаясь.

На самом деле кровавые следы растянулись по всей ферме. Разошлись за расчищавшими конюшню работниками, за уведенными лошадьми, за трупами… или тем, что от них осталось… Но только одна тонкая ниточка уводила наружу.

След звал напрямик, через дощатый забор. Тэйт с Гилмором подошли к ограде, полюбовались бурыми пятнами в тех местах, где перелезавший на ту сторону человек соприкасался с досками. Убедились в правоте дока Эммета, еще утром заметившего, что убийца должен был весь перемазаться в крови, и направились к хозяйскому дому. Успокоили Пекона известием, что порчу на него не навели, забрали от хозяйского дома своих лошадей и вернулись к дожидавшимся на подъезде к ферме железнодорожникам.

– К реке, – повторил Гилмор слова Тэйта.

У воды, а вернее, в воде след ожидаемо терялся. Но на берегу обнаружилось свежее кострище.

Спешившись первым, управляющий присел у выжженного круга.

– Одежду сжег, – проговорил то ли утверждая, то ли спрашивая.

– Похоже. – Опустившись рядом, Тэйт разворошил пальцами пепел.

– Хорошо выгорело. Керосином полил?

Тэйт понюхал ладонь:

– Нет. Не керосином, не маслом, не спиртом… Даже странно.

Ткань горит хорошо, но сухая, а не вымокшая в крови. Да и не выгорает до такой степени.

Он снова погрузил пальцы в пепел, надеясь отыскать хоть сколько-нибудь сохранившиеся лоскутки, но вместо них вынул закопченный металлический кругляш. Отер о штаны и без слов протянул Гилмору.

Управляющий рассмотрел находку и стиснул зубы, так что рыжие усы вздрогнули, а на скулах заходили желваки. Но голос звучал с прежним спокойствием:

– Благодарю, мистер Тиролл.

Металлическую пуговицу с гербом Южной железной дороги он спрятал в карман. Не такими уж нелепыми оказались его подозрения.

Берег осмотрели. Что-либо найти не надеялись и не нашли. А на противоположном, куда перешли вброд, обнаружились следы. Волчьи. И столько, словно большая стая спускалась ночью с гор и шла к реке, обходя конюшни, овчарни и людские жилища, только для того, чтобы вытоптать росший у воды тростник.

– Странные дела у нас творятся, – произнес Гилмор, многозначительно выделив слово «дела». Именно так, во множественном числе. Потому что убитые лошади и пуговица – это сегодня. А вчера – бомбы в гроте под храмом. – Мы, кажется, собирались наведаться на склад, мистер Тиролл? Остальные свободны.

Железнодорожники, так и не понявшие, зачем их тащили сперва на ферму, а после к реке, покивали, но не разбрелись. Дорога к лагерю вела лишь одна, так что и ехали по ней все вместе, к хорошо скрываемому неудовольствию Гилмора. Если он и хотел о чем-то поговорить с Тэйтом, то сделать это собирался без свидетелей, и половину пути они преодолели молча. Но когда с пригорка открылся вид на пестрые палатки и вагончики, в стороне от которых ленивым удавом растянулся на тупиковой ветке поезд Роско, блестевший на солнце лакированным деревом, стеклом и металлом, управляющий остановил коня и тихо выругался в усы.

– Что? – Тэйт притормозил Нелли и тоже посмотрел на поезд.

– Вопрос скорейшего возобновления работ до сих пор является приоритетным. – Сухая выверенная фраза звучала продолжением ругательства. – А по вашим словам, миссис Данкан требуется перерыв в несколько дней после вчерашнего происшествия. И после сегодняшнего…

«И неизвестно, что произойдет завтра», – звенело тревожно в повисшей в душном воздухе паузе.

– Госпожа профессор собирается отправить отчет послезавтра, – сказал Тэйт. – Только я не знаю, к каким выводам она пришла.

Знал, но раньше времени раскрывать карты не стоило.

– Куда важнее, к каким выводам придут в столице, – отозвался Гилмор. – Но, думаю, с решением не затянут.

Как и рассчитывал Тэйт, новость управляющего обрадовала. Но не настолько, чтобы он забыл обо всех проблемах.

А во время посещения склада приоткрылись масштабы этих самых проблем.

– Двадцать, – сквозь зубы процедил Гилмор, склонившись с высоты своего роста к кладовщику, чтобы заглянуть в его перепуганное, покрывшееся испариной лицо. – Куда могли подеваться двадцать взрывных устройств, а? Четыре ящика, по пять в каждом… Куда?

Маленький тщедушный человечек отчаянно затряс вжатой в плечи головой.

– После поговорим, – рыкнул на него Гилмор. – Серьезно.

Схватил Тэйта за рукав и потащил к выходу. Алхимик не сопротивлялся.

– Слушайте внимательно, мистер Тиролл, – приказал управляющий, втолкнув его в узкий проход между складским сараем и вагончиком казначея. – Все, что вы сегодня узнали, разглашению не подлежит. Нигде. Ни с кем. Ничего. Не обсуждать.

– Ясно. Но…

– Никаких «но». С этим делом разберутся без вас.

– И все-таки… – Тэйт выдержал тяжелый взгляд, который кого-то другого раздавил бы в лепешку. – Позвольте обратить ваше внимание на один момент.

– Слушаю.

– Хочу сузить вам круг подозреваемых. Исключите буровзрывную бригаду и работавших с нами инженеров и техников.

– На каком основании?

– На таком, что специалист не будет использовать тяжелые и дорогие взрывные устройства без лишней необходимости. Например, если бы я минировал гору, взял бы всего один управляемый снаряд и десяток брикетов со взрывчаткой. Перевез бы это в обычной сумке, одним разом. Понимаете?

– Понимаю, – медленно кивнул Гилмор. – Учту.

– Если я могу быть еще чем-то полезен…

– Если можете – будете, – уверил его управляющий.

На том и разошлись. Гилмор направился в свой вагончик. Тэйт – в свой.

А с полдороги вдруг развернулся и под укоризненный вздох Нелли, шедшей за ним в поводу, снова вскочил в седло.

Вернулся к реке. Осмотрел еще раз волчьи следы и примятый тростник. Перебрался на другой берег и выгреб из кострища еще две пуговицы. Затем поехал к ферме Пекона. Обогнул загоны и спешился у деревянного забора, который сегодня уже видел, но с другой, внутренней стороны.

С внешней на струганых досках тоже темнели пятна высохшей крови, среди которых выделялся четкий отпечаток ладони с растопыренными пальцами. Большой ладони, больше, чем у Тэйта, – он сравнил.

Потом присел, раздвинул росшую под забором высокую траву и несколько секунд задумчиво смотрел на нарисованного кровью человечка. Хотя правильнее было бы сказать «гоблина».

«Откуда я знал, что он тут будет?» – спросил сам у себя Тэйт.

Ответа не нашел.

Зато спустя всего какой-то час нашел гоблина. Другого, не нарисованного.

Или это гоблин нашел его?

 

Глава 11

– Я нашел тебя, – хрипло прошептал гоблин. – Нашел…

Открывшиеся всего на миг янтарно-карие глаза снова заволокло туманом.

Пэт разжала пальцы, позволяя худой, похожей на скрюченную птичью лапку руке старика выскользнуть из ее ладони, и подняла пылающий гневом взгляд на мага.

– Вы… Да вы…

«Остолоп!» – закончила мысленно. Жаль, что Тэйт тогда не прибил этого идиота стулом.

– Вы его чуть не убили! – сказала, задыхаясь от негодования. – Как можно было додуматься прервать шаманский транс!

– Так кто ж знал-то? – виновато пробормотал мужчина, заставляя Патрисию схватиться за голову.

Кто знал?! Да что они вообще знают, эти горе-охранники? Где их откопали таких? Как могли доверить защиту уникального культурного объекта?

Пэт подумала, что обязательно задаст эти вопросы своим нанимателям.

– Не кипятись. – Отец похлопал ее по плечу. – Вот-вот пар из ушей пойдет. Глотни лучше. – Он снял с пояса небольшую плоскую фляжку и протянул ей. – Настоечка. Успокоительная.

Самогон, настоянный на травах. Но Пэт послушно сделала несколько глотков и занюхала лекарство пропахшим жареным луком рукавом. Нежданные посетители оторвали ее от готовки, возвращаться к которой теперь не было никакой охоты.

– Мне бы тоже… – Недомаг робко протянул руку.

«Касторки тебе! – со злостью подумала Пэт. – Чтобы понос мучил всю обратную дорогу к горе!»

После утра у Фло, волнений за дочь и откровений Тэйта Тиролла она надеялась провести остаток дня в тишине и покое. Подумать. Поработать. Испечь мясной пирог – вспомнила, как отец его любил…

Но недаром же говорят, что, если день не задался с утра, до ночи ничего хорошего не жди. Она только-только замесила тесто, накрыла его салфеткой, чтобы подошло, и взялась за начинку, как в дом ворвался один из магов, охранявших храмовую пещеру. Орал дурным голосом и требовал доктора. Хорошо бы – себе. Но нет, этот… не самый умный человек – где только таких учат? – втащил в дом гоблина. И не простого гоблина! Расшитое пестрыми узорами одеяние и орлиные перья в жестких, серых от седины волосах выдавали шамана племени. Причем хорошо знакомого в прошлом шамана. При других обстоятельствах Пэт искренне обрадовалась бы встрече с Эгери, которого не раз вспоминала, изучая храм, но сейчас старик был без сознания, а с первого взгляда показалось – и вовсе при смерти.

Из путаного рассказа недомага она узнала, что шаман пришел к пещере накануне вечером. Внутрь его доблестные охранники не впустили, но он и не рвался. Побродил у входа, а затем, как они думали, ушел. Но сегодня же, около полудня, когда маги обходили «вверенную территорию», у подножия противоположного склона они обнаружили гоблина неподвижно сидящим рядом с погасшим костром. Попытались «привести в чувство», а когда это не удалось, решили отвезти пострадавшего (от их действий!) старика в Фонси.

– С ним все будет в порядке, – успокоил отец, выставив за дверь раздражавшего Патрисию мага.

– Думаешь? – Она с тревогой всмотрелась в крючконосое лицо шамана.

Эгери уложили на старенькую кушетку в гостиной, и вылинявшее оливковое покрывало странно гармонировало по цвету со сморщенной кожей гоблина.

– Уверен, – серьезно сказал доктор Эммет. – Меня больше тревожит, ради чего старик такой путь в одиночку проделал. Года три уже в Фонси не появлялся. Да и другие из-за перевала Радуг – тоже. Говорят, мало их в племени осталось. Молодые поближе к людям перебираются. Старики… не вечные, сама понимаешь…

Пэт вздохнула. Горько было узнать, что еще одно племя гоблинов гибнет, отрываясь от исконных земель и могил предков, теряя свою историю и традиции.

Хлопнула входная дверь, отвлекая от размышлений, и тут же – Пэт даже не успела обернуться – за спиной послышались шаги.

– Стучать тебя не учили? – проворчал отец, первым увидев нового гостя.

– Учили, но давно, – усмехнулся в ответ Тэйт. Гость оказался уже не новым, а вернувшимся старым. – А что у вас… – Вошел в комнату, увидел Эгери и застыл удивленным изваянием.

Шаман дернулся и открыл глаза.

– Я нашел тебя, – прохрипел, глядя на алхимика, и снова провалился в беспамятство.

Удивленных изваяний в комнате стало три.

Пэт понимала, что старик не в себе, к тому же слово в слово повторил уже сказанную ранее фразу, но взгляд его был при этом вполне осмысленным, и она ни на миг не усомнилась, что шаман осознавал, к кому обращается.

– Знаком с ним? – спросила Тиролла.

Возможно, прозвучало это чуть резче, чем того требовала ситуация, но, с другой стороны, поди пойми, что вообще за ситуация у них тут и чего она требует.

– Знаком. – Алхимик, от растерянности, должно быть, даже не подумал отпираться. – Я говорил, что ездил за перевал.

Точно, говорил. Но теперь Пэт ко всем его словам относилась с подозрением.

– Зачем? – поинтересовалась въедливо.

– А ну, кыш отсюда, оба! – негромко, но грозно приказал доктор Эммет. – Устроили галдеж, а человеку… гоблину отдыхать надо.

– Идем. – Патрисия указала Тэйту на дверь и первой вышла в коридор.

На лестнице прямо на ступеньках сидела Бекка.

– Все хорошо, – улыбнулась ей Пэт. – К дедушке привезли пациента.

– Угу, – прогудел за спиной отец. – Обычное дело. – Выступил вперед и протянул внучке руку. – Пойдем-ка лучше к Дикону заглянем. Ты ж вчера еще хотела шкатулки посмотреть. А мама на кухне пока управится.

Пэт кивнула. В Фонси не так много развлечений для девочки из большого города. Украшенные незатейливой резьбой деревянные ларчики, что сосед-столяр мастерил между сколачиванием гробов и табуретов, – по меркам Расселя почти выставочные экспонаты. Можно сходить, как в музей, полюбоваться. Хотя Бекку, кажется, больше заинтересовали гробы.

– Что это будет? – Тэйт, прошествовавший за Патрисией на кухню, тут же сунул любопытный нос под салфетку и даже успел ткнуть пальцем тесто, прежде чем Пэт шлепнула его по руке.

– Ужин, – ответила коротко.

– Я приглашен?

– Посмотрим. Так зачем ты ездил за перевал?

– Прикидывал варианты нового маршрута дороги.

– Через земли гоблинов? – возмутилась Пэт.

– Не через, а рядом, – поправил Тэйт. Не тот славный парень, что щедро поил посетителей Фло за свой счет, проигрывал Пэт в карты и развлекал болтовней по дороге к пещерному храму. Другой, с которым она познакомилась лишь несколько часов назад. Изобретатель, делец, будущий владелец перспективной рудной выработки. – Я был в племени, говорил с вождем и шаманом. Тем, который… Что с ним, кстати?

– Ты слышал отца, – не стала вдаваться в подробности Пэт. – Ему нужно отдохнуть. А что они с вождем сказали по поводу дороги?

– Сказали, что это будет неплохо.

Пэт недоверчиво фыркнула.

– Правда, так и сказали, – попытался убедить ее алхимик. – Многие гоблины оставили племя и редко навещают родню. В основном из-за того, что добираться далеко. А если построят дорогу, смогут наведываться чаще. Разве не здорово?

– Нет, – обрубила она резко. – Не здорово. Гоблины, приезжающие в родное племя на поезде, – сам не понимаешь, как нелепо это звучит? Гоблины и поезд!

– Гоблины и поезд, – повторил Тэйт, будто пробовал слова на вкус, угадывая, что именно не понравилось Пэт. – Почему бы и нет?

– Да потому… потому что это – гоблины! Они – иные, не такие, как мы. Влияние людей, нашей науки и техники убивает их культуру, их самобытность…

– Занятно. – Тиролл хмыкнул, прервав воодушевленную речь. – По-твоему, их культура обязана оставаться неизменной? Обособленной от других народов? Может, стоит загнать их в резервации, чтобы оградить от тлетворного влияния нашей науки? Не разрешать носить обувь на твердой подошве и одежду с пуговицами? Отобрать книги на арлонском? Запретить использовать изобретенные людьми лекарственные препараты?

– Не передергивай, я говорила не об этом.

– Об этом, Пэт. Именно об этом. Мир меняется, люди меняются. Наши предки носили шкуры и ели сырое мясо, но ты почему-то не думаешь, что мы потеряли свою культуру, когда придумали штаны и сковородку. Так почему ты считаешь, что гоблины потеряют свою, если будут ездить на поездах?

Изобретатель, делец, философ. Неожиданное сочетание.

– Ты ведь не о гоблинах пришел поговорить? – сменила тему Пэт, чувствуя, что не готова сейчас обсуждать вопросы взаимодействия культур.

А вот Тэйт, казалось, с удовольствием продолжил бы ни к чему не обязывающие разглагольствования.

– Не поверишь, но о них, – вздохнул он. – Сможешь перевести символ?

Пэт разложила на присыпанном мукой столе листочек, извлеченный алхимиком из кармана, и озадаченно нахмурилась.

– Охотник? – спросила сама себя. – Воин? Копье в руке… надломленное… И ноги… Он будто преклоняет колено. Проигравший бой?

– Так ты не знаешь, что это?

– Понятия не имею, – вынужденно призналась профессор Данкан. – Но это определенно элемент танцующего письма гоблинов. Характерные линии, поворот стоп… Откуда ты его срисовал?

– С забора Джима Пекона.

Многовато событий для одного дня. Даже для двух, если вспомнить вчерашнее происшествие в храме, многовато. Тэйт рассказывал Патрисии о поездке с Гилмором на конскую ферму, а мысли вертелись вокруг накрытого салфеткой теста и шкварчащей сковороды, которую госпожа профессор, дабы не тратить впустую время за разговором, поставила на плиту, и запах обжаренного с луком рубленого мяса настойчиво призывал забыть обо всех проблемах хотя бы до ужина.

Наверное, именно по этой причине Тэйт не стал упоминать о бомбах, хоть и понимал, что все это – взрывные устройства в гроте, убитые лошади, сожженная одежда и неведомо что означающий рисунок гоблина на заборе – звенья одной цепи. Как и пребывающий в беспамятстве шаман. Не бывает подобных совпадений, все связано. Понять бы еще, каким образом.

Разгадка витала в воздухе, но воздух одуряюще пах мясом и специями, и урчание пустого живота забивало все мысли, что были не о еде.

Пэт сжалилась: отсыпала немного будущей начинки, отрезала ломоть хлеба.

– Чушь! – брякнула тарелкой по столу. – Гоблин никогда в таком не участвовал бы. Даже помогать не стал бы. Убить лошадей? Нет, только не гоблин.

– Я и не говорю, что это сделал гоблин, – сказал Тэйт, прежде чем наброситься на еду. – Там отфеся… мм… отпечаток руки, точно не гоблинский. И забор высоченный… Но почему «только не гоблин»?

– Потому что лошади. Гоблины считают, что в них воплощаются духи долин. Так же как в орлах – духи гор.

– Да? – Он, не жуя, проглотил горячий кусочек. – А волки? В них кто-то воплощается?

Патрисия одарила его подозрительным взглядом. Видимо, отныне будет смотреть на него только так.

– Воплощается, – ответила словно нехотя. – Волки – проводники. Они спускаются в долину и поднимаются в горы, точно так же ходят между миром духов и миром живых.

– Мы нашли волчьи следы у реки. Много. Очень много. Собаки на окрестных фермах должны были просто взбеситься этой ночью. А в Фонси уже пошли бы разговоры, даже с учетом того, что утренняя потасовка здорово всех отвлекла. Но я и слова о волках не слышал. И у Пекона собаки молчали, когда кто-то убивал его лошадей… Гоблины ведь известные заклинатели животных?

Патрисия недовольно поджала губы. Показалось, сейчас отберет тарелку, поэтому Тэйт поспешно сгреб остатки мяса и промокнул хлебом стекший жир. Но мог бы не торопиться: обдумывала услышанное госпожа профессор долго. И все же осталась при своем.

– Чушь, – повторила уверенно. – Да, гоблины – заклинатели. Но не все же? Понадобилось бы собрать десяток шаманов, чтобы отбить нюх у всех собак в округе. А у нас тут только один. – Она махнула рукой в сторону комнат. – И ночью он был у храма.

Что Эгери делал у храма, Пэт не знала, но в том, что воздействовать оттуда на животных Пекона и его соседей шаман не смог бы, Тэйт с ней согласился.

– Значит, нужно подождать, пока старик очнется, – подвел он итог разговору. – Наверняка не просто так явился.

– Подождем, – согласилась Патрисия.

Тэйт решил, что это можно расценивать как приглашение на ужин.

Ничего другого он от этого дня уже не хотел, но до того, как пирог приготовится, оставалось время, и его можно было использовать с пользой.

– Схожу на портальную станцию, – поделился он планами с хозяйкой. – Отправлю пару писем друзьям.

– Шикуете, господин магнат. – Патрисия усмехнулась, но как-то блекло. И подозрительность никуда не девалась из прищуренных карих глаз. – Что за друзья?

Тэйт не видел причин скрывать:

– Сибил напишу. Попрошу карты раскинуть, или что там еще провидцы делают.

Пэт скептически поморщилась. То ли не верила в способности миссис Девон, то ли не доверяла прорицателям в целом.

– И еще одному другу, – продолжил Тэйт. – Он в полиции служит, есть опыт в таких делах.

«Может, даже приедет», – понадеялся мысленно. Было бы неплохо. Рысь Эролл – не просто полицейский. Маг-оборотень. Потому, собственно, и Рысь. Враз бы тут все разнюхал, и в прямом, и в переносном смысле.

– Я отправлю отчеты завтра, – без перехода сообщила Пэт. – Не вижу смысла ждать при том, что тут творится. Извини.

– Завтра так завтра, – не спорил Тэйт.

А как хорошо все начиналось!

Ну да ладно, разберется как-нибудь.

По пути к выходу заглянул в гостиную. Старый гоблин по-прежнему пребывал в мире грез. Или в мире духов. Как бы там ни было, возвращаться в реальность шаман не торопился.

Портальная станция располагалась всего в квартале от дома дока Эммета, но Тэйт растянул поход туда на добрые десять минут. Обдумывал, что и как написать.

Честно сказать, он с радостью обошелся бы без посторонней помощи. Всегда обходился, когда была такая возможность. Доказывал и себе и другим, что уже вполне взрослый и самостоятельный, хоть в глубине души и понимал, что именно это желание что-то кому-то доказать и есть первейший признак «недозрелости». Незазорно просить о помощи, но, уже поднявшись на крыльцо станции, Тэйт чуть было не повернул обратно. Посмотрел на солнце, висящее над самыми крышами, но еще не спрятавшееся за них, и решительно шагнул внутрь.

– Зачастил ты к нам, – усмехнулся знакомый портальщик.

Магов в Расселе было мало, так что работали на станции пришлые. Приходили порталами, порталами и уходили домой после смены. С горожанами, не охочими до дорогостоящих путешествий, почти не общались, и неудивительно, что были не в курсе местных происшествий.

Разрушать счастливое неведение увлеченного книгой мага Тэйт не стал.

– Деловая переписка, – разъяснил, присаживаясь за столик, на котором специально для таких целей стояла чернильница и лежала стопка писчей бумаги.

Послания получились недлинные и сдержанные.

– Срочные? – поинтересовался, отвлекаясь от чтения, портальщик. – Час-два подождут? Не хочется ради пары конвертов канал открывать, а Роско как раз в столицу что-то отсылает. – Он кивнул на сложенные в стороне коробки. – Скоро должны остаток груза подвезти, тогда все одним махом переправлю.

– Второе письмо не в столицу. – Тэйт показал конверт.

– Академия? – Портальщик уважительно цокнул языком. – Все равно каналы лучше открывать один за другим, меньше энергии уходит.

Тэйт еще раз посмотрел на коробки. Интересно, что за груз, если Роско, чья прижимистость породила немало анекдотов, расщедрился на пересылку порталами?

– Ладно, – согласился, подумав. – Пару часов письма подождут. Но не больше.

– Понял. – Портальщик кивнул и вновь уткнулся в книгу, лишь мельком взглянув на подписанный мистером Т. Тироллом чек.

Видимо, интересный роман.

Тэйт с сожалением вздохнул, вспомнив недочитанную книгу о рассельских стрелках. Сожалел он главным образом о том, что «захватывающие приключения в Расселе» внезапно перекочевали с книжных страниц в его жизнь.

Но на сегодня хватит. Перерыв. Мясной пирог, аромат которого встретил его в прихожей доктора Эммета.

Тэйт с наслаждением втянул носом воздух… И вздрогнул. А с ним – весь дом, а может, и целый город. Взрыв прогремел слишком близко.

«Портальная станция», – точно со стороны услышал Тэйт.

Портальная станция. Коробки у стены.

Неотправленные письма…

Мощный взрыв сотряс дом, в окнах задребезжали стекла, штукатурка на потолке кухни пошла мелкими трещинками, и серой мукой осыпалась на пол пыль. А в следующий миг все стихло.

Испуганно сжавшись в ожидании нового толчка, Пэт слышала только биение собственного сердца и шум закипающего чайника. И тишину, в которую долго не могла поверить, а поверив, тут же рванулась к выходу. Нужно было узнать, что происходит, найти отца и Бекку и убедиться, что они не пострадали.

Думая лишь об этом, Пэт выскочила из дома и застыла на дороге, как и другие горожане, которых взрыв застал на улице или выманил из жилищ. Все они смотрели в одну сторону – туда, где развернулся над портальной станцией купол аварийной защиты. Вернее, над тем, что недавно было портальной станцией. Под мерцающей полусферой просматривались дымящиеся развалины.

Протокол безопасности, разработанный специально для станций, находящихся в черте населенных пунктов, – Пэт слышала об этом во время учебы. Случается, что порталы сбоят, выходят из-под контроля…

Но не взрываются ведь?!

– Ох, что же это творится? – запричитала какая-то женщина. – Магия, чтоб ее!

– Магия ли? – спросил с сомнением мужской голос. – Знатно бабахнуло, как в тот раз, когда котел у паровоза взорвался…

– Газ! Газ в баллонах, точно вам говорю!

– Да колдовство это! В другой раз весь город к демонам утянет!

Людей вокруг становилось все больше. Гул нарастал. Ропот сменился возмущением. Настроение толпы передалось и Пэт. Смешалось с трепыхавшимся в груди страхом. Выплеснулось со злостью.

– Ты! Это ты?!

Тиролл, которого она увидела прямо перед домом, в ответ на ее возглас мотнул головой. Попытался что-то сказать, но Пэт опередила его.

– Ты ведь ходил на станцию! – почти кричала она, вцепившись в его рубашку, чтобы не вздумал сбежать. – Что ты сделал? Зачем?

Вместо того чтобы вырваться или хотя бы отстраниться, он вдруг приблизился вплотную.

– Я ничего не делал.

Нет? А кто тогда? Кто еще таскает в кармане маленькие бомбы? Вокруг кого постоянно все взрывается?

– Пэт, успокойся.

О, она спокойна! Она спокойна, как горы! Спокойна, как…

– Хватит.

Решив не тратить время на убеждения, алхимик попросту поднял ее и внес обратно в дом.

– Пусти! – требовала она, вырываясь. – Мне нужно найти Бекку! Слышишь, ты, бомбист?! Мне нужно…

Он протащил ее по длинному коридору и вынес на заднее крыльцо. Может, собирался макнуть в бочку, но на ступеньках споткнулся и вынужден был поставить на ноги, чтобы не уронить. В отместку Пэт выкрутилась и ткнула его локтем в живот. Развернулась, сжимая кулаки, но ударить повторно не успела: подрывник снова сгреб ее в охапку. Сжал так крепко, что, казалось, сейчас раздавит. И поцеловал.

От неожиданности Пэт растерялась и перестала вырываться. Потом как-то вдруг расслабилась. Паника отступила, сердце забилось ровнее, пальцы уже не дрожали…

А закончилось все так же внезапно, как и началось: скрипнула дверь, послышалось за спиной удивленное покашливание, и Тэйт, отпустив Пэт, тут же отступил на шаг.

– Миссис Данкан! – выговорил со строгим укором, лишь мельком взглянув на застывшего на крыльце доктора Эммета. – Я понимаю, что вы взволнованы, но это же не повод так набрасываться. А если бы ваша дочь увидела?

Пэт хотела возмутиться подобной отповедью, но даже рта не открыла. А когда отец, раздраженно махнув рукой, захлопнул дверь, опустилась на ступеньки и закрыла лицо руками.

– Прости, – пробормотала в ладони. – Я не собиралась устраивать истерику. И я не думаю, что это ты… станцию… Просто взрывы, боюсь их безумно. Наверное, всегда буду…

– Не будешь. – Тэйт сел рядом. – Когда-нибудь это пройдет, обязательно. А пока я знаю, как тебя успокоить. Но лучше не использовать этот способ слишком часто. Можно увлечься ненароком, а проблемы тем временем сами себя не решат.

Проскочившая в его тоне усмешка без следа растворилась в последних словах.

– Серьезные проблемы? – спросила Пэт, не подумав, как глупо это прозвучит.

– На станции был человек, – проговорил Тэйт, не глядя на нее. – Портальщик. Мы перекинулись парой слов. Теперь не могу вспомнить его имя… Сколько было взрывов?

Пэт отпрянула, когда он резко развернулся к ней.

– Один, – прошептала едва слышно.

– Нет, – не согласился алхимик. – Два. Практически одновременно, но два. – Он зажмурился и принялся считать, будто про себя: – Восемь в гроте, два на станции. Осталось десять… – Открыл глаза и кивнул. – Серьезные. Серьезнее некуда.

Дверь снова скрипнула, и на крылечко вышла Бекка. Через мгновение сидела уже на ступеньках позади матери, обнимая ее за плечи.

Пэт повернула голову, коснулась губами мягкой ладошки, заглянула в серьезные глаза дочери.

– Испугалась?

Бекка помотала головой. «А ты?» – читалось в обеспокоенном взгляде.

– Немного.

Интересно, купол до сих пор висит над развалинами? Пэт непроизвольно обернулась в сторону разрушенной станции.

– Защита будет держаться, пока сохраняется остаточный фон от артефактов перемещения, – сказал Тэйт, угадав ее мысли. – Наверное, кто-то должен объяснить горожанам, что это для их же блага и опасности купол не представляет.

– Кто-то, да. – Пэт вздохнула. Поднялась со ступенек, продолжая придерживать дочь за руку. – Я скажу отцу. Все, что так или иначе связано с магией… Он или Фло – больше некому.

Ей хотелось продолжить разговор о бомбах. Выяснить, что подразумевал Тэйт, говоря о двух на станции и восьми в каком-то гроте, а главное – об оставшихся десяти. У кого оставшихся?

Но не стоило обсуждать это при Бекке.

– Кого-то ведь пришлют разбираться, что случилось? – Пэт с надеждой смотрела на сосредоточенно ковырявшего каблуком землю алхимика.

– Пришлют, – кивнул он. – Когда поймут, что тут что-то случилось. Я не знаю всех правил, но, кажется, сначала проверяют исправность каналов. Вряд ли сразу же заподозрят… такое…

Наверное, он все еще думал о том портальщике. Потому и на улице стоял такой отрешенный среди перепуганных людей. А Пэт еще и накинулась на него с нелепыми обвинениями.

– Идем в дом, – позвала она дочь, решив, что Тэйту нелишне побыть одному.

Бекка сделала шажок, но внезапно остановилась, прислушиваясь. На веснушчатом личике промелькнула такая обеспокоенность, что Пэт тут же подумала о еще одном взрыве и почувствовала, как ноги прирастают к крыльцу.

Спустя мгновение из ее груди вырвался вздох облегчения: просто стучат в парадную дверь. Громко и нетерпеливо. Видимо, жители Фонси решили не дожидаться, когда им что-либо объяснят, и сами пришли за ответами к доктору Эммету.

Но все же что-то в настойчивости, с которой славные рассельцы ломились в их дом, Патрисии не понравилось.

– Останься с Тэйтом, – велела она дочери. – Я посмотрю, кто там.

Взрывов и обвалов Пэт боялась до дрожи и слез. Но только взрывов и обвалов, ничего больше. В коридоре решительно обогнала идущего к двери отца и, отодвинув тугую щеколду, вышла наружу, оттеснив толпившихся на пороге людей.

– Чем могу помочь, господа?

Рука привычно потянулась к волосам поправить прическу, но поймала одну из косичек, заплетенных с утра. Платье в цветочек солидности тоже не добавляло. Однако народ схлынул-таки со ступенек. Ранние сумерки не мешали рассмотреть напряженные, испуганные или откровенно злые лица. Оглашать цель визита никто не спешил.

– Чего приперлись? – ворчливо осведомился вышедший вслед за Пэт отец. – Портал взорвался, понятно же. Портальщика жалко. Но больше вроде никто не пострадал. Защита стоит вон, – махнул рукой в сторону мерцающего купола. – Предосторожность. Чтобы огонь на соседние дома не перекинулся… Не перекинулся же? Вот и все пока. А там – специалисты прибудут, разберутся.

– Так что, пузырь этот так и будет висеть?! – возмущенно выкрикнул долговязый парень, чья голова в сдвинутой на затылок шляпе возвышалась над толпой.

– Тебе-то что, Фил? – прищурился доктор Эммет. – Ты на другом конце города живешь. А я тут, под самым, как ты сказал, пузырем, и, если бы была от него опасность, уже вещи собирал бы. Но не собираю, как видишь.

– Так он же светится! – неуверенно проблеяли из толпы. – Прям перед моими окнами!

– Вот и хорошо, – с раздраженным скрипом в голосе заявил доктор Эммет. – Будешь ночью из кабака идти – не заблудишься.

Послышавшиеся смешки немного разрядили обстановку, но расходиться никто не спешил.

– Разобраться надо, что случилось, – пробасил, выходя вперед, грузный мужчина с обвисшими седыми усами. – Сам ведь понимаешь, Льюис, неспроста рвануло.

– Ба, Хэнк! – наигранно удивился доктор. – Где ж тебя с утра нелегкая носила, когда Пекон с приятелями дом Фло штурмовали? Нам там как раз маршала с помощниками не хватало.

– В отъезде был. – Хэнк Бросман, которого Патрисия помнила не маршалом, а хозяином мелкой скобяной лавочки, на миг отвел взгляд. – Да и что там было? Семейные разборки, как мне доложили. А тут дело серьезное. Приедут, с меня спросят, если преступника упущу.

– Преступника? – встрепенулась Пэт.

На нее не обратили внимания.

– Неспроста рвануло, – повторил Бросман. – Люди говорят, в аккурат перед этим парнишка с железной дороги туда заходил. Тот, что у тебя вечно трется. Тиролл, кажется.

Люди говорят? Пэт обежала взглядом шушукающуюся толпу. Может, кто-то и видел у станции Тэйта. А может, просто услышали слова, с которыми она набросилась на него после взрыва, и раздули сплетню до пожара. Небольшого пока, но неприятного. А самое неприятное, что в этом случае она, Патрисия, выходила виноватой.

Виноватой быть не хотелось.

– И что же? – обратилась она к маршалу. – Он заходил на станцию с бомбой в руках?

Ее снова проигнорировали.

За последние годы, вращаясь в кругах, где человека оценивали по его знаниям и опыту, без оглядки на то, носит он юбку или брюки, Пэт почти забыла, что существуют мужчины, считающие женщин существами низшего порядка или попросту дурами, с которыми говорить не о чем, но, видимо, один такой как раз стоял сейчас перед ней.

Сначала Пэт разозлилась. А потом…

– Мистер Бросман, – громко, растягивая слова и улыбку, позвала она маршала.

Тот раздраженно обернулся и вдруг прилип к ней взглядом.

Мужчины! Как бы они ни относились к женщинам, кое в чем противиться им не смогут никогда.

Естественно, Тэйт не отсиживался на заднем дворе. Вошел в дом вскоре за Пэт и встал за дверью, прислушиваясь к разговору доктора Эммета с горожанами на случай, если понадобится помочь с объяснениями.

Когда прозвучало его имя, хотел тут же выйти, и пусть бы маршал в лицо ему повторил свои подозрения. С негласным законом всех маленьких городков и закрытых сообществ, предписывающим прежде, чем начать разбираться, кто и в чем виноват, попытаться навесить всех собак на чужака, Тэйт сталкивался не впервые и не сомневался, что без труда опровергнет любые обвинения. К тому же Фонси – не такой уж плохой городишко, и жители его в большинстве своем – люди хорошие. Просто на крыльце у дока собралось сейчас меньшинство.

Да, он собирался выйти и даже взялся за дверную ручку, но что-то удержало.

Что-то. Оно витало в воздухе. Как запах, перебивавший аромат готовящегося пирога. Как звук, заглушавший гомон голосов снаружи…

– И что же, он заходил на станцию с бомбой в руках?

Патрисия – умница. Интересно, что ответит на это маршал?

Маршал не ответил.

Отозвалось неведомое нечто. Предчувствие? Предвкушение?.. Пальцы сами собой разжались, соскальзывая с ручки двери…

– Мистер Бросман.

От звука знакомого, но в то же время чужого голоса горячая волна прокатилась вдоль позвоночника, встопорщив каждый волосок. А на улице разом утих недовольный гомон.

– Вы не ответили на мой вопрос…

Брр! Тэйт отряхнулся, как выбравшийся из воды пес, и окутывавшее томным теплом наваждение схлынуло… Ну почти…

– Э-э-э… мисс… простите…

Наверное, маршалу нелегко было говорить и улыбаться одновременно, а в том, что он улыбался сейчас как блаженный, Тэйт не сомневался.

Но все же это нужно было видеть!

Подошедшая Бекка решила так же. Дернула за рубашку, а когда Тэйт обернулся, указала на дверь гостиной. Неплохая мысль!

Старый гоблин по-прежнему спал, подтверждая расхожее мнение, что некоторых и взрывами не разбудишь. Хотя тут, конечно, другая ситуация, обдумывать которую сейчас не было никакого желания.

Бекка первая юркнула к окну и заняла самое удобное место для наблюдения. Пришлось невежливо отодвинуть ее в сторону. На счастье, девочка пошла не в мать, не во всем, по крайней мере, и толкаться в ответ не стала.

Ламп в комнате не зажигали, и в сумерках на улице было светлее, чем в доме, так что заметить его не должны были, но Тэйт поосторожничал и сплел заклинание для отвода глаз. После, уже не таясь, уселся на подоконник и прильнул к стеклу.

– Вы же понимаете, мисс… мои обязанности…

Открытая форточка позволяла слышать лепет маршала, но крыльцо, увы, почти не просматривалось, а ту его часть, которую можно было бы увидеть из окна, загораживали спины столпившихся поборников справедливости.

– Ваши обязанности, мистер Бросман? В чем же они заключаются? – Голос Пэт походил на мурчание сытой кошки, которой хочется поиграть, но лень вставать с нагретой лежанки. Звук мягко вибрировал на грани хищного рыка.

– Я должен… Народ возложил…

Народ неслаженно загудел, подтверждая, что возложил, но что и на кого, помнили уже далеко не все. Хватило пары минут, чтобы амнезия поразила стоявших ближе всего к крыльцу. Скоро зацепит и остальных.

Тэйт щурился, всматриваясь в лица собравшихся. Оценивал масштабы эпидемии. Глуповатые улыбки, щенячий восторг в глазах… То ли Патрисии показалось этого мало, то ли она просто устала стоять на одном месте, но ей вдруг вздумалось пройтись. И да, это действительно нужно было видеть!

Ей даже говорить что-либо не пришлось, достаточно было неспешно спуститься по ступенькам и вклиниться в ряды горожан, лишь на первый взгляд плотные, а на деле – подвижные и податливые, послушно размыкавшиеся перед невысокой худенькой женщиной. Сходство ее с кошкой теперь не ограничивалось голосом, она и двигалась так же мягко и грациозно, и несколько раз казалось, что хочет по-кошачьи потереться о мебель, которую тут олицетворяли добрые жители Фонси: неуклюжие комоды, колченогие табуреты, крабами отползающие в сторону, буфеты, таращившиеся на Пэт блестящими глазами-блюдцами… И шкаф, внезапно выросший на ее пути. Тэйт пожалел, что с утра не переломал этому шкафу дверцы. В смысле руки.

– Что, Пэтси, дружка своего выгораживаешь?

Джесси Кросс был пьян и зол, и что-то из этого, злость или алкоголь, или оба фактора в совокупности создавали вокруг него защитный купол вроде того, что висел над разрушенной станцией.

Но тот, что над станцией, был определенно крепче. Тэйт успел лишь подумать, что нужно вмешаться, Бекка ойкнула, узнав мерзавца, ранившего Рози, а Патрисия – из окна было хорошо видно и ее, и Кросса – протянула руку, разбивая невидимый щит, и ласково погладила бывшего жениха по щеке. Учитывая, что лицо Джесси хранило следы недавнего разговора с Тэйтом, можно было предположить, насколько приятным были ее прикосновения. Но Кросс и не пытался отстраниться, наоборот – придвинулся ближе к Пэт, готовый ловить каждое ее слово.

– Знаешь что, Джес? – В ее голосе едва-едва улавливалась угроза. – Сделай одолжение, найди фонарный столб и убейся об него, хорошо?

Ответной грубости от Кросса не последовало, но этому Тэйт уже не удивился.

Патрисия же, решив, что говорить ей с Джесси больше не о чем, отошла от него. На несколько мгновений взгляд ее задержался на окне, будто она чувствовала, что оттуда за ней наблюдают, и этих мгновений Тэйту хватило, чтобы вспомнить, где и когда он уже видел Пэт такой… Почти такой, потому что тогда его почти не задело…

Он усмехнулся воспоминаниям, и Патрисия, прежде чем отвернуться, подмигнула в ответ. Выходит, и правда чувствовала.

Стоявшая рядом Бекка негромко, но требовательно кашлянула: привлекала внимание и, как умела только она, спрашивала, как это все понимать.

– Твоя мама, – Тэйт бросил быстрый взгляд за окно, – невероятная женщина.

Иначе объяснить при всем желании не получилось бы.

– Не уверена, что это моя мама, – задумчиво проговорила девочка. И улыбнулась. – Но она невероятная, да.

Тэйт сказал бы, что это самая длинная фраза, которую он слышал от Бекки с начала знакомства, но на самом деле эта фраза была вообще единственной.

Наверное, так принято у чудес. Они редко случаются поодиночке.

Мысль показалась Тэйту занятной и на какое-то время отвлекла от происходившего на улице. Впрочем, события развивались весьма предсказуемо: сделав круг, дабы никто из присутствующих не избежал убойной силы ее очарования, Пэт вернулась на крыльцо и все-таки вытянула из маршала ответ на свой первый вопрос. Заодно попросила и других горожан поделиться известной им информацией. Те отозвались охотно. Бомбы в руках у заходившего на станцию парня с железной дороги никто не видел, зато несколько человек вдруг вспомнили, что «этот Тиролл» пару раз помогал их женам донести покупки от лавки до дома, угощал детишек сладостями, а их самих – пивом или стаканчиком «Милой Лиззи». Тэйт кивал, признавая: было. Не то чтобы он специально старался, зарабатывая репутацию, но незначительные услуги, отнимавшие не так много сил, времени и денег, порой приносили хорошие дивиденды. Мистер Тэйт Тиролл, будущий член совета директоров концерна «Девон» (если повезет, конечно), называл это инвестициями в удачу.

– Славный парень, да?

Насмешки в словах Пэт добрые рассельцы не уловили и с радостью с ней согласились, как потом согласились и с тем, что купол над станцией – вещь неопасная, чрезвычайно полезная и совершенно не оскорбляет их тонкий художественный вкус.

А что до виновного, так кто угодно мог подстроить взрыв. С той же железной дороги не один Тэйт на станцию захаживал: посыльные от Роско каждый день почту проверяют, управляющий заходит…

– Лысый этот, как его… Гилмор? Точно, Гилмор. Сегодня тоже был…

Сегодня? Тэйт насторожился.

С управляющим он простился в лагере. Оттуда отправился к реке, потом – к ферме Пекона. После шатался еще час по окрестностям, прежде чем приехать в город. Гилмор легко успел бы за это время побывать на станции. Но он ли привез те коробки, в одной из которых, как подозревал Тэйт, находилось взрывное устройство?

Неизвестно.

Патрисия повторно поинтересовалась о «бомбе в руках» – теперь уже в руках управляющего Роско, – и выяснилось, что Гилмора видели выходившим со станции, но не входившим туда, с бомбой или без.

– А может, оно само? – с надеждой предположил кто-то. – Магия же…

Большинству версия пришлась по душе. Спокойней ведь, если само.

Пэт в очередной раз проявила разумность и не стала разочаровывать мирных обывателей. Пусть будет «само», пока не установлено обратное. А пока – всем спасибо, можно расходиться. Приятного вечера и спокойной ночи.

Горожане покорно разбрелись.

Тэйт задумался, не вернутся ли они, когда впечатление, произведенное на них госпожой профессором, утратит остроту и яркость, но услышал, как открылась входная дверь, спрыгнул с подоконника и, обгоняя Бекку, выскочил в коридор.

Первым в дом вошел доктор Эммет. Выглядел он обескураженным, что понятно, и очень сердитым. Остановился у лестницы и рывком обернулся к шедшей следом дочери.

– Ты… – Худой узловатый палец замер в дюйме от лица Пэт. – Тебе…

Почтенный целитель бессильно глотал ртом воздух, выпучивал глаза и хмурил брови, но не мог и двух слов связать.

– Месяц без сладкого! – пришел ему на помощь Тэйт.

– Предпочитаю сухое, – отозвалась Патрисия.

Кошачьи повадки она оставила за порогом, но шлейф обаяния еще тянулся за ней, невесомый и бесполезный в обществе двоих мужчин, один из которых был ей отцом, а второй… хм… ему было что противопоставить ее чарующей силе. И это стоило обсудить. Наедине.

Док, поняв, что, если он и сможет что-то сказать, слушать его все равно не станут, махнул рукой и побрел на второй этаж. Но осталась Бекка и тысяча вопросов в ее глазах.

Пэт отложила ответы на потом.

– Побудь с дедушкой, – попросила она дочь. – За ужином поговорим.

Бекка послушно кивнула и быстро взбежала по ступенькам. Сокровище, а не ребенок. Даже странно, учитывая, какой характер у ее родительницы.

– Любопытно, о чем ты думаешь, когда так улыбаешься? – подозрительно поинтересовалась та и, не дожидаясь ответа, пошла на кухню, по пути отнюдь не случайно задев Тэйта плечом.

– Да так. – Он понятливо двинулся следом. – Задумался… Где это вы, мэм, научились так бесстыдно вилять бедрами?

– Ничем я не виляю! – возмутилась она. Шепотом, несмотря на то что, оказавшись в пропахшей выпечкой кухне, тут же закрыла дверь.

– Не сейчас. На улице. Смотрел, и сердце разрывалось от жалости к тем несчастным, что залили крыльцо слюной. Надеюсь, хоть к утру высохнет.

– Шут…

– …ник, – закончил Тэйт без улыбки. – Думаешь, это теперь навсегда? Вряд ли божественные дары можно потерять или отдать другому. Хотя… Интересные способности. И полезные, если их контролировать. Ты же не скажешь, что не понимала, что делаешь?

– Не скажу. – Пэт открыла духовку и заглянула внутрь, проверяя, как там пирог. Тот, очевидно, был еще не готов, потому что она снова закрыла металлическую заслонку и со вздохом обернулась к Тэйту. – Понимала, но… Не знаю, можно ли считать, что я это полностью контролировала. Оно пришло ниоткуда. Чувства. Мысли… Кажется, что мои собственные, но будто извне… У тебя так же?

– Сложно сказать. Даже не уверен, что это было проявлением даров. Сегодня утром. Точно нашло… Такой кураж появился в какой-то момент. Все стало казаться игрой. Про деньги для Бобби придумал. А когда на станцию шли, помнишь, как я твои револьверы вытащил? Я быстрый, конечно, но не думал, что настолько. Специально подобное делать не стал бы, но тогда получилось…

– Играючи, – кивнула Пэт. Посмотрела на него внимательно и еще раз кивнула. – Да, наверное, это было оно. Просто ты не чувствуешь этого так остро, как я, потому что сам по себе такой.

– Какой?

– Какой есть. Прирожденный авантюрист.

– Надеюсь, это комплимент?

– Надейся, – фыркнула Патрисия, но веселье лишь на миг отразилось в ее глазах, вновь уступив место задумчивости. – Будем считать, что Эллои вручил свой дар достойному претенденту.

– Подозреваешь, что Лиджайя ошиблась?

– Ну, обо мне ведь не скажешь, что я родилась под покровительством Возлюбленной.

Почему? Тэйт бы сказал. И не в качестве комплимента, а в качестве обоснованного вывода, сделанного из рассказов самой Пэт. Ведь как все было, если вспомнить? Жила себе девочка, из небогатой семьи, не красавица, хоть и довольно миленькая, без каких-либо особых талантов. Потом вдруг захотела и заполучила самого завидного жениха в городке. Завидовать по итогам там, конечно, нечему, Кросс этот сволочь, каких поискать, но тогда он, быть может, еще не был таким, а факт остается фактом: из всех девчонок в Фонси красавчик Джесси выбрал именно эту. Дальше – больше: девочка решила выйти замуж. И вышла. В шестнадцать лет. За взрослого, умного и состоятельного мужчину, которого наверняка не одна дамочка в Найтлопе обхаживала. И она всерьез думает, что недостойна даров Возлюбленной? Да можно только представить, сколько мужчин сохранили сон, аппетит и здоровые нервы лишь потому, что Патрисия Данкан была слишком счастлива с мужем, а после слишком несчастна без него, чтобы обратить внимание на кого-то из них…

Естественно, Тэйт оставил эти выводы при себе.

– И добавить нечего, – по-своему истолковала его молчание Пэт. – Поэтому мне и странно, когда оно проявляется. Чувствую себя не совсем естественно.

– Да? А бедрами виляла довольно непринужденно.

– Ничем я не виляла, – отмахнулась она. – И не смешно уже. Не до шуток, когда тут демоны знают что творится.

– Не только демоны. Шаман. Я думаю, он многое сможет объяснить.

– Спросим, когда очнется, – согласилась Патрисия. – А до тех пор что? Ждать?

– Ну… Ты жди, – решил Тэйт. – Пока пирог допечется. Мне кусочек оставить не забудь. И никуда сегодня не ходи, но это и так понятно, да?

– А ты? – встрепенулась она.

– Успею съездить в лагерь, пока совсем не стемнело. Попробую выяснить, что Гилмор делал на станции. Не верится, что взрыв организовал он, но… Надо убедиться.

– Считаешь, это разумно?

– Считаешь, я могу быть разумным? – ввернул он.

Пэт не улыбнулась в ответ.

– Будь хотя бы осторожным, – попросила серьезно.

Ему не нравился такой тон. Слишком уныло, будто дурной исход неизбежен.

– Буду, – пообещал он, выходя в коридор. – И, Пэт…

– Что?

– Ты все-таки виляла!

– Да иди ты…

Маршрут она назвала известный, но, как ни странно, от резких слов на душе стало легче.

– Извини, мне в другую сторону! – прокричал Тэйт уже от входной двери.

Быть может, он не отнесся бы так беспечно к заковыристому напутствию Пэт, если бы знал, что происходило в это же время в нескольких кварталах от дома доктора Эммета.

Трое мужчин неспешно шагали в направлении ближайшего питейного заведения, обсуждали недавний взрыв и утренние события, после которых им теперь, увы, надолго заказан вход в заведение матушки Фло. Вдруг один из мужчин остановился, уставившись прямо перед собой на уличный фонарь. Вернее, не на сам фонарь, а на прочный чугунный столб, удерживавший светильник. Столб был не настолько красив, чтобы заслужить столь пристальное внимание, и не настолько массивен, чтобы его нельзя было обойти. Однако мужчина, к удивлению своих спутников, долго его рассматривал, а потом вдруг кинулся вперед, с явным намерением расколоть чугун своим лбом. Или наоборот.

Но в чем бы ни заключалась цель этого противостояния столба и человека, победил столб. Побежденного же верные товарищи подняли с земли, отряхнули и под руки потащили все туда же, в питейную. Ясно же, что от хорошей жизни человек столбы не бодает. Значит, ему нужно что? Правильно, выпить!

 

Глава 12

Многим хотелось выпить в этот вечер. И не обязательно куда-то идти. Например, Тед Гилмор надирался непосредственно в своем вагончике, за столом, за которым обычно подписывал сметы и зарплатные ведомости.

До того как отправиться в лагерь, Тэйт заскочил к матушке Фло и обрадовался, не найдя управляющего там. Не хотелось обсуждать что-либо в общем зале, когда вокруг с хихиканьем снуют девочки, а за соседним столиком сидит, подперев ладошкой щеку, Рози и с нежностью полирует взглядом блестящую лысину своего «Тедди».

Но теперь разговора вообще не выйдет. Это Тэйт понял, едва взглянув в глаза управляющего. Глаза были усталые и трезвые, а сам Гилмор уже на ногах не стоял. Тревожное сочетание. Такое бывает, когда кому-то отчаянно хочется напиться и забыться, и он упорно идет к этой цели, вливая в себя стакан за стаканом, а спиртное обжигает желудок, затормаживает движения, сводит челюсти и завязывает в узел язык, но не избавляет ни от мыслей, ни от воспоминаний. И приходится пить дальше, пока рука еще способна удерживать бутылку.

– Ну? – спросил Гилмор остановившегося в дверях Тэйта.

– Я завтра зайду, – решил тот, оценив и трезвые глаза, и неудачную попытку управляющего подняться, и ополовиненную бутылку виски на столе. Крупному и крепкому мужчине одной бутылкой упиться проблематично, и, значит, эта уже не первая, а возможно, и не последняя.

– Стоять! – пресек попытку бегства Гилмор. Показал на стул напротив и достал из ящика стола еще один стакан. – Прис-саживайтесь, мистер Тиролл.

Вот этого Тэйт не любил. Одно дело выпить немного в хорошей компании под хорошую закуску и соответствующее настроение, другое – горе в бутылке топить. Тем более чужое. Да и не тонет оно – многие уже проверяли…

Но от приглашения не отказался. Подумал, а вдруг Гилмор не горе заливает, а совесть? Взорвал станцию вместе с работавшим там магом, а теперь его это гложет. Логично? Вроде бы да. Если бы к этому еще хотя бы догадку, чем управляющему мешала станция. Услышал от Тэйта, что Патрисия собирается отправить отчеты, и решил таким образом помешать? Нет, не складывается. Ему, как и Роско, да и любому на дороге, хочется, чтобы строительство продолжилось, не важно, по старому маршруту или по новому, так что он не мешать, а сам в столицу с отчетами бежать должен был. Если только…

Пока виски с бульканьем лилось в стакан, Тэйт успел построить несколько теорий. Одна из них – Гилмор продался конкурентам Роско и изнутри вредит Южной железнодорожной компании – на первый взгляд казалась довольно стройной, но обдумывать ее времени не было: наполненный стакан, подталкиваемый управляющим, медленно скользил к краю стола и, если бы Тэйт не подхватил его, упал бы на пол. А раз подхватил, придется пить.

– Ну? – опять спросил Гилмор.

Видимо, требовалось провозгласить тост.

– Слышали, портальная станция взорвалась? – в лоб спросил Тэйт. – Портальщик погиб.

– Мир праху его, – пробубнил управляющий, прежде чем залпом осушить свой стакан.

Тем же тоном он мог сказать «Туда ему и дорога!» и выпил бы уже за это. Похоже, ему безразлично было, за что пить и с кем, лишь бы не останавливаться. И мертвый портальщик был ему безразличен, как и сидевший рядом живой алхимик.

«Не совесть», – вывел Тэйт.

Несложно, обладая должным умом и фантазией, привязать Гилмора и к сегодняшнему взрыву, и к вчерашнему, и к завтрашнему, если вспомнить количество пропавших со склада взрывных устройств, но интуиция упорно твердила, что управляющий невиновен. Интуиции своей Тэйт доверял, особенно после того, как нашел на заборе Пекона нарисованного кровью гоблина. А что господин управляющий вдруг решил ужраться вусмерть, так мало ли причин?

Тэйт поднес стакан ко рту и наклонил, плотно сомкнул губы на стеклянной кромке, делая вид, что пьет, а затем с громким выдохом резко отвел руку, выплеснув виски на пол. Притворился бы, что закусывает, но закуски на столе не было.

Гилмор тут же наполнил опустевшие стаканы и уставился в свой так сосредоточенно и серьезно, будто на дне, под слоем янтарной жидкости прятались все тайны вселенной.

– Что-то случилось? – рискнул полюбопытствовать Тэйт.

– С-станция взорвалась, – глухо вымолвил управляющий, не отвлекаясь от созерцания стаканного дна, – портальщик погиб… да?

– Да, но я имел в виду… хм…

Гилмор вскинул голову и в один глоток выпил свой виски вместе с тайнами вселенной. Смотреть стало не на что, и он требовательно вперился в Тэйта. Под пристальным взглядом повторить недавний трюк не удалось бы.

Жидкий огонь разлился по нёбу и тяжелым комом упал в желудок. Почти пустой, между прочим. А где-то там – пирог с мясом…

– Письмо получил, – обронил Гилмор. Потянулся к бутылке, но передумал и вытащил из стола пухлый конверт. Помахал им перед носом у алхимика – тот успел заметить лишь гербовую печать на штемпеле и уголок нотариального бланка – и сунул обратно в ящик. Вернулся к бутылке.

– Проблемы на дороге? – спросил Тэйт, с неприязнью глядя на виски, льющийся в его стакан.

– Жизнь псу под хвост.

– Хм?

Гилмор влил в себя новую порцию алкоголя и ответил на выдохе:

– Документы на развод.

Тэйт удивленно приподнял брови. О том, что управляющий разошелся с женой, он знал от Рози, но случилось это не вчера и, казалось бы, давно должно было отболеть.

– Официально, – уточнил Гилмор. – Совсем. С концами. Навсегда. Думал, поправимо. Деньги слал. Решил, достроим эту ветку, отпуск возьму, поеду к ней, обсудим… Но нет. Ей муж нужен. Ребенку – отец. Такой, чтобы рядом был, а не банковские переводы. Переводы ей не нужны. Вообще. Наследство получила. От тетки. – Он поднял на Тэйта покрасневшие глаза. – Беда с этими тетками. Мрут как мухи. Наследниками кого ни попадя назначают… Да, мистер Тиролл?

– Я пойду, наверное, – осторожно предложил Тэйт, чувствуя, что беседа сменила направление. – Поздно уже.

– А вы задержитесь… – Смена темы разговора, которая так не понравилась Тэйту, Гилмора, напротив, взбодрила. Из голоса исчезли нотки обреченности, взгляд стал тверже и резче. Револьвер, тот самый убийца магов, лег на стол между бутылкой и стаканом. – Задержитесь. Расскажу вам, как письмо получил. Мне ведь о почте сообщить не успели, так что я на станцию не собирался… Сначала. А потом решил написать своему хорошему товарищу из главного управления полиции, чтобы навел справки об одном человеке. Догадываетесь о ком?

– Угу. – Тэйт покосился на оружие. Перспектива опрокинуть еще стаканчик-другой виски уже не казалась такой неприятной.

– Зашел на станцию, а мне – письмо, – продолжал рассказывать Гилмор. – И как-то остальное из головы вылетело… Хотя товарищу я все-таки написал. Но ответ когда теперь получу? И как? Станции-то больше нет… А тут и вы заглянули, собственной персоной… Совпадение?

– Нет. Как раз затем и приехал, чтобы спросить, не вы ли станцию взорвали.

От такой наглости управляющий онемел на несколько секунд.

Потом задумался. Посмотрел по очереди на револьвер, на Тэйта и на бутылку и покачал головой.

– Не я.

– И не я, – счел нужным заявить Тэйт.

Гилмор нахмурился, переваривая информацию.

– Взрывное устройство наше было? – спросил по итогам размышлений. – Одно из пропавших?

– Два.

– Осталось… – Управляющий посмотрел на свои растопыренные пальцы, загнул несколько, разогнул и решил, что точные вычисления пока не требуются. – Много… Это плохо. Надо искать. Кому мешала станция?

– Не знаю. – Пока выходило, что больше всего станция мешала Тэйту, и в выигрыше остался именно он: и отчеты Пэт задержал, и запрос Гилмора, о котором даже не подозревал. – Давайте обсудим это завтра?

Управляющий взял со стола револьвер, повертел в руках, вздохнул с сожалением и убрал в стол.

– Давайте, мистер Тиролл.

– Тэйт. – Алхимик протянул через стол руку.

– Тед, – лишь на секунду замешкавшись, ответил крепким рукопожатием Гилмор. – Но… Что там все-таки с твоей теткой?

Тэйт решил, что вскрывать карты пока рано, и пожал плечами.

– Умерла.

Управляющий недоверчиво сощурился. Затем кивком указал Тэйту на стакан и поднял свой.

– Мир ее праху.

Бытует мнение, что все ученые одинаковы. Так и есть. Они похожи друг на друга, как овощи на крестьянских грядках. Точь-в-точь. Примерно как баклажаны и хрен.

И дело тут не только в многообразии наук, но и в многообразии самих ученых. Взять тех же историков. Одни всю жизнь не выбираются из кабинетов, архивов и пыльных библиотек. Другие десять месяцев в году проводят в дороге, собирая материалы для исследования, а оставшиеся два – под чутким наблюдением целителей, леча застуженные ночевками в поле почки, измученный походной кухней желудок или приобретенный на раскопках древних захоронений грибок. Одни стабильно выдают по статье в месяц для популярных научных журналов, другие несколько лет работают над монографией по теме настолько узкой, что оценят ее единицы. Одних узнают на улицах по фотографиям в газетах, других не знают в лицо даже коллеги. Но некоторым из тех, кого не узнают сразу, потом с воодушевлением жмут руки и на банкете по окончании очередного симпозиума предлагают лучший столик, потому что сразу видно – ученый и вообще солидный человек, а других на тех же банкетах называют голубчиком или милочкой и велят подать еще профитролей, потому как внешность или возраст совсем не соответствуют и фотографий в газетах, опять же, не было.

Патрисия во всем этом держалась середины. Не специально, но так получалось. Были в ее практике и библиотеки, и раскопки, и статьи для широкой общественности, и узкоспециализированные работы, и лучшие столики, и… Нет, профитролей не просили. Миссис Данкан довольно быстро снискала известность в научных кругах. Во-первых, она была единственной женщиной, на таком уровне изучавшей историю и культуру гоблинов. Во-вторых… Не требовалось никакого «во-вторых». Гоблиноведов в Арлоне в принципе немного. Не привлекает тихая жизнь малого народа пытливые умы. Куда интереснее изучать древнюю цивилизацию драконов, культурные традиции соседей-эльфов или свою же, человеческую, историю. Тут и зарождение магии, и судьбоносные решения, и кровавые битвы эпохи Противостояния. Гоблины скучны на фоне этого карнавала событий. Судеб мира не вершили, войн не устраивали. Магии у них вообще нет. Шаманят понемногу, с духами общаются. Если те снизойдут, то дождь пошлют…

– А не снизойдут, то шамана куда подальше.

Бекка хихикнула, а отец неодобрительно покачал головой.

– Что? – не поняла его недовольства Пэт. – Между прочим, это твои слова. От кого я узнала основные принципы шаманизма?

– Я же не думал, что ты из этого дело жизни сделаешь, – проворчал доктор Эммет. – Так, для общего развития разъяснил, как смог.

– Вот именно, – вернулась к прерванному рассказу Пэт. – Для общего развития. Обычно гоблинов так и изучают. Бегло, вскользь. Их знания кажутся людям ненужными, потому что мы не можем их использовать. Точнее, прежде считалось, что не можем…

Любимые родственники появились в кухне сразу же после ухода Тэйта. Пэт не успела придумать, что им говорить, но надеялась потянуть время. Она была готова к вопросительным взглядам дочери и укоризненным вздохам отца, а затем собиралась прервать ментальный допрос на поедание пирога. Однако вышло иначе.

– Рассказывай, – потребовала Бекка, усевшись за стол рядом с дедом. – Мы имеем право знать, что с тобой происходит.

Говорила она по-взрослому строго, но не это поразило Патрисию. Ее дочь говорила! И это было не одиночное слово, которыми Бекка изредка ее баловала. Целая фраза, и довольно длинная. Получасовой монолог, произнесенный со сцены прославленным трагиком, не впечатлил бы Пэт так, как эта фраза.

И она рассказала. Не все, но основное. О храме, о горшочках с дарами, о том, как теперь они проявляются. Увлеклась, начала рассуждать о значении сделанного открытия и лишь тогда сама осознала его важность. Люди не могут использовать знания гоблинов? Магия и шаманизм несовместимы? Но ведь она, человек и маг, совсем недавно прекрасно все использовала и совмещала!

– Понимаете, что это значит? Прежние суждения ошибочны. Умения гоблинов… некоторые умения – уникальны и не имеют аналогов в человеческой системе магии… Это открытие буквально перевернет мир!

– А надо? – без воодушевления спросил отец. – Мир переворачивать? Может, пусть стоит?

Бекка молчала. Опять. После той фразы не обронила ни слова, и Пэт, как прежде, приходилось довольствоваться живой мимикой и многозначительными взглядами дочери. Сейчас, судя по взгляду, Бекка была солидарна с дедом.

Да и сама Патрисия – в чем-то тоже.

Но ведь она не собиралась ничего переворачивать прямо сейчас?

Потом они ели пирог.

Разговор заглох сам собой, но пирог удался, и молчание не было таким уж тягостным. Только мысли накатывали разные, и думалось, как назло, не о величайшем открытии, а об убитых лошадях, взорванной станции и погибшем портальщике. О Тэйте Тиролле, который уже три раза успел бы съездить в лагерь железнодорожников и вернуться, но тем не менее еще не вернулся. Пэт успокаивала себя тем, что алхимик, скорее всего, захотел заночевать в лагере, но все же решила не ложиться сразу после ужина, а подождать еще час-два.

Как выяснилось, правильно сделала. Потому что, если бы пришлось выбираться из постели и спускаться со второго этажа, долгожданный гость перебудил бы стуком весь квартал.

– С ума сошел? – прошипела Пэт, справившись с тяжелым засовом. – Зачем так шуметь?

– Это не я… Не только я…

Вслед за Тэйтом в дом, к немалому удивлению Патрисии, ввалился Гилмор.

– Прошу прощения за неурочный визит, миссис Данкан, – прогудел он с обычной своей учтивостью, которую сумел сохранить в необычном для себя состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.

– Ни днем ни ночью покоя нет! – шепотом возмутился с лестницы все-таки разбуженный настойчивым стуком отец Пэт.

– Док! – тоже шепотом обрадовался ему Тиролл. – Мы к вам как раз. Мы тут… выпили немного с мистером Гилмором. А ему с утра надо быть как стеклышко. Сделаете?

– Совесть бы тебе кто сделал, – проворчал доктор.

Спустился, подошел к нетвердо стоящему на ногах управляющему и, сбив с головы того шляпу, приложил ладонь к блестящей от пота лысине.

Гилмор икнул, закатил глаза и с грохотом рухнул на пол.

Пэт ойкнула и отскочила в сторону. Тэйт выпучил глаза:

– Док, вы чего?!

– Ты сказал, ему с утра надо быть трезвым. Вот с утра и будет. Если хочешь, и тебе сделаю… как стеклышко, хе-хе…

– Не надо. Сам. Уже, – раздельно выговорил алхимик.

– Вот и славно, – благостно улыбнулся ему доктор Эммет. – Но если еще раз разбудишь, пеняй на себя. Ясно?

Ясно стало даже Патрисии. Так что когда отец развернулся и поплелся к лестнице, она и слова вслед ему не сказала.

– И как теперь с ним? – тихо, будто опасался возвращения доброго доктора, спросил Тэйт, указав на распростертого в проходе собутыльника.

– Можем тут оставить.

– Угу. Человеколюбие – ваша семейная черта.

– В лоб дать? – мрачно предложила Пэт.

– И это тоже… семейное… – пропыхтел парень, уже подхвативший Гилмора под мышки и собравшийся куда-то его тащить.

Пришлось напомнить, что софу в гостиной занимает гоблинский шаман.

– К доку в приемную, – отозвался алхимик, волоча управляющего к нужной двери. – Там кушетка удобная.

Когда он успел это проверить, Пэт не уточняла. Придержала дверь, потом помогла закинуть на кушетку безучастное к происходящему и невероятно тяжелое тело.

– Надеюсь, у тебя есть этому объяснение.

– Есть, – уверил Тиролл. – Лошадей на задний двор заведу и расскажу.

Пропал он надолго. Еще немного, и Пэт опять начала бы волноваться. Зато вернулся бодрый, в расстегнутой рубашке, мокрый – видно, в бочку нырял – и теперь уже окончательно трезвый.

– Пирог остался? – поинтересовался с ходу.

Остался. Но по тому, как алхимик на него набросился, стало понятно, что это ненадолго. Пэт возмутилась бы такой ненасытностью, но Тэйт не только ел – в перерывах между пережевыванием и глотанием он успевал говорить, и рассказ его тревожил сильнее, чем участь пирога.

Кто-то украл с железнодорожного склада двадцать управляемых взрывных устройств. Восемь спрятал практически под пещерным храмом, в гроте с обратной стороны горы. Еще два использовал, чтобы уничтожить станцию. Осталось десять, и Тэйт не сомневался, что их собираются использовать в ближайшее время. Тут уж не до пирогов. Пэт даже рассердиться на алхимика толком не смогла за то, что сразу не рассказал ей о бомбах в горе. Да и что бы она сделала, если бы знала? Разве что поспешила бы с составлением отчета, в котором обязательно упомянула бы о том, что храм пытаются уничтожить, и, быть может, успела бы отправить…

– А Гилмор тут при чем?

– Он нам нужен, – сказал Тэйт, пальцем собирая с тарелки крошки. – Чтобы разобраться. Тед – второй человек на дороге после Роско, а тот самоустранился, как только узнал о пропавших со склада зарядах. Приказал Теду выяснить, кто и зачем, а сам заперся в своем поезде и усилил охрану. Не удивлюсь, если завтра укатит подальше. Вагоны-то у него бронированные, но если бомбы прямо под днищем установить… хм…

– Тед, – вслух отметила Пэт установление нерабочих отношений между мистером Тироллом и мистером Гилмором, – значит, ты затеял самостоятельное расследование? С Тедом?

– А с кем? Не с маршалом же вашим?

– Разумнее отправить сообщение в ближайший крупный город. Пусть пришлют следователей, полицейских, специалистов по бомбам… Кого еще нужно? К тому же должны направить кого-то, чтобы разобраться, что случилось с портальной станцией, – так ведь?

– Так, – не спорил Тэйт. – Но сколько времени на это уйдет? Ближайший поезд пройдет через Фонси только через два дня. Почтовый дилижанс ходит еще реже. Будем сидеть и ждать?

– Зачем же сидеть? – буркнула Пэт. – Можно лежать. Не знаю, как ты, а я спать хочу. За ночь же ничего больше не взорвется?

– Надеюсь, – кивнул алхимик. – Поговорим утром, на свежую голову. У самого глаза слипаются, если честно.

– Можешь лечь в моей комнате, – проявила великодушие Пэт. – Я пойду к Бекке. Разместимся как-нибудь.

– А-а, – с почти натуральным разочарованием протянул Тэйт. – Не, так неинтересно. Я лучше Гилмора с кушетки скину.

– Как знаешь.

Где он устроится на ночлег – последнее, что волновало сейчас Пэт. Пусть хоть в кухне за столом спит. Хватало проблем посерьезнее, но она и о них старалась не думать. А то ведь проворочается до утра, встанет невыспавшаяся, с больной головой и дурным настроением, а проблемы от этого никуда не денутся.

Патрисия разделась и забралась в постель, не забыв положить на столик у кровати заряженный револьвер. Беспокойные мысли роились в голове, но усталость пересилила страхи, и долгожданный сон открыл Пэт свои объятия… Из которых ее бесцеремонно выдернули, встряхнув за плечи.

Открыв глаза, Пэт увидела прямо перед собой лицо Тэйта Тиролла.

– Шаман очнулся.

Вот и выспалась.

Небо за окном только-только начинало сереть.

К своему перемещению на софу в докторской гостиной Эгери отнесся с невероятным спокойствием. Не возмущался, не сыпал вопросами. Когда Пэт, набросив халат, сбежала вниз, гоблин сидел на полу, вывалив перед собой содержимое многочисленных кармашков своего цветастого балахона, и безуспешно искал что-то в полутьме. Патрисия зажгла лампу.

– О, благодарю. – Щурясь от света, старик показал в улыбке мелкие желтые зубы и продолжил свое занятие. Казалось, он не совсем еще пришел в себя, а потому отвлекать его ни Пэт, ни Тэйт не решились.

Вскоре поиски шамана увенчались успехом. Из кучки тряпичных сверточков он выудил один, развернул и водрузил на длинный, загнутый крючком нос очки в тонкой металлической оправе.

– Так-то лучше, – сообщил наблюдавшим за ним людям. – Стар я уже. Ноги пока носят, а глаза совсем плохи.

– Очки, – шепотом прокомментировал Тэйт. – Гоблинам можно носить очки или это как с поездами?

Пэт уязвленно поджала губы.

– Поезда? – оживился Эгери. Присмотрелся к алхимику и прищелкнул языком. – Ты же тот мальчик, что обещал поезд, который будет возить в племя наших детей! А ты… – Глаза под круглыми стеклышками обратились к Пэт. – Тебя я тоже помню! Ты девочка, которая любит задавать вопросы. Маленькая дочка доктора Люи.

– Я уже не маленькая. – Патрисия улыбнулась, радуясь, что старик ее узнал.

– Это как посмотреть, – фыркнул Тиролл. Он стоял рядом, и макушка Пэт была вровень с его плечом.

Зато тычок локтем пришелся ровно в живот.

– Все мы – дети, – примирительно изрек шаман. – Дети своих родителей и своей земли. Дети природы… И сейчас я… э-э-э… чувствую зов ее… И должен откликнуться…

– Вы собираетесь камлать? – удивленно уточнила Пэт. – Прямо здесь?

– Э нет… – Гоблин оглядел гостиную. – Здесь не хотелось бы…

Алхимик издал невнятное хрюканье.

В ответ на возмущенный взгляд Пэт Тиролл картинно закатил глаза. Потом подал шаману руку, помогая подняться.

– Пойдемте, уважаемый. Покажу вам… хм… место, отмеченное духами. А малышка Пэтси пока заварит нам чай.

– Да-да, – закивал Эгери. – Чай – хорошо. Нас ждет долгий разговор.

С вечера плита успела остыть. Пэт засыпала угля, раздула огонь и поставила на конфорку чайник. Она тоже была бы не прочь пообщаться с духами природы, а заодно умыться и почистить зубы, но ограничилась тем, что собрала волосы, скрутила их в узел на затылке и прополоскала рот. Пока вода закипала, а Тэйт с гоблином отсутствовали, заглянула в приемную отца и убедилась, что Гилмор все еще крепко спит. Вернувшись на кухню, достала из шкафа скудные остатки вчерашнего пирога.

– Итак…

Усевшийся за стол шаман рассеянно теребил бахромчатый рукав и принюхивался к аромату заваривающегося чая. Начинать обещанный разговор не торопился.

– Итак, – повторила Пэт, – вы хотели что-то нам рассказать, почтенный Эгери?

Шаман снял очки, протер полой своего балахона и вернул на нос. Вздохнул.

– Что-то происходит, – проговорил задумчиво. – Я не знаю что. Духи встревожены, но они не хотят говорить со мной. Наверное, я понял бы, что случилось, если бы попал в пещеру, но меня не пустили туда. Вы знаете, что там находится?

– Храм всех богов, – ответила Патрисия.

– Храм, – повторил Эгери. – Это плохо. Вы знаете, для чего построили тот храм?

– Я не уверена, но, кажется, это место упокоения великого шамана.

– Шамана похоронили в храме? – встрепенулся старик. – Плохо, очень плохо…

– Почему? – спросил Тэйт. – Вы что-то знаете о том месте?

– Или о том шамане? – добавила Патрисия. – Судя по записям, он был великим че… гоблином…

– Нет, – ответил Эгери. – Не знаю. И это тоже плохо. Если он был воистину велик, есть лишь одна причина такому незнанию. Мой народ хранит память о деяниях предков. Истории о них передаются из поколения в поколение. Но случается, происходит что-то, о чем мы хотим забыть. И забываем. Не рассказываем своим детям. Не рисуем в историях на камнях. Когда умрут очевидцы тех событий, никто не вспомнит о том, о чем никогда не слышал. Мы не храним память о зле, даже в назидание. И не строим храмов в честь кого-то. Только в одном случае мой народ обращается к создателям мира – когда сам не в силах справиться с пришедшей к нему бедой.

– Выходит, тот шаман был бедой? – с сомнением уточнил алхимик. – Поэтому его прикопали в окружении алтарей?

– Его могила между алтарей?

– Нет, – тряхнула головой Пэт. – Мы не нашли никакой могилы.

– Значит, там упокоен его дух. – Лицо старого гоблина сморщилось. – Был упокоен.

В былые времена и сам шаман, и его соплеменники нередко наведывались в Фонси и торговали с окрестными фермами, так что на арлонском Эгери говорил бегло и без акцента. Тем не менее не все в его словах Пэт понимала. То ли оттого, что не выспалась, то ли потому, что, как ни старалась, за годы учебы и работы так и не смогла по-настоящему разобраться в традициях и культуре гоблинов.

Шаман поведал, что около двух недель назад, как раз в то время, когда, по подсчетам Пэт, обнаружили храм, что-то странное начало твориться в мире духов. Они будто встревожились, но, сколько Эгери ни спрашивал о причинах волнений, ему не ответили. А спустя несколько дней духи и вовсе перестали отзываться. Шаман чувствовал их присутствие, но не слышал голосов. Только один, едва различимый, что позвал его к горе, известной как гора Надежды.

– Мне нужно попасть в храм, – закончил рассказ гоблин. – Ты ведь отведешь меня туда, девочка, которая задает вопросы? Вместе поищем ответы.

Откуда он знал, что только у нее есть право провести кого-либо в святилище, Патрисия не задумалась. Лишь представила, что снова окажется в пещере, и голову заполонили другие мысли. Воспоминания. Страхи. Раскаты взрывов и грохот осыпающихся камней…

– Пэт… – Тэйт коснулся ее руки, вытягивая из темной пещеры в светлую кухоньку. – Нам ведь нужны ответы?

– Да, конечно. Но ехать в горы… Не сегодня. Эгери еще слаб, я не выспалась… – Она на миг стушевалась под укоризненными взглядами собеседников, но тут же вспомнила: – Мои записи! Эгери может посмотреть их. И фотографии. Я их еще не печатала, но много времени это не займет. Все необходимое у меня есть.

Шаман с алхимиком переглянулись, словно решали, не отправиться ли им в горы без нее. Тиролла приставленные к пещере охранники вряд ли остановят: как маг, он сильнее, обоих скрутит в два счета, а возможные проблемы с их столичным начальством уладит с помощью очередной подруги друга.

Пэт уже настроилась на такой итог, но Эгери посмотрел на нее и согласно кивнул.

– Покажи мне свои записи, Пэтси. И расскажи, что вы нашли в пещере. Вы ведь нашли там что-то… для себя?

Теперь уже Пэт переглянулась с Тэйтом.

– Нашли, – признал тот. – Но как вы об этом узнали, почтенный Эгери, если духи не говорят с вами?

– Я не слышу, – с загадочной полуулыбкой подтвердил шаман. – Но я вижу. – Он демонстративно стянул очки. – Даже так.

Пэт всем телом подалась к нему:

– Что вы видите?

– Э нет, – покачал головой старик. – Сначала посмотрим твои записи, девочка. Но еще раньше – я выпью чай и съем кусочек этого чудесного пирога. Ты сама сказала, что я еще слаб.

 

Глава 13

Часы, мерно тикавшие на стене в гостиной, показывали уже девять, док Эммет и Бекка давно проснулись и позавтракали, после чего Бекка занялась с матерью фотографиями, а док отправился побродить по городу и разведать обстановку. А Гилмор до сих пор спал.

Тэйта это тревожило.

Его вообще все тревожило. Слова. Взгляды. Доносившиеся с улицы звуки.

Что-то приближалось. Подкрадывалось стелющимся по земле туманом, вползало медленно в мысли, выпускало коготки и проверяло на крепость натянутые нервы.

Назвать это предчувствием не получалось. Предчувствия далеко не всегда оправдываются. Сейчас же Тэйт знал: что-то грядет, и оно не обманет ожиданий.

Интересно, чувствовала ли это Пэт? Или старый шаман, расположившийся на заднем дворе с ее бумагами?

Доктор Эммет разрешил гоблину разложить небольшой костерок, и через открытые окна в дом проникал дым, сладковатый от трав, что Эгери подбрасывал в огонь. Дым не дурманил – напротив, несколько вздохов, и тело наполнялось бодростью, словно после чашки крепчайшего кофе, а мысли становились ясными и четкими. Наверное, шаману это помогало разобраться в срисованных со стен храма символах, но по сморщенному лицу цвета блеклой болотной зелени было непонятно, что он прочитал и к каким выводам пришел.

– Не мешай, – сказал он Тэйту, когда тот пытался пристроиться рядом на расстеленном на земле покрывале.

Пришлось отойти.

Тэйт занял бы себя чем-нибудь, но дел для него не нашлось. Пэт даже посуду перемыла, прежде чем взяться за фотографии. Тэйт помог бы ей с проявкой и печатью, с магией это получалось быстрее, а у него имелся соответствующий опыт. Но и у Патрисии он наверняка был, и у Бекки. Особенно у Бекки. Потому алхимик решил не мешать и им.

А Гилмор все еще спал.

Тэйт слонялся без дела по комнатам, несколько раз выглядывал на задний двор, вдыхал сладкий дым, смотрел на ссутулившегося над рассыпанными по покрывалу листками гоблина и вновь шел в дом. Подходил к наружной двери и прислушивался: не стоит ли на пороге страшное нечто.

– О! Этот еще… – Рука нащупала в кармане смятую бумажку. Тэйт подумал, что срисованного с забора Пекона гоблина тоже нужно показать Эгери.

Откладывать Тэйт не стал. Пусть даже старик снова прогонит.

Но шаман не гнал.

Сквозь стеклышки очков всмотрелся в рисунок и вздохнул так тяжело, словно получил весть о чьей-то смерти.

– Поверженный Воин. Значит, он одолел уже двоих.

– Кто одолел? – встрепенулся Тэйт. – Кого?

Шаман точно не слышал. Смотрел на рисунок, беззвучно шевеля губами.

– Расскажи, где ты видел этот символ, – произнес он наконец. – Тогда я расскажу, что увидел в письменах тех, кто был до меня.

– Но…

– Расскажи, – повторил старик. – А я расскажу, что тебе делать, мальчик, благословленный создателями.

Тэйт нахмурился: к добру ли это благословение? Но любопытство шамана – понятно, что не праздное, – удовлетворил.

– Сколько убили лошадей? – уточнил Эгери.

– Десять.

– Э нет. Неверное число. В пророчестве названо другое.

– В каком пророчестве?

– В этом. – Старик указал на записи Патрисии. – Разве ты не знаешь о нем?

– О великом шамане, который возродится великаном? – припомнил Тэйт.

– Так, – вздохнул Эгери. – И не так. На языке моего народа слово «великий» не всегда хвала. Есть великие герои, а есть великие злодеи. Великих героев чтят в сказаниях, а великих злодеев…

– Хоронят в пещерах и забывают?

– Забывают, да. А пещера… Не всякое зло требует таких мер. Обычно довольно забыть, чтобы не смущать умы и не испытывать совесть тех, кто будет после нас. Не всякое зло способно вернуться спустя века… Мне нужно побывать в храме. Записи Пэтси дают слишком мало ответов. Она – умная девочка и много знает о гоблинах, но сама – не гоблин. Да и многие гоблины сейчас уже не помнят всех тонкостей танцующего письма, и не каждый сможет правильно перерисовать символы, чтобы не растерять их смысл. Но и того, что есть в этих бумагах, хватило мне, чтобы понять: спешил я не зря. Спешил и все равно опоздал…

Эгери умолк. Тэйт тоже молчал. Не торопил, не спрашивал. Знал, что старик сам продолжит рассказ.

Гоблин взглянул опять на бумаги и скорбно поджал тонкие серые губы.

– Плохо, – выдохнул тяжело. – Очень плохо. Не каждое зло хоронят в недрах горы. Те, кто сделал это, надеялись, что место упокоения не найдут. Они завалили вход, дабы скрыть его. Но, если однажды кто-то попадет внутрь, ему оставили предупреждение. Не подумали лишь, что нашедший ловушку будет не гоблином. Прежде ведь это были наши земли, люди еще не пришли сюда…

– Ловушку? – не удержался от вопроса Тэйт.

– Да. То, что вы считаете храмом, есть ловушка. Ловушка для духа. Тот шаман был воистину велик, и дух его был силен настолько, что не нашлось способа ни уничтожить его, ни направить на дороги предков для нового перерождения. Потому для него построили ловушку. Призвали силу создателей. Иногда, когда в том действительно есть нужда, ваши боги снисходят и к моему народу. Наделяют избранных своими дарами. Боги старшей семьи нашли четверых достойных. Лиджайя-Возлюбленная заманила шамана в пещеру. Кирим-Воин лишил его силы и уничтожил смертную оболочку. Мэйтин-Вершитель привязал дух к месту пленения, а Эллои-Шутник захлопнул ловушку. Она не должна была быть открыта вновь. Но это случилось. Дух, враждебный этому миру и его создателям, вырвался на свободу. Но чтобы обрести новую жизнь и вернуть себе былую мощь, он должен одолеть тех, кто когда-то одолел его. Он уже справился с Шутником, когда покинул пещеру. А теперь одержал победу над Воином… Так сколько лошадей было убито?

– Десять. Хотя… – Тэйт закрыл глаза, мыслями возвращаясь на несколько дней назад. Дом матушки Фло, столик в углу, карты и бутылка вина. Пэт, рассказывающая гоблинские сказки. – Он возьмет силу дюжины жеребцов, – вспомнились ее слова. – Значит… двенадцать? Жеребые кобылы – им вспороли животы и жеребят убили отдельно… Но ведь кобылы – не жеребцы?

Старый гоблин печально улыбнулся его наивной надежде.

– Не нужно понимать все так буквально. Жеребец, кобыла – суть одно. Символ силы. Он взял свое под полной луной.

– Дух? – В душе Тэйт верил каждому слову шамана, но разум сопротивлялся этой слепой вере. – Как дух мог убить лошадей и оставить след ладони на заборе?

– Ты опять забыл о пророчестве, мальчик. Дух неупокоенного шамана возродится в теле великана. Думаю, он нашел такое тело.

– Наверное… – Тэйт вспомнил отпечаток огромной пятерни. – И что?..

– Ему осталось справиться еще с двумя. Пророчество говорит, что первой будет Возлюбленная. Белокожая женщина, посвященная Лиджайе, отдаст возрожденному свою любовь.

Пэт говорила что-то такое о женщине и любви. Но она не упоминала, что эта женщина должна быть посвящена Лиджайе. И в каком смысле – посвящена?..

Размышления оборвала внезапная догадка.

– Посвященная Возлюбленной? – переспросил Тэйт. – Женщина, которой достались дары Лиджайи?

– Не знаю, – развел руками старик. – Я говорил, нельзя понимать слова буквально. Они лишь символы. Сложно сказать, что значит «посвященная». Сложно сказать, что подразумевается под любовью.

«Сложно представить, как она ее отдаст, – продолжил Тэйт про себя. – Вряд ли по доброй воле».

Нужно было сразу ехать в храм, пусть бы Эгери прочел надписи непосредственно со стен. Глядишь, смог бы рассказать больше. Но и того, что старик уже понял, с лихвой хватало, чтобы объяснить тревогу Тэйта.

Итак, давным-давно некий шаман стал велик настолько, что это вызвало недовольство его соплеменников. Обычная в общем-то история. У магов такое тоже бывает, особенно у темных. Опьянение силой, ощущение вседозволенности. Неразборчивость в целях и способах их достижения. Угомонить подобных «великих» зачастую получалось, только лишив их жизни, – это тоже понятно. Причем уничтожить нужно было не только тело, так как неупокоенный дух порой намного опаснее, и справиться с ним – задача не из простых. А в случае гоблинских шаманов, дух которых способен разделяться с физической оболочкой и при жизни, сложность данного мероприятия должна возрастать в разы…

Поймав себя на том, что пытается подогнать ситуацию под полученные во время учебы знания, Тэйт тряхнул головой. Исполнившиеся пророчества, дары богов, – нет, к подобному его в академии не готовили. Хотя и там случалось всякое.

Жаль, что письма не ушли. В академии были люди, которые могли бы помочь. Рысь, и не только. А пророчества – это как раз по части Сибил. Теперь помощи ждать неоткуда. Да и вообще ждать не стоит: можно не дождаться.

– Что произойдет, когда этот неупокоенный выполнит все условия? – спросил Тэйт старого гоблина.

– Он станет сильным. Самым сильным шаманом в мире. Сможет подчинить себе силы природы, любого зверя, гоблина или человека.

– А эльфов?

Не сказать чтобы Тэйта так уж сильно интересовал ответ на этот вопрос, но информация лишней не бывает.

– Об эльфах не знаю, – пожал плечами Эгери. – За всю жизнь я не встречал ни одного из них. А ты?

– Видел парочку. Но не в Расселе… И что теперь делать? Нужно… хм… помочь неупокоенному упокоиться?

Гоблин заинтересованно поднял голову:

– Так подсказывает тебе твое предназначение?

– Демоны знают что мне подсказывает, – пробурчал Тэйт.

– Предназначение, – удовлетворенно кивнул шаман. – Дар богов. Ты поймешь, что делать, когда время придет. Вы все поймете, все четверо.

– Четверо? Но…

Открылась дверь, и во внутренний двор выглянула Пэт. Остановилась на пороге.

– Нас двое, – продолжил Тэйт, глядя на нее. – Насколько я знаю.

– Значит, время еще не пришло, – спокойно изрек гоблин. Собрал с покрывала бумаги и поднялся. – Надо идти. Кажется, Пэтси хочет нам что-то показать.

Свежеотпечатанные фотографии Патрисия разложила на кухонном столе. Едва Эгери взял один из снимков, вертевшаяся тут же Бекка подала старику большую лупу.

– Я пыталась увеличить изображения, – извиняющимся тоном пояснила профессор Данкан, – но они становятся размытыми. Лучше так.

– Лучше-лучше, – согласился шаман. – Спасибо, милое дитя.

Бекка смущенно потупилась, словно прежде никто и никогда не называл ее милой, бросила на мать быстрый взгляд и выскочила за дверь.

– Милая девочка, – повторил Эгери. – Такая светлая.

– Темная, – глухо отозвалась Пэт. Для нее, как Тэйт уже понял, это было болезненной темой.

– Светлая, – не согласился гоблин. – Можно быть темным магом, но светлым человеком.

Патрисия заметно расслабилась после этих слов, а Эгери, казалось, даже не придал им значения: тут же принялся за фотографии. Каждую он подолгу разглядывал, сначала – щурясь, через очки, после подносил к снимку увеличительное стекло и исследовал каждый дюйм изображения. Если камера захватила фрагмент надписей, шаман внимательно и не один раз пробегал взглядом вереницу танцующих гоблинов и лишь затем откладывал фото, чтобы взяться за следующее.

Тэйт и Пэт все это время молча сидели в стороне. Понимали, что, если отвлекать его вопросами, времени уйдет еще больше.

Когда Эгери отложил последнюю фотографию, с облегчением выдохнули, а в следующую секунду опять затаили дыхание, так как старик вновь принялся копошиться в снимках. Но того, чего они оба опасались, не случилось. Шаман не взялся просматривать фото заново. Достал одно и показал Патрисии.

– Что тут было?

Выемка в полу между алтарями. А ведь Тэйт ею еще в первый день заинтересовался!

– Ничего. – Ответ профессора Данкан прозвучал так, словно она сама в нем сомневалась.

– Должно было быть, – уверенно проговорил гоблин. – Останки. Кость.

– Кость? – Пэт и Тэйт растерянно переглянулись.

– Кость, – повторил шаман. – Если я верно понял, шейный позвонок. Дух сложно привязать к месту без останков, поэтому они взяли кость и вплавили в нее свет луны.

О привязке духа Пэт ничего не знала, и Эгери повторил для нее то, что рассказывал Тэйту на заднем дворе. А сам Тэйт понятия не имел, что гоблины называют светом луны.

– Серебро, – хмуро разъяснила Пэт. – Представляешь, как выглядит позвонок, залитый серебром?

Как древний артефакт – для магов. Как штука, за которую можно выручить деньжат, – для всех остальных.

– Кто-то вынес это из-под охраны создателей, – резюмировал Эгери.

– Ларри! – выкрикнула Патрисия имя того, о ком Тэйт только успел подумать. – Он шатался между алтарей…

– Угу. Ты как раз рассказывала, какое все ценное в той пещере. Хоть камни откалывай!

И Ларри был вчера на ферме Пекона. Слышал, как Тэйт говорил Гилмору о том, что Пэт собирается отправить отчеты портальной почтой.

Однако скоропалительных выводов делать не стоило.

– Как это можно проверить? – спросил Тэйт шамана. – Как распознать одержимого?

Вчера увалень-охранник казался нормальным. Обычным. Говорил, как всегда, мало и в словах не путался. Мог ли древний гоблин, напяливший на себя костюм из Ларри, так хорошо войти в роль? Или вселенец дает о себе знать лишь иногда, когда, например, нужно резать лошадей и избавляться после от окровавленной одежды, а хозяин тела даже не подозревает о нем? Ларри мог думать, что проспал всю ночь в своем вагончике.

– Не знаю. – Эгери покачал головой. – В храм нужно, там ответы.

– Значит, едем, – решилась Пэт. – Сейчас.

– Очнулась! – Тэйт неодобрительно поморщился. – Еще позже предложила бы.

День давно перевалил за полдень. Три часа туда, неизвестно сколько – в пещере. Возвращаться наверняка придется по темноте. Мало того что ночью горные тропы сами по себе опасны, так еще и волки…

Госпожа профессор обиженно сопела, но с доводами его согласилась. Шаман тоже не спорил.

– Нужно будить Гилмора, – сказал, поразмыслив, Тэйт. – Мы собирались в лагерь, разузнать там… что получится… Попрошу Теда, чтобы взял с нами Ларри. По крайней мере, будет под присмотром. Если замечу что-то странное… Скрутить его? Или лучше по голове стукнуть?

Мысль, что здоровяка придется убить, ему не нравилась. Должен быть другой способ угомонить неупокоившегося духа. Вернуть его обратно в храм. Неспроста ведь в гору заложили столько взрывчатки? Теперь Тэйт не сомневался, что это дело рук одержимого. Видимо, хотел уничтожить ловушку, продержавшую его столько лет, чтобы его не заточили в нее снова, но по каким-то причинам не взорвал сразу. Возможно, собирался привезти побольше взрывателей, чтобы наверняка. Он ведь не разбирается в этом, древний гоблинский шаман. И Ларри, если дух способен использовать его знания, тоже не разбирается.

– Может быть, его сразу обезвредить? – неуверенно продолжила Патрисия. – У отца есть снотворное. Усыпить, связать и запереть где-нибудь? Как думаете, это удержит духа, Эгери?

Ответить старик не смог.

В своем стремлении не помнить зла гоблины не учли один существенный момент: если это зло прорвется все же сквозь заслон забвения, с ним снова нужно будет бороться. И неплохо было бы помнить, как это делать.

– Придется рискнуть, – вздохнул Тэйт. – И надеяться, что мы не ошибаемся и дух вселился в Ларри, а не в кого-то еще.

Пэт вопросительно приподняла бровь.

– Кто-то мог найти ту серебряную кость еще до того, как мы попали в храм, – пояснил он. – Я сам успел побывать в пещере раньше, чем выставили охрану. Правда, с фонарем, а не с осветительными кристаллами, как у тебя, и мало что сумел рассмотреть, но кто-то мог оказаться удачливее… Если считать удачей вселившегося в тебя злобного духа.

Миссис Данкан разразилась негромкой тирадой, повторять которую в присутствии детей и набожных старушек ни в коем случае не следовало.

– Угу, – хмуро подтвердил Тэйт. – В таком случае это может быть кто угодно. Кто-то с железки или местный, не вовремя выбравшийся в горы. Но к Ларри все же нужно присмотреться. А завтра на рассвете поедем в храм.

– Думаешь, до завтра ничего больше не случится?

– Надеюсь. – Тэйт смерил Патрисию долгим задумчивым взглядом. Пугать ее он не хотел, но и не предупредить не мог. – На всякий случай держи при себе оружие, хорошо? И не выходи из дома. И… постарайся ни в кого не влюбляться до моего возвращения.

Как ни странно это звучало, Фонси готовился к празднику. Ни происшествие на ферме Пекона, ни взрыв на станции и мерцающий над крышами защитный купол не заставили горожан отказаться от традиционной ярмарки.

Мерзкое ощущение скорой неминуемой беды прочно обосновалось в груди, а кончики пальцев кололо ледяными иголками, но Тэйт, глядя на пестрые флаги над рыночными рядами и установленный для музыкантов помост, упорно игнорировал зловещие предвестия. Что толку нервничать из-за того, чего не можешь изменить? А если можешь – бери и меняй, а не дергайся опять же.

Ехавший рядом Гилмор хранил молчание. Разбудить его удалось лишь после того, как вернулся домой доктор Эммет, нашел в шкафу какой-то пузырек и, вынув крышку, сунул его спящему управляющему под нос. Потом понадобилось полчаса, чтобы объяснить Теду, где он находится и как сюда попал, влить в него чашку кофе, впихнуть сэндвич и, напомнив о запланированных делах, усадить на лошадь. Гилмор не сопротивлялся, но и энтузиазма не выказывал. То ли док перестарался и непривычная апатичность управляющего была побочным эффектом целительских чар, то ли, протрезвев, Тед вспомнил первым делом не об украденных бомбах, а о документах на развод и повторно впал в уныние по этому поводу.

«Главное, чтобы снова не набрался», – думал Тэйт. В составленном наскоро плане он отвел Гилмору важную роль и отказываться от его участия не хотел. Во-первых, помощь второго на дороге человека лишней не будет, во-вторых, если выяснится, что дух шамана вселился не в Ларри, насчет Теда в этом плане можно было не опасаться: ночь, когда резали лошадей Пекона, он провел у матушки Фло.

Хорошо, что Тэйт знал об этом, потому что худшие подозрения, увы, оправдались: Ларри не был одержим. У громилы оказалось железное алиби. Или не алиби. Как это назвать, когда подозревал кого-то, а потом видишь его с ножом в спине и понимаешь, что бедолага был невиновен?

Труп нашли всего за полчаса до того, как Тэйт с управляющим вернулись в лагерь. Кто-то из парней обратил внимание на приоткрытую дверь дощатого сарайчика – пяток таких наспех сколоченных будочек использовался для хранения недорогого инвентаря – и, проходя мимо, попытался ее захлопнуть. Только когда не получилось, увидел торчащую наружу ногу. В сарайчике Ларри было тесно, даже мертвому.

– Что он тут забыл? – сам себя спросил Тед Гилмор, которого взволнованные происшествием рабочие как раз кинулись искать и «нашли» так удачно, что, кажется, и не заподозрили, что он куда-то отлучался из лагеря.

От недавней отстраненности управляющего не осталось следа. Даже рыжие усы, уныло висевшие с момента его пробуждения, теперь воинственно топорщились. Тэйт счел это добрым знаком, если в творившемся вокруг еще остались добрые знаки, и, осторожно переступив тело, вошел в заставленный лопатами и метлами сарай. Сквозь щели между досками просачивался дневной свет, но этого было мало. Пришлось разжечь в ладони светляк, чтобы как следует осмотреться. Того, что могло бы заинтересовать Ларри, тут не было. Уже не было.

– Тед, взгляни-ка.

Мгновение поколебавшись, Гилмор отодвинул ногой руку покойника и переступил на освободившееся место.

– В углу, – подсказал Тэйт. – Видишь?

Зыбкую деревянную конструкцию поставили прямо на земле, даже не утоптав ту как следует, и там, куда указал Тэйт, четко проступали вмятины, оставленные тяжелыми гладкими цилиндрами.

– Вижу, – сквозь зубы процедил Гилмор.

Вышел наружу. Осмотрелся. До складского сарая, большого и добротного, не чета хлипким будочкам для лопат, всего два десятка ярдов. До палаток и вагончиков, в которых жили рабочие, – раза в три больше. Подобрать ключ или вытащить его у кладовщика, ночью снять большой висячий замок со склада и за несколько ходок перетаскать взрывные устройства, чтобы спрятать за метлами и накрыть ветошью, – такое под силу и одному. Затем за два-три раза перевезти взрывчатку в грот. Дождаться, когда Роско решит отправить что-то порталом, и два устройства подсунуть к грузу. Или не дожидаться, самому организовать «посылку»…

Тэйт, вслед за Гилмором покинувший кладовую, которая превратилась в мертвецкую, не сомневался, что подумали они об одном и том же, и озвучивать эти предположения не было нужды. Рискованно, конечно, прятать заряды в таком месте. Сейчас, когда строительство продвигается черепашьими темпами и работы почти нет, инвентарь пылится невостребованным, но однажды мог-таки понадобиться. Или так кто-нибудь заглянул бы. Хотя непосредственно вору ничто не угрожало. Разве что застали бы его тут же. Но и тогда мог отбрехаться, сказав, что случайно набрел на тайник. А если бы не поверили…

Тэйт посмотрел на торчавшую под левой лопаткой Ларри рукоять ножа.

Не поверил? Или мятежный дух взял здоровяка в сообщники, а после решил избавиться?

– Мистеру Роско сообщили? – спросил управляющий столпившихся вокруг. – Нет? Пошлите кого-нибудь. И расходитесь, нечего глазеть.

Тэйт оценил его широкую спину и поинтересовался не без опаски:

– Вы с Ларри примерно одного роста… были?

– Думаю, да, – отозвался Тед, глядя, как Тэйт со всех сторон рассматривает орудие убийства. – А что?

– Не суеверный? Хочу… мм… прикинуть.

Гилмор понимающе хмыкнул. Вынул из кармана заточенный карандаш, протянул Тэйту и повернулся к нему спиной.

Тэйт покосился на разбредающихся работяг и примерился к любезно предоставленной мишени. Не обязательно быть судебным доктором. Алхимики в этом тоже соображают. Особенно те, у кого гражданская специальность – механика, рука на чертежи и схемы набита, а глаз наметан.

Замахнулся. Потом еще, с другой стороны. Нож, точнее, карандаш втыкался в спину добровольного пособия совсем не под таким же углом, что в спину Ларри. Разве только на цыпочки подняться. И след руки на заборе вспомнился – лишнее подтверждение, что убийца не карлик. Жаль. Низкорослых на дороге не так уж много, а верзил вроде Гилмора и Ларри – мир праху его – хватает. Особенно в охране Роско.

– Тед, слушай, Ларри ведь тоже из охранников?

– В каком смысле – тоже? – заинтересованно обернулся Гилмор.

– Ну… – Тэйт вручил ему карандаш, почесал макушку и подумал: «Почему бы и нет?» – История долгая, но постараюсь рассказать быстро.

А не поверит – можно на него Пэт натравить. Пусть попробует поспорить с воплощением Возлюбленной.

 

Глава 14

Если бы Пэт забыла, почему когда-то так отчаянно рвалась уехать отсюда, сегодня обязательно вспомнила бы.

Фонси – город-болото. Город-ловушка. Город-в-котором-всегда-спокойно. Так хотели первые поселенцы, бежавшие сюда от бедности и долгов, от обманутых жен и ненужных детей, от преследования закона. Плодородные земли спасли людей от голода и нужды, а спокойную жизнь они придумали себе сами. Придумали и поверили. Даже когда в округе свирепствовали вошедшие в легенды банды беспощадных рассельских стрелков, когда уводили скот и сжигали фермы, грабили поезда и взрывали мосты, даже тогда эта вера не угасала. Нет на свете мест благодатнее. Остальное – временно, пройдет и забудется.

Так было и так будет. Так есть.

Что случилось с лошадьми Пекона? Отчего взорвалась станция? Не минуло и суток, как горожан перестали интересовать ответы на эти вопросы. Нет, разговоры не стихли, и сплетни множились, и виновные назначались из числа нелюбимых и неугодных – этакая игра, вносящая хоть какое-то разнообразие в скучную жизнь обывателей. Но кто из них по-настоящему хочет докопаться до правды? Кому эта правда нужна? Пусть Джим Пекон сам ищет того, кто устроил резню в его конюшне, а взрывом занимаются большие люди из большого города. Когда приедут. А приедут они, к огромному сожалению Пэт, не скоро. Отец, с утра побродивший по городу и собравший самые свежие слухи, сказал, что маршал пока не отправлял сообщений о происшествии. Решил не гонять верховых и дождаться поезда. Ближайший пройдет через Фонси послезавтра.

За это время можно с ума сойти от вынужденного бездействия и ощущения беспомощности. Но что ей было делать? Перечитывать записи? Снова расспрашивать Эгери? Или собирать вещи и ждать тот самый поезд?

Последняя мысль казалась особенно привлекательной на фоне пришедшего непонятно откуда знания, что все случившееся – только начало чего-то намного более страшного. Но точно так же Пэт знала, что, как бы ей этого ни хотелось, сбежать она не сможет.

Значит, ждать. Для начала – возвращения Тэйта.

Ожидание, вопреки опасениям, не затянулось, но одного взгляда на вошедшего в дом алхимика хватило, чтобы понять: хороших новостей не будет.

– Ларри убит, – объявил он хмуро. – Я, собственно, за доком. Нужно осмотреть тело и наложить заморозку, чтобы сохранить до приезда следователей.

– Роско возражать не станет? – поинтересовался отец Пэт, выслушав рассказ о случившемся в лагере. – Насколько знаю, у него есть свой доктор.

– Есть, – согласился Тэйт. – Но он не маг. А Роско… Нет, не будет. Ему нездоровится, и всем сейчас заправляет Тед Гилмор.

– Нездоровится? – с сомнением переспросила Пэт. – Или все еще прячется в своем поезде?

– Думаю, и то и другое, – ответил Тиролл. – Прячется – это да. Но доктора с утра вызывал. Тот сказал, у Роско жар и повышено давление. Вроде не врет.

– Это от нервов, – предположил доктор Эммет. – С перепугу и не так лихорадит. Выводил бы он свой паровоз на главный путь да катил отсюда. Заодно и письма куда надо завез бы.

– Роско? – Тэйт покачал головой. – Ему шумиха вокруг дороги не на руку. Мог бы, и убийство скрыл бы. Но уже не выйдет. В лагере все знают, в городе скоро будут знать. Я заехал к вашему Бросману, заявил о преступлении. Все по закону. Сказал, что Ларри был отличным следопытом, а вчера ездил с нами к Пекону и, кажется, нашел след того, кто убил лошадей. Представил так, словно эти дела связаны. Пусть ваш маршал хоть для вида какую-то деятельность развернет. В городе поспрашивает, по фермам поездит, в лагере побывает. Тед обещал всецело оказывать содействие следствию.

– Думаешь, это отвлечет одержимого? – догадалась Пэт.

– Маловероятно, но других идей пока нет.

Невозможность повлиять на ситуацию тяготила и его, заставляя Пэт еще сильнее чувствовать свою вину. Поняла бы она сразу, насколько все серьезно, не возражала бы с утра против поездки в храм, и, быть может, они уже знали бы, как справиться с вырвавшимся из пещеры злом.

Тэйт, если и думал об этом, от напоминаний и упреков воздержался. Пока отец собирался, алхимик поинтересовался, где Эгери и чем занята Бекка, и повторил похожую на приказ просьбу: из дома не выходить, оружие держать при себе.

– И это… на ужин найдешь что? Я сегодня опять у вас заночую. Чтобы завтра в храм пораньше.

Ужин так ужин.

То, что кладовая опустела еще вчера, а поход по лавкам категорически запрещен, Патрисию не смутило. На полках оставалась еще крупа, а в ящике – овощи. И курицы кудахтали на заднем дворе.

Пэт поставила на плиту кастрюлю с водой. Дождалась, пока та закипит, перелила в ведро и вынесла на заднее крыльцо. Бекка читала в своей комнате, а Эгери то ли дремал, то ли медитировал у потухающего костерка, не обращая внимания на то, чем занимается госпожа профессор. Даже когда встревоженные куры подняли гвалт, шаман не шелохнулся.

«Можно закончить десяток университетов, но Рассель – это навсегда», – с тоской подумала Пэт, взмахивая топориком над головой упитанной рыжей курицы.

Голова отлетела в одну сторону, трепыхающуюся тушку Пэт отбросила в другую, подальше, чтобы не забрызгало кровью, хлеставшей из шейного обрубка. И зажмурилась, как когда-то давно, не желая видеть бесполезные метания обезглавленного тела. Дождалась, когда стихнет тревожное хлопанье крыльев, открыла глаза и вздрогнула: безголовая курица стояла прямо напротив нее и ожесточенно скребла лапой землю. Сердце испуганно замерло… Но тут же забилось, когда мертвая птица упала-таки, дернулась напоследок и затихла.

– Это не к добру, – негромко прокомментировал от костра Эгери.

Пэт тряхнула головой, отгоняя дурные мысли.

– Это – к жаркому, – отозвалась нарочито бодро.

За лапы подняла курицу с земли и сунула в ведро с кипятком.

Стыдно сказать, но в последние дни Тэйт совсем позабыл о Брайане. Основной задачей дядюшки было следить за ходом торгов, ради чего пару раз пришлось проехаться на поезде поближе к цивилизации, телефону и телеграфу, дабы Тэйт не светился слишком часто и не тратил слишком много на портальной станции, а в остальное время Брайан, представлявшийся в Фонси перекупщиком, был предоставлен сам себе. Как-то, подтверждая легенду, даже купил у какого-то фермера шерсть-сырец и не без выгоды перепродал, компенсировав таким образом стоимость очередной поездки. Да и другие его поступки не раз подтверждали, что Брайан в любой ситуации не пропадет, так что, когда он вдруг пропадал из поля зрения, Тэйт не особо волновался.

Как выяснилось, зря.

Сидевший на обочине человек мало походил на неизменно добродушного дядюшку. Обычно ухоженная борода его сейчас торчала клочками, на лбу запеклась кровь, а левый глаз полностью заплыл. Одежда была в грязи. Если бы не обострившаяся подозрительность, заставлявшая пристально всматриваться во все и всех, Тэйт наверняка проехал бы мимо того, кого с первого взгляда принял за бродягу.

– Что?.. Как?..

Соскочив с лошади, он подбежал к бородачу. Хотел поднять, схватил за плечи и тут же отпустил, видя, как Брайан поморщился от боли.

– Не суетись, малыш, не суетись… – Брайан выдавил улыбку, показав на миг розовые от крови зубы. – Живой я, и ладно. Зашибся только немного.

– Кто? – Зло сощурившись, Тэйт огляделся, но увидел только доктора Эммета.

Махнул ему рукой, призывая спешиться. До лагеря они не доехали каких-то полмили, но Ларри целитель уже не к спеху, Брайану нужнее.

– Кто-кто… – процедил тот. – Лошадь, скотина бестолковая. Чтоб ее те волки сожрали!

– Волки?

– С десяток, если не больше. Я с вечера в гостях задержался… у вдовушки одной на ферме… – Брайан покосился на доктора, но тот лишь пожал плечами, показывая, что в принципе не имеет ничего против гостеприимных вдовушек. – На рассвете выехал. Хотел у тебя хоть на пару часов прикорнуть, но не добрался. Волки у реки…

– У реки, – тихо повторил Тэйт.

– Кобыла-дура на дыбы встала. Скинула и… – Брайан махнул рукой. – Демоны с ней!

– А волки?

– Рычали твари. Шуганул их. – Рассказчик щелкнул пальцами, выбивая слабую искру. Сил в нем осталось немного, и, поскольку паникером Брайан никогда не был, Тэйт заключил, что волки не только рычали.

– Док?

Эммет выставил вперед ладони, поводил ими над головой раненого и удовлетворенно крякнул.

– Могло быть хуже. Пока вижу только ушибы. Есть подозрение на сотрясение. Ребра посмотрел бы внимательнее, не исключен перелом… Но сначала лучше трупом заняться. Жара, мухи…

– Труп? – Брайан вопросительно вперился в Тэйта здоровым глазом.

– Есть такое. Гулял тут один и наткнулся спиной на нож. Так что да, у нас труп.

Брайан покачал головой:

– Не хочу тебя расстраивать, малыш, но, похоже, у вас два трупа. Может, это и не связано…

Тэйт стиснул зубы, сдерживая вздох. Связано. Все тут связано. И неизвестно, как эти узлы распутывать.

Пока алхимик ездил за целителем, Тед Гилмор организовал заграждение вокруг сарайчика с трупом и выставил охрану от любопытных. Сам тоже далеко не ушел, устроился в тени у склада. Когда Тэйт с доктором Эмметом устроили Брайана в вагончике Тэйта и пришли к месту преступления, управляющий как раз говорил с опередившим их маршалом. Хэнк Бросман выглядел откровенно недовольным, разве что не высказывал претензий железнодорожникам за то, что один из них позволил себя убить за день до начала большой ярмарки.

– Идиот, – бросил ему в спину Гилмор, когда маршал со словами «осмотрюсь тут» зашагал вразвалочку между палатками и вагончиками. – На кой ты его вызвал?

Тэйт пожал плечами: закон есть закон.

– Успел что-нибудь выяснить? – спросил первым, не спеша делиться тем, что узнал от родственника.

– Вроде того, – ответил Тед неуверенно. – Парни нож опознали. Рукоять приметная. Говорят, у Кита Дэрби видели похожий. Он тоже охранник. Ты его видел. Помнишь, когда Роско тебя вызывал?

– Угу. – Тэйт невольно посмотрел на шрам на своей ладони и быстрым взглядом скользнул по кобуре управляющего. – Их двое было. Оба – шкафы, как на одной фабрике по спецзаказу сделанные. И Ларри оттуда же… был.

– Мистер Роско придерживается определенных стереотипов, нанимая охрану.

– Заметно. Где сейчас этот Дэрби?

– Никто не знает, – развел руками Тед. – Ночью должен был дежурить в хозяйском поезде, но…

– Ясно, – кивнул, не дослушав, Тэйт. – Оставь кого-нибудь с доком, лучше из моей бригады, и съездим кое-куда. Тут недалеко.

Почему он попросил выделить доктору сопровождение из подрывников, Гилмор не спрашивал. Тэйт уже объяснял, почему уверен в непричастности парней из своей бригады. Куда и зачем нужно ехать, тоже не интересовался. При желании можно было усмотреть что-то неправильное и подозрительное в том, как легко управляющий поверил в историю с пробудившимся духом и уступил ведущую роль в расследовании малознакомому молодому магу, но у Тэйта подобного желания не было. Бывают же просто неглупые и понимающие люди?

К месту, о котором рассказал Брайан, отправились только вдвоем. Сначала выехали на дорогу, туда, где Тэйт встретил раненого родственника, а после шли по примятой траве и оставшемуся на камнях кровавому следу. Брайану, с его ушибами и возможными переломами, еще и лишившемуся лошади, дорога далась труднее и времени отняла больше, а двум всадникам хватило получаса, чтобы добраться до небольшой запруды, по реке чуть ниже от того места, где вчера нашли волчьи следы. Берег тут тоже был истоптан. На грязном песке отметились и волки, и лошадь – по всему, та самая, что скинула Брайана, – и как минимум два человека. Один оставил широкую вмятину, вывалившись из седла, и дальше передвигался, опираясь на руки и колени. Второй побывал у реки раньше, но следы великанских сапог неплохо просматривались под волчьими и конскими, а сами сапоги с подбитыми металлом каблуками торчали из зарослей тростника.

– Да уж, стереотипы, – пробормотал Тэйт, спешившись. – Ни в сарай, ни в кусты не влезают.

– Плохой повод для шуток, – укорил Гилмор.

– Да какие тут шутки? – вздохнул Тэйт. – Все серьезно. – Раздвинул тростник и тяжело сглотнул, силясь сдержать подкатившую к горлу тошноту. – Думаешь, волки?

Тед бегло оглядел изуродованный труп и, отвернувшись, кивнул.

– Похоже.

– А на Дэрби? Похоже?

Рассматривать забрызганное кровью из разорванного горла лицо не хотелось еще и потому, что взгляд невольно цеплялся за вывалившиеся из дыры в животе покойника внутренности.

– У него татуировка была на тыльной стороне ладони, – отозвался управляющий, не глядя на тело. – Орел.

Тэйт нехотя обернулся. Руки хищники грызли не так усердно, и татуировка на левой определенно была. А уж орел там или другая птица…

– Дэрби, – решил Тэйт. – Надо бы его тоже доку показать.

– Надо что-то делать, – хмуро выговорил Тед. – А то твой док еще не на такое насмотрится.

По возвращении в лагерь он собрал рабочих, коротко рассказал о случившемся и, снабдив парусиновыми носилками, отправил к реке четверку парней с крепкими руками и, как сами они уверяли, желудками.

Не успевший уехать в Фонси маршал радостно потер ладони и поздравил всех с успешным завершением расследования. И правда, яснее ясного же. Ларри и Кит поссорились, Кит пырнул приятеля ножом в спину и, испугавшись справедливой расплаты, сбежал из лагеря. Но наткнулся на волчью стаю, и справедливость все-таки восторжествовала. Мир и порядок восстановлены, проведению ярмарки ничто не угрожает.

– Браво! – похвалил Тэйт. – Вы – прирожденный сыщик.

Бросман расплылся в самодовольной улыбке и отбыл в город, дабы поведать о своих заслугах в ближайшем кабаке.

– Идиот, – повторно констатировал Тед Гилмор.

– Возможно, к лучшему, – проговорил раздумчиво Тэйт. – Панику поднимать ни к чему.

– Предлагаешь принять эти выводы?

– Официально, – уточнил алхимик. – Людей успокоить. Хочешь, можно и перед Роско отчитаться, что нашли, кто украл взрывные устройства со склада.

Гилмор взглянул с неодобрением:

– Убитых лошадей тоже на покойников повесим?

– Отчего бы и нет? – подал голос неслышно подошедший к ним доктор Эммет. – Тем более доказательства имеются.

– Доказательства? – Тэйт с управляющим одновременно обернулись к целителю и непроизвольно отшатнулись, увидев в руках у того нож с широким, покрытым бурыми пятнами лезвием.

Рукоять, ту самую, приметную, док обернул салфеткой, а острием тыкал в сторону Тэйта, явно пытаясь что-то показать.

Нож был уже не новый, и обращались с ним не лучшим образом. За заточкой следили, и только. Оттого деревянная рукоять разбухла и подгнила у клинка, обнажив грубо обработанные заплечики, и в образовавшиеся между металлом и деревом зазоры забился сор.

– А если так глянуть? – Эммет подал Тэйту лупу.

Под выпуклым стеклом в трехкратном увеличении показались пятна запекшейся крови, жир, грязь и мелкие темные ворсинки.

– Шерсть?

– Угу, – промычал целитель. – Отковырял немного на пробу, к вечеру точно скажу, но сильно не удивлюсь, если лошадиная.

Тэйт тоже не удивился бы.

И Гилмор – судя по недоброму прищуру. С минуту управляющий обдумывал услышанное, а после махнул рукой.

– Значит, так. Мертвые лошади – вообще не наша забота. Связывать их с железной дорогой не стоит, иначе рискуем потерять договор с Пеконом. Пусть он сам ищет виновников. Маршала вон в помощь возьмет… – Рыжие усы насмешливо дрогнули. – В остальном поддержим то, что сказал этот ваш Бросман. Паника нам действительно не нужна. Только прежде, чем отчитываться мистеру Роско… Доктор Эммет, вы не откажетесь осмотреть еще одно тело?

– С чего бы мне отказываться? – удивился док. – Дорога ведь платит, я так понимаю?

– Да, но труп… как бы это сказать… после волков…

– Эх, молодые люди. – Эммет с одинаковым превосходством поглядел и на Тэйта, и на Гилмора, который был почти вдвое старше алхимика, но все же значительно младше доктора. – После волков – еще терпимо. Мне как-то после камнедробилки останки привезли. В бочке, потому как мешки промокали. А утопленников, думаете, каково вскрывать? Вода так изуродует, куда там волкам! А в одном, помнится, раки успели обосноваться. В брюшной… хм… полости. С десяток вытащил, крупных таких. Выкидывать жалко было, так я их Дикону отдал. Повздорили с ним накануне, а тут и задобрил соседа, и вроде как отомстил… Или вот года три назад Хэмиш свиней кормить пошел, и сердце у него прихватило. Упал прямо там, в свинарнике, и покормил, значит. Свиньи, они ж разве что железо не жрут, и то не факт…

– Спасибо, док, – с чувством поблагодарил Тэйт, прерывая грозивший затянуться рассказ. – Пару минут назад живот от голода сводило. А теперь – ничего, до ужина дотерплю, пожалуй. А может, и до завтрака.

– Не за что, – благодушно улыбнулся старик. – Обращайся, если что.

Он не хвалился и не храбрился. За долгую жизнь, верно, и впрямь повидал немало и, когда посланные к реке рабочие вернулись, волоча на носилках труп, лишь поморщился, откинув закрывавшую изуродованное тело парусину. Велел поставить носилки в тень того же сарайчика, в котором с помощью замораживающих чар организовал персональный морг для Ларри, и попросил пару ведер воды, несколько чистых мисок и табурет.

Тэйт, хоть и был от природы любопытен, даже не поинтересовался, для чего все это доку, а уж посмотреть на манипуляции целителя у него и в мыслях не было. Сходил к своему вагончику. Убедился, что Брайану не хуже. Перекинулся парой слов с парнями из своей бригады, не преминув будто невзначай поделиться результатами официального расследования, но при этом совершенно серьезно посоветовал подрывникам никуда не ходить по одному и без оружия.

К Гилмору и доктору Эммету вернулся как раз к тому моменту, когда док, закончив осмотр, снова накрыл тело, оставив на обозрение лишь отмытую от крови кисть с татуировкой в виде раскинувшего крылья орла на тыльной стороне. Сомнений в личности покойника не осталось. Как и в причине смерти. Множественные рваные раны были оставлены зубами хищников. Следов применения другого оружия целитель не обнаружил, а предположение Гилмора, будто Кита Дэрби могли просто задушить, уверенно отмел: судя по характеру кровотечения, когда волки рвали охранника, тот был еще жив.

– Что он забыл у реки? – тихо, словно самого себя спросил управляющий.

У Тэйта были версии. Но обсудить их он хотел в первую очередь с Эгери.

Пока же Тед Гилмор отправился к Роско, докладывать, что люди, похитившие бомбы, найдены и самым действенным способом обезврежены, а Тэйт с доктором Эмметом пошли в вагончик алхимика, чтобы целитель мог тщательно осмотреть Брайана. Держался док бодро, и не скажешь, что успел поработать уже с двумя «пациентами», но Тэйт хорошо знал, как это бывает у магов, и надеялся, что Эммета не свалит внезапный отток сил.

На счастье, Брайан был не так плох, и доктор ограничил магическое вмешательство в процесс исцеления. Обработал раны, велел отлежаться несколько дней и обещал приготовить какие-то снадобья.

Пока доктор занимался пострадавшим, Тэйт перетряхивал дядюшкины вещи. Делал это не таясь, поглядывая время от времени на родственника, но Брайан учиненным обыском не возмутился.

– Что, малыш, уже подсчитываешь наследство? – хмыкнул он, почесав бороду.

– Гляжу, не подобрал ли ты какую-нибудь дрянь. У реки, например.

– У реки я только себя подобрал. Еле донес.

– Ешь много, – усмехнулся Тэйт.

Отозвал Эммета в сторонку и поинтересовался, не повредит ли Брайану поездка. Не хотелось оставлять его в лагере, зная, что поблизости бродит одержимый.

– Лучше бы, конечно, его не дергать, – ответил док. – Но сотрясение не сказать чтобы серьезное, так что, если очень надо…

– Надо, – решил Тэйт.

Осталось переговорить с Тедом, чтобы выделил свободную лошадь или повозку.

Идти к управляющему не понадобилось, вскоре тот сам появился.

– Мистер Роско вызывает.

– Меня? – озадачился Тэйт. – Ты сказал, что я как-то связан?..

– С убийствами? – Гилмор покачал головой. – И словом не обмолвился. Думаю, разговор пойдет о храме. Я же предупреждал, вопрос возобновления строительства в приоритете.

– В отличие от двух смертей, – дополнил Тэйт.

Карл Роско, каким бы больным или перепуганным он ни был, оставался верен себе. Однако и Тэйт Тиролл, невзирая на изменившиеся обстоятельства, планов не менял, и рудники в них по-прежнему числились, пусть уже не на первом месте, но сразу же за пунктами «Упокоить духа-убийцу» и «Постараться не упокоиться самому». Поэтому, как бы ни повел себя сейчас Роско, чего бы ни потребовал, думая, будто маг-подрывник связан данной на крови клятвой, конфликт с хозяином Южной дороги был не в интересах Тэйта.

Как и в прошлый раз, Роско принимал его в вагоне-кабинете. За креслом хозяина гороподобной тенью маячил охранник.

«Стереотипы», – вздохнул про себя Тэйт.

Охранник был тот самый, что вместе с ныне покойным Китом Дэрби организовал алхимику предыдущую встречу с Роско. Как тут не задуматься, чем еще они занимались вместе. К тому же не только мистеру Роско нравились подобные громилы, мертвый шаман, согласно пророчеству, тоже предпочитал великанов. В качестве новой упаковки для своего великого духа…

– Чего молчишь? – вывел его из задумчивости недовольный голос. – Что там с пещерой? Долго еще твоя профессорша будет в ней ковыряться?

Больным Роско не выглядел. Испуганным – тоже. Видимо, предложенная маршалом и озвученная Гилмором версия происшествия его успокоила. Интересно, что Тед сказал об украденных взрывных устройствах? Соврал, что нашлись, или обещал искать дальше?

– Оглох, что ли? – Роско со злостью впечатал кулак в стол и, скривившись от боли, тут же спрятал руку.

Тэйт злорадно усмехнулся. Мысленно.

– Миссис Данкан собиралась отправить отчет, – сказал, отвечая на вопрос, – но вы ведь знаете, что случилось со станцией.

– И? Что теперь?

– На днях поездом отправит.

– Поездом? Ты понимаешь, на сколько это затянется?! – завопил хозяин. – Тебе что велели? Уладить все, и быстро! А ты?

Тэйт пожал плечами.

Роско обернулся к охраннику.

– Погуляй, – буркнул негромко. Дождался, когда громила выйдет, и пальцем поманил Тэйта поближе. – Ты у нас кто? – спросил вкрадчивым шепотом. – Подрывник, если не ошибаюсь? Доступ к взрывчатке имеется, да?

– Не пойму, к чему вы клоните, – чуть резче, чем требовалось, перебил Тэйт.

– Значит, дурак, – неприятно ухмыльнулся Роско. – Я к тому клоню, что ждать устал. Решишь проблему – найду как отблагодарить. Не решишь… Странные у нас дела тут творятся. Людей, говорят, убивают…

– Убивают, – согласился Тэйт. – Но я не убийца. У храма постоянно дежурит охрана. Если… хм… решать проблему с помощью взрывчатки, кто-то может пострадать.

– Это уже твои заботы, – равнодушно отмахнулся Роско. – Не хочешь, чтобы кто-то пострадал, придумай, как все устроить.

– Взрыв без внимания не оставят. Начнется расследование.

– А это – мои заботы, – обрубил Роско.

– Миссис Данкан уверяет, что храм очень ценный. Возможно, стоит подумать о новом маршруте?

Поданное осторожным тоном предложение заставило Роско вскочить и, не жалея кулаков, гневно забарабанить по столу.

– Учить меня вздумал, сопляк? Меня?! – Слюна летела во все стороны, и Тэйт отступил подальше, чтобы не быть забрызганным. – Пошел вон!.. Нет, стой! То, что я велел, чтобы выполнил! Понял? Когда там поезд, которым твоя профессорша собирается письма слать? Послезавтра? Так вот, чтобы послезавтра она написала, что нет никакого храма! Никакого храма, никакой пещеры, понял?! И горы нет! Ровное место! Иначе…

Роско умолк и схватился за грудь. Низкий сморщенный лоб покрылся испариной, а глаза налились кровью и, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

«Приступ?» – понадеялся Тэйт. Было бы неплохо. Не так чтобы совсем, но недельки две мистеру Роско отдохнуть не мешало бы, чтобы и он сам никому не мешал.

Надежды оказались тщетными.

– Вон отсюда! – просипел Роско, отдышавшись. – И чтобы вопрос с пещерой решил!

«Как-то не так у нас сотрудничество началось», – думал, покидая хозяйский поезд, будущий владелец рудников, горно-обогатительного комбината, а может, и металлургического концерна.

Но рудники, как ни крути, уже не на первом месте, а проблемы нужно решать по степени их важности.

Брайана устроили на кушетке в приемной. Док поворчал для порядка, что у него не постоялый двор, но негромко и недолго, потому как знал, что единственная в Фонси гостиница сейчас, за день до начала большой ярмарки, забита под завязку приехавшими с дальних ферм. Но, если бы и не это, Тэйт не оставил бы нуждавшегося в уходе родственника одного среди чужих людей. Теперь же был спокоен, зная, что, пока завтра они с Патрисией и Эгери будут в горах, доктор Эммет присмотрит за дядюшкой.

– И Бекка, – добавила Пэт, когда после ужина, оставшись вдвоем на кухне, они обсуждали планы. – Не хочу брать ее в храм. Оставлять в городе – тоже, но… Она сможет за себя постоять.

– Почему? – спросил Тэйт коротко и обо всем сразу.

– Из-за божественных даров, – помедлив немного, все же ответила Пэт. – Эгери сказал, что четверо должны получить дары от старшей семьи, а нас пока лишь двое. Значит, боги, или духи, или другая неведомая сила выберут еще двоих. Не хочу, чтобы одной из них оказалась моя дочь.

– Поэтому ты такая?

Госпожа профессор непонимающе приподняла брови.

– Нервная, – пояснил Тэйт. – Дерганая какая-то. И за ужином почти не ела.

Патрисия поморщилась, словно вспомнила что-то неприятное.

– Кажется, я разлюбила курятину, – проговорила неуверенно. – А ты?

– Я не разлюбил.

– Я заметила. Но… Тоже волнуешься?

– Причин хватает.

Можно было промолчать, но Тэйт все-таки рассказал о своем разговоре с Роско. И о сегодняшнем, и о том, когда его вынудили дать клятву, которую он тут же и обошел.

– Это все? – спросила, выслушав, Пэт. – Или завтра выяснится, что ты еще о чем-то забыл сообщить? Хотя я уже привыкла получать от тебя правду по частям.

– Все, – хмуро кивнул он. – Или нет… Я говорил, что рассказал обо всем Гилмору? Про духа, дары…. О планах Роско он и так знал.

– И как он это воспринял?

– Историю о духе? Поверил, как ни странно. А что до приказа Роско… – Тэйт поморщился почти так же, как Патрисия, когда говорила о курятине. – Не удивился, скажем так. Сказал, что это – просто бизнес и иногда дела решаются так.

Давешняя беседа с управляющим пополнила коллекцию неприятных воспоминаний. При этом Тед Гилмор по-прежнему оставался неплохим человеком, и Тэйт продолжал симпатизировать ему… Однако это «просто бизнес» выбило из колеи. С учетом всего, что творилось вокруг, не стоило принимать этот эпизод так близко к сердцу, да и вообще большие деньги честно не делаются – это факт общеизвестный. Но Тэйт задумался о себе, о том, что уже не раз схитрил, срезая путь к собственным целям, и о том, на что еще готов пойти, чтобы добиться желаемого.

– Ты не сказал ему, что не собираешься ничего взрывать? – спросила Патрисия.

Тэйт покачал головой.

Не сказал. Тед, конечно, внушал доверие, но не настолько, чтобы разом выложить ему все свои секреты. К тому же не факт, что взрывать не придется.

 

Глава 15

Выехали на рассвете.

Пэт переговорила с отцом, проинструктировала Бекку, как вести себя, если в их отсутствие возникнут какие-либо проблемы, несколько раз проверила усиленную Тэйтом охранную сеть вокруг дома, но на душе все равно было неспокойно. Однако брать дочь с собой в храм она категорически не хотела. Вряд ли Эгери ошибся, и, значит, дары еще двух богов дожидаются достойных. Кирим-Воин и Мэйтин-Вершитель – любой из них мог избрать ее девочку, а Бекка – совсем ребенок, сильный, под стать Кириму, и умный, даже мудрый в чем-то, и этого может оказаться достаточно, чтобы привлечь внимание Мэйтина… Но все же она ребенок, ее, Патрисии, ребенок, и последнее, чего мать хочет для своего дитя, – отправить его на борьбу с древним злом.

Положа руку на сердце, Пэт и сама в это не ввязывалась бы.

Но уже ввязалась. Сила, поселившаяся в ней, не позволит избежать предназначения. Да и самой не очень-то хотелось, чтобы озлобленный веками заточения дух гоблинского шамана продолжал устраивать взрывы и убийства. Совесть же загрызет, если Патрисия хотя бы не попытается это остановить. Только типы вроде Роско могут спать спокойно, приказав разбомбить уникальный храм и не особо беспокоясь о возможных случайных жертвах.

– Тяжело? – спросил Тэйт, когда Пэт в очередной раз поправила ремень оттягивающего плечо ружья. – Зачем оно тебе?

– Пригодится, – буркнула она.

Сам-то сколько мелких бомбочек рассовал по карманам? А у нее – всего лишь два револьвера и ружье. Револьверы быстрее, на случай неожиданного нападения, но, если придется отстреливаться из укрытия, ружье удобнее.

– Приходилось? – полюбопытствовал алхимик, выслушав эти доводы.

– Пару лет назад, на востоке. Была с экспедицией на границе с пустынниками, ну и… – Пэт махнула рукой, обрывая рассказ. Желания предаваться воспоминаниям не было: настоящее тревожило сильнее.

– Знаешь, до знакомства с тобой я иначе представлял себе профессоров истории, – с улыбкой признался Тэйт. – Такими серьезными и немного скучными. И безоружными.

– Иногда я читаю лекции в Найтлопской Высшей школе. Приходи как-нибудь, восстановишь свои представления.

Эгери в разговоре не участвовал. Пэт взяла для поездки жеребца Бекки, а шаману уступила свою мохноножку, и, пока дорога оставалась достаточно ровной, гоблин дремал в седле. А может быть, обдумывал то, о чем они с Тэйтом вчера говорили. Из лагеря железнодорожников парень привез потрепанного мужичка, которого представил двоюродным дядей, и догадки, каким образом вырвавшийся из ловушки дух вселяется в людей. Предположил, что мертвый шаман перепрыгивал из тела в тело, передавая от одного носителя другому оплавленный серебром позвонок, к которому привязан его дух. Эгери согласился, что такое возможно, но в обсуждение этой теории не углублялись. Решили сначала изучить надписи в храме.

Но одержимый в любом случае находился сейчас среди строителей новой ветки. Или даже среди горожан. Эти мысли заставляли Пэт еще сильнее беспокоиться о дочери, но она понимала, что никого не сможет защитить, пока не узнает, как обнаружить древнего шамана и каким способом его обезвредить. Тэйт говорил, что вчера присматривался чуть ли не к каждому человеку в лагере и в каждом мерещилось что-то подозрительное. Так скорее с ума сойдешь, чем найдешь одержимого.

Вопреки опасениям, а они конечно же были, до храма доехали без происшествий. Когда из палатки рядом с входом выбрался один из магов-охранников, Пэт вздохнула с облегчением: о судьбе этих недотеп она тоже волновалась. Но, как выяснилось, неприятности прочно обосновались в городе и окрестностях, и до пещеры не добрались. Охранники даже о взрыве на портальной станции не знали.

– У вас же есть инструкции на этот счет? – с надеждой спросила Пэт после того, как поделилась нерадостными новостями. – Артефакты или другие приспособления для экстренной связи?

Увы, но для экстренной связи ничего, кроме сгоревшей станции, не предусматривалось. Маги поведали об этом в полной растерянности. Как и о том, что как раз сегодня собирались в город, чтобы отправить очередной доклад, а заодно побывать на ярмарке. На вопрос Патрисии, кто же тогда останется охранять храм, ответили, что не впервые оставляют пещеру без присмотра, полагаясь на защитный контур, который в их отсутствие держится на амулетной подпитке до двадцати часов.

– Много у вас таких амулетов? – поинтересовался Тэйт. – Если собрать схему непрерывного питания, надолго хватит?

Судя по вопросу, оставлять людей в горах он не хотел, и Пэт его в этом поддерживала. Правда, сомневалась, поверят ли маги в историю о неупокоившемся шамане, но то ли Тэйт от природы обладал даром убеждения, то ли получил эту способность вместе с другими подарками Шутника, ибо в правдивости его рассказа не усомнились.

– Просто они знакомы с моим личным делом, – шепотом пояснил Патрисии алхимик, когда охранники ринулись пересчитывать защитные амулеты и собирать вещи.

– И что у тебя там? Особая отметка «заслуженный борец со злобными духами»?

– Нет, дух на моем счету первый. Будет. А до этого был один… демон.

– Всего один? – недоверчиво усмехнулась Пэт.

– Один, – подтвердил алхимик. – Но высший.

Да уж, славный парень Тэйт был полон секретов, и Пэт с удовольствием узнала бы еще парочку, но сперва следовало разобраться с текущими проблемами.

– Дух в сравнении с высшим демоном – просто ерунда, – пробормотала она, направляясь к пещере. – Разберемся.

– Конечно, разберемся, – ободряюще улыбнулся расслышавший ее слова Тэйт. И спросил участливо, когда она остановилась у входа: – Тебя подтолкнуть?

– На руках занести, – огрызнулась Пэт, загоняя подальше проснувшийся страх. – Сама справлюсь.

После взрыва пол коридора был завален камнями. Они с треском перекатывались под ногами, и эхо подхватывало звуки, унося их вверх, отчего казалось, что своды дрожат, грозя обрушиться на голову. Тогда Тэйт, шедший впереди с фонарем, оборачивался к ней через плечо, а Пэт прикусывала губу и ускоряла шаг.

В храмовом зале она перевела дух и подбросила к потолку осветительные кристаллы. Патрисия не помнила, как забрала их тогда, после взрыва, но с вечера, собираясь, обнаружила артефакты в сумке и порадовалась, что не забыла о них в панике. Останься они в пещере, уже растратили бы весь заряд, сейчас же работали почти в полную мощность, освещая алтари и испещренные надписями стены.

Эгери вошел в храм последним. Пэт не забыла, с каким восторгом и благоговением рассматривала тут все в свой первый приход, а сморщенное лицо гоблина не несло и тени тех чувств. Шаман был серьезен и задумчив. И сразу же приступил к делу: нацепил на нос очки, бегло оглядел пещеру и уверенно направился к стене с изображением солнца. Оттуда еще раз обвел взглядом храм.

– Долгая жизнь, – проговорил со вздохом. – Длинная история. Славное начало и печальный конец.

– История? – Пэт встала рядом с гоблином, надеясь понять смысл его слов. Неужели он так быстро разобрал символы?

– История, – кивнул Эгери. – Она записана здесь. От восхода и до заката, как солнце встает на востоке и следует на запад. – Он указал на символ на стене и круговым движением руки обозначил ход светила, вернувшись в исходную точку.

Патрисию озарила догадка.

– Значит… так и нужно было читать? Я рассматривала фрагменты на каждой стене в отдельности. Я не знала…

– Ты и не могла знать, Пэтси, – утешил шаман. – Я сам не знал, пока не увидел. Я ведь объяснял вам: построившие ловушку не предвидели, что ее найдут люди. Быть может, они даже не слышали о вашем народе, о тех, кому не дано слышать подсказки духов-хранителей.

– Духов? – Пэт непроизвольно нащупала рукоять револьвера. Глупость, конечно, палить по бестелесным, но… – Они тут есть?

Слушавший их с шаманом разговор Тэйт тоже принялся озираться, чем вызвал мимолетную улыбку на лице старика.

– Дети, – покачал он головой. – Они есть везде. Но не многим дано их слышать. Людям не дано. Как и гоблинам не дано владеть магией. Просто мы разные.

– Разные, – согласилась Пэт. – Так что там с историей?

Она неуютно чувствовала себя в пещере, а теперь еще и духи…

– Это – добрые духи, – успокоил Эгери. – Тот, кого нужно опасаться, не войдет сюда по своей воле. Он тоже боится… пока… Пока не вернул себе былую силу. Тогда никто и ничто его уже не испугает. А история… Я прочитаю ее для тебя, Пэтси, всю, от восхода и до заката. Слушай…

Просто слушать казалось мало, поэтому Пэт достала тетрадь и записывала неспешный рассказ старика, поначалу почти не отличавшийся от известных ей гоблинских легенд. За годы учебы и работы Патрисия прочла их немало. С десяток сама перевела с танцующего письма на арлонский, и некоторые из переводов даже вошли в новые учебники. Завораживающие сказки о том времени, когда горы были выше, а солнце ярче, когда земля была плодородной настолько, что всякое упавшее в нее семя за ночь вырастало в дерево, к полудню зацветало, а к вечеру плодоносило, когда козье молоко было таким жирным, что еще в вымени сбивалось в масло, рыбы в озерах столько, что она сама выбрасывалась на берег, а охотники отходили всего на сто шагов от селения, чтобы тут же вернуться к очагу с добычей. Именно в то прекрасное время у подножия Рассельских гор, быть может, на том самом месте, где стоит сейчас Фонси, обитало большое и богатое племя. У вождя его было семь жен, и от каждой имел он по семь сыновей и семь дочерей… Еще одно художественное преувеличение, призванное подчеркнуть процветание племени: многоженство было распространено у гоблинов вплоть до середины прошлого столетия, но мало кто мог позволить себе содержать более трех жен. Да и гоблинши не отличались репродуктивностью, и даже пятеро детей для них уже считалось много… Но ведь с легендами не спорят. Племя процветало, жены вождя рожали, духи гор и духи долины благоволили к местному шаману. Все были довольны. До поры.

Пляшущие на стенах пещеры гоблины не рассказывали, какая муха укусила шамана, но он вдруг решил, будто соплеменники недостаточно ценят его труд, и в один из тех дней, которые отчего-то принято называть прекрасными, хотя они такими и не являются, заявил, что не станет ни о чем просить духов, пока ему не поставят такой же большой шатер, как у вождя, не дадут столько же коз и столько же жен…

– Детей он тоже требовал? – невесело усмехнулся Тэйт. – Или собирался сам?..

Пэт шикнула на него, и Эгери, прочистив горло, продолжил историю.

Нет, детей шаман не требовал. Видимо, рассудил, что со временем те и так появятся. А вот в жены просил не абы кого, а семерых дочерей вождя – по одной от каждой его женщины. И вождю эта просьба очень не понравилась. Казалось бы, если дочерей у него было так много – несложно перемножить семь на семь, – можно было и уступить. Но вождь решил откупиться шатром и козами. Такое неуважение не понравилось уже шаману. Он увел полученное от вождя стадо в горы и там воззвал к темным духам, принеся им в жертву козью кровь. Жертва была столь обильна, что духи не преминули откликнуться и согласились помочь шаману наказать обидчиков. Ледяные ветра, коих не случалось в этих краях от сотворения мира, разрушили селение. Град размером с кулак взрослого мужчины побил посевы. Рыба сдохла в озерах, а вода в них сделалась ядом. Дичь разбежалась по горам, а со склонов спустились обуянные темными духами волки и принялись резать скот…

– Волки, – опять перебил рассказчика Тэйт. – Что не так с волками?

Странный вопрос, но Эгери понял.

– С волками все так. – Гоблин снял очки и утер рукавом слезящиеся глаза. – Изначально в них нет зла, как и в любой бессловесной твари. В доброе время они могут быть добрыми соседями. Но в лихое… Волки – проводники. Они могут перемещаться между нашим миром и миром духов. И духи легче, чем с иными животными, устанавливают с ними связь. Для светлых духов они становятся вестниками. Для темных – оружием.

Темные духи коварны, но и сильны. И силой делятся охотно, знай только не забывай поить их свежей кровью. Призвавший их шаман хотел мести, но неожиданно для себя получил невероятное могущество. «Одно другому не мешает», – наверное, думал он, продолжая призывать беды на головы соплеменников и прикидывая, не попросить ли у вождя еще семерых дочерей. После, видимо, остыл и понял, что с таким количеством жен просто не справится даже с помощью духов, и, явившись снова к вождю, повторно потребовал от того семерых дочерей на свое брачное ложе, а вдобавок – семерых сыновей себе в услужение. Но если с мыслью выдать дочерей замуж вождь уже смирился, то сделать сыновей рабами категорически отказался. Шаман сделал вид, что согласен на компромисс, разогнал волков, унял ветер… Отпраздновал свадьбу с семью красавицами, а после первой брачной ночи увел всех семерых в горы. Как тех коз.

Темные духи любят темные души и свежую кровь.

– Он обрел силу, какой прежде не обладал ни один шаман, – сказал Эгери. – Но потерял то, что имел от рождения. Духи живого отвернулись от него. Он не мог больше творить добро и стал творить зло. Похищал детей у родителей, чтобы принести в жертву. Отбирал жен у мужей. Пил кровь убитых и в том сравнялся и силами, которым служил, – при жизни сам почти сделался темным духом. А духи бессмертны, как вы знаете. Он прожил долгую-долгую жизнь и не собирался умирать, тогда как некогда процветавшее племя погибало. На счастье, за прошедшее время в племени родился новый шаман. Его некому было учить, но это не мешало ему слышать голоса мира. Он спрашивал у них, как помочь своему народу, и однажды получил ответ. «Попроси создателей», – сказали ему.

Одной из ночей новый шаман увел часть племени в горы… Нет, не приносить их в жертву, как это делал его предшественник. Там, в горах, они искали укромное место, чтобы построить ловушку для зла и не дать ему разрастись. Если верить танцующим на скальном камне гоблинам, ушло двадцать лет на то, чтобы превратить найденную пещеру в святилище всех богов: выровнять пол, воздвигнуть алтари и высечь на стенах историю и предупреждение, которое могло стать пророчеством. Вернее, стало им, потому что ловушка была открыта не гоблинами, а людьми, не внявшими предостережению, даже не увидевшими его…

Стоило учиться семь лет, а потом еще двенадцать разъезжать по всему королевству от племени к племени, собирать легенды и писать монографии, чтобы на пике карьеры выпустить в мир бессмертное зло!

– Не вини себя, Пэтси, – покачал головой Эгери. – Не ты открыла пещеру. Не ты вынесла кость, к которой привязан неупокоенный. Но ты можешь остановить это. Вы можете. – Старик перевел взгляд на Тэйта. – Так же как это сделали те, кто построил это место. Не случайно они запечатали силу создателей в священных сосудах. Значит, предвидели, что она еще пригодится. Возможно, случившееся теперь было предопределено еще тогда.

– Возможно, – уныло отозвалась Пэт. Слова старика ее не успокоили, но она всегда предпочитала решительные действия бесполезным сожалениям. – Что именно они сделали? Те, первые получившие дары богов?

То, как Эгери пожал плечами, ей очень и очень не понравилось.

– Тут нет подробных инструкций, – сказал он, указывая на стену. – Сама прочти, если не веришь моим словам. Сказано лишь, что та, кто владела даром Возлюбленной, заманила темного шамана в ловушку. Избранник Воина убил его и отделил голову от туловища, отчленив при этом один из позвонков. Тело и голову они сожгли и развеяли пепел по ветру, а единственную оставшуюся кость, к которой вынужденно привязался дух, избранник Мэйтина-Вершителя залил светом луны и оставил между алтарей, откуда дух самостоятельно не вырвался бы. А чтобы никто не помог ему в этом, Шутник руками своего избранного запечатал ловушку. Это все, что я могу разобрать. Думаю, остальное вы сами узнаете в положенный срок.

Патрисия растерянно посмотрела на Тэйта. Тот стоял, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел на алтарь Эллои. Почувствовав взгляд Пэт, встряхнулся и с усмешкой передернул плечами.

– Проще простого. Главное, найти одержимого, притащить сюда и отрубить ему голову… Да?

Пэт живо представила себе описанное действо и тяжело сглотнула.

– Мне нужно на свежий воздух, – выдавила через силу.

– Мне тоже, – угрюмо проговорил алхимик, протягивая ей руку.

Эгери задержался, чтобы изучить надписи до конца.

У входа в пещеру суетились охранники и храпели недовольно их лошади, на которых в спешке навьючивали поклажу.

Один из магов окликнул Тэйта, но тот отмахнулся и прошел мимо, уводя за собой Патрисию. Усадил ее на валун у тропы, а сам устроился прямо на траве, закрыл глаза и подставил лицо ласковому ветерку. Жаль, тот был слишком легким и теплым, чтобы остудить горящий лоб.

– Ты действительно справился с высшим демоном? – отрешенно спросила госпожа профессор.

– Не я, – отозвался Тэйт. – Я так, поспособствовал немного. Совсем немного, если начистоту.

– Расскажешь?

– Обязательно. Но не сейчас. – Он заставил себя улыбнуться. – Под эту историю нужен соответствующий антураж. Ночь, свечи, бутылка хорошего вина… Понимаешь?

– Угу. Просто… Не хочу обсуждать отрубленные головы…

– Да уж, не лучшая тема. Но, быть может, нам и не придется…

– Расскажи о горе, – быстро перебила Пэт.

– О чем?

– Об этой горе. Когда мы ехали сюда в первый раз, ты сказал, что есть какая-то легенда о парне, который ждал тут свою возлюбленную. Я знаю много местных легенд, но эту помню совсем плохо.

Она готова была говорить о чем угодно, лишь бы отвлечься. Но вряд ли получится.

– Я все рассказал тебе в тот раз. Парень ждал, девушку выдали за другого. Прости, но это не самая интересная легенда.

– Он умер в ожидании?

– Нет. Замерз, оголодал. Затем вернулся в город и прибился к охране почтового дилижанса.

– А она? Тогда ты остановился на том, что ее муж узнал, что был у нее не первым, и?..

– Расстроился, видимо, – пожал плечами Тэйт. – Схватил топор. Но потом вспомнил, что за жену отдал ее отцу целую корову, да и свободных женщин в Расселе в те времена было немного. Так что он ограничился поркой и душевной беседой.

– М-да. – Патрисия тяжело вздохнула. – Ты прав, легенда так себе. Особенно в сравнении с той, что рассказал Эгери. Но все же гора Надежды звучит лучше, чем гора Чокнутого Шамана, да?

От этого не уйти, как ни старайся. Даже если молчать, останутся мысли.

– Пэт, – протянув руку, Тэйт сжал ее ладонь, – мы что-нибудь придумаем. Время есть. Завтра в Фонси прибудет поезд. Я собираюсь отослать отсюда Брайана, а с ним передать письма. Доедет до ближайшего города, где есть портальная станция, а оттуда уже быстро… Можешь отправить с ним Бекку и отца, если тебе так будет спокойнее.

– Кому ты собираешься писать?

– Всем, кто может хоть чем-то помочь. Эгери правильно сказал, мы – не гоблины. Значит, у нас могут найтись другие способы.

– Думаешь, твои друзья успеют?

– Буду надеяться. Но мы тоже без дела сидеть не станем, да?

Патрисия ответила настороженным взглядом.

– Чем займемся? – поинтересовалась с опаской.

– Ты разберешь мою сумку, – распорядился Тэйт, поднимаясь на ноги. – Я прихватил кое-что… Не пугайся, я о еде. Не так много, как в прошлый раз, но подкрепиться перед возвращением в город хватит. А я пойду к нашим отважным охранникам. Посмотрю, что у них за артефакты и можно ли установить защиту не только на входе, а вообще на подступах к горе. Со всех сторон.

– Собираешься обойти ее? – встревожилась Пэт. – Представляешь, сколько времени это займет?

– Представляю, – успокаивающе улыбнулся он. – Поэтому никуда не пойду. У меня есть подробная карта местности, сплету сеть по ней. Только бы мощности артефактов хватило.

С артефактами повезло. Ведомство, организовывавшее охрану храма, на экипировку сотрудников не поскупилось. А что до компетентности этих самых сотрудников, то, как они сами рассказали Тэйту, на какие-либо сложности их руководство не рассчитывало: откомандировало первых свободных агентов, прежде работавших на сопровождении конфиденциальной почты, пообещав им плевое дело, почти внеплановый отпуск. Так оно поначалу и было.

Никто не предвидел беды. Даже Сибил…

Через час защитная сеть была установлена, Патрисия организовала «обеденный стол», а из пещеры, щурясь от солнечного света, вышел Эгери. Присел рядом с Пэт, покачал головой в ответ на не успевший сорваться с ее губ вопрос.

– Там нет подробных указаний, – повторил то, что говорил в храме-ловушке. – Но есть над чем поразмыслить.

Размышлять можно было и по дороге, поэтому в горах решено было не задерживаться. Пэт тревожилась о дочери, Тэйт – о Брайане… И обед вышел недостаточно сытным, потому мысли нет-нет да и сворачивали на ярмарочную площадь, где сегодня не должно быть недостатка в угощениях. Сворачивали, но всегда возвращались к рассказу старого гоблина.

Эгери считал, что неупокоенный темный дух еще не вошел в полную силу, а потому воздействовать мог только на животных и на тех людей, с кем находился в длительном контакте. Например, на Кита Дэрби, если тот был какое-то время одержим. Тэйт не знал наверняка, но охранник Роско вполне мог быть среди тех, кто наведался в пещеру сразу после ее обнаружения, и прихватить посеребренную кость. Одержимость на ранних стадиях не всегда имеет внешние признаки, а после дух адаптировался в теле, проник в мысли носителя и узнал то же, что знал он. Кит Дэрби знал, где хранятся взрывные устройства, и в общих чертах представлял, как их используют, а дух собирался использовать Кита, чтобы уничтожить столетиями удерживавшую его ловушку. Повезло, что Дэрби не был подрывником. Наверное, он хотел перевезти в грот все украденные устройства, чтобы наверняка разнести гору, но сначала Тэйт нарушил его планы, а потом – Ларри нашел тайник… Или же Ларри был его сообщником. Или тоже попал каким-то образом под воздействие. Так или иначе, его убили. Убили руками Дэрби, и дух темного шамана, чтобы запутать следы, сменил носителя. Это несложно, нужно только отдать кому-то кость. Или даже подбросить незаметно. А Дэрби дух скормил волкам, пока туман одержимости не развеялся и человек не вспомнил и не рассказал никому о том, что творил под воздействием чужой воли. Еще Тэйт не исключал, что у реки Дэрби встречался не только с волками, но и с тем, кому передал кость. С кем-то из горожан или фермеров, к примеру, и тогда круг поисков разрастался на весь Рассель…

– Одержимым может оказаться любой, – мрачно подвела итог этим рассуждениям Пэт. – Мы, конечно, знаем предпочтения шамана – мужчина крупной комплекции, – но на промежуточном этапе, пока не закончен цикл перерождения, он может использовать то тело, которое будет ему удобно для каких-либо целей. Любого из них.

Остановив своего жеребца на пригорке, с которого открывался вид на Фонси, она указала на город, сегодня, в честь начала большой ярмарки, полный веселых и, учитывая близость вечера, не совсем трезвых людей. До него оставалось примерно полмили, а слух уже ловил звуки музыки. Когда расстояние сократилось, к звукам добавились запахи.

– Заедем на ярмарку? – предложил Тэйт, сглотнув слюну. – Купим чего-нибудь к ужину? Ты же знаешь, док неважно готовит, и Бекка в этом, мне кажется, пошла в него, а не в мать.

– Видимо, да, – усмехнулась госпожа профессор.

Эгери не хотел появляться в местах скопления людей – некоторые в силу скудных умственных способностей не в состоянии отличить гоблинского шамана от карлика из балагана, а магам-охранникам нужно было еще устроиться где-то на ночлег, поэтому на ярмарку Тэйт с Патрисией отправились вдвоем. Долго не гуляли. Купили копченого мяса, рыбы, овощей и сладостей и направились домой, чтобы все это съесть. Во всяком случае, у одного из них точно были такие планы.

Шли по улицам, ведя навьюченных провизией лошадей. Рассматривали трепещущие на ветру разноцветные ленты – небогатое украшение провинциального праздника, – и молчали, чтобы не коснуться невзначай неприятных тем.

– Тэйт! – окликнули его звонким девичьим голоском. – Тэйт, погоди!

Обернувшись, он увидел бегущую к нему Рози. Все-таки док Эммет был отличным целителем: девчонка даже не прихрамывала.

– Здравствуй, – выдохнула она, подбежав поближе. Повернулась к Пэт и кивнула. – День добрый, миссис Данкан. Вы это… куда?

– Домой, – коротко ответила Патрисия.

– А откуда? – Рози вперилась в Тэйта так, словно от его ответа зависела ее жизнь.

– В горах были, – сказал он. – А что?

– Ну, я… думала, может, ты из лагеря едешь… Там же у вас теперь забот невпроворот, да? После тех убийств? В городе говорят…

– Так и есть, – подтвердил Тэйт, поняв, куда ветер дует.

– Значит, э-э-э… мистер Гилмор сейчас очень занят, да? – все-таки решилась спросить прямо Рози.

– Видимо, да. Ты же понимаешь, он – управляющий.

– Понимаю, – вздохнула она. – Просто у меня сегодня вечер свободный, думала на танцы сходить… Или просто погулять. Как думаешь, если я его приглашу, он согласится?

– Почему бы и нет? – улыбнулся Тэйт. – Только… Не ходи никуда, хорошо? В смысле в лагерь бегать не надо. Волки по округе бродят, слышала же? Я передам Теду, что ты его приглашаешь.

Рози радостно взвизгнула, повисла у него на шее и звонко чмокнула в щеку. Потом вспомнила о Патрисии, неловко попятилась, пробормотала «Всего доброго» и шмыгнула в ближайший проулок.

Тэйт пожал плечами и дернул за уздечку, призывая Нелли продолжить путь.

– Собираешься в лагерь? – нагнав его, обеспокоенно спросила Пэт.

– Не-а. Собираюсь на танцы. А в лагере у меня чистая рубашка и новая шляпа.

– Ты серьезно?

– Вполне. Пойдешь со мной?

– Зачем? В смысле…

– Без всякого смысла, Пэт. Сходим на танцы, погуляем и хотя бы пару часов не будем думать ни о каких злобных духах.

– Я…

За спиной раздался быстро приближающийся перестук копыт. Тэйт обернулся, но слишком поздно, чтобы рассмотреть мчащихся прямо на него всадников или успеть увернуться от тяжелой палицы. Удар пришелся по голове. Такой сильный, что, падая, Тэйт слышал, как трещит его череп, и едва разобрал сквозь этот треск приглушенный женский вскрик…

 

Глава 16

Дерево…

Тэйт с трудом раскрыл невидящие глаза и медленно поднялся на четвереньки. Звенящая голова тянула вниз, пульсировала рассеченная бровь…

Почему – дерево?

Лучше бы стреляли. Тогда он без труда прикрыл бы и себя, и Пэт…

Пэт!

Он завертел головой, не обращая внимания на усилившуюся боль.

Ничего. Никого. Только серое марево вокруг.

Потянулся ладонью к глазам. Размазал по лицу кровь вперемешку с дорожной пылью. Серое марево никуда не девалось.

«Сумерки», – понял с облегчением и страхом. Сколько же он провалялся в безлюдном переулке? Где Патрисия?

И почему все-таки дерево? Знали, как работает защита, или так неудачно совпало?

Он дополз до ближайшей стены и, придерживаясь за нее, поднялся на ноги. В ушах шумело, но не настолько, чтобы не расслышать негромкий глухой звук. Так лошадь бьет копытами утоптанную землю…

Прежде чем Тэйт успел о чем-то подумать, рука заученным движением метнулась к кобуре.

– Кто здесь? – Голос был хриплым. Револьвер дрожал в пальцах.

В ответ – нерешительное ржание.

– Нелли?

Белое облако выплыло из сумрака и ткнулось в лоб теплой мордой.

Тэйт стиснул зубы, чтобы не застонать от болезненных в данных обстоятельствах нежностей, и потрепал кобылку по шее.

– Умница моя… Поможешь?

Влезать в седло не рискнул. Только схватился за него. Нащупал притороченную сбоку сумку с копченым окороком и яблоками…

Лошадь не увели, покупки на месте, оружие тоже не отобрали. Словно отпихнули с дороги, чтобы не мешался, и тут же забыли.

Для чего?

Была у него мысль на этот счет. Неприятная.

Где-то вдалеке звучала музыка, но Тэйт шел в другую сторону – туда, где светился защитный купол над сгоревшей станцией. Шел и надеялся на чудо.

Не верил. Не было ни одной причины верить.

Но надеяться-то можно?

– Жди! – доковыляв до знакомого порога, приказал он Нелли.

Отцепил сумку с продуктами и поднялся на крыльцо. Постучал.

Дверь открыл доктор Эммет. Окинул встревоженным взглядом. Вытянул шею, заглядывая за спину.

– Где?..

– Не знаю.

– Т-ты…

– Угу. – Тэйт вручил целителю сумку. – Тут ужин. Нас с Пэт можете не ждать.

Ничего больше не объясняя, прошел к рукомойнику. Мельком взглянул в зеркало на стене. Куда дольше рассматривал стекавшую с рук воду, серую от грязи и розовую от крови…

– Мама! Где мама? Что случилось?

К голосу Бекки он еще не привык. После многодневного молчания тот казался чужим, незнакомым. Слишком звонким и слишком громким.

– Я ее найду, – пообещал Тэйт, не глядя на девочку.

Снова посмотрел в зеркало, теперь уже внимательно. Правый глаз превратился в узкую щелку между опухших век, разбитая бровь кровоточила.

– Шить надо, – севшим, каким-то безжизненным голосом проговорил за спиной док.

– Времени нет. Спирта плесните.

Прислушался к удаляющимся шаркающим шагам. Прижал к брови полотенце. Осмотревшись, заметил на полочке старый деревянный гребень. Сунул его в рот, пока не одумался, закусил до треска и, собрав на кончиках пальцев жар чистой магии, прищепил края раны.

Из глаз брызнули слезы, а зажатый в зубах гребень не помог сдержать болезненный стон.

– Идиота кусок! – выругался в сердцах возвратившийся тем временем доктор. – Спирт на кой просил?

– Обработать…

Тэйт взял принесенный целителем стакан. Макнул в него палец, вскользь мазнул по обожженной коже. Спирт выпил.

– Найду, – повторил на выдохе. – А вы тут…

Закончить не успел: быстрый топот пронесся по лестнице, а следом хлопнула входная дверь.

– Бекка! – Эммет ринулся в коридор.

Тэйт – за ним.

Обогнал. Первым выскочил на улицу. Успел увидеть, как маленькая тень юркнула за угол.

Сумасшедшая девчонка! Вся в мать!

– Спокойно, док. – Похлопал по плечу схватившегося за грудь старика. – Я ее верну.

Свистнул, подзывая Нелли. Взобрался в седло.

Горожане развлекались на празднике, и удаленные от ярмарочной площади улицы были пусты и тихи. Совсем несложно в этой тишине разобрать звук легких шагов.

– Куда намылилась? – хмуро поинтересовался Тэйт, догнав целеустремленно спешащую куда-то девочку.

– Маму искать.

– Как?

– Это – моя мама! – выкрикнула Бекка визгливо. – Я ее даже на другом конце королевства найду!

– Верю, – кивнул Тэйт, не желая доводить ее до истерики. – Но давай все же я этим займусь?

– Ты? – Она сердито зыркнула на него снизу. – Ты на лошади еле держишься!

– У тебя вообще лошади нет. На другой конец королевства пешком пойдешь?

Зря он это сказал, ох зря. Секунды не прошло, как его выбило из седла. А у Бекки теперь была лошадь. Сильная и быстрая – сам ведь выбирал.

– Вернул, да? – Доктор Эммет подъехал на каурой мохноножке, едва Тэйт поднялся с земли и отряхнулся. – Вернул, нашел! Спаситель недоделанный!

– Знаете что, док? – пропыхтел Тэйт, приближаясь к гарцующей на месте лошадке. – Знаете… – Схватил свесившегося в седле старика и стащил на дорогу. Не давая опомниться, занял его место. – Идите вы… домой! А то я вашу семейку до утра не соберу!

Не слушая возмущенных воплей, пустил лошадку в галоп.

Куда ехать? За Беккой, конечно. Девчонка была довольно убедительна, говоря, что отыщет мать где угодно. А Тэйт в свою очередь всегда отличался практичностью и имел в запасе пару секретов, чтобы не потерять свою лошадь.

Отрубить голову…

Это Пэт помнила: кому-то нужно отрубить голову.

Разлепила тяжелые веки и вздрогнула, увидев эту голову прямо перед собой. Потеки крови на дереве. Вывалившийся темный язык. Остекленевший взгляд. В центре помутневшего зрачка сидела большая зеленая муха…

Отрубленная голова. Баранья. Но Пэт все равно вскрикнула бы от неожиданности, если бы кто-то предусмотрительно не заткнул ей рот.

Кто?

Видимо, тот же, кто растянул ее на жесткой лавке.

Ноги, не касаясь пола, свисали по обе стороны скамьи, связанные между собой под толстой доской. Руки скручены над головой, а врезавшаяся в запястья веревка соединена с той, что спутала голени. Попытаешься потянуть на себя, и чувствуешь, как тянет вверх ноги, норовя вывернуть суставы.

Пэт смогла лишь голову приподнять, чтобы увидеть, что от ремня, а с ним и от револьверов, ее избавили, а рубаха выпростана из штанов.

Обыскивали?

Подергавшись еще немного, как приколотая к картонке бабочка, Патрисия бессильно закрыла глаза.

«Спокойно! – приказала себе. – Если не убили сразу, есть шанс из этого выпутаться…»

Знать бы только из чего – из этого.

Последнее, что она помнила, – налетевших на них с Тэйтом людей. Трое всадников, лица скрыты под платками. Тэйта сбили с ног здоровенной дубиной, ее схватили за волосы… Она закричала, и соскочивший с лошади человек зажал ей рот мокрой вонючей тряпкой…

Пэт до сих пор чувствовала этот запашок, чем-то напоминавший аромат трав, которые Эгери подбрасывал в костер, но резче и приторнее. Кажется, местные коновалы использовали варево с похожим запахом, чтобы усмирять больных животных. Давным-давно она видела, как лошади ставили скобы на треснувшее копыто. Та стояла полусонная, одурманенная. Казалось, вот-вот свалится с ног.

А Пэт – не лошадь, поменьше будет. Ей и дурманящего зелья много не надо…

Зачем? И кто?

Пэт открыла глаза и, старательно игнорируя баранью голову, осмотрелась.

Под потолком висел масляный фонарь, освещая небольшое, пропахшее сеном, кровью и невыделанными шкурами помещение – сарай без окон и с плотно закрытой сейчас дверью. Пол устилала солома. На стенах – мотки веревок, крючья и ножи – все, что нужно для убоя скота.

Хотелось верить, что только скота…

– Ну и проваливай! – послышался снаружи смутно знакомый голос. – Штаны постирать не забудь. Обделался небось от страха!

– Сам не боишься? – отвечал ему другой голос. – Если тот маг очнется… Помнишь, что он у Фло устроил?

– Так пристрелил бы его! Что, кишка тонка?

– Тебе надо, сам и стрелял бы… Договор какой был? Чужака припугнуть, бабу твою поучить… Так?

«Не так. – Пэт натянула связывавшую руки веревку, мечтая обмотать ее кое-кому вокруг шеи. – Это кто тут твоя баба, Джес?»

Первый голос она узнала. Второй, очевидно, принадлежал кому-то из приятелей-собутыльников Кросса. Где-то должен быть еще один друг. Если уже не сбежал, как и этот, испугавшись расплаты.

А ведь она неминуемо последует. Не думает же Джесси, что она так ему это оставит, когда освободится?

Или… он не думает, что она освободится?

Сердце забилось быстрее, запахи сделались резче и тошнотворнее…

«Только не паниковать!» – мысленно приструнила себя Пэт.

Джесси гад, конечно, но ведь не убийца? Что он ей сделает, в конце концов?

В ответ на этот вопрос перед глазами всплыли картинки недавних событий: Рози, грубо переброшенная через седло, Рози на полу, зажимающая ладонями рану на бедре, кровавое пятно на светлом платье… отрезанная баранья голова…

Пэт поняла, что уже минуту смотрит в немигающие мертвые глаза, и с усилием отвернулась.

Ладно, пусть. Джесси – псих, и ждать от него можно чего угодно. Но ведь это не значит, что она не сможет выбраться?

Она же маг. Слабенький, но все-таки. К тому же обладает даром Возлюбленной. Несколько слов, и Джес сам отвезет ее в город… Главное, избавиться от кляпа…

Голоса за дверью стихли, люди куда-то ушли. Несколько минут Пэт напряженно вслушивалась в тишину, разбавленную невнятными шорохами и приглушенным стрекотом цикад. А когда почти поверила, что о ней забыли, услышала быстрые тяжелые шаги и визгливый скрип петель.

– Очухалась?

Она со злостью взглянула в склонившееся над ней лицо. Хотелось, чтобы это выглядело устрашающе, но небритая помятая физиономия со следами побоев и попоек и вонь из приблизившегося к ней рта заставляли брезгливо морщиться. Сейчас Джесси Кросс совсем не походил на лощеного красавчика, несколько дней назад подсевшего за ее столик у Фло. Еще меньше он был похож на парня, с которым она когда-то встречалась. Хотя тот тоже был не подарок и уже в те годы прикладывался время от времени к бутылке.

– Здравствуй, Пэтси. Соскучилась?

Она решила не радовать его мычанием в тряпку. Лучше вспомнить какое-нибудь заклинание, чтобы избавиться от веревок.

Но как вспомнить то, чего никогда не знала?

– Не рада, да? – ухмыльнулся Кросс. Облизал палец и с нажимом провел по ее щеке. Когда Пэт попыталась отвернуться, стиснул огромной лапищей ее лицо. – Что ж ты неласковая такая, а? Я же к тебе всей душой, всегда. А ты… сука…

Грубые пальцы сдавили скулы, выжимая слезы из глаз.

– Сука, – повторил Джесси, наклоняясь ниже. – Всегда была. Потому и нравилась. Другие сами на спину падали и ноги раздвигали. Но не ты. Не ты… Помнишь, как пригрозила мне яйца отстрелить, если руки распускать буду? Я тогда сразу решил: женюсь. Женюсь, и никуда ты уже не денешься. Мне брыкливых лошадок объезжать не впервой было, и тебя объездил бы… Где лаской, где кнутом. Такая смирная стала бы, любимый папочка не узнал бы. Это он тебе позволял на шее у него сидеть, а у меня с рук ела бы и пальцы облизывала…

Скорее откусила бы. И отстрелила все, что обещала.

Кросс наклонился совсем низко и немного ослабил хватку. Пэт хватило этого, чтобы выкрутиться и, собравшись с силами, боднуть его лбом в челюсть.

– Уф… – Отстранившись, Джесси потер подбородок и мерзко хохотнул. – Совсем не изменилась. Не воспитал муженек? Где уж ему было, да, Пэт? Небось носился с тобой, как с сокровищем… А надо было так! – Зло ощерившись, он сдавил ее шею. – Только так!

Пэт тяжело засопела. Кровь ударила в лицо. Перед глазами все поплыло, растворяясь в слезах. Если бы не кляп, она глотала бы воздух ртом, урывая хоть немного, и не начала бы задыхаться так скоро, но…

– Тварь!

Кросс рывком приподнял ее за шею, чтобы впечатать затылком в лавку, и отпустил.

Пэт продолжала задыхаться.

– Шлюха…

Он дышал тяжело и быстро, будто это ему не хватало воздуха. Так же быстро сматывал тряпку с ее лица, видимо поняв, что иначе Пэт не отдышится.

– Снова сделала по-своему, Пэтси? Снова… Думаешь, я всегда буду тебя терпеть? Да? Думаешь, можно сбежать от меня, выставить дураком перед всем городом, а потом вернуться как ни в чем не бывало?

– Двадцать лет прошло… – прохрипела Пэт.

– Молчать! – Он хлестнул ее ладонью по губам. – Еще раз откроешь рот, лишишься зубов. – Наклонился и прошипел ей на ухо: – Знаешь, зачем шлюхам выбивают зубы, Пэт? Хочешь стать такой шлюхой?

Она зажмурилась и покачала головой.

Джесси удовлетворенно хмыкнул.

– Можешь же, если захочешь. Но беда в том, Пэт, что ты не хочешь. Тебе нравится быть сукой. Нравится выставлять меня на посмешище. Тогда. Сейчас. Двадцать лет прошло, да, и все уже забыли… Но ты напомнила. В тот вечер у Фло. Потом натравила на меня своего молокососа. Ребята его побаиваются, маг же… А я думаю, зря. Ничего он нам уже не сделает после того, как я его сегодня приветил. Если и оклемается, то будет до конца жизни слюни пузырями пускать… Нужен тебе такой? Нужен?

Не дождавшись ответа, он дернул ее за волосы.

Пэт снова замотала головой.

Нельзя провоцировать буйных идиотов. Надо соглашаться и молчать. Молчать до тех пор, пока он не позволит ей говорить. А когда позволит…

– Не нравится мне, как ты притихла, Пэтси. – Зловонное дыхание ударило в нос. – Задумала что-то? Суки бывают кусачими, так ты сказала. Я помню… Я все помню, Пэт…

Не открывая глаз, она почувствовала, как он шарит руками по ее телу. По животу, потом – по груди. Погладил почти ласково… и с силой сжал, заставляя вскрикнуть…

– Так-то лучше. – Кросс издевательски рассмеялся. – Намного лучше. Люблю, когда баба орет.

Стиснул пальцами ее подбородок, разворачивая к себе, и поцеловал. Если это можно назвать поцелуем. Больше походило на укус ядовитой гадины, но Пэт вытерпела. Она многое могла стерпеть. Потому что самое страшное в ее жизни уже было. Пять лет назад, в Найтлопе.

Она напомнила себе об этом, когда Джесси оторвался от ее губ и прошептал с глумливой усмешкой:

– Ты же будешь орать, Пэт?

Мужчины. Они бывают так предсказуемы. А значит, управляемы.

Божественная Возлюбленная расправила плечи и потянулась с томной улыбкой.

– Да…

Лицо Кросса застыло. Во взгляде промелькнуло… удивление? Удовлетворение? Следовало закрепить эффект, и Пэт, чуть вытянув шею, повернула голову и будто невзначай потерлась щекой об его руку. Прикрыла глаза, стиснула зубы. Проглотила тошнотой подкатившее к горлу отвращение.

– Все, что хочешь, Джесси.

По вытянувшейся физиономии Кросса прошел спазм. Уголки губ дернулись в подобии улыбки, глаза вожделенно заблестели…

Но продлилось это не дольше секунды. Вплеснувшаяся наружу злоба смыла все остальные чувства.

– Тварь! – Кросс размахнулся, и от удара у Пэт зазвенело в ушах. – Я ведь сказал! Я сказал тебе молчать! Я сказал…

Еще одной оплеухи ему показалось мало. Ударил кулаком. Не по лицу – в живот. Тело хотело сжаться от боли, но веревки не позволили.

Закричать не дала закрывшая рот рука.

– Я же сказал… Сука! Ты специально делаешь мне назло! Всегда!

Она заплакала. Потому что больно. Потому что еще надеялась его разжалобить. Потому что, если это ей не удастся, она просто не будет знать, что еще сделать…

А ей не удалось.

Да, Джесси успокоился, заметив ее слезы, но жалеть не собирался. Ему нравилась ее слабость. Так он острее чувствовал свою силу, свою власть.

«Больной урод», – подумала Пэт со смесью ярости и гадливости, поняв, что Кросс не просто вымещает на ней давние обиды, а получает удовольствие и распаляется от ее стонов и всхлипов, от вида разбитых губ, кровоподтеков на шее и текущих по щекам слез. И веревки не только для того, чтобы удержать ее. Они – часть затеянной им игры.

– Все будет по-моему, – подтвердил Кросс. – Только так…

Пэт зажмурилась, продолжая тихонько поскуливать.

«Я выберусь, – пообещала себе. – Выберусь, что бы сейчас ни произошло».

Смотрела из-под вздрагивающих ресниц, как Джесси с довольным видом снимает и отшвыривает в сторону ремень с кобурой.

Прекрасно. Вот и оружие.

Она потом придумает, как до него добраться.

В конце концов, можно вспомнить историю Фло. Правда, пианино Пэт без надобности, но отрезать Джесси Кроссу яйца она не отказалась бы…

Когда наглые руки пробрались ей под рубашку, Пэт затряслась и захныкала чуть громче. Когда Джес стал стягивать с нее штаны, выяснилось, что он перемудрил с веревками, и раздеть ее, пока ноги связаны под лавкой, не выйдет…

Однако радоваться было нечему. Проблема решалась легко. Так же легко, как расплетался сложный узел, стоило лишь потянуть за нужный конец.

Вместе с тем, как расплетались петли на лодыжках, Пэт почувствовала, как ослабло натяжение веревки, сдерживавшей руки.

– Ты же будешь послушной девочкой, Пэт? – спросил Кросс, словно угадал ее намерения.

Она громко всхлипнула и закивала, чуть сгибая руки в локтях. Запястья оставались скрученными, но это не помешает…

Сцепить пальцы в замок, собраться с силами. Отыскать внутри измученного тела искорку магии и заставить ее разгореться ярче. Выбрать удобный момент… и ударить!

Руками – по голове, коленом – в живот, магией – куда только смогла дотянуться.

Джесси взвыл от боли, но вместо того, чтобы отшатнуться в сторону или упасть, кинулся на нее, навалился всем телом, зажал рукой рот…

Кажется, что-то кричал. Оскорблял опять или угрожал. Пэт не слышала. Она задыхалась. Прижавшая ее к лавке тяжесть выдавила воздух из легких. Огромная ладонь закрывала не только рот, но и нос.

«Все равно я выберусь, – упрямо думала Пэт, почти теряя сознание. – Выберусь и убью тебя…»

То, что Бекка – прекрасная наездница, Тэйт понял еще во время первой поездки в горы. А теперь и лошадь у нее была отличная. Каурой – неторопливой кобылке, привыкшей к размеренной рыси, – за такой не угнаться. Тэйт чувствовал, как с каждой минутой увеличивается расстояние между ним и маячками, что он навесил на Нелли. Это пугало, ведь если он не успеет, в беде окажется не только Пэт, но и ее дочь. Однако отчаянная девчонка если и останавливалась, то лишь на несколько секунд, и тут же снова срывалась с места.

Выехав за пределы Фонси, она несколько раз меняла направление. Будто тыкалась наугад то в одну, то в другую сторону. Но не сдавалась. Тэйт даже предположить не мог, какие способы она использует, но хорошо знал, что без заранее установленных меток сплести поисковое заклинание очень сложно. Оставалось надеяться на кровное родство, связывавшее их с Пэт, и сильный дар Бекки. Хотя ее сила могла стать новой проблемой: всякий раз, как Бекка использовала магию, вспышка чар глушила сигнал маячков. Тэйт боялся, что они не выдержат очередного мощного всплеска…

Опасения оправдались.

Бекка к тому времени, кажется, определилась с направлением. Не сворачивая, гнала лошадь напрямую через поля и кустарник, и на бездорожье легче было отыскать ее след в тусклом сиянии первых звезд, загоравшихся на вечернем небе… Но маячки погасли. Совсем.

Растерянность, граничащая с отчаянием, захлестнула на миг, но Тэйт не поддался панике. «Бекка нашла ее, – сказал он себе и постарался в это поверить. – Она нашла Пэт. Она направлялась в эту сторону, и мне нужно ехать туда».

Ехать. Не останавливаться.

Может, маячки оживут. Может, он просто увидит девчонку.

Но увидел он двоих мужчин, ехавших в сторону города.

Не раздумывая, направил каурую к ним.

– Вы не встречали тут девочку? – выкрикнул, приближаясь. – Девочку на белой лошади?

Фермеры – по виду они походили на фермеров – остановились. Позволили ему подъехать настолько, чтобы он смог разглядеть их лица. И вдруг сорвались с места.

Испугались? Похоже.

Тэйт помнил, как выглядел, когда в последний раз смотрелся в зеркало. Только прохожих пугать. Но прохожие тут, в Расселе, такие, что от страха скорее схватятся за оружие…

Обдумывать пришедшую в голову догадку не было времени. Тэйт лишь мельком взглянул на дорогу, по которой клубилась пыль, поднятая копытами коней пугливых фермеров.

«Я вас запомнил».

И погнал храпевшую от усталости кобылку туда, куда ехала Бекка. Только бы она не свернула!

Он силился рассмотреть в темноте следы девочки. Находил их, но тут же сомневался. Примятая трава, надломленная веточка – точно ли это сделала дочка Пэт? Кто угодно мог пройти тут или проехать…

Чутье!

Тэйт остановился, вспомнив о непрошеном подарке Шутника.

У него ведь было какое-то особенное чутье. Он нашел того нарисованного кровью гоблина. Просто знал, где искать. Почему не попытаться точно так же отыскать Пэт и Бекку?

Возможно, он сам себя обманывал, решив, что понял, куда ехать. Возможно. Но сомнения сдуло встречным ветром. А когда вдалеке показались какие-то строения, Тэйт готов был уже поклясться, что ему нужно именно туда.

Словно подтверждая его правоту, темноту озарила вспышка. Для Тэйта – озарила. Он видел всплеск магии так же, как не обладающий даром человек видел бы мощный взрыв газа: яркое зарево, языки пламени…

Пламя в его видении было темным.

«Неужели опоздал?» – пронеслось в мозгу.

Промедлив лишь несколько мгновений, Тэйт дал каурой шенкеля.

Но постройки, что он заприметил, оказались дальше, чем думалось сразу. Драгоценное время убегало, обгоняя усталую лошадку…

Когда Тэйт почти подъехал к неказистым сарайчикам, расположившимся у пустого загона, один за другим, прорезая мертвую во всех смыслах тишину, грянули два выстрела.

Опоздал?..

Пэт понимала, что не справится.

Кросс был крупнее. Сильнее. Он растягивал свое удовольствие и ее мучения. Отпускал ненадолго, давал прийти в себя, снова начать сопротивляться… трепыхаться, как пойманная муха… Как муху затем и прихлопывал…

Не до конца. Чуть-чуть не до конца.

Она ведь нужна ему живой.

Пока.

Хотя Пэт не сомневалась, что такая тварь и трупом не побрезгует. Но с живой ведь интереснее.

– Мама! – Откуда-то издалека, из другой жизни…

Только Джесси вдруг замер, словно тоже это услышал.

– Мама! – Со скрипом распахнувшейся двери, с ворвавшимся внутрь ветром. Воздух задрожал, наполняясь знакомой силой. – Отпусти ее!

– Твоя дочурка, да, Пэтси? Ну-ну…

Кросс оттолкнул ее в сторону и шагнул навстречу неизвестно откуда появившейся Бекке.

Можно было принять ее за галлюцинацию, за предсмертное видение… Но тьма, окружавшая замершую в дверях хрупкую фигурку, была слишком реальна. Реальнее, чем сама Бекка.

– Не нужно… – просипела Пэт. Вскочила на ноги – откуда только силы взялись? – и кинулась к дочери. – Милая, не…

Еще чуть-чуть, и она успела бы. Встала бы между Беккой и Джесси. Не допустила бы, чтобы тьма, свернувшись в тугой клубок, пушечным ядром ударила Кросса в грудь и отшвырнула к стене. Не увидела бы, как зловещая ухмылка растаявшим воском стекает с его лица, а взгляд становится пустыми и застывшим… как у мертвого барана…

– Мама!

Бекка бросилась к ней, в одно движение расправилась с веревками на ее запястьях, и Пэт, распахнув объятия, крепко прижала к себе дочь. Гладила растрепанные волосы… закрывала глаза руками, не давая посмотреть себе за спину и стараясь не обернуться сама…

Только не расклеиться сейчас. Не свалиться от слабости и боли.

Выпихнуть Бекку за дверь, продолжая прижимать к груди…

– Мамочка, я так испугалась…

Она плакала. Плакала, как самый обыкновенный ребенок. Испуганная девочка, потерявшая маму, а после нашедшая ее избитой незнакомым злым мужиком. Дрожала от пережитого ужаса…

Такая маленькая, такая хрупкая. Такая сильная и опасная, в первую очередь – для себя.

– Ничего не бойся, солнышко. Все уже позади…

Пэт снова задыхалась, теперь уже от сдерживаемых слез.

– Все хорошо, – шептала, покрывая лицо дочери поцелуями.

«Прости, что не смогла уберечь тебя, – молила про себя. – Но я что-нибудь придумаю. Я никому не позволю тебя забрать…»

Никто не должен узнать.

Никто.

Если получится, то и Бекка тоже.

Она еще не поняла, что натворила, и у Пэт оставалась надежда, что и не поймет.

Увезти ее поскорее? Или?..

Мысли лихорадочно метались в поисках решения.

Оглядевшись впотьмах, Пэт поняла, что находится не в Фонси. Наверное, Джесси привез ее на свою ферму. В стороне виднелись какие-то хибарки, но людей поблизости не наблюдалось, только лошади топтались у изгороди. Одна – видимо, Кросса, а второй – жеребец, на котором она ездила в горы. И к седлу до сих пор приторочено ружье…

Вот оно. Главное, чтобы руки и голос не дрогнули.

– Постой тут, родная. Я должна проверить, как там… тот человек. Кажется, он без сознания, но лучше посмотреть…

– Нет! – Бекка вцепилась в ее рукав. – Не ходи. Вдруг он опять на тебя нападет?

Точно. Вдруг он опять…

– Не волнуйся, я буду осторожна.

Один, два, три… восемь, девять… Двенадцать шагов до лошадей. Взять ружье. Проверить, заряжено ли. Вернуться к сараю. Погрозить пальцем Бекке, чтобы не смела приближаться. Открыть дверь…

Вдруг он опять нападет? Вдруг…

«Я в любом случае собиралась тебя пристрелить».

Она набрала полную грудь воздуха и пнула ногой лавку, к которой недавно была привязана. Та завалилась, зацепив при падении какие-то ведра и ящики… И пока грохот не стих, Пэт успела выстрелить дважды.

За свою малышку. И за испорченный вечер. Собиралась ведь на танцы сходить…

– Он бросился на меня, схватился за револьвер, – спустя несколько секунд говорила она Бекке, уже не скрывая дрожи в голосе и вцепившихся в ружье пальцах. – Пришлось выстрелить первой.

Она всегда была честна с дочерью. У Бекки нет ни единой причины подозревать ее в обмане.

И у других не будет.

Она сумеет защитить свою девочку. Всегда.

Просто сегодня уже полностью обессилела, потому и не заметила подъехавшего на лошади человека, когда тот был совсем рядом. Но все же успела вскинуть ружье…

И опустила, услышав знакомый голос:

– Это я, Пэт. Не стреляй.

Спешился. Подбежал.

– Как ты?..

– Жива.

Обниматься на радостях Тэйт не полез. Только погладил осторожно по руке, будто для того, чтобы убедиться, что она действительно жива. Оглядел внимательно. Так смотрел, словно мог видеть насквозь и читать мысли. Но, видно, в этот раз не задалось, поэтому спросил:

– Кто?

– Джесси Кросс.

– Он…

– В том сарае. Мертв. – Она посмотрела ему прямо в глаза, один из которых почти полностью заплыл, и повторила то, что уже сказала Бекке: – Он первый схватился за револьвер, и мне пришлось выстрелить. Я его убила.

Подумала, что, когда придется повторять это снова, не следует делать ударение на слове «я»…

– Правильно сделала, – кивнул Тэйт.

Пэт не успела его остановить, и он вошел в сарай. Осмотрел учиненный погром. Зачем-то обыскал тело.

Направился к двери, но вдруг остановился. Поднял что-то с пола и вернулся к покойнику. Бросил рядом с трупом револьвер.

Пэт стиснула зубы, поняв свою промашку. Хорошо, что Бекка осталась снаружи…

– Правильно сделала, – повторил Тэйт. – Но я бы вообще все тут спалил.

 

Глава 17

Да уж, в этой семейке все друг друга стоили. Если Бекка характером удалась в мать, такая же упрямая и своевольная, то Пэт явно пошла в отца.

Напрасно Тэйт надеялся, что доктор Эммет послушает его и вернется домой… Хотя и не надеялся ведь. Просто некогда было об этом размышлять. А если бы нашел время и задумался, понял бы, что док не тот человек, чтобы остаться в стороне. Это самогонный аппарат он Тэйту без вопросов доверил, но дочь и внучку – нет, вряд ли.

Вспомнилось, сколько людей ринулось тогда в горы вытаскивать их с Пэт из-под обвала. В этот раз народу док собрал поменьше. Но найти в пьющем и веселящемся Фонси два десятка вооруженных мужчин, усадить их на коней и заставить куда-то ехать тоже нужно было суметь.

Что ж, может, и к лучшему.

Тэйт как раз пытался прикинуть, каким образом объяснить случившееся и кому, а тут – маршал Бросман собственной персоной и толпа свидетелей, которым и объяснять ничего не нужно: сами видят в свете факелов разбитое лицо Пэт, порванную рубашку и растертые веревкой запястья. И веревка в наличии, та самая, и кустарная, но весьма устрашающая имитация пыточной с ножами и крючьями на стенах и отрубленной бараньей головой для наглядности.

И эхо темных чар, до сих пор витающее тут.

Но его только доктор Эммет почувствует. И не удивится, он ведь понимал, что Бекка не просто так сюда мчалась. То, что Бекка использовала магию, версии Патрисии не противоречит: положим, дочь помогла ей освободиться, отшвырнула Кросса, как тогда, у Фло, тот схватился за револьвер, но у Пэт под рукой оказалось ружье… Отчего на самом деле умер Джесси, док не узнает, если только не станет рассматривать труп.

А он не станет. Пока. Покойник никуда уже не убежит, а любимая дочь нуждается в помощи.

– Как ты нас нашел? – тихо спросила Патрисия отца, пока тот угрюмо изучал кровоподтеки на ее шее.

– А как я всегда тебя находил?

От Тэйта не укрылось то, как при этих словах док непроизвольно похлопал себя по нагрудному карману. Что там? Молочный зуб малютки Пэтси? Прядь ее волос?

Странно, что эти двое не общались почти двадцать лет. Связь между ними казалась настолько крепкой…

– Так как, вы говорите, все было?

Тэйт отвлекся от мыслей о родственных узах и необъяснимых жизненных перипетиях и подробно пересказал почувствовавшему себя «при исполнении» Бросману все события сегодняшнего дня, начиная с нападения в городе. Следы данного нападения были налицо и на лице.

Не преминул уточнить, что в Фонси Кросс был не один, и припомнил повстречавшуюся неподалеку странную парочку, скорее всего именно отсюда и ехавшую. Описал обоих. Судя по помрачневшему лицу маршала, описание вышло достаточно точным и оба приятеля Джесси были ему знакомы.

Бросман задал еще несколько вопросов Пэт и, видимо, сделал для себя все необходимые выводы.

А Тэйт, глядя на фонари и факелы, с которыми рыскали вокруг добровольные помощники маршала, решил проблему с трупом. Сначала в уме, произведя нехитрые для специалиста его уровня расчеты, а после и на практике.

Все оказалось довольно просто.

Просто кто-то неуклюжий случайно зацепил и сбросил на пол висевший в сарае фонарь.

Просто разбилось стекло, и масло выплеснулось на солому.

Просто дверь открылась не вовремя, и сквозняк подхватил и раздул пламя… А одно простое заклинание помогло ему в этом…

Настолько простое, что остаточный фон магии Бекки перекроет его полностью. Док точно не почувствует. И осматривать тело ему уже не придется – только обгоревшие останки, с которых огонь слижет следы чар…

– Говоришь, сжег бы тут все? – Пэт подошла и встала рядом, наблюдая за безрезультатными попытками горожан потушить лишь сильнее разгорающийся пожар.

Бросман орал на всех и каждого, обзывая криворукими недоумками.

Док и Бекка отвязывали оставленных слишком близко к вспыхнувшей постройке лошадей.

Тэйт молчал. Что тут скажешь?

Потом поговорят, без свидетелей.

Уединиться удалось далеко за полночь. Когда приехали домой, отмылись, позволили доку поколдовать еще немного над самыми болезненными ранами, а остальные замазали травяным бальзамом. Когда поели, вернее, что-то впихнули в себя через силу ввиду абсолютного отсутствия аппетита. Когда Пэт уложила дочь…

Брайан, которому за день заметно полегчало, храпел на кушетке в приемной. Эгери спал в гостиной, где уже не дрожал потолок, потому что док давно перестал расхаживать по своей комнате. А Тэйт сидел на кухне. Знал, что Пэт спустится.

Видимо, все-таки было у него это самое чутье.

– Уснула? – спросил, когда она вошла неслышно и остановилась в дверях.

– Да.

– Думаешь, она ничего не поняла?

– Она была слишком испугана, а потом… Нет, думаю, что нет. И давай не будем…

– Ей нужно учиться.

– Считаешь, я этого не знаю? – Госпожа профессор недовольно скривила опухший рот. – Нужно. Но ей и четырнадцати нет. Придется ждать еще два года.

– Зачем? С таким даром ее примут и раньше.

Она покачала головой:

– Я говорила с ректором Найтлопской Высшей школы…

– Я не о Найтлопской школе, – перебил Тэйт. – Бекке нужно учиться в академии. Лучшие специалисты по темным материям выходят оттуда. Потому что там – самый лучший наставник. Если кто и научит твою дочь абсолютному контролю, то это Оливер Райхон. Не сомневаюсь, что он возьмет ее хоть сейчас.

– Райхон? – задумчиво переспросила Пэт. – Ректор академии? Мне уже рекомендовали его, но не думаю, что он будет рад такой… сложной ученице…

– Поверь, – хмыкнул Тэйт, – самого милорда Райхона по сложности она не переплюнет.

– Дай угадаю. – Патрисия прищурилась. – Он – еще один друг твоего друга?

– Почему друга? Может быть, мой?

– Может быть. – Пэт вздохнула. – С тобой все может быть. – Подошла к буфету и достала бутылку. – Составишь компанию?

Он пожал плечами:

– Да я вроде как уже тут. Но напиваться – не лучшая идея.

– Других нет.

Она поставила перед ним стакан. Налила виски. Присела напротив и налила себе.

– Что ты искал у Кросса? – спросила, сделав глоток. – Кость? Решил, что он был одержим?

– Была мысль, – согласился Тэйт. – Слишком много совпадений. Прекрасная женщина, посвященная Возлюбленной, у которой нужно забрать любовь… Но кости при нем не было, а Эгери говорил, что до окончательного вселения в новое тело темный шаман должен держать ее при себе.

– Просто он был озлобленной тварью.

– Шаман?

Она залпом опустошила стакан.

– Шаман тоже.

– Разберемся и с ним, – пообещал Тэйт.

– Как? Я… – Пэт отвела глаза. – Боюсь, что не получится. Я пробовала использовать дар с Джесси. На него не подействовало.

– Возможно, мы еще недостаточно сильны. Эгери сказал, должны собраться все четверо.

– Каким образом? Будем водить экскурсии в пещеру, чтобы боги подобрали себе достойных?

– Придумаем что-нибудь.

Обязательно придумают, но не сейчас. Сейчас мозги уже отказывались работать, голова гудела – док пугал сотрясением, – а глаза слипались. Но Пэт снова разлила виски по стаканам, и нельзя было просто уйти и оставить ее одну. Потому что именно этого она боялась – остаться одна.

Пили, чтобы не спать.

Молчали, чтобы не заговорить о том, что пока не готовы были обсуждать.

Иногда Пэт порывалась что-то сказать, но алкоголь плохо на нее действовал, потому как несла госпожа профессор полную чушь.

– Я подумала… – Думать в ее состоянии было категорически противопоказано. – Подумала, что, возможно, сама виновата в том, что случилось. Не в том, что Бекка… Хотя и в этом, наверное, тоже. Если бы я не была таким слабым магом, могла бы сдерживать ее хоть немного… Но я подумала о Джесси. Он ведь не был таким раньше. Да, выпивал, дрался… Жалел, что время рассельских стрелков прошло, а то сколотил бы свою банду. Но тогда это выглядело обычной мальчишечьей придурью. А я… Я ведь и от него сбежала тоже. Может, он из-за этого вконец озлобился и стал… каким стал…

– Глупости. – Тэйт попытался отобрать у нее стакан, но Пэт вцепилась в него намертво. – Глупости, – повторил он, осторожно погладив ее запястье в том месте, где краснел след от веревки, и напоминая этим прикосновением, что во всем произошедшем несправедливо пострадавший вовсе не Кросс. – Представляешь, каким стал бы наш мир, если бы каждый, от кого когда-то сбежала девушка, превращался в подонка? Я бы боялся в таком жить… Хотя нет, не боялся бы. Я ведь тоже стал бы подонком.

– Ты? – Она подняла на него удивленные глаза. – Нет, ты славный. Даже не представляю, как можно быть таким милым.

– Привычка.

– Какая хорошая привычка… – Пэт потянулась, в голосе появились томные нотки, прорезалась легкая волнующая хрипотца, как в тот раз, когда она говорила с горожанами… Но явление божественной Возлюбленной, если оно и намечалось, смазалось протяжным зевком.

– Пора спать, – заключил Тэйт.

– Нет, я…

– Да. – Он все-таки забрал у нее стакан и, решительно встав из-за стола, спрятал бутылку с остатками виски обратно в буфет. – Пойдем, отведу тебя в комнату.

– Точно. – Она поднялась, чуть пошатнувшись. – Ты же специалист по укладыванию девочек.

– По укладыванию спать, – уточнил он.

– Спать, естественно, – усмехнулась Пэт. – В моей комнате стоит самое большое в Расселе зеркало, и то, что недавно в нем отражалось, мало похоже на роковую соблазнительницу. – Она подошла впритык, давая ему возможность вблизи рассмотреть разбитые губы, ссадины на скуле и темные пятна на шее. – Так что можешь не опасаться.

– Чего?

– Посягательств на свою честь. – Насмешливое выражение Пэт удерживала на лице не дольше секунды. Затем подозрительно шмыгнула носом и сощурилась, точно от рези в глазах. – Переночуй у меня, пожалуйста, – попросила жалобно. – Я не смогу уснуть одна. А Бекку тревожить не хочу. Кровать широкая, я придвинусь к самой стеночке, места хватит… И я не храплю…

Последний аргумент прозвучал весьма убедительно.

Не зажигая света и велев Тэйту отвернуться, Пэт стянула платье, забралась в кровать и замоталась в одеяло так, что соблазнить теперь могла только какого-нибудь восторженного почитателя гусениц. Тэйт за собой подобных пристрастий не наблюдал. Да и спать хотел до того сильно, что, явись к нему сама Лиджайя, попросил бы богиню заглянуть с утра, а лучше через недельку.

Снял ремень и сапоги и прилег на край кровати. Смежил веки и словно в пустоту провалился…

Но ненадолго.

Открыл глаза и лежал в темноте и тишине, нарушаемой лишь негромким сопением слева. Пытался понять, что его разбудило.

Не найдя ответа, осторожно поднялся и подошел к окну.

На заднем дворе сидел у небольшого костерка Эгери, водил руками в такт танцующим язычкам пламени и, подняв голову к небу, что-то беззвучно шептал.

«Раньше только от людей покоя не было, а теперь духи выспаться не дают», – подумал Тэйт, вернувшись в кровать.

Быть может, у вестников из другого мира имелось для него важное послание, раз уж разбудили так беспардонно, но передать его вразумительно духи не удосужились, и Тэйт снова уснул.

В следующий раз он проснулся уже утром. Услышал сквозь сон стук, потом скрип двери, а следом заковыристое ругательство, от которого вскочил как ошпаренный и тут же встретился взглядом с доктором Эмметом.

– Э-э-э… док, это не то, что вы подумали…

Пэт высунула из своего кокона голову и согласно зевнула.

Целитель посмотрел на дочь, после – на Тэйта и тяжело вздохнул.

– Лучше бы то, – пробурчал себе под нос, – чем еще один покойник.

– Покойник?

– Угу. Бросман мальчишку прислал. Примерно час назад нашли.

– Где? Кого?

Тэйт приблизился к доктору, а тот вместо ответа вдруг сам подался вперед и пристально всмотрелся в его лицо. Перевел взгляд на выглядывающую из одеяла Пэт, затем снова на Тэйта и подозрительно прищурился:

– Чем это вы тут занимались?

– Так я сказал вроде…

– Угу. – Док хмуро кивнул. – В зеркало сегодня смотрелся?

– Мне вчера хватило. – Тэйт непроизвольно пощупал припухший глаз… с вечера еще припухший… и отдернул руку. – Что за?..

Большое зеркало, к которому он бросился, не обнаружив болезненных следов вчерашнего происшествия, отразило удивленное лицо, ровный загар, серый налет щетины и тонкий шрам на брови – единственное напоминание о злополучном ударе.

Пэт, кинувшаяся к зеркалу прямо в одеяле, выглядела еще лучше – у нее-то и щетины не было…

– М-да. – Других глубокомысленных высказываний у Тэйта не нашлось.

– Демоны знают что творится! – проворчал док.

– Или духи, – тихо добавила Пэт. Посмотрелась еще раз в зеркало, пригладила волосы и повернулась к отцу: – Что там с покойником?

– Не знаю еще. Бросман пацаненка прислал, передал, что пастухи труп нашли, когда скот перегоняли. У реки опять, но в этот раз к городу поближе. В аккурат между Фонси и лагерем Роско. Ну и меня, значит, зовут. А я вот решил – вас. Так что, если интересно, собирайтесь.

Он вышел, оставив Тэйта и Пэт обдумывать приглашение.

Хотя тут и думать нечего.

Тэйт натянул сапоги, поднял с пола ремень и пошел к двери.

– Буду внизу. Ты собирайся пока.

– А, да… – Пэт рассеянно кивнула, продолжая коситься на зеркало. – Как считаешь, это, – провела рукой у лица, – часть дара богов?

– Возможно. Нужно поинтересоваться у Эгери.

Шаман был на кухне. Пил чай в компании Бекки.

Девочка казалась уже полностью отошедшей от потрясений вчерашнего дня. Внимала негромкому рассказу старого гоблина и даже улыбалась.

Тэйт не прислушивался к их беседе. Заглянул лишь на минутку, убедиться, что все в порядке, и пожелать доброго утра – пусть с учетом последних новостей оно и не было таковым, – и отлучился ненадолго на задний двор. А когда вернулся в дом, стал свидетелем начинающегося скандала, грозившего окончиться еще одним убийством.

Пэт, успевшая одеться в походный костюм, тыкала револьвером в шамана и костерила того последними словами, нимало не стесняясь присутствия дочери и отца. Бекка, очевидно не впервые ставшая свидетельницей вспышки гнева родительницы, сидела ссутулившись и зажав ладонями уши. Док стоял у двери, явно не понимая причины шума и опасаясь вмешиваться. А Тэйт, с ходу поинтересовавшийся, что тут случилось, едва не обзавелся новыми синяками на лице взамен едва сошедших – так резко Пэт обернулась к нему, продолжая размахивать оружием.

– Что?! – зашипела она взбешенной кошкой. – Ты спрашиваешь – что? Глаза у тебя повылазили? Не видишь, что этот полоумный гоблин устроил?

«Полоумный гоблин» слушал ее со спокойствием, которому позавидовали бы и горы. Когда Тэйт, оглядев шамана с ног до головы, так и не понял, чем так возмущена госпожа профессор, Эгери сам чуть отступил от стола и взглядом указал на стоявшие между чашек и блюдец с печеньем горшочки из глиняного шнура. Знакомые такие горшочки…

– Видишь?! – продолжала распаляться Пэт. – Он притащил это в мой дом! К моему ребенку! Он…

Тэйт присмотрелся к Бекке, слабо представляя, что ожидает увидеть. У самого-то с подарком Шутника ни хвост, ни крылья не выросли. Перевел взгляд на Эгери.

– Пэтси напрасно злится, – со вздохом вымолвил тот.

– Напрасно?! – взвилась она. – Напрасно я позволила вам влезть в пещеру! Напрасно не проверила сумки на выходе! Напрасно…

Тэйт подумал, что так до объяснений они еще не скоро доберутся, поэтому без лишних увещеваний, к которым Пэт все равно не прислушалась бы, сгреб ее в охапку и крепко прижал спиной к своей груди. Понадобилось бы, и рот бы ей закрыл. Но Пэт только раз возмущенно ойкнула и тут же затихла.

– Говорит Эгери, – коротко и четко распорядился Тэйт.

Гоблин благодарно кивнул.

– Я не мог оставить сосуды в пещере, – сказал он. – Время уходит, темный шаман набирает мощь, и лишь четверо одолеют одного. Ночью я снял печати и позволил силе создателей отыскать тех, кто достоин ее принять. Нынче в городе и окрестностях собралось много людей, больше, чем когда-либо придут в храм. Богам было из кого выбирать.

Пэт выругалась злым шепотом.

– Ты напрасно волнуешься, – опять сказал ей шаман. – Бекка – хорошая девочка. Умная, сильная и добрая. Но разум ее слишком юн, чтобы принять божественный дар. Двое других разделили силы Воина и Вершителя.

– Разделили? – встрепенулся Тэйт. – Значит, кто-то уже?..

– Да, – подтвердил гоблин. – Духи сказали мне об этом. Но если ты спросишь, кто стал избранником, я не отвечу. Темный шаман почти подчинил себе эти земли и обитающих тут духов. Тяжело было дозваться их, и у меня не осталось сил, чтобы узнать тех, кто получил дары создателей. Но вы сами узнаете друг друга в тот миг, когда соберетесь вместе, все четверо.

– Ясно, – пробормотал Тэйт.

– Ну раз ясно, то и закончили треп! – вмешался в разговор доктор Эммет. – Нас ждут, если не забыли. Вернее, меня ждут, а вы…

– Мы с тобой! – выпалила Пэт, вырываясь из сдерживающего захвата.

Бекка уставилась на нее с тревогой.

– Все хорошо, родная. – Патрисия изобразила безмятежную улыбку. – Мы с дедушкой… тут недалеко… Обещаю не попадать больше ни в какие неприятности.

Уже выходя из дома, столкнулись с Брайаном. Видимо, он благоразумно решил переждать скандал, а потому до поры на глаза не показывался. На вопрос Тэйта о самочувствии ответил, что почти в полном порядке, и тут же получил задание присмотреть в отсутствие племянника за Беккой и старым гоблином.

– А вы далеко? – поинтересовался Брайан. – Надолго?

– Думаю, нет.

Док сказал, что к реке ехать не придется, хоть Тэйт и собирался потом осмотреть место, где обнаружили труп: покойника должны были привезти в город.

Дожидавшийся у крыльца мальчишка лет двенадцати подтвердил, что тело уже доставили и теперь дожидаются доктора, чтобы тот дал заключение о причинах смерти.

– На ледник отвезли? – спросил целитель.

– Не, – парнишка помотал головой, – сразу к Фло.

Пэт замерла. Взглянула растерянно на отца. Тот угрюмо свел к переносице седые кустистые брови.

А Тэйт…

Тэйт просто понял все и сразу.

Чутье, чтоб его! И горечь вины, невольной, но оттого не менее острой…

Маршал Бросман топтался на крыльце заведения Фло. Рядом нервно курили трое парней. Из-за приоткрытой в питейный зал двери на улицу вырывались всхлипы и жалобные причитания.

«Я же просил ее никуда не ходить, – вертелось в голове у Тэйта. – Я же просил…»

И обещал, что сам съездит в лагерь. А вместо этого вынужден был разыскивать Пэт.

Джесси Кросса хотелось воскресить и убить еще раз.

– У брода ее нашли, – бубнил Бросман. – На полпути к железнодорожникам. Может, из них кто. В последние дни частенько стали за ножи хвататься. Так что я за управляющим их послал…

Значит, Тед Гилмор скоро будет тут.

Лучше бы он вчера на праздник приехал…

Вслед за доком Тэйт вошел в зал и остановился у накрытого простыней стола, на который положили Рози. Сглотнул тягучую горечь. Неосознанно потянулся одернуть задравшееся платье, чтобы спрятать ножку в аккуратно заштопанном на коленке чулке, но, опомнившись, быстро убрал руку за спину.

Стиснул зубы и заставил себя посмотреть убитой в лицо – прямо в оставшиеся на месте глаз темные провалы, от которых тянулись по щекам дорожки кровавых слез.

Долго не выдержал. Отвернулся и встретился взглядом с Пэт. Та сочувственно гладила по плечам Флоранс, сейчас уже не блистательную, бледную и ссутулившуюся, выглядевшую совершенной старухой.

Патрисия с бессильной жалостью прижала к губам ее сморщенную ладонь, тихо сказала что-то и, оставив Фло на попечение зареванных девочек, подошла к Тэйту. На Рози она глянула лишь мельком и зажмурилась, уткнувшись лбом в его плечо.

– Глаза, – прошептала едва слышно, – ей вырвали глаза. Понимаешь, что это значит? Уже три из четырех.

Кто-то всплакнул особенно громко, и Пэт умолкла. Потом за рукав оттащила Тэйта к стойке. Толстуха Лу стояла рядом с Фло, и некому было принять заказ, поэтому Тэйт, не глядя на этикетку, сам плеснул в стакан какого-то пойла, отхлебнул глоток и протянул остатки Пэт.

– Три из четырех, – повторила она, осушив стакан. – Он одолел Лиджайю. Забрал любовь у ее прислужницы… Люди верят, что любовь живет в сердце. Гоблины говорят, что в глазах. Поэтому по-другому видишь того, кого любишь… Так вот…

Так вот.

Тэйт сделал обжигающий глоток прямо из бутылки.

Женщина, посвященная Возлюбленной. Можно было предположить. Разве не называют таких, как Рози, жрицами любви?

Док тем временем осматривал убитую. Не просил в этот раз ни воды, ни тазов: просто водил рукой над телом, не переставая хмуриться и кусать губы.

Когда в зал вошел Хэнк Бросман с помощниками, бросил, глядя куда-то в район маршальского пупка:

– Задушили. Глазные яблоки удалены без применения инструментов.

Сухость фразы не скрыла ее ужасного смысла.

Девочки зашмыгали красными носами, толстуха Лу тихонько взвыла, закусив кулак. Матушка Фло закрыла лицо руками и стояла так, пока не распахнулась дверь, пропуская в зал Теда Гилмора.

Управляющий тяжело дышал, лицо его блестело от пота, так что можно было представить, как он гнал свою лошадь.

Бросман, приосанившись, выступил вперед.

– Вот, – махнул рукой на тело.

После эту же руку протянул Гилмору, но тот будто и не заметил. Медленно стащил с головы шляпу, отшвырнул и подошел к столу. Пристально всматривался в изуродованное лицо, а Тэйт так же пристально наблюдал за самим Гилмором. Вспоминал, как менялся управляющий рядом с Рози, каким теплым делался его взгляд…

Тепло ушло вместе с ней. На смену явился холод.

Не человек – ледяная глыба развернулась мощным корпусом к Бросману.

– Как это случилось?

Маршал пожал плечами:

– Задушили ее, доктор говорит. После глаза… А как так вышло – не разбирались еще. Но я думаю, это не местный сделал. – Он выразительно поглядел на Гилмора. – У нас-то народ спокойный…

– Спокойный, – мрачно подтвердила Пэт.

– Преимущественно, – бросив на нее быстрый взгляд, уточнил Бросман. – К тому же нашли ее на дороге к вашему лагерю. Видимо, кто-то из рабочих зазвал. Обещал заплатить, а после… хм…

– Рози не работала вчера, – прервала его рассуждения матушка Фло. Слезы царапали ей горло, голос хрипел, но самая честная женщина в Расселе не могла смолчать.

– Не работала? – озадачился маршал. – В день открытия ярмарки?

Тэйт подумал, что прежде, чем поступить на службу закону, Хэнк Бросман занимался торговлей, а возможно, и теперь еще держит в Фонси какую-нибудь лавочку: в его вопросе слышалось удивление человека, привыкшего подсчитывать выгоду.

– Мы не бедствуем, – с достоинством произнесла Фло. – А мои девочки – не рабыни. Если одна из них вместо того, чтобы развлекать пьяных фермеров, хочет сходить на танцы с симпатичным ей мужчиной, я возражать не стану.

Ее слова предназначались скорее Гилмору, нежели Бросману.

Тед понял. Сжал зубы так, что желваки вздулись на скулах. Теперь не только Тэйт будет винить себя в случившемся.

– Так-так-так… – Маршал сцепил пальцы на выпирающем над ремнем животе. – Значит, Рози условилась с кем-то встретиться? И этот кто-то, судя по всему, живет не в городе, а во временном лагере. Мистер Гилмор, полагаю, вам не составит труда разузнать, кто из ваших подчиненных поддерживал связь с покойной?

– Никто, – ровно ответил Тед, глядя Бросману в глаза, уже заблестевшие в предвкушении еще одного наскоро раскрытого преступления. – Если Рози шла в лагерь, то она шла ко мне.

Бросман икнул от неожиданности. Человеку такого недалекого ума сложно было с ходу понять, рассматривать сказанное Гилмором как опровержение выстроенной версии или как признание в совершении убийства.

Икнув еще раз, маршал, видимо, остановился на втором варианте.

– К ва-ам? – протянул он, кладя руку на рукоять револьвера. – Тогда я вынужден задержать вас.

– На каком основании?

– Как… э-э-э… подозреваемого… До выяснения, конечно.

– Ты в своем уме, Хэнк?! – возмутилась матушка Фло. – Вместо того чтобы искать убийцу Рози, нападаешь на человека, который ее и пальцем не тронул бы никогда! Да мы все здесь подтвердим!..

– Подтвердите, – предельно официально заверил ее маршал. – Вот сегодня с поездом рапорт о случившемся отправлю, следователя к нам пришлют, ему и подтвердите. А мистер Гилмор до того времени под охраной посидит.

– Да ты…

– Я за порядком тут следить поставлен! – грозно перебил Бросман. – Мое дело убийцу Рози найти и наказать. И я это сделаю!

– Найдешь? – Сжав кулаки, матушка Фло медленно наступала на маршала. – Как три года назад нашел тех мерзавцев, что вчетвером девочку изнасиловали? Или так накажешь, как брата ее наказал за то, что вместо того, чтобы доктора к сестре позвать, на аркане ее в город притащил и на моем крыльце бросил, потому что ему шлюхи дома не нужны, а тут ей самое место?

Тэйт всего этого не знал. Рози не рассказывала, а сам он ни разу не поинтересовался, как она оказалась у Фло.

Но это – Рассель, здесь у каждого есть история…

– Поучать меня не надо! – прикрикнул на матушку Фло Бросман. – Сам знаю, что мне делать! А вам, мистер Гилмор, лучше пойти с нами по-хорошему.

– Не пойду, – заявил Тед, глядя на маршала исподлобья.

– Пеняйте на себя! – пригрозил тот. – Вяжите его!

Помощники маршала переглянулись, схватились за оружие и начали неспешно обходить Гилмора с разных сторон, хотя тот и не собирался бежать.

Тэйт подумал, что следует вмешаться, но не успел: молниеносным движением Гилмор выхватил из набедренной кобуры револьвер, четыре выстрела прозвучали как один, четыре пули просвистели в четырех разных направлениях, четыре шляпы упали на пол…

Девочки завизжали. Пэт ругнулась на гоблинском. Тэйт удивленно моргнул. Маршал и его люди схватились за головы.

Целые, надо сказать, головы. Во всяком случае пока.

– Бросьте оружие, или в следующий раз отстрелю уши, – предупредил Гилмор.

Сказано это было таким тоном, что разумный человек обязательно прислушался бы. Но Хэнк Бросман, к сожалению для себя, таковым человеком не был. Вместо того чтобы убрать револьвер, он старательно прицелился… И взвыл, зажав ладонями оба уха.

Два уха – два выстрела, а Тэйт снова слышал их как один. И ожидал продолжения, потому что помощники маршала, как и он сам, умом и благоразумием не отличались и оружия никто из них не опустил.

Но до того, как самый отчаянный попытался спустить курок и расстаться с ушами, доктор Эммет, молча стоявший до того момента в стороне, сердито топнул ногой и, воздев руки к потолку, резко опустил их – вниз и в стороны, насквозь прошивая зал светом магии.

– Устроили не пойми что прямо у тела! Хоть каплю уважения к усопшей проявили бы!

Заканчивал возмущенную речь док в полной тишине. Потому что и Бросман со своими парнями, и Фло с девочками и толстухой Лу вдруг застыли ледяными статуями, а Тэйт и Пэт только и могли что удивленно хлопать глазами.

– Заклинание замершего времени? – наконец-то выдавила Пэт, глядя на отца. – Но его невозможно… в одиночку и без амулетов… Как у тебя это?..

– Видимо, с божьей помощью, – ответил Тэйт за опешившего от внезапно обнаружившихся талантов доктора и посмотрел на Гилмора, который как-то растерянно, но при этом весьма ловко перебрасывал револьвер из одной руки в другую. – Тед, ты в порядке? Ничего необычного не чувствуешь?

Тот убрал револьвер в кобуру, осмотрелся и, не увидев ничего странного в застывших в нелепых позах людях, вернулся взглядом к Тэйту.

– Не знаю, как это прозвучит, – начал осторожно, – но что вы скажете, если я скажу вам, что я есть война?

– Я отвечу, что я есть любовь, – с нежной улыбкой проворковала Пэт.

– Я – шальной случай, – отозвался Тэйт не задумываясь.

– А я… кхе-кхе… – Доктор Эммет хрипло откашлялся. – Я бы выпил.

 

Глава 18

Пэт привыкла тщательно изучать информацию. Проверять, рассматривать различные варианты. А тут с первого проявления божественного дара, еще тогда, в пещере, принимала все происходящее как нечто совершенно нормальное и ни разу не усомнилась в том, что это вообще реально. Ведь обычно люди, считающие себя избранниками богов, нуждаются в специальном лечении…

Вот и сейчас. Увидела. Услышала. Поверила.

Ни вопросов, ни сомнений.

«Все в сборе», – подумала с удовлетворением.

И лишь спустя несколько секунд прорезались чувства той прежней Пэт, которая никогда не мечтала стать орудием божьего промысла, дорожила своей семьей и опасалась, что дары создателей коснутся не только ее. Было такое предчувствие и обмануло совсем немного. Пэт боялась за дочь, а стоило за отца.

Хотя стоило ли? Из всех жителей Фонси кто, как не он, достоин дара Вершителя?

Наверное, лишь Фло тут обладала неменьшим жизненным опытом, мудростью и человечностью. Но Фло давно уже не сидела в седле, а им предстоит отправиться в горы…

Все эти мысли пронеслись в голове у Пэт, пока Тэйт, озаренный идеей в духе Шутника, обходил застывших помощников маршала, вынимал из их рук оружие, разряжал и бросал вместе с патронами на пол.

Затем подошел к Бросману. Револьвер тот выронил за несколько мгновений до того, как стать бездвижным изваянием. Тэйт ногой отшвырнул оружие к стойке и по очереди оттянул прижатые к ушам ладони маршала.

– Царапины, – поморщился, взглянув на повреждения, доктор Эммет. – Хрящ чуток нарастить и кожу подтянуть… Но не буду. Пусть, как меченая свинья, с рваными ушами ходит. Правильно?

Гилмор безразлично пожал плечами. Пэт согласно кивнула. Тэйт недобро усмехнулся и щелкнул пальцами перед носом маршала.

Очнувшись от чар и обнаружив прямо перед собой парня, только что стоявшего в трех ярдах от него, Бросман испуганно шарахнулся в сторону. При этом невольно хлопнул себя по ушам и замычал от боли, чередуя стоны с проклятиями. Что до его помощников, те шуметь не стали. Увидев, что их непостижимым образом разоружили, а Гилмор по-прежнему стоит с револьвером, сразу кинулись к двери.

Оставшийся без поддержки маршал затравленно огляделся. Бежать ему было не по статусу, хоть и очень хотелось, а сказать – уже нечего.

– Иди-ка ты отсюда, Хэнк, – по-доброму попросил доктор Эммет. – Иди делом займись. Тех двоих, что вместе с Кроссом на Пэтси вчера напали, не нашел ведь еще? Вот и поищи. Проверь, не они ли… – Он посмотрел на Рози и умолк, скорбно поджав губы.

Бросман открыл рот, словно собирался поспорить, но взглянул на Гилмора и нарываться в очередной раз не рискнул. Поднял с пола свою шляпу и револьвер и степенно, словно так и надо, направился к выходу.

Пэт хотела подойти к матушке Фло, растерянно наблюдавшей за происходящим, и объяснить, что и как получится, но ее опередил отец.

– Прости, Фло, – сказал он, подойдя к окруженной притихшими девочками хозяйке. – Все простите. Не дело разборки устраивать, когда в доме горе. Так что мы тоже пойдем. Я к Дикону загляну, он привезет… что надо… И с похоронами помочь…

– Да, все что нужно… – Тэйт неуверенно потянулся к карману, видимо прикидывая в уме, насколько уместно сейчас предлагать деньги, и опустил руку, заметив, что Гилмор без слов положил рядом с телом бумажник, кивнул Фло и вышел.

Никто не видел, когда он успел вытащить из волос Рози тонкую голубую ленточку, которую намотал на кулак. Слишком быстрым был избранник Кирима-Воина.

Быстрым и сильным, но обладающим при этом огромной выдержкой.

Пэт подумала, что и здесь боги не ошиблись в выборе.

Если бы эти боги еще сказали, как использовать полученные дары в борьбе с духом-убийцей!

Увы.

Ответа на данный вопрос не знал никто, включая Эгери, к которому все вместе отправились в надежде на разъяснения. Гоблин только повторил историю заточения темного шамана в пещере. Возлюбленная заманила, Воин убил, Вершитель привязал дух к ловушке, а Шутник ее запечатал.

Можно ли принять это за план действий?

Пэт считала, что нет.

– Я не собираюсь никого убивать! – заявила она товарищам по несчастью. Счастьем свалившиеся на них обязательства назвать было сложно.

– Я собираюсь. – От ровного, лишенного эмоций голоса Гилмора холодок пробегал по спине. – Это – дело Воина. И мое личное желание.

– Не торопились бы вы с такими желаниями, – проворчал доктор Эммет. – Тем, первым, кое в чем попроще было. Был шаман-злодей, с ним и боролись. А у нас от того шамана один дух остался. А тело… Кто знает чье? И, если я верно понимаю, пока перерождение не свершилось окончательно и бесповоротно, кроме шаманского духа в том теле еще и прежнего хозяина душа ютится. Так что, обоих в расход?

– Не вижу другого выхода, – с той же невозмутимостью отозвался Гилмор.

– То, что вы его не видите, не означает, что его нет! – выпалила Пэт в сердцах.

Разговор происходил в гостиной, и участия в нем не принимал только Тэйт, строчивший в приемной письма, которые собирался, как и говорил ранее, передать с родственником сегодняшним поездом.

Патрисия от мысли отослать из Фонси Бекку отказалась. С отцом бы она ее, возможно, отпустила. Но не с человеком, которого впервые увидела всего два дня назад.

Сейчас Брайан отправился по лавкам, купить все необходимое в дорогу, а Бекка по просьбе Тэйта отбирала фотографии пещеры, которые можно приложить к письмам. Пэт сомневалась, что снимки помогут убедить неизвестных ей адресатов в реальности всего, что напишет им алхимик, но зато не пришлось искать благовидный предлог, чтобы отправить Бекку наверх. Ни к чему ей слушать разговоры об убийствах. Довольно того, что случилось вчера. Да и сегодня уже пришлось рассказать ей о Рози. Что ждет их завтра, Пэт и думать боялась…

– Для начала нужно понять, в ком этот дух прячется, – сказал отец.

Все согласились, что нужно. Но идей, как это сделать, ни у кого не нашлось.

Если бы дух просто вселялся в тело, выявить одержимого было бы легче. Несложно отыскать человека, вдруг забывшего арлонский и перешедшего на гоблинскую речь и понятия не имеющего, как застегивать ремень или пользоваться вилкой, не говоря о более сложных изобретениях последних трехсот лет, прошедших с недосмерти темного шамана. Но, по словам Эгери, дух подчинял себе не только тело, но и разум, впитывая память и знания носителя, и, если верить легенде, был достаточно умен и хитер, чтобы ничем не выдать себя в новой оболочке.

– Последнее испытание ему осталось, – вздохнул Эгери, сидевший в центре комнаты прямо на полу. – Вершителя одолеть. Но в пророчестве не сказано, как он это сделает.

– Он хочет уничтожить храм, – напомнила Пэт.

– Да, – кивнул шаман. – Но не обязательно это есть условие его победы над Мэйтином. Темный будет стремиться уничтожить ловушку уже потому, что лишь там его возможно удержать. А построить новую… Не знаю, удастся ли. Наши предшественники не поделились секретом ее создания и тем, как им удалось собрать дары богов.

– Наши предшественники? – с нажимом на первое слово переспросил Гилмор. – Значит, и вы, почтенный, входите в наше маленькое воинство?

– Конечно, – удивился вопросу гоблин. – Вам ведь нужен шаман.

– Зачем? – в лоб поинтересовался управляющий Роско.

– Когда речь идет о духах, без шамана не обойтись, – уверенно проговорил Эгери.

Что конкретно нужно делать, он, как и все остальные, понятия не имел.

На помощь друзей Тэйт особо не надеялся, но все равно написал. И Сибил, и в академию. Если ничего не выйдет, пусть хоть знают, что с ним случилось.

Но выйдет. Должно выйти.

Потому что рудники. И завод в перспективе. Или партнерство в «Девон». Да и пожил он всего ничего, хотелось как минимум еще столько же протянуть, а то совсем обидно получалось.

– Я могу помочь, – сказала Бекка.

Она принесла фотографии, да так и осталась сидеть рядом, пока Тэйт дописывал послания.

– Ты уже помогла, – улыбнулся он девочке, кивнув на снимки.

Уловка не сработала.

– Я могу помочь вам ловить духа, – уточнила Бекка. – И не разговаривай со мной, как с ребенком. Я уже не маленькая.

– Взрослая, значит? – серьезно спросил Тэйт. – Тогда объясню как взрослой. Мы имеем дело с неизученным явлением, с которым невозможно справиться с помощью обыкновенной магии, только используя дары богов. Чем ты поможешь в данном случае?

– Буду вас страховать. Например, щит от волков поставлю.

– Щит и я поставлю, – заверил он. – А лучшее, что можешь сделать ты, – держаться от всего этого подальше, чтобы твоя мама не волновалась.

Бекка обиженно насупилась.

– А говоришь – взрослая, – пожурил ее Тэйт. – Пойми, если Пэт будет беспокоиться о тебе, она не сможет сконцентрироваться ни на чем другом. А ошибка может обойтись ей слишком дорого. Ты ведь не хочешь этого? Тогда, пожалуйста, пообещай мне…

Для верности не мешало бы взять с нее кровную клятву, по-взрослому, но Тэйт и обещанием не успел заручиться, потому как именно в этот момент в дверь отчаянно забарабанили.

Мысленно ругнувшись, Тэйт пошел открывать. В утешение себе подумал, что не зря говорят, будто нет худа без добра. Если новообретенное чутье останется при нем после того, как история с темным шаманом закончится, он и Сибил в точности финансовых прогнозов переплюнет.

– Это за мной, – сообщил спешившему к двери доктору Эммету, столкнувшись с ним в коридоре.

Предчувствие не обмануло: на пороге стоял один из громил Роско.

– Хозяин вызывает, – без приветствия объявил он Тэйту. – Срочно.

– Понял. Сейчас лошадь с заднего двора выведу…

«И Теда за компанию прихвачу», – закончил про себя.

Велика была вероятность не вернуться к прибытию поезда, так что честь проводить Брайана пришлось уступить доку и Пэт.

К завтрашнему вечеру Брайан доберется до портальной станции. Почту задержат самое большее до утра. Прочесть полученные письма – дело нескольких минут…

По таким расчетам выходило, что помощь прибудет уже через два-три дня.

«Значит, все решится еще раньше», – подсказала пресловутая интуиция.

Переговорить с Гилмором по дороге не вышло. Во-первых, охранник Роско неотступно следовал рядом. Во-вторых, сам Тед не склонен был к беседам. До лагеря ни слова не проронил. То ли осмысливал глубину задницы, в которой его угораздило оказаться по воле богов и духов, то ли скорбел о Рози.

Сам Тэйт старался о ней не думать. Слишком это… Слишком.

А сожалеть или винить себя нельзя. Не сейчас. Сейчас нужно быть собранным и внимательным. Присматриваться к каждому, выискивать странности.

Но самым странным, что встретилось ему в лагере, оказалась Джил Пекон.

– Мы с Бобби новых лошадей пригнали, – сообщила она, сияя улыбкой.

Совсем как раньше. Будто бы и не было ничего.

– Как отец? – зачем-то спросил Тэйт.

Улыбка померкла. Словно солнце зашло за тучку. Даже ярко-рыжие кудряшки Джил стали не такими яркими, а золотистые веснушки превратились в пятнышки ржавчины.

– Нормально, – буркнула она с деланым безразличием.

– С Бобби помирился?

– А Бобби с ним и не ссорился. И вообще… – Джил огляделась, не подслушивает ли кто, и заговорщическим шепотом поделилась: – Пусть живет как хочет, а мы с фермы скоро уедем. Мистер Роско Бобби работу предложил. За лошадьми на стройке смотреть. Их тут теперь много нужно будет, а без должного ухода, сам знаешь…

– Не знаю. В смысле почему – много?

– Строительство же продолжат. Мистер Роско сказал: со дня на день.

– Постой-ка! – Тэйт понял, что его насторожило. – Вы что, лично с Роско общались?

– Так управляющий его отлучался куда-то. – Джил указала на Гилмора, вернувшегося в лагерь вместе с Тэйтом и сейчас говорившего в сторонке с казначеем. Вернее, казначей говорил, а Тед слушал и кивал. Возможно, что невпопад.

– Отлучался, да. В город ездил… А где Бобби?

– Вон он, идет уже.

Малыш шел от хозяйского поезда.

Первое, что бросалось в глаза, – счастливая улыбка. Точь-в-точь как у ребенка, получившего желанную игрушку. Второе – новые штаны. И сапоги. И шляпа. «Транжирит мое наследство», – подумал Тэйт с добродушной усмешкой. Но позабавившая мыслишка тут же затерялась в водовороте других, совсем невеселых.

Пока Бобби воодушевленно рассказывал о полученном от Роско выгодном предложении, Тэйт пытался понять, что именно ему не нравится в этих радостных новостях. И понял: все.

Не тот Роско человек, чтобы вдруг озаботиться уходом за животными, он и условиями жизни людей на дороге не слишком интересуется. Но если бы и надумал нанять специального человека, чтобы следил за лошадьми, то плату положил бы не больше той, что Бобби получает на ферме будущего тестя. Если не меньше.

– Не веришь? – догадался Бобби по напряженному взгляду собеседника. – Так мы и контракт уже подписали. Вот.

Джил радостно взвизгнула и захлопала в ладоши, когда он извлек из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги.

Тэйт нахмурился сильнее. Контракты заключались с инженерами, техниками, механиками. Простых рабочих вносили в общий реестр, а у тех, кто нанимался на срок меньше месяца, даже полного имени не спрашивали. К чему Карлу Роско лично заключать контракт с конюхом?

Но документ был составлен по всем правилам – не придерешься.

– По-честному все, – уверял Бобби. – Я сам сперва не верил, а потом… – Он посмотрел на невесту и попросил с заискивающей миной: – Иди к лошадям, а? Я догоню… Мужской разговор.

Когда Джил, обиженно фыркнув, отошла, Малыш наклонился к Тэйту.

– Я сам не верил, – повторил шепотом. – Вообще с Роско говорить не собирался. Такими делами обычно управляющий занимается. Но того не было, а мистер Роско вдруг сам вышел на новых лошадок посмотреть, что мы с Джил пригнали. Прошелся так. Поглазел. После расспрашивать стал, что да как… Я с перепуга, видно, и рассказал ему все как на духу. Про ферму, про Джил, про папашу ее… И знаешь, мистер Роско прям подобрел ко мне как-то. Не то чтобы вот совсем, но… Сказал, сам когда-то за девицей ухаживал, а ее отец ему от ворот поворот дал, потому как побогаче себе зятька хотел. Мистер Роско сказал, что после того как раз и решил состояние нажить… Ну и мне вроде как посочувствовал…

Сострадательный Роско. Что-то новенькое.

Сентиментальный Роско.

Нет, совсем это Тэйту не нравилось.

– Тиролл! – Охранник, вызвавший его в лагерь, успел побывать в хозяйском поезде и вернуться. – Мистер Роско освободился, ждет тебя.

– Иди. – Бобби хлопнул его по плечу. – И я пойду. Свидимся еще, я теперь тут каждый день буду.

У Тэйта не нашлось повода его остановить. Да и охранник, ожидавший поблизости, не позволил бы продолжить разговор.

В вагоне-кабинете было темно. Не кромешная тьма, но после яркого солнечного света глаза различали лишь очертания предметов и людей.

Людей трое. За столом, очевидно, хозяин. Позади него – двое стереотипных громил. «В прошлый раз охранник был один», – отметил про себя Тэйт.

– Рассказывай. – В тоне Роско не слышалось обычных нервных ноток. Наверное, впервые его голос звучал, как и подобает звучать голосу человека, обладающего немалыми средствами и властью, – ровно, жестко и требовательно. – Что с горой?

Тэйт пожал плечами:

– Стоит.

– А тебе что приказали?

– Я вам говорил, там люди. Могли пострадать. Вчера убедил их уехать оттуда.

– Но гора стоит?

– Не было времени. Да и дела тут у нас странные. Убийства… – Использовать заклинание ночного зрения, как и иные чары, Тэйт не рискнул и теперь щурился, силясь разглядеть выражение лица собеседника. – Позавчера в лагере, вы знаете. Сегодня в городе девушку…

– Пара забулдыг и шлюха не стоят того, чтобы я продолжал нести убытки. Не сделаешь ты, сделает другой. Но тебе…

– Сделаю, – перебил Тэйт, не дав угрозе прозвучать. Не потому, что испугался, а потому, что понял: так надо. – Сделаю. Но нужна взрывчатка и оборудование.

– Возьмешь на складе. Начнут задавать вопросы, отправляй сразу ко мне.

– Люди тоже нужны. Один все не дотащу.

– Бери с собой кого угодно. Скажешь, мой приказ.

– А из ваших ребят?.. – Тэйт кивнул на неподвижные силуэты охранников. – Мне бы парней покрепче, а они как раз…

– Свободен.

Свободен – это хорошо.

Свободен и жив. А с остальным разберется как-нибудь.

Вернее, разберутся.

Найти Теда Гилмора там же, где он его оставил, по-прежнему беседующим с казначеем, Тэйт не рассчитывал, но и в вагончике его тоже не было. И на складе. Из лагеря Тед уезжал только в город или с инспекцией на тот участок дороги, где пусть и медленно, но продолжались работы, однако вряд ли он отправился бы туда сейчас. Значит, где-то поблизости. Но никто из попадавшихся навстречу рабочих управляющего не видел.

– В той стороне поищи, – наконец посоветовал один, махнув рукой на стоявшие на недавно проложенных рельсах вагоны со шпалами. – Там шум какой-то был.

– Шум?

– Да вроде парни с вечера в городе перебрали, а сегодня драку устроили. Видно, кликнули мистера Гилмора. Он таких на раз утихомиривает.

На раз…

Тэйт посмотрел на разбитые перед вагонами палатки и натянутые между ними веревки, на которых трепетали под легким ветерком серые застиранные простыни. Прислушался, сам пока не понимая зачем.

«Раз!» – отсчитал про себя.

И тут же раздался выстрел.

«Сколько же можно!» – подумал с отчаянием. В том, что у них очередной труп, Тэйт не усомнился ни на минуту – ровно столько понадобилось, чтобы добежать до простыней и палаток. И дальше – к насыпи, где лежало скрюченное тело мужчины в робе дорожного рабочего.

Над телом с револьвером в руке стоял Тед Гилмор.

– Какого?.. – только и смог выдавить запыхавшийся Тэйт.

– Он бросился на меня с ножом.

– Да? Демоны… Где-то я уже такое слышал…

– Есть свидетели. – Гилмор взглядом указал на топтавшихся в стороне мужчин в такой же, как у покойника, одежде. Убрал револьвер в кобуру, снял шляпу и обтер рукавом вспотевшую лысину. – Он на меня напал, – повторил, глядя Тэйту в глаза.

– Да, – согласился тот. И закончил тихо, так что никто, кроме Теда, его не услышал бы: – Только убил ты его не поэтому.

Избраннику Воина хватило бы сил и ловкости разобраться с нападавшим голыми руками. Выбил бы нож, повалил на землю, скрутил бы…

Но у мертвеца на серой робе темнели бурые пятна, под ногтями запеклась кровь, а пальцы сжимали грязную ленточку – голубую, как та, что обвязывала запястье Гилмора.

– Я должен был. Иначе… ему было не помочь.

…Он вернулся в лагерь утром. Грязный, оборванный, в царапинах. Словно сбился с дороги и продирался через кустарник. В ответ на расспросы мычал что-то невразумительное, пускал слюни, растирал по лицу.

«Пьян в стельку», – решили все.

Сочувствовали. Или посмеивались. Говорили, чтобы шел в палатку проспаться, пока бригадир не заметил.

Он послушал. Так казалось.

Затем из палатки стали доноситься голоса. Один – плаксивый и тонкий. Второй – громкий и грубый. Первый просил отпустить его, второй ругался и сыпал проклятиями…

Только вот человек в палатке был всего один.

«Белая горячка», – подумали люди.

Пока решали, что с ним теперь делать, он накинулся на того, кто был ближе, и попытался выцарапать глаза…

Тэйт сжал виски. Просто чутьем это уже не назовешь. Ощущение, словно кто-то вскрыл ему череп, чтобы вложить в мозги чужую память.

Гилмор, не тратя времени, обыскал труп. Кости конечно же не было.

– Сообщишь Бросману, что убийцу нашли? – шепотом спросил Тэйт.

– Не нашли, – процедил управляющий сквозь зубы. – И если не найдем и он продолжит менять тела, у нас тут будет гора трупов и вагон сумасшедших.

– Не будет. – Тэйт покачал головой. – Для окончательного перерождения он должен выбрать одно-единственное тело. И думаю, уже выбрал. Роско.

– Думаешь? – со значением уточнил Воин.

Шутник прокрутил в голове сделанные недавно выводы и сказал по-другому:

– Уверен.

– Почему?

– На строительстве нужны дополнительные лошади?

Распорядившись убрать труп, Гилмор отозвал Тэйта подальше от собиравшейся вокруг толпы, чтобы внимательно выслушать все доводы.

А их было достаточно.

Карл Роско – не великан, да. Пухлый коротышка. Но если подумать, то для низкорослых гоблинов любой человек – громадина. А темный шаман стремился к величию отнюдь не физическому. Он хотел богатств и власти и, впитав при вселении память носителя, должен был понять, что богатства в современном мире, в мире людей, не ограничиваются цветастым шатром и стадом коз. Что до власти, то для Кита Дэрби, ставшего первым или одним из первых вместилищ для темного духа, наивысшей властью был именно Роско. И не исключено, что неискушенный охранник в своих мыслях значительно преувеличивал степень этой власти.

В теле Дэрби у шамана имелась возможность подсунуть кость Роско. Не обязательно незаметно, ведь залитый серебром позвонок выглядит штукой любопытной и даже ценной. Сменив носителя, дух устранил Дэрби, а Роско внезапно заболел. Видимо, темный не сразу и не полностью перехватил контроль над телом. Одно дело – простак-охранник, другое – владелец железнодорожной компании. Времени на адаптацию и анализ новых знаний у шамана ушло больше, в то время как Карл Роско демонстрировал вторичные признаки одержимости: жар, повышенное давление, обильное потоотделение. Тэйт проходил это на общем курсе в академии и если бы вчера соотнес все факты… Но вчера еще Роско вел себя как Роско, орал и брызгал слюной. А температура может и от местной жары подскочить…

– А Рози? – глухо спросил Гилмор. – Ее убил не Роско, а тот бедолага. Я точно знаю.

Это «знаю» Тэйт про себя отметил. Значит, не только Шутник наделял избранника способностью не догадываться, а знать. Просто знания были разными. По божественной компетенции.

– Думаю… – Слово «думаю» Тэйт сказал по привычке. Мог точно так же сказать, что знает. – Впитав память Роско, дух понял, что выполнить следующее условие для перерождения в этом теле будет неудобно. Рози… Он встретил ее случайно. Изначально, скорее всего, собирался просто прийти к Фло, выбрать любую из ее девочек…

Мистер Роско не посещает бордели, и его имя не должны были связать с убийством проститутки, тело которой нашли бы поутру в одной из комнаток на втором этаже. А работяга, которого выбрал темный, бывал у Фло не раз, если уж узнал Рози на дороге к лагерю.

Не пришлось произносить этого вслух, чтобы Тед понял.

– Получается, Роско… – начал рассуждать он. – Вернее, шаман в теле Роско зачем-то вызвал того парня, всучил ему кость… А сам Роско?

– Эгери говорил, что дух имеет власть над теми, с кем был однажды связан. Роско он мог на время погрузить в сон или отдать ему приказ не покидать спальню. Когда исполнитель вернул кость, шаман вернулся в Роско. А парня просто отпустил. Возможно, специально, потому что понимал, что убийцу будут искать, а бедняга рано или поздно себя выдал бы. Избавляться от него, как от Дэрби, не было нужды. Дэрби мог рассказать, что был в пещере и нашел кость. А этот? Только о том, что зачем-то напал на девушку и зверски ее убил.

Для несчастного это стало слишком сильным ударом, которого его разум не выдержал. Наверное, до одержимости он был добрым малым, который и мухи не обидел…

Гилмор обдумал услышанное и кивнул.

– Я не понял лишь одного. При чем тут лошади?

– Видимо, при том, что гоблин – всегда гоблин. Он уже многое знает о мире людей, но все еще не может понять, как можно быть богачом, не имея большого стада. А еще лучше – табуна лошадей. И в отличие от Роско он понимает, что животным нужен уход. Даже подходящего человека уже нашел.

А может, планирует принести темным духам обильную жертву, и для этого ему нужны все кони Пекона и Малыш Бобби в придачу. Ведь неизвестно, как он собирается одолеть Вершителя, а касательно приобретения новых лошадей Шутник божественным знанием не одарил.

Тэйт не стал делиться худшими подозрениями. Лучше о хорошем. О том хорошем, что еще можно найти в их положении.

– Во-первых, одаренных богами темный не чувствует, – обрадовал он Теда. – Иначе я с тобой сейчас не говорил бы. Во-вторых, он всецело полагается на память Роско, а тот не сомневался, что я выполню любой его приказ. Например, уничтожу храм.

– Но ты знаешь, что Роско – это не Роско, и клятва тебя уже не держит, – предположил Гилмор.

– Мм… нет. Немного не так. Но выполнять его приказы я не буду. А вот взрывчатку со склада заберу. Прямо сейчас. Нельзя тянуть, надо тащить темного в храм. Но у него куча охраны. Ты заметил? И я думаю, он стал сильнее после этой ночи и может их контролировать.

– Я справлюсь. – Воин уверенно положил ладонь на рукоять револьвера.

– Не сомневаюсь. Но разве не ты говорил, что нам тут не нужна гора трупов? Парни не виноваты, что угодили во власть злобного духа. Но защищать его будут даже ценой жизни. Я хотел немного уравнять соотношение сил, отправить хотя бы часть из них в горы. Темный Роско категорически против. Но если бы и получилось, он нашел бы других рабов. Кто знает, вдруг против нас выступит весь лагерь?

– И что предлагаешь?

– Надо ехать в город. Обсудить с остальными. Мне кажется, у тех, кто запер шамана в пещере, неспроста сложился такой план. Они ведь двадцать лет его обдумывали.

– Намекаешь, что нужна помощь миссис Данкан?

– Зачем нам миссис Данкан? – удивился Шутник. – Нам нужна Лиджайя. Возлюбленная.

 

Глава 19

Кто бы знал, чего стоило Пэт не схватить Бекку за руку и не впрыгнуть с ней в отходящий поезд. Была такая мысль. Здравая, стоит признать. Пришлось отбросить ее, махнуть на прощанье Брайану, мысленно пожелав удачи, и идти к дожидавшемуся в двуколке отцу.

Минуло совсем немного времени с тех пор, как они вот так же ехали со станции в город, а казалось, вечность пролетела…

Эгери в их отсутствие разложил на полу в гостиной фотографии и записи из пещеры и ползал вокруг на четвереньках, то и дело поправляя сползающие очки. Искал последнее условие перерождения темного – условие, которого просто не могло не быть в пророчестве-предупреждении, но которого там тем не менее не было.

Сразу же после возвращения Пэт присоединилась к старому гоблину. Но если шаман, в разы лучше читавший символы танцующего письма, не разобрался, то где уж ей что-то заметить? Отец и Бекка и вовсе не вмешивались. Просто сидели рядом и иногда отвлекали вопросами и уточнениями.

– Повтори-ка еще, как оно там? – в очередной раз попросил доктор Эммет. – Только простым языком, без витиеватостей.

Патрисия со вздохом принялась загибать пальцы:

– Освободится из пещеры, возьмет силу двенадцати жеребцов и любовь женщины, посвященной Возлюбленной.

Все же без витиеватостей не обошлось. На деле было не так. Если коротко и прямо: сбежит из пещеры и начнет убивать. Сначала – животных, потом – людей.

– И? – с нажимом протянул отец.

– И все, – буркнула она. – Вернет себе былую силу и будет творить все то, что не успел натворить в прошлой жизни.

– Там так и написано?

– Не совсем. Эти символы… хм… Эгери?

– В языке людей нет таких слов, – сказал гоблин. – Но, если попытаться перевести, в новом воплощении шаман сможет сделать то, чего не сумел бы в прошлом. Видимо, это означает, что он приобретет небывалую силу.

– Или нет. Может, это и есть последнее условие? Сделать нечто… нечто конкретное, что не удалось ему в первой жизни?

– Мэйтин Всемогущий! – Вскочив с пола, Пэт хлопнула себя по коленям.

– Он самый, – невесело усмехнулся избранник помянутого божества. – Считаешь, я прав?

– Всегда, – заверила она. – Ну… почти. Но сейчас – точно. Это же незавершенное дело, как то, что удерживает в мире неупокоившиеся души и порождает призраков. А темному духу оно мешает переродиться… Как думаете, Эгери?

– Не мне спорить с теми, кто отмечен создателями, – склонил голову шаман. – В ваших чувствах больше истины, чем в моих знаниях.

– Ладно. – Пэт шумно выдохнула. – Будем считать, что мы нашли последнее условие. Теперь нужно вспомнить легенду и понять, что именно темный шаман не успел сделать при жизни. Кстати, имя у него есть?

– Было, – отозвался Эгери. – Но он лишился его за свои злодеяния. Имя – первое, что забыли о нем, перестав произносить вслух.

«Как все же мало мне известно о гоблинах», – уныло подумала профессор Данкан. Правда, в данном случае перспектива расширить познания не радовала.

Что же это за дело такое? Что нужно не желающему умирать шаману?

– Власть и богатство, – сказал приехавший вскоре Тэйт. – Табун лошадей и большой шатер. Или поезд.

Не сказать, что этот ответ что-то упростил. Скорее наоборот. И предложенный алхимиком план Пэт категорически не понравился. Как и доктору Эммету. И Гилмор, судя по выражению лица, был от него не в восторге. Да и вообще, какой здравомыслящий человек согласится участвовать в авантюрах Шутника?

Но, видимо, дары богов затмили здравомыслие, потому что с идеей Тэйта они все-таки согласились.

Обсуждение и сборы заняли почти час, в итоге оставив всего один нерешенный вопрос: как быть с Беккой? Взять с собой? Исключено. Оставить одну? Ни в коем случае.

Пэт нашла решение.

– Подождешь нашего возвращения в другом месте, – сказала она дочери. – Давно собиралась тебя кое с кем познакомить.

Жаль, время для знакомства не лучшее.

Двери заведения Фло были открыты. Только повязанная на ручку траурная лента предупреждала входящих о том, что веселье их здесь не ждет. Не сегодня. Сегодня можно войти тихо, присесть за столик в непривычно пустом зале да опрокинуть стопку за упокой пусть и не невинной, но все же светлой души. А тело, которое по традиции перенесли в храм, похоронят завтра на рассвете…

– Прости, мне не к кому больше обратиться.

Матушка Фло понимающе кивнула. Уголки блеклых без помады губ дернулись: то ли попытка улыбнуться, то ли гримаса боли.

– Я объясню все, когда вернусь, – пообещала Пэт.

Флоранс снова кивнула и теперь уже действительно улыбнулась, глядя на стоящую рядом с матерью Бекку.

– Нам будет чем заняться. Правда, милая?

– Она взяла с собой книги, – ответила за дочь Патрисия. – Мы…

– Не волнуйся, – перебила матушка Фло. – Делай, что должна. – Обняла Пэт и прошептала на ухо: – Отомсти за мою девочку.

Патрисия не спросила, как Фло догадалась.

– А ты присмотри за моей, – прошептала в ответ.

Она уже вышла за дверь, когда из зала донесся громкий голос хозяйки:

– Эй, Лу! Стакан молока ребенку!

Пока Пэт была у матушки Фло, Тэйт разыскал в городе магов-охранников, которым тоже нашлось место в его плане. Так что компания получилась немаленькая.

– Стоит разделиться, – сказал Гилмор то, о чем Патрисия лишь успела подумать.

– Стоит, – согласился Тэйт. – Эгери поедет сразу в храм. Подготовит там… ну я не знаю, что понадобится… Тед, возьми господ магов, и езжайте первыми. Заберете со склада взрывчатку. Только сними запалы с моих… хм… с взрывных устройств. И те, что я скрутил в гроте – они же у тебя? – захвати тоже. Мы с Пэт и доком приедем в лагерь чуть позже. Пэт?

Она промолчала. Сколько можно обговаривать одно и то же?

Съехав с дороги, смотрела в спины удаляющимся всадникам. Эгери первым свернул к горам, а когда Гилмор с помощниками скрылись из вида, Пэт достала часы. В медном корпусе еще теплилась искорка магии Дэвида… Но сейчас она просто хотела узнать время. Три пополудни. Если все пройдет как задумано, в храме они будут не позже семи. Сделают… что нужно сделают – тут в плане Тэйта зиял огромный пробел – и вернутся в город. Заедут к Фло, выпьют по стаканчику «Милой Лиззи»…

– Пэт, – настойчиво позвал Тэйт, – только не волнуйся, хорошо? У тебя не может не получиться. Если что, я подстрахую.

– Как? – уточнила она раздраженно. – Напялишь мое платье и пойдешь охмурять Роско-гоблина?

Платье! Этот умник хоть представляет, каково сидеть на лошади в платье? Но так она, видите ли, выглядит более женственно! Хвала всем богам, кроме Эллои, хоть локоны не заставил завивать.

– Ты сама прекрасно справишься, – улыбнулся Тэйт. – Главное, вымани его и уведи подальше от лагеря. Не исключено, что за вами кто-то увяжется, но мы с доком будем рядом, сможем обрубить хвосты. Док их анестезией приложит, а кого не возьмет – я нейтрализую… Мы же обсуждали, да? Твое дело – быть очаровательной.

– Опыта у меня нет в таких делах, – проворчала Пэт.

Но Шутника таким не смутить.

– Вот и наберешься, – заключил он жизнерадостно. Посмотрел на солнце, словно цепочка часов свисала из его кармана только для красоты, и заключил: – Пора.

Лагерь они обогнули по дуге, чтобы подъехать к нему с той стороны, где стоял поезд-дворец.

Лошадка Тэйта первой поднялась на пригорок, и алхимик, взглянув вниз, обалдело присвистнул:

– А он времени не теряет.

Подъехав к парню, Пэт поняла, что он имел в виду. Загон, в котором держали арендованных для работы лошадей, заметно расширился, и сейчас в него как раз заводили новых животных.

Присмотревшись, Пэт узнала среди погонщиков рыжеволосую дочку Джима Пекона. Девчонка гарцевала на поджаром вороном жеребце, периодически поднималась на стременах и поглядывала в сторону хозяйского поезда. Ждала кого-то. Вскоре стало ясно кого. Малыш Бобби вышел из вагона в компании какого-то мужчины. Долго тряс тому руку, но наконец, как показалось Пэт, к огромной радости незнакомца, отпустил и поспешил к невесте.

– Кто это? – спросила она подъехавшего к ней отца, указав на взбирающегося в седло человека.

Доктор Эммет прищурился:

– Нотариус наш, из Фонси. Видать, крупная сделка. Этак всех лошадей Пекона сюда перегонят.

Нотариус уехал в сторону города.

А Бобби собрал погонщиков и направился, судя по всему, на свою ферму. Точнее, на ферму Пекона, но с учетом всех рыжих обстоятельств – почти что на свою.

– Все, – выдохнул Тэйт. – Табун у него, считай, есть. Теперь каждая минута дорога. Не успеем – он окончательно переродится в теле Роско, и тогда справиться с ним будет сложнее. Мне и сейчас, честно говоря, что-то не нравится… не знаю что…

– Умеешь ты приободрить, – мрачно сказала Пэт.

– Просто будь осторожна.

– Ты справишься, Пэтси, – улыбнулся ее отец, пряча тревогу за ласковым прищуром. – Ты же всегда добиваешься того, что хочешь. Разве не так?

Так. Только соблазнение одержимого никогда не входило в список ее желаний.

Пэт без спешки вывела лошадку на дорогу и спустилась с пригорка. За то время, что она приближалась к поезду Роско, дежурившая у вагонов троица охранников успела хорошо ее рассмотреть и организовать достойную встречу: угрожающие позы, каменные лица, руки, демонстративно замершие над кобурами.

– Добрый день, господа, – радостно поприветствовала встречающих Пэт.

– Добрый день, мэм, – вразнобой отозвались все трое.

Она одарила каждого очаровательной, как сама надеялась, улыбкой и, сделав вид, что не может совладать с пританцовывающей на месте лошадкой, развернула ту боком к мужчинам, открывая уже порядком потеплевшим взглядам выглядывающую из-под задравшегося платья ногу. Вряд ли разношенный в экспедициях кожаный сапог до колена выглядел соблазнительно, но само колено смотрелось вполне мило. Наверное.

Оценив растопившие недовольство улыбки, Пэт решила, что пора огласить цель своего визита.

– Я к мистеру Роско. Он у себя?

Парни одновременно открыли рты:

– Да, но…

– Он никого не принимает…

– Совсем…

Медленным плавным движением Пэт заправила за ухо упавшую на лоб прядку. Провела кончиками пальцев вниз по шее, затем – вдоль воротничка к вырезу платья.

– Совсем никого? – переспросила, по-кошачьи потянувшись.

Ближайший к ней охранник громко сглотнул.

– Уверена, – Пэт наклонилась к нему, неотрывно глядя в засветившиеся от восторга глаза, – меня он примет. Так ведь?

Прикрыв веки, взглянула из-под ресниц на других охранников. Провела кончиком языка по губам.

Если задуматься, выглядела она сейчас донельзя глупо. Но Пэт не задумывалась. В какие-то мгновения это была вообще не Пэт. И эта не Пэт определенно нравилась мужчинам.

– Конечно, мэм, – закивали охранники и кинулись отпихивать друг друга, выясняя, кто поможет гостье спешиться.

Самому удачливому Пэт позволила подхватить ее на руки и, пользуясь моментом, доверительно шепнула в порозовевшее от счастья ухо:

– Мы с мистером Роско планируем прогуляться. Приготовьте ему лошадь, будьте добры.

– Будет исполнено, – пообещал охранник. Но прежде чем кинуться выполнять приказ божественной Возлюбленной, донес ее до поднимающейся в вагон приставной лесенки и распахнул дверь. – Я доложу…

– Не нужно. – Спрыгнув на ступеньки и оказавшись благодаря этому одного роста со здоровяком, Пэт мягко коснулась пальцами его губ. – Сделаем мистеру Роско сюрприз.

Шагнула в полумрак вагона, захлопнула за собой дверь и с облегчением выдохнула: половина пути пройдена.

Но вторая половина куда опаснее.

– Мистер Роско? – позвала Пэт нараспев. – Вы здесь?

И почему тут такая темень?!

В этом дворце на колесах Патрисия оказалась впервые, но Тэйт рассказывал, что посетителей хозяин принимает в вагоне-кабинете. Кажется, это он и был. Но осмотреться как следует мешали плотно задернутые на окнах бархатные портьеры.

– Мистер Роско!

За массивным столом, просматривавшимся в противоположном конце вагона, шевельнулась какая-то тень.

Тихо охнув, Пэт прижала руку к груди, пытаясь унять сорвавшееся на быстрый перестук сердце.

– М-мистер Роско?

– Кто здесь? – наконец донеслось в ответ.

– Это вы? – поинтересовалась она робко.

– Это я, – проскрежетал голос, который Пэт при всем желании не могла опознать. Их с Роско единственный разговор вышел слишком коротким, чтобы память сохранила подобные нюансы. – А вы кто такая?

– Патрисия Данкан, – представилась она, осторожно приближаясь. – Профессор Данкан. Помните меня? Я исследую храм в горах…

– Храм! – Человек (если это был человек) за столом неприятно хохотнул. – Ну-ну, исследуйте.

Точно Роско. По крайней мере, тело его. Пэт подошла достаточно близко, чтобы убедиться в этом, и остановилась. Напомнила себе, что сейчас она не профессор, а прекрасная Возлюбленная.

– У меня к вам разговор, мистер Роско, – проворковала ласково. – Есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы обсудить наедине…

– Вопросов? – Хозяин кабинета поднялся. – Каких вопросов?

– Я подумала, мы с вами можем прийти к взаимовыгодному соглашению.

– Да неужели? – Он медленно обошел стол. – И в чем же заключается моя выгода?

В его тоне проскользнула заинтересованность.

– Ну… – Пэт сделала шажок навстречу. – Вариантов много. Очень много… Быть может, прогуляемся и…

– Нет! – Он резко отступил от нее. – Я никуда не пойду.

– Но, мистер Роско! – Она капризно надула губки. – Сегодня прекрасная погода. Почти не жарко. Мы могли бы устроить пикник… на двоих…

– Нет.

– Но как же?..

– Я не выйду, – заявил он твердо. – Не выйду! Ни за что!

– Успокойтесь, пожалуйста. – Пэт вложила в эту просьбу столько нежности, что усмирила бы и разъяренного льва. – Если вы не хотите…

– Не хочу! Ничего не хочу! Убирайтесь!

Почему он боится выйти? Это нарушит ход перерождения? Нужно сидеть в темноте и духоте, как моллюск в раковине?

Тогда тем более надо тащить его наружу, и поскорее!

– Убирайтесь отсюда! – разозлился Роско-шаман. – Немедленно! Иначе я позову охрану!

Угрозу он собирался выполнить тут же. Хотел пройти мимо Пэт к двери, но божественная Возлюбленная… Увы. Божественная Возлюбленная куда-то вдруг подевалась, вместе с плавными жестами и томными вздохами. Осталась только Пэт Данкан. А у этой из женских уловок были лишь быстрая реакция и хорошо поставленный удар. И рука, как говорили, тяжелая. Такая же тяжелая, как подвернувшееся под нее бронзовое пресс-папье.

– Единственный верный способ, чтобы мужчина упал к твоим ногам, – пробормотала Пэт, посмотрев на растянувшееся на полу тело.

Опустилась на колени, рывком перевернула его на спину и принялась шарить по карманам. Тэйт сказал, что до полного перерождения темный должен носить с собой кость…

– Мистер Роско! – послышалось снаружи. – У вас все в порядке?

Видимо, охрана услышала крики хозяина. Сейчас ворвутся сюда…

Дверь несколько раз дернули, а потом заколотили по ней кулаками. Наверное, там автоматический замок, и Пэт нечаянно его захлопнула.

«Вот и замечательно», – подумала она, продолжив поиски.

Во внутреннем кармане пиджака прощупывалось что-то округлое и тяжелое, при извлечении оказавшееся небольшим мешочком…

«Есть!» – довольно вздохнула Пэт. Теперь – выбираться отсюда. И вместе с телом.

Оставить кость при себе она не рискнула, свернула мешочек и снова сунула в карман Роско. Поглубже, чтобы не выпал. Достала из-за голенища небольшой нож, подошла к окну и срезала подтягивающий шторы шнур. Затем сдернула и саму портьеру.

В дверь продолжали ломиться, поэтому действовать пришлось быстро. Отрезав кусок шнура, Пэт использовала его, чтобы крепко связать запястья Роско. Рот ему заткнула своим платком. Расстелила на полу портьеру и, пыхтя, перекатила на нее тяжелое тело…

Когда охранники все-таки справились с дверью и ворвались внутрь, очаровательная избранная Лиджайи сидела на большом тюке, туго оплетенном шнуром.

– Ой! – обрадовалась она, увидев ввалившихся в вагон громил. – Вы-то мне и нужны!

Парни стушевались, но тоже обрадовались.

– Мистер Роско сделал мне подарок, – похвастала Пэт. – Не поможете погрузить его на лошадь? На лошадь мистера Роско.

– Лошадь он вам тоже подарил? – поинтересовались охранники, лихо подхватив «подарок» с пола.

– Нет, конечно, – честно сказала Пэт. – Лошадь я обязательно верну.

Проконтролировала, чтобы ее груз перекинули через седло поданной к вагону мышастой кобылки и тщательно закрепили.

– А вы разве не поедете на прогулку с хозяином? – спросил тот, кому повезло подсадить Патрисию на лошадь.

– Нет, – покачала головой она. Прикинула, как скоро эти милые ребята очнутся и кинутся в погоню. – Я… поеду на прогулку с вами. Не со всеми, естественно. Только с одним…

– С кем? – обалдело уточнили охранники.

– С самым сильным. Вы же выясните, кто это, к моему возвращению?

«Главное, не поубивайте друг друга», – попросила мысленно.

Лицо Тэйта, встретившего ее на пригорке, отражало столько эмоций, что передать их словами не представлялось возможным. Только зарисовать или сфотографировать. Но камеру Пэт с собой не брала.

– Это… – Он ткнул пальцем в куль на второй лошади. – Это то, что я думаю? Пэт… Тебе же нужно было его очаровать, а не…

– Я предупреждала, что у меня нет опыта! – напомнила она сердито. – Пришлось стукнуть его по голове.

– Вот в этом у тебя опыта хватает!

– Вполне. Хочешь проверить?

Пока они, пререкаясь, выезжали на ведущую в горы тропу, у поезда охранники с азартом валяли друг друга в пыли. Тем, кто подбегал узнать, что случилось, тут же предлагалось присоединиться, и отказов зачинщики не принимали.

Если не брать в расчет то, как оригинально некоторые трактуют понятие «очаровать», все шло строго по плану. Но Тэйт никак не мог избавиться от смутного беспокойства. Еще и пленник вел себя подозрительно тихо.

– Он там хоть жив?

Патрисия пожала плечами. Ответил док:

– Жив, жив. Без сознания. Пэтси его от души приложила. – Во взгляде, что он бросил на дочь, смешались укор и гордость. – Нам ведь это на руку? Если дух действует через тело и разум Роско, он сейчас бессилен. Так ведь?

Тэйт не видел причин спорить. Темный шаман действительно никак себя не проявил. Не было погони от лагеря, не бесились лошади, не испортилась погода. Только волки, проводники духов, что-то почувствовали. Тэйт заметил их примерно через час пути по горам, когда занервничала Нелли: серые тени скользили по камням и прятались в густом кустарнике у тропы. Но нападать хищники не спешили, а лишь следили со стороны. Возможно, дожидались приказа.

Значит, нужно сделать так, чтобы они его не получили.

– Док, а если его еще сонными чарами? – Тэйт кивнул на спеленатое тело. – На всякий случай.

– Отчего бы и нет? – Целитель примерился к переброшенному через седло свертку. – Не переборщить бы только…

С даром Мэйтина-Вершителя он пока не свыкся, но заклинание сплел чисто. Тэйт уловил лишь легкие колебания силы и в глубине души позавидовал таким умениям. Совсем чуть-чуть. Мысли занимало другое.

Сейчас они приедут к горе, втащат в храм обездвиженное тело, вернут в выемку между алтарями кость. И?..

Наверное, все сейчас думали об этом. Потому и ехали молча.

Преодолев приблизительно две трети пути, увидели впереди Теда со столичными магами. Они, хоть и выехали раньше, продвигались медленнее из-за навьюченных взрывчаткой лошадей: и животным было тяжело, и люди опасались подгонять их с таким-то грузом.

– Знаешь, что странно? – спросила Пэт, едва приметив Гилмора с помощниками. Тэйт сказал бы, что странно в их ситуации все, но понимал, что госпожа профессор говорит о чем-то конкретном, и промолчал. – Я совершенно не помню имен этих недотеп-охранников, – призналась она. – Хотя уверена, что они представились при первой встрече.

– Это не странно, – покачал головой Тэйт. – Это нормально. Их так учат. Не привлекать внимания, не бросаться в глаза, не врезаться в память. Ну и артефакты наверняка какие-то есть, которые этому способствуют. Я забыл их имена, как только услышал. Можно было, конечно, переспросить и постараться запомнить, но зачем, если они этого не хотят? Называю их про себя Тим и Том. Том – тот, которого я стукнул стулом. Второй – Тим. Он, к слову, более разговорчивый. В сравнении с Томом, естественно. Но они оба – неплохие люди, хоть и неважные маги. Нам повезло, что они тут и не отказались помочь.

Он составил целую теорию. Взял за основу общеизвестный факт, что шаманство и человеческая магия несовместимы, и пришел к выводу, что дух древнего гоблина не может вселиться в мага. А люди, заведомо защищенные от одержимости, были в их деле особенно ценны.

Тэйт успел поделиться своими измышлениями с Патрисией и ее отцом к тому времени, как они нагнали Гилмора.

Оказалось, что Тед выгреб со склада практически все запасы взрывчатки. С одной стороны, неплохо – ничего не оставили вероятному противнику. С другой – самим им столько не нужно. Это темный шаман, вселившись в неосведомленного в подобных вопросах Дэрби, свозил в горы тяжелые металлические цилиндры устройств направленного взрыва. А человек, который эти устройства разрабатывал, знал, что достаточно одного такого на каждую закладку брикетов со взрывчатой смесью. Он сгрузил часть бомб, спрятал в кустах у дороги и перераспределил поклажу. Благодарные лошадки сразу же пошли веселее.

На душе у Тэйта от этого легче не стало.

Когда до горы осталось совсем немного, он все же не выдержал, подстегнул Нелли и догнал ехавшего впереди отряда Гилмора.

– Тед, давно ты работаешь на Роско? – спросил без вступления.

– Всего или управляющим? Управляющим – третий год.

– А всего?

– Больше двадцати. Пришел на дорогу сразу после университета.

– Университета?

– Да. – Гилмор вздохнул. – Я окончил университет, имею диплом инженера путей сообщения. Но думаю, тебе интересно не это, а смогу ли я отрубить Роско голову. Смогу.

Сказано это было нарочито будничным тоном, но Тэйт все же уловил прорывавшиеся в голосе то ли соратника, то ли будущего соучастника горькие нотки безысходности.

– Нужно это остановить, – продолжал Гилмор. – Четверо уже погибли. Хватит. Если одна смерть предотвратит множество других, я готов. Вот, – он похлопал по прилаженным к ремню ножнам, – даже тесак прихватил.

– Может, и не придется, – сказал, поравнявшись с ним со стороны Тэйта, доктор Эммет. – Тесаком-то… Я тут подумал, в прошлый раз ведь иначе было. Шаман в своем теле сидел, в том, в котором на свет появился. Дух к тому телу привязан был. После тело уничтожили, а привязка на одной косточке осталась. И сейчас он за нее держится, в новом теле не обжился же пока. Значит, если дух из того тела изгнать, он опять к позвонку прилипнет… Так?

– Есть идеи, как его изгнать? – оживился Тэйт.

Док передернул плечами:

– Я – целитель, а не заклинатель духов. Может, достаточно будет кость у одержимого отобрать. А нет – по-другому дух из тела вышибить. Но тесак не понадобится…

Значит, Роско достаточно убить, чтобы лишить темного шамана тела, а голову отрубать не обязательно. Слабое утешение. Но Тед прав: это нужно остановить.

Эгери встретили у самой горы. Глупая была затея послать гоблина вперед, ведь в храм он попасть не мог – выставленная Тэйтом защита не пускала. Но если сеть держится, то и никто другой в храме за это время не побывал. Хорошая новость.

Тэйт разомкнул охранный контур, пропуская отряд к пещере. Спешившись, на мгновение стиснул зубы и крепко зажмурился. Отогнал ненужные сомнения. Подозвал Тима и Тома и вручил им карту с заранее отмеченными на ней точками, рассказал, что и как нужно сделать. Не такие уж эти маги и недотепы, чтобы не справиться с простым заданием.

Самому Тэйту и другим избранникам богов предстояло более сложное дело.

Они с Гилмором сняли с лошади завернутого в портьеру и усыпленного чарами Роско и втащили его в пещеру. Под сводами висели светящиеся кристаллы, забытые Патрисией в прошлый приход сюда. Артефакты растратили заряд и света давали совсем мало. Пришлось зажечь еще два фонаря.

Рядом с углублением в полу док Эммет высыпал из сумки прихваченные из дома столовые приборы. Две вилки, три ножа, ложка – все серебро, что нашлось в буфете.

Тут же сгрузили Роско.

Едва оказавшись в пещере, пленник, не подававший признаков жизни за все время пути, заворочался, а когда его опустили между алтарей, принялся дергаться и вертеться так, что почти выпутался из плотной шторы. Показались из свертка взмокшие волосы, бледное, блестящее от пота лицо, безумные от ужаса глаза. Поняв, где он находится, Роско, или тот, кто занял его тело, закричал, но кляп превратил вопль в сдавленное мычание.

– Где кость? – Голос Гилмора гулким эхом прокатился по пещере. Пленник, услыхав его, затих на миг, но тут же забился еще отчаяннее.

– У него во внутреннем кармане, – ответила Патрисия, не глядя на связанного. – В левом.

– Нужно вернуть ее на место, – сказал Эгери. – И надеяться, что духи-хранители подскажут нам, что делать дальше.

Из недр широкого балахона гоблин извлек очки и колотушку. Очки надел, а деревяшкой с болтающимися на кожаных шнурках шариками тряс перед собой, приближаясь к пленнику. Шарики ритмично бились о дощечку, имитируя звук шагов…

– Духи молчат, – озадаченно проговорил шаман, обойдя Роско по кругу. – Может быть, стоит послушать, что скажет этот?

Тэйту идея показалась не слишком хорошей, но возразить он не успел: стоявший ближе Тед Гилмор наклонился и вытащил кляп изо рта Роско. Тот сразу же разразился злым гортанным рычанием.

Звуки лишь отдаленно напоминали гоблинскую речь, но Пэт все-таки смогла перевести:

– Ловушка. Западня… Видимо, он узнал место и теперь боится…

Она и сама дрожала то ли от страха, то ли от нервного напряжения. Как, впрочем, и все здесь.

– Кость, – напомнил Тэйт, решительно взяв себя в руки.

Гилмор снова склонился над пленником, резко встряхнул его, заставляя умолкнуть, пошарил по карманам и вытащил тканевый мешочек. Распустил тесемки и вытряхнул содержимое мешочка в углубление между алтарями.

– Что это?! – воскликнул док, всмотревшись. – Это же не кость!

В каменной чаше лежал самый обыкновенный камень.

– Пэтси?!

Патрисия смотрела на камень с таким же непониманием, что и остальные.

– Там была кость. Я видела… точнее…

– Ты заглядывала внутрь? – строго спросил ее отец.

– Я собиралась, но в дверь ломились… и я… – Она закрыла лицо ладонями. – Я была уверена, что это именно кость. Ни минуты не сомневалась… – Отвела руки и растерянно посмотрела на товарищей. – Как же так?..

– Западня, – уже на арлонском повторил пленник. – Западня…

Он зашелся хриплым каркающим смехом, в то время как избранники богов осмысливали услышанное. Западня. Ловушка. Но не для темного шамана, а для них. Злобный дух помнил, как его заточили в этой пещере, и не желал повторения истории. Понял, что за ним придут, и подсунул охотникам обманку. Его сил хватило, чтобы убедить Пэт в том, что кость у Роско. И не только Пэт – остальные ведь даже не подумали проверить ее слова, пока добирались сюда.

Внезапно Роско перестал смеяться и затих, чтобы в следующий миг разразиться испуганными воплями:

– Где я?! Что происходит?! Кто вы?!

Никто не успел ему ответить, как пленник вдруг забился в истерике. От истошных воплей закладывало уши. Роско требовал немедленно вернуть его в поезд и оставить одного. Потому что в противном случае произойдет нечто ужасное.

Гилмор хотел снова заткнуть ему рот.

– Не надо, – остановил доктор Эммет. – Послушаем.

Вопли понемногу стихали, переходя в жалобные причитания. Слова становились разборчивыми. Вскоре стало понятно, что некий «голос» приказал Роско сидеть в поезде, никуда не выходить и ни с кем не общаться. Теперь этот «голос» обязательно всех накажет.

– Что еще говорил тот голос? – Док присел рядом с пленником и положил руку ему на лоб. – Чего он хочет?

– Жить, – просипел Роско. – Хочет жить. Вечно… Стать великим вождем. Богатый дом. Коз стада. Табун лошадей… Дочь старого вождя в жены. Чтобы тот сам отдал ее ему, так надо…

Тэйт почувствовал, как холод расползается по телу. Последнее условие. Они ведь почти поняли. Богатый шатер и табун лошадей. А о дочери вождя отчего-то забыли. Несколько веков назад старый вождь отказал шаману своего племени, не отдал ему дочь… или семерых дочерей, как гласит легенда. Но важно ли, сколько их было? Вряд ли.

И вряд ли темный рассчитывал прожить вечную жизнь в немолодом рыхлом теле владельца Южной железной дороги. Нет, он все-таки нашел великана. Молодого и сильного, с большим домом и табуном лошадей. Великана, которому старый вождь по доброй воле согласился отдать в жены дочь.

– Бобби, – прошептал Тэйт.

– Джил! – воскликнул доктор Эммет.

– Деньги! – неожиданно завопил Роско. – Все мои деньги! Поручительство!

Так вот зачем к нему приезжал нотариус.

Темный шаман неплохо изучил новый для себя мир, если, отказавшись от дряблого тела, не стал отказываться от принадлежащего этому телу состояния.

– Мои деньги! – ревел Роско с яростью и отчаянием. Совсем не так, как кричал, страшась кары неведомого «голоса», сейчас его сожаление было глубже и искреннее.

«Что ж, – подумал Тэйт. – По крайней мере, от последствий одержимости он полностью исцелился».

 

Глава 20

Пэт мутило. Воздух в пещере казался тяжелым и спертым, тусклый свет разгонял по углам зловещие тени, а в груди тошнотворным комком застряло чувство вины.

Если бы она сразу проверила, действительно ли в кармане Роско лежит та самая кость. Если бы…

– Да заткните вы его! – выкрикнула она в сердцах, чувствуя, что не выдержит долго вытья в одночасье обнищавшего магната. Один раз угомонила, угомонит снова.

Роско, видимо, что-то припомнил, потому что тут же заткнулся без посторонней помощи.

– Развязать его? – неуверенно спросил отец.

– Не нужно, – ответил Тэйт. – И из пещеры лучше не выпускать. Для его же блага. Тут он под защитой богов. Выйдет, и дух сможет до него дотянуться. Пусть побудет здесь, пока мы…

Он умолк, не закончив фразу, точно сам не знал, как она должна заканчиваться. «Пока мы еще раз съездим за шаманом»? Нет, на это даже у Шутника оптимизма не хватило.

Пэт щелкнула крышкой часов: половина седьмого. Пока они пробирались по горам к храму-ловушке, занявший тело Малыша Бобби дух давно мог успеть жениться на дочке «вождя» Пекона. И не один раз.

Это сейчас у гоблинов долгие брачные обряды и свадьбы растягиваются на несколько дней, включая в себя десятки ритуальных действий от сбора невесты, которую наряжают всем племенем, до торжественного входа молодой семьи в собственный шатер. Но этот обычай закрепился лишь в прошлом веке, когда из-за людей и пришедшего с ними права собственности на землю племена от полукочевого образа жизни окончательно перешли к оседлому. А для формального заключения брака достаточно обоюдного желания молодых и согласия их старших родственников, как и было в те время, когда темный шаман еще обретался в собственном теле.

Джил согласна. Бобби и занявший его тело дух – тоже. Джим Пекон, если «зятек» показал ему подписанное Роско поручительство, не то что согласится – свечку им готов будет держать. В ряде племен это, к слову, приветствовалось…

– Венчание в храме или гражданская регистрация, как я понимаю, не требуется? – спросил Тэйт, размышлявший, очевидно, о том же, о чем и Патрисия.

– Нет, – отозвался Эгери. – Невеста станет женой, когда получит на то благословение родителей и разделит ложе с мужем.

– Дожидаться первой брачной ночи не обязательно, – хмуро уточнила Пэт. – День тоже может быть… вполне брачным…

Она не сомневалась, что с выполнением последнего условия темный тянуть не стал, и хотела, чтобы и остальные это поняли и не питали напрасных надежд. Теперь, когда шаман вошел в полную силу, одолеть его будет намного сложнее. Но они справятся. Должны.

Только Бобби жалко. Малыша Бобби, которого на момент своего побега из Фонси Пэт помнила худощавым, вечно голодным десятилетним мальчишкой, а вернувшись, увидела настоящим великаном, но все равно узнала по вихрам на макушке и открытой, по-прежнему детской улыбке…

А Джил Пекон? Что с ней? Если верить легенде, с женами темный шаман обходился не слишком ласково.

– Теряем время, – сказал Гилмор.

– Мы уже его потеряли, – раздраженно мотнул головой Тэйт. – И потеряем еще больше, пока доберемся на ферму Пекона. Три часа минимум, а через два уже стемнеет.

– Портальщика бы сюда, – вздохнул отец. – Сильного, чтобы всех вытянул.

Посмотрел с надеждой на Тиролла, но тот ответил таким же вздохом. Искусство телепортации дается не каждому магу. Патрисия при своих скудных талантах и не пыталась им овладеть.

Но, быть может, у магов, присланных охранять храм, найдутся артефакты мгновенного переноса? У них много подобного добра было…

– Маги! – Пэт хлопнула себя по лбу. – Где они? Эти… Тим и Том?

– Зачем… – начал Тэйт, но она его перебила:

– Первый день, помнишь? Первое посещение храма? Мы приехали к горе, и один из этих горе-охранников вышел нас встречать.

– Открыл портал посреди тропы! – вспомнил парень. – Испугал лошадей, и ты его…

– Не важно, – опять перебила Пэт. – Главное, у нас есть портальщик.

– Да какой я портальщик? – сконфуженно пробормотал маг, которого Тэйт нарек Тимом. – Так, получается кое-что. На большие расстояния – только с амулетами и фиксированным якорем. А без этого… в видимую точку перескочу, если недалеко. И перерывы нужны, силы восстановить. Далеко и долго на собственном резерве не вытяну.

Пэт нахмурилась, представив, как они прыгают на десяток ярдов, а потом еще сто идут пешком, чтобы маг восстановился перед следующим, таким же «дальним» прыжком. Но не успела она расстроиться от того, что хорошая идея обернулась пшиком, как услышала уверенный голос отца:

– На моем вытянешь.

С силой Мэйтина он мог это гарантировать.

– Все равно смогу только в видимую точку, – с опаской предупредил Тим.

– Но видишь-то нормально? На зрение не жалуешься? – Доктор Эммет дождался от мага согласного кивка и обратился к Тэйту: – Энергетическую сцепку сделаешь? Не помню я, как она плетется. И нас всех между собой связать не мешало бы.

– И якорь установить, – напомнил алхимик. – Возвращаться ведь надо будет.

– Делай!

Пэт невольно усмехнулась тому, как быстро отец вжился в образ Вершителя. Но ему подходил этот образ. Не меньше чем Тэйту – роль Шутника, а Гилмору – Воина. Пока первый играючи перебирал паутинки плетений, второй сосредоточенно проверял оружие.

– Ты там поаккуратнее, Воин, – предупредил его доктор Эммет. – Не знаю, кто нам встретится, но враг из них – только один. Остальные – жертвы… По ногам бей. По рукам. После уж починим как-нибудь.

Роско так и не развязали. Просто оттащили к стене, освободив место между алтарями, и оставили в пещере, не обращая внимания на ругань и угрозы. Присматривать за ним поручили Тому, которому предстояло еще закончить закладку взрывчатки, так что от необходимости сидеть с пленником и слушать его вопли маг на какое-то время был избавлен.

– Ну? – Вершитель поправил на плече ружье и оглядел маленькое воинство. – Готовы? Тогда выдвигаемся.

Лошадей не брали, тут бы самим на ногах устоять. Перемещаться каскадными порталами – удовольствие сомнительное. Еще и в горах.

Высматривали далеко впереди место. Прикидывали, насколько оно удобно, и Тим открывал проход.

После первого же прыжка Пэт долго переводила дух, борясь с тошнотой и головокружением. На втором едва не сорвалась с обрыва – видимую точку выбрали неудачно, да и неопытный портальщик сместил координаты. На третьем упал Тэйт, поскользнувшись на мокрых камнях, устилавших русло ручья.

После пятого Патрисия решила не считать переходы.

Однако, несмотря на риски и неприятные ощущения, передвигались достаточно быстро: на то, чтобы выбраться в долину, понадобилось меньше получаса.

– Постойте-ка! – Приглядевшись к сновавшим вокруг дома Пекона и конюшен мужчинам, Пэт мотнула головой. – Это не работники.

От реки они телепортировались на небольшую возвышенность, откуда хорошо просматривался огороженный высоким забором участок. После хотели переместиться сразу к хозяйскому дому, но прежде – оценить обстановку.

Залегли в высокой траве. Оценили.

– Работники, – не согласился с Патрисией Гилмор. – Но не только с фермы. С железной дороги. Наверное, все здесь.

Темный шаман приготовился к встрече.

Широкое подворье Пекона было заполнено людьми. Они бродили туда-сюда без видимой надобности, иногда задевали друг друга плечами, но и тогда не останавливались – продолжали шагать неспешно и размеренно, по им одним известным маршрутам.

– Как зомби, – упавшим голосом прокомментировал Тэйт. – Был я как-то на практике у некромантов…

– Язык прикуси! – одернул его доктор Эммет. – Живые это. Шамана в пещеру вернем, оклемаются.

– Угу, оклемаются, – мрачно подтвердил алхимик. – Главное, чтобы мы к тому времени не окочурились. Живые эти не просто так гуляют. Больше половины при оружии, остальные – с вилами или лопатами. Что они у Джима под крыльцом копать собираются, если не нам могилы?

– Кто-нибудь видит Бобби? – шепотом, словно ее могли услышать на ферме, спросила Пэт. – Нам же незачем с этими одурманенными связываться? Телепортируемся во двор, схватим Бо… шамана и…

– Не телепортируемся, – не дал ей закончить мысль Тим. – Не выйдет.

Притаившиеся в траве борцы с темными силами заворочались, пододвигаясь ближе к нему.

– Почему? – спросили чуть ли не хором.

Вместо портальщика ответил Эгери.

– Заслон духов, – сказал он, выставив по ветру длинный скрюченный нос. – Возрожденный шаман пометил свои владения. Темные духи отделяют их от остального мира стеной. Она искажает заклинания людей.

– А что за заслоном? – уточнил Тэйт. – Получится использовать магию?

– Заслон – это забор, огораживающий какое-то место, а не скала, занимающая его целиком, – задумчиво проговорил гоблин.

– Значит, получится, – перевел расплывчатое высказывание Тэйт. – Главное, прорваться внутрь.

– Как? – не разделила его воодушевления Пэт. – Нас расстреляют, как только увидят.

– Магия совсем не действует рядом с темными духами? – спросил алхимик у шамана. – Если я выставлю щит только вокруг нас, на небольшом пространстве?

Эгери задумался. Посмотрел на колотушку, что вертел в руках.

– На небольшом пространстве я попробую разогнать темных, – произнес он. – Тогда твой щит устоит.

– Отлично! Нужно продержаться всего пару минут, а за заслоном уже развернемся.

– Развернется он… – проворчала Патрисия. – Как ты собираешься попасть внутрь? Предлагаешь просто войти через ворота?

Сказала и тут же поняла: именно это он и предлагал.

Да и неудивительно – каких еще идей ждать от Шутника?

Удивительно, что остальные его поддержали. Все, включая саму Пэт.

Люди на ферме действительно напоминали зомби. До нервного зуда. До оторопи. Тэйт не хотел думать, что, если они не справятся, тысячи других могут стать такими же – безвольными рабами темного шамана. Но думал, и это лишь добавляло решимости.

Бобби – отличный парень. Простоватый и немного недалекий, но все же отличный. Недоубитый триста лет назад гоблин – другое дело.

И выбирать уже не приходится.

Если последнее условие выполнено, то, как ни грустно, Малыша Бобби больше нет. Есть обосновавшаяся в его теле тварь, жестокая и беспощадная, уже убившая портальщика на станции, Ларри и Кита Дэрби, Рози и того рабочего, что встретил ее вчера вечером на темной дороге. И Бобби. Бобби – тоже.

И неизвестно, что он сделал с Джил.

Тэйт надеялся, что ее не поздно еще спасти. Но когда боги прислушивались к людским надеждам?

Впрочем, он сейчас и сам немного бог. Значит, не все потеряно.

– Придушить тебя готова, – прорычала Пэт, поднимаясь рядом на четвереньки.

– Я заслужил?

– Ты заставил надеть это дурацкое платье!

Платье было совсем не дурацкое. Довольно милое. И госпожа профессор смотрелась в нем так же мило. Но не тогда, когда продвигалась ползком по заросшему травой склону холма, конечно…

– Делаем, как сказала Пэтси, – давал последние наставления док. – Хватаем его и телепортируемся к пещере.

– А заслон? – робко напомнил Тим.

Тэйт подумал, что, когда все закончится, обязательно узнает его настоящее имя и постарается не забыть.

– Заслона не будет, – уверил док-Вершитель. Радости по этому поводу в его голосе не слышалось. – Шамана сможем взять только мертвым. Значит, и шаманство его долго не продержится.

– Но…

Патрисия хотела что-то сказать, но сникла под пропитанным горечью взглядом отца.

– Бить нужно наверняка, – сказал док Гилмору.

Тед кивнул.

– Шамана – наверняка, – подчеркнул Эммет. – Остальных, помнишь, из строя вывести, но, если получится, сильно не калечить. А этого – сразу.

– Я не промахнусь. – Привстав над травой, Воин коснулся кобуры, где до поры покоился револьвер-артефакт. Убийце магов предстояло стать убийцей шаманов.

– А если… – Тэйт остановился, поймал проскочившую мысль. – Э-э-э… док всемогущий и остальные… у меня тут идейка появилась…

Патрисия страдальчески закатила глаза.

Не обращая внимания на ее гримасы, Тэйт подобрался к Вершителю и вкратце пересказал тому все, что знал о непростом оружии Гилмора. Неясно, как тот заполучил револьвер – это Тэйт пообещал себе узнать позже, – но Тед не был магом и не мог использовать все свойства артефакта.

– Обычные патроны, выпущенные из него, пробивают защиту до пятого уровня. Не исключено, что и этот самый заслон духов пробьют. Но я не об этом. Можно зарядить его заклинанием. Мощным. И… смертельным. Чтобы наверняка, даже если шамана едва зацепит… Я не говорю, что Тед промажет, но, мне кажется, так будет надежнее.

– Заклинанием? – переспросил док. – Смертельным, говоришь?

На несколько мгновений он будто бы целиком ушел в себя, взгляд остекленел, лицо застыло. Но мысли бурлили под всклокоченной шапкой седых волос. Интересные мысли – Тэйту такое и в голову не пришло бы. Потому и не он тут Вершитель.

– Сможешь? – спросил Льюис Эммет после того, как шепотом, не желая прежде времени делиться планами с остальными, посвятил Тэйта в свою задумку.

– Смогу. – Слишком многое стояло на кону, стоило хотя бы попробовать. – Тед, – окликнул он Гилмора, – поменяемся?

Протянул ему свой новенький шестизарядник. Взял убийцу магов. Поколдовал над ним с минуту.

Получилось ли? После видно будет.

– Пора, – скомандовал док, поднимаясь в полный рост.

Остальные последовали его примеру, и Тэйт тут же раскинул над головами отражающий щит. Он остановит пули, но, чтобы охранный купол продержался подольше, пришлось подкорректировать параметры защиты, так что от лопат нужно будет отбиваться самостоятельно.

Чем ближе они подходили к ограде, тем сильнее ощущалось присутствие чего-то чужого и недоброго. Что-то похожее Тэйт чувствовал, когда осматривал конюшни Пекона наутро после убийства лошадей, – такой же потусторонний холод и едва уловимые в воздухе нотки могильного смрада. Должно быть, тот самый заслон духов.

Но не только он был преградой на их пути.

– Ворота закрыты, – удивленно проговорил док.

Наверное, он был готов к чему угодно, кроме того, что темный шаман спрячется от них за массивными деревянными створками, запертыми изнутри толстым брусом.

– Сейчас откроем. Посторонитесь-ка…

Шутник подбросил на ладони взрывной шарик.

Перед тем как ворота с грохотом разлетелись, он услышал обреченный вздох Пэт и ее протяжное: «Опять»…

Последние пять лет больше всего на свете Патрисия Данкан боялась взрывов. Но оказалось, есть вещи пострашнее. Тишина, например. Мертвая, неестественная тишина, которой просто не могло, не должно было быть после того, как взрыв разнес в щепки ворота, подняв в воздух облако пыли.

Должны были кричать и суетиться люди, лаять собаки, вдалеке – встревоженно ржать в конюшнях лошади и блеять овцы, без сомнения слышавшие шум и уловившие дрожь земли…

Но – тишина.

Может, они тут все и правда зомби?

Пэт с волнением всматривалась в пространство перед собой. Когда пыль немного осела, за разрушенной оградой замаячили темные силуэты. Люди безмолвно шли навстречу и останавливались у невидимой черты. Ряды их становились плотнее, грозя превратиться в еще один заслон, взрывать который никак нельзя.

Патрисия поправила на поясе ремень с кобурами. Кончиками пальцев коснулась рукоятей револьверов…

Стрелять? Только если не останется другого выхода. А на магический дар она изначально не надеялась. В лучшем случае сумеет оттолкнуть с дороги кого-то одного, в самом лучшем – двоих. От дара Лиджайи сейчас и вовсе никакого толку. Чтобы попасть под очарование Возлюбленной, мужчинам надо сначала избавиться от пленившей их воли темного духа. Но когда это случится, очаровывать их уже не будет нужды.

И все же Пэт не чувствовала себя бесполезной. Она знала, что нужна. Знала, что должна быть здесь. Рядом с отцом, с Тэйтом и Тедом Гилмором. Рядом с Эгери, которого почти не видно было за спиной удерживавшего щит Шутника, с неумелым портальщиком и совсем уж никудышным охранником Тимом, спрятавшимся за высокого широкоплечего Воина. Маг дрожал от страха, но все равно шел с ними, потому что он нужен тут не меньше остальных.

– Ну, чего стоим?

Непонятно, кому адресовался вопрос Вершителя, его соратникам или невольным прислужникам темного шамана, но последние отреагировали на него первыми, открыв беспорядочную стрельбу.

Пэт готовилась к чему-то такому и помнила про щит, но все равно инстинктивно кинулась бы бежать, если бы Тэйт не схватил ее за руку.

– Нужно пройти заслон, – проговорил он быстро. – А там…

Там можно использовать магию. Пока же дар оставался недоступен, а людей впереди становилось все больше.

– Прорвемся. – С этими словами Воин вскинул оба револьвера, что держал в руках, и Пэт зажала уши, чтобы не оглохнуть от грохота близких выстрелов, следовавших один за другим.

Тишина больше не пугала. Ее не было. Люди, лишенные воли, но не чувств, главным из которых была для них сейчас боль, с криками валились на землю. Хватались за простреленные ноги, размахивали окровавленными руками, из которых пули Воина выбили оружие, сбивали стоявших рядом, цеплялись за них.

Те, кто не был ранен, продолжали стрелять в ответ – лишь серебристые искорки отскакивали от щита под тихое бормотание Эгери и стук его колотушки.

– Вперед!

Гилмор ринулся в образовавшуюся в человеческом заслоне прореху. Остальные – за ним.

Перепрыгивали через корчившихся в пыли людей. Отбивались от тех, кто кидался с кулаками и палками.

Кто-то схватил Пэт за подол платья, и она, не глядя, ударила ногой. Вырвалась. Успела сделать несколько шагов и замерла, увидев направленное на нее ружейное дуло.

Нет, она помнила о защите, но…

Целившийся в нее человек вдруг вскрикнул и выронил ружье из рук. Рядом другой работяга с воплями отшвырнул револьвер и замахал обожженной рукой. Еще один мычал сквозь зубы, пытаясь избавиться от ремня с массивной металлической пряжкой, под которой начинала дымиться ткань.

Обернувшись, Пэт встретилась взглядом с Шутником.

Дипломированный алхимик конечно же… Он раскалил металл. Значит…

– Док, прошли заслон!

Отец словно ждал этого. Замер на миг, сосредоточенно нахмурился, и Пэт почувствовала волной хлынувшую от него силу.

Волна была теплой и ласковой. Мягко сбивала с ног и укладывала на землю, погружая в глубокий сон… Жаль, прокатилась не так уж далеко, зацепив только ближайших к ним людей.

«Сколько же их тут?» – подумала Пэт.

А еще подумала, что лучше бы это были настоящие зомби, о которых не нужно беспокоиться, потому что они и так давно мертвы. Этих же было жалко. Но жалость не помешала ей прострелить голень какому-то бедолаге, неожиданно возникшему у нее на пути.

Так, расшвыривая и усыпляя людей заклинаниями, заставляя их выбрасывать раскаленное оружие, отбиваясь кулаками от тех, кто кидался врукопашную, и совсем изредка отстреливаясь, они добрались до хозяйского дома.

Добежали до крыльца и остановились перед сидевшим на террасе грузным стариком.

Казалось, Джим Пекон пребывал в другой реальности. Там, где нет заполонивших его подворье чужаков, где не слышно криков и выстрелов. Он безмятежно улыбался, прижимая к животу какие-то бумаги.

Пэт догадывалась, какие именно.

– Джим! – Доктор Эммет поводил рукой перед лицом Пекона. – Джим, слышишь меня?

Он не отозвался. Вообще никак не реагировал.

Даже когда Тэйт вынул у него из рук драгоценные бумажки и, просмотрев, сунул себе за пазуху.

– Ох, Джим… – Доктор-Вершитель сокрушенно покачал головой. – Где же твой зятек, а? Где Джил? Где твоя дочь?

Пекон не слышал. Ни вопросов, ни колотушки Эгери.

Гоблин вертелся на месте, прислушиваясь к перестуку деревянных шариков и, возможно, голосам духов. Остановившись, махнул в сторону конюшен.

– Он где-то там.

– Думаю, я знаю где, – неуверенно проговорил Тэйт, оглядываясь на приближавшихся к ним «зомби». – Амбар у дальнего загона. Джил и Бобби… это было их место свиданий или вроде того…

Пэт оценила расстояние.

Воин перезарядил револьверы.

Вершитель погрузил в милосердный сон еще десяток человек…

– Солнце садится, – сказал Тим, напоминая о времени и о своем существовании.

Следовало поторопиться, и они спешили как могли.

Снова бежали, снова отбивались от одурманенных темным духом людей. Пэт чувствовала, что и отец, и Тэйт уже на пределе, и ничем не могла помочь. Потому что родилась здесь, в Расселе, а эти земли не рождают сильных магов – только сильных шаманов…

Портал. Не сказать, что он сэкономил им много времени, но перенес сразу к старой постройке у пустого загона, избавив от необходимости калечить тех, чья вина заключалась лишь в том, что они подвернулись под руку неупокоенному шаману.

Ну и время – даже пять минут чего-то стоят, если каждая из них на счету…

– Вы опоздали!

Патрисия споткнулась и чуть не упала, когда громкий незнакомый голос раздался у нее в голове.

– Опоздали!

Мгновение назад солнце еще плавало над горизонтом в багряных волнах заката – и вдруг исчезло с небосвода вместе с редкими облачками и кровавыми сполохами. Мир сделался серым и пустым.

– Опоздали! – в третий раз повторил тот же голос. – Но я ждал вас, избранники создателей. У вас есть то, чего не хватает мне, чтобы обрести желанное могущество. И вы отдадите мне это. Отдадите дары, полученные от ваших богов. Мудрость, силу, власть над чувствами людей.

– Не много для одного? – усмехнулся Тэйт. Его дар, судя по прозвучавшим требованиям, был темному не нужен, или же тот просто не знал, как правильно обозначить способности, даруемые Шутником.

– Ты умрешь первым, – без предисловий пообещал дух.

«Наверное, обиделся», – отстраненно подумала Пэт.

 

Глава 21

– Покажись! – выкрикнул Тэйт, обращаясь к тьме, смотревшей на них из распахнутых дверей амбара. – Или как ты собрался меня убивать? Чужими руками? Свои-то тебе давно отрубили. Так ведь можно сказать? Что тебе отрубили руки вместе с туловищем?

Пэт вздохнула: нельзя дразнить смерть и насмехаться над силами, природы которых не понимаешь. Но горбатого, говорят, могила исправит. Так что пусть уж Тэйт Тиролл не исправляется как можно дольше.

– Есть у меня руки. – Послышавшийся из темноты голос уже не принадлежал духу. – И руки, и ноги. И голова. У меня все есть!

Малыш Бобби… Вернее, древний шаман в теле, совсем недавно принадлежавшем Бобби, медленно вышел из амбара и остановился в десятке шагов от тех, кто пришел его уничтожить, давая возможность разглядеть себя во всей красе. Рубашки на нем не было – будто специально снял, чтобы продемонстрировать широкие плечи и мощную мускулистую грудь… И вязь неразборчивых символов, покрывавшую обнаженный торс. Нарисованы они были кровью.

Пэт тяжело сглотнула.

– Где Джил? – глухо спросил Тэйт.

По лицу того, кто уже не был Бобби, растеклась недобрая ухмылка.

– Какое тебе дело до моей жены, Шутник?

– Где?

– А-а, – протянул темный. – Ты думаешь, это ее кровь? Нет, это… другой овцы…

Он бросил быстрый взгляд в сторону, и Пэт не сдержала вздох облегчения, увидев там, куда он посмотрел, растерзанную баранью тушу.

– Где Джил? – упрямо повторил Тэйт.

– Не успела нарядиться к вашему приходу, – глумливо усмехнулся шаман. – Но если ты просишь… – Он обернулся к амбару и прокричал внутрь: – Жена моя, твои друзья пришли поздравить нас со свадьбой! Выйди, доставь им радость увидеть тебя… перед смертью…

Чью смерть он имел в виду, их или самой Джил, Пэт не поняла, как не понимала и того, что теперь делать. Вот он, шаман. Вот Тэйт-Шутник – держит в руке заряженный смертельным заклинанием револьвер. Вершитель, Воин, Возлюбленная – все в сборе. Эгери и портальщик, который перебросит их к храму-ловушке… Так почему же никто ничего не предпринимает? Хотят сперва убедиться, что с Джил Пекон все в порядке?

Ну, во всяком случае, она жива. А в порядке ли? Вряд ли. Лицо у нее было такое же, как у старика Джима, счастливое и совершенно отрешенное. И нарядиться она не успела, в этом темный не солгал. На Джил вообще не было одежды. Длинные вьющиеся волосы, распущенные по плечам, не скрывали, а лишь подчеркивали наготу ее худощавого тела, едва прикрывая маленькую бледную грудь в россыпи веснушек. На впалом животе и на бедрах темнели кровавые разводы.

– Вот, – с гордостью провозгласил темный. – Жена моя. Зарок моего возвращения и вечной жизни. Моего бессмертия.

– Бессмертия? – Вершитель оторвал полный жалости взгляд от голой одурманенной девчонки и посмотрел из-под насупленных бровей на того, кто даже в теле Бобби походил на Малыша не больше, чем матерый волк на игривого щенка. – С чего бы это?

– Ты глуп, – пренебрежительно бросил темный. – Ты умрешь вторым. Вы все умрете, и сила, которой вы недостойны, станет моей.

Тэйт нервно дернулся. Чуть приподнял руку с оружием.

«Стреляй! – мысленно воззвала к нему Пэт. – Даже если это бесполезно, стреляй!»

Просто чтобы стереть хоть на миг выражение брезгливого превосходства, что так не шло к круглой физиономии Бобби.

– Те, что были до вас, были сильнее и мудрее, – продолжал насмехаться темный. – Но разве их хитрость смогла меня удержать? Я обманул Шутника шуткой. Покинул пещеру вместе с вором. Победил Воина, впитав силу двенадцати жеребцов. Отнял любовь у прислужницы Возлюбленной. И обошел запреты Вершителя, получив все, в чем мне было отказано в прошлом воплощении. Ныне я неуязвим. В этом теле мне не страшны ваши ножи и стрелы, пули и то, что вы называете магией. И это уже не имеет власти над моим духом. – Он вынул из кармана покрытый серебром позвонок и поднял над головой. Сжал пальцами, медленно, с удовольствием счищая потемневший металл, точно пересохшую шелуху. – Новую жизнь дал я в новом теле, – пророкотал довольно. – Вечную жизнь обрел. Таков был мой зарок, я его исполнил.

– Чего? – по-стариковски шамкая, переспросил Вершитель. – Кому ты чего дал?

Шаман раздраженно рыкнул, переходя на гоблинское наречие.

– Жену я взял себе, – шепотом переводила Пэт, глядя, как сгущается вокруг него тьма, и чувствуя, как холод пробирается под одежду. – Возлег с ней, пока глупые избранники богов бродили в горах. Сладки были утехи. Ныне чую новую жизнь в ней. Выполнен зарок. Я бессмертен, а женщина и плод ее не нужны. И вы все…

– Угу, ясно, – пробормотал отец. И приказал, не повышая голоса: – В сердце!

Тэйт поднял револьвер, но выстрелить не успел. Тьма, окружавшая переродившегося шамана роем гудящих мошек, по мановению руки своего хозяина ринулась вперед, поднимая ветер и клубы пыли.

Серое небо без солнца заволокло тяжелыми тучами. Уши заложило от громкого нечеловеческого воя. Шутника сбило с ног и несколько ярдов протащило по земле. Револьвер выпал из его рук.

Пэт наклонилась поднять, но темный рой накинулся и на нее. Тело обдало ледяным холодом, горло сдавил спазм. Вязкий мрак забивался в нос и уши, лез вместе с пылью в глаза. Слепил и душил. Патрисия пыталась отбиться от него: отмахивалась, откашливалась, выбивала слабые искры магии… Слишком слабые…

Задыхаясь, она упала на колени, будто просила пощады. Но тьма не сжалилась. Мошки обернулись воронами. Черные крылья хлестали по лицу, острые когти вцеплялись в волосы…

– Пэтси!

Крик отца и яркая вспышка молнии разогнали воронье. Дышать стало легче. Но перед глазами по-прежнему расплывалось густое марево, мешая видеть, что происходит вокруг.

Понадобилась еще одна вспышка, чтобы Пэт смогла рассмотреть рядом с собой мага-портальщика. Тот стоял на четвереньках, зажмурив покрасневшие глаза. По его щекам катились слезы, а из уголка рта стекала на подбородок тонкая струйка крови…

– Пэтси, держись! – Отец сгреб ее за шиворот и поставил на ноги. – И ты, как тебя там… – Тем же манером он поднял Тима. – Держись, слышишь?

Жуткий вой все еще слышался, но теперь он был тише и не заглушал стук колотушки Эгери.

Справа сверкнула еще одна молния.

«Тэйт», – поняла Патрисия. Жив.

Оглянулась и увидела Шутника, огненной плетью заклинаний выжигавшего тьму вокруг себя. За его спиной укрывался от порождений злого духа Гилмор.

Оба живы.

«Это пока», – расхохоталась тьма.

Пэт не слушала ее мерзкого голоса. Если бы могла, тоже разгоняла бы черное воронье вспышками, как это делали Шутник и Вершитель, но ей и в лучшие времена не хватало на подобное сил.

Все, что она могла, – сдавленным шепотом повторять затянутую Эгери песнь духов. Она знала слова… Давно когда-то знала, а сейчас вспоминала их вместе со старым гоблином. С ним призывала на помощь духов земли и воды, духов ветра и облаков, духов, живущих в зеленой листве, и тех, что прячутся под камнями…

«Духи всего живого, услышьте меня, – вторила она Эгери. – Духи всего, что было живым. Духи всего, что еще оживет, ведь ничто не умирает навечно… Только этот долбаный шаман пусть сдохнет раз и навсегда!»

Он по-прежнему стоял у амбара, сложив руки Бобби на груди Бобби, кривил в усмешке губы Бобби и если и думал о смерти, то не о своей.

Джил рядом с ним уже не было. Она сидела у стены, сжавшись в дрожащий комок, и, кажется, плакала. Видимо, очнулась, когда «супруг» продемонстрировал истинную сущность, обнаружила себя голой посреди отцовской фермы и конечно же испугалась. Пэт подумала, что и другие, возможно, избавились в этот момент от наведенного темным шаманом наваждения, но глупо было рассчитывать на помощь фермеров или строителей там, где не справились избранники богов.

Но ведь создатели не могли ошибиться, вручив свои дары именно им четверым?

Подбадриваемая этой мыслью, Пэт опустилась на четвереньки и зашарила руками, пытаясь в клубящейся по земле чернильной дымке отыскать оброненное Шутником оружие.

Когда пальцы нащупали обитую металлом рукоять, Пэт обеими руками вцепилась в нее, боясь потерять снова. Медленно поднялась на колени и подняла револьвер. Старательно прицелилась, превозмогая бившую ее дрожь…

– Лучше я, – раздался над головой голос Гилмора.

Патрисия безропотно разжала пальцы, выпуская оружие. Да, так лучше. Так – правильно.

Стоя позади Воина, она видела, как усмехнулся темный шаман, заметив в его руках револьвер.

– Я бессмертен, – проревел он, перекрикивая заунывный вой нестихающего ветра. – А тебя я убью тре…

Грянул выстрел, и разряд заклинания ударил темного в грудь.

Пэт напряглась, ожидая, что сейчас услышит его раскатистый смех, но возрожденный шаман застыл на мгновение, а в следующее рухнул плашмя на землю.

– Получилось? – пробормотала она, сама себе не веря.

– Еще нет, – ответил ей отец. – Но получится.

Он первым подбежал к упавшему великану, ощупал шею и подобрал оброненную им кость.

– Сюда все, быстро! Тэйт, цепляй тело. Портальщик…

Тим указаний не дожидался. Как только Тэйт накинул магический аркан на труп, открывшийся портал перебросил весь отряд обратно в горы.

Только-только Пэт видела перед собой заплаканное лицо Джил Пекон, подскочившей к ним в последний момент, и вот уже смотрит, как Шутник и Воин волокут Бобби в пещеру… То, что было когда-то Бобби…

– Пэтси, не спи! – подтолкнул в спину отец.

Воздух в пещере был таким же спертым, а у стены по-прежнему связанный сидел Карл Роско. Услыхав вернувшихся похитителей, он снова принялся скандалить, но, когда увидел принесенное ими тело, благоразумно стих.

Малыша уложили между алтарями рядом с углублением, куда вернули кость.

Затаили дыхание.

Пэт чувствовала, как подступают к горлу слезы. Ей было жалко добродушного увальня Бобби и рыжую дочку Джима Пекона. Жалко самого Джима и людей, которые без вины пострадали сегодня на его ферме. Ей было жалко себя, и отца, и Тэйта с Гилмором и страшно от мысли, что все сделанное ими окажется напрасным…

«Почему ничего не происходит?» – спрашивала она богов, чьи имена были высечены на алтарях, а дары разделены между присутствующими.

В ответ ярко вспыхнули осветительные кристаллы, заливая пещеру слепящим светом. Послышался резкий звук, словно лопнула туго натянутая струна.

Сгусток тьмы вырвался из открытого рта Бобби. Поднялся к потолку. На несколько мгновений растекся туманом под сводами, потянулся к выходу, заставив сердца наблюдавших за ним взволнованно замереть… Но вновь сгустился, скрутился маленьким черным смерчем, заметался по пещере и завис над погруженной в каменную чашу костью. Где-то на границе слуха раздался тягостный стон, переходящий в протяжный вой, и черную воронку всосало в позвонок…

– Заливай! – скомандовал Вершитель.

Шутник сгреб с пола столовое серебро и поднял над выемкой. Отзвуки алхимических заклинаний разлетелись по храму горячими искрами. Руки Тэйта налились изнутри голубоватым сиянием, и расплавившееся в них серебро закапало на кость, окончательно заглушив стенания пойманного в ловушку духа.

Пэт завороженно наблюдала за падением тяжелых светящихся капель, пока окрик отца не вывел ее из оцепенения:

– Пэтси, время! Пора вытаскивать Бобби!

Она растерялась. Посмотрела в мертвое, застывшее лицо Малыша.

Вытаскивать? Как?

– Коза Дикона!

Коза? При чем тут коза?

Память не спешила подбрасывать подсказку, но, увидев, что отец уже растянул Бобби на полу и уперся ладонями ему в грудь, Пэт вспомнила.

Быстро опустилась на колени, положила ладонь на остывающий лоб Малыша, запрокидывая назад его голову. Пальцами второй руки надавила на подбородок, проверила, не запал ли язык. Сделала глубокий вдох и, зажав Бобби нос, выдохнула ему в рот собранный воздух, одновременно с тем чувствуя, как неподвижное пока тело наполняется живительной силой целительских чар. Еще одно вдувание, и перерыв, пока доктор Эммет, избранник Мэйтина-Вершителя, не полагаясь на одну только магию, пытается резкими нажатиями запустить сердце и легкие…

Как долго Бобби не дышит? Минуту? Две? Три?

Сколько раз пришлось вдувать в него воздух, заставляя мускулистую грудь едва заметно вздыматься?

Пэт не знала, не считала и снова боялась, что у них ничего не выйдет.

Можно заставить сердце биться, но можно ли вернуть душу, если задолго до остановки сердца ее изгнал из тела самозванец?

В одном Пэт была уверена: нельзя сдаваться, пока есть хоть маленькая надежда.

Лишь когда Бобби сипло закашлялся и наконец задышал, когда открыл глаза и по одному его взгляду стало понятно, что это – точно Малыш Бобби, а никакой не темный дух, она не выдержала и дала волю слезам.

– Ну хватит, хватит. – Отец тяжело опустился на пол рядом с ней и ласково потрепал по плечу. – Хорошо же все. И впредь так будет.

Пока они были в пещере, на небо вернулось солнце, но лишь затем, чтобы тут же спрятаться за дальние хребты, оставив в лиловых облаках прощальные багряные росчерки. У подножия гор сгустились сумерки.

Скоро совсем стемнеет, но Тэйт не беспокоился по этому поводу. Главное, они справились. Смогли победить темного духа и избежать новых смертей. Безымянный гоблинский шаман снова заперт в храме-ловушке, а Бобби вышел из него на своих двоих, пусть и не без посторонней помощи. Остальное – не так важно, разберутся как-нибудь.

Тэйт оставил Малыша с доком и Тедом и подошел к устроившейся в сторонке Пэт. Присел рядом с ней на траву.

– Насыщенный денек выдался, да?

– Угу. – Она устало уронила голову ему на плечо. – Значит, заклинание, которым ты зарядил револьвер, было не смертельное?

– Как посмотреть. Сердце остановилось же, и можно было его обратно не запускать… Или не получилось бы.

– У отца? – переспросила Пэт таким тоном, словно он сморозил откровенную глупость. – У него не могло не получиться. Целителей, как он, по пальцам пересчитать можно. В свое время его в лучшие клиники Арлона на работу приглашали. Я уже родилась, а письма все еще приходили…

– Но он остался тут.

– Я же говорила: Рассель – это болото. Одни бегут из него, других оно затягивает. Отец никогда отсюда не уедет. Здесь он чувствует себя нужным. Его ценят, уважают. Тут все его пациенты. Фло. Мамина могила…

Разговор свернул к невеселым темам. У Тэйта не было желания их поддерживать.

– А что там с козой Дикона? – спросил он, отвлекая Пэт от грустных рассуждений.

– Давняя история. – Она завозилась, устраивая голову поудобнее. – Мне лет двенадцать было. Дикон тогда козу завел. Видимо, горную. Прыгучая тварь была и наглая – ужас… У Дикона по поленнице на курятник запрыгивала, потом к нам через забор. Огород вытаптывала. Один раз белье с веревки сжевала… В общем, сеяла хаос и разрушения. Но Дикон в ней души не чаял. Отец говорил, это потому, что они родня: бороды у них одинаковые… А один раз подловил эту заразу в тот самый момент, когда она уже на забор забралась и собиралась к нам перепрыгнуть. Хотел магией шугануть и не рассчитал, слишком сильный разряд вышел. Ну, она и упала замертво к нам во двор… Дикон не простил бы. Да и жалко эту дуру было. Пришлось откачивать. Я как раз рядом вертелась, вот мы с отцом вдвоем и… Откачали, в общем. И к Дикону во двор перекинули. К нам она после того случая больше не лазила.

Тэйт насмешливо хмыкнул:

– Хочешь сказать, ты делала искусственное дыхание козе? Вот прям как Бобби сегодня? Хм… Рот в рот?

В отместку госпожа профессор ущипнула его за бок. Но не сильно.

– Это не самое мое любимое воспоминание, – призналась с улыбкой. – Но да, было дело. А опыт – всегда опыт. Пригодилось, как видишь. Я только одного не пойму… Почему у нас получилось? Шаман так уверенно говорил о своем бессмертии, о том, что выполнил все условия. О новой жизни.

Тэйт нахмурился. Ему тоже не давал покоя этот вопрос и мысли о Джил. Пусть даже она ничего не поняла и уверена, что была в амбаре с Бобби, как произошедшее отразится на ней? Разве что темный ошибся и переоценил последствия их союза…

– Шаман… Пфе! – Доктор Эммет, видимо давно уже прислушивавшийся к их разговору, подошел, хитро ухмыляясь. – Недалекий какой-то шаман, скажу я вам. Что дитя малое, чес-слово. Хотя у нас тут, в Расселе, даже малолетки знают, что дети не после свадьбы появляются, а независимо… а то и вопреки…

– О чем вы, док?

– Я о том… – Он понизил голос и обернулся через плечо на сидящего в стороне Бобби. – О том, что новой жизни, которую этот дух неумный в Джил рассмотрел, уже третья неделя пошла. И стало быть, никакие возрожденные шаманы отношения к данному обстоятельству не имеют.

– Но… – Пэт встрепенулась. Тоже бросила взгляд на Бобби.

– Тсс! – Док подмигнул ей и приложил палец к губам. – Мы с ней тогда у Фло поговорили. Джил просила пока никому не рассказывать, ни Бобби, ни Джиму. Но нелишняя оказалась информация, да?

Он снова подмигнул, теперь уже Тэйту, и тот широко улыбнулся в ответ. Еще неделю назад он и не задумывался, насколько умен и проницателен провинциальный целитель Льюис Эммет и сколько тайн, в том числе и чужих, ему известно. Но Мэйтин-Вершитель точно знал, кому доверить свой дар.

– Нелишняя, – тихонько рассмеялась Патрисия. – Получается, все наши усилия пошли бы прахом, если бы Бобби был пай-мальчиком и стал дожидаться свадьбы? Хоть монографию пиши: «Решающая роль добрачных связей в борьбе со злыми духами».

– Да уж, – поддержал Тэйт. – Борьба со злыми духами тут же предстала в новом свете. Я даже не прочь еще раз поучаствовать.

– Это вы уже между собой обсуждайте. – Доктор Эммет махнул рукой и побрел обратно к Бобби и Теду Гилмору, не обращая внимания на случившийся у его дочери приступ внезапного кашля.

– Не того назвали боги Шутником, – пробормотал ему вслед Тэйт. – Но знаешь, мы…

Пэт перестала кашлять. Затихла. Вскинула на него взгляд. В какой-то миг ее лицо оказалось так близко, что даже в сумерках получилось рассмотреть слипшиеся от пыли и слез ресницы и мелкие трещинки на пересохших губах.

– …мы забыли Роско в пещере, – закончила она шепотом.

«И демоны с ним!» – хотел сказать Тэйт, но вспомнил о недостроенной железнодорожной ветке, рудниках и будущем заводе. Да и пещера – темница для одного.

Пришлось вызволять лишнего пленника.

В первые минуты после освобождения Роско вел себя так тихо, что можно было подумать, будто все пережитое и увиденное сегодня произвело на него глубокое впечатление и заставило измениться. Но, наверное, это был бы слишком сказочный финал, из тех, что подходят для романа, но, к сожалению, редко случаются в реальности. Поняв, что его жизни и свободе ничто больше не угрожает, а окружающие его люди слишком устали, чтобы вступать в словесную перепалку, Роско тут же стал самим собой и в привычной ему манере, размахивая руками и топая ногами, принялся сыпать проклятиями и угрозами. Тэйта и Теда Гилмора он в течение экспрессивного монолога уволил как минимум трижды, дважды подал на всех присутствующих в суд и один раз, под самый конец речи, со злобным шипением пригрозил обратиться к неким людям, которые решают такие вопросы и без судебных разбирательств.

Тэйт наслаждался представлением, про себя отмечая, что исполнитель несколько переигрывает. Гилмор задумчиво вертел в руках револьвер, и, если бы Роско прервался хоть на мгновение и внимательно поглядел на своего управляющего, наверняка тотчас умолк бы. Пэт не скрывала ядовитой усмешки, ее отец смотрел на разоряющегося магната как на пациента, но не своего, а ближайшей лечебницы для душевнобольных, а Бобби еще недостаточно пришел в себя, чтобы пытаться что-то понять в визгливых выкриках, и только болезненно морщился на особо высоких нотах.

Конец выступлению Роско положили, как ни странно, присланные из столицы маги-охранники. Они в два голоса, дополняя друг друга, заявили, что данное дело подпадает под статью о государственной безопасности и до окончания расследования ни один из эпизодов этого дела не подлежит огласке. Стало быть, ни о каких жалобах в суд или вовлечении в разбирательство сторонних лиц и речи быть не может.

– Это официальное уведомление, мистер Роско, – серьезно проговорил маг, участвовавший в поимке темного шамана в качестве портальщика. – Вы получили его при свидетелях. В этом случае клятва о неразглашении не требуется. Нарушение озвученных нами условий карается по закону, и если кто-то и предстанет перед судом…

– Что?! – завопил Роско. – Да ты хоть знаешь, кто я? А кто ты? Кто ты вообще такой?

– Специальный агент Тимоти Шот, а это – мой коллега Томас Броуди.

Пэт громко фыркнула и зажала рот ладонью. Когда Тэйт подошел к ней, она с беззвучным смехом уткнулась лбом ему в грудь.

– Тим и Том, значит? – спросила тихо, когда наконец смогла говорить. – Не запомнил, да?

Тэйт развел руками:

– Выходит, запомнил.

Он сам расхохотался бы, но не хотел, чтобы Роско решил, будто смеются над ним. Хотя он и был смешон. И когда скандалил, и особенно когда притих после внушительной отповеди магов. Но хищники тоже порой выглядят смешно, а Карл Роско все же был хищником, пусть и не очень крупным…

Тэйт не хотел думать о нем. После.

Сейчас у Шутника оставалось еще одно незавершенное дело.

– Ну что? – спросил он у всех сразу. – Передохнули? Можем ехать?

О том, чтобы опять перемещаться порталами, и думать не стоило. Во-первых, стемнело, и понятие «видимая точка» на время перестало существовать. Во-вторых, даже с силой Вершителя портальщик вряд ли вытянул бы еще и лошадей. Не оставлять же их на ночь в горах?

– Приедем в город уже за полночь, – вздохнула Пэт.

– В какой город? – махнул рукой док. – К Пекону. Там увечных полно нашей милостью. Джил до смерти перепугалась, а ей это сейчас не надо. Джим опять же… Про ворота сами ему рассказывать будете.

– Кто взрывал, тот пусть и рассказывает. – Патрисия выразительно посмотрела на Тэйта. – Я в город. Бекка наверняка волнуется, а я волнуюсь за нее. Боюсь, что она снова кинется меня искать…

Наверное, она все время этого боялась. Если бы Тэйт задумался об этом, и сам озирался бы, высматривая Бекку поблизости. Не с ее характером оставаться в стороне. Даже странно, что она смогла усидеть на месте, зная, куда отправились ее мать и дед.

– Мы с ней говорили с утра, – сказал он Пэт. – Я объяснил, что ей не стоит вмешиваться. Бекка – умная девочка. Думаю, она поняла.

– Угу, – закивал доктор Эммет. – Он объяснил. А я Фло снотворных капель дал. Попросил, чтобы накапала ей незаметно. Так что поняла она или не поняла, до утра в любом случае никуда не сорвется.

Услышав о столь оригинальном, но действенном решении, Тэйт все-таки рассмеялся. Велика мудрость Вершителя, чего уж там. А если Роско принял на свой счет – его проблемы.

В темноте пробираться по горам было бы нелегко, но выручали кристаллы, которые Патрисия забрала из пещеры. Почти полностью разряженные артефакты во время изгнания духа впитали в себя силу храма и теперь висели над всадниками, ярко освещая дорогу, так что путь оказался не сложнее, чем днем.

Когда отъехали достаточно далеко от горы, Тэйт спешился и, сказав остальным двигаться дальше или оставаться, если угодно, только не мешать, уселся на тропе и вытряхнул из карманов загодя свинченные Гилмором запалы с взрывных устройств. Перебрал, часть отложил – те, что от бомб, которые он днем оставил в кустах и планировал забрать когда-нибудь потом. Прочие выложил перед собой в два ряда.

Конечно, он не принимал личного участия в сборке каждого устройства, но все же был связан со всеми. Логотип «Девон» на корпусе соседствовал с едва заметным значком, ничего не значащим для непосвященных, а для посвященных – таковых было всего четверо – служившим заготовкой активирующего заклинания. Тэйт сам не знал, как и для чего это может пригодиться, когда придумывал эту маркировку с секретом, но Сибил Девон, с которой он поделился идеей, помнится, сказала, что подобные мысли никогда не посещают без причин. И, как обычно, оказалась права…

Тэйт перебрал пальцами запалы, сконцентрировался на тянущихся от них энергетических ниточках. Почувствовал каждое из устройств. И те, что Том заложил у горы, следуя отметкам на карте. И те, что лежали в заваленном гроте. И то последнее, что он сам установил в ведущем в храм коридоре.

Несколько взрывов слились в один, разбив тишину ночи. Земля задрожала. Лошади испуганно заржали и заметались на тропе.

Хорошо просматривавшаяся на фоне ночного неба вершина горы, в недрах которой покоилось бессмертное, но уже бессильное зло, затряслась, меняя очертания, и, кажется, стала немного ниже.

Теперь уже точно конец: Шутник запечатал ловушку.

 

Эпилог

Центральный вокзал Найтлопа встречал суетой разношерстной толпы прибывших и отбывающих, зазывными криками носильщиков и продавцов газет, тяжелой смесью несочетаемых запахов…

«Скорее домой!» – вздохнула про себя Пэт.

Принять ванну, переодеться, завалиться в постель… Или сварить кофе и пролистать в сотый раз записи…

Вспоминать или, наоборот, постараться не думать.

Взрыв, сотрясший горы. Ночь на ферме Пекона.

Долгая ночь, но они пережили ее. Сила Вершителя врачевала раны. Очарование Возлюбленной усмиряло недовольство. Слова Шутника возвращали доброе расположение духа. На случай серьезных конфликтов рядом был Воин, но, хвала всем богам и добрым гоблинским духам, его вмешательства не потребовалось.

А утром простились с Рози.

После похорон Пэт вернулась в отцовский дом с твердым намерением проспать не меньше недели, но ее разбудили тем же вечером, когда в Фонси прибыло подкрепление из столицы. Опытные маги и агенты секретных ведомств, оснащенные мощными артефактами, добирались порталами, ориентируясь на условные маяки, потратили на это немало сил, а узнав, что все равно опоздали, видимо, в отместку развернули бурную деятельность.

Пэт казалось, что у нее язык отвалится столько раз повторять одно и то же, а рука онемела после десятков подписанных протоколов.

Еще через три дня, когда с горем пополам восстановили стационарный телепортационный канал, явились другие господа. Солиднее, серьезнее, въедливее. И вопросы они задавали немного другие.

– Дары богов? – переспрашивала с улыбкой Пэт. – Не знаю. Думаю, это были некие временные способности, нужные только для того, чтобы справиться с темным шаманом. Сейчас совершенно их не чувствую.

Немолодой следователь расплывался в ответной улыбке и послушно заносил в протокол ее слова. Потом предложил кофе.

Как выкрутились остальные, Патрисия понятия не имела, но не сомневалась, что выкрутились. Никто не желал становиться подопытным кроликом. Если бы задумались о таком раньше, вообще не писали бы о дарах, но… получилось, как получилось, и пришлось расхлебывать последствия своей недальновидности.

Подписали еще пару сотен бумажек и наконец-то дождались официального уведомления о закрытии дела.

Гилмор уехал сразу. Взял расчет, собрал вещи и купил билет на первый же проходивший через Фонси поезд. Сказал, что возвращается домой, но вид у него при этом был такой, словно впереди Воина ждало еще одно сражение.

Тэйт остался.

Когда восстановили телепортационное сообщение, мистер Тиролл получил известия о результатах торгов: рудники ему все-таки достались. И он тут же взялся за реализацию следующего пункта своего долгосрочного плана: познакомился с Роско заново, теперь уже по-настоящему, и предложил тому новый маршрут для строящейся ветки.

Очень хотелось бы сказать, что Карл Роско, отойдя от потрясений, осознал, какой страшной участи избежал и какую роль сыграл в этом Тэйт, и в благодарность принял предложенные им условия с радостью и ничего не требуя взамен. Но все было совсем не так. Больше собственной жизни Роско ценил деньги, так что решающую роль сыграли некие подписанные им бумаги, почти случайно оказавшиеся у новоявленного владельца перспективной выработки. Да и на прокладывание нового маршрута, как Пэт знала, пришлось выделить крупную сумму. Но Тэйт сказал, что дело того стоит.

Когда Патрисия паковала вещи, собираясь в Найтлоп, он был уже полностью поглощен новым проектом. Чертежи, сметы, расчеты – Пэт ничего в этом не смыслила, а Тэйт увлекся настолько, что она не удивилась бы, если бы он забыл про ее поезд…

Впрочем, и в том, что все-таки вспомнил, особого смысла не было. Попрощались. Обменялись адресами, просто потому, что так принято, но писем друг другу слать не обещали.

Писать Пэт пообещала отцу. А он обещал отвечать. Даже сказал, что, быть может, приедет к ним с Беккой погостить. Ненадолго и, скорее всего, зимой, потому что осенью на фермах много работы и соответственно немало травм. А на весну у него уже запланированы как минимум одни роды, но и эти – он предвидел – будут сложными, потому что у Бобби в роду одни здоровяки, а у Джил в этом плане плохая наследственность и узкий таз…

– Зато у них будет самый лучший доктор, – заметила Пэт. – Практически бог.

Совсем неплохо, когда такая сила достается человеку, чья работа – беречь здоровье и спасать жизни. И, кажется, невзирая на сопутствующие этому печальные события, отец был доволен полученным даром.

Если подумать, все они получили что-то нужное для себя.

Отец – силу, чтобы помогать другим. Тэйт – свои рудники.

А для Пэт наградой стал голос дочери. Бекка говорила теперь много и с удовольствием, но Патрисия продолжала радоваться каждому слову. Мелочь – скажет кто-то, но она после пяти лет тишины и не желала большего. Дар Возлюбленной не сравнится с этим счастьем – каждый день слышать голос своего ребенка.

Пока – каждый. За время пути из Фонси они успели обсудить перспективы учебы Бекки и сошлись на том, что ей стоит попробовать поступить в академию.

Но ведь еще не осень?

Сойдя с поезда, Пэт подала руку дочери и крепко сжала тонкие пальчики, чтобы не потерять Бекку в толпе. Их некому было встречать, и теперь, чтобы добраться домой, предстояло найти свободного извозчика.

Багаж Патрисия, как всегда делала, путешествуя на дальние расстояния, отправила портальной почтой, оставив при себе лишь небольшой саквояж со всем необходимым в дороге. Но какой-то ушлый носильщик, видимо, решил, что хрупкая дамочка будет рада избавиться и от такого небольшого груза, и, подскочив, попытался забрать у нее саквояж.

– Не нужно, я са… – Она встретилась взглядом с непрошеным помощником и умолкла на полуслове. Саквояж у нее все-таки отобрали.

– Тэйт! – Бекка с радостным криком повисла у него на шее.

– Ух ты, кажется, ты подросла в дороге, – усмехнулся Шутник, обнимая ее одной рукой и специально немного подгибая колени. – А твоя мама стала еще меньше.

Рядом с Пэт он конечно же вытянулся в полный рост. Ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в смеющиеся глаза.

– Что ты тут делаешь? – спросила она, не спеша выражать радость от нежданной встречи. – И как…

– Порталом, – отозвался он, не дослушав. – Одна знакомая рассказывала, что таким образом поезд из Фонси можно не только догнать, но и перегнать. Так что я тут со вчерашнего дня.

– Ночевал на вокзале? – фыркнула Пэт.

– Почти. Гулял по городу до утра. На набережной, потом в парке, потом опять у реки. Устал безумно. И проголодался…

– И в Найтлопе ты никого не знаешь, кроме нас, поэтому мы должны тебя, такого уставшего и голодного, приютить и накормить? – предположила Пэт.

– Было бы просто здорово, – согласился Тэйт. – Я очень неприхотлив и практически всеяден. И надолго не стесню. У меня всего три дня. Или четыре. Потом нужно будет заниматься оформлением документов, искать рабочих… ну и других вопросов хватает…

– Вот и занимался бы ими. Зачем приезжать сюда?

– Не знаю, – улыбнулся он, глядя ей в глаза.

Пэт не выдержала этого взгляда и тоже улыбнулась.

– Ладно уж, оголодавший странник. Поехали. Не бросать же тебя на произвол судьбы?

Она тоже не знала, зачем ей это нужно и нужно ли вообще.

Но, наверное, это не тот вопрос, на который следует искать ответ, когда у тебя всего три дня. Или четыре…