Дерево…
Тэйт с трудом раскрыл невидящие глаза и медленно поднялся на четвереньки. Звенящая голова тянула вниз, пульсировала рассеченная бровь…
Почему – дерево?
Лучше бы стреляли. Тогда он без труда прикрыл бы и себя, и Пэт…
Пэт!
Он завертел головой, не обращая внимания на усилившуюся боль.
Ничего. Никого. Только серое марево вокруг.
Потянулся ладонью к глазам. Размазал по лицу кровь вперемешку с дорожной пылью. Серое марево никуда не девалось.
«Сумерки», – понял с облегчением и страхом. Сколько же он провалялся в безлюдном переулке? Где Патрисия?
И почему все-таки дерево? Знали, как работает защита, или так неудачно совпало?
Он дополз до ближайшей стены и, придерживаясь за нее, поднялся на ноги. В ушах шумело, но не настолько, чтобы не расслышать негромкий глухой звук. Так лошадь бьет копытами утоптанную землю…
Прежде чем Тэйт успел о чем-то подумать, рука заученным движением метнулась к кобуре.
– Кто здесь? – Голос был хриплым. Револьвер дрожал в пальцах.
В ответ – нерешительное ржание.
– Нелли?
Белое облако выплыло из сумрака и ткнулось в лоб теплой мордой.
Тэйт стиснул зубы, чтобы не застонать от болезненных в данных обстоятельствах нежностей, и потрепал кобылку по шее.
– Умница моя… Поможешь?
Влезать в седло не рискнул. Только схватился за него. Нащупал притороченную сбоку сумку с копченым окороком и яблоками…
Лошадь не увели, покупки на месте, оружие тоже не отобрали. Словно отпихнули с дороги, чтобы не мешался, и тут же забыли.
Для чего?
Была у него мысль на этот счет. Неприятная.
Где-то вдалеке звучала музыка, но Тэйт шел в другую сторону – туда, где светился защитный купол над сгоревшей станцией. Шел и надеялся на чудо.
Не верил. Не было ни одной причины верить.
Но надеяться-то можно?
– Жди! – доковыляв до знакомого порога, приказал он Нелли.
Отцепил сумку с продуктами и поднялся на крыльцо. Постучал.
Дверь открыл доктор Эммет. Окинул встревоженным взглядом. Вытянул шею, заглядывая за спину.
– Где?..
– Не знаю.
– Т-ты…
– Угу. – Тэйт вручил целителю сумку. – Тут ужин. Нас с Пэт можете не ждать.
Ничего больше не объясняя, прошел к рукомойнику. Мельком взглянул в зеркало на стене. Куда дольше рассматривал стекавшую с рук воду, серую от грязи и розовую от крови…
– Мама! Где мама? Что случилось?
К голосу Бекки он еще не привык. После многодневного молчания тот казался чужим, незнакомым. Слишком звонким и слишком громким.
– Я ее найду, – пообещал Тэйт, не глядя на девочку.
Снова посмотрел в зеркало, теперь уже внимательно. Правый глаз превратился в узкую щелку между опухших век, разбитая бровь кровоточила.
– Шить надо, – севшим, каким-то безжизненным голосом проговорил за спиной док.
– Времени нет. Спирта плесните.
Прислушался к удаляющимся шаркающим шагам. Прижал к брови полотенце. Осмотревшись, заметил на полочке старый деревянный гребень. Сунул его в рот, пока не одумался, закусил до треска и, собрав на кончиках пальцев жар чистой магии, прищепил края раны.
Из глаз брызнули слезы, а зажатый в зубах гребень не помог сдержать болезненный стон.
– Идиота кусок! – выругался в сердцах возвратившийся тем временем доктор. – Спирт на кой просил?
– Обработать…
Тэйт взял принесенный целителем стакан. Макнул в него палец, вскользь мазнул по обожженной коже. Спирт выпил.
– Найду, – повторил на выдохе. – А вы тут…
Закончить не успел: быстрый топот пронесся по лестнице, а следом хлопнула входная дверь.
– Бекка! – Эммет ринулся в коридор.
Тэйт – за ним.
Обогнал. Первым выскочил на улицу. Успел увидеть, как маленькая тень юркнула за угол.
Сумасшедшая девчонка! Вся в мать!
– Спокойно, док. – Похлопал по плечу схватившегося за грудь старика. – Я ее верну.
Свистнул, подзывая Нелли. Взобрался в седло.
Горожане развлекались на празднике, и удаленные от ярмарочной площади улицы были пусты и тихи. Совсем несложно в этой тишине разобрать звук легких шагов.
– Куда намылилась? – хмуро поинтересовался Тэйт, догнав целеустремленно спешащую куда-то девочку.
– Маму искать.
– Как?
– Это – моя мама! – выкрикнула Бекка визгливо. – Я ее даже на другом конце королевства найду!
– Верю, – кивнул Тэйт, не желая доводить ее до истерики. – Но давай все же я этим займусь?
– Ты? – Она сердито зыркнула на него снизу. – Ты на лошади еле держишься!
– У тебя вообще лошади нет. На другой конец королевства пешком пойдешь?
Зря он это сказал, ох зря. Секунды не прошло, как его выбило из седла. А у Бекки теперь была лошадь. Сильная и быстрая – сам ведь выбирал.
– Вернул, да? – Доктор Эммет подъехал на каурой мохноножке, едва Тэйт поднялся с земли и отряхнулся. – Вернул, нашел! Спаситель недоделанный!
– Знаете что, док? – пропыхтел Тэйт, приближаясь к гарцующей на месте лошадке. – Знаете… – Схватил свесившегося в седле старика и стащил на дорогу. Не давая опомниться, занял его место. – Идите вы… домой! А то я вашу семейку до утра не соберу!
Не слушая возмущенных воплей, пустил лошадку в галоп.
Куда ехать? За Беккой, конечно. Девчонка была довольно убедительна, говоря, что отыщет мать где угодно. А Тэйт в свою очередь всегда отличался практичностью и имел в запасе пару секретов, чтобы не потерять свою лошадь.
Отрубить голову…
Это Пэт помнила: кому-то нужно отрубить голову.
Разлепила тяжелые веки и вздрогнула, увидев эту голову прямо перед собой. Потеки крови на дереве. Вывалившийся темный язык. Остекленевший взгляд. В центре помутневшего зрачка сидела большая зеленая муха…
Отрубленная голова. Баранья. Но Пэт все равно вскрикнула бы от неожиданности, если бы кто-то предусмотрительно не заткнул ей рот.
Кто?
Видимо, тот же, кто растянул ее на жесткой лавке.
Ноги, не касаясь пола, свисали по обе стороны скамьи, связанные между собой под толстой доской. Руки скручены над головой, а врезавшаяся в запястья веревка соединена с той, что спутала голени. Попытаешься потянуть на себя, и чувствуешь, как тянет вверх ноги, норовя вывернуть суставы.
Пэт смогла лишь голову приподнять, чтобы увидеть, что от ремня, а с ним и от револьверов, ее избавили, а рубаха выпростана из штанов.
Обыскивали?
Подергавшись еще немного, как приколотая к картонке бабочка, Патрисия бессильно закрыла глаза.
«Спокойно! – приказала себе. – Если не убили сразу, есть шанс из этого выпутаться…»
Знать бы только из чего – из этого.
Последнее, что она помнила, – налетевших на них с Тэйтом людей. Трое всадников, лица скрыты под платками. Тэйта сбили с ног здоровенной дубиной, ее схватили за волосы… Она закричала, и соскочивший с лошади человек зажал ей рот мокрой вонючей тряпкой…
Пэт до сих пор чувствовала этот запашок, чем-то напоминавший аромат трав, которые Эгери подбрасывал в костер, но резче и приторнее. Кажется, местные коновалы использовали варево с похожим запахом, чтобы усмирять больных животных. Давным-давно она видела, как лошади ставили скобы на треснувшее копыто. Та стояла полусонная, одурманенная. Казалось, вот-вот свалится с ног.
А Пэт – не лошадь, поменьше будет. Ей и дурманящего зелья много не надо…
Зачем? И кто?
Пэт открыла глаза и, старательно игнорируя баранью голову, осмотрелась.
Под потолком висел масляный фонарь, освещая небольшое, пропахшее сеном, кровью и невыделанными шкурами помещение – сарай без окон и с плотно закрытой сейчас дверью. Пол устилала солома. На стенах – мотки веревок, крючья и ножи – все, что нужно для убоя скота.
Хотелось верить, что только скота…
– Ну и проваливай! – послышался снаружи смутно знакомый голос. – Штаны постирать не забудь. Обделался небось от страха!
– Сам не боишься? – отвечал ему другой голос. – Если тот маг очнется… Помнишь, что он у Фло устроил?
– Так пристрелил бы его! Что, кишка тонка?
– Тебе надо, сам и стрелял бы… Договор какой был? Чужака припугнуть, бабу твою поучить… Так?
«Не так. – Пэт натянула связывавшую руки веревку, мечтая обмотать ее кое-кому вокруг шеи. – Это кто тут твоя баба, Джес?»
Первый голос она узнала. Второй, очевидно, принадлежал кому-то из приятелей-собутыльников Кросса. Где-то должен быть еще один друг. Если уже не сбежал, как и этот, испугавшись расплаты.
А ведь она неминуемо последует. Не думает же Джесси, что она так ему это оставит, когда освободится?
Или… он не думает, что она освободится?
Сердце забилось быстрее, запахи сделались резче и тошнотворнее…
«Только не паниковать!» – мысленно приструнила себя Пэт.
Джесси гад, конечно, но ведь не убийца? Что он ей сделает, в конце концов?
В ответ на этот вопрос перед глазами всплыли картинки недавних событий: Рози, грубо переброшенная через седло, Рози на полу, зажимающая ладонями рану на бедре, кровавое пятно на светлом платье… отрезанная баранья голова…
Пэт поняла, что уже минуту смотрит в немигающие мертвые глаза, и с усилием отвернулась.
Ладно, пусть. Джесси – псих, и ждать от него можно чего угодно. Но ведь это не значит, что она не сможет выбраться?
Она же маг. Слабенький, но все-таки. К тому же обладает даром Возлюбленной. Несколько слов, и Джес сам отвезет ее в город… Главное, избавиться от кляпа…
Голоса за дверью стихли, люди куда-то ушли. Несколько минут Пэт напряженно вслушивалась в тишину, разбавленную невнятными шорохами и приглушенным стрекотом цикад. А когда почти поверила, что о ней забыли, услышала быстрые тяжелые шаги и визгливый скрип петель.
– Очухалась?
Она со злостью взглянула в склонившееся над ней лицо. Хотелось, чтобы это выглядело устрашающе, но небритая помятая физиономия со следами побоев и попоек и вонь из приблизившегося к ней рта заставляли брезгливо морщиться. Сейчас Джесси Кросс совсем не походил на лощеного красавчика, несколько дней назад подсевшего за ее столик у Фло. Еще меньше он был похож на парня, с которым она когда-то встречалась. Хотя тот тоже был не подарок и уже в те годы прикладывался время от времени к бутылке.
– Здравствуй, Пэтси. Соскучилась?
Она решила не радовать его мычанием в тряпку. Лучше вспомнить какое-нибудь заклинание, чтобы избавиться от веревок.
Но как вспомнить то, чего никогда не знала?
– Не рада, да? – ухмыльнулся Кросс. Облизал палец и с нажимом провел по ее щеке. Когда Пэт попыталась отвернуться, стиснул огромной лапищей ее лицо. – Что ж ты неласковая такая, а? Я же к тебе всей душой, всегда. А ты… сука…
Грубые пальцы сдавили скулы, выжимая слезы из глаз.
– Сука, – повторил Джесси, наклоняясь ниже. – Всегда была. Потому и нравилась. Другие сами на спину падали и ноги раздвигали. Но не ты. Не ты… Помнишь, как пригрозила мне яйца отстрелить, если руки распускать буду? Я тогда сразу решил: женюсь. Женюсь, и никуда ты уже не денешься. Мне брыкливых лошадок объезжать не впервой было, и тебя объездил бы… Где лаской, где кнутом. Такая смирная стала бы, любимый папочка не узнал бы. Это он тебе позволял на шее у него сидеть, а у меня с рук ела бы и пальцы облизывала…
Скорее откусила бы. И отстрелила все, что обещала.
Кросс наклонился совсем низко и немного ослабил хватку. Пэт хватило этого, чтобы выкрутиться и, собравшись с силами, боднуть его лбом в челюсть.
– Уф… – Отстранившись, Джесси потер подбородок и мерзко хохотнул. – Совсем не изменилась. Не воспитал муженек? Где уж ему было, да, Пэт? Небось носился с тобой, как с сокровищем… А надо было так! – Зло ощерившись, он сдавил ее шею. – Только так!
Пэт тяжело засопела. Кровь ударила в лицо. Перед глазами все поплыло, растворяясь в слезах. Если бы не кляп, она глотала бы воздух ртом, урывая хоть немного, и не начала бы задыхаться так скоро, но…
– Тварь!
Кросс рывком приподнял ее за шею, чтобы впечатать затылком в лавку, и отпустил.
Пэт продолжала задыхаться.
– Шлюха…
Он дышал тяжело и быстро, будто это ему не хватало воздуха. Так же быстро сматывал тряпку с ее лица, видимо поняв, что иначе Пэт не отдышится.
– Снова сделала по-своему, Пэтси? Снова… Думаешь, я всегда буду тебя терпеть? Да? Думаешь, можно сбежать от меня, выставить дураком перед всем городом, а потом вернуться как ни в чем не бывало?
– Двадцать лет прошло… – прохрипела Пэт.
– Молчать! – Он хлестнул ее ладонью по губам. – Еще раз откроешь рот, лишишься зубов. – Наклонился и прошипел ей на ухо: – Знаешь, зачем шлюхам выбивают зубы, Пэт? Хочешь стать такой шлюхой?
Она зажмурилась и покачала головой.
Джесси удовлетворенно хмыкнул.
– Можешь же, если захочешь. Но беда в том, Пэт, что ты не хочешь. Тебе нравится быть сукой. Нравится выставлять меня на посмешище. Тогда. Сейчас. Двадцать лет прошло, да, и все уже забыли… Но ты напомнила. В тот вечер у Фло. Потом натравила на меня своего молокососа. Ребята его побаиваются, маг же… А я думаю, зря. Ничего он нам уже не сделает после того, как я его сегодня приветил. Если и оклемается, то будет до конца жизни слюни пузырями пускать… Нужен тебе такой? Нужен?
Не дождавшись ответа, он дернул ее за волосы.
Пэт снова замотала головой.
Нельзя провоцировать буйных идиотов. Надо соглашаться и молчать. Молчать до тех пор, пока он не позволит ей говорить. А когда позволит…
– Не нравится мне, как ты притихла, Пэтси. – Зловонное дыхание ударило в нос. – Задумала что-то? Суки бывают кусачими, так ты сказала. Я помню… Я все помню, Пэт…
Не открывая глаз, она почувствовала, как он шарит руками по ее телу. По животу, потом – по груди. Погладил почти ласково… и с силой сжал, заставляя вскрикнуть…
– Так-то лучше. – Кросс издевательски рассмеялся. – Намного лучше. Люблю, когда баба орет.
Стиснул пальцами ее подбородок, разворачивая к себе, и поцеловал. Если это можно назвать поцелуем. Больше походило на укус ядовитой гадины, но Пэт вытерпела. Она многое могла стерпеть. Потому что самое страшное в ее жизни уже было. Пять лет назад, в Найтлопе.
Она напомнила себе об этом, когда Джесси оторвался от ее губ и прошептал с глумливой усмешкой:
– Ты же будешь орать, Пэт?
Мужчины. Они бывают так предсказуемы. А значит, управляемы.
Божественная Возлюбленная расправила плечи и потянулась с томной улыбкой.
– Да…
Лицо Кросса застыло. Во взгляде промелькнуло… удивление? Удовлетворение? Следовало закрепить эффект, и Пэт, чуть вытянув шею, повернула голову и будто невзначай потерлась щекой об его руку. Прикрыла глаза, стиснула зубы. Проглотила тошнотой подкатившее к горлу отвращение.
– Все, что хочешь, Джесси.
По вытянувшейся физиономии Кросса прошел спазм. Уголки губ дернулись в подобии улыбки, глаза вожделенно заблестели…
Но продлилось это не дольше секунды. Вплеснувшаяся наружу злоба смыла все остальные чувства.
– Тварь! – Кросс размахнулся, и от удара у Пэт зазвенело в ушах. – Я ведь сказал! Я сказал тебе молчать! Я сказал…
Еще одной оплеухи ему показалось мало. Ударил кулаком. Не по лицу – в живот. Тело хотело сжаться от боли, но веревки не позволили.
Закричать не дала закрывшая рот рука.
– Я же сказал… Сука! Ты специально делаешь мне назло! Всегда!
Она заплакала. Потому что больно. Потому что еще надеялась его разжалобить. Потому что, если это ей не удастся, она просто не будет знать, что еще сделать…
А ей не удалось.
Да, Джесси успокоился, заметив ее слезы, но жалеть не собирался. Ему нравилась ее слабость. Так он острее чувствовал свою силу, свою власть.
«Больной урод», – подумала Пэт со смесью ярости и гадливости, поняв, что Кросс не просто вымещает на ней давние обиды, а получает удовольствие и распаляется от ее стонов и всхлипов, от вида разбитых губ, кровоподтеков на шее и текущих по щекам слез. И веревки не только для того, чтобы удержать ее. Они – часть затеянной им игры.
– Все будет по-моему, – подтвердил Кросс. – Только так…
Пэт зажмурилась, продолжая тихонько поскуливать.
«Я выберусь, – пообещала себе. – Выберусь, что бы сейчас ни произошло».
Смотрела из-под вздрагивающих ресниц, как Джесси с довольным видом снимает и отшвыривает в сторону ремень с кобурой.
Прекрасно. Вот и оружие.
Она потом придумает, как до него добраться.
В конце концов, можно вспомнить историю Фло. Правда, пианино Пэт без надобности, но отрезать Джесси Кроссу яйца она не отказалась бы…
Когда наглые руки пробрались ей под рубашку, Пэт затряслась и захныкала чуть громче. Когда Джес стал стягивать с нее штаны, выяснилось, что он перемудрил с веревками, и раздеть ее, пока ноги связаны под лавкой, не выйдет…
Однако радоваться было нечему. Проблема решалась легко. Так же легко, как расплетался сложный узел, стоило лишь потянуть за нужный конец.
Вместе с тем, как расплетались петли на лодыжках, Пэт почувствовала, как ослабло натяжение веревки, сдерживавшей руки.
– Ты же будешь послушной девочкой, Пэт? – спросил Кросс, словно угадал ее намерения.
Она громко всхлипнула и закивала, чуть сгибая руки в локтях. Запястья оставались скрученными, но это не помешает…
Сцепить пальцы в замок, собраться с силами. Отыскать внутри измученного тела искорку магии и заставить ее разгореться ярче. Выбрать удобный момент… и ударить!
Руками – по голове, коленом – в живот, магией – куда только смогла дотянуться.
Джесси взвыл от боли, но вместо того, чтобы отшатнуться в сторону или упасть, кинулся на нее, навалился всем телом, зажал рукой рот…
Кажется, что-то кричал. Оскорблял опять или угрожал. Пэт не слышала. Она задыхалась. Прижавшая ее к лавке тяжесть выдавила воздух из легких. Огромная ладонь закрывала не только рот, но и нос.
«Все равно я выберусь, – упрямо думала Пэт, почти теряя сознание. – Выберусь и убью тебя…»
То, что Бекка – прекрасная наездница, Тэйт понял еще во время первой поездки в горы. А теперь и лошадь у нее была отличная. Каурой – неторопливой кобылке, привыкшей к размеренной рыси, – за такой не угнаться. Тэйт чувствовал, как с каждой минутой увеличивается расстояние между ним и маячками, что он навесил на Нелли. Это пугало, ведь если он не успеет, в беде окажется не только Пэт, но и ее дочь. Однако отчаянная девчонка если и останавливалась, то лишь на несколько секунд, и тут же снова срывалась с места.
Выехав за пределы Фонси, она несколько раз меняла направление. Будто тыкалась наугад то в одну, то в другую сторону. Но не сдавалась. Тэйт даже предположить не мог, какие способы она использует, но хорошо знал, что без заранее установленных меток сплести поисковое заклинание очень сложно. Оставалось надеяться на кровное родство, связывавшее их с Пэт, и сильный дар Бекки. Хотя ее сила могла стать новой проблемой: всякий раз, как Бекка использовала магию, вспышка чар глушила сигнал маячков. Тэйт боялся, что они не выдержат очередного мощного всплеска…
Опасения оправдались.
Бекка к тому времени, кажется, определилась с направлением. Не сворачивая, гнала лошадь напрямую через поля и кустарник, и на бездорожье легче было отыскать ее след в тусклом сиянии первых звезд, загоравшихся на вечернем небе… Но маячки погасли. Совсем.
Растерянность, граничащая с отчаянием, захлестнула на миг, но Тэйт не поддался панике. «Бекка нашла ее, – сказал он себе и постарался в это поверить. – Она нашла Пэт. Она направлялась в эту сторону, и мне нужно ехать туда».
Ехать. Не останавливаться.
Может, маячки оживут. Может, он просто увидит девчонку.
Но увидел он двоих мужчин, ехавших в сторону города.
Не раздумывая, направил каурую к ним.
– Вы не встречали тут девочку? – выкрикнул, приближаясь. – Девочку на белой лошади?
Фермеры – по виду они походили на фермеров – остановились. Позволили ему подъехать настолько, чтобы он смог разглядеть их лица. И вдруг сорвались с места.
Испугались? Похоже.
Тэйт помнил, как выглядел, когда в последний раз смотрелся в зеркало. Только прохожих пугать. Но прохожие тут, в Расселе, такие, что от страха скорее схватятся за оружие…
Обдумывать пришедшую в голову догадку не было времени. Тэйт лишь мельком взглянул на дорогу, по которой клубилась пыль, поднятая копытами коней пугливых фермеров.
«Я вас запомнил».
И погнал храпевшую от усталости кобылку туда, куда ехала Бекка. Только бы она не свернула!
Он силился рассмотреть в темноте следы девочки. Находил их, но тут же сомневался. Примятая трава, надломленная веточка – точно ли это сделала дочка Пэт? Кто угодно мог пройти тут или проехать…
Чутье!
Тэйт остановился, вспомнив о непрошеном подарке Шутника.
У него ведь было какое-то особенное чутье. Он нашел того нарисованного кровью гоблина. Просто знал, где искать. Почему не попытаться точно так же отыскать Пэт и Бекку?
Возможно, он сам себя обманывал, решив, что понял, куда ехать. Возможно. Но сомнения сдуло встречным ветром. А когда вдалеке показались какие-то строения, Тэйт готов был уже поклясться, что ему нужно именно туда.
Словно подтверждая его правоту, темноту озарила вспышка. Для Тэйта – озарила. Он видел всплеск магии так же, как не обладающий даром человек видел бы мощный взрыв газа: яркое зарево, языки пламени…
Пламя в его видении было темным.
«Неужели опоздал?» – пронеслось в мозгу.
Промедлив лишь несколько мгновений, Тэйт дал каурой шенкеля.
Но постройки, что он заприметил, оказались дальше, чем думалось сразу. Драгоценное время убегало, обгоняя усталую лошадку…
Когда Тэйт почти подъехал к неказистым сарайчикам, расположившимся у пустого загона, один за другим, прорезая мертвую во всех смыслах тишину, грянули два выстрела.
Опоздал?..
Пэт понимала, что не справится.
Кросс был крупнее. Сильнее. Он растягивал свое удовольствие и ее мучения. Отпускал ненадолго, давал прийти в себя, снова начать сопротивляться… трепыхаться, как пойманная муха… Как муху затем и прихлопывал…
Не до конца. Чуть-чуть не до конца.
Она ведь нужна ему живой.
Пока.
Хотя Пэт не сомневалась, что такая тварь и трупом не побрезгует. Но с живой ведь интереснее.
– Мама! – Откуда-то издалека, из другой жизни…
Только Джесси вдруг замер, словно тоже это услышал.
– Мама! – Со скрипом распахнувшейся двери, с ворвавшимся внутрь ветром. Воздух задрожал, наполняясь знакомой силой. – Отпусти ее!
– Твоя дочурка, да, Пэтси? Ну-ну…
Кросс оттолкнул ее в сторону и шагнул навстречу неизвестно откуда появившейся Бекке.
Можно было принять ее за галлюцинацию, за предсмертное видение… Но тьма, окружавшая замершую в дверях хрупкую фигурку, была слишком реальна. Реальнее, чем сама Бекка.
– Не нужно… – просипела Пэт. Вскочила на ноги – откуда только силы взялись? – и кинулась к дочери. – Милая, не…
Еще чуть-чуть, и она успела бы. Встала бы между Беккой и Джесси. Не допустила бы, чтобы тьма, свернувшись в тугой клубок, пушечным ядром ударила Кросса в грудь и отшвырнула к стене. Не увидела бы, как зловещая ухмылка растаявшим воском стекает с его лица, а взгляд становится пустыми и застывшим… как у мертвого барана…
– Мама!
Бекка бросилась к ней, в одно движение расправилась с веревками на ее запястьях, и Пэт, распахнув объятия, крепко прижала к себе дочь. Гладила растрепанные волосы… закрывала глаза руками, не давая посмотреть себе за спину и стараясь не обернуться сама…
Только не расклеиться сейчас. Не свалиться от слабости и боли.
Выпихнуть Бекку за дверь, продолжая прижимать к груди…
– Мамочка, я так испугалась…
Она плакала. Плакала, как самый обыкновенный ребенок. Испуганная девочка, потерявшая маму, а после нашедшая ее избитой незнакомым злым мужиком. Дрожала от пережитого ужаса…
Такая маленькая, такая хрупкая. Такая сильная и опасная, в первую очередь – для себя.
– Ничего не бойся, солнышко. Все уже позади…
Пэт снова задыхалась, теперь уже от сдерживаемых слез.
– Все хорошо, – шептала, покрывая лицо дочери поцелуями.
«Прости, что не смогла уберечь тебя, – молила про себя. – Но я что-нибудь придумаю. Я никому не позволю тебя забрать…»
Никто не должен узнать.
Никто.
Если получится, то и Бекка тоже.
Она еще не поняла, что натворила, и у Пэт оставалась надежда, что и не поймет.
Увезти ее поскорее? Или?..
Мысли лихорадочно метались в поисках решения.
Оглядевшись впотьмах, Пэт поняла, что находится не в Фонси. Наверное, Джесси привез ее на свою ферму. В стороне виднелись какие-то хибарки, но людей поблизости не наблюдалось, только лошади топтались у изгороди. Одна – видимо, Кросса, а второй – жеребец, на котором она ездила в горы. И к седлу до сих пор приторочено ружье…
Вот оно. Главное, чтобы руки и голос не дрогнули.
– Постой тут, родная. Я должна проверить, как там… тот человек. Кажется, он без сознания, но лучше посмотреть…
– Нет! – Бекка вцепилась в ее рукав. – Не ходи. Вдруг он опять на тебя нападет?
Точно. Вдруг он опять…
– Не волнуйся, я буду осторожна.
Один, два, три… восемь, девять… Двенадцать шагов до лошадей. Взять ружье. Проверить, заряжено ли. Вернуться к сараю. Погрозить пальцем Бекке, чтобы не смела приближаться. Открыть дверь…
Вдруг он опять нападет? Вдруг…
«Я в любом случае собиралась тебя пристрелить».
Она набрала полную грудь воздуха и пнула ногой лавку, к которой недавно была привязана. Та завалилась, зацепив при падении какие-то ведра и ящики… И пока грохот не стих, Пэт успела выстрелить дважды.
За свою малышку. И за испорченный вечер. Собиралась ведь на танцы сходить…
– Он бросился на меня, схватился за револьвер, – спустя несколько секунд говорила она Бекке, уже не скрывая дрожи в голосе и вцепившихся в ружье пальцах. – Пришлось выстрелить первой.
Она всегда была честна с дочерью. У Бекки нет ни единой причины подозревать ее в обмане.
И у других не будет.
Она сумеет защитить свою девочку. Всегда.
Просто сегодня уже полностью обессилела, потому и не заметила подъехавшего на лошади человека, когда тот был совсем рядом. Но все же успела вскинуть ружье…
И опустила, услышав знакомый голос:
– Это я, Пэт. Не стреляй.
Спешился. Подбежал.
– Как ты?..
– Жива.
Обниматься на радостях Тэйт не полез. Только погладил осторожно по руке, будто для того, чтобы убедиться, что она действительно жива. Оглядел внимательно. Так смотрел, словно мог видеть насквозь и читать мысли. Но, видно, в этот раз не задалось, поэтому спросил:
– Кто?
– Джесси Кросс.
– Он…
– В том сарае. Мертв. – Она посмотрела ему прямо в глаза, один из которых почти полностью заплыл, и повторила то, что уже сказала Бекке: – Он первый схватился за револьвер, и мне пришлось выстрелить. Я его убила.
Подумала, что, когда придется повторять это снова, не следует делать ударение на слове «я»…
– Правильно сделала, – кивнул Тэйт.
Пэт не успела его остановить, и он вошел в сарай. Осмотрел учиненный погром. Зачем-то обыскал тело.
Направился к двери, но вдруг остановился. Поднял что-то с пола и вернулся к покойнику. Бросил рядом с трупом револьвер.
Пэт стиснула зубы, поняв свою промашку. Хорошо, что Бекка осталась снаружи…
– Правильно сделала, – повторил Тэйт. – Но я бы вообще все тут спалил.