Кто бы знал, чего стоило Пэт не схватить Бекку за руку и не впрыгнуть с ней в отходящий поезд. Была такая мысль. Здравая, стоит признать. Пришлось отбросить ее, махнуть на прощанье Брайану, мысленно пожелав удачи, и идти к дожидавшемуся в двуколке отцу.

Минуло совсем немного времени с тех пор, как они вот так же ехали со станции в город, а казалось, вечность пролетела…

Эгери в их отсутствие разложил на полу в гостиной фотографии и записи из пещеры и ползал вокруг на четвереньках, то и дело поправляя сползающие очки. Искал последнее условие перерождения темного – условие, которого просто не могло не быть в пророчестве-предупреждении, но которого там тем не менее не было.

Сразу же после возвращения Пэт присоединилась к старому гоблину. Но если шаман, в разы лучше читавший символы танцующего письма, не разобрался, то где уж ей что-то заметить? Отец и Бекка и вовсе не вмешивались. Просто сидели рядом и иногда отвлекали вопросами и уточнениями.

– Повтори-ка еще, как оно там? – в очередной раз попросил доктор Эммет. – Только простым языком, без витиеватостей.

Патрисия со вздохом принялась загибать пальцы:

– Освободится из пещеры, возьмет силу двенадцати жеребцов и любовь женщины, посвященной Возлюбленной.

Все же без витиеватостей не обошлось. На деле было не так. Если коротко и прямо: сбежит из пещеры и начнет убивать. Сначала – животных, потом – людей.

– И? – с нажимом протянул отец.

– И все, – буркнула она. – Вернет себе былую силу и будет творить все то, что не успел натворить в прошлой жизни.

– Там так и написано?

– Не совсем. Эти символы… хм… Эгери?

– В языке людей нет таких слов, – сказал гоблин. – Но, если попытаться перевести, в новом воплощении шаман сможет сделать то, чего не сумел бы в прошлом. Видимо, это означает, что он приобретет небывалую силу.

– Или нет. Может, это и есть последнее условие? Сделать нечто… нечто конкретное, что не удалось ему в первой жизни?

– Мэйтин Всемогущий! – Вскочив с пола, Пэт хлопнула себя по коленям.

– Он самый, – невесело усмехнулся избранник помянутого божества. – Считаешь, я прав?

– Всегда, – заверила она. – Ну… почти. Но сейчас – точно. Это же незавершенное дело, как то, что удерживает в мире неупокоившиеся души и порождает призраков. А темному духу оно мешает переродиться… Как думаете, Эгери?

– Не мне спорить с теми, кто отмечен создателями, – склонил голову шаман. – В ваших чувствах больше истины, чем в моих знаниях.

– Ладно. – Пэт шумно выдохнула. – Будем считать, что мы нашли последнее условие. Теперь нужно вспомнить легенду и понять, что именно темный шаман не успел сделать при жизни. Кстати, имя у него есть?

– Было, – отозвался Эгери. – Но он лишился его за свои злодеяния. Имя – первое, что забыли о нем, перестав произносить вслух.

«Как все же мало мне известно о гоблинах», – уныло подумала профессор Данкан. Правда, в данном случае перспектива расширить познания не радовала.

Что же это за дело такое? Что нужно не желающему умирать шаману?

– Власть и богатство, – сказал приехавший вскоре Тэйт. – Табун лошадей и большой шатер. Или поезд.

Не сказать, что этот ответ что-то упростил. Скорее наоборот. И предложенный алхимиком план Пэт категорически не понравился. Как и доктору Эммету. И Гилмор, судя по выражению лица, был от него не в восторге. Да и вообще, какой здравомыслящий человек согласится участвовать в авантюрах Шутника?

Но, видимо, дары богов затмили здравомыслие, потому что с идеей Тэйта они все-таки согласились.

Обсуждение и сборы заняли почти час, в итоге оставив всего один нерешенный вопрос: как быть с Беккой? Взять с собой? Исключено. Оставить одну? Ни в коем случае.

Пэт нашла решение.

– Подождешь нашего возвращения в другом месте, – сказала она дочери. – Давно собиралась тебя кое с кем познакомить.

Жаль, время для знакомства не лучшее.

Двери заведения Фло были открыты. Только повязанная на ручку траурная лента предупреждала входящих о том, что веселье их здесь не ждет. Не сегодня. Сегодня можно войти тихо, присесть за столик в непривычно пустом зале да опрокинуть стопку за упокой пусть и не невинной, но все же светлой души. А тело, которое по традиции перенесли в храм, похоронят завтра на рассвете…

– Прости, мне не к кому больше обратиться.

Матушка Фло понимающе кивнула. Уголки блеклых без помады губ дернулись: то ли попытка улыбнуться, то ли гримаса боли.

– Я объясню все, когда вернусь, – пообещала Пэт.

Флоранс снова кивнула и теперь уже действительно улыбнулась, глядя на стоящую рядом с матерью Бекку.

– Нам будет чем заняться. Правда, милая?

– Она взяла с собой книги, – ответила за дочь Патрисия. – Мы…

– Не волнуйся, – перебила матушка Фло. – Делай, что должна. – Обняла Пэт и прошептала на ухо: – Отомсти за мою девочку.

Патрисия не спросила, как Фло догадалась.

– А ты присмотри за моей, – прошептала в ответ.

Она уже вышла за дверь, когда из зала донесся громкий голос хозяйки:

– Эй, Лу! Стакан молока ребенку!

Пока Пэт была у матушки Фло, Тэйт разыскал в городе магов-охранников, которым тоже нашлось место в его плане. Так что компания получилась немаленькая.

– Стоит разделиться, – сказал Гилмор то, о чем Патрисия лишь успела подумать.

– Стоит, – согласился Тэйт. – Эгери поедет сразу в храм. Подготовит там… ну я не знаю, что понадобится… Тед, возьми господ магов, и езжайте первыми. Заберете со склада взрывчатку. Только сними запалы с моих… хм… с взрывных устройств. И те, что я скрутил в гроте – они же у тебя? – захвати тоже. Мы с Пэт и доком приедем в лагерь чуть позже. Пэт?

Она промолчала. Сколько можно обговаривать одно и то же?

Съехав с дороги, смотрела в спины удаляющимся всадникам. Эгери первым свернул к горам, а когда Гилмор с помощниками скрылись из вида, Пэт достала часы. В медном корпусе еще теплилась искорка магии Дэвида… Но сейчас она просто хотела узнать время. Три пополудни. Если все пройдет как задумано, в храме они будут не позже семи. Сделают… что нужно сделают – тут в плане Тэйта зиял огромный пробел – и вернутся в город. Заедут к Фло, выпьют по стаканчику «Милой Лиззи»…

– Пэт, – настойчиво позвал Тэйт, – только не волнуйся, хорошо? У тебя не может не получиться. Если что, я подстрахую.

– Как? – уточнила она раздраженно. – Напялишь мое платье и пойдешь охмурять Роско-гоблина?

Платье! Этот умник хоть представляет, каково сидеть на лошади в платье? Но так она, видите ли, выглядит более женственно! Хвала всем богам, кроме Эллои, хоть локоны не заставил завивать.

– Ты сама прекрасно справишься, – улыбнулся Тэйт. – Главное, вымани его и уведи подальше от лагеря. Не исключено, что за вами кто-то увяжется, но мы с доком будем рядом, сможем обрубить хвосты. Док их анестезией приложит, а кого не возьмет – я нейтрализую… Мы же обсуждали, да? Твое дело – быть очаровательной.

– Опыта у меня нет в таких делах, – проворчала Пэт.

Но Шутника таким не смутить.

– Вот и наберешься, – заключил он жизнерадостно. Посмотрел на солнце, словно цепочка часов свисала из его кармана только для красоты, и заключил: – Пора.

Лагерь они обогнули по дуге, чтобы подъехать к нему с той стороны, где стоял поезд-дворец.

Лошадка Тэйта первой поднялась на пригорок, и алхимик, взглянув вниз, обалдело присвистнул:

– А он времени не теряет.

Подъехав к парню, Пэт поняла, что он имел в виду. Загон, в котором держали арендованных для работы лошадей, заметно расширился, и сейчас в него как раз заводили новых животных.

Присмотревшись, Пэт узнала среди погонщиков рыжеволосую дочку Джима Пекона. Девчонка гарцевала на поджаром вороном жеребце, периодически поднималась на стременах и поглядывала в сторону хозяйского поезда. Ждала кого-то. Вскоре стало ясно кого. Малыш Бобби вышел из вагона в компании какого-то мужчины. Долго тряс тому руку, но наконец, как показалось Пэт, к огромной радости незнакомца, отпустил и поспешил к невесте.

– Кто это? – спросила она подъехавшего к ней отца, указав на взбирающегося в седло человека.

Доктор Эммет прищурился:

– Нотариус наш, из Фонси. Видать, крупная сделка. Этак всех лошадей Пекона сюда перегонят.

Нотариус уехал в сторону города.

А Бобби собрал погонщиков и направился, судя по всему, на свою ферму. Точнее, на ферму Пекона, но с учетом всех рыжих обстоятельств – почти что на свою.

– Все, – выдохнул Тэйт. – Табун у него, считай, есть. Теперь каждая минута дорога. Не успеем – он окончательно переродится в теле Роско, и тогда справиться с ним будет сложнее. Мне и сейчас, честно говоря, что-то не нравится… не знаю что…

– Умеешь ты приободрить, – мрачно сказала Пэт.

– Просто будь осторожна.

– Ты справишься, Пэтси, – улыбнулся ее отец, пряча тревогу за ласковым прищуром. – Ты же всегда добиваешься того, что хочешь. Разве не так?

Так. Только соблазнение одержимого никогда не входило в список ее желаний.

Пэт без спешки вывела лошадку на дорогу и спустилась с пригорка. За то время, что она приближалась к поезду Роско, дежурившая у вагонов троица охранников успела хорошо ее рассмотреть и организовать достойную встречу: угрожающие позы, каменные лица, руки, демонстративно замершие над кобурами.

– Добрый день, господа, – радостно поприветствовала встречающих Пэт.

– Добрый день, мэм, – вразнобой отозвались все трое.

Она одарила каждого очаровательной, как сама надеялась, улыбкой и, сделав вид, что не может совладать с пританцовывающей на месте лошадкой, развернула ту боком к мужчинам, открывая уже порядком потеплевшим взглядам выглядывающую из-под задравшегося платья ногу. Вряд ли разношенный в экспедициях кожаный сапог до колена выглядел соблазнительно, но само колено смотрелось вполне мило. Наверное.

Оценив растопившие недовольство улыбки, Пэт решила, что пора огласить цель своего визита.

– Я к мистеру Роско. Он у себя?

Парни одновременно открыли рты:

– Да, но…

– Он никого не принимает…

– Совсем…

Медленным плавным движением Пэт заправила за ухо упавшую на лоб прядку. Провела кончиками пальцев вниз по шее, затем – вдоль воротничка к вырезу платья.

– Совсем никого? – переспросила, по-кошачьи потянувшись.

Ближайший к ней охранник громко сглотнул.

– Уверена, – Пэт наклонилась к нему, неотрывно глядя в засветившиеся от восторга глаза, – меня он примет. Так ведь?

Прикрыв веки, взглянула из-под ресниц на других охранников. Провела кончиком языка по губам.

Если задуматься, выглядела она сейчас донельзя глупо. Но Пэт не задумывалась. В какие-то мгновения это была вообще не Пэт. И эта не Пэт определенно нравилась мужчинам.

– Конечно, мэм, – закивали охранники и кинулись отпихивать друг друга, выясняя, кто поможет гостье спешиться.

Самому удачливому Пэт позволила подхватить ее на руки и, пользуясь моментом, доверительно шепнула в порозовевшее от счастья ухо:

– Мы с мистером Роско планируем прогуляться. Приготовьте ему лошадь, будьте добры.

– Будет исполнено, – пообещал охранник. Но прежде чем кинуться выполнять приказ божественной Возлюбленной, донес ее до поднимающейся в вагон приставной лесенки и распахнул дверь. – Я доложу…

– Не нужно. – Спрыгнув на ступеньки и оказавшись благодаря этому одного роста со здоровяком, Пэт мягко коснулась пальцами его губ. – Сделаем мистеру Роско сюрприз.

Шагнула в полумрак вагона, захлопнула за собой дверь и с облегчением выдохнула: половина пути пройдена.

Но вторая половина куда опаснее.

– Мистер Роско? – позвала Пэт нараспев. – Вы здесь?

И почему тут такая темень?!

В этом дворце на колесах Патрисия оказалась впервые, но Тэйт рассказывал, что посетителей хозяин принимает в вагоне-кабинете. Кажется, это он и был. Но осмотреться как следует мешали плотно задернутые на окнах бархатные портьеры.

– Мистер Роско!

За массивным столом, просматривавшимся в противоположном конце вагона, шевельнулась какая-то тень.

Тихо охнув, Пэт прижала руку к груди, пытаясь унять сорвавшееся на быстрый перестук сердце.

– М-мистер Роско?

– Кто здесь? – наконец донеслось в ответ.

– Это вы? – поинтересовалась она робко.

– Это я, – проскрежетал голос, который Пэт при всем желании не могла опознать. Их с Роско единственный разговор вышел слишком коротким, чтобы память сохранила подобные нюансы. – А вы кто такая?

– Патрисия Данкан, – представилась она, осторожно приближаясь. – Профессор Данкан. Помните меня? Я исследую храм в горах…

– Храм! – Человек (если это был человек) за столом неприятно хохотнул. – Ну-ну, исследуйте.

Точно Роско. По крайней мере, тело его. Пэт подошла достаточно близко, чтобы убедиться в этом, и остановилась. Напомнила себе, что сейчас она не профессор, а прекрасная Возлюбленная.

– У меня к вам разговор, мистер Роско, – проворковала ласково. – Есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы обсудить наедине…

– Вопросов? – Хозяин кабинета поднялся. – Каких вопросов?

– Я подумала, мы с вами можем прийти к взаимовыгодному соглашению.

– Да неужели? – Он медленно обошел стол. – И в чем же заключается моя выгода?

В его тоне проскользнула заинтересованность.

– Ну… – Пэт сделала шажок навстречу. – Вариантов много. Очень много… Быть может, прогуляемся и…

– Нет! – Он резко отступил от нее. – Я никуда не пойду.

– Но, мистер Роско! – Она капризно надула губки. – Сегодня прекрасная погода. Почти не жарко. Мы могли бы устроить пикник… на двоих…

– Нет.

– Но как же?..

– Я не выйду, – заявил он твердо. – Не выйду! Ни за что!

– Успокойтесь, пожалуйста. – Пэт вложила в эту просьбу столько нежности, что усмирила бы и разъяренного льва. – Если вы не хотите…

– Не хочу! Ничего не хочу! Убирайтесь!

Почему он боится выйти? Это нарушит ход перерождения? Нужно сидеть в темноте и духоте, как моллюск в раковине?

Тогда тем более надо тащить его наружу, и поскорее!

– Убирайтесь отсюда! – разозлился Роско-шаман. – Немедленно! Иначе я позову охрану!

Угрозу он собирался выполнить тут же. Хотел пройти мимо Пэт к двери, но божественная Возлюбленная… Увы. Божественная Возлюбленная куда-то вдруг подевалась, вместе с плавными жестами и томными вздохами. Осталась только Пэт Данкан. А у этой из женских уловок были лишь быстрая реакция и хорошо поставленный удар. И рука, как говорили, тяжелая. Такая же тяжелая, как подвернувшееся под нее бронзовое пресс-папье.

– Единственный верный способ, чтобы мужчина упал к твоим ногам, – пробормотала Пэт, посмотрев на растянувшееся на полу тело.

Опустилась на колени, рывком перевернула его на спину и принялась шарить по карманам. Тэйт сказал, что до полного перерождения темный должен носить с собой кость…

– Мистер Роско! – послышалось снаружи. – У вас все в порядке?

Видимо, охрана услышала крики хозяина. Сейчас ворвутся сюда…

Дверь несколько раз дернули, а потом заколотили по ней кулаками. Наверное, там автоматический замок, и Пэт нечаянно его захлопнула.

«Вот и замечательно», – подумала она, продолжив поиски.

Во внутреннем кармане пиджака прощупывалось что-то округлое и тяжелое, при извлечении оказавшееся небольшим мешочком…

«Есть!» – довольно вздохнула Пэт. Теперь – выбираться отсюда. И вместе с телом.

Оставить кость при себе она не рискнула, свернула мешочек и снова сунула в карман Роско. Поглубже, чтобы не выпал. Достала из-за голенища небольшой нож, подошла к окну и срезала подтягивающий шторы шнур. Затем сдернула и саму портьеру.

В дверь продолжали ломиться, поэтому действовать пришлось быстро. Отрезав кусок шнура, Пэт использовала его, чтобы крепко связать запястья Роско. Рот ему заткнула своим платком. Расстелила на полу портьеру и, пыхтя, перекатила на нее тяжелое тело…

Когда охранники все-таки справились с дверью и ворвались внутрь, очаровательная избранная Лиджайи сидела на большом тюке, туго оплетенном шнуром.

– Ой! – обрадовалась она, увидев ввалившихся в вагон громил. – Вы-то мне и нужны!

Парни стушевались, но тоже обрадовались.

– Мистер Роско сделал мне подарок, – похвастала Пэт. – Не поможете погрузить его на лошадь? На лошадь мистера Роско.

– Лошадь он вам тоже подарил? – поинтересовались охранники, лихо подхватив «подарок» с пола.

– Нет, конечно, – честно сказала Пэт. – Лошадь я обязательно верну.

Проконтролировала, чтобы ее груз перекинули через седло поданной к вагону мышастой кобылки и тщательно закрепили.

– А вы разве не поедете на прогулку с хозяином? – спросил тот, кому повезло подсадить Патрисию на лошадь.

– Нет, – покачала головой она. Прикинула, как скоро эти милые ребята очнутся и кинутся в погоню. – Я… поеду на прогулку с вами. Не со всеми, естественно. Только с одним…

– С кем? – обалдело уточнили охранники.

– С самым сильным. Вы же выясните, кто это, к моему возвращению?

«Главное, не поубивайте друг друга», – попросила мысленно.

Лицо Тэйта, встретившего ее на пригорке, отражало столько эмоций, что передать их словами не представлялось возможным. Только зарисовать или сфотографировать. Но камеру Пэт с собой не брала.

– Это… – Он ткнул пальцем в куль на второй лошади. – Это то, что я думаю? Пэт… Тебе же нужно было его очаровать, а не…

– Я предупреждала, что у меня нет опыта! – напомнила она сердито. – Пришлось стукнуть его по голове.

– Вот в этом у тебя опыта хватает!

– Вполне. Хочешь проверить?

Пока они, пререкаясь, выезжали на ведущую в горы тропу, у поезда охранники с азартом валяли друг друга в пыли. Тем, кто подбегал узнать, что случилось, тут же предлагалось присоединиться, и отказов зачинщики не принимали.

Если не брать в расчет то, как оригинально некоторые трактуют понятие «очаровать», все шло строго по плану. Но Тэйт никак не мог избавиться от смутного беспокойства. Еще и пленник вел себя подозрительно тихо.

– Он там хоть жив?

Патрисия пожала плечами. Ответил док:

– Жив, жив. Без сознания. Пэтси его от души приложила. – Во взгляде, что он бросил на дочь, смешались укор и гордость. – Нам ведь это на руку? Если дух действует через тело и разум Роско, он сейчас бессилен. Так ведь?

Тэйт не видел причин спорить. Темный шаман действительно никак себя не проявил. Не было погони от лагеря, не бесились лошади, не испортилась погода. Только волки, проводники духов, что-то почувствовали. Тэйт заметил их примерно через час пути по горам, когда занервничала Нелли: серые тени скользили по камням и прятались в густом кустарнике у тропы. Но нападать хищники не спешили, а лишь следили со стороны. Возможно, дожидались приказа.

Значит, нужно сделать так, чтобы они его не получили.

– Док, а если его еще сонными чарами? – Тэйт кивнул на спеленатое тело. – На всякий случай.

– Отчего бы и нет? – Целитель примерился к переброшенному через седло свертку. – Не переборщить бы только…

С даром Мэйтина-Вершителя он пока не свыкся, но заклинание сплел чисто. Тэйт уловил лишь легкие колебания силы и в глубине души позавидовал таким умениям. Совсем чуть-чуть. Мысли занимало другое.

Сейчас они приедут к горе, втащат в храм обездвиженное тело, вернут в выемку между алтарями кость. И?..

Наверное, все сейчас думали об этом. Потому и ехали молча.

Преодолев приблизительно две трети пути, увидели впереди Теда со столичными магами. Они, хоть и выехали раньше, продвигались медленнее из-за навьюченных взрывчаткой лошадей: и животным было тяжело, и люди опасались подгонять их с таким-то грузом.

– Знаешь, что странно? – спросила Пэт, едва приметив Гилмора с помощниками. Тэйт сказал бы, что странно в их ситуации все, но понимал, что госпожа профессор говорит о чем-то конкретном, и промолчал. – Я совершенно не помню имен этих недотеп-охранников, – призналась она. – Хотя уверена, что они представились при первой встрече.

– Это не странно, – покачал головой Тэйт. – Это нормально. Их так учат. Не привлекать внимания, не бросаться в глаза, не врезаться в память. Ну и артефакты наверняка какие-то есть, которые этому способствуют. Я забыл их имена, как только услышал. Можно было, конечно, переспросить и постараться запомнить, но зачем, если они этого не хотят? Называю их про себя Тим и Том. Том – тот, которого я стукнул стулом. Второй – Тим. Он, к слову, более разговорчивый. В сравнении с Томом, естественно. Но они оба – неплохие люди, хоть и неважные маги. Нам повезло, что они тут и не отказались помочь.

Он составил целую теорию. Взял за основу общеизвестный факт, что шаманство и человеческая магия несовместимы, и пришел к выводу, что дух древнего гоблина не может вселиться в мага. А люди, заведомо защищенные от одержимости, были в их деле особенно ценны.

Тэйт успел поделиться своими измышлениями с Патрисией и ее отцом к тому времени, как они нагнали Гилмора.

Оказалось, что Тед выгреб со склада практически все запасы взрывчатки. С одной стороны, неплохо – ничего не оставили вероятному противнику. С другой – самим им столько не нужно. Это темный шаман, вселившись в неосведомленного в подобных вопросах Дэрби, свозил в горы тяжелые металлические цилиндры устройств направленного взрыва. А человек, который эти устройства разрабатывал, знал, что достаточно одного такого на каждую закладку брикетов со взрывчатой смесью. Он сгрузил часть бомб, спрятал в кустах у дороги и перераспределил поклажу. Благодарные лошадки сразу же пошли веселее.

На душе у Тэйта от этого легче не стало.

Когда до горы осталось совсем немного, он все же не выдержал, подстегнул Нелли и догнал ехавшего впереди отряда Гилмора.

– Тед, давно ты работаешь на Роско? – спросил без вступления.

– Всего или управляющим? Управляющим – третий год.

– А всего?

– Больше двадцати. Пришел на дорогу сразу после университета.

– Университета?

– Да. – Гилмор вздохнул. – Я окончил университет, имею диплом инженера путей сообщения. Но думаю, тебе интересно не это, а смогу ли я отрубить Роско голову. Смогу.

Сказано это было нарочито будничным тоном, но Тэйт все же уловил прорывавшиеся в голосе то ли соратника, то ли будущего соучастника горькие нотки безысходности.

– Нужно это остановить, – продолжал Гилмор. – Четверо уже погибли. Хватит. Если одна смерть предотвратит множество других, я готов. Вот, – он похлопал по прилаженным к ремню ножнам, – даже тесак прихватил.

– Может, и не придется, – сказал, поравнявшись с ним со стороны Тэйта, доктор Эммет. – Тесаком-то… Я тут подумал, в прошлый раз ведь иначе было. Шаман в своем теле сидел, в том, в котором на свет появился. Дух к тому телу привязан был. После тело уничтожили, а привязка на одной косточке осталась. И сейчас он за нее держится, в новом теле не обжился же пока. Значит, если дух из того тела изгнать, он опять к позвонку прилипнет… Так?

– Есть идеи, как его изгнать? – оживился Тэйт.

Док передернул плечами:

– Я – целитель, а не заклинатель духов. Может, достаточно будет кость у одержимого отобрать. А нет – по-другому дух из тела вышибить. Но тесак не понадобится…

Значит, Роско достаточно убить, чтобы лишить темного шамана тела, а голову отрубать не обязательно. Слабое утешение. Но Тед прав: это нужно остановить.

Эгери встретили у самой горы. Глупая была затея послать гоблина вперед, ведь в храм он попасть не мог – выставленная Тэйтом защита не пускала. Но если сеть держится, то и никто другой в храме за это время не побывал. Хорошая новость.

Тэйт разомкнул охранный контур, пропуская отряд к пещере. Спешившись, на мгновение стиснул зубы и крепко зажмурился. Отогнал ненужные сомнения. Подозвал Тима и Тома и вручил им карту с заранее отмеченными на ней точками, рассказал, что и как нужно сделать. Не такие уж эти маги и недотепы, чтобы не справиться с простым заданием.

Самому Тэйту и другим избранникам богов предстояло более сложное дело.

Они с Гилмором сняли с лошади завернутого в портьеру и усыпленного чарами Роско и втащили его в пещеру. Под сводами висели светящиеся кристаллы, забытые Патрисией в прошлый приход сюда. Артефакты растратили заряд и света давали совсем мало. Пришлось зажечь еще два фонаря.

Рядом с углублением в полу док Эммет высыпал из сумки прихваченные из дома столовые приборы. Две вилки, три ножа, ложка – все серебро, что нашлось в буфете.

Тут же сгрузили Роско.

Едва оказавшись в пещере, пленник, не подававший признаков жизни за все время пути, заворочался, а когда его опустили между алтарей, принялся дергаться и вертеться так, что почти выпутался из плотной шторы. Показались из свертка взмокшие волосы, бледное, блестящее от пота лицо, безумные от ужаса глаза. Поняв, где он находится, Роско, или тот, кто занял его тело, закричал, но кляп превратил вопль в сдавленное мычание.

– Где кость? – Голос Гилмора гулким эхом прокатился по пещере. Пленник, услыхав его, затих на миг, но тут же забился еще отчаяннее.

– У него во внутреннем кармане, – ответила Патрисия, не глядя на связанного. – В левом.

– Нужно вернуть ее на место, – сказал Эгери. – И надеяться, что духи-хранители подскажут нам, что делать дальше.

Из недр широкого балахона гоблин извлек очки и колотушку. Очки надел, а деревяшкой с болтающимися на кожаных шнурках шариками тряс перед собой, приближаясь к пленнику. Шарики ритмично бились о дощечку, имитируя звук шагов…

– Духи молчат, – озадаченно проговорил шаман, обойдя Роско по кругу. – Может быть, стоит послушать, что скажет этот?

Тэйту идея показалась не слишком хорошей, но возразить он не успел: стоявший ближе Тед Гилмор наклонился и вытащил кляп изо рта Роско. Тот сразу же разразился злым гортанным рычанием.

Звуки лишь отдаленно напоминали гоблинскую речь, но Пэт все-таки смогла перевести:

– Ловушка. Западня… Видимо, он узнал место и теперь боится…

Она и сама дрожала то ли от страха, то ли от нервного напряжения. Как, впрочем, и все здесь.

– Кость, – напомнил Тэйт, решительно взяв себя в руки.

Гилмор снова склонился над пленником, резко встряхнул его, заставляя умолкнуть, пошарил по карманам и вытащил тканевый мешочек. Распустил тесемки и вытряхнул содержимое мешочка в углубление между алтарями.

– Что это?! – воскликнул док, всмотревшись. – Это же не кость!

В каменной чаше лежал самый обыкновенный камень.

– Пэтси?!

Патрисия смотрела на камень с таким же непониманием, что и остальные.

– Там была кость. Я видела… точнее…

– Ты заглядывала внутрь? – строго спросил ее отец.

– Я собиралась, но в дверь ломились… и я… – Она закрыла лицо ладонями. – Я была уверена, что это именно кость. Ни минуты не сомневалась… – Отвела руки и растерянно посмотрела на товарищей. – Как же так?..

– Западня, – уже на арлонском повторил пленник. – Западня…

Он зашелся хриплым каркающим смехом, в то время как избранники богов осмысливали услышанное. Западня. Ловушка. Но не для темного шамана, а для них. Злобный дух помнил, как его заточили в этой пещере, и не желал повторения истории. Понял, что за ним придут, и подсунул охотникам обманку. Его сил хватило, чтобы убедить Пэт в том, что кость у Роско. И не только Пэт – остальные ведь даже не подумали проверить ее слова, пока добирались сюда.

Внезапно Роско перестал смеяться и затих, чтобы в следующий миг разразиться испуганными воплями:

– Где я?! Что происходит?! Кто вы?!

Никто не успел ему ответить, как пленник вдруг забился в истерике. От истошных воплей закладывало уши. Роско требовал немедленно вернуть его в поезд и оставить одного. Потому что в противном случае произойдет нечто ужасное.

Гилмор хотел снова заткнуть ему рот.

– Не надо, – остановил доктор Эммет. – Послушаем.

Вопли понемногу стихали, переходя в жалобные причитания. Слова становились разборчивыми. Вскоре стало понятно, что некий «голос» приказал Роско сидеть в поезде, никуда не выходить и ни с кем не общаться. Теперь этот «голос» обязательно всех накажет.

– Что еще говорил тот голос? – Док присел рядом с пленником и положил руку ему на лоб. – Чего он хочет?

– Жить, – просипел Роско. – Хочет жить. Вечно… Стать великим вождем. Богатый дом. Коз стада. Табун лошадей… Дочь старого вождя в жены. Чтобы тот сам отдал ее ему, так надо…

Тэйт почувствовал, как холод расползается по телу. Последнее условие. Они ведь почти поняли. Богатый шатер и табун лошадей. А о дочери вождя отчего-то забыли. Несколько веков назад старый вождь отказал шаману своего племени, не отдал ему дочь… или семерых дочерей, как гласит легенда. Но важно ли, сколько их было? Вряд ли.

И вряд ли темный рассчитывал прожить вечную жизнь в немолодом рыхлом теле владельца Южной железной дороги. Нет, он все-таки нашел великана. Молодого и сильного, с большим домом и табуном лошадей. Великана, которому старый вождь по доброй воле согласился отдать в жены дочь.

– Бобби, – прошептал Тэйт.

– Джил! – воскликнул доктор Эммет.

– Деньги! – неожиданно завопил Роско. – Все мои деньги! Поручительство!

Так вот зачем к нему приезжал нотариус.

Темный шаман неплохо изучил новый для себя мир, если, отказавшись от дряблого тела, не стал отказываться от принадлежащего этому телу состояния.

– Мои деньги! – ревел Роско с яростью и отчаянием. Совсем не так, как кричал, страшась кары неведомого «голоса», сейчас его сожаление было глубже и искреннее.

«Что ж, – подумал Тэйт. – По крайней мере, от последствий одержимости он полностью исцелился».