Экипаж Адалинды остановили в двух кварталах от дома Лленаса.

Услыхав недовольные мужские голоса, женщина подобралась, запустила руку в лежавшую на коленях сумочку и нащупала маленький револьвер.

Дверца кареты отворилась, и на подножку поднялся человек в форме сержанта муниципальной полиции.

– Простите за беспокойство, госпожа, – в приветствии приподнял он фуражку. – Позволите?

Не дожидаясь разрешения, мужчина забрался в салон и уселся напротив, чтобы почти минуту без слов сверлить ее взглядом.

– Фредерик, не тяни, пожалуйста.

– Тебе не нужно туда ехать, – сказал он, словно делился только что сделанными выводами. Достал из планшета какие-то бумаги и протянул ей. – Документы на развод. Подпишите, ты и Келлар, и считай, что решение суда уже у тебя. Завтра можешь уезжать.

– Куда?

– А куда бы тебе хотелось? – мужчина мягко улыбнулся. – Может, к морю? Помнишь, мы отдыхали в Веллари? Тебе там, кажется, понравилось. Две недели. Месяц. Возьми с собой Лео.

– Меня… – Адалинда тяжело сглотнула. – Меня отстраняют от дела?

– Дело закрыто.

– Но расследование происшествия…

– Этим есть кому заняться.

– Я…

– Могла бы помочь, знаю. Но в этом нет необходимости.

– Почему?

Фредерик поглядел на нее с сочувствием, и она отстраненно подумала, что подобное выражение совершенно не идет к его обычно насмешливому лицу.

– Потому что участие заинтересованных лиц в расследовании может отразиться на его результатах, – пояснил он тоном, каким доктора говорят с безнадежными пациентами. – А ты – заинтересованное лицо.

– С чего ты взял? – Она попыталась усмехнуться, и, кажется, ей это даже удалось.

– Это – моя работа. И мой отчет уже на столе у Ригана. К делу тебя не допустят.

– Мстительная тварь, – процедила женщина.

– Ничуть, милая. Мстительность всегда была твоей чертой. И именно поэтому…

Адалинда подумала, что можно все же воспользоваться револьвером. Но рука, мазнувшая по воздуху рядом с ее лицом, отогнала эту мысль.

– Тебе нужно отдохнуть, – строго приказал Фредерик, коснувшись пальцами ее лба. – Прийти в себя. А когда будешь в норме, решишь, давать ход твоему прошению об отставке или мы сделаем вид, что его не было. Договорились?

– Договорились, – согласилась она неохотно.

– Вот и чудно. – Он распахнул дверцу и соскочил на мостовую. – Всего доброго, госпожа Келлар.

Уже ненадолго. К вечеру у нее станет на одного бывшего мужа больше.

А потом… Море? Лео? Так заманчиво, но…

Впрочем, в одном Фредерик прав: ей нужно прийти в себя. Это займет день или неделю – сложно рассчитать, сколько времени понадобится, чтобы избавиться от всех негативных последствий.

Ну а после она решит, как быть дальше.

А когда решит, ей не потребуется ничье разрешение.

Шеф Бейнлаф метал громы и молнии. И чернильницу в стену метнул – было. Правда, тут же устыдился под укоризненным взглядом госпожи Марджори: не дело, совсем не дело – это ж если по всякому поводу так, ни чернильниц, ни стен не хватит.

Хотя повод был не из всяких. Не каждый день судьба такие штуки откалывает.

Взрывов три. Трупов два. Подозреваемых ноль.

– Узнали, откуда доставили ящик, о котором говорила Оливи?

– Проверяем, – опустив очи долу, отчитался агент.

– Проверяют они, – буркнул Сидда, думая, что неплохо бы сейчас чаю со льдом, остудиться. – Сразу проверять нужно было, как только посылку подвезли. Чтобы еще до того, как Лленас ее вскрыл, знать, от кого, зачем и что внутри. В доме нашли что-нибудь?

– Ищем.

– У-у-у… – Чернильницы уже не было, и Бейнлаф потянулся за пресс-папье, но рука нащупала незаметно принесенный Мардж стакан с чаем. И как раз со льдом. – Ну-ну, ищите, – рыкнул шеф, отхлебнув из него. – Что полиция? Не мешает?

– Никак нет.

Полицейскому управлению лишние криминальные дела не нужны. Спишут на несчастный случай и, если родственники погибших не станут настаивать на продолжении расследования, закроют дело в два дня. А поскольку родня что у Мерита, что у Лленаса, как Сидда знал, имелась исключительно дальняя и ни в чем, помимо оглашения завещания, не заинтересованная, так оно и будет.

– Вот и ладненько. А эти?

– Одаренные? – уточнил агент, спровоцировав неприязненную гримасу шефа. – Как куклу забрали, так больше не объявлялись.

Куклу забрали… Извращенцы! Сидда уже через полчаса на место прибыл, но даже мельком на это чудо-чучело не взглянул – быстро конкуренты подсуетились. Бумажек десяток успели состряпать: дескать, все разработки покойного магистра подлежат изучению специальной комиссией Академии и ВРО. А Бейнлаф не отказался бы, чтобы его технари с механическим человеком поработали. Вдруг нашли бы что?

Трупы типчики из ВРО тоже себе прибрали.

Хорошо хоть, дом Сидде оставили.

И девицу. Не заинтересовала одаренных девица. А вот шефа Бейнлафа – очень даже. Больно вовремя она из дому вышла. Аккурат перед первым взрывом. И чучело это механическое вывела, как специально. И после в дом кинулась, точно еще что из лаборатории прихватить собиралась, а как Оливи увидела, сделала вид, будто господ спасает. А те уж преставились – чего их спасать-то? Но Мерита вытащила. А когда полиция подоспела, у нее, видите ли, обморочный припадок случился и, как в протоколе обозначили, шоковое состояние – это такое, при котором что ни спроси, будет лишь глазами хлопать. Только Сидда на своем веку достаточно повидал и контуженных, и с ума съехавших, и пусть десять из десяти за то, что Эбигейл Гроу для законников спектакль разыграла, не дал бы, но этак семь-восемь – легко.

– Наших барышень с ней отправили? Хоть тут молодцы. Пусть поглядят со стороны, сразу на контакт не идут.

Девица-то осужденная, и срок ее еще не вышел. Так что Бейнлаф велел не вмешиваться, когда ее полиция забирала. Но сопровождение организовал. Оно и лучше, что не отпустили сразу: в первый раз она и тюрьмы-то не видела, а тут проведет пару ночей в камере, днем на отработке повкалывает, глядишь, и шок пройдет. А если нет… На нет, как говорят, и суда нет.

Если Бейнлаф и сомневался в правильности такого решения, то ровно до восьми вечера, когда появились первые результаты обыска раскуроченного взрывами дома. Прочитал донесение, пересчитал задумчиво пачки с банкнотами.

Десять тысяч! Уж точно не за красивые глаза ей столько отвалили.

Хотя не складывалось что-то. Если она знала про взрыв, почему деньги не перепрятала? В том же саду зарыла бы. И после того, как рвануло, не к себе ведь в комнату побежала, а в лабораторию… Странно это.

Но у Сидды работа такая – со странностями разбираться. Зато зацепочка появилась.

– И про госпожу Келлар не забывайте, – напомнил он агентам.

Не давала ему покоя эта дамочка. Согласно донесениям, спустя час после взрыва, видно, как только слухи до нее дошли, взяла экипаж и направилась к дому Лленаса. Но не доехала. Возвратилась к себе и до сих пор носу из дома не казала. Может, страдает там, покуда законный супруг с инспекцией здравницы объезжает. А может, уже вещички пакует. Если девице Гроу десять тысяч пожаловали, то этой за труды могли и двадцати не пожалеть.

Впервые за время последнего супружества Адалинда с искренним нетерпением ожидала возвращения мужа домой. Багаж собран. Документы на развод подписаны. Осталось заручиться закорючкой Келлара, и можно, не дожидаясь утра, съезжать из ненавистного дома, но господин Форест, как специально, задерживался. Наверняка, вернувшись из поездки по окружным больницам, зашел с кем-то из коллег в ресторанчик, чтобы за бокалом вина поговорить о судьбе современной медицины, или решил навестить одну из своих любовниц. А если в клуб подался, можно не ждать и ложиться спать.

Но спать не хотелось. Не моглось.

Бившаяся внутри боль то пульсировала в животе, скручивая внутренности в узел, то немотой отдавала в ноги, а после пробежалась колючим разрядом по позвоночнику и прочно обосновалась в висках. Стучала, требуя выхода.

Адалинда сняла с полки книгу, пролистала, и на пол упала засушенная между страницами роза, из тех, что «по одной с куста». Сердце екнуло. Слабая женщина, которой давным-давно следовало задохнуться в доспехе изо льда и стали и издохнуть, дабы не осложнять жизнь другой, сильной и бесстрастной, всхлипнула и заскулила, готовая сорваться на безудержный рев. Адалинда приказала дуре заткнуться. Не сейчас. Еще будет время. Может быть, вдвоем поплачут. Но сначала заставят других лить кровавые слезы.

Что там Фредерик говорил о ее мстительности? Это он о выбитых зубах, что ли? Так то не мстительность была, а вспыльчивость, за годы уже обузданная. Теперь Адалинда, застань она благоверного в объятиях смазливой шлюшки, развернулась бы и вышла вон из оскверненной супружеской опочивальни, даже дверью не хлопнула бы. И уж точно не мстила бы: делать ей нечего, силы на блудливых кобелей тратить. А мстить… мстить ей было некому и не за что. Раньше.

Она смяла и бросила в холодный зев камина сухой цветок. Закрыла глаза и пожелала увидеть море. Бывший муж вспомнил Веллари, когда-то они ездили туда вдвоем. Северный рай для любителей тишины и уединенных прогулок. Скалистый берег, по утрам укутанный туманом, таким плотным, что крики чаек вязнут в нем, становясь глуше, а прочие звуки и краски меркнут и теряются. Холодный прибой, обжигающий босые ступни. Запах сосен… Только Лео там вряд ли понравится. Море для Лео – это Фонир или Карвайла: песчаные пляжи, пальмы, теплые волны, игривые, словно обезьянки, коих на забаву отдыхающим таскают на плечах смуглые торговцы сладостями. Суета. Но можно будет найти маленький пансион на побережье или снять ненадолго виллу…

Адалинда решила, что подумает об этом в поезде под мерный перестук колес.

– Ужин, – произнесла она вслух, говоря то ли с дремлющей на кровати кошкой, то ли сама с собой. – Надо разузнать, что там произошло. После Дориан ни с кем больше не встречался, значит, именно во время того ужина было сделано или сказано что-то, из-за чего его решили убить.

В несчастный случай госпожа пока еще Келлар не верила. Во-первых, при всей своей рассеянности, мэтр Лленас соблюдал крайнюю осторожность в лаборатории. Во-вторых, последнее время он не работал со взрывоопасными веществами. Существует, конечно, ряд заклинаний, способных дать подобный эффект, но те, что разрабатывал Дориан, имели иную направленность.

– Алистер Ранбаунг. Следует расспросить его, по-хорошему для начала. Старый рыжий лис только прикидывается простаком, а Дориан слишком наивен… – Она проглотила слово «был» вместе с застрявшим в горле комом. – А еще Кит. Они не общались до того, как Дориан загорелся новой идеей, а Кит вдруг заказал ему холодильный шкаф – практически в друзья напросился. И Найлс – они почти враждовали, как вдруг…

Громко хлопнула входная дверь, извещая о возвращении хозяина, и Адалинда отложила рассуждения до того момента, как устроится в гостинице. Время не слишком позднее, комнату искать не нужно: на окраине города есть тихое заведение, управляющий которого ежемесячно получает по тридцать рейлов за то, чтобы лучший из его номеров готов был в любое время дня и ночи принять постоялицу, и еще двадцать за то, чтобы как можно меньше людей знали об этом.

– Подпишите.

Едва Форест Келлар, сунув ноги в комнатные туфли, упал тяжелым мешком в кресло и попытался по привычке укрыться газетой, Адалинда вошла в гостиную и швырнула ему на колени бумаги.

– Что это? – Двумя пальцами, словно ядовитую гадину, мужчина поднял документы на уровень лица.

– Ваша и моя свобода.

– Ах да, я уже слышал о мэтре Лленасе. Примите мои соболезнования.

Показалось или это ничтожество, проигравшее собственную жизнь в карты, действительно насмехается?

Впрочем, ей было безразлично, чем фиктивный супруг тешил потрепанное самолюбие.

– Подписывайте, и распрощаемся, – поторопила женщина.

– Как? – опешил Келлар. – Сейчас же?

Его замешательство забавляло. Чего, интересно, он ждал? Что их развод будет не менее громким, чем свадьба? Приглашенные гости, фотографы и праздничный банкет?

Адалинда по-кошачьи фыркнула, сдерживая вертевшиеся на языке слова.

– Сейчас, – подтвердила она.

– Это несколько неожиданно… Но я знал, что однажды этот день настанет. Знал и готовился.

Кого другого такие слова насторожили бы, но Адалинда не ожидала подвоха от червя, по какому-то недоразумению носившего брюки. Что он там готовил?

Оказалось, маленькую коробочку, ждавшую своего часа среди бутылок в буфете, куда госпожа Келлар не имела привычки заглядывать.

– Это вам, дорогая. На память о совместно прожитых днях.

Она снова фыркнула. Память о совместно прожитых днях Адалинда собиралась оставить в мусорной корзине вместе со старыми, потершимися на пятках чулками.

– Откройте, не стесняйтесь. Всего лишь скромная безделушка.

Какая-нибудь безвкусица, купленная на ее же деньги. Вернее, на деньги, что Келлар получил в качестве ее «приданого». Или, что делало подарок еще более неприятным, украл у одной из вверенных его попечительству лечебниц.

Но коробочку Адалинда открыла – не из любопытства, а единственно чтобы не затягивать этот фарс.

Внутри лежал небольшой деревянный ларчик. Женщина заглянула внутрь, и из-под украшенной простенькой резьбой крышки с хлопком вырвалось облачко белой пыли. В воздухе запахло ванилью, а пальцы закололо морозом от осевших на коже мелких крупинок.

– Иней, – прошептала она скорее удивленно, чем испуганно.

В следующее мгновение колдовской холод сковал ее члены, лишив возможности двигаться. Язык прилип к нёбу, иначе она высказала бы Келлару все, что думает о его дурацких шутках… Это же шутка? Она до последнего была уверена в том, что все происходящее – глупый розыгрыш. До того момента, как сквозь затуманившие взгляд морозные узоры смогла разглядеть лицо супруга. Мерзавец ухмылялся, довольный собой.

– Развод – не тот вариант свободы, о котором я мечтал, милая, – проворковал он. – Поймите правильно, салджвортское общество воспитано на традициях и весьма старомодно. Вот вдовство вполне в рамках приличий. Даже престижно в какой-то мере…

Говорил ли он еще что-то, Адалинда не слышала, провалившись в ледяной сугроб беспамятства.

Очнулась она на полу со скрученными за спиной руками и обвязанным шелковым шарфом ртом. Иней – заклинание кратковременное. Пять-десять минут – и чары развеиваются, оставляя зябкую дрожь и ломоту во всем теле. Супруг, отчаянно не желавший становиться бывшим, знал об этом и принял меры. Однако отсутствие опыта в подобных делах было налицо: покрутив головой, женщина легко избавилась от шарфа. Но распутать руки, увы, не удалось.

Кричать? Адалинда понимала, насколько это бесполезно. Слуги уже разошлись, на ночь в особняке никто из них не оставался, а орать так, чтобы крики пробились за дубовые двери и унеслись через сад за ограду, она за свою жизнь не научилась. Да и не позволят ей шум поднять, утихомирят. Возможно, сразу и навсегда.

В подтверждение последней догадки заскрипели половицы, и Форест Келлар остановился над связанной женщиной с револьвером в руке. Оружие, обнаруженное Адалиндой на второй день замужества в нижнем ящике письменного стола супруга, не насторожило ее тогда и не испугало сейчас. Но ситуация образовалась не слишком приятная.

Келлар заметно нервничал, хотя и хорохорился, раздуваясь как индюк. В бегающих глазках, оттесняя иные чувства, светилась гордость. Еще бы! На пятом десятке почувствовать себя наконец-то мужчиной, а не просто самцом. Он хорошо понимал, что совершает преступление, и боялся расплаты, и в то же время данное преступление было единственным настоящим Поступком в его никчемной жизни. Это вам не липкие ручонки в больничную кассу запускать!

А ведь его проверяли, и неоднократно. Сама Адалинда вошла в игру уже в том неприятном, приравниваемом к тяжелому недугу состоянии, когда оставалось лишь полагаться на мнение других. Господина Фореста представили ей пустышкой, связанным по рукам и ногам угрозой разоблачения прошлых грешков и клятвой на крови. Добавить к этому нескромную сумму вознаграждения за посильную помощь, и можно не сомневаться, что Келлар принадлежит им целиком и полностью. Да и сама она, невзирая на ограничения, без труда разглядела за презентабельным фасадом мелочную трусливую душонку. И тем не менее сейчас этот слизняк стоял над нею с видом победителя.

Вывод напрашивался один: лучше денег могли быть только еще большие деньги. Кто-то сумел избавить Келлара от клятвы и посулил хорошую награду за помощь.

Под прицелом револьвера и настороженных глаз вероломного супруга женщина медленно перекатилась на бок и рывком села. Со связанными за спиной руками это далось нелегко, но не валяться же у его ног ветошью?

Келлар не препятствовал, еще и посторонился, не опуская при этом оружия. Смотрел на нее с уже нескрываемой ненавистью и плохо замаскированным страхом. Так иные боятся тигров в зверинце: вроде бы и решетка крепкая, и надсмотрщик рядом, и зверь сыт и даже не скалится, а коленки все равно дрожат, и по коже расползаются холодные мурашки.

Несколько секунд Адалинда вглядывалась в лицо человека, бывшего для непосвященных ее мужем, словно могла таким образом получить ответ на все вопросы. Кто? Зачем? Почему теперь?

Келлар не выдержал этого мысленного допроса и отвел взгляд. Но не револьвер.

– Форест-Форест, – ласково пожурила пленница, проверяя, вернулся ли к ней отобранный замораживающим заклинанием голос. – И отчего, позвольте узнать, вы еще не вдовец? Сомневаетесь? Или не успели придумать, каким именно способом от меня избавиться, чтобы не разочаровать старомодное салджвортское общество?

Мужчина поморщился:

– Я не собираюсь заниматься этим лично. И сперва с вами побеседуют.

Подозрения подтвердились: некто приказал Келлару задержать супругу в случае, если она решит внезапно его оставить, и приготовил ларец с инеем. Адалинда с сожалением признала, что неведомый некто оказался предусмотрительнее, нежели она.

– Я должна дожидаться беседы и своей смерти на полу? Может, проявите учтивость и поможете даме сесть в кресло?

– Обойдетесь, – процедил Келлар.

«А если бы ему не запретили, и ногами отпинал бы», – мысленно отметила настроение будущего вдовца Адалинда. Хоть что-то хорошее. Значит, тот или те, кому не терпится с ней пообщаться, тоже оставят немного времени. Но вот стоит ли с ними встречаться? Интуиция вопила: ни в коем случае! Не в нынешнем состоянии. Сейчас бы с муженьком все-таки расстаться. А лучше – местами поменяться и сдать одного бывшего другому… Или нет? Фредерик видел Фореста, должен был что-то заметить – эмпат его уровня просто обязан был почувствовать угрозу. Но он и лишнего раза в сторону Келлара не взглянул. Новый покровитель так хорошо подстраховал картежника-казнокрада или у внезапной слепоты Фредерика имелись другие причины?

Но сейчас не время было думать об этом. Мысли, как известно, стократ быстрее ветра и скоростного поезда, но часы-то тикают, и господин Форест на эти часы поглядывает с томительным предвкушением. Вот-вот заявятся ожидаемые им гости, а хозяйка на полу, растрепанная, в мятом платье – никак дорвался супруг до запретных прелестей под предлогом обыска. Ничего, она после ванну примет, случалось, и не такие мрази лапали.

– Какой вы, право, грубый, – вздохнула Адалинда. – Мужлан.

– Подстилка! – не остался в долгу муженек.

И почему каждый мужчина, который тебя не получил, норовит обозвать шлюхой? В чем логика?

Адалинда, хоть в ее положении это смотрелось нелепо, передернула плечами, а Келлар вдруг громко чихнул: позади него, на секунду назад пустом подоконнике, сидела трехцветная кошка.

– Тварь, – ругнулся все еще не бывший муж, имея в виду то ли супругу, то ли причину своей аллергии.

Скорее второе, ибо тут же принялся озираться. Но Роксэн никогда не попадалась.

Пока он вертелся и чесал нос, кошка успела соскочить на пол и, шмыгнув под диван, пробежала полкомнаты, чтобы выбраться за спиной у хозяйки. Ласково, но не без упрека потерлась о связанные руки.

«Да, – признала Адалинда. – Снова влипла. Но мы же выберемся?»

Роксэн ответила едва слышным коротким, но уверенным мявом. Ткнулась лбом в раскрытую ладонь, и янтарное ожерелье, украшавшее гибкую кошачью шею, соскользнуло в пальцы пленницы.

Адалинда закрыла глаза, но это не помешало последовавшей за взрывом в голове вспышке яркого света ослепить ее. Почти минуту женщина просидела неподвижно, игнорируя и супруга, и издаваемые им звуки, бывшие, наверное, словами. Тело, почти вытолкнув из себя сознание, лишь в последний момент уцепившееся коготками за плотскую оболочку, раскалилось, точно железо в кузнечном горне, впитывая силу, от которой долгое время она была отрезана. В этом огне плавились мысли и чувства. Вскипала кровь. Боль, до недавнего жившая в висках, хлынула вниз горячей очистительной волной, и с трудом сдерживаемый крик забился в груди, до хруста распирая ребра… А в ушах шумело холодное море Веллари…

– Вам плохо? – долетел сквозь рокот волн взволнованный голос Келлара, испугавшегося, что заклинание из ларца сработало как-то не так и за поврежденный товар ему не заплатят, а то и накажут.

– Нет. – Адалинда слизала с губ потекшую носом кровь. – Совсем нет…

Боль прошла, оставив ощущение легкости и покоя. И тошноту, которая не должна помешать завершить начатое. Реабилитация после вынужденной блокировки – процесс сложный и непредсказуемый. Сейчас чувствуешь себя вполне сносно, а через минуту с воем катаешься по полу в собственной рвоте. Следует поторопиться…

– Вы это… – Келлар наклонился, заглянул ей в лицо и в ужасе отпрянул, выставив вперед револьвер. Женщина мельком подумала, что выглядит, наверное, жутко. Сосуды в глазах полопались, вены вздулись… еще что-нибудь не слишком эстетичное. – Вы это прекращайте!

– Прекращу. С радостью, – кивнула она, отметив, что и голосок стал – самое то на продажных мерзавцев страх наводить: низкий, сиплый.

За звуком этого голоса дорогой супруг не расслышал треска разрываемых пут. Но оружие по-прежнему не опускал. И стоял слишком близко. Что, если все-таки выстрелит?

Но выбора у Адалинды не было. Сейчас или никогда.

Глубоко вдохнув, женщина внезапно упала на спину, уходя из-под прицела и одновременно выбрасывая вперед руку с обвившим запястье янтарным браслетом. Келлара отбросило прямиком в кресло, даже комнатные туфли без задников с ног не соскочили. Со стороны глянешь – идиллия: сидит себе человек, отдыхает после тяжелого дня… если бы еще не револьвер в скрюченных судорогой пальцах… странно, что не выстрелил…

Встав сначала на четвереньки, Адалинда тяжело поднялась на ноги и медленно, ибо каждый шаг стоил ей невероятных усилий, подошла к супругу. Первым делом вынула у того из руки оружие. Хмыкнула, задавив внезапный рвотный порыв: курок-то не взведен, вот и не выстрелило.

– Форест-Форест, – рассмеялась хрипло. – Во что вы только ввязались… такой?

Господин Келлар не ответил. Беглый осмотр показал, что как иные молчат на допросах до прихода адвоката, этот и слова не скажет без некроманта.

Роксэн мягко запрыгнула мужчине на грудь и втянула носом воздух у его лица. Будь Келлар жив, уже раз десять чихнул бы. Кошка недовольно зашипела, обернувшись к хозяйке.

– Плохо, – согласилась Адалинда.

Намного хуже, чем казалось поначалу: ноги подогнулись, и женщина рухнула на пол. Сила вернулась, но на стабилизацию понадобится не один день. Мало того что в простое плетение вложила больше, чем следовало, и угробила свидетеля (вряд ли ценного, и вообще, туда ему и дорога), так еще и сама вот-вот попадется непонятно кому.

Будь у Адалинды уверенность, что в крайнем случае она отправит гостей, которые с минуту на минуту появится на пороге, вслед за супругом, она задержалась бы. Однако в следующий раз сила могла не подчиниться ей, или заклинание отзеркалит, и придется самой отправляться за Келларом, а она ничуть и не соскучилась.

Насколько проще было бы, если бы с самого начала не пришлось запечатывать дар. Но аналитики ВРО сделали ставку на женщину, иными способами к мэтру Лленасу, по их словам, подобраться было бы намного труднее, а Дориан отчего-то совершенно не терпел магинь и отдельно питал глубокую неприязнь к имперам…

«Уходим, – мысленно послала сигнал фамильяру Адалинда. – Нужно подняться за вещами».

Легко сказать. Точнее, подумать. А на деле…

Ноги не слушались. Перед глазами, в которые будто песка насыпали, порхали, мешая отыскать дорогу, разноцветные бабочки. В коридоре, куда она еле выбралась, придерживаясь за стены и мебель, женщину стошнило, и оставшаяся после этого горечь во рту была не худшим сейчас ощущением.

По лестнице она карабкалась, сквозь зубы проклиная моду на пышные юбки и сдержанно радуясь недавнему окончанию эпохи кринолинов. На предпоследней ступеньке едва удержалась от падения…

В спальню вползла уже на четвереньках.

Села. Утерла со лба пот и, прищурившись, попыталась сконцентрировать взгляд на собранном в дорогу багаже. Два чемодана, кофр, три шляпные коробки. Не так уж много для женщины ее положения, но придется оставить и это. Адалинда подобралась к стоявшему особнячком большому саквояжу – самое ценное здесь. Однако расстегнуть застежку не удалось: пальцы онемели, сделались неподвижны и нечувствительны. Она сломала ноготь…

Сопровождавшая хозяйку кошка, грустно поглядев на мучения магини, метнулась в ванную и вернулась с куском мыла в зубах. Бросила его на пол и, фыркая, принялась тереть лапой морду.

– Рокси, ты умница, – похвалила женщина.

Мел подошел бы лучше, и карта не помешала бы, но раз сумку не открыть, вариант Роксэн вполне сгодится.

Магиня отодвинула край ковра. Стянула с шеи шарф – прощальный подарок Фореста Келлара. Зажала в непослушных пальцах мыло и для надежности туго обмотала их шарфом, помогая себе второй рукой и зубами. Провела на пробу первую линию.

Построение телепортов – дело непростое: нужно верно задать координаты и условия выхода. Но когда тебе все равно, куда бежать, можно пренебречь точностью.

Шаги в холле раздались в тот миг, когда она, закончив рисунок, отползла за драгоценным саквояжем.

Незнакомец (или все же знакомец?) явился один. Вошел без звонка, по-хозяйски. Направился в гостиную. Сейчас он найдет труп Келлара и… Уйдет? Обыщет дом? Адалинда не стала дожидаться развития событий.

– Еще встретимся, – пообещала она человеку под лестницей и прижала руку с браслетом к кособокой звезде в центре рисунка.

Только бы не слишком далеко занесло, чтобы возвращение в Салджворт было недолгим.

Поездку на море она решила отложить.