О возвращении в гостиницу не было и речи, но у Адалинды имелся небольшой домик на окраине города, взятый в аренду до конца года без посредников и без ведома управления. Все же привычка быть всегда и ко всему готовой существенно облегчает жизнь.

– Ванная в доме одна, так что, если кому-нибудь нужно… – магиня выразительно посмотрела на бывшую служанку, но та покачала головой. – Хорошо. В крайнем случае есть уборная во дворе. А пока…

Роксэн без слов поняла приказ и втащила в ванную лжеповара. Через пару часов он придет в себя, и тогда вода и мыло ему пригодятся.

– Располагайтесь. – Адалинда указала Джеку и его спутнице на кресла. – Но до вечера угощений не ждите.

Отпускать от себя странную парочку она не собиралась. Вдруг вздумают сбежать, а у нее уже нет сил, чтобы играть в догонялки. И Роксэн не будет под рукой – кого-то нужно послать в гостиницу, чтобы встретить Фредерика, а по пути не мешало бы купить продуктов. Девица – Эбигейл – наверняка знает, что с ними делать.

Адалинда наблюдала за ней из-под опущенных ресниц. За ней и за ее механическим приятелем. Пыталась прислушиваться к редким фразам, которыми они обменивались будто нехотя. Гадала, каким образом они снова встретились, как попали к Ранбаунгу… Следила издали за импом: шкодливую кошку нельзя надолго оставлять без присмотра…

В результате к тому времени как Роксэн вернулась с покупками – а часы показывали уже половину восьмого вечера, – магиня чувствовала себя совершенно разбитой.

– Нельзя так, Эдди, – мягко пожурил ее пришедший через четверть часа после Роксэн Фредерик. – Если продолжишь неразумно использовать силу, никогда не восстановишься и перегоришь в конце концов.

Оставив своих то ли гостей, то ли пленников под присмотром фамильяра, магиня позволила бывшему мужу отвести себя в одну из спален, напоить сладковатой спиртовой настойкой и уложить на кровать, потому что иначе, он сказал, и слушать не станет.

– Плохо, – сказал он, когда она закончила рассказ. – А знаешь, что еще хуже? Ранбаунг мертв.

– Как? Я же видела, чем его…

– Да, не смертельное заклинание. Но иногда сердце не выдерживает парализующего разряда, даже здоровое. И это еще не все. Агент, с которым ты столкнулась, тоже убит. Тобой.

– Что? – Было бы у Адалинды побольше сил, вскочила бы с кровати.

– Это официальная версия. Ты отравила его: всем известны твои способности. Но бедолага успел добраться до Ригана, даже отчет написал, а потом – внезапно – яд подействовал, и он умер прямо в номере куратора. Я не рискнул лично общаться с Риганом, но у меня, как и у тебя, остались информаторы в управлении. По их сведениям, уже готов новый приказ относительно тебя: учитывая твою особую… м-м-м… ядовитость, с тобой не рекомендуется вступать в контакт и рекомендуется в случае малейших осложнений при задержании ликвидировать тебя.

– Как удобно, – хмыкнула женщина.

– Для Ригана? – уточнил Фредерик. – Не совсем. Теперь мы знаем, что он прямо замешан во всем происходящем.

– И у тебя есть доказательства для руководства? – Она все-таки приподнялась на локте. – Нам пришлют подкрепление? Совет Академий прищучит Ригана?

– Думаю, да, – не слишком воодушевленно согласился эмпат. – Если ты выступишь свидетелем. И прежде чем обвинять Ригана, нужно доказать твою невиновность. Я-то не сомневаюсь, но мои патроны…

– Понятно. – Адалинда откинулась на подушки и прикрыла глаза. – Ты ведь не собираешься писать рапорт немедленно?

– Нет. Тем паче мы не все еще выяснили. У нас еще есть повар и железный человек.

– И его подруга, – напомнила Адалинда.

– Полагаешь, она что-то знает?

– Вряд ли.

– Зачем тогда привезла ее сюда? Лишний свидетель – обуза. Нужно было просто забрать у нее механического человека.

Магиня усмехнулась, представляя, как удивит его сейчас.

– Забрать у девочки куклу – не проблема, – протянула она лениво. – Проблема в том, чтобы забрать у куклы девочку.

Дом Эби не понравился. Темный, угрюмый. Узкие коридоры, маленькая гостиная, заставленная старомодной мебелью, вычурной и громоздкой. Выцветшие обои. Скрипучие половицы. Кресла покрыты пыльными чехлами, и в складках тяжелых бархатных портьер – тоже пыль. Не похоже, что тут жили. Тем более эта женщина – красивая, утонченная, одетая просто, но безупречно, немногословная и пугающая.

По приезде она устроилась в кресле рядом и как будто задремала, но девушка чувствовала, что сон ее – такой же обман, как и все остальное. Маги – лжецы. Проверено. Доказано. Ни одному из них Эбигейл не собиралась больше верить.

– Все хорошо? – тихо спросил Джек.

– Хорошо.

И она лгала – с кем поведешься…

– Я хочу спросить…

– А я не хочу разговаривать. – По примеру магини она прикрыла глаза. – Не сейчас.

Спустя время вернулась помощница магини. Она внесла в комнату две большие корзины, поставила на пол рядом с холодным камином и без слов удалилась. От корзин пахло свежим хлебом, зеленью и копченым мясом, и думать о еде оказалось увлекательнее и спокойнее, чем обо всем остальном.

Потом пришел тот мужчина.

Но прежде появилась в гостиной трехцветная кошка. Прошествовала через комнату, вприщур поглядывая на людей, запрыгнула на софу и свернулась клубком. И тут же послышались шаги в коридоре.

Эбигейл вздрогнула, хоть и думала до того, что устала уже бояться, но магиню гость не напугал – значит, не был нежданным.

– Добрый вечер, – поздоровался он со всеми, даже с Эби, как она ни пыталась оставаться незаметной. И улыбнулся – определенно ей.

Улыбка у него была светлая и открытая. И сам он был каким-то светлым, невзирая на темный костюм: волосы белокурые, синие ясные глаза, тонкие, подкрученные вверх усы – как продолжение улыбки, ямочка на подбородке. Эби невольно засмотрелась… и опустила глаза, поняв, что и он с интересом рассматривает ее. С добрым таким интересом, с сочувствием, казалось, с пониманием…

– Прошу нас извинить, – сказал он, протягивая магине руку, чтобы помочь подняться с кресла. – Мы оставим вас ненадолго.

Словно в самом деле волновался, что «гости» заскучают в их отсутствие.

Эби скучать не собиралась.

Едва закрылась дверь, она бросилась к корзинам, увидела в одной из них хрустящий пшеничный батон и отломила себе половину. Раз уж завезли ее невесть куда, так пусть теперь и кормят!

Дремавшая на софе кошка подняла голову и негромко зашипела.

– Тихо ты, – махнула на нее девушка. – Не шуми, сейчас и тебе что-нибудь вкусненькое найду.

Кошка фыркнула, демонстративно уложила голову на лапы и накрыла нос хвостом.

– Как хочешь, – пожала плечами Эби. Отыскала себе к хлебу колечко колбасы, оторвала кусок без ножа и вернулась в кресло.

Жевала медленно, тщательно. Косилась в сторону Джека, замершего в двух шагах и, казалось, ждущего, когда она доест. Дождется и снова спросит. А она не знала, что ему сказать.

Точнее, знала, но сказать – не скажет…

– Ты собрала вещи, – проговорил Джек, решив не дожидаться окончания ее импровизированного ужина. – Еще до того, как я сказал.

– Собрала, – согласилась девушка.

– Хотела уйти?

Она набила рот хлебом и ничего не ответила, только голову склонила легонько, прячась от него под упавшими на глаза волосами.

– Без меня?

Еще один кивок.

– Почему?

«А ты почему? – могла бы спросить она. – Что ты вообще такое? Кто? Зачем?»

Могла бы, но продолжала сосредоточенно жевать.

– Я не знаю, – сказал Джек так, словно она все же спросила. – Мне это тоже странно. Но я думал…

Он думал. Ей нужно было насторожиться, когда еще он впервые сказал об этом. Он думает. Или думает, что думает.

Теперь поздно.

– Я думал, мэтр Алистер разберется…

– Разберется в чем? – послышалось от дверей. – О! Еда!

Эби посмотрела на вернувшегося в гостиную блондина и с трудом поборола желание спрятать хлеб и колбасный огрызок за спину.

На ее смущение мужчина ответил плутоватой улыбкой, присел у корзин со снедью, вытащил оттуда надломленный девушкой батон, колбасу, спелый томат по-простецки отер о штаны и уселся со своей добычей на софу рядом с кошкой. Та недовольно потянула носом, фыркнула и снова укрылась хвостом.

– Простите, проголодался, – извинился блондин, не жуя проглотив кусок колбасы. – Даже о приличиях забыл. Фредерик Валье к вашим услугам.

Он вскочил с места, церемонно поклонился Эби и тут же, к неудовольствию кошки, плюхнулся обратно на софу.

– Эбигейл, – потупившись, представилась девушка.

– Очень приятно, – улыбнулся мужчина. – А ваш друг?

– Это Джек. Он…

– Мог бы присесть, – добродушно предложил господин Фредерик. – Признаться, меня смущает, когда кто-то стоит рядом, в то время как я ем.

Механический человек никак не отреагировал на эти слова.

– Сядь, пожалуйста, – попросила его Эби.

Джек нарочито медленно обошел ее и сел в кресло, в котором сидела до этого магиня.

– Вас он слушает, – отметил мужчина.

– Иногда, – пробормотала девушка, подумав о том, что Джеку сейчас, наверное, неприятно то, что о нем говорят как о вещи или домашнем питомце.

– Взаимопонимание – большая редкость, даже среди обыкновенных людей, – проговорил блондин, с одинаково задумчивым выражением лица разглядывая сначала Джека, а затем томат, который был слишком велик, чтобы одним махом отправить его в рот, и слишком сочен, чтобы, откусив, не обляпаться. – А вы – смелая девушка, Эбигейл.

– Я? Почему? – растерялась она, сбитая с толку внезапной переменой темы.

– Ну как же? Вы в незнакомом доме, в окружении незнакомых людей, но не паникуете, не мечетесь по комнатам, не плачете. Даже нашли в себе желание перекусить.

– Если я стану плакать, это поможет? – спросила Эби.

Господин Фредерик заинтересованно прищурился.

– Смелая и умная девушка, – вывел он, к немалому смущению Эбигейл. Поглядел снова на томат и с сожалением отложил в сторону. – Поверьте, бояться нечего. Здесь вы в безопасности.

Поверить Эби хотела бы. Но обстоятельства не те.

– Понимаю, – кивнул мужчина. – Все так пугающе и непонятно. Быть может, я сумею вам помочь?

– Отпустите меня? – спросила Эби с надеждой.

– Разве я вас удерживаю? – нахмурился он непонимающе. – Но куда вы пойдете? Одна, в такое время, без денег…

– Откуда вы знаете? – встрепенулась девушка.

– Предположил. Вы ведь покинули дом мэтра Алистера в спешке… А где здесь кухня?

– Что?

– Кухня, – повторил блондин. – Она должна быть. А в кухне – плита. На плите – чайник. Давиться едой всухомятку не слишком приятно, знаете ли. А Адалинда, я успел увидеть, среди прочего купила неплохой чай.

– Адалинда? – переспросила Эби. – Та девушка, что ходила за покупками? Спросите ее о кухне, она, наверное, знает.

Господин Фредерик поглядел на нее, затем на заинтересованно приподнявшую ухо кошку и неожиданно весело рассмеялся:

– Девушка, подозреваю, не захочет со мной общаться. Она меня недолюбливает. Видите, как усердно игнорирует?

При этом он продолжал смотреть на кошку. Та сердито фыркнула и зашипела на него… совсем как та девица на Эби, когда запихнула ее в экипаж…

– Вот именно, – усмехнулся ее мыслям блондин. – В некоторые вещи сложно поверить, Эбигейл, особенно людям непосвященным, но когда осознаешь, что в мире нет ничего невозможного… Занятная у нас тут компания, да? А Адалиндой зовут нашу хозяйку. К слову, забыл предупредить, она устала и прилегла вздремнуть, а мне поручила развлекать гостей в свое отсутствие. Вы ведь еще не хотите спать? Тогда предлагаю отыскать кухню. Попьем чаю и поговорим… к примеру, о тех же кошках, которые совсем не кошки.

Кухня в доме, конечно же, была. А во дворе – колонка с насосом. Господин Фредерик, так, словно целыми днями только и занимался подобным, сам засыпал уголь в большую чугунную плиту, сходил за водой, ополоснул и наполнил найденный в шкафу чайник. Эби и увязавшемуся следом за ней Джеку оставалось лишь наблюдать да слушать рассказы о волшебных существах фамильярах.

– Это не просто домашние зверушки, – говорил блондин. – Импы создаются магами как помощники и носители части их силы. Маг и его фамильяр, по сути, половинки одного целого. Они общаются без слов, обмениваются информацией. Фамильяры не лишены собственной воли и характера – у Роксэн, к слову, он прескверный, – но, как правило, тем, что делает имп, управляет хозяин. Вот Роксэн – неужели вы думаете, что кошке взбрело бы в голову отправиться за покупками? Или она знала бы, что купить? Или сумела бы объясниться с продавцами мяуканьем? Конечно же, нет. Все это делала за нее Адалинда, в своей голове, – он покрутил пальцем у виска. Таким жестом обозначали обычно сумасшедших, но Эби подумала, что в данной ситуации он вполне уместен: маги все чокнутые. – Однако подобная связь тянет много сил. Поэтому они и спят сейчас обе. Отдыхают. Но… – господин Фредерик понизил голос до заговорщического шепота, – не расслабляйтесь. Обе готовы проснуться в любой момент, и нам мало не покажется!

– За что? – так же шепотом спросила Эби.

– За то, что мы съели всю колбасу, – страшно тараща глаза, ответил мужчина.

Не выдержав, Эби прыснула в кулак.

– Я предлагала кошке… Роксэн кусочек. Она отказалась.

– Фамильяры редко едят обычную еду. Они питаются чистой энергией, тянут ее понемногу из хозяев или напрямую из астрала…

– А что будет, если ударить кошку? – немного кровожадно полюбопытствовала Эби, вспомнив, как они обе, и магиня, и ее питомица, обошлись сегодня с нею.

– Будет больно, – серьезно сказал блондин. – Вам, Эбигейл. Поэтому настоятельно не советую.

– Я и не собиралась, – сконфузилась девушка. – Просто вы рассказывали о связи, и я подумала… А зачем вы мне это все рассказываете?

Он неопределенно пожал плечами.

– Просто так. Это не секретная информация – все, кто интересуется магами, и в частности имперами, знают об этом. А вы – девушка не только смелая и умная, но еще и любознательная. Это раз.

– А что два?

– Два: вы сами не желаете говорить со мной о том, что действительно важно. О Джеке, например. Хотя, – мужчина повернулся к механическому человеку, – Джек, как я погляжу, тоже не жаждет общения. И зря. Возможно, я сумел бы помочь. Я ведь сразу предложил помощь, помните?

Чужая душа – потемки?

Чушь собачья!

А если и так, у Фредерика всегда при себе фонарь. Только светить нужно осторожно. Не только чтобы не потревожить человека слишком грубым вмешательством, но и чтобы самому не увидеть чего-нибудь лишнего. В потемках чужих душ нередко прячутся чудовища, которых не стоит тащить на свет.

С Эбигейл эмпат сработал чисто. А вот с Джеком…

Мэтр Валье оказался не готов увидеть в механическом теле больше, чем оживляющее големов заклинание. Что-то намного более сложное. Яркое. Совершенное.

Что-то живое?

Несомненно.

Дориан Лленас был гением, если сумел создать такое. И, быть может, совсем неплохо, что ничего подобного он уже не создаст…

– Вы – маг? – спросила девушка.

– Да. – Фредерик увидел вспыхнувшую в ее взгляде неприязнь и улыбнулся: – Это так плохо?

Пойманная в сети рыбка пыталась ускользнуть от него…

– Маги, они…

– То и дело умирают рядом с вами, Эбигейл, – опередил он ее. Улыбнулся печально: – Не годитесь вы на роль талисмана.

– О чем вы? – Девушка вспыхнула. Чувство вины – пусть и беспричинной – один из лучших рычагов давления, но не единственный из тех, которыми Фредерик Валье управлял в совершенстве.

– Мэтр Алистер погиб сегодня.

– Но… Госпожа Адалинда сказала, что он просто без сознания…

– Она так думала. Но порой даже не смертельные заклятия убивают. Такая несправедливость, ведь мэтр Алистер не был целью. Тот человек приходил за вами. За вами и за Джеком.

Из того, что рассказала о происшествии в доме Ранбаунга Фредерику бывшая супруга, логично было предположить подобное.

А страх – второй надежный рычаг.

– Вам повезло, что Адалинда оказалась поблизости.

– Скажите еще, что совершенно случайно, – вмешался в разговор Джек, до этого момента не удостоивший Фредерика и словом. Искусственный голос, казалось бы ровный, лишенный эмоций, на самом деле переполнен был скрытыми интонациями, до страшного настоящими.

– Не скажу, – спокойно ответил эмпат. – Адалинда, как и я, участвует в расследовании убийства Дориана Лленаса, Эйдена Мерита, а теперь и Алистера Ранбаунга, который был нашим главным свидетелем. Естественно, она приехала к нему не случайно. Но вовремя, согласитесь.

Правда – как и о фамильярах. Та правда, что не навредит им с Эдди ни при каких обстоятельствах, но поможет пробиться сквозь заслон подозрений и предубеждений.

Доверие – третий рычаг.

– Возвращайтесь в комнату, – предложил он дружелюбно. – Я приготовлю чай, найду посуду, и, если у вас останется такое желание, продолжим разговор.

Все можно было сделать быстрее. Грубее, но намного быстрее. С девушкой.

Как быть с ее механическим другом, Валье не знал, а потому не спешил.

Зато со лжеповаром, судя по доносившимся из ванной комнаты звукам, недавно очнувшимся, можно было не церемониться.

Приходил в себя Скопа долго.

В первый раз открыв глаза, не выдержал и минуты: тупая боль билась в виски, члены сводило судорогой, а внутренности скрутило в один тугой узел…

Во второй раз было уже полегче. К боли добавились новые ощущения: холод пола под щекой, зуд в руках, на счастье, не связанных, мерзкий запах… но об этом контрразведчик приказал себе не думать. Лучше уж о сволочной бабе, милостью которой он тут очутился. О том, как доберется до нее, с каким наслаждением сдавит хлипкую шейку… Неспроста маги из ВРО предупреждали держаться от нее подальше. Но кто их слушает?

Скопа не послушал.

Нужно было проследить незаметно, доложить Сидде. Но вдруг снова ушла бы? Как пить дать ушла бы – с девчонкой, с чучелом этим механическим…

С чучелом странно вышло. Получалось, оно и есть таинственный дружок Эбигейл Гроу? Как по дому за ней таскался, так и до сих пор таскается. Тогда понятно, отчего лицо прятал. Но все остальное – еще непонятнее.

Голова раскалывалась, думать не получалось…

Только об Адалинде Келлар. О том, как прижмет тварь и поговорит с нею по-свойски.

Обычно Скопа мараться не любил, в допросах старался непосредственного участия не принимать, но для этой дамочки сделает исключение. Рассчитается. За все, как говорят, хорошее.

От таких мыслей ему вскоре полегчало. Даже на ноги кое-как поднялся впотьмах. По свету, пробивавшемуся в тонкую щелку, нашел дверь…

И опять лег.

Мутило жутко. Привкус во рту появился кислый.

Глаза закрывал, и темнота вспыхивала тут же яркими искорками, расплывавшимися после мутными пятнами.

Трясло всего, как от холода, а по спине пот струился…

Ничего. И не из таких передряг выбирался. Руки-ноги целы, а штаны постирать недолго.

Вот полежит немного, с силами соберется, дверь вышибет.

Поднялся.

Прислушался.

В голове шумело, но сквозь этот шум долетали все же негромкие голоса. Женские? Мужские?

Шаги… Не к нему – мимо.

О нем забыли как будто. Решили, что окочурился уже? Поторопились – живой.

Живой и выберется скоро, пусть только утихнет в доме все, пусть свет погасят…

Дверь распахнулась резко и неожиданно, без предупредительного звука шагов, без щелчка засова, и свет резанул по глазам.

– С пробуждением.

Выросший в проеме темный силуэт, поначалу казавшийся сотканным из тумана, обрел четкость и превратился в блондинистого щеголя в черном костюме. Навощенные усики, улыбочка глумливая.

Не тратя времени на раздумья, Скопа бросился вперед, на незнакомца. Ударить кулаком в живот, когда согнется пополам – в челюсть, оттолкнуть в сторону, и…

Свет на мгновение сделался ярче. Мелькнула перед глазами рука, белоснежная манжета, запонка с черным шестиугольным камнем, и пальцы чужака клешней сомкнулись на шее.

– Куда это вы так торопитесь, господин повар?

Сдавил сильнее, притянул к себе, лицом к лицу.

Скопа дернулся, захрипел, но взгляда отвести не смог. Смотрел в глаза блондина, темнеющие и наливающиеся кровью, как в черную пропасть, на дне которой притаились ужаснейшие из кошмаров…

– Кто такой? – спросил незнакомец, слегка ослабив хватку.

Губы его едва шевелились, но голос, невыносимо громкий, звучал прямо в голове, эхом ударяясь в виски.

– Кто ты такой?

Тонкая темная струйка стекла из его носа, по усам, по губе. Прячущиеся в бездне глаз чудовища заворочались и угрожающе зарычали:

– Кто?

Страх расползся по телу, которое еще не успела покинуть боль. Скопа открыл рот, но вместо крика с языка рвались короткие отрывистые слова:

– Контрразведка Линкарры, Салджвортское управление…

…И дальше – звание, возраст, имя, которое, он сам думал, забыл уже давно…

– Контрразведка. – Блондин достал из нагрудного кармана платок, стер с усов и со рта кровь. Скопа не сразу понял, что он его уже не держит. – На кой нам еще и контрразведка? Ладно, утром разберемся.

Белая манжета. Запонка с черным камнем. Удар. Боль в затылке. Темнота.

Когда заходит речь о ментальной магии, в первую очередь вспоминают телепатов. Для большинства людей, особенно тех, кто сам не обладает даром и далек от науки, именно телепаты, способные кому угодно забраться в голову, чтобы прочесть мысли или внушить новые, кажутся едва ли не сильнейшими из магов. Мало кто задумывается о том, насколько нелегко отыскать в ворохе чужих мыслей ту самую, нужную, и практически нереально заставить человека принять чужую волю. Да, если ему нечего противопоставить менталисту, как то собственная сила или защитные амулеты, сразу он подчинится, но после непременно задумается, отчего он решил вдруг сделать то, чего не собирался, или заговорил о том, о чем старался молчать.

Эмпаты действуют тоньше. Изящнее. Бывают, конечно, случаи, когда жаль тратить время и результат нужен немедленно, или требуется демонстрация устрашающей силы, – тогда они врываются в чужое сознание грубо и решительно, на короткий миг полностью подчиняя жертву себе. Но чаще все происходит иначе. Эмпат не читает мыслей, не внушает желаний: он чувствует и корректирует эмоции, легко и ненавязчиво подводя человека к нужным решениям. Полчаса-час кропотливой работы – и вот уже твой собеседник расслабился и утратил осторожность. Он готов делиться сокровенным, сам, без настойчивого внушения, приходит к правильным действиям. Его разум не стремится отвергнуть новую идею, ведь он сам породил ее. Все складывается постепенно и естественно.

– Вы устали, Эбигейл? Время позднее. Я осмотрелся немного: спальня рядом с комнатой Адалинды, кажется, вполне сгодится на одну ночь. Отдохните, а утром вместе подумаем, как быть дальше.

Он учтив, доброжелателен. Его цели благородны, а интерес не переходит границ приличия.

Много ли нужно, чтобы заручиться расположением уставшей испуганной девушки?

Работавшие над делом Лленаса агенты собрали подробное досье на каждого из окружения покойного мэтра. И до недавнего времени у Фредерика Валье был неограниченный доступ к материалам. Дар – это замечательно, конечно, но неплохо иметь какие-то отправные данные.

Вот Эбигейл Гроу, к примеру. Девица неполных восемнадцати лет, живущая в районе с самой дурной славой… В последние годы живущая. А до того обреталась в ином месте, в иных условиях, с иными людьми. Отец аптекой владел, лицензию имел на оказание «ряда врачебных услуг». В своем городке личностью был, несомненно, уважаемой. В бедности не прозябал, супруга и дочь необходимости в личном заработке при нем не имели… А потом вдруг Освин. Нелегко, должно быть, пришлось Эбигейл привыкать к новому месту, еще и такому. Но не опустилась же, не сломалась.

Значит, и теперь не сломается. Если, конечно, не задаться такой целью. Но пока что у мэтра Валье ничего подобного на уме не было.

Немного уважения вместо грубости и пренебрежения. Ненавязчивая забота. Порой так хочется, чтобы рядом был кто-то неравнодушный…

Сложность заключалась в том, что у Эбигейл уже был такой человек. Механический человек, но был.

Пока Фредерик пытался, и небезуспешно, разговорить девушку, Джек сидел рядом и ловил каждое слово. Его эмоции, на астральном уровне почти не отличавшиеся от эмоций обычного человека, пестрели сомнениями и недоверием. А еще – и на этом можно было сыграть – страхом. Адалинда оказалась права: девочка не так опасалась остаться без куклы, как «кукла» боялась, что у нее отберут девочку. Искусственное создание – для Фредерика это было теперь очевидно – мнило себя живым, хотело быть живым и потому цеплялось за единственного человека, видевшего в нем не просто говорящую игрушку. А Эбигейл вряд ли отдавала себе отчет в том, что, обращаясь с Джеком как с равным, более того – как с другом, лишь усиливает его привязанность к себе.

Фредерику Валье, не только в интересах дела, но и из собственного, можно сказать, профессионального любопытства не терпелось разобраться, что лежит в основах этой связи, да и вообще – что делает Джека… Джеком. Потому, выведав у Эбигейл все, чем она готова была поделиться в первую встречу, он легко убедил девушку в том, что ей необходим отдых, и отправил ее в одну из пустующих спален. А сам остался в гостиной наедине с творением Дориана Лленаса.

– Не волнуйся за нее, Джек. В этом доме Эбигейл ничто не угрожает.

Не зная, что именно мэтр Дориан вплел в заклинание, оживившее механическое тело, Фредерик действовал неспешно и аккуратно. Так музыкант опробует новый инструмент: трогает осторожно струны и прислушивается к звуку. Не сфальшивить, найти нужный – с первого раза это непросто, но если к таланту прилагается немалый опыт, вполне возможно.

– Я знаю, каково это – тревожиться за близкого человека. И признаюсь, удивлен. Не ожидал подобного от тебя.

Предельная откровенность. Недоумение, но не оскорбительное – заинтересованное, полное тайного восторга перед невероятным мастерством творца… Нет! Перед самим творением.

– Прости, если покажусь тебе назойливым…

Не покажется. Фредерик никогда не переходит черту.

– …Но я не встречал подобных тебе и, вероятно, никогда больше не встречу. Поэтому…

– Вам интересно, как я устроен?

Ответный вопрос был почти неожиданным. Но Валье уже понял, что эмоции Джека – качественная копия человеческих. А человек отреагировал бы именно так: с враждебностью, с сарказмом… Не всякий человек, но кто-то, обладающий язвительной натурой и далеко не такой легковерный, как хотелось бы эмпату.

– Интересно, конечно же! – воскликнул он воодушевленно, будто и не заметил недоброй иронии в вопросе механического собеседника.

– Отвертка у вас при себе?

Фредерик совершенно искренне рассмеялся:

– Отвертка? Ты путаешь меня с мэтром Дорианом… сохрани Творец его душу. – Улыбка потускнела, взгляд окрасился умеренным почтением с примесью легкой грусти. – Прости, но я не разбираюсь в механике.

– В чем же вы разбираетесь, мэтр Фредерик? – Будто невзначай, Джек намекнул, что помнит о том, что говорит с магом.

– В людях, – сказал эмпат просто. – И ты кажешься мне очень интересным человеком.

– Машиной, – все с той же издевкой поправил Джек. – Машина, которая ведет себя как человек, – это очень интересно, да.

– Нет. – Валье вложил в свой ответ четкую уверенность. Посмотрел в неменяющееся лицо-маску, прямо в стеклянные глаза. – Ты не ведешь себя как человек, ты чувствуешь себя человеком. Это другое.

Что-то изменилось в эмоциональном поле его визави. Настороженность смазалась, появились проблески надежды, недоверчивого ожидания…

– Я действительно разбираюсь в этом, Джек. И… – рискованно, но Фредерик умел пройти по краю, – думаю, ты сам хотел бы разобраться.

Нет, он никогда не завидовал телепатам. Тому, кто способен услышать, чувства говорят не меньше, чем мысли. Ведь мысли, по сути, – те же эмоции, лишь облеченные в слова, и этих слов зачастую не хватает, чтобы передать все, что у тебя на душе. Сомнения и смятение – вот то, что Фредерик прочел в искусственной душе, заключенной в искусственном теле.

Джек хотел понять, что или кто он есть.

Валье тоже интересовал этот вопрос. Но еще больше ему было интересно, чем же создание Лленаса так важно для ВРО. Эбигейл обмолвилась, что Ранбаунг изучал Джека. Фредерик не пытался выпытать подробности, но подумал, что мэтр Алистер мог найти нечто, заставившее его связаться с представителем внутренней разведки и назначить встречу Адалинде…

– Да, хотел бы, – согласился Джек. – Но я недостаточно доверяю вам, чтобы позволить копаться в себе.

Голос его был серьезен и мрачен.

– Понимаю, – кивнул эмпат, не скрывая сожаления. – Тогда оставим этот разговор. По крайней мере, пока.

Неизвестно, какие методы использовал Ранбаунг, но они явно отличались от тех, что применял Фредерик. Ему не нужно было «копаться» в механических внутренностях, не требовалось специальное оборудование. Он уже работал. Изучал. Отмечал каждую перемену в эмоциональном фоне. Распутывал легко и бережно созданное Лленасом заклинание.

Все, что ему нужно, – продолжить этот разговор. Сидеть в непосредственной близости. Слышать голос. Создавать новые ситуации, будить новые чувства и смотреть, как окрашиваются новыми цветами слои искусственного сознания.

– Признаюсь, мне так и не удалось познакомиться с мэтром Дорианом. Может быть, расскажешь о нем? Нет, мне не нужны чужие секреты, просто любопытно, что он был за человек…

…Когда речь заходит о ментальной магии, вспоминают в первую очередь телепатов. Затем – эмпатов. Еще каких-нибудь «патов»… И редко кто подумает о мнемонистах. Их дар не предполагает мгновенного воздействия, они не умеют внушать мысли и эмоции. Разум, что свой, что чужой, для них – нечто вроде сборной конструкции. Они изучают его. Совершенствуют устройство. Могут настроить, как дополнительную функцию, идеальную память и навсегда забыть о записях. Могут укрепить расшатавшиеся детали. Почистить. Избавить от налета безумия, вызванного то ли болезнью, то ли проклятьем – неважно, для них это лишь ржа на сложном механизме сознания. Но если верить истории, никто из мнемонистов никогда не пытался самостоятельно собрать подобный механизм. Никто, кроме одного…

– Расскажи мне о Дориане Лленасе, Джек.

Проснулась Адалинда от того, что кто-то перевернул ее на бок. Попытка подняться была тут же подавлена, рука с браслетом ловко прижата к подушке. Но все это, как ни странно, не спровоцировало приступа паники или хотя бы тревоги. Впрочем, ни капельки и не странно…

– Фредерик? Что ты делаешь?

– Пытаюсь снять с тебя платье, – деловитым тоном разъяснил бывший муж. Бесцеремонно перекатил ее на живот и принялся распутывать шнуровку. – Нельзя спать в одежде… В женской, мне кажется, и ходить нельзя, но спать…

– Фред…

– Не дергайся, а то порву что-нибудь. Это же не одежда, а пыточный комплект.

– Да что ты…

– У нас в ванной агент контрразведки.

– Что он там делает? – Магиня не сразу сообразила, о ком речь.

– Лежит.

– А-а-а, – протянула она понимающе, между делом позволив стащить с себя верхнее платье.

– Эбигейл спит в соседней комнате. Джек сидит в гостиной. Роксэн пыталась меня поцарапать.

– Всего лишь пыталась?

– Я знаю, как обращаться с кошками, – самонадеянно заявил эмпат. Перевернул ее снова и рывком усадил. – Руки подними.

Его действия и ситуация, при поверхностном рассмотрении даже не двусмысленная, плохо согласовались с сухим отстраненным тоном. Складывалось впечатление, что раздевать ее перед сном – рутинная и не слишком любимая обязанность для него. Должно быть, поэтому Адалинда не стала возмущаться, пока ее вытряхивали из лифа и избавляли от пышных юбок. Без корсета, хоть она никогда и не утягивала его слишком сильно, дышалось намного легче. Но когда дело дошло до чулок…

– Фредерик…

– Да?

– Если ты сейчас же не прекратишь…

– Не прекращу.

Его ладонь, теплая, чуть шершавая, поднырнула под тонкую паутинку чулка и заскользила от бедра вниз по ноге, увлекая за собой ажурную ткань. Медленно-медленно…

– Убью, – пообещала Адалинда.

– Убьешь, – согласился он. – Потом.

Второй чулок он снял с нее тем же манером, одной рукой удерживая ее запястье с бесполезным сейчас янтарным браслетом, а второй оставляя на зябнувшей без зыбкой защиты шелка коже горячий след.

– Ненавижу тебя, – процедила она сквозь зубы.

Правильнее было бы сказать «себя». За глупость. За слабость. За то, что не пыталась даже противиться ни ему, ни разливающейся по безвольному телу неге.

– Не убедила, – прошептал он, нависнув над нею.

Коснулся легонько губами шеи. Усы, словно тонкая кисточка, защекотали кожу.

Он не держал ее больше, и, почувствовав свободу, она рванулась вперед, уперлась ладонями ему в грудь… Оттолкнуть? Оттолкнуть. Но вместо того принялась торопливо расстегивать пуговицы его рубашки.

…Старая кровать заскрипела жалобно и безнадежно, покачиваясь на шатких ножках, словно лодка на волнах. Сначала медленно, под тихое всхлипывание рассохшегося дерева и шорох простыней, после быстрее и быстрее, в такт горячему прерывистому дыханию и зашедшемуся в сумасшедшем стуке сердцу…

После – тишина.

Теплая расслабленная тишина, полное отсутствие каких-либо мыслей. Но на возникший с немалым запозданием вопрос «Зачем?» нашлось сразу два ответа: «Просто так» и «Какая разница?».

Первым нарушил молчание Фредерик:

– Я, собственно, зачем пришел…

После этой растянутой в задумчивости фразы Адалинда глупо захихикала.

– Может, поговорить хотел? – подсказала она.

– Да, точно.

Что-то в его голосе заставило отбросить дурашливость и сосредоточиться.

– Я пообщался с Джеком, – продолжил эмпат. – По-своему. И, думаю, понял, что хотел сказать тебе Ранбаунг и почему убрали встречавшегося с ним агента. Расшифровать базовое заклинание мне не под силу. Но я разобрался в схеме энергетической подпитки. И знаешь какая занятная штука выходит? Энергией Джека обеспечивает кристалл-аккумулятор, но включение-отключение может произвести только создавший базовое заклинание маг. Или Лленас все-таки опасался, что его изобретение могут выкрасть, или в процессе эксперимента это показалось ему простейшим решением, но, так или иначе, он привязал систему энергоснабжения Джека к собственному дару. Защищенный канал связи вплетен в матрицу, и он до сих пор работает.

– Не понимаю, – затрясла головой Адалинда, то ли действительно не понимая сказанного, то ли отказываясь понимать.

– Канал связи между Джеком и его создателем, который должен был распасться после смерти Лленаса, работает, – повторил Фредерик. – Джек не отключился после взрыва. По-моему, тут и понимать нечего. Дориан Лленас жив.