Утро делового человека

Игорь проснулся от лёгкого щелчка по носу. Прищурившись, он увидел, как в корпус часов, висевших над кроватью, втягивается мягкая пластмассовая рука, только что разбудившая его. Это была последняя шуточная конструкция, сделанная отцом, одним из диспетчеров центрального института управления погодой по должности, страстным изобретателем и выдумщиком по призванию.

Игорь почесал кончик носа, чуть покрасневший от щелчка столь оригинального будильника, и весело вскочил на ноги. Совершив зарядку, мальчик вприпрыжку помчался на кухню. Ай! Мамы не было. Только на столе перед пультом сверкавшего кафелем и алюминием агрегата лежала её записка — задание машине. Игорь пробежал бумажку: во, вкуснятина! — салат из свежих овощей со сметаной, какао; на обед — любимый суп с клёцками, пожарские котлеты, желе.

За стеклом виднелись морковь, огурцы, кочан капусты: пневматическая доставка работала безотказно! Игорь осторожно пустил агрегат нажатием кнопки и бросил в прорез мамину записку. Умный аппарат заработал: невидимые лучи ощупывали очертания букв на записке-задании, срабатывали реле, красивые ручки вытягивались к ящичкам, захватывали и отмеривали что нужно, специальные ножи быстро резали крутое яйцо на ломтики; вот брызнула струйка сметаны, пролился соус, мерно проплыли на ленте конвейера горсточка муки, щепотка соли… Внутри жужжало… «Завтрак… на одного… через минуту, — бормотал мальчик, поворачивая рычаги, — обед на трёх… к 16.00. Так!.. А на ужин мы закажем любимую папину яичницу!» — осмелел Игорь. И тут же набросал, как выражались папа и мама, «рецепт»: яиц 6 шт.; молока 150,0; сала 50,0; соль 5,0; лук зелёный (порезать!) 2 стрелки, луковиц 2 шт., на 50,0 — порезать кольцами, поджарить. Машина послушно проглотила и эту записку. «К 21.00» — заказал мальчик, переводя стрелку-рычаг на циферблате «Ужин».

Тут в кабинете отца засветился ровным светом экран телевидефона и раздался негромкий голос мамы. Она стояла на палубе знакомого теплохода. Вдали были видны пенные барашки волн, корабль слегка покачивало, сверкало солнце.

— Ну, как? С завтраком справился? Ничего не перепутал? — смеялась мама, и на солнце смеялись её рыжеватые кудри и милый пушок на верхней губе.

— Как? Ты… на Чёрном море?! — удивился Игорь.

— Не дозвонилась к папе — заседает, — озабоченно сказала мама. — Ты ему потом передай: я до завтра в командировку вылетела — инспектировать черноморские плавучие детсады. На «Кахетии» вот своих навестила… Ничего, Нина отлично нянчится с Витей…

 

Урок в Синераме

Михаил Борисович умел рассказывать очень увлекательно. Приближалось 100-летие Великой Октябрьской социалистической резолюции, и сегодня на географии речь пошла о том, как смелый и простой советский человек сумел изменить лик страны, как люди мира переделывают планету для счастья народов.

Урок проходил в большом круглом зале школьной Синерамы. Затаив дыхание, класс — двадцать мальчиков и девочек — будто парил высоко-высоко над равнинами, реками, морями, горами.

И всё это великолепие жило, переливалось красками, менялось на глазах. Особый приём кино — «лупа времени» — позволял наблюдать, как строились гигантские объекты, как могучие лесные полосы прорезывали бывшие пустыни, как протягивались друг другу навстречу пролёты мостов над безднами горных ущелий, вырастали плотины и дамбы на водных просторах. Грохотали атомные взрывы. Они срезали ненужные холмы, прорывали каналы, создавали новые моря. Обь и Енисей поворачивали вспять, промывали Аральскую впадину, орошали недавние пустыни и спадали в Каспий, переставший высыхать. Новая плотина, огромная, высокая, по которой мчались атомные ширококолейные поезда, загородила Берингов пролив, ликвидировав холодное течение из Ледовитого океана и тем самым заметно улучшив климат всего Дальнего Востока.

Потом земная поверхность как бы таяла, становилась прозрачной, и можно было видеть, что делается в недрах. По дну Каспийского моря ползли подводные танки-нефтезаводы, в глубине вулканов подземные лодки — стальные кроты — прорывали шахты к вечным источникам энергии. За полярным кругом раскинулся подземный город Углеград. Затем исчезла и земля. В мировом пространстве неслись почти со скоростью света фотонные ракеты — величественные межзвёздные корабли, стремящиеся к ближайшей и такой далёкой планетной системе — Альфа Центавра.

Так шагала история. Так далеко продвинулось человечество по пути науки и техники за 100 послеоктябрьских лет. Это казалось невероятным… И Игорь вспомнил 120-летнего прадедушку. Даниила Лукича. С гордостью рассказывал он о беседе с самим Лениным — около 100 лет назад, на III съезде комсомола… А теперь вот оно, будущее, начертанное великим вождём и созданное народами земли.

Игорь очнулся. В зале было светло. Михаил Борисович напомнил, что в ближайшее время класс совершит намеченную по плану экскурсию в Углеград. Все с восторгом встретили это сообщение.

 

Экскурсия в Углеград

И вот всё так и мелькает в глазах, проносится бешеным вихрем. Скорость «КЭЦ-2017» превышала 15 000 км в час.

Школьники были не одни. В Арктику летело много всякого народу. Рядом с Игорем сидел молодой инженер подземного машиностроения.

— Да, — говорил он, — опаздываю. Самолёты не ходили; даже атомные поезда простаивали из-за снежных заносов. Лишь по радио я беседовал с отцом. Он у меня главный инженер этого замечательного производственного комбината-города.

— Давно пора растопить все эти льды у полюсов! — авторитетно заявил Игорь. — Вот вырасту — буду инженером-растопителем льдов!

Михаил Борисович не успел раскрыть рта — Игоря уже распекал высокий осанистый старик.

— Вам, с высоты ваших 12–14-ти лет, всё кажется пустяками: раз — и сделал! — сверкая весёлыми искрами глаз нарочито сердитым голосом поучал профессор Ян Влашек. — А в природе всё связано, взаимообусловлено. Растопить льды Гренландии, Антарктиды — не хитро. Только вот вода в мировом океане повысит уровень на 20 метров. И тогда многие равнины, долины, острова окажутся затопленными. Вот так-то!

— Зачем же так? — не сдавался Игорь. — Лишнюю воду надо перебросить на Луну, Марс. На Луне воздух создать, на Марсе — настоящие моря, озёра. А то на Луне неудобно нашим всё время в скафандрах работать.

— Да знаете ли вы, молодой человек, что Луну мы для ряда научных работ выбрали как раз за то, что на ней воздуха нет? К примеру, наши земные тучи, туманы, облака, вообще дымка воздуха очень мешают наблюдению небесных тел. А вот Марс… Н-да, Марс…

Профессор не кончил мысли: скоростной стратоплан опустился на белую заснеженную равнину. Из кабины высыпали ребята с учителем, а также местные работники. Снова взревели реактивные двигатели, и аппарат умчался в небо. А перед прибывшими открылся люк, в нём скользила лента эскалатора. Лента повезла людей вниз.

 

Вот оно, создание «Землевиков»!

Прибывшие попали на платформу-площадь, окружённую колоннадой. Всё вокруг было залито тёплым, розоватым, цвета утренней зари, светом люминесцентных ламп.

Шофёр тронул. Замелькали улицы и площади Углеграда. Навстречу машине и обгоняя её, шли изящные электробусы, грузовые автокары.

— Токи высокой частоты! — объяснял шофёр любопытным ученикам. — Провода, создающие электрическое поле под мостовой. В машине — в капоте — токоприёмник!

Откуда-то издалека доносился негромкий мерный шум — то отряды чудесных машин «Землевиков» конструкции главного инженера Владислава Сергеевича Козловского долбили породу, вгрызались в уголь, в урановые, марганцовые, вольфрамовые руды всё глубже и дальше.

И весь подземный город был построен этими чудесными машинами. Наверху бушевала пурга, а тут стояла тишина, светили электрические солнца и в воздухе разносился тонкий аромат цветущей липы: машина теперь шла по широкой зелёной аллее; мелькнул мост через подземную реку; на пляже лежали, загорая под кварцевым светилом, несколько человек.

Под землёй царила вечная весна!

 

Новые трассы

В кабинете главного инженера Углеграда школьники встретились с самим Владиславом Сергеевичем. Здесь же был и его сын.

— Всем богат наш город, — говорил Владислав Сергеевич, — только одна беда у нас: погода наверху. Как часто сбивает она нам график отправок!

Главный инженер стал развёртывать перед собравшимися увлекательные перспективы.

— Нам надо будет уже в ближайшее время построить здесь, в Арктике, междугороднее метро. Мы не можем зависеть от случайностей местной капризной погоды. Сейчас здесь начинают строиться и другие комбинаты-города, метро поможет их дальнейшему развитию.

— В Высшем инженерно-техническом совете земных сухопутных и водных трасс, — продолжал он, — перед нами поставлена задача разработать новую конструкцию скоростного «Землевика». Нас не может удовлетворить скорость проходки 3–5 км в час. Нам надо довести её по крайней мере до 10–15 км. И надо ещё подумать о том, чтобы сама машина уже окончательно закрепляла пробитый тоннель, чтобы после её прохода оставались лишь отделочные работы. Важную роль здесь сыграет использование мезонной энергии.

— Мезонная энергия?! — пронёсся по рядам школьников сдержанный шёпот восхищения.

Они ясно представляли себе эти новые «Землевики». Их чешуя сверкала атомно-мезонными разрядами. Машина входила в породу, как острый нож входит в мягкую глину. Земля сверкала и плавилась; подземный корабль шёл дальше, а стены пробитого тоннеля застывали накрепко прозрачной стекловидной массой, и вот уже по поблескивающему подземному шоссе шли вереницы электробусов с пассажирами, автокаров с грузами.

— А летающая станция управления погодой не могла бы разрешить вопрос о погоде в Арктике? — спросил Михаил Борисович.

Главный инженер покачал головой.

— Как бы велики ни были её возможности, действия летающей станции будут носить временный характер. А нам нужно создать условия для непрерывного потока грузов. Это можно обеспечить лишь подземными трассами. Но, конечно, у летающей станции управления погодой большое будущее.

Экскурсия школьников заканчивалась. На верхней площадке их уже ждал стратоплан.

 

В институте послушной погоды

Главный синоптик вытащил из машины прогнозов небольшую карту и нервно сломал карандаш. Схватив телефонную трубку, он срочно вызвал дежурного диспетчера.

— Да-а, — протянул явившийся диспетчер, рассматривая стрелки. — Шторм в 12 баллов. Небывалая сила для Чёрного моря! Но правильно ли это? — разволновался он. — Почему это в ночь прогноз был один, благоприятный, а сейчас вон что! Может, какие реле в нашей машине подпортились?

— Вы не слышали последних экстренных сообщений? — спросил главный синоптик. — Последний оплот капитализма — островок Атазия — исчез с лица Земли. Империалисты проводили испытания мезонного оружия и вот сами себя взорвали… Наша умная машина учла показания сейсмографов и внесла поправки в последний прогноз…

— Ах, вот в чём дело! — вскричал Владимир Иванович. — Понимаю: взрывная волна небывалой силы повлияла на перераспределение циклонов и антициклонов на нашей планете… Мерзавцы! Тем хуже для них. Их песенка спета. И как чудесно, что планета теперь окончательно очистилась от гнили и скверны!..

— Да, — сказал главный синоптик, — а пока этот взрыв на юге Тихого океана несёт с собой огромной силы ураганы и бури. Необходимо послать летающую станцию!

— Это невозможно, — развёл руками дежурный диспетчер. — Она…

Вот тут и позвонил отцу Игорь перед отлётом в Арктику и передал ему то, что сообщила мама. У Владимира Ивановича в глазах застыл ужас. Валя, Нина, Витя — там, в очаге шторма… и он приближается с каждой минутой…

— Константин Николаевич, — растерянно сказал дежурный диспетчер. — А у нашей станции приборы радиоуправления ещё не сделаны…

Действительно, положение было отчаянное. Летающая станция управления погодой была только что построена, она должна была лететь усмирять ураганы, штормы, землетрясения, срочно нести дождь или тёплую погоду, где попросят. И на такой станции людей быть не должно. Человек сидит тут, в институте, за «пультом погоды», и нажимает кнопки, вертит колесики, орудует рычагами. И готово! Мезонная летающая станция делает всё, что ей велено: лезет в самую серёдку урагана, летит над огнедышащим вулканом, спускается в пропасть. Вот такое управление и не было ещё смонтировано!..

— Так полетим на ней сами, чёрт возьми! — заревел Константин Николаевич. — Вы что, боитесь?!

— Не в этом дело, — сказал дежурный диспетчер грустно. — Боюсь не разрешат нам лететь. Ведь риск очень большой.

…И всё-таки они добились своего: им разрешили лететь. Ураганный ветер с размаху кидался на море. По нему ходили огромные валы. Мимо окна машины промчался высоченный водяной столб. Он доставал от моря до самых облаков и стремительно двигался на берег… На экране мелькнуло побережье. Огромный столб смерча срывал крыши с домов, вырывал вековые деревья. Главный оператор спустил на окна чёрные стёкла.

— Пятый! Быстро! Три раза!

Лаборанты орудовали за пультом. Окна, казавшиеся непрозрачными, чёрные окна! — осветились вспышками небывалого огня. Станция встряхнулась как бешеная. Огонь резал глаза даже через чёрные стёкла. Ещё бы — станция излучала мезоны невиданных энергий. И они такое делали со смерчем!..

Когда начальник выключил мезонные молнии и поднялись чёрные стёкла — и буря, и смерч, как по волшебству, исчезли. Море успокоилось. Ярко засияло солнце.

 

Праздник

Перераспределение циклонов и антициклонов, вызванное неслыханным мезонным взрывом на юге Тихого океана, давало себя знать и здесь. Серая непроглядная слизь ползла по унылому небу. И всё же столица, величавый город-сад, готовилась к празднику. Нет, это ещё не было столетие Великой Октябрьской социалистической революции — оно наступит через три недели. Это был праздник внеочередной, праздник падения последней державы-агрессора, праздник свободы, мира и дружбы народов, праздник великой победы над природой.

Но вот неожиданно восторг вырвался из миллионов грудей — это внезапно распались тучи, и столбы золотистого света косо легли на дома и парки. Золотой коридор всё расширялся, небо засверкало неповторимой своей синевой: солнце садилось в бурном море пурпурного огня, и золотые искры скакали по краям клубящихся и тающих туч.

Над городом медленно плыл Летающий дом — продолговатый купол необычайного сооружения. И за ним в небе тянулся, светлый чистый коридор, всё расширяющийся. Это и была Летающая станция управления погодой — подарок советских ученых своему народу, всему человечеству…

…Вечером в квартире на пятом этаже в столовой зазвенели тарелки и ложки: на стол накрывал Игорь, только что с трудом оторвавшийся от занесения событий дня в «Дневник пионерского отряда». Он сокрушался, что давно остыл обед (машина приготовила его ровно к 16.00), что его опять надо греть; сокрушался, что заказал его «на три персоны», а одна из них осталась с детишками на «Кахетии».

У входной двери весело заурчал звонок. В квартиру шумно входил дед Иван Данилович. Он на днях прибыл из научного городка «Пионерский», построенного в кратере Коперника на Луне.

Итак, обед на три персоны не пропадал даром! Игорь помчался на кухню. Часы пробили 21.00 — чудесный агрегат приступил к подаче ужина. Яичница! Но Иван Данилович сморщил нос… гм… м… На тарелках лежали какие-то почерневшие обугленные остатки вперемешку с белым порошком.

Дед рассматривал «рецепт» Игоря.

— Ай-да повар-грамотей! — громко захохотал он. — Нет, не следят нынче в школе за каллиграфией! Ну, как можно так писать? Не разберёшь «сало» или «соль», а «молоко» на рыбьи «молоки» смахивает… А машина, братец ты мой, хоть штука аккуратная и послушная, да вот собственного рассуждения не имеет. Думать — человек должен…

Владимир Иванович тем временем вызвал по телевидефону «Кахетию». С экрана улыбалась жена. А Нина стояла рядом с нею и кричала:

— Папа, а у нас был такой тёплый-тё-ёплый дождик!

…В окне, на небе вдруг появился Ленин. Телевизоры, установленные на крышах, передавали на небо, как на огромный экран, старинный, почти столетней давности, документальный фильм. Ленин — бессмертный Ленин — снова был со своим народом, с человечеством.

* * *

На крыльях мечты мы заглянули в будущее. Но наша фантазия не была оторванной от жизни, от перспектив науки. Всё, о чём вы сейчас прочли, уже существует в тех или иных чертежах инженеров, проектах учёных, намётках хозяйственных планов, в мечтах и замыслах писателей и поэтов, в широком размахе инициативы народов. И от нас самих зависит — упорным дерзновенным трудом превратить эти мечты в действительность, приблизить будущее. «Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет ещё больше, увеличивая тем свою власть над ней» (Ленин).