Уроки должны быть извлечены. Без этого труд будет напрасным. Даже хуже: он будет напрасным накоплением всё тех же ошибок. Уроки, которые я намерен извлечь сейчас, не совсем будут соответствовать теме исследования.

Во-первых, я так до конца и не определил, что такое душа и является ли она некоей «материей» доступной очищению. Для этого придется начать новое исследование. И значит, я не имею права говорить о том, как очищать душу, даже если все предшествующие главы вопиют о том, что человечество постоянно этим занималось. Я могу лишь строить об этом более или менее обоснованные предположения. Пока все, что дало изучение души, — это возможность использовать ее понятие для очищения себя. Даже непонятая и непознанная душа моя помогает мне очищаться.

Но если я, после такого большого исследования, все еще не могу определенно говорить об очищении души, то о каком очищении возможно говорить?

Скажем так, об очищении пути к душе.

Вот это очищение действительно возможно и, если честно, я считаю его более важным. Действительно, если я когда-то научусь быть только душой, а значит, проявляться чистой душевностью, это уже так далеко от того, что я из себя представляю сейчас, что весь мой труд оправдан. Поэтому добраться до своей души — возможно, вполне достаточный подвиг для доброй половины человечества. И в понимании, как туда идти, она нуждается больше, чем в понимании того, можно ли чистить саму душу.

Поэтому я пока сделаю то, что могу. Я покажу, что я делал из главы в главу теперь на примере работы с одним автором. Я сейчас постараюсь счистить, содрать или слупить с его рассказов несколько слоев лопоти, как называли их мазыки. Лопоть — это одежки или шкурки мышления. Вот как чистить мышление, все гораздо понятнее. И самое главное, гораздо понятнее и то, что душа где-то за этими облаками.

Я начну с того, кто оборвал мое описание души. С Роберта Монро.

 

Глава 1. Исходное мировоззрение Монро

Никто из издателей не указывает дату рождения Роберта Аллана Монро, однако по косвенным данным, разбросанным в его книгах, можно определить, что он родился около 1916 года. Это важно для моего урока очищения, потому что показывает, какую культуру он впитал в себя.

А впитал он взрыв побеждающей Науки. Все знают, что в период с 1917 по 1920 в Европе произошла величайшая революция Нового времени, захватившая несколько стран. Более чем шестую часть Земли. Но политическая часть этого переворота отвела глаза и сделала неброским истинную революцию, свершившуюся тогда же. К 1920 году победоносно завершилась самая большая революция на памяти человечества — научная, длившаяся с начала семнадцатого века. Наука стала править половиной мира, мощно распространяя свою власть на остальной мир под видом привлекательной имперской идеологии.

Сначала империй было две, и они делили мир между собой. Но одна оказалась сильнее. И Наука избрала своей столицей США. Впрочем, американцы знали, что именно они самая научная нация, с самого начала, как бы ни кричал Советский Союз, что он — страна победившей Науки. Вот и Роберт Монро с самого детства впитал «уважение к науке», как он постоянно подчеркивает, хотя и не стал ученым.

Все его попытки выглядеть ученым — лишь рекламные ходы, так сказать. Он отлично знает, как привлекать покупателя и обрабатывать рынок науко-подобной трепотней. Это один слой его сознания, который придется разобрать. Самый страшный, потому что впечатался во время мирового потрясения, когда в нашем мире менялись «слои реальности», как говорят фантасты. В силу этого он самый стойкий.

Но есть и другие слои. Кстати, весьма болезненные. Деньги или бизнес, без чего американец не американец. И секс, столь запретный в стране сексуальных фобий. Остальное я пока опущу, потому что этих трех слоев будет достаточно в качестве примера. К тому же типичного для всего нашего мира. И если удастся показать их так, чтобы очищение от них стало обязательной частью любого самопознания, школа очищения будет заложена. Вот тогда можно будет искать, как освобождаться от более тонких помех.

Итак, общее описание предмета исследования. Или самые общие сомнения в мировоззрении Монро.

Роберт Монро родился около 1916 года. К 1939 году он изучил технику и журналистику в Университете Огайо и получил ученую степень. Ушел Монро в 1995-м.

Монро — американский прагматик и кичится этим. Не надо понимать ничего лишнего, главное мочь и действовать. И поскольку этот подход стал имперской идеологией, насаждаемой сейчас по всему миру, а книги Монро произвели глубочайшее потрясение в душах многих людей, стоит тщательно разобраться в том, можно ли доверять Роберту Монро.

По его словам, первый выход из тела у него свершился в 1958 году. Вскоре он начал свои исследования, вначале лишь обращаясь к врачам, чтобы убедиться, что у него не поражен мозг, потом к психологам и психиатрам. А уже с 1965 года вел лабораторные исследования с известным исследователем «сознания» Чарльзом Тартом. Таким образом, он оказался даже предшественником Великих шестидесятников и Карлоса Кастанеды, тоже описывающего выходы из тела в некоем втором теле, которое никак не хочется называть душой.

Первое, что надо сказать про рассказы Монро о выходах из тела: они ощущаются чрезвычайно достоверными. Я не изучал Монро и не работал по его учебникам. Но тот путь, которым я шел, позволил мне обрести некоторый опыт, дающий возможность судить о рассказах Монро. Это очень и очень похоже на действительные описания. Думаю, Монро действительно выходил из тела в некоем сначала втором, а потом и третьем теле и совершал в них какие-то путешествия.

Однако мое доверие к Монро сильно портится мыслями о том, что он — прагматичный американец, который знает, что для того, чтобы внушить доверие покупателю нужно правильно улыбаться и правильно говорить, то есть сильнейшей струей его торгашеской культуры. К тому же, после получения своей ученой степени, он «занялся радиовещанием, стал сценаристом и режиссером различных программ. В 1939 году перебрался в Нью-Йорк и на протяжении последующих двадцати лет был создателем и продюсером более 400 радио- и телепрограмм сетевого вещания» (Монро. Далекие, с. 349).

Иными словами, Монро — профессиональный американский шоумен, хорошо преуспевший в этом деле! А это значит, что ради прибыли он может сочинить самую душещипательную историю, вроде захвата земли марсианами, и это уж дело дураков-слушателей, если они в нее поверят…

Боб Монро настораживает меня. И более всего настораживает именно рассказами, предваряющими его книги, где он рисует себя этаким простоватым американским парнем, миллионером, который очень стесняется того, что издал свою первую книжку, и боится, что его работники, которым он платит, а это, надо полагать, тоже люди из шоу-бизнеса, откажутся у него работать и получать свои деньги, узнав, что он написал бестселлер… Ну, просто простофиля Буш-младший, игрой неведомых сил умудрившийся попасть в кресло президента США! Вот ведь как смеется американская фортуна над людьми! И если бы не их потрясающая честность, гнить бы нам в неведении!

Но это сомнение в личности удачливого шоу-продюсера, решившего писать книги о странной жизни вне тела. Это первое сомнение.

Второе сомнение, если уж подбираться к «полной личности» Монро, которая могла бы быть его душой, но на поверку оказывается Сверхразумом, связано с его литературностью. Что я имею в виду? Попробую объяснить.

Из книги в книгу Боб, тщательно дозируя, вводит необходимый драматургический заряд воздействий, призванный расслабить мои защиты. Выглядит это так, что заподозрить неладное удается лишь при чтении третьей книги. Только когда читаешь рассказы о том, что ему там, в тех мирах, где он путешествовал, были дарованы по сути сверхвозможности, появляется тень подозрения: как такое продвинутое существо, скромно оценивающее себя в уровень с Величайшими учителями человечества, почти богами, может оставаться все таким же простым и не очень образованным ковбоем, который сам не виноват в том, что с ним происходит?!

Как после всего пережитого он может в каждой книге повторять рассказы о том, что был растерян и даже напуган вначале. Почему он по-прежнему применяет понятия, подходящие философу с американского ранчо? Почему он не меняется по сути? А меняется лишь как герои фэнтеси, обретая почти божественные возможности, но сохраняя мозги своего автора? Боб Монро книжек Роберта Монро чрезвычайно похож на героя книги, написанной в жанре научной фантастики.

Кстати, подсказка о жанре произведения дается в самой первой его книге, если взять русский перевод, изданной издательством «София». С психологической точки зрения, продвижение сочинения на рынок — это продвижение мыслей этого сочинения в сознание читателей. Я же исследую его мировоззрение именно как прикладной культурно-исторический психолог. Мне важны любые мелочи, показывающие, как творится это воздействие.

«София» — это крупнейший российский спекулянт эзотерической и околопсихологической литературой. Благодаря им мы образованы и знаем теперь почти все, что было написано в этом жанре. «София» — это просветители.

Но «София» — это дельцы. И очень успешные дельцы, хорошо зарабатывающие на своих книгах. У них поразительное чутье на все расхожее, то есть хорошо расходящееся. В каком-то смысле, «София» — это распространители пошлости, и даже когда они издают хорошие книги, они умудряются их слегка опошлить, чтобы сделать более привлекательными для своего читателя. Это похоже на то, что для многих животных рыбка с душком более привлекательна, чем свежая. Вот этого душку «София» и добавляет в свои издания. И в оформлении, и в прочем сопровождении.

Успех книг Монро на массовом рынке описан «Софией» в краткой «формуле успеха», обращенной к покупателю в аннотации, предшествующей книге, которая должна соблазнить его на покупку. Посмотрите, как точно выверено воздействие набора пошлостей на умы покупателей. Чтобы скрытое воздействие стало очевидным, попробуйте сначала прочитать это просто, а потом так, как читают рекламу по радио:

«Вы держите в руках уникальную книгу. Это рассказ очевидца о сотнях внетелесных путешествий, а испытавший их человек является очень хорошим наблюдателем. Ничего сравнимого с этой книгой не было еще никогда.

"Путешествия вне тела" — классическая работа о внетелесных переживаниях и астральных путешествиях. Преуспевающий американский бизнесмен против своей воли столкнулся с этим явлением и, руководствуясь поразительным мужеством и здравомыслием, взялся за его исследование.

В отличие от скованных предрассудками оккультистов, Роберт Монро изучал свой собственный опыт объективно и беспристрастно; с самого начала он использовал научный подход, занялся разработкой уникальной методики и показал себя одним из тех редких людей, которые готовы к экспериментальному сотрудничеству с учеными» (Монро. Путешествия).

Это поразительный документ, который стоило скрывать от психолога, потому что в нем механика коммерческого воздействия обнажена. И в силу этого, видна ложь и подтасовка.

Уникальная книга! Отзывается? Конечно! Но у Монро были предшественники, хотя бы тот же Сильван Мульдон, которого Монро, кстати, сам поминает в своей первой книге. Книга Мульдона описала все, что описывает Монро про выходы из тела. Точнее, все, что ощущается в книгах Монро достоверным.

Ничего сравнимого не было? Да «София» сама издала Мульдона всего за несколько лет до Монро!

«Путешествия вне тела» — классическая работа! Впечатляет? А как может работа стать классической, если нет неклассических? Тогда работа должна считаться единственной.

Преуспевающий американский бизнесмен… правда, это уже само по себе воздействует, как бульварные романы о жизни миллионеров?

…против своей воли столкнулся с этим явлением и, руководствуясь поразительным мужеством и здравомыслием, взялся за его исследование… Не узнаете? Это основа и действующая пружина самого успешного романа буржуазии за все века ее существования — Робинзон Крузо. Успех книге Монро принесли не фантастические рассказы о «тех мирах», а рассказ о силе духа и предприимчивости ума человека, который покоряет мир и выходит из схваток с ним богаче. «Робинзон Крузо» был когда-то Манифестом буржуазного переворота мира. Об этом мало кто задумывался, но именно эта книга перевернула мировоззрение огромного класса людей.

С помощью каких орудий производился буржуазный переворот? Предприимчивость и наука! А теперь перечитайте заключительные строки аннотации:

…с самого начала он использовал научный подход, занялся разработкой уникальной методики…

Тонкая, тонкая ложь: никакого научного подхода у Монро нет. Просто почитайте сами книги, и вы нигде не найдете научности, но найдете много слов о научности и искусно созданную декорацию из фильма о науке: только что алхимических реторт с булькающими радужными жидкостями не хватает.

А все научные исследования, которые вел Монро с учеными, описаны Чарльзом Тартом в крошечном Введении к первой книге Монро. И суть его рассказа сводится к тому, что Монро прибежал к нему в середине шестидесятых и предложил исследовать себя лабораторно. В 1965 и в 1968 годах они несколько раз пытались это сделать, и ни к чему определенному прийти не смогли.

То Монро не удавалось вызвать у себя внетелесное состояние из-за того, что датчики крепились у него на ухе, а то он их вызывал, но умудрялся не попасть в ту комнату, где были заготовлены проверочные материалы… При этом он всегда демонстрировал уважение к науке и явное желание сотрудничать.

Вот так с научностью, зато с разработкой уникальной методики «София» попала в точку.

Монро действительно долгие годы разрабатывал методику. И методика эта была очень действенна. Как пишет тот же знаток рынка из «Софии»: «К тому времени, когда врач Раймонд Моуди подтвердил широкую распространенность внетелесных переживаний в мгновения клинической смерти, знаменитый Институт Монро уже был переполнен добровольцами, жаждущими испытать это явление на личном опыте».

Методику он разрабатывал, но какую?

Пока воспринимаешь всю книгу с доверием, кажется, что методику выхода из тела. Боюсь, что это обман восприятия. Я верю, что Монро выходил из тела, но этому он научился непроизвольно, а после просто записывал все те способы, которыми этот выход ему удавался. А потом эти записи выдавал за методику и исследование.

Занимался же он другой методикой: как сделать этот бизнес преуспевающим. Если окинуть все книги Монро единым взглядом из точки «после их прочтения», то методика эта вырисовывается приблизительно такой.

В Западном мире, чтобы тебя покупали, надо соответствовать стандартам на покупаемый продукт, утверждаемым общественным мнением. Конкуренция очень велика, и чтобы делать бизнес успешно, нужно либо стать монополистом каких-то продуктов, либо найти совсем новый товар, который вообще не догадались продавать. Но можно взять старый товар, который никогда не соответствовал общественным стандартам потребления, и придать ему соответствующие качества, — и ты как раз и становишься таким монополистом в глазах толпы.

Например, берем внетелесный опыт, который был до этого уделом медиумов и оккультистов, и придаем ему научные характеристики, позволяющие обывателю утверждать, что он не оккультист, а делает науку, — вот и уникальный товар и ни с чем не сравнимые книги.

В 1958 году Монро обретает способность выходить из тела. А затем, продолжая свои путешествия, — это один слой его сочинений, — начинает параллельный путь: создание из открывшейся способности уникального бизнеса и товара. Это второй слой всех его книг. И если эти слои не различать, мое личное путешествие по путеводителю Монро приведет меня не к своей душе, а в Институт Монро, где за хорошие деньги меня будут долго готовить к знакомству с ушедшим мастером.

Слой этот, правда, понемножку истощается, и в последней книге, написанной через тридцать лет путешествий, не так ярок. Но я подозреваю, не потому, что Монро преодолел свою тягу к наживе, а потому что к этому времени стало ясно, что его Институт прочно встал на ноги и вполне справляется с экономикой и без руководства. В ранних же книгах эта коммерческая жилка просто бешено пульсирует.

Как Монро делает свой товар? Как только он понимает, что обрел способность выходить из тела, он, как вы помните, бежит ко всем знакомым ученым: обследуется у врачей, чтобы отбросить подозрение, что это мозговые отклонения, и заручается «справкой», что мозг у него здоровый. Это он говорит в начале первой книги, а в конце последней эта «справка» ему сослужит свою службу, позволив развивать прагматично-недалекие философствования о «правом и левом мозге». На деле — это первый шаг в придании товарных качеств обнаруженной вещи.

Затем он обходит всех доступных ему по дружбе психологов и психиатров, чтобы завершить образ научности своего подхода рассказом о лабораторных исследованиях самого себя. Это уже глубокая научность! Лабораторные исследования, в сущности, оказались фикцией, как я уже говорил. А вот про психологов стоит кое-что рассказать.

В первой книге Монро, рассказывая о том, почему решил исследовать сам, с возмущением восклицает, что какой-то умник предложил ему поехать в ашрам в северной Индии и десять лет изучать там йогу!.. В последней книге он признается, что этот совет дал ему один из его знакомых психологов. Что же так возмутило Боба Монро в этом совете?

Если поглядеть на его жизненный путь, то, по собственным рассказам, он выглядит очень цельным человеком, который так захотел познать то, что открылось ему в 1958 году, что даже бросил свой успешный бизнес и ушел целиком в изучение внетелесных состояний, создав для этого свой институт. На самом деле, нигде не сказано, что он бросил ради этого бизнес. Наоборот. Определенно говорится, что сначала это был лишь маленький отдел внутри корпорации, которую возглавлял Монро. И лишь постепенно он выделил его в институт, который скромно назвал своим именем…

Почему своим, он где-то объясняет, снова напоминая мне президента Буша, говорящего про бомбежки Югославии: мол, это совсем не то, что вы думаете… просто нам так было удобнее!

Удобнее что? Делать бизнес. Решите сами, как назвать то учреждение, куда вы хотели бы заполучить многотысячный поток посетителей, после того, как выпустили бестселлер под собственным именем, вызвавший обвал писем? Если уж вы так скромны, или боитесь, что от вас будут шарахаться сотрудники, так и книгу напишите под псевдонимом. Ничего личного, просто бизнес!

Я долго не мог понять, что же так возмутило Боба в предложении съездить в Индию и изучить все, что связано со Вторым телом. Возмутило настолько, что он поминает об этом из книги в книгу! Потом я вспомнил, как на наши семинары приезжали американцы, узнавшие как-то про наши работы. Судя по их заявкам, им было интересно как раз то, что мы исследовали. И когда они приезжали, я точно видел, что могу их обучить этому. Но они очень быстро скучнели и уезжали, будто их ожидания были обмануты… Этого я тоже не мог понять.

И вот сейчас, благодаря Монро, пришло объяснение. Идиот психолог предлагал Монро изучать внетелесные состояния и второе тело! Разве Боб приходил к нему за этим?! Входить во внетелесное состояние он умел и сам. Что хотел от него Боб? Какая помощь ему была нужна? Создать успешный бизнес! А что предложил ученый идиот? Ехать учиться!

К кому?! К нищим индусам? А чему они могут научить преуспевающего американского миллионера? Что они вообще понимают в том, как делаются деньги?! Может быть, они что-то добавят к его понимаю внетелесных состояний, но зачем? Если товар уже покупается и покупается хорошо, все патенты на изобретения, улучшающие товар, должны быть заперты под ключ до той поры, пока спрос не начнет падать. Так делается настоящий бизнес в Америке!

Есть в американском бизнесе такое выражение overqualified — переучен, излишне подготовлен. Так обычно называют там русских программистов, которых нельзя брать на простые работы, потому что это не в их уровень, а на сложные не берут, потому что не проверены на простых. Вот им и отказывают под предлогом, что они переучены. Недоумок-психолог предлагал Монро именно это — переучиться. И тот возмущается годами: ну, надо же быть идиотом — вместо того, чтобы торговать тем, что как раз пользуется спросом, послать меня подальше от рынка, чтобы улучшать то, что и так уникально! Вот и сиди на свою жалкую психологическую зарплату!

Роберт Монро не поехал никуда изучать то, что ему открылось. Вместо этого он создал свой институт и сам стал учить людей. Вот портрет его «полной личности» или души, безразлично, что это в действительности. И это весьма сомнительный портрет. Это многослойный портрет. Впрочем, дальше это станет очевиднее.

 

Глава 2. Иное Мировоззрение!

Вот так, сплошь с больших букв называет Монро то, что вещает со страниц своих книг. Возникает это словосочетание в самом начале его последней книги «Окончательное путешествие». Еще раз рассказывая, как все началось в 1958 году, Боб заявляет со свойственным ему чувством драматургии:

«Ничего не понимая, испытывая панический ужас, я погрузился в тот процесс, который привел меня к новому пониманию действительности — к тому, что я называю Иным Мировоззрением и чем руководствуюсь теперь» (Монро. Окончательное, с. 16).

Чуть ниже он дает понять, что это его Иное Мировоззрение революционно. Тридцать лет астральных путешествий, встречи с неведомым, учеба у существ, которых мы в обычной жизни посчитали бы богами!.. Это не может не изменить человека и его мировоззрение! Вот только я уже говорил о своем ощущении: Боб Монро уж слишком похож для меня на персонажа фантастического романа, сочиненного Робертом Монро… В чем это выражается?

Например, в том, что он очень часто говорит о самопознании, но нигде не занят им. К примеру, в третьей книге, которая действительно отличается по мировоззрению от первой, он вынужден признать, что увлечение наукой было лишь какой-то из земных игр, частью местного мировоззрения: «…и потому нам придется с неохотой отказаться от науки. Почти все научные достижения целиком и полностью связаны с Миром Земной Жизни, пространства и времени и, следовательно, применимы только в этих границах» (Монро. Окончательное, с. 225).

С неохотой — через тридцать лет путешествий в мирах, где наука не применима! — он все-таки отказывается даже от нее! Но только не от своего мировоззрения! И видно это потому, что он даже вопроса не задает: как же я сам так неистово «уважал науку» вначале? Если вы вглядитесь в это противопоставление, то поймете: даже отказываясь от науки, Монро делает фокус — он отказывается от нее, как от внешней иллюзии, от куска внешнего мира, тем самым позволяя себе сохраняться прежним.

Почему? Потому что наука не была частью его мировоззрения вообще. Тогда бы он был поражен ее провалом и говорил бы об этом, пока не заполнил образовавшуюся дыру в своем мировоззрении. Но в его мировоззрении, как я и попытался показать в предыдущих главах, наука не занимала никакого места, там были знания не научные, а торгашеские. То есть знания о том, как использовать науку для своих целей. Задаться вопросом о том, почему же так много болтал о науке в ранних книгах, опасно: выведет на ответ. А ответ будет неприятный: использовал для обработки сознания читателей…

Эта часть мировоззрения Монро остается скрытой от чужих глаз даже через тридцать лет.

Однако, это все верно лишь в том случае, если мы правильно поняли не только мировоззрение, но и сами слова Монро. Иначе говоря, если кто-то говорит нам о научном подходе, то говорит ли он о научном подходе?

У русского человека очень сильно восхищение перед печатным словом, для нас книга — знак божественной истины. И это используют и свои, и чужие. Между тем вопрос о научности очень важен. Наука, если забыть о том, что это огромное сообщество, в течение столетий разрабатывала то, что должно было стать самым надежным способом поиска истины. Не уважать и не принимать его можно только в том случае, если видишь его ошибочность. Однако в рамках наших земных потребностей я такой ошибочности не вижу, если говорить в целом о научном методе. Я вижу лишь ошибки в его использовании отдельными учеными.

И вижу многочисленные попытки использовать научный метод в ненаучных целях, как вывеску, обеспечивающую спрос. Скажите, для того, чтобы книга стала научной, достаточно написать на ней: Научное издание? Или сказать внутри, что ты всегда уважал науку? Или же в ней действительно должно быть научное исследование?

Отвечу: в подавляющем большинстве случаев достаточно именно слов. Почему? Потому что те, кому она адресована, нуждаются лишь в этом, и им нет дела до действительного исследования. Читатель эзотерической или мистической литературы вовсе не нуждается в научном учебнике полетов вне тела, он нуждается в полетах и он нуждается в защите от окружающей его злобы. Ему нужно сунуть что-то в пасть общественного мнения, например, слова из книги, где сказано: верую! Или: уважаю науку!

Вот почему становится возможен вопрос: если кто-то говорит нам о научном подходе, то он говорит о научном подходе?

Поясню: сказав, что наука — это очень частный, очень земной случай попытки описывать мир, продвинутый мастер при этом действительно освободился от этой части своего мировоззрения? Или это были только слова для нас?

Если Монро, говоря о науке, действительно говорил о ней, то, обретя Иное Мировоззрение, он должен был потерять эту часть своего Старого мировоззрения. Но вот чудо! Способ его изложения не меняется! Его признание науки неспособной объяснить то, что открылось ему вне тела, никак не отразилось на его языке. А язык — это воплощенное мировоззрение. Только не то, что слова для других, а то, что слова и понятия для себя… Покажу на примере.

Как вы помните, все Иное Мировоззрение Боба Монро зарождается в начале шестидесятых из простого корешка, который он поминает в самом начале последней книги: «Поскольку меня всегда привлекали западная культура и научный подход, я без раздумий обратился за советом к традиционной медицине и науке» (Окончательное, с. 17).

Наугад открываю книгу, и сходу глаза утыкаются в:

«Вернувшись, я развернул полученный ПОСЫЛ. В вольном переводе и сжатом изложении его содержание выглядит так:

Существует некий широкий диапазон энергии, который я назвал (М) — полем. Современная цивилизация практически ничего о нем не знает. Это единственное энергетическое поле, которое проявляется в пространстве-времени и за его пределами, а также пронизывает любую физическую энергию. Поскольку (М) обычно накапливается в живых организмах, одну из полос спектра (М) — поля можно назвать "Организованная Слоями, порождающая Разум Энергия"» (Там же, с. 184–185).

Это случайный отрывок его Иного Мировоззрения, но оно сплошь из подобных откровений. Скажите: это именно то, что ожидается от человека, который ищет, как рассказать о чем-то неизмеримо новом ненаучным языком? Или же пример достаточно показателен, чтобы выявить: все мировоззрение Боба Монро насквозь состоит из выражений, которые невозможно выжечь даже прямым отказом от науки. И это означает парадоксальную вещь: все они ненаучны! Все они — лишь та самая надпись, по которой узнает науку обыватель: научное издание! И все они были призваны не для того, чтобы действительно исследовать.

Пожалуйста, вслушайтесь и вдумайтесь в эти слова. Вот Боб и множество других людей говорят вам: я исследовал неведомое. И вы верите им, потому что привыкли определять исследование по значку «Научное издание». То есть по использованию выражений, вроде тех, что переполняют книги Монро. И при этом все эти выражения есть знаки не исследования, а совсем иной цели. Какой?

Все уже сказано: это способы воздействовать на читателя. Это значит, что подавляющая часть того, что мы с вами читаем, когда хотим познать мир, напрочь лишена как раз самого главного в научности, ее души — исследования. Но нам почему-то нужно именно это… Нам нужна сказка, в которую мы можем сбежать и успокоиться, как на коленях у бабушки. А ведь Монро звал в полеты без тела! Как же полеты в неведомое удалось превратить в успокоительную таблетку?

Пример из Монро, который я случайно нашел, очень удачен, потому что он позволит мне перейти к следующим граням Иного Мировоззрения. К сексу и энергии.

 

Глава 3. Секс и энергия

Разговор важный, потому что, так или иначе, занимает всех экстрасенсов, биоэнергентов, мистиков и магов. Сам Монро во время своих полетов, как говорят американцы, трахается как кролик всю первую книгу. Во второй книге трахаться начинают его подопытные, судя по их отчетам. И лишь годам к семидесяти это наваждение как-то ослабевает для Боба. Очевидно, он изрядно стыдился этой своей слабости, потому что постоянно пытается связать секс с энергией, то есть придать вопросу видимость научности. Ради науки ведь все позволено.

Весь этот треп об энергиях, который переполняет книги Монро, показывает лишь то, что он так и не задал себе вопроса: а что такое энергия? Ладно себе — не задавшись этим вопросом сам, он не догадался задать его и своим Учителям. В итоге весь этот энергетический бред, кстати, наполняющий все его книги, так и остался на уровне самого пошлого наукообразного трепа. Как раз тот случай, когда даже полный отказ от науки не может изменить наукообразность языка, потому что эта наукообразность к науке не имела никакого отношения.

В сущности, Монро, болтая о сексе и энергиях, продолжал традицию, которую завез в Америку Вильгельм Райх.

Если помните, Райх умер в тюрьме, осужденный американской наукой как раз за то, что попытался торговать своими батареями, которые непонятным образом заряжал оргонной энергией. Все это американская наука посчитала посягательством на свой рынок, объявила шарлатанством и, натравив на него власти, пресекла.

Но что такое оргонная энергия? Это энергия оргазма, если говорить уж совсем просто. Это некая странная вещь, которая может быть названа силой жизни, но была названа Райхом энергией. Почему? Потому что его тоже всегда привлекали западная культура и научный подход! Особенно с того момента, как он перебрался из Европы в Америку. Почему-то всех шарлатанов в Америке очень привлекает научный подход и американские ценности! Как только кто-то заболевает западной культурой, так тут же становится ученым и начинает громко кричать об этом американскому обывателю…

Теперь прочитаем еще раз: Поскольку (М) обычно накапливается в живых организмах… (М) — это энергия, если я правильно понимаю выражение: Существует некий широкий диапазон энергии, который я назвал (М) — полем.

И эта (М) — энергия накапливается в «организмах», как в аккумуляторах или батареях. Я поставил «организм» в кавычки, чтобы показать, что это псевдонаучное словцо в устах шарлатанов тоже не обозначает ничего действительного, как и «энергия».

Но эта М-энергия Монро, если приглядеться, в сущности, та же самая оргонная энергия Райха, которой нет, но которая накапливается в аккумуляторах с названием «человек».

Я, кстати, склонен соглашаться в этом с американской наукой, затравившей Райха: мерили, исследовали — ничего, кроме обычного электричества не нашли. Иными словами, даже если Райх и другие сторонники биоэнергетики действительно видят или чувствуют нечто, что является жизненной силой, примазываться к науке не надо. Какое-никакое понятие энергии Наука создала. И в это понятие их биоэнергетика не укладывается. Если она есть, она не энергия! Но это с научной точки зрения.

А что значит, что некое предположение не укладывается в научное понятие? Почему науке с ним надо воевать, как с оргонной энергией Райха? Да потому, что одно из оснований науки — попытка быть точной и свести весь образ мира к математической основе. Пусть к логической, но в точных символах, из которых можно составлять уравнения. Это значит, что все определения должны алгоритмизироваться, как говорят сейчас, то есть легко превращаться в символические формулы, подобные математическим. Любое иное прочтение понятия, кроме доступного для использования в математических формулах, делает все понятие неопределенным, размывает его и, по сути, уничтожает понятие.

А Монро, как и все околонаучные шарлатаны, лишь любил науку, но ученым не был. Он ее любил, как устриц. А может, как уксус, которым приправлял тех устриц, которые любили научность в астральных путешествиях. Да и не скрывается это особо. Последователи Монро прямо предлагают сейчас многочисленные программы, которые можно пройти в Институте, подавая их примерно так:

«Основной причиной разработки программы «Передышка» стал широкий мировой рынок, связанный со сном» (Монро. Окончательное, с. 276).

И там, в объявлениях, делаемых, надо думать, от имени Учителя, который уже шагнул за черту, за которую не пронести ничего из земных благ, постоянно звучат энергии, поля, структуры… в общем, весь наукообразный хлам, который никогда не должен приводить к науке, потому что является частью не научной, а рыночной стратегии. Там же, правда, звучат и «Истины» с большой буквы, которые вам откроют за шесть дней…

Даже если сам Монро тридцать лет спустя и не так ярко нацелен на рынок и чистоган, его последователи верны изначально заложенному плану. Поэтому вместо науки они по-прежнему делают наукообразность. В этом американцы традиционны.

Но традиционны они и в увязывании энергии с сексом. Оно было начато не Райхом. У этого псевдонаучного орудия воздействия на общественное сознание гораздо более глубокие корни. Если попытаться его проследить, то неожиданно оказываешься унесенным прямо в то время, когда Боб Монро еще был совсем ребенком, а вокруг утверждалось мировоззрение победившей Науки. Для пояснения этого я возьму неожиданные русские примеры. Но Россия того времени была самой передовой страной мира в отношении социальных экспериментов, и американцы вовсе не зря так ненавидели этого конкурента целый век.

Русская революция готовилась в умах народа отнюдь не только распространением политических листовок о земле, воле и экспроприации экспроприаторов. Далеко не всем хотелось просто получить доступ к складам со жратвой. Очень, очень многие бились за духовные ценности и свободы. Поэтому их подталкивали к желанию разрушить старый мир до основанья, напоминая их душам о том, что они знают, что такое рай. К сожалению, я еще не встречал исследования, которое бы изучило использование архетипа рая в революционной подготовке. Но в целом этот образ расхожий и понятный.

Однако сами проявления райских потребностей могут оказаться неожиданными. Я воспользуюсь любопытнейшим исследованием Михаила Золотоносова, посвященным одному странному сочинению великого русского писателя Андрея Платонова. Сочинение это называлось «Антисексус» и было написано около 1925 года. Золотоносов считает его пропагандой онанизма, хотя выглядит оно строго как осуждение мастурбации и в этом очень точно совпадает с правящим мнением партии. А значит, «отражает и советскую политическую и культурную реальность 1920-х годов».

Золотоносов настолько полно сам «отразил» источники, показывающие эту «реальность», что я просто пробегусь по его исследованию, приводя самые интересные выдержки.

Первое, что надо сказать, коммунистическая партия в вопросах секса изначально занимала принципиальную позицию, внешне очень похожую на христианскую. Во всяком случае, «Моральный кодекс строителя коммунизма» впитал в себя большую часть христианских заповедей. Очевидно, это было связано с тем, как управлять многомиллионным народом в стране, которая исконно управлялась христианской нравственностью. Однако, при всей бесспорности этого наблюдения, были и другие слои, которые имели иные корни. И совпадали эти требования лишь во внешнем выражении, то есть лишь в способах подачи народу.

Вот и сексуальные запреты христианства имеют корень как раз в том самом понятии рая: если мы хотим вернуть его, мы должны стать как наши прародители до грехопадения. А они были как дети и сексом не баловались и даже стыда не имели… То есть не имели даже возможности оценивать себя нравственно, попросту не имели нравственности! Как странно: единственное, с чем воюет нравственность, — с нравственностью… Казалось бы, отбросить нравственность — и нечем будет оценивать. Однако если приглядеться, то все сводится к борьбе за власть: одна нравственность воюет с другой. И речь идет не об уничтожении нравственности, пусть и неверной, а об уничтожении одной нравственности другою. И нападает та, что хочет сделать людей управляемыми со стороны государства.

Вот в этом христианство совпадает с коммунистами, потому что изначально служило на Руси установлению сильной единой власти. Вот почему и уничтожало все проявления народной воли и преследовало все способы поведения, рождающиеся из народного права самому решать, как жить.

Тем не менее, коммунисты брали свое отношение к сексу не из христианства, а из науки. Точнее, из естественной науки.

«"Половому вопросу" ВКП(б) уделяла исключительное внимание. По существу, на партийном верху вырабатывался "Lex sexualis" (Сексуальный закон — АШ) (термин Е. И. Замятина). Непосредственно решением этой задачи занималась Центральная контрольная комиссия (возглавлявшая целую сеть региональных КК), понявшая свою задачу предельно широко: регулировать и контролировать даже расход либидо членов коммунистической партии.

В этом своеобразном "Сексуальном бюро" и сформировалась концепция секса, вполне естественная для тоталитарного режима, но восходившая к комплексу идей, сформировавшихся в России в 1900-е годы.

После 1905 года, "комментируя революционный конфликт, врачи и педагоги, с одной стороны, подчеркивали роль учащейся молодежи, которая, с их точки зрения, оказалась вовлечена в революцию силой подавленной прежде эротической энергии. С другой стороны, они считали, что половые излишества, связи с проститутками и мастурбация, отвлекают юношей от социально ответственной деятельности и тем угрожают общественному благу" (Энгельштейн).

Л. Энгельштейн, в частности, цитировал статью Вирениус 1901, в которой он оценивал мастурбацию как явление, подтачивающее самые основы существования общества и по сути антисоциальное, писал о том, что половая распущенность (ядром которой является онанизм) понижает жизнедеятельность» (Золотоносов, с. 458–459).

У мнения врачей и педагогов начала двадцатого века были свои корни, уходившие во времена вульгарного материализма и оголтелой естественнонаучное.

«" Lex sexualis ", сформированный на этой концептуальной основе, подразумевал, что либидо должно полностью (или с максимально возможной полнотой) трансформироваться в социальную активность, в работу.

Эта вульгарная концепция, напоминавшая об оствальдовском энергетизме, исходила из наивного представления о человеке как «емкости» с энергией, которая либо целесообразно переходит в социальное пространство, либо отнимается на сексуальные (внутренние, для общества бесполезные) нужды, что допустить в общем-то можно, но лишь в заданных ЦКК пределах и формах» (Там же, с. 459).

В сущности, все сказано. Разве что надо внести поправку: Золотоносов все еще использует устаревшее выражение «общество». Это «общество» имеет к обществу не большее отношение, чем «энергия» Райха, Монро или ЦКК к энергии физиков, как, впрочем, и та к энергии философов. Это «общество», о котором радеет Центральная контрольная комиссия — демагогический эвфемизм, замена одного слова другим. Говорим общество, подразумеваем государство. Коммунистам до общества было дело только в том смысле, чтобы держать его управляемым в интересах государства.

Но это сейчас не существенно, как не существенны и многие подробности. Главное, что Россия тогда была самой передовой страной мира в отношении опытов над людьми и общественным сознанием. И к российским экспериментаторам прислушивались и в Европе, и в Америке. Тем более, что кричали они что-то уж совсем поразительное, сенсационное. Сенсация — это то, что поражает воображение множества людей. Таких вещей не так уж много, поэтому все находки надо беречь и передавать из сочинения в сочинение. Вот они и сохранились, пройдя множество передаточных звеньев, до первых книг о путешествиях вне тела, которые сделал сенсацией Роберт Монро.

Я не буду приводить множество других поразительных свидетельств той эпохи. Они общедоступны. Но повторю главную мысль, живущую в умах тех, кто уважает науку, но так и не нашедшую отклика у ученых.

Мир — это большая емкость, наполненная энергией, точнее, множеством разных энергий. Человек — микрокосм — малый мир, созданный по подобию большого. Значит, он тоже емкость, которая может наполняться и опустошаться. Это же очевидно: человек устает и восстанавливает силы отдыхом — как похоже на батарею! А раз похоже, значит, так оно и есть!

Что это? Наука? Нет, это магия. Один из видов магии, магии по сходству. Например, если хочешь причинить кому-то вред, сделай куклу из глины, воска или тряпок, похожую на этого человека, назови ее его именем, а потом тыкай иголками. Ему будет больно. Вот такова же и наука Монро. Это наука по сходству.

Но бог бы с ней, с наукой. Однако вместе с действительной научностью отбрасывается при таком подходе и сам научный метод, то есть способ проверки своих предположений на соответствие действительности. А это значит, что все, что Роберт Монро говорит наукоподобным языком об энергиях, а он о них говорит до конца последней книги, есть слой искажений. Причем, искажений столь же разрушительных, сколь разрушительны были «научные построения» теоретиков коммунизма. Просто скорость этих разрушений не так велика.

Для меня же это означает, что даже через тридцать лет путешествий вне тела и независимо от достижения какого-то сверхчеловеческого уровня существования и знаний, Монро сохраняет в своем сознании множество искажений. Но ведь он обретал свои знания и Иное Мировоззрение во внетелесном состоянии!

Вот это и пугает. Если мы условно посчитаем, что он путешествовал душой, то, значит, душа способна сохранять те ошибки, что записались в наше сознание при жизни. Однако я надеюсь, что путешествовал он все-таки во втором и третьем теле. И ошибки эти накапливались в сознании этих тел. Если это верно, то очищение души будет очищением души от этих оболочек. Вместе с ними будут отпадать и огромные слои сознания, хранящие наши представления. Точнее, представления нашего общества, внесенные в наше сознание, можно сказать, помимо нашей воли.

Но как же крепко въедаются эти искажения в человеческое сознание! Какие фильтры накладывают они на наши глаза! И если это так, то стоит ли тащить в те миры свою земную ложь?

 

Глава 4. Два мозга Боба Монро

Как я постарался показать в предыдущих главах, наукообразность Монро — это не признак того, что он делает научное исследование внетелесных состояний. Даже наоборот, это признак его ненаучности! Судите сами, если человек отказывается от науки, но наукообразность изложения сохраняется, значит, она от науки не зависит. Не зависит и тогда, когда он отказался, и тогда, когда он объявлял себя ее сторонником. Что же это, в таком случае?

Часть мировоззрения, часть тех сложно составленных слоев мышления, которыми он «знает» окружающий мир, то есть смотрит на него. Этакие внутренние глаза, которые стоят за телесными и узнают то, что телесные глаза видят. Вот это и есть мировоззрение в широком смысле этого слова. В широком, потому что в узком смысле это слово обычно обозначает некоторые предпочтения или убеждения, правящие поведением человека.

К примеру, два человека, воспитанные в совершенно одинаковой среде, могут избрать быть членами двух разных политических партий, или один пойдет в политику, а другой в религию. Просто ради того, чтобы показать, что он самостоятельно мыслящий человек. И все будут считать, что у них разные мировоззрения. Однако, сложись обстоятельства так, что первый тоже пошел бы в религию, а второй из чувства противления ушел бы в политику. И тогда можно было бы сказать, что у него сменилось мировоззрение.

Нет, это не так, сменилась бы лишь крошечная часть мировоззрения, причем, именно та, которая доступна нашему управлению или выбору. А вот весь остальной айсберг, позволяющий идти и туда и сюда, остался бы неизменным, и эти люди, даже считая себя врагами, хорошо понимали бы друг друга. Именно за счет того, что у них одинаковое мировоззрение, то есть они видят и понимают мир одинаково, лишь избирая в рамках этого мира занимать разные, порой противоборствующие места.

Именно в этом смысле я пытаюсь показать, что Роберт Монро лишь расширил свой мир, описав новые, иные его части, но очень мало сменил в действительности свое мировоззрение. Впрочем, когда человечество добавило к своему образу мира то, что существует Америка, или то, что Земля круглая, это тоже можно считать сменой мировоззрения. Но лучше — его расширением. Действительная смена — это то, что мы убрали из-под земли слонов или китов и подвесили ее в пустоте на нитях гравитации… Иными словами, мы не только теперь иначе видим мир, но и иначе объясняем себе его проявления.

Обрести новое видение не трудно, его можно просто добавить, как еще одно возможное объяснение. Вот отказаться от старого сложно. Старое отваливается только само и только тогда, когда тебе становится очевидно, что оно мешает. До тех пор, пока ты сомневаешься в новом, разум непроизвольно сохраняет все, что может пригодиться. И это всегда признак того, что новое вызывает у тебя самого недоверие.

До тех пор, пока Монро продолжает использовать наукообразные объяснения мира, даже вкладывая их в уста Учителей из вселенских просторов, он не верит в то, о чем говорит. Он каким-то образом сам сомневался во всем, что с ним происходило, и страстно цеплялся за устойчивое старое мировоззрение доброго американца. Это в основной части айсберга. Но при этом в той части мировоззрения, которая была доступна его управлению, он вовсю поет о чем-то необычайном и даже сенсационном. Почему же он, сам до конца не веря в то, что говорит, продолжает это широкое вещание?

Не знаю, это в его скрытых целях, наверное. Возможно, он действительно просто чистый просветитель. Но как можно нести свет, в который не очень веришь? Может быть, шарлатан, который всю жизнь делал деньги на сенсациях. А может, он просто струсил. Не иных миров побоялся, а струсил бросить вызов общественному мнению своей страны и заговорить действительно по-новому, последовательно перестраивая, а значит, и разрушая то, что правило его миром?

В любом случае, эта ловушка есть, и мы все оказываемся в ней, потому что новое проникает в наше мировоззрение постепенно, просачиваясь, чтобы мы не оказались без орудий выживания. Сносить старое до основания, а потом строить на нем все заново, могли только русские. В итоге мы… впрочем, какое это имеет значение?! Сразу или не сразу, но если мир не таков, каким мы его видим, каким представляем, то выбор у меня лишь один: постепенно или сразу привести свое мировоззрение в соответствие с действительностью. И я иду слой за слоем вслед за Робертом Монро, разбирая искажения в его мировоззрении, но осознавая, что это есть и у меня.

Да, в целом, все разобранные мною странности мировоззрения Монро, так или иначе, присущи всему западному человечеству. Впрочем, изрядной части восточного тоже. Поэтому я, занимаясь им, заглядываю в себя. И разбираю первым то, что вызывает у меня наибольшее возмущение. Возмущение чего? Не духа, мышления. То есть того же самого мировоззрения. Дух как раз может воплотиться в человека с любым мировоззрением и жить одну жизнь ученым, другую — религиозным фанатиком. Духу это не помеха, а способ проявления. Возмущаются сами мировоззрения.

Вот мое, которое уже успело смениться за время моих собственных исследований, и возмущается, встречая у Монро устарелые куски. Оно видит мир иначе… А что в действительности? Кто прав? Не знаю. Но судить можно, лишь проведя полноценные исследования. Моя же задача сейчас показать те места, которые в таких исследованиях нуждаются.

И вот еще один пример. Он опять связан с наукообразностью Монро. Но теперь это относится не к физике, а к физиологии. А именно к той иллюзии, что физиологи знают, как думает человек. Физиология, опьяненная успехами своего механического подхода к пониманию человека, попыталась век назад отменить все остальные науки о человеке и создала несколько объяснений человека, уподобив его машине. Основ у всех этих учений было две: рефлекторная теория нервной деятельности и патофизиология. О рефлекторной теории я сейчас говорить не хочу. А вот наследство патофизиологии вошло еще одним слоем наукообразности в сознание Роберта Монро, и его стоит рассмотреть.

Из книги в книгу Монро повторяет одну и ту же поразившую его когда-то мысль. Повторяет с такой уверенностью, что остается ощущение: он прочитал это в научно-популярной книжке. То есть в издании, которое было призвано убедить простого человека в том, что на науку можно полагаться бездумно. Но не буду множить слова, вот самый яркий пример этой части мировоззрения Монро. Он пишет это в начале второй книги, обосновывая научность работы своего Института.

«Одна новая разработка стала тем ключом, который распахнул перед нами множество дверей. Сейчас мы называем ее процессом Hemi-Sync.

Науке давно известно, что человеческий мозг разделен на две части, или полушария, но лишь недавно выяснилось, что эти две половины разительно отличаются друг от друга по выполняемым функциям, хотя мелкие подробности теории до сих пор остаются предметами споров. Большую часть времени мы пользуемся только "левым мозгом", а "правая половина", если и применяется, то сугубо для поддержки деятельности левой.

Впрочем, чаще мы изо всех сил стараемся не обращать на нее внимания. Нервные сигналы, исходящие от полушарий, направлены крест-накрест: левый мозг управляет правой стороной тела, а правый — левой. Наша цивилизация главным образом — культура «правшей», в ней господствует левое полушарие мозга. Лишь полстолетия назад к левшам начали относиться как к «равным», хотя во многих отношениях они все еще подвергаются дискриминации.

Знаете ли вы, например, что любая пара ножниц предназначена для правой руки?» (Монро. Дальние, с. 33–34).

Проговорился! Выдал себя. Знаете ли вы, например, что любая пара ножниц предназначена для правой руки?! Это, если и не сенсация, зато прием, призванный поразить воображение обывателя. Маленькое научное откровение для идиота с половинкой мозга, чтобы он без труда его запомнил и при случае щегольнул научной эрудицией.

Технология Hemi-Sync — это коммерческая технология, на ней строилась экономика Института Монро. Они даже продают во множестве аудиозаписи для разных полушарий мозга. Сам Монро пишет о том, как люди говорили им: это ерунда, оно не действует, — но они продолжали рекламировать свой товар, и вторая книга Монро призвана была объяснить людям, что без Hemi-Sync им из тела не выйти.

« Hemi-Sync (сокращение от hemispheric synchronization , "синхронизация работы полушарий мозга") представляет собой определенные звуковые сигналы, помогающие одновременно вызывать в обоих полушариях мозга идентичные волновые режимы. Когда ухо слышит определенный тип звукового сигнала, мозг обычно начинает «резонировать», то есть откликаться на него сходными электрическими сигналами. Известно, что различные ритмы деятельности мозга указывают на разнообразные состояния сознания (например, бодрствование или сон); таким образом, соответствующие звуковые сигналы способны помочь человеку перейти в то или иное состояние сознания» (Там же, с. 36).

Я не буду разбирать саму технологию. Но она может быть вполне действенна, если понимать, для чего. А действенна она для того, чтобы подавить лишние помехи работающего мозга и удерживать его в том состоянии, которое наиболее благоприятно для выхода из тела. В сущности, это подобно наркотическому средству, которое, как утверждали великие американские шестидесятники, позволяет достигать всех религиозных состояний без долгой учебы и работы над собой. Просто съел таблетку, и ты познал Бога…

Вот и технология Монро — это американский ответ восточным учениям. Десять лет учиться йоге, очищаться, подчинять себе собственное мышление! С ума сошли! Да мы сейчас изучим мозг и выпихнем вас наружу такими, какие вы есть! Платите только. И вот человек, такой, как есть, оказывается вне тела. Оказывается со всем своим мышлением, которым как не умел управлять, так и не умеет… Очень похоже на то, как американские миллионеры покупают себе место на космическом корабле. В сущности, место очень уважаемой обезьяны. Однако, бизнес есть бизнес.

Монро построил целую технологию внетелесных полетов на этом старом физиологическом представлении о том, что полушария мозга отличаются по работе. Как говорит психофизиология, одно отвечает за абстрактное мышление, другое за конкретное. Монро всюду подчеркивает, что это очень современное научное открытие. Однако открытие это старое и сделано оно как раз самыми старыми средствами. А именно — патофизиологическими.

Попросту говоря, как раз современными-то средствами работу полушарий изучать почти и не удается. Самое большее, что можно сделать, это вывести на компьютер изображение этих самых полушарий мозга живого человека, задать ему какую-то задачу и смотреть, как на экране появляются светящиеся пятна. Связаны ли они с задачей, которую дали подопытному, или же он в это время вспомнил, что забыл выключить чайник, определить приборами все равно нельзя. Остается либо спрашивать его, что ввергает науку в бездну субъективной психологии, убитой как раз во время победы научной революции, то есть около 1920 года, либо воздействовать на мозг живого человека хирургически, что запрещено.

Вот и плавает физиология высшей нервной деятельности все еще в рамках старой патофизиологии, строящейся на доступных любому клиническому врачу наблюдениях. К примеру, у пострадавшего повреждено правое полушарие мозга. В итоге он утерял часть своих способностей: не может абстрактно мыслить, как выражаются ученые. Повреждено левое полушарие: утрачена часть конкретного мышления. Какая? Очень просто: какая часть мозга утрачена, такие способности и потеряны.

Ха! Вот и попались. В общем, связь травм головного мозга с его деятельностью бесспорна. И даже связь травм разных полушарий с определенными видами деятельности мозга, вроде бы, существует. Но вот привязать определенные участки мозга к определенным способностям не удалось со времен френологии, то есть с середины девятнадцатого века. Настолько не удалось, что всю эту френологию чуть ли не объявили с отчаяния лженаукой. И жила она только в научно-популярных книжонках, обещающих скорое построение научного рая. Именно на этой основе и построил свою бизнес-технологию Роберт Монро. Очевидно, в том возрасте, когда он получил эти знания, они у него сомнений не вызывали и легли в самые глубокие слои мировоззрения.

На деле же все эти предположения о специализации полушарий и отдельных участков мозга налетают на разрушительные противоречия. И противоречит им жизнь. Я уж не говорю о классических примерах, описанных медициной, когда разрушается очень значительная часть мозга и это не ведет к заметным изменениям личности. К примеру, из проезжающего мимо поезда вылетает лом и прошивает голову станционного смотрителя насквозь. Врачи лом удаляют, человека залечивают, и он живет еще долгие годы, как ни в чем не бывало, только становится более раздражительным, как говорят близкие.

Но подобные примеры можно отбросить, поскольку они не исследовались. Зато гораздо более существенным опровержением являются те случаи, когда из-за травмы мозга действительно нарушается какая-то способность. Однако со временем, несмотря на полное отсутствие этого участка мозга, способность восстанавливается. Это может означать только одно: мозг лишь случайно привязан к тем способностям, которые имеет человек. Мозг лишь позволяет их воплощать в движение или поведение.

Иначе говоря, все зависит от среды, в которой растет человек, и его потребностей. И в зависимости от условий, он приспосабливает те или иные участки мозга к выполнению необходимых действий. В других условиях за эти действия могли бы отвечать другие участки. И очень возможно, вся привязка полушарий к тому или иному виду мышления тоже возникает под воздействием нашей культуры. Но мышлению все равно, через какое полушарие проявляться.

Мышление от мозга не зависит! Мозг не имеет значения для мышления, он нужен лишь для управления телом, для взаимодействия с физическим миром и воплощенными людьми.

Я понимаю, что для обычного естественника то, что я сейчас говорю, выглядит кощунственно. Мышление — продукт работы мозга. Пусть не прямо, как мозговая жидкость, вроде желчи, пусть через электрическую активность. Но убили мозг, оборвалось мышление. Я мог бы поспорить с естественниками, но я не буду. Я сейчас говорю не о слабостях научного материализма. Я сейчас разбираю «научную теорию», положенную в основание своей технологии Робертом Монро. А Боб Монро летал вне тела! Значит, без мозгов! Или он все врет.

Просто вспомните об этом и увидьте: человек, который выходит из тела, учится в космических школах, трахает астрально всех, кто движется, вдруг привязывает все это к работе своего мозга, которого у него там нет!.. И даже строит на этом целое производство…

Даже через тридцать лет полетов Монро не может отказаться от старого предрассудка: он все еще убеждает людей, что думает мозгом. Думаю, что это дикое противоречие до него однажды доехало, но бизнес требовал поддерживать обман. Все было построено на физиологических объяснениях работы полушарий, сказать, что ошибался, бизнесмен не мог, даже заявив об Ином Мировоззрении. Он вынужден был врать и поддерживать машину по обработке общественного сознания и выкачиванию денег.

Почему я считаю, что он заметил однажды, что ошибся? Потому что через тридцать лет полетов он начинает сглаживать резкость своих радостных описаний Hemi-Sync. Он как бы ставит «мозг» в кавычки, мол, понимайте его как «мышление». Но почитайте сами, как это болезненно ему дается.

«Впрочем, чтобы вызвать серьезные перемены в своем мировоззрении, постичь простую и понятную цель пребывания тут, в Мире Земной Жизни, следует рассмотреть здешнее существование подробнее. В связи с этим нам следует внимательнее оценить одну уникальную особенность Человеческого Разума — процесс мышления.

По современным представлениям, наше мышление (если исключить из него инстинктивные побуждения) делится на две основные части, которые называют правым и левым мозгом. Не будем забывать, что эти понятия сугубо символичны, то есть между ними нет четкой границы, на которую могло бы указывать противопоставление правого и левого» (Монро. Окончательное, с. 92–93).

Вот такой парадокс: мозг — это не мозг, а символ мышления…

А на что же тогда Институт Монро до сих пор воздействует своей музыкой, благодаря которой происходит «синхронизация работы полушарий мозга» и подаются определенные звуковые сигналы, помогающие одновременно вызывать в обоих полушариях мозга идентичные волновые режимы?

Бизнес, ничего, кроме бизнеса. Этот последний пример особенно пугает меня, потому что здесь не просто пример живучести нашего мировоззрения, которое сопротивляется приятию иного видения мира. Здесь пример воинственного сопротивления некоторых частей нашего сознания. Если нам выгодно, мы пойдем на ложь, а если нужно, и на клятвопреступления и на полное физическое уничтожение тех, кто встает на нашем пути.

По большому счету, если судить Монро из идеального мира, куда он нас звал, эта коммерческая ложь о полушариях мозга, во имя которой он сумел забыть о том, что летает вне тела совсем без мозга, но при этом сохраняет все свое мышление, ничем не уступает сожжению Джордано Бруно. Нам не выгодно, чтобы звучало слово истины, и мы сожжем того, кто хочет его сказать.

Конечно, про Монро можно сказать такое не больше, чем про шахматиста, приносящего в жертву фигуру. Никаких жертв, это всего лишь игра… Да и фигуры постоянно меняются: сегодня белые, завтра черные.

Вот я и задаюсь вопросом: где та точка в познании себя, после которой ты понимаешь, что находишься либо по ту сторону, либо по эту? Мое мышление кричит: истинным является либо тот мир, либо этот. Но мой разум отвечает: они оба по-своему истинны, потому что существуют. Главное — что ты хочешь.

А что я хочу? Я могу хотеть жить в этом воплощенном мире и наслаждаться теми возможностями, которые он мне предоставляет для обучения. А могу хотеть уйти в тот мир, к которому принадлежит моя душа. И от того, что я сейчас хочу, будет зависеть, какой из миров считать своим. Выбор же этот направит ток моей жизненной силы либо туда, либо обратно. Монро еще явно хотел жить в этом мире, поэтому он делал все, чтобы обеспечить свое преуспеяние здесь. И это сразу определило средства достижения его цели. Отсюда и ложь. Она — одно из средств воплощения.

Для меня это значит, что нельзя просто изучать свое сознание или очищать его, если ты не сделал выбор. Сознание будет сопротивляться, поскольку оно наполнено тобою образами того, как выживать в этом мире. Ты окажешься противоречащим самому себе, тянущим себя из грязи за волосы. Из грязи вполне условной, но засасывающей. И самое главное, в которую ты сам поместил себя однажды…

Урок, мой личный урок, извлеченный из книг Роберта Аллана Монро: действительное очищение души или сознания невозможно, если ты нечестен с собою и скрываешь сам от себя, что пока еще не хочешь уйти в мир душ. Начать надо с этого выбора, затем четко и однозначно описать все то, что пока еще удерживает тебя здесь. Описать, к примеру, как засасывающую грязь. Именно она и станет помехами, а одновременно шагами к очищению. Вот школа. Если это еще и не школа очищения души, то это определенно школа ее освобождения.