Утром в столовой, когда я пил масала-чай и пытался прочитать свою почту в интернете, какой-то звонкий женский голос принялся вещать из-за соседнего стола, не давая мне сосредоточить на мониторе взгляд невыспавшихся глаз:

– Я не могу так! Ты понимаешь? Это невозможно! Здесь не просто нет условий для работы! Здесь противопоказано работать! У меня весь бизнес рухнет! Клиенты разбегутся!

Я отвернулся от экрана и посмотрел в сторону звукового раздражителя. Голос принадлежал высокой девушке с длинными шелковистыми волосами и удивленным взглядом широко распахнутых глаз, одетой в легкомысленный сарафанчик, способный загипнотизировать среднестатистического индуса. Она активно жестикулировала, обращаясь к Свете. Та мягким голосом пробовала ее успокоить:

– По-моему, ты зря паришься.

– Я вообще никогда не парюсь! У меня весь багаж в Дели пропал, и я не парюсь! Я парюсь только из-за того, что работать не могу!

– А что тебе мешает?

– Всё! Всё мешает! Вороны каркают! Вечером комары!.. Не буду же я в этом коконе работать… И вообще – тут расслабуха полная… Пляж…

Она замолчала и с тоской уставилась на пенящееся голубое море.

На самом деле я был с ней солидарен. Мне тоже необходимо работать: у меня «висела» статья в толстый журнал, нужно было закончить сценарий. Пляж, жара и шум моря работе никак не способствовали. Я вспомнил гестхаус в Самасти, и мне опять захотелось найти хоть что-нибудь подобное.

– Лена, зря ты так кипятишься, – примиряюще сказала Света. – Может, тебе просто отдохнуть стоит? Вон, посмотри, итальянец твой спокойный какой. Бери с него пример.

Итальянца я приметил уже давно. Он все утро стоял у входа в столовую, прислонившись к столбу, и смотрел куда-то в одну точку задумчивым взглядом.

– Он не спокойный, – сказала Лена. – Он в ступоре. Мы, как в Индию приехали, он в ступор вошел и не выходит из него. Каждый день бегает маме звонить – рассказывает, какой здесь кошмар, какая здесь грязь и отвратительная кухня. К тому же у него второй день понос.

Она глянула на неподвижную фигуру бойфренда и громко спросила:

– Марио, комо эста?

Итальянец вздрогнул, страдальчески посмотрел на Лену и, ничего не ответив, опустил глаза.

Лена вздохнула, взяла свой чай и села напротив меня.

– И какой у тебя бизнес? – поинтересовался я.

Она отхлебнула из чашки и ответила:

– Продаю рингтоны в интернете. Звонки для мобильников. Ты будешь смеяться, но оказывается, существует столько идиотов, готовых платить за такую чепуху…

– А что? Хороший бизнес, – согласился я. – Им же можно заниматься где угодно.

– В принципе, да. Я поэтому им и занимаюсь. Только мне в аське торчать постоянно надо. А здесь у меня интернета нет. Приходится в интернет-кафе ходить. А другие в это время купаются.

– Ну, а что делать? Или бизнес, или отдых… Между прочим, здесь интернет организовать не проблема.

– Да я знаю. Только это не так быстро делается – пока организую, уже уезжать надо будет… Можно, кстати, у тебя интернетом воспользоваться недолго?

Я повернул к ней ноутбук:

– А итальянца ты зачем сюда приволокла? Запугала парня до смерти.

– Да черт его знает. Потащился за мной. Любовь, наверное… А мне практика нужна в итальянском. Я пять языков знаю: английский, итальянский, французский, немецкий немного…

– В следующий раз вези француза. Их здесь много. Лена махнула рукой:

– Да ну их всех. Наши лучше, хоть и пьющие… А этот вообще маменькин сынок.

Она постучала по клавиатуре. Потом повернула ноутбук обратно ко мне и встала.

– Марио! – крикнула она. – Пошли завтракать! Тебе нужно поесть!

На следующий день итальянец уехал, а мы с Леной принялись колесить на моей «Хонде» по Ауровилю в поисках подходящего жилья. Первым делом наведались в Самасти – у меня теплилась слабая надежда, что там освободилась какая-нибудь комната. Надежда, как и следовало ожидать, не оправдалась.

Я вспомнил, что неподалеку, в Шаранге, есть большой гестхаус, и мы заехали туда. Расположенные по кругу одноэтажные домики стояли среди тишины и покоя. В центре рос баньян-беседка. У одного из домиков на террасе сидел человек с бородой и в очках, читал газету. «Француз», – подумал я.

– Простите, – обратилась к нему Лена. – Не подскажете, где нам найти администрацию гестхауса?

– А что вы хотите узнать? – спросил он с французским акцентом.

– Мы ищем две комнаты.

– Сейчас здесь нет ни одной свободной комнаты, – сказал он.

– А вы можете дать свой телефон? Мы бы позвонили позже – возможно, что-нибудь освободится.

– У нас нет сотовых телефонов. Мы считаем, что радиоволны вредят здоровью… Мы считаем, – подчеркнул он. – Не я, а мы. – Он улыбнулся и добавил: – Администрация вон в том домике. Там вы можете узнать городской номер.

Лена кивнула и сказала по-русски негромко:

– Дикие люди.

У ворот коммьюнити Све-Дам висела афиша: «Артфестиваль "Колибри" – живопись, музыка, танцы, кино, дизайн».

Пройдя через калитку, мы увидели группу людей, которые внимательно слушали молодого человека большого размера. Тот что-то быстро говорил, жестикулируя, а затем направился в нашу сторону.

– Скажите пожалуйста, здесь есть гестхаус? – задали мы дежурный вопрос.

– Гестхауса нет, – ответил большой человек. – Но есть дома, которые сдаются. Только, по-моему, сейчас все занято.

– А что здесь за фестиваль?

– Фестиваль открывается завтра. Продлится весь сезон. Будет очень много всего: выступления ансамблей, премьеры фильмов, танцевальные вечера, выставки живописи. Приходите. Будем рады вас видеть.

– Вы ауровилец? – спросила Лена.

– Нет. Я из Вены. Езжу по миру, занимаюсь организацией подобных фестивалей. Вот мой телефон, – сказал он, протягивая нам карточку. – Захотите узнать подробнее о программе – звоните. Меня зовут Стефан.

Он завел старый ржавый «Энфилд», оседлал его – так, что мотоцикл просел под его весом чуть не до земли, – лихо развернулся и, оставив облако сизого дыма и пыли, исчез за воротами.