Я приехал в «Вэйвс». Лена, выслушав мой рассказ, спросила:

– Не боишься, что он тебя кинет? – Риск, конечно, есть. Но сумма небольшая. Да и на мошенника он не похож. Посмотрим…

– Между прочим, есть вариант с жильем, – сказала Лена. – Две комнаты по двести пятьдесят рупий каждая.

– И что там? – спросил я.

– Не знаю. Нужно съездить посмотреть. Это в Аспирейшн – тут недалеко.

В Аспирейшн можно проехать, свернув налево на перекрестке у деревни Килапалаям. Почти сразу за поворотом, по левую руку, расположена ауровильская поликлиника. Напротив – туристический магазин и отделение финансовой службы. Дальше стоит фабрика ароматических палочек, распространяющая запах благовоний по всей округе. А сразу за ней – ворота Аспирейшн.

Это одно из первых ауровильских коммьюнити, большую часть зданий в котором составляют одноэтажные хижины с пальмовыми крышами. Сейчас они вместе с другими строениями используются в качестве гестхауса. Все это, как и везде в Ауровиле, утопает в зелени. Проживают здесь шестьдесят человек – довольно много по меркам города.

Мы оставили скутер на стоянке. Прошли мимо здания столовой.

В Аспирейшн мне очень понравился подход к организации питания. Готовят все и для себя. Каждый житель коммьюнити должен один день отработать в столовой. Здесь можно проявить свой талант кулинара или просто быть полезным.

В столовой очень строгий и интересный порядок приготовления пищи. Такого нет, наверное, ни в одном самом дорогом ресторане мира. Во-первых, продукты используются самые свежие и экологически чистые – полный органик-фуд. Затем их очень долго, час-два, тщательно моют, по несколько минут каждый помидор и огурец трут щеткой, ополаскивают в нескольких водах, причем, в том числе и в чистой питьевой воде. Готовится, наоборот, все очень быстро. Меню вегетарианское и очень разнообразное. Свои свежие яйца и неразбавленное молоко, что вообще нонсенс для Индии.

Я, например, люблю готовить – иногда, для приятных мне людей. С удовольствием делал бы это раз в неделю ради того, чтобы и в остальные дни вот так питаться. К сожалению, в столовую допускаются только жители коммьюнити и гестхауса. Дикарей из частного сектора не берут.

Рядом со столовой – беседка с крышей из переплетенных лиан. На одной из веток, словно пантера, лежала большая черная кошка и внимательно смотрела на нас зелеными глазами.

По красным дорожкам расхаживали шикарные петухи с разноцветными хвостами. Я таких красавцев видел только на картинках в популярной в советские времена «Книге о вкусной и здоровой пище».

Хозяином сдаваемых комнат был, как сообщила Лена, наш соотечественник по имени Юра. Мы довольно долго бродили среди зарослей в поисках его дома, хотя оказалось, что стоит тот довольно близко от ворот. На наш крик «есть кто живой?» из белого двухэтажного строения вышел бодрый мужчина лет под шестьдесят с бородкой клинышком, похожий на профессионального революционера начала двадцатого века. «Революционер» был одет в шорты и оранжевую майку.

Мы объяснили цель своего визита. Юра взял ключи и повел нас по тропинке вокруг здания.

За домом тянулся узкий и глубокий (метров семь, наверное) овраг, выполняющий, как я понял позже, функцию сточной канавы. Как ни странно, никаких неприятных запахов из оврага не исходило. Края его были обсажены деревьями и кустами, вертикальные стены увиты выступающими из земли переплетенными толстыми корнями.

Через овраг в качестве мостика перекинута длинная гранитная плита. Перил не было.

Я подошел к краю обрыва. Внизу блестел ручеек.

– Класс! – сказала Лена. – Полный «Индиана Джонс»!

– Ночью будьте осторожны, – предупредил Юра. – Без фонарика лучше не ходить.

Мы перешли через мостик. На другой стороне оврага стояло небольшое бетонное здание, похожее на какую-то хозяйственную постройку. Юра кивнул на него и сказал:

– Здесь у меня производство. Я делаю сыр.

– Вы делаете сыр? – удивился я.

– Да, – с гордостью сказал Юра. – Я делаю сыр.

– И какой?

– Эдам, камамбер. Между прочим, я единственный человек в Индии, который делает камамбер.

– Сложно было производство наладить? – спросил я.

– Мне, как физику, не сложно. Самое сложное было – заставить индусов не разбавлять молоко.

Мы прошли по дорожке вдоль каменного забора.

– Босиком не ходите, – сказал Юра. – Много сколопендр. Иногда и скорпионы попадаются.

Лена покосилась на меня и принялась осматривать окружающее пространство с озабоченным выражением лица.

В конце дорожки стоял белый одноэтажный дом с двумя окнами и дверью, забранными решетками и противомоскитными сетками. Один край его упирался в забор, другой зависал над оврагом. Внутри дом показался вполне приличным, особенно после аскетичной тростниковой хижины в «Вэйвс». Здесь были душ и кухня с холодильником, окна которой смотрели на заросший кустами овраг. В комнатах стояли кровати, стулья, кресло и большой обеденный стол.

– Вот это то, что нужно! – произнесла Лена. – Здесь хоть можно будет спокойно работать.

– Ну, если вас устраивает, то вот вам ключи, – сказал Юра. – Располагайтесь, а потом подойдите ко мне – разберемся насчет оплаты. У меня правило: деньги вперед. А то, знаете, сколько уже раз попадал: люди живут, говорят «да, да, мы заплатим», а потом тихонько съезжают. И не найти их больше.

Я обратил внимание на дырку в сетке, натянутой на кухонное окно.

– Мышка прогрызла. Сейчас исправим, – сказал Юра и вышел.

Через минуту он вернулся с какой-то железкой, которую просто прислонил к дырке.

– Пойдемте, я вам покажу, где брать воду, – сказал Юра.

Он отпер железную дверь в заборе. Мы вышли на улицу. На другой ее стороне возвышалась огромная водонапорная башня. «Хорошо, наверное, с нее закат наблюдать, – подумал я. – Надо будет туда залезть».

За башней располагалось целое производство по добыче, очистке и розливу питьевой воды. За воротами, в которые мы вошли, стоял открытый цех с компрессорами, насосами и штабелями пустых пластиковых бутылей. Чуть дальше в стене двухэтажного здания устроено нечто, напоминавшее писсуар или место для мытья ног, – несколько водопроводных кранов с желобом водостока под ними. Над кранами были развешены плакаты, подробно описывающие способ производства ауровильской воды.

Я внимательно прочитал информацию и выяснил, что вода здесь не просто выкачивается из глубоких артезианских скважин и потом фильтруется, а еще делается «живой». Известно, что структура кристаллов «живой» и «мертвой» воды существенно отличается – у «живой» она имеет геометрически правильную, симметричную форму, а у «мертвой» принимает аморфный вид. Так вот, здесь воду пропускают через систему электромагнитов, насыщая ионами серебра, возвращая ей «живое» состояние, утерянное при очистке. Но это еще не все. Во время процесса очищаемой воде играется музыка Моцарта, что, как уверял размещенный над краниками текст, тоже оказывает положительный эффект.

Вообще-то эффект этот уже давно известен. И крутить музыку во время очистки воды, надо полагать, не стоит больших затрат. Но вы можете себе представить, что, к примеру, в Мосводоканале кому-нибудь в голову придет такая мысль?

Воду развозят по магазинам, гостиницам и ресторанам. Из кранов можно наливать ее в свою тару для собственных нужд в неограниченном количестве и совершенно бесплатно.

Чуть дальше по дороге находится ауровильский супермаркет, расплатиться в котором можно только безналичным образом, открыв счет в финансовой службе. Это действительно настоящий супермаркет, хоть и небольшой, в отличие от прочих лавок и магазинчиков.

Мы вернулись в «Вэйвс». Я собрал свой чемодан. Чемодан Лены находился где-то в недрах делийского аэропорта. Свои вещи она распихала по многочисленным полиэтиленовым пакетам, которые мы и оттащили к стоянке такси.

Расположившись в своей новой комнате, пошел проведать Юру.

– Я пока точно не знаю, когда съеду, – говорю. – Но до двадцатого марта точно буду жить.

– О’кей, – кивнул Юра. – Сегодня первое февраля. Считаем…

Он принялся загибать пальцы:

– Первое, второе, третье, четвертое….

Перечислив все дни февраля, Юра дошел до двадцатого марта и объявил:

– Итого сорок восемь дней.

– Неправильно, – покачал головой я. – Вы лишний день насчитали.

– Ну как же? – удивился он. – Считаем еще раз: первое, второе, третье…

– Стоп! – прервал его я. – Вы сейчас опять лишний день посчитаете. День приезда и день отъезда всегда считаются за один. Поэтому начинать нужно со второго.

– Подождите. Вы меня сбиваете. Вы же сегодня поселились? Так вот и считаем: первое, второе, третье…

Для физика у него было плоховато со счетом. Я не стал останавливать его в этот раз. Он опять дошел до двадцатого марта и радостно сообщил:

– Вот видите – сорок восемь дней получилось.

Я решил зайти с другого конца:

– Вот скажите мне такую вещь. Допустим, я сегодня поселился, а завтра уеду. Сколько вы с меня возьмете – за сутки или за двое?

Юра задумался.

На следующий день, увидев Юру, возившегося у своего производства, Лена вышла на крыльцо и поинтересовалась, когда мы сможем попробовать его сыр.

– Все спрашивают, – сказал Юра. – Все хотят попробовать сыра. А между тем, сыр требует определенного времени для созревания.

Через полчаса он появился в дверях и протянул мне круглую коробочку.

– Сколько стоит? – спросил я, не будучи на сто процентов уверен, что это подарок гостеприимного хозяина.

– Двести пятьдесят.

Я расплатился. Юра ушел.

– Однако, – сказала Лена.

Я развернул красивую упаковку и достал нож. Камамбер почему-то не хотел разрезаться на ровные кусочки и крошился под острым лезвием.

Лена положила немного сыра в рот и принялась задумчиво жевать.

– По-моему, это творог, – сказала она.

Я тоже попробовал.

– Похоже на домашний сыр, который у нас на рынках продают.

Вечером Юра заглянул к нам и спросил, понравился ли нам сыр.

– Мне кажется, что он не дозрел, – сказал я. – Похоже на творог.

Юра развел руками:

– Вы все просите сыра. А сыр требует времени для созревания. Эта партия где-то через неделю поспеет.

Следующие два дня мы с Леной занимались каждый своей работой, сидя друг напротив друга по разные стороны стола.

Утром третьего дня Лена, проснувшись, вышла из своей комнаты с недовольным лицом.

– Меня кусают, – сказала она.

Я пожал плечами. Меня никто не кусал.

– Всю ночь не могла спать.

– У нас на всех окнах сетки. Комаров не видно.

– Это не комары. Кто-то падает с потолка и кусает.

Она взяла свой ноутбук и ушла в интернет-кафе.

В принципе, я уже начал подозревать, что наш дом окружает целый зоопарк. После захода солнца оставить открытой дверь было невозможно – сразу налетали полчища комаров и мошек. Сейчас же, как только Лена ушла, наш дом посетил симпатичный бурундучок. Он перепрыгнул через порог, сел, осмотрелся, увидел меня и убежал.

Позже мне предстояло узнать, сколько всяких тварей обитает во влажной растительности у оврага. Но пока мне казалось, что все обстоит нормально.

В «Вэйвс» тоже была кое-какая живность, но больше интересная, чем опасная или неприятная: нереальной красоты огромные бабочки, шмели величиной с детский кулак, смешные любопытные крабики и маленькие шустрые крыски, носившиеся по крыше столовой.

Еще через день Лена съехала, сказав, что Таня предоставила ей отдельный кирпичный домик. Я остался один в двухкомнатной квартире со всеми удобствами всего за двести пятьдесят рупий в день.